Аннотация: Главный герой, студент-программист, попадает в далекое прошлое, в пещерное племя, во времена динозавров, великанов и летающих монстров. Где сталкивается с жестокой прозой жизни и некоторыми непонятными, аномальными явлениями.
Задолго до
Вступление
Такого похмелья я давно не испытывал. Голова трещала и, казалось, готова взорваться, словно атомная бомба над Хиросимой. Глаза не открывались, тело представляло собой сплошную болячку, словно побывало в камнедробилке. А главное, в памяти я не мог отыскать причину моего ужасающего состояния. Ко всему прочему, рядом раздался громогласный рык и на мою несчастную тушку обрушивались тяжелые удары. Что за?
- Нет, не надо! - послышался тонкий девический голосок.
- Я этого гняша прибью! - прорычали в ответ. Однако удары прекратились, и я издал облегченный вздох. Это же надо было так напиться! Мы с Женькой и дружками-студентами частенько собирались и отмечали либо успешное окончание очередной сессии, либо отчисление одного из приятелей из института. Как говорится, баба с возу, кобыле легче. То есть, бывшему студенту легче, не нужно учить булеву алгебру и программирование, показывая преподу свою безграничную тупость.
Когда глаза мои, наконец, открылись, я понял, что-то здесь не так. Я ожидал увидеть свою комнату либо, на худой конец, больничную палату. Но ничего этого не было. Надо мной был грязный каменный потолок, покрытый черными разводами и холодная пещера, в которой обнаружились несколько существ, отдаленно напоминающих людей. Я смотрел на них и недоумевал. Уж не свихнулся ли я от той массы учебников, которую пришлось перелопатить перед сессией? Потому что вокруг были не люди, а самые настоящие дикари, одетые в звериные шкуры. Может, у меня глюки?
Вот один из них приблизился. Ну и рожа! Обросший и лохматый, нос широкий и плоский, глазки злые, недобро смотрят на меня. Не лицо, а маска для хэллоуина! Толстый корпус, толстые ноги и руки, жирная грудь, заросшая густыми, черными волосами. На бедрах полоска мохнатой шкуры. Рядом поднялась тонкая девичья фигура.
- Бон, не трогай Ану. Он же умрет!
- Так ему и надо! - зарычало чудище, которое девчонка назвала Боном. А я вдруг вспомнил, что это моя младшая сестра, зовут ее Шана, а мое имя Ану, а не студент Сашка Петров, коим я был от рождения и до конца второго курса института. Мысли эти принадлежали не мне, а парню, в голове которого я поселился. Я его с некоторым усилием подвинул, и он спрятался в укромном уголке. Он посчитал, что им овладел черный дух, а это тот случай, с которым шаман Хубэн возиться не будет, а прикажет несчастного одержимого забить камнями.
- Хочешь жить, сиди в сторонке и помалкивай, - мылено приказал я. Ответа не услышал, на мое счастье, вся информация прежнего владельца осталась почти в целости и сохранности, и я собирался ей воспользоваться.
Только благодаря памяти Ану я понимал местный язык и все, что говорили местные. Жутковатый Бон, все с тем же зверским выражением на уродливой морде, наконец, отошел, сестренка меня обняла, и вот тут мне стало совсем плохо. Потому что я вспомнил, как оказался в этой пещере. Вместе с тем пришло четкое понимание, назад уже не вернуться.
По окончании сессии я с несколькими приятелями решил это событие обмыть. У меня был электросамокат, так что я предложил ребятам меня догонять, а сам помчал по темному переулку к проспекту, где нас ждала кафешка "Тролль", наше обычное место встреч. Я собирался сделать заказ и занять на всех столик. Но не успел добраться до проспекта, как со всей дури налетел на какого-то старикашку, который неожиданно возник на моем пути. Головой клянусь, за секунду до столкновения впереди никого не было. Старикашка упал, я отлетел влево, самокат направо. При этом от моего транспорта отвалилась деталь, кажется, это было колесо. Я поднялся и громко и непечатно высказался по поводу тупых безголовых прохожих, лезущих под транспорт. Старикашка поднялся и повернулся ко мне. Обезъяноподобное лицо его хмурилось, губы крепко сжаты, взгляд злой. Я удивился его одежде, на плечах у этого типа была серебристая накидка. Или это новый писк моды?
- Значит, я виноват? - сквозь зубы прошипел он. - А не безмозглый дикарь на примитивном драндулете? В таком случае, отправляйся к своим сородичам!
Указательный палец, словно ствол пистолета, нацелился на меня, что-то сверкнуло, яркий свет озарил окрестности, и я провалился в небытие.
Глава первая
Подумать только, я оказался бог знает, где. Какая сила перенесла меня далеко от цивилизации? На ночном небе я не увидел ни одного спутника. Разве что, луну, которая показалась мне немного больше обычной. Астрономии у нас в школе не было, так что обе Медведицы, Малую и Большую, я не различал и отыскать на ночном небосводе, естественно, не мог. Так же, как Полярную звезду, и остальные звезды и созвездия. Для меня все они были одинаковыми. Вот если бы у меня спросили, что представляет собой один байт, или что такое информация, я бы ответил сразу и без запинки. Хотя в программировании был не ахти, какой дока. Углубленным программированием предполагалось заниматься только на следующий год, начиная с третьего курса. Сколько лишних, непрофессиональных предметов, на первых двух курсах забирали у нас драгоценное время? Химия, физика, экономика и даже, так ее перетак, история. Как будто в школе нас этими предметами недостаточно мучили.
Так что это за глухомань? Можно подумать, я оказался среди примитивного племени индейцев, где-нибудь на Амазонке, только там должно быть теплее и вместо леса джунгли, коих здесь не наблюдается. Мои знания компьютеров и программирования здесь ничего не стоят, скорее вредны, чем полезны. Полезно умение охотиться, в чем мой предшественник не добился особых успехов. Куда делся он сам, понятия не имею. Достаточно того, что какие-то знания от него у меня остались. Во время охоты я, вернее, предыдущий владелец тела, упустил оленя. За что и огреб тумаков от вождя Бона. Незадолго до неудачной охоты случилась большая стычка с соседним племенем Хорька за удобные пещеры на берегу реки. Мы расслабились, были разбиты и позорно бежали, потеряв несколько десятков самых крепких мужчин. Запасы еды были потеряны, вместе с пещерой достались врагу, поэтому пришлось сразу отправиться на охоту. Всего пять мужчин, тех, кто мог держать оружие. Охотники практически загнали оленя, который выскочил прямо на меня. Я бросил копье и промахнулся, а олень был таков. И теперь остаткам племени предстояло провести голодную ночь и следующий день, пока охотники не добудут мяса. Толстый вождь избил Ану до полусмерти, вот моя душа его душу и заменила. Что касается внешности, о грустном лучше не говорить. При одном взгляде на отражение своей физиономии в воде мне поплохело. Ну и харя! Нос широкий, как у вождя, хорошо хоть шевелюра густая и зубы пока целые. Вождь бил по ребрам, до зубов, к счастью, добраться не успел. Стоматологов здесь нет, и не предвидится.
Толстый Бон всю ночь пыхтел на Зэше, одной из женщин племени, занимаясь восполнением численности обитателей пещеры. Двое мужчин, пострадавших в прошлой битве, ходить не могли, у одного из них, Урла, похоже, началась гангрена, раненая нога почернела, опухла и жутко воняла. У другого, по имени Фан, воспалилась рана на ноге, но никто, разумеется, лечить ее не собирался. Шаман Хубэн целый вечер плясал вокруг больных, пытаясь умилостивить духов. Затем объяснил, что без бубна, который потерялся во время стычки с врагом, духи раненым не помогут.
Вот Бон и озадачил меня изготовлением нового бубна, вместо того, чтобы взять с собой на охоту.
- От тебя все равно толку нет, - прорычал он перед выходом, - чтобы новый бубен звучал лучше. Если шаман на тебя пожалуется, берегись!
К своей угрозе он добавил приказ костер не зажигать, враги не так далеко и могут снова напасть. Оказывать помощь женщинам, ухаживать за ранеными, воду подать, или последний кусочек вяленой рыбы поднести. Ни на что другое, по его мнению, я был не способен. Вождь собирался в ближайшее время найти новую пещеру подальше от воинственных соседей. Слишком мало нас осталось, первая же стычка приведет к гибели племени.
Как ни странно, бубен получился супер. Хотя я провозился с ним неоправданно долго. Выделанную кожу пришлось резать не стальными инструментами, а остро заточенным камнем. Если бы мне не помогала Шана, вряд ли я бы справился с этой работой. Она сшивала края кожи тонкими жилами с помощью костяной иглы. А я смотрел на наших раненых и прикидывал, могу ли чем-нибудь им помочь. Урлу уже не поможешь, я это хорошо понимал. Даже в нашей, современной больнице, пришлось бы оттяпать ногу и не возле ступни, где расползлась чернота, а у колена или выше, иначе гангрена, все равно, возьмет свое. Даже если бы было желание отрезать бедняге ногу, не каменным же топором рубить? Эдак он скорее от болевого шока помрет. Да и ни у кого даже в мыслях подобного нет. Была бы пила, уверен, мне никто не позволил бы провести подобную операцию. Эти люди верят только шаману, духам и, возможно, погибшей травнице. Но и шаман, и травница, в данном случае, бессильны. Фану, которому, на мой взгляд, семнадцати не исполнилось, можно было попытаться снять воспаление. Кстати, я заметил, что к нему неравнодушна моя сестричка. Шана переживает за него. Вот только вряд ли что хорошее из такой симпатии получится. Молодых женщин подгреб под себя Бон, а соперников толстяк не потерпит. По крайней мере, пока очередные игрушки ему не надоедят. А Шана уже вошла в возраст. Сейчас вождь спит с Зэшей, но не брезгует еще двумя дамами, к которым никого из мужчин не подпускает. Воины пользуют тех, кто толстяка не интересует. А Шану он наверняка скоро затащит на свои шкуры. Меня это бесит, хотя я понимаю, что бесится та часть сознания, которая явилась из цивилизованного общества. Ану и слова бы против не сказал, понимая, что вождь его попросту прибьет. В памяти Ану запечатлелось время, когда они с Фаном играли в охотников и лазали по скалам, убегая далеко от пещеры. И неизменно получая от вождя щедрые побои и синяки.
Чем можно помочь раненому Фану? Пляски с бубном бесполезны, в духов я не верил. На мой взгляд, хорошо бы продезинфицировать рану и перевязать чистой тряпкой. Увы! Ни спирта, ни йода, здесь нет. Есть грязь и отсутствие стерильных бинтов. Шаман намазал смолой с пеплом и грязью раны, на этом лечение кончилось. Если не считать плясок с бубном. Я вспомнил о подорожнике. Кажется, я видел его листья возле пещеры. Но сначала надо промыть рану. Огонь зажечь, чтобы вскипятить воду в каменной плошке, вождь не разрешает. Но немного кипяченой воды в плошке осталось. Едва после побоища остатки племени добрались до пещеры, толстяк заставил женщин заварить ему кислых ягод, вот только ягод этих здесь не нашли, он и махнул рукой, оставив кипяток остывать в плошке. Будем надеяться, туда не успели занести инфекцию. Плошку, хоть она и небольших размеров, женщины раньше использовали, чтобы варить мясо. Тоже для его величества, вождя. А, так как, охота получилась неудачная, и с ягодным морсом толстяк обломался, и с мясным бульоном.
- Что ты собираешься делать, Ану? - испуганно спросила Шана, когда я взялся за плошку. - Вождь вернется, снова побьет!
- Хочу попробовать помочь Фану, - сказал я. В это время из глубины пещеры появился шаман. Было заметно, что Хубэн не в духе. Его камлания не помогли ни в битве, ни в излечении раненых.
- Бубен готов? - спросил он. Шана подала ему бубен.
- Хорошо, - сказал шаман и удалился в темную глубь пещеры. Вскоре оттуда донеслось глухое постукивание и однотонная песня на древнем наречии.
- Принеси листья подорожника, - попросил я Шану.
- Что такое "подорожник"? - удивилась сестра. Я с трудом извлек из памяти Ану местное название.
- Листья хота, - сказал я. - И быстрее, попробуем лечить Фана.
Я ее поторопил, зная, что сестричка пристанет с вопросами. Наша травница погибла, и теперь никто не разбирался в травах и не готовил лечебные отвары. Вся надежда была на шамана. А тот мог только бормотать заклинания и стучать в бубен.
Я, конечно, рисковал. Если парню станет хуже, шаман обвинит меня в потворстве злым духам. И тогда вождь, в лучшем случае, прогонит меня из племени, а это равносильно смерти, либо вообще убьет. Но не могу же я остаться в стороне, когда можно оказать реальную помощь.
Фан удивился, когда я промыл ему рану чистой водой и наложил листья, которые принесла сестра. Сделать повязку было нечем, пришлось использовать далеко не стерильный кусок шкуры. Но ничего другого под руками не было. Надеюсь, обойдется.
Рядом стонал Урл, нога у него опухла и почернела. Он с надеждой посмотрел на меня.
- Ану, - сказал он, - ты мне поможешь? Сделай что-нибудь, меня грызет боль!
Чем я мог помочь? Ничего обезболивающего у меня не было. Хорошо бы добраться до ближайшего человеческого жилья, однако во мне крепло нехорошее подозрение, что в мире, куда меня, по воле проклятого старикашки, забросило, повсюду только пещеры, племена и антисанитария. Я отрицательно покачал головой.
- Почему не хочешь помочь? - сквозь стоны воскликнул несчастный. Видя, что я не отвечаю и собираюсь уходить, воскликнул: - Будь ты проклят, пусть заберут тебя черные духи!
Я подумал, что старикашка и есть тот самый черный дух, приносящий людям несчастья.
А ведь в смерти Урла шаман может обвинить меня! С этой тяжелой мыслью я оставил страдальца. Я ничего не мог сделать и поэтому решил: будь, что будет!
Глава вторая
Мне снилось, что я у себя дома, лежу в постели, за окном утреннее солнышко. Рядом стоит отец, лицо недовольное, что-то бубнит ворчливо. Странно, он должен сидеть на пенсии в своей Сухонке, в общаге откуда взялся? Я прислушался.
- Я ему, что велел делать? А ну, отвечай, тебе вождь не указ?
Я удивился, отец никогда на меня не кричал, всегда был спокойным и уравновешенным. Я открыл глаза и увидел вождя с перекошенным от гнева лицом.
- Тебе чем велели заниматься? - рыкнул он, держа в руках огромную дубину из каменного дерева.
- Он Фану зачем-то ногу листьями залепил, а Урлу пожелал смерти, - раздался из-за широкого торса вождя язвительный голос шамана, - Урл из-за него умер!
- Ты, мерзавец, травником себя вообразил?
Я видел, что толстяк Бон себя накручивает и даже взялся удобнее за опасную деревягу. Он меня прибить собрался? Я отодвинулся подальше на мягкой шкуре. Все происходящее казалось дурным сном. Сейчас проснусь и окажусь в общаге, но не тут-то было!
- Не отползай, гняш, говори, кто тебе велел Урлу смерти желать?
Я почувствовал прилив гнева. Шаман, хорек противный, меня оболгал!
- Я помог только Фану, а Урла не трогал!
В глубине пещеры так, чтобы снаружи не было заметно, горел костер. Оттуда тянуло вкусным жареным мясом. Я инстинктивно сглотнул слюну, значит, охота была удачной.
- Твое счастье, что Фану лучше, - хмуро ответил вождь, - за то, что лезешь, куда не не просят, сегодня останешься без еды. Ты сделал то, что я просил?
Бон повернулся к шаману.
- Бубен готов, но, сколько я ни обращался к духам, они не помогли, Урл умер.
- Значит, Ану плохо бубен делал, без старания, - Бон кинул на меня гневный взгляд, - если у Хубена с твоим бубном не получится следующее камлание, придется тебя, Ану, выгнать из племени. Бесполезный ты гняш!
Сказав так, вождь удалился вглубь пещеры, где собрались женщины и охотники. Фан, по-прежнему, лежал возле входа, покойного Урла нигде не было видно, значит, его либо похоронили, либо вынесли из пещеры, для последующих похорон. Куда же, все-таки, я попал? Этот вопрос все больше меня тревожил. Это не Южная Америка с ее джунглями и горами. Да и климат, похоже, не изменился. Стояло лето, не слишком жаркое, и не холодное. Июнь или самое начало июля. Только сейчас до меня дошло, что сказал этот несносный толстяк Бон. Хорошо, конечно, что дубиной не приласкал, иначе это был бы для меня последний день. Но он мне есть не даст, говнюк! И попробуй возразить! Зэша, с которой вождь день и ночь кувыркался на шкурах, прошла мимо, даже не взглянув на меня. Она пронесла аппетитно пахнущий кусок мяса Фану, и вскоре тот принялся его с удовольствием жевать. У меня от одних звуков потекли слюнки.
В школе, а затем и в институте, весь первый курс и часть второго, я с удовольствием занимался в секции борьбы. Надо сказать, накачан я был неплохо, и лишнего жиру у меня не было ни грамма. Меня едва не загребли в армию, в десант. А могли взять и в авиацию, здоровье позволяло. Даже в космонавты, так мне сказали на медкомиссии. Но решили дать доучиться, а все китайский язык, в группу которого я попал. Военком сказал, чтобы я его, как следует, учил, а потом они меня отправят, куда им будет нужно. И на сборы я летом ездил. Только вместо армии, после второго курса я угодил неизвестно, куда. И теперь вместо накачанных мышц и твердых кубиков на животе, у меня была тушка дохляка. А все этот гаденыш, старикашка с его колдовским указательным пальцем. Ну, попадись он мне! Я мысленно называл его разными непечатными словами, прекрасно понимая, что шансы на встречу с ним нулевые. Но что делать с ужином, так ведь от голода и помереть не долго? Позже, когда в пещере стало тихо, ко мне подобралась Шана и протянула кусок мяса. И тут же юркнула обратно, боялась, что вождь увидит. А тот, уставший, после охоты и сытый, уснул, даже не отодрав свою Зэшу, как он это делал обычно. Я быстро уничтожил вкусное мясо, кажется, это была антилопа, и принялся обдумывать, что делать дальше. Оставаться в пещере чревато. Вождь меня либо прибьет, либо выгонит. Надо забирать сестру и валить отсюда. Но при этом возникает куча вопросов. В одиночку нам не выжить. Я, конечно, займусь своим телом и за несколько лет подтяну его до приемлемого уровня. Но, будь я такой же здоровый, как вождь, выжить все равно не просто. Вторым вопросом было подходящее место, где я собирался остановиться. Во время неудачной охоты, когда я промахнулся, на склоне холма заметил небольшую пещеру. Я не стал говорить об этом нашему толстяку. А после того, как мое копье пролетело мимо вожделенной туши, все мысли о пещере вылетели из головы. Как оказалось, к лучшему, вождь о ней не знает, а ночевать на открытом пространстве смерти подобно. Ночью среди холмов бродят хищники в поисках пропитания, волки, медведи и, говорят, даже саблезубые тигры. Едва я об этом узнал, как мне сильно поплохело. Мысли вернулись к тому ужасающему факту, что я, вполне себе успевающий студент факультета электроники, оказался не где-нибудь, а в далеком и безнадежном прошлом. При этом едва я упомянул мамонтов, мужчины племени страшно заинтересовались, где я их видел. Оказывается, соседи охотились на этих исполинов и даже некоторых удавалось забить, обеспечив племя мясом почти на всю зиму. Но уже несколько лет, как мамонты ушли из наших краев. И никто не знает, где они сейчас. Размышляя в темноте пещеры, я пришел к выводу, что бежать надо этой ночью. Я дотронулся до плеча моей сестрички, собираясь разбудить и сообщить о своем решении. Оказалось, она не спала. И тут же призналась, что сама давно хотела уйти. Потому что не хочет оказаться в объятиях толстого Бона. Останься мы здесь, это неизбежно случится.
- Он Зэшу постоянно бьет, - призналась Шана. - Я сама видела, она вся в синяках. Может, мы возьмем ее с собой, Ану?
Никого я брать не собирался, тем более, женщину, лишнего едока. Нам как бы самим прокормиться. Кого-нибудь из мужчин я бы взял, но говорить о побеге нельзя, вождь меня, не задумываясь, прибьет, и на этом все кончится.
- Прихвати с собой жареного мяса в дорогу, пока никто не видит, - шепотом велел я, - а я возьму копье, без оружия нам нельзя. И забери свои шкуры, чтобы на новом месте не спать на камнях.
Пока сестра заворачивала немалый шмат мяса в листья лопуха, и собирала шкуры, я взял одно из копий, которые изготавливал старый Шлим, оружейник каменного века. Вот кого я бы с удовольствием прихватил с собой! К сожалению, старик погиб во время стычки с соседями. Копья и дротики он делал из хорошего дерева, прямые, длинные и прочные. В расщепленный конец вставлял острый камень, который долго оббивал, нагревая на огне, затем охлаждая в воде. И получалось замечательно, с помощью таких копий племя добывало оленей или ланей, а также крупную птицу. Копий было много, на каждого мужчину по три штуки. Но наконечники иногда ломались, все-таки им далеко до железных. Так что, очень скоро остро встанет вопрос насчет изготовления нового оружия. Сомневаюсь, что вождь такой же хороший оружейник, как мертвый ныне Шлим. Одно такое копье я и позаимствовал.
С копьем и куском мяса мы и направились к выходу. Все бы получилось, как запланировано, если бы ни раненый Фан, который лежал у самого входа и, как оказалось, не спал. Он сразу понял, что мы задумали.
- Возьмите меня с собой, - горячо зашептал парень, - с нашим вождем племя погибнет!
Я был с ним полностью согласен, Бон еще тот самодур, да и неудача с агрессивными соседями показала, чего он стоит. Я собирался сходу отказаться, но сестричка принялась упрашивать за раненого.
- Мне уже лучше, - заявил тот.
Ну, что же, втроем шансы на выживание хоть ненамного, но больше. Я проверил у него "повязку" на ноге, в самом деле, рана заживает. Прихватил еще одно копье, после чего я, сестра и Фан, прихрамывая и опираясь на древко, исчезли в темноте ночи.
Мы шагали до рассвета сначала через лес, затем на опушке устроили привал. Я развел костер, огненных камней из запаса племени я набрал достаточно. Хотя я не геолог и понятия не имею, что это за камни. Но на двадцать или даже тридцать растопок должно хватить. Собрав немного сухого мха и тонких веточек, я буквально за две минуты получил огонь. После чего добавил туда крупных палок, которые мы подобрали здесь же, на опушке, весел заполыхавший костер сразу поднял настроение. В то время, как сестричка продолжала собирать ветки, Фан присел у костра, блаженно протянув к огню больную ногу. Она еще болела, я заметил, как лицо его перекосило болью. Он, впрочем, не жаловался, у людей каменного века жаловаться на боль и тяготы жизни, было не принято.
Передохнув, мы направились дальше и вскоре наткнулись на тушу кабана с торчавшим из шкуры копьем, а рядом неподвижного незнакомца. Сначала я решил, что он мертв, но приложив руку к сонной артерии на шее, почувствовал слабое биение пульса. Тот лежал без сознания. Рана его, похоже, была не смертельной. Если, конечно, туда не попадет грязь. Я промыл ее водой из ручья, другого антисептика под рукой не оказалось. И, как до этого Фану, заклеил "универсальными" листьями подорожника. Кабан не только порвал незнакомцу бок, но и крепко приложил, отбросив далеко в сторону. Так что, вполне возможно сотрясение мозга. Я мысленно себя похвалил, вот какой я, если не врач, то, по крайней мере, фельдшер! Кем бы ни оказался неизвестный, другом или врагом, помогу ему, по мере сил, а дальше будет видно.
Сестричка разложила на лопухах оставшееся мясо. Каждому досталось по небольшому кусочку. Очнется, покормим, а завтра попробуем раздобыть еще еды.
Сын Шубэна, вождя племени Медведя, Хунам, в стычке со старым секачом потерпел поражение. Во время охоты на оленей, он решил самостоятельно добыть животное. Хотя прекрасно знал об опасности одиночной охоты. Добычу, вместе с жизнью охотника, мог отнять тот же медведь, волки, или хозяин гор и долин саблезубый чанг. Парень был не из слабых и вполне мог донести небольшого олешка до родной пещеры. Тогда, как он думал, гордая Зая, дочь главного охотника, покорится его воле и возляжет с ним на брачное ложе из шкур. И шаман, впечатленный успехом, будет не против, призвав в свидетели духов и надев им на шеи брачные ожерелья, а отец, конечно же, возгордится успехом сына. Поэтому Хунам незаметно ускользнул от охотников племени, пробрался на другую сторону к предгорьям через обнаруженный им узкий проход в скалах, где и встретил большого кабана. Об опасности, которую представляет собой секач, он много слышал от других охотников, поэтому решил, что победа принесет ему несомненный успех в покорении гордой соплеменницы. Однако шкура у свина оказалась прочной, а жировая прослойка выдержала первый удар. Кабан завизжал и гневно захрюкал, в ярости набросившись на врага. Хунам собрал все свои силы и нанес жертве смертельный удар за мгновение до того, как получил серьезную рану и был сбит с ног.
Он очнулся и попросил воды. Напоила его из листа лопуха незнакомая девушка, сообщив, что кабан убит и опасности нет. Девушка говорила на малознакомом языке, который охотник понимал с трудом. Рядом обнаружились еще двое, крепкий молодой парень, притащивший груду хвороста и второй раненый. Хунам определил это, заметив на его ноге повязку из обрывков шкуры и листьев подорожника. Такая же повязка прикрывала его раненый бок. На вопрос незнакомки, как называется его племя, ответил, что он из племени Медведя. Ни сестра, ни брат о таком племени не слышали. В свою очередь, Шана сказала, что они из племени Волка. И добавила, что теперь они свободные люди и могут назвать себя, как им угодно.
- Вас изгнали? - спросил Хунам, удивляясь, что изгнанников трое, и все они молоды. Изгоняли обычно бесполезных стариков, исключительно поодиночке. Прежде, чем изгнать, шаман должен был провести прощальный обряд, чтобы умилостивить духов предков, которые могут обидеться за изгнанного родича. По этой же причине не случалось массовых изгнаний, ибо такой поступок мог навлечь на племя беду.
Наш толстый вождь не так давно выгнал сразу четырех стариков, которые, по его мнению, потребляли слишком много мяса. При этом он не позволил шаману провести обряд. Старики ушли, сыпля проклятиями и грозя страшными карами. Но Бон лишь посмеялся в ответ. Ану с ужасом вспоминал тот эпизод, уверенный, что именно после этого не племя обрушились несчастья. С реки пришло племя Хорька, перебило почти всех мужчин и заняло удобную, теплую пещеру. Саня Петров, человек двадцать первого века, не верил в духов и не считал, что они наслали несчастья. Насколько я помнил из уроков истории (слушал преподавателя в полуха, мечтая о своем, насущном), в далекие пещерные времена из-за похолоданий и наступлений ледников происходили частые миграции племен. При этом люди сражались с себе подобными не за золото, коттеджи или автомобили. А всего лишь возможность иметь не продуваемый теплый угол в пещере и кусок мяса или рыбы в день. Этого вполне хватало для счастья пещерным людям, но не мне, чья душа странным образом вселилась в доисторического парня по имени Ану. Я скучал по любимому пиву, цивилизации, компьютеру, веселеньким девушкам и, как это ни странно, институту с его нудными преподавателями. Что касается родителей, они остались в глухом районном поселке Сухонке и за два года так и не собрались меня навестить. Мать писала, что отец старый и больной и требует ее ухода. И регулярно высылала мне довольно приличные суммы. Отец раньше был немалым чином в местной управе и получал неплохую пенсию, мать и поныне там работала.
Институтская жизнь меня захватила и завертела. Жизнь в общаге, общение со студентками и коллективные походы в кафешки, превратились в нескончаемую череду удовольствий. Которую портили, разве что, сессии и нудные преподы со своими лекциями. Что еще нужно молодому человеку для счастья, когда жизнь кипит здоровьем и кажется бесконечной? К сожалению, все закончилось последним походом в кафе "Тролль". Когда я угодил в столь неподходящие для жизни условия.
Лишь на следующий день незнакомец, которого звали Хунам, смог кое-как передвигаться, опираясь на наши с сестрой плечи. Утром мне удалось убить крупного зайца, который, ничуть не боясь, с любопытством на меня пялился. Люди в здешних местах были редкими гостями, поэтому зверек не стал убегать. Мне удалось удачно бросить копье, которое пригвоздило длинноухого к земле, тот заверещал, я поспешил его добить. Теперь у нас была еда, по крайней мере, еще на сутки.
На следующий день мы добрались до предгорий, где я видел пещеру, которая станет для нас новым домом, временным или постоянным, покажет будущее. В двадцать первом веке жизненные планы охватывают месяцы, и даже годы, здесь же в любой момент все может закончиться по прихоти голодного хищника, такого, как медведь или мамонт, или ударом вражеского копья.
Глава третья
Мы расположились в пещере возле огня, наслаждались теплом и первобытным уютом. Мне, привыкшему к многочисленным удобствам двадцать первого века, пещерка не представлялась уютной. А мои попутчики с сестренкой испытывали явное наслаждение. Прежде всего, от безопасности, ибо все звери боятся огня, даже такие могучие, как пещерный лев или медведь. Окажись здесь кто-то из хищников, его вполне можно отогнать горящей палкой. По крайней мере, в памяти Ану сохранились подобные случаи.
Я пытался узнать у Хубэна, где находится его племя, и почему он оказался один на один с большим вепрем. Но здесь меня ждало разочарование. Язык его существенно отличался от языка племени Волка. Я далеко не всегда мог его понять. К тому же, местные языки не годились для выражения сложных понятий. На вопрос "где?" я получил размытый ответ "там" и взмах руки в сторону гор. Понятно, что названий улиц и домов здесь нет, как, впрочем, и самих домов. Не скоро они еще появятся. Даже горы он назвал как-то странно, типа, "Шуг". Что за "Шуг", ни я, ни мои товарищи, не знали. К тому же, товарищ банально что-то скрывал. Может, сбежал из племени, но почему?
- Я прошел через горы, - только и сказал. Мысль сложнее он выразить не мог. Прошел где, по тропе перевалом или как-то еще? Хубэн только плечами пожал, так и не ответив. Зато мой рассказ о стычке с племенем Хорька и наш побег за счастливой долей, выслушал внимательно.
- Зря ушли, - подытожил он, - втроем легко попасть волкам на обед.
Что ж, он был прав. Добравшись до пещеры, мы, первым делом, развели огонь, а потом всю ночь напролет и до самого утра гоняли волков, прижигая им наглые морды. Пока они, наконец, от нас не отстали и не отправились на поиски более легкой добычи.
Фан почти выздоровел и ходил, опираясь на копье, скорее по привычке. Я надеялся, что наш гость тоже поправится, молодость и здоровье должны взять свое, хоть и не так быстро. Бок у него постепенно заживал, но самостоятельно ходить он еще не мог. Даже по нужде приходилось помогать выйти из пещеры.
Первые три дня после заселения в пещеру я, вооружившись копьем, в одиночку отправлялся на охоту. Помня о волках, не сильно отдаляясь, от нашего жилища. Местная живность с человеком явно была незнакома, в результате нескольких попыток мне обычно удавалось добыть зайца или даже крупную птицу, не имею понятия, как она называется. Но точно, не орел и не ястреб. Я метал в зайца копье, если промахивался, он отбегал на десяток метров и снова принимался глодать какие-то корешки. Второй промах, снова объект перемещается дальше. Похоже, заяц не понимал опасности, которое несло мое копье с каменным наконечником. Возможно, оно казалось зверьку падающим деревцем, которое может больно ушибить, но уж никак не лишить жизни. А вот большую жирную птицу удалось сбить с первого раза. Второй попытки она бы мне точно не предоставила. Птица пыталась взлететь, в это время копье прошило ее насквозь. Как я гордился этим броском, чувствуя себя великим героем каменного века. Сестра тоже обрадовалась добыче.
- Хаза, хаза! - повторяла она, принимаясь ощипывать добычу. Я гордился собой до тех пор, пока со мной на охоту не отправился Фан. За десять минут парень добыл двух зайцев и одну такую же птицу. Возможно, это был древний глухарь, который в брачный период ничего вокруг себя не видел и не слышал. А я опозорился. Ни один мой бросок не достиг цели. Не стоило при первом успехе задирать нос, так что в пещеру в тот день я вернулся не в самом приятном расположении духа.
Воду нам приходилось набирать из родника, бившего из скалы неподалеку. Как я ни ломал голову, во что ее набирать, так и не смог придумать. Кроме широких листьев местного лопуха никакой посуды у нас не было. А в лист вмещалось не более полулитра, да пока донесешь, половину прольешь, бортиков то нет. Я с сожалением вспоминал каменную чашу, принадлежавшую вождю Бону. Чаша была явно природного происхождения, округлый кусок камня с нишей. Женщины иногда варили для него в чаше бульон. И хоть бы раз толстяк поделился с остальными! Я бы утащил с собой эту каменюгу, но веса в ней было не меньше пяти или шести килограмм. Притом, что объем воды, который там помещался, не превышал полутора литров. Природа, сделавшая это чудо, оставила слишком толстые стенки. А в лопухе бульончик не сваришь. Вот и приходилось питаться недожаренным жирным мясом. Из какого материала, кроме камня, можно сделать кастрюлю? Я понятия не имел. Мне гораздо проще было сбегать в супермаркет и купить все необходимое, в том числе, любую посуду. Только супермаркетов здесь, к сожалению, не было.
Пока народ спал, я подбросил в костер веток и вышел из пещеры. Какое здесь небо звездное! Луна висит, кажется, протяни руку и дотронешься. Звезд тысячи и тысячи, это не подсвеченное городскими огнями небо двадцать первого века. Хотя, о чем я? Почему я решил, что это далекое прошлое? Может, параллельный мир, о коих часто упоминают не только фантасты, но даже маститые ученые. Надо сказать, пронзительно черное небо, густо усыпанное светлячками звезд, завораживало. Вот над горизонтом пролетел, сгорая, метеор. Я замер, прислушиваясь к ночным звукам, не в силах оторваться от чудесного зрелища. Издалека, со стороны леса, раздался рык крупного ночного хищника, ему ответил многоголосый волчий вой. Пока горит костер, пещеру можно считать защищенной. Запаса топлива должно хватить до утра, об этом мы с Фаном позаботились. Часов у меня нет, мы с парнем делим время дежурства "на глазок". Еще час-полтора, я его разбужу, пусть покараулит до рассвета. А пока можно смотреть на звезды и мечтать. Потому что такого звездного неба в той жизни я не видел, даже будучи на юге или в Египте, куда довелось однажды слетать на отдых. Я вернулся в пещеру и сел возле огня. Неподалеку раздался тяжелый рев. Вряд ли это мирное животное, они по ночам не бродят. Я взял толстую палку и подержал над огнем. Пламя разгорелось, искры вылетали из пещеры и устремлялись в небо. Как бы пожара не было, хотя в предгорьях гореть особенно нечему, травы нет, кругом сплошной камень.
В это время к огню снаружи просунулась жуткая полосатая морда с двумя острыми, как кинжалы, кривыми клыками. Желтые глаза уставились в меня. Инстинктивно я ткнул горящей деревягой в морду, достойной американского праздника Хэллоуин. Дикий рев сотряс пещеру, тигриная морда, вогнавшая меня в ступор, исчезла. Снаружи доносился обиженный мяв, который мог бы принадлежать котенку размером с буйвола.
- Что за вой! - вскочила с меховой лежанки сестра.
- Волки? - спросонья высказал предположение Фан, в то время, как недовольный мяв затихал вдалеке.
- Чанг это был, - подал голос Хунам.
Завтракать было рано, но уснуть уже никто не мог. Возможно, для пещерных жителей подобный визит ничего особенного собой не представлял. Подумаешь, саблезубый тигр заглянул на огонек! Но не для меня. Саня Петров медведей и тигров видел разве что, в зоопарке, в клетке за крепкой решеткой. Я ушел в дальний, темный угол маленькой пещеры, улегся там на кусок шкуры и долго дрожал, как осенний лист. Смерть прошла рядом. Такого ужаса в двадцать первом веке испытывать мне не приходилось, хотя, если подумать, автомобили, кажущиеся столь легкими и безопасными, гораздо смертоноснее, чем хищники каменного века.
Скорчившись на грязной шкуре, я страстно просил небеса вернуть меня обратно, в родную общагу к другу Женьке и улыбчивым, веселым девчатам. Но небеса к моим мольбам остались глухи.
Так прошло несколько дней, я постепенно отошел от ночного ужаса. На охоту я смог отправиться только день спустя, при этом постоянно оглядываясь, ожидая, что из-за каждого дерева вот-вот прыгнет на меня полосатый чанг. Но тигр ушел и больше не появлялся, а зайцы и птицы частенько становились нашей с Фаном добычей. Постепенно страхи забылись, жизнь наладилась. И все было бы хорошо, если бы Хунам, который вполне оправился и даже принимал участи в охоте, не заявил, что скоро нам всем предстоит отправиться за горы к его родному племени. В самом разгаре было замечательное жаркое лето, предгорья полнились дичью, неподалеку от нашей пещерки из скалы бил родник с вкусной холодной водой. Живи себе и радуйся! Я спросил парня, зачем нам уходить.
- Надо идти, - как всегда кратко, ответил он, - в ту сторону, где рождается небесный огонь.
Значит, на восток, через горы.
- Разве мы сможем пройти через скалы? - спросил я, в то время как сестра и Фан навострили уши.
- Я прошел, - ответил Хунам, - там есть узкое ущелье.
- Разве здесь плохо? Еды навалом, вчера ты сам добыл зайца. А теперь хочешь уйти?
- Плохо будет потом, - ответил он, - когда дух Куругды засыплет землю белым холодом. Еды будет мало, живность уйдет в долину, - он махнул рукой на юг. - Здесь мы замерзнем. У нас мало шкур, пещера холодная, пищи для огня не хватит.
До леса действительно было не близко, тащить оттуда топливо можно, но чем рубить? Каменным топором? Тут я с ним был согласен. С обогревом проблема, зимой, сколько огонь ни поддерживай, толку не будет, если теплой одежды нет. О Куругды Ану уже слышал от шамана. В божественном пантеоне племени Волка он скорее считался не духом, добрым, или злым, а одним из богов, повелевающим стужей. Короче, хозяином зимы.
Очень не хотелось уходить, но я понимал, другого выхода нет. Неизвестно, как нас примет племя Медведя. По воспоминаниям Ану, чужаков здесь никто не любил. Я полагал, у нас еще есть время, по крайней мере, до конца лета, но ошибся.
- Мы можем не спешить, - сказал я, - подождем, пока листья в лесу не станут желтыми.
- Племя Медведя уйдет, - ответил парень, - Зукар обещал отвести нас далеко в степь туда, где много еды и тепло. Там можно переждать, пока Куругды не перестанет сыпать белым холодом. Но тогда мы их не найдем.
"А если они уже ушли?" - подумал я. Его, скорее всего, в племени похоронили, одиночке не выжить, каким бы могучим он ни был. Никто Хунама не ждет, и шаман Зукар вполне мог увести племя. Правда, в любом случае мы ничего не теряем, всегда можно сюда вернуться. Одежду, как и шапки, можно сшить из заячьих шкурок. Однако внутренний голос Ану возразил: летние шкурки плохие, для одежды не годятся. Ну, так, добудем зайцев осенью, или зимой!
Но тут Хунам выдал такое, что мне захотелось немедленно отсюда убежать.
- Я заметил неподалеку чужие следы, - сказал он. Неужели Бон приходил? Если найдет пещеру, тут мне и конец! Ничего хорошего не ждет и сестричку с Фаном. Отщепенцев нигде не любят, даже в каменном веке!
- Ану, надо идти, - подала голос, обычно молчаливая, Шана, Фан согласно кивнул.
Что-то слишком легко моя сестричка высказалась за то, чтобы оставить пещеру. Неужели только из-за чужих следов? Нас ведь еще не нашли и найдут ли, неизвестно. Потом заметил, какими глазами она смотрит на Хунама, и до меня дошло. В общем-то, не мое это дело. В нынешние времена люди легко сходятся и, столь же легко, расходятся. В основном, по желанию мужчины, как наиболее сильной стороны. Женщина здесь против мнения мужчины редко что-то решается сказать, к примеру, Бон, вождь нашего волчьего племени, по воспоминанию Ану, несколько лет назад до смерти прибил женщину, которая посмела ему перечить. И ничего ему за это не было.
В той жизни я как-то сходил в поход, еще в школе, вместе с классом. Надо сказать, впечатление осталось самое неприятное. Ночью мерзли в палатке, днем нас поливал дождь. Теплый, правда, так что в результате никто не заболел, у костра обсушились и благополучно вернулись домой, но больше в походы меня не тянуло.
Нынешнее тело, к моему удивлению, оказалось не столь изнеженным, как предыдущее. Ночами я хоть и мерз, но не так сильно, а подошвы ног напоминали подметки хороших ботинок. Думаю, даже змея мою пятку не смогла бы прокусить. В будущем меня наверняка посчитали бы закаленным человеком. Тем не менее, я был уверен, что этот поход будет тяжелее, чем тот, из прошлой жизни.
И так, на следующий день мы собрались. Шана завернула куски жареного зайца в листья лопуха, мы с Фаном и Хунамом взяли все шкуры, что у нас были, а также оба копья. То, что я извлек из кабана, убитого Хунамом, не годилось. Каменный наконечник сломался. Жаль, что у нас нет фляг или иных сосудов, чтобы прихватить с собой воды. Кто знает, что нас ждет там, по другую сторону гор, а лето нынче жаркое, жажда может замучить. Надеюсь, что воду мы, все же, найдем, живут же там как-то люди! Я кинул прощальный взгляд на пещеру и родничок, бивший из скалы, и направился вслед за Хунамом. Тот уже неплохо передвигался, хоть и слегка скособочившись, рана, все же давала о себе знать.
Ближе к полудню мы добрались, наконец, до ущелья, о котором говорил Хунам, а еще через пару часов оказались по другую сторону горной гряды. Вход в ущелье густо зарос кустарником и мелкими деревьями, так что лучшей маскировки нельзя было придумать. С противоположной стороны также рос кустарник, причем часть была с колючками. Словно природа пыталась защитить ущелье от случайных визитеров. Интересно, как его нашел наш знакомец?
Покинув скалистую расселину, мы устроили привал, расположившись на живописной лужайке среди кривоватых березок и кустарника. Местечко, надо признать, удобное. Со стороны нас заметить сложно, мешает растительность. Рядом небольшой ручей с вкусной, холодной водой. Идеальное место для городского туриста. Я даже внутренне усмехнулся от такой мысли. Все бы ничего, только моя физиономия могла бы сильно напугать друзей или родственников. Я и сам ее иногда пугался, когда видел в воде отражение, приплюснутый нос картошкой, низкий лоб и скошенный подбородок. И круглую голову с торчащими в стороны ушами-лопухами. Хотя ко всему привыкаешь, к собственной внешности я также привык и казался себе иногда красавцем, шучу, конечно!
Вскоре мы продолжили наш путь по лесистым предгорьям на другой стороне гор.
- Далеко до твоего племени? - поинтересовался я у Хунама.
- Скоро доберемся, - буркнул он в ответ и добавил: - видишь впереди гору, похожую на хорга?
Хоргом местные называли медведя. - Там мое племя.
Разумеется, парень понятия не имел, о единицах расстояния. Вот и ответил, указав на приметную гору, вершина которой, в самом деле, напоминала огромную голову медведя. По моим прикидкам, мы доберемся туда к полудню. Так и случилось, вот только, впереди нас поджидала неожиданность. Едва мы, миновав березовую рощицу и оказавшись на свободном пространстве, увидели, что возле пещеры идет настоящее сражение. Защищали свой дом светлокожие люди, такие, как наш приятель Хунам, на них нападала толпа низкорослых темнокожих пришельцев, не негров, а скорее мулатов. И было их много, около полусотни, вооруженных длинными копьями. Сразу стало понятно, что светлокожим родичам Хунама не выстоять, хотя у некоторых я заметил луки, две темнокожие фигуры валялись на земле, утыканные стрелами. Увидел я и разбойничьего вождя. Плотный, на голову выше остальных, он ловко орудовал деревянной палицей, нанося резкие удары. Вот упал один защитник, за ним второй. На поле боя разносились вопли. "Хора, хора!" - вопили защитники пещеры из племени Медведя. "Баух!" - вторили нападавшие. Баухом называли лису, позже я узнал, что племя темнокожих агрессоров, так и называлось.
Наш приятель, с копьем наперевес, помчался на помощь собратьям, я поспешил за ним, от меня не отставал Фан с сестрой, хотя сестра вместо оружия держала куль лопухов с завернутым в него мясом. Темнокожие не ожидали атаки с тыла. Хунам атаковал чужого воина, тот упал без единого звука. Я размахнулся и отправил копье в чужого вождя. Остаться безоружным я не боялся. Кругом, кроме раненых и убитых с той и другой стороны, валялось достаточно оружия. Метнув копье, я тут же подобрал другое. Попасть я особо не надеялся, все-таки расстояние было слишком большим, но, как ни странно, попал. Мое копье угодило вождю в спину, и он упал.
"Гаар умер! Гаар умер!" - раздались крики, нападавшие резко отступили и бросились бежать, не позаботившись о своих раненых собратьях. Вдогонку им полетели дротики, копья и стрелы, два врага упали, остальные скрылись за деревьями. Нас, наконец, заметили. Из пещеры вышел седобородый старик в пятнистой шкуре леопарда и с бубном, аналогом того, что я смастерил для нашего шамана. Несколько воинов прошли вдоль павших, раненых чужаков безжалостно добивали, добивали и своих, тех, кому не суждено выжить. Кого можно было поставить на ноги, уносили в пещеру. Шаман принялся отплясывать дикий танец, стуча колотушкой в бубен и напевая нечто непереводимое. Память Ану выдала информацию, что Зукар, это имя упоминал Хунам, просит души погибших отправляться на поля вечной охоты, не досаждать и не портить жизнь живым. Мы стояли и ждали окончания этого концерта. Я спрашивал себя, где вождь племени Медведя, искал его взглядом и не находил. Наконец, шаман прекратил камлать и приблизился. При этом он низко поклонился Хунаму. Остальные члены племени складывали дрова для погребального костра, в котором должны были сгореть как наши погибшие, так и воины племени Лисицы.
- Приветствую тебя, вождь! - сказал шаман. Вождь? Я не ослышался?
- Что с отцом? - резко спросил Хунам. Шаман Зукар потупился.
- Проклятые лисы убили твоего отца, главного охотника и его дочь, - сказал он, - теперь ты вождь, Хунам. Отец твой наслаждается охотой на небесных полях.
- Я их уничтожу! - воскликнул новоиспеченный вождь. Шаман покачал головой.
- Скоро придут холода. В этой пещере мы замерзнем, - сказал он, - то же самое ждет глупых лис, если они ее займут. Месть врагам придется отложить до того, как Куругды пошлет на землю белый холод, а затем Шубан-Дол вернет тепло. Скоро мы уйдем. Но, прежде, чем отправиться к новому месту, необходимо послать туда разведчиков.
Хунам нахмурился, ему явно не понравились слова шамана, однако он согласно кивнул.
В это время погребальный костер затрещал, разгораясь. Освободившиеся воины подошли к нам и преклонили колени.
- Хора, Хунам! - приветствовали они нового вождя.
"Быстро здесь дело делается, - подумал я, - не успел сынок вернуться, как стал вождем".
Погребальный огонь догорал, а я, тем временем, задумался о том, что нас здесь ждет. Женщинам проще, молодых, как продолжателей рода, не прогонят. Что касается нас с Фаном, подобной уверенности у меня не было. Даже притом, что мы спасли Хунама.
Глава пятая
Опасения мои оказались беспочвенными. Хунам представил нас, как своих друзей и спасителей, произнеся всего лишь несколько кратких фраз. Не любил он "растекаться мыслью по древу". Нас накормили, показали спальные места в пещере, заранее положив туда мягкие шкуры. Я приглядывался, как живут "медведи", наблюдал за женщинами, жарящими мясо на огне, за мужчинами, отправившимися впятером на охоту. Четверо копьями, один с луком. Из специальной сумки, сшитой из кожи буйвола и висевшей на поясе, торчал запас стрел. Хунам остался в пещере, о чем-то разговаривая с моей сестрой. Чувствую, не просто так. Что ж, я буду рад. Конечно, ни о какой свадьбе речи не идет, просто шаман попляшет вокруг новобрачных и заставит их выпить грибной отвар. Судя по воспоминаниям Ану, так было в моем племени. Пообщавшись с Шаной, Хунам подошел и сообщил, что с завтрашнего дня будут натаскивать меня стрельбе из лука. Поинтересовался, стрелял ли я раньше. Узнав, что в племени Волка лука не знали, огорченно покачал головой.
- У нас мужчины обучаются стрельбе с детства, - сказал он.
Стало ясно, что снайпер из меня не получится. Ну, хоть правильно лук держать научусь, и стрелу пускать, пусть даже поначалу "в молоко". Что делать, если Ану лука в своей жизни не видел. Позже я убедился, что штучка эта в изготовлении непростая. Думаю, наш оружейник Шлим вряд ли смог бы изготовить лук.
- Завтра Зукар, пообщавшись с духами предков и спросив их согласия, проведет обряд приема вас в племя Медведя. А через десять дней (он продемонстрировал обе руки с растопыренными пальцами) отправишься с четырьмя воинами на разведку к новому месту.
- Отчего бы не пойти сразу всем? - спросил я.
- Мы давно там не были, холодное время переждали здесь. На этот раз духи предупредили шамана, что злобный Куругды готовится пришлать на наши земли страшный холод. Далеко на юге есть теплая долина, там много живности и удобная пещера. Но место могли занять, вы должны выяснить, есть ли там чужаки и, если есть, сколько их.
- А Шана пойдет с нами?
Хунам отрицательно качнул головой. Явно запал на сестричку!
- Фан тоже останется, он хромает и у него еще болит нога. Пойдут Ус с Гунамом, Гау и Гир, опытные охотники и следопыты. Если в долине чужаков нет, Ус с Гунамом вернутся, и тогда мы выступим всем племенем, а вы с Гау и Гиром дождетесь нас.
- Долина далеко?
Молодой вождь растопырил пальцы двух рук, показывая, что путь займет десять дней. Через десять дней выходим, туда десять, обратно десять, итого, месяц долой. Разведчики вернутся к концу августа, за две недели до начала осени. А там может ранний снежок выпасть, а злобный Куругды белый холод наслать.
На следующий день начались мои тренировки. Поначалу ничего не получалось, стрелы валились из рук, лук, как следует, не натягивался. Однако Ус и Гунам, которые взялись за мое обучение, проявили поистине ангельское терпение. Уронил я стрелу, хорошо, что не наступил, сломалась бы, каждую из них местные ребята выделывали не за один день. Может, мои наставники и осыпали бы меня руганью, только слов таких из моего времени, они еще не знали. Ну, фыркнет Ус с насмешкой, а Гунам презрительно скривится, и на этом все. Ни воплей, ни рукоприкладства, ни жалоб молодому вождю на меня, бестолкового. Вечером того же дня нас поставили на поляне перед собравшимся племенем, и шаман больше часа камлал, выкрикивая непонятные фразы и стуча в бубен. Надо сказать, бубен у него был не чета моему. Возможно, проникновенный раскатистый звук зависел от кожи, из которой его сделали, а может, дело в технологии изготовления. Надо сказать, у меня мороз по коже шел от этих звуков. Словно не только племя собралось на представление, но сами духи предков столпились вокруг поляны. Но это больше касалось той части сознания, которая принадлежала Ану. Я, естественно, ни в каких духов не верил и не ощущал торжественного прилива вдохновения. По окончанию "концерта", шаман объявил, что новоиспеченные члены приняты в племя. А также, вот молодец, добавил, что надеется на нашу верность, трудолюбие и готовность отдать жизнь для защиты от врага. Прямо, как секретарь партийного собрания!
На десятый день я, наконец, научился стрелять и иногда даже попадал, но не далее, чем с пятнадцати-двадцати шагов. Но и таким достижением чрезвычайно горился.
В лень выхода нам вручили копья, луки, по два десятка стрел, деревянные фляги-долбленки для воды и несколько шкур. Шаман заставил Уса повторить приметы пути, который вел к месту.
- Вход в долину один, - сказал шаман на прощание, если следов там нет, значит, нет и чужаков. Увидите следы хорга, шуга или полосатого чанга с длинными зубами, будьте осторожны. Мелкой дичи и птиц там всегда достаточно. Можете охотиться, только на дальнюю мертвую поляну не ходите. Вспомните Шугаха, как тяжело он умирал после встречи с демоном.
Я впервые услышал о мертвой поляне и навострил уши. Ус с Гунамом кивнули, значит, что-то им известно. Я промолчал, вопросов задавать не стал. Ничего, потом спрошу. Гау с Гиром мои ровесники. Гау худощавый и спокойный по натуре, Гир здоровый и с апломбом. Старших слушается, а ровесников нет-нет, да и пытается наклонить. На второй день, когда я получил свое место в пещере и поставил у стены копье с твердым и хорошо заточенным каменным наконечником, Гир подошел, взял копье и заявил, что теперь оно будет принадлежать ему, как опытному охотнику и следопыту.
- А ты, чужак, сделаешь себе другое, - сказал, свысока глядя на меня.
- Поставь на место, - ответил я. Сестричка была рядом, но не вмешивалась, а только внимательно за нами наблюдала. Знала, что я в таких случаях спуску не даю. Возможно, Ану в данном случае бы проиграл, противник явно был сильнее. Но Гир понятия не имел о том, что в институте я два года занимался вольной борьбой. Конечно, чемпионских высот не достиг, но кое-что умел. Тело мне досталось мускулистое и, как ни странно, довольно-таки растянутое. Вчера я попытался сесть на шпагат и, представьте, мне это удалось.
- Отдай копье, гняш, - подначил я грязным словечком Гира, - это мое оружие.
- Ну, держись, худяк! - парень с хеканьем размахнулся на километр, как обычно дерутся в деревнях. Я увернулся от летящего в лицо кулака и провел простую подсечку, при этом сильно толкнув противника в грудь. Тот грохнулся на пятую точку и, разинув рот, уставился на меня.
- Как это получилось? - глаза его напоминали два чайных блюдца. - Покажешь?
- Покажу, - пообещал я. Копье он вернул и даже подарил небольшой ножик из бивня мамонта, который сам вырезал. Я спросил, охотятся ли они на больших махов, так здесь называли мамонтов.
- Бивень мне достался от деда, - сказал Гау, - дед был великим охотником, и добыл двух маахов. Шаман в его честь нарисовал зверя на стене пещеры, и каждый раз перед охотой мужчины стреляли в изображение из лука. Если промахивались, значит, охота будет неудачной. Шаман позволял отряду выступать, если все стрелки попали в цель.
Гау показал рисунок на стене в глубине пещеры и добавил, что стреляли с двадцати шагов. Я поинтересовался, можно ли мне попробовать, парень кивнул на шамана, а тот стрелять запретил. Объяснив, что охоты сейчас нет, духи рассердятся, если их потревожат без нужды. Ну и ладно, не очень-то хотелось. С моим умением промахнусь и опозорюсь.
Наконец, мы собрались и вышли в путь. Дорога лежала вдоль склона хребта, заросшего лесом и кустарником. К вечеру, когда мы решили устроиться на отдых, увидели впереди возле зарослей колючего кустарника остатки туши кабана и рядом мертвую израненную собаку. Убил ее не кабан, Гау обнаружил много волчьих следов. Видно, собака пыталась отстоять добычу, но не справилась с волками. Те ее порвали, сожрали кабана и ушли.
- Здесь останавливаться опасно, волки могут вернуться, - сказал Ус, - придется поискать место для ночлега дальше.
- К тому же, здесь нет воды, - добавил Гунам. Они были правы, хотя каждый из нас имел полную флягу.
Мы уже собрались отправиться дальше, когда я услышал из-за камня, что возле кустарника, тонкий скулеж и извлек оттуда черного щенка.
- Так вот кого защищала собака, - сказал Ус.
- Убей его, - посоветовал Гир, - степные собаки злые, вырастит, тебя самого загрызет.
- С чего ты взял, что это степной пес? - спросил я, с удовольствием разглядывая симпатичную мордашку с белой полоской на лбу.
- Далеко впереди, за долиной, куда мы направляемся, раскинулось бескрайнее поле, - пояснил Гунам, - там обитают стаи собаки. Здесь, в предгорьях, они появляются редко.
- Давай, я его убью, - настаивал Гау, положив руку на каменный нож, что висел у него на поясе, - вечером пожарим и съедим.
И ведь съедят! В голодные годы пещерные ребята потребляли любых зверюшек, будь то крысы, мыши, собаки или тушканчики, даже древесными червями не брезговали. Но собаку я слопать никому не позволю. Уверен, этот маленький песик станет моим самым верным другом!
- Я хочу его оставить его. И назвать, - я задумался. Собака ведь друг человека? - Назову его Чел!
Кличка на русском ни о чем не сказала моим спутникам. Гир и Гау одновременно и равнодушно пожали плечами.
- Смотри, - сказал Гау, - как бы этот пес однажды не перекусил тебе глотку.
- Никто и никогда не держал у себя степных собак, - добавил Гир. Насколько я понял, собаки в степи были не менее злы и агрессивны, чем волки. И охотники их опасались не без причины.
Пещерные люди еще не пытались одомашнивать собак, как, впрочем, и остальных животных. Не пришло еще время. Пройдут тысячелетия, прежде чем в оседлых племенах появятся стада коз и овец, охраняемые пастухами с домашними собаками. И всадники на лошадях и быки, тянущие за собой плуги. Кто-то должен начать, почему ни я? Чел, тем временем, перестал скулить, пригрелся и заснул у меня на руках. Так я его и нес до самой каменной насыпи, похожей на небольшую пирамиду с плоским верхом, на которую мы забрались, чтобы провести относительно безопасную ночь. Развели небольшой костер и поужинали жареным мясом. Учуяв мясной запах, Чел проснулся, заворочался и заскулил. Не слишком ли он мал, чтобы есть мясо, а молока у меня не было. Я тщательно пережевывал кусочки и только после этого вкладывал ему в пасть. Все проглотил, без остатка и не подавился. Мои попутчики с удивлением наблюдали процесс кормления. Когда-нибудь я заведу целую свору, будут в племени помощники в охоте и надежные сторожа!
На третий день путешествия мы встретили трех взрослых мамонтов и одного детеныша. Они двигались нам навстречу.
- Спрячемся за деревьями, - скомандовал Гунам, поднимаясь по пологому склону к зарослям, мы последовали за ним. Ану подобных встреч не помнил, племя Волка на гигантов никогда не охотилось. А после побоища с соседями они, тем более, могли позволить себе охоту, разве что, на кабанов или оленей.
Мои спутники скрылись за деревьями, я спрятался за большим камнем на пригорке, желая хорошенько рассмотреть вымерших родичей слонов.
- Скорее иди сюда, Ану! - услышал я шепот Гунама, который был самым старшим и опытным в нашем маленьком отряде. Насколько я знал, слоны, если их не задевать, животные довольно мирные. В Индии они переносят тяжести и работают на человека, за это их кормят и ухаживают. Уверен, мамонты также вполне безобидны. Поэтому я и остался на виду, не прячась за густой растительностью. Мне было удобно сидеть, Чел лежал на коленях, объевшись мясом, и мирно спал.
- Когда отец моего отца был жив, - присев сзади, сказал Гунам, - маахи раздавили трех охотников из нашего племени.
Если их ранить или обидеть, неудивительно. Разъяренный мамонт, конечно же, крайне опасен.
- Охотники открыто сидели на пригорке, как ты сейчас, и все погибли. Чужое племя в тот день охотилось на маахов, одного ранили копьем, наконечник так и торчал у него в брюхе, древко отломилось, но добить мааха чужаки не сумели и убежали. А вскоре после этого он напал на нас.
Мамонты могут быть злопамятны, и если среди этой троицы окажется тот самый, с наконечником от копья, один вид человека может его привести в бешенство. Подумав так, я подхватил Чела и укрылся за толстым деревом. Отсюда тоже все было замечательно видно. Мамонты напомнили мне военный парад, когда по площади, лязгая гусеницами, проходили танки. Хотя ход животных казался мягким и почти бесшумным, тем не менее, земля под их тяжестью ощутимо вздрагивала. Этих бы мохнатых слоников, да в зоопарк! Отбоя бы от посетителей не было! Наконец, они ушли, а мы решили, что здесь, за деревьями, вполне можно устроиться на ночь. Неподалеку журчал ручеек с чистейшей водой, прежде всего, мы наполнили фляги. Жареное мясо, которое взяли с собой, закончилось, на следующий день нужно было отправляться на охоту. Непуганая дичь в этих местах попадалась часто, голод нам не грозил.
Глава шестая
День начался с охоты. Чела я пристроил под корнями старого дерева, рассудив, что в этой природной норке для него наиболее подходящее место. Перед тем накормил остатками мяса, которые припрятал специально на этот случай. Спустившись на равнину, мы оказались в редком лесочке, на опушке которого увидели здоровенного лося. Задрав голову, тот объедал листья с дерева.
- Вы с правой стороны подойдете с луками, - шепотом обратился Гунам к Усу, Гау и Гиру, мы с Ану с другой стороны кидаем копья, потом вы стреляете из луков.
Трое лучников немедленно отправились в указанном направлении. Мы с Гунамом проследовали через лес, стараясь идти бесшумно и не наступать на валяющиеся ветки. Хотя вряд ли наше приближение могло испугать лося. Животное выглядело великаном среди лосей, в холке высотой где-то метра два с половиной, если не три. Хоть шкура у него не такая толстая, как у мамонта или носорога, веса в нем прилично. Вряд ли мы смогли бы съесть даже четверть такой туши.
Как обычно, все пошло не по плану. Гау с Гиром решили показать, какие они великие воины. Похоже, все охотники у медведей с немалым апломбом и завышенной самооценкой. Не успели мы приблизиться, как в лося угодили три стрелы. Ус тоже отличился и пострадал первым, его подцепили на рога и бросили в чащу. Охотнику повезло, он упал в кусты, смягчившие падение. В лосиную шкуру воткнулись еще две стрелы, но, похоже, гиганту они были как слону дробинка. Лось развернулся, чтобы разобраться с Гау, но тот успел отскочить, выронив лук, который попал под копыта животному. Раздался хруст, Гау лишился оружия. Гир успел наложить новую стрелу и выпустил ее в лося, отвлекая его от товарища. В это время на поле битвы подоспели мы с Гунамом, и одновременно метнули копья. Расстояние было смешное, чье именно копье оказалось смертельным, осталось неясным. Копья были одинаковые, словно близнецы-братья. Одно из них пробило сердце животного, после чего лось замертво рухнул наземь.
- Ус, ты живой? - крикнул Гунам, с беспокойством пытаясь разглядеть товарища, копошившегося в густом кустарнике.
- Живой я, живой, - отозвался охотник и выбрался, наконец, из зарослей, смягчивших падение. Вид у него был помятый, руки и лицо ободраны, однако на лице играла довольная улыбка.
- Этот лось теперь похож на ежа, - сказал он, - интересно, чья стрела его добила?
- Мы должны были сначала бросить копья, - нахмурился Гунам, но долго сердиться не мог, охота получилась удачная. Однако все же добавил: - Убило его копье, мое или Ану.
Я видел, что Ус собирается возразить, но одного взгляда на лося оказалось достаточно, чтобы он признал правоту товарища. Стрелы оказались слишком слабым оружием против гиганта. Или же нужно было попасть в некую уязвимую точку, мне такие были неизвестны, и сомневаюсь, что троица лучников тоже имела об этом представление.
Дальнейшие два или три часа мы резали каменными ножами наиболее вкусные части лося, то, что можно было пожарить и в ближайшие день-два съесть. Остатки туши пришлось оставить хищникам, если таковые появятся. Гунам предложил прихватить кусок мяса и тащить по земле, чтобы волки могли добраться сюда по следу. Я думал, пещерным людям все равно, что станет с лосем, ну, сгниет, и демон с ним, ан нет! В голове у моих товарищей не укладывалось, что столько мяса придется бросить без всякой пользы.
- А если волки по следам доберутся до нашей стоянке? - спросил я.
- К себе мы приманку не потащим, - ответил Ус, - бросим, пройдем вдоль ручья, чтобы сбить волков со следа и только после этого вернемся на стоянку. Следы приведут сюда, к остаткам туши.
Насчет остатков он загнул, здесь была почти вся туша, мы отрезали совсем немного, но нам хватит. Гунам прихватил приманку: кусок бедра, с трудом отделив его от туловища, и мы двинулись обратно. До места добрались без приключений. Кусок туши Ус бросил, не доходя до ручья. Прежде чем свернуть к стоянке, перебрались на другую сторону и прошли по воде лишнюю сотню метров. Надеюсь, хищников, будь то волки, тигр или медведь, подобная мера собьет со следа.
На стоянке я, прежде всего, заглянул под корень дерева. Чел дремал, ну и соня! Честно говоря, меня беспокоило отношение к Челу моих спутников. Я опасался, что при напряженке с едой они могут его убить и сожрать. И не испытают ни малейшего раскаяния. К счастью, в этой доисторической местности живности водилось значительно больше, чем людей, так что вопрос с пропитанием пока еще не стал чересчур актуальным. Я представил, как обращусь к шаману, чтобы он провел обряд камлания по приемке Чела в состав племени. Шутка, конечно, меня бы никто не понял, а в отместку за подобное святотатство могли вообще из племени изгнать. Оставалось быть начеку и следить, чтобы песика никто не обидел. А там он вырастет и сам, кого захочет, обидит. Вон как зарычал, едва проснувшись. Я его усмирил кусочками жареного мяса, которое мои спутники успели пожарить на костре. Лось оказался столь же вкусным, как и огромным. Молодой и неопытный, иначе с людьми бы не связывался.
Мы устроили перекус, рассевшись вокруг костра. Моих спутников потянуло на разговоры, хотя пещерные люди обычно немногословные, при недостаточном количестве словарного запаса, общаются с помощью знаков, иногда выражая эмоции междометиями. Гау попытался, было, Чела погладить, но тот цапнул его за палец.
- Убью, шугляк! - заорал тот, сунув палец в рот и замахнувшись на собаку.
- Уймись, Гау, - сказал Ус, - Ану молодец, хороший помощник из пса получится. Чужим обмануть себя не позволит.
- Почему Ану его гладит, а я не могу?
- Потому что ты его съесть хотел, Чел умный, он все понимает.
- Это не волк, - добавил Гунам, - когда-то мы подобрали волчонка и хотели сделать из него помощника в охоте. Волчонок вырос, покусал охотника, который его кормил и убежал в лес.
- Охотник умер? - спросил Гау.
- Выжил, только до конца жизни хромал. Собаки не такие. Слышал я от шамана, что в племени орла, в великой степи есть собаки. Помогают в охоте и охране стойбища. Врагу подобраться не позволяют, чутье у них острое.
- Мой таким же будет, - сказал я, пристраивая Чела на коленях, - большой вырастет, волков будет драть.
- Собаки слабее волков, - возразил Гау, - поэтому толку о них немного. Недаром я предлагал его съесть.
- Тебе лося мало? - нахмурился Ус, в то время как Чел пристально посмотрел на парня и глухо зарычал.
- Смотри, Гау, кроме пальца что-нибудь более ценное потеряешь, - сказал я, - откусит, назад ни одна женщина не пришьет.
Когда до них дошла шутка, спутники принялись хохотать. Гау сначала хмурился, потом тоже засмеялся. Оказывается, и в пещерные времена люди ценили юмор. Надо будет поменять под здешние реалии подходящий анекдот. Я тут же принял мысль к исполнению.
- Вождь племени Буйвола явился к своим людям и объявил, что у него для них две новости, одна плохая, а другая хорошая. "Братья, какую новость сначала хотите услышать, плохую или хорошую?" - спросил он.
"Давай плохую!" - раздались выкрики.
"Нам нечего есть, кроме буйволиного говна"
"Теперь говори хорошую!"
"Зато буйволиного говна у нас навалом!".
Ус с Гунамом заржали, Гау задумался, а Гир сказал: "Что-то я не слышал о племени Буйвола. В каких пещерах они живут?".
Доходит до него, как до жирафа, хотя вскоре он принялся хохотать вместе с Гау. Надо будет еще что-нибудь вспомнить, раньше я знал массу анекдотов. Здесь они неизвестны и никто не скажет, что анекдот с бородой!
Глава седьмая
Очень быстро мы убедились в немалой пользе Чела. А дело было так. Перекусив, мы двинулись дальше по дороге, хотя дорогой это песчанно-каменистое предгорье назвать можно весьма условно. Попадались глинистые места, которые в дождливое время превращались в болото и перейти их, было не так просто и даже кажущиеся абсолютно безопасными зыбучие ловушки. Я не геолог и понятия не имею, как они тут образовались. Однако шаман племени о них знал и нас предупредил, чтобы песчаные круги мы обходили стороной. Я по жизни был человеком запасливым, так и сейчас, перед тем, как покинуть пещеру, приметил у одной из женщин плетеную вереску метров шесть в длину. И выпросил, к своему удивлению. Путь наш пролегал через горы, а там всегда можно сорваться и без надежной веревки погибнуть. Я обещал женщине по возвращении сделать шаману подарок, чтобы он провел камлание духам. Ну, а те пошлют ей ребенка, она уже несколько лет не могла забеременеть. Женщина была уверена, что без богатого дара шаман не станет беспокоить духов. В общем, вернусь, что-нибудь придумаю. Хотя уверен, виноват мужчина, тощий и слабый на вид. Тем не менее, она спит только с ним и другие ей не нужны. Ну, да бог с ней. Главное, отдала веревку, и на том спасибо. Эта веревка спасла жизнь Гунама, когда он наступил на песчаную зыбучку. Он погрузился в яму с песком по пояс, потом по грудь. Я немедленно извлек из сумки веревку и бросил ему конец. (При выходе Гунам ворчал, что незачем тащить с собой лишний груз, хотя веса в веревке было не больше килограмма) Он вцепился клещом, а мы вчетвером принялись вытягивать его из смертельной ловушки. Чел бегал вокруг и лаял тонким щенячьим голоском. Теперь главное, чтобы веревка не порвалась. К счастью, она выдержала, и вскоре Гунам выбрался из ямы.
- Сидах меня чуть не забрал, - сказал он, опустившись на землю. После пережитого ноги его не держали. Не окажись у меня веревки, мужику конец, задохнулся бы в песке.
- Прости, Ану, не прав был, когда не хотел брать с собой веревку, - сказал он. - Ты обещал подарок шаману, чтобы тот упросил духов послать Боне ребенка, я тебе помогу.
Я подумал, что гораздо эффективнее было бы переспать с Боней. Которая зациклилась на своем убогом мужичке, однако промолчал. Кто их знает, аборигенов, вдруг смертельно обидится? Позже я ему об этом намекнул.
- Попрошу шамана, чтобы напоил ее отваром гриба, - сказал Гунам, - и проведу с ней ночь. Думаешь, это поможет?
- Можно оба действия совместить, камлание тоже не помешает, - ответил я. Гунам не понял, что за "действия", пришлось растолковать. Идея пришлась ему по душе, теперь, полагаю, духи с помощью здорового мужика с проблемой справятся.
Мы двинулись дальше, держась в стороне от песчаных ям. Я вновь задал себе вопрос, кто их здесь выкопал, на равном расстоянии друг от друга? Неожиданно Чел принюхался и издал низкий злобный рык.
- Чего твоя собака злится? - недовольно обратился ко мне Гау, не скрывавший своего отношения к маленькому псу.
- Тихо! - я подхватив Чела на руки, а тот, молодец, сразу замолчал. - Ветер встречный, он кого-то унюхал.
Я поспешил спрятаться в густых зарослях кустарника, который, словно специально высаженный, рос по краям дороги.
Спутники последовали за мной. Гау хотел что-то сказать, судя по недовольной физиономии, Гунам шепнул: "Молчи!".
Не прошло и пяти минут, как впереди показалась группа людей, мужчина и две девушки. Низкорослые, плотного сложения, они держали в руках копья и внимательно оглядывались вокруг. Остановились они практически напротив нас и принялись что-то с жаром обсуждать. Язык был мне незнаком. Мужчина, смуглый, в накидке из коричневой шкуры, подпоясанный кожаным поясом, несколько раз показал рукой назад. Девушки сердито возражали.
- Они пришли издалека, из степного племени Ястреба, - шепотом сообщил Ус, - У меня дядя был из этого племени, поэтому немного их понимаю. Так же, как и нас, их послали найти теплую долину. Один мужчина провалился в яму, его не удалось спасти. Девушки хотят вернуться в степь, боятся песчаного сидаха. Мужчина говорит, что завоеватель Унгар силен, и, чтобы не погибнуть, племени нужно найти новое место.
- Нечего им делать в нашей долине, - буркнул Гунам, в то время как я крепко держал Чела, боясь, что он подаст голос.
- Их надо убить, это враги, - сказал Ус, - могут наткнуться на вход в долину. Не хватало нам биться с ястребами.
До чужаков было всего несколько метров. Во время охоты лось раздавил один из имевшихся у нас луков, остались два. Гау с Гиром взяли оружие и наложили стрелы. Ус размахнулся и метнул копье, сразив мужчину, тот упал замертво. Копье попало в спину и вышло у него из груди. Одна из девушек также упала, стрела поразила ее в сердце, во вторую Гир промахнулся. Увидев, что нас пятеро, она отбросила тяжелое копье и кинулась наутек. Отпускать ее было нельзя, мы бросились следом. Я отпустил Чела, который возглавил погоню. Я переживал за него, у девушки на поясе был черного цвета каменный нож. В племени Ану считался одним из лучших бегунов, так что я почти ее догнал. Девушка, поняв, что уйти не удастся, остановилась, повернувшись ко мне, и выхватила нож.
- Чел, стоять! - крикнул я, но тот и сам понял, чем грозит острый камень в ее руках, остановился на безопасном расстоянии от воительницы и принялся лаем звать на помощь. Не обращая на щенка внимания, да и что он мог ей сделать, пещерная дама бросилась на меня. Замысел ее был понятен. Сразу со всеми справиться она не могла, а перебить поодиночке, можно было попытаться. Но ничего у нее не вышло. Я схватил за руку с ножом, не позволяя ударить, каким-то образом она сумела перехватить его в другую руку. На ее симпатичном, европейского типа, лице появилась злобная усмешка, и в это момент Чел вцепился ей в пятую точку. Ай, да молодец, спаситель! Она на секунду замерла, издав дикий визг, я завернул ей руку за спину. Она взвыла от боли и выронила оружие.
- Чел, уймись! - крикнул я, пес не послушал и, вцепившись, не отпускал мою противницу. Как та ни рычала и не извивалась, я связал ей за спиной руки и отобрал острый камень. В это время подбежали мои спутники.
- Позволь, я ее проткну копьем! - запыхавшись, обратился ко мне Гир.
- Уберите от нее Чела, - ответил я. Чела убрал подоспевший Ус, хотя неугомонный пес в пылу азарта и его умудрился цапнуть за руку.
- Вот ведь шугляк! - выругался тот.
- Рука заживет, - с усмешкой отозвался Ус, - а вот она долго сидеть не сможет!
- Давайте ее убьем, - Гир злобно смотрел на пленницу, - она бы нас не пощадила.
Ус обратился к ней на непонятном языке. Девушка сверкнула на него глазами и, что-то ответив, пренебрежительно сплюнула. А ведь симпатичная! Нос прямой, волосы и брови черные, глаза синие. Перепоясанная кожаным ремнем шкура подчеркивала тонкую талию и красивую фигуру. Обуви нет, так же как у ее спутников.
- Я заберу ее с собой, она моя пленница, - твердо заявил я.
- Она убежит и приведет в долину своих ястребов, - сказал Гир.
- Сначала пес, теперь женщина, - задумчиво пробормотал Гунам и покачал головой, - кого еще приручишь, Ану? Уж не самого ли демона Дулаб-Го?
Если бы он знал, насколько оказался прав!
- Ее зовут Гунара, - сказал Ус, - она дочь великого шамана Угбан-Банга.
Глава восьмая
В этот день нам пришлось срочно искать убежище, и снова выручил Чел. Пока мы бестолково суетились, не зная, куда спрятаться от неожиданно налетевшей песчаной бури (откуда только взялась!), пес подал голос из-за густого кустарника, с противоположной стороны естественной просеки. Гир, как обычно, вызверился.
- Я эту собаку как-нибудь придушу! - крикнул он, пока я продирался сквозь колючие кусты. На той стороне я обнаружил нечто вроде пещеры, образованной кучей больших камней. Насколько я помнил из школьного курса географии, камни сюда мог некогда притащить ледник. Хотя, возможно, я ошибаюсь. Какой из меня ученый, тем более, геолог!
- Эй, все сюда! - крикнул я, ныряя под каменный свод. Чел забился в дальний угол и ворчанием выражал неудовольствие мириадами песчинок, которые лезли в нос. Сквозь колючки продрался Ус. Гунару не пришлось тащить, девушка прекрасно поняла, что остаться на открытом месте означает неминуемую гибель. Интересно, откуда принесло мелкий сухой песок, стремившийся забить дыхательные пути? Не так далеко на юге была степь, но вот о пустынях, полных мелкого песка, я не слышал. В маленькой пещерке сразу стало тесно. Сухая песчаная пыль, подгоняемая ураганом, врывалась в наше убежище, не давая вздохнуть.
- Стой! - крикнул я, перекрывая вой ветра, скинул шкуру и кое-как завесил вход, прицепив ее к острому краю камня, заменявшего нам потолок. Не скажу, что получилась идеальная завеса, однако проклятый песок уже не так настойчиво лез в носоглотку. Я уселся, прислонившись спиной к шкуре, не позволяя ветру сорвать ее и открыть проход в убежище. Я вспомнил из телевизионных передач, что в подобных случаях туареги заматывали лица тряпками, это помогало им выжить во время песчаной бури. Если ветер, все же, сорвет мою импровизированную занавеску, придется так и сделать.
- Плохо, что шамана с нами нет, - сказал Ус, - Сидах на нас гневается.