Аннотация: Кто сказал, что соблазнить темного мага - непосильная задача? Если уж очень хочется здорового красивого младенца, почему бы не попробовать. Ведь сложность не забеременеть, а избавиться потом от счастливого папаши.
Грязная работа! Недостойная...
Подавать ему бумаги на подпись, договариваться о встречах. Вести его личный архив. Следить за порядком на столе, в шкафах, разбирать содержимое многочесленных ящиков. Сдавать в чистку его сюртук и галстук. Заказывать обеды.
Унизительно проделывать всю эту чушь с ним! Он изгой. Ненормальный, помешанный на деньгах, отщепенец. Он отрекся от семьи и теперь зовется просто Гершен, а его мать графиня упорно делает вид, что у нее только дочери. Ей можно посочувствовать, впрочем как и мне. Видят боги, я до последнего отказывалась от этой авантюры. Виной всему обстоятельства.
Как часто бывает в высоких и высочайших семействах Тироса, мои братья рождались слабыми, недоношенными. Едва прожив несколько недель, умирали. Род мельчал. Со временем стало понятно, что я буду последней хранительницей. В день шестнадцатилетия бабка отвела меня к Оракулу, чтобы тот разложил карты. Тогда-то ей и пришла в голову безумная мысль объединить нашу умирающую магию с темной, заведомо более сильной. И неважно, что это нарушало вековые запреты.
Конечно, я согласилась не сразу. Не знаю, чего я боялась больше: что провалюсь с позором или наоборот достигну желаемого. Об Эдварде Гершене говорили много плохого, и эти россказни будто окутывали его плащем-невидимкой. Играть с ним было опасно, но я знала или по крайней мере пыталась себя убедить: оно того стоит.
Рано утром в понедельник я стояла перед массивным пятиэтажным зданием красного кирпича и яростно колотила бронзовым молоточком по двери. Контора, в которой обосновался младший представитель известного рода, была единственным приличным строением вниз по улице. Дальше до самого причала серели склады и временные бараки для рабочих. Добираясь сюда, я испортила хорошие кожаные туфельки и заметно испачкала подол платья. Возможно, когда-нибудь здесь будет хотя бы деревянный настил, а пока... Я вскрикнула, когда дверь наконец открылась. Не только дорогая обувь грозила выдать во мне дочь герцога.
- К кому изволите? - спросил огромный детина с черными, как смоль, волосами и густой бородой - превратник.
- А вас разве не предупредили?
Превратник нахмурился. Соображал он, видать, не быстро, поэтому я решила облегчить ему задачу: полезла в ридикюль за вчерашней газетой.
- Вот здесь, - ткнула я пальцем. - Написано о месте личного помощника.
Он сделал вид, что действительно читает. При этом подергивалась борода и шевелились не по-мужски пухлые губы.
- Ах, наверно, вам стоит подняться к морану Эдварду, - изрек он через несколько минут. - Хотя мне вообще ничего не сказали. И Клотильда навряд ли уйдет добровольно.
- А Клотильда - это кто?
- Как же, любезная, вы не знаете Клотильду?
- Знала бы, не спрашивала.
- Так Клотильда заваривает морану Эдварду чай и пишет за него письма.
Мое настроение начинало портиться, пропадала и былая уверенность в успехе. Раз у Гершена уже есть одна помощница, зачем нужна другая? Объявление в газете было чьей-то ошибкой, значит, во-первых, я зазря испортила туфли, во-вторых, одним лишь демонам известно, сколько времени буду ждать другого удобного случая подобраться поближе к этому ненормальному. Его ведь не встретишь, как любого другого представителя высокой знати на балу или званом ужине. А если и встретишь, он посчитает, что я охочусь за его деньгами и титулом. Какая глупость!
- Проводите меня к морану Гершену, - сказала я решительно, - и пусть сам решает. Может, Клотильде давно пора отправиться на покой... или замуж.
Превратник помолчал, переваривая, потом, когда до него дошло, разразился громовым хохотом.
Мы поднялись на третий этаж. Там, в приемной сидела за массивным столом упитанная рыжая женщина неопределенного возраста. Ей можно было с одинаковой вероятностью дать двадцать или пятьдесят. Морщины, если те, конечно, имелись, прятала дурного качества пудра, любую седину закрыло бы ниенское масло, коим женщина щедро мазала волосы. Ее грудь возлежала на столе, пухлые пальчики порхали по клавишам печатной машинки.
- Она, - шепнул мне превратник.
Впрочем, я сама догадась, что передо мной Клотильда. Среди нуворишей обычное дело нанимать обслугу подешевле, вот и Гершен перенимает традиции. Попросись эта женщина в дом моих родителей, ее бы не взяли даже на кухню. Неопрятная, бесцеремонная.
- Кого это ты привел, Ули? - спросила она, оторвавшись от работы.
- У девочки газета, - ответил превратник.
- Такая молодая, и вроде из хорошей семьи, - сказала Клотильда с каким-то странным сожалением. Смотрела она на единственную в приемной дверь, да так злобно!
Еще бы не злиться, когда ей, не предупредив, ищут замену.
- Говорит, по объявлению, - продолжал объяснять превратник.
- Все они так говорят, - Клотильда рассмеялась, отодвинула с шумом стул и встала.
Переваливаясь с одного бока на другой, словно пушистая рыжая кошка, проглотившая по глупости мячик, она добралась до двери Гершена, открыла ее без стука, что-то пробурчала и закрыла.
- Глаза б мои не видели этих его шлюх, - добавила она, возвращаясь на насиженное место.
Я же, решив, что получила одобрение, двинулась к двери Гершена. Хотелось находиться где угодно, но только не здесь, под пристальным взглядом обиженной и все еще крепко державшейся за свою мерзкую работу, женщины.
В кабинете было темно, как в могиле, и пахло не лучше. Хотя чему я удивляюсь? Это совсем другая, страшная, неконтролируемая магия. В старые времена они пили кровь собственных новорожденных младенцев, а сейчас, наверно, балуются щенками или котятами.
Что-то щелкнуло, и я увидела тусклый огонек в лампе, затем еще один. В центре комнаты образовалось пятно света, туда вышел он: бледный, высокий, растрепанный. Я бесконтрольно сглотнула, выражение лица Гершена не предвещало ничего хорошего.