Если посмотреть на географическую карту, ту самую, где глубокие морские ямы условно обозначены насыщенным синим, а самые высокие горные хребты - коричневым, с бело-голубыми пятнами ледников... Так вот - найти на этой карте большое зеленое пятно между балтийским морем и желтой полоской Уральских гор...и ткнуть пальцем точно в середине этого пятна, то наверняка попадешь в город. Неважно как он называется.
Словом, есть город. В этом городе есть улица. Неважно как она называется.
Длинная, пыльная, с машинами и троллейбусами, обычная городская улица. На улице стоит дом. Неважно какой номер. Старый каменный дом, грязно-красный и облупившийся от полувека знойных лет и холодных зим. В нем четыре разных этажа. Если зайти в один из двух пещероподобных подъездов, в полумраке подняться, пиная мусор, по загаженной бомжами лестнице на самый верх, то можно оказаться перед обитой крашеной фанерой дверью. За дверью находится самая обычная четырехкомнатная коммуналка. Там на кухне пыльное окно, пепельницы из консервных банок, застеленные выцветшей клеенкой столы, запах хренового табака и жареной рыбы, и радио-точка, которая не замолкает почти никогда.
А в одной из четырех комнат, в трусах и с сигаретой в зубах, на табуретке сижу я и, глядя в окно, думаю. Как меня зовут, пожалуй, тоже не имеет никакого значения.
Я сижу и представляю себе это. Эдакий режиссерский ход - камера из-за облаков опускается на землю, постоянное увеличение: город - улица - дом - комната... Впрочем, весь этот бред неважен... Гораздо важнее что...
Кстати, как раз о том, что важно, а что нет, я и думаю, сидя с сигаретой в зубах на табуретке и глядя в окно.
Вчера утром все было почти так же.
- - -
...Вчера, поджав под себя ногу, я сижу на табуретке и смакую первую после сна сигарету. За окном утро. 7 часов. Июль. С похмелья меня всегда поднимает ни свет ни заря. На столе передо мной чуть больше полбутылки вермута, оставшиеся со вчерашнего, и немного тоника. Суббота.
Положив докуренную до половины сигарету в чайное блюдце, заменяющее мне пепельницу, я слегка неверной рукой навожу себе коктейль в одном из последних уцелевших стеклянных бокалов, пробую результат на вкус и делаю три больших глотка. В три затяжки докуриваю остатки сигареты. Дым тянется в открытую форточку, из которой в комнату ответно влетают деловитые звуки улицы. Солнце рвется в мое жилище сквозь легкие утренние облака.
Я отворачиваюсь от окна и смотрю на кровать. Точнее на то, что служит мне кроватью: широкий и высокий матрас, застеленный бельем. Еще точнее, я смотрю на девушку, которая спит в моей кровати.
Она... Могу сказать, что у нее короткие черные волосы. Еще карие глаза. Чуть азиатский разрез глаз. У нее некрупные, но полные розовые губы. У нее небольшой рост, фигура танцовщицы и слегка смуглая кожа. Сейчас она лежит на боку, чуть откинув одеяло, и я разглядываю татуировку на ее левом плече, похожую на двух танцующих птиц. Еще у нее есть маленький шрам, на левой скуле. Очень тонкий и едва различимый. Он, пожалуй, заметен только тогда, когда о нем знаешь наверняка. В этом случае его уже невозможно не замечать. Он делает ее неуловимо похожей на героиню какого-нибудь комикса или японского анимэ. По крайней мере в моем воображении.
Ее зовут... впрочем, она сказала мне - называй меня Полли. Сначала мне показалось это глупым - Полли. Словно какая-нибудь малолетняя хиппушка с пацификом на груди. Полли - Молли... Polly want's a cracker... Она сказала - "Разве важно, как зовут меня по паспорту?" И я согласился. Что я мог еще сказать? А вчера я сижу и смотрю на нее за десять минут до ее пробуждения...
...Мы познакомились ровно неделю назад. Нас было очень много тогда. Много вина, много нас, много дыма, крика, музыки, вечной пьяной беспечности и сигаретных разговоров. Даже не знаю, как ее угораздило очутиться в нашей психованной компании. Мы заполнили собой весь и без того тесный бар, а она сидела в углу, пила свой одинокий скудрайвер и смеялась над нашими громогласными приколами. На одиноких девушек с коктейлями в руке, да к тому же если у них короткие прически, я бросаюсь не раздумывая из любого положения, как лев на косулю. Впрочем то, что быть добычей не в ее правилах, я понял сразу. Жертва - предсказуема, потому она и жертва. Преимущество охотника - непредсказуемость.
Предсказуемая женщина похожа на инструмент, который ты берешь с полки когда надо, пользуешь для чего надо и кладешь на место до следующего раза. С самого начала ты в подробностях знаешь все, что у тебя с ней будет, и даже то, о чем она будет говорить после секса. Именно в этот момент с такой становится особенно тоскливо и хочется сказать - Извини, Маша (Катя, Лена, Света), но у меня в самом деле очень срочные дела.
Нет, не подумайте, непредсказуемая женщина это не та, которая... Словом девиц с психическими расстройствами всегда стараюсь обходить за километр - себе дороже будет.
Эта непредсказуемость другого рода. И объяснить ее не так уж просто. Такая женщина делает то, что ты словно бы совершенно не ожидал, но у тебя возникает ощущение, на уровне интуиции или какого-нибудь двадцать седьмого чувства - это именно то, что тебе по настоящему нужно, что в самом деле необходимо. Словно дежа-вю. Словно это игра, правила которой ты когда-то учил, их только необходимо вспомнить...
...Вчера я делаю еще несколько глотков из бокала. За стеной кто-то из соседей хлопает дверью. Я гляжу на разбросанную по комнате одежду. Мои джинсы и ее майка на пару вальяжно развалились на старом стуле. Носки как мыши попрятались по углам. Ее трусики почему-то валяются у самой двери, а лифчик на столе. А, ну да, припоминаю, что было... Интересно, соседи что-нибудь скажут? Хотя, по барабану.
Я смотрю на нее.
Смотрю, делаю глоток, снова смотрю и снова глоток. Затем ставлю стакан на подоконник, предусмотрительно кладу сигареты и зажигалку у изголовья кровати. И аккуратно, чтобы не потревожить раньше времени, забираюсь под одеяло.
Женское тело похоже на сложную игрушку, к которой почему-то никогда не прилагается внятной инструкции. Каждая модель такой игрушки индивидуальна, и чтобы всякий раз разобраться, что здесь к чему, какую кнопку нажать и как правильно сделать, приходиться потратить некоторое время. Словом все только опытным путем. Нет, конечно, есть какие-то общие правила и закономерности, но если вы хотите, чтобы игра была по-настоящему интересной и увлекательной, придется все же постараться и пораскинуть мозгами.
Лично мне, например, для общего знакомства с устройством и управлением как правило хватает попыток двух-трех. В среднем. Далее начинается углубление в подробности технических характеристик.
Ее тело я изучил, как бравый летчик-испытатель свой новенький МИГ. Даже знаю куда стукнуть гаечным ключом, если шасси заклинивает.
Но я не тороплюсь. Мне некуда торопиться. Я аккуратно обнимаю ее, стараясь, чтобы это было как можно незаметнее для нее спящей, и как можно приятнее для видящей сон. Вдыхая запах ее волос я гляжу в окно. Моя голова пуста, как тыква на Хеллоуин, только горящая свечка внутри. Огонь этой свечки питают и этот запах, и ощущение ее тела в моих руках, и тепло проникающее в меня от нее...
...В тот субботний вечер неделю назад я конечно же улучил подходящий момент чтобы оказаться рядом с ней. В тесноте застолья мы соприкасались локтями и стряхивали в одну пепельницу. Мой походно-облегченный джентльменский набор средств для привлечения и удержания женского внимания улетел в пустоту ее иронического безразличия в первые же десять минут нашего разговора. В какой-то момент она посмотрела на меня взглядом настолько откровенно изучающим и одновременно пренебрежительным, что до меня наконец-то дошло - в данном исключительном случае я со своими дежурными заморочками смотрюсь как полный идиот. Подавив в себе автоматически возникшее желание оправдаться и взять реванш, я принял единственное правильное решение. Я сказал:
- Извини, что-то я в самом деле слишком много болтаю, больше не буду капать на мозги. Просто ты здесь единственная, кто привлекает мое внимание.
- Почему? - спросила она, чуть улыбнувшись и придвинувшись ко мне, чтобы в шуме бара лучше расслышать мой ответ.
- Потому что ты тоже одна, как и я.
Согласен, со стороны моя фраза наверняка звучала глупо. Ну и что же? По крайней мере я не врал, когда говорил это, в отличии от всего предыдущего.
Она не отреагировала ни словом, ни жестом, и мы молча курили, пока кто-то не позвал меня с другого конца стола и я оставил ее.
И все же, опрокидывая с друзьями рюмки и поддерживая их придурочные разговоры, я не мог удержаться от того, чтобы не посматривать в ее сторону, стараясь перехватить ее взгляд. Щурясь сквозь вялый сигаретный дым, я с десяток секунд глядел в ее глаза, затем небрежно отвлекался, делая затяжку, когда она, сложив руки на стол, делала очередной глоток коктейля.
К черту все, - подумал я в конце концов и решил просто как следует напиться.
Но она встала из-за стола с сигаретой в пальцах и полу жестом полу взглядом пригласила меня выйти вместе с ней.
- Может, пойдем погуляем? - сказала она мне в сумраке.
Так мы познакомились неделю назад...
...Вчера. Morning sex - дурацкое словосочетание.
Я курю, она курит, положив голову мне на грудь.
- Хочешь вина? - спрашиваю я.
- Хочу, - отвечает она.
Все так просто, что я снова вспоминаю, что такое полная безмятежность. Я тушу сигарету, не торопясь целую ее в шею. На ходу напяливая подвернувшиеся под руку трусы, вылезаю из-под одеяла и, сидя на полу, навожу коктейль.
- Нужен кофе, - говорит она потягиваясь и принимая бокал из моих рук. Из под одеяла словно хитрая лиса выглядывает наружу ее грудь.
- Кофе? - переспрашиваю я.
- Да, - отвечает она, и лиса снова прячется в своем убежище.
- Кофе кончился еще вчера, - я смотрю, как она пьет из бокала, закрыв глаза. - И сигареты кончаются.
Она ставит бокал у изголовья и, откинув одеяло, легко встает с постели, ошеломляя меня и мое жилище своей внезапной наготой. Она потягивается, глядя в окно, а я смотрю на нее.
- Мужчина, - говорит она, обернувшись ко мне из-за плеча, - решать подобные вопросы - ваша прямая обязанность. Сделайте что-нибудь...
- Да, ты права, - соглашаюсь я и натягиваю джинсы и футболку. - Отправляюсь на охоту. Я быстро. Можешь поставить чайник.
- Ага, - она все так же глядит в окно, уперев руки в подоконник.
Ее обнаженная фигура у окна напоминает картину Дали "Искушение девственницы". Или как она называлась?...
Закрыв за собой дверь и пройдя по коридору, я спускаюсь по прохладной лестнице, пиная пустые сигаретные пачки, и выхожу на улицу. Солнце, люди, дома и машины составляют, дополняя друг друга, постановку под названием "июльское субботнее утро". Пожалуй, я единственный здесь, кто не участник, а зритель. Жмурясь от солнечного света и шумной уличной движухи, я иду в магазин что неподалеку.
Я словно призрак, я прозрачен, на меня не обращают внимания, я никуда не тороплюсь, у меня нет дел, нет причин, нет обстоятельств. Я чувствую себя настолько "отдельным" что задумываюсь - продадут ли мне кофе и сигареты? Может, меня просто не заметят? "Polly want's a cracker..." - напеваю я про себя и захожу в магазин.
Когда я возвращаюсь с добычей, она, накинув мою старую растянутую футболку с надписью "Курт Кобейн мертв, а я еще нет" готовит бутеры из того, что осталось со вчерашнего. Мой старенький "пень" уже включен и на всю коммуналку орет "Сплин".
"У нее было правило - не доверять тем, кто собой заслоняет свет..." - надрывается Васильев из похрипывающих колонок.
- Я снял с нее платье, а под платьем - бронежиле-е-ет...- подпеваю я ему и немного убавляю звук. - У нас что, есть завтрак?
- Чем бох послал, - говорит она разводя руками и смеется. Кроме футболки на ней ничего нет.
Я опускаюсь перед ней на корточки, одной рукой обняв ноги, а другой задрав футболку, и целую ее в упругий живот. И вдруг вспоминаю, что сегодня - последний день...
...В тот субботний вечер я наскоро попрощался с друзьями, договариваясь созвониться, отмахиваясь от их реплик типа "не забудь зайти в аптеку", вышел из бара, и мы отправились гулять в июльских сумерках. Я взял ее за руку и она засмеялась, сказав, что я похож на маленького мальчика, которому первый раз доверили проводить девочку домой. Я не смутился. Мне было легко с ней.
Мы заскочили в ночной супермаркет и купили бутылку красного вина, которую нам откупорил заспанный продавец.
Она не сказала мне кто она, откуда, чем занимается. Не сказала о себе ничего. Сказала только - зови меня Полли.
- Полли так Полли, - пожал плечами я. - Хочешь крекер?
- Не смешно, - отвечала она с комичной серьезностью.
Мы отправились в парк. По дороге я напевал "Нирвану" и рассказывал ей про то, как волосатым подростком разъезжал автостопом по стране с гитарой за спиной. Она слушала мой треп и говорила, что впервые встречает такого болтуна. Я отвечал, что на самом деле я угрюмый зануда, просто сегодня принял слишком много кокаина. Потом мы пили вино на скамейке, глядя на реку и целуясь после каждого глотка.
- Зачем тебе нужно знать, кто я и откуда? Это что, типа правила приличия и все такое? Я не могу переспать с девушкой, не зная, чем занимаются ее родители? - спросила она.
- Ну конечно нет, - рассмеялся я. - Просто мы ведь не в шпионском романе и не в голливудском боевике. К чему такие условия?
- Но разве это важно сейчас, кто я и откуда? Разве для тебя это имеет значение именно сейчас? - она взяла меня за руку и посмотрела мне в глаза. - Вот мы. Нас двое, нам хорошо. Зачем тебе еще что-то знать?
- Пожалуй, ты права, - согласился я, обняв ее. - Нас двое, нам хорошо, я хочу тебя, а остальное, и в самом деле, сейчас неважно. Международная политическая обстановка для меня сейчас куда интереснее, чем твое имя, национальность, местожительство и прочие анкетные данные...
- Трепач...- она со смехом оттолкнула меня. - Я серьезно.
- Да ладно, я тоже, правда. - Я снова придвинулся к ней. - Я прекрасно понял, что ты имеешь в виду. И с этим не поспоришь.
- Вот видишь, ты и сам все прекрасно знаешь. Зачем что-то лишнее? - сказала она. - Пойдем к тебе.
Мы заснули тогда только утром, когда по улице за окном уже во всю дребезжали первые троллейбусы.
Проснувшись уже далеко за полдень, мы долго валялись в кровати, курили и пили припасенное с вечера Шардоне из большого картонного пакета. Я целовал ее голое и горячее тело и был счастлив как ребенок, которому на Новый год подарили любимую игрушку.
- Что ты собираешься делать ближайшую неделю? - спросила она тогда.
- Ближайшую неделю я хотел бы любить тебя в этой постели с утра до вечера до потери пульса, сознания и прочих признаков жизни, - ответил я. - А ты?
- Если ты хочешь, я могла бы остаться у тебя на всю неделю, до следующей субботы.
- Хочу! - бодро рявкнул я. - А что потом?
- Потом мне придется уехать, - просто сказала она. - Так ты не против?
- Как я могу отказать даме, - сказал я и поцеловал ей ручку, опустив глаза.
За пару дней до этого я получил долгожданный и неплохой гонорар за серию шабашных рекламных статей, и планов у меня, в самом деле, не было абсолютно никаких. За исключением как можно более веселой траты этого самого гонорара. Я давно собирался устроить себе недельку другую отпуска, тем более лето было в самом разгаре.
Тогда я даже не стал размышлять о странности этого предложения и уж тем более о том, что будет через неделю. "Просто тебе в очередной раз повезло, засранец, - думал я тем утром. - Не парься ни о чем и радуйся жизни".
- А ты в самом деле проведешь со мной всю неделю? - спросил я, отхлебнув из бокала.
- Да, если ты не против. Дай мне сигарету.
- И мы всю неделю будем просто гулять, развлекаться и пить вино?
- Это было бы неплохо.
- И будем каждое утро просыпаться вместе в этой постели?
- Именно в этой. Дай же мне сигарету.
- И каждый день мы будем заниматься безумным сексом?
- Нет, сегодня был первый и последний раз, Фома! Дай сигарету!
- Почему Фома? - спросил я, смеясь и протягивая ей сигарету.
- Потому что неверующий, - ответила она прикуривая. - Недоверие это твой способ отношения к миру?
- Нет, почему же сразу, - я задумался, находя нужные слова. - Просто все, что неожиданно появляется, может совершенно так же неожиданно и исчезнуть. Разве я не прав?
- Ты прав, но...- она прижалась ко мне. - Но я обещаю тебе, что я никуда не исчезну раньше чем через неделю. Окей?
- Олрайт...- ответил я. - Ноу проблем, миссис.
- Мисс, - поправила она. - А может, мы уже выберемся из постели и отправимся гулять?
Так началась эта неделя.
В тот же день, в воскресенье, я познакомил ее с Максом и прочими придурками.
- Посмотри на этого человека, май бэст фрэнда, - сказал я Полли когда Макс нарисовался в летней кафешке, которую мы вдвоем облюбовали. - Перед тобой редкостный экземпляр подонка, который умудряется при всех своих антисоциальных взглядах работать на правительство.
- Молчи, балбес, - ответил Макс присаживаясь.- И это говорит мне продажный журналюга?
- Я нищ и бос! Разве таковы продажные журналюги!
- Не тем продаешься...
- Хамло, - огрызнулся я. - Полли, это Макс. Макс, это Полли.
- Обменяемся визитками? - Макс вальяжно развалился на скамейке.
- Я же говорю, хамло, - я глотнул пива.
- А в чем заключаются твои антисоциальные взгляды? - спросила Полли.
- А в том, что он слушает Гражданскую Оборону, почитывает Лимонова и любит поговорить о язычестве, - ответил я за Макса.
- Кто из нас хамло? - взъелся Макс.
- Ладно, ладно... Иногда он любит делать вид что у него нет чувства юмора, - сказал я, обращаясь к Полли.
- А Полли, это сокращение от имени Полина? - поинтересовался Макс.
- Нет, это от слова "полиэтилен", - ответила она.
- Ха-ха! Браво, браво, девушка.
Мы не спеша потягивали холодное пиво и ненавязчиво трепались. Со временем подтянулись и остальные: Вася, Катрина и Болт. Хмурый Вася в мятой оранжевой футболке и давно не стиранных джинсах молча уселся за стол и поставил на него бутылку портвейна.
- Бухать буду...- сказал он мрачно и отхлебнул пива из моего бокала.
Катрина и Болт, как всегда позитивные донельзя, подлетели вприпрыжку, напевая на всю улицу "Sunshine raggey".
- Чуваки, давайте сегодня гулять, пить и употреблять наркотики! - завопила Катрина.
- И трахаться! - вторил ей Болт.
Я наблюдал за Полли, стараясь угадать ее реакцию на этих психов. По всем признакам реакция была положительная. Меня это радовало.
В тот день мы просто болтались по городу, иногда приземляясь в каком-нибудь удобном местечке, чтобы раздавить бутылочку другую чего-нибудь крепкого. Болт достал свою губную гармошку и играл на всю улицу, привлекая внимание трезвых прохожих. Надравшегося в зюзю Васю чуть было не заграбастали менты и мы долго отстаивали его перед серыми дубоголовыми сержантами. Потом, решив отметить победу, отправились на набережную, где, конечно же, встретили целую толпу знакомых. Знакомые были с гитарой. Я орал песни, запивая их водкой, и рвал струны по очереди, а Полли, устроившись рядом, курила и потягивала вино. Кто-то появлялся, кто-то исчезал, а затем появлялся вновь, и всем было неплохо в этой привычной кутерьме.
- Как тебе мои придурки? - спросил я слегка заплетающимся языком, когда мы возвращались домой.
- Отличные психи, - сказала она. - Ты их достоин...
...Вчера я уничтожаю приготовленные ею сэндвичи, запивая их остатками вермута.
- Хочешь кофе? - спрашивает она.
- Да, сделай покрепче, - я доедаю последнее и тянусь за сигаретой. - Что будем делать сегодня?
- Может, для начала просто выйдем на улицу? Уже одиннадцать, - она пьет кофе, положив ногу на ногу, в одной руке - чашка, в другой - сигарета.
- Правильный ход, - киваю я. - Там что-нибудь придумаем.
Допивая коктейль, я смотрю, как она одевается. Наблюдать за этим ничуть не менее приятно, чем за обратным процессом. Сначала нижнее белье. Наверное, если бы кошки носили нижнее белье, они одевались бы так же непринужденно-грациозно, как она. Затем джинсы, майка-топ. Потом черед магических средств из сумочки. Женщина перед зеркалом, это классика.
- Я готова, - говорит она.
- Отлично, - я ставлю на стол пустой бокал и натягиваю свои потрепанные жизнью кеды. - Выходим в мир людей.
Сквозь призму утреннего коктейля день, как правило, всегда чудесен. Не слушайте тех, кто говорит, что пить с утра плохо. Пить с утра очень даже хорошо. Нет добрее человека, чем тот, кто выпил с утра.
На улице на удивление спокойно. Все сбежали отсюда на пляжи, дачи и приусадебные участки, оставив город в распоряжение таким, как мы. Сейчас они валяются на солнце, пьют теплое пиво и водку, или махают лопатами обливаясь потом, или купают в мутной реке малолетних детишек, или режутся в "дурака", попивая минералку, или жарят шашлычок на покупном угле. Ну и отлично.
Мы заглядываем в супермаркет и я, без труда отыскав холодильник, беру неизменную бутылку пива, которая тут же покрывается чудесными капельками влаги. Полли берет себе мороженое.
- Может, немного посидим в парке, - предлагаю я.
- Идем, - соглашается она, и мы идем в парк.
На асфальтовых дорожках бегают друг за другом дети и обдирают коленки подростки-скейтеры. Молодые мамаши с колясками, устроившись на скамейках, едят мороженое, пьют пиво и курят. Зудит средними частотами попсовое радио и шумят допотопные аттракционы.
Мы уходим вглубь парка на заветную скамейку, с трех сторон огороженную колючими кустами, которые мы с друзьями всегда называли чапаралем.
Пиво с каждой минутой становится все теплее, но я не спешу его пить.
- Хорошо, если бы сегодня был дождь, - говорит она, слизывая с брикета тающее мороженое. - Теплый, и чтоб как из ведра.
- Ты любишь лето?
- Ты спросил это для того, чтобы просто что-нибудь спросить?
- Почему?
- Просто...вопрос дурацкий...
- Дураку свойственно задавать дурацкие вопросы, - я закуриваю и предлагаю ей. - Мне просто интересно, как ты относишься к лету, как времени года.
Она доедает мороженое и берет сигарету.
- Знаешь, у меня странные отношения с временами года...Но, если тебе интересно, лето я люблю.
Она смеется и закуривает. Я курю и думаю о том, что сегодня последний день. Мысль неотступно преследует меня, то выступая на передний план и заслоняя собой все, то скрываясь где-то в затылке, но не исчезая. Я хочу заговорить с ней об этом, но почему-то никак не могу. Наверное, я просто не хочу услышать то, что неизбежно услышу.
- Странные отношения с временами года? Это как?
- Ну, так...- отвечает она мимоходом.
- Знаешь, есть такая сказка - "Двенадцать месяцев", - я глотаю пиво, которое стало уже совсем теплым. - Так вот, я себе почему-то представил этих ребят-месяцев и тебя в роли падчерицы, ну ты помнишь, которая подснежники собирала...И у вас, значит, странные отношения?
- Дурак ты, и в самом деле!
- Нет, серьезно, мне интересно.
- Понимаешь, - она смотрит куда-то в небо, а я смотрю на нее, - просто в разное время года я по-разному отношусь к людям. Я становлюсь разной.
- Вот как...
- Наверное, сложно это объяснить...
- Постарайся, я понятливый.
- Вот ты спросил про лето... Летом люди не напрягают, летом я отношусь к людям лучше. В смысле... Теплее, мягче. Летом я не могу и не хочу никого обидеть. Летом я хочу быть ближе к ним. Понимаешь?
- Примерно...
- Я сама становлюсь летом. Я - это лето...- она немного смущается. - Наверное, я не так объясняю...
- Да нет, я начинаю понимать.
- И что ты понимаешь?
- Что ты попадаешь под влияние времен года, как флюгер движется на ветру.
- Не совсем... Меняется не настроение, меняется сам характер...Хотя, может ты и прав...Дай еще сигарету.
- А осенью.
- Что осенью?
- Осенью как?
- А-а... Осенью мне жалко людей.
- Жалко?
- Ну не в том смысле, а, понимаешь... Я отношусь к ним, как к куклам. Мне жалко их, но не более. Осень, это отстраненность. Осенью я замыкаюсь в себе, и ничьи проблемы меня не волнуют. Я жалею их, но я равнодушна. Осенью я сама по себе. Понимаешь?
- Интересно...- я допиваю свое теплое пиво и ставлю пустую бутылку рядом со скамейкой, - значит, по этой логике зимой ты становишься холодной стервой, а весна - время любви всех и каждого?
- Ну нет...- она молча начинает изучать свои ногти. Я понимаю, что ляпнул не в тему.
- Извини. Я не стебусь, - я придвигаюсь поближе и обнимаю ее за плечи. - Мне в самом деле интересно. Раньше я такого ни от кого не слышал. Ты меня просто завораживаешь.
- Да ладно тебе...
- Ну, расскажи дальше.
- Зима, это спокойствие. Это взвешенность, холодный расчет, если хочешь. Все отношения с людьми строятся исходя из этого. - Она говорит ровно и размеренно, словно сама с собой, а я любуюсь ее профилем. - Я делаю то, что хочу, но при этом не забываю о равновесии. А весна, это вовсе не любовь ко всем и каждому, как ты предположил, а общение. Весна это информация, весной я готова крутиться с утра до вечера. Весна заставляет меня двигаться, и в отношениях с людьми я исхожу из того, помогают ли они мне в этом или нет. Понимаешь?
- Кажется да. Единственное, что мне непонятно, это то, где в этом всем настоящая ТЫ?
- Поцелуй меня, - она притягивает меня к себе...
- ...И?
- Вот я - настоящая, и ты только что меня поцеловал.
- Ты правда уедешь сегодня?..
...Весь понедельник мы просидели дома. Точнее провалялись. Впрочем, когда мы проснулись, от понедельника оставалось уже совсем немного. Я сбегал в магазин за пивом, и мы просто валялись на матрасе, пили, курили и смотрели фильмы на моем раздолбанном компе. Фильмы про любовь. Старые черно-белые фильмы про любовь. Иногда прерываясь на секс. Иногда становилось непонятно, что происходит: кино с перерывами на секс, или секс с перерывами на кино. И мне это нравилось.
Проснувшись на следующий день, во вторник, мы решили отправиться на пляж. Предложила Полли, и мне ничего не оставалось, как поддержать ее.
- Будем звать придурков? - спросил я.
- Обязательно, - ответила она. - Как тебе мой купальник?
Она приложила к обнаженному телу лиф и бикини.
- Здорово. Почти так же здорово, как и без него.
- Подхалим...
- Я буду ревновать тебя на пляже к каждому, у кого есть член.
- А смысл?
- Ревность не предполагает осмысленности.
- Ладно, давай звони придуркам.
Макс долго мямлил в трубку о какой-то работе, но в конце концов согласился составить компанию. А Болт и Катрина без разговоров заявили, что сами хотели позвать нас купаться.
На городской пляж мы решили не идти, и Макс потащил нас на какое-то ему одному известное место. Пришлось почти полчаса шагать на жаре по пыльной дороге, но результат того стоил. Место и в самом деле оказалось отличное: небольшой заливчик, закрытый от посторонних глаз деревьями, с миниатюрным пляжем.
Катрина, Болт и Полли, скинув одежду, сразу же полезли в воду. Мы с Максом расположились на принесенной подстилке и откупорили заранее прикупленное пивко, которое еще не успело нагреться.
Я смотрел, как она резвится в воде, и буквально растекался от ощущения лета. Жаркое солнце в бледно-голубом небе, горячий песок, холодное пиво, друзья и девушка, которая этой ночью снова будет моей. "За что мне все это, боже мой? - медленно думал я, жмурясь от солнечных бликов в воде. - Чем я это заслужил?" Я чувствовал себя переполненным летом до самой макушки. Я знал, что это не вечно, но от этого становилось еще лучше.
- Что скажешь? - спросил я Макса.
- О чем? - он, усевшись по-турецки, рисовал на песке узоры.
- О ней.
Макс не спеша глотнул пива из полторашки, закрутил ее, достал сигарету, закурил и наконец спросил:
- Ты что, братишка, в чувства какие-то ударился?
- Не знаю, - я почему-то не удивился его вопросу. - А с чего ты решил?
- Смотришь на нее как грек на Венеру, того и гляди, ниц упадешь.
- Да что ты говоришь? Если есть на что посмотреть, отчего бы нет? Просто хорошая девчонка...
- Да что я, не вижу что ли? Ты весь размяк в последнее время, как сопля...
- Чего? Размяк?
- Ну да.
- Да пошел ты... Дай сюда пиво.
Я отобрал у него бутылку и хорошенько приложился.
- Трахаетесь, небось, круглые сутки, вот ты и растащился, - Макс растянулся на подстилке и положил руки за голову. - Ты, как всегда, членом думаешь вперед головы.
- Что есть, то есть, - согласился я и тоже прилег на спину, подложив под голову скомканные джинсы и футболку. - Но при чем здесь чувства.
- Да что я тебя, первый день знаю что ли?
- Нет, чувак, ты скажи...
- Да на роже твоей написано...
- Хе-хе.
Мы молча лежали, слушая, как ребята резвятся в реке. Я закрыл глаза, и сквозь закрытые веки настырное солнце разлилось насыщенным розовым.
- Ты хоть что-нибудь вообще о ней знаешь? - спросил Макс.
- Нет, а что? - ответил я, не открывая глаз.
- Как это что?
- А разве это важно?
- Бля...И ты еще говоришь мне, что чувства ни при чем?
От его последних слов мне вдруг стало очень хорошо. Словно в морозную январскую ночь меня укутали в теплое одеяло и дали чашку горячего чаю. Странная ассоциация в июльский полдень.
- Мне просто хорошо с ней, - ответил я, по-прежнему не открывая глаз.
- Кинет она тебя скоро... Как кореш тебе говорю.
Я никому не говорил о нашем с Полли договоре, даже Максу. Но он смог попасть в самую точку. Я не хочу думать об этом. Не хочу вылезать из-под одеяла.
- С чего это ты решил? - спрашиваю я автоматом.
- Не похожа она на тетку, которая ищет продолжительных отношений.
- Ох, какие мы умные, - я наконец открыл глаза и поднялся. - Она не похо-о-ожа... Ты то откуда знаешь? Все у нас нормально... И вообще, не каркай.
Я не хочу вылезать из-под одеяла...
- Потом опять ко мне в жилетку плакаться придешь, - Макс меланхолично потягивал пиво.
- Опять?
- Да опять. Не помнишь, как тогда...
Полли вышла из воды и, подбежав к нам, упала на колени рядом со мной. Она обняла меня за талию мокрой рукой и поцеловала.
- М-м-м...Холодно. Холодно...- запротестовал я. - Уйди, русалка.
Макс демонстративно смотрел в сторону.
- Вы что тут сидите? Вода отличная, - с мокрых волос по ее лицу стекали капельки воды и капали с подбородка и мочек ушей.
- А Макс не умеет плавать, - сказал я.
- Чего-о? Да я тебя самого утоплю как котенка в ведре.
- Макс, ты такой же прямолинейный и тяжелый на подъем, как топор, а топоры плавать не умеют.
- На спор нарываешься? Я тебя обгоню влегкую.
- Да ты что!
- Кто последний, тот мудак...
Мы вскочили и кинулись к реке. И я с разбегу бросился в слепящую отражаемым солнцем воду.