Машошин Александр Валерьевич. Спонтанный пробой

СПОНТАННЫЙ ПРОБОЙ

И дёрнула же меня нелёгкая пойти в этот поход! Нет бы поехать куда-нибудь в гости к друзьям, отдохнуть в дальних краях... Но больно уж настойчиво зазывали меня Гарик и Антон по кличке Длинный. Айда, говорили они, с нами. Пройдём по Карелии, ты ж там ни разу не был, а там такая природа, такой лес, такой воздух, а грибы, а ягод вообще море! И до того это красочно они расписывали, что я начал колебаться. А, узнав, что они собираются как раз в те места, где снимался один мой любимый кинофильм, я махнул рукой на другие планы и согласился.

Кроме нас троих, в группу путешественников вошли малознакомый мне парень с соседнего потока по имени Мишка (гитара и очень много шума) и две девушки - высокая Татьен и Элла, которую часто звали "Икс-Бомбочка" за миниатюрный рост и аппетитную пухлость. Поначалу поход проходил нормально, весело даже. Меня, например, даже комары не жрали. Ребятам я вешал лапшу, что кровь ядовитая, они удивлялись. Им было невдомёк, что на запястье у меня нацеплен вовсе не теннисный напульсник, и может эта штука не только комаров гонять. Неприятности начались, когда Гарик, поправив очки, уверенно ткнул оструганной палкой куда-то между деревьями и сказал:

-- Нам туда.

-- Уверен? -- насторожилась Татьен.

-- Точно! Через полчаса выйдем на дорогу.

И мы пошли. Прямиком в болото. Оно было не таким топким, как жуткие елани, о каких говорилось у Пришвина, но вскоре под ногами зачавкало, к густым ароматам леса примешался запах тины.

-- Э, Гарри Сусанин, куда завёл? -- окликнул горе-проводника Длинный.

-- Ребята, может, вернёмся? -- предложила Элла.

-- Да ладно, тут болотце-то с пятачок! А вот там уже посуше. Пошли, пошли.

Через сотню метров, действительно, стало посуше. Беспокоило меня только одно: какое-то странное марево, чуть заметное, стоило лишь посмотреть вдаль. Так дрожит нагретый воздух над каменной или железной поверхностью в жаркий день. Может, это просто в глазах мельтешит? Мы прошли километра полтора, когда лес впереди начал редеть.

-- Ну, что я говорил? -- гордо выпятил грудь Гарик и пошёл быстрее в направлении просвета.

На опушке он остановился, медленно снял очки, протёр подолом рубашки, опять надел. Мы подошли... и тоже застыли, ошарашенные.

Лес кончился. За крайними деревьями и кустами ольхи был зелёный луг и обрыв. А внизу, у подножия высокого холма, на полсотни метров ниже нас, расстилались джунгли. Самое настоящее буйство тропической растительности. Только вот что-то не припомню, чтобы в современных тропиках встречались хвощи высотой больше двух метров и громадные, как пальмы, папоротники.

-- Э...это что? Это мы где? -- растерянно бормотал Гарик.

Я качнул кистью и похолодел, вместо привычного тёплого отклика ощутив короткий укол. Нет связи. А это значило только одно, мы - не на Земле.

-- Ребята. Ребята! -- я тряхнул за плечо Антона, схватил за руку Татьен. -- Идём назад! Скорее!

-- А? Куда назад? Ты чо? Тут такое!

-- Идиот! -- заорал я. -- Домой хочешь? Или здесь предпочитаешь сдохнуть?!

Мы торопливо, почти бегом, бросились в лес. Я лихорадочно искал то самое лёгкое марево, но его не было. Неужели закрылась?! Рассказы о возникающих время от времени провалах между разными параллельностями я уже слыхал от пространственников. А может ли быть дырка в пределах одной верояции, но между двумя разными планетами? Таких случаев они не рассказывали, но иного объяснения в голову не приходило. И провал должен существовать долго, иначе когда бы тут успел вырасти земной лес? Ну, где же эта гадская дырка? Поросшего багульником и кустиками голубики болотца нигде не было видно.

Полчаса спустя, совершенно выдохшиеся, мы вышли из леса по другую сторону холма. Яркое солнце - мне показалось, что размером оно немного меньше нашего - светило теперь прямо нам в глаза. Элла села, вернее, упала на землю, будто ей подрубили ноги.

-- И как мы теперь попадём домой? -- тусклым голосом спросила она. А потом тоненько заскулила-заголосила, закрыв лицо руками. Татьен, присев рядом на корточки, принялась её успокаивать.

-- Ну, блин, сходили за хлебушком! -- сказал Мишка, сдвигая кепку на лоб, чтобы почесать затылок. -- Чо делать-то будем, парни?

-- Осмотреть каждый метр, -- ответил я. -- Где-то должно быть место, через которое мы сюда вышли. Должно быть, мы промахнулись по направлению и обошли его стороной.

-- Надо засечь по компасу! -- сообразил Длинный. -- Ё! А где ж тут север-то?

Стрелка компаса крутилась, не желая указывать какое-то определённое направление.

-- Сделаем ориентиры! -- предложил Мишка. -- Повесим палатки на деревья, чехлы яркие, издалека видно.

-- Дело, -- согласился я. Снял со спины станок с притороченной палаткой, подошёл к сосне. А куда тут повесишь? Самые низкие ветки во-он где... Мысль оборвалась. Несколько секунд я смотрел на молодую кору у вершины дерева - не золотистую, а багряную - и не мог до конца поверить. Может, мутация? Но все соседние сосны имели точно такой же цвет коры. Алые сосны? Но на Земле они не растут! И никогда не росли. Это аулианский вид. Неужели мы попали в параллельность далёкого прошлого аулы, когда там царствовали хвощи, папоротники и хвойные, а по лесам бродили динозавры? А была ли тогда ольха? А малина? Опустив палатку на землю, я прошёл чуть вглубь леса и тронул рукой знакомые ветки. Пурпурная ягода осталась в пальцах. Судя по цвету... м-м, и вкусу, вид тоже аулианский и вполне современный. Движением ладони я стёр с прибора на запястье маскировочную ворсистую фактуру, щёлкнул по нему ногтем. Дист высветил главный экран аварийной программы, рассчитанной как раз вот на такое невероятное стечение обстоятельств. Я тронул пальцем строчку "Связь". "Поиск..." - задумался браслет. И через три или четыре секунды: "Контакт. Спутник Е-22". Недолго думая, я выбрал в выпадающем списке пункт "Сигнал бедствия" и приложил к нему два пальца. Ощутимый жар от точки в середине диста, где скрывался усилитель. "Сигнал принят, ждите".

-- Сань, ты чо там, уснул? -- окликнул меня Антон.

-- Погодите, -- я сделал вид, что вглядываюсь в небо. -- Там что-то мелькнуло.

-- Птерозавр какой-нибудь, -- сказал начитанный Гарик. -- Тут, похоже, настоящий Затерянный Мир.

-- На разных планетах жизнь может находиться на разных стадиях развития, -- пожал плечами я. -- Здесь, видимо, меловой или юрский период.

-- Ты серьёзно считаешь, что мы не на Земле? -- хмыкнул Гарик. -- Скорее уж, мы провалились в яму во времени.

-- Посмотри туда, -- парировал я. -- Это, по-твоему, наше Солнце? Оно же почти белое! Больше похоже на что-то класса Эф.

-- Да, свет от него странный, -- кивнул Антон.

-- А в небе точно что-то было, -- продолжал сочинять я. -- И не птерозавр, а металлический блик.

-- Может, на этой планете пришельцы проводят эксперименты? -- слабым голосом предположила Элла. -- Посадили земной лес, а нас, как животных, выпустили?

-- Сомневаюсь, -- сказал я. -- Скорее всего, мы попали сюда случайно.

-- Но тогда нас ведь спасут? Правда, спасут?

-- Да спасут, конечно. Давайте-ка отойдём в тенёк и отдохнём немного. Возможно, нас уже засекли с орбиты. А нет, подумаем, как посигналить.

Удивительное дело, но все послушались. Отошли под деревья, сели на траву. Прошло минут двадцать.

-- Смотрите! -- Татьен вскочила, указывая вперёд и вверх. -- Самолёт!

Это был, конечно, никакой не самолёт, а космолёт - один из типов атмосферно-орбитальных летательных аппаратов, который попросту называли "пенал". Было за что: внешне космолёт напоминал квадратный брусок, в носовой части закругляющийся сверху и снизу. "Пенал" опускался почти бесшумно, а когда коснулся грунта, в боковой стенке выдавился наружу и ушёл вбок прямоугольник люка. В проёме стояла спортивного телосложения женщина в климатическом комбинезоне с надвинутым по брови капюшоном шлема. Я ожидал увидеть у неё красноватый аулианский оттенок кожи, но космонавтка оказалась вполне земного облика. Почти земного. Её глаза необычного бирюзового оттенка сердито смотрели из-под нахмуренных бровей.

-- Какого лешего вы тут делаете? -- напустилась она на нас на превосходном русском языке. -- Как вы вообще здесь оказались?! Где ваш летательный аппарат?

-- У нас нет никакого аппарата, -- пискнула Татьен. (Вот уж не думал, что её низкий голос может звучать такой фистулой!)

-- Ладно. На Орбитальной с вами разберутся. Быстро грузитесь!

В салоне "пенала" всю заднюю часть дальше люка занимал грузовой отсек, а в передней половине размещались два ложемента экипажа и шесть пассажирских, по три в ряд. Бортинженер - черноволосый, загорелый почти до свекольного цвета улыбчивый аулианин - помог уложить наши рюкзаки между поставленными вертикально поперечными крепёжными сетками. Практически всю поклажу таскал я: ребята больше глазели на странный цвет кожи бортинженера. Потом все расселись по креслам. Что за прелесть эти адаптивные кресла на модулях! Ничего не надо настраивать, подгонять, всё происходит само. Хотя есть и недостаток: эта конструкция чисто сидячая, разложить её горизонтально, как звездолётный ложемент, нельзя.

-- Включите привязные системы, -- распорядилась женщина-командир.

-- А как? -- растерянно спросил Гарик.

-- Вот так, очевидно, -- я надавил кнопку с наружной стороны подлокотника.

Широкие мягкие скобы опустились из-за плеч к поясу, соединившись с поворотными половинками поперечин в районе солнечного сплетения, а из подножки в районе колен выдвинулись страховочные загогулины для ног. Космонавты погрузились в свои ложементы, на головах их замкнулись обзорные щитки. Купол общего обзора оставался выключенным. В почти полной тишине прошло около минуты.

-- Чо мы не летим-то? -- повернув ко мне голову, шёпотом спросил Длинный. -- Чо ждём?

-- По-моему, мы уже в воздухе, -- сказал я. -- А перегрузки компенсируются. Сударыня! -- окликнул я женщину-командира. -- Извините, не знаю имени-отчества...

-- Лусил Терн, -- отозвалась она.

-- Да, Лусил. Вы не были бы так любезны включить обзор?

-- Не получится, -- коротко ответила Лусил Терн.

-- Не потому, что нам жалко, -- пояснил, желая сгладить резкость начальницы, инженер-аулианин. -- На этой посудине экран барахлит. Когда его включаешь, начинает гнать помеху в наглазники.

Во бардак, подумал я. Влад Васильич за такое техсостояние инженеров за Можай загнал бы, а эти - ничего, летают. И уже долгонько, судя по стереоснимкам, налепленным на мёртвый купол экрана возле кресла Лусил.

-- Скажите, пожалуйста, -- подал голос Гарик, -- где мы находимся? Как называется эта планета?

Аулинанин удивился так, что даже убрал "наглазник" и высунулся из кресла поглядеть на нас получше.

-- Вы не знаете? Это ФорСубо, второй маяк Дороги Братства.

Гарик открыл рот, снова закрыл. Легче от такого объяснения ему явно не стало. Мне - напротив. Если мы на Дороге, можно рассчитывать на какой-нибудь транзитный корабль до Земли или, хотя бы, до системы Юны, а там уж на рейсовом. Главное, поскорее сообщить Селене, где я есть, а то ещё перегорит от беспокойства. Долетим, сразу позвоню, если, конечно, тут работает связь с Землёй.

Корабль чуть вздрогнул, в едва различимые звуки механизмов вплелась свистящая мелодия ионных ускорителей. Ага, высота за двадцатку, набираем орбитальную скорость. От нечего делать я принялся рассматривать стереоснимки над пультом. Портрет мужчины в незнакомой униформе и женщины со старинной, из нескольких причудливо уложенных кос, причёской - не иначе, родители нашего пилота... Так, а эта панорама мне знакома по фильмам. Величественный замок средневекового типа на высоком холме, а вокруг современный город. Камелот! Столица одноимённой планеты. А на холме - Замок Круглого Стола. Вот почему имя и фамилия пилотши звучат так странно. На Земле она была бы Люсиль. И, видимо, Тернова, либо Терновская. Третий снимок изображал группу девушек в бело-синей униформе московской Академии Космофлота. В центре сама Лусил, а вот та, справа... Юлианна Вяхинен! Вот же тесен мир! Я чуть не расхохотался. Значит, Лусил Терн - та самая "Люська с Камелота", о которой я столько раз слышал от Юлианны!

Наконец, "пенал" чуть качнулся, входя сквозь силовую мембрану в ангар станции.

-- Приехали, -- сказала Лусил. -- Забирайте пожитки и следуйте за мной.

По ангару и коридорам она шла широким, размашистым шагом, не оглядываясь. Ребята едва за ней поспевали, потому что попутно ещё и по сторонам глазели. Конечно, им-то тут всё было в новинку: и разнокалиберные модули в ангаре, и публика в коридорах, принадлежавшая, как минимум, к четырём человеческим видам (это если считать аулиан за один с нами). А я, улучив момент, догнал нашу сопровождающую и негромко спросил:

-- Вы учились с Юлианной Вяхинен?

На суровом лице Лусил отразилось удивление:

-- Да. Ты знаешь "Ледяную Юлу"?

-- Ну, постольку поскольку. Она летает с моей сестрой.

Лусил пристально посмотрела на меня:

-- Так ты паньковский брат, что ли? То-то я думаю, лицо кого-то напоминает, -- она покачала головой и добавила: -- Уж от кого-кого... Неужели Валя тебе не объясняла, что самовольная высадка...

-- Да не было никакой высадки, -- перебил я. -- Мы просто в поход пошли. На Земле. И попали в какой-то пространственный пробой.

-- Кто-то из вас родился в рубашке. Окажись вы не в зоне отдыха, а у подножия холма, спасать было бы поздно.

-- Почему?

-- В низинах углекислоты два процента. Пять минут - и вечный сон. Да, сколько вы пробыли на прямом солнце? Меньше часа?

-- Так, -- я покосился на дист. -- По прибору - сорок семь минут.

-- Славно. Иначе пришлось бы вас к медикам, обрабатывать открытые участки... Ну, где они там плетутся?! Эй, туристы! Поторопитесь! Думаете, у меня других дел нет?!

Прозрачная кабина лифта доставила нас на самый верх станции. Ребят пришлось отлеплять от стенок чуть ли не силой: их заворожило зрелище тропического сада, разбитого внутри центрального объёма Орбитальной. В коридорах служебного сектора было малолюдно. Все, кого мы увидели по дороге до диспетчерской, носили разноцветные климатики с разнообразными геометрическими фигурами на груди - эмблемами служб аулианского Звёздного Флота. Я уже заметил, что среди персонала, кроме аулиан, попадаются не только люди земных рас, но и серокожие тмотларгальцы. Когда нам встречались молодые женщины, я начинал всерьёз беспокоиться за состояние шей Антона, Гарика и Мишки, так они выворачивали головы, глядя вслед. Ещё бы: в нашем мире не встретишь вот так запросто девушек в одежде, облегающей фигуру от плеч до пят подобно гидрокостюму. Естественно, Эллу и Татьен это раздражало.

-- Постыдились бы! -- прошипела Татьен, дёргая Антона за рукав.

-- А чо? -- удивился тот.

-- Нельзя же так явно пялиться! Как из глухой деревни приехали, честное слово!

Главным диспетчером оказалась эффектная немолодая аулианка, короткие пышные волосы которой были выкрашены в фиолетовый цвет. Лусил Терн, перейдя на лаллегани - основной язык Северных земель - коротко изложила ей то, что услышала от меня. Я, конечно, мало что понимал сам, но дист после каждой фразы услужливо высвечивал на поверхности перевод, так что, смысл от меня не ускользнул. Узнав о пространственной дыре, диспетчер слегка нахмурилась, включила селектор и попросила кого-то вылететь на планету с аппаратурой и замерить параметры метрики. Потом, поблагодарив, отпустила Лусил, повернулась к нам:

-- Ген тоале ааста ТалИни БиллСра.

Это словосочетание я знал без перевода.

-- Очень приятно, -- я изобразил нечто вроде светского кивка со щелчком каблуками. -- Александр. Это Татьяна, Элла, Гарик, Антон, Миша.

-- Ты, чо, понимаешь по-ихнему? -- вылупил глаза Гарик.

-- А чего тут не понять, когда представляются? -- нашёлся я.

-- Извините. Если кто-то из вас не понимает, -- сказала по-русски диспетчер, -- я могу говорить на вашем языке.

-- Нам будет приятно, -- учтиво ответил я.

-- Вы, должно быть, шокированы происшествием, я вас понимаю, но, тем не менее, хотелось бы взглянуть на ваши документы.

-- Это счас, -- Гарик вытащил из нагрудного кармана куртки паспорт. Остальные тоже достали свои. Диспетчер с удивлённым выражением лица полистала их, подняла на нас взгляд:

-- М-м... А больше у вас ничего нет?

-- Не-а, -- сказал Антон.

Я молча протянул левую руку с дистом к пульту. Диспетчер прочла высветившиеся на экране данные - имя, социальный статус и то, что я из другой параллельности - улыбнулась и понимающе кивнула.

-- Скажите, пожалуйста, как бы мы могли добраться обратно домой? -- спросил я.

-- Боюсь, это будет не так просто. Корабли до Земли здесь бывают очень редко. В ближайшее время их вообще не предвидится. -- Она тронула пальцами экран инфора, продолжала: -- Вот, через четверо суток будет транспортник до Лармиро. Могу посадить вас на него. Это всё, что в моих силах.

-- Нас это устроит, -- сказал я. -- Спасибо.

-- Ты хоть знаешь, где это Ла... Лар...? -- прошипела Татьен.

-- Лармиро - крупнейшее поселение системы Юны, -- объяснила диспетчер. -- Оттуда есть регулярные рейсы до Земли.

-- Прямо до Земли? -- ехидно осведомилась Татьен.

-- Естественно. В этой реальности ваша планета - такая же галактическая цивилизация, как и наша.

Татьен прикусила язычок.

-- А отсюда можно позвонить на Землю? -- поинтересовался я.

-- Сожалею, -- развела руками диспетчер. -- Прямой связи у нас нет. Но можете отправить сообщение. Хотите, прямо отсюда.

Переключив ближайший экран в режим русского диалога, я набрал на нём свой - то есть, Селенин - индекс, а потом двумя касаниями пальцев слил в письмо всю информацию, накопленную дистом с того момента, как прекратилась его связь с Селеной. На экране высветилось подтверждение: "Сообщение отправлено".

Я уже собирался поблагодарить аулианку за любезность, когда её отвлёк звон сигнала внутреннего вызова. На куполе экрана появилось изображение молоденькой девушки земного типа.

-- Ааста Таленовна! -- затараторила она. -- В седьмом ангаре чёрт знает что творится! С "Гутри Нгелчи" выгрузили ящики с деталями, прямо на палубу. А за ними никто не приходит. Я им говорю "уберите", а эти свободные радикалы меня по-своему обложили и к старту готовятся. Не выпускайте их, пожалуйста!

Я сдержал улыбку. "Свободными радикалами" именовали всевозможных мелких частников, больше всего кичащихся тем, какие они независимые.

-- Не выпущу, -- ответила диспетчер. -- И даже в дискуссии вступать не стану. Скажи им, будут сидеть на приколе, пока не отыщут заказчика.

-- Спасибо! -- изображение погасло.

-- Извините, -- сказала нам Ааста Таленовна. -- Значит, с вами решим так: я вам выделяю комнаты в нашей гостинице, сектор "И", номера по нечётной стороне, начиная с пятого. Это двумя этажами ниже. Вас отведёт вот этот пунктир, -- она сделала движение рукой по пульту и кивнула на вспыхнувшую в полу цепочку ярко-оранжевых точек.

-- Благодарю Вас, -- слегка поклонился я.

-- Секунду! На Ваше сообщение пришёл ответ. "Будем у вас в течение суток". И полумесяц вместо подписи.

-- Ну, вот, и четыре дня ждать не надо, -- улыбнулся я. Селена, как обычно, на высоте. Беспокоило меня только одно: в чью систему залезла на этот раз моя кибернетическая подруга, чтобы выцарапать для нас транспорт в такие немыслимые сроки?

В коридоре ребята насели на меня.

-- Что-то ты слишком много знаешь, -- подозрительно прищурившись, заявил Антон. -- Ну-ка, выкладывай, что у тебя тут за связи?

-- Ты сам-то, случайно, не пришелец? -- спросила Татьен.

-- А похож? -- попробовал я перевести всё в шутку.

-- Не выкручивайся! -- грозно сказал Гарик. -- Это, и правда, становится подозрительным.

-- Ну, бывал я здесь, бывал, врать не стану, -- признался я. -- И знакомые у меня тут есть.

-- Эта штука у тебя на руке - отсюда?

-- Да.

-- А что значит "в этой реальности"? -- подал голос Мишка.

-- То, что мы сейчас в мире, параллельном нашему. Только этот развивался немного быстрее. Здесь сейчас 2214 год нашей эры.

-- И как же ты, интересно, сюда попадал? -- не отставал Гарик. -- Так же, как мы сейчас?

-- Нет, так ни разу. Меня обычно кто-то водил. Есть люди, которые умеют свободно перемещаться между верояциями...

-- Чем-чем??

-- Вероятностными вариациями временнСй последовательности, -- расшифровал я. -- Вот я с одним таким случайно познакомился.

-- То есть, нас легко могут вернуть домой? -- подытожила Татьен.

-- Элементарно.

-- Заодно стерев память, -- проворчал Антон.

-- Да кому она нужна! Ты сам никому рассказывать не захочешь!

-- Почему это?

-- Нет, если страстно желаешь попасть в дурдом, -- развёл руками я, -- тогда конечно.

-- Я ж не один, у меня свидетели...

-- Ага, и всех положат в одну палату. То есть, в две: девочки налево, мальчики направо.

-- Саша прав, -- поддержала меня Элла. -- Обо всём этом лучше будет помалкивать.

От лифта оранжевый пунктир провёл нас лабиринтом коридоров к разветвлению, обозначенному аулианскими буквами "У" и "И". Гостиничные номера жилого сектора напоминали обыкновенные каюты звездолёта, только вместо кроватей-коконов тут стояли более простые. Каждому из нас досталось по отдельному номеру. Двери пришлось открывать мне - Ааста Таленовна настроила блокировку на мои личные данные, ведь ничьих других она не имела. Поставив рюкзак в угол, я расстопорил дверь номера, позволив ей закрыться, разулся и прилёг на кровать. После всех волнений чувствовалась настоятельная потребность немного передохнуть. Ага, как же! Уже через пару минут послышались приглушённые толщиной материала стуки в дверь. Пришлось открыть.

-- Ты спать, что ли, решил завалиться? -- возмущённо воскликнула Татьен. -- Веди нас на экскурсию!

-- Да я на этой орбитальной сам впервые в жизни... -- попытался протестовать я.

-- Зато знаешь местные обычаи!

-- Может, всё-таки, отдохнём немного?

-- Нечего-нечего! -- подхватила Элла. -- Такое приключение, а ты "отдыхать"! Гарри, Антон, ну, вы где?

-- Погоди ты! -- отмахнулся Антон. -- Сань! Это вот что такое?

Он указывал на вогнутую, как срез цилиндрической поверхности, панель, слегка утопленную в стену коридора. На ней величаво поворачивался шар планеты, вокруг которой по намеченной изумрудной нитью орбите двигалась молочно-белая луна в пятнах кратеров и горных цепей. То были аула и Фемма, а из угла светила золотыми лучами ЦиСль - солнце аулианской планетной системы.

-- Это не компьютерная консоль? -- продолжал допытываться Антон.

-- Она самая.

-- А как с ней обращаются? Где тут клавиатура или "мыша"?

-- Может, надо мысленно? -- предположил Мишка. -- Положить руки вот так...

Он потянулся к пятипалым контурам ладоней, нарисованных на широких наклонных полосах рамы терминала. Конечно, ничего не произошло. "Пятерни" были спектрализаторами - анализаторами биоспектра - и предназначались только для случаев, когда требовалось удостоверить личность.

-- Нет, ребята, -- сказал я, сдержав улыбку, -- до таких технологий даже здесь ещё не дошли. Экран реагирует на прикосновения. Вот... -- и я, тронув панель, высветил вместо заставки рабочее поле. -- А клавиатуру, когда нужно, можно открыть в нижней части в виде окна.

-- Ага. Иконки! -- обрадовался Антон. -- Знакомый принцип. Вроде "виндов" или "полуоси"...

-- Правильно. Интерфейс от OS/2 и произошёл, -- подтвердил я.

-- Жаль надписи не на земном.

-- А это вот тебе для чего? -- я указал ему на пиктограмму: голова человека, панель, а между ними - стрелка туда-сюда. Стрелка постоянно меняла цвет.

-- Настройка языка?

-- Она самая.

Через пару мгновений ребята любовались надписями на русском языке, сменившими лаллеганские буквы. Гарик тут же тронул пиктограмму новостей, и они с Антоном стали разбираться в настройках периода, за который запрашиваются события.

-- Нет, как вам это нравится?! -- не выдержала Татьен. -- Да что же за фанатики безумные? Попали на инопланетную станцию и пожалуйста: тут же прилипли к местному компьютеру! А ну, хватит! Миша, Антон! Идёмте, ну!

Коридоры жилого сектора вывели нас на круговой балкон, расположенный вровень с верхушками пальм тропического сада.

-- Красота... -- восхищённо протянула Татьен. -- Не верится, что мы в космосе.

-- Глядите, робот! -- воскликнул Гарик.

Действительно, по балкону деловито шёл куда-то андроид одной из аулианских моделей. В отличие от земных, конструкторы Аулы не старались создать точных подобий человека, придавая своим роботам только пропорции человеческой фигуры. Металлопластиковый корпус из двух монолитных деталей, грудной и спинной, соединялся с гибкими шеей и талией, к нему же крепились сочленённые руки. Такая же жёсткая тазовая часть служила креплением ног. Голова без лица имела только два глаза-объектива, обеспечивающие стереоскопическое зрение.

-- Интересно, -- сказала Элла. -- В азимовских книжках роботов рисуют примерно так же. Это просто совпадение или нет, а, Саш?

-- Конечно, совпадение, -- ответил я. -- Если вспомнишь "Стальные пещеры" и их продолжения, то там уже совсем другие роботы. Гораздо более похожие на человека.

-- А почему у здешних людей такой странный загар? -- спросила Татьен. -- Это радиация звезды так влияет?

-- Нет, просто они другого вида. И развивались на своей планете независимо от нас.

-- Угу... Значит, те, у кого кожа серая - тоже отдельный вид?

-- Тоже.

Мы приблизились к балюстраде и заглянули вниз. Бесшумные потоки воздуха проносились мимо нас, вентилируя гигантское помещение. Они несли с собой запахи цветов, свежесть открытой воды и что-то ещё, определённо вкусное.

-- Ой, парни, как же я хочу жрать! -- вздохнул Мишка. -- Надо было попросить диспетчершу, чтоб дала команду нас покормить.

-- Поесть мы и сами можем, -- сказал я. -- На нижних ярусах обязательно есть столовые.

-- Но у нас нет местных денег, -- заметила Татьен. Посмотрела на меня, прищурилась: -- Или в твоём браслете имеется электронный кошелёк?

-- Можно и так назвать. Хотя здесь немного другая система.

Ярусом ниже, действительно, оказалось несколько точек общественного питания, в это время суток не слишком загруженных. Мы выбрали в одной из них большой круглый стол, способный вместить десять человек. Над ним свободно вращалась на кронштейне плоская панель кибрдотеля. Парни, благодаря недавнему знакомству со здешними принципами управления автоматикой, разобрались с ней за минуту. Пировали, что называется, "от пуза", заказывая в ряду прочего и разные деликатесы - белую и красную рыбку, икорку (не кабачковую и не баклажанную), балычок. Я искренне надеялся, что накопившихся у меня лимитов хватит хотя бы на эту трапезу. Параллельно они рассматривали сквозь почти невидимую стеклянную витрину панораму станции, не забывая провожать взглядами каждую мало-мальски симпатичную женщину. Сам я взял обыкновенную свинину с не менее обыкновенной лапшой и несколькими овощными добавками. А управившись со своей порцией, взял из вазы плод минно, похожий на очень крупный красноватый мандарин, и не спеша стал его чистить.

-- Сандра? -- внезапно услышал я. Это имя... И этот голос! Я рывком обернулся, вскочил:

-- Лиза!!

За прошедший год она ничуть не изменилась, Лиза с Цирцеи. Только одета без прежнего кокетства: какой-то бесформенный свитерок крупной вязки и свободные прямые брюки, чуть не доходящие до голенищ высоких ботинок "космо". И ни грамма косметики на лице. Зато на затылке приколот пышный шиньон-"хвост", раза в два длиннее, чем тогда. Да нет, не шиньон, это её собственные волосы. Как она их умудрилась отрастить, им же устав запрещает? Тьфу ты, да что за ерунда лезет в голову! Лиза смотрела на меня радостно, но в глубине "звёздных" глаз её притаился недоверчивый испуг. Несколько мгновений мы молча стояли друг против друга. Ребята у меня за спиной притихли и с интересом наблюдали эту сцену.

-- Так вот как ты выглядишь на самом деле, -- наконец, сказала Лиза.

-- Да, вот так, -- развёл я руками. И, придавая голосу беззаботные интонации, спросил: -- А какой вариант тебе больше нравится, тот или этот?

-- Хм, дай, погляжу, -- она обошла меня кругом, пристально рассматривая с разных сторон. -- Да, в общем, оба.

-- Постой-ка, а ты что здесь делаешь? Вы же не контактируете с...

-- А я удрала.

-- К-как удрала?!

-- Ну, дала дёру, смазала пятки, отканала, рванула когти...

-- Нет, это я понял, -- остановил я поток синонимов. -- А поподробнее?

-- Ну, в общем, завалила я зимнюю сессию, исключать меня не стали, а отправили на полгода на грузовую станцию оператором. Я там чуть с тоски не подохла. А потом, в мае, прилетела "Северная звезда", и Пуна - помнишь её? - спрятала меня в трюме.

-- И тебя не искали?

-- Не-а. Беата, наша курсовая, как-то мне сказала, что высокое руководство старается беглянок не замечать вовсе. А то какой же будет рай, если признать, что c него бегут?

Я невольно улыбнулся. Сдержала Беата Ковальска обещание "не трогать нашу девочку", да ещё и совет завуалированный дала.

-- Я хотела до Земли добраться, -- продолжала Лиза, -- но кто же меня повезёт без денег и документов? Хорошо, в закусочную взяли, кормушки ремонтировать. А ты на "Дежнёве"?

-- Нет. Но за нами скоро придёт транспорт. Да, -- спохватился я, -- знакомься, мои однокурсники...

Наши девицы кивнули, когда я их представил, парни поднимались со своих мест. А Гарик, сидевший ближе всех, попытался протянуть Лизе руку. Та непроизвольно отшатнулась.

-- Гарри, в какой американской спецшколе тебя учили здороваться с женщиной за руку? -- воскликнул я, оттирая приятеля от Лизы.

-- Извините. Я не знал, что здесь это настолько дурной тон, -- смутился Гарик.

-- Посидишь с нами? -- предложил я Лизе.

Она покосилась на наших парней, качнула головой отрицательно:

-- Извини, но тут я буду чувствовать себя несколько... неуютно. Выйдем лучше наружу?

-- Конечно.

Мы пересекли площадку балкона и остановились у балюстрады. Я деликатно держался на расстоянии вытянутой руки от Лизы.

-- Ты, наверное, и в моём обществе неуютно себя чувствуешь? -- спросил я.

-- Нет, что ты! -- замахала руками Лиза. -- С тобой-то я уже знакома. -- Посмотрела мне в глаза, отвела взгляд и добавила смущённо: -- Ну, разве, чуть-чуть.

-- Как же ты решилась сбежать? Извини, это, наверное, не моё дело...

-- Нет-нет, всё нормально. Знаешь, я... После вашего отлёта я как-то вдруг поняла, до чего тоскливо у нас жить. Варимся в одной системе на двух планетах, а когда высовываемся, стараемся лишний раз ни с кем не сконтачить, ничего лишнего не увидеть, не узнать. Сами себя в тюрьму загнали. На станции этой и то разнообразия больше. А если бы ещё как-нибудь попасть на Землю...

-- Можешь полететь с нами, -- предложил я.

-- Как? У меня ни документов, ничего. На птичьих правах.

-- И что с того? На станцию ты уже попала, значит, находишься на территории Конвенции Двух Планет. Для того, чтобы отсюда сесть на любой евразийский корабль, не нужны никакие документы... Ты не знала?

-- Нет. Я думала, только на местный. Они тут даже своих сопланетников с Юга шмонают будь здорова.

-- Южане не входят в Конвенцию. Так же, как, например, на Земле - Атлантическое Сообщество или Поднебесная.

-- Вон оно что! А я-то не поняла, почему девчонки с "Северной звезды" пожелали мне счастливо добраться до Земли. Думала, ирония. Выходит, я запросто могла попроситься на какой-нибудь грузовик!

-- Вполне. Сочинить слёзную историю в духе индийских фильмов, дескать, летишь на край света к любимому. Тебя бы не только взяли, но и клеиться бы никто не стал.

Лиза странно посмотрела на меня. Потом улыбнулась:

-- Да. А я, видишь, не знала, поэтому не сообразила. Я даже не в курсе, какие у вас законы относительно иммигранток.

-- Я, вообще-то, тоже... -- я задумчиво потёр подбородок. -- Как-то ни к чему было. Да не переживай, что-нибудь придумаем!

-- А я больше и не переживаю. Получится - так и хорошо. Будем ходить в гости, познакомишь меня со своей семьёй...

-- Ох, а вот это, боюсь, будет не так-то просто.

-- Почему?

-- Видишь ли, я ведь живу-то не здесь. Не в этой реальности.

-- В каком смысле?

-- Для меня и ребят твой мир - параллельный. Наш дом - в другой верояции. Там у нас не двадцать третий век, а всего двадцатый.

-- Двадцатый?? -- переспросила Лиза так, словно я сообщил ей, что прибыл из дремучего средневековья. -- Самое начало промышленной эпохи?

-- Нет, нет, самое начало был девятнадцатый. Мы уже не такие дикари, как ты думаешь, -- усмехнулся я.

-- Вовсе я так не думаю! -- возразила Лиза. -- По меркам современной Земли мы тоже отсталая планета. Ты же видел. Автолёты и плёночные двери - только у этих, -- она сделала движение глазами вверх. -- Остальные ползают по земле и натирают скрипучие петли карандашом. Ой, ну их! Объясни лучше, как ты сам-то здесь оказался?

Я стал рассказывать ей о своём первом визите в эту реальность, об Андрее, который меня сюда привёл, других здешних знакомых. Лиза слушала молча, только ресницами хлопала.

-- Значит, Валентина тебе не сестра? -- уточнила она.

-- Генетически - самая настоящая сестра. Отцы у нас, правда, разные, зато мамы - точные аналоги. То есть, как бы один и тот же человек в двух лицах.

-- Как это?

-- Ну, идентичны они. Абсолютно. Ты, наверное, в курсе, что у двух разных людей не бывает одинаковых отпечатков пальцев?

-- Да, конечно, в школе по биологии говорили.

-- Так вот, у наших мам - одинаковые.

-- А спектры? -- спросила Лиза, имея в виду индивидуальный биологический спектр излучений организма.

-- И спектры тоже, вплоть до уровня "йот". Они уже друг про дружку так и говорят: "другая я". А мы с Валей, бывает, не можем вспомнить, с какой из них что обсуждали.

Лиза засмеялась:

-- Воображаю.

И в этот момент пол под нами слегка дрогнул. В первую секунду я подумал, что какой-то крупный корабль неудачно подошёл к стыковочному порталу, но потом прикинул массу комплекса и понял: чтобы ощутимо тряхнуть станцию, нужен гораздо более сильный удар. Это, как минимум, столкновение! Встревожилась и Лиза:

-- Что-то случилось. Надо посмотреть.

На ближайшем терминале она коснулась ладонью спектрализатора, попыталась выбрать один из списков, но тот не открылся. На лице цирцеянки отразилась нешуточная тревога.

-- Похоже, блокирована вся техническая информация. Просто так это делать не стали бы. Какая-то серьёзная авария.

-- Можно, я попробую? -- попросил я.

-- Твоих данных нет в реестре допусков. Тебя просто проигнорируют.

-- Это вряд ли, -- хмыкнул я. -- Нет таких высот, которые не могли бы взять большевики!

Указав нужный режим - не голосом, а пиктограммами на поверхности диста, чтобы не привлекать лишнего внимания, я прижал прибор к окошку универсального инфракрасного порта. Подождав, пока загорится зелёное колечко вокруг пиктограммы, положил руку на спектрализатор. Секунду спустя в левом верхнем углу экрана, где находилась управляющая кнопка, прямо поверх неё замигала панелька с изображением золотистого лунного серпика. Не отрывая ладони, я дотронулся до этого участка пальцем другой руки. Сказал Лизе:

-- Вот тебе полный доступ.

-- МагнифЗкь, -- восхитилась она. -- Великолепно! Смотри журнал событий системы технического контроля.

В журнале мы сразу увидели надпись:

"Антенный сектор дальней связи - Повреждения взрывного характера"

-- Что там могло взорваться? -- удивилась Лиза. -- Это же не сектор передающих...

Гулкий стон прокатился по несущим конструкциям орбитальной. Потом ещё и ещё. В окне журнала начали вспыхивать сообщения:

"Отказ УПМЗ-1"

"Отказ УПМЗ-2"

"Сектор П - Разгерметизация. АГД перекрыты"

"Отказ УПМЗ-3"

"Сектор Л4 - Утечка воздуха. АГД перекрыты"

-- УПМЗ - это противометеоритные излучатели? -- спросил я.

-- Да. Вызови экраны радарных систем!

-- Где это?

-- Вот тут.

Панель поделилась на несколько секторов, в показаниях которых мог запутаться и специалист. Увы, терминал был плоскостным, и отразить видеообъём, как "ведьмино око" в центральном посту звездолёта, не мог. Да и не для того он предназначен, вообще-то. Но Лизе не требовалось взаимное расположение объектов вокруг станции. Она тыкала пальцем поочерёдно в каждое обозначение космического корабля, читая установочные данные: тип, принадлежность, регистрационный номер.

-- Чужак! -- воскликнула она. -- На запросчик не ответил, опознать не удалось.

На панели раскрылось укрупнённое изображение неизвестного звездолёта, полученное методом лазерной развёртки. Лиза ахнула. Удивился и я. Чужой корабль был построен так, будто предназначался только для полётов в обычном космосе. Ничего похожего на сглаженные, геометрически правильные формы знакомых мне типов звездолётов. Выступающие надстройки, блистера, антенные панели были стационарными и не убирались в корпус, как положено. Совершать нормальные гиперпрыжки с такой формой нечего было и думать: побочные возмущения от всех этих наростов создали бы такие же ударные волны, как при входе, скажем, в воду на сверхзвуке, и это попросту разрушило бы его. Так, по крайней мере, объясняла мне Валентина. Единственный способ гиперперехода для подобного монстра - динамический или "погружение скоростью". То есть, разгон до субсвета и достижение скорости, при которой тело данной массы продавливается в гипер собственной кинетической энергией. Способ безумно долгий и ужасно расточительный. Все известные галактические цивилизации давно отказались от "погружения" как основного способа прыжка.

-- Это что-то совсем невероятное, -- пробормотала Лиза. -- Не появись он из гипера, я бы вообще решила, что это межпланетник какой-то отсталой цивилизации.

-- Причём, до зубов напичканный оружием, -- добавил я. -- Вот это похоже на лазеры ПРО. А это явно револьверные пускоблоки, их ни с чем не спутаешь...

Новый объект возник рядом с чужаком, делясь на мелкие засечки. Система опознавания выдала массу каждого. Комментарий был краток: близок к типу Р-277. Что обозначает этот тип, я знал. Стандартные средние ракеты-зонды, способные нести блок анализаторов, телепередатчик или... боеголовку. И таких ракет было больше полусотни.

-- Они обстреливают станцию! -- охнула Лиза. -- Открой блок-схему.

Я переключил режим. На панели высветилась инфраструктура всего космокомплекса Фороубо: в центре сама орбитальная, вокруг неё значки спутников связи, маяков, платформ противометеоритной защиты. Почти все малые объекты охватывали перечёркнутые красные кружочки. Прямо у нас на глазах такие же значки накрыли ещё несколько спутников.

-- Святые матери! Они уничтожили почти всё! -- простонала Лиза.

-- Грамотно атакуют, -- вынужден был признать я. -- Системы связи, наблюдения, защиты. Непонятно только, почему не тронули вот это...

-- Да. Не могут же они не знать, что это такое!

-- Может, и не знают...

-- Глянь исходящую почту, -- попросила Лиза.

Я догадался, что она хочет увидеть, перевёл панель на отображение заголовков сообщений, отправляемых по каналу внешней гиперсвязи.

-- Не успели... -- убитым голосом сказала Лиза.

Действительно, сообщение о том, что станция подверглась нападению, мерцало багровым: отправить его не удалось. Чужой звездолёт первым делом уничтожил гипербуи - и основной, и резервный. Догадались, поганцы, что они имеют отношение к связи. Наверное, уловили излучение внутрисистемных радиоканалов.

-- Может быть, дежурный на толкателе... -- начала Лиза.

Я покачал головой, возвращая на панель структурную схему:

-- Там нет людей. Видишь, я его даже открыть не могу. Видимо, отключили за ненадобностью.

-- Значит, надо взять модуль и полной тягой лететь туда! Это единственный шанс сообщить...

Полыхнули под сводами зала багровые сигналы тревоги. Гулкий низкий вой сирен прокатился вокруг. Ледяной, лишённый интонации голос раз за разом принялся повторять одну и ту же фразу. Кроме "просим", я не узнал ни одного слова, но что значило объявление, было ясно и не глядя на дист.

-- Эвакуация? -- уточнил я.

-- Да. Объявлено о нападении неизвестного боевого звездолёта.

Услышав объявление, все, кто находился в поле нашего зрения, не мешкая ни секунды, бросились по направлению вспыхнувших в полу зелёных стрел. Только растерянные, ничего не понимающие мои друзья топтались возле двери столовой.

-- Где ангар этого борта? -- перекрикивая шум суматохи, спросил я Лизу.

-- Туда!

Лиза схватила за руки обеих наших девиц, я, подталкивая в спины, направил парней в нужную сторону. Надо было добраться до ангара как можно скорее, пока второстепенный персонал не расхватал для эвакуации все транспортные модули.

Увы, ни найти подходящий модуль, ни даже поискать его нам возможности не представилось. Новый стон-скрежет, потом хлопок, в спины резко подул и стих ветер, а за поворотом мы уткнулись в окаймлённую красной линией закрытую аварийную гермодверь. Ангар и близлежащие коридоры были разгерметизированы, если вообще не разрушены.

-- Что теперь? -- посмотрел я на Лизу.

-- Вам надо уходить на спасательной капсуле. А я на другой доберусь до дыробоя...

-- Не доберёшься, -- перебил я. -- У капсулы маневренность почти нулевая! Тебя подстрелят на второй минуте полёта. А заодно и дыробой разнесут.

-- А я не пойду прямо к нему... Ломани-ка! -- указала она на терминал в стене коридора. -- Сейчас покажу!

Я активировал терминал, и Лиза торопливо вызвала орбитальную схему:

-- Гляди. Вот капсула, вроде бы, идёт к планете. Но тормозняк-то у неё не выработан и на треть! Начало входа в атмосферу, врубаем его на разгон, чтобы не увязнуть, а только чиркнуть по краю. Струю скроет плазменный хвост. С противоположной стороны корректируемся и выскакиваем на те же четыре мегаметра, прямо к дыробою.

-- Это нарушение всех правил безопасности! Тормозные могут рвануть!

-- Нет, если входить носом, а не днищем.

-- Всё равно, автоматика не даст. Отстрелит сразу же после фазы торможения.

-- Мы её твоим прибором подавим. Как станционные согры.

Ребята слушали этот диалог молча - они, похоже, были слишком ошеломлены происходящим, чтобы встревать. По коридорам снова пронёсся заунывный вой сирен, и тут не выдержала Элла.

-- Вы что, с ума посходили?!! -- завизжала она. -- Бежать надо, а они разговоры разговаривают!!!

-- Не истери, дура!! -- неожиданно резким металлическим голосом рявкнула на неё Лиза. Элла испуганно замолчала.

-- Ну, так что, проходная идейка? -- вновь совершенно спокойно обратилась цирцеянка ко мне.

-- Может пройти, -- согласился я. Даже моих знаний орбитальной механики хватало, чтобы это понять. После нырка в атмосферу сгорят внешние отражатели, облегчающие обнаружение капсул в открытом космосе, и капсула станет похожа на обычный летучий булыжник. Главное, не дать автоматике сбросить тепловую защиту, под которой полированная отражающая оболочка.

-- А куда ты денешь разность скоростей? -- спросил я, потрогав пальцем сначала значок гипертолкателя, потом траекторию и сравнив появившиеся цифры. -- Тут около километра в секунду получается.

-- На скутере выброшусь. При моей массе остаётся почти четырёхкратный запас по топливу.

Хм, тогда продумано, действительно, всё. Только почему Лиза должна рисковать собой, когда я...

-- Я иду с тобой! -- решительно сказал я. Ответом мне был сияющий звёздный взгляд.

На то, чтобы ткнуть дистом в порт и скопировать схему в него, мне потребовалось не больше пяти секунд.

-- Сюда! -- взмахнула рукой Лиза, указывая в боковой коридор.

-- Но... -- попыталась возразить Элла, тыкая пальцем в зелёную стрелку в полу, показывающую теперь направление в противоположную сторону от перекрытой гермодвери.

-- Заглохни!! -- снова повысила голос Лиза. -- Мне лучше знать!

Мы бежали какими-то служебными коридорами и переходами, несколько раз утыкались в гермодвери - к счастью, все они были оконтурены зелёным. Лиза в темпе пулемёта барабанила по кодовым клавишам, очередная дверь открывалась перед нами и смыкалась сразу за нашими спинами. В ближайший сектор спасательных капсул мы попали через дверь в глухом конце изогнутого коридора. Лиза, задержавшись перед дверью, вскрыла нишу, выдернула оттуда метровый цилиндр скутера - буксировочной мини-ракеты для передвижения в условиях невесомости. Я отобрал у неё эту тяжесть, взвалил на плечо. Ребята, тем временем, уже подбежали к рядам ниш у стены, куда указывали зелёные треугольники.

-- Сюда? -- обратился ко мне Мишка, указывая на короткий наклонный ход, за которым гостеприимно распахнулся люк капсулы.

-- Да. Съезжайте по одному, как патроны в револьвер. Капсула рассчитана на шестерых, но там есть оранжевая блямба, это экстренный старт.

-- Дайте привязным себя закрепить и сидите спокойно, -- добавила Лиза, -- автоматика вас сама выведет на ближайшее плоскогорье и посадит.

-- Ну, а, в случае чего, как этой штукой управляют? -- спросил Антон.

-- В случае чего - разберётесь. Тут всё рассчитано на полных идиотов.

-- Грубая ты, -- неодобрительно покачал головой я. Открыл заслонку ниши соседней, ещё не активированной капсулы с номером 5-77, и галантно пропустил Лизу вперёд:

-- Прошу!

-- Благодарю, -- улыбнулась она, забралась в люк и протянула руки: -- Давай скутер.

-- Прости меня, солнышко, -- сказал я. И торопливо выкрикнул: -- Селос! Пять-семь-семь - блок - отстрел!

-- Не-е-ет!!! -- закричала Лиза, но привязная система уже схватила её в мягкие объятия, люк сомкнулся, и капсула пошла по шахте.

Вот так. Незачем тебе рисковать, Лиза с Цирцеи. При помощи диста да по твоим расчётам я и сам как-нибудь управлюсь. У меня есть более веская причина сделать это самому. Где-то, возможно, уже готовится к прыжку корабль, снаряженный за мной. Если эти гады сожгут их, смерть людей будет только на моей, а не чьей-то ещё совести.

Закрепив цилиндр скутера в свободном кресле капсулы 5-78, я закрыл люк, включил привязную, подвинул к себе пультовую панель, ткнул дистом в порт и снова запустил всё ещё высвеченную на приборе функцию взлома-загрузки. Но, к моему изумлению, дист не подчинился. Вместо этого на нём вспыхнула алая надпись: "Загрузка невозможна. Недостаток места".

Проклятая капсула! Её вычислитель настолько примитивен, что не имеет ресурсов для вмещения системы. И что прикажете делать? Ну, конечно! Прямое управление!

Я торопливо произнёс три необходимые команды. Мигнуло освещение.

"Управление перехвачено. Жду указаний..."

-- Баллистика полёта, -- я открыл сделанную Лизой схему.

"Время старта?"

-- Старт по готовности.

"Уточняется орбитальная диспозиция. Готовность 30...29...28..."

Капсула вздрогнула, когда пневмоштанги выбросили её из стартовой шахты. Включились обзорные камеры. Я увидел, как удаляется гигантская "тарелка" станции, как нестройным горохом сыплются из неё другие капсулы. Потом двигатели ориентации развернули меня, и по корпусу передался вой вырвавшихся в пустоту струй пламени: заработало изобретение людей древнего Востока, мало изменившееся за тысячу лет - надёжные и долговечные пороховые ракеты. Двадцать секунд работы - и капсула отстаёт от орбитальной на сто метров в секунду.

А чужой звездолёт уже подходил к Орбитальной. Размерами он был лишь ненамного меньше неё. Блестящая мазутной чернотой оболочка его была изборождена трещинами и вмятинами, кое-где верхний слой словно расплескался. На срезах открытых ангарных люков было видно, что чёрный слой - всего лишь покрытие, наложенное на ещё более толстый слой металла. Почему-то это вызвало у меня ассоциацию с циммеритовой обмазкой на броне немецких танков времён Второй Мировой. Вокруг корабля сновали мелкие летательные аппараты, отдалённо напоминающие "блохи" - земные машины открытого космоса, предназначенные для активного маневрирования. Те же штанги выносных маневровых движков, раскинутые крестом, но корпус сильно удлинённый, а вместо мезореакторного главного двигателя - четыре поменьше, в промежутках между штангами, причём сопла у них смотрят как назад, так и вперёд. Всё это услужливо демонстрировали на терминале капсулы обзорные камеры орбитальной, инфонику которой продолжала контролировать внедрённая тень-система. Так же бесстрастно камеры зафиксировали и то, как четвёрка чёрных модулей нырнула под брюхо станции и принялась гоняться за стартующими из него спасательными капсулами. Из коротких труб в носу одного вырвались плазменные сгустки, потом ещё и ещё. Датчики станции бесстрастно регистрировали всплески магнитного поля - пушки "чёрных" работали на примитивном магнетронном принципе. Увы, их эффективность от этого не страдала. Первый "карандаш" развалился на куски, мгновенным пламенем вспыхнул и погас в вакууме пожар. У другой капсулы взорвался тормозной блок, расшвыривая в стороны непрогоревшие элементы ракет. Бледная вспышка из задней части вражеской машины пробила стенку обитаемой части. В звукосистеме радиоприёмника из шороха случайных сигналов прорвался хохот и слова:

-- Гут, Гюнтер, зер гут, -- и дальше разговор по-немецки. Дист переводил:

"Эти свиньи драпают, как крысы с тонущего корабля".

"Трусость свойственна недочеловекам. Позвольте потренироваться ещё немного, герр оберстлёйтнант?"

"Разрешаю. Дальше ста километров не удаляться!"

-- Яволь!!

Несколько секунд я тупо смотрел в стену. Немецкий язык... "Недочеловеки"... Я-то думал, фашизм в этом мире благополучно канул в Лету. А он, оказывается, жив-здоров? Только фашисты с таким садистским удовольствием бомбили госпиталя, расстреливали в море шлюпки с потопленных кораблей. Ярость тёмной волной поднялась, захлестнув мозг. Но что я мог один, в безоружной и практически лишённой маневренности посудине? Хорошо ещё, что я далеко вне зоны, где развлекаются летающие убийцы. Да, но станция-то по-прежнему под контролем тень-программ! Я переключился на внутренние камеры наблюдения. Вот приёмный портал, в наружной стене которого зияет рваное отверстие. Через него один за другим пролезают на борт фигуры в чёрных защитных костюмах незнакомой конструкции, картинно занимают позиции с направленным во все стороны оружием, прикрывая следующих. На шлемах выше зеркальных смотровых очков изображены до омерзения знакомые орлы вермахта. Как на полигоне позируют, гады! Конечно, пока по ним никто не стреляет... Эх, сюда бы пару-тройку ремонтных киберов с резаками, посмотрел бы я на этих фрицев.

-- Противник, -- сказал я, тыкая пальцем в изображение.

Тонкая багровая линия оконтурила фигуру. Вслед за ней и вокруг остальных появилась такая же пометка. Модуль опознавания понял меня. Как хорошо, что Селена догадалась залить в дист и чрезвычайные, то есть, боевые подпрограммы! На схеме станции, когда я вызвал её, стали видны россыпи багровых точек, расползающихся по секторам, и редкие зелёные - немногочисленный оставшийся на своих постах персонал. Злобно усмехнувшись, я начал отдавать распоряжения управляющим системам. Вы у меня попляшете, голубчики! Сценки, подсмотренные через внутренние камеры, заставляли меня беситься всё больше. Выстрел из ампульного лазера в аулианина, чуть промешкавшего поднять руки, удар прикладом по затылку конвоируемого, когда тот оступился на пороге лифта... Чёрно-белые кресты на спинах скафандров, словно на танках Второй Мировой. Гогочущие "арийские" рожи - белобрысые с характерными саксонскими чертами, рыже-конопатые... И когда высунувшийся из технического люка кибер всадил плазменный клинок резака одному фрицу между лопаток, я только злобно усмехнулся. Напарник фрица открыл огонь, но куда там! Корпуса у ремонтников прочные, одно-два попадания вскользь - чепуха, а через пару секунд механический партизан уже скрылся в трубах коммуникаций. Но окончательно я озверел, когда увидел, как трое фашистов пытаются сорвать климатик с нашей недавней знакомой - милой диспетчерши Аасты Биллоры. Женщина была без сознания. Тупые штурмовики никак не могли понять устройства замков на костюме, а устрашающего вида нож одного из них скользнул по биополимеру, не оставив ни царапины. Шлемы фашистов, отстёгнутые от воротников, валялись на столе комнаты отдыха диспетчерской. Ну, уроды... Где тут противопожарная система? Декомпрессия помещения!

Зрелище было не для слабоневных. В то время, как развернувшийся кольцами капюшон в четверть секунды герметично закрыл голову аулианки, фашистов ждала короткая, но мучительная кончина. Струя кислорода, вброшенная костюмом под капюшон, привела аулианку в чувство.

-- Ааста Таленовна, бегите! -- передал я по связи. -- Спрячьтесь. Я иду на дыробой и вызову помощь.

-- Да, да, -- диспетчер поднялась на ноги, её качнуло. Поглядела на изуродованных собственным внутренним давлением насильников, скривилась: -- сффо, кошмар какой!

-- Слушайте меня, -- продолжал я. -- В вашей системе тень-программы. Командовать по-русски. Кодовое слово - "Селос". Кибер-ремонтники Вас прикроют. Если со мной что, блокируйте этих, когда наши пойдут на штурм.

-- Поняла.

Тронув изображение аулианки пальцем, я произнёс:

-- Новый пользователь.

"Принято. Права?"

-- Администратор безопасности комплекса.

Надо, кстати, самому надеть климатик. Мало ли что... Высвободившись из кресла, я открыл стойку, разделяющую его с соседним, и вынул аварийный климатический костюм. Он был самоподгоняющимся и потому не настолько удобным, как земные корабельные К-4, но давление и температуру держал не хуже. Присоединив на спину плоский ранец жизнеобеспечения, необходимый для длительной работы в вакууме, я вернулся в кресло. Времени оставалось мало. Как ни узко направлена моя передача, чем больше расстояние, тем больше вероятность, что на луч наткнутся и станут искать источник. На расстоянии мегаметра, то есть, тысячи километров я отключил канал связи. Теперь оставалось только ждать. Рассеянный рой спасательных капсул всё ближе подходил к поверхности планеты. Впереди замелькали слабые вспышки - первые капсулы подходили к ионосфере, и автоматы разделяли прочный конус обитаемого объёма с цилиндром тормозной установки. Тормозняки сгорят в атмосфере, а сами капсулы, пробив её, опустятся в безопасных местах, заложенных в программе. Все, кроме моей. Ох, Лиза, наверное, ругается... Ну, ничего, извинюсь перед ней после.

Прошло больше часа с момента бегства, когда на вогнутом зеркале терминала начали высвечиваться отдаваемые команды. Капсула развернулась вперёд своей конической частью. В атмосферу положено входить наоборот, плоским днищем с толстым слоем тугоплавкой металлокерамики, но сейчас за ним находилась тормозная установка, ракеты которой следовало защищать от перегрева. Да и сопла должны смотреть назад, чтобы двигатели не тормозили, а компенсировали результат трения о воздух. Нарастающая вибрация и лёгкое рыскание капсулы подсказывали, что я уже в атмосфере. Помутнело, а затем и вовсе исчезло изображение с внешних камер, затем стали отказывать оплавленные антенны. Капсула имела и внутренние, под слоем теплозащиты, но раскалённый газ вокруг не давал проходить радиосигналу. Теперь я смотрел только на два индикатора в левой части панели - температура лобового слоя и под обшивкой тормозняка. Первый лез вверх с устрашающим упорством, из зелёной нижней части перетекая в жёлтую и оранжевую верхнюю. Второй поднимался не так шустро, зато желтел и краснел гораздо быстрее. Если он дойдёт до багрового, даже дист не станет удерживать автоматику от отстрела. Слишком опасен и для капсулы, и для человека в ней взрыв тормозных ракет. Чуть вздрогнул пол - зажигание! Сжатые пустыми "стаканами" отгоревших при торможении внешних рядов, заработали ракеты центральной области, не давая скорости падать ниже расчётной. Но и индикатор тормозняка уже наливался багровым. Томительные секунды... Щелчок, звонко ударивший по нервам, сложился из одновременного срабатывания трёх пиропатронов отстрела. В тот самый миг, когда погасли сигналы последних израсходованных ракет. Траектория зелёной линией накрывала жёлтую, рассчитанную Лизой. Я уменьшил масштаб орбитальной схемы и увидел, что перицентр пройден. Капсула поднималась! Получилось! Теперь главное - тихо и незаметно. Я отключил гравиустановку, проверил, не работают ли аварийные радиомаяки. Изображаем булыжник. Подостовернее. Если на меня не обратят внимания, через час с небольшим я буду возле дыробоя. А там разберёмся. В прошлом году я достаточно летал с Валентиной по астероидам и скутером владел вполне прилично для "человека из прошлого".

Впрочем, предосторожности пока были простой перестраховкой - орбитальная оставалась закрыта планетой. В эфире только треск и щелчки космических излучений. И вдруг...

-- Отвечай! Ты меня слышишь, яга тебя раздери? Ответь мне!

-- Лиза? -- бросив взгляд на схему, я включил радиосвязь. -- Лиза, ты где?

-- Иду к тебе! Отстрели крышку со стыкаря!

Торопливо найдя нужный пункт списка, я нажал на него. Тепловая крышка, защищающая самый верх конуса, где находится стыковочный узел, улетела в бесконечность. Тотчас включились осевые телекамеры, и я увидел совсем рядом, в каком-то десятке километров, чёрный обугленный объект с мерцающими в центре позиционными огнями.

И встретились над бездной руки. Точнее, причальные кольца стыкарей, в течение минуты совместившие оси капсул и стянувшие кораблики вместе. Датчики герметизации... наддув... Есть герметичность! Расстопорился гермолюк, сходя с комингса... и отлетел в сторону, отброшенный пинком стройной ноги. Разъярённая Лиза в таком же, как на мне, аварийном климатике, вплыла в капсулу.

-- Тупой самец!! -- прошипела она. -- Ты бросить меня хотел? Бросить, да?? Не выйдет! Это была моя идея, понял?

-- Но как? -- изумился я. -- Ты сделала это вручную??

-- А хрен ли мне ещё оставалось?? Эта холера ясна на орбитальные расчёты не настроена! -- польское ругательство из уст Лизы прозвучало бы диссонансом, если не знать, кто по национальности был у неё курсовой офицер.

-- Лизанька, да ты просто гений!

-- Не подлизывайся! Шевелись лучше. Надо корректироваться да расстыковаться, пока из-за планеты не вышли.

Выполняя операции расстыковки, цирцейская фурия продолжала ворчать себе под нос:

-- Пожалел он меня, видите ли! Мэрд, да мне такая жалость хуже ножа! Как будто я вещь бесполезная! А бесполезная и есть... -- голос её постепенно смягчался, становился из сердитого жалобным. -- Мало мне было вокруг девчонок, так угораздило запасть на самца. Я же за тобой... -- Лиза почти рыдала, -- за тобой улетела, понимаешь ты? Яга тебя раздери...

Я в растерянности глядел, как слёзы текут из её глаз, срываются с ресниц и хрустальными шариками плывут по воздуху. Как успокоить её? Обычную женщину можно погладить по голове, взять за руку, а цирцеянку, у которой на мужчин аллергия? И я не нашёл ничего лучшего, как сказать:

-- Ну, перестань. Невесомость же, захлебнёшься...

-- Да пошла ты!! -- выкрикнула она. Правда, поток слёз немного ослаб.

Э, нет, милая, подумал я про себя, вот теперь-то я никуда не пойду. У нас с тобой ещё всё впереди! Лиза нравилась мне, отчаянно нравилась с тех самых дней, как мы встретились год назад на борту "Дежнёва", а потом побывали у них на Цирцее. Может, я и с прежней своей симпатией разругался потому, что не мог уже не думать об этих глазах, серых с золотисто-карей звёздочкой вокруг зрачка, об этих мягких волосах, о той улыбке на прощание...

-- Лиза, -- тихо сказал я. -- Дай руку.

-- Что? -- от неожиданности цирцеянка даже плакать перестала.

-- Дай мне руку. Пересиль себя. Ты ведь сто раз уже касалась меня, вспомни.

Она медленно протянула руку и вложила тонкие пальцы в мою ладонь. Я положил сверху вторую руку:

-- Всё нормально?

-- Да-а, -- Лиза шмыгнула носом, неуверенно улыбнулась. -- Я думала, больше не смогу до тебя дотронуться, как узнала... А это так просто, оказывается...

-- Конечно. Это же я. И мы с тобой уже были знакомы, хотя и немного не так.

-- Обманщица, -- цирцеянка беззлобно шлёпнула свободной рукой по тыльной стороне моей ладони.

-- А иначе ты меня и знать бы не захотела.

-- Ой, ужас! Как представлю...

-- Что именно?

-- Да что мы бы не познакомились.

-- Ничего. Теперь мы вместе. Полетим на Землю...

-- И ты уйдёшь в свой мир, а я тут останусь, -- снова погрустнела Лиза.

-- Ай, сдался тебе мой мир, Лиз! У нас ваших достижений в помине нет.

-- Не страшно, -- сказала она. -- Я же сказала, для меня автомобиль и железная дорога - вполне себе привычное дело.

Решётчатая конструкция гипертолкателя вырастала перед нами стремительно, но всё равно не казалась такой уж громадной. В открытом космосе, где нет перспективы и не с чем сравнить, всегда так. Мы с Лизой подготовились заранее. Стравили воздух из капсулы, открыли люк, вытолкнули наружу скутер и пристегнулись к нему. Реактивная струя рванула нас и понесла вперёд, увеличивая орбитальную скорость, переводя с переходного эллипса на круг. Струйным двигателем и ориентацией управлял дист, подчиняясь предварительному расчёту. Ускорение воспринималось примерно как половина обычной земной тяжести. Значит, длительность импульса должна составить чуть больше трёх минут - как раз километр скорости. Дыробой всё приближался и всё медленнее, медленнее, догоняя нас с той стороны, куда смотрели сопла двигателей скутера. Вот сейчас стало понятно, что диаметр главной фермы превышает ширину футбольного поля, а длина её больше двух километров. Коротко хлопнул газ в отключённом двигателе. Скорости сравнялись. Судя по шкале лазерного дальномера, до толкателя оставалось десять километров с небольшим.

Я взялся за ручки ориентации, развернул скутер носом к середине гигантского решётчатого цилиндра, освещённого местной звездой, и дал небольшой импульс. Десять метров в секунду - скорость современного быстроходного лифта. Больше было опасно: баллон почти опустел. Как же томительно тянулись семнадцать минут этого последнего отрезка полёта! Мы молчали, напряжённо глядя на приближающиеся фермы, опутанные изогнутыми трубами энерговодов, кабелями и расположенными, казалось, безо всякой системы странными, будто вывернутыми и покорёженными устройствами - формирователями поля. Нас слегка сносило кориолисовой силой, и тормозить пришлось немного под углом. Побоявшись не долететь, я укоротил импульс, поэтому мягкого причаливания не получилось. Скутер ударился о ферму со звоном, отдавшимся в корпусе и шлемах наших климатиков. Мы изо всех сил вцепились в решётку гасителя боковых волн, торчавшую из фермы возле одного из сигнальных фонарей. А потом уже подошвы костюмов прочно прилипли к металлокерамической поверхности фермы.

-- Теперь сюда, -- махнул я рукой в том направлении, где ферма заканчивалась тором кольцевого коридора, с четырёх сторон которого находились сигары энергоустановок. Нам повезло. Именно ближайшая из них отличалась от трёх остальных: в её более длинном дальнем конце находились обитаемые помещения и системы управления. На всякий случай я закрепил за проушину возле фонаря скользкий, словно намыленный, страховочный фал, продёрнув его петлёй и защёлкнув наконечник за храповик на оси катушки, на жаргоне называемой просто "рулетка". Так его можно выдернуть и смотать обратно перед преодолением следующего участка. Лиза молча протянула мне короткий соединительный тросик от своего пояса, и я закрепил его на ремне. Двигаться в пустоте в аварийных климатиках было очень неудобно. Наружный каркас здесь значительно хуже удерживал костюм от раздувания - наверное, из-за огромных допусков на подгон. Мы шли, как альпинисты, прочно утверждая ногу на поверхности прежде, чем оторвать другую, тщательно выбирая место, куда наступить в следующий раз. У очередной проушины останавливались, расцепляли тросовую петлю и ждали, пока моторчик рулетки смотает извивающийся в невесомости фал. Потом крепили его снова и шли дальше. Сматывая трос в очередной раз, я вдруг увидел, как дальние концы ферм загорелись ярко-белым. Дыробой пересекал границу тени.

-- Рассвет... -- улыбнулся я.

-- Чему радуешься? -- набросилась на меня Лиза. -- Нас же сожжёт! Скорее!

Я похолодел. Как я мог забыть! Валентина говорила, что климатик рассчитан на излучение "стандартной" звезды подкласса G2, наблюдаемой со ста миллионов километров. Но местное-то светило на целый класс ярче! А, судя по тому, как крутилась стрелка компаса, у планеты вдобавок нет магнитного поля, следовательно - радиационных поясов, отражающих быстрые частицы.

Оставшиеся пятьдесят метров мы почти бежали, а зловещая линия терминатора стремительно догоняла нас. Наконец, перед нами выросла сплюснутая громада энергостанции высотой в трёхэтажный дом. Она находилась не на нашей ферме, но здесь имелось широкое поперечное кольцо. А на нём - специальная дорожка с поручнем и рельсом для бегунков, составляющих одно целое со страховочными карабинами и надевающихся на этот рельс наподобие бельевой прищепки. Вот и диск входного люка. Сенсоры возле него не работали, и мне пришлось приводить в рабочее положение сложенную на карданном шарнире в специальной нише рукоятку и отдраивать люк вручную. Граница тени и света была уже метрах в пятнадцати от нас.

-- Чёрт, почему он не открывается? -- пробормотал я, давя на створку изо всех сил.

-- Не зна... -- начала Лиза, осеклась и воскликнула: -- Воздух! Там же, наверное, давление есть!

-- А как его сбросить?

-- Да вот клапан, -- девушка дёрнула красную рукоять, и между нами в пустоту ударила струя воздуха, из-за мгновенно замерзающей влаги похожая на пар из чайника.

Через несколько секунд люк легко открылся. Проверив, что клапан снова плотно закрыт, мы вошли в шлюз и толкнули люк на место. И практически в ту же секунду возле него вспыхнули сигналы опасности - аулианская пиктограмма и дублирующий её земной символ радиации.

-- Ещё бы чуть, и схватили бы дозу, -- заметил я. -- Какой спектральный у местного солнышка?

-- Эф-три, -- ответила Лиза. -- Наши климатики начали бы разрушаться на третьей минуте.

При слабом свете люминесцентных панелей я принялся крутить штурвальчик аварийного задраивания, а Лиза отошла к блоку управления. Загорелись потолочные светильники, вокруг люка засветилась красная линия, предупреждающая о перепаде давления, а затем стал слышен звук подаваемого воздуха. Внутренняя дверь, конечно, не открылась, пока Лиза не разблокировала её рычагом, и лишь потом мы смогли войти в помещения гипертолкателя. То есть, влететь: управляющие системы были отключены, и нам, по-прежнему в невесомости, пришлось добираться до центрального поста по длинным коридорам, освещённым только "вечными" панелями. Холодно тут было, как в морозильнике морга, куда нас только что чуть не отправила звезда. И запах... Не гнильём, конечно, но не более приятный - затхлой пластмассой и ещё чем-то неорганическим. Поэтому я, приоткрыв было капюшон климатика, тут же снова его захлопнул.

Влетев в центральный пост, Лиза первым делом повернула рычаг общего питания, затем плюхнулась в кресло перед обзорным экраном, подтянула к себе пультовую панель. Дыробой оживал, включились искусственное тяготение, отопление и вентиляция, на панели отобразилась рабочая область со строчками букв аулианского алфавита. Я разбирал их с трудом и мог прочесть, разве что, звучание слов, но не их смысл, а Лизины пальцы с быстротой молнии летали по многоуровневым спискам, выполняя различные операции. Лёгкая, быстро исчезнувшая вибрация возвестила о выходе на рабочий режим энергоустановки в нашем пилоне.

-- Дай, -- Лиза дёрнула меня за руку, чтобы уткнуть дист в порт панели. -- Гиперканал открыт. Всё, отчёт ушёл. Теперь только ждать...

-- Обзор включи, -- сказал я. -- И детекторы. Пассивный режим.

-- Уж конечно, не активный.

Осветился большой экран. Теперь я уже сам, перегнувшись через Лизино плечо, сориентировал вектор обзора. Вот станция и в пяти километрах от неё - чёрный звездолёт фашистов. Во всплывающем "пузырьке" против него светилось несколько однообразных строчек. "Неизвестно", "неизвестно", "неизвестно". А это что за точка? Высокоподвижный малый объект.

-- Похоже, они нас засекли, -- я указал на движущийся огонёк.

-- Выброс энергии. Почуяли,... -- Лиза сквозь зубы выругалась по-польски. Нет, с начальницей курса ей явно стоило общаться поменьше.

Модуль и штурмовая группа, думал я. А у нас нет даже оружия. Это слово - "оружие" - почему-то не давало мне покоя уже давно, ещё с того времени, когда мы пробирались по фермам гипертолкателя. Что-то такое говорила мне Валентина... Нет, не Валентина! Коля Никитин. Если отключить дальний пояс гасителей и ориентировать "эхо-судорогу" - паразитную волну искривления пространства, дыробой можно использовать, как средство разрушения! Как пушку, бьющую на расстояние до ста мегаметров. А здесь всего-то чуть больше двадцати. Хаотичное искривление пространства "размажет" чужой звездолёт, буквально скручивая в бараний рог атомные решётки внутри материалов.

-- Переключи на русский, -- сказал я Лизе. И, когда она настроила систему диалога, скомандовал: -- Координатор! Наведение!

На экране общего обзора вспыхнуло крупное ярко-алое кольцо. Оно накрывало какие-то звёзды в том направлении, куда смотрела ферма толкателя.

-- Включай накопители, -- сказал я. -- На полную мощность.

-- Зачем?

-- Ударим эхо-судорогой. По звездолёту.

Четыре столбика индикаторов под обрезом центрального экрана поползли вправо, от нуля к полному заряду. Я надел на голову дист, произнёс мысленно: "Ориентация. Приведение". Оставалось только посмотреть туда, где висел рядом с Орбитальной фашистский звездолёт. И дыробой начал плавно разворачиваться вслед за направлением моего взгляда. Алое кольцо тревожно замигало - искусственные объекты в опасной зоне.

-- Автоматика не даст, -- тускло сказала Лиза. -- Это прошивка, её даже таким аппаратом не отключишь.

-- Должен быть оружейный предохранитель! -- возразил я, оглядывая центральный пост.

Конечно! Вот он! Отдельная панель и на ней - молочно-белая пятиугольная пластина, рассчитанная на живую человеческую руку. Коля говорил, что приспособление это было придумано на Земле в давние времена, чтобы "подлые инопланетяне" не смогли привести в действие земные оружейные системы. Впоследствии выяснилось, что предохранитель и в самом деле прекрасно отличает землянина от любого другого разумного существа... кроме аулиан. Атлантиды потратили несколько лет, чтобы устранить "недоработку", а у нас в Евразии ничего переделывать не стали. Аулиане приняли за образец евразийскую конструкцию и тоже ставили её на все потенциально опасные механизмы.

Стоило мне приложить ладонь к предохранителю, как пятиугольник осветился зелёным, а кольцо прицела перестало мигать.

-- Станцию не зацепи, -- встревожилась Лиза.

-- Фокусировка, -- произнёс я.

-- Команда не опознана, -- отозвался бесцветный голос автомата.

Тогда я сдвинул прицел таким образом, чтобы захватить чёрный звездолёт только краем импульса. А индикаторные столбики уже подходили к черте полной накачки.

-- Выстрел! -- приказал я.

Вздрогнула гигантская конструкция гипертолкателя, сотнями гигаватт энергии сминая и проламывая пространство. Эхо-судорога, защититься от которой можно, лишь поставив гиперсистемой "полотно разрыва" перед кораблём, мгновенно распространилась на двадцать мегаметров и смяла вражеский звездолёт. Фашистов погубила их же осторожность. Будь корабль пристыкован к терминалу, выстрелить я бы не смог. А тридцатикилометрового "зазора безопасности" хватило с лихвой. Мы не могли отсюда видеть, что произошло, но это видели детекторы толкателя. На экране обзора чёрный звездолёт отображался теперь как абсолютно мёртвый объект.

-- Получили, гитлеровское отродье! -- зло сказал я.

-- Нам от этого не легче, -- Лиза ткнула в отметку вражеского модуля, направляющегося к нам. Импульс не задел его, и вскоре нам предстояло иметь дело с разъярёнными арийскими ублюдками, закованными в боевые костюмы. Выстрелить ещё раз? Вряд ли получится. Фактор неожиданности утрачен. Вон, какие маневры уклонения выделывает их пилот, попробуй попади. Надо хватать ноги в руки и бежать на РЭМ - ремонтно-эвакуационном модуле, припаркованном к жилому отсеку дыробоя. Может быть, успеем удрать.

-- Ещё! -- выдохнула в ужасе Лиза. Четыре, пять, шесть... восемь "блох"! Наверное, те, которые гонялись за капсулами. Вот теперь нам точно хана. На РЭМке от них не уйдёшь.

Всё-таки я попытался что-то сделать, снова врубив накачку и пытаясь системами ориентации отловить шустрые модули в зловещее красное кольцо прицела. Куда там! Это же не зенитка, в конце концов. Фрицы маневрировали гораздо быстрее, чем могла повернуться не рассчитанная на такие пируэты громадина гипертолкателя.

Короткий сигнал заставил нас вздрогнуть. Обнаружена апертура выхода? Кто - случайный корабль или... Но тут пространство, отображаемое экраном диста, расцвело подсветкой, строчками дополнительных данных, маркёрами.

-- Селена!

"Мы здесь", -- беззвучно отвечала роботесса. Расстояние между нами было огромным, но кристаллопара не знает задержек, свойственных радиолучу. В случае, если приёмник и передатчик находятся в общем гравитационном поле, сигнал доставляется мгновенно.

-- Звездолёт противника повреждён, -- сказал я. -- На нас идёт штурмовая группа и восемь истребителей.

"Вижу".

"Разберёмся", -- возник в мозгу другой ментальный голос.

-- Юлианна?

-- А кто же ещё!

Дист показал, как от прибывшего корабля - тяжёлого межпланетного буксира - отделился, кувыркаясь, пассажирский "вагончик", а сам корабль на полной тяге трёх "фитильных" движков рванулся навстречу десантному модулю фашистов. Их пилот пытался уклониться, сверкнуло несколько вспышек оборонительных лазеров, но Юлианна Вяхинен, Ледяная Юла, лучший из молодых пилотов Управления безопасности космических трасс, легко избежала попаданий и рубанула гравиквантовыми излучателями по двигателям модуля. А потом ещё "причесала" реактивной струёй, отклоняя его курс подальше от гипертолкателя. И пошла навстречу истребителям - одна против восьми. Как она справится с ними на неуклюжем, пусть и хорошо защищённом спасателе? Ответом стал огненный росчерк стартовавшего зонда. Переднее звено фашистских истребителей грамотно выполнило роспуск, расходясь в стороны и ожидая, за кем погонится ракета. Но она не стала терять достоинство и гоняться за кем-то, просто шла прежним курсом, пока расстояние не стало минимальным. А потом в пространстве блеснула слабая фиолетовая вспышка мезонной боеголовки, такая нестрашная на вид в космическом вакууме. Но в тот же миг уходящие истребители вспыхнули, как бенгальские огни: их настиг поток анамезона, выброшенный во все стороны взрывом центрального детонатора. Через сотые доли секунды от трёх фрицев остались лишь сплавленные глыбы металла. Четвёртый истребитель, который опалило только снаружи, Юлианна добивать не стала, а сразу начала коррекцию на перехват второй четвёрки. Не повторяя ошибки покойных собратьев, те рассыпались в широкое кольцо охвата. И завертелось! Не представляю, каким образом Юлианне удавалось маневрировать не хуже лёгких и вёртких истребителей, но она не давала себя зажать и уже успела серьёзно ужалить одного из четырёх.

"Селена! Помоги ей! -- приказал я. И добавил два быстрых образа: -- Станция, пусковые."

"Выполняю".

Всего несколько секунд спустя из ангаров станции начали один за другим стартовать тяжёлые планетарные зонды. Пилоты врага вынуждены были уклоняться: даже кинетический удар такой сигары может изувечить аппарат много крупнее "блохи". Воспользовавшись их замешательством, Юлианна располосовала надвое ещё одного. Восторженное восклицание застыло у меня в глотке. Юркий чёрный истребитель подошёл слишком близко к спасателю и сумел-таки выстрелить. В следующий миг в его кабину ударил зонд, расколов корпус, мёртвый фриц закувыркался в пространстве, но... и на месте межпланетника расплывалось облако взрыва.

-- Юля... Юля!!!! -- не своим голосом завопил я.

"Не ори, в мозгах звенит".

-- Ты жива?

"Я ещё не совсем офонарела - идти одна против девяти и сама сидеть в кабине".

-- Слава богу, -- ноги не держали меня, и я сел прямо на пол.

-- Давайте на РЭМку и подберите нас, -- распорядилась Юлианна. -- Этих двоих мы счас...

Она не договорила. Несколько зондов одновременно лопнули вспышками самоликвидаторов, и в это облако обломков прямиком влетел фашистский истребитель. На взаимной скорости под триста метров в секунду. Вполне достаточно, чтобы получить критические повреждения. Последний уцелевший фриц, видимо, взвесил свои шансы и включил все бортовые огни "блохи". Этот способ максимально повысить свою заметность трактовался однозначно во все времена: "сдаюсь".

-- Хитрый ублюдок, -- проворчала Вяхинен. -- Шкуру сохранить хочет.

По примеру одного начали включать полную иллюминацию и другие фашисты. Первыми зажглись огни на штурмовом модуле, затем на подбитом Юлианной истребителе. Фрицу, уцелевшему при мезонном взрыве, зажечь было нечего: его световые приборы вместе с двигателями ориентации слизнула на излёте волна минус-вещества.

-- Полетели за девчатами, -- сказал я Лизе. Она кивнула и поднялась с операторского кресла.

Связка из тридцати ионных двигателей, которой оборудован РЭМ, слабее пороховых ракет и плазменных "фитилей", зато в сотни раз менее расточительна и может непрерывно работать многие часы. Поэтому нам больше не было необходимости двигаться по баллистическим траекториям. Поручив Селене путевые расчёты, я следил, как модуль, отстыковавшись от фермы дыробоя, проводит маневр отхода.

-- Кстати, Ле, -- спохватился я, когда гипертолкатель находился от нас в полусотне километров, -- дыробоем можно наладить прямую связь с Землёй?

-- Технически - да, но его уже задействовали аулиане под свои нужды, -- отвечала роботесса. -- Не волнуйся, сообщение Вале ушло.

-- Тогда надо хоть Даше позвонить, -- сказал я. -- Можешь вырезать свободный канал?

-- Незаметно - нет.

-- Тогда не надо. Потом попробуем, как поспокойнее станет.

Тем временем, в систему один за другим прибывали всё новые корабли. Нападение на орбитальную, да ещё совершённое доселе неведомым противником - дело нешуточное. Вслед за мобильным спасательным центром и крейсером Объединённого Флота появились ещё три корабля класса "рейдер", потом "следопыт" Дальней разведки, сразу выставивший наружу невероятное количество всевозможных датчиков, сканеров и детекторов. Это не считая звездолётов третьего класса, крохотных по сравнению с этими гигантами. Исполинский вытянутый эллипсоид мобильного центра совершил величественный плавный манёвр и выбросил из себя гроздь зондов-носителей, которые стремительными бросками подошли к планете и оставили на десятке разных орбит поисково-связные спутники. Ещё одна корректировка, и мобильный центр по длинному эллипсу стал приближаться к планете - очевидно, с расчётом пройти перицентр над тем районом, куда опустились спасательные капсулы. Крейсер военных напрямик шёл к станции. Из его переднего ангара стартовали десантные модули, каждый из которых нёс штурмовую группу. Ну, а нам оставалось только наблюдать за их действиями и ждать стыковки.

-- Красиво работают, -- комментировала Юлианна.

-- Ты разве раньше с ними дела не имела? -- слегка удивился я.

-- Только с трассовиками. Ну, и с Объединённым флотом, разумеется. Знаешь же, припланетные операции - не наша епархия... Ба, смотрите-ка, цыгане пожаловали! Будут клянчить подряд на внутренний ремонт.

-- И что, могут его получить? -- поинтересовался я.

-- Вполне. Механики они гениальные. Иногда, правда, халтурят - лишь бы сделать побыстрее. Но и уговаривать умеют. Уж так всё распишут, так расхвалят!

-- Знакомо! -- засмеялся я. Уж в чём-чём, а в заговаривании зубов эта нация всегда была вне конкуренции.

Нас несколько раз вызывали разные звездолёты и, убедившись, что помощь не требуется, оставили в покое. А вот с "вояками" Юлианна толковала минут двадцать. В конце концов, нам разрешили погрузить вагончик на один из кораблей и следовать с ним на космическую цитадель Объединённого Флота. Иным способом добраться отсюда до Земли было затруднительно. Двадцатилетней давности гипертолкатель, послуживший нам в качестве орбитальной пушки, на таком расстоянии давал слишком большой разброс точек выхода, и вместо Околоземья мы рисковали очутиться где-нибудь на полпути между Солнцем и Альфой Центавра. Пока велись эти сложные дипломатические переговоры, Селена разъяснила мне тайну своего столь быстрого появления возле Фороубо. Она действительно залезла в инфор-среду Управления, пытаясь получить транспорт, а вместо этого обнаружила, что "Дежнёв", который должен был дежурить в системе Проциона, находится на подходе к Луне - везёт в лунный госпиталь пострадавших при аварии исследователей астероидов. Остальное было делом техники. Скучающие дежурные резервного дыробоя "Лагранж-3" с радостью согласились показать класс и забросить буксир типа "Скарабей" с жилым вагончиком на расстояние в 217 световых лет с ювелирной точностью.

-- А на упомянутом "Скарабее", как и следовало ожидать, отправили наименее нужного члена экипажа, -- добавила Юлианна, отключая канал связи с военными.

-- Не кокетничай, -- улыбнулся я.

-- Да это чистая правда. На рейдере второй пилот - это человек для всевозможных разлётов, так сказать, извозчик для особых поручений. При управлении самим кораблём трудно вообразить ситуацию, когда будут нужны и командир, и старпом, и я.

-- Разве на других звездолётах - не так? -- удивился я.

-- На других старпом - это первый штурман. И каждой твари - по паре.

-- Да, у нас так и было, -- сказала Лиза. -- Командир, второй пилот, старпом, второй штурман, и два инженера.

Через сорок пять минут сложная "кривая непрерывной тяги" вывела РЭМ в точку встречи с обитаемым модулем. Открылся люк переходника.

-- Ну, здравствуйте, герои! -- встретила нас улыбкой Юлианна. -- По правилам, за такие фортели наказывать надо, но, как известно, победителей не судят.

-- Мало ли за что надо наказывать, -- в тон ей ответил я. -- За мезонные заряды на ракетах, например. Но ведь никто же не узнает. Верно, Ле?

-- В такой обстановке записи регистраторов могут оказаться частично повреждены, -- с обычной невозмутимостью сказала роботесса. -- Как раз в нужных местах. Саш, я тебе твой клик захватила. Переоденешься?

-- С удовольствием.

Вот когда мне представилась возможность наглядно оценить разницу между универсальным и индивидуальным! Мой собственный климатический костюм подгонялся не по математическому алгоритму, основанному на измерениях тела. Это делала инженер Анита Гонсалес при помощи ручного пульта и занималась со мной добрых полчаса, выполняя малейшие капризы. Чтобы в плечах не в упор, рукава не внатяг, и штанины на икрах чуточку поплотнее, но под коленями не давили бы... К тому же, у корабельного К-4 нет "встроенной обуви", слишком тесно сжимающей стопу. Съёмные подошвы куда удобнее и практичнее. Когда действительно необходимо, вместо них и ботинки можно надеть.

-- Так, милые дамы, -- сказал я, усаживаясь в кресло у задней стенки кабины РЭМа. -- Договоримся сразу: перед моими Селенину сущность не афишируем.

-- Разумеется, -- ответила Юлианна. -- Просто Лена, моя напарница.

-- И мне нужно изменить внешность, -- добавила Селена.

-- Обязательно, -- кивнул я. -- Блондинкой Гарик тебя видел.

Селена произвела быструю трансформацию лица. Акцентировала углы нижней челюсти, подбородок и скулы, заострила кончик носа, изменила разрез глаз. В результате, от правильности и миловидности её черт не осталось и следа. Одновременно волосы роботессы утратили металлический оттенок и бело-золотой цвет, превратившись в невыразительные тёмно-русые. Селена принялась расплетать одну из своих кос, я стал помогать со второй.

-- Что-то я не совсем поняла, -- сказала Лиза. -- Этот Гарик тоже бывал здесь?

-- Не он - здесь, а Селена - там, -- поправил я.

-- Разве такое можно...

-- Теоретически - нет, -- усмехнулась Юлианна. -- Но если очень хочется...

Лиза понимающе кивнула, и глаза у неё при этом были хитрые-хитрые.

Тем временем, Селена, распустив волосы, закрутила их в пучок на затылке, прижала и убрала руки. Теперь пряди, ставшие жёсткими, как проволока, держали форму сами.

-- Ярко выраженный стервис, -- оценила её новый облик Вяхинен.

-- Правильно, -- одобрил я. -- Пусть все видят - здесь никому и ничего не светит.

За оставшееся время мы только-только успели пересказать Юлианне предшествующие события. Не забыл я упомянуть и про Лусил Терн. Как раз в тот момент, когда я дошёл до эпизода с предохранительным датчиком, засветился сигнал готовности к манёвру сближения. Юлианна не стала делать лишних операций, а связалась с центральным постом сторожевика "Амазарский ястреб" и сразу загнала вагончик на парковочное место. Только после этого РЭМ проколол гравимембрану соседнего ангара орбитальной и совершил посадку.

В ангаре нас уже встречали. Четверо десантников в жёстких скафандрах, обычно называемых "панцирями", рассредоточились вокруг РЭМа. Над плечами у каждого возвышались отклоняющие головки тяжёлых ампульных лучемётов, смонтированных за спиной. Воздействие одного импульса этой хреновины - примерно как от болванки, выпущенной из малокалиберной пушки. К предплечьям "панцирей" были пристёгнуты гравитационные концентраторы, лучом которых, в зависимости от настройки ширины, можно протыкать и резать, а можно сбить с ног, не оставив даже синяков.

-- Ой, -- убитым голосом сказала Лиза, -- а у меня никаких документов...

-- Спокойно, -- ответила Юлианна. -- Никто тебя не тронет.

Крышка планетарного люка откинулась вниз, на её внутренней поверхности раскрылись ступени трапа. Один из десантников шагнул навстречу и нацелился сканером на эмблему климатика Юлианны. Сама эмблема знающему человеку могла сказать довольно много: лежащий на раскрытых ладонях земной шар повёрнут восточным полушарием, виден Северный полюс - ага, значит, спасательный департамент по Евразии, над ним изображено восходящее солнышко - ясно, Управление Безопасности космических трасс... А в толще эмблемы на полупроводниковой основе содержались подробные данные: имя, точное место службы и ранг. Всё это кодируется на персональных параметрах биоспектра и таким образом неразрывно связано с личностью владельца. Потом десантник так же проверил меня и этим ограничился. Подняв стекло шлема, он произнёс:

-- Порядок. Проходите.

-- Всё понятно? -- тихо обратилась Вяхинен к Лизе. -- От нас ни на шаг.

-- Поняла.

-- Надо выяснить, нашли ли моих друзей-приятелей, -- сказал я.

-- Сейчас пойдём на "Зарю" и всё выясним, -- отозвалась Юлианна. -- Подождите пару минут, попробую узнать у местных, где может быть моя Люська.

Юлианна направилась к группе техников, наблюдающих за тем, как мобилизованный кибер-разведчик снимает с кормы модуля блок из трёх ионных двигателей. Видимо, движки задел тот же плазменный импульс, что оставил оплавленные следы на обшивке рядом.

-- В горле пересохло, -- пожаловалась Лиза. -- Возле внутреннего тамбура есть поилка, сходим?

-- Конечно.

"Поилка" - аналог нашего автомата с газированной водой - была служебного типа. То есть, без регистратора оплаты, но и без особых деликатесов. Кроме простой воды, здесь присутствовали только подкрашенный сине-зелёным цветом минеральный коктейль, терпкий золотистый тоник и розовая фруктовая смесь сладковатого вкуса. Газирование можно было включить или выключить независимо. Лиза выбрала минералку, я - тоник. Пока мы пили, к "поилке" подошли двое летунов-землян. Жёстких скафандров на них не было - только климатики расцветки Объединённого Флота и дутые жилеты многофункционального снаряжения, проще говоря, МФС. Один из космонавтов, тот, что пониже ростом, был мне знаком. Звали его Пашка Князев, и до прошлого года он летал на "Дежнёве" вторым пилотом.

-- Какие люди! -- радостно заорал он, хлопая меня по плечу. -- Привет! Это как же я не заметил в системе вымпел родного рейдера?

-- Привет, -- сказал я. -- А "Дежнёва" тут и нет, вообще-то.

-- То есть? Ты сам по себе, что ли?

-- Почти.

И я во второй раз рассказал нашу историю, на этот раз - с существенными купюрами. Удрали со станции на капсулах, и весь разговор.

-- Хорошо, что вовремя ноги унесли, -- покачал головой Князев. -- Тут дальше такое началось... Что самое интересное, некий местный пилот в одиночку на тяжёлом "скарабее" вышел против восьми "блох". Троих завалил ракетами, а потом ещё двух в "карусели". На такой-то бандуре! Вот бы узнать, кто это был.

-- Не вопрос, -- усмехнулся я и тронул пальцем сенсор коммуникатора на воротнике: -- Ю-уль!

-- А? -- откликнулась Вяхинен.

-- Иди сюда, тут про тебя уже легенды слагают!

-- Кто посмел? -- спросила Юлианна, подходя. -- А-а, жутко перспективный Паша-Князь собственной персоной! Как твоё самомнение? Не беспокоит?

-- А ты всё цветёшь, я гляжу, -- сказал Пашка. -- Ещё не порезалась о свой язык? О, и Люсенька тоже здесь? -- добавил он, обнаружив, что следом за Вяхинен к нам подходит Лусил Терн. -- Какими судьбами?

-- Живу я тут.

-- Планетарные перевозки? -- в голосе Пашки было столько яду, что, казалось, забрызгало даже нас с Лизой.

-- Каждому своё, -- развела руками Лусил. -- Я, знаешь ли, не любительница ходить строем. И летать не по траектории, а как приказано.

-- Зато он теперь карьеру делает, -- как бы даже с лёгкой завистью сообщила подруге Юлианна. -- Много наделал-то, Паш?

-- У меня, в отличие от некоторых, есть перспективы роста, -- сказал Князев.

-- Лично у меня с ростом всё в порядке, -- фыркнула Вяхинен, вызвав невольную улыбку даже у Пашкиного коллеги: Князев был ниже её почти на полголовы. Однако Пашку это не смутило.

-- Ну да, ну да, -- покивал он, сделав вид, что не заметил подколки. -- Вечно быть вторым пилотом - это, конечно, здорово. Или ты рассчитываешь, что сразу станешь старпомом? Так это только после того, как Васильича проводят на пенсию. Лет этак через пятнадцать. И то сомневаюсь.

-- Быть второй у Васильича лучше, чем третьим левым ведомым в пятой шеренге с прекрасной перспективой продвижения в четвёртую, -- парировала Юлианна.

-- Зато представь, через те же пятнадцать-двадцать лет мы услышим... -- Лусил прочистила горло и заговорила, бравурно чеканя слова, как телекомментатор: "...В парадном строю лётчики эскадры "Пасынки Отчизны", Впереди - их отец-командир, генерал-подполковник Князев по прозвищу "Железный лоб", кавалер медали "За исполнительность" с дубовыми листьями, победитель двухсот семидесяти пяти учебных боёв..."

-- "Из них сорок три - нокаутом", -- без тени улыбки добавила Юлианна.

-- ТушИ, -- шепнула мне Лиза. Я тоже чувствовал, что Пашка задет.

-- М-да, -- хмыкнул он. -- Похоже, на "Дежнёве" пора вешать транспарант: "Осторожно! На борту язва". Ладно, бывайте. У нас скоро вылет на патрулирование.

-- А вот я свободна. Юль, может быть, ко мне зайдём? -- предложила Лусил. -- Посмотришь, как я живу.

-- Я и рада бы, да сейчас никак, -- развела руками Вяхинен. -- Надо ещё отловить пятерых гавриков и погрузить на "Ястреб". Вот их расквартирую, тогда пожалуйста. До старта минимум часов восемь будет.

-- Хорошо, я пока искупаюсь и обед закажу. Запомни: сектор "К", это на седьмом ярусе, апартаменты 22.

Нигде больше не задерживаясь, мы направились в верхнюю часть станции. То тут, то там виднелись свидетельство схваток. Пластик покрытия стен кое-где был буквально истыкан следами от выстрелов. Многие гермодвери были не до конца подняты, или же в них зияли грубо вырезанные проходы. Те, что с чёрными опалёнными краями, как можно догадаться, вскрывали лазерами фашисты. По краям других виднелись следы попыток приварить их к комингсам теми же лазерами, прорезы же блестели металлическими потёками: тут поработал гравитационными лучами наш космодесант. Знакомое помещение диспетчерской тоже хранило следы недавнего налёта.

-- Проходите, проходите, -- Ааста Биллора сделала вялый жест рукой. -- У меня тут полный разгром. Сменщица моя в РИТ-капсуле. Она оружие достать попыталась, а эти из ампульников. Восемь полостных ранений. Дальше ты всё видел, -- добавила она, обращаясь ко мне. -- Спасибо. Если бы не ты...

-- Хорошо, что я в нужный момент попал на эту камеру, -- сказал я. -- Они Вам ничего не повредили?

-- Нет. Так, несколько ушибов.

-- Мы можем чем-то помочь? -- деловито осведомилась Юлианна.

-- Трудно сказать. Я сейчас в положении почти слепой и полуглухой. Видите, один терминал только работает с грехом пополам. Погибло очень много ремонтных киберов, а те, что остались, занимаются системами жизнеобеспечения. Была бы я хоть инфоником... -- диспетчер вздохнула.

-- Могу я посмотреть, -- Юлианна обвела глазами зал. -- Ремкомплекты в коридоре? Там должен быть диагност и "клешня".

-- Да, в коридоре.

-- Я тоже могу заняться, -- Селена шагнула к пульту, уверенно сняла одну из панелей. Прикоснулась пальцами в одной точке, в другой. Сказала: -- Здесь повреждения минимальные, нужен элемент 4ФЛ-15 и 5ФЕ-11.

-- Ребята, давайте в коридор, -- попросила Юлианна. -- Мы будем называть номера, а вы подбирайте элементы.

Шкафы занимали целый участок стены между гермодверями служебных помещений. Заменяемые элементы были разложены в ячейках по номерам. Неудобно, конечно, что ремкомплект не в самом помещении, но где там его разместишь, если все стены сплошной экран? Лиза первым делом сняла с амортизаторов диагностическую планшетку с закреплённым на ней монтажным пинцетом и отнесла Юлианне. Я тем временем доставал крохотные, с ноготь, блоки оптических схем, плавающие внутри прозрачных упаковок. Мы как раз успели отдать первую партию и подбирали вторую, когда в коридоре появились двое десантников в облегчённой экипировке - климатиках с жёсткими шлемами, МФС и дополнительными защитными элементами на плечах и верхней части ног. Костюмы покрывал хроматический слой, способный подстраиваться под цветовую гамму окружающей местности. В данный момент он выглядел серым в коричневатых и зеленоватых разводах, вроде камуфляжной ткани, только без резких границ между пятнами. В руках десантников были внушительного вида гравиквантовые генераторы.

-- Что здесь делаем? -- грубо, на милицейский манер вопросил один, с сержантскими значками на груди и верхней части рукавов.

-- Детали для диспетчерской берём, -- сказал я, поворачиваясь к нему.

Десантник увидел эмблему УБКТ на моём комбинезоне и сразу сбавил тон:

-- Ясно. Порядок.

Секции пульта оживали одна за другой. Диспетчер, конечно, ещё не могла контролировать всю околопланетную зону - для этого требовались новые спутники наблюдения и связи - но Ааста Таленовна решительно включила передатчики и произнесла торжественно:

-- Всем кораблям в зоне орбит. Я "Заря". Диспетчерский центр возобновил работу.

Спустя ещё десять минут нашлись мои однокурсники. Их подобрал с планеты рейдер "Теа Аранна", который должен был вскоре пристыковаться к терминалу 4.

-- Успеем мы сходить за Лизиными вещами? -- спросил я.

-- Времени нет, -- покачала головой Вяхинен. -- Лучше так: мы с тобой идём встречать ваших горе-туристов, а Лиза с Селеной пока за вещами сходят.

-- Хорошо, -- сказал я. -- Ле, охраняешь Лизу, как меня самого.

-- Да, конечно, -- отозвалась роботесса.

-- Собираете вещи и поднимаетесь на ярус пять, сектор "И". Мы встретим ребят и тоже туда.

-- Ясно.

Вход в зал терминала, куда швартовалась к выдвинутой причальной галерее "Аранна", тоже охранялся десантниками в "панцирях" и сотрудником Коллегии специальных расследований - проще говоря, службы госбезопасности Северных земель.

-- Не отставай, -- шепнула Юлианна. -- И понаглее. За мной, стажёр! -- резко произнесла она уже в полный голос. -- УБэКаТэ Евразии! Пропустите, пожалуйста.

Аулианин поднял сканер, кивнул солдатам, и те посторонились. В зал тем временем уже выходили из переходника спасённые обитатели станции. Публика тут была самая разная: и персонал, и транзитные пассажиры, и космические рудокопы, отдыхающие после месячной вахты на соседних необитаемых планетах или астероидном поясе системы. Поэтому проверяли их гораздо внимательней. Тех, у кого не было ни служебной эмблемы-идентификатора, ни личного инфора, играющего роль паспорта, безопасники просили задержаться в соседнем зале ожидания. Двух человек вывезли в сидячем положении на гравитележках и сразу передали медикам, а мохнатого гуманоида, похожего на медведя-оборотня из старых сказок, транспортировали лёжа. Ухо моё уловило фразу врача-аулианина, которая была интерпретирована системой перевода как "тепловой удар". Ещё бы, с таким-то мехом под местным солнцем!

Наконец, в накопитель вышли наши ребята - встрёпанные, в несколько помятой одежде, но невредимые. Я тронул Юлианну за локоть.

-- Так, это мои! -- мгновенно среагировала Вяхинен, отодвигая КСРовца. -- Раз, два, три, четыре, пять. Следуйте за мной, -- обратилась она к ребятам. -- Да поживее.

Вид Юлианны с её модельным ростом метр восемьдесят два, прекрасно развитой фигурой и длинными волосами натурального соломенного оттенка на несколько секунд привёл в ступор даже девиц. Парни же и вовсе языки до пояса вывесили. Пришлось мне слегка подтолкнуть Мишу и Антона в спины, чтобы пошевеливались. Только когда мы миновали посты, однокашники соизволили обратить хоть какое-то внимание на меня.

-- Ох, как прибарахлился-то! -- воскликнула Элла. -- А что значит эта эмблема?

-- Управление безопасности космических трасс Евразийского департамента Аварийно-спасательной службы Земли, -- бросила через плечо Вяхинен. -- Не отставайте, пожалуйста.

Лиза и Селена послушно ждали нас в номере И-5, где лежал мой рюкзак. Всех вещей у цирцеянки был один невзрачный чемодан с гермоуплотнителем.

-- Вас останавливали? -- спросила Юлианна.

-- Один раз проверили мои регистрационные, -- кивнула роботесса.

-- И сразу пропустили, -- добавила Лиза.

-- Ну, и отлично. А теперь пройдёмте на звездолёт.

На "Ястребе" царили строгие военные порядки. У шлюза дежурил вахтенный - не живой, а андроид, хотя ребята об этом, думаю, не догадались: киберсолдатик был похож на человека, пусть не до такой степени, как Селена, но достаточно, чтобы спутать при невнимательном взгляде. Двери в герметичных переборках, разделяющих гигантский диск сторожевика на сектора, которые на "Дежнёве" обычно утоплены в стенные пазы, здесь были закрыты все до одной, как при аварии. От шлюза до третьего яруса, где находились гнёзда отделяемых жилых отсеков, нас сопровождал техник-аулианин. Он открывал каждую гермодверь, прикасаясь к панели спектрализатора, и оставался в проёме, пока мы проходили мимо, не давая приводу включиться на закрывание. Похоже, адаптивные системы управления дверьми здесь отсутствовали как класс. Ну, что же, простота - залог надёжности. Вот, наконец, и длинный ряд шарнирных люков, ведущих в переходники. Ребята ввалились в "вагончик" и сразу принялись совать носы в каждый угол.

-- Это что, анабиозные камеры? -- спросил Гарик, сдвинув дверь ближайшей каюты и увидев цилиндры "коконов".

-- Нет, -- сказала Селена. -- Всего лишь сочетание кровати и индивидуальной капсулы.

-- На случай разгерметизации?

-- В том числе, -- подтвердила Юлианна. -- Ещё в них можно укрыться при пожаре. Но чаще всего они используются как защита пассажиров в момент гиперперехода. Надеюсь, слово понятно?

-- В общих чертах. Из фантастической литературы.

-- Правильно. Многое из того, о чём пишут ваши фантасты, у нас здесь реализовано в технике.

-- Если бы не эти кровати, знаете, на что всё это было бы похоже? -- задумчиво сказала Татьен, оглядывая коридор, каюты и дверь в тамбур. -- Железнодорожный вагон.

-- Ага, чуточку воображения, и можно представить, что мы в поезде... -- согласился Антон.

-- ...номер девять-девять-девять по Млечному Пути, -- добавил высококультурный Гарик.

-- Я бы настоятельно порекомендовала вам всем пройти в каюты... -- сказала Юлианна, -- или, если угодно, купе, -- тут она слегка улыбнулась. -- Наша с Леной каюта - крайняя. По остальным распределитесь сами.

-- Тогда вот это место - моё, -- заявил я.

-- В таком случае, я вот здесь, -- Лиза немедленно шлёпнула ладонью по колпаку второго кокона, заставляя его убраться в пазы, и села на мягкое ложе. -- Как хорошо... Веришь, я с прошлого года всё вспоминала эти кровати.

-- После рассказов о камерах-одиночках на ваших звездолётах догадаться нетрудно.

-- Устраивайтесь, -- Юлианна продемонстрировала ребятам шкафчик над Лизиной кроватью. -- Рюкзаки положите вот сюда и заблокируйте дверцы. Я сейчас договорюсь насчёт питания, и можно будет отдыхать до самого старта. По кораблю шастать не пытайтесь, вояки жутко не любят, когда кто-то посторонний тычется в их запертые двери. Ещё, чего доброго, выбросят нас в космос вместе с вагончиком...

Мы с Лизой переглянулись, сдерживая смех. Ребята же приняли страшилку за чистую монету и притихли. Юлианне только того и надо было. Я вытянулся на ложе, сделал движение рукой, каким смотрят на часы, и дист услужливо отобразил индикатор времени. Ну и ну! Оказывается, с того момента, как мы попали на Фороубо, прошло всего десять с небольшим часов. А я думал, сутки, не меньше. Ну, ничего, будет время отдохнуть. Насчёт "поезда по Млечному Пути" Гарри был не так уж неправ. Но это, как говаривали Стругацкие, уже другая история.

РИТ - реанимация и интенсивная терапия (мед.)

Комментарии: 19, последний от 12/06/2014. © Copyright Машошин Александр Валерьевич (neirosoft@yahoo.com) Размещен: 14/09/2012, изменен: 08/05/2014. 110k. Статистика. Рассказ: Фантастика __ просто фантастика __ Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Прямое продолжение "Дочерей Цирцеи". Прошёл год, и во время туристического похода герой вместе с компанией однокурсников оказывается в классической роли попаданцев.

Машошин Александр Валерьевич : другие произведения.

Спонтанный пробой