Аннотация: Ты встретишь пирата, и он украдет твое сердце".
Бен попытался подняться, но почувствовал, как снова заныл позвоночник. Он снова откинулся на подушку. "Ну вот, не получилось. Как же больно..."
Уже пару месяцев у него щемило и ныло в позвоночнике. Визит к врачу откладывался на завтра, потом на послезавтра и позже. И лишь когда однажды утром Бен долго лежал, просто не имея сил подняться с кровати, он не на шутку испугался. Позвонив Габриэлю, и ничего не говоря Вите, Бен уехал к рекомендованному врачу. К своему здоровью Бен Картер всегда относился спокойно. Он не боялся боли и считал себя здоровым "быком". Именно поэтому результаты анализов и сканирования спинного мозга настолько выбили его из состояния равновесия. Болезнь, которая так внезапно накатилась на него, была редкой, имевшей сложное научное название, а попросту описывалась постепенным разрушением спинного мозга и последующий переход к разрушению коры головного мозга. Перспектива стать растением, "безопорной тростинкой", как кадр фильма ужасов промелькнула перед его взором. Врач, видя, что пациент не из слабонервных, выложил ему начистоту - что болезнь эта лечиться только полной пересадкой спинного мозга, но лишь только 40 процентов операций заканчиваются успешно. При чем под успешностью доктор подразумевал возможность сохранения пяти основных чувств, значительное замедление разрушения головного мозга и еще лет 10 такой вот полужизни.
Бен выслушал врача невозмутимо. Он поблагодарил за откровенность и попросил еще об одной:
- Скажите честно, сколько можно жить, не делая такой операции?
- В вашем случае не более месяца.
Бен кивнул головой и вышел. Его сознание заволокло туманом.
В его мозгу стучало: "Я не позволю себе опуститься до растения. Лучше не жить совсем"
На работе он в этот день не появился.
Вита читала в своей комнате. Отвлекшись от русской книги, Вита задумалась. В доме обычно в это время стояла тишина. Но тут она услышала шаги в коридоре, услышала, как хлопнула дверь Бена.
"Странно, почему он дома - обычно в полдень он на работе", - промелькнула в ее голове. - Возможно, вернулся за документами".
Вита снова погрузилась в чтение. Прошло около пятнадцати минут, но Вита поняла что ее взгляд, пробегая по строчкам не оставляет ничего в памяти. В душе поднялась тревога. Она вышла из комнаты и направилась к Бену. Не смотря на их долгое совместное проживание под одной крышей, Вита всего несколько раз была в его комнате, дабы не давать ему ложных поводов. Сейчас, зайдя в нему в спальню, Вита замерла. В комнате царил беспорядок, в ванне слышался шум воды. На столе стояла баночка с лекарством. Она прочла латинское название действующего вещества, оно было ей знакомо, и задумалась: "Зачем ему такое сильное обезболивающее?" Она мельком взглянула на стол и увидела листки с анализами и с диагнозом. Не смотря на непонятные медицинские термины, слово "операция", "мозг" и "смерть" она смогла перевести. Направление на операцию? Вита знала о его недомогании, но списывала это на то происшествие в Канаде. Но сейчас она поняла, что все гораздо сложнее.
- Что ты здесь делаешь? - его испуганный голос сзади заставил ее выпустить листки из рук.
- Бен, я услышала, что ты дома, а сейчас полдень еще. Ты не поедешь на работу?
- Поеду, позже, я заехал за документами.
С каким то странным рассеянным выражением лица он смотрел на нее. Медленно провел рукой по ее щеке.
- Иди к себе. У меня беспорядок тут. Встретимся за ужином.
Бен ласково выставил ее из комнаты. Вита вышла. "Что-то тут не так!"
Вита выглянула в окно - машина Бена стояла на постоянном месте, а не там, у крыльца, где он ее бросал в минуты мимолетных визитов домой. Она спустилась вниз к Сьюзан. На кухне сидел Барни.
- Барни, ты видел, что Бен дома? Он ничего тебе не сказал?
- Да, видел. Он заходил ко мне. Ему, зачем то, понадобилось лезвие, сказал, что бритва сломалась. Я принес ему.
- Понятно.
Вита вышла в гостиную. Чувство тревоги не покидало ее. Беспорядок в комнате, его странный тон - в кои то веки он стал бы выпроваживать ее из спальни, - обман, что он заехал ненадолго, странный грустный взгляд, лекарство на столе, анализы и ... лезвие. О, боже! Догадка промелькнула в ее голове. Вита бегом кинулась наверх. Мельком в коридорное окно она видела машину - значит, он не уехал.
Она стучала в дверь, но Бен не открывал. Вита кричала, звала его по имени - он молчал. Тогда, чувствуя, что надо что-то сделать, Вита подтянулась на наличнике двери и с силой толкнула ногами дверную ручку, на которую была заперта дверь. Ручка вылетела, дверь распахнулась. В ванной комнате громко текла вода. Не задумываясь о последствиях, Вита резко дернула ручку - она, на удивление, оказалась открытой. Бен резко обернулся. В его руке блеснуло лезвие. Машинально он зажал его в руке, но порезался и автоматически от боли разжал ладонь. Лезвие упало на пол. Рядом закапала кровь.
Бен стоял и тяжело дышал. Рука тряслась.
- Что тебе надо?
- Что ты хотел сделать? Где аптечка?
Он кивнул головой в сторону шкафа. Вита быстро достала бинт и перевязала ему порезанные ладонь и пальцы. Вита буквально вывела его из ванной и усадила на кровать. Сама присела рядом на корточки.
- Что ты хотел сделать? Что это? - Вита взяла в руки лекарство и медкарту.
- Зачем ты мне помешала? - Он сидел, как будто не слышал ее.
- Что тут такого написано, что ты хотел порезать себе вены?
-Хотел, да не смог - кишка тонка. А здесь написано, - он подкинул листки в воздух - что через месяц я умру, - сдавленным голосом произнес он.
Вита опустилась на стул и замолчала. Бен пребывал в состоянии аффекта.
- А если не умру - то превращусь в растение без воли и без позвоночника! - подолжил он. Ярость в его голосе возросла. - Ты хочешь таким меня увидеть!
Бен соскочил с кровати, и тут его взгляд упал на выломанную ручку двери. В комнате кроме Виты никого не было.
- Ты что выломала замок?
- Да, извини за порчу имущества, я не задумывалась, мне надо было открыть дверь. - Вита с момента своего внезапного появления говорила по-русски, даже не заметив перехода. - Странный ты был, когда приехал, медкарта на столе, а когда Барни сказал, что ты у него лезвие попросил, и мне просто жутко стало. Я боялась опоздать.
Бен посмотрел на нее. Как она догадалась? На стуле сидела хрупкая на первый взгляд девушка, но ради него она только что вышибла каким-то образом замок и не дала свести счеты с жизнью. Сознание прояснялось.
- Я хочу, чтоб ты жил!
- Милая, - он присел около нее на корточки, - просто моя жизнь продлиться еще не слишком долго. Мой позвоночник постепенно растворяется, а полная пересадка спинного мозга даст хороший результатс вероятностью 40%! С вероятностью в 50% я выживу после этой операции, с вероятностью 35% я не смогу ходить и возможно, говорить.
- Хватит! Что ты мне эти цифры приводишь! Ты понимаешь своей головой, что сейчас ты только что хотел УБИТЬ себя!
От ее тона Бен отпрянул. В сочетании с её воинственностью и русской речью это стало грозно. Он сел на кровать.
-Я не узнаю тебя! Где тот Бен Картер, который смог год назад перевезти меня в другой город, спасая от предательства. Где тот Бен Картер, который, превознемогая боль, после лавины вернулся в форт со страшным вывихом? Где волевой и сильный человек, которого я знала? - она положила руки ему на плечи. В ее глазах стояли слезы.
- Я запутался в этой жизни. Я просто боюсь. Сильный никогда не захочет быть беспомощным! - честно и растерянно признался он, положив голову ей на колени.
- Послушай меня, - Вита села рядом, - Бен, не отчаивайся, пожалуйста! Тебе жизнь дал Бог! Ты не в праве отказываться от неё! Бог не дает таких испытаний, которые человек не сможет преодолеть!! Надо верить в лучшее!
- Как? Как верить?
- Я тебе расскажу одну притчу. В давние времена жила была одна богатая женщина, в ее доме была куча дорогих и интересных вещей. Когда она только вставала на путь богатства, то она имела кучу друзей. Она приглашала их в дом, они бывали у нее, смотрели на ее богатство и радовались за нее. Но женщина восприняла это как зависть. И постепенно она перестала общаться со своими друзьями. Она жила одна в огромном доме, обставленном самыми дорогими вещами. Однажды женщина за обедом подавилась рыбной костью, что встала у нее в горле. Она обратилась к врачам, заплатила немереные деньги, но обследования показали, что кость встала в горле так, что через несколько месяцев женщина просто умрет. Она была в панике, но никакие лекари не могли ей помочь. Она бродила по дому, и понимала, что все эти побрякушки и деньги не спасут её. Тогда она вспомнила про друзей. Она вспомнила, кто из них какой вещью в ее доме восхищался, и стала отправлять им по почте эти вещи. Она раздарила все. Она наладила отношения с друзьями. Снова в ее доме стали собираться веселые компании. И даже когда у нее не осталось в доме мебели, кроме огромных размеров кровати, на которой она спала - друзья приходили и все размещались на этой кровати. Время шло, женщина знала, что скоро умрет, и проводила каждый день как последний. Забылось все - что она с кем-то была груба и оскорбляла и ругалась. И вот однажды, незадолго до назначенного ей врачом срока, она как обычно проводила время с друзьями. Они рассказывали смешные истории и веселились. И женщина так смеялась, что кость выскочила у нее из горла, и больше ничто не угрожало ее жизни!
Вита замолчала и посмотрела на Бена. Его взгляд прояснился. Он уронил голову на руки, и произнес глубоким голосом:
- Спасибо тебе, Виточка, спасибо, девочка моя! - он сжал ее руку. - Только теперь опомнился, а то был сам не свой! Нельзя в жизни малодушничать, нельзя.
- Бен, пожалуйста, пообещай мне, что никогда больше не сделаешь подобного! Даже не подумаешь об этом! И сделаешь все возможное, чтоб выжить вопреки всяким процентам!
- Никогда! Я попытаюсь! - он посмотрел ей в глаза, и она поверила.
- Надо вытащить тебя отсюда. Пойдем на улицу, на воздух!
Бен встал, поднял с пола ручку двери.
- Да..., - удивленно посмотрел он на Виту. - Сломанная ручка в обмен на жизнь! - немного помолчав, он добавил. - Похоже я тебе дорог!
- А ты еще этого не понял?
Спускаясь вниз, Бен размышлял о том, как внутренняя сила таится в этой милой и хрупкой девушке, лишь в критические моменты, проглядывая наружу ради близких людей. И он гордо поднял голову, поняв, что входит в их число.
С того дня не смотря на обещания Бена Вита старалась не выпустить его из виду. Чаще звонила, пыталась даже дома, чтоб он был в поле зрения. Но у Бена не было больше мыслей о суициде. Ее поддержка значила для него больше, чем вся его жизнь.
Но как бы там не было, болезнь давала знать о себе все чаще. Теперь почти каждый день Бен оставался дома, всю его сущность переполняла тоска - тоска по несбывшемуся, тоска потому, что не суждено. Он понимал, что впереди мрак, и длинный темный туннель, свет в конце которого может означать не только возвращение к жизни, но и уход из нее. Бен уже составил завещание. За эти дни болезни он понял, что родных людей у него не так то и много...Приют, да они там все свои, но так как семьи у Бена как таковой никогда не было, лишь пожив год рядом с Витой он понял, что такое близкие, родные люди. После смерти бабушки он совсем забыл это чувство. Иногда вечерами он фантазировал, что могло быть, сложись все иначе, какие у них с Витой могли бы быть дети. Бен лежал в кровати и вспоминал свою жизнь, вспоминал плохое и хорошее, иногда ругая или гордясь собой.
Он все чаще задумывался о Вите. Что она будет делать без него? Вернется домой? Но к кому. Не смотря на то, что поиски ее матери продолжались, они пока были безрезультатны. Бюрократия и хаос в российском документоведении и огромные просторы земли русской неимоверно осложняли дело. Расследование в "Лонг Файер Энтерпрайз" подошло к своему финалу, виновные и доказательства их вины были найдены, оставался суд и заявка в Интерпол о вычеркивании Виты из списков подозреваемых, пусть они все думают что посмертно. Но в его мыслях было еще кое-что, что его одновременно и тревожило и давало надежду. Бен знал еще одного человека, которому Вита была небезразлична. Тогда ревниво отгородив любимую женщину от друга, теперь он задумался о другом - возможно, он сможет быть рядом с ней, когда Бена не будет рядом. От этих мыслей ему стало грустно. Но, тем не менее, он решил проверить.
В душе Виты поселился страх. Ей безумно было жаль Бена, но, чувствуя, что не может помочь ему, а жалостью только убивает и унижает, она крепилась в его присутствии, смеялась и обращалась с ним как со здоровым, полноценным человеком. Но каждый вечер в постели проливала слезы, вспоминая, что сегодня он был более бледен, более невесел. Она любила его, как любила бы отца или брата, и также тяжело было его терять. О своем будущем она даже не задумывалась.
Как и каждое новое утро, Вита начинала с того, что, проснувшись, шла в комнату Бена, борясь со страхом внутри увидеть его мертвым. Лишь позже она признается Алексу, как это было тяжело. В одно солнечное утро, зайдя в комнату Бена, она застыла на пороге. Ее сердце ахнуло и забилось громче. В комнате в кресле напротив Бена сидел Алекс. Она не видела его уже пару месяцев с той несчастной поездки на лошадях. События последних дней заставили ее совсем забыть о нем, чувство тревоги за Бена полностью вытеснило из головы другие мысли. А сейчас, увидев его, она вновь почувствовала прилив той теплой и ласковой энергии влюбленности.
- Доброе утро, Алекс, Бен!
-Доброе! - ответили они почти хором.
От Бена не укрылись ни вспыхнувшие щеки Виты, ни потеплевший и засиявший взгляд Алекса, ни то, что она при приветствии поставила на первое место не его.
Вита присела рядом на кровать Бена.
- Как у тебя дела, - спросила она, положив ладонь на его руку.
- В твоем присутствии всегда хорошо, - улыбнулся он, и продолжил: Алекс, станешься с нами на завтрак?
-Нет, Бен, к сожалению, я не смогу. Я не надолго. Но от кофе не откажусь...
- Я принесу, - вызвалась Вита. Ее душа разрывалась от желания выйти из комнаты и в то же время желания остаться.
Вита принесла мужчинам кофе, но сама сбежала, сославшись на зов Сьюзан. Вита спустилась в гостиную и присела на диван, положив руку на грудь.
И зачем судьба снова столкнула их вместе? В ее душе шла борьба между справедливостью и любовью. Она сама не понимала, что с ней - а все было просто, просто это было серьезное чувство, которое она не испытывала ник Димке, ни к Бену. Смотря в глаза Алекса, Вита таяла как шоколад на солнце. Сердце ухало, захватывало дух от его улыбки, да что там улыбки - даже от воспоминания о ней! Она заставляла свой разум собраться - Бен болен, она нужна ему, а тут вдруг такое. Да и Алекс никогда не проявлял признаков симпатии к ней. Память коварно подсунула кадр поцелуя в лесу. "Нет, это страх, это его желание вывести меня из шока" - уверяла Вита сама себя. - "И вообще, надо уйти к себе в комнату, чтоб не встретиться с ним" - подумала она.
Но стоило ей только встать и развернуться, чтоб пойти наверх, их глаза снова встретились.
- О чем ты думала? Я уже несколько минут наблюдаю, как ты сидишь, и на лице меняются разные выражения - страдание, радость, сомнение.
Алекс, спускаясь от Бена, и не надеялся уже увидеть ее, а зайти к ней самому было неправильно. С того самого апрельского вечера он отступил в тень, загнал в самый дальний угол свое чувство, окунулся в работу, чтоб не думать о ней, но не смог выкинуть из сердца эти глаза, ее улыбку, колокольчик смеха. А, увидев ее на пороге спальни Бена, у него захватило дух. Уже пару месяцев Алекс Гарсия не хотел честно признаться сам себе: он влюблен в женщину лучшего друга.
- Я думала о судьбе, слишком она жестока!
- Согласен... И к нам троим особенно.
Вита взглянула на него.
- Почему ты сказал троим? - Немного помолчав, Вита тревожно добавила. - Ты-то здоров?
- Да нет, я уже давненько болен!- И увидев страх в ее глазах, Алекс улыбнулся и добавил.- Тобой!
- Сосем не смешно!
Вита, казалось, не дышала, пока не услышала, чем болен Алекс. А услышав, не знала, как реагировать.
- Видишь ли, получился треугольник, - он умышленно опустил слово "влюбленный" не зная о ее истинных чувствах, - но вот только души его участников борются между влюбленностью, справедливостью и долгом.
Вита не отрывала взволнованный и испуганный взгляд от него, а между тем Алекс продолжил. Возможно, шанса поговорить один на один у них больше не будет. Весь его тон был пронизан скорбными нотками, но последнее время в этом доме все разговаривали так.
- Очень тяжело любить человека и знать, что он связан словом и долгом, а возможно и любовью с твоим лучшим другом. Прости, я не знаю, зачем говорю тебе это, тебе и так тяжело, и знаешь, я вообще признаюсь сейчас не только тебе, но и себе: я влюблен в тебя, влюбился с первого взгляда, хотя сам всегда отрицал такую возможность. И лишь совесть и чувство суровой справедливости не дают мне право задать вопрос о твоем отношении ко мне, и бороться за тебя.
От последних слов Вите стало дурно. Она и представить себе не могла, что через пару минут ее мысли материализуются в слова, и чьи слова! Она присела на край низкой полочки для цветов.
- Не стоило мне это говорить? - Алекс присел рядом на одно колено, - Прости, прости, что расстроил тебя.
- Алекс, ты только что спрашивал, о чем я думаю? Так вот мои мысли ты выразил словами.
Как только до Алекса дошли ее слова, как только его разум перевел значение, его глаза просияли.
- Правда?
- С самого первого взгляда, - она поднялась на ноги. - Я тоже не знаю, зачем я говорю тебе это, пока тебя не видела, думала, что смогу забыть, но сейчас...
Запрокинув ей голову, он прильнул к ее губам, не дав договорить.
Мгновения внезапного поцелуя ввели Виту в состояние невесомости. И, хотя меньше, чем через минуту ее разум пересилил сердце, Вита еще несколько ночей вспоминала его.
- Нет, отпусти меня, - отпрянула она. - Это предательство, это не правильно. Уйди с глаз!
Алекс потупил взгляд. Он и сам прекрасно понимал, что это не правильно, но ничего не смог с собой поделать.
- Прости, я не сдержался.
- Уходи. - Она направилась к лестнице, но обернулась, сдерживая рыдания. - Он не заслужил этого... Я ни тебе, ни себе этого не позволю и не прощу.
Вита быстрым шагом побежала наверх. И только портьера скрыла Бена от ее глаз. От его же глаз не скрылось ничего. Он и не знал, что одновременно можно испытывать и радость и страдание. Выйдя вслед за Алексом, Бен затормозил на лестнице. Внизу он услышал громкий шепот. Спрятавшись за портьерой, как некогда Вита, он видел все. И, хотя он и слышал все до конца, но неимоверная досада заполнила его до кончиков волос. Он чувствовал себя преданным, униженным жалостью и самой жизнью. И самое коварное было в том, что он не мог заставить себя отпустить Виту. Он понимал, что ничего не может дать ей сейчас. Сама жизнь вмешивалась и убирала его с дороги, чтоб соединить его любимую и его брата.
Несмотря на запрет врача, он сел за руль и через полчаса остановился около маленькой православной церкви. В его глазах все еще стояли кадры поцелуя Алекса и Виты. Бен никогда не был верующим человеком, но именно сейчас его сердце позвало сюда. Он вспомнил, что его бабушка Катрин Эванс, в те дни, когда погибли его родители, часто приводила его именно сюда и говорила, что ей становиться легче. Прочло чуть более тридцати лет. Поднимаясь по ступенькам, он мельком взглянул на барельеф и по мимолетному воспоминанию нашел место, где из общей мозаики выпал камень. Бен ухмыльнулся.
Зайдя внутрь, он почувствовал запах ладана. Своды давили на него, скамеек не было, как в католической церкви. Бен никогда всерьез не думал о Боге. Он бывал и в католическом храме, даже не вспомнив, что бабушка окрестила внука по православному обряду. Ибо сама была православной христианкой, второй ветвью эмиграции. Её мать в 1916 году эмигрировала во Францию, опасаясь красного террора в России. А сама Катрин вышла замуж за американца, их соединила вторая мировая война. Именно бабушка научила внука русскому языку, так помогшему ему и в бизнесе, и в жизни. В ежедневной суете Бен потерял из памяти облик бабушки, но вот сейчас он с точностью до морщинок под добрыми любящими глазами представил ее. Или образы женщин в его голове слились - или очень уж была похожа Вита на его бабушку. Бен тяжело вздохнул. Со стен на него смотрели лица людей, в основном на всех читался их скорбный путь. Он разглядывал картины, пока не остановился на одной. На ней были изображены два молодых парня.
-Борис и Глеб, - прочел Бен под иконой. - "Борис, ну конечно!"
В его мозгу всплыло, как его окунают головой в таз с водой, как священник что-то читает и нарекает его именем, надевает крестик. Он же носил его, носил, пока не попал в приют. А потом куда он делся?
- Вы на исповедь? - раздался голос сзади.
Бен вздрогнул и оглянулся.
- Я сейчас только впервые пришел сюда, и вдруг вспомнил, что меня когда-то крестили здесь, - откровенно произнес Бен. - Я не знаю православных церковных обрядов, но поговорить с кем-нибудь мне сейчас очень не помешает ...
Священнослужитель отвел его в другую комнатку для исповедей. Новая душа пришла в дом Божий впервые, и отец Сергий не стал мучить его причастиями и голодом, а просто выслушал. Историю, которую он услышал, можно транслировать в криминальных новостях, но реальность происходящего холодила.
- Пора искупать грехи, сын мой! Пора исправлять ошибки, которые ты совершил. А потом даст Бог - вернется к тебе здоровье, если все правильно сделаешь! - у порога церкви произнес батюшка, провожая Бена из церкви.
После инцидента в гостиной Вита полночи не смогла заснуть. По ее щекам текли слезы - слезы радости и слезы горя, слезы проклятия несправедливой жизни. Она любила другого человека, он любил ее, но между ними стояли понятия долга, справедливости и потерянное время.
На следующий день Вита была очень удивлена и обрадована, что Бен начал работать. Он дома у себя в кабинете принимал коллег, что-то обсуждал, был деятелен и совсем, казалось, забыл про болезнь. В таком ритме прошла неделя.
В субботу Бен рано разбудил Виту.
- Просыпайся, сегодня мы едем на побережье.
- Куда? Зачем? - сонная, она с трудом соображала.
- Я хочу тебе что-то показать.
Вопреки желанию, Вита не дала Бену сесть за руль, и они взяли шофера. Через полчаса пути ее взору открылся океан. Бурная и такая свободолюбивая стихия, вода сейчас нежно накатывала на берег. За поворотом им открылся особняк. Вита ахнула. Особняк был огромен. Стены желтого цвета обвивали растения. Второй этаж казалось, состоял из балконов. Огромный центральный балкон выходил на овальную клумбу в центре сада.
- Какая красота, Бен!
- Тебе нравиться? Я очень рад!
Огромная стеклянная стена столовой выходила на задний двор. За домом был бассейн. Еще не заходя внутрь, Вита была очарована красотой дома.
- Зачем мы сюда приехали?
- Этот дом только-только построен. Сегодня день окончания отделки и строители сдают мне работу. Так что я уладить формальности, а ты осматривайся.
Вита зашла внутрь. Дом изнутри был еще прекраснее. Когда Вита впервые попала в особняк Бена, ей казалось, что это верх комфорта и красоты интерьеров. Но этот дом был более светлый и гостеприимный. Необычной формы лестница занимала немного места. Вся мебель была светлой. Справа была столовая со стеклянной стеной. Солнце преломлялось, играя бликами на белой мебели. Сразу из столовой была небольшая лестница наверх. Вита поднялась, и попала в широкий коридор. Толкнув одну из дверей, она вошла в комнату, по обстановке напоминающую рабочий кабинет. Но балкон, выходящий на торец дома, смягчал жесткость предметов.
Вита бродила, как зачарованная. Выйдя из коридора, она едва не заблудилась, но пройдя несколько шагов, очутилась наверху лестницы. Там ее и увидел Бен.
- Вот ты где! Я ищу тебя! К сожалению, нам пора уезжать.
- Уже? Жаль, я не до конца все успела посмотреть. - Вита медленно спустилась.
Выезжая из двора, она сказала:
- Дом прекрасен.
- А ты бы хотела здесь жить? - спросил Бен.
- Да мне здесь очень понравилось!
- Значит, будешь, - с грустью в голосе тихо произнес он.
-Будем, - поправила его Вита, но Бен лишь грустно усмехнулся.
Почти всю оставшуюся дорогу они молчали.
На следующее утро Вита не нашла Бена в спальне. Сьюзан сообщила, что он уехал, и будет только вечером. Вита удивилась, но Сьюзан уверила ее, что он чувствовал себя хорошо, и взял шофера. Вита даже не догадывалась, что Бен сейчас уже разговаривал с настоятельницей приюта.
- Мисс Ордан, я хочу задать Вам вопрос. Ведь мне было семь, когда я попал к Вам? Не было ли со мной вещей или цепочек?
Женщина притупила глаза. Бен не зря обратился именно к ней, ибо прекрасно помнил, что Ордан была той самой молодой женщиной, впервые встретившей его на пороге приюта тридцать лет назад.
В это время пожилая женщина поднялась и подошла к сейфовому шкафу, где хранились все личные дела. Достав конверт, она выложила его содержимое на стол.
- Вот это было при тебе, когда ты появился у нас. Это крестик, и при чем он православный. Ты попал к католикам, но, поняв, что ты крещеный, еще раз обряд мы не проводили. Просто надели свой крестик, как был у всех детей в приюте. Когда ты вырос, я поняла, что особо в Бога ты не веришь, и сохранила его в твоем личном деле.
Бен поднял крестик за цепочку и положил на ладонь. Теперь он вспомнил его. Этот крестик отдала ему бабушка почти перед смертью. Это был ее крестик, он был золотой, резной со старинными вензелями.
-Спасибо, Мисс Ордан, вы очень мне помогли.
- Ты тоже, если б не было тебя, приюта б давно не было. Скажи мне, - продолжила она, положив руку на папку с документами, - что подвигло тебя к этом шагу?
С невероятной тоской Бен посмотрел ей в глаза и честно признался во всем, что с ним и что он собрался сделать.
- Господь тебя не оставит! - сказала она ему, провожая на крылечке корпуса.
Прежде чем ехать домой, Бен по пути посетил еще одного человека.
Услышав звонок в дверь квартиры, Алекс удивленно пошел открывать.
На пороге, оперившись рукой на косяк, стоял Бен. Алекс застыл.
- Можно войти?
- Ммм.... Да. Прости. Я удивлен твоему визиту. Что-то случилось?
- Случилось. Надо поговорить.
Бен прошел в квартиру. Осмотрелся и выбрал место за рабочим столом Алекса, развернув кресло.
-Садись! - кивнул он на кресло напротив.
Бен всегда своим видом вызывал у Алекса желание подчиниться. Вот и сейчас он послушно сел, как школьник.
- Тебе налить чего-нибудь? Виски, ром?
- Воды. Я за рулем!
- Ты что, с ума сошел, с твоей-то спиной! - Алекс аж соскочил.
Как бы там ни было, Бен был дорог ему, и, узнав о болезни, он был шокирован.
- Я не калека и не инвалид! - с ненавистью процедил Бен сквозь зубы. - И еще пока способен дать в зубы за оскорбление! И за посягательство на чужое. Я слышал ваш последний с Витой разговор..
Алекс, стоящий в это время у бара, щедро плеснул себе виски, выпил и налил еще - разговор должен получиться тяжелым. Молча, он прошел к креслу и сел. Отрицать очевидное смысла не было.
- Бен, послушай, я ушел с дороги, я ушел и обещаю, что больше не вернусь. Это доставляет боль и мне и тебе и ...ей. У меня было много женщин, даже имен уже всех не вспомню, но сейчас все по-другому. Гораздо сложнее, гораздо серьезнее. Я даже не ожидал, не думал, что вообще способен... полюбить.
- Не оправдывайся. Я все слышал и еще в своем уме, чтоб сделать выводы. Я тоже ее люблю. Но она любит другого. Как бы я не хотел, я не могу запретить ей этого. Она не в рабстве, в конце концов, я не тиран и не самодур. Но чувство долга не позволит ей поговорить со мной, тем более сейчас.
- Долг, обязательства! Бен, что вас связывает? Или это ты тоже хочешь скрыть? Чем таким она тебе обязана!!?
Бен улыбнулся. Друг не смог сдержать своей ревности, и желание узнать правду пересилило. Бен сначала надавил, припугнул, но Алекс не отказался от нее, значит правда, все, что он слышал утром - правда.
- Расслабься, мы не любовники.
Алекс заметно выдохнул, а Бен повеселел. Он вкратце рассказал ему, как впервые увидел ее в коридоре компании, как узнал о мошенничестве, как поиграл в благородного рыцаря, да заигрался и не понял, как случилось так, что он не может жить, дышать и существовать, если она будет далеко. Алекс удовлетворил свое любопытство, но вот только от этого стало еще горче. Он понял, что то, что сдерживало Виталию гораздо белее серьезно, нежели он представлял.
- Бен, я не знал. Ну, тем более, сыпать соль на рану вам обоим не стану. Да и себе тоже. Как бы ни было сложно - я забуду, постараюсь, по крайней мере! - Алекс не видел, как Бен за его спиной прошелся в спальню и включил там свет.
- А это, видимо, поможет тебе забыть! - Бен кивнул на стену, которую украшал коллаж из фото. Алекс обернулся и с силой выдохнул - попался.
- А что поможет забыть ей? - продолжил Бен.
- Почему ты так уверен, что с ее стороны все серьезно? Может быть, просто твоя физиономия ей надоела и я - просто увлечение от скуки. Чтоб она там себе не придумывала? - в словах чувствовалась горечь. Алекс не хотел, чтоб так было, но и поверить было трудно.
- Да нет, не похоже, - Бен вспомнил ее песню. - Лицемерить с самой собой она не будет.
- Значит - ты поможешь ей забыть. А я - я уеду, папочка заждался! - сказал он с ухмылкой.
- Объект ненависти нашел? Вместо меня?
- Эта ненависть не имеет к тебе никакого отношения.
- Эх, Алекс, всегда-то ты хочешь сбежать, как когда-то из приюта, только убежать от себя нельзя. - Он вернулся в кресло. - Теперь мой ход! Обстоятельства сложились так, как есть. Сама жизнь отстраняет меня. Ты что же думаешь, что я позволю Виталии сломать свою жизнь и связать себя из благодарности с инвалидом? Мне предстоит операция, за исход которой не поручится ни один врач. В лучшем случае останусь жить - но то, что таким как сейчас, я не буду - это точно. Смогу ли я ходить? Говорить и думать? Есть самостоятельно, в конце концов? Я не имею морального права привязать ее к себе. И пока я в своем уме, я отпускаю ее. Но не выгоню ж я ее! И просто домой отправить - не уедет. Снова почувствует себя марионеткой в моих руках. Но так будет лучше, надеюсь, она простит меня за это последнее мое самоуправство и поймет, и примет все. Да и оставлять ее сейчас одну после всего мне страшно и больно. Я чувствую свою ответственность за нее. И, кажется, я нашел выход. Алекс, я хочу, чтоб ты позаботился о ней, когда меня не станет.
- Ты что, умирать вздумал?
- Не хотелось бы. Но я на всякий случай привел все дела в порядок, последнее осталось.
Он подошел и, взявшись за подлокотники кресла, в котором сидел Алекс, посмотрел в глаза.
- Ты позаботишься о ней?
- ДА!
- И учти - если она будет несчастна - с того света достану! - на полной серьезности сказал он.
И почему-то Алекс поверил, этот точно достанет.
Уже перед выходом он бросил: "Завтра в десять у меня, не опаздывай!"
- Зачем?
- Разговор продолжим.
Он подал Алексу руку, а потом дернул на себя и неуклюже обнял.
- Прощай, брат! - и рывком вышел.
Алекс еще долго не мог проглотить ком в горле. А потом не сдержался - через полчаса позвонил в особняк, и успокоился, убедившись у Сьюзан, что Бен добрался домой.
Уже смеркалось, когда Вита спустилась в гостиную. Увидев, что в малой ее части горит свет, она прошла туда.
- Бен, привет. Ты, наконец-то, вернулся! Где пропадал весь день?
- Здравствуй, я решал свои дела!
-Удачно?
- Кажется, да! Побудь со мной! - он взглядом показал Вита кресло напротив.
Она подвинула его поближе и присела. Бен протянул руку к ее руке, и зажал в своих ладонях.
- Когда моя жизнь совсем недавно так круто поменялась, я задумался. У меня просто появилось время задуматься о себе, о событиях своей жизни! - начал он свою исповедь. - Моя жизнь - это борьба. Она всегда была такою. Сначала борьба за жизнь, борьба за уважение, борьба за власть, потом борьба за счастье. И я думаю, что все снова кончиться борьбою за мою жизнь, но бороться будут уже другие люди. Вот исхода этой то борьбы я и боюсь! Я впервые произношу эти слова. Я боюсь! Я только почувствовал радость жизни, а мне перекрывают кислород! - он тяжело вздохнул. Вита слушала его исповедь с широко открытыми глазами. - Я осознал, что в своей жизни сделал две большие ошибки. Во-первых, после долгих раздумий я понял, какой был еще выход в твоей ситуации. Я долго всячески обыгрывал эту схему и разобрался, что в этой головоломке был еще один менее радикальный и менее эгоистический выход, нежели прятать тебя здесь под другим именем! Во-вторых, собственно был шанс сообщить твоей маме о твоей жизни, но я не смог, упустил момент, и поэтому она потерялась. Поиски все еще продолжаются, но безрезультатно. Я понял, что я тиран и эгоист, держу тебя здесь как пленницу под дурацким предлогом.
- Бен, что ты такое говоришь? Твои слова меня пугают!
Он заглянул ей в глаза. Сжимая руки и не отводя взгляда, он долго не произносил не слова. Вита замерла, увидев выражение его глаз.
- Вита, я хочу попросить у тебя прощение! Прости, что вот так искалечил твою жизнь!
- Нет. Бен! У меня тоже было тысячи часов, чтоб размышлять над своей жизнью. Это судьба, все так, как должно было быть! Еще незадолго до отъезда старая цыганка предсказала мне все, что будет. Она предупредила меня о золотой клетке, но, как и должно было свершиться, я выбралась из нее. Я даже не представляю, что было бы со мной, если б я вернулась в Черноморск. Признаюсь, сначала я была шокирована, что ты "похоронил" меня. Но, наверное, так было безопаснее для нас обоих. Я совсем не жалею, что встретилась с тобой, единственное, что омрачает мне жизнь в этой истории - это исчезновение мамы! Но тут, даст Бог, все измениться и она найдется, главное - чтоб она была жива! И чтоб ты жил! Жизнь - это самое главное! - Вита осеклась, поняв, то затрагивает Бена за живое.
Бен же знал - она лукавит, недоговаривая, что же еще омрачает ей жизнь.
- Ты права!
- Я говорила тебе и еще раз повторю: жизнь не дает таких испытаний, которые мы не сможем преодолеть! - она присела рядом с ним на подлокотник. - Я буду рядом с тобой, не смотря ни на что! Вместе мы справимся, и ты еще сыграешь мне на рояле, как обещал!
Бен наклонил голову к ее плечу. Ее слова и поступки были так предсказуемы. Но самопожертвования с ее стороны он не допустит.
- Спасибо тебе, Вита, за эти слова. Значит, все в моей жизни было не зря. Но, мне пора исправлять ошибки. - Он нежно провел рукой по ее щеке. - Иди спать, уже за полночь.
- А ты?
- И я тоже скоро пойду. Вот только кое-что доделаю в кабинете и пойду.
Бен поднялся на ноги. Он привлек к себе Виту и обнял ее. В ее глазах стояли слезы.
- Не плачь! Только не из-за меня! Я хочу видеть только улыбку на твоем лице и радость в глазах.
- Ты пугаешь меня своими словами и своим тоном.
- Все будет хорошо! Ты же сама говорила, что главное верить в лучшее! А я тебе верю!
Ее губы были так рядом с его, что Бен разрешил себе не сдержаться. Вита не смогла оттолкнуть его, и даже робко ответила - из жалости. Поняв это, Бен отступил на шаг назад.
- Иди наверх. Спокойной ночи, Виталия.
Вита не смогла произнести ни слова. Уже выключив в спальне свет, она в очередной раз разрыдалась.
*
- Мисс, Виталия, просыпайтесь! Вставайте!
Вита открыла глаза и увидела Сьюзан. Женщина явно была чем-то озабочена.
- Уже полдесятого, скоро надо собраться всем вместе!
- О чем ты? Я ничего не пойму.
- Мистер Бен, он уехал сегодня рано утром, но оставил конверт, сказал, что придет нотариус и в 10-00 всем надо быть в кабинете, и вам, и нам с Барни, и еще мистер Гарсия должен приехать!
При упоминании этого имени Вита окончательно проснулась.
- Погоди, куда уехал Бен?
- Мы не знаем, но я заглянула к нему в комнату - он взял чемодан и некоторые свои вещи, будто уехал надолго!
- Спускайся вниз, я приду сейчас, только приведу себя в порядок!
Вита резко встала с кровати и подошла к зеркалу. Глаза испуганно блестели. "Куда ж ты уехал так резко, вчера ты мне не о чем не сказал!?"
Вита вспомнила их вчерашний разговор в гостиной. "Пора исправлять ошибки!" - сказал он вчера.
Одевшись, Вита побежала к Бену в комнату в надежде найти записку для себя - ничего не было. Он не мог просто так уехать. Она спустилась вниз. Мужчина лет пятидесяти, адвокат, поднялся при виде ее, поприветствовал, и опустился обратно на диван, вернувшись к чтению газеты.
В доме царила тишина и тревога.
Часы пробили 10-00.
Все вошли в кабинет.
Немного запоздав, появился Алекс. При виде его Вита немного успокоилась. Поймав ее взгляд, Алекс улыбнулся и кивнул.
Мистер Каррер открыл пакет - в нем были документы и диск, на котором оказалась видеозапись.
Когда на экране появился Бен, все вздрогнули.
"- Здравствуйте, дорогие мои друзья! - как эхо прозвучал его голос.
Вы, наверное, удивлены, почему я собрал вас вместе. Просто так все будет проще. Вы знаете о моей болезни, не для кого не секрет, что она практически неизлечима, и помочь мне может только чудо. Не скрою, есть крохотная надежда, но обнадеживать вас я не стану - вряд ли мы снова увидимся! Хотя я всем сердцем желал бы этого!"
При этих словах и Вита, и Сьюзан невольно ахнули.
"- Именно поэтому я хочу, не дожидаясь определенного момента, ознакомить вас с моим завещанием".
Все присутствующие замерли - слова, произнесенные Беном, казались кощунственными. Никто в этот момент не осознал, что, по сути, Бен уехал навсегда. А, тем не менее, он продолжил.
"Мистер Каррер, после окончания этой записи, зачитает его, а пока я хотел бы сказать несколько слов вам, дорогие мои друзья.
Начну я, пожалуй, с Барни и Сьюзан. Мы давно знаем друг друга. Я безмерно благодарен вам за годы службы. И я хочу попросить вас не покидать и поддержать молодых людей, стоящих рядом с вами, как я надеюсь - новую семью.
Алекс, брат! Мы с тобой когда-то делили общий приют, потом была одна на двоих компания. К сожалению, нам пришлось столкнуться и в сердце женщины! И это сражение ты выиграл! Я доверяю тебе самое дорогое, что у меня есть - Виту. Отныне ты отвечаешь за её, да и за свое счастье".
Пока Бен говорил, на лице Алекса поменялись несколько выражений: непонимание сменилось на горечь потери, а потом на неверие в услышанное.
"А теперь ты, милая моя девочка! - он произнес это с такой нежностью и дрожью в голосе, что по щекам Виты потекли слезы. Он говорил с ней по-русски.
- Ты знаешь - я хотел уберечь и спасти тебя от жестокости мира - я сделал это, как сумел - неуклюже, но искренне. Вчера я назвал два главных вопроса в своей жизни, я нашел им решение. Подойди к ящику стола, открой, - Вита повиновалась, как во сне завороженная его голосом. - В этом конверте, открой его, твоя новая жизнь. Я вернул тебе имя, вернул справедливость - через короткое время дело генерального менеджера о самой крупной афере в истории "Лонг Файер Энтерпрайз" будет рассмотрено в суде. Я восстановил справедливость. Интерпол тоже тебе не опасен более. Второе. Что касается твоей мамы: там же в конверте визитная карточка детектива, который занимается ее поисками. Он свяжется с тобой, как появятся новости. Поверь мне - он профессионал, он справится! Во всяком случае, что она жива - это точно! Еще ты найдешь диск. Ты когда-то просила меня сыграть тебе - этот вальс я дарю тебе! В нем вся моя любовь к тебе. Прости за очередную шоковую терапию - она последняя, - он горько вздохнул и продолжил по-английски. - Дом, в котором вы находитесь сейчас - уже продан - я сделал это специально, чтобы как можно меньше напоминало вам о грустных и печальных событиях. Новая жизнь - в новом доме!
И исполните все мою волю - будьте счастливы!!!"
Запись прервалась, экран потух.
Несколько минут все молчали. Прервал тишину адвокат:
- Господа, хочу привлечь ваше внимание к завещанию! - его ровный и беспристрастный тон юриста звучал кощунственно.
Первой очнулась Вита. Она отошла и обернулась на всех. Шок, в который Бен поверг их своим поступком, еще не прошел. Барни был подавлен, по щекам Сьюзан текли слезы, Алекс сосредоточенно смотрел на Виту. Он не ожидал, что вчерашние слова Бена так скоро воплотятся в жизнь. И ему сейчас предстояло объяснить Вите то, что ему вчера сказал Бен. Ее реакция на происходящее была такой, как он и предполагал.
Адвокат повторил свои слова, и тут Вита взорвалась:
- Как вы можете! Я ничего не хочу слушать! Как же вы не понимаете - он уехал умирать, умирать один, чтобы не доставить нам хлопот! - Слезы летели у нее из глаз, порой она переходила с английского на русский. - Почему вы все спокойны! Мы, мы же ...никогда его больше не увидим!!!!
Она схватила конверт и выскочила из комнаты. Сьюзан выскользнула за ней. Алекс тоже хотел бросится в след, но юрист задержал его.