Бурнов Марти : другие произведения.

Пока смерть не соединит нас

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    В каком-то странном, неописуемом блаженстве, он застыл, прислонившись к стене, а Ольга принялась страстно целовать его в лицо, в подбородок, в шею... Затем он почувствовал легкий укол, головокружение, слабость. Петр Карлович медленно падал в холодную черную пустоту.
   ПОКА СМЕРТЬ НЕ РАЗЛУЧИТ НАС...
  
  Петр Карлович Раевский умер. Скупой осенний свет серыми пятнами пробивался под козырек подвальчика, выхватывая застывшее бледное лицо. Тело лежало на ступеньках, ведущих с тротуара в глубину подвала.
   Несколько желтых листьев, залетевших с улицы, плавали в грязной лужице. Подсохшая грязь серой корочкой застыла на шинели Раевского, а его широко раскрытые глаза равнодушно смотрели в проржавевший до дыр козырек. Снаружи по железке монотонно барабанили капли дождя. Будто похоронная музыка, что провожает военных в последний путь.
   В столице царили беспорядки, погромы. Редкие прохожие бросали неприязненные взгляды на труп и только быстрее шагали мимо. Убийства случались ежедневно. Лишь дворник, обнаружив тело, поспешил доложить в полицейский участок, но оттуда так никто и не появился. В эти дни в жандармерии хватало иных дел. Дабы не пугать прохожих и жильцов, после полудня дворник спустился по ступеням, перекрестился и затащил тело в подвал.
  
   ***
   При жизни Петр Карлович был военно-полевым доктором. Некоторое время назад его откомандировали из части в Петроград. Страну лихорадило, на железной дороге царил хаос. Путь занял куда больше времени, чем рассчитывал Раевский и его командиры.
   Вчера вечером он, наконец, добрался до столицы и тут узнал, что полковое командование распущено, кругом бардак, и он со своим поручением никому не нужен.
   Он остался один на беспокойных улицах растревоженного революцией города. Скудные средства, что выдали в части, пришлось потратить по дороге. В Петрограде его должны были встретить и устроить. И теперь денег не было не то что на гостиницу, но даже на еду.
   Наверное, самым разумным было остаться на вокзале до утра, но в душе поселилась неясное волнение и предвкушение чего-то необычайно важного. Его словно манило куда-то, и ноги сами понесли по ночным улицам.
   Город не спал. Он пребывал в тревожном забытье, вздрагивая от кошмаров. Иногда вдалеке раздавались одинокие выстрелы, а прохожие, если и встречались, то группами, в основном матросы и рабочие.
  Изредка Петру казалось, что впереди, за очередным поворотом, в тусклом свете фонаря, мелькает краешек летящей на ветру кружевной юбки, призрачной, словно сотканной из лунного света.
   Петр Карлович списывал эти мимолетные видения на усталость, ведь дорога была тяжелой и долгой, а спать приходилось урывками. Темные улицы, усеянные опавшими листьями, величественные и изысканные дома, все это словно растворяло в себе. Он продолжал идти вперед, совершено не задумываясь о цели. Порой замечал знакомое место, словно давно ходит по округу, но и это не имело значения. Тело стало легким, исчезла накопившаяся усталость. Пропала тревога, тяготившая в последние дни.
   Внезапно, свернув в очередную узкую улочку, Раевский остановился.
   Не может быть! Видение словно воплотилось перед ним. Под светом единственного тусклого фонаря, печально опустив голову, стояла девушка. Правда, ее светлое платье вовсе не было кружевным, скорее атласным, а на плечи накинут плащ. Резкие порывы ветра развевали длинные темные волосы.
   Ему показалось, что ветер донес тихий плач, а может быть стон или грустную песню... Что-то невыразимо печальное и прекрасное. Захотелось подойти и прижать к себе девушку, подумалось, что она, так же, как и он сам, одинока и заблудилась в этом городе. Судьба свела вместе две потерянные души.
  - Кто вы? - он подошел ближе.
   Девушка подняла голову. Ее глаза, полные слез, смотрели на него с мольбой.
   "Какие красивые, глубокие темные глаза! И как они печальны!" - собственные беды отступили перед безграничным сочувствием, которое Петр Карлович испытал к незнакомке.
  - Кто вы? С вами что-то случилось? - немного хриплым от волнения голосом вновь спросил он.
  - Ольга, - тихо ответила она. - Мне некуда идти. У меня больше нет дома.
  - Пойдемте вместе! - он обнял ее.
   Девушка чуть вздрогнула и прижалась к нему. От нее исходил холод и чувство одиночества.
  - К вам? - ее голосок звенел, как серебряный колокольчик.
  - Признаться, и мне некуда идти... - он прижал ее к себе еще крепче. - Но вместе мы что-нибудь придумаем.
   Больше всего на свете Петру Карловичу хотелось согреть и утешить ее, развеять ту грусть, что, словно шалью, окутывала девушку. Она посмотрела на него и улыбнулась:
  - Я верю вам. Но надо дождаться рассвета. Ночью лучше никуда не ходить, время сейчас неспокойное. Кругом бесчинства, бандиты. Пойдемте, тут есть сухое укромное место.
   Обнявшись, они прошли немного по узкому переулку. Потом зашли под козырек, прикрывающий вход в подвал, спустились по крутым ступенькам вниз. Дверь в подвал оказалась закрытой, но тут, под козырьком, было темно и сухо. Вполне можно переждать до утра.
  - Я так ждала вас! - Ольга обняла его и посмотрела в глаза.
  - М-меня? - Петр Карлович был немного ошарашен этим, но, взглянув на нее, поверил.
   Милое личико, правда, чересчур бледное, симпатичный носик и огромные темные глаза. Как омут, погрузившись в который однажды, назад уже дороги нет. Тонкие холодные пальчики принялись расстегивать воротник гимнастерки и обнимать его шею. Прикосновения были холодными, слегка щекотными, но удивительно приятными. А сколько теплоты и страсти в этих узких вертикальных зрачках!..
   "Господи! Такого не бывает! - Петр Карлович вздрогнул. Он еще раз взглянул в глаза Ольге. - Глаза как глаза, такие милые, прекрасные..."
   В каком-то странном, неописуемом блаженстве, он застыл, прислонившись к стене, а Ольга принялась страстно целовать его в лицо, в подбородок, в шею...
   Затем он почувствовал легкий укол, головокружение, слабость... Петр Карлович медленно падал в холодную черную пустоту.
  
   ***
   Сначала не было ничего. Он не знал, сколько продолжалось это небытие, но оно казалось вечным. Потом появился ледяной смерч, затягивающий внутрь себя. Петр Карлович боялся, но уцепиться было не за что и нечем. Тела не было. Тьма и свет мелькали, бешено сменяя друг друга, а потом наступил покой. Серый и густой, как кисель.
   Сплошная серая пелена медленно таяла, и из нее выступали очертания пола, низкого потолка и стен, темных и грязных. Без сомнений, это был реальный мир, который можно потрогать. Ничего не понимая и вконец запутавшись, он нерешительно протянул руку, но так и не успел коснуться стены.
   Послышался шум. Петр оглянулся. В подвал, пригибаясь, входил пожилой бородатый мужичок в переднике и с метлой в руке. Дворник. Петр хотел броситься к нему с расспросами, но не успел.
   Из угла метнулась черная тень и смела дворника, с рычанием сплелась с ним в единый ком. Они покатились по полу.
   Лишь на мгновение оцепенение охватило Петра Карловича. Потом он бросился на помощь. О, ужас! Его руки прошли сквозь нападавшего, его отбросило назад, словно он наткнулся на стену из холода и тьмы.
   Петр попробовал снова, но тут осознал, что и рук-то у него нет.
   В этот миг нападавший оторвался от жертвы и повернулся к нему.
  Петр Карлович в ужасе отшатнулся. На искаженном яростью лице монстра сверкали безумные глаза. Рот словно растянулся до ушей, а с длинных клыков капала кровь. Волосы слиплись и торчали острыми пучками.
   Но не это больше всего испугало Петра. Не смотря ни на что, он узнал это лицо. Это было его собственное лицо...
   Исковерканное тело дворника лежало на полу. Из разорванного горла пульсирующими толчками вытекала кровь, а грудь словно рвали когти дикого зверя. Меж окровавленных лохмотьев ватника торчали вывороченные ребра.
   И тут Петр Карлович осознал, что, несмотря на преждевременную кончину, которая, кстати сказать, не сильно огорчила, путь его земной еще не окончен.
  
   ***
   Рвать! Убивать! Крови! Хочу крови!
   Боль и дрожь разрывали тело. Холодно... Внутри что-то клокотало и рвалось наружу.
   По углам клубилась мгла, протягивая жадные лапы. Она манила и отталкивала одновременно. Хотелось броситься туда, принять ее благословление, но тело не слушалось.
   Открываясь, громко скрипнула дверь. В сером свете сумерек показался человек. Еда!
  И в следующий миг упоительный вкус крови наполнил рот. Теплая. Густая. Она была жизнью. Он хотел больше. Под клыками трещала плоть, хрустели кости. Чужая жизнь вливалась теплыми пульсирующими толчками. Боль отступила. Холод уходил. Он вспомнил имя - Раевский. Раньше его звали так. И в новой жизни он оставит это имя.
  Что-то не так... Раевский еще не вполне освоился в обновленном теле, но он чувствовал чье-то присутствие за спиной. Оглянулся. Странное существо, подобное огромной летучей мыши, парило рядом. Словно сотканное из серого тумана. Бесплотное. Бескровное. Бесполезное. Но удивительно знакомое...
  - А-а-а... это ты! - Раевский ухмыльнулся. - Ты теперь никто!
   Он чувствовал, как кровь, размазанная по лицу, подсыхая, стягивает кожу липкой пленкой. Несколько капель сорвались с клыков и тихо шлепнули по полу.
   Подвал был грязным и тесным, а дворник старым и больным, его кровь неприятно отдавала алкоголем. Снаружи поджидал целый мир. Раевский выпрямился, рукавом вытер с лица кровь, подхватил валявшуюся фуражку, не глядя, перешагнул через изувеченное тело и вышел.
   Все тот же пустынный узкий переулок. Фонарь. Луна. Только теперь она казалась намного ярче, просто удивительно, что вчера за всю ночь он так ни разу и не глянул на нее.
   От вчерашнего смятения не осталось и следа. Он хотел свежей крови и развлечений.
   Тихо подвывая, ветер гонял по переулку опавшие листья и мусор. Множество запахов витало вокруг. Целый мир, недоступный ему прежде. Они доносилось из каждого окна, из каждого подъезда, даже тротуар, казалось, хранил запах следов. Но был один, который преследовал, казался знакомым и необычайно привлекательным, только Раевский не никак мог вспомнить, что это за запах. Еще он чувствовал чей-то внимательный взгляд. Серая тень за спиной не отставала. Пусть. Это даже забавно. Ночь только начиналась.
   Навстречу, тревожно оглядываясь, семенила пожилая баба. Она волокла тяжеленную сумку. Раевский издалека смерил ее оценивающим взглядом. Принюхался. Пахло потом, прогорклым жиром и не первой свежести продуктами.
   Когда они поравнялись, баба вскинула на него испуганные глаза и прижала к себе сумку. Деваться ей было некуда.
   Раевский рассмеялся и, сняв фуражку, помахал ею перед бабой, словно галантный кавалер перед дамой. Баба шарахнулась в сторону и прижалась к стене, но страх в глазах сменился озлобленностью. Она была готова защищать свое имущество до последнего.
  - Не беспокойтесь, сударыня, - Раевский растягивал слова, - вы и ваш скарб слишком воняете.
   Насвистывая вальс, он направился дальше. Жизнь после смерти нравилась ему все больше. Переулок вывел его на широкую улицу. В скверике между домов группа матросов оживленно, но в полголоса что-то обсуждали. Даже с расстояния метров в пятьдесят до Раевского долетали обрывки фраз. Но сейчас эти люди не были ему интересны. Не замедляя шаг, он свернул на другой переулок.
   Вообще, если бы не запахи, улочки Петербурга начали бы казаться ему довольно одинаковыми.
   Он заметил их сразу: молодой человек в длинной кожаной куртке и хрупкая барышня, в шляпке, украшенной цветами, и легкомысленном голубом платье, выглядывающим из-под серого плаща. Они неторопливо брели по тротуару, взявшись за руки. Донесся ее переливчатый смех:
  - Ах, ну что вы! Просто утопия какая-то... папенька говорит, что такого не бывает! - она шутливо замахала на спутника руками. - И не должно мне такое слушать.
  - От чего же! - горячился юноша. - Вы лишь представьте: все равны, и каждый получит по заслугам. Вот ваш папенька, он кто? Врач! Да еще какой врач! А много ли он ежедневно людей спасает?
  - Ну... по-разному. Бывает и никого за весь день. Время сейчас, знаете ли, неспокойное, многие постоянные пациенты уехали... от греха подальше.
  - Вот! - юноша торжествующе воздел палец. - Вот сидит он и ждет, когда ему заплатят, да побольше. А тем временем, в рабочем квартале дети умирают. Умирают потому, что у родителей нет денег, чтобы заплатить вашему отцу и таким, как он! Да разве же справедливо это? Катенька, вы хорошая девушка, вот скажите мне, разве можно так жить дальше!
   Катенька нерешительно остановилась и поежилась. От дуновения холодного ветра большая лужа перед ней пошла рябью. Тревожно дрожало отражение луны. Раевский ускорил шаг. Эта парочка ему понравилась. Такие молодые, полные желаний, страстей. Такие наивные.
  - Ну, что же вы? - спросил юноша, теребя Катеньку за руку.
  - Лужа... я промочу ноги...
  - Право же, какие глупости! - он подхватил ее на руки и без колебаний ступил в воду.
   Барышня кокетливо засмеялась, зачем-то придерживая рукой шляпку.
  - Так что вы скажете, - настаивал юноша, - разве по-справедливости поступает ваш папенька?!
   В этот момент Раевский настиг их.
  - Позвольте, я вам отвечу, - он тяжело положил руку на плечо юноше. - От каждого по способностям, каждому по потребностям!
  - Правильно, товарищ! - широко улыбнулся юноша, опуская Катеньку на землю.
  - Предлагаю обсудить наши способности и мои потребности, - Раевский ухмыльнулся и с наслаждением провел языком по клыкам, словно проверяя их остроту.
  - Что происходит?! - вскрикнул юноша, нащупывая что-то в кармане.
   Катенька пискнула и спряталась за его спину.
   Раевский схватил юношу за руку, но тот выстрелил прямо сквозь карман. Эхо от выстрела разнеслось в переулке. Испуганно хлопнула чья-то форточка.
  - Щенок! - процедил Раевский, рассматривая дыру в своей шинели. Тонкая струйка черной крови лениво ползла по одежде. Боли не было. - Черт! Ты испортил мне шинель!
  Он вывернул юноше руку. Сухо щелкнуло запястье. Пистолет звонко ударился о булыжную мостовую. Юноша застонал. Его лицо побледнело.
  Раевский упивался его болью и страхом:
  - Может, обсудим еще и всеобщую справедливость? - не выпуская запястья, Раевский схватил юношу за горло и швырнул к стене дома.
   Вместе с юношей к стене отлетела и девушка, прятавшаяся за ним. Именно ей достался удар о стену. Она вскрикнула и осела наземь.
  - Вы ответите! - прохрипел юноша, бросаясь на него.
  - Перед реввоенсоветом? - засмеялся Раевский. - Вряд ли...
   Он играючи поймал юношу и впился ему в шею. Это было не так, как с дворником. Сейчас он наслаждался каждым моментом, он чувствовал, как под напором клыков поддается кожа, как рвется артерия, как кровь заполняет рот, как вместе с ней его наполняет жизнь, молодость, сила...
   Он видел, как Катенька прижалась к стене и пытается уползти, но от ужаса тело не слушается ее. Она пыталась кричать, но получался лишь тонкий, едва слышный писк. Еще он видел, как вокруг мечется серая тень, как бешено бьются крылья летучей мыши. И он знал, что душа, эта ненавистная обуза, никогда не сможет приблизиться к нему.
  - Браво! - сзади раздались аплодисменты.
   Раевский резко обернулся. Она стояла под светом единственного фонаря и восхищенно хлопала в ладоши. На мгновение Раевскому показалось, что его жизнь пошла по кругу, но в этот раз все было не так...
  Он узнал этот тонкий силуэт, эти летящие на ветру темные волосы. Он узнал этот запах, тот самый чарующий и загадочный аромат, что преследовал его этой ночью. Тот, что он так долго не мог вспомнить.
  - Моя госпожа! - он распахнул объятья, приветствуя Ольгу.
   Тело юноши с глухим ударом упало на землю. Раздался тихий всхлип Катеньки. Взгляд Раевского вернулся к ней. Сам он был сыт, но девушка казалась столь привлекательной... достойный подарок для Ольги.
   Рывком он поднял Катеньку с земли.
  - Нет... нет... пожалуйста... - она едва шептала, губы от страха не слушались, - ... ради бога...
  - Хочешь узнать тайну? - улыбнулся он. - О том, о чем говорил твой поклонник. О справедливости.
   Она кивнула, потом в ужасе замотала головой.
  - Око за око и зуб за зуб. От каждого по способностям, каждому по потребностям.
  - Но мы же ничего вам не сделали... - простонала она.
  - Как?! - в притворном ужасе, он чуть отдалил от нее свое лицо. - А моя шинель? Он испортил мне шинель!
  - Ради бога...
  - Моя шинель мне дорога. Это все, что меня было!
   Он грубо распахнул ее пальто. Отлетела крупная пуговица и со шлепком упала в воду. С треском поддалась ткань платья. Обнажилась грудь. Маленькая, с темными вишенками сосков, в лунном свете она поражала молочной белизной и, казалось, почти светилась.
  - Прелестно, - раздался сзади мурлыкающий голосок.
   А серая тень все билась и билась. Раевский был в восторге.
  - Смотри! - обратился он не то к Ольге, не то к своей душе.
   И провел ногтем по белоснежной груди Катеньки. Показались первые тяжелые капли крови. Ее запах опьянял, Раевский едва сдерживал себя, но он хотел не просто ее крови. Он хотел большего. Ногти, острые и длинные, легко вспороли грудь девушки. Пальцы погрузились в теплую плоть и вернулись с трепещущим даром.
  - Это тебе, моя госпожа! - он протянул Ольге сердце Катеньки и небрежно отшвырнул в сторону тело.
  - Какая прелесть! - Ольга изящно приняла подношение.
   Сердце еще сокращалось. Несколько капелек крови сорвалось вниз и упало на желтоватое платье Ольги. Но она не обратила на это внимания. Она поднесла сердце к губам и острым длинным язычком принялась слизывать с него кровь, не сводя восхищенного взгляда с Раевского.
  - Я знала, что не ошиблась в тебе, - Ольга отбросила затихшее сердце в сторону.
   Она достала из-за корсажа кружевной платочек и аккуратно промокнула губы. Затем, изящно поклонившись, подала руку Раевскому.
   Над переулком пронеся горестный стон. Но слышал его только Раевский.
  
   ***
   Катенька осталась лежать на тротуаре, широко раскинув руки. Залитое кровью, некогда голубое платье казалось черным, а милая шляпка, украшенная цветами, укатилась в грязную лужу. Рядом валялся кружевной платочек, брошенный чудовищем в женском обличье и простреленная шинель, которую сбросил Раевский.
   Петр Карлович оцепенел. Он не мог оторваться от страшной картины, но в то же время все еще ощущал мощь неведомой силы, что не позволяла приблизиться к своему бывшему телу. В какой-то момент появилась надежда, что он сможет вернуться, изгнать из тела демона и остановить злодеяния. Но все попытки оказались тщетны.
  - Прости, прости! - он опустился на мостовую возле мертвой Катеньки и обратил взор к небесам.
   Небеса остались глухи, лишь бесстыжая луна, выглядывая между туч, светила ярче, чем прежде.
   У Петра Карловича больше не было тела, не было слез. У него осталась только боль, чувство вины и беспомощности. Всей своей бесплотной сущностью он окутал Катеньку, словно пытаясь слиться с ней, разделить ее смерть, или поддержать по дороге в мир иной.
   Но тут случилось странное. Внезапно он почувствовал спиной булыжники мостовой. И в тот же миг страшная боль в груди обрушилась на него. Она буквально поглотила его сознание, он задыхался, пытаясь глотать ртом воздух. А глаза не могли оторваться от звезд. Это длилось несколько мгновений.
   Затем Петр Карлович вновь оказался перед телом Катеньки. Он вновь не чувствовал ничего. Зато у него появилась надежда.
   Какая-то темная сила не пускала его в собственное тело, но он мог завладеть чужим. Надо лишь найти подходящее мертвое тело. Не столь изувеченное, как у Катеньки.
   Взгляд упал на тело юноши. Петр Карлович попытался объять и его. И все повторилось. На этот раз не было всепожирающей боли, но его почти мгновенно вышвырнуло обратно. Этому телу чего-то не доставало, чего-то, что позволит чужой душе закрепиться в нем...
   Но появилась надежда, что удастся найти походящее и покончить с этим кошмаром.
   Боясь, что в этом огромном городе, монстры могут затеряться, Петр Карлович бросился вдогонку. К своему удивлению он обнаружил, что может парить над землей, подобно птице или облаку.
   ***
  
  - Куда мы идем? - Раевский галантно поддерживал под руку свою даму.
   Она шла, словно танцевала. Легкая, изящная, такая привлекательная, вечная. При жизни он столько мечтал о такой спутнице. Кто бы мог подумать, что она сама найдет его и даст новую жизнь?!
  - Куда хочешь. Весь мир наш. До утра, - она нежно улыбнулась и провела ладонью по его щеке.
   Прикосновения Ольги больше не казались холодными, от них словно исходил некий заряд. Они дарили наслаждение.
  - А знаешь, тебе идет эта куртка, - она усмехнулась, очаровательно сверкнув жемчужными клыками.
   Они как раз вышли на широкую улицу и остановились, выбирая дорогу.
  - Моя шинель испорчена! Я не мог и дальше находиться перед моей госпожой в простреленной шинели, к тому же залитой кровью и грязной.
   Раевский оглядывался по сторонам. Еда им сегодня больше потребуется, но хотелось чего-то этакого... просто необходимо было отметить начало новой жизни. Жизни, где есть Ольга.
  - Мне нравится, как ты меня называешь, - рассмеялась она. - А ты действительно необычный. Правда, у тебя необычайно прилипчивая душа. Никогда раньше не встречала такую.
  - Ты его видишь?
  - Да. Все время рядом ошивается. Страдалец... - Ольга вновь засмеялась. - По-моему, он читает, что остался в долгу перед этим миром.
  - Дурачок... Неужели еще вчера я был таким глупцом?.. - Раевский на мгновение смолк и опустил голову. - Так куда мы пойдем? Чего ты хочешь? - он обнял ее.
   Он впервые обнял ее так властно. Ольга поддалась и всем телом прижалась к нему. Он чувствовал, как она возбужденно дрожит, золотистые глаза горели страстью. Вампиры не дышат и не живут, но он знал, что желания и страсти переполняют ее так же, как и его...
  - Я знаю одно чудесное место. Ты должен там побывать, - Ольга как-то странно улыбнулась и потянула за собой. - До утра успеем.
  Матросы, человек десять, все еще торчали в уже знакомом скверике между домами. Они по-прежнему не были интересны Раевскому. Человек пять сидели прямо на земле, словно и не замечая начинающихся заморозков. Остальные расположились кто где, один даже залез на дерево и устроился среди нижних ветвей. Матросы вели оживленный спор.
  Донесся обрывок горячей тирады. Суть ее Раевский не понял. Там было что-то о матерях в целом, гениталиях обоих полов и поедании экскрементов. То есть, слова эти были ему знакомы, но почему этим словам внимают с таким вниманием во втором часу после полуночи, не смотря на холод и выстрелы неподалеку, для него осталось загадкой.
   Матросы стали не только неинтересны, но и неприятны. Тем не менее, Ольга решительно повернула в их сторону. Видимо, в том направлении находилось место, которое она хотела показать, а менять планы или кружить по городу не хотелось.
   Ольга и Раевский сделали всего несколько шагов по улице, когда ветер швырнул им в лицо колючую изморось, несколько листьев и донес запах алкоголя. Раевский брезгливо поморщился.
  Тем временем, оратор смолк, и в разговор вступили несколько человек.
  - Пока мы кровь и пот проливаем, буржуи жируют за наш счет! - отчего-то бил себя кулаком в грудь человек на дереве. - Вот скажите мне, товарищи, что вы сегодня жрали?
  - Да почитай ничего! - выкрикнул сидящий под деревом, тощий небритый мужичок с обвислыми усами. - Денег-то нету! - он вытащил из кармана литровую бутылку с мутноватой жуткостью и отхлебнул. - Ужо все кишки болят с голодухи!
  - Правильно говоришь, - поддержал его сосед и протянул руку за бутылкой.
   Тощий сделал вид, что не заметил этого, и сунул бутылку обратно.
  - И Машка твоя, видать, с голодухи-то все пухнет, - противно захихикал кто-то.
  - Тебе бы все зубоскальничать, - вяло отмахнулся тощий. - Она объедков из ресторана натащит, да жрет. А мы что, собаки какие - помои-то жрать?!
  - А мож она у тебя брюхатая... сама, как объедок буржуйский!
   Несколько человек заржали.
  - Ах ты, контра! - тощий вскочил и бросился на обидчика.
  - Срань гальюнная!
  - Гад!
  - Бля-а-а-а!
   Послышался звон битого стекла. Раздавались смачные удары, крики, мат.
   Чуть подобрав юбку, Ольга прошла мимо, даже не взглянув в их сторону. Краем глаза Раевский заметил серую тень, мелькавшую сзади. Обернувшись, он кивнул в сторону безобразной пьяной драки и подмигнул.
  
   ***
  Петр Карлович неотступно следовал за Раевским и его спутницей. Серая Петроградская ночь, с редкими желтыми пятнами фонарей, серые дома, серые тучи то и дело наползавшие на луну. И он сам - серая призрачная тень, невидимая и бесплотная, словно весь мир выцвел или истончилась грань бытия. Временами казалось, еще немного, и все вокруг задрожит в вязком и сером мареве и растает в одночасье.
   Петр Карлович и не пытался предположить, куда могут направляться монстры. Да это ему и не требовалось. Он терпеливо преследовал их, боясь потерять из виду или упустить возможность найти подходящее для себя тело.
   Дабы отвлечься от страшной картины зверств, которые уже совершил Раевский и еще совершит, если его не остановить, Петр Карлович пытался проникнуть в тайну, пытаясь совместить свои судные познания в мистике и обширный медицинский опыт. Он слышал, что после смерти тела и изгнания души, телом завладевает демон. Очевидно, что присутствие демона и не позволяло душе вернуться в собственное тело. И нечто, связанное с этим же демоном, удерживало в мертвом теле инородную сущность. Что бы это могло быть?..
   Проклятая парочка, тем временем, миновала широкий мост через Неву и прогуливалась по набережной. Внезапно, далеко впереди, из темного переулка, выходящего к набережной, вынырнули несколько человек. Одетые кто во что, они казались потрепанными и озлобленными. За их судьбу Петр Карлович был спокоен. Он уже понял, что Раевский не станет связываться сразу с несколькими опасными противниками. Петр спокойно вернулся к своим размышлениям.
   Послышались глухие удары, словно кто-то колотился в дверь, затем раздался звон битого стекла. Это вдребезги разлетелась витрина маленького магазинчика, приютившегося в доме на набережной.
  - Давай! Давай! Не тушуйся, ребята! - послышался хрипловатый бас.
   Оборванцы, один за другим исчезали в разбитой витрине. Раевский и Ольга не спеша продолжали свой путь. Неуклонно приближались они к месту, где происходило ограбление.
   Тем временем грабители, так же, через витрину, начали выходить на улицу. Их руки были заняты всевозможным добром, карманы топорщились. Они несколько воровато, но в то же время нагло оглядывались по сторонам, поджидая остальных.
   Вампиры подошли совсем близко. Петр Карлович не отрывался от них ни на шаг и до него донесся какой-то шум из магазинчика. Затем из витрины поспешно выскочили еще два вора. Им вдогонку раздался мужской крик:
  - Воры!
   И женский визг:
  - Люди добрые помогите! Да что ж это делается-то?! Что творится?!
   Вслед грабителям из магазинчика выскочил крепкий мужик в белых кальсонах и ночной сорочке. В руках он держал дубинку:
  - А ну, охайники! Положь на место!
  - Заткнись, буржуй! Кончилось твое время! - визгливо крикнул кто-то.
  - Я те покажу - кончилось! - мужик замахнулся на толпу дубинкой.
  - Бей гада! Отожрался на народной кровушке-то!
   Грабители побросали добычу на тротуар и кинулись на мужика. Несколько раз над их головами взлетела дубинка. Раздались стоны, вскрики. И все. Дальше, оборванцы пинали что-то белое, валявшееся на земле.
   Раевский и Ольга прекратили тихую беседу, которую вели до этого момента. Они остановились рядом и наблюдали.
  - О времена! О нравы! - ухмыльнулся Раевский.
  - То ли еще будет, - Ольга страстно поцеловала его.
   Один из грабителей обратил на них внимание.
  - Чего уставились?! Мочи козлов! - он бросился на Раевского.
  - Ну что ж такое... - сокрушенно покачал тот головой.
   Он поймал бандита одной рукой, схватил за горло, приподнял над землей, и в некоторой задумчивости посмотрел ему в лицо. Тот болтал в воздухе ногами и хрипел.
  - Братцы! Буржуи наших бьют! - закричал еще кто-то.
   Раевский отшвырнул бандита прочь. Тот ударился о стену дома. Из размозжженной головы хлынула кровь, в трещине виделось розовое.
  Бандиты прекратили избивать лавочника и оцепенели.
   Раевский поклонился Ольге и предложил ей руку.
  - Что ж ты, сука... - начал один из грабителей.
  Раевский всего лишь бросил на него взгляд. Грабители побежали. Мгновение, и они скрылись в ближайшем темном переулке, позабыв про краденое добро.
  Раевский с Ольгой все так же неспешно продолжили свой путь.
  Петр Карлович не хотел этого, но не мог не бросить последнего взгляда на неподвижно валявшегося лавочника. Изувеченное лицо было обращено к небесам. Нижнее белье в темноте по цвету почти сливалось с булыжной мостовой, пестря пятнами крови и грязи. А крепкие руки все еще сжимали дубину.
  Тяжко вздохнув, Петр Карлович последовал за Раевским.
  - А-а-а! За что?! - раздался сзади женский плач. - За что?! Звери!
   Петр Карлович не стал оглядываться. Он знал, что за картину увидит, и ничем не мог помочь.
  
   ***
  
   Две калитки в арках в массивной стене и широкие ворота между ними. Вход на старое кладбище. Ольга остановилась и улыбнулась. Раевский, молча, отворил перед ней тяжелую чугунную калитку. Раздался печальный скрип.
  - Там в глубине есть прелестная церковь. Мы должны посетить ее этой ночью, - Ольга направилась по главной аллее.
   Ангел, навеки коленопреклоненный, скорбно склонился над чей-то могилой. Ольга кивнула ему, словно старому знакомому.
  Луна освещала им путь. В кладбищенской тишине ее платье тихо шелестело и казалось не желтоватым, как при свете фонарей, а серебристым. Высоко, меж кленовых ветвей чуть слышно пел ветер, бросая им под ноги остатки желто-багряной листвы.
  - Ты похожа на невесту! - Раевский подхватил Ольгу на руки и закружил.
   Ольга заливисто рассмеялась и обняла его. Он чувствовал ее возбуждающие, немного щекотливые прикосновения. Он хотел большего. Как прошлой ночью. Только на этот раз все будет иначе...
  - Тебе нравится мое платье? - вдруг спросила она. - Я выбирала его для тебя.
  - Но ведь мы даже не были знакомы...
  - Тебе так кажется. Уж не думаешь ли ты, что наша встреча случайна?
   Раевский вспомнил и необъяснимое волнение, не дававшее ему покоя, и чудесное неуловимое видение, то и дело мелькавшее перед ним в ту ночь, и песню, что он услышал, когда впервые увидел Ольгу. На самом деле, он слышал эту песню все время. Возможно, с самого рождения.
   Внезапно Ольга вырвалась и вскочила на ноги. Загадочно улыбаясь, она широко раскинула руки и, танцуя, закружилась перед ним, подставив лицо ветру и свету. А платье вновь казалось сотканным из лунного кружева. Темные волосы развевались по воздуху.
  Раевский медленно шел по аллее, вслед за танцующей Ольгой. Над ним порхала серая тень. Душа не сдавалась.
  - Завидуешь? - усмехнулся Раевский.
   Тень шарахнулась в сторону и затерялась в ветвях.
   С соседней аллеи послышись возня.
  - Ах, вы сучье племя! Ни дна вам, ни покрышки! А ну пшли прочь! - орал протяжный хриплый голос.
   Раздался шорох, треск сучьев, сопение и едва слышные глухие удары, словно кто-то колотил палкой по земле.
   Ольга нахмурилась и свернула туда. Раевский недовольно последовал за ней. Он был зол на того, кто испортил такой прекрасный момент.
   Косматая старуха, в мужском рваном пальто, злобно размахивала палкой, пытаясь отогнать стайку окруживших ее детей, и охраняла вход в заброшенный склеп. Такие же грязные и оборванные как она, дети прыгали вокруг нее, пытаясь ударить в спину.
   Увидев Ольгу и Раевского, они испуганно юркнули в кусты, послышался удаляющийся треск сучьев и шорох.
  - Ой, спасибо, сердешные! - хрипло заголосила старуха. - Совсем одолели поганцы! Уж мне и так жить негде, так и отсюдова хочут выжить!
   Она, согнувшись и тяжело опираясь на палку, шагнула к Раевскому. Откуда-то из глубин тряпья появилась помятая кружка для подаяний. Трясущейся рукой она сунула ее под нос Ольге.
  - Ой, милая! Тяжко-то как, уж и жить не хочется... - она протяжно и сипло вздохнула, - подай, скока можешь!
   От бабки исходил тяжелый смрад. Ольга отшатнулась. Старуха с профессиональной жалобностью смотрела ей в лицо, но Раевский видел, как в глубине ее глаз тлеет расчетливый огонек.
  - Не хочешь, так не живи.
  Под его пальцами шея старухи треснула, словно сухая ветка.
   Ольга сделала несколько шагов в сторону, перегнулась через низкую оградку, взяла со свежей могилы букет подмерзших белых роз и бросила его на грудь старухи.
  - Да упокоится ее душа с миром! - усмехнулся Раевский и взглянул верх, где опять мелькала серая тень.
  - Нам туда, - Ольга потянула его дальше, вглубь кладбища.
   В конце аллеи, в окружении кленов и лип, стояла крохотная церквушка. Ее высокие и узкие арочные окна чуть светились.
   Ольга подошла к маленькой двери, украшенной скромным распятьем и остановилась. Она посмотрела на Раевского, словно ожидая ответа на незаданный вопрос.
   Раевский поднял голову вверх. Он знал, что должен догадаться, что за вопрос она задает, иначе разобьется очарование их встречи. Пропадет. Растает. И они так и останутся одиночествами, бродящими в ночи.
   Ветви деревьев раскачивались, скрывая ненавистный символ на крыше. Меж ветвей мелькала надоедливая серая тень. Он и при жизни был одинок и после смерти не смог обрести покой... Дурачок.
   Ольга подарила новую жизнь и привела сюда. Внезапно Раевский все понял. Он открыл дверь церкви и подхватил Ольгу на руки.
   Внутри пахло благовониями. Стены и свод терялись во мраке, и лишь алтарь едва виднелся в тусклом и неровном пламени свечей. Кто-то тихо бормотал.
  - Эй! Святой отец! - крикнул Раевский.
   Закрывшись, громыхнула дверь. Ольга затихла, прижавшись к Раевскому.
   Шумно захлопнулась книга, и из-за алтаря показался священник. Простая черная ряса не могла скрыть размеров его необъятного тела. Он строго и удивленно воззрился на них и следующий момент отпрянул. Побелевшими от напряжения пальцами он стиснул Евангелие и прижал его к себе, словно выставил щит. Глаза испуганно заметались.
   Голос Раевского разорвал тишину, гулко отразившись от стен и потолка:
  - Мы хотим обвенчаться.
   Ольга, до этого торжественно-сосредоточенная, подарила ему нежную улыбку.
   Священник в ужасе прикрыл глаза, словно надеясь, что незваные гости исчезнут, как страшное видение.
  - Да разве ж можно... вы же... вы же... - забормотал он, вжимаясь в стену. - Нежить вы!
   Раевский поднес Ольгу к алтарю. Она плавно выскользнула из его объятий и в упор взглянула на священника.
  - Я обещала, что вернусь! - ее голос звучал выше и резче обычного.
   Раевский взглянул на них и понял, что Ольга и священник - давние знакомые, но прошлое не интересовало его.
  - У нас и свидетель есть! - усмехнулся Раевский, указав глазами на потолок.
   Серая тень потерялась во мраке, но ее присутствие ощущалось.
  - Господи, господи... - забормотал священник, - избави нас.
  - Заткнись! - Раевский ударил его по лицу. - Или забыл слова обряда?
  - А мы ему напомним, - Ольга шагнула к священнику.
   От легкого движения воздуха, дрогнуло пламя свечей, и тени испуганно шарахнулись по сторонам, потерявшись во тьме, пожиравшей стены.
   Ольга легко, словно лаская, провела пальцем по щеке священника. Выступили тяжелые алые капли. От запаха благовоний и крови у Раевского чуть закружилась голова.
  - Обещайте, что уйдете... - сдавленно выдавил священник.
  - Как только все закончим! - торжественно кивнула Ольга и встала рядом с Раевским.
   На лбу священника выступил пот. Трясущимися руками он водрузил Евангелие на алтарь и забормотал ритуальные слова. Голос его дрожал, порой он сбивался, заикался и начинал все заново.
   Но для Раевского это не имело значения. Он видел лишь Ольгу. Она улыбалась, не так мягко и нежно, как раньше, а скорее - торжествующе, словно достигла цели, к которой стремилась давно. Она скрывала какую-то тайну, но в ее глазах он угадывал покой. Она была счастлива. А большего ему и не надо.
  - Пока смерть не разлучит вас... - закончил священник и споткнулся. - То есть...
  - Смерть соединила нас навеки! - твердо поправила его Ольга.
  - Убирайтесь... - священник устало сгорбился. - Вы получили, что хотели...
  - Еще нет! Наш союз пока не освящен! - Ольга вскинула на него глаза и хищно улыбнулась.
  - Вы, отец, не искренни, - сокрушенно покачал головой Раевский.
  - Что вы хотите?!
  - Вечной любви, - Ольга подошла к священнику сзади.
  
   ***
   Петр Карлович дрожал всей своей бесплотной сущностью. Он метался под сводом церкви, пытаясь избавиться от страшной картины, он бросался на свечи, в надежде, утонуть в священном пламени.
   Монстры убили священника. Но и этого им показалось мало. Когда опустошенное безжизненное тело упало на пол, Раевский протянул Ольге свое запястье. Проклятая тварь впилась в него зубами, закапали черные, маслянистые капли. Ими напоили жертву.
   Петр Карлович страдал. За сегодняшнюю ночь он насмотрелся всяческих ужасов, а теперь еще и святотатство! Священник станет проклятым существом, будет бродить в ночи, убивая прохожих...
   Стоп! Петр вдруг почувствовал, что случайно подобрался к чему-то важному. Они напоили священника... кровь демона... и тот сам должен стать демоном... Словно это некий вирус... или жизненная субстанция, которая изгоняет душу и позволяет чужой сущности овладеть телом!
   В волнении Петр Карлович опустился перед священником. Он всмотрелся в это полное, ничем не примечательное лицо, словно примеривая его на себя. Затем обнял и попробовал слиться.
   Мгновение холода, а затем он почувствовал странную скованность и онемение. Но у него вновь появилось тело!
   Стараясь не шевелиться, чтобы не выдать себя раньше времени, Петр Карлович чуть приоткрыл глаза. Мир вокруг стал ярче, он больше не казался лишь зыбким отражением реальности...
   Ольга и Раевский вальсировали посреди церкви, не замечая ничего вокруг.
  Но в то же время, чувствовалось чье-то присутствие, кто-то пытался привлечь внимание, Петр Карлович словно слышал чей-то далекий крик. И голос шел не снаружи, что-то вызвало прямо из этого тела... Священник! Он еще здесь!
   Петр сосредоточился. Голос стал разборчивей. Это были не слова, а образы. Но очень четкие и ясные, точнее любых слов. Почти мгновенно Петр Карлович узнал, что у него всего сутки, чтобы, находясь в этом теле, убить вампиров. Потом явится демон и изгонит его прочь. Нет, не сутки - меньше. Тело отравлено ядом и он, как и вампир, не сможет существовать под солнцем. Если Раевский и Ольга сейчас уйдут, он может навсегда потерять их. Надо действовать немедленно. Священник подсказал, как убить нечисть.
  Последней просьбой было - убить и самого себя, дабы не позволить осквернения. Их личности на миг соприкоснулись. Видимо, священник хотел, чтобы Петр Карлович прочувствовал его скорбь и негодование. Но тот увидел больше, чем хотел показать священник. Петр Карлович увидел все. Все тайные грехи, страхи, желания, все, чем жил этот человек. Многое из жизни святоши оказалось гадким и омерзительным. Захотелось немедленно покинуть это тело. Но нельзя. Не это сейчас главное...
  Петр Карлович осмотрелся. Купель со святой водой возле алтаря и распятие с заостренным концом в кармане - все, что ему было нужно.
  Ольга и Раевский беспечно кружили, приближаясь. Тело священника казалось послушным, но Петр боялся шевельнулся раньше времени...
  Пора! Он вскочил и толкнул купель на монстров. Вода облила их, смывая грехи. Раздался двухголосый вой. Петр выхватил распятье. Ольга, рыча и визжа, крутилась на месте, держалась за лицо. Он резко воткнул распятье ей в сердце.
  Раздался стон. Петр выдернул распятье и отступил, готовясь к схватке. Ольга медленно оседала на пол.
  - Не-е-ет! - вскричал Раевский.
   Он подхватил Ольгу и прижал к себе. Его ладони были сожжены святой водой, проглядывали кости.
   Петр дрожал, а Раевский словно и не видел его. Ольга желтела и сохла прямо на глазах. Остро выделились скулы, обнажились зубы. Лишь волосы остались густыми и блестящими. Раевский молча гладил ее. Волосы прилипали к его израненным рукам, а он лишь беззвучно шевелил губами, словно пел какую-то песню...
  - Умри! Умри, тварь! - закричал Петр.
  - Мне все равно... - не глядя, ответил Раевский.
   Петр Карлович застыл, словно натолкнулся на что-то. Он ожидал от монстра чего угодно, но только не равнодушия к своей судьбе. Раевский опустился на пол и положил Ольгу себе на колени. Ему действительно было все равно! Он потерял любимую. И теперь он хотел умереть...
  Внезапно все увиденное и пережитое этой ночью пронеслось перед глазами Петра Карловича. Вся мерзость, подлость и равнодушие этого мира обрушились на него разом. И даже душа священника оказалась грязна, как тухлое болото...
  А стоит ли спасать мир от самого себя? Так ли плох Раевский, вернее - то существо, которым он стал?.. По крайней мере - он честен и бескорыстен. В нем нет ни капли того лицемерия и предательства, что заполонило души многих в это тяжелое время. А главное - он способен любить.
  Петр Карлович, вдохнув в последний раз полной грудью, расправил крылья. Распятье выпало из рук священника, а его тучное тело осело на пол, словно мешок с сырым торфом.
   Большая летучая мышь, серая и призрачная, как осенние сумерки над Смоленским кладбищем, покинула это тело и устремилась в бесконечную звездную высь.
  
  
  
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"