I

Крики, топот сотрясали песок подо мной. Тот грозил вот-вот осыпаться, и тогда мое маленькое чешуйчатое тельце, еще не успевшее толком сформироваться и окрепнуть, вывалилось бы на берег грязной речушки. Меня бы уже не спасла очередная попытка спрятаться под зеленым навесом крутого берега. Люди заметят, они всегда замечают. А умирать совсем не хочется.

Перед глазами поплыли яркие картины пережитой ночи: разграбленное гнездо, разбитые яйца, которые жадно поглощали эти противные волосатые существа, называемые "друзьями человека". Собаки растерзали и тех, кто успел вылупиться. Это было страшно, это было жестоко. Наверное, они убили и мать, но я этого не видел: мне удалось спрятаться.

Я не умел сливаться с землей, как мама. Ее научил этому человек, а я еще не встретил своего учителя. Я вообще родился слишком рано. Но зато за эти семь дней мать успела научить меня ходить, есть и избегать людей. Видимо, остальное обучение она оставила на совести судьбы, приказав спрятаться под берегом. Я не был невидим, но еще светлая, почти желтая окраска позволяла быть некоторое время незамеченным.

Я сидел под берегом, вздрагивая от беззвучных рыданий (потому что драконы никогда не плачут вслух), глядя на то, как на противоположном берегу грабили и уничтожали мое гнездо. Люди искали меня, я это знал. Злоба, нахлынувшая на меня по началу, была вытеснена ощущением собственной беспомощности и унижения. Отчаянные попытки моего сердца подбить тело на самоубийство путем сдачи в грязные и противно-влажные людские руки были подавлены разумом, слишком ярко представляющим картину расправы.

Внезапно я почувствовал чье-то присутствие. Это было уже даже нестрашно, просто грустно, потому что я устал бояться. Страх одолевал меня всю ночь, пока не сломил во мне всякое желание жить. А теперь был рассвет, полный ненависти к себе. Теперь мне хотелось умереть. Я даже попытался, честно попытался, но не смог, потому что никто не научил еще меня этому.

Пожалуй, даже с радостью я почувствовал прикосновение чужой лапы. Это, конечно, был человек. Вот только прикосновения его мне были приятны. Может, лгали мне про гладкие и влажные ладони? Нет, моя мама никому никогда не врет... не врала. А-а, все равно!

Но что это? Словно кто-то пытается говорить со мной. Тихое, мягкое "Не бойся!" впилось в меня изнутри, пытаясь разорвать на части. Это было даже страшнее чем смерть. Пожалуй, я предпочел бы ее, но мне пришлось осознать, что в тот день впереди злобно мерцало лишь спасенье.

- Ваше Величество, нижайше прошу о снисхождении! Сегодня, в день, когда решаются судьбы человеческих желаний, я хочу представить на ваш справедливый суд свою смиренную просьбу.

- Я слушаю Вас, мой друг, - с улыбкой ответил король. - Уверен, тот, кто судит о возможности осуществления чужих желаний, попросит о том, что я исполню без колебаний, а возможно и с радостью.

Однако недоумение мелькнуло на его лице, когда верный советник пал перед ним на колени. Лишь мелькнуло, тут же сменившись гневом.

- Знаешь ли ты, о чем просишь? - тихо проговорил король, но в голосе его было что-то, заставляющее усомниться в безопасности здоровья и даже жизни просившего.

- Я готов отвечать за него своей жизнью! - кротко и в то же время холодно проговорил советник. Его и без того бледное лицо приобрело серый оттенок, словно заранее готовясь к погребению. Обреченно громко и отчетливо звучал его голос в похолодевшем зале, замеревшем в ожидании страшных слов стоявшего на коленях у золотого трона, строго светившегося дорогими каменьями:

- Я клянусь!..

- Почему? - детские глаза пылали восторгом, но было в них и смущение.

-Запомни, - произнес старый тренер, - запомни навсегда: первое - сердце, второе - честь, и лишь третье - разум.

Девушка подошла к мирно спящему в "драконьей люльке" малышу, осторожно, чтобы не разбудить, погладила его когтистые пальцы.

"Совсем еще малыш. Это, конечно, хорошо, но не мешало бы ему побыть еще хоть с неделю с матерью",- она внимательно осмотрела дракона, проверяя, нет ли у него ранений.

"Спи!" - услышал тот ласковый голос внутри себя. - "Тебе нужно хорошенько отдохнуть".

"Наверное, это дух матери оставляет мне последние поучения. Как жаль, что ее больше нет!" - плыло в чешуйчатой голове, погружающейся все больше в сладкое забытье.

До этого я не доверял ни одному человеку на этой земле. Но девчонка, вернувшая мне почти утерянную жизнь, заставила о многом задуматься. В ее доме, куда она бережно отнесла меня, спрятав за пазухой куртки, мне было уютно, словно в родном гнезде.

Я был не один. Точнее, я был не единственным драконом. Нас было пятеро, причем один, годовалый самец, улетел через два дня. Пара уже достаточно взрослых (им было около двух лет) явились на время, "в гости", как сказали они сами. А пятый, уже совсем не молодой дракон по имени Ужас жил с девчонкой, видимо, в качестве охранника. Наверное, у него было и другое имя, но мне он представился именно так. При этом кончиком хвоста я почувствовал, как напряглась девчонка, которая, кстати, представилась Алей.

Мне было немного неприятно то, что я, а точнее, мой хвост угадывал ее чувства, словно искал замену матери. Это было оскорбительно и больно, потому я предпочел не называть своего имени, сказав, что его просто нет.

"Странно, на сколько я знаю, драконы сами выбирают себе имя, вылупившись, и меняют его только в крайних случаях". Она вновь еле заметно вздохнула, мысленно косясь на Ужаса. Мне показалось, что я испытываю ее чувства, что еще больше насторожило меня. Я не сказал им больше ни слова.

В общем-то, я с самого начала очень настороженно относился к свей спасительнице. Хотя, кончиком хвоста я понимал, что от нее мне ничего не грозит. А вот ее супруг совершенно не собирался внушать мне доверие. Он постоянно пропадал на охоте со своей волосатой тварью. А когда приходил домой, то лишь нагло ворчал на меня, видимо на более старших - боялся.

- Запомни, Аля, главное полюбить своего ученика, - говорил старый тренер. Его длинные белые волосы с трудом приподнимал ветер, гуляющий по склонам гор.

- Ты должна отдать ему свою душу, сердце, только тогда он доверит тебе свой разум, свою жизнь.

Девочка молчала. Она смотрела на то, как плавно парит в воздухе огромное существо, казавшееся грациозным и легким в холодно-синем небе.

Ей было семь лет, но она уже сделала свой выбор. Сделала давно: только достигнув "детского рубежа" (три года), пошла в ученики к Повелителю драконов. Так, по крайней мере, называли люди королевского советника, жившего на склоне белой скалы у самого моря. Его дом молча смотрел светлыми окнами на то, как где-то за горизонтом растворяется в небе вода.

- Нельзя брать в ученики больше двух драконов сразу! - наставник повернулся к девочке, положил руку на ее плечо. Их глаза встретились, и Аля услышала от своего учителя то, что сама осознала всего мгновенье назад, наблюдая за невиданным по красоте полетом.

- Тебя просто не хватит на больше. Твоего сердца не хватит!

"Я хочу попросить вас об одолжении".

Они сидели в круг посреди небольшой чистой площадке на склоне Белой скалы. Они беседовали молча, потому что драконы владеют телепатией, а тренер обязан изучить ее. Их было трое: девушка лет восемнадцати с пышной шапкой светлых волос, светло серыми водянистыми глазами и очень холодными чуть шершавыми ладонями и два дракона-супруги. Они не пошли на службу людям, поселившись на острове в каких-то двадцати часах полета молодого дракона в самом расцвете сил от Белой скалы. Самка-дракон ожидала первого в ее жизни потомства и вместе с мужем прилетела в гости к своему наставнику поделиться этой радостью. Они воспитывались вместе. Аля отдала им очень много времени, даже слишком много. Она словно пыталась исправить предыдущие свои ошибки.

"Этот дракон... он еще слишком мал. Я бы была очень благодарна, если бы вы взяли его под свою опеку на пару недель. Сейчас он больше нуждается в материнской заботе, чем моей науке".

"Ты права", - отозвался Эрн. Его оранжевая чешуя отражала блеск солнца, играющего на волнах. - "Но тогда нам придется жить у тебя. Я знаю, что здесь найдется подходящая пещера для нас, но не будет ли это обременительно для тебя?"

"Я думаю, не будет ничего страшного, если вы поживете здесь", - пожала плечами Аля.

"Но Йорду придется добывать еду еще для двух, заметь, не маленьких ртов".

"А помогать ему он не позволяет!" - добавила Кара, высокая дракониха с золотистой чешуей и большими глазами.

"Вы правы", - Аля грустно улыбнулась, - "мне следовало пригласить сюда Йорда. Но ведь он не владеет телепатией. Я поговорю с ним. Главное для меня знать, согласны ли вы стать на время родителями этому малышу. Основная нагрузка падет на тебя, Кара. От Эрна потребуется лишь участие в охоте с разрешения Йорда, конечно".

"Я буду рада помочь!" - ответила дракониха, и ее крылья воодушевленно расправились, слегка дрожа, по ним побежали мелкие волны возбуждения. - "Для меня это будет возможностью приобрести опыт, который понадобится мне через пол года".

Аля не сомневалась в том, что Кара не откажет в помощи. Для девушки это так же была возможность еще немного помочь своей бывшей ученице. Когда дракону исполняется год, он становится независимым от наставника и живет отдельно, больше не подчиняясь человеческим наставлениям. Его выбор: пользоваться приобретенными навыками или нет. Но Аля все же переживала за Кару, зная, что первое потомство с непривычки забирает у драконов много сил и энергии. Ее бывшей подопечной необходимо было многое вспомнить, но на прямую предложить возобновить тренировки она уже не могла. Конечно, Кара все понимала, но драконья гордость не позволяла ей опустить все условности и вновь довериться своему юному тренеру.

"Тогда осталось только договориться с Йордом", - подвел итог Эрн.

Аля вновь улыбнулась, прогоняя прочь тревожные мысли. Они все равно остались ее учениками. Навсегда.

"Я рада, что вы согласились помочь мне. Это принесет пользу всем нам!"

"И все же, у тебя ведь есть имя?" - сказала Кара малышу, ласково поглаживая его.

"Какое это имеет значение?"

"Мы должны как-то тебя называть".

"Ну что ж, называйте Велен" - равнодушно отозвался детеныш дракона.

"Ветер... беглец... не бывает счастья с таким именем".

"Тогда никак!" - разозленный, дракон спрятал голову под крылья.

Кара задумалась.

"Аля станет твоим учителем", - наконец сказала она.

"Зачем?" - Велен равнодушно вытянул шею на гладких камнях "драконьей люльки".

"Твою мать тоже учил человек".

"Моя мать умерла!" - прозрачная желтая чешуя дракона впервые засветилась, сквозь размытые темные пятна проступал багрово-алый цвет: Велен был очень сердит. "Убили ее тоже люди".

"Люди разные..."

"Как и драконы".

"Ты мне веришь?" - спросила Кара после долгого молчания. Она сдерживала эмоции, и постоянство цвета ее чешуи успокаивало.

"Да!" - наконец выдавил Велен. "Но как я могу верить ей?"

"Ты уже ей веришь", - дракониха ласково провела кончиком хвоста по прозрачным неразвитым крыльям малыша. "Она спасла тебя от смерти, и ты ей веришь. Но ты борешься с этим, сам не понимая, зачем".

Наступал тот день, когда я должен был стать учеником Али. Рассвет медленно подбирался к берегу. Странное чувство: не то волнение, не то страх охватило меня. Я чего-то не знал, точнее не знал почти ничего. Мне хотелось в один миг проглотить всю ту науку, которая ждала меня впереди.

За эти две недели я вытянулся, чешуя приобрела отчетливо серебристый оттенок, стала менее прозрачной: мне больше не удавалось разглядеть в водном отражении биение своего сердца. Но я все же чувствовал себя маленьким и беспомощным. Хотелось к каму-то прижаться. Но этим кем-то была не Кара и даже не мама. Меня тянуло к Але.

В общем-то, по человеческим меркам, она, наверное, была даже красивая: невысокая, тонкая, но с широкими плечами и сильными руками. Странным и в то же время приятным было то, что волосы Али меняли цвет в зависимости от ее настроения подобно драконьей чешуе. Но кожа ее оставалась бледно-розовой и чуть прозрачной. Она никогда не загорала, ее лицо лишь иногда покрывалось сероватым оттенком после долгих тренировок под палящим солнцем. Я часто вспоминаю ее глаза: светло серые, холодноватые, они всегда казались спокойными и улыбающимися. Но чувствовалась и сила в ее взгляде, он приковывал внимание, не заставляя, а лишь мягко настаивая, словно убеждая в необходимости слушаться. Наверно, потому мне не запомнилось ее лицо: каждый раз, взглянув на Алю, я видел его новым и необычным.

Однако мой тренер была человеком, со всеми человеческими недостатками: стыдливость, стремление "хорошо выглядеть" и болтливость (я имею в виду общение с помощью звуков). Она, конечно, носила одежду, свободную и удобную. Редко можно было увидеть ее в юбке, в основном она носила длинные - до самого пола - широкие штаны, не стесняющие движений. А вот верх она любила частенько менять. Я однажды обнаружил у нее огромное количество кофт и блуз, причем, не понимая, что можно некоторыми из них прикрыть...

...Да, она была красива по человеческим меркам, но в тот момент я особо не думал об этом. Меня отталкивала ее внешность, но привлекали руки. Я знал, что ладони у людей мягкие и чаще всего влажные, порой даже скользкие. Алины же на ощупь были шершавые и сухие, словно драконьи крылья. Я не понимал и до сих пор не понимаю, как такое возможно, но это было приятно. А еще я знал, что она понимает меня, не смотря на свою болтливость. Аля умела говорить и слушать, но ей необходимо было общаться с другими людьми, и тогда... поток непонятных и противных драконьему слуху звуков несся к моим (конечно, не только моим) ушам, и внутри что-то начинало неприятно жужжать...

...Я сидел на камне, и соленая вода омывала мое неокрепшее еще толком тело. Я думал об Але, и это пугало и радовало одновременно. Словно я вновь обретал то, что отняли у меня через семь дней после рождения...

...Солнце выглянуло из-за моря, прищурилось, огляделось и, словно убедившись, что здесь ему ничего не грозит, уверенно поползло вверх на почетное место на небе.

Пора!

Ветер обнял и мягко подтолкнул, снимая с камня. Я расправил крылья и поднялся над водой. С минуту, покружив над все тем же камнем, я почувствовал, что оставляю на нем сомнения. Я словно боялся этой уверенности. Знаю, что звучит глупо, но что-то внутри заставило покориться. Я хотел покориться. И вдруг понял: я не раб, я ученик. Может, я еще смогу выбрать сам свой путь. Пока же выбора не было. Так зачем же жалеть о том, что не можешь оступиться? Борясь с судьбой, я сам бросаю себя в пропасть сомнении...

"Здравствуй, Аля!" - я опустился на вершину небольшой (в пол человеческого роста) белой скалы и спокойно взглянул в глаза тренеру: "Я готов. Учи меня!"

II

Кто-то сможет простить и исчезнуть,

Кто-то так позабыть и не смог.

Разбивая о серые стены

Ядовитый бесформенный смог,

Расправляя туманные крылья,

Чья-то память заполнила миг.

Ты висишь на границе сознанья,

Словно на море солнечный блик.

Кто-то смог позабыть и исчезнуть,

Кто-то так все простить и не смог,

Ты зубришь незаметно средь бреда

Незаученный кем-то урок.

Час за часом, день за днем время идет, но ты не понимаешь сути. В какой-то момент ты понимаешь, что тебе нужна цель, к которой стремишься, к чему сводишь все свои маленькие открытия. И ты знаешь, что никто не поможет тебе ее отыскать: ты сам выбираешь дорогу. А если не видишь куда - то и нет смысла идти вперед.

"...Огромный, огнедышащий..."

-Тьфу, какая глупость!

"... когти стальные, глаза светятся..."

- Когти как когти, у некоторых и покрепче будут. А глаза светятся ночью у кошек, а у драконов просто желтые и иногда отражают солнечные блики. Но очень редко: драконы не любят смотреть на солнце... Да и чего на него смотреть? - Велен отбросил лапой очередную книгу. - Ерунда все это, неправда. И какой смысл столько копить? Это же собрание лжи какое-то!

- Что ты тут устроил? - спросила, войдя в библиотеку, Аля. Она произнесла это вслух, зная, что драконьи уши очень чувствительны. - Ты обещал, что будешь аккуратен. Зря я тебя читать научила.

"Не зря! - молодой дракон взлетел на Алино плечо. Велен подрос и теперь был размером с небольшого кота Он оглянулся на горы разбросанных всюду раскрытых и со злостью захлопнутых книг. - Я все уберу, как было. Ты же знаешь, у меня хорошая память!.."

Аля смягчилась:

"Тебе действительно все это интересно?" - она указала на книги.

"Конечно! Очень интересно... Только, откуда столько книг?"

"Ну, это вроде наследства... А скажи, что ты искал""

"Искал? - Велен немного растерялся. - Что ты имеешь в виду?"

"Ты столько перевернул, ни на чем толком не остановился. В чем дело? Может, я могу помочь?"

Дракон нервно задергал хвостом.

"Нет, - наконец выдавил он, - я сам должен понять. Помнишь, на одной из тренировок ты сказала, что я должен сделать выбор".

"Ты хочешь найти его в книгах!?"

"Ну, может, это поможет".

"Ладно..." - Аля, немного тревожно оглянувшись на вернувшегося к полкам Велена, вышла из комнаты.

Дракон действительно решил сначала убрать книги на места. Но когда он подлетел к одной из неразобранных еще полок, то заметил тоненькую книжечку в мягком переплете, зажатую между собранием сказок и толстой потрепанной книгой с затертым названием. Любопытство взяло верх и Велен осторожно, боясь порвать, достал и открыл книгу.

"Правда о драконах", - прочитал он, - "Автор: тренер Леодар Велен".

Чешуя необычного читателя стала медленно менять цвет от серебристого к мечтательному розовому, отливающему синим.

"Неужели!"- дракон восторженно расправил крылья и по его чешуе пробежал волна синего цвета. Он был доволен собой. Но когда Велен стал листать дальше, его настроение резко ухудшилось: дракон не нашел больше ни одного слова, страницы были пусты. Правда, их все же за чем-то пронумеровали. А в конце дракон обнаружил оглавление:

Оглавление:

1. Дракон - кто это? 3

2. Особенности внешнего и внутреннего строения. 8

3. Развитие и размножение 25

4. Специализация 35

5. Дракон - не враг (психология) 40

Как же это так? Книга есть, название тоже, даже страницы пронумерованы, а ничего не написано.

Дракон разочарованно опустил крылья, и его чешуя стала темно-серой. Он осмотрелся, вздохнул и стал убирать книги на места. Но когда Велен дошел до "Правды о драконах", его вдруг окатило злобой, тело засветилось алым. Он схватил книгу и бросил ее в окно. Разбив тонкое стекло, книга вылетела на улицу и, подхваченная ветром, унеслась к морю.

Мне хотелось плакать, но драконы не плачут. И вообще, воду мы не очень любим. Нет, конечно жить без нее мы не можем, но вот мыться... Самое противное когда капельки жидкости затекают между чешуйками, липнут к коже и начинают гадко хлюпать при движении. Когда сидишь у моря, тебя постоянно преследуют тучи брызг от волн, разбивающихся о камни. Но чешую можно и прижать, а когда ты погружаешься в воду, тут тебя уже ничто не спасет. Аля говорит, что вода смешивается с каким-то там секретом... В общем, тайны тайнами, а плакать я ненавижу. Но иногда тяжело сдержать слезы.

Не хотелось выдавать своих чувств, но чешуя уже стала зеленовато-коричневой. Я решил улететь подальше от дома, от Али. Не хотелось признаваться ей, что я в чем-то ошибся, точнее мне что-то не удалось. Нет, я конечно доверял ей, но и слабость свою показывать не хотелось.

Отлетев подальше от дома, я сел на ветку кедра, широко раскинувшего свою крону, и, закрыв глаза, стал слушать. Странное дело: когда глаза закрыты, слух обостряется, окружающий мир звучит настоящей музыкой. Даже люди могут уловить часть этого дивного многоголосья. Но только часть... Интересно, а Алины уши тоже чувствительны?..

Вот чуть засвистел пролетающий мимо ветер, вырывается из-за склона горы шум прибоя. И сквозь этот гул прорывается тонкое шелестение тысячи маленьких ножек, копошащихся в траве под деревом: муравьи, козявки, пробежала мышь, задев ствол дерева хвостом - звонкий стук о толстую кору отозвался дрожью в моих ногах... Хрустнул куст напротив... Что это?.. Где-то рядом прокричала птица - наверное, чайка. Отчаянно... ей больно... Тяжело ударилась вода о скалы... больно...

Из бури звуков вырвалось нечто жесткое, острое: "Ай-ай-ай!". Все ближе и ближе: "Лай-лай-лай...ррр-лай!".

Я открыл глаза. Под деревом прыгало волосатое создание с длинной вытянутой мордой, короткими лапами и жутко дергающимся хвостом. Длинные уши создания хлопали ему по ногам. Оно было горько-желтого цвета, пожалуй, даже горчичного. Только угольки глаз да нос были черными, влажными, гадкими, да розовой тряпкой свесилось с разинутой пасти подобие языка. Противно... фу, как противно! И что людям нравиться в этом чудовище?

"Преданность," - услышал я внутри себя. Но это было не чье-то послание: я сам ответил на свой вопрос. Но ответ мне не понравился: похоже на восхваление рабства...

Урч - собака Йорда. Значит и сам человек где-то рядом. Он никуда не ходит без своего волосатого друга. Видимо, Урч у него любимец.

Мне не хотелось встречать Йорда. Чем больше я узнавал его, тем больше меня отталкивало от этого человека и его собаки. Почему? Не знаю. Человек он, и все тут!

Однажды Ужас рассказал мне историю Йорда: он был сыном охотника. Когда ему исполнилось тринадцать, мать настояло на том, чтобы Йорд пошел на службу в замок короля. По-началу он служил поваренком, а в восемнадцать записался в войска короля. Прослужил два года, а потом неожиданно ушел со службы, поселился здесь вместе с Алей и больше никогда не покидал ее. Что повлияло на такое решение, я не знаю...

Вот вышел из леса: высокий, гораздо выше и шире Али (это даже слабо сказано - шире). Лицо чисто выбрито (и зачем? все равно противное), длиннющие пепельно-соломенного цвета волосы на голове заплетены в три косы: две тонкие на висках и одна толстенная сзади, достает как раз до того места, где у человека ноги начинаются. Одет в кожаные штаны и куртку, - сам шил. В руках - лук, из-за спины выглядывает оперение стрел, торчащих из колчана, за поясом - нож. Охотник. Ну и что, что меня кормит, все равно...

Йорд подошел к дереву, потрепал рукой лохматую голову Урча, поднял взгляд на меня, улыбнулся. Видимо, он хотел сказать что-то обидное, но передумал: переливы алого и зеленого цветов на моей чешуе вряд ли могли ему понравиться. Человек опустил голову и крикнул что-то собаке. Я аж зажмурился, почувствовав, как его голос пронзил мое тело. Когда открыл глаза, то под деревом никого не было, но на глаза наползала призрачная пелена чьих-то мыслей. Я даже мог подумать, что это воспоминания Йорда, но ведь он не владеет телепатией...

Высокий человек, немолодой, но с добрыми серыми глазами, задумчиво смотрит на девочку, стоящую рядом с ним. Ей около четырнадцати лет, а волосы ее ярко-рыжого цвета.

- Зачем? - кричит она, но мужчина не отвечает, только улыбается. Потом вдруг оборачивается.

Из леса выходят пятеро человек в странной черной одежде с белыми блестящими пуговицами, нашитыми по всей ткани. В одном из них я узнал самого Йорда. Правда он немного меньше обычного: узковатые плечи, слегка угловатая походка, да и волосы распущены и почти достают до пояса...

Они уводят задумчивого старика. Девочка пытается защитить того, кидаясь на пришельцев. Йорд отталкивает ее. Она падает, встает, на глазах слезы, волосы пылают алым. Йорд удивленно смотрит на нее: ведьма, что ли? А потом что-то происходит с ним. Он оборачивается к старику, склоняет перед ним голову, тот отвечает чуть заметным кивком.

- Идем! - говорит другой пришелец, но Йорд растерянно оглядывается на девочку. Волосы ее медленно светлеют - знак надежды...

Йорд остался с ней. Кто она? Это Аля! Только еще совсем маленькая. Она плачет на его груди. Волосы ее черные, и это пугает Йорда. Не надо мстить, Аля! Все правильно...

Я учился честно и старательно, хотя смутно понимал, зачем мне это. Просто стремился к какому-то идеалу, который сам себе выдумал, искал смысл своего существования. Аля убедила меня в том, что каждый дракон имеет место в этом мире, мне просто нужно найти его.

Через час должна была начаться тренировка. Я сидел в библиотеке и в сотый раз перечитывал строки "Сказания о драконах" некого древнего писателя Фолса. Эта книга мне нравилась больше других. В ней драконы были описаны наиболее правдоподобно. Вот только всех нас называли "ужасными чудовищами, пожирающими юных дев". Ерунда какая! Я попробовал представить, как пью теплую свежую кровь из артерии вырывающийся и кричащей девчонки. Это не было противно, скорее странно: в человеке, оказывается, столько крови...

Я услышал шум во дворе, подлетел к окну, выглянул на улицу. Перед домом спиной ко мне стояла Аля. Голова ее была поднята высоко, спина ровная, вытянутая, руки сцеплены сзади, нервно пережимаются и вытягиваются пальцы, волосы черные, отливают красным... Но кто это заметит?..

Она стояла лицом к лицу с каким-то бородатым человеком. Его волосы были соломенно-желтые, а глаза серые, бесцветные, бесчувственные. Я даже пожалел, что у драконов такое хорошее зрение. Лучше бы мне не видеть этого взгляда. Незнакомец что-то говорил, но я не слышал его слов. Мое внимание привлек его костюм. Я уже видел где-то раньше этот черный наглухо застегнутый комбинезон с множеством светлых пуговиц по всей ткани. Нет, это не только чужие воспоминания. Что-то другое... Та ночь. Я почти не вспоминаю о том, как чуть не разделил участь моей семьи. Там были просто люди. Ими двигала злоба, ненависть, боль. Но среди них было и несколько солдат. Аля рассказала, что люди не терпят, боятся драконов. Мама не должна была устраивать гнездо на этой земле. Но она была в безопасности до тех пор, пока... Какой-то дракон вызвал их гнев. Нет, мы не питаемся человечиной, там случилось нечто другое. Только что?..

Правда, в тот момент меня больше беспокоило другое: это солдат, и он, возможно, пришел за мной! Вывод был сделан, а вот что предпринять, я не знал.

Человек поднял голову, взглянул мне в глаза. Меня чуть не передернуло от этого холодного безразличия и непонятной мне жестокости. Но тут же услышал послание Али: "Не бойся, они ничего не сделают. Здесь ты под моей опекой". Но я и сам сумел сдержать эмоции. Даже чешуя почти не изменила цвет. Аля похвалила бы, если б видела.

"Кто это был?" - первым делом спросил я у Али.

"Солдаты," - спокойно взглянула на меня тренер.

"За мной?"

"Да. И не только," - услышал я ответ. Казалось, что это совсем не беспокоило Алю. А вот меня обдало холодом.

"Кара и Эрн улетели. Это из-за меня?"

"Нет. Я дала слово, что лишних не будет," - все так же спокойно ответила Аля.

"Лишних?"

"Они закончили обучение и отказались от службы, значит не должны быть на этой земле".

Я удивленно взглянул на Алю. Та ответила все тем же спокойным взглядом.

"Земля принадлежит людям, а острова - драконам. Они живут в море либо идут на службу людям. Раньше у короля был даже драконий отряд. Но в последнее время драконы предпочитают жить на островах, охраняя наш мир".

"Охраняя от чего, от кого?"

"От других людей, приходящих из другого мира".

"Другого..." - я задумался. Но больше не стал ничего спрашивать. Я понял вдруг, что Аля больше ничего не скажет.

Тренировка началась и я попытался хоть временно забыться. Только вот работать совсем не хотелось. Чешуя отказывалась слушаться: я честно пытался представить что-нибудь мягкое, доброе, пушистое. Получился кролик. Но вместо голубого или даже зеленого меня всего залило черным цветом. Это был уже не страх, а тревога, вызываемая гадкой ненавистью.

Аля долго наблюдала за мной. А потом вдруг решила, что сегодня стоит вспомнить старое упражнение - сливание с окружающим миром. Это мне всегда удавалось особенно хорошо. Мне очень нравилось подстраиваться под цвета морских волн, ведь в них можно найти от темно-синего, даже черного, до зеленого или бордового. Это здорово: представлять себя волной, скользя над морской гладью. Мы, драконы, представляем все не так как люди. Мы словно становимся тем, о чем думаем. Потому наши чувства так ярко проявляются в цвете чешуи.

Я чувствовал, как сквозь меня, стремясь к свету, солнцу, небу, спешат туго наполненные газом пузырьки. Как завиваются круговоротики и, распрямляясь, вновь тянулись в стороны щекочущие струйки. Я знал, когда внизу проплывала рыба, проносился оазис из водорослей или кораллов, когда полз однородный темно-желтый песок. Однажды я даже почувствовал медузу, случайно попавшую в мою волну. Это был плотный, скользкий, но совсем не противный комок, осторожно шевелящий длинными щупальцами. На чешуе появилось белое пятно, колышущееся на зеленовато-голубой спине. От него разбегались мягкие круги и беззвучно шипящие полоски пены. А потом медуза вдруг сжалась и, резко расправившись, унеслась прочь, оставив после себя круговороты и вихри белой пены...

Когда я открыл глаза, Аля улыбалась. Мне было приятно видеть ее улыбку. я почувствовал синие переливы на чешуе. Это здорово, что драконы умеют чувствовать цвета. Это трудно объяснить. Просто каждый оттенок имеет свою особую гамму, отражаемую вкусом, запахом, осязанием, даже слухом, но не зрением.

Так вот, Аля улыбалась. Я услышал ее звенящий голос внутри себя, и мне стало легко и спокойно:

- Ты помнишь старое. Это радует, - ее глаза чуть насмешливо сверкнули, - но пора двигаться вперед. Вместо искусства полета мы позанимаемся историей. Твоей историей.

Я сел напротив нее на скалу и спокойно спросил: "Что ты имеешь в виду?"

- А разве ты еще не понял?

Я немного помолчал, прислушиваясь к своим чувствам. Меня все так же удивляло Алино спокойствие. Сомнения ушли в сторону, хотелось просто беседовать на любые темы. И ответы неспешной чередой поплыли ко мне, открывая совершенно новый мир.

- Я понял одно: я часть природы... Нет, не так... Я - это природа. Все вокруг - часть меня, мое продолжение.

Я взглянул в глаза тренера и почувствовал ее одобрение. Значит, я на верном пути. Моя история? Ну, что ж, поговорим об этом.

Алины волосы вдруг вспыхнули зеленым, но потом снова стали бледно голубыми.

Мы просто беседовали о моей судьбе.