Эта история началась давно, еще когда мир не знал ни ужасов концлагерей, ни ада взрывов бомб, ни безумных приказаний кровожадного германского фюрера... Был тысяча девятьсот тридцать третий год, на берега Туманного Альбиона только что вступила робкая, юная весна.
Я, в ту пору совсем еще юный мальчишка четырнадцати лет, жил в небольшом городишке Гринфорд, которого-то и на карте, верно, попросту не было. Как и все дети города, я ходил в единственную старую школу, хотя уже давно столичные власти порывались ее прикрыть.
Отличием нашего городка было то, что даже тридцать фунтов здесь считались состоянием, а хозяйки могли перессориться из-за кома земли, упавшего случайно на чужой участок. Будет нетрудно представить нравы моих сограждан. Конечно, многое было последствием нищеты, болезней и неблагополучия.
В каждой семье Гринфорда были не то чтобы свои уроды, но скелеты без шкафа уж точно, ведь об этих "тайнах" знали и любили посудачить все от мала до велика.
К такой семье со своим "клеймом" принадлежал и я. Мы не жили впроголодь и не считали каждую монету, но экономить приходилось. Жил я с бабушкой и дедушкой. Мой отец погиб, когда мне было несколько недель от роду, а мать подбросила меня своим родителям и убежала за границу с любовником. Бабушка и дед рассказали мне, что мать забрала с собой мою родную сестру, которая была на десять месяцев старше меня. До нас дошла пара слухов - наверняка, дополненных и приукрашенных - что в чужих землях возлюбленный бросил мою родительницу после нескольких лет совместной жизни, оставив ее еще с несколькими прижитыми детьми на руках. Но желания верить этим сплетням, как и проверять их, у нас не имелось.
Портрет моей матери висело в моей комнате на стене возле окна. Я нарочно перевесил его так, чтобы на него падало как можно меньше света. Но когда лицо матери озарял свет лампы или луч солнца, я невольно вглядывался в ее лукаво прищуренные голубые глаза, правильный овал лица ,аккуратный нос и волнистые темные волосы, свободно ниспадающие на плечи. Всем этим, к моему великому горю, она наградила и меня. Зеркала рисовали мне такие же голубые глаза, лицо, нос и волосы. Как я старался что-то изменить в своей внешности, чтобы ликвидировать это невероятное сходство! Я щипал себя пребольно за руку, если замечал, что щурюсь как мать, говорил всем, что у меня вовсе серые, а не голубые глаза, и как только ни пытался выпрямить свои волосы! Летом я буквально жил на улице, надеясь, что моя шевелюра выгорит. А в борьбе за цвет глаз в раннем детстве я даже как-то закапал себе в них какое-то лекарство деда, после чего попал в больницу на месяц. До сих пор вспоминаю взбучку, которую устроили мне дома мои старики после возвращения.
Я их так любил! Это были скромные, порядочные люди, без жалоб и грызни жившие своим домом. Я смотрел на них как на божеств. Моя бабушка, Кейт Лоуренс, навсегда запомнилась мне в образе маленькой чистенькой старушки с неизменным пучком. Она была очень эмоциональна и всегда переживала за меня. Дедушка же мой, Руперт Лоуренс, был искусным поваром, поэтому очень часто дома у нас появлялись отменные обеды буквально из ничего.
И как же давно это было... Нет ни Кейт, ни Руперта Лоуренсов. Есть лишь моя память о них да две могилы на нашем кладбище...
Я всегда стремился быть похожим на них. Тех, которые заменили мне родителей.
Отец мой, Нелл Данкен, как я уже сказал, погиб сразу после моего рождения. Незадолго до этого события они с матерью и моей сестрой Джоселин приехали в Гринфорд, дабы поселиться у родителей матери. Старики с радостью приняли семью дочери и сразу полюбили своего доброго, тихого зятя. Как мне рассказывал дедушка, отец был очень умным, благородным человеком, верным и любящим супругом и нежным отцом. Он происходил из аристократического английского рода, множество его предков по мужской линии были выдающимися военными и морскими офицерами. Мой дед со стороны отца как раз был капитаном одного британского корабля. Он был против женитьбы своего единственного сына на моей матери-простолюдинке. И даже крупно поссорился с сыном. Их размолвка закончилась печально: дед заявил, что не хочет теперь знать моего отца и лишает его наследства. Поэтому отец и мать отправились в Гринфорд после своей свадьбы - им было некуда больше податься.
Отец очень переживал ссору с дедушкой. И надеялся, что сможет когда-нибудь помириться с ним. Когда родился я, отец решил дать мне имя в честь дедушки и сообщил ему об этом. Однако тот даже не ответил.
-Твой отец был прекрасным человеком... - грустно добавлял мой дед Руперт, рассказывая о нем.
Когда стало известно, что моя мать ждет второго ребенка, казалось, счастья в молодой семье станет еще больше. Но мать начала вести себя странно - исчезала из дома на несколько суток, пристрастилась к выпивке и совсем не обращала внимания ни на мужа, ни на мою сестру, ни даже на еще нерожденного меня.
-Куда ты, дочка?! - ахала бабушка, видя, что мать снова куда-то собирается, несмотря на поздний вечер.
-Мама! - с укором отвечала та. - Пожалуйста, прекрати совать нос в мои дела!
-Гарриэт, ты ведешь себя как подросток! Опомнись! В твоем положении...
Но слышался стук калитки, и шляпка матери мелькала среди зарослей жасмина в палисаднике.
Отцу о кутежах матери старались не говорить, но жители города не молчали. Нелл не злился на жену, он даже не требовал развода. Однако он страшно переживал за свою маленькую Джо и будущего ребенка.
-Нет, миссис Лоуренс, я не сержусь на Гарриэт, - говорил отец бабушке. - Но мне тяжело знать, что Джо вырастет без материнской ласки. И к тому же, - тяжело вздыхал он, - я боюсь думать о том, что жена может навредить малышу. Или еще хуже - потерять его...
...Но я выжил. И когда, в сентябрьскую полночь, отец наконец услышал мой крик, он подумал, что со мной в семью вновь вернутся любовь и понимание.
Но он жестоко ошибался.
Однажды бабушка нашла в пустой кроватке Джо записку от матери. Она сообщала, что встретила свое счастье в лице одного господина, что, совершая побег, она руководствуется зовом сердца, что Джо она не может оставить, так как любит дочку, а к малышу, то есть ко мне, еще не успела привязаться. И поэтому так будет лучше для всех.
Также мать прибавляла, что новый муж ее обеспечит, так как он очень богат, и что будущее Джо тоже будет безоблачным. Она просила не проклинать ее и не искать. Отца же мать уверяла в том, что ее кавалер уже уладил все дела с разводом, и Нелл может считать себя свободным от уз брака.
В ту пору у меня даже еще не было имени. До моего крещения отец не дожил. Он разбился насмерть, упав с высокого обрыва в пропасть. Удалось извлечь только его изуродованный труп, да и то пролежавший на дне оврага несколько месяцев. Бабушка с дедом выполнили то, чего хотел мой отец. Он как-то сказал им, что мечтает дать мне имя в честь своего отца, знаменитого британского капитана Терруза Данкена. И я получил это имя, став Террузом Данкеном Лоуренсом, а проще говоря - Терри Данкеном.
Вот так я и прожил в семье бабушки и дедушки свою небольшую еще жизнь, служа им живым напоминанием о дочери, ведь я был поразительно на нее похож. Но что больше всего угнетало меня, так это отсутствие отца - у меня не было даже его портрета! - и боль от того, что мне никогда не суждено было увидеть мою сестру. Я жалел о разлуке с ними, но отнюдь не с матерью.
-Ведьма! Это ты во всем виновата! Ты отняла у меня семью! Ведьма! - часто в детстве во время раздумий шептал я. - Но ты ответишь за то, что бросила нас! Когда-нибудь мы встретимся, и знай, что я не прощу тебя! Ведьма!
Время шло. Я ходил в школу, играл по вечерам со своим единственным другом Эданом - других приятелей у меня не было. Большая часть детей Гринфорда или враждовала со мной, или просто не общалась по причине моей несколько замкнутой натуры, достаточно бедной семьи, ну и, разумеется, из-за того, что я был сын подобной женщины как Гарриэт Данкен. О выходке моей матери знало не одно поколение, это было уже целое предание, передаваемое старшими сплетниками своей смене. В глазах общества и на мне лежала печать будто бы прокаженного. Еще пару лет назад своим долгом мои ровесники считали свист и улюлюканье при встрече со мной. Но несколько моих возвращений домой с синяками и ушибами, но всё же в ранге победителя, утихомирили этих детей. Они сменили насмешки на ехидное молчание и редкие ядовитые выпады, на что мне было совсем легко не обращать внимания.
Вообще, в Гринфорде все взрослые и дети отличались упрямством, злопамятностью, строгостью и злобой. Молодое поколение отчего-то удвоило в себе эти черты.
В одно погожее апрельское утро я был, как обычно, разбужен бабушкой, накормлен нехитрым завтраком и отправлен в школу. Я шагал по дороге, изученной настолько, что мог бы пройти по ней и ночью с закрытыми глазами. Мои глаза с удовольствием наблюдали за игрой солнечных зайчиков, отражавшихся в лужах и глыбах грязноватого тающего снега.
Внезапно я заметил стоящую под деревом девочку. Она была примерно моих лет. Одета девочка была в темный плащ. Шерстяная шапочка красного цвета только усиливала цвет ее огненно-рыжих волос, выбивавшихся из-под головного убора и кудрявыми прядями лежавшими на ее плечах и спине. В руке девочка держала большой коричневый портфель, набитый, по-видимому, книгами.
Она стояла в какой-то нерешительной позе, нервно теребя ручку портфеля и смотря вверх.
Я прошлепал прямо по лужам по направлению к девочке.
-Привет, - дружелюбно сказал я. - Ты, случайно, не в школу?
Девочка вздрогнула, перевела взгляд на меня, и, выдержав паузу, тихо ответила:
-Здравствуйте. Да, я иду в школу...только я новенькая и я...не знаю, где она.
-Как же так? Разве родители не рассказали тебе, где школа? Вы только переехали? Я тебя раньше не видел, - засыпал я вопросами незнакомку.
-Да, мы из Лондона. И...у меня нет родителей, - ответила девочка и замолчала.
Я смутился.
-Ты извини меня, я ведь не знал...
-Ничего. - Голос ее звучал вполне вежливо, и всё же давал понять, что девочка не хочет со мной общаться. Однако что-то подталкивало меня не завершать знакомства.
-Я тоже в школу. Хочешь, покажу дорогу? Но нам надо поторопиться, чтобы не опоздать.
-Спасибо большое, - кивнула девочка. - Но ты лучше иди...без меня.
Какие у моей собеседницы были глаза! Их изумрудно-зеленый цвет просто загораживал!
-Почему ты здесь стоишь? - спросил я.
-Видите ли, я шла в школу, как вдруг меня окружили мальчишки... Ну, в общем, - показала она вверх, - вот.
Я посмотрел на дерево и увидел на ветке шерстяной шарф болотно-зеленого цвета, концы которого раскачивал ветерок.
-Это твой? Но как он туда попал? Ветка очень высоко.
-Ветер помог, - горько усмехнулась девочка, - мальчишки сорвали шарф с меня и начали играть им. Я просила их остановиться...
Я протянул ей свою сумку и стянул куртку.
-Что ты надумал? - встревожилась девочка.
-Достать шарф, - ответил я и подошел к дереву.
Девочка схватила меня за руку.
-Бога ради, не надо! Ты же разобьешься!
Меня приятно удивило такое искреннее переживание и что девочка, наконец, перестала обращаться ко мне на вы.
-Я не сорвусь, не волнуйся. Я лажу по деревьям с семи лет, мне это ничего не стоит. Один раз я даже спасал четырехлетнего малыша, который каким-то образом залез на подобную высоту.
-Правда? - с восхищением спросила девочка. - Ты поразительно смелый!
Мое предприятие увенчалось успехом, и предмет гардероба был возвращен владелице.
-Огромное спасибо тебе! - горячо благодарила меня девочка.
-А теперь в школу, - весело ответил я ей.
Но когда мы добрались до школы, девочка исчезла, ее и след простыл. Немного огорченный таким ее поступком да и тем, что не успел узнать ее имени, я поплелся на учебу.
День пролетел как обычно. Проползли длинные и скучные уроки, и все поспешили разойтись по домам. Я знал за собой обязанность покупать каждый раз на обратной дороге кефир или молоко к ужину, поэтому и сегодня завернул в уютный магазинчик на перекрестке.
Миссис Марлин, полненькая и низкорослая, но очень миловидная и совсем не старая женщина, с улыбкой протянула мне бутыль с молоком. В Гринфорде все знали, что около двадцати лет назад она вышла замуж за сына местного богача. Отец юного Артура был против этого брака, он утверждал, что невеста лишь охотится за известной в обществе фамилией и деньгами.
Но вопреки подозрениям Артура Марлина - старшего союз его сына с бедной девушкой Розой был заключен по огромной взаимной любви. После свадьбы молодые уехали путешествовать в Индию, но через год миссис Марлин вернулась в трауре: ее муж и родившийся в Индии сын в одночасье заболели лихорадкой и умерли. Узнав об этом, скончался от горя и горячо любивший Артура отец. А многочисленные его прихлебатели быстро сумели обмануть молодую вдову, и, пользуясь ее горем и наивностью, полностью обокрали ее.
Добрый старичок-адвокат, единственный из "высшего света", кто проникся участием к Розе Марлин, сумел вытребовать в суде право для нее на ношение этой фамилии, а также небольшой магазинчик как наследство. Миссис Марлин была очень добра и скромна и страстно любила детей, в том числе и меня. Я, разумеется, тоже испытывал к ней огромную симпатию.
-Здравствуй, Терри, дорогой, как дела? Как бабушка и дедушка? - ласково спросила она меня.
-Спасибо, тетя Роза(я всегда так называл ее),всё хорошо. Правда, бабушка возмущена тем, что уже два уик-энда вы не были у нас, а дедушка просил сообщить, что почти починил вашу тележку для сада.
-У мистера Лоуренса воистину золотые руки! - воскликнула тетя Роза, прижав руки к груди. - А насчет выходных... Передай бабушке, Терри, что в воскресенье я обязательно приду к вам. И принесу мой коронный вишневый пирог! - Она рассмеялась.
-Да, я всё скажу. Мы будем ждать вас! До свидания, тетя Роза!
И я вышел на улицу.
Я почти подошел к моей улице, как вдруг увидел на противоположной стороне ее ту самую рыжеволосую девочку. Она была окружена ребятами из нашей школы, в числе которых были и девочки. Толпа, будто обезумев, выкрикивала ругательства в адрес растерявшейся бедняжки и злобно хохотала. Девочка испуганно озиралась вокруг, на ее глазах были слезы. Несколько хулиганов уже осмелели до того, что поднимали с земли камешки и швыряли в несчастную, а другие даже толкали ее.
Кровь ударила мне в голову при виде этой отвратительной сцены. Я на себе испытал, что значит подобная травля. Подбежав ближе, я закричал во всё горло:
-Что вы делаете, идиоты?!
Все взгляды устремились на меня. Ряды расступились, и вперед вышел высокий мальчик, одетый в новое с иголочки пальто. Ехидная усмешка кривила его губы. Я знал его. Это был Энтони Фейвер, лидер нашей школы и лидер этой толпы. Он учился со мной в одном классе и был моим врагом номер один. С первого взгляда мы возненавидели друг друга. Наше соперничество было во всем. Я превосходил Энтони в силе, здоровье и, что греха таить, в учебе. Зато он кичился своей смазливой внешностью и богатством отца. Отец Энтони занимался колониальной торговлей и имел огромное состояние, а также недвижимость по всему миру. Окружали Энтони, однако, лишь льстивые прихвостни, а не друзья, ведь богатство, как ничто, способно сделать человека безумно одиноким.
Именно Энтони продолжал меня дразнить - единственный изо всех. Учился он довольно плохо, и лишь благодаря мольбам и подаркам отца для учителей переходил зачастую из класса в класс. Заносчивый, высокомерный, язвительный... Наши встречи с Энтони нередко заканчивались дракой, и я начинал понимать, что сегодняшний день не станет исключением.
-Смотрите, кто к нам пришел! - усмехнулся Энтони, обращаясь к толпе. - Сам Данкен!
-Заткнись, Фейвер, - грубо ответил я.
-Фу, как невежливо, Данкен! Словно ты не знаешь никаких манер! Впрочем, что же это я... - Он поморщился. - Кому тебя было учить, сиротка? Мамаша-то убежала с любовником!
Все захохотали.
-Да вот жалость, - продолжил Энтони, медленно обходя вокруг меня, - бабка с дедом тоже не воспитали тебя как следует. Не вдолбили в твою деревянную голову, что нужно уважать лучших. О... - с издевкой протянул он, - мне стоит быть снисходительнее, ведь они и сами не знают, что такое уважение, а?
Такого я стерпеть не смог и, размахнувшись, врезал своему врагу кулаком в лицо. Тот не ожидал этого и упал на спину.
В толпе зазвучал ропот.
Энтони быстро поднялся. Он был бледен как мел. Никогда мы еще не дрались при таком стечении народа.
-Ах ты мерзость приблудная, - прошептал Энтони. Он снял пальто и отдал его в руки приспешников. - Да я размажу тебя по стенке!
-Попробуй, - усмехнулся я в ответ.
-Ты заступаешься за нее? За эту рыжую дуру? - Энтони махнул рукой в сторону девочки. - Да ты даже не знаешь ее, Данкен!
-Она не дура! Выбирай выражения! - выкрикнул я.
-Ну, пусть не дура, - засмеялся Энтони, - пусть. В таком случае я открою тебе ее истинную сущность. Правда, ребята, просветим его? Знаешь, Данкен, кто она на самом деле? Ведьма!
-Ведьма! Ведьма! - закричала толпа.
-Так почему же ты ее защищаешь? - произнес Энтони, когда гогот толпы стих. - Она твоя возлюбленная?
-Захлопни свою мерзкую пасть, Фейвер, или я выбью тебе все зубы.
-Ого, осторожней!
-Сам следуй своему совету!
-Обернись! - вдруг закричала рыжая девочка.
Я последовал этому - и вовремя: в меня летело несколько камней, пущенных приспешниками Энтони. Но благодаря предупреждению снаряды не достигли цели.
-О да, ведьма точно твоя невеста! - захохотал Энтони. - Надо что-нибудь торжественное к такому событию, скажем... Рыжая ведьма и Данкен-сирота - пара - загляденье, пара - красота!
-Заткнись! - закричал я.
Энтони зашелся от смеха.
-Уймись, богатенький недоумок, - проговорил я, едва сдерживая себя.
-Ты что, забыл с кем говоришь? Ты, кого мать пригуляла неизвестно от кого...
Я ринулся на Энтони, и мы начали драться. Мы сразу же свалились на грязную дорогу. Энтони вцепился мне в лицо своими тонкими пальцами, но я не уступал ему, нанося по его физиономии сильные удары.
Я занес руку для очередного удара, но противник сумел меня оттолкнуть и вскочил на ноги.
-Я припомню тебе этот день, - тяжело дыша, выговорил он. - Ты проклянешь миг, когда осмелился поднять руку на Энтони Фейвера!
Он вытер рукавом лицо, так как у него хлестала кровь из разбитого мною носа, отряхнул часть грязи со своей одежды и буркнул окружавшим его:
-Пошли.
Орава устремилась за своим предводителем. Одна из девчонок, проходя мимо рыжеволосой незнакомки, ядовито шепнула ей:
-Мы достанем тебя, ведьма.
Но девочка совершенно не обратила на это внимания и подбежала ко мне.
-Я даже не знаю, как мне тебя благодарить... Ты просто мой Ангел-Хранитель.
-Пустяки, ничего особенного, - ответил я, счищая грязь с куртки. У моих ног валялись осколки бутылки. - А вот молоко пропало.
-Это всё из-за меня, - всхлипнула девочка. - Прости...
-Ты не виновата ни в чем, успокойся, - заверил я ее. - Лучше скажи мне, как твое имя?
Она слабо улыбнулась сквозь слезы.
-Холли Мелтон. Мы недавно переехали сюда из Лондона, дяде Майклу и тете Саре стало дорого содержать дом там.
-Дяде и тете? - с интересом переспросил я, но тут же вспомнил ее реакцию, когда разговор зашел о родителях и замолчал. Но Холли сама сказала:
-Да. Я приемная дочь Мелтонов. У них кроме меня двое родных детей. Илси и Март.
-Понятно. А я Терри. Терри Данкен.
-Красивое у тебя имя. А где ты живешь?
-Я живу вон в том доме.
-Это недалеко. Терри, я могу заплатить за твое молоко...
-Холли, ну перестань, пожалуйста! Я сам виноват.
-Всё равно...я так благодарна тебе...
Мне нравилось смотреть на нее. Щеки Холли покрывал румянец, волосы были в сильном беспорядке, но глаза так сияли! Я даже забыл, что сижу прямо на грязной земле.
-У тебя будет синяк, - встревоженно прошептала она, когда я поднялся. Холли смотрела на мою распухавшую щеку. - И тебя отругают за куртку.
-Всё будет нормально, - отмахнулся я. - Но скажи мне, почему они к тебе пристали?
-Даже не знаю, - с печалью ответила Холли, - этому положил начало этот мальчик, Энтони...он сегодня первым назвал меня ведьмой из-за того, что я рыжая.
-Вот тварь! - проскрипел я зубами. - Урод! Я не зря подправил ему лицо! Он даже понятия не имеет, что такое настоящая ведьма!
-О чем ты?
-Ни о чем... - замялся я. - Холли, я отомщу за тебя.
-О, Терри, не стоит! Энтони и так сегодня получил от тебя довольно... Позволь мне спросить... - Тут глаза девочки снова засверкали. - Ты не сердит на меня за то, что ребята называли меня твоей подругой?
-Что ты! - пораженно воскликнул я. - Я бы дорого дал, что бы это было правдой!.. Я очень хочу с тобой дружить!
Холли лучезарно улыбнулась.
-Позволь мне тебя проводить. Фейвер со своей шайкой может быть близко.
-Не надо, - попросила меня девочка, - иди домой. Меня никто не тронет. Все ребята уже разошлись, меня никто не поймает.
-Ты так спокойно о них говоришь...ты даже ни разу не назвала никого плохим словом...
-За что, Терри? Я новичок, это мои испытания. Я уже привыкла к подобному, - звонко рассмеялась она. Я ощутил, что она говорила искренне и еще больше удивился необычности ее натуры.
-Спасибо тебе за сегодняшний день, - сказала Холли и быстро побежала по улице.
Я повернул, чтобы идти домой, как вдруг на мое плечо легла рука. Я обернулся. И это была она, Холли.
-Я твоя подруга, а ты мой друг, - улыбнулась она и, поцеловав меня в щеку, снова резво убежала.
Бабушка долго охала надо мной, дедушка же, нахмурившись, молчал. Чтобы не расстраивать их еще больше, я сказал, что дрался не с Энтони, а со своим лучшим другом Эданом. Мы поспорили, но я уже сейчас осознаю свою неправоту и завтра же помирюсь с товарищем.
-Ох, Терри, Терри...беспокойство ты мое... - вздыхала бабушка.
Я же, опустив взгляд долу, смиренно молчал.
На следующий день в школе я увидел, что такое месть Энтони. Школа вовсю смеялась над глупыми карикатурами, которые валялись на ступенях лестниц, школьных столах и скамьях, были прикреплены к дверям и стенам... Рисунки изображали то Холли в образе колдуньи, то меня в виде какого-то дурачка, то нас двоих будто бы влюбленных. По коридорам и классам ползли шепотки, смешки. Да, я был привычен к этому. Но всё же мне было не по себе. Я видел, что Холли очень переживала, и это доставляло мне больше страданий, нежели все рисунки Энтони, вместе взятые.
Эдан Лансетт, мальчик, живший со мной по соседству и сидевший со мной за одной партой, был, как я уже сказал, моим единственным и лучшим другом. На перемене он толкнул меня локтем в бок и с тревогой прошептал:
-Ты сам не свой, это очень заметно. Хочешь, я побью его за школой? - Мой друг подразумевал Фейвера.
-Нет, Эдан, - покачал я головой. - Просто это раздражает как муха. Вроде и вреда нет, а жужжит назойливо.
-Ты точно здоров? Что за философские размышления?
Эдан вздохнул, словно догадался о чем-то.
-Ты хоть познакомился с ней?
Я почувствовал, что мое лицо и уши вспыхнули. Опустив глаза, я промямлил:
-Ты о чем?
-Не о чем, а о ком, - добродушно ответил Эдан. - Думаешь, не видно? Ну, хорошо, молчи.
К нам подошла Дороти, старшая сестра Эдана, работавшая в нашей школе библиотекарем. Она была старше нас на два года.
-Привет, Терри. Эдан, можно тебя на пару слов? - позвала она брата.
-Иду, Дора. - Друг встал со скамьи и, шепнув мне на ухо "А она миленькая", ушел с сестрой.
-Эдан!.. - крикнул я ему вслед, но он не даже не оглянулся.
"Что он хотел сказать? Да на что он намекает? Неужели..." - я вцепился руками в край скамьи.
-Терри, Терри, может, очнешься?
-А?..
Я и не заметил, как Эдан вернулся. Он уже снова сидел рядом.
-Определенно, ты мне сегодня не нравишься, Данкен.
-Всё нормально, Эдан. Правда, - не слишком уверенно ответил я. - Что хотела Дороти?
-Да так, - друг улыбнулся. - Сказала, чтоб я поблагодарил тебя за то, что ты поколотил Фейвера.
-Хоть кто-то меня за это благодарит! - улыбнулся я. - А почему она так быстро убежала?
Эдан закатил глаза.
-А ты не знаешь!
-А что я должен знать? - удивился я.
-Ох, Данкен, - Эдан покачал головой. - Ты такой слепой... Я бы заметил уже давно.
-Да что я должен заметить? - я окончательно был сбит с толку.
-Ладно. - Эдан полез в карман и достал оттуда записку и протянул ее мне. - Читай. Передали, пока говорил с Дороти.
Я развернул бумажку. Там было написано:
"Терри, не мог бы ты после школы прийти на место нашей первой встречи? Я буду ждать тебя там. Холли"
-Кто пишет? - с невинностью в голосе поинтересовался Эдан.
-Да... Очередная дразнилка от Фейвера. Ладно...увидимся. Я в буфет... - выпалил я.
Эдан знающе улыбнулся.
-Иди, иди, конечно. Правда, стоит учесть, что записку передала та самая новенькая, а буфет не работает уже месяц...
Я еле дождался конца уроков, и когда этот вожделенный миг настал, я бросился бежать из школы на условленное место встречи.
Я знал, где Холли будет ждать меня - у того самого дерева ,где я впервые встретил ее.
И точно - девочка уже была там.
-Терри! - расцвела она. - Ты пришел!
Однако через эту радость проглядывало нечто серьезное и печальное.
-Пойдем посидим в магазине миссис Марлин? Я познакомлю вас. Тетя Роза очень добрая, вы понравитесь друг другу... - Я замолчал. На меня словно упало небо, когда я увидел, что Холли избегает моего взгляда.
Что-то случилось.
Тетя Роза как раз упаковывала мою бутылку с молоком, когда мы вошли в магазин.
-Здравствуйте, тетя Роза! - сказал я с порога.
-Привет, Терри, мальчик мой, - отозвалась откуда-то из под прилавка женщина. - И куда я подевала эту бечевку?.. Ты сегодня рано.
-Так уроки уже закончились. Тетя Роза, вы не возражаете, если мы посидим в вашей кладовке? Нам надо кое-что обсудить из домашнего задания.
-Конечно, проходите. А что ты, Эдан, не здороваешься? Или язык проглотил?
-Тетя Роза, я не с Эданом. Познакомьтесь - это Холли Мелтон, моя новая одноклассница.
БАХ!
Бутыль с молоком выскользнула из рук миссис Марлин, едва она увидела нас.
-Ох, какая я неловкая... - засуетилась она. - А вы идите, сидите, дорогие, сколько пожелаете...даже вот как... - Тетя Роза вышла из-за прилавка. - Вот, возьми ключ, Терри. Запритесь изнутри, мне надо отлучиться где-то на десять минут. Хорошо? - Она говорила взволнованно, у нее дрожал голос.
-Хорошо... - Я взял ключи.
-Я скоро, милые.
И она буквально выбежала из магазина. Я прильнул к окну. Тетя Роза спешила по тротуару, ведущему к моему дому...
Я повернулся к Холли. Она сидела на ящике у стены. Я взял табурет миссис Марлин и сел напротив.
-Расскажи мне, о чем ты хотела поговорить. Я же вижу, что-то произошло. Я не узнаю тебя...
-Терри, выслушай...и не перебивай, пожалуйста. - Она помедлила. - Мы не должны больше общаться.
Меня будто оглушили.
-Почему?! - с отчаянием спросил я. - Я, хоть и знаю тебя недавно, но я хочу быть твоим другом!
-Не спрашивай меня, прошу... - слабо залепетала Холли в ответ.
-Да просто объясни, почему ты этого хочешь! Всё было так хорошо... Холли, да я же только добра тебе желаю! Я не Энтони Фейвер... а! Я понял! Это он тебя запугал! Это он не велел тебе водиться со мной, так?! Хорошо, можешь выполнять его приказ, но знай, что я с ним за это разделаюсь! А я думал, что ты - не такая, особенная! А ты...
Я кипел от гнева. Схватив свою сумку, я вскочил и уже взялся за дверную ручку, готовясь открыть дверь и уйти, но...
-Терри, постой...
Я обернулся и увидел, что Холли плачет. Это смутило и отрезвило меня.
-Всё не так, как ты думаешь. Я скажу правду, хорошо. Другого выхода ведь нет... Я бы не хотела, чтобы ты узнал этого, видит Бог! Если я солгу - я потеряю тебя, единственного друга. Но если я скажу правду - я тоже тебя потеряю...
Я недоумевал.
-Почему ты хочешь сказать правду, а не соврать?
-Это болезненно для меня. Но правда легче лжи, я это точно знаю...
Я снова сел перед ней.
-Я готов. Говори. Я приму всё, что ты скажешь. Даже самое горькое. Не бойся.
Я взял ее за руку, и Холли улыбнулась.
-Терри... - мягко сказала она. - Я не знаю, как ты это воспримешь...о, нет! Я не имею права! Если бы ты понял... Но!. О, Боже! Помоги мне, Терри!
-Холли, я и сам этого хочу, просто доверяй мне.
-Терри, - она подняла лицо, - мне угрожают.
-Угрожают? Кто?! - вознегодовал я.
Холли крепко стиснула мою руку.
-Энтони Фейвер. Он мстит мне за то, что я отказалась с ним встречаться.
Я был ошарашен. Множество чувств полыхали в моей душе: жалость к Энтони, изумление... И - любовь. Да, я понял в ту же минуту, что сам влюбился в эту рыжую девочку.
-А почему ты ему отказала? - резонно спросил я.
И прозвучал самый ужасный из возможных ответ:
-Потому что мне нравится другой.
-Холли... - тут мой голос чуть не сорвался, - скажи мне, кто он.
Я чувствовал себя так, словно вся радость жизни навсегда покинула меня.
Холли молчала, ее лица не было видно из-за спадавших на него рыжих локонов.
-Здесь-то и скрыта моя боль... - наконец, произнесла она и убрала волосы с лица.
-Кого ты любишь? - резко спросил я, ужаснувшись своего тона.
-Я не могу...
-Холли!
-Нет!
-Кого ты любишь, отвечай! - я схватил ее за плечи и встряхнул.
-Почему это тебе интересно? - прошептала девочка.
Я был не в силах сдержаться. Мои надежды умирали, едва успев родиться. И это было очень больно... Возможное счастье рушилось, но я не мог не оставить о нем хотя бы чего-то памятного в своей душе. Больше не было смысла хранить тайну, ставшую ледяной глыбой на моем сердце.
-Терри, я боюсь тебя...почему ты так зол?..
-Потому что ты нравишься мне, потому что я ревную тебя!
И чувство вырвалось наружу. На мгновение я стал абсолютно другим человеком. Я притянул Холли и поцеловал ее.
В себя я пришел лишь тогда, когда увидел ее изумленные глаза.
-Это правда?.. - произнесла она, наконец.
Я не смог ей ответить. У меня кружилась голова, будто я залпом осушил несколько бокалов крепкого вина.
-Я вправду тебе нравлюсь?
-Да... - смог ответить я после долгой паузы. У меня перехватило дыхание.
-Тогда я могу ответить тебе, кто нравится мне, - облегченно вздохнула она, - теперь я свободна...
Мне было всё равно, кто симпатичен Холли, пусть даже Энтони Фейвер. Главное, что сейчас она была рядом, смотрела на меня, я держал ее за руку, и она не противилась этому. И я был готов заплатить любую цену за этот короткий момент своего счастья.
-Терри, мне нравишься ты... - сказала Холли и сама прикоснулась к моим губам своими губами...
Но вдруг в стекло окна забарабанили, да с такой страшной силой, что мы едва не подпрыгнули. Холли и я одновременно вскочили. За окном виднелись лица миссис Марлин и моей бабушки. Они были обе бледны как мел.
Я поспешил открыть им дверь.
-Терри... - произнесла, держась за сердце, моя бабушка. Наверняка, она стала свидетельницей нашего поцелуя. Но что в этом было такого плохого? Ведь я был уже достаточно взрослым, и вполне мог влюбиться...Тем не менее, я непроизвольно заслонил собой Холли.
Однако бабушка успела взглянуть на нее - и с ней случилась чудовищная метаморфоза. Ее лицо изменилось до неузнаваемости, рот открылся в беззвучном крике, и она, обмякнув, стала сползать по стене вниз. Миссис Марлин подхватила мою бабушку, мы с Холли бросились к ним. Тетя Роза пододвинула стул. На него мы и усадили бабушку. Холли налила воды в стакан, а я пытался привести бабушку в чувство. Мои руки щупали ее пульс. Он был учащен, однако бабушка не реагировала на то, что я говорил ей, ее глаза были закрыты.