Игрушка из грязных трущоб

      Мой отец продал меня за дозу... после которой сам же откинулся, оставив в наследство убогую комнатушку в грязных трущобах и долг по цене свободы родной дочери.

            Я одевалась как пацан и питалась на свалках, пока не решила продать собственную честь за место на заводе, чтобы выжить. Но сделать это не успела.

            Ибо у кое-кого на мою невинность уже имелись грандиозные планы...

            Он — мой хозяин. Я — его верная игрушка, бездушно отданная в оплату отцовского долга. Он — наркобарон и владелец грязных трущоб. А я всего лишь нищая зверушка, рожденная для плотских забав.

            Кто победит?

            Есть ли любовь?

            И как мне выжить в логове сущего монстра, у которого в сердце вечный пожар, а на лице — страшная маска...

            Внимание! 18+ Насилие, жестокость, принуждение, эротика, нецензурная лексика! Без ванили, розовых соплей и прекрасных принцев. Главный герой — жестокий тиран с неудержимой манией к насилию и садизму, а героиня — падший ангел со странным стремлением излечить героя.

            Однако любовь будет, но очень сложная и своеобразная.

            P.S Особо впечатлительным не читать. Автор предупредила :)

     — Как тебя зовут?

     — Милана…

     — А впрочем неважно! Теперь я буду называть тебя игрушка.

     Добро пожаловать в мою коллекцию, безделушка! Всю. Одежду. Живо. Снимай. Папочка желает поиграть…

     

     ГЛАВА 1.

     — Але, бомжатинка, приехали! Живо на выход! — кто-то очень громко мне на ухо наорал, мигом приводя в чувство.

     Подпрыгнув от неожиданности, я осмотрелась, прикладывая ладони к пульсирующему болью лбу.

     Мерзкий ублюдок все еще что-то хрипло вопил, но я не обращала внимания на его ярые угрозы, пытаясь рассмотреть незнакомую местность из окна тонированного автомобиля.

     Когда зрение стабилизировалось, мужчина схватил меня за руки и одним резким рывком выволок из джипа, бездушно швырнув на твёрдый асфальт, декорированный плиткой из натурального камня. Удар коленными чашечками о каменную поверхность окончательно вернул затуманенное сознание в привычную реальность.

     Руки всё ещё были плотно связаны грубым ремнём, который протёр нежную кожу до самых суставов, но уже не в районе поясницы, а на уровне живота. То есть подонки перевязали мне путы так, чтобы я их видела и чтобы легче было двигаться.

     — Поднимайся, шалава! Чего разлеглась?!— сильный рывок за волосы — и я снова на ногах.

     Боже… Сколько у меня уже синяков?

     Странно… Но я до сих пор не обращала должного внимания на боль, потому что была до инфаркта напугана. Потому что меня доставили в логово одного из самых влиятельных наркомагнатов мира. К хозяину «Грязных Трущоб», владеющему многокилометровыми закрытыми плантациями по производству высококачественной дряни, а также владеющему не одной дюжиной ювелирных фабрик.

     К Дамиру.

     ***

     Судя по густым сумеркам и ярко мерцающей полной луне, время было достаточно позднее. Часов одиннадцать-двенадцать вечера.

     Те же самые упитанные амбалы, не имеющие ни сердца, ни души, грубо тащили меня прямо за волосы, используя локоны в качестве поводка, по идеально вычищенной дорожке из натурального камня, вдоль густо высаженных кустарников.

     Исходя из визуальных наблюдений, мы находились в экзотическом саду. Или же, если бы я умерла, то в Раю.

     Как жаль, что я всё ещё дышала.

     Уж лучше бы уроды меня просто пристрелили…

     Покинув место парковки бронированных махин, мы направлялись к огромному многоэтажному дому, со всех сторон освещаемому красивыми светильниками. Нет, не к дому. А к самому настоящему замку! При виде которого у меня в горле образовалась беспощадная пустыня, а и без того ушибленная челюсть, от ошеломительного восторга, практически на пол шлёпнулась.

     Не думала, что когда-либо увижу нечто прекрасное. Ни во сне, ни по телевизору, ни на картинках… ничего более волшебного не приходилось видеть, так как выросла я среди мусора и кроме помоев ничего в жизни не знала.

     Изумительный сад мы обошли стороной, направляясь к запасному входу в особняк. Голова кружилась от дивных цветочных запахов, а по всему периметру владений эхом витало чудесное пение райских птиц, заставляя моё сердце бешено колотиться в груди.

     Вероятно, тут обитали павлины.

     Хоромы Дамира оказались нереально огромными, красивыми и сказочно богатыми. Если бы мои руки не были бы связаны я бы сто раз протерла глаза и двести раз ущипнула бы себя за щёки, чтобы проснуться.

     Многоэтажный дом, перед которым расположился большой пруд с кристально-прозрачной водой, до потери сознания очаровывал своим великолепием. Кругом зелено, красочно, живописно. Ухоженные газоны, идеально подобранные растения. Тихо, умиротворённо. А оригинальная подсветка создавала дополнительный уют.

     Сам особняк был построен в золотисто-белых тонах и отделан замысловатыми узорами. Окна — арочной формы. Несколько балконов и одна большая лоджия с мраморными колоннами. Видимо, там находились личные апартаменты Хозяина.

     — Хватит пялиться! И рот закрой! Не то весь газон соплями своими запачкаешь! — внезапно я ощутила резкий толчок в спину, и с ненавистью сжала челюсть до сильного напряжения в мышцах.

     Добравшись до чёрного входа, амбалы втолкнули меня в массивные двери усадьбы, утаскивая за собой прямиком к кованой лестнице, по которой мы поднялись на предпоследний этаж здания и замерли перед огромными вратами, литыми из чистого золота.

     Возле врат, «обнимаясь с автоматами», стояли грозные люди в чёрных масках, охраняя покои главного предводителя, окидывая вновь прибывших серьёзными взглядами.

     Один из безликих бандитов, облачённый в кожаную жилетку и дутые шаровары цвета грязной мазуты, угрожающе направил на нас дуло автомата, выкрикнув вопрос:

     — Новенькая??

     — Ага! Та самая, которая была обещана в качестве долга! — отозвался Алик, потрепав меня за лохмы так грубо, словно пойманного кролика за уши, хвастаясь уловом.

     — Фу… Ну и дрянь! Уверены, что Господин именно ЭТО приказал доставить? — фыркнул стражник, взирая на меня с таким отвращением, словно я не из крови и плоти состояла, а из первосортного коровьего дерьма.

     — Уверены!

     — Мда уж… Похоже, по весне нынче совсем крыша у нашего босса того… — в полтона хохотнул безликий, кивком намекая на то, чтобы мы поторапливались и не толпились у прохода.

     — Пх-ха-ха! Да она у него уже давно того… ещё с рождения. А баба, между прочим, норм! Грязная как свинья, но это дело поправимое! — в разговор вмешался Сева, игриво подёргав бровями, с ног до головы окатив меня озабоченным взглядом, — Но киска у неё волшебная...

     Придурки!

     Если бы не верёвки… уже давно бы всех по очереди кастрировала!

     — Вы, кстати, как раз вовремя! У Барона вечеринка! — отчеканив это охранник, взявшись за позолоченные кольца, служившие дверной ручкой, отворил тяжелые двери, впуская нас в логово самого настоящего бездушного демона.

     ***

     Первое, что ощутила — едкий, удушающий запах дыма, от которого моментально начала задыхаться. А первое, что увидела — была просторная, словно музей, комната, царской красоты, до предела обставленная дорогой мебелью, вазами, картинами ручной работы и всякой прочей богатющей диковиной.

     Пол — застелен белоснежным ворсом, на окнах — колыхаются восхитительные шторы из роскошного шёлка, ну а по центру хором расположился многоярусный фонтанчик, выточенный из редкого мрамора, с обнаженной нимфой, с грудями как у кормящей женщины. Правда вода в фонтане была какого-то странного цвета. Жёлтая.

     Музейная комната от и до была наполнена тяжелым, приторно-отравляющим ароматом, а в воздухе витала белая дымка. Поэтому я не сразу заметила Хозяина всей этой изумительной роскоши, который, развалившись на мягком диване прямо за фонтаном, лениво жевал виноград, наблюдая за страстным танцем троих не то женщин, не то кошек.

     Мда...

     Это были действительно женщины. Правда, облаченные в костюмы кошек. Точнее, в костюмы тигриц. Но весьма вызывающие такие костюмы: лосины с пришитыми к ним длинными хвостами, тигровые портупеи, надетые на голое тело, полосатые маски и прикреплённые к волосам ушки. Лица девушек украшал эпатажный макияж. Но самое ужасное было то, что к шеям невольниц были пристёгнуты кожаные ошейники, как у собак, а к ошейникам крепились металлические цепи, концы которых находились в руках… их мучителя.

     Наркобарон сидел к нам вполоборота и кажется не замечал, что в его персональные покои пожаловали посторонние. Я лишь мельком смогла рассмотреть властный профиль мафиози, оценив некоторые детали его… весьма особенной внешности: хмурый лоб, широкий нос с орлиной горбинкой, пухлая нижняя губа, верхняя же — тонкая, на подбородке изысканная ямочка, а скулы покрыты модно выбритой щетиной, по цвету напоминающей чёрный шёлк.

     На его безупречном, атлетично-сложенном теле, очерченном грудой каменных мышц, поблескивал дорогущий смокинг из натурального шёлка, цвета тёмного шоколада. Пиджак был небрежно наброшен прямо на голое тело, давая возможность ничтожным рабам оценить безупречные кубики пресса, а штаны — свободно облегали крепкие ноги. Также мне показалось, что я сумела разглядеть приличный холм, размером с переспелый огурец, выпирающий из модельных брюк в области паха тирана.

     Что касается возраста, визуально ему можно было дать не более двадцати восьми лет.

     Наркобарон был очень красив. И от этой невероятной красоты меня бросило в морозную дрожь, а тело превратилось в безвестную вату. Но сердце подсказывало, что эта красота являлась обманной уловкой, с помощью которой данный мужчина вертел глупыми женщинами направо и налево, словно опытный кукловод, подёргивая за верёвочки, разбивая их нежные сердца, как бракованный хрусталь.

     Внешность Дамира притягивала, опьяняла, сводила с ума, окрыляла… Он действовал на меня как наркотик, хотя ещё даже ни разу не взглянул в мою сторону. Мне вдруг захотелось подойти к мужчине ближе, чтобы изучить его идеальное тело более тщательней, узнать какого цвета его глаза… и какого вкуса его губы.

     Так!

     Стоп!!!

     Какого чёрта я творю!!!

     Что за дурацкие мысли??

     Видимо, просто надышалась странных паров, оттого и крышу срывает!

     Но как же сразу я не заметила одной, до разрыва сердца пугающей детали?? Девушки-невольницы, которые отплясывали на хрупком хрустальном столе развратный стриптиз, наряженные в кошачьи костюмы, прикованные друг к другу цепями, сексуально двигающиеся в такт ритмичной музыке, были тем ещё пустяком, в отличие от того, на чем расположились ноги наркобарона.

     На живом человеке, выступающим в роли стола.

     Дамир, развалившись на мягком диване, лениво пожёвывал виноград, которым его прямо из подрагивающих рук кормила одна из рабынь, «женщина-кошка», а он, в свою очередь, нагло сплёвывал фруктовые косточки прямо в спину темнокожего мужчины, который, стоя на дрожащих конечностях, терпел жестокие унижения и небывалую тяжесть веса мучителя.

     В этот миг у меня сердце в пятки упало, когда я по достоинству оценила всю эту мерзкую картину, с ужасом осознавая, что влипла я конкретно. И меня, возможно, ожидает похожая участь.

     ***

     Громкая, ритмичная мелодия больно била по ушам, а едкий дым — вызывал адское, ни с чем не сравнимое, головокружение. Всё происходило как в кино. Как в замедленной съёмке. И мне бы свято хотелось верить, что я действительно сейчас снимаюсь в фильме, что такого кошмара в современном мире ну просто не должно существовать!

     Всё-таки рабство уже давно отменили…

     Но, видимо, некоторым закон не писан.

     Внезапно одним грубым толчком ноги в бедро Дамир оттолкнул от себя «кормилицу виноградом» и, деловито рыкнув, вручил ей кожаную плеть:

     — Накажи их!

     Девушка нехотя взяла хлыст и на трясущихся ногах направилась к столику, на котором полным ходом демонстрировались развратные танцы, а тиран, ехидно улыбнувшись, потянулся к кальяну, полной грудью вдохнув содержимое устройства, выпуская кольца белого дыма на вспотевшую спину мавра, служившую подставкой для ног Господина.

     Подобная дерзость со стороны наркобарона вогнала меня в каменный ступор!

     Танцовщицы нервно замешкались, глядя на плеть. Но, переключив внимание на ухмыляющегося Дамира, всё же продолжили двигаться, стараясь не обращать внимания на боль… когда первый удар хлыста обрушился на их обнажённые груди.

     — Сильней! — скомандовал деспот, хлопнув в ладоши и рабыня-карательница ударила плетью ещё несколько раз.

     Девушки взвизгнули, но всё равно продолжали стоять на ногах, двигаясь в такт музыке.

     — Ещё сильней! — ирод закричал настолько властно, что хрустальная люстра, расположенная над нашими головами, задрожала как во время землетрясения.

     Ещё несколько приличных ударов кнута и лица девушек увлажнились горькими слезами, а их обнажённые тела покрылись красными ссадинами.

     С каждым новым ударом он требовал бить всё сильней и сильней, пока одна из рабынь не оступилась и не упала на пол. После чего бездушный монстр довольно захлопал в ладоши и неожиданно… повернулся в мою сторону.

     Наконец наши глаза встретились.

     Пламя и лёд…

     День и ночь…

     Жизнь и смерть…

     Все это отразилось в таких разных и таких противоположных взглядах, когда мы… впервые увидели друг друга.

     ***

     Боже…

     Мне казалось, что я умерла и попала в кромешный Ад, к самому настоящему кровожадному демону, питающемуся человеческой плотью, болью и страданиями.

     Но самым ужасным в его внешности был не редкий угольно-тёмный с огненным отливом цвет глаз… а МАСКА, выкованная из чистого серебра, скрывающая ЛЕВУЮ ПОЛОВИНУ его лица.

     Что?

     Маска??!

     Зачем?

     Почему его лицо скрыто маской? Точнее не всё лицо. Лишь левая часть.

     Может он уродец какой??

     Мутант?

     Жертва пластической операции??

     Ужас…

     Счастливая улыбка Дамира вмиг покинула его загадочное лицо, и он одобрительным кивком приказал охранникам подойти ближе.

     — Новенькая?? — голос Барона наполнился звериным хрипом, а в чёрных, как ночь глазах, сверкнули пламенные искры гнева.

     — Д-да, Господин! — ушлёпки грубо пихнули меня в спину. Так, что я, не устояв на ногах, неуклюже упала на пол.

     — Ублюдки!!! Только не на белый ковёр!

     Я вздрогнула и начала молиться, когда его хриплый рык, будто раскатистый гром, больно полоснул по барабанным перепонкам.

     — П-простите! П-простите! — упитанные терминаторы, словно дети малые, упали перед тираном на колени, моля о пощаде, но перед этим спешно столкнули меня с ковра, — Вы в-ведь приказали сразу к в-вам доставить! И-или надо было с-сначала отмыть??

     Мужчина призадумался, почесав шелковистую бородку, продолжая жадно трахать меня взглядом, и через пять секунд ответил уже более спокойным тоном:

     — Нет. Не надо в банную! Кажется, её грязнота… выглядит интересной.

     Ох…

     После этой сумасшедшей фразы мне словно в голову, раз эдак с пять, из пистолета в упор выстрелили!

     Грязнота…

     Интересной!

     Да кто он, чёрт его дери, такой?? И что задумал??

     Полоумный извращенец...

     — Значит так! Кошек — обратно в клетки, темнокожего — тоже на хер. Хочу хорошенько новую игрушку осмотреть!

     Что???

     Игрушку...

     Игрушку, мать его??

     Боже!!!

     Помоги…

     ГЛАВА 2.

     [Часом ранее]

     Перепрыгивая через ямы в раздроблённом асфальте, которые до самого предела были заполнены грязной дождевой водой, оборачиваясь на любой шорох, я спешила убраться прочь из тёмных улиц помойных трущоб, от греха подальше...

     Как обычно, тут витали самые отвратительные запахи, от которых буквально выворачивало наизнанку, к которым за все свои никчёмные восемнадцать лет я до сих пор не могла привыкнуть, как и к такой же дерьмовой погоде.

     Дожди, дожди, дожди! Климат здесь полностью соответствовал окружающей действительности. Порой даже мне казалось, что мы живём на какой-либо другой планете под фееричным названием «Клоака», поэтому тут всегда так дождливо, убого и жутко смердит отходами.

     Я никогда прежде не покидала бараков. Или покидала, правда, весьма редко, используя маскировку. Пришлось периодически нарушать привычные запреты. Потому что умирать не очень-то хотелось. Ведь моя жизнь, по сути, должна была только начаться. Всем своим хрупким сердцем и душой я свято верила в то, что смогу выбраться из этой адской тюрьмы безысходности, выкупив у Владельца трущоб свой заветный ключик в мир свободы.

     Мой отец умер. Совсем недавно. Поэтому мне пришлось отправиться на поиски работы. До этого о моём существовании не знал никто, кроме близких людей. Погибшие родители запрещали выходить из нашего «дома», потому что боялись за мою жизнь.

     По крайней мере так они объясняли свои запреты. На самом же деле просто выжидали удачного момента... Чтобы продать. Какому-нибудь богатенькому наркоману-извращенцу для личного пользования, с надеждой купить себе вольную.

     Дочь шлюхи и наркораба… Как же грязно это осознавать!

     Мать погибла буквально за неделю до кончины отца, выполняя привычные рабочие обязанности. А именно — обслуживая одну из элитных банд-головорезов, решивших приятным вечером заскочить в бордель, чтобы развлечься.

     Обезумевшие наркоманы, явно перебрав с дозой, всей своей плешивей ордой, имели мою мать до последнего удара сердца. А затем, словно мусор, выбросили её тело на ближайшую помойку.

     До утра она не дожила.

     А им что?

     Им, естественно, ничего!

     Таким тварям в грязных трущобах закон не писан.

     Отец сутками пахал на плантациях, будто скотина бесправная, выращивая отборную дрянь для главного мафиози притона.

     Честно, даже не знаю истинной правды... был ли мой отец на самом деле моим биологическим отцом? Или же мать залетела от одного из своих клиентов. Так как ни внешностью, ни характером на отца я не была похожа. Всем своим сердцем и душой я отчаянно мечтала вырваться из этой грязной тюрьмы, устремившись в поисках лучшей жизни.

     К тому же мне всегда хотелось стать кем-то более лучшим, чем шлюхой или сборщиком губительной дряни, а не идти по стопам своих никчемных предков. Я хотела получить образование, найти достойную работу, стать именно личностью, а не мусором. Но я не знала, есть ли жизнь за пределами трущоб. Или же весь мир, как наши помои, одна сплошная и чёрная задница.

     Я родилась и выросла в трущобах. Отец практически никогда не позволял мне покидать наш убогий барак, так как боялся, что меня моментально умыкнут в один из дешёвых борделей. Потому что моя внешность действительно была уникальна и не вписывалась в «интерьер» всей этой дохлой местности.

     Природа наградила меня длинными, слегка волнистыми волосами цвета некрепкого кофе, большими серо-голубыми глазами, обрамлёнными кукольными ресницами, идеально ровным, слегка вздёрнутым носом, полными, бледно-розовыми губами, нежной, весьма бледной кожей и фигурой, как у чистокровной модели, с точными модельными параметрами.

     Моя мать была русской, а отец — из кавказских кровей.

     Тот ещё паштет получился! Характерная, местами вспыльчивая, я мечтала отыскать путь к свободе любыми возможными способами.

     В настоящий момент, из-за хронического безденежья, я страдала анорексией, чуть ли не до потери сознания. Отец ведь перед смертью не позаботился о такой мелочи, как оставить единственной дочери хотя бы немного средств на первое время, до последней копеечки спустив все наши скудные пожитки на дозу самой дорогой и самой отменной дури. Благодаря чему и откинулся.

     Денег не хватало даже на похороны. Его тело, с помощью неравнодушных соседей, было сброшено в канализационный сток, отправившись вниз по течению вместе с остальными никому ненужными отходами.

     Наверно он это заслужил. Чтобы его похоронили как мусор.

     Наблюдая за тем, как то, что осталось от отца, стремительно уноситься вдаль по реке, я осознала, что осталась совершенно одна. В этом жестоком и бездушном мире. Надеяться на чудо, молиться, просить помощи — бесполезно. Одна надежда — только на себя.

     Не знаю, как у жирного урода и костлявой шлюхи могла появиться на свет такая милая дочь с обличием ангела?? Честно, предки сами были шокированы. А я же искренне верила, что оказалась в этом гниющем болоте совершенно случайно.

     Подбросили. Потеряли. Украли??

     Как же сильно я мечтала о другой семье, о других корнях, и, конечно же, о другой судьбе.

     Любили ли мои предки друг друга? Или же просто объединились, чтобы выжить, щедро деля между собой свой скудный заработок?

     До сих пор оставалось загадкой.

     Как можно искренне любить шлюху? Которая за день может перетрахать целую роту убийц и маньяков.

     Ну а наркомана? Разве можно любить полоумного торчка, который за один нюх способен продать собственную дочь в пожизненное рабство?

     Вот и нашёлся ответ.

     До дня их смерти они лишь притворялись заботливыми родителями, а после… организовали феерический сюрприз.

     На самом деле отец долго сдерживался, чтобы не подсесть на наркоту. Он вкалывал на плантациях уже более двадцати лет, что считалось рекордом, который можно было смело регистрировать в книге «Гиннесса». В один ужасный миг папаша сдался и сорвался, спустив все наши сбережения на одну треклятую дозу сверхмощной шмали. А затем, заложив мою жизнь в долг для получения последующей дозы, и вовсе откинулся.

     В общем, всю свою немощную жизнь они осознанно скрывали моё существование, надеясь однажды выпорхнуть «за периметр».

     Хотели ли они мне добра?

     Любили ли они меня?

     Либо же просто берегли «для особого случая», чтобы спасти свои хитрые задницы? Например, выгодно продать, рассчитавшись с долгами, либо же выкупить вольную… для своих чёрных душ. Ведь молоденькие девственницы, да ещё и чертовски привлекательные, достаточно дорого оценивались гангстерской «элитой».

     Они растили меня практически в полной изоляции, запертой в тесной бетонной конуре, в которой мы всей «счастливой» троицей влачили своё жалкое существование.

     А проживало наше семейство в закрытом бандитском посёлке. Точнее, посёлком это пристанище бомжей трудно было назвать. Ведь нас использовали как рабов, содержав в грязных бараках, огороженных колючим забором, находящимся под смертельно опасным током. Тех, кто пытался бежать — жестоко расстреливали, избивали, расчленяли, а трупы в качестве кормёжки швыряли свиньям на лакомство.

     Жалкие рабы потели с утра до ночи практически задарма. Кто на наркотических плантациях, кто в борделях, торгуя телом, ну а счастливчики — на заводах и фабриках. Помимо наркотической гадости в трущобах производили отменную ювелирку и высшего качества шёлк. Которые потом за бешеные суммы впаривали безмозглым богачам.

     Наш адский труд оплачивался лишь скудной порцией еды или же какой-никакой, но крышей над головой. Мы рождались для того, чтобы пахать. Во благо одного очень злобного мафиози, который и управлял этими гиблыми трущобами.

     Его звали Дамир…

     Или же просто «Варвар».

     Но местные бандюки величали его Бароном.

     А для жителей «Грязных трущоб» Господин Дамир являлся самым настоящим кровожадным демоном. Ведь это место целиком и полностью принадлежало ему. А он держал его с одной целью — рубить бабло, производить наркоту, плодить шлюх и штамповать побрякушки с брюликами.

     «Слёзные трущобы», как местные называли наш мусорный отстойник, были построены в сраную честь верховного мафиози и подарены его же отцом-тираном для открытия собственного бизнеса.

     Сами трущобы представляли собой закрытый, надёжно охраняемый посёлок, расположенный в Богом забытой глуши (то есть на одном из частных островов, спрятанных в водах Атлантического океана). Сюда свозили людей из самых разных уголков мира. В основном это были брошенные, никому не нужные лохмотники вроде бездомного, разорившегося, спившегося сброда. О существовании которых никто не знал. Которых, тем более, никто даже искать не будет.

     Так, в течении нескольких лет, и появилось на свет это плешивое гнездо, заполненное самым отборным мусором, которое работало для удовлетворения потребностей настоящего бездушного монстра, которого местные бандюки считали великим лидером и могучим предводителем, а невольники, наоборот, — презирали и до сумасшествия ненавидели.

     ***

     Сегодня я сделала то, что не хотела делать… То, что, не позволяла мне совесть. Но почувствовав тупой, мучительно пожирающий голод, я готова была на все угодно! Даже собственную душу в пекло продать, забив на мораль, мечты, стремления.

     Как бы отчаянно не тянулась к лучшему — жизнь все равно меня топтала, избивала, швыряла с обрыва, отправляя прямиком на острые скалы.

     Поэтому, именно сегодняшним треклятым вечером я решилась на отчаянный шаг — продать себя...

     За возможность просто жить.

     За возможность просто дышать.

     Даже несмотря на шокирующую атмосферу, в которой родилась и выросла — жить мне хотелось безумно.

     У нас был телевизор, подаренный постоянным и весьма щедрым клиентом матери. Поэтому, просиживая сутками у экрана, я пыталась хоть немного учиться грамоте. Ведь в школу я не ходила. Не потому что мы не могли себе это позволить, а просто потому, что в трущобах не было высших учебных заведений. Зачем же рабам грамота? Чем тупее человек — тем лучше им управлять.

     Там, по ту сторону монитора, я видела другую реальность. Идеальный, совершенный мир… В котором царил безупречный порядок, доброта и гармония. В котором люди не избивали друг друга за кусок сухаря, не брали женщин прямо на грязных тротуарах, не унижали за цвет глаз, кожи, или же врождённые дефекты внешности.

     В грязных трущобах весь этот кошмар был привычным делом.

     В грязных трущобах людей принимали за скот, за дешёвую рабочую силу.

     Поэтому мне так отчаянно хотелось перешагнуть через запретные стены проклятого карцера, устремившись в лучшее будущее. В тот красочный мир, который я наблюдала с экрана старенького телевизора. В тот мир, в котором было так живописно и так прекрасно. В тот мир, который являлся для меня самой настоящей иллюзией, мечтой, или же... сладким сном.

     ***

     Как я уже говорила, чтобы выжить, мне пришлось пожертвовать своей честью. Да… как бы унизительно это ни звучало, только что я продала свою девственность. За место на ювелирной фабрике.

     Госпожа Джалил, начальница ювелирного цеха, оценив внешние данные «товара», с радостью приняла сделку, устроив меня «под своё крыло» в одном из престижнейших заводов трущоб. Условие: я отдаю свою невинность полностью в её распоряжение, а она — навечно закрепляет за мной место на фабрике.

     Кто будет покупателем, пока неизвестно. Она дала мне время до того момента, пока не найдёт клиента, и ещё пятьдесят баксов аванса. Так что при виде такой баснословной купюры я готова была прямо сейчас хоть ей отдаться, хоть первому встречному, ибо мой бедный желудок уже до сквозных дыр себя же прогрыз.

     Клиенты Госпожи являлись весьма солидными, обеспеченными мужчинами, а не каким-либо плешивым сбродом. Так что волноваться по поводу своей жизни не стоило.

     Одна кошмарная ночь — и в моих руках престижная работа. А если соглашусь на дальнейшее сотрудничество — меня ожидает полнейшая безопасность, прочная крыша над головой, изысканное пропитание и море внимания.

     То есть Джалил просто предложила мне стать одной из «элитных шлюх», обслуживающих клиентов, прибывающих из других стран, для заключения сделок с Дамиром о покупке украшений или эксклюзивной одежды для своих жён, или же для пополнения коллекции брендовых магазинов.

     До такого уровня я бы опускаться не хотела. Ведь я всё ещё считала себя личностью, неумолимо жаждущей выкупить собственную свободу.

     И да, рабства можно избежать. Нужно лишь заплатить каких-то там десять тысяч долларов в качестве пропуска за стены трущоб.

     Каких-то там…

     Ага!

     Проще повеситься, чем стать свободным! Потому что мой отец, потея с утра до ночи, зарабатывал по одному доллару в день, а мать — по два. Но иногда, если попадался щедрый клиент, максимум до пяти. И то половину суммы она сразу же спускала на новые шмотки, косметику, побрякушки, чтобы выглядеть как можно лучше, торгуя собой направо и налево.

     На заводе не позволялось расхаживать в лохмотьях, заляпанных грязью. Как это делала я. Потому что не хотела привлекать к себе излишнего внимания. А ходила я в старых поношенных джинсах, которые буквально спадали с впалого живота, отчего приходилось несколько раз подвязывать их верёвкой к такой же потрёпанной толстовке с капюшоном, благодаря которой я казалась толще обычного. Волосы скручивала в тугой жгут, прятала под пацанской кепкой с широким козырьком, наглухо закрывающим лицо, а на ногах носила подранные до дыр, в районе больших пальцев, кроссовки на три размера больше моего реального размера.

     Всю одежду я донашивала за отцом. Поэтому и выглядела как беспризорный, никому не нужный бродяжка, от которого на «добрых» полкилометра несло куриными фекалиями.

     Это была моя маскировка. Которая всегда срабатывала.

     Без маскировки я обрекала себя на чудовищный риск быть отодранной до потери пульса в каком-нибудь помойном переулке, либо же переданной в один из дешёвых борделей трущоб. В котором пару лет назад безжалостно погибла моя мать, зарабатывая на кусок плесневелого хлеба умением широко раздвигать ноги и по самые гланды искусно сосать.

     ГЛАВА 3.

     На улице практически стемнело, но я всё ещё успевала до закрытия хлебной лавки. Мягкая, слегка шершавая купюра в пятьдесят баксов приятно шелестела в моих руках, когда я невольно сжимала её в подранном кармане своей убогой толстовки. Для нашей нищей семьи — эта сумма являлась целым состоянием, на которое можно было месяц беззаботно жить. Признаюсь, банкноту такого масштаба я держала в своих тощих руках впервые в жизни. Отчего приятная нега растекалась по всему телу, а желудок радостно сжимался, предвкушая в скором времени полакомиться тёплой выпечкой.

     Последний раз я ела три дня назад. Моим ужином были протухшие объедки, найденные в одном из мусорных бачков, вблизи одной из убогих забегаловок трущоб.

     Практически целый, но покрытый плесенью сэндвич… За право обладать которым я подралась с бродячим псом, заработав несколько приличных укусов в области запястья. А пёс, в свою очередь, заработал несколько сильных ударов металлической крышкой мусорника по черепушке, после чего, трусливо поджав хвост, быстро «смысля» с места сражения.

     Кажется, я выбила ему глаз.

     Этим варварством я не гордилась. Но когда испытываешь ни с чем ни сравнимый голод… похер становится абсолютно на всё.

     Почему раньше не додумалась нож достать? Нужно было просто прирезать. Ибо это всё-таки, как-никак, но бесплатное мясо на неделю.

     Чёрт!

     Вот ведь безмозглая!

     Собаки, как и любые другие животные в наших мусорных краях — большая редкость. Их лопают как плюшки за обедом. А эта псина, вероятно, либо из какого-нибудь трактира сбежала, либо из постовой зоны, охраняющей территорию трущоб. А может, какой-нибудь маленький ребёнок у мамочки выклянчил. На что та, чтобы порадовать своё единственное и драгоценное чадо, хорошенько хуёк соснула. Одного из постовых головорезов.

     После драки с псиной я жутко боялась, что подхвачу бешенство. Но судя по всему, собака была ухоженной и даже с ошейником.

     Точно сбежала…

     Прошло уже пару дней после того ужасного случая. Слава Богу, меня не трясло, пена изо рта не валила, да и на людей я не кидалась. Но раны от укусов начинали гноиться.

     Естественно.

     В такой-то антисанитарии…

     Денег на лекарства не было. Просто промыла и перевязала чистой тряпкой. Но всё равно не помогло. Место ранения заметно посинело и с каждым днём саднило всё больше и больше.

     ***

     Осталось несколько кварталов до пекарни. Я оборачивалась на каждый малейший шорох, страшась того, что какая-нибудь обколотая пьянь выскочит из темного переулка, отнимет мою драгоценную выручку и в качестве приятного бонуса полакомится нетронутой плотью.

     Как говорится, то, о чём думаешь — сбывается.

     За долю секунды до того, как на меня полетел водопад из помоев, выплеснутый с верхнего этажа пятиэтажной фавелы, я всё же успела отскочить в сторону. Заприметив случайного прохожего, невольно попавшего под раздачу, проститутка с тазиком, чьи ярко выкрашенные волосы были нашпигованы бигудями, выругалась так грязно, словно это я её шлаком окатила, а не она меня.

     Похоже, в этом районе не было системы канализации. И туалетов, соответственно, тоже. Поэтому рабы испражнялись прямо на улице, просто выплёскивая содержимое «унитазов» на проходящий мимо сброд.

     Никого это не заботило, что в один миг прямо на голову может свалиться чьё-то дерьмо. Люди привыкли. Люди смирились. И не желали идти против власти… Вероятно, подобная жизнь их вполне устраивала.

     Трущобы делились на «зоны»: низшую, среднюю и премиум класса. Мы жили на границе низшего и среднего сектора, в бетонном бараке без окон, с одной комнатой.

     Отец собирался пристроить наше «счастливое» семейство в фавелы, в «средний класс», где я, собственно, в данный момент и находилась, двигаясь в сторону пекарни, но ему не хватало выдержки. Он сдался. Скапустился. И откинулся. Так и не осуществив обещанное.

     Но самыми «элитными» апартаментами считались многоэтажки класса «люкс» в секторе «один», где было чисто, уютно и относительно безопасно. Проживали там в основном рабочие, которые с утра до ночи вкалывали на ювелирных фабриках, или же «элитные шлюхи».

     Эта зона надёжно охранялась. Допуск осуществлялся по специальным пропускам. Господин Дамир внимательно следил за здоровьем рабочих «класса люкс», остерегаясь какой-либо заразы, которую носил в себе каждый второй трущобный «мусор». Поэтому главный ублюдок так лихо трясся за своё здоровье и здоровье клиентов, не допуская к работе на заводах (или тем более на кухнях), сброд из «низшего класса». Тиран боялся подцепить какую-либо заразу и заразить своих многоуважаемых заказчиков. Поэтому перед началом рабочего дня каждый из невольников проходил предварительный медосмотр с дезинфекцией.

     ***

     Показав средний палец шалаве с бигудями, я со всех ног бросилась наутёк, петляя между темными переулками, пока не выскочила на дорогу.

     Как вдруг...

     Яркий свет фар резко ударил в глаза, ослепив до потери ориентации, так неожиданно, что я даже не сразу ощутила острую боль в животе, когда налетела на нечто холодное, скользкое, и как камень твёрдое.

     На улице моросил мелкий дождь. И от этой поганой погоды я, кажется, ослепла. Поэтому и не увидела чертов автомобиль. В висках противно пульсировало, тело подбрасывало от кошмарной боли, а в живот будто всадили острый кинжал, который медленно и мучительно прокручивали изнутри.

     Прежде чем я успела осознать, что лежу на капоте огромного, бронированного внедорожника, меня резко схватили за шиворот и грубо швырнули обратно на асфальт. Во время падения кепка слетела с головы, а тёмно-каштановые волосы хаотично разметались по железной поверхности автомобиля.

     Больно ударившись копчиком, тихонько взвизгнула, рассматривая две огромные фигуры, склонившиеся надо мной с таким отвращением, словно я была не человеком, а ничтожным навозным насекомым, которое они мечтали жестоко растоптать. За то, что посмела заляпать грязью их «железное имущество».

     — Твою ж мать! Эта сучка мне тачку поцарапала!!! Смотри!!! — я услышала хриплый мужской бас, который буквально насмерть разорвал мою барабанную перепонку.

     — Да вижу я, бл*ть!!! — отозвался второй выродок, с виду казавшийся бесконечно высокой скалой.

     Мужчины, чьи размеры и внешний вид внушали бесконечный страх, осмотрев махину, снова повернулись в мою сторону. Один из амбалов (тот, что покрупнее) присел напротив меня на корточки и, оскалившись в акульей ухмылке, больно схватил за волосы, выдрав парочку прядей, на что я умоляющее пискнула:

     — Прошу… Не бейте. У меня есть немного денег. Я дам вам всё, что попросите.

     — Ммм… Всё, говоришь?? — хохотнул свинолицый мудак с лысой башкой, и в его громадной лапище появился миниатюрный фонарик, который он направил мне точно в лицо, с любопытством изучая внешность, — Как насчёт твоей дырки??

     О Боже…

     Только не это!

     Я отчаянно забилась в его стальных руках, пытаясь вырвать несчастные локоны из мертвой хватки бандита, на что ублюдок, глядя на мои жалкие брыкание, возбудился ещё больше.

     — Слышь, Сев, а эта бомжатина ничего! Если отмыть, вполне сгодится на разок оттянуться. Ставлю сотню, что доходяга всё ещё целка! — прошипел второй приятель, который, прижавшись задом к капоту, деловито скрестив руки на груди, склонив голову на бок, рассматривал меня опасно прожорливым взглядом. Таким, с которым обычно голодный волк караулит отбившуюся от стада овечку.

     «Дружок» же, противно облизнув пересохшие губы, громко закричал мне прямо в лицо, опаляя мою чувствительную кожу тошнотворным перегаром, от которого я чуть-было на смерть не задохнулась.

     — О да, приятель! Ты прям мысли мои прочитал! Чур я первый на очереди!

     Ушлёпки явно перебрали с выпивкой. Эти бессердечные выродки напоминали обритых «под ноль» двух братьев близнецов из фильма «Хитмэн», на которых были надеты чёрные строгие костюмы с красными галстуками, а поверх костюмов — кожаные плащи.

     Глупая дурочка!

     Кажется, я попала в капкан к элитным шавкам главного наркобарона притона.

     Жилистая рука бандита по кличке «Сева», с силой рванула меня вперёд, вздёргивая на ноги. В этот переломный момент, теряя страх, я сжала руки в кулаки до болезненного хруста и со всей дури врезала коленом ублюдку между ног. И, кажется, услышала хруст. Напоминающий тот, с которым куриное яйцо падает на пол и вдребезги разбивается.

     — Сукаааа! — лысый взвыл от боли, прикрывая пах руками, но хватку в области волос не ослабил. Вместо этого он замахнулся и с невероятной силой ударил меня по лицу, повторно отправив на капот колымаги, — Дрянь…

     Адреналин резко стукнул в голову, поэтому я не сразу ощутила эту адскую боль в полном объёме. Плашмя шлёпнулась на спину, внутренне сгорая в огне от нахлынувших ощущений.

     — Давай уже, бери её быстрей, пока стерва в отключке. Не то ещё хозяйство твоё откусит. Ах-ха-х! Вишь какая характерная попалась! Поручи как следует эту выдру вшивую, млять! Будет знать, как кочерыжками своими махать! — второй головорез, похоже, морально забавлялся, глядя на то, как его напарник скачет будто безлапый кузнечик, ужаленный осой, обеими руками придерживаясь за своё, вероятно опухшее достоинство.

     Хорошо я его треснула!

     Не зря на подушках периодически дома практиковалась, изучая по телеку уроки самообороны. Но вот блок поставить не успела.

     Лучше бы сразу нож достала и кастрировала нелюдя.

     Пока пыталась заставить разум, вместе с телом, вернуться в кошмарную реальность, Сева перестал поскуливать и уже на меня сверху навалился, жёстко вдавливая в капот джипа:

     — Ну и несёт от неё… Может, на хрен такую?! Пусть бомжей развлекает. Лучше в бордель толкнём. Или Хозяину нашему помешанному на забаву. Если целка — дофига за такую рожу светит. Девчонка-то красотка.

     На что напарник ответил:

     — Да ну, тебе ж не привыкать мусор драть! Гандон надень и вперёд! Или чё, очкуешь, поди?

     — Не. Просто брезгую чуток.

     — Тогда отойди. Я первым опробую… — скомандовал Сева, уверенно отталкивая друга в бок, занимая его место, — Если и правда тугая, тогда тем более лучше боссу на забаву отправить!

     — Ага! В коллекцию разбитых сердец и рухнувших надежд! - дополнил утырок.

     — Нет же! В коллекцию подранных вагин и безлимитных кончин! Ах-ха-ха! — перефразировал выродок, добавив, — Но в зад по-любому вдую… Даже если целочкой окажется, что маловероятно в этом мусорнике!

     — Не факт, бро! Судя по одёжке — она будто всю свою жизнь в контейнере с помоями кантовалась! Сто пудово непорченная! - омерзительно хрюкнув в ухо, кретин ещё сильнее вдавился в моё обмякшее тело, намереваясь протиснуть наглые грабли к пояску штанов.

     Я, тем временем, попыталась сбросить урода. На что амбал с силой шлепнул меня по ягодицам, выбивая из гортани невольный стон боли. Для личной безопасности насильник заломил мне руки за спину, выдернул ремень из брюк и до онемения связал запястья.

     Оторвав саднящую щеку от мокрого железа, снова попробовала выбраться, но тут же получила ещё один удар головой о капот. Теперь в глазах замелькали чёрные пятна.

     А когда мигрень более-менее успокоилась — почувствовала, как нечто твёрдое, вытянутой формы, настойчиво прижалось к моим саднящим ягодицам.

     — Чёрт! Проверь стерву! Дышит ли? Не перестарался? Хочу, чтобы в сознании была, когда я буду драть её во все её грязные щели!

     Видела я плохо. Как в тумане. Но зато очень хорошо слышала. Каждое слово насильников будто острым скальпелем втыкалось в воспалённое сознание. А когда грабли домагателя рывком стянули с меня штаны — громко закричала, выпуская на волю первые горькие слёзы. Похоже, я оказалась той ещё слабачкой. Этот вшивый гандон ещё даже на миллиметр не вошёл в моё тело, а я уже во всю молила о пощаде.

     Когда в лицо снова ударил яркий свет фонаря — зажмурилась, попыталась отвернуться, но голова словно с тонну весила.

     — Погоди, бро! А это не та курва, которую мы уже с полвечера ищем?? — прокуренным басом прохрипел тот монстр, который в лицо фонариком тыкал.

     — Ты уверен?? — недовольно рявкнул второй ирод, жадно сминая мои ягодицы стальными клешнями и поглаживая пульсирующей головкой члена нетронутую щёлочку.

     — Сам глянь!

     — Бл*ть! — утырок нехотя спрятал свой жирный хуй в штаны и склонился над моим бледным лицом, брезгливо отбрасывая мокрые пряди волос с окровавленной щеки, — Охренеть… Походу реально она!

     С невероятным усилием я приоткрыла веки, пытаясь сфокусировать зрение, чтобы понять, чего они там шепчутся и почему до сих пор не осквернили. Как вдруг, заметила в руках одного из головорезов некую карточку, напоминающее фотографию. Мою фотографию. Ту самую, которую отец с собой в бумажнике вечно таскал. Это фото было сделано на доисторический карточный фотоаппарат, который папаша когда-то давно нашёл на свалке и сумел починить.

     Во время «фотосессии», мне было шестнадцать.

     — Слышь, убогая! Как звать-то тебя?? Милана? — резко выпалил Сева, покрутив карточкой перед моим опухшим лицом.

      Я не ответила. Лишь моргнула и слизнула кончиком языка солоноватую на вкус жидкость, стекающую по разбитой губе прямо на грязный капот автомобиля. (Оригинальная книга находится на сайте Лит Нет)

     — Она эта! По глазам вижу! — ответил второй тиран, потирая ладони друг о друга, пытаясь согреться.

     — Ой, да пофиг вообще! Берём швабру и к боссу валим! Скажем — она. Вроде похожа. Грязь отмоем — будет точной копией. Вот только с трахом облом!

     — Ах-ха! Рискни давай! И у тебя больше никогда не встанет. Просто потому, что Дамир твоё хозяйство «под самый корешок» подрежет, если на его собственность посягнёшь!

     — Заткнись ты! Дай хоть на зад вздрочну! Или придётся в бордель тащиться. Возбудился, млять! Капец как лихо! Аж яйца до боли скрутило! — зашипел недоносок, снова пристраиваясь позади меня.

     — Давай тока быстро! Жрать и спать охота…

     По крайне мере я позволила себе немного расслабиться и глубоко выдохнуть, потому что придурки передумали насиловать мою плоть. Но это не могло радовать… Ибо я зачем-то понадобилась главному мафиози притона! Который, по сути, вообще не должен был знать о моём существовании. Ведь родилась я незаконно, без ведома предводителя. Как и проживала, соответственно, тоже.

     Мать родила меня тайно. На месяц раньше положенного срока. Рожала дома. А когда родила — сказала, что ребёнок родился мёртвым.

     План мамаши был идеально продуман. За день до моего рождения у маминой лучшей подруги начались схватки. Её подруга тоже была на сносях. Она произвела на свет близнецов. Но один младенец родился слабым и умер через пять минут после рождения. Поэтому подруга передала новорожденного маме, а та, в свою очередь, отнесла труп головорезам-смотрителям, выдав его за меня.

     ***

     Прокусив губу до крови, каждый раз я невольно вздрагивала, ощущая шершавую хватку в области пульсирующей промежности. Не стесняясь ни друга, ни собственной совести, выродок одной рукой нагло лапал мои половые органы, а другой — мастурбировал. Через минуту я услышала громкие стоны кретина. А через долю секунды — ощутила, как нечто липкое, острой струёй выстрелило в ложбинку между ягодиц.

     Грязный подонок...

     После того как утырок кончил, он вытер мои бёдра найденной на тротуаре тряпкой, после чего, оторвав от капота, перебросил вялое тело на плечо и понёс к машине.

     Благодаря неоднократному удару головой о твёрдую поверхность металла, я всё ещё плохо ориентировалась в реальности. А когда затылком ощутила мягкую обивку подголовника — моментально отключилась. Видимо, из-за сильного стресса и небольшого сотрясения.

     ГЛАВА 4.

     Настоящее

     Опустив голову в пол, сжавшись в ничтожный комочек, я слышала, как его начищенные до кристального блеска ботинки ступили на дорогущий мрамор и, отцокивая мелодию власти, направились в мою сторону.

     Но перед тем, как мужчина встал с дивана, я услышала звонкий шлепок, после которого нечто тяжелое, звякнув цепями, с грохотом шмякнулось на пол. И тогда я поняла, что Дамир всё же ударил темнокожего раба, у которого на спине, помимо пояса из ржавых цепей, имелись многочисленные шрамы, порезы и ожоги.

     В этот миг задорная музыка стихла.

     Смолки и хнычущие рабыни, забившись под столом, наигранно плясавшие минутой ранее.

     Звук шаркающих ботинков раздался в полушаге от меня. Я, не дыша, не моргая, не двигаясь, нервно сглотнула ком страха, готовясь к самому худшему.

     — Посмотри на меня, — холодный, словно северно-ледовитый океан голос, могучим цунами обрушился на моё жалкое тело, заставляя моментально подчиниться.

     И я посмотрела.

     Но только не в глаза.

     А куда-то в область лба.

     Потому что его дьявольские глаза, чёрт подери, пугали меня до потери сознания. Как и пугала его странная маска цвета тёмного серебра, украшенная изумительными драгоценными камнями.

     — Какого хера??? — глаза тирана вспыхнули красным пламенем, а кулаки сжались до белизны в суставах, — Кто, сука, посмел коснуться моей собственности??

     Запахло дерьмом.

     Похоже, лысые охранники от страха наложили в штаны. Теперь всё внимание Верховного Дьявола было приковано к подчиненным.

     — П-простите, Господин! У-умоляю! П-простите. Девка сопротивлялась… т-так получилось! — один из ушлёпков, опустившись на карачки, подполз к Дамиру, носом уткнувшись в его дорогущие туфли.

     — Это ты сделал?? — наркобарон даже покраснел от гнева.

     Каждое действие, каждое слово, каждый малейший звук не на шутку нервировали Дамира.

     Невероятно!

     Здоровила-бугай, вооружённый не только пистолетом, но и кинжалом, расплакался как грудной ребёнок.

     — Руку давай. Правую! — холодно приказал Барон.

     — Н-нет! Молю! С-смилуйтесь!!! — лысый забился в истерике, буквально языком вылизывая обувь тирана, в надежде на помилование.

     Но Дамир лишь брезгливо оттолкнул подчинённого, гаркнув:

     — Сатир!

     И в комнату вломился тот самый охранник, дежуривший на входе, в чёрной маске и в кожаной жилетке, надетой на голое тело.

     — На стол его. Накажи. За то, что посмел прикоснуться к тому, что по праву принадлежит его Господину.

     После этой страшной фразы в груди больно заныло, а в глазах защипало.

     Поверить не могу, что он реально собирается сделать ЭТО.

     Прямо здесь.

     Прямо сейчас.

     Прямо на моих глазах.

     О Боже… Помоги!

     Лучше не смотреть.

     Захлёбываясь в собственных слезах, я опустила голову в пол, жалея о том, что мои руки были связаны, и я не успела вовремя закрыть уши. Потому что тот отчаянный вопль провинившегося охранника я буду помнить вечно…

     Как ассоциации с нашей первой встречей.

     Встречей ангела с демоном.

     ***

     — Встань. И подойди.

     Когда душераздирающие крики смолкли, Дамир снова обратился ко мне.

     У меня с трудом дышать получалось… а он встать попросил.

     С первой минуты нашего «знакомства» я сразу же уяснила одно — что злить его не следует ни в коем случае.

     Крепко сжав дрожащие руки в кулаки, медленно, но уверенно, поднялась с пола, шаг за шагом потихоньку передвигая ногами, направилась к мужчине.

     — Умница. — Тихонько похвалил, и настроение тирана мгновенно улучшилось. Словно ничего и не было. Словно тут минутой ранее никого руки не лишили. Прямо на любимом хрустальном столе деспота.

     Ох…

     Совершенно случайно я имела глупость посмотреть на место наказания — на журнальный столик. Который, в настоящий момент, напоминал разделочную доску. С которого, прямо на пол, тонкими струйками стекала кроваво-красная жидкость.

     При виде этого ужаса, меня практически вывернуло наизнанку.

     Но благо я не успела купить тот желанный кусок хлеба, о котором мечтала несколько дней. Если бы съела — получила бы обратно. Тогда на том столике осталась бы и моя рука тоже.

     Слухи оказались правдой. Главный мафиози трущоб не славился добродушностью. Он был болен. Конкретно болен! Особым психопатологическим недугом.

     Либо же проклят.

     И я даже понятия не имела, что для меня уготовило жестокое будущее!

     Явно ничего хорошего.

     Пока я пыталась прийти в себя после увиденного, в хоромах появились девушки-уборщицы, которые со спокойными выражениями лиц принялись отмывать стол от алых следов расплаты, предварительно выбросив в урну отрубленную человеческую руку. Мне показалось, что подобное дело было для них привычной работой. Ни единая морщинка, ни единая жилка, и тем более слезинка, на их каменных лицах не посмела дрогнуть.

     Вероятно, они столького тут натерпелись, что уже выплакали все свои слёзы. На несколько лет вперёд.

     Пока девушки занимались уборкой, Дамир взял бокал со стола и направился к фонтану, в то время как я продолжала притворяться сильной, перешагивая через страх, ломая себя, забивая на душевную боль.

     Зачерпнув воду из фонтана, мужчина одним залпом осушил содержимое бокала, довольно выдохнув. И тогда я поняла, что в фонтане была вовсе не вода, а алкоголь. Вот почему по цвету она напоминала ослиную мочу.

     — Знаешь ли ты, грязная потаскушка, почему находишься в моих хоромах? — он снова продолжил жрать меня взглядом, словно в мыслях уже тщательно вырисовывал самые ужасные планы на моё тело и душу.

     — Н-нет. Н-не совсем. — Я не узнала собственный голос. Он звучал так, будто мне на горло наступили.

     — Твой отец продал тебя. За дозу.

     Сказать, что я была удивлена?

     Значит ничего не сказать.

     На самом-то деле я не почувствовала ни капли удивления и на все сто процентов поверила похитителю.

     — Понятно. — Даже и спорить не собиралась. А смысл?

     Что может маленькая и хрупкая мышка в лапах свирепого хищного льва?

     — Не удивлена? — его идеально красивые брови выгнулись дугой.

     Отрицательно махнула головой.

     — Хм… Знаешь, если бы мой отец продал меня за сраную дозу отменной дури… я бы лучше под поезд бросился! Зная, каким неудачником мне «посчастливилось» родиться! Наверно, это так унизительно… осознавать предательство родного человека? — мужчина оскалился, обнажив идеально белые зубы и наполнил ещё один бокал из недр фонтана, — Интересно, и как ты себя сейчас чувствуешь? Понимая, что тебя тут вовсе не полы заставят драить! А куда более унизительные вещи исполнять, расплачиваясь за ошибки предков!

     Я нервно сглотнула, пытаясь не реагировать на эти гадости.

     Ублюдок просто проверяет силу моего характера. Пытается унизить, вывести из себя. Чтобы спровоцировать на наказание.

     Вместо новых слёз ещё сильней сжала руки в кулаки, до боли в суставах, и тихонько шепнула:

     — Может, он и не был моим отцом…

     Не знаю, зачем я это ляпнула!

     Это прозвучало настолько жалко и ущербно, как оправдание.

     В первую очередь, для самой себя.

     — Ах да! Верно! Твоя же мать была шлюхой… И неплохой, кстати! Мои ребята часто нахваливали её заслуги! Но, видимо, перехвалили.

     Терпи!

     Терпи!!

     Терпи!!!

     Не реагируй… Умоляю!

     — А отец — рабом на плантациях… Адский коктейлчик вышел! — губы Дамира растянулись в надменной улыбке.

     Его настолько сильно забавляли издевательства над рабами, что я подумала, что вот-вот и он получит моральный оргазм.

     — Но знаешь что, твоя глупая мамаша совершила огромную ошибку! Родив тебя втайне. ВТАЙНЕ ОТ МЕНЯ! — свирепый рык монстра эхом вознёсся в потолок огромного зала, заставляя моё бедное сердце безжизненным камнем удариться о рёбра.

     А затем… я услышала звонкий треск над головой, раздавшийся в сантиметре от моей макушки, и невольно вскрикнула, закрывая голову трясущимися руками, ощущая острые осколки от стекла в спутанных волосах.

     Дамир, находясь на пике бешенства, бросил в меня фужер.

     И он бы попал.

     Если бы пожелал.

     — Так что не удивляйся её внезапной смерти. Как и смерти отца. — Выродок двинулся ко мне, а я, отступив на шаг назад, вжалась лопатками в колонну. — Ведь тайна всегда становится явью. Ничто в моей империи не должно быть скрыто! От меня… Даже рождение очередной никчёмной шлюшки!

     Всё, о чем я сейчас мечтала — броситься к этому ублюдку и выцарапать ему глаза. Но меня, будто статую, парализовало мощным страхом.

     Подонок принялся медленно расхаживать вокруг моей оси, одержимым взглядом раздирая в клочья мою поношенную одежду, этим же ядовитым взглядом проникая глубоко-глубоко, под самую кожу, в самые кости, словно хищный питон, неторопливо окольцовывал, намереваясь сначала задушить, а затем — проглотить. Залпом.

     Внезапно, в руках угнетателя появились какие-то непонятные бумаги. Насытившись моим страхом он властно махнул ими перед моим носом, отчеканив:

     — Если не веришь, вот договор о передачи собственности. Сначала твой отец предложил мне вашу халупу... Но на что мне то, что и так по праву моё? Я отказался. Тогда, чтобы спасти собственную шкурку и получить заветную отраву, от нехватки которой у него в любую минуту мог начаться припадок, «мусор» (Прим. так называли жителей трущоб) показал тебя… Маленькую, аппетитную красотку, с прекрасными волосами цвета кофе, играющими рыжеватыми бликами на солнце и глазами оттенка весеннего неба перед дождём. Разумеется, я чуть было с ума не сошёл от желания обладать настолько редкой игрушкой. Но знаешь как, порой не все игрушки хотят добровольно подчиняться владельцу. Приходится ломать. Жестоко. Коварно. Насильно. Поэтому я бы не хотел портить шрамами и увечьями столь дивный экземпляр вроде тебя, который твой ушлепок-отец пообещал мне добровольно. Он пообещал, что заранее подготовит свою дочурку к жизненной миссии, предназначение которой — ублажать назначенного судьбой Хозяина. Везде и во всём!

     — Кретин. — Не выдержала. Выругалась. Но сказала это очень тихо. Одними губами, спрятав лицо в волосах.

     — Правда, ждать я не стал. Не люблю, знаешь ли, ожидание. Нервирует… Поэтому маленько с дозой для твоего папеньки перебрал, отправив этого долба*ба прямиком к маменьке!

     Дамир сделал паузу, оценивая мою реакцию.

     — Всё по-чесноку, кисонька. Ты — моя. На законных основаниях. Так как до двадцатилетнего возраста по нашим законам ответственность за отпрысков несут предки. Но если не подчинишься по-хорошему — тебя ждут большие проблемы. А мне бы не хотелось лишний раз марать руки, поганя столь прекрасные внешние данные! А вдруг я пожелаю продать твою задницу? Со шрамами, знаешь ли, товар обесценивается! Так что выбирай… Либо по-хорошему… Либо по-плохому!

     На последней фразе он снова нацепил на своё холёное лицо демоническую маску и свирепо зарычал, пробуждая во всём моём теле всё новые и новые волны страха.

     Да уж…

     Какой тут может быть выбор?

     Мне конец.

     ***

     Когда комната очистилась от алых следов расплаты, а прислужницы вместе с «женщинами-кошками» (которых, словно собак на цепи, вывел тот самый охранник, по имени Сатир) покинули покои Верховного, Дамир, хлестнув меня острым взглядом бездонно-чёрных глаз, снова кого-то позвал:

     — Завир!

     И в комнату влетел немолодой бородатый мужчина в белом жакете, длиной чуть ниже колен, в шароварах, с белым тюрбаном, намотанным на седую голову:

     — Звали, Господин?

     — Проверь её! — мучитель вальяжно клацнул пальцами.

     — Будет исполнено, Господин! — седоволосый откланялся.

     — Проверь, девственница ли!? — уточнил «барин».

     — Пойдём, милочка! — дедок недовольно сморщил нос, оценивая запах моей «маскировки».

     — Нет! Прямо здесь! Терпение на исходе! Поиграть хочу Немедленно!

     Что он имеет в виду?

     Но прежде, чем я успела о чём-либо подумать, пожилой мужчина по имени Завир резко схватил меня за плечо и развернул лицом к холодной колонне, коленом вжался между ног, пытаясь раздвинуть их пошире, вынуждая меня невольно всхлипнуть. Боковым зрением я видела, как седовласый натягивает на свои руки латексные перчатки.

     Мне стало дурно. И невыносимо жарко.

     А Дамир, присев на краешек керамической чаши фонтана, деловито закинув ногу на ногу, взглядом голодного хищника наблюдал за моим позором, когда старый извращенец, брезгливо стащив с моего впалого живота штаны, пытался нащупать промежность.

     Господин не отличался терпением. Поэтому, громко цыкнув, он выплюнул новый приказ:

     — Только не надо упрямиться, девочка. Наклонись и раздвинь ноги! Привыкай. Скорой это простое действие станет для твоей грязной задницы обычным делом.

     Припав лбом к холодной опоре, я закрыла глаза, мечтая об одном —просто раствориться в воздухе. Не прошло и секунды, как там, между ног, я ощутила чёрствые прикосновения острых пальцев Завира, которые на пару сантиметров уже успели проскользнуть в тесные глубины, из-за чего мне стало весьма некомфортно и даже немного больно.

     —Ну?? — Хозяина распирало любопытство.

     — Слишком тугая, Господин, — подданный отчеканил заключительный диагноз и убрал свои поганые лапти прочь,

     вдоволь оттрахав мою несчастную промежность латексной перчаткой.

     — Ммм… Великолепно! — деспот переливался всеми оттенками радуги, восхищаясь тому, что именно он будет первым счастливчиком, который побывает внутри моей киски, наградив статусом женщины… и, конечно же, статусом «постельной тряпки».

     — Что прикажете делать дальше? — поинтересовался врач.

     — Выметайся. Но через двадцать минут снова явись. Когда я закончу с девчонкой — заберёшь на осмотр и приведёшь в опрятный вид, пока эта засранка вшей своих заразных не расплодила в моих покоях!

     Быстро натянув штаны на обнаженные ягодицы, я снова вжалась в стену, пытаясь не расплакаться. Потому что слёзы рабынь для мучителя... являлись слаще мёда.

     Мне уже было всё равно даже на то, с какой одержимой жадностью Дамир пялился на мой голый зад, как и на то, с какими стараниями старый извращенец втыкал в меня свои холодные пальцы. Я хотела лишь одного... Чтобы моё сердце остановилось, и я не испытала тех сумасшедших мучений, которые мне были уготованы самым настоящим бездушным демоном, укрывшимся в теле влиятельного человека.

     — О, забыл сказать, Господин. На промежности девчонки я обнаружил засохшее семя. Вот только не могу понять… Она же всё ещё девственна, как так получилось? И анальный проход никогда не использовался для половых сношений.

     — Вот твари!!! Какая-то гнида всё же успела поглумиться над моей собственностью! Пусть хоть и поверхностно!!! Разузнай, да накажи!

     — Слушаюсь! — Завир, одарив Хозяина низким поклоном, шустро выскользнул из комнаты. А Дамир, откашлявшись, поспешил ко мне.

     Уловив его бешено-маниакальный взгляд, я поняла, что сейчас, все мои самые адские страхи... станут жестокой реальностью.

     ГЛАВА 5.

     — Как твоё имя? — когда мы остались одни, чудовище приблизилось на предельно близкое расстояние, а я — задержала дыхание, стараясь не смотреть в жуткие глаза мучителя, которые выглядели страшнее самого страшного ночного кошмара, не говоря уже о странной маске, скрывающей половину его лица.

     Я понимала, что если не дам ему то, что просит, и то, что велит, мне явно не поздоровится. Поэтому старалась выполнять абсолютно все прихоти диктатора.

     — Милана, — тихонько всхлипнула, не признав собственного голоса.

     — А впрочем, неважно. — Он приблизился ещё на один шаг, так близко, что я ощутила его ледяное дыхание на своих потрёпанных волосах, и оскалился в зловещей ухмылке, — Теперь я буду звать тебя ИГРУШКА.

     Кажется, словно земля растворилась под моими ногами и меня затянуло в беспросветную бездну, ставя жирную точку на былой жизни. Прежняя жизнь была ничуть ни лучше теперешней, но она хотя бы находилась в моих собственных руках. И у меня было имя. Но, начиная с этого момента, я превратилась в ничто.

     Точнее, я стала персональной шлюхой одержимого наркомана.

     — И сейчас, игрушка, мы немного поиграем. — Холодная дрожь пробежала по всему телу, когда мужчина вцепился в мои волосы и потащил к фонтану.

     Ноги заплетались, не слушались, подкашивались. А сердце — громыхало где-то в горле, превратившись в несмолкаемый автомат.

     Что он задумал?

     Избить, изнасиловать?

     Вряд ли шампанским угостить...

     — Знаешь что, твой убогий внешний вид нереально заводит, — выпаливает точно в ухо так, что его алкогольное дыхание обжигает кожу, и неожиданно кончиком горячего языка облизывает мочку.

     Гадко. Мерзко. Унизительно.

     — Поэтому в первую очередь я предпочитаю отодрать тебя прямо в твой грязный рот. А уже потом, после предварительной дезинфекции, получить всё остальное.

     Эти гадкие слова раскатистым эхом ворвались в моё подсознание, пробуждая невероятный ужас. Но визуально я не должна была показывать ни малейшего намёка на страх. Ибо черноглазого ублюдка моя трусость до эйфории забавляла.

     — Сними куртку! — подталкивает к фонтану, выплевывая приказ за приказом.

     Медленно тянусь к застёжке, дрожащими руками пытаюсь нащупать молнию. Но кисти будто окаменели, отказываясь подчиняться хозяйке.

     — Да что ты там возишься?? — резко хлопает по рукам и со всей дури разрывает молнию, силой своего физического превосходства превращая одежду в ничтожное рваньё.

     Куртка упала на пол, я осталась стоять в одной застиранной майке, нижний край которой едва доходил до уровня пупка, скрестив руки на груди, прикрывая свои самые сокровенные места.

     Лифчики я никогда не носила. По причине жёсткой экономии.

     Так унизительно я себя ещё никогда не чувствовала.

     Но рано или поздно то, чего страшишься, сбывается. А я — всю свою недолгую жизнь боялась оказаться в подобном месте, исполняя роль грязной потаскушки.

     — Ох, какие мы стесняшки! — стальной хохот обрушился на моё жалкое тельце, будто кинжалом, врезаясь в самое ранимое место. В центр, где проживает честь, гордость, самоуважение… в сердце, — Убери руки и дай взглянуть!

     Не нужно было повторять дважды. При угрожающем тоне его голоса они непроизвольно шлёпнулись «по швам», а тело буквально подбросило до самого потолка от сумасшедшей, накатывающей дикими волнами дрожи.

     Наверно, мои бледные щёки полыхнули всеми оттенками красного, когда он увидел мою грудь — округлую, аккуратную троечку, с твёрдыми, бледно-розовыми сосками-ягодами, отчётливо виднеющимися сквозь полупрозрачную ткань топа.

     Если бы я не страдала анорексией, можно поспорить, что мои формы выглядели бы более пышно и более объёмно. Но в данном случае они являлись моим сущим проклятием, так как до пика сексуального бешенства возбуждали главного душегуба трущоб.

     — Хмм… — почесав подбородок, Дамир призадумался, — Сколько тебе? Девятнадцать? Но развита ты не по годам. Особенно твои аппетитные формы, — неожиданно его холодная клешня с силой смяла правую грудь, отправив мою грешную душу прямиком в Преисподнюю. Но я, во что бы то ни стало, продолжала терпеть. Потому что у меня просто не было выбора. — Несмотря на твою болезненную худобу.

     Ещё несколько секунд он пожирал меня безумным взглядом, пристально изучая каждый сантиметр тела, периодически надавливая на твёрдую ореолу соску, а затем вдруг насмешливо выпалил:

     — Подойди к фонтану, хорошенько умойся и рот прополощи.

     Не знаю, какой чёрт меня за язык укусил, но я осмелилась отказать деспоту. И моментально пожалела.

     — Я не пью алкоголь, — кажется, мой голос обрёл некую бесстрашную уверенность.

     В этот момент я стояла спиной к мучителю и лицом к фонтану, в шаге от воды. Как хорошо, что я не видела того, насколько резко изменилось выражение лица Дамира, а его давящая энергетика жестокости мощной бурей ударила в спину.

     Ох…

     Сейчас мне предстоит узнать ирода в гневе.

     Впервые.

     — ЧТО?? Отказывать смеешь?? МНЕ?? Твоему, бл*ть, Хозяину??! — грубые руки вцепились в мои волосы и прежде, чем я успела сделать глубокий вдох, ублюдок толкнул меня в фонтан, резко окунув с головой в воду.

     Я думала, что моё сердце остановится, или что я потеряю сознание от страха. Ведь вся моя убогая жизнь, словно немое кино, пронеслась перед глазами, когда едкая, обжигающая кожу жидкость, подобно серной кислоте, заполонила собой ноздри, разъедая изнутри все мои внутренности. И я начала задыхаться, отчаянно барахтаясь в липкой жиже.

     Ещё пару секунд... и сознание настигнет клиническая смерть.

     Стоило только подумать о смерти — мучитель моментально вытащил меня обратно на поверхность, предварительно намылив лицо шершавой ладонью, смывая засохшую грязь, пот и кровь от побоев.

     — Запомни, игрушка, сопротивляться бессмысленно. Я. ЕСТЬ. БОГ.

     И «Бог» развернул меня к себе лицом, пытаясь задушить одним лишь диким взглядом ядовитых глаз. В которых бушевал настоящий ураган и мания к насилию.

     Я же, тяжело дыша, похрипывая, дрожа, подобно параличному кролику в лапах хищного зверя, старалась не смотреть в лицо истинной смерти, что так нереально пугала. Особенно если эта смерть предстала в облике властного безумца, лицо которого наполовину скрывалось под жуткой маской из чистого серебра.

     — Ммм, а ты и правда милашка! Оказывается, у тебя даже есть веснушки! О! Придумал новую кличку! Игрушка-веснушка! Как тебе??

     Да пошёл ты на х*р!

     Я не заплачу…

     Не заплачу!

     Не заплачу!!!

     Я сильная!

     Я справлюсь!

     А когда полоумный ублюдок подпустит к себе слишком близко — воткну ему кол в сердце!

     — Не думал, что ты так быстро проявишь строптивость! Твой мусор-отец ведь из кавказских кровей?! Но мне это, знаешь ли, чертовски нравится — строптивых шлюх укрощать... Становись на колени! Живо!

     Остолбенев от шока, я даже не смогла понять смысл его гадких слов.

     Тогда он помог мне с этим… Отвесив жёсткую подсечку, отправил прямиком на холодный пол. Но я не упала. Дамир ловко подхватил меня за плечи в полуметре от падения и, словно ватную статую, поставил на колени. Таким образом, что теперь моя голова находилась на уровне его совершенных бёдер.

     Прежде чем я успела сообразить о том, что мерзавец собирается делать дальше, одной рукой он дерзко ухватил меня за волосы, а другой — властно расстегнул ширинку брюк, которая уже выпирала огромным холмом, запуская руку в трусы и деловито извлекая из трикотажных боксёрок эрегированный член небывалого размера.

     Толстый, властный, такой же надменный, как и его обладатель, длиной сантиметров двадцать пять, с отчётливо виднеющимися жилками, он был полностью готов к дикому, ненасытному сексу. Но самой интересной, ярко бросающейся в глаза деталью «внешности» члена, были металлические шарики, сверкающие в области головки, выступающие в роли пирсинга.

     Я забыла как дышать, как говорить, и как кричать…

     Ему даже не пришлось повторно прикрикивать, чтобы я открыла рот. Он решил взять меня силой.

     — Впечатляет? Не правда ли? — изверг наслаждался каждой секундой моего позора и своего превосходства.

     Осознав постыдность данной ситуации, я плотно сжала челюсти, надеясь, что это спасёт мой маленький рот от неминуемой участи быть жёстко оттраханым.

     Усмехнувшись, Барон резко схватил меня за подбородок, грубо надавил двумя пальцами на скулы, хрипло рыкнув:

     — Сама откроешь? Или помочь? Учти, будешь сопротивляться —

      будет больнее.

     Испугавшись, утвердительно кивнула, чувствуя, как кожу в области нажимов обжигает диким огнём от силы его жёстких прикосновений.

     — Хорошо. Послушная игрушка.

     Мне хотелось разрыдаться от унижения, боли и отчаяния. Но больше всего — хотелось оторвать ему яйца и скормить свиньям.

     — Открывай шире!

     Но как бы я не хотела — не получалось. Страх полностью сковал моё тело, начиная от кончиков волос, заканчивая кончиками ногтей. Тогда насильник решил действовать самостоятельно — всунул свои грёбанные пальцы в мой рот, открыв его на максимум. Решив поглумиться перед трахом, Дамир несколько раз шлёпнул меня горячим членом по лицу, продолжая ухмыляться акульим оскалом до самых ушей.

     По ощущениям меня будто бы огрели распаренным утюгом. Настолько сильно его член выглядел объемным, длинным, горячим и пульсирующим, будто во всем мире ему не было равных.

     Ещё пара таких вот унизительных шлепков, и через секунду в мой рот будто врезался бронированный танк. Отчаянно взвизгнув, я попыталась отстранится, чтобы как можно быстрей избавится от этого дискомфортного ощущения. Но стальная хватка в волосах не позволяя мне этого сделать. Мужчина держал меня властно и сильно, словно собаку, используя локоны в качестве поводка.

     Ещё пару секунд, и меня вырвет.

     Ещё хоть один толчок, и он сломает мне челюсть.

     Боже! Насколько же он огромный...

     — Шшш, расслабься! — Дамир попытался нежно погладить мои напряжённые скулы, — Привыкай, лапочка, привыкай… Теперь это будет одна из твоих обязанностей. Учись. Набирайся опыта. Если удовлетворишь достаточно — не скуплюсь и даже пожалую персональную комнатку в награду за старания.

     Интересно, он это всем своим шлюхам говорит, когда впервые имеет? Или только я особенная?

     — И не вздумай укусить!!! Сразу же брошу своим парням на растерзание! А они, уж поверь, не будут долго нежиться! Усекла?

     В ответ я покорно кивнула, чувствуя, как бедные губы буквально растягиваются от перенапряжения, превращаясь в дряблую резину. Ещё я почувствовала, как маленькие, металлические шарики пирсинга уверенно скользнули вдоль языка, оставляя на рецепторах привкус металла и неприятную прохладу.

     После строгого предупреждения, диктатор совершил первый толчок.

     Толкнувшись резко, грубо, практически во всю длину, будто пытался отодрать меня до самого желудка, так дерзко, что на моих глазах брызнули новые слёзы.

     — Расслабься.

     Попробовала сделать то, что велит насильник.

     Стало немного легче.

     После чего Дамир удовлетворённо заскользил внутри моей глотки, совершая властные, уверенные толчки, постанывая, тяжело вздыхая, придерживая за волосы, своей резкой хваткой задавая ритм движениям.

     — Какая же ты сладкая! Хоть и как помойка — грязная! — с каждым новым рывком он двигался все быстрей и быстрей, пока я не ощутила, как его титанического размера орган напрягся, окаменел ещё больше и ритмично запульсировал, вливая в моё горло тёплую, солоноватую на вкус жидкость.

     Невероятно!

     Кончил он очень быстро, излившись до последней капли. Отдышавшись, всё ещё не вынимая фаллос, ублюдок приказал:

     — Теперь глотай.

     Это было ещё страшнее, чем просто взять в рот. Я боялась, что меня вырвет. Вероятно, Господину это бы вряд ли понравилось.

     После того, как мужчина вытащил едва обмякший хер из моей пульсирует болью глотки — я сглотнула. Проглотив сперму, моментально ощутила, как желудок охватился тупым, болезненным спазмом. Наверно, обрадовался, надеясь, что это долгожданная еда внутрь пожаловала. Я ведь несколько суток ничего не ела! Но вместо еды, похоже, теперь мне предстояло питаться исключительно кончой моего персонального мучителя.

     — Для первого раза волшебно! — изверг радостно улыбнулся, кончиком большого пальца стёр капельку влаги с моих, пылающих пламенем губ и… жадно облизал перепачканный палец.

     После оргазма Господина я продолжала стоять на коленях со связанными руками. Меня трясло и колотило. Тело шатало в разные стороны, а перед глазами всё плыло и вращалось как на каруселях. Дамир крепко удерживал мои волосы, смотрел в глаза, улыбался. Благодаря этой звеирной хватке, я до сих пор находилась в сознании. Боль отрезвляла.

     Слава небесам, оральные мучения на этом закончились, но вот словесные… только начинались:

     — Скажи, а ты когда-нибудь видела член?

     Я отрицательно качнула головой.

     — Поверить не могу?? Ах-ха. Да я, нах, первооткрыватель! Испугалась?

     Очень.

     Говорить я не могла. Горло саднило и чесалось, будто после мощной ангины. Лишь кивала. Но Господин не выглядел разгневанным. Напротив, деспот искрился от счастья.

     Болезненного такого счастья...

     — Мастурбировала когда-нибудь?

     Снова отрицательно крутанула шеей.

     На самом деле соврала.

     Мастурбировала! И не раз.

     Впервые попробовала тогда, когда подсматривала за предками, когда они страстно ебаш*лись по ночам, не стесняясь собственного ребёнка. Жили ведь мы в однокомнатной халупке, поэтому мне частенько приходилось наблюдать за тем, как мой отец напяливает мою мать, имея её в абсолютно разных позах.

     «Собачья», как оказалось, была его любимой.

     Поэтому, подглядывая на сладкую парочку трахунов-извращенцев из-под одеяла, я тихонько мастурбировала, получая море удовольствия. Ведь на самом деле я очень любила экспериментировать, изучать собственное тело и познавать новые ощущения.

     Поэтому х*й видела не впервой.

     Во второй раз.

     Первый — видела у отца, а второй — у мучителя. Но тот оказался тем ещё стручком, по сравнению с бизоном Дамира.

     — Значит, у нас тут объявилась скромная, серая мышка?! Большая редкость, как ни странно! Девятнадцать лет прожить в трущобах и до сих пор не лишиться плёнки?! — с этими словами проклятый мучитель наконец-то оставил мои патлы в покое и рывком вздёрнул на ноги, — Ты... многого стоишь. И ты… теперь моя вещь. — Так же резко прочь оттолкнул, снова пряча в штаны свой ненасытный автомат, которым он только что отстрелялся до самого последнего патрона.

     А затем, расправив невидимые складки на дорогом пиджаке, с полным безразличием направился к выходу из покоев.

     ГЛАВА 6.

     Всё, о чём я сейчас мечтала — хорошенько прополоскать саднящий рот и вдоволь проплакаться. Ну… и конечно же догнать изверга, выхватить пушку из лап его верных шавок и в упор нелюдя расстрелять.

     Но мечты — всего лишь пустые мысли. Через пять секунд после ухода главного, в покои вломился тот самый лекарь Завир в сопровождении вооружённого головореза.

     — Идём, милочка! Хозяин велел заняться тобой.

     О Боже!

     Да будь ты тысячу раз проклят, чёрт бездушный!!!

     Сначала я подумала, что меня по пустят кругу, развлекая остальных мразей (охранников, например), но старикан, ухватив меня за локоть, быстро потащил в банную комнату.

     Мы спустились на нулевой этаж роскошного замка. Подвальное помещение, в отличие от хором Барона, оказалось весьма убогим, достаточно тёмным и довольно прохладным. По пути нам встречались какие-то люди в одинаковых одеждах, которые суетливо бегали по коридору, выполняя разного рода работу. Наверно, именно в подвале и проживал рабочий скот вроде секс-рабынь, уборщиков, наемников.

     Две немолодые женщины в простых серых платьях приняли меня из рук Завира, втолкнув в небольшую комнату, окутанную белым туманом, в которой пахло пряными травами. И под пристальным вниманием охранника грубо запихнули в чан с тёплой водой, стоящий по центру помещения, принявшись жёстко намывать и натирать моё тело, не разрешив даже снять одежду. Ощущение было таким, словно мою нежную кожу не мочалками драили, а наждачной бумагой.

     — Тряпки снимай! — гаркнула одна из рабынь. Полноватая шатенка.

     На что я, испугавшись, лишь упрямей скрестила руки в области груди.

     — Дура тупая! Даже после жесткого тр*ха в горло ты не уяснила, что тут не существует такого понятия как «нет»?? — хохотнула вторая дамочка с темно-рыжими кучерявыми волосами, неожиданно полоснув в лицо ледяной водой из ржавого ведра.

     Я до сих пор не могла смириться с тем, в какое ужасное место попала. Не дожидаясь добровольного подчинения, ко мне тотчас же подскочил охранник и грубо разорвал на мне одежду, прямо в воде.

     Усмехнувшись, бандит продолжил внимательно следить за тем, как эти драные курицы, подобно кровожадным коршунам, набросились на моё худосочное тело, и живьём принялись сдирать с меня коду своими железными мочалками. Извращенки, не стесняясь, лапали мою грудь, бедра, ягодицы, щупали мои интимные места, к которым я ещё никому и никогда не позволяла прикасаться.

     Боковым зрением заметила, как надзиратель приспустил штаны и, глядя на всю эту пошлую картину, бесстыже наяривал в уголочке свой толстый член, не моргая, часто дыша, не сводя с меня жадного взгляда.

     Полыхая смущением и отвращением — отвернулась. Правда, этот раздражающий хлюпающий звук, во время бессовестной дрочки, начал действовать на нервы. Никого, кроме меня, похоже, не смущала его наглая мастурбация. Жабы в серых обносках намеренно пытались возбудить ярыжника ещё больше.

     Мне хотелось залепить каждой дуре по щедрому лещу и вырвать их грязные патлы, но сил уже ни на что не было. Измотанная, истощённая, голодная, я окончательно сдалась, позволяя извращенкам безжалостно щупать мои соски, ягодицы и промежность.

     Когда ублюдок в чёрной маске застонал, спуская прямо на пол, бабы велели мне вылезти из таза и одеться. Из одежды полагалось такое же как у них мешковатое платье, пошитое из грубой ткани, серого цвета, которое в области талии подвязывалось тонким пояском. На ноги я надела дешёвые балетки на полтора размера больше привычного. А вот бельё мне не выдали. Ссылаясь на то, что якобы рабыням оно ни к чему.

     В банной комнате находилось разбитое зеркало. Взглянув в отражение — не узнала себя. Грязь отмылась, волосы блестели, а кожа выглядела идеально гладкой, нежной и мягкой. Уже не помню, когда в последний я принимала раз ванну. В прошлом году, наверно. Поэтому и забыла, как на самом деле выгляжу, без маскировки из толстого слоя глины.

     Женщины, закончив с уборкой в банной, велели мне следовать за ними на кухню. Но неожиданно, у самого порога купальни, тот самый охранник-головорез, который дрочил на меня минутой ранее, резко преградил мне путь. Грубо схватив за ягодицы — толкнул лицом к стене, агрессивно зарычав на ухо:

     — Какая же ты, сучка, аппетитная… Жаль, что не моя! Очень прошу, сопротивляйся, борись, дерись изо всех сил! Сделай всё, чтобы наш босс отправил тебя на «продлёнку». Ах-ха-ха! Буду ждать с нетерпением… С удовольствием стану одним из твоих, сука, воспитателей!

     С этими словами паршивый ублюдок меня укусил. За мочку.

     Немощно забившись в истерике, обнимаясь со стеной, я попыталась высвободиться и не потерять сознание от отвратительного запаха. Запаха пота и травки, смешанного с запахом несвежего дыхания.

     Напоследок, отвесив огненный шлепок по бедру, дегенерат вытолкнул меня в холл.

     Не знаю точно, что бандюк имел в виду под этим словом «продлёнка», но явно ничего хорошего. Я поняла лишь то, что если оступишься — тебя ожидает страшное наказание.

     И это… даже не порка. А куда более болезненное действие.

     ***

     На кухне меня ждал настоящий сюрприз.

     Тарелка супа, два куска хлеба и… сочный мясной стейк!

     Ох…

     Да я готова была душу Дьяволу продать за один лишь кус от этого божественного деликатеса. Наконец хоть что-то приятное случилось за этот паршивый вечер!

     — Новенькая? — на кухне меня встретила незнакомая женщина с пышными формами, тёмно-русыми волосами, спрятанными под колпаком, облачённая в белое платье с передником.

     — Д-да, — шепнула, даже не посмотрев на собеседницу.

     Все моё внимание было приковано к этой восхитительной пище. Горячей, ароматной, сочной...

      — Чего стоишь? Жри давай! — хмыкнула повариха, ставя передо мной табуретку, — Я Роза. Повариха.

     Шмякнувшись на стул, быстро схватила ложку, и меньше чем за полминуты вылизала тарелку с похлёбкой до самого донышка. Стейк решила оставить на десерт.

     — Милана. — Прожевав, коротко ответила.

     — Похоже, понравилась ты Господину, раз такую стряпню на тебя распорядился пожертвовать.

     Приятное тепло растеклось по пищеводу, когда первая капелька супа достигла желудка. И настроение моментально улучшилось. Сперва я немного полюбовалась, понюхала, лизнула, оттягивая удовольствие… А затем, словно дикий зверь, жадно вонзилась зубами в мясо, разделавшись с добычей за пару секунд.

     — Ммм, как вкусно! Спасибо. — Облизав ложку и обе тарелки, подобрав со стола крошки — искренне отблагодарила женщину, — Ничего вкуснее в жизни не ела. Что это?

     Дамочка как раз в этот момент стряпала что-то на плите, помешивая деревянной ложкой ароматное варево в глубокой кастрюлине, но, услышав вопрос, прервалась:

     — Собачье бедро.

     Твою ю ж…

     Если я бы не жила в трущобах — меня бы вывернуло наизнанку. Но однажды мне уже приходилось есть собак. Этим я не гордилась. Потому что мне пришлось убить того… с кем я подружилась.

     Его звали Бинго. Я нашла его ещё щенком, вырастила, как собственного ребёнка. Но наша семья переживала не лучшие времена. Тем ужасным вечером я не смогла его спасти. Отец принял жесткое решение, помешать которому у меня не было никаких прав. За попытку вымолить пощаду другу я получила несколько ударов ремнём. В итоге… пса всё же сварили.

     — Но обычно… такую шваль вроде тебя крысами кормят. — С ехидной усмешкой на непривлекательном лице добавила кухарка.

     Всё.

     Хватит!

     Не хочу больше ничего слушать!

     Боже…

     В какое всё-таки жестокое место мне угораздило провалиться?!

     Издевки, унижения — на каждом шагу!

     — Теперь, когда ты пожрала, я отведу тебя в «опочивальню». А рано утром тебя ожидает осмотр у Завира и встреча с Господином.

     При мысли о повторном «свидании» с Дамиром меня начало трясти. Да что там о встрече… от одного только страшного имени «Дамир» я превращалась в бескостное желе, мечтая, подобно талому снегу, навсегда растаять.

     ***

     «Опочивальня» представляла собой небольшое помещение, обставленное клетками, в которых прямо на бетонном полу, посыпанном соломой, словно зверушки, постанывая и поплакивая ютились самые разнообразные девушки. Толстые и худые. Страшные и красивые. Темнокожие и бледнолицые.

     Таких комнат было несколько. Меня засунули в одну из них, надёжно заперев на замок. Я была восьмой пленницей, заключенной в ржавой клетке вместе с остальными невольницами. Благо тут было чисто и практически не воняло. Даже имелось какое-никакое одеяло. И ведро… для испражнений.

     Мои соседки выглядели измученными, истощёнными, забитыми суровой жизнью пленницами. Кожа некоторых была сплошь изувечена синяками, ссадинами, царапинами.

     Если честно, их даже трудно было назвать людьми. Девушки больше напоминали несчастных зверушек, с отчаянием ожидающих утреннего забоя.

     Никто из рабынь не разговаривал. Всё делали вид, что спали.

     Но нас самом деле девушки просто притворялись. После того, что довелось вытерпеть тут, в обители настоящего монстра, вряд ли бы у них получилось беззаботно закрыть глаза и расслабиться.

     Как и у меня.

     Даже когда Сатир, осмотрев невольниц перед отбоем, выключил свет — я ещё долго не могла сомкнуть глаз. Лишь под утро немного вздремнула. И причина была не в боли в саднящем горле, а в завтрашнем дне. Так как нехорошее предчувствие буквально изнутри разъедало каждый мой орган. Мне бы следовало поспать и набраться сил... перед очередной кошмарной встречей.

     ***

     Надеяться на завтрак было глупо. Судя по анорексичному телосложению некоторых рабынь — кормили тут не каждый день. Везло не всем. Только избранным.

     С рассветом меня бесцеремонно выдернули из клетки и куда-то потащили. А именно — в другое крыло, которое находилось в нескольких метрах от «центрального здания».

     Светало.

     На бледно-голубом небе появились первые солнечные лучи, которые своим тёплым светом озарили многокилометровые владения, принадлежащие самому ужасному существу в мире. Вместе с солнцем проснулись и обитатели прекрасного сада, запев сладкие песни, от которых на душе сделалось ещё тоскливее. Воздух был наполнен свежестью и прохладой. Пройдя несколько шагов в своём тонком плате невольницы — я промёрзла до самых костей. Пользуясь случаем, мельком осмотрела местность, в надежде найти хоть крошечный шанс на спасение.

     Тщетно.

     Владения Дамира огораживались многовысотным металлическим забором, который сплошь был обтыкан камерами и головорезами в масках, вооружёнными до дрожи в коленях. Более того, некоторые бандиты патрулировали территорию в сопровождении специально обученных собак.

     В соседнем здании, в компании незнакомой девушки-медсестры, меня встретил Завир, сопроводив в какую-то комнату, битком набитую медицинским оборудованием. Такую вычурную технику я видела только по телевизору.

     — Сначала возьмём анализы, потом — прививки, а потом — осмотр, — бегло отчеканил докторишка, усаживая наменя кушетку.

     Впервые в жизни у меня взяли кровь.

     Благо, я не испугалась. Всё-таки выживание в трущобах научило меня преодолевать свой страх и выработать некую устойчивость к боли.

     Закончив с анализами, девушка-медсестра усадила меня в специальное кресло для гинекологического профосмотра, предварительно зафиксировав руки и ноги в неподвижном положении. За всем этим унижением внимательно следил Сатир, сжимая в руках кожаную плеть. Видимо, на случай если надумаю сопротивляться. Но я прекрасно понимала, что если уж бунтовать — то до смерти. А пока ещё в сердце теплился шанс отыскать надежду на спасениею чтобы вырваться из этого чудовищного пекла.

     Зажмурив глаза, мечтая превратиться в невидимку, я постаралась подумать о чём-либо хорошем, пока старикашка в тюрбане ковырялся в моей промежности, оценивая качество «новоприобретенного» товара.

     Всё это он, между прочим, делал на виду у Сатира.

     Думала, что и этот осёл решит подрочить на халяву, насладившись моим позором, но кретин продолжал стоять подобно каменному истукану, периодически почухивая яйца, когда доктор отворачивался. По расширенным зрачкам урода я поняла, как сильно он меня хочет.

     Когда холодные пальцы старикана касались моей промежности, погружаясь внутрь, я испытывала ни с чем не сравнимые отвратительные ощущения. Мне было неприятно. Некомфортно. Даже чуточку больно. И я поймала себя на страшной мысли: что же будет тогда, когда Дамир возжелает отнять у меня мою девственность?

     Думаю, что при первом же соприкосновении его гигантского члена с моей хрупкой девочкой, я сразу же грохнусь в обморок! Я не выдержу его грубости, его давления, его жестокости! Он меня порвёт. Это ведь очевидно! А я… я испытаю новые вершины ни с чем не сравнимой боли!

     Закончив с осмотром, Сатир проводил меня обратно в камеру.

     Напоследок докторишка отмочил:

     — Визуально ты абсолютно здорова. Даже вшей нет. Дождёмся результатов экспертизы, и тогда Господин может смело распоряжаться твоим телом.

     Старый ублюдок!

     Для тебя я тоже вещь??!

     Игрушка!

     Безделушка!

     Даже вшей нет…

     Ничтожество!

     Ненавижу вас!

     Да чтоб вы все в одном большом котле Ада утонули!

     ***

     Когда я вернулась в тюрьму, первым делом, хорошенько проплакалась. Ибо это — было остро необходимо. Сейчас я должна была выплакать всё свои слёзы. До последней капли. Перед тем, как проклятый изверг выбьет из меня всю мою боль и выпьет все мои соки.

     ***

     День тянулся очень медленно и мучительно. Пленниц приводили, уводили и снова все повторялось. Некоторые возвращались со свежими побоями, а одна… и вовсе не вернулась. Лежать, предвкушая собственную казнь, хуже самой казни. Не знаешь, когда именно тебе вынесут приговор. Как и не знаешь того, когда снова придётся столкнуться с чудовищными глазами настоящего кровожадного аспида.

     Охранники пришли за мной ближе к обеду следующего дня. Я надеялась, что Дамир попросту забыл о моём существовании, оставив гнить как корм крысам, но мои надежды превратились в ничтожный прах.

     Сатир сказал, что анализы пришли очень хорошие, но, правда, для улучшения общего физического состояния нужно наладить питание, так как организм достаточно сильно истощён, что для меня являлось не первой сенсационной новостью.

     В остальном — все прекрасно и Господин ожидает новую игрушку к вечеру, в своих персональных покоях.

     После последней ошеломительной фразы я почувствовала, как моё сердце провалилось куда-то в желудок, в глазах потемнело, а лёгкие — превратились в твёрдый гранит.

     И снова я оказалась в банной с теми же грубыми девками и охранником-извращенцем, который и в этот раз принялся рукодельничать ещё до того момента, как я сняла одежду.

     Сегодня ушлёпок кончил дважды.

     Если бы не приказ Дамира «о неприкосновенности» — драчун уже с ног до головы отымел бы моё нетронутое тело самыми ужасными способами.

     ***

     Этого момента я боялась больше всего на свете… Этот момент мне снился каждую ночь, являясь в самых страшных кошмарах.

     Чистая, выкупанная в ароматных травах, с идеально расчёсанной, ниспадающей до самой талии копной тёмно-русых волос, одетая в абсолютно прозрачный пеньюар, босая, я шагала по лестнице, направляясь навстречу вечными пыткам, боли, унижениям…

     По пути приходилось уворачиваться от грубых ручищ головорезов, норовивших схватить меня за грудь, попу, или же… облапать промежность.

     Прикрывая грудь руками, я поднялась на самый последний этаж здания, пытаясь взять под контроль сумасшедшую дрожь, холодными волнами накатывающую по всему телу.

     Главное, не поддаваться истерике!

     Иначе будет только хуже!

     Сегодня возле хором Предводителя дежурило уж слишком много охранников. Или это они специально собрались на меня, убогую, поглазеть?

     Уроды весело присвистывали, приветствуя новую шлюху, подзывали меня к себе бранными словами, избивали матами и запугивали. Некоторые выплёвывали очень жёсткие угрозы, пытаясь унизить, уничтожить и растоптать, как насекомое. Но я по-прежнему старалась не реагировать на провокации этих умственно отсталых дегенератов, мозги которых давно как расплавились под действием стероидов.

     Сатир провёл меня в уже знакомую комнату, напоминающую один большой и шикарный музей, усадив на огромную двуспальную кровать, застеленную шёлковыми простынями. Сердце в груди колотилось настолько сильно, что я даже не слышала, какие гадости выплёвывает мне этот озабоченный подонок.

     Дамира в покоях не было. Его приход ожидался с минуты на минуту.

     В этой ужасной, полностью прозрачной ночнушке, я чувствовала себя словно без кожи. К величайшему огорчению мне сообщили, что если я «буду послушной сучкой» и «сделаю Господину офигительно приятно», то, возможно, меня переведут на «уровень выше», величав одной из «элитных шлюх Его Величества». А это означает, что меня будут лучше кормить, одевать, выделят комфортные покои с кроватью. Даже иногда позволят гулять и отдыхать. Но я должна буду всегда носить эти вульгарные, безвкусные тряпки. Разумеется, без белья.

     Ухмыльнувшись, Сатир приблизился к моему лицу…

     Я вздрогнула. Когда услышала звонкий щелчок и ощутила прохладную сталь на своей шее.

     Ошейник!

     Грёбанный мучитель напялил на меня ошейник.

     С цепями!!!

     Как дворовой шавке!

     — Ну вот, теперь ты готова! Красотка… Господин будет доволен! — с этими словами безликий натянул цепь таким образом, что меня по инерции бросило на ковёр, — К ноге, сучка! Будешь сидеть на полу, как собака. Знай своё место!

     Не уверена…

     Смогу ли выдержать все эти пытки!?

     Думаю, вряд ли…

     Какие ещё сюрпризы, помимо ошейника, мне следует ожидать??

     Привязав поводок к ножке кровати, Сатир направился к выходу, с ехидной усмешкой, бросив на прощание:

     — Ты уж постарайся по полной программе ублажить нашего босса. Может, добрее станет. Можешь, к примеру, яйца хорошенько лизнуть, он от этого страсть как кайфует!

     Как бы ни старалась, как бы ни умоляла себя успокоиться, но мне бы и жизни не хватило, чтобы смириться с тем, что моим первым мужчиной станет не человек, а самое настоящее омерзительное чудовище.

     ГЛАВА 7.

     Так я просидела ещё несколько долгих минут, вздрагивая при каждом малейшем шорохе. В конце концов снаружи покоев послышались голоса, дополняемые звучными шагами.

     Я напряглась, обхватив дрожащее тело руками, прикрывая наготу, забившись в самый дальний угол между кроватью и тумбой, насколько позволяла удавка.

     Золотые врата скрипнули. На пороге появился ОН.

     Кровожадный демон в человеческом лике.

     И не один.

     В сопровождении двух упитанных ТИГРОВ.

     ТИГРОВ!

     Огромных полосатых котяр, величественно шагающих своими крупными лапами по белому персидскому ковру, порыкивая, принюхиваясь, осматриваясь. Животные покорно следовали за своим хозяином. К их шеям крепились металлические цепи. Такие же, как и у меня. А сами ошейники покрывали острые шипы.

     При виде всей этой безумной картины у меня поплыло перед глазами. Наверно, я стала белее бумаги. Это уж точно. Тело, волосы, и даже ногти покрылось холодной дрожью, когда Дамир нашёл меня своими чёрными, пропитанными смертоносным ядом, глазами. В которых бушевал настоящий Апокалипсис.

     — Цезарь, Графиня! Место! — рыкнул деспот, привязывая поводки к ножкам дивана.

     Хищные кошки, оскалившись, послушно запрыгнули на диван, находившийся всего в пяти метрах от моего парализованного ужасом тела. Похвалив питомцев, мужчина направился ко мне, мечтающую в кошмарном припадке забиться под кровать, отыскав там тайный портал в другое измерение.

     Не дрожать!

     Не дрожать!!

     Не дрожать!!!

     Помни, ублюдок только этого и жаждет!

     — Бл*ть! — неожиданно, Дамир грубо выругался, — Игрушка, это ты, что ли? Поверить не могу! Да без дерьма на худосочном теле тебя прям не узнать!

     Он просто мастер комплиментов!

     Ничего не скажешь…

     Сегодня Дамир выглядел ещё прекрасней. И одновременно ещё ужасней. Чёрная кожаная куртка, наброшенная поверх крепкого, подкачанного тела, модельные брюки, цвета смолы, из-под которых выглядывали белые боксерки «Calvin Klein». Также его совершенно тело украшал золотой ролекс, сверкающий на мясистом запястье, перстень с рубином, блистающий на правой руке, и золотая цепь с крупными звеньями.

     Определённо, он знал толк в побрякушках.

     Естественно, Дамир считался одним из лучших магнатов-ювелиров.

     Но особого внимание заслуживали его оригинальные туфли, принтованные леопардовым узором. На лице мафиози по-прежнему была надета странная маска из серебра.

     Мне вдруг захотелось узнать, что же под ней скрывается?

     Шрам?

     Врождённое уродство?

     Родинка размером с яблоко?

     Навряд ли…

     Все это убожество в наше время без всяких проблем можно было исправить пластикой. Особенно, если ты при деньгах.

     В ответ на грубое приветствие я ещё больше скукожилась, стараясь не смотреть в глаза нелюдю, которые визуально отравляли меня своим чёрным ядом.

     — Ко мне, игрушка! — не дожидаясь ответа, мучитель резко дёрнул за цепь таким образом, что по инерции я моментально свалилась животом на пол, — Ползи.

     Тигры, уютно устроившись на диване, агрессивно рыкнув и лениво зевнув, принялись наслаждаться бесплатным шоу.

     И как только их жилистые туши до сих пор не проломили мебель?

     Испытывая сумасшедший страх, под пристальные взгляды хищников, я покорно подчинилась и, опустившись на карачки, на дрожащих конечностях направилась к выродку.

     — Хорошая девочка. Позволь-ка оценить новую безделушку. Поднимись! — зашипел варвар, повелевая хриплым басом.

     Господи! Пусть уже скорей отымеет и в камеру обратно швырнёт! Сил уже никаких нет… терпеть всё это!

     — Идеальна. — Лицо Дамира озарилось полным удовлетворением, а в глазах — полыхнули молнии восхищения. — Одна доза недешевой дури, определённо, стоила твоего дивного тела! Немного костлявая… Но мы это исправим. А вот сиськи и жопа — что надо!

     Меня будто током шибануло.

     Грязный мерзавец…

     Когда его горячие руки упали на мои бёдра, сминая тонкую ткань сорочки, я мысленно заплакала. А ещё — почувствовала некие странные ощущения в нижней части живота. Такие, словно мою промежность кольнули острой иглой.

     Если бы этот деспот обращался со мной более обходительно, возможно, я была бы счастлива, чтобы он стал моим первым мужчиной. Дамир был чертовски привлекательным существом. Всё в его властной энергетике будоражило, опьяняло, сводило с ума… Особенно его идеально красивое тело, модно стриженая борода, и даже запах. Его исключительный запах действовал на меня как наркотический дурман. От него веяло кальяном, смешанным с запахом элитного парфюма.

     Помимо душистой травы в воздухе также витал и более едкий аромат. Вероятно, это был опиум.

     Его тёплые прикосновения поначалу даже немного расслабили. Дамир нежно притянул меня к себе, погладив спину, поясницу, бёдра и… смял обеими руками округлые ягодицы.

     Боже!

     Я практически застонала, удивляясь столь странной реакции на прикосновения бессердечного монстра! Благо сдержалась.

     Кажется, тиран это понял.

     Тогда же его мнимую нежность как ветром сдуло.

     Я не успела даже выдохнуть — сильные руки деспота стальной хваткой сомкнулись на моих волосах, одним резким рывком отправляя на пол. В следующую секунду, шлёпнувшись на колени, я буквально носом ударилась в его твёрдый бугор, властно выпирающий сквозь толстую брючную ткань.

     — Давай, игрушка, закрепим вчерашний навык!

     Меня рефлекторно затошнило. К горлу подступил острый ком, а глаза — увлажнились.

     — Н-нет, прошу… — впервые, стоя на карачках, я взмолилась о пощаде.

     Но договорить не успела. Тяжёлая бляшка ремня ударила по макушке, а ненавистный звук ширинки на долю секунды лишил меня слуха.

     И вот орудие пыток снова перед моим лицом. Дерзко упирается в губы, пульсируя, содрогаясь в явном нетерпении снова овладеть моим бедным ртом. Я попыталась отстраниться, но Дамир жестко дернул меня за волосы, удерживая в желаемом положении.

     — П-пожалуйста, пощадите… — снова взмолилась, чувствуя себя полным ничтожеством, выклянчивающим помилование.

     Но вместо эмпатии я получила грубый шлепок членом по лицу и тут же смирилась, осознав полную бесполезность.

     — Заткнись! Привыкай, девочка, привыкай! Скоро это станет привычным делом, и ты не будешь так сильно бояться. Ты же боишься?

     Как бы я не хотела казаться сильной, в душе я по-прежнему была слабым ребёнком.

     Кивнула, роняя первую слезу.

     — Всё правильно! На самом деле ты должна его бояться!

     И он грубо вонзился в мой рот, одной рукой надавливая на скулы, другой — сдирая живьём скальп.

     Стальные шарики пирсинга скользнули по нёбу, заставляя почувствовать холодный привкус металла и запах мужской плоти. Горячий, огромный, пульсирующий… он снова принялся скользить в моём горле, с каждым толчком проникая всё глубже и глубже, казалось бы, до самого желудка.

     Глаза непроизвольно слезились. Я снова начала задыхаться. Но, к удивлению, мне уже было не так больно, как в первый раз. Горло начинало привыкать к баснословному размеру члена Хозяина, но разум всё ещё отчаянно сопротивлялся.

     — О да… Какая же ты сладкая!

     Он двигался всё быстрей и быстрей, пока я не ощутила, как ствол фаллоса заметно напрягся, превращаясь в камень. Тогда я поняла — Дамир скоро кончит.

     Так и случилось.

     Горячая, вязкая жидкость, по консистенции напоминающая сырой белок, брызнула в глотку.

     — Глотай, игрушка! Глотай!

      Подумав о яйце, я тут же попыталась отстраниться, но Дамир ещё сильней вжался в мой рот, вколачиваясь до самого предела.

     Наверно, я бы захлебнулась. Если бы он ещё хоть несколько секунд продолжил свои грубые надругательства.

     Выродок вытащил свой заметно обмякший ствол, перепачканный белой жидкостью и недовольно рыкнул:

     — Я же приказал глотать! Посмотри, что ты наделала, дура тупая! Приберись за собой!

     А дальше насильник заставил меня тщательно вылизать его гладкие яйца, до последней капли проглотив оставшуюся влагу, которая невольно запачкала мошонку. Ничего унизительней и отвратительней, я ещё никогда в своей жизни не делала! Даже сожрать протухший сэндвич на помойке — было не так омерзительно, как вылизывать языком кончу одержимого демона!

     Дамир застонал, невольно намотав мои волосы на кулак, прижав мой лоб ещё теснее к своему лобку.

     Сперма была практически безвкусной. Но вот у мошонки ощущался довольно-таки странный привкус.

     Тигры за спиной изверга ликовали. Урчали, разминали лапы о кожаную обивку дивана и дикими взглядами наблюдали за тем, как их Хозяин жестоко имеет очередную никчемную давалку.

     Если бы я отказалась сосать — тогда бы без разговоров отправилась на растерзание к полосатым тварям.

     — Достаточно, сероглазая шлюшка. Неплохо. Весьма неплохо. У тебя определённо талант к сосанию. Будем развивать.

     Наконец я позволила себе глубоко выдохнуть и обтереть ладонью припухшие губы. В горле до сих пор было как в гиблой пустыне — больно, сухо, тошнотворно.

     Бросив последний взгляд на расслабленный агрегат, Дамир успел уловить некое облегчение в моих печальных глазах. Но, лукаво усмехнувшись, мужчина резко вздёрнул меня с пола, злобно отчеканив:

     — Не расслабляйся, сучка! Сегодня я опробую все твои сочные дырки!

     И с этими страшными словами он грубо бросил меня на кровать. Навалившись сверху.

     ГЛАВА 8.

     Не прошло и минуты, а его член снова превратился в мрамор. Когда пылающий жаром кол упёрся в мои ягодицы — я невольно застонала, вцепившись руками в белоснежные простыни, а Барон, хохотнув, схватил меня за бёдра и резко поставил на карачки, коленом надавив на сжатые ноги.

     — Вот так… Не вздумай шевелиться! — прорычал в спину, подразнивая, потираясь, толкаясь ещё не вставленным елдаком в узенькую дырочку через тонкую материю пеньюара.

     Тигры снова встрепенулись и, грозно зарычав, заёрзали на диване. Они явно нервничали. Но я — больше.

     — Пожалуйста... Можно вас попросить? — впервые произнесла больше двух слов, обращаясь к пленителю.

     Его голос наполнился холодом, а член — ещё более настойчивей прижался к чувствительным складкам промежности:

     — Каждый раз, когда смеешь о чем-то попросить, называй меня Хозяин. На первый раз прощаю. Не буду наказывать. Запомни, ты — моя вещь. Собственность. А я — твой законный Владелец.

     Обречённо кивнула, собственными ногтями, насквозь дырявя шёлковые простыни:

     — Х-Хозяин… Мне страшно, когда тигры так жадно смотрят на меня.

     Чёрт.

     Сказала и тотчас же пожалела, имея глупость признать свой страх.

     Перед ним. Сумасшедшим маньяком.

     — Что ты предлагаешь? Вышвырнуть? Они словно дети мои родные… Я лично их вырастил. И лично роды принимал.

     Больной придурок…

     Безнадёжно!

     Умолять, спорить, разговаривать… Бессмысленно!

     — Ладно! Хватит болтать! Раздвинь-ка ноги пошире и постарайся расслабиться. В твоих же интересах! Не обещаю быть нежным. Всякая там сопливость — не по мне. Люблю грубо и жёстко. И сейчас — я буду еб*ть твою тесную киску, как козу на пастбище.

     Весь мир провалился в чёрную бездну, когда его сильные руки обрушились на мои ягодицы, задирая сорочку до уровня лопаток. Дамир уверенно стоял на ногах, разложив меня раком на краешке кровати, и возбуждённо дышал, грубо лапая ягодицы, грудь, промежность и даже анальное колечко.

     Мне уже было плевать на всё! Хотелось оттолкнуть выродка и самолично броситься к тиграм в глотки. Но тесная удавка на шее не давала возможности это сделать.

     — На вот, закуси. — Неожиданно в моих зубах появилась деревянная палка. Но я её быстро выплюнула, — Ну как хочешь! Если хоть раз заорёшь — ударю.

     Сглотнув, тихонько заплакала, не переставая думать о том, как нечто твёрдое, напоминающее бейсбольную биту, упирается в мою узкую шёлочку. Первое, что я почувствовала — холодный палец мучителя, по-свойски скользнувший в напряжённое лоно, — Совсем как сухарь! Будет больно…

     Да не тяни уже!!!

     Рви!

     Всаживай!

     Напяливай!

     Только не мучай больше!

     Словно мысли прочитав, выродок, крепко обхватив мои бёдра, слегка отстранился и… совершил резкий толчок. Толкнувшись грубо, сильно, на всю длину, одним мощным толчком насквозь прорывая плотную плёнку.

     Взвизгнув от сумасшедшей боли, я, потеряв равновесие, упала на кровать, но тут же почувствовала жгучий удар по бедру:

     — Замри, сучка! Не рыпайся!

     Тигры, утробно рыкнув, возбудились ещё больше, намереваясь спрыгнуть с дивана, чтобы поменяться местами с Хозяином. Но Владелец велел тварям сидеть на месте.

     Странно…

     Сколько же власти было в его грязных руках?

     Дамира слушались даже дикие хищники. Его не то, чтобы человечишка, но и каждая букашка, каждая лютая тварь, существующая на нашей планете, боялась до потери пульса.

     — Охх, какая же ты, мать твою, тугая! — Дамир томно выдохнул, сдерживаясь от преднамеренного оргазма, и начал двигаться ещё быстрей, порождая в моём саднящем лоне ни с чем не сравнимые ощущения.

     Повторный толчок — и в глазах потемнело.

     Ещё один — и я, передумав, сама затолкала в рот деревянный кляп, чтобы не завопить от боли. На что насильник довольно хохотнул.

     С каждым движением мужчина наращивал темп. А меня изнутри будто напичкали ядерными боеголовками, которые взрывались в порядке очереди, превращая все мои внутренности в кровавое месиво.

     — Да, моя девочка! Да! — толчки усилились и болевые спазмы тоже усилились. Но со временем я начала привыкать. Или же просто смирилась, забивая на адскую боль, так как адреналин остро ударил мне в голову.

     Наверно, перед изнасилованием надо было упасть перед извергом на колени и умолять дать мне наркотик… Или же лучше яду.

     Он начал вколачиваться ещё жёстче. Ещё грубее. Ещё быстрее. Трахая мою маленькую девочку как одержимый бес. А я еле-еле на ногах стояла, но ублюдок не давал мне упасть на пол. Руками обхватив за талию, придерживая в желаемом положении, он резко насаживал меня на себя, тем самым, помогая члену входить на всю длину, до упора, в нереально тугую дырочку.

     — Как тебе? Нравится?

     Да пошёл ты…

     Из моих глаз всё-таки брызнули слёзы.

     — Ничего-ничего скоро сама будешь умолять отодрать себя до поноса из ушей! Моим шлюхам это нравится. И тебе понравится! А мой горячий елдак будет каждую ночь тебе в дивных снах мерещиться… — Дамир властно сжал мою грудь, сильно надавив на сосок, задавая максимальную скорость толчкам.

     Тигры сходили с ума, мечась на диване, принюхиваясь, завывая. Вероятно, почувствовали кровь.

     — Твоя киска такая приятная… тесная, нетронутая. И только моя. — Прошипел, склонившись над ухом, и влажным языком облизал мочку, раковину и немного ушную дырочку.

     Меня снова затошнило.

     А затем он перебросил меня на спину. И, навалившись сверху, снова вошёл. Теперь ублюдок трахался лёжа, заставляя меня смотреть своему персональному ужасу в мрачные, как глубокая ночь на кладбище, безумные глаза, наполненные одержимой, болезненной жестокостью.

     — Смотри на меня, бл*ть! Смотри! Нравится?? Нравится, да?? Отвечай!

     — Д-да. —Всхлипнула, до крови кусая губу.

     — Что да??? — Ещё один резкий толчок и в меня будто воткнули острый кол.

     — Д-да, Хозяин.

     Дамир рассмеялся. Получив наконец то, что так одержимо жаждал. Придерживая обеими руками мои щёки, нависая надо мной чёрной бездной, демон не позволял мне даже моргнуть, заставляя смотреть на его треклятую маску. А когда я попыталась зажмуриться — сильно сдавил голову ладонями, словно стальными тисками, и ещё больнее толкнулся в матку.

     Несколько рывков. И Дамир кончил. Застонав, закатив глаза, выродок излился тёплым семенем в израненное от бесконечных мучений лоно. А затем брезгливо оттолкнулся, перекатившись на спину. Свернувшись калачиком, я быстро сползла на пол, забившись в угол, между тумбой и постелью, продолжая рыдать, стонать, трястись от страха.

     Промежность саднила, пульсировала, горела! Будто Дамир облил мои внутренности бензином и поджёг.

     Я больше не выдержу таких пыток...

     Уж лучше смерть!

     Немного придя в себя, невольно взглянула на тигров.

     Боже.

     Твари спаривались.

     Прямо на диване.

     Тот, который был покрупнее, навалившись на партнёршу сверху, жадно вцепился клыками в её холку, принявшись вколачиваться своим объёмным чреслом в немаленькую дырку самки. А самка, в свою очередь, приятно урчала, вздернув волосато-полосатую задницу кверху.

     — О, ну наконец-то! Хвала небесам, трахнулись! Уж думал, бракованные попались. Ну, или гомосек с лесби. — Гоготнул ушлёпок, приподнимаясь с кровати, обтирая окровавленный член о белоснежную простынь, — Ты смотри! Никак не мог потомства из ленивых тварей выбить, а тут… как с цепи сорвались. Видимо, киска твоя так понравилась. Папочке давно пора начать зарабатывать на этих вонючих клочках шерсти! Один только отпрыск чистокровного Амура оценивается в один мой завод.

     Ублюдок!

     Какой же он всё-таки ублюдок редкостный!

     Натрахавшись, довольные тигры, в конце концов, усмирились.

     — Сатир! — вскрикнул Господин Выродок, — Кошар забери! И азиаток мне пригласи!

     — Слушаюсь! — в хоромах появился охранник. Отвязав тигров, Сатир быстро вывел озабоченную животину прочь.

     После того, как в комнате стало немного спокойней, Дамир снова обратился ко мне, махнув окровавленной простынкой, словно белым флагом поражения.

     — Поздравляю, игрушка! Теперь ты — женщина! Пах-ха! — оскалившись, он натянул брюки на влажные бёдра и добавил, — Сегодня — ночуешь тут. На полу. Рядом с кроватью. Хочу целую ночь ощущать запах твоей поверженной вагины… А в следующий раз, когда снова на работку явишься, попросишь Завира сделать тебе клизму.

     Но клизма так и не понадобилась… На следующий день грязный подонок овладел моим кишечником без предупреждения.

     В наказание за попытку побега.

     Но об этом… чуть позже.

     ***

     До самого рассвета я просидела в том самом углу между тумбой и кроватью, сжавшись в немощный комочек, пытаясь не обращать внимания на кошмарную боль в промежности и бесконечные женские вопли.

     Этой ночью Барон развлекался не только со мной. Отымев мою бедную девочку до кровотечения, выродок занялся другими жертвами. Через полчаса после быстрого отдыха, к нему в покои привели горячих азиатских шлюх. В количестве пяти штук.

     Похоже, Дамир напрочь забыл о моём существовании, забавляясь с другими игрушками. И хорошо. Потому что я просто с ума сходила от невыносимой боли в области пылающих бёдер. Но оценить степень увечий не решалась. Просто боялась потерять сознание при виде крови.

     Всё же, ближе к утру я посмотрела. Чёртов кретин даже

     не позволил мне подмыться! На бедре, на ногах, даже на ковре я обнаружила кровавые лужицы. Меня затошнило, голова закружилась, и я снова уткнулась носом в палас.

     Громкие вопли, крики, стоны, маты… продолжались до самого утра. Под утро развлекающиеся сброд из гостиной переместился в спальню, и там они уже еб*лись практически мне в самое ухо.

     А с рассветом, наконец, затихли.

     Хорошо, что кровать была достаточно высокой, поэтому моё жалкое тело до сих пор оставалось незамеченным. Приподнявшись на локтях, я увидела Дамира. Он сладко спал, приобнимая двух узкоглазых шлюшек прямо за сиськи, а третья — кажется так и заснула с его членом в зубах. Подобная картина меня рассмешила.

     Рабыни были абсолютно голыми, но с ошейниками на худосочных шеях, а их кожа представляла собой один сплошной и страшный синяк. Грёбанный живодёр снова забавлялся с кнутом.

     Две остальные проститутки валялись на полу.

     Хоть бы они дышали…

     Но вдруг моё любопытное внимание привлекла чаша с фруктами, в которой завороженно поблескивала серебристая рукоять ножа.

     Ох…

     Не смей даже!!!

     Но соблазн был уж слишком велик.

     Мгновение — и в моём воображении вспыхивает прекрасная картина, где я, крепко сжимая острую сталь кинжала, запрыгиваю на мучителя и ловко, по самую рукоять, вгоняю лезвие точно в его бездушное сердце.

     Если бы мне предоставили выбор: еда или кинжал, несмотря на дикий голод, я бы всё равно выбрала оружие.

     Не медля ни секунды, оглянувшись, бросилась к столику с фруктами.

     Вот ведь дурочка!

     Как я могла забыть про ошейник??

     Натянутая цепь противно звякнула, повалив меня на пол. Мне не хватило всего каких-то там пары сантиметров, чтобы дотянуться до стола.

     Неожиданный грохот разбудил Хозяина покоев. Дамир резко подскочил на месте, брезгливо расталкивая шлюх в разные стороны, подобно поломанным вещам, отправляя девок на мраморный пол, а сам — уставился на источник шума, метая в меня ядовитые стрелы гнева из своих жутких, чудовищно страшных глаз.

     О Боже!

     Прости!

     Хоть бы не понял…

     Откашлявшись, Господин властно крикнул:

     — Сатир! Вымой и накорми эту доходяжку! А потом — отправь на осмотр к Завиру! Пусть спираль от залёта поставит и клизму сделает! Вечером хочу получить и вторую дырку!

     Уххх…

     Моему облегчение не было предела. Наверно, ублюдку показалось, что я просто пыталась дотянуться до тарелки с пищей.

     Через мгновение Сатир послушно исполнил приказ, сопроводив меня сначала в ванную, а затем — на кухню. Вот только на душе от этой кратковременной передышки легче не стало. Мою душу, словно лимон, досуха выжали. И пытки на этом не закончились.

     Вечером меня ожидало ещё одно страшное испытание.

     ***

     Когда я на шатающихся ногах выползла из покоев, пытаясь не застонать от боли при малейшем движении, в холле меня уже поджидали восторженные свисты и море оваций со стороны роты бандюганов, охраняющей хоромы Верховного мафиози.

     Оценив потрёпанную лохму волос, изорванное платье и запёкшуюся кровь на внутренней части бедра, нелюди одобрительно захлопали:

     — Ну как, сучка, понравилось??

     — Хочешь добавки??

     — Господин остался довольным! Сказал, дырка у тебя отменная!

     В этот миг я готова была проклинать и ненавидеть весь мир. Особенно вот таких вот бездушных выродков.

     — Заткнитесь уже! Даже не надейтесь выклянчить у Хозяина хотя бы разок облапать её сочную течь! Понятно!? Эта шавка только его. Кто тронет — мгновенно с яйцами распрощается. — В разговор вмешался Сатир. Грубо вцепившись своей сильной лаптей в мой костлявый локоть, он тащил меня в банную.

     Бандиты тотчас же смолкли и чуть было в штаны от страха не наложили, услышав намёк на угрозу кастрации.

     ***

     В этот раз мылась я сама. И на этом спасибо.

     Правда, визуальной дрочки избежать не удалось. На этот раз дрочивших было двое — Сатир и ещё один малознакомый юнец. Их лица по-прежнему скрывали чёрные маски.

     Вдоволь насмотревшись, кобелины одновременно кончили, «на брудершафт», так сказать, запачкав своей отвратительной жижей чистый пол в ванной. Я до жути боялась, что забуду об этой мерзости, оступлюсь, и ненароком поскользнусь на их сраной конче.

     После душа стало немного легче, но промежность всё ещё дико саднила и кровила. Оказывается, вместе с чистым платьем мне полагался ещё и тампон.

     До сих пор с трудом вериться, что я больше не девочка. И что меня только что грубо отодрали, как какую-то грязную, подзаборную шлюху. А само изнасилование и вовсе показалось мне чудовищным сном.

     Никогда не думала, что стать женщиной — это так ужасно! Или, быть может, мне повезло? Я ведь часто грезила по этому поводу, мечтая отдаться тому, кого до безумия полюблю. Того, за кого выйду замуж и буду верна только ему. Одному. До самой смерти.

     И что в итоге получилось?

     Мечты превратились в прах... который я плачевно развеяла над своей жестоко отодранной вагиной.

     ***

     После того как я переоделась и расчесала спутанные волосы, я поспешила на кухню. Уловив приятные запахи только что приготовленной пищи, мой впалый живот жалобно заурчал, а на языке приятно защекотало, при воспоминаниях о вкусе волшебного стейка.

     В просторной кухне, на удивление чистой, светлой и обставленной самой последней навороченной аппаратурой, никого, кроме кухарки Риты, не было.

     Поздоровавшись, я присела на свободное место, уставившись на аппетитную трапезу. Сегодня хавчик был ничуть ни хуже вчерашнего: оладьи, тосты с ветчиной, сыр, овсянка и яичница.

     Неужели всё это богатство… моё??

     Моргнув несколько раз, спросила:

     — Роза, а это точно мне??

     — Ну кому же ещё? Ты ведь сегодня впервые в п*зду еб*лась?

     — Н-ну да…

     — Тогда точно тебе! — гоготнула тучная дамочка, жёстко расчленяя острым тесаком какую-то животину, подёргивающуюся на разделочной доске, — Комплимент от Хозяина.

     Была бы я сильнее духом, отказалась бы от всякого рода комплиментов, адресованных этим мерзким нелюдем. Но такой божественной стряпни, клянусь, я никогда в жизни не видела!

     Набросившись на пищу, чуть было кусок тарелки не откусила. Повариха, заприметив силу моего звериного жора, моментально вскрикнула, выплюнув предупреждение:

     — Эй, полегче! Смотри, много за раз не жри, иначе заворот кишок будет! А у тебя ведь сегодня вечером ещё одна ходка намечается!

     Вот Дьявол!

     Да похоже о потери моей девственности уже знает весь особняк?? Ещё и о предстоящем анале, конечно же тоже!

     Оригинальную версию книги ищите на Лит Нет или на Призрачных мирах.

     Вот сволочи!

     Не удивлюсь, если и в трущобах эта новость уже в трендах.

     — Ой, кое-что забыла! — Роза рассеянное хлопнула в ладоши, повернувшись ко мне, — Посиди тут тихонечко, да не высовывайся! А я отлучусь ненадолго!

     С этими словами повариха испарилась, оставляя меня наслаждаться вкуснятиной в гордом одиночестве.

     Завтрак действительно был божественным!

     Несмотря на предупреждения Розы — я умяла всё до крошинки, наслаждаясь приятным теплом, пульсирующим внизу живота.

     И вдруг я поймала себя на кошмарной мысли: а что, если быть подстилкой мафиози не так уж и плохо? Всем ведь больно впервые! Привыкну потом. Зато вон как кормят обалденно! Ещё и купают, одевают, крышей над головой снабжают. Чего ещё надо? Ну, подумаешь, ноги почаще раздвигать, да на члене скакать… Унизительней ведь на свалках питаться, отбирая помои у собак, удирая от всяких там облезлых наркоманов, мечтающих до смерти отчекрыжить в переулке.

     А Дамир, он… Хоть и жестокий, грубый, немножко даже ненормальный, но он первый человек, который проявил ко мне какую-никакую заботу! Такой вот характер. Нужно просто привыкнуть.

     Всё-таки тут определённо лучше, чем в трущобах.

     Не успела я было смириться со своей жалкой участью, как вдруг… мой взгляд упал на настежь открытую потайную дверь кухни, которая в прошлый раз была заперта. Странная дрожь пробежала по всему телу, а сердце ускорило свой жизненный ритм.

     Ох, нет!

     Ничего не выйдет…

     Даже если выберусь во двор, дальше-то что?

     Кругом высокий-превысокий забор, размером с пятиэтажный дом. А за забором, вероятно, лес, или пустыня? Куда дальше?

     Но, чёрт… ноги уже сами по себе неслись к порогу, игнорируя приказы головного мозга.

     Один шаг — и я на свободе.

     Практически.

     Юркнув в ближайшие кусты — призадумалась, осторожно осматривая местность. Никого. Вероятно, многие охранники в это время завтракали. Видеокамер тоже не было. Ближайшие находились в десяти метрах от моего местонахождения. И то, они были направлены объективами в противоположную сторону.

     Вдруг мой беглый взгляд упал на высокое дерево, прорастающее возле забора. Если получиться — можно рискнуть забраться по стволу дерева до верхней границы забора, а затем перемахнуть через преграду и… вуаля! Да здравствует свобода!

     Но нужна ещё хотя бы верёвка!

     Времени было в обрез. Рискуя не на шутку, я быстро вернулась на кухню и направилась к кладовке. Не так давно я видела, как Роза копошилась там в куче разного бытового хлама!

     Быть может, повезёт.

     Таки да! Повезло.

     На одной из деревянных полок я откопала достаточно прочный канат.

     Вернувшись на прежнее место, осмотревшись, мысленно сосчитав до пяти, я бросилась к дереву.

     До объекта оставалось несколько шагов, как вдруг, словно из-под земли, мне навстречу выскочили два упитанных и очень… очень злобных добермана!

     Ох, чёёёрт!!!

     Вот я попала...

     Швырнув верёвку в псин, резко развернулась и рванула обратно. Но меня… окружили.

     Со стороны чёрного входа, вооружённые агрессивным оскалом, мне навстречу устремились ещё две собачары.

     Твою ж…

     Мозг перешёл на экстренное функционирование. Осмотревшись, я обнаружила нечто, похожее на клетки собачьих вольеров, находившихся неподалёку, и, не раздумывая, бросилась в их сторону. А злобные шавки, зарычав и затявкав на всю территорию особняка, метнулись за мной следом.

     Прыгнув на сетку, шустро перебирая ногами, я забралась до самого верха вольера, успев перебросить вторую ногу на территорию вольера за считанные секунды до нападения. Самая быстрая шавка, настигнув цели, чуть было не вцепилась в мою левую ногу. Вместо укуса животина всей своей упитанной тушей, словно танк, налетела на забор, ударившись брюхом о металл.

     Божееее….

     Чуть не погибла…

     Прижавшись спиной к холодной стене, тяжело дыша, я сползла по холодной опоре на грязный пол, не веря, что совершила самую глупую ошибку в жизни, решившись на этот дурацкий побег.

     Жирные щенки продолжали рычать и громко лаять, гневно бросаясь не сетку так лихо, что их омерзительные слюни долетали до моего скукожившегося тела, забрызгивая платье.

     Эти тупые твари привлекали слишком много внимания!

     Осмотревшись, я вдруг поняла... что нахожусь в ловушке.

     Благо, хоть вольер был совершенно пуст.

     Не прошло и минуты, как на шумиху сбежались охранники.

     — Какого дьявола вы тут растявкались? — заорал на шавок один из бандюганов, угрожая автоматом, но, заприметив меня, удивился — Опля! Вы только поглядите! Картина маслом прям!!!

     Мне вдруг стало безумно стыдно… Как будто я кого-то ограбила. Или хуже — убила. На самого деле я просто хотела уйти. Уйти от боли и страданий. Но вместо этого... добавила ещё жгучей соли на рану.

     Охранник, насмешливо ухмыльнувшись, приложил к губам рацию:

     — Сэр, у нас тут нежданчик!

     Наверно, моё сердце всё же на несколько секунд остановилось, когда я услышала знакомый, да такой холодный, голос моего персонального кошмара.

     — Что ещё?

     — В сад гляньте, возле псарни.

     Внезапно, на самом большом балконе особняка, декорированном массивными колоннами, я увидела ЕГО.

     Дамир, обнаружив нарушение, резко шиндарахнул руками по перилам, демонстрируя невиданную силу всей своей дьявольской злости, и, насмерть поражая ядовитым взглядом, даже находясь на приличном расстоянии, пулей заскочил обратно в комнату.

     — Ну ты и дура тупая! Чего спокойно не живётся? — перекрикивая собак, прошипел головорез, — Ты, блин, реально попала! Лучше молись…

     Сглотнув нарастающий ком страха, я почувствовала, что мои мышцы превратились в вату, а кровь в венах — кристаллизовалась в лёд.

     Меня начало реально колотить.

     Как во время сильного гриппа.

     Меньше, чем через минуту, у вольеров появился ОН — безжалостный Дьявол. Дамир, в одних только штанах, приспущенных на узких бёдрах и голым, поблескивающим в первых лучах тёплого солнца торсом, с невероятной скоростью бежал к клеткам, пиная всё и всех на своём пути.

     — Сидеть! — заорал так, что у собак от мочи его металлического голоса явно лопнули барабанные перепонки.

     Как и у меня.

     — Вот ведь шлюха бесстрашная! — деспота буквально разрывало на куски от сумасшедшего гнева. Мужчина рычал и скалился, ломая собственные кулаки друг о друга, мечтая хорошенько кому-то вмазать, чтобы выпусти наружу бьющую через край ярость, — Открывай, чего встал! Или тоже отхватить захотел??

     Ойкнув, охранник вытащил из кармана ключи, несколько раз уронил их на газон, а потом ещё долго не мог вставить ключ в замочную скважину. Потому что его руки парализовало нервной дрожью.

     — Быстрей! — Дамир вмазал кулаком по двери так сильно, что стены клетки практически на землю рухнули, в щепки рассыпавшись от титанической силы удара.

     Пожалуйста. Не надо. Не открывайте.

     Иначе... мне точно конец.

     Я думала, что когда он вломится внутрь, то он мне нос сломает.

     Но Дамир не стал сильно лупить. Пока что.

     Выбив дверь с ноги, изверг всё же прорвался, первым делом отвесив жгучую пощёчину по едва-едва поджившему лицу:

     — Дрянь.

     Я упала на землю, не издав ни единого звука. Хотя, по ощущениям, в моё лицо будто только что врезался бронированный бульдозер.

     После мощного леща, если честно, мне уже было попросту фиолетово.

     Пусть убивает.

     Смерть, по крайней мере, сделает меня свободной.

     Дамир резко схватил меня за руку, рванул к себе и, грубо забросив на плечо, будто мешок с мусором, отвесив острый шлепок по попе, мучитель потащил меня в дом, с головы до пят покрывая самым отборным матом. Но я не слушала. Перед глазами появилась белая пелена, а тело — превратилось в подобие безжизненной куклы.

     У которой только что сердце изъяли.

     А душу… Душу в прах растоптали.

     ГЛАВА 9.

     Перепрыгивая через ямы в раздроблённом асфальте, которые до самого предела были заполнены грязной дождевой водой, оборачиваясь на любой шорох, я спешила убраться прочь из тёмных улиц помойных трущоб, от греха подальше...

     Как обычно тут витали самые отвратительные запахи, от которых наизнанку выворачивало, к которым за все свои никчёмные восемнадцать лет до сих пор не могла привыкнуть, как и к такой же, дерьмовой погоде.

     Дожди, дожди, дожди… Климат здесь полностью соответствовал окружающей действительности. Порой даже, мне казалось, что мы на какой-либо другой планете живём, под фееричным названием «Клоака», поэтому тут всегда так дождливо, убого и жутко смердит.

     Никогда прежде я не покидала бараков. Или покидала, правда весьма редко, используя маскировку. Но солнце давно перестало сиять над моей жалкой макушкой… поэтому пришлось нарушить привычные запреты. Ибо умирать не очень-то хотелось. Ведь моя жизнь, по сути, должна была только начаться. Ибо я, всем своим хрупким сердцем и душой, свято верила, что смогу выбраться из грязной болотной тюрьмы, выкупив свой заветный ключик, отворяющий врата вечной свободы.

     Мой отец совсем недавно отошёл в мир иной. Тогда же я приняла решение покинуть «убежище» в поисках работы. Ведь кушать то хотелось!

     Дочь шлюхи и наркораба… Вот такой вот адской смесью второсортного паштета я являлась!

     Мать погибла буквально за неделю до кончины отца, выполняя привычные рабочие обязанности. А именно — обслуживая одну из элитных банд головорезов, решивших приятным вечерком заскочить в бордель, дабы развлечься.

     Обезумевшие наркоманы, явно перебрав с дозой, отымели мать до полусмерти всей своей плешивой ордой. А затем, словно мусор, выбросили на ближайшую помойку. До утра она не дожила. А таким тварям, вроде бессердечных бандюганов, в грязных трущобах закон не писан.

     Отец же сутками пахал на плантациях, подобно скотине бесправной, выращивая отборную дрянь для главного мафиози притона.

     Честно, даже не знаю истинной правды... был ли мой отец на самом деле моим биологическим отцом? Либо же мать залетела от одного из своих клиентов. Так как ни внешностью, ни характером на отца я не походила. Ибо в недрах моей обречённой души всегда бушевало неистовое желание вырваться из этой грязной тюрьмы, устремившись в поисках лучшей жизни.

     К тому же мне всегда хотелось стать кем-то более лучшим, чем шлюхой или сборщиком губительной дряни, а не идти по стопам своих никчемных предков. Я хотела получить образование, найти достойную работу, стать именно личностью, а не мусором. Но я не знала есть ли жизнь за пределами трущоб. Или же весь мир, как и наши помои, одна сплошная, чёрная задница.

     Я родилась и выросла в трущобах. Отец практически не позволял покидать наш барак, так как боялся, что меня моментально загребут в один из борделей, ибо моя внешность действительно была уникальна и не вписывалась в «интерьер» всей этой поганой местности.

     Природа одарила меня длинными, слегка волнистыми волосами, цвета некрепкого кофе; большими, серо-голубыми глазами, приукрашенными кукольными ресницами; идеально ровным, слегка вздёрнутым носиком; полными, бледно-розовыми губами; нежной, весьма бледной кожей и фигурой, как у чистокровной модели, с точными модельными параметрами.

     Моя мать была русской, а отец — из кавказских кровей. В итоге, получилось весьма необычное создание, наделенное болезненным стремлением вырваться из вечной тюрьмы, тем самым, отыскав грёбанные приключения на свой идеальный зад.

     Правда, в данный момент, из-за безденежья я страдала анорексией, чуть ли не до потери сознания. Ибо отец, перед смертью, не позаботился о такой мелочи, как оставить единственной дочери хотя бы немного средств на первое время, спустив всё до копеечки на дозу самой дорогой и самой отменной дури. Отчего же, сам и откинулся.

     То бишь, от передоза.

     Поэтому, денег даже на похороны не хватило… Его тело, с помощью неравнодушных соседей, бесчеловечно было сброшено в канализационный сток, отправившись вниз по течению вместе с остальными никому ненужными отходами.

     Наблюдая за тем, как то, что осталось от отца, стремительно уноситься вдаль по реке, я осознала, что осталась совершенно одна. В этом жестоком и хладнокровном мире. Надеяться на чудо, молиться, просить помощи — бесполезно. Одна надежда — только на себя.

     Не знаю, как у жирного урода и костлявой шлюхи могла появиться на свет такая милая дочь с обличием ангела?? Честно, предки сами были шокированы. А я же, искренне верила, что меня просто случайным образом занесло в это вечно гниющее болото.

     Подбросили. Потеряли. Украли??

     Да лучше бы меня украли, а мои биологические родители были бы из этих… как их там?? А! Интеллигентов…

     Но ещё одной страшной, до конца не ясной тайной, являлось то, что любили ли предки друг друга на самом деле, раз пожениться решили? Или же просто объединились, дабы выжить, щедро деля меж собой свой скудный заработок.

     Естественно, второй вариант больше подходит. Как можно искренне любить шлюху? Которая за день может перетрахать целую роту убийц и маньяков. Ну а наркомана? Разве можно любить полоумного торчка, который за один нюх может собственную дочь в пожизненное рабство продать…

     Вот и нашёлся ответ.

     До дня их смерти они лишь прикидывались заботливыми шнурками, а после… организовали феерический сюрприз.

     На самом деле, отец долго сдерживался, дабы на наркоту не подсесть. Он вкалывал на плантациях уже более двадцать лет, что считалось рекордом, который можно было смело в книге «Гиннесса» регистрировать. В один ужасный миг, батя сдался и сорвался, спустив все наши сбережения на одну сраную дозу сверх мощной шмали. А затем, заложив мою жизнь в долг последующей дозы, и вовсе откинулся.

     В общем, всю свою немощную жизнь они сознательно скрывали моё существование надеясь однажды выпорхнуть «за периметр».

     Хотели ли они мне добра?

     Любили ли они меня?

     Либо же просто берегли «для особого случая», дабы задницы свои спасти. Например, выгодно продать, тем самым рассчитавшись с долгами, либо же вольную выкупить… для своих чёрных душ. Ведь молоденькие девственницы, да ещё и чертовски привлекательные, достаточно дорого оценивались гангстерской «элитой».

     До сих пор остаётся загадкой.

     Ведь эта страшная тайна отправилась вместе с ними. В беспросветный мир мёртвых.

     Поэтому они растили меня практически в полной изоляции, запертой в тесной бетонной конуре, в которой мы всей «счастливой» троицей влачили своё жалкое существование.

     А проживало наше семейство в закрытом бандитском посёлке. Точнее, посёлком это пристанище бомжей трудно было назвать. Ведь нас использовали как рабов, содержав в грязных бараках, огороженных неприступным забором, находящимся под смертельно-опасным током. Тех, кто всячески пытался бежать — жестоко расстреливали, избивали, расчленяли, а трупы, в качестве кормёжки, свиньям на лакомство пускали.

     Жалкие рабы потели с утра до ночи, практически задаром. Кто на наркотических плантациях, кто в борделях, торгуя телом, ну а счастливчики — на заводах и фабриках. Помимо наркотической дряни, в трущобах производили отменную ювелирку и высшего качества шёлк. Которые потом за бешеные суммы впаривали безмозглым богачам.

     Наш адский труд оплачивался лишь скудной порцией еды или же какой-никакой, но крышей над головой.

     Мы рождались для того, чтобы пахать. Во благо одного очень злобного мафиози, который и управлял этими гиблыми трущобами.

     Его звали Дамир…

     Или же, просто «Варвар».

     Но местные бандюки величали его Бароном.

     А для жителей «Грязных трущоб» Господин Дамир являлся самым настоящим варваром кровожадным. Ведь это место целиком и полностью принадлежало ему. А он держал его с одной целью — рубить бабло, производить наркоту, плодить элитных шлюх и штамповать побрякушки с брюликами.

     «Слёзные трущобы», как местные величали наш мусорный отстойник, были построены в сраную честь верховного мафиози и подарены его же тираничным отцом для открытия собственного бизнеса.

     Сами трущобы представляли собой закрытый, надёжно охраняемый посёлок, расположенный в Богом забытой глуши (то есть на одном из частных островов, спрятанных в водах Атлантического океана). Сюда свозили людей из самых разных уголков мира. В основном это были брошенные, никому ненужные лохмотники, вроде бездомного, разорившегося, спившегося сброда. О существовании которых никто не знал. Которых, тем более, никто даже искать не будет.

     Так, в течении нескольких лет, и появилось на свет это плешивое гнездо, заполненное самым отборным мусором, которое работало для удовлетворения потребностей настоящего демона бездушного, которого местные бандюки считали великим лидером и могучим предводителем, а невольники, наоборот, — презирали и до сумасшествия ненавидели.

     ***

     Сегодня же я сделала то, что не хотела делать… То, что совесть не позволяла. Но вкусив тупой, мучительно пожирающий голод, я готова была на все угодно! Даже душу собственную в пекло продать, забив на мораль, мечты, стремления.

     Как бы отчаянно не тянулась к лучшему — жизнь все равно топтала, избивала, грубо сталкивала с обрыва, отправляя прямиком на острые скалы.

     Именно сегодняшним мерзопакостным вечером я решилась на отчаянный шаг — продать себя...

     За возможность просто жить.

     За возможность просто дышать.

     Ибо несмотря на шокирующую атмосферу, в которой родилась и выросла — жить мне безумно хотелось.

     У нас был телевизор, подаренный постоянным и весьма щедрым клиентом матери. Поэтому, просиживая сутками у экрана, я пыталась хоть немного учиться грамоте. Ведь в школу я не ходила. Не потому что мы не могли себе это позволить, а просто потому, что в трущобах не было высших учебных заведений. Зачем же рабам грамота? Чем тупее человек — тем лучше им управлять.

     Там, по ту сторону монитора, я видела другую реальность. Идеальный, совершенный мир… В котором царил идеальный порядок, доброта и гармония. В котором люди не избивали друг друга за кусок сухаря, не брали женщин прямо на грязных тротуарах, не унижали за цвет глаз, кожи, или же врождённые дефекты внешности.

     В грязных трущобах весь этот кошмар был привычным делом.

     В грязных трущобах людей принимали за скот, за дешёвую рабочую силу.

     Поэтому, мне так отчаянно хотелось перешагнуть через запретные «стены бездушного гетто», устремившись в лучшее будущее. В тот красочный мир, который я наблюдала с экрана старенького телевизора. В тот мир, в котором было так живописно и так прекрасно. В тот мир, который являлся для меня самой настоящей иллюзией, мечтой, или же... сладким сном.

     ***

     Как я уже говорила, чтобы выжить мне пришлось пожертвовать своей честью. Да… как бы унизительно не звучало, но только что я продала свою девственность. За место на ювелирной фабрике.

     Госпожа Джалил, начальница ювелирного цеха, оценив внешние данные «товара», с радостью приняла сделку, устроив меня «под своё крыло» в одном из престижнейших заводов трущоб. Условие: я отдаю свою невинность полностью в её распоряжение, а она — навечно закрепляет за мной место на фабрике.

     Кто будет покупателем, пока неизвестно. Она дала мне время до того момента, пока не найдёт клиента, и ещё пятьдесят баксов аванса. Так что, при виде такой баснословной купюры, я готова была прямо сейчас, хоть ей отдаться, хоть первому встречному, ибо мой бедный желудок уже до сквозных дыр себя же прогрыз.

     Клиенты Госпожи являлись весьма солидными, обеспеченными мужчинами, а не каким-либо плешивым сбродом. Так что волноваться по поводу своей жизни не стоило.

     Одна кошмарная ночь — и в моих руках престижная работа. А если соглашусь на дальнейшее сотрудничество — меня ожидает полнейшая безопасность, прочная крыша над головой, изысканное пропитание и море внимания.

     То есть, Джалил просто предложила мне стать одной из «элитных шлюх», обслуживающих клиентов, прибывших из других стран, для заключения сделок с Дамиром о покупке украшений или эксклюзивной одежды для своих жён или же для пополнения коллекции брендовых магазинов.

     До такого уровня я бы опускаться не хотела. Ведь я, всё ещё считала себя личностью с присущим стремлением выкупить собственную свободу.

     И да, рабства можно избежать. Нужно лишь заплатить каких-то там десять тысяч долларов в качестве пропуска за стены трущоб.

     Каких-то там…

     Ага!

     Проще повеситься, чем свободным стать! Потому что мой отец, потея с утра до ночи, зарабатывал по одному доллару в день, а мать — по два. Но иногда, если попадался щедрый клиент, максимум до пяти. И то половину суммы она сразу же спускала на новые шмотки, косметику, побрякушки дабы выглядеть как можно лучше, торгуя собой направо и налево.

     Но всё же, я отчаянно нуждалась в защите. Ибо на заводе не позволялось расхаживать в лохмотьях, заляпанных грязью. Как это делала я. Тем самым, не привлекая к себе излишнего внимания.

     А ходила я в старых поношенных джинсах, которые буквально спадали с впалого живота, отчего приходилось несколько раз подвязывать их верёвкой к такой же потрёпанной толстовке с капюшоном, благодаря которой я казалось толще обычного, в то время как голову «украшала» пацанская кепка, наглухо закрывающая лицо, а на ногах красовались подранные до дыр, в районе больших пальцев, кроссовки на три размера больше моего обычного.

     Всю одежду я донашивала за отцом. Оттого и выглядела как беспризорный, никому не нужный бродяжка, от которого на добрых полкилометра куриными фекалиями несло.

     Это была моя маскировка.

     Которая всегда срабатывала.

     Поэтому, если вдруг кто лицезреет без заляпанного грязью лица… я обрекаю себя на чудовищный риск быть отодранной до потери пульса в каком-нибудь помойном переулке, либо же переданной в один из дешёвых борделей трущоб. В котором пару лет назад безжалостно погибла моя мать, зарабатывая на кусок плесневелого хлеба умением широко раздвигать ноги и по самые гланды искусно сосать.

     ГЛАВА 3.

     На улице практически стемнело, но я всё ещё успевала до закрытия хлебной лавки. Мягкая, слегка шершавая купюра в пятьдесят баксов, приятно шелестела в моих руках, когда я невольно сжимала её в подранном кармане своей убогой толстовки. Для нашей нищей семьи — это целое состояние, на которое можно было месяц беззаботно жить. Признаюсь, банкноту такого масштаба я держала в своих тощих руках впервые в жизни. Отчего, приятная нега растекалась по всему телу, а желудок радостно сжимался, предвкушая в скором времени полакомиться тёплой выпечкой.

     Последний раз я ела три дня назад. Моим ужином были протухшие объедки, найденные в одном из мусорных бачков вблизи зачуханной забегаловки.

     Практически целый, но покрытый плесенью сэндвич… За право обладать которым буквально с бродячим псом подралась, поэтому получила несколько приличных укусов в области запястья. А пёс, в свою очередь, получил несколько сильных ударов металлической крышкой мусорника по черепушке, после чего, трусливо поджав хвост, сбежал.

     Кажется, я выбила ему глаз.

     Этим варварством я не гордилась. Но когда испытываешь ни с чем ни сравнимый голод… похер становится абсолютно на всё.

     Почему раньше не додумалась нож достать? Нужно было прирезать. Ибо это, всё-таки, как-никак, но бесплатное мясо на неделю.

     Чёрт!

     Вот тупоголовая!

     Собаки, как и любые другие животные в наших мусорных краях — большая редкость. Ибо все они съедаются. А эта псина, вероятно, либо из какого-нибудь трактира сбежала, либо из постовой зоны, охраняющей территорию трущоб. А может какой-нибудь маленький ребёнок у мамочки выклянчил. На что та, дабы порадовать своё единственное и драгоценное чадо, хорошенько хуёк соснула. Одного из постовых головорезов.

     После драки с псиной жутко боялась, что бешенство подхвачу. Но судя по всему, собака была ухоженной и даже с ошейником.

     Точно сбежала…

     Прошло уже пару дней. Благо меня не трясло, пена изо рта не валила, да и на людей я не кидалась. Но раны от укусов начинали гноиться.

     Естественно.

     В такой-то антисанитарии…

     Денег на лекарства не было. Просто промыла и перевязала чистой тряпкой. Но всё равно не помогло. Место ранения заметно побагровело и с каждым днём саднило всё больше и больше.

     ***

     Осталось несколько кварталов до пекарни. Я оборачивалась на каждый посторонний шорох, страшась того, что какая-нибудь обколотая пьянь выскочит из темного переулка, отнимет мою драгоценную выручку и в качестве приятного бонуса — полакомиться нетронутой плотью.

     Как говориться, то о чём думаешь — сбывается.

     За долю секунды до того, как на меня полетел водопад из помоев, выплеснутый с верхнего этажа высотной фавелы, я успела отскочить в сторону, тем самым, не промокнув.

     Заприметив случайного прохожего, невольно попавшего под раздачу, проститутка с тазиком, чьи ярко выкрашенные волосы были нашпигованы бигудями, выругалась так дико, словно это я её шлаком окатила, а не она меня.

     Похоже, в этом районе не было системы канализации. И туалетов, соответственно тоже. Поэтому рабы испражнялись прямо на улице, просто выплёскивая содержимое «унитазов» на проходящий мимо сброд.

     Никого это не заботило. Что в один миг, прямо на голову, может чьё-то дерьмо свалиться. Люди привыкли. Люди смирились. И не желали идти против власти… Похоже, подобная жизнь их вполне устраивала.

     Трущобы делились на «зоны»: низшую, среднюю, и премиум класса. Мы жили на границе низшего и среднего сектора, в бетонном бараке, без окон, но с одной комнатой.

     Отец собирался пристроить наше «счастливое» семейство в фавелы, в «средний класс», где я, собственно, в данный момент и находилась, двигаясь в сторону пекарни, но ему не хватало выдержки. Он сдался. Скапустился. И откинулся. Так и не осуществив обещанное.

     Но самыми «элитным» апартаментами считались многоэтажки класса «люкс» в секторе «один», где было чисто, уютно и относительно безопасно. Проживали там в основном рабочие, которые вкалывали на фабриках или же «элитные шлюхи».

     Эта зона надёжно охранялась. Допуск осуществлялся по специальным пропускам. Так как Дамир, главный наркобарон одного из самых прибыльных притонов, внимательно следил за здоровьем рабочих, остерегаясь какой-либо заразы, которую носил в себе каждый второй трущобный “мусор”. Ведь там же проживали и те невольники, которые производили высококачественный кокс, включая продукты питания. Поэтому главный ублюдок так лихо трясся за своё здоровье и здоровье клиентов, не допуская к работе сброд из «низшего класса». Таким образом, тиран боялся заразиться и заразить своих многоуважаемых клиентов. Именно перед началом рабочего дня каждый из невольников проходил предварительный медосмотр с дезинфекцией.

     ***

     Показав средний палец шалаве с бигудями я со всех ног бросилась наутёк, петляя меж темными переулками, пока на дорогу не выскочила.

     Как вдруг...

     Яркий свет фар резко ударил в глаза, ослепив вплоть до потери ориентации, так неожиданно, что даже не сразу ощутила острую боль в животе, когда на нечто холодное, скользкое, и как камень твёрдое налетела.

     Мелкий дождь все ещё продолжал моросить, порождая размытую пелену в поле зрения. В висках противно пульсировало, а в живот словно острый кинжал всадили, да медленно изнутри прокручивали.

     Прежде чем успела осознать, что лежу на капоте огромного, бронированного внедорожника, меня грубо схватили за шиворот и обратно на асфальт швыранули. Во время падения кепка слетела с головы, выпуская из укрытия копну тёмно-каштановых волос. Больно ударившись копчиком, тихонько взвизгнула, рассматривая две здоровенные фигуры, освещённые ярким светом автомобильных фар, склонившиеся надо мной так презрительно, словно я для них ничтожной букашкой являлась, которую они мечтали жестоко растоптать за то, что посмела на их «железное имущество» посягнуть.

     — Твою ж мать! Эта сучка мне тачку поцарапала!!! Смотри!!! — я услышала хриплый мужской бас, который буквально насквозь барабанную перепонку сразил.

     — Да вижу я, блять!!! — отозвался второй выродок, с виду казавшийся бесконечно высокой скалой.

     Мужчины, чьи размеры и внешний вид в целом были весьма впечатлительными, осмотрев махину, снова повернулись в мою сторону. Один из амбалов, (тот который выглядел более крупнее) присел напротив меня на корточки и, оскалившись в акульей ухмылке, больно схватил за волосы, выдрав парочку прядей, на что я умоляющее пискнула:

     — Прошу… Не бейте. У меня есть немного денег. Я дам вам всё, что попросите.

     — Ммм, всё говоришь?? — хохотнул бесстрашный мудак, и в его громадной лапище появился небольшой фонарик, который он направил мне точно в лицо, рассматривая детали внешности, — Как на счёт твоей дырки??

     О, Боже…

     Только не это!

     Я отчаянно забилась в его стальных руках, пытаясь вырвать несчастные локоны из мертвой хватки, на что ублюдок ещё больше возбудился.

     — Слышь, Фрэнк, а эта бомжатина ничего! Если отмыть, вполне сгодиться на разок оттянуться. Ставлю сотню, что доходяга всё ещё целка! — прошипел второй приятель, который, прижавшись задом к капоту, деловито скрестив руки на груди, склонив бошку на бок, рассматривал меня нереально прожорливым взглядом. Таким, с которым обычно голодный волк отбившуюся от стада овечку караулит.

     Дружок же, противно облизнув пересохшие губы, громко мне прямо в лицо выкрикнул, от чего я чуть было не задохнулась, благодаря “ароматной свежести” пивного дыхания:

     — О да, Скотти! Ты прям мысли мои прочитал! Чур я первый на очереди!

     Ушлёпки явно в хлам ушатались. Сегодня ведь пятница… Пятница, мать её, развратница! А ещё выродки напоминали обритых «под ноль» двух братьев близнецов из фильма «Хитмэн». Но их нельзя было назвать близнецами, ведь рост, цвет глаз и общие пропорции тела гоблинов-переростков заметно отличались. Правда одежда была однотипной: чёрные строгие костюмы, с красными галстуками, и, напяленные поверх смокингов, кожаные плащи.

     Сомнений быть не может.

     Передо мной те самые, элитные шавки главного наркобарона нерушимого притона. Его бойцы. Охранники. А также… Смотрители грязных трущоб.

     Жилистая рука того, которого Фрэнком величали, с силой рванула меня вперёд, вздёргивая на ноги. В этот особенный момент, собрав всё своё жалкое мужество, я со всей силы врезала коленом мудаку прямо меж ног. И, кажется, услышала хруст. Напоминающий тот, с которым куриное яйцо на пол падает и вдребезги разбивается.

     — Сукаааа! — лысый взвыл от боли, прикрывая пах руками, но хватку волос не ослабил. Вместо этого, он замахнулся и с незабываемой силой ударил меня по лицу, повторно отправив на капот ублюдской колымаги, — Дрянь…

     Мощный толчок словно в другое измерение выбросил. Адреналин резко стукнул в голову, поэтому даже не ощутила сумасшедшей боли от удара в челюсть и повторного столкновения с холодным металлом.

     — Давай уже, бери её быстрей, пока стерва в отключке. Не то ещё хозяйство твоё откусит. Ах-ха-х! Вишь какая характерная попалась! Поручи-ка как следует эту выдру вшивую, млеать! Будет знать, как кочерыжками своими махать! — второй головорез, похоже, весело забавлялся, глядя на то, как товарищ до сих пор словно ужаленный скачет.

     Хорошо я его треснула.

     Не зря на подушке практиковалась, изучая по телеку уроки самообороны. Но вот блок поставить не успела.

     Лучше бы сразу нож достала и кастрировала.

     Пока пыталась заставить разум, вместе с телом, в кошмарную реальность вернуться, Фрэнк перестал поскуливать и уже сверху навалился, жёстко вдавливая в капот джипа:

     — Ну и несёт от неё… Может на хрен такую?! Пусть бомжей забавляет. Лучше в бордель толкнём. Или Хозяину нашему помешанному... Если целка — то дофига за такую рожу светит. Девчонка-то красотка.

     На что напарник ответил:

     — Да ну, тебе ж не привыкать мусор драть! Гандон надень и вперёд! Или чё, очкуешь, поди?

     — Не. Просто брезгую чуток.

     — Тогда отойди. Я первым опробую… — скомандовал Скотти уверенно отталкивая друга в сторону, занимая его место, — Если и правда тугая, тогда лучше боссу на забаву отправить!

     — Ага! В коллекцию разбитых сердец и рухнувших надежд! - дополнил напарник.

     — Нет же! В коллекцию подранных вагин и безлимитных кончин, ах-ха-ха! — перефразировал утырок и добавил, — Но в зад по любому вдую… Даже если целочкой окажется, что маловероятно в этом мусорнике!

     — Не факт, бро! Судя по одёжке — она будто всю свою жизнь в контейнере с помоями кантовалась! Сто пудово непорченная ещё! - омерзительно харкнув в ухо, кретин ещё сильнее вдавился, намереваясь протиснуть наглые грабли к пояску моих штанов.

     Я, тем временем, попыталась сбросить урода. На что амбал с силой шлепнул по ягодицам, выбивая из гортани невольный стон боли. Для безопасности насильник бездушно заломил мне руки за спину, выдернул ремень из брюк и до онемения связал запястья.

     Оторвав саднящую щеку от мокрого железа, снова попробовала выбраться, но тут же получила ещё один удар головой о капот. Теперь в глазах замелькали чёрные пятна.

     А когда мигрень более-менее успокоилась — почувствовала, как нечто твёрдое, вытянутой формы, настойчиво прижалось к моим саднящим ягодицам.

     — Чёрт! Проверь стерву! Дышит ли? Не перестарался? Хочу, чтобы в сознании была, когда драть во все щели буду!

     Видела я плохо. Как в тумане. Но слышала уж очень хорошо. Более того, каждое слово насильников будто скальпелем в сознание втыкалось. А когда руки домагателя с силой стянули мои штаны — громко закричала, выпуская на волю первые горькие слёзы. Похоже, я оказалась той ещё слабачкой. Этот вшивый кабель ещё даже на миллиметрик не вошёл в моё тело, а я уже о пощаде вовсю молила.

     Когда в лицо снова ударил яркий свет фонаря — зажмурилась, пытаясь отвернуться, отстраниться, выпутаться и бежать. Но голова, словно с тонну весила.

     — Погоди, бро! А эта не та курва, которую мы уже с полвечера ищем?? — прокуренным басом прохрипел тот монстр, который в лицо фонариком тыкал.

     — Ты уверен?? — недовольно рявкнул второй ирод, жадно сминая ягодицы стальными клешнями, заодно и поглаживая пульсирующей головкой жаждущего секса инструмента, нетронутую щёлочку.

     — Сам глянь!

     — Блять! — утырок нехотя спрятал член в штаны и склонился над моим обездвиженным лицом, брезгливо отбрасывая мокрые прядки волос с раненной щеки, — Охренеть… Походу реально она!

     С невероятным усилием я приподняла веки, пытаясь сфокусировать зрение, дабы понять, чего они там шепчутся и почему до сих пор не отымели. Как вдруг, заметила в руках одного из головорезов нечто, напоминающее фотографию. Мою фотографию. Ту самую, которую отец с собой в бумажнике вечно таскал. Ибо это был один единственный снимок со мной, существующий на всём белом свете, сделанный ещё на доисторический карточный фотоаппарат, который папаша на свалке нашёл и починить сумел.

     Во время «фотосессии», на тот момент, мне было шестнадцать.

     — Слышь, убогая! Как звать-то тебя?? Милана? — резко выпалил Фрэнк, покрутив фото карточкой перед моей кровоточащей щекой. Я не ответила. Лишь моргнула и слизнула кончиком языка солоноватую на вкус жидкость, стекающую по разбитой губе прямо на грязный капот махины.

     — Она эта! По глазам вижу! — ответил второй тиран, потирая ладони друг о друга, пытаясь согреться.

     — Ой, да пофиг вообще! Берём швабру и к боссу валим! Скажем — она. Вроде похожа. Если грязь поусердней отмыть — точной копией будет. Вот только с трахом облом!

     — Ах-ха! Рискни давай! И у тебя больше никогда не встанет. Просто потому, что Дамир твоё хозяйство «под самый корешок» подрежет, если на его собственность посягнёшь!

     — Заткнись ты! Дай хоть на зад вздрочну! Или придётся в бордель наведаться! — зашипел недоносок, снова пристраиваясь позади меня.

     — Давай тока быстро! Жрать и спать охота…

     По крайне мере, я позволила себе немного расслабиться и глубоко выдохнуть. Так как придурки передумали насиловать моё тело. Но это не могло радовать… Ибо я, зачем-то, страсть как понадобилась главному мафиози притону! Который, по сути, вообще не должен знать о моём существовании. Ведь родилась я незаконно, без ведома предводителя. Как и проживала, соответственно тоже.

     Мать родила меня тайно. На месяц раньше положенного срока. Рожала дома. А когда родила — сказала, что ребёнок на свет мёртвым явился.

     План мамаши был идеально продуман. Нашу “везучую” семейку постигла счастливая случайность, благодаря которой я до сих пор диковинной девственницей являлась. За день до моего рождения у маминой лучшей подруги начались схватки. Она произвела на свет близнецов. Но один младенец родился слабым и умер через пять минут после рождения. Поэтому подруга передала новорожденного маме, а та, в свою очередь, отнесла труп головорезам-смотрителями выдав его за меня.

     ***

     Прокусив губу до мяса, каждый раз я невольно вздрагивала, ощущая шершавую хватку в области пульсирующей промежности. Не стесняясь ни друга, ни собственной совести, выродок одной рукой нагло лапал мои половые органы, а другой — мастурбировал. Через минуту я услышала громкие стоны кретина. А через долю секунды — ощутила нечто липкое, тонкими струйками выстреливающее точно в ложбинку меж ягодиц.

     После того, как утырок кончил, он вытер мой зад какой-то найденной прямо на тротуаре тряпкой, после чего, оторвав от капота, перебросил на плечо и понёс к машине.

     Благодаря неоднократному удару головой о твёрдую поверхность металла, я всё ещё плохо ориентировалась в пространстве. А когда ощутила мягкую обивку подголовника — моментально отключилась. Видимо, из-за сильного стресса и небольшого сотрясения.

     ГЛАВА 10.

     Всё, о чём мечтала — так это хорошенько прополоскать саднящий рот и вдоволь проплакаться. Ну… и конечно же догнать изверга, выхватить пушку из рук его же верных шавок, дабы жестоко в упор расстрелять, приукрасив дорогущие полы свеженькими внутренностями собственного Владельца.

     Но мечты — всего лишь пустые мысли. Через пять секунд после ухода главного, в покои вломился тот самый лекарь Завир в сопровождении вооружённого головореза.

     — Идём, милочка! Хозяин велел заняться тобой.

     О, Боже!

     Да будь ты проклят, чёрт бездушный!!!

     Сначала, я было подумала, что меня по кругу пустят, развлекая остальных мразей (охранников, например), но старикан, ухватив за локоть, быстро потащил в банную комнату.

     Мы спустились на нулевой этаж роскошного замка, где меня ожидала интенсивная чистка. Подвальное помещение, в отличии от хором Барона, оказалось весьма убогим, достаточно тёмным, сырым и довольно прохладным. По пути нам встречались какие-то люди в одинаковых одёжках, которые суетливо бегали по коридору, выполняя разного рода работу. Наверно, именно в подвале и обитал рабочий скот, вроде секс-рабынь, уборщиков, готовщиков.

     Две немолодые женщины в простых серых платьях приняли меня из рук Завира, втолкнув в небольшую комнатку, окутанную белым туманом, в которой пахло пряными травами. И под пристальным вниманием охранника, грубо запихнули в чан с тёплой водой, стоящий по центру помещения, принявшись жёстко намывать, натирать, полоскать, не позволив даже одежду снять. Ощущение было таким, что чувствительную кожу не мочалками драили, а самыми настоящими наждачками.

     — Тряпки снимай! — гаркнула одна из рабынь. Полноватая шатенка.

     На что я, испугавшись, лишь упрямей скрестила руки в области груди.

     — Дура тупая! Даже после жесткого траха в горло ты не уяснила, что тут не существует такого понятия как «нет» ?? — хохотнула вторая дамочка, с темно-рыжими курчавыми волосами, неожиданно полоснув в лицо ледяной водой из ржавого ведра.

     Встрепенувшись, всё ещё не могла смириться с тем, в какое ужасное место попала. Не дожидаясь добровольного подчинения, ко мне тотчас же охранник подскочил, грубо разорвав одежду прямо на мене, прямо в воде, заставляя тихонько вскрикнуть.

     Усмехнувшись, бандит продолжил внимательно следить за тем, как драные курицы, подобно коршунам кровожадным, лихо набросились на моё худосочное тельце, живём сдирая кожу своими железными мочалками. Извращенки не стеснялись лапать груди, бедра, ягодицы, интенсивно мацая, жмякая, щупая интимные места, к которым я ещё никому и никогда не позволяла прикасаться.

     Боковым зрением заметила, как надзиратель приспустил штаны и, глядя на всю эту пошлую картину, бесстыже наяривал в уголочке, не моргая, не сводя с моих нагих прелестей похабного взгляда.

     Полыхая смущением и отвращением — отвернулась. Правда этот раздражающий хлюпающий звук, во время бессовестной дрочки, начала действовать на нервы. Никого, кроме меня, похоже, не смущала его наглая мастурбация. Ибо жабы в серых обносках, намеренно пытались возбудить ярыжника ещё больше.

     Хотелось залепить каждой дуре по щедрому лещу. Но сил уже ни на что не было. Измотанная, истощённая, голодная, я окончательно сдалась, позволяя извращенкам безжалостно щупать мои соски, ягодицы, промежность.

     Когда ублюдок в чёрной маске застонал, спуская прямо на пол, бабы велели мне вылезти из таза и одеться.

     Из одежды полагалось такое же как у них мешковатое платье, пошитое из грубой ткани, серого цвета, которое в области талии подвязывалось тонким пояском. На ноги я надела клеёнчатые балетки, на полтора размер больше привычного. А вот бельё мне не выдали. Ссылаясь на то, что рабыням оно ни к чему.

     В банной комнате находилось разбитое зеркало. Взглянув в отражение — не узнала себя. Грязь отмылась, волосы блестели, а кожа выглядела идеально гладкой, нежной и мягкой. Уже не помню, когда в последний раз ванну принимала. В прошлом году наверно. Поэтому и позабыла, как на самом-то деле выгляжу.

     Женщины, очистив чан от чёрной грязи, после моего пребывания там, велели следовать за ними на кухню. Но неожиданно, у самого порога купальни, охранник-головорез преградил мне путь. Грубо схватив за задницу — толкнул лицом к стене и агрессивно зарычал, точно в ухо:

     — Какая же ты, сучка, аппетитная… Жаль, что не моя! Очень прошу, сопротивляйся, борись, дерись изо всех сил! Сделай всё, дабы босс на «продлёнку» отправил. Ах-ха-ха! Буду ждать с нетерпением… С удовольствием стану одним из твоих, сука, воспитателей!

     С этими словами, паршивый ублюдок меня укусил. За мочку.

     Я же, жалко забилась в истерике, обнимаясь со стеной, пытаясь высвободиться, да не потерять сознание от едкого запаха, исходившего из его сраного хавальника. Ибо от кретина жутко несло. Потом, травкой и пивом.

     Напоследок, отвесив огненный шлепок по бедру, дегенерат вытолкнул меня в холл.

     Не знаю точно, что бандюк имел в виду, под этим словом «продлёнка», но явно ничего хорошего. Поняла лишь то, что если оступишься — провинившемуся грозит страшное наказание. И это… даже не порка. А куда более болезненное действие.

     ***

     На кухне меня ждал настоящий сюрприз.

     Тарелка супа, два куска хлеба и… сочный, румяный, аппетитно прожаренный мясной стейк!

     Ох…

     Да я готова была душу Дьяволу продать за один лишь кус от божественного деликатеса. Наконец, хоть что-то приятное за этот паршивый вечер случилось!

     — Новенькая? — на кухоньке меня встретила незнакомая женщина с пышными формами, тёмно-русыми волосами, спрятанными под колпаком, облачённая в белое платье, приукрашенное передником.

     — Д-да, — шепнула, даже не посмотрев на собеседницу. Все моё жадное внимание было приковано к еде.

      — Чего стоишь? Жри давай! — хмыкнула повариха, ставя передо мной табуретку, — Я Роза. Повариха.

     Шмякнувшись на стул, схватила ложку и меньше чем за полминуты вылизала тарелку с похлёбкой до самого донышка. Стейк оставила на десерт.

     — Милана. — Прожевав коротко ответила.

     — Похоже, понравилась ты Господину. Раз такую стряпню на тебя распорядился пожертвовать.

     Приятное тепло растеклось по пищеводу, когда первая капелька супа достигла желудка. И настроение моментально улучшилось. Сперва, я немного полюбовалась, понюхала, лизнула, оттягивая удовольствие… А затем, словно дикий зверёныш, жадно вонзилась зубами в мясо, разделавшись с добычей за пару секунд.

     — Ммм, как вкусно! Спасибо. — Облизав ложку и обе тарелки, подобрав со стола крошечки — искренне отблагодарила женщину, — Ничего вкуснее в жизни не еле. Что это?

     Дамочка, как раз в этот момент стряпала что-то на плите, помешивая деревянной ложкой ароматное варево в глубокой кострюлине, но услышав вопрос — прервалась:

     — Собачье бедро.

     Твою ю ж…

     Если бы не жила в трущобах — давно бы проблевалась. Но однажды, мне уже приходилось есть собак. Этим я не гордилась. Потому как, пришлось убить того… с кем подружилась.

     Его звали Бинго. Я нашла его ещё щенком, вырастила, как собственного ребёнка. Но наша семья переживала не лучшие времена. Тем ужасным вечером я не смогла его спасти. Отец принял жесткое решение, помешать которому у меня не было никаких прав. За попытку вымолить пощаду другу — я получила несколько ударов ремнём. В итоге… пса всё же сварили.

     — Но обычно… такую шваль вроде тебя крысами кормят. — С ехидной усмешкой на непривлекательном лице добавила кухарка.

     Всё.

     Хватит!

     Больше не желала ничего слушать!

     Боже…

     В какое жестокое место мне угораздило провалиться?!

     Издевки, унижения — на каждом шагу!

     — Теперь, когда ты пожрала, я отведу тебя в опочивальню. А рано утром — тебя ожидает осмотр у Завира и встреча с Господином.

     При мысли о повторном «свидании» с Дамиром меня начало трясти. Да что там о встрече… об одном только страшном имени «Дамир» я в бескостное желе превращалась, мечтая подобно снегу на тропическом солнце… навсегда растаять.

     ***

     «Опочивальня» представляла собой небольшое помещение, обставленное клетками, в которых, прямо на бетонном полу, посыпанном соломой, словно зверушки, постанывая ютились самые разнообразные девушки. Толстые и худые. Страшные и красивые. Темнокожие и бледнолицые.

     Таких комнат было несколько. Меня засунули в одну из них, надёжно заперев на замок. Я была восьмой пленницей, заключенной в ржавой клетке, вместе с остальными невольницами.

     Благо тут было чисто и практически не воняло. Даже какое-никакое одеяло имелось. И ведро… для испражнений.

     Мои соседки выглядели измученными, истощёнными, поверженными. Кожа некоторых была сплошь изувечена синяками, ссадинами, царапинами.

     Если честно, их даже трудно было назвать людьми. Девушки больше походили на избитых зверушек, с отчаянием ожидающих утреннего забоя.

     Никто не разговаривал.

     Всё делали вид, что спали.

     Но нас самом деле, притворялись. Ибо после того, что довелось вытерпеть тут, в обители настоящего Дьявола, вряд ли бы получилось беззаботно закрыть глаза и расслабиться.

     Как и у меня.

     Даже когда Сатир, осмотрев пленниц перед отбоем, выключил свет — я ещё долго не могла сомкнуть глаз. Лишь под утро немного вздремнула. И причина была не в боли в саднящем горле, а в завтрашнем дне. Так как нехорошее предчувствие — буквально изнутри разъедало. Ведь завтра, определённо, у главного Люцифера имелись на мою душу особые планы. Поэтому, мне бы следовало поспать, да сил набраться. Перед очередной, кошмарной встречей.

     ***

     Надеяться на завтрак было глупо. Судя по анорексичному телосложению некоторых рабынь — кормили тут не каждый день. Везло не всем. Только избранным.

     С рассветом меня бесцеремонно выдернули из клетки и куда-то потащили. А именно — в другое крыло, которое находилось в нескольких метрах от «центрального замка».

     Светало.

     На бледно-голубом небе появились первые солнечные лучи, которые своим тёплым светом озарили многокилометровые владения, принадлежащие самому ужасному существу в мире. Вместе с солнцем проснулись обитатели прекрасного сада, запев сладкие песни, от которых на душе сделалось ещё тоскливее. Воздух был наполнен свежестью и прохладой. Пройдя несколько шагов в своём тонком платьишке-невольницы — успела предельно замёрзнуть. Пользуясь случаем, мельком осмотрела местность, в надежде найти хоть крошечный шанс на спасение.

     Тщетно.

     Владения Дамира огораживались многовысотным металлическим забором, который сплошь был обтыкан камерами и головорезами в масках, вооружёнными до инфаркта. Более того, некоторые бандиты патрулировали территорию в сопровождении специально обученных собак.

     В соседнем здании, в компании незнакомой девушки-медсестры, меня встретил Завир, сопроводив в какую-то комнату, битком набитую медицинским оборудованием. Такую технику я видела только по телеку.

     —Сначала, возьмём анализы, потом — прививки, а потом — осмотр, — бегло отчеканил докторишка, усаживая на кушетку.

     Впервые в жизни у меня взяли кровь.

     Благо, я не испугалась.

     Всё-таки выживание в трущобах научило противиться страху, блокируя боль.

     Закончив с анализами, девушка-медсестра усадила меня в специальное кресло для гинекологического профосмотра, предварительно зафиксировав руки и ноги в неподвижном положении. За всем этим унижением внимательно следил Сатир, сжимая в руках кожаную плеть. Видимо, на случай если противиться надумаю. Но я прекрасно понимала, что если уж бунтовать — то до смерти. А пока ещё в сердце теплился шанс отыскать надежду на спасение, да вырваться из этого чудовищного пекла.

     Зажмурив глаза, мечтая превратиться в невидимку, постаралась подумать о чём-либо хорошем, пока старикашка в тюрбане, ковырялся в моей промежности, оценивая качество новоприобретенного товара. На виду у Сатира.

     Думала, что и этот осёл решит подродрочить, наслаждаясь моим позором, но кретин продолжал стоять подобно истукану, периодически почухивая яйца, когда доктор отворачивался. По расширенным, до самого предела зрачкам уродца, я поняла, как сильно он меня хочет.

     Когда холодные пальцы старикана касались киски, погружаясь внутрь, я испытывала ни с чем не сравнимые отвратительные ощущения. Мне было неприятно. Некомфортно. Даже чуточку больно. И я поймала себя на страшной мысли: что же будет тогда, когда Дамир возжелает у меня девственность отнять?

     Думаю, что при первом же касании его великанского члена к тугой девочке, я сразу же в обморок грохнусь! Ибо моя щелочка явно не для его титанического агрегата на свет создавалась. Он порвёт меня. Это ведь очевидно! А я… я испытаю новые вершины ни с чем не сравнимой боли!

     Закончив с осмотром, Сатир проводил обратно в камеру.

     Напоследок, докторишка отмочил:

     — Визуально, ты абсолютно здорова. Даже вшей нет. Дождёмся результатов экспертизы и тогда Господин может смело распоряжаться твоим телом.

     Старый ублюдок!

     Для тебя я тоже вещь??!

     Игрушка!

     Безделушка!

     Даже вшей нет…

     Ничтожество!

     Ненавижу вас!

     Да чтоб вы все в одном большом котле Ада утонули!

     ***

     Когда вернулась в тюрьму, первым делом, позволила себе несчастной вдоволь прореветься. Ибо это — было остро необходимо. Сейчас, я должна была выплакать всё слёзы. До последней капельки. Перед тем, как персональный мучитель выбьет из меня всю мою боль и выпьет все мои соки.

     ***

     День тянулся очень медленно и мучительно. Пленниц приводили, уводили и снова все повторялось. Некоторые возвращались со свежими побоями, а одна… и вовсе не вернулась. Лежать, предвкушая собственную казнь, хуже самой казни. Не знаешь, когда именно тебе приговор вынесут. Как и не знаешь того, когда снова придётся столкнуться с чудовищными глазами настоящего аспида кровожадного.

     За мной же пожаловали ближе к обеду следующего дня. Я надеялась, что Дамир попросту позабыл о моём существовании, оставив гнить как корм крысам, но мои надежды — в ничтожный прах превратились.

     Сатир сказал, что анализы пришли очень хорошие, но правда, для улучшения общего физического состояния, нужно наладить питание, так как организм достаточно сильно истощён, что для меня являлось не первой сенсационной новостью.

     В остальном — все прекрасно и Господин ожидает новую игрушку к вечеру, в своих персональных покоях.

     После последней ошеломительной фразы, я почувствовала, как собственное сердце в желудок провалилось, в глазах потемнело, а лёгкие — твёрдым камнем обернулись.

     И снова я оказалась в банной с теми же грубыми девками и охранником-извращенцем, который и в этот раз принялся рукодельничать ещё до того момента, как я одежду сняла.

     Сегодня ушлёпок кончил дважды.

     Если бы не приказ Дамира «о неприкосновенности» — драчун бы уже с ног до головы отымел мое нетронутое тело самыми ужасными способами.

     ***

     Этого момента я боялась больше всего на свете… Этот момент мне каждую ночь снился, являясь в самых страшных кошмарах.

     Чистая, выкупанная в ароматных травах, с идеально расчёсанной, ниспадающей до самой талии копной тёмно-русых волос, с рыжеватым отливом, облачённая в абсолютно прозрачный пеньюар, босая, я шагала по лестнице, направляясь навстречу вечными пыткам, боли, унижениям…

     По пути приходилось уворачиваться от грубых ручищ головорезов, норовивших схватить за грудь, попу, или же… облапать промежность.

     Прикрывая округлые вершинки руками, поднялась на самый последний этаж, пытаясь контролировать сумасшедшую дрожь, волнами накатывающую по всему телу.

     Главное, не поддаваться истерике!

     Иначе хуже будет!

     Сегодня уж что-то много охранников было. Или они специально на меня, убогую, поглазеть собрались?!

     Уродцы противно свистели, приветствуя новую шлюху, подзывали к себе, избивали матами и явно запугивали. Некоторые выплёвывали очень жёсткие угрозы, пытаясь унизить, уничтожить, растоптать. Но я по-прежнему старалась не реагировать.

     Сатир провёл меня в уже знакомую комнату, напоминающую один большой и шикарный музей, усадив на огромную двуспальную кровать, застеленную шёлковыми простынями. Сердце в груди колотилось так сильно, что я даже не слышала, о чём подонок треплется. Да и не важно! Запугивал наверно…

     Дамира в покоях не было. Его приход ожидался с минуты на минуту.

     В этой ужасной, полностью прозрачной ночнушке, я чувствовала себя словно без кожи. К величайшему огорчению мне сообщили, что если я буду послушной сучкой и сделаю Господину офигительно приятно, то возможно, меня переведут на «уровень выше», величав одной из «элитных шлюх Его Величества». А это означает, что меня будут лучше кормить, одевать, выделят комфортные покои с кроватью. Даже иногда позволят гулять и отдыхать. Но я должна буду абсолютно всегда носить эти сатанинские, прозрачные тряпки. Разумеется, без белья. Эдакая униформа унижения…

     Ухмыльнувшись, Сатир приблизился к моему лицу…

     Я вздрогнула. Когда услышала звонкий щелчок и ощутила прохладу на своей шее.

     Ошейник!

     Грёбанный мучитель напялил на меня ошейник.

     С цепями!!!

     Как шавке дворовой!

     — Ну вот, теперь ты готова! Красотка… Господин будет доволен! — с этими словами, безликий натянул цепь таким образом, что меня по инерции на ковёр бросило, — К ноге, сучка! Будешь сидеть на полу, как собака. Знай своё место!

     Не уверена…

     Смогу ли выдержать все эти пытки!?

     Думаю, вряд ли…

     Какие ещё сюрпризы, помимо ошейника ожидать следует??

     Привязав поводок к ножке кровати, Сатир направился к выходу, с ехидной усмешкой, бросив на прощание:

     — Ты уж постарайся по полной программе нашего босса ублажить. Может добрее станет. Можешь, к примеру, яйца хорошенько лизнуть, он от этого страсть как кайфует!

     Как бы ни старалась. Как бы ни умоляла себя прошлой ночью, успокоиться, но мне бы и жизни не хватило, дабы смириться с тем, что моим первым мужчиной станет не человек, а самое настоящее чудовище омерзительное.

     ГЛАВА 11.

     Никогда бы не подумала, что судьба уготовила для меня самую глупую смерть в мире: упасть с обрыва, разбиться о скалы и пойти ко дну, подобно бездушному валуну, на корм рыбам. Стоило только увидеть мир за пределами вечного лагеря страданий, мне вдруг, неистово захотелось жить! Да. Я поняла, что за свободу нужно бороться! И никогда ни при каких обстоятельствах не опускать руки. Кто знает, что будет завтра, послезавтра, через неделю? Быть может всё изменится? Как и в лучшую сторону, так и в худшую… Если бы мне выпал шанс, хоть крошечный такой шансик, я бы попробовала начать всё сначала. Не знаю каким образом, но клянусь, обязательно попробовала бы! Для начала, хотя бы просто помолилась. Каждый день и каждую свободную минуту я бы молилась Богу, выпрашивая помощи. Я бы молилась о том, чтобы преступные стены цитадели смерти рухнули и, впервые за длительные годы, восторжествовала справедливость.

     Бурные потоки океанского течения подхватили моё обмякшее тело, закружили в ураганной воронке и понесли в неизвестном направлении. Всё это время, во время падения со скалы я молилась. Так отчаянно, как никогда ранее. Всем сердцем и душой. До последнего удара пульса.

     Воздух давно перестал попадать в лёгкие, а место кислорода заняла солёная жижа. Нещадные волновые потоки кромсали моё хрупкое тело словно бумажную куклу, бросая сначала на самое дно, а затем, подрожая могучему кашалоту, выталкивали на поверхность.

     Из-за сильного шока и асфиксии боль отступила. Поэтому, я даже не чувствовала с какой силой океан швырял меня о скалистое днище. Наверно потому, что мозг уже перестал функционировать...

     На секунду приоткрыла глаза. Сквозь голубую пелену, дополняемую устрашающим шипением морской пучины, я увидела яркий свет, подумав, что это ангел-хранитель явился за угасающим духом грешницы. Всхлипнув, потянула руки навстречу ослепительному зареву, отмечая, что буквально на долю секунды весь окружающий мир словно замер. Водные потоки перестали кусаться, ветер стих, а тёмно-серые облака, подгоняемые океанским бризом, застыли как и всё живое. Показалось, что наша планета остановилась. Перестала вращаться вокруг своей оси, позволяя мне, погибающей душе, сойти прочь. В неизвестность.

     Светящийся шар стремительно приближался. Я уже тянула свои тощие ручки навстречу этому необъяснимому явлению, которое согревало, манило, успокаивало, как вдруг… услышала мягкий голос, звучавший не снаружи водной глади, а словно внутри моего сердца:

     — Тебе ещё рано…

     И я, тотчас же поняла, что означали эти простые, но такие понятные слова, и что за странный сгусток света так неистово манил заблудшую грешницу. Но было уже всё неважно. Небеса одарили меня ещё одним шансом, несмотря даже на то, что за последний год, я просто мечтала уйти из жизни.

     Наверно, Боги всё же услышали молитвы. И теперь, возможно, судьба проявит хотя бы немного жалости.

     Три секунды… и мир снова завертелся, закружился, забурлил как прежде. Я же, закрыв глаза, провалилась в темноту. Так и не поняв… радоваться или тосковать. Или, быть может в Раю, на самом-то деле, не место такому грязному отродью, вроде меня?

     ***

     — Эй!!! Слышишь меня?? Девочка! Ну же, давай! Дыши! Дыши, чёрт подери! — я почувствовала сильную пульсацию в груде, после которой захотелось сильно откашляться. А ещё, я услышала хриплый мужской голос, звучавший как-то отдалённо. Словно в глубокой пещере, или неприступных горах.

     Яркий свет ударил в глаза, а в животе, будто морская буря орудовала, превращая все внутренние органы в мелкий песок. Перевернувшись на живот интенсивно откашлялась, выплевывая куски горьких водорослей прямо на деревянный пол неизвестного плавающего средства.

     — Вот так вот, милая! Дыши. Дыши. И попытайся хорошенько прокашляться. Молодец! — шершавые ладони упали на спину, слегка постучав по лопаткам, облегчая судорожные спазмы.

     После рвоты заметно полегчало. Дрожащими руками я перебросила волосы с лица на спину и, хорошенько проморгавшись, решила взглянуть в лицо своему спасителю.

     Голова всё ещё кружилась, а образы окружающих предметов выглядели размытыми и бесформенными. К тому же, сумасшедшая качка до сих пор ни на секунду не прекращалась.

     Оглянувшись, поняла почему. Потому что я находилась в небольшой рыбацкой лодке, которую трясло из стороны в сторону, хаотично раскачивая гигантскими барашками.

     Ухватившись за бортик деревянного корытца, постаралась успокоиться и вымолвить хотя бы слово, дабы узнать, что со мной приключилось и как именно тут оказалась. Но в ротовой полости до сих пор чувствовался противный привкус морской капусты.

     — Деточка, как ты? Помнишь, что-нибудь? — услышала всё тот же сиплый мужской голос, а когда зрение окончательно восстановилось, увидела немолодого, седовласого старичка в поношенной одёжке. Мужичок осторожно присел напротив, обеспокоенно сканируя взглядом светло-серых глаз, — Что с тобой приключилось, несчастное дитя, и как ты тут оказалась?

     Неожиданно, горькие воспоминания, подобно нещадному урагану, ворвались в мой воспалённый разум.

     Дамир… Наша первая поездка за пределы вечной тюрьмы… Океан… Опасный обрыв… И этот страшный обвал, чуть было не забравший жизнь.

     Неуверенно кивнула, не понимая, стоит ли доверять деду, раскрыв все тайные карты, или же лучше солгать. И что скажу? Типа, память потеряла, поэтому не помню, как у берегов самого опасного острова в мире оказалась? Либо же, просто с мужем на яхте путешествовали, да совершенно случайно в шторм угодили.

     Нет. Полный бред! Не прокатит… Это ведь частные владения! А местные уже давно знают какому дьяволу принадлежат эти тёмные земли!

     Уловив явный страх в моих измученных глазах, незнакомец сказал:

     — Меня ты можешь звать Омаром. Хоть и старый, но не злобный. Поэтому, не боись. Не трону. — Дед попытался улыбнуться, тем самым, стараясь расположить к себе.

     Я же, заметив, что у старикашки не хватает нескольких передних зубов, почувствовала непонятное тепло в груди, которое указывало на то, что рыбаку, таки можно доверять.

     Оценив одобрительную реакцию на лице пострадавшей, Омар продолжил:

     — Знаю, чей это остров, девочка. Туристы минуют его десятой дорогой… Обычно, в пределах нескольких километров, тут ошивается всякая шваль опасная, вооружённая до кончиков волос. Но сегодня воскресенье. Следовательно, у уродов выходной. А я, на свой страх и риск, люблю в эти дни порыбачить. Ведь именно возле берегов этого треклятого пекла водится самая отменная рыба. Поэтому, не стоит меня бояться. Я не сдам. Могу лишь помочь… Ты ведь не случайно тут, верно?

     Всё ещё не могла нормально говорить. Лишь неуверенно кивала. Ибо голосовые связки, словно до изорванных дыр, жгучим морским ядом испепелило.

     — Сбежала наверно? Из этого Ада проклятого… Знаю я, какие ужасы тут творятся, и кто всем этим чёрным хаосом орудует. Самый настоящий Дьявол, который бесконечными деньжатами прикрывается! Прикупил себе Богом забытый островок в океанской глуши и живет припеваючи, воротя всякие мерзкие делишки направо да налево, ирод бездушный. Сын Сатаны! Отребье демонское! Тьху на него!

     Ого! Неожиданно, я даже невольно улыбнулась, так как этот милый дедушка немного развеселил своей особой манерой ругаться, плеваться и возмущаться. Думаю, мы с ним поладим.

     — Чтоб он сдох, аспид кровожадный! — Омар несколько раз плюнул через левое плечо и, вернувшись к привычной работе, резко вытянув рыбацкие сети из неспокойных вод обратно в лодку. Огромная рыбная стая, пойманная в веревочную ловушку, задёргалась на безводной поверхности катера, жадно хватая ртом воздух. Действительно, селёдка тут обитала ну просто гигантская. Видимо, потому что местные браконьеры очковали соваться в эти запретные воды, поэтому для всякой там живности селёдочной побережье «острова смерти» стало не абы каким раем.

     — В общем, рыбачу я рыбачу, и тут вдруг бах! Обвал приключился… После дождей, знаешь ли, оползни — довольно таки частое явление. Опасно по скалам в этот период бродить. Землица в этих краях как пепел. Бац! И рассеется над водой, даже пикнуть не успеешь.

     Настроение резко пропало. Горло опять невыносимо сдавило, а по спине пробежала холодная дрожь. Меня затрясло. Больше от страха, чем от холода. Так как я… окончательно вспомнила то, что часом ранее приключилось.

     — Что такое, куколка, побледнела вся. Хочешь сказать, этот обвал имеет к тебе лично кое-какое отношение?

     Утвердительно киваю. Но говорить в голос по-прежнему не получается.

     — Господи боже! Бедное дитя! — рыбак замешкался, а затем, вытащил из рядом стоящей коробки одеяло и бережно набросил на мои посиневшие плечи. Ещё, Омар метнулся промывать мне раны… на лбу, руках и ногах. Повезло считай. На вид, всего лишь царапины, но кровило прилично!

     — Я вот случайно тебя выловил. В сетях застряла. Испугался сначала, думал русалка-какая словилась! Или того хуже… утопленница. А тут вдруг девушка… живая. Хрупкая такая, в ссадинах вся и как лёд, до ужаса холодная. Думал, чертов Дьявол, хозяин проклятого острова тьмы, снова развлекается... Над девушками издевается. Так ведь? Это он тебя в океан бросил?

     — Почти. — прошептала одними губами, — Упала.

     — Что же делать? — старичок, схватившись за голову, принялся нервно мерить лодку шагами.

     Закутавшись в тёплый плед с головой, как вылитая монахиня, снова попыталась выдавить хоть какие-нибудь звуки:

     — Пожалуйста, спасите. Спрячьте меня, умоляю. Я не хочу обратно. Мне страшно.

     Кажется, Омар всё понял. По губам прочитал. Тогда же, он быстро сгрёб все свои рыбацкие инструменты обратно в лодку, поднял якорь на поверхность и уверенно отчеканил:

     — Хорошо, я помогу тебе, девочка. Ты только держись, ладно. Скоро прибудем в деревню, обещаю, что спрячу и буду заботиться. Там то уж точно никто не найдёт. Человек я одинокий. Детей нет. Жена уж померла давно. Вопросов задавать никто не станет. Первое время. А там, что-нибудь придумаем. Давай-ка, ложись на пол, накройся одеялом и тихонько себя веди. Не хватало ещё на патруль нарваться. Наверняка искать будут.

     Я мигом сделала всё, так, как велел рыбак, претворившись безжизненной мышью. А когда моторная лодка резко рванула в открытое море, острым носом рассекая бушующие волны, я облегченно выдохнула, радуясь тому, что у меня, хотя бы малюсенький шансик на спасение появился.

      — Эххх, понеслось дер*мо по стокам! Держись, девочка! Оторвёмся! Дядька Омар в обиду не даст… — рыбак весело хохотнул, разгоняя дряхлое корытце до максимума, своими смелыми фразочками явно пытаясь поднять настроение. И у него, таки получилось. Получив в лицо резкий шлепок соленой водицы, я, впервые в жизни, искренне улыбнулась.

     ГЛАВА 12.

     — Как твоё имя? — когда мы остались совершенно одни, чудовище приблизилось на предельно близкое расстояние, а я же — задержала дыхание, стараясь не смотреть в жуткие глаза мучителя, которые выглядели страшнее самого страшного фильма ужасов, не говоря уже о странной маске, скрывающей половину лица, дополняющей его жуткий образ ещё более чудовищными ассоциациями.

     Я понимала, что если не дам ему то, что просит, и то, что велит, мне явно не поздоровится. Поэтому, старалась выполнять абсолютно все прихоти диктатора.

     — Милана, — тихонько всхлипнула, не признав собственного голоса.

     — А, впрочем, неважно. — Он приблизился ещё на один шаг, так близко, что я ощутила его лютое дыхание на своих потрёпанных волосах, и оскалился в зловещей ухмылке, — Теперь, я буду звать тебя ИГРУШКА.

     Кажется, словно земля растворилась под ногами и меня резко в беспросветную бездну затянуло, ставя жирную точку на былой жизни. Прежняя жизнь была ничуть ни лучше, но она хотя бы в моих собственных руках находилась. И у меня было имя. Но, начиная с этого момента, я превратилась в ничто.

     Точнее, я стала персональной шлюхой одержимого наркомана.

     — И сейчас, игрушка, мы немного поиграем. — Холодная дрожь пробежала по всему телу, когда мужчина вцепился в мои волосы и потащил к фонтану.

     Ноги заплетались, не слушались, подкашивались. А сердце — громыхало где-то в горле, превратившись в несмолкаемый автомат.

     Что он задумал?

     Избить, изнасиловать?

     Вряд ли шампанским угостить...

     — Знаешь что, твой убогий внешний вид нереально заводит, — выпаливает точно в ухо так, что его алкогольное дыхание обжигает кожу, и, неожиданно, кончиком горячего языка облизывает мочку.

     Гадко. Мерзко. Унизительно.

     — Поэтому, в первую очередь, я предпочитаю отодрать тебя прямо в твой грязный рот. А уж потом, после предварительной дезинфекции, получить всё остальное.

     Эти гадкие слова будто горным эхом в подсознание ворвались, доводя до грани инфаркта, отчего я жутко испугалась. Но я не должна была показывать ни малейшего намёка на страх. Ибо черноглазого ублюдка моя трусость до эйфории забавляла.

     — Сними куртку! — подталкивает к фонтану, выплевывая приказ за приказом.

     Медленно потянулась к застёжке, дрожащими руками пытаясь нащупать молнию. Но кисти словно одеревенели, отказываясь подчиняться хозяйке.

     — Да что ты там возишься?? — резко хлопает по рукам и со всей мочи разрывает молнию, силой своего физического превосходства превращая одежду в ничтожное рваньё.

     Куртка упала на пол, а я же осталась стоять в одной застиранной майке, нижний край которой чуть доходил до уровня пупка, моментально скрестив руки на груди, прикрывая свои самые сокровенные места. Ибо такое понятие, как «лифчик», мне до сих пор было неведомо.

     Так унизительно я себя ещё никогда не ощущала.

     Но рано или поздно то, чего страшишься, сбывается. А я — всю свою недолгую жизнь боялась оказаться в подобном месте, исполняя роль грязной потаскушки.

     — Ох, какие мы стесняшки! — стальной хохот обрушился на моё жалкое тельце, будто кинжалом, врезаясь в самое ранимое место. В центр, где проживает честь, гордость, самоуважение, — Убери руки и дай взглянуть!

     Не нужно было повторять дважды. При ужасающем тоне его голоса они непроизвольно «по швам» шлёпнулись, не смея препятствовать тому, что диктатор по первой же прихоти потребует.

     Наверно мои бледные щёки полыхнули всеми оттенками красного, когда его безумному взору предстали две округлые пирамидки немалого размера, приукрашенные твёрдыми ягодами, отчётливо виднеющимися сквозь полупрозрачную ткань топа.

     Если бы не страдала анорексией, груди выглядели бы более пышнее и более объёмнее. Но в данном случае, мои формы - являлись моим проклятием. Так как возбуждали главного Люцифера Преисподней до пика сексуального бешенства...

     — Хмм… — почесав подбородок, Дамир призадумался, — Сколько тебе? Девятнадцать? Но развита ты не по годам. Особенно твои аппетитные формы, — неожиданно, его холодная рука с силой смяла правую грудь, отправив сознание прямиком в Преисподнюю. Но я, во что бы то ни стало, продолжала терпеть. Ибо выбора у меня просто не было. — Несмотря твою болезненную худобу.

     Ещё несколько секунд он пожирал меня безумным взглядом, предельно пристально изучая каждый сантиметрик тела, периодически надавливая на отверделый сосок поверх тонкой материи, а затем, вдруг, насмешливо выпалил:

     — Подойди к фонтану, хорошенько умойся, да рот прополощи.

     Не знаю, какой чёрт меня за язык укусил, но я осмелилась отказать деспоту. И моментально пожалела.

     — Я не пью алкоголь, — кажется, мой голос обрёл некую бесстрашную уверенность.

     В этот момент я стояла спиной к мучителю и лицом к фонтану. В шаге от воды. Как хорошо, что не видела того, как резко переменилось выражение лица Дьявола, а его давящая энергетика жестокости, мощной бурей ударила в спину.

     Ох…

     Сейчас мне предстоит узнать ирода в гневе.

     Впервые.

     — ЧТО?? Отказывать смеешь?? МНЕ?? Твоему, блять, Хозяину??! — грубые руки сомкнулись на волосах и прежде, чем успела сделать глубокий вдох, ублюдок толкнул меня в фонтан, резко окунув с головой в воду.

     Думала, что сердце остановиться. Думала, что сознание от страха потеряю. Ведь вся моя убогая жизнь, в этот дьявольски жестокий миг, словно немое кино, перед глазами пронеслась.

     Едкая, жгучая жидкость, подобно кислоте, заполонила ноздри, разъедая все внутренности изнутри. И я начала задыхаться, отчаянно барахтаясь в липкой жиже.

     Ещё пару секунд... и сознание клиническая смерть настигнет.

     Как только подумала о смерти — мучитель моментально вытащил меня обратно на поверхность, предварительно намылив лицо шершавой ладонью, смывая засохшую грязь, пот, и кровь от побоев.

     — Запомни, игрушка, сопротивляться бессмысленно. Я. ЕСТЬ. БОГ.

     И «Бог» развернул меня к себе лицом, пытаясь задушить одним лишь диким взглядом ядовитых глаз. В которых бушевал настоящий ураган мании к насилию.

     Я же, тяжело дыша, хрипя, дрожа, подобно параличному кролику в лапах хищного зверя, старалась не смотреть в лицо истинной смерти, что так нереально пугала. Особенно, если эта смерть предстала в облике красивого безумца, лицо которого наполовину скрывалось под жуткой маской из чистого серебра.

     — Ммм, а ты и правда милашка! Оказывается, у тебя даже веснушки имеются! О! Придумал новую кличку! Игрушка-веснушка! Как тебе??

     Да пошёл ты на х*р!

     Я не заплачу…

     Не заплачу!

     Не заплачу!!!

     Я сильная!

     Я справлюсь!

     А когда Дьявол подпустит к себе слишком близко — воткну ему нож в сердце!

     — Не думал, что так быстро строптивость проявишь! Твой мусор-отец ведь из кавказских кровей будет?! Но мне это, знаешь ли, чертовски нравится — строптивых шлюх укрощать... Становись на колени! Живо!

     Остолбенев от шока, я даже не могла понять смысл его гадких слов.

     Тогда он помог мне с этим… Отвесив жёсткую подсечку, отправляя прямиком на холодный пол. Но я не упала. Дамир ловко подхватил меня за плечи в полуметре от падения и, словно ватную статую, на колени поставил. Таким образом, что теперь моя голова находилась на уровне его совершенных бёдер.

     Прежде, чем успела сообразить о том, что мерзавец собирается делать дальше, одной рукой — он дерзко ухватил меня за волосы, а другой — властно расстегнул ширинку брюк, (которая так нереально громадным холмом выпирала) запуская руку в трусы и деловито извлекая из трикотажных боксёрок эрегированный член небывалого размера.

     Толстый, властный, такой же надменный, как и его обладатель, длиной сантиметров двадцать пять, с отчётливо виднеющимися жилками, он был полностью готов к дикому, ненасытному сексу. Мне показалось, что головка этого королевского посоха пульсировала в явном нетерпении вонзиться в чьи-то тесные глубины. Но самой интересной, яро бросающейся в глаза деталью внешности члена, были металлические шарики, сверкающие в области головки, выступающие в роли пирсинга.

     Ужас сковал каждую мышцу моего тела, а несчастная челюсть отвисла сама собой, практически до пола, при виде всей этой нереальной мочи мужского достоинства. Ему даже не пришлось повторно прикрикивать, дабы я рот открыла.

     — Впечатляет? Не правда ли? — изверг наслаждался каждой секундой позора своего новоиспечённого раба и своего же величия.

     Однако, осознав постыдность данной ситуации, явно покраснев от позора, я плотно стиснула челюсть, надеясь, что это спасёт мой маленький рот от неминуемой участи быть жёстко оттраханым.

     Усмехнувшись, Барон ловко схватил скованный подбородок и грубо надавил двумя пальцами на скулы, снова подчиняя своей безграничной тирании:

     — Сама откроешь? Или помочь? Учти, будешь сопротивляться — больнее будет.

     Испугавшись, я утвердительно кивнула, чувствуя, как кожа в области его нажимов уже в синий окрашивается.

     — Хорошо. Послушная игрушка.

     Мне хотелось разрыдаться от унижения, боли и отчаяния. Но больше всего — хотелось откусить ему яйца и свиньям скормить.

     — Открывай шире!

     Но как бы я не хотела — не получалось. Страх полностью сковал моё тело, начиная от кончиков волос, заканчивая кончиками ногтей. Тогда насильник, дабы помочь, всунул свои грёбанные пальцы в несчастный рот, размыкая челюсть до самого предела.

     Решив поглумиться перед трахом, он несколько раз надменно шлёпнул горячим членом по лицу, продолжая ухмыляться акульим оскалом до самых ушей.

     Кажется, словно в кожу распаренный утюг вонзился. Настолько сильно его член выглядел объёмным, длинным, горячим и пульсирующим, будто во всем мире, ему не было равных.

     Ещё пару шлепков и через секунду в мой рот словно танк врезался. Я, взвизгнув, тотчас же отстранится попыталась, как можно быстрей избавившись от этого некомфортно ощущения. Но кретин уж очень сильно держал за волосы, не позволяя сбежать.

     Ещё пару секунд, и меня вырвет.

     Ещё хоть один толчок, и он сломает мне челюсть.

     Боже! Насколько же он огромный...

     — Шшш, расслабься! — Дамир попытался нежно погладить мои напряжённые скулы, — Привыкай, лапочка, теперь это будет одна из твоих важнейших обязанностей. Учись. Набирайся опыта. Если удовлетворишь достаточно — не скуплюсь на награду и комнатку персональную пожалую.

     Интересно, он это всем своим шлюхам говорит, когда впервые имеет? Или только я особенная?

     — И не вздумай укусить!!! Сразу же парням своим на растерзание брошу! А они, уж поверь, не будут долго нежиться! Усекла?

     В ответ я покорно кивнула, чувствуя, как бедные губы буквально растягиваются от перенапряжения, превращаясь в дряблую резину. Ещё я почувствовала, как маленькие металлические шарики скользнули по языку, оставляя на рецепторах привкус металла и лёгкую прохладу.

     После предупредительной речи, тиран совершил первый толчок.

     Толкнувшись резко, грубо, практически во всю длину, словно проникая до самого желудка, так дерзко, что на моих глазах моментально слезы брызнули. Даже несмотря на то, что я всяческими способами пыталась отвлечься, думая о чём-либо другом, но только не о боли.

     — Расслабься.

     Попробовала сделать то, что велит насильник.

     Стало немного легче.

     После чего, Дамир удовлетворённо заскользил, совершая властные толчки, постанывая, тяжело вздыхая, придерживая за волосы, тем самым, задавая ритм движениям.

     — Какая же ты сладкая! Хоть и как помойка — грязная! — с каждым новым рывком он двигался все быстрей и быстрей, пока я не ощутила, как его титанического размера орган напрягся, окаменел ещё больше, и ритмично запульсировал, вливая в моё горло тёплую, солоноватую на вкус жидкость.

     Невероятно.

     Кончил он очень быстро.

     Излившись до последней капли, отдышавшись, всё ещё не вынимая фаллос, ублюдок приказал:

     — Теперь глотай.

     Это было ещё страшнее, чем просто в рот взять. Больше всего я боялась, что меня вырвет. Вероятно, Господину это не понравится. И он будет повторять муки снова и снова. Пока не получит желанного.

     Сразу же после того, как мужчина вытащил орудие пыток из моего полыхающего огнём горла, крепко зажмурившись — всё же глотнула. Проглотив сперму, я моментально ощутила, как желудок охватился тупым спазмом. Наверно, обрадовался, надеясь, что это заветная еда к нему пожаловала. Но вместо еды, похоже, теперь мне предстояло питаться исключительно кончой персонального мучителя.

     — Для первого раза волшебно! — изверг сладко улыбнулся, кончиком большого пальца стерев капельку его же влаги с моих пылающих пламенем губ и… жадно облизал перепачканный палец.

     Меня трясло и одновременно штормило. После оргазма Господина я, стоя на коленях со связанными руками, начала пошатываться в разные стороны, подобно пьяному маятнику, готовясь провалиться в небытие. Но Дамир всё ещё крепко удерживал мои волосы. Именно поэтому я до сих пор не упала.

     Слава небесам, оральные мучения на этом закончились, но вот словесные … только начинались:

     — Скажи, а ты когда-нибудь видела член?

     Я отрицательно качнула головой.

     — Поверить не могу?? Ах-ха. Да я, нах, первооткрыватель! Испугалась?

     Очень.

     Говорить я не могла. Горло саднило будто после сильной ангины. Лишь кивала. Но он не выглядел недовольным. Напротив, весь такой искрился от счастья. Болезненного счастья...

     — Мастурбировала когда-нибудь?

     Снова отрицательно крутанула шеей.

     На самом деле соврала.

     Мастурбировала! И ни раз.

     Впервые попробовала тогда, когда за предками подсматривала, когда они жарко ебаш*лись по ночам, не стесняясь собственного ребёнка. Жили ведь мы в однокомнатной халупе. Поэтому, всякий раз я подглядывала, как отец лихо напяливает мать, пользуясь ей в совершенно разных позах. Но его любимой была — собачья.

     Поэтому, подглядывая на сладкую парочку трахунов из-под одеяла, тихонько мастурбировала, получая море удовольствия. Ведь на самом-то деле я страсть как любила экспериментировать подобным образом.

     Поэтому, хуй не впервой видела.

     Во второй.

     Первый — у отца лицезрела. Но тот, оказался тем ещё стручком. По сравнению с бизоном Дамира.

     — Значит, у нас тут скромная, серая мышка объявилась?! Большая редкость, как ни странно! Девятнадцать лет в трущобах прожить и девственность сохранить! — с этими словами проклятый мучитель, наконец, отпустил мои патлы, резко на ноги вздёрнув, — Ты… многого стоишь. — И так же резко прочь оттолкнул, снова пряча в штаны свой небывалый автомат, которым только что до самого последнего патрона отстрелялся. И с полным безразличием к выходу из покоев направился.

     ГЛАВА 13.

     Мысль о живом призраке до самого обеда не давала покоя. Сколько не утешала разбитое сердце — всё равно не могла склеить воедино все его части. Воспоминания буквально пожирали, разъедая каждую клеточку, каждый орган изнутри. Я знала, что окончательно успокоит дух… Визит на территорию треклятого острова.

     Безумие конечно. Но лишь только так смогу успокоиться, тем самым дав вольную терзающим воспоминаниям. Не успела было подумать об этой сумасшедшей идее, как вдруг услышала весьма удивительную беседу двух продавщиц-соседок.

     — Представляешь, сегодня состоится открытие реабилитационного центра! — трещала одна девица, размахивая плетёнками.

     — Да Ладно?! Уверена? Не уж то слухи были вовсе не слухами! — удивилась вторая торгашка, натирая до дыр глиняные статуэтки ручной работы.

     — Богом клянусь! — перекрестилась ремесленница, — Это точно… Никогда бы не подумала, что на месте самого настоящего наркопритона когда-то построят целый реабилитационный центр для наркозависимых и также для других тяжелобольных людей.

     — Чудеса прям! Всего за шесть месяцев… Перевернуть весь остров наизнанку. И что теперь любой желающий может побывать на запретной территории?

     — Думаю да. По крайней мере уж точно не обстреляют из пулемётов! Ах-ха! — хохотнула рукодельница, заприметив как близко я подошла к их столу, будто бабки были не купчихами, а гипнотизёршами какими, — Ты чего, Миланочка? Корзиночку желаешь?

     Подпрыгнув от неожиданности, отрицательно махнула головой.

     — Слушай дорогая, — продолжила одна из продавщиц, обратившись ко мне, — А что если тебе на островок наведаться, может помогут с бедой-то твоей? Ну по поводу голоса… Да заодно и ребёночка глянут.

     Изобразив безразличие, пожала плечами. Но всё-таки решив убедиться в правильности сплетен, черканула в блокноте вопрос:

     — Где находится этот остров?

     — Ааа, да всего лишь в тридцати минутах отсюда. Курс на юг.

     Бедное дитя… И как это Омар только недавно сумел признаться, что дочка у него имеется. Внебрачная. Которую муж жестоко избил на ранних сроках беременности, отчего она и к отцу сбежала, намеренно затерявшись в этой Господом забытой глуши.

     Но я больше не слушала бабские сплетни, ибо на всех возможных парах мчалась к Омару. С одной очень важной просьбой — хотя бы на несколько минут вернуться туда, откуда я всю свою нелегкую жизнь сбежать мечтала.

     ***

     После длительных уговоров дедушка согласился. Я же наплела пурги, что устала от постоянных кошмаров, мешающих нормально жить. Поэтому, излив все свои чувства в письменном виде в блокнот, решила вернуться на место «гибели», изорвать в клочья свои страдания, выплеснутые на бумагу, развеяв над могучим океаном. Заодно, убедиться в правдивости сплетен.

     Неужели… полиция всё-таки добралась до истины, уничтожив действующий филиала Ада на Земле?

     Когда мы, уютно устроившись в быстро мчавшейся лодке приблизились к острову, у меня перехватило дыхание от внезапно нахлынувших воспоминаний. Лёгкие превратились в мрамор, а мир перед глазами перевернулся вверх тормашками, в то время как в памяти мелькнула вся моя боль, полученная во время беспросветного рабства.

     Бывали конечно и положительные моменты в отношениях с Дамиром. Тогда же я свято верила, что люди меняются. Но наверно, горько ошиблась… Тогда, когда тиран избил меня своим же ремнём, а потом приковал к дереву на пару с лучшей подругой, которую до этого, отымела вся его вонючая орда.

     Тогда я лишилась всего. Особенно сильно тосковала по Сатиру. Жаль, что у нас с ним ничего не вышло. Тогда я не думала о каких-либо отношениях, но узнав на какие подвиги осмелился боец ради моей свободы, действительно прониклась уважением. Он стал для меня личным ангелом хранителем. Которого… бездушно отобрали небеса. И почему они лишают самого лучшего? За какие такие грехи?

     Наверно, в прошлой жизни сама была жестоким маньяком.

     Подумав о Сатире, в памяти всплыл образ голубоглазого парня с лучезарной улыбкой, спровоцировав новую порцию горьких слез.

     Смахнув солёные капельки с ресничек, немного успокоившись, приготовилась к высадке на берег.

     ***

     Омар всё ещё недовольно ухмылялся и вздыхал, пока мы ковыляли к месту моей мнимой гибели. Я поклялась собственным зрением, что больше ни за что и ни при каких обстоятельствах не подойду меньше чем на пять метров к обрыву. Благо, дождей уже несколько недель не было, поэтому и селей не ожидалось. Первым делом, мне захотелось изорвать былые воспоминания в клочья и развеять над бушующим океаном, а лишь потом, хотя бы одним глазком, взглянуть на трущобы.

     Когда мы швартовались у берега «острова несбывшихся надежд», я заметила ещё несколько одиноких лодок. Вероятно, базарные бабки не лгали. Вероятно, чёрные земли открылись для людей, а вечное рабство, наконец, уничтожено.

     Омар помог мне преодолеть крутой подъем в гору, всё ещё бурча себе что-то под нос, ибо я, напряжённо стиснув зубы, заметно прихрамывала, периодически ощущая болестные покалывания в травмированном бедре. К тому же, ещё и задыхалась от усталости.

     Ничего-ничего! Ходить всё равно полезно! Кислорода больше ребёночку будет.

     Затем, забравшись на вершину скалы, дедушка заявил:

     — Ну давай, милая, только осторожно, я пока перекурю в сторонке. Очень прошу, помни об осторожности.

     Кивнула, направившись в сторону обрыва.

     Странно… А ведь дорожка, по которой мы карабкались, была асфальтированной. Также, недалеко от берега, я увидела ещё одну дорогу. Автомобильную. Напротив которой располагалась некая конструкция, напоминающая автобусную остановку.

     Не остался и без внимания новенький пирс, вероятно, построенный совсем недавно.

     Чудеса прям!

     Дикий остров превратился в цивилизованный.

     Сделав несколько глубоких вдохов, захромала к знакомому месту падения. Тёплый океанский бриз теребил моё простенькое платье, настойчиво подталкивал в спину и также, пытался сорвать платок, скрывающий лицо, отчего пришлось придерживать тканевую «маску» руками. Неожиданно, когда практически вплотную подошла к тому месту, где последний раз видела Дамира, мне стало не на шутку дурно и волнительно одновременно… То, что увидела, попросту парализовало, выбило почву из-под ног, довело до невольных слёз. Ибо я… увидела собственный алтарь… С огромным портретом, нарисованным масляными красками, усыпанным свежими цветами.

     Господи…

     Ноги подкосились, и я плюхнулась подле рисунка, захлебываясь в бешеных слезах. Всё это тронуло до глубины души. Особенно послание, выгравированное на белом мраморе, которое я невольно потрогала кончиками влажных пальцев: «Любимая… Прости за всё. Этот остров будет назван в твою честь, как ты и хотела. Трущоб больше не существует. Гиблый Ад уничтожен. Теперь, лишь благодаря тебе, беспросветные земли тьмы испепелились, уступая место вечному Раю...»

     Невероятно…

     Невозможно!

     Не в силах оторваться от собственного чарующего портера, мысленно продолжала повторять одно и тоже, одно и тоже, без конца трогая памятник, цветы и почву под ногами, пытаясь поверить, что всё это реальность, а не очередной жуткий кошмар.

     Наконец, немного успокоившись, встала с песка, пытаясь найти логику во всем этом сумасшествии. Исходя из увиденного, я смела предположить лишь одно — неужели Дамир на самом деле уничтожил трущобы, ради меня?

     А как же его злобный брат? Наркобарон ведь умер. Неужели брат выполнил его последнюю просьбу? Дико сомневаюсь…

     Тогда же, Дамир… выходит жив?

     Отдавшись бесконечному потоку мыслей, даже не заметила, как оказалась в шаге от края.

     Чёрт побери!

     Меня прям как тянет в сторону неприятностей!

     Так и есть…

     Сильный ветровой порыв толкнул в спину и я, чуть было не споткнувшись об острый камешек, припрятанный в песке, практически снова в пугающую бездну кувыркнулась.

     Дежавю?

     Только этого ещё не хватало!

     Если бы не чьи-то тёплые руки, крепко обхватившие талию, мой ужас повторился бы снова. Только теперь, вряд ли бы всё так мирно закончилось.

     — Господи! Вам что, жить надоело? — взволнованный мужской голос шепнул на ухо, превращая все мои внутренние органы в толстый лёд.

     Сомнений быть не может.

     Этот голос. Этот аромат и прикосновения… Я буду помнить вечно. Они, несомненно, принадлежали тому, кого я считала призраком.

     Оттащив моё каменное тело на безопасное расстояние от крутого обрыва, незнакомец немного ослабил хватку:

     — Вы что это там делали? О, Боже! Ещё и беременная… Неужели самоубийство?

     Чёрт!

     Всё ещё страшась посмотреть в лицо былому кошмару, вернувшемуся с того света, ещё плотнее закуталась в паранджу, отрицательно качнув головой.

     Подсмотрев через щёлочку в платке, в шоке заметила, как мужчина, усадив моё неповоротливое тело на мягкую траву, присел напротив, тяжело дыша и дрожа.

     — Ни один человек больше не грохнется с этого обрыва! Поняла!? — мужчина резко сорвался на крик. Видимо, я его не на шутку разозлила, — Умереть надумала? Да ещё и ребёнка жизни лишить, клуша бессовестная?! — Чуть слышно добавил.

     Всё это время я так и не рискнула посмотреть в лицо спасителю. А смысл? Каждой клеточкой собственного тела я знала кто именно только что спас мою безалаберную шкурку. Мой старый знакомый… Мой лютый кошмар… Мой ненавистный пленитель.

     Ненавистный?

     Точно?

     Если это так, то почему же сердце столь неумолимо бьётся, когда его руки чересчур заботливо касаются талии, задерживаясь в области живота. Благодаря чему, малыш снова проснулся и сильно пнулся в ребро, заставляя беззвучно взвизгнуть и согнуться от боли.

     — Эй, ты в порядке? — мужчина взволнованной хваткой впился в подрагивающие плечи, легонько встряхнув, — Посмотри на меня? Не бойся… Это что, схватка?

     Я снова истерически качнула головой, не в силах остановиться, мотыляя шеей так лихо, словно на голову только что улей с дикими пчёлами вывернули.

     Лишь бы не узнал… Лишь бы в покое оставил. Хотя… не знаю, действительно ли именно этого хотелось? Или же совершенно обратного... Например, просто прижаться к его тёплой груди, вспомнив те моменты, когда нам реально было хорошо. Правда те счастливые воспоминания по объёму, можно было сопоставить с жаркой каплей надежды, бушующей в вечном океане страданий.

     — Миланочка! — эхом воздалось со стороны сосновой рощи.

     Проклятье!

     Омар.

     Омар блин!

     Только этого не хватало.

     Всё… Нет больше смысла скрываться.

     Хотела было самолично платок сбросить, но мужчина определил. Одним ловким рывком он сорвал с меня накидку, позволяя густым локонам рассыпаться по спине.

     Когда наши глаза встретились, я не смогла справиться с эмоциями. Крупные слёзы не то радости, не то страха брызнули прямо на крепкие запястья собеседника, ровно тогда когда я... безошибочно узнала в нём Дамира.

     Всё, о чём мечтала — так это хорошенько прополоскать саднящий рот и вдоволь проплакаться. Ну… и конечно же догнать изверга, выхватить пушку из рук его же верных шавок, дабы жестоко в упор расстрелять, приукрасив дорогущие полы свеженькими внутренностями собственного Владельца.

     Но мечты — всего лишь пустые мысли. Через пять секунд после ухода главного, в покои вломился тот самый лекарь Завир в сопровождении вооружённого головореза.

     — Идём, милочка! Хозяин велел заняться тобой.

     О, Боже!

     Да будь ты проклят, чёрт бездушный!!!

     Сначала, я было подумала, что меня по кругу пустят, развлекая остальных мразей (охранников, например), но старикан, ухватив за локоть, быстро потащил в банную комнату.

     Мы спустились на нулевой этаж роскошного замка, где меня ожидала интенсивная чистка. Подвальное помещение, в отличии от хором Барона, оказалось весьма убогим, достаточно тёмным, сырым и довольно прохладным. По пути нам встречались какие-то люди в одинаковых одёжках, которые суетливо бегали по коридору, выполняя разного рода работу. Наверно, именно в подвале и обитал рабочий скот, вроде секс-рабынь, уборщиков, готовщиков.

     Две немолодые женщины в простых серых платьях приняли меня из рук Завира, втолкнув в небольшую комнатку, окутанную белым туманом, в которой пахло пряными травами. И под пристальным вниманием охранника, грубо запихнули в чан с тёплой водой, стоящий по центру помещения, принявшись жёстко намывать, натирать, полоскать, не позволив даже одежду снять. Ощущение было таким, что чувствительную кожу не мочалками драили, а самыми настоящими наждачками.

     — Тряпки снимай! — гаркнула одна из рабынь. Полноватая шатенка.

     На что я, испугавшись, лишь упрямей скрестила руки в области груди.

     — Дура тупая! Даже после жесткого траха в горло ты не уяснила, что тут не существует такого понятия как «нет» ?? — хохотнула вторая дамочка, с темно-рыжими курчавыми волосами, неожиданно полоснув в лицо ледяной водой из ржавого ведра.

     Встрепенувшись, всё ещё не могла смириться с тем, в какое ужасное место попала. Не дожидаясь добровольного подчинения, ко мне тотчас же охранник подскочил, грубо разорвав одежду прямо на мене, прямо в воде, заставляя тихонько вскрикнуть.

     Усмехнувшись, бандит продолжил внимательно следить за тем, как драные курицы, подобно коршунам кровожадным, лихо набросились на моё худосочное тельце, живём сдирая кожу своими железными мочалками. Извращенки не стеснялись лапать груди, бедра, ягодицы, интенсивно мацая, жмякая, щупая интимные места, к которым я ещё никому и никогда не позволяла прикасаться.

     Боковым зрением заметила, как надзиратель приспустил штаны и, глядя на всю эту пошлую картину, бесстыже наяривал в уголочке, не моргая, не сводя с моих нагих прелестей похабного взгляда.

     Полыхая смущением и отвращением — отвернулась. Правда этот раздражающий хлюпающий звук, во время бессовестной дрочки, начала действовать на нервы. Никого, кроме меня, похоже, не смущала его наглая мастурбация. Ибо жабы в серых обносках, намеренно пытались возбудить ярыжника ещё больше.

     Хотелось залепить каждой дуре по щедрому лещу. Но сил уже ни на что не было. Измотанная, истощённая, голодная, я окончательно сдалась, позволяя извращенкам безжалостно щупать мои соски, ягодицы, промежность.

     Когда ублюдок в чёрной маске застонал, спуская прямо на пол, бабы велели мне вылезти из таза и одеться.

     Из одежды полагалось такое же как у них мешковатое платье, пошитое из грубой ткани, серого цвета, которое в области талии подвязывалось тонким пояском. На ноги я надела клеёнчатые балетки, на полтора размер больше привычного. А вот бельё мне не выдали. Ссылаясь на то, что рабыням оно ни к чему.

     В банной комнате находилось разбитое зеркало. Взглянув в отражение — не узнала себя. Грязь отмылась, волосы блестели, а кожа выглядела идеально гладкой, нежной и мягкой. Уже не помню, когда в последний раз ванну принимала. В прошлом году наверно. Поэтому и позабыла, как на самом-то деле выгляжу.

     Женщины, очистив чан от чёрной грязи, после моего пребывания там, велели следовать за ними на кухню. Но неожиданно, у самого порога купальни, охранник-головорез преградил мне путь. Грубо схватив за задницу — толкнул лицом к стене и агрессивно зарычал, точно в ухо:

     — Какая же ты, сучка, аппетитная… Жаль, что не моя! Очень прошу, сопротивляйся, борись, дерись изо всех сил! Сделай всё, дабы босс на «продлёнку» отправил. Ах-ха-ха! Буду ждать с нетерпением… С удовольствием стану одним из твоих, сука, воспитателей!

     С этими словами, паршивый ублюдок меня укусил. За мочку.

     Я же, жалко забилась в истерике, обнимаясь со стеной, пытаясь высвободиться, да не потерять сознание от едкого запаха, исходившего из его сраного хавальника. Ибо от кретина жутко несло. Потом, травкой и пивом.

     Напоследок, отвесив огненный шлепок по бедру, дегенерат вытолкнул меня в холл.

     Не знаю точно, что бандюк имел в виду, под этим словом «продлёнка», но явно ничего хорошего. Поняла лишь то, что если оступишься — провинившемуся грозит страшное наказание. И это… даже не порка. А куда более болезненное действие.

     ***

     На кухне меня ждал настоящий сюрприз.

     Тарелка супа, два куска хлеба и… сочный, румяный, аппетитно прожаренный мясной стейк!

     Ох…

     Да я готова была душу Дьяволу продать за один лишь кус от божественного деликатеса. Наконец, хоть что-то приятное за этот паршивый вечер случилось!

     — Новенькая? — на кухоньке меня встретила незнакомая женщина с пышными формами, тёмно-русыми волосами, спрятанными под колпаком, облачённая в белое платье, приукрашенное передником.

     — Д-да, — шепнула, даже не посмотрев на собеседницу. Все моё жадное внимание было приковано к еде.

      — Чего стоишь? Жри давай! — хмыкнула повариха, ставя передо мной табуретку, — Я Роза. Повариха.

     Шмякнувшись на стул, схватила ложку и меньше чем за полминуты вылизала тарелку с похлёбкой до самого донышка. Стейк оставила на десерт.

     — Милана. — Прожевав коротко ответила.

     — Похоже, понравилась ты Господину. Раз такую стряпню на тебя распорядился пожертвовать.

     Приятное тепло растеклось по пищеводу, когда первая капелька супа достигла желудка. И настроение моментально улучшилось. Сперва, я немного полюбовалась, понюхала, лизнула, оттягивая удовольствие… А затем, словно дикий зверёныш, жадно вонзилась зубами в мясо, разделавшись с добычей за пару секунд.

     — Ммм, как вкусно! Спасибо. — Облизав ложку и обе тарелки, подобрав со стола крошечки — искренне отблагодарила женщину, — Ничего вкуснее в жизни не еле. Что это?

     Дамочка, как раз в этот момент стряпала что-то на плите, помешивая деревянной ложкой ароматное варево в глубокой кострюлине, но услышав вопрос — прервалась:

     — Собачье бедро.

     Твою ю ж…

     Если бы не жила в трущобах — давно бы проблевалась. Но однажды, мне уже приходилось есть собак. Этим я не гордилась. Потому как, пришлось убить того… с кем подружилась.

     Его звали Бинго. Я нашла его ещё щенком, вырастила, как собственного ребёнка. Но наша семья переживала не лучшие времена. Тем ужасным вечером я не смогла его спасти. Отец принял жесткое решение, помешать которому у меня не было никаких прав. За попытку вымолить пощаду другу — я получила несколько ударов ремнём. В итоге… пса всё же сварили.

     — Но обычно… такую шваль вроде тебя крысами кормят. — С ехидной усмешкой на непривлекательном лице добавила кухарка.

     Всё.

     Хватит!

     Больше не желала ничего слушать!

     Боже…

     В какое жестокое место мне угораздило провалиться?!

     Издевки, унижения — на каждом шагу!

     — Теперь, когда ты пожрала, я отведу тебя в опочивальню. А рано утром — тебя ожидает осмотр у Завира и встреча с Господином.

     При мысли о повторном «свидании» с Дамиром меня начало трясти. Да что там о встрече… об одном только страшном имени «Дамир» я в бескостное желе превращалась, мечтая подобно снегу на тропическом солнце… навсегда растаять.

     ***

     «Опочивальня» представляла собой небольшое помещение, обставленное клетками, в которых, прямо на бетонном полу, посыпанном соломой, словно зверушки, постанывая ютились самые разнообразные девушки. Толстые и худые. Страшные и красивые. Темнокожие и бледнолицые.

     Таких комнат было несколько. Меня засунули в одну из них, надёжно заперев на замок. Я была восьмой пленницей, заключенной в ржавой клетке, вместе с остальными невольницами.

     Благо тут было чисто и практически не воняло. Даже какое-никакое одеяло имелось. И ведро… для испражнений.

     Мои соседки выглядели измученными, истощёнными, поверженными. Кожа некоторых была сплошь изувечена синяками, ссадинами, царапинами.

     Если честно, их даже трудно было назвать людьми. Девушки больше походили на избитых зверушек, с отчаянием ожидающих утреннего забоя.

     Никто не разговаривал.

     Всё делали вид, что спали.

     Но нас самом деле, притворялись. Ибо после того, что довелось вытерпеть тут, в обители настоящего Дьявола, вряд ли бы получилось беззаботно закрыть глаза и расслабиться.

     Как и у меня.

     Даже когда Сатир, осмотрев пленниц перед отбоем, выключил свет — я ещё долго не могла сомкнуть глаз. Лишь под утро немного вздремнула. И причина была не в боли в саднящем горле, а в завтрашнем дне. Так как нехорошее предчувствие — буквально изнутри разъедало. Ведь завтра, определённо, у главного Люцифера имелись на мою душу особые планы. Поэтому, мне бы следовало поспать, да сил набраться. Перед очередной, кошмарной встречей.

     ***

     Надеяться на завтрак было глупо. Судя по анорексичному телосложению некоторых рабынь — кормили тут не каждый день. Везло не всем. Только избранным.

     С рассветом меня бесцеремонно выдернули из клетки и куда-то потащили. А именно — в другое крыло, которое находилось в нескольких метрах от «центрального замка».

     Светало.

     На бледно-голубом небе появились первые солнечные лучи, которые своим тёплым светом озарили многокилометровые владения, принадлежащие самому ужасному существу в мире. Вместе с солнцем проснулись обитатели прекрасного сада, запев сладкие песни, от которых на душе сделалось ещё тоскливее. Воздух был наполнен свежестью и прохладой. Пройдя несколько шагов в своём тонком платьишке-невольницы — успела предельно замёрзнуть. Пользуясь случаем, мельком осмотрела местность, в надежде найти хоть крошечный шанс на спасение.

     Тщетно.

     Владения Дамира огораживались многовысотным металлическим забором, который сплошь был обтыкан камерами и головорезами в масках, вооружёнными до инфаркта. Более того, некоторые бандиты патрулировали территорию в сопровождении специально обученных собак.

     В соседнем здании, в компании незнакомой девушки-медсестры, меня встретил Завир, сопроводив в какую-то комнату, битком набитую медицинским оборудованием. Такую технику я видела только по телеку.

     —Сначала, возьмём анализы, потом — прививки, а потом — осмотр, — бегло отчеканил докторишка, усаживая на кушетку.

     Впервые в жизни у меня взяли кровь.

     Благо, я не испугалась.

     Всё-таки выживание в трущобах научило противиться страху, блокируя боль.

     Закончив с анализами, девушка-медсестра усадила меня в специальное кресло для гинекологического профосмотра, предварительно зафиксировав руки и ноги в неподвижном положении. За всем этим унижением внимательно следил Сатир, сжимая в руках кожаную плеть. Видимо, на случай если противиться надумаю. Но я прекрасно понимала, что если уж бунтовать — то до смерти. А пока ещё в сердце теплился шанс отыскать надежду на спасение, да вырваться из этого чудовищного пекла.

     Зажмурив глаза, мечтая превратиться в невидимку, постаралась подумать о чём-либо хорошем, пока старикашка в тюрбане, ковырялся в моей промежности, оценивая качество новоприобретенного товара. На виду у Сатира.

     Думала, что и этот осёл решит подродрочить, наслаждаясь моим позором, но кретин продолжал стоять подобно истукану, периодически почухивая яйца, когда доктор отворачивался. По расширенным, до самого предела зрачкам уродца, я поняла, как сильно он меня хочет.

     Когда холодные пальцы старикана касались киски, погружаясь внутрь, я испытывала ни с чем не сравнимые отвратительные ощущения. Мне было неприятно. Некомфортно. Даже чуточку больно. И я поймала себя на страшной мысли: что же будет тогда, когда Дамир возжелает у меня девственность отнять?

     Думаю, что при первом же касании его великанского члена к тугой девочке, я сразу же в обморок грохнусь! Ибо моя щелочка явно не для его титанического агрегата на свет создавалась. Он порвёт меня. Это ведь очевидно! А я… я испытаю новые вершины ни с чем не сравнимой боли!

     Закончив с осмотром, Сатир проводил обратно в камеру.

     Напоследок, докторишка отмочил:

     — Визуально, ты абсолютно здорова. Даже вшей нет. Дождёмся результатов экспертизы и тогда Господин может смело распоряжаться твоим телом.

     Старый ублюдок!

     Для тебя я тоже вещь??!

     Игрушка!

     Безделушка!

     Даже вшей нет…

     Ничтожество!

     Ненавижу вас!

     Да чтоб вы все в одном большом котле Ада утонули!

     ***

     Когда вернулась в тюрьму, первым делом, позволила себе несчастной вдоволь прореветься. Ибо это — было остро необходимо. Сейчас, я должна была выплакать всё слёзы. До последней капельки. Перед тем, как персональный мучитель выбьет из меня всю мою боль и выпьет все мои соки.

     ***

     День тянулся очень медленно и мучительно. Пленниц приводили, уводили и снова все повторялось. Некоторые возвращались со свежими побоями, а одна… и вовсе не вернулась. Лежать, предвкушая собственную казнь, хуже самой казни. Не знаешь, когда именно тебе приговор вынесут. Как и не знаешь того, когда снова придётся столкнуться с чудовищными глазами настоящего аспида кровожадного.

     За мной же пожаловали ближе к обеду следующего дня. Я надеялась, что Дамир попросту позабыл о моём существовании, оставив гнить как корм крысам, но мои надежды — в ничтожный прах превратились.

     Сатир сказал, что анализы пришли очень хорошие, но правда, для улучшения общего физического состояния, нужно наладить питание, так как организм достаточно сильно истощён, что для меня являлось не первой сенсационной новостью.

     В остальном — все прекрасно и Господин ожидает новую игрушку к вечеру, в своих персональных покоях.

     После последней ошеломительной фразы, я почувствовала, как собственное сердце в желудок провалилось, в глазах потемнело, а лёгкие — твёрдым камнем обернулись.

     И снова я оказалась в банной с теми же грубыми девками и охранником-извращенцем, который и в этот раз принялся рукодельничать ещё до того момента, как я одежду сняла.

     Сегодня ушлёпок кончил дважды.

     Если бы не приказ Дамира «о неприкосновенности» — драчун бы уже с ног до головы отымел мое нетронутое тело самыми ужасными способами.

     ***

     Этого момента я боялась больше всего на свете… Этот момент мне каждую ночь снился, являясь в самых страшных кошмарах.

     Чистая, выкупанная в ароматных травах, с идеально расчёсанной, ниспадающей до самой талии копной тёмно-русых волос, с рыжеватым отливом, облачённая в абсолютно прозрачный пеньюар, босая, я шагала по лестнице, направляясь навстречу вечными пыткам, боли, унижениям…

     По пути приходилось уворачиваться от грубых ручищ головорезов, норовивших схватить за грудь, попу, или же… облапать промежность.

     Прикрывая округлые вершинки руками, поднялась на самый последний этаж, пытаясь контролировать сумасшедшую дрожь, волнами накатывающую по всему телу.

     Главное, не поддаваться истерике!

     Иначе хуже будет!

     Сегодня уж что-то много охранников было. Или они специально на меня, убогую, поглазеть собрались?!

     Уродцы противно свистели, приветствуя новую шлюху, подзывали к себе, избивали матами и явно запугивали. Некоторые выплёвывали очень жёсткие угрозы, пытаясь унизить, уничтожить, растоптать. Но я по-прежнему старалась не реагировать.

     Сатир провёл меня в уже знакомую комнату, напоминающую один большой и шикарный музей, усадив на огромную двуспальную кровать, застеленную шёлковыми простынями. Сердце в груди колотилось так сильно, что я даже не слышала, о чём подонок треплется. Да и не важно! Запугивал наверно…

     Дамира в покоях не было. Его приход ожидался с минуты на минуту.

     В этой ужасной, полностью прозрачной ночнушке, я чувствовала себя словно без кожи. К величайшему огорчению мне сообщили, что если я буду послушной сучкой и сделаю Господину офигительно приятно, то возможно, меня переведут на «уровень выше», величав одной из «элитных шлюх Его Величества». А это означает, что меня будут лучше кормить, одевать, выделят комфортные покои с кроватью. Даже иногда позволят гулять и отдыхать. Но я должна буду абсолютно всегда носить эти сатанинские, прозрачные тряпки. Разумеется, без белья. Эдакая униформа унижения…

     Ухмыльнувшись, Сатир приблизился к моему лицу…

     Я вздрогнула. Когда услышала звонкий щелчок и ощутила прохладу на своей шее.

     Ошейник!

     Грёбанный мучитель напялил на меня ошейник.

     С цепями!!!

     Как шавке дворовой!

     — Ну вот, теперь ты готова! Красотка… Господин будет доволен! — с этими словами, безликий натянул цепь таким образом, что меня по инерции на ковёр бросило, — К ноге, сучка! Будешь сидеть на полу, как собака. Знай своё место!

     Не уверена…

     Смогу ли выдержать все эти пытки!?

     Думаю, вряд ли…

     Какие ещё сюрпризы, помимо ошейника ожидать следует??

     Привязав поводок к ножке кровати, Сатир направился к выходу, с ехидной усмешкой, бросив на прощание:

     — Ты уж постарайся по полной программе нашего босса ублажить. Может добрее станет. Можешь, к примеру, яйца хорошенько лизнуть, он от этого страсть как кайфует!

     Как бы ни старалась. Как бы ни умоляла себя прошлой ночью, успокоиться, но мне бы и жизни не хватило, дабы смириться с тем, что моим первым мужчиной станет не человек, а самое настоящее чудовище омерзительное.

     ГЛАВА 15.

     Последний месяц для моего преобразившегося тела выдался наиболее трудным… К общему паршивому самочувствию присоединилась сумасшедшая отдышка, на пару с мучительной изжогой и слоновидными отёками. Наверно, я сейчас походила на неповоротливого бегемота, обожравшегося до потери пульса. Иногда, мне казалось, что ещё через неделю, или же через две, дверные проёмы станут для моего мега громадного живота ну просто феерической помехой…

     Вот он оказывается какой, восьмой месяц беременности. Что будет на девятом, даже трудно представить! Наверно, точно ходить не смогу. Так как шарообразное пузо во всю давило на несчастную ногу. Порою даже, перетрудившись в огороде, ближе к вечеру, ощущала сумасшедшую боль в повреждённой ноге. Ведь после попытки суицида хромота так и не прошла.

     О своих многочисленных проблемах неравнодушному спасителю Омару до сих пор рассказывать не решалась. По двум причинам: первая — всё-таки возраст у человека приличный, вторая — после падения с обрыва, голос так и не вернулся… Вдруг что, совсем одна останусь. С малюткой на руках.

     По привычке, набросив на голову вуаль, взяв корзинку с товаром, ещё разок взглянув в мутное зеркало, мигом поспешила на работу.

     Новенькое платье, пошитое в прошлом месяце, уже стало прилично тесноватым. Особенно в области мега округлого живота и баснословного размера груди.

     Несколько важных вопросов больно терзали мой воспалённый разум каждую свободную от работы минуту. Не знаю, как одна справлюсь, когда малыш родится... Без отца, денег, должной медицины, нелегко будет. Зато, я буду растить своего малыша сама. В абсолютной свободе! Хоть и в нищете, но в свободной от рабства атмосфере!

     С первыми лучами тёплого солнца, выскользнув из рыбацкого домика, с тяжелой корзиной в руках, я побрела вдоль побережья в сторону рынка. Океан в этот день был непривычно спокойным. Сбросив сандалии, погрузив стопы в прохладную водную гладь, поковыляла вдоль живописного берега, наслаждаясь тишиной и покоем. Кажется, словно солоноватые воды океана обладали лечебными свойствами, так как пламенная боль в искалеченном бедре и жуткие отёки мгновенно уменьшались.

     Я любила восхищаться здешними пейзажами. Особенно бескрайними морскими просторами, скалистой местностью, редкого вида флорой и фауной. Ведь, живя в трущобах, о такой роскоши можно было только мечтать! А тут… я не мечтала, а наслаждалась реальностью, понимая, что мягкий песок, шуршащий под моими ногами — не сон и не телевизор! Ведь я ощущала каждый камешек, каждую крупинку во время неторопливой ходьбы. Как и ощущала блаженную прохладу, ласкающую оголенные покровы.

     Океан стал для меня личным успокоением, после жутких ужасов прошлого… В моей нелегкой жизни довелось многое вытерпеть. И вот, судьба наконец, подарила долгожданный покой. Но надолго ли? С рождением малыша всё измениться…

     Я хотела этого ребёнка. Чёрт. Если раньше, как только узнав о беременности, подумывала над тем как незаметно избавиться от ненавистного бремени, то сейчас… я действительно начала наслаждаться своим положением. Даже не смотря но то, что отцом моего дитя являлся сущий Дьявол, умело скрывающийся в человеческом теле.

     В настоящий момент было уже плевать от кого этот ребёнок. Главное, что он мой. Теперь… он только мой. А о Дамире… я постараюсь забыть. Нет его. Ведь он… уже давно как умер. Ровно семь месяцев назад. От передоза.

     Неудивительно. Самая предрекаемая кончина для такого безжалостного тирана — сдохнуть от собственной гадости.

     Неожиданно, почувствовав мощный толчок в животе, я даже корзину в песок выронила. Малыш вдруг проснулся… Запаниковал видимо. С чего бы это? Ещё так сильно никогда не пинался…

     Нежно погладив выпирающий живот, таки успокоила непоседу. Ибо печень уже наверно в отбивную превратилась, благодаря его развесёлым танцам. Интересно, кто там? Мальчик или девочка… Главное, чтобы не близнецы. Иначе, просто с ума сойду от колоссальной нагрузки. Ведь кроме старичка Омара у меня больше никого нет… Ну ещё и старая, расшатанная избушка, одиноко существующая вдали от цивилизации, замаскированная в густых тропических пальмах, расположенная в дикой местности.

     Дедушка Омар воистину заменил мне родителей. Я же для него стала любимой дочкой. Он принял меня со всеми достоинствами и недостатками, подарив новую надежду на спасение. Омар спас меня от вечного рабства. Взамен, я помогала чем могла: следила за хозяйством, работала на местном рынке, иногда даже и в море выходила, дабы порыбачить.

     Дедушка рыбак даже обрадовался, когда узнал, что у меня малыш будет. Думала прогонит… Зачем же ему лишний, вечно голодный рот. Но я ошибалась. За пределами трущоб люди совершенно другие. Добрые, отзывчивые, понимающие… Двадцать лет я жила в настоящем Аду. Как вспомню — сердце кровью обливается. Жаль, что голос потеряла… а не память.

     И да. Способность говорить, после падения со скалы, так и не вернулась…

     ***

     Опустив ноги в кристально чистую гладь океана, я просидела ещё несколько минут, наслаждаясь чарующим рассветом, вдыхая солёный запах моря и утренней свежести, как вдруг заметила знакомую лодку, стремительно приближающуюся к берегу.

     «Омар. С рыбалки возвращается» — подумала я и тотчас же махнула рукой в знак приветствия.

     Рыбак пришвартовал катер, улыбнулся и, прихватив плетёную корзинку, доверху набитую свеженьким уловом, прыгнул в мокрый песок:

     — Дочечка? Ты чего это в такую рань тут делаешь? Не уж то на ярмарку собралась?

     Утвердительно кивнув, виновато опустила глаза, рассматривая резиновые сапоги моего попечителя.

     — Во те на! Мы же договорились! Полно тебе уже сумки тягать, отдыхать пора. Вот-вот и дитятко на свет явиться. Эх, вот бы на материк нам наведаться… В клинику какую. Переживаю что-то. Ни разу ведь не обследовались.

     Я отрицательно махнула руками. Омар мигом перестал улыбаться. Знает ведь, что хоть моего мучителя и нет в живых… но я, всё ещё страшусь. Страшусь нарваться на его дьявольских охранников, или, того хуже, дружков полоумных… Тех, которые всей своей плешивей ордой дружно насиловали мою честь в дни развесёлых вечеринок. Есть ещё один страх — его имя Назар.

     Наверняка теперь этот жирный монстр владеет всем обширным «хозяйством» покойного брата. А по праву — я всё ещё являюсь собственностью Дамира. Более того, во мне бьётся сердце прямого наследника. И если Назар об этом узнает, во имя конкуренции, ребёнок не родиться.

     Дабы избавиться от беспокойных воспоминаний (ибо они, уж точно, мне сейчас ни к чему) несколько раз хорошенько моргнула, достала блокнотик с ручкой и нацарапала:

     — Дядя, не могу я дома сидеть, превращусь в немощный табурет. С ума схожу, на рынке хоть отвлекаюсь… Пожалуйста, разрешите поработать.

     Омар добродушно ухмыльнулся, прочитав послание, а затем, всё-таки согласился, но с одним условием, что проводит до деревни, так как дополнительная тяжёлая ноша на таком сроке может спровоцировать преждевременные роды.

     ***

     На самом деле я побрела на рынок в первую очередь от того, что нашей небольшой семье катастрофически не хватало средств. Вдвоём с Омаром мы вполне могли жить, питаясь рыбой и овощами, которые выращивали собственными руками. Но вот малышу… подобные условия не годились. Омар обещал купить корову, кур и посадить фруктовые деревья. Поэтому, в последнее время, он появлялся дома ближе к ночи. Спал четыре часа, затем — снова выходил в море. Поэтому, его улов всегда ценился превыше улова других рыбаков. Люди разбирали всё за считанные секунды.

     Я же, в это время, занималась огородом и приторговывала на местном рынке.

     ***

     Сегодня суббота. Следовательно, ожидается много туристов.

     Расположившись на привычном месте, принялась раскладывать свежепойманный товар. Некоторые рыбёшки до сих пор брыкались, от чего, я каждый раз невольно вздрагивала, морща нос. Этот ужасный запах действовал на нервы, пробуждая рвотные рефлексы. Сколько времени занимаюсь подобным ремеслом, а до сих пор привыкнуть не могу. Видимо, всё дело в пузожителе.

     ***

     К девяти утра людей заметно прибавилось, так как островной рыночек славился своей уникальностью. С первыми лучами солнца, особенно в выходные дни, тут собирались самые умелые рыбаки, ремесленники и крестьяне в ожидании туристов, или же перекупщиков. Островок сам по себе был не богат на всякого рода исторические памятники, но ценился своей экологически чистой урожайностью и уникальной заповедной территорией, на которой обитали редкого вида растения и животные.

     Надёжно спрятав обличие под шифоновой вуалью, принялась за работу, стараясь думать о чем-то приятном во время чистки рыбы. Острым тесаком разделочного ножа, я устроила прилюдную казнь парочке карасям, обезглавив бедолаг, предварительно выпотрошив их жуткие внутренности. Омар же, отучившись на некоторое время по делам, поручил свой драгоценный бизнес в умелые ручки приемщицы.

     Настолько увлеклась работой, что даже не заметила, как кто-то тихонько подошёл к нашему скромному прилавку. В этот будоражащий миг я почувствовала себя весьма странно, так как в ноздри ударил неожиданно знакомый аромат дорогого парфюма, который напрочь перебил ужасную рыбную вонь, благодаря чему, привычная тошнота моментально испарилась.

     — Извините… не подскажите где тут можно купить цветы? — приятный мужской голос обрушился на моё одеревенелое тельце, а мощная энергетика незнакомца буквально довела до сумасшедшего головокружения.

     О, Боже…

     Сердце чуть было не остановилось, когда я услышала этот голос, от которого, в былые времена, меня до потери пульса в ледяную дрожь бросало. Ибо тембр незнакомца, с едва уловимой ноткой стали, был точной копией Дамира. Если бы не одно но… Баритон этого мужчины был наполнен сладким мёдом.

     Невозможно…

     Это не ОН!

     Дамир умер. Полгода назад.

     Скорей всего, накануне годовщины моей мнимой смерти, у меня попросту глюки разыгрались.

     Страшась посмотреть в глаза собеседнику, тупо ткнула дрожащим пальцем в сторону цветочной лавки, ещё больше закутавшись в парандже.

     — Спасибо. Хорошего дня. — Мурлыкнул незнакомец и, круто развернувшись, почапал прочь.

     Всё произошло настолько быстро что я, на свой страх и риск, даже не успела оценить внешность мужчины. Ну а вдруг, это и не глюк вовсе? Кто знает… Ведь от Дамира можно ожидать что угодно. Ибо он — правая рука Люцифера, магическим образом вернувшаяся из мира тьмы, для возобновления вершений чудовищных злодеяний.

     Когда этот странный тип отдалился на достаточно безопасное расстояние, я отложив нож в сторону, посмотрела вслед незнакомцу. Сердце бешено громыхнуло в груди, желудок совершил тройное сальто, а ноги словно в желе превратились, когда глаза лицезрели высокого, слегка подкаченного мужчину, так сильно напоминающего моего бывшего мучителя. Правда, я успела рассмотреть только спину. Красивую, широкоплечую спину, обтяную простой хлопковой майкой снежного цвета, заправленной в светло-серые брюки. Ещё моё пристальное внимание привлекли коротко стриженные волосы, оттенка тёмного шоколада.

     Наверно, показалось. Наверно, я с ума схожу… Так как сегодня исполняется ровно семь месяцев с момента моей ложной гибели. Не зря ведь накануне этого «грандиозного» события, сплошные кошмары мерещились, заставляя сознание заново пережить падение в холодную бездну и потерю речевых способностей.

     Глядя в спину абсолютной копией Дамира, начала задыхаться. Острый нож выпал из моих дрожащих рук, и я наклонилась, чтобы поднять прибор, как раз в тот момент, когда мужчина резко остановился и обернулся.

     Сидя под прилавком я дрожала так сильно, как во время истерического припадка, стараясь переубедить разум, что этот мужчина, всего лишь глупый мираже, а не восставший из могилы призрак. Наконец, успокоившись, вернулась к работе.

     Осторожно выглянув из временного укрытия, облегченно выдохнула.

     Наверно, всё-таки показалось.

     Ведь в данный момент, никого похожего на сумасшедшего наркобарона, к счастью, я не увидела. А тот мужчина, нереально сильно напоминающий Дамира, вероятно, оказался всего лишь игрой истощенного воображения.

     Незнакомец исчез. Будто в воздухе растворился. Оставив после себя нереально шумную толпу вновь прибывших туристов, щеголяющую от одного прилавка к другому.

     Вряд ли бы наркокороль вырядился подобным образом, как обычный, среднестатистический крестьянин. Тем более, вряд ли бы он решил посетить рынок ради… каких-то там никчёмных цветов.

     ГЛАВА 16.

     Однажды, из-за сильного умственного переутомления, я вышла на прогулку в сад, дабы развеяться. Дамир расщедрился на новое платье, пошитое из собственного дорогостоящего шёлка. Не такое, какое обычно грязные шлюхи таскали, а скорее такое — в котором высокоуважаемые жёны олигархов расхаживали.

     Наркобарон без проблем разрешил покидать покои. Но только мне строго-настрого запрещалось выходить за территорию живописного парка. Другие наложницы, к которым интерес Хозяина стремительно снизился, глядя на меня, нервно прикуривали в сторонке, метая в спину ядовитые взгляды зависти. А я же удивлялась тому, как это они до сих пор из-за ревности мне кинжал в спину не пырнули. Ведь последние две недели… Дамир спал только со мной. В то время как вагины некоторых излюбленных шлюшек — уже давно гадкой плесенью покрылись.

     Меня же распирало чувство гордости. Не потому что я получила статус первой шлюхи наркобарона, а потому, что смогла соблазнить Господина не только сиськами, но и своим находчивым умом.

     Ведь никто ранее не додумался просто поговорить с мужчиной, тем самым сделав его чуточку добрее. Ибо кишка тонка…

     Так вот, прогуливаясь в инжирной роще, на ходу дочитывая ещё одну занимательную книгу по психотерапии, даже и не заметила, как на кого-то налетела. Вернее, этот кто-то на меня налетел.

     Вписавшись в чьё-то жилистое плечо своими костями, думала, что вывих заработала и, не удержавшись на ногах, на мягкий газон свалилась. Книга отлетела в одну сторону, я же — в другую.

     Потирая ушибленный копчик, привстала, собираясь выбить всю дурь с того, по чьей вине на моем ушибленной заднице одним синяком больше стало.

     Поправив растрепавшиеся пряди тёмно-каштановых волос, упавших на лицо, заметила широченную спину стоящего ко мне спиной рослого бойца, напряжённо сжимающего впечатляющего размера кулаки.

     Практически все головорезы двадцать четыре часа в сутки щеголяли в масках. И все они, казалось бы, были на одно лицо клоны, таким образом, что я различала бандитов лишь по цвету глаз.

     — Эй, ты, ослина безмозглая! А извиняться не учили?? — прошипела, отряхивая испачканное в песке платье, и взглядом обшаривая полянку в поисках утерянной книги. Как вдруг заметила учебник прямо под здоровенным ботинком бойца-растяпы, — Знаешь, что! Если не прекратишь мою книгу топтать — то я обязательно Хозяину сообщу, кто из его ушлепков бараньих стал причиной появления свежего синяка на моей заднице! Думаю, Барону вряд ли это понравится!

     Нервно отдышавшись, буквально выкрикнула мощную угрозу в спину отморозку.

     Ох…

     Власть всё-таки опьяняет, сводит с ума, награждает короной невидимой. Мне не хотелось становиться какой-то там стервозной сукой… но я… нахамила не со зла.

     Случайно вырвалось.

     А когда человек в маске обернулся… мне стало больнее вдвойне. Ибо я… узнала в нём Сатира.

     Который, между прочим, на целый месяц куда-то испарился.

     Более того, его левая рука была как-то странно подвязана к шее, как при переломе или ранении.

     Мои щёки покрылись алым румянцем, а ладони — невольно губы накрыли, тем самым выражая не абы какое удивление, разбавленное смущением.

     Ох, как же хотелось затолкать свои грубые слова обратно в бесстыжий еб*льник.

     С минуту мы молча дрались взглядами, разъедая друг друга до сквозных дыр. В этот тяжелый момент я заметила, что небесно-лазурные глаза Сатира печально потухли, затянувшись чёрными тучами. Кажется, в его взгляде искрилось самое настоящее предательство.

     — Где ты был? — более ласковым тоном спросила.

     На что парень рыкнул:

     — Деньги на твою свободу зарабатывал!!!

     Его ответ — как грубая подсечка. А слова… — как каменный град, крупными осколками посыпавшийся точно в сердце.

     — Не нужно было… — тихо-тихо шепнула, сдерживая рвавшиеся на волю слёзы.

     — Я так и понял! Вижу неплохо устроилась под крылышком у того, который тебя даже за человека не считает! — Неожиданно Сатир сорвал с себя маску.

     Боже!

     Я невольно вскрикнула, рассматривая некогда молодое и прекрасное лицо парня… теперь уже изувеченное шрамами и порезами.

     — Хотя нет… теперь ты, оказывается, его первая и обожаемая шлюха! Причём, по слухам, тебе ведь это в кайф. Так ведь?? Отвечай!!!

     От его резкого вскрика я испуганно подпрыгнула, схватившись за сердце.

     — Отвечай, Милана!!! Так ведь?? Ты действительно шлюха Господина??? Верная и покорная шлюха?? — со свистом шальной пули в меня полетела его защитная маска, угодив точно в живот…

     Вдруг, если не отвечу, с кулаками ещё кинется?

     — Д-да. — Шепнула, ощутив первую каплю жидкой печали, скользнувшую по щеке.

     — Тварь. — Сатир гневно выругался, грубо пнул мою книгу, развернулся и засеменил прочь.

     В этот миг я готова была вырвать собственное сердце и прилюдно растоптать. Ибо оно громыхало настолько нестерпимо, что я практически с ума сошла от этого сумасшедшего грохота. Как и от того, что посмела обидеть, да ещё и придать хорошего человека.

     Человека, который, видимо, жизнью своей рисковал.

     Чуть позже от Розы я узнала, что Сатир отправился добровольцем на одно весьма смертельное задание, которое щедро оплачивалось Господином.

     Ради меня.

     Он сделал это ради меня…

     Наверно, я никогда не прощу свою глупость. А именно то, что нагрубила. И то, что подарила свои чувства совершенно другому человеку.

     Хотя какие именно чувства?

     До сих пор не могу объяснить, что именно испытываю к Дамиру?

     Любовь?

     Пока не могу утверждать.

     Жалость?

     Определённо.

     Именно поэтому решила помочь мужчине разобраться в себе, найди ключ исцелению своего каменного сердца. Дабы со временем он осознал свои чудовищные ошибки, совершённые в порыве гнева. А также простил и отпустил всех несчастных женщин, на которых многие годы злость срывал, выплескивая боль от детской травмы.

     ***

     Сегодня, наконец, я решилась на то, чего так ранее страшилась. А именно — доказать мужчине то, что внешность не главное. Душа… вот что главнее.

     Этим вечером я попросила Розу организовать нам романтический ужин при свечах. Она была единственной, кто имел власть над прислугой. Ведь ужин должен был быть сюрпризом.

     Дамир в этот день по делам отлучился, так что ничто не помешало осуществлению плана. Охранники также пошли навстречу, пропустив в покои лидера. Правда, не за просто так. А за возможность передёрнуть, глядя на мои обнажённые прелести.

     Стыд и срам…

     Ну да ладно.

     Подумаешь, пять минут голышом попозирую.

     Утырки, положив лапти на сердце, поклялись не лапать. Ведь такое — карается лишением руки. Я-то знаю! Своими глазами видала…

     С тех пор, как стала почётной подстилкой Господина, спрос на мою «скромную» особу утроился в несколько раз. Меня лучше кормили, красиво одевали, да и вообще практически как к самой настоящей Госпоже относились. Но такое отношение стоило немалых усилий.

     За месяц я изрядно поправилась, став похожей на здорового человека, а не на хилую селёдку, обтянутую шелухой. Грудь прибавила два размерчика, бёдра округлились, а цвет кожи из бледно-зелёного сделался нежно-розовым. Волосы отросли и перестали сыпаться. При солнечном свете они переливались изумительным красновато-рыжим оттенком, делая окрас волос весьма редким.

     Я была довольна телесными изменениями. Правда, пришлось кое-чем пожертвовать: гордостью, честью, искренним желанием чокнуться.

     Иногда жесть как не хотелось секса. Но порой моя киска просто с ума сходила, мечтая почувствовать в своих тесных недрах огромный и толстый член покровителя. Вероятно, в этот период меня пичкали возбудителем.

     Когда хоромы были полностью готовы к романтическому ужину, я, сбросив шёлковый халатик с распаренного в душистых ваннах тела, позволила двум охранникам осуществить желанную дрочку, которая длилась всего три минуты. Довольные ушлепки, спустив парок, поспешно удалились. А я при романтическом свете аромасвечей устроилась на меховом одеяле абсолютно гола. В ожидании главного Люцифера обители.

     Ровно в полночь золотые врата Ада отворились и на пороге появился ОН. Мой самый страшный и самый желанный кошмар.

     Настроение Дамира испытывало не лучшие времена. Он ввалился в покои с угрюмой маской на лице, заприметив приятную атмосферу и свою самую желанную рабыню, тотчас же напялил совершенно иную личину.

     — Что за праздник? — на губах Хозяина мелькнула заветная улыбка.

     Медленно встаю с постели и двигаюсь к мужчине, соблазнительно покручивая бёдрами.

     Боже! Ощущаю себя продажной дешёвкой! Понимаю, если бы за замок, к примеру, продалась. Ну, или хотя бы за несколько тысяч баксов. Но я же… оценила собственную покорность по цене Азбуки.

     Вот дура…

     Вечер начался с того, что впервые в жизни я осмелилась прикоснутся к мужчине, чтобы раздеть. Читала, что истинным доминантам это нравится.

     Так и есть!

     Дамир прям аж мурлыкнул от удовольствия, когда я рубаху с него стащила и застежкой ремня клацнула. О правильности моих действий свидетельствовал моментальный стояк. Каменный, твёрдый, жаждущий ласки… он буквально рвал по швам плотную брючную ткань. А с каждым моим прикосновением, кажется, я слышала всё новый и новый треск молнии.

     В этот интимный миг, во время раздевания, в обязательном порядке необходимо было смотреть исключительно в глаза партнёру. Не моргать. Не дышать. Тем более ни на что не отвлекаться.

     Только он и я.

     В этом мире предстоящих наслаждений мы одни...

     Перед началом вечера я проглотила две таблетки сильнодействующей виагры. Поэтому меня прям колотило от бешеного недержания.

     Первое, что сделала, когда штаны стянула, — лихо набросилась на выпрыгнувший из укрытия небывалого размера мужской орган, полностью погрузив гиганта в своё, уже в совершенстве разработанное горло.

     Дамир застонал, нежно погладив по волосам.

     Раньше он никогда не дарил мне нежность.

     Всё течёт и всё изменяется…

     В данном случае — я теку, ну а Господин — преображается.

     Под сумасшедшие стоны Хозяина, вылизав сладкий леденец до хрустального блеска, принялась ублажать мошонку.

     Кончиком языка поиграла с яичками и, не прерывая мастурбацию, продолжила натирать великое достоинство вспотевшей от напряжения ладошкой. А когда полностью и яичишки в рот взяла, Дамир… неожиданно кончил. Прямо на макушку. От чего вязкая сперма при свете аромасвечей заблестела мелкими капельками росы, растекаясь по всей длине ниспадающих до талии волос.

     Впервые это случилось так быстро.

     Как и впервые я добровольно облизала его сочные шарики.

     После предварительных ласк мы взяли «тайм-аут».

     Кто знает, а может и я сегодня получу халявное куни.

     Устроившись на диване закурили кальян, как обычно общаясь на всякие разные темы. С недавних пор это стало приятной привычкой. Поболтать да пошмалить после отменного траха.

     Наболтавшись, отметила, что у мужчины снова стояк. Это означало, что пора приступать ко второй части плана.

     Сегодня я хотела… чтобы он занялся со мной любовью без маски.

     Я хотела, дабы Дамир перестал страшиться и ненавидеть свое лицо. Я хотела доказать ему то, что внешность не главное. Что детские насмешки — просто глупое ребячество.

     Дети, они ведь все такие… Непонимающие, не знающие границ.

     Как только Дамир повторно возбудился, мигом отбросила кальян в сторону и резво оседлала его бёдра, на что мужчина в очередной раз приятно удивился.

     — Ты какая-то странная сегодня… Непривычно, прям! Можно подумать, словно влюбилась… — мужчина нежно накрыл своими ладонями мои груди и мягко надавил на набухшие соски, тем самым выдавливая из меня томный стон.

     Я же, накрыв его сильные руки своими, резко выпалила:

     — А что иесли это так…

     Удивлению партнера не было предела. Его шелковистые брови взлетели до самых небес, а в глазах полыхнуло яркое пламя страсти.

     Да… когда он был удовлетворён и спокоен, его глаза выглядели иначе. Как тёмные воды спокойного океана безоблачной ночью.

     — Перестань, малышка, — горячая ладонь переместилась на щеку, — Как можно полюбить такого урода вроде меня? — а другая рука надавила на маску.

     Уверенно отбросив руку в сторону, я наклонилась к его сочным губам, обхватив голову обеими руками, закрывшись ноготками в бархатистых волосах, нащупала верёвочку, удерживающую личину.

     А когда наши губы слились в головокружительном поцелуе — резко сорвала защитное украшение с изувеченного лица Дамира и быстро отшвырнула на пол.

     В следующую секунду я уже была полностью готова к удару, ругани или же к ещё большим последствиям. Но мужчина… просто застыла будто парализованный, переваривая то, что я только что сделала. А когда он попытался открыть рот, дабы закричать… я снова поцеловала его в ожоги, предварительно зафиксировав руки наручниками.

     О да…

     В этот раз план был продуман до мелочей.

     Во время горячего поцелуя Дамир даже не заметил, как я ловко умудрилась приковать его запястья к боковинке кровати.

     Мужчина был зол и шокирован. И как только он, обнажив свои белые зубы в акульем оскале, собрался кричать, требуя охранников явиться на помощь, я перебила:

     — Только пикни и мигом кляп в рот схлопочешь! Не постесняюсь даже на платок пописать и в рот тебе затолкать! Усёк??

     Пыталась говорить серьёзно, уверенно, бесстрашно, но у самой то слёзы наворачивались, то скулы подёргивались в преддверии бурного смеха.

     — О, как! — кажется(,) ему тоже стало немного весело, — Шантаж, значит!? И чего ты хочешь?

     Должна была требовать вольную…

     Но это невозможно. Ибо если он правда отпустит, то лишь для того, чтобы потом лично пристрелить, устроив занимательную охоту. Десять штук баксов за личную свободу — всего лишь фейк. Или стимул больше пахать. Ну кто запросто так отпустит раба на свою голову? Дабы потом весь мир из его уст узнал о бандитизме, который нынче в нашем современном обществе твориться

     Глупости!

     Поэтому я твёрдо ответила вот что:

     — Мне нужен ты. Ты настоящий! И я не боюсь ни твоих шрамов, ни твоей власти. Я просто хочу, чтобы ты понял… что искренне любят за душу, а не за оболочку.

     После чего набросилась на его губы, лаская их как никогда ранее. Словно это была единственная вещь, которую я имела возможность перед смертью опробовать.

     А далее оседлала его пульсирующий на пике экстаза член, впервые руководя процессом так, как мне этого хотелось, а не ему. Ведь Дамир в данный момент полностью находился в моей власти, под моим строгим контролем, что аж дух захватывало!

     Невероятно…

     — Я хочу, дабы сегодняшним вечером ты любил меня без маски.

     Любил…

     Впервые я осмелилась сказать подобное. Ему. В лицо.

     А он — впервые не пожелал задушить меня за подобную дерзость.

     Это были настолько сногсшибательные ощущения, что думалас ума сойду. Как и мужчина. Он тоже потихоньку в нирвану погружался, когда им женщина обладать осмелилась. По собственному, мать её, желанию!

     И это было просто потрясающе!

     Дамир кончил за считанные секундызакричав так громко, что в комнату, не стесняясь, вломились охранникии тут же пожалели…

     До сегодняшнего вечера я никогда не брала мужчину сверху. Да и я вообще считайне брала. Обычно это он драл меня. Только раком, или сверху, или на столе с задранными ногами. Но чтобы я восседала сверху, как умелая наездница, — никогда. Для рабынь это являлось таким же табу, как и поцелуи. Женщинам строго запрещалось насаживаться самостоятельно, что считалось признаком не мужского доминирования, а наоборот — женского. Рабыни попросту никем считались. Или же многоразовыми постельными тряпками.

     В этот раз вовремя оргазма я смотрела Дамиру только в глаза. И улыбалась. Меня действительно ни чуточку не пугало его стрёмное уродство. Он по-прежнему был безумно красив. А его щетина и вовсе... практически скрывала все самые страшные шрамы.

     Мужчина явно нафантазировал, преувеличив реальность, тем самым понизив собственную самооценку до критичного уровня.

     — Ты прекрасен, правда. — Получив бешеный оргазм, ещё раз поцеловала его левую скулу, — Я совершенно не страшусь твоих шрамов, верь мне.

     Кажется, в его глазах блеснули солёные хрусталики, именно поэтому Дамир несколько раз хорошенько моргнул. А затем… улыбнулся. Искренне. Добродушно. Счастливо. Как ребёнок, нашедший родителей, которые его на несколько лет в детском доме заперли, а сами сбежали.

     До раннего утра я лежала на груди мужчины, поглаживая идеальные кубики пресса, рассказывая о своих самых сокровенных чувствах, пока не поверила, что он... поверил мне.

     Затем мы ещё раз занялись любовью, после чего я согласилась отстегнуть его пленённые кисти лишь для того, чтобы Дамир обнял меня и уснул, ощущая своим оттаявшим сердцем тепло моего юного тела.

     ГЛАВА 17.

     Так я просидела ещё несколько вечных минут, вздрагивая при каждом малейшем шорохе. В конце концов, снаружи покоев послышались голоса, дополняемые звучными шагами.

     Я напряглась, обхватив дрожащее тельце руками, прикрывая наготу, забившись в самый дальний уголок меж кроватью и тумбой, насколько удавка позволяла.

     Золотые врата скрипнули. На пороге появился ОН.

     Кровожадный демон в человеческом лике.

     И не один.

     В сопровождении двух упитанных ТИГРОВ.

     ТИГРОВ!

     Громадных полосатых котяр, величественно шагающих своими крупными лапами по белому персидскому ковру, порыкивая, принюхиваясь, осматриваясь.

     Животные покорно следовали за своим хозяином. К их шеям крепились металлические цепи. Такие же, как и у меня. А сами ошейники — покрывали острые шипы.

     При виде всей этой безумной картины, я чуть самый настоящий инфаркт не схлопотала. Наверно, стала бледнее бумаги. Это уж точно. Тело, волосы, даже ногти покрылось холодной дрожью, когда Дамир нашёл меня своими чёрными, смертельно-ядовитыми очами. В которых бушевал настоящий Апокалипсис.

     — Цезарь, Графиня! Место! — рыкнул деспот, привязывая поводки к ножкам дивана.

     Хищные кошки, оскалившись, послушно запрыгнули на диван, находившийся всего в пяти метрах от моего парализованного ужасом тела.

     Похвалив питомцев, мужчина двинулся прямиком ко мне, мечтающую в кошмарном припадке забиться под кровать, отыскав там тайный портал в другой мир.

     Не дрожать!

     Не дрожать!!

     Не дрожать!!!

     Помни, ублюдок только этого и жаждет!

     — Блять! — неожиданно, Дамир грубо выругался, — Игрушка, это ты что ли? Поверить не могу! Да без дерьма на худосочном теле, тебя прям не узнать!

     Он просто мастер комплиментов!

     Ничего не скажешь…

     Сегодня Дамир выглядел ещё прекрасней. И ещё ужасней.

     Чёрная кожаная куртка, наброшенная поверх крепкого, подкаченного тела, модельные брюки, цвета смолы, из-под которых выглядывали белые боксерки «Calvin Klein». Также его дерзкое тело украшал золотой ролекс, сверкающий на мясистом запястье, перстень с рубином, блистающий на правой руке, и золотая цепь с крупными звеньями.

     Определённо, он знал толк в побрякушках.

     Естественно.

     Дамир считался одним из лучших ювелирных магнатов.

     Но особого внимание заслуживали оригинальные туфли, принтованные леопардовым окрасом. На лице мафиози по-прежнему красовалась странная маска из серебра. Мне вдруг захотелось узнать, что же под ней скрывается?

     Шрам?

     Врождённое уродство?

     Родинка размером с яблоко?

     Навряд ли…

     Все это убожество в наше время без всяких проблем можно исправить пластикой.

     В ответ на грубое приветствие, я ещё больше съежилась, стараясь не смотреть в его убийственные глаза.

     — Ко мне, игрушка! — не дожидаясь ответа, мучитель резко дёрнул за цепь, так, что по инерции, я моментально животом на пол свалилась, — Ползи.

     Тигры, уютно устроившись на диване, агрессивно рыкнув, принялись наслаждаться бесплатным шоу.

     И как только их жилистые туши, до сих пор мебель не проломили?

     Испытывая сумасшедший дискомфорт, по вине двух хищных взглядов, принадлежащих плотоядным монстрами, покорно подчинилась и, опустившись на карачки, на дрожащих конечностях, сдерживая жгучие слёзы, направилась к выродку.

     — Хороша девочка. Позволь-ка оценить новую безделушку. Поднимись! — зашипел варвар, повелевая хриплым басом.

     Еле-еле хватило сил на подкашивающихся ногах устоять, да в обморок не свалиться. Выпрямившись, сильно сжав кулаки, я перевела взор в потолок, мгновенно ощутив жадно-разъедающий взгляд персонального кошмара, от которого меня сначала в жар бросило, а затем — в холод.

     Господи! Пусть уже скорей отымеет, да в камеру обратно швыранёт! Сил уже никаких нет… терпеть всё это!

     — Идеальна. — Лицо Дамира озарилось полным удовлетворением, а в глазах — полыхнули молнии восхищения. — Одна доза недешевой дури, определённо, стоила твоего дивного тела! Немного костлявая… Но мы это исправим. А вот сиськи и жопа — что надо!

     Меня будто током шибануло.

     Грязный мерзавец…

     Когда его горячие руки упали на бёдра, сминая тонкую ткань нежно-голубой сорочки, я мысленно заплакала. А ещё — почувствовала некие странные ощущения в нижней части живота. Словно иглой в промежность кольнули.

     Если бы этот деспот обращался со мной более галантно, возможно, я была бы счастлива, дабы он стал моим первым мужчиной. Ибо Дамир был чертовски привлекательным существом. Настолько, что было немного стыдно, что он позволил своим золотым руками коснуться такого жалкого мусора, вроде меня. Или, тем более, комплиментом одарить. Всё в его властной энергетике будоражило. Опьяняло. Сводило с ума. Особенно, идеально красивое тело, модно стриженная борода, исключительно-совершенный запах.

     Правда, и в этот раз от него веяло кальяном, смешанным с запахом элитного парфюма. Помимо душистой травы, в воздухе также витал и более едкий аромат. Вероятно, сильнодействующего опиума.

     Его тёплые прикосновения, поначалу, даже немного расслабили. Дамир нежно притянул меня к себе, погладив спину, поясницу, бёдра и… смял обеими руками округлые ягодицы.

     Боже!

     Я практически застонала, удивляясь столь странной реакции на прикосновения бессердечного пленителя! Благо сдержалась.

     Кажется, тиран это понял.

     Тогда же, его мнимую нежность, как ветром сдуло.

     Не успела было выдохнуть — сильные руки деспота стальной хваткой сомкнулись на моих волосах, одним резким рывком отправив на пол.

     В следующую секунду, шлёпнувшись на колени, я буквально носом ударилась в его отверделый бугор, властно прорывающийся сквозь толстую брючную ткань.

     — Давай, игрушка, закрепим вчерашний навык!

     Меня рефлекторно затошнило. К горлу подступил болестный ком, а глаза — увлажнились.

     — Н-нет, прошу… — впервые, стоя на карачках, я взмолилась о пощаде.

     Но договорить не успела. Тяжёлая бляшка ремня ударила по макушке, а ненавистный звук ширинки — на долю секунды слуха лишил.

     И вот орудие пыток снова перед моим лицом. Дерзко упирается в губы, пульсируя, содрогаясь в явном нетерпении снова овладеть моим бедным ртом.

     Попыталась отстраниться, но Дамир жестко дернул за волосы, удерживая в послушном положении.

     — П-пожалуйста, пощадите… — снова взмолилась, чувствуя себя полным ничтожеством, выклянчивающим помилование.

     Но вместо эмпатии, я получила грубый шлепок членом по лицу и тут же смирилась, осознав полную бесполезность.

     — Заткнись! Привыкай, девочка, привыкай! Скоро это станет привычным делом, и ты не будешь так сильно бояться. Ты же боишься?

     Как бы не хотела казаться сильной, в душе я по-прежнему являлась слабым ребёнком.

     Невольно кивнула, роняя первую слезу.

     — Всё правильно! На самом деле, ты должна его бояться!

     И он грубо вонзился в мой рот, одной рукой надавливая на скулы, другой — живьём скальп сдирая.

     Стальные шарики пирсинга скользнули по нёбу, заставляя почувствовать холодный привкус металла и запах мужской плоти. Горячий, огромный, пульсирующий… он снова принялся скользить в моём горле, с каждым толчком проникая всё глубже и глубже, казалось бы, до самого желудка.

     Глаза непроизвольно слезились. Снова задыхалась. Но к удивлению, мне уже было не так больно, как впервые. Горло начинало привыкать к баснословному размеру члена Хозяина, но разум — всё ещё отчаянно сопротивлялся.

     — О, да… Какая же ты сладкая!

     Он двигался всё быстрей и быстрей, пока я не ощутила, как ствол фаллоса заметно напрягся, превращаясь в камень. Тогда поняла — Дамир скоро кончит.

     Так и случилось.

     Горячая, вязкая жидкость, по консистенции напоминающая сырой белок, брызнула в глотку.

     — Глотай, игрушка! Глотай!

      Подумав о яйце, я тут же попыталась отстраниться, но Дамир ещё сильней вжался в рот, вколачиваясь до самого предела.

     Наверно, я бы захлебнулась. Если бы он ещё хоть несколько секунд подвигался в трахее, не давая возможности вдохнуть.

     Выродок вытащил свой заметно обмякший ствол, перепачканный беловатой жидкостью и недовольно рыкнул:

     — Я же приказал глотать! Посмотри, что ты наделала, дура тупая! Приберись за собой!

     А дальше, насильник заставил мой язык тщательно вылизать его гладкие яйца, до последней капельки проглотив оставшуюся влагу, которая невольно запачкала мошонку, выпав из моего рта.

     Ничего унизительней, отвратительней, я ещё никогда не практиковала! Даже сожрать протухший сэндвич на помойке — было не так омерзительно, как вылизывать языком кончу настоящего демона!

     Дамир застонал, невольно намотав мои волосы на кулак, прижав лбом ещё теснее к лобку. Сперма была практически безвкусной. Но вот у мошонки ощущался довольно-таки странный привкус.

     Тигры за спиной изверга ликовали. Урчали, разминали лапы о кожаную обивку дивана и дикими взглядами наблюдали за тем, как их Хозяин жестоко имеет очередную никчемную самку.

     Если бы отказалась сосать — тогда бы без разговоров отправилась на растерзание к полосатым тварям.

     — Достаточно, сероглазая шлюшка. Неплохо. Весьма неплохо. У тебя, определённо, талант к сосанию. Будем развивать.

     Наконец, я позволила себе выдохнуть и обтереть покрасневшие губы ладонью. В горле до сих пор было, как в гиблой пустыне. Больно, сухо, тошнотворно.

     Бросив последний взгляд на расслабленный агрегат, Дамир успел уловить некое облегчение в моих отчаянных глазах. Но лукаво усмехнувшись, он резко вздёрнул меня с пола, злобно отчеканив:

     — Не расслабляйся, сучка! Сегодня я опробую все твои сочные дырки!

     И с этими страшными словами — дерзко бросил на кровать. Навалившись сверху.

     ГЛАВА 8.

     Не прошло и минуты, а его член снова превратился в мрамор. Когда пламенный хер упёрся в ягодицы — я невольно застонала, вцепившись руками в белоснежные простыни, а Барон, хохотнув, схватил меня за бёдра и резко поставил на карачки, каленом надавив на сжатые ноги.

     — Вот так… Не вздумай шевелиться! — прорычал в спину, подразнивая, потираясь, толкаясь ещё не вставленным членом в узенькую дырочку, через тонкую материю пеньюара.

     Тигры снова встрепенулись, грозно зарычав, заметно заёрзали на диване. Они явно нервничали. Но я — больше.

     — Пожалуйста... Можно вас попросить? — впервые произнесла больше двух слов, обращаясь к пленителю.

     Его голос наполнился холодом, а член — ещё более настойчивей прижался к вагине:

     — Каждый раз, когда смеешь о чем-то попросить, называй меня Хозяин. На первый раз прощаю. Не буду наказывать. Ибо запомни, ты — моя вещь. Собственность. А я — твой законный Владелец.

     Обречённо кивнула, собственными ногтями, насквозь прорывая дорогие шёлковые простыни:

     — Х-Хозяин… Мне страшно, когда тигры так жадно смотрят на меня.

     Чёрт.

     Я тотчас же пожалела, имея глупость признать свой страх.

     Перед ним. Сумасшедшим маньяком.

     — Что ты предлагаешь? Вышвырнуть? Они словно дети мои родные… Я лично их вырастил. И лично роды принимал.

     Больной придурок…

     Безнадёжно!

     Умолять, спорить, разговаривать… Бессмысленно!

     — Ладно! Хватит болтать! Раздвинь-ка ноги пошире и постарайся расслабиться. В твоих же интересах! Не обещаю быть нежным. Всякая там сопливость — не по мне. Люблю грубо и жёстко. И сейчас — я буду еб*ть твою тесную киску, как козу на пастбище.

     Весь мир провалился в чёрную бездну, когда его сильные руки обрушились на мои ягодицы, задирая сорочку до уровня лопаток. Дамир уверенно стоял на ногах, разложив меня раком на краешке кровати и возбуждённо дышал, грубо лапая ягодицы, грудь, промежность и даже очко.

     Мне уже было плевать на всё! Хотелось оттолкнуть выродка и самолично к тиграм в глотки броситься. Но тесная удавка на шее оберегала от необдуманных действий.

     — На вот, закуси. — Неожиданно, в моих зубах появилась деревянная палочка. Но я её тотчас же выплюнула, — Ну как хочешь! Если хоть раз заорёшь — ударю.

     Сглотнув, тихонько заплакала, не переставая думать о том, как нечто твёрдое, напоминающее бейсбольную биту, упирается в мою узкую шёлочку.

     Первое, что почувствовала — холодный палец мучителя, по-свойски скользнувший в напряжённое лоно, — Совсем, как сухарь! Будет больно…

     Да не тяни уже!!!

     Рви!

     Всаживай!

     Напяливай!

     Только не мучай больше!

     Словно мысли прочитав, выродок, крепко обхватив мои бёдра, слегка отстранился и… совершил резкий рывок. Одним мощным толчком жестоко прорывая плотную плёнку.

     Взвизгнув от сумасшедшей боли я, потеряв равновесие, упала на кровать, но тут же почувствовала жгучий удар по бедру:

     — Замри, сучка! Не рыпайся!

     Тигры, рыкнув, возбудились ещё больше, намереваясь спрыгнуть с дивана, дабы поменяться местами с Хозяином. Но Владелец велел тварям сидеть на месте.

     Странно…

     Сколько же власти было в его грязных руках?

     Что даже дикие хищники покорно слушались.

     Определённо, этот ирод являлся безумно страшным уродом. Которого не то, чтобы человечишка, но и каждая букашка, каждая тварь лютая, существующая на планете, до потери пульса боялась.

     — Охх, какая же ты, мать твою, тугая! — Дамир томно выдохнул, сдерживаясь от преднамеренного оргазма, не доделав начатое до конца, и начал двигаться, порождая в моём саднящем лоне ни с чем не сравнимые ощущения.

     Повторный толчок — и в глазах потемнело.

     Ещё один — и я, передумав, сама затолкала в рот деревянный кляп, дабы не завопить от боли. На что, насильник, довольно хохотнул.

     С каждым движением, мужчина наращивал темп. А меня, изнутри, будто ядерными боеголовками напичкали, которые в порядке очереди взрывались, превращая все внутренности в кровавое месиво.

     — Да, моя девочка! Да! — толчки усиливались и болестные спазмы усиливались. Но со временем, я начала привыкать. Или же просто смирилась, забивая на адскую боль, так как адреналин остро ударил в голову.

     Наверно, перед изнасилованием, надо было умолять дать мне наркотик… Или же яду.

     Он начал вколачиваться ещё жёстче. Ещё грубее. Ещё быстрее. Трахая мою маленькую целочку. А я, еле-еле на ногах стояла. Но изверг не давал упасть, руками обхватив за живот, надавливая и придерживая в желаемом положении, тем самым, помогая члену проникнуть на всю длину в нереально тугую дырочку.

     — Как тебе? Нравиться?

     Да пошёл ты…

     Из моих глаз, всё-таки, брызнули слёзы.

     — Ничего-ничего скоро сама будешь умолять отодрать себя до поноса из ушей. Моим шлюхам это нравиться. И тебе понравится! А мой горячий член будет каждую ночь тебе в дивных снах мерещиться… — Дамир властно сжал мою грудь, сильно надавив на сосок, задавая максимальную скорость толчкам.

     Тигры сходили с ума, мечась на диване, принюхиваясь, завывая. Вероятно, почувствовали кровь.

     — Твоя киска такая приятная… тесная, нетронутая. И только моя. — Прошипел, склонившись над ухом, влажным языком облизнув мочку, раковину и немного ушную дырочку.

     Снова затошнило.

     А затем, очень резко, грубо, неожиданно, он перебросил меня на спину. И, навалившись сверху, снова вошёл. Теперь ублюдок трахался лёжа, заставляя меня смотреть своему персональному ужасу в мрачные, как глубокая ночь на кладбище, безумные глаза. Наполненные одержимой, болезненной жестокостью.

     — Смотри на меня, блять! Смотри! Нравится?? Нравится, да?? Отвечай!

     — Д-да. —Всхлипнула, до крови кусая губу.

     — Что да??? — Ещё один резкий толчок и меня словно кинжалами пронзило.

     — Д-да, Хозяин.

     Дамир рассмеялся. Получив наконец то, что так неумолимо жаждал. Придерживая обеими руками за щёки, нависая над лицом, демон не позволял мне моргнуть, желая, дабы жалкая жертва смотрела на его уродливую маску или ещё хуже — в омут бесконечной ненависти. А когда попыталась зажмуриться — сильно сдавил голову ладонями, словно стальными тисками, и ещё больнее в матку вонзаясь.

     Несколько рывков. Дамир кончил. Застонав, закатив глаза, кретин излился тёплым семенем точно в израненное от бесконечных мучений лоно.

     А затем, брезгливо оттолкнулся, перекатившись на спину. Я же, свернувшись калачиком, быстро сползла на пол, забившись в угол, меж тумбой и постелью, продолжая рыдать, стонать, трястись от страха.

     Промежность саднила, пульсировала, горела. Будто Дамир облил мои внутренности бензином и поджёг.

     Больше я такого не выдержу.

     Лучше самоубийство, чем пытки, причинённые его стальной дубинкой.

     Немного придя в себя, невольно взглянула на тигров.

     Боже.

     Твари спаривались.

     Прямо на диване.

     Тот, который покрупнее, навалившись на партнёршу, вцепившись клыками в холку, вколачивался своим объёмным чреслом в немаленькую дырку самки. А самка, в свою очередь, приятно урчала, вздернув волосато-полосатую задницу кверху.

     — О, ну наконец-то! Хвала небесам трахнулись! Уж думал бракованные попались. Ну или гомосек с лесби. — Гоготнул ушлёпок, приподнимаясь с кровати, обтирая окровавленный член о белоснежную простынь, — Ты смотри! Никак не мог потомства из ленивых тварей выбить, а тут… как с цепи сорвались. Видимо, киска твоя так понравилась. Папочке давно пора начать зарабатывать на этих вонючих клочках никчемной шерсти! Один только отпрыск чистокровного Амура оценивается в один мой завод.

     Ублюдок!

     Какой же всё-таки он ублюдок редкостный!

     Натрахавшись, довольные тигры, в конце концов, усмирились.

     — Сатир! — вскрикнул Господин Выродок, — Кошар забери! Да азиаток мне пригласи!

     — Слушаюсь! — в хоромы, тотчас же, охранник явился, уводя озабоченную животину прочь.

     После того, как в комнате стало немного спокойней, Дамир снова ко мне обратился, махнув окровавленной простынкой, словно белым флагом поражения.

     — Поздравляю, игрушка! Теперь ты — женщина! Пах-ха! — оскалившись страшной улыбкой, он натянул брюки и добавил, — Сегодня — ночуешь тут. На полу. Подле кровати. Хочу целую ночь ощущать запах твоей поверженной вагины… А в следующий раз, когда снова на работку явишься, попросишь Завира клизму сделать.

     Но клизма так и не понадобилась.

     На следующий день, грязный подонок овладел моим кишечником без предупреждения.

     В наказание за попытку побега.

     Но об этом… чуть позже.

     ***

     До самого рассвета я ничтожно просидела в том самом уголочке меж тумбой и кроватью, сжавшись комочком, пытаясь не обращать внимания на кошмарную боль в промежности и бесконечные женские вопли.

     Этой ночью Барон развлекался не только со мной. Отодрав мою бедную девочку до кровотечения, выродок занялся другими жертвами. Через полчаса после быстрого отдыха, к нему в покои привели горячих азиатских шлюх. В количестве пяти штук.

     Похоже, Дамир напрочь забыл о моём существовании, забавляя с новыми игрушками. И хорошо. Ибо я просто сходила с ума от невыносимой боли, в области пылающих ног. Но проверить, как там дела, не решалась. Просто боялась сознание потерять, обнаружив кровавое озеро.

     Всё же, ближе к утру, посмотрела. Чёртов кретин даже

     подмыться не позволил! На бедре, на ногах, даже на ковре, обнаружила кровавые лужицы. Меня затошнило, голова закружилась, и я снова уткнулась носом в ковёр.

     Громкие вопли, крики, стоны, маты… продолжались до самого утра. Под утро развлекающиеся из гостиной переместились в спальню и уже еб*лись практически мне в ухо. А с рассветом, наконец, затихли.

     Хорошо, что кровать была достаточно высокой, поэтому моё жалкое тельце никто не обнаружил. Приподнявшись — заметила Дамира. Он сладко спал, приобнимая двух узкоглазых шлюшек прямо за сиськи, а третья — кажется так и заснула с его членом в зубах. Подобная картина меня рассмешила.

     Рабыни были полностью нагими, с ошейниками. Правда их кожа представляла собой один сплошной и страшный синяк. Живодёр снова с кнутом забавлялся.

     Две остальные проститутки валялись на полу.

     Хоть бы они дышали…

     Но вдруг, моё любопытное внимание привлекла чаша с фруктами, в которой завороженно поблескивала серебристая рукоять ножа.

     Ох…

     Не смей даже!!!

     Но соблазн был уж слишком велик.

     Мгновение — и в моём воображении появляется прекрасная картинка, где я, крепко сжимая клинок, запрыгиваю на мучителя и ловко, по самую рукоять, вгоняю лезвие кинжала точно в его бездушное сердце.

     Если бы мне предоставили выбор еда или кинжал?

     Не смотря на дикий голод, я бы всё равно выбрала оружие.

     Немедля ни секунды, оглянувшись, бросилась к столику с фруктами.

     Вот же ш дура!

     Как могла про ошейник забыть??

     Натянутая цепь противно звякнула, неуклюже повалив меня на пол. Не хватило всего каких-то там пары сантиметров, дабы до стола дотянуться.

     Неожиданный грохот пробудил Хозяина покоев. Дамир резко подскочил, брезгливо расталкивая шлюх в разные стороны, подобно поломанным вещам, отправляя девок на на мраморный пол, а сам — на источник шума уставился, метая в меня ядовитые стрелы гнева из мрачных, чудовищно хищных глаз.

     О, Боже!

     Прости!

     Хоть бы не понял…

     Откашлявшись, Господин громко вскрикнул:

     — Сатир! Вымой и мигом накорми эту доходяжку! А потом — на осмотр к Завиру отправь! Пусть спираль от залёта поставит и клизму сделает! Вечером хочу получить и вторую дырку!

     Уххх…

     Моему облегчение не было предела.

     Наверно, ублюдку показалось, что я просто за едой дотянуться пыталась.

     Через мгновение, Сатир послушно исполнил приказ, сопроводив меня сначала в ванную, а затем — на кухню.

     Вот только на душе легче не стало. Её словно лимон, досуха выжали. Потому как, вечером пытки должны продолжиться. А значит боль — должна только усилиться.

     ***

     Когда я, на шатающихся ногах, выползла из покоев, пытаясь не застонать от боли при малейшем телодвижении, в холле меня уже поджидали восторженные свисты и море оваций со стороны роты бандюганов, охраняющей хоромы Верховного мафиози.

     Оценив потрёпанную лохму волос, изорванное платье и запёкшуюся кровь на внутренней части бедра, нелюди одобрительно захлопали:

     — Ну как, сучка, понравилось??

     — Хочешь добавки??

     — Господин остался довольным! Сказал дырка у тебя отменная!

     В этот час я готова была проклинать и ненавидеть весь мир. Особенно, вот таких вот, выродков бездушных.

     — Заткнитесь уже! Даже не надейтесь выклянчить у Хозяина хотя бы разок облапать её сочную течь! Понятно! Эта шавка только его. Кто тронет — мгновенно с яйцами распрощается. — В разговор вмешался Сатир. Грубо впившись сильной лаптей в мой локоть, он тащил меня в банную.

     Бандиты тотчас же смолкли. Чуть было в штаны не наложив, услышав намёк на угрозу кастрации.

     ***

     В этот раз мылась я сама. И на этом спасибо.

     Правда визуальной дрочки избежать не посчастливилось. На этот раз дрочующих было двое — Сатир и ещё один малознакомый юнец. Их лица по-прежнему скрывали чёрные маски.

     Вдоволь наглядевшись, кобелины кончили одновременно, «на брудершафт» как говориться, запачкав своей жижей чистый пол в ванной. Боялась, что забуду, оступлюсь, да поскользнусь ненароком на их сраной конче.

     После купания стало немного легче. Но промежность всё также неистово болела и кровила. Оказывается, вместе с чистым платьем, мне еще и тампон полагался.

     До сих пор с трудом вериться, что я больше не девочка. И что меня только что грубо отодрали, как какую-то шлюху самую настоящую. А само изнасилование, и вовсе, чудовищным сном показалось.

     Никогда не думала, что стать женщиной — это так ужасно! Или, быть может, мне повезло? Я ведь часто грезила по этому поводу, мечтая отдаться тому, кого до безумия люблю. Того, за кого замуж выйду и буду верна только ему. Одному. До самой смерти. И что в итоге получилось? Мечты превратились в прах, который я плачевно развеяла над своей, жёстко отодранной вагиной.

     ***

     Переодевшись, расчесав спутанные волосы, вставив тампон, двигаясь подобно хромоногой утке, направилась на кухню. Уловив приятные запахи пищи, мой впалый живот жалобно заурчал, а на языке приятно защекотало, вспомнив о вкусе волшебного стейка.

     В просторной кухне, на удивление чистой, светлой и обставленной самой последней навороченной аппаратурой, никого кроме кухарки Риты не было.

     Поздоровавшись, я присела на свободное место, уставившись на аппетитную трапезу. Сегодня хавчик был ничуть ни хуже тогдашнего: оладьи, тосты с ветчиной, сыр, овсянка и яичница.

     Неужели всё это богатство… моё??

     Моргнув несколько раз, спросила:

     — Рита, а это точно мне??

     — Ну кому же ещё? Ты ведь сегодня впервые в п*зду еб*лась?

     — Н-ну да…

     — Тогда точно тебе! — гоготнула тучная дамочка, жёстко расчленяя какую-то животину, подёргивающуюся на разделочной доске, — Комплимент от Хозяина.

     Была бы я сильнее духом, отказалась бы от всякого рода комплиментов, адресованных этим мерзким Люцифером. Но такой божественной стряпни, клянусь, никогда в жизни не видывала!

     Набросившись на хавку, чуть было кусок тарелки не откусила. Повариха, заприметив силу моего звериного жора, моментально вскрикнула, выплюнув предупреждение:

     — Эй, полегче! Смотри, много за раз не жри, иначе заворот кишок будет! А у тебя сегодня ведь вечером ещё одна ходка намечается!

     Вот Дьявол!

     Да похоже о моей потери девственности уже весь особняк знает?? Ещё и о предстоящем анале, конечно же!

     Вот сволочи!

     Не удивлюсь если и в трущобах эта новость уже «номер один».

     — Ой, кое-что забыла! — Роза рассеянное хлопнула в ладоши, повернувшись ко мне, — Посиди тут тихонечко, да не высовывайся! А я отлучусь ненадолго!

     С этими словами повариха испарилась, оставляя меня наслаждаться вкуснятиной в гордом одиночестве.

     Завтрак действительно был божественным!

     Несмотря на предупреждения Розы — умяла всё до крошинки, наслаждаясь приятным теплом, пульсирующим внизу живота.

     И вдруг, я поймала себя на кошмарной мысли: а что если быть персональной подстилкой страшного мафиози не так уж и плохо? Всем ведь больно впервые! Привыкну потом. Зато, вон как кормят обалденно! Ещё и купают, одевают, крышей над головой снабжают. Чего ещё надо? Ну подумаешь ноги почаще раздвигать, да на члене скакать… Унизительней ведь на свалках питаться, отбирая помои у собак, удирая от всяких там наркоманов облезлых, мечтающих до смерти отчекрыжить в переулке.

     А Дамир он… Хоть и жестокий, грубый, немножко даже ненормальный, но он первый человек, который проявил какую-никакую заботу! Такой вот характер. Нужно просто привыкнуть.

     Всё-таки тут, определённо лучше, чем в трущобах.

     Не успела было смириться со своей жалкой участью, как вдруг… мой взгляд упал на настежь открытую потайную дверь кухни, которая в прошлый раз была закрыта. Странная дрожь пробежала по всему телу, а сердце ускорило свой жизненный ритм.

     Ох, нет!

     Ничего не выйдет…

     Даже, если выберусь во двор, дальше-то что?

     Кругом высоченный забор, с пятиэтажный дом. А за забором, вероятно, лес, или пустыня? Куда дальше?

     Но чёрт… ноги уже сами по себе неслись к порогу, напрочь забывая о логике.

     Один шаг — и я на свободе.

     Практически.

     Юркнув в ближайшие кусты — призадумалась, осторожно осматривая местность. Охранников не наблюдалось. Вероятно, многие завтракали.

     Камер тоже не было. Ближайшие находились в десяти метрах. И то, направленные в противоположную сторону.

     Тут мой беглый взгляд упал на высокое дерево, прорастающее ввысь практически до самого забора.

     Нужна ещё хотя бы верёвка какая!

     Времени было в обрез.

     Рискуя не на шутку, вернулась в кухню, направляясь прямиком к кладовке. Видела, как недавно Роза там копошилась. Быть может повезёт.

     Таки да! Повезло.

     На одной из деревянных полок я откопала достаточно прочный канат.

     Вернувшись на прежнее место, осмотревшись, мысленно сосчитав до пяти, бросилась к дереву.

     До многовысотного растения оставалось несколько метров. Думала, преодолею расстояние секунд за десять. Как вдруг, словно из-под земли, навстречу выскочили два упитанных и очень… очень злобных добермана!

     Ох, ёпт!!!

     Вот я попала...

     Швыранув верёвку прямо в псин, развернувшись, рванула обратно. Но меня… окружили.

     Со стороны чёрного входа, оскалившись, навстречу устремились ещё две собачары.

     Твою ж…

     Мозг перешёл на экстренное функционирование. Осмотревшись, тотчас же обнаружила клетки собачьих вольеров, находившихся неподалёку, и, не раздумывая, к укрытию кинулась. А злобные шавки, зарычав, затявкав на всю территорию особняка, следом метнулись.

     Прыгнув на сетку, шустро перебирая ногами, забралась до самого верха, успев перебросить вторую ногу на территорию вольера за считанные секунды до нападения. Самая быстрая шавка, настигнув цели, чуть было в ногу не вцепилась. Вместо укуса животина, всей своей упитанной тушей, жёстко налетела на забор, ударившись брюхом о металл.

     Божееее….

     Чуть не погибла…

     Прижавшись спиной к холодной стене, тяжело дыша, я сползла по опоре точно на пол, не веря, что совершила самую глупую ошибку в жизни, решившись на дурацкий побег.

     Жирные щенки продолжали рычать и громко лаять, гневно бросаясь не сетку так лихо, что их омерзительные слюни долетали до моего скукожившегося тела, забрызгивая платье.

     Эти тупые твари привлекали слишком много внимания!

     Осмотревшись, вдруг поняла... что нахожусь в ловушке.

     Благо хоть вольер был совершенно пуст.

     Не прошло и минуты, как на шумиху сбежались первые охранники.

     — Какого дьявола вы тут растявкались? — заорал на шавок один из бандюганов, угрожая автоматом, но тут же, заприметив меня, окаянную, удивился — Опля! Вы только поглядите! Картина маслом прям!!!

     Мне вдруг стало безумно стыдно… Как будто ограбила кого. Или хуже — убила. На самого деле я просто хотела уйти. Уйти от боли и страданий. Но вместо этого... добавила ещё жгучей соли на рану.

     Охранник, насмешливо ухмыльнувшись, приложил к губам рацию:

     — Сэр, у нас тут нежданчик!

     Наверно, моё сердце всё же на несколько секунд остановилось, когда я услышала знакомый, да такой холодный голос, моего персонального кошмара.

     — Что ещё?

     — В сад гляньте, возле псарни.

     Внезапно, на самом большом балконе особняка, приукрашенном массивными колоннами, я увидела ЕГО.

     Дамир, лицезрев нарушение, резко шиндарахнул руками по перилам, демонстрируя невиданную силу всей своей дьявольской злости, и, насмерть поражая ядовитым взглядом, даже находясь на приличном расстоянии, пулей заскочил обратно в комнату.

     — Ну ты и дура тупая! Чего спокойно не живётся? — перекрикивая собак, прошипел головорез, — Ты, блин, реально попала! Лучше молись…

     Сглотнув нарастающий ком страха, я почувствовала, как бедное тело превратилось в настоящую вату, а кровь в венах — в лёд кристаллизовалась.

     Меня начало реально колотить.

     Как во время сильного гриппа.

     Меньше, чем через минуту у вольеров появился истинный Дьявол. Дамир, в одних только приспущенных штанах и голым, поблескивающим в первых лучах тёплого солнца торсом, с невероятной скоростью бежал к клеткам, пиная всё и всех на своём пути.

     — Сидеть! — заорал так, что у собак, от мочи его металлического голоса, явно барабанные перепонки лопнули.

     Как и у меня.

     — Вот же ш шлюха бесстрашная! — наркокороль содрогался в приступе безбашенного гнева, рыча, скалясь, ломая собственные кулаки друг о друга, мечтая хорошенько кому-то вмазать, выпуская бьющую через край ярость, — Открывай, чего встал! Или тоже отхватить захотел??

     Ойкнув, охранник вытащил из кармана ключи, несколько раз уронив на газон, а потом ещё долго не мог вставить ключ в замочную скважину. Ибо его руки нервно дрожали.

     — Быстрей! — Дамир вмазал кулаком по двери так сильно, что клетка практическим наземь рухнула, в щепки рассыпавшись от титанической силы удара.

     Пожалуйста. Не надо. Не открывайте.

     Иначе... мне точно конец.

     Думала, когда вломиться, нос сломает.

     Но Дамир не стал сильно лупить. Пока что.

     Выбив дверь с ноги, изверг всё же прорвался, первым делом, отвесив жгучую пощёчину по едва-едва поджившему лицу:

     — Дрянь.

     Я упала на землю, не издав ни единого звука. Хотя только что, по ощущениям, в моё лицо словно бульдозер врезался.

     После мощного леща, честно, мне уже было попросту фиолетово.

     Пусть убивает.

     Смерть, по крайней мере, сделает меня свободной.

     Грубо забросив на плечо, будто мешок мусорный, отрадно хлестанув по заднице, мучитель потащил меня в дом, с головы до пят покрывая самым отборным матом. Но я не слушала. Перед глазами появилась белая пелена, а тело — в подобие безжизненной куклы превратилось.

     У которой, только что сердце изъяли.

     А душу… Душу в прах растоптали.

     ГЛАВА 18.

     А затем, подхватывает на руки, и в кровать несёт.

     Я. ПРОСТО. В ШОКЕ.

     Прежде, он ещё никогда не смел меня целовать. Ибо с рабынями такое не практиковали. Их только во все сочные дырки еб*ли. Ибо поцелуи — считаются выражением истинной любви.

     — Как же сильно я соскучился…

     Стоп!

     А это точно Дамир??

     Не верю!

     Ошибка какая-то!

     Ну сто пудово, подменили!

     Бережно укладывает на подушки, осыпая шею, плечи, грудь пылкими поцелуями, от которых перед глазами радужные искры взрываться начинают. Его горячие руки нежно поглаживают мою чувствительную кожу начиная с плеч, заканчивая щиколотками. И каждый раз, когда мужчина так делает (либо губами, либо руками касается тела) я невольно вздрагиваю и… томно вздыхаю.

     Какого Дьявола твориться??

     Что он мне только что в рот засунул??

     Наркотик какой??

     — Виагра… Супермощная. — А вот и ответ на важный вопрос, — Сегодня ты будешь САМА умолять меня вы*бать твои сладкие щёлочки до сквозных дыр!

     Мерзавец!!!

     Какой же, мать его, он мерзавец!!!

     И Дамир снова трахнул мой рот своими грязными губами и… конечно же языком! Я невольно застонала, широко распахнув глаза, впиваясь руками в скомканные простыни, когда его дерзкий язык нагло ворвался в мою глотку, устроив там настоящий Армагеддон.

     Чёрт возьми… Это ведь мой ПЕРВЫЙ поцелуй.

     И я никак не желала отдавать его тому, кто сделал меня своей личной постельной игрушкой.

     Впрочем, как и девственность.

     Но, видимо, небеса решили именно так. Наказав мою грешную душу за ошибки прошлых жизней.

     Горячий, толстый, бешеный… его змеиный язык был везде. В моей глотке, желудке и, казалось бы, даже в мозгах.

     Наконец, вытащив слизкую плоть из глотки, он принялся сминать, кусать, посасывать мои губы, порождая во всем теле странные, но приятные ощущения.

     Мерзко осознавать, но похоже, я реально возбудилась!

     А в моей вагине-предательнице уже во всю полыхал самый настоящий пожар желания, что даже и не заметила, как сама начала слегка двигать бёдрами, в такт его движениям, намеренно стараясь коснуться клитором головки горячего члена.

     — Ооо, когда ты ведёшь себя, как послушная девочка, я возбуждаюсь ещё больше!!! Но и когда ты плохая… не меньше тащусь!

     Ненавижу…

     Всем своим телом и душой — ненавижу!

     Но в данный момент… такие странные ощущения испытываю, словно мы муж и жена, только что поженившиеся. Которым предки добро на брак не давали, да заядлыми богомольцами себя считали.

     С каждым жадным поцелуем, с каждым прикосновением, на удивление мягких рук, я желала Дьявола всё больше и больше, мечтая продать свою душу, сука, всего лишь за один клятый оргазм.

     Черноглазый демон был доволен как никогда. Его бездонные очи, наполненные жуткой тьмой, искрились от небывалого удовольствия, а его твёрдый кол — ненасытно толкался в мягкие складочки промежности, разрываясь от нетерпения жёстко войти.

     Теряя голову, даже не заметила, как мои руки упали на его крепкие ягодицы, силой сжимая упругий, совершенно идеальный зад.

     Это не я!

     Не я!!!

     Я просто жалкая кукла-марионетка.

     — Ваууу… — мурлыкнул деспот, одним рывком разрывая пеньюар, жадно набрасываясь на соски, покусывая, посасывая, облизывая сочные ягодки, пробуждая всё новые и новые дьявольски-приятные ощущения, — Какая же ты, блять, сладкая!

     От переизбытка приятных ощущений, чуть было не выкрикнула:

     «И ты очень сладкий!»

     О, Господи!

     Вот же ш дура…

     Долбанная виагра…

     Дорожкой из поцелуев он двинулся к пупку, скользнув языком в маленькое колечко, заставляя меня предательских выгнуть спину, испустив явный стон.

     СТОН!

     Дела совсем плохи…

     Я полностью теряю контроль над здравым смыслом.

     А этот долбанный наркотик, и вправду, весьма мощная гадость!

     Руки Дамира скользнули к коленям… Рывок — и ноги раздвинуты на максимум, а его горячее дыхание уже ласкает набухшую девочку.

     Напрягаюсь. Замираю. Улавливаю его похотливый взгляд, адресованной пульсирующей киске.

     Что этот кретин собирается делать?

     Как вдруг, Дамир резко набрасывается на мою малышку, глубоко проникая языком в сладкие недра, вытворяя сумасшедше невообразимые вещи, от которых я невольно визжать начинаю, словно животина обречённая, за секунду до забоя.

     — О, да, миленькая! Кричи! Громче кричи! Какая же ты мокрая… Для меня течёшь, да?? Скажи это! Скажи своему Господину! — рычит в промежность, настойчиво вонзаясь языком в абсолютно влажную киску.

     — Д-да, Господин! Д-для тебя! — ахаю, закатывая глаза.

     Таких невероятных эмоций я ещё никогда не испытывала…

     С ума сойти можно!

     Не знала, что секс… это настолько приятно!

     За подобные ощущения, я готова хоть до самой смерти быть его вечно покорной рабыней.

     — Отлично, игрушка! Отлично! А теперь — становись на карачки.

     Не нужно было повторно приказывать.

     Один вдох — и я уже попой кверху. Покручиваю задом перед его ухмыляющееся физиономией, пытаясь дотянуться до члена.

     — Вот же ш тигрица еблив*я!!! — пару мощных шлепков, и я снова в нирване.

     Мне не больно! Ни капельки!

     Наоборот… До безумия кайфово.

     Хочется стонать, рвать на себе волосы, вопить до срыва связок лишь бы Хозяин хотя бы ещё разок шлёпнул, или… вставил. Да погрубее!!!

     Стыдно…

     Очень и очень стыдно!!!

     Но ничего поделать не могу.

     Эти ощущения сводят с ума, окрыляют, разумом завладевают.

     Я будто впервые дозу опробовала.

     Хотя… так и есть!

     — Ноги шире… — его шаловливые пальчики падают на мягкие складочки, принимаясь вырисовывать невидимые круги, с каждым разом наращивая темп. А когда я начинаю чувствовать стремительно разгорающееся пламя — он замирает. И так продолжается ещё несколько раз.

     Затем, место пальцев занимает толстый член.

     И я вскрикиваю, мечтая вкусить этот мраморный орган глубоко, внутри себя, во всю его максимальную длину.

     По самые яйца, черт!

     Один резкий толчок — и я на седьмом небе от счастья!

     Он уже внутри.

     Глубоко.

     Так тесно… И обалденно приятно.

     По сравнению с первым разом — это как Рай, против Ада.

     — Как тебе, крошка?? Кто самый лучший? — толчки усиливаются, выбивая из меня страстные стоны.

     — Т-ты, Хозяин! Только т-ты!

     Смеётся, продолжая вколачиваться до самого основания, тяжело дыша, рыча, похрипывая.

     — Послушная зверушка! Моя ненасытная шлюшка-игрушка!

     Да!

     И я готова ей быть!

     Мне нравиться… Нравиться, черт возьми!

     Ох… не могу больше.

     В руках Дамира появляется плеть. И мокрая, от собственной влаги попа, получает несколько дерзких шлепков.

     Теперь, мои дикие крики слышит весь особняк.

      А мне же кажется, что и трущобы тоже.

     — Ох… не могу больше! Ты — чертовски горячая сучка! — шлёпает ещё раз, достигая максимальной скорости.

     И мы кончаем.

     Одновременно.

     Живот охватывается диким пламенем, а затем — словно взрывается, приятной дрожью рассыпаясь по всем нервным окончаниям в теле…

     Божечки!

     Как же это удивительно приятно!

     Не знала, что так бывает.

     Дамир изливается мощным напором спермы в пульсирующие глубины, перекрикивая мой крик своим.

     Пылающая страстью киска, словно тоже вопит, сжимаясь вокруг твёрдого ствола, обмениваясь с обезумевшим штырем сладкими соками.

     — Обожаю, когда ты вопишь, маленькая давалка. Когда я, твой Владелец, этому причина. Теперь, ложись у моих ног и спи.

     Мужчина, получив желанную разрядку, отталкивает меня в изголовье кровати, а сам, извлекая из прикроватной тумбочки сигару, деловито закуривает. Прямо в постели, удобно устроившись на подушках.

     — Отдохни, немножко. А после — щедро отблагодаришь своего Хозяина за дарованное наслаждение.

     Всё…

     Вот и сказочки конец.

     Кто ослушается — тому полный трындец.

     ***

     Не помню, как отрубилась. Ещё бы… получив столь мощный оргазм — мгновенно захрапела, изнеможённая, истощённая, и… по сути, сучка удовлетворённая.

     Плевать даже было на то, что ублюдок ноги свои на мои волосы закинул. А сам — так и просидел, покуривая пряную дрянь, да глаз с меня не сводя.

     Странно как-то.

     Несколько часов проспала, а он — и глаза не сомкнул. Всё шмалил, да задумчиво пялился.

     Наверно, упырь чувствовал себя главным доминантном. И его жесть как забавляло девушками обладать. Именно поэтому он поглядывал на меня так, будто на собачонку верную, покорно ютившуюся в его «золотых ногах».

     Когда очнулась, то чуть было себя, своими же руками не придушила, вспомнив то, что часом ранее творилось! Вероятно, действие наркотика закончилось, выдернув сознание в чудовищную действительность из мира сладких грёз. Возбуждение, как ветром сдуло. И место возбуждения заняло отвращение, на пару с раздражением.

     Странный такой наркотик. Смесь какая-то… Виагры с галлюциногеном.

     Первое, что увидела — нечисть самую настоящую.

     Ухмыляется ирод бездушный! Вампир эмоциональный!

     Наглумился, поди!??

     Навряд ли!

     Такие, как он, обычно, самые настоящие твари ненасытные. Им всегда мало будет. Ибо болезнь их... неизлечима.

     Дамир надменно потягивается, зевает и рот свой поганый открывает:

     — Ну как, понравилось, когда мой язык тебя трахал!?

     Молчу.

     Тогда да. Но сейчас — Нет!

     Когда твой язык меня трахал — это была не Я.

     Меня подменили.

     — Тогда и ты меня ублажи! — ехидно ухмыляется, — Вылижи и моё очко тоже.

     Пизд*ц.

     Слов нет!

     Какое же чудовище…

     Неожиданно, меня злость дерёт!

     Руками прикрываю обнажённую грудь, бросаю яростный взгляд и тихонько гавкаю:

     — Нет. Не буду.

     — Что? Не расслышал?! Игрушка, что ты там вякаешь?? — продолжает глумиться.

     Тогда, делаю глубокий вдох, а на выдохе, что было мочи выкрикиваю, членораздельно повторяя каждое слово:

     — Я. НЕ. БУДУ. ЛИЗАТЬ. ТВОЙ. ВОНЮЧИЙ. ЗАД!!!

     О, Боже…

     Мне конец!

     Теперь, моей грёбанной жизни, сто процентов полный пизд*ц!

     ГЛАВА 12.

     — КАКОГО ДЬЯВОЛА??!! Ану-ка иди сюда, ТЫ — маленькая, неблагодарная дрянь!

     Дамир явно в шоке… Наорал, но не сразу. Молчал пару секунд, словно слов подобрать не мог. Даже рот от ошеломления приоткрыл. А затем, обматерив, ко мне бросился… Затушив окурок о мою ногу.

     Всё.

     Это был предел нерушимой грани.

     Сейчас на всё готова! Даже глаза выцарапать!

     — Сука! — вскрикнула, зашипев от боли, и замахнувшись, попыталась ударить… но Дамир, ловко перехватив руку за запястье, завёл за спину, притянул к себе и… сильно в шею ЗУБАМИ ВОНЗИЛСЯ, одной рукой приобнимая плечи, другой — выкручивая лопатку.

     — Чёрт! — снова выругалась, трясясь от злости, боли и обиды.

     А затем, окончательно теряя страх, ответно вцепилась зубами в его руку, ощутив металлический привкус крови.

     Но кровь ненавистника, в предвкушении мести, оказалась слаще сиропа…

     Хриплый рык, смешанный с матом, на время оглушил. Дамир, не ожидав такого эпического действия, ослабил хватку, переключая внимание на свежую рану.

     Тогда, у меня появился крохотный шанс.

     Собрав все имеющиеся силы в один мощный рывок — вырвалась, устремившись к настежь распахнутому балкону.

     Уж лучше один прыжок… чем вечные муки.

      — СТОЯТЬ! — демон кинулся следом.

     Но он был быстрей, сильней, проворней.

     Даже пикнуть не успела, как его железные лапы сомкнулись на моём животе и сильно сдавили кишки. А затем он повалил меня на барный столик, моей же спиной, на пол сметая стеклянные предметы, стоявшие там.

     Всё произошло очень быстро. Настолько, что даже боли не успела почувствовать, когда осколки фужеров вонзились в кожу. Дамир, схватив рассыпанные на гладкой поверхности волосы, сильно дёрнул, прокричав на ухо:

     — Ну все, гадина! Поздравляю! Окончательно вывела… Готовься к страшной расплате.

     Его толстый член снова набух, воткнувшись в крепко сжатые ноги, а у меня — вся ничтожная жизнь перед глазами пронеслась. Я была готова к смерти… Вот только лучше бы застрелил или заколол. Но не насиловал больше.

     Одним быстрым рывком выродок забросил мои ноги на свои плечи, чуть развёл и я сразу же ощутила, как его паршивая дубинка, точно металлическими шариками, в анальный проход уткнулась.

     Только не это…

     Только не снова!

     — Моли о пощаде!

     — Пошёл ты! — выплёвываю ответочку вместе с мокротой.

     Господи!

     Я только что ему в лицо плюнула... И немного слюны на маску попало. Благодаря плевку, член наркомана увеличился ещё вдвое.

     Возбудился.

     Бунт его заводит.

     — Стерва! — глаза демона налились кровью, а руки — сильнее стянули волосы.

     Безумная улыбка расплылась на лице мужчины… и я поняла, что сейчас всё повториться снова.

     Слегка раздвинув ягодицы, он резко толкнулся.

     Действие наркотика уже давно закончилась. А обезболивающего, по-видимому, никто сегодня в еду не жертвовал. И правда… в этот раз всё было совершенно по-другому. Не так как впервые. Боль была настолько чудовищной, что я подумала, если выживу — «то с катушек уж точно съеду», в отличии от прошлого раза.

     Дамир начал толкаться. Не сводя с меня демонических, наполненных полным безумием глаз. Всё сильней и сильней, пошлёпывая ладонями по ягодицам.

     Когда из моих глаз брызнули первые слёзы, всё-таки, я взмолилась о прощении.

     Бунт был подавлен.

     — Зачем?? Зачем вы так поступаете? — всхлипнула, растворяясь в мраке замогильных глаз.

     Хмыкает, наслаждаясь превосходством:

     — Заслужила! Не люблю чересчур строптивых кобылок! К тому же… разве с тобой можно иначе? Ты родилась, дабы мне принадлежать, да член мой ласкать. Ведь ты — всего лишь грязный мусор. Таких как вы, с одной целью выращивают — ноги вытирать, да для развлекухи еб*ть.

     — Чудовище…

     Как бы не сдерживала рыдания — бесполезно.

     Дамир лишь слаще улыбнулся, наблюдая, как я от боли морщусь, да сильно моргаю, тем самым, пытаясь слёзы прогнать.

     Его движения становились властней, настойчивей, грубей. А его горячий кол уже во всю длину входил.

     Со временем, боль отступила. Либо привыкла, либо адреналин в голову ударил.

     Чёртов апсид это заметил... И тут случилось то, что я никак не могла ожидать. Его руки потянулись к маске…

     — Грёбанная сучка! Маску запачкала…

     Вот и всё.

     Я сделала абсолютно всё, чтобы этого Дьявола поганого до грани вывести.

     И даже больше…

     За её пределы.

     ***

     — Смотри! Смотри на меня, блять!

     Когда уродливая маска слетела с лица, со звоном ударившись о мраморный пол, я тотчас же глаза закрыла, нашёптывая прощальные молитвы.

     — То, что ты увидишь последним в жизни — будет моё лицо…

     Я и так знала.

     Ну что же.

     Я выбираю смерть.

     И как бонус — свободу.

     Распахиваю глаза…

     Время, словно останавливается. Толчки прекращаются. Звон предметов, падающих со стола во время жестоких ударов тоже.

     Дамир смотрит на меня.

     Я — на него.

     Не моргаем.

     Не дышим.

     Вижу его карму…

     И мне… его жалко.

     Господи.

     Без маски он выглядит совершенно иначе.

     Подавленный. Несчастный. Истерзанный собственным горем.

     В душе… этот человек безумно ранимый.

     Но месть, злоба, ненависть — вот что пленило его истинную душу.

     Ему нужна помощь.

     Ему нужен друг.

     Шрамы меня не пугают. Совершенно.

     Думала — у него действительно вместо кожи кусок кости выпирает. Но нет же.

     Рубцы.

     Не настолько жуткие, как я воображала.

     Он слишком утрирует, касательно принятия своей внешности.

     Профессиональный грим может исправить эту проблему. Я более чем уверена.

     Кажется, он растерян.

     Сбит с толку.

     Ведь я не кричу. Не падаю в обморок…

     Напротив. Прекращаю плакать. Успокаиваюсь. С сочувствием протягиваю руки к искалеченному лицу.

     Не знаю, зачем это делаю.

     Просто…

     Так сердце велит.

     Дамир скалится, брезгливо отталкивает мою руку и отскакивает на шаг от стола. Будто я ему не ладонь поддержки протянула, а кинжал, направленный точно в душу.

     Боже…

     Наверно, на фоне постоянного нервного стресса, я окончательно рехнулась! Ибо в затуманенной головушке моментально нарисовался весьма интересный план…

     За сногсшибательный стресс наркокороль вряд ли отпустит, точнее наоборот, пленит ещё больше, так и будет воспринимать, как легкодоступную потаскушку… А если попробую открыть свои истинные чувства… пожалеть, поддержать, подлечить в конце концов, то и его отношение изменится. А может даже… я добьюсь свободы. По крайне мере, к этому и нужно стремиться.

     Спрыгиваю со стола. Делаю шаг вперёд и босыми ногами ступаю на осколки, которые противно и очень, очень больно хрустят под ногами.

     Мужчина напрягается. Сжимает руки в кулаки, будто нападать собирается, используя в качестве бойцовской груши. Но мне уже всё равно. Пусть убивает. Или я… попробую удивить его чёрную душу. Дав ему то, в чём он так трепетно нуждается.

     Точно ненормальная…

     Этот подонок невинности лишил, избивал, в тюрьме держал, до изнеможения пахать заставлял. А я… любить его вздумала!

     Несколько острых крупинок вонзаются в кожу.

     Но я терплю.

     Уверенно шагаю к мужчине, соблюдая совершенно спокойное выражение лица, с ноткой печали.

     — Я тебя не боюсь… — мой голос дрожит.

     — Напрасно. — Дамир злорадно ухмыляется, но почему-то не нападает. — До утра тебе не дожить. После того, как без маски увидела.

     — Мне плевать.

     — Может ты именно этого добиваешься? — снова в Дьявола превращается, — Лёгкой смерти?

     — Нет.

     Он отступает, я, наоборот, приближаюсь.

     — Вынужден расстроить. Подобное преступление карается самой страшной пыткой. Сначала — избиением, затем — купанием в кипятке, и в конце — скачкой «вверх тормашками» через всю пустыню.

     Не слушаю, что он там тявкает.

     Главное — быть уверенной.

     Также, как с тиграми.

     Главное — не боятся.

     — Тогда чего же?? — на крик срывается.

     — Любви…

     Его чёрные брови взлетают до самой макушки, а рот — от безграничного удивления приоткрывается:

     — Головой ударилась?? Или доза ещё не рассосалась?? Какой любви?? Как можно… т-такого урода, вроде меня, полюбить?? — снова в лютого зверя превращается.

     Вот-вот… и в атаку бросится.

     — Любят ведь не за обёртку… а за душу.

     Мои искренняя фраза бьёт в самое сердце.

     Мужчина растерян… Настолько, что слов подобрать не может. Видимо, с ним такое впервые. Не ожидал, поди такого, от той, которую чуть до потери пульса не отодрал.

     Следующее, что делаю… можно расценивать, как предел наивысшего безумия.

     Ещё один шаг и… резкий рывок.

     Мои дрожащие руки обхватывают напряжённую талию толстокожего тирана и заключают в крепкие объятия.

     Дыхание Дамира учащается, как и сердцебиение. Его кожа мягкая, нежная, ароматная, в то время как тепло тела — головокружительно дурманящее.

     Пока пленитель пытается прийти в чувства, мигом приподнимаюсь на носочки и бросаю заключительный снаряд… целуя его точно в изувеченную щеку.

     Глаза мужчины, как два шарика, неожиданно округляются, дыхание сбивается, а руки… больно впиваются в плечи.

     — Идиотка!!!

     Грубый толчок обрушивается точно в грудь, и меня, подобно мячику резиновому, в противоположную сторону отбрасывает… так, что пролетев пару метров, падаю точно на журнальный столик из хрусталя… локтём разбивая прозрачную поверхность.

     — Твою ж мать!

     Кровь брызжет фонтаном, заливая белый ворс персидского ковра. А я — все ещё ничего не понимаю. Лишь ругаю… Ругаю и проклинаю собственное безрассудство.

     Пытаюсь подняться, прижимая красную руку, напоминающую кусок сырого мяса, к саднящей груди, намереваясь зажать рану, остановив кровопотерю, но снова спотыкаюсь и снова падаю.

     Дамир, несколько секунд смотрит таким ярым взглядом, как бык на красную тряпку, а затем, что-то в этих чернильных глазах меняется… И перешагивая через гордость, он на подмогу бросается.

     Хватает собственный халат, отрывает кусок лоскутка и плотно перевязывает область пореза, одновременно окликнув охранника. Но не дожидаясь помощи, набрасывает тот же халат на моё, будто измазанное кетчупом тело, подхватывает на руки и куда-то уносит.

     ***

     Каково было удивление охранников, когда Господин, сам лично, на руках, перепачканных в крови, прямиком из покоев рабыню вынес. Причём, серьёзно провинившуюся.

     Сначала головорезы, жутко испугались, предположив будто Хозяина ранили. Но увидев мои стеклянные глаза и бледно-зеленое лицо — расслабились.

     Кроме Сатира.

     Парень попытался меня из рук Господина выхватить, но тот, словно тигр озверевший, гневно на подчинённого рыкнул, бережно, как самое дорогое сокровище, прижав мою холодную щеку к своей пламенной груди.

     Сатир покорно опешил. Но в его обеспокоенном взгляде застыла тревога.

     Странно.

     Очень странно и весьма противоестественно выглядит их чрезвычайно заботливое поведение.

     Но ещё более странным были мои чувства, по отношению к охранникам. Я даже капельку забеспокоилась о целостности их жизней, так как думала, что Дамир без маски на людях показался.

     Однако, мужчина всё же успел своё уродство прикрыть, повторно напялив все ту же защитную личину.

     Через пару минут, ощущая себя овощем переваренным, я осознала, что возлегаю на кушетке в больничном крыле, наблюдая за тем, как Дамир (которого словно черти подменили) нервно расхаживает по периметру санитарной комнаты, не моргая, не сводя с меня ярого взгляда.

     Что это с деспотом?

     Не уж то… влюбился?

     Ха!

     В мечтах моих ненормальных…

     Игрушку излюбленную потерять страшиться, вот и всё!

     Или подлечить, дабы потом убить снова. Ну чтоб подольше мучилась.

     Однако, в его тяжёлой ауре чувствовалось нечто новое, непонятное… я бы сказала даже тёплое. Согревающее душу… Но это тепло было слабым. Очень слабым… Едва уловимым.

     Может я права оказалась?

     И Дамиру нужен верный друг. Как и нужны искренние, человеческие чувства. Например: принятие, поддержка, симпатия.

     Кажется, я нашла ту слабую ниточку, за которую можно потянуть, распутав клубок к заветной свободе, избавившись от вечного рабства.

     Нужно лишь справиться с одним очень непростым заданием — исцелить падшую душу.

     ***

     Оказывается, в моей руке кусок стекла застрял.

     Пришлось вытаскивать…

     Всё это время пока Завир, тяжело вздыхая, возился с продырявленной рукой, а я, прикрыв веки, втихую поглядывала на Дамира, наслаждаясь тем, как мужчина озабоченно мешкается, испытывая явное беспокойство.

     Ещё бы…

     Своим неожиданным поцелуем я, походу, превратила его мысли в хлам.

     Ранение оказалось не очень серьезным. Но вот шов, все же, пришлось наложить. Завир, во время мини-операции, некисло нервничал. Даже было заметно то, как умелые руки лекаря, слегка подрагивают. Естественно, благодаря хищному взгляду свирепого зверя, буквально дышащему в затылок, внимательно контролируя ход лечения.

     Укол успокоительного с обезболивающим помог расслабиться и погрузиться в крепкий сон. Последнее, что помню до отключки, всё те же пристально-бурявящие, чёрные, как космическое пространство, глаза… с нереальной тревогой взирающие на меня. А последнее, что слышу — бархатный баритон Дамира, наполненный прохладой, требовательно расспрашивающий доктора о моём самочувствии.

     ГЛАВА 19.

     Но одним только поцелуем дело не закончилось.

     Решив закрепить сделку, мы занялись страстным сексом.

     После бесконечной ночи любви, я получила ноутбук и ключи от библиотеки. Плюс ко всему — новые обязанности. Доступ на кухню и к конюшням, отныне, для меня был закрыт. А моей новой работой стало плотское ублажение Хозяина в любой момент. Как только он того пожелает. Хоть глубокой ночью, хоть ранним утром. Хоть во время месячных, хоть во время кишечного гриппа. Без разницы!

     Сделка, есть сделка!

     ***

     На следующий день ко мне явился… репетитор.

     Персональный учитель, блин!

     Немолодой мужичок в круглых очёчках с умными глазками и в поношенной одёжке — принялся обучать грамоте.

     Радости не было предела…

     Каждый день мы занимались до изнеможения. Впрочем, это я настаивала. И буквально за месяц научилась неплохо читать, как и писать, впрочем. Поэтому, преступила к осуществлению коварного плана по излечению душевного больного деспота.

     Дамир же пользовался моим телом направо и налево.

     Несколько раз в неделю мучитель являлся, дабы поиграть с излюбленной игрушкой. И каждый раз придумывал что-то новенькое.

     Ролевые игры… БДСМ… Ошеломительная романтика или же жесткий трах!

     Приходилось терпеть все его жуткие фантазия. Дамир, определённо был помешан на жестокости.

     Но в этом месяце его настроение было весьма стабильным. Обострение недуга, обычно, проявлялось либо ранней весной, либо же осенью. Он никогда не избивал меня до кровоточащих ран, да и не насиловал до боли, как это было раньше.

     Но всё равно, без пыток не обходилось.

     Дамир жёстко брал мой рот, заставляя лакомится спермой, приказывая изображать то, что сглатывать это дерьмо до ошеломления приятно. Правда, спустя пару сеансов, я привыкла. И больше не испытывала и доли того омерзения, как впервые.

     Также, излюбленным занятием тирана было долбиться в зад.

     С этим было сложнее… Иногда он использовал специальные обезболивающие смазки, а иногда — на сухую вколачивался. Под настроение. Ибо брать меня с криками боли — было для деспота кайфовей любого наркотика.

     Но несмотря на пытки после разрядки, мужчина мгновенно менялся. Иногда даже, после дикого секса, он просто ложился со мной рядом и кончиками пальцев нежно ласкал царапины на саднящей коже, подаренные агрессивной лаской излюбленного кнута, вместе с тем, оставляя лёгкие поцелуи на шее, плечах, и влажных от слёз щеках.

     Настроение карателя, действительно, было непредсказуемым.

     По возвращению в персональную комнату после нашей близости я, по-прежнему не могла свыкнуться, да от слёз воздержаться.

     Скорей всего слёзы — просто привычка.

     Ведь иногда, Господин был излишне нежен и позволял-таки испытывать новые вершины наслаждения.

     Во время оргазма, у меня крышу срывало… и тогда, я думала, что действительно спятила… и влюбилась.

     Любовь… ведь бывает разной.

     Для меня не существовало иной.

     Да и вообще, что такое истинная любовь, я не понимала.

     Ведь я выросла в сложных условиях.

     Где насилие... являлось образом жизни.

     Поэтому, спустя месяц, прожитый в роли послушной постельной игрушки, кажется, я осознала, что влюбилась!

     Что и дня не могу прожить без дурманящих чёрных глаз, властных прикосновений сильных мужских рук, дерзких оральных ласк, и, порой даже, жёсткого, неугомонного секса.

     Наверно, я заболела. Страшным психическим недугом.

     Вроде того, которым Дамир был болен.

     А спустя ещё неделю, моя болезнь начала прогрессировать. Ведь я, подобно кошолке ебл*вой, окончательно полюбила член Господина, с этими его металлическими шариками, доставляющими особое удовольствие моему клитору, когда Хозяин, подразнивая, смел касался холодными кружочками набухших лепестков полыхающего возбуждением лона, порождая сильные, ни с чем не сравнимые импульсы нарастающего наслаждения, сопоставимые с взрывом на электростанции.

     При одном только взгляде на могучее чресло мужчины, моё тело (в отличии от разума) отзывалось предательской влагой между ног, доводя разум до полоумия.

     И да!

     Я текла, как самая последняя сука, при виде желанного кабеля! Но увы… ничего не могла с этим поделать.

     Через пару недель подобного образа жизни, иногда, я сама, по собственной инициативе, приходила в хоромы Господина, выталкивала за патлы верных подстилок, чуть ли не избивая, а затем — набрасывалась на его, словно из чистого золота созданный могучий член, будто обезумевшая, до боли в горле лаская любимую конфету, исполняя свою часть договора.

     Далее мы менялись местами. И Дамир, не жалея, драл меня во все щели по очереди до очередного сумасшедшего оргазма.

     Вероятно, в подобные дни, меня виагрой тайком подкармливали.

     Когда мы получали разрядку, обычно, я старалась расположить мужчину к разговору. Сначала, не очень получалось. Но со временем он перестал сопротивляться и потихоньку начал общаться.

     Так, лёжа в постели, после жарких сношений, мы болтали на совершенно любые темы. Ведь он должен был выговориться. Признать во мне друга.

     Для первых бесед я использовала простые вопросы, начиная с обсуждения погоды, заканчивая любыми фильмами.

     Честно, во время диалогов, я начала узнавать совершенно другую сторону Дамира... Светлую, добрую, жизнерадостную. Оказывается, он любил радоваться. И у него это весьма неплохо получалось. А его улыбка, воистину казалась бесподобной.

     Тема семьи до сих пор находилась под строжайшим запретом. Для этого нужно ещё немного времени и немного терпения.

     Со временем, наше общение вошло в привычку. А отношение Дамира ко мне, как к рабыне, менялось с каждым прожитым днём.

     Он одарил меня новой одеждой и перестал называть шлюхой… Или же игрушкой. А в моменты полного умиротворения, Господин звал меня просто… Милана. Тогда же, у меня душа в пятки прыгала от непередаваемого умиления.

     Самое интересное было то, что он начал проявлять странную нежность. Грубых сношений стало всё меньше и меньше, а улыбок — всё больше и больше.

     Также, обучившись письму и азбуке я начала усиленно заниматься психологией, всё свободное время уделяя саморазвитию и анализу тяжёлых форм шизофрении. Иногда просматривала видео тренинги, но чаще — буквально залпом пожирала всю печатную и электронную литературу по этому поводу.

     Вести конспекты и делать пометки в блокноте вошло в привычку. Меньше чем за месяц я исписала до дыр более пяти тетрадей, ощущая себя одержимой психологическими знаниями. Возможно, если в будущем вырвусь из вечного плена — обязательно поступлю в университет, а вскоре — и на работу заветной мечты устроюсь.

     ГЛАВА 16.

     Однажды, из-за сильного умственного переутомления, я вышла на прогулку в сад, дабы развеяться. Дамир расщедрился на новое платье, пошитое из собственного дорогостоящего шёлка. Не такое, как обычно грязные шлюхи таскали, а скорее такое — в котором высокоуважаемые жёны олигархов расхаживали.

     Наркобарон без проблем разрешил покидать покои. Только, не выходить за территорию живописного парка. Другие наложницы, к которым интерес Хозяина стремительно снизился, глядя на меня, нервно прикуривали в сторонке, метая в спину ядовитые взгляды зависти. А я же удивлялась тому, как это они до сих пор из-за ревности мне кинжал в спину не пырнули. Ведь последние две недели… Дамир спал только со мной. В то время как вагины некоторых излюбленных шлюшек — уже давно гадкой плесенью покрылись.

     Меня же распирало чувство гордости. Не потому что я получила статус первой шлюхи наркобарона, а потому, что смогла соблазнить Господина не только сиськами, но и своим находчивым умом.

     Ведь никто ранее не додумался просто поговорить с мужчиной, тем самым, сделав его чуточку добрее. Ибо кишка тонка…

     Так вот, прогуливаясь в инжирной роще, на ходу дочитывая ещё одну занимательную книгу по психотерапии, даже и не заметила, как на кого-то налетела. Вернее, этот кто-то на меня налетел.

     Вписавшись в чьё-то жилистое плечо своими костями, думала, что вывих заработала и, не удержавшись на ногах, на мягкий газон свалилась. Книга отлетела в одну сторону, я же — в другую.

     Потирая ушибленный копчик — привстала, собираясь выбить всю дурь с того, по чьей вине на моем ушибленной заднице одним синяком больше стало.

     Поправив растрепавшиеся пряди тёмно-каштановых волос, упавших на лицо, заметила широченную спину стоящего ко мне спиной рослого бойца, напряжённо сжимающего впечатляющего размера кулаки.

     Практически все головорезы двадцать четыре часа в сутки щеголяли в масках. И все они, казалось бы, были на одно лицо клоны, таким образом, что я различала бандитов лишь по цвету глаз.

     — Эй, ты, ослина безмозглая! А извиняться не учили?? — прошипела, отряхивая испачканное в песке платье, и взглядом обшаривая полянку в поисках утерянной книги. Как вдруг, заметила её прямо под здоровенным ботинком бойца-растяпы, — Знаешь, что! Если не прекратишь мою книгу топтать — то я обязательно Хозяину сообщу, кто из его ушлепков бараньих стал причиной появления свежего синяка на моей заднице! Думаю, Барону вряд ли это понравится!

     Отдышавшись, буквально выкрикнула мощную угрозу в спину отморозку.

     Ох…

     Власть, всё-таки, опьяняет. Сводит с ума. Награждает короной невидимой. Мне не хотелось становиться какой-то там стервозной сукой… но я… нахамила не со зла.

     Случайно вырвалось.

     А когда человек в маске обернулся… мне стало больнее вдвойне. Ибо я… узнала в нём Сатира.

     Который, между прочим, на целый месяц куда-то пропал.

     Более того, его левая рука была как-то странно подвязана к шее, как при переломе или ранении.

     Мои щёки покрылись алым румянцем, а ладони — невольно губы накрыли, тем самым, выражая не абы какое удивление, разбавленное смущением.

     Ох, как же хотелось затолкать свои грубые слова обратно в бесстыжий еб*льник.

     С минуту мы молча дрались взглядами, разъедая друг друга до сквозных дыр. В этот тяжелый момент я заметила, что небесно-лазурные глаза Сатира печально потухли, затянувшись чёрными тучами. Кажется, в его взгляде искрилось самое настоящее предательство.

     — Где ты был? — более ласковым тоном спросила.

     На что парень рыкнул:

     — Деньги на твою свободу зарабатывал!!!

     Его ответ — как грубая подсечка. А слова… — как каменный град, крупными осколками посыпавшийся точно в сердце.

     — Не нужно было… — тихо-тихо шепнула, сдерживая рвавшиеся на волю слёзы.

     — Я так и понял! Вижу неплохо устроилась под крылышком у того, который тебя даже за человека не считает! — Неожиданно, Сатир сорвал с себя маску.

     Боже!

     Я невольно вскрикнула, рассматривая некогда молодое и прекрасное лицо парня… теперь уже изувеченное шрамами и порезами.

     — Хотя нет… теперь ты, оказывается, его первая и обожаемая шлюха! Причём, по слухам, тебе ведь это в кайф. Так ведь?? Отвечай!!!

     От его резкого вскрика я испуганно подпрыгнула, схватившись за сердце.

     — Отвечай, Милана!!! Так ведь?? Ты действительно шлюха Господина??? Верная и покорная шлюха?? — со свистом шальной пули в меня полетела его защитная маска, угодив точно в живот…

     Вдруг, если не отвечу, с кулаками ещё кинется?

     — Д-да. — Шепнула, ощутив первую каплю печали, скользнувшую по щеке.

     — Тварь. — Сатир гневно выругался, грубо пнул мою книгу, развернулся и засеменил прочь.

     В этот миг я готова была вырвать собственное сердце и прилюдно растоптать. Ибо оно громыхало так нестерпимо, что я быстро с ума сходила. От того, что посмела обидеть, да ещё и придать хорошего человека.

     Человека, который видимо жизнью своей рисковал.

     Чуть позже от Розы я узнала, что Сатир отправился добровольцем на одно весьма смертельное задание, которое щедро оплачивалось Господином.

     Ради меня.

     Он сделал это ради меня…

     Наверно, я никогда не прощу свою глупость. А именно то, что нагрубила. И то, что подарила свои чувства совершенно другому человеку.

     Хотя, какие именно чувства?

     До сих пор не могу объяснить, что именно испытываю к Дамиру?

     Любовь?

     Пока не могу утверждать.

     Жалость?

     Определённо.

     Именно поэтому решила помочь мужчине разобраться в себе, найди ключ исцелению своего каменного сердца. Дабы со временем он понял чудовищные ошибки, совершённые в порыве гнева. А также, простил и отпустил всех несчастных женщин, на которых многие годы злость срывал, выплескивая детскую травму.

     ***

     Сегодня, наконец, я решилась на то, чего так ранее страшилась. А именно — доказать мужчине то, что внешность не главное. Душа… вот что главнее.

     Этим вечером я попросила Розу организовать нам романтический ужин при свечах. Она была единственной, кто имел власть над прислугой. Ведь ужин должен был быть сюрпризом.

     Дамир в этот день по делам отлучился, так что ничто не помешало осуществлению плана. Охранники также пошли навстречу, пропустив в покои лидера. Правда, не за просто так. А за возможность передёрнуть, глядя на мои обнажённые прелести.

     Стыд и срам…

     Ну да ладно.

     Подумаешь, пять минут голышом попозирую.

     Утырки, положив лапти на сердце, поклялись не лапать. Ведь такое — карается лишением руки. Я-то знаю! Своими глазами видала…

     С тех пор, как стала почётной подстилкой Господина, спрос на мою «скромную» особу утроился в несколько раз. Меня лучше кормили, красиво одевали, да и вообще, практически как к самой настоящей Госпоже относились. Но такое отношение стоило немалых усилий.

     За месяц я изрядно поправилась, став похожей на здорового человека, а не на хилую селёдку, обтянутую шелухой. Грудь прибавила два размерчика, бёдра округлились, а цвет кожи из бледно-зелёного сделался нежно-розовым. Волосы отросли и перестали сыпаться. При солнечном свете они переливались изумительным красновато-рыжим оттенком, делая окрас волос весьма редким.

     Я была довольна телесными изменениями. Правда, пришлось кое-чем пожертвовать: гордостью, честью, искренним желанием чокнуться.

     Иногда жесть как не хотелось секса. Но порой, моя киска просто с ума сходила, мечтая почувствовать в своих тесных недрах огромный и толстый член покровителя. Вероятно, в этот период меня пичкали возбудителем.

     Когда хоромы были полностью готовы к романтическому ужину, я, сбросив шёлковый халатик с распаренного в душистых ваннах тела, позволила двум охранникам осуществить желанную дрочку, которая длилась всего три минуты. Довольные ушлепки, спустив парок, поспешно удалились. А я, при романтическом свете аромасвечей, устроилась на меховом одеяле, абсолютно гола. В ожидании главного Люцифера обители.

     Ровно в полночь золотые врата Ада отворились и на пороге появился ОН. Мой самый страшный и самый желанный кошмар.

     Настроение Дамира испытывало не лучшие времена. Он ввалился в покои с угрюмой маской на лице, но заприметив приятную атмосферу и свою самую желанную рабыню, тотчас же напялил совершенно иную личину.

     — Что за праздник? — на губах Хозяина мелькнула заветная улыбка.

     Медленно встаю с постели и двигаюсь к мужчине, соблазнительно покручивая бёдрами.

     Боже! Ощущаю себя продажной дешёвкой! Понимаю, если бы за замок, к примеру, продалась. Ну, или хотя бы за несколько тысяч баксов. Но я же… оценила собственную покорность по цене Азбуки.

     Вот дура…

     Вечер начался с того, что впервые в жизни, я осмелилась прикоснутся к мужчине, чтобы раздеть. Читала, что истинным доминантам это нравится.

     Так и есть!

     Дамир прям аж мурлыкнул от удовольствия, когда я рубаху с него стащила и застежкой ремня клацнула. О правильности моих действий свидетельствовал моментальный стояк. Каменный, твёрдый, жаждущий ласки… он буквально рвал по швам плотную брючную ткань. А с каждым моим прикосновением, кажется, я слышала всё новый и новый треск молнии.

     В этот интимный миг, во время раздевания, в обязательном порядке необходимо было смотреть исключительно в глаза партнёру. Не моргать. Не дышать. Тем более, ни на что не отвлекаться.

     Только он и я.

     В этом мире предстоящих наслаждений мы одни...

     Перед началом вечера я проглотила две таблетки сильнодействующей виагры. Поэтому, меня прям колотило от бешеного недержания.

     Первое, что сделала, когда штаны стянула, — лихо набросилась на выпрыгнувший из укрытия небывалого размера мужской орган, полностью погрузив гиганта в своё, уже в совершенстве разработанное горло.

     Дамир застонал, нежно погладив по волосам.

     Раньше, он никогда не дарил мне нежность.

     Всё течёт и всё изменяется…

     В данном случае — я теку, ну а Господин — преображается.

     Под сумасшедшие стоны Хозяина, вылизав сладкий леденец до хрустального блеска, принялась ублажать мошонку.

     Кончиком языка поиграла с яичками и, не прерывая мастурбацию, продолжила натирать великое достоинство вспотевшей от напряжения ладошкой. А когда полностью и яичишки в рот взяла, Дамир… неожиданно кончил. Прямо на макушку. От чего вязкая сперма, при свете аромасвечей, заблестела мелкими капельками росы, растекаясь по всей длине ниспадающих до талии волос.

     Впервые это случилось так быстро.

     Как и впервые я добровольно облизала его сочные шарики.

     После предварительных ласк мы взяли «тайм-аут».

     Кто знает, а может и я сегодня получу халявное куни.

     Устроившись на диване закурили кальян, как обычно, общаясь на всякие разные темы. С недавних пор это стало приятной привычкой. Поболтать, да пошмалить после отменного траха.

     Наболтавшись, отметила, что у мужчины снова стояк. Это означало, что пора приступать ко второй части плана.

     Сегодня я хотела… чтобы он занялся со мной любовью без маски.

     Я хотела, дабы Дамир перестал страшиться и ненавидеть свое лицо. Я хотела доказать ему то, что внешность не главное. Что детские насмешки — просто глупое ребячество.

     Дети, они ведь все такие… Непонимающие, не знающие границ.

     Как только Дамир повторно возбудился, мигом отбросила кальян в сторону и резво оседлала его бёдра, на что мужчина в очередной раз приятно удивился.

     — Ты какая-то странная сегодня… Непривычно, прям! Можно подумать, словно влюбилась… — мужчина нежно накрыл своими ладонями мои груди и мягко надавил на набухшие соски, тем самым, выдавливая из меня томный стон.

     Я же, накрыв его сильные руки своими, резко выпалила:

     — А что если это так…

     Удивлению партнера не было предела. Его шелковистые брови взлетели до самых небес, а в глазах полыхнуло яркое пламя страсти.

     Да… когда он был удовлетворён и спокоен, его глаза выглядели иначе. Как тёмные воды спокойного океана безоблачной ночью.

     — Перестань, малышка, — горячая ладонь переместилась на щеку, — Как можно полюбить такого урода, вроде меня? — А другая рука надавила на маску.

     Уверенно отбросив руку в сторону, я наклонилась к его сочным губам, обхватив голову обеими руками, закрывшись ноготками в бархатистых волосах, нащупала верёвочку, удерживающую личину.

     А когда наши губы слились в головокружительном поцелуе — резко сорвала защитное украшение с изувеченного лица Дамира и быстро отшвырнула на пол.

     В следующую секунду я уже была полностью готова к удару, ругани или же к ещё большим последствиям. Но мужчина… просто застыла, будто парализованный, переваривая то, что я только что сделала. А когда он попытался открыть рот, дабы закричать… я снова поцеловала его в ожоги, предварительно зафиксировав руки наручниками.

     О да…

     В этот раз план был продуман до мелочей.

     Во время горячего поцелуя Дамир даже не заметил, как я ловко умудрилась приковать его запястья к боковинке кровати.

     Мужчина был зол и шокирован. И как только он, обнажив свои белые зубы в акульем оскале, собрался кричать, требуя охранников явиться на помощь, я перебила:

     — Только пикни и мигом кляп в рот схлопочешь! Не постесняюсь даже на платок пописать и в рот тебе затолкать! Усёк??

     Пыталась говорить серьёзно, уверенно, бесстрашно, но у самой то слёзы наворачивались, то скулы подёргивались, в преддверии бурного смеха.

     — О, как! — кажется ему тоже стало немного весело, — Шантаж, значит!? И чего ты хочешь?

      Должна была требовать вольную…

     Но это невозможно. Ибо если он правда отпустит, то лишь для того, чтобы потом лично пристрелить, устроив занимательную охоту. Десять штук баксов за личную свободу — всего лишь фейк. Или стимул больше пахать. Ну кто запросто так отпустит раба на свою голову? Дабы потом весь мир из его уст узнал о бандитизме, который нынче в нашем современном обществе твориться??

     Глупости!

     Поэтому, я твёрдо ответила вот что:

     — Мне нужен ты. Ты настоящий! И я не боюсь ни твоих шрамов, ни твоей власти. Я просто хочу, чтобы ты понял… что искренне любят за душу, а не за оболочку.

     После чего, набросилась на его губы, лаская их как никогда ранее. Словно это была единственная вещь, которую я имела возможность перед смертью опробовать.

     А далее, оседлала его пульсирующий на пике экстаза член, впервые руководя процессом так, как мне этого хотелось, а не ему. Ведь Дамир, в данный момент, полностью находился в моей власти, под моим строгим контролем, что аж дух захватывало!

     Невероятно…

     — Я хочу, дабы сегодняшним вечером, ты любил меня без маски.

     Любил…

     Впервые я осмелилась сказать подобное. Ему. В лицо.

     А он — впервые не пожелал задушить меня за подобную дерзость.

     Это были настолько сногсшибательные ощущения, что думала с ума сойду. Как и мужчина. Он тоже потихоньку в нирвану погружался, когда им женщина обладать осмелилась. По собственному, мать её, желанию!

     И это было просто потрясающе!

     Дамир кончил за считанные секунды закричав так громко, что в комнату, не стесняясь, вломились охранники и тут же пожалели…

     До сегодняшнего вечера я никогда не брала мужчину сверху. Да и я вообще считай не брала. Обычно это он драл меня. Только раком, или сверху, или на столе с задранными ногами. Но чтобы я восседала сверху, как умелая наездница, — никогда. Для рабынь это являлось таким же табу, как и поцелуи. Женщинам строго запрещалось насаживаться самостоятельно, что считалось признаком не мужского доминирования, а наоборот — женского. Рабыни попросту никем считались. Или же, многоразовыми постельными тряпками.

     В этот раз, вовремя оргазма, я смотрела Дамиру только в глаза. И улыбалась. Меня, действительно, ни чуточку не пугало его стрёмное уродство. Он по-прежнему был безумно красив. А его щетина и вовсе... практически скрывала все самые страшные шрамы.

     Мужчина явно нафантазировал, преувеличив реальность, тем самым понизив собственную самооценку до критичного уровня.

     — Ты прекрасен, правда. — Получив бешеный оргазм, ещё раз поцеловала его левую скулу, — Я совершенно не страшусь твоих шрамов, верь мне.

     Кажется, в его глазах блеснули солёные хрусталики, именно поэтому Дамир несколько раз хорошенько моргнул. А затем… улыбнулся. Искренне. Добродушно. Счастливо. Как ребёнок, нашедший родителей, которые его на несколько лет в детском доме заперли, а сами сбежали.

     До раннего утра я лежала на груди мужчины, поглаживая идеальные кубики пресса, рассказывая о своих самых сокровенных чувствах, пока не поверила, что он... поверил мне.

     Затем, мы ещё раз занялись любовью, после чего я согласилась отстегнуть его пленённые кисти, лишь для того, чтобы Дамир обнял меня и уснул, ощущая своим оттаявшим сердцем тепло моего юного тела.

     ГЛАВА 20.

     Всё, о чём мечтала — так это хорошенько прополоскать саднящий рот и вдоволь проплакаться. Ну… и конечно же догнать изверга, выхватить пушку из рук его же верных шавок, дабы жестоко в упор расстрелять, приукрасив дорогущие полы свеженькими внутренностями собственного Владельца.

     Но мечты — всего лишь пустые мысли. Через пять секунд после ухода главного, в покои вломился тот самый лекарь Завир в сопровождении вооружённого головореза.

     — Идём, милочка! Хозяин велел заняться тобой.

     О, Боже!

     Да будь ты проклят, чёрт бездушный!!!

     Сначала, я было подумала, что меня по кругу пустят, развлекая остальных мразей (охранников, например), но старикан, ухватив за локоть, быстро потащил в банную комнату.

     Мы спустились на нулевой этаж роскошного замка, где меня ожидала интенсивная чистка. Подвальное помещение, в отличии от хором Барона, оказалось весьма убогим, достаточно тёмным, сырым и довольно прохладным. По пути нам встречались какие-то люди в одинаковых одёжках, которые суетливо бегали по коридору, выполняя разного рода работу. Наверно, именно в подвале и обитал рабочий скот, вроде секс-рабынь, уборщиков, готовщиков.

     Две немолодые женщины в простых серых платьях приняли меня из рук Завира, втолкнув в небольшую комнатку, окутанную белым туманом, в которой пахло пряными травами. И под пристальным вниманием охранника, грубо запихнули в чан с тёплой водой, стоящий по центру помещения, принявшись жёстко намывать, натирать, полоскать, не позволив даже одежду снять. Ощущение было таким, что чувствительную кожу не мочалками драили, а самыми настоящими наждачками.

     — Тряпки снимай! — гаркнула одна из рабынь. Полноватая шатенка.

     На что я, испугавшись, лишь упрямей скрестила руки в области груди.

     — Дура тупая! Даже после жесткого траха в горло ты не уяснила, что тут не существует такого понятия как «нет» ?? — хохотнула вторая дамочка, с темно-рыжими курчавыми волосами, неожиданно полоснув в лицо ледяной водой из ржавого ведра.

     Встрепенувшись, всё ещё не могла смириться с тем, в какое ужасное место попала. Не дожидаясь добровольного подчинения, ко мне тотчас же охранник подскочил, грубо разорвав одежду прямо на мене, прямо в воде, заставляя тихонько вскрикнуть.

     Усмехнувшись, бандит продолжил внимательно следить за тем, как драные курицы, подобно коршунам кровожадным, лихо набросились на моё худосочное тельце, живём сдирая кожу своими железными мочалками. Извращенки не стеснялись лапать груди, бедра, ягодицы, интенсивно мацая, жмякая, щупая интимные места, к которым я ещё никому и никогда не позволяла прикасаться.

     Боковым зрением заметила, как надзиратель приспустил штаны и, глядя на всю эту пошлую картину, бесстыже наяривал в уголочке, не моргая, не сводя с моих нагих прелестей похабного взгляда.

     Полыхая смущением и отвращением — отвернулась. Правда этот раздражающий хлюпающий звук, во время бессовестной дрочки, начала действовать на нервы. Никого, кроме меня, похоже, не смущала его наглая мастурбация. Ибо жабы в серых обносках, намеренно пытались возбудить ярыжника ещё больше.

     Хотелось залепить каждой дуре по щедрому лещу. Но сил уже ни на что не было. Измотанная, истощённая, голодная, я окончательно сдалась, позволяя извращенкам безжалостно щупать мои соски, ягодицы, промежность.

     Когда ублюдок в чёрной маске застонал, спуская прямо на пол, бабы велели мне вылезти из таза и одеться.

     Из одежды полагалось такое же как у них мешковатое платье, пошитое из грубой ткани, серого цвета, которое в области талии подвязывалось тонким пояском. На ноги я надела клеёнчатые балетки, на полтора размер больше привычного. А вот бельё мне не выдали. Ссылаясь на то, что рабыням оно ни к чему.

     В банной комнате находилось разбитое зеркало. Взглянув в отражение — не узнала себя. Грязь отмылась, волосы блестели, а кожа выглядела идеально гладкой, нежной и мягкой. Уже не помню, когда в последний раз ванну принимала. В прошлом году наверно. Поэтому и позабыла, как на самом-то деле выгляжу.

     Женщины, очистив чан от чёрной грязи, после моего пребывания там, велели следовать за ними на кухню. Но неожиданно, у самого порога купальни, охранник-головорез преградил мне путь. Грубо схватив за задницу — толкнул лицом к стене и агрессивно зарычал, точно в ухо:

     — Какая же ты, сучка, аппетитная… Жаль, что не моя! Очень прошу, сопротивляйся, борись, дерись изо всех сил! Сделай всё, дабы босс на «продлёнку» отправил. Ах-ха-ха! Буду ждать с нетерпением… С удовольствием стану одним из твоих, сука, воспитателей!

     С этими словами, паршивый ублюдок меня укусил. За мочку.

     Я же, жалко забилась в истерике, обнимаясь со стеной, пытаясь высвободиться, да не потерять сознание от едкого запаха, исходившего из его сраного хавальника. Ибо от кретина жутко несло. Потом, травкой и пивом.

     Напоследок, отвесив огненный шлепок по бедру, дегенерат вытолкнул меня в холл.

     Не знаю точно, что бандюк имел в виду, под этим словом «продлёнка», но явно ничего хорошего. Поняла лишь то, что если оступишься — провинившемуся грозит страшное наказание. И это… даже не порка. А куда более болезненное действие.

     ***

     На кухне меня ждал настоящий сюрприз.

     Тарелка супа, два куска хлеба и… сочный, румяный, аппетитно прожаренный мясной стейк!

     Ох…

     Да я готова была душу Дьяволу продать за один лишь кус от божественного деликатеса. Наконец, хоть что-то приятное за этот паршивый вечер случилось!

     — Новенькая? — на кухоньке меня встретила незнакомая женщина с пышными формами, тёмно-русыми волосами, спрятанными под колпаком, облачённая в белое платье, приукрашенное передником.

     — Д-да, — шепнула, даже не посмотрев на собеседницу. Все моё жадное внимание было приковано к еде.

      — Чего стоишь? Жри давай! — хмыкнула повариха, ставя передо мной табуретку, — Я Роза. Повариха.

     Шмякнувшись на стул, схватила ложку и меньше чем за полминуты вылизала тарелку с похлёбкой до самого донышка. Стейк оставила на десерт.

     — Милана. — Прожевав коротко ответила.

     — Похоже, понравилась ты Господину. Раз такую стряпню на тебя распорядился пожертвовать.

     Приятное тепло растеклось по пищеводу, когда первая капелька супа достигла желудка. И настроение моментально улучшилось. Сперва, я немного полюбовалась, понюхала, лизнула, оттягивая удовольствие… А затем, словно дикий зверёныш, жадно вонзилась зубами в мясо, разделавшись с добычей за пару секунд.

     — Ммм, как вкусно! Спасибо. — Облизав ложку и обе тарелки, подобрав со стола крошечки — искренне отблагодарила женщину, — Ничего вкуснее в жизни не еле. Что это?

     Дамочка, как раз в этот момент стряпала что-то на плите, помешивая деревянной ложкой ароматное варево в глубокой кострюлине, но услышав вопрос — прервалась:

     — Собачье бедро.

     Твою ю ж…

     Если бы не жила в трущобах — давно бы проблевалась. Но однажды, мне уже приходилось есть собак. Этим я не гордилась. Потому как, пришлось убить того… с кем подружилась.

     Его звали Бинго. Я нашла его ещё щенком, вырастила, как собственного ребёнка. Но наша семья переживала не лучшие времена. Тем ужасным вечером я не смогла его спасти. Отец принял жесткое решение, помешать которому у меня не было никаких прав. За попытку вымолить пощаду другу — я получила несколько ударов ремнём. В итоге… пса всё же сварили.

     — Но обычно… такую шваль вроде тебя крысами кормят. — С ехидной усмешкой на непривлекательном лице добавила кухарка.

     Всё.

     Хватит!

     Больше не желала ничего слушать!

     Боже…

     В какое жестокое место мне угораздило провалиться?!

     Издевки, унижения — на каждом шагу!

     — Теперь, когда ты пожрала, я отведу тебя в опочивальню. А рано утром — тебя ожидает осмотр у Завира и встреча с Господином.

     При мысли о повторном «свидании» с Дамиром меня начало трясти. Да что там о встрече… об одном только страшном имени «Дамир» я в бескостное желе превращалась, мечтая подобно снегу на тропическом солнце… навсегда растаять.

     ***

     «Опочивальня» представляла собой небольшое помещение, обставленное клетками, в которых, прямо на бетонном полу, посыпанном соломой, словно зверушки, постанывая ютились самые разнообразные девушки. Толстые и худые. Страшные и красивые. Темнокожие и бледнолицые.

     Таких комнат было несколько. Меня засунули в одну из них, надёжно заперев на замок. Я была восьмой пленницей, заключенной в ржавой клетке, вместе с остальными невольницами.

     Благо тут было чисто и практически не воняло. Даже какое-никакое одеяло имелось. И ведро… для испражнений.

     Мои соседки выглядели измученными, истощёнными, поверженными. Кожа некоторых была сплошь изувечена синяками, ссадинами, царапинами.

     Если честно, их даже трудно было назвать людьми. Девушки больше походили на избитых зверушек, с отчаянием ожидающих утреннего забоя.

     Никто не разговаривал.

     Всё делали вид, что спали.

     Но нас самом деле, притворялись. Ибо после того, что довелось вытерпеть тут, в обители настоящего Дьявола, вряд ли бы получилось беззаботно закрыть глаза и расслабиться.

     Как и у меня.

     Даже когда Сатир, осмотрев пленниц перед отбоем, выключил свет — я ещё долго не могла сомкнуть глаз. Лишь под утро немного вздремнула. И причина была не в боли в саднящем горле, а в завтрашнем дне. Так как нехорошее предчувствие — буквально изнутри разъедало. Ведь завтра, определённо, у главного Люцифера имелись на мою душу особые планы. Поэтому, мне бы следовало поспать, да сил набраться. Перед очередной, кошмарной встречей.

     ***

     Надеяться на завтрак было глупо. Судя по анорексичному телосложению некоторых рабынь — кормили тут не каждый день. Везло не всем. Только избранным.

     С рассветом меня бесцеремонно выдернули из клетки и куда-то потащили. А именно — в другое крыло, которое находилось в нескольких метрах от «центрального замка».

     Светало.

     На бледно-голубом небе появились первые солнечные лучи, которые своим тёплым светом озарили многокилометровые владения, принадлежащие самому ужасному существу в мире. Вместе с солнцем проснулись обитатели прекрасного сада, запев сладкие песни, от которых на душе сделалось ещё тоскливее. Воздух был наполнен свежестью и прохладой. Пройдя несколько шагов в своём тонком платьишке-невольницы — успела предельно замёрзнуть. Пользуясь случаем, мельком осмотрела местность, в надежде найти хоть крошечный шанс на спасение.

     Тщетно.

     Владения Дамира огораживались многовысотным металлическим забором, который сплошь был обтыкан камерами и головорезами в масках, вооружёнными до инфаркта. Более того, некоторые бандиты патрулировали территорию в сопровождении специально обученных собак.

     В соседнем здании, в компании незнакомой девушки-медсестры, меня встретил Завир, сопроводив в какую-то комнату, битком набитую медицинским оборудованием. Такую технику я видела только по телеку.

     —Сначала, возьмём анализы, потом — прививки, а потом — осмотр, — бегло отчеканил докторишка, усаживая на кушетку.

     Впервые в жизни у меня взяли кровь.

     Благо, я не испугалась.

     Всё-таки выживание в трущобах научило противиться страху, блокируя боль.

     Закончив с анализами, девушка-медсестра усадила меня в специальное кресло для гинекологического профосмотра, предварительно зафиксировав руки и ноги в неподвижном положении. За всем этим унижением внимательно следил Сатир, сжимая в руках кожаную плеть. Видимо, на случай если противиться надумаю. Но я прекрасно понимала, что если уж бунтовать — то до смерти. А пока ещё в сердце теплился шанс отыскать надежду на спасение, да вырваться из этого чудовищного пекла.

     Зажмурив глаза, мечтая превратиться в невидимку, постаралась подумать о чём-либо хорошем, пока старикашка в тюрбане, ковырялся в моей промежности, оценивая качество новоприобретенного товара. На виду у Сатира.

     Думала, что и этот осёл решит подродрочить, наслаждаясь моим позором, но кретин продолжал стоять подобно истукану, периодически почухивая яйца, когда доктор отворачивался. По расширенным, до самого предела зрачкам уродца, я поняла, как сильно он меня хочет.

     Когда холодные пальцы старикана касались киски, погружаясь внутрь, я испытывала ни с чем не сравнимые отвратительные ощущения. Мне было неприятно. Некомфортно. Даже чуточку больно. И я поймала себя на страшной мысли: что же будет тогда, когда Дамир возжелает у меня девственность отнять?

     Думаю, что при первом же касании его великанского члена к тугой девочке, я сразу же в обморок грохнусь! Ибо моя щелочка явно не для его титанического агрегата на свет создавалась. Он порвёт меня. Это ведь очевидно! А я… я испытаю новые вершины ни с чем не сравнимой боли!

     Закончив с осмотром, Сатир проводил обратно в камеру.

     Напоследок, докторишка отмочил:

     — Визуально, ты абсолютно здорова. Даже вшей нет. Дождёмся результатов экспертизы и тогда Господин может смело распоряжаться твоим телом.

     Старый ублюдок!

     Для тебя я тоже вещь??!

     Игрушка!

     Безделушка!

     Даже вшей нет…

     Ничтожество!

     Ненавижу вас!

     Да чтоб вы все в одном большом котле Ада утонули!

     ***

     Когда вернулась в тюрьму, первым делом, позволила себе несчастной вдоволь прореветься. Ибо это — было остро необходимо. Сейчас, я должна была выплакать всё слёзы. До последней капельки. Перед тем, как персональный мучитель выбьет из меня всю мою боль и выпьет все мои соки.

     ***

     День тянулся очень медленно и мучительно. Пленниц приводили, уводили и снова все повторялось. Некоторые возвращались со свежими побоями, а одна… и вовсе не вернулась. Лежать, предвкушая собственную казнь, хуже самой казни. Не знаешь, когда именно тебе приговор вынесут. Как и не знаешь того, когда снова придётся столкнуться с чудовищными глазами настоящего аспида кровожадного.

     За мной же пожаловали ближе к обеду следующего дня. Я надеялась, что Дамир попросту позабыл о моём существовании, оставив гнить как корм крысам, но мои надежды — в ничтожный прах превратились.

     Сатир сказал, что анализы пришли очень хорошие, но правда, для улучшения общего физического состояния, нужно наладить питание, так как организм достаточно сильно истощён, что для меня являлось не первой сенсационной новостью.

     В остальном — все прекрасно и Господин ожидает новую игрушку к вечеру, в своих персональных покоях.

     После последней ошеломительной фразы, я почувствовала, как собственное сердце в желудок провалилось, в глазах потемнело, а лёгкие — твёрдым камнем обернулись.

     И снова я оказалась в банной с теми же грубыми девками и охранником-извращенцем, который и в этот раз принялся рукодельничать ещё до того момента, как я одежду сняла.

     Сегодня ушлёпок кончил дважды.

     Если бы не приказ Дамира «о неприкосновенности» — драчун бы уже с ног до головы отымел мое нетронутое тело самыми ужасными способами.

     ***

     Этого момента я боялась больше всего на свете… Этот момент мне каждую ночь снился, являясь в самых страшных кошмарах.

     Чистая, выкупанная в ароматных травах, с идеально расчёсанной, ниспадающей до самой талии копной тёмно-русых волос, с рыжеватым отливом, облачённая в абсолютно прозрачный пеньюар, босая, я шагала по лестнице, направляясь навстречу вечными пыткам, боли, унижениям…

     По пути приходилось уворачиваться от грубых ручищ головорезов, норовивших схватить за грудь, попу, или же… облапать промежность.

     Прикрывая округлые вершинки руками, поднялась на самый последний этаж, пытаясь контролировать сумасшедшую дрожь, волнами накатывающую по всему телу.

     Главное, не поддаваться истерике!

     Иначе хуже будет!

     Сегодня уж что-то много охранников было. Или они специально на меня, убогую, поглазеть собрались?!

     Уродцы противно свистели, приветствуя новую шлюху, подзывали к себе, избивали матами и явно запугивали. Некоторые выплёвывали очень жёсткие угрозы, пытаясь унизить, уничтожить, растоптать. Но я по-прежнему старалась не реагировать.

     Сатир провёл меня в уже знакомую комнату, напоминающую один большой и шикарный музей, усадив на огромную двуспальную кровать, застеленную шёлковыми простынями. Сердце в груди колотилось так сильно, что я даже не слышала, о чём подонок треплется. Да и не важно! Запугивал наверно…

     Дамира в покоях не было. Его приход ожидался с минуты на минуту.

     В этой ужасной, полностью прозрачной ночнушке, я чувствовала себя словно без кожи. К величайшему огорчению мне сообщили, что если я буду послушной сучкой и сделаю Господину офигительно приятно, то возможно, меня переведут на «уровень выше», величав одной из «элитных шлюх Его Величества». А это означает, что меня будут лучше кормить, одевать, выделят комфортные покои с кроватью. Даже иногда позволят гулять и отдыхать. Но я должна буду абсолютно всегда носить эти сатанинские, прозрачные тряпки. Разумеется, без белья. Эдакая униформа унижения…

     Ухмыльнувшись, Сатир приблизился к моему лицу…

     Я вздрогнула. Когда услышала звонкий щелчок и ощутила прохладу на своей шее.

     Ошейник!

     Грёбанный мучитель напялил на меня ошейник.

     С цепями!!!

     Как шавке дворовой!

     — Ну вот, теперь ты готова! Красотка… Господин будет доволен! — с этими словами, безликий натянул цепь таким образом, что меня по инерции на ковёр бросило, — К ноге, сучка! Будешь сидеть на полу, как собака. Знай своё место!

     Не уверена…

     Смогу ли выдержать все эти пытки!?

     Думаю, вряд ли…

     Какие ещё сюрпризы, помимо ошейника ожидать следует??

     Привязав поводок к ножке кровати, Сатир направился к выходу, с ехидной усмешкой, бросив на прощание:

     — Ты уж постарайся по полной программе нашего босса ублажить. Может добрее станет. Можешь, к примеру, яйца хорошенько лизнуть, он от этого страсть как кайфует!

     Как бы ни старалась. Как бы ни умоляла себя прошлой ночью, успокоиться, но мне бы и жизни не хватило, дабы смириться с тем, что моим первым мужчиной станет не человек, а самое настоящее чудовище омерзительное.

     ГЛАВА 21.

     Мы спустились на нулевой этаж роскошного замка, где меня ожидала интенсивная чистка. Подвальное помещение, в отличии от хором Барона, оказалось весьма убогим, достаточно тёмным, сырым и довольно прохладным. По пути нам встречались какие-то люди в одинаковых одёжках, которые суетливо бегали по коридору, выполняя разного рода работу. Наверно, именно в подвале и обитал рабочий скот, вроде секс-рабынь, уборщиков, готовщиков.

     Две немолодые женщины в простых серых платьях приняли меня из рук Завира, втолкнув в небольшую комнатку, окутанную белым туманом, в которой пахло пряными травами. И под пристальным вниманием охранника, грубо запихнули в чан с тёплой водой, стоящий по центру помещения, принявшись жёстко намывать, натирать, полоскать, не позволив даже одежду снять. Ощущение было таким, что чувствительную кожу не мочалками драили, а самыми настоящими наждачками.

     — Тряпки снимай! — гаркнула одна из рабынь. Полноватая шатенка.

     На что я, испугавшись, лишь упрямей скрестила руки в области груди.

     — Дура тупая! Даже после жесткого траха в горло ты не уяснила, что тут не существует такого понятия как «нет» ?? — хохотнула вторая дамочка, с темно-рыжими курчавыми волосами, неожиданно полоснув в лицо ледяной водой из ржавого ведра.

     Встрепенувшись, всё ещё не могла смириться с тем, в какое ужасное место попала. Не дожидаясь добровольного подчинения, ко мне тотчас же охранник подскочил, грубо разорвав одежду прямо на мене, прямо в воде, заставляя тихонько вскрикнуть.

     Усмехнувшись, бандит продолжил внимательно следить за тем, как драные курицы, подобно коршунам кровожадным, лихо набросились на моё худосочное тельце, живём сдирая кожу своими железными мочалками. Извращенки не стеснялись лапать груди, бедра, ягодицы, интенсивно мацая, жмякая, щупая интимные места, к которым я ещё никому и никогда не позволяла прикасаться.

     Боковым зрением заметила, как надзиратель приспустил штаны и, глядя на всю эту пошлую картину, бесстыже наяривал в уголочке, не моргая, не сводя с моих нагих прелестей похабного взгляда.

     Полыхая смущением и отвращением — отвернулась. Правда этот раздражающий хлюпающий звук, во время бессовестной дрочки, начала действовать на нервы. Никого, кроме меня, похоже, не смущала его наглая мастурбация. Ибо жабы в серых обносках, намеренно пытались возбудить ярыжника ещё больше.

     Хотелось залепить каждой дуре по щедрому лещу. Но сил уже ни на что не было. Измотанная, истощённая, голодная, я окончательно сдалась, позволяя извращенкам безжалостно щупать мои соски, ягодицы, промежность.

     Когда ублюдок в чёрной маске застонал, спуская прямо на пол, бабы велели мне вылезти из таза и одеться.

     Из одежды полагалось такое же как у них мешковатое платье, пошитое из грубой ткани, серого цвета, которое в области талии подвязывалось тонким пояском. На ноги я надела клеёнчатые балетки, на полтора размер больше привычного. А вот бельё мне не выдали. Ссылаясь на то, что рабыням оно ни к чему.

     В банной комнате находилось разбитое зеркало. Взглянув в отражение — не узнала себя. Грязь отмылась, волосы блестели, а кожа выглядела идеально гладкой, нежной и мягкой. Уже не помню, когда в последний раз ванну принимала. В прошлом году наверно. Поэтому и позабыла, как на самом-то деле выгляжу.

     Женщины, очистив чан от чёрной грязи, после моего пребывания там, велели следовать за ними на кухню. Но неожиданно, у самого порога купальни, охранник-головорез преградил мне путь. Грубо схватив за задницу — толкнул лицом к стене и агрессивно зарычал, точно в ухо:

     — Какая же ты, сучка, аппетитная… Жаль, что не моя! Очень прошу, сопротивляйся, борись, дерись изо всех сил! Сделай всё, дабы босс на «продлёнку» отправил. Ах-ха-ха! Буду ждать с нетерпением… С удовольствием стану одним из твоих, сука, воспитателей!

     С этими словами, паршивый ублюдок меня укусил. За мочку.

     Я же, жалко забилась в истерике, обнимаясь со стеной, пытаясь высвободиться, да не потерять сознание от едкого запаха, исходившего из его сраного хавальника. Ибо от кретина жутко несло. Потом, травкой и пивом.

     Напоследок, отвесив огненный шлепок по бедру, дегенерат вытолкнул меня в холл.

     Не знаю точно, что бандюк имел в виду, под этим словом «продлёнка», но явно ничего хорошего. Поняла лишь то, что если оступишься — провинившемуся грозит страшное наказание. И это… даже не порка. А куда более болезненное действие.

     ***

     На кухне меня ждал настоящий сюрприз.

     Тарелка супа, два куска хлеба и… сочный, румяный, аппетитно прожаренный мясной стейк!

     Ох…

     Да я готова была душу Дьяволу продать за один лишь кус от божественного деликатеса. Наконец, хоть что-то приятное за этот паршивый вечер случилось!

     — Новенькая? — на кухоньке меня встретила незнакомая женщина с пышными формами, тёмно-русыми волосами, спрятанными под колпаком, облачённая в белое платье, приукрашенное передником.

     — Д-да, — шепнула, даже не посмотрев на собеседницу. Все моё жадное внимание было приковано к еде.

      — Чего стоишь? Жри давай! — хмыкнула повариха, ставя передо мной табуретку, — Я Роза. Повариха.

     Шмякнувшись на стул, схватила ложку и меньше чем за полминуты вылизала тарелку с похлёбкой до самого донышка. Стейк оставила на десерт.

     — Милана. — Прожевав коротко ответила.

     — Похоже, понравилась ты Господину. Раз такую стряпню на тебя распорядился пожертвовать.

     Приятное тепло растеклось по пищеводу, когда первая капелька супа достигла желудка. И настроение моментально улучшилось. Сперва, я немного полюбовалась, понюхала, лизнула, оттягивая удовольствие… А затем, словно дикий зверёныш, жадно вонзилась зубами в мясо, разделавшись с добычей за пару секунд.

     — Ммм, как вкусно! Спасибо. — Облизав ложку и обе тарелки, подобрав со стола крошечки — искренне отблагодарила женщину, — Ничего вкуснее в жизни не еле. Что это?

     Дамочка, как раз в этот момент стряпала что-то на плите, помешивая деревянной ложкой ароматное варево в глубокой кострюлине, но услышав вопрос — прервалась:

     — Собачье бедро.

     Твою ю ж…

     Если бы не жила в трущобах — давно бы проблевалась. Но однажды, мне уже приходилось есть собак. Этим я не гордилась. Потому как, пришлось убить того… с кем подружилась.

     Его звали Бинго. Я нашла его ещё щенком, вырастила, как собственного ребёнка. Но наша семья переживала не лучшие времена. Тем ужасным вечером я не смогла его спасти. Отец принял жесткое решение, помешать которому у меня не было никаких прав. За попытку вымолить пощаду другу — я получила несколько ударов ремнём. В итоге… пса всё же сварили.

     — Но обычно… такую шваль вроде тебя крысами кормят. — С ехидной усмешкой на непривлекательном лице добавила кухарка.

     Всё.

     Хватит!

     Больше не желала ничего слушать!

     Боже…

     В какое жестокое место мне угораздило провалиться?!

     Издевки, унижения — на каждом шагу!

     — Теперь, когда ты пожрала, я отведу тебя в опочивальню. А рано утром — тебя ожидает осмотр у Завира и встреча с Господином.

     При мысли о повторном «свидании» с Дамиром меня начало трясти. Да что там о встрече… об одном только страшном имени «Дамир» я в бескостное желе превращалась, мечтая подобно снегу на тропическом солнце… навсегда растаять.

     ***

     «Опочивальня» представляла собой небольшое помещение, обставленное клетками, в которых, прямо на бетонном полу, посыпанном соломой, словно зверушки, постанывая ютились самые разнообразные девушки. Толстые и худые. Страшные и красивые. Темнокожие и бледнолицые.

     Таких комнат было несколько. Меня засунули в одну из них, надёжно заперев на замок. Я была восьмой пленницей, заключенной в ржавой клетке, вместе с остальными невольницами.

     Благо тут было чисто и практически не воняло. Даже какое-никакое одеяло имелось. И ведро… для испражнений.

     Мои соседки выглядели измученными, истощёнными, поверженными. Кожа некоторых была сплошь изувечена синяками, ссадинами, царапинами.

     Если честно, их даже трудно было назвать людьми. Девушки больше походили на избитых зверушек, с отчаянием ожидающих утреннего забоя.

     Никто не разговаривал.

     Всё делали вид, что спали.

     Но нас самом деле, притворялись. Ибо после того, что довелось вытерпеть тут, в обители настоящего Дьявола, вряд ли бы получилось беззаботно закрыть глаза и расслабиться.

     Как и у меня.

     Даже когда Сатир, осмотрев пленниц перед отбоем, выключил свет — я ещё долго не могла сомкнуть глаз. Лишь под утро немного вздремнула. И причина была не в боли в саднящем горле, а в завтрашнем дне. Так как нехорошее предчувствие — буквально изнутри разъедало. Ведь завтра, определённо, у главного Люцифера имелись на мою душу особые планы. Поэтому, мне бы следовало поспать, да сил набраться. Перед очередной, кошмарной встречей.

     ***

     Надеяться на завтрак было глупо. Судя по анорексичному телосложению некоторых рабынь — кормили тут не каждый день. Везло не всем. Только избранным.

     С рассветом меня бесцеремонно выдернули из клетки и куда-то потащили. А именно — в другое крыло, которое находилось в нескольких метрах от «центрального замка».

     Светало.

     На бледно-голубом небе появились первые солнечные лучи, которые своим тёплым светом озарили многокилометровые владения, принадлежащие самому ужасному существу в мире. Вместе с солнцем проснулись обитатели прекрасного сада, запев сладкие песни, от которых на душе сделалось ещё тоскливее. Воздух был наполнен свежестью и прохладой. Пройдя несколько шагов в своём тонком платьишке-невольницы — успела предельно замёрзнуть. Пользуясь случаем, мельком осмотрела местность, в надежде найти хоть крошечный шанс на спасение.

     Тщетно.

     Владения Дамира огораживались многовысотным металлическим забором, который сплошь был обтыкан камерами и головорезами в масках, вооружёнными до инфаркта. Более того, некоторые бандиты патрулировали территорию в сопровождении специально обученных собак.

     В соседнем здании, в компании незнакомой девушки-медсестры, меня встретил Завир, сопроводив в какую-то комнату, битком набитую медицинским оборудованием. Такую технику я видела только по телеку.

     —Сначала, возьмём анализы, потом — прививки, а потом — осмотр, — бегло отчеканил докторишка, усаживая на кушетку.

     Впервые в жизни у меня взяли кровь.

     Благо, я не испугалась.

     Всё-таки выживание в трущобах научило противиться страху, блокируя боль.

     Закончив с анализами, девушка-медсестра усадила меня в специальное кресло для гинекологического профосмотра, предварительно зафиксировав руки и ноги в неподвижном положении. За всем этим унижением внимательно следил Сатир, сжимая в руках кожаную плеть. Видимо, на случай если противиться надумаю. Но я прекрасно понимала, что если уж бунтовать — то до смерти. А пока ещё в сердце теплился шанс отыскать надежду на спасение, да вырваться из этого чудовищного пекла.

     Зажмурив глаза, мечтая превратиться в невидимку, постаралась подумать о чём-либо хорошем, пока старикашка в тюрбане, ковырялся в моей промежности, оценивая качество новоприобретенного товара. На виду у Сатира.

     Думала, что и этот осёл решит подродрочить, наслаждаясь моим позором, но кретин продолжал стоять подобно истукану, периодически почухивая яйца, когда доктор отворачивался. По расширенным, до самого предела зрачкам уродца, я поняла, как сильно он меня хочет.

     Когда холодные пальцы старикана касались киски, погружаясь внутрь, я испытывала ни с чем не сравнимые отвратительные ощущения. Мне было неприятно. Некомфортно. Даже чуточку больно. И я поймала себя на страшной мысли: что же будет тогда, когда Дамир возжелает у меня девственность отнять?

     Думаю, что при первом же касании его великанского члена к тугой девочке, я сразу же в обморок грохнусь! Ибо моя щелочка явно не для его титанического агрегата на свет создавалась. Он порвёт меня. Это ведь очевидно! А я… я испытаю новые вершины ни с чем не сравнимой боли!

     Закончив с осмотром, Сатир проводил обратно в камеру.

     Напоследок, докторишка отмочил:

     — Визуально, ты абсолютно здорова. Даже вшей нет. Дождёмся результатов экспертизы и тогда Господин может смело распоряжаться твоим телом.

     Старый ублюдок!

     Для тебя я тоже вещь??!

     Игрушка!

     Безделушка!

     Даже вшей нет…

     Ничтожество!

     Ненавижу вас!

     Да чтоб вы все в одном большом котле Ада утонули!

     ***

     Когда вернулась в тюрьму, первым делом, позволила себе несчастной вдоволь прореветься. Ибо это — было остро необходимо. Сейчас, я должна была выплакать всё слёзы. До последней капельки. Перед тем, как персональный мучитель выбьет из меня всю мою боль и выпьет все мои соки.

     ***

     День тянулся очень медленно и мучительно. Пленниц приводили, уводили и снова все повторялось. Некоторые возвращались со свежими побоями, а одна… и вовсе не вернулась. Лежать, предвкушая собственную казнь, хуже самой казни. Не знаешь, когда именно тебе приговор вынесут. Как и не знаешь того, когда снова придётся столкнуться с чудовищными глазами настоящего аспида кровожадного.

     За мной же пожаловали ближе к обеду следующего дня. Я надеялась, что Дамир попросту позабыл о моём существовании, оставив гнить как корм крысам, но мои надежды — в ничтожный прах превратились.

     Сатир сказал, что анализы пришли очень хорошие, но правда, для улучшения общего физического состояния, нужно наладить питание, так как организм достаточно сильно истощён, что для меня являлось не первой сенсационной новостью.

     В остальном — все прекрасно и Господин ожидает новую игрушку к вечеру, в своих персональных покоях.

     После последней ошеломительной фразы, я почувствовала, как собственное сердце в желудок провалилось, в глазах потемнело, а лёгкие — твёрдым камнем обернулись.

     И снова я оказалась в банной с теми же грубыми девками и охранником-извращенцем, который и в этот раз принялся рукодельничать ещё до того момента, как я одежду сняла.

     Сегодня ушлёпок кончил дважды.

     Если бы не приказ Дамира «о неприкосновенности» — драчун бы уже с ног до головы отымел мое нетронутое тело самыми ужасными способами.

     ***

     Этого момента я боялась больше всего на свете… Этот момент мне каждую ночь снился, являясь в самых страшных кошмарах.

     Чистая, выкупанная в ароматных травах, с идеально расчёсанной, ниспадающей до самой талии копной тёмно-русых волос, с рыжеватым отливом, облачённая в абсолютно прозрачный пеньюар, босая, я шагала по лестнице, направляясь навстречу вечными пыткам, боли, унижениям…

     По пути приходилось уворачиваться от грубых ручищ головорезов, норовивших схватить за грудь, попу, или же… облапать промежность.

     Прикрывая округлые вершинки руками, поднялась на самый последний этаж, пытаясь контролировать сумасшедшую дрожь, волнами накатывающую по всему телу.

     Главное, не поддаваться истерике!

     Иначе хуже будет!

     Сегодня уж что-то много охранников было. Или они специально на меня, убогую, поглазеть собрались?!

     Уродцы противно свистели, приветствуя новую шлюху, подзывали к себе, избивали матами и явно запугивали. Некоторые выплёвывали очень жёсткие угрозы, пытаясь унизить, уничтожить, растоптать. Но я по-прежнему старалась не реагировать.

     Сатир провёл меня в уже знакомую комнату, напоминающую один большой и шикарный музей, усадив на огромную двуспальную кровать, застеленную шёлковыми простынями. Сердце в груди колотилось так сильно, что я даже не слышала, о чём подонок треплется. Да и не важно! Запугивал наверно…

     Дамира в покоях не было. Его приход ожидался с минуты на минуту.

     В этой ужасной, полностью прозрачной ночнушке, я чувствовала себя словно без кожи. К величайшему огорчению мне сообщили, что если я буду послушной сучкой и сделаю Господину офигительно приятно, то возможно, меня переведут на «уровень выше», величав одной из «элитных шлюх Его Величества». А это означает, что меня будут лучше кормить, одевать, выделят комфортные покои с кроватью. Даже иногда позволят гулять и отдыхать. Но я должна буду абсолютно всегда носить эти сатанинские, прозрачные тряпки. Разумеется, без белья. Эдакая униформа унижения…

     Ухмыльнувшись, Сатир приблизился к моему лицу…

     Я вздрогнула. Когда услышала звонкий щелчок и ощутила прохладу на своей шее.

     Ошейник!

     Грёбанный мучитель напялил на меня ошейник.

     С цепями!!!

     Как шавке дворовой!

     — Ну вот, теперь ты готова! Красотка… Господин будет доволен! — с этими словами, безликий натянул цепь таким образом, что меня по инерции на ковёр бросило, — К ноге, сучка! Будешь сидеть на полу, как собака. Знай своё место!

     Не уверена…

     Смогу ли выдержать все эти пытки!?

     Думаю, вряд ли…

     Какие ещё сюрпризы, помимо ошейника ожидать следует??

     Привязав поводок к ножке кровати, Сатир направился к выходу, с ехидной усмешкой, бросив на прощание:

     — Ты уж постарайся по полной программе нашего босса ублажить. Может добрее станет. Можешь, к примеру, яйца хорошенько лизнуть, он от этого страсть как кайфует!

     Как бы ни старалась. Как бы ни умоляла себя прошлой ночью, успокоиться, но мне бы и жизни не хватило, дабы смириться с тем, что моим первым мужчиной станет не человек, а самое настоящее чудовище омерзительное.

     ГЛАВА 22.

     — Как же сильно я соскучился…

     Стоп!

     А это точно Дамир??

     Не верю!

     Ошибка какая-то!

     Ну сто пудово, подменили!

     Бережно укладывает на подушки, осыпая шею, плечи, грудь пылкими поцелуями, от которых перед глазами радужные искры взрываться начинают. Его горячие руки нежно поглаживают мою чувствительную кожу начиная с плеч, заканчивая щиколотками. И каждый раз, когда мужчина так делает (либо губами, либо руками касается тела) я невольно вздрагиваю и… томно вздыхаю.

     Какого Дьявола твориться??

     Что он мне только что в рот засунул??

     Наркотик какой??

     — Виагра… Супермощная. — А вот и ответ на важный вопрос, — Сегодня ты будешь САМА умолять меня вы*бать твои сладкие щёлочки до сквозных дыр!

     Мерзавец!!!

     Какой же, мать его, он мерзавец!!!

     И Дамир снова трахнул мой рот своими грязными губами и… конечно же языком! Я невольно застонала, широко распахнув глаза, впиваясь руками в скомканные простыни, когда его дерзкий язык нагло ворвался в мою глотку, устроив там настоящий Армагеддон.

     Чёрт возьми… Это ведь мой ПЕРВЫЙ поцелуй.

     И я никак не желала отдавать его тому, кто сделал меня своей личной постельной игрушкой.

     Впрочем, как и девственность.

     Но, видимо, небеса решили именно так. Наказав мою грешную душу за ошибки прошлых жизней.

     Горячий, толстый, бешеный… его змеиный язык был везде. В моей глотке, желудке и, казалось бы, даже в мозгах.

     Наконец, вытащив слизкую плоть из глотки, он принялся сминать, кусать, посасывать мои губы, порождая во всем теле странные, но приятные ощущения.

     Мерзко осознавать, но похоже, я реально возбудилась!

     А в моей вагине-предательнице уже во всю полыхал самый настоящий пожар желания, что даже и не заметила, как сама начала слегка двигать бёдрами, в такт его движениям, намеренно стараясь коснуться клитором головки горячего члена.

     — Ооо, когда ты ведёшь себя, как послушная девочка, я возбуждаюсь ещё больше!!! Но и когда ты плохая… не меньше тащусь!

     Ненавижу…

     Всем своим телом и душой — ненавижу!

     Но в данный момент… такие странные ощущения испытываю, словно мы муж и жена, только что поженившиеся. Которым предки добро на брак не давали, да заядлыми богомольцами себя считали.

     С каждым жадным поцелуем, с каждым прикосновением, на удивление мягких рук, я желала Дьявола всё больше и больше, мечтая продать свою душу, сука, всего лишь за один клятый оргазм.

     Черноглазый демон был доволен как никогда. Его бездонные очи, наполненные жуткой тьмой, искрились от небывалого удовольствия, а его твёрдый кол — ненасытно толкался в мягкие складочки промежности, разрываясь от нетерпения жёстко войти.

     Теряя голову, даже не заметила, как мои руки упали на его крепкие ягодицы, силой сжимая упругий, совершенно идеальный зад.

     Это не я!

     Не я!!!

     Я просто жалкая кукла-марионетка.

     — Ваууу… — мурлыкнул деспот, одним рывком разрывая пеньюар, жадно набрасываясь на соски, покусывая, посасывая, облизывая сочные ягодки, пробуждая всё новые и новые дьявольски-приятные ощущения, — Какая же ты, блять, сладкая!

     От переизбытка приятных ощущений, чуть было не выкрикнула:

     «И ты очень сладкий!»

     О, Господи!

     Вот же ш дура…

     Долбанная виагра…

     Дорожкой из поцелуев он двинулся к пупку, скользнув языком в маленькое колечко, заставляя меня предательских выгнуть спину, испустив явный стон.

     СТОН!

     Дела совсем плохи…

     Я полностью теряю контроль над здравым смыслом.

     А этот долбанный наркотик, и вправду, весьма мощная гадость!

     Руки Дамира скользнули к коленям… Рывок — и ноги раздвинуты на максимум, а его горячее дыхание уже ласкает набухшую девочку.

     Напрягаюсь. Замираю. Улавливаю его похотливый взгляд, адресованной пульсирующей киске.

     Что этот кретин собирается делать?

     Как вдруг, Дамир резко набрасывается на мою малышку, глубоко проникая языком в сладкие недра, вытворяя сумасшедше невообразимые вещи, от которых я невольно визжать начинаю, словно животина обречённая, за секунду до забоя.

     — О, да, миленькая! Кричи! Громче кричи! Какая же ты мокрая… Для меня течёшь, да?? Скажи это! Скажи своему Господину! — рычит в промежность, настойчиво вонзаясь языком в абсолютно влажную киску.

     — Д-да, Господин! Д-для тебя! — ахаю, закатывая глаза.

     Таких невероятных эмоций я ещё никогда не испытывала…

     С ума сойти можно!

     Не знала, что секс… это настолько приятно!

     За подобные ощущения, я готова хоть до самой смерти быть его вечно покорной рабыней.

     — Отлично, игрушка! Отлично! А теперь — становись на карачки.

     Не нужно было повторно приказывать.

     Один вдох — и я уже попой кверху. Покручиваю задом перед его ухмыляющееся физиономией, пытаясь дотянуться до члена.

     — Вот же ш тигрица еблив*я!!! — пару мощных шлепков, и я снова в нирване.

     Мне не больно! Ни капельки!

     Наоборот… До безумия кайфово.

     Хочется стонать, рвать на себе волосы, вопить до срыва связок лишь бы Хозяин хотя бы ещё разок шлёпнул, или… вставил. Да погрубее!!!

     Стыдно…

     Очень и очень стыдно!!!

     Но ничего поделать не могу.

     Эти ощущения сводят с ума, окрыляют, разумом завладевают.

     Я будто впервые дозу опробовала.

     Хотя… так и есть!

     — Ноги шире… — его шаловливые пальчики падают на мягкие складочки, принимаясь вырисовывать невидимые круги, с каждым разом наращивая темп. А когда я начинаю чувствовать стремительно разгорающееся пламя — он замирает. И так продолжается ещё несколько раз.

     Затем, место пальцев занимает толстый член.

     И я вскрикиваю, мечтая вкусить этот мраморный орган глубоко, внутри себя, во всю его максимальную длину.

     По самые яйца, черт!

     Один резкий толчок — и я на седьмом небе от счастья!

     Он уже внутри.

     Глубоко.

     Так тесно… И обалденно приятно.

     По сравнению с первым разом — это как Рай, против Ада.

     — Как тебе, крошка?? Кто самый лучший? — толчки усиливаются, выбивая из меня страстные стоны.

     — Т-ты, Хозяин! Только т-ты!

     Смеётся, продолжая вколачиваться до самого основания, тяжело дыша, рыча, похрипывая.

     — Послушная зверушка! Моя ненасытная шлюшка-игрушка!

     Да!

     И я готова ей быть!

     Мне нравиться… Нравиться, черт возьми!

     Ох… не могу больше.

     В руках Дамира появляется плеть. И мокрая, от собственной влаги попа, получает несколько дерзких шлепков.

     Теперь, мои дикие крики слышит весь особняк.

      А мне же кажется, что и трущобы тоже.

     — Ох… не могу больше! Ты — чертовски горячая сучка! — шлёпает ещё раз, достигая максимальной скорости.

     И мы кончаем.

     Одновременно.

     Живот охватывается диким пламенем, а затем — словно взрывается, приятной дрожью рассыпаясь по всем нервным окончаниям в теле…

     Божечки!

     Как же это удивительно приятно!

     Не знала, что так бывает.

     Дамир изливается мощным напором спермы в пульсирующие глубины, перекрикивая мой крик своим.

     Пылающая страстью киска, словно тоже вопит, сжимаясь вокруг твёрдого ствола, обмениваясь с обезумевшим штырем сладкими соками.

     — Обожаю, когда ты вопишь, маленькая давалка. Когда я, твой Владелец, этому причина. Теперь, ложись у моих ног и спи.

     Мужчина, получив желанную разрядку, отталкивает меня в изголовье кровати, а сам, извлекая из прикроватной тумбочки сигару, деловито закуривает. Прямо в постели, удобно устроившись на подушках.

     — Отдохни, немножко. А после — щедро отблагодаришь своего Хозяина за дарованное наслаждение.

     Всё…

     Вот и сказочки конец.

     Кто ослушается — тому полный трындец.

     ***

     Не помню, как отрубилась. Ещё бы… получив столь мощный оргазм — мгновенно захрапела, изнеможённая, истощённая, и… по сути, сучка удовлетворённая.

     Плевать даже было на то, что ублюдок ноги свои на мои волосы закинул. А сам — так и просидел, покуривая пряную дрянь, да глаз с меня не сводя.

     Странно как-то.

     Несколько часов проспала, а он — и глаза не сомкнул. Всё шмалил, да задумчиво пялился.

     Наверно, упырь чувствовал себя главным доминантном. И его жесть как забавляло девушками обладать. Именно поэтому он поглядывал на меня так, будто на собачонку верную, покорно ютившуюся в его «золотых ногах».

     Когда очнулась, то чуть было себя, своими же руками не придушила, вспомнив то, что часом ранее творилось! Вероятно, действие наркотика закончилось, выдернув сознание в чудовищную действительность из мира сладких грёз. Возбуждение, как ветром сдуло. И место возбуждения заняло отвращение, на пару с раздражением.

     Странный такой наркотик. Смесь какая-то… Виагры с галлюциногеном.

     Первое, что увидела — нечисть самую настоящую.

     Ухмыляется ирод бездушный! Вампир эмоциональный!

     Наглумился, поди!??

     Навряд ли!

     Такие, как он, обычно, самые настоящие твари ненасытные. Им всегда мало будет. Ибо болезнь их... неизлечима.

     Дамир надменно потягивается, зевает и рот свой поганый открывает:

     — Ну как, понравилось, когда мой язык тебя трахал!?

     Молчу.

     Тогда да. Но сейчас — Нет!

     Когда твой язык меня трахал — это была не Я.

     Меня подменили.

     — Тогда и ты меня ублажи! — ехидно ухмыляется, — Вылижи и моё очко тоже.

     Пизд*ц.

     Слов нет!

     Какое же чудовище…

     Неожиданно, меня злость дерёт!

     Руками прикрываю обнажённую грудь, бросаю яростный взгляд и тихонько гавкаю:

     — Нет. Не буду.

     — Что? Не расслышал?! Игрушка, что ты там вякаешь?? — продолжает глумиться.

     Тогда, делаю глубокий вдох, а на выдохе, что было мочи выкрикиваю, членораздельно повторяя каждое слово:

     — Я. НЕ. БУДУ. ЛИЗАТЬ. ТВОЙ. ВОНЮЧИЙ. ЗАД!!!

     О, Боже…

     Мне конец!

     Теперь, моей грёбанной жизни, сто процентов полный пизд*ц!

     ГЛАВА 23.

     Через пару недель однотипного жизненного графика, я проснулась с каким-то странным предчувствием…

     Как мощная вспышка молнии, разум настигло озарение. Думаю, у некоторых женщин поразительным образом развито чутьё, касательно предстоящих изменений в их теле, связанных с будущим материнством. Именно поэтому, когда я вскочила ни свет не заря, заёрзав на влажных простынях, даже не заметила, как невольно положила руки на живот.

     Он был таким тёплым… И от этого тепла на душе щебетали птицы и расцветали цветочные сады.

     Вернувшись в реальность, начала вспоминать какое сегодня число и когда последний раз грязные дни были.

     Пять дней задержки…

     Для моего организма это нормально. Часто случались опоздания на день-пять. Но тут, вдруг, будто оса невидимая ужалила!

     Нет!

     Невозможно!

     Я ведь поклялась не беременеть от главного представителя исчадий Ада!

     Поразмыслив немного — вспомнила, что уже четвёртые сутки и ни единой крошки в горло не лезет. Не тошнит, но никакая еда, даже обожаемые кремовые пироги, особенно по утрам, не вызывает аппетита!

     Метнувшись в ванную, достала запечатанный тест, (который по велению Верховного и без того делала раз в неделю) и пописала на тоненько палочку.

     — Пожалуйста, пожалуйста… Не подведи! Давай, как обычно, одна полосочка! — чокнулась до такой степени, что уже с лакмусовой палочкой разговариваю.

     Когда краска полностью растеклась по поверхности теста, я заметила не одну полоску, как обычно… А две.

     Твою ж мать…

     От переизбытка эмоций, стиснув тест в кулак, моментально на пол шмякнулась. Так и не успев даже трусики на бёдра натянуть.

     ***

     Надеялась, что ещё хотя бы несколько дней поживу нормально, скрывая новость о беременности. Если бы в обморок не шмякнулась.

     Прислужница, приставленная Дамиром, моментально заметила меня, бесформенной тушкой распластанную в туалете, обнимаясь с положительным тестом в руках, и тотчас же «радостную новость» Хозяину доложила.

     Хозяин же, как пожаром огретый, шальной пулей в больничное крыло примчался, куда меня после обморока перенесли.

     ***

     Слегка подрагивая от ошеломительной новости, находясь в больничном секторе, я лежала на кровати, закрыв лицо ладонями и тихонько поплакивала, ибо знала, что жизнь скоро закончиться. Ведь очень скоро меня, подобно отходам ненужным, попросту на помойку выкинут.

     Дамир буквально блистал от бьющего через край счастья. Он гладил мои волосы, целовал влажные от слёз щёки и мурлыкал сладкие речи, которые я, в данный момент, не могла воспринимать. Так как в шоке находилась.

     Странно, но узнав о беременности, Дамир заметно преобразился. Преобразились и его коварные глаза, наполнившись странной мягкостью, а черты лица заметно сгладились.

     Деспот готов был даже к себе в комнату переселить, дабы лучше заботиться, но из-за предстоящей свадьбы не мог этого сделать. А мне больно было. Больно осознавать, что я лишь инкубатор. Суррогатная кобылка. У которой, сразу же после последней потуги, самое сокровенное выдернут.

     Хотела ли я малыша?

     Разумеется, да.

     Вот только не от такого ужасного человека.

     Хотя, за последний год, отношение мужчины заметно переменилось, но я не могла забыть то, какие ужасы он вершил.

     Часто, словно только вчера, я видела несчастную Розу, которую напяливала целый армия его верных бесов, и рядом с ней — искалеченного побоями Сатира, которого в грузовик перед казнью запихивали. Не говоря уже о несчастных девушках, прилюдно изнасилованных самым главным варваром и брошенным на растерзание хищным тиграм…

     Всё это отчётливо помню, но благодаря сильным успокоительным вынужденно стараюсь не обращать внимания.

     ***

     Контроль за моим наблюдением усилился. Слуги и охрана следовали по пятам. Более того, каждый день снова начал наведываться психиатр, с профилактическими речами против самоубийства.

     Оказывается, я находилась на третьей неделе беременности. Тошноты, как таковой, практически не было. Правда, периодически мучило головокружение, на пару с сонливостью и отсутствием аппетита.

     Все это время я вела себя подобно послушной зверушки. Мысли о самоубийстве не посещали. Не знаю почему, но не хотела лишать ни в чём неповинного ребёнка жизни. Боялась лишь страшного недуга, передающегося по наследству. Поэтому, каждый день молилась за здравие не родившегося малыша, дабы это проклятье обошло кроху стороной.

     В благодарность за послушное поведение, Господин решился сделать мне странный подарок.

     В это солнечное утро я попивала чаек на свежем воздухе, наслаждаясь хорошей погодой и любуясь горделивыми павлинами, расхаживающими в роскошном саду. Их крики успокаивали, а дивный окрас хвостов — вгонял в зависть.

     Неожиданно, кто-то неизвестный подкрался со спины и накрыл мои глаза тёплыми ладонями. Я ощутила знакомый запах дорогого парфюма, смешанный с запахом кальяна.

     Дамир, нежно приобняв за плечи, задорно хохотнул, и резко выпалил:

     — Хочу показать тебе океан...

     Сначала, не поверила, но потом, когда он, взяв меня за руку, повёл к припаркованной у ворот шикарной тачке, у меня дух перехватило, а сердце — норовило из груди выпрыгнуть, от столь неожиданного предложения.

     Когда перед глазами распахнулись тяжёлые врата свободы и мы покинули усадьбу, даже невольно в Дамира вцепилась, когда мужчина, сидя за рулём, руку на коробке передаче держал. Отчего, он улыбнулся и нежно поцеловал в щеку.

     На секунду представила себя золушкой, тающей в объятиях прекрасного принца.

     Правда это принц, через восемь месяцев, должен был превратиться в страшную жабу. Ибо пока я представляю для магната хоть-какую выгоду — он безгранично счастлив.

     ***

     Когда немного прокатились по изумительному островку — чуть было с ума не сошла от радости! Ибо впервые в жизни неприступные стены грязной тюрьмы покинула.

     Кругом зелено, живописно. Свежий воздух и ни единой души. Неудивительно, ведь данный остров полностью принадлежал одному безумно влиятельному человек.

     Наконец, солёный запах ощутился ещё сильней.

     — Если хочешь, можешь ветерок словить! — Дамир улыбнулся, нажав на кнопку, отворяющую верхний люк машины.

     Смутившись, но сгорая от любопытного желания, я выглянула в «иллюминатор», впервые за несколько проклятых дней выдавив искреннюю улыбку.

     Потянувшись к тёплому солнцу — закрыла глаза, вдыхая несравненный воздух свободы.

     А когда мы доехали «до края земли», где кончалась почва и начинался могучий океан, на время даже дара речи лишилась.

     Насколько же мир удивительный и красивый, оказывается!

     Дамир заглушил двигатель, наслаждаясь моим довольным состоянием. Затем, мужчина ещё раз погладил по щеке, одарил чувственным поцелуем, и с нежностью коснулся тёплой ладонью живота.

     В этот миг, чуть было не разревелась… Но сдержалась, зная, что его смазливые улыбочки и поцелуйчики — сраная фальшь.

     Не я ему нужна. А выгода.

     Хотя, глаза влюблённого человека не врут. Но этим же чёрным, как беспросветная бездна глазам, поверить очень сложно.

     Люди не меняются, особенно в зрелом возрасте. А Дамиру… сейчас двадцать восемь.

     Покровитель, как истинный джентльмен, помог выбраться из машины, томно пролепетав:

     — Отдыхай, милая. Этот остров… сегодня твой.

     Затем, мужчина быстренько засеменил к багажнику, за вещами для «романтического» пикника на дикой природе.

     Как обычно, дура наивная, поверила сладким речам деспота и растаяла подобно шоколадке под палящим солнцем. Правда, ещё с раннего утра, в душе томилось какое-то жуткое предчувствие.

     Этот день показался весьма странным. Даже проснулась раньше обычного, так как низ живота немного покалывал, да и сердце пошаливало. Врачи заверили, что подобное состояние — норма.

     ***

     Ничего не ответив Дамиру, лишь кивнула, направившись к скалистому краю. Сегодня мою стройную фигурку обтягивало лёгкое платьице, василькового цвета, а голову прикрывала соломенная шляпка с широкими полями.

     Пока ещё не было ни одного визуального намёка на беременность. Лишь пока.

     Я слышала, что «интересное положение» меняет девушку. Некоторые, как свиньи толстеют, некоторые уродками с угрями на лице шастают, а некоторые же — будто клячами старыми, как дикое торнадо, от любой мелочи взрываются.

     Странно. Какой же я, интересно, буду?

     К сожалению… возможно никогда не узнаю.

     Поразительно, однако, какой всё-таки коварной жизнь бывает.

     Живёт себе человек, живёт… и тут БАХ!

     Нет его больше...

     Лишь грудка пепла и фото в рамочке, перетянутое чёрной лентой.

     ***

     Позабыв обо всем на свете, медленно прихрамывая, двинулась к краю обрыва, который чрезвычайно неистово манил своими дикими красотами, что даже и не расслышала строгое предупреждение Дамира:

     — Осмотрись тут, но только к обрыву не подходи.

     Никогда не видела океан настолько близко. Лишь на экранах гаджетов. В жизни же, подобное великолепие выглядело ещё краше. Ибо красота бушующих вод нереально манила, завораживала, пленила... До такой степени, что даже не заметила, как к самой грани рыхлистой скалы приблизилась, настолько опасно, что кончиком остроносых туфлей невесомость почувствовала.

     Мурашки охватили тело, когда сильный океанский бриз ударил в спину, заставив пошатнуться и чуть было равновесие не потерять. Шляпка слетела с головы и унеслась в неизвестность, а длинные волосы разлетелись в разные стороны.

     Высота обрыва прилично пугающая. Там внизу — скалистый берег, о который, с ярым шипением, мощные океанские волны разбиваются.

     Воистину прекрасное зрелище!

     Похоже, надвигается шторм.

     Глянув вдаль, заметила, что океан выглядел словно бесконечный мир, не имеющий ни конца, ни края.

     Ох, если бы я могла стать его, хоть самой крошечной частичкой. Ибо мне казалось, что ничего более сильного, более могучего, более властного, даже во всей необъятной Вселенной, не существует.

     Неожиданно, почувствовала, как рыхлый грунт под ногами странным образом заскрипел. С ужасом, только сейчас заметила, что почва — насквозь влажная. Ибо ночью шпарил сильный ливень. Да ещё и этот ветер дурацкий…

     Зря вообще сюда поперлась!!!

     И впервые горько пожалела, что Дамира ослушалась.

     Наверно потому, что в данный момент, я слушала лишь плач собственного сердца...

     Правда сегодня, особенно тогда, когда о беременности узнала, умирать мне, черт подери, ни капельки не хотелось!

     Возможно, в душе ещё теплился лучик надежды, что Дамира можно излечить. И что люди, всё-таки, способны меняться.

     — Милана! Остановись! услышала хриплый мужской возглас и обернулась.

     Дамир застыл, будто перед инфарктом. Бутылка вина выскользнула из его треморных рук, с грохотом разбившись о каменистую землю, кровавыми кляксами заляпав рыхлую почву.

     Господи!

     Клянусь.

     Я не хотела!

     И я не знала, что так бывает...

     А дальше, все произошло слишком быстро, слишком неожиданно, слишком непредсказуемо. Но мне же, показалось словно весь этот надвигающийся кошмар в замедленной "съёмке" прокрутился.

     Пол под дрожащими ногами начал резко оседать и провалиться. Все, что успела — так это вскрикнуть и почувствовать невероятный ужас, когда опора превратилась в мелкий песок, развеявшись безвестным прахом над водами бушующей стихии. А вместо грунта, я увидела холодный и нещадный океан, стремительно двигающиеся навстречу.

     Вернее, это я в его чёрную пучину двигалась.

     Две секунды…

     Холод.

     Боль.

     И бесконечная, пугающая тьма.

     Конец.