Тем более на основе данных только по войнам нынешним.
Очень сложно с парашютом прыгнуть в первый раз. И второй раз тоже.
Но еще сложнее - выйти перед аудиторией незнакомой и что-то аудитории той рассказать попытаться.
Тут на тебя - тысяча глаз.
Тут на тебя - тысяча ушей.
Тут тебе - тысячи вопросов. Самых разных. Возможно, и каверзных.
Тут тебе - и аплодисменты. Коль аудиторию ту укротить ты сумеешь.
С аудиторией нужно вести себя ласково. С ней нужно вести себя грубо-хамски.
Ей можно прочесть Шекспира. Сонет. На чистом английском.
Ей можно рассказать сказку про общение мужского полового органа и его женского аналога.
Люди то любят.
С аудиторией нужно вести себя, как с женщиной. Ей нужно льстить. Ей нужно говорить правду в лицо. Ее нужно унижать. Ее нужно возвышать.
С аудиторией нужно вести себя как с мужиком зрелым. Где-то похвалить. Где-то - пнуть больно. Где-то хвостом повертеть. Где-то на толстый живот указать да на подмышки и ноги вонючие.
Главное - знать, что где и когда.
Аудитория - толпа. А ты - выше толпы. Пойми это.
Поймешь - победишь.
В том - вся наука.
Укроти ее, толпу, если можешь!
* * *
Главный вопрос современной войны - это вопрос о мобилизации. И еще - о взаимном сосредоточнении войск - наших и противника. Если подумать внимательно, то оба вопроса об одном и том же - как бы нам нанести удар по врагу да самим при этом не попасть под удар вражеский. Этот-то вопрос и обсуждают Маршалы Советского Союза товарищи Тимошенко и Шапошников, генерал армии товарищ Жуков, и генерал-майор товарищ Василевский в кабинете дома большого на улице имени товарища Фрунзе. Генерал-майор товарищ Василевский всем докладывает. Как младший по званию.
- По данным разведывательного управления Генштаба, возглавляемого генерал-лейтенантом товарищем Голиковым, переброски немецких войск в Восточную Пруссию, Польшу и Румынию начались с конца января 1941 года. Разведка считает, что за февраль и март группировка войск противника увеличилась на девять дивизий: против Прибалтийского особого военного округа - на три пехотные дивизии; против Западного особого военного округа округа - на две пехотные дивизии и одну танковую; против Киевского особого военного округа - на одну пехотную дивизию и три танковых полка.
Хмыкнул товарищ Тимошенко иронически:
- Это же сила великая! Не устоять! Три полка. А у нас в Киевском особом только в первом эшелоне пять мехкорпусов!
- В стадии формирования, товарищ нарком.
- Все равно - в каждом по нескольку сотен танков будет. Против немецких-то крох!
- ...На 5 мая 1941 года, по докладу генерал-лейтенанта товарища Голикова, количество немецких войск против СССР достигло 103-107 дивизий, включая 6 дивизий, расположенных в районе Данцига и Познани, и 5 дивизий в Финляндии. Из этого количества дивизий в Восточной Пруссии находится 23-24 дивизии; в Польше против Западного округа - 29 дивизий; в Польше против Киевского округа - 31-34 дивизии; в Румынии и Венгрии - 14-15 дивизий...
Тут и товарищ Жуков голову бритую скривил в усмешечке:
- Напугали ежа голой жопой.
- ... На границах Советского Союза, по состоянию на 15 мая 1941 года, было сосредоточено до 86 пехотных, 13 танковых, 12 моторизованных и 1 кавалерийской дивизий, всего до 112 дивизий. На 1 июня 1941 года, по данным разведывательного управления, против СССР находилось до 120 немецких дивизий. В целом, к июню 1941 года Германия довела общую численность войск до 8 миллионов 500 тысяч человек, увеличив ее с 1940 года на 3 миллиона 550 тысяч человек, то есть до 214 дивизий. У нас к июню - с учетом призыва дополнительных контингентов - в наличии имеется свыше 5 миллионов человек...
Хмурится товарищ Шапошников - но не весело, а задумчиво:
- Вопрос ведь, голубчик, не столько в наличии войск, сколько в темпах их сосредоточения и развертывания...
- ...Наиболее массовые перевозки войск на восток немецкое командование начало проводить с 25 мая 1941 года. К этому времени железные дороги немцами были переведены на график максимального движения. Всего с 25 мая по данным Источника было переброшено ближе к границам Советского Союза 47 немецких дивизий, из них 28 танковых и моторизованных.
Покрутил головой товарищ Тимошенко:
- Деза явная. Откуда у немцев столько танковых дивизий? Они что, все остальные фронты оголили и все у наших границ собрали?
Вздохнул тяжело товарищ Шапошников:
- Деза или не деза... Поздравляю вас, товарищи, возможно, война на пороге.
* * *
Стоит на краю сцены секретарь комсомольский, звонкоголосый. Кричит в зал задорно-весело:
- Товарищи! А теперь - поприветствуем героя освободительных походов, славного сталинского сокола-десантника, орденоносца, товарища Васнецова!
И в ладоши забил радостно-звонко, чуть вправо перемещаясь плавно.
Надавил на клавиши мужичок-баянист, да меха растянул баяньи. Грянул марш летный ритмично. Вышел Степа к рампе, прямо к залу лицом. Кашлянул. Замер баян. И зал замер.
- Я товарищи... Товарищи...
Сглотнул Степа судорожно. Рот - как бумага наждачная. Губы сухие.
- Дорогие товарищи, хочу сразу поприветствовать вас всех, наш славный ленинский комсомол, могучую нашу партию, ее ленинско-сталинский ЦК и лично товарища Сталина! Ура!
Вскочили товарищи, как и всегда, в порыве едином. Слава! Слава!! Слава!!! Ур-р-раа-а! Поаплодировали жарко. В овацию перешли.
Бросил Степа на часы взгляд - всего полчаса прошло. А ему - еще полчаса держаться. Как минимум.
- Слава, товарищи... славной Красной Армии... И нашим могучим военно-воздушным силам!!!
И еще аплодисменты минут на десять.
Смотрит Степа в зал. Кого здесь нет только! И пионеры юные восторженные. И пионерки влюбленные, ясноглазые. И комсомольцы статные. И комсомолки русо-брюнетчатые длиннокосые челочно-затылочно-стриженные, глазами сияющие. И мамы молодые с колясками. И рабочие с работницами краснокосынными. И крестьяне с крестьянками. И дедушки да бабушки с внуками и внучатами. И красноармейцы да командиры молодые в обмундировании новеньком.
Расселись все по лавочкам на площадке открытой. Не хватило лавочек всем. В проходах стоят.
Все слушают. Все рты распахнули. У всех - ушки на макушке.
Кто-то даже записывать собирается, блокнотик раскрыл.
Смолкли аплодисменты - тишина над залом повисла.
И глаза - на Степу устремленные.
* * *
- Отчего же война, товарищ Шапошников?
- Немцы ведь войска сосредотачивают, товарищ нарком? Так? Сосредотачивают. Темпы перевозок наращивают? Наращивают. А зачем? Просто так они этого не делают.
- Допустим, они что-то замышляют. Против нас. Но разве возможно нападение на СССР с открытым фронтом против Англии?
- Но ударил же Вермахт с тем же открытым фронтом по Югославии и Греции.
- Товарищ Маршал Советского Союза, я прошу прощения, но странно слышать от вас сравнение могучей сталинской Красной Армии с буржуазными армиями Югославии и Греции. Разве они сопоставимы?
- Нет, конечно, товарищ Жуков. Но ведь еще в Мировую империалистическую войну, столкнувшись с открытой, а не потенциальной войной на два фронта, немцы неоднократно пытались мощным сильным ударом выбить того или иного противника из войны. Так было во Франции в 1914-м, так было на Восточном фронте в 1915-м, так было в Италии в 1917-м. Немецкие генералы в этом смысле никогда не боялись идти на риск, если того требовала обстановка.
- Но хватит ли у немцев сил на такой удар?
- Почему нет? Все зависит от целей, которые они перед собой поставят. Полный разгром Красной Армии - это одно. На это, конечно, не хватит. А шантаж военно-политического руководства СССР это другое. Тут и малыми силами обойтись можно. И запомните, товарищи, немцам количество театров военных действий никогда помехой не было. У них несколько фронтов ведь уже к этому моменту есть? Есть. В Африке, в Ираке и Сирии, на юге Балкан. Только не рассказываейте мне, что против наших границ немцев мало, что там дивизий немецких - раз два и обчелся. Организация боевых действий на отдаленных фронтах на порядок сложнее, чем по единому фронту. И если они эту логистику там обеспечивают, то в Польше да в Пруссии - тем более организуют.
- Логистика-хренистика. Мы ведь, товарищ Шапошников, в своих планах рассчитываем на гораздо большую группировку противника у наших границ. И даже вы об этом говорили, товарищ Шапошников. Сами настаивали на том, что немцам для нанесения удара потребуется... вот, у меня записано... м-м-м-м... минимум до 137 пехотных, 19 танковых, 15 моторизованных, 4 кавалерийских и 5 воздушно-десантных дивизий, а всего до 180 дивизий. И это из общего количества около 284 дивизий: 230 пехотных, 22 танковых, 20 моторизованных, 8 воздушных и 4 кавалерийских. А у них по данным разведуправления - всего 214 дивизий на всех фронтах.
- Действительно. По расчетам нашего Оперативного управления группировка Германии, развернутая против СССР, должна составлять около 240 дивизий. С учетом союзников. Но ведь нет пока этой группировки. Нет тех двухсот сорока дивизий немецких, что в наших оперативных планах прописаны.
- Поляки и французы тоже рассчитывали, товарищ нарком. Хотя, конечно, наша армия - не польская и не французская. Но ведь немцы часто делали ставку на внезапный удар. Еще в прошлую войну. В том-то и смысл немецкой доктрины, а не в том, чтобы просто фронт противника проковырять да в прорыв ринуться, как вы, дураки молодые, думаете. Смысл в том, что основные ударные группировки наращиваются в течение недели до дня нападения, смысл в том, что соблюдается особый режим секрестности, смысл в том, что авиация поля боя перелетает на полевые аэродромы и аэродромы подскока за двое суток, танки и бронетехника выводятся в районы сосредоточения за 36 часов, а приказы доводятся до исполнителей за 12 часов до начала операции. Все это требует предельно отлаженной системы связи и взаимодействия.
Протер товарищ Шапошинков пенсне. И вздохнул:
- Уж простите меня, старика. Все брюзжу. Впрочем, нет поводов для паники. Время у нас есть. Месяц или даже полтора. Сейчас нам опасаться нечего. Вопрос не в том, готова ли Германия к войне против нас или не готова. Она именно В ДАННЫЙ МОМЕНТ не готова. Но через месяц МОЖЕТ БЫТЬ готова. Вопрос в том, как мы на ее явные приготовления реагировать будем?
Пожал плечами товарищ Тимошенко:
- Считаю, что необходимо доукомплектовать дивизии вторых эшелонов приграничных округов до штатов военного времени, ускорить аэродромное строительство и возведение укрепрайнов, ударные группировки по плану "ГРОЗА" держать рассредоточено, в полной готовности выхода на участки прикрытия государственной границы. Думаю, этого хватит.
- В оперативном плане 1940 года, который после уточнения действует и в 1941 году, товарищ нарком, - подал голос товарищ Жуков, - в случае угрозы войны предусматривается следующее. Цитирую: привести все вооруженные силы в полную боевую готовность; немедленно провести в стране войсковую мобилизацию; развернуть войска до штатов военного времени согласно мобплану; сосредоточить и развернуть все отмобилизованные войска в районах западных границ в соответствии с планом приграничных военных округов и Главного военного командования.
- То есть, именно что введение мобилизации, - кивнул товарищ Тимошенко. - Мобилизации. А объявлять мобилизацию может только Правительство СССР. Ведь мобилизация - это война.
Усмехнулся товарищ Шапошников.
- Спасибо, что мою книгу читали...
* * *
Хотел было Степа рассказ свой начать про Финляндию да Румынию, про тренировки да марш-броски, про Болград да Кагул, про лошадь убитую да помидор мясистый.
Даже рот открыл. И закрыл.
Потому что - не того от него люди ждали в том зале собравшиеся.
Понял тут Степа внезапно одну простую вещь - зал ждет от него того, чего ждет.
А ждет-то зал тот не правды степиной, сквозь войны пронесенной. Не рассказов его правдивых. Никакая правда тем людям не нужна. Кроме правды. Которая в газете "Правде" напечатана.
И заговорил тогда Степа свободно и яростно-весело.
* * *
А вот, ты, друг мой, читатель, знаешь ли, что такое - мобилизация?
Давным-давно люди жили большими стадами и сами делали все и сразу: сами строили жилища, сами изготавливали оружие, сами добывали мясо, сами готовили еду, сами стирали. Оборонялись они от зверя дикого али супостата поганого тоже сами и все вместе - всем коллективом. Все - кто оружие держать мог в армию шли, именуемую ополчением.
Но затем наступило время специализации. Большой и дикий человек понял, что профессионал сделает дело куда лучше, чем дилетант. И вот когда человек это понял - тогда же возникли профессиональные охотники, военные, повара, проститутки, врачи, кормилицы, замледельцы и воспитатели подрастающего поколения.
Войны профессионалов были похожи на короткие стычки - сошлись, помахались, разбежались. Оно и понятно - подготовленный воин это очень дорогой продукт, который надо беречь. Конечно, ополчение еще оставалось на крайний случай, но лавры победителя ему доставались очень редко. Как правило, им дырки разные затыкали. А воинов-перофессионалов - берегли.
Так было до появления нового средства уничтожения людей - скорострельного оружия. Теперь линии рыцарской конницы или пестрых гвардейских каре заменили массы людей в скромной военной форме защитного цвета. С винтовками да ружьями. Все было хорошо - двое не добегут, третий прорвется, а четвертый флаг водрузит.
Но в дело, как и всегда, вновь вмешались экономика и технический прогресс. И с изобретением пулеметов, митральез, новых типов снарядов и мин, а также массового их производства и массовых же армий выяснилось, что скорострельное вооружение глотает патроны не пачками, а ящиками. Что большие толпы легко косить шрапнелью и картечью, аки траву, но батареи жрут ту шрапнель эшелонами. И, наконец, что вся эта большая толпа людей с оружием и в военной форме кушать тоже требует много. И всего остального тоже - обмундирования, патронов, сапог, умных командиров, средств обеспечения.
Все это требуется произвести. А для производства - нужны заводы и фабрики. А на них должны работать рабочие. И на их строительстве и модернизации тоже. А как тогда, драгоценные мои, быть с армиями массовыми? Как такую массу рабочих рук от станков да плугов отрывать прикажете? Да еще кормить их всех, дармоедов? Да вместо станков и плугов тех - машины для убийства клепать?
Экономике тут наносится удар не менее сильный, чем бомбардировками промышленных районов и городов. И удар этот наносим мы сами.
* * *
Тогда умные люди придумали ловкий ход. Пускай заводы и фабрики мирную продукцию производят - но в случае войны мы их тут же на рельсы производства военного переведем. Пусть военные предприятия производят немного в масштабах всей экономики - мы всю их продукцию на склады храниться отправим до времени до поры. А там она - накапливаться будет. Пускай в мирное время численность армии будет небольшая. Но военную подготовку проходят все мужчины поголовно. В случае войны мы ставим под ружье уже готовый обученный резерв с огромными мобилизационными возможностями. Так родился воинский призыв и все связанные с ним прелести. Так родилась мобилизация.
Решение - гениально: пусть люди работают, пусть создают продукт, пусть цветет наша Родина и богатеет! Пусть люди жнут и строят, сеют и пашут. Регулярная армия мирного времени относительно небольшая. Некоторые воинские части - по штату сокращенному содержатся. Призыв - только небольшой процент населения (молодежь, да и то не вся) на небольшой срок. Года на два-на три. Ослужил - и вновь руки свободны для труда мирного, созидающего. Пришел человек из армии - определяет его военком местный в специальный разряд - в запасные. Только иногда на сборы военные выходить надобно ему, чтоб окончательно не забыть ту премудрость воинскую.
А в случае военной угрозы армия сразу пополняется призывным контингентом - то есть, теми самыми запасными. Те части, что по штатам сокращенным держались - полноценными боевыми единицами становятся. И в случае войны такая армия способна относильно быстро, буквально за пару дней, развернуться до массовой армии, которая может идти под пулеметы и картечь.
Но ведь призыв запасных это часть общего процесса мобилизации. А мобилизация - это и есть война! Так товарищ Шапошников еще в двадцатые годы написал. И - правильно написал. В самую точку.
Это абсолютная истина. Так говорит опыт 1914 года.
* * *
Тут было так. Нелегальная группировка, тесно связанная с разведкой армии Королевства Сербия, ликвидировала в городке Сараево, на территории Австро-Венгрии, наследника престола Австро-Венгрии, эрцгерцога Фердинанда. Австро-Венгрия потребовала от Сербии участия в расследовании и извинений. Сербия фактически послала Австро-Венгрию по всем известным адресам из трех букв. Австро-Венгрия объявила войну Сербии. Россия тут же пригрозила мобилизацией, чтобы напугать Австро-Венгрию и заставить ее перестать обижать братьев-славян.
Могла ли Россия не объявлять мобилизацию? Теоретически да. А по факту - нет. Почему же? Потому что Россия уже пригрозила мобилизацией. Потому что слово это страшное Россия всуе произнесла. А слово не воробей. Сказано - сделано. Поскольку на наше объявление мобилизации противник начинает свое мобилизационное развертывание. Как только заветное слово произнесли в Петербурге, оно отозвалось эхом в Вене и Берлине.
Важно не просто объявить мобилизацию и провести все мероприятия в срок - важно при этом опередить противника. Но и противник также стремится упредить нас в развертывании. Поэтому времени на раздумья нет: объявляя - объявляй.
Мобилизация это - цепь мероприятий различных по длительности и сложности. Это не только развертывание войск и доукомплектование подразделений до штатов военного времени. Это промышленность. Это железные дороги. Это связь. Это фактически полный переход жизни страны под контроль военных структур. И этот процесс невозможно запустить в обратном направлении - по крайней мере, быстро. Тем более - что за границей противник делает то же самое.
Царь Николай не решался на объявление полной мобилизации до последнего. Он колебался. Он понимал, что война, будь объявлена, станет необратимой. Придется идти до конца. Спрыгнуть не получится. И потому Россия заговорила об этом только в ответ на мобилизацию войск Австро-Венгрии против Сербии. Но заговорила. И объявила мобилизацию, в конце концов, иначе все это грозило потерей инициативы и времени. Так говорили царю Николаю его генералы.
Германия в ответ на это тут же потребовала от России немедленной отмены мобилизации. Россия сделать это уже не могла, поскольку отменить мобилизацию это все равно, что остановить поезд на полном ходу за пару секунд. В ответ Германия тогда сама начала мобилизационное развертывание и объявила войну России, поскольку не хотела опоздать уже со своей мобилизацией.
Царь Николай понимал, что объявление мобилизации есть, по сути, объявление войны. В России мобилизация требует большего времени, чем в той же Германии. Большего - поскольку пространства огромные, а транспортная сеть для таких пространств развита плохо.
Опоздать с мобилизацией означает проиграть войну. Но объвить мобилизацию фактически означало ту самую войну объявить.
* * *
Летом 1914 года мобилизации требовала вся ситуация в целом. Она взывала к ней. Счет шел на часы. Так говорили генералы. Так ситуацию ту они понимали. Так просчитывали. И потому настаивали на мобилизации. И не на частичной, а на полной. Они не просто настаивали, они требовали. Чем скорее, тем лучше. Они знали, что если дело идет к войне, то объявлять мобилизацию нужно как можно раньше.
Требовали генералы, но требовала и общественность. Общественность хотела спасти братьев-славян от призрачного уничтожения сумрачно-нордическими германцами. Общественность хотела реванша за аннексию Боснии и Герцеговины и за пропущенные Балканские войны.
И тут сработала проклятая диалектика - объявив мобилизацию, чтобы избежать войны или встретить войну во всеоружии, мы получили войну на второй день мобилизации. Мобилизация была объявлена. И война состоялась.
А мог ли царь не объявлять мобилизации? Нет, не мог. Как только он предъявил какие-то требования к Австро-Венгрии, мобилизация стала неизбежна, поскольку за Веной всегда маячил Берлин. Высшие генералы и весь Генеральный штаб были правы. Со своей профессиональной позиции. Иначе с мобилизацией можно было опоздать. Они знали - воевать придется им, а для большой войны мобилизация необходима как воздух. Так причины и следствия поменялись местами. Так события вышли из-под контроля тех, кто их стронул с места.
И царь Николай сдался.
Так логистика, идеология и инфраструктура стали логикой и системой войны.
Большой войны.
Мировой.
* * *
Смотрит Алька на Степу из рядов задних. Весело говорит Степа. По сцене прохаживается гибко-упруго. Рассказывает истории разные. Смеясь, шутки отмачивает. Весь в белом. Только галстук черный. Да орден - рубиново-эмалевый блестит зазывно на лацкане.
А тут и вопросы из зала пошли.
- Скажите, товарищ Васнецов... А в первый раз с парашютом прыгать с самолета с двухсот метров - не страшно?
Смеется Степа. И зал ему в унисон смеется.
- Нет, не страшно. Главное - сухпаем не заправляться как следует перед вылетом. Как дристанешь в штаны - так и книзу-то и потянет само... А сухпай-то - калорийный, тяжелый!
Грохнул зал в хохоте диком. Некоторые аж согнулись от того хохота. Дрогнуло поднебесье высокое, синее. Колыхнулись деревья зелеными купами свежей листвы июньской. Даже дедушки с бабушками захихикали тихо, красной залившись да слезы из-под очков сгоняя быстрые. Даже мамки с колясками.
- А стрелять-то во врага как?
- Молча. И метко. По-ворошиловски. Одна пуля - один враг.
Бросил Степа взгляд в зал. Взгляд быстро-смешливый-стремительный. Воткнулся взгляд тот в зрачки Алькины. Отразил их бриллиантовый блеск. И - во внутрь Альки проник яростно, словно танковый полк, оборону противника прорвавший.
Скользнул тот взгляд по щекам и губам ее мазками алыми.
Проник в глубину, в сердце само. Толкнул изнутри теплым ударом глухим.
И ниже опустился парашютом легким, теплотою горячей. В низ, междуножный, самый-самый.
Вниз, вниз, вниз.
* * *
Как только встает вопрос о мобилизации, в дело включилаются вещи сугубо малые. Однако ж именно они в своей бесконечности оказываются той массой, что гарантировано пропорет брюхо любому "Титанику".
Рассуждаем мы, друзья мои, так. Мобилизация это призыв в армию массы мужиков. Массовый призыв массы. Массу надо обуть и одеть. А это - гимнастерки, шинели, фуражки, зимние шапки, сапоги, ремни, валенки, подсумки и все, что полагается. Допустим, призыв - в сто тысяч. Значит, нужно - сто тысяч гимнастерок, ремней, выщмешков, фуражек, шаровар, пар сапог, шинелей, папах (все это умножаем на два, потому как один комплект носится, второй - запасной). И фляг для воды. И лопат саперных. И противогазов. И портянок. Тех особо много надо. Сапог на сто тысяч нужно двести тысяч. А портянок - четыреста. А лучше - шестьсот.
Призвали мы мужиков. Хорошо. А оружие? Нужны винтовки. А к винтовкам - патроны. А пушкам - снаряды. У нас есть они? А еще ведь и пулеметы нужны. Да побольше. А пулемет - не винтовка, он не обоймами, он патроны ящиками в минуту жрет. И еще бомбы ручные тоже нужны. Хорошо казакам было при царе-батюшке - те все свое из дома брали. А обычному солдату все - из казны дай да положь!
Но раздать со складов все оружие, обмундирование и боеприпасы уже имеющемуся контингенту нельзя категорически. Ведь будет новый призыв новых категорий и возрастов. И им все это тоже потребуется. И, возможно, в еще большем объеме. А про действующую кадровую армию что - забыть прикажете?
Потому помнить нужно про запасы стратегические - на складах хранящиеся. Значит, нужно не только уже имеющихся воинов обеспечить, но и про запас произвести. На всякий случай.
* * *
Возразят мне читатели умные - а промышленность на что? А сможет ли, друзья мои, промышленность мгновенно удовлетворить все возросшие в годы войны экономические потребности? Э-э! Посчитать надобно. Тут ведь как - и тем дай, и этим. Прямо как бляди на панели у Лиговки.
А ведь промышленность дает и делает не просто так - она, как и та блядь, за деньги все делает. И дело даже не в зарплатах рабочим - дело в том, что денег стоит сырье, например, иностранное. Сталь качественная, особенно броня да та, что на снаряды идет, требует присадок металлов редких. Например, марганца. Бензин высокооктановый требует химии высокоразвитой. Порох хороший требует селитры да угля черного.
А все вместе - требует рабочих высококлассных да инженеров грамотных. И управленцев тоже. Из воздуха ни те, ни те не возникнут - их заранее готовить надобно.
* * *
Возвратимся к нашим призывникам-мобилизованным. Так. Хорошо. Дали оружие и обмундирование. Разбили на роты, взводы, отделения, сколотили батальоны и полки. Назначили командиров. Обучили строем ходить, честь отдавать да по-пластунски по грязи ползать. А далее - все это богатство на фронт доставить надо. А это эшелоны железнодорожные. Забудем, что промышленности они тоже требуются в количестве пореогромном. Загрузили. А жрать? Консервы да галеты, да хлеб свежий да кипяток на станциях. О!? И это все, вся провизия богатая - тоже эшелоны. Со жратвою сытной.
Накормили. Поехали. Оп-па! А ведь и по пути следования-то - тоже кормежка. Иначе подохнут, суки, и воевать не смогут. Или - всю полосу пятикилометровую вокруг железной дороги на первой же остановке сожрут до землицы- матушки.
И сортиры, сортиры, сортиры. Поел-то боец, да и нужно ему-то ведь и дела свои большие и малые-то сделать. Сделал дело - молодец! Слуга царю, отец солдатам! Только часов через пять ведь жрать-то снова захочется. И - снова кормежка. А там и снова - сортиры.
А тут и дристун-батюшка родной подоспел, и воспаление легких, и вши малые, и гельминты всяческие забавные. В общем, все, что всегда сопуствует скоплению большого количества людей при отсутствии должной санитарной обработки.
А там и тиф, и сифилис, и холера на подходе. Да и простая пневмония тоже, скажу я вам, вещь малоприятная. А, значит, - необходимы медпункты, врачи, медикаменты, шприцы, койки, белье, горшки, дезинфекция.
И это еще, заметьте, до всяких сражений.
* * *
Раненых и больных бойцов надо в тыл эвакуировать. А это госпитали - полевые и стационарные. И медикаменты, но не простые таблетки, а особые препараты: противоспалительные, обезболивающие, заживляющие. И перевязочный материал. Бинты - километры бинтов. И тонны ваты да корпии.
Но у нас не только пехота, у нас и кавалерия есть. Это кони. Красота - в каждой части подобраны кони по росту да масти. Все под чепраками цветов полковых. Все шагу торжественому да галопу парадному обучены... Эх! А коням-то кормежка тоже нужна какая особая! Травку простую хороший конь есть не будет. И помывка коням нужна тоже. И ветеринары. Потому как кони, как и люди, болеют - и сильно. Конь, скажу вам, сильно капризнее человека во всех смыслах. Тем более, конь военный, породистый. Крестьянская кляча простая для войны не годится.
Есть у нас еще и авиация с артиллерией. А самолетам и артиллерии тоже обслуживание требуется! И качество его! Обслугу здесь готовить специально надо. Подпусти простого мужика к оптике артиллерийской - так это хуже врага! Или к самолету, машине тонкой. И запчасти тем машинам нужны. И топливо. Да не простое, а специальный авиационный бензин с высоким числом октановым да присадками разными. Коня еще можно плетью заставить работать. А самолет? Тоже плетью хлестать?
Забывать нельзя и о том, что солдаты сами по себе это ведь цивильные люди вчерашние. В военном плане это масса темная. Им офицеры нужны. И фельдфебели с унтерами, службу знающими. Их-то тоже готовить надо. Это учебные и запасные части. И их всех тоже кормить надобно и одевать. И размещать где-то, а не в чистом поле.
А средства связи между подразделениями?
А...
* * *
А, черт возьми, работа тыла бесперебойная? Об этом - подумали? Винтовок произвести в достатке - сколько требуется дней? А наганов? А ремней для винтовок? И кобур для наганов? А патронов? И дальше - сапог, ботинок, консервов, бинтов, камфары, хлеба, снарядов, порохов, стали, чугуна, алюминия, меди, золота, платины (для контактов и микросхем радиостанций, радаров и прочей электроники), свинца, телефонов, кожи, овец, коров, кур...
А на все эти заводы-фабрики-цеха ведь люди нужны. Подготовленные.
И где-то ошибешься - сгорит все остальное. Допустим, на завод поставили кожи в нужном количестве. А станков нет. Или дратвы. Или сапожников. То есть, людей. Люди не только на фронте нужны, люди нужны и в тылу. Сапожники, швеи, текстильщики, оружейники, химики, конструкторы, металлурги, шоферы, механики.
Много боец наш босой навоюет? Или без снарядов.
А все произведенное довести до фронта надобно. Это - дороги железные. Это локомотивы да вагоны, это диспетчеры да стрелочники, это сцепщики да ремонтники. И еще - инженеры.
Но хуже всего дело обстоит с оружием. И боеприпасами. На сукне, кожах, фурнитуре, пайке можно сэкономить. А на оружии и боеприпасах - никак. Если ствол винтовки будет плохого качества, его разорвет при выстреле. Если в снаряды положить взывчатые вещества не в том порядке и пропорции - будет плохо. Снаряд тот не взорвется или взорвется не там, где надо. Например, в стволе орудия. Или - в руках заряжающего. Если же выплавить наконечник снаряда бронебойного не по технологии - получится хрень. Снаряд тот броню вражескую пробить не сможет. А если пороху меньше класть? Так тогда и вообще - ужас. Тогда мы болванками пустыми противника забрасывать будем. Если они, конечно, из ствола орудия вылетят.
А ведь еще и медикаменты есть. Что будет, если на медикаментах экономить? И на средствах перевязочных?
* * *
Вот и получается - что война вообще-то выигрывается не военными. Точнее, не только военными. Мы здесь не сказали про инженеров, которые новые пушки, винтовки, снаряды да патроны изобретают. Мы не сказали про конструкторов танков, самолетов да кораблей боевых. Мы не сказали про автомобили, каждому из которых требуется горючее, водитель и механик с руками не из жопы (чтобы движок или КПП не запорол).
А у нас ведь еще и авиация, и флот есть. Вот это - полный кошмар, потому как здесь подготовка особая, боепитание особое, младшие командиры, от которых полностью зависит выживаемость корабля в бою или при подрыве мины, особые (простого колхозника с ликбезом или тремя классами туда не возьмут), старшие командиры тоже особые, а уж про техников и инженеров и говорить нечего - они здесь самые-самые-самые особые.
И всех их надо кормить. А это - поля. Трактора, комбайны да кони. И машины - что урожай, семена да молоко возить. И всякие сеялки-веялки. С работниками. И всем-всем-всем - надо платить. Или продовольствием по карточкам обеспечивать. Чтобы с голоду не сдохли.
И вот все-все это надо рассчитать, поскольку масштабные стратегические запасы в мирное время подрывают экономику проще и лучше, чем бледная спирохета человеческий организм. А экономика нам и для войны нужна, и для мира.
Из таких мелочей складывается победа или поражение. Тот, кто мелочей не видит - проигрывает.
* * *
Россия ту мировую войну проиграла. Как и Германия. Организационно. Немцы и русские могли делать самые безумные выходки типа Брусиловского прорыва, Вердена или Капоретто, но для специалиста все было очевидно: обе страны надорвались.
А Австро-Венгрия - та вообще сдохла, без звука, без запаха.
И Турецкая Империя тоже. Хоть и чуть позже.
* * *
Ударил взгляд Алькин Степе в зрачки. Поперхнулся словами Степа. Даже назад отступил на полшага. Но тут уж зал, разогретый выступлением степиным, себя оправдал. Грянули аплодисменты громкие, в овацию переходящие. Выскользнул сбоку секретарь комсомольский, шустрый:
- Товарищи! Товарищ Васнецов показал нам всем, что главными качествами советского бойца являются высокий духовный порыв, верность социалистическим традициям и бесконечная преданность нашему пролетарскому отечеству, славной коммунистической партии и лично товарищу Сталину! И если враг навяжет нам войну, то весь наш народ поднимется в едином порыве и ответит на удар врага тройным, могучим, сталинским ударом!!!
Растянул меха баянист. Поднялся зал в порыве едином. Выдохнул речитативом многоголосным слаженно:
Если завтра война, если враг нападет,
Если темная сила нагрянет,
Как один человек, весь советский народ
За свободную Родину встанет.
На земле, в небесах и на море
Наш напев и могуч и суров:
Если завтра война,
Если завтра в поход,
Будь сегодня к походу готов!..
...В целом мире нигде, нету силы такой,
Чтобы нашу страну сокрушила,
С нами Сталин родной и железной рукой,
Нас к победе ведет Ворошилов...
Поет зал. Перебрасывается репликами быстрыми:
- А война будет?
- Война, товарищи будет. Война - неизбежна! Война должна положить конец мировому господству империализма!
- А скоро?
- Скоро!
- Урраааа!!!!!
- Слава товарищу Сталину!!!! Слава Красной Армии!!!
Стоит Степа на сцене. Вместе со всеми поет.
А перед глазами у него - взгляд змеиный, бриллиантовый.
* * *
Мобилизация влечет за собой еще одну проблему серьезную. Ведь противник, установив, что мобилизация нами открыто объявлена, попытается активными действиями ей помешать или даже сорвать ее. Причем сделать он может это и до развертывания своих собственных основных сил по мобилизации.
Способов тут много. Это могут быть авианалеты на наши железнодорожные узлы и автотрассы, это могут быть авиационные и артиллерийские атаки по нашим аэродромам, это могут быть вражеские подводные лодки в наших военно-морских базах, это могут быть минные постановки, запирающие наш флот у стоянок, это могут быть воздушные или морские десанты. Наконец, противник может нанести удары вглубь нашей территории с целью срыва сосредоточений наших же фронтовых группировок.
Если противник стремится сорвать нашу мобилизацию, то никто не мешает нам сорвать теми же средствами мобилизацию противника, а если противник уже отмобилизован - помешать развертыванию его армии на наших рубежах. Тут все вышеописанное тоже сгодится, но можно придумать и другие варианты действий. Например, упорная оборона с опорой на укрепленные районы. Или подвижная оборона по берегам крупных рек и каналов. Вариантов тех тут тоже множество. Всех не перечислишь, всех не опишешь. Все зависит от имеющихся в распоряжении средств и от избытка фантазий военно-политического руководства.
Серия операций, призванных прикрыть мобилизационное развертывание своих частей и их обеспечение необходимым призывным контингентом и матчастью, направленных на срыв аналогичных мероприятий противника получила название, говорящее само за себя - "прикрытие".
Прикрытие это еще не совсем война, хотя и война вроде бы настоящая, с бомбами, взрывами, жертвами, стрельбой и атаками. Оно своеобразное преддверие большой войны, которая начнется по окончанию мобилизации, когда генералы получат в свои руки все-все заложенные в мобилизационный план инструменты.
Вот тогда-то и вступают в полную силу планы войны, составленные стратегами умными, вот тогда-то и начинают работать те самые батальоны большие.
* * *
Запомним - действия по прикрытию проводятся ДО завершения отмобилизования войск и могут начинаться не только без объявления войны, но и вообще без предупреждения. Уже объяснил - почему. Для непонятливых объясню еще раз - объявление мобилизации, по-сути, и есть объявление войны. Обеспечение мобилизации - часть войны. Начиная мобилизацию, мы неизбежно сталкиваемся с неоходимостью ее обеспечить, прикрыть. Это уже война по определению. А разными нотами и протестами пускай дипломаты обмениваются, а не военные.
В отличие от полноценных боевых операций прикрытие проводится в ограниченное время и на ограниченной территории. Но прикрытие не означает стратегической обороны, хотя и может ее предполагать. Не означает оно и наступления на существенную глубину. Цель прикрытия - не остановить агрессора или разгромить его, не занять чужую столицу или нанести противнику решающее поражение. Цель прикрытия - обеспечение мобилизации. И точка. Поэтому планы прикрытия составляют собой органическую неотъемлемую часть общего оперативного и мобилизационного плана - важную, существенную, но часть.
Самое главное - прикрытие автоматически объявляется и начинается одновременно с мобилизацией. Объявление мобилизации это и есть сигнал о вводе плана прикрытия в действие. Но можно начать прикрытие и до мобилизации. На это специальный, особый сигнал установлен. За подписью наркома обороны СССР, начальника Генерального Штаба РККА и члена Главного военного совета.
Любая попытка ввести план прикрытия в дейстие без приказа - карается советским законом. Сурово. Но справедливо.
* * *
Разворачивается вечер в парке - как картинка самоцветов сверкающая из сказок дедушки Бажова. Уходит солнышко летнее к горизонту неспешно за деревья сада Нескучного. Здесь в парке - развлечения и занятия на вкус любой.
Есть тир широкий, стреляй себе из любого оружия в англичанина толстопузого да в американца смокинге и в цилиндре.
Есть бассейн с трамплином - ныряй, не хочу. Есть кафе уютные. Есть вышка парашютная.
Есть трамвайчики речные быстрые у пристаней реки Москвы сине-вечерней.
Ну а для особой романтики здесь - беседки на набережных гранитных.
И площадочки-то - танцевальные.
С танго. С фокстротом. С вальсом.
* * *
- Война - это война не только экономик, но и систем, структур, организации. А вы, товарищ Тимошенко и товарищ Жуков, этого не учитываете. То так, с Красной Армией, то эдак! То вводим бригады, то не вводим. То организуем танковые корпуса, то нет. Вот и сейчас. Формируете с прошлого года девять мехкорпусов, а с февраля еще двадцать - и забираете все танки из пехоты и кавалерии, ликвидируете танковые бригады. Сами корпуса набиваете несколькими типами машин - пехотными и быстроходными, тяжелыми и легкими, новыми и старыми. Лишь бы по числу хватило. Так в свое время царь Николай эскадры тихоокеанские лепил из всего, что есть под рукой. Все тогда Цусимою кончилось. А сейчас как? Есть у нас корпуса. Есть и сами танки. А запчасти? А ремонтно-эвакуационная база? А снабжение? А средства обеспечения? А топливо? А дороги для всех этих армад? А артиллерия? А грузовики для пехоты? Танки вперед уйдут - и что? И пехота без танков - и танки без прикрытия будут.
Улыбнулся товарищ Жуков:
- Товарищ маршал, да я на Халхин-Го...
Прервал его Шапошников:
- В Монголии дорог нет. Там они и не нужны. Подвоз летом прямо по степи идет. Танки у вас там были - только легкие БТ. Тяжелых и средних не былио. Халхин-Гол - это фронтовая операция, а не стратегическая. Но и там, товарищ Жуков, японцы танковую бригаду Яковлева в районах ПТО сожгли почти полностью. А у вас, товарищ Тимошенко, прощу прощения, товарищ нарком, на перешейке Карельском...
Нахмурился товарищ Тимошенко.
Ибо все, о чем Шапошников говорил - он и так по должности знает. Но всем мелочам придавать значение - в окопах навсегда просидетьбез движения. А нам движение нужно! Прорыв! Глубокая операция! Кто не хочет воевать, тот оправдания ищет.
А товарищ Тимошенко не ищет. Только и его не все успокаивает. Не все устраивает.
- ...у вас, товарищ нарком, в Финляндии линию Маннергейма с какого раза прорвали? И сколько частей за Ладогой по лесам в окружении мыкалось со своими танками?
Вновь нахмурился товарищ Тимошенко
- Наша огромная проблема - управление войсками в бою и на марше. Это - прежде всего, отсутствие средств современных связи. И еще у нас для этих армад танковых кадров опытных нет. Точнее, есть - но мало. Поэтому большо вопрос, насколько эффективно наши мехкорпуса смогут действовать в условиях внезапного нападения противника.
Сделал паузу товарищ Шапошников. И закончил:
- Все, что я говорил только что, не только к мехкорпусам относится - оно всей Красной Армии касается сверху донизу.
* * *
Погладил ладонью сукно темно-зеленое крышки стола перед собою товарищ Жуков, бросил на товарища Шапошникова взгляд ироничный:
- Во-первых, товарищ Маршал Советского Союза, мы планируем упредить немцев в ходе операции прикрытия. Инициативу противнику никто отдавать не собирается. Но даже в случае, если противник нас опередит, то его удар по нам будет нанесен на одном лишь участке фронта. Немцы же не дураки - атаковать от Балтики до Карпат. А если и дураки - то тем лучше, тем быстрее выдохнутся. Сил-то у немцев, как мы видим, пока еще совсем недостаточно. А из истории нам известно, что наступающий и атакующий тоже рискует нарваться на мощный встречный контрудар и угодить в хороший мешок. Вспомните 1914 год, когда операция прикрытия, начатая двумя русскими армиями в Восточной Пруссии, закончилась для них серьезным разгромом.
- Да, голубчик, так оно и было. Только операция та была уже не операцией мобилизационного прикрытия, а первой фазой нашего удара от Варшавы на Берлин, северный фланг наш в ней обеспечивающая. Мы тогда недооценили качество и выучку германских частей, а особенно - их управляемость и связность. И себя переоценили немного. Но ведь связности и управляемости у нас-то и сейчас не прибавилось.
- Если мы нанесем массированный удар по всему фронту, в том числе и по тем участкам, где немцы собираются ограничиться активной обороной, вряд ли немецкая армия тот удар выдержит. Повторится история августа 1914 года, только наоборот - немецким генералам придется в шкуре генерала Самсонова побывать.
Покачал головой товарищ Шапошников:
- Дай-то бог... дай-то бог.
А товарищ Жуков рукой рубанул азартно:
- Все это, товарищ Маршал Советского Союза - досужие разговоры. Инициативу мы выпускать из рук не намерены. С Германией нам все понятно.
Кивнул товарищ Тимошенко довольно.
- Что ж, тогда давайте поговорим о главном. А именно - о Финляндии и Румынии.