Славинская Мария : другие произведения.

Мать ареала. Глава 20. Страсти по-гномски

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    По какой причине столкнулись герои этой истории? Может потому, что мир не смог справиться сам и рискнул призвать себе на помощь чудовище? Или потому, что кто-то затеял большую игру, слепыми костями бросив на поле как свои интересы, так и чужие? А может дело в том, что вернулись из небытия призраки прошлого и впервые за двести лет из теней прозвучало пророчество? Эти вопросы верны, но они только часть ответа. А ответ... Рано или поздно герои этой истории его узнают.

    На странице автора на Автор.Тудей книга выходит с опережением на пять глав.

  

Глава 20. Страсти по-гномски.

  
  
  
  В гномьей общине Машка чувствовала себя... привычно. Приземистые, плотно притиснутые друг к другу, двух-трехэтажные дома отдаленно напоминали не то бараки, не то извилистые хрущевские малоэтажки и отличались от земной застройки только 'украшенными' бортами крышами и узкими, как бойницы, окнами. Жилые здания смыкались внутри дворов с продхранами, клановыми складами и малыми кузнями, и на ту же пару этажей уходили под землю. Вдоль просторных лучей тянулись широкие, низкие клумбы. Над головой рыжей качались редкие спицы кристальных ночных фонарей-аэсхолей. Белёсыми иглами 'протыкали' зеленоватое небо опоры канатной дороги: воздушный путь проходил над крышами "общих" домов каждого из кланов и исчезал в виднеющейся вдалеке узловой арке хоугов - работать гномы уходили на север, в предгорья.
  
  Машка шагала по центральному лучу, то и дело здороваясь с суетящимися во дворах хозяевами. На стенах красовались наборные мозаики - буквально на каждом рельефе фигурировали кузнечный молот и горящий очаг.
  
  В гномских поселениях рыжей бывать особо не доводилось - она вообще редко встречалась с "фэнтезийными" гномами. Её "гномский" круг общения ограничивался в основном арт-техниками и представителями правящих кланов Цесты, вот только сравнение цестианцев с гномами было примерно таким же этичным, как сопоставление современных Машке "хомо сапиенс" с питекантропами. Лично рыжей хватило первого (и последнего) случая с просвистевшим мимо лица ключом-колебратором, чтобы больше не поднимать при механиках эту тему - трехслойную стену инженерного купола метровая орясина прошила почти насквозь.
  
  От одного из домов одуряюще пахнуло сеном и луговыми травами. Машка дошла до подворья с угловатым рисунком горы с обломанной вершиной на воротах и заглянула внутрь. Почти весь двор, крышу и стены ковром застилали жарящиеся на дневном солнцепеке сборы. Между широких рядов вязанок с визгом и гиканьем носилась пара коренастых, лохматых мальчишек с пушистыми, кучерявыми бакенбардами - дети с хохотом прятались друг от друга за бочками, мокрыми простынями, свисающими с ячеистого козырька у входа в кузню, и перевязанными стогами у стен. К появлению рыжей, вязанки были уже явно не раз обронены и доведены до окончательно непотребного состояния. Кому-то вскоре предстояло огрести за разбой... Машка заулыбалась - дети хоть в Эсфири у стихиалид, хоть в Нер'Халаде у дроу, хоть у гномов на Коладе всегда оставались детьми.
  
  - Эй, каменные!
  
  Старший мальчишка вздрогнул, подхватил возмущенно взвизгнувшего брата за пояс и шарахнулся вместе с ним за бочку, стоящую под навесом. Бочка качнулась, долбанув по опоре навеса. На крыше что-то подозрительно зашуршало и хрустнуло: под громкий мальчишеский ейк на лохматые головы сползла копна сена. Машка рассмеялась, с трудом удержавшись от того, чтобы накрыть мальчишек благодарной волной тепла. Из-за засыпанной сеном бочки высунулись две лопоухие, настороженные физиономии, щедро припорошенные сухой 'зелёнкой'.
  
  - Мать ваша где?
  
  Мальчишки озадаченно тряхнули смоляными вихрами и подозрительно переглянулись:
  
  - А ты кто такая? Какой клан? - голос старшего оказался гулким и басовитым.
  
  - Я - Кайсин, гостья клана Хазад Утур, дело есть к Глассе Хазад Дро.
  
  - Де-е-ло? - старший выразительно подёргал себя за широкую мочку уха, смешно пожевал губами и степным тушканчиком выскочил из укрытия, - Я сейчас.
  
  Мальчишка наскоро отряхнулся и шустро прошлепал босыми пятками по каменной лестнице на второй этаж дома. За углом - в скрытом от взгляда торце - звучно хлопнула дверь. Машка проводила старшего ностальгическим взглядом и сосредоточила своё внимание на оставшегося во дворе младшем:
  
  - Сладкий лёд будешь?
  
  Детёныш задумался. Вышагнул из-за бочки, гипертрофированно-"взрослым" жестом подтянул штаны, пафосно одернул изгвазданную безрукавку и заложил большие пальцы за пояс на животе, выставив в Машкину сторону перевернутые кулаки. Гордо выпятил грудь и блеснул глазами:
  
  - Буду. Но только если ты дашь мне три! Или четыре - брат говорит, что бы я не был особенно жадный...
  
  
  Когда на лестницу вышла гномка с густой вороной косой и шикарнейшими бакенбардами, Машка сидела на лавке под стеной кузни и непринужденно болтала с младшим мальчишкой - Треном - о его планах на взрослую жизнь. Интересы мелкого разбойника впечатляли: парнишка грозился заткнуть за пояс все достижения сверстников и стать настоящим Мастером, заняв место Мастера выплавок на рудоплавильных предприятиях долины Триз. Рыжая из чистого любопытства просветила мальчишку даром и такой интерес горячо поддержала. Настоящие Мастера были среди гномов редкими исключениями, а Трен имел подходящие характер и способности, чтобы забраться по внутренней иерархии 'на вершину горы'. Если детеныш упрется рогом и не сломается под гнетом кланового неравенства, то у гномской общины лет через четыреста появится новый Мастер.
  
  Из-за юбки матери вынырнул Ирвен - старший. Углядел в руках гостьи сладкие ледышки и возмущенно эрхнул, чуть ли не кубарем скатившись по лестнице вперёд Глассы:
  
  - Отдай! Я тоже хочу!
  
  Трен подхватился, вырвал из Машкиных рук пяток свежесотворенных сосулек, и, показав Ирвену неприличную распальцовку в три пальца, рванул на улицу. Старший залился краснотой, набычился и торпедой сорвался следом.
  
  - Не подерутся?
  
  Рыжая обеспокоенно покосилась на подошедшую Глассу, но гномка лишь отмахнулась, пристраиваясь рядом с Машкой на лавке:
  
  - Конечно подерутся. Синяков друг другу наставят и к Очагу Горна пойдут - мириться будут.
  
  Травница уверенно усмехнулась и принялась с интересом разглядывать собеседницу. Рыжая понимающе хмыкнула: её оболтусы всех возрастов дрались не менее регулярно - до переломов, ожогов, обморожений, свернутых набок челюстей и оторванных конечностей. И это она не учитывала те травмы, которые её деточки получали при обучении, на аренах, практиках, в боевых задачах и в массовых турнирах по с'о-карту... Благо - и хвала друидам и тауматургам - на большинстве из них подобное заживало достаточно быстро и без помощи репликаторов.
  
  - Ты что хотела-то?
  
  - Я?
  
  Машка откинулась назад, оперлась затылком на теплый камень и с тоской посмотрела в зеленоватое небо:
  
  - Сможешь подобрать мне временные смеси для удержания концентрации, роста резерва и убирающую боль?
  
  Гласса хмыкнула. Окинула Старшую Мать тяжелым, проницательным взглядом и с сомнением протянула:
  
  - Р-р-э-э, давай попробуем.
  
  Машка чуть улыбнулась и расслабилась внутренне, стянула с матрицы энергетические щиты. Гласса достала из 'разгрузки' на поясе пару кристаллов и настроила их на правильную резонацию. С пары вздохов провалилась в рабочий транс и профессионально осмотрела гостью с головы до пяток. Удивленно крякнула и надолго задумалась. Наконец, что-то решив, крайне недовольно охлопала себя тыльными сторонами ладоней по бедрам:
  
  - Так-так... Смеси тебе нельзя, особенно убирающие боль - тело твое на грани, токи энергий сбиваются почти в каждом узле. Они только окончательно всю силу вынут, а у тебя и без того со здоровьем плохо. Каналы все - что туман по весне, да ещё и как сухая трава пожженые. Горн знает, на чем теплятся... Сходи-ка ты к лесным магам лучше, Кошка - они хоть защиту тебе напоют и амулеты сплетут поверх телесной части души... Песни сложнее пятого круга не применяй - сгоришь. Я тут больше ничем помочь не смогу.
  
  Машка тяжело вздохнула и благодарно кивнула, стистув зубы, чтобы не выругаться - что и требовалось доказать. Колад рано или поздно её сожрёт. Без преобразования тела толка от усиленного регена не будет. Она не продержится долго - в лучшем случае года два. Дорога в Центральный Анклав была женщине необходима как воздух. Рыжая меланхолично подняла с лавки одну из выдранных Треном из "банного веника" палочек и сформировала очередной лизунец. Не глядя сунула его в руки Глассе, просканировала подворье даром и задумчиво предложила:
  
  - До полудня ещё с полчаса... давай я тебе, что ли, руны подзаряжу? Когда ещё до сюда кто-то из Мастеров доберется...
  
  Гласса хемкнула, с интересом изучила ледышку чем только можно и с довольной усмешкой сунула её в рот. Неопределённо махнула в сторону изразца с божественным очагом рукой и согласно хлопнула себя ладонью по животу:
  
  - Заряжай. Земля здесь, не камень горный - силу совсем не держит. Обратно тянет. Да и стены - смешно сказать! - магией строили. Лесники вырастили. Хорошо, конечно, удобно - дом живой, сам всё делает - но всё-равно не то. То ли дело - вырубленные из крови гор чертоги...
  
  
  Травяными пирогами, крепчаткой и гномским взваром из дома Дорхарна Хазад Утур пахло аж за четыре подворья. Вокруг двора сновало совершенно безумное количество гномов, людей, хоугов... Машка крякнула - в толпу затесался даже орк, с равнодушным видом что-то строгавший засапожным ножом около поленницы. Орк был серый, как и основной костяк "orokhoi" Семьи - кланов Дагрыза. Впрочем, серые и чёрные в принципе были самыми адекватными.
  
  Рыжая остановилась рядом с воротами и принялась разглядывать широченные, украшенные вышитыми рушниками и лентами, праздничные столы: они занимали большую часть двора на манер галльских праздничных из фильмов про Астерикса. Посреди бедлама в воздухе тонкой тростинкой торчала Майка и обкастовывала стазисом выносимые из дома гномками блюда. У забора на горе бочек, подпёртых с торцевых сторон балками и широкими крестовинами, как воробей на крыше, восседала Мышка - деточка фонтанировала любопытством, смущением, всполохами восторга и чем-то совсем нечитаемым, но при этом - достаточно позитивным. Машка довольно прищурилась, заулыбалась - что от её ребёнка и требовалось. Довольство детёныша, ложилось на сердце женщины медовым елеем.
  
  Со второго этажа общего дома, через узкий бортик перевесился всклокоченный, седой гном:
  
  - Дадром! Дадром, где пиво!? Где моё пиво, киркой тебя по хребту!? Чем Мастер Фернорм заготовку заливать будет, если пива нет!? Выморозкой что ли? Так он мне бутылку о голову разобьёт и будет прав! Ты только подумай, старый моховник - выморозка на свадьбе!? Да Горн...
  
  - Не ори, здесь твоё пиво, Трондард! Подвезли уже - сейчас докатят.
  
  Машке почудилось, что бас разнесся на всю Общину - в ушах у женщины отчетливо зазвенело. Огненный до красноты, бородач с натугой закатил мимо неё во двор здоровенную бочку и поставил её 'на попа', тщательно притерев ёмкость к стенке. Вытер тыльной стороной ладони сопревший лоб, обернулся к воротам и дёрнул себя со всей дури за украшенную вычерненными стальными колечками бороду:
  
  - Эрх, Керхад! Ты куда эту орясину тащишь!? Ванеска сказала ж, чтоб на дворе ни одной лавки не было! Она народ до утренних сумерек не разгонит!
  
  Ещё один, появившийся в воротах, рыжий бородач выругался и раздраженно сплюнул себе под ноги:
  
  - То неси, то унеси... да шли б вы все к пьяному землекому!
  
  Керхад развернулся и вышел обратно вместе с закинутой на плечо лавкой - Машка едва успела присесть, чтобы не получить концом орясины по лицу. Торопливо коснулась гештальта запросом, поймала от веселящихся Младших сводку о происходящем в общине и снова крякнула: клан Хазад Утур находился в разгаре приготовлений к назначенной на восьмой солнечный час свадьбе. Гномы варили красное пиво и пекли пряные пироги с травами всю неделю в преддверии знаменательного события и неделю после. И раздавали обильные яства всем, кому удавалось впихнуть: особенно тем, кому они были начисто не нужны! Творец... то-то у людей из Совета были настолько довольные лица!
  
  Из шумной толпы, снующей через ворота выскочил Мастер Фернорм. Нервно пыхнул из трубки разноцветными пузырями, сгрёб рыжую широченной лапой за локоть и, не дав даже поздороваться, молча проволок наискось сквозь толпу. Машка 'прислушалась' - от Мастера давяще тянуло непониманием, озабоченностью, недовольством и совершенно несвойственными старику растерянностью и раздражением... Рыжая насторожилась, озабоченно задрав брови: это что же должно было приключиться, чтобы степенного гнома так выбило из колеи?
  
  С чем он не мог справиться сам?
  
  Мастер протащил Машку до дальней части двора, провёл по узкой тропке вдоль дома и вывел на лишенную украшений, заднюю половину подворья. Остановился перед уютным, маленьким закутком перед крохотной, пышущей жаром кузней: посреди закутка, в окружении трёх взволнованных девушек, сидела на удобной кушетке разодетая в прах и пух невеста. От увешанной драгметаллами и камнями счастливицы разливались потопом потоки ужаса и отчаяния. Девушка ревела белугой, откровенно прощаясь с жизнью и собственным будущим, плюя на любые доводы и надрывно-радостное щебетание подружек.
  
  - Сделай с ней что-нибудь.
  
  Мастер парой коротких тычков под лопатки подтолкнул рыжую поближе к проблеме, развернулся на пятках и, пыхая трубкой, исчез за углом. Машка проводила лысину гнома раздраженным взглядом - на её ментальный тычок 'пальцем в спину' старик даже не среагировал. Хоть бы что-нибудь объяснил, хрыч замшелый... Женщина раздраженно прикусила губу изнутри и посмотрела на доведшую себя до истерики девушку. Гномка заливалась не хуже Мышки... столь же искренне и самозабвенно. Эхо от эмоций невесты шло не менее разрушительное - мечущиеся вокруг, подружки тоже уже едва сдерживались - у огненно-рыжей глаза явно были на мокром месте. Леший... Так. Ладно.
  
  Машка нахмурилась и провалилась в транс: осторожно всмотрелась даром в суть гномки. Оторопело мысленно хмыкнула - артефактных щитов на девчонке было накручено, как брони на бункере Пентагона. Что-то тут было совсем не то... Рыжая встроилась в плоть защит, слилась с ними, убедив, что она есть часть общего - целого, и бережно просочилась через многослойную вязь обманок. Считала девушку и вывалилась из транса, в полном непонимании вытаращившись на невесту, как баран на запертые ворота. Гномка была беременна - неделю как. Беременна от будущего супруга и, по совместительству - Связанного. Мало того - носила в себе даже не просто ребенка, а будущего одарённого. Ей бы радоваться, но беременность, по мнению девушки, была её самой большой бедой за все прожитые двести семнадцать лет.
  
  Машка мотнула головой и помассировала разболевшиеся виски. Девочка считала ребёнка ошибкой. Но ребенок от Связанного в принципе не мог быть трагедией! Зачать малыша в Связке - это получить гарантию на отсутствие у него почти что любых проблем при наличии уймы бонусов. Девочка не могла этого не понимать. Такой потомок изначально благословлялся Творцом всего Сущего и меры принятия выше получить было невозможно. Но тогда почему его мать посчитала зачатие фактическим приговором на смерть? Её будущий муж явно не мог быть причиной - разорвать Связку было попросту невозможно. Связанные друг для друга становились частями одной души - единой и неделимой. А дети - её плодами, её продолжением...
  
  Рыжая рыкнула и принялась трясти гештальт на тему местных гномских традиций. И почти сразу внутренне вызверилась. Связывать судьбу с женщиной, носящей под сердцем плод, для местных гномов оказалось строжайшим табу - верховный бог запретил подобное тысячелетий восемь назад, когда пантеон ещё вёл активную грызню за влияние. С тех пор утекла бесконечная прорва времени, пантеон Каменных устоялся, но в связанных с ним реалиях ничего не изменилось. Пару не спасало, даже если отцом являлся не просто супруг, а чудом нашедшийся Связанный: Горн детей от внебрачных связей даже единодушникам не прощал. Любой подобный ребёнок считался запятнанным, а 'наблудившая' женщина - отречённой. Благословения бога пара не получала и дитя до конца жизни оставалось непризнанным, не принималось в кланах и не допускалось к Неугасимому Очагу. Пути в нормальную жизнь ни у женщины, ни у её потомка в общине не оставалось.
  
  Машка со звучным скрипом в мозгах переварила новость, посмотрела на заливающуюся белугой девушку и до кровавой ярости полыхнула бешенством. Перед глазами рыжей рухнула пелена. В сопряжении Старшей Матери хрустнуло, по хребту пробежали крошечные разряды статики. Тихий закуток кланового подворья залило морозом небытия. Температура в пределах покрытия ауры Кошки упала на полдесятка градусов. Кайсин оскалилась:
  
  - Горн, значит, не терпит... Очаг, значит, не принимает... Бог не простит... ТВАРЬ БЕЗМОЗГЛАЯ, А НЕ БОГ!
  
  Рыжая тяпнутым за задницу сильфаридом выметнулась на внешний двор. Проскользнула между накрывающими столы разумными и развернула за локоть первого попавшегося бородача - гнома вздёрнуло вверх и слегка проволокло по воздуху:
  
  - ГДЕ СВЯТИЛИЩЕ!?
  
  Мужик выронил из задрожавших рук миску с лентами, мертвенно побледнел и ткнул пальцем налево от подворья:
  
  - Т-там...
  
  - СПАСИБО.
  
  Рыжая считала всплывший в разуме гнома образ, 'вытянула' по нему метку из инфополя мира и пулей вылетела за ворота: времени до начала свадебного ритуала оставалось мало.
  
  
  Большое квадратное здание, расположенное несколько на отшибе от основной массы домов Общины, встретило Мать давящей тишиной. Скрывающийся внутри, зал неровным, напоминающим потолок пещеры, сводом уходил вверх. Ярко пылал очаг, занимавший половину стены. Тускло блестел в отсветах пламени, установленный в дальнем углу, вычерненный углем алтарь - наковальня. По начисто вымытому помещению бросали блики натянутые под потолком алые и золотые ленты. По грубо обработанным кирками стенам плясали живые тени.
  
  'Го-о-о-о-р-р-н-н-н! Слышишь меня, сморчок старый!?'
  
  Пламя в очаге дрогнуло и разбежалось неровными всполохами. От замершей в центре зала Кошки плеснуло ало-синим туманом: опасным - жаждущим поглотить всё и вся. По храму растеклось, отбирающее разум, ощущение жути.
  
  'Давай, выходи! Или мне лично впереться в твой актал и вытащить тебя сюда за бороду!?'
  
  Огонь в Очаге ахнул и столбом взвился под потолок. Кайсин обдало запредельным жаром и яростью - на голове рыжей сухо затрещали волосы. Кошка подняла дополнительные щиты, уплотнила ауру и активировала кровь боевой ипостаси, проступившей поверх кожи призрачной чешуей. По крови и энергоканалам из сопряжения Матери хлынула ядовитая 'плазма'. Из пламени Очага вывернулась гигантская, покрытая огненными язычками рука. Следом наружу вылезли голова и плечи... Соткалась украшенная дымными завитками грудь. Вторая рука занесла над головой бога, пышущий жаром молот.
  
  "ТЫ СМЕЕШЬ МНЕ УГРОЖАТЬ, ДЕВЧОНКА?!"
  
  Кошка оскалилась, бешено рявкнула и ударила смесью из флёра и Власти, сбивая стихиалиду концентрацию и контроль над телом. Обернулась полуразумным туманом хаоса и наотмашь хлестнула им по аватаре, буквально вбивая почти успевшего воплотиться стихиалида обратно в родной Очаг. По залу плеснуло искрами. От праздничных лент потянулись жутко воняющие дымки. К Горну рванули толстые плети хаоса и начали жадно вытягивать из божественного актала энергию пламени.
  
  'Я, сволочь старая, ещё не такое смею! Ты, козёл, хоть раз за последние тысячелетия к детям своим спускался? За жизнью за их смотрел? Или тебе лень задницу от 'трона' оторвать и прислушаться к собственной пастве!? Какого приблудного у тебя, тварь, дети в законной духовной Связке внебрачными вдруг становятся!?'
  
  По защите рыжей с размаху жахнуло молотом: раз, другой. Ещё, ещё. Из глаз, ушей и носа Кайсин засочились синеватые, едва заметно парящие лиловым дымом струйки. Туман почти перестал отвечать на удары стихии всплесками, смешал цвета, обернулся лиловым паром и начал с чудовищной скоростью разъедать основание раскалившегося от божественной ярости алтаря. Аватар бога хекнул, перехватил молот двумя руками и занёс его над затылком, целясь в просевшее под ударами марево, но на последней фразе противницы замер. Пламя резко опало и 'свернулось' в нормальных размеров гнома, шагнувшего из пригасшего Очага на пол храма. Кайсин угрожающе выщерилась и неуверенно пошатнулась. Попыталась вытереть запястьем жгущую кожу кровь, но только сильнее её размазала по лицу. Горн подошел к рыжей вплотную, растерянно заглянул в перекошенное откатом лицо женщины и тихо поинтересовался:
  
  - Ты что имеешь ввиду под духовной связкой, девочка?
  
  Кошка плюнула сукровицей, сгоревшей в полёте, хрипло хекнула, прочищая горло и втянула туман в себя, не давая ему вцепиться в и без того изрядно пожеванную ауру бога. Смерила стихиалида злым, презрительным взглядом и рыкнула:
  
  - Коронарное совмещение матриц основы души, придурок. И я не девочка - мне лет почти столько же, сколько тебе.
  
  Рыжая гневно хлюпнула носом, закатила глаза и пластом рухнула инстинктивно дёрнувшемуся вперёд Горну на руки.
  
  
  ***
  
  
  Бог озадаченно осмотрел буквально расползающуюся клочьями ауру женщины, считал висящие поверх её души метки и крайне неприлично выругался. Пыхнул пламенем и шагнул сквозь актал к перепуганно начавшему вытягивать из земли корни отростку мэллорна - не глядя швырнул в них тело. Древо хлюпнуло. Горн исчез. Богу хватало проблем и без всяких, жгущих себя почем зря недоделок - пытаться спасать безголовых недобогинь он, в отличие от бешеной деревяшки, не обязывался.
  
  
  ***
  
  
  Машка очнулась от ощущения солнца, гладящего теплом её кожу. Попыталась повернуться, чтобы подставить лучам ещё не прогретый бок, но тело на попытку двинуться и не вздрогнуло. Странно... Почему? Рыжая попыталась открыть глаза, но веки оказались слишком тяжелыми. Ресницы, казалось, кто-то сшил намертво. По вискам женщины отрезвляюще резануло болью - вокруг её носа расплылось облачко крови. Машка охнула и дернулась к голове. Руки не сдвинулись. Рыжая стиснула зубы, пережидая судорогу, скрутившую мышцы, и усилием воли расслабилась. Перешла на внутренний взгляд и мысленно тяжело вздохнула. Её тушка плавала в "киселе", оплетенная словно мумия белёсыми нитями древесных "вен". Машка рассеянно проследила за золотисто-зеленоватым потоком энергии, связывающим её с меллорном, и ещё раз мысленно тяжело вздохнула. Вот теперь - точно допрыгалась окончательно.
  
  Древо недовольно заскрипело. Звук давяще отдался в ушах. В личном потоке рыжей раздался сварливый, злой, осуждающий и полный непонимания голос Мастера Фернорма:
  
  "Допр-р-рыгалась!? Скажи, безголовая, ты вообще умеешь обращаться к богам так, как положено?"
  
  Машка мысленно огрызнулась:
  
  "Как положено? Знаете, Мастер, впервые я родилась богиней. Мой младший брат сейчас бог, старший - переживший активацию внутреннего Ключа мессия. Мне немного сложно начинать разговор с кем-то подобным с воззваний..."
  
  В памяти женщины неожиданно колыхнулось сакраментальное:
  
  "О, Великий Буревух..."
  
  Раздался призрачный звук лба, сразмаху лупящего собой о каменную плиту. Следом по крови рыжей - эфемерно и почти беззвучно - прокатилось гомерическое и совершенно непотребное ржание Асхеэ.
  
  "Ах ты ж, поганец! Собака божественная, помяни тебя всуе!"
  
  Машка придушенно хахнула и сцепила зубы, пытаясь не рассмеяться: её итак продирало болью от внутренностей до спинного мозга. Гном озадаченно крякнул. В личном потоке рыжей раздался оглушительный хохот Горна, "включившегося" в разговор через разум собственного жреца. Рыжая от неожиданности всё же дернулась и мысленно застонала: тело резануло уже от макушки до пяток.
  
  Женщина "отдышалась", мысленно сунула под воображаемый нос гномского божества увесистую распальцовку в три пальца и с натугой продолжила:
  
  "Если серьёзно - я ненавижу, когда трогают моих детей."
  
  Горн удивлённо смолк. Мастер Фернорм растерянно крякнул:
  
  "Твоих?"
  
  Голоса жреца и бога его почти что сплелись в один. Машка мысленно кивнула и, чувствуя внутреннюю поддержку Асхеэ, с помощью брата с трудом приоткрыла память:
  
  "Эти гномы живут в принятом мной ареале. Они чтут его законы, пользуются его силой и обеспечивают его анклав. Я - их Мать. Мне плевать, в кого они верят и кто ими правит - если их бог по дурости доводит их до разрушения сутей... я его просто убью. Не сомневайся, старик - сдохну, но сделаю. Ты же видишь, богов я уже убивала... не только богов. Если понадобится, я и Творца Сущего бантиком завяжу - я найду способ... Их боль и страх - мои боль и страх, а когда я боюсь, я уничтожаю его причину."
  
  Горн промолчал, закопавшись в глубины Машкиной памяти, усеянной разбросанными Асхеэ метками. От окаменевшего изнутри, Мастера Фернорма неприятно потянуло душевной болью и ужасом.
  
  "Да, Мастер, вы правы. Я - безумное, жуткое, жадное и невозможное чудовище. Но я люблю своих детей - даже самых паршивых! Мне больно их терять. Всегда. И я не отдам их... я никогда не отдам своё - никогда, никому. Они могут уйти от меня только сами - своими ногами, по собственной воле и ради своих ошибок."
  
  Машка криво внутренне усмехнулась и коснулась старого гнома сочувствием и сожалением. Она не могла иначе - просто не умела. Иначе у неё не получалось.
  
  Старому гному, кажется, стало ещё страшнее. Горн, со всё более нарастающим сомнением в собственном рассудке, просеивал память женщины. Рыжая мысленно пристроилась рядом, отслеживая работу бога.
  
  "Перед глазами рыжей проплыли, отрываемые под аккомпанемент истошного визга, длинные паучьи ноги. И переломанное тело её ребёнка, распятое на напитанном отчаянием и болью, расколотом алтаре."
  
  "Стальные, взбешенные до потери контороля глаза её свёкра. И те же глаза - впервые за шестьдесят с лишним тысячелетий - не знающие куда деться от чувства вины и потери."
  
  "Океан забвения, безвременье. Тьма, заботливо и печально баюкающая своих любимых детей на волнах беспамятности. Отсутствие личности, воли, смысла - здесь они не нужны... И бледная суть Аркшессы Тайер'Шаериат, ткущаяся заново из завлекающего небытия - ладонь волчицы, отдавшей десять тысячелетий назад свою жизнь за сына, крепка сжимаемая ладонью Кошки. Глаза, смотрящие прямо в душу: "Я помню?...Я...Отведи меня к нему, девочка. Отведи меня к ним!"
  
  "Встающие на свои места, осколки старой, разбитой на мелкие черепки души. И нарастающее в руках у Кайсин сияние живого, забытого золота."
  
  "Радость, восторг. Весна. Большое посвящение Асхеэ и статуи его ненаглядной Бегущей Весны в Летнем Саду."
  
  "Зажатый в руках, покрытый узором пифос, закрывающий рыжую почти целиком. Болезненно впивающийся в зад край колонны, насиживаемый в угоду златому поганцу второй день кряду - честно и совершенно бездарно проспоренный! Вреднючий братец знает - она поддавалась. Знает, зараза, и мстит!"
  
  "Невыносимая боль, равной которой она ещё не испытывала: боль снисхождения, боль предательства. Её собственноручно вырванное из груди, но всё так же бьющееся спокойно и ровно сердце. Она протягивает его Деду - нежно и обожающе. Даря надежду - исправляя его ошибку. И наполненные ужасом и отчаяньем - впервые настолько глубокими и неподдельными, не заимствованными! - стальные глаза Эршереза."
  
  "Тёплый, наполненный азартом, ехидными шутками и леденящей яростью вечер у большого камина в их с Лютым поместье на Пейсиэ. Смех. Кто-то из Младших подыгрывает на флейте, фритали и маэльтерре. По залу мечутся осязаемые иллюзии: они с Алексом вместе читают Семье Конан Дойля в первоисходнике - на английском..."
  
  Так ей действительно было проще. Объяснять всё это досконально? Творец - упаси: чем меньше вопросов Древний потом задаст, тем ей будет спокойнее. А вопросы, конечно, будут: как всегда - бесконечность дурацких, но жизненно важных вопросов!
  
   Машка криво внутренне усмехнулась, отстранилась от болезненного копошения в голове и с трудом сосредоточилась теле. Мышцы дрожали - регенерация сдавала позиции под раздирающими плоть и энергоканалы вспышками хаоса, но мэллорн все-таки исхитрялся как-то компенсировать разрушения. Вечность... это же насколько она перегрузилась, если Древу пришлось засунуть её аж в корневой узел? Ох, какая же она дура... Ей вечность - полная. Вот как она теперь должна была изгаляться, чтобы достать этот трижды проклятый росток? И тело. Придется его всё-таки перестраивать заново... Лютый точно её прибьет - просто чтобы потом не мучиться.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"