Повесть о счастье, Вере и последней надежде.(НЕОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ВАРИАНТ)
Часть Первая. Чудес не бывает, НО...
Глава ?18. Розу белую с чёрной жабою или Как Не Стать Гением....
- Ты должен написать ей о своей безграничной любви, - сообщил ему тихий и мелодичный голос
- Чудила, так ты её не любишь! - вмешался Хрипатый.-Ты вообще ничего не сможешь написать... Поэтому не пиши ничего. Пусть она тебя забудет хорошенько.
- А что ты знаешь о Любви? - спросил он у хрипатого..
Нет, извиняюсь не так... Это оказывается тихий мелодичный голос спросил изнутри нашего героя у самого нашего героя. И наш герой ответил своему внутреннему тихому и мелодичному голосу, пренебрегая общением с хрипатым своим голосом
- Ничего. Зато я знаю кое-что о Ненависти
- Ну и что ты знаешь о ненависти?...
Это, похоже, вмешался хрипатый...
С ума сойти! Пока разберёшься с этими внутренними голосами...
Х* Х* Х*
Первый день дома прошёл для нашего героя в каких-то мелких и непонятных хлопотах. Матушка очень настойчиво, повторяя по некскольку раз одно и то же, расспрашивала его о том, что он делал там, в Москве, почему задержался, как живёт его двоюродный брат... он отделывался либо расплывчатыми объяснениями, либо отнекивался... Пришедший после работы батя продолжил допрос партизана, впрочем результат был тот же... Он сидел за столом и смотрел на свои исписанный бумажки, и они казались ему-как будто не его...
Уже поздно вечером в некоторой ярости от того, что письмо обещанное написать сразу же по приезду, - а день прошёл! - так и не написано, - наш герой сел за стол, и снова стал писать не обращая внимания, что шариковая ручка пишет плохо и местами не оставляет никаких следов:
'Милая, дорогая Вера!
17 августа.
Как настроение? У меня просто ужасное. Но то, что пришлось испытать в вагоне поезда, уносящего меня от тебя, просто невыносимо. До самого отправления поезда я держался молодцом и только когда сел в вагон, мне стало больно, так больно, что невозможно передать словами. Не столько физически, сколько психологически. Сердце рвалось от тоски. Не мог смотреть в глаза людей. У меня, наверное, были страшные глаза. Думал: не выдержу - расплачусь, а баюкал свою боль, я качал её в такт поезду, я терпел, стиснув зубы...
Когда ты поздним вечером нашего прощания сказала, что не хочешь жить, что хотела бы уснуть на месяц, - я недостаточно понимал тебя. И только в поезде до меня дошло, ибо я вдруг почувствовал тоже самое.. То же самое. Ничто не ново под Луной.
Те дни, которые я был вместе с тобой были похожи на чудесный сказочный сон, на феерию, которая не снилась мне даже в самых необузданных мечтах, - но пробуждение оказалось ужасным. я никогда не мог подумать, что это будет так страшно, так тяжело. И когда прощался, и когда ехал до Курского - сон продолжался, и вот пришло отрезвление. Целый день в поезде я думал о тебе, только о тебе, об одной тебе.
Только оказавшись один и, когда впереди никаких встреч, я понял, каким дурачком был. мне надо было ползать перед тобой на коленях, и целовать пыль у твоих ног, а я вместо этого злился и негодовал.. На что? Зачем? О, боже, какой я всё-таки дурак! Разве не было каждое твое слово прекрасным, каждый твой взгляд очаровательным, каждое твое желание великолепным? Но видно это можно понять только на расстоянии.
И в поезде, уносящем меня от тебя, мне показалось, если не увижу тебя в будущем, я умру. Как горько всё это!
Но как видишь, я - жив, хотя прошло уже целых два дня. Но я по-прежнему люблю тебя и, наверное, это до конца, я очень много вспоминал, я вспоминаю тебя на каждом шагу, - твои песни звучали во мне. Песни последнего вечера, который мы провели с тобой наедине.
Всё мелкое, пустое, ничтожное уходит, остается в памяти только светлое, высокое, романтичное. Эта неделя почти как легенда. НО это Действительно, так - ведь это же и было счастье!
Счастье, которого я не искал, о котором не подозревал и не думал, и не мечтал. Но вот оно пришло ко мне - я думаю: это навсегда. Я знаю: это навсегда. Это праздник, который останется всегда со мной. Это целый мир - огромный и прекрасный. И если тебе нужна моя жизнь - возьми её! Возьми её... После того, что я пережил, перечувствовал рядом с тобой, всё остальное - прозябание. солнышко! - милое прекрасное солнышко - если тебе тяжело или грустно, или что-нибудь случится плохое, - ты знаешь: у тебя есть друг, который счастлив сделать для тебя всё - лишь бы тебе было хорошо, стоит тебе только позвонить... Остаюсь с искренним уважением и неподдельной любовью, твой Ф*' ... Пока он корпел над текстом письма, за окном сгустились сумерки, и последние строчки он дописывал в сгущающейся полутьме.
Он включил свет и под золотистым абажуром перечитал то, что написал в письме, и ему самому понравилось: и откуда только такие слова взялись?!. Правда, оно получилось какими-то незаконченным - ну хотя бы потому что под конец страшно захотелось спать, наверное потому, что он выдохся сполна ... Он снова почувствовал себя выжатым как лимон...
Это кому-то было письмо легко писать как писать в море, а для него это был мучительный труд ...
Духовный простатит! По капле выдавливаешь из себя всё подряд: мочу, кровь, гной-в общем все идеалы ...
Разумеется, он никогда бы не наговорил ей столько красивых и звучных слов на рандеву глядя в глаза, но оказавшись в тишине одинокой своей кельи с видом на военный аэродром транспортной авиации - они посыпались из него как горох из щёлкнутого вдоль стручка. Завтра он утром побежит по делам своей вечерней школы и - мимоходом забросит письмо в почтовый ящик Центрального почтамта. Заодно там же позвонит Вере...
Ещё раз вернулось это непередаваемое ощущение: если бы она была рядом, он бы никогда так не написал ... В смысле - не сказал бы. Никаких солнышек, зайчиков с пальчиков... а вот на бумагу они ложились что называется сходу, и даже- обрати внимание! - было маленькое удовольствие видеть их написанными ...
Вполне возможно, всё это закончится ничем... Но слова-то останутся!
Блажен, кто верует!
Х* Х* Х*
- Ну сколько можно врать! - прохрипел Хрипатый, - тебе никто не поверит, что ты влюбился с первого взгляда ...
- А вдруг это действительно любовь?
Х* Х* Х*
То, что это не просто так, даже могу доказать тебе это логически!
Иначе с чего бы мы вот так с ней дружненько взяли, пошли и подали заявление в ЗАГС на третий день. Вспомни, пожалуйста, как это у нас было:
" Первый день визит на квартиру и знакомство без слов, просто поглядели друг на друга молча.
"Второй- встреча в Ботаническом Саду и поход по магазинам
"Третий день-подача заявление в ЗАГС
Разве могло такое произойти, если бы между нами вообще ничего не было? Если бы мы не понравились друг другу с первого взгляда? Но горделиво не признались в этом друг другу...
Затем- обрати внимание! - Всё складывалось один к одному.
Наш герой был потрясён тем, что ему еще несколько лет казалось непреодолимым, вдруг перешагнулось само собой с неожиданной быстротой... И верилось, и не верилось... Даже в мечтах ему такого не представлялось, что он женится. Тем более в Москве... Это было очень похоже на сон: реальность плыла в его глазах и становилась иллюзорной... , наверное, такое же или похожее ощущение и у наркоманов...
Х Х Х
По приезде его объяли животрепещущие хлопоты быстротекущих последних дней летнего отпуска: традиционный августовский педсовет, сначала в вечерней школе, на котором была поставлена с хлопаньем кулаком по столу задача донабора контингента, и он пошел кругами: по машзаводу, по мясофабрике, каналстрою, фабрике хозизделий и т.п. И снова машзавод, с горечью осознавая, что это всё напрасно потерянное время, за которой он мог бы написать пару-тройку страниц своих романов и повестей...
Потом - городской педсовет, на котором ему где-то в конце, под занавес, была вручена в череде награждений - Почётная грамота, и хотя ему совершенно было непонятно за что и почему, но всё произошло именно так, а не иначе-и не откажешься. Ещё немного и его фото повесят на районной доске почёта.
На педсовете в вечерней школе:
- У нас недобор! Ищите! - безапелляционным тоном - иначе кого-то придётся сокращать! У нас недобор!
Недвусмысленная угроза прозвучала в голосе Высокого Начальства.
В городке было пыльно и жарко. Погодную ситуацию мог бы исправить дождь, но каждое утро становилось в очередной раз безоблачно солнечным. Под жаром его могучих лучей тополиная листва очень быстра коричневела и скручивалась в завитушки. Она висела на ветвях не падая вниз, и деревья казались железными скелетами, здорово потраханными ржавчиной...
Нет, ну он кое-что понимал: , во-первых, у Ады из ада были напряжённые отношения с коллективом; , во-вторых, она знала, что он уже одной ногой в Москве... и выдвижением его на Почётную грамоту директрисса демонстрировала как ловко она хлопнула двух зайцев- и то, что с коллективом нормально (было бы хуже если бы она никого не поощрила), и то, что всё это после отъезда нашего героя останется без последствий...
На элеваторе поговорил с начальницей отдела кадров. Дело в том, что одна из учениц из его класса - здоровенная дылда, мать двоих детей - написала заявление о покидании вечерней школы, выпускного класса. Мол, по семейным обстоятельствам! Люди, понимаешь в атаку шли, на штурм- а мы здесь не можем преодолеть свою лень и какие-то такие-то мелкие семейные... Возьми пример с Маресьева, который без ног-управлял самолётов и громил фашистов...
Состоялся вежливый, но сложный в силу своей тяжести разговор, где он старался перепихнуть ответственность на отдел кадров, приводя в пример отдел кадров машзавода, где за непосещение вечерней школы могли не то, что лишить премии, а попросту выгнать с работы несмотря на вопиющий дефицит кадров. Во всяком случае запугивали именно так... Начальница- как скала! - отдела кадров:
- А вы на что? Вот и заинтересуйте... Вы там за что деньги получаете?
Наглючая такая бабёнка...
Х* Х* Х*
На обратном пути он шёл мимо редакции и не удержался - заскочил в неё; с одной стороны, его страшила встреча с Дубовым, с другой стороны, как было приятно сбежавшему отсюда полтора года назад, теперь вот пусть не окончательно победителе, но во всяком пожарном случае-почти свободным человеком подниматься по скрипучим деревянным ступеням ... Похоже, что они рассохлись ещё больше... Хоть бы водой их поливали! - снова посетила его двухлетней давности мысль...
Как оказалось, в районке было без перемен. Из динамика слышался бодрый голос единственного и непотопляемого радиокорреспондента, место которого наш герой вожделел, впрочем, прекрасно понимая разумом, что оно ему никогда не достанется.
Чтобы кукарекать в 8 часов утра по всем райцентровским квартирам, надо было быть не только членом партии. Но ещё и...
Потапыч по прозвищу 'Тапок' (... - ... - ... - ... - ... - ... - ... - ... - ... - ... - ... - ... - ) был обиженно рад. Мельком взглянув на его лицо наш герой догадался, что его разрывают противоположные чувства, и он никак не может между ними выбрать что-то одно. Временами Потапыч искренне улыбался, но временами по-прежнему надувался - и улыбка помимо воли сменялась по-детски недовольным выражением: он никак не мог простить, что талантливо скользкий сотрудник ускользнул из тугого капкана редакционных объятий ... - ... -
- Давно вернулся?
- Откуда?
- Из Москвы
- Откуда ты знаешь?
- Я всё знаю! Если бы я не знал всего, то я бы не сидел за этим дореволюционным столом. Ну как там в Москве - Горбатого живьём видел? Правда, что у него на башке - чёртова отметина...
Пока Потапыч это говорил...
....кому он говорил? - кажется историку он говорил, что собирается в Москву. Значит, это проболтался именно историк. Надо учесть на будущее и быть с ним поосторожнее и помолчаливее...
- Чего?!
- Родимое пятно... во всю Плешь? Ты меня слышишь?
Он пожал плечами...
- а что же ты там тогда делал? В Мавзолей сходил хоть?
Он заколебался - сказать Николаевичу или нет. Сказать, значит завтра поутру все собаки РайЦентра уже будут гавкать с наворотами про него и на него, не сказать - Потапыч может окончательно и бесповоротно обидеться. Откровенно говоря он старался не терять связей с Потапычем, тем более тот занимал сейчас ключевую должность ответственного секретаря плюс его несгораемые связи с областной газетой.
- Так ты- и на Красной площади не был?! - осеменила мысля вдруг Потапыча
- Нет, не был.-чистосердечно признался наш герой...
- Ну ты даёшь!- Потапыч обрадовался...
Ведь рано или поздно с Москвы придётся улепётывать, не так ли?
Он никогда не мог и помыслить себе, что Потапыча скоро не станет... И эта неожиданная встреча ... Мир праху его! И пусть земля тебе будет пухом! Твою помощь и поддержку я чувствовал всегда. Но не понимал, почему ты мне её оказываешь... Сейчас я думаю, что ты выручал меня, потому что талантливых людей вообще-то не густо, а скорее-пусто. И твоя поддержка-сквозь зубы! - это как признание моего таланта, пусть маленького, но всё равно-таланта извития словес...
- Говорят, ты там в столице поднебесной здорово развратился? - Потапыч подмигнул ему и подленько захихикал...
Но тогда Потапыч был живым. И не просто живым, а - живчиком с ножницами и канцелярским клеем... И эта неожиданная смерть, она так не вязалась, не связывалась ...
А в том разговоре он нашёл компромисс. Великий Поэт брякнул, что будет перебираться в Москву, не сразу но постепенно.... Одна ложь повлекла за собой другую. Он соврал дальше довольно легко, что искал квартиру, нашел что-то подходящее не в Москве, а сбоку - в Клину. Электрички ходят каждые полчаса. Бабка-фронтовичка... У неё нет никого из родственников, и она очень рада постояльцу... Поживёт пока у неё... Бесплатно, даже ...
- Она мне сказала, что по моим глазам видит, что я - хороший человек!
- Ага! Насквозь видит. И ещё на три метра под тобой! - саркастически сыронизировал Толик.- С ума выжила... Зачем тебе это?
Он всё это выдумывал на ходу, но с таким небывалым воодушевлением, что в какой-то момент Потапыч ему поверил. 'Пойдём покурим!' Курил, впрочем, только Толик.
- Ты умный хлопец! - сказал ему Потапыч, когда они вошли через раскрытые настежь ворота в типографский дворик и сели под вишнями на засранную голубями скамейку.- Как ты не можешь понять, что там тебя никто не ждёт с распростёртыми объятиями. Здесь ты уважаемый человек, Твои статьи заметили в горкоме партии, тебе доверяют в райисполкоме, наконец, тебя Дубовый сделал зав.отделом ... а там- а там-он выразительно пожал плечами подняв их чуть ли не до своих висячих ушных раковин-там ты будешь никто! Тьфу!
- Откуда ты знаешь, кто я там буду?
- Знаю! Если бы я не знал, я бы не сидел за дореволюционным дермантином...
Потапыч сплюнул и растёр жёлтый от курева плевок подошвой импортной, по-моему чешской а может и венгерской сандалии...
- Я тебе даже больше хочу сказать? Ты здесь можешь завести больше связей и знакомств - чем там. И знаешь почему? Да потому что летом они все ошиваются здесь, на Южном берегу К*! Чёрное море-любимое море моё! Шастают по курортам и санаториям только так! Вон Юра Балдогоев уже устроился слесарем-сантехником в детский дом Союза Писателей в ... - ... - ...
Он усмехнулся: Потапыч тоже иногда допускал пошло и похабно пошутить над великим и могучим... Впрочем, ну кто виноват, что в нём существует такая могучая кучка слов, которые сами собой напрашиваются на матерщинную провокацию?!
- -ты представляешь... Сейчас готовит книжку к изданию в следующем году... Вот тебе и Юра!
- Как же его жена из-под юбки отпустила? - съязвил Великий Поэт, скривив губы...
...по прозвищу 'Балда', он же - "Подержи мой макинтош" был притчей во языцех...
Х* Х* Х*
Странная штука - эта наша с тобой жизнь, уважаемая читательница!
Почему люди незаслуженно страдают? - пишет Дени Дидро своей подруге Софи триста лет тому назад. - Вот один из тех вопросов, на который по сию пору не дано ответа.
Странная вещь - жизнь,
странная вещь - человек,
странная вещь - любовь.
Вот и триста лет промелькнули как ракета. А слова Дени Дидро как будто вчера вечером написаны не успевшей высохнуть кровью...
Большинство этих рецензентов и литконсультантов лежат в земле сырой уже и никто из них в своих черепах даже и мысли не имеет, что одна из бесчисленных их отписок, на который они в издательской спешке и редакционной суете оставляли свой автограф посреди листа формата А4, до сих пор хранится у меня в папочке с названием: "Переписка с разноредакциями" ... Считая эту бумажку в лучшем случае достойной туалетного мгновенного употребления ожидает 50-летнее хранение. Уже самих журналов - половины нету, а те что остались - смердят и гниют как пеньки на пепелище ...
Что это было? Творчество сумасшедшего? Полу-сумасшедшего? И творчество ли вообще ...
Х* Х* Х*
... Потом он шёл домой мимо двухэтажного здания почты, обогнул стороной базар, и по тенистой улочке за горкомом партии спустился к речке Вонючке
Горком партии, обсаженный спереди и сбоку дефицитными синими елями, смотрелся этаким зданием дореволюционной постройки, типа особняка Кшесинсокй где нибудь в Санкт-Питербурхе, зато здание горисполкома напротив сверкало стеклом и железобетоном, а райисполком вымахал на целых пять этажей вверх, будучи на тот момент самым высоким зданием в центре Райцентра...
Бледно-жёлтое здание навеяло ему воспоминание о недавнем анекдотичном случае. Когда он отработал в районке 11 месяцев, то приходит к нему Потапыч с заранее заготовленным чистым листом бумаги:
- Давай так: садись и - пиши!
И диктует ему текст заявления в кандидаты в члены партии: хочу быть в арьегарде... Он открыл рот поражённый как прокажённый, и рука с взятой на вооружение авторучкой повисла в воздухе...
- Ну чего застыл как статуй? Давай пиши пока я добрый... я дам рекомендацию, Дубовый даст рекомендацию тебе ... Лена? А Лена тебе не даст...
И Потапыч загоготал как жеребец довольный неожиданно выскочившим пошлым каламбуром: Нет, не даст она тебя, она верная! - и он подмигнул правым глазом... - Верная жена! Она у нас не ...
'Пока я жива, - сказала мне Лена на прощании, - в Союзе Журналистов тебе не бывать! И не мечтай!'
- Ну мы третьего найдём!
Он всегда удивлялся, каким большим дипломатом был Потапыч по жизни, и хотел невольно подражать ему. Он знал, как сильно он ненавидит зам.редактора Елену Б*, и как-то спросил его причинах такой не совсем понятной ненависти
- Да, понимаешь, эта п... п... сука, - скривился Потапыч, - она закладывает всё что у нас творится в горком партии... И я даже знаю, кому она закладывает! - здесь он добавил известное всем нам всего лишь одно слово, которое впрочем ещё мудрейший царь Соломон нещадно посыпал инвективами .
'А что у нас такого творится?' - он удивился, - "чтобы закладывать? Оргии? Пьянки, что ли?" - но вовремя прикусил язык, и вместо своего 'гвупого вопроса' выдал притворное удивление: Ах, вот оно что! - сказал он.
"А может быть мы тут в редакции антисовесткий заговор готовим?" - мелькнул совсем некстати ещё один 'гвупый' вопрос под его черепной коробкой. И он призадумался, а призадумавшись-испугался...
Но свое общение с Леной Потапыч всегда начинал с комплимента, сыпал шуточками и вёл себя как задрипанный деревенский ухажёр с балалайкой наперевес ... Лена и подумать не могла, что он готов её задушить собственными руками... Впрочем, она всё-таки нечто подозревала. А может быть и прозревала?!
Он не понимал, как выкрутиться из этого поставившего к стенке (хорошо, хоть не расстрельной пока!) переплёта и осторожно вспотев забормотал:
- Потапыч, слушай, но - я читал Программу КПСС... И там написано чёрным по белому... И кое-чего там недопонимаю ещё...
- Чего? чего ты читал? - оборвал его резко Потапыч и посмотрел на него очень подозрительно и презрительно - как Ленин на буржуазию...
- Программу Ка-Пе- эС- эС...
- Послушай Друг любезный. Я в партии 15 - нет уже поболе лет, и я её ни разу не читал, (здесь Потапыч снова добавил известное всем нам всего лишь одно слово, которое впрочем ещё мудрейший царь Соломон нещадно посыпал инвективами) - и не собираюсь ... Зачем она тебе? Чего ты себе светлые свои мозги разным строительным мусором пудришь?.. Партбилет - это же хлебная карточка... Ты же ведь не хочешь сдохнуть с голоду посреди изобилия?.. Сейчас как никогда партии нужны ясные и светлые головы! Я своим копчиком чую - для партии грядут непростые времена. Но я уверен: большевики выкрутятся и снова окажутся на белом коне... Делай ставку на них сейчас, когда у них земля начинает дымиться под ногами, и ты не проиграешь при любом раскладе в будущем мировом пожаре...
Мы на горе всем буржуям,
Мировой пожар раздуем!..
Х* Х* Х*
...перешел по мостику и дальше по чересполосице индивидуальной застройки добрался до микрорайона многоэтажек... И в это время он задумался, зачем он наврал Потапычу... Он почему-то здорово уважал его. Но наврал. Впрочем, если свадьба не состоится... Если свадьба несостоится, то все будут насмехаться над ним как незадачливым женихом.
Х* Х* Х*
- Эх ты! Немочь бледная. Брат Поганкин. - вдруг внутри проснулся хрипатый. - Люди хочут поиметь партию, а им отказывают в приёмке! Тебе предлагают скатертью дорожку, а ты рыло воротишь!? Зачем ты плюнул в колодец? Ты - ..... И тут хрипатый добавил в его адрес то самое словцо, от которого в таком дурашливом восторге был Николай Васильевич, написавшие золотые слова с крылышками: 'Выражается сильно российский народ! и если наградит кого словцом, то пойдет оно ему в род и потомство, утащит он его с собою и на службу, и в отставку, и в Петербург, и на край света. И как уж потом ни хитри и ни облагораживай свое прозвище, хоть заставь пишущих людишек выводить его за наемную плату от древнекняжеского рода, ничто не поможет: каркнет само за себя прозвище во все свое воронье горло и скажет ясно, откуда вылетела птица. Произнесенное метко, все равно что писанное, не вырубливается топором'.
Х* Х* Х*
Он не обиделся на Потапыча...
Это был ещё один повод задуматься поглубже над тем феноменом, что все окружающие, кроме бати и матери, воспринимали его как эгоиста=карьериста, готового ради карьеры пройти по головам миллионов и миллионов простых советских людей, тружеников и победителей...
Хотя именно карьера - это было как раз то, к чему он менее всего стремился в своей жизни.
Можно отнять его профессию учителя русского языка и литературы... Можно отнять-и это будет ещё легче- отнять у него профессию журналиста... Но никто никогда не отнимет у него проклятого дара -дара извития словес...
Примерно так думал наш герой.
Х Х Х
Вторым своим делом он сел приводить в относительный порядок свои писательские работы, сожалея, что целый месяц почти прошёл впустую - но то, что произошло в столице, постоянно стояло перед внутренним взором...
... и тогда он решил переложить всё это в замысел: 'сама жизнь даёт мне живые прототипы, и теперь моя задача - просто изложить их словесно' - принял решение он. Но полностью сосредоточиться на своём словоблудии он уже не мог ...
Кто не ужаснётся, заглянув в глубокий колодец своего подсознания? И кто не подивится верности концепции первородного греха - главенствующего принципа всех мировых религий?! Не был исключением и он ...
Он положил перед собой листок с перечислением заголовков своих замыслов:
"В празднике человеческого . . . - (Сделан первый набросок)
"Рыба - зверище синее - (только замысел)
"Исповедь подкроватного существа - (только заголовок и ничего больше)
"Путешествие Ивана Флогистоновича Вона в местности не столь отдаленные, сколь фантасмагорические - (Три разрозненных сцены)
"Сказка об маленьком букетике дарственных цветиков - (отвез машинопись в редакцию одного самого толстого из всех толстых литературно-художественного журнала СП СССР)
"Изволите шутить, товарищ директорша! . .
"Грех господина милиционера
"Дороги, которые нас не выбирают
"Бег по пересечённой местности - (порядка двухсот страниц машинописи)
"Червлённая молодёжь
"- ... - - ... - ?
"- ... - - ... -
"- ... - - ... -
"Дурак и другие (пьеса)
Ещё не заглядывая в текст, одни эти заглавия сами по себе могли повергнуть в шок не только читателей, но и видавших виды и привычных ко всему литконсультантов, и закономерно привести их к одной-единственной мысли, которая называется "Горе от ума". И хорошо, что по жизни они никуда и никогда не заглядывали ни в какие рукописи. Они просто, - Но весь фокус: не только заглавия, но и сами тексты были - странные. При всей врождённой ненависти к Системе, в которой в ответ на рассылаемые произведения ему высылались вежливо-бесчувственные штампы под копирку: "ваше произведение не заинтересовало редакцию", одна из них выделялся своей афористичностью: "Ваш рассказ - ... - - ... - "
То, что случилось с ним в столице, не укладывалось ни в один из этих замыслов. Конечно. Ему откажут, конечно, он останется один ...
Ну почему обязательно один?
Потому что в душе он - монах ...
Смутный образ главного героя новой повести забрезжил в его воображении ...
А как он обзовёт своё новое произведение?
И совсем неожиданно всплыло:
ЧЕРТАНГЕЛ
В самом деле но здесь.. если существовали в советских святцах имена - Декабрин и Октябрина, Трактор и Тракторина, Монолит, Коммунар и Владлена, Юманита, Краснослав и Красарма и даже - Даздраперма (Да здравствует Первое мая) - так почему бы не быть и Чертангелу?
Чертангел Петрович Иванов! - звучит... Чертангел Иванович Петров, потомственный член рабоче-крестьянского происхождения! Звучит на века! У Советской власти сила велика!
Существо, в котором непонятным и неведомым образом объединяются как свойства черта, так черты ангела ... Оно, это существо, могло быть как шахматная доска, где чередуется черное с белым, так и просто серым пеплом от недокуренной батиной сигареты...
Дикое произведение, за которое надо надавать по жопе, - не иначе!
Х Х Х
Из Неотправленных Писем Провинциала: 'НАМ НУЖНО НОВОЕ МЫШЛЕНИЕ?..' Копия Старшей Сестре с Большими Ушами.
ПЕРЕЗАПИСЬ ОТ 17.04.87 !
"Перестройка неизбежна!" - объявила на первой полосе сегодня "Правда"...
- Ещё бы, - отвечаем мы со своей маленькой шестиметровой кухоньки - Ведь именно перестройка позволяет уже три года подряд списывать все свои грехи, всю свою лень и разгильдяйство, всю свою беспринципность и т.п. - вобщем, все свои грехи оправдывать брежневским застоем, наличием противников перестройки, агентурой империализма, подкармливаемой дефицитными продуктами из-за бугра и т.п. Нет, мы принципиально не дадим Леониду Ильичу спокойно спать во своём гробу! Мы будем пинать и поминать его снова и снова...
"Никаких кардинальных решений ещё не было - они впереди!" - провещал Бунич в программе "Время".
- А позвольте спросить Горбачёвых, Лигачёвых, Рыжковых и т.п. всех окрасов и мастей, - отвечаем мы чёрно-белому зомбоящику на его красно-коричневые речи - А чего вы, да именно вы лично делали все эти три года подряд? Спали? Ковырялись в носе? Наслаждались тем, что - дорвавшись до власти?..
Х* Х* Х*
Через три дня Вера получила его первое любезное письмо, и по телефону сообщила, что его содержание ей понравилось. И странное дело - он обрадовался. Назад домой с переговорного пункта он не шёл, а летел будто на крыльях... Дома сразу же сел и написал второе письмо:
'26 августа, поздним вечером.
Эти строки я написал две недели назад. Ещё не зная, что будут у нас с тобой две встречи, но и сейчас, перечитывал их., я могу расписаться под каждым словом, под каждой запятой, расписаться своей кровью, я не отправил их, потому что поехал сам, поехал по велению своего сердца... Если ты хоть раз в жизни любила, ты поймешь меня, поверишь, простишь и не осудишь. Любовь моя становится глубже и сильней...
Два часа назад зашла ко мне мама.
- Я соскучилась по тебе, сынок...
Меня не было всего пять дней, меньше недели, я неудачно высморкался. Потекла кровь из левой ноздри. Лопнул, наверное, сосудик, артерия маленькая, я лежу на кровати, задрав подбородок,
- Я соскучилась по тебе, - говорит...
- Мама, мамулечка, надо же привыкать к мысли, что я - уже - отрезанный ломоть...
- Почему?
- Потому что у меня такая судьба.
- Откуда ты знаешь, что какая у тебя судьба? Может, твоя судьба жить в Рай- Центре*?
... Мне многого не понять. Впрочем, я и не стремлюсь к этому. Всю сознательную жизнь мечтал о больших свершениях, о великих делах, мечтал положить свою жизнь на алтарь отечества, - но вот как получается в действительности! - принес свою жизнь к твоим ногам, да, бери: "Возьми ее! Что мне жизнь без тебя? "- и я загадал. Помнишь, как у Высоцкого:
... И я загадал: выйти живым из боя! ...
От небосклона под частым дождем "Падают звезды.
И я помню первый день, когда наши руки объяснились скорее, чем наши глаза и губы, быстрее, чем словами, когда моя рука моментально сообщила твоей то, что налилось мыслью и выразилось еловом гораздо позднее - после бессонных ночей, горьких и радостных раздумий, встреч и расставаний, - задолго до всего этого нашим рукам уже стало ясно: - Я - твори раб, ты - моя повелительница!
... мы вышли под руку с ВДНХа. Первый раз в своей жизни я бережно держал любимую под руку. Уже одно это сделало бы меня счастливым на всю жизнь. - Мне так мало надо: Мысли путались, я не знал, что мне делать: плакать, или смеяться от счастья, плакать потому, что я не знал этого-раньше или смеяться, потому что вот наконец, -я узнал, что такое счастье, мысли путались.
- Я почти рад, - сказал я.
- Возмутительно!
- Я почти счастлив...
- Почему почти?
- Ну хорошо: я - счастлив!
В сиреневом, нет скорее лиловом небе вверху над нами - сначала шариками, а потом букетами из сотен разноцветных звездочек расцветали залпы фейерверка. Москва салютовала нам. Золотистые, оранжевые, красные, белые... Я задрал голову, опираясь на верную руку человека, которого знал вместе всего второй день в жизни, но которому уже верил даже больше, чем самому себе.
Не попадая в такт твоим шагам, спотыкался - всё как-то не хотелось расставаться с этим восхитительным звездным водопадом. В один какой-то миг вдохнув синего, кислого, наполнению отработанными пороховыми газами воздуха, я загадал: пусть будет что будет.
Если возьмешь меня замуж - значит, пойду на взлёт. Дер аспера ад астр или чрез тернии к звездам. Не возьмёшь - значит, не нужен я своей Родине, она меня не любит.
И я тогда отправлюсь, куда глаза глядят. Хоть эмигрирую заграницу. Изгнание, мастерство, молчание... Вот так я загадал, не понимая того, что уже ранен насквозь, глубоко и в самое сердце, и, может быть, смертельно болен...
Солнышко, милое солнышко! Уже 12 часов ночи. Глаза слипаются, будто ресницы намазаны клеем. Голова уже ничерта не соображает. И если я написал глупость, поторопился, - извини. Извини и исправь! Ты вольна распоряжаться всем: и моими словами, и моей судьбой, и моей жизнью. Я люблю тебя!
Целую крепко-накрепко
Навсегда твой Ф*"
Над письмами он работал, как над рукописями: даже если ничего не получится со свадьбой, он был уверен, что события тех лет не пропадут, а войдут в какое-нибудь другое его произведение. Так жизнь у него с мальчишеских лет перепутывалась с воображением...