- Ты очень расстроен и одинок, Сергей. Расслабься. Так дальше продолжаться не может. Ты придумываешь нас, персонажей своих произведений, но самого себя не можешь слепить. Посмотри на Аннет. Телка, что надо, а ты и не смотришь в ее сторону. Да нет мужика, который не оглянулся бы на нее. Влево - вправо, влево - вправо, с ума сойти. Картинка с выставки. Не идет, а рисует. Да как не оглянуться, как пропустить такой реалити-шоу. Ты, что медуза? Холоден, как лед Антарктиды? Твои герои тебе помогут. Они же реальные, живые и теплые, как ты любишь говорить о нас. Ну погляди, погляди на Аннет. Она ангел, она бессмертна, может, и тебе перепадет долгожительство? Почему бы тебе не дописать 'Я убил ангела', историю этой обворожительной нимфоманки? Ты так здорово начал, а потом прервал работу.
- Не идет у меня 'Я убил ангела', Гарри, не пишется. Ты же знаешь, я не умею убивать своих героев, а она по замыслу должна быть жестоко убита. И вообще, Гарри, ты сейчас для меня не герой новеллы 'Латинский язык', а мой лучший друг. Вы, герои моих произведений, не понимаете меня. Я одержим писательством. Но я графоман, потому что пишу не то, что нужно людям. Сейчас все читают, смотрят и восхищаются новыми направлениями в фантастике, как то антиутопиями, киберпанками, вампирами, фэнтези, да и вообще остросюжетной литературой. Голливуд раскрутил эти направления, и паства приняла его идеологию. Я не люблю называть такую литературу ширпотребом, как это иногда высокомерно делается в прессе. Я сторонник Эдгара По, который блестяще писал и детективы. Любая идея, принятая читателем, годится в качестве писательской ниши. Что нравится, то и пиши.
- Постой, Серж, не разбрасывайся. Бей в одну точку. Твое дело - новелла.
Гарри имеет право сказать такое, так как был всегда талантлив и целеустремлен не без мошенничества, конечно. Он прав, хороший писатель, обычно, работает в определенной 'литературной нише'. Там его и ищет читатель.
- Подожди, Гарри. Не все такие, как ты. Послушай, я доскажу свою мысль. Я хотел бы добавить, что читают не только развлекательные книги. Вот недавно мировым бестселлером стали этнические романы Халеда Хоссейни. Одаренный человек. Врач, а при этом писатель с мировым именем. Запад пресытился своим благополучием, ищет выхода для внутренней неустроенности. А что может быть лучше для благополучных людей, чем страдания афганцев? Война и бремя религиозных и общественных условностей. Трупы и трупы, но это их реальность. Вот так мистер Халед Хоссейни стал новым Шекспиром. Теперь уже к фэнтези, подобным Гарри Поттеру, прибавился новый тип мирового бестселлера - этнический роман, заполненный страданием людей, живущих в условиях средневековой жестокости. Я не могу так писать, я живу другой жизнью. Я вижу наше время победоносным и оптимистичным, а благополучие никогда не служило подходящим материалом для литературы. Сытый и довольный собой человек не увлекает читателя. Мое мироощущение и понятие 'хорошая литература' разошлись. Я не вписываюсь в интерьер. Благополучие при глубоком душевном конфликте - вот что такое Запад, вот откуда вышел Фолкнер. Сотни самоубийств даже в благополучной Америке. Вот источник, вот литературный конфликт. Но все это надоело, все это уже было в прошлом. Кого теперь интересует постмодернизм, рефлексия, самоанализ, самокопание. Все это в прошлом. А вот драконы и средневековая жестокость - это пожалуйста. Время элитной литературы и высокого искусства прошло. Сейчас все должно быть массовым, прибыльным и доступным. Принцип такой: не читатель тянется за писателем, а писатель угождает читателю.
В разговор вмешался Федор Иванович:
- Да ты просто честолюбивый человек, Серёга. Ты хочешь успеха, славы и денег. Ты завидуешь тем писателям, которые добились признания. Так ты не найдешь общего языка со своими героями. Ну вот возьми меня. Я же был преуспевающим дельцом в твоей новелле 'Новый русский', а теперь я священник и живу в мире со своей душой. И тебе надо пойти этим путем. Найди контакт со своей реальной сутью. Писать нужно тогда, когда хочется записать свои мысли, а мирская слава - это как получится.
- Погоди, погоди, ты меня не понимаешь, Федор Иванович. Я, по-твоему, должен был, как Марсель Пруст, писать романы без начала и конца? Читать и плакать над судьбами своих героев сам один в зашторенной комнате, вдали от мира? Как Фердинанд Соссюр создавать основы лингвистики на скромных лекциях без всякого желания опубликовать? Или как Бахтин высказывать группе слушателей свои выдающиеся идеи о литературе? А ты знаешь, что о них и о многих других великих затворниках, как Кафка, например, мы узнали только потому, что нашлись энтузиасты, которые взялись их издавать и пропагандировать? Знаешь ли ты это? Нет, не знаешь. Ты так и не понял, что кто-то должен найти моего читателя. Кто-то должен поверить в меня, в целесообразность публикаций моих сочинений. Ты понимаешь, о чем я хлопочу, о чем мечтаю? Читатель должен решать, что хорошо, что плохо. Вот его суд я приму без колебаний. Но только тогда, когда меня хотя бы немного раскрутили.
- Вижу только гордыню и честолюбие. - Федор Иванович отвернулся, а потом и просто исчез.
- Человек живет внутренними и внешними импульсами, - продолжал говорить Сергей, уже как бы сам с собой. - Великий русский писатель Андрей Платонов написал 'Чевенгур', самую лучшую книгу о русской революции и гражданской войне. Книга ждала сорок лет, пока ее прочли. Если бы ее оценивали современники, они бы были в ужасе от того, что натворили по неведению, а может и сочли бы роман за клевету на героев революции, так как были под наркозом пропаганды. Не знаю. Роман прочли через сорок лет. При жизни этот гений не получал стимулирующих импульсов ниоткуда из внешней среды, кроме лая своры сторожевых псов советской литературы. Он жил только внутренними импульсами. Этого мало. Очень мало для творчества. Вначале да, а потом очень мало. Начинается нехватка воздуха, может начаться запой, депрессия и прочие страдания.
- Ну это ты перегнул. Платонов написал книгу, которая полностью стирала революционные достижения правящий партии. Сейчас же нет советской власти.
- Вот тут ты ошибаешься. Литературный процесс - это структура данного времени, советская власть в определенном смысле. Если ты не вписался в ландшафт, то тебе, как писателю, кирдык. Ведь твою работу оценивают люди, которые следуют в фарватере неких устоявшихся требований к литературе, требований, которые они сами же установили, глядя в прошлое, а не в будущее. Если ты никогда и ничего не опубликовал, то тебе конец. Решение будет безоговорочным - графоман. Может так и есть, а?
- Опять ты за свое хныканье. Очередное твое преувеличение. - Гарри недовольно посмотрел на Сергея, а потом и он исчез.
Сергей вышел на улицу и стал подниматься по Бродвею в сторону супермаркета и русского магазина, а перед глазами возникали странные образы полуголых людей, которые что-то кричали и требовали, плакали и ругались, смеялись и жадно ели. Начался новый гул в голове, формирование образов. Давай последовательно посмотрим, что там происходит с моими новыми персонажами, которые растекаются без меня в абстрактную картину. Он так задумался, что столкнулся со здоровенным латинос. Оба вежливо извинились: 'Excuse me, sir'. Ну так, что там. Неужели эротика, а может трагедия? Или в моем больном воображении просто формируется нечто злое и недоброе? Было бы здорово что-нибудь шекспировское, побольше трупов, или болезненной совести, как у Достоевского. Да-да. Чувствую. А лучше то и другое, как в Гамлете. 'И эти губы, и глаза зеленые'. Во-во, именно так, как у Сэлинджера.
Несчастный случай
Сначала запел ее мобильник, наигрывая вальс Штрауса. Музыкальная фраза из вальса повторялась и повторялась, но ей было безразлично, кто звонит. Она стонала и извивалась, целиком отдавшись минуте, которая всегда казалась ей единственной и неповторимой. И так было всю жизнь с двенадцати лет.
Потом заиграл его сотовый, отрывисто, немелодично и настойчиво. Он даже не посмотрел в сторону тумбочки, на которой всегда оставлял свой телефон, когда ложился в постель. Она умела довести его до состояния неистовства, и вот теперь он в исступлении выкрикивал самые грязные ругательства. Ей очень нравилось, когда он терял голову и грязно ругался. Всё, как надо. Любовники должны вести себя неистово и безрассудно. Иначе лучше и не встречаться. Ее заповедь была проста и аморальна: 'Женщина без любовников, как дерево без корней'. У нее была целая философия блуда. Все-таки занималась литературой и была начитанна. Образованность позволяла оправдывать свои самые непотребные поступки. А как же? Для того и учимся.
Он еще тяжело дышал, но, придя к насмешливому заключению о пользе образованности для оправдания своих поступков, усмехнулся, потянулся к сигаретам и посмотрел ей вслед, когда она побежала в ванную комнату. Никогда бы не женился на такой. Она сумасшедшая, она безумная, она готова на все ради крутого секса. Кирилл, конечно, крепко влип, но моей вины нет в том, что сейчас происходит. Она и столетнего старика заставит заниматься любовью. Ее безрассудство не от глупости, а от ... как бы это сказать, от патологической невоздержанности. Она создана быть потаскухой. И зачем только она получала образование? Небось, всему университету успела дать. Разве она пропустит кого-нибудь? Не лучше ли было бы работать девушкой по вызову?
Его телефон снова зазвонил. Он посмотрел на имя абонента. Так и думал - это Кирилл. Глупо. Опять мечется. Еще бы. Одиннадцать часов, а жены все нет и нет дома. Пора бы и привыкнуть. Я с ним по два часа говорил, когда она таскалась к тому козлу с большими деньгами. Ей от этого нувориша не нужно было ничего, кроме безумного секса, хотя он здорово одаривал ее. Больная, просто больная. Даст любому, лишь бы утолить неутолимую похоть. Но отказаться от нее из уважения к приятелю тоже глупо, такую телку не просто сыскать, да еще без претензий, только был бы секс на уровне. Только бы безумие. Чего же вышла замуж за этого хилягу? Он даже прокормить себя не в состоянии, тюфтяй.
Отвечать не хотелось, но было как-то неудобно. Слишком подозрительное и вызывающее молчание. Кирилл парень добрый и отзывчивый. Отвечу.
- Привет, Кирилл. Ты опять полуночничаешь? - Артем нарочито зевнул, давая понять, что слишком поздно для телефонных звонков.
- Слушай, Артем, Лара не у тебя? - Кирилл сказал так, как будто знал наверняка, что жена именно там.
Артем вздрогнул от неожиданности и не сразу ответил на вопрос. Спохватившись и растягивая слова, он попытался быть убедительным:
- С чего ты взял? И почему она должна быть так поздно у меня? Не понял.
- После банкета, на котором она отсутствовала почти час, ну, то есть исчезла бесследно, я назвал ее сукой. Она обиделась и сказала, чтобы я ее оставил в покое. Я ее не отпускал, но она сказала, что зайдет к тебе, чтобы успокоиться. Вообще-то я не так просто назвал ее сукой. Как я выяснил, она в это время тут трахалась с одним типом. Она просто потеряла голову. Я кажусь тебе идиотом, не так ли?
- Ее здесь нет и не могло быть. Я пришел домой совсем недавно, поэтому и не сплю ...
- Дело не в тебе и не в ней, а дело во мне. С тех пор как я потерял работу, я места себе не нахожу. Она теперь смотрит на меня, как на прокаженного - ни одного приветливого слова. А все было не так. Мы любили друг друга. Она часто мне говорила, что не представляет себе другого мужа, что хочет от меня ребенка, что я ...
Кирилл продолжал говорить, но Артем уже не слушал. Еще бы. Ты 'идеальный' муж. Она прямо на твоей свадьбе трахнулась с Колей, а незадолго до свадьбы еще съездила к маме в Таганрог. История умалчивает о ее похождениях в родном городе. Где она найдет такую ширму, как ты? Идиот. Жалкий идиот. Тут он снова стал вслушиваться в возбужденные признания обманутого мужа:
- ... я держал ее за руку и читал ей стихи о любви. Она даже прослезилась. Эту нежность к ней я и храню, как самое дорогое, что есть у меня. Ты меня понимаешь? Любовь же держит нас всех за горло. И все же давать всем подряд - я этого не ожидал от нее. Согласись, что у меня ангельское терпение. Сегодня я впервые почувствовал, как мне хочется уйти от нее. Я ей пригрозил, но она, смеясь, ответила, что мы так любим друг друга, что не расстанемся до могилы. Ты понимаешь, какая нежность между нами. А если бы был еще ребенок? Ты чувствуешь, что я хочу сказать, куда я клоню ...
У Артема кровь прилила к голове. Он был на грани того, чтобы шарахнуть мобильник о противоположную стену, а лучше в зеркало над кроватью, в которое Лара смотрит во время их развлечений и вдохновляется. Безумная Сука и полный Дурак с ветвистыми рогами, достигшими луны. Вот вы оба кто.
- ... я ей часто говорил, что без нее не представляю себе жизни, а она всю мою нежность оборачивает в ... сам понимаешь. Она бывает неподражаема. В ней просыпается дьявол и доводит меня до исступления. Что я болтаю, Артем, ты извини. Я думал, она у тебя. Ты уверен, что она не у тебя? Ты пойми ...
- Кирилл, говори, да не заговаривайся. Я еще в здравом уме и ясной памяти. Но если ты настаиваешь, я поищу ее под кроватью и в шкафу, - Артема разбирал смех. А ведь я не сказал, что посмотрю и в ванной комнате, вдруг она проникла ко мне и спряталась в ванной. Он прислушался. Ага, плещется сучка. - А на чердак не пойду, извини, Кирилл. Больно холодно и дождь хлещет.
- Я думаю, что она просто на улице подцепила наиболее сильного мужика и зашла в первый попавшийся подъезд. Ей все равно где и с кем? Почему ты не смеешься надо мной? Я же выгляжу беспросветным болваном ...
- Кирилл, перестань валять дурака, возьми почитай книжку, если не спится. У тебя уже были подобные обстоятельства. Только мне больше не звони, так как я не был женат и не могу тебе ничего посоветовать. Я ...
- Болван, думаешь обо мне, правда? Да, я болван. Ты это хочешь сказать? Мне все намекают на то, что я болван, мягкотелый кролик. Травоядное животное, которое можно и погладить, и дать под зад. А вот ты скажи, почему она не разводится со мной? - Артем закурил сигарету, закрыл глаза и слушал эту белиберду вполуха. - А может, она меня вот таким образом, но все же любит, а я вот ее не понимаю. Я часто мрачен, так как неудачлив. После того как меня сократили в издательстве, я целиком завишу от своих родителей. Благо они обеспеченные люди. Она злится, но ни разу меня не упрекнула. Ты же знаешь, что она не куртизанка, ей деньги не нужны. А вот моя любовь ей очень нужна. Я же вижу. А к тебе она приставала с любовью, как к другим мужикам? Скажи, не обижусь. Я же все понимаю ...
- Кирилл, заткнись, пожалуйста. Глупость человеческая не имеет предела - это ты мне хочешь доказать? Тебе станет легче, если я скажу, что Лара никогда не пыталась меня соблазнить? И вообще, ты не мог бы взять книгу и лечь в постель? Дело идет к двенадцати ночи. Где бы Лара ни была, она твоя и думает о тебе. Ты меня понял? Ты ей нужен, как и она тебе, - мысленно он добавил 'Как Болван нужен Шлюхе'.
- Я и говорю. Если двое нужны друг другу, то чего тут париться: пришла, не пришла. Вот недавно я видел, что она читает биографию Сары Бернар. Великая женщина, великая давалка. Я даже подумал, что она берет пример с этой развратной француженки. Но ведь ни один биограф о Саре Бернар не думает, что она была развратна. Там было даже такое 'неуемная женщина, ей всегда и всего было мало'. Наверное, и моя Лара такая. Просто неуемная потаскуха. На земле живет три миллиарда мужчин. Ей хотелось бы со всеми переспать.
Когда Кирилл стал нарочито и визгливо смеяться, Артем отставил трубку в сторону и снова прислушался к плеску воды в ванной. Нет. Кончила мыться. Сейчас придет одеваться, чтобы отправиться домой. А может, захочет еще разок на посошок. Это же Лара. Кеша говорил мне про нее, что она сумасшедшая. Она может даже прилюдно делать это. Иногда, танцуя, она опускает руку вниз к партнеру, чтобы потрогать то, что ее так притягивает. Прямо во время танца, под взглядами многих людей. Ей не терпится пощупать твердое мужское достоинство. И вот тут хочется ей влепить увесистую пощечину, но не в осуждение за ее развратное поведение, а в виде извращенного садистического секса. 'Вот что она со мной делала', - говорил Кеша. Да я сам видел, как она в коридоре, где стояли пальмы, с этим долговязым Васей дрыгалась. Просто села на него. Наверное, вообще ходит без белья, чтобы не терять времени.
- ... Я все это говорю к тому, чтобы ты понял, почему я не хочу разводиться с ней. Наша любовь никак не связана с тем, как она живет вне дома.
Артем некстати забылся. Она вышла из ванной и громко крикнула:
- Артемчик, еще раз на прощанье. Как ты, мой мачо?
Артем торопливо приложил палец к губам и показал на телефон. Прикрыв ладонью трубку, прошептал испуганно:
- Тише, это Кирилл. - Убрав руку с телефона, он сказал громко, - Ну что за муру ты несешь, Кирилл. Она тебя любит. У нее и в мыслях нет ...
- Послушай, я услышал ее голос. Она у тебя. Теперь я точно знаю. Но я на тебя не в обиде. Ее не трахал только апулеев золотой осел . Ты меня понимаешь? Она такая же безудержная шлюха, как и та римлянка. Я тебя не виню, она кого хочешь затащит в постель. Помню ...
Артем снова вырубился и стал смотреть на Лару, которая скинула халат и теперь голая плясала на кровати, задирая ноги, кокетливо облизывая свой пальчик и не сводя с него глаз. Ей было в высшей степени наплевать на мужа. Она могла крикнуть ему в трубку, что он мешает ей заниматься любовью. Она жила этим, и никто не должен был вмешиваться в ее жизнь. Нет, она не теряла голову, она просто блаженствовала. Больная. Нимфоманка. Сексопатка.
- Я тебе вот что хочу сказать. Я знаю, что она у тебя. Не это важно, а то, что она тяжело больна. Эта болезнь как наркомания, и даже хуже. От наркотиков хоть излечиваются некоторые, для нимфомании нет лечения. Я должен принимать ее такой, какая она есть. Ты меня понимаешь, Артем? Какая же это любовь, если ты отвергаешь любимую женщину только потому, что она неизлечимо больна. Улавливаешь, куда я гну? Молчишь? А я знаю почему. Тебе стыдно трахать жену своего друга. И напрасно, я допускаю ...
Артем смотрел на пляшущую Лару и думал о другом. Ему захотелось схватить это бесстыдное существо, связать, бить и насиловать. Именно об этом чувстве говорил Кеша. Каким-то образом Кирилл своей любовью внушил ему безумную страсть к этой потаскухе.
- Мне нужно в туалет, Кирилл. Извини. Завтра поговорим. Пока.
Он отключил телефон, и швырнул его на диван. Потом, как безумный, притянул ее к себе и ... Не могу я отказаться от этой шлюхи. Я тебя понимаю, Кирилл. Нимфоманки - это то, в чем нуждаются мужики. Физиология у нас такая.
Уф, это не женщина, это страсть в чистом виде. Она опиралась на локоть и смотрела, как он прикуривает.
- А ты ничего, мой мачо. Следующий раз я тебя свяжу и буду истязать. Мне кажется, что ты садомазохист. Только после этого я посягну на тебя.
- Лара, ты сама когда-нибудь насыщаешься под мужиком? Ни разу у меня не возникло ощущения, что я тебя удовлетворил.
- Я люблю, когда мне хорошо и из меня уходит желание, а потом возникает с еще большой силой. Мне показалось, что тебе хорошо со мной.
- А ты вспоминаешь про Кирилла? Он говорит, что вы друг друга любите.
- Любим. Да, любим. Ну и что? Я аморальный человек. Только к Кириллу, нищему и убогому, я испытываю истинное чувство. А ты мачо. С тобой мне хорошо, очень хорошо. Ты лучше всех. Вот сейчас я беременна, и я точно знаю, что это ребенок Кирилла. Понял? А я у тебя потому, что ты мачо.
Она соскочила с кровати, включила свет и подняла голову. В следующее мгновение раздался ее истошный крик. На какое-то мгновение Артем увидел лицо Кирилла, расплющенное на оконном стекле, мокром от дождя. Потом Кирилл взмахнул руками и исчез в темноте. Громкий и резкий звук на улице был похож на удар тяжелого предмета о металл. Бом!
***
Следователь записал в рапорте:
' ... открыл окно на лестничной клетке шестого этажа и вышел на выступ стены шириною в ступню. Трудно понять, как погибший достиг окон гражданина А. Н. Куркова в такой дождливый день. Там, увидев свою жену в спальне любовника, он потерял контроль и сорвался, упав на крышу автомобиля. Когда приехала скорая помощь, он уже был мертв. Жена, гражданка Л. Г. Леднева, не отрицает факта прелюбодеяния. Смерть квалифицирована как несчастный случай'.
-------*-------
Боже мой, какая мура! Конечно, такую грубую эротику не станут публиковать в журналах. И почему только она пришла мне в голову. А-а, ясно, я же вчера смотрел европейский фильм о бандитах с эротическими кадрами.
- Вы сказали, что я неправильно вставил кредитную карту? - Сергей спросил кассиршу, но все еще видел перед собой потерянное выражение лица Кирилла.
Девушка у кассы вежливо и с улыбкой, но все же нервно, взяла у него карту и провела внутри щели. Сергей увидел 'Processing' и успокоился. Пиво и ветчина на обед обеспечены. Еще посмотрю какую-либо комедию. Хватит голливудских жестокостей. Лучше отыскать театральные драки Джеки Чэна. Так о чем я думал там, в супермаркете? А-а, вспомнил, нужны трупы и жестокость. Вот так, например.
Палач
- Палач ... - это все, что успел прошептать банкир перед вторым выстрелом. Потом он упал на колени, а затем с подогнутыми коленями на бок в лужу. Перед тем как он вытянулся в луже грязной воды, киллер подошел к нему и выстрелил в голову. Бросив пистолет рядом, киллер быстро пошел назад и сел в 'Жигули'. Казненный банкир был недвижим, а две женщины, свидетельницы происшедшего, тихо подвывали, лежа на земле и прикрыв головы руками. Их можно и не трогать.
Когда машина въехала в переулок, шофер и киллер вышли и пересели в 'Тойоту'. Шофер изредка с любопытством поглядывал на киллера, пока они ехали.
- Слушай, Снайп, он, кажется, назвал тебя палачем, или я ослышался? - водитель издевательски рассмеялся, видимо, ему казалось, что он остроумен. Его лицо блатного, навсегда обветренное морозом Заполярья, так и светилось довольством. Он представлял себе, как расскажет своим дружкам об этом киллере, с которым свела его судьба.
- Как же ты услышал его шепот, сидя в машине? - Снайп говорил, но не смотрел на водителя.
- Догадался по губам, это я умею, - шофер снова посмотрел на киллера.
- А теперь заткнись и высади меня здесь. Деньги получишь завтра вечером, - говорил Снайп и одновременно шарил у себя в кармане.
- Мы так не договаривались, - водитель был возмущен и даже сбросил газ.
Снайп вытащил руку из кармана и чем-то острым быстро ткнул шофера в руку повыше локтя:
Машина проехала до конца улицы и остановилась. Снайп вышел из машины, прошел по переулку и вошел в подворотню. Здесь он стянул с себя маску и глотнул спиртного из фляги. Пройдя еще немного, он осторожно достал из кармана футлярчик, вытащил из него тонкую короткую иглу, посмотрел на окровавленный кончик и ухмыльнулся. Яд был проверенный. Еще минут пять и конец этому блатяге. Он выбросил перчатки, маску и футляр с иглой в мусорный бак, залил в бак остатки спиртного и бросил туда горящую спичку.
Между тем 'Тойота' проехала несколько кварталов, потом резко свернула на тротуар и уперлась в стену дома. Милиционер, прибежавший на непрерывный гудок машины, увидел водителя, уткнувшегося без сознания в рулевое колесо. Лицо водителя было вымазано зеленоватой пеной, а в кабине стояла вонь гнили и испорченных продуктов. Надо было вызывать следователя и скорую помощь. Водитель приоткрыл рот и прошептал:
- Палач ... , - а затем свалился вниз под сидение. По открытому искаженному рту, милиционер догадался, что он уже мертв. Вскоре прибыли все, кто занимается трупами такого рода. Следователь, коротко осмотрев кабину, обернулся к санитарам:
- Осторожней. Похоже на отравление.
***
Молодой человек, по лицу которого угадывалось раннее пристрастие к алкоголю, прошел в отделение почты и встал в очередь. В окошке он предъявил повестку на получение посылки и свой паспорт. Взяв посылку, он вышел из отделения и прошел через сквер на другую улицу. Здесь он повел себя чрезвычайно странно: подошел к краю тротуара, вытянул руку с посылкой в сторону мостовой и застыл. Сразу раздался рев разгоняемой машины, которая на секунду притормозила около парня. Оттуда высунулась рука и схватила посылку. Снова рев машины, и она понеслась в сторону проспекта, а потом свернула на боковую улицу.
Двое мужчин с одной стороны и двое других с другой бежали к парню. Он, ошеломленный, стоял с открытым ртом и смотрел в оцепенении вслед машине, так и не убрав вытянутую руку. В это же время машина въехала в подворотню, где днем раньше побывал Снайп, и остановилась. Из нее вылез человек с бородой и усами, явно в камуфляже, быстро прошел через двор и вышел на другую улицу, где сел в небольшую иномарку и уехал.
Проехав несколько кварталов, он вышел из машины, вскрыл посылку и, обнаружив, что в нее запиханы старые газеты, прошипел: 'Сука'. Потом бросил посылку в мусорную урну и досадливо сплюнул. Перейдя на другую сторону улицы, он поднялся на третий этаж и вошел в небольшую квартирку. Там закурил и стал смотреть в бинокль за мусорным баком. Так и есть. Они сразу же нашли посылку. Все просто: установили радиомаяк на посылке и поэтому сразу же обнаружили меня. Хрен вам, забирайте бумаги вместо денег, и суньте свой маячок себе в ... Это я за вами слежу, а не вы за мной. Нашли дурака. Так и не привыкнут, что имеют дело с профи. Мы на такой крючок не попадаемся.
Он спустился вниз, вышел на улицу, остановил такси и попросил подвезти на Арбат. Там он смешался с толпой. Пройдя немного, набрал номер на своем сотовом. Ну ясно, мобила заказчика не работает. Вот так наши русские ведут бизнес. Никому нельзя доверять. Напрасно ты прислал посылку с бумагой вместо денег и еще сдал меня милиции. Думал так: Снайп уберет банкира, а я его анонимно сдам милиции - вот и двести кусков сэкономлены. Мы же друг друга не знаем. Держал меня за фраера. Дурак, тебе же рекомендовали меня как профи. Ты думал так, раз я тебя не знаю, то и не доберусь до тебя. Поэтому, чего платить гонорар. Ну хорошо. Экономишь. Но зачем сдавать милиции? Кретин, взяв меня, они и тебя бы раскрутили. Ну и дебил. Хорошо, что со мной имеешь дело. Такие мелочные ублюдки, как ты, не должны жить. Грязь и нечистоплотность. Никакой порядочности в делах. Проходя мимо решетки сточной канавы, Снайп сбросил телефон в отверстие.
***
'Приготовь теперь двойную сумму и жди моего звонка. Если еще раз сделаешь такое, убью всю семью', - прочитав письмо, Рыжов побледнел и посмотрел на секретаршу. Она, наверное, всегда догадывалась, что я связан с криминалом. Она привыкла. Что же делать теперь? Где взять четыреста тысяч долларов, когда и двести не сумел наскрести? Тогда зачем заказал Фридриха, зачем замочил его, если все равно банкрот?
Но как этот киллер допёр, кто я? Мне же сказали, что он профи, чтобы я был очень осторожен. А что делать, если у меня одни долги? Без Фридриха я теперь обеспечен кредитом. Это он блокировал мое заявление и уже собирался сдать меня силовикам. В свое время я лишил его обещанной доли. Вот и мстил. Толстунов будет вместо него. Он мне выдаст, что я прошу, а я ему отстегну десять процентов наличными. Как-нибудь выкрутился бы, если бы не этот киллер.
Рыжов еще полчаса посидел в кабинете, тупо уставившись на дверь. Ужасно тянуло в казино. Только там я и живу. Совсем не хочется работать. Съезжу сегодня вечером на дачу к Ревуну, оттянусь с девчонками, а там видно будет. Перво-наперво срочно отправлю семью к теще. Позже получу кредит и в бега. Никто же такую фирму не захочет покупать. В бега. А как же мои? Оставлю их, а потом? Вопросы, одни вопросы. А ведь найдет и убьет меня этот киллер. Он не простит мне анонимного доноса в милицию и старых газет вместо баксов. Что делать?
-------*-------
Ну кто станет читать книгу о киллере, который делал свою работу спокойно, как палач? Сергей тяжело вздохнул. Он сидел на кухне, пил пиво и ел ветчину с солеными огурчиками. Надо было зайти в русский магазин и там купить ветчину и колбасу вместе с горчицей. Эта американская обезжиренная и подсоленная ветчина мне не нравится. Как они едят эту мерзость, хотя, наверное, по качеству выше, чем наша русская. Говорят, в современной России хорошо готовят, но очень дорого. А пиво хорошее. Люблю субботу. Не надо на работу. Можно расслабиться и думать о судьбе своих рукописей. Печальные мысли - тоже мысли. Кто мыслит, тот живет. Сергей вздохнул.
Закусив, Сергей решил прогуляться в Форт-Тройон-парк, чтобы посидеть на солнце среди сосен в этот редкий погожий октябрьский день. Смотришь на Гудзон и приходит к тебе умиротворение. Герои твоих историй вежливо покидают тебя, чтобы ты остался наедине с дендрологическим богатством парка. Он выбрал отдаленную скамейку с видом на Гудзон, сел и закрыл глаза. Мои герои не знают, что я всегда отдыхаю здесь в нижней части парка, где много озона от сосен. Он открыл глаза, услышав женское щебетание. Вдруг высокая милая дама, держащая за руку ребенка лет шести, взглянула на него и остановилась.
- Простите, вы же Сергей Муромцев, который придумал меня? Вот не думала, что встречу вас здесь в парке. Это моя подруга Маша Грачева, а это мой сын Ванечка. Помните?
Сергей встал с места и поклонился:
- Ну и намучился я с вами, Оксана-Виктория. Вы должны были по моему замыслу совершить преднамеренное убийство, так как, будучи 'Кикиморой гламура', вы затаили злобу на человечество. Были бы трупы, была бы жестокость, вы подходили под мерку хорошей увлекательной литературы. А вы сделали пластическую операцию и стали счастливой матерью и женой.
- Вы огорчены, что я не послушалась вас и стала нормальной женщиной?
- Пожалуй, что да. Вы счастливы, а литературы нет. А вот Гамлет погиб, а драма получилась. Какой же из меня Шекспир, если нет трупов и насилия? Я же все-таки писатель. Мне нельзя нарушать основное правило литературы. Найди конфликт и опиши его. Я нахожу его повсюду, а герои все делают наперекосяк. Вместо трупов рождаются дети. Это не литература. Я понятно говорю, Викочка?
- Куда понятней. Вы хотите, чтобы я померла, а Ванечка остался сиротой и стал наркоманом. А потом попал в тюрьму, и там над ним глумились уголовники. Так, что ли?
- Но это же только в книге, а в жизни вы можете быть счастливы.
- Как же это возможно?
- Ну возьмите фэнтези. Драконы, монстры, трехглавые змеи, уроды всякого типа, какие-то сверхъестественные силы. Море книг, море кинокартин, океан успеха. Народы мира требуют драконов и вампиров. А я что делаю?
- Ну если это называется литературой, не пишите, Сергей. Лучше создайте еще одну такую красивую жизнь, какая получилась у меня и моего Ванечки. Будьте графоманом.
Сергей вздохнул, потер лоб и снова сел на место. Какой воздух, какие улыбки, какая прекрасная жизнь по субботам. Он снова закрыл глаза и старался представить себе все то, что испытывали великие писатели, когда создавали трагедии. Нет-нет-нет. Трагедии не вписываются в меня, современная жизнь не такая. Еврипид из меня не получится. Итак, первый вывод: оптимист - это графоман. А что если написать повесть, в которой все начнется с трупов. Назову ее, скажем, 'Не судьба':
1. Рассказ о том, как шесть следователей, прокуроров и проч. были отравлены во время ежегодного традиционного обеда. Только один человек, который был новичком на этом обеде, остался жив, так как перед тем, как приступить к еде, читал 'Отче наш'. А когда поднял голову, то увидел, что все мертвы.
2. Следователь по особо важным делам пытался раскрутить этот 'глухарь', но ему не удалось даже зацепиться за что-нибудь. У всех было алиби. Более того, и повар, и его помощник пробовали пищу и во время приготовления, и при отправки клиентам.
3. Потом приходит бандероль с дневником, где подробно излагается, как были убиты эти представители правосудия, а также, кто их убил. Следователь бросается выяснять судьбу убийцы и узнает, что во время круиза по Средиземному морю этот пассажир исчез, говорят, видели, как он бросился за борт. Следователь подолгу сидел и смотрел на фотографию убийцы, философствуя о патологии убийц.
4. 'Эпилог'. Следователь отдыхал на Барбадосе, когда увидел убийцу с девушкой. Он его сразу же узнал. Но ему показалось, что и убийца его узнал. Он понял, что ему угрожает опасность, он почувствовал, что убийца попытается прикончить и его. В конце концов убийцу арестовали, и тот печально произнес 'Не судьба'.
***
Поэтому и графоман, что такая муть лезет в голову. Нет, дорогой, ты не прав. Мириады детективов, и все прочитаны. Давид Рубин работает в ООН. Это он мне рассказывал. Ему приходится мотаться по всем странам мира и часто торчать в аэропортах или дешевых гостиницах. Он говорит, что готов прочитать любую чушь, чтобы скоротать время. А уж приличный детектив - это находка. Только не Тургенева, только не Флобера.
Нет и нет, не могу писать детективы по стандарту российской прессы. Да и не только российской. Стандарт: найден труп, и следователь ведет расследование. Лучше уж как Донцова, алогичный, увлекательный, веселый и читабельный сюжет. Одна беременная женщина даже написала, как ей помогли романы Донцовой. Нет, не могу. Не чувствую я этих следователей и милиционеров. Они мне кажутся бумажными, коллажными изображениями, а не настоящими людьми. Можно их штамповать до бесконечности. Нет, я этого не могу. Нужен особый талант. Да и вертеться вокруг трупов, как некрофил ... Нет, увольте, не могу. Меня губит оптимизм и вера в жизнь. А почему? Потому, что люди в массе не так живут, а радуются жизни и не совершают преступлений. Поэтому ты и графоман. Побольше страданий. Ну как бы выплесни внутреннюю тоску в характеры, в нелепые поступки, в нарушение этики, в любые конфликты - тогда сработает. Я пробовал. Даже в детективах у меня не получилось требуемой остроты, хотя замыслы были интересными. Беда в том, что мои герои, как Виктория из 'Кикиморы гламура', поступят совершенно наоборот, а именно правильно и своевременно. Мои герои не хотят жить по литературным правилам. Они возвращаются к счастливой жизни. Это уже не литература.
Представим себе, что Гамлет убил своего дядю, братоубийцу, стал королем и женился на Офелии. Кто бы ходил в его театр, кто бы помнил Шекспира? Никто. Happy end, и Шекспир остался с носом, бездарный драматург. Это не литература. А Шекспир велик тем, что умел увлекательно и глубокомысленно описывать страшные трагедии, чтобы вызвать у зрителя сострадание к людям, а не делать из Гамлета короля и счастливого мужа. Посмотри, как он безжалостно утопил в пруду юную, прекрасную и чистую Офелию. Еще и любовался трупом этого невинного создания. Ужас. Некрофилия своего рода. А сработало. Еще как. На века.
Вот так. Не станешь ты Шекспиром, так как твой Гамлет остался бы жив и стал королем. Ну не писатель ты, прими это раз и навсегда и смирись. Если хочешь писать, сочиняй для себя, как люди пишут дневник. Например: 'Вчера ко мне в гости пришли Поповичи и Васюковы. Было мило'. Сергей рассмеялся. От такого дневника впору будет повеситься.
Как хорошо в парке под соснами. Гляди, сколько сегодня парусников на Гудзоне. Жаль, что я нищий эмигрант, которому зарплаты едва хватает, чтобы не стать бомжом, а так можно было бы прокатиться на своей яхте по Гудзону. Пойду-ка лучше домой. Солнечный день нагоняет тоску. Наверное, афганцы, живущие под пулями и в постоянном страхе насилия и смерти, сказали бы, прочитав эти строки: 'Мне бы твои заботы'. Нет конфликта в моей жизни, нет и литературы. Лев Николаевич бежал от семьи, так как был великий писатель. Он не умел жить без конфликта. Чтобы найти конфликт для нового романа, он писал кощунственные эссе о религии, а позже пожертвовал даже своей жизнью, убежав в мороз из своего поместья. Он искал, он создавал конфликт. Без коллизий писатель мертв. Сергей вздохнул. Я скромный, но честолюбивый обыватель. Ну и делай карьеру библиотекаря. Почему же так тянет писать? Я что-то знаю, но не умею высказать? Значит, не писатель.
Моя мысль проста. Кто сейчас пользуется успехом у телезрителей? Те псевдопророки, которые обличают людей в неправильной жизни и запугивают их всякими грядущими напастями, с презрением относятся к людям, добросовестно делающим свою ежедневную работу. Люди даже не замечают, что по телевизору учат их жить форменные психи, существа, которые жаждут господствовать.
Сергей перевел дыхание. Вот в чем дело. Люди сами хотят понюхать дерьма, когда хорошо живут. Когда же плохо живется, то совсем хорошо - можно винить всех вокруг, кроме себя. Достоевщина. Страдать, чтобы почувствовать соленый и горький вкус жизни. Тогда и яблочный пирог покажется слаще. Глупо, очень глупо. Потом спохватятся и будут плакать и рыдать. Не говори глупостей. Литература должна быть именно такой. Она не должна быть похожа на яблочный пирог.
Сергей почувствовал, что тяжело дышит. Слишком быстро иду в гору. Лучше вернусь к простому бытовому сюжету, который пришел мне в голову вчера вечером.
Крестьянка
Она знает, что новый хозяин этого сада с небольшим домом профессор университета. По крестьянской логике профессора очень влиятельные люди, а когда у тебя пятеро детей и ты бесправная крестьянка, то надеешься, что кому-нибудь из детей и понадобится столичная помощь такого человека. Ей и невдомек, что профессора бывают разные. Одни бессребреники, а другие - лучше промолчать, словом, советские профессора. И деньги, и влияние, и грязная совесть. Каждый выкручивается в меру своей испорченности.
Он сидел под яблоней, там, где прежним хозяином были сколочены стол и скамейки, и смотрел на нее с приветливой улыбкой, хотя и догадывался, что она делает это не бескорыстно. Он вздохнул, вспомнив, кто правит страной, где он живет, и приготовился слушать ее.
Но Марфа была не из разговорчивых. Она только сказала:
- Здесь простокваша, молоко и хлеб. Я пекла.
- Марфа, пожалуйста, не надо. У нас все есть. Вам же детей растить. Позвольте нам заплатить за все.
- Все свежее. - Она сказала и отрицательно покачала головой.
Потом встала, чтобы уйти, но увидев Ульяну, жену профессора, снова села. Ульяна была красивая белокожая шатенка. Здесь в деревне, где женщины темнеют с лица до почернения на разных работах: в саду, во дворе и в поле, Ульяна выглядела крайне неестественно. Уле лучше самой с ней поговорить, пусть она и поддерживает разговор с соседкой:
- Здравствуйте, Марфа, торопитесь?
Перебирает фартук, не хочет уходить. У крестьянки столько работы, что пять минут беседы с новыми людьми, все равно, что нам пойти вечером в оперу. Нелегко, очень нелегко. Со дня рождения не знать продыха, разве нам понять это. Мы тоже не белоручки, но все же у нас другое. Уважение к себе и своему времени. А она - хуже рабыни. Перестань, она, наверное, так не считает, ибо другого не знала и не ведала. Какой еще долгий путь должно пройти человечество, чтобы все изменилось. Только технология спасет мир - все остальное - красивый фон, как голубое небо и вишня в цвету. Он посмотрел на вишневые деревья в саду.
- Марфа, давайте я приготовлю вам кофе? - предложил профессор.
Мужчина, да еще профессор будет готовить ей кофе? А как же женская рабская доля? Она смотрит на меня, как на динозавра. Потом переводит взгляд на Ульяну, думая, что жена профессора такая холеная, потому что муж ей готовит кофе. Знала бы ты, что Уля работает по четырнадцать часов в сутки семь дней в неделю.
- Спасибо, я кофе не пью. Времени нет, - Марфа дальше не комментирует и быстро идет к калитке.
Когда она вышла за калитку, Ульяна сказала торопливо:
- Костя, ты обратил внимания на ее шрам на шеи от самого плеча?
- Нет.
- Потому что ты не видишь людей. Они смутно обрисованы у тебя на дальнем плане. А перед твоим носом только физика, а не суть, ради которой надо жить. Вы же физики думаете не о душе, а о молекулах.
- Что это вдруг тебя понесло, Уля?
- Вот тебе мое задание. Ты будешь моим детективом, который узнает, откуда у нее шрам на шее. Я нанимаю тебя. Ясно?
- Ты что-то знаешь. Говори, а я послушаю. Детективом я буду в следующем рождении. Уля, ты моя опора и надежда. Расскажи.
- Ладно, вечером расскажу.
***
Сергей шел через парк самой длинной дорогой, чтобы немного прогуляться. Позже, в ноябре, здесь будет холодно и неуютно. Лови момент, лови все хорошее, что приходит к тебе, например, сегодняшний день.
Дальше все ясно в этой новелле о Марфе. Профессор знакомится с новым учителем сельской школы, который ему рассказывает ужасную историю. Настоящую трагедию. Марфа и бывший учитель школы полюбили друг друга. Она родила мальчика. Ну того, что теперь лучший ученик школы, а ее мужу донесли доброжелатели, он и стал махать топором, пока не убил учителя и не ранил тяжело Марфу. Теперь в отсидке.
Кому интересно читать эту муть? Читайте классическую литературу девятнадцатого века - там полно этих крестьянских страданий. Можно и многих современных авторов, которых все же публикуют, хотя они мало чем отличаются от Бунина и Шолом-Алейхема.
Нет, так дело не пойдет.
Сергей вошел в лифт. Неужели я настолько бездарен, что не могу найти нечто стоящее, чтобы увлечься и не обращать внимания на постоянные отказы в публикации. В конце концов есть Интернет-издания. Читайте бесплатно. Отыщи меня в море макулатуры, мой читатель. Хотя надо признать, что Интернет дал возможность людям жить не в пространстве, а во времени. Поэтому понятие 'провинция' надо отменить - все теперь равны.
Он уже входил в квартиру, когда загудел мобильник. Ага, Лорен. Вот, кто оптимист, так это она.
- Привет, красавица. Вспомнила о своем неудачливом друге?
- А я тебя никогда не забываю. Просто была очень занята. Хочу пригласить тебя в бар, что в даунтауне. Ты знаешь это место, 'Одесса-мама' называется.
- Лорен, не шути. Хоть ты и преуспевающий продюсер, а всю же этот бар тебе не по карману. Я знаю там цены, мы же с тобой туда не ходим. Забыла?
- Да не я оплачиваю вечеринку, а моя подруга. Она переехала в Нью-Йорк из Калифорнии и хочет отметить это событие. Я и Тома пригласила. Тебе еще неизвестно, что он оказался таким же дураком, как и ты. Недавно подал на развод.
- Спасибо, Лорен. Мне всегда не хватает тебя и твоих 'вдохновляющих' замечаний. У нас в России не верят, что между мужчиной и женщиной может быть такая теплая дружба, как между нами. А вот с Томом ты меня огорчила. У них же была хорошая семья.
- Без сантиментов, Сёджи. Твоя сентиментальность мешает тебе написать крутой роман. Ты сам говорил. Приходи. Пока.
Сергей надел домашники, прошел к дивану и прилег. Надо закрыть глаза и представить себя в мире фантастики, тогда получится.
После ухода Анны с Катюшей я ничего так и не написал, хотя прошло уже три месяца. Она ушла от меня не из-за моего маленького заработка, она же зарабатывает кучу баксов, а потому что я пустое место. Она уверенный в себе программист, а я нытик. Главное - ее воротит от моей писанины. Она же кричала тогда, не стыдясь Катюшки: - 'Жалкий графоман, ничтожество'. Может, и жалкий, но не ничтожный. Зачем только она вышла замуж за меня и привезла в Америку? А вспомнил: 'Надеялась, что ты чему-нибудь обучишься в Америке и будешь, как все люди'. Она и не заметила, как сделала мне комплимент. Я не как все люди. А это что за девочка? Вроде бы мексиканочка, прямо из цивилизации майя. Любопытно.
Три желания
Мать готовила ей сэндвич и по-испански продолжала рассказывать свою жизнь соседке, которая стояла у порога этой полуразвалившейся хижины:
- Мы уже восемь лет женаты. Он говорит, что принадлежит к древнему роду колдунов, а я ему говорю, чтобы он наколдовал нам клад, тогда бы мы могли перестроить эту хибару, а он говорит мне, чтобы я заткнулась и не говорила глупостей. А каково мне? Смотри на Мию. Она такая маленькая. В школе ее все обижают и называют 'гномом'. Я даже не знаю, что это значит, слово из какого-то мульта.
- Мама, мама, это маленькие волшебники, как я.
- Иди, иди. Поиграй во дворе. Дети-то все знают о волшебниках, - она еще что-то добавила по-испански, но Мия не поняла.
Мия надкусила сэндвич и выбежала на пыльный пустырь, где в ветреный день из-за пыли не разглядеть даже скал, за которыми находится шоссе на Санта Фе, добежала до скал и скрылась в углублении, где прятала свои игрушки, которые отец находил на мусорных свалках в городе и привозил ей. Она уже хотела еще раз откусить сэндвича, когда услышала у самого уха:
- А мне ты не дашь немного, я же тоже голоден?
Она не сразу разглядела маленького человечка, сидящего в поломанном игрушечном грузовике без двух колес. Человечек был такой маленький, что Мия не знала, как его угостить.
- Ты такой маленький, даже меньше гномов. Как я дам тебе кушать? Мой сэндвич такой большой.
- А ты положи его сюда, на столик. Я его съем. Только я не знаю, что ты сама будешь есть?
- У нас дома много еды. Папе дают в магазине, где он работает, когда хотят выбросить еду. Мама говорит, что это Америка, здесь половину всей еды выбрасывают. На, ешь. Как тебя зовут?
- Гудбой. - Человечек мгновенно проглотил сэндвич, а потом перешел с английского на испанский. - Я, действительно, хороший мальчик, поэтому мама прозвала меня Гудбой.
Мия засмеялась:
- Мальчики не бывают с такой длинной бородой. Ты гномик, только очень-очень маленький. Я тоже гномик. Гудбой, подожди, я тебе принесу еще сэндвича. Ты давно не ел. Какой ты голодный, как дети в нашей мексиканской деревне. Я помню.
- Сколько тебе лет, Мия?
- Мне скоро будет семь. Откуда ты знаешь мое имя?
- Я же волшебник. Настоящий.
Мия снова рассмеялась:
- Волшебники не бывают голодными. Они, что хочешь, умеют. Все меня зовут 'гномом' в школе, но я не волшебник, я просто очень маленькая. А рыжий Джекоб меня часто обижает. Он бы и тебя обижал. Папа сказал учительнице, она молчит, она боится, говорит папа.
Тут Мия заметила, что Гудбой исчез. Она почувствовала голод и побежала к дому. Мать стояла у плиты и готовила обед.
- Мам, можно мне взять немного хлеба?
- Возьми. Но твой любимый клубничный джем кончился. Возьми хлеб с яблоком. Папа вечером ...
Мия уже не слушала, а бежала обратно к скалам. Между двумя большими валунами была впадина, всегда заполненная мусором, а теперь ... Мия встала на колени и опустила пальчик в эту красноватую жидкость, заполнившую воронку. Точно. Клубничный джем. Мой любимый.
Мать оторвалась от плиты и взглянула на дочь. Лоб, нос, рот и подбородок ее были измазаны клубничным джемом. Да и половина оставшегося хлеба была покрыта джемом.
- Кто это тебя угостил? Тетя Палома?
- Нет. Там целое озеро клубничного джема. Идем, я покажу.
Воронка была, как всегда заполнена мусором. Мать покачала головой, погладила ее по голове и пошла к хижине. Мия обернулась к воронке, а там снова был джем.
- Ты не огорчайся, Мия. Взрослые нас не понимают. Они думают, что мы с тобой маленькие глупые существа. Мы умные волшебники, правда, Мия? - Гудбой стоял на валуне и говорил, размахивая ручками.
- Ну да. Скажи, Гудбой, почему ты и меня считаешь волшебником?
- Ты колдунья. Но добрая. Поэтому ты тоже волшебник.
- А я ничего не могу. Даже боюсь ответить рыжему. Мы мексы всех боимся. Папа говорит, что у нас нет прав, а только страх, что выгонят из страны.
- Потому что ты не колдуешь. Ты должна загадывать желания. Скажем, три желания, как в сказках. Только никому не говори о своих желаниях, а потом проверь. Если они исполнятся, значит, ты настоящая волшебница, но добрая.
Мия шла в задумчивости к дому. Одно из желаний сразу же появилось, чтобы у ее безногой куклы Аниты, снова выросли красивые ноги и чтобы она была одета в розовое платье. Она вернулась назад, закрыла глаза и вошла в свою пещерку. Раз-два-три, открой глаза и проверь свое первое желание. Анита сидела на камне в розовом платье и улыбалась. Ее длинные красивые ноги свисали вниз. Мия порывисто схватила ее и обняла. Я добрый волшебник.
***
Директриса испуганно подняла голову и посмотрела с удивлением на ввалившихся в ее кабинет детей и учительницу первого класса.
- Лев, - сказала учительница, с трудом переводя дыхание.
- Лев, - повторил за ней рыжий мальчик, сын мэра города.
- В нашем классе лев, огромный и косматый. Он рычит на нас. Страшно. Большой, пребольшой, - стали кричать дети.
Директриса строго посмотрела на учительницу и спросила:
- Мисс Фрида, расскажите, в чем дело.
- В классе сидит наша маленькая Мия Рамирес, а рядом с ней огромный лев, который зарычал на нас, когда мы вернулись со двора. Страшно. Надо вызвать полицию и пожарную команду из Санта Фе.
- Что за чушь. Пойдем.
- Нет, - хором закричали все.
Директриса испытывала страх, но все же пошла, чтобы убедиться в таком невероятном событии. За ней в отдалении крался весь класс и учительница. Директриса осторожно приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Мия сидела за своим столиком и разглаживала розовое платье роскошной куклы. 'Наверное, долларов сто стоит', - невольно подумала удивленная директриса.
- Мия, а где лев, который напугал весь класс и мисс Фриду?
- Здравствуйте, миссис Гарнер. Какой лев? - девочка удивленно поджала губы и, встав, смотрела на директрису. Глаза ее смеялись.
'До чего она маленькая в свои семь лет', - подумала директриса, - 'поэтому-то рыжий Джеки зовет ее гномом'.
- Проходите садитесь на свои места, - крикнула директриса, обернувшись. - Лев вам померещился. Мия в классе одна.
Когда все расселись и директриса собиралась уже уйти, вдруг рыжий Джекоб испуганно закричал:
- Посмотрите, что я здесь нашел. Я боюсь.
Директриса вслух прочла записку:
'Если ты еще раз осмелишься назвать Мию 'гномом' или 'мексом', я вернусь, съем тебя, а твои туфли выплюну в окно. Ты меня понял, рыжий? Африканский лев'.
Учительница заглянула в записку:
- Это почерк взрослого человека, это не Мия писала. А может, это укротитель из того цирка-шапито, который заезжал к нам недавно?
Мия шла домой и думала, - 'Осталось третье желание'. У нее сильно колотилось сердце, когда она с мамой приближалась к дому. 'Нет, не осуществилось мое третье желание, наша хибарка такая же старая и плохая, а я заколдовала, чтобы она была новой'. Удивило ее только то, что у самой хижины было несколько женщин и мужчин из таких же бедных и бесправных мексиканских семей нелегальных эмигрантов. Им что-то говорил высокий американец в техасской шляпе, стоящий у черной машины. Позже американец уехал, и все стали обниматься. Мия поняла только, что всех переселяют в новый дом в самом городе, а здесь будет разбит городской парк. Вот тебе и третье желание.
***
Сергей открыл глаза и посмотрел на часы. Опаздываю. Лорен обидится. Он стал торопливо одеваться. Всю дорогу было неприятное чувство незавершенности чего-то. Наверное, не хочется идти на вечеринку, не хочется отрываться от сочинительства. Я совсем помешался.
Все-таки опоздал на час. Сергей успокоился, когда увидел столик, за которым сидели несколько человек вместе с Томом и Лорен. Они уже во всю кутили и хохотали. Никто и не собирался его ждать. Это Мия меня задержала.
Его посадили рядом с женщиной по имени Джессика, которая и устроила эту вечеринку. Та вежливо улыбнулась, но глаза у нее были печальные, и к еде она не прикоснулась. Когда общий разговор перекинулся на представления в Линкольн-центре, Сергей решился завести беседу с Джессикой.
- Как вам у нас в Нью-Йорке? Где вы жили в Калифорнии?
- Там я жила везде одновременно. Вернее там, где снимали клипы, туда и приходилось ездить. Я же режиссер клипов. В Нью-Йорк я часто приезжала и раньше. У меня здесь квартира. А вам как нравится Нью-Йорк?
- Не знаю. Я одиннадцать лет в Америке. Пишу по-русски, а говорю по-английски. Двуликий Янус. Мне и хорошо, и плохо. Я же русский.
Она рассмеялась и внимательно посмотрела на него.
- Здесь все некурящие. Вы тоже?
- Я понял вас. Пойдем покурим, поем попозже.
Они стояли на улице и молча курили.
- Джессика, а вы грустная. Как будто что-то произошло вот сейчас.
Она снова внимательно посмотрела на своего собеседника.
- Мне только что сообщили, что папе диагностировали рак кишечника, но он категорически запретил мне приезжать в Сан-Франциско. Вот я и думаю, ехать мне или нет.
- Несомненно ехать.
- Как вы сказали?
- Не раздумывая ехать. Немедленно. Он любит вас и не хочет огорчать. А вы любите его и вправе ослушаться.
- Спасибо большое, - она в третий раз внимательно посмотрела на него и порывисто взяла его руку и пожала. - Вы сняли с меня тяжелое бремя. Я вылетаю немедленно. Пойдем, я расплачусь и сразу же уйду. Скажите им, что меня вызвали по срочному делу.
- Идите, я оплачу счет, у меня тоже есть кредитная карта, - Сергей говорил, хотя и понимал, что счет будет неподъемный для его нищенского заработка.
- Не надо. Вы же работаете в библиотеке и еще в разводе. Одни расходы, а здесь очень дорого. Лорин рассказывала о вас, она очень любит вас, даже больше своего бойфренда. Удивительная дружба между вами. Она говорит, что любит вас даже больше своих сестер, - Джессика снова порывисто взяла его руку, - увидимся, когда вернусь. Обещайте.
***
Сергей сидел утром в 'Старбаксе' и с удовольствием пил черный кофе. Есть не хотелось. Тянуло к компьютеру, хотелось поработать. Он поднял голову и увидел рассеянный взгляд очень привлекательной женщины, которая только что вошла в кафе и оглядывалась. Она была так красива, что многие люди переглядывались и перешептывались. Сергей с трудом отвел взгляд. Он уже хотел встать и пойти за сахаром, когда услышал:
- Минутку, Сергей. Вы меня не узнаете? Я Наталья из вашей новеллы 'Афродита'.
- Господи, как же я вас сразу не признал? У меня мелькнула такая мысль. Красивая, как Афродита, богиня красоты. Мне нравилось писать о вас. Признаюсь, я до сих пор влюблен в вас.