Маслов Илья Александрович : другие произведения.

К Закату от Русколани - Дети Русколани

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Заключительная часть трилогии, основанной на эпосах индоевропейских народов. Великая страна поднимается на бой за свою независимость от завоевателя, мечтающего о мировом господстве. Пламя невиданных сражений сделает из неуверенного в себе юноши великого правителя и непобедимого полководца, стоящего во главе мировой державы.
  Как одно на небе Солнце красное,
  Как одна на свете Мать - Сыра - Земля,
  Как одна выходит Зорюшка ясная,
  Так и Родина у человека одна...
  
  Ты взойди, взойди, Солнце светлое,
  Что Светило - Солнце славянское,
  В наших песнях стократ воспетое,
  Хороводами славлено да плясками!
  
  Ты скажи, почто твои внуки спят
  Да почто раздоры устроили,
  Коль полки врага у границ стоят
  И грозят мечами да копьями?
  
  Богатырский конь уж копытом бьет -
  Наступает ворог безжалостный...
  Тот, в ком россов дух - пусть на бой встает:
  Беспощадный, великий и яростный!
  
  
  
   Все есть Коловорот. Эпохи сменяют эпохи, перед непостижимым ликом Вечности проходят расы, народы, цивилизации, на месте гор и долин разливаются моря, а из седых волн вырастают новые континенты - но все новое неуловимо напоминает то, что уже было прежде... Человек за свою короткую жизнь не способен заметить этого. Однако древние мудрецы - волхвы Севера постигли тайну мироздания и сделали ее достоянием Белой Расы, а нордические короли избрали Коловорот, Солнечное Колесо, своим символом. В нем была Вечная Жизнь. В нем была непоколебимая уверенность в то, что в самый трудный час напряжением всех сил возможно вернуться к былым величию и славе. Постепенно это знание утрачивалось, но и по сей день есть люди, которые помнят тайну Коловорота...
   Они помнят и тот страшный час, когда для народов ариева корня померк Солнечный Свет. Неисчислимые полчища темнокожих захватчиков хлынули с Юга на просторы Полночных Земель, разрушая все на своем пути. Древние земледельцы Европы бросали свои пашни и уходили дальше, на Полночь, ибо никакая доблесть не могла сдержать натиск диких Орд. Но само мироздание, казалось, ополчилось против Белого Человека, и вот над пределами Полночи встала сверкающая стена надвигающегося Ледника. Отступать было некуда. И наши предки вновь повернулись лицом к Полудню, решив дать последний бой на границе обитаемого мира. И победили в нем.
   Тогда на Землю сошли Боги арийской расы. Они вступили в брак с голубоглазыми, светловолосыми женщинами, и родились великие Герои, в одиночку сокрушавшие целые орды чернокожих иноземцев. И захватчики были остановлены!
   Однако после победы люди белой расы разделились. Большая часть решила остаться на прежнем месте, на самой границе с ледником, страшась рисковать с таким трудом обретенной победой. Но нашлись и те, кто двинулся на исконные, плодородные земли, отнятые у их предков чернокожими. Они, предводительствуемые Богами и Героями, карающей грозой обрушились на врага и изгнали его с захваченных им земель, основав там свою державу. Таким было рождение народа Рос.
   Рожденный в битвах, этот народ, как ни один другой, умел ценить мирный созидательный труд. Но вновь и вновь нашим предкам приходилось браться за оружие! Стоило народу Рос обжиться на опять обретенных землях, как с Восхода, из степей, двинулись древнейшие монголоиды со своими отарами и стадами, с полудня напали семито - хамиты, гонимые великой засухой, а на Закате расселились братья ариева корня, пришедшие на все готовое и бывшие непрочь еще поживиться за счет истекавших кровью в войнах родичей.
   Но всех их ждали неудачи. Потому что нечто новое, доселе неведомое и грозное родилось на плодородных равнинах нынешней Восточной Европы. Вместо бурлящего конгломерата племен, родов и поселений - Империя, Держава, чьи пределы терялись в неведомом. Вместо ссорящихся вождей и князьков - Царь великой Русколани. Вместо ополчений с самодельным оружием - конные и пешие дружины, легко сливавшиеся в единое войско, блестящая, отработанная стратегия и - великолепное бронзовое оружие, перед которым трепетали Восход, Полдень и Закат. Такой была страна ариев, страна народа Рос - Арьяварта...
   Шли века. Многое менялось на земле, менялось даже имя великой Империи. Она переживала периоды расцвета и упадка, враги жгли ее столицу, заявляли, что никакого народа Рос уже нет, но приходило время - и наша Родина расцветала краше прежнего, и уже вражеские столицы почтительно кланялись воинам с далекого Севера, с триумфом маршировавшим по их площадям. Потому что ни один злодей никогда не сможет помешать Солнцу взойти, и ни один враг не поставит на колени Внуков Даждьбога - Потомков Солнца, как издавна называли себя наши праотцы.
   Так будь же достоин славы древних витязей, если тебе довелось жить здесь и звать себя россом в час испытаний! Пускай вновь поднимается на горизонте инфернальный мрак - нужно просто взять в руки оружие и гнать захватчиков, предателей и подлецов вон с Родной Земли, как это делали твои Предки.
  
   I
  
   Шел как-то по дороге странник. Шел себе и шел: много ли человеку в дороге надо? Был бы запас в мешке для трапезы да гусли звонкие, а палку - посох и без того в любом лесу найдешь. И был тот странник не сказать, что молод, не сказать, что и стар, но видно - немало повидал на свете. Лихих же людей не опасался - нешто тронут бедняка перехожего? Да и повывелся разбойный люд на земле рода ариева...
   Долго ли, коротко, а увидел странник тот место расчищенное, а после - и поле, а в поле том мужик пашет. Дивной богатырской стати был тот оратай: и плуг - то ему как игрушка смотрелся, и кобыла, плуг тот тащившая - жеребенком! Как ступит он на землю, плугом разрыхленную - так и завязнет иной раз по щиколотку от силы непомерной.
   Увидел он гостя, повернулся к нему, но слова не сказал. Поклонился ему странник:
   -Здоров будь, человек добрый! Не дашь ли водицы испить человеку прохожему?
   Нахмурился пахарь, но опять ничего не сказал. Взял ведро с водою колодезною, рядом стоявшее, поднес страннику. Утолил гость жажду, присмотрелся к мужику тому - и говорит:
   -Уж прости меня, хозяин добрый, но не чаял я тебя в глуши таковой повстречать! Ведь никто ты иной, как славный витязь Велебор, и видывал я тебя в Русколани, в царских палатах...
   Тяжело глянул на странника перехожего пахарь:
   -Да и я тебя там видывал... Почто рану бередишь, гостюшка? Сам ведаешь - не уходят с царской службы добром! Так почто напоминаешь?
   -А по то, что горько видеть мне тебя пахарем, Велебор! Сам ведаешь - худые времена настали. Много у Арьяварты врагов... А как помер старый царь, так и вовсе недруги наши осмелели. Вон, как с Восхода да с Полудня дымом пахнет - то воры - степняки на границу налетают, селения жгут, хлеб топчут, людей в полон уводят! А с закатной стороны царь безбожный, злой поганый Хейд, силу неисчислимую скопил - сказывают, весь мир к ногам своим покорить хочет! Спрашиваешь, почто ран я твоих касаюсь, Велебор? А вот и я тебя спрошу - почто Землю Родную в трудный час не бережешь, почто меч да копье с секирою отложил?
   Распрямился тогда Велебор во весь свой богатырский рост и едва ль не закричал:
   -Верные слова ты говоришь, человек прохожий! Да только корня тому не усмотрел, почему вороги осмелели да на нас ополчились. От младых лет до седых висков служил я царю Русколани да народу Рос, без счета сеч повидал, оба сына мои на поле бранном сгинули, сам чудом от смерти уходил. Да только не тот ворог страшен, что извне приходит, а тот, что изнутри терзает! Нет мира меж людьми рода ариева, иные поедом друг друга едят. Помер царь, и начали княжичи - царевичи меж собою ссориться, а на них глядя - и бояре друг дружку за бороды таскают. Нет прежнего братства, куда ни глянь! Уж и мне завистничать начали - раз оговорили, другой, ну тогда бросил я службу царскую да и подался в глушь, в чащебу, срубил избу себе, поле расчистил и век доживаю. Так - то, странничек!
   -Ну а коли и верно придет враг на Землю нашу - не в набег придет, не за добычею, а захочет рабами нас обратить, а край наш - своим назвать? Пойдешь ли ты тогда с врагами биться, как прежде бился?
   Улыбнулся печально тогда Велебор:
   -Стар я стал для походов - тут, в глуши, год за два проходит. Кости ломит, раны старые покою не дают... Да и неужто перевелись витязи в народе нашем? Неужто некому за Землю нашу постоять? Вот что, странничек перехожий: и прежде видел, и ныне зрю я в тебе верность Правде рода ариева. Дам я тебе меч, водою дивною в кузнице омытый да с заговорами кованный. Есть таковые лишь у меня - мой, да сыновей павших моих. А ты его клянись не продать, не подарить человеку стороннему - а отдай его славному витязю, что дело мое продолжит, врагов во чистом поле поколачивать!
   -Клянусь, Велебор!
   -А коли так, идем со мною в избу...
   Не было промеж прочей утвари у Велебора ни доспеха его, ни шелома, ни щита крепкого, не было ни копья, ни лука боевого, что в рост иному человеку бывал. Но висели в ряд на стене мечи тяжелые, о славе былой, о походах минувших грезя! Снял один из них Велебор, рассек им воздух - и назад повесил:
   -То младшего сына моего меч! Не пощадил сына моего черный степняк, стрелою в грудь поразил. Нет лучше меча такого для простого ратника, да негоден сей меч для великого воителя, может он его в час бранный подвести...
   Снял Велебор второй меч, рассек им воздух, взвесил на руке, нахмурился - и тоже назад вернул:
   -Сей меч старшему сыну моему служил. Сгинул сын мой старший на Закатном порубежье, в засаду попав. Грозен меч этот, коли обратить его против любого врага, да не надежен будет, коли с истинным витязем из вражьего стана биться придется...
   И снял тогда Велебор третий меч. Дивным пламенем вдруг сверкнул клинок, избу осветив! И протянул тогда его старый воин страннику, одним движением в ножны задвинув:
   -Вот он - меч мой, долгие годы хозяину служивший! Разил он ворогов и на Полудне, и на Полуночи, и на Закате, и на Восходе, покуда гады подколодные, в краю нашем затаившиеся, в спину мне не ударили словами лживыми! Так служи же, товарищ боевой, иному храброму воителю, как мне служил, если достоин он тебя будет, если будет глаз его зорок, рука тверда, если будет в сердце его великая любовь к Родине нашей и к народу, на Земле сей живущему! Иди, странник, ищи воина молодого, чтобы вновь засиял меч мой на поле брани, чтобы ведал враг - не перевелись славные могучие витязи на земле рода ариева...
   И потянулась опять дорога дальняя. Куда - то она выведет?
  
   Грохот, лязг и яростные крики неслись к ослепительно - голобуму небу над Степью, а порождавшее все эти бранные звуки множество воинов отражалось в таких же ослепительно - голубых глазах Володара, царя Арьяварты и владыки Русколани, с коня следившего за сражением. Все шло по его рассчету: сопровождавшие его войско два отряда легких всадников из Великой Скифии стремительно обходили настигнутых степняков, а пехота, выстроившаяся в непробиваемую линию, прикрывала лучников, поливающих врага дождем из стрел. Кочевники на скаку отвечали, пытаясь вырваться из с самого начала не распознанной ловушки. Впрочем, самого главного они все еще не поняли...
   Слабый ветер слабо трепал над головою молодого царя стяг полководцев Арьяварты: ярко - красное полотнище с черным, крутящимся в левую сторону четырехконечным крестом. Да, после смерти отца что-то странное произошло в Степи! Раскосые кочевники, прежде изредка тревожившие границы земли народа Рос да угонявшие скот у их союзников - скифов, теперь ежегодно устраивали грандиозные набеги, глубоко проникая на Полночь и грабя города и поселения, уводя жителей в полон. Царь настигал их и в страшных битвах истреблял, но проходили месяцы - и новая орда накатывалась на границы его едва-едва оправившейся от предыдущего нашествия державы.
   Чтобы отбиваться от выросших в седле степных воинов, пришлось дополнить военное искусство ариев новыми находками, в частности - набирать особые конные отряды из легких всадников и конных лучников в Скифии, нанимать удальцов - охотников из Чудского Царства, а также - уделять больше внимания подготовке собственных лучников. Однако основой воинства народа Рос всегда была пехота, а основой тактики - удар плотной, ощетинившейся копьями, стены щитов, который невозможно было выдержать. Обогащенный опытом венетов, далеко на Закате громивших в плотных построениях даже катафрактариев Хейда, отточенный в праздничных потешных боях "стенка на стенку", этот прием напоминал стремительный удар меча, нанесенный рукою мастера и пробивающий всякие доспехи. И нужно было заставить врага встать на пути этого удара!
   Легкая конница скифов схватилась с врагами, окружая их и отрезая пути к отступлению. Царь Володар решительно надел на голову шлем, который до этого держал в руках, опустил забрало и выбросил вперед правую руку:
   -Пешцы, вперед!
   Качнув тяжелыми копьями, строй пехотинцев медленно двинулся вперед. Но медлительность его была обманчива - ибо ничто не могло сравниться по силе с его ударом!..
   ...Степняки, зажатые между легкой кавалерией и строем пехоты, были обречены. Их предводитель понял это, и в отчаянной попытке спасти хоть что - то, вместе с находившимися поблизости воинами попытался прорваться и уйти. Это почти удалось ему - и тогда Володар бросил в атаку гордость правителей Арьяварты - Конную Гвардию. Всадники в надежных доспехах, занеся над головами тяжелые мечи и топорики - клевцы, хорошо пробивающие латы и шлемы, на полных сил конях стремительно поскакали на степняков и почти мгновенно разметали их.
   Поняв тщетность любых усилий, враги прекратили сопротивление. Два спешившихся гвардейца подвели к Володару предводителя кочевников. И без того низкорослый, восседающему на коне царю степняк показался жалким уродцем - карликом из детских сказок. Даже не верилось, что этакий - то уродец мог принести столько горя людям, на которых налетел с войною! Володар презрительно разглядывал степняка некоторое время, а затем сказал, будто размышляя:
   -Никогда ни один из степных вождей не опустился бы до того, чтобы нарушить освещенный именами Богов мир... Ни один из тех, кого по праву звали вождями...
   Степняк поник головой. Царь еще несколько мгновений помолчал и спросил:
   -Опять "большой каган с Заката"?
   Вождь кочевников кивнул, но по-прежнему ничего не ответил.
   -Твои предки проклинают тот день, когда ты родился! Неужели они не сочли бы позором повиноваться какому - то кровопийце из Закатных Земель?
   Глаза степняка вдруг загорелись алчным огнем:
   -Он - величайший из всех, кто только жил на земле! Никто не может противостоять ему! Он бессмертен, и сделает такими же тех, кого изберет!
   -Да что с тобой долго разговаривать...
   Меч царя вылетел из ножен, взмывая над головой степняка, но чья - то крепкая рука перехватила запястье Володара. Он возмущенно повернулся - так и есть, покарать степного шакала, по недоразумению ставшего вождем, ему помешал брат Аргерд. Они были очень похожи... внешне.
   Аргерд, не отпуская руку царя, сказал:
   -Оставь ему жизнь.
   Володар покачал головой:
   -Я не запрещаю тебе жить так, как ты хочешь, хотя это недостойно ария и сына царя! Не навязывай же и ты мне своей веры. Она ведь тоже пришла с Заката...
   Царь попытался освободить руку, но Аргерд не разжимал пальцев вокруг его запястья:
   -Убить - это проще всего. Но кто дал тебе право на это?
   -Право? Этот ублюдок, вместо того, чтобы думать о своем народе, наемничает у Хейда, правящего Закатными Землями, и терзает нашу Родину! Задавить такого гада - долг любого человека, он ведь хуже любого насильника и убийцы!
   Но Аргерд не сдавался:
   -Если тебе что - то не нравится в нем, попытайся это исправить. Что ты исправишь убийством?
   -Мне не нравится? Он разорил несколько селений и поубивал моих людей! Я - царь, и я... Да что тут спорить? Отпусти мою руку!
   Аргерд подчинился и отъехал в сторону. Володар с презрением посмотрел на степняка и снова замахнулся мечом. Неожиданно предводитель кочевников гордо задрал подбородок:
   -Руби! Я попаду в Сад Небесного Кагана, а великий Хейд придет и заберет твою землю, покорит твой нечестивый народ и...
   -Вот тебе земля наша!
   Меч прочертил дугу, и обезглавленное тело в конвульсиях упало к ногам коня.
   А на душе у царя стало очень тревожно. Потому что последние слова степняка очень напомнили ему то, что не раз говорил брат Аргерд...
  
   -А ведь дивный мед - то у тебя, боярин! Да и бражка добра! Век бы пил!
   -В чужих - то землях, знать, не пивал таковых, купецкая твоя душа?
   -Э-э! И близко подобного не пивал!
   Такими словами перекидывались боярин Благовест и его гость, купец Любомысл, сидя в светлой горнице за небольшим трапезным столом. Они издавна дружили, немало повидали вместе, нажили добра, вырастили детей. Вот и повелось у них время от времени ездить друг к другу в гости, чтобы вдвоем обсудить происходящее вокруг да и вообще поговорить. Съедали, а еще больше - выпивали, они при этом изрядно, хотя хмельным, как и положено опытным мужам, не увлекались. Прислуга при этом не присутствовала.
   Любомысл хватил еще чарочку и продолжил:
   -Вот был я в дальних краях на Полудне, так там и вовсе таковы люди живут, что не то, что бражки - меду - то пить не пьют!
   -Эк их! Как же живут - то они?
   -Да каки - то кальяны с дымом курят!
   Боярин наполнил свою и гостеву чарки медком и с силой заключил:
   -Есть же дурачья на белом свете!
   Помолчали. Затем Любомысл спросил:
   -Вот скажи мне, Благовест, что такое про брата царева, Аргерда, сказывают? Будто - страшно сказать! - не нашей веры стал, а какой - то чужеземной?
   -Верно говорят...
   -Так ведь негоже поступает княжич - то, даром что царский сын!
   -Негоже. Теперь говорит Аргерд - мол, врагам мстить нельзя, богатства копить нельзя, все поровну должно быть, тогда и войн, и раздоров не будет.
   Любомысл негодующе стиснул кулак:
   -Что, и умным с дураками уравняться надобно? И разбойникам с людьми добрыми?
   -Говорит, надобно... Да ладно, царь - то молодой в отца пошел, чужеземных бредней стороной держится! А чего это у тебя, гостюшка, чарка просохла?
   -Да, наполнить бы не мешало ее бражкой - то!
   -Уж лучше медком. Бражки уж довольно, как думаешь?
   Любомысл кивнул, соглашаясь. Снова осушили боярин с купцом свои чарки и продолжили разговор:
   -Слыхал, Любомысл - что ни месяц, так степняки на границы полуденные накатываются?
   -Слыхал. Да ведь бьем мы их, ордами целыми изводим! Им ли против нас дерзать?
   -Не заржавел покуда клинок рода ариева... Да ведь худыми слухами земля полнится! Будто степняками теми злой царь Хейд из Закатных Земель, как вениками, трясет! И на набеги их подначивает, чтобы границы наши проверить, войну невиданную задумав!
   -Ну, было время - он у нас зубы-то пообломал маленько! Его ль бояться?
   -Бояться - то, может, и не след, а поостеречься бы стоило. Так, иначе - а враг он нам.
   -Да ведь как поостережешься? У иных и у бояр - то мысли не о долге своем, а о брюхе! Ты им про дело, а они меж тем думают, как им выгоду из грозы военной извлечь! А царь молод, не переборет дураков - то седобородых... Кабы еще с братом он за одно сердце был!
   Неожиданно снаружи послышались голоса дворовых, и боярин с купцом прислушались, прервав разговор. Кто - то стремительно взбежал по всходу, широко распахнулась дверь, и в горницу вошел Ярополк - сын Благовеста. На его покрытом дорожной пылью лице ясно читалась какая - то решительная и важная дума. Юноша почтительно склонил голову:
   -Здоров будь, батюшка Благовест! А и тебе здоровья, Любомысл почтенный, гость торговый!
   При этих словах голос вошедшего дрогнул. Благовест и Любомысл переглянулись, и боярин ответил:
   -И тебе, сын, поздорову! Не с охоты - полевания ли возвернулся?
   -С полевания.
   -А почто грусть в сердце затаил? Али дичь в лесу перевелась?
   -Нет, батюшка - много добычи во силках было, да и стрелой немало взял.
   -Ишь ты! Отчего ж печален? Неужто иным удальцом перед девками - хохотухами на кулачках побит?
   Благовест сказал так, прекрасно зная, что его сын еще ни разу не бывал побежден в потешных боях, и потому ожидал, что Ярополк рассмеется. Но тот только тихо повторил:
   -Нет, батюшка...
   -Так какая ж нелегкая терзает - то тебя нынче? Почто печалишься?
   И Ярополк не выдержал. Он тряхнул головой, решительно рассек рукой воздух и заговорил:
   -Не о добыче печаль моя, и не о позоре - пораженьи, а о девице красной! Как увидел раз - теперь тоска гложет днем и ночью...
   Благовест почесал в затылке:
   -Вон оно как! Это кто ж такая будет? Какого роду?
   -Боярского она роду, батюшка. А зовут ее - Росянушкой... Старого воеводы Гостомысла дочка.
   При этих словах Любомысл прикусил нижнюю губу, чтобы не рассмеяться, а Благовест посуровел и погрозил сыну пальцем:
   -Вижу я, что волос - то в усах у тебя долог, да ум в голове короток! Ишь, жених какой нашелся! Может, Росяна - то твоя и сладка тебе, да только отец ее мне горек, поперек горла стоит! Как сядем с боярами думой при царе, так вечно с ним разве за бороды друг дружку не оттаскаем. А ты - жениться!
   Ярополк печально поник головой. Боярин же на некоторое время задумался, а затем продолжил:
   -Вот что я скажу: видно, пришло твое, Ярополк, время. Ступай - ка сбери себе ратное снаряжение да коня выбери хорошего, да отправляйся - ка во стольную Русколань, послужить царю Володару и племени нашему! Да послушай, как мечи звенят, да стрелы свистят, да кони боевые ржут, да понюхай, чем жизнь походная пахнет! Вот коли возвернешься со славою, да делом докажешь, что не по названию боярин ты, а по делам - бери себе тогда хоть Росяну свою, хоть еще кого, слова против не скажу! Ну, что скажешь?
   Ярополк несколько мгновений подумал, затем лицо его просветлело, он широко улыбнулся и ответил:
   -А и пойду, батюшка! Говорят, нужны царю витязи храбрые!
   Любомысл немедленно откликнулся на эти слова:
   -Да и не один поезжай! Хватит и моему сыну портки дома просиживать. Возьмешь, Ярополк, Златояра себе в товарищи?
   Ярополк кивнул, а Благовест добавил:
   -Чего ж он его не возьмет? Они друзья старые, еще мальчишками на реку вместе бегали за девками подглядывать!
   Все трое рассмеялись. А потом Ярополк сказал так:
   -Нечего такое дело откладывать! Ныне же собираться надобно. А ты, батюшка, не думай, что в тягость мне решение твое: хоть и тяжко с Росянушкою мне расстаться, да только нет для того, кто из народа Рос да племени ариева, выше чести, чем Родную Землю беречь!
  
   II
  
   Царские палаты медленно погружались в тишину, в прозрачный полумрак ночи позднего лета, пронизанной всеми оттенками серого. Володар полюбил такие часы еще до того, как стал правителем, но лишь ощутив на себе всю тягость и ответственность понятия "вождь", осознал, как они ему дороги. Днем то одно, то другое насущное дело требовало пристального внимания, а ночь устроена Богами для отдыха всем добрым людям, и лишь поздний вечер позволял всем событиям прошедшего дня, всем мыслям и тревогам сложиться в одну, целостную картину...
   В такое время царь, как правило, приходил в тот великий зал, где владыки Русколани принимали иноземных послов и держали совет со своими боярами. Но если днем, на приемах и советах, он был выше всех, и взоры окружающих были прикованы к нему, то в сумерках Володар казался себе совсем незаметным, словно затерявшимся в огромном зале, своим великолепием отражавшем величие Арьяварты и ее столицы. Царь либо прогуливался взад - вперед по залу, либо садился на массивный трон, но ни на миг не прекращал напряженных раздумий. Может быть, это было общением с духами Предков, тех, которые веками стояли у кормила Державы? Так или нет, но поздними вечерами царя никто не тревожил даже без его особых распоряжений.
   В который раз приходили воспоминания... В ту ночь, когда родился Володар, над просторами Арьяварты поднялась кроваво - красная Луна, и отец наследника попросил седобородых волхвов истолковать этот знак. Мудрецы, вспомнив древние предания ариева рода и изучив расположение звезд на небе, дали ответ: в такие ночи в семьях простых людей рождаются великие воины, а в семьях правителей - истинные Вожди. Последний раз Луна Воинов совпала с рождением наследника в ночь, когда родился Канишка Справедливый, отбросивший орды желтолицых степняков за Камень - Горы и раздавивший заразу на теле человечества, великую империю Сем, чей правитель Даннер был в шаге от мирового господства. И волхвы предрекли, что Арьяварту ждут тяжелые времена, сравнимые с давним нашествием Даннера, но Светлые Боги не оставили свой народ - и на престол Русколани сядет великий Вождь, подобный знаменитым героям далекого прошлого. Поэтому младенцу дали имя Володар - в знак того, что сутью его жизни должно было стать "володение" Арьявартой. Кроме того, на древнем священном языке это имя означало "Дар Велеса", дар могущественного Бога Севера.
   Повзрослев, а потом и приняв титул царя, Володар много раз в вечерние часы обращался в мыслях к образам былых правителей его страны, к образам своих предков. Многое было известно ему из летописей, еще большее - из легенд и преданий. И ничего, в чем он мог бы сравниться с ними, он в себе не находил.
   Особенно недостижимыми идеалами казались Володару полулегендарные вожди и цари той далекой эпохи, когда Арьяварта еще только начинала свой путь к имперскому великолепию, а разрозненные древними катаклизмами племена ариева корня не подозревали о своей эпической судьбе. О, то воистину была Эпоха Завоевания, Эпоха Героев! И Вожди, дерзнувшие мечтать о чем-то большем для своего народа, нежели доставшееся по наследству, запомнились потомкам как Полубоги... Казалось, души тех древних владык не ведали сомнений и страхов. Это были яростные и отважные мужи, презиравшие слабость и смеявшиеся над церемониями, не дураки выпить и закусить, причем - в чертогах покоренных княжеств и царств, но готовые преодолеть на пути к своим целям любые препятствия и лишения. В дальних походах добывали они славу себе и своему народу, гордо бросая почтительно склоняющимся перед ними иноземцам: "Народ Рос непобедим, покуда на свете есть Война и Мечи!". Они достойно жили и с честью умирали - в светлых палатах, окруженные детьми и внуками, в сече - на поле своей последней, посмертной победы, или бросались грудью на меч, чтобы избегнуть плена в случае неудачи... И время снова потребовало подобных Героев. Как может дерзнуть сравниться с ними вчерашний мальчишка, титул царя по отношению к которому звучал подобием насмешки?
   Нет, стороннему человеку было не в чем упрекнуть Володара. После бессонных ночей над древними хрониками он принимал верные решения и на советах с боярами, и во время дипломатических приемов, когда заморские гости всяк на свой лад сплетали липкую паутину обещаний, лести и угроз, пытаясь склонить Арьяварту на свою сторону в гремевших или только готовившихся войнах. Ведя за собою воинство народа Рос и дружины союзных племен, молодой царь раз за разом в зародыше пресекал далеко идущие амбиции степных разбойников. Но сам Володар знал - этого не достаточно. Слишком грозные тучи клубились над его Родиной, слишком много врагов копило силы у границ Арьяварты, слишком ослабшим казалось былое несокрушимое кровное братство всех ариев, чтобы он мог быть спокойным. Рано или поздно разразится страшная буря - не при нем, так при его детях. Но может ли он в час испытаний, подобно легендарным героям, сплотить вокруг себя весь народ и молниеносными бросками, в яростных сражениях разгромить всех недругов? Он был должен, но может ли он?..
   ...Такие мысли раз за разом не давали покоя молодому царю. Но была и еще одна причина, по которой ему совсем не хотелось идти в спальный покой до глухой ночи. Ведь это означало - идти к Предславе. А Володару чем дальше, тем меньше хотелось видеть царицу, и поделать тут он ничего не мог. Она, разумеется, это знала и, конечно, могла только плакать. Володару не хотелось обижать свою жену, очень добрую и скромную, но... разве сердцу прикажешь? А выбор спутницы жизни зависел не от него, а от ныне покойного батюшки - так повелось, что цари должны были родниться с боярскими родами, брать жену из самой могущественной и богатой семьи, дабы избежать смут. Браком сочетали не их - а воссоздавали прочные узы между стольной Русколанью и богатым Тремгородом. И первая ночь их была... Какой еще могла быть она у юноши и девушки, прежде не знавших, что такое плотская любовь? Тогда он сказал ей, что любит ее, и она поверила. Да он и сам верил, что говорит правду.
   Потом он увидел Таарью. Увидел всего - то мельком, объезжая полуночные владения, на самой границе с Чудским Царством и безжизненными ледяными пустошами. Но ночью она опять пришла к нему - царь проснулся, что-то бессвязно шепча, и больше не смог заснуть. Вечером следующего дня Володар знал о ней все - то, что она была дочерью арийского охотника - следопыта и прославленой чудской рукодельницы, что у нее не было ни мужа, ни жениха... и что она крепко держалась той самой странной веры, ради которой отринул родных Богов брат царя, Аргерд. Володаром, казалось, овладело безумие - простительное обыкновенному юноше, но не правителю великой Державы. Тайно он встретился с Таарьей и предложил ей свою любовь - и царство. Согласись она - и тогда Володар бы не послушался никого и сделал бы чудинку (или, как ему больше нравилось называть ее на иноземный манер - эльфийку) царицей. Ни опасность смертельной ссоры с семьей его прежней жены, ни то, что возлюбленная принадлежала к совсем другому народу, каковые браки были строго запрещены волхвами, не остановили бы царя... Но Таарья отказалась. И отказывалась каждый раз, когда Володар делал ей предложение. Царь просил помощи у Лады - но тщетно, должно быть богиня и вправду не покровительствовала бракам между детьми разных племен. Зато Таарья все с большим восхищением и уважением смотрела на Аргерда, все силы прилагавшего к распространению и укреплению веры в Небесного Господина среди ариев, скифов, чудинов - эльфов и прочих племен, подвластных или зависящих от Русколани. Это не прибавляло теплоты в отношениях между братьями. Впрочем, Володар, свято чтивший заветы Предков, не ссорился с Аргердом, предпочитая просто избегать ссор.
   Пока этих ссор еще можно было избежать...
  
   Ярополк и Златояр конь о конь ехали по извилистой дороге, которая должна была вывести их на главный путь Арьяварты, тянувшийся от Закатной границы до самой Русколани и там распадался на множество торговых маршрутов. Два друга то принимались петь песни, время от времени нарочно, для смеха, фальшивя, то рассказывали друг другу различные истории из своей и чужой жизни. Конечно, они понимали, что ехать на царскую службу в это неспокойное время означает ехать на войну, но вокруг так громко и радостно щебетали птицы, так громко стрекотали кузнечики и цикады, такой дивный дух шел от цветущих лугов и полей, что юноши даже на миг не могли задуматься о чем-то грустном. Кроме того, в них еще жило своеобразное, детское понимание слова "война" - им казалось, что это просто когда трубят трубы, бегут в атаку с боевым кличем пехотинцы, мчатся с развернутыми знаменами всадники... а смерть если и есть, то где - то в стороне от них самих. О чем же было печалиться?
   Наконец друзья заговорили и о своих любимых. Тяжело, но и радостно было вспоминать Ярополку свое прощание с милой. Они условились встретиться в своей любимой роще, где прежде не раз бывали. Когда конь принес юношу в условленное место, Росянушка уже ждала там. Стоило Ярополку спешиться, как девушка, ни слова ни говоря, прижалась к нему, крепко обхватив за шею руками. Он тоже обнял ее, и вдруг почувствовал, как Росяна раз за разом вздрагивает всем телом, уже не пытаясь скрыть рыдания. Ярополку сразу захотелось сделать что-то необычное и хорошее, чтобы любимая сменила слезы на радость... но ничего в голову не пришло, и он просто погладил Росяну по волосам:
   -Ну что ты? Не плач. Не надо плакать...
   Она подняла на юношу зареванное лицо и севшим голосом почти прошептала:
   -Не уходи! Не уходи на войну!
   Ярополк улыбнулся и, наклонившись, поцеловал сначала один глаз любимой, потом - второй:
   -Ну что ж дивного, что арий, сын народа Рос, на войну идет, Родной Земле послужить? То долг и честь великая. За что б тебе любить - то меня, коли бы я долга своего избегал? Ты не плач - вот увидишь, вернусь к тебе с достатком да славою. Лучше обещай мне, что дождешься, на иного парня али мужа не глянешь любовно!
   Росяна через силу, еще всхлипывая, улыбнулась - это придало ее лицу еще большее обаяние, и тогда Ярополк, целуя ее третий раз - в губы - одновременно надел ей на палец золотое кольцо:
   -Носи да меня дожидайся!
   Он вскочил в седло и тронул поводья. Конь, которому надоело стоять на месте, резко рванулся вперед, но Ярополк придержал его уже через два десятка шагов и обернулся. Росяна стояла, замерев и прижав руки к груди. Ярополк помахал ей рукой и поскакал, больше не оглядываясь. В его сердце была не одна любовь, но еще и великая благодарность Росяне - он понял, что она дождется его, что бы ни случилось, оставаясь такой же тихой, ласковой и милой... Ярополку действительно стоило благодарить за свою любовь всех Богов Севера - ведь бывали на свете и совсем иные женщины. Вот, например, гроссдроттнинг Морра Линдхольм, повелительница отчаянных морских разбойников Галогаланда, свернувшая шею своему муженьку - конунгу за лень и пьянство, когда он при хирде-дружинниках назвал ее "толстухой"! Куда это годится?
   Златояр, выслушав друга, также решил поведать ему о своих любовных делах. Словно с непреходящим удивлением, он рассказывал, округляя глаза и жестикулируя левой рукой:
   -Так-то я не особо с девками гулял. Ну их, думаю - только от дел отвлекают! Повадишься гулять - как кошель продырявишь... Ну, вот подошла пора вроде как жениться. И привязались, брат, ко мне две девки - одно слово, любовь! Одна, Забавою звать, - ну истинно наша красавица: одна коса чего стоит, да глазищи синие, как озера, да сама... Ну и зарядила - женись да женись, аж голова у меня от нее, от Забавы этой, болит, хоть в речке топись. Уж всем подружкам растрепать успела, будто Златояра в мужья окрутила! Нет, думаю - коли такова ты в девках, так женою и вовсе меня затреплешь... Хотя баба что надо - и глаз не оторвать, и по хозяйству справная.
   -А вторая? - спросил, улыбаясь, Ярополк, однако товарищ не разделил его веселья. Златояр продолжил рассказ с какой - то обиженной интонацией:
   -Эх, вторая эта! Мало было печали - так черти накачали. Все девки как девки, а эта... И звать ее - Вила. Сказывают, в детстве ее мамка неладно обругала, да леший ребенка и прибрал. Хорошо, вернул потом, да только... Одно слово - колдовать горазда! Волосья какой - то травою в черный цвет красит, с цветами, с птицами разговаривает, жаб в котле варит, а еще, сказывают, по ночам собакой лает!
   -Это зачем же собакой? - снова спросил Ярополк, удивляясь.
   -Ну, может, и не лает, а все одно - куда такая мне жена? Вот сяду с ней за стол - а ну как она мне этих жаб вареных из котла подаст? А откажусь - так самого лягухой и обернет... Уж я ей и так, и этак, а она все одно - люблю тебя, Златояр, и иной жены у тебя не будет! Я потому и Забаву-то брать повременил - еще наворожит Вила, что жить семейно не смогу. Вот и сбежал я от них обоих - хоть мир посмотреть да себя показать. На жену-то я, чай, насмотрюсь еще...
   За всеми этими разговорами они не сразу заметили, что приближаются к постоялому двору, стоявшему в окружении нескольких изб. Как видно, уже успело возникнуть небольшое селение, обходившееся без защитного частокола - здесь, в сердце Арьяварты, ничто не угрожало мирным землепашцам уже много лет. Только теперь Ярополк и Златояр поняли, как проголодались. Спешившись, они подошли ко всходу, намереваясь переговорить с хозяином постоялого двора... Но громкий шум за дверью заставил их молниеносно обнажить мечи и сделать шаг назад.
   Дверь распахнулась настежь, и оттуда стремительно выбежал какой-то мужик. Причем бежал он, странно наклонившись, а на его лице застыло удивленно - бессмысленное выражение, словно с ним только что заговорила лавка, на которую он было вознамерился присесть. Мужик с топотом пронесся вниз по всходу, налетел на столб навеса, под которым лежали дрова, и замертво свалился на землю. Похоже было, что и дверь он распахнул лбом на бегу.
   -Чего это он? - с недоумением спросил Ярополка Златояр.
   -Погоди. Давай посмотрим, что дальше будет... - ответил боярин, опустив меч. Каким-то наитием он понял, что оружие ему сегодня не пригодится.
   За дверью опять что-то загремело, и наружу выскочил еще один мужик, похожий на первого, только бежал он, склонившись в другую сторону. Споткнувшись о своего предшественника, он также ударился лбом о столб и завалился без всякого стона или крика. Теперь опустил меч и Златояр:
   -Никак они там... дерутся? Надо бы...
   Но договорить он не успел. Казалось, весь постоялый двор содрогнулся, как будто внутри ударила молния Перуна. Дверь распахнулась очередной раз и оттуда уже не выбежал, а вылетел третий мужик, гораздо крепче и толще двух предыдущих. Описав дугу, он свалился прямо на товарищей по несчастью, от чего те неожиданно пришли в себя, вскочили, подхватили третьего под руки и за считанные мгновения пропали с глаз.
   В дверном же проеме появился молодой парень в распахнутой на груди рубахе с закатанными рукавами, открывающими крепкие мускулы. В одной руке он волочил за ножку половину... переломленной скамьи. Погрозив кулаком вслед убегавшим, он прокричал:
   -Эх, быстро бежите, крохоборы! А то б я вас еще не так угостил! Будете знать, как странников перехожих обирать!
   Тут он заметил Ярополка и Златояра, от удивления онемевших и остолбеневших, и продолжил, обращаясь к ним:
   -Ишь, чему извадились, разбойники! Сидел тут странничек, так ведь привязались к нему - что, мол, у тебя в мешке за плечами такое тяжелое? Уж и отнять хотели, да только я не дал - взял, эвон, скамью, да и... жаль, сломалась, да ничего - хозяину новую справлю, лучше прежней.
   За спиною его меж тем появлялись встревоженные и любопытные лица постояльцев и работников. Ярополк, наконец, стряхнул оцепенение:
   -Как тебя звать-то, добрый молодец? Кто таков будешь-то? Уж не из витязей ли славной Русколани?
   -Да ну, какой я витязь? Кузнец я, и батька мой кузнец был, а звать меня Вратибоем. Вот, хочу на заработки податься - дома пусть уж младший мой брат кузнецом будет, да и в поле есть кому оратаем быть...
   -А и дивно ж силен ты, Вратибой! - проговорил Ярополк, пристально разглядывая нового знакомого.
   -Ну, с утра до ночи молотом помашешь - так и камни пальцами крошить будешь! Я ж дома как шутить любил? С быком боролся, и завсегда его за рога на землю укладывал - полежи, мол. Уж до чего бык меня уважал - пока не разрешу, не встанет, так и лежит... Мать моя, Ладислава, и то, поглядит - поглядит на это, да и крикнет: "Хватит тебе, Вратко, скотину мучать - иди в кузню, делом займись, али пенья корчуй!". Потому и решил новое себе место искать - хочу дело по силам найти, чтоб не в шутку, а от души приложиться! Может, вы, люди добрые, чего мне посоветуете?
   Ярополк еще некоторое время, с какими - то раздумьями, глядел на Вратибоя, затем что-то прошептал Златояру, получил так же шепотом ответ, и сказал:
   -Верно ты говоришь, должен муж себе найти дело по силам да по сердцу! Едем мы с товарищем моим в стольную Русколань, к молодому царю Володару, хотим Родной Земле послужить да славы доброй добыть. Хочешь - ступай с нами, будешь нам братом, будем долю и недолю вместе делить, за одно сердце стоять, с врагами рода ариева на смерть биться. Пойдешь?
   -Да я б пошел... Только какой из меня витязь? У меня и меча - то нет...
   -Есть меч у тебя! - эти слова принадлежали страннику, спасенному Вратибоем от лиходеев, который и вправду протягивал ему в дорогих ножнах тяжелый боевой меч для конного боя, едва удерживая его двумя руками - Было время, и бился этим мечом славный герой Велебор, покуда завистники от двора царского его не прогнали. Вижу я - достоин ты оружие сие принять да дело Велеборово продолжить.
   Вратибой мгновение еще раздумывал, а потом принял меч из рук странника:
   -Эх, была не была! Пойду к царю - говорят, много врагов нынче у границ рыскает! Ужо покатятся головушки - то вражии...
   Три товарища ударили рука об руку да и пошли внутрь постоялого двора - им предстояло многое обсудить и не меньше - узнать друг о друге.
  
   Лет за десять до описываемых событий, а может - и поболее того, в окрестностях небольшого селения поблизости от славной Русколани появился странный человек, чей возраст было невозможно определить по выгоревшим на Солнце длинным волосам, иссеченному морщинами лицу, заросшему бородой, и худому телу, едва прикрытому жалкими лохмотьями. Но особенно удивляли ариев-земледельцев глаза незнакомца - глубоко запавшие, но горевшие неукротимым, немеркнущим и завораживающим огнем. Таинственный человек пришел с Заката и попросил разрешения поселиться поблизости. От всякой помощи и даже от пищи он отказался, ушел в лес - и руками вырыл себе там землянку, кое-как приладил к земляным стенам куски дерева, часто прогнившие, которые насобирал по окрестностям... Местные жители с возрастающим трепетом следили за ним, уже раскаиваясь, что позволили чужеземцу жить рядом. Наконец, они окончательно убедились, что он безумен - питаясь кореньями и мелкими лесными зверьками, которых он старательно подстерегал, странный человек целыми днями просиживал в своей землянке, а любопытные, которые приближались к ней в такое время, рассказывали, что он читает там то ли молитвы, то ли заклинания на неизвестном языке и на странный мотив. И вот, когда один из землепашцев увидел, как чужеземец, едва стоящий от недоедания на ногах, остервенело хлещет сам себя связкой ивовых прутьев и в такт выкрикивает неведомые слова, кривясь от боли, люди решили обратиться к мудрости почитаемого волхва. Мудрец внимательно выслушал их, стал мрачен и повелел немедленно гнать чужеземца прочь. Однако когда люди вновь подошли к землянке таинственного отшельника, они обнаружили, что он степенно беседует с молодым боярином в великолепной одежде. Боярин оказался младшим сыном царя, Аргердом, и он пригрозил землепашцам своей расправой, если что-то случится с его собеседником. С течением времени же Аргерд все чаще и чаще стал бывать у отшельника...
   Все дело было в том, что странный чужеземец дал ответы на все те вопросы, которые постоянно терзали Аргерда. И такие ответы, что царевич сразу ощутил их истинность! Сколько он себя помнил, он чувствовал почти невыразимое словами неприятие происходящего вокруг, смутное отторжение вызывали в нем воинственность соплеменников и их рачительное трудолюбие, а праздничные пляски совсем не казались веселыми. Время от времени Аргерд задумывался - а зачем нужно все это: страны, народы, труд, завоевательные и освободительные войны, веселье, богатство, любовь к женщине, семейная, да и любая другая жизнь?.. Ответа не было, но было чувство, что все это, весь окружающий мир лишь застилает от него какую-то великую Истину, мешает избавиться от иллюзий, скрывающих Путь к чему-то Главному, Единственно Важному.
   В немом восхищении внимал он речам отшельника, который казался ему неизмеримо мудрее всех волхвов Арьяварты: "Когда Небесный Господин еще только сотворил Мир и населил его людьми, они не ведали ни страданий, ни усталости, ни самой Смерти, и все их времяпровождение заключалось в прославлении своего Повелителя, его непостижимой мудрости и всемогущества. Однако позднее человеческий род попал под власть злых духов и предался идолопоклонству. В мир пришли войны, ложь, болезни и Смерть. Все эти страдания предназначены для того, чтобы люди смирили гордыню, осознали, насколько они бессильны, и обратились к Небесному Господину с мольбой о прощении. И тот, кто в жизни предавался удовольствиям, радостям и роскоши, кто дерзко надеялся на свои силы и потакал своим плотским устремлениям, будет после Смерти отдан во власть злых духов на вечные мучения. Напротив, смиренно принимающий испытания, благодарящий за страдания и боль Творца и добровольно терзающий свою плоть отказом от доступных благ после смерти в вечности пребудет в Небесном Саду, прославляя своего Повелителя..." И многое еще было открыто царевичу Аргерду мудрецом, пришедшим с Запада!
   Как ходел бы юноша оставить позади благородное происхождение, титул, прежние дела и занятия - и по примеру своего наставника умерщвлением грешной плоти, подавлением желаний и похоти обрести просветление и прощение Небесного Господина! Но он, обратившийся к истинному свету из мрака идолопоклонства, был предназначен для иного Пути служения Творцу...
   Аргерд помнил, как его сначало поразило, а потом увлекло однажды сказанное старцем: "Сколь великим подвигом предстает такое служение Небесному Господину, когда уверовавший намерянно жертвует бессмертием души и совершает греховный поступок, дабы достигнуть возвышенных целей!". Было сказано - "Будь покорен власти!", но если это нечестивая власть языческих правителей? Было сказано - "Не лги!", но если ложь спасет жизни истинно верующих или послужит делу обращения идолопоклонников? Было сказано - "Не убивай!", но если нет иного пути, кроме военного, чтобы восторжествовала Истинная Вера, если нельзя спасти души, не поразив тела, если только меч и кнут, жезл полководца и плаха заставят упорствующих преклонить колена и исторгнут из глоток упрямцев, пускай и с кровью, заветное: "Верую!"?.. А Аргерд, по праву царской крови, не должен ли думать о спасении душ своих подданных, пускай даже и упорствующих в языческом непотребстве?
   Аргерд был ревностным распространителем новой веры, и потому, наряду с непримиримыми врагами, обрел и надежных соратников, прежде всего - среди пограничных князей, в жилах которых давно уже не текла чистая кровь ариев, которые стремились к ослаблению царской власти. Но брат Володар упорствовал... Никакие доводы не убеждали его, и более - он разбивал все измышления Аргерда, заставляя того раз за разом искать утешения и помощи у отшельника. В один из таких моментов Аргерд познал еще одну великую мудрость: "У истинно верующего нет иной семьи и иного рода, кроме других уверовавших, и нет иных врагов, кроме пребывающих в языческом или еретическом нечестии..." В первый миг царский брат в ужасе отшатнулся, но подумал... и очередной раз припал к ногам отшельника, восхищаясь божественной мудростью учителя.
   А еще разладу братьев способствовала эльфийка Таарья. Уверовав в Небесного Господина, она поднялась до вершин отречения от плоти, ибо тайно провела несколько ночей в одной постели с Аргердом, но не поддалась плотским искушениям, хотя и ее, и его они терзали постоянно. Брат об этом не знал - и вряд ли узнает. Так или иначе, пусть он и дальше пытается удержать ее в идолопоклонстве, предлагая царство и власть! Что есть все мирское перед бессмертием души?
  
   III
  
   Как только дороги, ведущие от закатных границ в Русколань, возвратились в прежнее состояние после распутицы в начале лета, в столицу Арьяварты прибыло посольство из Галогаланда. Как и было условлено, во главе посольства была сама Морра Линдхольм, женщина, чье имя уже было известно всем окрестным народам, а позднее - и вовсе ставшее нарицательным. Будучи, как и полагается вождям, великолепной наездницей, она заметно выделялась среди непривычных к дальним верховым путешествиям спутников - хирдманнов. Они, угрюмо и недоверчиво бросавшие взгляды вокруг, тем не менее следовали за своей гроссдроттнинг, решившись даже на откровенный риск - оставить боевые корабли в чужом порту... Володар хорошо знал характер этого северного народа, во многом очень близкого ариям, и смог оценить лидерские качества девушки, которая была даже младше его самого. Во главе кавалькады всадников-бояр и сверкающей бронями конной гвардии он ждал посольство, чтобы сопроводить его по всем правилам и оказать прием, достойный величайшей из держав людей с белой кожей.
   Страшно даже подумать, чем был Галогаланд до самого недавнего времени. Вечные морозы, дыхание умирающего ледника, снежные бури и короткое, словно в насмешку, холодное лето держали прибрежные людские поселения в постоянной опасности. Еще более жестокой была борьба за выживание там, где люди решались продвинуться в глубь материка - бывало достаточно одного месяца холодов, чтобы целое селение вымерло до последнего человека. Поэтому те, кто выживал в таких условиях, не жалели слабых и увечных, обрекая их на смерть, и не видели ничего предосудительного в непрекращающейся войне всех против всех. Однако что можно было взять в таких же бедных прибрежных поселках, как собственный? И, сооружая корабли, предназначенные для боя и транспортировки большого числа грузов, жители Галогаланда устремлялись к перекресткам оживленнейших морских торговых путей, выбирая ремесло пирата. Возвращались не все - и потому семьи в Галогаланде часто состояли сразу из нескольких мужчин и женщин, чтобы со смертью одного воина его жена не перестала рожать. В смертельных битвах, на самом краю мира белых людей рождалось само понятие: "викинг"...
   В течении долгих столетий Галогаланд ассоциировался только с морскими разбойниками. Их боялись, им платили дань, их ненавидели - и ими же восхищались. Они и сами считали себя выше и иноземцев, которых грабили, и собственных же соплеменников, которые были вынуждены снабжать хирдманнов и их вождей всем, необходимым в походе. "Короли открытых морей" - в отличии от простолюдинов, сражавшихся с ледником. И надо ли говорить, что жителям галогаландского побережья из воинской добычи пиратов не доставалось почти ничего?
   Время шло. Совершенствовались орудия труда, охотничьи и рыболовные снасти. Люди учились прокладывать дороги, завязалась торговля между удаленными поселениями, а затем уже - с другими странами, в обход морских разбойников, которые предпочитали торговать с теми, у кого не рисковали отнимать. Все больше и больше молодых парней, умевших владеть оружием, оставались на берегу - чтобы защищать свой дом и свою семью, а не рыскать у чужих берегов. Казалось, ремеслу древнейших викингов вот-вот придет конец. И хозяева морей бросили свои хирды в поход на своих братьев по крови. О, эти тщеславные и самоуверенные завоеватели умели объединять усилия даже с ненавистными соперниками, чтобы добиться задуманного! Захватив власть над поселениями и усадьбами в Галогаланде, военные вожди поделили их, по примеру чужих земель, на личные владения - и теперь уходили в походы, ни о чем не беспокоясь.
   Раздробленное государство всегда обречено на гибель в случае иноземного вторжения. Но Галогаланду это не грозило: захватывать его было, по большему счету, незачем, да и добраться туда большой армии было бы трудно. Поэтому только когда Хейд из Равенлоу разгромил почти все страны к Закату от Русколани, а оставшиеся обложил чудовищной данью, кое-кто задумался об объединении. Одним из таких, опередивших свое время людей, был отец Морры Линдхольм...
   Всадники, следовавшие за Володаром, широким полукольцом расположились на невысоких холмах, застыв темными силуэтами на фоне неба в ожидании приближающегося посольства. Это был еще один старый прием царей Арьяварты, призванный произвести впечатление на гостей. По слову своей предводительницы хирдманны также придержали коней и остановились, а Морра в одиночку приблизилась к Володару. Ее лошадка, старательно перебирая копытами, вскарабкалась по довольно крутому склону холма, и гроссдроттнинг оказалась совсем рядом с царем. Володар приветственно поднял руку:
   -Добро пожаловать в землю народа Рос! Я рад, что могу встречать храбрых витязей из Галогаланда не как врагов, а как гостей...
   Морра внимательно выслушала это приветствие, немного склонив голову набок, затем улыбнулась и медленно, но правильно и чисто ответила на языке ариев:
   -Если ты, конунг, встречаешь с таким войском друзей, то врагам лучше совсем не появляться на твоих землях.
   Володар тоже улыбнулся - конечно, Морре, привыкшей к схваткам дружин противоборствующих вождей, настоящие армии кажутся необычно большими.
   -Я привел сюда всех этих людей для того, чтобы сделать эту встречу по-настоящему торжественной, гроссдроттнинг. Они - бояре, знать рода ариев, и конная гвардия, лучшие воины моей страны. Подожди, когда ты и твои люди будете пировать в моих палатах, вы убедитесь не только в нашей силе, но и в нашем гостепреимстве.
   -Спасибо, конунг. Я бы хотела верить, что дружба наших народов не ограничится угощением послов. О многом бы я хотела поговорить с тобою...
   -Я понимаю. Но по нашим обычаям уважаемого гостя сначала следует чествовать на пиру. Что же до дружбы, то никого я не ждал в своей жизни больше, чем тебя и твоих спутников...
   С этими словами царь развернулся и подал знак ближним боярам. Сразу же заревели трубы, развернулись знамена, а гвардейцы несколько раз с кличем "Слава!" выбросили вперед и вверх руки с мечами. Через несколько мгновений посольство Галогаланда, окруженное почетным эскортом, уже двигалось к столице Арьяварты. Морра и Володар ехали во главе. Когда показались могучие стены города, гроссдроттнинг коснулась рукою запястья царя:
   -У меня очень важные известия для тебя, конунг. И они не предназначены для чужих ушей.
   Володар наклонил голову:
   -Пусть будет так. После окончания пира я пришлю к тебе человека.
   А праздненство воистину было торжественным! И по праву: мирный договор с Галогаландом означал, что торговым кораблям и прибрежным поселениям ариев больше не надо бояться хищных ладей - драккаров, а морские разбойники окажутся вне законов у себя на Родине. Одним врагом меньше. Одним другом больше! Однако Володар видел, что Морра думает только об одном: тайном разговоре после пира. Что же она хотела ему сообщить, если ни усталость после долгого путешествия, ни обильное угощение не отвлекали ее? Но так или иначе, но стоило ему повернуть голову туда, где сидела гостья, он ловил ее взгляд. И в нем читались совсем не веселые мысли. Конечно, вождям не следует показывать своих чувств на общем торжестве, и потому Володар и Морра ели, пили и смеялись вместе со всеми прочими.
   Как только торжество утихло, и захмелевшие гости, поддеоживаемые челядью, разбрелись по опочивальням, Володар поднялся на стену кремля. Ждать пришлось недолго - Морра, завернувшись в плащ, поднялась по недавно подновленному всходу. Порыв легкого ветерка растрепал волосы гроссдроттнинг, она мотнула головой, убирая пряди с лица, и заговорила:
   -Я рада, что конунг великой Арьяварты готов выслушать свою гостью...
   Володар сделал рукой нетерпеливый жест:
   -Госпожа, я не люблю многословия. Оно не к месту в беседе с глазу на глаз. Если мы будем называть друг друга просто по именам, мы не потеряем свои земли и свою власть.
   -Как скажешь, Володар. Я хотела встретиться с тобою в надежде найти твою поддержку... и, может быть, помощь твоих бесчисленных хирдманнов. Потому что я должна продолжить дело своего отца. Скажи, что ты знаешь о нем?
   -Совсем немного. Я слышал, что он погиб во время очередной междоусобицы ваших конунгов...
   Морра печально улыбнулась:
   -Мой отец был величайшим из людей, которые когда-либо рождались в Галогаланде. Потому что прежде у нас были великие воины и волшебники, были завоеватели и путешественники, но не было ни одного конунга, который возвысился бы над раздорами и застарелыми обидами - до преданности всей стране и до заботы о судьбе всего нашего народа. Мой отец, Трим Эльдсон с острова Линд, мечтал увидеть Галогаланд настоящей Державой, а не гнездом пиратов, обирающих собственный народ... Когда он собрал самых сильных конунгов и предложил им создать совет, чтобы решать разногласия миром, они посмеялись над моим отцом. Тогда он обратился через их головы - к народу, к тем, кто возделывал скудные поля, охотился, кто исправно поставлял молодых парней для хирдов знатных вождей... Те хевдинги, ярлы и даже конунги, чьи владения были в глубине Галогаланда, прислушались к словам моего отца, но прибрежные вожди назвали его "Конунгом земляных червей и навоза". И Трим Эльдсон поднял меч на непокорных. Потому что он услышал, как за Янтарным Морем зашевелились полчища Хейда. Потому что он помнил о судьбе конунга варягов, которых вы называете венетами, ведь его погубили сперва раздоры, а затем уже - вражеский клинок... Мой отец знал, что ему отпущено слишком мало времени. Поэтому он предложил мою руку сыну самого могущественного из прибрежных конунгов, чтобы привлечь его на свою сторону. А потом Трима Эльдсона забрал Океан - как видно, даже среди проверенных хирдманнов нашелся нидинг, способный на подлое и тайное убийство, ибо времена меняются. Тогда мой муж стал наследником владений своего отца, а благодаря мне - получил всю власть, которой обладал Трим.
   -И благодаря тебе же он...
   -Да, я убила своего мужа. Но не из-за того, что он меня оскорбил, хотя это недостойный конунга поступок. Я ехала еще и за тем, чтобы открыть тебе тайну, в которую вовлечены судьбы всех народов Заката: за день до смерти моего мужа послы Хейда доставили нам дорогой меч - и предложение о совместном походе... против тебя, конунг ариев!
   Володар побледнел:
   -Продолжай.
   -Продолжать? Моему мужу хватало ума удерживать в своей власти доставшееся по наследству, и только. Он непомерно возгордился, когда великий завоеватель предложил ему не подданство и не данничество, а союз. И он собирался объявить о грядущем походе, собрав для этого других вождей на пир. Конечно, он знал, что я против союза с Хейдом, и потому непрестанно смеялся надо мною - и прочие конунги вторили ему, пытаясь хотя бы так лягнуть память Трима Эльдсона! Такие ничтожества признают только силу - поэтому они словно окаменели, когда их "повелитель", жалкая тень моего отца, упал со сломанной шеей...
   -Но ты не просто возглавляешь это посольство... ты ищешь убежища?
   -Ты прав, конунг. Но это не вся правда. Если бы я держалась в Галогаланде до конца, то вожди, соблазненные посулами Хейда и мечтающие о былом безвластии, погрузили бы всю страну в пламя братоубийственной войны - и победили бы, поддержанные полчищами вампиров. Мечте моего отца пришел бы конец... Я верила, что он недаром с надеждой смотрел на Восход! Со мною под твою руку прибыли все верные мне хирдманны, и если ты позволишь - их число пополнится теми, кто покинет Галогаланд, не желая быть рабом вождей-предателей и проклятого Хейда! Мы будем сражаться за тебя, за твой народ и за твою страну... и, может быть, однажды мы еще увидим родные фиорды, скалы и леса - когда придем, как освободители.
   Гроссдроттнинг помолчала, но Володар ничего не ответил ей, лишь глаза царя внимательно разглядывали ее, будто пытаясь проникнуть в сокровенные помыслы. И Морра добавила:
   -Я открылась перед тобою, конунг ариев, потому что мне и моим людям некуда больше идти. Если ты откажешь мне в поддержке... Я рассказываю все это, чтобы ты поверил: это не подвох. Я в твоей власти. Что ты скажешь?
   -Значит, ты готова вернуться на Родину, даже опираясь на копья моих дружин? Ты так жаждешь власти, гроссдроттнинг? Или тебе так дорог Галогаланд?
   -Галогаланд... - Почти прошептала Морра, и ее голос дрогнул. Володар был готов поклясться, что на миг в ее глазах блеснули слезы! - Знаешь ли ты, конунг ариев, почему викинги, почти всю жизнь проводящие вдали от суши, просят товарищей после своей смерти поставить на родном берегу памятный камень? Потому что даже в небесных чертогах отца Владана их иногда охватывает тоска, и они на краткий срок возвращаются на землю - туда, где трава помнит их детский смех, где волны и ветер пели им о славе дальних походов...
   -Да, все-таки боян... прости, скальд... живет в каждом из людей твоего племени, гроссдроттнинг.
   Володар отвернулся, прошелся взад и вперед по деревянному настилу, и затем только заговорил:
   -Я дам тебе приют, Морра - тебе и твоим людям. А что касается прочего... Такие решения не принимаются сразу. Это не последний наш разговор.
   Царь повернулся ко всходу, чтобы покинуть крепостную стену, но слова Морры на миг заставили его замереть:
   -Грядет великая война, конунг ариев. Решения следует принимать быстро.
   Володар не был уверен, что гроссдроттнинг услышала его ответ:
   -Я всего лишь человек... Пусть от меня и зависит судьба целого народа...
  
   Ночью Володару приснился таинственный и пугающий сон.
   Сначала его окутал серый, непроницаемый туман. Царь не плыл, не летел, не бежал, не падал, но в то же время чувствовал, как стремительно двигается по воле необоримой силы. А вокруг - непередаваемое безмолвие. Но вот его ступни коснулись земли, и тут же завеса вокруг развеялась, а тишина уступила место обилию звуков.
   Царь обнаружил, что стоит в полном боевом облачении, с мечом на боку, на площади большого и необычного города. Судя по всему, дело происходило в разгар лета. Вокруг высились каменные дома со множеством этажей. В воздухе носились странные запахи, и с непривычки у царя запершило в горле, однако он справился с этим, немного придержав дыхание. По периметру площади и в ее центре росли цветы и деревья, за которыми явно ухаживали. Мимо с грохотом и шумом проносились какие-то крытые повозки разного размера и вида.Откуда - то доносилась громкая музыка, и хотя Володар не взялся бы определить, на каких инструментах играли, она не резала его слух подобно мелодиям народов Полудня и Восхода. А к ней примешивался многоголосый говор толпы...
   И царь понял, что его окружает великое множество народа. Мужчины, женщины, дети - светловолосые, голубоглазые, смеющиеся. Кажется, люди отмечали праздник - Володар улыбнулся, увидев, как розовощекая девчушка лет трех или четырех тащит свою маму за руку к разноцветным шатрам на другом конце площади. В стороне, видимо - на специально отведенном месте, танцевали, оттуда и звучала услышанная царем музыка. Высоко били фонтаны, и солнечные лучи окрашивали струи воды в необычные, волшебные цвета. Царь поднял глаза, и увидел, что над площадью натянуто огромное алое полотнище, на котором что-то было четко написано золотыми буквами, рядом с которыми был изображен золотой же Коловорот, Солнечное Колесо, родовой знак ариев. Значит, и этот город, и люди вокруг не были чужды ни самому Володару, ни народу Рос...
   Он осмотрелся внимательнее. Да, окружающий мир был непривычен и незнаком, вокруг говорили на непонятном языке, а одежду женщин и девушек царь назвал бы легкомысленной. Но в остальном они ничем не отличались от ариев! Чужаки - очевидно, иноземцы - тут, правда, тоже присутствовали, хотя их было совсем немного. Они не веселились вместе со всеми, но стояли, сбившись в кучу, негромко переговаривались, крутя головами, и время от времени поднося к лицу какие-то небольшие черные коробочки. На лицах одних из этих иноземцев Володар читал всего лишь удивление и интерес к чужой жизни, на лицах других же - зависть и скрытую ненависть. А еще спустя мгновение он все понял...
   Этот город и эти люди и вправду совсем не чужие ему - потому что Боги позволили царю увидеть, как живут потомки, как живут те, кто сквозь тысячелетия, сквозь всю череду бедствий и катаклизмов, войн и революций, кровавых смут и не менее жестоких тираний пронесших в себе тот огонь Свободы, Правды, Отваги, который некогда зажгли легендарные нордические праотцы! Пусть они, быть может, не помнят даже имен своих древних предшественников, но - Володар был в этом уверен! - их глаза были полны тем же светом Правды, а рука тверда и в труде, и на войне. Золотой Коловрат над площадью - что могло лучше передать связь поколений? А значит - ариев корень, Россы не сгинули без следа, но живут и будут жить в веках!
   Стоило Володару подумать обо всем этом, как язык окружающих стал ему понятен. Проходя мимо людей, он слушал, о чем они говорят - а говорили о разном, и не все находило свое место в разуме царя. Говорили о знаменитых лицедеях и о строящемся недалеко мосте, о встрече послов разных стран где-то за морем и том, какую одежду следовало носить этим летом, о новых законах и о том, что молодежь, не заставшая прежних порядков, совсем распустилась (царь только покачал головой - так говорили во все времена те, кто смирился с приближением старости...). Говорили и об этих прежних порядках: Володар узнал, что не так давно здешним народом правила шайка узурпаторов, которая низвела людей до состояния рабов, жестоко расправляясь с непокорными. Все попытки изменить положение вещей без кровопролития ни к чему не приводили, и однажды вспыхнуло восстание. Отчаявшиеся люди, не щадя себя, свергли тиранию и предали прежних господ суду. Быть может, успех бунта и захлебнулся бы в безвластии и хаосе, но кормило власти было неожиданно перехвачено твердой рукой тех, кто был готов взять на себя ответственность за народ и Родину. Их было немного, но зато они могли идти до конца, и не желали знать ни страха, ни усталости. Под их предводительством освобожденный народ отстоял свою независимость в борьбе с иноземными захватчиками, решившими воспользоваться смутой и разделить между собой эту страну. Воевать пришлось едва ли не со всем миром... Но великий народ победил. Потому что это действительно были потомки ариев! Когда же меч полководцев вновь обрел покой в ножнах, и началось мирное строительство, люди вернулись к некогда позабытым законам и правилам, по которым жили их далекие предки.
   Володар незаметно для самого себя покинул площадь и свернул на дорожку через парк. Здесь народа было значительно меньше. Его внимание привлек фонтан в образе крылатой статуи с кувшином в руках. На каменном бортике водоема сидела девушка в длинной юбке и что-то ела. У ее ног лежал какой-то мешок с несколькими лямками, видимо - для заплечного ношения, а на шее, на шнурке, висело металлическое кольцо почему то с руной "мир" внутри. Девушка была очень красивой, и напомнила Володару Таарью. Рядом же стоял длинноволосый парень в какой-то черной безрукавке с нарисованной спереди волчьей мордой. Его руки от запястий до локтя покрывали широкие лоскуты черной кожи, покрытые мелкими шипами. Он, не отрываясь, смотрел на девушку, а та, явно дразня его, даже не поворачивала головы. Но вот она доела свое лакомство и выжидающе глянула на парня. Тот вздохнул и спросил:
   -Ну что, вкусное мороженое-то было?
   -Вкусное!
   -Еще хочешь?
   -Хочу!
   Парень протянул девушке руку, предлагая встать, и совсем уж унылым голосом сказал:
   -Ну вот...
   "Ага, понятно! - подумал Володар - Похоже, парень ее любит, а взаимности не видит."
   Но девушка, поднявшись, неожиданно обхватила спутника руками за шею, он тоже обнял ее, и их губы слились в поцелуе. Все было ясно без слов...
   ...И тут время словно застыло, пронизанное стрелами мистического холода. Володар ощутил беспричинный страх, какого не ведал прежде. Нет, страх не за себя, не за свою жизнь - за них, за людей, отделенных от него многими тысячелетиями, но с которыми он был связан узами крови... Он открыл рот, чтобы закричать, предупредить людей о приближении опасности, но судорога сдавила горло царя, и он смог выдавить лишь жалкий хрип. В ушах у Володара зазвучал какой-то металлический, лающий голос, говоривший на чужом языке, затем повисла тишина... А затем раздался чудовищный, титанический грохот, словно разверзлись сами Небеса, и Земля затряслась, а над домами, над парком и площадью взметнулся столб огня, постепенно преобретающий грибообразную форму.
   Время текло для Володара очень медленно, и он видел, сам неуязвимый, как рушатся многоэтажные здания, как огонь, рожденный раскаленным воздухом, охватывает деревья и людей, как разверзаются трещины, расходящиеся от сердца этого кошмара... Разрушалось и гибло все. Царь понял, что это - новая война, какой еще не было в минувшие тысячелетия, война, развязанная врагами его народа. Понял он и то, что до сих пор не понятно многим вершителям судеб мира - что в этой войне не может быть победителя. И Володар, ощущая судороги Земли, закрыл глаза, не в силах видеть происходящее.
   Сколько он так простоял, неизвестно. Однако твердь перестала дрожать, и царь решился вновь глянуть на мир. То, что предстало его глазам, было хуже любого кровопролития, любого зрелища самой жестокой казни... Мертвое небо Вечной Ночи нависало над такой же мертвой землей. Вокруг не было ничего, кроме нагромождений камня, остывшего серого пепла - и человеческих костей. Их число не поддавалось сознанию. И еще более страшно становилось от того, что так - повсюду. И так будет всегда... А над этим царством ужаса, на горизонте, высились острые пики черных гор, в бессильной злобе грозившие далеким, неподвластным правившей здесь смерти, звездам. И странный, неуместный звук коснулся ушей царя - будто о выжженную твердь раз за разом неспешно ударяются конские копыта.
   Над пиками черных гор появился силуэт гигантского всадника. Зрение Володара обрело сверхъестественную четкость, и он смог хорошо разглядеть его. Кожа великана, облаченного в сливающийся с ночным небом плащ и тускло поблескивающие доспехи, также была темной - но совсем не такой, как у дикарей Юга, и черты его лица были скорее арийскими. Какое-то время великан ехал, свесив голову на грудь, как будто напряженно размышляя о чем-то печальном, но вот он остановился и посмотрел прямо на царя. Глаза всадника казались дырами в маске, за которыми полыхало мистическое зеленое пламя, а по центру лба была по живой плоти вырезана кровоточащая перевернутая пятиконечная звезда. Откуда-то появились огромные волк и змея, немедленно начавшие грызться у передних ног коня. И Володар содрогнулся, когда мертвое небо крикнуло Имя Всадника - слишком страшное, чтобы его осмелился повторить человек, Имя, поведанное жрецам неандертальской расы тенями пещер палеолита!
   Небеса расхохотались, а затем снова раздался глухой и бесстрастный голос:
   -Я победил.
   Неудержимый гнев вспыхнул в груди Володара. Не помня себя, он что есть силы закричал черному всаднику:
   -Нет! Ты никогда не победишь!
   Пылающие фосфорным огнем глаза остановились на одинокой фигуре царя:
   -Такой червяк, как ты, осмеливается спорить со мною? Ты безумен, царь ариев! Знай же: все твои усилия и усилия подобных тебе тщетны! А я могу позволить себе ждать, и мне нет дела - падет ли человеческая раса от меча или от пламени страшного оружия грядущих поколений. Рано или поздно я буду править вновь, как некогда уже правил...
   -Кто ты? - спросил Володар, и твердь под его ногами опять завибрировала, ибо мертвые небеса отвечали уже немыслимо громко, и голос всадника заполнял Мироздание:
   -Кто я? Разве ты не слышал моего имени? Я тот, кто древнее звезд и выше небесных сфер, кто идет по земле, обращая города в прах, а леса - в пепел! Я - то, что было в начале и будет в конце, я поднимаю целые народы из ничтожества, чтобы они насытились кровавой жатвой и сами, наконец, пали к ногам других, прославляя меня! К одним я прихожу, поучая смирению и кротости, а других учу нарушать любые запреты, и потому - я единственный Бог Человечества! Я - СМЕРТЬ.
   Володар судорожно сглотнул, его била лихорадочная дрожь, и царь едва стоял на ногах. Всадник же громогласно продолжал, и его голос превратился в низкий, утробный рык:
   -Сегодня мое царство лежит в ледяной, мертвой пустоте за пределами вашей Вселенной и всех прочих, соседних с ней, которые расширяются, захватывая все новые и новые пространства... Пусть! Я взорву ваш мир изнутри! Я еще посмеюсь, глядя, как мои враги сами уничтожают друг друга ВО ИМЯ МОЕ! И тогда... когда падут последние сферы Мироздания... - тут голос всадника неожиданно упал почти до шопота - Тогда я буду царствовать один, безраздельно, как когда-то давно... И лишь обледенелые остовы мертвых звезд будут нарушать покой Вечной Тьмы...
   -Нет! - снова воскликнул Володар. Он пытался выговорить еще что-то, но язык плохо повиновался царю, а все слова как будто стерлись из памяти.
   -Нет? Знаешь ли ты, как уже велика моя власть? В вашей теплой, светлой Вселенной есть целые миры, где мои рабы лишь восхваляют меня и возводят грандиозные монументы в мою честь, приветствуя свой последний час и не помышляя ни о чем ином! И лишь мое всевидящее око над пирамидами - их высший закон... Так будет и с ариями - однажды!
   Черный всадник снова зашелся громовым хохотом и взметнул коня на дыбы. Но его чары, подобно проржавевшим цепям, опали с Володара, как только царь подумал о страшной судьбе, будто бы уготованной потомкам! Володар, полный ненависти, рванул из ножен боевой клинок:
   -Нет, тварь! Пока я жив, пока живы арии - ты не победишь! Будь ты проклят, Черный Бог!
   -ГРОЗИ НЕ МНЕ, А ИМ...
   Всадник взмахнул рукой, словно стирая страшный мир вокруг, и перед глазами Володара раскинулись бескрайние зеленые просторы. Он сразу узнал их - это была его родная земля. И от того было еще невыносимее видеть в чистых небесах чудовищное, искаженное лицо! Словно с высоты птичьего полета разглядывал Володар леса и поля, селения, города, кремли, видел мирный труд множества людей...
   А издали, приближаясь к границам, стремительно накатывался черный вал. Он несся вперед с лязгом и грохотом, и царь понял - это вражеские полчища. Тысячи и тысячи воинов - пешие, конные - двигались, повинуясь злобной воле своего повелителя. И вслед за ними надвигался Мрак. Здесь, на просторах Арьяварты, было лето, пели птицы, журчали ручьи, а позади вражеского воинства царила глухая осень, в ночных лесах кричали совы, и ветер жутко выл в мертвых ветвях деревьев, напоминавших жадно растопыренные пальцы скелета.
   Царя снова оглушил хохот черного всадника... И Володар проснулся.
   Предслава с тревогой глядела на него, и в ее больших глазах отражалось пламя зажженной свечи. Не она ли избавила его от тяжкой смерти во сне? - подумал царь, и его сердце впервые наполнилось чем-то, похожим на благодарность нелюбимой жене. Он погладил ее по щеке:
   -Все хорошо, Предславушка. Сны разные бывают...
   А за окном все еще выл сорвавшийся с привязи Стрибога угрюмый ледяной ветер.
  
   IV
  
   В постоянном напряжении походной жизни, в кровавых схватках и изматывающих погонях крепло братство трех витязей: Ярополка, Златояра и Вратибоя. Не раз вражеский клинок сбивал с их голов остроконечные росские шлемы, а стрелы злобно клевали щит, но ни один из них не пожалел об однажды избранном пути - Пути Воина.
   Понятное дело, что сразу до настоящего дела их никто не допустил. Когда позади остались суровые испытания, в которых новички должны были показать свою силу, ловкость и смекалку, когда в главном капище Русколани боги Перун, Сварог и Стрибог благосклонно приняли жертву, а названные братья смешали кровь и повторили за волхвом торжественные слова клятвы, их отвели за городские стены, в лес, где вместе с подобными им юношами, недавно посвященными в воины Арьяварты, их поселили в огромном дружинном доме за остроконечным тыном. И начались долгие дни заучивания воинских ухваток, упражнений и обычного физического труда, призванного закалить тело и налить несокрушимой силой мускулы. Юноши боролись, рубились на затупленном оружии, стреляли в цель (в том числе - и друг по другу, особыми стрелами с широким и плоским наконечником, которым даже глаз было сложно выбить, а вот поставить синяк...), учились преодолевать череду препятствий в боевых доспехах и с руками, занятыми оружием, плавали в реке со связанными за спиной руками.С привязанной к туловищу рукой их учили и сражаться - а ну как в бою ранят? Впрочем, чтобы будущие витязи не переусердствовали и не покалечили друг друга, за ними зорко следили старшие, опытные дружинники. Наказаний не было: каждый знал, что провинись он - и его просто отпустят на все четыре стороны, не слушая оправданий. "Голову отрубят - тоже каяться пойдете, ее в руках неся?" - говорили старшие.
   В конечном итоге каждый из молодых воинов должен был уметь владеть любым оружием, которое только попало бы ему в руки, должен был уметь найти выход из любой, самой безнадежной и запутанной ситуации, должен был, не дожидаясь лекаря, оказать посильную помощь себе или товарищу - в случае болезни или ранения. Они заучивали заклинания, молитвы, а также - боевые гимны, потому что бывало - вспомнив иные строки, смертельно раненые воины поднимались с земли и снова шли в бой. Особенно запомнилась трем братьям молитва Отцу Богов и Людей, сложенная, словно песня, защитниками осажденного Тремгорода, в почти уже легендарные времена отстоявшими его от бесчисленных воинств Даннера. Отстоять они отстояли, но полегли почти все до единого. Великая удача, что когда смуглые и черноволосые захватчики с ножами в зубах уже карабкались на почти беззащитные стены, на горизонте появилась рать ариев, разгромившая под стенами Русколани основное даннерово войско...
  
  Я знаю, ты смотришь с небес на меня,
  Отец всех Богов и Людей,
  И длань твоя охраняет меня
  От зла и вражьих мечей.
  
  И птицы, в небе над нами кружа,
  Несут нам волю твою...
  Отец! Если это - воля Твоя,
  Я сгину в этом бою!
  
  Но если и правда время пришло,
  То когда я закрою глаза,
  Ты дай тем, кто жив еще, только одно -
  Силу стоять до конца!
  
  И пусть твои ветры поднимут меня
  В твой край за звездами, где
  На дивных лугах я буду ждать дня
  Рождения на Земле...
  
   Было и еще одно умение, которому обучали молодежь опытные витязи: умение сражаться в строю, действовать как один большой организм. Поэтому, хотя каждый был вправе найти себе оружие по вкусу для поединков один на один, все были обязаны в совершенстве научиться владеть мечами и копьями, как в пешем строю, так и в седле - потому что в построениях, как правило, использовались именно эти виды оружия. Потом пришло время показать приобретенные умения самому царю.
   А потом началась настоящая воинская служба на пограничных заставах. Три названных брата сполна познали, что это значит! Раз за разом гремели схватки со степняками, в рядах которых время от времени появлялись странные воины с бледной, зеленоватой кожей, будто бы не чувствовавшие боли. Как правило, они великолепно владели оружием и никогда не сдавались в плен. "Вампиры!" - так назвал их один из сотников Конной Гвардии. А значит, щупальца этой бесконечной вражды тянутся не из Степей - а с Заката, из черного замка Аверон. И рано или поздно... Впрочем, думать об этом не хотелось никому.
   А потом Ярополка, Златояра и Вратибоя отправили на одну из закатных застав на берегу реки, за которой начиналась таинственная Империя Хейда. Под начало они получили двадцать ополченцев из небольшого торгового городка поблизости, которые менялись раз в месяц. Время от времени названные братья тоже выбирались в город - не столько по делу, сколько в борьбе со скукой. Там с ними и произошло событие, которое многому их научило...
   Они втроем шли по главной улице, когда услышали приглушенный гомон толпы и перекрывающий его голос убежденного в своей правоте человека. Названные братья ускорили шаг и через некоторое время действительно увидели несколько десятков людей, обступивших деревянный помост, на котором стоял высокий сухощавый старик в черном. Это был один из тех странствующих проповедников, которые время от времени забредали в пограничные города с Заката, пытаясь найти в них последователей учения о Небесном Господине. Великолепно поставленным, выразительным голосом профессионального оратора он наставлял:
   -Сколь тщетно всякое стремление человека, которое он не сопрягает со страхом и всевозможным почтением перед Небесным Господином! Что есть слава, и власть, и богатство, и женская любовь пред ликом вечности за пределами бытия? Не пустое ли наваждение? Что ждет в старости того, кто не отверз свою душу откровению истинной веры? Так стоит ли завидовать богатому и знатному, славному и богатому, если они куда скорее падут в вечный огонь, нежели душа бедняка, в поте лица своего добывавшего пропитание и довольствовавшегося малым?
   Златояр подтолкнул Ярополка локтем:
   -Слышишь? Это он учит, чтобы люди любую гадину над собой терпели да еще и в нищете жили!
   Скорый на расправу Вратибой добавил:
   -Таких бы мудрецов их же бородами и удавить бы!
   Однако Ярополк придержал его:
   -Погоди! Давай еще послушаем...
   А послушать и вправду было занятно! Проповедник поучал, грозил, посвещал в тайны мироздания, его голос менялся от громогласного обличительного надрыва до трагического шопота, он воздевал руки и скорбно ник головой... А слушатели, за исключением трех названных братьев, явно относились к словам старика сочувственно, особенно дряхлые старухи и увечные, полубезумные от малоподвижной жизни калеки: они так же скорбно покачивали головами и приговаривали: "Грех, грех...". По словам проповедника выходило, что чуть ли не вся жизнь человека достойна презрения и посмертного наказания, и только "праведность" - добровольная бедность, скорее даже нищета, покорность судьбе и власть имущим, смирение и набор прочих подобных качеств будто бы позволяли человеку хоть на что-то надеяться на "том свете". Да, воистину - слово "смерть" чаще любого другого встречалось в речи старика, как будто не здесь, а там, за пламенем погребального костра, начиналось нечто "настоящее"... И страшным, внушающим необъяснимый страх призраком над деревянным помостом реяло бордовое знамя с черным крестом, верхний конец которого заменяла петля. Знак новой веры. И знак Империи Хейда, подмявшей под себя все земли к закату от Русколани!
   Наконец старик решил, что произвел достаточное впечатление на слушателей, и даже не "спросил", а скорее вопросил:
   -Есть ли среди вас тот, кто не вместил всей мудрости, и хочет спросить меня о законах истинной веры?
   -Есть! - Ярополк стремительно протиснулся в первый ряд, за ним последовали и Златояр с Вратибоем:
   -Мудрый старец! Откуда так много известно тебе о том, что ждет нас после смерти? Ты вызывал и вопрошал души умерших, не нашедших нового воплощения?
   Лицо проповедника исказилось, он плюнул на доски помоста и злобно ответил:
   -Ты понимаешь, о чем говоришь, язычник? Заниматься колдовством - великий грех! И никакого "нового воплощения" не бывает - мы живем только один раз, и потому должны думать не о плотских радостях, а...
   -Значит, ты и сам не можешь знать точно, что ждет нас после смерти?
   Глаза проповедника вспыхнули мрачным огнем:
   -Я верю в это, язычник! И лучше уверовать и таким, как ты, ибо во власти Небесного Господина покарать грешников и на земле!
   Еще никто и никогда не смел в таком тоне говорить с Ярополком. Витязь несколько наклонил голову и глянул на старика изподлобья. Затем расправил плечи и, окинув взглядом людей вокруг, заговорил сам:
   -Ты сказал все, что считал нужным, старик. Теперь позволь мне рассказать о своей вере! Я - простой воин, и моим ремеслом было сражаться, а не размышлять о мироздании. Однако волхвы, хранители мудрости моего народа, учили меня, что долг и счастье каждого из нас - в труде здесь, на нашей Родной Земле. Здесь мы, арии, испокон веков пахали, сеяли, охотились, строили дома и славили Богов, благодаря за урожай и достаток.
   -Нелепые языческие идолы! - ввернул старик, но молодой витязь, словно и не услышав, продолжал:
   -Волхвы учили меня видеть красоту вокруг и ценить женскую любовь, которую ты только что поносил с ненавистью, достойной мужеложца. И я всегда желал лишь одного: чтобы после меня на моей Земле остался достойный след, чтобы мои дети были счастливы! Мы верим, что души людей вновь и вновь рождаются здесь, но даже если это не так... Грош цена слабосильному рабу, который живет по твоей вере, старик. Я думаю, что еще придет день, когда вашего духу и вовсе не останется в Арьяварте. - Тут витязь еще раз обвел толпу взглядом и с силой завершил свою речь - Думайте же, люди - отрекаться ли вам от Родных Богов!
   Затем, не ожидая новых софизмов проповедника, он повернулся и, не оборачиваясь, вместе с двумя названными братьями пошел прочь от помоста. Душа его была полна презрения к горожанам, падким на чужеземные соблазны. Разумеется, эти люди, оторванные от Природы, от лесов и полей, живущие в основном торговлей, сильно отличались от селян, сохранивших древний уклад и исконные традиции ариевых родов! Таков был тот червь, что подтачивал великую державу изнутри...
   Они уже дважды свернули за угол, как вдруг услышали позади торопливые шаги. Их окликнул немного хриплый голос:
   -Доблестные витязи! Подождите немного!
   Они обернулись. К ним торопливо приближался немолодой муж в таком же черном одеянии, что и у проповедника новой веры. Должно быть, мысли воинов отразились на их лицах, потому что незнакомец торопливо заговорил:
   -Я не из жрецов! Я - всего лишь раб, сопровождающий господина в чужой земле... Я вижу, что вы - не просто воины, но облачены властью. Сможете ли вы известить вашего царя, если я сообщу вам нечто важное?
   Ярополк кивнул:
   -Если это действительно стоящее известие, то сможем.
   -Раз так, то знайте: Хейд, повелитель Заката, твердо решил начинать войну против ариев! Сейчас он хочет привлечь к этому кочевников Степи и морских разбойников из Галогаланда. Проповедников, вроде моего хозяина, он посылает к вам специально - чтобы разведать и разузнать побольше. И чтобы заручиться поддержкой на вашей земле, потому что эта вера разлагает души и покоряет разум! Воинства Хейда уже начали собираться у ваших границ...
   -Подожди! - прервал его Ярополк. - Почему мы должны верить тебе?
   Раб невесело улыбнулся:
   -Потому что если меня увидят говорящим с вами и донесут хозяину, я не доживу до рассвета.
   -Зачем же ты рискуешь своей жизнью, чтобы известить нас?
   -Потому, что этой войны ждет не только Хейд. О ней мечтают и люди Заката!
   Как преобразился при этих словах тощий и болезненный раб! Его глаза загорелись, он распрямился и сжал правую руку в кулак:
   -На Закате еще есть люди, которые не забыли, что их праотцы были некогда свободными людьми! И если вы придете, чтобы уничтожить Хейда, мы будем сражаться рядом с вами. Только придите... Только придите...
   У раба перехватило дыхание, словно от слез: видимо, он давно мечтал сказать эти слова. И даже возможная казнь не страшила его более - он выполнил свой долг. Ярополк положил тяжелую, мускулистую руку на его плечо:
   -Если Хейд сунется к нам - он найдет здесь смерть. А наша война будет войной и за вашу свободу, братья!
  
   Да, на Закате еще были те, кто не желал мириться с тиранией Хейда. Тщетно графы - наместники пытались искоренить малейший очаг непокорства: угли продолжали тлеть веками. И конца этому не предвиделось...
   Только после гибели царя венетам Светозара повелитель Заката некоторое время наслаждался абсолютной властью. А затем все началось опять: люди, не смирившиеся со своим рабским положением, объединялись и начинали по мере сил бороться за свободу. В первую очередь это была молодежь, свободная от предрассудков и догматов, которые сковывали старшие поколения. Сначала такие люди действовали открыто, что было только на руку Хейду: в знак готовности стоять до конца они наголо обривали голову, как делали это древние варвары перед боем, и носили в качестве оберегов различные символы вроде коловратов, скрещенных мечей и крестов в круге. Свою лепту вносили и барды, скальды, менестрели - потому что настоящее искусство не терпит рабства. Иные из них в своем презрении к опасностям даже по трое - по четверо разъезжали по Закатным Землям и на площадях городов пели возмутительные бунтарские песни, как некогда делал это знаменитый соратник Светозара - Вальгаст. И гибли, разумеется, потому что Хейд отдал приказ казнить всех, кто так или иначе похож на бунтовщика. За каждого убитого вампира вырезали целые семьи.
   И тогда, в самый, казалось бы, безнадежный час, на руинах блестящих цивилизаций Заката, подмятых Империей Хейда, был создан "Волчий Орден", возродивший давние традиции Воинов Света и Небесных Мстителей. Люди, готовые посвятить себя борьбе за свободу, проходили многочисленные испытания, чтобы доказать, что они пригодны для нее. А Посвященные Ордена и вовсе ничем не отличались от окружавших их вилленов, горожан, рабов - разве что в сторону большего усердия в услужении господам. Однако время от времени они сбрасывали маски - и тогда на улицах и дорогах находили трупы вампиров, а замки графов охватывало пламя. Рассказывали, и это вполне походило на правду, что однажды воин "Волчьего Ордена", настигнутый карателями Хейда, при помощи двух кинжалов уложил пятерых преследователей, а затем сам закололся. Подобно былым Небесным Мстителям, это были молчаливые, вечно задумчивые люди, не любившие суеты и беспорядка, но волшебно преображавшиеся в схватке. Они глубоко презирали как тупых вилленов, так и любителей поговорить о "свободе" и поругать Хейда. Надо сказать, что он сам очень активно поддерживал таких пустобрехов - "борцов", запрещал их трогать, чтобы через них выходить на людей, которые действительно были врагами его Империи. Так на Закате появилась могущественная сила, которая в перспективе вполне могла оспорить власть Хейда. Впрочем, повелитель вампиров успокаивал себя тем, что когда "Волчий Орден" будет разрастаться, ему так или иначе придется нарушить конспирацию.
   Даже разделение народов Заката по верам не помогло Хейду! Если язычники рвались в бой, чтобы отомстить за поражения Предков и возродить былое величие своих Богов, то верующие в Небесного Господина всех течений и толков призывали восстать против "безбожной" власти и наконец-то построить общество, живущее по высшим законам, в облике которого все чаще также проступали черты былых языческих держав.
   И, как и прежде, повелителю вампиров оставалось только обратиться к древней магии, к пришедшему из тьмы веков назад знанию о Ночной Стороне Природы...
  
   Он шел сквозь лес, залитый светом полной луны, вновь, как когда-то - в полном одиночестве. Впрочем, ему ли, сыну Ночи и ее воину, было бояться кого-то здесь, в этом царстве теней? Но сомнения и беспокойство не уходили - потому, что великий завоеватель ожидал встречи с тем, кто неизмеримо могущественнее и древнее его самого.
   Вот и она - та поляна, затерянная в глухой чаще. На месте этих лесов много тысяч лет назад были цветущие города великих рас... Зубцы обломанных колонн, некогда образовывавших четкий круг наподобии кромлеха, тоскливо высились над грудами камней и чахлыми кустарниками, гнездившимися в трещинах древней кладки. Казалось, что луна остановилась точно над руинами, и туман медленно наползал на них с болот вокруг - мертвых, гнилых топей, непроходимых для человека.
   Хейд немного постоял на месте и громко крикнул в кладбищенскую тишину вокруг колонн:
   -Каин!
   Он не успел заметить, как на противоположной стороне поляны, между двумя каменными столбами, появилась окутанная туманом фигура в черном:
   -Кто смеет нарушать мое одиночество?
   -Хейд, Повелитель Заката!
   -Вот как? - в голосе явно слышалась насмешка.
   Обитатель древних руин медленно пошел навстречу Хейду. Длинный черный плащ, как у самого завоевателя, скрывал всю его фигуру, оставляя открытой только голову, и струйки тумана извивались вокруг идущего. Строгое, бледное лицо несло отпечаток мудрости и аристократизма, а небольшая примесь семитических черт придавала ему жестокое и презрительное выражение. Длинные, прямые черные волосы падали на плечи и скрывались под плащом и откинутым капюшоном. А глаза... глаза были копией глаз самого Хейда. Вот только вместо презрения в них читалась великая усталость.
   Наконец, он остановился и стал молча разглядывать Хейда. Повелителю вампиров тишина показалась тягостной, и он продолжил:
   -В одной из древних рукописей я нашел указания, как найти твое убежище здесь, в горах Залесья, Каин. Ты - самый древний из всех, кто принадлежит к нашей расе! Я знаю, что некогда ты, как и я, был правителем и полководцем, мечтавшим покорить весь мир. Расскажи же мне о судьбе своей державы, о своей жизни, чтобы я не повторил твоих ошибок!
   Некоторое время Каин ничего не отвечал, продолжая разглядывать Хейда, а затем заговорил:
   -"Повелитель Заката"! Какое самомнение! Какая гордыня! И уже - мечты о господстве над миром, размеров которого ты даже не представляешь... Да знаешь ли ты, что я, будучи хозяином державы, над пределами которой никогда не заходило солнце, и не помышлял еще о том, чтобы завоевать всю Землю?
   -Знаю! - твердо ответил Хейд - Знаю и то, что за тысячи лет до моего рождения твоя держава рухнула, не оставив следа, и о ней помнят лишь немногие. Но времена изменились, и люди - тоже. Человечество обречено, им куда легче управлять, чем прежде...
   -Это почему же? - зеленые зрачки напротив загорелись огнем сдержанного любопытства.
   -Человек может все меньше, а хочет - все больше. Он не может прожить без других людей. И стоит взять эту связь между людьми в свои руки, самому распоряжаться плодами труда, самому диктовать, в какого Бога верить...
   Глаза Каина потухли:
   -Так когда-то думал и я. Так думали многие... И будут думать еще тысячелетия. О чем ты хочешь услышать от меня, Хейд?
   -О том, как ты стал вампиром. О том, как ты шел к власти. О том, как ты правил и воевал. Чтобы сравнить твой путь с моим...
   -И о том, как погибла моя Империя, а сам я стал изгнанником?
   -Да. Чтобы избежать этого.
   Зеленые зрачки вновь вспыхнули:
   -Пусть будет так, Хейд. Слушай мою историю.
   Туман мгновенно сгинул, и повелитель Заката теперь великолепно видел своего древнего собеседника.
   -Я родился далеко отсюда, на Полуденном Восходе, в земле, которую сейчас называют Междуречьем. Некогда предки моего народа, кочевники Великой Пустыни на Полудне, переселились туда, перейдя к полуоседлой жизни. Тогда, Хейд, у нас еще не было ни лошадей, ни верблюдов, мы кочевали пешком. Племенем управлял вождь... но он был лишь игрушкой в руках жрецов свирепого Бога по имени Ил, от имени которого они повелевали людьми. Во славу его приносились человеческие жертвы - из людей медленно выпускали кровь на каменный алтарь. И моих жалких, запуганных и туповатых соплеменников такая жизнь вполне устраивала! Но не меня... Потому что в моих жилах текла и другая кровь.
   Лишь спустя десятилетия я узнал, что истинной верой жрецов моего народа (да и всей моей расы) было вовсе не поклонение Илу, но куда более древний культ - культ, установленный у них теми, кто некогда их завоевал. Вампирами, Хейд. Вампирами, которые в незапамятные века пришли с покрытой туманами земли далеко на Полудне, за морем, и заставили обезьяноподобных дикарей служить себе. Казалось, что их держава будет существовать вечно... Но яростные, бесстрашные и непобедимые люди пришли с далекой Полуночи - и новая Лемурия пала. От нее остались только древние монументы, о происхождении которых даже не подозревают живущие рядом с ними.
   -Я знаю об этом. Новую Лемурию разгромили арии...
   -Да. С тех пор у моего народа и рождались светлокожие дети. Такие, как я. Но белые завоеватели ушли так же внезапно, как и пришли, ибо их единственной целью был разгром Лемурии.И жрецы возобновили древние культы - без всякого смысла, но в ожидании возвращения господ. А чтобы люди, отвыкшие от тирании, не взбунтовались, они запугали его гневом Бога Ила. И мое племя влачило жалкое существование, потому что рабы, предводительствуемые рабами, неизбежно вырождаются.
   Но я, как уже было сказано, был совсем не таков. В глубине души я, сколько себя помню, ненавидел свое племя, вождя, жрецов, самого Ила... Я видел купцов, которые приезжали к нам из далеких городов - государств и за бесценок скупали наши товары, и завидовал им, зная, что все их богатство основано на разумном, оседлом хозяйстве, на земледелии. Поэтому я построил себе хижину вдали от поселений племени и засеял поле хлебом, посадил плодовые деревья. Каждый год я приносил плоды своего труда жрецам, но они утверждали, что Илу не угодны плоды земледелия. А однажды, когда я вернулся к себе домой, я обнаружил, что мой брат разорил мое поле и сломал плодоносные деревья.
   -И ты убил своего брата?
   -Да. А потом с окровавленным каменным топором пошел к своему племени и убивал каждого, кто попадался мне на пути. День и ночь длилась бойня, а потом я упал без сознания, но никто не пришел, чтобы убить меня - ибо немногие выжившие обезумели от страха. Когда я проснулся, я пешком отправился на Полночь, бредя от оазиса к оазису и убивая, чтобы есть и пить. Я хотел найти тот белый народ, чья кровь текла в моих жилах. И я нашел его.
   Но не убийцей и преступником я пришел к ариям, а смиренным просителем. Они позволили мне поселиться среди них и заниматься тем же трудом, что и они. Однако после жизни изгнанника и разбойника такая жизнь казалась мне скучной. Я стал учеником старого мудреца (волхва, как они их называют), который учил меня лечить болезни и читать по звездам. И я решил совершить то чудо, о котором со своего рождения мечтает человечество: создать зелье, дарующее бессмертие. Конечно, я не посветил в свои намерения учителя. И он спал в ту страшную ночь, когда я выпил золотой отвар редчайших трав и магических смесей. Он проснулся лишь от моего крика, поспешил на помощь - но я пришел в себя и встретил его на пороге. И перерезал мудрецу глотку, чтобы напиться его крови...
   Не стоит описывать, как я шел к власти - в принципе, у всех узурпаторов путь одинаков, и правят они также одинаково. Я понимал, что над ариями мне не подняться, и отправился в города - государства Восхода. Там я стал "лугалем", военным вождем большого города, процветающего города купцов. Я покорил соседние города, усмирил кочевые племена и горных варваров, а в нужный момент - ушел в тень, сажая на престол жалких марионеток и управляя Империей через них. И народ верил, что сам избирает подобных ничтожеств...
   И что ты думаешь, Хейд? Вместо того, чтобы сражаться за свою свободу, люди жили и умирали с верой в то, что "добрый" и "все делавший для народа" основатель империи (то есть я!) однажды вернется, накажет "злых" правителей и построит общество всеобщего счастья... Знает ли чернь, что такое "счастье"?
   Но наслаждаться своей властью над толпой мне наскучило, я помнил о том, с какой легкостью сокрушал воинства своих врагов. Ведь в моих жилах течет кровь варвара, а не закулисного интригана! Так почему бы владыкам всего мира не склониться передо мною? И я "вернулся". Чтобы еще раз убедиться в человеческой глупости... Я гнал целые толпы на убой в абсолютно чуждой им войне, я повелевал им в самые краткие сроки возводить дворцы и храмы, строить города в пустынях, осушать болота - без всего этого они бы великолепно прожили... А они пели песни о великом вожде и непобедимом полководце, и искренне бросали мне и моим воинам цветы во время парадов! Я помню, как юноша с безумными глазами протиснулся в первый ряд и замахнулся дротиком. Я остановил коня: если это моя судьба, то я встречу смерть. Но руки толпы вцепились в того, кто покусился на величие их кумира... Не тогда ли и поселилась в моем сердце вечная печаль?
   Хейд безмолвно слушал эту исповедь. Он ведь ожидал увидеть гордого и не смирившегося с падением вождя, не знающего сомнений и терзаний... Каин словно и забыл, что рядом кто-то есть - он почти шептал, опустив веки, словно вглядываясь в прошлое:
   -О, какое это было время! С неисчислимым воинством я шел сквозь леса и равнины, пересекал пустыни и степи, переплывал океаны, и всегда у нас был только один выбор - победить или умереть от голода, потому что я не мог возить за собой запасы еды для такого количества людей, а вампирам запрещал пить кровь своих воинов. Какие были битвы! Я всегда шел впереди войска, с мечом и кинжалом - без доспех, без щита, без шлема, убьют - ну и пусть, я верил, что я выше смерти, выше судьбы! Моими учителями в боевых искусствах были лучшие воины мира, элита элиты. Кровь лилась рекой, я пил ее, продолжая рубить и колоть, мы бились по несколько дней, и случалось, что я оставался один посреди поля, покрытого трупами - больше не выживал никто. Я возвращался в столицу - и все начиналось вновь. Такое это было время!
   И однажды, когда моя держава опоясала круг земной, я повел свои воинства на Север. Потом уже моим путем пошли царь Шнек и Даннер... И уже по первым шагам на чужой земле я понял, какой будет эта война! Арии отступали, собирая все силы своей необозримой страны в единый кулак - а ведь тогда они были всего-навсего союзом племен, без столицы, без царя, без организованной армии! Они отступали, но если мне удавалось окружить их отряд или взять в осаду крепость - они стояли насмерть. Мужчины, женщины, старики, дети - они умирали, не прося пощады, нанося урон моему и без того измотанному дальним переходом войску. Хейд! Арии, гипербореи, россы и как бы еще ни называли их - НЕПОБЕДИМЫ!
   -Непобедимы... - повторил за ним Хейд.
   -Да, непобедимы! Я понял это окончательно, когда они решили дать решающее сражение. Они стояли плотными толпами перед моими воинами в сверкающих доспехах: варвары с каменными молотами, дубинами, копьями, всадники с кремниевыми топорами... Их вождь выехал мне навстречу и предложил заключить перемирие на день: чтобы обе стороны совершили обряды в честь богов войны. Он говорил это так спокойно, его голубые глаза были полны радостного предвкушения битвы... Битвы не было. Я покинул землю ариев, потому что начнись бой - и я не вернулся бы живым. Империя трещала по швам, везде вспыхнули восстания, народ наконец-то начал проявлять недовольство - а я целыми днями сидел в своем дворце и думал, ПОЧЕМУ...
   Когда же я это понял, то оставил трон и удалился в сердце Залесья. Здесь, в этих древних руинах, я обрел не счастье - но покой... Такова моя история. Теперь оставь меня...
   Каин отвернулся и медленно пошел прочь. Туман вновь начал клубиться вокруг него. Хейд крикнул ему вслед:
   -Что же ты понял? В чем тайна непобедимости ариев?
   Каин не ответил, равнодушно продолжая идти прочь. Тогда Хейд подбежал к нему и рванул за плечо:
   -Нет, ты скажешь мне это!
   Каин стремительно развернулся. Лязгнул, покидая ножны, клинок, и острие кинжала, промелькнув молнией, замерло у горла завоевателя. Все произошло так быстро, что Хейд не успел даже отшатнуться. Некоторое время Каин смотрел ему в глаза, а затем прошипел:
   -Осторожнее, Хейд, Повелитель Заката! Иначе вампирам придется искать себе нового вождя! Ты так хочешь знать тайну ариев? Так вот она: арии - это люди будущего, и это так же истинно, как то, что обезьяноподобные дикари пещер - раса давно минувших дней, а мы, вампиры - вообще нелепый тупик развития жизни на Земле! Мы лишь задерживаем великое Колесо Мироздания - и потому обречены. Теперь - уходи!
   -Подожди! Ответь, есть ли Боги?
   Каин покачал головой:
   -Тебя окружают Силы Природы. Какие еще Боги тебе нужны?
   -Но...
   Хейд хотел спросить еще что-то, однако Каин резко вырвал из его руки край плаща и скрылся в тумане. Завоеватель остался в одиночестве, и демоны болот долго смеялись над ним, зажигая над топями призрачные блуждающие огоньки.
  
   V
  
   -Царь! Твой брат Аргерд, желает говорить с тобой!
   Володар как будто не услышал. Он сидел за столом, подперев кулаками подбородок, и бессмысленно смотрел перед собою. Не было желания видеть никого. Там, за ставнями, серые тучи медленно ползли через все небо, и было похоже, что средь бела дня наступили сумерки. Царю казалось, что он сидит так уже бесконечно долгое время, и что во всем мире не осталось больше ни одного человека. Зачем только он снова встречался с нею? Да, Володару очень хотелось увидеть Таарью... Но он был для нее не просто абсолютно чужим человеком, о любви к которому не могло идти и речи, он был языческим вождем и даже чуть ли не гонителем ее единоверцев! И вновь она говорила о Небесном Господине, грехах и страшном наказании, которое ожидает непокорных. Когда царь попытался ее обнять, она с ужасом и каким-то отвращением отшатнулась. Как будто он пытался силой склонить ее к любви, а не проскакал многие миле в одиночестве, пряча лицо от встречных, чтобы не вызывать лишних сплетен! Будь на его месте любой из древних вождей - он не стал бы долго рассуждать, а взял бы эльфийку силой и сделал своей младшей женой. Впрочем, те легендарные вожди особо о женщинах не думали, благо жен у каждого бывало больше десяти.
   -Царь! Твой брат...
   Володар очнулся и кивнул:
   -Да, пусть он войдет.
   И сразу понял по лицу Аргерда, что предстоит какой-то серьезный разговор.
   Брат царя поднял руку в знак приветствия:
   -Приветствую тебя, Володар! Не велишь ли ты страже покинуть нас на время беседы?
   Царь повернулся к воинам у входа:
   -Ступайте к сменщикам и предупредите их, чтобы они заступили на пост через час. Вы же свободны.
   Караульные отсалютовали и ушли. За окном к тому времени начался дождь, шумно барабанивший по крыше. Володар жестом предложил Аргерду сесть, но тот отказался и заговорил так:
   -Брат! Ты знаешь, что в мире произошли великие и удивительные события, и это предвещает скорый суд самого Небесного Господина над людским племенем, чтобы отделить праведных от грешных и первых наградить вечным блаженством, а вторых ввергнуть в царство вечных мучений. Осталось слишком мало времени, чтобы просветить народы, доселе пребывающие в языческой мерзости. Только поэтому я вновь говорю с тобою об этом. Неужели ты допустишь, чтобы такой великий и многочисленный народ, как арии, был обречен на пребывание во мраке, в то время, как туаты, теуды, многие племена и роды чуди, норсмадр, степных кочевников войдут в Сад Наслаждений? И ты сам... Ведь ты - мой брат, и мое сердце обливается кровью, когда я думаю, что ты до сих пор остаешься язычником!
   Аргерд замолчал, но Володар ничего не ответил. Тогда брат царя продолжил:
   -Прими наконец в сердце свое истинную веру - и Небесный Господин даст тебе могущество, ты прославишься, как великий просветитель и вождь! Неужели не стоит ради этого отречься от стародавнего нечестия? Смотри, какую власть даровал Творец Хейду на Закате!
   Володар склонил голову и негромко, но твердо сказал:
   -С палачом и тираном подобия не ищу.
   -Палачом язычников! В их участи - грозное предзнаменование Последнего Суда! Или ты сомневаешься в могуществе Сотворившего Мир?..
   Несколько возвысив голос, царь ответил:
   -Мир - плоть от плоти великого Рода, Отца Богов и Людей.
   -Но...
   -ДОВОЛЬНО! - вдруг закричал Володар и вскочил, опрокинув лавку - Я больше не потерплю хулы на Богов моего народа! Зачем ты опять начинаешь этот разговор?!
   -Это не Боги, а бесы! Истинный Бог - один!
   -Они - бесы? Перун? Сварог? Велес?
   -Бесы!
   -С их именами на устах народ ариев стал великим!
   -Что толку в величии на земле, если после смерти гордецов и нечестивцев ждут вечные страдания?
   -Я не понимаю тебя брат... - вдруг устало проговорил Володар. - Если мы все эти столетия жили не так, как следует, то как нужно жить по твоей вере?
   -Как? Имея в сердце страх перед Небесным Господином и избегая сетей нечистых духов! Посмотри, - Аргерд обвел рукою комнату, разумея, конечно же, нечто большее - Поля, леса, избы, кремли, богатство, власть, слава - все это ничтожно пред ликом величайшей Истины! Все эти поколения язычников, все эти вожди, мудрецы и завоеватели --ничего не нашли они в вечной и лучшей жизни, кроме криков боли и скрежета зубовного, кроме неугасимого огня гнева Творца!
   -Ты говоришь о своих предках, князь Аргерд!
   -Вера - единственное родство, которое было от века! Прислушайся к моим словам, брат - или грядущая кара не пощадит ни тебя, ни твой народ! Меч, голод, пламень - все это будет обрушено...
   Царь вдруг вгляделся в лицо Аргерда, словно видел брата впервые. Затем тихо сказал:
   -Пошел вон.
   -Что? - Удивленно наклонился тот вперед.
   -Пошел вон. - Повторил царь, и на его виске задергалась жилка.
   Аргерд, ни слова ни говоря, развернулся и пошел к выходу. Однако у дверного проема обернулся:
   -Ты отверг Истинную Веру. Не думай, что мрак язычества укроет тебя от кары Небесного Господина!
  
   ...И сам царь не смог бы сказать, сколько времени он просидел так, в тишине и одиночестве. Он вздрогнул, когда на его плечо легла чья-то твердая рука. Подняв глаза, Володар увидел высокого старика, в котором еще не угасла немалая физическая сила молодости и зрелости. Гость был облачен во все белое, и белая же борода достигала пояса. В руке же он держал деревянный посох с таинственными резными символами и узорами. Володар через силу улыбнулся:
   -Богумил...
   -Да. Я знаю, что тебе, царь, нужна моя помощь.
   -И ты знаешь, что мой брат...
   -Знаю, и даже больше, чем иные. Почему ты не препятствуешь ему копить силы для кровавой распри?
   Володар покачал головой:
   -У меня уже не осталось сил на это. Может быть, наше время прошло? Ведь сколько народу встало на сторону новой веры! Каждый день приносят мне известия о том, что бояре и князья присягают на верность Аргерду. Если сам народ избирает свой путь - как я могу ему препятствовать?
   -Если некто нечестивыми речами обольщает людей, не твой ли долг вырвать лживый язык?
   -А Боги? Где они? Повсюду я вижу торжество этого нового Бога и тех, кто следует ему... Закатные Земли, Галогаланд, Альбион, а теперь уже скоро - кочевники Степи, Чудское Царство, Великая Скифия... Арьяварта...
   -Если бы следующие Небесному Господину жили по заветам своей веры, они были бы нищими оборванцами и не брали бы в руки меча! Это - вера рабов, навязанная им господами, не небесными, а земными. И ты не хуже меня знаешь, как наши предки издавна звали того, кого сейчас именуют Небесным Господином!
   -Знаю. Но что я могу?
   -Ты должен восстать против надвигающегося ужаса! Ведь ты - Вождь!
   И тогда Володар поднялся со скамьи и упал на колени перед волхвом Богумилом:
   -Я не вождь! Я никогда им не был! Я слаб, я ничего не знаю, я люблю девушку чужой крови и готов так же стоять перед нею на коленях! Я недостоин продолжить дело предков! Я не вождь!
   Волхв отступил на шаг. Его глаза засверкали гневом, и Богумил ударил посохом в пол:
   -Ты - вождь! Кто, если не ты, рожденный под Луною Воинов?
   -Я не вождь!
   -ТЫ - ВОЖДЬ!
   Богумил воздел руки, и вдруг словно стал выше ростом. Ровное пламя светильников задрожало, как будто по комнате пронесся порыв ветра. За окном грянул гром.
   -Что валяешься ты у меня в ногах, царь ариев? Или ты - баба, рыдающая над разбитым корытом? Ты можешь так и сидеть в своих палатах, как филин в дупле, и сокрушаться о своей слабости и несчастной любви, пока враги не придут за тобою и сюда! Или ты уже до битвы готов признать поражение? Не я, не я говорю с тобою - но Боги! В их власти метать молнии и в их власти же разогнать тучи! Смотри, царь!
   Волхв подошел к окну и распахнул ставни. Володар неверяще поднялся с колен и увидел, что только что бушевавшая непогода утихла, и более того - над уносимыми за горизонт тучами сияло, вопреки им, золотое колесо Солнца.
   -Ярило! - Выдохнул царь.
   -Да, Ярило! И его никогда не погасят ни тираны, ни выдуманные ими Боги! - Богумил указал рукой на яркий диск. - И если ты слаб, то ты станешь сильным вместе с ним. Потому что ты - вождь Потомков Солнца! С ним - победишь!
   В неожиданном и почти неосознанном порыве Володар сорвал со стены меч в ножнах и, вытянув руку, в которой сжимал его, почти крикнул:
   -Клянусь отстоять Землю и Веру ариев!
   Волхв Богумил кивнул. В его глазах теперь отражалось торжество, но на самом дне их была грусть.
   Ибо впереди была кровь. Много крови...
  
   Сумев привлечь на свою сторону Смолоградского князя и поселившись в его палатах, Аргерд уже не скрывал своих намерений. Перед ближайшими соратниками он поклялся искоренить языческое нечестие прежде, чем сменится год. И столь многие примкнули к нему, что эта клятва не казалась пустой похвальбой.
   В первую очередь откликнулись удельные князья и бояре, мечтавшие за счет междуусобицы расширить личные владения и добиться больших прав и свобод. Особенно это касалось южных князей, в чьих жилах текла кровь не только ариев, но и степных наездников. Простой народ и дружинные витязи реагировали на проповеди учителей новой веры сдержаннее, но слова о посмертном вознаграждении в саду вечных наслаждений, а также - возможность присвоить имущество "нечестивых" делали свое дело, вынуждая даже верных прежней вере людей подстраиваться под мнение большинства и присягать на верность Аргерду. А когда он объявил, что подвиг во имя Небесного Господина очищает от всех грехов, к нему присоединились шайки изгоев, бродившие у границ Арьяварты и нападавшие на купцов и небольшие поселения. Поскольку такие налетчики были зачастую искусны не только в воинских умениях, но и в тактике, они становились вождями отрядов наряду с прежней родовой знатью. Поддержали Аргерда и некоторые вожди Чудского Царства и Великой Скифии - они не столько "уверовали", сколько надеялись добиться независимости для своих народов от сотрясаемой смутой Арьяварты. В довершение всего этого в разных местах заполыхали восстания, вожаки которых решили дождаться победы одной из сторон и присягнуть ей на верность, а пока - пожить в свое удовольствие.
   Все чаще и чаще по воле Аргерда лилась кровь. Сначала необходимость расправ и казней приводила его в ужас, и он каждый раз спешил к своему наставнику, прося отпущения грехов... Но потом привык к мысли, что все делается для высших, справедливых целей, и просто повторял про себя молитвы, чтобы отогнать злых духов - "искусителей". Впрочем, казнить приходилось в основном волхвов, которые и в бреду не могли вообразить своего отречения от старых Богов. Один только раз Аргерд был близок к раскаянию в начатом - когда запертые в большом амбаре волхвы и верные прежней вере простые люди были сожжены живыми по приказанию одного из бывших разбойных вожаков. Впрочем, потом такие казни стали совершаться все чаще и чаще, перестав вызывать ужас в сердцах последователей новой веры...
   О существовании какой-то иной власти, о том, что законный правитель, Володар, все еще жив и находится в столице, никто не задумывался. Позабылись все его победы над степняками - враги царя считали его слабовольным и болезненным затворником, который совершенно не способен бороться за власть и лишь тщетно цепляется за старую веру. "Посмотрим, как ему идолы-то помогут!" - смеялись иные из особо уверовавших. И в самом деле - все шло так легко, что казалось, будто и вправду сам Небесный Господин покровительствует Аргерду.
   Тем неожиданнее был маневр верной царю конной гвардии, разгромившей большой отряд, направлявшийся к Ладограду. Беспощадные в боях с врагами, гвардейцы не умели быть такими со своими соплеменниками, и не уничтожили, но просто обратили в бегство вражескую пехоту, прорвав ее строй таранной атакой и затоптав жрецов, из-за чужих спин призывавших воинов умереть за веру. Аргерд получил первое предупреждение и все понял, повернув войско на Русколань. Но было поздно - не бессильным недругом и не кающимся грешником вышел к нему на встречу Володар, но вождем многотысячной рати, защитником свободы своего народа и веры Предков.
  
   ...К царю, которому подводили коня, приблизилась Морра Линдхольм - в доспехах, крылатом шлеме, которые по традиции всегда приписывали своим героям скальды Галогаланда, и с боевой секирой в руке:
   -Конунг ариев! Быть может, мои воины не будут принимать участия в битве? Они не наемники, и не хотят убивать твоих людей!
   Володар бросил, не оборачиваясь:
   -Отрекающийся от Богов отрекается от родства. Эти люди приходятся мне только врагами.
   Он поднялся в седло и медленно поехал вдоль передней линии воинов, чтобы занять место во главе конной гвардии. Его пытались отговорить от риска собою на военном совете - безрезультатно. Приветствуя вождя, над полками поднимались их штандарты, однако сами воины молчали. Молчал и царь - он понимал, что это - не та битва, участие в которой наполняет душу злым и яростным восторгом, которая при всем своем ужасе - прекрасна и желанна для воина и полководца, о которой с законной гордостью будут рассказывать детям и внукам... Лишь непобедимая конная гвардия, встретившая его сдержанным гулом нетерпения, да фанатично преданные Арьяварте пехотинцы-венеты не испытывали в себе этого противоречия: ведь там, впереди - СВОИ ЖЕ.
   Володар надел шлем и обнажил клинок. Так и не нашел он в себе слов, которыми мог напутствовать свое войско в эту небывалую битву! Поэтому он просто взмахнул мечом и крикнул давний клич конной гвардии:
   -За Русколань! Вперед!
   И для каждого из ариев эти слова прозвучали, наполненные великим смыслом битвы за Родину и за Свободу...
   Войско двинулось вперед. Володар уже не слышал, что кричат позади - все закрыл собою грохот множества копыт. Клин конников, на самом острие которого был он, стремительно оторвался от держащей строй пехоты и понесся на рать Аргерда. Ближе, ближе линия щитов и острия копий, нацеленные на скачущих...
   "Вот и смерть." - равнодушно подумал Володар. Он понимал, что скорее всего сейчас вместе с конем повиснет на этих остриях... Но вопреки всему его переполняли воодушевление, ярость и какое-то хмельное веселье. Пусть воины видят, что их вождь всегда вместе с ними!
   Одно из копий пришлось ему в щит, другое он отбил мечом и, взметнув коня на дыбы, ударил снизу вверх. Сверкающая дуга опрокинула копьеносца навзничь, его шлем слетел, и из-под полусорванного подшлемника выбились русые, совсем как у самого царя, волосы. Володара передернуло, но боевой конь, привыкший к таранным атакам, рванулся вслед за остальными, тяжело опустив передние ноги на грудь следующего противника. К царю вернулось самообладание, и он с разворота снес еще чью-то голову. Как повезло, что больше половины вражеского войска непривычно к боевым построениям! За линией копьеносцев были в основном ополченцы, могшие разве что поднырнуть под конское брюхо и вспороть его, но в их рядах началась паника, какой и следовало ожидать. Хорошо держались рассредоточенные для поднятия боевого духа у остальных профессиональные пешие воины, но их было не слишком много. К тому же, вслед за конным клином до вражеской линии докатилась и лавина пехоты.
   Вся конница, которая была в распоряжении Аргерда, представляла собой верных ему бояр и их конных дружинников. Этот резерв он берег до самого конца, но увидев, что его войско вот-вот дрогнет, тоже повел их в атаку. Как раз клин конной гвардии, смятый и деформированный прорвался сквозь пехоту и замер...
   Две конных лавины столкнулись, и начался ад кромешный. В давке ближнего боя теперь все решали не столько боевые навыки и опыт, сколько удача. Можно было ожидать удара с любой стороны - клинья проникли глубоко друг в друга и перемешались, а если воин наносил удар, особенно тяжелым кавалерийским мечом, то был уже не всегда способен его вытащить из сползающего под копыта тела.
   Прижавшись к конской шее и выставив клинок, Володар прорвался сквозь мчавшихся навстречу конников - на него обращали внимания не больше, чем на других, в горячьке боя неотличимых от царя, воинов. Он хотел было развернуться и снова кинуться в бой, но тут же придержал коня - к нему медленно, шагом, верхом приближался Аргерд. На некотором расстоянии он тоже остановился. Братья долго смотрели друг на друга, и бой, казалось, шумел где-то в стороне, не касаясь их самих. Наконец Володар первым соскочил с коня, и Аргерд последовал его примеру - ведь в освященном Богами поединке следует биться пешим.
   -Вот так вот, брат... - наконец нарушил тишину царь. Они наставили друг на друга мечи и медленно закружились, не дерзая наносить первый удар.
   Володар тщетно пытался разбудить в себе ненависть к предателю родных Богов, ввергшему доставшуюся от отца Державу в пламя междоусобной войны, а Аргерд искал в себе решимость погубить вождя идолопоклонников, стоящего на пути к торжеству Небесного Господина. Но на ум приходило совсем другое... Общие игрушки, металлические, деревянные фигурки воинов, бешеные скачки на конях по весенним и летним полям, вечерние разговоры обо всем на свете и первые, фантастические мечты об обладании женщиной, учебные поединки во дворе... Братья великолепно знали каждую ухватку, каждый прием, который мог быть использован кем-то из них. Но отступать было уже поздно. Потому что и за Аргердом, и за Володаром стояли тени тех, кто сложил головы ради их победы. И поединщики кружили на месте, не смея вложить меча в ножны и не смея ударить.
   ...Никто уже не скажет нам, что произошло в сердце у Аргерда. Он неожиданно опустил щит и меч, оглядел поле брани, словно не понимая, где оказался, а затем безвольно разжал руки и поднял на брата полные слез глаза:
   -Брат! Прости меня!..
   Володар задрожал. Его бил такой озноб, что зуб не попадал на зуб. Но его разом охрипшая глотка выдавила:
   -Нет!
   Он сделал шаг вперед, нанося удар - и голова Аргерда отлетела в сторону. Кровь брата страшным фонтаном закрыла царя, труп осел на колени, а Володар все стоял и стоял под этой страшной струею, чувствуя, как на него накатывается даже не паника - безумие...
   Какова же страшная сила, сокрытая в архаичном слове "Верую!", если из-за него брат восстал на брата...
   Какое темное могущество стоит за всеми словами о "праведности" и "грехе", если из-за них брат убил брата...
   Стрела свистнула над плечом царя и засела в земле. Пребывая где-то на грани реальности и сна, Володар обернулся. Позади стояла Таарья, в полном воинском облачении, ее глаза пылали ненавистью. Уже совсем безразлично царь смотрел, как она кладет новую стрелу на тетиву своего тугого охотничьего лука. Володара переполнило странное безразличие, сродни стремлению к смерти. Стрела вонзится в его сердце - и не будет усталости, ответственности, необходимости принимать решения... А на таком расстоянии не промахиваются. Наверное, в этом есть свой, глубокий смысл - он падет от руки любимой, пусть и ненавидящей его больше, чем кого-то другого.
   Покрытый с ног до головы кровью, Володар недвижно стоял, несколько склонив голову, опустив оружие и щит, как только что-его брат. Он хорошо видел, как Таарья, что-то шепча, натянула тетиву.
   Когда дротик-сулица пробил грудь девушки, царю на миг показалось, что удар достался ему самому...
   Его эльфийка разжала руки, и стрела вонзилась у самых ее ног. Из ее рта потекла кровь, и Таарья упала навзничь.
   Душа царя Володара рванулась к ней, и он даже сделал три шага, но, собрав всю волю в кулак, он заставил себя обернуться.
   Воин, метнувший сулицу, отсалютовал царю страшным, покрытым кровью топором. Володар кивнул ему:
   -Спасибо тебе! Ты... спас мне жизнь, после боя ты получишь награду!
   А затем безумие, переполнявшее царя, прорвалось и затопило его мозг. С ревом раненого медведя он кинулся в битву, забыв даже про коня, про то, что тяжелым кавалерийским мечом тяжело биться в пешем строю. Враги вставали на его пути лишь для того, чтобы умереть...
   Володар искал смерти. Но у него была другая судьба.
   Слишком много крови...
   Но если на это страшное поле уходил юноша, волею Богов наделенный властью, то из битвы вернулся Вождь.
   Потому что он познал все глубины человеческой слабости.
   Потому что он смог преодолеть ее.
  
   Потеряв вождя, поборники новой веры утратили и надежду на победу. Лишь отдельные фанатики стояли насмерть - большинство, в первую очередь - авантюристы, которым и дела не было до религии, предпочло бросить оружие.
   -Что делать-то с ними? - спросил у царя один из приближенных бояр, входя в походный шатер Володара. Здесь же был и волхв Богумил. Сам царь - страшный, покрытый запекшейся кровью, в доспехах - стоял, скрестив руки на груди, и смотрел куда-то через голову собеседника, туда, где из-за привходного полога виднелся край неба. Он молчал.
   -Что с пленными-то делать? - повторил боярин - Просто так по домам распустить не годится... Может, волхву с ними поговорить?
   Лицо Володара приобрело странную каменную твердость, прежде совсем для него не характерную. Только губы задвигались на бесстрастной бледной маске:
   -Казнить их всех.
   Боярин отшатнулся, в его глазах застыло недоумение. Царь повторил - тем же глухим голосом:
   -Я сказал - казнить всех предателей.
   -Но их же... Они же...
   -Они предатели.
   Боярин тяжело вздохнул:
   -Не вели покрыть мне имя свое позором... Они ж нашей крови, нашего рода... Разве можно?
   -Ты приносил клятву верности? Ступай и исполняй приказ!
   Боярин резко повернулся и, тяжело ступая, покинул шатер. На некоторое время воцарилось молчание, а затем Богумил сказал:
   -Царь не должен быть добр. Царь не должен быть зол. Он должен следовать Правде.
   ...Долго, очень долго к небу неслись стенания и крики обреченных. И вместе с ними корчилась, издыхала сама идея той распри, которую они принесли своей стране и своему народу.
  
   VI
  
  Вновь огонь пожирает колосья поспевшего хлеба,
  И подмогу зовет окруженного воинства рог...
  Под прицелом кипящего грозами, гневного неба
  Сотни глоток ревут: "На Восток! На Восток! На Восток!"
  
  И когда мы встаем на защиту Великой Европы,
  Желтолицие орды встречая надежным щитом,
  Наши братья по крови ударить нам в спину готовы,
  Не желая хотя бы подумать - а что же потом?
  
  Городов наших пепел не даст нам простить и смириться,
  Брат за брата и сын за отца отомстит, беспощадно разя...
  Горе вам, о Поднявшие Меч! Ваши трупы терзать будут птицы,
  Потому что не примет их, чтобы укрыть, оскорбленная вами Земля.
  
  "Горе! Горе!" - скандируют черные вороны в небе,
  И над вами пылает Заря погребальным костром.
  Мы клянемся Богам, что мы будем стоять до Победы!
  ...И Славянский Колосс развернулся на Запад лицом.
  
   Подобно изваянию, Хейд верхом на коне застыл над речным обрывом. Над головою властелина Заката реял штандарт его Империи. Великий Завоеватель казался совершенно отрешенным от происходящего вокруг, однако это было не так. Он гордился своим величием - могуществом повелителя Закатных Земель, могуществом полководца невиданной, небывалой армии. Ему хотелось запеть - но он молчал, прикрыв глаза, не желая открывать свои мысли и чувства даже ближайшим соратникам. Да ему и не нужно было смотреть - он слышал, чувствовал, как на мили вокруг гудит и дрожит земля.
   То шли мимо него легионы и легионы покорных ему воинов - фанатично преданные, влекомые призраком придуманной Хейдом веры или соблазненные миражами грядущих трофеев... Шли - на Восход, против извечного пути Солнца!
   Пусть Бог Жизни и Света вновь дерзнет показать свой лик Гонителю Народов! Он, Хейд, Воин Ночи, повернет вспять саму историю, сами законы Мироздания!
   Таиться? От кого?! Пусть пылают селения и города, пусть задыхаются хлебные колосья в этом дыму, пусть невиданное разорение и кровопролитие наконец-то заставит содрогнуться сердца этого непостижимого, несгибаемого народа, который еще даже не знает, что пришла Война! "Страх летит впереди нас и бросает народы под копыта наших коней" - так спустя тысячелетия пели воины Чингиз-хана...
   Великая Арьяварта спала в полумраке тихой ночи позднего лета там, за рекою.
   Для кого-то это была ночь отдыха от каждодневного, жизненно необходимого труда, для кого-то - временем оглянуться назад, помечтать у окна, для кого-то - ночью первой любви. А для кого-то эта ночь должна была стать последней, готовя удары мечей и злой свист стрел, топот вражеской конницы и треск подожженной факелами кровли!
   Под знаменем Хейда соединились его знаменитые катафрактарии и тяжелая пехота, наемные копьеносцы-фалангиты из южных земель в увенчанных гребнями касках, свирепые викинги Галогаландских конунгов, конные лучники Степи, ополчения теудских и туатских вилленов, великолепные метатели дротиков - кельтиберы...
   Хейд отогнал задумчивость и резко опустил забрало.
   Раскосые кочевники, не дожидаясь, пока найдут брод, рядом с конями переплывали на другой берег.
   Громко ударил тревожный колокол на дозорной башне, предупреждая жителей окрестных селений о надвигающемся ужасе. В руке сторожа вспыхнул факел, и несколько пущенных на свет стрел пробили старенький доспех. Умирающий еще смог найти в себе силы для последнего шага - и вместе с факелом упал на груду хвороста. Сигнальный огонь был хорошо виден в ночи с других башен - подобно взмаху клинка пламя разорвало темноту ночи.
   Вторжение началось...
   Великая Страна содрогнулась от боли...
   И ПРОБУДИЛАСЬ.
  
   -Ты что? Какие-такие враги?! - Ярополк, Златояр и Вратибой обступили запыхавшегося молодого воина.
   -Не знаю. Приближаются от Заката, всадников восемь или десять. Не степняки - в доспехах. Я их всего на немного опередил...
   -Вот не было печали... - Златояр развел руками. - Что делать-то будем?
   -А что поделаешь? - Ответил Ярополк - Не позвал нас царь на брата-безбожника в поход, так хоть тут Родине послужим.
   Он повернулся к принесшему недобрые вести:
   -Ты садись на свежего коня и скачи в Русколань, а по пути предупреди бояр и старшин, что... да просто расскажи им, что видел. А мы уж...
   Кроме трех названных братьев, на заставе было пять витязей - всадников. Один должен был известить царя. Значит - семь против десяти.
   Враги не таились. Они приближались к заставе, реяли за их спинами плащи, скалились личины шлемов, увенчанных перьями и птичьими лапами, рогами и конскими хвостами. И перевернутая пятиконечная звезда белого цвета, вписанная в круг на их больших щитах, говорила, что это совсем не простые всадники. Увидев на пути ариев, враги несколько сбавили скорость, выстраиваясь в плотную линию, и вдруг завыли и застонали, все громче и громче. Никогда еще витязи заставы не слышали такого боевого клича - казалось, что это злой, бешеный ветер шумит в пустых каркасах доспех и шлемов. От этого звука по спинам поползли мурашки.
   -Стройся клином! - Крикнул Ярополк, обнажая меч. Соратники повиновались его приказу, выстраиваясь за его спиною в две косые линии так, что сам Ярополк и бывшие по сторонам от него Златояр и Вратибой образовали острие атаки. Конечно, для настоящего построения нужно хотя бы пятнадцать всадников... Но бой нужно было принимать.
   И когда враги приблизились так, что их завывание стало нестерпимым, Ярополк выставил вперед тяжелый клинок, закрылся щитом и выдохнул всей грудью:
   -УРА!
   Ответный рев сорвавшегося с места клина заглушил страшные звуки из-под вражеских шлемов. Две конные лавины начали сближаться. И перед самым столкновением даже громче стука копыт и боевого клича всадников снова раздался голос Ярополка:
   -За Русколань!
   Он первым врезался в своего противника. Белый конь панцирника присел на задние ноги, но устоял. Два щита ударили друг в друга, и кони взвились на дыбы, пытаясь схватить врага зубами или ударить копытами. Ярополк несколько раз пытался выбить у противника меч - не получалось. Тогда он мысленно воззвал к Перуну, отдернул правую руку назад, и когда вражеский клинок скользнул по его плечу, витязь со всей силы вонзил меч в щель страшного шлема прямо перед собою. Противник слетел с коня и распростерся на траве. Одним меньше...
   Что и говорить, это был тяжелый, хотя и не долгий, бой. Однако удача с самого начала улыбнулась ариям - враги лишились предводителя. Он столкнулся с Вратибоем, который отбил нацеленное в свою грудь лезвие и дважды двинул противника щитом. После этого предводителя даже не понадобилось добивать.
   Два воина - ария тоже погибли в самом начале, заколотые мечами во время таранной атаки. Самоотверженность же остальных лишь усилилась жаждой мести за товарищей. Кроме того, враги были лучше защищены, но менее поворотливы, их кони быстрее уставали под тяжестью всадников.
   Наконец, последний из неприятелей развернул коня, пытаясь отступить, но удар сразу трех мечей выбил его из седла. Он с лязгом рухнул на землю, и вслед за ним спрыгнул с коня Ярополк. Присев на колено, витязь решительно схватил обеими руками шлем побежденного и сдернул прочь. Подъехавший Златояр покачал головой:
   -Ну и образина...
   Ярополк медленно поднялся. Некоторое время он был не в силах вымолвить ни слова. Затем негромко сказал:
   -Это они, вампиры. Нужно запалить заставу и отходить.
   Витязи вокруг переглянулись:
   -Да мы их победили вроде как...
   -Победители... - Недобро усмехнулся Ярополк - Вы прислушайтесь! Земля дрожит...
   Земля и в самом деле вибрировала и тряслась. Златояр тоже спрыгнул с коня, приложился руками к почве, замер на несколько мгновений - и вопросительно глянул на Ярополка. Тот кивнул:
   -То безбожный царь Хейд припожаловал! Невиданная война идет. Одни мы много не навоюем...
   ...А Солнце еще только восходило.
  
   Торжественная процессия волхвов, облаченных в белоснежные одежды, двигалась через священную рощу к Великому Капищу, и за нею следовало множество людей. Сдержанный ритм барабанов пульсировал среди деревьев. Таков был древний ритуал Объявления Войны...
   Нет, не той бесконечной войны с дикими кочевниками Степей, состоящей из череды схваток и погонь, и даже не войны против какого-либо вождя-авантюриста, решившего отхватить кусок приграничной территории Арьяварты. Этот ритуал пришел из глубины веков, из тьмы вечной борьбы за существование и звериной жажды выжить, когда воины-оборотни, обнаженные по пояс, проводили каменными остриями у себя на груди кровавые полосы и бросались в одиночку на целые десятки! Начиналась Великая Война, Война на Истребление, которую в двадцатом веке назовут "тотальной". И ни один из волхвов, но лишь Царь мог объявить ее и совершить страшный ритуал призывания гневных Богов Разрушения, Битвы и Смерти.
   На вершине окруженного лесом холма располагалось Капище. Громко трещали огромные костры вокруг деревянных образов Богов. Рокотали барабаны. Володар в сопровождении Богумила подошел к проходу между двумя кострами. Дальше мог идти только Вождь. Он должен в одиночестве ступить в круг, образованный пламенем костров и там... впрочем, что ждало человека "там", никто бы с уверенностью не сказал.
   Володар отцепил ножны с мечом от пояса и отдал волхву. Сделал шаг вперед. И еще один. И еще...
   И пламя взметнулось за его спиною, замыкая Круг. Царь остался наедине с Богами.
   И медленно двинулся вокруг Круга Огня другой Круг - круг обнаженных по пояс воинов. В одной руке каждый из них держал круглый деревянный щит, оплетенный кожей, в другой - топор. Делая шаг за шагом, под бой барабанов они то выставляли вперед руку со щитом, то выбрасывали вверх руку с топором, сопровождая каждое движение коротким возгласом на выдохе. Таким был воинский танец еще у далеких предков белой расы - он показывал, как первобытные дикари выслеживали врага, нападали на него, обращали в бегство и торжествовали победу. Вот воины, как один, остановились, трижды погрозили невидимым врагам оружием... Затем началась "битва" - движения участников ритуала постепенно ускорялись, стремительные удары рассекали воздух, а щиты то прикрывали торс, то били наотмаш. Нарастал, убыстрялся ритм барабанов и следовавшие ему выкрики воинов.
   Но Володар не видел этого. Даже звуки извне, казалось, едва слышались из-за громкого треска... нет, уже не треска, а могучего рева пламени. И царь, загипнотизированный пляской огненных языков, не чувствовал жара. Приближалось нечто величественное, огромное, как сам мир...
   И вот языки пламени взметнулись до самого неба. Из их глубины родилось множество пеших и конных воинов, неистово разящих друг друга, падающих на трупы только что сраженных врагов, чтобы уступить место другим, которые точно так же упадут. До ушей царя долетел шум яростного боя и воинственные крики. А через несколько мгновений он понял, что напоминают эти звуки.
   Поступь приближающейся грозы.
   Чувствуя вокруг присутствие могущественных Сил, откликнувшихся на ритуал, царь опустился на колени - ноги его подкашивались. Но в то же время его разум стал необычайно ясен, позволяя отыскать в его глубине нужные слова:
   -Перун! Выслушай меня, Громовержец! Когда ты ходил по этой земле и был вождем ариевых родов, то враги нашей земли трепетали при одном лишь звуке твоего имени! Так знай же - Великая Война пришла снова, и нам суждено победить - или погибнуть. Руки инородцев вновь тянутся к нашим полям, к нашим просторам и богатствам, захватчики жгут наши селения и города... Я, твой потомок из рода вождей ариевых родов, прошу - помоги нам в этой войне! Они сами решили бросить нам вызов и покуситься на нашу Свободу... Так пусть же ни один из них не вернется домой, пусть их участь на века устрашит всякого недруга и завистника Арьяварты! Я объявляю Хейду, Властелину Заката, и всем, кто следует за его знаменем, Великую, Священную Войну. Не оставь меня, Громовержец... Помоги нам победить...
   Теперь уже не только царь, но и все люди, собравшиеся на капище, услышали, как в небе прокатился раскат грома. Перед глазами Володара сгинули образы воинов, а языки пламени слились в одного огромного, огнегривого коня. Ударив копытом о землю, тот рванулся в гигантском прыжке - и сгинул, коснувшись копытами горизонта на Закате. Коленопреклоненный царь даже не заметил, что Огненный Круг разом погас, и никакая граница не отделяет его от воинов, волхвов, горожан...
   Воцарилось молчание. Волхв Богумил подошел к Володару и протянул ему меч. Царь поднял на него незрячие глаза, с которых постепенно спадала пелена перехода между мирами. Медленно он встал с колен, медленно распрямился, медленно выдвинул клинок из ножен... И резко опустил руку с ножнами, вздымая меч над головой:
   -Перун внемлет! Смерть Хейду, Властелину Заката! Смерть всем, идущим за ним!
   Хриплый голос ударился о небеса. И ответом ему было единое, решительное, гневное и беспощадное:
   -Смерть им! Смерть!
   Богумил сделал жест в сторону. Царь повернулся и увидел, что один из молодых волхвов подвел ему под уздцы нового коня. Точнее, лошадь - черную, как ночь, словно бы специально выкрашенную. Она стояла смирно, кося по сторонам умными, почти человеческими глазами, но Володар видел - в каждой черточке ее облика читалась злобная сила существа, рожденного и обученного, чтобы убивать. Таких лошадей специально, с тщательным отбором и вниманием, держат при Капище, посвящая их Перуну, чтобы однажды...
   -Как ее зовут? - спросил царь.
   -Война.
   И тогда Володар неудержимым рывком вскочил на лошадиную спину. Боевой зверь взвился на дыбы, грозно заржав, царь едва не соскользнул, но все же удержался и еще раз поднял над головой сверкающий клинок. Почувствовав, что наездник попался достойный, Война снова недвижно замерла.
   Богумил похлопал ее по крупу:
   -Теперь с тобою - вся мощь Перуна, царь!
  
   Но Богов следует благодарить. Теперь люди окружили просторный деревянный загон, и в ответ на невнятный шум толпы из небольшой пристройки рядом донесся негодующий рев, в котором трудно было бы узнать мычание. И у всех, от царя до последнего беспорточного мальчишки, на миг замерло сердце - ибо там, в загоне, предстоял поединок Зверя и Человека. Один на один.
   Могучий, свирепый бык символизировал слепое могущество Мира вокруг, которое некогда дерзнули оспорить дикари, ютившиеся в пещерах и на деревьях. Такие великие герои, как громовержец Перун, завоевали для ариев право на жизнь. И теперь, перед лицом новой опасности, некто должен уподобиться Перуну и сокрушить олицетворение Врага. Или умереть - и тогда не Зверь, но Человек станет жертвой: искупительной жертвой за слабость рода. Но этот поединок символизировал еще и борьбу разумного начала со стихийным хаосом чувств, обуздать которые так необходимо воину, идущему на Подвиг.
   Царь поднял руку:
   -Пусть избранный воин подойдет ко мне.
   В молчании расступились люди, и к Володару приблизился Вратибой - обнаженный по пояс, босой, с круглым деревянным щитом, укрепленным на одной руке, и с тяжелым каменным молотом в другой, который он нес, закинув на плечо. Рельеф мускулов пересекали шрамы - и уже старые, и совсем недавние. Почтительно склонив голову, он остановился совсем близко к царю, и Володар простер к воину руку:
   -Пусть то мужество, с которым ты будешь сегодня биться, станет нам уроком и примером. Ступай! Да помогут тебе Боги!
   -Слава! - Откликнулся Вратибой, повернулся и шагнул внутрь загона, даже не обернувшись, когда тяжелые доски позади легли друг на друга, закрывая проход.
   Два сидевших на крыше пристройки мужика разом дернули за веревку, и створки перед бычьей мордой распахнулись. Огромный зверь неспешно покинул свое узилище и поводил злыми красными глазами по сторонам. Затем остановил взгляд на человеке, стоявшем перед ним. Вратибой замахнулся молотом и закричал. Ответом ему был безумный рев. Бык взрыл копытом землю - и стремительно рванулся к врагу.
   Перед самым столкновением Вратибой увернулся от несущейся на него туши и с разворота ударил молотом, но не рассчитал замаха, и каменная глыба прошла над бычьим хребтом. Зверь повторил атаку, и Вратибой опять сумел увернуться, однако начал замах слишком поздно, и сам задержал его. Этой заминкой и воспользовался бык.
   Он вдруг развернулся к воину и ударил рогами. Вратибой отскочил и опустил молот в третий раз. Орудие сорвало лоскут кожи с плеча быка, и тот немедленно нанес повторный удар. Рог рассек правую руку Вратибоя, и воин выпустил рукоять молота, оставшись беззащитным. Бык замер, разглядывая человека, точно издеваясь над ним...
   И тогда Вратибой резко сорвал с левой руки щит и, держа его двумя руками, ударил по морде зверя. Рога пробили дерево, щит застрял, мешая быку видеть противника. Сила удара была такова, что он даже испуганно попятился.
   Воин ухватился за грозные рога и напряг все силы. По раненой руке сплошным потоком текла кровь, но он лишь стиснул зубы, не ослабляя мускулов. Бык, уже ничего не понимающий, потерял равновесие и завалился на бок. И тогда Вратибой изо всех сил ударил поверженного зверя ногой в горло. И еще раз. И еще. Бык громко захрипел, замолотил по воздуху копытами, но человек уже отступил в сторону, чтобы наблюдать за агонией своего соперника.
   Бык закашлял, попробовал подняться, но тут же завалился обратно. И перестал двигаться. Из его пасти и ноздрей бежала кровь.
   Раздался сплошной, всеобщий торжествующий крик. Шатающийся победитель покинул загон, и к нему тут же устремился самый опытный лекарь, чтобы перевязать рану. Стало еще больнее, но Вратибой не смотрел на свою руку. Не смотрел он ни на царя, ни на прочих людей вокруг. Его взгляд был прикован к Той, которая должна была стать его наградой...
   Как известно, Перун победил своего демонического противника - Змея, спасая свою любимую, от брака с которой позже и пошел род витязей и вождей народа Рос. Поэтому повторивший его подвиг должен был и в этом последовать Громовержцу, чьим воплощением он мыслился в этот день. Для этого волхвы избирали самую красивую девушку Рода, еще не знавшую плотской любви. Только одну ночь проводила она с победителем, и о том оба должны были быть предупреждены заранее. Затем волхвы забирали ее в сокровенные дебри леса и делали своей ученицей, провидицей и знахаркой. Если же одной ночи бывало достаточно для зачатия, то ребенок, вобравший могущество Перуна, становился Небесным Мстителем - воином и волхвом. От мальчиков - витязей не отставали и девочки - поляницы. После продолжительного воспитания их отправляли к отцу, если тот был еще жив.
   Только один раз! Для одних он становился полузабытой мечтой, воспоминанием, которое вновь воскреснет лишь когда прожитые годы выбелят голову и отнимут прежнюю остроту зрения. А другие больше никогда и никого не назовут "любимой" - сохранив этот титул за той, что обняла их в ночь после страшного поединка...
   ...С величайшей осторожностью и лаской Вратибой коснулся губами светлых прядей, вдыхая запах свежих яблок и душистой травы, шедший от девушки. Может быть, именно сейчас он был по-настоящему счастлив, так, как еще никогда прежде.
  
   VII
  
   Одно дело - благие предзнаменования высших сил, но совсем другое - сам успех. К нему ведут только долгие часы и дни напряженного труда без оглядки на "везение" и "удачу". Поэтому вожди, собираясь на совет, оставляли праздничное воодушевление за дверями.
   Кроме Володара и уже знакомых нам Богумила и Морры Линдхольм, здесь присутствовали Аптархий - царь Великой Скифии, Немир - царь венетам, Эйтаарс - посол Чудского Царства и менее значимые вожди чудских и кочевых племен - союзники и вассалы Арьяварты. Здесь же были военачальники из заслуженной знати. На карауле у дверей - изнутри и снаружи - стояли витязи-бояре в полном доспехе.
   Совет начал волхв Богумил. Он гулко ударил в пол своим посохом:
   -Враги топчут нашу землю. От решения, которое родится здесь, зависит судьба народа Рос, ариева корня. По благословению Богов - приступим!
   Володар кратко описал ситуацию. Со слов воинов - наворопников и по рассказам беженцев, войско Хейда медленно движется на Восход, уничтожая все на своем пути. Было похоже, что повелитель вампиров, не веря в возможность покорения ариев, решил просто истребить их всех. Разграбленные селения и города методично сжигались. А по масштабам этих разрушений можно было составить представление о неисчислимом, невиданном воинстве, собранном завоевателем...
   -Даже если мы сможем призвать к оружию всех здоровых мужчин и тех женщин, которые умеют обращаться с ним, Хейд просто задавит нас числом. - Так закончил свою речь царь.
   -Что же, если нам суждено умереть - мы умрем с оружием в руках! - первым откликнулся Немир. Свою готовность к героической гибели хотели было засвидетельствовать и прочие присутствовавшие, но скиф Аптархий остановил их, подняв руку.
   -Старики рассказывали, что во время походов далеко на Полдень им приходилось сражаться с народами, чей строй так же трудно пробить лобовой атакой, как и строй ариев. Тогда вожди скифов ложным бегством успокоили сердца врагов, а когда те выступили, чтобы преследовать их, стремительно вернулись и атаковали, не дав врагу построиться. Так скифы победили превосходящего противника.
   -Ты поведал мудрую историю, конунг! - отозвалась Морра Линдхольм - Но застигнуть Хейда в расплох невозможно. Если даже его воины-люди отвлеклись или заснули, то вампиры всегда начеку!
   -Значит, нужно как-то усыпить внимание и вампиров, и самого Хейда! - сказал, нервно поправляя меховую накидку, Аптархий - Мы же собрались тут не решать, как нам половчее погибнуть, а как нам победить!
   Володар обернулся, и его глаза встретили цепкий, внимательный взгляд Богумила. Волхв хранил молчание, но в голове царя ариев сами собой возникли некогда сказанные слова: "Царь не должен быть добр. Царь не должен быть зол. Он должен следовать Правде."
   Царь вновь обернулся к совету:
   -Я знаю, что сдесь собрались честные и благородные люди. Поэтому я предам словам свои мысли. Пусть Хейда атакует небольшой отряд, отвлекая его внимание. Пусть враги начнут бой, построившись для боя с этим отрядом! В это время мы должны скрытно приблизиться к его лагерю - и напасть с нескольких сторон, чтобы ударить в слабые места Хейдовского построения, в тылы, по крыльям. И... Боги нам в помощь! По-другому мы все равно не победим Хейда.
   -Но тот, первый, отряд... Он же обречен на гибель! - сказал Эйтаарс.
   Володар невесело вздохнул:
   -Война - это всегда кровь, и всегда смерть. Я знаю, кто не побоится верной гибели. Вратибой, тот, который одолел быка - с ним пребывает милость самого Перуна. Он выполнит приказ. Иначе Арьяварте конец...
   Возразить решился один из старых бояр:
   -Замысел-то... Уж больно ненадежный. А ну как узнает Хейд проклятый про нашу хитрость?
   -А болтать не будем - так и не узнает! - откликнулся кто-то по соседству. Но говоривший не сдавался:
   -Ну пусть. А гоже ли от праотцовских заветов отходить в искусстве воинском? Гоже ли по лесам бегать, а не всей мощью в чистом поле на врага ударять? Распылим силы вотще - Хейд верх-то и одержит!
   Володар качнул головой:
   -Пришло новое время. Время многочисленных армий и долгих войн. Скорость, внезапность - это ключи победы. Засады, стремительные переходы... Я знаю, в это трудно поверить - но нам стоит благодарить Перуна за то, что ариям первым выпала честь вступить в это новое время. Быть может - как победителям...
   ...А в пламени очага царю на миг померещились те картины сражений, которые он видел в Кольце Огня, когда призывал Громовержца...
  
   Все было сказано и предопределено. Там, за стенами Зала Царей, за надежными стенами кремля, в чистом поле уже раскинулся великий военный лагерь, там пели песни, жгли костры, точили оружие, любили женщин... Володар раз за разом мерял шагами зал - и ему казалось, что многие столетия минули с тех пор, как здесь последний раз побывал неуверенный в себе, одинокий юноша, странным промыслом Богов названный царем.
   Что с тобою, Володар? Лучше или хуже ты стал? Людские жизни для тебя - песок, текущий сквозь пальцы, прах под копытами твоего скакуна... Тебе поют славу бояны - по заслугам ли? Кто лучше тебя может ответить на эти вопросы? А ведь ты не можешь ответить.
   На твоей совести, на твоих руках - кровь соплеменников, кровь брата, кровь любимой... Тот, кто говорит, что убийство на войне - не убийство, ничего не знает о войне. И ты давишь в себе эти мысли, эту слабость, чтобы хоть внешне уподобиться тому герою без страха и упрека, каким рисует тебя молва. Ты надел маску, чтобы стать сильнее, потому что когда ты был искренним - ты был слаб. Но разве Сила - не в Правде?
   Великая Держава, созданная твоими предками... Боги, почему быть Вождем - так трудно?! На тебя надеется твой народ, в тебя верят все люди, порабощенные твоим врагом - а на кого надеяться тебе? И корона Царей оборачивается свинцовой тяжестью и ртутным ядом... Ты слишком одинок. Ты один - лицом к лицу со всем, что ты так ненавидишь.
   А тот разговор с Моррой Линдхольм...
   -Должно быть, ты понимаешь, конунг ариев, что между нами еще не все сказано? - без лишних предисловий начала гроссдроттнинг, когда они вновь остались наедине.
   Володар только покачал головой. Его с недавних пор очень раздражало, когда говорили загадками. Морра почувствовала это и продолжила:
   -От нас зависит судьба Закатных Земель.
   -Ты говоришь это, когда полчища Хейда приближаются к Русколани?
   -Да, говорю. Потому что если нас ожидает гибель, мы ничего не изменим. А если мы победим? О будущем нужно думать уже сейчас!
   -Я слушаю тебя, гроссдроттнинг.
   Морра немного помолчала, собираясь с мыслями. И заговорила вновь:
   -Подумай, как долго народы заката уничтожали друг друга в кровопролитных войнах, плели друг против друга интриги, становясь легкой добычей захватчиков вроде Даннера или Хейда. Туаты ненавидят теудов, варяги - норсмадр, пикты - Альбион... Но самые великие умы Заката мечтали о том, чтобы прекратить это, чтобы люди с белой кожей и голубыми глазами жили в согласии... и правили миром. Готтхард Кровавый, которого следует звать Готтхардом Великим, Светозар, конунг варягов, мой отец - объединение Заката, союз и братство его народов были их целью, во имя которой они сражались и они, если приходилось, умирали. И помни, Володар - некогда все белые люди были одним, грозным и непобедимым племенем... и называли себя ариями!
   -Я знаю. Мне рассказывали об этом волхвы... Но это было в глубокой древности.
   -Наше единство распалось. Но не потому ли, что еще не рожден великий вождь, способный возродить его во всей славе? Ты придешь на Закат освободителем. Но в тебе течет кровь народа Рос, и ни капли крови теуда или туата... Племена Заката увидят в тебе такого же тирана, как Хейд, если ты станешь диктовать им свою волю.
   -Так чего же ты хочешь от меня?
   Уголки Морриных губ поползли вверх, но она быстро стерла с лица улыбку и ответила:
   -Кто лучше меня поможет тебе объединить Закат? Давай разделим земли, ныне покоренные Хейдом, между собой. И память об этой великой войне станет залогом вечного мира между нашими народами. Две ветви некогда единого народа - две державы, вечный союз которых не будет знать себе равных.
   Володар задумался. В его памяти всплыли все войны прошлого, описания которых заставляли его когда-то с трепетом отрываться от свитков летописи ии думать: да было ли такое? Как часто Закатная граница становилась кровоточащей раной на теле великой державы, и без того изнемогающей в борьбе с кочевыми ордами Степей! Неужели это - время мести Закату за все преступления против братьев?
   Но царь Арьяварты ответил так:
   -Если я и приду на Закат во главе своих воинов, я действительно приду освободителем, а не новым тираном. Там - мои и твои братья, гроссдроттнинг, и вся прежняя вражда - вина вождей. Я хочу видеть союз не двух самых удачливых полководцев, а всех белых народов, чтобы рядом со мною, тобою, царями скифов и венетов сели на совете райксы теудов, вожди туатов, правители Альбиона... Понимаешь? Вот где истинное величие! С ним не сравнится никакая власть. И никакая слава...
   ...Медленно, как в полусне, распахнулись створы входа в зал. Женская фигура в белом, со свечею в руке, приблизилась к Володару. Он узнал в ней Предславу, и даже на миг рассердился, что жена прервала ход его мыслей - но неприязнь тут же сгинула. Потому что эта давно знакомая, едва одетая и простоволосая женщина вдруг показалась царю необычайно красивой.
   -Чего бродишь-то так? - наконец спросил Володар - А ну как заметит кто?
   -Тебя хотела увидеть. - ответила Предслава, подойдя совсем близко.
   -Что, не насмотрелась на меня за все годы?
   -Не насмотрелась! - вдруг со всхлипом выдохнула царица - Не насмотрелась!
   И не успел Володар даже подняться ей на встречу, как Предслава бросилась к нему на грудь и начала шептать на ухо:
   -За что ты меня так ненавидишь? Идет война, ты готов пойти на муки, на смерть - но не желаешь найти времени, чтобы побыть со мной! Ты думаешь обо всех, кроме меня! За что мне это?!
   Почувствовав на своей щеке слезы, Володар обнял жену, желая взять ее на руки и отнести в опочивальню, но замер, услышав:
   -Я люблю тебя...
   Эти три слова и он говорил - сначала этой женщине, волею отца ставшей его женою, затем - своей эльфийке. Володар посадил Предславу на колени, прижав к себе. От нее пахло цветами и свежим хлебом, и царь почти неосознанно начал гладить ее теплое тело сквозь тонкую ткань. Его слуха вновь достиг ее шепот:
   -Ты делаешь это как всегда - без любви...
   Володар поцеловал жену, как ребенка - в лоб:
   -Эх, Славуня, Славуня... Сердцу-то не прикажешь, не от людей это зависит - от Богов. А может - и они не властны.
   Он замолчал. Губы Предславы искали его рот, и царь ответил на ее поцелуй. "А ведь я ее люблю!" - вдруг понял Володар. А память услужливо заставляла его видеть не жену, не Зал Царей, а непролазную грязь на дорогах после дождей, надорвавшихся и павших в переходах лошадей, пылающие города, изуродованные тела сраженных воинов, тучи воронья над полями отбушевавших битв - все то, что ему довелось увидеть и остаться живым, и что ждет его впереди, в величайшей из войн, какие только гремели на земле его народа. Но над всем этим поднималось Солнце - Ярило, красно - золотой диск в чистой небесной синеве, которая смотрела на царя из глаз Предславы.
   "У меня будет сын!" - мелькнуло, подобно вспышке молнии, в голове у Володара. "Сын, который не будет знать моих терзаний и сомнений, потому что я расскажу ему о своих ошибках и своем пути к Правде. Я оставлю ему в наследство великую Державу, прославленную среди иных стран и народов, равной которой нет по всем четырем концам света! В его жилах будет течь кровь ария... Я буду гордиться своим сыном..."
   Ночной воздух в огромном зале был холоден. Но тепла их тел было достаточно, чтобы не чувствовать этого.
  
   Утренний туман обнимал воинов, мешая обзору. Но и без того всадники не торопили коней - впереди их ждала смерть, и добровольно приближать ее было выше человеческих сил. На вертикально поднятых копьях поникли маленькие штандарты. Сырость заползала под брони, напоминая о вечном, могильном холоде...
   Есть великая радость в том, чтобы рубиться с врагом грудь в грудь, когда над головою поют стрелы, и восторг, и гнев, и ненависть смешиваются в сердце, и воин знает - победа или смерть в его собственных руках. Но как обнажить меч, если это будет добровольным шагом к неизбежной гибели, и не важно, сколько неприятелей умрет перед этим? Как живой может избрать смерть? Ведь это были не религиозные фанатики, не сектанты, верящие в грядущее "вечное блаженство" и стремящиеся к нему, а воины, привыкшие думать о земном и настоящем.
   Но в их душах была та единственная достойная витязя вера, которая происходит от слова "верность". На их землю пришли чужие, захватчики, инородцы. После всей пролитой крови, всех пожаров и разрушений, после всех минувших столетий напряженного и безмолвного противостояния двух цивилизаций с чужими было не о чем разговаривать. Их можно было только убивать. Их можно было только гнать прочь. Чтобы отомстить. Чтобы доказать, что твой народ сильнее и выше. Эта вера древнее цивилизации и древнее человека, древнее жизни на Земле и древнее самой Земли. Перед ее величием и космической грандиозностью меркнут все возвышенные ахинеи об ангелах, бренчащих в Раю на арфах, и чертях, варящих грешников в котлах. Живи, совершенствуйся и размножайся, а когда пробьет час - убей. Если не сможешь - умри. С этой заповедью человек стал человеком, а белый человек - великим. Он, древний варвар, никогда не был "мистически настроен" или "религиозен", но был так же прагматичен, находчив и разумен, как атакующая волчья стая, как преследующая добычу акула, как обороняющие самок и детей туры. Поэтому путь воина - всегда к смерти, всегда к большей опасности, чтобы когда он победит своего самого страшного врага - он смог сказать, что он совершеннее и сильнее поверженного. Или умереть - чтобы за его смерть отомстили братья. Чтобы снова увидеть мир большими, удивленными глазами своего новорожденного потомка... Чтобы другие сеяли хлеб, проникали в тайны Природы, писали стихи... Это - врожденное, изначальное, воинское.
   Пусть кабинетные ученые гадают, как гордые северные племена бросались в атаку на вымуштрованные и закованные в броню полчища деспотий Юга - и побеждали! Пусть выродившиеся, измельчавшие потомки недоумевают, какая Сила стояла за дружинами Святослава, гренадерами Суворова, защитниками Брестской крепости! Тому, кто не знает, что это такое - когда "враги сожгли родную хату...", бессмысленно говорить о героизме. Впрочем, зачем героизм рабу?
   Родина - это не просто земля, где живешь ты и жили твои предки, как народ - это не просто "люди вокруг". Родина - это хемосфера, мельчайшие элементы которой есть в каждом дереве и камне ее просторов, в крови каждого живого существа - и в твоей собственной. Народ же - это уже отжившие поколения, это твои современники, это те, кому еще только предстоит родиться, с которыми ты связан прочными, хоть и незримыми узами, которые нельзя разорвать - но лишь предать. За это стоит умереть! И сама Смерть в почтении склоняется перед открывающейся Вечностью...
   А нынешний враг был не просто удачливым полководцем соседнего народа. Это была сила, втаптывающая в прах цивилизации, перемешивающая племена и страны, уничтожая элиту и оставляя самых подлых, трусливых, ничтожных! Предстояло сражаться и умирать за Родину - но в мировых масштабах это была война за все человечество, за все самое лучшее, что есть в нас, что еще может открыть новые горизонты - если не сгинет под кнутом рабовладельца. И пусть обреченные воины, как уже было сказано, не были ни мудрецами, ни поэтами, и не могли ясно выразить своих чувств, они думали именно так.
   -Селение рядом. - негромко сказал один из воинов Вратибою, не проронившему за весь минувший путь ни одного слова.
   -Я знаю. - откликнулся предводитель. - Я здесь родился.
   Воин понимающе кивнул, и продолжать разговора не стал.
   Отряд достиг жалкого подобия частокола, и после переклички с дозорными проехал сквозь открывшиеся ворота. Вышедший встречать их староста долго вглядывался в лицо предводителя, а затем неуверенно спросил:
   -Вратибой? Вратко! Никак в большие люди вышел?
   Боярин кивнул:
   -Вышел, дядька Смысл. Ты моим молодцам дай коней напоить. А мне бы с матерью проститься...
   -На войну, стало быть?
   -На войну. Царев приказ.
   Староста вздохнул:
   -Сходи, простись. Пусть за старшего сына порадуется...
   Слух, как всегда, летит наперед. Ладислава уже стояла у калитки и ждала сына. Казалось, что прошло совсем немного времени, но даже издали Вратибой увидел, что эта сильная и волевая женщина изменилась. И дело было не в новых морщинках у глаз и в уголках рта, и не в первых седых прядях... Просто она устала, очень устала. Витязь спрыгнул с коня и встал рядом с нею, лицом к лицу:
   -Здравствуй, мама.
   Ладислава улыбалась, по лицу ее текли слезы, но она не замечала этого.
   -Сынок! Ты вернулся...
   -Я здесь проездом, и тороплюсь. Видишь, я теперь боярин, витязь. Самому царю Володару служу!
   Сын и мать замолчали. Как всегда, в минуту краткой встречи после долгой разлуки было не найти слов для разговора.
   -Я рада за тебя, сынок. Брат бы тоже порадовался, да он при царском воинстве - хорошие кузнецы нынче нужны!
   -Вот как... Жаль, что не свиделись под Русколанью. Может, помочь тебе чем по хозяйству, пока люди да кони отдыхают?
   Но Ладислава не ответила. В глубине ее глаз Вратибой уловил разгорающиеся искры тревоги и опустил взгляд. Он догадался, что сейчас она спросит. А матери он никогда не врал...
   -Ты с отрядом всадников. Ты идешь на войну?
   И молчание показалось вечностью. Голос Вратибоя, бывало - перекрывавший шум битвы или бури, дрогнул:
   -На смерть.
   Ладислава была женщиной народа Рос и умела владеть собою. Сын и мать обняли друг друга, и долго стояли так. Чтобы хоть что-то сказать, Вратибой пояснил свои слова:
   -Я должен отвлечь внимание врагов, чтобы царь Володар смог напасть на них внезапно. Когда начнется бой, я и мои воины в одиночестве встретим удар всей мощи Хейда...
   И сам не зная почему, добавил:
   -А ведь так я и не женился. Женщин много знал, а Единственной - не встретил.
   Неожиданно Ладислава отстранила его и сказала:
   -Мне больно отпускать тебя, зная, куда ты идешь. Но прощание и мои слезы не должны сделать тебя слабее. Ступай - и да хранят тебя родные Боги, сынок!
  
   Хейду казалось, что исполнились его самые сокровенные мечты. Будто бы, повинуясь его воле, темные духи разом лишили ариев всей их былой мощи. Или народ Рос поражен моровым поветрием?
   Селения, попадавшиеся на пути войска Повелителя Заката, были пусты, и конные разъезды не могли найти ни следа жителей. Впрочем, время от времени пленников все-таки удавалось захватить, и Хейд, наученный прежним опытом, уже не пытал мужчин, а просто заставлял их смотреть на мучения жен и дочерей. Но тщетно - ничего нового о положении дел в Арьяварте узнать не удавалось... Может быть, этот трусливый, ничтожный, как описывали его соглядатаи, царишка Володар бросил страну на произвол судьбы при первом известии о вторжении?
   Сопротивление оказывали только крупные города, защищенные крепкими стенами кремлей, но мужество их защитников было тщетным - Хейд вполне мог позволить себе не жалеть воинов во время штурмов. Та же участь - доблестная, но бесполезная гибель - ждала и ополченцев, на свой страх и риск пытавшихся нападать на врагов в лесах. Похоже, что весь путь до Русколани будет таким же... И Хейду было как-то не по себе: он мечтал одолеть великий народ, завоевать могущественную страну - а теперь видит лишь жалкие остатки былого.
   ...Но что это?
   Прямо перед Хейдом, едущим во главе войска, над невысокими зелеными холмами, поднималось Солнце, словно отвечая на самонадеянный вызов, который бросил ему завоеватель в самом начале похода. И оттуда же, с Восхода, радостно и гневно взревел рог - к бою!
   И на холме появились всадники. На могучих конях, в остроконечных шлемах, с копьями, увенчанными маленькими алыми стягами. Хейд даже не успел сообразить, сколько их, когда рог протрубил еще раз, и предводитель появившегося отряда с силой воткнул в землю древко знамени. Порыв ветра с треском развернул ярко - красное полотнище с крутящимся в левую сторону солнечным крестом.
   Значит, будет бой.
   Хейд задержал коня и вынул меч, высоко поднимая его над головой, словно грозя солнцу. Обегая завоевателя, уже торопливо выстраивались в линию копьеносцы - фалангиты, наемники родов Гарца, Турша и Пелесет. Застывала на флангах конница, чтобы по первому приказу окружить и растоптать противника. Лучники заранее натягивали тетивы... Теперь Хейд видел, что ариев совсем немного по сравнению с его неисчислимой армией, и что у них нет никаких шансов. Может быть, это последние витязи, сохранившие верность царю и решившие погибнуть, но не сдаться?
   Но еще Хейд хорошо знал: никакая сила не заставит вождя из рода ариев вырвать древко знамени из земли и отступить, если боевой стяг уже установлен. И чужое мужество вопреки всему мешало Хейду быть до конца уверенным в победе. Что они, черт возьми, задумали?
  
   Вратибой хорошо видел, как стремительно ощетинивается копьями вражеское войско. Его час и час всех, кто следует за ним, пробил. Но он знал, что с трех сторон войско Хейда уже окружено. А стало быть - обречено.
   Немного помедлив, Вратибой вытащил клинок и медленно поднес к губам. За его спиною уже опускался лес копий, и кони нетерпеливо рыли копытами землю, фыркали и потряхивали гривами. Он прикрыл на миг глаза, собираясь с духом - и взмахнул мечом, полуобернувшись к своим воинам и с каждым словом вознося голос:
   -Витязи народа Рос! Воители ариев! УМРЕМ ЗА РУСКОЛАНЬ!
   И даже мертвые, бестрепетные сердца вампиров дрогнули, когда в ответ на слова вождя прокатился торжествующий, неудержимый, как летняя гроза, клич:
   -УРА!!!
   Множество копыт согласно ударило оземь, и арии помчались на врага. Они выдерживали строй - линию с тремя "зубьями", которые и должны были первыми прорваться сквозь фалангитов... или захлебнуться кровью на копьях. Всадники, слившись с конями в одно целое, пытались подгадать тот миг, когда можно будет принять вражеский наконечник на щит и нанести свой удар. Навстречу им уже понеслись стрелы - но неожиданный встречный порыв ветра, словно поднятого самими ариями, помешал им поразить намеченые цели. И вновь грянул над всадниками древний боевой клич... А конница на флангах войска Хейда уже пришла в движение, обходя витязей.
   Как невыносимо тяжело было смотреть на эту обреченную атаку тем воинам, что до поры таились в засадах! Когда с лязгом, криками и лошадиным ржанием отряд Вратибоя налетел на стену копий, царь Володар закрыл глаза. Бывший рядом Ярополк, едва сдерживая злые слезы, громко прошептал:
   -Дозволь, царь, бой начинать! Наши же братья гибнут! Сил нету глядеть!
   Царь ничего не ответил. Ариев было уже не видно за окружившими их вражескими воинами. Но ряды Хейда еще не смешались, не утратили координацию. А значит - следовало стоять и ждать.
   Таранная атака страшна тем, что в ней слишком многое зависит не от самого воина, а от поведения коня и от удачи. Вратибою повезло - он попал точно на стык двух щитов, и копья прошли по сторонам от него. Он ткнул вниз мечом, стремительно повернул его и вырвал из тела врага, одновременно ударом щита сбив с ног пехотинца с другой стороны. Фалангит второй линии попытался заколоть боярина выпадом, но чье-то копье, опередив, скользнуло над щитом и вонзилось в лицевой проем каски с гребнем - насмерть.
   А за линиями фалангитов Вратибоя окружили тяжелые пехотинцы Хейда. Он содрогнулся, увидев горящие ненавистью глаза вампиров, когтистые пальцы, оскаленные клыки - но рядом были другие витязи, которым следовало подавать пример. И Вратибой принялся рубить направо и налево, отбрасывая вражеское оружие щитом. Он не мог видеть, как позади столкнулись страшные челюсти двух конных лавин, как тщетно пытаются отбиться и гибнут его воины, как конники Хейда перемешиваются, окружая каждого ария со всех сторон, как вражеское войско превращается в бесформенное месиво, поглотившее их отряд... Конечно, Вратибой чувствовал, что смерть близко. Но вот блеснул его меч - и завалился навзничь пехотинец - вампир с тяжелым боевым топором. Вот еще одна ослепительная дуга - и слетел с коня узкоглазый степняк, в давке пытавшийся накинуть на него аркан. Так, должно быть, без надежды на победу, но с верой в нечто более грандиозное, чем собственная жизнь, будут сражаться в долине Вигридр Боги и герои сказаний Галогаланда, когда придет Последний День Рагнарека!
   Конь Вратибоя взвился на дыбы и с силой ударил передними копытами в грудь подбежавшего меченосца. Успев окинуть взглядом поле боя, боярин все понял. Но сдаваться он не собирался. И крикнул, снося зазубреным мечом очередную голову:
   -За Русколань!
   Сразу две стрелы промелькнули в воздухе и, трепеща, засели в его щите. А с трех сторон поля брани разом донеслось, словно эхо, заставляя Вратибоя забыть про усталость и раны:
   -ЗА РУСКОЛАНЬ!
  
   VIII
  
   Это была гибель. Хейду все сразу стало ясно - еще до того, как вслед за боевым кличем со всех сторон появились пешие и конные воины царя Володара. Все, что осталось в его распоряжении - это его личная стража, все остальное войско безнадежно смешалось и потеряло строй. Отдать ему приказы не было никакой возможности. Вампиры и люди, добивавшие остатки отряда Вратибоя, были уже обречены - хотя и не знали об этом.
   Верный Виндраум еще попытался организовать тех, кто не успел вступить в бой и направить их на нового противника. Однако это требовало времени - а его арии Хейду не оставляли. Завоеватель хорошо видел несущийся во весь опор клин Конной Гвардии, над которым реяло знамя царей Русколани. Несомненно, его возглавлял сам Володар. Тем лучше...
   Хейд решился. Жестом подозвав Ульру, он приказал:
   -Скачи к войску. Когда там добьют тот первый отряд, попробуй хоть как-то их сплотить по отрядам. И смотри по обстоятельствам - или веди ко мне на помощь, или - на прорыв, к Закату.
   Королева вампиров кивнула и помчалась к сражающимся. Хейд опустил забрало, и по сторонам от него начала строиться личная стража. В полном молчании завоеватель тронулся с места, навстречу ариям, и за его спиною хором завыли, застонали его всадники. Взвились плащи и плюмажи. Может быть, если царь ариев падет от руки Хейда, течение битвы изменится еще раз?
   Володар понял, чего хочет Хейд. И развернул клин атаки точно на приближающихся вампиров. Стремительно мчались они друг к другу - и для них время постепенно замедляло свой бег. Володар и Хейд были не просто врагами - они олицетворяли собою две цивилизации, две системы ценностей, два взгляда на жизнь, которые не могут существовать одновременно. Некогда точно так же повелитель вампиров мчался на Светозара, царя венетам, позднее погибшего в бою. Теперь времена изменились...
   ...И шум боя, топот коня, отдававшиеся в ушах удары собственного сердца сливались для царя ариев в один грандиозный гимн, исступление Правого Боя, которое донесли до нас Рихард Вагнер и Джузеппе Верди!
   Перед самым столкновением Володар замахнулся мечом. Война последним скачком налетела грудью на белого коня завоевателя, и на миг царь Арьяварты оказался выше своего противника. Хейд не успел ударить сам - клинок Володара со звоном опустился на его шлем, снеся великолепный плюмаж. Не давая врагу опомниться, Володар ударил еще раз. Хейд окончательно потерял равновесие и упал с коня.
   ...Радостным ревом откликнулись арии, увидев подвиг своего предводителя...
   -Ура! - крикнул Володар, высоко поднимая меч над головою - Ура!
   А вокруг витязи конной гвардии уже теснили ошеломленных стражников Хейда, стремясь туда, где еще вопреки всему держались остатки отряда Вратибоя. Впереди всех были Ярополк и Златояр, и никто не мог надолго задержать их на пути к названному брату. Зря Виндраум бросил с трудом перестроенную им пехоту навстречу арийской коннице - ее смяли и рассеяли в считанные мгновения! А с двух других сторон уже вступили в схватку пехотинцы Морры Линдхольм и Немира, всадники Аптархия и лучники Эйтаарса, и все арии, следовавшие за своими предводителями. Володар проделал с войском Хейда то же самое, в чем сам Хейд видел залог своих побед - медленно, но верно атакующие расчленяли аморфную массу противника на части, которые и добивали по отдельности, окружив.
   -Держись, Вратко! Наша берет! - во все горло заорал Ярополк, завидев через головы врагов не сдающегося витязя. Но именно в этот миг перед ним и Златояром появились новые конные противники, скрывая собою названного брата...
   Вратибой услышал. Лошадь под ним давно убили, и он стоял среди трупов, на трупах, продолжая рубиться с наседающими врагами. Шлема не было, и он едва успевал утирать рукавом кровь, попадавшую в глаза из раны на лбу. Конечно, он устал. Но стремление вопреки всему, назло неприятелю, выжить, лютая ненависть и неистощимая физическая сила не давали Вратибою опустить оружие. И раз за разом враги валились к его ногам!
   Все ближе и ближе боевой клич ариев...
   И новый противник встал перед Вратибоем - женщина с бледным лицом и длинными темными волосами, в доспехах, с кавалерийским мечом в руке. В ее глазах читалась ненависть. Два клинка устремились навстречу друг другу.
   Удача изменила Ульре. Рукоять оружия выскользнула из ее ладони. Королева вампиров зашипела и, отступив на шаг, вдруг прыгнула на Вратибоя. Он попытался ударить ее мечом, но изящная рука Ульры с непреодолимой силой сомкнулась на его запястье, мешая рубить. Витязь успел перехватить другую когтистую руку, нацеленную ему на горло, но потерял равновесие и упал на спину. Прямо над ним скалилась пасть вампира, которую он едва мог удерживать на расстоянии. Ульра визгливо рассмеялась и плюнула в лицо Вратибою:
   -Из-за тебя мы разбиты! Но ты не будешь радоваться победе!
  
   В груди Ладиславы замерло сердце, и мир перед глазами померк. Вопреки огромному расстоянию, она поняла все так же, как если бы видела своими глазами. Разве важны для материнского сердца мили пути, чтобы почувствовать - там, далеко, где решается судьба великих Империй, ее сын оказался на пороге смерти!
   За окном громко каркнул ворон - вестник Смерти, и в его голосе явственно слышалось торжество. Женщина стиснула владони оберег - солнечное колесо, висевшее на шее, но страх и тревога не уходили. Ладислава медленно вышла во двор, миновала ворота и пошла прочь от дома. Вот и селение осталось позади, и перед нею простерлось поле, на другом конце которого виднелась стена Леса. Снова тревожно крикнул ворон, кружа в вышине...
   Ладислава не встала на колени, хотя даже величайшие вожди так выражали свое почтение Высшим Силам. Потому что они были вождями и обращались к вождям, которые были выше, а она была Матерью. И обращалась тоже к Матери.
   Протягивая руки к небу над Лесом, Ладислава заговорила:
   -Мать - Сыра - Земля! Всем даешь Ты рождение и всех любишь одинаково, и всех принимаешь в себя. Ведаю, что всякому положено умереть в его час. Но у Тебя много сыновей! Не отнимай у меня старшего... Неужто останешься Ты глуха к моему плачу? Хочешь - мою жизнь забери, только пусть он живым вернется...
   И увидела мать витязя, как складываются над горизонтом облака да солнечные лучи в лик женщины прекраснейшей. Русые волосы были у нее и голубые глаза. И улыбалась та женщина, а голос ее наполнял собою Природу, и тянулись к ней травы и ветви деревьев:
   -Не печалься, Ладислава! Не видишь разве, как светит Солнце Великой Победы? Не бесплотной тенью, но Воином - Освободителем вернется сын твой с Заката, ибо от Родной Земли сил набрался и втрое сильнее стал! Я сама оберегаю стражей Правды, защитников Жизни...
   Теперь Ладислава до земли поклонилась Богине. И почувствовала, как там, далеко на Закате, все меняется.
   ...-Врешь, гадина подколодная! Нет такой нечисти, что нашего витязя осилит! - через силу выдавил Вратибой, напрягая все мускулы в борьбе с Королевой Вампиров. На стороне его страшного врага было все темное могущество семитического Востока. Но глаза Вратибоя так же бестрепетно и грозно выдерживали взгляд Ульры. К витязю вернулось спокойствие, и он, не обращая внимания на усталость за предыдущие часы битвы, не уступал.
   И его мужество все-же оказалось выше, чем власть мрака! Медленно, очень медленно, испытывая жуткую боль в едва не рвущихся мышцах, он поднял Ульру над собою на вытянутых руках. Она попыталась ударить витязя в пах, но он перевернулся и придавил Королеву Вампиров к земле коленом. А затем рывком встал и занес ее над собою. Ульра поняла, что сейчас произойдет, и закричала так, что у Вратибоя едва не лопнули барабанные перепонки. Но этим витязя было уже не напугать...
   -Не творить тебе больше зла, не губить людей! Вышел ваш срок, твари!
   С этими словами Вратибой швырнул Ульру наземь. Раздался хруст костей, и оскаленные клыки замерли в бессильной угрозе. Властелин Заката лишился своей Королевы.
  
   Казалось, враги уже разбиты. После того, как Хейд упал с коня, его никто не видел. Ульра была мертва. Всякий организованный строй рассеян. Арии, наполненные жаждой мести, истребляли противников десятками. Тщетно иные пытались молить о пощаде - ее не было и не могло быть.
   Но Виндраум был еще жив. И были еще живы личные стражники Хейда, вокруг которых сплачивались все остальные, еще не обезумевшие от страха. Они сомкнули щиты, образуя кольцо, в центре которого стоял Виндраум. Кольцо, окруженное ариями...
   Теперь всем стало ясно - исход битвы предрешен. Оставшимся воинам Хейда все равно было бы не прорваться из окружения. И Виндраум понял, что пришел миг последний раз послужить Вождю. Хейд дал ему долгую жизнь, могущество, славу. И эта долгая жизнь должна быть закончена достойно! Ведь в отличии от многих и многих вампиров, Виндраум твердо следовал тем принципам древнего благородства, которых придерживался, будучи человеком. И Хейда он не боялся, как не боялся смерти - но был благодарен и одновременно восхищался великим завоевателем.
   -Стойте!
   Услышав голос Виндраума, арии остановились. И он продолжал:
   -Я - Виндраум, правая рука Хейда. Если вы позволите нашим воинам сложить оружие и покинуть поле боя, я... я сдамся.
   -Глядите! Он нам еще условия ставит! Да кому ты нужен? - крикнул в ответ Ярополк. И для того, чтобы арии вновь бросились в бой, не понадобилось даже приказа... У самой линии вражеских щитов Ярополк обернулся к Златояру:
   -Во как! Пощады запросили!
   Златояр широко улыбнулся и занес меч, готовясь врубиться в строй противника, но две стрелы, промелькнув перед лицом Ярополка, вонзились в грудь его товарища. Витязь побледнел и начал медленно сползать с седла. Ярополк удержал его и поворотил обоих коней прочь. Краем уха он услышал шепот названного брата:
   -Помру... Забаве скажи...
   -Я тебе помру! Только попробуй! - огрызнулся Ярополк, поддерживая его в седле.
   Вампиры погибали гораздо достойней, чем наемники и ополченцы Закатных Земель. Люди, следовавшие за Хейдом, бросали оружие, валились в ноги ариям, рыдали и заламывали руки - тщетно. Вампиры же, понимавшие, что отступать некуда и пощады не будет, стремились хоть на немного продлить эту жизнь и держались стойко. Но все же гибли, падая на тела уже сраженных...
   Один Виндраум стоял, как будто оцепенев. Он не нашел в себе даже силы броситься в сечу и умереть, как умирали его воины. Позор невиданного поражения и горькая правда происходящего заставляли его просто ждать смертельного удара. Перед ним мелькали клинки, лилась кровь, рядом пели стрелы - он ничего не видел и не слышал. Наконец, звон и возгласы начали становиться реже - арии добивали последних врагов. Рядом раздался громкий крик - и под ноги Виндрауму упала отрубленая голова вампира. Очнувшись от оцепенения, он поднял взгляд - перед ним, верхом на черной лошади, был сам царь ариев. Володар резким движением задвинул клинок в ножны:
   -Вашего войска больше нет... Ступай, куда хочешь. Тебе никто не причинит вреда!
   Виндраум не поверил своим ушам и не двинулся с места. Царь ариев подъехал еще ближе:
   -Ты был достойным противником, и был готов ради вождя совершить такой подвиг, на который способны лишь единицы. Иди - и пусть Боги пошлют тебе достойную гибель в следующей битве!
   Виндраум кивнул. Он повернулся спиной к Володару, сделал несколько шагов... И вдруг схватил рукоять своего меча двумя руками и вогнал его острие себе в живот, а затем - рванул лезвие вверх. Виндраум разжал пальцы и упал лицом вниз, отчего клинок пронзил его насквозь.
   ...Девы - лебеди возносили души погибших в Небеса. Туда, где обломки сломаного меча вновь соединяются, где исцеляются любые раны, где лошади скачут без узды и правят наши Предки...
  
   Златояр лежал в своем шатре на походной постели. Страшный холод, казалось, наполнял его тело, а каждый вздох причинял боль. Ярополк и Вратибой стояли над ним, повесив головы. Рана была промыта и перевязана - но надежда выжить была слабой. Когда Златояр приходил в себя, он просил названых братьев покинуть его - чтобы они не мучались из-за его собственных страданий. Затем он начинал бредить, шепча имя Забавы и моля ее о прощении за то, что не вернулся. Слушать это сил не было никаких. Вратибой плакал, не скрывая слез:
   -Я шел на верную смерть - и невредим остался, а он вот...
   Несколько раз в шатер заходил Володар, шепотом, чтобы не тревожить раненого, переговариваясь с витязями. Не смотря на всю ярость боя, некоторое число вампиров смогло ускользнуть из ловушки и теперь двигалось на Закат. Труп Хейда, легко узнаваемый по особым доспехам, также не был найден. Ярополк и Вратибой кивали в ответ, понимая - война еще далеко не закончена.
   Неожиданно, когда царь очередной раз зашел посмотреть на раненого, снаружи послышались голоса воинов, и полог шатра отодвинулся. Внутрь вошла необычного вида девушка с чашей какого-то зелья в руках, сопровождаемая двумя стражами. Один из них доложил:
   -Вот. Требовала, чтоб пустили к боярину Златояру! А оружия при ней нет.
   Витязи и царь с интересом принялись разглядывать незнакомку. Она была очень худой, с едва заметной грудью, а не слишком длинные волосы были выкрашены в черный цвет, как это водилось у тех знахарок, которые водили дружбу не с водяными и лешими, а с болотниками и прочими Ночными Духами. В ее облике была какая-то злая красота. Зеленые глаза смотрели внимательно и настороженно. Наконец Ярополка осенила догадка:
   -А ты уж не Вила ли будешь? Мне про тебя Златояр рассказывал.
   Та кивнула и негромко попросила:
   -Позвольте мне к нему подойти.
   -Зачем? - настороженно спросил Володар.
   Вила чуть заметно улыбнулась:
   -Я не причиню ему зла. В этой чаше - исцеляющее зелье... Я хорошо знаю, какие травы придают сил тем, кто потерял много крови и кто ранен в грудь.
   Витязи посторонились, и знахарка опустилась на колени у ложа раненого. Держа чашу в одной руке, она провела другой по влажному лицу Златояра, но он даже не открыл глаз. И Вила негромко прошептала:
   -Ты, я знаю, даже не вспоминал обо мне. А ведь я тебя люблю... ты узнаешь, как сильно я люблю тебя...
   Она поднесла к губам витязя чашу и по-особому коснулась его подбородка. Златояр приоткрыл рот и мелкими глотками, не приходя в сознание, начал пить зелье. Вила же нараспев говорила:
   -А пойду я, ведающая, не Солнечным путем, не Дневной дорогой, не полем, не лугом - а лесом дремучим да бором могучим. А стоит во чаще леса того бел-горюч камень, не рожденный, не сотворенный, а лишь сведущим явленный. Собирались круг белого камня леший - лесовик, водяной - водяник да болотный - болотник, судить - рядить да витязя губить... Вы могучие - сильные духи, вам ли радость искать в витязевой гибели? А пусть раны его да перейдут на бел-горюч камень, что вреда не ведает. И пусть встанет витязь, как прежде был здоров и силен, как матерью с отцом урожден! Будет же слово мое крепко и лепко, кое никто не разнимет...
   На глазах к бледному лицу Златояра приливала кровь. Он еще несколько раз судорожно вздохнул... и вдруг повернулся на бок, дыша уже как здоровый человек во сне. Теперь это был естественный сон, восстанавливающий силы. Вила еще раз улыбнулась и коснулась его волос. Пораженный Володар подошел к знахарке и негромко сказал:
   -Ну спасибо тебе, Вила! Вернула ты мне витязя с того света, с самых Сварожьих Лугов. Да и верно - рановато ему от ратных дел почить. Проси теперь, чего хочешь!
   Вила посмотрела на царя - и он увидел, как ясный и мудрый взгляд ее зеленых глаз тускнеет и затуманивается. У нее хватило сил, чтобы безмолвно пройти мимо Володара и витязей, покинуть палатку, а потом и лагерь. Лишь дойдя до леса, который скрыл ее даже от внимательных взглядов дозорных, Вила позволила накатывающейся волнами слабости восторжествовать. Знахарка упала на изумрудную траву и зашептала:
   -Силы водные, огненные да воздушные, лесные, каменные да болотные, и ты, Мать-Сыра-Земля! Так жила я, как вы меня научили, и на судьбу свою не гневаюсь. Ведала я, что лишь такое зелье умирающего исцелит, которому лекарь свою жизнь отдаст! И я жизнь отдала, потому что больше нее люблю я Златояра. Водяные да лешие, горные да болотники, огневицы с огневиками да ветры буйные, и ты, Мати Великая! Храните витязя моего... и отпустите меня... теперь...
   Дыхание знахарки прервалось, и застонали над нею ветви могучих дубов. И что-то откликнулось деревьям плачем в глубине чащи.
   ...А на утро Златояр проснулся совершенно здоровым, и свежая рана на груди зарубцевалась, словно прошло несколько месяцев внимательного лекарского ухода.
  
   Да, Хейд не только остался в живых, но и смог самостоятельно покинуть поле брани. Особой гордостью в такие моменты он никогда не страдал, и потому просто прополз под ногами сражающихся, по счастью никем не затоптаный и не искалеченый. В лесу он легко миновал стражников оцепления и пешком направился к Закату, понятия не имея, что произошло со всей его армией.
   Что-то эпическое, грандиозное было в этом - бывший еще несколько часов назад вождем самого могущественного воинства на Земле, он в одиночестве, без оружия, в пробитом доспехе и лохмотьях вместо плаща, брел по лесу в глубине чужой земли. Полководец, потерявший армию...
   Разгром был таков, какого Хейд никогда не устраивал своим врагам! В этот поход он повел лучшее, что у него было. Кто вернет ему тех вампиров, чей воинский опыт исчисляется столетиями? Людей Хейду было не жалко, ни вилленов - туда рабам и дорога, ни наемников - им было заплачено за то, чтобы они умирали. Но вампиры - о них стоило печалиться.
   А что теперь ждет его на Закате? "Волчий Орден" поднимет голову, а тех сил, что оставлены для поддержание порядка, не хватит на подавление восстаний по всей Империи. Как в таких условиях противостоять воинству ариев? Сколько времени даст ему на подготовку Володар? Перед владыкой Русколани, которого Хейд отныне ненавидел так, как только мог ненавидеть, он в то же время был готов склониться - это воистину великий вождь! Как такому противостоять с жалкими остатками былой мощи?
   Ветви над головою Хейда как будто переговаривались. Неожиданно ему пришло в голову, что он слышит голоса неупокоенных душ всех тех, кто пришел с войною в эту землю и сгинул без следа в ее просторах. Никто и никогда не побеждал ариев. И теперь Хейд прекрасно понимал, что дело тут не в размерах их страны, не в холоде, не в бескрайних лесах и не в числе воинов...
   На третий день завоеватель набрел на девочку девяти - десяти лет. Она была совсем бледной и болезненной - видимо, потерялась в лесу еще в начале вторжения. Она было обрадовалась человеку, ну а когда разглядела, кто перед ней - стало уже поздно. Хейд утолил голод ее кровью и двинулся дальше. Он уже думал о том, как и что сделает, вернувшись в Закатные Земли. Но в то же время никак не мог прогнать от себя желание внезапной и быстрой смерти прямо здесь в лесу, чтобы не биться более над загадкой этого непобедимого народа.
   Он вполне узнал, каковы арии, когда они защищают свою Землю. Теперь Хейду предстояло увидеть, какими они становятся, когда идут мстить.
  
   Еще не всех павших успели подготовить к обряду погребения, еще не утих великий восторг после победы, а Володар уже вновь собрал подвластных вождей и полководцев на совет в своем шатре. Они приходили по одному - еще разгоряченные, со свежими, перевязаными ранами... Некоторые явиться не смогли - куда там, если их едва живыми принесли с поля боя! А иные и вовсе навсегда покинули этот мир.
   Однако между собравшимися сразу воцарился дух Братства, подобного которому Володар не мог припомнить. Позади - славный бой, и на счету каждого было немало подвигов. Они вместе сокрушили страшного врага, рискуя собою, и каждый был благодарен соратникам за эту победу.
   Володар, чувствуя за собою присутствие безмолвного Богумила, внимательно слушал то, что говорили ему братья по оружию. Впрочем, все предложения сводились к тому, как отпразновать победу и сколько месяцев дать войску на отдых. Все сходились на том, что выступать следует не раньше следующего года, чтобы походу не мешали грядущие холода, а взамен павших можно было подготовить побольше молодых парней. Но Володар помнил свои собственные слова, и они мешали ему согласиться с другими вождями: "Пришло новое время...".
   Он решительно поднялся и поднял руку, призывая ко вниманию:
   -Мы должны выступить в поход через три дня.
   Ответом было недоуменное молчание. Царь продолжил:
   -Сейчас у Хейда не осталось ничего - и ему придется собирать новую армию. Чем больше времени мы ему дадим - тем больше сил он накопит. А люди Заката, которые ждут нас? Сейчас вся империя Хейда запылает восстаниями, обреченными на провал без нашей помощи... Если с одной стороны будут арии, а с другой - восставшие, то Хейд окажется между двух огней! И самое главное - люди воодушевлены. Они верят в себя и верят в нас. Если мы дадим Хейду время собраться с силами и он выведет на следующую битву такую же большую армию, наши воины могут решить, что его воинства - неисчерпаемы, и пасть духом. Этого допускать нельзя! Три дня на торжества и тризны - и мы выступаем. На Закат!
  
   IX
  
   ...Звон клинков и свист стрел, стаи ворон над трупами, усеявшими поля, пылающие замки графов - Арьяварта пришла на Закат, с твердой решимостью сокрушить могущество своего заклятого врага. Это было не Завоевание - но Освобождение и Месть. Давно, очень давно распалось единство белой расы, еще более усугубленное Хейдом. Но тогда Солнце Арьяварты еще только восходило, и окруженному врагами народу было не до дальней родни на Закате. Теперь времена изменились, и великая Держава белых людей от Альбиона и земли кельтиберов до Камень - гор, твердо вставшая на берегах всех морей, не казалась чем-то невозможным. На пути этого стоял Хейд, из последних сил цепляющийся за распадающуюся Империю. На берегах гордого Райне две несовместимые, ненавидящие друг-друга Силы встретились... замерли... и вновь схватились насмерть, вкладывая в это всю мощь, подобно двум борцам, за внешней неподвижностью скрывающим сверхъестественное напряжение мускулов. Ни та, ни другая сторона пока не могла преодолеть водную преграду - но не потому, что не пыталась сделать этого, а потому, что в кровопролитных схватках ни ариям, ни последователям Хейда не удавалось удержаться на вражеской стороне.
   Но за войском царя Володара стояли необозримые просторы Арьяварты, мужество поднявшегося на Священную Войну народа, решившего идти до конца, до последней вражеской цитадели. А за спиною Хейда реяли знамена "Волчьего Ордена", сбивались в ватаги простые парни - виллены, провозглашали независимость обложенные данью пограничные страны... Два фактора позволяли повелителю вампиров удерживать в узде большую часть своих подданных - людей: религиозный фанатизм, который он насаждал все предыдущие века своей власти, и страх вилленов перед ариями, про которых с подачи вампиров рассказывали как о людоедах и насильниках. Подумать только! Настоящие кровопийцы, насильники и тираны обвиняли в собственных грехах своего врага, и бросали в бой против него тех, кого этот враг стремился освободить... Но все чаще и чаще во взорах людей вспыхивал тот языческий огонь Свободы и Гордости, который так и не смог потушить Хейд.
   Еще одним ударом для него оказалась высадка войска Альбиона на территориях, некогда принадлежавших прибрежным туатам. Как ни странно, но в поход на вампиров островитяне сумели привлечь даже своих традиционных врагов - пиктов! Хейд направил против новых врагов войско одного из своих доверенных графов, но оно было разбито, причем предводитель, равно опасаясь и кары вождя, и расправы со стороны победителей, куда-то пропал еще в середине сражения... Впрочем, островитяне, даже поддержанные варварами-пиктами, были все-таки не ариями, и Хейд позднее смог задержать их и отбросить назад, к побережью. Но он не мог быть везде одновременно!
   Верность ему сохранили вампиры, которым все равно терять было нечего, а также степняки и викинги из Галогаланда, чьи пути домой были отрезаны. Все же прочие, включая наемников, потихоньку разбегались, а то и примыкали к противоположной стороне. Поэтому Хейд попытался наплодить вампиров из пока еще оставшихся подданных, но вскоре понял, что совсем уж ничтожные и трусливые для этого не годятся, и что так он только сокращает собственную армию.
   Мосты же через Райне он давно приказал сжечь...
  
   Глухой полночью, когда разве что вампиры могли что-то разглядеть в переплетении прибрежных зарослей, небольшой отряд под предводительством Вратибоя, в который входили пехотинцы-арии и лучники-чудины, скрытно переправился на другой берег, дыша из-под воды через сухие тростинки. Брода через величайшую реку Заката не существовало, и царь Володар решился на небывалое: руками воинов спустить на воду лодки, быстро переправиться и закрепиться на Закатном берегу. Все дело было в том, что лодок не хватало, и за раз переправиться могли лишь самые отборные воины, которым предстояло победить или погибнуть всем до одного в случае неудачи. А чтобы вражеские лучники не нанесли непоправимых потерь в самом начале переправы, должен был позаботиться Вратибой.
   На противоположном берегу ждали воины "Волчьего Ордена". Они скрывались среди ратей Хейда, ожидая тайного знака. Преданные вождю освободителей не меньше венетов, они не задумывались о смерти - их единственной целью была Свобода Закатных Земель. Кроме того, до действительно опасных дел "Волчьим Ордном" допускались только оставившие потомство мужи и воительницы. Они верили, что после достойной гибели в бою снова родятся в своем роду.
   Володар сам решил возглавлять переправу. Конечно, иные назвали бы это ноправданным риском... Но воины способны на многое, когда едва ли не обожествляемый ими вождь бьется бок о бок с ними, а не следит за битвой издали. Царь ждал. И ждали воины, готовясь подхватить лодки и устремиться к воде. Чтобы не встревожить врага раньше времени, они были довольно далеко от воды, и с противоположного берега увидеть их было практически невозможно.
   Трижды на противоположной стороне крикнула сова. Володар первым вцепился в борт лодки:
   -Время!
   Как только могли быстрее, воины поволокли лодки к воде. Заслышав шум, лучники Хейда начали натягивать тетивы. И они совершенно не ожидали того, что произойдет потом...
   ...Потому что, как показалось им, со всех сторон и даже из-под воды с дикими воплями и ревом ненависти бросились на них полунагие воины. На самом деле отряд Вратибоя значительно уступал врагам числом, да и отсутствие доспех должно было сказаться - но у страха глаза велики. Немногих вампиров не хватило на то, чтобы организованно сопротивляться внезапной атаке. Часть лучников Хейда, вчерашние охотники-виллены, уже начала разбегаться!
   Лодки закачались на водной глади, и в них начали прыгать воины. Володар, по-прежнему рискуя собой, во весь рост поднялся на носу и обнажил клинок. Его примеру последовали на всех прочих лодках, чтобы сразу по приближении к вражескому берегу броситься в сечу. Царь ариев успел заметить, что одной из лодок стоит Морра Линдхольм с боевой секирой. Ее викинги, привычные к высадкам с боем, должны были сыграть теперь важную роль.
   С противоположного берега полетели стрелы - но оттуда же слышался лязг оружия и крики сражающихся. Воины Хейда ничего не понимали - скрывавшиеся среди них люди "Волчьего Ордена" сбросили маску и присоединились к ариям. Чудские лучники не промахивались даже в полной темноте, изредка озаряемой факелами.
   Факелы загорелись и на плывущих лодках, и с них также принялись отвечать лучникам Хейда. Война, к несчастью, есть война - время от времени пораженные стрелами люди падали за борт. В щит Володара тоже то и дело втыкались стрелы. Но он подавлял в себе желание пригнуться - Вождь должен быть примером для своих людей. Как медленно приближается земля!..
   С берега навстречу лодкам нацелились копья, по счастью - не сплошным рядом. Володар принял одно из них на щит и прыгнул вперед, нанося удар:
   -За Русколань!
   Его примеру последовали простые воины и бояре. Рать Хейда оказалась зажата на прибрежной полосе с двух сторон. Самым разумным выходом для нее было бы пробиться сквозь поредевший отряд Вратибоя и предупредить другие отряды... но людей охватила паника, а командовавшие ими вампиры боялись наказания за самовольное отступление. Да и командовать в этой бойне было невозможно.
   А Володар был в самом сердце битвы. О, если бы он только мог видеть себя со стороны! Больше всего царь ариев теперь напоминал своих далеких предков-полуварваров, созидателей могущества его народа. Глаза Володара горели холодным металлическим блеском. Ему не требовалось даже задумываться о том, как наносить удары - руки все делали сами. Никогда еще меч царя не мелькал так быстро, не выписывал невероятные дуги, обрушиваясь на врага, и каждая из них плавно переходила в следующую, словно он не сражался, а творил нечто сродни танцу или ворожбе. И враги не просто падали к его ногам - они буквально разлетались в стороны. Володар больше не подавлял страх - страха в нем не было. Напротив, чувство, переполнявшеке его разум, сердце, всю сущность, было ближе к восторгу, радости праздника. Он словно слился с самим Духом Боя, с сокровенной сутью Войны. В ужасе отшатнулись враги, когда одним ударом, занеся двумя руками меч над головой, Володар с криком: "Перун!" разрубил одного из вампиров от плеча до пояса...
   Не уступал своему вождю и Вратибой. Но в его простом и мужественном сердце не было мистического опьянения битвы - только ненависть к захватчикам, удесятеряющая силы. Без доспех (при скрытной переправе их оставили на восточном берегу), без шлема, но с круглым щитом на манер галогаландского и с верным мечом Велебора, он истреблял врагов вокруг себя, ведя свой отряд и воинов "Волчьего Ордена" навстречу Володару.
   Ряды сражающихся окончательно перемешались. У своего очередного противника Вратибой выбил клинок и рассек голову вместе с шлемом. Краем глаза витязь успел заметить опускающееся лезвие меча и понял, что не успеет парировать... но боевой топор в чьей-то твердой руке отразил смертельный удар. Вратибой размахнулся, но все обошлось без его участия. Морра Линдхольм оттолкнула секирой вражеский меч и ударила противника щитом. Он потерял равновесие, и уже в падении его настиг топор. Гроссдроттнинг быстро огляделась по сторонам, но непосредственной опасности не грозило. Вратибой же застыл рядом с ней, как истукан, и в его глазах ясно читалось: "Экая баба!". Морра улыбнулась уголком рта:
   -Как видишь, ярл, женщины-воительницы есть не только в вашей стране...
   -А таких, как ты - и вовсе нет! - неожиданно для себя выпалил Вратибой. Морра удивленно подняла брови, но тут прямо перед ними оказался чуть ли не десяток врагов, и они, встав спина к спине, принялись отбиваться. Впрочем, продолжалось это недолго - защитники побережья большей частью погибли, меньшей - разбежались кто куда.
   Одного из вампиров, впрочем, сознательно оставили в живых. Володар медленно, чувствуя на себе взгляды всех воинов, участвовавших в этой схватке, подошел к пленному и приставил острие меча к его горлу:
   -На колени!
   Осторожно, чтобы не напороться на меч, вампир подчинился приказу. И тогда царь ариев громко сказал:
   -Ступай к Хейду и скажи ему, что мы, арии, пришли на Закат, и между нами и его племенем не может быть заключено мира! Если у вашего вождя хватит мужества, чтобы сражаться до конца, то пусть соберет все свои войска и выступит нам навстречу. И пускай поторопится - иначе мы сами придем под стены Аверона! Можешь идти.
   Вампир быстро пропал с глаз. А через Райне уже вовсю двигались лодки и плоты с воинами. Им предстоял последний поход - на вражескую цитадель, в сердце Империи Хейда.
  
   В Зале Триумфатора, погруженном во тьму, подперев голову рукой, на каменном троне сидел Хейд - повелитель вампиров, властелин Заката, великий завоеватель и гонитель народов. Больше никого рядом не было - и тишина царила вокруг. А еще - тоска и одиночество, неизмеримо более страшные, чем те, которые навещали Хейда прежде. Сколько раз он мысленно говорил самому себе, что устал, что предпочел бы умереть, а не жить вечно...Теперь гибель приближалась с Восхода. И Хейд не хотел умирать.
   Да, черт возьми, он не хотел умирать! Но не хотел он и прятаться, скрываться, затаиваться в глуши, подобно предупреждавшему его Каину, не хотел отдавать свою Империю заклятым и непобедимым врагам... Выхода не было. Через несколько дней войско царя Володара будет здесь. А в его собственной армии теперь людей едва ли не больше, чем вампиров! И каких людей - выведенной им самим расы ублюдков, низшей расы... Чего будут они стоить там, где оказались бессильны лучшие воины Хейда? Вот он - конец. Жаль, что завоеватель теперь может положиться лишь на остатки Личной Стражи.
   Хейд был уверен, что все в своей долгой истории сделал правильно. И проигрывал не потому, что ошибался, а потому, что следовало добиться большего. Найти способ покорить ариев, например... Или хотя бы еще крепче спаять людей Заката, уничтожить всякое инакомыслие... Как? Хейд и теперь не знал этого. Может быть, кто-то другой, в будущем... Но что толку от чужих успехов?
   Богов нет. Когда Хейд встретит смертельный удар, все закончится. Как будто ничего и не было. Ничего не было и ничего не будет - пустота... Хотя пустоты тоже не будет, она - достояние реального мира. Это привлекает слабых людей, от "несчастной любви" или одиночества прерывающих собственную жизнь. Но Хейд не был слабым.
   Он и теперь не сомневался в том, что превосходит каждого отдельно взятого вражеского воина или военачальника во всем. Хотя бы потому, что признать обратное означало покориться Судьбе. И победа этой орды язычников, вторгшейся и погубившей его Империю, ничего не докажет. Хейд был один - его просто задавили числом. Будь у него надежные помощники... Хотя откуда им было взяться - каждый из них был бы потенциальным соперником. А теперь - слишком поздно.
   Но он, познавший, что Богов нет, дерзнувший на покорение мира, проникший в самые глубины оккультного, все равно неизмеримо выше их всех - тех, кто будет пировать на руинах замка Аверон... на обломках его величия, его Империи... Ничтожества! Что толку в их победе, если они так и останутся рабами выдуманных "дедушек на облачках", жрецов, царей, обычаев, традиций, законов, чужих мнений и собственных предрассудков?! Он был выше их всех. И теперь должен за это расплачиваться...
   Да, наверное, все-таки надо было поступать по-другому. Не мечом, но тихо и скрытно, не показывая, что чем-то отличаешься от людей, распространять свою власть. Не приходить "извне", а раствориться среди племен, которые замыслил покорить. Действуя ложью и подкупом, оторвать людей от исконных традиций, выставить все родное и древнее смешным. И править в людских умах, чтобы раб не видел кнута, которым его понукают, чтобы он считал, что он делает то, что захочет... Толкать правителей на междоусобные войны, поднимать чернь и сословия "неприкасаемых" на бессмысленные бунты... Да, таким должен был стать его путь к мировому господству! Но Хейд, при всей своей дьявольской сущности, все же был сыном белой расы. И закулисные интриги были ему куда менее интересны, чем те сражения, в которых он участвовал и которыми руководил. В конце концов, уж он-то прожил свою невероятно долгую жизнь именно так, как хотел... Прожил... "Жить - значит умирать", как было сказано одним из мудрецов далекого Междуречья! Хейд не смог это опровергнуть.
   Повелитель вампиров поднялся с трона. Медленно вытянул меч из ножен. Лезвие как-будто застонало, и вторя ему, Хейд горлом издал звук, похожий на рычание. Победить или умереть... Победить или умереть...
  
   Три названных брата сидели у походного костра, опять вместе. Ярополк точил затупившийся нож, Златояр что-то искал в походном мешке, а Вратибой держал над огнем свежий кусок мяса, с которого еще капала кровь. Было совсем темно, однако спать им не хотелось. Война приближалась к концу, и витязи говорили о том, что ждало их дома. Гоня прочь мысли о том, что и в последнем бою кто-то должен погибнуть...
   -Вот вернусь домой, расскажу батьке про то, как с Хейдом воевали, - мечтал Ярополк, - так он, чай, уж не станет мне перечить с женитьбой. К Росянушке сватов зашлю - ее-то отец Гостомысл тоже обо мне не худые мысли теперь держит... И заживу семейно.
   -Не, я-то своей Забаве про войну сказывать не буду! - откликнулся Златояр - А то наслушается страхов всяких, да и не пустит меня никуда из дому...
   -Ну, как в бою - герой, а девку боишься!
   Златояр усмехнулся:
   -Ты еще Забаву не видел. Чай, никакой Хейд с ней не сравнится! Ну, да сам поймешь, когда на бражку заезжать будешь.
   -Верю, что Хейд с ней не сравнится. Хейда на полати не затащишь!
   Ярополк тоже засмеялся и хлопнул молчащего Вратибоя по плечу:
   -Ну, а ты чего хорошего скажешь?
   -Чего скажу... А я ведь тоже жениться задумал!
   Два товарища удивленно уставились на него:
   -Гляди, какой ловкий! И воевать успевает, и в этом деле горазд! Где ты невесту-то разыскал?
   Вратибой, довольный, что заинтересовал их, ответил:
   -А прямо на поле боевом! Уж такой прыткий супостат попался - чуть голову мне не отрубил. Спасибо, она подоспела - как хватила его топором, так он так и повалился...
   -Да кто она хоть?
   -Морра Линдхольм, из царства того полуночного, что подмоги у нашего царя приехала просить!
   Ярополк присвистнул:
   -Ну ты, брат, даешь! Никак тоже в цари собрался? Она ж не просто баба, у нее батька целой страной правил!
   -А чего не править? Чай, страны на Закате этом маленькие, не Арьяварта и есть...
   -Ну гляди тогда, Вратко! - сказал Златояр - Это тебе не наши скромняшечки! Как прогневаешь такую жену - так она тебе и оторвет чего-нибудь!
   Все трое расхохотались. Затем Златояр снова принялся рыться в мешке и, наконец, вытащил из него гусли:
   -Ну, коли все дружно жениться собрались, так давайте споем! Глотки, небось, не охрипнут.
   Он коснулся струн, начал их перибирать, словно нащупывая мелодию. Ярополк и Вратибой узнали мотив. И вот уже три голоса с несвойственной им печалью слились воедино. Это была песня об их далеких предках. О них самих. И о тех, кто будет жить потом...
  
  Далеко увела меня дороженька
  Да от дома моего родимого,
  Да от батюшки моего с матушкой,
  Да от взора твоего, любимая...
  
  Затрубили трубы военные,
  Зазвенели брони на витязях -
  На врага в поход отправляюсь я,
  Чтоб во чистом поле сразиться с ним.
  
  Вот где травы напьются кровушки,
  Вот где меч-кладенец разгуляется,
  Вот где буйные наши головушки
  По траве-цветам, знать, покатятся...
  
  Ты не плачь, не рыдай, моя милая,
  Коли смерть свою встречу в поле том!
  Ну а выживу в этой брани я -
  Мы с тобой тогда заживем вдвоем...
  
   Златояр последний раз тронул струны, и воцарилось молчание.
   -Такие вот дела... - негромко сказал он. И о ком он думал - о Забаве или о покинувшей ради него этот мир Виле, догадаться было невозможно.
   Но тут же витязям стало не до печали. Раздался топот стремительно мчащегося коня, и перед ними предстал запыхавшийся всадник-вестовой из передового отряда наворопников. Он спрыгнул на землю и выдохнул:
   -К царю надобно!
   -А что такое? - спросил Ярополк.
   Конечно, не полагалось говорить новости прежде, чем о них узнает царь. Но так велико было нетерпение вестового, да и стояли перед ним бояре, а не случайные люди, что он ответил:
   -Хейд большую силу у замка своего накопил. Так и копошатся, как муравьи, если с горы смотреть! Видно, на нас не пойдет сам, будет там ждать.
   Тут появились стражники, которые повели вестового к царю. Названные братья одновременно повернулись друг к другу, и все их чувства отразились на лицах.
   -Ну, вот и дождались... - прошептал Ярополк.
   -Последняя, знать, битва! - добавил Златояр, а Вратибой сжал кулак на правой руке:
   -Теперь, гады, за все ответят!
   Они все втроем обнялись и некоторое время стояли так. Затем Ярополк сказал:
   -Теперь - седлаем коней. Как царь позовет - сразу двинемся!
  
   Многие мудрецы, жившие в разных, далеких друг от друга, краях, говорили, что за всеми великими и ужасающими событиями, за переселениями и гибелью народов, за вождями и пророками стоит некая сила - Гений Истории. Как правило, они представляли его то как седобородого старца, рассудительного и справедливого, но в то же время бесконечно далекого от скорбей каждого человека, то как своенравную и ветреную женщину, по своей прихоти возвышающую тех, кто ей нравится, и губящую прочих. Но мудрецы, даже придворные и обласканные милостями монархов, все же смотрели на жизнь как бы со стороны, а не изнутри, не участвуя в тех грандиозных свершениях, о смысле которых размышляли. История шла мимо них - великая, кровавая и блестящая история разумной жизни на планете Земля, и за ее кулисами вырисовывалась совсем другая, отличная от придуманых мудрецами, фигура...
   Не беспристрастный судья, но и не своенравная куртизанка есть Гений Истории, но гордый и суровый воин с карающим мечом во длани, в чьем сердце не угасает пламя боевой радости, чей слух не устанет наслаждаться лязгом оружия, ревом пожаров и гимнами в честь победителей, чьи глаза безошибочно находят того, кому только в отдаленном будущем предстоит стать вершителем судеб народов и царств. Это так, ибо Жизнь - есть Борьба, а История - летопись этой борьбы.
   Но откуда все же берутся те, кто невольно или по злому умыслу поворачивает людское племя на дорогу к пропасти, кто разрушает во имя самого разрушения, а не для того, чтобы расчистить место для строительства, и все равно, разрушать ли себя, других, всю планету? Говорят, в те далекие времена, когда начался новый виток существования нашей Вселенной, нашлись души, не желавшие возвращаться к деятельной, реальной жизни из полуосознанного небытия Ночи Сварога. Они, давным-давно утратившие связь с Богами и окружающим миром, отныне жили лишь ненавистью. Никто уже не скажет, откуда, из каких глубин прошлых временных циклов пришли эти угрюмые создания... Самый могущественный из них бросил вызов Богам, стремясь сравниться с ними, и провозгласил себя Единственным Богом. Иные считают, что он - само олицетворение Пустоты, Небытия, настолько тотального, что оно само стало Чем-То, другие - что это безумная душа величайшего злодея минувших еще до возникновения Земли эпох. Все же остальные добровольно приняли его сторону, став темными Божествами упадочных культур, вампирами и чудовищами, или просто людьми, одержимыми ненавистью ко всему вокруг. Их пути и действия могут казаться различными или даже противоположными, но конечная цель их одинакова - разрушение, гибель, небытие...
   Но они не преуспеют. Они не должны преуспеть!
  
   X
  
  Блеском тысяч мечей разгоралась заря,
  Позади - долгий путь, впереди - смертный бой.
  Перед нами - стальные шеренги врага,
  Реет знамя священное над головой.
  
  Ближе, ближе - их копья нацелились в нас,
  Смерть и Слава пойдут собирать свою жатву...
  Час Бессмертия? Или Погибели час?
  Все равно мы теперь не отступим обратно.
  
   Приближалась гроза. Серое небо свинцовым пологом нависало над выстроившимися в шеренги отрядами, сохранившими верность великому завоевателю. Пешие, конные - стояли они, словно осененные крылом Смерти, в молчании, пытаясь найти защиту от безумия обреченности в слепой верности приказу своего вождя. Так тяжело раненый воин зажмуривается и бросается на врагов, размахивая мечом и зная, что сейчас его сразят. Позади была черная громада замка Аверон, впереди - войско царя Володара.
   Протяжно затрубил одинокий рог, и вдоль сомкнутых рядов, сопровождаемый последними из оставшихся в живых графами, медленно проехал Хейд. Нет, от него не исходила та уверенность в победе, которая незримо передается воинам от полководца, но все же тревога в какой-то степени оставила и людей, и вампиров. Ибо нечто иное переполняло гордый дух завоевателя...
   Он был полон решимости повернуть историю вспять, поспорить с волей самой Судьбы, что прежде, вопреки всему, удавалось. Ничто не было так дорого Хейду, как подобные моменты Триумфа, ослепительно - холодные, сказочные, когда он заставлял события покоряться своей воле! Кто сказал, что сегодня - не один из этих дней Величия? Бессмертие в легендах не интересовало Хейда. Но ему нравилось чувствовать себя выше обстоятельств, выше всех законов мироздания. И уж конечно - выше противостоящих ему полководцев.
   Отступать некуда. Тем лучше - он должен мобилизовать все, что только есть в его распоряжении - от собственных способностей до последнего виллена, способного держать копье! Победить царя ариев... Если Володар и его лучшие воины падут здесь, в глубине Закатных Земель, Арьяварта погрузится в междоусобицы, а иные народы, устрашенные величием Хейда, склонятся перед ним и больше не станут помышлять о бунте. И тогда можно будет собрать еще большую армию и одним броском снова достигнуть границ Арьяварты. А потом покорить ее перессорившихся князей! У него еще достаточно сил для этого смелого плана.
   Вдалеке, на восходном краю горизонта, показались приближающиеся воины Володара. Хейд заскрежетал зубами и чуть слышно застонал от охватившей его ненависти... Конь вынес завоевателя на возвышенность, с которой хорошо был виден как приближающийся противник, так и собственные войска повелителя вампиров. Хейд простер руку над шлемами молчаливых рядов, собираясь заговорить - и словно перебивая его, в небе грянул гром. Пока еще далеко и не слишком громко, будто предупреждая о скором ненастье. Но гремело на Восходе. Природа словно насмехалась над Хейдом.
   Его конь почему-то испугался и попытался встать на дыбы, заржав. Завоеватель натянул поводья, заставляя животное замереть, и наконец заговорил:
   -Пусть даже все Боги вступили в заговор против меня, я плюю на них и на тех, кто стоит на моем пути! Война еще не окончена, и я не собираюсь сдаваться, лишь завидев вражеские полки на горизонте! Право на Власть берется силой! ТАК БУДЬТЕ ЖЕ ДОСТАТОЧНО СИЛЬНЫМИ, ЧТОБЫ СОХРАНИТЬ ТО, ЧТО У ВАС ЕСТЬ, И ЗАХВАТИТЬ ТО, ЧТО ПРИНАДЛЕЖИТ ВРАГУ! Я ПРИНИМАЮ БОЙ!
   Ответом ему было молчание. Вампирам и так терять было нечего, а люди были шокированы богохульством того, кто казался им главным хранителем их веры. Графы начали отдавать приказы о построении войска, остатки былых легионов пришли в движение, преграждая путь ариям, движущимся уже в боевом порядке... А Хейд по-прежнему недвижно восседал на белом коне и невидяще смотрел прямо перед собою, вслушиваясь в поступь противника. И в раскаты приближающейся грозы.
  
   Когда вдали показались рати Хейда, Володар приказал войску остановиться, чтобы оценить обстановку и дать время военачальникам выровнять нарушенные долгим переходом линии. Да и самому царю было необходимо собраться с духом перед тем, как отдать решающий приказ.
   Как всегда, впереди были выстроены копьеносцы, за ними - пехота и лучники, а на флангах - конница. Похоже было, что Хейд расставил своих воинов точно так же, хотя катафрактарии, не в пример прочим наездникам, были выстроены перед пехотой.. Но повелитель вампиров не знал о том, что легкая конница скифов Аптархия уже обходила его рать, готовясь ударить в тыл. Впрочем, это была не единственная военная хитрость Володара.
   По его приказу были изготовлены невиданной длины и толщины копья. Каждое из них было укреплено на особой подвижной подпорке и могло переноситься лишь несколькими воинами. Пусть натиск, неповоротливость и скорость катафрактариев обернется против них!
   Володар хорошо понимал, что чувствуют сегодня его воины. Он тоже ощущал это присутствие самой Истории на поле боя. Сотни лет назад над Закатом сгустилась Тьма - и теперь ее предстояло развеять ариям. Но Зверь - не убит, а ранен. И бросок раненого хищника бывает смертелен. Тем более - на его собственной территории. Черная громада замка Аверон над горизонтом излучала почти физически ощутитмые волны Страха.
   Следовало встретить врага по всей линии и задержать его. Тогда удар скифской конницы окажется решающим и победоносным! Конечно, у Хейда сейчас значительно меньше сил, чем было в походе на Арьяварту. Но теперь ему и его воинам некуда отступать.
   Неведомый ранее трепет овладел обеими сторонами. И никто не дерзал первым начать битву...
   ...Но Хейд все же не выдержал. Володар увидел, как опустились копья катафрактариев, как они сорвались с места и плотной массой понеслись, набирая скорость, на ариев. Трепетали стяги Империи Хейда, и хорошо был слышен жуткий вой, исходивший из-под шлемов атакующих. Медленно пришла в движение пехота повелителя вампиров. Впрочем, Володар не собирался пассивно ждать удара.
   Миг - и он неуловимым для глаза движением взметнул меч над головой. Наконец-то нужные слова молнией вспыхнули у Володара в сознании. Его воины замерли в ожидании, по их спинам поползли мурашки - настолько великим был момент. И царь ариев указал сверкнувшим клинком на приближающихся катафрактариев:
   -Защитники Арьяварты и вольные люди Заката! За Свободу наших потомков!.. За Свободу нашего народа!.. За нашу великую Родину - в бой! УРА!
   И впервые за все минувшие времена пешие ряды сами двинулись на катафрактариев. Угрожающе качались тяжелые копья, гораздо более длинные, чем у всадников Хейда. Вслушиваясь в ритм бивших позади барабанов, воины выдерживали четкий строй. Воистину, это была необоримая сила - ведь белое человечество вновь стало единым, плечом к плечу шли в атаку арии, венеты, норсмадр, туаты, теуды. Во имя Родной Земли. Во имя одной Идеи. Под стягом общего Вождя. И казалось, что рядом с потомками идут их далекие предки - павшие воины теудских райксов, великого вождя туатов Ингерикса, владыки Русколани Ледара, неукротимого бунтаря Хиргарда, царя венетам Светозара и всех его соратников... А в небесах по-прежнему гремел гром, и ему вторили боевые кличи.
   Катафрактарии так и не врезались в ряды пехоты, как они всегда делали это прежде. Их встретили острия, калечившие коней и пробивавшие панцири. Удар был страшен, и хаос воцарился там, где гибла лучшая кавалерия Заката! Конечно, далеко не все катафрактарии погибли на копьях - эта участь постигла скакавших впереди, но таранная атака захлебнулась. Неповоротливые панцирники остались беззащитны перед натиском всей мощи жаждущих мести воинов.
   А на флангах викинги с тяжелыми боевыми секирами уже рубились с вампирами, и венеты теснили врага, ободряя друг друга возгласами: "Свантевит! Свантевит! За Свободу!". Люди из "Волчьего Ордена", почти не превзойденные в поединках один на один, сеяли панику везде, куда добирались, опередив сомкнутые ряды своих союзников. Они гибли, но гибли без всякого страха, своей самоотверженностью заставляя и без того дрогнувших воинов Хейда ломать строй. Впрочем, Володар знал, что не зря поставил в центре воинов своего народа, ариев. Там Хейд нанес свой самый страшный удар. Но нет и не будет воина более стойкого и выносливого, чем сын народа Рос!
   Все происходило именно так, как и должно было быть. Медленно, но верно, с неисчислимыми потерями, воины Хейда - пешие, конные вперемешку - прорывались сквозь ряды ариев, желая рассечь войско Володара надвое. У них уже не осталось резервов. А за спиною царя ариев ждала конная гвардия. Только бы Аптархий подоспел вовремя!
   Володар снова взмахнул мечом и указал им вперед:
   -А теперь... За Русколань!!
   И кони витязей разом сорвались с места, повинуясь воле всадников.
  
   Ярополк мчался совсем рядом с царем. Он, как и все прочие бояре, представлял собою великолепное зрелище - витязи издавна, демонстрируя презрение к врагам, рядились на битву как можно красивее и дороже. Великолепные плащи крыльями трепетали за плечами. Копий не было - конная гвардия сражалась только тяжелыми мечами, с ними же нанося таранный удар. Щиты грозили неприятелю Солнечными Крестами. Реяло боевое знамя владык Русколани. И почти поверившие в свой успех враги не успевали даже повернуться навстречу гвардии!
   Врубились. Ярополк, не задерживая коня, снес голову первому попавшемуся вампиру - пехотинцу. Откуда-то слева в него нацелилось копье, но он успел отклонить его своим клинком и отбросить. Противник не смог удержать древко в руках, потерял равновесие и упал - прямо под копыта коней других бояр. Прямо на Ярополка понесся чудом уцелевший катафрактарий с мечом в руке, но витязь поймал щитом его удар и рассек врагу своим клинком горло.
   -За Русколань! Ура! - закричал он, поднимая коня на дыбы...
   А затем Ярополк увидел, как поблизости появился всадник в великолепных доспехах и с огромным плюмажем на шлеме. Это был Хейд, он явно что-то приказывал своим. И натиск врагов вновь окреп. Они теперь пытались оттеснить часть ариев, чтобы...
   Ярополк понял - ведь недаром совсем рядом, как обычный витязь, сражался Володар! Хейд снова решился на отчаянный шаг - ослабить ариев убийством их полководца! Битва кипела все яростней, и фанатизма вампиров могло хватить на осуществление задуманного. Володар еще не догадался, что происходит, и продолжал отбиваться от наседающих со всех сторон врагов. Но их становилось все больше. Не рискуя вступить в бой с владыкой Русколани, которого они теперь боялись почти так же, как Хейда, враги в основном пытались достать его копьями. Арии оправились от финального натиска вампиров, но все же завоеватель, казалось, преуспел.
   -Царь! Сзади!
   Ярополк погнал коня к Володару, который едва успел отразить удар, направленый в спину. Его и пришедшего на подмогу витязя теперь окружало почти сплошное кольцо копий. Ярополк крикнул через вражеские шлемы остальным витязям, с фантастической быстротой отбивая выпады, грозившие ему самому и Володару:
   -Бояре! Спасай царя!
   Привстав в седле, он уже опускал тяжелый клинок на голову ближайшего вампира, как вдруг несколько наконечников уперлось ему в грудь. Доспех не выдержал, острые металлические зубы начали вгрызаться в него, добираясь до плоти... Впрочем, меч витязя все равно располовинил чей-то шлем. Ярополк заскрипел зубами от боли и, напрягая мышцы, всем телом попытался оттолкнуть копья - от себя и от царя. Позади вражеского кольца уже выросли фигуры конной гвардии, и понимая, что сейчас все будет кончено, вампиры налегли на древки копий. Крик боли слился с общим шумом поля брани...
   Царь обернулся, но сделать ничего уже не смог.
   ...Ярополк медленно отклонился в седле назад и упал. Загремели доспехи, лязгнул выроненный меч. А витязю показалось, что это небо вдруг начало отдаляться от него. Снова грянул гром, и боярин почувствовал на своем лице первые капли дождя. Потом сверкнула одна огромная молния, и мир исчез в сплошном белом сиянии.
   О, как ты будешь плакать, Росянушка!
  
   Скифская конница наконец-то завершила обходной маневр, появившись у самого подножия скалы с замком. Лучники Хейда, стоявшие в последних рядах войска, едва успели развернуться и один раз спустить тетивы. Ливень стрел, разумеется, не остановил скифов. Привычные к битвам с ускоглазыми степными наездниками - лучниками воины Аптархия вырывали стрелы, засевшие в их телах, руками или зубами, даже не вскрикивая от боли, не желая казаться малодушными. За несколько метров до врага к небу взметнулись короткие мечи - акинаки, и в считанные мгновения ряды противника были рассеяны.
   Но Володар словно не замечал перелома в битве. Спешившись, царь опустился на колени над витязем, спасшим ему жизнь. Ярополк уже не дышал - его смерть была быстрой. Как вождь, Володар знал о своих боярах все. Знал и о любви Ярополка и Росяны. И то, что случилось, было слишком страшным, чтобы воспринять это как должное! "Лучше бы умер я... - мелькнуло в голове царя - Все равно это ничего бы не изменило.".
   И тогда он в который уже раз вспомнил слова волхва Богумила: "Царь не должен быть добр. Царь не должен быть зол. Он должен следовать Правде." Володар рывком поднялся с колен, вскочил в седло и, собрав вокруг себя конную гвардию, опять повел ее в бой. Царь искал Хейда.
   Под стенами Аверона гибли остатки мощи вампиров. Умирали древние, прожившие немало столетий полководцы и графы, таяли под ударами когда-то непобедимые легионы, падали люди, по той или иной причине последовавшие за Хейдом и предавшие свою расу... Это был конец, агония, кара! Это была расплата.
   Дождь хлестал теперь вовсю. Потоки воды смешивались с кровью, уносили ее, словно сама Природа стремилась смыть страшные следы небывалой битвы. Но кровь лилась по-прежнему, и по-прежнему кто-то умирал, хотя исход боя был предрешен. Под дождем поникли знамена, словно скорбя о павших...
   Лишь одно знамя, укрепленное на холме, с которого перед боем обращался к воинам Хейд, по-прежнему трепетало в порывах холодного ветра, не желая покоряться непогоде. Разгоняя взмахами меча врагов, Володар приблизился вплотную к темно-бордовому полотнищу с черным крестом, нижний конец которого был длиннее остальных, а верхний был изображен в виде петли. Царь решительно схватил вражеское знамя за древко и выдернул его из размякшей почвы.
   -Победа! - крикнул Володар, бросая штандарт на землю. И поле брани отозвалось:
   -УРА!!!
   В этот день Империя Хейда перестала существовать, и цитадель ее - замок Аверон - пала без всякого сопротивления. Защищать ее было попросту некому.
  
   Вожди победителей держали совет прямо на тризне по павшим воинам, после всех торжественных обрядов, в которых должны были принимать участие. Это было глубоко символично - ведь победа, купленая кровью множества героев, вновь сплотила родственные племена и должна была стать залогом долгого мира между ними. Теперь вожди сидели прямо на земле, на вершине холма - бывшей ставки Хейда, который был окружен, на сколько хватало глаз, кострами, только уже не погребальными, а праздничными, вокруг которых пировали и состязались в различных умениях воины.
   Полководцы - такие же люди. Стрела не пощадила царя скифов Аптархия, и его народ представлял на совете наследник Парфаний. Тяжело раненый чудин Эйтаарс, не смотря на все попытки его отговорить, пришел сам, борясь с дурнотой. Конечно, он не был полноправным членом совета, так-как представлял народ другой расы, да еще и зависимый от Арьяварты, но все же был уважаем за мужество, и потому к его мнению прислушивались.
   Володар встретился глазами с Моррой Линдхольм, и та улыбнулась ему. Все-таки ее замысел удался, хоть и не так, как она рассчитывала. Ее мужем и соправителем в Галогаланде станет боярин Вратибой, верный соратник царя ариев, а значит - союзу между величайшей морской и величайшей континентальной державой быть на долгие времена! Царь венетам Немир, в свою очередь, брал в жены дочь верховного вождя "Волчьего Ордена", а в планах Володара было способствовать браку между новым царем скифов и какой-нибудь знатной девой Альбиона. Ясно было, что все эти браки увеличивают и укрепляют влияние Арьяварты на Закате, но все признавали необходимость этого - ведь именно арии освободили своих родичей, сломав хребет Хейду. Воля владык Русколани должна была стать залогом крепкого союза между всеми ветвями белого человечества!
   Конечно, теперь предстояла большая работа. Мало было свергнуть тирана и разгромить его полчища - нужно еще искоренить из людских душ укрепившиеся там за века рабства трусость, лживость, неуверенность в своих силах. Нужно научить людей работать ради плодов труда, а не из-под палки, научить видеть красоту мира вокруг и чувствовать свои корни, уходящие в Родную Землю - то, что было отнято Хейдом у их далеких предков. А это - куда более тяжкий труд, чем борьба с внешними врагами, потому что человек может измениться лишь тогда, когда сам того захочет.
   И ведь с победой над Хейдом не исчезла и военная угроза извне! Впереди были долгие войны с чернокожими дикарями Полудня, с семитическими державами, с пришедшими на место погибших вместе с повелителем вампиров из глубин Восходных степей кочевниками - со всеми, кто решит, что долгая война ослабила белые народы, и дерзнет напасть на их земли. Впрочем, вожди поклялись друг другу, что подобное вторжение сразу станет общим делом - как только что окончившееся противостояние.
   Но все же что-то, покуда не осознанное, не давало покоя Володару. Вокруг его ближайшие соратники говорили об эре мира, о вечном братстве их народов... Говорили и о том, что следовало вернуться к заветам свободолюбивых предков - и чтобы высшим Хранителем Правды белого человечества был не один вождь, а совет всех вождей, подобный нынешнему совету. А с равнины вокруг неслись к небесам песни на множестве различных, но неуловимо похожих друг на друга языках - потомках единого, от которого остались лишь только самые могучие заклинания, ведомые волхвам, да имена, которыми нарекают верховных правителей...
   И Солнце поднималось над Закатом. Языческие Боги вернулись.
  
   Два человека стояли в чистом поле и безмолвно смотрели вдаль. Один из них, облаченный в богатые одежды, был довольно молод, но печальные, полные усталости, глаза мешали назвать его юношей. Другой был высоким и жилистым стариком с длинной седой бородой и длинными же волосами, опирающимся на резной посох. Как же он хотел помочь своему молодому спутнику, ответив на все его вопросы и разрешив все сомнения... Но так уж устроены люди, что во всяком объяснении им открывается новая тайна.
   Наконец, волхв Богумил решил нарушить молчание:
   -Тебя беспокоит будущее Заката, Володар? После всего, что было сделано тобою и другими вождями во имя мира?
   Царь кивнул:
   -Я не нахожу покоя и не чувствую уверенности в том, что сделанного - достаточно. Неужели все жертвы, принесенные во имя нашей свободы, могут оказаться напрасными?
   -Могут, Володар...
   Владыка Русколани тяжело вздохнул. Богумил продолжил:
   -Зло невозможно изгнать насовсем, оно - неизбежный спутник Добра, ведь то, что мерзко и отвратительно для нас, является сокровенной страстью для иных. Но отстоять свое Добро, свою Правду мы можем. Как можем и отогнать враждебные силы еще дальше.
   -Ты говоришь об этом так спокойно, Богумил... Но я люблю - понимаешь? Люблю! - нашу Землю, наш народ... Неужели ему еще будет грозить подобная опасность?
   -Будет. Но он преодолеет ее.
   -Я не обладаю твоей мудростью. И эти слова наполняют мое сердце печалью.
   -А как ты представляешь себе мир без борьбы, мир, застывший на одном месте, мир жирных и самодовольных ничтожеств, позабывших о мужестве и о сладости риска? Не ты ли бежал бы первым из этого мира?
   Володар подумал и кивнул.
   -Я не говорю, что ты не прав, волхв. Но... неужели и союз, заключенный между народами, победившими Хейда, обречен временем?
   -Увы, это так. Огромные расстояния и грядущие годы изгладят память о необходимости единства, как это уже происходило не раз. Ничто не вечно, царь.
   Володар повесил голову. Ничто более, чем эти простые слова, сказанные волхвом, не могли смутить разум этого сильного и храброго человека. Но неожиданно Богумил положил руку ему на плечо и громким, исполненным непоколебимой веры, голосом продолжил:
   -Но придет еще время, когда люди поймут свои ошибки, и Единство наших потомков воцарится несокрушимо! Грядущие поколения построят большие, красивые города, проложат широкие дороги, переплывут моря и овладеют тайной полета в небесах. И чем больше будут проникать они в тайны Природы, тем чаще будут устремляться разумом в наши времена, вспоминать наши заветы и наши дела - и никто, никакой враг - ты слышишь, Володар?! - никакой враг не сможет остановить их на пути ко все новым и новым вершинам! В это я верю - и никто, никогда не сможет поколебать моей веры в славное будущее нашего народа! За это ты сражался, Володар. Это - достойная судьба, которой стоит гордиться...
   -Может быть. Я не ропщу на Богов.
   -Воистину подвиг - защитить границы Арьяварты от этой проклятой заразы! Ты не хуже меня знаешь, что Хейд, как и все его предшественники, был игрушкой в руках темных сил. Такие, как ты, охраняют будущее человечества, будущее ариев, Володар!
   -Не слишком это у нас получается...
   Богумил улыбнулся:
   -Ты сказал так, не подумав. Пусть не навсегда, но на долгие годы силы Мрака забудут путь в землю ариев!
   Царь и волхв опять замолчали. Они любовались закатом, бескрайним полем вокруг и табуном коней, пасшимся у самого горизонта.
   А победившему воинству предстоял дальний путь домой.
  
   Страшный всадник ехал по дорогам Заката...
   Белый конь нес его, закованного в измятую ударами броню, все дальше и дальше, будто зная, куда стремится хозяин. Казалось, в седле - мертвец, так безжизненно, безвольно склонился он к гриве. В спине и щите, закрепленном на левой руке, торчало множество стрел и даже несколько сломаных дротиков. Часть плюмажа на шлеме отсутствовала, а сам всадник был с головы до ног забрызган грязью и кровью. Это и был Хейд, волею случая избежавший пленения на поле брани.
   Разумеется, сознания он не потерял. Им попросту овладела апатия, нежелание двигаться, бороться за жизнь. Только что, несколько часов назад, все земли на много переходов вокруг принадлежали Хейду - а теперь он в одиночестве находился в глубине враждебной территории. Нет, нападения вилленов или разбойников он не боялся - другое дело, что ему было некуда ехать. Нет цитадели, нет армии. Нет больше ничего, теперь он еще более беден, чем в начале восхождения к славе - тогда впереди были сражения и победы, он знал, что делать, а теперь... Как начать теперь все заново, если народы Заката наконец-то объединились, и на страже их единства стоят многотысячные воинства Арьяварты?? Попытаться дождаться нового благоприятного часа?
   Инстинктивно он выбирал путь на Север. Закат и Восход были смертельно опасны, а на Полудне и без того хватало своих тиранов, которые не нуждались в соперниках. Хейд знал, что на него и на всех оставшихся в живых вампиров уже идет охота...
   Когда позади с громкими криками появилось несколько всадников с обнаженными мечами, Хейд неожиданно четко и ясно понял: даже теперь умирать он не хочет. Жить! - пусть даже таким отверженным скитальцем, бесправным и ненавидимым! Он развернул коня навстречу врагам, но тут же вспомнил, что потерял меч. Тогда Хейд стремительно, не смотря на сковывающие движение доспехи, спрыгнул на землю и скрылся в зарослях у дороги. Разумеется, всадники не смогли его настигнуть. Так Хейд лишился коня, а чуть позже выбросил и щит со шлемом за ненадобностью и чтобы не цеплялись за ветви.
   Теперь он уверенно направлялся в сторону океана. Спустя несколько дней ему открылось побережье и небольшая рыбачья хижина чуть ли не на линии прилива. Хозяин ее, старик из прибрежных туатов, близоруко прищурился и почтительно склонился перед представшим ему вампиром. Видимо, сюда еще не дошли вести о падении Империи Хейда.
   -Мне нужна твоя лодка, старик.
   Это наверняка означало голодную смерть для рыбака, но он с готовностью, подобострастно закивал:
   -Конечно, ведь Небесный Господин велел почитать земных господ и делиться своим имуществом с нуждающимися в нем...
   Хейд посмотрел ему прямо в глаза, хорошо зная силу своего взгляда. Рыбак повалился на колени, решив, что чем-то прогневал вампира. Страшный гость почти прошептал:
   -Небесного Господина нет. Его придумал для вас, рабов, я...
   Вдруг Хейд вцепился в плечи старика, рывком поднял его в воздух, встряхнул и бросил на влажный песок побережья. Воздев руки, вампир закричал:
   -Я - Хейд из Равенлоу, повелитель вампиров, величайший из завоевателей Заката! Торжествуйте, смейтесь надо мною, Боги! Вы победили меня руками ничтожных толп, почитающих вас! Но вас по-прежнему нет для меня, я равен вам!
   Бросившись к обезумевшему старику, Хейд вцепился зубами в его горло и начал пить кровь. Насытившись, он прыгнул в лодку, поставил в ней парус, укрепил весла в уключинах...
   Ему предстоял долгий путь в неизвестность. И он догадывался, что в конце этого пути найдет только смерть.
  
   XI
  
   Воины возвращались домой. Многие месяцы опасностей остались позади. Небывалая, страшная война была окончена. Но все же, когда они оборачивались назад, их сердца наполняла печаль. Печаль по павшим товарищам, по небывалой чистоте ощущений перед битвой, по причастности к великим и грандиозным событиям...
   Златояр же был особенно печален, не смотря на то, что впереди его ждала любящая и любимая девушка. Из трех названных братьев он один остался служить царю Володару - Ярополк погиб в бою при Авероне, а Вратибой вместе с женой - Моррой Линдхольм, матерью и братом отправился в Галогаланд, чтобы наконец-то усмирить полуразбойничью знать викингов. А Златояру предстояло завершить еще одно очень важное дело. Об этом его просил Ярополк на случай собственной гибели - задолго до своего последнего сражения.
   Вот и усадьба воеводы Гостомысла. А вот и сам боярин. Златояр спешился, поклонился старику, и тот, догадавшись о цели гостя, без долгих предисловий сказал:
   -В тереме Росяна. Плачет все. Ступай к ней один - лучше без свидетелей вам поговорить. - И добавил с нескрываемой болью - Эх, Ярополк - Ярополк! Стал бы ты мне в сына место...
   Златояр кивнул:
   -Его смерть была смертью достойного человека.
   -Ты прав. Воину следует возмужать и умереть на поле брани. Не буду больше тебя задерживать - ступай к дочери и... скажи ей то, что просил ей передать он.
   На самом деле Росяна уже не плакала. Она не отреагировала на появление витязя, продолжая неподвижно сидеть на лавке и смотреть прямо перед собою. Златояр прислонился спиною к стене. И повисло молчание.
   Росяна все-таки удостоила его взглядом покрасневших глаз. И негромко сказала:
   -Ты пришел успокаивать меня? Ничего не выйдет. Моего любимого больше нет. Я должна уйти за ним следом! Если волхвы не позволят мне это сделать по всем правилам, я... Все равно за мною не смогут все время следить! Ну? У тебя есть еще что мне сказать?
   -Я сражался с Ярополком плечом к плечу. И в той, последней битве, тоже.
   Росяна быстро-быстро заморгала, вновь готовясь заплакать. Златояр же продолжал:
   -Мы все были готовы умереть там. И, черт возьми, умирали! За нашу Землю. За Свободу. За таких, как ты. И вам теперь нужно не умирать, а жить! Неужели ты думаешь, что Ярополк не пожелал бы тебе счастья в любом случае, пусть и не с ним, а с другим достойным витязем?
   -Никогда!.. - гневно начала Росяна, но Златояр жестом прервал ее:
   -Ты сперва выслушай! Помирать она собралась! На том свете все окажемся в свой черед, успеется! А он знаешь как тебя любил? Ты хочешь с собой покончить, чтобы с ним встретиться, а он, стало быть, чтобы с тобой остаться, не должен был на войну идти? Нет, потому и пошел, потому и погиб, что тебе только счастья хотел! Вот смотрит он сейчас на землю со Сварожьих лугов - а ты что? Если любишь его до сих пор - найди хорошего мужа, и сына-первенца назови Ярополком!
   Росяна молчала. Златояр подошел к ней совсем близко и, коснувшись ее подбородка, заставил посмотреть на себя:
   -Ярополк подарил тебе золотое кольцо. Если ты не веришь мне, то сожми кольцо в кулаке, закрой глаза и спроси своего любимого - права ли ты?
   Девушка так и поступила. Вновь тишину нарушали лишь звуки, доносившиеся со двора. Но Златояр был спокоен. Он верил, что павший товарищ откликнется на призыв любимой даже из тех непостижимых сфер, которые открываются за порог нашего существования...
   Наконец, Росяна снова открыла глаза. И улыбнулась. Из глаз ее все еще текли слезы, но это были не слезы суицидального безумия, а чистый символ оттаявшего сердца. Златояр понял ее без слов и погладил по голове:
   -Ну вот и умница. Пусть Боги пошлют тебе счастья... И батьку, смотри, больше не расстраивай!
   ...Вскоре конь уже нес Златояра по дороге через лес - в селение, где его ждала Забава.
  
   -Как давно я не навещал тебя...
   -Давно, Каин? А мне показалось, что прошел краткий миг... Что привело тебя в Пещеру Грез?
   Самый древний из вампиров неторопливо вошел под величественные своды, туда, где в каменной чаше хранилась мудрость всех веков. Одна его рука была скрыта плащем, в другой он нес злополучную книгу - "Тени Предвечного".
   -Ты помнишь Хейда, которому подарила волшебных лошадей?
   -Который потрясал здесь мечом и грозился покорить мир?
   -Да. Его Империя пала.
   -Так быстро? Ах, конечно, по человеческим меркам он, наверное, правил долго.
   -Больше, чем кто-либо до него... Куда бы мне деть эту книгу?
   -Откуда она у тебя?
   -Один молодой райкс после победы над Хейдом присвоил ее. Пришлось его прикончить вместе с десятком стражников. Пусть Закат отдохнет от великих завоевателей! Может быть, выбросить "Тени Предвечного" в какое-нибудь болото?
   -Ты изменился, Каин! Зачем тебе отнимать у людей их любимые игрушки?
   -Просто за прошедшие тысячелетия мне надоели все эти однообразные, самоуверенные дураки, совершающие одни и те же ошибки на пути к "мировому господству"! Почему ни один из них не додумался еще, что нельзя хватать больше, чем можешь проглотить? Им нужна Слава? Ха! Их забудут еще быстрее, чем забыли меня, а ведь моя Держава была куда больше любой другой...
   -Оставь "Тени Предвечного" в моей пещере. Здесь с ними ничего не случится. Да, что теперь там, снаружи?
   -Великий народ Рос стал самым могущественным среди прочих. Его царь заключил союз со всеми народами Заката, и ему принадлежит решающее слово на совете правителей. Впрочем, Хейду он не уподобляется. Долго ли все это продлится - я сказать не берусь. Кстати, вера в древних Богов восстановлена. Готовься, скоро твою пещеру опять начнут заваливать дарами!
   -Как глупы люди...
   Каин рассмеялся:
   -Ну, только не говори, что тебе не приятно почитание! Когда-то я неплохо изучил женщин, и не думаю, что волшебные девы так уж отличаются от обыкновенных!
   Хозяйка пещеры тоже засмеялась в ответ:
   -Конечно, ты прав! Жаль только, что я не могу насладиться твоими познаниями, как женщина человеческого племени.
   -Как знать... Есть легенды о том, как ты соблазняла пастухов, засыпавших недалеко от твоей пещеры!
   -Я? Пастухов? Как это?
   -Ну, спроси об этом у своих почитателей!
   Каин вновь стал серьезен, огляделся, затем подошел к одной из стен пещеры и сунул "Тени Предвечного" в проем между двумя выступами:
   -Пусть ждет здесь очередного "великого вождя". Надеюсь, история Хейда все же послужит ему уроком, благо я дописал на чистых листах, как погибла Империя вампиров. Чувствую, что впрок это все равно не пойдет... Когда-нибудь будущий завоеватель разнесет всю землю вместе с нами новоизобретенным "оружием возмездия".
   -Может быть, люди хоть чему-то научатся, Каин?
   -Вряд ли. Разве что - арии... Наверное, я уже тебе надоел?
   -О, ты единственный, с кем я могу подолгу разговаривать! Если никуда не торопишься, то побудь в моей пещере еще.
   -А куда мне торопиться? Впереди - Вечность...
  
   В поселении одного из маленьких лапонских племен, которое находилось на самой границе обитаемых земель, старый шаман вдруг почувствовал беспокойство. Что-то темное и страшное приближалось к границе, которую он несколько часов назад очертил вокруг крытых шкурами чумов, на всю ночь преграждая путь злым духам тундры и пустошей. Если он будет медлить, может случиться непоправимое!
   Охотники племени вооружились копьями и луками. Шаман, облаченный в ритуальный костюм, с бубном в руках, безошибочно почувствовал, откуда исходит опасность. Арктический ветер неистовствовал над вековечными снегами, и ничто живое не могло в такую погоду находиться вне дома, норы или логовища. Лапоны принялись нестройной скороговоркой бормотать заклятия против злых духов. Шаман ударил в бубен и громко крикнул:
   -Поди прочь, Беда! Поди прочь, Болезнь! Поди прочь, Смерть!
   И тогда лапоны увидели, кто пытался проникнуть в их селение. Темнота, пронизанная вихрями снега, вдруг явственно потемнела, и из нее шагнул вперед высокий бледный человек в доспехах и изорванном черном плаще. Его била страшная дрожь, рот был полуоткрыт, а глаза горели безумием. Протянув к шаману и охотникам костлявую руку, он попытался что-то сказать, но из его рта вырвался полухрип - полурев. Сверкнули клыки. Шаман еще раз ударил в бубен, и охотники шагнули вперед, готовясь встретить страшного врага, как и полагается мужчинам. Неведомый гость еще раз жутко заревел и, пятясь, сгинул во мраке, из которого пришел. Люди племени были спасены.
   ...Конечно, это был Хейд. Прежде он никогда не задумывался, что случится, если вампир не сможет регулярно пить кровь. Теперь жажда сводила его с ума, он чувствовал, как собственное тело перестает подчиняться, хотя боли по-прежнему не было. На ее место пришел холод, переполнявший вампира изнутри. Он едва боролся с порывами ветра, и уж никак не мог рассчитывать одолеть охотников, пусть даже и маленького племени. Жалкие дикари оказались сильнее былого властелина Заката!
   Сам того не ведая, Хейд шел все дальше на Полночь. Когда-то он уже бродил по ледяным пустыням, но тогда он знал, куда нужно идти, и не испытывал недостатка в человеческой крови. Теперь же борьба за жизнь стала бессмысленной. Даже поверни он назад - сил на возвращение к морю или хотя бы на поиски подходящей жертвы не хватило бы.
   Вихри снега крутились вокруг него, ветер бросал их в лицо вампира. Теперь Хейд хорошо видел Духов Холода - почти бесформенные тени с несоразмерно большими ртами, они плясали, скалились и выли с присвистом, накладываясь друг на друга. Ноги уже почти перестали его слушаться... Хейд стоял лицом к лицу с Вечностью.
   Поколения умерли до него и поколения родятся после. И эти снега растают, отступая вслед за смещающимся полюсом, как когда-то они пришли сюда, поглощая цветущие и плодородные земли. Море покроет горы и горы поднимутся из моря. И никому не будет дела до того, кого некогда называли Великим!
   Человеческая память слаба. Да и кому нужны чужие подвиги? Жить ради быстротечной Славы - зачем? Жаль, что понимание этого приходит слишком поздно. Понимание, что Жизнь не имеет цели - что она сама по себе и есть собственная цель, а Там - нет ничего. Слишком поздно.
   Хейд замер, чувствуя, как ветер стремительно заносит его ноги снегом. Раскинув руки по сторонам, он последний раз закричал, пытаясь найти в себе хоть какие-то силы на дальнейшую борьбу. Тщетно. Даже холод покинул его тело, уступив место абсолютной пустоте, поглощавшей разум, память, волю... Только глаза еще горели прежним непокорным пламенем.
   Хейд упал лицом в снег.
   Темное небо полярной ночи простиралось от горизонта до горизонта, и казалось, что где-то поблизости обрывается круг земной. Но кто знает - кончается ли где-нибудь земля? И если ее окружает океан, то что за ним? Бездна? Но как она выглядит, и что у нее на дне?..
  
   "К Закату от Русколани I - III"
   Великий Новгород, 2002 - 2004 года
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"