Аннотация: История человека, с ранней юности привыкшего отстаивать свои идеалы и свою независимость в бетонных джунглях. Ни предательство, ни обилие врагов, ни столкновение с законом - ничто не может сломать его воли и уверенности в собственной правоте...
(Целью написания рассказа является правдивое отношение сегодняшних реалий, а не пропаганда тех или иных взглядов. Все совпадения с реальными событиями - случайность, кроме того, взгляды персонажей совсем не обязательно совпадают со взглядами автора.)
Андрей хорошо знал свои недостатки. Например, у него была привычка иногда говорить слишком литературно, что казалось нелепым для высокого и крепкого бритоголового парня, часто посещавшего "качалку". Сказывалась привычка читать перед сном книги о любимом Средневековье. Из этого проистекал другой недостаток - зрение постепенно садилось. Андрей даже подумывал подобрать очки, но позже бросил эту затею - врагов, способных напасть прямо посреди улицы, у него хватало, очки в драке обязательно слетят, и будет трудно сориентироваться без них в первые секунды. В конце концов, он был скинхэдом, а значит - воином по определению.
Хотя сейчас он меньше всего думал об опасностях. Во-первых, рядом с ним шли два соратника, Ворон и Топор (самого Андрея скины и неформалы называли "Ариец" - в том числе и из-за того, что музыку он начинал слушать с "Арии", однако теперь чаще его называли просто "Андрюха"). Во-вторых, его мысли занимала цель их пути - местный музыкальный магазинчик. Вчера там был завоз, и теперь можно было преобрести много всего интересного, начиная от последнего "Коловрата" и заканчивая "Мановаром". Сам же Ариец еще за неделю до получки покушался на скандинавскую группу "Iron Fire" , на обложке альбома которой был изображен весьма запоминающийся варвар.
Смеркалось. Прохожие, насмотревшиеся по телевизору киноподелок о "бритоголовых погромщиках", с настороженностью оглядывались на трех друзей, хотя никакой атрибутики они не носили, чтобы не привлекать лишнего внимания. Видимо, было в их облике что-то, говорящее: вот идут защитники нации. Нации, которая сегодня, к сожалению, все чаще предает своих героев...
Наконец они подошли к магазину, и уже собрались войти, как Ариец замер и сделал соратникам знак остановиться. Неизвестно, что он услышал, но секунду спустя из темного двора поблизости донесся громкий и отчаянный крик. Кричала явно девушка. Скины, не сговариваясь, быстро двинулись туда, готовясь ко всему. Андрей успел только негромко предупредить Ворона и Топора:
-Если что - первыми за железки не хвататься!
...Видимо, четыре "лица кавказской национальности" или перепились до полной потери соображения, или чувствовали себя в абсолютной безопасности, но увидев под вечер девушку, одиноко сидевшую на скамейке рядом с детским грибком, да еще и явно принадлежавшую к какому-то неформальному течению, "дети гор" решили, что она им не откажет ни в чем. Машина была под боком, денег на "продолжение банкета" хватало, а что девчонка закричала и попыталась убежать - так это она, конечно, понарошку! Кавказцы с шутками, переговариваясь по-своему, схватили ее за руки и за "косуху"...
Из-за их фигур Андрей не очень хорошо разглядел девушку, но заметил, что у нее - светлые волосы с золотистым отливом. Ворон толкнул его локтем, что-то желая сказать, но Ариец отмахнулся и повелительно крикнул кавказцам:
-Эй, черти! Быстро отпустили девчонку! Быстро, я сказал!!
Сначала до "горцев" даже не дошло, что к ним обращаются. Затем они отпустили свою жертву и повернулись к скинам. Их ноздри начали хищно раздуваться - вот оно, настоящее развлечение! Что там потерянная ночь с русской девкой, если представилась возможность показать, кто теперь хозяин в этом городе! А русскую шлюшку вполне можно снять потом, и она не будет сопротивляться, как эта дурочка...
Получилось так, что Андрею пришлось разбираться сразу с двумя хачами. От них, кстати неплохо одетых, шел непередаваемый запах алкоголя и немытых тел. Один попытался схватить Арийца за горло, а другой ударить кулаком сбоку. Первого скинхэд встретил ударом ноги, и кавказец, сам налетев животом на тяжелый ботинок, сложился пополам и упал. Его начало рвать. Андрей увернулся от другого и, быстро развернувшись, ударил врага в солнечное сплетение, а потом - в лицо. Второй кавказец тоже упал, но зато попробовал подняться первый. Андрей ударом ноги опрокинул его навзничь, и только тогда пришел в себя. Несомненно, на крики и звуки драки выглянула не одна жирная тетка, которую хлебом не корми - дай только посмотреть на что-нибудь этакое! Конечно, кто-нибудь успел позвонить в милицию... А ведь там никто объяснений слушать не станет - лишь бы поймать очередных "русских фашистов".
По счастью, Топор и Ворон тоже "успокоили" двух других кавказцев. Спасенная девчонка почему-то стояла столбом на прежнем месте, хотя любая другая давно убежала бы. Андрей схватил ее за руку и потащил за собой. Петляя темными дворами в свете одиноких фонарей, они вместе с Топором и Вороном побежали в другой район города. Разумеется, лучше было двигаться врассыпную, но поздний вечер и отсутствие прохожих помогли скинам без приключений добраться до небольшого парка, где они наконец-то остановились.
Вчетвером бритоголовые и девчонка плюхнулись на скамейку. Тяжело дыша после такой пробежки, Андрей повернулся к ней... и понял, о чем перед дракой хотел предупредить его Ворон.
Длинные светлые волосы...
Косуха со множеством заклепок и булавок...
Нарочито затертые и рваные джинсы...
И куча нашивок, среди которых особенно выделялись две: знак анархии и "nazi fuck off"!!
Получается, они (прежде всего он!) только что с таким риском спасли антифа-панкершу?!
Андрей словно позабыл все слова. Он обернулся к соратникам, и встретил насмешливо-усталый взгляд Ворона:
-Ну что? Понял?.. Рыцарь, мать твою, печального образа...
-А...
-Вот те и "А..."! Че теперь, из-за нее садиться?! Я ж тебя толкал... Хрен! Ариец у нас храбрый, блин! В драку полез! Вот оттрахали бы они ее толпой - быстро бы свой антифашизм бросила! - злобно сказал Ворон, а молчаливый Топор добавил:
-Может, она к ним сама лезла, а свалить решила, когда у них деньги кончились? Тебе, Андрюха, откуда знать?
-Не лезла я к ним!
Три скина несколько мгновений смотрели на подавшую голос панкершу, затем Ворон решительно поднялся и заявил:
-Кто как, а я - домой. И вообще, если чего - мы все в эту ночь по домам сидели, друг друга вообще не видели! Еще проблем из-за нее...
Он замахнулся на панкершу, но не ударил и снова повернулся к Андрею:
-Ты-то че скажешь? Типа главный ведь!
-Чего-чего... Правильно все. И вообще нам лучше бы эту неделю не встречаться, даже в универе.
-Лады!
Скины встали со скамейки, Ворон и Топор с традиционными словами "Слава России!" пожали Андрею руку и исчезли в темноте - каждый в свою сторону. Теперь рядом с Андреем осталась только панкерша. Антифа...
Повисло молчание. Наконец Андрей сказал девчонке:
-Короче, ладно. Ты где живешь?
Она, не говоря ни слова, подняла на него глаза, и Ариец увидел там недоверие и беспокойство. Это разозлило его:
-Слушай, не придуривайся, а? Давай еще в партизан на допросе поиграем!
Она назвала адрес. Андрей покачал головой:
-Не, это в том районе, где мы сейчас черных валили. Где ты еще можешь переночевать?
-Бабка на окраине живет, в своем доме. Я там иногда после сейшенов оставалась.
-Пошли к бабке. Я тебя провожу.
Она опять недоверчиво посмотрела на Андрея, и он опять рассердился:
-Ну ты чего вообще? Не хочешь - не надо, сама дойдешь... Решай быстрее, мне завтра еще на работу к восьми утра!
Девчонка кивнула, и они - ультраправый скинхэд и панкерша-антифашист - быстро пошли через парк, к воротам на дорогу. Стало совсем темно, и улицы будто вымерли, даже машины проезжали очень редко. Панкерша шла чуть впереди, показывая дорогу и время от времени оглядываясь на Андрея, чтобы удостовериться, что он по-прежнему рядом. Они молчали, да и о чем было говорить?
...И лишь расставшись с панкершей, по дороге домой, Андрей вспомнил, что даже не узнал ее имени. "Да и хрен с ней!" - тут же подумал он. В конце концов, его жизнь и так была богата событиями! Даже слишком богата.
Ситуация с националистическим движением в этом городке до боли напоминала положение во всех других небольших провинциальных городах. Когда-то, в начале девяностых, сюда докатилась идеология "Памяти" и первые радикальные газеты, громившие коммунистов и демократов как предателей Державы. Сложился первый националистический "кружок", позднее присоединившийся к РНЕ. После 93-го организацией заинтересовались местные предприниматели из русских, и начался ее расцвет, длившийся до 99-го. Впрочем, большая часть вступивших в местное РНЕ горожан числилась там исключительно номинально. После же распада движения организация едва не вернулась в первоначальное состояние кружка.
Трудно сказать, кто или что было этому виной. Возможно - провинциальный менталитет, возможно - чрезмерная осторожность районного командира, Николая Анатольевича или еще чьи-то ошибки. Но когда-то влиятельная и авторитетная организация теперь представляла собой собирающихся по воскресеньям у центрального универмага старых РНЕшников, каких-то патриотов-коммунистов, местных бритоголовых и просто интересующихся людей - общим числом до 20 человек, и то не каждый раз. Да и не было особого смысла собираться - акций никаких не планировалось, и даже новых людей приводить никакого смысла не было. Разве что газеты новые почитать...
Вступлению Андрея в РНЕ предшествовал долгий период самообразования. Конечно, он ожидал увидеть совсем не то, что предстало его глазам, но выбирать не приходилось. С районным командиром, убежденным православным, Андрей, с детства интересовавшийся славянским язычеством, поначалу не сошелся, но позже, когда парень доказал свою искренность и трудолюбие, неприязнь между ними уступила место своеобразному взаимному уважению.
Но кто уж точно невзлюбил Андрея всерьез и надолго - так это вступивший в РНЕ за два года до него руководитель молодежного отделения по фамилии Егоров, которого бритоголовые звали просто "Егор". Хотя вся его "работа" все чаще сводилась к пьянству вместе с подотчетными скинами и даже с абсолютно левыми футбольными хулиганами, он трясся за свой "титул" и видел во всех новых молодых соратниках прежде всего конкурентов. О том, что Егор позорит движение и только мешает нормальной работе, районному командиру говорили многие, но Николай Анатольевич не придавал слухам серьезного значения, считая Егора прежде всего распространителем правой прессы в молодежной среде. Кроме того, руководитель молодежного отдела много и с чувством рассказывал о драках его "бригады" с антифа-панками и хачами и о победах над ними, не упоминая, впрочем, что с теми же самыми панками он чуть не каждый день пьет водку, не обращая внимания на "враждебную идеологию".
Андрей презирал этого опустившегося, хоть еще и молодого парня, вечно небритого и неопрятного. Но не враждовал с ним, предпочитая просто делать свое дело. Постепенно и вокруг него самого сложилась компания из семи человек, которая выгодно отличалась от егоровских люмпен-алкоголиков. Постепенно определился и общий интерес - язычество и традиционная славянская борьба, материалы по которым Андрей доставал из интернета или искал в книгах. Впрочем, сильного интереса к дохристианским обрядам и ритуалам у него не было, он сосредоточился на военной героике и философии Руси времен Святослава Хороброго и более древних вождей. Конечно, это не очень нравилось православному командиру РНЕ, но Андрей ни с кем не ссорился по религиозным вопросам, запрещая это делать и своим соратникам.
В планах его было наладить выпуск националистической газеты, в которой публиковались бы самые разные материалы и которая была бы интересна всем, т.к. официальный бюллетень районного РНЕ с этой задачей не справлялся...
Когда раздался звонок в дверь, Андрей почему-то сразу почувствовал беспокойство. Он вместе с еще одним соратником, Артемом - "Бзиком", сидел дома за компьютером и редактировал статью о положении в городе (который окончательно попал в руки местной армянской диаспоры, а ее поддерживали на чужбине и менее многочисленные группировки других кавказских народов) для будущего первого номера организованной газеты. Сам Ариец набирал текст, а друг наблюдал и время от времени давал советы.
Андрей был одним из немногих людей, способных дружески общаться с Артемом - которого совсем не зря прозвали "Бзик". Это был верный соратник, на которого смело можно было полагаться в любом деле, но все его достоинства перечеркивал один недостаток - склонность к необдуманным поступкам. Крикнуть "Зиг Хайль!" и вскинуть руку перед постом милиции или посреди улицы сжечь малолетнему панку рюкзак с "Королем и Шутом" было для Бзика само собой разумеющимся, если никто вовремя не одергивал его. К людям он относился с нескрываемым презрением, почему, собственно, и стремился их шокировать своими выходками. За достойных общения Артем признавал только тех, кто участвовал в "реальных делах". Читал он много, особенно последнее время, но осмотрительнее это Бзика не делало, хотя время от времени ему в голову приходили глубокие мысли. Кумиром его был Гитлер, но близко знавшие Артема считали, что это очередной вызов окружающим, хотя с уверенностью об этом человеке никто ничего сказать не мог...
Итак, раздался долгий звонок, и Андрей пошел открывать. На пороге стояли два незнакомых ему мужчины средних лет, один из них держал руки в карманах, второй держал небольшой чемоданчик. Андрей почувствовал запах дешового одеколона. Прежде, чем он успел что-нибудь сказать, человек с чемоданчиком достал из кармана удостоверение. Ариец несколько мгновений разглядывал его, а затем громко спросил об очевидном:
-Так вы, значит, из ФСБ? - надеясь, что Бзик услышит это и догадается выключить компьютер. Не хватало еще, чтобы эти деятели узнали о готовящейся газете...
-Да. Собирайтесь.
-Куда?
-Поедем в прокуратуру, к следователю.
-К какому следователю? Зачем?
-Там все и узнаете.
-Но у меня друг в гостях...
-Вот, пусть тогда и он едет. - ФСБшник усмехнулся - Тоже фашист, наверное?
-Вы что? Я не фашист!
-Ну, кому ты рассказываешь! Фашист, да еще какой - погромщик!
-Но...
-Ладно, собирайся.
Гость перешел на "ты", но Андрей этого не заметил. Он позвал Артема и объяснил, как смог, тому ситуацию. Они быстро оделись и вслед за "гостями" спустились во двор, где ждала машина. Дорога не заняла много времени, и на ее протяжении ФСБшники не проронили ни слова, словно ситуация была сама собой разумеющейся. Молчали и Андрей с Артемом. Ариец лихорадочно перебирал в уме причины, из-за которых его могли вызвать в прокуратуру. Из-за недавней драки с черными?.. Не потому ли этот мужик и назвал его "погромщиком"?
В прокуратуре их привели на второй этаж, к нужному кабинету. Оба ФСБшника вошли туда, но почти тут же двери снова открылись, и пригласили Артема. Андрей остался сидеть на стуле в пустом коридоре. Время тянулось невыносимо медленно, но эта неожиданная передышка позволила ему собраться с силами. Через полчаса из кабинета вышли оба ФСБшника, встали по обе стороны стула, на котором сидел Ариец, и начали ненавязчиво его распрашивать - где он учится, работает, какую музыку слушает и не знает ли таких-то и таких-то людей... Андрей отвечал осторожно, иногда даже делал вид, что не расслышал, чтобы успеть придумать обтекаемый ответ - нагло врать ведь тоже не годилось, мало ли что им может быть известно, лучше уж изображать искреннего и глуповатого парня, совершенно случайно попавшего в такую передрягу. ФСБшникам его ответы, впрочем, не нравились, они навязчиво переспрашивали по нескольку раз, особенно о районном командире РНЕ, Николае Анатольевиче - что, мол, делает, да что говорил на встречах у универмага.
Таким образом, когда Артем наконец-то вышел из кабинета следователя, нервы Андрея были опять взвинчены до предела, чего и добивались "собеседники". Глаза двух соратников на миг встретились, и Бзик едва заметно покачал головой - так он хотел показать, что дело серьезное, и нужно быть очень осторожным. Андрей поднялся со стула и перед тем, как войти в кабинет, успел прочитать имя и отчество следователя на табличке - Дмитрий Петрович.
Дверь с каким-то глухим щелчком замка закрылась за спиной Арийца, словно отгородив его от внешнего мира...
Следователь оказался довольно молодым мужчиной среднего роста с маленькими, внимательными черными глазками и небольшими усиками. Он сидел за столом и что-то набирал на компьютере, да с таким увлечением, что не сразу заметил Андрея. Заметив же, жестом пригласил его присесть и еще около минуты что-то печатал. Андрей решил начать разговор первым:
-Дмитрий Петрович, я...
Следователь снова оторвался от клавиатуры и вдруг ровной скороговоркой, без всякого предупреждения, начал зачитывать Андрею права дающего показания. Ариец сначала даже переспросил: "Что?", но Дмитрий Петрович, словно не слыша, договорил зазубренный текст до конца, и только потом посмотрел прямо на Андрея:
-Понятно?
-Да чего уж там... Понятно.
-Ну хорошо.
Следователь положил перед собой толстую папку, открыл ее и погрузился минут на десять в чтение. Затем демонстративно подавил зевок:
-В принципе, нам и так все известно... Я сейчас с тобой без протокола беседую, так что можешь рассказывать честно - никто этого все равно не узнает, а сам пойдешь по делу свидетелем.
-По какому делу?
-На ваше РНЕ уже год как дело заведено. Мы ведь всегда знали, чем вы там занимаетесь!
-А чем мы таким занимались?
-Ну, Андрей, это ты мне должен рассказывать, не я тебе. Я же просто так спрашиваю, хочу тебе шанс исправиться дать. Все-таки ты студент, учишься хорошо... Что у тебя общего со всякими черносотенцами?
Андрей сделал вид, что удивлен:
-Да мы ничего особенного не делали... Так, собирались иногда, газеты выписывали.
-"Погромную прессу"?
-Почему "погромную"? Вот газета "Я Русский" есть - она в Министерстве Печати зарегистрирована. Мы все в таком духе читали... И все. Я даже и с людьми не особо был знаком, которые к универмагу подходили...
-Да? А они тебя все хорошо почему-то знают! Газеты ты им давал, музыку доставал - "Бритоголовых" этих. Что, не было такого?
-Ну, было. Так я ж ничего запрещенного не распространял! Те же "Бритоголовые" во всех музыкальных магазинах открыто лежат.
-Лежат... пока еще. А Николай Анатольевич ваш?
-Что "Николай Анатольевич"?
-Ну, он ведь призывал "черных" бить, евреев, наверное, ругал. Было дело?
-Нет. Кто вам такую глупость сказал?
-Да все говорят, Андрей! И наши люди, которые к вам туда приходили, тоже слышали. Так что лучше во всем сознаваться честно. Мы и так все знаем.
В таком духе Дмитрий Петрович задал еще несколько вопросов - касательно всех заметных националистов города.
Андрея разозлила эта самоуверенность, эти манеры оказавшегося у власти ничтожества, которому доставляет удовольствие показывать свою власть другим. Никогда на его памяти Николай Анатольевич не позволял себе провокационных и бессмысленных фраз в духе "уничтожить всех жидов!", и более того - командир требовал того же от всех остальных. Но дело было даже не в этом, а в том, что "все" точно не могли дать такие показания! Андрей был уверен, что большая часть соратников не пошла бы на предательство. Хотя... В своих парнях и в ветеранах движения он не сомневался. Но в той бритоголовой гопоте, которая решила, что "быть скином" - модно, и потому бывала изредка у универмага... Там вполне могли найтись и осведомители, и провокаторы, и просто трусы, которые после первой же угрозы расскажут и что было, и чего не было. Ведь на самом деле у позеров не было той Идеи, во имя которой столь многим были готовы пожертвовать и старые РНЕшники, и такие настоящие скинхэды, как Андрей...
Не дождавшись от Арийца ответа, следователь снова заговорил:
-Ну ладно... Да, ты ведь сатанист?
Андрей не поверил своим ушам:
-Кто я?..
-Кто-кто: сатанист. И слушаешь сатанинскую музыку. Вот, черным по белому в показаниях написано! - ткнул Дмитрий Петрович пальцем в бумаги перед собою, однако Андрею их не показал.
-Никакой я не сатанист. Я, если хотите знать, вообще о религии особо не задумываюсь!
-Ага, и этого... блэк-метала тоже не слушаешь?
-Слушаю. Но не сатанинские группы.
-Ну-ну. Можно подумать, такие есть... Ладно, давай тогда оформим твои показания, ты их подпишешь - и пока все.
Следователь снова принялся печатать, а Андрей думал, кто же это мог его так подставить. Блэк и подобные ему жанры он действительно слушал, но не сатанинский, а такого плана, как у групп "Энслэйвед", "Темнозорь" или "Тюрфинг" - в их музыке слышалось влияние европейского фольклора и классики, а тексты рассказывали о древнем язычестве и подвигах героев прошлого. Их он любил не меньше, чем "Коловрат" или Яна Стюарта. И наравне со скиновской музыкой распространял в молодежной среде... Нет, какой же гад нашелся! Ну не нравится тебе музыка - не слушай! Зачем же в "органах" о ней рассказывать, да еще и приплетать какой-то "сатанизм"...
Наконец, текст его показаний был распечатан, Андрей внимательно его прочитал и указал на некоторые неточности - в частности, потребовал указать, что он не просто распространял "газеты и музыкальные записи", а только те, которые не запрещены. Возражать следователь не стал, из чего Ариец сделал вывод, что далеко не все "им" известно. И только когда показания были отредактированы и заново распечатаны, Андрей поставил в нескольких местах подпись и поднялся со стула. Перед тем, как Ариец покинул кабинет, Дмитрий Петрович задержал на нем взгляд и негромко сказал:
-Ты все равно подумай... С нами честным нужно быть. А то как бы себе не навредить. Вот ты распространяешь всякую ересь, а потом на стенах свастики рисуют, иностранцев на улицах бьют... Ответственность-то вся на таких, как ты, имей в виду.
Андрей не нашел, что ответить, и покинул кабинет.
На улице Бзик рассказал ему, что его тоже "агитировали стучать". Артем не раскололся, но по характеру задаваемых вопросов понял: кто-то очень "знающий" проинформировал "органы" обо всех важных делах местного РНЕ и конкретно Андрея. Следователь даже заявил Бзику, что Андрея наверняка посадят, и пригрозил, что то же самое ждет и Артема, если он не сознается во всем. Ариец выслушал этот сбивчивый рассказ с кривой ухмылкой и спросил в ответ:
-Что делать-то теперь будем?
-Ну, наверное, нужно всех предупредить!
-Да, только по-умному. И не по телефону, а лично всех обойти. Ты тогда иди к молодым, чьи адреса знаешь, а я пойду к Николаю Анатольевичу.
-Ага, тогда расходимся...
-Да. И вот чего - нужно узнать, кто такой "честный" и всех сдает. Человек-то, по ходу, осведомленный, ничего не скажешь.
Они расстались. Впрочем, особой нужды кого-то предупреждать не было: в течении этих двух дней почти все члены РНЕ уже побывали в прокуратуре.
Ариец шел по дороге домой из университета, и облетевшие с деревьев сухие листья шуршали под ногами. Ветер гнал их стаями на уровне колен Андрея, шумел в голых ветвях, хищно нацеленных в небо... Вокруг, в самом холодном осеннем воздухе, в сером небе, в шуме проносящихся по лужам машин чувствовалась опустошенность, бессилие, словно Природа заснула или, скорее, умерла, и лишь чья-то чужая воля заставляет все живое двигаться, словно свою марионетку.
Андрею многого стоило пойти сегодня на занятия, вести себя там, как ни в чем не бывало, ни словом, ни жестом не выдавая происходящего в душе - как тореро из песни любимой "Арии". Своих соратников он в университете не встретил, впрочем - и не стремился. Рассудком он понимал - действовать необходимо, и он будет бороться с новым, гораздо более могущественным врагом, с Левиафаном этого антирусского государства... но это будет потом, через несколько дней. А сейчас ему нужно было отдохнуть, "отлежаться" в одиночестве. Даже читать сил не было - мысли постоянно крутились вокруг следствия, дела, личности загадочного провокатора. И чтобы не сойти с ума, Андрей ложился на пол и начинал отжиматься - тридцать, сорок, пятьдесят раз. Выбившись из сил, он шел на кухню, пил там чай с парой бутербродов, затем возвращался к себе в комнату и вновь начинал отжиматься. Может быть, это выглядело со стороны глупо, однако было лучше, чем слепой страх будущего.
Приблизившись к остановке, Андрей неожиданно заметил стоявшую там группу из пяти-шести нефоров, и через миг едва сдержался, чтобы не плюнуть. Антифа! Два парня и две девчонки в косухах, с кучей булавок, нашивок и заклепок на одежде, с неизменными рюкзаками за спиной или в руках, одна девчонка в балахоне какой-то панк-группы, на котором Ариец разглядел только чью-то голову с ирокезом, и какое-то бесполое существо в мешковатых рэперских штанах, гигантской, словно раздувшейся, куртке и нелепой кепке, надвинутой на глаза козырьком назад. Андрей так и не понял по его лицу, парень это или девчонка, и просто продолжил свой путь. Эти клоуны появились в их городе лет пять назад, будучи заметны в основном неумеренным травокурством. Нет, траву вся эта компания курила и раньше, но теперь они гордо провозгласили своей целью "борьбу с фашизмом", т.е. проще говоря - со всем, что ограничивало реализацию их больных фантазий. Были в этой компании люди, выступавшие за здоровый образ жизни, но большая часть как была наркоманами и алкоголиками, так ими и осталась. Потянулись туда и местные лесбиянки, решив побороться за свои права. Теперь "антифашисты" списались с аналогичными организациями по России и взялись завлекать в свои ряды малолетних панкеров, которых легко определяли по футболкам с "Королем и Шутом" или с "Мисфитс".
Андрей неплохо знал антифашный "актив", так как в свое время искренне пытался разобраться в их идеях. Потом он бросил это занятие - ему, любившему во всем четкость и силу, была чужда и неприятна эклектическая смесь идей анархизма, коммунизма, новейших религиозных теорий и подросткового антиэстетического пафоса. Не понимал он и их "творчества" в духе Даниила Хармса. С этими же молодыми "антифашистами", которые наверняка стали себя называть так только под влиянием друзей, ему вообще было не о чем говорить. Так что Андрей совсем было собрался пройти мимо, как вдруг один из парней в косухах, видимо - претендующий на "крутость" или лидерство, громко крикнул ему в след:
-Эй, лысый! Фашизм - говно!
Андрей медленно развернулся. Его взгляд замер на крикнувшем, и почти тут же губы изогнулись в не предвещавшей ничего хорошего улыбке. У антифашиста были не слишком длинные и давно забывшие про расческу волосы, неумело выкрашенные почему-то в рыжий цвет, карие глаза, кольцо в ухе... Его лицо хранило тот отпечаток, который характеризует любителей "плана". Словно вся ненависть и злоба Арийца сконцентрировались в этот миг в этой фигуре напротив... Андрей медленно, не говоря ни слова, пошел вперед. Конечно, этих больше - ну и пусть, у него хватит злости их всех раскидать! Эти ничтожества еще смеют что-то гавкать ему вслед! Почти не отдавая себе отчета, товарищи крикнувшего по несчастью немного отодвинулись от него...
Впрочем, надо отдать антифашисту должное - он, видимо, решил отстоять свой авторитет и встал в какое-то подобие "каратистской" стойки, не решаясь, однако, ударить первым. Андрей подошел к нему, но не смог найти в себе слов, которые мог бы сказать в такой ситуации. И тогда Ариец просто с силой толкнул двумя руками антифашиста в грудь, да так, что сбил с ног. Он ожидал, что на помощь товарищу бросятся и остальные, но они растерянно стояли вокруг. Подавив в себе желание выместить всю свою злость на упавшем противнике (еще не хватало, чтобы этот придурок прибавил ему проблем с ФСБ - обидел его, видите ли, подлый фашист!), Андрей по-прежнему безмолвно, успев понять, что молчание здесь - лучший выход, отвернулся, собираясь отправиться дальше... и узнал в одной из панкерш-антифа ту самую девчонку, которую с двумя соратниками спас от кавказцев. Она, видимо, узнала его давно, и теперь смотрела на происходящее, широко распахнув глаза - похоже, она заранее жалела своего друга, помня, как умел Андрей драться. Взгляды их встретились, и девчонка, не найдя ничего лучше, судорожно кивнула Арийцу. Он, не обращая на нее и на всех остальных внимания, неторопливо направился прочь. Андрей ожидал нападения со спины - но его не последовало.
Видимо, эти псевдопанки были из разряда не совсем пропавших, и им еще доступно было понимание того, что значит "быть духовно сильнее". И быть благороднее...
В конце недели, видя, что особых репрессий от "органов" не последовало, та группировка бритоголовых, лидером которой был Андрей, решила собраться и посидеть в баре, чтобы расслабиться и попутно решить общие проблемы. Собравшись во дворе у Арийца, скины двинулись к своей цели. Хозяин бара и персонал хорошо знали, что от этих парней каких-то неприятностей ждать не придется, поэтому, как всегда, разрешили сдвинуть два стола, чтобы все семеро разместились рядом друг с другом.
С этим баром был связан один из самых громких подвигов городских бритоголовых. Началось все со стычки пятерых из них, зашедших выпить пива, с двумя подвыпившими хачами, влиятельными фигурами в местной диаспоре, которые принялись наезжать на парней в духе "Не, ты че, скинхэд, да?". До рукоприкладства дело не дошло, вмешалась охрана, после чего кавказцы демонстративно покинули бар. Однако через пол-часа к заведению подъехало три машины, из которых вышли сородичи чем-то "оскорбленных" посетителей и стали явно дожидаться бритоголовых, оживленно переговариваясь друг с другом.
Но скины оказались не робкого десятка. Видя, что и охрана, и персонал на их стороне, один из них попросил разрешения воспользоваться телефоном (мода на мобильники тогда в город еще не докатилась) и кратко обрисовал ситуацию паре своих друзей. Те поклялись помочь в течении часа.
...И, надо сказать, помогли! Когда пять бритоголовых вышли наружу, их там ожидали уже не только кавказцы, но и значительно превосходившие хачей числом соратники. То ли патриотический энтузиазм молодежи был так высок, то ли среди скинхэдов были выдающиеся агитаторы, но за шестьдесят минут они насобирали толпу в полсотни человек - пришли не только бритоголовые, но и футбольные фанаты, и неформалы, и просто ни к кому себя не относившие русские парни, которых озлобила наглость инородцев. Кое-где в толпе виднелась "свежая" арматура и даже бейсбольные биты. Некоторые из кавказцев сразу проверили себя на наличие огнестрельного оружия, но даже с пистолетами они бы ничего не смогли сделать. Какое-то время две силы стояли друг напротив друга, не предпринимая никаких действий. А потом приехала милиция.
Всех участников "несостоявшегося погрома" таскали в "органы" больше года. Ситуацию успешно разрядили показания работников бара, из которых прямо вытекала вина кавказцев. Им даже грозило обвинение в преступном сговоре против пятерых парней... но соответствующие дары в прокуратуру убедили людей в погонах, что никакого умысла все-таки не было. К бритоголовым же и вообще националистам представители кавказских диаспор стали относиться осторожно и никогда более не раздували иногда возникавших конфликтов.
Андрей, поддерживая здоровый образ жизни, заказал себе стакан сока, все остальные дружно потребовали пива и бутербродов. Быстро обсудив ситуацию с ФСБ, соратники решили, что сейчас самое лучшее - ждать, не поддаваясь на возможные провокации. Кто-то высказал опасение, что "Егоровские алкоголики" могут ввязаться в очередную драку и подставить всех, после чего разговор сам собой перешел на тему драк, единоборств и всяких хитрых приемов. Андрей вполуха слушал друзей, в то же время пытаясь понять, что ему не дает сегодня покоя. Один из скинов в это время рассказывал:
-Короче, был у меня один знакомый, когда я в другом районе жил. Я тогда мелкий ваще был, но все более-менее понимал. Там же, рядом с заводами, бандитский район типа был - сейчас не знаю, что там, а тогда там все жили такие, у кого хоть одна ходка за спиной была. Так вот - был там мужик один, Колян. Ну как "мужик"? Мне-то тогда он был взрослый, а так - может, лет двадцать восемь, максимум тридцать. Так он выверт такой знал - ударит человека в грудь кулаком, быстро так - и не понять, куда именно ударил, так человек только постоит - и с копыт долой, падает без сознания. Таких потом с докторами откачивали! Я сам видел такое дело. Он к бабке своей в деревню уезжал, а без него в наш район какая-то... как ее?.. ну, типа шпана, переехала. Ходили толпой, всех, кто старше десяти, пинали, отбирали все... Ну, он приехал - тощий такой мужик, невысокий, так малолетки эти к нему. Ну он одного - хрясь, другого - хрясь, остальные так разбежались. Потом все извиняться к нему подходили. А он идет, их не замечает. Он тогда все бродил по улицам, молчал, думал о чем-то... Так вот этот Колян драться умел. Каторжный, говорят, прием!
В ответ на это Топор закатал выше локтя рукав на правой руке и согнул ее, демонстрируя мускулы:
-Во! Походишь в качалку - так никакие Коляны страшны не будут! Мы вон с Арийцем...
Андрей оторвался от своих мыслей и ответил:
-Нет, сила силой, а должны же быть приемы всякие, работа по точкам. Сами же знаете!
-Да ну, приемы эти! Вот Тема - Бзик про одного каратиста рассказывал...
И тут Ариец понял, в чем дело и что не давало ему покоя:
-Да, а где Бзик-то наш?
Топор сбился, словно забыл, о чем начинал рассказывать, а потом негромко сказал:
-Андрюха, прости меня, а? Я ж тебе забыл сказать - его вчера к двум часам опять в "органы" вызывали... А чего ты так беспокоишься?
-Да не, нормально все! - ответил Ариец, уже вставая из-за стола - Но узнать про это дело у него надо бы. Вы сидите, я к нему один схожу. Мне к нему давно по другому делу было надо...
Артем открыл дверь только после четвертого звонка, когда Ариец уже решил, что его нет дома.
-А, это ты... - негромко сказал Бзик, и огоньки беспокойства в его глазах уступили место какой-то апатии - Проходи.
Андрей, ничего не понимая, шагнул внутрь и начал раздеваться в хорошо знакомой ему прихожей, заметив, как согнутая спина Бзика удалилась в сторону кухни. Он что, за один день научился так сильно сутулиться?..
Когда же Андрей увидел, как его друг сидит за столом и с отсутствующим видом, словно в полном одиночестве, мешает ложечкой остывший чай, он не смог сдержаться:
-Да, блин, что с тобой такое?
Артем тяжело вздохнул, и до Арийца дошло - соратник-то едва не плачет! Так же негромко Бзик ответил:
-Тебе Топор сказал, что я вчера в ФСБ был?
-Ну я потому и пришел...
-Так вот, Андрюха, меня там били.
-Как это?..
-А так. Привели в какую-то комнату с решетками, заставили все, даже ремень, им отдать. И шнурки еще... Я еще подумал, что меня в следственном изоляторе закроют. А ни фига... Потом пришли какие-то мужики, сказали, что из Питера особая комиссия, и стали агитировать, чтобы я стучал. Я им говорю: "Да нечего мне рассказывать-то, я и в РНЕ-то не состою..." А они мне: "Ты, мол, свастики на стенах рисовал, лозунги всякие писал - хочешь за это сесть? Так что давай, говори, как ваш начальник евреев ругал, как призывал черных бить..." Очень уж хотят они его в этом обвинить. Ну я им опять - "Ничего, мол, такого не было.". Тогда их главный меня по лицу ударил: "Говори, тварь! Тут тебе не дурдом!" Это они типа намекали, что я больной, про меня такие слухи кто-то распускает... Ну я опять: "Не знаю ничего!" Тогда двое меня за руки схватили, а главный принялся бить кулаками - и не увернуться никак... И синяков не осталось... А если б я его ногами - они бы меня там вообще убили, на фиг... Потом все вернули и отпустили...
-Ты погоди-ка! Ты свастики на стенах и правда рисовал?
-Рисовал... И писал еще: "Россия для Русских!", "Русские, объединяйтесь!"...
-Ну ты что - правда больной, а? Не мог это скрытно делать? Вот с кем ты об этом трепался, кто стукануть на тебя мог?
-Да ни с кем... Я как взял у Егора баллон с краской, так месяц тихо сидел, потом только начал.
-Конспиратор хренов!
Вдруг Артем вскочил из-за стола и встал перед Андреем:
-А почему мне писать "Россия для Русских!" нельзя, а всяким реперам свои росписи дебильные можно? Вот почему так, а? Вот почему я - больной, а всякие травокуры и наркоманы, которые в подъездах гадят, не больные? Я что, только драться умею? Я, может, столько книжек в жизни прочитал, сколько они все, кто меня больным называет, не прочитали!
Неожиданно он снова успокоился и замолчал. Или не успокоился? Андрею очень не нравился лихорадочный блеск в глазах Бзика. Хотя не смеяться же ему после такого было - когда тебя бьют, а ты даже не можешь дать сдачи... Андрей по себе знал - лучше оставить человека одного, не мешать ему своим присутствием и дурацкими распросами. Уже через силу доев пирог с капустой, взятый со стола, Ариец протянул Артему руку:
-Ну, Слава России! Пойду я тогда...
Рука Бзика тоже стала какой-то мягкой, она ощутимо подрагивала:
-Прощай, Андрюха.
Тогда Ариец все понял. Он отдернул руку и внимательно вгляделся в лицо друга, с каждым мгновением убеждаясь в правильности своей догадки:
-Это ты что задумал? Что это за "прощай"?..
Бзик совсем опустил голову, но тут же посмотрел прямо на Андрея, и в его голосе послышались надрывные нотки:
-А что, лучше так вот жить? Когда любому козлу, любому уроду все позволено, а нам все запрещают? Я когда в НС шел, думал - вот, объединимся и будем жить так, как мы захотим! Я ведь тот же "Коловрат" еще тогда слушал, когда все тут от попсы фанатели! Ну и чего? Кому мы что доказали? Сколько помню - все хуже и хуже было, на улице черные докапывались, в школе, в универе меня придурком считали - а чего, у нас в школе директором была Элла Исааковна... Теперь "органы" нас давить будут! Что, думаешь, не задавят?
-Ну...
-Вот тебе и будет "ну"... Мы же для ментов с ФСБшниками не люди, чего им нас жалеть! А старые РНЕшники и пальцем, чтобы помочь, не шевельнут - "как бы хуже не стало!". Вот всякие придурки, которые крутость лысой головой показать хотят - они с гопотой во дворе водяру жрут, их никто не тронет, они государству нужны. А если на них кто наедет - они толпу и без всякого национализма соберут! А мы, блин, такие умные - только говорить и умеем... Ну не хочу я больше так жить, чтобы в своей стране никем себя чувствовать!
-Ну, так а чего себя-то убивать, если плохо? Мы же с тобой уже об этом говорили: нужно такую систему менять! Вот на меня никто не наезжает, хоть я водки во дворе и не пью...
-Так то ты, Андрюха! Ты, может, такой один на весь город. Ты все выдержишь, у тебя воля сильная...
Услышав такой дифирамб в свой адрес, Андрей даже разозлился. Неужели так вот и ломаются люди? Он хорошо знал, каким на самом деле волевым и храбрым был Бзик. Уже не слушая, что говорит Артем, Ариец перебил его:
-Да что ты разнылся! Ну не хочешь ты быть скином - кто ж тебя заставляет! Можешь хоть сейчас реперские штаны надеть и бежать на дискотеку, я тебя не держу. Только ты сначала подумай - а тебе без национализма интересно вообще жить будет? Ты черных полюбишь, что ли? Ты вот живешь с родителями в трехкомнатной квартире и чего-то там про других говоришь, что они бухают и с тобой им общаться не интересно. А они что, от хорошей жизни пьют? Ну да, полно дегенератов всяких, но нормальных-то людей больше! Пока еще... Вот ты собрался вены резать или, не знаю уж, с крыши прыгать. А если ты такой умный, так давай, отстаивай свои права!
-Отстаивали уже... Со времен "Памяти" отстаиваем, а толку...
-Значит, по другому отстаивать нужно! Сейчас, может, мы еще только ищем, как бороться нужно!
-Гитлер вон сразу все нашел у немцев...
-Да погоди ты с Гитлером со своим! Что ты к нему привязался? Он, между прочим, не канцлером родился, он и в тюрьме сидел тоже.
-Да я не о том!
-Да понял я тебя. Только тут тебе не Германия, тут Россия! У нас и крепостное право было, и татарское иго, и коммунисты-интернационалисты всякие, а ты сразу хочешь какого-то национализма! Будь доволен, что еще у нас иммиграцию черных с китайцами большинство не одобряет! А если по каждому поводу с собой кончать, так никогда в России ничего хорошего и не будет. Понял?
Бзик опять глубоко вздохнул и ответил:
-Понял. Правильно все. Это я так... тяжело просто...
-А кто говорил, что легко будет? Раз понял - значит молодец. А все эти гады, которые над русскими издеваются, еще у нас в ногах валяться будут! Так что, не будешь глупостей делать?
-Не буду.
-Ладно, тогда пойду, у меня еще дел много. Слава России!
Андрей вскинул правую руку в салюте, и через секунду Артем ответил ему. Со стороны это могло бы показаться неестественным позерством... Но для них в этот миг древнее приветствие языческих витязей означало вновь подтвержденную принадлежность к несгибаемому, священному Братству - Братству русских националистов.
Мое поколение училось ненависти на руинах когда-то великой страны...
Мы родились в переломное время, когда никто еще, кроме кукловодов за Океаном, не подозревал о предстоящих испытаниях. Наши родители, приученные верить всякому слову вышестоящего руководства, восхищенно внимали лжи с высоких трибун - о грядущем капиталистическом царстве Свободы, где все станут богатыми и счастливыми. Так обещали нам на заре Перестройки. А где-то, пока - на границах, уже гремели выстрелы и взрывы, и с улиц в окна русских квартир в "национальных республиках" кричали: "Убирайтесь в свою Россию, или мы вас резать будем!", а потом находили страшные, изуродованные трупы не поверивших или не испугавшихся... Прозрели лишь единицы. Да и что толку? "Берите столько суверенитета, сколько сможете!" - для скольких русских людей этот правительственный лозунг стал предвестником истребления? Уже никто не скажет точного числа жертв "гласности" и "рыночной экономики".
Мы запоминали. Говорят, что маленькие дети не разбираются в таких вещах - чушь! Пусть по-детски, но нам все было ясно. Наши отцы чаще всего давили в себе ненависть - и она расцветала в нас, чтобы однажды взорваться. Мы смутно помним, как расстреливали Белый Дом. Гораздо лучше отпечаталось в нашей памяти, как старшие братья уходили на войну, которую политиканы называли презрительно - "действия сепаратистов" или со скрытой насмешкой - "Чеченская Кампания". Мы не делили эту войну на Первую и Вторую - для нас это было одно, великое противостояние, мы знали уже врага в лицо, не раз сталкиваясь с наглыми черными торгашами или бандитами на улицах. К ним прибавились белые предатели и предательницы - и они стали для нас не отличимы от инородцев. Мы росли. Мы смотрели. Мы запоминали. Дети умеют помнить. А боль, голод, слезы матери - это хорошие учителя...
По нам, по нашим семьям били кризисы и дефолты, которые придумывали капиталисты. Мы, впрочем, уже знали, как следует называть их по-нашему: "буржуи". Нет, мы не читали антисемитской или расистской литературы - где было ее взять тогда, особенно - в провинции? Мы просто видели, как евреи, со своим "смешным" выговором, прибирают к рукам все достойное, что еще осталось в России, как черные и желтые иммигранты теснят нас, хозяев, в собственном доме. Они приставали к нашим девушкам, вносили в патриархальный покой наших улочек и скверов гомон восточного базара, нагло лезли во все сферы нашей жизни. Мы все еще молчали. Но когда не осталось сил терпеть - мы начали отвечать.
Обыватели вокруг были трусливы - достойный плод коммунистической системы! Но мы давно слышали о том, что в России есть и другие - сильные, мужественные - люди. С экранов телевизоров их поливали грязью, клеймили фашистами и бандитами, но наш разум, наше сердце, наш инстинкт говорили нам - вот оно, то, для чего мы были рождены! Поняв свою ошибку, сюжеты о "русских фашистах" прекратили показывать - но семена бунта уже были посеяны.
Да, наших кумиров и нас самих испуганные "хозяева жизни" называли фашистами и гитлеровцами. Тем самым они заставили нас задуматься - чего же хотели эти проклинаемые нашими врагами люди, много десятилетий назад заставившие мир содрогнуться? Мы читали о великой мечте лучших людей белой Европы - Национал-Социализме, возрождении античного духа, о том, как рвались цепи выдуманных экономических теорий, сковавшие нацию Зигфрида, Фридриха Великого и Бисмарка, как в гнилой мир процентов, делячества и деградации ворвались, грохоча гусеницами, танки Вотана... Мы помнили, что на нашей, русской земле тоже была кровавая и неизбежная война - ведь большевики-интернационалисты были идейными врагами Третьего Райха. Мы помнили, что наши деды насмерть - "Ни шагу назад!" - стояли под Москвой и Сталинградом, брали Кенигсберг и Берлин - но что это доказывало? Лишь то, что русский народ оказался сильнее германского, хоть плоды победы и достались коммунистической верхушке. На что же будет способен освобожденный народ, если он и в рабстве разгромил величайшего европейского завоевателя? Во имя этого освобождения мы были готовы умереть. И умирали, если приходилось.
Потом мы услышали НАШУ музыку. Сначала - то, что приходило из-за рубежа: Ян Стюарт, "Ландсер", "Бурзум". Это была воинственная, полная гнева музыка, мы слушали каждую кассету заподряд по нескольку раз, и с трудом понимали, как ЭТО может не нравиться другим. Затем мы сами взяли в руки гитары и положили на простые аккорды стихи о нашей жизни, о нашей борьбе, о прошлом нашей Родины... Это тоже был протест - протест против той "политкорректной" ахинеи, которую нам навязывали "хозяева жизни", против порнографии и возвышенного бреда продажных поэтов и писателей, против "популярной музыки" и дегенеративного искусства. Уже потом, когда мы знакомились с гением Рихарда Вагнера, мы поражались - как близок нам, простым парням с улицы, его воинственный пафос!
Да, мы ненавидели - о, как мы ненавидели наших врагов! Но ненависть такой силы рождается только любовью. А мы любили - свои семьи, своих девушек, свою Родину - вопреки всему великую... В знак этой любви мы брили головы и набивали на груди и руках кельтские кресты, руны "зиг", молоты Богов Грома. Священная Расовая Война стала нашей жизнью. И в далеком будущем мы не прятали бы глаза, сказав "Да!", когда дети спрашивали бы у нас: "А ты был на той войне?"
Это невозможно предать... Это - святое, вечное. Мы не отречемся от однажды избранного пути.
Ведь мы - русские. Русские Национал - Социалисты!
Время шло, тянулись холодные осенние дни, но ничего нового по делу РНЕ не всплывало. Постепенно Андрей вернул свою жизнь в прежнее русло, словно позабыв о произошедшем. На самом деле, конечно, он все помнил, но предпринимать какие-то действия первым было опасно, и потому он решил быть просто внутренне готовым к любому повороту событий. А поскольку один знакомый сказал ему, что после очередного завоза в местном музыкальном магазинчике появился диск московской языческой команды "Хвангур", Ариец все-таки решил добраться до магазина и приобрести себе и этот альбом, и давно намеченную, если никто не опередил, "Iron Fire".
Этот замысел он и осуществил, хотя и сказал про себя немало "теплых" слов в адрес дельцов музыкального бизнеса - все-таки 160 рублей за диск многовато. У "Хвангура" ему понравилось еще и то, что часть песен была написана на стихи известного поэта - волхва Велеслава, искренним почитателем творчества которого был и Андрей. Довольный покупкой, он направился к выходу из магазина... и вдруг почувствовал, что сейчас должно произойти что-то очень важное. Не придавая этому значения, он толкнул дверь.
-Привет!
Повернувшись на звук голоса, Андрей тихо выматерился: опять эта панкерша! И чего она постоянно ему попадается? Прямо как специально! И еще в этой своей косухе с "nazi fuck off"...
-Здорово! - буркнул он в ответ, но что-то помешало ему на этом закончить разговор. Девчонка подошла ближе, и Ариец, понимая, что теперь-то молчать было бы глупо, довольно неприязненно спросил:
-Ну, и как у тебя дела?
-Да ничего, нормально все.
-А своих... дружков где потеряла? Вы ж, вроде, обычно толпой бродите.
-Да я с ними больше не общаюсь!
-Вот блин! - удивился Андрей, на памяти которого почти все ссоры припанкованных неформалов заканчивались в течении трех-четырех дней на общих пьянках - Это чего ты так?
-Да они мне предложили... Неважно, просто не хочу общаться, и все.
В душе у Арийца поднялась настоящая волна торжества. Что ж они ей такое предложили, если это даже на нее такое впечатление произвело? Групповуху какую-нибудь? Во, теперь-то она убедилась, какие это твари!
-Стало быть, конец антифашизму? - издевательски-любопытным голосом спросил он.
-Ничего не конец! Просто я сама выбираю, с кем общаться, а с кем - нет!
-Ну теперь, не иначе, решила общаться с "фашистами".
Она хотела что-то возразить, но вдруг сбилась, и негромко спросила:
-Так а ты... значит, правда наци?
Андрею стало смешно:
-А кто ж еще? Коммунист, что ли?
-Ну а почему тогда ты и те два парня... - она опять сбилась, подыскивая слова - Мне ничего не сделали? Ну, когда увидели, что я - антифа-панк?
-А что, нужно было тебя в том парке зарезать, съесть и кости закопать? Нам больше делать нечего, как с девчонками драться!
-Но вы же боны... Ой, извини, наци-скины.
Андрей знал, разумеется, что антифашисты называют ультраправых скинхэдов "бонхэдами" или "бонами", т.е. "костоголовыми", тупицами. А выслушивать оскорбления от этой малолетней свиристелки он не собирался. Ариец повернулся, собираясь уходить, и бросил через плечо:
-Знаешь, пока! Мне с тобой говорить не о чем.
-Подожди! Ты не обижайся, я не хотела, я тебе знаешь как благодарна! Просто вот...
-Что "подожди"? Что, насмотрелась по телевизору поделок о "плохих фашиках"? Ты мне тут еще "таджикскую девочку" вспомни, мать твою так! Чем вот твоя эта компания была лучше нас? Мы спортом занимались и реально людям помогали - как тебе, а вы траву курили и листовки дурацкие клеили! Вот ты типа анархистка. А что ты про анархию свою читала вообще?
-Я много читала - и Кропоткина, и Бакунина, и других! А вы кроме своего "Майн Кампфа"...
-Да неужели?! А я вот, например, Штирнера-анархиста читал, Прудона. Ты про таких хоть слышала?
-Про Прудона слышала. А вы разве и не фашистскую литературу читаете?
-Ну вы блин даете, антифа! То есть у нас типа все дремучие и неграмотные. А у вас кто? Не иначе, одни юные гении?
Похоже то, что "нацисты читают не только фашистскую литературу", произвело на девчонку большое впечатление. Воспользовавшись паузой в разговоре (или, лучше сказать, споре?), Андрей сказал:
-Слушай, сейчас осень все-таки. Мне уже надоело тут на ветру стоять! Тебе сейчас в какую сторону?
-А я домой иду, я же живу тут рядом.
-Ну и круто! Нам по пути, я на остановку иду.
-Слушай, а ты очень торопишься? Может, зайдешь ко мне?
-Это зачем вдруг?
-Да... я с тобой обо всем этом поговорить хочу.
-О чем "этом"? О том, какие книжки "нацики" читают, что ли?
-Да не, вообще... об идеологиях.
"Блин, девочка! Тебе сколько лет? Что ты в своей жизни видела? А какие умные слова говорит - "идеология", видите ли, у нее есть! Ну ни хрена себе!" - раздраженно подумал Андрей, вздохнул, чувствуя себя почему-то смертельно уставшим, и сказал:
-Ладно, пошли к тебе.
По дороге Андрей узнал, что панкершу зовут Настей и что она совсем недавно поступила на факультет журналистики. По ее словам, кроме двух-трех поступивших вместе с ней туда неформалок общаться ей на курсе было не с кем, хотя на старших курсах учились многие анархисты и антифа.
Жила Настя в четырехэтажном доме сталинских времен, в двухкомнатной квартире. В ее комнате все было так, как и ожидал Андрей - заметный беспорядок, куча плакатов и постеров на стенах, куда затесался почему-то даже Мерилин Мэнсон. "Ладно хоть не Король и Шут!" - решил про себя Ариец. Кассет у Насти тоже было много, в основном - панк и ска-панк, из знакомого Андрей увидел "ГрОб", "Наив" и "Элизиум". В углу стоял дешевый музыкальный центр, рядом с ним - старенькая акустическая гитара. Книг тоже было немало.
Настя включила центр в сеть:
-Ничего, если я Летова поставлю?
-Да ставь что хочешь, только так, чтобы мы друг друга слышали.
Настя поставила ГрОбовскую "Невыносимую Легкость Бытия" и села прямо на мохнатый ковер на полу, став неожиданно совсем домашней. Ее пушистые волосы рассыпались по плечам. Андрей последовал ее примеру, усевшись напротив нее. Настя решила продолжить прерванный на улице разговор:
-Скажи, Андрей, а почему ты ненавидишь людей других национальностей? Только потому, что они - не русские?
-Я тебе отвечу, только скажи - ты это из любопытства спрашиваешь или хочешь меня переубедить?
-Ну как же, ведь давно доказано, что все нации и расы равны, а вы этого не признаете.
-Так. Ну и кем доказано?
Настя задумалась:
-Подожди секунду, я сейчас скажу... Ну, кем... Учеными разными, биологами, антропологами...