Аннотация: Рассказ вышел в финал конкурса Публикант-2004 Опубликовано: 1) журнал "Порог", номер 7, 2005; 2) сборник "Ветер с юга", 2005. 3) Журнал "Веси", Љ7, 2008 4)Альманах донской фантастики Љ4-5, 2014
Минута, две, десять....
Ну же!
Облаченные в черные балахоны судьи наконец появляются в зале.
Да, я замер.
Я напрягся.
Я жду.
Каким будет их решение? Надеяться на лучшее? Или как там говорил мой адвокат?
- Виновен! - разносится по залу зычный голос судьи.
- Виновен! - эхом откликаются стены.
- Виновен! - холодеет внутри.
- ... и приговорен к пяти годам...
Пять лет! Боже! Целых пять лет! Что станет со мной там?! Каким я вернусь? Нет!!! Нет!!! Неееееееееет!!!!!!!!!!!
Я видел, видел их лица. Лица тех, кто возвращался оттуда. Я не хочу! Не могу! Пощадите!!! Нееееееееет!!!!!!!!!!
Но лязгающие металлом стражи уже крепко вцепились в меня и волокут куда-то - прочь из зала суда, прочь от глаз тех, кто поддерживал меня, прочь из привычной жизни...
Всего пару десятков лет назад это могло показаться фантастикой. Не было, нет и не будет технологий, позволяющих это сделать. А сейчас... вот она, та самая дверь, так неправдоподобно близко... Еще десять минут, прошу, всего десять минут!
Плечи стянуты широким ремнем. Не повернуться. В лоб вонзились десятки иголочек. Я поделюсь! Я отдам вам двадцать процентов! Хорошо, хорошо, пятьдесят! Отпустите! Семьдесят процентов! Девяносто! Слышите, девяносто процентов!!!
Сознание мечется, глаза застилает пелена, в мозгу что-то вспыхивает ...
Я умер? Хотя глупо было бы надеяться... Нет, конечно, нет. Я жив. Да уж, что и говорить, ощущения презабавные. Движений - ноль. Но вижу, слышу, чувствую...
Эй, осторожнее!
Чьи-то пальцы берут меня. Мир плавно покачивается. Что происходит? А, это мы идем... Солнечный блик впереди. Зеркало?
- Что ж, Алексей, смотрите на себя. Смотрите и запоминайте. Боюсь, вторая такая возможность вам предоставится не скоро.
Седеющий грузный мужчина в белом халате. Очки в толстой оправе. Бородка клинышком. Нет, это, конечно же, не я. Это он. Тот, кто извлек мою душу, оставив тело там, на холодном металлическом столе... Как оно там, кстати? Говорят, условия хранения безукоризненные. Ну, хоть на этом спасибо.
Так, о чем это я? Ах, да - об отражении. Ну и как мы выглядим? Что ж, вполне прилично. Твердая обложка, глянцевая бумага, ого - даже закладка шелковая. Балуете вы меня, профессор!
* * *
Второй день стою на полке в какой-то библиотеке. Какой конкретно, не понял - везли с другими книгами в закрытом ящике. Вижу, как оказалось, всей поверхностью. Но сейчас с двух сторон - собратья по несчастью, поэтому взгляду открывается только узенький проход между стеллажами.
Нет, ну за что меня сюда, а? Смертную казнь уже лет двести как отменили, на лунные рудники полвека никого не ссылают - и так всё, что можно, из планетки выкачали, так что это, можно сказать, вышка. А я кто? Я же не маньяк! Не убийца! Подумаешь, на чужой банковский счет влез! Мало таких, как я, что ли? Ну, да... Не простой счётец был... Аппетитный... Лучше бы над программой защиты думали, олухи. Даром, что Мировой Благотворительный Фонд...
Вот за это название мне и досталось. "За особый цинизм", - говорят. А что в нем особого? Деньги они и есть деньги. Какая разница, у кого брать? А вскрой я счет какой-нибудь торговой фирмы, отделался бы парой лет лишения прав. Всего и делов-то.... Эх, не свезло......
Э-эй, пацан, тебе чего? И не думай даже! Мимо, мимо проходи! К-куда?! Убери руки живо! Руки, говорю, убери! Не слышишь... Ну да... Конечно... Ах, профессор, речь зачем отняли? Я бы сейчас этому малолетке знаете как...
Фонтанчики, зелень, сидения в камне... Хе! Да мы в публичке. Надо же, даже место обитания приличное выбрали... Ладно, ладно... Ты, пацан, меня только открой! Читать начнешь, уснешь минут через десять. Я, знаешь, каким правильным ребенком был - скукотища страшная!
* * *
Ну, что я говорил! Тоска! Правильно, правильно. Иди, иди - ставь меня обратно на полку. Вот и умница. Хороший мальчик! До свидания! Маме кланяйся! И чтоб я тебя никогда больше не видел, ты понял?!
Гляди-ка, пронесло, кажись... Неприятно, всё-таки, когда в твоей душе чужие люди ковыряются... Тут, бывает, сам предпочитаешь не вспоминать, не то, что другим рассказывать...
* * *
Как, это опять ты? Ну, и чего ты вернулся?! Кто тебя звал? Неужели понравилось воспоминания о сопливом детстве читать?
Шестилетний Митька не по-детски серьезно покачал головой:
- Нет, Леша, мама сказала этот грузовик никому не давать.
- Тебе, чё, жалко?
- Ну, - замялся Митька, - не жалко. Но мама сказала...
- Да что там твоя мама! Я ж его тебе завтра верну. Она и не заметит.
- Обязательно заметит!
- А я говорю, не заметит, - вцепился в кабину грузовика Лешка. - Дай сюда!
- Леша, мама сказала... - не отпускал кузов Митька.
- Дай, говорю!
- Мама ругаться будет...
Кхрррр!!! И синяя блестящая кабина осталась в Лешкиных руках.
- Лёёёёёша! - в Митькиных глазах заблестели слезы.
- Хе! Так тебе и надо! - повертев в руках отломанную кабину, откликнулся Лешка. - Жадина! Жадина! Жадина!
- Лёёёёёша!
Н-да... Как-то нехорошо тогда получилось. И чего мне этот грузовик дался? Своих же навалом было... А Митьке тогда, кажется, влетело... А, ну да, точно. Его еще отец выпороть грозился, а потом месяц во двор не выпускал. Хотя, что это я? Мало ли, чего не бывает. Дети они и есть дети...
По коридорам школы, рикошетом отскакивая от стен, разнесся звонок.
- Все свободны, - откладывая в сторону журнал, поднялась из-за стола Анжелика Викторовна. - Перемена большая, но на урок прошу не опаздывать.
Класс опустел: разбежались по коридорам мальчишки, выплыли щебечущими стайками девочки, вышла, постукивая каблучками, Анжелика Викторовна.
Из-под последней парты вынырнула разлохмаченная Лешкина шевелюра. Стрельнув глазами по классу, он рванулся к двери, повернул торчащий с внутренней стороны ключ.
Ну! Где? Где же? Алгебра, геометрия. Нет, с этими предметами у нас все нормально. География. Тоже пропускаем. История искусств. Ага. Вот она, родимая. Так, берем ручку и аккуратненько... сюда, сюда и, пожалуй, сюда. Ну, чем не прелесть? Теперь можно жить спокойно. Ада Александровна уволилась, а новенькая все равно ничего не узнает. Четверка в полугодии обеспечена!
Эх, Анжелика Викторовна, вот за что я вас люблю, так это за то, что журнал всегда на столе оставляете! Что вы там говорили про доверие к окружающим? Ах, ну да, конечно: совесть лучший советчик? Хе! Анжелика Викторовна, а с чего вы взяли, что она у меня есть?
Морщишься, пацан? Не нравится, да?! А тебе никто и не обещал, что весело будет! Да, тогда никто не узнал. И прошло. Легко прошло.
Опускаешь меня? Что - пальчики задрожали?! Противно стало, да?! Еще бы не противно! И это тебе - с чистенькой, без единого пятнышка, совестью, с помыслами высокими... Брезгуешь... Все вы брезгуете...
* * *
Вот ведь дрянь! Пришел пацан просветиться. А я ему - нате, полюбуйтесь! Ему-то это, конечно, только на пользу. Сегодня переломается, завтра перемучится, а послезавтра решит, что никогда-никогда... И слава Богу, что решит...
А мне? Мне-то что делать? Был бы человеком, пошел бы - напился... Ех, пацан-пацан, и на кой тебя принесло...
* * *
Вы знаете, а книги, оказывается, не спят. Помню, придешь, бывало, домой - и головой в подушку. А тут - ни головы, ни подушки. И сна нет. Только мысли. Кружат, кружат, кружат - до одури.
Простите? Ах, вот оно что - кажется, моей скромной персоной опять заинтересовались.
День добрый, мадам! Будь у меня возможность, я бы непременно снял перед вами шляпу.
Ах, да мы любители читать с середины! Что ж, надеюсь, не очень вас разочарую.
- Я тебя в третий раз спрашиваю, как это понимать?!
- Юра, солнышко, я не знаю. Правда, не знаю.
- Ага! Не знает она! "Милому Славочке от его золотой рыбки". Мне ты таких фотографий не дарила! Что еще за Славочка?!
- Юра, Юра... Послушай, Юра... Это какая-то ошибка, Юра!!!
- Ты еще скажи, что это не ты на фотографии и что почерк не твой!
Да, доказывай теперь, Оленька. Доказывай! Что нет у тебя никакого Славы, что не собиралась ты эту фотографию никому дарить, что вообще ее в первый раз видишь. Доказывай, милая! Не верит тебе твой сладкий Юрочка? Сейчас не верит и никогда, слышишь, никогда уже не поверит!!! Каков почерк получился! Один в один твой! Нет, у меня определенно талант...
Нечего, солнышко, слезки ронять! Сама виновата. Я к тебе и с цветами и со стихами, а ты мне что? "Сердце занято". Да кем, кем оно там занято? Юрочкой твоим ненаглядным? Всё, киса, нет у тебя больше твоего Юрочки! Нету!!!!!!!!!
Что случилось, мадам? Вам не по душе такая подлость? Что ж, пришлось, заставили. А хотите знать, что потом было? А, мадам? Не выдержала Олька, наглоталась какой-то дряни. Вытащить-то они ее с того света успели, а вот рассудок, видать, где-то там и затерялся. Видел я ее потом: глаза - пустые-пустые. Ни тревоги, ни искорки. Ничего.
Не закрывайте меня, мадам. Побудьте со мной еще чуток. Позвольте, я расскажу вам... Не хотите... Что ж, я вас понимаю...
* * *
Оля, Оленька... Если бы ты знала, котенок... Если бы ты знала, чего стоили мне твои глаза. Не те, темно-голубые, веселые, искрящиеся. Нет. Другие. Серые. Холодные. И пустые. Глаза без выражения. Глаза, из которых ушла твоя душа. Я охотно отдал бы свою, чтобы вновь увидеть их блеск.
Оля, Оленька... У меня в запасе целая ночь. Ты позволишь говорить с тобой, Оленька?
* * *
Солнечный луч пробился сквозь жалюзи и медленно скользит по полкам. Скоро он доберется до меня. Что принесет мне этот день? Чьи руки снимут меня с полки? Чьи глаза вывернут наизнанку мою душу?
А? Кто это там? Проклятый луч, ничего не вижу! Господи, какое знакомое ощущение! Я знаю, знаю эти руки! Много-много раз, каждый день, при встрече "Здорово, Леха! - Привет, Серега!"
Нет!!! Серега, нет! Пожалуйста, поставь меня на полку, поставь и иди дальше! Почему именно ты?!!!
Я хочу увернуться, но меня лишили движений, хочу закрыть глаза, но у меня их нет, хочу не видеть, не чувствовать... Серега, Христом Богом... Серега...
- Гуляем, мужики! Я угощаю!
- Не понял? - приподнимает бровь Павлик. - По какому поводу праздник?
- А я, Паш, - отхлебывает пиво Серега, - в лотерею выиграл. Много выиграл.
- "Много" - это сколько? - интересуется Леха.
- "Много" - это ... - наклоняется к Лехиному уху Серега.
- И чего, получил уже?
- Ага, - кивает Серега. - Дома лежат. Как в кино, - усмехается он, - целый чемодан.
Пиво.
Водка.
Много водки.
Ночные улицы.
Четвертый час утра.
Чугунная лавочка где-то на бульваре. Заливисто храпящий над ухом Серега. Уткнувшийся в Серегино плечо Павлик. Даже во сне не выпускающий из рук бутылку Алик.
Осторожненько. Тихонечко. Спи, Сережа, спи. Я только туда и обратно - вы даже заметить не успеете.
Холодок Серегиных ключей в ладони. Бетонные ступеньки. Пустая квартира. Гляди-ка! Действительно чемодан! Иди ко мне, хороший мой. Иди к дяде Леше...
- Да откуда я знаю, Серег! - беспомощно разводит руками Павлик. - Мы ж там все как один. До самого утра, на этой лавочке.
- Точно, Серега, - поддерживает Алик. - Ты же сам говорил, что первым проснулся.
- Я-то проснулся, да вот кто-то меня, видать, опередил...
Да, Сережечка, вляпался ты. Сочувствую. Утекли твои денежки. Куда утекли? Думай, Сережечка, думай! Подозреваешь? Кого? Алика, Пашку, меня? Кого? Поди теперь - докажи!
А денежкам твоим сейчас хорошо. Лежат они в уютном банковском сейфике. Лежат и ждут тихонечко. Кого ждут? Меня, Сереженька. Меня.
Серега, друг, прости! Я ведь не знал тогда. Я ведь после той перебранки уехал сразу.
Ну, кто - кто мог знать, что твою Наташку тот трейлер собьет? Что деньги срочно нужны будут... Я не знал. Я бы сразу...
Чччерт, да знал я всё! Знал! Знал! Знал! - Пашка в тот же день позвонил.
Видел я, как ты мечешься. Как Алик машину продает, как Пашка все золото семейное в ломбард тащит... Знал! Только денежки уже на счете, и процентики на них - кап-кап, кап-кап...
Серега...
Прости.
Если можешь.
Если силы прощать остались...
* * *
Ночь. Впереди опять ночь. Я устал. Я очень, очень устал... Вывернут наизнанку. Выпотрошен.
Митька, Анжелика Викторовна, Оленька, Серега... Сломанные игрушки, разбитые окна, подслушанные разговоры, переданные сплетни, непрощенные обиды, невозвращенные долги... И мысли. Вновь и вновь. Сумасшедшей каруселью. Без остановок. Без пауз. Без пощады.