Масалов Александр Александрович : другие произведения.

Левый Берег Дона (авторское окончание романа)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  Это - авторский вариант окончания романа "Левый берег Дона" (третья часть).
  Он довольно сильно отличается от варианта, который был опубликован (Питер, изд. "Крылов", 2005 г.).
  
  Особо тупым напоминаю, что роман - это художественное произведение, а не документальная книга.
  Все фамилии, названия и ситуации вымышлены.
  Любое совпадение - случайность...
  
  
  
  
  Первое, что я увидел, был роскошный ковер, устилающий пол, итальянская мягкая "тройка" и низкий столик, уставленный тарелками и бутылками. Стены облицованы дубовыми панелями - голову готов дать на отсечение, что настоящими. Я с трудом удержался от соблазна потрогать панели и постучать по резным барельефам.
  В комнате уютно расположились трое. Двоих я знал - это был Длинный и Сухарь. "Шестерки" смотрели на меня и ухмылялись. Зато третьего - поджарого мужчину лет пятидесяти - я видел первый раз в жизни. Наверное, это он и есть...
  - Мир дому вашему, - произнес я. - Брюнет, если не ошибаюсь?
  - Это кто? - спросил поджарый, обращаясь к "шестеркам".
  - Полонский, - ответил Длинный.
  - Верно, - сказал мужчина неторопливо. - Я - Брюнет. Присаживайся, потолковать надо...
  Я сел.
  - Бабки привез?
  - Само собой.
  - Я их не вижу.
  - Щас будут, - сказал я. - Накладка с моими отчислениями в общак - это недоразумение. Муха вчера скинул всё, что причитается с меня, но проверить это теперь невозможно. Как ты знаешь, Муху вчера грохнули.
  - Знаю, - кивнул Брюнет.
  - Я долго работал с Михеем, и у него никогда со мной не было проблем. Я хочу, чтобы и у нас с тобой все было хорошо.
  - Короче, - сказал Брюнет. - Где бабки?
  Я достал из кармана мобильник.
  - Алло, Петя? Это Полонский.
  - Я, вообще-то, Коля, - поправил охранник. Нашел, блин, время!..
  - Хозяин спрашивает, где то, что мы привезли с собой. В общем, неси сюда.
  Наступила пауза. Похоже, Коля мучительно обдумывал каждое мое слово.
  - Сейчас принесем, - сказал он наконец. - Куда?
  - Отдельный кабинет. На двери цифра "три".
  Коля отключился. Я сунул мобилу в карман и сказал:
  - Момент. Бабки щас будут.
  - Люблю умных людей, - сказал Брюнет. - Как мне надоело с быдлом работать... С деньгами надо расставаться легко. Тогда это приносит удовольствие. Обеим сторонам.
  - Ты прав, - сказал я.
  В дверь постучали.
  - Открыто! - крикнул Брюнет.
  С сумкой в руках вошел Коля. Следом за ним - второй охранник. Из-под расстегнутых курточек у них ничего не выпирало, и я с облегчением перевел дух. Слава Богу, мальчикам хватило ума оставить помповики в машине. Если б Брюнет или его "шестерки" заметили ружья, они бы сразу изрешетили нас при любом неосторожном движении - сработали бы на опережение...
  - Проверьте, - сказал новый смотрящий, и Сухарь тут же придвинул к себе сумку, а Длинный достал из-за дивана машинку для денег - считать.
  - Можете идти, - коротко сказал я.
  Охранники переглянулись и вышли.
  - На эту комнату постановление Путина распространяется? - спросил я.
  - Какое именно? - не понял Брюнет. Потом он увидел у меня в руках сигареты и зажигалку. - Кури, если хочешь...
  Я успел выкурить три сигареты, пока "шестерки" в полном молчании пересчитывали деньги. Только шелестели купюры в машинке да жужжала сама машинка.
  - Как в аптеке, - наконец, сказал Длинный.
  - Разумеется, - сказал я сухо. - Фирма веников не вяжет... Кстати, Брюнет. Поскольку я теперь работаю под тобой, то я вправе рассчитывать на кое-какую информацию...
  Сухарь и Длинный замерли, перестав укладывать деньги обратно, в сумку.
  - Я хочу знать, кто грохнул Генку и за что.
  - Болтают разное, но точная информация будет дня через два, - сквозь зубы произнес Брюнет. - Теперь вот что... Сколько времени существует твоя фирма?
  - Десять месяцев.
  - И все это время ты платил пять процентов?
  - Только полгода, - ответил я, все еще не понимая, куда он клонит. - Первые месяцы фирма сидела на "нулях".
  - Ох, Михей, Михей!.. - ворчливо заметил Брюнет. - Как он дела запустил!.. Теперь будешь платить по тридцать процентов.
  Я сунул в рот новую сигарету, чтобы выгадать время, и щелкнул зажигалкой. Огонек дрожал.
  - Я не "черный", чтобы столько отстегивать.
  - Я сказал: "Тридцать!.." - значит, тридцать, - произнес Брюнет.
  - У моего бизнеса серьезные проблемы.
  - Знаю. Это временно. Скоро утрясется...
  Деваться с подводной лодки было некуда, и я выдавил из себя:
  - Не возражаю.
  - Правильно, - похвалил Брюнет. - Но сперва ты погасишь задолженность. Пять процентов ты платил исправно. Значит, с тебя еще двадцать пять процентов. За десять месяцев.
  Меня словно окатили ледяной водой. Я сидел в кресле, истекая потом, и чувствовал, что даже сидеть не могу. Того и гляди - сползу из кресла на ковер...
  "Шестерки", злорадно ухмыляясь, смотрели на меня. Брюнет, неторопливо наполнив бокал на треть, протянул мне:
  - Выпей.
  Как автомат, я взял бокал. В рот попало не больше половины. Остальное заструилось по подбородку.
  - Срок - одна неделя. За каждый день неуплаты - десять процентов.
  Я вытер подбородок и сказал - как мог тверже:
  - Это беспредел.
  - Кто ты такой, чтобы обсуждать мои решения? - спросил Брюнет. - Я сказал - значит, заплатишь. И не тяни. А то - гляди! - не расплатишься вовек. Ни своей жопой, ни своей бабой. Все понял?
  - А что ж тут не понимать? - сказал я. - Вот только у меня нет таких денег.
  - Это твои проблемы, Полонский. Можешь идти.
  На ватных ногах я вышел в коридор и прислонился к стене, чтобы не упасть.
  Теперь я знал, что чувствовал Абрамов Игорь Моисеевич в последние дни своей жизни.
  
  
  
  Глава двадцать первая
  
  Хоть в баре я выпил двести граммов коньяка, это не помогло. Меня продолжало трясти, алкоголь тут же выходил наружу вместе с потом, и я не чувствовал ни малейшего опьянения. Ну словно выпил обычной воды.
  Собравшись с духом, я слез с табурета и поволокся на улицу. По моему лицу охранники и водитель, поняли, что случилось что-то нехорошее.
  В гробовой тишине я плюхнулся на сидение, водитель глянул на меня и, чуть помедлив, запустил мотор.
  Мы вернулись в Ростов. Водитель по умолчанию повез меня домой.
  Когда автомобиль остановился на перекрестке около парка российско-болгарской дружбы, я вдруг сказал:
  - Я сойду здесь. Хочу немного свежим воздухом подышать.
  - Мы с вами, - сказали охранники.
  И сделали движение, будто прямо сейчас готовы открыть дверцы и бодрыми козликами выпрыгнуть на асфальт.
  - Не надо, - сказал я. - Мне теперь никто не угрожает. Наоборот, теперь с меня и волосок не упадет...
  "Ближайшую неделю, во всяком случае," - добавил я мысленно.
  - Что случилось, Станислав Алексеевич? - спросил Коля... Или Петя?
  - Завтра поговорим, - сказал я, открывая дверцу. - До свидания!
  
  ***
  
  Они вразнобой пожелали мне спокойной ночи. Я с размаху захлопнул дверцу и полез в карман за сигаретами.
  Пока я прикуривал, автомобиль тронул с места и скрылся за поворотом.
  Значит, так. Давай рассуждать здраво. Меня поставили на счетчик, но положение не безнадежно. Во-первых, деньги у меня есть. Личные сбережения за полгода. Если совсем прижмут, я смогу расплатиться. Другое дело - я не уверен, что Брюнет на этом успокоится. А вдруг он еще что-нибудь придумает? От него можно всего ожидать...
  А, во-вторых, у меня есть неделя форы. Чтобы подумать и придумать, как вывернуться из трудной ситуации.
  В правоохранительные органы обращаться не имеет смысла. Знаю я, чем все заканчивается. "Решайте свои проблемы сами," - говорят в таких случаях менты, возвращая заявление. А Брюнет, узнав, что я сходил в УВД, РУБОП или ФСБ, на пику посадит...
  Мне надо съездить в Чехию и поговорить с Михеем. На Брюнета - за свое почетное изгнание из Ростова и России - он имеет зуб. Следовательно, Михей или поможет мне найти выход, или обуздает аппетиты Брюнета посредством своих связей, или подскажет, что надо делать...
  Завтра же оформлю туристическую путевку в Чехию. На двоих. Карина давно хочет побывать в Европе, а Прага - это такой центр Европы, что центрее не бывает. Одним ударом убью двух зайцев. Девочке я пока ничего не скажу. Пусть она хоть неделю, в отличие от меня, спит спокойно - насколько это возможно. Учитывая смерть Генки...
  Так думал я, шагая по улице в сторону своего дома. Едва я принял решение, настроение улучшилось. А может, просто этиловый спирт начал оказывать воздействие на перенапряженную нервную систему...
  Кстати, интересная деталь. Все горожане называют домом ("Я домой...", "Звони мне домой...") обычные квартиры. Не важно, какие - приватизированные или муниципальные. Между тем, дом - это вообще-то частное домовладение...
  Или вот еще один пример. С окраины Западного жилого массива до центра города на автобусе ехать минут двадцать. Максимум - полчаса. В то же время все жители Западного (или Северного жилого массива - это неважно), говорят, собираясь ехать в центр города: "Я в город...". Ну как будто этот микрорайон не город, а в лучшем случае ближний пригород...
  До дома оставалось совсем немного, когда кто-то грубо схватил меня за рукав и истошно заорал - как казалось, в самое ухо:
  - Стасик!!! Где ты был?!
  
  ***
  
  Машинально отшатнувшись, я глянул на кричащего. Это был Жора Кузнецов, краснолицый, возбужденный, в куртке нараспашку.
  Он жил в соседнем доме. Мы были знакомы лет двадцать, но друзьями не стали. Скорее - хорошими товарищами. Сперва мешала большая разница в возрасте, а потом - пять браков Жоры. Очень странных браков. Каждая новая жена была стервознее предыдущей, и все, словно сговорившись, на дух не переносили друзей и знакомых мужа...
  - А в чем дело? - спросил я, обмирая.
  "С отцом что-нибудь случилось? - пронеслось в голове. - Или с Кариной?".
  - Ты сейчас домой не иди, - быстро, неразборчиво, словно в лихорадке, произнес Жора. - Ты завтра приди...
  - Господи, да что случилось-то?! - заорал я.
  - Извини, хреновые новости, - сказал он. - Пожар. Вся квартира выгорела. Начисто. Квартиры на четвертом и пятом этажах - тоже. Пожарные, пока огонь тушили, залили водой квартиры на втором и первом этажах. Соседние квартиры, боковые, - тоже... Час назад уехали... Говорят, очень сильно полыхнуло. Ты канистры с бензином в квартире хранил?
  - А Карина... - прохрипел я. - Что с ней?
  По сознанию вторым планом прошла мысль: "Деньги сгорели - значит, расплатиться я не смогу..."
  - Не знаю. В квартире ее не было. Пожарные, во всяком случае, никого не нашли... Ты сейчас домой не иди. Тебя соседи просто растерзают!
  - Ё.. твою мать! - выдохнул я и выхватил из кармана мобильник.
  Карина со своим телефоном никогда не расставалась... то есть - не расстается. Она даже в магазин, на пять минут, с мобильником выходит... Как будто ждет чертовски важного звонка.
  Я набрал номер и прижал трубку к уху. Мучительно медленно шли гудки, а я стоял с приятелем на темной улице, озаряемый фарами проносящихся мимо автомобилей, и ждал.
  - Алло! - наконец произнес женский голос.
  Хотите верьте, хотите - нет, но у меня слезы навернулись на глаза.
  - Господи, девочка моя... Это ты... Где ты?
  - У Ленки.
  - Какой еще Ленки?!
  - Как это - какой? - обиделась она.
  Тут я сообразил, что речь идет о ее сводной сестре.
  - А, у Ленки... - протянул я с облегчением.
  - Ее муж бросил... Такая скотина!.. Я утешаю, как могу. Боюсь, что она повесится.
  - Я сейчас приеду, - сказал я. - Сиди дома, никуда не выходи и чужим дверь не открывай! Все ясно?
  Тут Карина что-то начала понимать.
  - У тебя все в порядке?
  - Не совсем. Приеду - расскажу...
  Сунув мобильник в карман, я протянул Жорке руку.
  - Спасибо, друг, - сказал я.
  - Они тебя на бабки хотят поставить, - сказал Жорка. - Сам слышал разговоры. Типа: "Полонский - человек богатый. Он нам по квартире купит, обставит от и до..."
  - И они туда же! - сказал я, криво усмехнувшись.
  - А кто еще?
  - Это неважно. Пока!
  - Тебе хоть переночевать есть где? - крикнул Жорка мне в спину.
  - Конечно! - крикнул я в ответ и остановился у обочины, вскинув руку перед первым попавшимся "частником". Буду проезжать мимо, гляну из окошка на то, что осталось от квартиры...
  Частник затормозил.
  
  
  
  Глава двадцать вторая
  
  Чтобы Ленка успокоилась и заснула, в нее пришлось влить пол-литра "Сальвадоре".
  Мы перенесли ее из кресла в гостиной на кровать, стараясь не шуметь. А то - не дай Бог! - проснется и снова начнутся слезы, причитания и угрозы не то что-то сделать с собой, не то с ним...
  Пока Карина укрывала сестру, я подхватил с журнального столика литровую бутылку с остатками вина, початую коробку шоколадных конфет, прошел на кухню и закурил.
  Я уже успел перекинуться с Кариной парой слов - в том смысле, что у меня серьезные неприятности, и теперь не знал, как, собственно, сказать, что из солидного преуспевающего человека превратился в голодранца.
  Карина села напротив меня, молча взяла сигаретку из пачки, лежавшей на столешнице, и только после этого спросила:
  - Ну, так что у нас плохого?
  - Не знаю даже, с чего начать...
  - Начни с самого начала.
  Вздохнув, я в телеграфном стиле сообщил, что Брюнет выставил меня на деньги, срок - одна неделя, квартиру кто-то спалил дотла, сбережения накрылись, соседи имеют кучу претензий, так что я теперь в такой жопе, что даже малейшего лучика надежды не видно...
  - Ну и что мы будем делать? - спросил Карина.
  Она уже второй раз сказала это - не "ты", а "мы", и я еще не определился, как это понимать.
  - Завтра с утра начнется ад кромешный. Расплатиться я не смогу. Остается одно - дать деру.
  - Я с тобой, - сказала она не задумываясь.
  - Зачем тебе мои неприятности?
  - Я твоя жена.
  Я мог бы сказать, что пока еще не жена, - сожительница. Но не сказал. Просто не успел.
  - Вчера... - начала Карина и тут же поправилась. - То есть - уже позавчера - убили Генку. Вчера наехали на тебя. Кто-то сжег квартиру... Я уверена, что это всё не случайность. Это звенья одной цепи, и я не знаю, что у их запланировано на сегодня и на завтра. А вдруг завтра что-нибудь произойдет со мной? Например, чтоб ты не мог занять денег у моих родственников и расплатиться...
  - Я не буду занимать у тебя деньги. Я не смогу расплатиться. Ближайшие годы - точно... Понимаешь, меня не просто доят, как корову. Меня уничтожают.
  - Я это понимаю.
  - У тебя родственников куча, - сказал я. - По всей стране разбросаны. Отсидись у них, пока все не закончится.
  - Ты гонишь меня?
  - Хочу уберечь и объяснить, что я теперь - не человек, а двуногая неприятность...
  - У родственников меня найти проще простого, - возразила она. - Кроме того, я не хочу с тобой расставаться. Ни на день, ни на год...
  - Иногда я задаю себе вопрос - "Что ты во мне нашла"?
  - Ты не такой, как все. Ты сильный, но никогда не корчишь из себя крутого мачо. Деньги для тебя важны, но они не цель твоей жизни...
  - Гм... А какая цель у моей жизни?
  - Прожить ее так, чтобы о тебе потом другие вспоминали.
  - Объяснила, называется...
  - Как смогла, так и объяснила. Ты уже придумал, куда мы уедем?
  - Паспорта у нас сгорели. Билеты на поезд и на самолет приобрести не удастся. Значит, мы можем ехать только автобусом.
  - А моя машина? - вскинулась Карина.
  - Твой "форд" придется оставить у родственников. Он паленый. Мы на нем далеко не уедем... Сейчас час ночи. Чтобы скрыться, у нас есть время примерно до десяти часов утра.
  Она с недоумением взглянула на меня.
  - Ты забываешь, девочка, что я дал подписку о невыезде и к десяти часам должен явиться к следователю. Если я не появлюсь и меня не найдут, к обеду объявят в розыск.
  - Куда ты предлагаешь ехать?
  - Либо на Украину, либо на черноморское побережье. Я бы предпочел - на Украину. Ближе всего. Всего час на машине.
   - Ты с ума сошел! А пограничный контроль?! Без паспортов нас сразу задержат. А если б паспорта и были - мы сразу "засветимся"!
  - Нет, девочка моя, - сказал я. - Если б ты знала, какое это решето - российско-украинская граница! Я, когда еще занимался журналистикой, как-то репортаж писал о самом настоящем контрабандисте...
  Карина хмыкнула.
  - После твоего репортажа его не посадили?
  - Обижаешь, - сказал я. - Я был журналистом, а не стукачом. В репортаже я все изменил. Когда по факту публикации меня вызвали и стали допрашивать в качестве свидетеля для возбуждения уголовного дела, я следователей на смех поднял. "Это, - говорю, - мистификация, журналистская утка... Кто ж желтую прессу всерьез принимает?!".
  - А они что?
  - Да ничего. Часа два я хохмил, травил анекдоты и потчевал следователей байками о журналистах. Потом меня отпустили. Расстались почти друзьями. Я потом через них несколько классных материалов приготовил.
  - Допустим, мы окажемся на Украине. Дальше что?
  - Годик как-нибудь перекантуемся, а там видно будет. С деньгами, конечно, будет плохо. Все, что хранилось в хате, сгорело, а на пластике у меня всего полторы тысячи долларов и тысяч двадцать рублями.
  - Ну, положим, тысяч сто я могу достать до рассвета. У родителей есть. Потом они еще помогут.
  - Собирайся и поехали. Прямо сейчас.
  - А как же Ленка?!
  - Ничего с ней не сделается... Проспится - будет как огурчик.
  - Подгони машину к дому, - сказала Карина. - А я тем временем записку напишу.
  
  ***
  
  "Форд" стоял почти напротив подъезда. По большому счету его не надо было никуда подгонять. Она просто хотела остаться одна. Чтобы написать записку любимой сестре, собраться с мыслями и попрощаться с прежней жизнью - сытой, бездумной, полной радостей жизни. Никогда не думал, что "декабристки" - как вид - еще встречаются...
  Открылась дверца, и машина качнулась: это Карина села на водительское место.
  - "Мистер Фикс, у вас есть план"? - спросила она.
  - У меня целый мешок плана, - схохмил я. - Обкуриться можно... Сперва едем к банкомату - мне надо снять деньги, потом в к отцу, из сада - к тебе домой.
  Ближайший банкомат, работающий круглосуточно и обслуживающий карточки "Visa" и "Mastercard", находился на Большой Садовой.
  Карина остановила машину за углом - в переулке Семашко, около витрин магазина "Океан", и я отправился к зданию "Ростовэнерго" - здесь был вход в комнату с банкоматом.
  Охранник в камуфляже с пистолетом на широком солдатском ремне, убедившись, что я не хулиган, пришедший портить банковское имущество, не чеченский террорист и не грабитель, сразу потерял ко мне интерес.
  Пока он дремал, свесив голову на грудь, я снял со счетов все, что мог, и вернулся к "форду". Карина не заглушила мотор и, едва я сел, рванула в сторону Ворошиловского проспекта.
  Слушая "Эхо Москвы", мы доехали до поселка Чкаловский. Вихрем пронеслись по неплохой, но узкой дороге и остановились у ворот садоводческого товарищества - ворота были заперты. Будить сторожа не хотелось. Чем меньше людей будет знать, что я сюда приезжал, - тем лучше.
  - Жди здесь, - сказал я. - Десятиминутная прогулка по снежку - это не прогулка, а именины сердца...
  
  ***
  
  Отец еще не спал. В домике горел свет. По телевизору показывали, судя по саунду, боевик - ревели моторы, гремели выстрелы, надрывались истеричные голоса...
  Я с трудом перелез через забор, и тут меня заметил Лорд. Он залаял, разбудив всех собак в окрестностях. Потом азиат признал хозяина и стал крутиться вокруг меня, поскуливая и всем своим длинным телом выражая радость.
  Собаки продолжали брехать.
  На веранде вспыхнул свет, и на пороге домика появился отец в спортивных брюках, в клетчатой рубашке и в теплых тапочках на босу ногу.
  - Кто там?
  - Это я, папа! - крикнул я. И пошутил: - Не стреляй!
  - Что случилось, Стасик?
  - Ничего страшного. Но поговорить надо.
  Мы вошли в дом, и отец, схватив пульт, выключил телевизор.
  - Чаю нальешь? - спросил я.
  - Я как раз свеженького заварил...
  Поколдовав у стола, отец помешал сахар ложечкой и вручил мне кружку. Я отхлебнул и обхватил теплую керамическую поверхность обеими ладонями, чтобы согреть руки. Отец поставил напротив меня табурет, грузно сел и сказал:
  - Так что случилось, Стасик?
  - Ты, кажется, хотел свои суставы грязью лечить? - сказал я и снова приложился к кружке.
  - Ну, в общем, да... Так ты что, из-за этого приехал в два часа ночи?
  - Почти. Я слышал, что в Краснодарском крае есть хорошие грязелечебницы. Поезжай туда... Курсовку купишь на месте - это сейчас просто, никаких очередей, а направление врача у тебя есть... Мне надо, чтобы ближайшие две недели тебя в Ростове не было... Вот деньги.
  Я положил на столешницу деньги. Отец посмотрел на них, потом перевел взгляд на меня.
  - У тебя неприятности?
  - Да. Но ничего по-настоящему серьезного. Дней через десять я всё улажу. На звонки по мобильнику отвечай только в том случае, если звоню я или Карина. Без крайней нужды - я подчеркиваю! - мне не звони. И запомни: ты ничего не знаешь!
  - Сынок, а чего я не знаю?
  - Всего. Ты просто уехал в Краснодар лечить суставы.
  - Да у меня, собственно, были другие планы....
  - Извини, папа. Это необходимо сделать прямо сейчас. Понимаешь, я боюсь, что на меня будут давить через тебя... Я должен тебя обезопасить.
  Отец, немного помолчав, глухо произнес:
  - Я всегда был против того, что ты бросил журналистику и занялся бизнесом.
  - Ты же знаешь, почему я бросил журналистику.
  - Да, знаю... - Он посидел немного, а потом поднялся и сказал: - Ну, делать нечего... Допивай чай. Я сейчас.
  - Ты куда? - спросил я.
  - К соседу. Надо пристроить Лорда на две недели.
  Я кивнул, и он ушел. Классный у меня старик, что и говорить...
  - Тебе помочь? - спросил я, когда он вернулся и принялся собирать вещи.
  - Не надо, - буркнул он. - А то я точно что-нибудь забуду...
  Мыслей в голове не было никаких. Я просто сидел, курил и ждал.
  Наконец, папа оделся, повесил одну сумку через плечо, взял другую в руку и сказал:
  - Я готов.
  - Давай помогу, - предложил я. - В Краснодаре ты еще успеешь натаскаться...
  Отец безропотно отдал одну сумку.
  - Паспорт, пенсионное удостоверение, телефон и пластиковую карточку не забыл? - спросил я.
  - Как можно!
  - С деньгами плохо - пожалуйста, будь экономнее. Но если понадобится, я перечислю еще. Снимешь в любом банкомате Краснодара.
  - Да мне, собственно, много и не надо...
  
  ***
  
  За всю дорогу - от сада до автовокзала - он произнес только две фразы. Первую, сев в "форд" на заднее сидение: "Здравствуй, Кариночка..." ("Здравствуйте, Алексей Константинович", - сказала Карина). И вторую - перед отправлением красного "Икаруса" в славный город Краснодар:
  - Берегите себя, ребята!
  - Не думайте о нас, - сказала Карина. - Мы выкрутимся. Все будет хорошо.
  Отец поцеловал ее в щеку, пожал мне руку и посмотрел так, словно видел нас в последний раз. У меня защемило сердце.
  
  
  
  Глава двадцать третья
  
  Она ушла в дом, сказав, что вернется через десять минут. Я остался ждать, сидя в теплом, уютном салоне "форда".
  На улице падал снег. Густые хлопья быстро залепили окна, так что скоро я не увидел бы даже Годзиллу, вздумай ему прогуляться по ночному Ростову. Более подходящей ночи для перехода границы не придумаешь. Только бы Иван Данилович - тот самый контрабандист - был в добром здравии и сейчас преспокойно храпел в своей саманной хибаре, а не гостевал на украинской стороне...
  Хлопнула, открываясь, дверь, и машину качнуло: это Карина села на водительское сидение. Я посмотрел на нее и глазам своим не поверил.
  Она была в самых обычных джинсах - синих, застиранных. Кроссовки, свитер, пуховик. Волосы подобраны под лыжную шапочку, которую в народе называют вообще-то "гондоном". Куда подевалась модница, обожающая щеголять платьями по десять тысяч за штуку?
  Потом машину качнуло вторично, и на заднее сидение опустился охранник с огромной дорожной сумкой в руках. По нашему плану третий человек был необходим, чтобы отогнать машину обратно, в Ростов. Значит, ее родители одобрили бегство на Украину...
  Я достал из бардачка атлас автомобильных дорог, открыл нужную страницу и ткнул пальцем.
  - Нам сюда. Видишь? Матвеево-Курганский район, совхоз Татарский.
  - Рядом - таможенный пост Успенский, - подал голос охранник. - Там до хрена и таможенников, и пограничников.
  - Ага, - сказал я. - Навалом. В районе поста. А справа и слева от него - уйма проселочных дорог и тропок, которые совершенно не охраняются...
  Охранник промолчал, и Карина запустила мотор. "Форд" выбросил из-под колес шлейф снега вперемешку с ледышками и рванул по темным улицам.
  
  ***
  
  На выезде из Ростова снегопад прекратился. Видимость была стопроцентная, в разрыве туч светила луна - большая, круглая.
  Откинувшись на сидение, я расслабился. Не могу объяснить - почему, меня вдруг переполнила уверенность, что всё обойдется - и границу мы перейдем без приключений, и бандюки нас не найдут, и мои неприятности разрешатся сами собой...
  И вообще - происходящее я почему-то воспринимал как нечто нереальное, происходящее не со мной. Вроде компьютерной игры. Сейчас вот нажму на кнопку "Pause", встану и пойду на кухню пить чай и курить, чтобы перевести дух, с новыми силами вернуться за стол и всех монстров раздолбать к чертовой матери!..
  Мелькнул указатель: "Совхоз Татарский, 3 км". Карина повернула, руководствуясь указаниями стрелки, и сбросила скорость. Ухабы на грунтовой дороге сгладил выпавший накануне снег, но всё равно - "форд" мотало из стороны в сторону как жесть по ветру.
  Справа тянулось поле, кажущееся бесконечной равниной, слева нас поджимала лесополоса. Потом впереди показались дома - с черными окнами, маленькие, уродливые, саманные.
  - Дальше куда? - спросил Карина.
  - По центральной улице до пруда, - сказал я уверенно. - Пруд будет с правой стороны. И сразу налево.
  Через несколько минут, когда мы повернули налево, она спросила:
  - Ну?
  - Э-э... - промямлил я. - Где-то здесь...
  - Что значит - где-то? Твоя фамилия, милый, часом не Сусанин?
  - Я тут летом был, днем и довольно-таки давно. Понимаешь? Сейчас ночь, зима... Я не ориентируюсь.
  Карина резко затормозила.
  - Ты что? - спросил я.
  - Вспоминай. Думай. Время у нас пока есть.
  - Со временем у нас как раз плохо - часа через три рассвет... Я лучше прогуляюсь.
  
  ***
  
  После теплого салона я замерз, едва вылез из машины. Плохо сгибающимися пальцами достал сигареты, закурил и отправился вспоминать.
  Снег хрустел под ногами - как-то ласково и нежно. Словно убаюкивая. А меня с каждой минутой переполняло отчаяние: я ничего не узнавал - хоть убейте... Да неужели я село перепутал?! Не может такого быть!
  Замерзнув почти до полного окоченения, я повернул обратно.
  "Нет проводника? - решил я. - Ну и ладно. Сами ломанем через границу. Риск, конечно, есть, но делать нечего.... Или лучше вернуться в Ростов и упросить карининых родителей, чтобы они нас укрыли в каком-нибудь подвале?"
  И тут - совершенно неуместно - в памяти вдруг появилась одна картинка. А вернее будет сказать: воспоминание из прошлого. Привиделся мне хохочущий дед-контрабандист и здоровенная грязная лужа, в которую я упал, ступившись, с двумя бутылками водки в руках...
  Это случилось в пяти метрах от небольшого продовольственного магазина, перестроенного явно из курятника. Справа от меня возвышалось здание очень похожее на тот самый магазин...
  Да нет, это он и есть.
  Как и три года назад, вторая гласная в вывеске отсутствовала. Она отвалилась и никто не потрудился водрузить ее на место. Глубинка, что и говорить...
  Я рванул за "Маг зин". Один дом с подворьем, второй, третий...
  Переулок.
  Куда дальше - направо или налево? Кажется, налево...
  А вот и хибара, где обитает Иван Данилович, - бывший водитель совхоза Татарский, зарабатывающий на жизнь после выхода на пенсию нелегальным пересечением границы...
  
  ***
  
  Иван Данилович спал чутко. Едва я постучал в окошко, скрипнула пружинная кровать и послышались шаркающие шаги.
  - Чего надо? - послышался хриплый с спросонья голос из форточки.
  - Открывайте, Иван Данилыч. Поговорить надо.
  - Ага, щас...
  Лязгнул засов, и входная дверь открылась. Я шагнул в темноту и наткнулся на табурет. Табурет с грохотом рухнул.
  - Черт! - прошипел я, потирая ушибленное колено.
  Аккуратно притворив дверь, Иван Данилович зажег свет. Он ничуть не изменился. Грузный старик с жуликоватыми глазами стоял передо мной в исподнем и щурился, разглядывая полночного гостя. Похоже, он меня не узнавал.
  - Пардон за беспокойство, - сказал я. - Я - Станислав Полонский из областной газеты. Года два назад я о вас писал. Помните?
  - Господи, Стасик! - обрадовался контрабандист. - Ты ли это, дорогой?! Пойдем, выпьем за встречу!.. Как ты поживаешь - молодой да красивый?
  - Супругу не разбудим? - спросил я, проходя в крохотную кухню.
  - Э, нету больше моей Маши... В прошлом году представилась. Царствие ей небесное!
  И старик размашисто перекрестился.
  - Извините, не знал, - пробормотал я. - Как говорится, все там будем. Только в разное время.
  - Вот давай за нее и выпьем, - подхватил старик. - Я щас!..
  Запустив пятерню в баллон, он выловил несколько бурых маринованных помидоров, положил их на тарелку и поставил ее на стол, накрытый скатертью с многочисленными дырками от сигарет. Потом кинулся к шкафчику и достал граненные стаканы и пластиковую бутыль с этикеткой "Кока-кола". В бутыли плескалась мутная жидкость. Это была явно не кока-кола.
  Мы выпили по полстакана самогона не чокаясь.
  - Один живете? - спросил я, заедая помидором.
  - Ага, один, - сказал он. - Сваталась ко мне одна молодуха, ей пятьдесят шесть лет...
  Я чуть не подавился.
  - ... но я решил, что мне уже женихаться поздновато. Деньги надо не на гондоны тратить, а на гроб копить.
  - Напрасно вы так, Иван Данилович. Ваше поколение еще наше переживет. У вас кость крепче.
  - Поживем - увидим.
  - После моей статьи вас не дергали?
  - Кто?
  - Ну, менты, пограничники, таможенники, налоговики...
  - А на кой я им сдался?
  Я пожал плечами и ничего не сказал. В самом деле, на селе что-либо скрыть невозможно. Хотели бы - давно повязали...
  - После первой и второй - перерывчик небольшой, - произнес старик, вопросительно заглядывая мне в глаза.
  - Ну так наливайте, а то я совсем задубел.
  Приговорив вторую, Иван Данилович поинтересовался:
  - Снова писать будешь?
  - Нет. Помощь мне ваша нужна.
  - Что могу, то и сделаю. Говори.
  - У моей жены дядя умер, - сказал я. - Он на Украине жил. Похороны завтра... То есть, уже сегодня. А мы, как на грех, паспорта на обмен сдали. Новые будут лишь через неделю. В общем, приехать не можем. Вот я и подумал: может, вы, по старой памяти, нас проведете на ту сторону? Я заплачу.
  По лицу старика я понял, что он мне не поверил. Но он и виду не подал. Лишь осведомился:
  - А где жена-то?
  - На улице.
  - Что ж ты ее в дом не привел? Замерзнет ведь.
  - Она в машине, там тепло... А я, честно сказать, не знал, дома вы или... на работе?
   - Вчера работал, - похвастался старик. - Колонну из пяти бензовозов провел. Хорошо отстегнули.
  - Отсюда или оттуда?
  - Отсюда, разумеется. На Украине энергетический кризис. Горючка там вдвое дороже, чем в Ростове. Люди на разнице в цене хорошие бабки имеют. Втихаря продали - и обратно.
  - Так поможете? - спросил я.
  - Ну так, что ж не помочь, если человек хороший... Дядя-то где жил?
  - В Луганске, - ответил я не задумываясь. Это был единственный крупный город в непосредственной близости от границы, название которого я знал.
  - Это хорошо, что в Луганске, а не в Киеве. Близко. Попутками добраться можно. А то на поезде вас точно сцапают. Проверят документы - и всё, п...ц.
  - Да мы, собственно, на попутки и рассчитывали.
  - Ну, тогда давай, Стасик, по третьей примем на грудь - и отправимся, пока не рассвело. Как там на улице - снег идет?
  - Нет.
  - Плохо. Следы останутся.
  - Не останутся, - успокоил я. - Ветер сильный, поземка метет. Через десять минут ничего не будет видно.
  
  
  
  Часть третья
  Глава двадцать четвертая
  
  Каждый человек в душе, похоже, закоренелый преступник. Пересекая российско-украинскую границу, я не чувствовал угрызений совести. Наоборот - настроение было отличное, приподнятое. Сна - ни в одном глазу. Я даже получал удовольствие от мысли, что совершаю противоправный поступок и что мне за это, скорее всего, ничего не будет. Запретный плод сладок...
  Первым шел Иван Данилович. Затем - Карина. Я замыкал группу с дорожной сумкой в руке. Сумка была тяжелая. И что, скажите на милость, Карина туда положила?
  Нелегальный переход через украинско-российскую границу я бы сравнил с пешей прогулкой в ночные часы.
  Часть пути мы проделали по оврагам и балкам. Другую - почти не скрываясь по лесостепной местности. Столбы с колючей проволокой и вспаханные полосы земли, знакомые мне лишь по фильмам о шпионах, - отсутствовали. Мы не встретили ни одного человека.
  Я запоминал дорогу. На тот случай, если обратно придется идти самим, без проводника. Я был уверен, что справлюсь. Зрительная память у меня отменная.
  
  ***
  
  Конец ночной прогулки по лесостепи наступил как-то внезапно. Иван Данилович вдруг остановился, стащил с головы шапку-ушанку, рукавом вытер лоб и лицо, снова нахлобучил шапку и сказал:
  - Всё, п...ц.
  - В каком смысле - п...ц? - спросила Карина.
  - Пришли, - объяснил старик. - Мы уже минут двадцать топаем по украинской земле.
  Он указал рукой куда-то на стволы деревьев, потемневшие от мороза, и сказал:
  - Там будет шоссе. Ловите машину и дуйте в свой Луганск. Обратно когда?
  - Через неделю, - сказал я. - А может - дней через десять. Но возвращаться мы будем официально. Нам привезут паспорта родственники.
  - А отметка пограничного поста? Как вы объясните, каким образом граждане России попали на украинскую территорию?
  - Все сделают, - заверил я.
  - Спасибо за помощь, Иван Данилович, - сказала Карина.
  - Да ну, ерунда... Что ж не помочь хорошим людям...
  - Что мы вам должны? - спросил я.
  - Ста хватит.
  Я сунул ему пятисотку. Мы попрощались, пообещав на масленицу приехать в гости.
  Пока мы шли к дороге, я явственно ощущал на спине его взгляд. Когда деревья расступились, я не выдержал и оглянулся. Так и есть. Иван Данилович стоял и смотрел нам вслед.
  Я помахал ему рукой. Он ответил тем же.
  
  ***
  
  Начинало светать. Покуривая, мы вышли на шоссе и направились в сторону, противоположную от границы.
  Машин не было. Совсем. Лишь в начале восьмого навстречу проехал трактор "Беларусь" с прицепом.
  Еще минут через десять - рефрижератор. Я его остановить даже не попытался. Преступность на дорогах бывшего СНГ такова, что дальнобойщики попутчиков не берут.
  Зато около восьми часов на дороге показалась белая "Волга", и она ехала в нужном направлении. Я вышел на середину дороги, вскинув руку и силясь изобразить на замерзшем лице дружелюбную улыбку. Наверное, мне это удалось - "Волга" остановилась.
  - До Луганска не подбросите? - спросил я. - Я заплачу. И не грывнами, а баксами.
  Водитель - вылитый Гомер Симпсон - с подозрением глянул на меня и буркнул:
  - Это ж черт знает где... Я в Амбросиевку еду.
  - Очень нужно, - сказал я. - Дядя умер. Мы на похороны спешим.
  - До Амбросиевки подброшу - об чем разговор... Оттуда автобус до Луганску идет.
  - Ну и на том спасибо.
  - Дядя-то отчего умер? - спросил водитель.
  - Сердце, - сказал я.
  - Ну, то, что умер, - это, конечно, плохо, - сказал водитель. - Одно утешение - быстро. Это при онкологии и инсультах годами умирают. Вот когда у меня тетку паралич разбил...
  И он принялся рассказывать, при каких обстоятельствах случился инсульт, сколько беспокойства это доставило родственником и какие деньги были вбуханы... Как выяснилось, совершенно напрасно.
  Видит Бог, если б мы действительно ехали на похороны, я б его убил за бестактность. Тем паче, что я не к месту вдруг вспомнил, как за четыре недели от онкологии сгорела моя мама... Вместо этого я стиснул зубы.
  А потом мы увидели, что на обочине стоит парень лет тридцати с поднятой рукой. Рядом - у ржавого жигуленка с поднятым капотом - второй парень вытирал руки куском ветоши.
  
  ***
  
  - Поломались, - сказал водитель и сбросил скорость, явно намереваясь остановиться.
  Парни мне почему-то не понравились. Оба. И самое главное - я не мог понять, почему.
  - Лучше не надо, - сказал я.
  Но было поздно. Мы остановились у голосующего. Водитель опустил стекло и спросил - почти весело:
  - Шо - движок сдох?
  И тут я вдруг понял, в чем дело. Номерные знаки у жигуленка - несмотря на снег и мороз - были щедро заляпаны грязью. Не могли они с такими номерами несколько дней ездить. Даже в сельской глубинке. Любой пост дорожно-патрульной службы их оштрафует и заставит вымыть...
  Классическая ловушка. Но водитель это понял, когда голосовавший всунулся в окошко и приставил к его шее нож. Второй, с монтировкой в руках, направился к нам.
  Я и не шелохнулся. Сопротивление удобнее всего оказать, когда нас выведут из машины...
  - Ну что, фраер ушастый? - сказал парень. - Сам отдашь или тебе сперва кровь пустить?
  - Что... отдать? - прохрипел "Симпсон".
  - Не прикидывайся мудаком. Бабки давай!
  - Да ну, хлопцы, откуда у меня гроши? Я третий год без работы сижу... Извозом на жизнь зарабатываю...
  Второй парень, заглянув в салон, брезгливо поморщился:
  - И магнитола у него - говно!
  - Полштуки заплатят, - возразил первый. И нам: - Выходите из машины, выворачивайте карманы...
  Глаза у него странно блеснули.
  - А ты, краля, колечко с камешком не вздумай проглотить. Не то я тебе харакири сделаю!
  "Не сейчас, - стучало у меня в висках. - Сиди спокойно. Не пори горячку..."
  Карина подняла руку, задумчиво посмотрела на колечко, и я в очередной раз поразился, какие у нее длинные и тонкие пальцы.
  - Оно мне дорого как память, - сказала Карина. - Я лучше деньгами отдам...
  - А у тебя есть деньги? - явно упиваясь ситуацией, сказал парень с ножом. - Давай их сюда!
  Карина медленно сунула руку во внутренний карман куртки и вдруг ловко, как фокусник, извлекла на свет божий здоровенный пистолет.
  - Ну-ка, ты, урод ё...ный, - сказала она негромко, но с чувством, приставив пистолет к его виску. - Брось нож, а то я тебе мозги вышибу!
  - Щас я у тебя отниму шпалер - и ты очень пожалеешь! - сказал парень.
  - Рискни здоровьем, - сказала Карина.
  И она выстрелила мимо его головы.
  
  ***
  
  "ТТ" бабахнул так, что у меня заложило уши. Парень выронил нож и от испуга присел. Второй - отскочил от машины. Карина - женщина уравновешенная, но сгоряча могла таких делов натворить...
  - Гони!!! - заорал я.
  Водитель переключил скорость, выжал сцепление и дал по газам. Я оглянулся. "Жигули" и двое парней стремительно уменьшались в размерах. Тогда я повернулся к Карине.
  - Откуда у тебя пистолет? - гаркнул я.
  - Что ты, милый, - сказала Карина, улыбаясь. - Это не пистолет, а так - одно название. Газовый пистолет с шумовыми патронами.
  Я не стал говорить, что газовых "ТТ" в природе не существует. Я молча взял у нее пистолет и выдернул обойму. Патроны были боевые. Двух не хватало: один был израсходован, другой находился в стволе.
  Вставив обойму, я сунул шпалер в карман и сказал:
  - Газовый пистолет - это не игрушка. Больше никогда так не делай! Твое счастье, что все обошлось!..
  - Спасибо, ребята, - пролепетал водитель. - Выручили... Я думал - всё, кранты...
  - Ну, а то ж! - сказал я. - Все люди - братья. Должны помогать друг другу...
  Произнеся эту сентенцию, я замолчал. Водитель больше не пытался развлекать нас рассказами о том, при каких обстоятельствах и как умирали его родственники. Проняло, дурака.
  Он молча гнал "Волгу" вперед. Словно хотел как можно быстрее доехать до родной Амбросиевки.
  
  ***
  
  Когда мы въехали на улицу поселка городского типа, он резко притормозил и с каким-то облегчением произнес:
  - Приехали. Автобусная остановка через дорогу.
  - О нападении вы будете сообщить в милицию? - спросил я.
  - Не знаю еще...
  - Лучше не надо. Все равно этих хмырей не найдут, а нервы попортят - будь здоров! Зачем и нам, и вам лишние неприятности?
  - И то верно, - пробормотал водитель.
  Мы вышли из салона и захлопнули дверцы. Я подошел к приоткрытому окошку и спросил:
  - Так сколько с нас?
  Вместо ответа водитель дал по газам.
  
  
  
  Глава двадцать пятая
  
  - Ты ему веришь? - спросила Карина.
  - Обязательно разболтает о том, как его выручили два москаля, едущие в Луганск, - сказал я. - Не сегодня, так завтра.
  Карина кивнула.
  - Что будем делать? - спросила она.
  - Надо убираться отсюда.
  - В Луганск?
  - Большой город - это, конечно, хорошо. В нем затеряться легко. Но большой город требует документов.
  
  ***
  
  На дороге показался ЛИАЗ, сто лет не видавший даже косметического ремонта. Ехал он, похоже, только благодаря движущей силы, проистекающей от русского хард-мата. Табличка, прикрепленная на лобовом стекле, извещала, что автобус направляется в Новую Амбросиевку.
  Когда он остановился, из двери вылезла толстенная бабка с совершенно неподъемным мешком. От такой поклажи у меня - молодого крепкого мужчины - развязался бы пупок, а она перла его, ухитряясь при этом перекрикиваться с подружкой, оставшейся в автобусе:
  - О це дило!.. Га, Маня?.. Га?.. Не, сёдня "Санта-Барбара!"...
  Войдя в автобус, мы сели на заднее сидение и поехали. На нас обращали внимание.
  Ну, еще бы! Карина даже в турецко-китайском прикиде была ничего себе. А я не имел возможности переодеться. На мне было черное кашемировое пальто, брюки и модельные ботинки - в общем, я был одет совершенно неуместно для местности, где триста рублей - это солидные деньги...
  Постепенно на нас перестали глазеть, и я задремал - сказалась бессонная ночь. А потом кто-то взял меня за плечо и тряхнул.
  - А? - машинально пробормотал я, просыпаясь. - Шо?
  
  ***
  
  Передо мной стояла Карина. От моего "Шо?" она хихикнула. В салоне уже никого не было. Судя по ландшафту за грязным окном, мы приехали из одной дыры в другую, еще большую.
  - Усё, приихалы, - сказала Карина и снова хихикнула.
  На свежем морозном воздухе я проснулся окончательно, сунул в рот сигарету и закурил, разглядывая расписание движение автобусов.
  Расписание было на русском языке. Никакой украинской мови. Меня это порадовало. Как всякий россиянин, живущий на Юге России, я знаю два-три десятка украинских слов и наиболее обиходных фраз, неплохо понимаю, но этого недостаточно, чтобы прикинуться коренным хохлом...
  Первым делом мы зашли в сельпо. К моему удивлению, ассортимент товаров был неплох. Дороже или дешевле, чем в Ростове, я определить не мог - цены были указаны в грывнах.
  Я взял дорожную сумку, пару рубашек, носки, ботинки, джинсы, свитер, куртку-пуховку и набор для бритья. Подойдя к кассе, спросил у продавщицы - молодой девушки с носом-уточкой и пережженными волосами:
  - Грывн нема. Рубли схляют?
  - Конечно, - сказала она без малейших украинизмов. - Я возьму по курсу.
  Расплатившись, я зашел за ящики, которые возвышались справа от кассы, и переоделся во всё новое. Потом уложил одежду от той, прежней жизни в сумку, и мы вышли на улицу. Теперь неплохо бы найти крышу...
  
  ***
  
  Через пару кварталов, миновав местный Дом Культуры (в глаза бросилась надпись "Internet" на щите с перечнем кружков, расписанием киносеансов и танцулек), я начал действовать.
  Какой-то мужичок, явно звезд с неба не хватающий и сильно пьющий, возился у забора. Я подошел к нему и сказал:
  - Здоровеньки булы, дидо.
  - Якой ж я тоби диду?
  - Звиняйте.
  Он глянул на меня прищурившись:
  - Москаль, чи шо?
  - Ни, - сказал я. - С Луганску.
  - Говори лучше по-русски, хлопче.
  - Конечно, - сказал я с облегчением. Все равно мой словарный запас почти иссяк. - Вы не в курсе, тут никто не хочет пустить жильцов на недельку-другую? Мы - люди тихие, смирные. С нами проблем не будет.
  - Так что ж из Луганску уихали, коли тихые да смырные?
  - А жизнь какая?.. Так что с хатой? Я заплачу.
  Мужичок задумался. Потом гаркнул через улицу, как будто его ткнули шилом:
  - Галя!!!
  Я аж вздрогнул. Карина - тоже.
  - Галя, подь на час!
  
  ***
  
  Из дома напротив выплыла дородная низенькая женщина, кутаясь в шерстяной платок. На ногах у нее были валенки. Давно такого не видел...
  - Га? - спросила она.
  Карина хихикнула.
  - Племяш уихал? - спросил мужичок.
  - А шо?
  - Да вот молодые люди на постой просятся...
  - Здравствуйте, Галина Ивановна... - начал я, подходя.
  - Кузьминична.
  - Пардон. Тут такое дело, Галина Кузьминична. Нам на недельку-другую остановиться нужно. Не сдадите флигилек? Я заплачу.
  - Та у мени ж там неприбрано - ну, прямо свинарня...
  - За часок управитесь?
  - Я помогу, - предложила Карина.
  "Гм!.." - подумал я.
  - Дак наскоко вам - нидилю или дви? А може - три?
  - По обстановке... - сказал я.
  Галина Кузьминична и мужичок внимательно глядели на меня. Пришлось сочинить легенду:
  - Понимаете, я эту женщину от мужа увел. Когда успокоится, вернемся и поженимся. А сейчас нам перекантоваться надо. Найдет - убьет обоих...
  Галина Кузьминична оглядела Карину с головы до ног.
  - Дивка гарна... Ухайдокал, значить, семью?
  - Есть такое дело, - сказал я. - Люблю я ее... очень люблю...
  - Ну, коль любишь...
  
  ***
  
  Они с Кариной ушли в дом. Я достал из кармана сигареты, и мы с мужичком закурили.
  - Иван Игнатьич, - представился он.
  - Василий Андреевич, - бухнул я не задумываясь.
  - Так шо, чоловик накрыл? - спросил Иван Игнатьевич.
  - Почти, - сказал я. - Да к этому и шло. Я б ее всё равно увел. Только с меньшим скандалом... А что у вас в селе интересного?
  - Да шо у нас могёт быть интереснаго? - воскликнул собеседник.
  В последующие несколько минут я узнал, что у них безработица, зарплату не платят годами, молодежь уезжает в Россию, мафия цветет и процветает, а начальство ворует и особняки строит... Словом, ничего принципиально нового. В любом населенном пункте бывшего СССР это можно услышать.
  Докурив, я пожал ему руку, пообещал вечером поставить пузырь - за содействие - и отправился "прошвырнуться по селу, побачить, як люди живут..."
  На самом деле я хотел заглянуть в Дом Культуры, проверить свою почту и отдать распоряжения, а то в агентстве, наверное, с ног сбились...
  
  ***
  
  За компьютерными столами сидел один молодняк - пацаны лет по четырнадцать-шестнадцать, не старше. Только один бродил по интернету. Остальные - мочили чудовищ в компьютерных играх типа "Doom" и "Quake". А трое азартно рубились по сети в старый добрый "Duke", и я с трудом подавил желание присоединиться.
  Пробравшись к столику администратора, я спросил у парня, который курил, пялясь на монитор сервера:
  - Свободная машина есть?
  - Минут через десять будет.
  - Я подожду, - сказал я. - В котором часу закрываетесь?
  - Процюем до десяти.
  - Я подожду в коридоре. Позовите, пожалуйста.
  Он кивнул. Я вышел в коридор и закурил. Со скрипом отворилась соседняя дверь, и из актового зала, весело перекрикиваясь и хохоча, вывалилась целая толпа девушек. Мне стало завидно. О, беззаботная молодость!..
  "Сперва я отправлю указания Вадиму, - подумал я. - Пусть руководит фирмой в мое отсутствие..."
  Тут почему-то - на уровне ассоциации - вспомнился пожар, уничтоживший мою городскую квартиру. Пожар этот случился за несколько часов до начала конкурентной борьбы между агентствами, и только Вадим был посвящен во все детали...
  Я вспомнил, как Вадим прибежал ко мне, когда "Плюс" оказался в тяжелом положении... А не выкинул ли он такую же штуку со мной, когда запахло жареным? Не сдал ли он меня "Факелу" со всеми потрохами, чтобы выслужиться перед будущими работодателями?
  "Доказательств у меня нет - одни подозрения, - подумал я. - Лучше уж я переподчиню контору на Валюшу. Она мне верна... Официальная мотивировка - я нахожусь в Москве, в командировке, скоро вернусь... Уехал прямо вчера вечером. Ну, в самом деле, - бывают же срочные командировки...".
  - Цыгарки нема? - услышал я рядом совсем детский голос и посмотрел на говорящего.
  Это был мальчик лет десяти, худой и бледный, как смерть, с торчащими ушами, одетый в застиранный спортивный костюм.
  - Давно на себя в зеркало смотрел? - спросил я.
  - А шо?
  - Будешь курить - не вырастишь. Навсегда останешься таким маленьким и бледным, как мертвяк из ужастика.
  - Да хули ты мне мозги е...шь? - сказал мальчик и отвалил.
  "Ни фига себе хлопец!.. - мелькнуло в голове. - Убивать таких надо - еще в детстве!.."
  Я выхватил из рта сигарету, чтобы она не помешала накостылять этому сопляку по шее, но тут в коридор выглянул владелец компьютерного салона.
  - Третий свободен, - сказал он. - Садитесь.
  - Еще успею, - проворчал я, устремляясь в комнату. - Всё в свое время...
  Продолжая кипеть благородным негодованием, я уселся за стол, на котором стоял пенёк с 14-дюймовым монитором, дождался, когда мне откроют допуск в интернет, и первым делом проверил свои почтовые ящики на aport*e и yandex*e.
  Новых писем не было, а рекламные спамы я удалил не открывая. Потом я отстучал письмо Валюша и отправил его на три адреса - в приемную, в бухгалтерию и на ее домашний комп. Рано или поздно Валюша прочтет, что до моего возвращения она - и.о. генерального директора.
  В конце письма я небрежно осведомлялся, что новенького в городе? Надеюсь, она поймет, что меня на самом деле интересует, а именно: в каком состоянии расследование убийства Генки и московских гостей - кого вызывали следователи, что спрашивали?.. Ну и так далее.
  
  ***
  
  По старой привычке я решил заглянуть на сайты, где висели материалы вчерашних газет.
  Оказалось, что донские газеты крайне скупо осветили случившееся. Я нашел лишь небольшие сухие заметки, написанные на основании милицейских сводок. Подробности, если и будут, то лишь в завтрашних номерах, и я стал шарить по интернетовским изданиям - они более оперативны.
  Впрочем, шарить - это не то слово. Едва я вошел на первый же новостной сайт, как в глаза мне бросился крупный зеленый заголовок:
  
  "ПОЛОНСКИЙ СДЕЛАЛ НОГИ"
  
  И немного ниже шел лит:
  
  "Бывший ростовский журналист Станислав Полонский, а ныне - директор и владелец процветающего рекламного агентства "САП лимитед" - обвиняется в сокрытии доходов и неуплате налогов в особо крупных размерах..."
  
  
  
  Глава двадцать шестая
  
  Я шел по улице шатаясь, словно пьяный. Теперь никакой надежды не было. Мне - конец.
  В голове крутились отдельные фразы из статей, прочитанных в интернете.
  "На следующий день после вручения почетной грамоты от полпредства"...
  "Обладатель золотого сертификата доверия"...
  "Бывший правдолюбец, быстро скурвившись на черном нале"...
  "Ему светит от пяти до восьми лет лишения свободы с конфискацией имущества"...
  А особенно убивала следующая фраза: "Теперь у Полонского будет достаточно времени, чтобы написать книгу мемуаров под названием "А ты не воруй!..".
  Вот же суки!..
  Мелькнула уже знакомая калитка. Потом лицо Карины. Карина что-то говорила мне. Я не сразу понял, что именно.
  - ... чудесная женщина!
  - Кто?
  - Я говорю, что хозяйка - чудесная женщина. Мы обо всем уже договорились. Представляешь, милый, за сутки - включая трехразовое питание! - мы будем платить всего двадцать рублей...
  Тут Карина заметила, что со мной не всё в порядке.
  - Что случилось, милый?
  - Сегодня утром в контору нагрянула налоговая полиция. Изъяли бухгалтерские книги. Ведется проверка... Скандал жутчайший... Они якобы уже накопали достаточно, чтобы дать мне от пяти до восьми. Я объявлен в федеральный розыск.
  - Та-а-ак, - сказала Карина. И чуть помедлив: - Сюрпризы, значит, продолжаются... Что будем делать?
  - Ты чиста перед законом. Слава богу, мы не успели расписаться... Возвращайся в Россию, живи у родственников...
  - Плохая идея... Что касается меня, то никуда я не поеду. Я не хочу, чтобы мне случайно упал кирпич на голову. Или чтобы меня заставили выплачивать твои долги... Пойми, милый, мы теперь так повязаны, что нас может разлучить только смерть.
  Я как был, не раздеваясь, рухнул на кровать поверх покрывала. Пружины скрипнули.
  - В Японии, говорят, был такой обычай... - произнес я задумчиво. - Если муж или жених - статус не имеет значения - делал харакири, то любимая женщина поступала точно так же... Шучу, девочка. Я хочу, чтобы ты прожила долгую, счастливую жизнь. Со мной или без меня - это не суть важно.
  - А для меня, милый, это важно. Я хочу прожить долгую счастливую жизнь вместе с тобой.
  - Два украинских бомжа-нелегала... Звучит чертовски заманчиво.
  - Из всякого тупика есть выход. Надо только его найти. Думай.
  - Я, честно сказать, вижу только один выход. Вынуть шнурок из ботинка, смастерить петельку, повесить на крюк и показать белу свету язык... В последний раз.
  Карина помедлила немного, потом сказала: " Я сейчас..." - и куда-то вышла.
  Я остался лежать на кровати. В голове была страшная пустота. Я просто лежал на спине и разглядывал потолок, беленый известью. Белено было давно, известь потрескалась, и весь потолок напоминал контурную карту...
  
  ***
  
  Скрипнула дверь, и в клубах пара с мороза в флигель ввалилась хозяйка, а следом - Карина.
  Хозяйка несла здоровенную бутыль с мутной жидкостью, заткнутой деревянным чопиком, и тарелку с салом и колбасой. Карина - еще две тарелки, с малосольными огурцами и хлебом.
   - В моей жизни, похоже, наступила эпоха самогона, - сказал я, глядя, как все это ставят на дощатый столик.
  - Ни, - сказала хозяйка и даже обиделась. - Это горилка.
  - Что в лоб, что по лбу, - заметил я.
  - Кариночка, стаканчики на кухне, у шкафу, - сказала Галина Кузьминична.
  Когда Карина вышла, я спросил:
  - За шо будем пить?
  - Ну так як же... - сказала хозяйка. - У вас - перший день нового житя. За это не грех и выпить.
  - Новой жизни? - сказал я. - Верно подмечено... Ивана Игнатьича позовем?
  - Ой, не требо... Он, как выпьет, такой дурный становится... Гадости говорит... Да вин и сам прийде. У него на горилку нюх як у собаки...
  - Все женщины любят, когда мужчины говорят гадости, - сказал я. - Только не все признаются в этом...
  - Плохо ж вы женщин знаете...
  - Совсем не знаю. Настоящая женщина подобна колодцу. Чем глубже опускаешься, тем меньше видишь и понимаешь...
  Вернулась Карина. Она поставила стаканы на столешницу и сказала:
  - Ну, что сидишь? Наливай.
  - Да нам, татарам... - начал я, беря бутыль в руку.
  И услышал шаги перед дверью.
  - Лёгок на помине, - усмехнулась Галина Кузьминична.
  Шаги были слишком тяжелые. Они не могли принадлежать Ивану Игнатьевичу. Но сказать это я не успел. Дверь распахнулась, и на пороге появился человек, увидеть которого я ожидал меньше всего.
  
  ***
  
  Высокий, коротко стриженный мужчина с волчьими глазами, в куртке нараспашку, мгновенно срисовал всех, кто был в флигеле, и шагнул через порог.
  Как ошарашен я ни был, все же смог выдавить из себя:
  - Надо же, какие люди!..
  И невольно глянул в сторону дорожной сумки. Пистолет остался лежать в кармане пальто. Ни за что не успею достать...
  Брюнет успел косануть мой взгляд.
  - Полонский, без глупостей! - предупредил он. - Как ты догадываешься, я не один... Надо поговорить.
  - Вин, чи шо? - спросила Галина Кузьминична.
  - Ни, - сказала Карина. - Его кореш...
  - Горилку уважаешь? - спросил я, качнув бутыль в сторону Брюнета.
  Это был своеобразный тест. Законник не станет пить с человеком, которого собирается замочить или поставить на уши.
  - Я не за рулем, - проворчал Брюнет. - Наливай.
  У меня отлегло от сердца. У Карины, кажется, - тоже.
  - Хлопцам надо погутарить, - сказала она Галине Кузьминичне. Но обращалась скорее к Брюнету, чем к хозяйке. - Давайте в доме посидим?
  - Идите, - разрешил Брюнет.
  - Якой сурьезный мужчина!.. - сказала Галина Кузьминична уже в дверях.
  Дверь закрылась, и что ответила Карина, я уже не услышал. Брюнет с шумом придвинул к столу табурет и сел напротив меня.
  - Как ты меня нашел? - спросил я, наливая.
  - Ты засветился на трассе, - сказал Брюнет.
  - Ясно, - сказал я, поднимая стакан. - Ну, за встречу!
  Смотрящий не возражал, и мы выпили.
  - Так это ты напустил на меня налоговиков? - поинтересовался я, жуя соленый огурец. Посол был неплохой.
  - Нет.
  - А кто?
  - В девять утра налоговикам пришел факс из Москвы с командой произвести выемку документов. В девять пятнадцать они нагрянули... А ты откуда узнал, что тебя накроют? Ведь ты свалил еще ночью.
  Та-а-ак... Значит, Брюнет думает, что я сбежал не из-за него. Он думает, что меня заблаговременно предупредили о маски-шоу... Вот же болван! Узнай я заблаговременно, мои бухгалтеры за ночь вылизали бы всю документацию - комар бы носа не подточил...
  - Друзей у меня много, - сказал я. - Врагов, впрочем, тоже хватает. Кстати, о птичках... Кто пустил мне красного петуха?
  - Спроси об этом в агентстве "Факел". Твой Вадим - сука.
  - Я так и думал, - сказал я. - Ты узнал, кто и за что грохнул Муху?
  - Со временем напряжёнка. К вечеру узнаю. Пацаны Сявы в курсе...
  Что-то Брюнет был слишком пассивен, даже вял. Как осенняя муха. Нет, он ко мне приехал явно не из-за денег...
  Я решил форсировать события.
  - Так чем обязан? - спросил я.
  Смотрящий глубокомысленно разглядывал столешницу. На секунду мне показалось, что сейчас он скажет, чтобы выгадать время: " А чой-то мы сидим с пустыми стаканами?".
  Вместо этого он достал из кармана сигареты, сунул в рот и только после этого произнес:
  - У Мухи был архив. Я хочу сделать тебе хорошее предложение. Отдай мне архив, и я прощу долг.
  Я понятия не имел ни о каком архиве. Но сказал, усмехнувшись:
  - А как насчет моей жизни?
  - Мое слово: ни тебя, ни членов твоей семьи никто пальцем не тронет. Более того, я дам тебе работать на условиях Михея. Когда налоговики успокоятся.
  "Так я тебе и поверил, - подумал я. - Как только ты получишь, что хочешь, за мою жизнь никто копейки не даст..."
  - Условия хорошие, - сказал я. - Ты хочешь весь архив или какую-либо определенную часть?
  - Весь. Если я узнаю, что ты хоть одну бумажку заныкал, тебя закопают.
  Отпираться не имело смысла. Брюнет мог решить, что я ломаюсь, как целка. Тогда в ход пойдут его мордовороты, утюги, паяльники, резиновые дубинки...
  - Это нелегко, - сказал я и для важности надул щеки. - Даже у меня к архиву ограниченный доступ. Я смогу его заполучить лишь через четыре дня.
  - Скажи, где он хранится, - этого будет достаточно.
  - Все не так просто. Поверь, я знаю, что говорю.
  - Он в Ростове?
  - Нет, в Волгодонске.
  - Вот оно что... То-то я думал, а чего это Муха часто в Волгодонск гоняет? - задумчиво произнес Брюнет и сделал мне знак: дескать, наливай. - Так, значит, рыжая Ленка - это лишь предлог...
  - Ты отлично информирован, - сказал я, разливая горилку по стаканам. - Ну что, вздрогнем?
  Хэкнув, я поставил стакан на стол, соорудил себе гигантский бутерброд и принялся его пожирать, держа двумя руками.
  Брюнет действительно много знал. Другое дело, что рыжая Ленка (роскошная, между прочим, женщина и очень умелая - проверено лично...) была прикрытием не мухинского архива, а генкиных делишек с волгодонской ОПГ "Лондон"...
  - Будет нужна помощь - звони, - сказал Брюнет.
  Он достал из кармана визитку и небрежно написал на обратной стороне номер мобильника.
  - И без глупостей, Полонский! Я тебя, если что, и в заднице у негра найду, чтоб по тыкве натрескать!.. У тебя времени четыре дня!
  Он бросил визитку на столешницу, поднялся и, не прощаясь, покинул флигель.
  
  
  
  Глава двадцать семь
  
  Первые слова Карины были:
  - С ума сойти! Я всё видела. Он приехал сюда один, даже без водилы, а джип оставил на соседней улице... Что происходит, милый?
  "Надеюсь, горилка ударит ему по шарам и он разобьется на трассе... " - подумал я. А вслух сказал:
  - У Генки был архив?
  - Ах, вот оно что... - сказала Карина. - Значит, он хочет архив?
  Я кивнул.
  - Все хотят архив. Дяде, еще когда он был жив, предлагали баснословные деньги. А тебе что предложили за него?
  - Жизнь. Что из себя представляет архив?
  - Компромат. Очень обширный. Как на местных воров и чиновников, так и на многих столичных.
  - Какие именно материалы?
  - Всевозможные. Есть документы, есть аудио- и видеозаписи.
  - А конкретнее?
  - Ну, например, видеокассеты Каспаряна, который сел лет шесть назад...
  Я так и обмер.
  - Каспаряна? - произнес я. - Как же - помню. Я писал о нем... в свое время. Скандал был первостатейный!
  Артур Каспарян, генеральный директор фирмы "Лидер", сейчас доматывал срок в Нижне-Тагильской колонии для милицейских работников. Причем - страшно обиженный на судьбу и на людей.
  Ну еще бы! За полтора года расшвырял не то шесть, не то семь миллионов рублей (это было еще до августовского дефолта, доллар стоил шесть рублей)... Стал лауреатом года в номинации "Меценат Дона"... Не отказывал ни детским домам, ни чиновникам, ни офицерам правоохранительных органов... Все его знали, все любили и уважали... И такая вот неблагодарность!
  Злые языки говорили, что Артура посадили, когда у него стали заканчиваться деньги и предприниматель стал более разборчив: этому дам, а этому больше не дам...
  Чиновники, привыкшие к кормушке, якобы страшно обиделись на жмота, организовали фирме "Лидер" маски-шоу, и налоговая полиция с легкостью накопала мошенничество в особо крупных размерах. Артур настолько был уверен в дружбе с сильными мира сего, что даже бухгалтерию, как таковую, упразднил.
  Уже в ходе судебного процесса он вдруг заявил, что часть денег была истрачена не на спонсорство, а на взятки высокопоставленным чиновникам и силовикам. И факты дачи взяток по принуждению он может доказать: встречи с наиболее известными людьми он фиксировал скрытой камерой.
  После этого Аркадий огласил 83 фамилии, услышав которые судья сразу объявил перерыв, чтобы собраться с мыслями, а все находящиеся в зале буквально офонарели. Дело отправили на доследование.
  Я внимательно следил за ходом скандала. Сперва следователи все отрицали. Типа: я этим не занимаюсь. Какие еще кассеты? В первый раз слышу!.. Потом пошла информация, что какие-то видеозаписи Аркадий все-таки предоставил и их отправили на экспертизу в Москву. После экспертизы кассеты были приобщены к уголовному делу, возбужденному Генпрокуратурой, - о коррупции в высших эшелонах власти. И наступила тишина.
  На возобновившемся судебном процессе Аркадий о видеозаписях больше не вспоминал и, неожиданно для всех, получил срок всего семь лет - по нижней планке.
  А примерно через год в администрации области и в силовых структурах Дона произошли кадровые перестановки, в основном коснувшиеся лиц из списка 83-х...
  Лично я никогда не сомневался, что видеозаписи Каспарьяна существуют и что запечатлено на них именно то, что он сказал на суде в своем заявлении.
  
  ***
  
  - Где находится архив? - спросил я.
  - Не знаю, - сказала Карина.
  Я вскинул на нее глаза.
  - Милый, я правда не знаю... Генка скрывал это от всех.
  - Ясно, - сказал я и задумался.
  - Что тебе ясно?
  - Четыре дня - это очень много. За это время можно успеть раздать долги. Например, факельщикам, которые спалили мою квартиру и все сбережения. Вадиму, который меня сдал "Факелу". Убийцам Генки...
  - Ты узнал, кто это сделал? - быстро спросила Карина.
  - Пока нет. Брюнет назовет имена не то сегодня вечером, не то завтра утром.
  - Очень хорошо, - сказала Карина негромко. - А дальше что?
  - А потом мне будет все равно. Зато я уйду в иной мир без долгов. Не люблю, знаешь ли, долго мучаться.
  - А я?!
  - Со временем найдешь себе хорошего достойного человека.
  - Дай сигарету, - сказала Карина сразу севшим голосом.
  Я дал, и она нервно закурила.
  - Милый, не торопись отчаиваться, - сказала она между затяжками. - Долги, конечно, мы отдадим. Все получат сполна, по заслугам, поблажек не будет. За пару-тройку дней я смогу сделать фальшивые, но качественные паспорта. Прикинемся челноками, уедем в Турцию. Паром из Новороссийска ходит два раза в день. Находиться там можно хоть всю жизнь. Виза на месяц стоит десять долларов. Оформляется прямо на пароме. Родственники помогут деньгами. В крайнем случае я готова работать посудомойкой. Ты - внештатно писать для русскоязычных турецких газет. Гонорары у них тоже наверняка платят наликом, никто не спросит, есть у тебя вид на жительство или нет...
  Я мог бы шутя разбомбить ее план, но я не стал это делать. Я не садист.
  "Тешь себя химерами и прожектами, девочка моя, - подумал я. - Я-то для себя уже все решил. Я поставлю тебя перед фактом. Трупы воскрешать ты не умеешь - следовательно, смиришься с неизбежным... Тебе, конечно, будет очень больно. Особенно - первое время. Но время лечит любые душевные раны..."
  - Прекрасная идея, - сказал я. - Давай за нее выпьем!
  Для меня это была уже третья доза. В общей сложности, полтора стакана первача. Несмотря на хорошую закуску, в голове начало шуметь. Меня это, в принципе, устраивало. Вот сейчас еще стаканчик приму и лягу отсыпаться перед бессонной ночью...
  На секунду в флигеле стало темнее: это кто-то заглянул в окно. Я быстро оглянулся, но не успел заметить, кто подглядывал.
  А потом в дверь три раза постучали - громко, с расстановкой, твердой рукой...
  
  ***
  
  - Одну минуту! - крикнул я и прошипел Карине: - Мою сумку, быстро!
  Она подхватила сумку с пола и бросила мне. Обломав ноготь, я расстегнул змейку и принялся шарить в скопканном тряпье.
  А, вот ты где, тэтэшка!..
  Руку с пистолетом я отвел за спину и крикнул:
  - Войдите!
  На этот раз гость бы мне незнаком. Был он среднего роста, лет тридцати пяти-сорока от роду. Одет в куртку-пуховку черного цвета, черные брюки, ботинки. На голове - кожаная кепка.
  - Полонский Станислав Алексеевич? - осведомился он. Судя по тону - не то следователь прокуратуры, не то опер...
  - В первый раз слышу, - сказал я. - А кто это такой?
  - Я - полковник Федеральной Службы Безопасности. Моя фамилия Александр Сергеевич Лысь.
  И он предъявил мне "корочки". В развернутом виде.
  - Вы часом не родственник донскому губернатору? - спросил я.
  - Как мне надоел этот вопрос! - сказал он с раздражением. - Нет, просто однофамилец... Нам надо поговорить, Станислав Алексеевич.
  - Мне выйти? - деловито спросила Карина.
  - Останьтесь. Это касается и вас.
  Он с беспокойством глянул на меня и произнес:
  - Давайте поступим следующим образом. Я на минуту отвернусь, а вы, Станислав Алексеевич, уберете подальше то, что прячете за спиной. Уверяю вас, оно вам не понадобится.
  Я положил пистолет на столешницу перед собой. Чтоб был под рукой.
  - Слушаю вас, Александр Сергеевич.
  Он опустился на табурет и задумчиво поглядел не то на пистолет, не то на бутыль.
  - Хотите выпить? - спросил я.
  - Не откажусь, - сказал он. - Только самую капельку - я за рулем.
  - Обычно говорят иначе, - сказал я. - "Я за рулем, так что лей больше...". За что будем пить?
  - За то, чтобы ваши неприятности благополучно закончились.
  - Неплохо бы...
  Заедая горилку салом, полковник сказал:
  - Вы хоть отдаете отчет, Станислав Алексеевич, в какие неприятности вы впутались?
  - Еще бы!
  - Верю. И все же я напомню. Вы лишились квартиры и всех сбережений, которые хранились в ней. Методы агентства "Факел" я, конечно, осуждаю, но готов понять. По большому счету, они сделали вам то, что вы хотели сделать им. Так сказать, око за око... Это раз. Ваша фирма закрыта. Работа аудиторов продолжается, но доказательная база против вас уже собрана достаточная, чтобы посадить по нескольким статьям. И никакой адвокат вас не вытащит. Даже если сам Кони восстанет из праха и согласится вас защищать... Это два. Вы объявлены в федеральный розыск и в Интерпол. Вопрос задержания - это вопрос дней или часов... Это три. Документов у вас нет. На территории другого государства вы находитесь нелегально, а это дело само по себе подсудное... Это четыре. Про незаконное хранение оружие я и говорить не буду. Сами знаете, сколько за это дают... Я вам честно скажу: я еще не видел человека, который за столь короткое время оказался бы в таком дерьме... Без малейшего шанса выкарабкаться и отмыться.
  - Это я и сам понимаю, - проворчал я, поедая картошку с салом. - Стоило тащиться черт знает куда, чтобы разжевывать прописные истины...
  - Стоило. Станислав Алексеевич, я имею полномочия решить все ваши проблемы.
  - Э-э-э... - Сперва я не нашел, что сказать. - Каким образом?
  - Уголовное дело в отношении вас будет прекращено. Досье, хранящееся в РУБОПе, я подарю вам. Делайте с ним, что хотите. Фирму, конечно, придется закрыть, но никто не мешает вам создать другую - агентство "Карина", например. О переходе российско-украинской границы и пистолете никто никогда не вспомнит. Против агентства "Факел" будет возбуждено уголовное дело по обвинению в умышленном поджоге и порче чужого имущества. Так что стоимость квартиры и имущества вам возместят в судебном или досудебном порядке.
  - А сгоревшие деньги?
  - Вы можете предоставить доказательства того, что хранили дома крупную сумму в иностранной валюте?
  - Разумеется, нет. Это был нал.
  - Не отчаивайтесь. Вы - молоды, здоровы. Через полгода еще столько же заработаете. А может - и в два раза больше.
  - Вы меня что, крышевать беретесь?
  - Если договоримся, почему бы и нет? Мы рассмотрим этот вопрос после, в рабочем порядке...
  - Короче. Что вы хотите от меня?
  - Надо выполнить одну работу.
  - Понимаю, - сказал я доверительно. - Вам нужен тайный агент... Полонский 007 - неплохо звучит. Мне нравится. А тебе, дорогая?
  Карина хмыкнула.
  - Вы сделали правильный выбор, - заявил я. - Всегда мечтал стать чекистом. Чистые руки, железное сердце - мое кредо.
   На секунду полковник задумался. Он пытался понять - я серьезно все это говорю или стебусь над ним.
  - Речь идет только об одном поручении, Станислав Алексеевич, - наконец, сказал он.
  - Вам нужен архив покойного Мухина?
  - Приятно иметь дело с умным человеком...
  - А что будет, если я откажусь?
  - Вас арестуют через пять минут.
  - Так, значит, у меня нет выбора?
  - Правильно.
  - Такое решение на трезвую голову не примешь. Надо еще тяпнуть.
  Карина и полковник пить отказались.
  - Ну и черт с вами... - обиделся я. - Так и быть, я самостоятельно сделаю первый шаг к алкоголизму...
  
  ***
  
  Я налил себе на два пальца, глотнул и старательно закусил. Пока я жевал сало с картошкой и огурцами, Лысь терпеливо ждал.
  - Вы ставите меня в трудное положение, - сказал я наконец. - Четверть часа назад я обещал архив другому.
  - Я в курсе, - сказал полковник. - Но разве гражданин будет выбирать между интересами Государства и интересами криминальных элементов?
  - Так они ведь меня убьют...
  - Не убьют. Вся мощь Федеральной службы безопасности выступит на вашу защиту!
  - Разве программа защиты свидетелей в нашей стране существует?
  Полковник скривился, как от лимона.
  - Закон вообще-то принят, - сказал он. - Другое дело, что он несовершенен и, как всегда, не работает. Механизм реализации закона отсутствует, средства в бюджет не заложены... К превеликому сожалению.
  - Но такой пустяк как новые паспорта вы можете сделать для нас, воспользовавшись всей мощью ФСБ?
  - Вполне. На какую фамилию?
  - Сикорский. Сергей Эдуардович Сикорский и Ирина Викторовна Сикорская. Неплохо звучит. Тебе нравится, дорогая?
  Карина пожала плечами.
  - Почему бы и нет...
  - Кроме того, загранпаспорта. Не забудьте так же пару штампиков. Первый: с сегодняшнего числа мы - муж и жена. Второй: американская виза на год.
  - Это всё? - спросил полковник.
  - Да.
  Лысь пожал плечами.
  - Сикорский так Сикорский. По мне хоть Вася Пупкин - лишь бы дело было сделано... Российские паспорта получите сразу после того, как передадите нам архив. С загранпаспортами будет труднее. Чиновники в американском посольстве - бюрократы покруче наших!
  - А какие гарантии? - вдруг спросила Карина.
  - Гарантии - мое слово, слово офицера ФСБ! Помогите Государству и оно не забудет вас.
  - Хочу надеяться, - сказал я, - что после выполнения вашего поручения государство все-таки навсегда забудет о существовании супружеской четы Сикорских.
  - Само собой!.. - Полковник глянул на меня и махнул рукой. - Наливайте еще, Станислав Алексеич. На посошок... Или мне вас теперь звать Сергеем Эдуардовичем?.. Шучу-шучу!.. Кстати, как вы обратно в Россию намерены вернуться?
  - Ползком, - буркнул я, наливая. - На брюхе.
  - Несолидно, - сказал он. - Если вас вдруг задержат, мы потеряем много времени. Я провезу вас через границу в багажнике. Мою машину проверять не будут.
  - Спасибо, мы уж лучше своим ходом, - сказала Карина.
  - Как скажете, - произнес Лысь, двумя пальчиками поднимая стакан. - Я поговорю с погранцами. Они сегодня границу в этом районе вообще патрулировать не будут, чтоб нам операцию не сорвать. Можете идти в любой момент. Хоть через час после моего ухода.
  - Дайте отмашку насчет федерального розыска и Интерпола, - сказал я. - Я не хочу, чтобы первый же встречный мент потащил меня в участок. Пока меня освободят - не без вашего участия, разумеется, - пройдет много времени...
  - Дельное замечание, - сказал полковник, выпил и встал. - Будет сделано. Держите меня в курсе... Я не прощаюсь. Еще увидимся.
  И он удалился.
  
  ***
  
  - Ты ему веришь? - тут же спросила Карина.
  Я повернулся спиной к окну и скорчил ей страшную гримасу.
  - Конечно, верю, дорогая! - сказал я громко и четко. - Как я могу сомневаться в словах полковника Федеральной службы безопасности?! Он дал нам шанс. Мы обязаны воспользоваться им! Собирай вещи!
  - Прямо сейчас?
  - Ага. Эта "явка" уже провалена. У меня нет никакого желания в течение дня принимать и выслушивать гонцов из прокуратуры, из Законодательного собрания, из администрации области и полпредства... Словом, всех, кто имеет виды на архив Генки!
  
  
  
  Глава двадцать восемь
  
  Когда мы спустились в овраг, из склона которого торчал ржавый остов ЗИЛа, солнце уже было в зените.
  В овраге мы остановились перевести дух. До хутора Татарского отсюда был час ходу. По моим расчетам, украинская граница осталась далеко позади.
  Карина поставила сумку прямо в снег и села на нее. Я со своей сумкой поступил точно так же.
  - Что-то мне этот Лысь не нравится, - сказала Карина.
  - Не нравится - не ешь, - буркнул я, доставая сигареты. - Впрочем, я тоже воздержусь. Подавиться можно.
  - Так что ты решил, милый? - спросила Карина, беря сигарету и прикуривая. - Будешь искать архив для Государства или для Брюнета?
  Я мог бы сказать, что искать архив вообще не собираюсь. Пусть Брюнет и ФСБ сами жопы рвут...
  Вместо этого я произнес:
  - Мой опыт свидетельствует об одном. С ворами дело иметь можно - соблюдая, разумеется, меры предосторожности. Если они пообещают что-нибудь - сделают. А вот с нашими силовиками... Чтобы архив заполучить, они тебе черта лысого посулят. А потом глаза вылупят - какие такие новые паспорта? Ничего не знаю! Мы с преступниками не договариваемся!.. И тут же в КПЗ отправят.
  - Так, значит, для Брюнета будешь стараться? - спросила Карина.
  По ее интонациям я не понял - одобряет она меня или осуждает.
  - Для самого себя я буду стараться, - сказал я. - Заключив джентльменское соглашение с двумя сторонами, я получил четыре дня жизни и свободу передвижения. За четыре дня я управляюсь со своими делами. А что дальше будет - увидим.
  Она открыла было рот. Я ее опередил, сказав:
  - Твоя идея с побегом в Турцию мне нравится. У тебя есть три дня, чтобы изготовить новые документы.
  Карина кивнула, сунула в рот сигарету, от которой уже остался один фильтр, и затянулась.
  - Губы не опАли, - сказал я.
  - Что?.. - Она вынула сигарету, посмотрела и бросила в снег. - Дай еще.
  Я дал.
  - Милый, ты от меня ни чего не скрываешь?
  - Разве что - двух жен. Одна из них негритянка...
  - Почему они так уверены, что архив именно у тебя?
  - Понятия не имею. Но их логику понять могу. Кому, как ни своему приятелю, бывшему журналисту, который собирается стать редактором очень желтой газеты, Генка мог доверить архив с компроматом?
  - Да, наверное... - сказала Карина и замолчала.
  Мы курили в полном молчании, и не могу сказать, что мне это нравилось. Карина о чем-то напряженно думала. Только б она не решила заявиться с архивом прямо в Управление ФСБ. Это походило бы на дешевый голливудский боевик...
  Два героя - он и она - в разорванной одежде, окровавленные, пошатываясь от усталости, вваливаются в холл. К ним со всех сторон бросаются чекисты. Появляется врач в белом халате, а герои заявляют что-то типа: вот бумажки, которые вы хотели, а теперь позовите полковника Лысь - у него наши документы...
  Выбросив окурок, я подхватил сумку и сказал:
  - Пошли.
  Карина беспрекословно выбросила недокуренную сигарету и поднялась.
  - Крепись, девочка, - сказал я. - Осталось уже немного.
  - Я знаю, - сказала она. - Просто давно не ходила так много...
  
  ***
  
  Из оврага я вылез первый. Едва моя голова оказалась на уровне земли, я увидел метрах в ста от нас трех человек, одетых очень скромно. Они шли в нашу сторону налегке, без всякой поклажи. Как на прогулке.
  - Ч-ч-черт, - прошипел я и дал задний ход. Надеюсь, они не заметили... Или это первый сюрприз полковника?
  - Что случилось? - спросила Карина.
  - Тише, - сказал я. - Там кто-то есть...
  Оглядевшись по сторонам, я сунул пистолет куда-то в ржавый остов ЗИЛа и спросил:
  - Еще оружие, а также наркотики и боеприпасы у тебя есть?
  - Нет, ничего такого...
  Я притянул ее к себе и поцеловал в губы. Губы были холодные. Как у мертвеца. Я поцеловал ее еще раз.
  - Ты что делаешь? - спросила Карина.
  - Согреваю тебя. Совсем замерзла, моя девочка...
  - Мне не холодно. Все равно ОНИ не поверят, что мы сюда миловаться пришли...
  Чтобы пройти сто метров, надо минуты две-три. Мы стояли, обнявшись, на дне оврага минут пять, каждую секунду ожидая, что на гребне покажутся люди и крикнут: "Ни с места!.."
  На шестой минуте я не выдержал и полез по склону. Идущие не стали спускаться в овраг. Они брели параллельно ему, явно направляясь в сторону украинской границы. От меня до их спин теперь было метров сто двадцать.
  Я с облегчением перевел дух.
  - Ложная тревога, - сказал я. - Это не граница, а проходной двор... Ждем еще пять минут для подстраховки.
  - Дай сигарету, - сказала Карина.
  - Много куришь.
  - На себя посмотри, Сикорский...
  Я не стал возражать. Четыре пачки в день - это действительно перебор. Эдак я до пенсии не доживу, а если и доживу, то сущей развалиной...
  Я сунул пистолет обратно в карман, и мы вылезли из оврага.
  
  ***
  
  Карина шла, надувшись, как мышь на крупу. То ли из-за сигарет, то ли ей не давали покоя три прохожих, которым именно сейчас, одновременно с нами, вздумалось пересечь границу.
  Мне эта встреча, впрочем, тоже не нравилась. Вот только я еще не определился, что произошло: случайность или три офицера госбезопасности, осуществляющие наружное наблюдение, косили под селян.
  "Ладно, ребята, старайтесь, - подумал я. - Все равно я вас переиграю...".
  Когда впереди показался хутор, Карина остановилась, подула на пальцы и достала из кармана мобильник.
  - Алло, папа, - услышал я. - Мы возвращаемся.... Потом расскажу, сейчас некогда... Скажи Васе, чтоб минут через тридцать приехал к пруду, около которого нас высадил... Он знает... Хорошо, ждем.
  "Верно, - подумал я. - На попутках мы будем часа два добираться, мозоля глаза и шоферам, и мусорам...".
  Сунув мобильник в карман, Карина зашагала вперед. Она совсем замерзла. Я видел это по лицу, белому, как мел, с посиневшим носом.
  Сперва я хотел зайти к Ивану Даниловичу - чтоб она посидела в тепле, а потом по правую руку увидел магазин. Точнее - то, что внутри была распивочная.
  Два мужика самого непотребного вида стояли у прилавка, и продавщица отмеряла им дозу мензуркой.
  - Два по сто грамм, - сказал я и повел глазами по витрине. - Есть чем закусить?
  Мужчины за спиной фыркнули. Что и говорить, для них закуска была пустой тратой денег...
  - Это не ресторан, - сказала продавщица немного раздраженно.
  - Тогда вот этот плавленый сырок, - распорядился я.
  Пока нам наливали водку, я очистил сырок от фольги, отломил половину и сунул Карине.
  - Вспомни студенческие годы, - сказал я, чтобы скрыть неловкость.
  - Это еще что, - сказала она, принимая половинку. - Помнится, в колхозе мы как-то бутылку водки луковицей занюхивали...
  Я представил, как это выглядит со стороны... Меня передернуло.
  - Ни слова больше, - сказал я. - А то я потеряю веру в человечество... Ну, за то, чтоб у нас всё получилось!
  - И чтоб нам за это ничего не было! - произнесла она негромко и выпила свои сто грамм одним глотком. - Пошли. Вася, наверное, уже прикатил...
  
  ***
  
  Джип действительно уже стоял у пруда. В салоне громыхала музыка. Это была тупая безымянная попса, от которой у меня сводит скулы. Слушать такое можно или на дискотеке, или под наркозом - то есть, в состоянии сильнейшего алкогольного опьянения.
  Когда мы подошли к черному "японцу", Вася - вчерашний охранник - убавил громкость.
  - Что случилось? - спросил он. - Почему вернулись? Отец твой места себе не находит. Это очень, очень опасно.
  - Правильно делает, что волнуется, - сказал я. - На то он и отец.
  - Обстоятельства изменились, - сказала Карина. - Семья решила, где мы будем жить?
  - У тетки, Виктории Николаевны.
  Карина поморщилась. Я эту будущую родственницу успел повидать, и перспектива жить с ней под одной крышей меня тоже не радовала.
  Во-первых, она пьет как лошадь. Справедливости ради отмечу, что все утро и день она работает, как негр на плантации. Зато с файф-о-клока как начнет квасить наливочки - так не может остановиться до поздней ночи. И фиг откажешься - она навязчива и непосредственна, как ребенок. От такого соседства у меня печень через нос вылезет.
  А во-вторых, выпив, она немедленно начинала жаловаться на здоровье - и там у нее болит, и там колет, и голова все время кружится... Если б я так пил, у меня бы тоже все болело.
  - Спасибо, - сказал я. - Лучше мы на вокзале забомжуем.
  - Так она в Москву подалась, - сказал водила. Он меня прекрасно понял. - Ее неделю не будет.
  - Ну, это другое дело... - Я открыл дверцу, намереваясь сесть рядом с водителем. - Хоть одна хорошая новость за день.
  - Не одна, а три, - поправила Карина.
  Щеки после водки у нее раскраснелись.
  - Нет-нет, - вдруг запротестовал Вася. - Ты, Кариночка, на переднее сидение садись. А вы, Станислав, ложитесь на заднее. Вы же в розыске.
  - Уже нет, - сказал я, захлопывая дверцу. - Поехали. Я от этой кантри скоро блевать буду.
  
  
  
  Глава двадцать девятая
  
  Виктория Николаевна жила в девятиэтажной свечке, сложенной из белого кирпича. Из окон открывался вид на Северное водохранилище. Пейзаж немного портили крыши генеральских особняков, помпезные и безвкусные.
  Мне несколько раз приходилось писать о том, на какие шишы некоторые военачальники строят хоромы. Тогда я впервые познал, каково это, - знать, что тебя заказали... К счастью, всё обошлось.
  Дома я у карининой тетки ни разу не был, поэтому не без интереса совершил экскурсию. Трехкомнатная квартира улучшенной планировки отвечала моим представлениям о том, как живут преуспевающие переводчицы с английского, немецкого и французского. У нее была хорошая мебель, электроника и пушистые ковры, устилающие пол. На стенах свободного места не было от деревянных полок, забитых книгами на иностранных языках.
  Несколько минут я ковырялся в потрепанных покетах, а потом мне на глаза попался здоровенный том эссеистики Ивлина Во. Его эссеистика у нас почти не издавалась. Во всяком случае, отдельные статьи встречались мне лишь в коллективных сборниках...
  Покрутив книгу и так, и эдак, я поставил ее на обратно на полку, матюкнулся и с непоправимо испорченным настроением отправился искать Карину.
  
  ***
  
  Карина была на кухне. Я ухватил с разделочной доски ломтик сыра и положил на язык.
  - Потерпи еще немного, - сказала Карина. - Сейчас сядем.
  - Спасибо, я лучше пешком постою, - сказал я.
  В сверкающей кафелем и деревянными панелями кухне пока делать было нечего, и я отправился в кабинет.
  Здесь был компьютер с 17" монитором, сканером и парой принтеров, а на системном блоке лежал модем. Мне повезло - комп запускался без пароля. А чтобы войти в интернет, я воспользовался доступом с той машины, которая сгорела в квартире на Западном.
  В почтовом ящике на aport"е оказалось три новых письма. Одно было от Вали, другое - от неизвестного адресата, а третье явно содержало рекламный спам.
  Я даже смотреть не стал, кто и на какой сайт приглашал меня заглянуть. Я удалил его и открыл валюшкино послание.
  
  "Стасик, - писала она, - ни фига понять не могу...
  С утра у нас вошкались налоговики - ты об этом, конечно, уже знаешь. А после обеда они вдруг отменили все вызовы на допросы и укатили. Правда, документы забрали, винты с компьютеров сняли и увезли с собой.
  На словах сказали, что поступило указание оставить тебя в покое. Или я совсем от жизни отстала, или они рассчитывают, что ты вернешься, и тогда они тебя сцапают.
  Какие будут указания?
  В.Г."
  
  Я написал ответ:
  
  "Наезд на меня, судя по всему, был инспирирован ФСБ. Команду на выемку документов налоговики получили из Москвы в 9 часов утра.
  С чекистами я вроде бы договорился, но, боюсь, что перемирие долго не продлится. Так что мне, моей конторе и моему бизнесу пришел п...ц.
  Если завтра утром от меня не поступят другие указания, объяви сотрудникам о закрытии фирмы. Пусть ищут работу.
  Если счета арестованы, получи судебное решение на выплату выходных пособий.
   В ближайшие месяцы я в Ростов возвращаться не собираюсь.
  Держи меня в курсе событий.
  С.П."
  
  Третье письмо гласило:
  
  "Уважаемый Станислав Алексеевич!
  Вы меня не знаете, но это не важно.
  Несколько лет назад Геннадий Мухин помог выпутаться мне из очень непростой ситуации, и я пообещал, что, как его вечный должник, с радостью выполню любую просьбу.
  Месяц назад Мухин нашел меня и попросил в случае его смерти или исчезновения разыскать вас и передать одну вещь, которую он мне дал на хранение.
  Как вы знаете, позавчера Мухин был убит, и теперь я озабочен тем, как бы побыстрее выполнить просьбу покойного.
  На работе вас нет, мобильный телефон выключен, поэтому я решил связаться с вами по электронке.
  Нам надо встретиться.
  В любое удобное вам время.
  Алексей".
  
  Я несколько раа перечитал это немудреное послание, чтобы понять. Потом откинулся на спинку кресла и задумался.
  Что это - происки воров, ментов или чиновников? Вряд ли. Хотели бы замочить или повязать, ничто не мешало сделать это на Украине.
  Что хотел мне передать Генка? Явно что-то очень важное. Иначе он бы не воспользовался услугами Алексея - человека, судя по всему, надежного, но случайно попавшего в поле его зрения...
  Неужели речь идет именно об архиве?
  Я кликнул по кнопке "Ответить" и написал в появившимся окне:
  
  "Алексей!
  Ваше письмо получил. Готов встретиться. Например, сегодня в 17:00 или завтра в 8:00.
  Место встречи: у входа в бассейн "Волна".
  Чтоб я вас узнал, держите в левой руке газету.
  С.П."
  
  Отправив письмо, я вышел из интернета и, оставив компьютер включенным, отправился на кухню, а то Карина уже дважды заглядывала в кабинет, а я только руками отмахивался: "Да-да, милая, сейчас!.."
  - Что-то важное? - спросила Карина.
  - Кажется, да, - сказал я.
  
  ***
  
  Обед она приготовила из того, что нашла в холодильнике и в шкафчике. Мне предстояло набивать брюхо похлебкой из "Анакома", пюре с жаренной колбасой и бутербродами с сыром. Ладно, сегодня как-нибудь перекантуемся, а завтра Вася привезет настоящего хавчика.
  - Рассказать ничего не хочешь? - спросила Карина.
  - Когда я ем, я глух и нем, - провозгласил я, с аппетитом черпая "Анаком" из глубокой тарелки.
  Вообще-то я его не люблю. Пару дней поешь - и лицо приобретает явственный желто-зеленый оттенок. То ли у меня печень начинает шалить, то ли на коже проступает искусственный краситель...
  - Какие у нас планы на сегодня? - спросила Карина.
  - Поедим. Полтора часа отдохнем. Потом, в половине пятого, я уйду. Хочу с пацанами Сявы побазарить. Они что-то знают об убийстве Генки. Мобильник я включу, но ты, пожалуйста, просто так не звони. Только если это вопрос жизни и смерти.
  - К Сяве я с тобой пойду.
  Я мотнул головой.
  - Ты мне будешь мешать. Разговор будет сугубо мужской.
  - Возьми с собой Васю. Или еще кого-нибудь из охраны...
  Я снова мотнул головой. Тут Карина поняла, что невольно допустила бестактность.
  - Ты не так меня понял. Я знаю, что тебе все по барабану, ты на танки в конном строю ходил с авторучкой в руках... Возьми людей для солидности.
  - Налей, пожалуйста, чая, - сказал я.
  - Ты еще картошку не доел.
  - Вот и хорошо. Постоит немного, остынет...
  Карина тяжело вздохнула. Она поставила кружку - демонстративно, со стуком - у моей тарелки, села на место и больше не пыталась расспрашивать.
  Управившись с картошкой, я откусил кусок бутерброда и взялся за кружку. Но когда я поднес ее ко рту, меня словно кто-то толкнул в бок.
  Я бросился в кабинет. Так и есть. Пришел ответ от неведомого Алексея. Донельзя лаконичный:
  
  "Вас понял. Сегодня в пять ноль-ноль.
  Алексей".
  
  Предстояло убить пару часов. Впрочем, имея под рукой комп, это нетрудно. Я сел за машину и открыл проводник. В папках, находящихся на диске Цэ, были либо рабочие программы, либо текстовые файлы. Тетка удалила даже набор игр типа "Сапер" и "Пасьянс", входящих в стандартный пакет "Windows".
  Я матюкнулся. Ладно, алкоголичка-трудоголичка, я знаю, где можно раздобыть что-нибудь забойное...
  Пока комп скачивал из интернета "Quake-2", я вернулся на кухню и быстренько допил совсем уже остывший чай.
  - Чем думаешь заняться до половины пятого? - спросила Карина.
  - Буду монстров валить, - сказал я. - Время пролетит как одна минута.
  Карина осеклась. По-моему, на ближайшие полтора часа у нее были другие планы. Например, опробовать не без моего участия роскошную двуспальную кровать с водяным матрасом...
  Извини, дорогая. Я не расположен. В другой раз, любимая...
  Чтобы не слышать звукового сопровождения, выстрелов и рева чудовищ, Карина запустила в гостиной видик и плотно затворила дверь. Все равно акустика была будь здоров. Она смотрела "Пятый элемент". Очень, знаете ли, в тему...
  
  ***
  
  Играя, я, как всегда, увлекся. Вроде бы регулярно на часы посматривал, а тут вдруг глянул - батюшки светы, уже без двадцати пять!..
  Я выключил машину и бросился в гостиную.
  - Мне пора, - сказал я. - Скоро вернусь. Если что - позвоню.
  Она кивнула, глядя на экран.
  - Не огорчайся, девочка. Чтоб человека не спугнуть, мне надо одному идти.
  - Я понимаю, - сказала она негромко.
  Накинув куртку, я вышел на лестничную площадку, захлопнул дверь (замок был английский) и побежал ловить такси. По правилам, я должен был, конечно же, подстраховаться: менять машины, чтобы сбить со следа наружку (или хотя бы обнаружить ее), приехать на место раньше, осмотреться, нет ли топтунов...
  Нет уж. Буду крутиться - меня точно засекут. Лучше уж все сделать с налета. Тем паче, парнишка явно не наш, случайный. Потому-то на него не смогли выйти ни воры, ни менты, ни чекисты....
  Такси остановилось. Я сунул водителю купюру, и быстрым шагом направился прямо в "Волну". Людей у входа было немного. Какой-то мужик вытирал сопливый нос своему чаду. Да еще молодая женщина поднималась по ступенькам.
  А слева от входа нетерпеливо переминался с ноги на ногу парень лет тридцати с газеткой в руках. Типичный компьютерщик-программист, знающий о криминалитете и бизнесе лишь по публикациям в желтой прессе...
  
  ***
  
  Алексей меня в лицо не знал. Я его - тоже. Сперва, пока я приближался, он пожирал меня глазами, а потом, убедившись, что я иду мимо него, к ступенькам, потерял всякий интерес и нервно глянул на часы.
  Я резко изменил траекторию, достал из кармана сигарету и огляделся по сторонам, как бы ища, у кого прикурить.
  - Молодой человек, у вас огоньку не найдется? - спросил я.
  - Я не курю.
  - Ах, да вот же она... - Я щелкнул зажигалкой, прикуривая, и сказал негромко: - Здравствуйте, Алексей. Я - Станислав Полонский. Тот самый.
  - Чем докажите? - спросил он вдруг.
  - Гм... Паспорта у меня с собой нет. А если я вам назову свой почтовый ящик и текст вашего последнего письма?
  - Назовите.
  - Полонски собака апорт точка ру. "Вас понял. Сегодня в пять ноль-ноль". Подпись: Алексей.
  Он кивнул и сунул мне газету.
  - Почитайте вот это на досуге, Станислав. И больше не пытайтесь меня разыскать. Я не хочу иметь что-либо общее с вашими делишками!
  - Э-э-э, погодите, - сказал я. - А где то, что просил передать Мухин?
  - В газете, - прошипел он. - Прощайте!
  И ушел быстрым шагом, не оглядываясь.
  Весь архив - тысячи страниц текста, сотни аудио- и видеокассет - в одной газете? Тут что-то не так...
  Я развернул газету, свернутую трубкой. Внутри лежал мятый конверт. Самый обыкновенный.
  
  
  
  Глава тридцатая
  
  В парке на Комсомольской площади я сел на скамейку. Я хотел еще раз перечитать записку, обнаруженную в конверте. Два ключа, лежавшие вместе с запиской, я еще в такси сунул в карман.
  На обычном листе бумаги для ксерокса было написано:
  
  "Стасик,
  если ты сейчас читаешь это письмо, значит, со мной что-то случилось.
  Выпей за меня три стопки.
  Плакать не надо: я столько людей отправил к праотцам, что если кто-нибудь грохнет меня, то это по большому счету будет не убийством, а актом Высшей Силы, воздающим грешнику по заслугам...
  Кстати, очень непропорционально: ведь больше одного раза меня убить нельзя...
  Но я не об этом хотел с тобой поговорить.
  Много лет я собирал компромат. Материалов накопилось много. Пятнадцать чемоданов Руцкого по сравнению с ним - ерунда, достойная осмеяния. Теперь они мне больше не нужны, и ты - единственный человек, который достоин им владеть.
  Делай с ним, что хочешь, - публикуй, распродавай, шантажируй...
  Ты - человек умный. Ты сумеешь достойно распорядиться материалами.
  Архив спрятан в квартире ? 10, которая находится на улице Боткина, дом ? 121, первый подъезд, четвертый этаж.
  Не бойся, в этой квартире никто не живет. Я купил ее на паспорт Алексеева Юрия Павловича. Этого человека никогда не существовало в природе.
  В квартире никто не живет, но соседей это не волнует. По официальной версии, уважаемый Юрий Павлович уехал за границу на заработки. Когда вернется - точно никто не знает.
  Квартплата взимается через Сбербанк. Оплачено на пять лет вперед - если, конечно, коммунальщики не поднимут тарифы выше головы или если не грянет очередной экономический кризис.
  Чтобы сохранить квартиру за собой, регулярно переводи на банковский счет деньги. Желательно - с запасом.
  А впрочем, как знаешь...
  Это уже не мое, это уже твое дело.
  Прощай, друг.
  P.S. Береги Карину. Она тебя очень любит."
  
  Я достал сигареты, закурил и, достав ключи от квартиры гражданина Алексеева, стал их рассматривать. Один ключ был обычный - плоский, латунный. Второй - скорее напоминал гвоздь-сотку с двумя рядами насечек. Явно не от входной двери. А от чего?
  Ладно, на месте разберемся.
  
  ***
  
  Я миновал кинотеатр "Юность", в котором еще студентом, в начале перестройки, смотрел опальные фильмы Тарковского, - "Зеркало", "Сталкер" и "Солярис". По правую руку был мини-рынок, раскинувшийся в сквере.
  Глянул нумерацию домов и перешел на другую сторону улицы. При этом я не забывал смотреть, нет ли среди прохожих людей, проявляющих к моей персоне больше внимания, чем следует...
  Чтобы подстраховаться, я не вошел в первый подъезд дома ? 121, а сел на скамейку и достал сигарету.
  В течении пяти или шести минут я сосредоточенно курил, наблюдая за улицей и дорогой. Или меня пасут со спутника, или "хвоста" нет...
  Бросив окурок в сугроб, я встал и решительно направился в подъезд. Ноги у меня немного тряслись, когда я оказался на четвертом этаже. Здесь было две квартиры - номер девять и номер десять. Из-за ДСПешных дверей не доносилось ни звука.
  Обмирая, я сунул ключ в замочную скважину и провернул. Дверь отворилась. Я шмыгнул внутрь, заперся на два оборота и нащупал на стене выключатель.
  С первого взгляда было видно, что квартира не жилая. Мебель в прихожей - трюмо, тумбочку и шкафчик для верхней одежды - покрывал толстый слой пыли. Квартиру не убирали пару лет, а может и больше. На полу я видел отпечатки ног, но они явно были старые, припорошенные пылью, и каким-то белесым пушком. От трюмо к потолку тянулась паутина. Бедный паук. Он же тут с голоду подохнет...
  
  ***
  
  Квартира была двукомнатная. Я заглянул в гостиную и аж крякнул: стены оклеены дешевыми обоями - в цветочек. В центре комнаты стоял стол темной полировки, заставленный тарелками с засохшими объедками и пустыми бутылками. У стены - магнитола. С потолка на длинном шнуре свисала лампочка.
  Во второй комнате у окна, на тумбочке, стояла видеодвойка "айва". Напротив, у стены, широкая тахта. Когда-то на ней занимались сексом. На полу валялись использованные презервативы и несколько бутылок - из-под вина и минеральной воды.
  Недоумевая, я обошел кухню, ванную, туалет и кладовку. Старая газовая плита, видавший виды холодильник, ржавая ванная, битый унитаз... Что за черт?!
  Сунув сигарету в зубы, я вынес в коридор один из стульев, взгромоздился на него и открыл антресоли. На антресоли я обнаружил десятка полтора водочных и винных бутылок, серебрящихся от пыли, - пустых, разумеется. И больше ничего.
  Это явно была не квартира, а так - место для встречи с дешевыми девочками и очень невзыскательными деловыми партнерами. Никаких следов архива и даже места, где бы он мог храниться.
  Стряхнув пепел прямо на пол, я сел на стул и задумался.
  
  ***
  
  Неужели архив уже нашли и вывезли, оставив пустую квартиру?
  Нет, вряд ли. Генку убили несколько дней назад, а, судя по пыли, сюда никто не заходил пару месяцев...
  Ничего не понимаю.
  Я еще раз обошел квартиру. Во время второго круга я задержался у видеодвойки. Кажется, внутри была кассета. В американских фильмах информацию любят оставлять именно таким образом. Вот нажму я сейчас кнопку, на экране появится изображение Генки и сообщит мне, куда теперь надо идти, чтобы отыскать этот чертов архив...
  Я включил двойку. На пыльном экране действительно появилось лицо. Крупным планом. Но это был не Генка. Это была молодая брюнетка. Она стонала, лицо ее кривила страдальческая гримаса. Потом камера отъехала в сторону, и я увидел, что девочка на самом деле не страдала. Она наслаждалась, стоя на коленях, а сзади яростно трудился здоровенный негр.
  - Блин!.. - сказал я и включил ускоренную перемотку.
  Кроме дешевой порнушки, явно предназначенной для разогрева перед ночью интима, на кассете больше ничего не было.
  Действуя методично, я запустил кассетник в гостиной. Из динамиков ударил сорванный, хриплый, но такой гипнотизирующий голос Высоцкого. Я не стал слушать кассету до конца. И без того было ясно, что, кроме Владимира Семеновича, там больше ничего не записано.
  Я даже материться не стал - надоело. Выключил магнитолу и отправился осматривать подоконники.
  Подоконники были как подоконники. Никаких тайников.
  В принципе, можно было развинтить бачок, но в туалете обычно прячут золото-бриллианты, а не документы. Кроме того, теоретически туда может поместиться не более пары-тройки видеокассет...
  "Ладно, - сказал я себе. - Не стоит отчаиваться. Подумай-ка лучше о втором ключе. От какой он двери? Стасик, ищи эту дверь... или дверцу". Замуровать в стену панельного дома даже небольшой сейф невозможно. Следовательно, тайник скорее всего в полу - больше просто негде.
  В уборной я взял облезлый веник и совок. Брызгать водой на такой пол означало просто разводить грязь, поэтому я, раздевшись до трусов и зажав нос и рот носовым платком, осторожно подмел пол.
  Когда пыль, поднятая моими действиями, улеглась, прошелся второй раз, а потом стал раком и принялся искать тайник - простукивать и осматривать каждую паркетину.
  
  ***
  
  К двум часам ночи я был близок к отчаянию. Хоть убейте, не было в полу никакого тайника!
  С трудом подавив желание плюнуть на все и уехать к Карине (вот она сейчас волнуется!), я открыл холодильник и зацепил примеченную еще со времен первого осмотра бутылку шампанского комнатной температуры.
  Выстрелив пробкой в потолок, я тут же присосался к фонтанирующей пене и сделал несколько жадных глотков. Потом спохватился - пью в одиночку, из горла, без тоста или хотя бы пожелания... Ну прямо как алкоголик!
  - Ты, Генка, был умный парень, - произнес я с бутылкой в руке. - Но я тоже не пальцем деланный. То, что ты спрятал, я смогу найти... Вот за это я и тяпну.
  Пока я цедил шампанское, сидя на краю тахты, новый идей в голову не пришло. Я стал проверять стены скорее от безнадеги, чем от реальной надежды что-нибудь найти. Тем не менее, я добросовестно обшарил обои от пола до потолка. Все бестолку.
  И тогда мой взгляд случайно упал на тахту.
  - Твою мать!.. - пробормотал я.
  
  ***
  
  Через десять минут тахта была вскрыта и выпотрошена, как стул мадам Грицацуевой. С тем же результатом. Мне хотелось взвыть по-волчьи.
  Шампанское закончилось. Я пристроил фугас к груде бутылок, лежащих у тахты, и поднялся. Больше здесь нечего было делать. Оставалось только вернуться домой и всё рассказать Карине. Типа: место, где, возможно, находится архив, я обнаружил, но сам тайник - нет... Может, вместе что-нибудь придумаем?
  Я оделся, погасил в квартире свет и приник ухом ко входной двери. На лестничной клетке было тихо. Соседи спали. В отличие от меня, дурака.
  Стараясь по возможности меньше шуметь, я вышел на лестницу, сквозь зубы в последний раз матюкнулся и стал спускаться.
  На третьем этаже было не две двери, а три.
  "Значит, тут находятся три двухкомнатные квартиры, - отметил я как-то машинально. - На втором этаже - две двери. Трехкомнатный этаж. На первом - тоже три двери..."
  Стоп!!! Если на четвертом этаже две двери, то почему в квартире только две комнаты?! Где третья?
  
  ***
  
  Внутри у меня что-то екнуло. Теоретически существовала вероятность того, что предыдущий владелец квартиры продал одну комнату соседям. Но это было слишком просто.
  Шагая через две ступеньки, я взлетел на четвертый этаж. Трясущимися руками долго не мог вставить ключ в скважину. Наконец, вставив и провернув, ввалился в квартиру. Не раздеваясь, метнулся к той стене, которая, судя по планировке, примыкала к соседней квартире.
  Здесь мой пыл несколько угас. Эту стену я уже осматривал два раза. Стена как стена. Единственная особенность - в одном месте, почти под самым потолком, миллиметров на пять из стены выступал деревянный чопик с торчащей шляпкой гвоздя. У прежнего хозяина тут, наверное, часы висели...
  Встав на стул, я осмотрел чопик. Мне показалось, будто обои вокруг него имели рваные, обтрепанные края. Как будто деревяшку неоднократно вынимали из стены и вставляли обратно.
  Еще не понимая, что я делаю, я схватил со столешницы две замшелые вилки, подцепил зубцами гвоздь за шляпку и выдернул чопик из стены. Внутри блеснул металл.
  Я достал из кармана второй ключ, найденный в конверте, ключ-штырь, выставил в отверстие и надавил. Что-то щелкнуло. Потом загудел сервопривод и часть стены со скрипом провернулось на оси.
  Я захохотал.
  
  
  
  Глава тридцать первая
  
  Едва я постучал, в коридоре послышались шаги, вспыхнул свет и дверь отворилась.
  - Господи, это ты! - воскликнула Карина.
  - Почему открыла не посмотрев, кто пришел? - спросил я. - Осторожнее надо, дорогая...
  - Где тебя всю ночь черти носили?! Ты что, позвонить не мог? Я тут чуть с ума не сошла!
  - Где я был? - сказал я, входя в прихожую. - Девочек снимал на Красноармейской.
  В руках у меня была здоровенная дорожная сумка. Не очень новая и не очень чистая.
  Я поставил ее на пол и сказал, начиная раздеваться:
  - Что-то захотелось мне украинского свежачка. Недорого, знаешь ли, а уж такие они покладистые - слов нет!
  - А если серьезно? - спросила Карина.
  - В архиве сидел.
  - Так ты его нашел?!
  - Куда б он от меня делся?
  - Рассказывай! - потребовала она.
  - Есть хочу! - заявил я. - Давай договоримся: ты меня кормишь, а я потом пою соловьем до тех пор, пока тебе не надоест. И завари кофе покрепче: я ночь не спал...
  Карина тут же отправилась на кухню, а я разделся в ванной комнате и залез под душ. Минуты три с меня стекала черная вода. Лишь потом я плеснул шампуня на голову и стал мыться.
  
  ***
  
  Когда я, раскрасневшийся, чистый и умиротворенный, пришел на кухню, завтрак уже стоял на столе. Сна не было ни в одном глазу.
  Я опустился на стул и поинтересовался:
  - А где фазаны с трюфелями? Где спаржа?
  - Ночью съела. С любовником. Пока тебя ждала.
  - Умница, - сказал я, придвигая к себе тарелку с сложным блюдом, в основу которого была положена яичница. - Жизнь со мной явно идет тебе на пользу. Уже и сарказм появился...
  - Так где был архив? - спросила Карина.
  - Где он был - там и остался. Унести его одному человеку невозможно. Представь себе комнату в пятнадцать квадратных метров со стеллажами вдоль стен и ящиками в центре. Там тысячи папок и кассет - уникальная коллекция человеческих пороков и глупости... А вот где он - тебе, наверное, лучше не знать. Здоровее будешь.
  И я, подцепив желток на вилку, отправил его в рот. В свой, разумеется.
  - Что теперь думаешь делать? - спросила Карина.
  Я замахал на нее вилкой. Дескать, сейчас отвечу - только дожую...
  - Кому отдашь - Брюнету или Лысю? - спросила она.
  - Им обоим от меня - вот эта штука по самую заглотушку, - проворчал я, продемонстрировав широко известную фигуру из двух перекрещенных рук. - Архив я себе оставлю. И не потому, что я такой жадный. Просто я жить хочу.
  - Не понимаю.
  - А че тут понимать, дорогая? Пойдем, я тебе кое-что покажу...
  
  ***
  
  По дороге в гостиную я цапнул сумку, всё еще стоящую в прихожей. Я поставил ее на журнальный столик, расстегнул змейку, достал кассету и засунул в теткин видик.
  По экрану пошла рябь. Потом рябь сменилась изображением. Какой-то полураздетый мужик с половой аппаратурой, как говорится, в рабочем состоянии, со всего размаха ударил по щеке мальчика, стоящего перед ним на коленях.
  Мальчику было лет десять-одиннадцать, не больше. Давясь слезами, он произнес:
  - Не надо, дядя Саша... Не надо...
  - Что значит - не надо? - гаркнул голос. - Бери, сучонок, я кому сказал?!
  Мальчик затряс головой. Не хочу, мол. За что и получил еще один удар по щеке.
  - Какая гадость! - сказала Карина. - Зачем ты мне это показываешь? Я терпеть не могу педофилию!
  - Сейчас сама увидишь!..
  Мужчина придвинулся к мальчику совсем близко. Налитая кровью головка члена уткнулась мальчику в губы, но он не хотел брать в рот.
  Тогда насильник, отпустив пару затрещин, схватил его за волосы, резко дернул в сторону (лицо мальчика исказилось от боли) и притянул к члену. Больше мальчик не противился. Мужчина постанывал от удовольствия, положив обе руки на белобрысую голову, и совершал торсом легкие поступательные движения - вперед-назад, вперед-назад...
  Наконец, я увидел кадр, который ждал: мужчина чуть повернул голову как бы в нашу сторону. Я нажал стоп-кадр.
  - Очень мило!.. - только и смогла произнести Карина.
  - Есть у меня такое подозрение, дорогая, - сказал я, - что уважаемый Александр Сергеевич, бросившийся искать архив, в первую очередь думал не о Государстве, а о себе. Одной этой кассеты хватит, чтобы с него полетели звездочки. Получив архив, он его проредит, а свидетелей - нейтрализует...
  Карина молчала.
  - На Брюнета тоже кое-что есть - правда, не столь фривольное. Помнишь, года три назад взорвали автомобиль, в котором ехал Муса Халиев? Ну, он был женат на сестре Эдика - смотрящего. Подозревали, что Мусу долбанули по заказу Брюнета, но доказать не смогли. Ни менты, ни воры. А я теперь могу это сделать... Боюсь, что Брюнет, как и Александр Сергеевич, ищет архив, чтобы кое-какие бумажки не попали в чужие руки. Тогда ему конец. Воры и за меньшее режут.
  - Похоже, ты прав, - сказала Карина задумчиво. - Отсюда надо валить. И подальше. Если успеем.
  - Должны успеть, дорогая. Я хочу жить не меньше твоего...
  Подойдя к сумке, я выложил на столик толстую пачку долларов (сто штук - личная заначка Генки про черный день), несколько пластиковых карточек, десяток картонных папок на предпринимателей, политиков и воров, которых уже давно не было в живых, пистолет с глушителем и пару запасных обойм...
  Напоследок я бережно достал коробку из-под обуви. Сняв крышку, я показал Карине десяток предметов размером с детское мыло и устройство, похожее на пульт дистанционного управления к телевизору.
  - Среди знакомых есть подрывники?
  Карина наморщила лоб.
  - Ну, именно подрывников нет, - сказала она. - Но бывшие десантники есть. Тот же Вася, например. А что?
  - Очень хорошо, - сказал я. - А теперь возьми лист бумаги, авторучку и следуй за мной.
  Мы вернулись на кухню. Наворачивая за обе щеки яичницу, я стал распоряжаться:
  - Пошли кого-нибудь в магазин. Пусть купит пару ящиков видеокассет. Чистых... Записала? Хорошо. Сделай две копии с записи интимной жизни Александра Сергеевича.
  - Записано. Будет сделано.
  - Видеокамера дома есть?
  - Есть.
  - Значит, покупать не придется... Дальше. Нужна сотня обычных картонных папок для бумаг. Пусть твои домочадцы набьют их. Чем угодно - хоть старыми газетами... Паспорта ты заказала?
  Карина не без гордости ответила:
  - Да. Завтра будут готовы.
  - Сбавь обороты. Мы их закажем недели через две-три. И паспорта будут нужны не на двоих, а на троих. Три российских и три зарубежных.
  - А кто третий?
  - Любопытной Варваре как-то на базаре нос оторвали... Сам видел. Записала?
  - Это по поводу травмированной Варвары?
  - Нет, я говорю о паспортах.
  - Да.
  - Сколько надо времени, чтобы сделать для тебя и для меня так называемые временные паспорта? Ну, как будто мы отдали старые паспорта на обмен...
  - Вечером будут готовы. Что еще, повелитель?
  - Собери вещи. Немного, только самое необходимое. Одну сумку.
  - Я вся внимание...
  - Пока всё. Возьми этот листок и отправляйся к родителям. Жди меня, готовься... Вечером я вернусь. И вот что еще. Ровно через тридцать минут, то есть - в половине одиннадцатого - Вася на машине чтоб был здесь как штык!
  На прощанье Карина чмокнула меня в щеку и ушла. Не оглядываясь.
  Я запер за ней дверь и отправился в кабинет: меня интересовали последние новости.
  Откровенно говоря, ничего интересного в интернете я не нашел. Во всяком случае, о ренегате Полонском больше не вспоминали - как будто ничего не произошло. Я даже почувствовал разочарование. Так проходит мирская слава...
  
  ***
  
  Ровно в половине одиннадцатого у парадного остановился джип. Бывший десантник Вася был пунктуален, как немец.
  Я усмехнулся, сложил нужные мне вещи в сумку и вышел на улицу.
  - Доброе утро, Станислав, - сказал Вася. - Ну, вы нас вчера и заставили поволноваться!
  Его болтливость мне не понравилась. С Кариной он ведет себя иначе...
  - Се ля ви - как говорят в некоторых городах Ростовской области, - ответил я. - Поехали. Куда-нибудь за город, на окраину.
  - Совхоз "Нива" устроит?
  - Вполне.
  Мы поехали. Меня действительно устраивал этот совхоз, примыкающий к Северному жилому массиву. Поля, являющиеся прослойкой между окраиной Ростова и совхозом, тянутся на многие километры. Там хоть из пушки пали...
  Справа мелькнул рынок. На одном из торговых павильонов мелькнула вывеска "Ксерокопия". Это напомнило мне кое о чем.
  - Притормозите здесь, Василий, - сказал я, извлекая из сумки папку. - Я быстро.
  Джип остановился. Очереди не было, и я сразу подошел к прилавку.
  - Мне надо сделать несколько копий, - сказал я.
  Девушка в пуховике нараспашку равнодушно повела плечом. Дескать, надо - пожалуйста. Для чего я сижу в этом курятнике?
  Она мельком глянула на титульную сторону первого листа, положила его на рабочую поверхность, опустила крышку и надавила большую белую кнопку. В ксероксе вспыхнул свет, что-то загудело. Лишь на пятом или шестом листе она, наконец-то, обратила внимание на текст и поинтересовалась:
  - Вы следователь?
  - Адвокат.
  Она почему-то обрадовалась.
  - Правда?
  - А зачем мне врать?
  - Ой, как кстати! - воскликнула она, закладывая в машину очередной лист. - Тут такое дело... Моя подруга купила квартиру. Все было чисто, а на третий месяц вдруг заявились родственники бывшего владельца квартиры...
  - Стоп! - сказал я. - Ни слова больше. Все квартирные дела очень непростые. Надо бумаги смотреть, проверять и перепроверять. Я вот так с ходу ничего дельного не посоветую. Лучше приходите в контору. Вместе с подружкой и документами. Она в этом районе живет?
  - Ага.
  - Я как раз в районной юрконсультации и работаю. Приходите. Не пожалеете.
  - А как ваша фамилия?
  - Райзман.
  - Правда?
  - А что такое?
  - Непохожи.
  - Так я взял фамилию жены, - признался я. - Адвокат не еврей - это профнепригодность.
  - А сколько стоит консультация? - поинтересовалась она.
  Слов нет, до чего она мне надоела...
  - Один ответ - сто рублей, - проворчал я. - Ну, какой будет ваш второй вопрос?
  Анекдот был старый, бородатый, но оператор ксерокса его явно не знала.
  - Так я ж у вас еще не на приеме, - смутилась она.
  - Это точно, - проворчал я. Листы в папке, слава Богу, закончились. - Сколько с меня?
  Она потыкала пальцем в калькулятор и радостно сообщила:
  - Тридцать шесть рублей сорок копеек!
  Я сунул ей сотку, сгреб со стойки кипу бумаг и направился к выходу.
  - А сдачу?
  - Оставьте себе. Пригодится, когда придете ко мне на консультацию...
  
  ***
  
  Сев на заднее сидение, я старательно отсортировал листы. Ксерокопии я откладывал справа от себя, оригиналы - направо. Водитель не без интереса поглядывал на меня в зеркало, но вопросы не задавал.
  Управившись, я сложил оригиналы в папку, аккуратно завязал тесемки и сунул ее на переднее сидение. Водитель принял ее не оборачиваясь.
  - За эту папку отвечаете головой, - сказал я. - Внутрь советую не заглядывать. Это вредно для здоровья. Причем ухудшать ваше здоровье буду не я, а совершенно посторонние третьи лица.
  - Намёк понял, - сказал Вася и вдруг резко остановил машину.
  На секунду я подумал черт знает что. Драка с бывшим десантником не входила в мои планы. Тем паче, что это вряд ли это можно было бы назвать дракой - он меня бы просто изувечил. В кармане, правда, лежал пистолет с глушителем. Но Вася - парнишка явно не робкого десятка. Он не испугается. Он попытается отобрать пистолет и навешать трендюлей по полной программе. Значит, мне придется либо ходить с побитой мордой при пистолете, либо стрелять на поражение...
  - Это место подойдет? - спросил Вася.
  Я огляделся. Справа и слева были поля. Ни души. Где-то далеко, над деревьями лесополосы, виднелся крошечный купол церкви, построенной на территории Северного кладбища.
  - Вполне, - сказал я.
  Я достал из сумки коробку, поставил на колени и снял крышку.
  - С такой штукой вам доводилось встречаться?
  Вася перегнулся через сидение, глянул и громко сглотнул.
  - Откуда это у вас? - пробормотал он.
  - Бабушка в наследство оставила, - огрызнулся я. - Так умеете с этим обращаться или нет?
  - А что тут уметь? Стандартный набор из десяти зарядов и дистанционного инициирующего устройства. Применяется спецподразделениями ГРУ. Например, "Альфой". Дальность действия - шесть километров. На открытой местности - до десяти.
  - Выйдем-ка на свежий воздух, - предложил я.
  Мы вышли из машины, по щиколотку увязая в снегу. Я поставил коробку на теплый капот и спросил:
  - Ну?
  - На пульте десять кнопок с нумерацией от одного до десяти включительно. Зарядов тоже десять. Чтобы инициировать заряд, его надо включить...
  Вася взял мыльце с торчащей из него антенкой, перевернул торцом. На торце была маленькая кнопка. Он надавил кнопку, и загорелись два огонька - один на заряде, другой на пульте, рядом с цифрой "1".
  - Вот и все. Теперь он готов к взрыву.
  - Очень хорошо. - Я бережно положил заряд себе на ладонь и повел рукой, как будто взвешивал. - От толчка взрывается?
  - Нет, конечно. Только от детонатора. Я ж говорю - это диверсионный комплект.
  Я размахнулся и что есть силы бросил "мыльце" в поле. Вася следил за моими действиями с неодобрением.
  - Слишком близко, - сказал он. - Я отгоню джип. А то стекла повылетают...
  - Не надо отгонять, - сказал я. - Поехали в город.
  Коробку я поставил на заднее сидение. Сам с пультом в руках сел на переднее сидение, и Вася запустил мотор.
  Минут через десять, когда мы уже катили по шоссе, я еще раз с опаской глянул на пульт и до упора надавил кнопку рядом с огоньком
   Где-то далеко, за спиной, бабахнул взрыв. Я оглянулся. Над деревьями медленно оседало облако, состоящее из снега, земли и прошлогодней стерни.
  - Хорошая игрушка, - сказал я.
  - Дальше куда?
  Я взял в руки пачку ксерокопированных листов, полистал.
  - Улица Нариманова, фирма "Савченко и компания". Это в районе завода "Электроаппарат".
  
  
  
  Глава тридцать вторая
  
  Фирма "Савченко и компания" размещалась в огромном, полуподвальном помещении. За столом в приемной сидела молоденькая девочка. Глаза у нее были голубые, наивные, как у куклы. Но я не обольщался: секретарша у Сявы целкой быть не могла...
  - Шеф на месте? - спросил я.
  - А вы по какому вопросу? - спросила она.
  - По личному.
  - Простите, он будет после обеда.
  Она врала. Умело, но все-таки врала. Из-за двери с табличкой "Директор" доносился голос: кто-то разговаривал по телефону.
  - Скажи, что поговорить надо. По поводу сауны "Элоиза". Если у шефа с памятью плохо, напомни дату: 4 декабря 1999 года... И, детка, не буди во мне зверя. Это очень срочно.
   - Хорошо, я доложу, - сказала она, поднимаясь. Фигурка у нее была отличная.
  - "Хорошо" ты будешь мужу говорить, - проворчал я. - Шевели попой, детка.
  Через полминуты она вышла из кабинета и еле слышно сказала:
  - Заходите. Директор вас ждет.
  
  ***
  
  Я зашел. Сява восседал за столом. В пепельнице тлела сигарета. Обстановка в кабинете была сугубо деловая. Несведущий человек, попав сюда, ни за что бы не подумал, что это лишь крыша, а вся фирма - откровенно бандитская - занимается вымогательством...
  - Привет, братан, - сказал я.
  - Ты кто такой? - спросил Сява набычившись.
  - Конь в пальто, - сказал я. - Сиди тихо и не рыпайся. Побазарить надо.
  На блатного я не походил. Сява прищурился, сунул в рот сигарету и затянулся. Я сел в кресло и закинул ногу на ногу.
  - Мент, что ли?
  - Хуже, - сказал я. - Ты обо мне, наверное, слыхал... Я - Полонский.
  Сява продолжал курить.
  - Я - деловой человек, ты - тоже. Так что я сразу перейду к делу. Позавчера грохнули моего корифана, Генку Мухина. Ты знаешь, кто грохнул и за что.
  - Ну, то, что Муху грохнули, я, конечно, в курсе. Но с чего ты взял, что я знаю, кто и за что?
  - Не валяй дурака, Сява, - сказал я. - У меня со временем плохо.
  - Да иди ты на хер!
  Я позволил себе улыбнуться.
  - Хорошо, - сказал я. - Если ты по-хорошему не понимаешь, я пойду. Но не на хер, а к Медведю. Его уже несколько лет интересует, какой отморозок 4 декабря 1999 года по глупости наехал на его сауну, положил двух охранников, выгреб бабки, увез девочек на хату и три ночи там трахал! А чтоб он мне поверил, я ему вот эти бумажки подарю!
  Я швырнул на столешницу перед Сявой пачку ксерокопий. Сява тупо поглядел на них, взял в руки и стал читать первую страницу, а я достал из кармана сигареты и закурил.
  Сява был тертый орешек. Он держался хорошо. Вот только на второй странице его прошибло потом.
  - Ты же знаешь Медведя, - сказал я небрежно. - Он же не только тебя - он твою семью, твою бабу и даже твою собачку порежет на куски. У него в голове тормозов нет.
  После второй страницы Сява читать не стал. Он бегло пролистал ксеры, бросил на стол и сказал:
  - Что ты хочешь?
  - Кто и за что?
  - Пятьдесят штук дам. Баксами. Но не за копии. За оригиналы.
  - Дешево же ты свою жизнь ценишь, - сказал я. - Если б я хотел бабок, я б сразу к Медведю пошел. Заодно стал бы его лучшим другом.
  - Сто.
  - Я уже сказал: кто и за что?
  - Не дури. Это хорошие деньги.
  - До-свидания, - сказал я, поднимаясь. - В отличие от тебя, дуболома, Медведь торговаться не станет...
  - Погоди, Полонский, - сказал Сява. - Не гони лошадей. Зачем тебе имена?
  - Не твое дело, - сказал я, вновь усаживаясь в кресло. - Тебе сейчас надо не сопли жевать. Тебе сейчас надо о собственной жопе подумать.
  Сява помолчал немного, стуча пальцами по столу.
  - Ты Гвоздя знаешь? - сказал он наконец. - Только учти - я тебе ничего не говорил!
  - А за что?
  - Личные отношения. Когда Михей уехал в Чехию, у Гвоздя кое-какие идеи появились.
  - Гвоздь один это сделать не мог. Стволов было много.
  - Так он не один, он со своими пацанами это дельце провернул.
  - А за что грохнули москвичей?
  - Случайность. Они вышли из здания вместе с Мухой. На их месте мог оказаться кто угодно.
  - Где можно найти Гвоздя?
  - В это время он скорее всего дома. Отсыпается после вчерашнего.
  - А по вечерам он в каких кабаках бывает?
  - Да ты Гвоздя точно не знаешь, - сказал Сява. - Он по кабакам не ходит. Вечером накупит пойла и хавчика, припрется к нему кодла - и квасят до утра...
  - Домашний телефон у него есть? Звони ему. Скажи, что сейчас к нему гонец с заказом придет. Гонца зовут Вовой. Он лох, но лох правильный. С ним дело иметь можно. И бабки у него есть.
  Сява с неудовольствием посмотрел на меня.
  - Не бзди, - сказал я. - О тебе никто никогда не узнает - я отвечаю!
  Он снял трубку и позвонил куда-то. Трубку не снимали долго.
  - Привет, это Сява... Ну, че ты как маленький? Пива выпей - и все будет нормалёк... Че, и пива не осталось?!.. Ну ты пьешь, как лошадь, в натуре!.. Тут такое дело. Пацан ко мне один пришел, Вова. Ему надо с тобой шкуру потереть...
  Пока Сява трепался с Гроздем, полностью утратив ко мне интерес, я достал из кармана один заряд, на ощупь вдавил кнопку и засунул в кресло, между сиденьем и правым подлокотником. И - честно вам скажу! - никаких мук совести при этом не испытывал.
  - Все, - сказал Сява, кладя трубку на место. - Он тебя ждет. Когда я получу оригиналы?
  - В семь часов вечера приеду и завезу. Постарайся, чтоб посторонних не было, - только ты и я... Какой у Гвоздя адрес?
  
  
  
  Глава тридцать третья
  
  - Пойти с вами, Станислав? - спросил водитель.
  - Не надо. Присутствие свидетеля мне будет мешать.
  Я взял за пробку двухлитровую бутыль пива, захлопнул дверцу и направился через детскую площадку к самой обычной панельной пятиэтажке. В одной из квартир на втором этаже жил Гвоздь.
  По дороге сюда Вася успел запугать меня рассказами о нравах и обычаях Гвоздя - оказывается, он много слышал о нем. На минуту я успел пожалеть, что сразу не взорвал Сяву. А вдруг он после моего ухода позвонил Гвоздю и все рассказал? Ладно, поздно пить боржоми, когда почки уже отвалились... Кроме того, это не в его интересах. Сяве очень нужно заполучить оригиналы.
  Я поднялся на второй этаж, чуть помедлил и надавил звонок. Дверь была роскошная - металлическая, с деревянной облицовкой и с медной ручкой в виде головы льва.
  На пороге появился парень лет двадцати, худой и бледный, с бритой головой. Он был в трусах и майке. Похоже, после сявина звонка он снова завалился спать.
  - Ты Гвоздь? - спросил я.
  - А ты кто?
  - Я Вова. - По его лицу я понял, что это имя ему ничего не говорит. - Ну, тебе Сява звонил минут пятнадцать назад.
  - А... Чего тебе?
  - Поговорить надо.
  - Ну, говори.
  - Серьезные дела на пороге не делаются.
  - Ну, заходи.
  
  ***
  
  Квартира была очень захламлена. Дорогая мебель и электроника странно контрастировали с пустыми бутылками, выстроенными вдоль стен. На журнальном столике в гостиной стояли тарелки с объедками. Судя по всему, мальчики вчера гудели в полный рост.
  - Ты один?
  - Ну. А что?
  - Лишних ушей нет, - сказал я. - Это хорошо. Стаканы давай. Мне тоже поправиться надо.
  - Щас.
  Оставив меня в гостиной, Гвоздь куда-то вышел и вернулся с двумя высокими стаканами. Я свинтил крышку и налил пиво.
  Сущняк у пацана был будь здоров. За свой стакан он схватился, как утопающий за соломинку. Через несколько секунд стакан был пуст. Я налил еще.
  - Так что за дело? - спросил он, приговорив второй стакан.
  - Ты пацан крутой, так что я не буду волынить, - сказал я. - Лёлика с Портовой знаешь?
  - Допустим.
  - Он меня достал. Так достал, что я не вижу другого выхода решить свои проблемы иначе, как его грохнуть. Сява сказал, что для тебя это дело плёвое. Я готов заплатить пять штук. Но с одним условием - чтоб его положили в течение ближайших трех дней.
  - Погоди, я щас, - сказал он и ушел. Судя по звукам, доносившихся до меня, - в уборную. Его тошнило.
  
  ***
  
  Пока он стругал, я достал из кармана заряд, включил и спрятал его за диваном. Потом вернулся на место и, потягивая пиво из своего стакана, стал ждать возвращения.
  Голова у Гвоздя была мокрая. По лицу текло. Кажется, вместо того чтобы умыться, он сунул голову под кран.
  - Так, значит, ты хочешь заказать Лелика? - переспросил он.
  Я кивнул.
  - Лелик - это тебе не бомж на свалке. Грохнуть его - не два пальца об асфальт...
  - Сколько ты за него возьмешь?
  - Десять штук. Аванс - пять штук. Остальное - в день похорон.
  Я развел руками.
  - Нет базара.
  - Бабки при себе?
  - Привезу сегодня в семь часов. Кто будет работать - твои мальчики или наймешь залётных?
  - Вова, это не твое дело.
  - Ты прав, не мое. Ну, поправляйся. Вечером в семь я у тебя. Принесу аванс и оговорим детали.
  Я встал и направился к выходу.
  - Дверь за собой захлопни! - крикнул Гвоздь.
  На лестничной клетке я подумал:
  "Согласие на заказ дал, а справки не навел, кто я и почему хочу замочить Лелика... Что-то тут не так..."
  Уже выходя на улицу, я вдруг сообразил:
  "Э, да он просто кинуть меня хочет! Когда я припрусь к нему в семь часов, он вытрусит из меня аванс, а потом либо сам грохнет, либо сдаст Лелику доверчивого и простого лоха... Хорошо, что я и в планах не имею ничего такого!"
  
  ***
  
  Вася стоял у джипа и курил. Увидев меня, он несколько приободрился:
  - Жив - и на том спасибо! Как прошла встреча?
  - По плану, - сказал я мрачно. - Теперь нам надо на левый берег. Знаете коттеджи у Солёного озера?
  Вася молча кивнул, запустил движок, и мы поехали. О чем он думал, я не знаю. Лично я размышлял о вероломстве. А потом водитель вдруг произнес:
  - За нами "хвост". Белая "Волга".
  Я оглянулся. Оказывается, мы были уже в районе Каменки и метрах в пятидесяти за нами действительно катила белая "Волга". А так же - несколько автомобилей "Жигули", один "Москвич" и черный "ДЭУ эсперо".
  - Ошибки нет? - спросил я.
  - Я не вчера родился. Ведут не скрываясь. Что будем делать?
  - Покатайся по городу. Надо посмотреть.
  Десяти минут мне хватило, чтобы убедиться: Вася прав. "Волга" следовала за нами как приклеенная. Когда мы, свернув с Буденновского на Нансена, покатили в сторону зоопарка, я приказал:
  - Остановите здесь.
  Джип притормозил у щербатой кирпичной стены какого-то завода. Вдалеке показалась электричка. Она ехала от "Сельмаша" в сторону Змеевской балки.
  И тут же на Нансена вырулила та самая "Волга". Увидев, что мы стоим, она резко сбросила скорость и приткнулась к обочине метрах в тридцати позади нас.
  - Вот суки! - сказал я и открыл дверцу.
  - Вы куда, Станислав? Что вы задумали?
  - Хочу поздороваться.
  Праздной походкой, вынув руки из карманов и не делая резких движений, я подошел к "Волге" и постучал пальцем в тонированное боковое стекло. Стекло медленно опустилось.
  В салоне сидели двое - водитель и пассажир. По их мордам я сразу понял, откуда ветер дует.
  - На кого работаете, ребята? - громко спросил я.
  Они промолчали.
  - Вы мне остафигели, - сказал я.
  Метрах в двадцати от нас проносилась электричка и я уже не говорил, а скорее кричал:
  - Передайте Лысю, что сегодня вечером, самое позднее - завтра утром, архив будет у него. Лично я намерен честно выполнить свои обязательства. А вот о наружке мы не договаривались. Она меня раздражает и мешает выполнению задания!..
  В последний момент я с трудом удержался, чтобы не добавить "... партии и правительства!".
  Той самой партии, породившей штамп, давно не было, а мое задание к интересам правительства не имела никакого отношения. Президентом страны у нас все еще Владимир Владимирович, а не Александр Сергеевич...
  Они молчали, тупо меня рассматривая. Я махнул рукой (дескать, что с вами, козлами, разговаривать!..) и поволокся обратно, к джипу.
  - Поехали! - сказал я, усаживаясь на переднее сидение.
  Едва мы тронулись, достал мобильник и натыкал номер Лыся.
  - Александр Сергеевич? Это Сикорский беспокоит. Уберите наружку к чертовой матери! Вы мне что, не доверяете?!
  Немного помолчав, Лысь удивился:
  - Какая наружка, Сергей Эдуардович? Вы ошибаетесь...
  Очень натурально удивился. Можно было поверить. Я матюкнулся, прервал соединение и оглянулся.
  Белой "Волги" у нас за спиной больше не было.
  
  
  
  Глава тридцать четвертая
  
  Элеонора Хатламаджиян - директор и единственный владелец агентства "Факел" - года два тому назад продала свою городскую квартиру и купила дом под Батайском, у Соленого озера, в коттеджном поселке, построенном по канадским технологиям и из канадских же строительных материалов.
  Из предосторожности мы проехали мимо коттеджа и остановились в соседнем квартале. Из окна джипа я увидел все, что меня интересовало, и увиденное мне очень не понравилось. Двухэтажный дом с гаражом на две машины окружал высокий забор из кованных прутьев. Я через него не перелез бы, будь и на десять лет моложе. Да этого и нельзя было делать: во дворе лежал снег, выпавший за утро, любой человек заметит следы чужака. И - самое главное! - в доме кто-то был.
  На всякий случай я заглянул в бумажку, на которую из досье Хатламаджиян я выписал нужные сведения. Это был тот самый дом, никакой ошибки.
  Я достал из коробки сразу три заряда, сунул в карман и вернулся к коттеджу пешком, изображая из себя праздношатающего обывателя.
  Около ворот с калиткой я остановился - якобы для того, чтобы закурить. Сигарета все никак не хотела разгораться - "мешал" ветер.
  На улице никого не было. Оно и не удивительно: в коттеджном поселке жили солидные люди. Сейчас они в Ростове - трудятся в офисах фирм и правительственных учреждениях.
  Наконец, я решился. Сунув руку в карман, на ощупь инициировал один заряд и, как камешек, бросил через забор.
  Я хотел, чтобы заряд упал рядом с отводкой газовой магистрали, входящей в стену дома, - предположительно, это была кухня или котельная. Я не добросил метра четыре. Лишь вторая попытка оказалась более менее удачной. Третий заряд я зашвырнул на крышу. Постоял немного, любуясь делом своих рук, и вернулся к джипу.
  - Мавр сделал свое дело, - сказал я бодро. - Мавр может ехать домой и дрыхнуть как минимум до половины шестого...
  
  ***
  
  В салоне автомобиля было тепло, уютно. Мотор работал ровно, убаюкивающе...
  В общем, я и сам не заметил, как после бессонной ночи и холодной улицы меня разморило.
  Сперва я пару раз клюнул носом, а потом отключился совсем. Когда Вася тронул меня за плечо, коттеджи, обступавшие джип, пропали. Вместо них были уродливые панельные и кирпичные девятиэтажки.
  Я отлепил щеку от металлической стойки.
  - Куда это мы приехали? - спросил я.
  - Как и было сказано. Домой.
  - Вот же лошадиная голова на змеиной шее, - проворчал я. - Ведь знаешь же, что Карина дома, у родителей. Зачем же мы приехали к Виктории Николаевне?
  Вася молча запустил двигатель. Похоже, он обиделся. Но не подал и виду.
  - "Хвоста" не было? - осведомился я.
  - Да нет вроде... Всё чисто.
  - И на том спасибо, - сказал я, снова засыпая.
  
  ***
  
  На этот раз я проснулся не от деликатного прикосновения к плечу. Меня разбудили истошные крики. Ну как будто кого-то резали.
  Потирая отдавленную щеку, я глянул в запотевшее окно. Джип стоял во внутреннем дворе дома, где жили каринины родители. Водительское место пустовало. Кричали во дворе.
  - Ты что, совсем охренел?! - орала Карина на Васю.
  - Он сказал домой - я и привез домой!..
  - А на плечах у тебя что, голова или помойное ведро?!
  Никогда я еще не видел Карину в таком гневе. Даже не знал, что она может так орать...
  - Если что нет так, Кариночка, извини. Я могу и обратно отвезти.
  Я вылез из джипа, сунул в рот сигарету и, прикуривая, встрял в разговор:
  - Что за шум, а драки нет?
  - Представляешь? - сказала Карина. - Только что менты уехали. Тебя спрашивали. А он тебя сюда привез! А если дом под наблюдением?!
  - А я откуда знал, что приезжали?! - сказал Вася. - Позвонила бы, предупредила...
  - Ишь, какой умный! А если телефон на прослушке?!
  - Тогда меня повяжут и я смогу проверить, держит ли слово товарищ Лысь, - сказал я.
  - Это какой Лысь? - остолбенел Вася. - Губернатор, что ли?
  - Не совсем, - сказал я.
  Я обхватил Карину за плечи и повлек в дом, приговаривая:
  - Спокойно, дорогая. Самое страшное позади. Теперь мы вместе. Менты дважды не приезжают. Сама знаешь - у них бензин лимитирован...
  
  ***
  
  В планах у меня вообще-то было добраться до дивана и закрыть глаза до половины шестого. Так было оно и получилось, но, оказавшись в холле, я встретился с карининым папой.
  - Добрый день, - пробормотал я.
  - Здравствуйте, Станислав, - сказал Валентин Григорьевич. - Можно вас на минуту?
  Я отлепился от Карины и поволокся вслед за ним.
  "Ох, как сейчас меня драть будут, - подумал я. - Как худую свинью..."
  В гостиной мы сели в кресла у большого, на полстены, камина. Камин был настоящий, а дрова - березовые. От него шло какое-то странное тепло - уютное, с дымком. Меня снова стало клонить в сон.
  - Мне не нравится та история, в которую вы втравили мою дочь, - сказал Валентин Григорьевич.
  - Мне тоже не нравится, - сказал я и зевнул. - Извините. Я ночь не спал.
  - Я в курсе... Я могу узнать, что вы намерены делать?
  - Лучше не надо, - сказал я. - Во благо вашей дочери. О себе я и не заикаюсь.
  - Как это понимать?
  - Вы - человек сильный, независимый и состоятельный. Я уверен, что пытками или угрозами от вас ничего не добьются. Вы будете молчать как партизан в застенках гестапо или посылать на три буквы. Но существуют различные препараты, подавляющие волю и развязывающие язык. Поэтому я предпочел бы, чтобы вы доверились мне на слово. Поверьте, я знаю, что делаю.
  - Ваши долги, Станислав, не столь уж грандиозны. Я могу одолжить, чтобы вы могли рассчитаться с Брюнетом.
  - Это не имеет смысла. Когда я рассчитаюсь, Брюнет снова отыщет способ поставить меня на еще большие деньги. И кто я такой, чтобы из-за моих проблем в Ростове развязывать третью мировую войну? Кроме того - не забывайте о налоговиках...
  Он помолчал немного, хмуря брови.
  Я невольно залюбовался им. Несмотря на возраст, он был крепок и поджар. Волосы с импозантной сединой зачесаны на пробор. Даже одетый в спортивный костюм и кроссовки, он больше внушал доверия, чем я, одетый в костюм от Версачи.
  Хотел бы я так выглядеть в его годы. А еще лучше - прямо сейчас.
  - Все верно, - сказал он и снова замолчал.
  Я терпеливо ждал продолжения.
  - Сын у меня был убит три года назад, - произнес он, наконец. - Это было недоразумением, но я наказал всех, кто невольно стал причиной его смерти.
  - Да, я знаю, - сказал я.
  - Кариночка теперь мой единственный ребенок. Я ее очень люблю. Если с ней что-нибудь случится, я вам никогда этого не прощу.
  Произнеся это, он тяжело поднялся и достал из ящичка две картонки, согнутые пополам. Это были временные удостоверения личности, которое выдается в районных паспортных столах, когда граждане сдают свой старый серпастый и молоткастый, чтобы получить другой - с двухголовым орлом. Одно удостоверение было на Карину Валентиновну Купцову, другое - на некоего Станислава Эдуардовича Купцова...
  Я сунул их в карман.
  - Дочь сказала, что новые паспорта - три пары, российские и гражданские, на другие фамилии, - вам понадобятся дней через десять...
  - Все верно. Я позвоню и расскажу, как их передать.
  - Учитывая, какой шум стоит в Ростове, вам лучше на пару лет вообще уехать из страны.
  - Мы так и намереваемся сделать.
  - Потребуются деньги. На первое время я дам наличкой, а через неделю я смогу открыть вам счет за границей в любом банке, который вы только назовете.
  - Деньги нам пока не нужны, - сказал я.
  Он вопросительно глянул на меня.
  - Генка мне кое-что оставил. Наличкой и счетами. Это была его заначка про черные дни... Надеюсь, наследники не будут иметь на них виды, а ко мне - претензий. В крайнем случае, рассчитаюсь, когда всё то закончится.
  - Когда закончится, тогда и поговорим, - сказал он нетерпеливо. - Я слышал кое-что об этих счетах. Если слухи верны, то в средствах вы точно нуждаться не будете... Удачи вам.
  Он поднялся, протягивая руку. Я пожал ее, сказал: "Тьфу-тьфу-тьфу!.." и поднялся на второй этаж.
  Карина была в своей комнате. Между диваном и бронзовым торшером находилась дверь в спальню.
  - Я посплю тут немного, - сказал я, подходя к дивану. - Разбуди меня в половине шестого. К тому времени все должно быть готово.
  - А что будет потом?
  - Потом мы уедем. Далеко и надолго. Ни одна собака нас не найдет.
  
  
  
  Глава тридцать пятая
  
  Затрещал будильник. Я вздрогнул, просыпаясь, открыл глаза и увидел в двух шагах от себя Карину с этим проклятым устройством в руке.
  - Зачем ты это сделала, мучительница? - простонал я. - Ты же знаешь, как я ненавижу будильники...
  - Извини, милый. Я просто устала тебя будить. Всё перепробовала. Только воду на голову не лила. Но ты не хотел просыпаться.
  - А я и сейчас не уверен, что проснулся... Где мой кофе?
  - На кухне.
  Она наклонилась ко мне. Во рту было гадко, и я в последний момент уклонился, поцеловав ее не в губы, а в щеку.
  Потом я встал и поволокся вниз по лестнице на кухню. Меня шатало, походка была разболтанная. Со стороны, наверное, я очень походил на Бориса Карлоффа в роли Франкенштейна.
  Потягивая очень крепкий и очень горячий кофе, я осведомился:
  - Всё готово?
  - Кассета с Лысем переписана в двух экземплярах. Ящики с видеокассетами вскрыты. Картонные папки набиты старыми газетами. Все это барахло сложено во дворе и ждет тебя. Съемочная группа готова приступить к работе над документальной короткометражкой "Сжигание фиктивного архива"!
  - Догадалась, значит? Умница.
  Я притянул ее к себе, усадил на колени, чмокнул в щеку и отхлебнул кофе.
  - Да уж не совсем дура... - сказала она, обнимая меня за шею.
  - Никогда в этом не сомневался...
  
  ***
  
  Минут через десять я критически глянул на кучу, нервно куря сигарету, а потом - на Карину, которая возилась у видеокамеры на штативе. Керосин в пластиковой бутыли стоял у моих ног.
  Я отвинтил пробку и щедро полил кучу, бормоча:
  - Хороший костер керосином не испортишь...
  Наконец, бутыль иссякла. Я отшвырнул ее в сторону и сказал:
  - Внимание. Начинаем. Мотор!
  Карина уткнулась в видоискатель.
  - Дамы и господа, а так же товарищи, хлопцы и братва, - громко произнес я. - Я не знаю, в чьи руки попадет эта запись, поэтому обращаюсь столь широко. Куча, которую вы видите, - это архив покойного Геннадия Мухина. Я его нашел, как видите. Но читать не стал. Только посмотрел фамилии на корешках. Этого мне хватило, чтобы понять, какая это куча дерьма. Вы, вышеназванные, конечно, говноеды, но генкиным собранием даже вы подавитесь. Поэтому я принял решение никому не отдавать архив. Я решил его уничтожить - весь, до последнего листка и видеокассеты...
  Я взял в руки первую папку (она была подлинная, вот только этого депутата давно не было в живых), глянул на обложку, усмехнулся, запалил ее зажигалкой и швырнул в общую кучу. Взметнулся столб пламени.
  - А теперь, паскуды, рвите у себя волосы на жопе, - сказал я, любуясь делом своих рук. - И не пытайтесь меня найти. Через полчаса у меня самолет в Стамбул. На туречине вы меня фиг найдете - даже если потратите на это сто лет... Выключай камеру!
  Карина выключила.
  - Ну, как я?
  - Ты был великолепен, милый. Только зачем ты сказал о Турции?
  - Потому, что мы туда не поедем.
  Костер пылал. Вася, стоявший неподалеку от нас, смотрел на пламя и ухмылялся.
  - Когда сгорит, - сказал я ему, - не сочтите за труд разрыхлить пепел лопатой. Потом перекопайте землю в этом месте.
  Вася кивнул. Я подхватил штатив с камерой и поволок в дом. Штатив был тяжелый. Нежелание таскаться с дорогостоящей аппаратурой, собственно, и побудила меня еще на журфаке уйти именно в газетную журналистику, а не в электронные СМИ...
  
  ***
  
  Валентин Григорьевич сидел в кабинете, перебирая какие-то платежки.
  - Пардон за беспокойство, - сказал я, входя с кассетами в руке. - Мы уезжаем. Напоследок - маленькая просьба. Вот эти три пленки надо занести в приемную ФСБ. Оптимальное время - семь часов. А вот эту - в течение вечера передать Брюнету. Ошибиться - что куда - невозможно: кассеты снабжены надписями.
  - Хорошо, - сказал он, рассматривая этикетки с буквами, написанные крупными печатными буквами: "Брюнету", "Начальнику УФСБ по РО", снова "Начальнику УФСБ по РО" и одна - "полковнику А.С. Лысю, лично. Эту пленку шеф уже посмотрел. Как офицер, вы знаете, что теперь надо делать.". - Что это означает? Что он должен сделать?
  - Застрелиться, - сказала Карина.
  - Хорошо, - сказал он. - Передадим.
  - Ну, тогда все... До скорой встречи, Валентин Григорьевич. Время от времени заглядывайте в электронку...
  Мы обменялись рукопожатиями, и я вышел из дома, чтобы не мешать отцу прощаться с дочерью.
  Стоя на веранде, я курил и ждал. Метрах в тридцати от меня Вася заботливо плескал керосин в догорающий костер, явно получая от этого занятия немалое удовольствие.
  А потом на пороге появилась Карина с дорожной сумкой в руке.
  - Я готова, - сказала она.
  - Поехали, - сказал я.
  - Угадай, на чем мы поедем? Ни за что не догадаешься... - Карина засмеялась. - На "тройке".
  - У вас есть "тройка"?!
  - Отец привез, когда демобилизовался из Западно-Сибирского военного округа. Это его первая машина. В прошлом году ей капитальный ремонт сделали. Бегает хорошо.
  - Понимаю, - пробормотал я. - Ей поставили движок от самолета...
  
  ***
  
  Давненько я на жигулях не катался. Уже забыть успел, насколько тесен салон...
  С большим трудом я влез в машину, положил дорожную сумку на заднее сидение и спросил:
  - В сумке ничего лишнего нет? А то гляди, девочка, - на границе между Ростовской областью и Краснодарским краем нас могут менты обшмонать.
  - Так, значит, мы едем на Кубань?
  - Едем. Но (я глянул на часы) еще не скоро. У нас есть двадцать пять минут, чтобы попрощаться с Ростовом.
  - Не знала я, что ты такой сентиментальный...
  - Я-то не сентиментален. Просто хочу я одному человечку в глаза посмотреть... Он меня предал.
  - Кто?
  - Скоро сама увидишь.
  Я сел за руль, и мы поехали. По проспекту Нагибина добрались до центральной городской больницы. Там, развернувшись на кольце, оказались на Соколова и свернули направо.
  Сбросив газ, я глянул на окно в кирпичной девятиэтажке. Нужное мне окно светилось в темноте: предатель был дома.
  Карина увидела, куда я смотрю.
  - Вадим?! - воскликнула она.
  - Он самый, - сказал я.
  
  ***
  
  "Тройку" мы поставили во внутреннем дворе, а сами вошли в подъезд и поднялись на этаж. Я стал слева от металлической двери и глазами подал знак Карине - дескать, звони ты...
  Карина позвонила.
  - Кто там? - послышалось из-за двери.
  - Это я, Вадим, - сказала Карина. - Есть новости от Стасика. Нужна твоя помощь.
  Щелкнул замок, и дверь открылась.
  - Здравствуй, красавица, - сказал Вадим. - Так, значит, Станислав нашелся... Где он прятался?
  - Ближе, чем ты думаешь, - сказал я, внезапно появляясь в дверном проеме.
  Все цвета, кроме белого, исчезли у Вадима с лица.
  - Шеф?! - пробормотал он. - Д-д-добрый в-в-вечер...
  - Здорово, сука! - сказал я и, не размахиваясь, ударил его в скулу.
  Вадима отбросило в прихожую. Спиной он сорвал со стены вешалку и сбросил телефон с тумбочки. На ногах он все-таки устоял.
  Я шагнул в прихожую.
  - Да не я это!.. - запричитал он, прикрываясь руками. - Меня оклеветали, шеф!.. Богом клянусь!..
  - Бога не трогай, - сказал я.
  Вадим дома был, похоже, один. Это хорошо...
  - Для тебя сейчас Бог я - альфа и омега, жизнь и смерть... - произнес я со смаком. - Сколько тебе заплатили?
  - Это какая-то чудовищная ошибка, Станислав Алек...
  Вадим не договорил. Я схватил его за грудки, разворачивая спиной к гостиной, и ударил в челюсть, коротко бросив:
  - Не пи...ди!
  Я попал. Вадим рухнул на паркет. Я наклонился над ним и удовлетворенно крякнул: классический нокаут.
  - Ищи веревку, - приказал я.
  - Какую веревку? - спросила Карина.
  - Любую. Хоть бельевую. Нет бельевой - давай ремень от брюк или подтяжки!
  Она заглянула в ванную, радостно вскрикнула и бросилась на кухню - за ножом.
  - Давай быстрее, чего ты копаешься! - сказал я раздраженно.
  
  ***
  
  Как мог, я связал Вадиму руки и ноги. Залепил рот скотчем. Потом сходил на кухню и принес чайник с газовой плиты. Чайник обжигал, на столе стояли тарелки - похоже, Вадим перед нашим приходом собирался ужинать. Но мне было всё равно, чем его поливать, - кипятком или холодной водой. Кипяток, пожалуй, даже лучше. Быстрее очухается и не сможет симулировать отключку...
  Когда я плеснул ему на лицо, Вадим мгновенно очнулся и застонал. Глаза у него были безумные от боли и страха.
  - Знаешь, что это такое? - спросил я, извлекая из кармана заряд. - Это радиобомба.
  Я щелкнул кнопкой на торце. Я не мог этого увидеть, но знал, что в этот момент на пульте, лежащем в машине, зажглась крохотная красная лампочка.
  - Одно нажатие на кнопку, и она взорвется. Да так, что от тебя ничего не останется... Понял?
  Вадим старательно закивал.
  - Жить тебе осталось минут десять. Не больше.
  Я положил заряд на верхнюю полку. Вадим не мог его достать со связанными руками. Даже в том случае, если ему удастся встать на ноги.
  - Ну вот и всё. Если ты не расскажешь, сколько тебе заплатили, я уйду и минут через десять, когда буду далеко-далеко отсюда, нажму на кнопку.
  Вадим замычал что-то.
  - Никак хочешь покаяться? - спросил я.
  Он снова закивал.
  - Ладно, говори, - сказал я, сдирая скотч с его губ.
  - Господи, шеф!.. Я не хотел вас предавать... Это как-то случайно вышло...
  - "Факел"?
  - Они предложили мне работу... В связи с тем, что "САП лимитед" не сегодня-завтра накроется... И стали интересоваться нашими делами... Ну там - контракты, приоритеты, стратегические разработки, база данных, клиенты... Я как в тумане был... Я, значит, рассказываю, а они бабки на стол кладут... В зависимости от ценности информации... А у меня долги... И сроки жмут!..
  - Понятно, - сказал я и тяжело вздохнул. - А я, признаться, в тебе сомневался. Думал - врут люди, клевещут на честного паренька...
  - Простите меня, шеф... Я отработаю... Вы не пожалеете... Я возмещу вам стоимость квартиры и имущества... Не сразу, конечно... Лет за пять...
  - Дурачок, - сказал я почти ласково. - Квартира - это ерунда!.. Там мои бабки хранились. Много бабок. Даже если ты будешь не есть и не спать, а вертеться двадцать четыре часа в сутки, тебе тысяча лет понадобится... Ты это только своей жизнью искупить можешь!
  С этими словами я снова залепил ему рот скотчем.
  - Ты это серьезно, Стасик? - спросила Карина.
  - У меня нет времени шутить, - сказал я. - Предателей надо наказывать... Прощай, шкура продажная.
  Карина сделала какое-то движение. Не то к лежащему на полу, не то к полке с бомбой.
  Я ухватило ее за предплечье, стиснул так, что она вскрикнула, и повлек к выходу.
  
  ***
  
  На лестнице Карина опомнилась и высвободилась.
  - У меня синяк будет! - сказала она.
  - Извини, дорогая, - сказал я. - Не рассчитал. Уж слишком он меня достал!..
  Всю дорогу до Ворошиловского моста Карина молчала. Лишь когда мы проехали памятник "Тачанке" и контрольно-пропускной пункт на въезде в Ростов, она сказала:
  - Представляешь, каково ему там, лежать на полу и каждую секунду ждать взрыва? Ты себя представь на его месте... Давай вернемся, а? Это ему будет уроком на всю жизнь. Навсегда запомнит, что предавать нельзя ни за какие деньги...
  - М-да, - сказал я и глянул на часы: без трех минут семь. - Действительно, нехорошо так издеваться над человеком. Даже если он тебя предал. Я не садист...
  Я положил на колени пульт и пальцем надавил шестую кнопку. Огонек рядом с кнопкой погас.
  - Ты что, с ума сошел?! - заорала Карина.
  - Успокойся, - сказал я. - Вадим больше не мучается... Да, кстати! Чуть не забыл!..
  И я надавил самую верхнюю кнопку.
  - Ты кого только что взорвал?!
  - Людей, которые знали, что Генку заказали.
  Она замолчала, с новым интересом поглядывая на оставшиеся четыре огонька.
  - А где здесь генкины киллеры?
  - Кнопка номер два.
  - Дай мне, - попросила она.
  - Пожалуйста...
  Она надавила на кнопку, и лицо у нее окаменело. Потом она еще раз надавила. И еще...
  - Хватит, дорогая, - сказал я. - Их больше нет.
  - Забавно, - сказала она одними губами. - На охоте я в зайца выстрелить не смогла. А тут одним касанием убила кого-то и ничего не почувствовала. Ну, словно в компьютерной игре монстра завалила...
  Она достала сигареты и закурила, нервно выпуская дым.
  - Согласен с тобой, - сказал я. - В радиоуправляемых фугасах есть что-то ирреальное. Сказывается эффект отстраненности... Надо быть либо законченным мясником, либо находиться в состоянии аффекта, чтобы топором порубить на кусочки десяток человек... А вот так, не видя и не слыша взрыва, только надавив на маленькую безобидную кнопку, - проще пареной репы...
  
  ***
  
  Соленое озеро мы уже проехали и приближались к Батайску. Я сбросил газ и остановился на обочине. Мимо в полутьме с ревом и гулом проносились автомобили.
  - Что случилось? - спросила Карина.
  - Сейчас сама увидишь, - сказал я, доставая мобильник.
  Когда сгорела моя квартира, никто не погиб. Только от дыма и воды пострадали квартиры во всем подъезде. С Хатламаджиян я хотел поступить по понятиям. Как говорится, "око за око", "зуб за зуб"...
  - Простите, мне нужна Элеонора Артуровна, - произнес я в трубку.
  - Слушаю вас, - ответил приятный женский голос без малейшего акцента.
  - Ваш дом заминирован. Это не шутка. Повторяю: это не шутка. Взрыв через тридцать секунд. У вас и ваших родственников есть тридцать секунд, чтобы выбежать на улицу. Конец сообщения. Время пошло!..
  Не глядя, я выбросил мобильник в окно и вскинул руку с часами на уровне глаз. На тридцать первой секунде я стал тыкать пальцем в пульт, бормоча:
  - Крыша!.. Газовая труба!.. Около стены!..
  Где-то вдалеке, в темноте, расцвел огненный гриб. С задержкой в добрый десяток секунд к нам докатился грохот взрыва.
  Карина уткнулась лицом мне в плечо, как-то странно содрогаясь.
  Не сразу я понял, что она беззвучно плачет. Я был благодарен ей за эти слезы, но они не могли вернуть мне мою душу...
  
  
  
  Эпилог
  
  Чех, неплохо говорящий по-русски, сказал, что надо пройти до конца квартала и свернуть налево.
  Я старательно выполнил рекомендации, но улицы имени Яна Гуса там не оказалось. Тупо разглядывая табличку на стене ближайшего дома, я даже подумал: "Может, он специально соврал, чтобы поиздеваться над потомком русских оккупантов, некогда давивших танками "пражскую весну"?".
  Когда я прилетел в столицу Чехии два часа назад, город мне необычайно понравился. Чистые мощеные улицы. Готические здания - как в детской книжке. Приветливые люди...
  Теперь я буквально рвал и метал. Чтобы успокоиться, я остановился и закурил сигарету. После пары затяжек мне немного стало легче.
  "Вернуться назад, что ли?" - подумал я.
  И тут я услышал, что говорили два молодых парня, проходя мимо, - на чистейшем русском языке:
  - Не, Чехия кайф. Цены низкие, пиво - зе бест, телки - отпадные. Но люди, блин!..
  - И не говори! - подхватил другой. - Глянь ну хоть на этого хмыря. Типичный чех. По морде сразу видно - законченный мудак. Нащелкать бы ему по вафельнице, чтоб на человека стал похож!..
  "Типичный чех" - это был я. Во всяком случае, они смотрели в мою сторону.
  Я вынул сигарету изо рта и произнес негромко:
  - Ты че, козел, с дуба рухнул?
   - Блин, да это наш!!!
  А другой, поклонник местного пива и женщин, произнес:
  - Извини, братан. Ошибочка вышла. Застебали нас эти чехи...
  Я выпустил струю дыма в их сторону.
  - Ну так мозгами надо думать, прежде чем языком ляпать, - сказал я внушительно. - Пока мозги в черепной коробке, а не на асфальте...
  Они торопливо зашагали вниз по улице.
  - Уроды!.. - сказал я негромко, но с чувством. Они это наверняка услышали.
  
  ***
  
  Сигарета погасла. Пришлось достать из кармана зажигалку и еще раз прикурить.
  "Такси взять, что ли?" - подумал я.
  Эта мысль показалась мне удачной. Я достал сигаретную пачку, авторучку и размашисто вывел латинскими буквами: "Jan Gus, 54". Вообще-то мне был нужен дом ? 46, но - осторожность превыше всего...
  Такси я встретил через пару кварталов от места встречи с соотечественниками. Когда вскинул руку, машина остановилась и я сунул водителю под нос пачку. Таксист усмехнулся и произнес длинную тираду.
  - Ни разумию, - сказал я. - Нихьт ферштейн... Компрене ву?
  Водитель еще раз усмехнулся, кивнул на фасад ближайшего дома и выразительно пошевелил двумя пальцами - дескать, ножками топай.
  Я оглянулся на указанный дом и чертыхнулся. Если верить табличке, я находился на улице имени Яна Гуса, у дома номер 53. Надо же, какие в Праге таксисты честные! Наш извозчик не преминул бы покатать лоха по городу. Минут сорок, как минимум. Да еще бы обиделся за маленькие чаевые...
  - Сенкью, - сказал я.
  Такси покатило дальше, а я направился к дому ? 46. Это был большой трехэтажный особняк, больше напоминавший средневековый замок. Именно здесь находился торговый дом "Krug". Михей числился скромным рядовым консультантом.
  
  ***
  
  Секретарша, сидевшая за большим офисным столом у окна, мне понравилась. Казалось бы, ничего особенного - рядовая фигурка, средний бюст и такие же ноги, но какая-то очень ладная, милая и опрятная. Смотреть на нее было приятно.
  - Добри ден, - произнес я, останавливаясь перед секретаршей.
  Она произнесла что-то в ответ.
  - По-русски говорите? - спросил я.
  - Разумеется.
  - Давно из Совка?
  - Недавно... Что вы хотите?
  - Не подскажите, где я могу увидеть Михеева?
  - Вам назначено?
  - Нет. Мне надо передать ему кое-какие бумаги.
  - Представьтесь, пожалуйста.
  - Михаил Петров из России. Я в Чехии проездом.
  Она расцвела в дежурной улыбке и скользнула взглядом по папке, которую я держал в руках.
  - Одну минуту, я доложу.
  Пока она ходила докладывать, я посмотрелся в зеркальную стену.
  Теперь у меня был нос с горбинкой. Не кавказский, а скорее семитский. Подбородок стал шире, крепче... Ну и так далее. Изменения небольшие, но и папа родной не узнал бы своего сына, Станислава Полонского из Ростова-на-Дону.
  Директор краснодарского центра косметической хирургии, доктор медицины Арнольд Петровский был отличным специалистом. Он в одиночку - даже без ассистента - прооперировал нас на своей даче. Сперва отца и Карину, а через несколько дней под нож лег я. Весь послеоперационный период мы жили у него на полном пансионе.
  Если верить досье из генкиного архива, Петровский таким образом обслужил полсотни человек с, мягко говоря, сомнительной репутацией. Его услуги стоили дорого, но Арнольд Гелиевич взялся за работу не за баксы: я пообещал отдать компромат на него.
  Когда мы сняли бинты, удивлению не было предела. Что и говорить - виртуозная работа.
  Особенно я волновался за Карину. Как оказалось - напрасно. После операции ее красота не пропала. Напротив - она приобрела восточный колорит, а я всегда был падок на этот тип.
  - Офис номер семь, - сообщила секретарша. - Прямо по коридору и налево.
  - Спасибо, - сказал я.
  
  ***
  
  Михей ничуть не изменился. Впрочем, три месяца - не такой уж большой срок. Он сидел во вращающемся кресле и курил.
  - Добрый день, - сказал я, заходя в кабинет.
  - Чем могу? - спросил он.
  Кажется, он меня не узнал. Я приободрился.
  - Я вообще-то москвич, - сказал я, усаживаясь в кресло. Папку я положил на колени. - Друзья, живущие в Ростове, просили заехать к вам.
  - Ну и как там Ростов? - поинтересовался он небрежно.
  - Как стоял, так и стоит. Другое дело, что вас там часто вспоминают. Хотят, чтобы вы вернулись. А то Брюнет совсем зарвался.
  - И рад бы, но в ближайшие годы это невозможно, - сказал он.
  Я улыбнулся.
  - На свете нет ничего невозможного... Полистайте вот это на досуге.
  И я положил на столешницу перед ним папку.
  - Что это? - спросил он.
  - Ваш билет обратно.
  Он развязал тесемки и открыл папку. Я ждал, пока он прочтет первую страницу. Я специально положил туда самое главное.
  - Что и говорить, занятные бумажки... - сказал он наконец и вскинул голову, пристально рассматривая меня. - Да, очень может быть, что я вернусь в Ростов раньше, чем надеялся... Что я вам должен за эту папку?
  - Ничего.
  Он подумал немного. Внимательно посмотрел на меня и спросил:
  - Скажите, вы никогда раньше не встречались с человеком по фамилии Полонский? Полонский Станислав Алексеевич.
  - Полонский? - Я подумал немного. - Нет, кажется... А что?
  - Увидите его как-нибудь... случайно... передайте от меня привет.
  - Мир тесен, - сказал я. - Если увижу, обязательно передам. А сейчас не буду вас отвлекать. До свидания.
  - До свидания, господин... Петров.
  
  ***
  
  Выйдя на улицу, я закурил. Ярко светило солнце. Настроение было выше среднего. Об этой встрече я мечтал последние месяцы. Всё пытался представить, какое будет лицо у Михея, когда он увидит, что лежит в папке...
  Сегодня вечером во дворе нашего дома в уютном пригороде я приготовлю роскошный барбекю. Мы его съем под красное вино. Только Карине я много пить не дам: беременным это вредно...
  До отлета самолета в Торонто оставалось полтора часа. Я еще успею побродить по улочкам Старого Города.
  
  Ростов-на-Дону,
  12 мая 2002 г.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"