С помощью "Боинга" авиакомпании "ВИМ", взявшего курс на Пулу, к берегу теплого ласкового моря в Порече, я удовлетворяю свое желание.
Восполняю дефицит небесной синевы в организме.
А заодно я проверяю, работает ли попахивающий гэбистской казенной дрянью, не засаленный еще путешествиями загранпаспорт.
Не барахлит ли?
Ждать ведь тут, у нас, можно всего.
Даже выемки из самолета.
Хорошо - если не на ходу...
Немного, конечно, смущает, что вместо небесного ангела, с которым можно было бы поболтать и о том, и о сем, - рядом сидит отечественная тетка.
Разобиженная моим, прямо скажем, хамским, навеянным выпитым в баре коньяком, поведением.
Весом килограммов сто.
Думаю, это тоже один из подарков от моего ангела. Потрепать мои нервы. Чтобы не расслаблялся очень-то, покидая родные места, и предвкушая волшебное свидание с Кроацией - как ее ласково называют аборигены.
***
А тетя, судя по всему, тоже летит поправлять свое сексуальное здоровье. И теперь успокаивает мной испорченные перед самым взлетом эмоции трогательного расставания с родиной и отчизной.
Разложила перед собой косметичку на мягких коленях, похожих на гандбольные мячи, она работает над лицом - будто настоящая Сандра Ботичелли. Самозабвенно. Так - как пишут картины большие мастера.
Только, что своими красилками и мазилками вокруг не брызжется.
В ходе великого служения искусству.
Пишет она, судя по всему, портрет постсоветской эпохи - с густым ароматом дорогой заграничной косметики. И таким же густым и ненавязчивым привкусом отечественного пота.
Заодно и нагуливает аппетит, коротая таким образом время - в ожидании уже скорого невкусного самолетного обеда.
Ну, как говорится, и на здоровье, тетенька.
Каждая божья тварь жить хочет.
Боковым зрением вижу, как ее лицо преображается. На мой вкус - не в лучшую сторону.
Лучше бы она была не Сандрой Ботичелли, а Паблой Пикассо. Или еще какой-нибудь абстракционисткой. Чтобы вообще стало не очень понятным, что же на лице у нее изображено. Какой эпохи портрет, а главное - чей?
Мда,.. а так, в классическом стиле, мне все понятно, и довольно грустно.
***
А может быть это мой небесный ангел, отличающийся завидным чувством юмора, такой вот волшебный образ принял? - думаю я. - Чтобы меня в заблуждение ввести?
Он, ангел, и такую метаморфозу осуществить может.
Он, или она, я думаю, все со мной сделать способен, или способна - что захочет. И что по замыслу конструктора мне еще на этом свете полагается.
Можно было бы, конечно, это все и проверить.
Но мне что-то не хочется проверять - ангел рядом сидит, дьявол ли, или рядовая гражданка?
А вдруг я ошибусь - и это просто рядовая, наша?
И начнется настоящая беда - длинною в три часа полета.
Эх, думаю я, выпить бы еще...
Но разве в этом "Боинге" достанешь?
***
Из нагрудного кармана рубашки, где лежит паспорт, потягивает и потягивает казенным запахом.
Вот мне и хочется принять еще коньячку, чтобы его хоть немного перебить - этот гэбистский коленкор.
Определенно, я сегодня по случаю отлета разгулялся. Что на меня, сурового трезвенника и сугубого материалиста - совершенно не похоже.
Я, кстати, обратил внимание, что и сами-то эти гэбисты-гоблины точно той же дрянью, что и моя новенькая корочка загранпаспорта - попахивают. Видимо, их родная контора на все, с чем соприкасается, отпечаток накладывает.
В виде тяжкого казенного духа казармы.
Вперемешку с лагерной карболкой.
Еще с давних, студенческих времен я обратил на это внимание - что от гоблинов карболкой потягивает. После того, когда сия ихния замечательная контора меня физиономией в бордюр приложила.
Выгнала из института. Заправила в СА без всяких особых прелиминариев -
с волчьим билетом на мое светлое будущее, и с лишением меня, уроженца этих несчастливых, в общем-то, мест, прописки в столице.
Чтобы я тут не рыпался особенно...
Наказали, так сказать - за аморальное поведение с юной французской гражданкой из Сорбонны.
А еще за то, что ихнему прихлебаю морду прилюдно набил, и засветил его на весь белый свет. Сообщил миру, что он тоже гоблин-филер из конторы, что рядом с "Детским миром" обретается.
Стукачок - по-русски.
Начинающий, но подающий очень большие надежды.
Ну, просто очень большие.
***
Но главное, думаю я, - все это со мной приключилось из-за того, что я отказался посотрудничать с компетентными органами.
Постучать им на кого-нибудь, письменно и устно.
На свою любимую Мари-Анетт, сперва.
А потом и еще на кого-нибудь, для разнообразия...
И еще...
А там, глядишь, и моя непутевая жизнь наладилась бы - в их стройных рядах. И даже улучшилась бы.
Может быть...
И даже сны про разграбленный коммуняками Париж перестали бы меня ночами мучить.
***
Помнится, ничего не понимающую Мари-Анетт чуть ли ни в двадцать четыре часа выслали обратно, в Сорбонну.
И попросили спасибо сказать, что не в мертвую тундру отправили, а обратно в теплую и живую Европу.
Нечего наших мальчиков империалистическим наймитам совращать - сказали.
Да еще шпионскими секретами интересоваться: как на метро, например,к Кремлю проехать, или где у нас находится Нескучный сад...
Гостайна это!
Вообще - нечего тут в наши пустые тарелки заглядывать, - как сказал классик. Они хоть и пустые, зато свои, знакомые, родные, и щербатые.
Мы ж к вам в тарелки, мадмуазель - не заглядываем. В ваши. Полные...
А если даже и заглядываем иногда - то вы об этом и понятия не имеете даже.
Смотрите у нас, мадмуазель, ведите себя прилично, а то мы еще вашим папе с мамой нажалуемся. Каким вы тут развратом занимались.
Да еще за нашим лучшим в мире метро шпионили.
Вот, суки-то драные!...
Эти самые гэбистские гоблины.
***
По молодости я еще не до конца понимал - что это за запах от них такой? Хотя подозревал - дерьмовый.
Но потом, в СА, понял. Всему обучили старики - ремнями с медными пряжками.
Оказалось, что обделываются это гоблины. От радости бытия. И высокого чувства власти и безнаказанности.
Присущего хозяевам этой жизни.
Если постоянно переедаешь безнаказанности - всегда есть опасность обделаться. Прилюдно.
Не могут мочевой пузырь с желудком все это в себе удержать.
Физика - и в чистом виде.
***
И уже потом, после СА, в поисках работы мыкаясь - без надежды на восстановление в институте, я понял законы ихнего веселого жанра.
Понял, что повсюду из этого ведомства - что рядом с "Детским миром" - из каждой щели его постоянно тянет и тянет, да так, что нос закладывает, и аллергия мучить начинает.
Как будто в здании том постоянно прорвана канализация.Вот и воняет ядовито и небезопасно.
***
Говорят, да и кино так утверждает - эти страшилы никогда не признаются, что в данном многоуважаемом ведомстве служат.
Даже под пытками, уверяют нас кинематографисты и бравые подручные литераторы, - и то, не признаются.
Так они это ведомство любят.
Дающее широкие возможности.
Просто - широчайшие.
Впрочем...
Впрочем, если только, - что за деньги.
Вот за деньги - еще можно подумать...
И в чем угодно признаться.
Все рассказать, - и кто ты, и откуда родом, и чем занимаешься, и что за нелегкая тебя принесла...
***
И дело-то понятное вполне. Иначе они не могут.
Шкуры у них такой вонючей выделки - дурно пахнущей, продажной. У этих - самых многочисленных детей железного Феликса.
И даже без денег и полиграфа - запах продажной шкуры дурной выделки выдает их с головой.
Достаточно мимо ихней альма-матер, что без вывесок на Мичуринском обретается, притормозив слегка, прокатиться, и поглазеть на парад автомобилей вдоль дороги, на которых Феликсов молодняк на учебу катается.
Только, что "ламборгини" или "феррари" в этом модельном ряду не хватает.
А все остальное - есть.
И не в единственном экземпляре.
Мда, наплодил Феликс стайку... Надо ему отдать должное. Хоть и слаб здоровьем был, а плодовитым оказался.
На загляденье стайка вышла.
***
Еще я понял вот что: раз запах появился, значит, очередной железный сыночка где-то неподалеку от меня крутится.
Проверяет, как я себя чувствую.
Как давление?
Стул?
И все прочее - как у меня?
Не барахлит ли опять чего? Не дает ли непредвиденных сбоев?
Внешне гоблин бывает на безобидного искусствоведа с газеткой похож.
Правда, в отличие от обычного искусствоведа - совершенно без намека на начитанность.
Да и зачем оно ему, эта самая начитанность пресловутая, - когда приказы есть?
Да еще ветерок из ведомства.
***
Впрочем, размышляю я, видимо, у меня уже из-за них признаки паранойи наблюдаются.
Вот - нанюхался паспорта, и бог знает, что себе вообразил. Какие страсти-мордасти.
Как будто меня кто-то тут ищет. И с самолета ссаживать собирается.
Прямо на ходу.
Кажется, все со мной сейчас, как в анекдоте про неуловимого ковбоя Джо.
Почему он такой неуловимый, спрашивается?
Да кому он, собственно говоря, нужен-то? - отвечается.
Вот и неуловим.
***
Видимо, на сии размышления меня натолкнули запах, коньяк и погранец, который только что смотрел на мой паспорт, вертел его так и сяк, и даже уточнял, какого я года рождения.
Вроде бы, нечетко там напечатано.
Может, завернуть этого урода, пока не поздно? - думал про себя погранец. До выяснения обстоятельств... Больно морда у него протокольная.
На какого-то террориста смахивает - сбрившего бороду.
И долго в компьютере рылся. Перебирая похожие портреты, надо думать.
А также изучал экранчик монитора - не должен ли я чего родине-матери.
А я как раз в это время сам думал: а эта самая мать, нарожавшая от усатых-бородатых коммунаров таких вот погранцов с гэбистскими гоблинами - мне ничего не должна, а? Может быть, пора мне ей счет предъявить?
***
Не найдя ничего такого, к чему можно было бы придраться, под напором огромной очереди к окну за моей спиной, мнущейся у пограничной красной линии, он поставил, наконец свой синий штамп, и протянул мне в прорезь под стеклом паспорт: вольно, урод!
Выметывайся отседова к ё***ной матери, наконец.
И даже будет лучше, если мы тебя здесь больше вообще не увидим.
А из-за стекла с приделанным зеркалом наверху над моей головой, - чтобы погарнцу было легче мою спину видеть, не прячется ли какой шпион сзади, и не бомбу ли с чемоданом героина я там прячу - тянуло все той же конторой.
Погранец ведь тоже, кажется, был из того же ведомства.
Практику, наверное, проходил. Чтобы полноправным гоблином стать.
Я запел негромко: "На границе тучи ходят хмуро...", - подмигнул ему, и прихватив со стойки паспорт потопал в нейтральную зону.
Ох, и надерусь я перед взлетом! - тренькало у меня в голове.
***
Так вот и проверял я - работает паспорт, или нет?
Или любимая отчизна с помощью своих верных подручных еще какую-нибудь каверзу приготовила?
От нее, любимой, всегда и всего можно ждать.
Обычно - не самого приятного.
Да и это тоже понятно, в общем-то.
И даже объяснимо.
Чай, мы не в Америке какой слава богу произрастаем, - что безмозглые и очень сытые американские кактусы.
Которые там и хотят жить, да и живут себе тлько по закону. Глубоко вкопавшись в американскую почву, отнятую, впрочем, тоже когда-то у индейцев.
Ребята в бане рассказывали, что там, у них, законы худо-бедно исполняются.
А уж если вдруг где-то перестали исполняться, так вокруг - сотни голодных юристов рыскать начинают: кого тут обидели, кого бы тут еще защитить от любимого государства с родиной?...
Только мигни! И мы поможем.
Чтобы неповадно было маленьких обижать.
При таком благоприятном юридическом раскладе - будешь себе растительно и с большим удовольствием в родной почве сидеть, как колючий южный кактус агава.
И жизнью наслаждаться.
Юристы же - пусть вокруг на цырлах бегают.
И этих государственных сволочей из разных ведомств пусть за задницу наетую кусают, и вместе с клочьями штанин сладкие куски отхватывают: не тронь несчастного обывателя, гад!
А то быстро - и без штанов останешься, и без задницы.
Он, этот наш милый кактус с родной айовщины или аризонщины, хоть и состоятельный гражданин, а все равно - обыватель обывателем.
Ему гражданские свободы полагаются.
В соответствии с Конституцией и поправкам к ней. Вынь, да полож ему свободы. А не то мы тебя!...
Да, кстати.
Еще и от себя этому государственному ворью в задницу амерканский обыватель-кактус шип можно воткнуть.
И не один - а рровно столько, сколько эта алчная госзадница исков о компенсации морального ущерба выдержит.
За ненадлежащее исполнение законодательства.
***
Слава богу, мы на сытых американских кактусов не похожи. У нас закон - что дышло. Куда запряг - туда и вышло.
Кажется, именно так звучит народная русская мудрость, придуманная еще задолго до правления коммуняков с гоблинами, да пришедших за ними прочих прихлебаев-госчиновников.
Может быть, и не совсем так поговорка звучит, но смысл ее от этого столетиями не менялся.
И меняться не собирается.
Да и вообще - зачем они нам нужны, законы-то эти?
Когда за нас все мудрые чиновники решают - в пользу своих ненасытных карманов.
***
Так, очень умно, но слегка путано, рассуждая, я добрался-таки, наконец, до самолета.
Послал все, что меня достало, к сибирским медведям...
В том числе - на какое-то время, и родину-мать с детями Феликса.
А заодно уж, - в том же числе, - и мою юную экологическую подружку с безнадежными, как любимая мэрия, московскими пробками.
Такими же унылыми, как прогнившие от ветхости канализационные трубы под осевшим над бездной подземных пустот серым городом.
***
Перед посадкой в самолет, набродившись ввиду большой задержки, по Домодедову, налившись в кафетерии по уши коньяком и с кофе, и без кофе... Наглядевшись, как самолеты улетают в разные концы света: кто в Болонью с Миланом и Лондоном, кто, простите, в Сайгон с Хошимином и Торонто с Франкфуртом, - а неловкий "Боинг" "ВИМ" все никак не объявит посадку, - я отправил моему юному Ливингстону в район Красноярска sms: "Наконец улетаю. Не забывай меня".
Компьютеры сотового оператора прицелились, и метко выстрелили моим сообщением - с расстояния в несколько тысячу километров - в ее игрушечный самсунговый телефончик.
И попали в него, как ни странно.
"Ваше сообщение доставлено" - написала любезно машина, подумав пару минут.
Правда, этот точный выстрел остался без особого положительного эффекта.
Как будто в пустоту сообщение кануло.
***
И только часа через три, уже перед самым взлетом, когда стюардессы с плохо скрываемым раздражением попросили выключить все электрические приборы, в том числе, - и мобильники, оттуда, из неведомых таежных далей, пришел ответ: