Аннотация: Эта совершенно обычная встреча с совершенно логичным завершением. Но только от этого как-то не легче.
Она сидит по-турецки, чуть наклонив голову. Длинные рыжие волосы слегка вьются, каскадом спадая на плечи. Одна непослушная прядка выбилась из общей прически и густой волной спадает на аккуратное, смуглое личико. Лукавые изумрудно-зеленые глаза с мягким золотисто-медовым оттенком прикрыты длинной косой челкой. Они обрамлены пушистыми рыжими ресницами, на самом кончике которых заметна черная тушь. Взгляд у девушки глубокий, пронизывающий. Создается ощущение, что она видит тебя целиком и полностью, со всеми грешками. Носик у нее чуть курносый, вздернутый кверху и слегка присыпанный мелкими темными веснушками. На пухлых, вишнево-алых губах то расцветает, то гаснет ухмылка,вкупе с хитроватым взглядом целиком и полностью выражающая насмешку. Шея у девушки тонкая, подбородок горделиво вздернут. В ушах висят тяжелые золотые кольца, которые, впрочем, вполне уместно смотрятся при ее столь экстравагантной внешности. Между ключиц уютно устроился маленький кулон в виде листочка.
Одета она довольно-таки интересно - короткие черные шорты, не стесняющие движений, аккуратная светло-бежевая рубашка, не застегнутая на две верхних пуговицы, темно-кремовый приталеный пиджак с двумя позолоченными замочками и небрежный шоколадного цвета шейный платок. На ногах высокие ботфорты коричневой окраски чуть выше колен, под ними плотные чулки, такого же шоколадного оттенка, украшенные сверху затейливым золотым узором.
Сначала эта девушка мне совсем не понравилась. Она была воплощением хитрости и лукавства, идеально угадывающимися во взгляде. Даже поза ее выражала готовность мгновенно убежать и спастись. Однако, позже, избавившись от сложившегося стереотипа, я увидел в ее взгляде желание помочь, пусть и не совсем честными и чистыми путями, но настолько бескорыстного, что я долго удивлялся. Пожалуй, далеко не каждый человек, с которым я общался, был настолько честен со мной и горел таким желанием помочь и понять.
Нет, она определенно могла быть психологом!
Она спрыгнула с дивана и подошла ко мне. Ростом она не вышла; я был на голову ее выше, при своих-то метр семьдесят семь. Девушка заглянула мне в глаза, чему-то хмыкнула и подошла к стоящему за моей спиной пианино. Сев на маленькую, узкую табуретку, она положила руки на клавиатуру. Секунду раздумывая, она начала играть. Пальцы порхали над клавишами, вызывая чудесные звуки. Но когда она начала петь, я попросту обомлел. Её голос... Боги, какой у нее был голос!
- Sleep, sugar, let your dreams flood in
Like waves of sweet fire, you're safe within
Sleep, sweetie, let your floods come rushing in
And carry you over to a new morning...
Песня, предназначенная для мужского голоса, прекрасно шел к ее женскому сопрано. Я слушал, как завороженный, не сводя изумленного взора с ее рук, играющих эту чудесную мелодию. Песня не подходила не по случаю, не вообще, но она вызывала такую бурю внутренних эмоций, что я не стал противиться. Я услышал далекую Родину, погибшую жену, взрослых детей. Их голоса пели у меня в голове эту песню, заставляя сердце биться. Когда ее руки сыграли последний аккорд, я потрясенно молчал, с каким-то отстраненным ужасом понимая, что по моим щекам текут соленые слезы. Я осел на диванчик и уткнулся носом в ладони, тихо, незаметно переживая этот момент вновь и вновь. Она села рядом и тихим, но серьезным голосом спросила:
- Легче?
Я чувствовал, что она грустно улыбается. Еще бы, как не легче! Та стена, что я возводил все эти годы после смерти жены, рухнула в одночасье. Да какое там одночасье! Минута, мгновение, не больше. С сердца будто упала тяжеленная глыба, дышать стало легче и приятней.
- Да. - я не смог вымолвить ничего более вразумительного. Ее теплые руки обняли меня за плечи, успокаивая. Я оторвал руки от лица и уставился в пианино перед собой.
- Хочешь, сыграю еще? - она будто читала мои мысли. Ну, в конце-концов, это ее работа... Как-то на сердце муторно было оттого, что она всего-то выполняет свою работу. Она, не дождавшись ответа, вновь начала играть.
- Do you remember standing on a broken field
White crippled wings beating the sky
The harbingers of war with their nature revealed
And our chances flowing by...
Пела она тихим и невыносимо проникновенным голосом. Я-то и запомнил слова лишь потому, что это пела она. Песня все не заканчивалась, а, возможно, она просто начала другую.
Когда сеанс уже попросту кончился, я ушел оттуда с полным ощущением того, что прошлое больше не давит на меня. Но в этот кабинет я еще обязательно вернусь.
***
Следующая наша встреча, вопреки моим ожиданиям, состоялась лишь через месяц. Я случайно встретил ее в книжном, выбирающую то ли подарок, то ли еще что-то. Я долго не решался подойти, но что-то меня дернуло...
- Здравствуйте... - я смущенно улыбался, проклиная себя на чем свет стоит. - Помните, мы встречались...
- Помню-помню. - она лучезарно улыбнулась, заправляя за ухо длинную рыжую прядь. - Вас, надеюсь, больше не мучают воспоминания? - участливо спросила она.
- Нет, спасибо, вы мне тогда очень помогли... - я смотрел в ее глаза и чувствовал, что что-то не так. - Мы не могли бы потом еще встретится, где-нибудь в неформальной обстановке? Например, в кафе? - я отчаянно не хотел с ней больше так надолго расставаться, ведомый какими-то своими мыслями. - Не хотелось бы терять такого хорошего человека из круга общения. - неловко произнес я.
- Извините, но, наверное, еще не скоро получится. Бомбежки на личном фронте, знаете ли... - она весело рассмеялась, но глаза ее оставались серьезными. И с чего это она вообще заговорила о себе? Странно. - Ну, извините, я пойду.
Я только потом понял, что я заметил в ее глазах. Они полностью поменяли цвет с янтарно-желтого на грязно-болотистый и утратили свой лукавый огонек. Ничего себе бомбежки на личном фронте! У нее там ядерная война, что ли?
Я мгновенно одернул себя. Не мое это дело, что там у нее творится в душе.
Я покинул магазин, напрочь забыв о книге и углубившись в свои мысли, полностью соответствующие слякоти на улице и грязно-серому небу.
***
Впрочем, достаточно скоро она мне позвонила и сказала, что согласна встретиться. Голос у нее был счастливый и звонкий, но... Чувствовалось, что это все наигранное и ненастоящее.
Да и вообще, какая девушка станет звонить первой парню, если у нее все хорошо, на этом самом личном фронте?..
Встретиться мы договорились в кафешке неподалеку от центра города, "Ариа", кажется. Я простоял там около часа, дожидаясь ее, после чего она появилась, улыбчивая и вновь с золотистым лукавым огоньком в изумрудно-зеленых глазах. Лишь на самом дне чувствовалась грусть. Легкая, но темная и неприятная.
В кафе мы просидели достаточно долго, разговаривая преимущественно ни о чем. Я улыбался, старался взбодрить ее, она благодарно смеялась, но та пустота в ее глазах никуда не девалась, а будто разрасталась еще сильнее. Когда я спросил ее, что же у нее случилось, она долго отшучивалась. Неужели все настолько плохо?
- Прости, это не имеет никакого значения, ведь сейчас все хорошо! - она настолько тепло улыбалась, что не поверить было попросту невозможно. Я повелся. Внушил себе, что этой пустоты нет и не было. Глупый.
Разошлись мы спустя полчаса. Она пообещала вскоре встретиться, но я твердо знал, что большее ее не увижу. Не такой, в любом случае.
***
Я, человек крайне справедливый, терпеть не мог, когда нападали на слабых. Поэтому, конечно, когда увидел, что какой-то здоровенный амбал нагрубил беззащитной даме и тотчас намеревался полезть в драку, поспешил вступиться. И как вы думаете, кем же оказалась эта девушка? Верно. Это вновь была она. Она поблагодарила меня в лучших традициях, пригласила в кафе, выпить чашечку кофе. Я вежливо отказался, развернулся и стремительным шагом направился в обратную сторону, чувствуя, как ее взгляд прожигает меня между лопаток.
Она, в момент разговора, категорически не хотела встречаться со мной взглядом. Смотрела куда-то вбок, говорила тихо и невнятно. Можно было бы списать все на страх, но, едва поймав ее взгляд, я понял, что все гораздо хуже, чем предполагалось. У нее были совершенно невыразительные глаза, цвета темной пустынной зелени. В них не было абсолютно ни-че-го. Я отшатнулся, мутно попрощался и сбежал, самым позорным образом. Я испугался.
***
А потом ее нашли с парой-тройкой жестяных пуль в виске и травматическим пистолетом, зажатым в ладони. Меня пригласили на опознание позже, когда узнали, что я часто контактировал с ней в последнее время. Долго расспрашивали, почему, по моему мнению, она могла так поступить. Я бурчал что-то невнятное и не смотрел им в глаза. Я точно знал, почему. И так же уверен был, что никому этого не скажу.
А еще позже нашли ее дневник. Как это по-женски, - изливать слезы бездушной бумажке. Последние несколько страниц были мелко-мелко исписаны моим именем. И тонкая, красивая, витиеватая надпись "Death" на самой последней страничке. Меня затаскали по судам, предъявляя самые разнообразные обвинения, вплоть до самых смехотворных. К счастью, мне попался хороший адвокат, поэтому мое участие в заседаниях требовалось по минимуму.
Потом были похороны. Ее хоронили в прекрасном, высоком, золотом гробу. Облачена она была в пышное шоколадное платье, гроб изнутри усыпан красными розами. Все вздыхали, высказывали свои соболезнования родителям и осуждающе смотрели на меня. Слух разнесся с огромной скоростью.
Где-то на середине церемонии я не выдержал и сбежал.
Бродил по узким улочкам, мерзнул. С моих губ не сходила мягкая улыбка безумца. Зайдя в ближайшую аптеку, я накупил множество сильнодействующих антибиотиков от всего разного. Продавщица смотрела на меня осуждающе, но не противилась. Мне было категорически наплевать.
Я вернулся домой. Возможно, побрезговал. Хотя мне-то уж было бы потом полностью все равно.
***
Умирал я тяжело и отнюдь не безболезненно. Здоровый организм противился. Меня трижды вырвало за ночь. А на утро все прошло. Похоже, у Бога были свои планы на мой счет.
Я встал, умылся и, улыбнувшись своему отражению в зеркало, твердо решил, что нужно жить дальше.
P.S.
Спустя три года я женился на великолепной девушке. У нее были такие же рыжие волосы, прекрасные янтарные глаза с легким лукавым огоньком. Дети полностью приняли ее. У нее было идеальное чувство юмора, веселый характер и, что самое удивительное, она великолепно играла на пианино.
Знаете, я начал верить в бессмертие души.