Прощание

Этим вечером, не постучав, и один,
Незнакомый меня навестил господин.
-Я пришел Вас, почтеннейший, предупредить,
Что имею я честь, Вашим критиком быть.
Моей лампой  лицо освещает он мне,
Мою тень изучает на белой стене.
Говорит: "Непорядок, велик больно нос,
Что наростом меж щёк выпирает всерьёз.
-Что? Такая погода, пасхальные дни.
И простуда. Во всём виноваты они.
Я не думал, что суть моих прожитых дней
Уместилась на этом раскладе ноздрей.

Говорил обо всём этот критик как есть.
Только душу мою не затронул и честь.
Не узнал он о планах и суть не нашёл.
Наконец поднялся он, и к двери пошёл.
Я дорогу ему осветил, но слегка,
Навесу возмущённо дрожала рука.
Он споткнулся, и так его двинул я в зад.
Что летел он как хлам, как плохой акробат.
Все ступени считая, катился нахал,
Кувыркался он, я ж наверху ликовал 
За весь опыт великий, за прожитый век,
Я не видел, чтоб вниз так летел человек.

Eduard Moerike

Abschied

Unangeklopft ein Herr tritt abends bei mir ein:
"Ich habe die Ehr, Ihr Rezensent zu sein."
Sofort nimmt er das Licht in die Hand,
Besieht lang meinen Schatten an der Wand,
Rückt nah und fern: "Nun, lieber junger Mann,
Sehn Sie doch gefälligst mal Ihre Nas so von der Seite an!
Sie geben zu, dass das ein Auswuchs is."
- Das? Alle Wetter - gewiss!
Ei Hasen! ich dachte nicht,
All mein Lebtage nicht,
Daß ich so eine Weltsnase führt" im Gesicht!!

Der Mann sprach noch verschiednes hin und her,
Ich weiss, auf meine Ehre, nicht mehr;
Meinte vielleicht, ich sollt ihm beichten.
Zuletzt stand er auf; ich tat ihm leuchten.
Wie wir nun an der Treppe sind,
Da geh ich ihm, ganz froh gesinnt,
Einen kleinen Tritt,
Nur so von hinten aufs Gesässe, mit -
Alle Hagel! ward das ein Gerumpel,
Ein Gepurzel, ein Gehumpel!
Dergleichen hab ich nie geschön,
All mein Lebtage nicht gesehn
Einen Menschen so rasch die Trepp hinabgehn! 

(Братья дождя * Из оперы Лахнера, 1839г.)

Отъезд

Уже готова к отъезду карета.
Уже рожок возвещает это.
Где же четвёртый, которого ждут?
Его зовут, он отстать не должен.
И в этот момент начинается дождик,
Слепой, но зовущий в путь.
Он так кратковремен на Божьей деснице,
Что только до ста сосчитал возница.
И пыль под копытами не улеглась.
Но так долгожданна его прохлада,
Что ставни домА отворяют взгляду
Цветами раскрытых глаз.
В конце - концов приходит  пропавший.
И экипаж уезжает уставший.
Но там, где карета на точке земли
Стояла, сухое пятно как пластырь
Напоминает кому-то страстно
О первой его любви.
Здесь,в доме,что на краю примостился,
Где молодой человек таился,
Дева волю даёт слезам.
Она на пятно печально взирает
И кружевной платок прижимает
К грустным своим глазам.
Так ли страданья эти серьёзны?
Девичьи слёзы сохнут проворно,
Как камни под солнцем опять.
Как тот рожок, что смеётся охотно,
В который дует какой-то охотник,
Готовый охоту начать.


Die Regenbrüder (Oper, von Ignaz Lachner komponiert, 1839)

Abreise

Fertig schon zur Abfahrt steht der Wagen,
Und das Posthorn bläst zum letztenmale.
Sagt, wo bleibt der vierte Mann so lange?
Ruft ihn, soll er nicht dahinten bleiben!
- Indes faellt ein rascher Sommerregen;
Eh man hundert zählt, ist er vorueber;
Fast zu kurz, den heissen Staub zu löschen;
Doch auch diese Letzung ist willkommen.
Kühlung fuellt und Wohlgeruch den weiten
Platz und an den Häusern ringsum oeffnet
Sich ein Blumenfenster um das andre.
Endlich kommt der junge Mann. Geschwinde!
Eingestiegen! - Und fort rollt der Wagen.
Aber sehet, auf dem nassen Pflaster
Vor dem Posthaus, wo er stillgehalten,
Lässt er einen trocknen Fleck zurücke,
Lang und breit, sogar die Raeder sieht man
Angezeigt und wo die Pferde standen.
Aber dort in jenem hübschen Hause,
Drin der Jüngling sich so lang verweilte,
Steht ein Maedchen hinterm Fensterladen,
Blicket auf die weiss gelassne Stelle,
Haelt ihr Tuechlein vors Gesicht und weinet.
Mag es ihr so ernst sein? Ohne Zweifel;
Doch der Jammer wird nicht lange währen:
Mädchenaugen, wisst ihr, trocknen hurtig,
Und eh auf dem Markt die Steine wieder
Alle hell geworden von der Sonne,
Könnet ihr den Wildfang lachen hören.

И вновь

Привязана к столбу постылая любовь,
В конце-концов бедна и необута.
И чувств огонь не всколыхнёт как-будто,
И боль былую не затушит вновь.

Ах, Перегрина, встречи нашей миг!
Горячих щёк, румянцем опалённых,
Как спорила весенняя влюблённость,
С венками вянущими в локонах твоих.

Как красоту оставить был я властен?
Всё возродится чувственно опять, 
Теперь, вдвойне вернувшееся счастье
С такой усладой буду принимать!

Но сколько ненависти в поцелуе страсти,
Чтобы покинутому мне не отвечать


    Die treuste Liebe steht am Pfahl gebunden,
Geht endlich arm, verlassen, unbeschuht,
Dies kranke Haupt hat nicht mehr wo es ruht,
Mit ihren Tränen netzt sie bittre Wunden.

    Ach, Peregrinen hab ich so gefunden!
Wie Fieber wallte ihrer Wangen Glut,
Sie scherzte mit der Fruehlingsstuerme Wut,
Verwelkte Kränze in das Haar gewunden.

    Wie? Solche Schoenheit konnt ich einst
verlassen?
- So kehrt nun doppelt schön das alte Glück!
O komm! in diese Arme dich zu fassen!
Doch wehe! welche Miene, welch ein Blick!

Sie küsst mich zwischen Lieben,
 zwischen Hassen,
Und wendet sich und - kehrt mir nie zurück.

(aus: Maler Nolten)

Брошенная девушка

Рано, когда петухи поют,
Звёзды под утро тают.
Я на заре к очагу встаю
И огонь разжигаю.

Уже разгорается пламени жар,
Искры заплещут вскоре,
Чтобы успеть затушить пожар
В бездонном моём горе.

Может, одумается и придёт,
С этим лучом первым,
О ком мечтаю всю ночь напролёт,-
Мальчик мой неверный.

Слеза за слезой бегут над огнём
И капают вниз сторицей.
Вот так и проходят день за днём,
Чтобы опять повториться.

Эдуард Мёрике 1829

Das Verlassene Mägdlein

Früh, wann die Haehne krähn,
Ehe die Sternlein verschwinden,
Muss ich am Herde stehen,
Muss Feuer zünden.

Schön ist der Flammen Schein,
Es springen die Funken;
Ich schaue so drein,
In Leid versunken.

Plötzlich, da kommt es mir,
Tröloser Knabe,
Dass ich die Nacht von dir
Geträumet habe.

Träne auf Träne dann
Stuerzet hernieder;
So kommt der Tag heran-
O ging er wieder!

Eduard Moerike  1829 

Часок средь бела дня.

Когда дремал спокойно я
Часок средь бела дня.
На дереве за моим окном,
Ласточка пела о том и о сём
Часок средь бела дня.

Послушай, что спою тебе я,-
Красотка неверна твоя.
Пока я здесь тебе пою,-
Другому дарит любовь свою
Часок средь бела дня.

О, больно ! Не тревожь меня!
Спокойно! Я не слышу тебя.
Ты с дерева улетай и не пой,
Верны мы все любви одной
Часок средь бела дня.

Эдуард Мерике в 1837

Ein Ständlein Wohl Vor Tag


Derweil ich schlafend lag,
Ein Ständlein wohl vor Tag,
Sang vor dem Fenster auf dem Baum
Ein Schwälblein mir, ich hört es kaum
Ein Ständlein wohl vor Tag.

"Hör an, was ich dir sag,
Dein Schätzlein ich verklag:
Derweil ich dieses singen tu
Herzt er ein Lieb in guter Ruh,
Ein Ständlein wohl vor Tag."

O weh! nicht weiter sag!
O still! nichts hören mag!
Flieg ab, flieg ab von meinem Baum!
Ach, Lieb und Treu ist wie ein Traum
Ein Ständlein wohl vor Tag.

Eduard M;rike 1837

Возлюбленной

Когда, в твои чертоги уходя,
Себя я нежу в тихом созерцаньи,
Я ощущаю лёгкое дыхание
Архангела, обнявшего тебя.

И от трепещущей улыбки на губах
Мой рот горит. Воистину я грежу,
Тебя ль, мой друг, в объятиях я нежу,-
Желание воспетое в мечтах?

Из глубины сознанья выплывает
Божественный мотив иных времён,
Меня своим напевом наполняя.

На небосвод я взгляд свой обращаю,
Что звёзд улыбкой светлой озарён;
Внимая пению, колени преклоняю.

Эдуард Мёрике в 1830


Wenn ich, von deinem Anschaun tief gestillt,
Mich stumm an deinem heilgen Wert vergnüge,
dann hoer ich recht die leisen Atemzuege
Des Engels, welcher sich in dir verhüllt.

Und ein erstaunt, ein fragend Laecheln quillt
Auf meinen Mund, ob mich kein Traum betruege,
Daß nun in dir, zu ewiger Genuege,
Mein kuehnster Wunsch, mein einzger, sich erfüllt?

Von Tiefe dann zu Tiefen stuerzt mein Sinn,
Ich hoere aus der Gottheit naechtger Ferne
Die Quellen des Geschicks melodisch rauschen.

Betaeubt kehr ich den Blick nach oben hin,
Zum Himmel auf - da laecheln alle Sterne;
Ich kniee, ihrem Lichtgesang zu lauschen.

В хижине на горе

Один вариант перевода:

Человек мне дать не в силах
То, чем в жизни одержим.
Я живу вдали от мира,
Но живу в согласье с ним.

Здесь в тиши я отдыхаю,
От мирских суетных дней.
Ночью свечи зажигаю,
Предаюсь мечте своей.

Я в людском потоке душном
Свою сущность растерял.
Но закрыв засов избушки,
Обретаю вновь себя.

Я живу, лелея память,
В этом сказочном раю,
Пляшет отблесками пламя,
Утешая скорбь мою.

Скоро Божеская сила
Тихо двери распахнёт,
И сквозь стены призрак милый
В мою комнату вплывёт.

Ангел, посланный мне свыше,
Как безмолвна твоя грусть.
Свет видение колышет,
Я руки его коснусь.

Прядь волос струится шёлком
По щекам его легко.
Вниз стекает слёз потоком
Скорбь небесная его.

Так в лазурном обрамленьи,
В звёзд серебряном свеченьи
Ясно ангела явленье,
Но обманчиво виденье.

_____________________


(В хижине на горе)

Второй вариант перевода

Всё, что люблю и чем дорожу,
Не может смертный принять.
Поэтому в хижине я живу,
Прячась от света дня.

Здесь обитаю я в мире ином.
Забыв суету речей,
Охотно думаю о благом
При красном свете свечей.

Внизу я теряю сущность свою,
Мирской тоской устрашён.
Но дверь в избушку свою затворю, -
И снова мне хорошо.

В уединении без тоски,
Я в старых мечтах парю.
Спокойного пламени языки
Скорбь залижут мою.

Тихо, рукою свыше, во сне,
Дверь отворится извне.
Картина за ней откроется мне,
Прелестней которой нет.

Тот, кто мне дорог, кого молил
В дрожащем свете возник.
Безмолвно, опустошенно, без сил
Коснусь любимой руки.

Я ощущаю локонов взмах,
Над мягкой его щекой.
В то время, как слёзы на этих щеках,
Стекают одна за другой.

В небесной лазури- лик за окном,
В платье, украшенном серебром,
Мой ангел. Я вновь тобой окрылён,
Обманной мечтой влеком.

In der Huette am Berg

"Was ich lieb und was ich bitte,
Goennen mir die Menschen nicht,
Darum, kleine, moosge Huette,
Meid ich so des Tages Licht.

Bein herauf zu dir gekommen,
Wo ich oft der Welt vergass,
Gerne sinnend bei dem frommen
Roten Kerzenschimmer sass.

Weil ich drunet mich veliere
In dem Treiben bang undhohl,
Schliesse dich, du kleine Tuere,
Und mir werde wieder wohl!"

So der Einsamkeit gegeben,
Hing ich alten Traeumen nach,
Doch der Flamme ruhig Weben
Trost in meine Trauer sprach.

Leise, wie durch Geisterhaende,
Oeffnet sich die Ruere bald,
Und es tritt in meine Waende
Eine liebliche Gestalt.

Was ich lieb und was ich flehte,
Freundlich, schuechtern vor mir stand,
Ohne Sinn und ohne Rede
Hielt ich die geliebte Hand;

Fuehle Locken bald und Wange
Sanft ans Antlitz mir gelegt,
Waehrend sich im sel'gen Drange
Traene mir um Traene regt.

Freundlich Bild im himmelblauen
Kleide mit dem Silbersaum!
Werde nimmer so dich schauen,
Und mich taeuschte nur ein Traum.