Дикий, душераздирающий, пронзающий нестерпимой болью каждую клетку тела, перерастающий в жуткий рев реактивного самолета, рождающий чувство отчаяния и безысходности...
Проклятый будильник!
Серое унылое утро извращенцем-вуайеристом заглянуло в окно. Дождь без устали барабанит по шиферной крыше, превращаясь в потоки слез на стекле. Отрывки сновидений еще мелькают перед глазами, отзываясь в сознании умирающим гулким эхом шагов в заброшенном подземелье.
Ненависть уничтожает душу. Вновь, как и вчера, впрочем, и год назад, безжалостная мясорубка убогой человеческой жизни готова погубить очередную жертву.
Скомканное одеяло, словно змей, опутавший Лаокоона, не желает выпускать из своих объятий, даря последние секунды блаженства.
С равнодушием обреченного бреду к умывальнику. Холод выводит из состояния оцепенения. Полусонные мысли шевелятся теперь гораздо быстрее. Нет, пожалуй, мчатся галопом. Куда?
Жена что-то лепечет на кухне, пересказывая содержание очередной слезливой телепередачи.
Опостылевшая еда поглощается механически. Взгляд, тупой и безразличный, упирается в цветное пятно ковра на стене. Ну, что там у нас сегодня? Сделать то, заскочить туда, решить, достать, подписать, оформить... Очередная муть... Господи, как я устал! И все же, я обязан, я должен...
Бежать...
Бегу!
Сквозь туман, по лужам, мертвым листьям, мечтавшим коснуться земли... К неведомой, пугающей цели. Тяжело дыша... Сквозь безучастную толпу, где люди всего лишь куклы с ничего не выражающими глазами.
Кто вы? Где вы? Зачем?
Гигантский металлический червяк сгинул в бесконечности, поглотив наживу, исчез во мраке тоннеля, на очередной станции с шумом отрыгнул безликую массу, лишенную души и рассудка.
Пустота...
Наверное, так чувствует себя капля, растворившаяся в океане, песчинка в пустыне, или щепка, подхваченная взбесившейся морской волной.
Бегу!..
Желая больше никогда в жизни не видеть краснорожих мужиков с явной печатью вырождения на лицах, распространяющих вокруг себя убийственный перегар, чесночный дух и зловоние...
Бегу по оплеванному тротуару, через проезжую часть, рискуя оказаться под колесами бесчисленных автомобилей.
Взгляд скользит по скопищу обветшалых унылых зданий, напоминающих покойников в морге. Осыпающаяся штукатурка, кучи собачьего дерьма вдоль стен, да полуистлевшие окурки. Вот, пожалуй, и все.
Скрипит тяжелая дверь: "Ну, Господи, помоги! Избавь от новых неприятностей. Дай сил справиться со старыми!"
Каменные, отполированные десятками тысяч ног, ступени остались позади. "Что там у нас на часах? Так, целых десять минут в запасе".
Есть время отдышаться, собраться с мыслями, выбрать очередную цель и, вперед, бежать...
Бежать!
Куда?
Отдел тарифного мытарства!
И вновь осенний холод, мерзопакостная погода. Сидеть бы сейчас в кресле у камина, посасывать коньяк, смакуя сигару, да слушать "Hey You" Флойда. Эй, где вы там? Прячетесь под зонтами от назойливого дождя. А я здесь! В тепле и безопасности, мечтаю о всякой ерунде, до которой вам нет ровным счетом никакого дела...
У таможни настоящий автосалон, выставка крутых тачек. Да нет же! Рядовые инспектора приехали на работу. Кажется, Шляпник на месте. Уже легче. В случае чего... Впрочем, это последняя, весьма призрачная надежда...
Нажимаю белую кнопку звонка.
--
Отдел тарифного мытарства, - раздался треск из динамика.
--
К Наплевацкому, - бросил я, покрываясь испариной нарастающего волнения.
Щелкнул замок. Дверь открылась, пропуская меня в пугающий лабиринт.
"Сволочи! Еще бы автоматчика поставили! Какого черта! Хотя, все и так предельно ясно. Мы не люди! Всего лишь субъекты внешнеэкономической деятельности! Черви, ничтожества! Просители, одни из многих, серость, безликость, придорожная грязь! Людишки, сгорбившиеся в унизительном поклоне, с притворными улыбками на лицах. Кому какое дело до наших проблем, простоя транспорта, сорванных заказов, невыплаченных зарплат, нервов и здоровья? Ладно, хватит. Расчувствовался! Вперед, бежать, бежать!"
Стук в дверь. Мерзкий звук, словно проводишь ногтями по шершавому кирпичу. Так и пробирает дрожь.
Голова оказалась в дверном проеме. Удушающий запах перегара ударил в ноздри, лишая сознания.
--
Здравствуйте, Иван Иванович. Разрешите? - выдавил я из себя, едва справившись с отвращением.
--
Ну, что там у тебя?.., - лениво отозвался хозяин кабинета.
--
Да вот, по вчерашнему вопросу. Я документы принес...
--
Какие такие документы? - нахмурился обладатель нескольких звезд на погонах. - Мы же вчера смотрели. Обмановская, по-моему, высказалась однозначно.
--
Новые документы. Техническое описание, инструкции по эксплуатации... Тут их целый ворох. Ответы на все ваши вопросы. Разрешите войти?
--
Ладно, заходи, коль пришел. Только быстро. Работы полно. Отчеты, реестры... Вздохнуть некогда, а тут ходят... Достали! Я что, Ленин? Развелось ходоков, понимаешь! Ну, выкладывай!
--
Извольте полюбопытствовать. Лишние подтверждения наших слов. Какие же мы нарушители? Побойтесь Бога!
--
А это что?
--
Машина в собранном виде.
--
Ну?
--
Части! Ведь мы не целое изделие завозим, а части! О них я и говорил. Иван Иванович! Вы же знаете, как моя фирма относится к вашей конторе. Любит вас всей душой. А она у нас широка. Сами знаете...
--
Ты зубы не заговаривай. Бумаги хороши, да что толку. Конец года на носу.
--
Причем здесь?.., - не могу скрыть удивления.
--
Я тебе так скажу, по старой дружбе. Обмановская указание получила.
--
Какое? От кого?
--
От самого! - Иван Иванович с многозначительным выражением лица поднял указательный палец и обратил взгляд к потолку.
--
Какое к черту указание? - я близок к полному отчаянию.
--
Ну, ты, блин, чудак-человек. Бюджет ведь наполнять надо.
--
Я здесь причем?
--
Установка есть - драть бабло со всех без разбору и по любому поводу.
--
Как же закон? Суды, в конце концов?
--
А, - Иван Иванович равнодушно махнул рукой, - закон, говоришь, суды... Так это ведь когда будет... в январе. Сейчас главное бабки снять, да отрапортовать. Уж потом...
--
Иван Иванович! - я сжимаю кулаки от бессилия. - Мы со Шляпником толковали, он обещался...
--
Знаю. Да хоть с Мутным, или Кошельком!
--
И все же...
--
А что я могу? Мы ведь рабы. Сидим смирно. Зачем рисковать? Я работу менять не собираюсь. Вот если бы Обмановская подписала, ну, тогда другое дело...
--
Так ведь подпишет! Отчего же не подписать? Как вы ей преподнесете, так все и будет, - искра надежды вновь вспыхнула во мраке безысходности.
--
Э, брат, куда берешь... Обмановская, она того... Все, извини. Нет у меня времени. Реестры, отчеты... ты уж лучше ступай...
--
А как же документы?
--
Да ляд с ними. Оставь себе на память.
--
Но, ведь...
--
Все, все, поговорили.
--
Что же, Иван Иванович? - я замялся в нерешительности.
--
Чего еще?
--
Мои ведь не успокоятся. Начнут жалобы писать...
--
Да плевал я на все ваши жалобы!
--
Как знаете.
Не простившись и хлопнув дверью, я вылетел из ненавистного кабинета. "Сволочь! - кровь ударила в голову, ослепив на несколько мгновений, - скотина! И ты решаешь, кому жить, а кому умирать! Региональный царек... К тебе идут на поклон со всей области: Иван Иванович! Будьте так любезны! Извольте решить! Не губите, кормилец! Вы наш спаситель, последняя надежда! - Божок, вознесенный над людьми волею судьбы!..
Впрочем, за что я тебя так? Ты ведь еще большее ничтожество, нежели я. Силой обстоятельств я вынужден с упрямством обреченного сражаться с такими, как ты. Тобой же правит только страх, животный страх, холодящий кровь в жилах... Перед начальницей, носящей странную фамилию, перед коллегами-стукачами, прокуратурой и разного рода комиссиями. Да разве на тебе свет клином сошелся? Обмановская! Сладкоречивое чудовище с пухлыми ручками! Как она восторженно хлопала в ладоши, радуясь очередной жертве в моем лице, плетя паутину словоблудия, сыпля номерами нормативных актов, словно дерево мертвой листвой во время листопада... Глаза ее светились неописуемым восторгом. Опьяненная чувством абсолютной власти, безнаказанности и неуязвимости, она испытывала ни с чем не сравнимое удовольствие. Человек оказался на своем месте. Давить, не пущать, уничтожать, упиваться страхом и отчаянием собеседника. Перед подобными ощущениями меркнут самые изысканные наркотики!
Куда же теперь? Заскочу к знакомым брокерам. Зачем? Да так, сам не знаю. Они где-то рядом.
Черт возьми! С самого утра зарядил мерзкий надоедливый дождь, а теперь снег валит. Слякоть и грязь кругом. Плывешь по ней в неизвестность, словно по океанским волнам в далекие сказочные страны, где ветры наполняют легкие волшебными ароматами диковинных цветов, а мир дышит любовью.
В узком коридоре царят полумрак и громкие звуки работающего матричного принтера, тарахтящего, словно пулемет длинными очередями. В полоске света, вырвавшегося из заточенья, показалась до боли знакомая рожа. Какого дьявола? На пороге стоял мой бывший работодатель, кинувший меня на довольно внушительную сумму. Нет, только не сейчас!
Бежать, бежать прочь, куда угодно...
Увязая в сугробах, я едва могу двигаться. Падаю, тону в снегу... Вперед... Нет сил! Где же офис? Ночь на дворе. Мороз крепчает.
Нащупываю какие-то ступени, дверь. Я знаю, уверен... В лицо ударила волна тепла, смешанного с резким запахом испражнений подгулявших прохожих. Черт с ними, алкашами окаянными! По крайней мере, не замерзну бездомной собакой. И на том спасибо. Проклятье! Кажется, я потерял портфель с документами, печатью и прочей казенной дрянью. Куда исчез офис? Быть может, пока я мотался по всяким присутственным местам, фирма съехала, изменила адрес Мистика какая-то! А снег откуда? Я ведь помню, сентябрь еще не кончился...
Тепло. Кругом тепло. От него млеют ноги, наливаясь кровью, и только прикосновение к металлическим дверям лифта холодит руки. Какой этаж? Да кто его разберет. Там видно будет. Ты смотри! Старая развалюха по-прежнему работает! О, нет! Пустота, бездна под ногами! Я понимаю! Сон, годами мучивший меня... Несчастный ребенок, сброшенный мною в бездонную шахту злосчастного лифта... Глаза, полные удивления, невозможно забыть. Секунда до встречи со смертью...
Страх, абсолютный, всепоглощающий.
Что я скажу его родителям?
Слезы текут по щекам, растворяясь в темноте. Наказание неотвратимо! Суд, тюрьма, срок... Но его глаза! Демоны зла восстали из ада, мертвецы выползли из могил.
Спазмы отчаяния сжали горло, ужас парализовал конечности. Нет, я не боюсь кары, но я признаю собственный грех, и это страшно! Я раздавлен, уничтожен. Я растворяюсь во Вселенной, превращаясь в космическую пыль, разлетевшуюся на сотни тысяч световых лет вокруг.
Нет, я не убивал младенца! Это всего лишь сон! Или, быть может, я пытаюсь уверить самого себя в собственной невиновности? Но ведь каждый из нас в мыслях убивал кого-либо. Брата, мать, соседа, начальника... Зло просыпается в наших душах, превращаясь в ночные кошмары, безумием врываясь в действительность, являющуюся продолжением сна...
Прочь отсюда! Бежать!
Лестнице нет конца! Ад встречает строптивца! Двери, двери, кругом двери! Я стучу в них. Люди! Тишина! Только сердце отчаянно колотиться в груди, да кровь с шумом пульсирует в жилах.
Слезы!
Слезы отчаяния и радости льются из глаз. Я осознал собственный грех, я чист и свободен! Я прощен!
"Мария, где ты! Я жажду видеть тебя, твои голубые глаза и рыжие волосы. Помнишь, как мы творили любовь? Ты грациозно выгнула спину, превращая постель в огненный взрыв. Твое лоно предстало перед моим взором, и груди тяжело вздымались. Я слышал частое возбужденное дыхание, видел влажные гранатовые губы...
Нет, это была твоя сестра... Я забыл, не могу вспомнить. Быть может, ты вовсе не Мария? Череда картин, событий, воспоминаний исчезают во мраке, где только нежное прикосновение напоминает о прошедших жизнях.
Нелепые виденья рвутся в глаза и уши, наполняют сознание рваными образами.
Прочь отсюда! Бежать!
Ночной холод обжигает легкие. Черный бархат небес усыпан хрустальными осколками звезд. Сколько их? Миллиарды? Миллиарды безымянных миров, потерянных в бесконечности!
Ощущение небывалой легкости переполняет душу. Я лечу! Господи, как хорошо! Какое блаженство! Где вы, люди? Разве закрытые двери спасут от зла, вскипающего в ваших душах, от несчастий и слепой судьбы? Наивные глупцы, отгородившиеся стенами отчуждения друг от друга и окружающего мира...
Я парю над землей. Я чист, светел и свободен. Мне искренне жаль вас. Ваша бессмысленная возня вызывает легкую улыбку и не более того. Куда приятней вдыхать аромат молодой весенней листвы, нежели наблюдать за физиономиями, искаженными завистью, притворством, ненавистью и лицемерием. Зло сидит внутри вас, оно просыпается, овладевает разумом, превращая безвольное тело в послушную марионетку. Но все исчезнет, время похоронит былые страсти, убьет страдания, и стены рухнут, обратившись в прах.
Шепот небес тих и сладостен. Кто ты, скрывающийся во тьме, в пугающих переулках?
Мертвые глазницы бетонных многоэтажных монстров наполняются светом. Пролетая мимо, я невольно заглядываю в окна, становлюсь свидетелем и соучастником отвратительных, непристойных сцен. Вот полупьяный папаша стегает ремнем малолетнее дитя по голой заднице, здесь муж и жена выясняют отношения на кухне, а там две толстые обрюзгшие тетки предаются удовольствиям лесбийской любви.
Небо грозит рухнуть на землю, разродившись небывалым звездным дождем. Но природа незряча и равнодушна. Нет ей никакого дела до полусонного людского муравейника. Она просто существует, подчиняясь неведомым нам законам. Добро и зло для нее не более чем абстракция.
Воспоминания, сны, реальность, мечты превращаются в яркие точки, пробуждающие хаос. Крик отчаяния никем не услышан. Двери человеческих душ на замке. Окна зашторены, и только тени, нет не люди... Тени, тени, царство теней... немых, беспомощных, жестоких и уродливых...
Прочь, прочь! Я пропадаю в запутанных лабиринтах городских улиц.
Площадь взрывается слепящим фейерверком. Толпа оживает, как по команде, испускает тяжелый вздох. И вновь сапоги стучат по бетонке. Вопли громкоговорителей рвут барабанные перепонки.
Гул!
Рев!
Вой!
Безудержные аплодисменты оглушают, сводят с ума, заставляя биться в истерике экзальтированных зрителей. Митинг превращается в кромешный ад. На балконе городской администрации в сопровождении многочисленной свиты показался ОН. Мэр? Депутат? Кандидат? Быть может, сам Президент? Мерзкий карлик с жиденьким чубчиком и усиками мушкой.
Толпа неистовствует.
--
Я очищу город! - горланит коротышка на весь Мир. - Я искореню слабаков, я укреплю нацию, я овладею вашими душами, я затоплю печи для "голубых" и чернозадых, "красных", евреев и демократов! Теперь вам не страшна зима! Я дам вам пенсии и зарплаты! Вы будете жрать колбасу и водку! Вы сдохнете с мыслью обо мне! Теперь вы знаете за кого голосовать на выборах!
--
Да-а-а-а-а-а-а-а, - взвыла людская субстанция.
--
Королеву! Представьте нам королеву! - тявкнули в микрофоны бойкие имиджмейкеры.
--
Королеву! - подхватило человечье стадо.
--
Прошу Вас, Ваше Величество, - кандидат расплылся довольной гримасой.
Одетая в белоснежное платье, она ступала по воздуху, вознесясь над толпой. Длинный шлейф, сверкавший множеством бриллиантов, несли несколько пажей. Едва вьющиеся черные волосы эффектно контрастировали с великолепным нарядом. Правильные тонкие черты сияли голливудской улыбкой..., обнажавшей клыки вампира...
Под крики взбесившейся орды королева величаво приближалась к кандидату на высокую государственную должность, держа в руках черного лебедя.
Вселенское зло сжалось в тугую пружину. Жертва, потерявшая рассудок и способность сопротивляться, уже готова с благодарностью встретить смерть.
Хотелось вскрикнуть, лететь, бежать..., но тело не повиновалось рассудку, парализованному ужасом и отчаянием.
Карлик торжествовал, принимая из рук демонической красавицы необыкновенный дар. И только пальцы его коснулись кровоточащих перьев, мир взорвался. Здания медленно, будто во сне, карточными домиками рухнули на землю, поднимая огромное облако пыли, погребя под собой собравшихся, ловца человеческих душ, и королеву. Я исчез во тьме, задыхаясь в строительном мусоре. Битое стекло изорвало в клочья гортань и легкие. Смерть ласково улыбалась. Она ждала нас, томимая страстным желанием. Разум засыпал навсегда, прощаясь с утерянным прошлым...
* * *
Тяжесть сдавила грудь. Нестерпимый смрад, источаемый тысячами разлагающихся трупов, лишал возможности дышать. Пытаюсь шевельнуться. С трудом удается высвободить ноги, засыпанные битым кирпичом. Израненные руки чувствуют дуновение ветра.
Кругом пустыня. Мертвое скопище обломков, пыли, грязи. Далекий, незнакомый звук, едва достигает ушей. Инстинктивно верчу головой, в надежде обнаружить источник. О, Господи! Механическое чудовище неудобоваримой формы движется в мою сторону. Оно спрессовывает останки мертвой цивилизации в брикеты, отправляя их по ленточному транспортеру куда-то за горизонт. Большеголовые уродцы с огромными, словно общепитовские тарелки, глазами, полными неизъяснимой тоски, пытаются контролировать процесс утилизации. Существа издают отвратительные стоны, выпуская воздух из носовых клапанов.
"Черви пришли! - молнией проносится мысль, - Космические падальщики... Все наши усилия, стремления, мечты, превратились в поживу для этой мерзости! Шоу кончилось! Добро пожаловать, господин Червь!"
* * *
Звон!
Дикий, душераздирающий, пронзающий нестерпимой болью каждую клетку тела, перерастающий в жуткий рев реактивного самолета, рождающий чувство отчаяния и безысходности...