Около трех тысяч лет тому назад на мировую историческую арену вышел воинский Киммерийский Орден. Решив собрать воедино все пределы первого на земле государства - федеративной империи Ариана Веджа (арийское пространство). Орденцы вторглись в Переднюю Азию, круша государства, предавшие не только мир арья, но и культ Солнечного Бога-Отца Сварога. Огнем и мечом прошлись арья - Орденцы по азийским пределам, круто изменив политическую жизнь Ассирии, державы хеттов, Палестины, греческих и финикийских городов - полисов средиземноморского побережья.
Но сначала Киммерийский Орден уничтожил основные гнезда черных культов на территории, прилегающей к Сердцу Арианы - Левобережной Степи. Правый берег Днепра, как и за пятьсот лет до того, до самых Карпат покрылся дымом от костров, в которых сжигали триполийских колдунов и жрецов чёрных культов; полыхали храмы изуверских богов; дотла сгорали посёлки, где обучались будущие жрецы и колдуны.
Именно об этом периоде рассказывает данная книга. Всё, что может показаться сказкой - реально. И сейчас, на грани двух эпох, актуально как никогда. Наш мир - не единственный на Земле, и посетители из других миров тут были всегда. И почти всегда они были врагами людей.
О борьбе Киммерийского Ордена с чёрной заразой колдовства рассказывает эта книга, в которой ритуалы, гимны и обычаи тщательно восстановлены и поданы в изначальном виде. За исключением тех случаев, когда даже простое прочтение ритуальных фраз может разрушить тонкую преграду между мирами, впустив в наше измерение отвратительных и гнусных чудовищ из иных миров, миров нелюди и нечисти. Это - первая книга о великих делах Киммерийского Ордена.
1
Это было тогда, когда огромная арийская империя не существовала уже более трёхсот лет, развалившись на составные части после Великой Всемирной Войны. Тогда арьи истребили почти всех динарских жрецов, развязавших эту войну своими притязаниями на главенство в управлении величайшей империей, занимающей пространство от Атлантического до Тихого океана и от Ледовитого до Индийского. Эта империя, Ариана Веджа (Арийское Пространство), пала жертвой умело раздутых динарскими недобитками распрей, но и в самых дальних и глухих углах ариезованного мира знали Истину - кто владеет Сердцем Арианы, тот имеет Право на обладание всеми её землями. А Сердцем Арианы были ковыльные степи - от Танаиса на востоке до Синда на западе, от зоны лесов на севере и до Понтийского моря на юге. От Синда до Данувы и от Танаиса до Ра простирались дополнительные владения хозяина Сердца Арианы - Киммерийского Ордена. В них, а также вдоль границ Сердца Арианы, располагались Хеймы - бурги, в которых молодёжь разных кланов арья обучались искусству быть Воинами. Высшей наградой, которой удостаивались очень немногие, после двухлетних скитаний по Степи, изматывающих тренировок в Хеймах, схваток с враждебными племенами и нелюдью, было принятие молодых арья в Киммерийский Орден. То есть - в "настоящие" арья. Менее удачливое большинство из оставшихся в живых, возвращалось в свои бурги уже не юношами, но полноправными Воинами. Те, кто не выдерживал Испытания - прекращал своё земное существование, чтобы вскоре вернуться в новом рождении и попытаться ещё раз сдать суровый экзамен, оценками в котором были Жизнь и Смерть.
Ближе к Понтийскому морю Испытания проходили арийские девушки-сарматки. Ведь только те из них, кто убил хотя бы одного врага, имели право стать жёнами Воинов - боевыми подругами и матерями будущих Воинов.
Кроме обучения воинским искусствам, молодёжь в Хеймах занималась и будничной работой арья - разведением скота. Так они приучались преображаться из пастуха в Воина. Умудрённые жизнью Наставники помогали молодым познавать Войну и Мир, фиксировали поведение испытуемых и выправляли их ошибки. Кроме этого, Наставники были великолепными знатоками обычаев и истории народов арья. Долгими зимними вечерами седые, украшенные шрамами воины пели песни, в которых серебряной струной звенела грусть о потерянном единстве Арианы.
Вместе собирайтесь
Единым да будет ваш замысел,
Едиными - ваши сердца!
Единой да будет ваша мысль,
Чтобы было у вас доброе согласие
Так молодые воины учились жить без страха и упрёка, со стремлением возродить Ариану. И сколько раз споры не разгорались в кровавые битвы только потому, что вожди кланов вовремя вспоминали слова своих мудрых Наставников. И дело решалось мирно, полюбовно...
Такой была Степь в те времена, когда в бург Лугхейм, стоящий на берегу реки Луги, приехал для прохождения Испытания сын конунга арийского клана русов, Ререга, Ингвер.
С крутого холма он издалека увидел вал с дубовым частоколом, кольцом опоясывающий бург. Заполненный водой ров с внешней стороны вала и курени образовывали ещё два кольца. Дымы очагов над куренями напомнили Ингверу, почему бург должен быть круглым - городище было моделью Вселенной, и самим своим существованием уже служило сакральной цели, помогая приводить к гармонии стихии этого мира: Воду, Землю и Огонь. А над ними Воздух. Для каждого нового бурга священнослужители Сварога тщательно подбирали место и размечали контуры вала и каждой будущей постройки, соотносясь с древними записями на дощечках или отбеленных шкурах животных. Ингвер также знал и то, что существовала ещё одна стихия - Металл. О ней не давали забыть два меча большой и малый, которые Ингверу вручил Ререг в день отъезда молодого воина из его родного Лисбурга, что на берегу Танаиса Киммерийского. Мечи эти были живыми, как и всё производимое арийскими кузнецами - волхвами оружие. Каждое копьё, каждый кинжал или меч получали Имя, пройдя густо замешанные на магии все процедуры изготовления. Кузнец выбивал это Имя на хвостовике клинка древними "крепкими" рунами - перед тем, как залить его бронзой рукояти. Боевой топор - изящно изогнутый, на длинной прямой ручке, висящий в петле справа у седла - тоже не был безымянным - вдоль обуха шли чёрточки, которые были руническим шифром. Имя оружия знали только его хозяин, кузнец и само оружие. Скверно будет, если это Имя узнают враги - тогда им легко будет навести порчу на металл. Ведь он, как и человек - живой. И тогда в бою - меч не разрубит, топор не попадёт, кинжал соскользнет с тела противника, не имея Силы Металла, разрушенной колдовским заклятием. И каждый воин тоже был немного магом - иначе как можно снять порчу, враждебную волшбу, оградиться от чужого влияния, привлечь удачу? Этому тоже учили во время Испытания.
Оторвав взгляд от Лугхейма, Ингвер оглянулся на своих спутников. Это были его сверстники из клана асов, с которыми ему выпала дорога в один из Хеймов. Тюр и Локи, как только что и он сам, зачарованно смотрели на воплощенную идею гармонии Вселенной, что представляли собой кольца Лугхейма.
- Поехали? - Ингвер обратился к попутчикам. Те, вздрогнув, молча кивнули и тронули коней. Ингвер ещё раз посмотрел на окрашенный утренней зарёй бург и пустил коня неспешной рысью.
Галопом приближаться к бургам запрещалось, если только всадник не нёс срочную весть. Галоп обычно означал опасность. Только вестники, с белыми бунчуками на копьях, имели право подъезжать к воротам на полном скаку. Там они передавали послание - письменное или устное и тут же другой гонец мчал с вестью дальше, неся её по назначению.
У ворот молодым арья пришлось задержаться. По недавно спущенному мосту через ров, из Лугхейма выбегали коровы, по три в ряд, стремясь скорее попасть на пастбище. Стадо сопровождали вооружённые всадники. Их молодые суровые лица мелькнули мимо Ингвера и его спутников, с любопытством смотревших на вооружение пастухов. Повсюду - на ножнах, чепраках, одеждах - ярко горела руна Лугхейма. Такая же руна, но стилизованная под оглядывающуюся собаку, красовалась и над воротами, сияя начищенной медью.
Из ворот вышли трое Наставников. Перейдя мост, они остановились перед вновь прибывшими, которые спешились и ждали Наставников, преклонив левое колено...
- Су асти вам, юные! Войдите в эти ворота детьми, чтобы выйти из них воинами!
Старший Наставник сделал приглашающий жест. Юноши поднялись и ступили на доски моста. Воцарилась звенящая тишина, в которой гулко раздавались звуки шагов. Наставники внимательно следили за входящими в ворота. Когда новички вошли в бург, то и они последовали за ними.
Ингвер потом вспоминал всё, как сквозь туман, скрадывающий мелкие детали и служащий фоном главному. Этим туманом было чувство небывалого счастья. Юношей подвели к жертвеннику Крома - лежащему на земле грубо обтесанному камню, на котором уже полыхал огонь. В языках пламени наливалось вишнёвым цветом, все более светлея, железное клеймо на длинной ручке. Новичков раздели по пояс.
- Это ваше первое Испытание, - сказал старший Наставник, кто не выдержит - тот не останется. И каждое следующее Испытание ведёт или к приближению получения звания Воина, или к изгнанию. Да будет так во имя Крома, Абсолютно Истинного.
С этими словами он взял раскалившееся добела тавро и приложил к правому плечу Ингвера. Дико затрещала, дымясь, кожа. Запах жжёного мяса до отказа заполнил легкие, боль была ужасающей. Но Ингвер, сжав зубы, думал лишь о том, чтобы не опозорить себя и отца своего, Ререга, перед Наставниками и всем миром арья. Ингвер даже не заметил, как убрали тавро от его тела и как его спутники получили отметки калёным железом. То, что это Испытание им пройдено успешно, Ингвер понял по тому, что один из Наставников бережно смазывал горящую рану на его плече какой-то мазью. Посмотрев на неё, юноша увидел навеки впечатанный знак - словно две двузубые вилки - одна вверх, другая вниз - были соединены между собой черточкой с кругом посредине.
- Отныне вы гандхарвы. С сегодняшнего дня, вас будут обучать искусству подчиняться и повелевать, отбирать жизнь и даровать её. Будьте такими, чей взор всегда ищет врага - СВОЕГО врага. Но помните: злейший ваш враг это вы сами. Поэтому вас вначале научат побеждать себя, чтобы вы могли побеждать других. Будьте милосердными, но не будьте добрыми, война и мужество совершили больше великих дел, чем доброта и жалость. Добрые - всегда начало конца. А теперь - да будет труд ваш борьбой, а мир ваш - победой! Су асти!
Старший Наставник ушёл, оставив после себя странное чувство. Ингвер ощущал, что слова Наставника впечатались в его сознание крепче, чем тавро в тело. Но тут другие Наставники повели новопосвящённых гандхарвов в курень, где им предстояло жить. Курень был на противоположной стороне бурга, поэтому шли через майдан, на котором ночью находился скот Лугхейма, а днём проводились занятия или собрания.
Как и в каждом арийском бурге, в центре майдана был вкопан дубовый столб, к которому привязывали струсивших в бою или совершивших иной непростительный поступок. Каждый обитатель бурга обязан был ударить палкой преступника, что есть силы не менее трех раз. Если смерть наступала раньше, чем отметился каждый житель, то били и мёртвое тело. Смерть - не причина для отмены или смягчения наказания.
- А теперь гандхарвы, снимите уздечки и сёдла с ваших коней. Пусть они отдохнут неделю, пока вы узнаете изначальное!
...Перед тем как войти в курень, гандхарвы переоделись в привезённую с собой одежду, на которой не было клановой и семейной вышивки. На эту одежду им предстояло нашить руны Лугхейма - две на грудь, две на рукава, одну на спину. Так как курень тоже имел свой знак, то под руной Хейма размещались три извилистые полоски куреня Ветра.
После того, как знаки различия были нашиты, новопосвящённые отправились на майдан, где в больших бронзовых котлах был приготовлен кулеш. Гандхарвы ели один раз в сутки. Однако в общеарийские праздники два-три дня превращались в один сплошной обед.
Запах кулеша, щедро заправленного жирной бараниной, приятно щекотал ноздри. Возле котлов уже собрались все гандхарвы, что оставались в бурге. Раздавался смех, шутки, тарахтели глиняные горшки, в которые гандхарвы получали кулеш, глухо стучали о стенки горшков деревянные и костяные ложки. Ингвер и его товарищи тоже получили по горшку ароматной каши. "Старики" всячески подначивали новичков, особенно Локи, который забыл в седельной сумке свою ложку. Среди гандхарвов выделялся один - с резкой рельефной мускулатурой, высокий и очень широкий в плечах. Шутки его были грубы даже для арийской молодёжи. Но боковые наружные швы шаровар Арсака (так звали силача) были прошиты наибольшим среди присутствующих количеством скальпов, снятых Арсаком с убитых им лично врагов, поэтому гандхарвы - уважая воинскую доблесть - терпели от него иногда очень злые и обидные шутки. Но тут случилось нечто неожиданное - слишком уж развеселившийся Арсак, якобы случайно, выбил горшок с кулешом из рук Тюра. Тот, не долго думая, впечатал свой кулак в солнечное сплетение обидчика. Арсак, не ожидавший подобной дерзости от новичка, позеленел от боли. Гандхарвы затихли, наблюдая за этим происшествием.
- Тинг! - взревел Арсак, побагровев, словно солнце на закате, предвещающее ураганный ветер. И сразу же загомонили гандхарвы, готовясь увидеть интересное зрелище - поединок на дандах, палках величиной с длинный меч Всадника. Азартные, как и все арья, молодые воины начали делать ставки на противников. Большинство склонялось к тому, что Тюр будет побит. Тем временем на земле начертили круг, диаметром в три роста Арсака, кто-то сбегал за дандами, с которыми новички-гандхарвы отрабатывали приёмы боя; кто-то сбегал за тем Наставником, в чьи обязанности входило быть беспристрастным судьёй при подобных поединках...
Противники взяли данды и вошли в круг. Наставник кивнул, разрешив начинать бой. Согласно правилам, бойцы должны были объявить себя, перечислив собственные достоинства. Первым, естественно, прокричал Арсак:
- Я Арсак из данья, сын Снорри, убивший пятнадцать и одного дасья, лучший из гандхарвов Лугхейма, искусный в обращении с топором и мечом, не имеющий равных в бою на дандах - вступаю в бой. Назови же себя, противник, что бы все услышали - кто ты есть, чтобы не было мне стыдно сражаться с непрославленным!
- Я Тюр из асов, сын Одина, убивший ещё до Обряда Посвящения пятерых и одного дасья, гандхарва Лугхейма, первый среди первых в обращении с копьём, говорю: тебе, Арсак, не стыдно будет драться со мной!
Противники стали сближаться. Арсак, идя по кругу, занял удобную позицию - так, чтобы солнце было справа за ним. Тюр, держа, данду обеими руками, у правого плеча, лишь слегка поворачивался, держа Арсака спереди - слева и, казалось, дырявил небо высоко поднятым концом данды, не глядя на Арсака. Внезапно Арсак метнулся вперед, его данда со свистом рассекла воздух, в том месте, где только что находился левый бок Тюра. Тут же прозвучал звонкий удар, и под правой лопаткой Арсака стал наливаться кровью рубец. Тот, скрипнув зубами, провёл рубящий удар сверху в повороте, но Тюр, отбив данду противника вправо, ударил вдоль держащей её руки Арсака, угодив ему в лоб. Силач замер на мгновение и тяжело рухнул лицом в пыль. Некоторое время вокруг стояла тишина. А потом после слов Наставника: "Тюр победил!", гандхарвы подняли дикий гвалт. Проигранные ценности стали менять своих хозяев.
Тем временем Арсак, придя в себя, сел на землю. Видно было, что он, ещё не вполне оправился от удара. Когда Арсак удивлённо посмотрел на победителя, Тюр, держа данду направленной к земле, слегка поклонился побеждённому. А проигравший тинг Арсак, держась за лоб, вдруг захохотал. Поднявшись, он поклонился Тюру и сказал, голосом своим, перекрыв окружающий шум:
- Моя рука - твоя рука, Тюр из асов, сын Одина! Ты не только в обращении с копьём преуспел, но и рубишься достойно. Пойдёшь в моё крыло?
- Моя рука - твоя рука, Арсак из данья, сын Снорри! Ты действительно владеешь дандой лучше всех - я едва увернулся от твоего первого удара и еле успел отбить второй. И если на то будет воля Наставников, я пойду в твоё крыло, Арсак из данья!
После этих слов Арсак вновь залился хохотом и протянул Тюру свой горшок с кулешом.
- Разделим наш обед!
И они ели кулеш, словно братья. А они и были братьями по оружию - молодые воины, гандхарвы из разных кланов арья, обучающиеся трудиться и воевать, защищая свои дома и свой скот, захватывая новые пастбища у расплодившихся дасья и светлокожих манусьясья, живущих в зоне северо-восточных лесов на границе Степи.
Так начался первый день Испытания для Тюра, Ингвера и Локи.
2
Прошёл год. Гандхарвы, ставшие опытными бойцами, закалёнными в боях с забредающими в Степь врагами - дасья и мерья, бандами изгоев - неспешно возвращались в Лугхейм из дозора. Приближался праздник Гопалы, - самый длинный день в году, когда прошедшие Испытание гандхарвы получали Посвящение в Воины. То Посвящение, которое было получено дома, в их родных бургах, было предварительным. Оно означало лишь достижение совершеннолетия, в пятнадцать лет человек уже считался взрослым. Ещё год уходил на подготовку к Испытанию. Арсак, предводитель крыла, должен был после праздника вернуться в свой клан полноправным Воином. К этому времени скальпы сражённых им врагов гордо развевались не только на шароварах и рукавах куртки, но и на уздечке его коня. Ингвер, Тюр и Локи за прошедший год почти догнали Арсака по количеству побед над врагами. Наставники собирались поставить руса и асов командирами крыльев после того, как прошедшие Испытание разъедутся по своим кланам. И это была большая честь. А пока что все они сражались под началом Арсака - великолепного воина и хорошего товарища.
Вдруг солнце померкло, и с запада по небу пронёсся чёрный вихрь, обдав гандхарвов леденящим холодом. Шипящий свист, напоминающий разъярённую гадюку, но несоизмеримо более сильный заложил уши. Да так, что физически ощутимо сдавил голову. Промелькнув и рассеяв над Степью чёрные клочья, вихрь исчез за горизонтом. Гандхарвы недоумённо переглянулись, и пустили коней галопом к Лугхейму, - надо было предупредить Наставников о необычном событии, если в Лугхейме не видели этот вихрь. Да и интересно было узнать, - чем был чёрный вихрь, яростный и неукротимый, чуждый всему людскому.
Влетев в распахнутые ворота Хейма, дозорные увидали небывалую суету, царящую там. Гандхарвы, полностью вооружённые, в шлемах из турьих черепов собирались пешими на майдане, привычно разбираясь по крыльям. Поставив коней по местам, Ингвер с товарищами присоединился к своему крылу, гандхарвы которого - те, что не были в дозоре - уже стояли на майдане. Арсак, командир крыла, был очень возбуждён. Он беспрерывно проверял на себе надёжность крепления доспехов и оружия, а по лицу блуждала зловещая ухмылка. Наставники, стоя в центре образованного гандхарвами почти замкнутого круга, тоже не были спокойны. После того, как построение закончилось, один из наставников, Боян, выступил вперёд. Боян обучал гандхарвов, защищать магией себя и своё оружие от враждебной волшбы, резать руны и петь заклятья.
- Дети мои! - обратился он к молодым воинам, - Сегодня плохой день в Степи. Опять творит чёрную волшбу Иеужа из Триполи. Вихрь, что пронёсся по небу - это Чёрная Змия Валы, освобождённая из мрака преисподнего небытия Иеужей. Две по сто весны она находилась там в заточении. Те клочья, что Чёрная Змия посеяла в Степи, взойдут кровавым урожаем, - из них появятся крылатые джаввы. А вы, найдя в траве огромные грибы-дождевики, пробивайте их копьями. Если из гриба хлынет чёрная кровь, - значит одним джаввой, стало меньше.
Если увидите существо, покрытое тёмно-бурой шерстью, с голой клыкастой мордой, красным задом и перепончатыми крыльями за спиной - убейте его! Немедленно и безжалостно! А убитого пронзите осиновым или рябиновым колом, чтобы он не ожил. Не старайтесь пленить джавву, - они сильны в волшбе и могут своим колдовством заставить вас обратить оружие друг против друга. Даже ложась спать, держите рядом сумку с колышками. Джаввы нападают тихо и внезапно. Следите за небом, джаввы летают стаями, и полёт их похож на полёт летучих мышей - он также неровен и резок. Убивайте их повсюду, где застанете, - убивайте их бодрствующими, спящими, даже пьющими воду - к нелюди неприменимы Законы Степи кроме одного: УБЕЙ! Ради жизни на Земле. Теперь я всё сказал, дети мои, Будьте бдительны и жестоки, будьте храбры и воинственны, - я даю вам силу волков и медведей, их ярость и волю к победе.
ХА ТРЕ АГНИ ЯРА, ХАГАЛ ТУР СОВУЛО!
Боян, прокричав это заклятие, без сил опустился на землю. Ингвер вдруг ощутил, что в его тело вливается с неба, золотыми пучками, поток лучистой энергии, заполняя всю его сущность восторженной радостью и неодолимой силой духа. Выхватив из ножен оба меча, он поднял их к небу, и крикнул так, что земля содрогнулась.
--
ФАТУР Е ОДНЬ! КРОМ И СВАРОГ ГАНА ТЬМАСА! АРЬЯ ПЕРЕМОГНУТ!
Наставники, заслышав, эти слова словно окаменели. Отшатнувшиеся от Ингвера гандхарвы увидели, как от его мечей скользнули в небо зигзаги молний и взорвались в выси дождём. Гром прокатился над Лугхеймом - и не пугал он, а звал в бой, к победе, к славе, к возрождению в небесном воинстве Сварги.
Ингвер, придя в себя, торопливо вложил мечи в ножны, несколько стыдясь своего внезапного порыва. Смущению его не было предела, когда он увидел подходящих к нему Наставников. Боян, которого вели под руки, спросил Ингвера:
- Ты знаешь истинный смысл произнесённого тобой? Где слышал ты это заклятие? Что ты чувствовал сейчас в душе своей, Сын Сварога?
Ингвер, вежливо глядя на носки обуви Бояна, ответил слегка дрожащим от волнения голосом:
- Мой отец - Ререг из русов, Хранитель Боян. А слова пришли ко мне сами, вместе с вселившейся в меня Силой, а до этого я не слышал такого ни от кого. Да и не знаю я толком Прамо, чтобы говорить с Солнечным Отцом. Разве что те заклятия, каким обучил нас ты сам, Хранитель.
Боян, помолчав, улыбнулся и сказал, обращаясь ко всем, собравшимся на майдане:
- Вы видели Знак, ниспосланный Ото нашим из Сварги. Ингвер избран Им предводителем гандхарвов Лугхейма против крылатых джавв. Я, Боян, Наставник-Хранитель, мастер рун, говорю вам: мы победим, и Чёрная Змия Валы опять будет загнана туда, где мрак и холод, где она будет заключена в стальную клетку, прутья которой толще Священного Дуба Лугали, а присматривать за ней будет сама Хель. Мы убьем всех джавв и Иеужу - и мир очистится от скверны, что несет злой колдун-нелюдь из Триполи. Мы отправим его в Нифл, где он вечно будет скитаться среди таких же, как сам, голодных духов, и не будет ему возрождения ни сейчас, ни через тысячу зим - никогда! АУМ!
И в небе, словно отклик на слова Бояна, прокатился негромкий, но тяжёлый гул. Благословение из Сварги на войну с нелюдью было получено. Жизнь продолжалась. Нормальная жизнь Воинов. Война...
Не дожидаясь наступления Гопалы, Наставники на следующий же день провели Обряд Посвящения. Те Воины, кто полностью прошёл Испытание, тут же отправились к своим кланам, чтобы среди родичей отражать нашествие вызванных злой волей проклятого Иеужи из небытия крылатых джавв. Девять гандхарвов, чей срок Испытания ещё не был закончен, но которые были лучшими, тоже стали полноправными Воинами. Это были: Ингвер, Тюр, Локи, Освальд, Сколот, Бейбарс, Скорадер, Яр-Тур и Аскольд. Они возглавили крылья, а Ингвер, кроме того, ещё назначен Наставниками конунгом гандхарвов Лугхейма. Все посвящённые испили Сомы на кургане-святилище в тот утренний миг, когда лучи Сварога коснулись рукоятей их мечей, воткнутых на вершине кургана в месте, где из холма исходил в Сваргу поток тёплой и светлой энергии. Когда чаша с Сомой попала к Ингверу, и он совершил возлияние Предкам, то жертвенный огонь ярко вспыхнул, а из чаши с Сомой разлилось неземное сияние.
Материализовавшись из воздуха, на кургане появился огромный волк с орлиными крыльями. Он сел напротив Ингвера и внимательно посмотрел ему в глаза. Преклонив левое колено Ингвер сказал:
- Тебе, Симаргл, который приносит людям вести от Солнечного Бога-Отца, второй глоток - после Предков моих, в Сварге пребывающих!
Волк омочил морду в чаше с Сомой, поднял голову к зениту и запел протяжную победную песню. Ингвер обрадованный чудесным Знаком, поблагодарил Солнечного Бога-Отца и единым глотком выпил оставшуюся Сому. Когда гандхарвы, ставшие полноправными Воинами, возвращались из святилища, к Ингверу подбежала подросток-волчица из заросшей терновником балки. Она доверчиво ткнулась носом в колено Ингвера и затрусила рядом.
- Опять Бог-Отец Сварог явил нам добрый Знак! Люпсо пришел... - перешёптывались Воины и Наставники. Один лишь Боян улыбался - светло и грустно.
Через месяц гандхарвы Лугхейма уничтожили несколько тысяч яиц крылатых джавв. А после Гопалы стали попадаться и детёныши, которых убивали, едва завидев. Завет Бояна строго блюли, поэтому у каждого Воина и гандхарвы был мешочек с колышками, запас которых непрерывно пополнялся. Однажды Ингвер просидел всю ночь над трупом джаввы. Терпение его увенчалось успехом, - когда на рассвете солнечные лучи коснулись окоченевшего тельца, оно стало опадать и вскоре зеленоватая жижа, в которую превратился труп, испарилась под жарким солнцем. Бог-Отец Сварог помогал своим детям-арья уничтожать расплодившуюся нелюдь. И ещё выяснил Ингвер, - стрелы с древком из рябины действуют не хуже колышка - лишь бы они оставались в трупе.
Однажды Ингвер вёл крыло гандхарвов по Степи дозором, когда вдали, в вечернем небе, гандхарва Сварожич из ахья увидел клубящуюся стаю. Но это были не птицы - слишком угловат, суетлив и неровен был полёт этих существ. А порыв ветра донёс омерзительные хриплые звуки, напоминающие кваканье. И гандхарвы поняли, что крылатые джаввы подросли достаточно, чтобы летать. Джаввы не заметили мчащихся гандхарвов, только когда на их гнусную стаю обрушился певучий поток стрел, они отвлеклись от нападения на караван. Более двух десятков крылатой нелюди закувыркалось вниз, пронзённые стрелами первого же залпа, но остальные, сотни полторы, перестроились в воздухе и контратаковали гандхарвов. В верхних конечностях джаввы держали короткие метательные копья с зазубренными каменными наконечниками. При попадании это оружие наносило страшные, тяжело заживающие раны.
-Ур-р-р-р-р! Ао! - воздух содрогнулся от боевого клича Лугхейма. Новый залп пробил бреши в строю атакующих джавв, но уцелевшие - в нижней точке пике - метнули копья. На земле вперемешку со сражёнными джаввами, забились кони и люди, пронзённые оружием нелюди. Но в миг, когда крылатые джаввы взмывали ввысь, выходя из пике, многие всадники успели, обернувшись, выпустить им вдогонку ещё по стреле. И опять на землю посыпались трупы клыкастых тварей. Оставшиеся, а их оказалось не более полусотни, трусливо скрылись в темнеющем небе. Но долго ещё гандхарвы слышали жалобное кваканье удаляющихся подранков.
Первым делом, орудуя колышками как кинжалами, арья добили тех из джавв, которые не были сражены наповал. А уж затем приступили к осмотру каравана, на который напали крылатые. Это был торговый караван, но в повозки были впряжены не волы, не кони - как принято у арья, - а верблюды. По большей части бактрианы были убиты и напоминали подушечки для игл от множества вонзившихся в них копий. Оставшиеся в живых люди находились под повозками. Оттуда они отстреливались от нападающей нелюди, и теперь выбирались из-под своих укрытий. Эти люди были смуглокожие, с каштановыми волосами и одеты в яркие, пёстрые одежды из блестящей ткани. Ингвер вспомнил, что в Лисбурге у жены одного из воинов было платье из такого материала. Его привезли издалека, а назывался он "силк". Если бы незнакомцы захотели, то они за свои одежды в Степи Киммерийской могли выменять столько коров, сколько держал какой-нибудь небольшой бург. Силк стоил очень дорого и в Степи был редкостью. И ещё заметил Ингвер, - у большинства этих людей волосы были собраны в пучок на темени, как и у гандхарвов, а старики в белых одеждах носили бороды, и их длинные седые волосы свободно развевались на ветру. Только на лбах их были золотые обручи, сияющие разноцветными камнями. Старший из спасённых вышел вперёд.
Гандхарвы уважительно спешились - знаки Сварги на одежде старика красноречиво указывали, что незнакомцы принадлежали к одному из далёких арийских кланов, рассеянных по необозримым просторам бывшей Ариана Веджи или - как её чаще называли в Киммерии - Арья Варты.
- Свасто моа сано! - произнёс старик, протянув правую руку ладонью вперёд жестом приветствия, - Я и мои люди благодарны вам за наше спасение. Разрешите нам воспользоваться правом Земли, Воды и Огня и окажите нам гостеприимство. Я - Ашока из сакья, а это мои сородичи. Мы идём к Западному морю с товарами - оловом, силком, сахаром и драгоценными камнями.
- Су асти, Ашока из сакья! Я, Ингвер из русов, конунг гандхарвов Лугхейма, прошу вас воспользоваться правом Земли, Воды и Огня в нашем бурге. Вы можете оставаться у нас столько, сколько сочтёте нужным, чтобы отдохнуть и оправиться от нападения. А когда вы пойдёте дальше, гандхарвы Лугхейма проводят вас до следующего бурга - сейчас в Степи небезопасно из-за летающей нелюди, насланной Иеужей.
Заслышав это имя, старец едва заметно вздрогнул. Ингвер, заметив проскользнувшую по лицу старика тень отвращения, решил поговорить с ним в Лугхейме о колдуне из Триполи. Похоже, что Ашока кое-что знал о проклятом вызывателе нечисти.
Караван, в повозки которого впрягли коней гандхарвов вместо убитых верблюдов, издалека заметили со сторожевых веж Лугхейма. В воротах его встретили Наставники, а, за ними толпились сгорающие от любопытства гандхарвы.
- Су асти, - обратился к Ашоке Боян, - Я, Боян из Киммерийского Ордена, комвис - Наставник Лугхейма приветствую Ашоку из Сакья, с которым вместе проходил Испытание в Тамастархане, а с ним и его спутников. Вижу, что у вас был тяжёлый день, поэтому вы вдвойне нуждаетесь в нашем гостеприимстве. На нашей Земле пользуйтесь свободно Водой и Огнём, а пищу сейчас приготовят!
Караван вошёл в ворота и потянулся к майдану, где уже шустро свежевали двух откормленных бычков, а под казаном полыхал огонь. Тем временем совсем стемнело. Мерцали звёзды, складывая из своих узоров понятную только особо Посвящённым руническую песню, над горизонтом поднималась полная луна. Степь за стенами Лугхейма жила своей обычной ночной жизнью. Наставники и Ингвер, сидя на кошме в Доме Совета слушали Ашоку. Отблески пламени из очага выхватывали из темноты людей, их серьёзные лица. Возле Ингвера, справа лежал лук, усиленный роговыми накладками и оплетённый сухожилием, и колчан с двадцатью четырьмя стрелами с кремневыми наконечниками на рябиновых древках, с оперением из воронова крыла. Слева дремала волчица, которая не отлучалась от Ингвера всё то время, которое конунг гандхарвов проводил в бурге. Ингвер назвал её Гелла, поскольку характер самой быстрой Валькирии наиболее соответствовал поведению подвижного и смышлёного зверя. Ашока из сакья неспешно рассказывал про проклятого Иеужу.
3
- Один раз Иеужа уже был убит. Но его сестра, которая в черном колдовском искусстве намного превзошла Иеужу, и которую мы знаем под её земным именем как Аниуз, призвала самые злобные силы Тьмы - инкубусов, которых не называют и днём, заключила с ними Договор, и Иеужа ожил. Но если раньше он использовал тьму для достижения своих целей, то после воскрешения Иеужа сам стал орудием Тьмы, которая рвется заполонить наш мир своими человекоподобными исчадиями. Живет Иеужа очень долго. О нем ходили легенды ещё до Мировой Войны, когда Сердце Арианы было еще живым. В одной из книг, что хранятся в Чертогах Гимлы, рядом с вечным льдом, покрывающим уходящие высоко в небеса неприступные вершины, я обнаружил запись о проклятом Иеуже. Вот она: родился он в древнем Триполи, сразу после Второго Истребления колдунов, от колдуньи - динарки и колдуна - стигийца, что не были людьми, но порождениями Тьмы. Они спаслись от возмездия в горах Карпахи, где и воспитали проклятого Иеужу. Но у стигийца-нелюди была еще и дочь от другой жены - убитой во время Истребления стигийки. Тоже нелюди. Это и была Аниуз, унаследовавшая всю злую силу своих родителей. Ведь все стигийцы - прирожденные колдуны, а стигийская нелюдь наиболее коварна и сильна в своей отвратительной волшбе. Сейчас стигийскую расу предельно сократили правители Миттани, и тех, кто населяет Стигию в наше время, ахья и данья (народы моря) называют егуптами, а землю их - Айгюптосом. Но побеги зла в этой земле, даже после того как большая её часть стала морским дном, а ядовитые воды реки Стикс оказались глубоко под землей, неизменно прорастают среди егуптов. Эту нелюдь - колдунов от рождения - сами егупты называют стигами и сторонятся их. Впрочем, всячески ублажая, потому что боятся этих людоедов. А стиги и по сей день, содержат огромный и богатый храм, посвященный Сету - Желтому Змею Пустыни, брату Рухху - Черной Змии Валы! Как стигийцы поклоняются Сету, так их далекие родственники - триполийские колдуны-динарцы поклоняются Рухху, изображая ее для своего же народа (хотя они сами, конечно, людьми не являются!) эдаким безобидным ужом, маскируя женскую сущность Рухху. Но только демоны и взывающие к ним жрецы-нелюди Триполи знают о леденящих кровь ужасах, которые творятся в норах под богомерзкими триполийскими капищами. Не зря самое любимое время проведения их ритуалов - ночь. Тогда как арья предпочитают день, а более всего - восход Солнца-Сварога! Крылатые джаввы являются пришельцами из иного мира, к которому относятся стигийские и триполийские колдуны. А согласно заключенному Аниуз Договору с силами Тьмы, проводником которого есть проклятый Иеужа, джаввы и другая нелюдь не нападают на представителей динарской расы без особой необходимости. Вся чёрная энергия Космоса направлена на ослабление и уничтожение кланов арья - это основное условие Договора Аниуз. И если вашу Степь заполонили крылатые джаввы, то на берегах Западного моря, Атлантиса, массами выходят на берег глубоководные, такие же враги арья, как и прочая нечисть. Это Троя подземная обосновывается над Триполи, что на земле и закрывает её, чтобы без помех среди динарцев появлялась и плодилась нелюдь. Та, что с виду походит на людей. А среди болотных жителей Севера, мерья-манусьясья, появились птиценогие ночные демоны. Убить их можно лишь тем оружием, в металл которого примешано серебро. Этих демонов брахманы арья называют вайринами. Вайрины нападают на караваны, а предводительствуя огромными толпами мерья - осаждают и разрушают бурги пограничья. Недавно в Чертоги Гимлы пришёл вестник из Аркаимского Святилища Сварога, что у отрогов Рипейских гор. Он-то и рассказал о массовом появлении вайринов. А в послании, им привезённом, было сказано и о том, что вайрины сожительствуют с самками мерья и рождённых от этого богомерзского соития детёнышей отправляют на берега лесной речки Уквы - Гнилой Воды, где эти детёныши воспитываются в смертельной ненависти к нашему миру.
У нас, в южных пределах, лесах появились иномирные демоны-ракшасы - человекоподобные, волосатые, с огромными ступнями и свисающими до земли лапами с острыми длинными когтями. Они нападают поодиночке, что даёт нам возможность периодически устраивать на них охоту. Ракшасы настолько ненавидят всё вокруг, что убивают даже дасья. Поэтому мы получаем от темнокожих посильную помощь в выслеживании и преследовании ракшасов. Да что там говорить о дасья, когда ракшасы убивают друг друга, испытывая при этом удовольствие от пожирания трупов сородичей!
В зоне песков, где живут в чёрных шатрах разводящие коз джувы, появились огненные демоны-джинны. Они неожиданно появляются вблизи оазисов, не пуская джувов и их скот к воде, отчего джувы гибнут в пустыне целыми племенами. Джувские колдуны пытаются противостоять джиннам, но, скорее всего, недалёк час, когда в огненном смерче дыхания джинна погибнет последний джува с последним джувским стадом.
Некоторые племена джувов, принявшие стигийского Сета, сумели пятьсот лет владеть Айгюптосом. Но сейчас они, сбежав от восставших егуптов во время Мировой Войны, осели у Средиземного моря, потеснив своих далёких родственников - динарские племена пеласгийцев. Среди этих джувов скрывается много стигийской нелюди, жрецов Сета. Хорошо ещё, что свою силу они растрачивают в междоусобной борьбе с пеласгийцами. А гордыня их, не знающая пределов, часто приводит их к гибели в колдовских поединках со стигийцами же и с триполийцами. Но проклятый Иеужа для них является покровителем, и они, не задумываясь, исполнят любой его приказ. Даже умрут, хотя смерти нелюдь боится больше всего, - ведь им недоступна Сварга!
Сам же Иеужа обитает недалеко от Данапра - Синда, средь Мёртвого леса. Там по вечерам он играет на флейте из берцовой кости квази-человека древней расы, ублажая этим духов Тьмы, а ночами творит чёрную волшбу, открывая двери в иные миры и выпуская оттуда населяющих их чудовищ. Иеужа после Договора Аниуз стал бессмертным, ибо убить его может только молодой воин, поразивший молнией небо. Иеуже надо отсечь голову бронзовым орудием, пронзить её стальным стержнем, а тело - осиновым колом, после чего голову утопить в болоте, а туловище повесить на расколотом молнией Перуна-Индры дубе, стоящем на средней вершине трёхглавой горы на берегу Синда. Вот только где и когда сыщется такой воин, чтобы имел Знаки Солнечного Бога-Отца и который одолел бы проклятого Иеужу.
- Знай, Ашока из Саков, обитатель Чертогов Гимлы, - Боян поднялся и голос его зазвенел сталью, словно меч, только что отразивший вражеский удар, - Есть в Киммерии молодой воин, который имеет Знаки Бога-Отца нашего Сварога, и который - я в это всем сердцем верю! - сумеет уничтожить проклятого триполийского колдуна. Встань, сын Ререга, дабы увидел тебя Ашока и возрадовался за мир арья, что есть надежда у человечества обрести защиту от черной стигийской волшбы.
Когда Ингвер поднялся, Боян рассказал Ашоке о вещем знамении, происшедшем на майдане, о явлении Симаргла во время Посвящения Ингвера в Воины, о том, как чудесным образом появился волчонок - не подходящий для волчьего выводка.
- И, кроме всего прочего, само имя "Ингвер" в языках русов и асов означает именно "молодой воин".
Ашока внимательно посмотрел на Ингвера, затем достал из-за пазухи кожаный кисет и вытряс из него одну за другой девять косточек-астрагалов, на которых были вырезаны буквы священного в Южных пределах вендийского алфавита.
- ОМО РАДО РАТО ВЕРО! - Ашока поднял руки к Небу и с восторгом перевёл: Мир приветствует конунга на пути героя! Это и есть подтверждение пророчества о Иеуже!
- Погоди, Ашока из сакья, может, твои вендийские буквы не действуют в Сердце Арианы! - Боян тоже вытащил из-за пазухи кожаный кисет, расшитый жемчугом, и - каждый раз, перемешивая - выбросил из него восемь раз по одной круглой дубовой фишке, отмеченных рунами крепкого письма. Девятую он не стал опускать в кисет, а показал всем присутствующим.
- ТАКР ГАКР! - глаза Бояна сверкали от радости, - а девятая руна - ИНГВАР!
Повернувшись к Ингверу, он сказал:
- Эта формула говорит о том, что ты и твои прямые потомки находитесь под покровительством Бога-Отца Сварога, и не угаснет ни в ком из вас Дух Воина, Всадника, под копытами коня которого будет лежать весь Мир! Эта формула, которую я изображу на твоём щите, будет твоим личным знаком в Киммерийском Ордене, - через девять и один день будь готов к Посвящению во Всадники Киммерийского Ордена. А пока мы с Ашокой подготовим тебя к походу против проклятого Иеужи, - ведь сразу после Посвящения ты возьмёшь с собой девятерых Воинов и отправишься в Путь.
Ингвер из русов, сын Ререга, конунг гандхарвов Лугхейма едва стоял, переполняемый счастьем от услышанного. Стать Киммерийским Орденцем - это предел мечтаний для любого воина-арья в Степи. А он, Ингвер, не только станет Орденцем, но и конунгом отряда, пусть и не из Орденцев. Но ещё больше возликовал Ингвер, когда Боян добавил:
- Одним из твоих воинов, конунг, буду я сам. Моё Знание не в меньшей степени, чем меч, пригодится в борьбе против проклятого Иеужи.
Девять дней пролетели как сон. Ингвер, познавал мудрость боя и волшбы, мало спал и мало ел - в основном пил Сому, приносимую Бояном. А утром десятого дня в ворота Лугхейма въехал маленький отряд - пять суровых Воинов, доспехи которых были украшены Знаком Киммерийского Ордена. Двойная Сварга, окаймлённая двумя заканчивающимися по концам полуокружностями сверху и снизу; с двумя дисками между спиралями на кайме, обрамлёнными с каждой стороны тремя малыми дисками, красовалась и на оружии, и на уздечках коней. С собой Орденцы привели в поводу полностью снаряжённую тёмно-гнедую кобылу, на чепраке у которой багрянела личная руна Ингвера, нашитая из полосок драгоценного силка на войлочную основу. Поставив коней у коновязи, Орденцы прошли к Дому Совета. Боян и Ашока встретили их у входа.
- Привет, тебе, Хеймдаль, Конунг Киммерии! - слегка поклонились Боян и Ашока главному из прибывших, у которого на шлеме и нагрудной пластине доспеха сияли золотые Знаки Ордена.
- Привет и вам, и Лугхейму! Су асти!- поклонился им в ответ Конунг Киммерийский, - А покажите-ка вашего героя, каков он с виду?
Боян вывел Ингвера. Воины внимательно посмотрели на него, отметив про себя изрядное количество украшающих одежду вражеских скальпов. Ингвер, слегка осунувшийся за время обучения, перехватил эти взгляды и гордо произнёс:
- Я, Ингвер из русов, сын Ререга, конунг гандхарвов Лугхейма, и уздечку своего коня полностью закрыл волосами с голов врагов!
И добавил с грустью:
- Вот только последние дни гандхарвы воевали без меня. И перебили крылатых джавв неимоверно много. И без меня...
Улыбки осветили лица Орденцев
- Не переживай, Ингвер из русов, сын Ререга! С крылатыми и без тебя управятся, а ты скажи - что важнее: убить сотню-другую комаров или осушить болото, их плодящее? А? Э-э-э!
Ингвер поклонился Орденцам в знак согласия. День прошёл в беседе, во время которой Орденцы обучили Ингвера некоторым тайным знаниям Киммерийского Ордена. На следующее утро, едва забрезжила заря на востоке, его разбудили и привели на курган-святилище. В простой белой одежде, без оружия. Только Гелла трусила рядом, но осталась у подножия кургана. Боян уже подготовил всё для обряда Посвящения. Излучали холодный свет два воткнутых в землю меча - большой и малый, рядом лежали мощный лук и колчан со стрелами, топор. Слева от жертвенного огня устремлялись к небу три копья, а между мечами и костром лежала аккуратно сложенная одежда и пара сапог Всадника из ярко-красной кожи. И на всем этом горели Знаки Ордена и личная руна Ингвера. Ужасно волнуясь, Ингвер ответил на все ритуальные вопросы, после чего полностью разделся и положил свою одежду на костёр, принеся её в жертву Предкам. Сквозь дым Боян передал ему Орденское одеяние. Стоящий за Ингвером Ашока выступил вперёд и с благоговением положил в огонь боевые одежды Ингвера и уздечку его коня, изукрашенные скальпами. В это время Ингвер одевался в Орденское. Ему было смертельно жаль старой одежды, которая свидетельствовала о его многочисленных победах, но тут он ничего не мог поделать - жизнь Орденца была посвящена Ордену, а о воинской доблести говорило положение на иерархической лестнице. И наивысшей славой в мире арья была принадлежность к Киммерийскому Ордену. С этим Ингвер был целиком и полностью согласен. Одевшись, он перешагнул через костёр, что символизировало сожжение его тела для обычного мира и переход в состояние сверхчеловека. По ту сторону огня, отделившего Ингвера от будничной реальности, он принял мечи, топор и лук из рук Хеймдаля.
- Ингвер из русов, сын Ререга, конунг гандхарвов Лугхейма умер, и дух его, пройдя сквозь все очищающее пламя, возродился в Ингвере из Киммерийского Ордена. Властью Конунга Киммерии я, Хеймдаль, назначаю Ингвера из Киммерийского Ордена конунгом дружины, выступающей завтра в поход против проклятого Иеужи!
- Да будет так! - воскликнули Орденцы, а Гелла, сидя у подножия кургана, задрала голову и спела победную песню.
Боян надрезал руку Ингвера и смешал его кровь в чаше с Сомой, из которой по глотку сделали каждый из Орденцев. Когда чашу взял Ингвер, то провозгласил:
- Первый глоток Сомы я посвящаю Богу-Отцу Сварогу-Сурье, дающему жизнь всему сущему! - плеснул Сомы в жертвенный огонь.
- Второй глоток Сомы я посвящаю Ночному Солнцу-Савитару, обращающему в пепел врагов! - и ещё раз Сома полилась в огонь.
- Третий глоток я посвящаю Киммерийскому ордену, принявшему меня в свою семью! - Ингвер окропил Сомой стоящих вокруг него Орденцев.
- Четвёртый глоток я пью сам и этим скрепляю Договор во имя Бога-Отца Сварога-Сурьи с Киммерийским Орденом и праздную своё новое рождение! - с этими словами Ингвер допил Сому из чаши.
- Огонь, Сома и кровь да будут свидетелями свершившегося! - хором ответили Орденцы.
Спустившись с кургана, они посадили Ингвера на нового коня, которого привёл к святилищу один из Наставников.
- Эту кобылу зовут Ашва, пусть пронесёт она тебя, Ингвер из Киммерийского Ордена, сквозь битвы, годы и вёрсты. В её жилах течёт кровь благородных скакунов, служивших Ордену верой и правдой не одну тысячу лет. А теперь - скачи в Лугхейм, Ингвер из Киммерийского Ордена, и пусть гандхарвы пируют и поздравляют нового Орденца!
Ингвер не стал ждать повторения и с места послал Ашву в размашистый галоп. Так они и влетели, выбив барабанную дробь по подъёмному мосту, в ворота Лугхейма. А на майдане уже всё было готово к пиру. Вскоре подошли Орденцы и Ашока, после чего начался праздник.
4
Наступило утро следующего дня. Ингвер и его небольшой отряд сидели в седлах перед выстроившимися на майдане в пешем строю гандхарвами.
- Су асти соратники! Мы покидаем Лугхейм, но наш дух будет незримо присутствовать здесь вечно - тут мы стали Воинами, тут мы познали Законы Братства, тут закалились наши тела и души. Мы не говорим вам - прощайте. Мы говорим - до свидания. Если не здесь - то в Сварге. Су асти гандхарвы! Су асти Наставники! Бог-Отец наш, солнечный Сварог да пребудет с вами! - Ингвер, произнеся эту речь, сделал приветственный жест и тронул коня. За ним потянулись и воины его дружины. Первым ехал Боян, за ним Сколот и Яр-Тур, потом Освальд и Бейбарс, затем Скорадер и Локи, а замыкали строй Карай и Арс.
- Су асти!- пронеслось вслед уходящим. Тюр, назначенный конунгом гандхарвов Лугхейма, проводил отряд Ингвера на расстояние одного поприща. Там они встретили дозор гандхарвов, тепло попрощались и пути их разошлись - Тюр с дозорными повернул к Лугхейму, а Ингвер повел свою дружину на запад. Туда, где за Синдом, в Мертвом лесу, затаился проклятый Иеужа, триполийский колдун.
- Жаль, что Ашока не поехал с нами, - сокрушался Ингвер.
- Ему надо севернее, там он со своими людьми сядет на драккар, и они поплывут к Холодному морю, по реке, на берегах которой засели дикие келты и мерьи, где выползают по ночам из болот птиценогие демоны, куда подходят охотничьи отряды ублюдков с Уквы. Ашоке и его людям необходимо подготовиться к дальнему пути - ведь на Холодном море их путешествие не закончится. Драккар понесёт их к Западному морю, где в устье большой реки Альбы их ждут кланы англов и саксов, изнемогая в борьбе с глубоководными монстрами.
Так отвечал Боян и был он прав. Остальные воины всматривались вдаль, ища врагов - ведь крылатые джаввы ещё не были полностью истреблены. Ингвер оглянулся на них и преисполнился гордостью за свой отряд. Ещё бы - за ним, на рослых красивых конях, сбруя которых густо украшена скальпами убитых врагов, ехали молодые сильные бойцы, сияя бронзой начищенных нагрудников и оплечий, пуская искры солнца бронзовыми заклёпками ремней на шлемах из турьих черепов. Как сложенные орлиные крылья за спинами дружинников возвышалось оперение стрел в колчанах. Словно осколок солнца, сверкающий и беспощадный, передвигался по Степи! Внезапно Освальд поднял левую руку.
- Ха! - негромко произнёс он. Всадники насторожились. Руки привычно легли на рукоятки мечей и боевых топоров. Там, куда показывал Освальд, вдали, двигалась темная лента.
- Соляной караван с конвоем? - спросил Ингвер у Бояна.
- Не похоже. Конных не видно. Скорее всего - триполийцы. Но с солью.
Ингвер молча повернул Ашву на перехват каравана. Подъехав ближе, он убедился, что Боян был прав - триполийцы на запряжённых волами повозках везли соль и какие-то тюки. К одной из повозок цепями, тянущимися к железным ошейникам, были прикованы две женщины. Даже сквозь пыль, густо их покрывающую, было видно, что они явно не триполийки. Не обращая внимания на суетящихся смуглых и темноволосых триполийцев, гортанными криками внесших диссонанс в дневную мелодию Степи, Ингвер подъехал к прикованным женщинам. Теперь стало видно и то, что они совсем юные. Вооружённые короткими копьями караванщики сгруппировались поодаль. Их страх и волнение ощущались почти физически.
- Арья? - высокомерно спросил Ингвер у прикованных девушек.
- Да, конунг!
- Как вы попали на цепь?
- Нас похитили эти гнусные твари, когда мы заснули в дозоре на пограничном кургане. А очнулись - на повозке, в цепях...
- Значит вы сарматки. К тому же - преступницы, раз небрежно несли службу!
- Да, конунг, мы подлежим смерти. Но лучше смерть, чем плен у триполийцев.
- Благородные, убейте нас, вы ведь знаете - нам запрещено убивать себя, попав в плен. Но никто не посмеет помешать Воину убить преступницу. Окажи нам милость, конунг!
Говорившая низко опустила голову, так, что грязные космы полностью скрыли лицо.
- Что скажешь, Боян? - Ингвер взглянул на Наставника.
- Ты, конунг - Орденец. Ты имеешь право даровать и отнимать жизнь в Степи, включая и арья. Кроме собратьев по Ордену. Тебе сейчас и решать. Я же думаю вот что: хоть раз в жизни, но и лучший скакун спотыкается. Этим сарматкам можно даровать жизнь, чтобы они предстали перед судом Наставниц. Не дело, когда триполийцы нападают на арья - так и Вселенная может рухнуть.
Ингвер оглянулся на своих дружинников. Они молча сидели на конях, и только злой блеск в глазах, да побелевшие костяшки сомкнутых на рукоятях топоров и мечей пальцев выдавали крайнюю степень возмущения зарвавшимися триполийскими землероями. Конунг принял решение и улыбнулся. Улыбка ещё не сошла с его лица, когда топор Ингвера обрушился на череп ближайшего к нему триполийца. Дружинники отреагировали молниеносно, и через пару минут на залитой кровью торной дороге валялось около трёх десятков изрубленных смуглых тел в пропитанных дёгтем штанах и рубахах. Тех, кто пытался укрыться под повозками, в тщётном старании спасти свои жалкие жизни, спешившиеся Карай и Яр-Тур перекололи длинными копьями. Над Степью снова воцарилась дневная мелодия. Разве что волы изредка икали, меланхолично пережевывая жвачку. Подталкивая древками копий, к Ингверу подогнали специально оставленного в живых, насмерть перепуганного триполийца. Он жалобно скулил, чем дико раздражал дружинников. Арс, перекосившись от отвращения, саданул древком копья по сгорбленной от ужаса спине пленника. Тот заткнулся, по-птичьи моргая округлившимися глазами.
- Ты, земляной червь, понимаешь речь арья?
- Да, благородный!
Шипяще - щелкающий акцент с непривычной модуляцией гласных показался Ингверу не менее омерзительным, чем сам триполиец. Тем не менее он, страдая от необходимости разговора с этим существом, продолжил:
- Я, Ингвер из Киммерийского Ордена, конунг, дарю тебе твою ничтожную жизнь лишь для того, чтобы ты, вернувшись в свою вонючую нору, рассказал своим вонючим соплеменникам о том, как и за что были убиты эти грязные крысы. Теперь убирайся отсюда, и поскорее.
Упавший на колени триполиец попытался облыбзать пыльные копыта Ашвы, но она, брезгливо отдернув ногу, ударила его в лоб. Триполиец вскрикнув, откатился. Всадники со смехом заулюлюкали, порская беглеца, словно зайца. Гелла, не разобравшись, кинулась было в погоню, но окрик Ингвера заставил её вернуться. Она села рядом с Ашвой и зевнула, широко разинув окровавленную пасть. Сегодня Гелла убила первого врага, вырвав глотку у триполийца, попытавшегося из-за повозки ударить Ингвера копьём в спину. Конунг спешился и подошёл к сарматкам. Стряхнув пыль с плеча одной из них, он увидел выжженную на нём незнакомую составную руну.
- Откуда это вы? Здесь, кажется, Гебо, Хагалаз, Асс? Случайно не из Генчисхейма?
- Да, конунг.
- Далеко же вас увели! А какие ваши имена, и из каких вы кланов?
Губы девушки, отвечавшей Ингверу, задрожали.
- Мы потеряли свои Имена и право иметь Предков, когда заснули на посту.
- Ладно, потом поговорим!
Ошейники были сбиты и девушки бросились к повозке. Из одного тюка на ней они достали свои одежды. Сметя с себя пыль, оделись. И сразу показались дружинникам родными и близкими - в белых рубахах, шароварах и мягких сапожках Всадников. Ингвер удовлетворённо хмыкнул, увидав скальпы по швам девичьей одежды.
- Сколько вам оставалось до Посвящения?
- Чуть больше года.
Девушки вновь умолкли, покраснев от стыда за утрату права иметь Имя. На помощь им пришёл мудрый Боян.
- Конунг, назови их, как хочешь, а потом попросим Совет Наставниц засчитать им наш поход за срок Испытания и тем самым - вернуть Имена. Если они, конечно, в походе будут сарматками, а не сонными осенними мухами!
Слова Бояна понравились всем без исключения, даже по лицам девушек промелькнула робкая тень улыбки.
- Что у нас в этой местности по пути будет приметного? - спросил Ингвер у Наставника.
- Скоро река Орель, а ещё через пару поприщ река Варсколот. Обе впадают в Синд.
- Прекрасно, значит, ты будешь Орель, - Ингвер ткнул указательным пальцем в сторону одной из девушек, - А ты - Ворскла. Понятно?
- Да, конунг! - похоже, новые имена пришлись по вкусу сарматкам. А ожидали они имён гораздо хуже: от Сонной Мухи до Коровьей Лепёшки.
- Теперь в путь! Распрягите волов, кроме одной повозки - её отдадим девушкам. Загрузите эту повозку самым ценным, что тут только есть - у ближайших арья обменяем - волов, повозку и барахло на коней для сарматок.
Приказ был исполнен точно и быстро. Оружие сарматок было в той же повозке, где и одежда, поэтому девушки не стали брать корявые триполийские изделия - их просто погрузили на фуру так, на всякий случай, да и из-за металла. Не бросать же железо гнить в Степи! У Орели оказался небольшой, но тугой лук, а к нему колчан с сорока стрелами с гусиным оперением. Это сокровище Орель не выпускала из рук.
К вечеру отряд вышел на берег реки, давшей временное Имя Орели. На противоположном крутом берегу виднелся бург. Дружинники перешли вброд реку и, поднявшись на пригорок, остановились у закрытых ворот бурга. С привратных башен на них сурово смотрели дозорцы, ожидая, когда пришельцы назовут себя. Ингвер, обращаясь к старшему из них, чья голова в бронзовом шлеме сверкала в лучах заходящего за горизонт солнца, закричал:
- Су асти! Я, Ингвер из Киммерийского Ордена, конунг, прошу гостеприимства у вашего бурга!
- Я, Дюжван из дъарья, сын Карвана, Страж Орельстадира, приглашаю тебя, конунг Ингвер из Киммерийского Ордена и твоих спутников воспользоваться нашим гостеприимством по праву Земли, Воды и Огня. Су асти!
И ворота растворились перед отрядом. Едва Ингвер и его люди прошли в них, как ворота захлопнули и заложили здоровенным дубовым брусом. Путников встретил спустившийся с башни Дюжван. Подождав, когда всадники спешатся и привяжут коней, он поднял руку в приветствии.
- Су асти вам, арья! Как добрались до Орельстадира, издалека ли вы едете?
- Су асти тебе Дюжван из дъарья, сын Карвана, Страж бурга! Не считая нескольких стычек с крылатыми джаввами, доехали спокойно, не потеряв не людей, ни коней. Но сегодня утром мы уничтожили триполийцев соляного каравана за то, что они покусились на свободу девушек-арья. Вот эту повозку, волов и груз соли мы хотим обменять у вас на коней для девушек.
- Об этом поговоришь с комвисом Орельстадира, конунг Ингвер из Киммерийского Ордена. Сейчас вы смоете пыль со своих тел, и я отведу вас в Дом Совета, где для вас накроют стол. Там будет и комвис.
Вскоре Ингвер и его товарищи, искупавшись, сидели за столом. В дальнем углу его пристроились Орель и Ворскла и несколько женщин Орельстадира, присматривающих за тем, чтобы тарелки гостей не пустели. Посреди стола, рядом с традиционным жбаном пива, горделиво возвышался глиняный кувшин с узким горлышком, наполненный красным виноградным вином. Комвис Орельстадира, по имени Готтен, когда гости насытились, засыпал их градом вопросов, касающихся пути. Ингвер подробно отвечал на них, удивлённо улавливая царящую в бурге атмосферу тревоги. Готтен любезно согласился обменять повозку и соль на коней, но чувствовалось, что он ещё не всё сказал. Будто есть у него просьба, но комвис стесняется её высказать. И вновь Боян спас положение.
- Готтен из дъарья, сын Готлибена, комвис Орельстадира, нет ли у тебя к нам какой-либо просьбы, не можем ли мы помочь хоть чем-то оказавшему гостеприимство?
Облегчённо вздохнув, Готтен сказал:
- Да, Орденец Боян, у меня действительно есть просьба к вам. Дело в том, что десять дней назад дозорцы видели в Орели чудовищ, похожих на людей. Они плыли к Орельстадиру. А сейчас в окрестностях бурга река ими просто кишит по ночам. Они крадут скот и убивают людей, оказавшихся у реки, они уже кружат у стен Орельстадира с явным намерением напасть на бург. Мы выяснили, что эту нелюдь наслал на нас Иеужа, равно как и крылатых джавв, которых мы в наших пределах истребили поголовно. Завтра новолуние, и я уверен - водяная нечисть нападёт на бург. Я прошу вас, гости, оказать помощь Орельстадиру и остаться тут, пока ночи вновь настанут лунными. Это всего девять дней. А в случае нападения опытные воины, среди которых два Орденца, были бы нам существенной подмогой.
- Мы поможем бургу. Нелюдь, вызванная Иеужей, является врагом всему миру арья. Поэтому долг каждого Воина - уничтожать их. Похоже, что ваши противники - глубоководные, которые проникли в Орель из Синда, а по Синду поднялись из Пунтийского моря. Мы готовы сразиться с ними. Вы знаете, какое оружие наиболее действенно против них?
- Железо наносит им незаживающие раны, и они истекают зелёной кровью до тех пор, пока не умрут. Но они нападают огромными толпами, это мы знаем от уцелевших дъарья из разрушенных глубоководными бургов на левом берегу Синда. Лучше всего применять против водяных тварей меч и топор, - но не топор Всадника, а пехотный, с длинным лезвием, который оставляет широкие раны.
Боян подумав, сказал Готтену:
- Можно вооружить пятую часть людей копьями с наконечниками длиной в короткий меч, чтобы ими можно было и рубить. Тогда копейщики будут прикрывать мечников, а мечники - не дадут глубоководным подойти к копейщикам. Кроме того, надо изготовить и заточить побольше метательных дисков, чтобы поражать глубоководных издали, ещё на подступах к бургу.
- У нас на стенах стоят котлы, в которых постоянно кипят смола и масло. Думаю, что гнусным жабоидам вряд ли понравится горячая купель. А копья и диски наши кудзи примутся делать сейчас же - в их распоряжении целые сутки! - Готтен был рад мудрому совету Бояна.
- А теперь, дорогие гости, прошу вас спать. Завтра у нас, судя по всему, предстоит жаркая ночка, и не одна душа арья пойдёт в Сваргу. Спокойно ночевать! - Готтен, поклонившись, ушёл отдавать распоряжения, а Ингвера и его дружинников уложили спать в гридне, на мешках с ароматным сеном специально подобранных трав - чтобы сон был спокойным и лёгким. Девушки ушли ночевать в женскую половину дома комвиса. И не успели ещё путники заснуть, как в бурге загромыхали кузнечные молоты - Орельстадир готовился отразить нападение вызванной проклятым Иеужей водной нечисти.
Следующий день прошёл в тщательных приготовлениях к обороне, после полудня многие воины бурга сумели отдохнуть, набираясь сил к грядущей битве. И вот покрасневшее солнце коснулось горизонта. Длинные синие тени протянулись от прибрежных кустов к другому берегу Орели, а в этих тенях явственно что-то копошилось и хлюпало. Орельстадир замер, в ожидании наступления темноты. Тьмы ожидало и то, что таилось пока в бочажинах Орели, под кустами и корягами. Воцарилось краткое затишье, какое бывает перед сильной бурей. Лишь изредка с заболоченного озерка на левом берегу Орели доносился монотонный голос выпи. Напряжение нарастало с каждым мигом. Вот солнце уже полностью скрылось за горизонтом, заря стала угасать. Выпь последний раз крикнула и наступила гнетущая тишина.
Боян, в доспехах и при мечах, вышел на стену Орельстадира из привратной башни. Подняв руки к небу, он вскричал громовым голосом:
- Бог-Отец наш Сварог, сотворивший человека и научивший его сражаться! Помоги нам в бою с водяной нелюдью, освети поле битвы, чтобы воины видели врагов своих и поражали их. Простри над Орельстадиром свою покровительственную длань!
С быстро темнеющего неба над Орельстадиром, в котором зажглись первые звёзды, к земле протянулась огненная руна молнии, и раздался гулкий раскат грома.
- Он услышал! - прошептал Ингвер стоящему рядом с ним на городской стене Дюжвану. Поодаль детвора подкладывала поленья под казан с кипящей смолой. Последние краски вечерней зари поблекли и быстро спрятались, убегая от ночной прохлады. Ветерок пролетел над землей и листва издала шелест, похожий на долгий печальный вздох. Наступила ночь новолуния.
5
Звёзды, мерцавшие в глубине чёрного неба, лишь подчёркивали черноту ночи. Защитники Орельстадира, затихшие в ожидании атаки, физически ощущали ментальное давление чуждого человеку разума - вернее, коллективной ненависти глубоководных. Тишину ночи нарушали только редкое бряцание оружия и амуниции да тревожный треск дров под котлами со смолой и маслом. Факелы, установленные на гребне стены, освещали сухой ров и пространство за ним - шагов на десять, не более. Дальше светлой каймы вокруг бурга царила концентрированная тьма. Вдруг раздался истошный вопль, исторгнутый явно нечеловеческой глоткой, и по этому сигналу со всех сторон, плотным строем, плечо к плечу, к стенам устремились глубоководные. Не успели они пробежать узкое освещённое пространство до рва, как со стен Орельстадира на них обрушился град метательных дисков. Заточенные кольца с ручкой, на которой имелись три острых лепестка, резали водянистую плоть глубоководных, как масло. Диски сносили головы, отсекали конечности, вспарывали грудные клетки и брюшины, застревая в позвоночниках. Кроме дисков, защитники бурга метали во врагов и сохранившиеся в арсенале Орельстадира со времён Мировой Войны боевые сварги - тяжёлые кресты, заточенные до остроты бритвы. Сварги с жужжанием летели в гущу врагов, и каждая из них пила кровь не одной жертвы. Но глубоководных было слишком много. Невзирая на ужасающие потери, они прорвались к стенам бурга и стали карабкаться вверх, быстро перебирая цепкими лапами с когтями и перепонками между пальцев. За спиной у каждого из них был меч в ножнах из акульей кожи. Стоял жуткий гвалт, в котором смешались все звуки преисподней - лязг, визг, рёв, грохот, шипение смолы и масла на мокрых шкурах глубоководных, чавкающие удары метательных дисков и мечей, вопли раненых...
Всё чаще водяные демоны переваливали через гребень стены, где неизменно падали под ударами мечей и топоров дъарья, но силы были явно не равными - на место одного убитого глубоководного вставало десять новых, а защитников бурга становилось всё меньше. Вот уже несколько жабоидов захватили участок стены и, отбиваясь мечами от дъарья, постепенно расширяют захваченное пространство, куда заползают другие глубоководные, сразу же выхватывая мечи, сделанные из очень твёрдого дерева и усаженные по кромке акульими зубами. Стальное оружие дъарья, ударяя по мечам глубоководных, высекало снопы воняющих горелой костью искр. Женщины и подростки Орельстадира, сбежавшись к этому участку стены, засыпали кровожадных тварей стрелами, добивая упавших врагов топорами. Но, несмотря на героизм обороняющихся, захваченная жабоидами часть стены медленно и неуклонно расширялась. Вот до башни осталось десять шагов. Вот - семь. Вот - пять... Ещё немного, и атакующие твари ворвутся в башню и поток мерзких существ хлынет по ступеням в бург, топя Орельстадир в потоках крови, в которых холодная зелёная слизь из разрубленных вен и артерий глубоководных смешается с горячей красной кровью арья...
Вот один из дъарья на стене, у которого из руки был выбит меч, бросился на своего противника, обхватил его и вместе с глубоководным кинулся со стены внутрь бурга, под топоры озверевших от ярости боя и страха подростков. До башни уже всего три шага...
И тут воссияло небо. Звёзды исчезли, и из предвечной синевы всё пространство вокруг Орельстадира залил золотой огонь. Омерзительно затрещала горящая плоть сонмищ жабоидов, попавших под этот смертельный дождь огня, вскипела вода в Орели, и среди бурлящих волн замелькали белые брюха заживо сваренных глубоководных. Ингвер, сражающийся на стене вместе со своими дружинниками, ощутил заполняющий его мышцы и мозг бешеный поток яростной энергии. Взревев боевой клич Лугхейма, он набросился на глубоководных, со скоростью молний разя их обоими мечами. Гнусные скользкие трупы валились вокруг него в обе стороны стены, а за Ингвером ринулись его дружинники, сея среди глубоководных неминуемую смерть. На Ингвера и его воинов градом сыпались удары акульих мечей, но страшное оружие глубоководных не оставляло даже царапин на телах дружинников отряда Ингвера - лишь летели в стороны клочья одежды. Уже не боевой клич Лугхейма - грозный звериный рык вырывался из их глоток. Ингвер и его воины превратились в осиянные золотым огнём неуязвимые машины смерти, подобно героям из легенд о Золотом веке Арианы.
Глубоководные, потеряв рассудок, посыпались со стен, на которые они только что так стремились забраться, и пустились в неудержимое, фатальное и безумное бегство прочь от бурга. Прямо в Золотой Огонь. Те из них, кто пересекал границу огня, замирали на мгновение, объятые пламенем, но сзади напирали другие бегущие и всё рос вал из горящих тел жабоидов, кольцом окружив стены Орельстадира. Когда последний глубоководный упал, пожираемый Золотым Огнём, Ингвер остановился. Он сам не заметил, как оказался за стенами бурга, кося мечами убегающих тварей. Рядом с конунгом была и его дружина. Глядя на корчащиеся в огне тела жабоидов, Ингвер вдруг понял, что неимоверно устал. Потом золото огня стало меркнуть и вот уже только расскалённые угли, в которые превратились глубоководные, освещали склоны холма и стены Орельстадира. Да восток набухал рассветной зарёй...
- Что это с нами было? - спросил Ингвер у подошедшего Бояна, - Вся одежда изрублена - иссечена, а мы - без царапины, как и в битве не были?
- А ты что, забыл Симаргла, явившегося на твой Обряд Посвящения? Он дал тебе великий Дар - в бою становиться диким неуязвимым зверем. Да и я заклял гандхарвов Лугхейма. Вот, в критическую минуту, всё это и сказалось - теперь все мы, конунг - улфхедхнары и берсеркры.
- А как же горожане?
- Среди них только один берсеркр - тот, кто остался последним защитником башни. Если бы не он - трудно сказать, что было бы с Орельстадиром.
- А Золотой Огонь с неба - это ты его призвал?
- Не только я. Эмоции защитников, высвободившиеся из-под спуда сознания во время боя, усилили мою магию и овеществили Огонь Солнечного Бога - Отца Сварога на земле. Именно эти эмоции и стали тем Золотым Огнём, что уничтожил глубоководных - настолько страстно люди хотели победить! А души погибших были теми проводниками, которые притянули Огонь Небесный на головы врагов. Каждый арья, даже погибнув, служит общему делу. Благодаря этому мы много тысяч лет назад истребили двупади, расплодившихся на Земле и угрожающих самому нашему существованию. Благодаря умению владеть коллективной волей, наши брахманы очень помогли в уничтожении двуногой нелюди.
- Хорошо, Наставник. Но после того, как я побыл волком, мне зверски хочется спать. Да и всем нам хороший сон не помешает. Пошли в бург, узнаем кто, когда и где назначен в дозор - и на боковую. В гридне такие сенники замечательные!
В Орельстадире их встретил Дюжван. На его шлеме были вмятины и свежие следы ударов акульих мечей, оплечья изогнуты, а весь он был в пятнах своей крови и крови глубоководных.
- Славно мы порубились! Отстояли бург от нелюди! Да, я в первый раз вижу сразу столько Воинов-Оборотней. Конунг, ты специально подбирал в дружину таких, как и сам? И волчица ваша - её тоже рубили, да не зарубили, когда глубоководные на стену вылезли. Уж и она их не меньше сотни уложила, голубушка!
Ингвер посмотрел под стену бурга, куда указывал Дюжван. Там сидела Гелла, старательно вычесывая задней лапой из густой шерсти зелёные сгустки крови глубоководных. Глаза волчицы излучали тихое счастье.
- Можно подумать, что она водяных блох нахваталась, - добродушно пробормотал Ингвер. Гелла, вскочив, отряхнулась и подбежала к Ингверу, ожидая похвалы. Он с удовольствием почесал волчицу за ухом.
- Сейчас все можете отдохнуть, а к полудню займёмся костром для похорон наших погибших товарищей. Наш комвис лежит раненый, поэтому не сможет проводить вас в гридню. Да вы и сами туда дорогу знаете, - Дюжван поклонился дружинникам и пошёл дальше. Он замещал раненого Готтена, поэтому все заботы выстоявшего в битве Орельстадира легли на его плечи.
6
После полудня их разбудили. Выйдя из ворот бурга, Ингвер увидел тянущуюся на вершину соседнего холма вереницу людей. Они носили туда дрова, сооружая погребальный костёр для Уходящих Воинов.
Неподалёку женщины готовили пищу для поминальной тризны. Посмотрев вокруг, Ингвер с удивлением заметил, что там, где ночью бушевало золотое пламя, сейчас зеленеет молодая трава. От сгоревших глубоководных не осталось даже пыли. Подростки, радостно галдя, таскали на волокушах изрубленные тела жабоидов к Орели, очищая пространство вокруг бурга. Орель уносила трупы в Синд, а Синд нёс их в Пунтийское море, в пучинах которого обитали отвратительные сородичи мерзких тварей. С этого момента вода глубин Пунтийского моря и начала портиться. Вызванные Иеужей из иного мира существа, большей своей частью, навеки покинули Пунт. Так вода, ценой собственной жизни, защищала арья.
Ингвер со своими воинами подошёл к группе дъарья, которые тянули на холм к костру драккар, предназначенный стать погребальной ладьёй для всех людей, павших в битве. Сменив уставших, воины взялись за верёвки. Вскоре драккар был размещён на огромном штабеле дров и обложен по бортам вязанками хвороста. В него стали сносить убитых, уже переодетых в их лучшие одежды. Рядом с каждым - будь то воин, женщина или ребёнок - клали меч, копьё и щит. В головах ставили горшочек с варёным мясом. Женщинам, кроме оружия, к поясу привесили кисеты с инструментом для рукоделия. Все они, павшие в бою, были достойны пребывания в Сварге. Когда уложили всех погибших, их присыпали красной охрой (охрой же было посыпано и днище драккара), символизирующей кровь, огонь, солнце и возрождение. Потом полили тела пивом и кровью жертвенного коня, после чего брахманы с четырёх сторон света зажгли погребальный костёр. Когда огонь начал разгораться, из толпы вышла немолодая уже женщина, неся в руках горшочек с мясом. Она ловко взобралась на костёр, взошла в драккар и, повернувшись к сородичам, крикнула:
- Я, Ингегерда из ванов, потерявшая в битве мужа, сыновей и внука, отправляюсь с ними в Путь, чтобы быть не обузой в бурге, а опорой моим погибшим. За оставшимися внуками присмотрят матери. До встречи в Сварге, сородичи!
С этими словами Ингегерда вонзила себе сверху за левую ключицу длинный узкий кинжал, по самую рукоять. Языки пламени и клубы дыма окутали драккар, и вскоре он сам стал огненным цветком на вершине холма. Дым погребального костра столбом струился ввысь, прямо в зенит, и это было хорошим знаком как для Уходящих, так и для остающихся.
- Да упокоитесь вы в Сварге!- произнёс старший брахман после того, как Боян спел гимн погибшим.
- Да упокоитесь вы в Сварге!- повторили присутствующие и пошли от догорающего костра к котлам поминальной тризны. После нескольких бочек пива грусть у живых сменилась весельем. Они вспоминали славные дела погибших, пели посвящённые им песни. Нельзя было лить слёзы - ведь павшие в бою попадали туда, где Степь Небесная полна тучного скота, где царят веселье и радость. А человек жив на земле до тех пор, пока о нём помнят. Потому сейчас пели хвалебные гимны и в честь далёких предков - да возрадуются они в Сварге, взирая на славных потомков!
Одно было удивительно для Ингвера - на тризне не пили Сому. Мудрый Боян разъяснил ему, когда конунг спросил его об этом: дъарья являются "младшими" арья, и поэтому вкушать Сому имеют право только при Обряде Посвящения в Воины или по принятию в Киммерийский Орден. Орденцы считались богоравными в своей доблести и поэтому у них не существовало клановых различий - Орден стоял НАД обществом, своей сакральной мощью защищая мир арья от чёрной волшбы проклятых колдунов. И только подобные Иеуже выродки могли иногда пробить эту защиту. Менее могущественные чаще всего при первой же попытке колдовского нападения на мир арья погибали, захлебнувшись в собственном дерьме, отраженном от ментального щита Киммерийского Ордена, прикрывающего весь мир арья. В случае же большой войны с не-арьями, Орденцы были основной ударной силой, поскольку почти все они обладали даром Воина-Оборотня, неуязвимого для оружия. Также Орденцы возглавляли походы в дальние пределы, когда на живущих там арья нападали иные племена и возникала угроза существованию мира арья в данном пределе. И, наконец, Орден не давал разгораться кровопролитным войнам между кланами арья. Сотня - другая угнанных коров и десяток - другой погибших в этой стычке воинов не могут быть причиной для резни между кланами. Особенно актуально это проявилось после распада общеарийской империи Ариана Веджи. Да и распалась Ариана из-за того, что Орден, отражая ментальную атаку на Сердце Арианы, не смог отреагировать на нападения колдунов одновременно на все пределы. Потом, конечно, лавина арья пронеслась по всей Ойкумене, вырубая Зло, но чёрное дело было сделано - и собрать воедино все пределы заново оказалось гораздо труднее, чем изначально. Кроме того, Орденец мог быть третейским судьёй в споре между любыми арья или даже кланами арья. И его решению обязаны были повиноваться все и беспрекословно.
Беседу Ингвера и Бояна прервал Дюжван. Поднявшись с чашей пива в руке, он громовым голосом перекрыл гомон толпы.
- Сородичи! Эту чашу я хочу посвятить тем, кто помог нам в ночной битве - конунгу Ингверу из Киммерийского Ордена и его храброй дружине. Они бились вместе с нами против гнусных тварей, а Боян из Киммерийского Ордена, дружинник конунга Ингвера, призвал всеиспепеляющий Огонь Небесный, поглотивший глубоководных жабоидов. Встанем же и стоя поприветствуем конунга и дружинников! И девушки их тоже отличились в битве. Дралась с водной нелюдью и волчица конунга Ингвера. Слава берсеркрам и улфхедхнарам! Слава миру арья! Слава Богу-Отцу нашему Сварогу-Сурье! Хао!
- Хао! Хао! Хао! - дъарья поднялись и выпили здравицу. Теперь гости должны были ответить Дюжвану, возгласив здравие дъарья. Поднялся Боян.
- Эту чашу я посвящаю чтящим закон гостеприимства - право Земли, Воды и Огня - Мы, дружинники конунга Ингвера, и сам конунг счастливы, что нам довелось сражаться плечом к плечу вместе с отважными дъарья. И хочу сказать словами древнего гимна, обращаясь в первую очередь к женщинам Орельстадира:
- Пусть принесут они богатство,
Пусть принесут они сыновей,
Пусть принесут они тех,
Кто станет героями!
Такими же, как их отцы - слава вам дъарья! Слава вашему бургу! Слава миру арья! Слава Солнечному Богу-Отцу нашему! Хао!
И опять над землёй прокатилось громогласно:
- Хао! Хао! Хао! Гур-р-р-Рао!!!
В Орельстадире Ингверу пришлось задержаться до следующего новолуния - пока не поджили раны Орели и Ворсклы, полученные сарматками в битве с глубоководными. Женщины дъарья сшили новые одежды Ингверу и его спутникам взамен изорванных в бою. Детишки - те чуть не дрались за право поухаживать за конями дружинников, а воины-дъарья каждый вечер развлекались, слушая Бояна, который пел им старые саги. Кроме этого, Наставник нашёл в службе брахманов Орельстадира некоторые отступления от канона, поэтому дни он проводил, вырезая на тонких берёзовых дощечках руны древних гимнов - чтобы у брахманов перед глазами всегда был канонический текст. Особенно это касалось формул, которые необходимо было произносить на Прамо - языке Солнечного Бога-Отца. Тут нужна была предельная чёткость произношения.
Дружинники Ингвера тоже не скучали - днём они совершенствовали своё боевое мастерство, вечером слушали Бояна, а на ночь уходили к молодым вдовам, которых старейшины бурга обязали стать матерями детей великолепных воинов. Близился день равноденствия.
После праздника Ингвер отправился в путь. Проститься с отрядом вышло всё население Орельстадира. Готтен, опираясь на посох, стоял впереди своих сородичей. Дружинники Ингвера, держа в поводу коней, подняли руки в приветственном жесте.
- До свидания, дъарья Орельстадира! Пусть сердца наши всегда помнят вас - где бы мы ни были. Су асти!
- Су асти! - отозвались дъарья, печалясь тем, что воины покидают бург. И, скорее всего, навсегда. Дружинники сели на коней и поехали не оглядываясь. Оглянуться - плохая примета, а они и так знали, что жители бурга будут стоять и смотреть им вслед до тех пор, пока отряд не скроется из виду.
Орель и Ворскла гордо ехали на конях, подаренных Готтеном. Ещё четыре лошади везли во вьюках провиант и тёплую одежду. Приближались холода, и кто знает - будет ли у дружинников возможность вовремя обзавестись всем необходимым.
Ингвер уверенно вёл свою дружину, с каждым шагом приближаясь к мигу встречи с проклятым триполийским колдуном Иеужей, творящим свою чёрную волшбу где-то в Мёртвом лесу.
7
-Боян, ты уже рассказывал про Иеужу, а что случилось с Аниуз после того, как она заключила Договор с силами Тьмы? - поинтересовался Ингвер.
- После этого Аниуз ушла из мира и поселилась в пещере, где-то в горах Карпахи. Со дня заключения ею Договора её никто не видел, но она не умерла, не исчезла из нашего мира - перемещение колдуньи такого уровня вызвало бы сильное возмущение энергетического поля, которое несомненно зафиксировали бы брахманы арья. Напротив, иногда улавливаются всплески энергии, которые говорят о том, что Аниуз по-прежнему жива и колдует. Обычно после этого на мир обрушиваются беды - наводнения, землетрясения, засухи... Брахманы и маги арья считают, что Аниуз действует как посредник между Абсолютным Злом и силами Тьмы.
- А разве Абсолютное Зло не подчиняет себе тёмные силы и не руководит ими?
- Абсолютное Добро и Абсолютное Зло суть есть только абстрактные категории. Их не существует в действительности. Реальность - это Единый Бог, Который есть Абсолютный Дух Доброты и Доброго Зла. Дух и Антидух постоянно борются между собой. И мы помогаем Духу побеждать Его врагов.
- Но почему тогда не перенести в наш мир отношения Абсолютной Доброты? Отчего наши маги, объединив усилия, не создадут своей волей царство Света на земле? Или это выше их сил?!
- Видишь ли, Ингвер, в нашем мире не может быть чего-либо абсолютного. Это и плохо, и хорошо. Как можно познать Добро, не отведав от Зла? И не всё то, что для отдельных народов и отдельных людей - Добро, является добром для других. Такой вот простой пример: расширяя своё жизненное пространство, осваивая новые пастбища для скота, арья потеснили очень много других народов. Для арья это хорошо, остальным - плохо. Тем более, что некоторые из тех народов полностью полегли под арийскими топорами. Кое-где расплодившиеся триполийцы распахивают наши пастбища. Для них это Добро, для нас - Зло. Наказывая за это триполийцев и восстанавливая наше Добро, мы приносим Зло земледельцам. И так до бесконечности! Нет, конунг, силы Тьмы и Света должны находиться в равновесии - потому мы празднуем символическую их борьбу в дни солнцестояний и мир между ними во время равноденствия. Борьба противоположностей влечёт за собой развитие, иначе - застой и вырождение. Как ты думаешь, отчего распалась Ариана Веджа?
- Нас подло предали триполийские жрецы, которых допустили к управлению покорёнными нами народами в южных пределах!
- И это правда. Но основная причина в том, что арья, разнежившись в тёплых краях, обленились, забыв законы общества. Они перестали ценить заслуги, поставив выше этого простое право наследования. В результате воинская варнаутратила приток свежей крови от "младших" арья, что вызвало застой и разложение - ведь в воинской варне стали накапливаться те, кто не имел природного права быть Воином! А триполийские колдуны умело этим воспользовались, организовав тотальное колдовское нападение на Сердце Арианы - на нашу Степь Киммерийскую. Потому и произошла Мировая Война. А Сердце Арианы, не выдержав горя - когда арья под предводительством Орденцев были вынуждены рубить пусть плохих, но арья - а среди них было много просто обманутых - Сердце Арианы застыло.
- Но ведь в других местах всё было правильно, как же так?!
- Беда не приходит одна. Равновесие нарушили и
чаши весов Добра и Зла пришли в движение. Если раньше они слегка колебались, то теперь Зло явно перевешивает. Аниуз, Иеужа, Санзар, Калган и другие могущественные стигийские и триполийские колдуны всего-навсего не дают восстановиться равновесию. Они знают - если арья вновь станут единым народом, то по земле прокатится такое истребление колдунов, что предыдущих два покажутся детской забавой. А так мы заняты сугубо своими проблемами, грызёмся между собой, нарушаем Предвечные Законы...
Хорошо ещё, что Киммерийский Орден не допускает распространения заразы в Сердце Арианы, хотя щупальца враждебного влияния всё чаще проникают в нашу Степь. Но мы соблюдаем традиции предков и стараемся пробудить к жизни Сердце Арианы. А это очень трудно. Многие кланы арья уже растворились среди иных народов - особенно в южных пределах. Где сейчас сумеры, наши ближайшие родственники? Их нет. Они смешались с джувами, приняли их обычаи и шипящий язык, а триполийские колдуны ввели в обиход кровопролитные культы, принося в жертву демонам самых лучших людей. А разве арья может принести в жертву арья? Только сам себя, добровольно. В этом праве свободного выбора и заключается главная причина того, что в Сердце Арианы всё ещё теплится жизнь, пусть больше в нашем сознании - но оно живёт, по Предвечным Законам. А отними у нас право выбора - и мы станем как все: низкими, злобными, завистливыми и кровожадными. Ты знаешь, как триполийцы приносят жертвы своим лжебогам?
- Конечно! Прежде чем убить человека, они его долго мучают, наслаждаясь страданиями жертвы сами и ублажая ими демонов, которых они называют своими богами. И пытаются навязать эти изуверские культы всем - даже арья!