Марков Антон Валериевич : другие произведения.

Феникс, трагедия

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Трагедия о графе Рэтленде, его пути и любви

АНТОН МАРКОВ

ФЕНИКС

трагедия

2001г.

   Действующие лица:
  
   Роджер Мэннерс, граф Рэтленд
   Генри Ризли, граф Саутгемптон
   Фрэнсис Бэкон
   Бен Джонсон, поэт
   Ричард Бербедж, актер
   Уильям Шекспер, актер
   Томас Скревен, дворецкий Рэтленда
   Мэри Сидни, графиня Пембрук
   Елизавета Сидни, ее племянница
  
  
   Места действия: Лондон, Кембридж, Бельвуар. XVI-XVII вв.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

СЦЕНА ПЕРВАЯ

   Постоялый двор в Лондоне. На чердаке. ШЕКСПЕР.
   ШЕКСПЕР. Выпустите меня отсюда! Я вам говорю!
   Голос РИЧАРДА БЕРБЕДЖА. Это слова из новой пьесы, Уилли?
   ШЕКСПЕР. Это слова для твоих ослиных ушей, Ричард. Выпустите меня отсюда!
   Голос РИЧАРДА. Я не совсем понял про уши…
   ШЕКСПЕР. И понятно: ум хозяина их гораздо короче.
   Голос РИЧАРДА. …но чей рев за дверью, я разобрал.
   Хохот за сценой.
   Голос КЕМПА. Уильям! Нам не на чем везти реквизит на гастроли. Посмотри там, на чердаке: нет ли чего подходящего для скотины?
   ШЕКСПЕР. Нет! И хватит драть глотку!
   Хохот.
   Голос КЕМПА. Так раздобудь! Ты же на все руки мастер.
   Голос ХЕМИНГА. Только на руки он и мастер.
   Голос КЕМПА. А знаете, чем он на самом деле потрясает?
   Голос РИЧАРДА. Довольно. Вы ему мешаете работать. Для поэта нужна тишина.
   ШЕКСПЕР. Вы! Стадо тигров! Скальте ваши зубы, от которых сборы упали. Я вам еще покажу! Я найду, что показать. Я вам такую декламацию устрою, что вы на коленях будете ползать и лизать мне то, над чем склабились. Я из вас каннибалов сделаю! Вы днем будете кудахтать на сцене, а ночью выступать перед вшами. Без меня вы никто! Вы даже гвоздя не найдете. А я найду! И вобью его в ваши тупоголовые башки! Вы меня разозлили!.. Бербедж!.. Бербедж!.. Конечно, ты ли тут главный? Хеминг, дружок мой, открой… Джон!.. Кемп!.. Черт бы вас подрал… Кемп!.. Тебе бы только башмаки портить, танцуя от юбки до юбки… Где вы там?!. Нет, они не могли уйти, я же есть хочу… Эй!..
   Голос РИЧАРДА. Хватит вопить. Всех рыб в Темзе распугаешь.
   ШЕКСПЕР. Ричард, вы куда подевались?
   Голос РИЧАРДА. Разошлись.
   ШЕКСПЕР. А ты, почему остался?
   Голос РИЧАРДА. Уилл, вместо того, чтобы драть глотку, ты бы записал все это. Неплохое начало для пьесы. Бумага у тебя есть. Если ты, конечно, ее не порвал.
   ШЕКСПЕР. Не порвал. Она денег стоит.
   РИЧАРД (входя). Вот именно. Денег. А они, по твоей милости, рассорились с нами.
   ШЕКСПЕР. Неправда. Я кое-что сберег. Ах, Ричард, только на тебя одного я и могу надеяться, а остальные… Я в долгу не останусь.
   РИЧАРД. Куда?
   ШЕКСПЕР. Выйти отсюда хочу.
   РИЧАРД. Тебе же сказали: пока не напишешь пьесу, не выйдешь. Ты думал, мы пошутили?
   ШЕКСПЕР. Гусь недожаренный! Да я тебя!..
   РИЧАРД. Ты меня и пальцем не тронешь.
   ШЕКСПЕР. Я?
   РИЧАРД. Мое лицо это твои пенсы.
   ШЕКСПЕР. Я тоже не могу выйти на сцену с фингалом.
   РИЧАРД. Получил в битве. К тому же тебя убивают в самом начале.
   ШЕКСПЕР. По лицу не бить.
   РИЧАРД. Бумагу не рвать.
   ШЕКСПЕР. Мне терять нечего!
   Дерутся. РИЧАРД побеждает.
   РИЧАРД. Извини, что не удержался.
   ШЕКСПЕР. Мое лицо…
   РИЧАРД. У тебя не будет сегодня спектакля.
   ШЕКСПЕР. Что вам всем надо от меня?
   РИЧАРД. Пьесу. Твою новую превосходную пьесу.
   ШЕКСПЕР. И только когда я напишу, вы меня выпустите?
   РИЧАРД. Тотчас.
   ШЕКСПЕР. Ричард…
   РИЧАРД. Что?
   ШЕКСПЕР. Я не умею писать.
   РИЧАРД. Знаю. (Уходит).
   ШЕКСПЕР. Ричард! Я же умру от голода. Это плохой розыгрыш. Отпустите меня… Одно добро… У меня трое детей… Я же замерзну!.. Ричард!!
   РИЧАРД (входя). На, прочти.
   ШЕКСПЕР. Не уходи больше.
   РИЧАРД. Читай.
   ШЕКСПЕР. Вслух?
   РИЧАРД. Да.
   ШЕКСПЕР. С начала?
   РИЧАРД. Отсюда.
   ШЕКСПЕР. "Да. Не до-ве-ряй-те им. И-бо есть сре-ди них во-ро-на…". Ворона!
   РИЧАРД. Ты и читать не умеешь. Дай.
   ШЕКСПЕР. Умею. Я и по-латински умею. "Выс-коч-ка…". Ворона-выскочка!
   РИЧАРД. Дай. Пока ты прочтешь, я сам от голода сдохну. "…Ворона-выскочка, украшенная нашим опереньем, кто с сердцем тигра в шкуре актера считает, что может помпезно изрекать белый стих как лучшие из вас, и, будучи абсолютным Джоном-фактотумом, в своем собственном чванстве воображает себя единственным потрясателем сцены в стране". Как ты думаешь, о ком это?
   ШЕКСПЕР. Про Джона?
   РИЧАРД. Ты притворяешься?
   ШЕКСПЕР. Но там же сказано: Джон фак-то-тум.
   РИЧАРД. Это о тебе.
   ШЕКСПЕР. Обо мне? Что за невежа это написал?
   РИЧАРД. Это написал Грин.
   ШЕКСПЕР. Грин?
   РИЧАРД. Да. Перед смертью. А кто у нас потрясатель?
   ШЕКСПЕР. Далась вам моя фамилия! Я не потрясатель копья, я…
   Входит РЭТЛЕНД.
   РЭТЛЕНД. Шекспир?
   РИЧАРД. Ваше сиятельство…
   ШЕКСПЕР. Шекспер. Уильям.
   РЭТЛЕНД. Я вам не помешал? Вы читали исповедь Грина, судя по твоему лицу, Уильям?
   РИЧАРД. Да, ваше сиятельство, вслух.
   РЭТЛЕНД. И на ощупь. Здесь больше нет никого?
   РИЧАРД. Нет, определенно нет, но если вы, ваше сиятельство, хотите видеть кого-нибудь еще из нашей труппы, то…
   ШЕКСПЕР. Ваше сиятельство, нижайше прошу вас: защитите меня, не дайте свершиться злодейству! Они удумали меня погубить. Спасите меня, умоляю!
   РЭТЛЕНД. Злодейство? Интересно. Что ты удумал, Ричард?
   ШЕКСПЕР. Он удумал запереть меня здесь, чтобы я сдох, а лучше умер от голода.
   РИЧАРД. Ваше сиятельство, вы застали нас врасплох…
   ШЕКСПЕР. Я благодарю Господа, что вы взошли на чердак именно сейчас…
   РИЧАРД. Поверьте, никто не собирался убивать этого…
   ШЕКСПЕР. Да я по желудок уже в могиле!
   РЭТЛЕНД. Теперь твой монолог, Ричард, а ты подождешь своей реплики.
   ШЕКСПЕР. Какой?
   РЭТЛЕНД. Что ты на это скажешь.
   ШЕКСПЕР. Слушаюсь.
   РИЧАРД. Мы решили его запереть на чердаке, пока он не напишет новую пьесу.
   РЭТЛЕНД. Это бесчеловечно. В таких условиях Муза не приходит к поэту. Вы его обрекли, действительно, на гибель. Я вовремя пришел.
   РИЧАРД. Ваше сиятельство, позвольте мне сказать несколько слов в оправдание.
   РЭТЛЕНД. Позволяю.
   РИЧАРД. Вы знаете, как умер наш прославленный Грин, и что он говорил перед смертью. Но вы не знаете, что заставило его так говорить. А дело в том, что стоящий перед вами Уилл Шекспер, наш бывший товарищ по труппе, крал пьесы у несчастного Грина и продавал в театр.
   ШЕКСПЕР. Я не крал, он отрабатывал свои долги!
   РЭТЛЕНД. Не та реплика, Шекспер. Ты знал, чьи пьесы он приносит?
   РИЧАРД. Клянусь честью, не знал.
   РЭТЛЕНД. Не клянись ею. У актеров нет чести. Они с упоением играют благородного короля и радостно отъявленного негодяя. И не очень-то разбираются, сойдя со сцены, кем они сошли. Слово и дело у них дальние родственники. И в своих завещаниях они обходят друг друга… Что ты на это скажешь?
   ШЕКСПЕР. Я? Ага. Вы попали в самую точку.
   РЭТЛЕНД. Это не точка, а заглавная буква. А вот ты попал в прескверное положение. Не так ли, Ричард?
   РИЧАРД. Не он, а мы попали в прескверное положение. После исповеди Грина с нами никто не хочет сотрудничать: Нэш, Пиль, Кид отдали пьесы не нам. И у нас нет ни одной новой пьесы к Рождеству.
   РЭТЛЕНД. Печально.
   РИЧАРД. Мы можем только наказать этого мясника и навсегда с ним расстаться.
   ШЕКСПЕР. Я не мясник!
   РЭТЛЕНД. Грин был настоящим поэтом.
   ШЕКСПЕР. Да, да.
   РЭТЛЕНД. Он не ставил своего имени над стихотвореньем, он был внутри него. Почему же ты не ставил своего?
   ШЕКСПЕР. Как я мог!
   РИЧАРД. Я ему не давал.
   ШЕКСПЕР. Это неправда!
   РЭТЛЕНД. Это благородно, Уильям, помогать настоящему поэту. Скажи честно, ты ничего не правил в пьесах Грина?
   ШЕКСПЕР. Упаси Господь! Я трепетал над каждой строкой, лишь бы с ними ничего не случилось.
   РЭТЛЕНД. Не лги.
   ШЕКСПЕР. Вы посмотрите на мои руки, ваше сиятельство. Разве они для пера созданы? Ощипать гуся - с превеликим удовольствием, зарезать теленка к вашему столу так, чтобы тот радовался, - они уже чешутся. Мне ими даже книгу держать неловко, а еще и написать в нее… Слишком тонкая работа. И вообще, я перчаточник.
   РЭТЛЕНД. Ричард.
   РИЧАРД. Да, ваше сиятельство?
   РЭТЛЕНД. Я дам вашей труппе новую пьесу. Но с одним условием: имя ее автора будет Уильям Шекспир.
   ШЕКСПЕР. Шекспер?
   РЭТЛЕНД. Шекспир, ты не ослышался. И еще одно: об этом никто не должен знать кроме нас троих. Иначе история с гусем и теленком осуществится. Вот вам задаток. Поделите поровну. Что-нибудь непонятно?
   ШЕКСПЕР. Все понятно, милорд.
   РИЧАРД. Мне очень трудно объяснить товарищам после всего, что случилось…
   РЭТЛЕНД. Найди способ, Ричард. Хотя бы не пускай его на сцену, актер он прескверный.
   РИЧАРД. Слушаюсь, ваше сиятельство.
   РЭТЛЕНД. Прощайте. (Уходит).
   ШЕКСПЕР. До свидания, ваше сиятельство, дай Бог вам благополучия во всем…
   РИЧАРД. Тебе повезло, Шекспер. Забери, это твое.
   ШЕКСПЕР. Но милорд сказал поделить поровну.
   РИЧАРД. Считай, что мы купили у Шекспира новую пьесу. Идем, пока будешь жить у меня.
   ШЕКСПЕР. Я могу снять дом.
   РИЧАРД. Будешь жить у меня.
   Уходят.
  

СЦЕНА ВТОРАЯ

   У Рэтленда. Входят РЭТЛЕНД и САУТГЕМПТОН.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

   Твоя сестра ответила отказом,
   Не подарив и беглого свиданья,
   А сколько слов, рожденных в тишине,
   Наполненных благоговейной страстью,
   Я нес ей в дар. И все это напрасно.
   Меня отвергли, обокрав до нитки.
   Я знал, что этим кончится. Сестра
   Противовес своим мечтаньям ищет:
   Для крыл голубки - крепкое гнездо,
   Для легких слов - покладистые уши,
   Для разоренья - кошелек тугой.
   Так я готов любое пожеланье
   Разумное исполнить в тот же миг!
   Достать к обеду философский камень
   Иль золото из ртути получить?
   Да, ты способен, я не сомневаюсь.
   Но как добыть остаток из расхода -
   Такое неразумное желанье
   Ты б выполнил?
   Ты к ней несправедлив.
   Но лишь одно лекарство от любви:
   Из недостатков делать недостатки.
   Тебе легко об этом говорить,
   Но ты не можешь говорить об этом.
   Весенний ветер осени не знает.
   Осеннему о мае невдомек.
   Когда-нибудь любовь тебя отыщет
   И за твои слова приговорит
   К царапанью лица, нелепым лентам,
   Наденет на тебя колпак шута
   И разум твой прогонит в безрассудство.
   Любовь не может быть судьею, Генри,
   Она всегда с законом не в ладах.
   Она ворует нашу половину
   И втридорога нам же продает.
   Поэтому она на перекрестках
   Судеб в лохмотьях просит подаянье.
   Мы дети страсти. Страсти и Природы,
   В которой все охотится на всех:
   Лис за лисой, а голубь за голубкой.
   Граф за графиней, каменщик за прачкой.
   Но где Она, Единственная, Та,
   Которая тебя рождает в Небо?
   И как ее найти?
   Я точно знаю,
   Что это не моя сестра. Послушай,
   У Страсти есть иное имя: Время.
   Оно уходит, вечно обновляясь
   И оставляя голод за собой.
   Ты думаешь, я скоро все забуду?
   Ты хочешь есть?
   Хочу.
   Вот и ответ:
   Природа созывает на обед.
   Уходят.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

   Лондон. У Мэри Сидни-Пембрук. Входят МЭРИ и ЕЛИЗАВЕТА.
   МЭРИ. Ты мне так и не ответишь, племянница, что с тобою?
   ЕЛИЗАВЕТА. Не спрашивайте об этом, тетя.
   МЭРИ. Не спрашивать? Но это единственный вопрос, на который ты отвечаешь вразумительно. На все остальные у тебя находится лишь "ах", "мм", и "да-да". Ты влюблена?
   ЕЛИЗАВЕТА. Нет-нет.
   МЭРИ. Теперь и "нет-нет". Еще немного и ты заговоришь, как антипод.
   ЕЛИЗАВЕТА. Это как?
   МЭРИ. Вверх ногами. А это признак влюбленности, Елизавета.
   ЕЛИЗАВЕТА. Я не слышала о таком.
   МЭРИ. И Слава Богу. Девушка в твоем возрасте должна думать, куда ступать, прежде чем лечь.
   ЕЛИЗАВЕТА. Как видите, этот признак ко мне не подходит. Я не спотыкаюсь, голова моя вверху, утро для меня утром, а вечер вечером, а не наоборот.
   МЭРИ. Это только начало. Сердце твое уже щебечет при слове "влюбленность", потом оно запрыгает при слове "он", потом при ржании его слов, как радостный жеребенок, перетопчет все цветы разума, и разум, перевернувшись, окажется в пятках, и ты будешь думать ногами. А там недалеко и до антипода. Прическа твоя несколько вздыблена, глаза покраснели, платье небрежно, одним словом: кто-то тебя перевернул.

ЕЛИЗАВЕТА.

   Мне Голос был. Он начинался там,
   Откуда Жизнь берет свое Начало.
   Я в соловьиной песне узнавала
   Тот Голос, что созвучен Небесам.
   И в ветре, что летел к моим садам,
   И в розе, что под ветром трепетала,
   Я письмена знакомые читала
   И Тишиною вторила словам.
   Но я боюсь на Голос оглянуться,
   Чтобы в мечте своей не обмануться,
   Не выстроив, разрушить хрупкий дом,
   Не потеряв, приобрести потерю.
   Я не закрыла запертые двери,
   И Голос незнакомый мне знаком.
   МЭРИ. Сколько же соловьев сорвало себе горло, пока ты рыдала, не плача, ела, не едя, лгала, не говорив правды?
   ЕЛИЗАВЕТА. Тетя Мэри, вы меня не понимаете.
   МЭРИ. Как мне не понять дочь своего отца, который был величайшим поэтом Англии, упокой Господь его душу!
   ЕЛИЗАВЕТА. Нет-нет, вы не сможете понять.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

   Я помогу тебе, Елизавета.
   Граф Саутгемптон в Лондоне сейчас,
   Мы пригласим его.
   Зачем?
   Спросить,
   Что знает он об Уильяме Шекспире.
   Ты вспыхнула?
   При чем тут Саутгемптон?
   Мы не о нем с тобою говорим,
   А о Шекспире.
   Как вы догадались?
   Двумя путями Голос проникает
   В глубины человеческого сердца.
   Один - прямой, от ангелов и Бога,
   Другой - через посредника Небес.
   Что Голос твой мужского наполненья,
   Гадать не нужно; то, что он поэта,
   Я поняла по дочери отца.
   Какая книга у меня пропала?
   Кому в ней посвященье? Саутгемптон
   Приедет к нам и Голос станет плотью.
   Не надо, тетя, пусть все остается
   Как есть!
   Но нет, увы, Елизаветы.
   Она живет в придуманной стране
   Меж книг и знаний, никому ненужных,
   Поскольку к жизни их не применяют.
   Пора свиданья Жизни назначать,
   Из книжных недр на Солнце выбираться.
   Начнем с Шекспира.
   Им бы и закончить.
   Не будь Кассандрой, милая моя.
   Узнаем о Шекспире: кто такой,
   Как сочетает слово и поступки,
   Как выглядит, что любит в нем работать:
   Желудок иль душа, случаен дар
   Иль неслучаен, кто за ним стоит?
   Вопросов много, но вопрос один:
   Кто будет в этом доме господин?
   Ах, тетя!
   МЭРИ. Довольно причитать. Все-таки удивительно, как столь совершенное творение могло завладеть не столь совершенным созданием. Надеюсь, ты дашь мне перечитать твоего Потрясателя копья?
   ЕЛИЗАВЕТА. Ненадолго.
   МЭРИ. Не на дольше, чем девичья страсть.
   Уходят.
  

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

  
   Лондон. В театре. Входят ШЕКСПЕР и РИЧАРД.
   ШЕКСПЕР. Здесь точно никого нет?
   РИЧАРД. Есть. Ты да я.
   ШЕКСПЕР. Мне не до шуток, Ричард. Нас здесь никто не услышит?
   РИЧАРД. Никто. Кроме Бога. Хотя Ему неинтересен твой трусливый лепет.
   ШЕКСПЕР. Трусливый? Я посмотрю на тебя, когда ты узнаешь, в чем дело. А дело касается и тебя! Нет, вы только посмотрите на него: трусливый!
   РИЧАРД. Не созывай народ.
   ШЕКСПЕР. Да-да, надо тише. Поговорим осмотрительно.
   РИЧАРД. Так в чем же твое и мое дело?
   ШЕКСПЕР. В его пьесах и стихах. Точнее, в моих. То есть наших и не наших. Я запутался, Ричард, и мне страшно.
   РИЧАРД. Кто-то догадался, откуда ветер дует?
   ШЕКСПЕР. Какой ветер? Я не о погоде с тобой толкую, а о… Ну? Писать еще умеет?
   РИЧАРД. А! Рэтленд!
   ШЕКСПЕР. Тихо ты! Я даже во сне боюсь произносить его имя.
   РИЧАРД. Рэтленда?
   ШЕКСПЕР. Ты издеваешься, да? Осмотрись, а потом издевайся.
   РИЧАРД. Послушай, Уильям, ты похож на счет в трактире: цена опережает съеденное, то ли выплевывать, то ли доедать. Да говори же ты, наконец, что произошло?
   ШЕКСПЕР. Я - призрак.
   РИЧАРД. Начинаю молиться.
   ШЕКСПЕР. Молись, Ричард, молись. За себя. А я не знаю, за кого молиться: за себя или за Шекспира, будь он неладен! Никаких денег не надо. Я боюсь. Я не знаю, что отвечать. Подходит ко мне одна из их светлостей и говорит: спасибо, мол, за поэму, за лю… лю… а! - любезное посвящение мне. Дерзкое, конечно, малость, но - слушай внимательно - ноша столь же сильна, что и ваша опора. А? Как это понимать? Я ему: не стоит благодарности, дело плевое. А он: это вы написали?
   РИЧАРД. А ты?
   ШЕКСПЕР. Я, говорю, конечно.
   РИЧАРД. А он?
   ШЕКСПЕР. Не думал, что - слушай внимательно - у столь легкой ноши столь странный носильщик. А? Как это понимать? То сильная ноша, то легкая. Никак ему не угодишь!
   РИЧАРД. А ты?
   ШЕКСПЕР. Хотите, говорю, еще что-нибудь напишу? А он: да уж напиши, Шекспир. И ушел. Догадался, как ты считаешь?
   РИЧАРД. Никак. По счетам ты у нас мастер.
   ШЕКСПЕР. Но это еще не все. Подходит ко мне другой, из студенческой братии, и спрашивает: вы ли тот самый Уильям Шекспир? А я ему: Шекспер, Шекспер! Потом спохватился и сказал: и Шекспир. Ну кто ж знал! Хоть бы предупредили меня наше сиятельство!
   РИЧАРД. Ну а дальше, а дальше?
   ШЕКСПЕР. То же самое: ты ли написал, ноша не для носильщика, что-то я вас в университете не видел. Тут я не выдержал: мой Стратфорд, говорю, трех ваших Кембриджов стоит.
   РИЧАРД. А он?
   ШЕКСПЕР. Тоже не выдержал. Двинул и ушел.
   РИЧАРД. Как это "двинул и ушел"?
   ШЕКСПЕР. Ушел от меня, а меня двинул. За что меня бьют, Ричард? Мне не за побои платят, а за молчание.
   РИЧАРД. Надо было молчать. И глубокомысленно улыбаться.
   ШЕКСПЕР. Так никто не предупредил! Как мне встретиться с… Шекспиром, Ричард?
   РИЧАРД. Вот что: через месяц мы поедем на гастроли, заедем в Кембридж, его светлость должны быть там.
   ШЕКСПЕР. Через месяц? От меня же ничего не останется. Его слава растет вместе с моими побоями.
   РИЧАРД. Поезжай пока в Стратфорд, обнови в детях воспоминания об отце. Стратфорд не Тауэр, отсидишься.
   ШЕКСПЕР. И молчать?
   РИЧАРД. Молчать. Неизвестно, что задумал Рэтленд.
   ШЕКСПЕР. Спасибо тебе, Ричард. Как же вы без меня?
   РИЧАРД. Ничего, обойдемся.
   Уходят.

СЦЕНА ПЯТАЯ

  
   Лондон. У Мэри Сидни-Пембрук. Входят МЭРИ и ЕЛИЗАВЕТА.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

   Не надо, тетя, милая, не надо!
   О чем угодно говорите с графом,
   О ком угодно, но не о Шекспире.
   Мне кажется, что это неприлично:
   Мы приглашаем в гости человека
   И потчуем молчанием его.
   Молчанием?
   Конечно.
   Для беседы
   Немало тем найдется у меня.
   Так назови мне тему.
   О погоде.
   Но это о Шекспире.
   Почему?
   Погода с вдохновением роднится
   И поставляет образы поэтам:
   Веселый стих рождается от солнца,
   Меланхоличный от осенней лужи.
   Раз вдохновенье нынче у Шекспира,
   Мы эту тему молча обойдем.
   Тогда о моде: юбках и камзолах,
   О бархате, мехах, сукне и шелке,
   Воротниках, чулках и башмаках,
   Подвязках, лентах, кружевах, розетках.
   И рукавах?
   О них. И о перчатках.
   Но это о Шекспире.
   Почему?
   Тебе важна, племянница, не мода,
   А что и как на ней сейчас избрызгал
   Чернилами священными Шекспир.
   Цветы!
   Ни-ни! Какой бы мы не взяли
   Цветок: фиалку, розу, розмарин,
   Укроп иль руту - адресат один.
   Мы о науке будем говорить.
   Наука устанавливает связи
   И познает строение Вселенной,
   Чтобы творить, себя уничтожая.
   Не в этом ли поэзии приметы?
   О государстве!
   Но поэт английский.
   О музыке!
   Но он не музыкант.
   История!
   Но он венец Творенья.
   Мы вынуждены говорить о Шекспире. Не бойся, никто не узнает твоей тайны, потому что тайны влюбленных одинаковы: чем сильнее о них молчишь, тем они слышнее.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

   Как я самой себе не доверяю,
   Я доверяю вам. Каков бы ни был
   Портрет, составленный из красок графа,
   Я красоту за правду не куплю.
   Пугаешь ты, племянница, меня.
   Гореть в огне, не разведя огня.
   Но довольно. Сюда идет граф Саутгемптон.
   Входит ГЕНРИ.
   ГЕНРИ. Я рад вас видеть.
   МЭРИ. И мы рады вас видеть, Генри.
   ЕЛИЗАВЕТА. Здравствуйте, граф.
   ГЕНРИ. Благодарю вас за приглашенье. Для меня счастье еще раз побывать у вас.
   МЭРИ. Отчего же?
   ГЕНРИ. У вас остров спокойствия.
   МЭРИ. Да и многие корабли разбились об него.
   ГЕНРИ. Немудрено. Берега опасны. Надо трижды обойти остров, чтобы найти залив.
   МЭРИ. Вы уже вошли в залив, смутив Елизавету.

ГЕНРИ.

МЭРИ.

   Простите. Я давно не видел вас,
   Но время вас одаривает щедро
   И ничего не требует взамен.
   Я слышу ум подвижный и глубокий,
   Но юности припев не портит песни.
   Хотя она сказала вам два слова.
   Не правда ли у нее одухотворенное лицо?
   ЕЛИЗАВЕТА. Тетя!
   ГЕНРИ. Да.
   МЭРИ. А какие лица вам больше нравятся: одухотворенные или духовные?
   ЕЛИЗАВЕТА. Тетя!
   ГЕНРИ. Одухотворяющие.
   МЭРИ. Что ж, и вы по дороге к нам не порастрясли разум. Будем считать, что вступление нам удалось.

ГЕНРИ.

   Поэтому без лишних рассуждений
   Я к сути нашей встречи приступлю.
   Что вам известно, Генри, о Шекспире?
   Когда я приглашенье получил
   Приехать к вам, то сразу догадался,
   О чем пойдет беседа. Я надеюсь,
   Что вы, кому известно лучше всех,
   Где Музы в Вечность окунают Время
   И кто у них последний фаворит,
   Расскажете мне сами о Шекспире.
   МЭРИ. Мне известно о нем лишь из книги, в которой посвящение адресовано вам.
   ГЕНРИ. Слишком дерзкое для незнакомца и чересчур любезное для друга.
   ЕЛИЗАВЕТА. Вы с ним дружны?
   ГЕНРИ. Нет.
   ЕЛИЗАВЕТА. Незнакомы?
   ГЕНРИ. Незнаком. Но я встречался с человеком по имени Уильям Шекспер.
   МЭРИ. Вы нас хотите запутать, Генри?
   ГЕНРИ. Я сам запутан. Все меня благодарят, что под моим крылом возродился Феникс поэзии, а я чувствую, что Феникс перенял повадки кукушки. И как Феникс отличается от кукушки, так лицо Уильяма Шекспера отличается от его творений.
   ЕЛИЗАВЕТА. Опишите, пожалуйста, его лицо.
   ГЕНРИ. Два глаза, случайно попавшие в глазницы; нос, чующий то, что в кошельке; губы, приспособленные под кружку; язык, приспособленный под губы; два уха, просверленные насквозь. Все разбросано в беспорядке. При встрече он глазел на мои перчатки, словно боялся, что они передвинут что-то на его лице.

ЕЛИЗАВЕТА.

ГЕНРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

   Так правды нет в его стихах случайных?
   Он хитростью пробрался на Олимп
   И обесчестил Память, Мнемозину,
   Чтобы явилась Муза воровства?
   Она украла у сестер беспечных
   Поэму, что могла сорвать повязку
   У Купидона, чтобы тот стрелял
   И видел, чьи сердца он поражает.
   Или Венера, проклиная мир,
   Изгнав себя с Земли, на ней оставшись,
   Закрыв пути на Небеса влюбленным
   И кровь насытив невозможным счастьем,
   Поэтов наделила мордой вепря,
   А красоту запрятала в слова?
   Тогда живи такое сочетанье
   Лица и слов, чтобы усилить правду.
   Воруй, Шекспир, сердца и кошельки
   И убивай надежду в колыбели.
   Мне очень жаль, что в вас рассказ мой вызвал,
   И счастлив тем, что вызвал мой рассказ.
   Пути влюбленных в Небеса открыты,
   Когда они открыты Небесам.
   И вы тому порукой. Что мне сделать,
   Чтоб не была такой ужасной правда?
   Позвольте видеть правду без прикрас.
   Я через вас увидела Шекспира,
   Не разглядев всей жизни полноты.
   Урок мне дорог тем, что он суров.
   МЭРИ. Послушайте, Генри, может быть, не Шекспер, а другой написал поэму? При таком содержании трудно иметь такую внешность. Что-то должно отражаться.

ГЕНРИ.

МЭРИ.

   Я сам об этом думал. Если шутка
   Причина для создания поэмы,
   Я познакомлю с вами шутника.
   Но если кто-то хочет быть поэтом
   Без имени, поверенным богов,
   Я не смогу открыть и половины.
   В любой исход нас посвятите, Генри.
   Мы не расширим тайны, опороча
   Наследья, что оставил нам Филипп.
   Идемте, граф.
   Уходят.

СЦЕНА ШЕСТАЯ

   Кембридж. Улица. Идет ФРЭНСИС БЭКОН.
   Голос РЭТЛЕНДА. Сэр Фрэнсис! Сэр Фрэнсис!
   Входит РЭТЛЕНД.
   БЭКОН. Доброе утро, Роджер.
   РЭТЛЕНД. Доброе утро, когда оно приносит добрые вести.
   БЭКОН. Какие же вести для тебя недобрые?
   РЭТЛЕНД. Это правда, что меня скоро отправляют на материк?
   БЭКОН. Да. Бумаги уже находятся на рассмотрении нашей Королевы. Как только они будут подписаны, ты отправишься на материк. И я думаю, что это добрые вести.
   РЭТЛЕНД. Но что мне делать на материке?
   БЭКОН. То же, что и здесь: углублять знания.

РЭТЛЕНД.

БЭКОН.

РЭТЛЕНД.

БЭКОН.

РЭТЛЕНД.

БЭКОН.

   Тогда зачем отсюда уезжать?
   Приобрести необходимый опыт,
   Который сидя дома не нажить.
   К тому же для здоровья твоего
   Полезен новый воздух.
   Мне полезен
   Британский воздух, вскормленный морями,
   Родная речь, что лучше всех лекарств.
   Повиновенье нашей Королеве
   Полезно в той же степени тебе.
   Но мне необходимо задержаться
   И не спешить с отъездом. Есть причина,
   Которую пока вам не скажу.
   Вот с этого и надо начинать,
   И в этом я помочь тебе сумею.
   РЭТЛЕНД. Спасибо, сэр Фрэнсис.
   БЭКОН. Сколько тебе понадобиться времени, чтобы собраться в путь?
   РЭТЛЕНД. Не больше, чем взлететь и рухнуть с Парнаса.
   Появляются ШЕКСПЕР и БЕРБЕДЖ.
   БЭКОН. Надеюсь взглянуть на осколки.
   РЭТЛЕНД. Их уже полно.
   БЭКОН. Да, кстати, мне сообщают, что в Лондоне у тебя появились сомнительные знакомства.
   РЭТЛЕНД. Сомнительные знакомства ведут к несомненному результату, а несомненный результат редко бывает сомнительным.
   БЭКОН. В том, что этот результат я вижу перед собой, не приходится сомневаться?
   РЭТЛЕНД. О, это всего лишь две подпорки для деревянных небес.
   БЭКОН. Ты совсем меня заболтал. До встречи, Роджер. Здравствуйте, Геркулес и Атлант.
   ШЕКСПЕР. Это мы?
   РИЧАРД. Здравствуйте, сэр.
   БЭКОН уходит.
   РЭТЛЕНД. Доброе утро, Ричард и Уильям. Какими судьбами в Кембридже?
   РИЧАРД. Гастроли, милорд.
   ШЕКСПЕР. Да, милорд, гастроли.
   РЭТЛЕНД. Гастроли печали на ваших лицах?
   ШЕКСПЕР. Это вы точно заметили.
   РИЧАРД. Ваше сиятельство, мы нуждаемся в вашем совете и защите.
   РЭТЛЕНД. Защите? От кого?
   ШЕКСПЕР. От моего таланта, который растет прямо на моих глазах, а его вздабривает ваш поклонник. В основном, не словами.
   РЭТЛЕНД. Кто он?
   РИЧАРД. Он студент из Кембриджа.
   ШЕКСПЕР. С виду добрый.
   РЭТЛЕНД. За что же он так разозлился?
   ШЕКСПЕР. За то, что я не имею аморального права иметь свою внешность.
   РЭТЛЕНД. Не понимаю.
   ШЕКСПЕР. У него ваши стихи не похожи на меня. А я же говорю, как вы учили: я написал и все тут. А за это, оказывается, бьют.
   РЭТЛЕНД. Говори: не я написал, но мною написано.
   ШЕКСПЕР. Да, вот это ответ! Вот что значит образованность! А что потом отвечать, если дальше будут спрашивать?
   РЭТЛЕНД. То, что отвечает любая женщина любому мужчине при любых обстоятельствах.
   ШЕКСПЕР. Согласна?
   РЭТЛЕНД. Ах, боже мой!
   ШЕКСПЕР. Не согласна?
   РЭТЛЕНД. Ах, боже мой!
   ШЕКСПЕР. А что тогда?
   РЭТЛЕНД. Ах, боже мой!
   РИЧАРД. Ах, боже мой!
   ШЕКСПЕР. А! Ах, боже мой?
   РЭТЛЕНД. Да.
   ШЕКСПЕР. Ну, теперь я спасен. Спроси-ка меня, Ричард, о чем-нибудь.
   РИЧАРД. Вы позволите, ваше сиятельство?
   РЭТЛЕНД. С удовольствием.
   РИЧАРД. Это ты написал новую пьесу?
   ШЕКСПЕР. Не я написал. Но мною написано.
   РИЧАРД. Кто ж тобой написал?
   ШЕКСПЕР. Ах, боже мой!
   РИЧАРД. Не слишком ли ты заносишься? У Бога хватает дел, чтобы еще тобой писать.
   ШЕКСПЕР. Ах, боже мой!
   РИЧАРД. Что ты заладил одно и то же?
   ШЕКСПЕР. Не я заладил, но мною заладило.
   РИЧАРД. Ах, боже мой!
   ШЕКСПЕР. Ах, боже мой! Сюда опять идет этот студент, который меня почитает, не щадя кулаков.
   РЭТЛЕНД. Это Бен Джонсон. Ступайте. Я переговорю с ним.
   РИЧАРД. До встречи, милорд.
   ШЕКСПЕР. Да хранит Бог ваше сиятельство.
   Уходят. Входит БЕН ДЖОНСОН.

ДЖОНСОН.

РЭТЛЕНД.

ДЖОНСОН.

РЭТЛЕНД.

ДЖОНСОН.

РЭТЛЕНД.

ДЖОНСОН.

РЭТЛЕНД.

ДЖОНСОН.

РЭТЛЕНД.

ДЖОНСОН.

РЭТЛЕНД.

ДЖОНСОН.

РЭТЛЕНД.

ДЖОНСОН.

РЭТЛЕНД.

ДЖОНСОН.

РЭТЛЕНД.

ДЖОНСОН.

РЭТЛЕНД.

ДЖОНСОН.

РЭТЛЕНД.

ДЖОНСОН.

РЭТЛЕНД.

  
   Остановитесь, Бербедж и Шекспер!
   Прощайте, Уилл и Ричард! Здравствуй, Джонсон.
   Зачем вы, Роджер, отпустили их?
   Они украли что-то?
   Да, украли.
   Что у кого?
   Один - слова поэта,
   Другой с подмостков продал их толпе.
   Слова - изнанка шиллингов и пенсов,
   Они бесплатны и доступны всем,
   Но кто-то разговаривает фунтом,
   А кто-то, разменяв его на пенсы,
   Трясет набитым туго кошельком.
   Они принадлежат гулящей девке
   И мудрецу. Как можно их украсть?
   В три фунта двадцать шиллингов семь пенсов
   Мои слова ты можешь оценить,
   Но я их не продам, они твои,
   Хоть мой язык трудился их озвучить.
   Слова поэта - не его слова,
   Они твои. Так что они украли?
   Похоже, вы им сами подарили
   И славу, и слова, и уваженье.
   Как вы могли отдать на растерзанье
   Безмозглым обезьянам, что готовы
   Три фунта двадцать шиллингов семь пенсов
   В полпенса, спотыкаясь, разыграть?
   Ты хочешь мне сказать, что я Шекспир?
   Не отпирайтесь. Мне теперь понятно,
   Кто написал поэму, и кого
   Выкрикивают пламенно с подмостков.
   Вы водите с актерами знакомство,
   Молва права, я убедился в этом.
   Чтоб перейти к дальнейшим оскорбленьям,
   Ты должен стать сначала графом, Джонсон.
   Шекспир не граф, а граф Шекспир не Рэтленд.
   Что пишете вы нового, Шекспир?
   Что новое задумали вы, Уильям?
   Спроси того, кто только что ушел.
   Я не писал поэмы.
   Поклянитесь.
   Клянусь богами, я бы отдал все,
   Что у меня осталось до рожденья,
   Чтобы узнать, кто написал поэму
   И для чего написана она.
   Кто слышит звуки Голоса богов
   И Музыки небесных сфер, и Вечность,
   Гудящую, как рой созвездий ночью,
   Мне не дает ответов, кроме тех,
   Которые доступны Человеку.
   А там, где есть ответы, не впускают
   С остатками здоровья. Я клянусь,
   Что я не написал все эти строки.
   Но для чего Шекспер вам?
   Для того,
   Чтобы узнать, кто пишет.
   Вы узнали?
   Догадываюсь.
   Кто?
   Я знаю имя,
   За ним стоит и знание, и мудрость,
   К нему текут за славою поэты.
   Графиня Пембрук, так ее зовут.
   Ты с ней знаком?
   Об этом я мечтаю.
   Я не могу ее спросить о том,
   Кто пишет за Шекспера, потому что
   Она мне не откроет этой тайны. -
   Я убежден, что это не Шекспер.
   ДЖОНСОН. Вы считаете, что это графиня Пембрук?
   РЭТЛЕНД. Она может знать, кто.
   Входит САУТГЕМПТОН.
   ГЕНРИ. Доброе утро, Роджер. Доброе утро, самый лучший поэт среди каменщиков!
   РЭТЛЕНД. И самый лучший каменщик среди поэтов.
   ДЖОНСОН. Меня зовут гораздо короче: Бен.
   ГЕНРИ. Здравствуй, Бен.
   РЭТЛЕНД. Какими судьбами в Кембридже?
   ГЕНРИ. Сэр Бэкон вызвал меня.
   РЭТЛЕНД. И очень кстати. Нашему Бену нужна рекомендация к графине Пембрук.
   ГЕНРИ. Так дай ее сам.
   РЭТЛЕНД. Для Бена выгодней твоя рекомендация.
   ГЕНРИ. Чем?
   РЭТЛЕНД. Во-первых, ты благотворно влияешь на английскую почву,

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

   И та дает обильный урожай:
   Шекспир цветет, Шекспиров порождая,
   А Джонсонов пока не достает.
   А, во-вторых, нам с Беном интересно,
   Кто написал "Адониса", и Бен,
   Приблизившись к графине, разузнает.
   Я был у них недавно. Мэри Сидни
   Сама пыталась у меня узнать
   Об этом.
   Разумеется. Когда бы
   Поэма мной написана была,
   И я назвал бы автора Шекспиром,
   Мне было б интересно расспросить,
   Кто написал ее.
   ГЕНРИ. Я об этом не думал. Что ж, Бен Джонсон, я дам тебе рекомендацию к Мэри Сидни-Пембрук.
   РЭТЛЕНД. Стихи у него превосходные. Самые сильные среди всех поденщиков Англии. Из него может получиться поэт.
   ДЖОНСОН. Правда, одним поденщиком станет меньше.
   РЭТЛЕНД. У поденщиков больше славы.
   ДЖОНСОН. Славы поденщиков.
   РЭТЛЕНД. Не передумай, Бен.
   ДЖОНСОН. До свидания. (Уходит).

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

   Ты был у Мэри Сидни! Расскажи.
   Она заинтригована Шекспиром,
   Елизавета Сидни влюблена,
   Меня сэр Бэкон вызывает в Кембридж,
   Чтобы узнать побольше о Шекспире.
   Шекспир! У всех на языке Шекспир!
   Он на виду, его никто не видел.
   С ума схожу от этого Шекспира.
   Я думаю, что скоро все узнают,
   Кто прячется за маскою нелепой.
   Тем хуже для меня. Какое счастье,
   Едва Шекспир объявится на свет,
   Я должен передать ему!
   Какое?
   Любовь к нему Елизаветы Сидни,
   Которая зажгла во мне любовь.
   Ты не смеешься надо мной?
   Шутя,
   Тебя любовь сразила не на шутку.
   И ты готов отдать ее Шекспиру?
   Но если он к ней будет равнодушен?
   К ней невозможно равнодушным быть.
   Иль я его заставлю обвенчаться,
   Мечом его бесстрастье распалив.
   Но если он не знатен?
   Возвеличим.
   Но если он собою некрасив?
   Его лицо высвечивают боги.
   Но если он - она?
   Не может быть.
   Но если это Мэри Сидни-Пембрук?
   Так женщина не может написать.
   Так может написать, кто знает женщин.
   И знает изнутри.
   Ты так считаешь?
   Отчаянье всегда у нас в кармане,
   Оно бренчит остатками любви,
   Которую выращивает сердце,
   Когда в кармане пусто. Не спеши
   Свою любовь на гибель обрекать.
   Сперва дождемся, что узнает Джонсон,
   Послушай, что сэр Фрэнсис Бэкон спросит…
   А если это он? Но нет, он старый.
   Ты выздоравливаешь на глазах.
   Спасибо, Роджер.
   Скажешь мне на свадьбе.
   Я после разговора загляну.
   Я буду у себя.
   ГЕНРИ. Кстати, Шекспер обещал мне новую поэму.
   РЭТЛЕНД. Да? А почему мне он об этом не сказал?
   ГЕНРИ. Не ты же ему покровительствуешь.
   РЭТЛЕНД. С этим нельзя не согласиться.
   Расходятся.
  

СЦЕНА СЕДЬМАЯ

  
   Лондон. У Мэри Сидни. Входят ЕЛИЗАВЕТА и ДЖОНСОН.
   ЕЛИЗАВЕТА. Итак, этот Шекспер содержит свою семью в Стратфорде, изрядно платит за жилье в Лондоне и тратит больше, чем получает в театре?
   ДЖОНСОН. Да, моя госпожа.

ЕЛИЗАВЕТА.

ДЖОНСОН.

ЕЛИЗАВЕТА.

ДЖОНСОН.

ЕЛИЗАВЕТА.

ДЖОНСОН.

   Глаза уже привыкли к темноте.
   Теперь детали разглядеть осталось.
   Он вам не скажет, кто стоит за ним.
   Я это знаю.
   Я не понимаю,
   Зачем расспрашивали вы подробно,
   Как он живет? И для чего мы с вами
   Так долго говорили о Шекспере?
   Когда бы за твои стихи пришлось
   Благодарить другого, я узнала б
   Кто написал их, и нашла тебя.
   Прощай. (Уходит).
   Когда бы за ее слова пришлось
   Благодарить ее, а не бумагу,
   Я стал бы ночью, чтоб с уходом дня
   Она встречала в тишине меня.
   Уходит.
  

СЦЕНА ВОСЬМАЯ

  
   Лондон. У Шекспера. Стук за сценой.
   ШЕКСПЕР (входя). Иду, иду! Кто там?
   ЕЛИЗАВЕТА (за сценой). Меня зовут Кэт.
   ШЕКСПЕР. Что вам надо, Кэт?
   ЕЛИЗАВЕТА. Мне нужен Уильям Шекспир.
   ШЕКСПЕР. А если он вам не откроет?
   ЕЛИЗАВЕТА. Тогда я уйду.
   ШЕКСПЕР. Погодите, не уходите. - Открывать или не открывать? Вот это вопрос. Что лучше: открыть дверь незнакомой девице или остаться главой семейства? Убежать, уйти. И только. От жены я уже убежал, а от нужды?
   Стук за сценой.
   Сейчас открою! - Надо же, эта Кэт стучит так же, как моя жена языком. Неужели я обречен? Нет, я обручен, а ей нужен Шекспир. То есть не я. Но откуда она знает, что я это не я? Да, но если я пишу, у меня должны быть чернильница и перо вместо рыбьего хвоста и старых башмаков. Но будь, что будет. Если что, она первая постучала. - Здравствуйте, Кэт.
   ЕЛИЗАВЕТА (входя в одежде служанки). Здравствуйте. Я не вовремя пришла?
   ШЕКСПЕР. Почему? Я не спал и не обедал. К тому ж один.
   ЕЛИЗАВЕТА. А вдруг вы сочиняли?
   ШЕКСПЕР. Упаси, Господь, я не пишу.
   ЕЛИЗАВЕТА. А где тогда Уильям Шекспир?
   ШЕКСПЕР. Он перед тобой, Кэт.
   ЕЛИЗАВЕТА. Не может быть.
   ШЕКСПЕР. Я тебе говорю, он перед тобой.
   ЕЛИЗАВЕТА. Ей-богу, вы шутите.
   ШЕКСПЕР. А я тебе говорю, красотка, вот он я.
   ЕЛИЗАВЕТА. Нет, поэты они малохольные, а вы такой весельчак.
   ШЕКСПЕР. Уж, каким уродили.
   ЕЛИЗАВЕТА. Но вы же не пишите?
   ШЕКСПЕР. Я тебе скажу кое-что, но только тебе одной. Подойди поближе.
   ЕЛИЗАВЕТА. Подошла однажды кошка к коту, потом котят топили. Вы мне оттуда скажите, а я подумаю.
   ШЕКСПЕР. Там ты не услышишь.
   ЕЛИЗАВЕТА. Уж как-нибудь.
   ШЕКСПЕР. Ну да ладно, скажу. Не я пишу, но мною пишут.
   ЕЛИЗАВЕТА. Это как?
   ШЕКСПЕР. Берут и пишут.
   ЕЛИЗАВЕТА. Что? Макают в чернила и…
   ШЕКСПЕР. Молодая ты, Кэт, жизни не знаешь. Мой сосед, давно это было, наворотил однажды дел, когда ум вином разбавил. Так им потом полгода судебный пристав бумагу разрисовывал.
   ЕЛИЗАВЕТА. Поняла. А вами кто пишет? Тоже пристав?
   ШЕКСПЕР. Бери выше. Судебный пристав - подметки моему хозяину.
   ЕЛИЗАВЕТА. Дворянин?
   ШЕКСПЕР. Он - щиколотка.
   ЕЛИЗАВЕТА. Граф?
   ШЕКСПЕР. Выше.
   ЕЛИЗАВЕТА. Лорд?
   ШЕКСПЕР. Еще выше.
   ЕЛИЗАВЕТА. Лорд-канцлер?
   ШЕКСПЕР. Еще чуть-чуть.
   ЕЛИЗАВЕТА. Выше уже неприлично.
   ШЕКСПЕР. Голова всем головам.
   ЕЛИЗАВЕТА. Да кто ж это?
   ШЕКСПЕР. Подойди поближе.
   ЕЛИЗАВЕТА. Ой, забылась совсем. Я же здесь по порученью моей госпожи.
   ШЕКСПЕР. А кто твоя госпожа?
   ЕЛИЗАВЕТА. Если мерить вами, то на пядь выше колена, и она уже в третьем колене там.
   ШЕКСПЕР. Знатная дама. И какое у нее порученье?
   ЕЛИЗАВЕТА. Очень уж ей нравится, как вами пишут. Так нравится, что не ест, не пьет, книжку вашу читает и добра со мной.
   ШЕКСПЕР. Как же ее звать?
   ЕЛИЗАВЕТА. Так я вам и сказала! Она вот где, а вы, я смотрю, мне ровней будете. Письмо от нее принесла. И ждет она со мной ответа на него.
   ШЕКСПЕР. Письмо?
   ЕЛИЗАВЕТА. Ну да, вот оно. Хотя если вы не Шекспир, то сразу скажите.
   ШЕКСПЕР. Давай его сюда.
   ЕЛИЗАВЕТА. Возьмите.
   ШЕКСПЕР. Так-так-так. И чего же она хочет?
   ЕЛИЗАВЕТА. Там все должно быть написано.
   ШЕКСПЕР. Ты того же хочешь?
   ЕЛИЗАВЕТА. Не понимаю. Вы о чем?
   ШЕКСПЕР. Почерк у твоей госпожи не очень разборчивый.
   ЕЛИЗАВЕТА. Вы его вверх ногами держите.
   ШЕКСПЕР. Я сам знаю. Ну ладно, ступай.
   ЕЛИЗАВЕТА. Я не уйду без ответа.
   ШЕКСПЕР. Мне нужно озаботиться, чтобы ответить.
   ЕЛИЗАВЕТА. Это трудно: озабочиваться?
   ШЕКСПЕР. Нелегко, детка.
   ЕЛИЗАВЕТА. Что же мне делать? Что сказать госпоже?
   ШЕКСПЕР. Скажи, что принесешь ответ через неделю.
   ЕЛИЗАВЕТА. Но дело-то срочное, там написано.
   ШЕКСПЕР. Прочитал, прочитал.
   ЕЛИЗАВЕТА. И что, я вас теперь только через неделю увижу?
   ШЕКСПЕР. Ты хочешь раньше?
   ЕЛИЗАВЕТА. Ну да.
   ШЕКСПЕР. Приходи попозже.
   ЕЛИЗАВЕТА. Госпожа меня так просто не отпускает.
   ШЕКСПЕР. Завтра приходи за ответом. Вечером.
   ЕЛИЗАВЕТА. Хорошо, так и передам. До свиданья, Уильям. Вы мне очень понравились, такой веселый, такие глаза. И ноги у вас красивые.
   ШЕКСПЕР. У меня еще сильные руки.
   ЕЛИЗАВЕТА. Но я пойду. А то еще до рукоприкладства дойдет, а потом в церкви мною писать будут.
   ШЕКСПЕР. Счастливо, Кэт, до завтра, красотка.
   ЕЛИЗАВЕТА. И вы не хворайте. (Уходит).
   ШЕКСПЕР. О, тысяча крокодилов! Что мне делать? Что написано в этом чертовом письме? "Ес-ли к вам при-хо-дит Му-за, у-знай-те у не-е"… Нет, Муза не заходила, кажется. Мэри, еще Мэри, Люси, Сюзанна, Анна. Нет, точно не заходила. "…го-во-ри-ла ли ей Ве-не-ра"… Откуда ж мне знать? "…как я стра-да-ю". Весь взмок. "И ес-ли вы мне не от-ве-ти-те, я ум-ру. Ва-ша У.". Боже мой, она умрет, а меня в темницу! И за что? За то, что одна знатная особа умерла не от свинки? Что же мне делать?
   Стук за сценой.
   Кто там опять?
   Голос. Томас Скревен.
   ШЕКСПЕР. Не знаю такого.
   ТОМАС. Я управляющий графа Рэтленда.
   ШЕКСПЕР. Входите, входите. Зачем же так громко стучать, сэр?
   ТОМАС (входя). Я не сэр, а его слуга.
   ШЕКСПЕР. Мы все слуги, пока есть господа. Какое счастье, что вы пришли! Мне очень нужно увидеть графа. Дело в том, что одна дама умирает.
   ТОМАС. К сожалению, графа нет сейчас на материке. Пусть позовут к даме доктора.
   ШЕКСПЕР. Нет, ей нужен ответ Шекспира на вот это письмо. Завтра. Эта дама просит у меня узнать у какой-то Музы, которая знает Венеру, чтобы ее сын пристрелил меня. Либо она сама умрет.
   ТОМАС. Не волнуйтесь, здесь нет ничего страшного.
   ШЕКСПЕР. Как это нет? Либо я, либо она.
   ТОМАС. Напишите ей ответ.
   ШЕКСПЕР. Но вы же знаете, что я не умею!
   ТОМАС. Я знаю, что должен вам сообщить, что пока граф находится на материке, я буду приносить вам новые пьесы…
   ШЕКСПЕР. Но…
   ТОМАС. …и плату за них вам и Ричарду Бербеджу. Вот пьеса, вот плата. А если вы нарушите ваш договор с графом, то вас вышлют немедленно в Стратфорд.
   ШЕКСПЕР. Вам легко говорить, а мне расхлебывай всю эту кашу. А о чем пьеса?
   ТОМАС. Прочтете, узнаете.
   ШЕКСПЕР. Мне на это жизни не хватит!
   ТОМАС. Всего доброго. (Уходит).
   ШЕКСПЕР. Томас, постойте!.. По самые уши увяз в этой трясине! Так и трясет, так и засасывает… А если что-нибудь взять из новой пьесы? Нет, Ричард не позволит. А если позволит? Тогда надо бежать к Ричарду.
   Уходит.

СЦЕНА ДЕВЯТАЯ

  
   Лондон. У Мэри Сидни. Входят МЭРИ и ГЕНРИ.

МЭРИ.

ГЕНРИ.

МЭРИ.

ГЕНРИ.

   Вы просите руки Елизаветы?
   Руки и сердца.
   Если этот шаг
   Угоден Небу, я готова тотчас
   Найти тропу согласья к алтарю.
   Мне нужно время, чтобы все обдумать.
   Прощайте, Генри.
   Да храни вас Бог.
   МЭРИ уходит.
   Ни "да", ни "нет". И "да", и "нет". Слепому
   Во мгле открыть невидимую дверь
   Гораздо легче, чем найти надежду
   В ответе этом. Нет! Я буду зрячим.
   С отчаяньем не дружится удача.
   Уходит.

СЦЕНА ДЕСЯТАЯ

  
   Лондон. В театре. Входят РИЧАРД и ШЕКСПЕР.
   РИЧАРД. Я не дам переписать ни запятой из этой трагедии.
   ШЕКСПЕР. Но эта дама умрет.
   РИЧАРД. Любая дама может умереть.
   ШЕКСПЕР. Но эта дама особая.
   РИЧАРД. Чем?
   ШЕКСПЕР. Она Шекспира любит.
   РИЧАРД. Многие дамы любят Шекспира. На это и живем.
   ШЕКСПЕР. Но наш доход может сократиться.
   РИЧАРД. Наш доход может совсем исчезнуть, если его сиятельство узнает об этом.
   ШЕКСПЕР. Он не узнает. Он сейчас на материке.
   РИЧАРД. Не дам.
   ШЕКСПЕР. Через час Кэт будет у меня.
   РИЧАРД. Кто такая Кэт?
   ШЕКСПЕР. Ее служанка.
   РИЧАРД. Красивая?
   ШЕКСПЕР. Безбожно.
   РИЧАРД. Не дам.
   ШЕКСПЕР. Но эта Кэт может что-нибудь заподозрить!
   РИЧАРД. Тебя и подозревать не надо.
   ШЕКСПЕР. Граф так не считает. И отсчитывает нам изрядно.
   РИЧАРД. Надо бы что-то придумать.
   ШЕКСПЕР. И поскорей, а то Кэт…
   РИЧАРД. Побойся жены.
   ШЕКСПЕР. Я только Бога боюсь. Он детей придумал.
   РИЧАРД. Спрячься. Сюда идет Джонсон. У меня есть одна мысль.
   ШЕКСПЕР. Надеюсь, недолгая?
   РИЧАРД. Спрячься.
   ШЕКСПЕР уходит.
   ДЖОНСОН (входя). Добрый день, Ричард.
   РИЧАРД. Добрый день, Бен. Что нового?
   ДЖОНСОН. Ничего. Одни и те же поношенные лица.
   РИЧАРД. Твое тоже не блещет новизной.
   ДЖОНСОН. Поэтому я не бреюсь.
   РИЧАРД. А мы играем роли.
   ДЖОНСОН. Перевирая слова.
   РИЧАРД. Чего тебе беспокоиться? Ты же нам не несешь нового?
   ДЖОНСОН. У вас Шекспиром пахнет, а я не ем в пост мясное.
   РИЧАРД. Кровь на подмостках дорого стоит.
   ДЖОНСОН. Гораздо меньше, чем в жизни. Я слышал, у вас появилась новая пьеса Шекспира?
   РИЧАРД. Трагедия. Чернила не успели обсохнуть.
   ДЖОНСОН. На ком?
   РИЧАРД. На бумаге.
   ДЖОНСОН. Можно взглянуть?
   РИЧАРД. Еще не поставили.
   ДЖОНСОН. На рукопись.
   РИЧАРД. Тебе придется занять очередь.
   ДЖОНСОН. За кем?
   РИЧАРД. Всех не перечислю. Хотя… Я тебе покажу, если ты мне поможешь. Пришла тут ко мне одна дама и сказала, что ей очень хотелось бы со мной встретиться.
   ДЖОНСОН. Тебе нужна в этом помощь?
   РИЧАРД. Дослушай. Ей хочется, чтобы я почитал ей из Джонсона. Шекспир для нее груб, а ты… Есть ли у тебя что-нибудь подходящее для такого случая?
   ДЖОНСОН. А меня она не могла попросить?
   РИЧАРД. У тебя лицо слишком поношенное.
   ДЖОНСОН. Это я и сам знаю.
   РИЧАРД. Вот рукопись.
   ДЖОНСОН. Дай мне перо и лист.
   Входит ГЕНРИ.
   ГЕНРИ. Здравствуйте, господа.
   РИЧАРД. Ваше сиятельство…
   ГЕНРИ. Я вас отрываю от ваших благородных делишек?
   РИЧАРД. Делишек, милорд?
   ГЕНРИ. Конечно. Рукопись, деньги и купчая.
   РИЧАРД. О нет, милорд, это не купчая. Бен Джонсон хотел написать стихи.
   ГЕНРИ. Это не одно и то же?
   РИЧАРД. Ни в коем разе, милорд. Купчая пишется после написания стихов, а не вместо.
   ГЕНРИ. Я и не знал, Бербедж. Чья эта рукопись, никак не прочту?
   ДЖОНСОН. Шекспира.
   ГЕНРИ. А у тебя что написано?
   ДЖОНСОН. "За эти строки"…
   ГЕНРИ. Это начало стихотворения?
   ДЖОНСОН. Да.
   ГЕНРИ. А ты, Бербедж, говоришь, что купчая и стихи не одно и то же.

ДЖОНСОН.

ГЕНРИ.

ДЖОНСОН.

ГЕНРИ.

ДЖОНСОН.

ГЕНРИ.

   Простите, Генри, я не вижу связи.
   А я не вижу смысла связь искать.
   И без того все ясно.
   Вы не правы,
   Не мне трагедия принадлежит.
   Кому?
   Шекспиру.
   Так тебя зовут?
   ШЕКСПЕР (появляясь). Ваше сиятельство, это меня так зовут. И это моя рукопись.

ГЕНРИ.

ДЖОНСОН.

ГЕНРИ.

ДЖОНСОН.

ГЕНРИ.

ДЖОНСОН.

ГЕНРИ.

ДЖОНСОН.

ГЕНРИ.

ДЖОНСОН.

ГЕНРИ.

ДЖОНСОН.

ГЕНРИ.

   Твоя? Так что со зрением моим?
   Оно не видит вдохновенья тени
   На этом переношенном лице.
   Твои глаза не ведали столетий,
   Твой слух не слышал музыки Вселенной.
   За что схватится на равнине этой,
   Где глупости бушует ураган?
   Подобье человека, прочь ступай!
   И ты уйди отсюда, Ричард Бербедж.
   ШЕКСПЕР и РИЧАРД уходят.
   Скажи мне, как живется человеку.
   Что за двоих себе стяжает славу?
   Кого он любит? Самого себя?
   Кто дышит в нем? Кто плачет? Кто смеется?
   Кто черт? Кто ангел? Как он ест и спит?
   Как чувствует себя двуликий Янус?
   Какая мера счастья для тебя?
   Дай в долг мне часть свою, чтобы несчастье
   Мое облегчить вдвое.
   Вы не правы.
   Довольно, Джонсон! Перестань, Шекспир!
   Да, я - Шекспир, коль вы того хотите!
   И я плачу из своего кармана
   Шексперу Уиллу столько, чтобы тот,
   Снимая дом, угодья покупая,
   Семью снабжая, ссуживая в долг,
   Под пытками молчал об этой тайне.
   И мой отец не каменщиком умер,
   А лордом. Не знаком лорд Джонсон вам?
   Ты лжешь!
   Когда вы правдой ложь зовете,
   Я лгу.
   Зачем ты ходишь к Мэри Сидни,
   Подолгу пропадая у нее?
   И почему Елизавета смотрит
   Влюбленными глазами на тебя,
   Когда Шекспир ее владеет сердцем?
   Но я могу спросить у вас о том же.
   Она влюблено смотрит на меня,
   Моей родне предпочитая вашу.
   Твои стихи моим предпочитая.
   История разгадана, но я
   Остался нищим при своем богатстве,
   А нищий покупает Небеса.
   Тебе одной довольно славы, Джонсон.
   Оставь Шекспира и Елизавету
   И будь собой.
   Вы можете заставить
   Меня дышать по своему желанью?
   Отнять луну и ветер, и созвездья,
   Крик петуха и пенье соловья?
   Слова, что голосятся на бумаге,
   Мою тоску о невозможном счастье?
   Вы можете купить Елизавету?
   Она не ваша.
   Да.
   И я могу,
   Не нарушая никаких законов,
   Законом духа осуждать себя.
   Мое несчастье тяжелей, чем ваше,
   С горы не видно жизнь ее подножья.
   Я не Шекспир, хотя о том мечтаю.
   Я - Джонсон, граф. Прощайте. (Уходит).
   Кто же я,
   Когда хочу любовь Елизаветы
   Обречь на муки? Умер Генри Ризли.
   Он умер нынче. Холодно ему.
   Уходит.

СЦЕНА ОДИННАДЦАТАЯ

  
   Лондон. У Шекспера. Входит ШЕКСПЕР.
   ШЕКСПЕР. И надо же было такому случиться, чтобы в самый неудобственный час влетело это бешеное их сиятельство! Чуть меня не разорвало. Лучше бы оно меня разорвало! И Бербедж хорош, сразу же куда-то исчез. Что мне делать, что мне делать? Думай, Уильям. А чем думать? Недохлестали мне розгами то, от чего человек думает. Как в пьесах поступают в таком случае?
   Стук за сценой.
   Никак. Она уже тут.
   ЕЛИЗАВЕТА (за сценой). Уильям, скорей, откройте!
   ШЕКСПЕР. Еще и скорей! - Что за спешка?
   ЕЛИЗАВЕТА. Умоляю вас!
   ШЕКСПЕР. Аминь. - Что случилось?
   ЕЛИЗАВЕТА (входя). Ах! Мой жених.
   ШЕКСПЕР. Я?
   ЕЛИЗАВЕТА. Не вы, а он.
   ШЕКСПЕР. Кто?
   ЕЛИЗАВЕТА. Он следит за мной и такой ревнительный!
   ШЕКСПЕР. Но ты же по порученью своей госпожи.
   ЕЛИЗАВЕТА. Ему не объяснишь. У него кулаки с голову, и думает он ими.
   ШЕКСПЕР. Он видел, куда ты вошла?
   ЕЛИЗАВЕТА. Кажется, нет.
   ШЕКСПЕР. Кажется?!
   ЕЛИЗАВЕТА. Он очень не любит поэтов.
   ШЕКСПЕР. Хоть какая-то надежда.
   ЕЛИЗАВЕТА. Но вы же поэт?
   ШЕКСПЕР. Нет надежды.
   ЕЛИЗАВЕТА. Давайте скорей письмо.
   ШЕКСПЕР. У меня нет письма.
   ЕЛИЗАВЕТА. Как же так?
   ШЕКСПЕР. А вот так! Не озаботилось. И дело с концом.
   ЕЛИЗАВЕТА. Какая же я несчастная девушка!
   ШЕКСПЕР. Не плачь, красотка, насчет счастья я помогу.
   ЕЛИЗАВЕТА. Ой, я не для этого плачу.
   ШЕКСПЕР. Для чего же?
   ЕЛИЗАВЕТА. Госпожа моя меня со свету сживет, жених окосеет от подозрений, а мне всю жизнь мучится.
   ШЕКСПЕР. Твоя госпожа при смерти, она мне писала, поэтому тебя не сживут. А женихов в Лондоне, что шотландцев в Шотландии.
   ЕЛИЗАВЕТА. Моя госпожа здорова и ждет письма.
   ШЕКСПЕР. Она меня обманула?
   ЕЛИЗАВЕТА. Это вы меня обманули, что вы поэт. Моя госпожа, когда ей отказывают, такой становится, что не приведи Господь!
   ШЕКСПЕР. Я - Шекспир.
   ЕЛИЗАВЕТА. Где тогда письмо?
   ШЕКСПЕР. Не срослось. Сижу ночью, тык-мык, не клюет рыбка.
   ЕЛИЗАВЕТА. У поэтов не рыбка клюет, а Муза приходит.
   ШЕКСПЕР. Она ко мне заходила раньше. Но у меня с ней ничего не было.
   ЕЛИЗАВЕТА. Ой, какое счастье, что вы не поэт. Я страсть, как не люблю их.
   ШЕКСПЕР. Да?
   ЕЛИЗАВЕТА. Они такие странные.
   ШЕКСПЕР. А ты никому не скажешь, что я не поэт?
   ЕЛИЗАВЕТА. Что я? Вредительница себе?
   ШЕКСПЕР. Ах ты, моя красотка!
   ЕЛИЗАВЕТА. Тихо!.. Шаги сюда.
   ШЕКСПЕР. Никаких шагов.
   ЕЛИЗАВЕТА. Я боюсь своего Джона так же, как свою госпожу. Она вся в амурах ходит. И ходят к ней поэты. Чего они только не говорят! Вы такого не знаете - Томаса Нэша?
   ШЕКСПЕР. Слыхал что-то.
   ЕЛИЗАВЕТА. Так вот, этот самый Нэш не написал ни одного стиха, а за него пишет другой.
   ШЕКСПЕР. Не знал об этом. Кто же за него пишет, Кэт?
   ЕЛИЗАВЕТА. Не моя тайна.
   ШЕКСПЕР. Я никому не скажу.
   ЕЛИЗАВЕТА. Как вы к себе располагаете! Даже совесть совсем не слышно.
   ШЕКСПЕР. Доверься мне, красотка.
   ЕЛИЗАВЕТА. Тайну?
   ШЕКСПЕР. Другое.
   ЕЛИЗАВЕТА. Сперва тайну. Но в обмен на вашу. У вас есть она?
   ШЕКСПЕР. И не только она.
   ЕЛИЗАВЕТА. Тогда говорите. Сядьте там и говорите.
   ШЕКСПЕР. Ты первая должна сказать.
   ЕЛИЗАВЕТА. Поклянитесь, что никому не скажете.
   ШЕКСПЕР. Мочи нет, клянусь!
   ЕЛИЗАВЕТА. За Томаса Нэша пишет сам король шотландский Джеймс.
   ШЕКСПЕР. Вот это да! У них, у знатных, все такие?
   ЕЛИЗАВЕТА. Теперь ваша тайна.
   ШЕКСПЕР. Моя не столь знатная. Стоит ли о ней толковать?
   ЕЛИЗАВЕТА. Тогда я пошла.
   ШЕКСПЕР. Ладно, скажу. Только никому ни слова, иначе тебя и жених твой не спасет.
   ЕЛИЗАВЕТА. Чтоб я девой померла!
   ШЕКСПЕР. За Шекспира, то есть за меня, пишет граф…
   ЕЛИЗАВЕТА. Какой?
   ШЕКСПЕР. Граф…
   ЕЛИЗАВЕТА. Я вся горю от нетерпенья!
   ШЕКСПЕР. Рэтленд.
   ЕЛИЗАВЕТА. Ваша тайна моей в подметки не годится.
   ШЕКСПЕР. Да, твоя там, где надо. Теперь - другое.
   ЕЛИЗАВЕТА. Боже мой! Это он. Идет сюда. Вон там, на улице, видите?
   ШЕКСПЕР. Господи, придумает же природа. Прячься.
   ЕЛИЗАВЕТА. У вас есть черный выход?
   ШЕКСПЕР. По лестнице направо. Постой, а как же?..
   ЕЛИЗАВЕТА. Письмо? Я придумаю что-нибудь.
   ШЕКСПЕР. Нет, а как же?..
   ЕЛИЗАВЕТА. Завтра, в это же время.
   ШЕКСПЕР. Я не могу, я буду в театре.
   ЕЛИЗАВЕТА. Не знаю. Боже мой, прощайте. (Убегает).
   ШЕКСПЕР. И кто она после этого? И кто я после этого? Глава семейства! Что же я стою? Сейчас сюда придет ее жених и поговорит со мной за двоих. По лестнице налево.
   Выбегает.
  

СЦЕНА ДВЕНАДЦАТАЯ

  
   Лондон. У Мэри Сидни-Пембрук. Входят МЭРИ и ФРЭНСИС БЭКОН.

БЭКОН.

МЭРИ.

БЭКОН.

МЭРИ.

БЭКОН.

МЭРИ.

БЭКОН.

МЭРИ.

БЭКОН.

МЭРИ.

БЭКОН.

   Я прибыл к вам не как заступник Генри,
   Как духовник его. Я опечален
   Отказом вашим, Мэри, и всерьез
   Обеспокоен за рассудок Генри.
   Граф Саутгемптон дорог мне, как сын,
   И ваш отказ лишил меня невестки
   Духовной. Не спросив Елизавету,
   Ее судьбу вы без нее решили.
   Сэр Фрэнсис, я отказа не давала
   И не лишала никого свободы.
   Граф Саутгемптон сам слова мои
   Одел отказом, к вам его отправив.
   Я обо всем узнал от посторонних,
   Тропа молвы с моей пересеклась.
   Откинув домыслы, вглядясь в молчанье
   Печального, рассеянного Генри,
   Я сам пришел просить вас за него.
   Вы знаете, что моей удел хранить
   Открытое таинственное Знанье,
   Что нам досталось со времен Адама
   И что давно утеряно людьми.
   Сейчас настало время, чтобы Знанье
   Вернулось к людям в образе искусства
   И в виде просвещенного правленья.
   Для этого все предпосылки есть:
   К нам явно благосклонна Королева,
   Которой служит истинная знать.
   Граф Саутгемптон яркий образец
   Надежды нашей. Он богат служеньем
   Стране небесной и стране земной.
   И он достоин дочери Филиппа,
   Духовного собрата моего
   И вашего прославленного брата.
   Филиппа звали Фениксом. В стихах
   Он возрождал поэзию и Бога,
   Которого так мало на земле
   И бесконечно. А в Елизавете
   Он возродил призвание отца.
   И кто созвучен этому призванью,
   Тому Елизавета даст и руку
   И сердце. Саутгемптон всем достоин,
   Но слово в нем не ведает размера
   И рифмы, обрученной с Небесами.
   Мы это знаем, Мэри. Мы согласны.
   Но кто из всех известных нам поэтов
   Встречался с тем, с чем встретился Филипп?
   Шекспир.
   Шекспир?
   Шекспир.
   Нам неизвестно,
   Кто прячется за ним, кто открывает
   Те тайны, что не время открывать.
   Он знатен, без сомнения. Но кто он?
   Сэр Роберт Сэсил?
   Нет, его придворство
   Не даст ему такую высоту.
   Сэр Роджер Мэннерс?
   Он сейчас в Европе,
   А в Лондоне все новые творенья.
   К тому же он, как мне писал мой брат,
   Находится в тяжелом состояньи.
   Он при смерти.
   Входит ЕЛИЗАВЕТА.
   ЕЛИЗАВЕТА. Здравствуйте, сэр Фрэнсис.
   БЭКОН. Здравствуй, голубушка.
   ЕЛИЗАВЕТА. Тетя, не сердитесь на меня. Мы заболтались с Люси Бедфорд, вот я и припозднилась.
   МЭРИ. Расскажешь мне позже.
   ЕЛИЗАВЕТА. Что вы такого сказали, сэр Фрэнсис, отчего тетя не ругает меня и не улыбается?

БЭКОН.

ЕЛИЗАВЕТА.

БЭКОН.

ЕЛИЗАВЕТА.

БЭКОН.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

БЭКОН.

   Я передал печальное известье,
   Что Роджер Мэннерс при смерти сейчас.
   Он при смерти? Зачем она пришла
   Так рано и к такому человеку?
   Кто не закрыл ворота перед нею,
   Кто прочь ее в три шеи не прогнал?
   Сэр Фрэнсис, как ее к себе спровадить,
   Чтобы она с собой не забрала
   Так рано и такого человека?
   Молить, Елизавета.
   Но кого?
   Все те, кто были, допустили это.
   Отчаиваться самый больший грех.
   В твоих слезах подмога страшной гостье,
   Твоя молитва для нее преграда.
   Не верю я, что Парки обрывают
   Нить жизни Роджера. Еще не время.
   Ступай к себе, Елизавета.
   Тетя,
   Когда б вы знали, что сейчас со мной! (Уходит).
   Сэр Фрэнсис, я должна проститься с вами.
   Не надо ничего мне объяснять.
   Не смею вас задерживать. Ступайте
   К Елизавете.
   Расходятся.

СЦЕНА ТРИНАДЦАТАЯ

   Дом Рэтленда в Лондоне. Входят РЭТЛЕНД и ТОМАС с разных сторон.
   ТОМАС. К вам графиня Пембрук со своей племянницей. Прикажете принять?
   РЭТЛЕНД. Скажи, Томас, мы действительно в Лондоне?
   ТОМАС. По всем приметам, да.
   РЭТЛЕНД. По каким, Томас?
   ТОМАС. По запаху и лаю.
   РЭТЛЕНД. Разве это приметы Лондона?
   ТОМАС. Для кого как. Для меня это самые верные приметы. Я привык к чистому воздуху и тишине. И лишь одно место у нас, в Бельвуаре, напоминает мне Лондон: между конюшней и псарней. И если лай и запах после десяти шагов не прекращаются, то я в Лондоне, так как нигде больше не был.
   РЭТЛЕНД. У королевы, получается, свои приметы?
   ТОМАС. Конечно. Если она едет к кому-то, то она не в Лондоне, если к ней, то она у себя. Так как вы приехали к ней, вот еще одна примета, что это не Бельвуар.
   РЭТЛЕНД. То есть у каждого есть место, по которому он определяет, где находится?
   ТОМАС. Судя по всему, да.

РЭТЛЕНД.

   По детям мы определяем возраст,
   По слову человека узнаем.
   По памяти мы открываем Бога,
   Но по чему мы узнаем себя?
   Я человека знал. Он очень часто
   О Лондоне с любовью говорил,
   Рассказывал о жителях веселых,
   О королеве, о ее дворе,
   О Темзе, о тумане, о печали,
   Что Вечность вызывает в тишине.
   И вот я в первый раз увидел Лондон
   И удивился демону его,
   Чей лик усердно высечен на лицах
   Мужчин и женщин мертвою усмешкой,
   И чье дыханье путает умы
   Придворных, от чего туман над Темзой,
   Что черной жилой вспухла на челе
   Уставших площадей и подворотен.
   А редкая улыбка королевы
   Окрашивает склепы и кресты
   Неярким солнцем. И тогда я понял,
   Что человек, которого я знал
   И называл без имени, скончался.
   Мне этот город, Томас, незнаком.
   ТОМАС. А по мне бы лучше его совсем не знать.
   РЭТЛЕНД. Граф Саутгемптон еще не приезжал?
   ТОМАС. Нет, господин.
   РЭТЛЕНД. Проси графиню Пембрук.
   ТОМАС уходит.
   Едва вернулся я с материка,
   Графиня Пембрук и Елизавета
   Спешат свиданье получить со мной.
   Неужто мой Шекспер проговорился?
   Тем хуже для него… Но бедный Генри!..
   Елизавета влюблена в того,
   Кто общего со мною не имеет.
   Но я не дам ей повода.
   Входят МЭРИ и ЕЛИЗАВЕТА.
   МЭРИ. Здравствуйте, Роджер. С приездом. Как ваше путешествие?
   РЭТЛЕНД. Путешествие? Куда?
   МЭРИ. На материк.
   РЭТЛЕНД. Я не заметил, что куда-то уезжал. Везде одно и то же. Только Лондон подменили. Скажите, те дома были?
   МЭРИ. Да, давно.
   РЭТЛЕНД. Не помню их. А та колокольня?
   МЭРИ. Была.
   РЭТЛЕНД. Не замечал. Что еще нового в Лондоне?
   МЭРИ. Что вас интересует?
   РЭТЛЕНД. Храмы. За их прекрасной архитектурой кроются все семь смертных грехов. Есть ли такие в Лондоне?
   МЭРИ. Нет. Потому что это не храмы.
   РЭТЛЕНД. Тогда есть ли храмы в Лондоне?
   МЭРИ. Есть. Недавно мы с Елизаветой нашли один. Он скрывался в убогом доме.
   РЭТЛЕНД. Где же он?
   МЭРИ. В Шекспере.
   РЭТЛЕНД. Да, за этой штукатуркой скрывалось иное лицо.
   МЭРИ. Мы отколупнули там, где никто не видит.
   РЭТЛЕНД. Вы узнали, кто стоит за Шекспером?
   МЭРИ. Да, Роджер.
   РЭТЛЕНД. Я тоже знал этого человека. Но он умер. Он заразился итальянским азартом, заболел французской болезнью и скончался на подходе к Хайдельбергу.
   ЕЛИЗАВЕТА. Что же он не отправился сразу в Хайдельберг? Это сократило бы его мучения.
   РЭТЛЕНД. Он не мучился и умер с хохотом на устах.
   ЕЛИЗАВЕТА. От лошадиной, должно быть, болезни.
   РЭТЛЕНД. От человеческой, Елизавета.
   ЕЛИЗАВЕТА. Прощайте, граф. Мы заехали узнать только о вашем здоровье.
   РЭТЛЕНД. Моего здоровья хватает ровно настолько, чтобы не смеяться, когда нужно рыдать.
   ЕЛИЗАВЕТА. Лечитесь, Рэтленд. Люди часто становятся лошадьми. Особенно, в своих остротах.
   РЭТЛЕНД. Не смею больше скакать перед вами. Прощайте, графиня Пембрук, и вы, безжалостная всадница. Вы исхлестали все ребра разума.
   ЕЛИЗАВЕТА. Не сбейте копыта, граф, а то вы так и не доберетесь до Хайдельберга.
   РЭТЛЕНД уходит.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ТОМАС.

ГЕНРИ.

МЭРИ.

ГЕНРИ.

МЭРИ.

ГЕНРИ.

МЭРИ.

ГЕНРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

  

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

   Елизавета, ты сошла с ума!
   Нет, предо мною не Елизавета.
   Передо мною Кэт, служанка Кэт,
   Которая в два счета подменила
   Образованье, знатность, женский ум
   На дикую и бешеную кошку!
   Где ты была, когда давали случай
   Сухое русло напоить водой
   И мирно течь меж берегов послушных,
   Не разрушая половодьем их?
   Где женщина? Она сошла в обиду,
   Убила жаждой каждое движенье
   И, победив, слезами залилась.
   Как он посмел искать слова любви
   Для строк своих, с небесными так схожих!
   Он знал, он знал, зачем к нему пришли мы,
   И из того, что написал, ни слова
   Он не нашел для нас. Как отраженье
   Не может двинуть пальцем без меня,
   Так я не в силах двинуться без горя.
   Он лгал!
   Он сострадал твоей любви,
   Которой ты бесплотье наделила.
   Вы всех готовы, тетя, защищать,
   Но не меня.
   Мне не нужна монашка,
   Что молиться о глупости своей,
   Или утопленница в Темзе. Мне нужна
   Елизавета, дочь Филиппа Сидни!
   Когда ты будешь ею, ты поймешь,
   Где правда скрыта, где сверкает ложь.
   Входят ТОМАС и ГЕНРИ.
   Я доложу о вас. (Уходит).
   Я рад вас видеть…
   Но, кажется, не вовремя вошел.
   Простите, Генри, что мы вас встречаем
   Слезами.
   Я могу спросить, о чем?
   Вы знаете.
   Не я тому причиной?
   Отчасти, да. Но вы невиноваты.
   Как мне понять?
   Зачем вы не сказали,
   Что Роджер Мэннерс за Шекспиром скрыт?
   Зачем вы длили, зная, что со мною,
   Комедию?
   Я понимаю, Генри,
   Что ваше благородство не давало
   Открыть нам тайну, зная, что ваш друг
   К любви Елизаветы равнодушен.
   Но мы раскрыли тайну и теперь
   Из той же чаши слезы пьем.
   О боги!
   Как страшно слышать ваши песнопенья,
   Какой узор колышется в руках
   Трех Парок безучастных!.. Роджер Мэннерс
   Влюблен в Елизавету. Вы сказали
   О благородстве… Нет, я знал об этом,
   Но отказаться от любви не мог.
   Мне страшно находить сейчас слова,
   Но я клянусь вам: скоро Роджер Мэннерс
   Придет просить руки Елизаветы.
   Сейчас езжайте поскорей домой
   И ждите. Не прощайтесь. Улыбнитесь.
   Не говорите ничего.
   МЭРИ и ЕЛИЗАВЕТА выходят.
   Как больно
   Дышать все тем же воздухом, в котором
   И смех и слезы на одних правах.
   Входит РЭТЛЕНД.
   С приездом, Роджер. Как твое здоровье?
   Достаточно, чтобы о нем не думать.
   Прекрасно.
   Что с тобою?
   Ничего.
   Ты хмур, как Лондон.
   Есть на то причина.
   Готов ли ты сражаться?
   Для того
   И прибыл я из Франции беспечной
   Под лондонские тучи, что сгустились
   Над теми, кто был верен королеве,
   Чьей верностью она пренебрегла
   И предпочла пить лести яд послушный.
   И я готов с оружием в руках
   Основы просвещенного правленья
   Отстаивать пред армией льстецов
   И защищать от власти недостойной.
   Ты знаешь наши замыслы, но нынче
   Мы не имеем права рисковать
   Тобою, Уильям. Да, мне все известно!
   Поэтому забудь о наших планах.
   Я самого себя забыть не в силах.
   И я не в силах доверять тебе.
   Пусть Уильям пишет.
   Он скончался, Генри.
   Скончался Роджер. Он был верным другом.
   Он не посмел бы лицемерить так,
   Как ты.
   Дай слово вставить мне.
   Не Роджер,
   Но Уильям за моей спиной растил
   Сады печали, зол и бед. Не Роджер,
   Но Уильям посадил меня в тюрьму
   За то, что я любовь ему не отдал,
   За то, что в срок свой долг я не вернул.
   Я верил, ты откроешься при встрече.
   Но Роджер умер. Уильям должен жить.
   Я все тебе сумею объяснить…
   Не может быть одной для нас невесты.
   Веди свою невесту к алтарю,
   А мне вести свою к амвону власти.
   Скажи мне лишь одно: Елизавету
   Ты любишь?
   Как того велит Господь.
   Как я любил!
   Я не приму твой долг.
   Я обручен. Когда на чаше смерти
   Я поднимался, опускаясь вниз,
   Мой взгляд Она заворожить успела,
   Единственная, Та. И я вернулся
   В юдоль земную, в колыбель страстей.
   Как ты напомнил Роджера сейчас.
   Но, разве, ты имеешь отношенье
   К нему? Он обручен, я верю, Уильям.
   Тебе ж Елизавета суждена.
   И я вернуть долги свои сумею.
   Готов ли ты сражаться?
   Никогда
   Я на тебя не подниму оружье.
   Так защищайся.
   Генри!
   Защищайся!
   Бери же шпагу, трус, мальчишка, лжец!
   Дерутся.
   Коли! Что медлишь?
   Я не нападаю.
   Тогда тебе придется нападать.
   Дерутся.
   Коли!
   Я не позволю смерти, Генри,
   Кого-нибудь из нас двоих забрать.
   Дерутся.
   Коли!
   Коли! Вот здесь соединенье
   Души и тела. Здесь твоя развязка.
   Я защищаться больше не намерен.
   Чего ты ждешь? Уже застыл Харон,
   Разглядывая вырванную душу.
   Уже застыло сердце в предвкушеньи
   Величественной, вечной тишины.
   Коли!
   Я не смогу тебя убить.
   Но я пойду кричать на перекрестках
   О том, что не вернул Елизавету.
   Я опрокину в Темзу Небеса,
   И вытащу Аида из владений,
   Чтоб ты меня убил иль обвенчался
   С Елизаветой Сидни.
   Если я
   Убью тебя, меня не станет, Генри.
   Но если я женюсь, мы будем жить.
   Дай сутки мне, и я скажу решенье.
   Дай день и ночь. И в полдень приходи.
   До встречи, Уильям.
   ГЕНРИ уходит.
   Как просто сделать шаг. Последний шаг.
   Еще от смерти не остыла шпага
   И холодом могильным обдает.
   Но голоса слагаются в слова
   И просятся излиться на бумаге,
   И значит, жизнь не требует развязки.
   Я для чего-то здесь, хоть все стремится
   Туда, где я глаза Ее увидел,
   Туда, где я нашел Покой. Но если
   Я слышу на Земле слова Богов,
   Мне рано уходить. Когда безмолвье
   Заполонит дыханье, будет срок.
   Молчи, молчи! Никто не должен знать,
   Зачем я взял Елизавету в жены.
   Молчи, чтобы не слышала Она.
   Уходит.
  

СЦЕНА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

   Лондон. Театр "Глобус". Входит РИЧАРД.
   РИЧАРД. Уильям! Где ты, Уильям? Я знаю, что ты здесь.
   ШЕКСПЕР (входя). Ну и что, что я здесь, а ты об этом знаешь. Об этом надо кричать на весь недостроенный "Глобус"?
   РИЧАРД. Тебя ищет граф Рэтленд.
   ШЕКСПЕР. Ищет, да?
   РИЧАРД. Что ты тут потерял?
   ШЕКСПЕР. Ничего. Просто, решил побыть один.
   РИЧАРД. Идем.
   ШЕКСПЕР. Погоди, Ричард, погоди. Я тебе должен кое-что сказать.
   РИЧАРД. Уж не проболтался ли ты о Шекспире?
   ШЕКСПЕР. Нет-нет, я проболтаться не мог. Как я мог?
   РИЧАРД. Что же ты прячешься от графа?
   ШЕКСПЕР. Я? Я не прячусь. С чего ты взял? Мне хотелось побыть одному, закон это не запрещает. Но теперь вижу, что поздно.
   РИЧАРД. Что поздно?
   ШЕКСПЕР. Побыть одному. Меня же ищут. Он очень сердитый?
   РИЧАРД. Граф? Нет, он грустный.
   ШЕКСПЕР. Совсем плохо.
   РИЧАРД. Ты проболтался, мерзавец.
   ШЕКСПЕР. У меня в Стратфорде новый дом. Хороший дом, большой. Меньше, конечно, хорошего, но больше плохонького. В Стратфорде тихо, как здесь, когда тебя не ищут, но гораздо спокойней. Я тебе покажу свои наделы, с дочками своими познакомлю. Там тихо. Между утренней и вечерней только ворона каркнет да свинья хрюкнет. Там даже ругаться не хочется. Ты же будешь приезжать ко мне?
   РИЧАРД. Надо было тебя тогда уморить голодом!
   ШЕКСПЕР. Ричард, прости меня.
   РИЧАРД. Такие, как ты, даже в Темзе не тонут!
   ШЕКСПЕР. Скажи, ты приедешь? А то в Стратфорде так тихо, что удавиться хочется.
   Входит РЭТЛЕНД.
   РЭТЛЕНД. Здравствуй, Уильям.
   ШЕКСПЕР. Мое почтенье, ваше сиятельство.
   РЭТЛЕНД. Оставь нас одних, Ричард.
   ШЕКСПЕР. Почему? Хотя я все понимаю. Что же ты стоишь, Ричард? Не слышал, что сказал милорд?
   РИЧАРД выходит.
   Я вам все расскажу, ваше сиятельство, я вам все расскажу. Я долго не был в Стратфорде и не видел свою жену. Мне было очень тяжело. А тут эта Кэт. Она и так и сяк, а мне тяжело. А она: то письмо госпоже напиши, то письмо госпожи прочитай. А я о детях вспоминаю. И вот тут она сказала, что за Томаса Нэша пишет сам король шотландский. Мне совсем стало невмоготу. Я же писать не умею, забыл. И не выдержал. А она убежала. Но теперь вы знаете, кто за Нэша пишет.
   РЭТЛЕНД. За Томаса Нэша пишет Нэш. Томас.
   ШЕКСПЕР. И тут обманула! Доверчивость меня погубила. Пощадите, ваше сиятельство.
   РЭТЛЕНД. Встань. Сядь.
   ШЕКСПЕР. Я так хочу в Стратфорд! Я так соскучился по своим двум девочкам!
   РЭТЛЕНД. У тебя трое детей.
   ШЕКСПЕР. Двое. Мальчик умер. Он был такой смышленый!.. Не чета мне.
   РЭТЛЕНД. Как его звали?
   ШЕКСПЕР. Гамнет. Пока он был жив, я как-то не скучал по нему. А теперь часто вспоминаю. Маленьким. Взрослым-то я почти его не видел.
   РЭТЛЕНД. Почему ты уехал из Стратфорда?
   ШЕКСПЕР. Тихо там, как в могиле.
   РЭТЛЕНД. В могиле, разве, тихо?
   ШЕКСПЕР. Говорят, да. Хотя сам не слышал. И жена меня измучила.
   РЭТЛЕНД. Чем же?
   ШЕКСПЕР. Тем, что она жена. То денег попросит, то детей рожает.
   РЭТЛЕНД. Для чего ты тогда женился?
   ШЕКСПЕР. Не повезло мне. Анна была на восемь лет старше меня, а я на восемь лет моложе ее. Когда нас венчали, Анна упиралась в священника животом.
   РЭТЛЕНД. Ты любил, Уильям?
   ШЕКСПЕР. Любил. Потом свыкся. Лучше, когда наоборот.
   РЭТЛЕНД. Неужели у тебя не было ничего хорошего в семье?
   ШЕКСПЕР. Было.
   РЭТЛЕНД. Что?
   ШЕКСПЕР. Дети, когда не думаешь, чем их кормить. Тут уж приходится выбирать. Ваше сиятельство, я хоть сегодня готов уехать в Стратфорд. Навсегда.
   РЭТЛЕНД. Езжай. Когда ты понадобишься, тебя вызовут.
   ШЕКСПЕР. Понадоблюсь?
   РЭТЛЕНД. Да.
   ШЕКСПЕР. А как же… Ваше сиятельство, возьмите мой язык, чтобы он не причинял больше вреда!
   РЭТЛЕНД. Возьму.
   ШЕКСПЕР. Возьмете?
   РЭТЛЕНД. Если еще раз проговоришься. До встречи, Уильям. (Уходит).
   ШЕКСПЕР. Ах, боже мой! Я готов еще двадцать раз так пропотеть за такой оборот дела! Ну, не двадцать, боже, поменьше. Как я его разжалобил! А еще говорят, что я актер никудышный. Но Гамнета мне жалко на самом деле. Значит, милорд добрый, хоть язык может отрезать. Но как все обернулось!
   Входит РИЧАРД.
   РИЧАРД. Когда ты уезжаешь?
   ШЕКСПЕР. Не знаю еще. Граф сказал, что могу скоро понадобиться.
   РИЧАРД. Ты не врешь?
   ШЕКСПЕР. Вру? Его сиятельству даже на руку, что я один раз проболтался. Он сам хотел меня просить об этом. А то он пишет, пишет, и никто об этом не знает.
   РИЧАРД. Граф? Просить тебя?
   ШЕКСПЕР. А что? Я джентльмен, сэр Уильям Шекспер. Я ему нужен, Бербедж.
   РИЧАРД. Ну, если это не так!..
   ШЕКСПЕР. Стал бы я врать. Эй, Джон, Роберт, Уильям, что вы стоите без дела, будто стражники рая? Не выпить ли нам хересу, Ричард?
   РИЧАРД. После того, как достроим "Глобус".
   Уходят.
  

СЦЕНА ПЯТНАДЦАТАЯ

   Лондон. У Мэри Сидни-Пембрук. Входят МЭРИ и ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

РЭТЛЕНД.

МЭРИ.

РЭТЛЕНД.

МЭРИ.

РЭТЛЕНД.

МЭРИ.

РЭТЛЕНД.

МЭРИ.

РЭТЛЕНД.

МЭРИ.

РЭТЛЕНД.

МЭРИ.

РЭТЛЕНД.

МЭРИ.

РЭТЛЕНД.

МЭРИ.

РЭТЛЕНД.

МЭРИ.

РЭТЛЕНД.

МЭРИ.

РЭТЛЕНД.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

РЭТЛЕНД.

ЕЛИЗАВЕТА.

РЭТЛЕНД.

ЕЛИЗАВЕТА.

РЭТЛЕНД.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

   Как мог он над тобою насмехаться,
   А после высылать своих гонцов,
   Прося у нас о встрече позволенье?
   Я не пойму вас, тетя. Для чего
   Вы осуждаете, что раньше защищали?
   Из-за чего вам Рэтленд стал не мил?
   Что отказал тебе без предложенья,
   Что перепутал женское с мужским.
   Ты большего, племянница, достойна.
   Не по размерам это будет мне.
   Тогда гони судьбы своей портного,
   Который вечно шьет не по размерам.
   Иль я ему неверные даю.
   Я виновата в том, что натворила.
   Граф Рэтленд благородно поступил,
   Что не дал мне надежды. Потому
   Я все приму: отказ и предложенье,
   Насмешку, ласку, холод и огонь.
   Нет разницы меж счастьем и позором.
   Нет разума, чтоб все не принимать.
   Тогда зачем вы дали позволенье
   На встречу с нами Роджеру?
   Затем,
   Чтоб высказать ему, а не тебе,
   Как подобает поступать мужчинам.
   Я все верну, что ты дала взаймы.
   Я не хочу вас, тетя, больше слушать! (Уходит).
   Чем я сильнее Роджера ругаю,
   Тем крепче страсть в груди Елизаветы,
   Тем тяжелее мне винить его.
   Но я должна их чувства испытать,
   И эту роль, что мне невыносима,
   Я доведу правдиво до конца.
   (входя). Вы слышали? Копыта лошадей
   Уснувшие ворота разбудили.
   Не слышала. И слышать не хочу.
   Он должен был давно уже приехать.
   Нет, это сердце билось у меня,
   Как стук копыт.
   Для всех влюбленных время
   Иль медленно ползет, иль быстро скачет.
   Поэтому их счастье мимолетно
   На неприступных берегах печали.
   Тогда Любовью стать необходимо,
   Чтоб время приходило в нужный срок.
   Но где же он?
   Шекспир?
   Неважно кто.
   Когда неважно кто, тогда неважно,
   Когда приедет некто иль никто.
   Вы слышали?.. Сейчас… Был звук… Иль не был?..
   Скажите, кто приехал?
   Это он.
   Я выросла на все свои года,
   Которые мне дали при рожденьи,
   Пока вы говорили: это он.
   Все решено. И решено не вами,
   Не им, не мной и не отцом, а кем-то
   Потусторонним. Я обречена.
   Я знаю это сердцем оглушенным.
   И если это называют счастьем,
   Я счастлива. Но что со мною, тетя?
   Мне кажется, я в камень превратилась
   И снова ожила.
   Ступай к себе.
   Я встречу графа.
   Об одном прошу вас:
   Не говорите резких слов ему.
   Доверься мне.
   ЕЛИЗАВЕТА уходит.
   Зловещие приметы
   Я видела. Так ищет Смерть ночлег:
   Ложится тенью на лицо и жадно
   До дна высасывает краски Жизни.
   Иль это Вечность вглядывалась в душу,
   Перетекая бездною в нее
   И то, что предначертано, читая?
   Все это странно. И ответ не найден.
   Но тише.
   Входит РЭТЛЕНД.
   Здравствуйте, графиня Пембрук.
   Приветствую… Как обращаться к вам?
   Как к человеку, что стоит пред вами.
   Поэтому вы черном? Вы пришли,
   Чтоб схоронить себя в Елизавете?
   Чтобы найти ее в себе самом.
   Для этого понадобится красный.
   Придется, Роджер, вам домой вернуться
   И поменять ваш траурный наряд.
   Примите черный.
   Я не приняла.
   Могу ли я Елизавету видеть?
   Вы не нашли ее в себе самом?
   Раз не нашли, не можете.
   Графиня,
   Я не уйду, пока не встречусь с ней.
   Но для чего?
   Вы знаете.
   Я знала.
   Но вы скончались. Так сказали нам.
   И траур ваш доказывает это.
   Для воскресенья требуется красный.
   Придется, Роджер, вам домой вернуться.
   Прощайте, человек, стоящий здесь. (Уходит).
   Я не уйду, иначе все погибнет,
   Как люди умирают от чумы.
   Один больной в Аид весь город стащит,
   Одна обида сто сердец отравит,
   Одно проклятье создает войну.
   Как мне найти слова для объясненья
   И не предать Ее? Я - человек,
   Она же - Дух, что движет человеком.
   Ее лишившись, я лишусь движенья
   И онемею. И покину Землю.
   И к Ней явлюсь предателем. Но ныне
   Я на Земле и должен объясняться
   Перед земной, другой, иной, не той.
   Но если я уйду, то все погибнет.
   Неужто человек живет для рода,
   Чтоб круговерть ошибок на Земле
   Не прекращалась, продолжаясь в детях,
   Чтоб те свои ошибки совершали?
   Но нет! Один найдется и одна,
   Кто остановит растворенье Бога
   В бессмысленном, кто сможет стать Единым,
   Через кого спасутся остальные…
   Но если я уйду, то все погибнет.
   И значит, я продолжу род людской?
   Тогда дай знак и проявись в движеньи,
   Дай разглядеть в глазах Елизаветы
   Твои глаза. И я приму венец
   И не явлюсь предателем по смерти.
   Но Ты молчишь, и я стою один
   Под этим Небом, близким и далеким,
   Как Ты.
   Я буду жить, пока с Тобой не встречусь,
   А после Встречи, буду жить с Тобой.
   Входит МЭРИ.
   Вы не ушли еще?
   Графиня Пембрук,
   Я к вам пришел просить Елизавету…
   Ко мне пришли просить Елизавету?
   …моей женою стать.
   Просите сводню,
   Которой никогда я не была.
   Я не поверю вам, она поверит,
   В расчете страсть за кошелек увидев,
   Небрежный вид приняв за увлеченье
   И аккуратный выдав за влюбленность.
   Могу я видеть?..
   Входит ЕЛИЗАВЕТА.
   Вы нам отказали,
   И я теперь отказываю вам.
   Простите, Роджер, резкие слова,
   Что вам наговорила тетя Мэри.
   Ты здесь, Елизавета? И давно?
   Я знаю, Роджер, вы пришли просить
   Избавить вас от страсти столь нелепой,
   Что выведи ее в грошовой пьесе,
   Все умирали б со смеху над ней.
   Молчите. Или смейтесь надо мной.
   Я не хочу напрашиваться в жены.
   Адониса Венера умоляла,
   Хоть не должна Венера умолять.
   О вашей тайне буду я молчать.
   Прошу вас, о моей молчите тоже,
   Хотя просить я не имею права.
   Прощайте. И храни вас Бог с другою.
   Вы не согласны взять меня в мужья?
   Как не согласны вы меня взять в жены.
   Тогда я поведу вас под венец.
   Из жалости любовь не вырастает.
   Я не жалею вас. Когда б жалел,
   То рассказал, что в этом сердце скрыто,
   Что заставляло находить слова,
   Чтоб на бумаге боги говорили;
   Что ангел смерти слышал от меня
   И отчего ушел, сказав "до встречи";
   Что наполняло каждый вдох и выдох.
   Я скрылся, чтоб об этом не узнали,
   За маскою. Но вы ее открыли…
   Я вас прошу моей женою стать.
   Как незаметно полночь стала утром.
   Я вам сейчас согласия не дам.
   Я дам его у алтаря.
   Чем раньше
   Ты скажешь "да", тем радостней мне будет.
   Раз вы прошли такое испытанье,
   Я с легким сердцем дам благословенье.
   Наследство брата я вручаю вам:
   И Роджеру, и Уильяму. Идемте,
   Чтоб Лондон вашей свадьбой озарить.
   Уходят.

СЦЕНА ШЕСТНАДЦАТАЯ

   Лондон. У Генри Ризли. Входят ГЕНРИ и БЭКОН.

БЭКОН.

ГЕНРИ.

БЭКОН.

ГЕНРИ.

БЭКОН.

ГЕНРИ.

БЭКОН.

ГЕНРИ.

БЭКОН.

ГЕНРИ.

БЭКОН.

ГЕНРИ.

БЭКОН.

РЭТЛЕНД.

БЭКОН.

РЭТЛЕНД.

БЭКОН.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

ГЕНРИ.

РЭТЛЕНД.

   Король шотландский Джеймс обеспокоен.
   И он просил совета у меня,
   Как поступить.
   По совести и чести.
   Так должен поступать любой из нас.
   По совести он вас не должен слушать,
   По чести он вас должен поддержать.
   Простите, сэр, но я не понимаю:
   Кого король поддерживать собрался,
   И почему я должен знать об этом?
   Вам стоит, Генри, раз пройти пешком
   По Лондону, и вы тогда поймете,
   О чем толкуют в мастерских и лавках,
   О ком в тавернах спорят до утра,
   И почему я вас хочу подробно
   О заговоре вашем расспросить,
   В который вы втянуть пытались Джеймса.
   Но если вы не знаете об этом,
   Я попрошу прощенье и уйду,
   Чтобы молчать о тайне, о которой
   Молчат лишь те, кто говорить не может.
   Что вы сказали Джеймсу?
   Я сказал,
   Что время подгонять небезопасно,
   Что ночью солнца в небе не найти,
   Но в яму ночью угодить несложно.
   И вам я говорю: не торопитесь.
   Я разделяю ваши устремленья,
   Не разделяя вашей суеты.
   Зимой никто не сеет семена,
   Для этого весну Господь придумал.
   Но чтобы сеять, нам нужна земля.
   И мы хотим вернуть ее зимою.
   У вас земли никто не отбирал,
   Вы спорите с законами Природы.
   Вы получили времени посланье,
   Но прочитали спешки письмена.
   Я заклинаю вас не торопиться.
   Вы можете еще остановиться.
   Но заговор нам не остановить.
   И в этом мы со временем созвучны.
   Прощайте, Генри. Да хранит вас Небо.
   А вы за нас молите Небеса.
   Входит РЭТЛЕНД.
   Не думал я, что Роджера увижу.
   Ты не уехал, разве, в Бельвуар?
   Как видите, сэр Фрэнсис.
   Я надеюсь,
   Что ты зайдешь ко мне, как заходил
   В пределы смерти.
   Я зайду, сэр Фрэнсис.
   Тогда до встречи, Роджер.
   До свиданья.
   БЭКОН уходит.
   Я ждал тебя. Ты не пришел.
   Зачем?
   Венчание назначено на завтра.
   Спасибо, Роджер. Поздравляю, Роджер.
   Зачем сэр Фрэнсис приходил к тебе?
   Он знает наши планы?
   Ваши планы?
   Я думаю, что он еще не знает.
   Но ты его на свадьбу пригласишь?
   Венчание назначено на завтра,
   А послезавтра, что бы ни случилось,
   Я вместе с вами выйду к королеве.
   Ты долг вернул, я буду верен долгу.
   И в этом ты не сможешь помешать.
   Ты для иного создан. Если строки,
   Которые ты должен написать
   Останутся лежащими на плахе,
   Что я скажу у Бога на суде?
   Но если сердце Генри остановит
   Взмах топора, а я останусь жить,
   Как я могу расслышать эти строки
   За стоном совести? Мы братья, Генри,
   Один из нас другого не предаст.
   Мы братья, Генри, в Англии и духе:
   Мы затонули вместе с Атлантидой
   И сплетены кострищами друидов,
   Романскими набегами богов,
   Необъяснимым существом Грааля.
   Нам суждено родиться было здесь
   И чистоту Небес хранить от мрака.
   До послезавтра, друг.
   До завтра, Роджер.
   Я должен быть на свадьбе у тебя.
   И ты, и я, мы потеряли друга.
   Мой друг уехал. Он в чужой стране.
   Я буду помнить, кто был другом мне.
   Расходятся.
  

СЦЕНА СЕМНАДЦАТАЯ

   Лондон. Театр "Глобус". Входит ШЕКСПЕР.
   ШЕКСПЕР. Ричард! Эй, Ричард!
   РИЧАРД (входя). Какого Ричарда ты зовешь? Не второго ли?
   ШЕКСПЕР. Одного из тех, кого я знаю.
   РИЧАРД. Значит, ты не знаешь ничего.
   ШЕКСПЕР. Я знаю, Ричард, и еще как знаю!
   РИЧАРД. Что же тебе известно?
   ШЕКСПЕР. Кое-что о нашем лорде.
   РИЧАРД. У тебя глупое выражение лица, а выражаешься ты еще глупее. Следовательно, ты знаешь что-то хорошее, и это последняя наша надежда. Выкладывай свои новости.
   ШЕКСПЕР. У нашего лорда скоро появятся маленькие лордята.
   РИЧАРД. И как это связано с Ричардом?
   ШЕКСПЕР. С каким?
   РИЧАРД. Со вторым.
   ШЕКСПЕР. Бербедж, ты так умно говорил о моей глупости, что стал глупее себя. Как же может быть Ричард второй, если первого еще не было? А? Посуди сам.
   РИЧАРД. Как? За сорок шиллингов.
   ШЕКСПЕР. Сорок шиллингов сумма неплохая, но из них дети не появляются.
   РИЧАРД. Это я знаю.
   ШЕКСПЕР. Так ты все знаешь?
   РИЧАРД. Что я должен знать?
   ШЕКСПЕР. Наш лорд сегодня женился. Или за него вышли замуж.
   РИЧАРД. Ты мне только это хотел сообщить?
   ШЕКСПЕР. А тебе мало?
   РИЧАРД. Мало. И будет еще меньше. Холостяки щедрее мужей, потому что у мужей есть жены, пока они не овдовеют.
   ШЕКСПЕР. Но наш лорд не скуп. А появятся лордята, так совсем расщедрится. А? Как ты считаешь?
   РИЧАРД. Я считаю, что мы должны завтра сыграть Ричарда второго за сорок шиллингов.
   ШЕКСПЕР. Эту развалину? Да он изношенней, чем моя совесть и старый кафтан. Хотя сорок шиллингов за дыры это недурно.
   РИЧАРД. Ты хоть помнишь, о чем спектакль?
   ШЕКСПЕР. О Ричарде. Втором.
   РИЧАРД. О короле, которого свергают.
   ШЕКСПЕР. Да-да, и убивают потом. А кто заказал спектакль?
   РИЧАРД. Видимо тот, кто хочет это сделать.
   ШЕКСПЕР. Свергнуть и…
   РИЧАРД. Да.
   ШЕКСПЕР. Кого?
   РИЧАРД. Если не короля, то… Слухи ходят.
   ШЕКСПЕР. И ты согласился сыграть?
   РИЧАРД. Согласился.
   ШЕКСПЕР. Да ты понимаешь, на что ты согласился?
   РИЧАРД. На что?
   ШЕКСПЕР. На виселицу! И это тогда, когда наш лорд женился!
   РИЧАРД. Ну и что? Мы ничего не знаем. Нас попросили сыграть и все. А зачем? Не нашего ума дело. И все-таки мне тревожно.
   ШЕКСПЕР. Тревожно? Я земли уже под собой не чую. Может, вернуть деньги?
   РИЧАРД. Давай вернем.
   ШЕКСПЕР. А вдруг мы прогадаем?
   РИЧАРД. Давай не возвращать.
   ШЕКСПЕР. Нет, ты прав. Не нашего ума дело. У нас лорд женился, а остальное нас не касается.
   РИЧАРД. Тогда идем доставать костюмы и вспоминать Ричарда.
   ШЕКСПЕР. Я, кажется, там не занят?
   РИЧАРД. Займем.
   Уходят.
  

СЦЕНА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

  
   Лондон. У Рэтленда. Входят МЭРИ и ЕЛИЗАВЕТА.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

   Когда мы с ним наедине остались,
   Он долго на меня глядел печально.
   Так падший ангел в Небеса глядит.
   Потом он молча встал и молча вышел,
   Свои объятья ночи предоставив,
   Меня с тоской бессонной обвенчав.
   Когда проснулась я графиней Рэтленд,
   Ее супруг давно ушел из дома.
   И ты не знаешь, где сейчас твой муж?
   Я из дому еще не выходила,
   А он домой еще не возвращался.
   Когда бы я звалась его женой,
   То знала бы.
   Оставь свои печали
   И к новой приготовь себя скорей.
   Сегодня вышло триста человек
   С оружием в руках, чтоб свергнуть лордов,
   Которых ненавидит все и вся,
   К которым благосклонна королева.
   Народ не стал поддерживать восставших,
   Их становилось меньше с каждым шагом.
   Но первым шел твой муж, Елизавета.
   Они разбиты. Роджер арестован.
   Он в Тауэре?
   Да.
   Так что ж я плачу,
   Когда мой муж несчастней во сто крат?
   Суд будет скорым. Значит, и суровым.
   Сэр Бэкон обвинителем назначен.
   Свиданье с ним желаннее, чем с мужем.
   От этого свидания зависят
   Все наши встречи с Роджером.
   Тогда
   Нам нужно к сэру Бэкону.
   Уходят.
  

СЦЕНА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

   Тауэр. РЭТЛЕНД. Входит БЭКОН.

БЭКОН.

   Мне сообщили о твоем молчаньи,
   Но все же я надеюсь, что услышу
   Хотя бы слово от тебя… Молчишь.
   Еду ты тоже обошел молчаньем,
   Хотя тебе еда необходима,
   Твое здоровье хуже с каждым днем…
   Молчишь.
   Вчера подписан смертный приговор.
   Пять человек сегодня на рассвете
   В последний раз шагали по земле.
   Лишь с третьего удара голова
   Блистательного Эссекса упала,
   И стоном Небеса отозвались.
   Другие расставались с жизнью легче.
   И всякий раз стонали Небеса,
   Но Англия ни слова не сказала.
   И ты молчишь?
   И ты не хочешь знать, что стало с Генри?
   Он жив или на пир червям он брошен?
   Как можешь ты молчать, когда в тебе
   Сто голосов навзрыд кричат о мести,
   И сердце разрывается от горя?
   В тебе не могут быть безмолвны боги!
   Что говорят они? Что поминают?
   Теперь я понимаю от чего
   Надсмотрщики, не знавшие рыданий,
   С рыданьями выходят от тебя.
   А я, сэр Бэкон, главный обвинитель
   Своих друзей, в которых жизни смысл,
   Себя лишая смысла добровольно,
   Хочу без слез твоих ответов ждать!
   Но для рыданий время не настало,
   Я должен вас от смерти уберечь,
   Хоть от меня немного что зависит.
   Но если я спасу лишь одного
   Тебя, то я спасу наследство духа,
   Что от Адама нам передается.
   И не прервется с Небесами нить,
   И Феникс вольный в пламени не сгинет,
   Поэзия сердца людей согреет
   И сохранит Вселенной письмена.
   И, может быть, тогда наступит время
   Для просвещенного правленья. Роджер,
   Ты должен жить. Твоя Елизавета
   Уж вымолила мягкий приговор.
   А ты ей вынес приговор суровый:
   Она тебя не сможет пережить.
   РЭТЛЕНД. Сэр Бэкон, вы умеете читать камни? Это очень просто. Их нужно складывать, как слоги. Слоги - в слова, слова - в тюрьму. Поэтому молчите, сэр Бэкон. Вам и так уже негде двигаться. Граф Саутгемптон жив?
   БЭКОН. Да
   РЭТЛЕНД. Уходите. Я хочу есть.
   БЭКОН уходит.
  

СЦЕНА ДВАДЦАТАЯ

   Лондон. Театр "Глобус". Входят ШЕКСПЕР и РИЧАРД.
   РИЧАРД. Похоже, мы выкрутились из этой истории.
   ШЕКСПЕР. Похоже или выкрутились?
   РИЧАРД. Это похоже на то, как выкручиваются. Судьи нам поверили, королева захотела посмотреть наш спектакль, сорок шиллингов - в кошельке.
   ШЕКСПЕР. А о нашем лорде ничего не слышно?
   РИЧАРД. Голова его на плечах, а это уже немало.
   Входит ДЖОНСОН.
   ДЖОНСОН. Здравствуй, Ричард. Здравствуй, сэр.
   ШЕКСПЕР. Вот кого бы я не хотел сейчас видеть, так это Джонсона.
   РИЧАРД. Почему, Уильям?
   ШЕКСПЕР. Потому что мое дворянство для него хуже горчицы, а я не люблю, когда он морщится.
   ДЖОНСОН. Я морщусь не без прав.
   ШЕКСПЕР. Ну вот, мой дворянский девиз ему тоже не угодил.
   ДЖОНСОН. Дворянство, Шекспер, никому, кроме королевы, не угождает. Ему - да, а оно - нет.
   РИЧАРД. Ты только за этим сюда пришел?
   ДЖОНСОН. За чем?
   РИЧАРД. Почесать язык о титул?
   ДЖОНСОН. Нет. Я пришел вас поздравить, господа. Кажется, вы неплохо нагрелись на заговоре.
   РИЧАРД. Не больше, чем ты. Если в "Глобус" публика не ходит, то с Джонсона она убегает. Так что пусто-пусто, сколько кости не кидай.
   ДЖОНСОН. Кидать кости на подмостках это ваша забота. А известно ли вам, что вашего лорда выпустили?
   ШЕКСПЕР. Выпустили?
   РИЧАРД. Нашего лорда?
   ШЕКСПЕР. Какого лорда?
   ДЖОНСОН. Рэтленда.
   РИЧАРД. Мы слуги лорда-камергера, а не Рэтленда.
   ДЖОНСОН. То есть не вашего лорда выпустили?
   РИЧАРД. Не нашего.
   ШЕКСПЕР. Совсем не нашего. Это ты, Джонсон, угодил, как херес на пол: не туда.
   ДЖОНСОН. Или как ты на сцену и в дворяне.
   РИЧАРД. А когда графа Рэтленда выпустили?
   ДЖОНСОН. Вам какое дело до него?
   РИЧАРД. А тебе?
   ДЖОНСОН. Очень уж на Шекспира смахивает.
   ШЕКСПЕР. Чем же?
   ДЖОНСОН. Тем, что он не Шекспер. Хочу его повидать. Интересная история может получиться! Всего доброго, Ричард. Прощай, сэр.
   РИЧАРД. Постой, Бен. Постой, тебе говорят!
   ДЖОНСОН. Стою, тебя слушаю.
   РИЧАРД. Ты хочешь разнести на весь Лондон, что Шекспир это граф Рэтленд?
   ДЖОНСОН. Да.
   РИЧАРД. А ты не подумал, что будет с нами?
   ШЕКСПЕР. Пускай трещит, как сорока на ветру.
   РИЧАРД. Помолчи.
   ШЕКСПЕР. Ричард, ты что говоришь?
   РИЧАРД. Я знаю, что делаю.
   ШЕКСПЕР. Наш лорд рассердится.
   РИЧАРД. Ты свое уже разболтал. Бен, если об этом узнают все, у нас будут неприятности.
   ДЖОНСОН. Будет сплошное веселье.
   РИЧАРД. Нет. Мы кое-как отбрехались от судей, а если они узнают, что Ричарда второго написал Рэтленд, то ни нам, ни ему не сдобровать.
   ДЖОНСОН. Об этом я не подумал.
   РИЧАРД. Кто-нибудь еще знает о нашей тайне?
   ДЖОНСОН. Только те, кто знает тайну его жены.
   ШЕКСПЕР. А какая у нее тайна?
   ДЖОНСОН. Не твоего дворянского ума.
   РИЧАРД. Ты нас не выдашь?
   ДЖОНСОН. Не выдам. Но что-нибудь придумаю.
   РИЧАРД. Не придумывай. Лучше сходим в "Русалку", возьмем вина и нижнюю часть русалки и отпразднуем освобождение нашего лорда.
   ДЖОНСОН. Вашего.
   РИЧАРД. Уильям угощает.
   ШЕКСПЕР. Я?
   РИЧАРД. Ты должен угостить.
   ДЖОНСОН. Итак, у нас дворянский ужин не без горчицы?
   ШЕКСПЕР. Если ты не будешь острить.
   Уходят.
  

СЦЕНА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

   Бельвуар. Входят ЕЛИЗАВЕТА и ТОМАС.
   ЕЛИЗАВЕТА. Я рада, что приехала в Бельвуар раньше Роджера.
   ТОМАС. Нет ничего прекраснее, когда госпожа встречает своего господина в его доме.
   ЕЛИЗАВЕТА. Чем же?
   ТОМАС. Тем, что господин возвращается в свой дом. Значит, есть, к кому возвращаться. В этом женщины ничем не отличаются от слуг. Но что могут слуги? Ждать.
   ЕЛИЗАВЕТА. А женщины?
   ТОМАС. Встречать.
   ЕЛИЗАВЕТА. И только?
   ТОМАС. Да. Ждать они не умеют. И провожать. Вам показать ваши владенья?
   ЕЛИЗАВЕТА. Потом, Томас, потом.
   ТОМАС. Вы голодны?
   ЕЛИЗАВЕТА. Да, я голодна тем, что мой муж в дороге.
   ТОМАС. Вы очень нетерпеливы, госпожа. Приказать накрыть стол? Господин должен вот-вот приехать.
   ЕЛИЗАВЕТА. Хорошо, Томас, ступай.
   ТОМАС уходит.
  
   Что видит Роджер в этот самый миг?
   Какое расстоянье отделяет
   От взгляда моего его глаза?
   И чем исчислить это расстоянье:
   Сердцебиеньем, колоколом, вздохом?
   Дворецкий прав, я не умею ждать.
   Все это сон, что жаждет пробужденья.
   Входит РЭТЛЕНД.
   РЭТЛЕНД. Здравствуй, Елизавета.

ЕЛИЗАВЕТА.

РЭТЛЕНД.

ЕЛИЗАВЕТА.

РЭТЛЕНД.

ЕЛИЗАВЕТА.

РЭТЛЕНД.

ЕЛИЗАВЕТА.

РЭТЛЕНД.

ЕЛИЗАВЕТА.

РЭТЛЕНД.

ЕЛИЗАВЕТА.

РЭТЛЕНД.

ЕЛИЗАВЕТА.

ТОМАС.

ЕЛИЗАВЕТА.

   Как ты вошел? Как ты опередил
   Мой взгляд нерасторопный? Здравствуй, Роджер.
   Не обнимай, пожалуйста, меня.
   Я недостоин твоего объятья.
   Я понимаю, ты устал с дороги,
   Ты хочешь есть.
   Я не желаю есть.
   Мне одному хотелось бы остаться.
   Твоя жена не может быть помехой
   Для Аполлона и его бесед.
   Я лишь строка из творчества отца,
   И я твоей строкою быть желаю.
   Во мне сейчас нет ни одной строки.
   Мне одному хотелось бы остаться.
   Меня одну в неведеньи оставив
   Причинности желанья твоего?
   Мой господин, мой муж и жизнь моя,
   Несчастия закончились, и нынче
   Нет места меланхолии пустой.
   Пускай тебя приговорили к штрафу
   На тридцать тысяч фунтов, ты свободен,
   Ты в Бельвуаре, у себя, со мной.
   Мне все равно, кто ты. Когда богач,
   Я в роскоши души твоей купаюсь;
   Когда бедняк, на тридцать лет не выйду
   В роскошных платьях к глупому двору.
   Чего ты хочешь?
   Быть сейчас с тобой.
   Зачем? Чтобы сгореть в моем движеньи?
   Чтоб знание свое и красоту
   Бесплодными для будущего сделать?
   Мои объятья в Тауэре сгнили,
   А поцелуи обратились в камни.
   У нас с тобой не может быть детей,
   Я не способен создавать темницы.
   Беги меня, как проклятых бегут.
   Прощай жена, что не была женою.
   Ты так уйдешь? Не выслушав меня?
   Но где найти слова, чтоб ты услышал
   И выслушал? Не созданы еще.
   Их боги нам, жалея нас, не дали.
   Мои слова за той чертой тоски,
   Где бездна дышит мрачная. Но дай мне
   Надежду на любовь и материнство.
   Прощай, Елизавета. (Уходит).
   Что ж вы, боги,
   Позволили уйти ему и счастью,
   Позволили венчанию случиться,
   Позволили сказать ему "прощай"?
   Входит ТОМАС.
   Мне подавать на стол?
   Я уезжаю.
   Твой господин сейчас не хочет есть.
   Я, не приняв владений, их лишилась.
   Прощай, не мой дворецкий, мой слуга.
   Уходит.
   ТОМАС. Почему женщины не умеют ждать? Потому что не хотят быть слугами, что в избытке у нас, мужчин. Только мужчины встречать не умеют. Пойду убирать со стола.
   Уходит.
  

СЦЕНА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

   Лондон. У Мэри Сидни-Пембрук. Входят МЭРИ и ДЖОНСОН.

МЭРИ.

ДЖОНСОН.

МЭРИ.

ДЖОНСОН.

МЭРИ.

ДЖОНСОН.

МЭРИ.

ДЖОНСОН.

МЭРИ.

ДЖОНСОН.

МЭРИ.

ДЖОНСОН.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

   Я попрошу тебя не открывать
   Ни под каким предлогом этой тайны.
   И даже тем, кто посвящен в нее,
   Ты должен отвечать "не понимаю",
   "Не знаю" и "не слышал".
   Почему
   Я должен соблюдать обет молчанья,
   Когда об этом многим…
   …из немногих
   Известно. А известно ли тебе,
   Кто следует обету?
   Неизвестно,
   И мне не нужно знать их имена.
   Мне нужно знать одно, графиня Пембрук:
   Из-за чего нельзя мне говорить,
   Кто прячется за Уильямом Шекспиром?
   Во-первых, это тайна не твоя,
   И ты не волен ей распоряжаться,
   А во-вторых, ты выдашь не себя,
   А Рэтленда, меня, Елизавету.
   Нет разницы меж первым и вторым.
   Вы об одном и том же говорите.
   Нет, разница немалая, поскольку
   Нам эта тайна не принадлежит.
   Тогда кому?
   Создателю. И Рэтленд
   Прекрасно знает разницу меж тем,
   Кем создают, и тем, кто созидает.
   Но людям важно маску знать в лицо.
   Они снуют на карнавале жизни
   С застывшими улыбками на масках,
   С оледеневшим горем из бумаги.
   Они боятся лик живой увидеть,
   Пытаясь распознать, кто скрыт за ним.
   Им нужен Бог в нелепом облаченьи,
   Создатель в одеянии глупца.
   Когда наступит осень карнавала,
   И маски, словно листья, опадут,
   Тогда молчание заговорит,
   Наступит время оглашенья тайны.
   Но если это время не наступит,
   Пройдет неделя, месяц, год и век,
   А люди будут верить в небылицы?
   Что ж, будем ждать в посмертии, когда
   Затихнут визги бесов карнавала.
   Но осень обязательно придет.
   Вы обрекли меня сейчас на пытки.
   Я вынужден молчать, хоть от бессилья
   Готов ворочать камни день и ночь,
   Чтоб памятник молчанию воздвигнуть.
   Вы обрекли меня сейчас на бедность.
   Поэт - бедняк, что кормится стихами.
   Как Роджеру с рожденьем повезло!
   Входит ЕЛИЗАВЕТА.
   Елизавета? Что произошло?
   Соскучилась по Лондону.
   Бен Джонсон,
   Ступай, мы после переговорим.
   ДЖОНСОН уходит.
   Я изгнана. Мой муж меня отверг.
   Вы можете принять меня обратно?
   Нет, не могу. Ты отдохнешь с дороги
   И сразу же поедешь в Бельвуар.
   Я не вернусь туда. Не прогоняйте.
   Ты Роджеру сейчас нужна, не мне.
   Отвергнуть руку - не отвергнуть сердце.
   Твой муж упал, так подними его,
   Пусть даже не желает подниматься.
   Нет, он не сломлен, дух его высок,
   Но мне к нему опасно приближаться:
   Край пропасти затаскивает в пропасть,
   Которая меж нами пролегла.
   Входят РИЧАРД, ШЕКСПЕР и ДЖОНСОН.
   РИЧАРД. Простите, графиня Пембрук, что врываемся к вам…
   ДЖОНСОН. Я пытался их задержать, но не смог.
   РИЧАРД. …но нам больше не к кому обратиться.
   МЭРИ. Что случилось?
   РИЧАРД. У нас новая пьеса Шекспира.
   МЭРИ. Поздравляю вас, господа.
   РИЧАРД. Пьеса мести. Что нам с ней делать?
   МЭРИ. То же, что и с другими: разучить и сыграть.
   РИЧАРД. Благодарим, ваше сиятельство.
   РИЧАРД, ШЕКСПЕР и ДЖОНСОН выходят.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

   Ты можешь рассказать мне, что случилось?
   Что не случилось, рассказать могу.
   Два графства Рэтленд в Англии возникли,
   Хотя одно должно существовать.
   Две Англии возникли в океане,
   Хотя их три Европу окружают.
   Мы вместе в Бельвуар с тобой поедем.
   Мы вместе не поедем в Бельвуар.
   Я к Роджеру на милю не приближусь,
   Чтобы его не нарушать покой.
   Входят РИЧАРД, ДЖОНСОН и ШЕКСПЕР.
   ДЖОНСОН. Еще раз простите, графиня.
   МЭРИ. В чем дело?
   ДЖОНСОН. Эти актеры не смогут объяснить суть своего прихода. Поэтому я сделаю это за них, чтобы они, наконец, ушли.
   РИЧАРД. Да.
   МЭРИ. Говори, Джонсон.
   ДЖОНСОН. Они боятся играть новую пьесу, потому что в ней мстят королю.
   РИЧАРД. И, отчасти, королеве, но не очень.
   ДЖОНСОН. А это чревато неприятностями в связи с последними событиями.
   МЭРИ. Пусть не играют.
   ДЖОНСОН. Они хотят играть, но не знают как. Граф Рэтленд далеко, а вы и его супруга рядом.
   РИЧАРД. Да.
   МЭРИ. Пусть тогда играют не в Лондоне, если боятся.
   РИЧАРД. А где?
   ДЖОНСОН. В Кембридже и Оксфорде. Идемте.
   ДЖОНСОН, РИЧАРД и ШЕКСПЕР выходят.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

  
   Если ты бросишь Роджера в несчастьи,
   А он его скрывает глубоко,
   То ты питала снами ум и чувства
   И ложью назвала свои слова.
   Твоя любовь не больше, чем влюбленность,
   Где любят не другого, а себя.
   Твоя любовь поделена на части,
   Хотя в Любви не может быть частей.
   Он не желает продолженья рода.
   Моей земли не существует в нем,
   А Небеса его недостижимы.
   Я изгнана. И приняла изгнанье.
   Он восстает против самой Природы?
   Он хочет все закончить на себе,
   Лишая дух великий воплощенья?
   Твое изгнанье кончилось. Ты можешь
   Сколь хочешь оставаться у меня.
   На суд мгновений, создающих Время,
   Оставим справедливый приговор.
   Мне хочется одной сейчас остаться.
   Я понимаю. Жду тебя к обеду.
   МЭРИ уходит.
   Прощайте, тетя. Там ларец заветный,
   Где снадобье хранится от несчастий.
   Ученый, здесь живущий, изучал
   Составы, что от жизни отвращают.
   Я видела, куда его кладут,
   И что кладут. Ну вот, ларец на месте.
   Он заперт. Где твои ключи, ларец?
   Где скважина замочная? Откройся.
   Ты прячешь то, что мне необходимо.
   Не спрашивай: зачем и почему.
   Умершие не могут отвечать.
   Я умерла, с души не сбросив тела.
   Ошибку эту я должна исправить.
   И ты - открылся. Я нажала что-то,
   И ты открылся, как ворота смерти.
   И вот мой драгоценный порошок.
   Входят ШЕКСПЕР и ДЖОНСОН.
   ШЕКСПЕР. Это вы?.. Вы?.. Тогда?.. Кэт?
   ЕЛИЗАВЕТА. Это была я. Прости меня, Уильям, за обман. И уходите.
   ШЕКСПЕР. Все. Я ушел. (Уходит).
   ЕЛИЗАВЕТА. И ты уходи, Джонсон!

ДЖОНСОН.

ЕЛИЗАВЕТА.

ДЖОНСОН.

ЕЛИЗАВЕТА.

ДЖОНСОН.

ЕЛИЗАВЕТА.

ДЖОНСОН.

ЕЛИЗАВЕТА.

ДЖОНСОН.

ЕЛИЗАВЕТА.

ДЖОНСОН.

ЕЛИЗАВЕТА.

ДЖОНСОН.

ЕЛИЗАВЕТА.

   Скажите, что вы держите в руках?
   Отдайте мне. Отдайте, умоляю.
   Вы молоды, и яд вам не советчик.
   Отдайте!
   Бен, зачем ты помешал?
   Как вы близки… Все титулы и званья
   В моем объятьи вынужденном скрылись.
   Как вы близки!.. Как я мечтал об этом.
   Я вас не отпущу, хоть прокляните.
   Пускай Христос меня застанет с вами,
   Когда вернется через сотни лет.
   Я замужем…
   Для всех. Не для меня.
   Вы одиноки с Рэтлендом, я вижу.
   И счастье поднимается во мне,
   Гоня с подмостков ревность и унынье.
   Я слышу ваше сердце, как свое,
   Я слышу кровь, наполненную страстью.
   Вы перепутали, на титулы поддавшись:
   Вам каменщик в мужья был уготован.
   Молчите. Вы дрожите. Вы послушны.
   И нежность разливается в глазах.
   Не прячьте их. Как вы легки со мною!
   Вы выдали себя, графиня Рэтленд.
   Пусти же, Бен. Я не имею права
   Любить тебя, хоть я тебя люблю.
   Теперь я дальше от тебя, чем раньше.
   Позволь мне спрятать страшный порошок.
   Моя печаль удвоилась, но жизни
   Она уже не сможет помешать.
   Я буду приходить сюда.
   Не часто.
   Меж нами расстоянья больше нет,
   Поэтому разлука невозможна.
   Когда придти мне?
   Завтра. Через день.
   Прощайте и прощай.
   До встречи, Джонсон.
   Расходятся.
  

СЦЕНА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

   Лондон. У Фрэнсиса Бэкона. Входят БЭКОН и МЭРИ.

МЭРИ.

БЭКОН.

МЭРИ.

БЭКОН.

МЭРИ.

БЭКОН.

МЭРИ.

БЭКОН.

МЭРИ.

БЭКОН.

МЭРИ.

БЭКОН.

МЭРИ.

БЭКОН.

МЭРИ.

БЭКОН.

МЭРИ.

БЭКОН.

МЭРИ.

БЭКОН.

МЭРИ.

БЭКОН.

МЭРИ.

БЭКОН.

   Зачем вы привезли меня к себе?
   Как видите, король к вам благосклонен.
   Занятья ваши поощряет он,
   Шекспировская труппа процветает,
   А Рэтленда наш Джеймс боготворит.
   Настала просвещенная эпоха,
   Возможности открылись для науки…
   Не много ль слов учтивых произнес
   Сэр Бэкон неподкупный? Я не вижу,
   Что изменилось что-то с той поры,
   Когда скончалась наша королева,
   А королеву заменил король.
   Мы поменяли милости на милость,
   Суровость нерешительностью стала,
   Сэр Бэкон появился при дворе.
   А что король наш Рэтленду внимает,
   Так это долг, а не заслуга вовсе.
   Зачем вы привезли меня к себе?
   Я думаю, граф Рэтленд исцелится.
   Я благодарна Джеймсу за бальзам,
   Который он передает больному.
   И я хочу, чтобы бальзам помог.
   Он не поможет, Мэри, не надейтесь.
   Сэр Бэкон, я не понимаю вас.
   Бальзам не сможет излечить причины,
   Что вызвала серьезную болезнь.
   Аптекарь Джеймса не силен в науке,
   Он знает лишь поверхность, но не связь,
   Что с глубиной верхи соединяет.
   Так посвятите в глубину меня.
   Граф Рэтленд… Он живет не на Земле,
   А в Небесах, но в тленном облаченьи.
   Он слышит песнопения богов
   И перебранку мыслей человеков.
   От этого и боли возникают,
   Как вихри, в голове. Болезни ног
   Такое же имеют основанье:
   Ему не нужно на Земле стоять,
   Ему земное притяженье тяжко.
   И как вы предлагаете лечить
   Небесную болезнь в земных пределах?
   У Роджера с женою нет детей.
   Все знают, что их брак неполноценен,
   Поэтому я тайны не раскрыл.
   Они должны с женой соединиться.
   И только это Роджера спасет.
   Вы понимаете, что говорите?
   И даже больше.
   Это невозможно.
   Елизавета к мужу не придет.
   Так помогите им.
   Сэр Фрэнсис Бэкон!
   Вы со своей наукою ушли
   В бесплодные поля убогих мыслей.
   Все, что сказал я, можно доказать.
   Презрением к Любви и Созиданью?
   Я понимаю, как это звучит.
   Но если вы эмоции уймете,
   Что так же поддаются исчисленью,
   И вспомните истории примеры,
   Вы по-иному примете совет.
   Что стоит вам, искуснице Природы,
   Природой страсти заразить супругов?
   Ведь вы не только Роджера спасете:
   Елизавета будет спасена,
   И род Филиппа Сидни не прервется.
   Подумайте об этом, Мэри Сидни.
   Как мне ни странно соглашаться с вами,
   Я соглашаюсь с Разумом в словах.
   И в вашем предложеньи есть надежда,
   Последняя надежда для меня.
   Мы к Роджеру с племянницей поедем
   И королевский отвезем бальзам.
   В бальзаме есть такие вещества,
   Что ум пьянят и наполняют тело
   Безумьем страсти.
   До свиданья, Фрэнсис.
   Я провожу вас.
   Уходят.
  

СЦЕНА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

   Лондон. Театр "Глобус". С разных сторон входят РИЧАРД и ДЖОНСОН.
   ДЖОНСОН. Вот это да! Ричард, почему ты без Шекспера? Или ты не сторож своему собрату?
   РИЧАРД. Ты меня сравниваешь с Каином?
   ДЖОНСОН. Да. Ты величайший убийца поэтов.
   РИЧАРД. Ты сегодня зол, Бен Джонсон.
   ДЖОНСОН. И не только сегодня. И не зол. Я - шут.
   РИЧАРД. Какая разница? Один, убивая, шутит, а другой, шутя, убивает.
   ДЖОНСОН. Нет, шут не на шутку любит и шутит не на любовь.
   РИЧАРД. Зачем ты пришел?
   ДЖОНСОН. Чтобы дождаться завтра.
   РИЧАРД. И набраться за наш счет сегодня?
   ДЖОНСОН. Об этом я еще не думал.
   Входит ШЕКСПЕР.
   А-а, вот и он. Скажи, Уильям, как ты узнаешь, просыпаясь утром, что ты это ты?
   ШЕКСПЕР. Так же, как и ты: в зеркале.
   ДЖОНСОН. Зеркала лгут.
   ШЕКСПЕР. А ты как узнаешь себя?
   ДЖОНСОН. Сажусь и пишу.
   ШЕКСПЕР. Задай этот вопрос Ричарду.
   ДЖОНСОН. Ему без разницы, кем он просыпается. Он - актер. Что выпил после спектакля, тем и познает себя, а вечером распознает на сцене. Ему нечего волноваться. А ты, как ты себя узнаешь, если Рэтленд умрет?
   ШЕКСПЕР. Его сиятельство будет жить долго.
   ДЖОНСОН. Дольше Мафусаила, семени Адама и тебя.
   ШЕКСПЕР. Я не думаю, что болезнь милорда настолько серьезна.
   ДЖОНСОН. И я не думаю. Так, шутовство одно. А ты что будешь делать, Ричард, если граф дошутится?
   РИЧАРД. Если мне будет дано его пережить, то играть.
   ДЖОНСОН. Я так хочу, Бербедж, чтобы ты стал взрослым! А ты все играешь.

РИЧАРД.

   Да, я - актер: дитя, старик, мужчина.
   Я сотни раз на сцене умирал
   И сотни раз на сцене возрождался.
   Двумя часами исчисляя жизнь,
   Я - вечное дите, но силой страсти,
   Что мною зажигается в сердцах
   У зрителей всех возрастов и рангов,
   Я - седовласый, сгорбленный старик.
   Я муж подмостков. И таким потомством,
   Которым лицедеи обладают,
   Похвастаться не сможет ни один.
   И значит, я - мужчина из мужчин.
   Но в миг, когда на сцену сходит Небо,
   И возникает тишина в рядах,
   Когда в полете птицы замирают,
   И Темза останавливает бег,
   Я - Человек, что сотворен богами
   По своему подобию, как роль,
   Что создает актер.
   ДЖОНСОН. Это кто написал, Ричард? Шекспир, Бомонт, Марстон или я?
   РИЧАРД. Никто.
   ДЖОНСОН. Я всегда знал, что актеры это никто.
   РИЧАРД. Ты когда-нибудь захлебнешься своим языком. (Уходит).
   ДЖОНСОН. Обиделся.
  
   Пусть знает, как порой поэтам тяжко
   Внимать перевираниям актеров!
   Что ты притих, Уильям?
   ШЕКСПЕР. У меня не было жизни. Ведь в жизни что-то есть, а у меня, кроме страха, ничего не было. Я повторял чужие слова. И на сцене, и в жизни. Для чего это нужно Рэтленду, Бен? Для чего?
   ДЖОНСОН. Нужно, Уильям, поверь.
   ШЕКСПЕР. Почему он выбрал именно меня?
   ДЖОНСОН. Чтобы ты, просыпаясь утром, знал, что ты это ты.
   Входит ЕЛИЗАВЕТА.

ЕЛИЗАВЕТА.

ДЖОНСОН.

ЕЛИЗАВЕТА.

ДЖОНСОН.

   Я знала, что найду тебя в театре.
   Мы уезжаем в Кембридж, где мой муж
   Находится сейчас на излеченьи.
   Твоя поддержка мне необходима.
   Когда вы выезжаете?
   Немедля.
   Тебе собраться нужно?
   Все со мною:
   Душа и тело, рифмы и размер.
   Мне больше ничего с собой не надо,
   Когда вы рядом. До свиданья, Уильям.
   ДЖОНСОН и ЕЛИЗАВЕТА уходят.
   ШЕКСПЕР. Уильям… Уильям! Да, так меня зовут. Иди, Уильям.
   Уходит.
  

СЦЕНА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

   Кембридж. У Рэтленда. Входят МЭРИ, ДЖОНСОН и ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ДЖОНСОН.

ТОМАС.

МЭРИ.

ТОМАС.

ДЖОНСОН.

ТОМАС.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ЕЛИЗАВЕТА.

МЭРИ.

ДЖОНСОН.

МЭРИ.

ТОМАС.

ЕЛИЗАВЕТА.

ТОМАС.

ДЖОНСОН.

МЭРИ.

ДЖОНСОН.

ТОМАС.

ДЖОНСОН.

ТОМАС.

ЕЛИЗАВЕТА.

ДЖОНСОН.

ЕЛИЗАВЕТА.

ДЖОНСОН.

ЕЛИЗАВЕТА.

РЭТЛЕНД.

ЕЛИЗАВЕТА.

РЭТЛЕНД.

ЕЛИЗАВЕТА.

РЭТЛЕНД.

ДЖОНСОН.

ЕЛИЗАВЕТА.

РЭТЛЕНД.

ЕЛИЗАВЕТА.

РЭТЛЕНД.

ДЖОНСОН.

РЭТЛЕНД.

ДЖОНСОН.

РЭТЛЕНД.

ЕЛИЗАВЕТА.

РЭТЛЕНД.

ЕЛИЗАВЕТА.

РЭТЛЕНД.

ЕЛИЗАВЕТА.

РЭТЛЕНД.

ЕЛИЗАВЕТА.

РЭТЛЕНД.

ЕЛИЗАВЕТА.

РЭТЛЕНД.

ЕЛИЗАВЕТА.

РЭТЛЕНД.

ЕЛИЗАВЕТА.

РЭТЛЕНД.

ЕЛИЗАВЕТА.

ДЖОНСОН.

ЕЛИЗАВЕТА.

ДЖОНСОН.

ЕЛИЗАВЕТА.

ДЖОНСОН.

ЕЛИЗАВЕТА.

ДЖОНСОН.

ЕЛИЗАВЕТА.

ДЖОНСОН.

БЭКОН.

ДЖОНСОН.

МЭРИ.

ДЖОНСОН.

БЭКОН.

МЭРИ.

БЭКОН.

   Никто не знает, где он.
   Не волнуйтесь.
   Он, видимо, гуляет где-нибудь.
   Входит ТОМАС.
   Я не нашел его.
   Постель остыла.
   Когда ушел он?
   Два часа назад.
   Ему сегодня утром стало лучше.
   Он с легкою улыбкой поднялся,
   Позавтракал. И - точно растворился.
   Все обыскал и не нашел его.
   Я знаю, где он может находиться.
   Однажды я случайно подсмотрел,
   Когда учился в Кембридже, где Роджер
   Любил уединяться.
   Покажите,
   Где это место.
   Сделайте любезность.
   ДЖОНСОН и ТОМАС выходят.
   Его здоровье стало улучшаться,
   Он совершает долгие прогулки,
   А чудодейственный бальзам поможет
   Вернуть, что забрала себе болезнь.
   Ты хмуришься?
   Мне что-то неспокойно.
   Наверное, волнуюсь перед встречей.
   Забудь о вашей ссоре. Все прошло.
   Будь ласковой, приветливой, веселой
   И Роджера собою зарази.
   Болезнь не любит радости.
   Я буду
   Супругу своему во всем послушна.
   Нет, не во всем, а в том, что изберешь.
   Поддерживай в супруге незаметно
   То русло, где твоя река полнее,
   И, постепенно, выйди к океану.
   Не торопи теченье и объятий
   Не открывай меж узких берегов.
   Любовь сильнее снадобий волшебных,
   Она врачует даже Небеса.
   В твоих руках выздоровленье мужа.
   Ты поняла меня?
   Я поняла.
   Тогда смотри не в пол, а пред собою,
   В глаза Любви, а не в глаза стыда.
   Муж и жена - Единое.
   Я помню.
   Не помнить надо, знать давно пора,
   А Знание созвучно с воплощеньем.
   Входят ДЖОНСОН и ТОМАС.
   Там нет его. Где нам искать, не знаю.
   Не мог же он на Небо провалиться?
   Или взлететь под Землю.
   Я волнуюсь,
   Он далеко никак не мог уйти.
   Ты заходил в библиотеку, Томас?
   Везде искал, но лишь в библиотеку
   Не заходил. И у врача я не был.
   И в Кембридж не заглядывал.
   Идем же,
   Слуга усердный, Англию искать.
   Я в парк пойду, а вы ступайте в колледж.
   Здесь парк еще имеется?
   Не только.
   Не смейтесь надо мною и простите.
   Я знал лишь то, где мы гуляли с лордом.
   МЭРИ, ДЖОНСОН и ТОМАС уходят.
   Какие тучи держит горизонт!
   На чистом небе нет ни дуновенья,
   Но буря вехи расставляет в сердце
   Предчувствием. Оно сильней меня.
   Возвращается ДЖОНСОН.
   Зачем вы привезли меня сюда,
   Графиня Рэтленд? Для чего я нужен?
   Играть беспомощную роль слепого,
   Что просит подаянья у судьбы?
   Вас привезли к супругу. Сам король
   Благословил на это.
   Я не знала,
   Зачем мы едем в Кембридж. Я считала,
   Что мы бальзам везем от короля.
   Вы знали все, но вы себя боялись
   И силы сердца, преданного мужу,
   Которую вы скрыли от меня.
   Несчастье нищей делает Любовь,
   А в нищете она сиять не может.
   Вы обмануть саму себя решили,
   Так для чего вам Джонсон?
   Замолчите.
   Вы здесь нужны. Не знаю, для чего,
   Но вы нужны.
   Входит РЭТЛЕНД.
   Вы скоро все поймете.
   Давно ли вы приехали?
   О боги!
   Как бледен ты.
   Я вас заставил ждать?
   Тебя повсюду ищут.
   Я нашелся.
   Нашел себя.
   Вам нужно, Роджер, лечь.
   Мы привезли с собой привет от Джеймса,
   Он шлет тебе бальзам.
   Он опоздал.
   Чему ты улыбаешься?
   Бессмертью.
   Я вас вдвоем оставлю.
   Джонсон.
   Что?
   Дай заглянуть в тебя. До встречи, Джонсон.
   ДЖОНСОН уходит.
   Тебе сегодня утром стало лучше?
   Мне надо было кое с чем проститься.
   Тебе прощаться время не настало.
   Мое лицо очерчивает смерть.
   Она с утра неспешно поднялась
   И двинулась по городу пустому,
   На площадях выкрикивая имя
   Того, кого с собою заберет.
   Едва мое над миром прозвучало,
   Я встал и к ней направился навстречу.
   Я не гулял. Я уходил с Земли.
   И Тишина меня сопровождала.
   Когда я вижу пред собою часть
   Твоей души, что в теле задержалась,
   Какой душа огромной быть должна.
   Я опоздала всю ее увидеть.
   Как тяжело дыхание мое!
   Оно остатки жизни задувает,
   Той жизни, что уходит от меня.
   Так что в Елизавете остается,
   Когда ее дыханьем сеет Смерть?
   Я проспала, когда она кричала
   "Елизавета" там, на площадях.
   Ты слышал?
   Нет.
   Ты слышал. Кто же встретит,
   Как не жена, тебя на переходе
   Из царства возвращенья в царстве встреч?
   Она. Она меня уже встречает
   И раскрывает Мудрости объятья.
   Она черна для мира и прекрасна,
   Она сжигает преданных в огне
   И возрождает в Тишине бессмертья.
   В Ней нет Любви, и вся Она Любовь,
   Что дышит Ею, наполняя Слово,
   Взошедшее в Начале всех Начал.
   Ты часть Ее, но Ей пока не стала.
   Ты знал о Ней до нашего венчанья?
   Прости меня.
   Мне нечего прощать.
   Твой путь открыт и для Любви свободен.
   Но почему меня поет Харон?
   Поет уныло, как рыбак на Темзе.
   Я не могу вернуть себя обратно,
   Как ни пытаюсь: не за что держаться.
   Все на Земле кончается с тобой.
   Прощай, супруг. Мы встретимся иными
   Там, где дыханье людям ни к чему.
   Я поступаю в долгое ученье,
   Чтоб для кого-то половиной стать.
   Я отведу тебя туда. До встречи.
   Как не желает выходить душа,
   Согретая привычкой биться в теле.
   Уже наполнил ветром паруса
   Пьянящий гулом океан бессмертья.
   И берег исчезает в Тишине.
   Умирает.
   Как тихо ты покинул этот мир,
   Улыбкой Смерть благодаря за встречу.
   Теперь настал черед Елизаветы.
   Мой верный яд, что мне не дослужил,
   Приди и помоги расстаться с жизнью.
   Принимает яд.
   Твое мгновенье слишком затянулось.
   Что если я ошиблась порошком?
   Но нет, огонь сжигает звуки сердца
   И оставляет холод за собой.
   Входит ДЖОНСОН.
   Я слышал все, о чем вы говорили.
   Спасибо, Бен, что не остановил.
   Вы таете…
   Не плачь.
   Елизавету
   Навеки забирая у меня.
   Она меня любила.
   Да, любила.
   Но госпожа не слушает служанки.
   Она в служанках у меня была.
   Вы таете.
   Молчи о нашей тайне.
   Молчи, как Небеса порой молчат.
   Умирает.
   Ты все забрал с собою, Роджер Мэннерс!
   Твоя душа недалеко ушла,
   Ответь мне, для чего ты в мир явился?
   Ответь! Ответь! Ответь! Ответь! Ответь!
   Входят БЭКОН, МЭРИ и ТОМАС.
   Что тут случилось?
   Роджер Мэннерс умер.
   Елизавета Сидни умерла.
   Я расскажу вам, ежели позволят
   Рыдания мне все пересказать.
   Как только вы ушли, вернулся Роджер.
   Он был белее смерти, что за ним,
   Держа его дыхание, стояла.
   Я их вдвоем оставил, и за дверью
   Я слышал, как граф Рэтленд завещал
   Свою жену на попеченье жизни.
   Она не в силах перенесть разлуки,
   Хотела первой встретить смерть, но Роджер
   Остановил ее и сам вошел
   В то пламя, где себя сжигает Феникс.
   За ним Елизавета поднялась.
   При ней был яд. Я больше не могу
   Свои рыданья сдерживать.
   С улыбкой
   Они ушли. Как будто бы не смерть
   Они встречали, но встречали счастье.
   При мне Елизавета умерла.
   Она просила тайну их кончины
   Не разглашать.
   Предчувствие меня
   Не обманули. Я помчался в Кембридж,
   Но смерть быстрее моего коня.
   Какой великий дух покинул Землю!
   И что на ней осталось с их уходом?
   Она пуста, а горе безгранично.
   Все, что мы можем - их похоронить
   В молчании.
   Пусть будет их могилой
   Могила, где нашел приют Филипп,
   Что возродил род Фениксов свободных.
   Пусть Тайна станет памятником им,
   Которую мы в Слове сохраним.
  

Занавес.

  
   2
  
  
   63
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"