Предрассветный туман опустился на Курукшетру, поле сражений и молитв. И воины, и зрители были привычны к сражениям и молитвам. Поэтому готовились к битве спокойно и несуетливо. Но звуки флейты, которые в этом густом тумане, казалось, шли отовсюду, рождали тревожное чувство. Люди впотьмах шумно переговаривались, отгоняя тревогу. Иногда все замолкали, и тогда казалось, что музыка несет надежду. И каждый спрашивал: "Кто это? Где это?". И при этом втайне надеялся, что провидение уготовило именно ему победу или дорогу в рай через эту великую равнину, окружённую пятью большими озёрами, место, где удача и разочарование слиты воедино, в клубок, называемый жизнью.
В одном из царских шатров на той стороне, где расположились Пандавы, плакала Уттараха, чувствуя приближение родов. Ребёнок должен был родиться во время великой битвы. Субхадра, Драупади, Судешна и другие женщины, смеясь и переговариваясь, успокаивали её. И когда она, успокоенная, прилегла, Драупади шепнула Субхадре, имея в виду неизвестного флейтиста: "Это Кришна".
Ан включил "Поиск Кришны" и сразу же увидел его. Кришна сидел под деревом в длинной жёлтой сорочке, а вокруг него были разбросаны одежда воина и тяжёлые боевые доспехи, но не было никакого оружия. Закрыв глаза, Кришна самозабвенно играл на своей флейте, с которой никогда не расставался. Казалось, кроме нежных звуков флейты его ничто не интересует. Ан подумал, что в таком густом тумане Кришна, наверное, не видит даже своих рук.
Конечно, легко впасть в иллюзию относительно сущности Кришны. Кому придет в голову, что этот человек, старательно исполняющий все обряды и жертвоприношения, трогательно любящий своих жён, детей и родственников, активно участвующий в общественной жизни Индии, является вечной, всесильной, всепроникающей и всезнающей субстанцией, которая явилась на Землю с какой-то определенной, но неизвестной целью. И вдруг Ан подумал: "Он полон любви к людям". А потом сразу же мелькнула мысль: "Но есть некий порядок событий и вещей, которые никто не может изменить. Даже Он?".
Мысли Ана были прерваны, так как неожиданно из-за деревьев появился телохранитель Кришны и, ощупью, на коленях, стал собирать одежду и доспехи Кришны, чтобы подготовить флейтиста к битве.
Ан понял, в чем дело, когда перевел координатную сетку на долину. Восходящее солнце быстро разгоняло туман, и люди возвращались c озер после омовения и молитв, чтобы снять свои белые нарядные одежды и подготовиться к смертельной схватке.
По мере того как армии выстраивались в боевой порядок, шум нарастал. Трубный рёв слонов, ржание лошадей, крики погонщиков, гул барабанов, труб и боевых раковин, бряцание оружия и даже плач детей - всё слилось в единый непрекращающийся вой.
Предводители армий Бхишма и Дхриштадьюмна уже заранее знали, как выстроить свои армии.
Так как войско Дурьодханы было многочисленней, то Бхишма выстроил его в виде птицы, тело которой составляли лучники на слонах, крыльями были конные подразделения, готовые к фланговому окружению врага, голову и острый клюв заполнили цари на колесницах со своей гвардией, а оперением был резерв, составленный из отборных воинов, которых обычно направляли в самые горячие точки боя.
Дхриштадьюмна же построил свою армию, основываясь на том, что она меньшей численности, но составлена из хорошо обученных воинов. Это был вытянутый вдоль равнины полумесяц, в середине которого клином вперед выступали слоны, а по бокам расположились колесницы и кавалерия. Пехота с огромными щитами и длинными копьями заняла фланги и могла противостоять натиску вражеской конницы.
До начала битвы оставалось ещё достаточно времени. Вокруг колесницы Кришны собралось много народу. Она была огромная, высокая, и сбоку у неё торчали острые зазубрины. То были наконечники копий, которые легко выскакивали далеко в обе стороны, поражали неосторожного врага и возвращались на свои места. От колесницы надо было держаться на расстоянии. Колеса были огромные, и поэтому площадка для возницы и лучника была расположена выше среднего мужского роста.
А главное, таких коней никто раньше не видел. То были огромные полудикие животные. Они внушали бы страх, если бы не были такими белыми и красивыми.
Телохранитель Кришны вместе с группой конюхов с трудом удерживали лошадей на месте в ожидании Арджуны и Кришны. Отвечая на вопросы окружающих, конюхи поясняли:
- Махараджа Кришна получил эту колесницу в подарок от Агни.
Все понимающе кивали головой. Только бог огня Агни мог подарить такую огневую колесницу.
Арджуна и Кришна появились гораздо раньше, чем их ожидали. Пока удивленный Арджуна обходил колесницу, а слуги складывали в неё лук Гандиву, стрелы и другое оружие, Кришна обходил лошадей, поглаживал их и трепал по холке как заправский возница.
Когда Арджуна взглянул в сторону врага, он увидел море штандартов, колесниц, слонов и вооруженные фигурки воинов. В струях испарений, поднимающихся от утренней росистой земли, вся эта масса лениво колыхалась в ожидании начала сражения.
Арджуна подошел к Кришне:
- О непогрешимый, сделай милость, вывези меня в середину между армиями. Дозволь мне видеть всех тех, кто пришел сюда сразиться во имя зла и беззакония.
Вскоре, стоя высоко в своей колеснице в середине между армиями, Арджуна мог видеть всех тех, кто готов был пожертвовать жизнью ради победы злонамеренного Дурьодханы. Ему казалось, что воспоминания об испытанных страданиях и обида на несправедливость царей и родственников вдохновят и воодушевят его на непримиримую борьбу. Однако чистый сердцем Арджуна ошибся.
Когда он увидел флаги Бхишмы, Дроны, Крипы и вообще всех своих родственников и друзей: дедов, дядей, учителей, братьев, сыновей и внуков, а затем представил себе, как смерть приходит к ним от самых дорогих им людей, он тяжело вздохнул и сел.
- Желая победы справедливости над злом, я должен залить эту равнину потоками крови моих родственников. Нет! Я не готов достичь желанного счастья и справедливости такой ценой, несмотря на то, что все эти люди собрались здесь, влекомые жаждой богатства и насилия. - Арджуна замолчал, а Кришна его не торопил. Арджуна поднял голову и обратился к Кришне:
- О хранитель народов, что мне делать? Если дать расти беззаконию и злу, чего добиваются сыновья Дхритараштры и все, кто их поддерживает, то наступит разложение народов, племён и отдельных семей. Новые поколения будут расти без уважения к чистоте, чести и справедливости. Поэтому преступники должны быть наказаны. А чтобы наказать их, я должен убить самых дорогих мне людей и тем самым взять грех на себя, став убийцей своих родственников. Нет, я не готов достичь желанного счастья такой ценой. Лучше пусть сыновья Дхритараштры убьют меня безоружного.
Арджуна упал на колени перед Кришной:
- Что мне делать, непогрешимый? Как мне разобраться в этом противоречии? Я припадаю к твоим стопам, будь моим гуру, научи меня Истине.
Кришна поднял Арджуну, и они сели на скамейки. Арджуна смотрел на него печально, но с надеждой. Кришна улыбнулся:
- Мой дорогой Арджуна, и к тебе пришла та двойственность в мыслях, то неясное запутанное понимание сущности жизни на земле, от которых человек страдает и мечется. Пришло время дать тебе истинные знания, о чем ты просил меня на берегу океана около Двараки.
Абсолютная Истина (Бхагавад-гита)
- Существует вечный и неизменный порядок в мироздании, как в этом мире, так и во всех других мирах. Этот порядок поддерживается его жителями - нетленными душами и мной. Душа есть невидимая, невообразимая и неизменная частица этого порядка. Она никогда не рождается и не умирает. Материальные тела, которые ты видишь вокруг - эту огромную землю, населенную живыми существами, меня, себя, этих царей и родственников - всё это лишь временные жилища для душ. Душа бессмертна, а тело смертно. Душа даёт жизнь телу, пока данное живое существо может жить. Когда тело должно умереть, душа покидает его и переселяется в другое тело. Поэтому никто из участвующих в этой битве не может убить другого или быть убитым. Это лишь иллюзия смерти. Каждая из присутствующих здесь душ лишь перейдет в другое тело, оставаясь неизменной и нетронутой. Это - как сменить одежду на новую. Человек, пребывающий в правильном знании, не печалится ни о жизни, ни о смерти, как не печалится об одежде, которая будет заменена новой.
Но где бы ни была душа, в высших мирах или здесь на земле, она участвует в общем поддержании порядка, в общей деятельности.
Наш труд на земле осуществляется через наш ум и тело, которые постоянно озабочены земными плодами этого труда. Наша материальная сущность нуждается в плодах нашей деятельности. Так мы устроены. Однако озабоченность плодами своего труда, привязанность к результатам своей деятельности порождает жадность, зависть и корысть. Человек забывает о своей истинной бессмертной сути и часто стремится добыть богатство и славу вопреки всеобщему закону и справедливости.
Строго выполняй свои обязанности на земле, не думая о последствиях своей деятельности, не уповая на плоды своего труда. Плоды твоего труда нужны не тебе, а необходимы для поддержания мирового порядка. Поэтому жертвуй их мне и не думай о будущем. Кто не думает о плодах своей деятельности, а лишь добросовестно исполняет свои земные обязанности, тот действительно пребывает в состоянии полной свободы от иллюзорности материальной жизни.
О лучший среди людей, не думая о плодах своего труда, ты не станешь отчаиваться в горе и не будешь ликовать в радости. И радость, и горе преходящи, как времена года. Тот, кто умеет посвятить плоды своего труда мне, не печалясь о прошлом и не вожделея будущего, воистину уже свободен, так как неимоверно трудно преодолеть плотную завесу материальных чувств. Такой душе я даю возможность покинуть материальный цикл рождения и смерти.
Обязанности кшатрия, воина и руководителя требуют от тебя умения отстоять закон и веру от посягательств злодеев. И если мирные средства и переговоры не помогают, твой долг отстоять справедливость с оружием в руках, посвятив результаты своей деятельности мне. Восстань, Бхарата, и накажи нарушителей закона.
Арджуна встал, распрямил плечи и улыбнулся. Но потом снова сел и задумался:
- Но если истинное знание важнее, чем плоды активной деятельности, какой же смысл участвовать в этой братоубийственной войне, если мне не нужны плоды победы? Не лучше ли посвятить свою жизнь познанию? Мне кажется, что есть противоречие в твоих словах.
- О безгрешный Арджуна, я хочу рассеять твои сомнения. Твой вопрос показывает, как важно осознать до конца, что такое карма-йога, или знание о деятельности.
Всё, что совершается вокруг, есть жертвоприношение. Люди жертвуют своим временем, здоровьем, знанием, тяжёлым трудом и даже жизнью, чтобы из поколения в поколение было лучше жить и легче было освободиться от земных оков. Только с помощью жертв можно поддержать мировой порядок. И тот, кто с полной отдачей исполняет свои обязанности на земле, рассматривая свою деятельность как жертву мне, без вожделения плодов своего труда, тот уже избавлен от оков материального мира. Непременно надо исполнять предписанные тебе обязанности как жертву мне, а не отрекаться от работы или заменять предписанные тебе обязанности другими. Лучше своя карма, даже выполненная плохо, чем чужая, исполненная хорошо. Ни отречение от труда, ни замена своих обязанностей чуждыми тебе занятиями не дадут свободы. И помни, что даже поддержание своего собственного тела требует труда. Поэтому отречение от деятельности тоже есть иллюзия, тогда как труд, плоды которого жертвуются мне, освобождает тебя от греха и земных оков. Нет жертвы - нет жизни. А жертвоприношение порождается только путем исполнения предписанных тебе обязанностей. Запомни навсегда:
Мне, Верховному Богу, не предписано никаких обязанностей, и я не нуждаюсь ни в чём, ради чего надо работать, и всё же я работаю, контролируя и поддерживая мировой порядок. Это и есть труд без вожделения его плодов. И этому надо следовать.
- Но как же можно оставаться безгрешным, пребывая в материальном теле? Человек часто совершает греховный поступок, не желая того, а как бы под воздействием неизвестной ему силы. - засомневался Арджуна.
- Сила, о которой ты говоришь, называется вожделением. Она является главным врагом живого существа и возникает при контакте души с материальным миром. Как чистое зеркало покрывается пылью, так и душа окутана плотной завесой вожделения, порождающего греховные желания и поступки. Наше тело, наши органы чувств, наш ум и наши дарования порождают вожделение, которое никогда и ничем нельзя насытить. Все законы общества и веры и все старания отдельного человека оставаться сдержанным, чистым и безгрешным направлены на борьбу с вожделением. Правильные законы общества и волевые усилия личности сдерживают вожделение и не дают ему разрушить материальный мир. Но ни полное отрешение от чувственного мира, ни строгие законы общества не в состоянии побороть вожделение, которое пребывает в каждом из нас. Только жертвуя мне плоды своего труда, человек освобождается от греха и привязанности к материальному миру. Он становится недоступным греховным последствиям вожделения.
Долго ещё продолжалась их беседа. Арджуна задавал вопросы и уточнял детали в ответах Кришны, действуя как представитель рода человеческого, который получил возможность спросить о сущности жизни у самого Господа Бога. У него уже не осталось сомнения в необходимости битвы, но ему хотелось, чтобы Кришна более подробно рассказал о повседневной жизни и о своей собственной сущности. И когда Кришна сказал о всех мирах и о всех знаниях: "Нет иной истины, кроме Меня. Всё покоится на мне, как жемчужины, нанизанные на нить. Я изначальное семя всего сущего. Я присутствую везде и во всём", - Арджуне очень захотелось увидеть то, что не разглядишь земным зрением. И Кришна дал ему эту возможность. Арджуна содрогался и восхищался, разглядывая устройство миров и вселенскую сущность Кришны. Когда он очнулся, Кришна сказал:
- В каждом поколении, среди миллионов людей, лишь некоторые приближаются к пониманию Бога и смысла жизни. А среди них лишь единицы чисты, совершенны и полностью преданы мне. И преданных мне я никогда не покидаю.
Арджуна встал и ответил:
- О непогрешимый, иллюзия испарилась, как утренний туман. По твоей милости память моя ясна, я тверд и свободен от сомнений. Веди меня в бой. Я готов исполнить свой долг кшатрия.
Долг чести
Когда Арджуна направился в сторону своих братьев, стоящих первыми в рядах кавалерии и колесниц, он не увидел флага Юдхиштхиры и обратил внимание на то, что все напряженно вглядываются в сторону вражеского войска. Через некоторое время он понял, в чём дело, и в душе одобрил Юдхиштхиру.
Колесница Юдхиштхиры неслась в ту сторону, где расположились колесницы врага, готовые к бою. Он был один и без оружия. Недалеко от передних рядов он развернул колесницу и остановил её. Пройдя сквозь строй почтительно расступившихся воинов, он подошёл к старейшинам и учителям, ставшим на сторону Дурьодханы. Низко склонив голову в почтении, он обратился к деду Бхишме:
- Я пришел сюда безоружным, чтобы от себя и от имени моих братьев просить твоего дозволения сразиться против тебя, великий дед всех Куру.
Бхишма подошел к внуку, обнял его и сказал:
- Если бы ты не пришел, я бы не простил тебя. Ты был бы проклят мною и никогда бы не мог одержать победу. Спасибо, мой внук. Иди и бейся до победы. Помни: человек - раб богатства. Я покинул тебя, царя справедливости, ради богатства, которое дали мне Кауравы. Поэтому я оказался в рядах твоих злейших врагов. Проси меня о чём хочешь.
- О непобедимый, скажи, как ты можешь быть повержен в битве? - Спросил Юдхиштхира, с восхищением разглядывая седого гиганта.
- Я не вижу на Курукшетре никого, кто мог бы это сделать. Моё время покинуть землю ещё не пришло. Ты узнаешь об этом в более подходящее время.
Юдхиштхира поклонился и направился сквозь строй почтительно склонившихся солдат к колеснице Дроны.
- О великий учитель, дозволь Пандавам сразиться со своими врагами.
Дрона сошёл с колесницы и низко поклонился царю справедливости:
- Я полностью удовлетворен оказанной мне честью, о чистый сердцем царь. Желаю тебе победы. Я прикован к Кауравам тяжёлой цепью богатства. Я воюю на их стороне как кшатрий, но я молюсь о твоей победе как справедливый сердцем брахман. Справедливость восторжествует. Чего бы ты хотел от меня?
- Скажи мне, о великий учитель, можешь ли ты быть убит в битве?
- Никто из смертных не в состоянии убить меня, пока я стою с оружием в руках. Только когда я впаду в медитацию и подготовлю себя к смерти, меня, безоружного, можно убить. А такое может быть, если я буду в великом горе и сам откажусь от жизни.
Когда Шакуни и Духшасана, неотступно следовавшие за Юдхиштхирой, рассказали услышанное Дурьодхане, тот самодовольно заметил:
- Я всегда был уверен, что там, где Бхишма и Дрона, победа обеспечена. Они не забыли нашей щедрости.
Рассказывая об этом царю Дхритараштре, Санджайя впервые за много лет увидел широкую и счастливую улыбку слепца. И впервые за много месяцев царь ел с большим аппетитом и пространно рассуждал о доблести своих сыновей. Ясновидец Санджайя не перечил ему и не закончил свой рассказ о том, как Юдхиштхира обошёл остальных старейшин и возвратился к своей армии, ибо трудно убедить в чём-нибудь тщеславного царя, который, зная, о чём беседовали перед битвой Кришна и Арджуна, мог еще надеяться на победу своего сына. Тщеславие слепо даже в присутствии Господа Бога.
Озёра крови
Когда Юдхиштхира занял положенное ему место в рядах своей армии, оба предводителя войск, Дхриштадьюмна и Бхишма, почти одновременно отдали приказ о начале сражения. Столкновение двух армий в середине равнины было похоже на горный обвал. Грохот и пыль заполнили равнину, мешая зрителям разглядеть картину боя, но иногда по флагам на колесницах и слонах можно было понять, где воюют противоборствующие цари и принцы.
Ан переключил экраны на специальный обзор и через мгновение система анализа и слежения "Следопыт" показала картину боя.
Сражение происходило на трех участках.
В самом центре столкнулись слоны, с которых лучники осыпали друг друга градом стрел. Слоны, сплошь утыканные стрелами и копьями, истошно трубили, тесня друг друга и ступая по этому месиву плоти и крови. Это были две стены, которые то сближались, то отступали. И многие воины, попавшие в середину между озлобленными слонами, приняли страшную смерть уже в первые часы боя.
Когда погонщики стали отводить слонов назад, чтобы подлечить свои и их раны, колесницы и всадники въехали плотной массой на освободившееся место, чтобы не уступить врагу центра равнины. Здесь со стороны Пандавов в бой вступил Бхима в окружении Накулы, Сахадевы, Абхиманью, пяти сыновей Драупади и многих других героев. А со стороны Кауравов выехал Дурьодхана в окружении девяносто девяти своих братьев и их сыновей. Осыпая противника стрелами, кшатрии метались на своих колесницах среди груды трупов и тяжело раненных людей, лошадей и слонов. Легко раненные воины продолжали неистово биться, тогда как получившие серьезные ранения вынужденно отступили назад к лесу, истекая кровью.
Накула и Духшасана носились по кругу, осыпая друг друга стрелами. И когда Накула сбил флаг Духшасаны, а затем и ранил его в руку, тот вышел из боя, и на его место мощным потоком хлынули колесницы и всадники многочисленной родни Кауравов во главе с Шакуни, царём Гандхары. Однако Сахадева с союзными войсками успели преградить им дорогу и дали возможность Накуле отступить и передохнуть.
Между тем Бхима стрелами и палицей пробивал себе дорогу к Дурьодхане. Когда они столкнулись, то не стали вести бой с колесниц, как это делали все царственные особы. Взаимная ненависть была так велика, что они соскочили с колесниц и вступили врукопашную на палицах. Они искусно и яростно обрушивали свои мощные удары и оборонялись. Вскоре бой вокруг них прекратился и образовался широкий круг, внутри которого бились два разъяренных врага, а все остальные стали зрителями. Оба тяжело дышали, оба уже устали, но бой был равный и продолжался с той же яростью и ненавистью.
Однако вскоре стало ясно, что Бхима все же сильнее своего соперника. И он это доказал, жестоко тесня врага. В какой-то момент раненый и уже обессилевший Дурьодхана бросил взгляд на Духшасану, и тот свистнул и хлестнул лошадей, направив их на Бхиму. Завязался всеобщий бой, и Дурьодхана получил возможность отъехать к лесу и отдышаться. Эта вынужденная передышка Дурьодханы тяжело досталась Кауравам. Неутомимый, как ветер, Бхима бросился тут же в середину Кауравов и произвел за короткое время страшное опустошение в их рядах. И как бы следуя своей клятве убить всех сыновей Дхритараштры, он убил шестерых из ста братьев, которые не в состоянии были противостоять этому ураганному вихрю.
На правом фланге Пандавов три царя, Друпада, Вирата и Юдхиштхира, вместе с Дхриштадьюмной противостояли мощному натиску Дроны и Ашваттхамана, наступавшим вместе с могучим царем мадров Шальей и царём синдхов Джаядратхой. Вокруг этих кшатриев образовалась гора трупов и раненых, взывающих о помощи. Но никто из санитаров и воинов не решался войти в эту страшную сечу, чтобы помочь страждущим. Непрерывный поток стрел и решительный натиск слонов, колесниц и всадников не оставили места для помощи, несмотря на то, что воины не стали бы убивать безоружных санитаров и слуг.
На какое-то короткое время полил слепой дождь, осела пыль, и над дальними холмами и озерами образовалась радуга. Дрона поднялся высоко в своей колеснице, оглядел широко и спокойно поле битвы и, довольный, улыбнулся. Кругом воевали его ученики, и эта была та слава, дороже которой нет ничего для учителя. Однако стрела, с треском вошедшая в древко флагштока, вынудила его вернуться к битве. Его основной соперник в бою Дхриштадьюмна прикладывал все усилия, чтобы если и не убить непреодолимого Дрону, то, по крайней мере, обезоружить и пленить его. Но силы были равны: стойкость воинов и жажда победы ни одной стороне не давали преимущества. Однако Дхриштадьюмна не терял надежды отомстить за давнюю обиду, нанесенную Дроной его отцу Друпаде, и вернуть северные леса, ныне принадлежащие Дроне.
Ашваттхаман бился один против группы родственников Друпады, тогда как бой с самим Друпадой взял на себя Джаядратха. Вирата со своим сыном Уттарой отчаянно сопротивлялись натиску могучего и опытного Шальи. И когда Джаядратха обманным путем оттеснил неопытного Уттару в гущу мадров, Шалья убил неискушенного и чистого сердцем юного Уттару. Юдхиштхира обрушил град стрел и свою охранную кавалерию на Шалью и мадров, заставив их отступить и дав тем самым возможность плачущему Вирате отвезти труп своего сына в тыл армии.
На левом фланге сражения Арджуна и Бхишма демонстрировали искусство боя на колесницах. Воины часто в панике разбегались, когда дед и внук обрушивали лавину стрел на ряды противника. Однако было впечатление, что ни тот ни другой не собираются убивать друг друга. Но если бы не дед, Арджуна давно бы опустошил ряды врага, оттеснил их к дальней опушке леса и рассеял. Всем было ясно, что только дед в своей серебристой колеснице, запряженной четверкой сильных лошадей с северных лугов, в состоянии противостоять натиску Арджуны. Но и деду, обремененному годами, было нелегко противостоять Носящему диадему. И когда в промежутке между этими колесницами горы трупов не оставили места даже для прохода слонов, дед и внук развернули одновременно колесницы и умчались в тыл, давая возможность санитарам и слугам очистить поле битвы от трупов. Те с плачем и причитаниями, в месиве крови и грязи начали уборку на левом фланге.
Перемирие на левом фланге Пандавов было сигналом к всеобщему прекращению боя. Только сейчас все заметили, что солнце стоит низко над западными холмами и что пора отложить схватку до завтра. Первый день не принес никому перевеса в битве. Вечером, сидя над трупами своих шестерых братьев, перед тем как отослать их на сожжение в Хастинапур, самоуверенный Дурьодхана с горечью думал о том, что победа легко не достанется, как он надеялся в глубине души. Слишком многоопытны и решительно настроены силы Пандавов, слишком много выдающихся кшатриев в их рядах. И пока они не сломлены, о победе не может быть и речи. "Но победа придет непременно", - успокаивал он себя.
С наступлением темноты по обеим сторонам Курукшетры зазвучала музыка как бы в противовес огромным погребальным кострам, стону и плачу родственников погибших воинов. В царских шатрах возлежали на ложе царственные особы в окружении слуг и жен и слушали, насколько умело поэты восхваляют героев под аккомпанемент музыкальных инструментов. Однако большинство воинов спешно залечивало свои раны, стараясь набраться сил и не вспоминать кровопролитного сражения.
Все мелкие озера в низине и оврагах были залиты кровью. Вода в них стала непригодна для питья и омовения. Смерть расползлась повсюду, окрасив в свой цвет чистые и прозрачные воды земли. Но даже эта массовая гибель людей не в состоянии была остановить великий поток жизни.
В одной из царских палаток в той части лагеря Пандавов, где расположились матсийцы, одна из женщин неосторожно проговорилась о гибели всеми любимого Уттары. Услышав эту новость и не видя брата, беременная Уттараха стала кричать и причитать. Потом вдруг смолкла и, испуганно посмотрев на плачущую мать, тихо сказала:
- Мама, помоги . . .
Через два часа все собрались в лагере матсийцев, счастливо смеялись, разглядывая крепкого малыша, и успокаивали плачущих Вирату и Судешну:
- Не плачьте. Ваш сын Уттара погиб, как герой, и его душа возвратилась в рай. Примите в свой дом новорожденного кшатрия. И будьте снова счастливы.
Абхиманью смотрел то на сына, то на Уттараху, не в силах скрыть своего счастья. Арджуна с Кришной пришли последними. Арджуна поднял своего внука и подошел к Субхадре. Новоиспеченная бабушка смотрела не на внука, а на своего мужа, глазами, полными обожания.
Никто не понял смысла того, что сказал Кришна, обращаясь к Пандавам:
- Назовем его Парикшит и благословим на царствование в великой Индии.
Ребенок не был наследным принцем Пандавов, а был лишь внуком Арджуны. Только ясновидец Санджайя знал, что имел в виду Кришна. Люди знают прошлое, но не ведают того будущего, которое открыто Высшему Разуму. Поэтому будь счастлив сегодня и не думай о том, что тебе неведомо. Будущее придет таким, каким оно должно было быть по замыслу Провидения. Доверьтесь Кришне. Человек предполагает, а Господь располагает.
После первой победы
Семь дней ни одной из сторон не удавалось добиться заметного преимущества. Большей численности Кауравов противостояла лучшая обученность и стойкость Пандавов. К восьмому дню стало очевидным, что общее число бойцов с обеих сторон стало выравниваться, так как Кауравов погибло много больше. Они потеряли преимущество не только в пехоте, набранной из диких племен, но и в слонах, и в коннице. Пехота царя Друпады вместе с высокорослыми гвардейцами Сатьяки с помощью больших металлических щитов, длинных копий и стрел с горящими наконечниками успешно противостояла не только хаотическому напору конницы диких разбойных племен, но и колесницам и слонам врага. Что касается героев, то ясно стало следующее.
Из-за преклонного возраста Бхишма и Дрона не поспевали во все горячие участки боя, тогда как Пандавы, казалось, были повсюду. Они буквально вносили опустошение в ряды Кауравов, хотя было ясно, что они обходят стороной своего деда Бхишму и своих учителей Дрону и Крипу. И если бы не многочисленные ядавы, мадры и синдхи во главе с тремя командующими, Критаварманом и махараджами Шальей и Джаядратхой, армия Кауравов давно была бы рассеяна и уничтожена. Отсутствие Карны на поле битвы становилось ощутимым.
Приблизительно такие печальные мысли роились в голове Дурьодханы, когда он стоял вместе с Духшасаной, Шакуни и Карной у повозок с телами своих десяти братьев, убитых безжалостным Бхимой на восьмой день битвы, когда впервые за всё время этого неслыханного кровопролитного сражения армия Пандавов стала оттеснять Кауравов и вносить заметные опустошения в их ряды. Ликование врага, победные крики и бой барабанов до сих пор стояли в ушах Дурьодханы. Победа над Пандавами становилась несбыточной надеждой. Слезы отчаянья заполнили глаза Дурьодханы.
Этот страшный, как ураган, сын ветра, этот ненасытный Бхима, окружённый сыновьями Пандавов и Кришны, строго исполнял свою клятву, данную после игры в кости и позора Драупади: уничтожить всех сыновей Дхритараштры. Каждый день он убивал не менее пяти братьев, и каждый день в Хастинапуре стоял поминальный плач по наследникам махараджи Дхритараштры, погибшим от руки Бхимы, который всегда воевал там, где появлялись флаги принцев Кауравов.
Уже в своем шатре Дурьодхана с горечью и упрёком сказал:
- Фактически ни Бхишма, ни Дрона, ни Крипа, ни Шалья ничего не делают, чтобы уничтожить Пандавов. Они их любят и избегают сражаться с ними, так как не хотят убивать их. Даже не поддерживают меня в этой страшной войне с необузданным Бхимой. Если дело пойдет таким вот путем и если ты, Карна, не вступишь в бой, наше поражение неминуемо. Мы должны переломить ход боя. Завтра для нас наступает решающий день битвы. Что делать?
Шакуни, Духшасана и Карна переглянулись. Духшасана высказал своё мнение:
- Ты прав, о великий махараджа. Если учесть при этом, что Арджуна воюет вполсилы и не применяет оружия Индры, то становится очевидным, что мы должны что-нибудь предпринять, чтобы убить их, ибо, если Кришна с Арджуной усилят натиск, нам несдобровать. Сейчас Арджуна ждёт Карну и бережёт силы. Если Карна не появится на поле боя, Арджуна убьёт или пленит всех наших героев.
Тогда Карна решил, что настало его время вступить в беседу и дать должный совет своему опечаленному покровителю:
- О великий царь всех Кауравов, ты напрасно печалишься. Я согласен, что наши всеми почитаемые старики благоволят Пандавам. Они сдерживают их натиск, но не более того. За тебя они воюют из благодарности к Дхритараштре за щедрость и гостеприимство. Но ты прав, время пришло, когда я должен вступить в битву. Я один уничтожу или пленю Пандавов. Будь спокоен, ты никогда не проиграешь этого сражения, пока я жив. Однако я не могу нарушить свою клятву - не вступать в бой, пока наш дед держит оружие в руках. Пойди и попроси Бхишму сложить оружие. Тогда я вступлю в бой, и ты увидишь мою мощь.
Бхишма, уставший после целого дня напряжения на поле брани, сытно пообедал и теперь дремал, оставив все заботы главнокомандующего на утро. Его разбудил шум, ржание лошадей и громкий говор. Дурьодхана в царском облачении с короной на голове вместе с большой свитой приехал обсудить с ним сегодняшнее отступление под мощным натиском Пандавов.
Он не стал говорить любезных слов, а сразу же начал с упреков и выложил цель своего неожиданного визита:
- Ты знаешь, о великий сокрушитель врагов, что прошло уже восемь дней, и мы не только не победили, а, наоборот, враг стал теснить нас. Я уже потерял половину своих братьев. А сегодня мы потерпели первое настоящее поражение. Прости меня, о могучий воин, за упреки. Я вступил в эту войну, полагаясь на силу твоего оружия, сокрушившего многих царей. Я вижу, что ты, перед которым бежали в панике целые армии, не в состоянии одолеть Арджуну, поспевающего везде на своей бешеной колеснице. Или ты очень любишь Пандавов, или ненавидишь меня за то, что я твердо решил уничтожить их, и поэтому не воюешь с должным упорством. Я считаю, что ты не выполняешь своего обещания даровать Кауравам победу. Тогда будь хотя бы справедлив к Кауравам и честно сложи оружие. Ведь только по твоей вине Карна не воюет. Как только ты снимешь с себя доспехи, Карна вступит в бой и один уничтожит всю армию Пандавов.
- Твои слова пронзают меня больнее, чем стрелы врага. Я прикладываю все усилия для твоей победы, но Арджуну с Кришной даже Индра не в состоянии одолеть. Однако к делу, коль скоро мы затеяли эту братоубийственную войну, надо постараться победить. Спи спокойно, о великий царь, - сказал твердо Бхишма, - завтра враги увидят на Курукшетре разъяренного слона, и мы оттесним их назад. Хочу только предупредить тебя, что не знаю, чем ответит Кришна на мои усилия. До сих пор он не вмешивался в бой, но, увидев мои старания, он что-нибудь предпримет. Кришна никогда не простит нам позора Драупади, а с сокрушителем демона Мадху никто не сравнится в изобретательности при уничтожении врага, нарушившего законы чести. Помни всегда главную цель повелителя миров в борьбе с несправедливостью: коварство наказывает коварного. Таков Кришна. - А затем, вздохнув, глава семьи добавил: - И всё же завтра мы победим.
Утром девятого дня окрылённый Дурьодхана разослал гонцов по всей армии с призывом усилить свои действия, так как Бхишма будет воевать с превеликой яростью, и если помочь ему, то придет долгожданная победа. Между тем Бхишма построил армию в каре, резко усилив центр, куда и сам переместился с левого фланга.
Горы трупов и реки крови, пролитые на девятый день, превзошли все, что было прежде. Ярость Бхишмы, решившего наконец принести победу Дурьодхане, быстрая и правильная перестройка войск и вдохновение, которое черпали воины в мощном напоре своих колесниц в центре равнины, были неожиданными для Пандавов. Более того, перестройка в каре дала возможность слонам оградить атаку центра от флангового удара колесницы Арджуны и его помощников, а также отбросить Бхиму на правый фланг.
Уже к полудню то и дело стали раздаваться победные клики Кауравов. И когда Дурьодхана с Духшасаной, вооруженные палицами, вместе с воинственными царями тригартцев стали пробиваться вперед к стану врага вслед за Бхишмой, стало ясно, что сегодня победа осталась за Кауравами. Лишь к вечеру Юдхиштхире вместе со всеми отборными воинами с трудом удалось остановить наступление в центре равнины.
Это бы день, когда и Кауравы, и Пандавы по-настоящему поняли, почему их деда все его современники звали "сокрушитель армий". Его ярость в сочетании с огромной физической силой и непревзойдённым воинским искусством не оставляла никакой надежды на спасение. А его способность видеть и чувствовать ход битвы, что позволяло быстро и ловко перестраивать ряды воинов, говорила об огромном опыте и тактическом таланте.
Вечером под огромным тентом, специально натянутым для больших собраний, Юдхиштхира обратился к союзным царям со словами, которые показали возросшую ответственность царя справедливости за судьбу союзной армии:
- Сегодня Бхишма показал нам, что настала решающая часть битвы, так как было видно, что он приложит все усилия, чтобы добыть победу нечестивому Дурьодхане. Так он хочет отблагодарить Дхритараштру за богатство, - подумав немного, он как бы про себя добавил, - золото правит даже мудрыми. Бхишма не оставил нам выхода. Мы должны убить его и избавить его же самого от греха, который он принял на себя.
Такое простое объяснение того, почему необходимо убить самого почитаемого в семье человека, но одного из самых опасных врагов, так всем понравилось, что союзные цари стали аплодировать проницательному Юдхиштхире, а нетерпеливый Сатьяка даже вскочил, чтобы поддержать царя справедливости. Однако Юдхиштхира поднял руку, давая понять, что не закончил своего выступления:
- Когда перед началом сражения я почтил нашего деда и спросил, как его можно одолеть, он ответил, что его время умереть не пришло и когда оно придет, я узнаю, как это сделать. Я чувствую, что это время наступило. Единственный путь повергнуть нашего главного врага - это обезоружить его. Он дал обет не поднимать оружия против женщины или против мужчины, носящего женское имя. Надо как-то использовать его обет для победы над ним.
И вдруг встал сдержанный и молчаливый Друпада, преклонный в годах. Смеясь, он сказал, что знает, как сокрушить Бхишму:
- Я поражён прозорливостью царя справедливости. Сегодня прибыл сюда мой сын принц Шикхандин. В его присутствии Бхишма не поднимет оружия, так как ему известно, что Шикхандину при рождении было дано женское имя. Только много позже он стал принцем Шикхандином. Однако мой сын недостаточно опытен в битве, чтобы убить великого воина, даже безоружного, но закованного в непробиваемые латы и находящегося в окружении многих героев. Только равный может убить вашего деда.
Тогда встал Кришна:
- Арджуна сделает это. Только он имеет разрешение своих учителей действовать безжалостно против них, если они осмелятся поднять оружие против него и его братьев. Однажды в Матсии он уже имел возможность убить всех их героев. Но он не сделал этого, так как они подняли оружие не против него, а против больного царя Вираты. Теперь он имеет право сделать это. Они подняли оружие против Пандавов, будучи на стороне беззакония и несправедливости.
Смерть Бхишмы
Утром, разослав гонцов и сформировав ударный отряд вокруг своей колесницы, Бхишма отвел в сторону Дурьйодхану и тихо сказал ему:
- Сегодня я либо погибну, либо убью всех Пандавов. В любом случае я выплачу свой долг Кауравам за пищу и кров.
Дурьодхана возликовал. Впервые дед сказал "убью Пандавов". Если Бхишма мог сказать такое о своих любимых внуках, значит все воины, кто в душе сочувствовал Пандавам, будут биться с яростью. Сегодня поражение Пандавов неминуемо.
Бхишма был удивлен, не увидев в центральном каре вражеской шеренги ни Арджуны, ни Бхимы. Первая шеренга каре была составлена из колесниц молодых принцев и конницы очень выносливых матсийских пастухов. Они были подвижны и изворотливы. И несмотря на то, что колесницы и слоны Кауравов теснили их, а непримиримо воюющий Бхишма многих из них вывел из строя, тем не менее надо было признать, что молодые соперники сумели сохранить шеренгу и не отступили в панике.
В центре, где были Бхишма и Дурьодхана, и слева, где воевал Дрона, Пандавы отступали, все больше и больше уступая поле битвы Кауравам. И даже справа, где воевал Арджуна, вскоре началось отступление. Много славных героев погибло в армии Пандавов в этот решающий день, когда Бхишма поклялся покончить с Пандавами.
Когда раненые Юдхиштхира и Дхриштадьюмна, то есть царь и главнокомандующий, покинули поле битвы, Кауравы возликовали и стали всё чаще издавать победные крики. Дрона и Бхишма, в отличие от Дурьодханы и его братьев, не испытывали радости, так как никак не могли понять этой странной тактики Пандавов. К полудню они отъехали в глубину рядов наступающих Кауравов и, поставив свои колесницы рядом, стали совещаться. Было ясно, что враг что-то задумал. Однако они решили, что вдвоем они в состоянии противостоять любым военным хитростям Дхриштадьюмны.
Было уже далеко за полдень, когда Бхишма стал ощущать усталость. Очень уж быстры и изворотливы были молодые принцы и пастухи, да и сказывался возраст старейшины рода. В какой-то момент он даже почувствовал, что было бы хорошо остановить наступление и передохнуть. Но, увидев с каким упорством и удовольствием бьются сыновья Дхритараштры и как все вдохновлены победой, он собрал все силы и продолжал наступать.
Именно в этот момент он увидел сбоку от себя колесницу Кришны, на которой был другой флаг. Колесница быстро приближалась, сокрушая всё вокруг. Кришна ловко развернул и остановил колесницу на расстоянии полёта лёгкой стрелы, и Бхишма увидел в колеснице Шикхандина вместо Арджуны. Тот стал осыпать его стрелами. Бхишма опустил свой смертоносный лук и, смеясь, закричал через поле, отделяющее их:
- Вперед, принц, с женщинами я не воюю. Твои стрелы не могут причинить мне вреда. Эй, Кришна, твой замысел провалился. Кого ты привез? Женщина не в состоянии убить Бхишму, даже безоружного. Прощай.
Утомленный и безоружный Бхишма, продолжая смеяться, хотел уже уступить свое место колесницам Дурьодханы и Духшасаны, но не успел. Колесницы Бхимы и Сахадевы выскочили из рядов расступившихся всадников и преградили тем дорогу, а Накула с гиканьем во главе отборного отряда всадников при поддержке колесницы Сатьяки быстро окружили Бхишму.
"Так вот что задумали братья Пандавы, которых я собирался убить сегодня," - только и успел подумать дед.
В следующее мгновение из-за спины Шикхандина встал во весь рост Арджуна. Первые же несколько тяжелых и точных стрел разбили колесо, флагшток и сбили шлем с Бхишмы. Затем поток легких стрел сбил завязки с лат и ранил Бхишму в глаз. И потом лавина острых и длинных стрел обрушилась на старейшину рода. Лошади заметались, раненый возница выпустил поводья, и колесница перевернулась.
Бхишма лежал на земле, но тело его, утыканное стрелами, не касалось земли. Поэтому голова, залитая кровью, безжизненно свисала вниз.
Духшасана первый приблизился к распростертому гиганту и услышал, как тот, с трудом переводя дыхание, прошептал:
- Это не Шикхандин, это Арджуна. Только его стрелы в состоянии были нанести мне такие глубокие раны с такого большого расстояния. Эти стрелы были как вестники смерти. Только с помощью лука Гандива можно так смертельно поражать врага.
Битва продолжалась вокруг перевернутой колесницы Бхишмы. Растерянный и плачущий Духшасана сбил с седла одного из своих конников, вскочил на коня и поскакал к Дроне. Узнав о случившемся, Дрона приостановил бой.
Солнце уже клонилось к закату, когда все окружили старейшину рода. Кто-то отер ему лицо, кто-то подложил подушку под его свисающую голову. Он открыл глаза и, увидев Арджуну, взглядом подозвал его. Арджуна склонился к нему, чтобы услышать, что он говорит. Дед с трудом улыбнулся:
- Убери эти подушки. Кшатрий должен умереть на другой подушке. Сделай её. Только ты знаешь, как её сделать.
Арджуна достал из своего колчана несколько тяжелых стрел, воткнул их в землю и положил голову деда на оперения стрел. Некоторое время дед лежал с закрытыми глазами. Потом попросил воды. Когда Дурьодхана приблизился к нему, дед заговорил с ним достаточно громко, и все слышали каждое его слово:
- Поверь мне, великий царь, ты выбрал неравного соперника. Арджуну никто не в состоянии победить. Только моё присутствие сдерживало его. Теперь каждый день тебя ждет поражение от его стрел, пока ты не потеряешь всю армию. - Дед тяжело вздохнул и, так как силы иссякали, поторопился добавить. - Помирись с Пандавами. Пусть мир придет к тебе с моей смертью, о царь Кауравов.
Однако Дурьодхана махнул рукой, отвергая призыв Бхишмы, как отвергает лекарство умирающий. Он встал и вызывающе приказал своим братьям возвратиться в лагерь и готовиться к завтрашнему бою. Постепенно все разошлись, оставив охрану и слуг рядом с умирающим воином, который тяжело страдал от ран, но ждал, чтобы солнце перешло с запада на север. Умерший на поле брани в это время обеспечивает себе путь в лучшие миры.
Когда все разошлись, к нему приблизился Карна, встал на колени и низко склонился к умирающему:
- О старейшина всех Бхаратов, благослови меня на бой и прости меня, дед наш. Я Карна, я твой внук.
Настойчиво и терпеливо, глотая слезы, Карна повторял эти слова в надежде получить благословение. Наконец Бхишма открыл глаза и едва слышно прошептал:
- Благословляю тебя, мой мальчик. Я знал, что ты сын Кунти. Пусть исполнятся твои желания, - и после нескольких попыток ему наконец удалось добавить, - не мсти своим братьям Пандавам, но исполни свой долг кшатрия, воюя за Дурьяд . . . Даруй ему . . . побе. . . - кровь, хлынувшая изо рта, помешала ему договорить.
Так погиб великий воин, поднявший меч на своих безгрешных внуков.
Попытка пленения Юдхиштхиры
Когда утром Карна, блистающий доспехами, в своей колеснице выехал перед войском Кауравов, громкие приветствия и ликование были ответом армии на появление могучего воина. Дурьодхана предложил Карне возглавить армию вместо Бхишмы, но тот отказался и в свою очередь предложил, чтобы главнокомандующим стал Дрона:
- Он наилучший из носящих оружие, наставник всех царей, многоопытный и преклонный годами.
Получив это почётное назначение и организовав войска для нового дня сражения, Дрона пожелал сделать что-нибудь приятное Дурьодхане в знак благодарности:
- Проси, чего хочешь, о тигр среди людей.
Дурьодхана сказал Дроне о своём заветном желании:
- Я знаю, как быстро одолеть Пандавов. Захвати в плен Юдхиштхиру и доставь его живым ко мне. Это самый лёгкий путь к победе, о непревзойденный наставник всех царей.
- Но почему, о царь, ты не желаешь его смерти? Если он падёт на поле битвы, его доля наследства, причина этой братоубийственной войны, перейдет к тебе.
- О учитель! - Воскликнул Дурьодхана. - Его смерть приблизит наше поражение. Арджуна никогда не успокоится, пока не убьёт всех нас. Не забывай о том, что Арджуна до сих пор ни разу не применил своего небесного оружия. Поэтому плени царя Пандавов. Я предложу ему новый поединок, я предложу ему снова сразиться в кости. Юдхиштхира не откажется от поединка. А проиграв, Пандавы безропотно и навсегда уйдут в лес. То будет наиболее бескровная и быстрая победа.
- Я был бы счастлив преподнести тебе этот дар. Для этого надо отвлечь Арджуну подальше от царя справедливости. Пока он его охраняет, никто не осмелится слишком близко приблизиться к Юдхиштхире. В точности, дальности и быстроте поражения цели нет равных Носящему Диадему ни на земле, ни на небе, о могущественный царь.
Дурьодхана был убежден, что не военная мощь Арджуны останавливает Дрону от пленения Юдхиштхиры, а то, что Дрона любит Арджуну не меньше своего сына и не в состоянии вступить с ним в смертельный бой. То же самое делал Арджуна, который старался держаться в стороне от Дроны.
Когда поступило донесение, что все основные силы Кауравов концентрируются на правом фланге, где в этот день должен был воевать Юдхиштхира, Арджуна и Дхриштадьюмна, посоветовавшись, решили, что Панчалы и сам Арджуна будут держаться недалеко от царя, чтобы прийти ему на помощь. Было очевидно, что затевается какая-то акция против Юдхиштхиры.
Несмотря на то, что Пандавы теснили врага на левом фланге и особенно в центре поля, на правом фланге большинство героев армии Кауравов во главе с Дроной и Карной клином вбились в ряды Пандавов, оттесняя их в обе стороны и стремясь приблизиться к Юдхиштхире. Карна и Дурьодхана, оттянувшие на себя большую часть охраны Юдхиштхиры, дали возможность Дроне, неистово воюющему под флагом главнокомандующего, прорваться к царю. С большим опозданием Дхриштадьюмна заметил, как блеснули тонкие металлические сети, предназначенные для захвата в плен противника, и как радостно рассмеялся Дрона, предвкушая пленение царя справедливости.
Дрона появился перед Юдхиштхирой, рассеяв и умертвив потоком стрел многих бойцов. Растерянность, паника и громкие испуганные вопли свидетельствовали о том, что Дрона у цели. Однако он не успел накинуть сети на царя, так как прямо перед ним из-за груды трупов появился брат Драупади Сатьяджит, поставленный Арджуной начальником царской охраны. Разгневанный Дрона осыпал молодого, но отчаянного царевича градом стрел, но тот упорно сопротивлялся и даже ранил Дрону. Тогда Дрона направил колесницу на сближение с царевичем и на полном ходу выпустил тяжелую стрелу с крестообразным наконечником. Обезглавленный Сатьяджит упал на дно своей колесницы. Тяжелораненый возница, теряя сознание, направил колесницу на Дрону. Тому пришлось отъехать довольно далеко от царя, с тем чтобы снова броситься вперед и пленить его. Однако эта задержка была невосполнима.
Туча стрел и радостные крики пандавов свидетельствовали о приближении Арджуны. Кроме того, Юдхиштхира, следуя наставлениям Арджуны удалиться с поля битвы в случае опасности, скрылся в гуще наступающих бойцов-пандавов. Героический подвиг царевича Сатьяджита, который осмелился вступить в неравный бой с самим Дроной, спас царя справедливости от пленения.
На какое-то время противники отошли к исходным позициям. Дрона, не сумевший исполнить обещанного, отказался от пищи и сидел в колеснице, опустив голову на руки. Предчувствие брахмана говорило ему, что был упущен великий шанс закончить битву победой. Ему казалось, что именно преклонный возраст помешал ему осуществить коварный план Дурьодханы. Мастерство и сила были те же, что и в молодости, но быстрота действий была уже не та.
Однако Дурьодхана не унывал. Он вызвал царя тригартцев Сушармана и стал совещаться с ним, как увлечь Арджуну подальше от Юдхиштхиры, чтобы дать возможность Дроне захватить в плен царя справедливости.
- О великий государь, мы давно уже притесняемы Арджуной. Я и мои пять братьев клянемся нашей священной клятвой - победить или умереть. Мы вызовем на поединок обладателя лука Гандива и сразим его, а ты, между тем, пленишь Юдхиштхиру.
Вскоре бой начался с новой силой, ожесточение достигло такого накала, что казалось, эту схватку уже не остановить. Рассвирепевший Дрона, колесница которого была утыкана копьями, стрелами и дротиками, и сам раненный несколько раз, продолжал производить опустошения в рядах пандавов, действуя без передышки в окружении лучших героев, включая Карну.
Арджуна было уже направил снова колесницу в ту сторону, где воевал Юдхиштхира, чтобы остановить наступление Дроны и Карны. Но его самого остановили громкие крики тригартцев. Их царь Сушарман и его пять братьев кричали ему вослед, вызывая на поединок. Арджуна растерянно посмотрел на Кришну:
- Что мне делать, о непреклонный? Там, на севере, войско Юдхиштхиры подвергается уничтожению, а здесь, на юге, этот Сушарман непременно хочет своей смерти. Что будет правильным для нас?
Кришна, не говоря ни слова, резко развернул колесницу и погнал её вдоль рядов расступившихся войск навстречу тригартским царям. Вскоре случилось то, о чём не раз предупреждал Дрона: вести бой с колесниц против Арджуны бессмысленно. Еще будучи на достаточном расстоянии от вражеских колесниц, Арджуна одного за другим сразил братьев Сушармана, опытных наездников, но недостаточно опытных воинов на колесницах. Их желание сразиться с самим Арджуной было равносильно самоубийству. Всё же, видя мужество своих предводителей, тригартцы бросились навстречу приближающейся белой колеснице.
Вдруг Кришна развернул коней и стал удаляться от наступающей конницы тригартцев. Этот маневр дал возможность конникам Накулы и Сахадевы вступить в бой с обезумевшими и яростными тригартцами, убежденными почему-то, что они теснят ненавистного Арджуну. А Кришна стал замедлять ход, давая возможность разъяренному Сушарману приблизиться на достаточное расстояние, чтобы тот мог вступить в поединок с Арджуной. Сушарман метнул свой смертоносный дротик, а затем одно за другим два копья и несколько стрел. Но главная его цель была врезаться в белую колесницу, а затем вступить в рукопашную на мечах. Однако он переоценил свои силы. Арджуна, который скрылся на мгновение за бортом своей колесницы, вдруг быстро появился с Гандивой в руках. Семь стрел, посланных одна за другой, снесли флагшток и смертельно ранили Сушармана.
Когда тригартцы узнали о гибели своих царей, они стали отступать. Но было уже поздно. Воинственные камбоджийцы вместе с конниками Матсии во главе с Накулой уже окружили их. Так было покончено с неуживчивыми соседями, тригартцами, которые дали клятву отвлечь Арджуну и покончить с ним.
Первое небесное оружие
Когда Дрона и все герои, окружающие его, увидели, как исчез флаг Арджуны в южной части поля, куда его заманили тригартцы, они почти одновременно издали воинственный клич и перешли в наступление. Однако на этот раз Юдхиштхира построил своё войско в очень плотное каре, через которое трудно было пробиться.
Было уже далеко за полдень двенадцатого дня. Дрона и Карна сеяли смерть вокруг себя, но всё же продвигались очень медленно. Им противостояли прекрасно обученные панчалы во главе с Дхриштадьюмной, Абхиманью, сыновьями Кришны и Драупади. Однако ярость и мастерство Дроны были так велики, особенно когда он воевал вместе со своим сыном Ашваттхаманом, равным ему по мощи и умению, что в конце концов ряды пандавов дрогнули, и они стали понемногу отступать, что дало возможность Дроне вплотную приблизиться к Юдхиштхире. Тут еще могучий Ашваттхаман отвлек на себя всех молодых царевичей, демонстрируя непревзойдённое мастерство во владении луком, метательными копьями и дротиками. Опасность снова нависла над Юдхиштхирой.
Бхима первый заметил страшную угрозу, нависшую над его царственным братом, который умело и ловко уходил в сторону на своей колеснице, осыпая стрелами преследующих его Дурьйодхану, Крипу и Дрону. Только колесница, подаренная Баладевой, в состоянии была оторваться от погони, ловко маневрируя между нагромождением мертвых тел и разбитых колесниц. И всё же это была временная передышка.
Бхима так громко выкрикнул: "Царь в опасности!", что дрогнувшие ряды пандавов снова сплотились, желая, даже ценою смерти, отстоять своего царя. Бхима был в ярости. А когда сын Ветра был в таком состоянии, то лучше было не попадаться ему под руку. Его колесница сеяла смерть. Поняв, что сегодня не схватить Юдхиштхиру, все трое, Дурьодхана, Крипа и Дрона, а затем присоединившийся к ним Карна, повернули против Бхимы. Лавина стрел обрушилась на последнего, и вскоре он уже с трудом держался на ногах, пытаясь противостоять натиску лучших воинов Индии. Дело уже шло к убиению Бхимы, особенно, когда на его колесницу двинулся на гигантском слоне царь южных гор Бхагадатт.
Слон могучим напором опрокинул колесницу и, давя своих и чужих, стал разворачиваться, чтобы затоптать Бхиму. Окровавленный Бхима не стал ждать, он подбежал к слону и ударом палицы по задним ногам заставил слона броситься на своих же. Тогда Бхагадатт стал осыпать раненого Бхиму стрелами и копьями. Гибель Бхимы казалась неминуемой, несмотря на то, что Кауравы были заняты отражением решительной атаки новых войск во главе с Друпадой и Виратой, которые подоспели как раз вовремя. Было ясно видно, что одной палицей не одолеть Бхагадатту, сидящего высоко на слоне и хохочущего от такой военной удачи - сразить самого Бхиму.
Радость Бхагадатты была преждевременной. В тот момент, когда Бхагадатта высунулся из своего ящика-укрытия, обитого медью, и приготовился метнуть копьё в безоружного Бхиму, несколько тяжелых стрел рассекли воздух и с такой силой ударили по укрытию и по навесу с флагом, что от сотрясения Бхагадатта выпустил из рук лук и опрокинулся на дно укрытия.
Время близилось к вечеру, и в заходящих лучах солнца все увидели Кришну, стоящего над белым вихрем, а над ним гигантский лук и суровое лицо Арджуны. Как по договоренности, бой прекратился, кто-то успел вынести обессилевшего Бхиму, и кто-то закричал: "Последний поединок."
Образовался гигантский круг, внутри которого шел поединок между колесницей и слоном. Кришна сразу же приметил, что слон сильно хромает на одну из задних ног. Он стал управлять колесницей так, что слону каждый раз необходимо было время, чтобы развернуться и догонять колесницу. Несколько раз противники уже успели обойти этот круг, и, несмотря на раны, Бхагадатта вел упорный бой с Арджуной. Однако он понимал, что ни мощь слона, ни удобство обстрела сверху вниз не дают ему заметного преимущества. Вскоре, по громким крикам и аплодисментам зрителей, он осознал, что всё дело в Кришне, который виртуозно управляет колесницей, сводя на нет все преимущества его позиции.
Вдруг Бхагадатта исчез за укрытием. Никто не понимал, в чём дело, так как в бою на слонах не было ему равных, разве только Дурьодхана мог сравниться с ним. Неужели он тяжело ранен? Однако, как только колесница пошла параллельно слону, давая возможность Арджуне поразить врага, Бхагадатта встал во весь рост и, приложив к плечу какую-то серую трубу, выпустил с близкого расстояния один за другим десять ярко светящихся шаров, от которых в разные стороны разлетались искры, и было видно, как эти искры сжигают траву и одежду на павших воинах.
Все затаили дыхание - смерть Кришны и Арджуны казалась неминуемой. Это могло быть только оружием Индры, который давно благоволил Бхагадатте за великие жертвоприношения. Но Кришна спокойно принял шары на себя, и они погасли у него на груди, образовав яркое ожерелье. Лишь один шар прошел мимо цели. Он ударился о землю, вызвав яркий сноп пламени, грохот и дым.
Ошеломлённый неудачей Бхагадатта остался стоять, не веря тому, что такой мощи оружие не принесло ему ожидаемой удачи. И когда тяжелая стрела с острым наконечником пронзила голову слона, а другая стрела с отточенным полумесяцем снесла голову Бхагадатте, ни у кого уже не было сомнения в том, на чьей стороне будет победа.
По дороге к лагерю Арджуна упрекнул Кришну:
- О бессмертный Васудева, ты обещал мне, что будешь держаться в стороне от битвы. Почему ты нарушил своё обещание и принял удар Индры на себя? Я еще в состоянии справиться с врагами, о Лотосоглазый.
- Великий Индра через Бхагадатту прислал мне это ожерелье. Я очень хотел сегодня получить его подарок.
Арджуна стал смеяться, покачивая головой.
* * *
Много позже, уже на Биё, Стю, Во и Бел просматривали с наслаждением эти записи по многу раз. Но они не смеялись. Тоска по Кришне стала обычным их состоянием.
Жертва Абхиманью
На рассвете следующего дня Дурьодхана, удручённый и в полном унынии, выговаривал Дроне:
- Мне не верится, о наставник, что враг, которого ты хочешь схватить, в состоянии избегнуть этого, даже если он охраняется богами. Ты дал торжественное обещание пленить Юдхиштхиру, но ты не сделал этого из сострадания к Пандавам. Благородные никогда не обманывают надежд того, кто доверился им.
- Ты не должен считать меня таким, о великий царь! Я и мой сын делаем всё, чтобы только угодить тебе. Ты не хочешь признать, что сила Пандавов удесятерилась после изгнания в лес. Юдхиштхира уже не созерцатель и мыслитель, а могучий воин на колеснице, один из выдающихся героев в армии пандавов, твердый и неизменный в своем желании отстоять свое право на царство. И всё же только Арджуна опасен для меня. Пока он охраняет старшего брата, ни люди, ни боги не в состоянии приблизиться к царю справедливости. Он и Кришна знают всё о том, как одолеть врага. Помни это, о царь, и прости меня за вчерашнюю неудачу. Сегодня я захвачу бесстрашного Юдхиштхиру, но только если ты найдешь средство удалить Арджуну подальше от царя справедливости. Я построю войско непробиваемым боевым строем и втяну их царя внутрь, чтобы пленить его.
Дурьодхана призвал оставшихся в живых царей и правителей небольших горных и степных племён и пообещал им огромные богатства и стада, если они сумеют удержать Арджуну в южной части поля до конца дня. Те, радостные и приободрённые, забыв о страшном поражении и смерти своих царей, стали выкрикивать оскорбительные слова и вызывать Арджуну на бой. Арджуна вместе с сыном Кришны Прадьюмной, в окружении конницы и слонов, принял этот бой, охвативший всю южную часть поля. Так начался новый день братоубийственного сражения.
Увидев, что из великих героев только Арджуна и Прадьюмна участвуют в этой битве с союзными племенами, Дрона понял, что Арджуна оставил с царем мощную охрану, включающую Бхиму, Накулу, Сахадеву, Дхриштадьюмну, Шикхандина, Вирату, Друпаду, Сатьяки, сыновей Драупади, Абхиманью и многих других героев. Однако даже столь могучее собрание кшатриев уже не могло остановить Дрону. Он приказал сформировать многослойное кольцо, в центре которого под белым зондом был сам царь Дурьодхана, обмахиваемый опахалами из буйволиных хвостов и блистающий великолепием своих украшений. Его окружали все великие герои Кауравов: Карна, Крипа, Духшасана и оставшиеся тридцать сыновей Дхритараштры со своими детьми, Дрона с Ашваттхаманом, непревзойдённые по своей мощи, Шакуни со своей маневренной конницей, Шалья с высокорослой мадрийской пехотой и необузданные и бесстрашные синдхи во главе с Джаядратхой, горящим лютой ненавистью и завистью к Пандавам. Большинство было в красных одеждах, и от этого приближающееся гигантское кольцо казалось страшным лесным пожаром в сухую погоду.
Пандавы раз за разом волнами накатывались на это кольцо, ощетинившееся копьями, стрелами и дротиками, и раз за разом откатывались, неся большие потери. Постепенно это кольцо стало врезаться всё глубже и глубже в ряды пандавов, и передние ряды кауравов, составленные из самых опытных бойцов, медленно, но верно приближались к Юдхиштхире. Дрона воевал так, как он воевал в молодые и зрелые годы. Его колесница несла смерть повсюду, и как только она появлялась, пандавы старались отступить.
Солнце перешло за полдень, но времени было достаточно, чтобы захватить царя справедливости. Понимая, что надо срочно разорвать это кольцо и разбить бой на отдельные поединки, что позволит успешно дотянуть до вечерней зари, Юдхиштхира вызвал к себе юного Абхиманью, не достигшего даже возраста возмужания, и обратился к нему:
- О сын мой, вся надежда на тебя, только ты или Прадьюмна обучены настолько, чтобы знать, как прорвать боевое кольцо врага. Мы не должны допустить, чтобы Арджуна потом порицал нас за беспомощность.
- Желая победы отцам моим, я проникну в этот строй. Но я не знаю, как мне потом выбраться из него.
- Главное, прорви это кольцо, а я, Дхриштадьюмна и Сатьяки последуем за тобой. Мы не оставим тебя одного.
Все воины, слушающие эту беседу, опустили головы. Они понимали, что только твердый духом царь, каким теперь был Юдхиштхира, мог принести в жертву всеобщей победе юного Абхиманью, сущего ребенка, но обладающего навыками своего отца Арджуны и обученного самим Баларамой.
По просьбе Абхиманью был образован клин, выступающий в виде нескольких рядов слонов, за которыми выстроились колесницы молодых царевичей во главе с Абхиманью. Погонщики разогнали слонов, и, когда первый ряд слонов достиг кольца, на животных обрушилась лавина стрел, копий и дротиков. Слоны успевали только врезываться в кольцо и тут же падали замертво. Но так как их было несколько шеренг, то кольцо постепенно разорвалось, и внутрь него на полном ходу въехали колесницы молодых царевичей во главе с Абхиманью. Началась страшная сеча.
Кауравы старались воспрепятствовать проникновению пандавов внутрь кольца и разрушению своего могучего боевого строя. Абхиманью вместе с другими юношами действовали так быстро и так стремительно, что постепенно пандавы стали втягиваться в прорыв, разрывая кольцо, и на острие этого прорыва был юный Абхиманью, далеко оторвавшийся от основных сил.
То и дело слышались крики: "Постой, постой! Получай!", "Это я, туда!", "Действуй копьём", "Заходи сбоку" и затем следовали победные крики или страдальческие возгласы тяжелораненых. Постепенно картина стала проясняться, и печальное предсказание талантливого, но юного Абхиманью стало сбываться. Под давлением Дроны, Ашваттхамана и Карны кольцо, хоть и сильно опустошенное, стало замыкаться. Внутри этого еще не полностью замкнутого круга, осыпая врага стрелами, носился юный Абхиманью, действуя с тыла и не давая кольцу замкнуться. Его героические усилия позволили Бхиме и другим постепенно вклиниться в ряды кауравов. Разъярённый Дурьодхана направил свою колесницу против юноши, и только тут все поняли, что имеют дело не с мальчиком, а с великим воином, достойным сыном своего отца. Две стрелы, одна за другой, пронеслись мимо головы царя, который только благодаря опыту и счастливой случайности сумел уклониться от них.
Испугавшись за жизнь Дурьодханы, Дрона выкрикнул:
- Спасайте своего повелителя! Этот мальчик - достойный сын Арджуны, он не промахнется! Защитите царя.
Дрона, Крипа, Карна, Критаварман и другие окатили Абхиманью потоком стрел, заставив его развернуться и отойти от Дурьодханы. Ясно было, что такого юношу сразу не возьмешь. Поэтому, окружив его, эти могучие воины стали поливать его градом стрел. На глазах у своих родных дядьев Пандавов, юноша принял неравный бой одновременно со многими воинами, составляющими цвет воинства Индии.
Происходило что-то неслыханное. Будто то был не юный Абхиманью, а сам Арджуна. Несколькими стрелами он настолько сильно ранил Шалью, что тот потерял сознанье и упал на дно колесницы. Затем одной точной стрелой он ранил великого Карну, да так, что тот вынужден был покинуть на время поле битвы. Дрона даже на некоторое время прервал свои действия, восхищаясь сыном Арджуны и Субхадры. Но когда брат Шальи, решивший отомстить за царственного брата, на полном скаку получил смертельную стрелу в переносицу, Дрона закричал, пытаясь перекрыть грохот и шум сражения:
- Больше стрел. Не давайте ему целиться. Держитесь пока подальше и постепенно сужайте окружение. Мы его скоро возьмем.
Дрона кричал это, но чувствовал себя пристыженным. Он видел, что юноша готов был умереть, но не хотел выпускать стрел против Дроны и Крипы, любимых наставников отца. Несомненно, что юноша в точности следовал наставлениям своего великого отца.
Однако Духшасана не послушался предупреждения Дроны и направил свою колесницу под углом к Абхиманьи, постепенно приближаясь к нему и разъяряя себя криком:
- Я сожру тебя, сын Субхадры, подобно тигру, пожирающему свою добычу.
Осыпая Абхиманью стрелами, он стремился врезаться в его колесницу, чтобы затем вступить с ним в рукопашную. Когда голова юноши исчезла за высоким бортом колесницы, Духшасана крикнул в сторону Бхимы и Юдхиштхиры, которым никакие героические усилия не помогли прийти на помощь юноше:
- То, что я с ним сделаю сейчас, ждет всех Пандавов.
Вдруг на короткое мгновение из-за борта колесницы появился Абхиманью. Под градом стрел он выпустил пять стрел одну за другой, оперенье в оперенье, сразив возничего, среднюю лошадь, и так тяжело ранил Духшасану в ключицу, что тот потерял сознание и упал на площадку своей колесницы. Восторженные крики противника, вдохновение и ярость, с каким пандавы стали теснить кауравов, подстегнули Карну и его младшего брата вступить в единоборство с Абхиманьей. И о чудо, в которое никто не мог бы поверить, а Дурьодхана остался недвижим и даже перестал стрелять в юношу!
Первой же стрелой с бритвенным наконечником Абхиманью снес голову брату Карны, а затем несколькими стрелами заставил Карну повернуть вспять и с позором покинуть поле битвы. Карна хотел сберечь себя для битвы с самим Арджуной, ибо победа над Арджуной означала бы победу над Пандавами.
Замешательство врага позволило пандавам полностью разорвать круг, и с победными криками они устремились на помощь Абхиманью. Казалось, еще немного усилий, и юноша будет спасен. Однако Джаядратха, царь Синдху, вдруг резко развернул свою армию, оголив весь правый фланг и, фактически обрекая кауравов на поражение, направил солдат наперерез центральному потоку пандавов. Его слоны, колесницы и конница приостановили наступление на маленьком участке боя, именно там, где воевал Абхиманью. С тактической точки зрения, этот маневр был равносилен предательству, так как обрекал все остальные отряды кауравов на полное истребление от превосходящих сил противника. Джаядратха даже не скрывал, что им движет месть, а не военные соображения. Абхиманью оказался полностью отрезанным от остальной армии пандавов. Слезы текли из глаз близнецов, Накулы и Сахадевы, которые уже были совсем близко от племянника. Ярость их удвоилась, когда они услышали громкое предупреждение Джаядратхи:
- Эй, Абхиманью, живым тебе отсюда не уйти. Я уничтожу всех Пандавов. Вперед.
Дрона, Крипа и другие вынуждены были расступиться, дав широкий проход слонам и колесницам, которые окружили юношу, перевернули его колесницу, задавив возницу. Когда Абхиманью появился из-под опрокинутой колесницы, все ахнули в один голос. Юноша был весь утыкан стрелами, и кровь залила его лицо и тело. C трудом встав на ноги, он тяжело перевёл дыхание и поднял палицу в ожидании того "смельчака", который вступит с ним в единоборство. И таковой нашелся. Сын Духшасаны так жаждал прославиться и отомстить за опозоренного отца, что, выскочив из своей колесницы, с палицей в руках бросился на Абхиманью, который нашел в себе силы пригнуться и приготовиться к схватке. Они стали осыпать друг друга тяжелыми ударами. Даже неискушенному человеку было видно, что это не поединок, а убийство. Сын Духшасаны был искушенным в поединках на палицах и воевал против противника, истекающего кровью. И все же Абхиманью, которого обучал лично махараджа Баларама, успевал не только отражать атаки, но и наносить довольно чувствительные удары. Было ясно, что он держится из последних сил. Наконец, они обменялись двумя такими сильными ударами, что оба упали. От падения стрелы еще глубже вошли в тело юноши, и он потерял сознание. Сын Духшасаны встал и нанес смертельный удар по голове Абхиманьи, который лежал в беспамятстве.
Громкие и восторженные крики Джаядратхи и его приближенных привели в чувство Дрону, который смотрел на происходящее в каком-то оцепенении. Дрона остановил сражение, чтобы обе стороны могли почтить молчанием великого героя.
Вскоре подошли четверо Пандавов. Бхима, молча и не глядя по сторонам, поднял юношу на руки и отнес к колеснице Накулы. Юдхиштхира стоял некоторое время с опущенной головой над распростертым телом всеми любимого веселого юноши. Потом поднял голову и окинул Дрону суровым взглядом. В его глазах вместо слёз блеснули две молнии:
- Наставник всех царей, ты не должен был допускать такого безнравственного убийства. Он мог пасть в бою как кшатрий, но его не следовало убивать лежащего и безоружного. С этого мгновения никому из кауравов не будет пощады.
Только сейчас все поняли, что произошло. Пандавы никогда не простят бессовестное убийство юного героя.
Клятва Арджуны
Арджуна и Кришна возвращались с дальней южной части Курукшетры вместе с поредевшими рядами конников и колесниц. Многочисленные отряды степных и горных племен перестали существовать, рассеянные и уничтоженные. Победа была полная.
Недалеко от лагеря Арджуна заметил, что встречные стараются избежать расспросов о битве на северной половине поля, не играют на винах в сопровождении цимбал, нет приветственных звуков труб и барабанов. Арджуна посмотрел на Кришну, сидящего с непроницаемым лицом и отсутствующим взглядом, и почувствовал тревогу:
- О Мадхава, о Кришна, почему наши воины отходят прочь с опущенными, виноватыми глазами? Почему печаль на лицах у всех после такой важной победы? И где мой сын, который всегда встречал меня у границы лагеря?
В шатрах, где жили братья Пандавы, было темновато. Только под огромным тентом для собраний горел яркий огонь, но и там царила тишина. Когда Арджуна вошёл под тент, он сразу же увидел то самое страшное, что он старался отогнать от себя. В середине на возвышении лежало распростёртое тело, покрытое золотистым знаменем Пандавов и флагом Абхиманью. А вокруг сидели братья Пандавы и Вирата с близкими родственниками. Только Юдхиштхира стоял, положив голову на это тело, как будто в оцепенении. Никто из этих героев не осмелился заговорить с Арджуной, терзаемым горем.
Арджуна подошел и встал рядом с братом, откинул знамя и увидел лицо своего сына, сильно поврежденное ударом палицы. Потом он увидел тело, сплошь утыканное наконечниками стрел. Арджуна положил свою голову на это бездыханное тело и стал причитать:
- О почему моё сердце такое твёрдое? Почему оно не разрывается на мелкие части при виде моего мальчика, убитого столь жестоко? Я знал, мой сын, что Дрона образовал свой знаменитый кольцевой боевой строй. Ты, наверное, бросился внутрь, забыв о том, что выйти из него одному невозможно? Что я скажу моей Субхадре, какое может быть мне оправдание, что я не пришел тебе на помощь? Почему ты не позвал меня? Даже кшатрию не стыдно получить помощь от отца, - Арджуна зарыдал.
Через некоторое время Арджуна почувствовал, как кто-то взял его за плечи и усадил на подушки. Арджуна поднял голову. Рядом стояли Кришна и Юдхиштхира.
- Утешься, о великий герой, ты не должен так печалиться. Абхиманью принял смерть кшатрия, не отвратившись от битвы. Нет сомнения, что твой сын отправился в миры, уготованные для людей, справедливых в своих деяниях, - сказал Кришна и посмотрел на Юдхиштхиру, который тут же начал рассказывать о битве и о победе, приобретенной ценою жизни юного Абхиманью.
Арджуна сидел с отсутствующим выражением лица и слушал о подвиге своего сына, спасшего положение на севере Курукшетры. И когда Юдхиштхира произнес последние слова: "Так юный сын наш вознесся в лучшие миры, оставив нас в глубокой скорби!", Арджуна встал, испустил глубокий вздох: "О сын мой!" и грянул оземь, потеряв сознание.
Плачущий Сахадева присел, положил его голову себе на колени и стал обрызгивать его лицо холодной водой из кувшина. Когда Накула снял с него нагрудный панцирь, все увидели, что тело его в нескольких местах имеет сильные порезы от стрел противника, стрелявшего сзади, и что Арджуна потерял много крови.
Несколько позже, когда его напоили молоком и смазали ему раны, он встал и подошел к жертвенному огню, и все услышали его клятву:
- Воистину перед вами клянусь, что завтра я убью Джаядратху, если он вместе со своим войском не покинет Дурьйодхану или не прибегнет к покровительству Кришны. И если этот злодей не будет убит до захода солнца, тогда пусть я тут же взойду на пылающий костер.
Когда шпионы донесли Дурьодхане и Джаядратхе о торжественной клятве Арджуны, роскошный ужин, за которым возлежали военачальники Кауравов, был приостановлен. Дурьодхана радостно воскликнул:
- Наконец-то у нас появилась возможность покончить с нашим главным врагом его же собственными руками.
Все, кроме Джаядратхи, вскочили со своих мест в сильном возбуждении и наперебой стали выкрикивать воинственные слова и похваляться собственной удалью в полной уверенности, что завтрашний день будет переломным в ходе битвы. Никому не верилось, что всё еще большая армия кауравов и такое огромное количество героев не в состоянии защитить царя синдхов Джаядратху от одного Арджуны. Даже Дрона вынужден был признать, что только в глубоком горе Арджуна мог дать столь необдуманную клятву: