Дмитрий остановил машину на рельсах - казалось, поезд вынырнет сейчас из полуразрушенной кирпичной арки. Дымя, надсадно лязгая колесами. Ходит тут примерно раз в год. Под Новый, если быть точным. Возит подарки Деда Мороза, наверное. Не важно, впрочем. Важно другое - прекрасно известно, что до Нового года ещё шесть месяцев. И три дня. Если быть точным. Но откуда тогда леденящая затылок уверенность, что нас сметёт, раздавит нечто безжалостное и неотвратимое?
Дмитрий опустил козырек, заслонясь от оранжевого шарика вечернего июльского солнца.
- Дальше сам.
Я ощутил себя идиотом.
- Дима, какого черта...
- Я не пойду, - Дмитрий активно щурился, хотя козырек надежно защитил его от прямых лучей. Только оранжево-желтый отсвет по бокам.
- Ты сказал, все покажешь.
- Я показываю, - Дмитрий кивнул вперед, затем вправо, - считай, пришли. Магазин пройдешь и направо по набережной. Там вниз. Ну и...
Он взялся за коробку передач, будто и впрямь опасался вынырнувшей из кирпичной арки стальной махины. Дима не визжит от страха, но это не значит, что он не напуган.
А я?
Хлопнув дверью, я вышел из машины.
Старина Дмитрий. Сколько лет мы знакомы? Владелец книжного магазина в маленьком городе. Бизнес не для трусливых в эпоху кабельного телевидения и надкусанных яблок.
Я тоже прищурился, поднеся ладонь ко лбу на манер козырька.
Все было оранжевым. Асфальтовая дорога, развилка, ведущая к набережной, магазин с надписью "ПРОДУКТЫ".
И пурпурная лента закатного солнца покачивается на обнимающих город с двух сторон волнах лимана.
Но сетчатка глаз адаптировалась, и всё стало прежним - дорога, обрыв, море и я, двинувший к набережной.
Где-то там, по словам Дмитрия, лежал ответ на мучавший меня вопрос. Возможно лежал, если быть точным. Очень уж странно звучало им сказанное. Особенно для эпохи кабельного телевидения и надкусанных яблок.
Из-за спины послышалось шуршание шин по асфальту. Я не обернулся. Двигатель поворчал и замолк.
- Я подожду, - голос Димы в спину. - Звони... если что.
- Езжай, - сказал я, не оглядываясь.
- Ты мне не веришь.
- Езжай. Просто я не боюсь.
Я не боялся. Разве что чуть. Если быть точным.
Чувство потери знакомо всем. Вероятно, каждый ощущает его по-своему. Для меня лично потеря чего-либо (кого-либо) чувствовалась буквально физически - ощущением сосущей пустоты внутри, которую срочно необходимо заполнить чем-либо. Но уже не получится.
Понравилось сравнение? По поводу пустоты. В любом случае, вы могли решить, что человек, прибегающий к подобного рода сравнениям натура тонкая, с претензией на неординарность.
Я не таков. Честное слово.
Я сотрудник полиции. Следователь по уголовным делам, если быть точным. Да, друг мой владелец книжного, человек с чересчур богатым воображением, но моей собственной фантазии едва хватает, чтобы представить возможные версии очередного "мокрого" дела. И то не все, если быть точным. Или честным. Что, вероятно, одно и то же.
Почему же так задело то заурядное дело? Убийство, вы поняли.
Жертва. Человек. Если бы я переживал за всех, давно бы слетел с резьбы, но убитого мне было жаль.
Его тело в морге было какое-то жалкое. Виноватое. Как может быть виноватым мертвое тело? Но вот он был таким. Словно извинялся за то, что любил гулять по берегу моря и дышать морским воздухом, а какой-то урод на черной машине сбил его насмерть.
Собаку его я забрал себе. Каждый вечер она забирается на подоконник и скулит в окно. Это не нервирует. Просто знаю, что не смогу успокоится, пока не найду этого гада на черной машине. И собака не успокоится. Если вообще, когда-нибудь сумеет успокоиться.
Собака - друг человека. Худого, словно пожеванного жизнью мужчины сорока пяти лет, спутником которого была белая собачонка, что живет теперь в моей квартире и каждый вечер воет в ожидании хозяина, который никогда уже не вернется. О чем она может выть? О потере? Или о том, что не смогла его защитить?
Магазин остался позади. Дорога шла под уклон, к волнам лимана - на берегу полтора десятка человек провожали последние лучи уходящего солнца. Два месяца прошло. Улики давно собраны, (не осталось никаких улик, если быть точным), и эта часть берега давно перестала быть "местом происшествия". Люди загорали, купались, дети сооружали диковинные строения из горячего песка. Все как всегда. Как бы там ни было, я сойду вниз с обрыва, что бы там Диме не привиделось.
Свидетели утверждали, что машина мчалась с какою-то просто нечеловеческой скоростью. Словно за рулем находился не человек, а злобный дух, превративший легковой автомобиль в черное торнадо. Где уж тут тощему, явно сильно попивающему мужичку и крохотной собачонке... Воет теперь в окно от бессильной тоски. Или злобы. Мы не успокоимся. Ни я, ни она. Найти этого...человека...(духа...) моя работа, но теперь это стало чем-то большим. Быть может, я не очень люблю тех, кто таранит людей развлечения ради. А может, просто люблю собак.
Вот только как его теперь найти? Черных автомобилей в городе добрая сотня, а то и полторы, если быть точным. С серовато-черными и пепельно-серыми под тысячу. И кто поручится, что черной машина казалась свидетелям лишь в лучах закатного солнца? Они находились на набережной, а от нее до кромки лимана, где и произошло происшествие (...а море играло его стоптанными ботинками, покуда не забрало себе один, качался на волнах, словно серая мертвая чайка) добрых сто метров вниз по обрыву, густо заросшему травой и акацией. И оранжевый шарик со своей пурпурной дорожкой слепит глаза.
Солнце ослепило меня, свело с ума. Так сказал мой друг Дима. Чересчур богатое воображение? Или сумел заглянуть дальше обычного видения? Вечер окружил со всех сторон, говорил он, тепло нагретой за день земли сжало тело, а это солнце...Ты замечал, что на подходе сумерек оно становится удивительно зловещим, словно неземным, говорил мне он. В это зыбком свете можно увидеть то, что никогда не заметишь днём. Увидеть в другом ракурсе, если быть точным. Словно открывается вдруг портал. И если захотеть, то всё сумеешь. Например, стать свидетелем происшествия (убийства) случившегося два месяца назад, на подходе сумерек в оранжевом свете уходящего солнца.
И я сумел это увидеть, говорил мой друг Дима...значит, сумеешь и ты.
Почему он так в этом уверен?
Иногда думаю, а человек ли это? До какой степени разыгралась фантазия... Может из-за того, что немногочисленные свидетели на набережной рассмотрели лишь черный автомобиль в оранжевом закатном свете. И ничего не могли сказать о водителе. ("Да что я могла там увидеть...солнце, глаза слепит..."). Он врезался в этого мужичка с каким-то особым смаком. Так, что даже ботинок несчастного сорвался с ноги и отлетел в море. Песок летел из-под колес и едва не погреб под собой бешено лающую белую собачонку, которая в момент стала серой. А ещё на нее попало несколько капелек крови. И на капот. Да, капот машины уж точно представлял авангардную картину - красные разводы на черном. Сбитый мужчина лежал на песке, провожая последние лучи солнца и собственную жизнь, свидетели таращились с набережной, а собачонка яростно лаяла вслед не так и не сбавившей скорости черной машине. Лаяла исступленно, словно могла его вернуть и наказать...
Нужно просто поверить, говорил мой друг Дима. Не бояться и верить. Ему кажется, что вера - это отсутствие любого страха. Как бы там ни было, он выслушал мой рассказ о безуспешных попытках найти любителя сафари на живых людей. К тому моменту я находился в состоянии близком к исступлению. Готов был лаять от ярости в дуэте с собачонкой, живущей у меня. Я отмыл её от песка и грязи, и она вновь стала пушистой и белой, но ярость и тоску маленького животного водою не смыть. Видимо её боль передалась постепенно и мне. Просочилась в мозг. Теперь найти убийцу (духа) стало навязчивой идеей. Первой навязчивой идеей в моей жизни.
Мне нравится моя работа. Сбор улик, анализ логика. Редко, но бывают и озарения. А главное - это гармония. Вот что превыше всего! Черт побери, да за неё я готов рыть землю! Или песок. Насиловать собственный и чужой мозг в поисках истинной версии.
Так много всего случается в жизни. Люди встречаются, прощаются, живут и умирают. Бывает так, что последнее не всегда случается по их воле. Это неправильно. И тогда подобные мне восстанавливают гармонию. Я собираю улики, я анализирую, и я ищу. Процент раскрытых дел греет душу лучше процентов на банковском счете.
Но это дело...банальный наезд. Сумасшедший идиот на черной машине насмерть сбивает и в чем не повинного зачуханого мужичка. И скрывается, да так успешно, что следователь сходит с ума, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку, доходя до того, что готов выслушивать рассказы своего друга с не в меру разыгравшимся воображением. И, кажется, готов верить.
Но вот зачем он его сбил?!
Тепло шло от нагретого за день песка, обнимало коконом горячего летнего воздуха. Ночь принесет прохладу, но пока солнце не спустилось ещё за линию горизонта и, как всегда, рисует пурпурную дорожку на серо-синей поверхности воды. Наступят сумерки. Но сейчас можно постоять на берегу, слушая шелест волн, крики чаек и шуршание песка под подошвой ботинок. А оранжевый шарик пускай заливает меня призрачным светом.
Как давно я не был на море просто так. Не по работе, собирая улики, не по просьбе племянника, а просто...Почему?
Быть может, Дима не так уж неправ. Здесь случаются иногда...странные вещи. Труднообъяснимые, если быть точным. Пару лет назад ребята из соседнего отдела рассказывали про молодого психа, который любил разговаривать с выдуманной девушкой, а затем разогнался на машине до предельной скорости и слетел с обрыва. Точно псих. Вот только почему-то ни машины, ни тела так и не нашли. Ни в море, ни на берегу, ни на обрыве. Куда он исчез среди белого дня? Капитан Скворцов, что вел то дело, отнюдь не похож на рассеянного продавца книг. Однако, выпив, любит иногда говорить...о труднообъяснимом. Мне кажется, он до сих пор мучается, этот несчастный Скворцов, ломая голову над тем, куда мог деться тот парень. Что ж, не хочу быть похожим на Скворца и потому припёрся сюда, чтобы попытаться поверить Диме.
Вера - это отсутствие страхов. А чего я боюсь? Кого? Не знаю.
Тепло уходящего дня по-прежнему обнимало, волны шелестели, пурпурная дорожка трепыхалась на воде. Как ты там говорил, Дима? Вера отсутствие страха...Именно. Так скажи, друг. Прямо сейчас.
Пальцы нащупали в кармане пластиковый прямоугольник с изображением надкусанного серебристого яблока.
- Ты понял, - голос Димы из динамика. Но мне кажется отчего-то, что слышен он отовсюду - и из телефона, и с моря, и с неба, и прямо из центра этого оранжевого солнца.
- Ты...о чем ты? - пальцы сжимают белый пластик айфона....белый как шерстка собачки...почему она не убежала тогда?..
- Итак, чего мы боимся? - Дима говорит вкрадчивым голосом, отчетливо и терпеливо, словно учитель с туповатым нерадивым учеником.
- Не знаю... - я и вправду ощущаю себя снова полным идиотом.
- Знаешь...- голос Димы давит, появляется сталь.
- Не знаю! Чего?! Зачем ты привез меня?!
- Ты и сам знаешь. Будем говорить?
- Я не могу.
- Можешь.
- Вот зачем...
- Ну вот! Да, давай же, продолжай!
- Вот зачем я...
- Ну же?!
- Вот зачем я его сбил... - это я сейчас говорю?!
- Больше я тебе не нужен, - в голосе Димы удовлетворение учителя, добившегося от ученика верного ответа, - не я судить тебя приехал.
- Это случайно! Я не хотел, поймите же!!
Кричал я в море, в небо, в обрыв, в чертов оранжевый закат.
В такой же прекрасный зыбко призрачный солнечный свет летнего вечера, когда машина (бархатного черного цвета глубокой ночи) мчала меня по берегу лимана. И не было никого там, на берегу, поймите! Поймите же, небо, море, солнце! Вы беспристрастные свидетели. Откуда он тогда появился - этот тощий мужичонка с виноватым лицом? И его белая собака. Откуда, из-под земли они вынырнули? Из адских глубин? Материализовались из воздуха?
Как бы там ни было, кровь у него оказалась настоящей...
Абстрактная картина - красные разводы на капоте. Они блестели в свете уходящего в море солнца, и, потеряв голову, я рванул прочь, вдавив дрожащей ногой педаль газа. Бросил его прямо на берегу, сбитого мной человека, успев заметить, как качался на волнах слетевший с его ноги башмак. Да истошно лаяла обсыпанная песком собачонка.
Лаяла, чтобы появиться потом на пороге моей квартиры. Как она сумела меня найти? Я взял её себе. Думал, это мой выбор. Хотел бы думать и сейчас, но...
- Откуда они там взялись?! Их не должно было там быть!!!
Я кричал в телефон с изображением надкусанного яблока. Но там уже тишина. Мой друг, который, как оказалось, знает про меня всё, теперь вне зоны досягаемости.
Друг Дима...это же он привёз меня сюда! Откуда же он мог узнать?! Но точно знал! В какую игру ты играешь, друг?! Ты-то побоялся сюда со мною идти...
Машина его стояла там же, на рельсах. Словно ожидала поезда, который сметёт её...как сбила когда-то человека на берегу черная машина...
Эта самая машина...
...моя...
..ведь...
...за рулем её никого сейчас не было.
И не могло быть. И никогда не было. Никого, кроме меня, если быть точным.
Старина Дима, сколько лет мы знакомы...ты всегда рядом, хочу я этого или нет. Ты никогда меня не покинешь, всегда рядом. Верный преданный друг. Лучший, самый что ни на есть близкий...нет никого ближе. Все мои мечты, страхи, комплексы и сомнения. Боль, надежда и любовь. Всё это ты.
Нет. Всё это - я. Если быть точным.
Кто я - следователь по уголовным делам или владелец книжного магазина в эпоху интернета и надкусанных яблок? Я не могу похвастаться воображением или же, наоборот, оно у меня чересчур богатое? Кто я? Кто даст ответ? Кто даст мне точный ответ?! Я так хочу быть точным. Где моя гармония? Где она опять, гармония моя?! Где теперь?!
Дима улыбается с заднего сиденья, он не хочет судить, выносить приговор...а все же придется.
С губ срывается смешок. Гармония, где ты? Да ты же знаешь...Поезда из кирпичной арки ожидать бесполезно. Он проедет здесь только через полгода. А море...оно здесь всегда. Привет тебе, старина Скворцов. Разберешься с этим делом?
Я в здравом уме. Дима пропал, исчез навсегда из моей головы. Об этом я сумел позаботиться. Как? Да просто. Оставил службу в полиции и открыл свое дело. Книжный магазинчик, если быть точным. Рисковое дело в эпоху интернета и надкусанных яблок. Но я теперь не боюсь. Бывшие коллеги считают меня сумасшедшим. Вроде того, что прыгнул в море на машине пару лет назад. Но я-то в здравом уме. И, кажется, тот парень тоже вовсе не был психом, кого бы он там не видел - воображаемого друга или белую собаку. И, кажется, Скворцов это знает. По-крайней мере, при каждой нашей встрече посматривает на меня с ощутимым недоверием. На обрыве нашли разбитую при падении черную машину, из которой я успел выпрыгнуть в самый последний момент. Знаете почему? А подумал вдруг о белой собачонке, которую отмыл когда-то от грязи и пыли. Просто увидел ее наяву. И её лай. Показалось в это неуловимо короткое мгновение, что он будет преследовать меня и там, за гранью. Ведь там - ничего не заканчивается. И здесь - для меня тоже ничего не завершено.
И тогда я распахнул дверь, на полном ходу вываливаясь из машины. С ноги слетел ботинок и полетел за нею следом. А я - остался на краю. И наступили сумерки.
Теперь я часто бываю на море. Практически каждый день. Одно и тоже время, в час оранжевого заката, в преддверии сумерек. Сопровождает меня маленькая белая собачонка. Она-то как раз более чем реальна, в отличие от моего друга Димы. Это животное, словно охранник. Нет, скорее конвоир, если быть точным. Не то чтобы я рвался сюда ходить, но, по-видимому, у меня не имеется выбора.
В сопровождении белой собачонки я миную рельсы, магазин с надписью "ПРОДУКТЫ", спускаюсь вниз. Летом, весной. Зимой и осенью. Не важно - солнце всегда одинаково оранжевое.
Вот только кем был тот мужичонка, которого я сбил? Тело ведь так и не опознали. И уверен, не опознают никогда. Едва ли он отсюда - из мира интернета и телефона с надкусанным яблоком. Просто пришел и ушел, обратив простого следователя в супермена. Ведь я теперь бываю на этот месте практически каждый день. Стою в оранжевом свете и думаю, что оказался прав. Вера - отсутствие страха.
Я верю в то, что вижу, стоя на берегу в час преддверия сумерек. Вижу людей - убивающих, лгущих, крадущих. Это нормально, так устроена жизнь. Но иногда людям, вроде меня, дается шанс заглянуть чуть дальше и увидеть, что некоторые пытаются скрыть. Каждый месяц бывшие коллеги получат по почте плотно запечатанный конверт от анонимного посланника. В нём про тех, кто не дает им покоя. Про убивающих, лгущих, крадущих. Я вижу их в оранжевом свете, как когда-то увидел себя. Вижу отчетливей, чем бы хотелось. Но у меня нет выбора. Я восстанавливаю гармонию, и процент раскрытых дел в городе неуклонно растет.