Аннотация: Первая глава из романа, начатого ещё год назад. Улучшение жизненной ситуации позволило мне продолжить работу над ним.
Темнело. Ночная дорога казалась бороздкой, высеченной на деревянной доске. Полусонная электричка текла ртутной струйкой. Неважно куда, но движение продолжалось. Двигались вагоны, двигались планеты, двигались молекулы. Воздух будто покрыт рябью из мельчайших частиц. Это хаотично танцующий броуновским движением атомный планктон. Но если пройти сквозь эту завесу, то можно заметить, что электричка пуста. Объявления в тамбуре и расписание были едва различимы в полутьме. Хотя может случиться и так, что то, за чем никто не наблюдает, не существует...
Но электричка всё же скользила по рельсам. Калейдоскопично мелькали вагоны, подсвечиваясь фонарями редких железнодорожных станций. Откуда станции среди лесов и пустырей? Для кого они здесь построены? Куда ведут подземные переходы с крапинками запрещающих красных огоньков турникетов? Это безответное любопытство - ухоженные станции хоть и манили огнями, но были совершенно пусты.
А ведь для кого-то это может быть совершенством - долгая ночная дорога, тайные огни, стук колёс, переменчивый вид из окна, широкие жёсткие деревянные скамьи. Над землёй поднимался туман, свет становился гуще. И теперь можно было разглядеть в одном из вагонов девушку в тёмном плаще. Расположившись возле окна, она водила пальцем по пыльному стеклу. Она была тусклой и бледной, как блуждающие огни на болотах; о чём-то ещё судить сложно, ведь она почти сливалась с мраком электрички.
И снова всё погрязло в темноте, как в трясине. Но было слышно, как девушка протёрла себе смотровое окошко на стекле и прислонилась к нему, скорее всего, лбом. Однако всё движение было за пределами видимости. Редкие огни были слишком далеко и не освещали дороги. Но вот вновь приближается станция, и на мгновение становится видно, что никакой дороги и нет. Есть только бесконечная вереница вагонов и снова темнота, липкая, как растаявшая ириска, всепроникающая и удушающая, как угарный газ.
Девушка все же продолжала всматриваться в темноту. Что можно увидеть, когда ничего нет? Нет даже ни одной звезды, ни бледной улыбки месяца. Но есть ощущение, что тонкая грань стекла вот-вот растворится и тоже исчезнет. Что тогда останется? Что, если стекло треснет, как льдинка, и внутрь хлынет влажный и прохладный лесной воздух?
Но этого так и не происходило. Между "что,если" и тем, что есть, узкая, но тяжело преодолимая пропасть. Пространство в ней настолько спрессовано, что это давление практически невозможно преодолеть. Однако электричка летела прямиком в эту пропасть. Непреодолимое движение в сумеречную область супергравитации не пугало девушку в плаще. Напротив, её лицо стало светлеть, стали различимы его черты. Тонкие губы налились цветом, остроскулые щёки порозовели и округлились, заблестели распахнутые глаза. Что-то скрипело, скрежетало, слышался треск и лязг. Становилось всё жарче, воздух был душным и тягучим. Металл стонал и рвался на куски. Весь состав приближался к сильному источнику света и тепла, и к тому моменту, как лопнули стёкла, в вагонах уже было полностью светло. Девушка только смахнула осколки и сняла плащ. Теперь я осталась в джинсах и майке, но мне всё равно было жарко. Тогда я сбросила кроссовки и носки. Так невыразимо легко на душе! По всему телу разливается тепло и блаженство...
Несколько резких толчков - и вагоны больше не соединены между собой. Каждый из них отчалил в своём направлении. Но это абсолютно неважно, потому что всё происходит именно так, как должно быть. И это прекрасно, думала я, наблюдая за тем, как вагон со скрежетом распадался на куски. Но ожидание слишком томительно, я вскакиваю и бегу босыми ногами к ещё уцелевшей двери в тамбур. От прикосновения эта последняя преграда падает. Остаётся только прыгнуть, оттолкнувшись от уходящего из-под ног вагона и ворваться в этот свет...