Аннотация: Из записной книжки, найденной в гараже. В этот маленький сборник входит небольшой рассказ "Мертвая хватка" и немного стихов, не публиковавшихся до этого. http://lib.rus.ec/b/673602
Предисловие к повествованию
Человек рожден с головой, чтобы думала, с сердцем, чтобы любило душой, чтобы понимать, иначе зачем родился. Да и глупая, безрассудная молодость натворила всякого... И беда постигнет того, кто в ней задерживается... А уж если приобретет пагубную привычку пить, то обретет человек вечные муки и не узнает, что такое жизнь с её прекрасными моментами. Не узнает, что такое простая человеческая привязанность к другому человеку - идти на определенные жертвы и неудобства только бы тот предмет привязанности чувствовал, как он нужен тебе, ждать его, любить его и для него жить... И не написал бы он, если бы продолжал пить, столько проникновенных стихов и рассказов.
Его жизнь сопряжена с определённой трагедией - всю её на него покушался злой рок ... Он родился в... шапочке... (старые люди говорят - умным будет), в родовой пленочке и так удивился, что родился (ведь ему было так тепло и легко в лоне мамы, ведь так любил комфорт, а тут холодный и неприветливый белый свет), что отключился, и все думали что он уже умер. А он назло судьбе решил жить и снова вернулся в этот мятежный и несправедливый мир.
Он сумеет понять, для чего нужна и дана была эта жизнь - для того чтобы приносить радость другим, коль Бог дал тебе талант, да какой талант - талант виртуоза во всем, от музыки до любви ко всему живому, и такую красивую душу... Но вроде бы и языкатый был, но непробивной. Или может не время теперь творчеству во времена рвачества. Его жизнь оказалась прожитой быстро, и его не хватило надолго - слишком поздно он спохватился, жизнь быстро закончилась. А планов было несуществимых... и даже вечному мальчишке. Самому хотелось построить самолёт...
Его жизнь оказалась процессом эволюции человека от обезьянничанья в бурной молодости до состояния взрослого мудрого человека. К сожалению, на время мудрости и исполнения и воплощения идей не хватило времени. Он человек щепетильный, слишком много истратил сил на мелочи. Да и с личной жизнью определится поздно. Ну конечно, до этого он был влюблен несчетное количество раз, надеясь,что его поймут и оценят... Но с этим как-то раньше не выходило, то ли он планку задирал, то ли барышни были занозистые - любил он всё яркое и броское, то ли спортивный интерес - собирать коллекцию баб и проверять свои способности по съему баб. Было от чего - красив, талантлив и харизматичен до сумасшедствия. А музыкант от Бога.... Кем же еще восхищаться, как не им... К сорока годам наигрался до тошноты - наступил кризис мужика среднего возраста, начал спиваться и заработал инфаркт. И неожиданно для себя встретил дамочку - существо тихое, домашнее и совершенно ни на кого не похожее, ни на одну из его прежних. Изменится тон его поэзии, и после мрачных и пошлых стихов он будет писать все свои повествования яркими, жизнерадостными или чуть юморными, полными ожиданий и надежд в этой жизни. Его поэззия засияет яркими красками, словно утверждая: "Не напрасно я жил на этой земле..." И эти стихи, полные надежды на нормальную, понявшую его мятежную душу, верную - его, и только его любящую женщину. Ведь сколько надежд было разбито и растерзано оплевано до неё и осмеяно. Всё это и выльется в стихи:
Поздняя любовь,
Словно спелый плод в саду
Ворвется в позднюю весну
Он, конечно, в душе сопротивлялся и тайно продолжал куролесить. Как же, такой плейбой и вдруг притих - это не порядок,а что ребята скажут: "Эх, Лёха, стареешь". А тут любовь, да такая, что голову снесло и мать родную, маманю свою пришлось бросить... А раньше ведь не осмелился.
Я, спутница всей его жизни, более года сомневалась, стоит ли писать эту противоречивую статью, ибо она так же противоречива как и сам Леонид, где-то яркий, где-то слишком уж утонченный для своей среды, где-то тихий и незаметный, где-то нервный и дерганый... Ну это же Леонид - мой дорогой Леонид...
Я не буду рассказывать о любви, где приходилось друг друга ждать, ничего тут не сделать - так распорядилась судьба-государыня, жестокая судьбинушка. Наверное, нас оно смолоду и ломали, и меня, и его - личные неудачи. Родились яркими, не без талантов - влюблялись наши партнёры в нас. Его супруга, ох как рьяно через сорок лет она вдруг откуда не возьмись явится в наше семейное гнездо. Ну ума палата: похоронив своего очередного мужа будет вмешиваться в чужую семью в который раз в своей жизни. Она будет доказывать что любила его всю эту жизнь... Эти жуткие воспоминания при появлении её - прийти в чужой дом и говорить: "Зачем тебе теперешняя жена". И нахынут у него воспоминания о его унижениях и о трагедии - гибели дочери, и приведут его к трагическому концу... Вот уж роковые настойчивые бабы попадаются. Как скорпион, пока не добьет не успокоится. Этот процесс его первой женитьбы и страшный развод с иззменами и подлостями он скрывал от меня, и только после его гибели я узнала из его письменных откровений в его мемуарах особенности той первой любви. Его мама боялась, что отправят его за связь с такой малолеткой за так называемое совращенние малолетней, очень настойчивой барышней двенадцати лет, в места не столь отдаленные. Конечно, мама наконец-то дождалась её совершеннолетия и, не посмотрев на внучку, указала на дверь - она давно этого ждала, возненавидев всех его барышень. Впоследствии любовь тогда дала трещину, потом громкий развод, потом дамочка начала усердно доказывать, что она кому-то кроме него нужна... Он страдал до сумасшедствия, вот это я хорошо знаю, он мне свои обиды и её похождения рассказывал... Для чего я пишу все эти подробности, а просто для того, чтобы все, кто это читает понимали как становятся изгоями общества. И сорвется тот парень с колёс, и едва не погибнет в молодости от обиды, унижения и тоски, оставшись без семьи, и, конечно, пустится во все тяжкие... Ну, может, где-то красивая внешность и спасет его. Бабы будут влюбляться в него на раз - хотелось красивую и верную, а с этим были проблемы. Он выкидывал их порой нагишом, узнав об их неверности, ибо его же учила жизнь, что такое неверность женщины -это позор, насмешки друзей, боль мамки: "Да что же, мой сыночек хуже других что ли. Пусть лучше вообще не женится". Он будет кидать барышень направо и налево, развратится до безумия, доказывая, что он так нужен женщинам и это станет его болезнью -разврат. Но только это спасет его от подзаборной жизни алкаша. Вот про это он писал мне в своих дневниках - о своём одиночестве и тоске по нормальной человеческой жизни. А тут я, слишком серьезная и правильная девочка, а он к таким не привык.... И скорее его увлекала моя правильность. Он мне часто говорил: "Ты слишком серьёзная - надо быть проще..." Но эта его разухабистость тянула меня словно магнитом - я с подобным в жизни не сталкивалась, и он скорее пытался доказать: ну посмотри, правильная девочка - удовольствий в этой жизни много, а ты строишь из себя... И это, как ни странно, влекло меня. При прикосновении нас било током, и он говорил тогда, смеясь - разряды притягиваются, возникает искра...
Я шла на необузданные поступки, ходила пешком в другой город, по заносам к нему толкала его машину, жила в его гаражах, когда мать выгнала его из дому, вкалывала на его огородах, ломала ноги, руки, открывала бизнес в пятьдесят, шила по ночам, пытаясь заработать... И он привык, что я всё могу. Спасать и протягивать руку помощи не каждый сможет, все думают о себе, а вот жертвуя всем ради любимого... Всех теперь поглотил дух меркантильности, а та наша любовь была так удивительна, и так ценна. С девяностых, таких голодных, но таких прекрасных, где мы с ним "Анжелику" читали взахлеб, и самым большим праздником было ему принести следующий том увлекательного путешествия той любвеобильной красавицы Анжелики... Он её рисовал карандашом, такую утонченную. Эту Анжелику... Мы, вроде бы взрослые люди учились в книжке красоте любви - ведь до встречи друг с другом так мечтали о ней, ждали (увы, так вышло) друг друга, хохотали при встречах, от радости жили по десятку лет в самых настоящих гаражах - мёрзли там, поставив печь, готовили на ней (сохранилась та печь - новые хозяева не нарадуются теперь ей, ведь делал её Лешка, ожидая меня промерзшую и прибегавшую к нему из другого города).
Не сумела его мама понять, что наконец-то пришла к сыну взрослая жизнь, и игрушки мальчишки, задержавшегося в детстве - хочу ту игрушку иди другую, эти игрушки закончились, и её сынок в сорок сумел оторваться от её сиськи мамкиной... Очень жаль, что я тогда не сумела понять и сделать соответствующие выводы - он будет где-то ребенком всегда. Ломка его была ужасной. По большому счёту я начинала понимать - ему нужна была вторая мать, он так и называл меня: "Ты моя вторая мамка". Мне было обидно, но я приняла правила его игры - думать за двоих, работать за двоих и не часто огорчаться от его поступков, не всегда логичных и правильных - жить импульсами был его конёк. Нет, бы мне его забрать к себе в город, но.... Жалели его маму... Как же, она немощная будет - то сынок рядом туда сюда прибежит, если маме будет хреново. Вот только мама никого не жалела... Он нанял ей нянек - заботился о ней - скорее причина её недовольства была очевидна, но она этого не понимала. К его маме, всю жизнь благодаря гонорарам папы жившей на широкую ногу, к его властной маме (как сказала, так и будет) пришла немилосердная старость... И какая-то козявка вроде меня, тихая и неприметная, так крутила её сыночком, когда он дрался с кем - с нею, матерью, защищая меня. Так и жили десять лет. Да, пройдут эти годы, и новые испытания свалятся на нашу голову. Я возьму опеку над отцом на долгие десять лет... Я тогда разрывалась между ними. Ох, тяжелая жизнь прожита. Но за большую любовь и заплачено нами по полной разлуками, тоской друг за другом. Это же надо, в шестьдесят лет мне кричать ему в трубку по несколько раз в день:
- Лёнчик, зайчик, та я ж тебя так люблю.
Он, скучая по мне, хохотал и отвечал:
- За что ж меня любить, старого хрыча.
- Все равно люблю, - кричала я - А ты меня любишь? Он отвечал:
- За что любить меня, старого хрыча?
- Ну ты хоть капельку меня любишь? Он отвечал, огрубляя свой голос:
- Я люблю свою зайчиху, бабушку зайчиху, ну что тебе так нравится?.
- Да, -отвечала я, счастливая.
Ну не мог он простить мне моей старости ,это его так мучило - из красивой бабы превратиться в старуху.... Он ведь так любил всё красивое.... Но вот последнее признание, оно так врезалось в память. Как-то я возилась на кухне он вошёл и сказал:
- Если вдруг что с тобой случится, то я никогда не женюсь, лучше буду жить сам.
Всё великое оказывается так просто - все так без пафоса - признание в любви после двадцати лет совместной жизни. Вся эта жизнь от молоденькой девчонки и до- убитой под грузом забот старухи посвящена ему -главному человеку моей жизни...
Я поклялась себе, что я издам все его произведения - стихи, рассказы и повести. Ну очень был талантлив и разносторонен этот человек... Всё, что я нашла в его компьютере я опубликовала в сети. И вот нашла сильно потертую бумажку с его рассказом - никогда он мне её не показывал, и такими мыслями он со мной никогда не делился. Говорил, конечно, что от тоски и обиды на баб выпивал и заработал инфаркт, так как бабьё не поняло его и его мятежную душу... Я его где-то понимала, так как сама была не понята, ведь была наивна и романтична. Он кроме своих мужских подвигов, ну хвастун же, никогда со мной не делился нелицеприятными воспоминаниями. Ему, парню с кабацкой душой, очень хотелось передо мною, правильной девочкой, не берущей и капли спиртного в рот и сроду не курившей, выглядеть чистеньким, словно начав жить с чистого листа. Давалось это тяжело, он срывался и часто не по делу всем возмущался. Я по своей наивности все его окрики и обиды принимала на свой счет, сама себе казалась такой неправильной, и старалась ему во всём угодить. Своей сумасшедшей харизмой он купил меня с потрохами. Я на всё была готова ради него - ходить пешком по заносам в другой город , только узнать почему ж он не приехал на работу - тогда телефонов не было. В его поселке тушить пожары - загорелась груба, а он растерялся, я нет и отчаянно боролась с огнем. Он тогда удивлялся: "Нас бы уже не было, и нас бы и не нашли на пепелище". У меня словно включался механизм защиты его, маленького ребенка, таскаться на привозы со стокилограммовой сумкой, пытаясь заработать для семьи... А мне тогда после операции можно было поднимать не более трёх килограммов... Видимо, страх его мамы за здоровье его и такую сумбурность и непредсказуемость желаний не всегда логичных и правильных всё таки как-то передался мне или его магия которой он из любопытства занимался... Во время первых встреч в девяностых я довела его до ума, он стал самоуверен, приодела его, устроила на работу к себе. Конечно, его холеного, овеяного славой виртуоза манили богатые невесты со званиями и должностью. Одним он отвечал: "Ленка очень много мне дала в этой жизни и поэтому я просто обязан на ней жениться". Другим говорил: "Разные у нас с тобой дороги, разные у нас с тобой пути..." Он писал мне благодарные письма: "Спасибо, что ты сделала для меня". Я помню, как он пришел ко мне в старом отцовском пальто и в шапке ушанке, ему было наплевать как он одет. Я, признаться, не могла понять,в чем причина благодарности - ну ну сумела понять много раз брошенного своими многочисленными женщинами. Ну, короче, потеряла голову: стихи, посвященные мне, эта волшебная его музыка. Таскал меня слушать соловья или тащил в клуб, и играл мне на рояле, на настоящем классическом рояле, и заявлял при всём честном народе мне, новой девочке, своей новенькой, чужой на поселке: "Этот "Вальс любви", он так и называется, я посвящаю тебе." Да я тогда голову потеряла, такой шалапут, разгильдяй и на тебе посвящение. Очуметь, хоть кто-нибудь сможет вспомнить такое в своей жизни...
Я посадила цветник у его дома, и как же гармонично он смотрелся на фоне его на завалинки с котиком, любимым котом Васькой. Мой наконец-то умиротворённый Лешка, спокойный,с откипевшими страстями. Ох, и беды же они ему принесли. Из буйволистого мужика я его превратила в домашнего спокойного ребенка. Он об этом мечтал и писал раньше: "Ну где ж привал, я так устал"... Но сколько здоровья и моих душевных сил, и моих метаний притворяться холодной и сдержанной - ведь я рисковала - он был из таких ребят - мог развернуться тогда и уйти. А тогда, двадцать пять лет назад, на заре наших отношений, были мои вечные муки - я увидела, как он приезжал ко мне через день после праздника. Ждала, а его всё не было, где-то застрял уставший и без настроения, с потухшими глазами, бледный, истерзанный. Он играл в кабаках, а потом, видимо, был какой-то перепой. Ну я думаю что там во время пьянки бывало всякое... Я видела эти истерзанные опустошённые глаза, и мне надо было вдохнуть в них жизнь, и я придумывала всякие поделки, рассказывала ему всякие истории, веселила его, придумывала разные блюда. У него теплели глаза, из злого и колючего он превращался в спокойного домашнего ребенка, таскал букеты, делал сюрпризы, носил фрукты, мастерил разные поделки. Радовать друг друга стало постепенно для нас повседневностью. Я почти тридцать лет назад писала ему клятвенные письма: "Лёничка не пей - как начнешь пить, так представь себе, что я стою перед тобой на коленях и умоляю не пить". Но. Показное разухабство не давало жить спокойно, пьяный он был просто какой-то ураган. Он цеплялся спорить и придирался к словам, что-то там кому-то доказывал, ко всем приставал. Только словом зацепи, беды не оберешься, и его было не угомонить. Его кровь, его мятежная греческая кровь бунтовала по полной. Ох, как наивны те бабы, которые теперь твердят, что, будучи замужем за другими, всю жизнь его любили. Увидев его через сорок лет, тихого милого спокойного старичка, они не подозревают, какой титанический труд в него вложен, сколько слез пролито, сколько ему прощалось, этому ураганному ветру... Давно уже нету участников тех бурных лет, ушли в мир иной - слишком весело жили, видимо перебрали тех удовольствий, что человеку на всю жизнь отмерено. Некоторые шалавы ещё живы и, вероятно, наблюдают за мною, а что, та правильная девочка ещё жива? Да, участники тех событий, что не сгорели в огне страстей, задают вопросы и лукаво поглядывают на меня: "А как ты с ним четверть века прожила, и как ты, такая серьёзная, с ним, шалапутом, жила? Да и он долго куролесил, мелькая то тут, то там. А потом как-то как исчез, и куда пропал мы и не знали". Они не знают про рояль, на котором мне был посвящен вальс любви, не знают про домашнего Лёньку, помогавшего мне резать салаты на зиму - руки сочились от ран, он тогда порезался, но мне так и не признался. Не знают про Лёньку, зашивавшего дырочку мне на порвавшихся колготах, выращивавшего цыпляток, обожавшего котов. Не знают про про наши путешествия на природу, про песни соловья, когда он в кромешной тьме таскал меня слушать соловья, про наши долгие вечера в саду и неспешную болтовню до утра. Я часто его спрашивала: "Леня, посмотри как ярко светит луна". Он отвечал, смеясь: "Дурочка ты, Леночка, это уже солнышко светит. Рассвет, девочка, уже давно". Нам всегда было о чем говорить, мы так за всю жизнь и не успели друг другу надоесть. Не знают про наши ожидания, как он с велосипедом ждал меня на остановке.
Все теперь мне часто говорят: так и запомнился он, мы его спрашиваем: "Чего ты тут стоишь?" А он отвечает: "Ленку свою жду". Велосипед он любил больше машины. А потом вы идете, два старика взявшись за руки улыбаетесь и что-то щебечете друг другу, а мы аж завидуем. Знали бы они, как любовь такая досталась. Эта спичка, Ленька, вспыхивала без поджигания. И мне надо было тихо и уверенно доказывать, терпеть порой кучу унижений, притворяться, пресмыкаться... Я, маленькая женщина, научусь пилить и косить, и сажать деревья, только бы он не перетруждался. Тогда, в девяностые, его мама скажет мне: "Лена, он тебе не нужен - он плохой человек, ты еще с ним хлебнёшь". Но.. мама в глубине души где-то надеялась на меня, что я вытяну его на ровную дорожку, ибо так и не сказала мне, а чем же он так плох... Эх, хитрая мама... Я, конечно, хлебала, но эта его харизма меня добивала. Он и в скандалах был неповторим - горят глаза. И всегда я вспоминала в противовес его милого наивного мальчишку в минуты слабости - никто меня в моей жизни так не любил. Нет, он не клялся в любви но это отношение это участие во всем по отношению ко мне оно просто покупало он был мастером влюблять в себя... Чего только стоила затопленная им печь. Я прибегала вся озябшая, а он, обрадовавшись моему приходу, кричал: "Ленка, скорей", и тянул меня к грубке печки, приговаривая: "Согрей, Леночка спинку и грудочку, и сунь ножки в духовочку", толкая и прижимая меня к горячей грубке печки. Мой Лешка никогда не клялся в дикой любви, но просто был привязан ко мне невидимыми нитями, но такими крепкими, что было не разорвать никем и ничем. А уж я.... С дуру творила такие вещи, ради него шла на всякие подвиги - в пургу, в ливень иду, ползу, бегу, здоровая или больная, с температурой ли, в лихорадке, я всегда все двадцать семь лет я знала - он меня ждет. Лихие языки и представить себе не могут, на какие жертвы мы шли... Я могла говорить себе: он мне дороже мамы, давшей мне жизнь и столько вынесшей из-за меня.
Он так всех обаял, когда я взяла его к себе на работу. И он там всех просто поразил, этот брильянт засиял... Красивый, яркий с чарующей улыбкой и обалденными мелодиями, он встречал всех молодоженов в зале загса в течении двадцати лет. Я своего добилась - он расцвел и его, Лёху, кабацкого гуляку, лабуха Лёху, зауважали... Это так льстило ему... Но чего это стоило - мы зимой заворачивали его клавишу в одеяло и везли её электричкой, да ещё и с пересадками в другой город поработать. Его мама замкнула машину в своем гараже, чтобы он меня не катал. Она там за пять лет и сгнила - какое может быть сердце у мужика-сердечника - тяжеленную клавишу на себе в другой город таскать... А у мамы, не жалко было ей сына теперь, раз уж мне достался.... Девчонки с его улицы, подруги их розового детства мне потом рассказывали, как его, до меня его уже разведенного мужика, отчаявшегося, брошенного первой женой и не верящего уже ни одной бабе. А так хотелось ему, чтобы дома встречала любимая с работы в кабаке до часу ночи, а встречала престарелая мама - шла поздно вечером на переулок... Мама боялась, что где-то сыночек забурится.
Когда он, бывало, напивался, это он частенько делал на работе в кабаке, ну и доставалось мне. Он выступал на меня, особенно когда приезжали его родственники. Он выступал, когда я делала ему замечание: "Леша, не пей больше". Он выступал: "Ты кто такая, чтобы мне указывать", но я уже была тогда законной женой. Один раз у директрисы на даче тоже такое произошло. Он долго выступал по пьяни - его простого музыканта не там положили спать, а вот судью.... Как Лешке казалось, что тому предоставили лучшие условия для сна... Бухтел Леха от души... се были так удивлены - они его знали, что он такой тактичный умный и красивый и талантливый Лешенька, и так некрасиво выглядел... сейчас пьяный. Все так возмущались, но...наутро все видели картину - Лешка с понурой головой подозвал меня к себе. Все удивлялись, вчера так шуметь, а сегодня... я не стала упрямиться, подошла. Его радости не было предела - с утра он мне и директрисе целует руки, закрыв глаза... Так, сопротивляясь мне, он заработал (после того, как до меня уже имел один инфаркт), он упрямый заработал по пьяни еще два инфаркта... И что интересно, как перепой - инфаркт готов. Упрямство и буйный характер... Нет, у него не было бешеного желания выпить, разве что не отстать от компании, да слаб он здоровьем был. Что для других было нормой, для него излишеством. Ну натура же артиста - всегда привлекать внимание. Он же знал, что красив и талантлив как Бог. И привычкой было привлечь к себе внимание, чтобы им все восхищались и хвалили его, видно мама в детстве его не хвалила... Через много лет он скажет моей сестре, еще более строгой по характеру, чем я: "Я в кабаках так разболтался, что уже погибал от распутства и остановиться не мог. И если бы не Ленка, я бы не остановился, и давно бы уже меня не было". Нашел человек в себе силы бросить пагубные привычки... Сосед его после Лешкиной гибели сказал: "И что с парнем в последние годы стало, раньше был всегда веселый хохотун, выпивал с нами, а потом как-то притих. Это ты, наверное, его испортила". Да, подумала я, так испортила бы раньше, может, и жив был бы, а то всё дружки его тут порядки наводили, так они и до сих пор палёнку глотают. А вот Лёха... А отказаться от курения он долго не мог. А у меня при виде его с сигаретой ну просто терялся разум, и начинала кружиться голова. Он мне казался таким обаяшкой, и в то же время таким брутальным, чего мне всю жизнь не хватало... Надо же было приземлять меня, вечного романтика и мечтателя. Но... Я балдела от сигаретки в его руке, надо было видеть тогда его движения, как он во время его концерта докуривал эту сигарету и искал куда её девать. Уже звучали первые аккорды, воспроизведённые его клавишей, уже начинал петь песню, а его окурок так и не находил себе достойного места. Ооо, тогда я млела, увидев его слегка растеряные глаза. Я же так привыкла, что он все может, и всё умеет, и ни в чем не сомневается, а тут такой облом... И уже когда он бросил курить, в тот день мы с ним попали в больницу, он стал задыхаться. Боже мой, его накололи, и он не мог прилечь, и всю ночь сидел в кресле-каталке. Я стояла возле него и держала его за руки, они были холодными, давление резко упало. Я уже думала, что я его теряю! Я беспрерывно читала все молитвы, которые знала и... целовала его руки, и гладила по голове, такой красивой кудрявой голове... Я опять в который раз победила его упрямство - силком сунула его в больницу и опять его спасла. Через два дня он в палате больницы рассказывал анекдоты и медсестры говорили мне: "Не надо здесь вам ночевать возле него, лучше отдохните дома, а то вы только за порог, а вся палата так и ржет с его анекдотов". Ломка была ужасной... Если после водки ломка была легче - он только ворчал без причины, то здесь он просто чуть не умер. И в последствии, когда приходили друзья, он садился возле друзей на своей маленькой скамеечке и нюхал дым от курцов, и трепался им про былые подвиги его бурной молодости, а сам жил со скромной теткой, у которой порой уши вяли от его словестных излияний. Ну кабацкий же мужик был, подвигов было ого-го. Многие родственники мне теперь говорят, что я вру о его пьянках, он не был вроде бы пьяницей. У меня есть его рукопись, кому интересно, пусть придут посмотрят её. Теперь так думают, пьяница - это тогда когда на дороге валяется... Это был гениальный человек, но его в молодости после личных неудач, не хватило у его былых барышень сил с ним возиться, ибо на него надо было иметь много сил и отдавать себя ему полностью, на что не все бабы готовы. Да кто говорит, что с гениями легко, на то они и гении. Им нужны сакральные жертвы! А сколько его друзей -собутыльников лежат на кладбище, кто в сорок ушел, кто в пятьдесят, эх, попалась бы я ему раньше. Он тогда в восьмидесятые был плодовит на поэзию - много писал о роковой судьбе, о несбывшейся любви в этот 1986 год... Говорят, когда человек счастлив от любви, тогда рождаются дети, а когда несчастлив, тогда рождаются стихи... Он писал в основном по ночам, но в этом рассказе подписано 24.08.86г 10.00-11.00. Видимо, в это время пробудился и стыдно было самому себе... Не может человек, не переживший подобного физического и морального страдания, так просто всё это придумать и сочинить. И написал он этот рассказ из глубины души, что-то его заботило. Пройдет еще четыре года, и он встретит меня и... бросит пить. Не сразу, конечно... Чудеса... Да нет, любовь женщины, она велика... Прожить мужику после первого инфаркта такую бурную жизнь тридцать лет и заработать пару инфарктов и инсультов... Да, когда это было с разницей в пять лет после инсульта, который произошел исключительно по глупости его друзей собутыльников - игрались пьяные друзья, показывали друг другу в моё отсутствие опрокинув бутылку приемчики самбо. Ну даже если бы я и была рядом, стал ли бы кто тогда меня бы слушать - молодецкая удаль была через край. Не попадая после инсульта в нужную клавишу на своем музыкальном инструменте, он, железный мужик... плакал. И приходилось опять доказывать то, что он нужен мне и обществу, и коллективу, иначе как же я буду жить без его волшебной флейты - клавиши. И еще сколько чудесных мелодий он сыграет и скольких молодожёнов порадует играя в загсе в течении двадцати лет. И сколько лет этот злой рок будет покушаться на него, на его судьбу: мертвым родился, потом током убивало мальчишкой и опять сердце останавливалось, он оживал - и в одеяле тащили его. В чужом городе приступ был страшный , он был в коме- и себя сверху видел, а я тогда с ужасом наблюдала, как его рука, его волшебная рука, рука виртуоза-музыканта... Эта рука только дотрагивалась ко мне, и я как трепетная лань вздрагивала - прикосновения его были почти незаметными ведь я для него была как та клавиша да клавиша, как дотронется пальцами так и зазвучу. А сколько он чудесных мелодий своими руками создал -виртуоз был невероятный. А теперь эта рука высунулась из одеяла и волочилась по снегу... язык его не слушался и он булькотел, пытаясь что-то сказать... А дети, мои дети, такие на удивленье мои сердобольные дети понимали меня, помогали мне во всём. Удивительно кругом такая агрессивная среда жизни, а дети мои дочь и зять были ласковы и понимающи, хотя мой Леонид не всегда был справедлив к ним, да и грешки его они ему так и не простили, а ему казалось они всё забыли - нет они помнили то, что обижало их мать и скажут потом: "Мама, тебя при жизни с ним было не видно и не слышно, сколько мы помним, ты всё время работала и никогда не развлекалась с нами. Мамочка, ты же работала и жила для него"... И я его в который раз вытянула. А давление было тогда сорок на шестьдесят... Тогда он додумался, немного очухавшись, сбежать с больницы, переполошив всех там , заявив мне: "Поедем домой". Дома он побежит на базар и купит красную икру в подарок к Новому году: "Леночка, ешь, ты же её так любишь". Не ела я икру, горька она мне была - меня душили слёзы -позавчера умирать, а сегодня сюрпризы. В этом был мой Лёшка - противный, упрямый, но... такой нежный... Такой тяжелый подарок подарила мне судьба- лужи моей крови бывало и такое вечные волнения и такого красивого и на редкость талантливого человека... При встрече, прибежав к нему, его я всегда спрашивала: "Ну как ты тут без меня?" Он отвечал коротко: никак. Потом я его прооперировала и продлила на пару лет жизнь... Я его, без преувеличения упрямое создание, тянула в больницы - там его вытягивала и отмаливала у всемогущего Бога вопрошая: "Ну дай ему, Господи, ещё жизни и прости - не верит он в Бога или притворяется, что не верит - грехи его, он же такой упрямец... Каждое утро спрячусь в спальне и молюсь возле иконки, а он забежит и видит, что я молюсь и, как-то смешавшись, говорит : "Ой, ты тут занята, ну ладно, я потом тебя о том или этом спрошу - ты тут занимайся своими делами". Словно позволял мне молиться за него. У него всё это было игрой, у моего вечного шаловливого мальчишки.
С уважением, Лена Бирюшова.
27.03 19 г. - через полтора года после его смерти. .
МЁРТВАЯ ХВАТКА
Рассказ алкоголика
Сколько раз я говорил себе - хватит пить, меня все аликом зовут. Стоп, хватит, возьми себя в руки - норму свою ты знаешь. Но в том то и вся чертовщина, как только я дохожу до этой нормы, я подчистую теряю ориентиры. А если человек теряет ориентиры, то в такой ужасной ситуации он хватается за что угодно, что только под руку попадется, чтобы как-то удержаться на нужном уровне. Вот так и я хватаюсь, а хвататься не за что. И дружки мне сразу рю-моч-ку разз! Я, конечно, понимаю это дело правильно - дружки хотят поправить моё пошатнувшееся положение. Но! Но в том-то весь фокус получается, что эта самая рю-рю-мочка попадает в мои руки уже после нормы. А ориентиров никаких, вот и получается, что я её обыкновенным образом выпиваю. Вот после неё, то есть нормальной рюмочки, всё и начинается. У меня как у спортсмена: бегу на дальние дистанции. Как его там морфенист или - марофонист!(1) Да как у этого спортсмена, когда норма остается позади - открывается второе дыхание, а до финиша ещё далеко и нужно так рассчитать свои физические возможности, чтобы дойти, доползти до этого самого финиша. А когда второе дыхание открыто, то частично возвращается чувство ориентировки, и я вижу только то, что у меня в руке. И то нужно руку близко близко к глазам подносить, этакая посленормальная близорукость получается, а в руке рюмочка, так и хочет она из руки выскользнуть и разлить содержимое. Но не тут-то было, я знаю все её повадки... Вот держу её в руке, а она туда-сюда туда-сюда... Прямо иногда из поля близкого зрения исчезает... Но из моей руки попробуй вырваться... Хватка у меня мертвая. И когда она находится на грани разливания, я тут её и выпиваю. После чего события развиваются с головокружительной быстротой, счёт становится неравным, то есть не в мою пользу, и количество рюмочек, которое я выпил до нормы становится меньшим, чем то, которые я выпил после того как открылось второе дыхание. И в этот момент происходит чудо природы - я встаю. Представляете, как это трудно, но я преодолеваю этот подъем рывком, чтобы инерции хватило для выпрямления ног в коленях. Как только я встаю, прощаюсь с дружками, которые вкладывают в мою руку подъемную рю-юю-мочку на посошок, так сразу после этого включается автопилот, и провал памяти одновременно происходит. Второе чудо природы: я оказываюсь дома. Вот загадка никто из ученых не может это объяснить как это происходит.. Но факт налицо -я дома. А как я попал домой остается тайной до утра. И вот тяжелая змеиная болезнь притягивает меня к постели и я погружаюсь в забытье... Всё-финиш.
Как только закрываю глаза, кровать как палуба океанского лайнера в шторм начинает раскачиваться, переворачиваться, подниматься на гребень волны. Хорошо, что у меня хватка железная. Держусь за матрац, чтобы не свалиться за борт. К утру качка стихает и тут проявляется второй недуг -морская болезнь, а я еще отхожу.... Я кое как добираюсь до гальйона - стою над унитазом и вымолвить не могу ничего, кромекроме буквы "бэ". После туалета с трудом возвращаюсь в постель, и только тогда я засыпаю. Проснувшись, начинаю урывками вспоминать, как я свою норму перевыполнил, как открылось второе дыхание, как выпил последнюю рюмку на посошок, как на автопилоте шел домой, как обнимал фонарный столб, как ключом попал в замочную скважину двери своего дома. И что характерно -цельной картины так и не увидел. Позвонил телефон. Так и есть, дружки меня уже ждут. Еще бы, уже пять минут третьего, гастрономы уже давно открыты (2), а я ещё отхожу... Быстренько умываюсь и одеваюсь, и бегу к дружкам... И даю себе слово, что сегодня возьму себя в руки и остановлюсь. Я ведь свою норму знаю! Зачем мне подражать родным морфенистам, то есть марофонистам и открывать второе дыхание. Нет уж дудки... Сегодня только норму, а сверх нормы ни-ни... Ни рю-рюмочки... Дал себе зарок - буду держать её двумя руками! Хватка у меня знаете какая - железная!
(1) Имеется ввиду марафонец
(2) Согласно указа от 1985 года продажа алкогольных напитков осуществлялась с 14:00 часов.
Август, 1986
август 1986 год
На черновике под рассказом через строку почему-то написано следующее:
О сколько ж нужно нам открытий чудных
Чтоб повышать нам просвещенья дух !
Это были случайные строки или.... сравнение сумеречного сознания с реальностью - кто их гениев разберет... Жить нам простым смертным с гениями - задача нелегкая и понять их сложно... но я старалась.
Р.С. Вчера в разговоре брат мне сказал:
- Ну и фрукт же был Леха еще тот... фрукт был...
- Но какой умный и красивый, - сказала я. Брат ответил:
- Я его видел пять лет назад, он уже, делая тебе замечание, любил поиздеваться над тобой, что у тебя ноги в целюлите, а сам был похож уже на обезьяну - самую настоящюю макаку.
- Ничего ты брат не понимаешь в красоте, - ответила я.
- Ну да, ну да, ответил брат и засмеялся. Я тогда хотела сказать брату:
- Не понимаешь в любви. Но я промолчала, так как брат бы мне ответил:
- Да меня так никто не любил. И мне, потерявшей остатки мозгов старой дурре, отдавшей своему любимому почти тридцать самых лучших, самых нежных женских лет, чувственных и проникновенных лет любви, смешанной с восхищением к нему - моему Лёшке, к его музыке, к его преданности его дому и к моей душе. С благодарностью за его преклонение мне молодой и красивой, так горячо воспетой им в стихах:
Поцелуями грудь обжигать
Испытав внеземное волненье
Эрогенные зоны ласкать
И в другое лететь измеренье
Разделить с тобой счастья глоток
И в любовной игре закружиться
Я хочу словно горный поток
В тебя влиться
В тебе раствориться !
А снилась-то я, снилась, что любит он меня молодую и красивую всю эту жизнь и в последнюю ночь жизни -тоже! Он в таких случаях просыпался, улыбаясь, и я уже знала, что он скажет. Ведь загадочно улыбался и говорил: "Мне сегодня такой красивый сон снился - я тебя во сне любил". Как так, мой гуляка, мой вертихвост, который только и сёк, где красивая баба пошла и вот так...
Мы малюсенькие винтики у Господа. Ну какие попадаются винтики -гармоничные, красивые, талантливые, любящие жизнь красоту и преданность женщин - создательниц будущих жизней. Жаль, что природа под любым предлогом не дала ему преемственности поколений, это и было нашей с ним трагедией, ведь он чувствовал, что надо-надо было передать багаж тех талантов, который дал ему Бог. Увы, не так умны были и дальнозорки те, кто его создал его. Мама, проклиная нас с ним, и так и не поняла, что мы были созданы для любви и друг для друга. Очень жаль! И стихи, стихи свои о любви он писал не ручкой, а сердцем. И я до сих пор удивляюсь - ведь уже прошло четверть века, а он их перепечатывал два года назад - до сих пор верил в любовь и признательность, мой гениальный Леонид. Он тогда готовил все собранные стихи и песни к нашему юбилею, тридцатилетию нашей встречи в июне 2020 года! Чувства не умирают, господа - пустые циники, гоняющиеся за призрачными богатствами и за тем, как приспособиться в этой жизни.
И пусть говорят что время лечит - вся эта любовь забудется - нет ребята, нет - такая любовь, такие стихи и мелодии не забываются никогда, они ведь писались сердцем. Они как рана, всё время болят и сочатся кровью. Присыпкой присыпь, а кровь всё равно выступает. Мой Леонид днем ли, вечером или на заре с солнышком, или ветерком шевеля шторы или дождиком или снегопадом, он всегда напоминает о себе... И эту магию зовут любимый Леонид. И именем его я назвала любимого внука, я слышу: Леонид, ведь внука я назвала именем деда. Нежный ребенок. Да, упрямый как бык - ну и характерец же. Он отзывается, неохотно отрываясь от компьютера - я любуюсь им, с красивыми кудрями и пытаюсь его поцеловать в щечку и дотронуться до его волшебных кудрей. "Не надо, бабушка", - хохочет он, а сам подставляет мне щечку для поцелуя - мой маленький нежный Леонид. И мне немного стыдно самой перед собой - ведь сердце моё, старое истерзанное сердце замирает как при поцелуе деда. И холодок пробегает глубоко внутри меня, предательский холодок женщины, в своё время проклятой его мамой и удаленной и выброшенной на свалку... Проклятья его мамы и месть за любовь... Но... Не смотря ни на что, как бы кто это не оспаривал, я любила его своего Лёху, и этот волшебный процесс, созданный природой - любить душой и телом, не взирая ни на что. И любовь и в соединении с душой, они давали мне силы жить работать для него, а ему творить - писать свои гениальные произведения! В последний день его жизни он набьёт накладочку на дверь моей спальни, чтобы сквозняк не открывал двери - пусть жена спит спокойно - он знал, я ведь так за день умаялась. Так что несбывшееся жены или невесты не бегайте по кладбищем и не клянитесь у его могилы ему в своей вечной любви. Любовь такого мужчины заслужить нелегко, но можно преданностью и верностью... О такой любви не молчат о ней пишут стихи и песни...
СТИХИ
Случайно найденные стихи в его мастерской - блокнот тот назывался автокнижка, там вперемешку с автохорактеристиками возникают стихи и к очередным пассиям, и не только...
ОБЪЯСНЕНИЕ О ПРОИСХОЖДЕНИИ ЭЛЕКТРИЧЕСТВА
Если ты бросаешь взор
Даже иногда
Словно молнии разряд
Бьет меня тогда
Ты не смотри на меня
Взгляд твой страшнее огня
Все что стоит на пути
В пепел тот час превратится
Ты это учти
СНОВА О ПРОИСХОДДЕНИИ ЭЛЕКТРИЧЕСТВА
Если ты бросаешь взгляд
Даже иногда
Словно молнии разряд
Бьет меня тогда
Поражает будто ток
Твой лукавый глаз
И конечно шок
твоих жестких фраз
Прим. Редактора - Попадаются иногда электрически заряженные дамы на нелегком жизненном пути кабацкого музыканта, но беда от таких: лампочки быстро перегорают - слишком высокое напряжение
/ 1982 год/
ТВОЯ ДОРОГА
Шоссе от солнца
Как река
Блестит серебряною лентой
Твоя дорога нелегка
Шофер не спи, лови моменты
Как дикий зверь мотор ревёт
Как зверь глотает километры
Хватает сил тебе дружок
Дотянуть в дорогие той
Последие те метры
1986 год
Дождь
Вот раскатистое эхо
Прокатилось над землёй
Будто кто-то ради смеха
Небо пронизал стрелой
И посыпались на травы
Серебром жемчуга
И как будто для забавы
Встала радуга -дуга
Лужи словно закипают
Дождик всё идет сильней
Тучи постепенно тают
Превращаются в ручей
Среди облачных разрывов
Виден яркий солнца свет
И в искристых переливах
Всё вокруг меняет цвет-
СНОВА ДОЖДЬ
Где-то там за горизонтом
Виден серебристый блеск
Движутся широким фронтом
Тучи, гром и молний блёск
Ветер низко тучи гонит
И от тяжести такой
Вся земля как-будто стонет,
Потерявшая покой
Разминается природа
Миллионы лдет подряд
Очищеньем кислорода
Обновляя свой наряд
Ливнем землю освежает
Напоив живой водой
Старый мир преображает,
Превращая в молодой
Тучи постепенно тают
Всё светлее небосвод
Лужи будто замирают
Дождик все сильней идёт
- 1986 год-
Посвящение к свадьбе племянницы - Ладушке и Толику -
Коли взяли ноту эту
То несите до конца
Пусть отныне это лето
Согревает вам сердца
Уважайте папу с мамой
Почитайте стариков
И до старости до самой
Посещайте Васильков.
Прим. Очень часто стихи писались на любом клочке бумаги карандашом - на расписании пар в загсе, на упаковках от купленного товара или различных этикетках - где муза настигнет там и быть стихам...