Рука вампира приподняла шелковую ткань, любезно пропуская Анету, в открытую дверцу клетки. Перед тем, как войти, девушка мимолетно оглянулась. Словно, в последний раз, встречаясь взглядом со своим отцом, заворожено следившим за происходящим кошмаром. Хотя, это мое определение, а сами родители, как я уже упоминала, ничего плохого в подобном "флирте" с кровососами не видели. Полоумные смертные. Верно, Пирсон говорит, о какой человечности этих женщин и мужчин может идти речь, коли отец Анеты, выглядит таким счастливым, отправляя родное дитя на бойню! Даже не имея уверенности, выживет ли она после этого.
-Почему прекратилась музыка? Нашим гостям должно быть весело! - оторвавшись от своего занятия, Тошиоки энергично замахал рукою, человеку, скрывавшемуся в самой глубине полумрака. Смертному, отвечавшему за музыкальное и световое сопровождение этой вечеринки. Либо, мертвый азиат так увлекся сказочным вкусом Вероны, либо, уже плевать хотел на мнение окружающих, но рот его был неряшливо перемазан бордовым. Но на белоснежный костюм не ляпнул, умница!
Секундою позже, мягкая мелодия наполнила зал, поплыв по воздуху, невесомой дымкой. Не было ни ударных, ни электрогитар, ни резких выпадов навязчивого, громкого ритма. Приятная музыка, согласилась бы я, не будь сейчас моя чересчур честная физиономия в логове вампиров, в самый разгар их кровавых игр. Или, вернее сказать, в самом начале?
Светловолосый вампир и Анета скрылись под шелком, лязгнул стальной замок. И две короткие тени, мелькнули по ту сторону клетки, за темной, но не четкою тенью от густых решеток.
Я сглотнула, приходя в себя от очередного минутного потрясения. Заставила себя отвести взгляд от шелковой завесы. Запрещая вникать в тревожные импульсы, не то предупреждений о смертельной опасности, не то воплей простого страха, бьющиеся о порог сознания. Заметив, что все это время напряженно сидела, с достойною бывалого военного гордою выправкой, я устало откинулась на высокие подушки дивана. Третьим, достойным моего внимания сейчас, объектом, после Вероны м Анеты, конечно, являлся Пирсон. Поэтому, уже через миг, я невольно повернулась к нему. А вы бы, нет? Когда он так близко ко мне находился, дышать, как правило, становилось труднее. И сердце, словно своенравный подросток, перед фанатом, трепетало рядом с ним. Но, возможно, оно просто было возбуждено алкоголем и молчаливой паникой. Ведь, я и не пытаюсь доказать, будто мне не было страшно. Будто, я не хотела исчезнуть с этого поместья. Было страшно, так меня перетак.
А тебе, мертвый, тебе тоже? Спросила я мысленно, подло красивое, кровососущее существо, устремленное в этот миг своим безумным взглядом на клетку под шелком.
"Тебе не стоит бояться, Буже. Я позабочусь о тебе. Я ведь, дал тебе слово!"
Я поразилась, впервые, настолько четкому и простому диалогу между моим, и сознанием вампира. Не об этом ли, я просила Пирсона недавно?
"Это фантастика! Мы в мыслях друг друга, да? Я даже голоса слышу! Почему, ты сразу не позволил..? "
Если, общаясь телепатически, можно перебить словом собеседника, будто в устной речи, то Пирсон так и поступил. Уже то, что мертвый обернулся, прожигая нефритовым, ледяным светом глаз, мое лицо, скользнув по нему, как скользит ловкая ладонь, по обмазанной маслом, коже, привело меня в замешательство.
"... Не хотел, что бы к тебе воспоминания вернулись. Что, теперь непременно произойдет. "
"Какие воспоминания, мертвый? О чем речь, я не пойму? "
Не менее удивительно, я находила в себе силы продолжать наш немой диалог, и даже взгляд смущенно не отводя при этом.
"Вспомнишь. Это придет само по себе, в скором времени. Как только я открыл тебе сознание, ты можешь снимать мой гипноз, смертная. К сожалению."
Смертная? Я, зажмурилась, головой покачала, будто наваждение стараясь снять. Да, так просто, добровольно оторваться от лицезрения изысканной мужской красоты этого вампира, не выходило. Да и у вас, не вышло бы, готова спорить!
Мигом позже, негромкую музыкальную тему, накрыли новые звуки. Я замерла, всматриваясь в неразборчивые движения теней, в клетке. Мышцы, инстинктивно напряглись, нервы загудели в голове, страдающими, от высокого напряжения, электропроводами. Всхлипы Анеты, становились все громче, и временами, то на плач, больше походили, то на причитания частые. Внутренний инстинкт, кого то доброго и альтруистического, данного мне в спутники, вероятно, еще при рождении, призывал броситься на помощь несчастной жертве кровососа. Но это, захлебываясь плачем, подсказывало сознание, станет самым глупым поступком за весь сегодняшний вечер.
Внезапно, Анета вскрикнула, громче привычного, и сойдя на хрип, застонала. Томно, сладострастно и достаточно громко, что бы эти звуки интимные окатили меня волною возбуждающего, развратного жара. Всего доля секунды, и я совладала со своим телом, предательски сжавшего мышцы бедер и живота, в тугой комок тепла.
-Ей, должно быть, хорошо. Слышишь, любимая? - а я бы не посмела сейчас так улыбаться, твою мать, Пирсон!
Я злобно покосилась на загадочную улыбку мертвого, только, в глаза ему смотреть при этом, не рискнула. Возможно потому, что именно в тот миг, прочитанные из моей головы мысли, могли бы очень удивить, а то и позабавить Ден Глера.
-Пошел ты, сам знаешь куда, любимый!
"Любимая". Урок, я уже усвоила. Примитивное, притворно - ласковое обращение между нами, Верона, снова подкравшаяся, (иного, более подходящего термина не придумаю), обязана была принять за чистую монету. Вот она, возвышается за спинкою дивана, между моим плечом, и плечом Пирсона. Я, даже на какое-то время, о происходящей под пленом шелка, оргии забыла. Умеют же некоторые, так упрямо навязывать свое общество! И хотя, особого удовольствия это не сулило, я, по долгу службы (у своей требовательной гордости), развернулась, дабы Верону лучше видеть.
Ее шея измазана кровью была, однако, о ранке, оставленной опьяненным голодом и страстными чувствами Юдзуру, и намек исчез.
-Помнишь, мы договаривались с тобою, дорогая, что на твоей вечеринке не оставит жизнь не один человек? Ты же помнишь, Верона?
Это Пирсон обращался к ней. А я не преминула, добавить в собственный отчет о мертвом, один положительный комментарий. Их и так, было ничтожно малое количество, по сравнению, с бранными отзывами.
-Диву даюсь, что ты так о смертных печешься!? В мое время...
-Сейчас все существуют по кодексу, моя дорогая. Правила, позволяют избегать лишних проблем. - снова вставил свое слово Адам. Негромкое, но такое взвешенное, твердое слово. Кого угодно убедить могло. А Верону?
-Ха! Опять ты за свое, Ден Глер! Я - выше правил! Я божество! Законы, для ничтожеств, которыми следует управлять. А в этом мире, я - закон. - древний монстр, весьма занимательно было видеть, впервые возмутилась. И даже негромко споря, она разбивала, радиации подобным излучением, хоровод молекул, каждого смертного существа в этом зале. Ощущения, словно кипятка плеснули на спину. Кожа между лопатками вспыхнула жаром, почти до боли, до невыносимого жжения. Это обман, твердила я себе, кривясь от страшного дискомфорта. Одним словом может уничтожить, впорхнула в разум, новая догадка. Хотя, нет. Это твердое убеждение было. Захочет убить - сожжет не прикасаясь. Просто заставив поверить, что мое тело поглощает огонь. И сердце, верный мой работник с двадцати трехлетним стажем, поверит, и не выдержит. Уволится.
-Но Верона... Я прошу тебя, быть благоразумной! Ты ведь сама понимаешь...
Да, так и было. Пирсон просил сейчас. Но чудовище его не собиралось слушать.
-Я бы могла тебе внимать, покорись ты мне. Но возлюбленная твоя, еще жива, мой дорогой.
А потом, я осознала, сразу несколько вещей одновременно. Мадам Палач исчезла куда-то. По крайней мере, в пределах видимости, а я, поверьте, осмелилась панически осмотреться по сторонам, ее нигде не было видно. Но, возможно, она просто по ту сторону клетки находилась. Догадалась я уже когда, жуткий, протяжный крик смертной девушки, взорвал относительно тихое пространство зала. Не я одна, все люди в помещении вздрогнули. Голову даю на отсечение.
А через минуту, которую, я так и провела, застыв в одном положении, не сводя глаз с бордового полотна, скучно остановившиеся тени, ожили, стали четче, чернее...
Музыка играла. Но кто, скажите, обращал на нее внимание? Все уловили новое движение, с тревожным ожиданием различили скрип решетчатой двери. Может быть, даже сам Пирсон, понял, что сердце у него от страха остановилось в эти секунды.
Вампир отбросил покров шелка, и вышел из клетки. Другой рукой, он прижимал к себе безвольно поникшее тело Анеты. Кровосос держал ее на весу, прислонив голову девушки к собственному плечу. Лицо ее было белее мраморных колонн этого зала, кожа взмокла, темные пряди волос липли к щеке и шее, а густо накрашенные глаза оставались прикрыты. Воротник черного платья разорван до груди, и ткань, опавшая вниз, открывала невольно, постыдную наготу юного тела. Но не это возмутило меня. Не это, заставило покрыться холодным потом кожный покров спины. Вся поверхность шеи и ключицы Анеты багровела потеками. Чернела отметинами укусов. Кровоточили которые, и обильные, густые струи пускали под одежду, заливая тело.
Пройдя несколько шагов, он, неожиданно разжал захват руки, отбрасывая девушку в сторону. С тупым грохотом измученное тело смертной ударилось о мраморный пол. Выбросили. Словно нечто, больше непотребное, использованное и грязное.
Я вскрикнула. Кто-то из смертных, и не один человек, вторили за мною. Шок. Меня шокировала картина произошедшего. Вводила в ступор.
"Она жива? Пирсон, ты слышишь, ее сердце еще бьется, а?? Ответь мне!" Если реально было закричать мысленно, то я кричала. Если возможным было, что бы Пирсон различил этот крик, в замешательстве мыслей других смертных, то он различил. Но ответил не сразу.
-Анета, девочка моя...
Когда к распростертому на мраморном полу, окровавленному телу девушки подошел ее отец, склоняясь, над ней, в бессмысленном ужасе заламывающий ладони, я предпочла отвернуться. Душевная боль драла изнутри когтями взбесившегося зверя. Мешала дышать.
"Жива. Она дышит."
-Как же так вышло... - с виноватым стоном вырвалось это тихое причитание из уст мужчины. Но заметьте, к достопочтенным вампирам, с его стороны, никаких претензий. Поднимая дочь на руки, мужчина уныло поплелся в темноту, что-то тихо нашептывая ей на ушко. Да, Адам успокоил меня, Анета еще жива. Однако сознание покинуло ее, и вернется ли в него девушка снова, у меня имелись серьезные сомнения.
А бунт ярости в сердце нарастал. Отчаянный, сильный протест всего живого, разумного и милосердного против насилия. Против боли. Кровь вскипала, при одной мысли, как поругана только что была эта девушка, обыкновенной, за счет крови существующей, мертвой тварью. Я возненавидела окружающую меня толпу. Чертовых кровососов, ни пощады, ни жалости не ведавших, и тех, кто больному разуму внимая, добровольно пришел к ним отдавать свои жизни, и жизни своих детей, за ничтожное, порочное удовольствие плоти.
-Я хочу, Марту Буже.
Как я отреагировала, в тот миг, когда прозвучало мое собственное имя? Не могу сказать точно. Но одно помню, адекватно мыслить не могла, поднимая глаза на голос, и видя перед собою Ульриха Валтера, стоящим у входа в клетку.
Взгляд холодный, насмехающийся видела. Страсть, к насилию и убийству, различала. А еще, в улыбке, исказившей зашрамленое лицо, предвкушение сладкой мести за недавнее унижение, что Ден Глер ему нанес.
Что ж, мы обязаны нести ответ, за данные клятвы. Я, словно во сне, поднялась с дивана. Ноги были ватными, и слушаться отказывались. Я обещала Пирсону. Он спас мне жизнь. Я в долгу перед ним. Страх затопил границы разума, отчаянный, по-детски бескомпромиссный страх. Когда то давно, еще в первом классе, я должна была выступать на школьном концерте. Но старая ткань платья - тюльпана, которое досталось мне, полезла, перед самым выходом на сцену. Я так нелепо выглядела, и очень стыдилась показаться людям. Ножки семилетнего ребенка тряслись, из глаз, большими бусинами стекали слезы. Казалось, что если выйду в таком виде, упаду замертво. Но осознание своей ответственности перед всеми, кто ждал меня в актовом зале, перебороло страх. И я вышла и спела. И никто, никто из зрителей не смеялся над моим разорванным платьем. Они аплодировали, когда я завершила песню.
Я нетвердо, шатко пошла вперед, стараясь изображать губами беззаботную улыбку.
- Пан Вальтер, я к вашим услугам.
22 глава.
-Коленки подгибаются, я смотрю, смертная? - Ульрих не скрывал наслаждения, которое доставляла ему моя паника. - Я постараюсь, что бы ты запомнила эту ночь на всю оставшуюся жизнь. - Да... именно это и кричал мне сейчас его взгляд. Прямая угроза! Все видели?!
-Ули, прекрати! Да что она тебе сделала? Ты, разве голоден? Лучше меня выпей, коль испытываешь потребность!
К огромному удивлению, Тереза вступилась за меня, подав слабый голос из теряющегося в полумраке, крайнего от стены дивана. Я старалась разглядеть ее очертания, среди других, однако, то ли от плохого освещения, то ли по вине переживания, не выходило.
-Тебя? Да кому ты нужна! - зло усмехался в ответ ее супруг. И правда, что уже можно было взять с полуживой панны Валтер, у которой сил хватало, разве что, на дыхание.
- Далеко разогнался, дорогой приятель? - раздался голос за моей спиною, и сердце, впервые радостно затявкало перебоями, как щенок.
- Я заменяю Буже. Нравится это кому то, или нет.
Ах... Вот она, вселенская справедливость! Мой герой... Не сдерживая идиотской улыбки, я обернулась к мертвому. Хотелось броситься ему на шею. Расцеловать, задушись в объятьях. Ударьте меня, за этот порыв. Кто-нибудь, приведите в чувства! Ненависть! Презрение! Мои верные спутники! Где, вы?!
- Ее кровь, принадлежит мне одному. Никто не будет пить из моей возлюбленной, пока я жив. - Похоже, на речь главного персонажа, в мистическом экшне. Восставшего против целой орды кровожадных демонов. (И кто из зрителей заметит, что герой сам принадлежит к этой демонической расе?)
-Тогда, это не проблема, Пирсон.
Как по мановению волшебной палочки, рядом с Ультером возник сияющий белым облачением силуэт Тошиоки. Последние слова именно ему принадлежали. Ох... Этого следовало ожидать, при всей той ненависти, которую азиат испытывал к моему мертвому другу!
-Нет, Юдзуру. Ты не тронешь Пирсона. Это единственное, чего я не могу тебе позволить.
А вот и виновница торжественной вечеринки подтянулась к нашей дружной компании! Мадам Палач, на этот раз, появилась вполне по-человечески, выйдя неспешно из-за клетки. Этот была та самая, абсурдная ситуация, когда ее приход, мог меня обрадовать. Еще несколько секунд, и она подошла ко мне... Обрадовать? Поспешная эмоция!
Я вскрикнула, от резкой, но не сильной боли, когда Верона, схватив меня за волосы, бросила на колени. Неприятное трение лезвия ножа над ухом, и вот меня уже оттолкнули, как непригодную больше для использования вещь. Пучок моих золотистых волос, остался в руке тысячелетнего вампира. То, что осталось от густого каскада длинных прядей, распалось по затылку, непослушной, густой соломой.
-Штрафная санкция для смертной. Я упоминала о ней. - Не могла даже подумать, что Верону настолько порадует мой глупый вид. Вид осевшей на белом мраморе пола, немного шокированной, смертной Буже.
-Зачем ты это сделала? Ты, ведь, говорила про одежду, Верона, не про части тела! - снова вставал, на мою защиту Адам.
Панна Палач, вспыхнула в негодовании.
-Скажи спасибо, что я ей уши не отсекла! Или верхнюю конечность. Или ее хитрый нос. Вот и посмотрела бы я тогда, смог бы ты спать с инвалидом, а? Как считаешь, золотце? Твоя неполноценность, повлияла бы на ваши, и без того, не имеющие под собою почвы, отношения?
Я, небеса свидетели, собиралась ответить Вероне. Да и Пирсон, по - моему. По стылому выражению тихой ярости на лице, определила. А еще, слова просили, и Тошиоки Юдзуру - азиатский древний вампир, и сам Ульрих, затеявший перепалку. Хотя, если бы меня не вызвал он, то уж Верона, точно... Подумалось мне, как бы, между прочим.
Пирсон прав, ее невозможно было НЕ бояться. Даже, если разум протестовал, призывал собраться духом, и восстать против террора этого вампира всеми посильными способами, сердце, отказывалось подчиняться его командам. Словно, пораженное смертельным ударом взгляда Вероны. Многое, из того, что должно было произойти в следующие минуты, оставалось только на ее совести. Дайте подумать, а Верона знакома, с этой чертой характера?
-Буже, сейчас сядет на свое место, а Пирсон, как ему и полагается, отправится в клетку с паном Валтером. Вот только, при таком раскладе участников, чья кровь прольется за шелковой ширмой, это еще неизвестно. - Мне не нравилось, когда Верона смеется. Никому, из тех людей, что находились в парадном зале, не нравилось. Ощущения, словно кто ржавым напильником, тер мозги, что бы форму более правильную придать голове, что ли.
Все последующие события, для меня проходили, будто во сне. Поднявшись с пола, я вернулась на диван, где, только сейчас разглядела, помимо меня сидело еще двое женщин, и один парень вампир. Я теребила руками неровную щетину волос на затылке, пустым взглядом провожая силуэты кровососов, за шелковый покров. Лязгнул замок.
Любопытные взгляды, и мельком, и вполне открыто, касались моей скромной персоны. Что, рубашка приглянулся? Это Валентино. Позапрошлая коллекция. Фи... Как вульгарно, натянуть такую вещь... Вы, об этом сейчас подумали? А, мазохисты - аристократы? Заинтригованный шепот прошелся по залу. Снова этот глупый шепот. Тихо возмутился всезнающий голосок моего сознания. Как же так, вампироманы разбираются в сексуальных моментах общения с анимированными трупами, а вот в их феноменальных особенностях организма, не очень? Да, мать вашу, извращенцы высшего общества, даже я, могу различить, о чем вы перешептываетесь, возбужденно притихая! А вампиры... Но я не учла один нюанс, возможно, эти горячие обсуждения, просто часть одной большой, масштабной игры. Конечно... Утомленно согласилась та часть Марты, которая ответственна была за анализ поступающих в мозг противоречивых вопросов. Эти смертные прекрасно знают, что, могут вампиры. Безусловно, знают. Просто роли исполняют постоянные, к которым привыкли в своем окружении. Притворство. Заносчивость. Зависть.
Когда вампир разговаривает, даже в своей обычной манере, или же смеется, смертные не могут воспринимать эти звуки адекватно. Пульс учащается, лишь только в мозг поступает сигнал об опасности, нервном возбуждении. Мелкой дрожью заходятся конечности. В сознании реалистичные образы одновременно, возможной боли и наслаждения вспыхивают. Голос вампира влечет. Гипнотизирует. Владеет человеческим разумом. А крик, бессмертного?
За решеткою клетки кричал Ульрих Валтер. Едва этот звук, наложился на тихую, монотонную музыку, все еще звучащую в зале, шепот прекратился. Панический ужас ледяною хваткою сковал сердца всех, в чьих венах, теплая кровь бежала. Вампир кричал громко, протяжно. Вероятно, ему было больно. Возможно, очень больно. Следующим, что я разобрала, сквозь вопли кровососа, это жалобный плач. Невольно обернулась в темноту, расставившую свои топкие сети, у самого последнего дивана от стены. Плакала Тереза Валтер. Ослабшая от непомерной, постоянной жажды своего супруга. И сейчас женщина, жалела эту жестокую тварь, для которого, ее жизнь, не более чем условность. Временная гарантия, его постоянной, сытной кормежки.
Недолго Пирсон мучил его, не сильно издевался. Я чувствовала, что это просто детские забавы были, а не наказание за то, что собирался Вальтер погубить меня, возлюбленную Адама! Погодите, о чем, я только сказала? Это я сама, так наивно поверила, в обман, уготовленный для Вероны? Прекрасная дева (в моем лице, разумеется) жаждала мести, своего приятеля, верного рыцаря, существу, посмевшему оскорбить ее честь? Мало сказать, по вине, которого она лишилась своих прекрасных волос!
Но не сейчас, было правильным, рассуждать о собственных ощущениях. Не в этот момент.
Ульрих довольно сносно себя чувствовал, кажется! Вампир, ожидания которого, так жестоко обманули! Я не сдержалась от улыбки злорадствующей, когда он выйдя из клетки, бросил на меня преисполненный ненависти, взгляд. Меня хотел, Ули- Ули?! Ну, молодец, Буже, разве что язык не показала злому дяде кровососу! А все же, Пирсон задал ему трепки! Отметила я, когда Валтер, схватившись за окровавленное горло, шатаясь, направился к Терезе.
Адам, смеясь негромко, завалился рядом со мною. Но я, о другом уже думала. Тереза! Тереза... Ульрих приложится к твоей шее сейчас... Снова. Выживешь ли после этого?
- Что ж, дорогие мои гости... Кто еще, хочет испытать... - А дальше, время двигалось в искривленном ритме. Я, пропадала где-то в глубинах собственных мыслей, полностью переставая следить за происходящими событиями. Различая лишь обрывки фраз, отголоски стонов смертных, по своей воле, ил против нее, оказавшихся за шелковой ширмой. Силуэты, попадающие в поле моего зрения. Вампиры, их фанаты сумасшедшие, Верона, в своем пафосном красноречии... Белоснежный костюм Тошиоки, маячивший, как знамя идущего на перемирие, вражеского судна... Пирсон, что- то говорил мне. О, вы знаете, я даже что-то отвечала, вероятно. Однако не помню, о чем шла речь. Возможно, о чем-то существенном? Что ж, этого тоже не удавалось вспомнить. Все смешалось в ослабленном сознании. Завертелось... Слилось, в единый рокот. В одно движение. Пульсирующий ритм. Собственное сердцебиение.
Кто знает, какое именно событие, повлияло на мой окончательный выход из ступора. Быть может, слова, произнесенные голосом мадам Палач. Она назвала имя человека, с которым хотела уединиться в клетке. Или же, это был, голос существа, уже давно ставшего в определенной мере, близким мне. Страх и мольба, в этом голосе. И обращение к нему Вероны. Удивление... Я встрепенулась, призывая свой разум снова работать в положенном ему сейчас напряженном режиме. О, небеса... Абсурдная реальность, снова подбрасывает мне сюрпризы!
- Я тебя внимательно слушаю, мой дорогой?!... - настойчиво напомнила мужчине о только что заданном вопросе Верона. Она тихо посмеивалась. О чем, еще спрашивать, когда читаешь все из головы, как из книги раскрытой!?
Анджей Берски, которого грубо сжимал за предплечье один из вампиров, снова вскрикнул. И тут, заметил меня. Что ж, это случилось сразу после того, как я, заметила его. О, мой старый друг! Какая встреча! Сожми меня скорей в объятиях!
- Я не хотел ничего дурного! Я просто вор, обыкновенный вор! Дверь входная оказалась открыта... - что-то глупое плел Берски. При всем трагизме ситуации, мне захотелось смеяться. Конечно, уж лучше выдать себя за вора-домовика, чем за журналиста, втайне устроившего слежку за кровавой оргией вампиров.
Следующим моим порывом, было бежать к нему на помощь. Внутренняя сила моей привязанности к Энджи толкала на подвиги. Что я тут сейчас делаю? Следует забирать Анджея и уходить от сюда! Наивная. Глупая смертная. Кто бы дал мне сейчас уйти? И все же...
Ладонь Пирсона металлическим захватом, остановила меня. Я возмущенно вырвалась, но в следующий момент, была повторно остановлена мертвым.
-Пирсон! Убери руки! - это я кричала истерически? Ага. Именно я.
-Марта! Скажи им! Пускай меня отпустят!
А это уже, не менее истерично волал Берски. Марта? Тоже мне, нашел защитника!
-Успокоилась, и села на место. - я, невольно вняла просьбе Пирсона, подавляя отчаянное желание ударить мертвого. Убежать. Разреветься.
- Ну же, мой любезный журналист "Сандей", довольно смешить меня! Я с легкостью читаю твои мысли, дорогой друг! Ты следил за нами.
Анджей все равно старался оправдать свое присутствие здесь, иными причинами. Идиот, так меня перетак! Мне следовало сказать ему об этом. Предупредить, что все его уловки, смехотворны.
Но мадам Палач, ко всеобщему удивлению, остыла к персоне несчастного клоуна Берски, в тот же миг, должно быть, когда вспомнила, на чем остановилось ее развлечение. Анджея насильно бросили на один из диванов, что был в метрах пяти от меня, и велели помалкивать. Он оказался послушным мальчиком. Отчасти, меня это обрадовало. Его никто, пока, по крайней мере, убивать не собирался.
Я гневно смотрела на Пирсона, мысленно осыпая его отборной руганью. Он все это слышал, спорить готова. Но только сознание Дэн Глера ответов не посылало, просто напросто игнорируя настырные позывы, моего.
-Итак... - Верона с видимым удовольствием, повторила имя смертной, которую призывала сейчас принять активное участие в занимательной игре - кровь за наслаждение. Если бы тогда я поняла, что все это было заведомо рассчитано на мою реакцию... Меня, не Терезу, хотела заполучить обманом, хозяйка торжества.
- Панна Валтер, у вас ведь еще осталось немного крови, для меня? Не поделитесь? Выйдите, пожалуйста, к нам!
О чем я тогда думала? Переполох в сердце мешал мыслить разумно. Совесть, отчаянное желание справедливости, гуманности, навалившись толпою на шаткое, слабеющее сознание, схоронили под собою логические доводы. Инстинкт самосохранения заглох, как двигатель отъездившего свое, старого авто. Разве я понимала, что добровольно иду на смерть? Разве думала об этом, в тот миг, когда протестуя выбору Вероны, поднявшись на ноги, заявила, что заменяю Терезу?
-Буже? Что я вижу, Марта Буже добровольно отдает себя в жертву? Великолепно!
Не смея сдержать радости, Верона зашлась звонким смехом. Так, психопаты хохочут за оббитыми мягкими подушками, стенами лечебниц. Полоумный тысячелетний вампир. Неужели, мне не льстило, что сейчас именно в моих силах было, доставить ей, много повидавшей за свое дооолгое существование, такую искреннюю радость?
Нет, отчего то, лишь пустая, беспроглядная тоска охватила сердце. Ни страха не было. Ни разочарований.