Аннотация: Их фирменный окрас - двухцветная "берёзка". Их "крылышки" не на лазоревом фоне, а в васильковом ромбе. А значит, их дело - лезть к чёрту в пасть и обязательно возвращаться.
СТРЕКОЗА
В районе точки подхвата шёл бой. Издалека было видно трепещущее мерцание огней на автоматных стволах, огненными светлячками метались трассирующие пули. На радиопанели мигнул несколько раз жёлтым светодиод, загорелся ровно зелёным, когда "договорились" шифроблоки.
-- Девять-девять, вас видим, -- прошелестело в наушниках.
-- Обозначьте себя! -- сказал майор Максимов, зажав тангенту.
-- Зелёная и белая... -- отозвались с земли. Тотчас вслед за этим из купы тополей взвились в зенит две ракеты названных цветов.
-- Сажусь ближе семьдесят!
Повинуясь уверенной руке, машина пошла вниз. Сзади, в салоне, борттехник Сутурмин откатил по полозьям дверь и выставил в проём закреплённый на хитроумной турели четырёхствольный "якушев". Гибкий металлический рукав соединял пулемёт с внушительных размеров патронным ящиком.
А в воздух взвились новые ракеты - тоже белые и зелёные. Максимов ухмыльнулся в усы, плавным движением ручки приподнял нос вертолёта, дал лёгкий доворот и вкатил в то место залп НУРСов. Он отлично знал: спецназ дважды обозначать себя не будет, а значит, это вражеская хитрость.
-- Накрытие! -- одобрил с земли спецназовский связист. -- Правее сто пятьдесят пулемёт.
-- Вижу, -- Максимов выпустил остатки кассет, добавил из двух гондольных стволов и сказал, уже не в эфир: -- Сброс.
Торопливо кивнув, Стрекоза откинула красные колпачки и перебросила тумблеры замков. Вертолёт вздрогнул, освобождаясь от пустых кассет. Вообще-то, бросать их было не принято, но сейчас предстояло принять нагрузку, и лишний вес будет помехой. К вертолёту бежали перепачканные в пыли "васильковые береты" и с ними двое каких-то гражданских. Сутурмин уже бил длинными очередями поверх голов своих туда, в кусты, где скрывались преследователи. Пули мгновенного действия лопались с хорошо видимыми вспышками, и многие их осколки наверняка нашли свои цели. Посадка! Перед самым касанием майор развернул вертолёт почти хвостом к противнику - так и силуэт меньше, и кабина прикрыта от пуль широкой кормой. Стрекоза смотрела через плечо в проём салона, беззвучно считая пассажиров. Один, два - ой, а этот ранен... И вон тот... Шесть, семь, восемь... Девятый забросил в дверь тускло-серый металлический ящик размером с сундучок слесаря ЖЭКа из старых добрых мирных времён. Мирных. Боже ты мой, как давно всё это было...
Несколько пуль звонко хлестнули по обшивке. Пристрелялись, мерзавцы! Сколько ещё наших осталось снаружи? Кажется, двое. Ну, наконец-то! Все на борту!
-- Взлетай!!! -- прокричал, всовываясь в проём, здоровенный бугай (на погонах тускло-зелёные звёзды капитана).
-- Не ори, -- отозвался Максимов. -- Уже летим!
И правда. Стрекоза даже не заметила, как они оторвались от грунта. Спасённые бойцы, пооткрывав иллюминаторы, палили из всех стволов, помогая борттехнику прижимать мятежников к земле. Снизу почти не отвечали, боялись поднять головы. Стрелка альтиметра весело бежала вверх. Казалось, всё благополучно, как вдруг...
Первой его увидела именно Стрекоза. Маленький кургузый корейский грузовичок, такой смешной, почти игрушечный. И в кузове - спаренная зенитная скорострелка. Стрекоза успела только вскрикнуть, а ярко-алая трасса двадцатитрёхмиллиметровых снарядов уже перечеркнула путь вертолёту. Удар, визг осколков где-то под днищем. Командир бросил машину в сторону, вновь загрохотал пулемёт Сутурмина. Зелёные нити трассеров прошлись по автомобилю, Стрекоза увидела, как прыгают из кузова сидевшие у пушки возрожденцы.
-- Все целы? -- крикнула она в салон.
-- Вроде! -- ответил большой капитан.
Но у мятежников тут имелась не только зенитка. Откуда-то сбоку, с мирного на вид деревенского дворика дымным джинном взвилась переносная ракета. Стрекоза ткнула в кнопки тепловых "фейерверков", её пальцы столкнулись с пальцами командира. По обе стороны от вертолёта расцвели ослепительные гроздья "отстрелов". А толку? Если это "Игла", её на такой мякине не проведёшь. Не помогут и "нахлобучки" на выхлопных трубах турбин. Томительные мгновения растягивались, словно липкая жвачка. Ракета всё же купилась на приманку! Только... поздновато. Взрыв боевой части тряхнул вертолёт. Полыхнуло на приборной доске табло: "Пожар первого двигателя". Стрекоза отработанным до рефлекса движением отрубила подачу топлива к левой турбине, автоматика перебросила нагрузку на здоровый правый движок, его свист перешёл в надсадный вой.
-- Вероника... -- произнёс Максимов. Стрекоза вздрогнула. Её редко называли полным именем.
На его левом боку расплывалось густо-красное пятно. Мамочки... Стрекоза судорожно схватилась за рукоять управления, левой рукой нащупала "шаг-газ". Руки дрожали. Но она всё-таки сказала почти ровным голосом:
-- Управление приняла. -- Горло перехватило, и она, уже не сдерживаясь, выкрикнула: -- Игорь! Командир ранен!!
Сутурмин нырнул в кабину, наклонился над майором.
-- А ну, кто-нибудь один сюда! -- гаркнул он в салон. -- Помогите перенести!
Вдвоём с "васильковым беретом" они вынули майора из кресла и унесли в салон. Стрекоза осталась одна. Страх, вязкий, обволакивающий, пополз по её рукам и ногам, подбираясь к сердцу. За пять лет лётной практики она ни разу не была предоставлена самой себе в кабине такой тяжёлой машины. Шустрый спортивный Ми-2 не в счёт - тот послушен, как собственные руки. А "восьмёрка", она и в здоровом состоянии достаточно тяжела и задумчива, сейчас же, на одном движке, словно свинцовая. Высоту набирать нечего было и думать. Удержать бы те шестьсот, что уже есть. Ручка управления не просто вибрировала, как обычно, её колотило так, будто вертолёт не летит, а громыхает по булыжной мостовой. Похоже, главный ротор зацепило. Шаг-газ Стрекоза как вытянула почти на максимум при отказе левого, так больше и не трогала. Не хватало ещё разбросать лопасти вместе с мозгами по всей округе.
-- Что с командиром, Игорь? -- спросила она.
-- Гвоздём по рёбрам, -- ответил по связи Сутурмин. -- Вынули, кровь останавливается потихоньку.
Значит, в Максимова попал осколок стержневой начинки всё той же ракеты. Только бы кровотечение остановили, а там подлечат.
Из напряжённого оцепенения её вывела ярко-красная пунктирная цепочка, протянувшаяся вдоль правого борта. Стреляют?! Кто??
-- Вертолёт! -- крикнул борттехник так, что у неё наушники задребезжали. Стрекоза и сама уже увидела нового противника. Длиннохвостый, похожий на летающего головастика французский SA-341, проще говоря, "Газель". Он пронёсся близко-близко, и Стрекоза успела разглядеть жёлтый хвост с раскоряченным посередине стабилизатора угольно-чёрным двуглавым каплуном и притороченные к овальному корпусу гондолы, из которых торчали тонкие рыла пулемётов. Воздушный охотник заложил вираж, стараясь держать угловую скорость относительно жертвы максимальной - хрен выцелишь - и зашёл под углом с носа, держась по правому борту, где не было вращающейся мясорубки стволов турельного "яка". Стрекоза толкнула шаг-газ вниз, подныривая под трассы. Хорошо ещё, этот придурок начал стрелять с такой огромной дистанции! Ответом ему был шквал огня из полдюжины автоматов и "ручника". Пилот мятежников торопливо отвалил, чтобы снова зайти в хвост.
-- Предупреди пятьсот, -- подражая манере командира, сказала она борттехнику.
-- Есть... Пятьсот!
Она резко дала правую педаль, вильнув хвостом машины и подставляя врага под турель борттехника. В грохоте "яка" потонул одиночный щелчок попавшей в корпус крупнокалиберной пули. "Газель" снова отвалила в сторону, но отставать не собиралась. Да что ж ты привязался-то, гадёныш?! Не иначе, наши уволокли у вас что-то ценное, раз против нас бросили летунов Управления безопасности президента - "Газели" есть только там.
Враг больше не рисковал уравнивать скорость с подраненным Ми-8, наоборот, старался уйти на новый заход после первой же очереди. Ну, гад, счас ты у меня получишь, разозлилась Стрекоза. И на очередной атаке резко, рискуя поломать повреждённый ротор, рванула ручку на себя. Возрожденец, не успев среагировать, проскочил вперёд. Доворот, и - по кнопкам пулемётов! Левая трасса оборвалась почти сразу, но в ленте правой гондолы оставалось ещё с десяток патронов, и несколько из них воткнулись в корпус "Газели" прямо под осью ротора. Белый шлейф и сразу следом - жирный чёрный дым. Вяло накренившись, "Газель" пошла вниз и, не сделав даже попытки выровнять полёт, воткнулась в землю на обочине узкой асфальтированной ленты какой-то местной дороги.
В салоне орали так громко, что на пару секунд заглушили вой турбины и стрёкот редуктора.
-- Ника... -- раздался в наушниках голос Сутурмина.
-- Что?
-- Падает давление масла в правом.
..аный птеродактиль!! Если откажет вторая турбина, сесть они, конечно, сядут, но... До своих ещё полсотни вёрст. Других транспортников в Управлении просто нет, а пока придёт помощь из Вязьмы, их уже перебьют, как куропаток. Ещё хорошо, если удастся погибнуть в бою. Что делают легионеры с пленными безопасниками, Стрекоза слышала не раз. При виде двухцветной камуфлы и василькового ромба они звереют. А уж её саму, перед тем, как порезать на кусочки, они ещё и... Нет! Не думать! Всё обойдётся. Дотянем. Дотянем. Давай, милый, полегоньку, держись, заклинала она вертолёт. И Ми-8 тянул всё дальше на северо-запад. Над линией Курской железки их снова обстреляли с земли - из башенного пулемёта "лягушки" - но дистанция была достаточно велика, чтобы мятежники благополучно промазали.
А тяга двигателя начала падать. Стрелка высотомера медленно, но неуклонно поползла вниз. От шестисот высоты оставалось чуть больше трёхсот. Теперь их можно продырявить даже из "станкача" обычного калибра. Из выхлопного сопла появился беловатый дымок, сначала слабый, мгновенно уносимый струёй ротора, затем всё сильнее. Держись! Ещё чуть-чуть! Вон уже видны впереди кварталы Троицка и Калужская трасса, за ней - свои. На высоте всего метров в тридцать Стрекоза перевалила через Пахру. С блокпоста мятежников по ним лупили из чего ни попадя. Но тут в дело вступили станковые гранатомёты с той, нашей стороны, и возрожденцам пришлось прятаться от осколков за бетонные брустверы. Вертолёт пронёсся на бреющем над лентой шоссе. Стрекоза погасила поступательную скорость и начала осторожно опускать машину на пустырь прямо за перекрёстком у заставы. До грунта оставалось метра четыре, когда с душераздирающим скрежетом остановилась измученная турбина, последние десять минут молотившая всухую, без смазки.
-- Держи... -- успела начать она и - удар. Из прикушенного языка потекла кровь. Во внезапно наступившей тишине она услышала, как Сутурмин, срывая голос, гонит всех прочь из салона. Кто-то подхватил на руки её, легко, будто пушинку, и вынес наружу.
Сминая кусты, подкатил бронетранспортёр, загородил их угловатым корпусом от недалёкого шоссе, где продолжалась перестрелка. За ним - второй, горбатый, в медицинском исполнении. Максимова переложили на носилки.
-- Вероника... -- позвал он. Стрекоза подскочила к нему.
-- Умница, -- медленно, через силу (крови он потерял прилично) сказал майор. -- Пилот. Пора тебе на левое кресло пересаживаться.
-- Вот вылечитесь, тогда и поговорим, -- строго ответила Стрекоза и скомандовала солдатам-санитарам: -- Заносите!
Медведеподобный капитан уже звонил по "векторному" телефону - ну, да, в Ватутинках же есть ретранслятор - кажется, вызывал транспорт. Стрекоза стянула с головы шлем, отбросила в траву и откинулась навзничь. Силы оставили её окончательно. Руки тряслись, словно всё ещё сжимали колотящуюся в лихорадке ручку управления, а ног она не чувствовала вовсе.
-- Верка, ты не ранена? -- услышала она. Гражданская пассажирка? Ох ты, да это же Машка Еремеева, вместе в МАИ учились! Тогда в группе Стрекозу так и звали Верой.
-- Маш, -- слабо улыбнулась Стрекоза. -- Цела?
-- Я-то да, а ты?
-- Просто устала. Значит, это из-за вас сыр-бор? Что вы там упёрли?
-- Мы не упёрли, мы сделали, -- слегка обиделась Маша. -- А сволочь Бражник продался корзуновцам, нас и выкрали.
-- Бражник? А он где? -- Стрекоза попыталась приподняться, Маша помогла ей сесть и опереться на себя. -- С вами его, вроде, не было...
-- Ваши его шлёпнули. И поделом. Он нас гонял, как египетский надсмотрщик. Корзун ему пообещал поллимона зелёных и чин статского советника, если изделие доведём.
-- Ваш плазменный генератор? -- уточнила Стрекоза. Она вспомнила, что в институте Еремеева и Бражник работали у профессора Чернова над проблемами плазмы.
-- Не генератор. Плазменное оружие.
-- Бластер, что ли?
-- Не смейся. Именно бластер. Правда, только ближнего действия, десять-двенадцать метров. Но тем не менее.
-- Ну, вы даёте! -- Стрекоза покосилась на сундучок, от которого не отходили ни на шаг второй гражданский - симпатичный молодой мужчина с аккуратно подстриженной бородкой - и двое "васильковых беретов".
Через час маленькая колонна из двух "пазиков", сопровождаемая бронетранспортёром Технической службы, вышла в направлении Апрелевки, увозя спецгруппу, двух учёных и их бесценную разработку. Следом за ними "Урал"-тягач малой скоростью тащил на буксире повреждённый вертолёт. Стрекоза дремала, положив голову на плечо своей недавней пассажирки Маши. Ей снился полёт в чистом небе, небе без пуль и огня.