Аннотация: Жара в городе - всегда тяжело. Но еще тяжелее, когда ты оказываешься запертым в собственной квартире, и всего один человек может тебе помочь - ты сам.
Гарри выключил душ. Не вытираясь, он прошел в комнату и рухнул на кровать. Комнатный термометр на стене уже третью неделю не опускался ниже +35№. При чумовой влажности портового города жара была просто невыносимой.
"Еще три часа", подумал он. Минутная стрелка еще три раза совершит свой бессмысленный бег по кругу, и он обретет долгожданное счастье: он встретится с Райном Ричардсоном, его старым университетским приятелем, который обещал отдать ему на испытание свой новый кондиционер.
У Райна с детства проявлялась страсть к изобретательству. Он видел себя в одном ряду с Леонардо да Винчи, Томасом Эдисоном прочими известными личностями подобного толка. Но, изобрести что-то новое не удавалось уже тридцать шесть лет, и Райн постепенно смирился. Но пыл его не угас, и он решил приложить свои силы в русло улучшения каких-либо устройств. Начинался этот процесс с того, что видный студент Берлинского технического университета, или, как Райн всегда произносил его название на немецкий манер, "Технише университет, Берлин", отправлялся на свалку. Там он бродил среди гор металлического мусора, пока не находил что-нибудь, заинтересовавшее его. Это мог быть телевизор с разбитым экраном, или детская машинка на радиоуправлении с вытащенной электроникой, или вообще все, что угодно. Понимал ли Райн что-то в ремонте стиральных машин и детских игрушек, значения не имело, так как в процессе восстановления он изучал горы информации на эту тему. Набравшись знаний по данному вопросу в процессе восстановления, он, уже понимая, что к чему, приступал к процессу "улучшательства". Это слово придумал восьмилетний сынишка Райна, и оно так понравилось отцу, что иначе он свою деятельность уже не называл.
"Улучшательство" приносило свои плоды, и мало того, что в доме не осталось ни одного устройства без "сюрпризов", находились компании, желающие покупать эту продукцию для последующего выпуска под своей маркой. Последнее его детище - наушники с аксселлерометром, позволяющие поворотами головы регулировать громкость и переключаться между композициями были куплены за кругленькую сумму, на три-четыре недели решившую все финансовые проблемы семейства.
И эти три недели Райн работал над кондиционером. Вдаваться в подробности, пока дело еще не сделано, он не любил, но за банкой пива дал Гарри понять, что это будет нечто выдающееся. Обливающийся потом Гарри быстро проглотил только что отпитое пиво и начал пробивать идею отдать новое чудо ему для проведения испытаний.
- Ну подумай, я хорошенько его погоняю, проверю все функции, и дам тебе подробнейшую характеристику, - говорил Гарри, доставая из кармана насквозь мокрый платок и безуспешно пытаясь стереть им пот со лба.
- Не знаю... Всеже я хотел бы, чтобы его испытывал кто-то посторонний. Вдруг тебе не понравится, а ты по старой дружбе решишь промолчать?
- Ха, когда это я щадил твои чувства?, - Гарри ухмыльнулся, - Скорее, ты должен бояться, что я пух и прах разнесу твое детище!
В конце концов, ему удалось убедить Райна, и тот обещал позвонить, когда прибор будет готов. И вот это время пришло.
Два с половиной часа. Он встал, и пошел на кухню, к холодильнику, достал оттуда графин с апельсиновым соком, и, круто повернувшись на пятках, прислонившись спиной к холодной дверце, начал пить, не утруждая себя поисками стакана. Пока ледяная жидкость протекала по извилистому пути внутренностей Гарри, его взгляд бродил по столу. Все было как обычно, все лежало так, как он все оставил в прошлый раз, кроме... Гарри оторвался от графина впившись глазами в клочок бумаги. "Раньше его тут точно не было", подумал он, ставя графин обратно. Клочок был маленький, оторванный крайне неровно, и сильно скомканный. Карандашом, очень коряво на нем было написано всего два слова: "Не вздумай".
Гарри перевернул бумажку, повертел её перед глазами. Нет, кроме этих двух слов не было ничего, но когда он смотрел на них, по телу проходила волна безумного холода. "Чушь какая-то", решил Гарри, смял клочок и швырнул в стоящую мусорную корзину. По пути обратно в комнату он кинул взгляд на зеркало, в котором на секунду отразился, и встал как вкопанный. Внимательно посмотрев на свои руки, плечи, живот, он убедился, что ему не померещилось. Все тело было в мурашках. Да и ощущения были такие, что хотелось натянуть шерстяное одеяло, чтобы согреться. И это в такую жару. "Наверно, последствия выпитого холодного сока", подумал Гарри, заходя в комнату и подходя к окну. Пожелтевшая трава обжигала глаза, как будто отражая солнечный свет. Деревья клонили ветки с пожухлыми листьями. Яростное солнце безжалостно выжигало любое проявление активности, и на пустые улицы выходили только несчастные, которые никак не могли без этого обойтись. Гарри безуспешно старался сосредоточиться на записке. Он точно видел ее первый раз в жизни, притом, что сам он ее не писал. В квартире он живет один, и оставит ее тут тоже некому. Два дня назад заходила Сьюзи, но столько времени бумажка не могла оставаться необнаруженной, так как к холодильнику Гарри ходил исправно, каждые полчаса. Повернувшись, он взглянул на часы. Еще два часа. Примерно через час нужно одеться (хотя куда еще одеваться, когда ему хотелось снять кожу, может хоть так станет прохладней), добежать до машины, побыстрее включить кондиционер, и доехать до дома Райна. Затем, погрузив аппарат, довезти его до дома, затащить на пятый этаж, подключить и, наконец-то, наслаждаться жизнью.
Этот час он провел, глядя в потолок на кровати, регулярно доползая до холодного душа и холодильника с освежающим соком. Когда-то давно, бабушка рассказывала маленькому Гарри, что в жару нужно пить горячий чай, поскольку только он утоляет жажду, и позволяет чувствовать себя немного легче. Гарри прекрасно помнил все бабушкины уроки, но никак не мог заставить себя пить обжигающе горячий чай при таких температурах, и пытался найти утешение в поглощаемом литрами, но не приносящем облегчения, апельсиновом соке, который целиком заполнял желудок, только усиляя жажду.
Наконец, медленно, как лениво ползающие в тени, не в силах развернуть крылья, мухи, стрелки часов доползли до делений, когда Гарри пора было ехать. Путь до Райна показался наслаждением, поскольку холодный воздух прогонялся мощным кондиционером по салону. Гарри уже посещала идея жить в автомобиле, но он решил, что в итоге, затраты будут такими же, что и если бы он купил кондиционер себе в квартиру. Но с деньгами было плохо, и единственной надеждой был аппарат Райна.
Хозяин чудо-машины встретил его у двери арендуемого им склада, где тот занимается своими изысканиями.
- Ты точно не передумал?, - не здороваясь, переходя сразу к делу, спросил Райн, пока Гарри преодолевал путь от машины до стоящей в тени здания фигуры.
- Нет, с чего бы? Мне нужна хоть пара дней без жары, тебе нужно провести испытания. Все довольны все счастливы.
Райн с какой-то подозрительностью оглядел Гарри с головы до ног, после чего провел в длинное помещение за спиной. Оно было завалено различным хламом вперемежку с разбросанными инструментами, о назначении которых Гарри даже не догадывался. Сбоку у верстака стоял кондиционер. Он выглядел как белый, покрытый пластиком ящик, высотой сантиметров в семьдесят, шириной чуть побольше сорока, а толщиной и вовсе в двадцать. Во все стороны от него расходились провода, прикрепленные к четырем стенам, полу и потолку. Гарри разглядел на концах какие-то датчики на присосках, которыми, собственно, провода и крепились.
- В общем, рассказывать особо нечего, - произнес Райн, подходя к одной из присосок, и отрывая ее от стены, - обычный кондиционер, нажимаешь кнопку, ставишь температуру. Изменен сам принцип работы. Я оттолкнулся от обратного цикла Ренкина, и придумал нечто совершенно новое.
- Да-да?, - спросил Гарри, который понятия не имел, кто такой Ренкин, и что у него за цикл.
Видишь ли... - Райн замялся, - Кажется, с придумал что-то вроде силового барьера. Ты подключаешь эти провода ко всем плоскостям, образующим замкнутый контур. Если делать это в обычной комнате - это шесть плоскостей: четыре стены и пол с потолком. В квартире все то же самое, разница только в том, что нужно подключать только внешние стены, а внутренние оставить без подключения. Тогда все в подключенном контуре замыкается в отдельное пространство, и остается его только охладить, с чем машинка справится за считанные минуты. О конденсате можно не беспокоиться, так как, если ты собираешься охлаждать только квартиру, его будет совсем немного, и он соберется во внутреннем резервуаре.
Говоря все это, он обходил помещение, отсоединяя провода, и сматывая их вокруг ящика.
- Я собрал испытывал его на небольшом замкнутом кубе из фанеры, находясь снаружи, и воздух был довольно прохладным. Сейчас, перед твоим появлением хотел проверить тут, видишь, даже подключил, но начались какие-то перебои со светом и...
- Не волнуйся, я сам проверю его у себя, будешь доволен, - прервал его Гарри, снова начиная страдать от жары. - Давай засунем его ко мне в машину, и я позвоню тебе сегодня же вечером с первыми впечатлениями.
Работы по погрузке было немного, и вдвоем они справились за пятнадцать минут. После чего попрощались и Гарри уехал, оставив Райна задумчиво смотрящего ему вслед, пока престарелый малиновый Форд не скрылся из виду.
С подъемом на пятый этаж и установкой тоже не было никаких проблем, и Гарри, довольный, смотрел перед растянувшим во все стороны, как осьминог щупальца, провода ящиком. Весело хмыкнув, он нажал на клавишу включения. Как только палец вдавил кнопку, и кондиционер, просыпаясь, начал медленно гудеть, перед глазами Гарри снова увидел записку со словами :"Не вздумай". Не вздумать чего? Может быть этого?
Но мысли о загадочном послании были тут же выкинуты из его головы прохладной струей воздуха. Он снова лег на кровать и с наслаждением стал наблюдать, как температура медленно ползет вниз. Кондиционер должен был охладить квартиру до 20 градусов, и Гарри, решив ему в этом не мешать, заснул.
Это был первый раз за много дней, когда Гарри смог, наконец, нормально поспать, не мучаясь от жары, и не бегая пить каждые тридцать минут. Он бы спал и дальше, но через несколько часов он проснулся, чувствуя, что совсем замерз. На термометре была отметка в шестнадцать градусов. "Стоп. Он же должен охлаждать всего до двадцати", подумал Гарри, вставая и подходя к гудящему ящику. На дисплее было ясно написано "16". "Наверно, я что-то не так поставил, или просто шкала съехала пока я спал", решил завернувшийся в простыню Гарри, нажимая на кнопку, увеличивающую температуру. Кнопка не поддавалась. Гарри надавил на нее сильней, но результат был тот же. Поднеся лицо к дисплею, он попробовал еще раз, и понял в чем дело. Его палец останавливался в нескольких миллиметрах от поверхности кнопки. Гарри попробовал другие кнопки на панели, но ничего не добился. "В таком случае, эту штуку надо отключать", сообразил он, берясь руками за провод, идущий к ближайшей стене. Он потянул его на себя, стараясь оторвать датчик на присоске, но чем больше он тянул, тем больше нарастало какое-то сопротивление, и совершить задуманное ему так и не удалось. Тогда Гарри понял в чем дело. Контур кондиционера пролегал по внутренней плоскости стен его квартиры. Но проблема была в том, что он же проходил по внешней плоскости самого аппарата. Таким образом, между ними была силовая граница, преодолеть которую так просто не удастся.
На часах было уже два часа ночи, и Гарри сам удивился что он так долго проспал. А ведь вечером он обещал позвонить Райну. Райн! Надо позвонить Райну и спросить , как отключить эту чертову штуку. Он схватил телефон, и прижал к уху. Палец уже было начал набирать номер, как вдруг замер. Гарри не слушал гудков. "Видимо, телефонные сигналы тоже не проходят через эту дрянь", понял он. Дисплей кондиционера тем временем показывал уже 11 градусов.
За следующие несколько часов Гарри, натянувший в несколько слоев всю теплую одежду, что смог найти в доме, перепробовал все. Он пытался разбить окно, но, который он со всей силы бросил, сломался, ударившись о барьер в нескольких миллиметрах от стекла. Он пытался перерезать провода, но нож затупился так и не оставив ни одного пореза на изоляции. Он не смог даже отключить кондиционер от розетки. До самого утра он кричал и бил во все стены, но никто так и не пришел к нему на помощь.
Первым пришел озноб. Температура на дисплее уже давно опустилась ниже нуля, и все продолжала падать. Ближе к утру Гарри начал чувствовать вялость, заторможенность, сонливость, но продолжал искать выход. Он пытался включить все обогревательные приборы, какие смог найти, но электричество поступало в дом только по одной розетке - той самой, к которой был подключен дьявольский ящик. Единственное, что он смог найти - это старая походная керосиновая лампа. Он вспомнил, как в молодости они с Райном ходили в походы, спали в лесу в палатках, жарили мясо на костре, запивая его невкусным дешевым пивом. Тогда лампа была их обязательным спутником.
Мыли о горе-изобретателе привели Гарри в ярость. Ему хотелось, чтобы Райн сейчас оказался здесь, и тогда... О, тогда бы он порезвился. Сначала он сломал бы ему нос, впечатав его одним мощным ударом. Это частично отвлекло Гарри от безумного холода.
За окном начало светать, и солнце стало заливать комнату утренним светом. Луч света, коснувшись лица Гарри, вернул его в реальность. Он встал и, взглянув на кровать, вскрикнул. На кровати лежал спящий Гарри. "Наверно, у меня галлюцинации", решил он. Дрожащими от холода руками он потянулся к спящему, но так и не смог его коснуться.
- Опять этот ч-ч-ертов барьер, - с отчаяньем крикнул он, и слова его эхом отразились от покрытых инеем стен.
Гарри, лежащий на кровати начал просыпаться. Он долго ворочался, и, наконец, открыв глаза, уставился в потолок. Тогда, дрожащий уже всем телом, Гарри навис над лицом человека в кровати. Но тот продолжал смотреть на потолок, совершенно не обращая внимания на фигуру над ним. Затем он поднялся и сел на край кровати. При этом его туловище прошло через Гарри, совершенно этого не заметив. Тогда Гарри встал посреди комнаты и начал кричать и размахивать руками, надеясь хоть как-то привлечь его внимание, но все было тщетно. "Но он же должен чувствовать холод", мелькнула у него мысль, заставившая его взглянуть на комнатный термометр. Вконец окоченевшего Гарри бросило в жар. Термометр показывал +35№.
Так вот в чем все дело! Этот Гарри не видел его, не видел кондиционера и растянутых по всей квартире проводов, не чувствовал этого холода. В комнате Гарри стоял бардак, по всему полу валялись книги, которыми он швырялся в сидящего на кровати, пытаясь привлечь его внимание. Но тот Гарри ничего из этого не замечал. Точно так же, как не замечал этого он сам этим утром.
И тут он все понял. Увидел свой единственный шанс. Из последних сил он бросился к мусорной корзине, и обмороженными руками принялся искать записку. Именно так она и оказалась у него на столе! Она сам ее туда положил, подыхая от холода, чего не видел он же, заходя на кухню. Найдя скомканный клочок он бережно развернул его. Подняться он уже не мог, поэтому он дополз до стола, с трудом положил туда бумажку, и упал, не в силах бороться с ледяным оцепенением. Он лежал, и уже не надеялся на спасение. На его руках уже появились мутные пузыри, а теперь они и вовсе начали чернеть. Вся надежда теперь была на Гарри, лежащего на диване. Он должен увидеть записку, и понять. Он должен понять.
Чувствительность полностью покинула тело Гарри, и он просто лежал на полу, снизу глядя на стол. Единственное, что он него осталось это разум. И разум этот, тоже постепенно сковываемый холодом, пытался понять как же это началось? Кто написал записку? Удастся ли ему прервать этот круг?
Тот сквозь него прошел Гарри, подошел к холодильнику, достал оттуда графин с апельсиновым соком, и, круто повернувшись на пятках, прислонившись спиной к холодной дверце, начал пить, не утруждая себя поисками стакана. Пока ледяная жидкость протекала по извилистому пути внутренностей Гарри, его взгляд бродил по столу. Все было как обычно, все лежало так, как он все оставил в прошлый раз, кроме... Гарри оторвался от графина, впившись глазами в клочок бумаги. Он поставил графин обратно, подошел к столу, и внимательно рассмотрел маленький, оторванный крайне неровно, и сильно скомканный клочок бумаги, который был его последней надеждой, хотя он сам еще об этом не знал.
Затем он смял клочок и швырнул в стоящую мусорную корзину.