...Шли след в след малохоженной тропой, вьющейся в путанице замшелого угрюмого ельника...Проводник - молчаливый, бородатый, длинноногий литовец - шагал легко, размашисто, как и должно было шагать сильному, уверенному в себе человеку. Он был одет в добротно сшитую, хотя и порядком замаранную замшевую куртку, высокие охотничьи сапоги и новенькую поярковую шапку и менее всего походил на опытного бывалого контрабандиста. За ним шла его попутчица, в скромном платочке, в дешевой истрепанной брезентовой куртке, суконных брюках и таких же точно, как у проводника, охотничьих сапогах.
Попутчица нервничала, злилась. Она уже испытывала ненависть к маячившему перед ней и все норовившему уйти от нее коротко подстриженному затылку литовца.
-А багажик у вас, извините благодушно, большой... - пробормотал проводник, но не с сочувствием и печалью, а со злорадством, плохо скрываемым, и прикрыл темные живые глаза, чтобы не выдать их радостного блеска..
-Пустяковый. - усмехнулась попутчица. - Харчи и саквояжик...
-Что, хорошая, гляжу, и тебя заставили хлебнуть нашей мурцовки? Ну и как оно? Поди, не сладко, коли через кордон болотом идти приходится? - и, хохотнув, литовец сплюнул ей едва не на ноги.
-Ничего, будем жить... - женщина ответила еле слышно, лицо ее в этот момент было растерянным, она покусывала кончик платка.
-Да уж видно мне, жизнь твоя осталась там, позади. Теперь с тяжелыми думами и увесистым саквояжиком своим, не иначе как в Сибирь поспешаешь...Небось деньги тащишь? Деньги, ясное дело. Много денег. Без них ничего, без них тоска, голод, бедность, кокаин и смерть...
Попутчица ничего не ответила. Проводник несколько раз пробовал уже расшевелить ее, заговаривал с ней о контрабанде, о своей жизни, но скоро понял, что сеет на каменистую почву - всю дорогу попутчица оставалась молчаливой и замкнутой. Литовец - проводник улыбнулся и поиграл жердью, с которой легче было продвигаться по лесу.
Они шли в раннее летнее утро 192...* - го года, шли долго, через еще нескошенный луг, по сумеречным оврагам, по еловому лесу, казалось, росшему из мха и песка. Шли в плотной темноте летней ночи. В кармане у женщины был паспорт, полученный в Вильне. Фальшивка, само собой. Проще всего было сесть в поезд в Вильне и спокойно доехать до Москвы. Но с таким паспортом нечего было и помышлять пересечь границу; известно, что на пограничных пунктах особенно усердно досматривают багаж и проверяют документы. Паспорт у нее был сомнительной подлинности, выданный якобы Марии Наумовне Гинзберг, уроженке Риги, родившейся в начале девяностых годов, то есть по меньшей мере на десять лет позже ее появления на свет. Впрочем, эта хронологическая неточность скрывалась плохонькой фотографической карточкой, а личные приметы были так неопределенны, что вполне могли сойти за ее собственные. Кроме того, у нее попросту не было с собой никаких других документов. Только паспорт.
Переход границы был трудным. Как и любой другой эмигрант, она вполне могла скрытно пересечь слабо охраняемую литовско - российскую границу без излишних витиеватостей. Литовская пограничная стража уж во всяком случае не препятствовала в этом занятии ни хорошо знакомым контрабандистам, с которых взимала регулярную дань, ни тем более русским эмигрантам, с которых свой профит имел любопытный "Полевой контроль".** Она прошла бы туда и обратно, как ангел по небу полуночи. Но выбран был именно путанный вариант перехода. Пришлось сначала прожить несколько дней среди бесконечных гатей, в глуши, где не было даже электрического освещения, среди рабочих, грузивших торф в вагонетки, для вида занимаясь делами лесной промысловой артели. Физических трудностей перехода устранить было нельзя. Проводник тащил попутчицу в непроходимые болота, где и потонуть недолго, тут уж ничего поделать было нельзя. Шли через топь, на которой росла сочная зеленая трава. Шли через ольховый кустарник, несколько раз приседая на корточки, а то и ложась плашмя, прямо на пружинистый мох, пропуская разъезд конных объездчиков. Потом через лес, через сухое место. Шли через огромный овраг, весь в осыпях и богатырского вида бурьянах, на дне которого валялись вперемешку битое стекло, остовы телег, обрывки газет, ведра без днищ, сломанные лыжи, конские копыта, полуистлевшие сапоги и картофельные очистки. И снова через топь по горло. Но хватило у нее на это и энергии и выносливости...
Они шли, не останавливаясь. Но вот лес стал потихоньку редеть, и им открылась болотистая равнина, даже не равнина, а так, проплешь посреди леса.
-Здесь хороший обзор, хотя и могут заметить стражники... - сказал литовец, присев на пенек и вытянув ноги. - Потом будет сухое место. Затем овраг, а в нем речка - речушка, ручей в полтора шага шириной. А там, через версту, уже граница...Там и расчет за переход и за мою любезность...
-И сколько я вам буду должна за вашу любезность? - поинтересовалась попутчица.
-Любезность нельзя определить банкнотой.
-Чем же тогда, позвольте узнать, это определяется? - чувствуя в себе злую силу, она медленно развязала платок, затем завязала снова.
Проводник пожал плечами:
-Тактом и воспитанием. Может быть, сладчайшим физиологическим дурманом...
На лице женщины появилось озадаченное выражение и она сделала шаг назад. В ее глазах закипела желтая, соленая ненависть, сущности которой проводник не мог определить. Он ухмыльнулся с мужской, развязной независимостью. Стройная, не очень высокая, с треугольным личиком. Говорила она с незначительным акцентом и это делало ее еще более привлекательной.
-Не торопитесь отвечать, - сказал литовец, продолжая ухмыляться, - я слышу ваш шуршащий ответ. Он прост, как кусок хлеба.
Проводник решительно встал с пенька, переступил с ноги на ногу, хихикнул по - птичьи, будто пискнул, мелко перекрестил грудь и - не оглядываясь, как бы не сомневаясь больше в попутчице, крадучись двинулся дальше.
До этой поры попутчица держалась уверенно и, пожалуй, властно. Теперь же ноги проводника, чертя подошвами охотничьих сапог, попирали землю, и, приковавшись к ним взглядом, она шла с тупым покорством, как на веревочке. Широкая спина проводника с мешочной котомкой маячила в сажени перед глазами попутчицы. Она ощущала под своей брезентовой курткой тяжесть маузера, и взгляд ее то и дело застывал на спине проводника, там где угадывалась левая лопатка. Взять чуть - чуть пониже - и наповал...
Перебравшись через проплешь, втянулись в лесок. Пройдя через хлипкие жердочки - мосточки, кинутые на тропе у торфяной бочажины, проводник остановился. Поджидая попутчицу, литовец глядел, как непривычная к лесным дорогам, та неловко одолевала скользкие жерди. Она была вся в грязи, в болотной тине.
-Поспевай...Мне до вечера нужно вернуться...Ну, еще немного...Теперь руку давай.
Попутчица протянула руку и жесткие пальцы проводника охватили ее запястье.
-Эх, девка, девка... - сказал он. - Дай, полюблю тебя. Тебя же все любят. Ты хорошая, ты самая хорошая: не терзай себя, не выдумывай, не мучай. Я тебе друг...
-Ага. Как папа римский.
Тут он окончательно сбился.
-Ничего в этом страшного нет, вам самой будет приятно, - он говорил, подыскивая самые любезные выражения. - Не бойтесь, я не съем. Я не знал, что вы такая недотрога, а то бы не стал связываться... И что это за обычай у вашей сестры - ломаться? Довольно тебе корчить невинность - то.
Он хотел обнять, женщина оттолкнула его:
-Не прикасайся ко мне. Ты тупое животное.
Он всплеснул руками:
-Ты с ума сошла! Ты рехнулась! Я люблю тебя, вот, - он перекрестился, размашисто, сильно. - Вот, Богом клянусь!
-Каким богом? - спросила она. - У, поганое семя!
На мгновение литовец поймал взгляд тусклых овечьих глаз, увидел слегка перекошенный рыбий рот. Прежде чем проводник успел сообразить, короткий тычок в лицо погасил свет в глазах. Обмякшим мешком литовец свалился в бочажину. Попутчица не спеша выпростала из - под брезентовой куртки маузер, прицелилась в волосатый затылок литовца и спустила курок...
-Вот так будет лучше. - сказала она. - Не по зубам я теперь тебе. И ты мне тоже стал не с руки, потому как продашь с потрохами. Такая уж твоя порода.
Торфяная бочажина сомкнулась с заунывно - утробным всхлипом, целиком поглотив неожиданную добычу...
в раннее летнее утро 192...* - го года - некоторые иностранные критики заметили в свое время, что хотя многие романы, например, все немецкие, начинаются с даты, только русские авторы, в силу оригинальной честности отечественной литературы - время от времени не договаривают единиц.
Полевой контроль** - Полевой контроль - служба в структуре Департамента охраны края (ДОК) - литовской тайной полиции. Занимается государственной и политической охраной Великого Княжества Литовского.
Глава Первая.
Разговор для скамейки.
Суббота. В лето 7434 - го года,* месяца августа в 1 - й день (1 - е августа 1926 - го года). Начало Успенского поста. Происхождение (изнесение) честных древ Животворящего Креста Господня. Седмица 8 - я по Пятидесятнице, Глас шестый.
Москва. Троицкое подворье, что на Самотеке.
...К Патриарху Московскому и Всея Руси в Троицкое подворье, что на Самотеке, государь Федор Алексеевич приехал из Симонова монастыря после полудня, в день праздника "Происхождения Честных Древ Креста Господня". В этот день, как и всегда, был крестный ход на воду. Накануне этого дня государь выезжал в Симонов монастырь, где слушал, по традиции, вечерню и в самый праздник заутреню и обедню. Напротив монастыря, на Москве - реке, устраивалась в это время иордань, подобно как и в день Богоявления. Государь, в предвестии крестного хода, выходил "на воду", но, конечно же, не погружался торжественно в иордань, как бывало раньше, не купался в освященной воде для здравия и спасения, а символически лишь возлагал на себя три заветные креста и принимал патриаршее благословение. После этого духовенство освящённой водою кропило заранее привезенные знамёна полков лейб - гвардии и назначенные в сопровождение их знаменные команды, а желающим разливалась святая вода...
В этот раз патриаршего благословения не случилось - Святейшего Патриарха Всероссийского Иоакима II на празднике "Происхождения Честных Древ Креста Господня" не было.
...Царский автомобиль - крупная, старомодная модель "Hispano - Suiza Т48" с кузовом английской фирмы "Мюлинер", традиционно больше использовавшаяся в государственных учреждениях, так как считалась надёжной машиной с низкими эксплуатационными характеристиками, почти неслышно въехал в тихий опрятный переулок, в стороне от шумного, грязного, муравьино - суетливого столичного центра...Монастырская арка - ворота в обширный спокойный двор...Типичные монастырские здания и службы по сторонам - и в глубине теремчатый фасад небольшого особняка. Это - Троицкое подворье, местопребывание в Москве Святейшего Патриарха Всероссийского Иоакима II.
Государь Федор Алексеевич, в "осиновом"** мундире Лейб - Гвардии Государевой Надворной Пехоты Киевского полка,*** вышел из автомобиля, с любопытством огляделся: с тех пор, как в 1917 - м году патриарх покинул Патриарший Двор в Кремле, царь побывал в Троицком подворье дважды: летом 1918 - го, и сейчас. Он так и не смог понять смысла переезда Иоакима II из Кремля на Самотеку. С конца XVI столетия Патриархи Московские и всея Руси, имея практически равное с царями положение в государстве, соответствующим образом устраивали свое жилище и домашний бытовой уклад, содержали многочисленный обслуживающий штат своего двора. Патриархи жили в особой усадьбе в Кремле, неподалеку от царского дворца и к северу от Успенского собора - Патриаршем дворе. На этом месте с XV века находился двор Московских митрополитов, строения которого в середине XVII столетия были возведены заново по указу Святейшего Патриарха Никона. Великолепные каменные палаты Патриаршего дворца, бережно сохраненные по сию пору, по архитектуре и внутреннему убранству не отличались от царских чертогов.
Что хотел продемонстрировать Патриарх, переехав из Кремля на Самотеку? Скромность, покой? Или пожелал верховный иерарх Русской Православной Церкви таким образом продемонстрировать, что Церковь возвышает свой голос, когда больше не может она оставаться равнодушной при виде всего, что творится на несчастной родине? Что теперь она возрождается к новой жизни и к борьбе?
Политическое построение было известно: Двоица Богомудрая - царь и Патриарх. Каждый возглавляет свой союз, один государственный, другой - церковный. Патриарх облечен церковным авторитетом и призван не умалять власть царя, а быть ей духовной опорой и неизменным спутником, напоминающим ее высшую идею, связывающую с идеалом вечности. Система взаимоотношений в русском государстве властей церковных и гражданских, закрепленная в истории восточного канонического права старательно сводилась к началу двуединой симфонии. Идеальной нормой был образ единого на земле, образ вселенского царства, которым управляет миропомазанный церковью вселенский христианский царь. А рядом с ним стоит архиепископ Нового Рима, патриарх вселенский, по чести и значению возглавляющий всех других патриархов. Две согласные между собой власти - царство и священство направляли через земное благополучие к единой небесной цели: вечному духовному спасению. Это согласие властей включало в себя отчасти узаконенное, отчасти морально свободное, управляемое тактом, соучастие каждой в сфере действий другой, без нарушения ее специфических полномочий. Но это в идеале, конечно, в идеале...А до идеала было далеко...
...Патриарший дворец в Кремле был трехэтажным, и его средний этаж составляли собственно святительские хоромы. Там располагались большая Крестовая палата, большая столовая палата, парадные кельи Патриарха - моленная, малая столовая, кабинет для занятий и спальня. При доме было несколько крестовых церквей, почти недоступных для посторонних. Внизу, в подклете, жили служители из штата Патриаршего двора, а в третьем этаже находились кельи для повседневного пребывания Патриарха, жили иноки и певчие, служившие в крестовых храмах, а также близкие советники Патриарха. Штат Патриаршего дома в Кремле насчитывал до двухсот пятидесяти человек. В усадьбе было множество хозяйственных построек, палат и погребов, а также сад с фруктовыми деревьями и огород.
Нынешняя резиденция имела два этажа. Главный дом патриаршего дворца был окружен садом с огородом и цветниками, отделенными от окружавших усадьбу домов высоким забором. Здесь Патриарх любил гулять, а также проводить время в беседах с гостями и посетителями. И здесь же, в этом саду, летом 1918 - го года, государь, впервые после переезда из Кремля Иоакима II, посетил Патриарха. Он помнил прекрасно, как его провели в старый, запущенный сад, а Патриарх, в простом подряснике и скромной скуфейке, имея вид простого монаха, встретил государя. Это была короткая встреча, Патриарх, видимо, наслаждался солнечным днем и играл с котом Цыганом, который сопровождал его на прогулке, и, кажется, совершенно не обращал внимания на царя. Говорить было не о чем, легко дались только первые, дежурные фразы, а потом только поглядывали друг на друга, делая вид, что умиляются от встречи. С той ли поры почувствовал государь Федор Алексеевич, что между ним и Патриархом пробежал тот самый, пресловутый кот Цыган?
Со смешанным чувством, то ли волнения, то ли благоговения, то ли надежды на разрешение мучительных вопросов, хрустя сапогами по заснеженному тротуару, подходил государь к приветливому белому терему.
В вестибюле первого этажа каждого, кто приходил на прием к Патриарху, встречал величественный швейцар, который предлагал раздеться и, по заведенному порядку, расписаться в книге посетителей. Государь от порядка отступать не стал, расписался, снял фуражку, сунул ее в руки сопровождавшего его Дворцового коменданта, Свиты Его Величества генерал - майора Матвеева и, далее по устланной ковром лестнице поднялся на второй этаж, в приемную - "ожидальню", украшенную живыми растениями в кадках и портретами московских архиереев. Государя поразило какой мир, благообразие...и чистота были в патриарших покоях! Физическая опрятность била в глаза.
В приемной за письменным столом государя встретил секретарь Патриарха архимандрит Неофит, худощавый человек лет пятидесяти, неподступный, с печатью надменности, со строгими, ледяными глазами, непременно спрашивавший каждого вновь пришедшего: "Вы к Святейшему?". Неофит не сделал исключения и для царя.
Ждать не пришлось. В длинной белой мантии, в белом греческом патриаршем клобуке с бриллиантовым крестом на нем и драгоценной панагией на груди, с жемчужным херувимом над старым челом, Иоаким II вышел из покоев навстречу государю. Обаятельное впечатление производил Патриарх своей простотой обращения, доступностью и задушевной мягкостью тона. Он был еще бодр и жив в своих движениях, несмотря на свой очень преклонный возраст. Проницательные и глубокие глаза его горели огнем воодушевления. Царь и Патриарх раскланялись малым обычаем.**** Подойдя под благословение, государь поцеловал Патриарху руку и ощутил ответный поцелуй его в голову. Оба прошли в патриаршьи покои. Сев на простую лавку сам и указав государю место возле себя, Патриарх с неторопливым вопросом в глазах посмотрел на Федора Алексеевича. Царь сидел и невольно прислушивался к отдаленному стройному монашескому хору, доносившемуся из церкви при покоях Владыки. Смягченный расстоянием, хор звучал так печально, строго, так настраивал к предстоящей беседе с Патриархом. Государь запасся терпением, так как знал: начнет Патриарх с превознесения его державных достоинств, а после продолжит о нелицеприятном.
-К великому сожалению, ваше величество, в последние месяцы мы почти не встречались. - сказал Патриарх.
Фраза эта, по видимости такая безобидная, тем не менее, все же порядком насторожила государя. Может быть, была в словах Владыки искренняя горечь, сожаление. Дескать, действительно мало видятся два хороших человека. Но могло быть и другое: да, некогда были дружны, но, к сожалению, пути разошлись. Или расходятся.
-Встретились сегодня, Владыка. - ответствовал царь. - Православная Церковь совершает попразднство "Происхождения Честных Древ Креста Господня". Сюда я прибыл прямо из Симонова монастыря...
Патриарх заговорил. Тревога государя усилилась, когда Владыка вне всякой связи вдруг повел речь о совсем уж сторонних, никак не идущих к делу вещах. Решив, что нет смысла дожидаться, когда Патриарх соблаговолит, наконец сформулировать цель предстоящей беседы, государь решил начать разговор первым.
-Ты один друг мой истинный, отче, - сказал государь, прикладывая сухую руку к сердцу, - один ты мне всю правду обскажешь, словом всегда напасти упредишь...
-Да, - сказал Владыка, - настало, наконец, время, когда Церковь возвышает свой голос, когда больше не может она оставаться равнодушной при виде всего, что творится. Теперь она возрождается к новой жизни и к борьбе, хотя и переживает тяжелые времена. Что поделаешь, ржа коснулась ее, поедала изнутри, губила русское духовенство. Что творилось в монастырях? Архимандриты и игумены забыли о братской трапезе, пьяные попы дрались и бранились, в храмы входили, смеясь, перебраниваясь. И в народе все больше людей нарушали церковные законы, божественные заповеди. Слава Богу, стало это исправляться в последние времена...
Государь заскучал. Патриарх заговорил о власти и о взаимодействии власти и церкви. В православной традиции сформировалось определенное представление об идеальной форме церковно - государственных отношений, которое получило название симфонии Церкви и государства. Суть ее была в обоюдном сотрудничестве, взаимной поддержке, взаимной ответственности, без вторжения одной стороны в сферу исключительной компетенции другой. Государство при симфонических отношениях с Церковью искало у нее духовной поддержки, искало молитвы за себя и благословения на деятельность, направленную на достижение целей, служащих благополучию граждан, а Церковь получала от государства помощь в создании условий, благоприятных для проповеди и духовного окормления своих чад, являющихся одновременно подданными государства.
Однако в России, в государстве, признающем Православную Церковь величайшей народной святыней, иными словами, в государстве православном, симфония церкви и власти не существовала в абсолютно чистой форме. Церковь неоднократно оказывалась объектом притязаний со стороны государства. Отступая от норм симфонизма, цари то и дело претендовали на монопольное устроение церковных дел. Хорошо известен ответ царя Алексея Федоровича патриарху Аввакуму, одному из неистовых "ревнителей благочестия" - "Ныне бывает вси царским хотением!". В конечном итоге церковь вынуждена была уступить часть своей власти государству, лишившись ряда политических и экономических прав.
Тем не менее, церковь не утратила совершенно, способность к каким - либо самостоятельным выступлениям. Церковь оставалась на позициях русского православного традиционализма, была единой, в ее среде не выделялось никаких раскольнических течений. Церковь занимала в Российском Государстве первенствующее среди иных исповеданий публичное и правовое положение, подобающее Церкви как величайшей святыне огромного большинства населения и как великой исторической силе, созидавшей Государство Российское. Церковь поддерживала авторитет государственной власти, который в России всегда был высок, несмотря на то, что, к неудовольствию церковных иерархов, не без попустительства государства, новоевропейский рационализм все более проникал во все слои жизни: политической, экономической, культурной, социальной...
Церковь пошла на унификацию церковных норм, понимая, как нужно это для осуществления далеко идущих замыслов государства в отношении православных народов вне России, на Балканах, на Ближнем Востоке...Между прочим, унификация церковных норм оказалась весьма кстати. При ближайшем рассмотрении оказалось, что отступления от древних обрядов произвела не русская церковь, а греческая. Выявленные расхождения по поводу церковных обрядов и богослужебной литературы привели к церковной реформе, признанной и греческой церковью, что в конце концов привело к тесному единению русской церкви с другими православными церквями, особенно на фоне агрессивной экспансионистской политики западной римско - католической церкви. За эталон теперь приняты были книги и чины русской православной церкви: русские тексты были верны и точны, в то время как греческие попросту неверны ни с точки зрения идентичности прежним, старым греческим оригиналам, ни с точки зрения языковых норм и правил, ни с точки зрения евангельских сообщений. Студийский Константинопольский Устав, легший в основу русского православия вновь получал все большее и большее распространение.
Наконец, настал черед говорить о главном. Тема разговора была неудобной для обоих - речь шла о престолонаследии. У Иоакима II, строгого приверженца православных устоев, сурового воина за интересы церкви, наследник престола вызывал крайнюю настороженность. Что же, политическое влияние государя стало настолько оспоримо, что даже монархически настроенные лица позволяют себе негодовать вместо того, чтобы сплотиться вокруг трона...
Царь не очень надеялся на наследника, не слишком рассчитывал на него, как на продолжателя дела, особенно в последние годы. Раньше он опасался за его жизнь и здоровье - царевич, со своей любовью к скачкам, с еле уловимым понятием об осторожности и чувстве самосохранения, известный безрассудством, казалось, всем своим поведением пытался бросить вызов судьбе, бросаясь в крайности. Беспокойство по поводу поведения наследника было небеспочвенно - после падения с лошади в 1924 - м году во время парфорсной охоты, где - то в Литве, он несколько часов находился без сознания, и царь с трудом настоял на том, чтобы царевич перестал участвовать в гонках и скачках, добавлявших ему в глазах общества неоспоримой романтической привлекательности, популярности и мальчишеского обаяния к образу.
Царь знал, что наследник обладал непередаваемым личным обаянием. Уже один легкий взгляд прозрачно - светлых глаз на удлиненном несколько лице порождал в любом собеседнике чувство доверия. Наследник не умел быть деловым и деловитым, в высшей степени организованным человеком. Умный, но недальновидный, честный, но бесхарактерный, впадающий в панику, растерянность и даже прострацию, не способный на серьезную и длительную политическую борьбу, нуждавшийся в постоянном и бдительном руководстве, как будущий глава государства, помазанник божий, политический вождь, он был ниже всякой критики. В последнее время окружение царевича было столь разнородно, что стало вызывать вопросы в обществе. Уж сколь говорено было - круг, в котором вращается представитель царствующей династии, должен быть предельно выдержан, иначе пойдут нехорошие разговоры и возникнет скандал, могущий принять опасные для монархического принципа размеры. Речь ведь идет не просто о частной жизни царя и членов его семьи. Александр Александрович Измайлов, Государственный канцлер, хранитель большой государевой печати, "царственной печати и государственных великих дел оберегателем", с детства воспитанный в безотчетной преданности особам царствующей фамилии, готовый, не задумываясь, отдать за царя жизнь, попросился давеча его принять (и государь согласился дать аудиенцию, потому что отказ мог только подкинуть дров в огонь, а печь и так слишком горяча), и говорил о том, что Патриарх намерен выступить по поводу наследника...
Да, царь несколько раз пытался поговорить с сыном, что сомнительные дела от него исходят. В ущерб репутации. Царевич же отвечал, что все это доводы светских кумушек. Когда же Федор Алексеевич возразил, что, увы, все это сведения Департамента Государственной Охраны, царевич вспыхнул, не на шутку разволновался, мол вот еще новость, с каких пор Департамент шпионит за царской семьей?! Так что же, на замок его теперь запирать? Отправить на Принцевы острова? Нужно было предпринимать какие - то меры. Но какие? Царь склонялся к варианту, при котором проблема рассосется сама, сойдет со временем на - нет. Можно ведь нащупать взаимоприемлемое решение, компромисс, устраивающий все заинтересованные стороны?
Младшие дочери - царевны Екатерина и Мария, красавицы и щеголихи, тешили себя великосветской жизнью, умопомрачительными нарядами, их не интересовала политика и они ни во что не вмешивались. Иное дело - средняя дочь, царевна Софья Федоровна...Человек волевой, крепко верующий, вместе с тем, бешено честолюбивый. Она обладала острым умом, способностями большого политика, характером авантюристки и колоссальным властолюбием. Однажды государь поймал себя на мысли, что его дочь, его девочка с бесстрастными глазами давно ощутила, что же такое значит "каждому - свое", давно поняла и расчистила свои границы, устроилась внутри них надежно и надолго, без паники и надрыва. Царь натолкнулся на стальной блеск спокойных глаз, подивился и понял, что перед ним - не "серая мышка", не "синий чулок", но редкая представительница слабого пола, которая знает, чего хочет от жизни. И тянет от нее холодком, а значит, силой. Понял и даже немного испугался.
За ней стояли те, кто подчеркивал свою преданность "старым порядкам", "старой жизни", которая представлялась им желательной и целесообразной по многим основаниям. К тому же Софья Федоровна не скрывала давнего недовольства англичанами, царь знал это и в чем - то даже разделял ее. Как - то царевне довелось играть в гольф в Нахабино. Играла Софья Федоровна хорошо, с профессиональным замахом биты, с точным прищуром глаз. В Нахабино собралась аристократическая компания, состоявшая человек из двух десятков англичан, французов, голландцев, немцев, все сплошь представители дипломатического корпуса, с женами. Были и русские. Выпускавший игроков служитель, из бывших гвардейцев, при выходе царевны, подобрался, подтянулся, выпятил грудь и, став по стойке "смирно" возопил:
-Очередь ее высочества!
И тогда раздался хохот. Ржали, не стесняясь, в открытую, европейцы с англичанами. Не смеялись только русские. Лицо царевны в тот миг позеленело. Она бросила биту, повернулась и пошла прочь...Все проводили ее фигурку, в синей суконной юбке, под коей четко обрисовалась вся стройная линия ноги, в плотно обтягивающем свитере, под которым обозначивалась грудь, не высокая и не пышная, а небольшая и почти девичья, завистливыми, восхищенными взглядами...Однако с той самой поры не было в России человека, так рьяно ненавидевшего игру в гольф, англичан и Англию. Софья Федоровна переключилась на стрельбу из лука, которая при русском дворе приобрела характер тщательно культивируемого спорта, развивающей игры, оттеснившей лаун - теннис, крикет и прочие аристократические забавы. Луки членов царской семьи были настоящими произведениями искусства: красные и белые, лазоревые и золотые, украшенные разнообразнейше и богато.
Измайлов, умнейший человек, от которого государь рассчитывал услышать нечто обнадеживающее, говорил о том, что ситуация нынче такова - между придворными партиями шла бешеная подковерная борьба. Разные группы элит, так называемые контрэлиты, в лице лидеров либерально - радикальной общественности, желали бы сами руководить политическими процессами и на волне скандалов подле царского трона отнять власть у старых элит. Конфликт интересов...
Конфликт интересов...Он возникает тогда, когда под влиянием внешней среды изменяются предпочтения одной из сторон. В этом случае правящая элита может начать субсидировать новую группу. Но только при том условии, что она в состоянии игнорировать интересы старой. Если же зависимость настолько велика, что ее преодоление грозит слишком высокими рисками, а стороны несут обязательства не только друг перед другом, но и перед третьей стороной, власть вынуждена будет поддерживать сложившуюся систему, даже когда та перестанет быть выгодной.
Александр Александрович Измайлов говорил так, потому что иного сказать не мог. Его щекотливому положению не позавидуешь. С одной стороны, он понимает необходимость принятия немедленных мер, с другой - чувствует, как мешают этому различные подспудные течения, которые всегда особенно активно влияют на политику. По своему многолетнему опыту царь знал, что одно дело, когда против стоит десяток - другой смутьянов, среди которых полно колеблющихся, и совершенно другое, когда есть заговор, устраиваемый сплоченной, злобной группой.
Итак, заговор...Заговор...Он, вероятно, вынашивался годами; главная ставка заговорщиков была на само положение в державе и в Европе, ибо напряженность между Москвой и Западом накапливалась на протяжении последних лет. Ох, ты, Русь московская...Здесь следовало завсегда спервоначалу кнут показать, а уж потом - про благословение русской земли, про разумный замысел, не опрокидывающий государство. Триста с лишком лет Годуновы именно так и старались править...
-Ваше Величество... - официально начал Патриарх. - Я староват, чтобы брать на себя смелость попусту тревожить вас. Но суть моего обращения стоит вашего внимания, государь.
-Ну, удивляй, отче. - сказал царь устало.
Патриарх сильно волновался. Он жестикулировал, привскакивал на кресле, сам перебивал себя, повторялся, вновь и вновь возвращаясь к тем эпизодам, которые казались ему наиболее значительными, - и все это время с жадным вопросом в глазах смотрел на царя, стараясь уловить оттенки его настроения. Но лицо Федора Алексеевича ни о чем, кроме еле уловимого интереса к речи Патриарха, не говорило. Царь сидел, не проронив ни слова, почти не двигаясь, и только испытующе всматривался в Патриарха своими, немного раскосыми - старая примесь монгольской крови, - глазами.
-Разговор особый. В каждом государстве нужна строгая рука властителя, а уж в России и подавно.
-Строгая, но справедливая. Пока мне это, полагаю, удается. Я вижу, Владыка, у вас появились вопросы. Задавайте их без стеснения. Беседа у нас неофициальная, можно говорить без обиняков.
-У нас тут не Эллада, лавровых рощ, где резвятся розовопятые богини, нет. - усмехнулся государь. - Все больше волки да медведи, так и норовят слопать.
-Я хотел говорить о вашем здоровье, государь...
Да, здоровье...Семьдесят два года, неизлечимая болезнь...Счет жизни и смерти шел пока на месяцы, может быть недели и дни, но очень скоро он должен был пойти на часы. Царь умирал и знал об этом. Патриарх тоже знал об этом...
-А что мое здоровье? - снова усмехнулся государь. - Полагаю, состояние моего здоровья вам, владыка, известно очень хорошо. Но, извольте, провозглашу еще раз, для вас, владыка: у меня обнаружились первые признаки поражения мозга - частичный паралич правой руки и ноги и небольшое расстройство речи. Вдобавок на ногах появились незаживающие язвы, усилилось дрожание рук. Этого в бюллетене не напишут, там напишут другое: "больной покинул постель, чувствует себя хорошо, но тяготится предписанным ему врачами бездействием". Явно ничего важного.
-Вокруг государева одра растут и множатся политические страсти.
-Вы, Владыка, полагаете, что я упиваюсь и наслаждаюсь властью, отмахиваюсь от всех информаций об угрозах извне, о процессах, происходящих в России, могущих посеять недоверие к власти и нарушить стабильность? И поэтому вы решились выступить политически?
-Выступление мое отнюдь не политическое, а только моральное. "Изымите злое от вас самех" - по выражению Священного Писания...Я желал бы поговорить о делах государских. - негромко, вкрадчивым голосом, проговорил Патриарх.
-Знаете, владыка, понятие "дело государское и земское" есть наиболее близкий аналог термину "политика"... И к тому же, у нас все дела, кажется, государские. Других нет.
-Принимая патриарший жезл, я сказал: "Господь как бы говорит мне так: иди и разыщи тех, ради коих ещё пока стоит и держится Русская земля. Но не оставляй и заблудших овец, обречённых на погибель, на заклание, овец поистине жалких. Паси их...". Государь, тяжелобольной человек не может вести державу. Позвольте говорить мне прямо и откровенно, как я и обещал? Когда вы, государь всея Руси, действительно правили, вы вызывали к себе подчиненных ночью. А сейчас вы приезжаете в Кремль после десяти часов утра. Какое же это руководство? Какое ж это правление? Нет, никто не убедит меня в этом. Нарисованный в газетах портрет ничего общего с истиной не имеет. Зачем преподносить басни? Зачем на осла набрасывать шкуру льва? Нарисованный портрет легко опровергается реальными фактами. Взглянем на этот портрет по порядку. Популярность. Ничего похожего на популярность вы сейчас не имеете. Если и существует популярность монарха среди громадной служилой бюрократии, она выражается - как и среди всего народа - в анекдотах. Выражается в том, что литература выразить не может. Анекдоты выражают презрение и смех. Популярность шута горохового - вот фактическая ваша популярность, ваше величество. Тот, кто хоть немного знаком с истинным настроением русских людей, знает, что русским давно перестали нравиться сильные личности. Какой привлекательностью может обладать человек, который частенько дремлет, туг на ухо, говорит - с трудом ворочая язык, и не говорит вовсе без бумажки? Если это привлекательность, согласитесь, это - привлекательность манекена, не больше. Такова цена истинного портрета русского царя.
-Давайте покончим с этим... - сказал государь. У него уже не осталось сил постоянно вариться в адском котле политических комбинаций, лавирований, уступок, бесперспективных компромиссов, что вместе называется "высокой политикой". - Напрасно вы стараетесь уверить меня самого в моей же слабости. Церковь должна уделять главное внимание не системе внешней организации государства, о чем вы мне тут и сейчас говорите, а состоянию сердец своих членов.
-Возрастают на предрассудках, вольнодумстве, и страстях разнузданность, безначалие, своеволие и властолюбие, обмирщение жизни церковной и общественной. Корыстолюбие чиновников и царедворцев поддерживается их своеволием, непослушанием царской власти и законам.
-Вижу, Владыка, сам: все плохо.
-Прошу вас, ваше величество, переговорите с наследником, повлияйте, образумьте.
-А сможет ли такой наследник смирить непокорных чинуш и привести их в должные пределы подчинения и повиновения? Мыслить надо, как государство лучше строить. А сын мой...Он не сможет. Он не способен к мудрости государственной.
-Посему Церковь и не считает возможным становиться инициатором изменения формы правления, государь...
-Так к бунту зовете, Владыка? - усмехнувшись, спросил государь. - Знаю, знаю, святой отче...Даже наиболее высокие классы фрондируют супротив меня, своего государя. В великосветских салонах и клубах подвергают резкой и недоброжелательной критике политику правительства. Моя болезнь является реальной и она нарушает относительную политическую стабильность в Кремле. Это я тоже знаю. Я также знаю, что переход власти после моей смерти, по мнению фронды должен пройти почтенно и эффективно. В Москве, полагают они, научились достойно и спокойно расставаться со своим прошлым. Знаю...
-Мы не призываем к бунту, - был ответ Патриарха, - к бунту против власти, но только к борьбе против ее уродливых и преступных порождений. Власть может быть монархической или республиканской, но не должна она безнаказанно вызывать подобных беспримерных потрясений и разложения нравственных основ.
-Под разложением нравственных основ вы подразумеваете состояние моего здоровья и действия наследника престола, моего сына?
Патриарх промолчал.
-Говорят, что наследник неравнодушен к женщинам творческих профессий, и в его постели с завидной регулярностью оказываются балерины, актрисы, художницы и поэтессы. - сказал царь. - Это, наверное, плохо?
Наступила напряженная тишина, царь молчал, молчал и Патриарх - сидел, устремив взгляд на набалдашник своего посоха.
-В последнее время вокруг царевича появилось множество женщин...
-Говорите уж прямо, вы, Владыка, сегодня очень прямолинейны, - в связях беспорядочен? Что ж, помимо основных государственных обязанностей, часто докучливых, наследнику престола полагается досуг. Чтение в свободные часы, например. Однако царевича чтение не занимает целиком. Давно известно, что он расплодил вокруг себя любовниц, падких на деньги. Красавицы не отличаются легким нравом и все время демонстрируют кривляния и капризы. Так ведь? Взять хотя бы одну из недавних его пассий, будто бы курляндскую принцессу, чей портрет, кстати, написал английский художник Джон Сингер Серджент - в газетах ее описывали как "веселую, щедрую и добрую, готовую к любого рода активности, особенно к экспедициям на открытом воздухе". Но, что поделаешь, Владыка? Молодых дам можно разделить на два вида: те, которые интересуются мужчинами, и те, которые мужчинами не интересуются, а интересуются, например, только успехом мужчин.
-Вы так спокойно реагируете на это, ваше величество...
-Глупо было бы отрицать общеизвестное, пусть и малоприятное. Состояние влюбленности царевича, увы, зависит от множества причин - от перемены погоды, времени суток, настроения во время вольтижировки в манеже. Его влюбленность крайне чувствительна. Но кого же вы, Владыка, видите в качестве достойного преемника державного скипетра? Его? Его! Расклад же нынче таков, Владыка: очень велика вероятность того, что я сам, без всякого принуждения, или мне это подскажут, или по смерти своей передам трон наследнику. - отчетливо, проговаривая каждое свое слово, сказал Федор Алексеевич. - Взбалмошный, молодой, непредсказуемый Алексей на престоле - его легко будет окружить своим влиянием. А он, в свою очередь, под нажимом, - отречется. Принужден будет отречься. Далее - сущие пустяки: мгновенно соберется Государственный Совет, Земский Собор, Правительствующий Сенат, новый государь дарует манифест. Учреждается конституционная монархия, формируется новое правительство - из числа лиц, одобренных устроителями политической комбинации, разумеется! Так называемое "народное представительство" глубоко пускает корни, дальнейшие политические бури станут для него не опасны. Оно станет вершить судьбу государства по своему усмотрению и к своей собственной выгоде и пользе. Представительство это решает назначить нового царя. Уж чего - чего, а в претендентах на монарший престол в России недостатка нет. Взять брата моего. Он, хоть и сидит нынче безвылазно за границей, но нет - нет, а и поглядывает в сторону Кремля. Иными словами, речь идет о захвате всей государственной власти. Фронда считает, что должен появиться новый царь - истинный лидер, монарх, который сумеет пробудить Россию от паралича, экономических неурядиц, политической и духовной окаменелости. И при этом царе будет сплоченная команда. И будут реформы. Реформы - это прекрасно. Ведь подавалось это всегда как? Спокон веку соболиные шапки на лавках готовы сидеть и преть до скончания века, в кислых шубах, но только чтоб мошна полна и звон повсюду колокольный. А вся остатняя Россия - пускай в рубищах гнойных ходит, да в язвах, пускай и остается такая - слепая, темная, безграмотная...Но уж очень часто бывало так, что реформаторы считали себя солью земли, а своих противников - ретроградами. Впоследствии оказывалось, что все обстояло несколько иначе...Держава привыкла к известному порядку, ставшему традиционным. Вы же прекрасно знаете, что царский уклад не опирается на определенные классы или даже класс населения.
-Стояло государство и будет стоять. Росло - и будет расти. Разумом общим, на пользу всем, а первей всего, конечно, сильным и многоумным...
-Владыка, не из тех ли вы, кто считает, что на Руси умные люди с него начинаются и на нем кончаются? Но вот вам мое слово царское - все меняется. Престол должна унаследовать Софья.
-Это невозможно. - воскликнул Патриарх. - Неслыханно, чтобы благочестивый царь возмущал собственную страну. Законный царь - это основа государственного благополучия и потребность русского народного духа. Царь всегда являлся проводником воли Божией и олицетворением Его правды.
Царь словно закаменел. Он понимал, что сейчас услышал мнение всей русской церкви. Но станет ли послушным его воле Патриарх?
-Это невозможно. - повторил Иоаким. - Многие не хотят видеть Софью Федоровну царицей.
-Владыка, я всегда полагал, что вы считаете недопустимым путать свою личную позицию с общецерковной. Однако, кажется, это не так?
-Не бывало такого на Руси, чтобы трон наследовала дщерь царская при истинном наследнике престола. Наследник престола нужен для спокойствия престола. Отказывая наследнику принять унаследованную по закону власть является препятствованием в исполнении обязанности. Вы, ваше величество, толкаете собственного сына на уклонение от долга. Хотя царевич... - Патриарх осекся: внимательный, умный, сегодня он окончательно понял, что государь всерьез, обдуманно повел свою линию. Никакая это ни дурь, не блажь, не заполошь его. Давно ли царь задумал такое, Иоаким не знал.
-Есть такая старая африканская пословица: тот, который знает нас, не похож на того, которого знаем мы. - сказал царь тусклым голосом. - Итак, это и есть главный предмет нашей беседы?
-Отчасти. - Патриарх уперся руками на посох и положив на них подбородок.
-Все возможно. - сказал царь. - Государственная власть подлинно монолитна, только придется дать ей другую конструкцию
-Ваше величество...Государь! Я крест целовал, присягну и сыну вашему, и умру за него. В этой крепости промысла - благословение России, а мне, страднику - честь!
-Владыка, вы полагаете, что одряхлел Кремль в бесконечных интригах, стал податлив, а капризной воли не уменьшилось, как не уменьшилось и число необузданных желаний? Владыка, общеизвестен тот факт, что на Западе считают нынешнее правление наше вполне устойчивым, способным не допустить государственного переворота. - сказал царь. - Однако же он, Запад, делает все для того, чтобы этот переворот осуществить. Россия - объект экспансии. Очевидно теперь, что не характер государственного строя тому вина. Россия - это феномен всей земной цивилизации и потому вызывает нетерпимость, прежде всего к ее духовному величию. России не прощают даже того, что она сделала для существования процветающих ныне государств Европы и не только Европы. Запад хочет самым серьезным образом провести в России радикальные изменения. Для этого Запад применит ступенчатую систему сноса. Англичане разработали механизм длительного разрушения России, он состоит из двух разделов. В первый раздел входят ведение массированной широкомасштабной работы, направленной на подрыв государственного строя изнутри. Выделены три направления: компрометация меня, монарха, и царской фамилии, разжигание розни и вражды. В числе инструментов англичане называют использование авторитета церкви. Во втором разделе - экономическое истощение. Кроме того, помощь тем кругам в России, которые находятся в оппозиции. "Помощь" всякая: деньги, типографские шрифты, тайные операции, наконец, террор против неугодных лиц. Полагаете, у западных политиков и спецслужб не имеются агенты и в царском правительстве? Уж поверьте, Владыка, фигур за ковром достаточно...Могу назвать некоторых. Например, товарищ министра путей сообщения Ломоносов, получивший кредит в сто тысяч фунтов стерлингов. Кредит совершенно уникальный, без предварительных переговоров, без указания цели займа, обеспечения. Просто лондонские банкиры из Сити дали деньги и всё. А кроме официальных представителей иностранных держав действуют неофициальные. В Россию давеча прибыла британская миссия Красного Креста, но из двадцати её членов лишь семеро имеют отношение к медицине. Остальные - крупные бизнесмены или разведчики. Нужны ли комментарии, владыка? После того, как обманом будет добыто "отречение" наследника, которому подсунут на подпись список нового правительства, "легитимность" новой власти обеспечит отнюдь не всенародная поддержка - её обеспечит мгновенное признание Запада. После этого цель будет достигнута. Россия ослаблена, новое правительство станет куда более послушным, чем прежнее, выполнит любые требования Запада. При делёжке плодов победы с русскими интересами можно будет не считаться. Россия должна рухнуть окончательно. Выигрыш обещает быть колоссальным - Россия навсегда выпадет из числа конкурентов Запада. Россия стала бы величайшим военным трофеем, который когда - либо знал мир.
-Народ не допустит. - проговорил Патриарх. - Русский народ!
-Народ, народ! Русский народ! Кто - то из русских царей, не помню сейчас кто, кажется Иоанн Грозный, некогда сказал: "Я имею дело не с людьми, а с животными, которых хочу превратить в людей". - Федор Алексеевич улыбнулся. - Стадо. Стадо, которое ревет радостно на тучной нажити, но случись что - не защитит пастыря своего от волков. Вот такой народ. Его сила - божество. В чьих руках милость и кара, тот и прав перед народом. Сегодня меня славит, а завтра шапку Мономаха водрузит на голову какого - нибудь жида - самозванца, его начнет славить. А мне хулу возводить. Выслушайте меня терпеливо, владыка. Господь Бог хранит Россию. Он прикрыл ее небесным щитом своим, чтобы она и дальше продолжала вкушать сладость наследного самодержавия. Престол российский отдан Богом, посредством воли народной, роду моему и поколению. Я старею, недуги одолевают мое тело, внутренняя скорбь истощает душу. Я нездоров, и на болезнь мою нет лекарства. И царь смертен, увы. Я приготовил наследие, но не вижу теперь, кому могу его вручить. Я не вижу в наследнике престола мудрого правителя. Каждый день досада и неудовольствие. Наследник делает беспрестанно глупости, внушает недовольство к царскому роду. У меня уже не осталось сил постоянно вариться в адском котле политических комбинаций, лавирований, уступок, бесперспективных компромиссов, что вместе называется "высокой политикой". Ни для вас, ни для меня, ни для кого - нибудь еще не секрет мое нынешнее состояние... Вот, на днях, выписали из Парижа одного армянина...*****
-Но...
-Моя смерть послужит сигналом: Лондон еще с большей уверенностью примется реализовывать планы изменения государственного строя в России. Новый царь начнет свою деятельность с ряда экспериментов, которые могут привести к увеличению национального долга, и даже повлечь за собою еще более тяжкие последствия. Если ему удастся достигнуть поставленных целей в деле перестройки всех общественных и классовых взаимоотношений - будет хорошо. Ежели Господь допустит мне еще пожить несколько лет, я, с вашей помощью, постараюсь очистить державу от плевел крамолы, вырву ядовитые жала, вьющиеся вокруг трона. Тогда на стороне царевича будет важное преимущество, он придет на все готовое и поведет Россию путем очищенным. Но ежели нескольких лет отпущено мне не будет, воля моя такова - престол должна унаследовать Софья. Ей я предоставляю право милости, строгое правосудие и труд истреблять крамолу.
-Это невозможно. - в третий раз повторил Патриарх.
-Это допустимо. - сказал царь после небольшой паузы. - Пространная Правда закрепила за дочерями право на наследование. Остается только правильно рассмотреть особенности наследования и облечь в правовую и религиозную конструкцию.
-Об этом не может быть и речи. - заупрямствовал Иоаким. - Церковь будет против.
-Да, это легче провести на бумаге, чем в сердце.
-Ничтоже тако бывает поспешнее царству сего ради, как святительская честь. - торжественно сказал Патриарх. - Ваше величество, процветание государства обуславливается его отношением к Церкви. Почитая Церковь как утвердительницу высших целей жизни, государство закладывает главные основы своего благополучия.
-Правила заучивают многие, но почему - то предпочитают пользоваться исключениями из них. - заметил царь.
-Это истины. Прописные истины.
-У мудрецов Древней Греции было такое публичное развлечение: один и тот же оратор произносил одну за другой две вполне аргументированные и страстные речи, первая из которых была в защиту некоторой позиции, а вторая - против нее. В этом трюке имелся великий смысл: демонстрировалась сложность ситуации с истиной. Два человека не в состоянии до конца понять друг друга. Более или менее полное взаимопонимание может быть достигнуто только в простых вещах. Истина редко рождается в спорах. Я прав, Владыка?
Патриарх пожал плечами.
-Всякое желание государя подлежит беспрекословному исполнению, будучи выражением божественной благодати, от помазанника Божия исходящим. - продолжил государь. - Мне поволено. ****** Я государь ваш, и строя богохранимую русскую державу, действую своим изволением. Вам отлично известно, что такое высочайшая воля и государственная линия.
-Вы хотели сказать, государь, ваша линия и ваша воля?
Федор Алексеевич не обратил внимания на ироничный тон Патриарха:
- Хорошо. Пусть будет моя воля. И она такова
-Не так легко свергнуть Царя Небесного, как царя земного. - сказал Иоаким. - Ваше величество, успокойте свою душу. Бог не допустит гибели России.
-Все - таки на бунт зовете, Владыка...А как же слова апостола Петра, говорящего в первом соборном послании: "Бога бойтесь, царя чтите"?
-Тех только царей свергают христиане, которые оказывались еретиками, неистовствовали против церкви и вводили развращенные догматы. - возразил Патриарх. - Церковь должна уделять главное внимание не системе внешней организации государства, о чем вы мне тут и сейчас говорите, а состоянию сердец своих членов. Посему Церковь и не считает возможным становиться инициатором изменения формы престолонаследия, ваше величество...
Федор Алексеевич поморщился:
-Ради бога, Владыка, не говорите больше подобных трескучих слов. Я этого не терплю. От них тянет политиканством. Не нужна Церкви никакая политика, она ей вредна! Служите престолу и народу, а остальное все от лукавого.
-Как будет угодно, ваше величество. - с обидой в голосе ответил Патриарх.
-Начальствующий носит меч не напрасно. - сказал царь. - Я признаю, что все еще можно руководить обществом христианскими методами и заповедями. Но заповедей одних маловато. Власть государственная призвана предотвращать хаос и распадение и способствовать упорядочению в организации жизни, она должна применять и принуждение для целей добра. Кто у власти, тот и диктует правила игры. Несомненно, вы, Владыка, как и многие, недооцениваете мою решительность, мое упорство и мою, ежели хотите, злопамятность, и переоцениваете способности свои и своей паствы ненасильственными методами сопротивляться натиску государевой воли и воли правительства.
Патриарх встал, как бы давая понять, что аудиенция окончена.
-Государь! Вы русский человек, - сказал он в заключение, - мне понятно, что вы должны разделять скорбное недоумение по поводу поступков наследника, отчего и пришли к такому выводу о нарушении основ престолонаследия. Но не падайте духом. Поверьте мне, что угар наследника скоро пройдет и уже проходит. Я знаю. Все это наносное. Я поговорю с ним еще раз...
-Владыка! - в сердцах воскликнул государь. - В разговоре только ли дело, в одном, втором, третьем? А кто будет говорить с вами?
-Со мною? - Патриарх удивился.
-Или уже говорили?
-Не понимаю, государь...
-Все вы понимаете, Владыка, иначе не завели бы этот разговор. Да и разговор - то: простая перестановка акцентов и стилистическая перекраска, вы не находите? Я вам: "Маленький успех на фоне общего развала". Вы мне: "Есть значительный прогресс при наличии отдельных недостатков". Я вам: "Наследник престола - большая сволочь, погрязшая в распутстве". Вы мне: "Царевич - человек со слабостями, неразборчивый в знакомствах". Я, однако, несмотря ни на что, доверительно разговариваю, и уповаю на ваш разум, на ваше понимание...Вы же видите, что злоба и ненависть отравляют души, что рушатся одна за другой все основы общественности и государственности. Неужели вы против того, чтобы живые и здоровые силы окрепли бы вокруг трона и Церкви? Да Церковь, она одна вынесет бестрепетно все удары врагов Христовых и устоит в страшной борьбе! "Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут", так, кажется в Писании? Лондон хочет радикальных изменений. Но для начала англичанам понадобится сокрушить российскую государственную идею. А что есть идея в России? Церковь. Церковь - это настоящий стержень русской системы, он не позволяет России отклоняться слишком далеко и надолго. Второй стержень - монархия. Без царя России быть не может. Это очевидно даже глупцам. А вы, между тем, англиканских епископов привечаете, диалоги с англиканскими епископами - нонджурерами******* ведете, даже затеяли в журнале некоего британского каноника Дугласа "Крисчиан Ист" религиозный диспут.
-Русская Православная и Англиканская Церкви не имеют за собой истории взаимной вражды, отношения меж нами самые добрые. - сказал Патриарх. - Англикане нуждаются во внимании со стороны Православной Церкви в силу многовекового конфликта с Римом. Такие дипломатические жесты со стороны Русской Православной Церкви, как пение "Ис полла эти деспота" епископу Йоркскому Маклагану во время его посещения России в 1897 - м и в 1904 - м годах, воспринимались и воспринимаются англиканами как многообещающие.******** Англиканская Церковь стала главным инославным благотворителем Русской Православной Церкви.
-Да, Владыка, да, дружественные отношения с англиканами и представителями неправославных исповеданий угодны Богу.
-Празднование Англиканской Церковью в июне 1925 - го года 1600 - й годовщины Первого Вселенского Собора дало возможность канонику Дугласу пригласить митрополита Антония на торжества. Присутствие такого крупного консервативного богослова, как митрополит Антоний, в качестве гостя Англиканской Церкви стало весомым свидетельством о ее связях в христианском мире.
-Очень хорошо.
-Только одна Церковь истинна. - торжественно сказал Иоаким.
-Похвально стремление к объединению христианских народов. Так должен действовать всякий ревнующий о слове Божием. На этих торжествах митрополит Антоний встретил Кентерберийского архиепископа Рэндэлла Дэвидсона, которого знал заочно. В Лондоне митрополит Антоний также познакомился с доктором Зодерхольмом, архиепископом Упсальским, примасом Лютеранской Церкви Швеции. Антоний жил на подворье Оксфордского англиканского монашеского ордена в доме святого Эдмунда вблизи Вестминстерского аббатства. При посещении семинарии в Кентербери он обратился к британским студентам: "Взирайте с благоговением на предстоящее вам пастырское служение, как на самую высшую заслугу перед Господом, если будете достойно исполнять свой высокий долг...Молодые избранники Божии: вы призываетесь к самому высшему на земле служению Богу - быть светом миру и солью земли". Похвально, похвально. Так похвально, что историк Джон Стрикланд посчитал Никейские празднования формальной точкой отсчета участия русской церкви в экуменическом движении.
-Взаимное доверие лучшим сторонам души - вот что сближает людей и народы между собою.
-Это правда, что митрополит Антоний несколько лет тому назад рассматривал возможность принятия англиканских иерархов в Православную Церковь в сущем сане? Если мне не изменяет память, последний раз этот вопрос митрополит Антоний поднимал три года тому назад, в 1923 - м году, во время посещения Москвы делегацией Англиканской Церкви, возглавлял которую епископ Оксфордский Гор?
-Да, это так.
-А правда ли, что в период с 1922 - го по 1926 - й годы митрополит Антоний, поддерживая тесные, доверительные отношения с каноником Дугласом, просил помочь получить разрешение от главы британского колониального ведомства на продажу Русской Духовной миссией в Палестине некоторых неиспользуемых земель?
-Ваше величество, в переписке митрополита Антония с Дугласом речь шла об ответе на вопрос каноника о возможность проживания Вселенского Патриарха, согласно каноническому праву, за пределами Константинополя. Для русского недвижимого имущества в Палестине такое разрешение британскими колониальными властями не было предоставлено.
-К счастью.
-Ваше величество, вы прекрасным образом осведомлены о делах внешне и внутрицерковных...
-В Министерстве Внутренних Дел целое делопроизводство ведает работой в среде сектантских элементов, католической, протестантской, англиканской церквей. Там лучше известно о силах, подтачивающих государство. В любом государстве секретные службы глубоко и основательно изучают и предупреждают процессы, угрожающие строю.
-Православная церковь угрожает строю? Как? Каким образом, ваше величество? - Патриарх, кажется, был искренне удивлен.
-Я давеча получил известия из Лондона. - помолчав, сказал государь. - Мне пишут, что когда число православных беженцев стало столь велико, что посольская церковь на Велбэк Стрит в Лондоне уж не могла их вместить, епископ Лондона передал в их полное распоряжение помещение англиканской церкви Святого Филиппа на Букингем Палас Роад. Нет, в целом все правильно, все нужное. Отношения между представителями православной церкви и англиканами дают возможность последним в своей полемике с римо - католиками толковать таковые отношения в качестве благоприятных знаков на пути признания православными наличия у англикан апостольского преемства. Многообещающий ход, Владыка...И с комиссией тоже.
-С комиссией?
-Я имею в виду комиссию под председательством митрополита Антония, для реализации наметившегося сближения православных и англикан. Под вашим патронажем, Владыка.
-Отношения митрополита Антония с англиканами главным образом касаются практических вопросов.
-Я знаю. Например, валашская королева Мария, англиканка по вероисповеданию, четыре раза в год причащалась в Православной Церкви. И вы решали этот практический вопрос с англиканскими священниками. Или рассматривался вопрос о том, каким чином англиканский священник Эдгар Мур должен быть принят в православие.
-Я должен подумать. - сказал Патриарх.
-Разумеется, Владыка. Но я так скажу: за все годы моего правления, мне удалось убедиться в том, что расчеты на дружбу с Англией, основанные на одинаковом понимании прав и обязанностей беспочвенны. Англичане постоянно исходили и исходят из того, что Россия является слабейшей стороной, делали и делают все, чтобы она всегда таковой оставалась. Если и были какие - то колебания в этой политике, то они диктовались строго рассчитанными интересами. Мы не должны потом удивляться, что наша катастрофа не вызовет ни в ком сочувствия. Главное здесь следующее: у Лондона есть замысел. Говорят, ненависть объединяет, но для этого необходим объект ненависти.
-Россия?
-Именно. Подумайте лучше, как не мешать мне, но как помочь...
-Я буду думать. Молиться и думать...
-Знаете, владыка, фанатичным защитником "долга" считается Эммануил Кант. - произнес государь. - Он зашел настолько дальше других теоретиков, что на его фоне они кажутся невинными доброжелателями. "Долг", говорит Кант, - это единственный стандарт добродетели; но добродетель не награда: если награда в принципе предусмотрена, то это больше не добродетель. Единственная нравственная мотивация, по его мнению, - это приверженность долгу ради долга. Только действие, мотивированное исключительно такой приверженностью, может считаться моральным, то есть действие, осуществленное без какой - либо "склонности", желания или личного интереса. И вообще, дело не в том, что власть очень хороша, или очень плоха, а в том, что это есть некоторый божественный порядок. Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых. Хочешь ли не бояться власти? Делай добро, и получишь похвалу от нее, ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое. И потому надобно повиноваться не только из страха наказания, но и по совести...
-Иные начальники страшны тем, что творят не добрые, а дурные дела.
-Владыка, такие разговоры меня будируют.********* Что такое царская власть в государственном строении России? Начало и конец, основа и завершение всего государственного бытия. Государь - единый законодатель, единый судья и единый управитель. Это как на Востоке многие строения: один купол покрывает все здание и, изнутри сливается со стенами, и как будто, уходит в землю. Все строения - единый свод. Такова и Россия: царский купол образует все государственное здание. Оно слеплено по западным образцам, покрыто формами, отчасти взятыми с Запада, но это только иллюзия западного блеска на имперском здании. Для русского народа царь - земной бог, а вовсе не носитель государственной власти. Каждый приказ царя - священен и непререкаем. Понимаете, о чем я? Монаршая власть проникает в тело Российского государства до последних глубин. Хочешь не страшиться власти? Твори добро, и получишь от нее похвалу, она служит Богу на благо.
-Я буду думать, ваше величество. Молиться и думать...
Царь молча и пристально рассматривал Патриарха: церемонного, с нерешительным выражением лица, мягким и робким, тихим голосом.
-Ваше величество, вы самым серьезным образом решили лишить наследника престола трона?
-Тако, святой отче.
-И тем нарушив исконни устоявшееся положение?
-Ежели вам, Владыка, вдруг предоставлены будут подтверждения, что наследник мой, скажем, состоял в отношениях с замужней женщиной, что для царевича просто недопустимо, или же иным способом и по иным причинам показал несостоятельность свою быть венценосцем, измените ли вы свое мнение в вопросе о престолонаследии?
Патриарх посерьезнел.
-Зря я отказался от духовной карьеры, отче. - внезапно сказал царь. - У меня внешность сельского попика, вы не находите? Владыка, говорят, что самый опасный и отъявленный атеист, отрицающий бога - это поп - расстрига, ставший таковым по воле неправедного церковного суда. Это так?
-Зачем вы так, государь? - с мягкой укоризной пробормотал Патриарх.
-Затем, чтобы вы не питали иллюзий, затем, чтобы быть с вами до конца честным...Много ли во мне осталось идей? Увы, не очень много...А идея нужна. Без цели и без идеи Россию не спасешь. Необходима идея. Идея долгого волевого дыхания. И создание этой идеи ложится на вас, отче. На церковь. Так, поторопитесь...Службу надобно превратить в служение, наметить преемственность с грядущим воплощением новых идей российского, национального служения. Надо пробудить волю народа к творческому расцвету в земных делах и небесных свершениях. Встаньте, наконец, на сторону человеческого разума, который воплотился в стремлении улучшить русские условия! Поторопитесь, отче...И вспомните, совсем недавнее - "Холостых залпов не давать, патронов не жалеть"? Фраза - то бессмертная, в историю вошла. Фактически она указала, что игра пошла в "крепкую", а не в поддавки. Идет тайная война, она идет постоянно, не на жизнь, а на смерть. Не видеть этого просто невозможно. И никто не может предугадать, ни вы, владыка, ни я, венценосная особа, на чьей стороне окажется победа.
-Существует ли в России возможность проведения хотя бы ничтожнейших политических реформ легальным путем? - вопросил патриарх.
-Кажется, Токвилю принадлежит не только остроумный, но и глубокий афоризм: "Самый опасный момент для скверного режима - когда его пробуют улучшить". - ответил царь. - Современное государство не терпит длительного хаоса в управлении.
-Но оно не терпит, чтобы председатель Совета министров имел в кармане одновременно три высочайших рескрипта без обозначения даты - указ об учреждении папской нунциатуры в России: "Нахожу желательным", "Нахожу преждевременным" и "Нахожу нежелательным". - парировал Патриарх.
-Всякое желание государя подлежит беспрекословному исполнению, будучи выражением божественной благодати, от помазанника Божия исходящим. - улыбнувшись, ответил царь. - Спокойная жизнь Церкви выше политической борьбы, и в связи с чем, я бы советовал не спешить. Не надо забегать вперед, чтобы не умножать свар и резни. Одно могу сказать - я, как глава государства, не претендую на решающее слово в устроении церковных дел.
-Христианство не имеет обязательной связи с монархией, как не имеет ее и с республикой. - еле слышным голосом сказал Патриарх. - Церковь абсолютно возвышается над политикой и политическими направлениями. Скрепы церкви с государством имеют историческое, а не мистическое значение.
-Христианство признает значение государства, освящает сам принцип власти и признает ее миссию в нашем земном греховном мире. - ответил государь.
-Но христианство не допускает абсолютизации кесаря. Оно ограничивает его, оно обосновало свободу человеческого духа и независимость его от государства на крови мучеников. Христианство не считает никакой формы государственной власти абсолютной, единственной и неизменной. Оно признает относительность и изменчивость государственных форм, их зависимость от исторического развития.
-Знаете, у русских государей, в отличие от византийских василевсов, иное наследие...
-Поэтому, как и в силу иных исторических причин, взаимоотношения власти церковной и государственной в русской древности были более гармоничными. - мягко сказал Патриарх. - Впрочем, и отступления от канонических норм имели место.
-На том покончим сегодня. Устал я.
-Не желаете помолиться вместе?
-Я молюсь редко сейчас и практически всегда по необходимости, согласно принятым церемониалам. - ответил Федор Алексеевич.
-Ваше величество, можно ли забывать церкву господню? - Патриарх посмел упрекнуть царя. - Надо думать, помня Господа бога, всегда думать про церкву его светлую, ибо сказано: "Кесарево - кесарю, богово - богу". О спасении души надобно думать. Кому, как не вам, ваше величество, и подумать - то - совсем ведь от церкви отбились. А без веры жить нельзя.
-Вера должна выражаться в практических целях. Тогда она обретет реальность и наполнится практикой. И покончим на этом, Владыка! На Игольную гору********** я поднимусь без вас. Благословите, святой Владыка!
Беседа была окончена. Царь вторично подошел под благословение и опять на поцелуй руки Патриарха получил ответный поцелуй в голову.
Выходя из патриарших покоев, Федор Алексеевич живо ощутил в душе своей веяние нового, свежего чувства, чувства бодрой уверенности в своем близком торжестве.
В лето 7434 - го года,* - то есть "по старому счету" - счет годов по новому европейскому стилю ("От Рождества Христова") был полуофициально введен в России с 1680 - го года. Старый счет времени велся от мифического "сотворения мира", которое якобы произошло в 5508 - м году до н.э.
в "осиновом"** - "осиновый", т. е. бледно - зеленый цвет.
Лейб - Гвардии Государевой Надворной Пехоты Киевского полка,*** - Киевский "непобедимый" полк русской гвардии, входивший в состав Гвардейской дивизии Государевой Надворной Пехоты. По традиции им командовал кто - либо из старинного и древнего рода Шереметевых.
раскланялись малым обычаем.**** (устар.) - т. е. раскланялись малым поклоном
выписали из Парижа одного армянина...***** - речь здесь идет о Карапете Саркисовиче Агаджаняне, докторе медицины, ординарном профессоре по "кафедре специальной патологии и при ней учение о нервных болезнях", консультанте по нервным болезням, с 1920 - го года постоянно проживавшем в Париже.
Мне поволено.****** - (устар.) т. е. разрешено.
диалоги с англиканскими епископами - нонджурерами******* - Нонджурерами именовалась часть англиканского епископата и духовенства, отказавшимися в 1689 - м году присягать главе англиканского исповедания королю Вильяму Оранжу. В вероучительном и богослужебном отношении были близки к Римо - Католической Церкви.
воспринимаются англиканами как многообещающие.******** - После отвержения наличия апостольского преемства у англикан папой Львом XIII в 1896 - м году в энциклике "Apostolicae Curae" многие англикане надеялись получить от Православной Церкви признание наличия у них апостольского преемства
-Владыка, такие разговоры меня будируют.********* - будировать - (устар.) - дуться, сердиться на кого - либо; выражать недовольство кем - либо; быть настроенным против кого - либо, быть в конфликте с кем - либо.
заключили бургфриден********** - "гражданский мир"; этим термином обозначалась политика сотрудничества в целях "защиты отечества".
-На Игольную гору*********** - Игольная гора - в японской мифологии: гора в аду.
Суббота. В лето 7434 - го года, месяца августа в 1 - й день (1 - е августа 1926 - го года). Начало Успенского поста. Происхождение (изнесение) честных древ Животворящего Креста Господня. Седмица 8 - я по Пятидесятнице, Глас шестый.
Москва. Кремль.
Обратно, от Троицкого подворья в Кремль государь ехал молча...И лишь у Боровицких ворот, поворотившись к сидевшему рядом генералу Матвееву, Федор Алексеевич сказал негромко:
-Распорядись, пускай накроют легкий ужин в кабинете. В кабинете. Постная ветчина, зелень, подогретый черный хлеб и крепкий чай с лимоном и сахаром.
-На сколько персон накрывать ужин? - полюбопытствовал генерал Матвеев.