Аннотация: Книга вторая из сборника "Укус". Немного грустная и простая история, вроде бы о кошечках и собачках, а вроде о нас человеках, оказавшихся не на высоте в своем человеческом мире.
АЛЕКСАНДР МАРТОВСКИЙ
УКУС
КНИГА 2. ИСТОРИЯ МАРТОВСКОГО КОТА
ОТ АВТОРА
Все, ребята, устал. Можно сказать, выдохся. От сумасшедших погонь, мордобоев, политических закидонов и путешествия в другие вселенные. Не грех остановиться и передохнуть, пока величайший сериал отечественной фантастики 'Сага о координаторах' не сожрал свое собственное развивающее начало и не превратился в болотистую и весьма занудную гадость.
Так бывает, когда слишком много приключений и мордобоев. Морда, разбитая по стотысячному разу, вызывает в лучшем случае легкий озноб и позывы зевоты. Даже красиво разбитая морда. Все это когда-то было, все это когда-то видели, тем более слышали. Нам бы чего-нибудь попроще на данный момент. Например, сказочку про маленьких лесных гномов или колыбельную песенку.
Насчет сказочки про маленьких лесных гномов не обещаю. С колыбельной песенкой опять же проблемы не было. Этих песенок, в том числе и колыбельных, в 'Саге о координаторах' целый вагон и пять дополнительных ящиков. Зато появилась весьма съедобная мысль, рассказать что-нибудь про товарища Муркотенка, наиболее колоритную фигуру не только 'Саги о координаторах', но и во всей отечественной фантастике. Не мог появиться вот так Муркотенок. То есть появиться из космоса на нашей русской земле, устроить здесь свой незабываемый мордобой и свалить обратно в тот самый космос. Не мог и все, прочие варианты не принимаются. Что-то должно было предшествовать появлению величайшего бойца всех времен и народов с таким простым русским именем Муркотенок.
Я отошел к окну и задумался. Конечно, в характере бойца Муркотенка есть нечто от Александра Мартовского. И все-таки это не полная версия. Есть нечто большее в характере бойца Муркотенка. При чем нечто большее родилось не на далекой планете Мурс, но в очень сереньком городе Санкт-Петербурге, тогда еще городе Ленинграде. Нечто большее родилось в маленьком котовом дворике.
В самые трудные, самые горькие минуты собственной оплеванной, раздавленной и бессмысленной жизни я так часто любил стоять у окна и растворяться мечтами в том самом котовом дворике. Сердце успокаивалось и прекращало метаться в груди. Мысли успокаивались и растворяли душевную желчь в каждой крохотной капле подобного чуда.
Видно господу было угодно за вечные муки мои, за неутоленную жажду познания, за космические порывы души, за бездну сжигающего бытия, даровать сей осколок кошачьего рая. Почему бы и нет? Где-то должна быть другая жизнь. Не такая подлая и позорная, истеричная и тупая, как жизнь современного человека и героя нашего времени.
Все проходит, умирает,
Испаряется как дым.
Боль становится чужая,
Мрак становится чужим
И страдания былые
Поглощает суета,
Растворяя мысли злые
На мордахе у кота.
Пока мои дорогие координаторы собираются с силами, зализывают раны и отдыхают перед очередным мордобоем, я хочу рассказать вам одну невыдуманную историю про одного невыдуманного кота, который стал прототипом бойца Муркотенка.
ПОЕХАЛИ
На свете существует масса религий, воспринимающих переселение душ за эталон. Зайчик переселяется, рыбка переселяется, тараканище в кухне твоей... и тот раньше прочих переселяется. Переселение суть непреложная истина, спасающая человека от ужаса смерти. Ты был тараканом, зайчиком, рыбкой. Нынче переселился, когда в результате десятков и сотен преобразований душа рассчитала свой собственный путь от низшей формы до высшего разума. Ты доволен. Твой интеллект поднимает на пьедестал человеческий разум.
Это логично с позиции человека, который чертовски ценит себя, отметая прочих не шибко удачных переселенцев, всяких глистиков, клопиков, птичек. Ты самый великий, ты самый деятельный, ты почти господин над вселенной. И что? Кто признает господина? Дерево не признает. Камень? Да я смеюсь, чем отличается камень от дерева? Опять же дурацкий червяк или глист, который наехал на господина. Снова не признает. Наблюдая людей без тяжелой одежды их непомерного чванства, я отвожу глаза от рода людского в сторону меньших существ, что существуют на одной с нами планете.
Давайте не будем ругаться хотя бы сейчас. Человек отвратительное, нет, отвратительнейшее существо, порождавшееся когда-либо природой. Природа его родила. Это мама его. Вот хотя бы подумал товарищ о маме, приласкал ее, обогрел, подкормил, дал спокойно резвиться и развиваться под общими небесами, улучшать, но не пакостить землю. Ишь чего захотелось, товарищи! Мама глупая, должна радоваться. Ибо человек по-своему отблагодарил природу. Знает, что хорошо, а что нет по определению. Засунул природу в железную клеть, заставил служить сточной канавой, шлюхой, подстилкой под ноги. И с кем это он так обошелся? Опять же с природой, ласкавшей, лелеявшей, оберегавшей подобное ничтожество тысячи тысяч дней и ночей, в период ублюдочного детства.
Вырос сладенький наш, немного окреп, и так далее. Ух, какой здоровенный, мордастый сегодня ребенок. Вознесся на металлических крыльях прогресса, усладил ненасытную плоть шиком, блеском, искусственной мишурой. Чтобы шума побольше, и вони, и прочей хреновины. Доэстетировался самочинный властитель природы, доутончался, выпал в разврат. Все сумел, до всего дотянулись его загребущие лапы. Но забыл сохранить каплю жалости к тем существам, кто подобное чмо окружал перед взлетом. И зачем? Что твоя капля? Получив беспредельную мощь от природы, двуногая пакость поспешает воспользоваться подачкой, дабы переделать миры по собственному усмотрению и воцариться не только над мамой своей, воцариться над целой вселенной.
Человек стал кошмаром вселенной. Нынче это вселенское зло, в противовес которому поставлены крохотные и, кажется, совершенно бессмысленные существа, кто остался всего лишь животными.
Маленькая киска
Без ученых званий
Не продаст за миску
Толику желаний.
Не продаст за платье
Добрые устои.
Но добру отплатит
Ласкою любою.
Как велик человек? Но и он спасовал перед киской.
ТОЛЬКО ФАКТЫ
Повторяю, история эта случилась еще на той улице, когда коммунистическая партия была необычайно ершиста, а у дедушки Брежнева не скакала по лавочкам челюсть. Вы помните дедушку Брежнева? Веселый такой старичок. Никого не запугивал, не изничтожал, не приканчивал генсековским авторитетом. Говорил, что на празднике. Самые серьезные фразы в его горле принимали двойственный смысл. Хочешь, следуй по предначертанному пути. Хочешь, не следуй. Никто не осудит. А если осудит, ты облажался по собственной инициативе. Все вокруг двойственное, нереальное. Так поверни али эдак, один результат, полное торжество коммунизма.
Погодите, я еще не закончил. Вы помните торжество коммунизма? Думаю, что забыли под прессом россиянского государства. А зря. Эти двойственные газеты, которые пестрели галиматьей о всесторонне развитой личности. Эти двойственные научные журналы, которые добирались всегда с опозданием, но выдавали не меньше галиматьи о созидании личности нового типа. Эти книги, то есть партийная и сверхпартийная литература о том же. А телевизор, волшебный ящик, окно в мир, дверь к человеческой мысли? Зовите его, как хотите. Все равно не припомнится ничего, открестились, затерли, забыли.
Только не подумайте, я не подрываю устои партии и не трогаю дедушку Брежнева, Наша героиня, хрупкая кошечка не знала ни первого, ни второго вплоть до торжества коммунизма. Упущение с ее стороны, но что поделаешь здесь. Кошечка не читала газет, не упиралась рогами, простите, хвостиком в ящик, не подпрыгивала под нескончаемый рев матюгальников. Нет, цивилизация не миновала такой красоты, все-таки город, не волчий загон. Там газетку положат в кошачий горшок, а на первой странице портрет. Там задымятся волшебные линзы, и снова портрет. Там в магюгальнике самый родной, самый праведный голос. Упущение номер два. Хрупкая кошечка не понимала, но просто жила: кушала, дрыхла, мяукала, что-то еще про несложные, несерьезные, серенькие потребности, из которых прогулка на свежем воздухе вплеталась в обычные тридцать шажков от клумбы до клумбы.
Тут судьба повстречала хрупкую кошечку в облике всесторонне развитых личностей, строителей светлого будущего, передовой отряд коммунизма. Я еще только начал. Вот возьму документ, разбросаюсь словами, фразами, чувствами. Такой силищей и красотой третьего съезда, пятого съезда, двадцать первого съезда. Станем съезжаться, не остановишь меня перед голыми фактами. Апофеоз. Мысль бурлит, гнев по полочкам, система работает. Строители коммунизма приготовились вступить в коммунизм. Ни хрупкое телосложение, ни царственный вид не спасли красавицу из Сиама, потому что так надо для коммунизма. Это эксперимент, это мощь, это будущее нашей планеты.
- Думаешь, упадет?
- Сам скорей упадешь!
- По рукам, и пра-аверим.
Слышали, эксперимент. Я не имею права его осуждать. Газеты вроде бы осудили, а вроде бы поощрили творчество коммунистической молодежи. Ящик вроде бы огрызнулся, а вроде смолчал - отрицательный результат то же нужен. Душещипательное устройство вроде поперхало, но кто услышал подобную возню в сплошной полосе здравниц и гимнов. Короче, система дала добро. Растворилось окно на загаженной лестнице точно такого же мерзкого здания. Пара грязных ручонок возникла в окне, сделала несколько пассов, и гулкий удар захлебнулся в идейноподкованном смехе. Помните, наши улыбки во весь экран. Или тупые глаза. Вот-вот, они самые есть. Улыбки, глаза. Снова улыбки, снова глаза, снова во весь экран. Что им киска? Да черт с ней, не оправдала надежд, не приземлилась на хрупкие лапки, вроде рыжиков, барсиков, мурзиков. Дура, что факт, плюхнулась на газон кровавым обломком костей и брызгами мяса.
Нет, только правильные эмоции. Ящик, желтая пресса, трепло. Не понимаю и никогда не понять, куда подевались они, эти прекрасные гордые души, вырванные нашей прекрасной системой из первородных оков бытия. Кто их воспитатели, какая сволочь и мразь? Где природа, какие кладези веры вокруг? И как опять вера растет, в каких воплотилась подонках, кого растоптала еще на путях своей мерзопакостной жизни? Не понимаю, не знаю. И мне не дано узнать, но каждый раз избивая ублюдка, подонка, садиста, калечащего безответную тварь, я чувствую он из всесторонне развитых личностей. Я слышу:
- Пра-аверим.
ЕЩЕ ФАКТЫ
Кошечка осталась лежать на газоне. Солнце палило в разорванном петербургском небе. Его лучи достигли своего максимума и остроты. Именно в данный период, вроде как их завели, вроде заставили разозлиться по полной программе. Но на кого? Неужели на эту несчастную: маленькую, квелую, недобитую кошечку? На предсмертные стоны ее, похожие больше на засыхающий звук среди трущихся и ревущих поверхностей. Нет, я не верю, что-то не так. Солнце бесилось, солнце палило, потому что сегодня, сейчас его отпустили страшные петербургские тучи. А добрые люди бежали по важным своим делам, очень спешили, очень ругались:
- Опять пацаны.
- И куда это смотрит милиция?
Но бежали. Общая занятость вышеупомянутых товарищей представляла нечто гипервселенское и фантастическое в данной точке пространства. Мысли направлены, силы напряжены. Каждый товарищ так долго готовился и заряжался энергией, чтобы выстрелить в нужный момент, чтобы всем показать, не знаю чего, но показать и истратить на всю катушку заряды. Дай то бог, чтобы хватило энергии на единственный выстрел. Людские дела требуют множество сил. Не схалявишь, не отобьешься, не остановишься перед газоном. Кто придумал газоны? Все вращается, все течет. Какое там задержаться чуток, осмотреться, потратить несколько жалких минут на чужую судьбу, на дохлую кошечку.
- И куда пропал дворник?
А дальше? Губы брезгливо морщились. Короли природы, как умели, нет, как могли, обходили нечистое место. Не испачкаться, не запечатлеть в своей памяти самый обыкновенный фрагмент самой обыкновенной действительности, вырвать скорее с корнем, с жилами, с грязью. Чтобы не волноваться. Это так вредно, такой кошмар. Давление может повыситься, работа хуже пойдет, допустишь ошибку, где не имеешь права вообще ошибаться. И родина пострадает. Вы представляете, некая паршивая тварь, подловила тебя в столь неподходящий момент и изволила подыхать, когда занят для родины.
Другое дело, грязь притащили домой. К чаю и булочке, в теплый семейный круг, на улыбающуюся физиономию своего сопливого обалдуя или покрытой веснушками обалдуйки. Чего улыбаемся? Вот разберусь. Вот воспитаю на что ни на есть конкретном примере из жизни. Жизнь должна пригодиться, или не так? Кошка почти человек, или нет? Конечно, кошка без разума, но живая. Создана по подобию нашему из мускулов, кожи, костей. Четыре лапы, глаза, уши, хвост... С хвостом пока пролетели. Однако мы очень похожи. Нам хочется бегать, ей хочется бегать. Нам хочется кушать, ей хочется кушать. Как ни странно, она ощущает добро или зло, может плакать, может метаться от боли. Но мы это мы, а она это она. И грех обижать ее, наносить увечье, отнимать без нужды кошачью жизнь и здоровье.
Снова апофеоз. Сколько хорошего сделал один пример в истории человечества. Для обалдуя, для обалдуйки, которые по мнению взрослых проникнутся сразу жаждой добра. Вы заметили, парень мордой в чашку залез, девка чуть не затерла накрашенные ресницы. Вовремя не останови, может случиться так-к-кое! Здесь сумасшествие, там обвал. Здесь разрушение, там разврат. Здесь абсолютная грязь, там не придумал чего, если не гипервселенская мерзость. Вовремя не останови, не остановишь потом никогда. Не будет шанса сказать за столом:
- Доброта спасет мир.
Или почти то же самое:
- Коммунизм спасет человечество.
А маленький клочок мяса еще на газоне.
БЕЗ КОНЦА
Я помню погибших котят, их маленькие изуродованные трупики. Это почти наваждение. Я не хочу ничего помнить. Мир жесток, мир приносит свои подарки каждые десять секунд. Глазом моргнул - есть подарок. Сплюнул - опять подарок. Отвернулся - их уже три подарка. Очень хочется себя убедить, что в последний раз попадаешь в подобную мерзость. Переживем именно это мгновение, десятую из дурацких секунд, а дальше последний раз, не будет подарков. Не будет котят, забравшихся умирать под трубой, под картонной коробкой, в помоях. Не будет изуродованных трупиков, нет, никогда. Тех, что я помню, чего не хочу помнить. А где в это время находился ты, господи? Котята лежали так одиноко. Лоскуток к лоскутку. Шерстинка к шерстинке. Навозный жук на усах. Жирная муха в пустой глазнице. Где-то там черви, копаются, разрушают, все превратили в ничто. Они есть, они рядом, они скоро придут. Они не ублюдок, сморкнувшийся через плечо:
- Зараза.
Они не брезгливый дворник, поймавший ублюдка:
- Выкиньте падаль, дам на конфеты!
Эти черви, они единственные, кто любит котят. Прочей любви не существует. Неужели мир опустел? Неужели зачах и загнулся? Мысли, заботы, дела. Взгляд поверхностный, вздох фальшивый, слова не больше и не дороже испорченного ими воздуха. Некому думать про тварей меньших, попытаться им облегчить страдания, взять домой, отогреть, накормить. Пускай на единственный миг, на то, что осталось прожить этим бедным и самым забытым в целой вселенной страдальцам. Скорее наоборот. Вон пацаненок тащит веревку. Вон девчушка пальцами ткнула в глаза. Вон старуха стоит, озирается, что-то в мешке. Маленькое, пухленькое, невинное. Чуть-чуть мячит. Но наигралась старуха. В мусоропровод такое 'мячит', а следом ведро помоев.
Я видел котят и сжимал кулаки:
- Люди, куда вы стремитесь, куда вы спешите в непомерной забаве крушить, увечить и пакостить все без разбора? Подумайте о себе, о бессмертной своей душе, быть может, она в бесконечных кругах совершенства воплотится в такого кота, будет выбита палкой.
Я видел котят. Я плакал скупыми слезами.
Трава зеленая
Кровью смыта.
Душа бездонная
Ушла, забыта.
Покрылось вздором
У жизни пламя
Там под забором,
В вонючей яме.
Кровавыми были слезы.
ПАМЯТКА ПИОНЕРА
Еще в пионерском лагере поймал пионер Мартовский пару товарищей, повесивших котенка.
Были товарищи годами постарше и ростом повыше.
Никому не наябедничал пионер Мартовский, сам разобрался.
Одному товарищу сломал нос, другому сломал руку.
БЕЗ НАЗВАНИЯ
Кошечке повезло. Ее подобрали. Некая милая женщина сжалилась над растерзанным существом, доказав то самое исключение из правил, которое чаще всего и есть истина:
- Даже в мире всеобщего зла найдутся изгои.
Кошечке повезло. Бывает. Незнакомой девушке подарили цветы. Старуха уступила в трамвае ребенку. Писателя приняли в Союз писателей. Правитель перестал воровать и издеваться над собственным народом. А еще доброе отношение, ласка, уход искоренили благодеяние всесторонне развитых личностей, заменили личностное чем-то иным, например, благородным теплом истинно доброго сердца. Чего не бывает? Иностранка поправилась, вернулась к нормальной жизни, присутствовали в которой и маленькое кошачье счастье, и маленькая кошачья любовь. Дальше пробел. Дальше как полагается, ибо отпрыски местных котов погибали при родах. Дальше яркая встреча двух соотечественников, выходцев из Сиама. И, наконец, благодать материнства. Счастливый брак увенчался счастливым потомством.
Появился на свет Кузя.
ДОРОГОЕ И МИЛОЕ ДЕТСТВО
Для одних ты тянешься долго, на целую жизнь. Не отпускаешь и не выбрасываешь. Твои причуды перевешивают остальные причуды. Твои надежды затмевают остальные надежды. Твоя идеология вроде бы существует, а вроде нет. Но ты опять-таки есть, ты существуешь. Выбрало кое-кого под себя, одну простую, может не слишком прекрасную душу. Другие ребятки бегут, наплевать. Другие катятся в пропасть, там им и место. Ты не знаешь других рябяток, не интересуешься ими, не надо. Посмеялись, единственный взлет, единственный штрих по вселенной, сегодня маленький, завтра большой кусок мусора. И не верится, что когда-то был маленький мальчик с большими глазами, а теперь злобный дядька и сволочь.
Я понимаю, человек не животное. Человеческое детство не кошачье детство. Человек сама беспомощность с первой секунды своего рождения, почти инвалид. Соображает туго, дергается еще труднее. Пока первый раз проползет, пока попробует сделать нечто осмысленное и толковое, проходят годы и годы. Чаще проходит целая жизнь. Человек не животное. За пятьдесят, шестьдесят, семьдесят лет не способен научиться не то чтобы мыслить как человек, но осмысленно корчиться, ползать. А давно уже вышел из детства.
Я понимаю, не спорю и не шучу. Маленький Кузя не человек. Сегодня ершистый комочек, между пальцев зажали, и нет ничего, для помпона не хватит. Завтра, смотрите, как время бежит, комочек оформился, встал на крепкие лапки, расправил упругую спинку, шагнул за порог. Господи, неужели то же опять, гром не из тучи гремит... Неужели все тот же маленький Кузя?
Месяца не прошло, забыты родители, родная коробка в помойке, вместе с тряпицей, что покрывала ее. Мамочкин нежный язык, теплое брюхо, сосцы, молоко в этих самых сосцах. Немного жирно, но вкусно. Такое не возвратится на грешную землю. Никогда, никогда, все оно в прошлом для Кузи. Тихое, светлое, настоящее, я не перечисляю, забыл. Неукротимый и бешеный нрав просыпается, открывает новый и удивительный мир. Без матери, без тепла, без коробки. Открывает и увлекает вперед, пробовать зубы, пробовать когти. А если кому не понравилось, разрешаю куда-нибудь спрятаться, пока не пострадали и жопа, и морда. Он такой, этот крохотный, этот неистовый, этот вселенский комочек природы.
Новые хозяева привыкли не сразу:
- Удивительный зверь.
- Хищный, кажется, он.
Не все получалось так гладко, как бы хотелось с точки зрения и по теории уходящего в никуда человека и его отвратительного человечества.
Кошечку глажу
И обнимаю,
Мягкую пряжу
Словно ласкаю.
Шерстка волнами
В пальцах играет,
Сладкими снами
Душу питает.
Маленький Кузя находился под обаянием диких инстинктов.
СТРАННЫЙ ПЕРЕПОЛОХ
Нам не нравятся личности. Еще на дистанции, где-нибудь в тридевятом царстве можно стерпеть подобную дерзость в духе известных киногероев, спортсменов, армейцев. Но не в своей семье, не под боком. Здесь начинаешь роптать и пускать сопли. Вроде такой справедливый, честный, суровый товарищ. Разложил вселенную по крохотным коробочкам. В одной коробочке спрятана физическая энергия, в другой энергия чувственная. Посмотрите сюда, сколько образовывался, сколько всего изучил. Голова не то что премудрый талмуд, но целый парламент. Потрачены годы и годы. Нет, целая жизнь. И сосед твой такая же бяка, и соседка такая. Может не совершенно такая, но из той же весовой категории. Серая масса, беспросветная колея, попугайчик, пересказывающий талмуды или парламент. И никаких вариантов.
А там? Кто сказал, личности? В современной России не может быть никаких личностей. Кто придумал подобную блажь? У кого повернулся дурацкий язык? В нормальной современной семье каждая личность, точно мозоль на глазах. Хлопотно с этой мозолью. Хлопотно с вами и прочей хреновиной. Замотаешься выше шеи и выше самой головы, не знаешь, с какой стороны приступить, откуда по-дружески гавкнуть.
Все, опустились до состояния среднего петербуржца с вечно кислой и гаденькой рожицей. Никому не нужны уроды, отличные от среднего петербуржца, что попадают в историю, баламутят сонный покой наших сточных колодцев, перетряхивают мусоропроводы в наших сердцах, переставляют с места на место пыльные вещи наших устоев. Будто не разобрались, так хорошо на петербургских помойках, в прежней грязи, среди прежнего хлама. Товарищи личности, вас не просили, не звали, не позовут в Петербург. Серая масса не позовет. Незаметный товарищ не позовет. Учился, кончал, развивался товарищ не для того, чтобы некто мозолил глаза. Трудился, ползал, копил он же любимый не для того, чтобы некто в глаза рассмеялся. Вот построю счастливое общество на русской земле. В этом обществе есть все что угодно. Работа для бедного, деньги для богатого, плюс чурбанизация всей страны. Ну, и наша русская водка. А как, скажите, пожалуйста, мы обойдемся без водки? В счастливом обществе свои награды, а наивысшей наградой является скромный покой вдали от вселенских волнений, полное отсутствие космических передряг, и никаких страстей, превышающих уровень водки в желудке.
Хлопотно, черт подери. Незаметный товарищ чертовски заметен, когда тусуется среди других незаметных товарищей. По сути, это сплошное ничто, но его оттеняет величие массы. В массе мы все великие, гордые, непобедимые, каждую сволочь достали и разорвали ее по кусочкам. То есть мы победители сволочи. Маленькая приставочка 'мы' радует незаметного товарища. Можешь находиться в самом низу, а такая иллюзия, что пробрался наверх. Можешь сидеть и пищать, а такая надежда, что вопиешь во весь голос. Но главное, вы догадались, никакого риска все для того же желудка.
Пища переваривается, мысли перевариваются. Мысли становятся пищей, пища становится мыслями. Риск, кто бы подумал, отсутствует. Незаметный товарищ пищит, масса колеблется. Незаметного товарища не замечают, он опять же доволен. Его потрясающие знания, его гиперпространственный интеллект, его умение делать такую ничтожную пакость, как деньги, и вообще все, чем он обладает, нравится массе. Снова 'мы'. Это те, кто наехали, раздавили, опошлили к черту Россию. Чувствуете, какая гармония, какой охрененный трезвон? Но кое-чего не хватает.
Тут возвратимся на несколько сантиметров назад. Нам не нужны личности. Ни в человеческом, ни в кошачьем обличии. Черт бы их растоптал, эти личности. Там, где на месте одни отбросы, серая и беспросветная масса.
ЕЩЕ ДАЛЬШЕ
Маленький Кузя отличался энергией не по годам. Не успели его оторвать от сосцов матери, как уже бегает, прячется, выбирает. В данном отношении квартира не лучший предмет для выбора. Стены и плесень, плесень и стены. Но у русского человека квартира заполнена, пускай не на сто, но на девяносто девять и девять десятых процента всякими интересными штучками. Вы разобрались, хлам, хлам и хлам. Выкинуть жалко, использовать стыдливость не позволяет. Даже последний бомжатник не станет такое носить, расплюется. Однако лежит. В правом углу, в левом носке, под столом, на столе, под комодом, под стульями, в нишах или загашниках. Кажется, плотно лежит, не докопаешься после второго стакана. Это человечек не докопается. Другое дело, маленький Кузя.
Я продолжаю, оторвали маленького от сосцов, оторвали от материнского хвостика, которым он не то что играл, но все-таки. Ложилась, значит, мамаша. Хвостик медленно опадает, затем поднимается, затем опадает. Кажется, нет ничего проще. Попробуй, поймай хвостик. Вот уже в лапах. Нет, ошибаюсь, выскальзывает столь удивительный приз. Снова в лапах. Да что ты родимый, и близко его не бывало. Как пить из стакана, выскальзывает. Мамочка терпеливая. Десять, пятнадцать, сто сорок минут. Хочешь весь день ловить хвостик? Лови, если получится у тебя. Не дали поймать, все равно оторвали.
Думаете, Кузя расстроился? По крайней мере, вида не показывает. Обнюхал новые апартаменты, попробовал хлам. Вы еще не забыли что это такое? Стал искать, стал выдумывать, ну и всякое прочее. Были старые брюки, получилось новое лежбище. Доживал свое абажур, получился пост наблюдения. Драную шапку никто не носил десять лет, присмотритесь, кто прячется в шапке. Всему должна быть мера. Кто-то подготавливает сюрпризы, кто-то их получает. Кто-то выжидает в засаде, кто-то только разводит руками. С одной стороны есть игра, а с другой игра не редко становилась побоищем.
Вот вам классический случай. Коридор. Вешалка. Возле вешалки человек. Не совсем пьяный, не совсем трезвый. Немного шатается, глаза ненормальные, бормочет нечто из репертуара главенствующей церкви: о справедливости в нашем неправедном и обмирщившемся мире. Пальто почти снял. По крайней мере, правый рукав на полу. Вот бы отправить туда же левый рукав. Нет, зачем-то стал стягивать свитер. И что? Кто вцепился в пропитанный жиром загривок?
Еще вариант. Другой человек. Не грустный и не веселый. Только пакеты поставил. На лице ничего не выражающая улыбка. Трудно было сегодня. Большущая очередь, ведут себя некорректно, множество слов не из школьных учебников. Некто в наглую лез. И не единожды. Одного отодрали, другой рядом. Как хорошо, что все кончилось. Из правого пакета кое-чего от добычи: хлеб, молоко, творог, масло, конфеты. Из левого пакета нечто иное торчит. Во, какой хвост! Во, красавец какой! Не вытащишь просто так, не поймаешь. Или нет, отчего не поймаешь? Человек отвернулся, расслабился, улыбнуться посмел. Бац! От рыбы ошметки.
Я еще не закончил. Приходишь хмурым, приходишь веселым. Приходишь с пакетами, приходишь без, ну потерял по дороге пакеты. Все равно тебя ждут. И это приятно. Ты готовишься к встрече, ты выявил старые лежбища, ты не боишься, потому что сам научился прятаться. Но тебя ждут. И не обязательно на вчерашнем месте. Там пусто, там полный порядок, там тишина. Заглянул, тишина. Прислушался, полный порядок. Коридор опустел. Может поковыряться в шкафу? Что оно? Когти.
Жизнь неожиданная. Хлама хватает. Выбросить старые брюки рука не поднимется. Покупаешь новые брюки и вешаешь в шкаф. Кажется, некуда больше, но ты упрямый, ты все равно вешаешь. Русского упрямца не переспорить. Новые брюки купил, пригласил товарищей по работе и родственников. Вроде бы полюбоваться на брюки. Иначе, зачем открывается шкаф, приглашенные вертят башками, трясутся, нечто лопочут, ну и так далее. Неужели слегка перепили товарищи? Неужели попался им подгорелый пирог, и прочие сладости сконцентрировались в данный момент в данной точке пространства? Ничего не скажу, укусили за пятку.
- Ай! - возглас обычный.
- Мамочка! - возглас на каждый день.
- Во, мерзавец! - здесь пахнет крамолой. Не нравится, не приходи, не выпендривайся со своим идиотским уставом на нашей планете. Тебя просили прийти? Нет, не просили. Маленький Кузя, оторванный от сосцов, не просил. Ты пришел, ты ворвался, ты посягнул на новые брюки в шкафу, а теперь открываешь дурацкую пасть, а теперь показал свою морду. Или быстрей сознавайся, чего еще показал. Только не надо устраивать гонки за Кузей.
- Он же ласковый, - вот прекрасный пример.
- Он же нежный, - повторяем идею.
- Он никого не обидит, - такое нравится мне.
Разве маленький Кузя может кого-то обидеть? Ну, попробовал человека на зуб, ну, ничтожным его коготком подцепил. Вспомнили про коготок? За маминым хвостиком не угнался в далеком и безвозвратно растаявшем детстве. Хотел угнаться, теперь не сумеет такого вообще никогда. Где ты мама, ау? Тебя не вернуть и хвостик твой то же. А что вернуть? Сами видите что? Некую часть совершенно новой вселенной. Ну и прочие глупости. Как оно полагается, котик радостный, котик восторженный, котик есть первый класс! Немного побегаем, поразвлекаемся, поглупим. Грустно без мамы:
- Мяу, моя дорогая, скорей отзовись.
Не отзывается. Кто-то идет. Готовы зубы и когти.
ОТ АВТОРА
Сложная ситуация сложилась в современной литературе, и не только в фантастике. Не хватает характерных запоминающихся героев. Бесхарактерных и штампованных героев хватает. Бесхарактерные и штампованные герои плодятся пачками. Господа литераторы иногда выделяют свое очередное детище каким-нибудь несуразным именем. Косой, Слепой, Собаколов и так далее. Но дальше имени не продвигаются господа литераторы.
И что у нас получается? Вроде бы героев много, то есть н единицы, но тысячи героев расползаются по вселенной со стороны не самых дешевых изданий. Характерных запоминающихся героев все равно не хватает.
Не спорю, более чем трудоемкий процесс создать характерного героя. А чтобы герой запомнился на какой-то более или менее продолжительный период, необходимо потратить массу духовной энергии и бесконечные тонны здоровья.
Господа литераторы дорожат своей духовной энергией и не разбрасываются на тонны здоровьем. Ибо лучше разбрасываться здоровьем на пиво и водку. Ну и бесхарактерный герой сгодится в очередной книжке модного литератора, если вышеупомянутый литератор добился успеха и заслужил себе имя.
Как вы уже догадались, на успех списываются любые проколы и казусы. От модного литератора ждут интересных событий, искрометного юмора, большой и толстой любви. На данном фоне частенько получается обойтись без запоминающегося героя. Кучка зомбиков вполне может поучаствовать в интересных событиях, искрометном юморе, большой и толстой любви. А что делать, если ты не модный литератор, если не делаешь ставку на интересные события, искрометный юмор, большую и толстую любовь? Иного выхода нет, как создать характерного и запоминающегося героя, типа боец Муркотенок.
Или кому-то не нравится боец Муркотенок? Всем нравится боец Муркотенок. Типичный персонаж для фантастической вселенной. Нечто среднее между понятиями 'железный кот' и 'тупой кот'. Подобных бойцов из семейства кошачьих шляются тучи и кучи по фантастической вселенной. Есть даже запротоколированный штамп: парень, девчонка и кот. Парней и девчонок в 'Саге о координаторах' навалом, а вот на роль кота подходит боец Муркотенок.
Или я опять ошибаюсь? 'Сага о координаторах' появилась как альтернатива америкосовским 'звездным войнам'. А америкосовских 'звездных войнах' никаких котов не было. Но был один вредненький гаденький 'чебурашка', своими вредностями поставивший раком вселенную.
Э, прошу не сравнивать бойца Муркотенка с каким-то там 'чебурашкой' америкосовского происхождения. Муркотенок никогда не отличался вредностью. Муркотенок никогда не выделывал гадости. По крайней мере, гадости выделывались безотносительно с желаниями товарища бойца и против его воли. Это так называемые случайные гадости. Неслучайных гадостей все равно не было.
Тогда наводящий вопрос. Ну почему обязательно кот? Америкосы придумали своего 'чебурашку' и довели его до уровня характерных и запоминающихся героев. Немного фантазии (уши, нос, зеленая кожа, рост ниже плинтуса), и можно придумать русского 'чебурашку' в противовес америкосовской бяке.
Не пойдет. Русский чебурашка уже существут. Правительство россиянского государства и прочие компетентные органы пытаются раскручивать русского чебурашку как товарный знак и даже символ существующего режима. Любые придумки в данном направлении караются по закону. Существует русский чебурашка, и ладно. Всем придумщикам чебурашек красный фонарь и предупреждение, что за подобные придумки будут бить неаккуратно и больно.
Поэтому кот. Совершенно непридуманное существо. При чем существо, занявшее прочную нишу в фантастической вселенной, среди многочисленных разумных рас и народов. Господа литераторы из Америки не осознали потенциал семейства кошачьих. Господа литераторы из России много чего осознали, но не в той степени, как оно требуется.
Кот в современной фантастике всего лишь гротескная фигура. Весьма помогает разрядить обстановку и успокаивает нервы всяких мегаманьяков. Я не утверждаю, что он успокаивает нервы толерантным мурлыканьем. Но и атомной бомбой он эти нервы не успокаивает. Как уже говорилось, в современной фантастике кот всего лишь второстепенная фигура, приписанная к первостепенным фигурам, то есть к парню и девушке.
Обидно, конечно. Всюду шляются парни и девушки, а кот за них отдувается. При чем награды и прочие пряники получают представители человеческой расы или какой-нибудь 'чебурашка'. Кот опять же не получает награды. Из кота сделали символ, или знаковое существо в нашей четырехмерной вселенной. Отсутствие кота во многих случаях является признаком плохого тона. Присутствие кота, наоборот, превращает низкопробную литературу в стойкого середнячка, а стойкого середнячка в шедевр мирового уровня.
И снова ерунда получается. Какой-то заштампованный кот, привязанный невидимыми веревочками к своим благодетелям, то есть к парню и девушке. Свободный (без комплексов) парень шляется пальцы веером и трахает свободную (без комплексов) девушку. А кот держит над ними свечку.
Так и хочется провозгласить свободу честному коту. Но это отвратительный штамп из советского прошлого. Как уже говорилось, фантастическая вселенная устала от штампов. Штампованные герои не запоминаются и не конкурируют против америкосовского 'чебурашки'. Опять же в войне 'чебурашек' америкосы добились сокрушительной победы. Россиянский чебурашка (пишется без кавычек) борьбу проиграл. Зато в кошачьей войне результат нестандартный и неопределенный. Ибо в кошачьей войне сражается боец Муркотенок.
Теперь технические детали. Одними криками и рассказками, насколько крутой боец Муркотенок никак не отделаешься. Ежу понятно, что мастер ядерной бомбы не может быть сосунком и уродом. Ядерная бомба такая веселая штучка, что измочалит любого супергероя, будь он трижды Косой, Слепой, Собаколов и так далее. Но ядерная бомба всего лишь стандартное оружие бойца Муркотенка.
Маленький штрих, приятный штрих. Но товарищу бойцу все равно приходится ставить характер. В кошачью шкуру не влезешь с обыкновенными человеческими мерками. А с какими мерками туда влезешь? Ну, не знаю, с какими мерками туда влезешь, но точно с мерками, приближенными к образу кошки.
Кажется, все ясно и просто. Существует боец Муркотенок. Пушистый, хвостатый, усатый, огонек в глазах. Осталось найти подходящую кошку, или лучше найти подходящего кота. Все-таки кошка является существом женского рода. Когда называют товарища Муркотенка 'драная кошка', это уже не похвала, но преднамеренное оскорбление из-за того самого слова 'кошка'. Поэтому ищем кота, чтобы без лишней крови и мордобоя решить наболевший вопрос с характерной и запоминающейся личностью 'Саги о координаторах'.
Есть в 'Саге о координаторах' другие характерные и запоминающиеся личности. Например, русский богатырь Таня-маня или русский богатырь Че Бэ Иванович, которые потрясают собственной мощью вселенную. Но они только люди, не больше того. Таня-маня в определенный момент впитала энергию железного киборга и стала практически непобедимым мутантом - железной девой Крысяткой, со всеми вытекающими отсюда последствиям. Че Бэ Иванович впитал в себя энергию многих духов и многих киборгов. Против него вообще лучше не выходить даже с самым современным оружием. А что боец Муркотенок?
Вот и я спрашиваю, почему боец Муркотенок так навсегда и остался единственным координатором, не подвергшимся мутирующей обработке и обновлению? Он не больше чем порождение природы. При чем очень своеобразной природы с очень своеобразной планеты Мурс. Только не будем прикидываться, что не существует такая планета.
Если в воображении хотя бы одного человека, например, человека по имени Александр Мартовский, просочился образ планеты Мурс, значит не все так просто, значит, есть шанс, что существует такая планета.
Вроде бы с помощью логических выкладок от существования планеты Мурс мы дошли до существования непобедимого бойца Муркотенка. И была у Муркотенка его любимая 'мохнатая мама'. И любил Муркотенок всякие веселые глупости. По крайней мере, его в детстве часто наказывали. И достиг Муркотенок определенных успехов в борьбе против зла. Но вы понимаете, что зло с позиции Муркотенка не совсем зло с позиции нормального гражданина современного россиянского государства.
Не имеет значения, что десятки, может быть, сотни лет провел Муркотенок на русской земле. За этот период не изменилась русская земля по основным пунктам, тем более не изменился боец Муркотенок. Всякие мелочи не считаются. Да вы и без меня догадались, что мелочи для русской земли суть мертвому припарка. И снова вы догадались, насколько обрусел на русской земле стопроцентный пришелец с планеты Мурс, то есть боец Муркотенок. Точно так же, как обрусел его прототип, сиамский кот Кузя.
Плюс любовь обоих товарищей к музыке.
Бросьте колобродить,
Дуться и канючить.
Не найти в природе
Музыки покруче.
Котик развернется,
Заведет сонеты.
В мире не проснется
Лучшего поэта.
А еще мне так хочется рассказать, почему сиамский кот Кузя получил гордое звание Мартовский кот Кузя.
ЗАВОДИ МОТОР
Нет, я не присутствовал в Кузином детстве. Кузя существовал в одной ипостаси, я совершенно в другой. Кузя развивался одними путями, я совершенно другими. Его развитие проходило бешено, ненормированно, не представляю как. Взлет, удар, падение. Мое развитие происходило самым естественным образом. Школа, скука, полный идиотизм. Я был старше, он гораздо моложе. Но что есть годы, когда их измеряешь на разный манер: кошачьей меркой и человеческой меркой. Годы ничто. Кот развивался неимоверно короткий срок для нас человеков, и развился. Детство прошло, промелькнула вполне реальная юность, настал более или менее средний период. Как не прикидываем, зрелый товарищ.
Однако мы встретились. Я находился в самом начале пути. Ничего похожего, что в дальнейшем выросло в бешеного берсерка, певца униженных и оскорбленных, непобедимого воина и 'железного кота' по имени Александр Мартовский. На тот период еще душа не окрепла. Такая восторженная, увлекающаяся душа. Такая падкая на максимальные выбросы нашей вселенной. Если чистое, то без единого пятнышка. Если прекрасное, то без единой щербины. Если смелое, то без намека на компромиссы. Настоящий русский характер. Его бы на рынках показывать за отдельную плату. Мол, подходите, товарищи. Разрешаются любые подлые шутки с несанкционированным финалом. Никто не знает, как отреагирует русский характер, где разозлится и бросится в бой. Но гарантия есть, скучно не будет.
Короче, вполне нормальная встреча двух противоположностей. С одной стороны кот. Вы помните, на верхней грани развития. Мир его есть его мир, нечто устоявшееся, почти незыблемое с местом для человека. С другой стороны человек. Нет, я, кажется, прихвастнул. Какой, твою мать, человек? Скорее крохотный человеческий детеныш, может быть, устоявшийся физиологически до своего крохотного человеческого размера. Но при чем в нашем случае физиология? Смотрим выше, пробираемся в самую суть. Здесь кот, там человек. Позволю назвать его мелочью, совсем непригодной для встречи. Еще бы понянчить пару годков.
Судьба распорядилась иначе.
БЕЗ ОСТАНОВКИ
В этот день я совершил потрясающий по своей силе поступок, если желаете, подвиг, который не повторю никогда, как бы жизнь не топтала и не прикалывалась, какие не предлагала удары и раны. Кажется, я ничего не сделал. Собрал портфель, вышел из школы, преодолел не более километра рядом с такой же робкой возлюбленной. Собрал, вышел, преодолел. Целая вечность сомкнулась на эти три фактора. Она имела право добавить еще факторы или перемешать их по своему усмотрению, посмеяться или взгрустнуть, убавить или оставить на месте. Я имел право на следующий вариант. Скажем, на математическую задачу с двойным интегралом. Или пару часов на татами. Или током по пальцам. Я не использовал право, которое очень имел. Судьба волочила сей маленький сгусток материи по имени 'я' к иному сгустку материи. Судьба собиралась повеселиться на мой счет. Соверши-ка, милый лапушка, подвиг.
Давайте, поговорим серьезно. Я отказался от математики, физкультуры, военного дела. Преодолел один перекресток, другой. Прошелся по некоей захудалой улочке, что есть центр Петербурга. Свернул в подворотню, что есть Петербург Достоевского. Прошел подворотню, в которую только-только свернул. Стены, камни, дворы. Сырость, слякоть, практически склеп. Милая улыбка возлюбленной. Моя отвратительная улыбка. Кто же так улыбается? Кто еще корчится так? Это не на базаре, и не в навозном ряду. Дворы, камни, стены. Я не посмел шагнуть через это. Но просочился единственный раз, более не получится именно так никогда. Я проскочил через собственный страх. Что такое случилось со мной? И что за вызов для всей нашей слякоти, гнили и прочих хреновин серого города?
Чуть позднее последовала квартира возлюбленной. Нормальное убежище нормального среднестатистического петербуржца-ленинградца, которому очень нравится в центре. Культура обворожила, красота опьянила, престиж подкосил его чистое сердце. Среднестатистический петербуржец так просто не бросит центр. Здесь сама атмосфера проникнута Петербургом, а там, то есть за центром, деревня и нет ничего, кроме скобареватых приезжих, набежавших на ленинградские пряники. Среднестатистический петербуржец держит высоко культурную голову. Его не привадишь солнечной стороной, парком под окнами, простором и свежестью нового камня. Для примазавшейся к нашему городу накипи может оно подойдет, но для среднестатистического петербуржца лучше сразу повеситься. То есть лучше полуподвал, лучше мрачное подземелье, лучше решетки на окнах.
Такое не выдержать в здравом уме. Еще развивается маленький мальчик, к тому же родившийся не в Петербурге, а за границей в Одессе, душа его чистая и кристальная, мысли чистые и возвышенные, чувства особенные и особенные. Но вы помните, я говорил про поступок, про подвиг. На фоне подвига многое выглядит наоборот. Мрачный подвал выглядит солнечным раем. Захламленная и дурнопахнущая прихожая выглядит дорогой на небеса. Тряпки, тряпки и тряпки выглядят если не ангелами, то крупицей манны небесной. Потоптался, сдернул ботинки, вздохнул. Вот уже позади. Вот уже рядом с робкой возлюбленной.
- Твоя комната? - спросил Александр Юрьевич.
- Значит моя, - ответила Татьяна Анатольевна.
- Немного мрачная комната.
- А не нравится, выметайся на улицу...
Не, ребята, не абы как совершается подвиг. Человек, подготовившийся к подобному мероприятию, ничего не слышит, ничего не видит, ничего не замечает вокруг. Он нацелился только на подвиг. Что не относится к подвигу, можно сразу отправить в парашу, дернуть ручку, ну и послушать, как музыкально рычит вода в унитазе. Что там произошло? Кто это проигнорировал подвиг? А его уже нет? Тогда принимаем за данность мрачный подвал, энд то самое дело, что называется подвиг.
- Мы здесь живем, - повторила возлюбленная, - Мама, папа, бабушка, Кузя.
- Кузя? - нечто скользнуло в груди, чему масса названий и все-таки нет имени. Самое время свалить любителю подвигов. Маленький такой, славненький коллективчик, все места заняты и всяк на своем месте, а ты с улицы. Открыл рот, выдаешь перлы, лезешь со своей чепухой и не можешь заткнуться.
- Кузя - наш общий друг.
Новая подсказка ничего не меняет. Лучше бы тебе не подсказывали. Неужели, в самом деле, заткнулся? Крупные капли пота во весь экран, а на втором плане почти исправившийся мальчик по имени Александр Мартовский. Плечом ударился в шкаф, ногой ударился в стол, колено застряло в кровати. Исправившиеся мальчики почему-то всегда держатся за разрушение. Это у них хорошо получается. Хорошая школа.
- Садись.
Нет, потрясающая девушка для такого мальчика. Ничего не заметила. Как ручки твои опустились, как ножки твои затряслись. Как перестал врать и попробовал кусок правды. Повторяю, она потрясающая девушка, эта Татьяна Анатольевна, будущая Мартовская. Черт разберется, за что ее полюбил. Может, за это и полюбил, что она потрясающая девушка. А за что она полюбила меня, покрыто вообще мраком. Может, за это она полюбила меня, что я не заметил того, что она не заметила. Ладно, не будем здесь разводить философию. Мне разрешили садиться. Ослабевший, расслабленный я протолкался навстречу судьбе, дремавшей под толстой тряпкой на кресле.
Понимают рабы
Проклиная судьбу -
Не уйти от судьбы
В прокопченном гробу.
Что тебе решено,
Изглодаешь сполна,
Будь то просто дерьмо
Или бочка вина.
Не удивительно, что, покоряя сердца, я не заметил обыкновенного котика, и придавил его задом.
ТРИ ТОЧКИ
- Значит, вы здесь живете?
Как же все просто на русской земле. Приходят глупые мальчики к потрясающим девушкам со своим подвигом и не очень пугаются. Слабость в коленях еще не причина исключительного испуга, а только охотничья страсть или предвкушение того удивительного момента, когда произойдет подвиг. Наконец, идиотский язык товарища мальчика, который принимает на себя самую главную тяжесть любых предварительных операций, перед тем, как произойдет подвиг.
А что вы подумали? Наконец-то рот открывается у Александра Мартовского. Здесь тебе нет равных. Всякие там артисты, писатели, президенты, болотные твари - они отдыхают. Потому что их нет, если открывается вышеупомянутый рот, и мы понимаем, что выйдет оттуда. Что-нибудь про цветы, про синее небо, про алый закат, про ветер похожий на ласковый шелест деревьев, про надежду похожую на ласкового котенка. Стоп, товарищи, черта лысого мы понимаем. Рот открывается, больше того, он открыт. Но оттуда не вылетают цветы, не выплескиваются солнце и ветер, не выползает надежда. Следующее мгновение просто кошмар. Ничего в обжитой области, здесь полный порядок со всеми ветрами и солнцами. Происходит нечто ужасное на противоположном участке. И это ужасное сами знаете что. Мяу! Несколько закаленных шипов вонзаются в мягкий предмет, составляющий важную часть одного человечка, пришедшего со своим подвигом. Столько же острых крюков поворачиваются в месте крепления.
Пора закрыть рот или чего-то сделать? Как закроешь подобное чудо? Я взорвался, вскочил, забегал по комнате. Забегал в тщетной попытке отделаться от того же чудесного 'мяу'. Я устроил еврейский погром. Забудьте про шкаф, он теперь на другом месте. Не напоминайте про кресло, есть проблемы с одной ножкой. Секретер на две трети припух, торшер на две четверти, и чего-то такое не вспоминаем про тряпки. Я растоптал несчастную комнату. И вдобавок исторгнул такие потоки ругательств, что хватило бы данного материала на отборнейший том по отборнейшей русской лексике.
Вот теперь самое время сказать:
- Отцепите!
И еще:
- Что за хрень?
Кот держал крепко:
- Попался!
Я был изничтожен, раздавлен, отказался от умных поступков и потерял нить разумного разговора, интереснейшего из разговоров, который когда-либо вел, великолепные образчики которого чуть выше легли на страницы невыдуманной нами истории. Маленький мальчик, в кои то веки претендующий на единственный поцелуй, в лучшем случае в лобик, великолепно зарекомендовал себя с самой первой попытки. Надо же было готовится несколько дней для встречи с милой и робкой возлюбленной, на ужасной территории робкой возлюбленной, чтобы вот так промахнуться. Палец вниз:
- Отцепите животное!
Или все-таки я совершил подвиг? С первой попытки вошла в мое сердце большая любовь, чтобы там заблудиться на тысячу лет и не выйти обратно. А что опять же большая любовь? А откуда большая любовь? А что она собой представляет, кроме шевеления воздуха или движения атомов? А хоть убейте, не знаю. И кто сказал, что сегодня неправильный подвиг? Палец вверх:
- Всюду коты!
Чувство устойчивое, что очень и очень правильный подвиг.
- Ты хотел познакомиться с Кузей? - спросила возлюбленная.
Все на своих местах:
- Кажется, я познакомился.
Не сердись, дурачок, бывает, бывает... Кузя совсем не злой. Ничего страшного Кузя не сделал. Сели бы на тебя задом... Вот и я говорю, не сердись. Кузя уже забыл, если не против, Кузя забыл и простил. По-хорошему твое место в психушке, но мы такое дело исправим. Берешь котика, укладываешь его на колени, почесываешь. А он не кусается? Ты чего, совсем долбанный? Повторяю, берешь, на колени, за брюшко. И никаких выкрутасов. Сердце почти успокоилось. Твое большое влюбленное сердце не рвется на части и не стучит. Неужели не ясно, оно успокоилось? Больше не бронебойное и не беснуется сердце. Пускай разбираются в собственных подвигах остальные товарищи. Это не про тебя, не про твои ошибки и глупости. Чувствуешь, свет из окна, сквозь решетки, сквозь мрак, сквозь подвал. Это не свет, это ты. Это улыбка на тусклом лице. Тебе обещали, что ты чего-нибудь да добьешься на самом последнем этапе пути. Черт подери, какая улыбка!
- Добрая киска не помнит зла.
Уверенность возвратилась ко мне. Вот теперь будет слово.
И ПО ДИАГОНАЛИ
Я не собираюсь рассказывать потрясающую и в какой-то мере фантастическую историю моей любви. Молодость есть молодость. Здесь свойственно потрясаться, фантазировать и любить. Ну и в порядке вещей бешеные взлеты, бешеные чувства. Для чего самая норма двадцать раз пожелать утопиться, а затем хотя бы единственный раз, но воскреснуть. Если подумаешь, процесс воскресения и развития предполагается в молодом организме. Природой заложен. Программа такая не может не быть. Тебя пинают, ты не сдаешься. Тебя выбрасывают, ты возвращаешься. К тебе относятся, будто не существует тебя, будто пустое место. Но ты не пустое место. Весь мир соглашается с категорией пустоты, ты единственный не соглашаешься. Молод еще. Не соглашаешься и прорываешься неизвестно куда, неизвестно зачем, неизвестно в какие края. Кажется, что иначе не состоится любовь, мир обеднеет, солнце потухнет, вселенная станет черной дырой. И ты на страже вселенной.
Я не устраиваю маленький отсебятничек в данном рассказе. Здесь герой Кузя. Я претендую на очень и очень скромный кусок. Шли годы, грани стирались, хилый мальчонка крепчал, и вот уже совершенно окреп. Вы ощущаете, перестал быть мальчонкой мальчонка. У него другие заботы, у него другая семья. Из мамы, папы, бабушки, милой возлюбленной, Кузи. Другие мысли, другие идеи, другие обязанности. Я не скрываю, какие обязанности и какое бремя забот в виде извечного поиска денег.
Милые ребята
Вам открою средство,
Чтобы жить богато
Не гоните детство.
Сбросите опеку -
И поймете вскоре:
Вместо банки сока
Получили горе.
Короче, здорово потрудился мальчонка в пресловутые восьмидесятые годы. Прошел перекресток, две улицы, вновь перекресток, совершенно дурацкую и невыносимую подворотню, мрак подземелья, шкаф, торшер и комод. Все одолел, все прошел в поисках первой любви. Для чего тебе эта любовь? Молодость не знает ответа. Она стремится вперед. На воздушные тучи, на пурпурные росы, на снежные кружева и кисейные берега. Она страдает, мечется, любит. Тещу, тестя, единственную свою, кота Кузю.
КОММУНАЛЬНЫЙ ПОДВАЛ
В славном городе Санкт-Петербурге лучше не запирать человека в подвале. Отсутствие солнца, чем отличается любой петербургский подвал, вредно действует на здоровье. Но еще вреднее отсутствие солнца действует на человеческую психику. Твое тело постепенно разрушается, твое лицо постепенно сереет, твои мысли постепенно приобретают пыльный налет. Вот почему такие серые и такие пыльные петербуржцы. Вот почему с ними так трудно общаться, не говорю уже о том, чтобы выдавить из всей этой серой массы единственную солнечную улыбку.
Иначе с котом Кузей. Дома тихо, дома привычно. Идиотам подвал, а мне нет. Вот одна тряпочка, вот другая, вот третья. Под каждой тряпочкой спрячешься, хвостик прижмешь, носик притрешь, лапки под брюхо. Как хорошо! Сон, идиллия, вечная сказка вечной и не увядающей жизни. Так бы всегда. Нет, не бывает всегда. Выставляют за дверь. Побегайте, товарищ котик, протряситесь, пожалуйста, перед завтраком. Нечего сиднем сидеть. От этого болят лапы, отваливаются уши, и шишечка на конце хвоста издает не самый мелодичный стук, скорее простуженный скрежет.
У Кузи свои заботы. Выставляют, приходится выходить на улицу. Отряхнешь лапы, зевнешь, туда потянешься, сюда потянешься. Точно свои заботы. Дивана нет, кресла нет, шкаф исчез. Голые камни, грязь, если желаете, вонища не только розовым маслом. А еще поджидают враги. Нет, сильно сказано, поджидают различные неприятности. Тебе неприятно, мне неприятно, всем неприятно. Это в виде подлых собак и не менее подлых человеческих детенышей. Или ошибочка вкралась опять? Как посмотреть! За ошибочку могут испортить прогулку на целый сезон, а еще отразится подобная пакость на шкуре.
Человеческая энергия направлено на единую особь, на человека. Человек нередко расходует энергию на совершенную ерунду. Например, появился крохотный прыщик в области носа. Ну, появился и появился, чего в этом страшного? А дом стоит кувырком. Товарищ с прыщиком закрылся в сортире, мантулит карщеткой свою нездоровую рожу. Вот ответьте, очень прошу, за что мне так не везет? И как на работу идти с больной рожей?
Животная энергия отличается от человеческой и направлена на окружающую среду. Кузю подняли, Кузю выпроводили, Кузя скрылся за дверью. Первая собака, еще собака, еще барбос. Только выпроводили, Кузя к ним побежал, то есть к собакам. Ничего не понимаю, но факт. Нравится первая собака, что без хвоста. От второй настоящий восторг, потому что уши разорваны в клочья. А барбос лучше всех, переваливается, хромает, плюс грязная задница. Расскажи про ту самую лужу, товарищ барбос, где посидел задницей. Или что-то не так? Или это враги? Четыре лапы на месте, есть голова, нет хвоста. Хвост не является основным признаком в мире кота Кузи. Выкинули за дверь, значит надо дурачиться, пока не вернули обратно. Время упустишь, не подурачишься, не дождутся товарищи. А ведь правда, они не дождутся. Первая собака обрубок прижала, прикинулась трупом в кустах. Вторая ползком под забор. Ну и отвалил барбос к разтакой матери. Лапы кривые, не держат, но покусился товарищ барбос на олимпийский рекорд на стометровке. Нет, его не догонишь.
Мы запутались, пустолаечкам хуже и вдвое и втрое.
- Что за зверина? - казалось прилипло к собачьей спине, - И откуда такое чудовище?