|
Вернуться к Главе 4. Попытка - не пытка. 1994
Повесть о счастье, Вере и последней надежде.(НЕОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ВАРИАНТ)
Часть Третья. Наша Г*****нная Жизнь
Из Главы №5.
ПЕРВЫЙ КЛАСС: работай со словом, Фёдор!
«Несчастье подарило мне богатство,
невежество научило меня»
Бальзак
Первая половина 1995 года стал для нашего героя пиком его внешних достижений. Выше этой вершины Федя уже никогда не поднимался в дальнейшем.
Но вместе с тем за этот период он четыре раза (никогда такого не бывало) болел, почти в каждом месяце.
Только любопытно: то, что он напечатался в центральной прессе — это Федя помнил, а вот то, что он постоянно болел, - это он не помнил, и только благодаря ежедневнику они—сохранились… Интересно, почему память иногда так сильно меняет прожитое; не всегда, но—часто… Где-то на просторах инета, пока он не был закрыт от меня наглухо, я прочитал, что есть даже закон памяти: лучше и больше помнится именно хорошее, а плохое, где тебя, например, оскорбляли и унижали—не помнится или помнится плохо.
Х* Х* Х*
Вы что, не патриот Советской Родины? Не советский человек?!
Из матушкиного дневничка
23.04.1995. Пасха! Светлое Христово Воскресение!
Как торжественно и великолепно стали отмечать этот церковный праздник, который все 70 лет советской власти был под строжайшим запретом. «Христос воскресе!» когда смотришь как в центре нашего городка перед церковью огромное скопление народа, то понимаешь:
- Воистину воскресе!
Желающие освятить куличи и пасхальные яйца выстроились в дилнную пёструю и разноцветную очередь… Но погода не пасхальная. Нависли дождевые тучи, нет солнца, пасмурно. Но как мне почему-то хорошо!
Вспомнились моя мама и свекровь.
Они пронесли эту Веру, это упование на Богородицу, всю свою жизнь. Каждая по-своему, но примирить их невозможно.
Милая мама… Ты была по-настоящему религиозной, ты верила в Него всей душой, но никогда-никогда не навязывал нам свои взгляды.
- .-.=.-.— -\? ,.__=-- .-.=.-.— _=\/\- -\ - .-.=.-.— .-.=.-.— * - .-.=.-.— \ - .-.=.-.— * - .-.=.--\? ,.__=-.— - .-.=.-.— * - .-.=.-.— _=\/\- -\\/\- -\ - .-.=.-.— - .-.=.-.— _=\/\- -\ - .-.=.-.— .-.=.-.— * - .-.=.-.— \ - .-.=.-.— * - .-.=.-.— - .-.=.-.— * - .-.=.-.— _=\/\- -\? ,.__=-loresipsum \? ,.__=-.— - .-.=.-.—
Х* Х* Х*
- .-.=.-.— -\? ,.__=-- .-.=.-.— _=\/\- -\ - .-.=.-.— .-.=.-.— * - .-.=.-.— \ - .-.=.-.— * - .-.=.--\? ,.__=-.— - .-.=.-.— * - .-.=.-.— _=\/\- -\\/\- -\ - .-.=.-.— - .-.=.-.— _=\/\- -\ - .-.=.-.— .-.=.-.— * - .-.=.-.— \ - .-.=.-.— * - .-.=.-.— - .-.=.-.— * - .-.=.-.— _=\/\- -\? ,.__=-lores ipsum \? ,.__=-.— - .-.=.-.—
Х* Х* Х*
В далёком 1991 году я исходил из видимых тенденций развития масс-медиа, в первую очередь газетного дела. Про журналы я как-то не думал. В конце 80-ых было уже ясно, что общество развитого социализма на подступах к построению полного коммунизма пойдёт по пути копирования западных…
И правильно сделает. Зачем изобретать кубинский самокат («Остров Свободы») или северокорейский велосипед («Полуостров Свободы»)? Есть уже наработанные способы и методы организации более или менее нормального человеческого общежития, уже гарантировано дающие результаты на порядок выше, чем пресловутый «социалистический образ жизни»
Ну и на хера выдумывать какой-то свой «херсон» - .-.=.-.—
- .-.=.-.— -\? ,.__=-- .-.=.-.— _=\/\- -\ - .-.=.-.— .-.=.-.— * - .-.=.-.— \ - .-.=.-.— * - .-.=.--\? ,.__=-.— - .-.=.-.— * - .-.=.-.— _=\/\- -\\/\- -\ - .-.=.-.— - .-.=.-.— _=\/\- -\ - .-.=.-.— .-.=.-.— * - .-.=.-.— \ - .-.=.-.— * - .-.=.-.— - .-.=.-.— * - .-.=.-.— _=\/\- -\? ,.__=-lores ipsum \? ,.__=-.— - .-.=.-.—
И если взять газеты Дикого и Гнилого Запада, то именно криминальные материалы у них занимают первые полосы. Поэтому я с начала 1991 года прогнозировал, что в ближайшем будущем и российская пресса пойдёт именно по этому пути. Я даже изложил эти идеи—Вере. Она пожала плечами. А это значит, что газетам потребуются специалисты, умеющие и любящие писать на эти темы.
Между тем даже на Фединых глазах созданные крупные газеты, типа Коммерсанта, - заглавное место уделяли по-прежнему политике, как международной, так и внутренней, а частной судебной хронике, всем этим убийствам с особой жестокостью, изнасилованиями, судебным тяжбам — второстепенное, загоняя эту тематику в зад, - поближе к последним страничкам.. . Но мне казалось, что этот перекос в сторону политическую— **перекос ** временный; и переход от рабовладельческого строя в лоно мировой цивилизации неизбежно произойдёт… И на месте двух тысячелетий Произвола возникнет Русский Суд…
Вы имеете в виду—Русский Суд, тот самый о котором Великий Арап нашей словесности как-то сказал\: «Не дай Бог увидеть ещё раз Русский Суд, бессмысленный и беспощадный...»
- .-.=.-.—
Наиболее охотно делились информацией именно адвокаты. Так в поле зрения появился одна адвокатская контора.
Особнячок барабановской конторы располагался недалеко от метро Краснопартизанская. Сама эта станция выбралась из подземелья на поверхность, и её можно вполне принять за станцию пригородной электрички. С названием гармонируют кучи деревьев, целые лесополосы, в гуще которых она не столько находится, сколько скрывается. Это, наверное, самая зелёная станция метро во всей Москве. Но нашему герою было не до природных красот…
Федя потянул носом—воздух здесь влажный, напоенный - .-.=.-.— чистый от выхлопных газов и уличной пыли. Он был уж здесь третий раз.
Вспомнил как первый раз искал этот адресок. Особнячок—одноэтажное здание, что само по себе было маленьким чудом для столицы нашей Родины, покорявшей высоту этажами.
При первой встрече Федя ощутил заинтересованность со стороны руководителя.
- Да, - согласился с его завиральными идеями Баробанов, мужчина средних лет с очень широким лицом в квадратных очках, - есть такое—интерес растёт, это я чувствую… Достали меня уже — звонят и звонят… Прямо отбою нет, - и он недовольно покосился на телефон.—Вынь да положь им. Вонь ..
Федя изложил ему, что, во-первых, в западных газетах криминальные материалы располагаются на первых полосах и привлекают читателей, а то значит, что и в новой Независимой - .-.=.-.— России будет то же самое, во-вторых, при всех учреждениях сейчас организуются пресс-центры, и он готов начать создавать вот такой пресс-центр при союзе адвокатов на общественных началах, поскольку его работа позволяет ему в свободное время…
Паблик рилейшнз, сэр!
- только материал должны не просто там убийства, а такие—с изюминкой, с особенностями… - начал наш герой раскрывать секреты журналистской кухни
- Угу, с червоточинкой, с гнильцой… Да этого дерьма, что вас так интересует, - глава союза адвокатов интеллигентно поморщился и махнул рукой в сторону старинного железного сейфа с двумя дверцами сталинского образца, - у меня навалом…
Его беспокоило другое - возникновение конкурирующей фирмы: независимых адвокатов. И Баробанов стал мне разъяснять, как их нахлобучивают (термин ещё одно придурка-маразматика помощника психопата) эти независимые адвокатишки, так как бесплатную юридическую помощь вынуждены оказывать они, а эти бывшие, которых повыгоняли из милиции и из прокуратуры, отхватывают денежных клиентов…
- А самое противное, что есть такие предатели, прямо власовцы настоящие, которые из нашего союза адвокатов переметнулись работать туда… - он откашлялся и пожевав сплюнул под стол весьма презрительно.
- Так это же очищение! Это ж хорошо! - сработал под Иванушку-дурака, героя очередной кремлёвской сказки, наш герой.—У вас не будет пятой колонны, не будет врагов народа, ваш союз адвокатов очистится от национал-предателей!
— Что ж хорошего? - возмутился моей дуростью Баробанов и объяснил: - Нагрузка-то на остающихся увеличивается в разы!
Я уже достал маленький западный магнитофончик (В Советском Союзе таких отродясь не было, и—не будет!), и продолжая держать его в руках, положил руки на колени...Барабанов сразу же понял , что это такое.
- А вот этого не надо! - повелительно растопырив пухлую мясистую ладонь он ткнул ею в направлении моего живота. — Мы с вами так не договаривались.
- А как же тогда писать интервью? - беспомощно развёл Федя руками, продолжая зажимать в правой руке магнитофон с не нажатой на запись кнопкой как гранату с пока ещё не вырванной чекой.
- Очень просто, - он нажал на какую-то кнопку, и после залихватской трели, слева открылась дверь кабинета и появилась секретарша…
- Там ничего выдумывать не надо.
Наш герой покорно засунул «журналистскую гранату» во внутренний карман куртки и застегнул молнию доверху.
- Маш, тащи эту пачку!
Ну , наверное, секретарша. »Наверное», - употребил потому, что на нормальных секретарш. Молоденьких секретуток фотомодельной внешности, победительниц несметный тогда конкурсов красоты Мисс Россия, Мисс Москау ноу-хау, Мисс Усть-Хуйск и далее везде, - вошедшая женщина была совсем непохожа: прямые коротко остриженные каштановые волосы окаймляли абсолютно ненакрашенную квадратную мордуленцию. Я естественно не особо присматривался к ней, но мне с первого взгляда показалось фамильное сходство…
То ли дочка, то ли племянница положила кипу машинописных листов-ксерокосов перед нашим героем. Федька приподнял первый лист…
- забирайте! - радостно.—дарю вам! Там всё сказано, пишите, пользуйтесь… Но прежде чем публиковать, покажете мне обязательно, договорились?!
Боробанов немного подумал и добавил:
- Пожалуйста.
- Я вас не имею в виду, но очень ваш брат любит перевирать...
...после разговора с ним у меня уже на подъезде к своему дому возникло несколько интересных мыслей. Но следующие дни прошли в запарке по Нашей Газете, потом что-то отвлекло по семейному, и в результате—когда появился просвет я понял, что для того, чтобы реализовать эти мысли мне надо бросить работу, и полностью работать над «баробановской компанией». Потому что было ясно, что трибуна Нашей Газеты выглядела смехотворной, главе союза адвокатов нужны были публикации прежде всего в центральной прессе, а живых контактов с централкой у меня не было, и— для того, чтобы их раздобыть надо было ездить по редакциям, чтобы хотя бы знать фамилии тех, кто сидит на данных направлениях и их телефоны. Такой базы данных у меня не было. Всю жизнь до сих пор я отдавал приоритет внутреннему перед внешним, воспринимая внешние обстоятельства как сугубо преходящие и поэтому особенно не вкладываясь в них…
Вечером, уставший, я заставил себя ознакомиться той пачкой слепых ксероксов, которую мне всунул баробанов… Это была барабанная трескотня, абсолютно не журналистский материал—никаких фактов и цифр, теоретические рассуждения о «неправильности» и «несправедливости» создавшегося в адвокатуре положения.
Но больше всего меня подивил вывод.
Предлагалась не—справедливое распределение обязанностей по бесплатной адвокатской помощи по всем адвокатским конторам без исключения, а—уничтожение всех остальных паралельных Барабановской адвокатских структур на корню. Провозглашалось, что такой возврат к государственно-монополистическим нормам карательной советской адвокатуры послужит дальнейшей «дерьмократизации» российского общества под флагом верноподданности всенародно избранному Президенту России Борису Николаевичу Ельцину, фамилия которого упоминалась и к месту и ни к месту...
Я ещё совершенно не задумывался тогда над тем, что именно принципиально репрессивная правоохранительная система формирует самосознание нашего русского общества, и формирует прежде всего не своей теорией, а своей—практикой, который кардинальным образом отличается от теории в худшую сторону. Каким бы справедливым ни был уголовный кодекс на словах…
Применение пыток (побоев) во время следствия…
Запугивание несведущих в юриспруденции людей ..
Ложь и фальсификация на допросах...
Подтасовка доказательств и т. П.
Несоразмерно высокие сроки наказания…
Полное отсутствие даже видимости оправдательных приговоров… Победой адвоката считалось, если возвращали дело на «доследование».
А самое главное произвол: в Бреху (брежневскую эпоху) воровали все, - а ловили и судили потом одного из многих и многих. Ну точно также как сейчас.
Правда ещё в советском обществе в Бреху (брежневскую эпоху) уже сформировался антисоветский неписаный закон антикоммунизма: не выдавать, не указывать пальцем на других и т. п. Отвечать только и только лишь за самого себя. За несоблюдение этого правила наказывало сама новая историческая общность людей — советский народ —презрением. И многие останавливались. Но этот неписаный закон почему-то не распространялся на сферу политическую
, с другой стороны, уголовная сфера после 70-летнего затмения стала относительно гласной.
Политическая оставалась негласной.
Политические сексоты по-прежнему чувствовали себя в гораздо большей безопасности и неприкосновенности, чем даже - .-.=.-.—
Великая Россия, шагающая во главе и в авангарде прогрессивного человечества — это очень далеко и то ли ещё будет, то ли нет, а три доллара — очень близко. Люди честные и бескорыстные были перебиты во время революции, безумной гражданской войны, Великого Красного Террора, Великой Отечественной войны, в живых остались только тыловые крысы, кремлёвские надзиратели и - .-.=.-.— вертухаи и их — «руководители», а благородные и честные индивидуумы стали уже исключением из правила, а не большинством. Большинство же всё больше и больше борзело, переводя жизнь на рельсы стяжательства, подчиняя рублю, вещизму… Вспоминается знаменитое булгаковское:
- Ха! Голым беложопым профилем на красно-коричневого ежа не сядешь!
За неделю Федя выбрал из боробановских пассажей более или менее «здравое» и оформил в виде интервью. Материал получился откровенно слабый. Но Федя надеялся спасти: он отвёз его в краснопартизанский особнячок и попросил секретаршу положить Барабанову на стол. На ервой странице—КРУПНО– написал свои телефоны: рабочий и домашний…
Х* Х* Х*
Через несколько дней Федя сидел на работе, в редакции Нашей Газеты. После обеда он каждые полчаса названивал Барабанову, и слушал длительные тягучие «пи-и-и». Клал трубку, потом снова крутил телефонный диск… текст интервью он отвёз несколько дней назад в ихний особнячок на лесистой и тенистой окраине Москвы и с согласия квадрат-секретарши положил на стол руководителю этой адвокатской конторы с очень интересной фамилией.
Так и не дозвонившись, через час наш герой решил съездить в эту контору на авось. Последняя от центра станция метро Краснопартизанская находилась на поверхности, окружённая почти лесом. Никаких эскалаторов. Казалось, практически не имела никакой разницы со станцией пригородной электрички. Когда Федя вышел на перрон, день клонился к вечеру. Небо было затянуто сплошной облачной пеленой.
Федя спустился по небольшой лесенке и отправился пешком. Особых надежд он не питал. Адвокатский особняк показался ему закрытым. Но было четыре часа пополудни— рабочий день ещё не кончился, и поскольку уже приехал, поднялся на крыльцо, толкнул дверь. Она неожиданно поддалась. Он пошёл по уже знакомому коридорчику, дошёл до баробановского кабинета. Перед дверью никого не было. Это его не смутило, и он смело толкнул ручку. Однако кабинет был тоже пуст...
Хм! - хмыкнул он «Где это все подевались? Чертовщина какая-то» Ему стало неприятно. Типична наша родненькая природненькая расхлябанность: где был Сталинский Барак—там стал ельциновский бардак. Теперь если что-то пропадёт, могут ещё и обвинить его—в краже. У Феди появилось желание повернуться на 180 градусов и сделать ноги. «Ну нет, раз уя уже здесь, надо узнать что с текстом интервью»
- Да, он его и не читал! - спокойно прохрипел хрипатый внутренний голос.
Позади секретарского стола и вешалки с кучей чьей-то одежды была ещё одна дверь , и наш герой решил попытать счастья. Он открыл её и оказался в небольшом полутёмном коридоре, всё освещение в котором выливалось из полуоткрытой двери в его конце. На Федю пахнуло запахом жареного мяса, жареного лука и ещё чего-то такого вкусного, отчего в кишках нашего героя моментально заурчало.
Он дошёл и заглянул там оказалось неожиданно большое помещение, в центре которого под двумя большими люстрами за длинным столом, уставленным блюдами с едой и бутылками и проч. .сидело человек 20. Крайняя женщина поднялась и направилась к нему.
- Проходи, не стесняйся—раздевайся, - фамильярно бросила она ему, видимо, приняв за «своего».
- Мне нужен баробанов! - громко сказал наш герой.
- Да вон он сидит! - махнула.
- Позовите мне его! - ещё громче произнёс федя.
- Да сам сходи… - опять на «ты»
- Нет, вы всё-таки позовите мне его…
- А что случилось-то?
- Ничего! - зло , - просто поозовите и всё...
Женщина оказалась сообразительной и начала что-то понимать. Она пошла в торец застолья, где Федя разглядел мирно жующего шашлык или какой-нибудь люля-кебаб баробанова…
- Вы кто такой? - спросил начальник союза давокатов, пристально вглядываясь в него.
- Я из газеты… Помните… - начал путанно объяснять наш герой суть дела про интервью.
- Пройдёмте! - отрывисто бросил Баробанов, выдав своё происхождение из ментов. Именно они так говорят, но обычно добавляя «гражданин».
- Пройдёмте, гражданин!
Федя покорно пошёл за ним.
В кабинете начальник опустился за свой стол, федя сел на стульчик сбоку и снова начал говорить про текст интервью…
- Знаешь, я всё понимаю, - оборвал его вскоре Баробанов, - но ты так больше не приходи!
- Хорошо, - ответил наш герой.— Я всё понял!
Он вскочил, и поспешил на выход без вещей, не попрощавшись и даже не обернувшись. Сказал Баробанов это «так», видимо, подразумевая: «не приходит предварительно не договорившись о встрече» или не сказал? Федя был немножко как в тумане… Может быть, пьяненький начальник сказал что-то другое, а нашему герою послышалось: «Ты больше не приходи!».
Но в любом случае Федя психанул. «И не приду! Больно нужно!" - ответил с вызовом он Баробанову в полупустом вагоне метро, едущем в центр. Сама его неожиданная выходка с выходом от адвоката и вспышка была непонятна Феде самому. Сейчас он понимал только одно: что для него с этим человеком и с этой конторой всё закончено.
- .-.=.-.— -\? ,.__=-- .-.=.-.— _=\/\- -\ - .-.=.-.— .-.=.-.— * - .-.=.-.— \ - .-.=.-.— * - .-.=.--\? ,.__=-.— - .-.=.-.— * - .-.=.-.— _=\/\- -\\/\- -\ - .-.=.-.— - .-.=.-.— _=\/\- -\ - .-.=.-.— .-.=.-.— * - .-.=.-.— \ - .-.=.-.— * - .-.=.-.— - .-.=.-.— * - .-.=.-.— _=\/\- -\? ,.__=-lores ipsum \? ,.__=-.— - .-.=.-.—
Х* Х* Х*
Неудача с адвокатской конторой Барабанова заставила меня серьёзно задуматься о направление главного мудара и поменять свои планы. И в этом смысле неоценимой оказалась помощь Вшиворонова.
- .-.=.-.— -\? ,.__=-- .-.=.-.— _=\/\- -\ - .-.=.-.— .-.=.-.— * - .-.=.-.— \ - .-.=.-.— * - .-.=.--\? ,.__=-.— - .-.=.-.— * - .-.=.-.— _=\/\- -\\/\- -\ - .-.=.-.— - .-.=.-.— _=\/\- -\ - .-.=.-.— .-.=.-.— * - .-.=.-.— \ - .-.=.-.— * - .-.=.-.— - .-.=.-.— * - .-.=.-.— _=\/\- -\? ,.__=-lores ipsum \? ,.__=-.— - .-.=.-.—
Я поехал не домой, а на метро Б. тем более что с Красной площади там от моей работы было по прямой, без пересадок. Четырёхэтажное здание ГлавМосСуда поразило меня своей какой-то внешней нелюдимостью и неопрятностью. В нём было ни помпезности, ни торжественности… Оно было довоенного, или даже скорее дореволюционного плана, и последующие годы социалистического планирования ничего не изменили в плане его архитектурной сущности.
В те уже ставшие баснословными ельциновсккие годы во многих учреждениях пропускной режим значительно ослаб. Мужчина явно не бравой выправки на входе спросил меня, я показал редакционное и сказал, что в приёмную к начальнице МосГлавСуда. Заявленной темой было интервью о первых шагах суда присяжных… В приёмной начальницы оказалось, что надо было записываться заранее. Я записался и ушёл.
- По какому вопросу? - сухо спросила меня секретарша.
- по личному, - загадочно ответил я.
На выходе меня уже никто и ни о чём не спрашивал.
На следующей неделе в назначенный день и час я прибыл в приёмную и узнал, что Манданова ( - .-.=.-.— ) принимать не будет, а вместо неё «личняков» будет принимать ейный заместитель. Хотя это было на уровень ниже, но время поджимало. Я заколебался:
- А что, тебе вообще-то не без разницы, кто расскажет о первых шагах суда присяжных—председательница колгоспу под кликухой ГлавМосМуд, ейный зам или рядовой судья, спросил меня мой хрипатый внутренний голос.
- .-.=.-.—
И тогда Федя посмотрел на него и встретился с крайне неприятном взглядом немигающих круглых как у совы глаз. На лице заместителя председателя была написана крайняя неприязнь, если не сказать даже ненависть. Но время уже было другое—ельциновское. И вряд ли за этим взглядом последует донос в кровавую гебню.
...вдруг—совершенно ни с того, ни с сего, даже без подсказки своего внутреннего голоса, решил заменить тему и вместо интервью на тему суда присяжных спросил о совершенно другом.
- Редакция Новой Газеты приняла решение подготовить и опубликовать цикл очерков о нашумевших судебных процессах эпохи метеоризма П*. Нуда, П* метеоризма...
Несмотря на гримасу, перекособочившую Заместителя Начальника МосГлавсуда в сплошную деформацию, Федя быстренько завершил вопрос:
- Какие документы надо представить? Редакционный запрос на бланке Новой Газеты или достаточно будет удостоверения Члена Союза журналистов города Москвы?
- Что-о-о?? Какой ещё архив! - его голос набирал обороты, как идущий на взлёт аэроплан, а лицо побагровела от натуги, глаза ещё больше расширились и грозились взлететь на лоб.
Всё это было настолько неожиданно для ельциновской эпохи, что наш герой инстинктивно сделал шаг назад.
- Ты-ы-ы! Да ты пошёл вон, журналюга! Ноги твоей никогда не будет в архиве! Запомни это навсегда, мудак! - при этом заместитель председательницы ГлавМосСуда натурально затрясся словно после моих вопросительных слов сквозь него начали пропускать электрический ток.
- ну, - пожал я плечами, искренне удивлённый такой реакцией - истерическим Гласом Глав Судьи: — Ваше право!
«Ваше Право Первой Варфоломеевской ночи длинных ножей и - .-.=.-.— наганов»
Я повернулся и вышел, тихо, но плотно притворив за собой дверь. «Журналюга» - тогда это было специальное оскорбительное название работников гласности, придуманное красно-коричневой мразью. «Журнализды» - это унизительное оскорбление появилось позже— оно пришло уже вместе с воцарением пожиздненного президента .-.=.-.— -\? ,.__=-- .-.=.-.— _=\/\- -\ - .-.=.-.— .-.=.-.— * - .-.=.-.— \ - .-.=.-.— * - .-.=.--\? ,.__=-.— - .-.=.-.— * - .-.=.-.— _=\/\- -\\/\- -\ - .-.=.-.— - .-.=.-.— _=\/\- -\ - .-.=.-.— Но наш героё ничуть не почёл себя униженным или оскорблённым; он не считал себя журналистом, он спла на хоуд и видел себя ВПЗР—Великим Писателем Земли Русьской...
Х* Х* Х*
- .-.=.-.— -\? ,.__=-- .-.=.-.— _=\/\- -\ - .-.=.-.— .-.=.-.— * - .-.=.-.— \ - .-.=.-.— * - .-.=.--\? ,.__=-.— - .-.=.-.— * - .-.=.-.— _=\/\- -\\/\- -\ - .-.=.-.— - .-.=.-.— _=\/\- -\ - .-.=.-.— .-.=.-.— * - .-.=.-.— \ - .-.=.-.— * - .-.=.-.— - .-.=.-.— * - .-.=.-.— _=\/\- -\? ,.__=-lores ipsum \? ,.__=-.— - .-.=.-.—
Х* Х* Х*
При первой встрече я рассказал Лебедеву об этом отличном «личном приёме», случившемся на прошлой неделе...
- Хе-хе, - мелко рассмеялся Лебедев.—Да ты его так мог во гроб вогнать! У старика второй инфаркт мог от таких вопросов случиться. Первый у него был во время Путча… Но оклемался. Крепкий старик. Крестьянско-пролетарский Дуб. Он ведь начинал ещё при Сталине, а тут такая молодёжь прёт буром… - и он снова захихиакал.
- Конечно, если бы я ему показал редакционное удостоверение от журнала \» Огонёк»,- вздохнул Федя, - а то наше издание, - Оно, конечно, не котируется
- Ха-ха-ха, - уже без всякой расхохотался судья. «хе-хе-хе», осторожное сменилось на залихватское «ха-ха-ха»
- да будь ты даже самим ельциным, Семёныч послал бы тебя на х*й! Он никого не боится… Ему-то жить осталось с гулькин х*й.
«А почему же он такой бесстрашный, боится открыть архивы? - на кончике языка, но Федя не спросил. — Правды боится?»
Вспомнилось : «Одно слово правды весь мир перетянет!». Только вот за за 70 лет иудо-большевицкой оккупации России эту русскую правду так глубоко закопали, что нет уже ни у кого никаких сил отрыть её и вытащить из глубокой-преглубокой могилы - .-.=.-.—
Мир праху твоему, Русская Правда! Спи спокойно до самого Страшного Суда!
"да нет, не правды боится, - ответил бы ему лебедев, - он не хочет подлых и - .-.=.-.— журналюг, который могут использовать личные данные уголовных дел для шантажа например..."
- .-.=.-.— -\? ,.__=-- .-.=.-.— _=\/\- -\ - .-.=.-.— .-.=.-.— * - .-.=.-.— \ - .-.=.-.— * - .-.=.--\? ,.__=-.— - .-.=.-.— * - .-.=.-.— _=\/\- -\\/\- -\ - .-.=.-.— - .-.=.-.— _=\/\- -\ - .-.=.-.— .-.=.-.— * - .-.=.-.— \ - .-.=.-.— * - .-.=.-.— - .-.=.-.— * - .-.=.-.— _=\/\- -\? ,.__=-lores ipsum \? ,.__=-.— - .-.=.-.—
Х* Х* Х*
По материалам одного из уголовных дел, с которым ему дал возможность ознакомиться судья Лебедев Федя написал судебный очерк…
С этим очерком он пошёл по редакциям…
- .-.=.-.— -\? ,.__=-- .-.=.-.— _=\/\- -\ - .-.=.-.— .-.=.-.— * - .-.=.-.— \ - .-.=.-.— * - .-.=.--\? ,.__=-.— - .-.=.-.— * - .-.=.-.— _=\/\- -\\/\- -\ - .-.=.-.— - .-.=.-.— _=\/\- -\ - .-.=.-.— .-.=.-.— * - .-.=.-.— \ - .-.=.-.— * - .-.=.-.— - .-.=.-.— * - .-.=.-.— _=\/\- -\? ,.__=-lores ipsum \? ,.__=-.— - .-.=.-.—
Х* Х* Х*
Это был бывший всесоюзный комсомольский печатно-половой орган с выпендрёжным названием. Ну типа:
Будет людям счастье,
Счастье—на века,
У Советской власти -
Сила Велика.
- .-.=.-.—
Ну, назовём его—Красная Вахта. Хотел сначала обозвать его—На Посту! Но рифмуется с нецензурным и непатриотическим—В писту!... Поэтому лучше помолчу—от греха и от кровавой гебени матери подальше.
Возглавлял этот журнальчик уникальный деятель. Некий Мишка Кислый. Я приехал из далёкой провинции. Откуда взялся он—непонятно. Но именно при его высококвалифицированном руководстве тираж журнала упал ниже плинтуса; конечно, при желании я мог бы обнаружить его происхождение, следы этого уникума, а может быть и валяется на бесконечно бескрайних просторах интернета и его биография литературного подвижника, его гениальные труды и т. П. Именно гениальные ТРУДЫ, потому что «гениальных текстов» не обнаружится—хоть расшибись в лепёшку. Совдепия хотя бы для блезиру ставила во главе литературно-художественных «толстяков» - сочинителей более или менее пистатых текстов. А вот после того, как Колосс на нефтегазовых ногах обвалился в пух и прах, - в 90-ые там вместо так называемый «литературных генералов» Великой Русской стеной встали— графоманы и посредственности…
- .-.=.-.— Достаточно просто сказать.
- .-.=.-.—
Ну ладно! Не будем о грустном…
В творческом плане—это полная бездарность, не ноль, а даже два нуля. Поэтому по моим гнусным предположениями Валерка поднял «бунт на корабле» НО—обрати внимание! - —точно так же, как в нашей Нашей Газете, этот бунт завершился ничем…
Я думаю, что сама ельциновская эпоха, её идейно-политическая атмосфера, сама художественно-эстетическая погода «девяностолихнутых» закрывала дорогу творческим и одарённым людям точно так же как это было и все 70 лет до тех пор.
\Х* Х* Х*
Из записок на туалетной бумаге:
«Кто такие «новые русские»? На 95 процентов это бывшие комсомольцы и бывшие члены партии, - короче говоря, ум, честь и совесть нашей эпохи… поэтому они вечно вчерашние»
Х* Х* Х*
В конце 1994-го – начале 95-ого годов я попытался поменять свою профессиональную судьбу – стать судебным очеркистам, (сначала судебным репортёром) стал посещать МосГлавСуд, слушать уголовные дела, написал несколько конкретных очерков о преступниках и их преступлениях, понёс написанное на улицу Правды – так вот из газеты "Федерация" один товарищ редактор, - к сожалению, не помню ни имени, ни фамилии –
- Нет, не пойдёт, - сказал мне по телефону и неожиданно добавил: - а вы попробуйте тоже самое, но в таком юмористическом стиле изложить …
Я был так удивлён, что бросил в сердцах трубку – Бытовое убийство: муж и жена напились, подрались , и он убил её. Но мужик попался какой-то такой непонятный, очень словоохотливый, он на суде со множеством подробностей стал рассказывать как он убивал жену - начали они пить вечером часов восемь, тогда же и начали драться, он бил её всю ночь и убил её окончательно, по его признанию, только пол-пятого ночи, посмотрел на часы, чтобы узнать, скоро ли откроются винно-водочные магазины ... Судья обрывал его. Но это было бестолку. Это было для меня сильнейшее эмоциональное потрясение! Я пришел домой сам не свой, тесть и теща были на кухне, и я стал не с того, не с сего всё это перерассказывать ... И вот тогда я поверил в силу слова: они слушали меня, открыв рты и затаив дыхание ... Такого внимания я еще никогда не видел ... "Да я бы таких сволочей на каждом столбу вешала без суда!" - ззакричала теща в порыве. " Придурок !" - сказал тесть и пошел курить на балкон. Мне стало немного легче: поделился, освободился ... И об этом написал в своём судебном очерке. Смерть, кровь, боль, зверство …
А тут на тебе:
- А вы попробуйте тоже самое, но в таком юмористическом стиле изложить …
Н у как я всё это в юмористическом плане изложу? Я подумал, что он – издевается так мягко и неназойливо …
Но только сейчас, когда мне стукнуло за 60, я понял, что "товарищ редактор", наверное, бы отчасти прав где-то … Хотя может быть к такому экстравагантному совету его подтолкнул мой заголовок. Я тогда ничтоже сумняшеся поставил: "РОЖДЕНИЕ ПАЛАЧА. Да убоится жена мужа своего…". Ну не знаю…
Х* Х* Х*
Литература не только никому - всё меньше и меньше—но и её целенаправленно добивали… Причём как это в жизни и должно быть её добивали сами же литераторы. Те «кулачные бои», который они устроили во время Разворота лицом на Дикий и Гнилой Запад, задницей на Культурный и Процветающий Восток—это не столько показатель , сколько Надгробный Памятник … Впрочем, так ли виноваты—либерасты. Само общество пережив вспышку, эпидемию экзистенциального интереса к истинной политике, правдивой публицистике, эстетически полноценной литературе… пресытилось крайне «неприятной», а местами и вообще неприличной голой истины и повернулось задом к высоким материям чести, достоинства, честности, благородства… Взрывы домов, взрывы метро, взрывы самолётов, убийства певцов (Талькова) журналистов (Листьева), священников (о. Мень) и политических деятелей ( - .-.=.-.— ) —вот это наше!
Ведь - .-.=.-.—
Наше дело свято, коли под ним струтся кровь!
И чем больше этой крови будет пролито, тем дело святее!
У активных социально-биологических личностей, которым раньше не давали проходу, разве только вход в лагеря и зоны без выхода, - появились совсем другие интересы… Нужно было успеть обогатеть — обогатиться. Не избежал этого **поповетрия** и наш герой.
Х* Х* Х*
Вернёмся к «главнюку»…
Литературно-критическое, эстетической чутьё—… там тоже был вопиющий ноль… Но это было вполне естественное наследство советской системы, сриализма (социалистического реализма), Союза Подлецов СССР и дачной базы данных дач в Перделкино… Ну может быть был он организатор крепкий и толковый, так называемый «литературный деятель», но судя по тому, что приняв журнал с тиражом в миллион экземпляров, этот «литературный деятель», с позволения сказать, постепенно и постоянно снижал…
До определённого момента Кислый пользовался организаторскими способностями и творческими связями Валерки, но в один прекрасный момент он понял, что на фоне постоянного пике и грядущего приземления на аэродром \Ноль он решил «козлом отпущения» сделать именно Валерку…
Основная ошибка всех литературно-художественных «толстяков» была в том, что они были воспитаны КПСС и стояли на том. Что ценность текста, в том числе и эстетическая, определяется не безмозглым и тупым советским народишком, советским читателем-идиотом, а самым передовым в мире Идеологическим отделом ЦК КПСС. Когда последний красно-коричневый монстр сдох, его красно-коричневые остатки решили, что опять же не читатель-дебил, а они сами, например, тот же бездарный и абсолютно лишённый слуха литературного Мишка может определять ценность того или иного текста… Нашему герою вспомнилось:
… лишь при наличии таланта
У самого литконсультанта.
Так начал создаваться весьма умеренный и аккуратный журнальчик, который демонстративно ушёл от эстетических «сбоев» и идеологических «боёв» между красно-коричневыми поцреотами и беложопыми либерастами в сторону— "чистого искусства», пардон, - чистой коммерции…
Однако коммерции почему-то не получилось тоже...
На страницах печатался западный детективчик из числа второразрядных, родной детективчик, но опять же не «крамольный», а такой достаточно проституированный, соответственно и интервью брались «понтовые» заголовки, и точно так же предсказуемо эти понтовые в серёдке оказывались «розовой водицей», проза отбиралась из числа авторитетных литературной столичной тусни... Но не авторитетных для читателя.
Государственной кормушкой рисковать нельзя было. Поэтому от журнальчика «На Посту» начало тянуть запахом не столько интеллектуальной «Шанели», сколько заплесневелой архивной пыли Царской России и музейной хлорки Леонардо да Винчи…
Иронией судьбы нельзя иначе назвать, что член редколлегии именно такого журнала обратил внимание на слабенький пробный судебный очерк, пришедший от Феди почти что самотёком…
Сам Валерка, толстяк с большим круглым лицом, отвисшими щеками и парой-тройкой подбородков был искренен.
- Мне понравился твой очерк, - сказал он.— В нём есть что-то символическое, созвучное нашим дням, и Валерка махнул рукой за окошко, где разлеглась ельциновская столица...
Он с глубоким вздохом:
- У меня погиб талантливый журналист, который вёл эту тематику. По пьянке.—Валера вздохнул с силой паровоза. Ну это понять может лишь тот, кто видел паровозы в действии, как они выпускали из себя—глыбы пара, - Фёдор! —пьянка—это такое зло, который забирает у нас самых талантливых, самых остроумных… Скажи, старик, честно, ты сильно зашибаешь?
- Нет, - спокойно отрезал Федя.
- Что нет? Говори правду, меня не наебёшь, старик… - и он подмигнул.
- Не пью! - невольно возвысил голос наш герой.
- Не пизди, - скорчил грустную физиономию Ху*ринович
- Что , - правда, что ли? - не поверил
- Да, а что тут такого?
- Если правда и ты будешь первым непьющим, - здесь Валера почему-то горько усмехнулся, - то я тебе памятник поставлю… Ей-Богу! - и он даже перекрестился левой рукой неловко и нелепо, но искренне.
- И последним, - в тон ему постарался подыграть наш герой.
- Я твой очерк порядком подсократил и поправил, посмотри, старик. Если с чем не согласен...
- Валера, я вам полностью доверяю, - быстро пробормотал Федя… - бес проблем.
Ху*ринович прищурил правый глаз и по-ленински ненавистно всмотрелся… Абсолютно не обращая внимания на появившийся внешний негатив, промелькнувший - .-.=.-.— Федя сразу перешёл к делу.
- У вас есть аккредитация на Петровке, 38? В Генеральной прокуратуре? - наш герой назвал ещё несколько адресов, не обминув и Верховный суд Российской Федерации.
- Зачем это тебе всё это, старик? - дико изумился Валерка, даже оставив рот немножко приоткрытым.—На фига тебе эти все брифинги?
- .-.=.-.—
- Сейчас пишу судебный очерк про изнасилование… - речитативом… - Заголовок такой: Нравится—не нравится, терпи, моя красавица! - .-.=.-.—
Валерка нахмурился, сдвинул брови к переносице…
- Изнасилование групповое, - бесстрастно продолжал Федя, не заметив его упреждающей гримасы - Изнасилование по предварительному сговору.
- Старик! - истерическим вскликом прервал его Ху*ринович, - у нас в Красной Вахте—секса нет. Ты пойми! Протри очки! Секса нет, а ты— ИЗ—НА-СИ-ЛО—ВА-НИЕ… -последнее слово он почему-то произнёс по слогам и очень уважительно
«Странно!» - удивился наш герой, которому на голубом глазу казалось, что судебный очерк про изнасилование будет смотреться обаятельно и обязательно привлечёт внимание массового читателя. Это вам, конечно, не нашумевшая «Тема», но всё равно—в тему весьма и весьма популярную...
Судя по обалдевшему лицу с каким-то даже чуток испуганными глазами (так обычно последнее время телезрители глядели на Президента Ельцина) Ху*ринович приходил во всё более шоковое и шоковое состояние от меня, будущего, ещё не состоявшегося, но уже такого прыткого …
Х* Х* Х*
- .-.=.-.— -\? ,.__=-- .-.=.-.— _=\/\- -\ - .-.=.-.— .-.=.-.— * - .-.=.-.— \ - .-.=.-.— * - .-.=.--\? ,.__=-.— - .-.=.-.— * - .-.=.-.— _=\/\- -\\/\- -\ - .-.=.-.— - .-.=.-.— _=\/\- -\ - .-.=.-.— .-.=.-.— * - .-.=.-.— \ - .-.=.-.— * - .-.=.-.— - .-.=.-.— * - .-.=.-.— _=\/\- -\? ,.__=-lores ipsum \? ,.__=-.— - .-.=.-.—
Х* Х* Х*
14 мая, воскресенье, —8=30 неожиданный звонок Игорька по городскому телефону. Разбудил дедушка «Там тебя какой-то мужик спрашивает...». Я даже не подумал на Игорька. А в первую очередь подумал на те издания СМИ, с которыми я всё это время попытался станцевать польку-бабочку.. Первая мысль—о газете «Шок-инфо», которая никак не могла начаться...
По тону Игорька я подумал, что положение у него отчаянное. Всё ж Первомайский имел гордость, и вторично обратиться ко мне могло заставить его, Действительно, катастрофическая ситуёвина в Нашей Газете.
Я не выпендривался. Сказал, что завтра, в понедельник, подъеду к нему для разговора. Хотел предупредить, чтобы он был трезвым, но быстренько смекнул, что: ну кто я такой, чтобы он послушался. Поэтому положился на то, как масть ляжет...
Затем, отложив все дела, я взял сынка, и мы с ним пошли гулять. Был прекрасный майский день. Зелёная трава—по щиколотку. Настроение у меня стремительно поднялось. Ощущение, что жизнь снова брала меня под крыло. Я стал необычайно горд. В моей столичной жизни это был уже второй случай, когда меня приглашали вернуться обратно… Мне вспомнилось, как меня обратно в многотиражку пригласил Геббельс… Я почувствовал себя Ценным Специалистом…
Х* Х* Х*
ФЁДОР, РАБОТАЙ СО СЛОВОМ!
С Игорьком Федя встретился в понедельник, а в пятницу по своему обыкновению без предварительного звонка он взял недавно с большим трудом написанный новый судебный очерк и поехал на удачу в С… пардон, - к Валерке. Если не удастся попасть к нему, то он собрался двигаться дальше—на улицу «Правды» и названивать там по редакциям, предлагая свой многостраничный многострадальный опус…
...Когда я позвонил снизу, Валера оказался на месте—судьба благовалила ко мне.
- Я привёз новый очерк…
- Ты где?
- Внизу.
- А-а-а… Ну раз приехал, заходи!
- Пропуск нужен!
- А ты без пропуска? - неожиданно удивился Ху*ринович.
- Да, конечно,
- Ладно, сейчас спустится Сергей
В проходную вышел низкого роста, но лобастый и коренастый парень примерно моего возраста.
- Кто в Смену? - спросил он громким голосом начальника, так что все обернулись на него. Вместе с ним быстро преодолели все вертухайские и вахтёрские прибамбасы. Взглядываая на своего чичероне сбоку? я обратил внимание, что лицо у него какое-то напряжённое. Напряжённо-недовольное. В лифте мы ехали молча.
В кабинете у Ху*риновича Сергей сел за стол, стоявший сбоку. Я понял, что это сотрудник Валеркин и подумал: а не боится ли Сергей, что Валерка поменяет его на меня. Тогда была бы понятна его какая-то напряжённость. Но вместе с тем я отчётливо осознавал, что взлетел на слишком большую для моих слабеньких способностей и вшивых дарований высоту… Но голос Валерки очень быстро вернул меня с моих фэнтезийных небес на сермяжную землю:
- Твой очерк не прошёл в номер — хотя я его поставил, главный редактор завернул его, - Валерка вздохнул. Я обратил внимание. Что лицо у него было какое-то такое… Как фамилия у главного редактора—кислое. Тут Сергей поднялся и, сказав Валерке что-то непонятное мною, вышел, оставив нас наедине.
- Понятно, - согласился я быстренько.— Но я вот привёз новый…
- Подожди, - недовольно оборвал меня Валерка, сдвинув брови к переносице - слушай сюда. Он сказал, что по содержанию что-то есть, но у тебя стиль — газетный ...
Я улыбнулся.
- И ты знаешь, старик, - возвысил голос Ху*ринович, ему явно не понравилась моя блажененькая улыбочка.— Он прав: я много времени уделил твоему очерку, но видишь, очистить от твоей газетности не удалось.
И тут я вдруг почувствовал, что мне на лоб ставится клеймо. Я понял это как то, что речь вдруг не с того, не с сего с одного моего материала перескочила на меня самого, - переход на личности. Любимый кстати приёмчик красно-коричневой мрази и поцреотической сволочи: не в силах опровергнуть тексты Осложеницына, они рассказывают байки, с кем он пил доусёру и сколько раз посрал на своем рязанском огороде…
- Да что вы его читаете, он же по жизни—пидаркас!
- А ты знаешь, где сидит Главный Пидаркас Этой Великой Страны?...
Так и здесь обсуждался не мой материал, а я сам. Обо мне говорилось как о человеке , который—о, ужас! - не владеет журнальным стилем. Говорилось сразу и окончательно.
Жутко и смешно, ей-Богу, наш устроен мир!...
Оно, конечно, приятно, когда тебя сходу приняв за Пейсателя, сразу, сходу стали обсерать высокопоставленные «коллеги» по литературному цеху. Цеху или всё-таки фронту? Но они явно ошибались адресом. Как раз незадолго перед этим я купил трёхтомник Петра Алёшкина. И в одном из его томов была помещена статейка («Националь-предательство»), которая правдиво, без обиняков и апсердонимов, изображающая московское литературное закулисье - .-.=.-.— Безусловно это не аракчеевская «Пирамида», но в принципе уже тогда эта возможно пристрастная, но откровенная статья заставила меня задуматься о причинах упадка нашей словесности, подозревая что-то именно такое, с чем я столкнулся сейчас лицом к лицу…
Помню, что в этот момент я очутился в какой-то прострации
- И знаешь, что я тебе, старик, скажу напоследок — работай со словом, Фёдор! - услышал я в своей прострации как будто загробный голос: - Я почему-то в тебя верю. Если ты будешь работать со словом, у тебя всё получится. У тебя всё получится, старик.
Трудно было понять, было ли это с его стороны просто—такое прощальное «надгробное слово» мне самому, моей несостоявшейся литературной судьбе или, \Действительно, всё-таки искренняя подсказка, желание помочь, наставить на истинный литературный путь, человека делавшего то ли первый, то ли десятый шаг на писательской стезе. У меня не было слов…
Но — слава Богу! - сам Валерка пришёл ко мне на помощь:
- Старик, на следующей неделе я ложусь в больницу...
(Продолжение НЕ следует)> |