Рывком выбило из сна. Кто-то меня толкнул, нас потащило по проходу, ударяя о ножки сидений... Грохот, скрежет, детский плач...
Судорожно хватаясь за поручни, выбрался из тяжелой, душной людской кучи, но тут раздался еще один толчок... Автобус повалило на бок, понесло. В окне над головой мелькнули оранжевые всполохи... Скрежет перешел в пронзительный металлический визг. Еще один удар, потолок мнется, а мы все внутри - как килька в томате...
Качели взлетели слишком высоко.
- Эй, тут кажись живой!
- Где я? - голос не слушается, и кажется, я заговорил по-английски...
- Точно живой! Давай носилки!
- Подождите! Что случилось? Кто вы?
Мне в лицо тычется пятерня в грязной вязаной перчатке с обрезанными пальцами. Ногти с черными каемками и в заусенцах.
- Сколько пальцев? Как зовут?
- Куда вы меня тащите?
- Успокойтесь, у вас шок. Сейчас сделаем укольчик... - подходит девушка. Шмыгает носом, неловко держа шприц варежкой.
- Да подождите! Я цел! Ни царапины!
- Могут быть внутренние повреждения. Не сопротивляйтесь, гражданин! Сейчас вас отвезут в больницу...
Склоняясь надо мной, она старается улыбнуться, но подбородок предательски дрожит, глаза - белые от испуга... Да что случилось-то?
- Не надо меня никуда везти! Я не хочу! Выпустите меня!
Я задергался, пытаясь слезть с каталки. Панический ужас мешал вдохнуть... Я же сбежал, у меня же получилось!
Наконец, выпростав руки, расстегнул пряжки... Мои плечи придавили чьи-то руки:
- Браток! Не гневи Бога, послушай сестричку. - таким тоном обычно говорят с психами...
- Да я здоров! Ничего не болит!
- Вот то-то и оно... Все остальные всмятку, а у него - даже не болит ничего. Считай, в рубашке родился. И с золотой ложкой в жопе.
Я разом вспотел, в ушах зазвенело.
- Что... Вы... Говорите?
- В рубашке...
- Нет! Что случилось? Как автобус?
- Никого больше нет, браток. Не выжили. Только ты.
Живот скрутило. Я оттолкнул мужика, неловко соскользнул с каталки и упал на колени. Жгучая горечь поднялась из желудка, заполнила рот и ноздри, я закашлялся. Что я сделал не так? Почему погибли эти люди? Я даже не знал никого из них! Почему они погибли, а я - нет?!
Откатившись от дымящейся рвоты, я сел, набрал полную пригоршню колких льдинок и размазал по лицу. Снег окрасился красным. Недоуменно посмотрел на него, набрал чистого, и снова прижал к щекам. Ничего не понимаю...
Сколько в автобусе было человек? Тридцать? Сорок? Почему они? Я же не "щелкал" почти, жил себе, никого не трогал... Надо сдаться, пока не поздно. Пока люди не начали гибнуть сотнями... Кому я мог помешать? Вынуждают меня бежать, а страдают другие...
Я с трудом поднялся на ноги. В груди жжет, во рту вкус крови и рвоты.
- Гражданин! Ложитесь на каталку! У вас внутреннее кровотечение!
- Ничего страшного. Это зуб. - собственный голос шел издалека, сквозь слой ваты.
Оглядевшись, я приметил темный проход между домами. Не "щелкать"! Ни в коем случае не "щелкать", пока еще кто-нибудь не пострадал! И так до конца жизни не отмоюсь...
Сколько раз я задавал себе этот вопрос: стоит моя безопасность чужих жизней? Почему кто-то должен умирать, чтобы жил я, Алекс Мерфи? Кто так решил?
Ответа у меня нет. Не рискну даже предположить, что начнется, если к моему лбу приставят пистолет... Конец света? Ядерная война?
А может... Может я болен, и то, что происходит - лишь плод моего воображения?
- Гражданин! Как вас зовут? Скажите свое имя и позвольте доставить себя в больницу! - хватают за плечи, пытаются уложить.
- Извините. Мне надо идти... - выворачиваюсь, отталкиваясь руками бегу, не разбирая дороги. Вслед несется:
- Да вы что! С ума сошли? Держите его! Он сошел с ума! У него шок!
...Меж двух пожарных машин, затем под самосвал, за мусорные баки и - в темный переулок. Фонари не горят, по обочинам - легковушки под пухлыми белыми шапками. Снег продолжает идти.
Побежал, но в груди закололо слишком сильно. Знакомые ощущения: сломаны ребра. Ладно, просто шагом... Черт, почему кровь из горла? Это же просто зуб! Остановиться на минутку, голову вниз, чтобы унять головокружение... В глазах потемнело. Рука бессильно скользнула по забору... Подумал: - "какой холодный снег" - и отключился.
ГЛАВА 6
ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ, МОСКВА
Алексей Мёрфи... Мать - русская, дочь иммигрантов. Теперь понятно: когда запахло жареным, мальчишку потянуло на родину предков. Несмотря на высокопоставленного папочку.
Хотя... Совсем даже и не мальчишку. Двадцать восемь лет, в прошлом - морской котик... Да мы с ним могли столкнуться где-нибудь под Самаррой! Не так прост Колобок, не так прост...
Что там с его матерью? Парень слетел с катушек после того, как я сказал о её смерти. С другой стороны, кого бы такое известие оставило равнодушным?
Вошел Михалыч. В распахнутом тулупе, в одной руке - шапка, в другой - какие-то бумаги. Запахло морозом и беломором.
- Романыч, нашли кажись. Вот фотки.
- Давай! - я вскочил. - Давай, давай!
Внимательно изучаю снимки, один за другим.
Да... Это может быть он. Шапка дурацкая, но глаза... Жесткая линия рта, подбородок... Это он!
- Михалыч, откуда это?
- Авария в Капотне. Автобус перевернулся на гололеде... После того, как в него бетономешалка врезалась. Фото из автобуса, там была камера.
- И что? Вы его взяли?
- Нет. Он... снова исчез.
- Люди из автобуса, очевидцы, кареты скорой помощи... Опросить всех!
- Там... - Михалыч размотал пушистый шарф, вытер им лоб и присел на стул. - Романыч, из того автобуса никто не выжил. Только Фокусник.
Это вам не падение чугунных лошадей... Люди - это уже серьезно!
- Сколько... - я перевел дыхание. - Сколько там было человек?
- Всего?...
- Да! Всего! Сколько?!
- Тридцать семь. Автобус - всмятку, как консервная банка. Мы уже потом, по описаниям восстановили... Очевидцы - медсестричка из скорой и пожарники: вытащили одного, на нем - ни царапины. В рубашке родился... Погрузили на каталку, пристегнули, кислород дали, всё честь по чести... А он очнулся и - давай бог ноги. Ребята только руками развели. Послали наряд милиции - искать. Сестричка сказала, у пострадавшего - посттравматический шок и кровь горлом. Не нашли, только пятна этой самой крови на снегу, в подворотне...
- Ищите дальше!
- Да ищем, ищем... Больницы оповестили, морги... По отделениям ориентировку разослали. Фокусник - он и есть...
- Ты мне это брось. Чтобы никакой чертовщины! Обычный он... Только везучий больно.
- Да кто б спорил?
АЛЕКС МЕРФИ, МОСКВА.
Проснулся от яркого солнца. Попытался вскочить, но в груди взорвалась боль.
- Не дергайся. Снова отключишься. - надо мной лицо: высокие скулы, острый подбородок, зеленые, узкие глаза... Очень необычное лицо.
- Вы кто? - я осторожно приподнялся. В груди кольнуло.
- Дед Пихто.
- Странное имя...
- Не страннее тебя. - девчонка села напротив, закурила...
- Вы мне помогли?
- Иду - а он лежит. Как мертвый щенок. И кровь...
- Вы не вызвали полицию? Скорую?
- А надо было? - смотрит с интересом. Глаза злые, как у голодной кошки.
- Нет, нет... Спасибо. Думаю, со мной уже всё в порядке. Я могу идти?
- У нас - свободная страна. Так, кажется, говорят в Америке?
Я насторожился. Огляделся внимательнее. Сарай? Склад? Сквозь щели в заколоченных окнах - солнце, на полу - консервные банки, окурки, рваные пакеты...
- С чего вы взяли, что я - американец?
- Акцент. Поведение... Еле дышит ведь, а зубы в улыбке скалит. Так только пиндосы делают - защитная реакция... И вежливый. Аж противно.
На ней были видавшие виды армейские ботинки, джинсы с дырками на коленях, тонкая курточка не по погоде, зеленый шарф и огромный, радужной расцветки, берет. Огненно-рыжие пряди рассыпались по плечам.
- Сама-то кто будешь?
- Самостоятельная девушка. Деловая
- И почему у деловой девушки такой потрепанный вид?
Непонятно, зачем я нарываюсь?
- Просто временные трудности... - она отвела глаза, прикусив нижнюю губу.
- И, тем не менее, ты меня подобрала.
- Не бросать же бездомное животное. Метафора. Это...
- Я знаю, что такое метафора! Я, если хочешь знать, поэзию преподаю! - мы сердито уставились друг на друга. Стало смешно: сидят два бродяги на помойке и спорят, кто круче... - Извини. Спасибо тебе. Иначе я бы замерз.
- Пользуйся на здоровье. Хотя здоровья-то у тебя и нет. Язык в крови... Есть одна больничка на окраине... Всех принимают, бомж ты или не бомж. И документы не спрашивают.
- Это всего лишь ребро. Пройдет.
- Ну, тебе виднее... Поэт.
- Алекс. Очень приятно.
- Лёха, значит. Ну-ну... Я - Ассоль.
Она была странная. В смысле - все девушки немного странные, но она... Вела себя так, будто знает что-то, недоступное мне. И это знание делает её главнее.
С трудом сел. Ассоль протянула бутылку с водой. Вода ломит зубы, но я пью, пока не начинает течь по подбородку. Отдышался, вытер рот. На рукаве остался грязно-розовый след.
...Как мне теперь попасть в Нью-Йорк? Причем, быстро? Джафар наверняка думает, что я его подставил... В тотализаторе крутятся большие деньги, из-за меня сегодня кто-то стал беднее. Пострадавшие спросят с организатора - Джафара, а он - с меня. Зря я сказал про Нью-Йорк... Теперь его ребята не пропустят ни одного самолета.
Снова знак? Моя хромая удача не может допустить, чтобы я летел в Штаты? Слюна неожиданно стала горькой: я не должен был попасть на бой с Хирамом, ставленником Джафара. Не должен был получить билет и улететь...
- Эй! Ты что, заснул?
- Прости, задумался.
- Надеюсь, о том, что собираешься делать дальше.
Я посмотрел на нее внимательнее.
- А тебе-то что?
- Да ничего... - неприязненно пожав плечиками, она поднялась с тючка, на котором сидела. - Больно надо было...