Мне быстро становится скучно с человеком, который требовал стандартные славу, богатство и женщин. Я насмешливо улыбаюсь и взмахиваю крыльями: перья осыпаются горящим пеплом, обнажая паразитов, прилипших к коже, кровь сочно шипит от жара, а кости быстро превращаются в алые уголья. Он пугается, а я уже открыто смеюсь и с наслаждением ступаю босыми ногами по горячим углям. "Куда?!" - ревёт он, дёргает меня назад, больно схватив за ободранные рёбра, сочащиеся мясом и сукровицей. Я вздыхаю и послушно рассыпаюсь пеплом и влажноватыми внутренностями. Сухие волосы тут же занимаются лёгким пламенем, в нос ему бьёт резкий запах горелого тела, и он наверняка зажимает пальцами нос, не в силах отвести взгляд от подрагивающих мышц. Мясо корчится и покрывается чернотой, кости и зубы легко перемешиваются с пеплом и медленно оплавляются от жара. Чувствую - не вижу - ведь мои глазницы валяются у него под ногами, а глазные яблоки стали липкими комочками, чувствую его удивление и отвращение, медленно выползающее на его склонённое лицо. Наверняка он не ожидал такого поворота и ещё долго ворошил пепельные насыпи носком ботинка - до тех пор, пока они не занялись непослушным пламенем от тёмных углей. Наверное, его тошнило, но он не отводил взгляд, потому что на смерть можно смотреть вечно, особенно если ты человек, благословенный своей недолгой жизнью. Потом он наверняка повернулся и пошёл прочь, глупый человек, не успевший загадать свои глупые законные желания. Этого я уже не чувствовала, потому что меня гораздо больше занимало тепло разгорающегося костерка.