Аннотация: Страшная сказка, частично основанная на реальных событиях...
Червоточина
Старая яблоня нависала над оврагом, точно раздумывая - броситься вниз или птянуть эту жизнь ещё немного? Высоченная, корявая, некрасивая. Как и девушка, что стояла рядом с ней. Лера подошла и провела ладонью по шершавому старому стволу.
"Какой толстый, - подумала она, - сколько же лет этой яблоне?"
Исходившее от яблони тепло и запах сладких, спелых плодов дарили умиротворение. Девушка вдруг поняла, что всю жизнь стремилась именно в это место и, наконец, обрела его. Здесь был её дом, её неизвестная родина. Лера потянулась за яблоком.
- Не надо! - услышала она голос позади себя и так резко обернулась, что едва не свалилась в овраг. Если бы Лера не ухватилась за ствол яблони, то точно бы оказалась внизу, почему-то даже от мысли об этом ей сделалось дурно.
Перед Лерой стоял высокий худой старичок в очках, одна душка которых была замотана красной эзолентой. Других ярких пятен в старике не было, весь он и одежда его и даже глаза за сломанными очками были серыми, блёклыми, словно выцветшими. Когда испуг прошёл, Лера тут же его узнала. Это был Митька - местный дурачок, мужик совершенно безобидный. Поговаривали, что родился он совсем здоровым мальчиком, дурачком его сделал отец, который без жалости лупил сына чем попало, в том числе и по голове. Пожаловаться Митьке было некому, мать его в одну тёмную ночку пропала без вести. Отец божился, что Клавка сбежала, и в это можно было бы поверить, потому что бил он не только сына, жене доставалось гораздо больше. Вот только соседок не обманешь.
"Клавка любила Митьку больше своей жизни, если бы и сбежала, то и сына бы с собой прихватила. Собакам он её своим скормил, собакам", - шептались они.
Псов Герман действительно держал, злых, тощих, голодных.
Милиция в то, что герой войны убил свою жену, верить отказывалась, а то, что отец сына уму разуму учит, так то дела семейные, но потом стали пропадать люди... Все следы вели к Герману, вот только тел так и не нашли.
Эту историю Лера слышала от бабы Вали, у которой снимала жильё, пока достраивался её новенький красивый домик. Лера была врачом, приехала в глубинку, потому что за это ей обещали дом и приличную зарплату по новомодной программе для молодых специалистов. Так Лера оправдывала свой отъезд из областной столицы перед подругами, на самом деле она просто сбежала. Сбежала от безысходности. Эта безысходность каждый день глядела на неё из зеркала. Лера была некрасива, точнее говоря, она была уродлива. И при этом достаточно умна, чтобы понимать это. Ей хотелось оказаться подальше от родных и друзей, которые влюблялись, обзаводились семьями и детьми, в общем жили той самой обычной жизнью, которая была ей недоступна. Уж лучше среди чужих людей, чем эти вечные вопросы и жалость.
- Почему мне нельзя сорвать яблоко? - спросила Лера Митьку.
- Не надо рвать здесь яблок, они волшебные.
- Что? - удивилась Лера, а потом спохватилась, Митька ведь сумасшедший, мало ли что придёт старику в голову.
- Здесь рвут яблоки только от безысходности или когда очень и очень сильно чего-то хотят. Вы у бабы Вали спросите, она подтвердит. Уходите отсюда! - в голосе Митьки послышался гнев. - Уходите и не возвращайтесь! Проклятое это место! Проклятое!!!
Лера сочла самым разумным последовать совету старика, вдруг Митька не такой уж безобидный, как о нём говорят?
Вечером за чаем Лера решила рассказать бабе Вале о встречи у оврага.
- Митяй прав, - баба Валя, поставила на стол чашку и внимательно посмотрела на постоялицу, - рвать с той яблони плоды не стоит. Себе дороже.
- Почему?
- Ну, девонька, такие истории не под чай выдуться, - баба Валя со стоном поднялась, ноги у неё болели невыносимо, и никакие таблетки, никакие мази и уколы не помогали, и поплелась в старому дубовому буфету. Извлекла из нег бутылку наливочки собственного производства, пару рюмок и кулёк конфет на закуску. Затем медленно проследовала к столу. Лера помочь не пыталась, зная, что это очень обидит старушку. Уж, порывалась и не раз, всякий раз наскакивая на резкий отказ - не инвалид, сама справлюсь!
Баба Валя поставила добытое на стол, покрытой вязанной крючком скатертью, когда-то белой, но пожелтевшей от времени, и, усевшись, вздохнула:- Вот теперь и поговорить можно. Так о чём мы?
- Почему Митяй запретил мне рвать яблоки?
- Он тебе запретил их рвать только с той яблони, что над обрывом растёт. В других садах, хоть мешками собирай. Вон и у меня с веток осыпаются, ешь не хочу. А к оврагу, Лерочка, не ходи больше, проклятое это место, - баба Валя наполнила рюмки мутноватой жидкостью. - Настойка тоже вот яблочная, с калиной, попробуй.
- А чем это яблоня у оврага такая особенная? - допытывалась Лера.
- Во время войны фашисты у того оврага расстреляли жителей соседнего хутора, за помощь партизанам. Да какая там могла быть помощь от баб и ребятишек, больше и не было там никого. Так, убили ради убийства. Даже грудничков не пожалели. Потом тела в овраг сбросили и строго настрого запретили убиенных хоронить. А тех кто не послушается, в тот же овраг сбросить обещали. А ночью к открытой могиле пришли звери. Всю ночь выли, пировали. Вот тогда она и вышла... - баба Валя сделала глоток из рбмки, поморщилась и тут же отправила в рот шоколадную конфету.
- Кто вышел? - не вынесла паузы Лера.
- Ведьма из леса. Пришла в деревню, хотя раньше никогда так делала. И не с пустыми руками явилась, за спиной огромный туесок яблок приволокла. И прямиком к школе, где фашисты разместились. Пришла и говорит: "Угощайтесь, сынки". Главный их выбрал яблочко наугад и старухе предложил: "На мол, старая карга, отведай первая". Она только ухмыльнулась, от яблока откусила так, что сок брызнул, мало что бабка, а зубы белые да ровные. "С чего ты так расщедрилась?" - спрашивают фашисты. А ведьма им в ответ: "Я не за даром". "Чего же ты за яблоки хочешь?" "Похоронить убитых прошу, не по-человечески это бросать детей гнить, да зверьё ими кормить. Безвинные они". Главный громко захохотал, велел выдать бабке старую ржавую тупую лопату и сказал: "Сама и хорони". "И на том хорошо, это тебе зачтётся, сынок, - кивнула старуха, - только послушай моего совета, сам туда больше не ходи, а то там же и ляжешь". Взяла лопату и ушла. А пока шла по деревне во все калитки лопатой стучала, за собой звала. Да никто не вышел.
- И что?
- А то, что всех фашистов, кто яблочек тех поел, такая ночью тоска по дому взяла, что перестреляли они своих товарищей, потом оружие побросали и ушли.
- Что прямо домой?
- Куда там, на местное болото. Все потопли, но уверенно так шли, счастливые, песни пели, видимо грезилось им, что к дому идут, что родные их встречают. А главный жив остался, хоть яблоки он и ел у него рассудок не помутился. Пока стрельба шла, схоронился в чулане, где раньше пионеры всякий хлам хранили. До утра досидел, выбрался да к оврагу побежал, глаза безумные, злые. Прибегает, а старуха стоит на вершине оврага да всё землю в низ ржавой лопатой кидает. Да много ли тупой лопатой старуха накопает? Увидела она фашиста и засмеялась: "Что, сынок, пришёл мне помочь? Местные то никто не пришли, так что я рада и твоей помощи буду".
- И что? - Лера как зачарованная слушала рассказ бабы Вали.
- Убил фашист ведьму вот и всё. А потом и сам себе пулю в голову пустил. Теперь они тоже в том овраге лежат. Как весной снег сходит, так кости видны становятся... Забыть не дают.
- Почему же не похоронили их всех, как полагается.
- Вначале должно быть фашистов боялись. Да и в деревне тоже были лишь старики, женщины, да дети. А потом страшно стало... Проклятое это место. Там где могила ведьмы, туда лучше не соваться. Проще стороной обойти. Забыть и дело с концом. К тому же мы все верили, что природа сама справиться. Но видимо не берёт эти кости земля. Говорю же проклятое это место!
Леру передёрнуло от одной мысли, что чуть в открытую могилу не свалилась.
- А яблоня что? - спросила Лера, поднося к губам рюмочку.
- Так ты слушай. Не перебивай. На другой год у оврага яблонька начала расти, да шустро так, что через пару лет уже плодоносила. И яблочки не ней уродились точь-в-точь такие, какие старуха фашистам принесла. Только яблоки есть те нельзя.
- Но ведь ели же? Правда?
- Ели. Кто от отчаянья, кто от слишком сильного желания мечту заполучить. Вон мать Митяя тоже ела. Когда похоронка на мужа пришла, побежала к яблоне...
- И что?
- Через месяц Герман домой пришёл и свора собак с ним. Грязный, опухший, вонючий, что тот козёл. И злой, что чёрт, - баба Валя плюнула, а потом перекрестилась, - не может покойник человеком стать. Говорила же ей моя мать!
- Так он что же ожившим мертвецом был? - Лера опять потянулась к стопке и, сделав глоток, закашлялась, баба Валя тут же протянула ей конфетку.
- А как же! И людишек он сжирал.
- Так все говорят собаки.
- Так ты что же хочешь, чтобы мы всем о живых мертвецах рассказывали? Да о волшебных яблоках. Нас же всей деревней в психушку сошлют. А собачки у него и, правда, бешеные были. Прежде чем исчезнуть, он им всем шеи перерезал....
- А почему вы мне это рассказываете?
- Так ты теперь наша, - баба Валя рассмеялась, но в смехе этом веселья не было, - да и к яблоньке тебя вишь потянуло. Не спроста это. Не спроста.
- А что не так с яблоками?
- Все они с червоточиной. Желания они исполняют, но так, что человек не долго радуется, обязательно всё клином выйдет. Но говорят, что если желание у человека чистое да светлое для всех, не для себя, то и яблоко ему попадётся чистое. Вот только все для себя хотят. Все для себя. И я вот тоже. Пойдём спать что ли?
Рабочая неделя пролетела быстро. Лера полностью отдала себя работе и даже получала от этого радость. Помогать людям ей нравилось. Но как только выдавалась минутка покоя или вечерами она сидела в саду бабы Вали, в голову тут же лезли мысли о проклятой яблоне. И чем больше думала Лера, тем всё правдоподобнее казалась ей эта история. И тем сильнее тянуло её к оврагу. Всё больше и больше встречала она в деревне тех, кто не удержался и яблоко попробовал, или слышала историй о них. И всё больше точила её мысль сорвать яблоко самой. Разве исполнившаяся, хоть не надолго, мечта не стоит грядущей расплаты? Чай не мертвеца она собралась с того света возвращать?
В выходные пришлось особо трудно, занять-то себя в деревне было нечем. А ночи стали нестерпимы. Да и яблоки на ветвях держатся не вечно, упадут все в овраг, словно те редки комья земли, что сбросила старуха. И жди год. А за год многое случится может.
Не выдержав, Лера оделась и побежала к оврагу. Ночь была светлая. Звёзд на небе была целая россыпь, выбирай какую хочешь, да желание загадывай, все они зрелые да наливные норовили сорваться с небосклона и упасть на землю.
Митяй встретил Леру на краю деревни. Точно часовой, стоял он посреди дороги. Лера остановилась с испугом глядя на старика, и не зная что сказать ему. Слова в горде застряли. Митяй перевёл взгляд на Леру и спокойно спросил:
- За яблоком побежала?
Лера кивнула испуганно отодвигаясь.
- Я ведь тоже ходил, несколько раз ходил. Но пока шестнадцать не исполнилось, яблоня меня ребёнком считала, а детям рвать там яблоки можно безнаказанно.
- Почему?
- Дети безвинные, - растянул в улыбке губы Митяй, обнажая гнилые зубы, - дети безвинны. Вина вся на нас.
- Что же вы попросили?
- Нож попросил, которым мертвеца можно назад в могилу вернуть и собак его...
- И?
- И вернул. Вернул. Только вот в ту ночь я с ума и сошёл окончательно. Если я усну ночью, то отец мне снится и бьёт меня, бьёт табуретом по голове каждую ночь. Я ведь чего к яблоне всё хожу... Они ведь тоже там в овраге и отец, и мать, и все те, кто без вести пропали. Да много кто ещё, у деревенских, тоже желания были... Всё ещё хочешь туда, докторша?
Лера кивнула:
- Хочу.
Почему-то после слов Митяя её желание стало ещё сильнее. Лере захотелось стать часть волшебства, пусть и злого. До этого момента в её жизни волшебства не было, даже в детстве. Не для волшебства она уродина была создана.
- Ну, иди, иди, только помни - яблоня исполняет желание всего один раз, потом хоть мешок этот яблок съесть можешь. Не выйдет. Все будут с червоточинами, все как одно, - то ли захохотал, то ли заплакал Митяй.
Лера бросилась бегом. Выскочила за деревню и понесла по дорожке в поле, она не боялась заблудиться, яблоня звала её к себе, манила. Она стала для Леры маяком.
Тяжело дыша Лера остановилась на краю оврага. Белые яблоки казались частью звёздного неба. Сияли, звали, утешали.
"Вот сейчас сорву яблоко, - подумала Лера, - загадаю желание и стану самой красивой на свете. Пусть это яблоко будет с червоточиной. Пусть. Зато я почувствую, хоть на короткое время, то чего никогда не ощущала, побалуюсь счастьем, пусть и не долгим".
Лера прикоснулась к стволу, сердце бешено колотилось. Тишина, темнота, белые наливные яблоки. И страшный овраг внизу. Овраг полный костей. Яблоко сорвалось с ветки и гулко упало в овраг. Словно земля была полой. Словно кто-то бросил горсть земли на крышку гроба. Словно старая ведьма всё ещё стояла и бросала землю той самой тупой старой лопатой. Вся история, рассказанная бабой Валей, вдруг обрела для Леры смысл, стала по-настоящему живой. И её уродство вдруг ушло на задний план, перед уродством произошедшего здесь много-много лет назад, но не затихающего горя. Лера вдруг отчётливо поняла, кто лежит там в овраге... И во что превратилось это для жителей деревни.
"Интересно, что же нужно загадать, - подумала Лера, - чтобы всем стало хорошо, чтобы утихомирились призраки, чтобы Митяй перестал мучиться от кошмаров, чтобы у бабы Вали перестали болеть ноги, чтобы деревенские нашли своё счастье без червоточин. Что нужно загадать? Что мне сделать?"
Ветер зашуршал в ветвях яблони, взъерошил волосы Леры, обдавая её ароматом яблок. Секунду девушка ещё колебалась, прежде чем протянуть руку и сорвать яблоко, но потом потянулась обхватила нагретые за день наливные бока и потянула к себе. Яблоко было большим и светлым как луна, Лера поднесла его ко рту и, откусив, загадала себе ту самую старую лопату, а затем начала кидать в овраг землю.