Наш роман с Хелен перешел в техническую стадию. Собственно, не роман. Несправедливо называть романом отношения, когда от тебя не требуют ни любви, ни уважения, да и самого используют подобно игрушке сомнительного назначения. Встретились, без слов разделись, без слов переспали, разбежались по делам.
Хелен неуклюже натягивала черное кружевное белье. Видавшее виды, поддернутое рябью целлюлита тело не вызывало у меня никаких эмоций. Всякий раз, когда женщина раздевается или одевается, хочется ей помочь. Причины для этого диаметрально противоположные.
-- До среды, Эйрон, -- Хелен хлопнула наружной дверью.
-- До среды.
Сегодня ее "До среды" -- прозвучало особенно холодно и по-деловому. Словно в регистратуре дантиста. И хлопнула дверью мне назло. Специально, чтоб из витража в двери повылетали стекла. Злая, самовлюбленная кукла. Не будь она женой нашего редактора -- обходил бы за километр. Обойдешь, как раз тот случай: Хелен командует не только мужем, но и газетой. Когда на весь мегаполис осталось одно издательство, а по улицам ходят толпы безработных журналистов, трудно быть разборчивым в средствах.
Merry-go-round, merry-go-round,
I am your prisoner fore-e-ever.
(Карусель - карусель, я твой пленник навеки)
Какая нудная песня! Я выключил телевизор, запахнулся в плащ и вышел на улицу.
Пасмурно. Ветер. По календарю разгар весны, но для природы человеческие календари -- не указ. Черные листья, черные птицы, почерневшие обрывки газет. Редкие машины шуршат колесами по холодным лужам. Ошибся календарь. Сейчас ноябрь.
На центральной улице демонстрация. Безработные размахивают плакатами. Бесполезно. Работы нет. Возле биржи труда очередь. Несколько сот человек. Многие занимали очередь с вечера и ночевали прямо тут.
-- Сэр, у вас не найдется пару долларов. Мы с братом не ели два дня. -- Девчушке не более двеннадцати. Глаза тоскливые. В руках грязное одеяло с младенцем.
Дал десятку. Это был мой обед, но иногда полезно поголодать.
Выражение глаз у девчушки не изменилось. Пока я закрывал кошелек, она отошла на два шага в сторону и уже теребила очередную жертву:
-- Сэр, у вас не найдется пару долларов. Мы с братом не ели два дня.
Из-под одеяла выглянула пластмассовая нога куклы.
Бар был открыт. Это радовало.
-- Эй, Тэд, в долг нальешь?
Красавец Тэд с мягкими, несколько женскими чертами лица, приветливо улыбается. Когда-то мы с ним ходили в одну школу. Позже он закончил Гарвард, стал важным и серъезным, ни с кем из наших не общался. Когда обвалился рынок и его вышвырнули на улицу, стало ясно, что даже адвокатам крупных банков нужно есть. На остатки сбережений Тэд выкупил дешевый ресторанчик и вот уже второй год, как ошивается тут.
-- Какие проблемы, Эйрон! Сегодня заведение угощает, -- Тэд плеснул в стакан со льдом хорошую порцию "Red Label". -- Я заметил, что ты не разводишь содой. Это твоя русская генетика требует?
-- Русские предпочитают водку. Мой русский дедушка тут ни при чем.
Алкоголь весело ударил по мозгам, размывая накопившееся раздражение, подменяя его полумраком бара и созерцанием Тэда, мирно разливающего спиртное.
Погоди, погоди. Что-то тут не так. Ведь он погиб. Не помню как... По глупости... Бред сивой кобылы. Как же он погиб, если вот он, разливает спиртное. До него при желании можно дотронуться.
-- Тэд, а ты помнишь наш выпускной? -- я как будто случайно похлопал его по ладони.
Теплая, чуть шершавая кожа. Привидится же такое.
Тэд убрал ладонь.
-- Конечно, помню. Ты тогда пришел с Салли, и я ужасно завидовал. Впрочем, за тобой тогда все девчонки бегали - спортсмен, эрудит - куда там!
-- Эй, Тэд, двойной скотч.
На стойку бара опустилась красная волосатая ручища с размытой татуировкой.
Я знаю кто это. Бывший коп, Хелмут Носорог. Он и вправду похож на носорога -- огромный, сутулый, тупой и бешеный. В прошлом -- гроза всех окрестных проституток. Носорог не столько наводил порядок, сколько снимал пенку с доходов своих подопечных. В конце-концов я подбросил в газету материал. Провели расследование и Хелмута вышибли с работы. По этому случаю девицы устроили в баре грандиозную пьянку и были готовы выразить мне свою благодарность в любой форме. А я все старался успокоить Сутенера Джо, который буквально рвался пойти и зарезать урода.
Носорог отвернулся.
Он был бы рад оторвать мне голову и поиграть ей в футбол, но на публике ему приходилось вести себя смирно, и он предпочитал меня не замечать. Я взял свой стакан и прошел в глубину зала.
Шэрон сидела за столом одна и курила. Ее черная кожа растворялась в темноте и казалось, что ярко-красные губы висят в воздухе самостоятельно.
-- Как бизнес? -- Я присел за ее стол. -- Не возражаешь?
-- Да садись. Все равно не клюет. Клиентура перешла на самообслуживание. Рецессия, сэр, -- Шэрон забросила ногу за ногу. -- Может, ты хочешь, красавчик? Обещаю отработать по высшему разряду за полцены. -- За соседним столиком вспыхнула зажигалка, и на мгновение свет упал на ее глаза. Она была укуренная в дым -- зрачки почти слились с белками.
-- У меня сегодня тоже пусто в карманах. Кризис -- он кризис для всех.
-- А это кто там у бара? Неужели Носорог пожаловал? У меня всегда было огромное желание плюнуть в его рожу. Извини, я сейчас, -- она поднялась, старательно удерживая равновесие.
-- Ты лучше его сними. Он, кажется, сегодня при бабках.
-- При чем тут деньги? -- бросила она через плечо. -- Помочиться ему на брюки - это вопрос принципа.
Спорить с ней сейчас было бесполезно. Шэрон славилась своими дебошами. На всякий случай я поднялся и двинулся следом.
-- Носорог, -- обратилась она к Хелмуту, -- ты -- сукин сын. Поскольку ты теперь не коп, я могу поведать тебе всю правду. Перечитай свое свидетельство о рождении, там написано, от какой подзаборной сявки ты произошел.
Шэрон не успела закончить фразу, как улетела от затрещины на столы. Носоргу показалось этого мало. Он допил скотч, поставил стакан, подошел к поверженной женщине и замахнулся опять.
-- Довольно, -- я успел перехватить его за запястье.
Носорог зарычал и схватил меня за горло:
-- Ну, все свидетели, ты сам напросился!
Я почувствовал, как мои ноги отрываются от пола. Дыхание перехватило, в ушах зазвенело, глаза приготовились вывалиться из орбит.
Вдруг удерживающая меня хватка ослабла. Я упал на пол, приподнялся и увидел Шэрон. Она стояла с дамской береттой в руке. Дуло еще дымилось.
Носорог перешагнул меня и двинулся к ней.
Шэрон выстрелила еще раз, потом еще, еще, еще. Огромное тело Хелмута дергалось, но он продолжал идти. Я понял что сейчас произойдет, вскочил и прыгнул Носорогу на спину.
Меня ударило в плечо, сбросило на пол.
-- Шэрон! Черт! -- Она стреляла практически не целясь.
Какой-то седовласый мужчина достаточно ловко метнулся на Хелмута сбоку и тут же отлетел в сторону. Носорог подошел вплотную к женщине и, наконец, рухнул, подмяв ее под себя.
Я попытался вытащить Шэрон из-под туши Носорога, но вскоре понял, что это бесполезно: обломок ножки стола пробил ей грудь насквозь и застрял у Хелмута в шее.
-- Тэд, звони в полицию!
Тэд не отзывался. Он лежал, прижавшись щекой к столу и смешно растопырив руки. В одной из них он держал пустую бутылку, а в другой -- револьвер. Бедный Тэд пытался нам помочь и высунулся из-за стойки. Я не стал его трогать -- знал, что пуля пробила ему в щеку и застряла в височной части черепа -- когда я сегодня вошел в бар, мое воображение изобразило именно эту картину.
Пока приехала полиция, пока записали наши показания -- прошло несколько часов.
Мое ранение оказалось несерьезным. Медсестра, со скучающим видом, всадила мне обезбаливающее, достала из мякоти пулю, перевязала руку. Следователь взял подписку о невыезде и отпустил. Пулю мне разрешили забрать с собой. На память.
Я опять вышел на улицу. Руки тряслись. Ноги отключились от мозгов и сами тащили тело вдоль по улице. Наверное, стакан спиртного мог бы восстановить зависимость ног от головы, но нуждающим даже на паперти подают деньги, а не алкоголь.
Толстая тетка с тележкой неожиданно схватила меня за руку. От боли извилины скрутились в спираль, я почувствовал, как бинт набухает от крови.
-- Мистер, купи у меня лотерею. Иначе счастья тебе не будет, -- у тетки был жуткий русский акцент.
В этот момент мне показалось, что тетка уже хватала меня когда-то раньше. Только когда?
-- Утюгом обжег? Вот купи у меня святую брошюру. Прочитаешь -- и за ночь -- как рукой снимет, -- она наконец заметила торчащий из под рубашки бинт.
Я поборол в себе желание посадить тетку в тележку и пустить по улице вниз.
Она поняла мое молчание по-своему:
-- Ладно, не хочешь покупать -- не надо. Помоги дотащить тележку до метро. Тут недалеко. Вон за той площадью. Сделай богоугодное дело.
Я представил, как она в час пик будет толкать пассажиров своей железякой и решил, что богу угодней видеть ее в аду, а в метро -- хотя бы на два часа позже.
-- Мадам, вам повезло, вы имеете дело с известным колдуном. Если вы зайдете в метро раньше чем через два часа, у вас может случиться инфаркт. -- Я не сомневался -- ожиревшее сердце тетки уже не раз гоняло ее по врачам.
-- Колдуны -- это выдумка невежд, -- сообщила она таким тоном, словно обещала: ближайшие два часа метро будет свободным от ее присутствия.
Я отвернулся и зашагал вверх по улице.
Настроение соответствовало погоде. Небо окончательно раздумало мириться с календарем и затянулось низкими облаками, из которых незамедлительно пошел нудный дождь.
Рядом со мной остановился лимузин. Водитель церемонно открыл заднюю дверь машины и распахнул зонт, выпуская на свет божий принцессу местного миллионера.
Черт, да это же дом нашего редактора! Они с Хелен один другого стоят.
Улица вывела меня на безлюдную площадь. Посреди ee стояла старая карусель. Какой-то шутник оставил включенным мотор, и лошади, оскалясь зверскими улыбками, бесконечно плыли по кругу.
Давно порвался пестрый навес, выгорели и облезли яблоки на деревянных боках, но лошади, невзирая на погоду, продолжали свою гонку.
"Как люди, -- подумал я. -- Вот так, с надеждой, мы несемся к каждому Новому году, впопыхах садимся за столы, кричим: "Елочка, зажгись!" -- и летим дальше, оставляя ему наши желания, минуты, часы, дни. Жизнь. Так проходит Жизнь".
Вдруг я увидал шляпу. Ветер гнал ее от карусели через всю площадь, пока не прибил к моим ногам. Мне не очень хотелось надевать чужую вещь, но прогуливаться без шляпы под дождем было еще хуже. Я потряс ее, словно оттуда могли посыпаться клопы. Клопов не было, зато за подкладкой обнаружилась заначка ee прежнего хозяина.
Хорошо, хоть будет на что Тэда помянуть.
Я заскочил в магазин и взял бутылку шотландского виски -- разопьем вместе с Вэлом. Вэл тоже учился в нашем классе и когда-то очень дружил с Тэдом. После окончания университета Вэл сколотил свою компьютерную фирму, в рекордные сроки заработал около десяти миллионов, после чего продал компанию и посвятил себя какой-то дурацкой идее. Многие говорили, что он поехал мозгами. Как можно отказаться от жирного куска в угоду сомнительным фантазиям?
На платформе метро крутилась группа подозрительных парней. Высокие, мускулистые. Судя по поведению, в их венах сейчас текли Миссисипи наркоты.
Мне очень не хотелось садиться с ними в один вагон: в последнее время участились случаи, когда пассажиров резали и выбрасывали на рельсы.
Подошел поезд. Парни не спешили садиться, и я впрыгнул в закрывающуюся дверь. Один из них, черный, успел заскочить вслед за мной, остальные разочаровано смотрели вслед.
Неужели они пасли именно меня? Да нет. Просто совпадение... Или не совпадение? Лицо одного из них, с усиками, было мне знакомо. Я не мог вспомнить где, но я видел его множество раз.
А тот, который успел вскочить? Точно, я его недавно видел. Сейчас попытается напасть.
Когда парень подошел, я неожиданно сильно ударил его ребром руки по горлу. Он захрипел и повалился на пол. Звякнуло упавшее рядом лезвие. Я забрал бритву и проверил его карманы. Редкие пассажиры с осуждением следили за моими действиями.
-- Бандит! -- выкрикнула старуха у двери.
-- Расист, -- уточнил пожилой черный в очках.
На следующей остановке все пассажиры вышли. От греха подальше. Я связал напавшему на меня парню руки, использовав его же ремень, а чтоб не брыкался, спустил штаны ниже колен.
-- Кто тебя послал?
Черный не отзывался.
-- Я тебя отпущу, если скажешь кто тебя послал. Носорог?
-- Да.
-- Как он выглядит?
Конечно, Носорога парень не знал. Я достал лезвие и помахал перед его лицом. Он должен был удостовериться, что просто так я его не отпущу.
-- Для начала вырежем твои сопливые ноздри, а потом примемся за глаза. Говори, кто тебя послал.
Парень молчал, и я упер лезвие в его переносицу. Из разреза хлынула кровь.
-- Тэд.
-- Что Тэд? -- я не мог поверить собственным ушам.
-- Тэд послал.
-- Тэд мертв!
-- Тэд. Он вчера еще забашнил Грэгу. -- Сказал, что если тебя на кончить, то ты заваришь кашу.
-- Какую кашу?
-- Не знаю. Клиенты не задают вопросы нам, а мы им.
Похоже, парень выложил все, что знал. Я оставил его на полу -- пусть с ним разбираются полицейские.
Вэл уже ждал меня. Мы обнялись, выкурили по сигарете и выпили за Тэда.
Второй стакан обогрел мои внутрености, и я начал приходить в себя.
-- Какая непредсказуемая штука -- жизнь! Вертимся, вертимся, а тебя в самый неподходящий момент -- раз -- и все, привет крематорию.
-- Да, хороший он парень был, -- согласился со мной Вэл. -- Талантливый. На гитаре неплохо играл, литературой увлекался, стихи писал.
-- Никогда бы не подумал. Мне он казался совершенно рациональным.
-- "Не подумал", -- передразнил меня Вэл. -- Я ведь ему даже виртуатор сделал. Для его поэзии.
-- Чего-чего?
-- Виртуатор, -- повторил Вэл. -- Ну, программу такую. Ты пишешь текст, а она его оживляет.
-- А-а! Приходилось играться в редакции: описываешь действие, а смоделированные человечки разыгрывают сцену прямо на экране.
-- Ты, Эйрон, больной или притворяешься? Все эти игрушки работают в виртуальном пространстве. А я сделал такую, которая реализует команды в реальном пространстве, в реальное время.
-- Как бог? -- я не скрывал иронии, но Вэл ее не заметил.
-- Угу. Пожалуй, ты прав. Вот смотри, -- он подвел меня к большому шкафу из пластика, в который был вмонтирован лэптоп.
-- Ну, лэптоп.
-- Не "ну, лэптоп", а "ну, программа". Вот напиши что-нибудь.
-- А что писать?
-- Что угодно, -- нетерпеливо подогнал меня Вэл. -- Можешь процитировать свою последнюю статью.
"Солдаты освободительной армии устроили многотысячный митинг перед дворцом премьера", - напечатал я. Ну и что?
-- А то, что сейчас в какой-то стране перед дворцом премьера собираются люди.
-- Три раза "ха-ха". Как я могу это проверить?
-- Наверное, в новостях покажут... Если митинг большой.
-- Я понял. Давай лучше выпьем.
-- Ты мне не веришь. Погоди. Напиши такое, что может произойти в этой комнате, прямо сейчас.
Я ухмыльнулся и прошелся по клавишам: "Вэл стукнул себя по лбу". -- Запускать?
-- Да, жми кнопку.
После нажатия кнопки Вэл стукнул себя по лбу.
-- Вэл, ну так мелко я не покупаюсь. Ты стоишь сзади и видишь что я пишу.
-- Я не подсматривал. Честное слово. Ладно сделаем так: вот тебе час. Опиши впечатления одного дня. А потом сам увидишь -- повторится этот кусок или нет.
-- Договорились. Только ты не мешай и не подглядывай.
Вэл, ни слова не говоря, вышел в другую комнату.
"Наш роман с Хелен перешел в техническую стадию. Собственно, не роман. Несправедливо называть романом отношения, когда от тебя не требуют ни любви, ни уважения..."
Печатал я достаточно быстро и уже через двадцать минут дошел до событий в метро. И вот тут остановился. Почему черный назвал имя Тэда? Ведь это неслучайно. Неужели Тэд действительно хотел меня убить за то, что я когда-то переспал с Салли? Так у него самого было множество шансов. Например, он мог запросто стрельнуть в спину во время нашей борьбы с Носорогом. Вдруг стало холодно. На ватных ногах я подошел к вешалке и достал из кармана плаща пулю.
Мне приходилось видеть патроны девяти-миллиметровой беретты той, из которой стреляла Шэрон. Пуля на моей ладони была выпущена оружием посерьезней, чем дамская пуколка.
Тэд выстрелил мне в спину, но попал в плечо, а Шэрон, увидев это, стала палить в Тэда -- спасла мне жизнь за счет своей. Салли-Салли, что же ты наделала? Чертово изобретение -- любовь! Это же надо -- выстрелить в спину однокласснику. Со злостью я метнул пулю в темный угол комнаты. Судя по звону там стояли стаканы.
Ладно, вернемся к программе Вэла.
Мне удалось достаточно складно описать события дня, и я нажал на кнопку запуска программы, но отпускать палец не стал. Какое-то нехорошее предчувствие давило на меня. Я рассеяно огляделся. На полу среди других бумаг валялся листок с несколькими абзацами текста. Это были стихи. Видимо, последняя страница большого стихотворения.
Как близки фантастика и вера!
Их границы вытерты до дыр.
Не спеши нажать на кнопку, Эйрон,
Этим ты погубишь целый мир.
Но сквозь время ты меня не слышишь,
Непогода слов сметает след
И разносит словно дождь по крышам.
Жмешь на кнопку. Были мы -- нас нет.
Ниже текста стояли инициалы "ТП" -- Тэд Пышинский, догадался я. Наш Тэд. Определенно, эти стихи посвящены мне. А если предположить, что программа Вэла действительно работает? Тэд запустил в нее стихотворение, в котором говорит о кнопке, которую я по-любому нажму. Что это за кнопка? От атомной бомбы?
-- Эй, Эйрон, погоди писать, -- Вэл почти вбежал в комнату. Сквозь распахнутую дверь свет упал на темный угол. Весь пол в углу был завален пулями. -- Я тут подумал, если ты опишешь свои приключения за день, включая свои записи на этой программе, получится замкнутое кольцо. Мы будем вынуждены вечно крутиться в одном дне. Как в карусели. -- В этот момент он увидел мой палец на кнопке пуска. -- Не жми!!! -- и он оттолкнул меня в сторону.
Наш роман с Хелен перешел в техническую стадию. Собственно, не роман. Несправедливо называть романом отношения, когда от тебя не требуют ни любви, ни уважения, да и самого используют подобно игрушке сомнительного назначения. Встретились, без слов разделись, без слов переспали, разбежались по делам...