Матуш Татяна Васильевна : другие произведения.

Чужие сны полностью

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
[]
  НОСОРОГИ В ДЕБРЯХ ОДУВАНЧИКОВ.
  
  1 ЧАСТЬ.
  Чужие сны
  Игла башни Бин видна отовсюду. Острая, черная, с серебристым шариком на острие, словно шпага для спортивного фехтования, защищенная специальным наконечником. Не то, чтобы она была уж очень высокой - две тысячи семьсот футов, меньше километра. Но, тем не менее... И башня - далеко не единственная загадка этого места. Хотя, конечно, самая впечатляющая. Но другие - тоже ничего себе, сахарные косточки. Например, большие серо-бело-розовые перламутровые ракушки, которые валяются здесь на каждом шагу, пляж, буквально, вымощен ими, собирай - не хочу. И собирают. Мешками. А потом назад выкидывают. Целые горы этого мусора за городом навалены. Некоторые, правда, с изощренным коварством выбрасывают раковины обратно на пляж, но за такое здесь и физику попортить могут. Если вдруг поймают. Дело в том, что раковины - товар дорогой. Даже не так - дорогущий. Но не все. Мастера готовы за ПРАВИЛЬНУЮ раковину отдать все, вплоть до собственного дома со всем содержимым и даже домочадцами, до кучи. Только вот отличить ПРАВИЛЬНУЮ раковину от просто раковины нет никакой возможности. Ну, то есть, мастера, понятное дело, как-то их отличают, но на то они и мастера. И вот приносит такой, полный надежд, горожанин мешок раковин мастеру. Тот покрутит, повертит... И как-то сразу понятно - не обманывает. Потому что взгляд сразу гаснет. Лицо таким становится... Даже не знаю как сказать. Не разочарованным, конечно, но воодушевление с него смывает. Словом, не обманывают мастера.
  Я тоже поначалу от лютой скуки присоединилась к местному социуму охотников и собирателей. Но - ненадолго. Всего двух мешков хватило.
  Да и на кой здесь все несметные богатства, когда стоит на земле, лежащей вокруг, тринадцатый месяц?
  
  1.
  Звонок у внутреннего телефона неприятный. Низкий зуммер, продирающий до костей. Или это всего лишь рефлекс на вызов к начальству?
  - Сторожева? Зайди.
  Ни тебе "здрасте", ни "как дела". Впрочем, обращение по фамилии это совсем не обязательно разнос. Может быть, у Алика просто дел невпроворот или настроение с утра паршивое. Может, Алик как раз утренней лошадью из села Большой Бодун прибыл и сейчас весь свет для него - враги номер ноль. Просто потому что у нас, сволочей, головы не болят.
  "Спазган" на всякий пожарный случай я в карман сунула. Никогда не знаешь, что может спасти тебе жизнь и карьеру.
  В приемной было пусто. Здесь всегда пусто, в отличие от отдела маркетинга или связей с общественностью. Мы - люди тихие. Скромная такая армия тайных борцов за процветание компании, бумажные мышки в очках, агенты ноль-ноль-и три ноля повдоль...
  Юля кивнула мне и мотнула головой на дверь: "ждет, мол, проходи". Взгляд у нее... Юля уверена, что у нас с шефом что-то есть. Мне бы ее уверенность!
  "Спазган" не понадобился. Может, Алик и маялся похмельем, но на данный момент его занимали другие вещи. Я села напротив, приятно улыбнулась. Кабинет шефа настраивал на позитивный лад. В свое время сюда "Школу ремонта" вызывали. Если приемная, оформленная в стандартно-бежевых тонах вызывала стандартно-скучное настроение, то Алик сидел весь в бордовом и радикально-черном с прозеленью интерьере, за столом из темного стекла, в окружении жидкокристаллических экранов и полок с кактусами. Впечатляло! Причем, не подавляло, а как-то мобилизовывало, что-ли. Типа "врешь, не возьмешь!"
  Для начала он измерил меня тяжелым взглядом. Решил, что с прошлого раза я не уменьшилась и не увеличилась.
  - Сводная таблица по отделу за неделю готова?
  - Сегодня четверг. Мы обычно готовим ее к пятнице. К вечеру, - уточнилась я.
  - В этот раз подготовите к утру, - велел Алик.
  Я кивнула, слегка недоумевая, почему столь простенькое распоряжение нужно было отдавать с глазу на глаз. Типа, телефон на прослушке? Родина в опасности?
  Оказалось, это только начало.
  - Сторожева, это что?
  Файл появился даже не из верхнего ящика стола, а из под внутреннего телефонного справочника.
  Я его узнала сразу, не смотря на то, что с момента подачи этой справки шефу прошло уже больше месяца. Документ был замаркирован красным, что означало: очень важно.
  - Это моя аналитическая справка, подготовленная по вашей просьбе. О целесообразности покупки акций "Олимы", - дисциплинированно ответила я.
  - Сегодня утром "Олима" объявила о своем банкротстве. Генеральный директор скрылся. На него объявлен розыск.
  -Надо же, какая у людей жизнь интересная!
   Алик откинулся в кресле. Он смотрел на меня как энтомолог на экземпляр нового, только что открытого вида скорпиона: с недоверием, опаской и изумлением.
  - Месяц назад "Олима" была самой стабильной компанией на рынке.
  - Ничто не предвещало беды, - поддакнула я.
  Он наклонился вперед так неожиданно, что я чуть не полетела вместе с креслом взад себя.
  - Сторожева, - зашептал шеф, - ну я все понимаю, но мне, хотя бы мне ты можешь сказать... Только здесь и сейчас! Никому никогда, дальше этих стен не уйдет, крест поцелую! Ну как ты их ущучила?! Мне, понимаешь, мне лично?!
   - Ты же читал справку, - я поняла, что официальная часть закончена и расслабилась, - В последнее время об "Олиме" очень много писали, и не только в узкоспециальных изданиях. Очень хорошо писали.
  - Нормальная рекламная кампания для привлечения инвесторов.
   - Для нас - нормальная. Если бы наш президент решил провести такую кампанию, она бы именно так и выглядела. Но "Олима" всегда делала упор на цифры. Два месяца назад цифры из публикаций исчезли. Почти совсем.
  - У них мог смениться директор по PR.
   - Не менялся. Я проверила.
  - Не знаю, - с сомнением протянул Алик, - для меня этого было бы мало, чтобы сделать такие выводы.
  - Но они оказались верными, - возразила я. А про себя подумала: для меня тоже. Крайне мало. Только так, чтобы зацепиться мыслью. Другое дело, что больше ничего я ни говорить, ни писать не собиралась. Пусть Алик хоть крест, хоть все свои кактусы перецелует.
  Шеф выпрямился, не отводя взгляда, но теперь в нем сквозило недоверие.
  - Никак не могу понять, ты просто везучая, Сторожева, или...
  - Или просто очень везучая, - закончила я, - результаты моей работы удовлетворительны?
  - Да. За исключением того, что я не могу понять, откуда они берутся.
  - А просто положиться на мою лояльность ты не пробовал?
  - Я это делаю уже год. И мне это не нравиться.
  - Мне написать заявление об уходе?
  - Таня... - Алик мягко, очень мягко и медленно взял меня за руку. Подержал. Глаза его, карие, чуть навыкате, смотрели прямо, спокойно, - ты предлагаешь, чтобы я тебе просто поверил. А сама ты этого сделать никогда не пробовала? Давай попробуем, а? Прямо сейчас.
  - Предлагаешь тебе исповедоваться, облегчить душу?
  - Шутить изволишь? Я не священник, я - деловой человек. Предлагаю сделку. Ты мне свою тайну, я тебе - свою. Ты скажешь мне, как вычислила "Олиму", а я тебе... ну, что захочешь. Кроме того, изменяю ли я жене. Если хочешь, спрашивай первая.
  - Хорошо, - кивнула я, - давай попробуем. Тебя эта цветовая гамма не напрягает? Нет, красиво, конечно, но целый день здесь сидеть... Я бы крезанулась.
  Алик на секунду смутился, но тут же улыбнулся:
  - Значит, и впрямь так сильно действует? Почти жалею, что не могу проверить на себе.
  - Ты?
  - Я дальтоник. Полный. Цветов не различаю совсем.
  - Ни фига себе! А как же ты диаграммы читаешь?
  - Ну, оттенки-то все-таки есть. Мне Юля табличку сделала, - Алик полез в стол и извлек еще один файл: рисунок радуги, выполненный на принтере. Каждая полоса была честно подписана: Каждый Охотник Желает Знать... Конспираторы. И ведь так, с разбегу не догадаешься.
  - Твоя очередь, - напомнил Алик.
  Я отвела взгляд. Зацепилась за цветную радугу. Долго молчала. Алик терпеливо ждал. Все же он хорошо меня изучил, когда только успел?
  - Иногда я вижу чужие сны.
  Реакция Алика была неописуема. Досада. Подозрение. Злость. Потом - удивление. И - жгучее любопытство. Он поверил.
  На работе я снова засиделась допоздна, уже зажглись внизу фонари, и охрана на вахте сменилась. Когда я вышла на улицу, по серым бетонным плитам вовсю лупил частый осенний дождь, холодный и затяжной.
  - Подвезти? - Алик нагнал меня тремя большими прыжками и слегка придержал за локоть. Зонта он не носил, как большинства автовладельцев, но его колоритной лысине дождь был до фени, - Пойдем, - не дожидаясь ответа он нырнул в карман темно-коричневой кожаной куртки за брелоком. Скромный на фоне остального зоопарка "Фольксваген-гольф" добродушно мигнул фарами, узнал хозяина.
  - Завтра мне будет что предъявить президенту? Или придется что-нибудь на ходу сочинять? - он говорил серьезно, даже сердито, а глаза смеялись.
  - Будет, - заверила я, - мы все успели. Я, честно говоря, думала, что ты ближе к вечеру пошлешь курьера за распечатками.
  - Да была нужда. Мне что, на ночь почитать нечего? Когда я прихожу домой, свою должность и все с ней связанное я вешаю на гвоздик, вместе с курткой.
  - На гвоздик, - кивнула я, соглашаясь, - сейчас мода такая в Европе, гвоздики в стенки колотить. Ретро называется.
  - А ты, кстати, что делаешь по вечерам?
  - Вообще? Или конкретно сегодня?
  - Я к тому, что если все так сошлось, что мы оба задержались, может, имеет смысл задержаться еще немного. Ты когда-нибудь была в "Пирамиде"?
  - Каким образом? "Пирамида" - клуб для избранных. Там бокал минеральной воды стоит больше, чем я зарабатываю за день.
  - Есть такое дело, - кивнул Алик, - Но все нормальные люди ходят в "Пирамиду" не для того, чтобы дуть минералку. В крайнем случае, если уж очень захочется, можно с собой принести и разлить под столом.
  Я представила, как Алик и ему подобные разливают под столом... фыркнула. Потом не выдержала и засмеялась. Он присоединился.
  Смеяться с Аликом, дуэтом, оказалось чертовски приятным делом. Особенно после того, как утром мы вдруг, совершенно неожиданно, стали эксклюзивными обладателями самых страшных тайн друг друга.
  Внезапно меня подбросило и швырнуло в сторону. Ремень безопасности не позволил врезаться в стекло, даже язык не прикусила, обошлось. Через мгновение Алик выровнял машину, меня окатило запоздалым ужасом, а впереди нарисовалась какая-то серая тачка. Она улепетывала чертовски быстро, но я все успела заметить одну деталь.
  -Алик! У нее логотип "Олимы" на заднем стекле!
  Не говоря ни слова, шеф прибавил скорость. Разрыв сократился. Теперь мы, буквально, висели у них на хвосте... Знать бы еще у кого.
  Дорога была пустой и мокрой. Дворники работали исправно, но толку от них было немного. Впереди маячили огни неизвестной машины, которая едва не столкнула нас с дороги, они не приближались и не удалялись, но вряд ли по своему желанию. По-ходу, Алик вцепился в них крепко и уверенно, и выпускать не собирался.
  - Послушай, - вдруг осенило меня, - а как ты права получил, если у тебя...
  - Я тебе потом расскажу, - пообещал Алик, не отрывая глаз от мелькавшей впереди машины. Ой, нехорошо они у него щурились.
  В этом месте дорога расходилась на две.
  Мне вдруг словно что-то попало в глаза. Я неуверенно моргнула. Светлый силуэт машины впереди вдруг подернулся дымкой, задрожал. И вдруг... раздвоился. Две совершенно одинаковые тачки мигнули фарами и рванули в разные стороны.
  - Влево, - азартно крикнула я.
  Алик действовал безупречно, только мазнул по мне ошалелым взглядом, но ничего не спросил, и вошел в поворот как Шумахер, не потеряв ни секунды. Мы неслись сквозь дождь на хвосте у какого-то чумового чуда, больше всего боясь его потерять. И когда машина выскочила на перекресток, Алик на секунду скосил глаза.
  - Влево, - уверенно бросила я. Знать бы еще, откуда взялась эта уверенность.
   Алик, впрочем, не сомневался.
  В этот раз я смотрела во все глаза, и таки заметила, как, дрожа, расслаивается силуэт японской машины. Двойник рванул в другую сторону, он был неотличим от оригинала. Но та машина, в которую вцепились мы, тоже была совершенно реальна. Как дождь, как ночь, как мокрая дорога под колесами.
  - Похоже, опять угадали.
  - Я не гадаю, - процедила я сквозь зубы, не отрывая взгляда от желтых огней.
  Впереди показался мост, щедро подсвеченный фонарями.
  Не доезжая до него, неизвестная тачка с логотипом "Олимы" вдруг съехала на обочину и затормозила.
  - Сиди здесь, - бросил Алик, сбрасывая скорость, и полез в бардачок.
  Я ждала чего угодно: пистолет, шокер... Шеф сразил меня наповал - его табельным оружием оказался тяжелый самодельный кастет.
  - Не выходи, - повторил он и толкнул дверцу.
  Разумеется, я пропустила его приказ мимо ушей. Рабочее время кончилось, а я еще никогда не видела вблизи настоящей автодорожной разборки.
  Наших оппонентов тоже оказалось двое. Молодые ребята раннего послеармейского возраста, но ничего общего со сбежавшим директором. Да и откуда бы?
  Один остался в машине, другой вышел разбираться.
  Начало я пропустила. Когда я, обойдя лужу, присоединилась к компании, шеф как раз качал права в традиционной манере:
  - Кто был за рулем? Ты? Значит, ты и попал. Считать умеешь? А писать? Тогда сейчас быстренько достаешь органайзер и записываешь, на сколько попал и куда подогнать. По-русски понимаешь?
  Парень вскинул руки, демонстрируя самые что ни на есть дружеские намерения и готовность к диалогу и шагнул к нам. Остановился. Почему-то страшно напрягало то, что он молчит. Не огрызается, не угрожает, не оправдывается... не истерит даже, просто молчит. Алик сплюнул под ноги и, еще раз приказав мне оставаться на месте, пошел к парню.
  Всего то несколько шагов он сделал. Только от машины отошел. "Тойота" с логотипом "Олимы" неспешно выбралась с обочины и рванула вперед на скорости, далеко превышающей крейсерскую.
  Алик только выматериться успел.
  А наш оппонент так и остался стоять на обочине, демонстрируя полнейшее благодушие. А чего бы ему нервничать?
  - Садитесь в машину, - скомандовал он. Тихо, уверенно скомандовал, - на заднее сидение. Оба.
  При этом руки он держал на виду, я видела его открытые ладони... И ни секунды не сомневалась, что в случае неподчинения отпустит он нас с Аликом на все четыре стороны, как Алладин магрибского колдуна. Только вот обратно собрать забудет. Или вообще скажет, что так и было. И все ему поверят. Начиная от милиции и заканчивая прессой. Ой, Алик, не надо!!!
   Мой мысленный крик опоздал. Или не был услышан. Шеф ударил парня рукой, обутой в кастет.
  А тот даже не попытался защититься.
  Признаться, я ожидала всего. То, что кулак пройдет сквозь его тело, как сквозь туман, казалось самой перспективной версией. Но и у внезапного исчезновения были шансы...
  Алик ударил, грубо и зло, всерьез. Потому что был всерьез напуган и озадачен.
  Парень на обочине напуганным не был. Поэтому он преспокойно пропустил удар, только крякнул и шумно выдохнул. А потом шеф оказался сидящим у его ног, прямо в грязи. Губа у него была закушена до крови, глаза безумные.
  - Садись в машину, - повторил парень. И я вдруг заметила, что ему, похоже, не намного лучше. Все-таки шеф приложил его от всей своей щедрой души.
  В общем, в машину он нас усадил. А сам сел за руль и повез нас в неизвестном направлении и, как пишут в сводках, "с неизвестной целью". При этом гнал он так, что мысль о внезапном нападении на него сзади умерла в зародыше. И очень скоро нагнали мы серую "Тойоту" с логотипом "Олимы" на заднем стекле.
  Вообще-то моя жизнь богата на всякие интересные моменты. Но сейчас, задним числом, я отлично понимаю, что этот был одним из самых опасных. Именно тогда она вполне могла закончиться. Потому что парни не шутили. Их миссия вообще не располагала к избытку веселья. А их шеф, который лично ее контролировал, пообещал в случае провала ребят съесть. Буквально. И они ему верили. Он вообще умел внушать доверие. Особенно когда давал такие экзотические обещания. Так что мы с Аликом имели все шансы упокоиться навеки в одной могиле, где-нибудь в полузатопленном подвале недостроенного и брошенного дома, в полукилометре от ближайшего отделения милиции, и в полутора - от собственной отличной службы безопасности. Отличной - это не корпоративная гордость. Это сухой факт. Впрочем, толку нам от него было - как рождественскому поросенку от петрушки: торчит в твоем рту, а кушать будут другие, ты, приятель, уже свое откушал.
  Примерно так мы с Аликом себя и чувствовали: откушали, отбегали, допрыгались... Второй этаж единственного в городе небоскреба, который пытались достроить почти семнадцать лет, потом плюнули, и несколько лет просто пытались сломать, чтобы глаза не мозолил. Но и из этого ничего не вышло. И мы внутри. Сидим на полу, спина к спине. Не связанные - чего нас связывать. И двое молодых людей, которые страшно торопятся, но все же решили сделать минутный привал. Можно сказать, по малой, но неотложной нужде. Двоих придурков допросить, пристрелить и куда-нибудь припрятать. На все минут пятнадцать.
  Мы с Аликом сидели прямо на полу, подтянув колени к подбородкам, очень неудобно, кстати. Старались друг на друга не смотреть, обоим было стыдно за нашу общую глупость. На парней из "Тойоты" мы, по крайней мере я - тоже особо не косилась. Буравила глазами стенку.
  Тот, что был худощавым и пониже ростом, в темно синей, почти черной куртке, со светлым коротким ежиком, занял место в дверном проеме. Второй: повыше, более плотный, в пальто, но с точно таким же недавно обновленным ежиком подошел к нам. Нагнулся и вдруг распахнул куртку у Алика на груди. Бросил беглый взгляд, хмыкнул. Взялся за ворот моей.
  - Мы не принадлежим к высшему руководству, - негромко сказал Алик. Он раньше меня сообразил, что было нужно ребятам - наши бейджи.
  По-ходу, ребята поняли, с кем имеют честь... А фокус-то простенький, достаточно иметь связи в ГИБДД или просто в милиции. Видно, пока мы висели на их заднем бампере, кто-то из парней срисовал номерок и пробил по базе.
  Парень все же довел дело до конца и убедился, что я занимаю в банке "Алекса" еще более скромную должность. Потом выпрямился. И сказал:
   - Кто-то из вас видит.
  Спокойно так сказал, уверенно.
  Вообще-то, мы оба не были слепыми. Но я догадалась, ЧТО он имеет ввиду. Тот фокус с раздвоившейся машиной.
  - Она, - не стал скрывать Алик, - но я ее не отдам.
  - Тогда я возьму тебя, - так же невозмутимо предложил парень.
  - Валяй, - шеф ощутимо напрягся, даже улыбка на лице мелькнула какая-то вызывающая.
  Я переводила взгляд с одного на другого, уже окончательно перестав что-либо понимать... Впрочем, я была здесь, кажется, единственной такой несообразительной.
  - Хорошо подумал? - парень не удивился, но был к этому близок, - ни одна женщина такого не стоит.
  - Эта - стоит, - ответил Алик. Он побледнел, даже посерел, на лбу выступил пот. Он боялся - и это был страх человека, который точно знает, что с ним сейчас будут делать.
  Парень в пальто отступил на пару шагов и кивнул тому, который в куртке:
  - Отрежь ему голову. Только аккуратно, череп не попорти, иначе Звероящер нам обоим башни скрутит. Извини, мужик, - он опять смотрел на Алика, - в другое время я бы постарался тебя переубедить. Но сейчас я действительно очень тороплюсь. Тебе не повезло.
  Вот сейчас до меня, наконец, дошло, что я сплю. Просто сплю и вижу очередной кошмар. Потому что - ну не бывает такого в жизни. Убивают, грабят, даже расчленяют. Но вот так, просто, головы резать да еще при этом черепа беречь... Звероящер какой-то... Бред собачий! Я встала, отряхнула брюки. По барабану мне было то, что все трое на меня вылупились, мало ли как ведут себя глюки. На каждый обращать внимания, никаких нервов не хватит. А самое приятное в глюках то, что они совершенно безвредны.
  - Сядь на место, - кивнул глюк в пальто.
  - Тебя забыла спросить, - огрызнулась я. Что-то такое завелось во мне, где-то в районе позвоночника, закрутилось, защекотало миллионами тонких иголочек. Я почувствовала, что оно растет, становится жарким, агрессивным и самостоятельным. Это что-то просилось наружу...
  Позже Алик рассказывал, что я вдруг засветилась теплым желтым светом, и охотники за головами позорно взвыли, оба, закрывая лица руками, словно их окунули в настоящий огонь. Алика не задело, и это было его величайшей удачей. Видно, ангел хранитель шефа в свое время прошел отличное обучение где-нибудь в небесном спецназе. Потому что тот, в куртке, спустя семь часов скончался в нашей городской больнице от ожогов четвертой степени, поразивших больше сорока процентов поверхности тела. Что случилось со вторым, неизвестно, может быть, вообще испарился. Такое, говорят, тоже бывает. Я, честно говоря, плохо помню, что там происходило со мной, и с остальными. Вокруг меня и во мне гудело пламя, стены горели, я горела, весь мир горел. И это было чертовски здорово! Только тихий, настойчивый голос мешал. Он вторгался в эйфорию, царапал, дергал, звал: Таня, Таня, Таня...
  Сознание вернулось ко мне резко, словно разбудили пощечиной. И первая мысль была - все-таки сплю. А вторая - я умерла и попала в рай для топ-менеджеров. Лица, которое участливо склонялось надо мной, я не видела никогда в жизни. То есть "в натуре" не видела, да и не могла видеть. Я узнала его только потому, что это немного вытянутое, смуглое, очень красивое, но, пожалуй, излишне жесткое лицо уже год смотрело на меня со всех рекламных буклетов фирмы. Не того я полета птица, чтобы воочию созерцать самого Влада Осорина, Президента крупного банка "Алекса" с филиалами во многих городах России... Это только Алик и ему подобные иногда удостаивались. Да и то нечасто. Повезло, что ли? Вот только почему в раю так холодно? Просто зуб на зуб не попадал.
  Я пришла в себя окончательно, и сообразила, что сижу на холодном полу, из одежды на мне только волосы, а вокруг толпа народа, причем основная масса - молодые ребята в камуфляже. На кой мне понадобился этот стриптиз? Я, вообще-то, не слишком стеснительная, но тут почему-то смутилась. Сам небожитель, недосягаемый князь Влад торопливо стянул с себя дорогущее кашемировое пальто и заботливо закутал своего младшего клерка... Идиллия! Я закашлялась, глаза слезились. Алик подскочил и сунул платок. Он был невредим, но потрясен и напуган, пожалуй, сильнее, чем когда ему пообещали голову отрезать. Я покрутила головой. Шмоток моих почему-то не обнаружилось.
  - Твоя одежда сгорела, - Алик, все еще слегка не в себе, потряс головой, как пес, насильно выкупанный злобными хозяевами.
  - Ты-то как? - спросил Влад, - не задело?
  - Да вроде нет, - Алик повел плечами, болезненно поморщился, - не успел я защититься, Влад. Не среагировал. Слишком быстро все...
  - Если бы не успел, был бы сейчас цыпленком гриль, как вон тот деятель. Ты же был к ней ближе всех.
  Я бросила быстрый взгляд в сторону, куда Президент мотнул головой. Ребята в камуфляже помогали двоим парням в белых халатах уложить на носилки стонущее... даже не знаю что. Цыплят гриль я теперь до конца жизни есть не буду. Если вообще переживу это приключение, не загнусь от пневмонии.
  - Не успел, - повторил Алик.- она сама...
  - Это невозможно, ты сам отлично знаешь, - отрезал Влад, - факел Калкина не может действовать избирательно. Все, я подвожу черту под всеми дискуссиями здесь и сейчас. Девушка замерзла. Доспорим в офисе, если не возражаешь...
  Все двинулись к выходу. Я неуверенно переступила босыми ногами. Вот только пропоротой ступни мне сейчас не хватало, для полноты жизни... Алик подхватил меня на руки. Я слабо запротестовала.
  - Ничего, пусть порадуется. В последний раз, - буркнул президент. Алик сжался.
  - Заберешь девочку?
  - Заберу. Извини. Сам знаешь - так лучше.
  - Знаю, - согласился Алик. И пошел вперед. Огромный молодой мужчина в серо-зеленой куртке, с синим щитом на рукаве, эмблемой охранной службы "Алексы", подсвечивал нам фонариком. Алик нес меня очень аккуратно, старался не прижимать к себе. Мог бы, так на вытянутых руках бы понес, как хлеб с солью. Чего-то боялся Алик. Вернее не чего-то, а кого-то. Меня.
  Просто мозги выключались от всех этих дел. Хотя, в отличие от героев "Матрицы" я с самого рождения знала, что ложки нет. Ну, по крайней мере - догадывалась.
  Есть такая то ли сказка, то ли притча. Про двух девочек, которым фея предложила выбрать, когда им быть счастливыми - прямо сейчас, или в конце жизни. Одна, по смыслу - глупенькая, выбрала счастье немедленно, и в итоге померла нищей. Другая поступила умнее, и в награду получила обеспеченную и спокойную старость. Очень бюргерская сказочка. Если бы спросили меня, я бы ответила, что счастливым человек все же должен быть в детстве. Потому что только так можно получить запас прочности на всю оставшуюся жизнь. Это как с витаминами и минералами: что отложится в организме до шести лет, с тем человек и будет дальше выкручиваться. У меня было очень счастливое детство. Отец, которого я боготворила. Красивая, добрая мама. Куча книг, хорошая музыка, путешествия по таким местам, что мне они до сих пор снятся, и я просыпаюсь в слезах от восторга.
  Наверное, поэтому, когда все кончилось так внезапно и страшно, я как-то сумела собраться и выжить.
   этом новом, ультрасовременном трехэтажном здании, расположившемся совсем на отшибе, в самом конце главной магистрали города, я работала год. Но на третьем этаже не была ни разу. Даже документы туда носили специальные курьеры. У высшего руководства и вход был свой, и охрана другая, еще белее вышколенная, если это возможно. И стекла, скорее всего, бронированные... Ну, автостоянка своя, понятное дело. Так что я даже толком не знала, на какой машине ездит президент. Оказалось, на здоровом как вагон черном "Навигаторе". Так что, выходя из лифта на третьем этаже, я испытывала священный трепет. А приемная генерального оказалась самой обычной. Ну, разве, декор побогаче, да факс навороченный. Но когда Влад открыл двери в свой кабинет, и я вошла, все еще кутаясь в его пальто... это был второй за день шок!
   Кабинет президента был темным, как и положено в этот час. Но какое-то освещение все же было. Потому что в неявном, серебристом свете угадывались... деревья. Я подняла глаза вверх. Над головой сияло звездами ночное небо. Самое настоящее, с ковшом Большой Медведицы. В следующий миг я уже поняла - просто подсветка такая хитрая, а деревья - в кадках. Но первое впечатление было сильным.
  - Там - ванная, - проинформировал меня Влад. Я уже ничему не удивлялась. Ванная так ванная. Почему бы нет?
  Пока я смывала с себя впечатления сегодняшнего вечера, молчаливая спокойная женщина принесла одежду: белье, колготки, туфли, джинсы, свитер. Все моего размера. Кого князь Влад озадачил этим на ночь глядя? Не Алика же? Хотя, кто знает, какие у них здесь порядки?
  Когда я вышла, с мокрой головой, как включить хитрый фен я не сообразила, президент уже ждал меня. В уголке под огромным лимонным деревом стояли два низеньких мягких кресла, небольшой столик уже был сервирован двумя чашечками. От них поднимался легкий дымок, и пахло божественно, настоящим кофе. Коньяк Генеральный если и держал, то не для таких как я... Или я на него наговариваю? Во всяком случае, лимона прямо с дерева он не пожалел.
  - Вопросы? - произнес он и мягко, приглашающее улыбнулся.
  - Море, - в тон нему ответила я.
   - Я слушаю.
  - Кто такой Звероящер?
   Влад хмыкнул.
  - В десятку. Алик говорил, что ты умеешь задавать именно те вопросы на которые ответ может быть только один, предельно конкретный и ясный. Я-то думал, ты спросишь, что с тобой было.
  - Факел Калкина, - я пожала плечами.
   - Для тебя это достаточно исчерпывающий ответ?
  - Индийская мифология есть в сети, в открытом доступе.
  - И тебя не удивило, что это случилось с тобой? Или это было не в первый раз?
  - Да нет, так круто я Хэллоуин еще не праздновала. Со мной, в основном, другие вещи случаются, попроще и потише... Вы не хотите отвечать?
  Влад попробовал кофе и одобрительно улыбнулся.
   - Я отвечу. Звероящер - прозвище одного преуспевающего бизнесмена. До недавних пор преуспевавшего.
  - Директора "Олимы"?
  - В миру Антон Бакшаров, двадцать шесть лет, можешь себе представить?
  - Могу, - кивнула я, - еще и не такое.
  - Я дал задание аналитикам прикинуть, сам он так крут, или чья-то ширма.
  - Сам, - уверенно ответила я, - то есть может и ширма, но и сам тоже крут. Иначе звали бы его Вини-Пухом, а не Звероящером.
  - Логично, - согласился Влад, - еще кофе?
  Я кивнула. Грех было отказываться от такой прелести, когда еще доведется попробовать... Или как? Что-то такое мелькнуло в разговоре этих двоих: генерального и моего шефа. Но от вопросов на эту тему я воздержалась. Ни к чему трясти дерево, когда плод уже в тарелке, на краю салфеточка, ножик прилагается.
  Вместо этого я сказала:
  - Как охрана нас нашла, понятно. Мобильники с "маячком". Не зря же нам их выдают вместе с бейджиками. Но вот как вы там оказались? Сомневаюсь, что президент на каждую операцию охраны сам выезжает.
  - Вообще-то выезжаю. Но далеко не на каждую, тут ты права.
  - Так что, меня угораздило впутаться вол что-то действительно важное? И это как-то связано с "Олимой"?
  - Не "как-то" - Влад забавно передразнил мои интонации, - напрямую.
  Молодой мужчина, темноволосый, кареглазый, немного рыхловатый, неплохо одетый, уже полчаса как привлек внимание девушки, живущей на первом этаже панельной девятиэтажки, стоявшей на берегу Веристы. Странного в этом ничего не было, мужчина был довольно симпатичным, но девушка об этом не думала. Или почти не думала. Ей показалось странным, что такой, с виду вполне благополучный человек, уже давно совершенно неподвижно стоит на мосту и смотрит на медленно текущую воду, так словно заморожен. Или отморожен. Сначала она просто с любопытством посматривала в ту сторону, так, одним глазом, намывая посуду. Потом стала посматривать чаще и двумя. Наконец, вообще бросила посуду, и прилипла к окну. В позе молодого человека ей виделась обреченность. Маре недавно исполнилось семнадцать, и два месяца назад она пережила первую личную трагедию. Вполне благополучно пережила, но мужчина, печально склонившийся над водой, вдруг отчего-то показался ей едва ли не братом.
  Она решилась. Накинула куртку, сунула ноги в мягкие осенние сапожки, провела расческой по волосам и, ободряюще кивнув своему отражению, выскочила из дома под мелкий моросящий дождь. На мгновение ей показалось, что она опоздала, мужчины нет, он не дождался помощи, которая уже спешила к нему, почти не огибая лужи. Бросился в воду.
  Он был там.
  Мара подходила осторожно, опасаясь спугнуть, словно пыталась подкрасться к дикому зверю.
  Мужчина ее не замечал. Но вовсе не потому, что был погружен в беспросветную печаль. Подойдя достаточно близко, Мара поняла, что с мужиком, в общем, все в порядке. Он просто треплется с кем-то по телефону. Разочарование было жестоким. Она прислушалась, скорее от досады на себя, чем из интереса к чужим разговорам. И обмерла. Мужик говорил такое!!!
  Ей понадобилась всего секунда, чтобы опомниться, и сделать вид, что она, собственно, ничего, просто так, мимо проходила. И уже почти прошла... Стуча каблучками, Мара почти пробежала по мосту и со всех ног бросилась назад, домой, под защиту родных стен.
   А тот, кто так напугал бедную девушку, спокойно закончил разговор, сложил телефон, сунул его в карман и неторопливо направился через мост, туда, где теплым янтарным светом мерцала вывеска небольшого ресторанчика "Лунный Волк". Мару он не заметил.
  Шесть лет назад "Лунный Волк" возник в пику "Лунному Зайцу", помпезному, дорогущему заведению в китайском стиле, открытому в двух шагах отсюда. С экзотической кухней, поваром-китайцем, невероятно вежливыми и предупредительными официантами, что, по здешним местам было экзотикой еще покруче водки, настоенной на змеиной печени. Однако семнадцати выпусков "Ну погоди" не вышло. Не прошло и полгода, как "Волк" "Зайчика" схавал. В соседнее здание перекочевали не только публика, не оценившая китайских изысков, но и официанты, которым наконец-то почти официально разрешили брать чаевые, бегать курить и забирать домой остатки продуктов.
  "Волк" был, наверное, самым демократичным заведением на обоих берегах Веристы. Достаточно респектабельный: во всяком случае, милиция сюда выезжала всего раза три за все время его существования, и у СЭС к "Волку" претензий не было. Тем не менее, он как-то умудрился привлечь местную молодежь, основных потребителей пива, недорогой водки и незатейливых местных развлечений.
  Но если кто-то хотел просто хорошо и сытно, а главное, не слишком дорого поесть, "Волк" мог предложить и это.
  Мужчина, который даже мысли не держал топиться в холодной, мелкой и грязной Веристе, занял столик в глубине маленького полутемного зала. Обычно в этот час посетителей было уже порядочно, но сегодня, то ли дождь тому причиной, то ли понедельник, то ли просто звезды так расположились, но "Лунный Волк", практически пустовал. С десяток завсегдатаев - не в счет. Они почти ничего не заказывали, кроме дешевой выпивки и сигарет, изредка - "орбита без сахара" и "антиполицая", так что к ним отношение было почти как к мебели - не стелились, но и не обижали, свои все же.
   Так что единственного гостя обслужили быстро и качественно. Он ел солянку, о чем-то размышлял, хмурился. А на маленькой сцене появилась девушка с гитарой. Стройная, даже худая, довольно высокая, с короткой черной стрижкой. В смуглом лице ее было что-то, позволявшее заподозрить китайских или корейских предков. Но только заподозрить.
  Девушка вела себя так, словно в зале никого не было. Впрочем, в некотором смысле так оно и было. Она подошла к микрофону, подстроила его, взяла несколько аккордов, посчитала до одного, похмурилась, что-то резкое сказала пареньку за пультом. Наконец, похоже, осталась довольна.
  Гитара у нее оказалась хорошая.
  Девушка не запела - она просто начала говорить в микрофон, тихо и доверительно. Музыка пришла потом, и потекла вслед за словами...
  Дремлешь. До рассвета еще полчаса.
   Хочешь, эти стрелки замрут на шести.
   Знаешь, я рукой удержу небеса.
   Это просто - быть сильной в самом начале пути.
  Я любить тебя буду вечно,
  Сколько небу смотреться в море,
  Сколько ветру гудеть в тростниках,
  Сколько звездам сиять.
  Я любить тебя буду вечно,
  Сколько ночи с рассветом спорить,
  Сколько будем дышать,
  Сколько будем гореть,
  Сколько будем летать.
  Голос окреп, налился силой, обрел глубину. Мужчина оторвался от солянки. Остальные уже давно смотрели только на сцену. Девушка ничего не видела. С ее места вообще весь зал казался одним темным пятном. Иногда это было даже к лучшему.
  Наши сказки - это быль для кого-то еще.
   Наша верность - только гаснущий крик в пустоте.
   Если хочешь, я тебя насовсем отпущу.
  Это просто - быть щедрой, если поверить мечте.
  Я любить тебя буду верно,
  Как весной прорастает колос
  Только там, где упало зерно,
  А иначе - никак.
  Я любить тебя буду верно,
  Как красивую песню - голос,
  Словно птицы - полет,
  Словно тонущий - плот,
  Как чернила - строка.
  Слышишь, за спиной чей-то бешеный бег?
  Сердце замирает, почуяв беду.
   Верь мне! Я - как только что выпавший снег,
  Под которым следов никогда, никогда не найдут!
  Голос взлетел к потолку, обрел силу и заполнил все пространство небольшого зала. Он бился в стекла, как волна, и, казалось, сейчас сметет легкие столики и утопит немногочисленных посетителей, как слепых котят.
  Я любить тебя буду, словно,
  Не горел и не падал ангел.
  Словно заново и по-другому
  Напишут Завет мастера.
  Я любить тебя буду, словно
  Никогда не бывало ада.
  Словно первую женщину
  Создал Господь из ребра...
  Голос упал до шепота, но все равно был хорошо слышен даже в вестибюле. Последние слова упали в тишину как тяжелые камни. И несколько долгих секунд было очень тихо.
  Потом кто-то захлопал, что-то крикнули, потянулись к выпивке и закускам. Ее это уже не интересовало. Девушка присела на краю эстрады, чтобы подстроить гитару и немного передохнуть. Ей предстояло развлекать публику еще целый час.
  Мужчина не спеша вытер губы, бросил салфетку на пустую тарелку и встал. Он все еще размышлял: удача, знак судьбы или очередная подстава босса - в этом богом забытом углу вдруг встретить Леру, но это было искусство ради искусства. Решение он уже принял. Певица его все еще в упор не замечала. Но ничего, он не гордый, он подойдет.
  Трудно быть звездой в двадцать лет? Когда Лера слышала этот вопрос от журналистов, она утомленно улыбалась, да, дескать, не сладко, но ничего, справляемся. Однажды она не справилась. И поняла, что на самом деле немыслимо трудно, почти невыносимо быть бывшей звездой в двадцать два. И - напрочь забытой звездой в двадцать три.
  - Начать жизнь с начала у меня не хватило сил, - она криво улыбнулась, - и я начала ее с середины.
  - Ты просто невероятно поешь. У тебя настоящий талант.
  - Я знаю. Знаю, Максим.
  - А я думал, почему тебя не видно по телеку...
  Шел третий час ночи. В небольшой квартирке, за тщательно задернутыми шторами мужчина и женщина сидели на постели. Заправленной. Ну не было у Лерки ни стульев, ни стола. И не от бедности, а просто за ненадобностью. Кому придет в голову обзаводиться мебелью на съемной хате в городке, куда судьба занесла тебя случайно, и в любой момент может так же случайно вынести? Между ними лежала столешница от журнального столика. Были два литра пива и пакетик сухариков "Емеля". Можно было разогреть в микроволновке куру, прихваченную с собой из ресторана, открыть салатики, порезать хлеб, взять коньяк. Или текилу. Когда-то Лера ее предпочитала всему.
  Охоты не было. Даже заниматься любовью не хотелось. Хотя оба подозревали, что этим все и закончится. Оба не возражали, почему бы нет? Просто - ну ее, любовь, пока. Некоторые это называют близостью. А настоящая близость возможна только между близкими людьми. Вот они и спешили наполнить словами пропасть длиной в восемь лет, в надежде, что это поможет. И, похоже, помогало. Потому что оба - не лукавили.
  - А я часто в последнее время слышала об Антоне. И тебя один раз вместе с ним видела. В "Новостях". Это правда?
  - Что у Тохи неприятности? Ну, в какой-то мере. Но на самом деле не все так плохо. Им не удалось взять Тоху, и не удалось взять меня. Все остальное поправимо.
  - Вы собираетесь начать все сначала? - Лерка вскинула голову, шалая улыбка скользнула по лицу и пропала.
  - Мы обязательно начнем все сначала. И на этот раз победим.
  Девушка поджала губы.
  - А что было с этим мальчиком. Ну, который умер в больнице?
  - Факел Калкина. Слышала про такой?
  Глаза Леры сделались огромными, как у героев японских комиксов.
  - Вы что, сцепились с самим Князем Владом?
  - Я похож на придурка? - обиделся Максим, - Осориных там близко не было. Ни одного. По крайней мере, сначала. Там был старый лысый пердун Маргелов с новой девкой. Ничего особенного, оранжевые бейджи. Кот с ними на дороге один справился.
  - А потом Маргелов вас сжег, - фыркнула Лера и потянулась за пивом.
  - Не Маргелов. Эта... Черт, даже имени не помню. Никогда раньше не видел и не слышал. И Антон не слышал, - с нажимом сказал Максим в ответ на незаданный вопрос, - не знаю, кто такая.
  - Ну, положим, если сильно понадобится, вспомнишь. И имя, и кучу других полезных деталей. Сам не вспомнишь, Антон поможет...
  Лерка выпрямилась. Села по-турецки.
  - Плесни, - велела она, - и не жадничай. Сегодня великий день. По крайней мере, для меня.
  - Не понял? - удивился Максим, - ты тут ни рогом, ни пяткой.
  - Я тоже решила начать все сначала. С вами.
  - Так. Этому столику больше не наливать, - решил Максим, - Лерке жить надоело.
  - Мне нежить надоело, - настроение ресторанной певицы неожиданно резко пошло в гору, ее темные глаза заблестели настоящим, не наигранным весельем, - я с тобой еду.
  - Куда? - Максим чуть не поперхнулся пивом.
  - А по венику. Сомневаешься? Звони Тохе. Звони, звони. Он тебе то же самое скажет.
  - Он с тобой связывался? - осенило Максима, - он знал, что ты здесь?
  - Он со мной связывался, - Лерка тряхнула головой и блаженно сощурилось, - но не звонил.
  - Понимаю, - осторожно произнес Максим. И резюмировал, - Дурдом.
  2.
  Вопрос на засыпку: если ваш босс вдруг, не с того ни с сего, в середине рабочего дня предлагает вам прокатиться куда-нибудь за город, что вы подумаете? Я решила, что предстоит серьезный разговор. И не ошиблась.
  Мой переход в высшее руководящее звено "Алексы" свершился как-то буднично. Я зашла в отдел безопасности, где мне вручили новый бейджик, на этот раз респектабельного бежевого цвета, новый мобильник и электронную карточку-ключ, пропуск на третий этаж, а приятная женщина средних лет показала мне, где, отныне, располагается мое рабочее место. К слову, от прежнего оно отличалось только тем, что не было кофеварки, кофе здесь приносили по первой просьбе, всем, не только князю, да секьюрити были одеты не в камуфляж, а в цивильные костюмы. А в остальном все осталось по-прежнему. Даже задача, которую поставил передо мной мой новый шеф, не слишком отличалась от прежних. Мне предстояло постараться изо всех сил и вычислить, под каким флагом всплывет на рынке потопленная "Олима". В том, что она все равно нарисуется, никто не сомневался. Значит, наверное, и мне не следовало.
  В первые дни я остро ощущала потерю Алика. Он не звонил, не пожелал общаться по локалке, ни разу не дождался после работы, хотя бы, чтобы спросить, как я устроилась на новом месте. Ну и, понятно, в "Пирамиду" больше не звал. Хотя, в "Пирамиду" я и сама теперь могла пригласить кого угодно. Первый аванс меня не столько обрадовал, сколько шокировал. Это кого же мне предстоит убить за такие-то бабки? Или, наоборот, воскресить из мертвых? В шоке я пребывала, пока Алла, моя новая коллега, не подошла ко мне, и, легонько, сочувственно похлопав по плечу, не "успокоила": ты не расстраивайся, в первое время все мало получают. Потом пойдут всякие сверхурочные, премиальные, проценты от договоров, подарки к праздникам. Я поняла, что деньги, как таковые, для обитателей этого этажа, уже вообще не имели особой ценности, не в них счастье. Тут в ходу была другая валюта - насколько ты сам по себе крут. Я на "крутую" пока не тянула, и поэтому была вынуждена довольствоваться жалкими двумя тысячами "евриков" в рублевом эквиваленте. В ТАКОЙ бедности я никогда в жизни не жила! В первый же вечер после работы я зашла в "Эталон" и купила там все диски с фильмами, на которых остановился глаз. Столько мне за год не пересмотреть... А денег все еще оставалась целая большая куча, и я снова впала в нехорошую задумчивость. Просто так никого не прикармливают, рано или поздно придется мне отработать все, до копейки...
  Новый шеф тоже оказался неравноценной заменой. Я, когда первый раз его увидела, подумала, боже, таких красивых мужиков просто не бывает. Я сплю и вижу сон, на этот раз, для разнообразия, высокохудожественный. Наверное, когда идеологи третьего рейха представляли себе истинного арийца, им должен был грезиться кто-то похожий на Олега Ковалева. Высокий, голубоглазый блондин, с убийственно правильными чертами лица: прямым носом, волевым подбородком... Прямая осанка, безупречный костюм, характер нордический. Я была так потрясена его внешностью, что понадобилась неделя, пока я осознала - он ненастоящий. Это робот. Манекен, набитый микросхемами. Пересекались мы довольно часто, но ни разу этот греческий бог не обрушил на человечество проклятие в виде своего гнева. Впрочем, солнцем улыбки он тоже никого не озарял. Распоряжения давал толковые и четкие, слушал внимательно, вопросы задавал по существу... Но меня не покидало ощущение, что я общаюсь с человеком, напрочь лишенным эмоций. Словно способность их испытывать ему когда-то удалили хирургическим путем. А заодно - все человеческие слабости: Олег не курил, не провожал взглядом женщин, похоже, никогда не уставал. Я могла его возненавидеть... или начать смертельно бояться. Многие так и делали. Но после одного случая мое отношение к новому шефу переломилось. Мы с Аллой резались в шахматы по сети. На третьем этаже компьютерные игры не возбранялись, некоторые даже поощрялись, если не в ущерб работе. Считалось, что они тренируют память, внимание, реакцию. Даже чемпионаты проводились.
  Поэтому, когда шеф остановился за спиной, я не стала сворачивать экран.
  - Ты черными играешь? - уточнил он, - тебе мат в два хода.
  - Я собиралась отдать слона, - возразила я.
  - Тогда в четыре.
  - Так что, эту партию вообще невозможно выиграть?
  - Позволишь? - не дожидаясь разрешения, он подвинул к себе клаву, сделал рокировку. Только через три хода до меня дошло... А на пятом он поставил Алке мат.
  Выиграв партию, Олег выпрямился и, не говоря ни слова, вышел.
  Она появилась через минуту, раскрасневшаяся, с блестящими глазами.
  - Я так классно все рассчитала, думала, ты не видишь ловушки. Ты зашла так далеко! Я думала, все, назад уже не отыграть. А ты...
  - Он, - коротко возразила я, ткнув пальцем в дверь кабинета шефа.
  - Тогда понятно, - Алла мгновенно успокоилась, - тогда я даже не удивляюсь.
  Присев попой на стол, она подвинула пепельницу и включила вытяжку.
  - Знаешь, его роскошная внешность... многие за ней ничего не видят. Она ослепляет, правда? Только потом понимаешь, что это всего лишь красивая бархатная шкатулка. А внутри по-настоящему ценные мозги. Редчайшие. Он преподавал в Кембридже. Ллойд предлагал застраховать Осорина от ухода Олега на десять миллионов евро. Князь Влад отказался. Сказал, что такая потеря все равно невосполнима.
  Мы помолчали. Что тут можно было сказать. Только то, что ни бояться, ни, тем более, ненавидеть нового шефа я теперь уже никогда не буду. К гению обычные человеческие мерки неприменимы. Но это, если разобраться, было мое личное дело, так что Алке я ничего не сказала.
  "Навигатор" Влада несся сквозь хмурый и нахохленный осенний город, обходя весь остальной транспорт так, словно он стоял. Скорость была, наверное, километров сто. Но я почему-то совсем не опасалась, что мы встретим несговорчивого автоинспектора, или "поцелуемся" с каким-нибудь неувертливым столбом. Не до того было.
  Город очень скоро остался позади, мы миновали деревянные пригороды, потом долго тянулись дачные участки, уже покинутые хозяевами, потом пошли поля, какие-то частные гаражи и авторемонтные мастерские. Когда от города мы отмахали километров семь, Влад вдруг свернул на грунтовку, и через пять минут мы оказались на симпатичной полянке. Река здесь делала изгиб, и по берегу темнели кострища, видимо, следы пребывания любителей шашлычков. Впрочем, битых бутылок не было. Валялась одна целая. Но, разумеется, пустая.
  - Посидим. Или пройдемся?
  Я вдруг заметила, что сегодня князь в джинсах, теплом свитере и куртке. Ботинки, наверняка, непромокаемые. Что же получается, он планировал эту поездку? Со мной? Или его прикид по другому поводу?
  - Пройдемся. Раз приехали.
  Отчего-то здесь было тепло. Может быть лес, окруживший поляну кольцом, не пускал ветер?
  - Я люблю осень, - тихо сказал Влад, - именно такую, позднюю. Мокрую, холодную, с голыми ветками, с темной водой, с серым небом.
  - Я тоже, - признание выскочило как-то само по себе. Потакать Владу я не собиралась. Просто его слова об осени отчего-то показались моими мыслями, которые случайно произнес вслух другой человек. Я тоже любила именно такую осень.
  - Я не удивлен. Это нормально. Для нас. Твоя мама тоже любила осень?
  - Да, - я удивилась, но ответила, - а папа - нет. Это, пожалуй, единственное, в чем они не сходились.
  - Не единственное, - возразил Влад.
  Мне вдруг отчаянно захотелось попросить его сменить тему. Но я промолчала. Исходя и того, сколько топлива "кушает" "Навигатор", вряд ли Влад пошел на такие расходы, чтобы просто проветриться и потрепаться о жизни. Разговор был серьезный.
  - Тебя никогда не удивляло, что твоя семья не поддерживает контакта с родственниками матери?
  - До похорон я вообще думала, что она одна... что у нее нет семьи, - глухо сказала я и отвернулась, разглядывая медленно текущую воду.
  - Собственно, ты не ошиблась. В определенном смысле так оно и было.
  - Что вы знаете о моей семье?
  - Достаточно. Это ведь и моя семья тоже. Я - твой свояк.
  Я потрясенно молчала.
  - Моя жена - твоя двоюродная сестра, - добавил Влад, и, видимо, чтобы окончательно меня потрясти, предложил, - думаю, по этому поводу ты вполне могла бы не говорить мне "вы".
  - Тогда нужно выпить на брудершафт, - буркнула я, - только у нас проблема. Даже две проблемы: во первых нечего, во вторых не из чего.
  - Можно сделать это символически, - он сжал руку в кулак, согнул в локте и приглашающее кивнул. Я сделала несколько шагов к нему, чувствуя себя полной дурой. А Влад на полном серьезе отыграл весь ритуал, вплоть до поцелуя в щеку!
  - Полегчало? - он обнял меня, легонько прижал к себе и сразу же отпустил. Я даже удивиться не успела, - поехали назад. Ты замерзла вся. Я-то хорош, не подумал, что ты одета не для прогулки.
  Меня вдруг осенило:
  - Так ты из-за этого... из-за меня оказался тогда в том доме?
  - Очень хочется соврать, да, рванул спасать, - Влад, все еще улыбаясь, сел за руль и захлопнул дверцу, - но на самом деле я тогда еще ничего не знал. А выяснил уже потом. Видишь ли, факел Калкина это не слишком распространенный фокус. Собственно, до того случая, я думал, что он - мой эксклюзивный трюк. Я ошибся в частности, но, в общем, оказался прав. Никто, кроме ясака, на такое не способен. Так что, добро пожаловать в семью, Таня.
  Олег просмотрел мой отчет, кивнул, бросил бумаги в стол, но, против обыкновения, не отпустил. Я сидела, как на иголках, мучительно пытаясь сообразить, где прокололась.
   Как твои успехи с "Олимой"? - спросил шеф.
  - Пока никак.
  - Ни одной зацепки? Как ты действуешь?
  - Проверяю фирмы со схожим профилем, которые зарегистрировались после тридцатого октября.
  - Бакшаров мог подготовить отход заранее. Мог сменить род деятельности. Наверняка - сменил регион. Если он не идиот. А он, по моим наблюдениям, таковым не является.
  - Тогда уж проще устроить тотальное прочесывание всего, начиная с "Газпрома"! - возмутилась я, - Как вы себе это представляете? Иголка в стоге сена! Я год ее буду искать, это в лучшем случае.
  - Некорректное сравнение, - возразил Олег, - искать иголку в стоге сена просто и безопасно. Нужно только время, руки и внимание. Иголка никуда не денется, она стальная. Мы, скорее, пытаемся найти в темной комнате даже не кошку, а черную пантеру, готовую к броску. Неважно, сколько ты будешь искать "Олиму", важно, чтобы наш удар был первым.
  - Я буду очень стараться, - процедила я, сквозь зубы, но проникновенно, - я свободна?
   Просмотри криминальные сводки по областным центрам, - вдруг сказал он.
  - Почему по областным центрам? - удивилась я. Злость мгновенно прошла.
  - Это хорошо, что ты не спрашиваешь, почему криминал. Значит, вполне понимаешь, с кем имеешь дело. По областным центрам потому, что все равно все города России мы не проверим, сил не хватит. А областных всего сорок пять, задача тебе по силам. И, насколько я понимаю Бакшарова, в каком-нибудь Урюпинске он сидеть не будет, не тот тип. Иди, Татьяна, ты свободна.
  Час спустя, в маленьком кафетерии на другой стороне улицы, куда мы с Аллой регулярно выбирались попить кофе с пирожными, я пожаловалась:
  - Думаю, сам Олег нашел бы "Олиму" за день.
  - Может быть и за час, - Алла пожала плечами, - но, как правило, топ-менеджеры не решают рядовые тактические задачи, для этого есть люди попроще, вроде нас с тобой.
  - Ну да, не царское это дело, - кивнула я.
  ... "Дерзкое и циничное преступление возмутило не только правоохранительные органы, но и рядовых граждан..."
  Мы с Аллой невольно повернули головы к стойке. "Плазма" там висела всегда, но обычно звук был полностью выключен, а мелькавшие картинки создавали приятный фон и ничуть не мешали. В этот раз кому-то приспичило послушать "Новости".
  "Весь город до сих пор пребывает в шоке, - голос диктора был профессионально взвинчен, - то, что в преступлении, сопровождавшемся стрельбой и трупами, участвовала женщина, судя по описанию выжившего чудом инкассатора, молодая женщина, просто не укладывается в голове... - камера скользила по горящим остаткам чего-то, похожего на спецмашину. Оператор задержался на ногах, обутых в форменные ботинки. Они торчали из кабины. Вокруг деловито суетились лишь милиция и репортеры, врачей не было, так что, по-видимому, трупу они и принадлежали.
  Кадр сменился. Теперь в объектив смотрел очень бледный молодой парень. Камера отъехала, и стало понятно, что он полулежит на больничной койке, укрытый казенным шерстяным одеялом, а могучая грудь его стянута бинтами, под расстегнутой пижамой был хорошо виден край повязки.
  - Сергей, как вы думаете, какое оружие применили грабители?
  - Что-то типа "стрелы". Первым выстрелом они остановили машину, а второй раз мужчина стрелял уже по дверям, так что ее почти разворотило...
  - В вас стреляла именно женщина?
  - Да. - раненый инкассатор поморщился, похоже говорить ему было больно.
  - Она что-нибудь сказала, предложила покинуть машину?
  - Эта бешеная сука стреляла на поражение, - паренька перекосило, - она хотела убить. Им не нужны свидетели.
  "...Тем не менее, Сергей Косарев остался жив, - прокомментировал диктор, - по свидетельству врачей - чудом. Крепкий организм молодого человека выдержал все: опаснейшее ранение, больше двух часов на холодной земле, путь в больницу и пятичасовую операцию. Благодаря мужеству Сергея, следствие имеет фоторобот преступницы. Пожалуйста, внимательно всмотритесь в это лицо. Возможно, вы где-то встречали эту женщину?..."
  На экране появился довольно условный портрет: узкое лицо, короткие черные волосы, поджатые губы. Скулы, пожалуй, излишне острые, а в глазах что-то такое... восточное.
  "Если кто-нибудь и вас случайно встретит эту женщину, огромная просьба, свяжитесь с правоохранительными органами как можно быстрее. Не пытайтесь вступить с ней в контакт. Преступница вооружена и очень опасна. Возможно, она психически неадекватна, но на этот вопрос может ответить только..."
  Я уже не слушала.
  - У вас есть функция "повтора"? Можно?
  Девочка, скучавшая за стойкой, удивилась, но просьбу выполнила.
  Перед моими глазами снова промелькнули остатки машины, торчащие из кабины ноги, высокий милицейский чин, усталый и невыспавшийся, парень с опасным ранением груди... наконец - фоторобот преступницы.
  - Как думаешь, возможно достать пленку на телевидении? - спросила я.
  - Тебе тоже показалось, что ты ее знаешь? - изумилась Алла.
  - Я ни в чем не уверена. Мне нужна эта запись. А лучше - рабочие материалы. Без купюр. Это возможно?
  - Зачем? - не поняла Алла.
  - Олег попросил обратить внимание на криминал.
  - А-а. Ну тогда, достанем. Если Олег попросил, луну с неба достанем, а не только пленку с телевидения. Тем более, что канал-то шестнадцатый, почти местный.
  Алка покидала кафешку в приподнятом расположении духа. Я - впала в задумчивость. Что-то такое было в этом сюжете. Помимо лица женщины... хотя оно и впрямь было как будто смутно знакомым... Но зацепило меня не лицо. И даже не ноги. Что-то другое, настолько простое и очевидное, что голова отказалась дать справку по этому вопросу. Решила, видно, что с такой проблемой и спинной мозг вполне справиться.
  Уже у дверей Алла вдруг вспомнила:
  - Завтра в "Клен" новую группу набирают. Наверное, и тебя пригласят, хотя бы попробовать.
  - Очень хорошо, - кивнула я, - а то от сидения в кабинете настолько одурела, что всякая чушь мерещится.
  Алла уже взялась за ручку двери, но неожиданно заинтересовалась:
  - Что-что тебе мерещится?
  - Да я же говорю, чушь всякая. Сон дурацкий.
  Я хотела выскользнуть из дружеского плена и скрыться у себя, но Алка вцепилась в меня, как терьер.
  - Какой сон?
  - Да дурацкий, говорю же. Будто какая-то тварь за мной ходила. То ли чернобурая лисица, то ли собака такая.
  - Пойдем-ка со мной, - решила Алла, - за полчаса твоего отсутствия родина не пострадает, но, по крайней мере, выясним все точно.
  - Да что выясним-то, объясни, - допытывалась я, пока энергичная подруга едва не волоком тащила меня по коридору к своему кабинету. Как-то некстати вспомнилось, что по образованию Алла - врач-психиатр. Правда, в "Алексе" у нее были несколько другие обязанности.
  Во владениях подруги было уютно совсем не по казенному. Правда, и не по-домашнему тоже. Со светло бежевых стен смотрели меланхоличный жираф, два большеглазых лемура и маленький зверек, похожий на мышь, но с огромными ушами. Фотографии иногда менялись, но всегда это были звери. Стола не было вовсе, в уголке пристроились два круглых кресла, на низкой тумбочке - ноутбук. Незнакомые мне растения в кадках. Мягкий свет, такое впечатление - отовсюду сразу. И все равно - полумрак.
  - Рассказывай, - велела Алла, - подробно, с самого начала.
  - Да нечего рассказывать, - я пожала плечами. Не будь кресло таким низким и удобным, вскочила бы и ушла. Алкины вопросы и напряженное внимание мне совсем не нравились, - сон мне приснился, словно за мной ходит черная лиса. Или собака. Остроухая, остромордая, но хвост, вроде, куцый.
  - Раньше тебе эта лиса снилась?
  - Н-нет, вроде. Не помню.
  - Наяву похожую собаку видела? Вообще, что у тебя с собаками? Боишься?
  - Да брось ты, Алка, - я даже засмеялась, - собак дети боятся. Или придурки.
  - Очень хорошо, - кивнула она, - во сне собака на тебя рычала? Пыталась напасть?
  - Нет, конечно.
  - Дорогу заступала?
  - Нет.
  Алка задумалась.
  - Ничего угрожающего собака не делала, ты их не боишься. Но сон тебе не понравился. Почему? Значит, что-то было. Вспоминай. Что делала собака? Просто шла за тобой? Преследовала?
  - А ведь и верно, - осенило меня, - она мой след нюхала. Словно запомнить пыталась.
  - Точно?
  - Да что случилось? - не выдержала я, - здесь все такие странные. Сначала Алик ничему не удивляется, потом выясняется, что Влад может огнем плеваться, как дракон, теперь ты к моим снам прицепилась.
  - Думаешь, тебе одной снятся чужие сны? - мягко спросила Алла, - То-то. Мы не странные, Танюшечка. Мы - обычные. Просто живем в странном мире. Приходится соответствовать.
  Не отводя от меня взгляда, Алла взяла трубку внутреннего телефона, набрала короткий номер и очень спокойно сказала:
  - Я нашла объект возможного нападения.
  Леркины плечи, худые и острые, обтянутые черным свитером, болезненно дернулись. Девушка выпрямилась, словно вынырнула из глубины, тряся головой и отфыркиваясь. Ее глаза были полузакрыты, ресницы дрожали, губы кривились зло и болезненно. На ее сложенных ладонях лежала большая перламутровая раковина.
  Маленький очкарик с бесцветным лицом, стоявший рядом, очень осторожно вынул раковину из ее рук, Лера слабо трепыхнулась, но не протестовала, и опустил в деревянную шкатулку, выложенную изнутри мягким мехом кролика.
  Максим, стоявший в дверях, с удовольствием подвигал занемевшими плечами, в два шага пересек комнату и рухнул на тахту.
  Лера медленно приходила в себя. Ей налили крепкого чая. Девушка обхватила чашку руками, отогревая холодные пальцы, но пить пока не было сил.
  Мужчины изнывали от нетерпения, но торопить Леру не смели. А ее, похоже, всерьез "колбасило": тонкие длинные пальцы мелко дрожали. Потом начали подергиваться руки. Наконец, скорчило все тело, и, сбив чашку, Лера со стоном повалилась на ковер, пару раз дернулась и затихла.
  Очкарик присел, оттянул веко, нашел пульс на шее.
  - Тоха, она жива? - не удержался Максим, - может, нашатыря? Или что?
  - Да ничего, - буркнул Антон, - сама очухается. Только поднимать не надо. Как упала, так и пусть лежит. Пол теплый. Судя по тому, что с нашей девочкой, след она взяла.
  - Я не сомневался, - Максим поднял чашку, кинул туда два пакетика "Липтона", засыпал четыре ложки песка, залил адскую смесь кипятком из термоса.
  Боевая операция, а это была именно она, проходила в дешевом номере гостиницы: две кровати, две тумбочки, телевизор-кубик, ванна в конце коридора. Впрочем, как раз это ребят не беспокоило совсем. Номер был снят на три дня, но уже через час они планировали исчезнуть и из номера, и из гостиницы, и из города. Ложный след. Еще один. Уходя от погони, Тоха петлял, как заяц, и пока эта тактика себя оправдывала. Правда, сейчас их стало трое, и убегать стало труднее. Зато драться - легче.
  Лера зашевелилась. Максим подал ей руку, и девушка уселась прямо на полу. Глаза у нее, для человека только что побывавшего в глубоком обмороке, были на удивление ясными. Она протянула руку и Максим, без слов, вложил в нее чашку. Лера пила чай неспешно, щурясь от удовольствия.
  - Ну, - не выдержал наконец Максим.
  - Баранки гну, - огрызнулась Лера, - по лекалам и так, на глазок. Тебе как: с маком или с таком?
  - Я вижу, ты уже в порядке, - заметил Антон, - и дичь пометила?
  - Пометила, - кивнула Лера, - довольно качественно. Теперь не уйдет. - помолчала немного и добавила, - знаете, она полукровка...
  В ее голосе, все еще хриплом, явно прозвучало удивление.
  Мужчины переглянулись.
  - Полукровка - и факел Калкина? - не поверил Максим, - ты не ошиблась?
  - А-а, - Лера помотала головой, - я специально так долго там торчала, чуть не скопытилась... хотела убедиться. Она полукровка, голову положу.
  - Повезло, - Антон широко улыбнулся, - вот это повезло!
  - Вообще-то мы этого ждали, - Алла курила в приоткрытую форточку, но дым гулять не хотел, упрямо возвращаясь в тепло кабинета. Алла разгоняла его руками и говорила, обстоятельно, словно читала лекцию. Или оправдывалась, - но ты в моем списке...
  - Занимала место первое с конца, - предположила я.
  - Я тебя вообще не вносила. Извини. Сама посуди, зачем планировать сложную интригу против работника, который не влияет на политику кампании, не принимает никаких решений, и вообще, не владеет стратегической информацией?
  - Хочешь сказать, что я тут для красоты, и меня взяли на третий этаж просто как родственницу князя?
  - Как перспективного аналитика, - Алка затушила сигарету и закрыла форточку. Сразу стало теплее, - ты же вычислила "Олиму".
  - Но ведь вы и так о ней все знали? - предположила я, - думаю, Влад сам ее и скушал... разве нет?
  - Ну, в целом - верно. В целом, - с нажимом повторила Алла, - но ведь дьявол кроется в деталях? Разве нет?
  - И ты мне пока ничего не скажешь.
  - Извини, - повторила Алла, - сейчас - точно не скажу. Возможно, таким образом я жизнь тебе спасаю...
  - Да с чего ты это взяла, - разозлилась я, - из-за дурацкой собаки, которая мне приснилась?
  - Эта "собака" называется шатора. Никогда не слышала? - я помотала головой, - Шатора, Танюшка, это самая совершенная машина для разрушения, какая только была создана под всеми небесами. Большая редкость, между прочим. Их и в прежние-то времена было мало, а сейчас - говорить не о чем. Держу пари, за тобой ходит единственная шатора в мире. Чувствуешь собственную значимость?
  - Ага. Особенно после того, как ты разъяснила мне мое ничтожество. Выходит, враги ценят меня выше, чем друзья?
  - Так всегда бывает. Не замечала?
  - Ну и... что ей от меня надо?
  - Вот это я и постараюсь выяснить, - оптимистично заявила подруга. - Иди к себе, работай, играй в шахматы, совершенствуйся. Постарайся получить максимум удовольствия от жизни.
  - А если эта собака снова появится? - слегка растерялась я,
  - Это будет уже персонально моя проблема. Льщу себя надеждой, что я с ней справлюсь.
  - Понятно, - кивнула я, хотя поняла только одно - Алка меня выпроваживала, и не подчиниться было совершенно невозможно.
  ...За время моего отсутствия небо и в самом деле не рухнуло. Так что в чем-то Алка была права.
  Мой лучший друг, Яндекс, на запрос "шатора" ответил исчерпывающе: "Шатора" - в мифологии ясаков оборотень, принимающий облик черной лисы или небольшой собаки. Способен проникать в сны своей жертвы".
  Мило! Надеясь хоть что-то разъяснить для себя, я набрала "ясаки". Комп был столь же лаконичен: "ясаки" - древний народ, обитавший на территории Северного Кавказа. По непроверенным данным, создавший весьма развитую, хотя и очень своеобразную цивилизацию. Последние упоминания о "ясаках" дотируются 406 годом д. н. э".
  Это была единственная справка, которую мне удалось выудить. Весьма полезная, что и говорить.
  Я погрузилась в размышления. Подумать было о чем.
  Отец с матерью ссорились очень редко. Настолько редко, что каждая ссора врезалась в мою память. В тот раз, это было лет восемь назад, на какое-то замечание мамы, папа сказал, довольно резко: "ясацкая дурь"! И мама сразу же замолчала.
  Что же получается, соображала я, моя мама, а значит и я, по крайней мере наполовину, принадлежим к народу, вымершему едва не раньше динозавров? Где мы, в таком случае, так долго шлялись? И, если я добровольно сдамся каким-нибудь этнографам, что мне за это будет? Во всяком случае, на иммунитет от шаторы можно не рассчитывать, это точно.
  А князь Влад? И его жена, моя сестра, которую я никогда в жизни не видела? С ними как?
  В последнее время в верхней строчке поиска у меня стояло лишь одно слово: ОЛИМА. Но на сегодня Звероящеру повезло, пусть расслабится. Недрогнувшей рукой я настучала: АЛЕКСА. И оглянулась. Шефу, похоже, не до меня. Очень хорошо.
  Подземный гараж "Алексы" я, мало сказать просто "не любила". Здесь всегда был полумрак, неприятный сухой воздух, пахнущий бензином, и гулкое эхо. Кляня себя на чем свет за то, что опять задержалась, я спустилась вниз и, почти бегом, направилась к своей стоянке, где скучал новенький ярко-красный "Шеви". Подарок Влада. Я, помню, была им приятно шокирована. В тот момент мне как-то не пришло в голову, что на нем еще и ездить придется.
  На права я сдала давно, отец настоял. Но собственная машина появилась впервые. При отсутствии практики давние навыки успели благополучно забыться. Хоть и говорят, что кто раз научился ездить, уже не разучиться, но, видимо, это относится только к велосипеду. Сказать стыдно - первое время я путала педали. Да и сейчас на шоу "Таня пытается припарковаться" можно было смело билеты продавать, народ бы валом валил, где еще такое увидишь?
  Со вздохами и охами я разблокировала дверцу, села, вставила ключ в отверстие на рулевой колонке. Повернула. Завелась... Куда бы она делась? Придавила педаль сцепления. Включила первую передачу. Не без внутреннего трепета плавно нажала педаль газа. То есть мне показалось, что плавно. Ну, дернулись, что с того? Ведь едем же? Потихоньку едем, ни во что пока не врезались. Очень хорошо, вот бы и дальше так было!
  Где-то впереди уверенно взревел мощный движок. Я вытянула шею, и чуть не поплатилась за несвоевременное любопытство. Хорошо, в эту пору других машин в гараже почти не было, иначе, как сказал бы Алик: "бери органайзер и записывай, на сколько попала и куда подогнать". В ярко освещенном коридоре нарисовалась черная громада. Она пронеслась мимо меня на невозможной скорости, так в американских боевиках ездят, и вдруг вильнула в сторону, "наступила" на стенку и... встала на два колеса!
  Педаль газа я от неожиданности придавила чуть не до упора, хорошо, руль не вывернула... обошлось.
  К проходной я подъехала в состоянии тяжелейшего прибабаха. Притормозила.
  - Это была машина Олега Ковалева? Я не ошиблась?
  - Нет, - невозмутимо ответил парень, возвращая мне пропуск. Видно, и не такого навидался.
  Ну, шеф!
  Дорога до города показалась мне короткой. Было о чем подумать.
  Про "Алексу" информации в открытом доступе почти не было. Только реклама: крупный банк с филиалами во многих городах России, безупречная репутация в течении одиннадцати лет, тарифные ставки, адреса, телефоны. Слишком мало даже чтобы зацепиться.
  Я решительно свернула с проторенной дорожки и углубилась в лабиринт маленьких и тесных дворов окраины. По дороге я, одной рукой придерживая руль, выудила мобильник, набрала номер и, прижав его плечом, красиво вписалась в поворот. В том смысле, что не поцарапалась. Удача была на моей стороне. Кролик оказался дома и один.
  - Подходи, - он, похоже, даже обрадовался.
  - Я подъеду, - с гордостью возразила я.
  - А что, по моему двору трамвай пустили? - изумился Кролик, - или ты ролики купила?
  Не опускаясь до возражений на плоские приколы, я сказала:
  - Смотри в окно, - и выпустила мобильник. Трубка свалилась на колени.
  - Ну, даешь, - Кролик был в отпаде, - клад нашла?
  - Банк ограбила, - фыркнула я, и, глядя, как вытянулась его мина, быстро пояснила, - свояк подарил.
  - Мне бы такого свояка, - проникся Кролик.
  - Там где их выдавали, больше нет. Я последнего взяла.
  - Может, ты и пиво взяла?
  - Пошутил? Я же за рулем!
  Кролик вынес это стоически, пожал плечами, дескать, чего в жизни не бывает, и полез в холодильник. Пиво у него было всегда. А еще всегда была таранька, сухарики собственного изготовления, сыр разной степени свежести и неиссякаемый запас доброжелательности к миру и людям, его населяющим.
  - Рассказывай, - велел он, - когда мы устроились на кухне, поставили чайник, выпотрошили холодильник до нуля и крупно порезали все, что нашли.
  - У меня к тебе два вопроса, - сказала я, - с которого начинать: с того, который проще, или который меньше криминалом пахнет.
  - А сложный не пахнет? - уточнил Кролик, - ну тогда давай с него. С перцем оставим на десерт.
  Вместо ответа я протянула ему свой служебный мобильник.
  - Хорошая модель, - похвалил Кролик, - дорогая, но надежная.
  - Даже слишком. Он мне недавно жизнь спас.
  - Подробности можно?
  Кролику я выдала усеченную версию своих с Аликом приключений. Без огненного шоу, отрезанных голов и появления президента.
  Когда я закончила, Кролик уже пришел в себя.
  - И что ты от меня в связи с этим хочешь, подруга? - спросил он, - чтобы твой телефон стал менее надежным.
  - Не люблю поводков, - ответила я, - у меня на них идиосинкразия. Ты просто найди "маяк", и, если его можно отключить, покажи, как это делается.
  - Ну, подруга... сразу такие вещи не решаются.
  - Можно не сразу. До завтра времени хватит? Если что, с меня причитается.
  - Тогда тебе придется здесь заночевать. Выдержишь?
  - Думаю, да, - осторожно сказала я, - ты ведь будешь занят.
  - Можешь не продолжать, - вздохнул Кролик, - я понятливый. Что со вторым вопросом? Только давай-ка телефончик твой отключим, от греха подальше. Кто знает, чем его у вас прошили.
  - Кролик, - я подперла подбородок ладонями, и уставилась прямо в светлые глаза парня, - если я здесь ночую, ты мне тоже налей. А будет мало, я за добавкой сбегаю. Мою тачку у тебя во дворе не разденут?
  - Могут. Она на сигнализации? Хотя, один черт, найдутся умельцы. Погоди-ка.
  Он встал, подтянул спортивки, взял с холодильника маркер, тетрадь в клетку, и вышел за дверь. Через несколько минут вернулся.
  - Вот теперь давай, выпивай, закусывай и излагай.
  - Кролик, ты знаешь, что такое "Алекса"?
  Он не удивился.
  - Крупный банк. Куча филиалов. Безупречная репутация, ни одного скандала. Считается абсолютно надежным.
  - А что-нибудь еще? Кому он принадлежит, например? Где деньги крутит? Кто его "крышует"?
  С каждым вопросом Кролик все больше и больше мрачнел.
  - Тебе зачем "Алекса"? - спросил он, и тут же поправился, - нет, я верю, что нужна позарез. Но без нее ты никак не обойдешься?
  - Обойдусь, наверное, - пожала плечами я, - это трудно, но легче, чем обойтись без головы. Но пока горячим, вроде, не пахнет.
  - Понятно, - кивнул приятель, - ну а от меня-то ты что хочешь? Если можно - конкретно.
  - Программу для взлома внутренней сети, - предельно конкретно ответила я.
  Ночь прошла спокойно. Собака не снилась.
  Утром Кролик, хмурый и недовольный, с красными от сидения за компом глазами, налил мне огромную бадью кофе, и, пока я пила, выложил на стол ручку. Самую обыкновенную перьевую ручку.
  - Флэшка, - сообразила я, - неплохо.
  - Открывается по-хитрому. Будет искать специалист, обнаружит на раз, - признался он, - это даже не секретная разработка британской разведки, китайская штамповка. Но у нас их пока немного, так что от любопытных глаз убережешься. Программа работает по принципу "качалки". Вводишь ключевое слово, и, как только в локальной сети появляется текстовой документ с этим словом, она делает копию и пересылает к тебе на машину. Папка скрыта. Но хорошая проверка ее найдет обязательно. В крупных фирмах, вроде твоей "Алексы", сеть обычно несколько раз в неделю тралят. Обычно ночью, чтобы никому не мешать. Так что сроку тебе, подруга, до вечера. Потом загружаешь второй файл, называется "крокодил"...
  - Сожрет? - догадалась я.
  - Все, вчистую. В том числе и твою секретную папку. Времени ему понадобится... Не знаю вашей сети, но немного. Так что перед тем, как запускать крокодила, скопируй папку к себе на флэшку.
  - На следующее утро можно снова запустить? - загорелась я.
  - Можно. Но - не советую. Очень и очень не советую. Это опасно. В "Алексе" работают далеко не чайники.
  - Ага, - кивнула я, - спасибо, Кролик. Я тебе по гроб жизни должна.
  - Цыц, - буркнул он, - имей в виду, не послушаешь старого мудрого дядю Кролика, именно гробом все и закончится. А мобильник твой... Я с ним полночи ковырялся. Ничего в нем нет. Ни одной лишней детали, тупой стандарт.
  Кролик неожиданно замолчал. Я его не перебивала.
  - Он "заряжен", - сказал, наконец, приятель, - кастрировать себя дам - заряжен. Его уже вскрывали и копались. Очень аккуратно, но заметить можно.
  - Ты все-таки что-то нашел?
  - Ничего. Но... Таня, ты, вот что... Я, конечно, ошибаться могу, но больше ты никому эту машинку ковырять не давай, это во-первых.
  - Есть и во-вторых?
  - А если захочешь что-нибудь такое провернуть, что твое начальство не одобрит, перед этим забудь его где-нибудь. Это во-вторых. Извини, больше ничем не могу помочь.
  - Ты помог, - заверила я. - Ну, бывай.
  И вышла.
  "Шеви" стоял целый и невредимый. Подойдя к нему, я поняла причину этого чуда. За дворником торчал лист бумаги. Крупными, подплывающими буквами, на нем было написано: "гости Кролика. Уважуха и респект".
  Город переливался неоном, светил яркими витринами, поражал огромными щитами рекламы, незаметно, но сильно давил непрерывным потоком машин, оглушал своим повседневным шумом. Впрочем, все эти прелести каждый уважающий себя горожанин начинает замечать лишь за три дня до законно заработанного отпуска, который предполагается провести на природе.
  По узкому, вымощенному розоватым камнем тротуару, взявшись за руки, неторопливо брели Максим и Лера. Они были стопроцентными горожанами, поэтому шум, ослепляющий свет и неизбежная сутолока их как бы и не касались вовсе. Они никуда не торопились, ни от кого не убегали, никого не догоняли, и вообще, у них был выходной. Они ощущали тепло друг друга и было им хорошо.
  На пути попалась вывеска: "Трактиръ "Сырный пирог".
  - Я хочу есть, - сказала Лера.
  Максим толкнул тяжелые стеклянные двери.
  Внутри оказалось тепло и как-то очень уютно. Квадратные столики, низковатые, правда, зато без скатертей. Скатерти Лера не любила, они частенько оказывались далеко не первой свежести. Вместо них подавались одноразовые бумажные салфетки. Зал был совсем небольшим, но потолок - высокий. Круглые лампы давали ровный янтарный свет, а пол, кажется, слегка поскрипывал.
  - У вас сырные пироги какого формата? - спросил у подошедшей девочки офисный человек, Максим.
  - Примерно А4, - не растерялась та, - вам два?
  - Три, - решила Лера, - один разрежьте пополам. И чай, горячий, с сахаром, покрепче, если это возможно.
  - Любой каприз за ваши деньги, - улыбнулась официантка и убежала со своим блокнотом.
  - Я все не решался спросить, - Максим осторожно взял Леру за руку, - если ты не захочешь, не отвечай, я пойму и не обижусь... Просто хотелось бы знать, что с тобой произошло. Ты же была, как это называется... вполне раскрученной звездой?
  Лера поморщилась:
  - Как выяснилось - недостаточно. Оказалось, что звезда - это Басик, а я так, погулять вышла.
  - Басик - это продюсер? - уточнил Максим.
  - Ну да. Стоило мне один раз ему не подчиниться, все рухнуло сразу. Просто сразу. Все было - и в один миг ничего не стало. Меня не стало. То есть звезды Леры Уфимцевой не стало. А я - осталась, вот что было страшно. Я ведь, кроме как петь, больше ничего толком не умею. Ну, еще убивать...
  - Тоже хорошая профессия, верный кусок хлеба, - невесело пошутил Максим. - А что все-таки произошло.
  - Влюбилась, - коротко ответила Лера. Голос девушки был спокойный и ровный. Она пожала плечами, дескать, какой только ерунды с людьми не происходит, и замолчала. Максим не настаивал.
  Принесли сырные пироги и две красивые красные чашки с дымящимся дегтярно-черным чаем, и разговор как-то сам собой прекратился.
  А когда к ним снова вернулось желание общаться, их мысли текли уже в другом направлении, далеком от прошлого.
  - Тоха так и не придумал, как решить вопрос с деньгами? Он же говорил, что возьмет кредит...
  - Если только прямо в "Алексе", - жестко пошутил Максим, - подъехать с тремя стволами...
  - А что, - оживилась Лера, - можно обмозговать.
  - Лучше возьми у Тохи пистолет и сразу застрелись, - посоветовал Максим, - чтобы без лишней суеты. Если бы в прошлый раз там не эти лохи с синими щитами были, а "Клен", я бы ни за что живым не ушел. Хоть с раковиной, хоть без.
  - Но у Антона вообще какие-нибудь мысли есть?
  На этот раз пожимать плечами досталось Максиму.
  - Если он не справится с ситуацией, он умрет, - сказала Лера.
  Максим кивнул.
  - Он это знает?
  Мужчина снова кивнул.
  - Ну и что?
  - Ну и все.
  - Очень оптимистично, - кивнула Лера, - за это и выпьем, - и подняла свою чашку, - чокаться не будем.
  - В смысле, как за покойничка? - уточнил Максим.
   - В смысле - и так чокнутые. Ну, за здоровье. И пусть наши враги умрут раньше нас.
  
  3.
  Антон стоял у окна гостиницы, очередной дешевой гостиницы в очередном городе, где у него не было ни дома, ни привязанностей, даже дело, ради которого он сюда приехал, было уже сделано. Переночевать - и дальше. Утром. Максим и Лера попросили у него эту ночь, чтобы "погулять". И судя по тому, как они смотрели друг на друга, одной прогулкой дело явно не ограничится. Ждать их следует не скоро. И Бог им в помощь.
  Антон не завидовал. Он и сам мог бы вот так с кем-нибудь "погулять". Воздерживался, чтобы не оставлять лишних следов, а вовсе не из-за неизбежной разлуки наутро. К этому Антон уже привык. Он не мог иметь семью. По закону, древнему, и куда более строгому, чем воровской. Любой женщине, волей случая оказавшейся с ним рядом, была заранее определена лишь одна роль: полюбить его - до головокружения, до потери здравого смысла, до легкого сумасшествия, провести с ним ночь, всего одну ночь. Пережить разлуку, выдержать, не упасть в черную тоску, не спиться, не полезть в петлю... выжить. И - родить ребенка. Будущего кронга. Воина света. Избранного. Ради этого, только ради этого Антону была оставлена способность иметь детей. А способность любить ему была без надобности, как и способность жалеть. В том числе и о том, что когда-то обычный пацан, Антон Бакшаров, тоже был избран. Силой, более древней, чем Бог, который, по непроверенным сведениям, и сотворил этот мир. Но Сила, которая выбрала Антона, к этому миру не принадлежала. О чем тут было жалеть? Даже думать не о чем. Сила решает сама.
  С высоты восьмого этажа суетливая и бестолковая жизнь большого города: поток машин, поток людей, поток информации с огромного экрана, установленного на соседнем здании, казались чем-то малозначащим и не имеющим к Антону никакого отношения.
  Так, впрочем, оно и было, по большому-то счету. Стоит ему захотеть - и этого города не будет. От него воронка останется.
  Антон старался не думать о том, как много требует и как жестко спрашивает эта, почти беспредельная сила и как мало времени у него осталось. Мысли не всегда подчинялись ему, но сегодня все у него получилось.
  Он открыл шкатулку, выстланную изнутри мягким мехом белого кролика, осторожно вынул большую раковину. Секунду помедлил и приложил к уху. Если бы ребята увидели, чем он занимается, как использует вещь немыслимого могущества, их возмущению не было бы предела. И все же Антон, как мальчишка, прижал раковину и прислушался. В ней шумел океан. Совсем чужой океан. Эти воды никогда не омывали ни один из здешних материков. Разница была почти неощутима, но, например, Лера ее просто слышала, Максим просто чувствовал... А Антон просто знал.
  Когда-нибудь ему суждено стать частицей этого океана. И тоже шуметь в чьей-то раковине. Интересно, как ему там будет? Наверное, хорошо.
  Все кронги попадают в рай.
  Звук у телевизора был отключен, и поэтому дверной звонок в пустой и холодной квартире прозвучал так громко и тревожно. Я вздрогнула.
  Шатора мне больше не снилась, странных разговоров с Алкой тоже не случалось, повседневные дела требовали внимания... казалось, страх ушел. Но стоило раздаться этому звонку - и тело скрутило липким ужасом.
  В дверь позвонили снова, настойчиво, требовательно.
  - Кто? - спросила я. Боюсь, паника в голосе ощущалась даже через дверь.
  - Это я, - послышался голос. Определенно, женский, но, вроде бы, совсем незнакомый.
  - Кто "я"?
  - Господи, да Галка - же. Танюха, ты что? Открывай!
  Похоже, таинственная Галка по ту сторону двери вполне понимала, куда попала и знала меня.
  Придется открывать, ничего не попишешь. Но сначала я щелкнула лентяйкой. Незачем всяким залетным птичкам разглядывать абсолютно секретные материалы шестнадцатого канала, которые служба безопасности "Алексы" получила только под личную роспись князя. А я, такая нехорошая, взяла да уволокла домой.
  На пороге стояла девушка: маленькая, темненькая, немного полноватая для своего роста. Впрочем, скорее такое впечатление создавалось большой дутой розовой курткой с опушкой из меха молодого бензинчика. Девушка улыбалась, вся, от круглых очков до круглых носков полусапожек.
  - Привет, - сказала она. И, видя мое замешательство, рассмеялась, смех круглыми шариками покатился по лестницам, - Не узнала что ли?
  Я порядком растерялась. Эта смешливая толстушка была мне отлично знакома. Даже, вроде бы, дружили. Но память упорно отказывалась реагировать на имя "Галка" и принимать идентификационный код девушки.
  - В институте вместе учились, - помогла она.
  - Господи! Галочка!
  Я, наконец, распахнула дверь, улыбаясь во весь рот, скорее от облегчения, чем от радости, - Как ты здесь оказалась?
  Галочка ничуть не изменилась. В этом я убедилась, когда следом за подружкой юности, в прихожей появились две огромные сумки.
  - Где у тебя холодильник? - поинтересовалась Галочка, - тапки потом, сначала курицу...
  - Какую курицу, Галка, ты что?
  - Обыкновенную. Беленькую. Хорошую курицу. Там еще копченая колбаса, хинкали, два сорта сыра, наш хлеб: черный и белый, коробка конфет, чай у тебя, наверное, все-таки есть.
  - Да, - слегка опешила я, - тебе какой: черный, зеленый, каркаде, фруктовый...
  - Однофигственно, - заявила Галочка, - а духовка работает? Сейчас будем курочку тушить. На бутылке. Бутылка у тебя есть? Или банка небольшая. Перец, лимон? Ясно. Значит, я правильно сделала, что по дороге все специи купила.
  - Что, Останкинская телебашня сообщила, что я с голоду помираю, и ты помчалась меня спасать? - все еще удивленно спросила я.
  - Да нет, телевидение об этом эпохальном событии пока молчит. Я чутким сердцем уловила.
  Галочка наконец справилась и с сумками, и с тапками, и с облегчением сбросила свое бледно-розовое чудо на вешалку. И оказалась в тоненьком, не по погоде, свитере и явно тесноватых джинсах. За ее суетливой радостью я впервые заметила признаки усталости: многодневной, наверное, даже многомесячной, непроходящей.
  - У тебя что-то случилось? - в лоб спросила я.
  - Разве ж от тебя скроешь? - Галочка села, закурила, использовав в качестве пепельницы треснутую чашку. И - темнить не стала. - Проблемы у меня, Танюша. Не то, чтобы глобальные, но...
  Галочка жила в маленьком городке где-то в вологодской области. Название этого "культурного центра" я, наверное, даже смогла бы припомнить. А суть ее проблем сводилась к тому, что недавно она решила, что жизнь пора круто менять к лучшему. Не самая оригинальная мысль, но Галка не только подумала, но и принялась последовательно претворять ее в жизнь. Способ она выбрала тоже не слишком новый: взяла в долг, под залог квартиры, десять тысяч евро, поехала в Голландию, чтобы привезти оттуда женское белье и моющие средства, и, толкнув их здесь, резко поднять свое личное благосостояние. Ну и по дороге ее обокрали.
  Галочка не стала второй раз играть в "орлянку" с судьбой, продала квартиру, честно вернула долг с процентами, и, забрав оставшиеся деньги, рванула первым поездом в большой город, искать новую судьбу.
  - Да, - прониклась я, - крепко тебя... Что делать думаешь?
  - Сниму квартиру... или комнату. Поживу пока, осмотрюсь. Найду работу. Может, мужичок какой, одинокий, подвернется.
  - Может и подвернется, - согласилась я.
  Мы задумчиво обгладывали куриные кости, досматривая "Французский поцелуй". В подходящих местах Галочка звонко хохотала, похоже, от души. Бывают же стойкие люди на свете!
  - Ты в гостиницу не ходи, - сказала я наконец, - у меня удобнее.
  - Честно говоря, я на это рассчитывала, - призналась Галочка, - ты не думай, я ненадолго. Только определюсь, и сразу съеду. Я понимаю. У тебя, наверное, личная жизнь.
  Я невольно рассмеялась.
  - Можешь не торопиться. Я, знаешь, похоже, соскучилась по тебе.
  - Ты не по мне соскучилась, а по своему прошлому, - с какой-то несвойственной ей печалью вздохнула Галочка, - и тут же снова разулыбалась, - по крайней мере, хоть откормлю тебя. А то дошла, смотреть страшно. Танька - святые мощи.
  - Бесполезно, - предрекла я, - но ты попробуй.
  Когда, утром, я проснулась, Галочка сладко посапывала, свернувшись на диване клубком. Но на кухне меня ждала горка теплых еще, тоненьких блинов, заботливо прикрытых тарелкой. Записка, оставленная рядом, гласила:
  "Блины на столе, сгущенка в холодильнике, чай заварен свежий, трескай все, это твоя доля".
  Во сколько же встала Галочка, чтобы приготовить мне завтрак?
  С Аллой я столкнулась в лифте, и, не откладывая, попросила аудиенции.
  - Значит так, подруга, диск я возвращаю.
  - Нашла? - встрепенулась Алла, аж светлая челка подпрыгнула.
  - Думаю, да.
  - Излагай, - велела она, - подожди, закурю только.
  - Скажу сразу, с чего мне лицо этой дамы показалось знакомым - убей, не знаю! Наверное и правда просто показалось.
  - Сразу обоим, - не поверила Алка, - групповым только секс бывает. Глюки у каждого свои, авторские. Мне-то тоже показалось, что я ее где-то видела, - пояснила она.
  - Ну, значит, мы ее обе где-то видели. Может, она на рекламе колготок снималась, не суть. А суть в том, что у подбитого автобуса тот же номер, что и у машины, которая нас с Аликом тогда на дороге подрезала.
  - Не поняла, - честно сказала Алла, - цифры похожи? Или буквы?
  - Тот же самый, - раздельно, едва не по слогам повторила я, - один в один. Н 206 МО, 49 регион.
  К чести Алки, она не завопила: "Не может быть!" и не попыталась убедить меня, что я свихнулась. Она протянула руку, нашарила телефонную трубку и абсолютно спокойным голосом вежливо попросила:
  - Юлик, пусть Маргелов срочно поднимется ко мне.
  Сердце мое не взлетело, конечно, но екнуло.
  Мой бывший шеф возник на пороге, не успела Алка первую сигарету прикончить. Я не видела его почти месяц... Я смотрела на него: на темно-бордовый тонкий свитер, воротничок белой сорочки, мощную шею, не слишком старательно выбритый подбородок, губы... никогда не угадаешь, серьезен Алик или нет, на его губах всегда жила улыбка: иногда открытая и радостная, иногда язвительная или, как сейчас, взволнованная и немного виноватая. Я встретилась с ним взглядом... Он моргнул, и я вдруг сообразила, что уже целую минуту, если не больше, в комнате тишина, Алка тише мыши сидит в своем углу и ждет, когда мы с Аликом насмотримся друг на друга.
  - Извини... замечтался, - буркнул шеф и повернулся к Алле, - внеочередной контроль лояльности? Кто на меня на этот раз накапал? Да, я вчера смотрел в "Пирамиде" стриптиз! И напился. С горя.
  - Какое хоть у тебя горе, Маргелов, - буркнула Алка, - у любимой морской свинки хронический насморк? Или кошелек порвался?
  Разговаривая, она быстро тасовала самую обычную карточную колоду... Хотя нет, не обычную. Рубашки были обыкновенные, а картинки какие-то левые... вроде как и не было картинок, сплошные буквы, цифры, какие-то значки. Откуда появилась колода? Я вжалась в кресло, стараясь даже дышать незаметно. Впервые мне выпал шанс увидеть Аллу за работой, и я боялась, что сейчас она обнаружит недосмотр и выставит меня за дверь. Обошлось.
  Алик, по-ходу, точно знал, что делать. Видно, не впервые. Алла поставила на колени ноутбук, но открывать не стала, лишь стопочками разложила на нем свои странные карты, рубашками вверх. Не дожидаясь команды, шеф опустился у ее ног на колени, опустил голову и закрыл глаза. Для созерцания мне осталась лишь блестящая лысина, выбритая гораздо тщательнее подбородка. Алла положила... или возложила на нее левую руку. Я словно впервые увидела ее руки, необыкновенно изящные, с тонкими неимоверно длинными пальцами и обалденно красивыми, безупречными ногтями. Это при том, что Алка никогда не красилась, а причесывалась скорее по вдохновению, чем по реальной необходимости и больше всего напоминала молодую, красивую Бабу Ягу.
  - Тридцать первое октября, - тихо заговорила она, - четверг. Ты задержался на работе. Почему, кстати?
  - Заканчивал отчет...
  - А на самом деле? - слегка нажала Алла... не голосом, скорее, интонацией.
  - Ждал Таню.
  Алка зыркнула на меня, улавливаешь, мол... Ясен пень, я ловила не то что каждое слово, дыхание между словами.
  - Зачем?
  Алик молчал лишь секунду.
  - Я не хочу отвечать. Можно?
  - Ты знаешь правила. Не хочешь отвечать - возьми карту.
  Шеф протянул руку, она зависла над одинаково пестрыми рубашками. Потянулась к одной, потом, словно испугавшись, Алик отдернул руку и вытянул картинку из другой стопки. Алка мгновенно ее сцапала и, не переворачивая, прибрала под себя.
  - По дороге с вами случилось происшествие. Вас подрезала машина.
  - Да, - уже спокойнее согласился Алик.
  - Ты ее помнишь?
  - Светло-серая "Тойота"...
  - Номер помнишь?
  - Я его не разглядел. Шел дождь. Дворники не справлялись.
  - Ты выходил. И подошел близко.
  - Я смотрел на парня. Думал, он драться полезет. И еще Татьяна вышла... Не сиделось ей!
  - Номер, Алик, номер... Мне он нужен.
  - Не помню, - сдался шеф, - помоги...
  Сначала я не поняла, что происходит. Все свершалось так незаметно. Просто Алка аккуратно то ли поглаживала голову шефа, то ли постукивала по ней самыми подушечками пальцев. Алик как-то осел, мышцы шеи расслабились. Потом он поднял руку и быстро, ничуть не сомневаясь, вытащил несколько карт из разных стопок. Алла мгновенно убрала ладонь.
  Шеф выпрямился. Потер ладонями лицо.
  - Ну? Получилось?
  - Давай посмотрим, - предложила Алла. И, одну за другой, открыла карты, выбранные Аликом наугад.
  - Н 206 МО, - громким шепотом прочитала я, - невероятно...
  - Номер как номер, - не понял Маргелов, - на фига он вам так срочно понадобился, дамы? Тачку-то наверняка менты приметили, и в протокол занесли. Там же их куча побывала. История была с трупом, так что... позвонить, или сами справитесь?
  - Сами, - буркнула Алла. Она старалась не смотреть на меня. Мне тоже было стыдно, - Иди, Маргелов, ты свободен.
  - Что, и чаю не нальете? - мгновенно обнаглел Алик, - я с вареньем люблю.
  - А что, и налью, пожалуй. - Подруга довольно быстро пришла в себя. Она встала, повернулась спиной, присела перед тумбочкой... Движения ее были нарочно-медленными, рисованными. Не сговариваясь, одновременно, мы с Аликом посмотрели на ее кресло. Там сиротливо лежала карта, вытянутая шефом, вместо ответа на Алкин вопрос. Картинкой вверх. Банальная такая картинка. Их маленькие дети иногда рисуют, чтобы кого-нибудь подколоть. Кривое красное сердце, проткнутое черной стрелой.
  Алик не покраснел. Он побледнел. От злости. Медленно встал.
  - Таня...
  Я вскинула голову. Глаза у него были темные, как та ночь, когда нас обоих чуть не убили. Он их не прятал. А в лице, таком насквозь знакомом, не было и следа смущения.
  - Выходи за меня, - сказал он.
  Сказать, что я опешила, значит, ничего не сказать. Небо рухнуло, так вернее.
  - Ты же женат, - вырвалось у меня.
  - Разведусь, - спокойно ответил он.
  - Маргелов, ты соображаешь, что ты делаешь? - рявкнула Алла. Я впервые видела свою уравновешенную подругу в таком гневе, - ты не карьерой рискуешь, не деньгами, ты... - она вдруг резко замолчала, словно наткнулась на невидимую стену. Но и молча продолжала сверлить Алика таким яростным взглядом, что я перепугалась.
  - Я из-за нее жизнью рисковал, - так же спокойно парировал Алик.
  И мне стало ясно - он стоит тут не потому, что с Алкой бодается. Он, действительно, ждет ответа.
  - Алик, я...
  - Все ясно, - кивнул он, - "Герой, я не люблю тебя". Спасибо за честность. Увидимся.
  Бывший шеф развернулся и вышел.
  Целое мгновение я сидела, как приклеенная. Потом кинулась за Аликом. Но когда я выскочила из Алкиного кабинета, шефа уже не было. Нигде. Словно он в воздухе растворился. И лифт не гудел, могу поклясться. Да и нельзя наш лифт так быстро вызвать, сначала процедура распознавания электронной карты, для всех, даже для Влада.
  Мне захотелось кричать. Громко. Так, чтобы все повыскакивали. И еще что-нибудь разбить. Желательно, чью-нибудь рожу. На худой конец зеркало.
  Но я, разумеется, сдержалась.
  Через полчаса, после двух кружек крепчайшего кофе, мы с Алкой наскоро помирились, и вернулись к кроссворду.
  - И что, так можно вспомнить все, что ты когда-то случайно видел или слышал? - воодушевилась я, - например, я номер мобильника одного хорошего человека никак вспомнить не могу, а бумажку потеряла.
  - Только если твой хороший человек помер, - меланхолично уточнила Алка, - только на кой тебе номер покойника? На том свете пока вышку не поставили.
  В тот вечер неподалеку от твоей серой "Тойоты" случилась смерть. А смерть метит все, чего касается. Проследить такую метку, как правило, легче легкого. В "Клене" это даже новички могут после пары занятий.
  - И - как далеко проследить?
  - Теоретически - неограниченно. Хоть до Проксимы Центавра, за четыре тысячи световых лет. А на практике... Видишь ли, метку смерти стирает другая смерть. А их случается так много. Можно сказать, на каждом шагу.
  - Ты хочешь сказать, что вы следили за "Тойотой"...
  - Довольно долго. Почти час. Готовили спецгруппу. Но метка пропала в районе Савино. Я потом лично проверила - бабушка умерла, восемьдесят три года. Никакого криминала.
  - Но они об этом не знали...
  - И подстраховались.
  - А заодно и деньги взяли.
  Мы смотрели друг на друга горящими глазами, только что не обнимались, как футболисты после удачного мяча.
  Потом Алка как-то вдруг поскучнела.
  - А что толку? Фальшивые номера они давно сбросили, след остыл.
  - Может быть, и нет, - заметила я. - Знаешь, подруга, метку оставляет не только смерть. Деньги, вопреки утверждению императора Веспасиана, очень даже пахнут. Особенно эти деньги.
  Алла сообразила сразу.
  - Они же "горячие"! Номера купюр известны. Как только хоть одна из них всплывет...
  Бедный Алик с его личной драмой был благополучно забыт. На горизонте замаячила проблема поинтереснее.
  - Алла, - я уже собралась уходить, но бес любопытства придержал у порога и легонько тюкнул в ребро. Подруга, определенно, чувствовала свою вину за Алика, был шанс, что как раз сейчас она может оказаться чуть более искренней, - скажи, в "Алексу" специально подбирают людей с... необычными способностями?
  - Нет, это случайно так выходит - мягко, доброжелательно соврала Алка и легонько подтолкнула меня к выходу.
  Сидя у себя, в комфортном кресле, тупо уставившись на монитор компьютера, я окончательно созрела для взлома "Алексы". В конце-то концов, как говаривал незабвенный Буратино, здесь точно есть какая-то страшная тайна. Наизнанку вывернусь, а докопаюсь.
  В нашем Белоозерске есть масса достопримечательностей. Одних церквей и часовен шестьсот пятнадцать! А еще есть древний кремль, и пара-тройка современных зданий и памятников, вроде легендарного "Юркиного клыка" и "троих непьющих". Мест для проведения досуга тоже хватает: ночная жизнь здесь гораздо разнообразнее дневной, приснопамятная "Пирамида" с запредельными ценами и, говорят, лучшими в городе столами для бильярда, далеко не единственный вариант. Например, есть "Маджестик", где по пятницам играет настоящий, живой джаз, есть кинотеатр "Сатурн", где идет в основном мировая киноклассика, есть свой Арбат, мы зовем его "Старый двор"... ну, про всякие кабаки, казино и просто подвалы с "однорукими бандитами" я вообще молчу. Этого добра, по-моему, сейчас везде навалом. Немножко меньше - и было бы как раз. А еще есть у нас самый настоящий, классический блошиный рынок. Как у больших, в Нью-Йорке или Париже. Кто был, говорит, не меньше, а по разнообразию представленного интересного старья и просто хлама, мы их, похоже, даже переплюнули. Ну, то есть, антиквариата у них может и побольше, а вот по хламу наш "табор" точно занимает первые места в Европе и Мире. Тут, лично мне, например, даже никаких доказательств не нужно. Достаточно сойти с шестнадцатого троллейбуса на конечной остановке, и, почти за километр от настоящего "табора", наткнуться на первых его представителей. Как правило, это бабушки с игрушками из автоматов, прочитанными детективами Марининой и Донцовой, использованными одноразовыми фотоаппаратами и подарочными кошелечками от "Ив Роше", "Даниэль Живанс" и "Эйван", и огромная армия желающих облагодетельствовать человечество, в лице его отдельных представителей, щеночком или котеночком, беспородным, но это - его единственный недостаток. Во всем остальном зверек - само совершенство! А стоило пройти чуть дальше, и начиналась арабская сказка. "Али-Баба и сорок разбойников на один квадратный метр".
  Я долго думала, куда повезти Галочку развеяться в первый выходной нашей совместной жизни. Кабаки и дорогие магазины отпадали сразу. Человек только что все потерял. И, хотя Галочка держалась с поразительной стойкостью и оптимизмом, я решила не искушать судьбу, и отправиться туда, где у нас с ней будут абсолютно равные шансы как следует развлечься и поймать за хвост свою удачу. В "Сэконд-хэнд".
  К тому же, на "Шевроле" по барахолкам я еще не ездила.
  Однако, если я решила кого-то поразить, то выбрала не тот способ. Получилось как в том анекдоте: приходит новый русский в швейцарский банк, склоняется к окошку и шепотом говорит кассиру:
  - Я хочу положить на свой счет миллион долларов.
  - А чего вы шепчете? - удивляется кассир, - у нас цивилизованная европейская страна. Здесь не принято стыдиться бедности".
  На стихийной автостоянке перед табором я, помимо прочего, увидела пронзительно-желтую "Ламборджини", солидный "Порше" и вызывающе-розовый "Каддилак". А черный "Альфа-Ромео" даже продавали. Так что никого я своим "Шеви" не потрясла, разве что Галочку.
  Мы с ней долго бродили между прилавками, где торговали старыми кастрюлями, подсвечниками и пластмассовыми моделями египетских пирамид, все вперемешку, потом вырулили к экибанам из пластмассовых цветов, шатнулись оттуда, как от чумы, застряли у стенда с календарями разных лет. В числе прочего там висел знаменитый малдеровский постер с размытым силуэтом летающей тарелки и надписью: "Я хочу верить!" на английском языке. Рядом торговали посудой.
  Мужик продавал зубные щетки аж трех видов. Первая модель называлась: "Зубная щетка" и стоила десять рублей. Вторая: "Зубная щетка навороченная", за нее хозяин хотел уже девяносто пять рублей. Третья, в коробочке, звалась: "Зубная щетка навороченная по всякому!" и стоила аж триста восемнадцать рублей. Галочку страшно заинтересовало, что такого можно "наворотить" с зубной щеткой на такую сумму. Оказалось, она оборудована массажером для десен. Надо понять, чтобы не чесались, когда на кого-нибудь зуб режется. Я посоветовала мужику в следующий раз привезти модель совмещенную с губозакаточной машинкой и продавать по полтысячи. Будет называться: "Зубная щетка навороченная вааще запредельно!". Мужик с готовностью посмеялся, на "таборе" народ не обидчивый.
  Человеческое море вертело, крутило и тянуло нас во все стороны: Галочку к заколкам, наборам накладных ногтей и книжкам по кулинарии, меня к старым магнитофонам и дискам с новым софтом. Но я стоически преодолевала и собственные искушения, и поползновения подруги слинять налево и как мощный буксир тянула нас обеих к раскладушкам с поношенным шмотьем.
  Чтобы попасть туда, куда я так жаждала за двоих, нужно было пройти довольно длинным и мрачным бетонным тоннелем, проходившим под галереей. Можно было и обойти ее, но галерея тянулась не на один километр. Там торговали почти любыми транспортными средствами... за исключением, быть может, электрички и нефтяного танкера. Во всяком случае, катера и даже - один раз - небольшой вертолет там продавали. Вот на галерею бы я заглянула. Но Галочке, с ее недавно перенесенной финансовой драмой там делать было нечего, так что я нырнула вниз, под землю, волоча подругу за собой. Мы прошли почти четверть табора и ухитрились не потратить ни рубля, это было Бог знает каким достижением, во всяком случае, для меня, и я преисполнилась надежд, что сегодня наконец-таки обрету на барахле приличную зимнюю шапку.
  Саксофон мы услышали еще на улице. Пронзительно чистый звук, с непередаваемой, джазовой хрипотцой... И мелодия-то была так себе, тема из "Титаника". И фильм этот я не люблю... Наверное, только один Бог знает, почему именно саксофону всегда удается, буквально, выворачивать меня наизнанку, вытаскивая наружу не только крепко-накрепко связанные крылья, но и мое, давно потерянное сердце. А этот саксофон играл так, словно давно и хорошо знал мою душу, словно играл для меня. Словно мы с музыкантом летали в одних небесах, под одними и теми же звездами.
  Я тут же решила про себя, что вытрясу здесь все деньги, которые взяла с собой. За такое - не жалко!
  Плевать на шапку, подождет. И зима подождет...
  Но когда мы с Галочкой протолкались сквозь небольшую толпу, окружившую музыканта, и увидели его - у меня земля под ногами качнулась. Все, подумала я, приехали. Мокрые смирительные рубашки и мягкий кляп. До конца жизни, потому что такое уже не лечится. Если бы это был Джон Колтрейн, или даже Билл Клинтон, у меня бы еще оставалась надежда.
  - Силы Небесные, - прошептала я. Джазист согнулся почти пополам и выдал что-то вообще запредельное. Публика - дура, но в великие моменты иногда прозревает. Захлопали так, что, по-ходу, чуть галерею не обрушили. Я решила, что настал подходящий момент выполнить свой зарок, и, заодно, кое-что прояснить. Шагнула вперед и кинула в футляр от саксофона, одну за другой, четыре тысячных бумажки.
  Музыкант шустро сгреб деньги, поднял глаза и... чтоб мне пропасть, улыбнулся!!! Персонально мне!
  Раньше я думала, что, если Олег улыбнется, солнце погаснет. Потому что столько красоты наш грубый и несовершенный мир просто не вынесет.
  Ничего, не погасло. Это была нормальная обаятельная улыбка. Олег не превратился в сияющего Аполлона. Он просто стал человеком.
  - Привет, Таня. Меценатствуешь? Вот уж не думал, что ты так любишь джаз. А то бросил бы работу и целыми днями давал концерты под твоим балконом. Пожалуй, не прогадал бы.
  Олег шутит!
  Но я уже пришла в себя.
  - Не вздумай, Ковалев, ты нужен Родине!
  - Не сомневаюсь, - Олег поморщился, - а ты уверена, что это взаимно?
  Он перевел взгляд на Галочку.
  - Кто это с тобой? Ну-ка, знакомь! - нормальный мужской интерес в его глазах был последней каплей. Я поняла, что пытаться постичь этот мир, дело дохлое. Проще на все плюнуть и получать удовольствие.
  - Галя, это Олег. Олег - это Галя, - буркнула я. Подруга подала руку и Олег торжественно запечатлел на ней поцелуй.
  - Девчонки, - скомандовал он, - тут неподалеку есть одна забавная тошниловка для лабухов.
  - Ты приглашаешь? - Галочка стрельнула глазами.
  - Конечно, приглашаю. Что за вопрос? Тем более, меня тут проспонсировали.
  "Забавная тошниловка" на поверку оказалась обычным пивбаром с обычным, для таких местечек, названием "У погибшего челнока". Какие-то предприимчивые ребята с креативной жилкой догадались открыть его прямо в тоннеле. Надо думать, в плохую погоду здесь был аншлаг. Мы заняли маленький столик в углу.
  - Что будем пить? - спросил Олег, и сам же ответил, - думаю, портвейн. А что еще можно пить в таком месте.
  - Ну да, - кивнула я, - Шампанское здесь не прокатит.
  - Олег, а ты профессиональный музыкант? - поинтересовалась Галочка.
  - Галочка, это проститутка либо профессионалка, либо любительница. С музыкой по-другому. Либо ты музыкант, либо нет. Середины тут не бывает.
  Портвейн мы разлили по стаканам. Причем, разливала Галочка. Отлично у нее получилось, надо сказать. Чувствовался навык. Я начала понимать, как ее могли ограбить в поезде. Или на вокзале, велика разница.
  - За что пьем, девчонки? - спросил Олег, - не то, чтобы для меня это принципиально, но все же хотелось бы быть в курсе.
  - За знакомство, - с нажимом ответила я и в упор посмотрела на шефа.
  Закусывать дрянное вино картофельными чипсами оказалось совершенно экзистенциальным переживанием.
  - Вкуснотища, - подтвердила Галочка. Ее глаза сияли.
  - Ты изумительно играешь, - сказала я, тихо, даже не глядя на Олега. Я знала, что он услышит и ему будет приятно.
  Он негромко рассмеялся.
  - Тут приходит одна такая... Ксюша... Девочка из плюша. Стринги на талии, капри на бедрах, топик бог знает где, курточка чуть ниже. Все - размера на три меньше, чем нужно. Так она, девчонки, верите - рыдает! В прошлый раз сказала, что это лучше, чем "Тутси"...
  Мы с Галочкой так и покатились.
  Напиться дешевым портвейном, одной бутылкой на троих, да еще на холоде, вполне собачьем - это нужно суметь. Но мы хорошо постарались, и у нас все получилось. Причем, даже у Олега. Вот уж в жизни не смогла бы представить своего безупречного шефа под газом! То, что он таки напился, я поняла, когда Олег стал рассказывать анекдоты про Вовочку, одновременно пытаясь взять Галочку за руку. Она не слишком сопротивлялась. Я уже начала, было, подумывать, что неожиданно оказалась чужой на этом празднике жизни, и надо бы извиниться да исчезнуть, когда наша идиллия была грубо нарушена. Видно не нам одним удалось накачаться портвейном, были здесь и другие таланты. Точнее, один талант. Такой здоровенный, но уже порядком потасканный детинушка в черном драповом полупальто с оборванной пуговицей, спортивках, с широкой, как блин, красной физиономией, из тех, кому, ну совершенно не идет легкая небритость. Короче - не Бандерос. Он, по-ходу, тоже положил глаз на Галочку. Подружка, явно, имела успех. Способ для знакомства он избрал незамысловатый: взял стул от соседнего столика, поставил его рядом с Галкой, и плюхнулся на него, дыша перегаром.
  - Мужчина, что вам нужно? - возмутилась Галочка, - не видите - мы разговариваем.
  - А я тоже... это... поговорить хочу... с такой симпатичной девушкой... Меня Юра зовут, а вас?
  - Мужчина, отойдите, - предприняла еще одну попытку Галочка.
  - Мужик, ты слышал? - негромко спросил Олег, - вали по-хорошему.
  - А то что? - нижняя челюсть ковбоя в пальто поехала вперед, - думаешь, если эта... на сексофоне рубишь, так все телки твои? А эта, может, моя будет! - Он качнулся к Галочке, попытался ее обнять, и повалился вместе со стулом. Галка, с визгом, отпрыгнула в сторону.
  На нас начали оглядываться.
  - Мужик, у тебя ровно одна секунда, чтобы убраться, - тихо, очень спокойно, не вставая со своего места произнес Олег.
  Я кожей почувствовала, что сейчас произойдет что-то нехорошее.
  Пьяный Юрик медленно вставал и так же медленно зверел. Олег был каменно спокоен, только побледнел. Почему-то мне стало вдруг страшно. Без причины. Я почувствовала, что дрожу. А через секунду поняла, что это не я дрожу. Дрожал стул подо мной, дрожал пол. Мелкая дрожь сотрясала столик. Недопитое вино вдруг запузырилось, забурлило, и стало выплескиваться на стол.
  - Буря в стакане, - тихо сказала я.
  Олег сидел так же неподвижно, глядя в одну точку, а мир вокруг продолжал сходить с ума. На тарелке начали подпрыгивать чипсы. С противным, скрежещущим звуком стул поехал куда-то вправо и с грохотом повалился на бок.
  Несчастный пьяный, с которого все началось, глядел на все это с тупым изумлением, но пугаться и бежать явно не собирался. Похоже, до него просто не доходило, что он в нешуточной опасности. Люди потихоньку отступали к стенам, в сушилках, за барной стойкой, тихо и тревожно задребезжала посуда...
  - Олег! - испугалась я, - Олег!
  Глаза шефа застыли, как два провала в космос. Он меня не слышал. Я вскочила.
  - Уходите! Все, уходите отсюда!
  - Таня, у него кровь!
  Я обернулась. Олег тяжело оседал на стуле, глаза закатились, а из скульптурного носа на линию безупречных губ стекала густая, бордовая струйка крови.
  - Что случилось, девушки? - к нам подскочил молодой необъятной толщины парень, видимо, хозяин.
  - Нашему другу плохо. Ему нельзя пить, у него что-то с сосудами... вроде бы, - медленно, обдумывая каждое слово, сказала я.
  - Нужен врач?
  - Это обычный обморок, ничего страшного... Наверное нужно все-таки отвезти его в больницу, но мы с этим сами справимся. Мы на машине. Надо только вынести его на улицу. Поможете?
  - Конечно, - с готовностью кивнул парень, - Витя, Сережа... Давайте, ребята, через галерею, так ближе.
  - Галка, ты машину водишь? - спросила я, не очень рассчитывая на положительный ответ. Но подруга кивнула. - Тогда держи ключи, подгонишь мою тачку к автостоянке у галереи, скомандовала я, - Справишься?
  - Да, конечно, - кивнула Галочка, еще раз тревожно взглянула на Олега, и умчалась.
  Хозяин бара с двумя помощниками, похоже, завсегдатаями, осторожно подхватили Олега и понесли к выходу. Я подхватила футляр с саксофоном, а второй рукой выудила из сумки мобильник.
  Алка не отвечала очень долго. Я почти потеряла надежду. А когда телефон, наконец, после доброй минуты гудков отозвался ее бодрым, слегка раздосадованным голосом, отчего-то отчетливо поняла - мой звонок вытащил Аллу из ванны. Да уж, действительно, повезло, как утопленнику.
  - Я в таборе. Вернее, в тоннеле под галереей. Здесь Олег. Ему плохо, - торопливо выложила я.
  - В смысле - плохо? - уточнила Алла. Она, похоже, совсем не удивилась.
  - Он без сознания. И кровь из носа.
  - А что еще было? Перед этим? Больше там никому не плохо? - подруга, наконец, соизволила встревожиться.
  - Он никого не убил, - поняла я, - но не скажу, что не пытался.
  - Его нужно немедленно вынести наверх, - скомандовала Алка, - под небо. Организуй это и никуда не уходи. Будьте там, я сейчас подъеду.
  - С мокрой головой! - испугалась я, - сиди уж. Я сама отвезу его куда надо, ты только скажи, куда.
  - Голову я не мочила, - буркнула Алка и отключилась
  Мы прошли напрямую через галерею, но я так и не поглядела на машины, не до того было. На нас оглядывались, но не так, чтобы очень. Умеренно. Перебрал человек с радости, или, наоборот, с горя, с кем не бывает? По дороге я с интересом прислушивалась к разговору, который вели меж собой Витя с Сережей.
  - Интересно, что такое сейчас опробовали на галерее? Аж земля тряслась...
  - Трактор какой-нибудь. Может, гусеничный?
  После относительного тепла галереи, холодный ноябрьский ветер показался каким-то слишком свежим. Я поежилась. Мы вышли на вторую стоянку.
  - В будке положим, или как? - спросил один из моих добровольных помощников.
  - Нет, нет, - торопливо ответила я, вспомнив Алкину инструкцию, - лучше сюда, на скамейку. Ему воздух нужен.
  Сдернув куртку, я постелила ее на деревянную лавку.
  - Замерзнешь же, не месяц май, - прокомментировали мужики, но шефа положили, как им было сказано.
  - Ничего, сейчас подруга машину подгонит. С другой стороны табора. Спасибо вам большое, ребята.
  - Точно больше ничего не нужно?
  - Ничего, - со всей возможной твердостью ответила я. И добровольные помощники, наконец, ушли.
  Олег зашевелился. И открыл глаза. Я присела рядом.
  - Ты как?
  - Нормально, - ответил он. - Почему ты раздета? А... помоги-ка сесть.
  Получив назад свою одежду, я почувствовала себя гораздо комфортнее. Прав был Витя... Или Сережа, кто их разберет, действительно, не май.
  - Сейчас приедет Алла, - доложила я.
  - Хорошо, - кивнул он. И замолчал.
  Он выглядел совершенно обычно. Похоже, все было в порядке. Но что-то мне не нравилось. Наконец я сообразила, что именно: его лицо снова было той красивой и бесстрастной маской, к которой я привыкла. И которую считала его настоящим лицом. Будто и не было саксофона, улыбки, портвейна... и пьяного Юрика. Ничего не было. Мне все приснилось.
  - Твой инструмент, - кивнула я на футляр у его ног. Он снова наклонил голову, в знак благодарности, я полагаю. Или просто, все еще было плохо.
  - Что с тобой случилось? - решилась я.
  - У тебя же была неплохая версия, - ответил он, - Реакция на алкоголь.
  - Ты все слышал, - поняла я.
  - Ты действовала безупречно. Если тебя это интересует.
  Я поняла, что ответа не дождусь, и выругалась сквозь зубы.
  - Как меня утомили ваши тайны мадридского двора, это неописуемо! Как я могу действовать безупречно, если я ни фига не понимаю, а?
  - Не знаю как. Но у тебя получается. Я сам удивляюсь...
  Олег говорил отрывисто и неохотно. Я все поняла и замолчала. В самом деле, закатывать скандал человеку, только что перенесшему обморок, как-то не совсем этично.
  Так мы сидели на ветру, глядя на отъезжающие и приезжающие машины, вдыхали сырой воздух с примесью бензина и молчали. Потом подъехала Галочка, кинулась к Олегу. Но, наткнувшись на его неожиданную холодность, обиженно затихла.
  Наконец на своем пижонском белом "Форде" подъехала Алла и кинулась к нам через всю стоянку, без шапки и в незапахнутом пальто. Я кивнула Олегу, взяла Галочку за руку и скомандовала:
  - Пошли отсюда.
  - А... это кто, жена?
  - Нет. Потом все объясню, - мне удалось утащить Галочку до того, как Алла подлетела к скамейке. По тому, каким взглядом проводил нас шеф, это тоже было сделано правильно.
  Как я устала от собственной безупречности, кто бы знал!
  Галка села за руль, и мы покатили в центр города.
  Я вдруг заметила, что все еще держу мобильник в руке. Не знаю, что за бес меня толкнул: обида или просто досада на себя... или это одно и то же. Я активировала окно SMS и набрала сообщение: "Прошу перевести меня по собственному желанию назад, в отдел Маргелова, на прежнюю должность, без сохранения повышенного оклада". И отправила на номер Влада Осорина.
  Ответа я не ждала. Вернее, ждала, в виде приказа зайти в отдел кадров, утром понедельника. Однако, телефон зазвонил меньше чем через минуту.
  - Что случилось? - спросил Влад.
  - Ничего, - коротко ответила я, перенимая стиль третьего этажа, - просто хочу назад. По Алику соскучилась.
  - Таня, ты сейчас вдохни, выдохни, расслабься... И ничего не решай, хорошо? В понедельник поговорим. - Я молчала, и Влад добавил, - если ты не изменишь мнения, подашь заявление на фирменном бланке, как положено. Я его подпишу. Договорились?
  - Договорились, - буркнула я и отключилась.
  
  4.
  "Всего каких-нибудь два месяца назад оптово-сбытовая компания "Олима", по торговле бытовой химией и разными полезными мелочами, считалась самой стабильной и надежной на этом рынке. "Олима" привлекла к своей деятельности тысячи людей. Поверив в перспективы, обещанные ловкими менеджерами "Олимы", мужчины и женщины, в основном, не слишком богатые, вкладывали в предприятие и свои небольшие сбережения, и еще более дорогое: свой труд и свое время. "Олима" обещала им сказочные доходы уже через несколько месяцев после вступления в "бизнес"... Все обернулось банальным обманом... "Олима" прекратила свое существование, объявив себя банкротом. Генеральный директор кампании, двадцатишестилетний Антон Бакшаров, скрылся. Вместе с ним исчез и главный менеджер "Олимы", Максим Чернов. На счета кампании, и все ее движимое и недвижимое имущество, был наложен арест, но, как, вероятно, догадываются наши телезрители, деньги, вырученные от продажи бывшего монстра, вряд ли покроют все потери людей, доверившихся Бакшарову и Чернову..."
  Антон все время искренне удивлялся, зачем люди смотрят такие, с позволения сказать, новости. Чтобы быть в курсе событий? Событий, происходящих где? Вероятно, в виртуальной реальности, которую черт знает, зачем выдумывают журналисты.
  Короткое сообщение, а неточностей и откровенного вранья... Во-первых, "Олима" объявила о банкротстве не два, а полтора месяца назад. Во-вторых, никаких "сбережений" люди в его предприятие не вкладывали. Без надобности ему были их сбережения. В-третьих, "сказочных доходов" они никому не обещали... Вообще, что такое "сказочный" доход? Сколько это в переводе на "пощупать"? Шел, упал, потерял сознание, очнулся - пещера с сокровищами? А в придачу лампа со сговорчивым джинном, а в виде бонуса магрибский колдун на хвосте... Что обещали людям, то они зарабатывали. Кто мог. Ну, а кому оказалось слабо - извините. Бесплатного сыра даже в мышеловках не бывает. В четвертых, средств, вырученных от продажи арестованного имущества, с лихвой хватило бы для покрытия расходов на небольшую локальную войну, а не то, что заткнуть рот нескольким сотням самых говорливых из умственно-отсталых... Проблема в том, что бабки эти люди никогда не увидят. Все сгребут динозавры. Ни фига они не вымерли. Кто так думает, тот просто поверил в очередной миф, выдуманный журналюгами. А в пятых, и это было, пожалуй, самое обидное, никто никого не обманывал. Его фирму просто задавили. Динозавры и задавили. И не из-за денег, территории или влияния на рынке. Его задавили из-за... Антон сам вначале не мог в это поверить! Он, случалось, перевозил бабло в коробках даже не из под ксерокса, а из под пылесосов! Но столько, сколько вложила в эту войну "Алекса", он не то, что в руках не держал, во сне не видел. И все только для того, чтобы заполучить в личное пользование деревянную шкатулку, выложенную изнутри мехом кролика, с единственной перламутровой раковиной. Шкатулку без всяких загадочных знаков на мертвых языках и даже без замка. Когда, на раскопках древнего поселения в районе Сухуми, Антон с невероятной осторожностью извлек ее из земли, и впервые взял в руки, она открылась сразу. Словно ждала его. Словно ждала именно его. Чтобы изменить его жизнь.
  Все кронги попадают в рай.
  Но для начала все они должны пройти через ад. Таковы правила этого простенького, но занимательного квеста.
  Он сидел в небольшом кафе. Неподалеку сияла подсвеченным зеленым куполом автозаправка. В окно был виден задний бампер неприметного темно-синего "Опеля". Машины для студентов. Вернее, студенток. На самом деле - вполне приличная тачка, для тех, кому нужны не "шашечки", а "ехать". В меру маневренная, не слишком скоростная, но по нашим дорогам это и не нужно, как все иномарки - комфортна, а по цене - если грохнешь, так и не жалко. В былые времена Антон рассекал на пижонском "Субару"... а во времена еще более былые вообще на автобусе ездил. Так что "Опель" его ничуть не оскорблял и даже настроения не портил. Какой смысл расстраиваться из-за тачки, если ты, по сценарию, движешься сквозь ад...а вот, похоже, и черти пожаловали.
  Автоматические двери раскрылись и впустили небольшого, плотного, не слишком шикарно прикинутого мужичка. Позади маячили, как сказали бы журналисты "сопровождающие лица". И, по своему обыкновению, соврали бы. Потому что лицами две эти квадратные бульдожьи морды не назвал бы и самый кроткий из францисканцев. "Лиц" было двое. Они держались чуть позади босса, и несли свои огромные руки с хорошо развитыми кистями как носят топоры лесорубы, или дворники - лопаты. "А чьи это шаги там на лестнице... а это нас арестовывать идут... а, ну-ну..."
  Босс не удостоил кафешку даже беглого обзора, а сразу направился к нему. Что ж, этого следовало ожидать.
  Он неторопливо подошел к столику, походка у него была грузной. Отодвинул стул. Сел напротив Антона. "Лица" заняли столик по соседству.
  - Звероящер, - сказал босс. Слово упало в относительную тишину полупустой забегаловки как здоровенный булыжник. Тем не менее, бывший Генеральный директор не впечатлился.
  - Очень приятно, а я - Антон. Можно просто - Тоха.
  - Ага. Шутим, - кивнул босс. - Это хорошо.
  Что в этом хорошего, босс объяснять не стал.
  - Ты напакостил на моем участке, - сказал он вместо этого. И выжидающе смолк.
  - А вы, дяденька, значит, местный околоточный? - весело спросил Антон.
  - Можно сказать и так, - босс, похоже, решил пока с тоном смириться, - возможно, ты не знал, что влез за чужой забор. Ну, так теперь ты об этом знаешь.
  - Я должен пообещать, что больше так не буду? - поинтересовался Антон. Он вскинул голову. Взгляд его оказался неожиданно тяжелым, по контрасту с легкомысленным тоном.
  - Это будет не лишним, - согласился босс, - а еще, Звероящер... Ты напакостил. Я был вынужден убирать за тобой.
  - Да-да, дворники бастуют, я слышал, - покивал Антон, в душе веселясь.
  - Теперь ты мне немножко должен, - босс все же решил выдержать тон до конца, хотя глаза у него щурились нехорошо, и желваки ходили.
  - Немножко? - уточнил Антон, - совсем чуть-чуть?
  - Пятьдесят тысяч, на первый раз, будет достаточно, - сказал босс и веско добавил, - не рублей, понятно.
  - Ну да, и не долларов, - подхватил Антон, - доллар что-то в последнее время слегка не того... Монгольскими тугриками возьмете? - оживился он.
  Видимо, у босса были очень крепкие нервы. Да и придурков он на своем веку повидал предостаточно.
  - Хоть гвинейскими кинами. Но сроку тебе, такому шустрому да языкастому - до завтра. Усек? Или повторить еще раз более доходчиво?
  Морды за соседним столиком как-то оживились. Не то, чтобы привстали, но подобрались.
  - А ты, отец, всегда сам за кошельком мотаешься? Бандерлогам твоим в лом? Или не доверяешь?
  - Значит, не понял, - констатировал босс и повернулся к соседнему столику.
  В ту же секунду Антон, сделав быстрое движение кистью, достал то ли из рукава, то ли прямо из воздуха небольшой предмет и метнул его в телохранителей.
  Наверное, в компенсацию за морды, рефлексы ребятам достались отличные. Огромная кисть-лопата перехватила летящий в лицо предмет, подержала немного, и медленно, осторожно разжала. Все это время обе бульдожьи моськи выражали некоторую растерянность.
  Предмет оказался брелоком. Обыкновенным фирменным брелоком: круг с молнией, какие в рекламных целях выпускает фирма "Опель".
  - Это что? - поинтересовался босс. Видимо, бульдогов природа органами речи не наделила. Или они были просто выдрессированы не тяфкать без приказа.
  - Ключи, - честно и предельно искренне ответил Антон, - от моей машины. Лениво мне два дня подряд на этой заправке тусоваться. Там на заднем сидении сумочка кожаная, в ней бабло. Считать до пятидесяти хоть один из твоих вундеркиндов умеет? Пусть отсчитает пятьдесят тысяч евро и притащит. Это все, или мне еще на гвинейские кины их поменять?
  За столиками установилась тишина. Хорошая, такая, тишина, какая бывает в цирке перед смертельным номером. Потом босс, не отводя взгляда от Антона, мотнул головой, и морды вышли. Сразу обе. Видимо, и вправду, со взаимным доверием в его команде было не очень. До их возвращения босс не проронил ни слова, даже не шевельнулся. Антон тоже не горел желанием общаться. Он пил растворимый кофе из огромной красной кружки и жалел, что не может отполировать это дело жареным пирожком с капустой. Типа, ужин миллионера. Впрочем, у босса и так челюсть лежала на столе, так что бог с ним, с пирожком, побережем желудок...
  Бандерлоги явились ровно через три минуты. Надо полагать, деньги считали. Выглядели они встревоженными, но, увидев, что за время их вынужденного отсутствия с охраняемым телом ничего не случилось, заметно расслабились.
  - Занятный ты парень, Антон, - босс впервые позволил себе намек на улыбку, - всегда так кошельки бросаешь?
  - Бывает, бросаю, - подтвердил тот.
  - Понтуешь, или...
  - Понтую, - заверил Антон, - деньги - мусор, и не в них счастье, отец.
  При всей своей банальности и заезженности, эта фраза прозвучала неожиданно так искренне и убедительно, что босс поежился. И одарил Антона еще более пристальным взглядом сощуренных глаз.
  - Ты на самом деле так думаешь?
  - Я не думаю, я знаю. Увы, отец, - Тоха-Звероящер развел руками, - во многом знании, много... сам знаешь чего, не мне тебя учить.
  Он выпрямился, откинулся на спинку пластикового кресла и вперил взгляд в телевизор.
  "Антон Бакшаров предприимчивостью и фантазией отличался с детства, - вещал, меж тем, ко всему равнодушный ящик, - еще в школе, как вспоминают учителя и одноклассники беглого директора, он организовал общество..."
  "...которое называлось: "Лига Птеродактилей". Главными "Птеродактилями" считались он сам и двое его одноклассников - Максим Чернов и Лера Уфимцева. На счету лиги такие "подвиги", как срыв уроков, пропажа классных журналов, порча школьного имущества. Школьные друзья Антона вспоминают, что для того, чтобы вступить в "лигу" необходимо было заплатить "членский взнос", то есть совершить поступок, который главные "Птеродактили" сочли бы достойным. Один мальчик, жаждущий, во что бы то ни стало приобщиться к "избранным" решил пройти по карнизу школы на уровне третьего этажа. Ребенок погиб. После этого чрезвычайного происшествия "птеродактилями" занялись милиция и родительский комитет. Компания была расформирована по разным классам, а Антона вообще перевели в другую школу..."
  Эту передачу, посвященную нашему главному "кассовому" врагу я слушала вполуха, скорее, по привычке. По той же привычке писала ее на DVD. Я была уверена, что мои дни в "Алексе" сочтены, жалела об этом, где еще будут платить такие бабки, да еще за любимую работу... да не в этом, в сущности, дело. Похоже, впервые я так близко подошла к разгадке множества мелких и крупных неясностей, которые сопровождали мою жизнь с самого рождения. Например, почему, когда я спрашивала, кто моя бабушка, мне показывали только одну фотографию, Лики Васильевны Сторожевой, мамы моего отца. Моя собственная мать, видимо, была слеплена из глины... Или прилетела со звезд. Между прочим, после фильма: "Моя мать - инопланетянка" я довольно долго думала, что какая-то сермяжная правда во всем этом есть. Лейла, так ее звали, снимала жесточайший приступ мигрени прикосновением руки, могла успокоить и приручить любую, даже самую злобную цепную собаку, а однажды, в лесу, спокойно и уверенно поладила с самкой кабана, которая вывела на прогулку семерых пестрых поросят. Она совершенно не боялась ездить автостопом и ходить ночью одна по темным улицам. Она вообще ничего не боялась. Но стоило завести об этом разговор, даже в шутку, как она бледнела, сжимала губы, бросала несколько односложных скупых фраз и под любым предлогом уходила к себе.
  Став старше, я начала замечать не в меру пристальный взгляд ее черных, удлиненных глаз. Она что-то искала во мне. А, найдя, очень расстраивалась. Просто до слез. Спустя некоторое время я поняла - маму радует мое сходство с отцом. И, одновременно, жестоко печалят обнаруженные у дочери свои собственные черты.
  А потом... потом много чего было и хорошего и разного. Хорошего, впрочем, больше.
  - Молодец, парень, - Галочка, закончив возиться в кухне, плюхнулась на диван рядом со мной, - миллионер в двадцать шесть лет! Говорят, у него настоящая, старинная вилла в Ницце.
  - Была, - буркнула я, - теперь она за долги пойдет.
  - Ну и что? За то он пожил всласть, разве нет?
  - Ага... "Таких две жизни за одну, но только полную тревог я поменял бы, если мог".
  - Кстати, о демонах, - как все настоящие женщины Галочка была непоследовательна, - тот мужчина, которого мы спасали, он кто?
  - Вице-президент банка "Алекса" - ответила я чистую правду.
  - Врешь! И играет в переходе? Да неужели у него с деньгами проблемы? В жизни не поверю.
  - И правильно сделаешь, - кивнула я.
  - Он что, так развлекается? - не поняла Галочка, - а с другой стороны, не наркотики же ему колоть.
  - Он даже не курит, - подтвердила я.
  - И не женат?
  - А вот этого не знаю. Как-то никогда не интересовалась. Но, если хочешь, узнаю. Специально для тебя?
  Анкетная база "Алексы" была совершенно недоступна для всяких любопытствующих, даже внутри самой "Алексы". Но нужно же было хотя бы раз использовать по назначению программу, выцыганенную у Кролика. Я ввела ключевые слова: "дата рождения, образование, семейное положение"... и с чистой совестью отправила своего маленького электронного разведчика гулять по сети. А потом открыла новый документ и принялась составлять по форме два заявления: о переводе на прежнее место работы и об увольнении, если первое не прокатит. Не утруждая себя поиском подходящих формулировок, я написала: "не сработалась с новым коллективом и руководством", вывела документ на печать, и позвонила секретарю Влада.
  Как ни странно, президент меня ждал. Никуда не укатил. Хотя, может, никаких дел за воротами "Алексы" у него сегодня не было?
  Войдя, я, как и в прошлый раз, залюбовалась "небом". Князь терпеливо ждал. И, по-ходу, улыбался.
  В кабинете тихо играла музыка. Какое-то радио.
  - Кретинская песня, - высказалась я, усаживаясь в кресло.
  - Какая? - не понял Влад, - а, Валерии... Почему?
  - Сам подумай. "Я лечу словно белое перышко на двух крылышках у судьбы". На обоих крылышках всего одно перышко? А остальные куда делись, ощипали? Или вместо них перепонки? Или это просто такое перышко с крыльями... С кожистыми. Потому что иначе фигня получается, масло масляное.
  Влад начал смеяться уже в середине моей речи. В конце он уже полулежал на столе, закрыв лицо руками.
  - Вот что значит аналитический ум, - отсмеявшись, сказал он, - Олег тоже все время говорит, что песня дурацкая.
  Влад подвинул к себе мои бумаги, сощурился.
  - Интересно, если вы с ним так схожи, как же умудрились не сработаться?
  - Сцеплению способствуют шероховатости, - ответила я.
  - Ох, трудно с тобой. Маргелов тоже плакался...
  - Он меня замуж звал, между прочим, - обиженно буркнула я.
  - Да знаю, - Влад отчего-то вздохнул, - при других обстоятельствах... оно, бы, может и хорошо. Семья у Алика... В общем, философом он уже стал, справка не нужна. Он тебя любит, - за чем-то сообщил президент.
  - Ну и... в чем проблема? - не поняла я, - его жена - родственница губернатора?
  - Плевал я на губернатора, - совершенно искренне сказал Влад. И был при этом так печален, словно сама возможность плюнуть на губернатора доставляла ему ни с чем не сравнимое огорчение.
  - Тогда почему бы мне не устроить свое личное счастье? Если уж с карьерой я обломалась?
  Влад немного помолчал. Я тоже с высказываниями не лезла.
  - Пойдем-ка, - сказал он, наконец, - под дерево. Выпьем. Ты как к крепким напиткам относишься?
  - А понадобятся именно крепкие? - слегка удивленно уточнила я.
  - Мне - да.
  - Убиться тапком!
  Мы и в самом деле выпили. В самом начале рабочего дня, честную, хотя и очень хорошую водку. Вопреки собственным словам, Влад ограничился символической дозой в 25 грамм, а мне плеснул щедро... И, пока я не выпила, зажмурясь и махом, и не вцепилась зубами в маленький бутерброд с рыбкой и зеленью, рта не открывал.
  Наконец он, видимо, счел артподготовку проведенной и достаточной.
  - Врать тебе я не хочу, - сказал Влад, - а всей правды сказать пока не могу.
  - Хотя бы намекни. Я понятливая.
  - Алик из семьи с традициями. Для них развод неприемлем.
  - Дичь какая-то, - не поверила я.
  - Для тебя, - возразил Влад, - не всегда можно судить по себе. Менталитет у людей разный.
  - И что, если Алик пойдет против традиций, они вываляют его в перьях и на шесте вынесут из всех пунктов завещания?
  - Примерно так, - кивнул Влад, - и, учти, это - не шутка.
  - А если ему плевать?
  - А ему и плевать, - подтвердил Влад, - он влюблен как сопливый пацан и света белого не видит.
  - Тогда... кому НЕ плевать? - очень тихо и очень спокойно спросила я.
  - Ты угадала...
  - Я не гадаю, - привычно огрызнулась я. - Так что, мой перевод сюда и совершенно дикий оклад за, в общем-то, рядовую работу - это все лишь для того, чтобы я держалась от него подальше?
  Темное бешенство затопило меня с головой и как-то сразу. Только что сидела спокойно, пила водку, рассуждала о несовершенстве жизни. Мгновение спустя уже стою, передо мной маячат огромные темные глаза Влада, а в ушах шум, как от работы реактивного двигателя. А потом мир погас, уже привычно и совсем не страшно.
  Я пришла в себя от холодной воды. Она была везде: сверху, снизу, с боку. Вся одежда была мокрой, волосы - мокрущие, а вода все лилась и лилась. Наконец я сообразила открыть глаза. И обнаружила себя в ванной, под холодным душем. А президент банка с недетской силой держал меня под струей, и сам был мокрым по пояс..., а может и ниже, не проверяла.
  Заметив, что я открыла глаза, Влад немедленно прекратил экзекуцию и выключил воду.
  Черт знает от чего, но настроение у меня резко пошло вверх, захотелось смеяться и куражиться.
  - Понял, что деньгами меня не купить, и решил утопить в собственной ванной? А как бы ты от трупа избавился?
  - А у меня тут где-то мясорубка имеется, и аквариум с рыбками - хмуро пошутил Влад, - ты бы все-таки завязывала со своей пироманией. И тем более, против меня. Я в таких случаях ставлю защиту рефлекторно. И удержаться могу далеко не всегда. От тебя может горстка пепла остаться...
  - Я воскресну, как феникс! - произнесла я нараспев и вскинула руки к потолку. Смех бил из меня фонтаном. Влад тоже не выдержал и улыбнулся в ответ. Потом рассмеялся.
  Потом подхватил меня на руки, крепко прижал, вытащил из ванной и закружил по кабинету, так быстро, что звезды в "небе" понеслись галопом.
  - А ты когда-нибудь изменял жене?
  - Регулярно. Только тс! Это страшная тайна!
  - Я никому не скажу, - прошептала я.
  - И что я тебе за это буду должен?
  - Ничего. Я буду молчать просто так...
  Мы сидели на полу, мокрые как мыши, и хохотали так, словно нас щекотали.
  - Представляешь, уже второй раз ты приходишь ко мне в кабинет, а потом туда приносят два комплекта одежды... Что люди подумают? - Влад вытер лицо салфеткой, бросил мне пачку, - надо хоть кофе сварить.
  - У тебя и кофеварка есть? - изумилась я, - а зачем? Неужели тебе кофе не приносят.
  - Да, пока они соберутся, он сто раз остынет. Да и перехочется.
  - Ты понимаешь, - спросила я уже после того, как переоделась, и с чашкой кофе снова устроилась в кресле под деревом, - что если бы я действительно любила Алика и хотела за него замуж, ты бы меня не остановил.
  - Остановил бы, - спокойно и уверенно ответил Влад, - просто другими средствами.
  Я вздрогнула, словно вдоль позвоночника проползла холодная змейка.
  - Тайна на тайне. Я тут пыталась понять... еще в самом начале своей карьеры, откуда взялась "Алекса". Девяностые годы... Деньги делали на нефти, газе, лесе... Но среди основателей нет ни одного из олигархов, который бы засветился в распродаже природных богатств родины. Ни одного бывшего партийного функционера, так что версию о золоте партии я тоже отмела... Ни одного "авторитета". "Алекса" вообще не мелькала рядом с откровенной уголовкой. Безупречная репутация. Такое впечатление, ребята, что вы клад нашли.
  Влад кивнул:
  - Ты почти права. Только клад нашли не мы. А нам выдали гранд на то, чтобы мы этих кладоискателей аккуратно обезвредили и клад изъяли. Желательно - без фатальных последствий для населения России и нескольких сопредельных государств. Этим мы, в общем, и занимаемся. А деньги это всего лишь инструмент. И далеко не единственный. Так что на счет своей работы - ты не права. Она очень важна. - он встал, тремя шагами пересек кабинет, взял мои заявления. Еще раз внимательно просмотрел. Потом порвал пополам и аккуратно положил на край стола.
  - С этим мы разобрались, да?
  Я невольно кивнула, подчиняясь не столько словам, сколько интонации... ну и еще настроению, куда ж от него.
  - И, с понедельника, с самого утра приходишь не сюда, а в "Клен". Ты знаешь, где их корпус?
  - Что я там буду делать?
  - Учиться, - ответил Влад, - многим полезным вещам. И в первую очередь - держать под контролем свои способности. Иначе кому-нибудь из нас придется тебя убить. Просто, чтобы уцелеть самим.
  - А сможете? - вскинулась я.
  - Сейчас - да. После обучения... не знаю. До того, как ты случилась в нашей жизни, в "Алексе" у меня соперников не было.
  Уже в дверях своего кабинета я столкнулась с Олегом. Он машинально кивнул мне... Все правильно, сегодня еще не виделись. Уже отвернулся, но потом вдруг остановился. И спросил вроде бы нормальным тоном, но ОЧЕНЬ спокойно.
  - Влад в порядке?
  - Даже не ранен, - ответила я, почти не удивившись. Гений, что с него взять.
  - Хорошо, - отметил он и вышел.
  Поздно вечером, уже почти ночью, выпал первый снег. Мара, забираясь под одеяло, заметила в окно, что с неба валятся растрепанные хлопья, тихо порадовалась тому, что снег выпал на ночь. Значит, к утру должен был растаять. Но, когда мобильник, поставленный на семь, запел про сердце-магнит, и Мара дисциплинированно открыла глаза, в ее комнате было светло. Слишком светло для обычного ноябрьского утра. Она отдернула занавеску и поняла, что худшие ее опасения вполне оправдались. На сто процентов. На двести! Первый снег сыпал всю ночь и лег на уже слегка промерзшую землю. Зима пришла внезапно. Мара не успела к ней морально подготовиться... Именно, морально. Шубка-то давно висела расчехленная, мама постаралась.
  Она ненавидела зиму. Буквально, болела, когда город погружался в сероватую вату, холод и темноту. Но тут ничего нельзя было поделать. Разве только найти чемоданчик с миллионом, бросить все и вечерней лошадью до города-курорта Майами. Там, говорят, вечное лето. А еще есть на свете такие страны как Тунис, Алжир... Там, конечно, зимой идут дожди и холодно. Градусов десять выше нуля... Вот бы там померзнуть!
  С утра в институт ноги не несли. Мара вполне осознавала, сколько девчонок просто мечтали оказаться на ее месте. Спали и видели, причем многие даже в ночь накануне рождества. Вуз был престижный, экономики и права, и совсем не дешевый, родители тянули его из последних сил. Проблема была в самой Маре. Точнее, две проблемы: экономика и право. Она терпеть не могла ни то, ни другое. В детстве она мечтала стать врачом. И непременно - на "скорой". Но мамуля, стоило Маре заикнуться о медицинском, встала на дыбы не хуже коня Медного Всадника. Грязь! Кровь! Нервы! Постоянный стресс! Безденежье! И все это - ее дорогой дочке?! Ни за что! Только через ее труп!
  Пришлось подчиниться. В конце концов, деньги на учебу давали родители, а кто платит, тот и заказывает музыку.
  У подъезда Мара немного задержалась. Сапоги она одела осенние, в глубине души надеясь, что к полудню снег все же растает. Ступать в них по сугробам совсем не хотелось.
  Наверное, только поэтому в сером утреннем свете она заметила приклеенное на дверь подъезда объявление:
  "Последователи учителя Мукту приглашают желающих обрести духовное совершенство, поднять личный энергетический уровень и укрепить щиты, добиться процветания, личного счастья и внутренней гармонии, а так же избавиться от алкогольной, никотиновой, наркотической, либо другой зависимости. Собрание кружка состоится в 19.00, 12 ноября в помещении клуба "Риф" на улице Некрасова 12."
  - Спасатели, - про себя фыркнула Мара, - Чип и Дейл спешат за пивом.
  Вспомнилось, как всегда вдруг, что сегодня нужно отдать в канцелярию фотографии. Разумеется, сфотографироваться она забыла. Впрочем, срочная фотография находилась совсем рядом, в магазине. Забежать, щелкнуться, через две минуты все готово, даже не слишком опоздает.
  Мара решительно спрыгнула с крыльца, своими непоправимо осенними сапожками прямо в рыхлый снег, и зашагала к магазину.
  В срочной фотографии ребята работали веселые. Будка встречала клиентов симпатичным плакатиком: "Если тонкий альбом и плохие фотки - значит паспорт". Чуть ниже, более мелким шрифтом, красовалась надпись: "Не так страшен черт, как его фото 3 х 4". А левее Мара углядела уже знакомое объявление последователей учителя Мукту.
  Настроение окончательно испортилось.
  - Как вы позволяете себе на стену эту пакость лепить, - раздраженно сказала она, усаживаясь на жесткий стул перед цифровой камерой. Девушка-фотограф безразлично пожала плечами:
  - Это не моя стена, а хозяйка разрешила. Сядьте прямо. Подбородок чуть ниже, а то у вас глаза под образа...
  - А хозяйка что, из тех, кто у цыган мед покупает?
  - Не шевелитесь, не моргайте... Все, можете расплачиваться. Не знаю, вроде нет. Она умная женщина. Учитель Мукту у нее внука вылечил.
  - Еще скажите, что у внука был паралич! - недоверчиво и раздраженно проговорила Мара, роясь в кошельке.
  - Да нет. Все лишь хронический бронхит. Тоже мало радости для маленького мальчика. Врачи только прогревания назначали, ну и лекарства при обострении. Все равно ничего не помогало, мальчик все время кашлял. Мы в прошлом году, наверное, полгода сами работали, хозяйка постоянно то по больницам, то по санаториям, то по аптекам. А учитель Мукту только один раз посмотрел на ребенка - и все. Сейчас пацан в садик ходит. Хозяйка говорит, даже насморка нет.
  - Не верю, - Мара сердито запихнула фотографии в сумку и, запахнув куртку, процокала каблучками к выходу, - все равно не верю. Вот если этот Мукту посреди зимы лето утроит... Тогда может быть...
  - Девушка, - позвал негромкий голос. Она как-то сразу поняла, что обращаются именно к ней. И одновременно ощутила острое нежелание оборачиваться. Сделав вид, что не расслышала, Мара взялась за ручку двери.
  - Девушка, - повторил голос, - а зачем вам посреди зимы - лето?
  По-ходу, порадовать Галочку мне была не судьба. Олег оказался не только давно женатым, но и счастливым отцом двоих детей. И, раз уж судьба подкинула мне секретные материалы, я зарылась в них, как крот.
  Любопытсвенные вещи начали обнаруживаться сразу. Высший эшелон "Алексы", практически весь, был повязан семейными узами. Больше того, лишь у двоих я обнаружила по одному ребенку - у самого Влада и одного из молодоженов, вступивших в законный брак всего год назад. Количество отпрысков в других семьях варьировалось от двух до пяти. Даже Алка, тощая, как жердь... пардон, стройная, как кипарис, оказалась матерью аж троих оболтусов школьного возраста. Спятить можно! Когда же она успевала работать?
  С одной стороны, ничего странного в этом не было. Люди с уровнем дохода выше среднего могут себе позволить вырастить и воспитать столько наследников, сколько собственные нервы выдержат. С другой... Приращивать население большинство сотрудников банка начали еще в те времена, когда никто не слышал об "Алексе".
  Ну, ладно. Чего в жизни не бывает. Возможно, у отдела кадров есть секретная директива брать на работу преимущественно людей семейных и многодетных. Может, по каким-нибудь исследованиям, количество детей как-то влияет на отношение к работе. Непонятно, как я в эту компанию попала, но коль скоро есть правило, исключения тоже должны быть.
  Вторая странность - никто... НИКТО ВООБЩЕ из всего руководящего звена "Алексы" не был местным. В Белоозерск всех принесло из каких-то далеких мест, география России и сопредельных государств была представлена почти полностью. Включая дальневосточную станцию Ерофей Павлович.
  Кстати, сам Влад был родом из Москвы.
  На третью странность я наткнулась почти случайно, и вполне могла бы остаться в счастливом неведении, но судьба, кажется, решила, что в последнее время я много удивляюсь и мало думаю. Она была права.
  Анкеты располагались не по порядку.
  Во всяком случае, не по алфавитному порядку.
  Если бы это была картонная папочка на завязочках, или даже современный пластиковый скоросшиватель, я бы, может, и не удивлялась. Мало ли у кого какой бардак в секретных документах. Но беспорядок в файлах, которые раскладывает компьютер?! Это было за пределами даже моего представления о реальном, которое за последнее время существенно расширилось.
  И поэтому я сделала единственно возможный вывод: бардака не было, был порядок. Просто какой-то другой порядок. И я, прорасти трава на брюхе, его установлю!
  Для начала - проверить, это чисто кадровая аномалия, или в других местах фамилии сотрудников расположены так же хитро. Например, в ведомости на зарплату... Но в бухгалтерские файлы я не полезу. В случае чего будет просто не отмыться. Да и не нужна мне ведомость на зарплату. Хватит табеля учета рабочего времени...
  Ох, предупреждал меня Кролик, чтобы я этого не делала. Предупреждал! А Кролик зря не предупреждает. Но другого-то выхода нет!
  Нет ничего легче, чем уговорить того, кто очень хочет, чтобы его уговорили. Тем более, если этот кто-то - ты сам. Но охотничий азарт еще не окончательно забил мне мозги. На ночь я "качалку" Кролика ставить все же не стала. Воткну завтра утром. Подумаешь, всего день простоять, да ночь продержаться.
  Снег повалил снова. Казалось, здешняя природа вознамерилась разом, в один день выполнить норму по осадкам. Сквозь стекло витрины наблюдать за миром, исчезающим в снежной круговерти, было даже забавно. В кафе, теплом и не по-зимнему уютном, горели лишь две оранжевые лампы, под самым потолком, и четыре бра у столиков. Медового цвета шторы с горчичными кистями были наполовину задернуты. Посетителей, кроме них, не было вообще.
  - Меня зовут Рустам.
  Вот уж не подумала бы! Мара даже моргнула от удивления. Русые волосы, правда, не есенинский чуб, цивильная короткая стрижка, светлая кожа. Глаза серо-голубые... или просто серые, при таком свете не разберешь. В чертах лица ничего "кавказского", уж скорее новый знакомый был похож на поляка. Словом, типично славянская внешность. Лет ему было, как навскидку определила Мара, что-то около тридцати. Словом, совсем не ее "экологическая ниша". Попробуй ее тридцатилетний сосед так вот подойти и пригласить Мару "на чашечку кофе", она бы лишь плечами пожала. А, может быть, и нагрубила.
  Но - не пожала и не нагрубила почему-то. Решила, что и экономика и право как-нибудь переживут этот день без нее.
  - Тамара, - представилась она.
  - Для друзей просто Мара. Но я пока еще ничем не доказал, что друг, - улыбнулся Рустам.
  Она мгновенно перепугалась:
  - Откуда вы?.. Кто вы?
  - Сотрудник Моссада. А по совместительству - местный маньяк. Кстати, мы же договорились - на "ты", - перебил он.
  - Как ты узнал мое домашнее имя? - Мара испытующе уставилась на него, всем своим видом демонстрируя, что пытаться ее обманывать - дело зряшнее.
  - Ты мне сказала. Откуда еще я мог его узнать?
  - В прошлой жизни? - Мара подозрительно сощурилась.
  - Сейчас. Люди говорят друг другу гораздо больше, чем кажется им самим. Нужно только услышать. Слова. Интонацию.
  На овальном, слегка подкрашенном и очень симпатичном лице отразилось сомнение. И одновременно... Он поймал ее мысль как мячик для пинг-понга.
  - Учить этому не нужно. Все зависит не от умения, а от желания. Ну и от мужества, разумеется.
  - От мужества, - не поняла Мара.
  - Иногда нужно очень много мужества, чтобы слышать то, что есть, а не то, что хочешь, - пояснил Рустам.
  - Ты читаешь мысли? - предположила Мара. Рустам качнул головой, улыбаясь ей одними глазами.
  - Сомневаюсь, что это возможно. И очень сомневаюсь, что это вообще нужно. Мысли человеческие это эфирный пар. Они редко воплощаются в дела. Другое дело - чувства. Они почти всегда предопределяют поступки. Но чтобы быть в курсе чувств другого человека, совсем не обязательно лезть ему в голову. Нужно просто смотреть внимательно. И хотеть видеть то, что есть. А не то, что хочется.
  - Ты из этих... сектантов? - догадалась Мара, - последователей учителя Муфта?
  - Ну да, конечно, - кивнул Рустам, - они повсюду. Мы все - в матрице.
  Мара наконец рассмеялась. И потянулась к капуччино, который здесь и впрямь готовили великолепно.
  - Я впервые прогуляла институт, - призналась она, отчего-то не испытывая ни малейшего смущения.
  - Ну и как ощущения?
  - Отлично!
  - Не любишь свою будущую специальность?
  Мара уже не удивлялась. Новый знакомый обладал проницательностью поистине сверхъестественной, но отчего-то чувствовать себя под рентгеновским аппаратом было... приятно. Наверно, потому, что это был очень доброжелательный рентген.
  - Кому сейчас нужны юристы с экономическим уклоном? Все рабочие места заполнены, кризис перепроизводства! Вряд ли я найду хорошее место...
  - Тем более, что было бы обидно потратить свою единственную и неповторимую жизнь всего лишь на поиски "хорошего места" - в тон ей произнес Рустам.
  - Я всю жизнь мечтала спасать людей, - неожиданно выпалила Мара.
  - Опасное желание, - Рустам вдруг сделался очень серьезным, наклонился вперед. Мара подумала, если он возьмет ее за руку, что делать? Или ничего не делать? Но за руку он ее не взял...
  - Почему - опасное? - опомнилась Мара.
  Новый знакомый приблизил к ней свое лицо, совсем рядом оказались глаза: темно-серые, как она отчетливо разглядела. И заговорил: тихо, спокойно, убедительно.
  - Потому что мы живем в мире, построенном на принципах бинарной логики. Для того, чтобы он существовал, все действующие силы должны уравновешивать друг друга. Летнее тепло и зимний холод, темнота ночи и солнечный свет... Верующий человек сказал бы: Бог и дьявол. И в безопасности мы только на терминале. Границе, разделяющей две противоположности. Мы в безопасности, пока живем для себя, решаем за себя, любим или ненавидим только себя. Как только мы делаем шаг, безразлично, к богу или к дьяволу, просто шаг с терминала - мы становимся на одну из сторон. И другая немедленно наносит удар.
  Мара хотела отшатнуться. Разговор вдруг перестал ей нравится. Да и сам новый знакомый из умного и интересного собеседника превратился в... то ли вестника апокалипсиса, то ли просто психа. Но что-то ее удержало. Может быть, то, что в лице Рустама не было ни малейших следов безумия.
  - Смотри, - приказал он. Она подчинилась. Кажется, у нее не оставалось выбора. Он сжал руку в кулак. Медленно провел над ней другой рукой. И разжал. На ладони лежал небольшой продолговатый камешек с дырочкой. Куриный Бог.
  Фокус Мару не впечатлил. В цирке и не такое показывают. Но Рустам сказал:
  - Возьми, - и она без слов протянула руку.
  Камень лег ей в ладонь и показался неожиданно теплым. Желтая цепочка толстой тяжелой змейкой скользнула следом.
  - Носи всегда, даже в душе, - велел он, - когда тебе понадобиться помощь, сожми в кулаке, так крепко, как сможешь. Чтобы почувствовать боль. И подумай обо мне.
  - Какая помощь? - растерянно спросила Мара.
  - Ну, например, в кино будет не с кем сходить, - Рустам снова откинулся на спинку кресла и легко улыбнулся, - кто знает, может как раз это будет для тебя важнее всего в мире.
  - Его можно использовать только раз?
  - Да нет. Он многоразовый. Пока я жив... буду тебя беречь.
  - Пока ты жив? - испугалась Мара.
  - Ну, я то давно ушел с терминала, - Рустам пожал плечами.
  - По законам жанра тебе теперь полагается сделать загадочное лицо и растаять в воздухе, - пробормотала Мара.
  - Загадочное лицо - не проблема. А вот в воздухе растаять - извини, не получится. Не умею, - сказал Рустам. И с неудовольствием подумал, что, похоже, начал врать. А значит, встречу пора сворачивать. Тем более, что боевую задачу он вполне успешно выполнил, девочка "помечена". Так что можно прощаться и уходить.
  Запустить "крокодила" я не успела. Мою руку перехватила другая рука. Узкая, сухая и очень сильная. Я как-то мгновенно поняла, что дергаться бесполезно. Раньше, чем обернулась и увидела, кто меня ущучил.
  Это был не один из секкьюрити. И даже не "Клен".
  За спиной стоял Олег, собственной персоной. И смотрел на меня пристально и бесстрастно, как на редкий экземпляр таракана.
  - Я думала, ты давно ушел домой, - пробормотала я.
  - Я хотел, чтобы ты так думала, - кивнул он и, утопив кнопку громкой связи на аппарате, коротко сказал:
  - Зайди.
  За окном медленно утопали в чернильной тьме городские окраины. Фонари тут были только наши, "фирменные", и, понятно, у самой земли. А муниципального освещения, луны и компании, не разглядеть за плотными густыми тучами.
  Настроение под-стать. Я даже не испугалась, мне было мутно и тоскливо.
  - Олег, я...
  - Помолчи пока, - пресек он. И я заткнулась. А что мне еще оставалось?
  Через три минуты тягостной тишины появился сам князь Влад собственной персоной. Я уже не удивлялась.
  Он подошел к столу, аккуратно взял флэшку. Переглянулся с Олегом. И только после этого соизволил заметить меня.
  Мне приказали молчать, и я молчала. Смотрела в пол.
  - Объяснения твои нам не нужны, - тяжело сказал Влад, - тем более, что мы вполне догадываемся, что услышим. И я, и, тем более, Олег, за все время работы здесь таких объяснений наслушались предостаточно. А расклад у нас такой: ты рассказываешь подробно, кто, когда, с какой целью тебя нанял. И - катишься на все четыре стороны, живая и невредимая. Либо ты изображаешь из себя Бонивура...
  - И тогда вы вдвоем тащите меня в подвал и подвешиваете к потолку? - хмуро спросила я.
  - Зачем? Мы просто звоним и вызываем Аллу.
  - Она что, тоже задержалась на работе? - удивилась я, - а сегодня, вообще, кто-нибудь ушел вовремя?
  - "Алексу" пытаются ломать не так уж часто, - заметил Олег, ни на кого не глядя, - событие не рядовое.
  - Так как? - подтолкнул Влад.
  - Никак, - огрызнулась я, - зовите кого хотите. Хоть Аллу, хоть вашу хваленую охрану с паяльником.
  - Для тебя был бы лучше паяльник, - заметил Влад, - если Алла займется тобой всерьез, после ее обработки ты вряд ли останешься полноценным человеком. Если выживешь.
  - Значит, судьба такая - ответила я, выпрямилась и, откинувшись на спинку кресла, прикрыла глаза. Кролик, Кролик... правду говорится, избавь меня боже от друзей, а от врагов я сам избавлюсь. Чует мое сердце, никто еще так крепко тебя не подставлял.
  - Звони Алке, - скомандовал Влад.
  Я даже не вздрогнула. И глаза не открыла.
  - Подожди, - сказал вдруг Олег, - давай посмотрим, что она скачала.
  - Мне не интересно, - ответил Влад, - главное, отсюда ничего не ушло, - и с усталым безразличием и с размаху плюхнулся в кресло напротив. Я слушала, как Олег возится с моей, вернее, Кроликовой ручкой, кляла себя за глупость последними словами, и пыталась заставить себя почувствовать страх. Безуспешно.
  - Не понимаю, я что, мало тебе платил? - раздраженно проговорил Влад, - или ты из-за раздолбая Маргелова?..
  - Влад, - вдруг позвал Олег. Если бы я не знала его... вернее, его здешнюю ипостась так хорошо, я бы поклялась, что он озадачен, - посмотри сюда. Не поленись.
  - Что там такое? - буркнул он.
  - Знаешь, такие "икс-файлы" я вижу впервые в жизни. Анкеты, табельный учет... макет рекламного буклета, который не пошел в серию...
  - Смотри дальше, - посоветовал Князь.
  - Это все.
  - Что? - опешил Влад. Его мгновенно вынесло из кресла. В один шаг он оказался у стола и навис над компьютером, почти вжав меня в стенку, - а где остальное? Ты же мамой клялся, что зачистить взлом она не успела!
  - А она и не успела. Это все.
  - За два дня?
  - За два дня, - четко, как автомат, повторил Олег.
  Я открыла глаза, потому что, похоже, становилось интересно. Впрочем, интересно, еще не значило, менее опасно. Скорее, наоборот.
  Влад уставился на меня во все глаза. Во все оба.
  - Ну! Может, ты все-таки соизволишь объяснить, на кой тебе это понадобилось?
  Я молчала. Олег, тем временем, развернул на весь экран макет буклета. Того, который не пошел в серию. Зря, на мой взгляд. Отличный буклет. Яркий. Особенно золотой щит "Алексы" на фоне черного неба, усыпанного звездами...
  - Таня, - позвал Влад. Позвал вполне человеческим голосом, - скажи мне, какие страшные тайны можно узнать из этого барахла?
  - Одну тайну, - уточнила я. - Только то, что вы - пришельцы.
  - Что-что? - князь аж присел, - пришельцы... ты имеешь в виду, из космоса?
  - Не знаю. Из космоса, из прошлого, из будущего, из другого мира... Я знаю лишь одно - здесь и сейчас вы - чужаки.
  
  5.
  - Привет Голливуду, - мрачно произнес Влад. И схватился за голову. - Ох-хо-хо-нюшки... Один из самых перспективных молодых аналитиков кампании. Вероятно, умственное перенапряжение...
  Я высказалась и снова замолчала. Влад мог валять дурака сколько угодно, но шеф, парень, серьезный по определению, спектакль не поддержал. Он смотрел на монитор и едва заметно качал головой.
  - Что? - потребовал Влад, - Олег, ты не завис?
  - Маргелов был прав, - ответил шеф и, наконец, отвернулся от картинки, которая так его заворожила, - она и в самом деле талантлива. При таком уровне информированности сделать такие четкие выводы...
  - У нас что, эпидемия? - изумился Влад. Надо отдать ему должное, очень естественно изумился. Видно, тоже был талантлив. В своем роде.
  - Созвездие Феникса, - пояснил Олег, - и порядок расположения анкет.
  - Сначала я заметила, что фамилии начинаются с буквы "я", - тихо заговорила я, почувствовав, что молчать дальше становится просто... непродуктивно, - так во многих алфавитах бывает, это почти норма. Но не в современном русском языке. Ты - родом из Москвы. По анкете, - торопливо добавила я, - а начальник отдела кадров, Лариса, из Томска. В Сибири, по-ходу, тоже говорят по-русски. В общем, это меня насторожило. Я стала проверять дальше. Переписала весь алфавит. Ну, может не весь, - поправилась я, углядев, как поморщился Олег, - двадцать одну букву. Запустила в Интернет... Такого алфавита всемирная паутина в глаза не видела. Конечно, все бывает. Есть редкие племена на островах, мертвые языки... Но если внимательно посмотреть на рисунок буклета... Такого неба в этом мире просто нет. Ни на каких широтах. Это я знаю точно, астрономия была моим любимым предметом в школе. Но я еще со звездными картами сверилась, на всякий случай.
  Влад слушал меня очень внимательно. А, когда я замолчала, подождал еще немного. Думал, кто-нибудь пожелает что-то добавить?
  - Художника я наказывать не буду, - произнес он, наконец, -художник, как все люди искусства, сам не ведал, что творил, ему простительно. Но какого... никто ничего не заметил?! Буклет смотрели пять человек. Всех оштрафую на половину месячного оклада.
  - Ты его тоже смотрел, - напомнил Олег.
  - Себя тоже оштрафую, - рявкнул Влад, - ты представляешь, что было бы, если бы он пошел в серию? Кстати, почему его завернули, не помнишь?
  - Решили что небо это слишком глобально, - ответил Олег, который, разумеется, помнил все со времен мамонтов.
  - Про анкеты я уже не спрашиваю. Такой грандиозный косяк... и никто, ни одна душа! Завтра же исправить, а программисту - вставить персональный фитиль - распорядился он и повернулся ко мне, - Надеюсь, ты этой информацией ни с кем не поделилась?
  Я помотала головой.
  Влад снова угнездился в кресле. Олег так и остался стоять, прямой и невозмутимый.
  Мы еще немного помолчали, на этот раз как солдатики, которым посчастливилось уцелеть под очередным обстрелом. Событие вполне рядовое, но все равно приятно. Принесли кофе, три чашки. Оказалось, Олег распорядился.
  - Ладно. Все хорошо, что хорошо кончается, - Влад подарил мне одну из своих "фирменных" улыбок, которые в определенных кругах давно стали брэндом "Алексы", - в ближайшую субботу получишь премию в размере оклада, за неоценимые услуги перед кампанией. Ну и за моральный ущерб, заодно. Хотя я думаю, что взгрели мы тебя по делу.
  Спорить я не стала, по делу так по делу. А деньги лишними не бывают. Легкими, как оказалось, тоже. Меня "колбасило".
  - А что, леди и джентльмены, не пропустить ли нам по стопочке где-нибудь в "Погребке", например, - предложил Влад, - Таню я приглашаю и надеюсь, что отказа не будет...
  - А мне ты, значит, отдаешь распоряжение в служебном порядке, - констатировал Олег.
  - Извини, - Влад развел руками, - иначе ведь отмажешься.
  В коридоре мы разделились. Владу нужно было заскочить к себе, что-то взять, что-то запереть. Мы с Олегом остановились у лифта.
  Шеф держался отстраненно, но, видно, ЭТОТ Олег иначе просто не мог.
  - Больше личного сыска не надо, - сказал он.
  - То есть, если я о чем-то просто спрошу, то ты просто ответишь? И скажешь правду?
  - За тобой ходит шатора. Может быть, ты и забыла об этом, но я - помню.
  - Хочешь сказать, иметь ее врагом опаснее, чем тебя - другом?
  - Я тебе должен, - вместо ответа сказал Олег, - четыре тысячи. Так что плачу я. И не спорь.
  - Не буду. Плати. Только ты мне ничего не должен. Я просто... мне... безумно понравилось. Ты играешь так, как летают ангелы.
  - Спасибо, - Олег сделал попытку усмехнуться, - красивое сравнение. Только немного не ко времени. Я сейчас - не тот человек, который тебя поразил.
  - Если хочешь правду, - произнесла я, глядя ему в глаза, - такой как сейчас, ты нравишься мне гораздо больше, чем тот, второй.
  - Еще раз спасибо. Но сейчас я твоего признания все равно не оценю. Мне просто не интересно.
  Я улыбнулась.
  - Думаю, это не правда.
  Он вопросительно приподнял бровь.
  - Ты ведь хороший шахматист. Значит - стратег.
  - И что?
  - Как один человек относится к другому - это стратегическая информация. Разве нет? Тем более, в нашем случае.
  - Я не хотел тебя обидеть, - отозвался Олег.
  - А я и не обиделась. На кого угодно, только не на тебя. У меня просто не получится...
  Прокомментировать это заявление он никак не успел, появился Влад, и мы вызвали лифт.
  Этот вечер явно удался. Ресторанчик "Погребок" с восточной кухней, располагался, вопреки названию, на втором этаже гостиницы "Абхазия". Он запомнился мне огромным количеством вкуснейшей, хотя может быть немножко острой еды, очень умеренными дозами красного вина и неспешным тихим разговором обо всем на свете: ближайшем саммите большой восьмерки, новом повышении цен на бензин, корейской ядерной программе, неделе русской моды... Влад и тут был князем. Большая умница и невероятно обаятельный мужчина. Дамы за соседними столиками на него косились, а те, кто посмелее, даже пытались пригласить на танец или "покурить". Олег не улыбнулся ни разу. Он сидел в ресторанчике с таким видом, будто присутствует на затянувшемся совещании. Но Влад, улучив момент, когда мы танцевали, тихонько шепнул: "Не беспокойся. Ему нравится здешняя кухня. И нравится наша компания. Я его давно знаю. Он обязательно порадуется... просто потом".
  Ближе к десяти вечера музыкальный центр отключили, и на маленькую сцену начали подтягиваться музыканты. Я немножко поскучнела, решив, что сейчас нас начнут потчевать фольклором... Но оказалось, что Бог меня все же любит. Экзотические костюмы всего лишь дань имиджу заведения. А начали парни, ни больше, ни меньше, с "Европы": решили, видно, сразу жизни дать так, чтобы никому мало не показалось. Влад вскинул руку с поднятым вверх большим пальцем...
  Галочку бы сюда, подумала я, столько мужиков бесхозных. Может, чего бы и выгорело, под такую-то музыку. Интересно, помнит ли ее Олег... Может, стоит ей позвонить... Ну и чего я скажу? Сижу в кабаке с классными ребятами, один из них когда-то на тебя вроде запал, но оказался давно и прочно занятым. А ты чем занимаешься, мне блинчики на завтрак печешь? Или курочку на ужин жаришь?
  - Ты чего, Таня? - испугался Влад, - у тебя вдруг такое лицо сделалось...
  - Какое?
  - Ты сощурилась, как будто в кого-то целишься.
  - Извини, - я покаянно улыбнулась, - исправлюсь. Все отлично, правда. Смотри, сейчас какая-то девушка петь будет. По-ходу, не солистка.
  - Может кто-то из посетителей, - предположил Олег, - здесь иногда разрешают.
  К самому краю эстрады вышла высокая девица с короткой черной стрижкой, в открытом платье до полу. Пошепталась о чем-то с музыкантами, взяла гитару. Один из парней начал что-то колдовать с секвенсором. А девица довольно уверенно дернула струны, взяла пару сложных аккордов, бросила в микрофон низким, грудным голосом: раз, два, три...
  Возник странный, рваный ритм, тревожный и завораживающий. Вступили басы, как охотники - незаметно, но ощутимо меняя реальность.
  Не дитя, а матерь ада, ночь мудра и первозданна.
  На ладонях князя Влада тьма черней обсидиана.
  В легком танце, в темном сердце вечной жизни миг недолог.
  Не найдет меня вовек обсидиановый осколок...
  Я могла забыть ее лицо. Могла не среагировать на фамилию. Даже голос моя не в меру избирательная память могла не сохранить. Хотя такой голос забыть нелегко... но я забыла. Напрочь. А вот что-то иное... может быть интонации... Какие-то давящие и дергающие, одновременно и легкие и невыразимо упрямые, создающие рисунок, который впечатывается намертво, безразлично - есть у тебя слух, или в детстве рояль на уши упал, ты это запомнишь... даже против воли запомнишь.
  ...Знаменитейший хит Леры Уфимцевой, звезды на час... но необыкновенно яркой. В памяти всплывали всякие мелкие и, наверняка, ненужные подробности: с ней хотел спеть дуэтом Стиви Уандер... Первая строчка во всех хит-парадах...Европейские гастроли... Золотой диск... Потом какой-то скандал со срывом концертов...
  - Она совсем не изменилась за восемь лет, - очень тихо произнес Влад, - в это трудно поверить, но она совсем не изменилась.
  Он в усталости нездешней смотрит в сумрак поднебесный,
  И не знает, что на землю Бог вернул его невесту.
  Так напел бродяга-ветер. Только ветру не скажу я
  Что невеста князя ждет, что я тоскую...
  Ее лицо вдруг сделалось совсем юным. Лицом школьницы. Влюбленной школьницы. И это сломало последний барьер. Я связала все: фамилию давней подружки Бакшарова, лицо женщины-убийцы в "новостях" и эту, напрочь забытую звезду. Даже песню вспомнила, до последней строки.
  - Ты куда? - спросил Олег, тихо и жестко. Оказалось, он глаз с меня не спускает.
  - В туалет, - буркнула я.
  - Сиди, не дергайся.
  - Ты не понимаешь! Это она, - зашептала я, - подружка Звероящера. У нас мало времени, эта песня...
  - Я ведь тебе нравлюсь, - сказал он вдруг, - ну так сделай мне приятное, воспользуйся случаем.
  - Олег, она же его поймала... Смотри, он ничего не слышит кроме этой девицы. Нужно выдернуть микрофон!
  - Ничего не нужно. Сиди, - уверенно бросил Олег.
  Наверное, я бы все-таки вскочила. Но шеф взял меня за руку и крепко сжал.
  Влад смотрел на нее как загипнотизированный. А голос набирал обороты и уже болезненно бил в уши. Не только мне. Многие морщились.
  Окружу его навеки пленом теплого ненастья...
  Если князь найдет невесту, значит, смерть сыскала князя.
  - Олег, она же!... - моя рука оказалась в стальном капкане.
  Я вцепилась глазами в президента. Он сидел, казалось, спокойный и расслабленный, слушал песню. Только шея окаменела. А по виску медленно сползала большая капля пота.
  Долговязая девица допела и опустила гитару. Послышались вялые хлопки. Она стояла и во все глаза смотрела только на одного человека. И вдруг я заметила, что бывшая звезда бледна. И, похоже, у нее кровь носом.
  Влад молча взял со стола салфетки и направился к ней. Через весь зал. И, наверное, только мы с Олегом увидели что, вставая, президент едва заметно покачнулся.
  - Олег, это было нападение! Я ведь не ошиблась, - я повернулась к шефу, намереваясь вытрясти из него объяснения любым способом, вплоть до пытки апельсинами.
  - Ты не ошиблась, - ответил он, - его только что пытались убить. Причем, вполне профессионально, снимаю шляпу.
  - Ну и почему ты не дал мне...
  - Потому что ты действительно перспективна, - с циничной прямотой объяснил шеф, - а она бы стерла тебя в мелкую пыль. Да и меня, пожалуй, тоже. Это была шатора.
  Я резко развернулась к эстраде. Влад о чем-то говорил с девицей. Она, приложив к носу салфетки, кивала. Потом отдала музыкантам гитару и направилась к двери. Ее слегка "вело", это было заметно.
  - А...
  - А Влад Осорин - один из князей Ясы. Его не возьмешь просто так, за рубль-двадцать. Ни у кого из нас, кроме него, не было ни единого шанса.
  - Он бессмертный, - буркнула я, - как Маклауд. Тогда почему он ее отпустил?
  - А что он должен был сделать? Прирезать столовым ножом на глазах у изумленной публики? Шоу продолжается... - я молчала, а Олег, видимо в награду за правильное поведение, продолжал разъяснять, - сейчас они оба больше ничего не могут. Шатора - хороший воин. Она выложилась полностью, вложила в удар все свои силы. Но князь - тоже воин. Он сумел защититься. И на это ушли все его силы.
  - И что делать? - растерялась я.
  - Пить "Хванчкару". Помогает, - исчерпывающе ответил Олег.
  - Ну, можно же хотя бы проследить за ней. Она наверняка сейчас бежит в свое логово.
  - За ней проследят. Не беспокойся.
  Влад подошел и сел на свое место. Он выглядел так, словно ничего не случилось. Но бокал красного вина, налитого Олегом, осушил залпом, и мой шеф немедленно повторил.
  - Нет страшнее врага, чем отвергнутая женщина, - заметил Олег.
  - Она вернется, - ответил Влад, - будь оно все... Она вернется. И я опять не смогу ее убить.
  - Меня зовут Платон, - сказал невысокий, коренастый человек в темном драповом пальто, по виду пятилетней выдержки, и кепке а-ля Лужков. Это была их вторая встреча.
  - Очень приятно, - кивнул Антон, - и что я должен делать с этой бесценной информацией?
  - Пока - просто принять к сведению.
  Иногда человеку просто везет. Существует огромное количество философских систем и духовных практик, позволяющих либо гарантированно добиваться желаемого... либо отказываться от желаний, без ущерба для психики.
  Но иногда, болото нас всех возьми, просто везет. И совсем не обязательно - достойнейшему. Или самому несчастному.
  Антон был уже большим мальчиком, и впадать в отчаяние давным-давно разучился. Но, после полутора месяцев неудач, был близок к тому, чтобы признать: победы не будет. Ему просто не добыть в такие сжатые сроки нужную сумму "чистых" денег.
  И вдруг является мужик в каком-то мутном пальто. Мужик, которого он сам довольно жестко подставил. Приносит на блюдечке то, что Тоха уже не надеялся добыть. И говорит, что его зовут Платон. Хорошо, что не святой Николай, это было бы слишком.
  Платон огляделся. Бульдожьи моськи зависли сзади, олицетворяя, во-первых, бдительность, а во-вторых, стабильность.
  - Однако, ремонт, - произнес он с характерной интонацией популярного телеведущего. И был, разумеется, прав.
  В каморке, где обосновался Звероящер, ощутимо пахло краской, хотя бригада маляров закончила наводить последний глянец на стены небольшого кафе еще два дня назад. Погода -с... На это можно было возразить, что только идиот будет делать ремонт поздней осенью.
  - Я только что купил эту забегаловку, - пояснил Антон.
  Платон развел руками, показывая, что к запаху и прочему антуражу никаких претензий не имеет, ему вообще по барабану, он тут, собственно, по другому делу.
  - Ты здесь, я смотрю, надолго...
  Антон промолчал, не считая нужным как-то комментировать этот, в общем-то правильный вывод.
  - Это мой район, - сообщил Платон. Не дождался реакции и добавил, - надо бы прописаться.
  - В администрации? - прикинулся дурачком Антон, - или, в смысле, "проставиться"? Так погоди, я еще не открылся. Через три денька заходи, нальем за счет заведения, бармена я предупрежу.
  - Кто делает дела в моем районе, со мной - дружит, - веско сказал Платон.
  - Дружит? Или отстегивает? - спросил Антон. Он развернулся на жестком табурете и впервые посмотрел в лицо гостю. Не в глаза, а именно в лицо, в переносицу.
  - В моем районе, - буркнул Платон, - люди предпочитают это совмещать.
  - Люди могут делать что хотят, я им не судья и не советчик, - очень спокойно, подчеркнуто ровно произнес Антон, не отводя тяжелого взгляда. Платон невольно поежился. Этот пацан чем-то смущал его, старого, тертого, выгрызшего себе право "держать" этот район.
  - Друзей я себе выбираю сам, - продолжил тот, - а "отстегивать" буду только тому, кто докажет, что может защитить меня и мое дело лучше, чем я. Пока я таких не встречал, так что никому не отстегивал. Если ты, Платон, окажешься исключением, буду приятно удивлен. Но, скажу честно, вряд ли у тебя есть шанс меня удивить. Если на меня кто и "наедет", - он пожал плечами, - так это будут люди настолько серьезные, что от твоего района воронка останется. В том случае, - безразлично прибавил он, - если я с ними не справлюсь.
  - То есть ты, Звероящер, мне сюда разборку на хвосте приволок, - уточнил Платон.
  - Получается так, - Антон обаятельно улыбнулся, - Мы - мирные люди. Но наш бронепоезд стоит там, где надо. И пушки мы не зачехляем. Извини, отец... Надо же мне где-то кофе пить.
  Секунд десять Платон размышлял. А когда заговорил, надо отдать ему должное, голос его звучал привычно. Во всяком случае, бульдожьи моськи, подпиравшие стенку кабинета, разницы не уловили и не напряглись.
  - Выходит, если я тебя, сынок, пригрею, мне придется с тобой лезть на баррикаду? А если я, к примеру, тебя грохну и этим "серьезным людям" твою башку выкачу, как гарбуза?
  - За мою башку, отец, эти ребята тебе заплатят, сколько сможешь унести: хочешь золотом, хочешь камушками... а хочешь - обедненным ураном, - Антон поморщился, словно от головной боли.
  - И зачем тогда, сынок, мне с тобой дружить? - поинтересовался Платон.
  - Вот и я думаю, на фига ты сюда приперся, - согласно кивнул Антон.
  У Платона было много терпения. Но не бесконечно много. И оно, таки, закончилось. Антон сидел в пустой кафешке один, оружия у него не наблюдалось... да что оружие? Платон кивнул бойцам и те, не задавая лишних вопросов, одинаковым движением сунули руки-лопаты за пазуху.
  В этот момент в полупустой комнате вдруг зазвенело и забрякало, и голос, знакомый с детства с бодрой истерикой заорал:
  Если я чешу в затылке - не беда.
  В голове моей опилки, да, да, да...
  Звероящер, не глядя на Платона и его гвардию, выбросил левую руку вперед, резко, с силой разжал пальцы. Движение было завораживающе красиво. Оба бодигарда мешками повалились на пол. Платон чуть не присоединился к ним, но, скорее, от удивления. Против него никто не воевал. И вообще, войны не было. Просто зазвонил Тохин мобильник.
  - Лера, - ответил он.
  - Антон, у меня проблема, - голос шаторы был неровным, иногда "уходил", словно она бежала...
  - Кто у тебя на хвосте? - понял Антон.
  - "Клен", - выпалила Лера.
  - Много?
  - Почти в полном составе!
  - Ты все-таки решила его достать... Ладно, не паникуй, - Антон потер переносицу, - он жив, я правильно понял?
  - Я его почти достала!
  - "Мы их сделали. Они нас избили", - процитировал Антон, - ты где?
  - Пока в Белоозерске. Меня не выпустят из города! - в голосе зазвучала паника.
  - Где конкретно! - рявкнул Тоха.
  - В районе косы.
  - Ты сможешь продержаться час?
  - Не знаю! Их много!
  - А ты беги, а не считай, - Антон так же внезапно успокоился, - на косе куча всяких забегаловок, кабаков, дискотек. Держись в толпе. Через час мы тебя вытащим. Удачи.
  Он отключился, набрал другой номер...
  - Макс, низкий старт.
  - Она попалась, - мгновенно сообразил Чернов.
  - За сколько ты можешь доехать до Белоозерска?
  - Час сорок... Полтора.
  - У тебя час. Может меньше.
  - Антон, это невозможно! По такой дороге...
  - У нее на хвосте весь "Клен", - жестко сказал Антон, - тебе придется успеть. - А ты?
  - У меня разговор интересный. СЛИШКОМ интересный, - Антон снова поморщился, - выкручивайтесь сами. Зови, если только будет совсем горячо. Удачи, - повторил он и отключился.
  Платон сидел в углу как мышь за веником и медленно вращал круглыми глазами.
  - Извини, отец, бизнес, - бросил Антон, сделал еще одно, едва уловимое движение рукой, и давешние мешки с песком снова обратились в бойцов. Отличных бойцов, как отметил Тоха. Как оказались на полу, они, конечно, не помнили, но помнили полученный приказ. И, придя в себя, немедленно открыли пальбу.
  Им понадобилось всего по четыре выстрела на ствол, чтобы понять, что происходит то, что ни в какие ворота не лезет, даже в футбольные. С расстояния в три шага промазать очень трудно. Но у них получилось. Восемь раз по совокупности.
  - А пули свистят. Пули! - пропел Антон, легкомысленно раскачиваясь на стуле. Канонада не произвела на него никакого впечатления.
  - Кто ты? - через силу выговорил Платон.
  - "Я - часть той силы, что вечно хочет зла, и вечно творит благо", - с пафосом провозгласил Звероящер, ухмыльнулся и демонстративно-медленно поднял руку...
  Горилл вынесло из кабинета. В коридоре загремела опрокинутая стремянка.
  Платон устоял. Точнее, усидел. Чем заслужил определенное уважение Антона.
  - Вот так, отец, - сказал он. И подмигнул, - так кто кого "крышевать" будет?
  Лера бежала вдоль вечерних витрин, стараясь не обращать внимания на прохожих, которые поворачивались и долго, удивленно смотрели вслед красивой высокой девушке, куда-то бегущей по обледенелой улице в длинном открытом платье. Плечи уже не кололо. А ног ниже колен она вообще не чувствовала. Еще в самом начале, на кураже, выскочив из "Абхазии" через прачечную, заметив преследователей, и, виртуозно "срубив" хвост, Лера сбросила туфли. На каблуках она бы далеко не ушла. Впрочем, без них оказалось еще хуже. Уже через несколько шагов тонкие капроновые колготки порвались. Лера бежала босиком, по льду, по грязи, по кое-где расчищенному асфальту. По снегу. Мгновенно обледеневший подол больно хлопал по ногам. Сначала она почти не чувствовала холода... сейчас она его тоже не чувствовала. Уже. Азарта тоже не было. Холод убил азарт.
  Лера своих преследователей не видела, они были профессионалами. Но чувствовала. Спиной, кожей, обнаженными нервами. Их было много. Больше пяти. Хотя сейчас, в ее состоянии, и двух было бы более чем достаточно. Но "волкодавы" не догадывались, что дичь осталась без сил. Они оценивали боевые возможности шаторы высоко, и только поэтому Лера было еще жива. Но кольцо вокруг нее сжималось.
  Она пробовала держаться в людных местах, магазинах, клубах, как советовал Антон. Но быстро поняла, что ее нынешний вид привлекает ненужное внимание охраны. Слишком пристальное внимание. Не то, чтобы рядовой вышибала мог ей чем-нибудь угрожать. Но в ее положении даже секундная заминка, почти неощутимая потеря времени могла стоить жизни. Оставалось одно - бежать по улице. Все время бежать. Перемещаться, путая следы, соскакивая и снова нарываясь на преследователей, не выпускающих жертву из кольца. Создавать иллюзию того, что она движется куда-то, что у нее есть план, есть силы, есть кураж... Джеймсу Бонду проще. Пятизвездочные отели, курорты, спортивные купе... И все время не меньше плюс двадцати. В таких условиях она бы и сама не отказалась спасти мир. А вот попробовал бы он босиком по снегу! Скис бы на второй минуте.
  Лере удалось продержаться уже почти... Она мазнула взглядом по оранжевому табло у дверей круглосуточной почты. Пять минут первого. Она бежит уже почти полчаса. Антон обещал ей час.
  В Антона Лера верила. А вот веры в себя оставалось маловато.
  В переходе мелькнуло лицо. Самое обычное лицо. Человек вышел и направился куда-то, видимо, по своим делам. К Лере? Или мимо Леры? Она не знала, но... Кажется именно это лицо она уже видела. Минут пять назад.
  Если они решили показаться, значит, будут брать, поняла шатора. Где-то здесь машина. Скорее всего, какой-нибудь неприметный синенький "Фольксваген". Любимая марка "Клена".
  Лера метнулась к дверям ночного кафе, но, увидев босую, растрепанную девицу в порванном платье, охранник быстро захлопнул дверь. Лера в гневе вскинула руку. Сейчас она не смогла бы разбить даже обычное оконное стекло, не то, что витрину, но злость оказалась сильнее разума. Безупречная боевая машина сорвалась на критические обороты.
  Знакомое лицо показалось снова. Лера, стоя спиной к закрытым дверям, быстро посканировала взглядом площадку. Слева, у закрытого павильончика курит невысокий мужичок. На противоположной стороне улицы медленно бредет молодая пара, видно, из гостей. И он, и она - пьяненькие-пьяненькие. Со стороны проспекта вывернул неприметный черненький "Опель". Водитель двигался осторожно, соблюдал правила движения, берег машину...
  Еще трое-пятеро, по логике, должны были держать внешнее кольцо, на случай, если загнанной жертве все-таки хватит... не сил, а наглости, отчаянья и везения, чтобы прорваться через кафе или один из открытых магазинов на другую улицу или во двор.
  Не справиться!
  "...Не волнуйся, все пройдет, ангелы не спят. Их не видно из-за облаков".
  Ярко-красный "Порш" бешеным зайцем вылетел с проспекта, нагло подрезал "Опель", обдал водой со льдом пьяненькую парочку и, не удержавшись на дороге, выскочил на мощеный тротуар. Машина пошла юзом, Лера метнулась прочь, прижалась спиной к стеклу. Но убийственный полет "Порше" преградил массивный чугунный столб. Машина со смачным "чвяком" впечаталась в фонарь, брызнули осколки фары, заскрежетал, проминаясь, металл...
  Охранник высунулся наружу.
  Лера, сообразив, что ей неожиданно повезло, уже повернулась к забегаловке, но красный "Порш" вдруг распахнул дверцу. Шатора рыбкой нырнула внутрь, не раздумывая о возможной ловушке. Она и так была в ловушке, дальше уже вроде бы некуда.
  Таран ничем не повредил механизм отличной машины. "Порш" сдал назад и, выскочив на проезжую часть, рванул так, словно им выстрелили из катапульты.
  Лера обернулась. Скромный черный "Опель" висел сзади и не отставал, не смотря на то, что скорость все время росла, и уже перевалила за сто. На первом же повороте к нему присоединились два джипа.
  Она повернулась к водителю, и уже открыла рот...
  - Вижу, - лаконично бросил молодой парень с короткой светлой стрижкой, слегка прищуренными глазами и сосредоточенно сжатыми губами. И еще больше притопил педаль газа. Расстояние между ними и преследователями слегка увеличилось. На первом же перекрестке "Порш" выскочил на полосу встречного движения, создал пару аварийных ситуаций, благополучно вырулил из них, занырнул в арку, пугнув бродячих кошек, в одну секунду пересек дворик-колодец. Другая арка оказалась закрытой на решетку. Лера не успела испугаться. Не сбрасывая скорости, машина влетела туда, железная решетка не задержала ее ни на мгновение. Девушка почувствовала удар, инстинктивно пригнулась, а решетка уже с противным скрежетом соскользнула с крыши куда-то вбок.
  "Порш" выскочил на широкий и прямой, как взлетная полоса аэродрома, проспект Мира, и здесь Лера окончательно поняла, что до этой секунды ее спасали медленно и печально. Скорость возросла так мгновенно и резко, что девушку аж в сиденье вдавило. Джипы и "Опель" остались где-то в прошлой жизни.
  - Что, Золушка, опять полночь прошляпила? - спросил водитель, обходя желтый "Форд".
  Лера поджала ноги. В салоне было тепло, и замерзшие ступни начало покалывать. Она знала, что скоро легкое покалывание превратиться в настоящую боль. Но боль - дело житейское, как говорил лучший в мире Карлсон.
  - Ага, - кивнула она, - и мыши мои превратились в отряд "Альфа".
  Водитель хмыкнул:
  - А твоя крестная фея никогда не думала продать патент министру обороны? Или министру внутренних дел?
  - Я сама себе фея. Только палочку потеряла.
  - Гарри Поттер спер, - предположил водитель.
  Скорость продолжала расти. Лера оглянулась назад, но там никого не было.
  - Оторвались, не бойся, - успокоил ее неожиданный спаситель.
  - Толку-то, - ее плечи вдруг опустились, и вместе с первым приступом боли ударила тоска, - они все равно не выпустят меня из города. Все дороги наверняка перекрыты и по земле, и по воде.
  - При всем моем уважении к отряду "Альфа", вряд ли они закрыли небо, - произнес водитель. И, чуть повернув голову к спасенной шаторе, улыбнулся. Почти одними глазами. Они были серыми. Но при этом такими теплыми, каким бывает только море где-нибудь в Хайфе. Или на лазурном берегу. Лера невольно улыбнулась в ответ.
  - Хочешь сказать, что умеешь летать?
  - Хочу сказать, что умею водить вертолет, - просто ответил он, выкручивая руль в очередном рисковом маневре.
  - Послушай, если они нас потеряли, зачем ты так гонишь?
  - Потому что в этом городе есть только одно-единственное здание с вертолетной площадкой на крыше. Те, кто за тобой гонится, могут об этом подумать. Но сделать ничего уже не успеют.
  - Машины-то не жалко, - быстро спросила Лера, скорее чтобы отогнать подальше некстати появившиеся догадки, - дорогая машина.
  - Она застрахована, - спасший ее человек потянулся и включил радио. Передавали футбольные новости.
  - Под сидением мои старые кроссы валяются, - сказал он вдруг, - ты в них, конечно, утонешь, но хоть задние лапы погреешь.
  - Ты всегда такой? - выпалила Лера.
  Не отрывая глаз от дороги, движением бровей, он попросил пояснить.
  - Теплый... Веселый.
  "...Я ведь не просто попавшая в беду красивая девушка. Я - враг. Персонально твой враг, если хочешь. И ты знаешь об этом. Не можешь не знать. Так же как я знаю, кто ты" - Лера подумала об этом, но вслух не сказала. Тем более, что этого, кажется, не требовалось.
  - Так легче жить. Разве нет? Людей вообще проще любить, чем ненавидеть.
  - Ага. Только иногда их приходится убивать, - с неожиданной откровенностью произнесла Лера.
  - Убивать тоже легче с любовью в сердце, - серьезно ответил он, - тогда тебе остается боль, а не пустота. С болью можно жить. С пустотой - нет.
  - Я уже любила, - Лера уставилась вперед, не видя мелькавших домов и машин, и уже не удивляясь свому порыву.
  - Значит, ты это умеешь. Полюби снова.
  - Для этого нужно сначала перестать ненавидеть, - глухо произнесла шатора, - а я не могу. Пока он жив - не могу.
  - Тогда тебе, действительно, придется его убить, - кивнул парень, - только сначала, все-таки, постарайся перестать ненавидеть. Иначе ты убьешь не его, а себя.
  Лера вздрогнула:
  - Ты говоришь страшные вещи.
  - Потому что я - страшный человек. Теплый, веселый и страшный.
  Громада торгового центра "Девятка" выросла неожиданно. Подкова на три тысячи машин осталась справа, водитель снова виртуозно маневрировал, не отвлекаясь на разговоры. Он загнал заметную машину в какой-то глухой угол, бросил, не закрывая, и, крепко взяв Леру за руку, почти потащил к запасному входу, где располагались склады и грузовые лифты.
  Шатора поняла, что для того, чтобы задать главный вопрос, у нее остаются считанные секунды, в вертолете не поговоришь... Но он не дал ей этой возможности.
  - Куда тебя подбросить?
  - По северной дороге едет мой друг. У него серая "Тойота".
  - Хорошо, что серая. Маскировочная. Долго искать будем, - фыркнул он и, скинув кожаную куртку, быстро освободился от толстого шерстяного свитера. Лера одела его без слова - замерзла люто. Только сейчас, когда она окончательно поверила в спасение, Лера поняла, как замерзла, устала, обессилела. Как болят ноги.
  На крыше гулял ветер.
  И, действительно, стоял маленький вертолет.
  Лера подумала, что при таком ветре полет на вертолете может быть довольно рискованным. Но мысль эта как-то не задержалась. Ее спаситель держался очень уверенно и никаких сомнений не испытывал. Впрочем, если он с вертолетом обращался хотя бы в половину так же, как с машиной, сомневаться и впрямь было глупо.
  Машину Максима они засекли уже через десять минут. Это была единственная тачка, которая неслась по обледенелой трассе так, словно ей подожгли багажник.
  - Номер его помнишь? - проорал сероглазый пилот и сунул Лере мобильник, - звони, путь тормозит.
  Вертолет опустился прямо на дорогу. Лера открыла дверцу. Винт вертелся над головой со страшным грохотом, говорить было почти невозможно. Да и не о чем им было говорить. Лера повернулась к своему спасителю, взяла его руку и, без слов, поцеловала. И, по его быстрому взгляду, который обжег шатору, как газовая горелка, Лера поняла: он знает, что она тоже знает... и это был знак глубочайшего уважения к Высшему... но ни в коем случае не вассальная клятва.
  Шатора благодарна. Но она остается свободной. И сама выбирает тех, за кого будет драться.
  Улыбкой, одновременно ободряющей и жесткой, он ей сказал, что принимает ее ответ, уважает за твердость, иного не ждал. И при следующей встрече - убьет.
  С любовью в сердце.
  По тому, с какими лицами покидали кабинет бойцы элитного подразделения "Клен", мы с Олегом поняли, что президент эмоций не сдерживал и в выражениях не стеснялся. Потом Эля пригласила нас, и я приготовилась к буре.
  Но оказалось, что Влад высек своих волкодавов и успокоился. Нас он встретил с хмурым, но совершенно спокойным лицом. В кабинете с видом на лимонное дерево сидела еще одна личность, которой я до сих пор не имела чести быть представленной: тощий жилистый дядька с выдающимся носом и слегка скошенным подбородком. Дядька был росту метр пятьдесят в прыжке, плечами мог заклинить разве что кофеварку, одет был в китайские джинсы, китайские же кроссовки и серый свитер с растянутым воротом, примерно сутки небрит, и столько же не спал. Где-нибудь на рынке поутру его вполне можно было принять за алконавта, жаждущего опохмелки... но только со спины или в профиль. Взгляд у него был тяжелый. Как и положено командиру спецназа, который давно не спал, только что выдержал тяжелейшую боевую операцию, и пять минут назад был взгрет за то, что, якобы, с треском ее провалил. Впрочем, держался он вполне мирно.
  - Познакомьтесь, Александр Храш, командир отряда "Клен" - сообщил Влад то, о чем я уже и так догадалась, - Татьяна Сторожева, аналитик кампании и, по совместительству, наводчица недавнего нападения на президента.
  Я вздрогнула, но Влад махнул рукой в мою сторону, - не верещи. Я знаю, что невольная. Если бы я тебя хоть в чем-нибудь подозревал, ты сейчас сидела бы не здесь, а в удобном кресле в кабинете Алки, и она бы из тебя жилы тянула. А я бы смотрел видеозапись и близко бы ни за что не подошел.
  - На словах ты всегда на удивление вменяем, - бесстрастно заметил Олег.
  - Я и на деле такой!
  - Только вот никак не выпадает случая это проявить, - вставил Александр.
  Дверь распахнулась от мощного толчка и, широким, командирским шагом вошла Алка.
  - Все, мужики, цыц! - распорядилась она, - у нас разбор полетов, а не разборка. Если кто не в курсе, на дворе пять утра, все спать хотят.
  - Если кто совсем падает, я могу кофе сварить, - вклинилась Эля из приемной.
  - Вари на всех, по большой чашке, двойного, с сахаром и без коньяка, - решил Влад. И развернул на столе большую подробную карту Белоозерска, - Саша... Докладывай, как твои орлы сумели так красиво опозориться.
  Если Александр и оскорбился, то виду не подал. Он невозмутимо шагнул к столу, взял со стола маркер и ткнул в небольшой квадратик:
  - Мы приняли объект вот здесь. Прямо у "Абхазии". Она вышла через окно прачечной, покалечила мне двоих бойцов, - он перехватил взгляд Аллы и добавил, - не смертельно. Через неделю будут в строю. Вырвалась на улицу, и дальше мы ее вели плотно, до самой косы. Взять не было возможности, она держалась в толпе. Благоприятная ситуация сложилась только у "Трамвая".
  Влад вопросительно поднял брови.
  - Это кабак такой. Круглосуточный, - пояснила Алка.
  - Никогда не был.
  - И не надо. Ничего там особенного нет, только сидения кожаные и двойные. А пиво разбавляют.
  - Извращенцы, - поморщился Влад.
  - Цыц, - еще раз прикрикнула Алка, - давай, Сашенька, все тебя внимательно слушают. Насколько я поняла, отсюда начинается самое интересное.
  - Мы держали объект тремя кольцами, - так же ровно продолжил Саша, - в ближнем было пять бойцов, один водитель. Второе держали две группы на джипах. Третье кольцо перекрывало выходы из города. У "Трамвая" объект остался один. Я принял решение - брать. Отдал приказ. Ребята приступили к выполнению. В этот момент нам помешали.
  - Как это выглядело? - негромко спросил Олег.
  - Сначала - как самое обычное пьяное ДТП. Придурок, который только что купил права и еще не закончил обмывать. Красный "Порш" выскочил с проспекта, скорость - больше ста, его занесло. Водитель не справился с управлением и врезался в фонарь.
  - Причем врезался так удачно, что почти не повредил машину, оказался в непосредственной близости от вашего объекта, да еще перекрыл твоим бойцам сектор обстрела, - язвительно вставил Влад.
  - Олег спрашивал, как это выглядело, - возразил Александр, - выглядело именно так. Никакого постороннего фона.
  - Не верю, - высказалась Алка. Похоже, это было общее мнение всех собравшихся. За исключением Александра, который точно знал, что он не верблюд. Ну и меня, я то ничего ТОЧНО не знала, поэтому от выводов воздерживалась, только ловила каждое слово.
  - Как изволите, - буркнул Саша, - мне продолжать, или сначала контроль лояльности?
  - Продолжай, - велел Влад и взглядом приструнил Аллу.
  - Продолжаю, - в язвительности, Саша, как оказалось, мог дать фору президенту, - Неизвестный в красном битом "Порше" принял объект и по улице "Путейцев" рванул вот сюда, - маркер прочертил жирную линию. Я поморщилась. Остальные - нет. Оказалось, карта заламинирована, - Здесь мы его упустили.
  - Причина? - быстро спросил Олег.
  - Преимущество в скорости. У него форсированный движок.
  - А вы, стало быть, на педальной тяге ездите...
  - Не кипятись, Влад. "Порш" мы нашли. Сейчас его Денис обнюхивает. Можешь потом у него поинтересоваться, что он там наковырял. Мы не смогли его догнать, хотя выжали из техники все, на что она способна.
  - Где нашли машину?
  - У "Девятки". Неизвестный водитель "Порша" и наш объект ушли по воздуху.
  - По воде аки по суху, - задумчиво пробормотал Влад.
  - Мы проверили. Именно в это время с площадки на крыше взлетел небольшой частный вертолет.
  - Номера по базе пробили?
  - Разумеется, - Александр даже не оскорбился.
  - Числится в угоне, - уверенно предположил Влад.
  - А вот и нет, - впервые Саша позволил себе что-то похожее на улыбку, - еще смешнее. Владельца нам назвали.
  - И кто это? - быстро спросил президент.
  - Угадай с одного раза, - предложил командир "Клена".
  - Банк "Алекса", - сказал Олег.
  - Опаньки, - Алка выразительно посмотрела на президента. Тот выдерживал ее взгляд где-то секунд десять. Потом поморщился и развел руками.
  - Это тупик, - подытожил Олег, - за господином Осориным водится некоторая небрежность в выборе партнеров по шахматам, рыбалке и прочим мужским развлечениям...
  - Вы лучше скажите, - вспылила Алка, - как можно было упустить объект повышенной опасности, ведь вы же элита, я ничего не путаю?! Посторонний водитель на левой тачке... Самому-то не смешно? - Александр молчал, и она добавила, - Ты хоть понимаешь, что тебя, вас, всех нас красиво переиграли?
  - Кем нужно быть, чтобы переиграть элиту? - спросил Олег.
  - Наверное, нужно быть суперэлитой, - брякнула я. Первый раз на этом саммите. И немедленно пожалела об этом, потому что на меня уставились, как на двухголового цыпленка. - Что вы так смотрите? Я не права?
  Влад вздохнул. За окнами все еще было темно, звезд на наших широтах в ноябре не видно вообще, не знать, что шестой час утра, так решишь - ночь глубокая. Эля принесла еще по чашке кофе. Я вдруг заметила, что всегда безупречная секретарша Влада тоже чуть не падает с ног. Прошедшая ночь всем далась недешево. Началось все с моего невинного желания помочь подружке в личной жизни. А вылилось в... А, собственно, во что?
  - Девочка... мы на тебя так смотрим потому, что ты озвучила наши мысли, - хмуро сказала Алка, - если ребята из "Клена" ничего не заметили... Значит, они действительно схлестнулись с высшей лигой.
  - Не может быть, - тихо произнес Влад, обводя нас, каждого, непонимающим взглядом, - Остров не мог выступить против нас.
  - Тогда объясни, мамонт тебя забери, КТО ЭТО БЫЛ?!! - рявкнул сдержанный Александр. Маркер в его руке хрустнул и раскололся пополам.
  
  
  6.
  Дороги неожиданно развезло. Ранняя зима не состоялась, а муниципалитет, как всегда, среагировал оперативно, то есть собрал экстренное совещание, сочинили отписку в область, прорепетировали выступление главы администрации перед горожанами, если телевизионщики все же прорвутся в здание и ущучат "главу" на месте. О том, чтобы убрать с улиц кашу, в которой тонул общественный и личный транспорт, не могло быть и речи. Техники, как всегда, не было. Впрочем, если бы она и была, это бы ничего не изменило, поскольку отсутствовал бензин и запчасти.
  "Вольво" Платона с задачей не справился, и этот бандит средней руки, скрепя сердце, пересел на Тохин "Опель". Тот, хоть и был здесь иностранцем, вполне освоился, тянул прилично, даже не особо возмущался, когда темные, тяжелые сугробы поднимались до переднего бампера. Просто переваливал через них и пер себе дальше. Потихоньку. Скорость Антон не поднимал выше сорока километров.
  - Едем по-пластунски, - прокомментировал он, дисциплинированно тормозя на светофоре.
  На заднее сидение упаковались "сопровождающие лица", звали их, как выяснилось, Тимофей и Альберт... Что называется, нарочно не придумаешь. Максима Антон сопровождать себя в этом вояже не пригласил. Платон расценил это как неописуемую уверенность в себе. И признал, что она имеет под собой почву. Что думали его телохранители, никого не интересовало.
  На самом деле уверенность, конечно, присутствовала, но Максима Тоха отпустил по другой причине. После неудачной атаки на президента Лера осталась совсем без сил, и, как это ни странно звучит, простудилась. Чернов отпаивал ее молоком с медом, менял компрессы и поднимал самооценку. Тоха искренне надеялся, что у него получится. Потому что без Лерки предстоящих месяцев он не мыслил. Не мыслил, даже когда у него не было ничего кроме набранной скорости, погони на хвосте и уверенности в том, что все кронги попадают в рай. А теперь, когда забрезжила надежда, не робкий всплеск оптимизма у неудачника, который вдруг нашел полтинник, а настоящая надежда... Теперь Лерка была нужна ему как воздух. И не только как первоклассный боец, а в первую очередь как та, кто может в полной мере оценить то, что он собирается сделать. И разделить плоды победы. Макс был хорош, он был друг, и Тоха бы умер за него без колебаний, если бы еще мог выбирать, за кого умирать. Но он всего лишь человек. А Лера - существо одной с ним крови и одной судьбы.
  - Приехали, - напористый голос Платона вклинился в его размышления, и Антон, тряхнув головой, переключился с глобальных вещей на текущие проблемы, - вот эта площадка.
  - Хорошее место, - признал Антон.
  Они остановились у моста, связавшего древний город с новыми районами, выросшими за последние тридцать лет.
  Справа поднимались корпуса университета. Слева - стадион учебки. Сразу за мостом начинался оптовый рынок. Заканчивался он у реки, неширокой, но синей-синей, даже в пасмурную погоду.
  - Этот балаган снести на фиг, он и в другом месте будет себя неплохо чувствовать, - продолжал распинаться Платон, - а здесь отгрохать спорткомплекс. С тренажерным залом, бассейном, кортами, летним кафе, парковкой. И с причалом для яхт. Это же город яхтсменов, здесь навигация продолжается, пока лед не встанет! Место-то какое, ты оцени, Антон! Тут же красоту можно отдельной строкой в прейскурант включать!
  Платон, в отличие от своего античного тезки, был прав даже не на сто, а на все двести процентов. Вид, который открывался с моста на одну из красивейших рек России, действительно имел товарную ценность, и немалую. И использовать такую площадку под оптуху... Только за одно это конкуренту Платона, перехватившему землю, стоило отвернуть башку.
  - И ты один такое дело поднимешь? - засомневался Антон.
  - Пошутил? Я же не Рокфеллер. И даже не Баобаб. Были у меня партнеры. Вложились бы конкретно, люди серьезные.
  - И что, этот... директор рынка твоих серьезных партнеров так подмял?
  - Да они... в общем, и с самого начала не горели. Я уломал. Но только если сам все пробью.
  Антон ласкал взглядом сине-серебряную гладь воды, чувствуя глубокое спокойствие и беспричинную вроде бы радость. На перила села большая чайка.
  - Птичек можно кормить со смотровых площадок на крыше, - вставил Платон.
  Тоха невольно улыбнулся. И сказал, как о деле решенном.
  - Готовь проект.
  - Да он давно готов! Я же с ним ходил и в администрацию, и в земельную комиссию, и в архитектуру. Всем, блин, понравилось. Только бабки этого козла понравились еще больше, - Платон выглядел недоумевающим и по-настоящему расстроенным. Словно любовь к деньгам была чем-то, выходившим за рамки его понимания.
  - Не повезло, - коротко отозвался Тоха.
  - Кому? - не понял Платон
  - Им, конечно, - Антон широко улыбнулся, хлопнул партнера по квадратному плечу, выбросил руку вперед и с выражением процитировал:
  - "Здесь будет город заложен, назло надменному соседу!"
  - Брянский волк ему сосед, - буркнул Платон, - я с ним на одном гектаре не сяду...
  ...Лера выглядела намного лучше. Нос красный, лоб, наоборот белый, волосы слиплись, но глаза блестят по-прежнему, и это - главное. Если глаза блестят - все остальное приложиться. Максим хлопотал вокруг нее как заботливая нянька, и Тоха на миг остро позавидовал. Не Лерке, чему тут завидовать, если чашку чая сам себе заварить не можешь? И не Максиму, которому пришлось взвалить на себя тяжкий труд домохозяйки и сиделки. А тому, что друг так счастлив от этого.
  - Глупая девочка! Хотел бы я знать, на что ты рассчитывала?
  - Персидский царь Дарий говорил, что внезапность часто приносила победу...
  - Ага, только он не уточнял, какой стороне, - сказал Антон.
  Квартира, которую они снимали по "божеской" цене, всего за четыре тысячи, ничем не напоминала "съемку": обставлена она была нестандартно и с любовью. В "японском" стиле, с шелковыми ширмами, плотными циновками на полу, низкой мебелью, не больше трех предметов на комнату, цветными жалюзи и тонкими гравюрами. Тохе здесь нравилось.
  - Красавица, блицкриг возможен только при полном и безоговорочном превосходстве над противником, - Антон сел на краешек тахты, заботливо поправил сбившееся одеяло, - мы такого превосходства не имеем. Пока не имеем. Но мы над этим работаем.
  Лера виновато улыбнулась. Приняв это за поддержку, Антон развил свою мысль:
  - Бабло у нас, можно сказать, есть. Платон, в обмен на мелкую услугу, пообещал сконвертировать "горячие" в то, что можно тратить...
  - Сумма? - быстро спросил Максим.
  - Неограниченно. Но чем горячее, тем курс хуже.
  - Так это хорошо? - Максим обтер руки, кинул тряпку на подоконник и опустился рядом. Лера торопливо подвинулась и даже привстала, - значит - все в порядке?
  - Ну, типа - да. Так что впереди у нас большая и, я надеюсь, победоносная война. И если некоторые... не будем показывать пальцем и называть имена, не будут больше подставляться по глупости, а будут помнить, что любая армия держится не на героизме, а на дисциплине...
  - Ну, хватит, уел ты ее, она раскаивается, - с улыбкой перебил Максим.
  - Сознаю свою вину, меру, степень, глубину, - подтвердила Лера.
  - То скоро мы прибьем на вратах "Алексы"... - Антон поискал вокруг себя глазами, - ну хотя бы вот это.
  Из внутреннего кармана он извлек небольшую цветную брошюрку и широким жестом кинул на одеяло.
  "Путь самосознания", - гласило название, а ниже, мелкими буквами, было приписано разъяснение, которое ничего не разъясняло: "Учение Мукту".
  Помощники накинулись на маленькую книжку как стая голодных гиен на падаль.
  - Уже отпечатано?! Дай посмотреть! И сколько?
  - Пока десять тысяч, - скромно сказал Антон. Он был доволен эффектом, - потом еще добьем.
  - Что это? - Лицо Леры вдруг вытянулось, - Серьезное отношение... Знать за чем ты здесь и к чему стремишься... Работать полные... Контроль ситуации... Антон, это же восемь ступеней сетевого маркетинга!
  Причем здесь религия?
  - В буддизме тоже восемь ступеней. Если у Гаутамы срабатывает, почему у меня не выйдет? Мало под Сикамором сидел?
  - Сикаморой, - машинально поправила Лера.
  - По-моему, нормальные постулаты веры, - высказался Максим, - принципы управления людьми везде одни и те же.
  - Так выпьем же за то, чтобы время всегда боялось пирамид, - провозгласил Антон, и вытащил из пакета бутылку "Хеннеси".
  Антон скоро ушел. А Лера еще долго сидела молча и улыбалась чему-то, пока Максим не заметил ее странное состояние.
  - Он смеется, - пояснила она, - Я в первый раз увидела, как Тоха смеется.
  - Ему смертный приговор отменили, - Максим пожал плечами, - я бы на его месте вообще ржал, как пьяная гусарская лошадь.
  - Почему как пьяная, да еще гусарская?
  - Потому что трезвые, да еще драгунские лошади ведут себя гораздо сдержаннее, - с серьезным видом пояснил Максим.
  - Алла, помоги мне...
  - Денег в долг дать, что ли?
  - Не валяй дурака. По-настоящему помоги. Как Алику...
  По календарю вроде бы начался новый рабочий день. Девять утра. Но топ-менеджеры "Алексы" только расползались по койкам. Те, кто мог себе это позволить. Кто не мог, глотали стимуляторы и впрягались еще на сутки. Кофеварка работала в режиме форсажа, бары были закрыты на ключ, ключи сданы Эле под письменный приказ президента - не давать никому, даже если будет угрожать оружием, давать взятку и обещать жениться.
  Алка тоже была из тех, без кого здесь все, типа, рухнет. Ее ноутбук не закрывался в течение всей этой безумной ночи, глаза были красными, кожа, наоборот, даже слегка синей. Или зеленой. Впервые мне подумалось, что Алла старше меня. Раньше ее возраст как-то не чувствовался, казалось, она играет со временем по каким-то своим правилам, и всегда выигрывает.
  Но мне было некогда ее жалеть. Сразу после того, как нас отпустили, я повисла на ней, как репей на собаке.
   - Мне очень нужно вспомнить!
  Добравшись до своих владений, Алла, буквально, рухнула в кресло и вытянула длинные ноги.
  - Минералочки мне нальешь?
  Утолив жажду, подруга, наконец, выразила какое-то подобие желания меня выслушать.
  - Что тебе нужно вспомнить?
  - Разговор. Давний разговор.
  - Так загорелось? - устало спросила она, - ох... Ты не понимаешь, о чем просишь.
  - Ну, так объясни, буду понимать.
  Алла закрыла глаза и откинулась на спинку кресла.
  - Тебе случалось пережить что-то очень страшное? Когда кажется, что все кончено, мир рухнул, жить дальше вообще незачем?
  - Да, - кивнула я. Мне, действительно, случалось.
  - Ты долго не могла заснуть... А когда провалилась в сон, снова попала в мир вчерашнего дня, где все было хорошо. Где еще не было беды. И ты решила, что все страшное было наваждением. Ты плакала во сне, благодарная за вернувшееся счастье. И клялась себе впредь его беречь, пушинки сдувать. И была уверена, что сдержишь слово, - я кивала, как загипнотизированная. Алка описывала все очень точно, - а потом ты проснулась...
  - Не надо, а, - попросила я.
  - То, чего ты просишь, будет еще жестче, - спокойно сказала Алла.
  Я испугалась. По-настоящему испугалась. Потому что слишком хорошо ее понимала. И еще, потому что другого выхода, похоже, не было.
  - Алла, мне очень нужно вспомнить.
  Она открыла глаза и посмотрела на меня очень внимательно.
  - Один из этих людей умер, - это был не вопрос, а утверждение.
  - Оба, - тихо сказала я.
  - Они были тебе очень дороги...
  - Это мои родители.
  - Тогда я тебе не нужна. Ты вспомнишь сама.
  - Алла!!! Если бы я могла...
  - Ты можешь. Просто не умеешь.
  - А... как? - растерялась я.
  - Тебе нужны детали давнего разговора твоих родителей, - Алла выпрямилась, наконец спустила ноутбук с коленей, и слегка наклонилась ко мне, - он произвел на тебя сильное впечатление. Значит, ты его запомнила.
  - Я помню только одну фразу, - перебила я.
  - Об этом я и говорю, - кивнула Алла, - этот разговор записан в твоей памяти. А фраза, которая тебе запомнилась, это ярлык. Как в компьютере.
  - Да, но файл, похоже, стерт.
  - Тебя лечили электрошоком?
  - Нет, - я удивилась и испугалась.
  - Значит ничего не стерто. Просто этот файл заблокирован. Твой собственный мозг отказывает тебе в доступе.
  - Ну и? - подтолкнула я.
  - Есть несколько путей, - Алла закурила, - Самый простой - взломать. Я это могу. Но ломать мозг труднее, чем компьютер. И опаснее. Клиент не всегда выдерживает.
  - Можно умереть? - удивилась я.
  - Или сойти с ума. - Она помолчала, давая мне возможность освоить полученную информацию. Потом так же ровно продолжила, - Другой путь - снять блок. Но для этого нужно знать ключ. Я его не знаю. А ты - наверняка.
  - Не понимаю, - призналась я.
  - Не упирайся лбом в стену, - посоветовала Алла, - вспоминай не сам разговор, а сопутствующие детали. Когда это случилось. Какое время года было, какая стояла погода. В чем была одета мама, чем пахло из кухни. Какого цвета были обои. Что было накануне. Какое у тебя было настроение...
  - Понимаю, - кивнула я. - Но это... без гарантии?
  - Это трудно и долго, - подтвердила Алла, - но - возможно. Больше я тебе ничем не могу помочь. А теперь брысь отсюда, мне работать надо, - и потянулась за своим компьютером. Я поняла, что больше мне ничего не светит.
  Ну, и на том спасибо.
  ... "Ясацкая дурь". Так выглядел этот, как выразилась Алка, ярлык.
  Это было восемь лет назад. Время года - зима. Могу даже точную дату, не вопрос. Отец погиб восемнадцатого января. Этот разговор был двумя днями раньше. Стало быть, шестнадцатого. Как все неописуемо просто, если не боишься боли. Место действия - кухня нашего дома. Цвет обоев тоже без проблем: кремовая плитка с арабским геометрическим узором. Эта плитка и сейчас стоит на кухне, чего ей сделается за десяток-то лет? В чем была одета мама? Вот с этим - засада. Не помню. Халатов она терпеть не могла. Можно предположить, что в домашние брюки и свитер, топили у нас тогда не очень. Но я вычисляю, а Алка сказала, что должна вспоминать. То есть просто подбирать детали, которые сами всплывают на поверхность озера памяти... А всплывает почему-то музыка. Песня. Пела ее Алла Пугачева, разумеется. Кто же еще? Радио что ли играло? Или телевизор был включен? Очень простые слова: "Позови меня с собой, я приду сквозь злые ночи. Я отправлюсь за тобой, что бы путь мне не пророчил... Я приду туда, где ты нарисуешь в небе солнце. Где разбитые мечты обретают снова силу... высоты..."
  Ой!!!
  Ощущение было такое, словно прорвало плотину и меня смыло волной.
  Я сидела в своей комнате. Двери были приоткрыты, но я сидела спиной к коридору. Читала книгу. Вернее, делала вид, что читаю.
  ...Поэтому у меня в памяти и нет видеоряда, сообразила я, только саундтрек. Я ничего не видела, только слышала.
  На кухне играло радио.
  Отец в очередной раз уезжал. В командировку.
  Самая обычная вещь - папа уезжает в командировку. В других семьях по этому поводу возникал лишь один вопрос: что папа привезет. Но не в нашей.
  Красивое слово "террористы" было еще не в ходу. Их называли просто бандитами. Вооруженная банда захватила заложников. И папа уезжал в командировку. На военном аэродроме папу ждал самолет. Его и еще двадцать спецназовцев.
  - Успокойся. Это самая обычная операция. Аналитики оценивают вероятность потерь очень невысоко. Что обычные уголовники могут противопоставить обученным бойцам?
  - Я не знаю, - тихо говорила мама. Мне приходилось прислушиваться, чтобы, сквозь громкую музыку уловить ее слова, - я не верю в вашу математику. Я верю своему сердцу. А оно говорит, что ты не должен уезжать.
  - То есть как это, не должен? - изумился отец, - милая моя, я солдат. Я получил приказ. Невыполнение - трибунал.
  - Ты можешь заболеть...
  - Не могу, - он хмыкнул, - давно уже не могу. Двадцать лет по полигонам закалят лучше любой спартакиады. Все прививки сделаны. Разве что ногу сломать.
  - Ну, так сломай, - в первый раз мама повысила голос, - в жизни не поверю, что ты испугаешься боли.
  - А в то, что я могу предать, ты веришь? - отец заговорил жестко. Разговор ему не нравился, но прерывать его он не собирался. Он и в самом деле не боялся боли.
  - Кого ты предашь?
  - Своих ребят. Они верят мне. Им будет тяжело с другим командиром. Тех людей, которые ждут помощи. Своего командира, который верит в меня.
  - Всех перечислил. Кроме меня и дочери!
  - Лейла, через пару дней я вернусь, и тебе самой будет стыдно...
  - Мое сердце говорит, что ты не должен уезжать, - тихо, но упрямо повторила мать.
  И отец сорвался:
  - Ясацкая дурь говорит, а не сердце!
  Я больше не могла слушать. Я сунула голову в подушку и зажала уши ладонями.
  В предчувствия, карточные гадания, прорицания с помощью птиц, воды и кофейной гущи я тоже не верила. Просто знала, что отец врет. Скорее всего, не было никаких уголовников. Было что-то другое. Папа уходил почти на верную смерть. И знал об этом. Потому он и не мог послать вместо себя кого-то другого.
  Накануне, буквально за пару дней он провернул грандиозную финансовую операцию: взял в банке кредит и полностью выкупил квартиру. А еще я знала, что банковский кредит, по условиям, полностью гасился страховкой отца. На случай его внезапной смерти.
  Мне тогда было семнадцать лет. Но складывать два и два я уже умела. Во всяком случае, военная разведка уже оценила мой странный талант и сделала предложение руки и сердца, от которого было чертовски сложно отказаться. Да я, в общем, и не собиралась.
  Через два дня отец вернулся, как и обещал. Только поговорить с ним было уже невозможно.
  Мама тогда слегла почти сразу. И уже не встала. Правда, и не залежалась. Через семь месяцев я осталась одна.
  Семь месяцев - вполне достаточно, чтобы продумать, как в совершенстве изобразить сломанного и опустошенного человека, спившегося и подсевшего на наркотики. Но, как оказалось, недостаточно, чтобы сломаться по-настоящему.
  Дешевая водка выливалась в раковину. "Беломор" с "травкой" аккуратно обрезался, поджигался, гасился и выбрасывался. Часть - на лестницу. Часть - в мусорное ведро. Основная составляющая смывалась в унитазе. Туда же отправлялось содержимое ампул, которые я покупала у перехода, после семи вечера, по бешеным ценам. Денег я не жалела. Главное - детали! Я ела очень мало, почти не расчесывалась. Косой пришлось пожертвовать, после я так и не смогла ее распутать. Я следила за своим поведением и речью, и старалась не разговаривать со знакомыми людьми при дневном свете и достаточно долго. Я читала нужные книга, но лишь те, что нашлись в домашней библиотеке.
  Я решила обыграть очень серьезную контору, и сама была смертельно серьезна.
  Правда, совсем невменяемой я все же не была. Понимала - если начнут копать, моя легенда не продержится и десяти минут. Достаточно сделать простой анализ крови, чтобы понять, что человек не пьет и не употребляет наркотики. Остальное - дело техники. Но я крепко надеялась на то, что моя игра убедительна, и на потенциальный кадр, который сломался из-за смерти родителей, папина контора просто плюнет. Спишет в неизбежные потери типа усушки и утруски.
  Нет, мама мне ничего так и не сказала. У нее хватило твердости придерживаться выбранной линии до самого конца. Видно, крепко верила в свою правоту, ничем другим такую фантастическую упертость я объяснить не могу.
  Но именно тогда я увидела странный сон.
  ...Горы. Очень красивые горы. Настолько красивые, что дух захватывало. Этот простенький вроде бы, серенький пейзаж отчего-то врезался в душу с такой силой, что даже спустя годы я не смогла его забыть.
  Неотъемлемой частью пейзажа казался замок. Самый настоящий старинный замок с пятью башнями-донжонами, крепостной стеной, массивными воротами и подъемным мостом через ущелье. В этом замке жил... ну, король, наверное, кто еще может жить в замке? Уже старый, седой. Но крепкий. В этом сне мы с ним не говорили, но я отчего-то была уверена, этот старик ждет меня в своем замке, чтобы передать по наследству свою корону. Стало быть, я - затерянная в мире принцесса.
  Сны называют дверью в подсознание.
  Подсознание - склад информации.
  А кто владеет информацией - тот владеет ситуацией.
  Девичьей фамилии мамы я так и не узнала. Но, судя по имени и внешности, родиной ее была Грузия, Абхазия, возможно - Осетия. Я разбиралась в этом не слишком хорошо, но это были, определенно, горы. Замок - конечно, чушь. Но откуда он взялся, можно предположить достаточно уверенно: некоторые странности в мамином поведении, ее вкусы и привычки, почти незаметные оговорки заставляли думать, что она родилась в очень состоятельной семье. И значит, ее брак с моим отцом был, своего рода, мезальянсом. Во-первых - нищий, во-вторых - русский. Или как раз русский во-первых. Словом, мама либо поцапалась с родней, либо сделала еще проще: сбежала. Это объясняло все. Ее нежелание говорить о родителях и детстве, отсутствие семейных фотографий, то, что мы никогда не ездили в те края в отпуск. Мама приняла решение, и твердо гнула свою линию.
  Но у этого старика-короля были чертовски знакомые черты. Я уже видела их, и не раз. И увижу еще. Стоит только посмотреть в зеркало. Интересно, дед мой, по матери, еще жив?
  Это ведь вполне возможно. В горах живут долго, если пасут баранов, а не занимаются кровной местью.
  Мой дед вполне мог за давностью лет уже простить свою своевольную дочку. А у меня никого больше в этой жизни не осталось. Стоило попробовать его найти.
  И военная разведка в таком деле мне была без надобности. Пример отца лучше всяких слов убедил в том, что в этой структуре нет вольных контрактников, это - пожизненное рабство и полный отказ от личных дел. А я как раз собиралась заняться именно личными делами. Только вот не слишком хорошо знала, с какого конца за них браться.
  Почти шесть лет ушло на всякую бессмысленную суету: письма в никуда, ожидание ответов, снова письма с вопросами, на которые никто толком не мог ответить, потому что я не могла их толком задать. Ну, я еще училась, конечно. Потом искала работу. Папина контора так больше и не проявилась, не смотря на то, что институт я закончила почти на одни пятерки, и на защите диплома комиссия мне аплодировала стоя. Мой расчет был адски точен: наркоманы, даже завязавшие, там не нужны.
  Существует теория, что любой упорный труд рано или поздно вознаграждается. Если еще добавить: "так или иначе", то я, пожалуй, под ней подпишусь.
  В сберкассе мне попался на глаза рекламный буклет банка "Алекса", который как раз открывал в нашем городе очередной филиал. Когда я увидела картинку, мне стало плохо. Без дураков, я в обморок грохнулась! А кто бы не грохнулся?
  Это были те самые горы. Из моего сна.
  Впрочем, все горы похожи, разве нет?
  - Таня, Таня...
  Я с трудом разлепила глаза. Голова была чугунная, все мышцы ныли.
  - Я подумал, тебе плохо, - сказал Алик Маргелов, - ты не ответила на звонок.
  С того дня, когда он попытался ко мне посвататься, а потом таинственно исчез посреди коридора, мы так ни разу и не виделись. И не созвонились.
  - Я просто уснула, - наверное, моя улыбка выглядела очень не по голливудски, потому что Алик вздохнул как-то жалостливо.
  - Ты можешь идти домой. Собственно, даже должна. Президент всех отпустил до завтра. Точнее, до полуночи.
  - О как, - я мгновенно встряхнулась, - у нас новый режим работы?
  - Олег обнаружил один хитрый трансфер. Он думает, это след. Так что нас ожидает сафари, - Алик протянул мне руку, помогая встать. Я охнула, - тебя подвезти? Ты ведь не любишь водить...
  В голове крутилась веселая карусель. Сны, возвращающие в давнее прошлое, явь, вырастающая из снов. А ведь он меня и вправду любит, подумалось вдруг. Он поднялся на третий этаж, где ему, в общем-то, без вызова делать было нечего, лишь потому, что увидел в гараже мой "Шеви", понял, что я не уходила, позвонил - я не ответила. И он наверняка знает, какой алфавит начинается на букву "я", а заканчивается на "в". Не может не знать. Не зря же Влад так берег его от меня.
  - А подвези, - я тряхнула головой, разгоняя липкий туман, - и на чашечку кофе зайди, не откажусь. Правда, коллекции старинных пуговиц у меня нет, смотреть нечего... Но, думаю, выкрутимся как-нибудь.
  Лицо Алика, и так длинноватое, вытянулось на добрых пять сантиметров. Но он ничего не сказал, лишь кивнул ошалело, и подал мне куртку.
  Про Галочку я так и не вспомнила, почти до самых дверей квартиры. Перегрузка! Компьютер в таких случаях выдает "желтую карточку" - памяти недостаточно. Но судьба была, похоже, за меня. Вместо Галочки на трюмо в прихожей лежала записка: "Извини, подруга, исчезаю на неопределенное время. Он - классный!"
  - Галка в своем репертуаре, - буркнула я, смяла записку и выбросила в мусор. Опять ведь нарвется!
  Алик как-то неуверенно топтался в прихожей.
  - Проходи, - кивнула я, - располагайся где хочешь. У меня дома первые пять минут гость, а потом - хозяин. Спиртное нам, как я поняла, нельзя? Очень жаль. Все могло бы быть гораздо проще.
  - Что - проще? - тихо спросил Алик. Он возник в дверном проеме кухни, с любопытством оглядывая мое жилище.
  - Все, - исчерпывающе объяснила я, - есть хочешь?
  - Да, знаешь...
  - Понятно. Значит, готовлю на двоих. Будут сосиски дареные с макаронами вареными. Макароны - кто сколько хочет, сосиски - кто сколько успеет.
  Алик неожиданно прыснул.
  - Ты чего? - удивилась я, разделывая сосиски под обжарку.
  - Я думал, ты готовить не умеешь.
  - А я и не умею. Так что тебе потребуется все твое мужество.
  - Ничего, - отмахнулся Алик, - я мальчик не пугливый.
  Пренебрегая правилами хорошего тона, я завела разговор о делах прямо за ужином, не дожидаясь десерта. Во-первых, мы не в ресторане, во-вторых, времени до полуночи не так уж много, в-третьих, на десерт в моем доме все равно только вафли, да и то Галкиными стараниями...
  - Что нам предстоит, Алик?
  - Предстоит боевая операция. Ты будешь в ней принимать участие в первый раз, так что пройдешь инструктаж. Сведется он к тому, чтобы держаться за спиной своего инструктора и выполнять его команды: сразу и не раздумывая. Скажет падать - падай, скажет бежать - беги, стрелять - стреляй. В конце недели получишь очень солидные премиальные. За боевую операцию идет два оклада.
  - С этим - понятно, - кивнула я, - а на счет "стреляй"... Из чего? Оружие дадут?
  - Стандартный "Макаров". Спуск у него туговат, правда.
  - Нормальный у него спуск. У меня кисть сильная.
  Алик посмотрел на меня очень внимательно:
  - Умеешь стрелять?
  - Первый разряд, - так же лаконично ответила я, - при таком папе это неизбежно.
  - А - в человека? - осторожно спросил бывший шеф.
  - Не приходилось. Я убила другим способом. Между прочим, у тебя на глазах. Так что, можно сказать, невинность утрачена, плакать не о чем.
  - Это хорошо, что ты так настроена. Значит, я не ошибся. И Алла не ошиблась.
  - Ты о чем?
  - Влад был против твоего участия. Я сказал, ты вполне потянешь. И Алла подтвердила.
  - Хм... С чего бы вдруг такой вывод? Нет, я не спорю, просто хотелось бы знать, чем заслужила столь высокое доверие родины?
  - Тот обгорелый парень. Ты ведь ни разу не спросила: кто он был, сколько лет, была ли семья. Сильно ли мучился, - Алик произнес это бесстрастно, так, словно ставил диагноз, - Без комплексов, да?
  Медленно и аккуратно я положила вилку на стол, рядом с тарелкой, и подняла на него глаза.
  - Он тебе голову хотел отрезать, я ничего не перепутала? Или он так шутил?
  - Да нет, - Алик пожал плечами, - они были вполне серьезны. И ты ничего не путаешь.
  - Ну и какие у меня на счет этого урода могут быть комплексы? Помер - туда и дорога. Мучился - значит, Бог грехи простит. Детки сиротами остались - так уродами не вырастут. А вдова кого-нибудь еще осчастливит.
  - А ты все-таки переживала, - проницательно заметил Алик, - И сейчас переживаешь.
  - Слишком умные вы все, - буркнула я, - можно подумать, мне больше переживать не о чем.
  Кофе обстановку немного разрядил. Но все равно, разговор как-то не выруливал на нужные рельсы. Я чувствовала напряженность между нами и острый недостаток опыта в сфере соблазнения. Алик, зуб даю, видел меня насквозь... ну так помог бы что ли. У него, наверняка, опыта было более чем достаточно.
  - Не пытайся казаться кем-то другим, - очень тихо произнес Алик, так, словно услышал мои сумбурные мысли - просто будь собой. Поверь мне, ты - прекрасна. Поверь.
  - Алик, я не могу так, - заговорила я. Голос мой звенел. Это была не истерика, но что-то близкое к ней, - Они все держат меня в информационном вакууме. Такое чувство, будто я смотрю сериал с середины. На мои вопросы никто не отвечает, а когда я сама открываю рот, на меня смотрят, как на дельфийского оракула. Или на юродивую. Зачем они так?! Я что, такая тупая, не пойму?
  - Подойди ко мне, - сказал Алик. Еще тише, чем раньше. Я поднялась. - Не бойся, - тихий шепот подхлестнул.
  Он встал, и сам шагнул мне навстречу.
  Обнимать меня пытались и раньше. Не скажу, чтобы мне это здорово нравилось. Но никогда еще не возникало такого чувства, что я - неосторожная муха, попавшая в чашку с медом. И сладко. И чувствую - тону. Не вырваться. Его руки были большими и тяжелыми, а голос обволакивал...
  - Ты не тупая. Ты сама знаешь цену своей голове.
  - Знаю.
  - Ты просто легко управляемая. Потому что еще очень молодая.
  - Сволочь ты, Маргелов.
  - Сволочь, - согласился он, - старая циничная сволочь. А еще дурак, наверное.
  - А это-то с какого перепугу? - я так удивилась, что даже отстранилась.
  - Мне почти полтинник. Я женат. У меня двое взрослых детей. Я сделал неплохую карьеру... Я полюбил впервые в жизни. И понял, что не жил. Жизнь прошла, а я не жил.
  - Так время-то еще есть. Ты ведь не собираешься в последний путь, - я вдруг забеспокоилась, - у тебя ведь не было этих дурацких снов, предчувствий, птица в окно не влетала?
  Алик вдруг рассмеялся.
  - Да нет, конечно. У меня длинная линия жизни.
  - И... что?
  - Ты ведь не любишь меня.
  - А это так принципиально?
  Алик поморщился:
  - Скажи, я похож на слабого человека? Что заставило тебя думать, будто я наклонюсь за подачкой?
  - А кто сказал, что нужно кланяться? - разозлилась я, - тебе эту подачку прямо в руки суют, да еще упрашивают, чтобы взял! Если кто-то и теряет лицо, то это - я!
  - Лицо, - повторил Алик, - Я-то хочу, чтобы ты потеряла голову.
  Его теплое дыхание щекотало мне висок. Стоять так и ни о чем не думать было чертовски приятно.
  - На меньшее ты не согласишься, - поняла я.
  - Меньшее мне уже будет неинтересно.
  В кармане моего бывшего шефа зачирикал мобильник. Объявился президент.
  - Алик, - трубка оказалась так близко, что я прекрасно слышала каждое слово Влада, - Ты сейчас где? Сильно занят?
  - Ну, как сказать, - протянул Алик. В глазах его плясали веселые искорки, - прямо сейчас я обнимаю самую красивую и желанную девушку в мире. И она совсем не против... Как ты думаешь, я сильно занят?
  Голос Влада сел на целую октаву.
  - Маргелов, - медленно, раздельно произнес он, - если ты сейчас там, где я думаю... ты идешь по лезвию.
  - Ну да. Давно уже. Что-нибудь случилось? - угрозу, прозвучавшую в голосе президента, Алик предпочел не заметить.
  - Считай, что ничего, - коротко и холодно ответил Влад и отключился.
  Алик невозмутимо сложил телефон и сунул его в карман. Недовольство президента его, похоже, не огорчило.
  - Он тебе угрожал, - я была потрясена, - Алик, он же тебе угрожал!
  - Тебе обязательно нужно поспать, - сказал Алик.
  Мы подъехали одними из последних. Возле "Алексы" уже дожидались Саша Храш и двое его орлов, те, кто опозорились в операции с шаторой или нет, я в полутьме не разглядела. Алла с Олегом, увлеченно обсуждали что-то вполголоса. Ждали, похоже, только Влада. Буквально через минуту появился и его "Навигатор".
  Президент снова был в джинсах и какой-то неприметной куртке. Ключи от джипа он кинул подбежавшему секьюрити, и тот, подав руку невысокой девушке, помог ей и ловко забрался в машину. Неспешно, с легкой улыбкой к нам присоединилась Эля.
  Вообще-то, ее видеть здесь я никак не ожидала. Эля была отличным секретарем, говорила, писала и даже травила анекдоты на четырех языках, знала все тонкости составления деловых документов лучше любого юриста, в еженедельниках не нуждалась, зная на память все грядущие события, от встречи президента "Алексы" с губернатором, до дня рождения у уборщицы... Теперь оказалось, что она еще и боец. Может, начинающая, как и я?
  Оказалось - нет.
  - Таня, - Влад тепло улыбнулся мне, словно не было недавнего недовольства, - ты у нас "на новенького", так что пока я тебя прикреплю к опытному человеку. Держись за Элей. Вперед не лезь, что она скажет, немедленно выполняй, думать пока вообще не нужно. Олег, эта операция твоя, так что ты - босс. Если что, не стесняйся материться, даже при дамах, война все спишет, - Ковалев сухо кивнул, - Саша, ты мою просьбу не забыл?
  - Как можно, господин президент? - изумился Храш.
  - Отлично. Значит - по коням!
  "Конями" оказались два бронированных джипа. За руль сели ребята Храша, Влад, Алла и Олег заняли одну машину, Алик и Саша - другую. Эля присоединилась к ним. Я, согласно полученной инструкции, к Эле.
  Тронулись.
  Машины двигались неспешно, соблюдая все правила движения, не смотря на то, что дорога был почти пуста, два порожних лесовоза не в счет. За городом немного прибавили, но все равно из восьмидесяти километров не выходили. Алик с Сашей чесали языками, обсуждая футбол. Эля, уложив ножку на ножку, глазела в окно. Несколько раз она бросала взгляд на меня, видимо, убеждалась, что я не собираюсь выскакивать на ходу, или наоборот, обматывать талию поясом шахида, и снова принималась за созерцание. Выехали к "Сельхозтехнике". Там дорога раздваивалась. Мы повернули на подгорское шоссе к Верску. Повинуясь импульсу, я оглянулась назад... Алик, поймав мое движение, мотнул головой:
  - "Клен" хвосты по-другому срубает.
  - Да хвоста-то нет, - протянула Эля.
  Нет, так нет. Я устроилась поудобнее, и не заметила, как задремала.
  Поговорка "в своем доме даже стены помогают", в наши дни всего лишь забавная словесная конструкция. Никакой реальной силы за ней нет. Неважно, на каком поле встречать соперника, итог определяет сила, выносливость, продуманная тактика... ну и в какой-то мере фактор удачи, ее пока никто не отменял. Боги, они тоже не дураки сразиться в тотализатор. Однако, было время... что-то около четырех тысяч лет назад... ну плюс-минус одна трамвайная остановка, когда жили на свете люди, которым и впрямь стены помогали. То есть буквально. Стены их жилищ, деревья, окружавшие поселение, реки, служившие пограничными рубежами, сама земля, которую эти люди называли своей, помогали им выживать и, случалось, сражались на их стороне. Серьезные ученые считали эти рассказы любопытными байками, которые помогают понять менталитет народа. Антон Бакшаров с серьезными учеными никогда не спорил. Отучился еще на втором курсе, когда доцент Кудимов "завесил" ему зачет по истории цивилизации, и его пришлось пересдавать четырежды. Вообще-то и двух бы хватило. Выводы Тоха сделал правильные. Но мнения не изменил: сказка - это закодированная информация. Абсолютно правдивая. Нужно лишь суметь ее извлечь.
  Тоха с привычной осторожностью выставил на столик деревянную шкатулку. Лера напряглась. И невольно подумала, что за последние недели это напряжение тоже стало привычным. Словно прочитав ее мысли, Антон мотнул головой:
  - Я сам.
  - Почему? - на всякий случай Лера решила оскорбиться, - мне выражен вотум недоверия?
  - Не говори глупостей, а!
  Антон был занят, извлекая старинный артефакт, и среагировал не сразу. А когда, наконец, соизволил ответить, голос его звучал отстраненно, Лера поняла, что Тоха уже начал настраиваться на работу, и никакого спора не выйдет. Через пару секунд он просто перестанет ее слышать.
  Она поднялась с узкого диванчика в "кабинете" и вышла в зал. Максим стоял, облокотясь на подоконник, и молча курил.
  Платона Тоха уверил, что через пару дней открывается. Но поверить в это можно было разве что сослепу: большой зал кафешки, арендованной, а вовсе не купленной, как заливал Звероящер, выглядел, мягко говоря, необычно. Начать с того, что со столиками тут явно была напряженка. Они имелись. В количестве двух штук: квадратные, с ножками виде гнутых трубок, но без пластиковых нашлепок. Были тут и стульчики. Похоже, из того же гарнитура, разноцветный дермантин, порезанный, а местами и вовсе снятый дивно гармонировал с поцарапанным белым пластиком на столешницах. Создавалось впечатление, что обставлялся хозяин на ближайшей свалке. Впечатление, кстати, совершенно правильное. Там Тоха с Максимом и отоварились, чтобы было удобнее малярничать. Потолок был перебелен наскоро и небрежно, стены залиты из краскапультов темно-синим цветом, и если б не многочисленные подтеки, зал вполне можно было принять за заводскую столовку времен первого спутника... как раз закрытую для ремонта.
  А вот огромные окна, выходящие на широкий проспект, были тщательно завешены плотными дорогими шторами цвета кофе с молоком... впрочем, как раз цвет особого значения не имел, Макс купил то, что нашлось ближайшем магазине, не выбирая и не торгуясь.
  Лера подошла к нему, стараясь не наступать на те доски пола, которые были помечены красным крестом. Двадцать минут назад Максим их подломал монтировкой, аккуратно, но необратимо.
  Макс протянул ей пачку "LM". Девушка закурила.
  В зале было темновато, но острое зрение помогло ей разглядеть, что крепеж массивных люстр основательно усовершенствовали, теперь не требовалось больших усилий, чтобы уронить их и расколотить в мелкие брызги. Лера очень внимательно присмотрелась к оконным решеткам...
  - Ну да, - подтвердил ее догадку Максим, - болты, чертяка, ржавые. Мозоль натер, представляешь?
  - Антон сам работает с ракушкой, - ровно, с хорошо сделанным безразличием произнесла Лера.
  - Он тебя бережет.
  - Он мне не доверяет! Он думает, что меня "пометили".
  - А сама ты как? - Максим поискал нужную формулировку, - ничего странного не чувствуешь? Ты ведь была в контакте с Высшим...
  - Да не делал он ничего, понимаешь? - Лера затушила сигарету прямо о подоконник, кинула на пол, - Вообще ничего!
  - Но от "Клена" вы как-то ушли?
  - Не "ушли", а на тачке уехали, - зло бросила Лера, - движок у нее турбированный. И водила от Бога. Ты бы видел, как он повороты проходил!
  - Подожди, - Максим потер переносицу, - ты хочешь сказать, Высший не использовал силу?
  - Сам он справился, - Лера снова облокотилась о подоконник и потянулась за второй сигаретой. Запал уже выгорел, взрыва не последовало. Девушке удалось взять себя в руки. - Он выдернул меня из под носа у "Клена", как морковку с грядки. Просто наклонился и выдернул. И он НЕ ПОЛЬЗОВАЛСЯ СИЛОЙ! Клянусь чем угодно! Или ты тоже думаешь, что у меня чутье отшибло?
  - Ну... после схватки с Осориным любой из нас уже нюхал бы цветочки со стороны корней, - дипломатично сказал Максим, - ты осталась жива, это очень круто. Но наверняка, была не в лучшей форме?
  - Форма тут не при чем, Макс. Сила оставляет след, по которому можно идти. Нас так и не отследили. Может с чутьем у меня и проблемы, но с логикой-то все в порядке.
  - Хочешь сказать, человек, который движением пальца может стереть с лица земли целый город, воевал с отрядом боевых магов, как только что демобилизованный десантник? - недоверчиво спросил Максим, - зачем ему так рисковать?
  - А зачем он вообще вмешался? - в лучших одесских традициях ответила девушка.
  Максим пожал плечами. Он тоже не видел ответа на этот вопрос. Докурили в молчании.
  - Давай за работу, - решил Максим, - пускай наш Македонский громит армии, а мы пока тихонько стульчики поломаем. Поможешь?
  - Не вопрос, - ответила Лера.
  
  7.
  Хозяин сети продовольственных магазинов "Спрут", и самого большого оптового рынка в городе, Ринат Ибрагимов, ложился спать далеко за полночь. Не потому, что был убежденной совой. Просто времени не хватало. День уходил на поездки, звонки, встречи. На отчеты оставалась ночь. Ринат был совершенно согласен с героем известного сериала: "Не доверяй никому". Врут все. Воруют все. Людей не переделаешь. А кто не ворует, тот дурак. Одной рукой не сорвать всех плодов с дерева желаний... но Аллах дал нам две, специально, чтобы правая мыла левую. Дураки в столь тонком деле как торговля, не приживались. Слишком честные - тоже. И, принимая нечестность как неизбежное зло, Ибрагимов ежедневно тратил пол ночи, чтобы убедиться в том, что здоровые инстинкты подчиненных не задевают его карман.
  В большом, засланном настоящим туркменским ковром кабинете, на втором этаже кирпичного особняка, было очень просторно. Кроме двухтумбового стола, кресла, компьютера, который со дня покупки так и не включался, считал Ринат по старинке, в уме, ничего здесь не было. Даже бара. Ибрагимов пять раз в день не молился, ветчину свиную ел с удовольствием, женился на русской женщине, и ему даже в голову не пришло потребовать у своей Натальи, чтобы она приняла веру пророка... А вот спиртное не пил. Почему? Почему-то. Не хотелось.
  Портрет жены и небольшие фотографии троих сыновей в рамочках стояли на столе. Рядом лежала тонкая стальная полоска, которую Ринат использовал как закладку.
  Ибрагимов уже заканчивал самую сложную и кропотливую часть работы, отчеты рынка. Он с удовольствием потянулся в кресле, расправив спину так, что позвонки захрустели. И подумал, что надо бы выпить чаю. Но жену будить не хочется, самому спускаться в кухню лень, да и не найдет он там ничего... Ладно, проехали. Еще немного, и можно будет под бок к Наташе.
  Жена у него хорошая. Не смотря на имя. Верная. Спокойная. Троих сыновей ему родила. Дом его отстроен на зависть конкурентам: большой, кирпичный, в красивом и тихом месте. Подземный гараж, сад размером с два футбольных поля. Отдыхать семья в этом году в Кемер ездила. А в следующем, если дела пойдут и дальше так же, отправит в Италию. Сам, правда, не поедет, дела... А Наталья будет с детьми, так что ничего себе не позволит. Или все-таки?..
  Мысль, которая неожиданно пришла в голову, была какой-то чужой. Не то, чтобы раньше Ринат никогда, ни о чем подобном... Но раньше мысли приходили и уходили, жене он, в общем, верил. Эта же задержалась. И еще подруг с собой привела, всех как одна - таких же неприятных и тревожных. О том, что младший сын вышел отчего-то голубоглазым. Может и правда в какую-то прабабку? О том, что старший в последнее время какой-то нервный. И бледный. И денег ему нужно все больше и больше... О том, что на последней встрече Платон смотрел как-то странно. Словно примеривался. А еще о том, что один из охранников у него новый, и кто его рекомендовал, Ринат так и не вспомнил.
  Мысли кружились, как карусель на детской площадке, все быстрее и быстрее. И думалось уже о том, что ему далеко за пятьдесят, что он давно не был дома, что все чаще побаливает сердце, и врач, наверное, не зря настаивает на обследовании. Но - дела, дела. А вот случись с ним что-нибудь, все отойдет Наташке, и долго она будет по нему грустить. Ринат был уверен - очень скоро утешится. Хорошо, если сбережет все нажитое для сыновей. Но вряд ли. Не тот характер. Его женщина - просто жена. Красивая, умелая... Хорошая хозяйка. Но не больше. Рулить делами она не сможет. И первый же, кто подвернется, заплетет ей мозги в косу, и возьмет все. Все...
  Карусель набирала обороты. Ринат уже не думал ни о чем конкретном, просто чувствовал, что ему паршиво. Так паршиво, как не было никогда в жизни. И он знает почему. Это что-то завелось в его голове. Как оно туда попало, не важно. Но нужно поскорее выкинуть ЭТО, иначе... Что иначе?
  Додумать он не успел. Правая рука вдруг обрела самостоятельную жизнь. Потянулась к металлической закладке. Крепко сжала.
  С огромным облегчением Ринат воткнул закладку себе в шею. И упал на стол, лицом вниз. Прямо на пачку только что проверенных отчетов.
  - Есть, - тихо сказала Алла и открыла глаза. Влад придерживал ее за плечи.
  - Что? - спросил он, заглядывая ей в лицо.
  - Убит человек. Где-то за городом. Мужчина, - Алла немного помолчала, а потом очень уверенно сказала, - это не шатора. Он работал сам. Он там.
  Мы подъехали к небольшому двухэтажному кирпичному дому в "голландском" стиле, с островерхими крышами и круглыми окошками. Квартиры в таких домах сплошь двухуровневые, у каждой - отдельный вход, в подвале прачечная. Двор огорожен забором, вход и въезд только по пропускам. Но все это, понятно, относится исключительно к законопослушным людям. Те, от кого имеет смысл запираться, все равно войдут. Что и продемонстрировал Саша Храш.
  Притормозили у будки. Охранник, молодой парень в форме, не спал, не смотря на поздний час. Но показавшаяся в дверях будки беленькая стильная стрижка, правда, малость потрепанная, все объяснила. Парень вовсю наслаждался жизнью, а мы ему так грубо обломали кайф.
  Из машин мы не выходили. Парень повременил немного, потом подошел сам. Водитель, приоткрыв дверь, показал ему раскрытую ладонь. Тот где-то с полминуты внимательно всматривался в нее, словно хотел предсказать судьбу, потом кинулся открывать шлагбаум.
  Во двор въехали оба джипа. Но "на дело", как выяснилось, отправились всего двое: Храш и Эля. Ну и я, в качестве бесплатного приложения. Мне же сказали, ни на шаг не отходить от секретаря президента. Судя по одобрительному взгляду Саши, это было правильно.
  Дверь запиралась ключом, а не магнитной картой. Я не успела подумать, лучше это или хуже, а мы уже входили. Что сотворил с дверью Саша, так и осталось загадкой. Сквозь двери не ходили, точно. Видимо, честно взломали замок.
  В коридоре горели два ночника, так что мы сразу получили возможность оценить, куда попали. Винил на стенах, паркет на полу, плитка на потолке. Ничего особенного. Если честно, встречала я квартирки и пошикарнее. Но, может быть, это только коридор специально был оставлен в таком виде. Чтобы, если придет кто чужой, дальше и не пускать.
  Личную охрану хозяина пришлось поискать. Я уже, было, подумала, что тот полагается исключительно на заборы и на собственную крутизну. Не полагался. Двое массивных ребятишек, больше всего похожих на медведей-близнецов мирно дрыхли в комнатке на первом этаже. Две кровати, пара стульев, тумбочка, косо висящее зеркало, небольшой телевизор-кубик. По-ходу, парни здесь не жили, а лишь дежурили. И хорошо дежурили. Сладко. Саша оглядел их, хмыкнул, тихонечко насвистел: "спи, моя радость, усни..." И мы вышли. Я так и не поняла, применял он магию, или просто плюнул на телохранителей, решив, что все и так хорошо.
  Эля держалась совершенно спокойно, даже пистолет не вынула. Не говоря уже о том, чтобы снять его с предохранителя. По чужому дому она бродила, как по своему собственному, по лестнице наверх поднялась, не стараясь ступать на носки, и каблучки ее пару раз громко цокнули. Саша не обернулся.
  На втором этаже было темно. Я попыталась на ощупь определить, чем оклеены, или, может быть, обиты стены, но наткнулась бедром на какой-то угол и едва сдержала неприличное слово. Боль отрезвила меня. Вдруг дошло, что я, ни больше ни меньше, участвую в проникновении в чужую квартиру, с неясной мне пока целью... А ребята, меж тем, обнаружили спальню хозяина. Саша щелкнул выключателем.
  Да-а... В такой "спаленке" запросто поместилась бы вся моя квартира, и еще осталось место для половины соседской.
  На широченной низенькой кровати в объятиях Морфея отдыхал мужик, по виду, слегка усеченная копия собственных телохранителей. Свет разбудил его. Он долго промаргивался, пытаясь заслониться рукой. Потом сел. И удивленно спросил:
  - Откуда вы взялись?
  - Из двери, - честно ответил Саша, и сразу взял быка за рога, - Где твой компаньон?
  Надо отдать ему должное, мужик довольно быстро освоился. Когда тебя, голого и сонного, берут в оборот, любой имеет право кексануть. Мужик этим правом не воспользовался.
  Эля крикнула:
  - Падай! - и рыбкой нырнула на пол, под защиту широкой спинки кровати. Я зарылась носом в ковер рядом, а Саша мягко, как-то по-кошачьи присел и, мне показалось, что-то кинул. Мужику тоже показалось. Он резво скатился с кровати, пол аж вздрогнул, здоров был дядька!
  Был. Когда мы с Элей закончили обнюхивать палас, он уже стоял посреди комнаты, в черных трикотажных плавках, красный и растерянный. В правой руке он сжимал пистолет. Спал он с ним, что ли? Я сначала испугалась, потом сообразила, что и Эля, и Саша спокойны, а уж потом - что рука у мужика висит плетью.
  - Ты вроде не блондинка, - сказал Саша, - а с первого раза почему-то не понимаешь.
  - Что у меня с рукой? - ошеломленно спросил мужик.
  Вопрос Саша проигнорировал.
  - Значит так, приятель. У тебя два пути: либо ты утром просыпаешься и радуешься, как умно поступил, что сдал мне Звероящера, - негромко произнес он.
  - Либо не радуюсь? - хмуро спросил мужик. Саша мотнул головой.
  - Либо - не просыпаешься.
  - Если убьешь, все равно ничего не узнаешь.
  Вместо ответа Храш медленно поднял руку и показал мужику открытую ладонь. Неизвестно, что он там увидел, но в лице переменился, даже цвет кожи стал зеленоватым.
  - Ты слышал, что перед глазами умирающего проходит вся его жизнь? - спросил Саша. Очень ровно спросил, совсем без угрозы. Но хозяин квартиры вздрогнул. Если честно, я тоже вздрогнула, - Это чистая правда. Вся твоя жизнь мне не нужна. Но маленький эпизод вашей встречи со Звероящером я получу...
  Уже на выходе я достала мобильник и посмотрела на время. Весь визит занял десять минут. Даже девять с половиной. Ребята из "Клена" даже движков не глушили.
  И кроме хозяина квартиры, мы никого не потревожили. Телохранители продолжали давить подушку, а парень на шлагбауме выпустил нас, так же как и впустил: без вопросов.
  В этот раз ехали гораздо быстрее, игнорируя знаки, благо, движения в третьем часу ночи не наблюдалось вообще никакого. Город точно вымер, только светофоры мигали оранжевыми глазами, падал снег, снова мокрый и внутри что-то тревожно сжималось. Даже самим себе я бы не призналась, что мне страшно. Странно, к бандюгану в дом среди ночи - ничего. А тут вдруг...
  Не доезжая до места, ведущий джип мигнул поворотником, и ловко воткнулся на свободное место у какого-то небольшого магазинчика. Мы пристроились рядом.
  - Значит так, - Олег открыл неизменный Алкин ноутбук и вызвал на экран карту города. Несколько раз щелкнул, укрупняя изображение до тех пор, пока не обозначились все, вплоть до кошачьих лазов.
  - Смотрите: вот логово Звероящера. Небольшое кафе. Два входа: с проспекта и со двора.
  - Придется идти внутрь? - уточнил Храш без всякого энтузиазма.
  - Думаю, да. Плана помещений у нас нет. Так что действовать будем как в DOOM: сначала пристрели все, что шевелиться, потом собери все, что валяется, и только после этого открывай следующую дверь. Делаем все очень быстро. Саша - ОЧЕНЬ. Еще быстрее, чем ты умеешь.
  - Понял, - кивнул он, - идем двумя группами...
  - Одной. Одной, Саша, - с нажимом повторил Олег, - Идем все вместе.
  - А смысл? Чтобы он нас всех скопом грохнул и смылся через другой вход?
  - Смысл в том, что князь у нас только один. Его и пускаем вперед, как таран. Любая другая диспозиция - просто самоубийство для второй группы. А что касается черного хода, они Саша, так и так смоются. При любом раскладе. Всех троих мы накрыть не можем ни поодиночке, ни толпой, ни вместе с князем, ни без него. Человек, владеющий раковиной и шатора - это сила, которая нам не по зубам.
  - Тогда зачем мы вообще туда лезем? Просто размяться?
  - Задача - насколько возможно ослабить группу Бакшарова. А возможно только одно - грохнуть самого слабого. То есть Чернова. Это - программа максимум.
  - То есть остальных?..
  - Только пугать для отвлечения внимания. Но пугать всерьез. Саша - это приказ.
  - Да понял, дурных нема, - Храш спрятал шею в воротник, отвернул лицо в сторону и с чувством сплюнул. Олег плевок проигнорировал. Алла была внимательна, хотя выглядела несколько устало. Влад кивал, он был согласен с каждым словом, а Эля, прелестная и безмятежная, как кукла Барби, слегка улыбалась... и это здорово разряжало обстановку и помогало жить.
  - Они, скорее всего, будут прорываться вот сюда, - Олег обозначил стрелочкой путь сквозь проходные дворы, - мы им не мешаем. Просто не сможем. Логово у Звероящера с тактической точки зрения просто шедевр.
  - Завидуешь, - бросил Алик.
  - Анализирую. Без шума мы вряд ли обойдемся, но я надеюсь, что после драки и до приезда милиции у нас будет пара минут.
  - Обнюхать все углы, - кивнул Алик.
  - Вопросы есть?
  - А если они пугнут нас, - не выдержала я, - мы как убегаем?
  Ударная группа, почти в полном составе, изволила невежливо заржать. Вся, кроме Олега. Он отнесся к вопросу серьезно:
  - Если так случится, мы уходим только кучей. Ни в коем случае не поодиночке. И не дворами.
  - Почему? - удивилась я.
  - Шатора, - коротко ответил Олег.
  На этом оперативное завещание закончилось. Мы прыгнули по машинам и опять помчались в мокрую ночь, которая уже подходила к концу. Как ни странно, спать совсем не хотелось.
  К берлоге Звероящера мы подлетели без пяти три. Машины нагло поставили чуть не у дверей. Спешились. Вражеские укрепления встретили нас темнотой и тишиной. А чего мы ждали глубокой ночью?
  - Вы уверены, что там кто-то есть? - тихонько спросила я.
  - Нет, - ответила Эля. И на этом дискуссия закончилась.
  Атаковать кафе решили "свиньей"... Или "черепахой", не слишком я сильна в военной зоологии. Про себя я обозвала построение "балалайкой". Впереди шел Влад. За ним Алла с Олегом. Следом Храш, два его орла и Алик. Тылы прикрывали мы с Элей.
  Когда за спиной что-то грохнуло, я инстинктивно присела и зажмурилась. А когда осторожно открыла глаза, то увидела, как Алла, вытянув вперед руки с длинными пальцами, будто пытается что-то нащупать в полутьме. Олег повторял ее движения, словно был зеркалом. Эля и "Клен" озирались, со стволами наизготовку.
  - Железная штора упала, - определил Алик, - похоже, сама.
  - То есть? - удивился Олег.
  - Да на одном болте висела. Мы дверь пошевелили, она и грохнулась, - прояснил ситуацию один из шоферов, самый, видно, остроглазый.
  - Не нравится мне это, - Храш поморщился, - слишком похоже на ловушку.
  - Алла, ты что-нибудь чувствуешь? - спросил Олег.
  - Ни-че-го, - отчеканила подруга, - вообще.
  - Если это и была ловушка, она сработала вхолостую, - сделал вывод Храш, и мы углубились в лабиринт, где обитал загадочный Звероящер.
  Двери в зал были приоткрыты. За порогом нас ждала темнота. Плотные шторы - задернуты. Храш включил фонарик.
  - Опаньки! - вырвалось у Алика.
  Зал был буквально забит под завязку старой ломаной мебелью и заставлен пластиковыми мешками с мусором.
  Саша щелкнул выключателем.
  Все дальнейшее произошло в доли секунды и - одновременно. Когда ко мне вернулась способность соображать, я так и не смогла восстановить последовательность событий. Скорее всего, ее просто не было.
  Огромные люстры по всему залу вдруг принялись даже не лопаться - взрываться, рассыпая брызги тонких стекол. Я инстинктивно закрыла лицо руками, и не видела, как в центре зала затеплилось голубоватое сияние, и возникла скульптура "трое непьющих"... Знаете ведь этот шедевр? Кто не видел - поясняю: трое существ неопределенного пола на вытянутых руках держат огромную чашу. Аллегорическое значение скульптуры никто не помнил, белоозерцы рассудили просто: решили ребятки расслабиться, и все уже достали, и разлили... а рук-то не опустить. Эти испытывали аналогичные трудности. Двое молодых ребят и знакомая до дрожи в коленях девица не держали большую, витую раковину над головами, а, скорее, держались за нее, а она, медленно поворачиваясь, изливала голубой свет. Он, хоть и казался неярким, а проникал во все уголки захламленного зала, не оставляя темноте ни единого шанса.
  Олег первым что-то сообразил.
  - В каре! - крикнул он.
  Группа распределилась на свободной площадке правильным прямоугольником. По углам встали Влад, Алла, Олег... Четвертый угол хотел, было, занять Саша, но Олег крикнул:
  - Храш, не геройствуй!
  И угол занял Алик Маргелов.
  "Клен", Эля, ну и я, до кучи, нырнули в центр.
  Атака началась как мельтешение в глазах. Словно навстречу полетели маленькие серебряные мухи. Уши заложило.
  - Открой рот, - посоветовала Эля.
  Влад стоял справа от меня. Лица его я не видела, но плавные, невыносимо красивые движения рук - да! Что делала князь, я так и не поняла. Наверное, пытался нас всех спасти. Только дальше началось что-то вообще невообразимое: вокруг троицы возник вихрь. Сначала он просто обвивал им ноги, потом поднялся выше и чуть-чуть потолстел. В его орбиту попал ближайший мешок с мусором. Он взлетел, перевернулся, рассыпая свое малоаппетитное содержимое... Часть его немедленно взлетела в воздух. Вихрь снова подрос, и, кажется, увеличил скорость. В движение вовлекались стулья, ломаные табуретки, какие-то полки для обуви. Я чуть не рассмеялась, настолько невозможно, по-мультяшному это выглядело. "Я за свечкой - свечка в печку, я за книжкой - та бежать. Коноплю теперь такую я не буду покупать!" То, что это опасно, до меня дошло, когда из воронки выскочил какой-то предмет и на приличной скорости врезался в стену. Вихрь рос. Теперь уже шевелились огромные стеллажи, упала, резво поползла по полу и вдруг взлетела стремянка. Скульптурная группа в голубом свете как-то незаметно исчезла, а раковина продолжала вертеться, напоминая вконец ошалевший волчок.
  - В дверной проем, - сжав зубы, скомандовал Олег. В правильном порядке мы отступили к дверям.
  - Нет! - крикнула Алла, стараясь переорать стоявший грохот, - это ловушка. Вихрь будет расти! Стена не выдержит, нас размажет по решетке. Нужно прорываться!
  - Каким образом? - огрызнулся Храш.
  Единственный выход преграждал пляшущий смерч...
  - Делай как я! - звонко крикнула Эля. Она упала на одно колено и хладнокровно всадила всю обойму в коричневую штору. Я последовала примеру инструктора раньше, чем сообразила, что она задумала. Мои выстрелы разнесли в брызги другую витрину. Саша с ребятами справились с третьей. Воронка втянула в себя и стекла, и, на какое-то мгновение положение стало не просто опасным, а почти безвыходным. Мы метнулись в вестибюль, под ненадежную защиту уже вовсю трещавшей стены... И вдруг все стихло. Перестало завывать и звенеть, перестала падать мебель.
  - Все, - сказал Влад. Голос его казался безжизненным. Князь выложился полностью. Алка выглядела не лучше. Олег был даже не бледен, бел. Алик Маргелов сел на пол, ноги его не держали.
  - Ты, это, - пробормотал он, - пошарь что ли. Вдруг что интересное найдешь. Сможешь?
  - Я-то что? - отозвался Храш, - мы же отдыхали. Ну, постреляли чуть-чуть.
  Последние слова он договорил уже на пороге зала, где минуту назад мы все чуть не расстались с жизнью.
  - Молодец, Элька, - Влад геройски попытался улыбнуться, - от лица службы выношу благодарность. Как ты сообразила?
  - Физику вспомнила. Смерч возникает от чего?
  - Вообще-то, природа смерча до сих пор неразгаданна, - Алка потянулась за сигаретой, - Перепады атмосферного давления, конечно, имеют место. Но есть еще что-то, - она помахала в воздухе пальцами, - загадочное.
  - Может и есть. Но стабилизация давления сработала...
  Где-то справа, пока еще далеко, послышалось завывание милицейской сирены.
  - Пора, - решил Влад.
  - Саша, ты говорил, что просьбу мою не забыл? - сказал он полчаса спустя, когда, отмахав от приснопамятной берлоги на приличное расстояние, мы притормозили на окраине Верска - городка с двухсоттысячным населением, последнего, на сегодняшний день, убежища Бакшарова. По его просьбе, больше похожей на приказ, мы все, кроме двоих ребят Саши, их имен я так и не узнала, забились в один джип. На втором парни укатили по направлению к дому.
  Вместо ответа Саша покопался под сиденьем и вытащил темную бутылку, по форме напоминавшую флягу. Все оживились. Полезли в багажник, вытащили коробку. Извлекли из нее целую кучу беспородной посуды: пластиковые кружки, фарфоровая чашка, пара бокалов для шампанского, коньячные емкости, даже крышка от старого термоса. Все это великолепие немедленно пошло по рукам, а президент, на правах самого большого начальника, свернул голову бутылке. Внутри оказался коньяк.
  - За что пьем? - спросил неугомонный Храш.
  - Я - за ручку, - буркнула Алла, поднимая чашку.
  - А я - за ножку, - Алик продемонстрировал бокал.
  - Цыц, - Влад хлопнул рукой по спинке сидения, требуя тишины. И немедленно ее получил.
  - Пьем мы сегодня за Танюшку, - веско сказал он, - за ее удачное боевое крещение.
  - Ни фига себе, удачное, - возмутился, было, Храш.
  - Молчать и слушать старших по званию. Каждая посадка, с места которой можно уйти собственными ногами, считается удачной.
  Спорить с Владом никто не стал. Мы выпили. Закуски, разумеется, не нашлось.
  - Было бы, что здесь закусывать, - проворчал Саша.
  - Поддерживаю, - немедленно вклинился Алик.
  Влад посмотрел на остальных, встретил полное понимание и скомандовал:
  - Тогда - вперед, водку пьянствовать и безобразия хулиганить. Куда, Олежка?
  - В "Метро", - решил Ковалев, и джип сорвался с места на скорости, превышающей крейсерскую по меньшей мере вдвое. Мы здорово торопились, гулять нам оставалось, самое большее, часа три.
  Остаток этой сумасшедшей ночи я помню до мельчайших деталей.
  Мы припарковались у известного ресторана "Аве Диггер". На языке аборигенов - "Метро". Ресторан располагался под землей. В самом прямом смысле. Под одним из огромных магазинов, тех, где продают все на свете, от совковых лопат до бриллиантовых колье. Бог знает, кто был автором проекта, но здание получило совершенно невменяемых размеров подвал, там можно было танки гонять, честное слово. Сначала он традиционно использовался под склад. А потом новый хозяин решил, что кладовка - это банально. Товары переехали этажом выше, а горожане получили еще одно злачное место.
  Наша компания заняла самый большой столик. Такой нашелся только один, в полуметре от эстрады, но это никого не смутило, музыканты, наверное, давно пошли баиньки. Центр играл негромко, в одну седьмую реальной мощности. Зал был наполовину пуст, а вторую половину больше интересовали напитки, чем музыка. Потолок, и вправду напоминающий своды московского метро, ложные арки, круглые светильники в стенах и отсутствие окон должны были, по идее, напрягать... но не напрягали. Возможно потому, что было здесь тепло, сухо и отчего-то уютно. Огромный, по меркам этого городка, зал, без ковров и штор, был оформлен в кофейно-молочной гамме. А может, цвет здесь не при чем, просто под землей всегда хорошо. Возникает блаженное, ни с чем не сравнимое чувство защищенности. Для начала мы заказали литр водки, и немедленно его освоили. И никого даже не повело, хотя привычки к высокому градусу у коллег не было. Мы сидели в удобных креслах и бездумно пялились на пустую сцену. Поговорить хотелось всем, но никто, по-ходу, не знал, с чего начать. Пломбу сорвал Храш. Он, единственный, выглядел слегка набравшимся.
  - Влад, если ты что-нибудь понимаешь, может, поделишься со своим многострадальным, но преданным народом?
  - Тебе джинсы или запаску? - хмуро пошутил президент.
  - Мне толику высшей мудрости с княжеского плеча.
   - На ломтики порезать?
  - Влад, это не шутки, - Алла откинулась на спинку и вытянула ноги, - мы шли мощной группой, и шли побеждать. Как получилось, что трое сопляков, один из которых вообще ничто, нас, практически, сделали?
  - Трое сопляков оказались сильнее.
  - Ты видел, что творилось в зале?
  - Ничего особенного, - Влад пожал плечами - волчок обыкновенный. Элька такой запускает, когда ей стол протирать лень.
  - В полтора сантиметра высотой, - уточнила Эля.
  - Штука, в принципе, не сложная, - согласился Алик Маргелов и потер переносицу, - Но силы в нем было немеряно! Я теряюсь в догадках, откуда она взялась.
  - Тебе хорошо, - завистливо сказал Олег. Он уже давно кривился, как великосветская барышня, узревшая в пироге таракана, - я вот теряюсь в отгадках. Сначала они пропадают так, что приходится работать по следу, оставленному уголовником! Потом шатора уходит из-под носа лучших оперативников, а напоследок трое, прости меня, котят слепых, запускают смерч мощностью превосходящий все, что мы рисковали делать на полигоне! И - исчезают. Ты заметил, как они ушли? Они силы вообще не экономили, словно мы все на акуммуляторах работаем, а они, блин, в розетку воткнулись.
  - Прекрати истерику, - попросил Влад. Именно попросил, не приказал.
  - Охотно! Если ты вынешь голову из песка и признаешь, что такую мощь можно получить лишь из одного источника. Нас кинули, господин президент. Одиннадцать лет - псу под хвост. Эта тварь как-то договорилась с Островом. Высшие нас сдали.
  - Поаккуратнее, Олег, - Влад еще не злился, но как-то напрягся, - все-таки за этим столом двое Высших.
  - А я думаю - трое.
  - Олег, - Алла попыталась положить ему руку на плечо, - сейчас, в твоем состоянии ты вообще не можешь думать...
  Руку он стряхнул, довольно грубо.
  - Не могу я, пусть подумает кто-нибудь другой, кто может. А я выпью, - У Олега слова с делом не расходились, он наполнил свою стопку и опрокинул, никого не дожидаясь.
  - Влад, где-то он прав, - тихо, очень тихо сказала Алла, - все эти чудеса начались, когда ты пошел против воли Острова, и приблизил к себе... - подруга замолчала, но я успела перехватить ее взгляд. Она имела в виду меня.
  Я почувствовала, что начинаю дрожать. Страх это был, злость, или просто адреналин схлынул?
  - Давайте начистоту, - попросила я, - а то, как в сказке про Ивана-Царевича, ты в сад иди, жар-птицу бери, только клетку золоченую не трогай, она на сигнализации... Если мы будем об одном говорить, а о другом молчать, в жизни ни в чем не разберемся. И, для начала, причем тут вообще я? Я - никто, и звать меня никак. Я узнала о вашем существовании год назад. Каким образом я могу поссорить вас с вашими... Высшими?!
  Шесть пар глаз смотрели на меня внимательно... и с опаской. И - с жалостью. В этом я ошибиться не могла. Навидалась таких взглядов, когда мама...
  - Поссорить НАС. С НАШИМИ Высшими, - со значением сказал Влад.
  - То есть?
  - Ты - одна из нас. Точно такой же осколок древней Ясы.
  Я даже не удивилась. Давно подозревала в себе инопланетянку...
  - Что такое - Яса? - резко спросила я, - Страна? Государство? У нее есть определенное место на глобусе? Какое-нибудь пространство...
  - У нее есть время, - ответила Алла предельно серьезно, даже торжественно, - тринадцатый месяц.
  - Ага, - кивнула я, - пятая неделя. В аккурат тридцать первого июня.
  Влад развел руками. А я схватилась за голову. Получил фашист гранату от советского солдата! Воистину, избыток информации иногда хуже недостатка.
  - Это все понятно, а делать-то теперь что будем? - встрял порядком набравшийся Храш, - если остров встал на сторону Звероящера... нам не выстоять.
  - И что ты предлагаешь? - жестко спросил Влад.
  - Так, мириться надо. Налаживать дипломатические контакты.
  - Страшно?
  - Да, - откровенно ответил Храш.
  - Это хорошо, - кивнул президент, - хорошо, что не врешь, - пояснил он, - значит, еще веришь. А дальше, Саша, все у нас будет по старому. Будем давить Звероящера и добывать раковину.
  - А... - он повел глазами в мою сторону.
  - Она плохо держалась?
  - Отлично держалась, - признал Храш.
  - Я, Саша, своих не сдаю. Если для тебя это - новость, то я удивлен. Я думал, ты это еще четыре года назад усвоил. Дочь Лейлы останется здесь. Острову придется это проглотить. Если это, конечно, и впрямь Эдгар.
  - Князь прав, - вставил Маргелов, - если мы сейчас ее сдадим, то проявим слабость. А со слабыми военных союзов не заключают, их просто скидывают, как отыгранную карту.
  - А если упремся, нас сольют в унитаз, - ни к кому не обращаясь, проговорил Храш.
  - Пусть попытаются, - Влад сощурился. Он ощутимо повеселел, - Вы же сами подсчитали, что здесь ТРОЕ Высших.
  - Всего на одного меньше, чем на острове, - бросил Алик, тоже в сторону.
  Олег за последние полчаса не проронил ни слова. Он молча пил, почти не закусывал, темнел лицом, и прямо на глазах проваливался в какую-то глухую депрессию. Он смотрел в одну точку. Я проследила за его взглядом: у клавиш приткнулся желтый саксофон. Похоже, здесь играли джаз. Ковалев встал, покачнулся, но с курса не сбился. На сцену он забираться не стал, просто протянул руку и зацепил инструмент. За нашим столиком все невольно притихли. Олег пару раз дунул, поработал кулаком, разогревая пальцы. Взгляд его, от выпитого, приобрел некоторую остекленелость...
  - Песня про зайцев, - буркнул Алик.
  - Лучше уж остров невезения, - хихикнула Эля, - как-то больше в тему.
  - Твое полное имя ведь не Эльвира? - шепотом спросила я.
  Она качнула светловолосой головой:
  - Элена.
  - "Эля" тебе совершенно не идет. "Эля" - это фарфоровая кукла с кудряшками.
  Она рассмеялась.
  - Если хочешь, зови меня Лена. Я на обе версии отзываюсь.
  - И ты - первая леди "Алексы".
  - Ну да. Добро пожаловать в семью, сестра.
  Мелодии я сначала не признала. Тема из "Призрака" с Патриком Свейзи это ведь довольно оптимистичная штука? Или нет? Мой шеф обнимал чужой инструмент как чужую жену, с которой встретился себе на беду, почти целовал, почти плакал... Довольно затасканная вещь вдруг развернулась в такую пронзительную тоску и отчаяние, что пробрало до костей не только меня. К сцене начали подтягиваться люди. Они ничего не говорили, они просто стояли полукругом и, ей богу, не вру - трезвели на глазах! Олегу можно было бросать работу запросто. И без серенад под моим окном не пропал бы. Открыл частную фирму - выведение из запоя немедикаментозным путем, без вреда для организма, через пару лет смог бы купить всю "Алексу"...
  - Слушай, а с ним, вообще, все в порядке? - спросила я Аллу, - не нравится мне это его настроение. С таким иногда в петлю лезут.
  - Не тот случай, - отмахнулась она - Олег как Масяня, сейчас споет и развеселится.
  А толпа-то меж тем росла. Подтягивались из кухни, из вестибюля, из административного коридора.
  Молодой длинноволосый паренек в джинсах и байкерской жилетке легко вспрыгнул на сцену, воткнул электрогитару и, подхватив мелодию, повел вокруг нее минорные узоры, добавляя бархатной темноты и тепла. Включился ударник, на таком фоне - почти незаметно. А потом вступили клавиши, и я почувствовала, что все-таки разревусь. Не выдержу, блин! "Как он поет! Он душу из меня вынимает! Еще минута и я не смогу его убить!"
  Клавишник тоже, по-ходу, не выдержал. Он ухмыльнулся и подбросил пару жизнеутверждающих синкопов. Олег сощурился, глянул на него, поднял вверх большой палец и, поставив ногу на ступени деревянной лесенки, выдал такую импровизацию, что публика, не выдержав, заколотила ладонями... Олег оглянулся, бросил парням несколько слов, получил кивок и от всей своей большой души врезал "Хэллоу, Долли"!
  Я больше не могла терпеть, меня несло "на темно-серых крыльях урагана", и вынесло на сцену, и гитарист, прервавшись ровно на одну секунду, воткнул микрофон.
  С этой секунды, и до самого конца нам хлопали, топали, и закусывали губы, а меня трясло от ощущения полета на собственной, сорванной, к баобабам, крыше! Ничем иным мне не объяснить то, что, когда, отложив саксофон, Олег сгреб меня и поцеловал, я не отстранилась. Я была не в себе.
  Кругом о чем-то громко говорили, спрашивали, делились впечатлениями. Какая-то компания, вроде три мужика и женщина, или две пары, сунули мне бокал с вином, чтобы я с ними выпила непременно за "российский джаз"! За такое было просто грех не выпить.
  А потом загремели перевернутые стулья: между столиков катались два моих шефа, настоящий и бывший, пытаясь вколотить друг в друга свое понимание жизни.
  - Штука на Магрелова, - крикнул Храш.
  - Поддерживаю, - бросил президент.
  - Две на Олега, - включилась Алка.
  Лена схватила салфетку и принялась регистрировать ставки.
  А пока мы вот так невинно расслаблялись, какая-то сволочь вызвала милицию.
  И утро мы встретили... нет, не в участке. Протокол составили тут же, в вестибюле ресторана, и усталые насмерть ребята в погонах никак не могли поверить показаниям десятка свидетелей: холодно-отстраненный и совершенно трезвый Олег никак не тянул на зачинщика драки.
  Кстати, Алик его сделал!
  - Вы не ошиблись? - Мара не просто удивилась. Она была в шоке. Такого результата от похода в ювелирную мастерскую она не ожидала.
  - Девушка, я работаю тридцать лет. Если вы думаете, что я могу перепутать золото с латунью... - мужчина в светлом пиджаке развел руками. Вокруг глаз у него была густая сеть морщинок, - это золото. Вне всяких сомнений.
  - Но... там же нет пробы, - растерялась Мара, - я очень внимательно смотрела. Я думала - так не бывает.
  - Как видите - бывает.
  - И что это может означать? Она старинная?
  - Вряд ли, - мужчина улыбнулся, - традиция метить ювелирные изделия очень давняя, древнее пирамид. Но ваша цепочка - намного моложе. Очень тонкая работа. Требует современных инструментов. Это новодел, совершенно определенно. Сожалею, если огорчил.
  - Вы меня удивили, - призналась Мара.
  - Это было взаимно. Признаюсь, не видел ничего подобного. Это подарок?
  - Да... а почему вы спросили?
  - Чтобы не смущать вас нескромным предложением. Если бы кулон не был подарком, я предложил бы его купить...
  - Нет-нет, - Мара торопливо замотала головой, - я не собиралась его продавать. Я только хотела узнать...
  - Если все же надумаете, я дам вам самую справедливую цену.
  - Да, хорошо, - кивнула девушка и поспешила покинуть мастерскую.
  Она опаздывала в институт, не смотря на то, что вышла с запасом. Разговор с мастером занял больше времени, чем она планировала. Ну и, разумеется, маршрутка ушла из под носа. На остановке Мара оказалась одна, остальные, кто поумнее, или пособраннее, давно уехали. Ветер здесь был неприятный. Не холодный. Но, какой-то промозглый. Мара сунула руку за воротник, и вытянула толстенькую, симпатичную цепочку с "куриным богом". Ни о чем не думая, чтобы не тормозить, она с силой сжала камень в кулаке, так, что пальцам стало больно. Лицо ее странного знакомого вспомнилось легко: светлые серо-стальные глаза, довольно крупный нос, темная кожа... на этом фоне светлый ежик волос и светлые брови выглядели как-то... но эффектно. Сама себе Мара могла признаться, красивый мужчина. Очень.
  В этот момент, по закону подлости, зазвонил мобильный.
  Мара, злясь, схватила трубку, взглянула на экран. Номер не определился.
  - Да!
  - Здравствуй.
  Как оказалось, голос его тоже не забылся. Мара стояла, ошеломленная, на холодном ветру, не замечая, что капюшон курточки сбился и прическа безнадежно испорчена. Совпадение? Чушь. Таких совпадений не бывает.
  - У тебя что-то случилось? Или просто проверка связи?
  - Я была у ювелира, - пробормотала девушка.
  - И?
  - Если бы я знала, что цепочка золотая, я бы ни за что ее не взяла!
  - Глупости. Ты же принимаешь золото как технический элемент в электронике? Это самый надежный проводник для энергии... определенного рода. Большинство культовых символов во всех религиях мира делается из золота. Или серебра. Это не случайность и не прихоть, Мара, это техническая необходимость. Чтобы обеспечить устойчивость сигнала.
  - Откуда ты узнал номер моего мобильного, - потребовала она, - я точно помню, что не давала его тебе. А если бы и давала... Я недавно на новый тариф перешла, у меня симка другая.
  - Я и сейчас его не знаю, - по голосу было слышно, что Рустам улыбается, - я не по номеру звоню, а по пеленгу.
  Мара растерялась, не зная, что говорить дальше.
  - Институт больше не прогуливала?
  - Нет.
  - Между прочим, ученье - свет. Так что шаг в эту сторону - это тоже шаг с терминала, - он тихо рассмеялся, похоже, ее растерянность забавляла Рустама, - Звони.
  И телефон замолчал.
  Подошла маршрутка. Девушка забралась в салон, на ходу заправляя цепочку за воротник. Захлопнула дверцу. И немедленно наткнулась глазами на рекламу общества Пути Самопознания учителя Мукту. В последнее время глаза цеплялись за нее буквально везде: в магазинах, на остановках, в газетах, даже в женском туалете родного института. Оно бы, наверное, не так сильно раздражало, если бы не постоянный визг вокруг этой "Муфты самопознания"... и название такое, двусмысленное. Недавно Лариска с помощью учителя избавилась от прыщей и трещала об этом неделю. Марина Викторовна, вроде, серьезная женщина, пожилая уже, сорок шесть лет, а туда же! Муфта ее зятя отучил на сторону смотреть! Это как? Кастрировал что ли? Повальное сумасшествие!
  Люди идиоты. Компьютерный век, а у них... чудеса в муфте!
  Если бы не недавний телефонный разговор, тоже какой-то... двусмысленный, она бы, может быть, и не завелась. Но разговор был, и все остальное тоже было.
  Мара вытащила блокнот и переписала с рекламы телефоны и адреса последователей учителя. Во всем этом следовало разобраться.
  
  
  8.
  Женщина катастрофически опаздывала на утреннюю "летучку". Невезение началось с утра, когда вдруг заклинило дверной замок. Она провозилась с ним больше получаса, потеряла кучу времени, ничего не сделала и, наконец, придя в отчаяние, оставила дома младшего сына, пообещав записку в школу. Потом - пробка на выезде из города! В Белоозерске пробки случались раз в год по обещанию, не так уж много было у здешних жителей транспорта. Промышленный город, отстроенный еще во времена покорения космоса, с широкими проспектами и объездной дорогой с очень приличным асфальтом, в общем, справлялся с потоком. Но женщина нарвалась на редкий случай. Вырвавшись на оперативный простор, она до самого пола придавила педаль газа, удовлетворенно взглянула на спидометр, стрелка улетела за сто, и расслабилась. Хотя на такой скорости расслабляться вообще не рекомендуется. Тем более, когда всю ночь шел мокрый снег и дороги были покрыты ровным слоем скользкой манной каши. Такое легкомыслие вполне могло кончиться ДТП.
  То, что произошло мгновение спустя, наверное, можно назвать и так: дорожно-транспортное происшествие.
  Красивый, новый белый "Форд", который несся по объездной дороге с явным превышением скорости, вдруг исчез. Не было взрыва, вспышки света, не была внезапно расступившейся под колесами дороги, или спустившихся с неба ангелов. Никаких спецэффектов. Был "Форд", и нет...
  - Надеюсь, ты на меня не в обиде? За вчерашнее? - Саша Храш встретил меня на стоянке и правильно сделал. Без него я бы долго блуждала в лабиринтах подвальных помещений "Алексы", прежде чем найти коридор, ведущий в соседний корпус. Я шла за ним, стараясь приспособиться к быстрому, широкому шагу, видела лишь его спину, к откровенным разговорам обстановка не располагала. Да и вопрос он задал, конечно, интересный. Как я должна была ответить?
  Наконец мы, видимо, пришли. Перед нами выросла массивная железная дверь. Паза для электронной карточки я не обнаружила. Отверстия для ключа - тоже. Глазок? Саша обернулся:
  - Догадаешься, как открывается дверь?
  - Заклинанием, - предположила я.
  Саша с готовностью посмеялся.
  - А если серьезно?
  - Я не вижу здесь никаких знакомых приспособлений. Это не электронный ключ, не сканирование по отпечатку ладони или сетчатке глаза, не распознаватель голоса... Можно предположить какой-нибудь нестандартный способ. Но я ничего о них не знаю, так что ты вряд ли предложил бы мне угадывать. Значит, это все-таки что-то тривиальное, - я подняла голову, внимательно оглядела дверной проем, стены.
  - Лена говорила, что у вас постоянно кто-то дежурит. Думаю, где-то в стене скрытая камера. Дежурный видит, кто подходит к дверям. Ты должен подать знак, чтобы он нас впустил.
  Храш одобрительно хрюкнул, сложил два пальца, большой и указательный, вскинул ладонь. Дверь совершенно бесшумно убралась в стену, толстенную, как я заметила. Коридор был хорошо освещен, а откуда-то, похоже, из следующего помещения доносились характерные звуки... Похоже, там очень бурно проходил футбольный матч.
  - Встреча с "синими щитами", - пояснил Храш, - мы им в прошлый понедельник навешали, три-ноль, так что сейчас матч-реванш.
  Еще на один этаж вниз мы спустились в лифте. Двери открылись прямо в большой, но неожиданно уютный зал. Единственной мебелью, если это можно так назвать, были плетеные циновки. Они лежали на полу, висели на стенах и окнах, были стопкой сложены в углу. Очень разные, со сложным рисунком и совершенно пустые, потрепанные и старательно зачиненные, потрепанные, но не зачиненные, абсолютно новые. Разложенные и развешанные без всякой логики, исключительно для удобства. Под потолком горели большие круглые лампы. Они зажглись, как только мы переступили порог.
  Мне тут понравилось.
  Саша взял пару циновок из стопки, ритуально тряхнул их, пыли, здесь, похоже, вообще не водилось. Видимо, она в этом зале не приживалась. Мы устроились у ближайшей стены, он по-японски, а я "на пятой точке", крайне неудобно.
  - Ты так и не ответила, - напомнил Храш.
  - В смысле? А, про обиду? Видишь ли, у меня слишком мало информации, чтобы делать какие-то выводы. И ты - не тот человек, который будет мне ее давать, верно?
  - Верно, - кивнул Храш, - я тот, кто может дать тебе только необходимые боевые навыки. Без них, ты сама поняла, в нашем деле никак.
  - Это точно. Куда банкирам без боевых навыков, - плоско сострила я. Саша дежурно улыбнулся. Он был настроен не ссориться.
  - Вопрос первый и ключевой. Что такое - сила?
  Я пожала плечами:
  - Видимо, энергия?
  - Хороший ответ. Теперь, может быть, хороший вопрос?
  - Откуда она берется?
  - Хороший вопрос, - согласился Храш, - версии есть?
  - Только предположения. Судя по моим собственным ощущениям, источник внутри нас.
  Храш кивнул. На его лицо словно набежала тень.
  - Это правда, - кивнул он, - но не вся правда. Ты знаешь, что ресурсы делятся на ограниченные и неограниченные?
  - Начальная школа, - я тоже решила не обижаться.
  - Очень хорошо. Значит, ты поймешь. Сила - это ограниченный ресурс. Как и наше время в этом мире. Мы пользуемся тем, что принесли с собой. Есть хорошая новость - силы много. Есть плохая - расходуется она быстро. Есть очень плохая - восполнить запас нельзя. А есть сверх-супер-хреновая. Счетчиков на нас не поставлено.
  - То есть...
  - Правильно, - Саша криво улыбнулся, - в любой момент можно оказаться голым и беззащитным.
  - Это все равно, что идти в бой, не зная, заряжено оружие, или нет.
  - Примерно так. Но есть одна фишка. Твой противник в тех же условиях. Он тоже не знает, заряжено его оружие, или нет. Это нас несколько уравнивает.
  - Но, Саша, неужели нет никакой возможности хотя бы примерно установить... емкость топливного бака?
  - Есть, - невесело пошутил Храш, - помер ясак, значит, кончился бензинчик.
  - Невесело, - я была ошеломлена, - как же вы с этим живете?
  - Живем, как видишь. Драться ходим только кучей. Но тебе об этом переживать... ни к чему.
  - Почему? - быстро спросила я. В ровном голосе Храша я почуяла тонкий, едва уловимый привкус ядовитой зависти.
  - По двум причинам. По кочану и по кочерыжке. Не обижайся, Таня. Просто президент распорядился пока не тревожить твой пытливый ум этой информацией. - И сразу, без перерыва, - Ну что, начнем?
  ...Я как-то сразу поняла - случилась беда. Нет, не шестое чувство, и не седьмая чакра. Охрана выглядела как-то вздрючено. Не заходя к себе, я кинулась к Алке за объяснениями.
  Подруги на месте не было. Странно, она никогда не опаздывала.
  Пробежаться до Лены? Или позвонить? Вдруг в приемной кто-нибудь сидит?
  Сестрица разрешила мои сомнения сама. Зазвонил мобильник.
  - Ты еще у Храша?
  - Уже здесь.
  - Зайди. Срочно.
  Я бросилась по коридору едва не бегом.
  В приемной никого не было. Даже секретаря. Я толкнула дверь президентского кабинета и прямо с порога уперлась в чью-то спину, обтянутую очень дорогим пиджаком. В кабинет Влада забился, по-ходу, весь третий этаж и часть второго. Люди сидели и стояли вокруг стола, тихонько делились впечатлениями, но, в основном, тревожно переглядывались.
  Алика я углядела, кивнула, но он не заметил. Маргелов пребывал в шоке.
  Я решительно протолкалась к нему, используя, как мантру: простите, извините, срочно... и потянула его за рукав.
  - Алла пропала, - сказал он вместо "здравствуй".
  - Как "пропала"? - опешила я.
  - Пытаемся выяснить. Из дома она вышла, а сюда не приезжала. Машины нигде нет.
  - А дорогу проверяли? Вдруг авария?
  - Первым делом.
  - Мобильник?
  - Не отвечает.
  - Блин, понятно, что не отвечает. А где он сам, мобильник? Только не делай удивленное лицо, я давно знаю, что они все "заряжены"...
  - Сигнала нет. Вообще нигде.
  - И... что это значит?
  Ответить Алик не успел. Возникло какое-то шевеление, люди подались в разные стороны, освобождая дорогу президенту.
  У Влада было замкнутое лицо человека, который принес очень плохие новости.
  - Здравствуйте, господа, - сказал он. Все немедленно притихли. Голос президента звучал очень ровно и очень уверенно, - благодарю, что собрались так оперативно. Для тех, кто еще не знает последние новости, сообщаю: пропала наша сотрудница, Алла Лесницкая. Оперативные мероприятия оказались бесполезны. Думаю, никому не надо объяснять, что это означает.
  - Мы ослепли, - произнес Олег Ковалев.
  Влад кивнул. Олег описал ситуацию с беспощадной точностью.
  - Сейчас, господа, мы попробуем выяснить, что все-таки случилось с Аллой, и можно ли ей помочь. Я пригласил всех, кто может оказаться полезен. Но, разумеется, приказывать никому не буду. Даже не войне случаются ситуации, когда вызывают добровольцев. Я дам вам на размышление ровно одну минуту, время, к сожалению, дорого. Вы должны решить, как вам следует поступить, что будет лучше не только для вас, но и для ваших детей. Потом те, кто решил уйти - выйдет. Решение принимайте быстро, но взвешенно,- князь взглянул на табло электронных часов на столе, - время пошло, господа.
  Алик повернулся ко мне:
  - Ты уходишь, - приказал он тоном, не терпящим не только возражений, а даже сомнений.
  Спорить я не стала, просто отошла в другой угол и спряталась за спинами. Происходило нечто опасное, но, похоже, это напрямую касалось запретной темы...
  Когда президент поднял глаза от столешницы, народ снова пришел в движение. Массового героизма не получилось: все женщины и четверо мужчин с достоинством, но поспешно покидали кабинет. Олег проводил их долгим, задумчивым взглядом, и, надо полагать, запомнил каждого. Сам он даже не дернулся. Для него вопроса: уходить или оставаться, не существовало, и время на раздумье, щедро предоставленное президентом, он использовал как-то по-другому. Я наблюдала за ним: Олег что-то писал в блокнотике дорогой черной ручкой с золотым пером.
  Те, кто остался, молча рассаживались вокруг стола.
  - Благодарю вас, господа, - сказал Влад, - моя благодарность не ограничится только словами, но пока примите их. Жаль, что нас осталось так мало, - подытожил он. И перешел к распоряжениям, - Мобильники, электронные носители информации и все символы иной веры, кроме круга матери Крес, сдайте Элене.
  Внезапно глаза Маргелова стали огромными и наполнились ужасом. Он увидел меня.
  - Влад...- негромко сказал он, - Тане здесь делать нечего. Она должна уйти.
  - Понимаю твои чувства. И отчасти разделяю. Она - моя родственница. Но Таня сделала выбор. Как и все мы.
  - Она же ничего не понимает!
  Алик стал мишенью для недовольных взглядов, пока только взглядов. Видимо, поднимать бузу в такой момент, было не принято. А Маргелов плевал на политкорректность!
  - Ты ей объясни. В двух словах, - бросил Олег, - но не думаю, что она изменит решение.
  - Мы будем звать Аллу, - Алик в волнении потер переносицу, - возможно, она очень далеко. Потребуется много сил. Мы отдадим все, что сможем. Кому-то это может стоить жизни. Понимаешь? Ты можешь не выйти из этого кабинета.
  Алика мне было жалко до слез. И стыдно было даже не до красноты, до бледности. Ничем он такого отношения не заслужил. И чувств таких не заслужил. Но именно сейчас я начала кое-что понимать.
  - Думаю, именно мне не стоит бояться, что сил не хватит, - отчеканила я, глядя прямо в глаза Алику. И он опустил голову. А Ковалев, я заметила это боковым зрением, удовлетворенно кивнул.
  А потом мы все выложили руки на стол. Я думала, что нужно непременно касаться друг друга. Но мои друзья и родственники, ясаки, видимо считали, что это не обязательно. Им виднее, конечно. Я здорово волновалась. Но не столько из-за того, что могу умереть. Мне впервые предстояло применить на практике то, чему я только что научилась у Саши. Боялась я лишь одного - вдруг не получится, и Алке это будет стоить жизни. Алке, или кому-то другому. В то, что ее уже нет в живых, мне не верилось.
  Сашины объяснения были просты до гениальности: "Все, что от тебя потребуется, это твое добровольное согласие. Остальное Влад сделает сам. Но ты должна отдавать себе отчет в том, что соскочить с этого трамвая нельзя. Если происходящее покажется тебе невыносимым, ты просто отключишься. Если оно и в самом деле будет невыносимым - умрешь. Знаешь, между этими понятиями довольно большой люфт, сам не раз убеждался. Но перестать "отдавать кровь" невозможно. Ты станешь сосудом, который поднят высоко вверх и соединен трубкой с другим сосудом, стоящим намного ниже. Выльется столько, сколько надо князю. Так что думай до того, как скажешь "да". А лучше сразу говори "нет".
  Я сказала "да". И теперь со страхом ждала момента, когда узнаю, было ли мое согласие таким уж добровольным.
  Не знаю, какие ужасы испытывали остальные. Я ощутила лишь легкое покалывание кожи, схожее со слабыми разрядами тока. Ничего себе ощущения, даже приятные где-то. А потом я вдруг поняла, что тоненькие иголки колют меня не снаружи, а изнутри. И не колют, а выстреливают из меня что-то... очень часто выстреливают, помаленьку, но часто! Мне стало страшно. Но Саша был прав, разорвать "шланг", отгородиться от этих иголочек оказалось невозможно. И поэтому я просто расслабилась, позволяя иголочкам делать свое дело. Храш сказал - силы много.
  У меня не было возможности оценить, сколько это продолжалось. Мы, сообщающиеся сосуды, как-то не привыкли пользоваться часами... Но через некоторое время у князя, кажется, что-то начало получаться. Перед моими глазами завертелся пестрый калейдоскоп картинок. Понять или хотя бы просто запомнить хоть что-нибудь было нереально. И я просто смотрела, как сменяют друг друга образы, а где-то на заднем плане своей жизнью живут звуки, их я тоже не опознала. Показалось, это обычная человеческая речь, только на очень высокой скорости. Впрочем, с таким же успехом это мог быть щебет тропических птичек, или саунд-трэк новой компьютерной игрушки...
  Открыв глаза, я увидела над собой звездное небо. Знакомое звездное небо. И почти сразу его заслонило лицо Лены.
  - Все в порядке? Мы даже стали беспокоиться. Такой глубокий обморок.
  Я села на кожаном диванчике. Шторы в кабинете были задернуты, но часы показывали пять минут второго. Значит "в отключке" я была довольно долго. Не мудрено, что коллеги перепугались.
  - Извини, - сказала я.
  Лена тут же сунула мне плитку шоколада и чашку темного, почти черного чая.
  - Что-нибудь удалось?
  - Пока не знаю. Влад еще приходит в себя. Он ушел очень далеко. Я никогда не думала, что он будет так рисковать из-за Аллы...
  - Но с ним все в порядке?
  - Да, конечно, - Лену мой вопрос смутил, - он же Высший.
  - Ты тоже? - напрямик спросила я.
  - Да, - так же прямо ответила сестра.
  - Тогда почему?..
  - Потому что у меня есть дочь.
  - Сила передается только по женской линии, - я не спрашивала, была уверена в ответе.
  - И только у Высших. Поэтому они, собственно, и Высшие.
  Влад бесшумно появился из ванны. Он был без пиджака, ворот рубашки расстегнут, рукава подвернуты. Волосы - влажные.
  - Времени очень мало, - отрывисто сказал он, - она еще в городе, но у Звероящера на Алку планы.
  Президент сказал это таким тоном, что я перепугалась.
  - Они могут ее убить?
  - Вряд ли. Ни ей, ни нам так повезти не может.
  Я еще пыталась осмыслить последнее заявление Влада, а он уже отдавал распоряжения:
  - Маргелов еще не ушел? Это хорошо. Пусть заходит вместе с Олегом.
  - Влад, а мне...
  - Ты сиди. Уже впуталась в наши дела дальше некуда. С одной стороны, тебе уже ничем не поможешь, это плохо. А с другой - уже нечего терять.
   - Это хорошо, - согласилась я, - стратегически очень выгодная позиция.
  Появились аналитики. Алик все еще дулся, взгляд его, подаренный мне мельком, был злым и встревоженным.
  - Очень мало, - ответил Влад на незаданный вопрос, - почти ничего. Он очень хорошо закрывался.
  - Но ты смог его "пометить"? - уточнил Олег.
  - Нет. К сожалению. Думаю, при том уровне силы, которым он завладел благодаря раковине, это вообще невозможно. Даже для Высших.
  - Дожили, - буркнул Алик, - Тоха Бакшаров - Князь Тьмы.
  - Я дал распоряжение и "Клену" и синим щитам готовиться к операции в условиях города. Через четверть часа Храш доложит о готовности. К тому времени мы должны знать, куда их посылать.
  - Очень хорошо, - кивнул Алик, - пальцем ткнем? Или на картах погадаем?
  - На кофейной гуще, - с самой серьезной миной ответил Влад. И полез в шкаф за кофеваркой.
  Прекрасный напиток не доставил никакого удовольствия. Мы выпили его, обжигаясь, не чувствуя вкуса под торопящим взглядом президента. Он свою чашку осушил в один глоток, и даже не поморщился. В экзекуции не принимал участие только Олег. Он собрал чашки, вынул из ксерокса три чистых листа и, опрокинув на них все, что оставалось на дне чашек, сложил пополам.
  Один лист достался мне. Не знаю, моя ли была чашка, по-ходу, это оказалось неважным. Два других забрали Влад и Алик.
  - Я, конечно, не Алла, но работать с ней мене приходилось, - Олег оглядел всех нас внимательным взглядом, - ни о чем не думайте, не старайтесь вспомнить то, что видели в трансе. Не пытайтесь ничего понять. Таня, к тебе это относится особо. Ты любишь вычислять. Так вот - этого делать не надо. Просто постарайтесь дополнить вашу кляксу, чтобы получился рисунок. Добавляете все, что сочтете нужным: рога, перья, колеса, - по столу к нам полетели три маркера, - времени вам - минута.
  Все это очень напоминало тесты, которыми мы баловались в школе. Но, наверное, Олег знал, что делал? Или, как и все, просто пытался ухватиться за соломинку?
  Моя клякса больше всего напоминала горы. Эльбрус. Казбек. Оставалось добавить лишь несколько штрихов, резче обозначить склоны, дорисовать пушистые облака, окутавшие вершину.
  Я сдала свой шедевр первая. Вторым справился Влад. Дольше всех пыхтел Алик, только что маркер не облизал. Но и он уложился в срок.
  - Так, - Олег потер виски, - это понятно, горы. Здесь... Влад, я тебе персональную выставку организую, честное слово, Малевич отдыхает... Человек на скейте?
  - На сноуборде, - поправил Влад так, словно это и впрямь имело значение.
  - Хорошо, пусть будет на сноуборде. А это что за фигура? Так...
  - Это Чебурашка, - Алик смутился, - мультик есть такой.
  - Чебурашка, - задумчиво повторил Олег. Потом взял трубку внутреннего телефона, - Храш, вы готовы? Тогда по коням. Цель - чебуречная Дато на северном спуске. Звероящера там нет, с бандитами вы справитесь. Удачи.
  Мара с неудовольствием думала, что опаздывать в последнее время стало ее кармой. Или просто дурной привычкой. Но как-то слишком много дел на нее навалилось. Учеба, дом, водительские курсы... И еще - школа. При мысли об этом Мара заулыбалась так, что шедший ей навстречу немолодой мужчина смутился и отвел глаза.
  Мара с удивлением размышляла о том, что, кажется, впервые в жизни живет, не замечая зимы. Холод, злой ветер, постоянная снежная каша под ногами имели место, но почему-то перестали иметь значение. Состояние, которое она испытывала, подходя к маленькой лесенке, ведущей вниз, в небольшой зал кафе "Риф", было здорово схоже с состоянием влюбленности: глаза блестят, настроение все время хорошее. Подруги, прекрасно знавшие Мару, уже неделю внимательно присматривались к ее окружению, пытаясь обнаружить какого-нибудь нового симпатичного парня. Мара про себя посмеивалась. Глупенькие. Правду Реган говорил: только гнездышки вить годятся, да яйца насиживать. Ну еще квохтать по поводу и без. Одно слово - куры. Крыльев им Бог не дал. И правильно. Не всем же летать, кто-то и ползать должен.
  Она толкнула дверь, на ходу сбрасывая с плеч рюкзачок и расстегивая полушубок. "У-У-У!!!" - радостно взревел десяток голосов, народ захлопал и Мара расцвела улыбкой. Все это относилось не персонально к ней. Так было принято приветствовать всякого, кто вступил на Путь Самопознания. Но все равно было приятно. Мара уже не расстраивалась, что опоздала.
  - Реган уже здесь? - спросила она у Паши, ровесника из параллельной группы.
  - Кто знает пути избранных? - ответил он и подмигнул, - может, через черный ход прошел.
  Народ занимался тем, что здесь с успехом заменяло медитацию: играл в рыбака. Человек шесть изображали изрядно запутанную "сеть": Витя сидел на корточках, морщась от боли в руке, вывернутой под немыслимым углом, Игорь вообще стоял на коленях, у него из подмышки выглядывал Стас, Верка висела сзади, балансируя на одном носке... Ромка, Ромашка, пытался их "распутать".
  - Так, Вера, подними правую руку!
  - А-а! - взвыл Витя.
  - Отставить! Опусти. Стас, можешь пролезть под Игорем?
  - У-у! - тонко заорала Вера.
  Народ довольно захохотал, заглушая музыкальный центр. Ромашка сейчас, ни много, ни мало, соточку проигрывал. Денежные пари Реган поощрял. Мару это сперва коробило. Пока Избранный не объяснил ей, что правильное отношение к деньгам - это часть Пути.
  - Ты - будущий экономист, - говорил Реган, посмеиваясь, он ведь пророк, и в будущего экономиста Мару не верил. Она и сама не верила, - Если сравнить предприятие с человеческим телом: директор - это голова. Завод или магазин, это что - руки, верно? Транспорт - ноги. Желудок - это склад. Бухгалтерия - кровеносная система. А деньги это что?
  - Кровь, - ответила Мара.
  - А теперь возьмем духовную практику. Например - нашу школу. И сравним ее, скажем, с садом. Учение - это земля, на которой может прорасти и прекрасный цветок и крапива. Вы - это семена, брошенные в землю. Мы - садовники, мы следим за тем, чтобы в нашем саду росли цветы, а не крапива. Великий Учитель Мукту - это солнце, которое нас всех согревает. А деньги это - что? - Мара молчала, и Реган ответил сам, - это удобрение для нашего роста. Навоз. Штука полезная, но пахнет плохо, и в руки его лишний раз брать не стоит. Вот так и нужно к ним относиться.
  Мара поняла. Но умом. Сердце ее раскрылось Учению позже. Когда в магазине какой-то наглый карманник выудил у нее все деньги. Большие деньги. Она шла в сберкассу, чтобы оплатить очередной семестр. Реган оказался рядом совершенно случайно, нужно было оплатить какие-то счета. Мару, буквально, раздавленную бедой, он заметил.
  Если бы Реган просто достал из кармана пачку денег и отдал девушке, она бы пожала плечами и решила, что махинаторы от религии слишком здорово живут... Но он пригласил ее, зареванную, в дешевый привокзальный буфет. И там говорил с ней. Долго. Маре не хотелось домой, да ей жить не хотелось! А Реган рассказывал старинные притчи и вполне современные истории, заставляя ее слушать, думать, удерживая на поверхности жизни, не позволяя утонуть в омуте горя. И у нее нашлись силы, чтобы пойти домой и рассказать о потерянных деньгах маме. Вот это, Мара понимала, чудо!
  Тогда сердце ее раскрылось учению. Она даже начала втихомолку радоваться, что теперь придется бросить ненавистный институт. И только тогда Реган рассказал ей, что учитель Мукту перевел необходимую сумму, и Мара может оставаться студенткой. Без всяких условий.
  Да какие могут быть условия! Теперь Мара была готова умереть за Учителя. И за Регана.
  Ударил старинный корабельный колокол. Рында, висевшая у дверей. Никто в нее не бил, сама! Потому что появился Избранный, Реган, правая рука Учителя!
  Просто возник на пороге.
  Научится верить в чудеса очень просто. Нужно, чтобы они случались регулярно. Например, каждые вторник и пятницу.
  - О! - взвыло сообщество искателей самопознания. Дружно взвыло, аж стекла в кафе вздрогнули.
  В кладовке было холодно и одуряющее пахло пряностями. Высокая, красивая, но немного растрепанная женщина стояла в углу, рядом с полками с красным вином. Стояла очень прямо, смотрела исподлобья, но не опускала глаза. Страха в ней не было, это Антон понял сразу, как только вошел.
  Госпожа Лесницкая. Глаза и уши князя Влада. Его радар, направленный в мир.
  Антон знал, что своим первым поражением он обязан именно ей. В том, что месяц с лишком он ходил под смертью, виновна она. Лишь недавно он научился закрываться от ее воистину всевидящего ока.
  - Здравствуйте, - негромко сказал он. Женщина промолчала.
  - У меня очень мало времени, - тихо, заставляя себя слушать, заговорил Антон, - я знаю что вы - наш убежденный и давний противник. Я проиграл вам очень важное сражение... - На признание женщина никак не отреагировала, даже бровью не повела, - Теперь вы проиграли мне свой талант. Будем смотреть фактам в лицо - вы ничего не можете мне противопоставить. Или я ошибаюсь?
  Она молчала, словно не слышала.
  - Я хочу предложить вам работать на меня добровольно.
  Антон ждал любой реакции: недоумения, презрительного взгляда, негодования. В принципе, он был готов к чему угодно. Он был не готов к полному отсутствию реакции. На оскорбительное предложение госпожа Лесницкая не ответила никак.
  - Не хотите говорить - дело ваше, - против воли Антон повысил голос, каменное спокойствие женщины начинало его доставать, - вы все равно слушаете, так слушайте. Предложение мое такое: либо вы работаете на меня и мою команду добровольно, пытаясь, насколько возможно нам навредить, и лелея планы своего освобождения. Планы, которые вполне могут осуществиться! Либо вы работаете на меня без своего согласия, честно, добросовестно и вечно. Во всяком случае, до тех пор, пока будет жить человеческая оболочка, в которую я залью ваш талант, как в бутылку.
  Антон вдруг засомневался, слышит ли его женщина. То, что он ей пообещал, должно было ужаснуть или, по меньшей мере, встревожить ее.
  - Госпожа Лесницкая?!
  Антон очень внимательно посмотрел замершую в углу женщину. За все время разговора... вернее, его монолога, она не только не шевельнулась, она даже не моргнула. А дышала? Антон сделал шаг вперед. Потом в сторону. Женщина смотрела не моргая на то место, где он только что стоял. В трансе? Или... мертва?
  В сомнении Антон приблизился и заглянул ей в лицо. Абсолютно каменное лицо.
  И тут его запястья что-то коснулось. Касание было таким легким, что Антон поначалу даже не заметил. Потом медленно опустил глаза. Госпожа Лесницкая держала его за руку.
  - Я не буду на вас работать. Ни добровольно, ни принудительно, - тихо произнесла она. В ее голосе, донельзя усталом, звучали нотки удовлетворения.
  Мобильник сыграл "Черные глаза".
  - У "Алексы" активность. "Клен" и синие щиты.
  - Понял, спасибо, - бросил Антон и отключился.
  - Похоже, готовится операция по вашему спасению, - произнес он, - хотел бы я знать, как они вычислили это место? Жаль, не могу дождаться и спросить.
  - А что так? Неужели страшно?
  - Да нет, - честно ответил Антон, - просто некогда.
  И выстрелил женщине в сердце.
  Она упала сразу, словно ее подсекли. Не как в кино, некрасиво.
  Но Антон этого уже не видел. Выходя, он бросил двоим мужчинам, ждавшим за дверью:
  - Отрежьте ей голову, упакуйте и отнесите в мою машину.
  Антон ехал не торопясь. Он знал, что его не выследят. Сегодня у него были все основания чувствовать себя именинником. Он победил. И серьезно ослабил врага. Но была маленькая заноза, которая не давала покоя: почему госпожа Лесницкая так устала? Ведь не подкоп же она рыла своими шпильками.
  Взглянуть на тело подруги мне так и не позволили. Мы с Леной сидели в приемной и даже не пытались делать вид, что чем-то заняты, не до того было. Сначала Лена рыдала, я пыталась ее успокаивать. Потом, когда она вроде немного пришла в себя, уже у меня резьбу сорвало. Так мы и сидели, утешая друг друга, потому что все остальным было не до нас. Президент прошел через приемную, даже не взглянув на нас, скрылся в ванной и, судя по звукам, очень долго мыл руки. Или все-таки плакал?
  Олег Ковалев появился уже ближе к ночи, когда стоянка под окнами почти опустела, а на улице разлилась чернильная темнота, почти непрошибаемая редкими, тусклыми фонарями. В руках он держал чашку. Обычную белую глиняную чашку с желтым ободком и отбитой ручкой.
  - Это очень странно, - произнес он, не присаживаясь, - но почему-то записку Алла оставила тебе. Не мне, не Владу, даже не мужу. Именно тебе.
  С этими словами Олег протянул мне чашку. Я растерянно взяла.
  - Приложи к уху, - посоветовала Лена, - как ракушку.
  Я послушалась. Возник обычный шум, как это и бывает, если приложить к уху пустую чашку... А потом, сквозь него, я вдруг отчетливо услышала живой голос Аллы.
  "Танюшечка, у меня очень мало времени. Помнишь, ты хотела заглянуть в свое будущее? Я это сделала. Будут говорить, что у тебя впереди величие. Не верь. Величия там, к сожалению нет. А вот счастье есть. И обретешь ты его, когда встретишь давнего друга, и не узнаешь. Оревуар, подружка..."
  Олег кивнул, соболезнуя. И уже повернулся, чтобы уйти.
  - Погоди! Эта штука, - я повертела в руках чашку, - где ее нашли?
  - Там же, где Аллу. В чебуречной.
  - Точнее можно? - приказывать собственному шефу, это было сильно, даже для меня. Но он ответил, спокойно и обстоятельно:
  - За полкой валялась. Ребята из "Клена" заметили.
  - Это послание... кто угодно может услышать?
  - Абсолютно кто угодно. Но если прислушается.
  - Звероящер об этом способе знает?
  Олег пожал плечами. Ему, явно, не терпелось уйти, но я вцепилась в него, как репей в собачий хвост.
  - Но может знать?
  - Теоретически - да. Почему бы ему не знать. Он - наш давний противник.
  Разговаривать, глядя на высокого Ковалева снизу вверх было неудобно. Словно в детстве пытаешься вытащить приятеля с балкона на улицу. Я тоже встала.
  - Олег, с чего бы вдруг Алке тратить последние мгновения жизни на меня?
  - Наверное, она очень тебя любила.
  - Ты же аналитик! Когда ты рассуждаешь про любовь, мне хочется на стенку влезть1
  - Да что ты от него хочешь? - разозлилась Лена.
  - Чтобы включил, наконец, свои замечательные мозги. Кружка была спрятана. Но, на всякий случай, если ее вдруг найдут люди Звероящера, Алла дополнительно подстраховалась. Послание адресовано не мне, а всем нам.
  - Что ты хочешь сказать? - удивилась Лена.
  - Эта сентиментальная чушь - шифр. Зуб даю.
  - И... что все это, ради Кресс, означает?
  Я покачала головой. Запал мой иссяк.
  - Не знаю, - тихо сказала я, - нужно думать. Но в одном я совершенно уверена: я никогда, ни при каких обстоятельствах, не просила Аллу смотреть в мое будущее.
  Не говоря больше ни слова, Олег сцапал чашку и вышел. Двигался он очень быстро.
  - Кого из старых друзей я могу не узнать, - пробормотала я себе под нос.
  - Наверное, кого ты очень давно не видела, - предположила Лена.
  Я поморщилась:
  - Знаешь, до недавнего момента я считала, что у меня отличная зрительная память. Раз увижу - не забуду, даже если человек сильно изменится. А вот Галочку не узнала.
  - Галочку? - переспросила сестра.
  - Ах, да. Ты ведь не знаешь этой истории. Моя институтская подружка на махинациях потеряла квартиру. Вот, приехала сюда, счастья искать.
  - И что, она теперь у тебя живет, - вдруг заинтересовалась Лена.
  - Жила. Но, похоже, нашла, чего искала и съехала.
  - Съехала, - как-то подозрительно переспросила Лена, - ну, хорошо, если так. Слушай, гляди-ка сюда!
  Не понимая, что она хочет, я все же послушалась. Как никак, она - мой инструктор. Лена подвинула к себе клаву, и вызвала на монитор фотографию молодого парня, профессиональное фото "на документ", в анфас.
  - Скажи мне, кто это?
  - Охранник, - уверенно ответила я, - он работает здесь уже больше года. Во всяком случае, дольше меня.
  Лена поковырялась в файлах и вытащила на монитор респектабельного мужчину в дорогом галстуке, с прищуром глаз, характерным, для крупного хищника.
  Я не задумалась даже на секунду. Думать тут было не о чем.
  - Это наш клиент, немец Гюнтер, фамилии не помню. Очень серьезный клиент. Президент сказал, кредит ему дадим на любую сумму, на любой срок, и даже назад требовать не будем...
  - Закрой глаза. Чья фотография стоит у меня на столе?
  - Девочки. Черноволосой, лет семи. Очень красивой. Похожа на Влада. Рамка серебряная, со стразами.
  - Это твоя племянница, - объявила Лена, - можешь смотреть. Зрительная память у тебя, действительно отличная. И с наблюдательностью все в порядке. Только один прокол - рамка не со стразами, а с настоящими камешками. Но ты этого знать не могла. Знаешь что?
  - Нет. Скажешь - буду знать.
  - У тебя сохранились какие-нибудь институтские фотографии?
  - Куча, - ответила я, - а тебе зачем?
  - Мне ни к чему. Но ты, как вернешься домой, внимательно прогляди их. Сдается мне, этой "Галочки" ты нигде не увидишь. И еще, - мои глаза и так были большими и круглыми, как блюдца парадного сервиза, но сестра, по-ходу, решила меня добить, - будь готова к тому, что личная жизнь у твоей Галочки не сложится. В ближайшее время она объявится снова.
  - Думаешь? И что мне тогда делать?
  - Предложи ей помочь с работой. В "Алексе", - хладнокровно посоветовала Лена, - нам кассиры нужны.
  Мне вдруг пришло в голову, что приемная президента не лучшее время для дамских посиделок, даже если его секретарь - твоя кузина. Я торопливо попрощалась и поспешила к себе. Вернее, к Олегу.
  Шеф был там же, где я рассчитывала его найти, сидел за своим столом и прижимал к уху треснутую чашку. Раз в сотый, думаю. Или в тысячный.
  - Олег, я ошибаюсь, или она действительно не сказала "прощай"? - выпалила я с порога.
  - Она сказала: "до свиданья", - кивнул Олег. Помолчал и добавил, - мне пора искать другую работу. Все было ясно с самого начала, как небо над Касабланкой.
  Я пыталась его утешить:
  - Ты был расстроен.
  - Я не бываю расстроен, когда... не могу быть расстроен. Ты права, Алла не стала бы рисковать жизнью, чтобы сообщить тебе, что ты встретишь высокого блондина. Новость замечательная, но не по таким расценкам.
  - У цыганок на вокзале и то дешевле, - согласилась я, - Ты расшифровал сообщение. Ну и? Не томи же!
  - Во-первых, она жива. Вряд ли тут подходит именно это слово, но другого я не знаю. Во-вторых, мы о ней еще услышим. И на контакт она будет выходить именно с тобой. И в-третьих. Я сообразил, на что Алла потратила последние минуты своей земной жизни.
  - Надеюсь, за такую цену она купила что-то стоящее? - спросила я.
  - Думаю, так. Она "пометила" Звероящера. Своей смертью пометила.
  - А он не сотрет эту метку? Если еще кого-нибудь грохнет?
  - Нет. Она же Первая. От ТАКОЙ метки он только вместе с собственной жизнью отделается. А может быть и тогда не отделается.
  Мара сидела в темном зале опустевшего кафе в полном одиночестве, и в предвкушении чего-то необыкновенного.
  Распустив всех, Реган, Избранный, попросил ее остаться. И сказал, что с ней будет говорить сам Учитель. Мара уже четыре раза вытирала ладони салфеткой, и все равно они были потными от волнения. Реган намекнул ей, что девушке предстоит войти в узкий круг тех, кто по-настоящему близок к Учителю. Скажи ей такое месяц назад, она бы немедленно заподозрила какую-нибудь грязь. Но за этот месяц Реган немного научил ее "видеть". Мара совершенно отчетливо читала в будущем, что речь пойдет не о сексе. Учитель выбирает особенных женщин, это она тоже "видела", но они никогда не становятся Избранными. Ей предстояло что-то другое.
  Она задумалась так глубоко, что не заметила, как оказалось нарушено ее одиночество.
  Их было трое. Реган, только какой-то необычный, не в белом костюме и длинном пальто, а в куртке и джинсах. Девушка с большой спортивной сумкой в руках, высоченная, как каланча. И страшная. Не в смысле внешности, с этим у девицы все было в порядке. Просто страхом от нее веяло. А еще спокойствием и сосредоточенностью.
  Заглядевшись на девушку, Мара даже не сразу заметила третьего, настолько он был никакой. Маленький, щуплый, в очках. Конечно, главное не форма, а масштаб личности, но представить Великого Учителя, Целителя и Чудотворца в виде пацана, чуть не ровесника... Да еще с такой "свитой"!
  - Подойди, - бросил Реган. Голос его звучал совсем не так, как привыкла слышать Мара, нетерпеливо, пренебрежительно. Она хотела, было, возмутиться, но тут страшная девица расстелила на столике полиэтиленовый мешок и вытряхнула из сумки... человеческую голову. Женскую. С растрепанной прической, вытаращенными глазами и ртом, открытым в последнем крике. Мара побелела. Девица молнией метнулась к ней и схватила за плечи. Руки у нее были железными. Мара обмякла и слабо задергалась, когда девица поволокла ее к столу с мертвой головой. Глаза она зажмурила еще раньше, надеясь, что если не будет видеть этот кошмар, так он сам собой рассеется.
  - Мара, положи руки на эту голову, - тихо приказал Реган. Раньше этот голос действовал на Мару одинаково: она немедленно повиновалась. Но сейчас обстоятельства были явно не в пользу светозарного Избранного, носителя мудрости. Мара взвизгнула и спрятала руки за спину.
  - Руки сюда, истеричка, - рявкнула девица. Острое колено уперлось Маре в позвоночник. Она снова пискнула, на этот раз от боли. Девица схватила ее за запястья и прижала ладони к мертвой голове. Мара задергалась и завыла.
  - Давай скорее, Тоха, я ее долго не удержу! - сквозь зубы процедила черная каланча.
  Реган занял пост у дверей, поглядывая в зал без интереса.
  А шнурок в очках положил свои легкие, сухие руки поверх Марииых мокрых ладошек, и что-то тихо забормотал на языке, которого девушка не то что не знала, отродясь не слышала.
  И в этот миг она поняла, что шнурок и впрямь умеет делать чудеса. Потому что она вдруг успокоилась, мертвая голова больше не пугала, колено черной девицы не давило на позвоночник. Она расслабилась. Ее не стало.
  Лера вышла из туалета, отряхивая руки.
  - Она ничего не будет помнить? - уточнил Максим.
  - Ничего. Ни сейчас. Ни потом. Я полностью контролирую ее, - Лера кивнула на сумку, в которой снова исчезла голова, - отвезешь куда-нибудь?
  - Ну не тебе же этим заниматься, - кивнул Максим.
  Тоха задумчиво смотрел на девушку, лежавшую в глубоком обмороке.
  - С головой я сам управлюсь, - сказал он вдруг. - Ты девчонку береги. Будь с ней рядом, когда очнется, сочини что-нибудь убедительное, как ты это умеешь. Домой проводи. Если на чашечку кофе пригласит - не отказывайся. Понятно? Она теперь - наш алмазный фонд.
  Лера скрипнула зубами так, что кончик откололся. Но промолчала. И Максим промолчал.
  
  9.
  Я очень люблю старые фотографии. И старинные, и просто давние, черно-белые, с потрескавшейся эмульсией, иногда с оторванными уголками, пожелтевшие, потемневшие, поблекшие, все в царапинах от времени. Есть в них какое-то труднообъяснимое очарование. Наверное, это очарование бессмертия... Или, по меньшей мере, вечной молодости.
  Почему-то портреты, даже самые знаменитые, кисти великих художников, такого чувства не вызывают. Наверное, потому, что в потрет художник вкладывает изрядную долю собственной души. А фото чисто и наивно хранят того, кто когда-то в хороший момент своей жизни бездумно решился довериться объективу.
  В семье Осориных фотоальбомы занимали целую полку довольно большого книжного шкафа. А в самых первых альбомах были даже не фотографии, дагерротипы.
  - Смотри-ка, двадцать лет лагерей в альбоме лежит. А то и "вышка", - я предельно аккуратно, кончиком ногтя прикоснулась к отлично сохранившейся фотографии царского офицера при всех регалиях, - кто это?
  - Дед, - спокойно ответила Лена. И выжидающе смолкла.
  - Дед? Ты не ошиблась? Не прадед? Сколько же живут ясаки?
  - Лучше спроси, почему они умирают.
  - Ну, все мы смертны...
  - Здесь, - бесстрастно уточнила сестра. И снова замолчала.
  - Что ты хочешь сказать?
  - Под созвездием Феникса смерти нет. Если только несчастный случай. Или война.
  - У вас есть войны?
  - Да. И страшные. Они длятся тысячелетиями. Именно поэтому мы приходим сюда.
  - Вы бежите от войны? - я говорила "вы" потому что пока еще никак не могла осознать свое родство с этими могущественными, прекрасными и, как выяснилось, почти бессмертными существами. Да и не похожа я была на них совершенно. Я вышла в отца.
  - Мы приходим, чтобы не исчезнуть, - Лена была смертельно серьезна, и, казалось, абсолютно искренна. Я ей верила, - под созвездием Феникса не рождаются дети. Это оборотная сторона бессмертия. И поэтому, когда нас остается совсем мало, часть приходит сюда.
  - В прошлый раз вы были здесь четыре тысячи лет назад, - поняла я.
  - Немного больше. Почти пять.
  - Невероятно. А те, с кем вы воюете? Они тоже приходят сюда?
  - Приходят, но не полностью. Не телом.
  У сестры было уютно. Мы все-таки очень разные, сообразила я, Лена какая-то очень домашняя, и в огромной пятикомнатной квартире у них было тепло, обжито. Словно прятался где-то под пижонским диваном из светлой кожи или ЖК-телевизором маленький веселый, немного суетливый домовой. На стенах висели фотографии, каминную полку украшали фигурки забавных зверей, стояли живые цветы в горшках, а на кресле, свернувшись в один общий клубок, дремали три кошки. У меня дома всегда было чисто, но как-то холодно. Впрочем, мама не успела обжить новую квартиру. А мне всегда было не до того.
  - Кто такой Звероящер?
  - Сначала он был просто мальчиком. Потом просто молодым человеком. Обыкновенным сыном совершенно обыкновенных родителей. Любил историю. Решил стать археологом. Поступил в институт. Как-то вместе с группой студентов-практикантов Антон Бакшаров приехал на раскопки в район Сухуми. Две недели работал. Потом напился с местными и поспорил, что побывает ночью в месте, которое все считали проклятым. Ученые классифицировали его как древнее капище. Никаких серьезных исследований там никогда не велось. Но не потому, что никто не пытался. Просто, если какое-то место считается нехорошим, чаще всего под этим есть реальные основания. Людям, обычным людям, заходить туда вообще не стоило. Антон прихватил с собой такую же отчаянную голову, свою давнюю подружку, Леру Уфимцеву.
  - Шатору? - вздрогнула я.
  - Тогда она еще была самой обычной девушкой. Никто точно не знает, что там произошло. Их искали несколько дней, подняли милицию с собаками, воинскую часть. Мы тоже искали, потому что именно тогда Эдгар впервые заподозрил, что именно случайно досталось неразумным детям. Но мы все опоздали. Когда пропавшие нашлись, они уже не были людьми.
  Я, помимо воли, вздрогнула.
  - Как? А кем же они были?
  - Кронгами. Теми, кто принял на себя чужую судьбу, взял чужую жизненную задачу. На этом нехорошем месте была оборудована довольно примитивная ловушка на любопытных. Приманкой служили старые байки.
  ...Еще в тот, предыдущий приход, ясаки уничтожили целую семью тех, кто прошел за ними. В нашем языке "семья" означает "народ".
  - Угу. Геноцит, значит, устроили. Дай я угадаю, они первые начали?
  - Они прошли за нами не для того, чтобы угостить вафлями, - довольно резко заметила Лена, - это была самозащита. Когда ты узнаешь больше, то согласишься: если война ведется до последнего, то единственный способ свести жертвы к минимуму, это стереть всех врагов под корень еще в первом сражении.
  Ясакам это удалось. Наши враги исчезли из всех миров. Но перед этим им удалось собрать всю свою силу и свою память. И свою ненависть.
  - И как раз этот суперприз достался бедному Тохе и его девушке, - сообразила я, - ни фига себе, сходили по пьяному делу на поле чудес!
  - Да, Антону не позавидуешь, - кивнула Лена, - с одной стороны, он практически неуязвим и владеет огромной мощью. Пожалуй, сопоставимой с ядерной кнопкой. А с другой, тут уже не разберешь, собака вертит хвостом, или хвост собакой. Сила диктует свои условия. И если Антон не будет их выполнять, сила просто уйдет. А перед этим разрушит оболочку, которая перестала подчиняться. А заодно и все, что окажется рядом. Так что Тоха-Звероящер в некотором роде "невольник чести", пытаясь уничтожить нас, он спасает человечество.
  - Ага, - кивнула я, - А если ему башку на спину отвернуть, куда денется сила?
  - О, об этом он позаботился. За время, которое прошло с той экспедиции, Звероящер обеспечил себя преемниками. У него детей больше, чем у среднестатистической кошки. И все они - потенциальные кронги. Сила заботится о том, чтобы сосудов для нее хватило.
  Именно в этот момент, ни раньше, ни позже, занавеска из натурального сушеного бамбука, закрывавшая арочный проем, с тихим стуком отодвинулась. В комнату вошла девочка и сразу, без лишних слов, забралась к маме на колени. Невероятно красивая девочка. Так похожая на невероятно красивого Влада.
  - Познакомься, Алина. Это твоя тетя, - сказала Лена.
  У девочки были зеленые, кошачьи глаза и недетская серьезность.
  К вечеру неожиданно ударил мороз, дороги обледенели, "Шеви", так и не переобутый к зиме, воспринял дорогу к дому как личное оскорбление. Добралась я уже к девяти. Пока поставила машину на стоянку, пока дошла до дому, программа "Время" по-ходу, успела закончиться. Я поднималась по крутой лестнице, начисто забыв о том, что в доме есть лифт, и размышляла о том, что рассказала мне сестра.
  ...Где-то далеко, под иными небесами, существует мир, где для того, чтобы слышать другого человека за тысячи километров, не нужно тянуть провода, а чтобы взлететь, достаточно просто оттолкнуться ногой от земли. Там нет старости. Там светят совсем другие звезды. И оттуда пришли те, с кем у меня, по крайней мере, половина общей крови.
  Они пришли сюда для того, чтобы могли появиться на свет новые ясаки, чтобы жила семья. А в этом языке "семья" означает "народ". Они выполнили свою задачу. И были готовы вернуться. Каждый день, прожитый в этом мире, был для них риском - здесь существовала смерть. Не в бою, а просто - от старости. Они могли умереть, как самые обычные люди, так и не увидев снова своих звезд. Но они не уходили. Потому что существовал Звероящер со своей бандой кронгов. Потому что другому поколению ясаков, возможно, еще через четыре тысячи лет придется сюда вернуться. Потому, что если они не решат эту проблему, их детей, такой дорогой ценой доставшихся, и нежно любимых, будут здесь встречать. Сила позаботиться о том, чтобы у нее всегда было достаточно сосудов. К тому времени мы все можем стать кронгами. Население целой планеты будет жить и развиваться лишь для того, чтобы уничтожить тех, кто придет сюда родить своих детей.
  Я задумалась так глубоко, что, наверняка, прошла бы мимо своих дверей, если бы с полутемной лестницы меня не окликнул смутно знакомый голос:
  - Таня!
  Я обернулась. И, проклятье! В первый миг опять ее не узнала. Потом все опять встало на свои места: это Галочка, моя институтская подруга. Зареванная. Но по-прежнему готовая улыбаться сквозь слезы.
  - Что случилось? - испугалась я, - почему ты сидишь на лестнице?
  - Я же оставила ключ тебе, - объяснила она, вставая с холодных и грязных ступенек.
  - И давно ты здесь?
  - Нет... Да... В общем, с утра.
  - Понятно, - кивнула я, отпирая дверь, - сейчас будем ставить чайник и растворять "биг-ланч".
  - Ой! - Галочка по-деревенски всплеснула руками, - да я сейчас в круглосуточный магазин сбегаю, там наверняка мясо хорошее есть, или рыба, можно со сметаной потушить. Или фарш.
  - Забудь, - бросила я, - все завтра. Если ты голодная, там, кажется, еще в глубокой заморозке котлеты остались. Думаю, ничего с ними не случилось. Поделишься, что опять произошло? Или мне самой догадываться?
  - Ой, Танечка, - Галка помотала головой, - ты даже не представляешь... Он оказался такой скотиной!
  - Суду все ясно. Ладно, плюнь. А хочешь, - предложила я, обнимая замерзшую подругу, - я тебе работу найду.
  - Какую работу? - Галочка подняла голову.
  - Хорошую работу. У нас в "Алексе". Нам нужны кассиры.
  Пройдя на кухню, я сразу же воткнула телевизор, чтобы успеть посмотреть хотя бы десятичасовые новости. И угодила в аккурат на "хвост".
  "...И в заключение нашей программы, о том, что взволновало людей по всей области. Секта под названием "Путь Самопознания" появилась совсем недавно, но ее лидер, называющий себя Учитель Мукту, сразу же сделал шумную рекламу публичными исцелениями, кодированием пьющих, вразумлением неверных мужей и прочими "востребованными" чудесами. Мукту не занимался, пожалуй, только наращиванием ногтей. Ко всему этому можно было бы отнестись с юмором, но, к сожалению, когда совершается преступление - смех заканчивается, - хорошо поставленный голос женщины-диктора не дрогнул, лицо оставалось профессионально-бесстрастным, но я почему-то ощутила, что она взволнована, - недавно в милицию города Верска. обратилась мать семнадцатилетней девушки. Ее дочь бесследно исчезла. Девушка не вернулась домой. Не появилась она и в институте, который не пропускала. В ходе следственных мероприятий выяснилось, что молодая девушка тем вечером отправилась на занятия в "Школу Самопознания". На этом ее следы обрываются. Один из ближайших сподвижников самозваного учителя, некто Реган, девушку не опознал, он заявил, что никогда ее не видел ни среди учеников, ни среди просто любопытствующих. К сожалению, это уже далеко не первый случай исчезновения молодых людей, попавших в тенета к самозваным "пророкам" и "учителям". Иногда люди находятся. Но не часто, - картинка сменилась, теперь оператор скользил камерой по лицам людей в полутемном зале: смесь любопытства, скуки, недоверия... но одна девушка была явно не в себе, - Репортер шестнадцатого канала провел самостоятельное расследование и выяснил, что "Школа Самопознания" построена по широко известному принципу "пирамиды"...
  У меня в мозгу что-то забрезжило. Что-то правильное и нужное, кожей чуяла! И тут подал голос мобильник.
  - Ты смотришь "Новости" по шестнадцатому каналу? - без предисловий спросил Ковалев.
  - Ой, Олежка... В общем, да, но мы как раз сейчас ужинать собрались.
  - Она там, - сразу сообразил шеф, - ты как?
  - В смысле, после вчерашнего? Да, вроде, голова не болит. Я ведь, в отличие от некоторых, портвейн после водки не пила.
  - Ты уверена? - на шутку он не среагировал никак, значит, тоже был в полном порядке.
  - Да.
  - Ну, хорошо, тогда завтра встретимся и обсудим, что мы там нафантазировали.
  - Олег, Лена говорила, что в "Алексу" кассиры нужны...
  Галочка крутилась по кухне и, казалось, не обращала на меня внимания. Но ушки у нее стояли топориком. Как только я отключилась, она немедленно спросила:
  - С кем ты говорила? С этим симпатичным мужчиной?
  - Он женат.
  - Печально, - вздохнула Галочка, - но с другой стороны, женатый - еще не мертвый, верно? А что он сказал на счет работы?
  - Сказал, чтобы ты завтра подошла в отдел кадров. Если у тебя есть корочки кассира, захвати. Но в любом случае, подходи. Если что, возьмут ученицей.
  - О-о. Твоя просьба так много значит? - удивилась Галочка.
  - Жена президента - моя сестра. Как думаешь, много значит мое слово, или мало?
  Галочка покивала и снова углубилась в кухонную возню. Выглядела она при этом настолько естественно, что просто не верилось: неужели эта симпатичная веселая толстушка - древний воин. Даже не воин - убийца. И ее цель - кто-то из нас. Едет крыша не спеша, тихо шифером шурша...
  Утро началось с сюрприза. Оказалось, Галочка умеет выглядеть презентабельно. Темно-красный костюм, белая блузка из сирийского шелка, аккуратная прическа, безупречный "деловой" макияж. Пожалуй, она бы смогла устроиться в "Алексу" и без моей протекции. Особенно, если бы сразу обратилась к президенту. И при этом не лукавила.
  Пока я устраивала ей временный пропуск и провожала до отдела кадров, Ковалева кто-то уже успел перехватить. Из приоткрытых дверей слышались голоса. Вернее, один голос, его обладатель, видно, любил покричать. К скупым репликам Олега приходилось прислушиваться.
  - За три года внедрили только новую модификацию мусоросжигателя и сорт картофеля, приспособленный для северных зон! Чем они занимались?
  - Паша, в науку нужно инвестировать. А если надеяться, что какой-то слесарь, сидя на кухне после бутылки пива огрызком карандаша на газете нарисует вечный двигатель...
  - Ну, Кибальчич нацарапал на стене своей камеры чертеж космического корабля на реактивной тяге.
  - Я спорить не буду. Может, он что-то и нацарапал, только никто не видел, чтобы оно летало. А на Королева весь союз работал. И половина штатов.
  - Штаты-то здесь при чем? - натурально удивился голос.
  - Ну, если к успехам отечественного ракетостроения разведка не имеет никакого отношения, тогда я вообще молчу.
  ...Олег распахнул дверь, провожая маленького, полного темноволосого мужчину. Я никогда его здесь не видела. Они пожали друг другу руки, и колобок выкатился в коридор.
  - Рассказывай, - сказал он и на всякий случай проверил, плотно ли закрыта дверь.
  - Думаю, мысль нас с тобой посетила одна и та же. Вероятно, по пути от тебя ко мне заглянула. Или наоборот.
  - Мне интересно, с чего вдруг ты связала Звероящера и секту фанатиков.
  - А как ты их связал?
  - Реклама секты отпечатана в типографии, которая принадлежит этому уголовнику. Платону. Твоя очередь.
  - Пирамида, - коротко сказала я, - он всю жизнь строил пирамиды. Начал еще в школе. "Лига Птеродактилей", тоже, по сути, была пирамидой.
  Олег сделал несколько шагов по своему большому, но пустому кабинету и замер у окна.
  - Понимаешь, - сказал он после целой минуты молчания, - у нас связаны руки. Мы никак не можем это проверить.
  - Да, конечно, - согласилась я, - работать без Аллы...
  Олег качнул головой:
  - Проблема не в том, что нам придется работать без Аллы. Нам придется работать ПРОТИВ Аллы. А это все равно, что пытаться с завязанными глазами обокрасть рыночного вора.
  Он отвернулся и уставился вниз, на стоянку, где скучали два десятка машин. Я наверняка знала, что в своем "рациональном" состоянии Олег ничего не чувствует. Иначе поклялась бы, что спина его выражала безнадежность.
  - Олежка, - тихо позвала я. Его плечи шевельнулись, - думаю, что знаю способ.
  - Что за способ? - спросил он. Очень индифферентно.
  - Я иногда вижу чужие сны. - Второй раз в жизни я выдавала свою самую страшную тайну. Об этом моем таланте даже родители не знали. А если бы знали? Напугались бы до смерти.
  - Бесполезно, - коротко сказал Олег.
  - Почему?
  - Потому что сила ясаков оставляет отпечаток. В любом случае. Как бы ты ее не применяла...
  - Но, Олежек, в том то и дело. Моя способность не имеет никакого отношения к силе ясаков. Я получила ее по другой линии.
  Он медленно обернулся:
  - Это точно? Откуда ты знаешь?
  - Моя бабушка Лика видела чужие сны. Бабушка по отцу. Не смотри на меня так, я ведь и смутиться могу. Ну да, в роду у полковника Сторожева были ведьмы. Думаю, он и сам был еще той штучкой. Это ему здорово помогало делать карьеру...
  Олег подошел ко мне почти вплотную, очень долго всматривался в лицо. В конце концов, я не выдержала и опустила глаза. А он вдруг наклонился и поцеловал меня. В щеку.
  - Не знаю, было ли тебе приятно, но я старался, - совершенно серьезно сказал этот потрясающий тип, - Маргелов был прав. Ты и в самом деле - секретное оружие.
  - Это можно считать официальным разрешением? - уточнила я.
  Говорят, есть три способа разбогатеть. Самый честный - найти клад. Самый быстрый - ограбить банк. И самый надежный - создать религию. Учитель Мукту с этим был согласен даже не на сто, а на двести процентов. Но, как оказалось, разбогатеть - это еще не все. Сейчас он, и Избранный, Реган, оказались в положении миланской манекенщицы, которая зарабатывала бешеные деньги... пока не умерла прямо на подиуме. Врачи констатировали голодную смерть. Бедная топ-модель так боялась потерять форму, что, практически, ничего не ела.
  Финансы позволяли им жить если не роскошно, то, по крайней мере, не бедствуя. Во всяком случае, спать, укрывшись одной лошадиной попоной, и подложив под голову щит, подобно братьям-храмовникам в первых крестовых походах, нужды не было.
  Нужды не было, а вот необходимость была. Избранный Реган, не смотря на все фокусы, в которых он успел напрактиковаться, был всего лишь человеком. А той, что могла его хранить, не было рядом. Поэтому Тоха, подчиняясь необходимости, снял небольшую двухкомнатную квартиру прямо в центре Белоозерска, в нахальном соседстве с "Алексой". Благо, Учение уже пустило корни по всей области, и едва Мудрый и Исцеляющий намекнул, что ищет хату с мебелью, желательно поближе к автостоянке, как немедленно получил несколько вариантов на выбор.
  А братьев храмовников Антон помянул не зря. В последние дни им с Максимом приходилось, в буквальном смысле, делить ложе. Нет, не в самом буквальном. В этом оба оказались совершенно традиционными. Просто в маленькой комнате с кроватью поселилась Мара. А в большой стоял лишь один раскладной диван. И на все намеки, что можно бы расположиться как-нибудь более естественно... например, Максим с Марой, а он уж как-нибудь в прихожей, на коврике, соратник по борьбе и вере отвечал яростным отказом.
  Впрочем, влюбленный Макс мешал ему гораздо меньше, чем влюбленная Мара.
  К сожалению, слишком поздно он это просек. Занят был. Обдумывал планы спасения этого неразумного мира, который когда-то неосмотрительно приютил древнюю расу. И, что называется, попал.
  У девчонки явно был комплекс спасателя. Такое бывает у тех, кто вырос в семье врачей. Или пожарников. И как только Учитель Мукту заикнулся о Миссии... Словом, "пора пришла, она влюбилась", Прав был Александр Сергеевич вместе с Женей Онегиным, страшное зло все эти книжки о любви. Яд похуже того, что он вместе с Максом вливал в уши пастве.
  Мара вспыхивала как бумажный фантик, стоило Антону сказать ей несколько слов. Или просто подойти ближе, чем на пять метров. И это полбеды, пусть бы млела и краснела сколько угодно, если не в ущерб делу. Но - семнадцать лет! Дикий возраст. Максим первый заметил, что юбка Мары становится все короче и короче, пока, наконец, не исчезла совсем. Девочка сутками рассекала в футболочке, едва прикрывающей пуп. Ну и, соответственно, такой предмет одежды, как лифчик считала анахронизмом. Зато прически с каждым днем становились все замысловатее, макияж все ярче и смелей, поза, в которой она по вечерам присаживалась к телевизору, все откровеннее, расстояние, разделяющее ее и Учителя Мукту все короче и короче. В конце концов Антон переселился в кресло. Так хитрюга заявила, что ей было откровение - ее место у его ног. И теперь по вечерам откровенно прижималась к его колену. И плевать ей было, что Максим смотрит.
  В другое время, в другом месте и с другой девушкой Антону и самому было бы плевать. Мара ему нравилась. Вернее, была свежей и непосредственной, с живым умом и чувством юмора. С ней было не скучно и не противно. Но сила, с которой он в свое время заключил пакт, была неумолима. Он мог приблизить к себе лишь мать будущего кронга. И лишь на одну ночь. Сила не могла допустить осечки, подходящий сосуд дожжен быть наполнен. И поэтому отказа у женщин Звероящер не знал. Но однажды, еще в юности, он получил довольно жесткий урок. Ее звали Катя. Просто и без затей. Черные волосы, зеленые, ведьмовские глаза, знание французской киноклассики. Он неосмотрительно решил: гори все огнем, "Любовь не торгуется, не видит препятствий и не..." Что там еще? Не важно. Катя пробыла с ним три месяца. А потом он остыл. Сила требовала большего, сила гнала вперед, сила отняла возможность любить, силе нужны были сосуды. А Катя не пережила. Она посмотрела любимый фильм, написала записку. И нырнула с восьмого этажа головой вниз. Чтобы наверняка.
  Записку Тохе показали. В милиции. Пожилой чудак в погонах решил, что сумеет его пристыдить. С ума сойти!
  "Я знаю, ты ни в чем не виноват, - писала она, - но и я не виновата. Есть предел тому, что сможет вынести сердце женщины. За три месяца ты дал мне столько счастья, что хватило бы на три жизни. Я "подсела" на тебя. Ты сделал меня наркоманкой. Меньшая доза - ломка. А больше дать никто не сможет. Прости..."
  Во всей этой сентиментальной бредятине было лишь одно рациональное зерно: есть предел выносливости. Антон был расстроен, но выводы сделал: один день и одна ночь. Больше - летальная доза. Силе нужны новые кронги, а не новые трупы.
  А Маре вообще в этом сценарии была написана другая роль. Глупой, влюбленной, слишком молодой Маре... как нельзя более подходящей для того, чтобы стать глазами и ушами маленького войска, решившего, во что бы то ни стало победить целую армию.
  Их вечерняя сходка совет в Филях напоминала мало. Во-первых, в ставке Кутузова не было женщин. А во-вторых, Кутузов, властью, данной ему Государем и Отечеством, готовился объявить отступление. Антон решил наступать. Он уже достаточно пятился.
  Они сидели на подушках, разбросанных прямо на паласе, и пили из пиал зеленый чай, который двое из присутствующих терпеть не могли... но какой еще напиток должен пить Учитель? Не пиво же?
  - То, что госпожи Лесницкой больше нет, развязывает нам руки, - говорил Антон, пытаясь игнорировать Марины коленки, - наши враги потеряли возможность видеть нас. Но они все еще сильнее.
  - Думаешь? - Максим почесал нос. Ему хотелось курить, но на табак был наложен запрет по той же причине, что и на пиво, - мне кажется, последнее столкновение их порядком озадачило.
  - Если б они были озадачены или напуганы, то бросились бы заказывать чартер на Остров. А они поехали бухать в "Метро".
  - Значит, не поняли. Зато теперь сообразили.
  - Поправка принимается. Но ни на тактику, ни, тем более, на стратегию не влияет. Наша задача остается прежней: снять как можно больше фигур с доски. И сегодня нам нужно понять, кто следующий. Мара, ты готова?
  Девушка улыбнулась, слегка натянуто.
  - Я не знаю. Я никогда этого не делала.
  - Если Учитель говорит, что открыл в тебе сверхсознание, значит, так оно и есть, - безапелляционным тоном заявил Реган, - все получится.
  - Но я даже не знаю, с чего начинать.
  Антон с Максом переглянулись. В Мару был перелит талант Аллы... но не умение им пользоваться.
  - Наверное, есть разные способы, - задумчиво протянул Антон, - судьбу по полету птиц предсказывают, по чаинкам.
  - Карты Таро, - подсказал Максим.
  - Ага, еще можно гороскоп в "Панораме" прочитать, - ехидно вставила Мара.
  Антон внимательно взглянул на юную Избранную. Она выпрямилась, смотрела с легким прищуром, словно видела немного больше, чем остальные. Совсем немного, но этого было достаточно, чтобы у губ образовалась циничная складка.
  Такого выражения лица просто не могло быть у семнадцатилетней девочки. Нужно, чтобы жизнь тебя лет тридцать била без перерыва, чтобы глаза научились смотреть так спокойно, мудро, безнадежно и, одновременно - бесстрашно.
  На полу у его ног сидел его давний и непримиримый враг - Алла Лесницкая.
  - Карт в этом доме, конечно, нет, - сказала она.
  - Можно поискать, - встрепенулся Максим. Похоже, он не заметил, как попал ей в подчинение. Антон смотрел на все это с отстраненным любопытством и некоторой опаской. Он и сам хорошо не понимал, что натворил. Силы то у него было немеряно, а вот умения - не слишком много.
  - Сиди, - бросила Мара, - сама вижу, что нет. Блюдце найдется?
  - Какое блюдце? - удивился Максим.
  - Обычное. Круглое. Желательно не слишком хорошее, чтобы хозяева не ругались. Еще - маркер. Черный. И ножки у журнального столика сними.
  Антон дивясь про себя, обшаривал сервант в поисках подходящего блюда, пока Максим готовил столик. Мара все это время просидела на полу, не трогаясь с места. Только ноги поджала. Едва все, что она потребовала было доставлено, Мара приступила к работе, не обращая внимания на двоих мужчин, жадно смотревших ей на руки.
  - Их имена.
  Антон прикрыл глаза. Здесь ошибиться было никак нельзя. Взять лучших, сильнейших и опасных. Не распыляться на слабых, но и никого не упустить.
  - Влад Осорин, - уверенно назвал он, - Элена... - немного поколебался, но все же добавил, - И Алина. Олег Ковалев. Александр Храш. Альберт Маргелов...
  - И та девушка, - добавил Максим почему-то шепотом, - которая зажгла факел.
  - Татьяна Сторожева, - кивнул Антон, - ты прав. Не знаю, откуда она взялась, но она тоже опасна. Проблема в том, что у нее на базе зависла Лера. Она нам нужна в "Алексе". Так что у твоей таинственной незнакомки пока дипломатический иммунитет. Пока.
  Мара отбросила маркер и одним красивым, плавным движением левой руки поманила расписанное блюдце. Оно взмыло над полом и зависло, слегка покачиваясь и медленно поворачиваясь вокруг своей оси.
  - День Независимости, - прокомментировал Антон.
  Блюдце вертелось все быстрее и быстрее. Мара на него не смотрела, она вообще закрыла глаза, чтобы не отвлекаться, только губы что-то шептали, но как ни прислушивались Антон с Максимом, ничего не расслышали.
  Мара откинулась назад и открыла глаза. Блюдце еще долю секунды повисело в воздухе, а потом рухнуло вниз, прямо на столешницу. И раскололось на три части.
  Ребята набросились на них жадно, как бездомные кошки на "Вискас".
  Трудно предположить, что дешевые глиняные блюдца бьются по каким-то особым законам. Значит - случай. Или судьба. Блюдце развалилось на три куска, но только одно имя оказалось расколото надвое. Голова к голове, Антон и Максим хором прочитали:
  - Альберт Маргелов.
  - Как я это сделала? - изумленно спросила Мара. Антон резко обернулся. Ее лицо вновь стало прежним, юным, удивленным, немного напуганным. Призрак исчез.
  Автостоянка у парадных дверей банка, и такая же, но с другой стороны, оказались в этот день забитыми до отказа. Мне еще не доводилось видеть такого количества дорогих авто, спрессованных как кильки в консервной банке. Двум джипам пришлось парковаться прямо на улице, места для них не хватило. Показывая пропуск, я заметила, что охрана усилена. Вместо одного паренька в стеклянной будке в вестибюле болтались четверо "синих щитов" с полным вооружением. Болтались демонстративно, ни от кого не прячась, выставив напоказ автоматы. Я предположила, что дальше меры безопасности будут только усиливаться, и не ошиблась. Галочку, у которой как раз сегодня был первый рабочий день, проверили металлоискателем. Она кинула мне удивленный взгляд, я пожала плечами, понимаю, мол, не больше твоего, и двери за ней закрылись.
  На третьем этаже меры безопасности тоже были усилены. Правда это не так бросалось в глаза. Просто рядом с "синим щитом" несла вахту молоденькая глазастая девушка с черным "хвостиком", в очень строгом деловом костюме. Проходя мимо нее я почувствовала легкое вторжение даже не в голову, а в... у людей это, наверное, и называется аура. А как у ясаков? Надо будет спросить. "Клен", сообразила я. Президент ушел в глухую оборону и объявил осадное положение. В максимально защищенном помещении "Клена" было поспешно оборудовано убежище для семей сотрудников-ясаков, со всем необходимым на несколько дней. Влад опасался удара в самое уязвимое место. Опасался правильно, с тактической точки зрения. У меня было что ему сказать.
  Вчерашний вечер мы с Галочкой провели тихо, по семейному, играя в "дурачка", потому что для покера не хватало партнеров. По телевизору шел какой-то занудный сериал с политическими интригами, несчастной любовью и проблемами наркомании до кучи, а на улице впервые с начала зимы стоял самый настоящий декабрьский морозец. Мы вспоминали студенческие денечки, много смеялись, и мне было по-настоящему хорошо с Галкой. Наверное, было бы здорово на самом деле иметь такую соседку по квартире: веселую, неконфликтную, аккуратную, и, в перспективе, денежную. Но такими идеальными, наверное, бывают только мастерски наведенные иллюзии. За эти дни я в полной мере оценила виртуозную работу Леры Уфимцевой. Никакого давления на мозги. Ни малейшего. Так, по-ходу, даже Храш не мог. Обидно, блин! Только встретишь хорошего человека, а он оказывается "мальчиком с открытки". Или "девочкой", хрен редьки не слаще.
  Над головой гуляли.
  Заснула я быстро. Я всегда быстро засыпаю.
  Выбора, чей сон смотреть, передо мной не стояло. Шатора посапывала в соседней комнате. Особую пикантность ситуации придавало то, что я была вовсе не уверена, что она спит. Звероящера я уже таким образом тормошила, при его силе второй раз он мог меня почуять. Оставался господин Чернов. Задачу облегчало то, что я его видела лично, хорошо запомнила и здорово не любила. Чувство, все равно с каким знаком, очень облегчает вхождение в контакт, думаю, это связано с тем, что память и эмоции связаны - теснее некуда, а сны - это память.
  Собственно, нет большой разницы, чей сон смотреть, свой или чужой. Но в своем ориентироваться легче, его изменчивая реальность тебя не запутывает. Даже если происходит что-то из ряда вон выходящее, звери разговаривают или дома летают, ты, определенно, знаешь, что все именно так и должно быть. Чужой сон, как и чужая душа - потемки. А чтобы в потемках ловить черных кошек, нужен фонарик. Мой "фонарик", фетиш, техника безопасности или просто счастливая примета - посмотреться в зеркало. Почему-то именно с него, с зеркала у меня все и начинается.
  В этот раз зеркало висело в общественном туалете. Вполне приличном, выложенным кремовой однотонной плиткой. Из овального стекла на меня глянула тощая тетка явно предпенсионного возраста, удручающе беззубая но с шевелюрой - куда там Джулии Робертс в "Красотке"! Кстати, тетка было рыжей. Я вышла, оказалась на лестнице. Чернову снился какой-то ресторан, не из фешенебешльных. Время действия - чуть за полдень. Хотя это совсем не важно. Вопреки реальности, посетителей - море. Официанты носятся птицами. Занавески задернуты, свет включен. Что ж, определенная логика в этом присутствовала. Главная проблема в чужом сне - определить, кто есть тот, кому он, собственно, снится. Хорошо, если "клиент" похож на себя, но так бывает не часто. В снах мы и сами то на себя, как правило, не похожи. И способ есть только один: "клиент" реален. Остальные - призраки, порожденные его памятью. Он немножко ярче. Чуть-чуть, но наметанный глаз определит без труда. Сначала я путалась, потом научилась.
  Чернов оказался женщиной. Не слишком привлекательной, но это на мой взгляд. Может быть, ему как раз такие и нравятся. Или наоборот, не нравятся. Если он делал что-то неприятное, вполне мог напялить на себя ненавидимое тело, так сплошь и рядом случается. А потом подсознание скажет: я - не я, и лошадь не моя. Он не ел. В снах люди почему-то редко едят или пьют. Чернов пытался читать меню. Но, видимо, оно было написано на незнакомом языке. Или вовсе не написано. Раздраженный Чернов начал хулиганить. Он медленно, явно испытывая удовольствие, оторвал от меню полоски и бросил на пол. Потом вторую. Третью. Официанты по этому поводу не беспокоились. Они вообще как-то быстро исчезли. Да и посетителей заметно поубавилось, хотя мимо меня никто не проходил. Похоже, в этом ресторане люди, поев, просто растворялись в воздухе. Чернов больше не нуждался в статистах. А значит, мог заметить меня. Здесь все как в реальности. Нужно было рисковать.
  И я прошла вперед, пересекая зал по довольно-таки замысловатой траектории. У столика Чернова я замедлила ход.
  Перед ним лежало не меню. Или все-таки перед "ней"? Я вытянула шею как большой и очень любопытный гусь.
  И, разумеется, немедленно по этой самой шее получила.
  Чернов вскинул голову. Мгновение смотрел на меня в диком недоумении, потом, видно, что-то сообразил.
  - Ты от Бандита?
  Я кивнула. Говорить во сне, тем более в чужом, мне всегда было очень трудно.
  - Давай, - скомандовал Максим и протянул руку.
  Делать нечего, пришлось "давать". Я протянула ему обычный файл. Знать бы еще, что в этом файле! Чернов словно услышал мою невысказанную просьбу. Он в нетерпении вытряхнул содержимое файла прямо на стол... Опаньки! Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Это была газета одиннадцатилетней давности. Сложенная таким образом, что в глаза бросалось интервью с президентом вновь основанного банка "Алекса". А чтобы вообще никаких сомнений не было, заметка была обведена жирным черным фломастером. Видимо, моя вытянутая шея все же не укладывалась в логичный и, по сути, очень упорядоченный сон Чернова. Он оторвался от чтения... и тут я сделала грубую ошибку - отпрянула. В реальной жизни я бы так глупо никогда не поступила. Но сон - это место, где не думают, а вспоминают. В основном. Ну и еще бегают. Я рванула как с низкого старта, столики исчезли, исчез и сам ресторан, исчез мой ведьмовский облик, зато появилось отчетливое сопротивление. Ткань сна, только что податливая, вдруг стала вязкой. Движения давались с трудом. Зеленый коридор, по которому я удирала, был прям, без всяких дверей и окон. За мной кто-то гнался. Или что-то. Останавливаться, и выяснять природу моего преследователя не было никакого желания. Я рвалась вперед, не бездумно, не к выходу. Рвалась к любой двери, все равно, открытой или запертой. Или хотя бы к тупику, но чтобы была гладкая стена, перпендикулярная этому клятому коридору.
  Если бросаешься, очертя голову, в подобное приключение, всегда полезно иметь при себе секретное оружие.
  Не знаю, чем пользовалась бабушка Лика. Мне всегда было вполне достаточно нарисовать губной помадой, или маркером, или пальцем на любой гладкой вертикальной поверхности эмблему бывшего союза, серп и молот. Бог знает, какой магией заряжена эта штука, но фокус всегда срабатывает. Этот раз тоже не стал исключением. Ткань сна рассыпалась мягкими хлопьями и выпустила меня на поверхность дремы, где я долго и с удовольствием отдыхала... или "отдыхивалась", перед тем как окончательно проснуться.
  В спальне было темно. Я посмотрела на зеленый циферблат электронных часов - пять утра. У меня оставалось еще почти три часа, чтобы выспаться. Или подумать? А чего тут думать, тут нужно трясти. Олега Ковалева. Или лично господина президента.
  - Влад, - выпалила я, едва переступив порог кабинета с "небом". На этот раз я, для разнообразия, обошлась без доклада, - ты наверняка помнишь, тогда, одиннадцать лет назад кто из вас напал первым? Дай угадаю, это был он. Звероящер.
  - Верно, - кивнул президент. Он ничуть не удивился, и мое вторжение с утра пораньше его не возмутило. Только спустя несколько секунд я поняла, что у Влада был как раз разгар рабочего дня. Второго. Он не ложился.
  - А откуда Бакшаров узнал про "второе дно" респектабельного банка?
  Влад пожал плечами:
  - Сила всегда оставляет следы. Имеющий глаза, как правило, видит.
  - Я-то не увидела. Хотя год здесь проболталась.
  Президент нахмурился, как-то по-детски прикусил губу.
  - Ты знаешь, что задала вопрос, который мне уже давно не дает покоя. Я думаю, где прокололся. Уже почти одиннадцать лет думаю.
  - Можешь расслабиться, - уверенно сказала я, - ты не прокололся. Тебя сдали.
  - Сдали?
  - Одиннадцать лет назад Максим Чернов получил информацию от кого-то... он знал его как Бандита.
  - Мне это ни о чем не говорит, - покачал головой Влад, - Бандит? Даже не спрашиваю, откуда такие сведения.
  - Думаю, если ты покопаешься в своей памяти, ты вычислишь, кому наступил на хвост и кто мог быть настолько в курсе, чтобы так красиво тебя подставить.
  - Да уж наверно, - кивнул Влад, - задача решаемая. Но сейчас то от нее какая польза?
  - Угадать с одного раза?
  - Извини. Я сказал глупость, - Влад сделал несколько шагов по кабинету, - кофе хочется, сил нет, - пожаловался он.
  - А в чем проблема? - не поняла я.
  - Когда я сильно устаю, то от крепкого кофе сразу же засыпаю, - признался Влад.
  - Сахара положи побольше, и все дела. Не сомневайся, совет хороший, у самой такая же проблема.
  - А по основному вопросу?
  Я развела руками:
  - Извини. Моя разведка - это лотерея. Беспроигрышная, но иногда долго-долго такое барахло попадается... Могу предположить, что тебе Олег присоветовал. Бакшаров будет продолжать пытаться выдернуть нас по одному. Во-первых, один раз у него получилось, а "все, что вознаграждается - повториться". А во-вторых, его единственный шанс выиграть у тебя, это попытаться перевести партию в эндшпиль. Иначе он запутается. Он не стратег.
  - С чего ты сделала такой вывод? - Олег появился как черт из табакерки, стоило только его помянуть. Ковалев выглядел усталым, видимо, тоже не ложился.
  - Он подошел близко к Алле. Да еще сам застрелил ее, придурок. И чашку не заметил. Бицепс - О!, в мозгу - засада. Сила есть - ума не надо.
  - Значит, тактика остается прежней, - резюмировал президент, - держимся кучей. Меньше трех не оставаться, в туалет - парами.
  - Мальчик-девочка, - сострила я.
  - Как угодно. Мне по пейджеру. На прием к Кучере тоже идем кучей.
  - К губернатору? - я удивилась, - мне казалось, приглашен только ты с супругой.
  - Так и есть. Но пойдем вместе.
  - А пустят, - засомневался Олег.
  - Я скажу, что вы - мои телохранители. Не пустят добром, все равно пройдем. И, кстати, нашу новую сотрудницу надо бы пригласить.
  - Подозрительно, - отвел Олег, - она - простой кассир, с чего бы это высшему звену ее звать на свою тусовку. Пусть даже она Танина подружка...
  - А ее не Таня пригласит. Ее ты позовешь.
  - Влад, - Олег даже опешил, - здесь не "Метро".
  - Ничего. Свою жену ты очаровал прямо в этом коридоре. Насколько я помню. И то, что это третий этаж над уровнем моря, тебе нисколько не помешало. Я уверен, ты справишься.
  Последние слова Влада сопровождались жестом, который недвусмысленно указывал нам с шефом на выход. У самой двери Олег обернулся:
  - Дети долго будут в подвале сидеть? - спросил он.
  - Пока не издохнет вся гидра мирового экстремизма. И не спорь со мной. Все, Олег, прием закончен, мне нужно работать.
  Лена строчила какие-то письма. Не поднимая головы, она помахала мне рукой. Мы уже уходили, когда она вдруг вскрикнула и сдавленно выругалась. Я бросилась к ней, Олег лишь чуть-чуть отстал.
  - Смотри, - сестру трясло, но, похоже, от злости, а не от страха, - эту мерзость я только что получила по электронной почте.
  "Следующий - президент", - гласило короткое письмо. Подписи не было.
  - Смело, - прокомментировал Олег. Лена потянулась к кнопке прямой связи, но Ковалев придержал ее руку, - слушай, у тебя ведь есть доступ ко всем почтовым ящикам. Открой-ка почту Влада. Пароль знаешь?
  Вместо ответа Лена фыркнула. В ящике президента корреспонденции было - за час не разобрать. Лена открыла последнее. Оказалось - деловое письмо из Германии. Предпоследним служба губернатора напоминала о сегодняшнем приеме... Третье с конца оказалось тем, которое мы искали.
  "Следующая - Элена", - прочел Олег. Вслух. Посмотрел на меня.
  - Один-один-два-четыре-К-семь, - произнесла я, не дожидаясь, пока ко мне обратятся.
  Письмо в моем ящике оказалось единственным. "Следующая - Элена", - сообщал мой неведомый корреспондент.
  - Пусти, - велел Олег. Лена немедленно освободила стул и повисла рядом. Пароль Олег набрал очень быстро, так, что никто из нас не успел засечь клавиши. И нужное письмо отловил сразу. Оно отличалось от наших. "Тебе больше некого терять", - сообщал таинственный некто.
  - Хотел бы я знать, кто это у нас такой... информированный, - произнес Ковалев, глядя в белое поле монитора невидящим взглядом.
  - Кто хочет поспорить на пятьдесят евро, что прислали Алику? - спросила я.
  - Спасибо, не тянет. Что-то я сегодня не азартна, - Лена закрыла ящик и развернулась к нам, - наверняка есть письмо и у Храша. Может быть еще у кого-нибудь.
  - И что это, по-твоему?
  - Психологическая атака. Это ясно. Только вот с какой целью? Напугать? Глупо. Народ здесь не особо нервный, - Лена постучала ногтями по столу, - разделить нас на группы? Тем более - глупо. Президент сказал - держаться кучей, значит так и будет. Никто не ослушается прямого приказа. Но на какую-то реакцию он рассчитывает?
  - На какую-то рассчитывает. Но мы вряд ли прямо сейчас поймем его логику. Единственный способ его разочаровать - это не реагировать вообще. Никак. И, имейте в виду, дамы, это приказ, - Олег встал, - все, что сказал Влад, остается в силе. Ни в коем случае не разделяться и отсюда не уходить! Удар нам нанесут в самое ближайшее время, артподготовку - Олег ткнул пальцем в экран, - уже провели. Скорее всего, это будет на приеме у губернатора, "Алекса" все же неплохо защищена...
  - Прием, - я ахнула, - у меня ни платья, ни прически. Олег, как хочешь, а мне надо...
  - Позвони, тебе итальянский бутик пришлют с курьером, - посоветовал Олег, - свалишь через черный ход, я расценю это как подставу лично мне.
  С этими словами он нас покинул, оставив меня в глубоком шоке. Проблема с платьем действительно выглядела не решаемой.
  
  10.
  На тусовках, подобных этой я не была ни разу. Вообще, последним массовым мероприятием в моей жизни, наверное, нужно считать дискотеку, которую я посетила в честь шестнадцатилетия. И все, пожалуй. Даже на выпускной я не пошла, мы с Катей Югиной и Аней Гильмашевой тихо, камерно выпили пива и расколотили пару стекол в родной школе. На прощанье, и в благодарность за все хорошее. Анькин брат, будущий выпускник той же школы, нас горячо поддержал и ждал неподалеку с мотоциклом, поэтому милиция нас не поймала. Еще, пару лет назад, в Петрозаводске, я как-то забрела на "Крылья". Но там все были слегка под газом и нежно любили друг друга.
  Губернатор давал официальный прием по поводу пуска нового завода по переработке природных богатств нашего края, другими словами, большой такой лесопилки. Впрочем, было бы желание, а повод всегда найдется. Событие это происходило в бывшем летнем дворце графа Афанасьева. В бывшем графском и бывшем летнем, в советские времена его переделали в зимний, правда, штурмом не брали. Наверное, поэтому дворец прекрасно сохранился. Как архитектурное сооружение он ничего из себя не представлял: обычный большой особняк в античном стиле, с колоннами, арочным проемом, парадной лестницей со статуями полуголых красавцев и красавиц с гирляндами цветов на мраморных бедрах. Впрочем, не поручусь, что это и впрямь был мрамор. Скорее, алебастр какой-нибудь.
  С проходом, как Влад и предвидел, сложностей не возникло. Один звонок - и мы приобщились к кругу избранных.
  По лестнице на второй этаж мы поднимались так: Влад с Леной, за ними мы с Сашей Храшем, и последними Олег с Маргеловым. Галочка приглашение отклонила под вполне легитимным предлогом: нечего одеть. Впрочем, никто не сомневался, что она таки посетит прием, только несколько позже. Поэтому и держались в боевом порядке.
  На втором этаже играла негромкая музыка, очень ненавязчивая, красивая и спокойная. Я покрутила головой. Небольшой струнный оркестр скромно пристроился в дальнем углу большого зала. Народу тут было поменьше, чем на "Крыльях", но всяко больше, чем на стандартной субботней дискотеке в клубе железнодорожников. Мне было неловко и, пожалуй, прохладно.
  - Такое впечатление, будто ты первый раз в жизни надела вечернее платье, - сказал Саша, придерживая меня за локоть, и озираясь в поисках каких-нибудь безалкогольных напитков.
  - У меня для тебя новость. Я вообще первый раз в жизни одела платье.
  - А на каблуках держишься уверенно, - прокомментировал мой временный кавалер.
  - Так каблуки как раз дело привычное. Ими драться удобно. Снимаешь и лупишь всех подряд стальными набойками. А с джинсами они отлично смотрятся.
  - Ничего, сейчас тут надышат атмосферу, жарко будет, - заверил меня Храш. Сам он на рауте чувствовал себя вполне комфортно, и даже время от времени с кем-то здоровался, ему отвечали, правда одна дама сделала удивленные глаза, прежде чем кивнуть. Но я воздержалась от выводов. Точно так же, как и от замечания, что сегодня вечером предпочла бы опираться на другую руку. В толпе держаться кучей было трудно. То и дело Влада с Леной окликали, останавливали, чтобы побеседовать. В первый раз, когда это случилось, мы попробовали пройти вперед, но президент широкой улыбкой и властным жестом пресек наш порыв, втянул в свой круг, принялся знакомить... Удивленная супружеская пара, сказав несколько дежурных фраз, отступила. Дальше мы уже не ошибались.
  Хозяина вечера, губернатора Павла Кучеру я нигде не видела. А вот супруга его вела активную светскую жизнь. Неясно только, по собственному желанию, или по заданию супруга. Или имели место обе причины? Нас она углядела с другого конца зала, кивнула и вот уже минут пятнадцать пыталась пробраться, чтобы поздороваться, но все время находился кто-то, с кем нужно было перебросится хотя бы парой слов, и губернаторша, бросая нам извиняющие взгляды, останавливалась. Наконец она до нас таки добралась. Первая леди области оказалась худенькой брюнеткой с отменным вкусом. Ее темно-фиолетовое платье было на порядок элегантнее того, что выбрала я. И носила она его с непринужденным изяществом. А вот глаза ее мне не понравились, слишком цепкие. Я такой взгляд у папиных коллег видела. Интересно, где губернатор познакомился со своей половиной?
  - Владик, все так же красив! Элена, ты вне конкуренции.
   - Спасибо, Лариса, великолепный вечер.
  - Это еще что! После официальной части - фуршет только для своих, вот там будет нечто необыкновенное.
  - Мы приглашены? - осведомился Влад.
  - И как ты смеешь задавать такой вопрос? После того, что сделал для Паши! У него бывает иногда политическая амнезия, но я то склерозом еще не страдаю. Я помню, что последние выборы ты, фактически, на себе вытащил.
  - Видишь ли, Ларочка, мы с Элей сегодня не одни...
  К чести Ларисы, она сориентировалась мгновенно.
  - Владик, мой дом - твой дом, твои друзья - мои друзья. Ты мне их представишь?
  - Обязательно, - кивнул Влад, - и еще у меня будет к тебе просьба. Если у Павла есть ко мне какой-нибудь приватный разговор, его придется отложить.
  Лариса немедленно сделала стойку:
  - У тебя проблемы? Я могу помочь?
  - Только тем, о чем я попросил, - и, пресекая дальнейшие вопросы, Влад стал по очереди называть наши имена.
  Вечер понемногу набирал обороты. Сначала мне показалось, что бокалы с шампанским никто не трогает, они здесь так, для мебели стоят. Но потом удалось засечь ребят в униформе, которые молниеносно меняли пустые на полные и больше, кажется, ничего не делали. Впрочем, и не бездельничали.
  Вдалеке от светской жизни я пребывала в блаженном наиве, что на таком вечере можно умереть от скуки. Оказалось, ничего подобного. Люди были заняты по горло. Моя голова вертелась как флюгер, улавливая обрывки негромких разговоров: мужчины и деловые женщины между бокалами проворачивали дела и протаскивали какие-то, видимо, серьезные решения. Дамы, которые по статусу не являлись деловыми, тоже не томились от безделья, они плели кружева, собирая и распространяя информацию... Это было бы занятно и познавательно, если бы Храш отпустил меня в автономку, хоть ненадолго. Я уже собиралась озвучить крамольную просьбу, когда Саша вдруг сжал мой локоть, наклонился и очень тихо, почти одними губами произнес:
  - Внимание, появился хозяин. Сейчас, если Лара не успела его обработать, будем отбивать президента.
  Я повернулась туда, куда Саша указал подбородком.
  Губернатора я раньше видела только по телевизору. А живьем - лишь один раз. И не на митинге. Вряд ли господин Кучера меня помнил. А если и помнил, то никогда в этом не признается, да еще на такой тусовке. Журналисты помалкивали о том, откуда взялся наш губернатор. В предвыборных листовках значился очень усеченный список: родился в семье шофера и учительницы, окончил среднюю школу, профтехучилище, отслужил в армии, после армии получил высшее образование по специальности: инженер... А дальше нужно было очень внимательно читать между строк, чтобы заметить хотя бы дыры. Например, никогда господин Кучера не упоминал, что полностью его специальность звучала так: инженер по радиолокационным установкам и системам слежения. И вуз, который он закончил, не был обычным гражданским учебным заведением. Хотя и давал очень хорошее образование. А самое главное - последующее трудоустройство. Женщины восхищались подтянутостью и великолепной осанкой хозяина области. Для меня в этом не было никакой загадки, военная косточка видна сразу. Много лет назад нынешний губернатор служил в одном ведомстве с моим отцом. Военная разведка во все времена умела ценить толковых технических специалистов.
  Встреча губернатора с Владом напоминала встречу на Эльбе, как ее показывали в кино. Настоящая встреча на Эльбе, по рассказам очевидцев, проходила далеко не так пафосно. Влад и Лена приготовили свои самые сердечные из дежурных улыбок, остальные оскалились заранее... До Влада губернатор не дошел. Он вдруг остановился напротив нас с Сашей. Прищурился. И уверенно протянул мне руку:
  - Татьяна Анатольевна, очень приятно снова вас встретить.
  С женщинами, да еще на рауте, так не здороваются! В нашу сторону начали поворачиваться.
  - Вы, наверное, меня не помните?
  - Я вас прекрасно помню, господин полковник.
  Саша, все еще державший мой локоть, непроизвольно напрягся. А губернатор улыбнулся.
  - Я вас разыскивал. И, поверите ли, я был, практически, единственным, кто настаивал на поисках. Остальные были резко против.
  Я пожала плечами:
  - Значит, вы были единственным умным и проницательным человеком из всей команды. И жизнь это подтвердила. Вы сейчас руководите областью, а ваш бывший босс в скверике в домино играет с другими пенсионерами.
  Вокруг заулыбались. Видимо, я сказала что-то правильное.
  - Влад, если я украду Татьяну Анатольевну буквально на пару минут, - Кучера обернулся к президенту, - у нас неожиданно обнаружилось общее прошлое.
  Алик с Храшем растерянно переглянулись.
  - Ну, уж нет, - звонко засмеялась Лена, - никуда я ее с вами не отпущу, и не просите! Если только Лариса Александровна будет рядом, да и то, пожалуй, не рискну. Вы - мужчина обаятельный, моя сестричка - девушка неискушенная. Где общее прошлое, там, глядишь, и общее будущее нарисуется, а ей еще замуж выходить.
  Движения ее были слегка неверными, Лена качнулась на губернатора, тот непроизвольно отпрянул. Влад придержал супругу и послал извиняющую улыбку.
  - Элена, - губернатор немедленно натянул подходящую улыбку, - вы мне либо грубо льстите, либо тонко выговариваете, только вот не припомню, за что. Не смотрите так строго. Я уже понял, что меня посетила неподходящая идея. Развлекайтесь. Жду вас всех на фуршете.
  Господин Кучера последовал дальше, Храш расслабился.
  - Да... чуть не влипли. Если из нас шестерых Олег соображает лучше всех, то Элька, однозначно, быстрее всех.
  - У меня процессор на базе "Интал", - хмыкнула Лена. Шампанского, понятно, у нее не было ни в одном глазу. На боевых операциях Влад категорически запрещал алкоголь.
  - Команды "вольно" не было, - напомнил президент, - атмосфера располагает, но - не расслабляйтесь.
  Лера стояла на холодном ветру в легком пальто и элегантных, но явно не по погоде сапожках. Без шапки. Прическа ее, образец сдержанности и безупречного вкуса, давно пришла в негодность. Немного улучшали дело перчатки, тонкие, но настоящие, кожаные. Рукам было тепло, но сердце стыло. И не только от холода. То, что Лера готовилась сделать, ей не нравилось.
  Она сдала смену почти час назад. Но домой не поехала. И сейчас отчаянно мерзла. В последние дни Лера одевалась легко, на работу и с работы она приезжала вместе со своей новой подругой... или старой? В общем, с Таней. Но на сегодняшний вечер у Леры были другие планы. Она проверила время по мобильнику, передернула плечами и решила - пора. Потерла щеки, поморгала. И бросилась к стеклянным дверям "Алексы".
  Парни изнывали от скуки. Для чего президент распорядился усилить охрану, им было неведомо. По-хорошему, здесь и одному-то делать было нечего. Народ в "Алексу" приезжал сплошь респектабельный. Давно прошли те времена, когда бандиты разъезжали в "виллисах" и грабили банки. Чего тут грабить, если большая часть так называемых "денег" - лишь электронные записи в компьютерах. Поэтому когда в вестибюль вбежала раскрасневшаяся девушка, никто из парней даже не насторожился.
  Она бросилась прямо к "синим щитам".
  - Ребята, если вы меня не спасете, то уже никто не спасет!
  - Что случилось, девушка? - доброжелательно поинтересовался Алеша Большов.
  - Сумочку забыла на работе. А в ней ключи от квартиры.
  - Как же это вы так? - Алеша сочувственно улыбнулся.
  - Не пропустите? Вот моя карточка, я здесь работаю уже несколько дней. Кассиром.
  Второй охранник, такой же молодой, но повыше и в костюме, подошел к турникету.
  - Что случилось?
  - Да вот, кассирша новая, сумочку на работе забыла. А там ключи от квартиры.
  - Сочувствую, - кивнул напарник, - до завтра у кого-нибудь переночевать не можете? Подружка, может быть, соседи. Я позвоню, машину дадут, чтобы вам не мерзнуть.
  - Да я здесь недавно, у меня нет никого знакомых. Даже соседей не знаю, - с досадой произнесла девушка, - а открыть-то кассовый зал нельзя? На одну минуточку? Я только сумочку заберу и назад.
  - Да мы бы с удовольствием, Галина, - Алеша, наконец, сумел прочитать ее бейдж в полурастегнутом пальто, - но мы тут только за дверями глядим. Кассовый зал менеджер открывает утром. Смену сдавала - видела, Марина Васильевна сама все запирала и лично Храшу звонила?
  - Ну а если ей позвонить? Может быть, разрешит открыть? Ну не замерзать же мне насмерть на улице?
  - Девушка, я бы на вашем месте Марине Васильевне об этом происшествии даже не заикался, - негромко посоветовал охранник, - не заметит утром вашей сумочки - вам везет. Она ворон на кассах не терпит.
  - Это понятно, - девушка поморщилась, - но у меня правда нет здесь знакомых, я осталась просто на лестнице. Поймите, ведь не лето же! - по голосу чувствовалось, что Галина сейчас расплачется.
  - Стас, может, пустим ее в дежурку до утра? Замерзнет ведь девчонка! Ну, сумочку забыла, с кем не бывает. Происшествие на "высшую меру" никак не тянет.
  - Усиленный режим безопасности, - напомнил второй охранник.
  - Ну и... замечательно. Там как раз толпа народу. Посидит, чаю с пацанами попьет.
  - Стасик, - Галочка легла грудью на турникет и улыбнулась просительно и беспомощно, - в ваших сильных руках жизнь несчастной одинокой девушки... Если вы ее спасете, с меня коньяк. Хороший.
  - А я коньяк не люблю, - притворно огорчился Алеша.
  - А что вы любите?
  - Я кино люблю. Американское, - охранник подмигнул, - только вот сходить не с кем.
  - Заметано, - кивнула Галочка, - с меня коньяк и билеты.
  - И компания, - уточнил Алексей.
  - И компания, - покладисто согласилась Галочка, гибкой кошкой проскальзывая через турникет.
  
  Фуршет "только для своих" оказался, действительно, любопытным. Основная масса народу схлынула, а те, кто остался, плавно переместились в маленький зал на втором этаже, где на столиках грудами были навалены маленькие бутерброды со всем на свете, а батарея бутылок сделала бы честь небольшому, но очень дорогому магазинчику.
  - Здесь есть все, - безапелляционно заявил губернатор.
  - Как, неужели и паленая водка имеется?
  - На любителя. Для вас, Валерий Саныч, даже технический спирт найдем, только попросите...
  Я мысленно составляла картотеку тех, кто остался. Интересные вещи вырисовывались. Аппарат губернатора, практически в полном составе, исчез. В том числе и специалист по связям с общественностью, милая дама, которая сердечно общалась с журналистами еще полчаса назад. Прессу на фуршет тоже не позвали. Из предпринимателей остались только несколько. И далеко не все они постоянно мелькали по ящику. А вот к Владу подошли и поздоровались все. "Погоны", и милицейские, и военные обнаружились почти в полном составе. В узком кругу держаться кучей было уже просто нереально, и Влад разрешил некоторое послабление режима. Я, наконец, смогла подойти к столику с бутербродами и отвести душу, есть хотелось страшно. Наверное, от волнения.
  - Осорин, похоже, всю "Алексу" притащил...
  Я медленно обернулась. Голос принадлежал даме средних лет, она держала под руку моложавого милицейского генерала, и несколько навязчиво старалась заглянуть ему в глаза.
  - А вы и в самом деле телохранители господина Осорина?
  Мне пришлось развернуться на сто восемьдесят градусов. Рядом обнаружился крупный лысоватый мужчина с аккуратной бородкой. Глаза у него были маленькие, но удивительно ясные. Он улыбался. Я попыталась вспомнить имя, но не смогла.
  - В некотором роде, - не стала врать я.
  - Меня вам не представили. Дмитрий Грязнов.
  - Татьяна Сторожева.
  - На моей памяти он никогда не являлся с такой внушительной свитой... Это правда, что его заместитель, Алла Лесницкая, погибла при невыясненных обстоятельствах.
  - Без комментариев, - ответила я.
  - Да... Как будто, с криминалом господин Осорин никогда не связывался...
  Я промолчала, надеюсь, достаточно красноречиво.
  - И вы владеете приемами карате? - сменил тему Дмитрий.
  - У меня другая школа.
  - И какая, если не секрет?
  - Вы у Павла Григорьевича спросите. Он тоже ее прошел в свое время, - сказала я, закладывая нашего гостеприимного хозяина с потрохами и без малейших угрызений совести. Он же первым начал?
  - Необычное занятие для женщины.
  - Я - дочь офицера.
  - Простите... - мой нечаянный знакомый наморщил лоб, - полковник Сторожев - ваш отец?
  Я кивнула, мысленно аплодируя себе за то, что не поспешила разрушить заблуждение этого милого дядечки.
  - Я знал его. Не слишком хорошо но... Скажите, тогда... восемь лет назад... Нет, не так, - он отчего-то смутился, - пожалуйста, скажите мне от чего он умер? Поймите меня правильно и не примите за любопытствующего...
  - Он погиб, - сказала я, - как раз восемь лет назад, в январе, во время боевой операции. А теперь, может быть, объяснитесь?
  Боюсь, голос мой прозвучал излишне резко.
  - Я опасался услышать от вас именно такой ответ. Вы очень похожи на своего отца. Вам, наверное, это уже говорили.
  Я терпеливо ждала.
  - Так получилось, что ваш отец погиб, спасая меня. И мою семью.
  Дмитрий Грязнов смотрел мне прямо в глаза. Это нервировало. Но внушало определенное уважение.
  - С вашей семьей все в порядке?
  - Да. Мальчики уже взрослые, - он улыбнулся.
  В этот момент я заметила, что Алик, занятый беседой с блистательной Ларисой, наконец-таки освободился и двигается ко мне. Ужасно некстати.
  - Дмитрий, у вас ведь есть визитка?
  - Да, конечно, - он полез во внутренний карман.
  - Я позвоню вам, - произнесла я, почти не разжимая губ, - а сейчас извините, меня зовут.
  - Что он от тебя хотел? - с разбегу начал Алик.
  - Познакомиться.
  - Да брось. Он женат, двое детей.
  - Ты тоже женат. И тоже двое детей.
  - Ладно, молчишь - твое дело. Надеюсь, что оно, действительно, личное. Слушай, президент тебе небольшое задание дал. Видишь вон того маленького кудрявого деятеля, рядом с хозяином? Не поворачивай головы!
  - Похож на купидона...
  - Ага, есть немного. На такого постаревшего и пополневшего купидончика. Его фамилия Фирсов. Он - необычный человек.
  - И что в нем необычного? - спросила я, - кроме того, что он так лес рубит, что щепки долетают аж до Финляндии.
  - Он - коллекционер. Страстный.
  - Мм? И что собираем? Марки, коробки, старинное оружие?
  - Я же говорю - человек необычный. Он собирает фотографии преступников. В основном, серийных убийц, - я молчала слегка ошарашено, а Алик продолжал вводить меня в курс дела, - но просто фото его не интересуют. Он снимает их прямо в зале суда, сразу после того, как зачитают приговор.
  - Забавно, - деревянным голосом сказала я и, не в силах бороться с искушением, повернула голову в ту сторону, где престарелый купидончик о чем-то беседовал с хозяином, - а каким образом ему удается их снимать? В большинстве случаев суды над маньяками закрытые. Туда даже прессу не пускают.
  - Прессу не пускают, а Данилу Юрьевича пускают. У него фотоаппарат отличный, "Никон", и фотограф он от бога. Но с явными тараканами.
  - И в чем заключается задание?
  - В его коллекции нет одного фото. Помнишь процесс Белоозерского Зверя? - я кивнула. Дело и впрямь было громким, сорок два трупа, - Тогда специально ради этого ублюдка чуть мораторий на смертную казнь не отменили. Заседание было не просто закрытым, туда вообще никого не пустили, даже правозащитников и международных наблюдателей. Ну и Юрьевич пролетел, как фанера над Парижем.
  - Ты хочешь сказать, что кто-то все же запечатлел эту выдающуюся личность в момент, когда на него обрушился меч Немезиды?
  - Мыслишь верно. И излагаешь красиво, аж завитки берут. А задание такое: постараться осторожно выяснить, как далеко Юрьевич готов зайти, чтобы заполучить это фото. Сможешь?
  Вместо ответа я взяла бокал с красным вином и направилась к мужчине, похожему на купидона, коллекционеру с очень необычным хобби.
  Чем ближе я подходила, тем меньше мне нравился господин Фирсов. Главным образом потому, что я не понимала, на кой черт этот тип с явно нарушенным обменом веществ понадобился Владу. Фирсов как раз освободился и развернулся ко мне спиной. Я воспользовалась случаем, сократила расстояние и довольно ощутимо толкнула его в спину. Он что-то буркнул, скорее удивленно, чем раздраженно.
  - Простите, Данила Юрьевич... тут довольно людно, - я поспешно отступила.
  - Мы знакомы? - купидон сморщил лоб, пытаясь меня вспомнить.
  - В одностороннем порядке. Я вас знаю. Вы меня нет.
  - Невыгодная ситуация. Для меня, - уточнил он, - нужно срочно исправлять. И так - кто вы?
  Я представилась. Господину Фирсову моя фамилия, слава Богу, ни о чем не говорила.
  - Вы здесь одна? - он, кажется, на самом деле удивился.
  - Да нет, - вздохнула я, - меня здесь много. К сожалению.
  - Нужно помочь?
  - А есть идея? - теперь уже удивилась я.
  - Идей нет. Но есть довольно быстрая машина. Думаю, что смогу легко оторваться от ваших телохранителей. Если, действительно, нужно.
  Забавно. Дмитрий принял меня за охрану Влада, а Данила Юрьевич - за богатую даму. Как же я на самом деле выгляжу в этом платье?
  - Спасибо, - серьезно кивнула я, - но, боюсь, масштаб неприятностей, которые вам устроят, несопоставим с удовольствием, которое я получу.
  - Ну, может быть, он будет сопоставим с удовольствием, которое получу я? - Фирсов улыбнулся озорной, неожиданно обаятельной улыбкой, - рискнем?
  - А вы мне покажете свою знаменитую коллекцию?
  - Силы небесные! - Фирсов даже руками всплеснул, - вам то какая радость любоваться на эти гнусные рожи?
  - А вам? - парировала я.
  - Ну, я то всем известный извращенец. А вы производите впечатление абсолютно здоровой молодой женщины.
  - Вы - психолог, - сообразила я. И даже рассмеялась. Как, оказывается, просто решаются некоторые загадки, - вот почему такое необычное хобби! А я-то ломала голову.
  - Верите, до сих пор жалею, что так и не защитил диссертацию, - доверительно сообщил он.
  - Ну, может быть, еще не все потеряно?
  Мы двинулись вдоль стены. Краем глаза я нашла Алика. Он подцепил какую-то скучающую дамочку и перемещался в том же направлении.
  - Какое там! Я сплю, максимум, пять часов в сутки. Бизнес требует человека целиком. Это тоже страсть. Как и коллекционирование.
  - И как вы существуете с двумя страстями? - поинтересовалась я.
  - Одна - сильнее, - серьезно ответил он, - Ну так как, мы сбегаем?
  - Я ведь не шутила на счет неприятностей, - я развернулась так, чтобы смотреть мужчине в лицо. Он тоже остановился, - Человек, с которым я пришла, может лишить вас и бизнеса и коллекции. Обоих разом. Или на выбор.
  Данила Юрьевич усмехнулся:
  - Если на выбор, то он будет нетрудным. Собственно, я его уже сделал. Семь лет назад.
  - И никогда не жалели?
  Фирсов пожал плечами:
  - Если сомневаешься - не делай. А делаешь - не сомневайся.
  - Ну, как? - спросил Алик сразу же, как только появилась возможность.
  - Плевать он хотел на эти фотки. А вот за свои лесопилки он и впрямь из родной мамы сделает канапе на зубочистке.
  - У него не только лесопилки, - произнес Алик как-то задумчиво, - у Данилы Юрьевича есть еще небольшой такой заводик по производству зеркал. Очень чистых. Необыкновенно прочных. Любых размеров. Уникальная технология, ноу-хау его главного инженера.
  Я кивнула, но так и не поняла, зачем Алик сообщил мне эту любопытную информацию. Просто так или с какой-то целью?
  Лена окучивала какую-то молодую даму с необыкновенно большими, грустными глазами. Влад с улыбкой Казановы беседовал с Ларисой, эх, губернатор их не видит! Впрочем, доброжелателей здесь хватало, доложат. Олег задумчиво подпирал стенку. С другой стороны тем же самым занимался Храш, правда, лицо у него было попроще. "Каре", сообразила я. А мы с Леной в центре, как наиболее незащищенные фигуры. Но неужели Влад все еще опасается шаторы?
  Президент вдруг полез во внутренний карман пиджака, достал мобильник... Нет, в лице он не переменился, для этого Влад слишком хорошо владел собой, но, определенно напрягся. Около меня мгновенно нарисовался Маргелов.
  - Завязывай со светской жизнью, уходим, - бросил он.
  - Что-нибудь случилось?
  - Нападение на "Алексу".
  Меня затрясло.
  - Возьми себя в руки, немедленно, - прошипел Алик, - жертв нет.
  С лестницы мы спустились чинно, но на стоянке уже не стеснялись. Храш сел за руль президентского "Навигатора" и рванул с места так, что мы едва не попадали.
  - Быстро, - скомандовал Влад, - докладывайте, кто что успел.
  - Вдова и старший сын, определенно, наследники, - сказала Лена, - других претендентов нет. Но Наталье сейчас не до башни. Мне показалось, она не прочь продать участок.
  - Дочка Веры лечилась в Германии, по ее словам, девушка, физически, здорова. Лицо будет лучше прежнего, мать не поскупилась на лучшего пластика. Но психика подорвана. Врачи порекомендовали переезд и более уединенный образ жизни, - доложился Алик. Влад кивнул, посмотрел на меня, ободряюще улыбнулся:
  - Про твои успехи я знаю. Хорошая работа, - и, знаком подозвав Олега, наклонился к нему. До самого конца короткой поездки они о чем-то шептались, а я старалась успокоить внезапно расшалившиеся нервы.
  У главного входа в "Алексу" я не заметила ни особой суеты, ни лишнего народа. Стекла были целы и я немного воспрянула духом. Президент моего оптимизма не разделял. Он выпрыгнул из машины на слегка припорошенную пушистым снегом площадку, и быстро пошел к дверям, ни на кого не оглядываясь. Мы потянулись следом. С полдороги Влад обернулся, подозвал Храша.
  - Проследи, чтобы поблизости никаких папарацци не ошивалось. Вся информация в прессу только через нашу пресс-службу.
  - Понял, - кивнул Храш, - а сообщение для прессы все-таки будет? Или просто послать их на фиг.
  - А зачем тогда все затевалось? - удивился Влад.
  Когда я оказалась в вестибюле, президент уже вовсю гонял всех, кто под руку подвернется. Подворачивались, в основном, "синие щиты". Суперэлита, "Клен", оказался представленным лишь одним пареньком, Стасом. Если это можно считать. Паренек неподвижно лежал на узеньком диванчике в комнате охраны, его голова была запрокинута, глаза закрыты, а на виске блестели крупные капли пота. "Щиты", шесть человек, уже выглядели более-менее живыми. Правда, слегка зелеными. И время от времени убегали в туалет поблевать.
  - Алик, ты же говорил, жертв нет, - я дернула Маргелова за рукав, - а это что?
  - Он не жертва, он доброволец, - пояснил Алик, - думаю, с ним все будет в порядке. Он - сильный парень. И опытный. Нужно было обязательно оказать сопротивление, иначе шатора бы не поверила, что атакует важный объект.
  - В убежище никого не было? - догадалась я.
  - Конечно. Влад же не идиот, чтобы собрать всех в кучу, да еще запустить туда древнего воина...
  - Видеокамеры? - президент шагнул из коридора, не закрывая дверей. В ночной тишине голос его разносился далеко, пугая тени и местных домовых, если, конечно, они здесь водились.
  - Испорчены, - доложил Алексей Вежбицкий, - как и предполагалось. Причем, очень профессионально. Сдается мне, перед "делом" девушка прошла очень грамотный инструктаж.
  - Как она действовала?
  Молодой человек слегка замялся:
  - Знаете, господин президент, это, наверное, Стас лучше расскажет. Он оставался в сознании. Нас, почти всех, она сразу вырубила. Я даже не понял, чем. Просто уши заложило, все поплыло перед глазами. Очнулся - уже вы тут.
  - Создала область пониженного давления, - пояснил Храш, - прием простой, но эффективный. Правда силы требует - немеряно.
  - Я уже понял, что они не экономят, - буркнул Влад, - что дальше? Она пыталась открыть двери?
  - Нет.
  - Уверен?
  - Абсолютно. Мы поставили специальную программу. В течение вечера и части ночи она фиксировала все нажатия клавиш. Шатора даже не попыталась пройти на базу "Клена", не преодолела и первый уровень защиты. Просто включила противопожарную систему и сняла все ограничения.
  - Она решила утопить их всех. Разом. Как котят, - тихо сказала Лена. Все это время она безмолвно стояла рядом со мной и держала за руку. Я почувствовала ее гнев.
  - Там был дежурный, - спросила я в полголоса, - он как?
  - Девяносто процентов за то, что откачают, - вместо Лены ответил Храш.
  - Ну и что, она завтра явится на работу? - громко спросила я. Собственный голос показался мне незнакомым, звучал сдавленно.
  - Не вижу, что может ей помешать, - ответила Лена.
  - Ее здесь кто-нибудь придушит. Или я сама ее придушу. Дома.
  - Таня, - Влад жестко усмехнулся, - если бы у тебя был хоть один шанс на миллион придушить шатору, я сам бы тебя благословил на этот подвиг. Даже если бы считал, что ты неминуемо погибнешь. Все равно благословил бы. Но у тебя нет ни единого шанса причинить ей вред. Скажу больше - даже у меня его нет. Так что твоя Галочка завтра придет на работу, как миленькая, и в субботу зарплату получит. И премиальные по случаю усиленного режима охраны. И никто ее не тронет. А ты сегодня заночуешь здесь. Просто, чтобы не дергаться. Вон, Маргелов составит тебе компанию, он давно об этом мечтал. Мечтал, Алик?
  Я чуть челюсть не потеряла, да и Алик выглядел не лучше. А президент, шокировав нас мало не насмерть, исчез за дверью, прихватив жену.
  Мы переглянулись.
  - Ты что-нибудь понимаешь? - спросила я.
  - Как ни странно - почти все, - Алик потер переносицу. На губах его блуждала улыбка, которую я, пожалуй, назвала бы злорадной. Если б не знала этого человека. На злорадство он был просто не способен.
  - Алик, если ты все понимаешь...
  - Почти все, - поправил он.
  - Ну, так может, мне объяснишь? Потому что я-то как раз не понимаю почти ничего.
  - Ты слышала, что он сказал?
  - Что мы с тобой сегодня ночуем здесь. Странно, конечно. Мне казалось, сама идея, что у нас с тобой что-то может быть, приводит его в ярость. Теперь, похоже, больше не приводит.
  - Вот это как раз то, чего я не понимаю, - признался Алик.
  Мара стояла, наступив на коротенький диванчик коленями, и смотрела в окно. В свете почти полной, высоко висящей луны, медленно кружась, падали снежинки, сухие и пушистые. Сегодня, впервые, подморозило. Мара прижималась лбом к холодному стеклу. Ей не спалось. Уже несколько дней девушку мучили сильные головные боли. И даже Учитель ничего не мог с этим сделать. Мара боялась признаться самой себе, что ее одолевают плохие мысли. Учитель говорил, что она просто реагирует на смену погоды, но Мара не верила, ей казалось, что в глубине добрых, проницательных глаз Учителя она улавливает жалость...
  Девушка взглянула на светящийся циферблат. Времени было три часа ночи. Все спали. Учитель. Реган. Соседи. Даже в баре, напротив, уже час как не было ни одного посетителя. Усталая девушка почти дремала за стойкой. Из окна Маре было хорошо видно, как медленно двигаются ее руки, протирающие бокалы.
  Страх и одиночество сделались почти нестерпимыми. Мара почувствовала, как по щеке стекает противная мокрая капля. Машинально, ни о чем не думая, она сжала в руке свой талисман, о котором почти забыла за последние дни. Цепочка врезалась в пальцы, причиняя боль. Мара сдавленно всхлипнула.
  Когда где-то справа вдруг страшно взвыло, Мара перепугано подпрыгнула. Сердце обвалилось куда-то в пятки. Звук повторился, и только сейчас девушка опознала виброзвонок собственного мобильного телефона. Дрожащими пальцами она придавила кнопку. Голос в трубке был встревоженный.
  - Что у тебя случилось?
  - Рустам, - Еще секунду назад Мара даже не подозревала, что можно вдруг испытать такое невероятное облегчение. Словно с плеч скатился камень весом в несколько тонн, - Рустам, как же хорошо, что ты есть!
  - Спасибо, - Рустам удивился, но было слышно, что ему приятно, - даже если ты меня разбудила только для того, чтобы это сказать - я не обиделся.
  - Ой, извини. Я... не думала, что уже так поздно, - соврала Мара.
  - Так что у тебя случилось?
  - Рустам, мне кажется, что я... скоро умру, - выпалила Мара и замолчала.
  Вопреки ожиданиям, голос в трубке не стал смеяться, и не бросился утешать. Голос тоже помолчал немного, словно что-то взвешивая.
  - Ты не одна, - он не спрашивал, он утверждал. Мара уже не удивлялась. За последнее время она не только видела, но и сама творила такое, от чего могла запросто съехать крыша.
  - Нас здесь трое, - начала она, - но ты не подумай...
  - Мара, я очень далеко, - перебил Рустам, - К сожалению. Но завтра я буду.
  - Будешь... где? - изумилась Мара, решив, что ослышалась.
  - Буду у тебя. Я думаю, мы разберемся с тем, что тебе кажется. До завтра доживешь?
  Мара торопливо кивнула, забыв о том, что они говорят по телефону и Рустам никак не может этого видеть. Но он, похоже, увидел.
  - До завтра?
  - До завтра, - выдохнула она и из чистого девчоночьего суеверия отключилась первая.
  Алик протянул руку, пошарил за темной панелью и по всему коридору стал мягко разгораться теплый неяркий свет. Второй этаж "Алексы": запертые двери, окна, закрытые плотными жалюзи. Ни души. Даже охраны нет, те, кто остался - внизу. Разбираются с тем, что натворила шатора.
  Меня охватило чувство какой-то легкости, как в детстве. Захотелось созоровать. Например, спрятаться за очередным выступом, и когда появиться Алик, выпрыгнуть на него и сказать: "Гав!" Или потанцевать, покружиться по коридору. Никого, никого, никого... Мы одни в огромном пустом здании.
  - Как давно я здесь не была!
  - Тут шикарнее, чем у вас, - заметил Алик.
  - Ну, так ясен пень. Народ-то в основном здесь бродит.
  Алик открыл дверь в свой сюрреалистический кабинет, зажег неяркий ночной свет. Оказалось, что при включенном бра все, что наворотили элитные дизайнеры, можно не просто терпеть. Это, пожалуй, было даже красиво. И уютно.
  - Кофе, коньяк, минералка?
  - Ох, а чаю здесь, случайно, не подают? - без особой надежды спросила я.
  - С конфетами?
  - Алик, - я счастливо вздохнула, - если ты не сам Господь, то его зав буфетом.
  - Да брось ты. Если бы у меня чего не нашлось, так взломали бы кабинет Влада. У него все есть.
  - Как бы ты его взломал? - удивилась я.
  Алик пожал плечами.
  - Да вышиб ногой дверь и все дела. А потом позвонил ребятам на пульте, чтобы не дергались. Или сначала бы позвонил, а потом вышиб. Завтра бы все починили.
  - И что бы на это президент сказал?
  - Ну, что-нибудь сказал бы, - Алик криво улыбнулся, - пока мы ему нужны, он все стерпит.
  - Ты его не любишь?
  - А почему, собственно, ты так удивлена? - Алик заварил чай в специальной кружке с ситечком, достал из нижнего ящика стола коробку дорогих шоколадных конфет и плюхнулся в кресло, напротив меня.
  - Мне казалось, у Влада нет более преданного человека, чем ты. Ну, еще Олег.
  - Так и есть, - кивнул Алик, - только любовь не имеет с этим ничего общего. - Я молчала, но, похоже, слишком заинтересовано. Алик поразмыслил с минуту и продолжил, - Не знаю, что тебе говорила Элька. Она осторожна, и лишнего никогда не скажет.
  - А ты тоже осторожен?
  - Шутишь? - Алик улыбнулся, - Знаешь, Влад сам вызвался исполнить эту миссию.
  - Устранить Звероящера? - уточнила я. Он кивнул.
  - Понимаешь, его нельзя оценивать по обычным меркам. Во-первых, он Высший. Это ставит его совсем на другую ступень. И то, что он держится с нами запанибрата, еще ничего не значит. Он властен над нашей жизнью, смертью и силой. И все эти игры в демократию - до поры до времени. Если припрет по-настоящему, он забудет об усвоенных здесь культурных ценностях, зато вспомнит о своем древнем праве.
  - А во-вторых? - осторожно подтолкнула я, потому что Алик замолчал.
  - Во-вторых, Влад - это факел древней Ясы. И вся его жизнь - это жертвенный костер.
  - Ну да. Только непонятно, почему от него при этом прет такой драйв, - фыркнула я.
  Алик невольно рассмеялся:
  - Ну, знаешь... одно другому не мешает. Я уверен - Христос тоже был харизматической личностью. Без этого за тобой не пойдут даже на футбол. А не то, что на смерть. А Влад... Знаешь, мы все были уверены, что он на Эльке женился из-за ее силы. Казалось, любви там и близко нет. Но за все годы, что они вместе, он ни разу не позволил ей применить силу. Она участвует в операциях, но, ты же видела - с "Макаром", как "синий ит".
  - И - какой вывод?
  - А Крес его знает. Влад смотрит далеко. И все, что он делает, к чему-то ведет. Причем такими путями, которые видит разве что Олег. Вот он тебя приблизил... Я боюсь даже думать, что это может значить. И я тебя умоляю - не верь ему. Не верь.
  Я испугалась, настолько странным был его взгляд.
  - Но ты же веришь.
  - Не верю. Знаю, - поправил меня Алик.
  - Так поделись. Я тоже буду знать.
  - Зачем? - Алик невесело усмехнулся, - чтобы ты свернула шею в войне, которая, по сути, не твоя?
  - Звероящер застрелил Аллу, - напомнила я.
  Алик разлил чай по чашкам так аккуратно, словно всю жизнь проработал в какой-нибудь пирожковой. Я только сейчас заметила, что все его движения необыкновенно точны.
  - Ясаки не мстят, - сказал он, не глядя на меня, - никогда. Месть нерациональна. Мы не можем поступать нерационально, нас слишком мало. Даже под созвездием Феникса.
  - Ты ведь никогда не видел тот мир? - жадно спросила я.
  - Нет. Но это не важно. Он у меня вот здесь. И тут - Алик прикоснулся пальцами ко лбу, потом к сердцу, - я знаю его лучше, чем те места, где я родился. Там нет смерти. Там ясаки не теряют силы. Там можно слышать друг друга и чувствовать друг друга на любом расстоянии. Там, для того, чтобы летать, достаточно просто оттолкнуться ногой от земли. А еще... там не умеют прощать. Мир под созвездием Феникса лишен самого понятия - милосердие. Щадить врагов - нерационально.
  - Ты же говорил, вы не мстите.
  - Не мстим, - сухо кивнул Алик, - но и не прощаем. Мы просто уничтожаем.
  Лампы вдруг мигнули. Я невольно поежилась и посмотрела в окно. Уже огромная, почти полная луна висела над лентой дороги.
  - У тебя глаза серые? Или голубые? - вдруг спросил Алик.
  - Серые. А что? Это принципиально?
  - Да нет. Значит, я их вижу такими, какие они есть. Это радует.
  - Ты еще музыку включи, - буркнула я, - такую, знаешь, романтическую.
  - Ты злишься?
  - Конечно. Я ведь лишь наполовину ясана. И я совсем не рациональна. И все помню. Ты меня очень обидел, Маргелов.
  - Я исправлюсь, - серьезно пообещал Алик.
  - В следующее пришествие ясаков? - съязвила я.
  - Прямо сейчас.
  Он встал. Сделал шаг ко мне. Подал руку.
  - Тебе очень идет это платье.
  Алик говорил очень тихо. Чтобы слышать его, мне пришлось подойти почти вплотную. Я почувствовала, что он дрожит. И обняла его первая.
  Поцеловать меня он не успел.
  По моим рукам пахнуло легким холодом, и Алик просто исчез. Так, словно он был компьютерным эффектом, и его отключили.
  До сих пор не знаю, как я умудрилась не впасть в ступор. И не устроила истерику. Вместо этого я вспомнила уроки Храша, присела и внимательно осмотрела пол. Ничего. Тогда я сняла со стола лампу и при ярком свете разглядела маленькое пятнышко на ковре, то ли от кофе, то ли от вина. Именно там, где исчез Алик. Я провела над ним рукой, стараясь абстрагироваться от всего остального. И почувствовала тонкий, на грани чувствительности, уже уходящий теплый ток. Через секунду он исчез.
  Я позвонила на пульт.
  - Ребята, видеокамеры по второму этажу можете проверить? В кабинет Маргелова сегодня заходил кто-нибудь из кассиров?
  - Что им там делать? - удивился охранник, но камеры пообещал проверить. Впрочем, я уже не сомневалась, что это была Галочка. Нас опять провели. Жестокий удар по убежищу был лишь отвлекающим маневром. Главной целью был Алик.
  11.
  Почему она поставила телефон на виброзвонок? Скрывать ей было совершенно нечего, Мара верила Учителю и Избранному больше, чем себе самой... тем не менее утром она проснулась от тихого гудения. И поняла, что не только поставила звонок на вибро, но и умудрилась спрятать телефон под подушку. Чудеса!
  - Да? - сонно сказала она.
  - Доброе утро. Можешь сейчас выйти так, чтобы не возникло вопросов? - голос Рустама был бодрым.
  - Что? Постой, ты где?
  - Мара, я сорвался с деловых переговоров, провел ночь в самолете, потому что ты меня позвала. Как ты думаешь, я заслужил небольшой бонус? Одну необременительную просьбу, которую ты выполнишь, не задавая тысячу вопросов?
  - Да, конечно. Я обычно хожу в магазин за продуктами. Но почему, Рустам? Те люди, которые рядом со мной, им можно доверять...
  Девушка растерянно посмотрела на свою руку, сжимавшую телефон. Рустам отключился. Она даже не успела спросить, где и как она его найдет. Впрочем, он, кажется, дал инструкции.
  В легкой шубке, без шапки, лишь накинув капюшон, с небольшим рюкзачком она появилась у подъезда. Огляделась. И сразу же заметила пижонский, ярко-красный "Порш". Он не только выделялся среди четверок, восьмерок и сильно подержанных "Фольксвагенов", как носорог в стае розовых фламинго, но специально, чтобы не возникло никаких сомнений, помигал фарами. Мара подошла.
  - Садись, - бросил Рустам, - прокатимся. Тут недалеко.
  Девушка боялась, что не узнает его сразу, все-таки виделись давно и недолго. Напрасно.
  - Конспиратор, - улыбнулась она, - ты бы еще на самолете прилетел и посадил его прямо на крышу.
  - Длины посадочной полосы не хватит, - серьезно ответил он, выруливая со двора, - Между прочим, окна вашей квартиры выходят на другую сторону, так что я ничем не рисковал.
  - Откуда знаешь?
  Он не ответил, и Мара поняла, что Рустам чем-то всерьез обеспокоен.
  "Порш" выехал на узкую улочку с односторонним движением, двигаясь, пожалуй, излишне быстро для города, но очень аккуратно, проехал ее вдоль и остановил машину на подкове перед "МакДональдсом". Не смотря на неурочный час: для завтрака уже поздновато, для обеда еще рановато, народу в забегаловке была тьма, и самого разного. Впрочем, и столики освобождались быстро. Когда они вошли, молодая пара как раз собралась вставать. Мара развернулась, с намерением занять столик, но Рустам придержал ее за локоть.
  - Ты что будешь?
  - Биг-Мак.
  - Кофе? Здесь неплохой, кстати. На удивление.
  Мара кивнула, соглашаясь на "неплохой" кофе, хотя какой кофе может быть в таком месте?
  Они прошли к столику, который выбрал Рустам. Мара отметила, что столик не виден с улицы, но уже не удивлялась. Или ее новый знакомый в детстве не доиграл в шпионов... или знал что-то, чего не знала она.
  - Так что с тобой случилось?
  Мара, которая уже нацелилась, было, на Биг-Мак, внезапно застыла, не донеся его до рта. Рустам не торопил ее.
  - Знаешь, - наконец сказала она, - я думаю, что скоро умру.
  Выпалив это признание, она подняла голову и с испугом уставилась на Рустама, словно тот был оракулом, и мог в мгновение подтвердить или опровергнуть ее догадки. Впрочем, она была недалека от истины. Истина, как утверждают герои популярного сериала, всегда где-то рядом.
  - Откуда такие мысли? Плохо себя чувствуешь? - Рустам, вопреки ее опасениям, ничего подтверждать или опровергать не стал, но отнесся к ее словам серьезно.
  - Голова болит. Часто и сильно.
  - А к врачу сходить?
  - Они ведь все равно не скажут. У них же врачебная этика.
  - Прямо, может быть, и не скажут. Но многое можно понять по тому, какое лечение тебе назначат.
  - Меня смотрел Учитель. Он сказал, что все в порядке, я здорова. Он может исцелять. Это правда, - торопливо сказала Мара, заметив искру недоверия во взгляде Рустама, - он при мне снял у пожилого человека приступ мигрени.
  - Нехитрый фокус, - бросил ее собеседник негромко и в сторону, - а что он еще может, твой Учитель.
  - Все, - убежденно ответила Мара, - он может владеть миром. Но ему это не нужно.
  Рустам не стал иронизировать. И спорить не стал.
  - Разрешишь посмотреть? - Он поднял руку и очень легко, кончиками пальцев коснулся лба девушки. Так, словно хотел убедиться, что у нее нет температуры. Движение было таким спокойным и естественным, что Мара не сообразила отстраниться. А когда теплые пальцы коснулись лба, отстраняться, или предпринимать что-либо еще было уже поздно. Мара уснула.
  Зато проснулся кто-то другой.
  Карими, блестящими глазами юной девушки, на Рустама взглянуло совсем другое существо. Мудрое. Почти вечное. Наверное, в какой-то мере, бессмертное. Но недавно умершее. Вернее, погибшее.
  Она не была Высшей. Она была Первой. Из тех, кто пришел в этот мир через башню Бин, кто помнил созвездие Феникса...
  - Здравствуй, Рус. Ты быстро сюда добрался, - сказала она. Голос был молодым и звонким голосом Мары, а интонации - чужими.
  - Здравствуй, Алла, - сказал Рустам. Сердце его сжалось, но он сумел остаться спокойным.
  - Молодец. Держишь удар, - похвалила она.
  - А что мне еще остается делать? - вопрос получился риторическим. Ответа не предусматривалось.
  Они немного помолчали. Времени не было ни у того, ни у другой, но все же они потратили немного, чтобы помолчать, глядя друг на друга. Они встретились.
  - Это хорошо, что Остров все еще с нами...
  - А может быть иначе? - Рустам внимательно посмотрел на собеседницу.
  - Я пометила Звероящера, - сообщила Алла.
  - Я понял. Услышал. Ты - большая молодчина.
  - Ты не понял. Я сделала это не по своей воле...
  Брови Рустама шевельнулись.
  - Влад использовал древнюю формулу?
  - Я бы сделала это и так! - Алла поморщилась, словно от боли, - ты-то веришь, я бы сделала это и так?
  - Тогда какая разница?
  - Для меня разница есть, - упрямо сказала Алла, - он усомнился во мне!
  - Думаю, - Рустам позволил себе легкий намек на улыбку, - Влад скорее усомнился в себе.
  - Что ты хочешь сказать?
  - Он знал, что ты к этому готова, абсолютно готова. Но не знал, готов ли он применить свое древнее право. Сможет ли взять жизнь не врага, а своего, ясака. Можешь считать это тренировкой. Или генеральной репетицией, что тебе ближе.
  Алла всегда умела вычленять главное. И сейчас, не смотря на шквал эмоций, которые вызвали слова Руса, она сразу ухватила суть:
  - Репетицией перед чем?
  - Пока не знаю, - развел руками Рустам, - но уверен, план у него есть.
  Алла опустила голову на руки, и попыталась по старой привычке запустить пальцы в волосы. На лице мелькнуло удивленное выражение, когда гладкая, аккуратная прическа Мары этого не позволила.
  - Трудно привыкнуть? - понял Рустам.
  - Думаю, к этому вообще невозможно привыкнуть. Только притерпеться. Девочку жалко, - призналась она, - ты обещал ей помощь?
  - Обещал. И помогу.
  - Чем ты ей сейчас-то поможешь? - с горечью спросила Алла.
  - Умрет без мучений. Мать шок переживет. Больше ничего я сделать не смогу. Я высший, но не всевидящий.
  - Да, ты Высший, - кивнула Алла, - иногда я думаю, что это ты пришел сюда через башню Бин, а вовсе не я. Этой девочке семнадцать лет. И я все чаще думаю, неужели она обязательно должна умереть, чтобы Эдгар смог переложить раковину из одного сейфа в другой? Кстати, не обязательно более надежный.
  И вот тут Рустам улыбнулся по-настоящему. Не только губами - глазами, всем лицом. Откинулся на спинку пластмассового стула. Посмотрел на Аллу с превосходством... Нет, не высшего над низшим. Более информированного.
  - Это как раз то, что сделал бы я. Но Влад на локальные задачи никогда не разменивался. Он задумал другое.
  - Что тут еще можно придумать? - Алла изумилась и даже возмутилась, - уничтожить раковину нельзя. Даже если кто-то задумает сбросить ее с самолета - этот самолет просто не взлетит! Она прекрасно себя защищает.
  - Так думаешь ты. Так думаю я. Но Влад не знает слова "невозможно". Он его в детстве выучить забыл.
  Рустам смотрел на нее и наслаждался: Алла даже рот приоткрыла. Удивить Первую, да еще провидицу - это дорогого стоило!
  - Неужели все может кончиться? Вообще все. С кронгами...
  - А иначе, зачем было начинать? - спросил Рустам.
  Они еще немного помолчали. Но теперь молчание носило другой характер. Они прощались. И на прощание Алла решилась задать вопрос, который никогда не задала бы при других обстоятельствах:
  - А ты когда-нибудь использовал формулу подчинения?
  - Нет, - ответил Рус.
  - Ты же князь.
  - Князь. Но не вождь, - с беспощадной точностью определил Рустам. Он взял в руки узкую ладонь Мары... Аллы. И поцеловал. Как высший - равного. А потом очень легко коснулся пальцами лба.
  И Мара проснулась. Для нее прошел один миг, девушка даже ничего не заметила.
  - Ты чего? - испуганно спросила она, - зачем?
  - Ну, должен же кто-то тебе помочь. Раз учитель не может.
  - А ты можешь? - Мара округлила и без того огромные глаза, - правда?
  - Голова болеть больше не будет, - пообещал Рустам, - ты ешь, давай.
  - А... что со мной?
  - Да ничего страшного. Ты же обрела какие-то новые способности, я не ошибаюсь? - Мара кивнула, - Ну вот, нервная система и не справилась. Это бывает. И так бы прошло, только позже.
  - Это правда? Ты не обманываешь меня?
  - Я клятву Гиппократа не давал, - заверил Рустам, - жуй, Мара. И заодно, расскажи мне, почему я должен доверять твоим новым друзьям. Мне они почему-то не кажутся достойными доверия.
  Похоже, не спать по ночам было одной из хороших традиций высшего руководства "Алексы". Президент появился буквально через двадцать минут, Олег - сразу за ним. А Храш и не уходил, так что мы собрались почти в прежнем составе над маленьким, едва заметным темным пятнышком. Сейчас оно ничем не фонило, пятно как пятно, но в моих выводах никто не усомнился.
  - Валерьянка нужна? Нет, очень хорошо, - кивнул Влад, - включайся в работу. Сейчас тебе скинут записи со всех видеокамер по второму этажу. Посмотришь их так внимательно, как ты это умеешь.
  - По первому тоже, - перебила я. Влад на секунду запнулся.
  - Логично. Умница. Я дам распоряжение, - он уже развернулся, когда я удержала его за рукав.
  - Мы Алика звать будем? Как Аллу?
  - А ты готова?
  - Да, - кивнула я. В темпе проверила себя на предмет сомнений и тайных страхов, не обнаружила их и еще раз подтвердила, - да, готова.
  Влад улыбнулся.
  - Ты такая же, как Эля. Алмазное сердце. Молодец, так и надо. Все остальное - дешево. И результата не приносит. Как правило.
  - Ты мне не ответил, - я отчего-то испугалась. И в следующую секунду мои дурные предчувствия оправдались на двести процентов.
  - Алика мы звать не будем. В стратегическом отношении он менее важен, чем Алла.
  - Ты соображаешь, что говоришь? - опешила я.
  - Вполне, - холодно заверил Влад, - Война - не футбол. Ее "в сухую" не выиграешь.
  И я осталась одна. Впрочем, одиночество мое было весьма относительным. Мысли, даже плохие, это тоже вполне себе компания. А через несколько минут я получила на компьютер бездну видеофайлов, и мне стало не до мыслей.
  Насколько я могла судить, посмотрев своим непрофессиональным взглядом, Галочка со сложной работой кассира справлялась вполне. Очереди перед ее окошком не было. Впрочем, сейчас в банках вообще не было очередей. Деньги стали другими. Жизнь стала другой.
  Быстрый просмотр ничего не дал. Трижды за смену Галочка отлучалась. Два раза - в туалет, и один раз - попить кофе и быстро перекусить фаст-фудом в маленькой забегаловке на первом этаже, специально для служащих. Денег с сотрудников там не брали, по крайней мере, за стандартный обед. За все платил банк. За столиком компанейская Галочка сидела с двумя молодыми охранниками. Они смеялись чему-то, но долго не засиделись. Быстро умяли по порции "биг-ланча" вприкуску с большим бутербродом, прихватили по огромной кружке растворимого кофе и поспешили к себе. Галочка дочистила пластиковый контейнер с салатом, аккуратно вытерла губы салфеткой и тоже убежала. По дороге она нигде не задерживалась, судя по затраченному времени, и появилась на своем рабочем месте через положенные пятнадцать минут. Вечером Галочка сдала смену, поправила прическу перед маленьким зеркалом и, покинув зал, вышла. Спустя десять минут появилась на проходной. Может женщина десять минут одевать шубку? Может и полчаса!
  По второму этажу ни одна из видеокамер Галочку не выловила. Сбоев в работе аппаратуры не было. Стало быть, на втором этаже шаторы тоже не было. Однако смертельную ловушку там расставили, значит, враг был. То есть этот враг - не шатора?
  Я еще раз перезапустила файл с камеры, стоявшей в приемной у Алика. К нему, как всегда, ломилась куча народу: в основном, сотрудники с самыми разными вопросами, в том числе и личными. Большую часть я знала в лицо. Тех, кого не смогла опознать сразу, пришлось отлавливать по базе отдела кадров, президент дал мне допуск - два, то есть практически ко всей информации. Посторонних посетителей было только двое, и оба по делу, причем один не прорвался дальше Юлечки. Сама Юлечка, конечно, постоянно шастала в кабинет и обратно, таскала бумаги, диски, кофе, минералку, получала инструкции, докладывала о выполнении и вообще вела напряженную трудовую деятельность. По всему выходило - она как раз и тянет на главную подозреваемую. К тому же пятно, как не верти, скорее всего, от кофе. Если бы не один нюанс: секретарей в "Алексе" специально подбирали из людей с абсолютным иммунитетом к... воздействию. Было лишь одно исключение, Элена. Высшая. Которая любого, кто попытался бы на нее воздействовать, стерла бы в порошок и даже не вспотела. В том числе и шатору.
  Я снова вернулась к записям из кассового зала. Приходит. Здоровается. Раскладывается. Шутит. Работает. Перерыв на кофе. Выходит еще раз. Какая-то проблема с клиентом, звонит Марине, проблема разрешена. Конец рабочего дня. Сдает смену, уходит... Стоп. Сумочка. Забыта. Случайно? Разумеется, нет. Чтобы вернуться и затопить убежище. Этот ее внезапный приступ склероза, похоже, из другой оперы.
  Но ведь как-то клятое пятно появилось на ковре! Влад совершенно определенно сказал, что ловушку ставили вчера, они суточные, на большее "заряда" не хватит, слишком площадь мала. Ну почему в кабинетах руководства камеры не ставят?! Так все могло быть просто. Просмотреть весь день, минута за минутой, и выяснить, кто и что там пролил. А потом взять этого кого-то, тряхнуть как следует, и вытряхнуть, с какой целью пролил...
  Усилием воли я заставила себя вернуться на землю. Первый этаж, кассовый зал. Видеокамеры, практически, повсюду. Кроме туалета. Оно и понятно, деньги, ну то есть реальные деньги, в бумажках с водяными знаками, только здесь. Выше они не поднимаются. И поэтому на втором этаже только две камеры. Одна фиксирует всех, кто проходит по коридору, другая в приемной Алика. Теоретически Галочка запросто могла выйти на лестницу, изменить облик, прикинуться кем угодно, да хоть той же Мариной и войти в коридор второго этажа неузнанной. Я набрала короткий внутренний номер и, не вдаваясь в подробности, озадачила этим Храша.
  - Красивая версия, - хмыкнули в трубке. Голос у Саши был усталым, - только неверная.
  - Почему?
  - Да потому, подруга, что будь эта Галочка хоть сто раз шаторой, после двух трансформаций подряд, да еще за такое короткое время, она бы ноги не носила. А скорее вообще бы копыта откинула. Или что там у них, у лисиц, когти? В общем, что есть, то бы и откинула.
  - Спасибо, - сдержанно поблагодарила я.
  - Не за что. Понадоблюсь - звони. Люблю хороших людей обламывать, - сказал Саша и отключился.
  Ну, нет, так нет. Я в это, в общем, и сама не верила. Слишком просто.
  Чем все-таки могли закапать ковер? Спиртное при режиме усиленной безопасности исключено. Чернила... В принципе, могли быть и чернила. "Паркер", как ни верти, заправляется чернилами. Очень маленькое пятно. Химлабораторию бы подключить...
  Я прошлась по кабинету. Олег тихо шуршал чем-то у себя. А я и не видела, как он прошел. Заработалась... Стоп. Если бы сюда шестикрылый серафим прилетел, я бы его заметила, как пить дать, даже если бы была ОЧЕНЬ занята. Такое мимо глаз не пропустишь. А Олега - запросто. Значит - что?
  Я бросилась к компьютеру. Руки мелко дрожали. Только сейчас я поняла, насколько, действительно, зла и напугана.
  Это были не кофе и не чернила. Такая маленькая площадь и такая сила - только одна жидкость могла нести такой заряд. И только законченная идиотка могла думать так долго. Просто американское кино: "Тупой. И еще тупее"!
  Я в лихорадочном темпе просматривала файлы, не вглядываясь в лица и бейджи, я смотрела только на руки. Кто ищет, тот всегда найдет. Если, конечно, знает, что ищет. Мне понадобилось меньше получаса, чтобы отловить того, кто поставил ловушку на Алика Маргелова. Один единственный человек выходил вчера из его кабинета с перевязанным пальцем.
  Когда Юлечка прошла к Алику с аптечкой, я пропустила это мимо глаз. Мало ли, анальгин понадобился, голова заболела. Что может быть обычнее? А ей был нужен бинт.
  Алла говорила, а я запомнила - самая мощная энергетика у рождения и смерти. Следующая ступень - боль. Физическая боль. А самые мощные заклинания, это уж я от бабушки Лики знала, строили на крови. Отличный акуммулятор, лучше не придумаешь при всем желании, емкий и заряд хранит долго.
  Олег, по своему обыкновению, сидел или даже полулежал в кресле, блуждая взглядом по потолку. Что он там видел - неизвестно, но, наверное, что-то видел. Потому что компьютером шеф пользовался лишь как инструментом для обработки данных, ручек и блокнотов не признавал. А свои знаменитые "цепочки", наверное, на потолке выводил. Невидимой рукой и невидимым же фломастером.
  - Олег, кто такой Герман Варшанский? - с порога выпалила я.
  Он, как гоголевский Вий, поднял веки.
  - Любопытно...
  - Что тебе любопытно? - начала заводиться я. Сказывалась бессонная ночь, нервы у меня были уже ни к черту.
  - Почему ты о нем спросила, - пояснил Олег.
  - Предложение он мне сделал. На тусовке у губернатора.
  - Да? Вообще-то он женат.
  - Надо же! В последнее время у меня урожай на женатых. Может, это новая мода такая, а мы с тобой не знали?
  Олег все-таки выпрямился и сел нормально. Даже пиджак поправил.
  - Я сказал "любопытно", потому что мне действительно стало любопытно, где мы с тобой пересеклись, - любезно пояснил он, - Варшанский у меня в разработке.
  - А у тебя-то с какого перепугу? - я прошла к столу и присела на свободный стул, - Влад слил мне видео часа два назад. Или я опять торможу?
  - Ничего не знаю про видео, - открестился Олег, - Влад поручил мне вычислить, кто навел на нас Звероящера одиннадцать лет назад. Вот интересно, я - твой начальник, и почему-то именно я проверяю твои идеи. Тебе не кажется, что это как-то не совсем верно?
  - Ну да, субординация страдает. А сама идея как?
  - А в идее, похоже, есть рациональное зерно. Я составил три списка. Два длинных и один покороче. Первый - те, с кем мы неосторожно конфликтнули в самом начале своей коммерческой деятельности. Второй - те, кто позже сотрудничал с "Олимой". В какой бы то ни было форме, даже помещения им сдавал под офисы. Третий - Кто мог быть НАСТОЛЬКО информированным, чтобы дать наводку Бакшарову. ПРАВИЛЬНУЮ наводку.
  Фамилии во всех трех списках разные. Кроме одной. Герман Варшанский.
  - Опаньки! Олег, думай что хочешь, но у меня вышло, что именно он поставил капкан на Алика. Только не могу понять, как он умудрился пересечься с Галкой. В кассовом зале его не было.
  - А зачем ему пересекаться с шаторой? - удивился Олег, - по твоему сну выходило, что контакт у него с Черновым.
  Я почувствовала, что краснею.
  - Я думала... Чернов же не...
  - Просто человек, - пришел мне на помощь Олег. Он встал. Прошелся по кабинету. - Иногда так бывает, что в сосуд можно влить чужую силу. Силу того, кто умер меньше суток назад.
  - Алла! - перепугалась я.
  - Нет. Мужчины и женщины - разные существа. Не только физиологически. Прежде всего - энергетически. Это был мужчина. Ясак. Не наш. Не из "Алексы". Но Остров почему-то об этом молчит. Хотя Влад в свое время был очень настойчив.
  - В свое время - это когда? - машинально уточнила я.
  Олег поморщился. Но врать не стал.
  - Восемь лет назад. Да, - кивнул он, поймав мой взгляд, - именно тогда, когда погиб твой отец. Интересную сеть сплетает жизнь, правда? Куда там пауку...
  Чтобы сделать этот телефонный звонок, я, из предосторожности, закрылась в женском туалете. При этом я полностью отдавала себе отчет, что, скорее всего, не совсем адекватна. Но - если у тебя паранойя, это еще не значит, что за тобой не следят! Визитку я заранее переложила в карман жакета.
  Мне пришлось ждать довольно долго, но это и обнадеживало. Если бы у моего абонента было совещание или важная деловая встреча, он бы просто отключил телефон.
  - Алло, - отозвалась, наконец, трубка. Голос был совсем не тем, который я помнила.
  - Дмитрий? - уточнила я.
  - Да, с кем я говорю?
  - Это Таня Сторожева. Нам нужно поговорить.
  Секундная пауза и:
  - Через два часа устроит?
  - Зависит от того, где. Я на работе.
  - Я подъеду к "Алексе". Моя машина...
  - Я знаю. Серый "Лексус" с тремя восьмерками.
  - Зная вашу наследственность, даже не удивляюсь подготовке, - заметил Дмитрий, - я подъеду.
  И отключился.
  Теперь мне нужно было как-то прожить эти два часа.
  Впрочем, волновалась я зря. Кое-кто позаботился о том, чтобы мне не было скучно. В почтовом ящике снова обнаружилось письмо. Я немного подумала, не стоит ли позвать Олега, но потом все же открыла.
  Тот же шрифт, та же манера: все буквы прописные.
  "Маргелову осталось жить 24 часа".
  По идее, стоило поднять тревогу. Тряхнуть Храша, шефа, президента. Задействовать все связи "Алексы", может быть... А смысл? Влад уже сказал совершенно определенно, что искать Алика не будет. Так что я еще немного подумала, в основном о том, что жизнь становится какой-то излишне насыщенной. Больше тут думать было не о чем. Так что я просто кликнула по нужной иконке и набрала, строчными буквами: "Ваши условия?" И запустила письмо туда, откуда оно прилетело. Полагаю, оно нашло дорогу без труда. После этого я последовательно удалила письмо из почты и очистила корзину.
  Алик проснулся от боли в руке. Неприятной такой, режущей боли. Он открыл глаза. Прямо над ним белел потолок. Обычный потолок, выложенный фигурной плиткой. Алик осторожно повернул голову. Голова вертелась. Хотя с трудом. Шея затекла, и подташнивало. Когда к тебе применили силу, состояние потом здорово похоже на сильное похмелье. Только "Алкозельцер" не помогает.
  Он лежал на диване в комнате, больше всего похожей то ли на недорогой гостиничный номер, то ли на комнату отдыха не слишком высокопоставленных сотрудников приличной фирмы. Кроме диванчика здесь были: пара кресел, столик, холодильник и телевизор. На стенах светло-серый пластик, на полу порядком вытертый, но в прошлом довольно дорогой палас. Дверь. В полуметре от двери, от стены к стене пол пересекала неровная полоса. Похоже, она была небрежно нарисована прямо на линолеуме какой-то темной краской.
  Краской? Алик поднял саднившую руку. Поднес к лицу. Белый бинт. Чистый. Размотать? Размотать. Обязательно и всенепременно! Маргелов потянулся зубами к бинту. Узел оказался тугим, и Алик нечаянно затянул его еще больше.
  - Я бы не рекомендовал вам этого делать, - Он возник на пороге совершенно бесшумно. Маленького роста, худой, белобрысый. Коротко стриженый. В очках.
  Алик узнал его сразу. Хотя до этого видел лишь мельком, да и то давно. Узнал не в лицо и не по голосу. Узнал тонкую, едва ощутимую дымку чужой силы, которая окутывала этого человека как невидимый плащ. Кронг. Человек, взявший на себя чужую судьбу.
  Прошел Звероящер сквозь дверь? Или та просто открывалась бесшумно?
  - Рана еще свежая, - пояснил он.
  - Ты же целитель. Мог бы и закрыть, - хмыкнул Алик.
  - Могу и закрыть, - Антон поднял руку, вытянул в сторону Алика указательный палец. Повязка вспыхнула светлым пламенем, совершенно не обжигающим, даже приятно холодящим. И в этом пламени сгорела, как и следовало ожидать. Под ней обнаружился тонкий шрам.
  - Пижон, - пожал плечами Алик.
  - Завидуешь?
  - Чему? - удивился Маргелов.
  - Тому, что мне не нужно экономить силу.
  Алик, против воли, улыбнулся.
  - Ну да. Мне сейчас, в моем положении, больше помечтать не о чем. Только о дармовой силе.
  - Кстати, ты, наверное, уже понял, что пересекать эту черту тебе не стоит, - Антон указал кивком на бурую полосу, - сделаешь шаг, и твоя кровь свернется.
  - Да понял, не маленький. А откуда тебе известен такой старый фокус?
  - Старый? - Антон в удивлении приподнял бровь, - всего каких-нибудь пять тысяч лет фокусу. Можно сказать, инновация. Я, скорее, удивляюсь, что ТЫ об этом знаешь.
  Кронг, подумал Алик, человек, принявший в себя чужую память. Память древней семьи. Алик покачал головой.
  - Ты прав, завидую. Только не силе. Памяти. Вместить столько - и все равно остаться собой... Хотел бы я знать про себя то же. Не довелось.
  - Придурок, - Антон был ошарашен, - ты сам-то понял, что сказал? Под таким грузом даже кони не ходят.
  - А ты и не согнулся, - Антон смотрел на молодого человека с искренним, неподдельным уважением, - у тебя внутри титановый стержень, сынок.
  - Ага. И антикоррозийное покрытие снаружи. Качество от "Хенкель". К чему такие комплименты, Маргелов? Басни "Кукушка и Петух" у нас все равно не получится, я тебя хвалить не буду. Найдешь что похвалить - начнешь уважать. Будешь уважать - захочется пожалеть. Пожалеешь - убить будет трудно. А мне лишние трудности ни к чему, и так хватает.
  - В чем-то ты прав, - признал Алик, - Вишу долго изучали ясков, прежде чем бросить им вызов. Они считали, что врага нужно знать не только в лицо, но и изнутри. Знать все его сильные и слабые стороны. Они изучали нас столетиями. Чтобы сделать работу как можно лучше, они приходили к нам и жили рядом. Они входили в наши семьи. Они учились нас любить. Потому что чужая душа - потемки, и только сердце видит в темноте.
  - И это стало фатальной ошибкой, - кивнул Антон, - когда настало "время Ч", многие не смогли перестать любить и начать убивать. И вишу исчезли. Потому что ясаки смогли.
  - Мы не переставали любить. Разве не доказательство то, что я, обреченный тобой на смерть, стою тут, перед своим древним врагом - и восхищаюсь. Тобой - и теми, кто не сдался, даже когда над ними сомкнулось чужое небо. Перестать любить невозможно. Но мы умеем убивать с любовью в сердце. Это тяжело. Но - легче, чем совсем не любить. И уж всяко легче, чем ненавидет...
  - "Мою любовь, огромную как море, вместить не могут жизни берега", - процитировал Антон и фыркнул, - спасибо за науку, Маргелов. Я прикажу выбить эти слова на твоей могиле. Надеюсь, ты ничего не имеешь против Шекспира.
  - Предпочитаю Данте, - в тон ему ответил Алик, - он более лаконичен. Если высекать в граните - это принципиально. А что написать на твоем камне, Антон?
  Звероящер присвистнул.
  - Ну, ты нахал. Все кронги попадают в рай, но я пока не собираюсь. Это твоя жизнь висит на волоске.
  - Твоя тоже. Ты - помечен, - мягко сказал Алик Маргелов, - смертью помечен. Неужели не чувствуешь?
  Антон не переменился в лице. Даже не моргнул. Но зрачки его, темные, хорошо различимые за толстыми стеклами очков на секунду расширились, так, что чуть не закрыли всю радужку. Но и только. Бакшаров коротко, сухо кивнул.
  - Лесницкая. Сука. Теперь я понимаю, почему она так устала. Но ты не особо радуйся, Маргелов. Теперь наш разговор о гранитном камне стал предметным. Вот теперь я тебя обязательно убью.
  - А что, были варианты?
  - Я колебался.
  - Жаль.
  - Жаль, что колебался?
  - Жаль, что перестал.
  Антон развернулся к дверям.
  - Между прочим, - негромко сказал Алик, обращаясь к его спине, - вишу знали, как стереть метку смерти.
  - Парфянская стрела? - не оборачиваясь, спросил Антон, - зря. Я в бронежилете.
  И вышел.
  Дверью он не хлопнул, прикрыл аккуратно. Нервы у Звероящера были крепкими, что бы он сам о себе не думал.
  Оставшись один, Маргелов повел себя довольно странно. Нет, то, что он подошел к окну и внимательно осмотрел толстую чугунную решетку, вполне укладывалось в рамки поведения узника. Решетка была насмерть вделана в стену, вопреки правилам пожарной безопасности. После этого Алик так же, если не с большим вниманием осмотрел запоры на окнах, на узкой форточке, в которую могла пролезть разве что кошка, да и то при очень большой необходимости. Обнаружив, что форточка открывается, Алик улыбнулся. Следующим объектом стали занавески. Он тщательно осмотрел ткань, снял со здоровой, левой руки дорогие часы, двумя движениями сильных пальцев сломал браслет и обломком подцепил нить. Вытянул, пока она не оборвалась. Аккуратно разложил на столе. Подцепил другую. Вытянул. Уложил рядом. Этим странным рукодельем Алик занимался так старательно и увлеченно, словно мастерил, по меньшей мере, супероружие. Видел бы его сейчас Звероящер. Интересно, что бы он подумал? Удивился бы?
  Антон вел машину по проспекту Мира, очень осторожно, соблюдая все правила, старательно тормозя на светофорах. Он держал путь в центр города. И не торопился. Бакшарову нужно было подумать. Он совершил серьезную ошибку, подпустив к себе так близко Первую. Должен был понять, что такие глыбы просто так не сдаются. Но эйфория от того, что он снят с крючка, и нашел путь к почти неограниченному источнику энергии, лишила Антона обычной осторожности. Он увлекся.
  Семья Вишу, чью память и боль, и сверхзадачу он нес в себе, когда-то владела целым миром. И тоже увлеклась.
  Антон был растерян. По нему никто бы не смог это предположить, двадцатишестилетний миллионер, приговоренный к смерти, помилованный и снова приговоренный, хорошо держал себя в руках. Но он был растерян. И, впервые за эти суматошны дни, Антон решился на грубое нарушение конспирации: достал телефон и позвонил Лере.
  Она была занята. Антон припарковался у небольшого магазинчика запчастей, хотел, было, выйти и посмотреть полироль для "Опеля", но передумал. Вернее, просто не нашел для этого сил. Он просто сидел, слушал радио, вспоминал последний разговор с Аллой Лесницкой, и ждал, когда позвонит Лера.
  Она освободилась через двадцать минут.
  - Что случилось, Тоша? - мягко спросила она.
  - Я помечен, - экономя Леркино время, Антон перешел сразу к сути.
  - Алла?
  - А кто еще? - буркнул Антон.
  - Ошибка исключена?
  - Думаю, да. Я чувствовал...
  - Понятно, - Лера немного помолчала. Было слышно, как рядом играет радио. Когда она заговорила, Антон услышал то, что ожидал услышать, - Вишу знали, как стереть метку.
  В ночь, когда древний артефакт нашел хозяина... или приманил жертву, как лучше?, когда из земли били молнии, в радиусе нескольких десятков километров пропало электричество и заглохли машины, и два самолета, летевшие в Адлер, чуть не сбились с пути - в ту ночь Антону досталась сила. А Лере - гибкость. Текучесть древнего воина, которому нет, и не может быть соперников. Возможность свободно скользить по тонкой нити времени, которая просто порвалась бы под такой глыбой, как Антон. Быстрота реакции, недоступная Тохе. И та часть памяти, которую Вишу считали ненужной мужчинам. Все, что касалось смерти. Вишу считали, что мужчине незачем знать о таких вещах. Он - хранитель Дома. Воинами в их семье были женщины.
  - Ты можешь?
  - Я - нет, - перебила Лера, даже недослушав, - но может другой человек. Во всяком случае, теоретически. Ясаки жили с Вишу бок о бок...
  - Мара, - сообразил Антон, - ты имеешь в виду ее?
  - Конечно. В ней память Аллы. Первой. Она должна знать. Главное, чтобы девочка захотела помочь. Очень захотела, - голос Леры стал глуше. Видно кто-то подошел к окошку.
  - Ты намекаешь?..
  - Разве? - удивилась Лера, - я говорю прямо. Она влюблена в тебя, как кошка. А ты пытаешься спихнуть ее Максу...
  - Лера, ты ревнуешь, - с облегчением сообразил Антон, - ты ведь знаешь, чем я могу стать для женщины. Чем единственным могу стать? После этого я ее либо отпущу, либо убью. Отпустить Мару я не могу.
  - Она и так не жилец, - равнодушно отозвалась Лера, - но я ни на чем не настаиваю. Выбирай сам - ты хочешь быть добрым, или ты хочешь жить.
  Лера отключилась. Антон посмотрел на замолчавший телефон в своей руке. Потом машинально сунул его в карман. Он понял. Лера не ревновала. Она мстила. За то, что он заставил ее совершить с убежищем, в котором, как они думали, были спрятаны дети ясаков. Теперь Лера хотела, чтобы они сравнялись низостью. Влюбленная девушка - за затопленное убежище. Подлость за подлость. Душа за душу. Существо одной с ним крови и одной судьбы. Кронг. Лера Уфимцева была единственной женщиной, к которой он, не смотря на сильное искушение, не сделал ни шагу. Она знала, что может требовать от него все, что угодно. И поэтому никогда и ни о чем даже не просила.
  Антон вышел из машины и осмотрелся. Рядом с магазинчиком запчастей приткнулась небольшая кондитерская. То, что нужно. Небольшой тортик, сладкое вино. Цветы. Цветы можно купить у дома. Цветы сейчас можно купить везде. Цацки будут уже перебором. А вот какой-нибудь плюшевый мишка вполне пойдет. И позвонить Чернову, чтобы устроился где-нибудь на ночь.
  - Я ждал и боялся этой просьбы, - Дмитрий сидел, выложив руки на руль своей очень недешевой машины, на меня не смотрел, только пару раз сжал и разжал кулаки. Со стороны казалось, что человек, засидевшийся в кресле, пользуясь случаем, разминается. Такая производственная гимнастика для удачливых бизнесменов. Но я видела его шею. Она была очень напряженной.
  - Почему? Неужели вам до сих пор так трудно об этом вспоминать. Я понимаю, когда тебя и всю семью берут в заложники, это, наверное, сильный шок. Но ведь все давно прошло. И закончилось хорошо. По крайней мере, для вашей семьи.
  Дмитрий поморщился.
  - Согласитесь, мое желание знать, как погиб мой отец, вполне естественно...
  - Да согласен я, со всем согласен. Если вы скажете, что я в долгу перед вашей семьей, я и с этим спорить не буду. Мои мальчики учатся в Штатах. Жена недавно заболела. Серьезно. Ее смотрел лучший врач, и вылечил. Я езжу на рыбалку на Кубу... Если бы не ваш отец, ничего этого просто не было бы. И меня бы не было. Так что давить на меня не надо. Я расскажу все, что могу. Проблема в том, что я сам многое из того, что тогда произошло, просто не понимаю. Возможно, нам подсыпали в еду какой-то наркотик. Это единственное разумное объяснение всему, что я видел. Но Диана и дети видели то же самое. Я консультировался с врачами. Групповых галлюцинаций не бывает. С ума всяк по-своему сходит.
  Я вздохнула.
  - Дмитрий, посмотрите сюда.
  Все просто. Сила. Путь. Контроль. Последнее - самое сложное. Я вытянула руку. На открытой ладони вдруг, сам собой, появился и заплясал язычок голубого пламени. Меня он не обжигал. А вот солидному бизнесмену вполне мог подпалить кашемир. Если бы я захотела.
  Очки на носу Дмитрия, натурально, подпрыгнули.
  - Рассказывайте все, - предложила я, - Не думайте о том, насколько правдоподобно это прозвучит. Позвольте мне самой в этом разобраться. Вы попали на аудиторию, которая вполне компетентна.
  Дмитрий Грязнов шумно выдохнул.
  - Невероятно. Нет, я понимаю, что Коперфильд делает шоу покруче. Но ведь это не фокусы? Не гипноз?
  - Ну, я вам в еду точно ничего не подсыпала, - улыбнулась я.
  - Тогда - что это? Согласитесь и вы со мной, я тоже имею право знать, что чуть не убило меня и мою семью! Это - магия? Она существует?
  - Это сила, Дмитрий. Просто сила. Вид энергии, такой же, как электричество и гравитация. Ничего сверхъестественного.
  Он кивнул. И заметно успокоился.
  - В тот год мы зимовали на даче в Серебряном Бору. Это под Москвой, - почему-то решил уточнить он. Как будто ТОТ Серебряный Бор можно с чем-то перепутать, - "Мы" - сильно сказано. Жена с детьми. Я приезжал на выходные. Знаете, там отличное место. Очень много старых дач, еще тех. Жена себе быстро компанию нашла, мальчишки с другими детьми подружились. Пропадали в лесу. Правда, лес там... Ну, для того, чтобы детям играть, в самый раз. Не заблудишься. Зимой там очень хорошо. Немноголюдно, спокойно. Диана, правда, жаловалась. Как раз на то, что немноголюдно. Но у меня были проблемы...
  - Понятно, - перебила я, - и поэтому вы спрятали семью на чужой даче. Но если вы ждали неприятностей, то должны были позаботиться об охране.
  - Была охрана. Два молодых человека из агентства. Но когда все началось, мы их даже не увидели. Сначала решили, что ребята с ними. Потом, уже после, когда дело расследовала милиция, их нашли. В одной из комнат.
  - Живых?
  - В коме. Через неделю один пришел в себя, но что он рассказал, я, понятное дело, не узнал.
  - А второй?
  - Второй, к сожалению, умер.
  Дмитрий снова поморщился. Словно от приступа мигрени. Или обувь ему жала...
  - Вы рассказывайте, - мягко подтолкнула я, - все началось... С чего?
  - Мы завтракали. Всей семьей. Диана всегда накрывает сама. Она у меня, вообще, хозяйка. Когда собираемся узким кругом, она и готовит сама. Из прислуги на даче был только сторож, ну и заодно на все руки. И женщина, Лариса. Скорее помощница Диане. Они даже дружили немного. Но за столом ни Михаила, ни Ларисы не было.
  - Правильно. Дружба-дружбой, а обед врозь, - фыркнула я.
  - Это разумно. Вместе мы собираемся редко, хочется поговорить откровенно, без оглядки на чужих людей. Может быть и близких, но все равно чужих.
  - Извините.
  - Ничего. Я понимаю, что для вас это несколько непривычно... Мы завтракали, разговаривали. Когда в столовой появились люди в масках, мы сначала даже не испугались. Мальчишки решили, что папа нанял актеров, чтобы их развлечь.
  - Сколько их было?
  - Я видел троих.
  - В масках? - уточнила я.
  - В черных шерстяных шапочках-масках, знаете, как у ОМОНа. В камуфляже. Но... без оружия. Вообще без оружия. Только один держал в руках ракушку. Представляете? Обыкновенную ракушку.
  - Вам показалось, - усмехнулась я, - они были вооружены до зубов.
  Свидетелем Дмитрий оказался никудышним. Когда Бог раздавал наблюдательность, уважаемый бизнесмен был, явно, занят где-то в другом месте. По его словам, трое, появившиеся в столовой на втором этаже, приказали семье Грязновых следовать за ними. Хозяин попытался возмутиться. То, что нахалы были без оружия, воодушевило его на подвиг. Он привстал, даже рот, было, открыл, чтобы высказать все, что думает... Но в намерения троицы пререкания не входили. Невысокий и тощий вытянул в его сторону указательный палец и Дмитрий с ужасом почувствовал, что ноги ему не подчиняются. Он осел на пол и захлопал ртом, как рыба. Диана кинулась к нему... Быстрый жест - и жена растянулась рядом. Дмитрий видел, как ее лицо исказил ужас - женщину парализовало. И тогда страшный человек заговорил:
  - Сейчас я верну вам способность ходить. Но при первой попытке сопротивления отниму снова. Насовсем.
  Их согнали в гараж под домом. Там обнаружились и Михаил, и Лариса. Они смотрели на троих в масках со страхом и никуда не двигались. Не могли. Самого Дмитрия, жену и мальчиков усадили на пол и приказали вытянуть руку. Тот, что был повыше, взял с полки консервную банку, а из кармана - маленький перочинный нож. Не очень острый. Дети смотрели круглыми глазами, и даже не плакали, так были напуганы. Но Дмитрию происходящее показалось скорее странным, чем страшным. Им всем, по очереди, слегка надрезали руки, сцедили несколько капель крови в консервную банку, перемешали, добавили технической воды из под крана и пролили дорожкой, перегородив единственный выход.
  - Пересекать эту черту не советую, - сказал тот же, невысокий. Потом всех в темпе обыскали, отобрали мобильные телефоны, и троица покинула гараж, не позаботившись о том, чтобы кого-то оставить сторожить заложников.
  Как оказалось, это было без надобности. Гараж был заперт. Нетрадиционным и не совсем понятным способом, но надежно. В этом они убедились, когда Миша с низкого старта рванул наружу. Стоило ему пересечь небрежно проведенную линию, как он споткнулся, сунулся носом в бетон, согнулся, утробно взвыл, заскреб руками по полу и вдруг обмяк. Лицо побелело. Открытые глаза уставились на семью Грязновых. На пороге гаража лежал, вне всяких сомнений, самый настоящий покойник.
  По словам Дмитрия, в гараже они просидели больше двух дней. Бандитов они больше не видели. Еду им не носили. К счастью, водопровод работал исправно. С улицы до них доносились какие-то звуки, тяфкал мегафон, гудели двигатели каких-то серьезных машин.
  Выйти наружу они не пытались. Мертвец, лежавший поперек выхода, оказался предостережением весьма действенным.
  
  12.
  По мере того, как рассказ его продвигался к концу, Дмитрий Грязнов нервничал все больше, делал паузы. Один раз вытер лоб и шею платком, потом не выдержал и закурил. Кстати, курил преуспевающий бизнесмен заурядный "LM", марку маргиналов. Память о бурном прошлом?
  - ...Я не знаю, сколько мы могли просидеть в этом гараже. Наверное, мы умереть там могли... А потом вспыхнул пожар.
  - Отчего? - быстро спросила я.
  - Даже не представляю.
  - А разве причины пожара не расследовались?
  - Расследовались, но... очень формально. Поймите, мне в тот момент было не до причин. Жена в ужасе, дети кричат. Сейчас все взорвется. А нам не выйти, потому что происходит какая-то чертовщина! И вдруг появился человек. Сперва я принял его за одного из этих... Такой же зимний камуфляж. Потом сообразил, что ошибся. Он был без маски, вообще без головного убора. И все лицо - как синяк. Глаза навыкате, красные, страшные. Из носа - струйка крови. Женщины аж шатнулись. А он пересек черту, огляделся. И - такое впечатление: понял все сразу. Понял, что остаются считанные секунды. Дернул вверх рукав, снял о пояса нож, полоснул по руке. Кровь хлынула просто потоком, а он даже не поморщился. Полил эту полосу. И приказал... Хрипло, голос был сорван, но не послушаться нельзя, такая в нем власть была: "Закройте глаза детям. И - выходите". А потом он... выстрелил в себя. Короткой очередью.
  Женщины бросились к выходу, перепугались. Мимо мертвых. И эта клятая черта нас выпустила. Ничего не случилось!
  А потом за нами гараж рванул. Меня оглушило, повалило на землю, и я почти ничего больше не помню. Пришел в себя уже в "скорой". Говорили, что какая-то банда захватила нас в заложники. Требования были обычные...
  - Что значит - обычные?
  - Ну, деньги, оружие. И еще какого-то бандита из тюрьмы выпустить.
  - Бандита? - удивилась я, - что за бандита?
  - Понятия не имею. Судя по фамилии, какого-то грузина. Я так и не понял, выполнили их требования, или нет. Вполголоса говорили, что войсковая операция сорвалась. Спецназ просто не смог пройти в дом. Такое впечатление, что применили какую-то новую технологию. Может быть, ультразвук. Солдатики падали и отключались. Кто был покрепче - сумели отползти. Я их потом видел мельком - зрелище не для слабонервных. Барьер сумел пройти только один человек. Ваш отец. Он спас нам жизнь.
  - А ваши "маски"?
  - Скрылись, - коротко ответил Дмитрий и замолчал. Я сообразила, что расспрашивать дальше не имеет смысла, он просто ничего не знает. Бизнесмен прикурил одну сигарету от другой. Я-то думала, что после пожара в гараже он навсегда отучится дымить рядом с бензином, но, видимо, психика у него оказалась достаточно устойчивой. Впрочем, он ничего не потерял в той истории. Кроме некоторых иллюзий.
  - Ну что ж. Папа действовал абсолютно грамотно, - постановила я. - Только я бы на его месте все-таки вас грохнула.
  - То есть? Вы, действительно, что-то в этом понимаете?
  - Что-то понимаю, - подтвердила я, - вас заперли "Лунной дорожкой". Штука мощная, но - тупая и примитивная. Распознает того, кто ей нужен, считывая кровь.
  - Вы имеете в виду, код ДНК?
  - Может быть. "Лунная дорожка" узнает того, кого ей велели стеречь и, при попытке пересечь черту, убивает. Но достаточно небольшого усилия, чтобы смерть одного она приняла за смерть всех остальных. А мертвые ей не интересны. Она их просто не видит.
  - Вот оно как, значит... Но я не мог этого знать.
  - Даже если бы знали, сомневаюсь, что это что-нибудь изменило.
  - Сомневаетесь, что я бы отдал жизнь за своих детей?
  - Сомневаюсь, что мой отец взял бы вашу жизнь. Даже если бы вы предложили ее добровольно.
  - А вы бы могли - и силой? - Дмитрий смерил меня быстрым взглядам. Казалось, он немного успокоился.
  - Если сила мне дана, значит, я могу ей пользоваться, - я пожала плечами, демонстрируя уверенность, которой на самом деле не испытывала, - Последний вопрос - эти люди, в масках, не имели никакого отношения к тем, от кого вы прятались на даче?
  - Ни малейшего, - подтвердил он.
  Мы простились, обменявшись, как пишут в хронике, "дружеским рукопожатием". И я не сомневалась, что больше мы никогда не встретимся. Дмитрий Грязнов был вполне симпатичным человеком. И при других обстоятельствах, с ним вполне можно было подружиться. И я ни в коем случае, ни в чем не считала его виноватым. Просто видеть Дмитрия мне больше не хотелось.
  Со стоянки до лифта я шла минут десять, не смотря на холодный ветер. Мне было о чем подумать.
  Всю свою жизнь я считала, что главная загадка в нашей семье - это мама. Отец был прост и понятен: солдат, потом офицер, "жизнь - отечеству, честь - никому". Но те навыки, которые он, если верить Грязнову, продемонстрировал в своей последней операции, никак не вписывались в эту схему. Даже курсивом.
  Силу можно влить в другого человека, как в сосуд. Но... чью силу? И - кто? Представить свою маму, отрезающую чью-то голову, и потом... Ерунда полная! Или я совсем не знала собственных родителей. Из чего вытекал вывод - я совершенно не знаю и себя. Потому что любой из нас лишь сумма тех, кто подарил нам жизнь.
  Письмо от неизвестного доброжелателя уже ждало меня в почтовом ящике. Оперативно.
  "Узнай, покупает ли Осорин участок 34 - 12, "Башню Алладина". Быстрый ответ - сутки жизни Маргелову".
  Сначала я даже решила, что ошиблась. Но вторая строчка исключала двойное толкование. Что же это получается, весь сыр-бор, все эти смерти и похищения из-за участка земли? Хотя, если участок в центре города, то можно и еще столько же народу положить. Если киллер работает по средней ставке, то предприятие окупится. А письмецо-то паскудное. Часто думала, как себя чувствуешь, когда тебе вот так, бесцеремонно всаживают крючок в жабры? Вот, сподобилась узнать. Нет лучше ответа на любой вопрос, чем собственный опыт.
  Все, пора завязывать с партизанщиной. Заигралась. Мне нужен союзник. Кто-то, кто сможет объективно оценить информацию, которую я собираюсь слить (ну да, собираюсь), относительно жизни моего несостоявшегося любовника и отличного друга Алика Маргелова. В одиночку я влипну по самые кисточки на ушах. Вопрос - кто? Хотя, даже не вопрос. Саша Храш - это просто тупой твердый предмет с ограниченной ударяющей поверхностью, иными словами - кулак. Лена - жена президента, а сам президент уже принял решение и, насколько я успела узнать Влада, решений своих он не менял. Остается Олег Ковалев. Мой прекрасный шеф. И добровольно, в порядке шефской помощи, он в такую историю не полезет. Придется мне на него рыбацкую снасть налаживать.
  Легко сказать! Чтобы припереть к стенке гения, нужен гроссмейстерский ход.
  Некоторое время я напряженно думала, вороша все, что мне было известно о выданных кредитах, процентных ставках и аналитических прогнозах развития тех или иных компаний. И все это время я прекрасно осознавала, что занимаюсь ерундой. Для такого чайника, как я, существует лишь один способ обыграть чемпиона мира по шахматам. Предложить ему партию в домино.
  Вечерний Белоозерск красив, как женщина в вечернем платье, ярком макияже, и драгоценностях, взятых напрокат. Темнота скрывает всю грязь и неухоженность, синие сугробы по обочинам улиц смотрятся дорогими мехами, гирлянды рекламы - изысканным ожерельем, а звезды в небе горят, как бриллианты в диадеме. Вечерний Белоозерск пахнет духами, хорошим вином, конфетами, а в зеркалах его витрин отражается странная жизнь, которой, вообще-то, не может существовать в действительности. И мы - не похожие на себя.
  Под галереей вечером оказалось еще многолюднее, чем днем. И это не смотря на то, что вечер был будним. Девчонки в коротеньких, до пояса курточках, не смотря на холод с голой головой, парни в турецких дубленках, пахнущие бензином и дешевыми сигаретами, солидные мужчины в длинных пальто, старушки в огромных шалях и допотопных валенках с галошами, собаковладельцы с питомцами - никто, как будто, никуда не торопился, не толкался, не рычал, а если и матерился, то исключительно для связи слов в предложении, без злобы и агрессии. Создавалось впечатление, что драка на этой земле идет лишь за место под солнцем. А под землей, куда солнце никогда не заглядывает, а вместо звезд - электрические лампочки, все люди - братья. Или это музыка так действовала? Потому что звучала "Алабама"...
  Я аккуратно, с бесконечными извинениями протолкалась вперед, туда, где хриплый голос саксофона рассказывал о том, что смерти нет.
  Лицо Олега было мокрым от слез.
  Увидев его, я едва не устыдилась того, что собираюсь сделать. Потом вспомнила Алика, и сантименты уступили место решимости. Сомневаешься - не делай. А делаешь - не сомневайся.
  - Привет, - бросила я, едва последний звук растаял под гулким сводом галереи, - опять шабашишь?
  - Привет, - кивнул Олег, шагнул ко мне, легонько обнял за плечи, - а ты опять деньгами соришь? Подсказать, где здесь подходящий пакет для мусора?
  - А что, плохой вечер?
  Вместо ответа Олег красноречиво выставил большой палец вниз. Я поверить не могла, он был, кажется, всерьез расстроен этим.
  - Помочь? За час настреляем больше, чем ты за неделю.
  - Детка, от неуверенности в себе ты не заболеешь, - этот Олег легко переходил от депрессии к эйфории, - поверь, эта публика непробиваема.
  - Спорим?
  - На что? - загорелся Олег.
  - А на желание.
  - Рискуешь, - он сощурился, - у меня такие желания бывают, Залман Кинг отдыхает.
  - Ну... - улыбнулась я, - если так, рискуешь ты. Давай, бери свою дудку. "Аве Мария" потянешь?
  - Легко. А сама-то потянешь?
  - Не потяну - тебе же лучше.
  Я расстегнула полушубок и сбросила его вниз, прямо на пол, даже не поглядев, куда он упал. Поймала взгляд Олега... Потянешь? Смешно!. Петь джаз так же легко, как умирать за любовь. Просто отпусти душу на волю, и она все сама сделает. Потому что у нее есть крылья. И они легко унесут тебя за пределы твоих возможностей, туда, где вообще нет понятия - предел. Только позволь им тебя нести, просто позволь...
  - Святая дева Мария! Я в шоке, - высказался Олег. - Около трех тысяч в свободно конвертируемой валюте! Девушка, у меня к вам оригинальный мужской вопрос: а что вы делаете завтра вечером? И вообще, по вечерам?
  - Мне казалось, это ты проспорил? Или я ошиблась?
  - Проспорил, - подтвердил Олег, - с треском. И готов, так сказать, нести... и все такое.
  - Тогда бери бабло, и пойдем наверх. К небу.
  - Так ты сюда по делу пришла, - мгновенно сообразил Олег.
  - По личному, - уточнила я. - И - дрянному.
  - Понятно, - кивнул Олег. - Ты очень хорошо сделала, что пришла именно сюда.
  В моей жизни, видимо, начался период деловых переговоров в машинах. На этот раз, для разнообразия, они проходили в моей тачке. Обогреватель в ней тоже был. Шеф уже отошел от "синдрома подземелий", был спокоен, собран и холоден.
  - Можно посмотреть письма?
  Я протянула распечатку.
  Олег изучал две короткие строчки внимательно и долго, словно они были написаны по-китайски, причем, плохим почерком. А, закончив, сложил листок вчетверо и сунул в карман куртки.
  - Дело и впрямь дрянное. У проекта, о котором здесь идет речь, наивысший приоритет. Его курирует лично президент. Знает о нем три человека. Сам Влад, я, потому что готовил обоснования, и Эля, она печатала документы.
  - С нашей стороны, - уточнила я, - но для сделки нужны как минимум двое.
  - Я не случайно просил тебя показать письма. Обрати внимание, как поставлен вопрос: "Покупает ли?" Сегодня Влад с Элькой ездили на переговоры, подписали договор о намерениях. В нем речь шла об участии "Алексы" в строительстве нового торгового центра "Алладин". На паях с прочими... желающими. И только вечером, уже по приезде, президент поручил мне подготовить прогноз по покупке башни. В личное, так сказать, пользование. Понимаешь, о чем я говорю?
  - Документы вообще не спускались с третьего этажа.
  - Точнее, не выходили из нашего кабинета. - Олег немного помолчал и так же спокойно закончил, - Под подозрением только двое. Ты и я.
  - Сеть? - предположила я, вспомнив собственный горький опыт.
  - Таня?! - Олег... не обиделся, конечно, но удивился, - я готовил документ такой секретности. Разумеется, я отрубил и локальную сеть и Интернет. И провода выдернул.
  - Ну, тогда не знаю. А какая разница - как, если мы точно знаем - кто?
  - Угадать с одного раза? - съязвил Олег.
  - Извини, глупость брякнула.
  - Извиняю охотно. Говори глупости сколько хочешь. Главное, что ты их не делаешь.
  От такого увесистого комплимента "Шеви" аж на все четыре шины просел.
  Снова пошел снег. Сухой и пушистый. Термометр стабильно показывал - 10, настоящая новогодняя погодка. Скоро ведь праздник, осенило меня вдруг.
  - Что будем делать? - спросила я.
  - Думать. Сроку, чтобы отыскать канал утечки, у нас до утра. И мне почему-то кажется, что мы справимся. А завтра попробуем сыграть на опережение. У тебя на приеме интересные контакты нарисовались...
  - А что с Аликом, - перебила я, этот вопрос волновал меня больше всего.
  - Странно слышать такой вопрос от тебя.
  - От аналитика "Алексы"? Или от верноподданной князя Влада, который уже списал Алика в потери?
  - От дочери полковника Сторожева, - неожиданно сказал Олег. - Мне кажется, уж ты то должна знать, что заложников, как правило, не возвращают. Это слишком опасно. Тем более, если в заложниках оказался такой специалист как Маргелов. Даже если ему завяжут глаза и уши, запрут в подвале, он сможет собрать столько информации...
  - Тогда тем более его нужно вытаскивать!
  - Таня! Влад не равнодушен. И не жесток. Он очень ценит Алика. И если он принял такое решение, значит, оно было оптимальным.
  - Почему? - спросила я, глядя в светло-серые глаза Олега. У ЭТОЙ стороны его личности был один громадный плюс - врать он попросту не мог. Но мог промолчать.
  - Ты проспорил мне желание, - сказала я. Прозвучало это жалко. Да и сама затея показалась дурацкой. Пошлет он меня сейчас... пешком, искать созвездие Феникса.
  Но я опять оказалась не права.
  - Одно желание, - уточнил Олег, - выбирай, что ты хочешь: спасать Алика, или узнать, почему делать этого не нужно.
  - Спасать, - время на раздумье мне не потребовалось.
  - Хорошо, - спорить Олег не стал, - для начала, потребуй у них двое суток. Объясни, что проекту присвоен высший приоритет. Когда ответят согласием, напишешь, что Влад башню покупает.
  - Это правда? - спросила я.
  - Князь еще не принял решение. Но он откажется. "Мы воюем малой кровью, и всегда на чужой земле".
  - "Потому что вся она нам чужая", - закончила я, - а потом?
  - Потом видно будет. Не переживай, мы его вытащим, - Олег положил руку мне на плечо и несильно, ободряюще сжал, - они против нас - котята.
  Я почти успокоилась. Но все же спросила, не могла не спросить:
  - Если это легко, почему Влад отказался его спасать?
  - Одно желание, - напомнил Олег, - ты выбрала. И выбрала правильно, не сомневайся. Я уже, кажется, говорил, что ты не делаешь ошибок?
  Мара смотрела кабельное телевидение. Шел какой-то французский фильм, причем без перевода, И Маре было почти интересно угадывать, о чем идет речь, ориентируясь лишь на жесты и интонации. "Почти", потому что сейчас во всем мире существовал лишь один звук, который мог ее заинтересовать - рассыпчатая, серебряная трель дверного звонка. Учитель, Антон - обещал прийти пораньше. Она ждала, натянув на колени длинную футболку с изображением смешного скунса на сноуборде.
  Когда в дверь позвонили, Мара на секунду обмерла, почувствовав, что ладони стали влажными. Потом бросилась в прихожую открывать.
  Антон принес запах морозца и снег на воротнике. Она потянулась к нему, но тот жестом отстранил девушку. Он улыбался.
  - Ты когда-нибудь слышала о людях-мутантах? Так вот - я самый страшный из них, - он сунул руку за спину, и, спустя мгновение, уже протягивал Маре крупную белоснежную розу на длинном стебле. На мягких лепестках цветка блестели капли воды.
  - Антон! - Мара ахнула, и повисла у него на шее, прижимаясь всем телом.
  Добросовестно отвечая на поцелуй, Звероящер продолжал размышлять. Девчонка ему почти не мешала. Она была так очарована, что света белого не видела. Он мог бы и не стараться с цветами и подарками... Но все равно старался. Совесть, что ли, мучила?
  Спустя полчаса, когда в спальне царил полнейший разгром, а соседи, два раза стукнув в батарею, успокоились, Мара вдруг приподнялась на локте, и, заглядывая ему в глаза, сказала:
  - Я видела еще один сон. Про башню. Двое разговаривали, но я их не видела. Один говорил другому, что высота башни обязательно должна быть сорок майсаков. Что такое майсак?
  - Мера длины, - ответил Антон, - старинная. Обозначает то ли локоть, то ли ступню.
  - И ты не знаешь точно?
  - Даже если бы знал, я не имею понятия, локоть или ступня какого существа имеется в виду, - по-прежнему разглядывая потолок, пробормотал Антон.
  - Но... наверное, человека?
  - Не думаю. Не думаю... Не бери в голову, - опомнился Антон, повернулся к девушке, и погладил ее прямые волосы, - наверное, мой враг знает, и что такое майсак, и что им мерили. В этом вопросе я ему доверяю.
  Антон пошарил рукой на полу, там, где грудой была свалена одежда, выудил мобильник, и, нехорошо улыбаясь, набрал номер Платона.
  - Привет, - произнес он, и подмигнул девушке.
  - Почему я до сих пор "симку" не скинул? - отозвался Платон.
  - Ну вот! Я к вам по делу пришел, а вы бодаться... - прикрыв трубку ладонью, он спросил, - голова больше не болит?
  Мара отрицательно мотнула растрепанной прической.
  - Слушай его. Слушай, как ты это умеешь. Мне нужно знать, испуган он или нет, поняла?.
  Мара кивнула и, придвинувшись к Антону вплотную, положила голову ему на плечо.
  - Платон, такая фамилия Ибрагимов тебе еще о чем-то говорит?
  - Смерти ты моей хочешь, сынок, - вздохнул Платон.
  - Не преувеличивай. Хотел бы, ты давно нюхал бы цветочки со стороны корней, - фыркнул Звероящер, обнимая Мару, - я тебе жизни хочу. Уточняю - хорошей жизни. Богатой. Чтобы ты свой спорткомплекс построил. - Платон молчал, и Звероящер продолжил, - вдова его, кажется, русская. Она как, прожженная дама?
  - Да нет. Обычная рыночная кошелка. Горем убитая, - фыркнул Платон.
  - А ты в курсе, что на месте оптового рынка Ибрагимов хотел огромный торговый центр ставить. Даже название придумал "Башня Алладина".
  - Ну, - поторопил Платон, который плевал на дипломатический протокол с той самой башни Алладина, - кого теперь интересует, что он там хотел?
  - Нашлись интересующиеся. Башню будут строить, Платон. На паях. И знаешь кто в доле?
  - Если ты скажешь - Оппенгеймер...
  - Еще смешнее. Банк "Алекса".
  - Мать твою, - высказался Платон.
  - Их сто раз убьешь, а они живут, - процитировал Звероящер, демонстрируя полное согласие с бывшим партнером.
  - Значит, звездой накрылся спорткомплекс, - Платон, наконец, отмерз, - ты мне позвонил чтобы порадовать, или еще зачем?
  - Нет, с наступающим поздравить, - фыркнул Антон, - где твои мозги? Наследница - вдова. Беззащитная женщина.
  Платон засопел в трубку:
  - Ты представляешь, что будет, если еще и Наталья... от естественных причин? Тут тучу всяких специалистов по жмурикам принесет. И местных, и из области, и ФСБ будет! И еще эти, как их, уфологии. От этих вреда вроде бы никакого, но шуму - больше чем от настоящей летающей тарелки, честное слово!
  - Птица говорун отличается умом и сообразительностью, - Антон скривился, словно съел кислое, - да кому нужно ее мочить?! Кому она мешает? Сам сказал - баба простая. И комбинация здесь нужна простая, как ручка от лопаты. Сложную она просто не поймет. Значит, сделаем мы так...
  - Постой, сынок, - перебил Платон, - притормози малость. А тебе-то что за интерес в моем спорткомплексе?
  - Моим именем его назовешь.
  ... Звероящер захлопнул телефон и вопросительно посмотрел на девушку. Она задумчиво накручивала на палец прядь волос.
  - Страха в нем нет, - сообщила она, - вообще. Никакого.
  - Хорошо, - кивнул Антон. И сделал движение, чтобы встать.
  - Послушай, - спросила Мара, - что такое "тринадцатый месяц"?
  Он замер. Вернулся. Посмотрел на девушку очень внимательно.
  - Почему ты спрашиваешь? Это тоже было в твоем сне?
  Мара покачала головой.
  - Не-ет. Вроде там ничего такого не было. Откуда же я это взяла? Я почему-то четко знаю, что он есть - тринадцатый месяц. У меня в голове все время крутится фраза: "Тринадцатый месяц - надежда ясаков". Кто такие - ясаки?
  - Забудь об этом, - велел Антон. И потянулся за одеждой.
  Была уже без четверти полночь, когда я позвонила на пульт охраны банка, этот номер я за последнее время выучила.
  - Скажите, вчера сбоя в работе видеокамер не было? По третьему этажу и кассовому залу?
  - Вы что, поспорили? - удивились там, - сбой был. Десять минут. С восемнадцати пяти до восемнадцати пятнадцати.
  - А с чего вдруг такой вопрос? - удивилась в свою очередь я.
  - Десять минут назад звонил Ковалев. Спрашивал то же самое.
  Я поблагодарила "Синие щиты" и отключилась.
  Телефона Марины я наизусть не помнила. Не беда, он есть в памяти. Время, правда, уже не политесное, но ничего, переживет. В крайнем случае, Олегу пожалуется.
  Вопреки опасениям, Марина тоже не спала. Смотрела какой-то фильм по-местному.
  - Татьяна, если вы собираетесь спросить, не спускался ли Олег вниз, в кассовый зал... - начала, было, она.
  - Вообще-то, я хотела спросить, не спускалась ли туда я.
  - У вас что, эпидемия склероза? - изумилась Марина.
  - У нас сбой аппаратуры, - ответила я коротко и сухо, - надеюсь, у Вас склероза нет? Значит, вы можете ответить на мой простой вопрос.
  - Вообще-то, рабочий день уже давно закончен, - так же сухо отозвалась Марина.
  - Послать вам официальный запрос? Но, имейте в виду, дело не терпит отлагательств. Так что разрешение я получу через полчаса, шеф подпишет. Вам его доставят с курьером через час, максимум - полтора. Надеюсь, вы еще не будете спать, - я нажала кнопку отбоя, злясь на себя за несдержанность.
  Телефон заиграл "ламбаду" почти сразу.
  - Не горячитесь, Татьяна Анатольевна. Просто согласитесь, это странно...
  - У меня мало времени, - напомнила я.
  - Вы в кассовый зал не заходили. Олег тоже, - Марина, по-ходу, обиделась, - еще вопросы будут?
  - Только один. Он вас не затруднит. У нового кассира последний технологический перерыв был во сколько?
  - Может быть, вам стоило поговорить с Олегом?
  - В пять минут седьмого, - я не спрашивала. Я уже знала ответ. Марина промолчала, из чего я заключила, что не ошиблась.
  - У третьего этажа есть какие-то претензии к моей работе?
  - Я ни о каких претензиях не знаю, - сказала я и снова отключилась.
  Звонить в такое время губернатору было бы уже каким-то запредельным свинством, чреватым политическими осложнениями. Или нормально? В конце концов, он же бывший военный, по идее, должен иметь привычку к ночным тревогам.
  Добросовестно поразмыслив минут пять, я пришла к выводу, что дело с трудом, но терпит. А чтобы успокоить... не совесть, а, скорее, нервы, связалась с "горячей линией" и оставила свои телефоны на автоответчике секретаря Кучеры.
  Если бы голову можно было отключить так же просто, как мобилу.
  По идее, нужно было ехать домой. Чтобы не настораживать шатору. Но сил болтать с Галочкой, смотреть "Кто хочет стать миллионером", и уминать ее кулинарные изыски у меня не было. Перед глазами стояло лицо Маргелова, такое, каким я увидела его за мгновение до исчезновения. Он что-то почувствовал. Удивился. Но ничего не успел сделать.
  Я снова позвонила.
  - Галинка, не спишь?
  - Еще нет, тебя, полуночницу, жду. У меня жаркое приготовлено.
  - Спасибо, но придется тебе его одной есть.
  - А что так? Опять в банке ЧП? - я словно воочию увидела ее любопытные глаза и слегка встрепанную челку.
  - Нет. У меня встреча. Ты не жди, ложись спать. Я, скорее всего, не приду.
  - О-о! Ну ладно, удачи. Потом расскажешь.
  Обязательно и всенепременно. И расскажу, и покажу, разве ж смогу я тебе в чем-то отказать. Я же "помечена".
  Я посмотрела на часы - первый час.
  Интересно, что все человечество делало, пока не изобрели мобильный телефон? Как же мы все, бедняги, мучились?
  Кролик ответил мгновенно, словно жил с трубкой возле уха. И спал с ней, и мылся.
  - Привет, подруга. Ну, как?
  - Восемь, - ответила я, припомнив известный анекдот.
  - Что - восемь? - опешил Кролик.
  - А что - как?
  - Программа, разумеется. Не получилось? Я предупреждал, что она еще не проверена...
  - Не помню, - я искренне удивилась, - вроде ни о чем подобном ты меня не предупреждал. Или я что-то путаю?
  - Стареешь, мать. Два дня в памяти не удержать. - Кролик хихикнул.
  - Погоди! Какие два дня? Я была у тебя больше месяца назад.
  - Ты же вроде не пьешь.
  - Да и ты не колешься, - сказала я, уже слегка нервно, - или уже начал?
  - Стоп, - распорядился Кролик, - Перезагрузка. Позавчера ты появилась у меня, вся взбудораженная, будто за тобой, как минимум, Годзилла гонится...
  - И что мне было нужно? - спросила я.
  - Программу. Я честно сказал, что она еще не опробована. Мы с тобой договаривались на неделю, ты появляешься через три дня!
  - Кролик, та программа, которую я у тебя заказывала, она, часом, не имела какого-нибудь отношения к системе видеонаблюдения?
  - Самое прямое. Послушай, ты шутишь? Между прочим, совсем не смешно.
  - Кролик, - сказала я, - чего ты боишься больше всего на свете?
  Он ответил сразу, словно вопрос была давно обдуман:
  - Потери разума.
  - Как думаешь, я сумасшедшая?
  - Уже не знаю, - честно сказал он.
  - Я не помню, что приходила к тебе, заказывала какую-то программу. Больше того, у меня есть серьезные основания подозревать, что на то время, когда я якобы была у тебя, у меня алиби. Я была в другом месте.
  Кролик молчал довольно долго. Потом осторожно спросил:
  - А сейчас ты где?
  - В двух кварталах от твоего дома. Я еду к тебе, - честно предупредила я.
  - А как я узнаю, что ты - это ты? - задал вполне резонный вопрос Кролик.
  - В шахматы со мной сыграешь, - ответила я. А что тут еще можно было предложить?
  Мгла, висевшая над городом несколько последних дней, неожиданно рассеялось, и на чистом черном шелке неба показался ковш большой медведицы. Я повернула голову: рядом обнаружилась малая. Все же некоторые вещи остаются незыблемыми. Созвездие Феникса сияло сейчас где-то в другом месте. Я попыталась представить себе это место: мир, где можно летать. Мир, где нет старости и болезней. Мир, где не рождаются дети. Мир, где войны ведутся до полного истребления, где не умеют жалеть. Где не существует самого понятия - милосердие. Похоже, я в очередной раз села в лужу, применив к обитателям другой вселенной свою систему ценностей. Если Галочка умеет так лихо прикидываться мной и крутить мозги как хула-хуп, то самым рациональным решением было бы убить меня и занять мое место. Почему она этого не сделала? Есть очень много хороших психологических фильмов, где палач милует жертву, заклятые враги в последний миг опускают оружие, женщина, утомив на ложе любви убийцу своего отца или брата, не может воткнуть в него нож, потому что он выглядит таким беззащитным - спящий. Но это явно не тот случай. Проявляя милосердие, твой враг, тем самым, делает шаг навстречу, к миру. Демонстрирует желание договариваться. Но если мир в принципе невозможен, то - что? Прекратит войну тот, кто первым уничтожит всех своих соперников.
  Почему шатора меня не убила? Почему осталась рядом с источником потенциальной опасности? Жила в жутком напряжении, следила за каждым словом, тратила бездну сил... да еще готовила мне всякие вкусности, в рамках легенды?
  А ответ-то, пожалуй, только один.
  Не смогла. Слабо ей.
  Разрозненные кусочки мозаики начали потихоньку обретать какое-то подобие целостности. Еще не картинка, но уже можно угадать домик или мышка. Сюда уложились и мой давний сон про замок, и гнев Влада, когда Алик сказал, что хочет на мне жениться. И факел Калкина. И намеки Олега в "Метро". И то, что Алика спасать ни к чему... Осталось взглянуть, хотя бы одним глазом, на проект "Башни Алладина" и выяснить, что за грузина обезглавил Звероящер в Серебряном Бору. И тогда я сложу этот паззл. И, без сомнения, обнаружу, что во многом знании много печали.
  Я с чувством выругалась, помянув мамонтов, баобабы и рыбу-пилу, и поехала к Кролику. Короткая стрелка на часах уже приближалась к часу.
  Продуктов в холодильнике было вполне достаточно, чтобы с комфортом пересидеть небольшое вражеское вторжение. Вряд ли массивный белый шкаф так основательно подготовили именно к его визиту, иначе там не появились, бы, например, мороженые котлеты. Наверное, время от времени комната все же использовалась хозяевами.
  Котлеты Маргелов вытащил из морозилки, подождал, пока они оттают, и принялся потихоньку прикармливать бродячих кошек, которые водились тут в изобилии, вниманием избалованы не были и хватали все. Уже к исходу первых суток кошки сообразили, что под окнами старого корпуса открылась новая столовка. Парочка "дежурных" сторожила там постоянно, еще пятеро набегали периодически. Покончив с этим, Алик свил надерганные нитки в веревочку, снарядил затяжную петлю, раскрыл форточку и аккуратно разложил ее там. А потом раскрошил бисквит "Киндер", предварительно освободив его от крема и шоколада.
  Маргелов делал все не торопясь, и основательно. Когда крошками заинтересовались голуби, он подождал, пока крупная серая птица растолкает всех остальных и по-хозяйски устроится на подоконнике. А потом аккуратным плавным движением затянул петлю у него на лапах. Голубь дернулся, захлопал крыльями, но Алик быстро втянул его в комнату, перехватил другой рукой и резким движением оторвал голову. Кровь потекла в приготовленную чашку.
  Мертвую птицу Алик выкинул на улицу, и с удовольствием убедился в том, что кошки свое дело знают - от птички остались одни перышки. Крошки он аккуратно подобрал, нитку смотал и сунул глубоко в диван. А над чашкой с голубиной кровью провел ладонью, наблюдая, как жидкость меняет оттенок. Потом обмакнул в нее два пальца и с предельной тщательностью покрыл бурую полосу, отрезающую его от коридора. Остатки Маргелов вылил на землю под окном, вымыл чашку виноградным соком, и сок тоже вылил.
  После чего осмотрел свою комнату (или камеру?) на предмет пятен и перьев, ничего не нашел, учинил такой же дотошный осмотр костюму, признал его чистым. И, перешагнув "лунную дорожку", преграждающую путь к свободе, толкнул дверь и вышел. Никакого внутреннего трепета Маргелов не испытывал. Он знал, что все сделал правильно, и все у него получилось как надо.
  Дверь вела в коридор: длинный, застланный линолеумом, местами уже потрескавшимся. Еще раньше, напряженно прислушиваясь к тишине, царящей в здании, Маргелов сообразил, что оно, по каким-то причинам, пустует. Однако свет был. Правда, не везде. Маргелов убедился в этом, щелкнув выключателем. Часть коридора осветилась, другая часть осталась в тени. Две лестницы, одна парадная, другая пожарная, были открыты и приглашали к побегу. Но Алик прошел мимо. Его интересовала дверь в кабинет начальства, дежурку, диспетчерскую - что угодно... "Что угодно" обнаружилось, буквально, в двух шагах. Дверь, обитая черным дермантином, с блестящей латунной ручкой, была, конечно, заперта. Табличка на двери сообщала: "П. И. Кочмарев". Без комментариев. Вероятно, этот П.И. был личностью настолько известной, что иных разъяснений не требовалось. Если так, то где он шляется? И где все остальные?
  При обыске у Мергелова изъяли мобильник, бумажник и еще кучу полезных вещей, в том числе и ключи от дома. Но одна штучка осталась - электронная карта, открывающая доступ на третий этаж "Алексы". Спрашивается, на кой она тут нужна?
  Маргелов осмотрел дверь. Проводов сигнализации не обнаружил. И легонько приналег плечом. Между дверью и косяком образовалась щель. И туда, в щель, он осторожно вогнал карточку, стараясь отжать язычок. Через три минуты замок щелкнул и кабинет открылся, впуская Алика в небольшую приемную: стол, стул, старенький компьютер, еще более древний принтер. На стене календарь пятилетней давности. Под стеклом расписание автобусов. Старые любительские фотографии. Пара телефонов. Алик поднял трубку... облом. Гудка не было. Впрочем, он не очень-то и рассчитывал на такую удачу. Судя по всему, дела у конторы, которой принадлежал корпус, шли из рук вон. Телефон ей отключили за неуплату. Но свет и воду оставили. Видно, нашелся кто-то, протянувший руку помощи в трудную минуту, и взявший часть площадей в аренду. Сам Звероящер? Или кто-то еще? Впрочем, счета могли быть оплачены давно почившей "Олимой", легко.
  Надеяться на то, что компьютер подключен к Интернету, мог только круглый идиот. Маргелов идиотом не был, он просто привык все делать максимально хорошо. Так что компьютер он тоже проверил. Тот даже не включался.
  Из макулатуры, которая в изобилии обнаружилась в ящиках стола, никакой полезной информации извлечь не удалось. По большей части это были журналы "Панорама" и "Семь дней", те же фотки с какой-то пьянки именно в этом здании... Поразмыслив, Алик сунул их в карман. И пару журналов прихватил. Информации всегда достаточно, фокус в том, чтобы уметь с ней работать. Маргелов это умел, только вот время слегка поджимало.
  В начальственном кабинете окна выходили на ту же сторону, в небольшой дворик промзоны, где темнели уже разбитыми окнами еще два корпуса, порядком обшарпанные, да гнил под снегом старый грузовичок со снятыми колесами.
  Увидев грузовичок Маргелов, невольно, улыбнулся:
  - Вот придурки.
  Дверь напротив тоже оказалась закрытой на ключ, но универсальная отмычка сработала и здесь. Алик оказался в какой-то кладовке. Пять стеллажей, совершенно пустых, и ксерокс. Сломанный. Даже не поглядев на это богатство, Маргелов приник к окну. Оно тоже оказалось забранным решеткой. И выходило на лес. Обычный лес. Экзотических пальм, или, напротив, полярных мхов не было. Жирафы с тюленями тоже не бродили.
  Маргелов остался верен себе и сперва проверил пожарный выход (он оказался заварен), и лишь потом рискнул спуститься к главному. И увидел то, что и ожидал увидеть - массивную железную дверь, запертую на стандартный гаражный замок. Здесь, внизу было холодно, Алик пожалел, что перед тем, как исчезнуть из собственного кабинета не догадался прихватить пальто.
  С замком справится, наверняка, можно. А раз так, Звероящер наверняка оставил пару-тройку "собак". Впрочем, "собаки" тоже не проблема. Можно справиться и с "собаками", было бы желание. Есть желание?
  Желание было, и сильное. Но с нерациональными желаниями ясаков с детства учили поступать просто - они не имели значения.
  Поэтому Алик вернулся в корпус, и продолжил осмотр. Или обыск? Он искал хоть что-нибудь, что позволило бы ему определить, где он находится: документы этого невезучего предприятия, местную газету, конверт или открытку, наконец. Бесполезно. Документация, вероятно, была уничтожена, когда контора закрылась. В туалете, в мусорном ведре он обнаружил разбитый стакан с какими-то буквами. Достал из кармана фотографии, перебрал их. И снова улыбнулся. Ему, определенно, везло. Или, что вернее, противник его не представлял, с кем имеет дело.
  - Значит, Кролик, - задумчиво сказал Олег, - и что, он крутой хакер?
  - Без понятия, - ответила я, - чтобы оценить чью-то квалификацию, нужно самой быть специалистом в том же деле. Я не специалист. Во всяком случае, мне, за наше долгое знакомство, так и не удалось поставить перед ним такую задачу, с которой он бы не справился.
  - Это обнадеживает. Но почему он в таком случае Кролик? Не Нео, Мегазоид или Мистер h?
  - Потому что он Кролик. У него светлая голова, но абсолютное отсутствие амбиций. Он не знает, с чем их едят. Тех денег, которые он зарабатывает программами, хватает на апгрейд и на пиво, именно в таком порядке. А на остальное ему плевать. На старость он не откладывает. Просто по тому, что не слишком верит в ее существование. И в то, что до нее просто можно дожить, не предпринимая никаких дополнительных усилий.
  - Любопытный субъект, - признал Олег.
  Мы, с утра пораньше, забрались туда, где нас никто бы с гарантией не потревожил, в кабинет Алки. И устроили экспресс-совещание, больше похожее на допрос с пристрастием. Причем - взаимный.
  - Зачем тебе Кролик?
  Олег пожал плечами:
  - Жизнь - штука непредсказуемая. Никогда не знаешь, что тебе может понадобиться. Поэтому на всякий случай пусть будет.
  - Ты недоговариваешь. Причем постоянно. Ты так и не ответил мне, кто такой Варшанский. Он когда-то работал в "Алексе", это я выяснила и без твоей помощи. Потом был уволен со странной формулировкой...
  Олег скривился:
  - Что в ней странного? "Служебное несоответствие", формулировка стандартная.
  - Ага, - с энтузиазмом согласилась я, - работал человек почти три года, вполне соответствовал. И вдруг резко перестал.
  - Бывает, - снова это безразличное пожатие плечами, от которого я уже начала тихо беситься.
  - На чем он попался? Торговал кредитными историями?
  Олег вздохнул:
  - От тебя не отвяжешься. Мы нашли его по объявлению. Он пришел на собеседование. Понравился мне и не понравился Алле. Но ей вообще мало кто нравился. Парень был подготовлен вполне прилично. Начал работать. Достиг определенного уровня. Потом его рост прекратился. Он был, действительно, умным человеком и быстро понял, что в "Алексе" выше начальника отдела ему не подняться. Путь в топ-менеджеры ему заказан.
  - Родословная подкачала, - фыркнула я.
  - Вот именно. Ты же знаешь, чем занимаются топ-менеджеры "Алексы"?
  - В перерывах между попытками убить Звероящера? Понятия не имею, - честно ответила я.
  - Ну, вот видишь. Чего тут было делать Герману? Ясное дело, прямо ему объяснить никто ничего не мог. И он занялся собственным расследованием.
  - На чем и попался, - договорила я, - теперь много становится понятным. И что он делал после того, как Влад его выгнал?
  - Ты не куришь? - вдруг спросил Олег, - а мне вот, чего-то, захотелось. Наверное, обстановка располагает. Дальше он занялся собственным бизнесом. Преуспел, хотя пару раз рисковал остаться без головы, а однажды даже подсел на семь месяцев. А когда вышел на свободу с чистой совестью, занялся политикой. На прошлых выборах он был конкурентом Кучеры. Хотя, каким, к мамонтам, конкурентом? Скинули его, как кутенка, еще в первом туре.
  - Если они с Кучерой конкуренты, что он делал на его приеме? - удивилась я, - неужели его пригласили?
  - Ну, нас с тобой туда тоже никто не приглашал, - заметил Олег, - существует много способов попасть на бал. Не веришь мне, почитай классику. "Золушку", например.
  - Логично, - признала я.
  - А, попав туда, он начал набирать очки у прессы.
  - Готовится к следующим выборам?
  - Думаю, да.
  - А Влад поддерживает Кучеру. И скинуть его, для Варшанского вопрос чести и мести.
  - И денег.
  - А у Звероящера бабки водятся...
  Мы переглянулись, как двое несовершеннолетних, застукавших друг на друга за первой сигаретой.
  - Олежек, - осторожно спросила я, - а нельзя как-нибудь выяснить, не пересекался ли его криминальный путь с путем некоего Зураба Зузинидзе?
  Олег слишком хорошо контролировал выражение своего лица, но тень, промелькнувшую в его светлых глазах, я заметила. Тень не страха, а скорее - брезгливости.
  - Крес светлая! А ты то откуда откопала это имя?
  - Из Интернета, - честно ответила я.
  13.
  - Я его нашел. Даже не спрашивай, чего мне это стоило...
  - А ты не рассказывай, просто пришли счет. Он будет на месте?
  - Сто пудов.
  - Ствол?
  - Есть.
  - Милицию обеспечишь?
  - Без вопросов.
  - Следователь?
  - Не Мегре. Но тот, кто нужен.
  - Ну, благодарю за службу.
  - Не нукай, не запряг, - послышалось в трубке, и собеседник отключился.
   "...Свободу попугаям, свободу попугаям", - пробормотал Антон. Такси остановилось у массивных железных ворот высотой метра два с половиной. По периметру тянулась стена из стандартных бетонных блоков с колючей проволокой поверху. Похоже на тюрьму. Но - не тюрьма, далеко не тюрьма. Местные мальчишки, Антон знал это, лазали на территорию заброшенного завода играть. Забор и колючка служили им не преградой, а, скорее, дополнительным стимулом. Поэтому, когда он договорился с хозяйкой обанкротившегося предприятия об аренде части помещений, ему пришлось добросовестно и , в буквальном смысле, в поте лица трудится несколько часов, чтобы сделать свою временную собственность по-настоящему закрытой.
  На мгновение ему показалось, что в корпусе никого нет, настолько неощутимым было присутствие того, кто... даже не являлся Высшим.
  Нет, Алик Маргелов, конечно, никуда не делся. В своем дорогущем костюме он валялся на диванчике, закинув руки за голову, и задумчиво созерцал трещины на потолке. На появление своего врага он никак не среагировал. Как говориться, даже ухом не повел. Такая невозмутимость подкупала. Тем более, что Маргелов догадывался, не мог не догадываться, что живым он отсюда не выйдет.
  - Заключенный, есть претензии по режиму? - нарочно громко спросил Антон.
  - Воды в бачке нет, унитаз не смывает, - отозвался Маргелов. И неторопливо сел.
  Антон стоял и смотрел на пленника сверху вниз, то есть по законам психологии имел неоспоримое преимущество. Но Маргелов, видимо, не читал нужных книг. Или человеческая психология была ясаку по факсу. Во всяком случае, он не нервничал. Вообще.
  - Твоя подруга выпросила тебе двое суток жизни, - бросил Звероящер.
  - Сомневаюсь, что она просила, - отозвался Алик, - скорее, ставила условия. Которые ты принял.
  - Принял, - после едва заметной паузы согласился Антон, - она сообщила стратегически важную информацию. Князь Влад сделал, наконец, шаг, которого я от него так долго ждал.
  - Ты? Или паразит, который владеет твоим разумом?
  - Мы неразделимы, - ответил Антон. Он тоже умел, если нужно, оставаться невозмутимым в любых обстоятельствах.
  - Ты ведь пришел не для того, чтобы меня порадовать, - Алик сощурился, - Выкладывай.
  - Она - следующая.
  Алик помолчал. Потом кивнул:
  - Логично.
  - И все? Я думал, ты ее любишь. Помниться, совсем недавно ты был готов умереть за нее, если я ничего не перепутал.
  - К сожалению, даже ясак не может умереть два раза.
  - Я могу, как говорят наши сицилийские братья, "снять ее с крючка".
  - И что же для этого нужно? - спросил Алик.
  - Ответ на один вопрос. Не слишком сложный архитектурный вопрос. Из тех, которые на сто рублей, - Маргелов молчал, и Антону пришлось закончить самому, без наводящих вопросов, - сколько башен в замке Первых?
  Алик улыбнулся.
  Звероящер не мог поверить, Маргелов сидел и улыбался ему в лицо!
  - Я сказал что-то смешное? - холодно осведомился Антон.
  - Ты не представляешь, мальчик, до чего, порой, сильно искушение предать своего князя, - с той же странной, ни с чем не вяжущейся улыбкой проговорил Маргелов, - настолько сильно, что от него нет практически никакой защиты.
  Маргелов встал и Антон с трудом заставил себя остаться на месте, Алик оказался высоким и плотным. Когда он сидел, это было не так заметно. Но агрессии в его движении не было.
  - Когда имя искушению - женщина, долг - не защита. Многолетняя верность - не защита. Честолюбие - не защита. И страх тоже не защита. Защитить может лишь блаженная невинность полного невежества.
  Этот удар был на порядок сильнее, чем первый. Но Антон и его выдержал. Две вещи он умел на пять с плюсом: делать деньги и держать удар. Пригодилось. Впрочем, такой талант в землю не зароешь при всем желании. Жизнь, она большая любительница спаррингов.
  - Неужели даже никогда не слышал? - только и спросил он.
  - Я не Высший. При мне таких разговоров не вели.
  - И... не догадываешься? - осенило его вдруг.
  - Я не гадаю. Я аналитик.
  Антон, уже совсем направившийся к выходу, вернулся. И присел на продавленный диванчик.
  - Поделишься со мной своими догадками?
  - И тогда она не умрет? - Алик спросил недоверчиво, даже насмешливо. Но голос дрогнул. Первый раз за весь разговор. Едва заметно, но Звероящер уловил. И подобрался, как рысь перед прыжком.
  - Если они подтвердятся, - тихо, вкрадчиво сказал он.
  Алик с новым любопытством посмотрел на своего оппонента:
  - Интересно, как ты планируешь договориться с программой, Антон?
  - Не думаю, что программа учитывает именно эту женщину. Она ведь полукровка.
  Серое и черное... Кто додумался назвать зиму белой? На сугробах лежит налет черной грязи, а когда подтаивает, обнажается серый асфальт. И настроение такое же, под стать погоде - серо-черное.
  Летняя веранда кафе "Барселона" пустовала. Как это и положено зимой. Но столики не были убраны и даже стулья стояли. Правда, не столько, сколько летом. Хозяйка кафе учитывала вкусы "спецконтингента", который предпочитал без толкотни, без ожидания своего заказа, быстренько, опорожнить поллитровочку из пластиковых стаканчиков, закусить бутербродиком, или не закусывать вообще, и бежать дальше по своим делам в хорошем настроении.
  Ашир немного ошибся.
  Вернее, здорово ошибся. Пожалуй, еще никогда в жизни он так не налетал.
  На веранде одиноко сидела девушка. По виду - ровесница Ашира. Но такой ослепительной, невозможной красоты, что у Ашира подогнулись колени. Светлые волосы, светлая шубка, розовые щечки, перламутровые губки - и глаза: огромные и такие невозможно, немыслимо синие. И длиннющие темные ресницы. Девушка казалась частью какого-то рекламного ролика, Ашир даже поискал съемочное оборудование, не обнаружил его и удивился. Таких красоток в жизни просто не бывает, в этом он был уверен на двести процентов.
  Тем не менее, она сидела на летней веранде не самого респектабельного в городе кафе, совершенно одна, и курила, задумчиво глядя в пол. Она чем-то расстроена, предположил Ашир. И это помогло решиться. В нормальной ситуации он скорее бы съел собственный язык, чем заговорил с ТАКОЙ девушкой, а сейчас он, словно бы со стороны наблюдал за собой, тихо млея от собственной крутизны. Ашир действительно шел к веранде, поднялся по широкой низкой лесенке, подошел к столику. И действительно сказал ей:
  - Привет.
  И сглотнул.
  Она подняла глаза. Вблизи они показались еще больше.
  - Ты похожа на анимэ, - выдавил из себя Ашир. Он был в смятении.
  - Меня зовут Веста. Если тебе это, конечно, интересно.
  Разумеется, ее не могли звать Маша или Настя.
  - Ты... кого-то ждешь?
  - Жду, - кивнула она. Ашир совсем не удивился. Разве тому, что кто-то мог заставить ждать ТАКУЮ девушку.
  - А... не возражаешь, если подождем вместе? - спросил Ашир, - Я тут тоже кое-кого жду,
  Девушка, похожая на персонаж японских мультиков, медленно качнула головой. Ашир вдруг сообразил, что кажется в ней таким странным. Помимо неземной красоты. Она совсем не улыбалась.
  Он принес от соседнего столика стул, и уселся на него верхом, напротив нее. Как начать разговор, парень не знал, хотя вообще-то в подобных случаях не терялся. Но этот случай был настолько не рядовой, что Ашир сидел и молчал. Девушка помогла.
  - Ко мне обычно боятся подходить, - сказала она. Сказала без обиды, просто сообщила факт.
  - Ясное дело. Ты такая... - Ашир сделал неопределенный жест рукой. Слов у него не было.
  - Но ты подошел, - опять сухой факт. Без одобрения. Без вопроса.
  - Захотел подойти, - признался Ашир, - так захотел, что все уже было по-барабану. Послала бы, так пошел бы. Все равно шел. Примерно туда же. Вот, задержался немного.
  Веста так и не улыбнулась. Но невозможно большие глаза стали глубже, и, как будто, теплее.
  - А... кого ты ждешь? - решился Ашир.
  - Того, кто меня убил, - последовал странный ответ.
  Ашир похолодел. Она сумасшедшая? Теперь понятно и ее одиночество, при такой-то красоте, и то, что ее бояться. И все ее странности. Уйти? Конечно, нужно попрощаться и уйти. Или не прощаться, а просто убежать. Как можно быстрее, и как можно дальше. Красная лампочка, сигнализирующая об опасности, уже давно суматошно мигала перед мысленным взором Ашира. Но он послал лампочку подальше.
  - Как это? Ты ведь жива.
  Она покачала головой. Глаза снова похолодели.
  - Жива Веста. Меня уже нет. Меня убили год назад.
  Дикий разговор! Но что-то в нем было.
  - Мне кажется, я тебя понимаю, - сказал Ашир.
  - Конечно, ты понимаешь. Ты такой же как я. Еще ничего не знаешь о жизни, но уже все - о смерти.
  Ашир вздрогнул и сжался от боли, еще свежей, чуть-чуть притихшей, но от слов Весты проснувшейся и больно укусившей за сердце.
  - Откуда ты знаешь? - резко спросил он.
  - Я вижу за твоей спиной черные крылья, - совершенно серьезно ответила девушка, - тебя тоже недавно убили?
  Он покачал головой:
  - Не меня. И... не убили. Он сам.
  - Ты не прав, - строго сказала Веста, - никто не делает этого сам. Его убили. Возможно, его собственной рукой, но убили.
  Сейчас Ашир уже не смог бы уйти, даже если бы и захотел. Огромные, неулыбающиеся глаза поймали его, как волчий капкан. За самое нутро. Теперь он хорошо понимал смысл выражения: "за душу взяли".
  - Вот это все, - Веста осторожно провела рукой по своему прекрасному лицу, - это не мое. Это сделал гений. Настоящий мастер, золотые руки. К нему все звезды европейского кино ездят. Мы вместе нарисовали это лицо. Тогда у меня не было никакого. Когда я увидела, что получилось, то даже испугалась. Но он сказал, что лицо - это душа. Поэтому не нужно бояться быть слишком красивым, - Веста говорила спокойно, раздумчиво. Но в ее тихом голосе постепенно нарастало напряжение, - Мы оба просчитались. Мастер, действительно, дал мне новую душу. Но эта душа оказалась хищной.
  Ашир почувствовал, как невидимые ледяные пальцы гладят его спину вдоль позвоночника, а в затылок как будто кто-то дышит. Он подавил желание обернуться. Потому что боялся, что у того, кто стоит за его спиной, черные крылья. Веста продолжала говорить, так же медленно, без выражения и почти без пауз.
  - Моя хищная душа привела меня сегодня сюда. Она знала, что дичь будет. И не просто дичь. А Тот Кто Меня Убил...
  И в этот миг Ашир вспомнил. Нет, не ее, не Весту. Та девчонка ничем не напоминала это совершенство. Простая школьница. Скорее дурнушка, чем симпатичная. Очень испуганная. По мнению Ашира и его друзей, такая должна быть довольна, что трое мужчин обратили на нее внимание. Но она почему-то сопротивлялась. И тогда Ашир ударил ее ногой в лицо. И услышал хруст.
  Выстрела не было. Был тихий хлопок. Вернее, два хлопка.
  Боли он тоже не почувствовал. Наверное, просто не успел. Торопясь скорее удрать от обреченного тела, душа вылетела раньше, чем пришла боль.
  И ее подхватили черные крылья.
  А девушка с немыслимо прекрасным лицом и глазами героев японских мультиков медленно и аккуратно положила пистолет на столик, встала, не спеша и ни от кого не прячась, пересекла веранду и, выйдя на проспект, подняла руку.
  Затормозили аж две машины сразу. Девушка выбрала темно-зеленый "BMW".
  Вот уж кого я никак не ожидала встретить в коридорах "Алексы", так это своего старого-престарого приятеля Кролика. Тем более, в приемной президента. Однако, он там был. И, похоже, этот убежденный маргинал даже не чувствовал себя неуютно в царстве респектабельности и больших денег. Плевать ему было и на то, и на другое. Не уверена, что он вообще заметил, куда его занесло. Меня он, впрочем, засек и поздоровался.
  Дальше - больше. Следом за Кроликом появился Влад, протянул ему руку. Тот ее пожал со сдержанным достоинством. Зрелище было еще то: красивый, по-европейски стильный мужчина в костюме, сшитом на заказ, и пацан в джинсах и куртке с ближайших раскладушек, в поцарапанных очках на кривоватом носу... Так сказать - хиппи и яппи, два мира - две судьбы. Самый прикол был в том, что оба они своей разности, по-ходу, не замечали. Поприветствовав друг друга, мужчины скрылись в недрах президентского кабинета, а я, с некоторой оторопью, подошла к Лене, надеясь на разъяснения.
  Оказалось - напрасно. Она знала не больше моего. Лишь то, что Владу зачем-то понадобился программист с индексом креативности выше среднего. И, с легкой руки Олега, он этого программиста обрел. В лице Кролика.
  - Тебя искали из приемной губернатора, - сообщила Лена.
  - Может быть и прямой телефончик оставили?
  - Прямее некуда. Мобильный. И я никогда его не видела. Ставлю тельца против яйца - это личный телефон Кучеры. Из тех, которые знает только родня.
  - Ну, раз так, - сказала я, - значит тянуть неприлично. Надо звонить. Как ты думаешь, Павел Григорьевич уже проснулся?
  - Он в пять утра встает, - уверенно ответила хорошо информированная Лена, - так что звони, не бойся.
  - Везет ему, - вслух позавидовала я, - я вот, в последнее время, дай бог, в пять утра ложусь.
  - Все ясаки - совы поневоле, - Лена пожала плечами, - у нас сутки другие.
  - Длиннее? Или короче?
  - Просто - другие. Да не бери в голову, это даже для физиков-пятимерников чересчур сложно. Увидим - поймем.
  - Ну да, - кивнула я, вбивая в телефон личный номер губернатора.
  Ждать мне не пришлось. Он ответил сразу. Видно, и впрямь номер был - прямее железнодорожного рельса. И объяснять, кто я такая, ему не пришлось.
  - Добрый день, Татьяна, - сказал хозяин области. Я машинально посмотрела на часы - девять утра. Ну да, для того, кто встает в пять - глубокий день. - У вас что-то случилось.
  Я решила не бродить вокруг да около, а сразу выложить на стол все карты, потому что в эти игры мне губернатора не "сделать", а значит и пытаться нечего, только серьезных людей насмешишь.
  - Павел Григорьевич... Мне необходима информация, которая считается закрытой.
  - Считается, - уточнил Кучера, - а на самом деле?
  - На самом деле куча постороннего народа уже в курсе. Большая такая куча из трех человек. Но все они по странному стечению обстоятельств не хотят давать мне интервью.
  - Я вас слушаю.
  - Меня интересует та операция, в ходе которой погиб мой отец.
  В трубке довольно долго молчали, не считаясь с утекающими в вечность минутами, а значит, с утекающими туда же деньгами.
  - И какого рода информация вас интересует? - наконец спросил он.
  - Любая. Какую мне смогут предоставить.
  - Понятно, - Кучера снова помолчал, - Таня, вы коснулись темы, которая считается абсолютно секретной даже в недрах того ведомства, где само понятие "секретность" имеет несколько другую окраску. Я понимаю, что вы, как никто, имеете право знать...
  - С каких это пор разведка считается с правами человека? - удивилась я.
  - А, позвольте узнать, как возник подобный интерес? Именно сейчас. Насколько я разбираюсь в ситуации, это не ностальгия?
  - Вопрос горячий, - не стала скрывать я, - и мои личные чувства тут совершенно не при чем.
  Кучера, видимо, принял решение. Тон разговора не изменился, но пауз он больше не делал.
  - Возможно, я смогу вам помочь. Не знаю, как вы поняли, что за помощью нужно обращаться именно ко мне, но это как раз та способность, на которую мое бывшее ведомство в свое время обратило внимание. Но тут возникает сложность. Я могу получить доступ только для сотрудника ведомства. Вы понимаете? Хотя бы потенциального.
  - Вообще-то у меня есть работа, и я к ней отношусь серьезно, - растерялась я.
  - Мы понимаем, что такое контракт и готовы ждать и даже оплатить неустойку.
  Теперь тайм-аут пришлось взять мне. Это "мы" лучше всяких корочек, которых у Кучеры, да и у моего отца, отродясь не было, сказало мне, что господин губернатор в каком-то смысле все еще носит погоны.
  - Значит, мне не удалось никого обмануть, - констатировала я, - что ж. Отдаю должное вашему терпению, вы ждали долго. И благодарю за отсрочку. А можно узнать, в качестве небольшого аванса, на чем я все-таки прокололась? Мне казалось, я играла убедительно.
  - В кино вам бы вручили "Оскара", - заверил губернатор.
  - И все же?
  - Режим питания. И сбалансированный набор продуктов. Наркоманам и алкоголикам на такие вещи плевать.
  - Как просто и как глупо, - я улыбнулась, - Ну и ладно. Если бы военную разведку могла наколоть семнадцатилетняя соплюха, то у России не было бы ни одного шанса в третьей мировой войне. Каким образом я буду оформлять отношения с конторой?
  - Пока достаточно вашего слова. И электронный адрес. Через двадцать минут вы получите всю информацию, которой располагали мы. Желаю успеха в деле, об которое обломали зубы наши лучшие аналитики, - и Павел Кучера отключился.
  Лена смотрела на меня неотрывно, и взгляд ее серых больших глаз не просил - требовал разъяснений. Прямо сейчас, а не то она, пожалуй, умрет от острого любопытства.
   - Не ешь меня глазами, я не вкусная. Возможно... только возможно, сегодня я скажу Владу, чью силу влили в Максима Чернова. Пока могу только предположить - это была сила Высшего.
  Лена сдвинула брови, скорее недоуменно, чем испуганно.
  - Разве такое возможно?
  - Выходит, возможно. Добро пожаловать в мир высоких технологий. Кролик не выйдет? - сестра замялась, и я закончила за нее, - он вышел через другую дверь. Не переживай. Я все понимаю. Президент проявляет разумную осторожность. За это его можно только уважать. В конце концов, мы сейчас все под ударом. Даже Высшие.
  Я торопилась к себе. Мне не терпелось получить подарок, обещанный Кучерой, и, как следует, его обнюхать. Но в коридоре пришлось на секунду затормозить и поздороваться с еще одним знакомым. В сторону президентского кабинета направлялся невысокий полный мужчина, похожий на слегка постаревшего купидона: Данила Юрьевич Фирсов. Мозаика продолжала складываться, и каждый кусочек должен был вот-вот найти свое место.
  Но до своего компьютера добраться видно была не судьба. Почти у цели меня перехватил Олег.
  - Как на счет небольшой прогулки в хорошей компании?
  Сердце суматошно прыгнуло вверх, в горло, а потом ухнуло в желудок.
  - Ты нашел Алика?
  - Думаю, да, - кивнул Олег, - а когда я думаю, что прав, то, обычно, прав и оказываюсь. Почему бы сегодня случится исключению, а?
  Я очень внимательно посмотрела на шефа. Нет, почудилось. Он не шутил.
  - Смотри сюда, - мы склонились над монитором, где Олег разворачивал схему городских кварталов. Судя по названиям улиц, это был не Белоозерск.
  - Это Мохов, - подтвердил Олег, - сорок километров отсюда. Тоже на берегу Веристы. Вот это - заброшенный стекольный завод. Десять лет назад он выпускал неплохую посуду. В основном, стаканы с гербом Мохова. Но - не выдержал конкуренции и обанкротился. Сейчас часть площадей сдана в аренду - угадай кому. Это сложно, поэтому разрешаю использовать три попытки.
  - И с одной справлюсь, - самоуверенно фыркнула я.
  - Хорошо, две, - "уступил" Олег.
  - Сам Бакшаров отпадает, он в розыске. Вся его компания у нас под колпаком, так же как и его приятель из мира криминала. Кому принадлежит завод?
  - Принадлежал Фирсову. Потом он продал его Юлии Меньшиковой.
  - Ну что не рожа, то Сережа! В последнее время я натыкаюсь на него буквально везде. Но это не Фирсов. И не Грязнов. И вообще никто из тех, с кем Влад или мы с тобой "ручкались" у губернатора. Любой, кто с Владом на дружеской ноге, потенциально опасен... Стоп. Своих мы не проверяем... - светло-серые глаза Олега одобрительно сощурились, - это Алла. У них ее память, значит, все ее реквизиты.
  Олег символически сдвинул ладони, изображая бурные аплодисменты, переходящие в овацию.
  - Браво! Я готов был спорить на весь оклад, что ты ошибешься. Ход уж больно нестандартный.
  - Но он абсолютно логичен, разве нет? Мертвые, как правило, вне подозрений. А как тебе вообще пришло в голову зацепить этот Мохов?
  - Смотри еще раз, - Олег простучал пальцами по клавиатуре и вызвал сайт региональной газеты "Караван-Пресс". Я послушно уставилась на аршинный заголовок передовицы. "Кровавый Робин-Гуд с окраины", сообщал он. Ниже, набранный жирным шрифтом, лид разъяснял: "На окраине небольшого райцентра, рядом с заброшенным стекольным заводом в последнее время пенсионеры часто находят мертвых животных и птиц. В этом не было бы ничего странного, если бы не одна деталь - животные убиты стрелами..."
  - Надеюсь, это был единственный способ дать о себе знать, - буркнула я, - Алик, конечно, большая прелесть, но птичку все равно жалко.
  - Она в рай попадет. Ты едешь?
  Я закатила глаза. Меня, буквально, раздирали противоречивые эмоции.
  - Олежек, пять минут, ОК? Одним глазом в почту посмотрю, - я метнулась к двери, но шеф остановил меня:
  - Погоди. Суетиться - значит делать медленные движения без перерывов между ними.
  Он подошел к сейфу, утопленному в стене, поколдовал с ним и вытащил "черный чемоданчик".
  - Держи. Скачай свою почту, по дороге посмотришь. И вообще... пользуйся. Он все равно сирота.
  - Алкин? - я слегка опешила. - Все гадала, куда он делся. Выходит, ты прибрал. Там... сохранена вся информация? - Олег кивнул.
  - Запаролена? - он покачал головой.
  - Алла вела секретную документацию и свои личные записи на языке, которого ты не знаешь. Хотя могла бы.
  Его совершенное лицо было спокойным, как всегда. А вот голос... нет, он не дрожал, конечно, и не срывался. Но что-то в нем было. Что-то, характерное скорее для того Олега, который играл на саксе под галереей, чем для топ-менеджера "Алексы". Я вспомнила письмо, адресованное ему нашим анонимом: "Тебе больше некого терять".
  - Просто не знаю, что сказать, - пробормотала я.
  - А ты и не говори. Ты делай. И - бегом. Мы должны обернуться часа за два, максимум, иначе князь нашу художественную самодеятельность на раз пресечет. Давай. Жду тебя в гараже.
  Дальнейшим событиям суждено было перевернуть все мои представления о возможном. Ну, то есть те представления, которые все еще оставались неперевернутыми, видимо, по недосмотру. И шеф взялся этот недосмотр исправить.
  - Мы едем одни? - удивилась я, - может, стоит захватить подкрепление из "Клена"? Хотя бы пару ребят?
  - Мы едем вдвоем даже не для того, чтобы оказать уважение Звероящеру. Я беру тебя с собой исключительно для того, чтобы выполнить условия пари.
  - Намекаешь, что и один бы справился?
  - Разве я намекаю? - удивился Олег.
  Дальше - больше. Город Мохов, согласно карте, находился в сорока трех километрах от Белоозерска. По моим расчетам - полчаса езды, не меньше. Но это если ехать. Что делал Олег на своей новенькой "BMW", я определить затрудняюсь. Может быть, летел на бреющем. Но не ехал, это точно. Ездят все-таки как-то иначе. На окраине Мохова мы оказались через тринадцать минут, и это если учесть, что дорога основательно подмерзла, а движение в этот час было довольно-таки оживленным. Когда Олег советовал мне "поработать с почтой по дороге", он явно преувеличивал мои способности. Или преуменьшал свои. В общем, прибыли.
  Место соответствовало газетным фотографиям, даже спецефический колорит заброшенной промзоны был тем самым.
  - Что дальше? - спросила я почему-то шепотом. Олег не ответил. Он сидел, откинувшись на сиденье, прикрыв глаза. Со стороны казалось, усталый мужчина урвал себе пять минут, чтобы просто посидеть и расслабиться. Но я была уже достаточно образованной, чтобы за внешней расслабленностью уловить предельную концентрацию. Олег сканировал местность, пытаясь засечь Маргелова. Я видела, как то же самое на учебном занятии делал Саша Храш. Помню, меня тогда поразило ощущение гигантской мощи той энергетической волны, которую он гнал перед собой, навылет пробивая стены домов, автомобили, дерево, бетон, пластик... После того дня я стала смотреть на Сашу совсем другими глазами. Тот, кто шутя управляется с такой силой - настоящий мастер.
  Сейчас я смотрела во все глаза, и не только. Но не ощутила ничего. Вообще ничего. И я поняла, чем отличается работа мастера от работы гения. А еще я поняла, что Олег пижонил. Выпендривался. Специально для меня. Ну и для себя, немного. Я, наверное, испугалась бы этого открытия, но времени пугаться решительно не было, пришлось обойтись.
  - Он в главном корпусе, на втором этаже. Окна выходят на другую сторону. Идем.
  - А "собаки"? - попыталась удивиться я.
  - Спят. И будут спать еще минут пятнадцать. Нужно успеть.
  Через забор лезть не пришлось. Олег постучал ногтями по замку, он лязгнул, и, словно нехотя, открылся. Мы оказались во дворе, куда выходили окна трех корпусов, в основном, разбитые. Здесь стояли какие-то ящики с ржавеющими железками, валялось помятое ведро, гнил поставленный на вечный прикол грузовик. У самых ворот торчала полуразваленная будка вахтера, а рядом собачья будка в состоянии значительно лучшем. Собаки не было, лежала лишь ржавая цепь, даже без ошейника. Я, наверное, растерялась бы, но Олег уверенно направился к большой железной двери, и я последовала за ним, пытаясь в уме сосчитать, чего и сколько можно успеть сделать за четверть часа. Говорят, банки грабят за две с половиной минуты, так что времени у нас вагон.
  На второй этаж вела довольно крутая лестница.
  - Какая-то... гнусная обстановочка, - неуверенно прокомментировала я. Моя неуверенность относилась к прилагательному. Обстановочка не была "гнусной" в исконном смысле этого слова. Но какая-то неправильность в ней была.
  - Ты тоже чувствуешь, - кивнул Олег, - теперь понятно, почему завод обанкротился. И рабочие тут, наверное, все время болели.
  - И директор пил. А главный бухгалтер воровал... - Алик Маргелов стоял на верхней ступеньке и, надо думать, с интересом наблюдал за штурмом своей тюрьмы.
  Я не сдержалась и с визгом повисла у него на шее. Одной рукой он обнял меня, другую протянул шефу и я не увидела, даже не ощутила... просто поняла, наверное, как животные понимают, что смерть близка: Алик был нечеловечески вымотан и опустошен. Той силы, которая играла в нем, выплескиваясь в совершенно дурацком ребячестве, драках, вояжах по ночным клубам со стриптизом, фронде против президента, влюбленности в меня - ее больше не было. Алик был выпит этим не гнусным, а до предела странным местом, выпит почти до самого донышка, и держался лишь на закушенной губе.
  - Что с тобой? - испуганно спросила я.
  Ответил мне Олег: усмехнулся, клянусь, впервые я видела такую его усмешку, и процитировал:
  - "Атланты держат небо на каменных руках".
  - Если б на каменных, - Алик поежился, - теперь ты понимаешь, что настоящий гений в нашей компании - князь.
  - А я в этом никогда и не сомневался, - сказал Олег, осматриваясь и "принюхиваясь", как охотничья собака, попавшая в незнакомое, но богатое дичью место, - иначе я бы за ним просто не пошел. А Эдгар не доверился бы ему так слепо.
  - Ну, не совсем слепо, - возразил Алик, - пригляд был.
  - Это не пригляд. Это страховочный леер.
  - Значит, ты уже все понял...
  - Послушайте, - встряла я, - может быть, мы свалим отсюда и где-нибудь по дороге доспорим?
  - Маргелов, - Олег легонько сжал мое плечо и шагнул назад, - у тебя пять минут. Потом она должна уйти.
  - Уйдет, - заверил Алик и улыбнулся мне.
  - Что происходит? - мне казалось, что я кричу. На самом деле это был шепот, голос сел мгновенно.
  - Я должен остаться здесь. Это не обсуждается. И спорить мы не будем, у нас очень мало времени, - Алик подошел ко мне почти вплотную, но так и не прикоснулся, только смотрел прямо в глаза, так, словно пил воду после недели в пустыне, - Про любовь мы говорить тоже не будем. На это времени совсем нет.
  - А на что есть? - тихо, почти одними губами спросила я.
  - Только на это, - он взял в ладони мое лицо, погладил с такой невыносимой нежностью, что мне вдруг захотелось плакать, и тихо дунул.
  Перед моими глазами завертелась карусель из имен, цифр, образов... И я почувствовала, что стала проводом, по которому вот-вот должны пустить ток высокого напряжения. А еще я почувствовала, что Алик понятия не имеет, выдержит провод или расплавится. Лишь надеется, что запас прочности достаточно высок. А потом на мои плечи легли руки князя Влада, и невыносимая ноша сразу стала легче перышка.
  Я потеряла сознание.
  - Как почетный святой, почетный великомученик и почетный папа Римский нашего королевства объявляю, - Антон выдержал театральную паузу, чтобы подогреть интерес зрителей. Особой нужды в этом не было. Публика в лице Максима и Мары и так ела его глазами, - поле боя осталось за нами, значит, по неписанным законам войны, мы можем с чистой совестью праздновать победу.
  - Ибрагимова продала свою долю земли Платону? - удивился Чернов, - она же была против.
  - Была "против", стала "за". Ей доходчиво объяснили, что быть "против" для нее невыгодно. Сын ее находится в реанимации, между жизнью и смертью. Он бы давно загнулся, если б не мои ежедневные визиты. Пока Учитель Мукту является и читает мантру, парень живет. Все просто, как ручка от лопаты. Мне даже уговаривать ее не пришлось, она готова была подписать что угодно, хоть отказ от всего имущества в пользу Школы Самопознания. И была приятно поражена, когда узнала, что нам этого не требуется.
  - Так что, шампанское? - Макс широко улыбнулся, - Лерки нет, жаль. Может, выдернуть ее ненадолго?
  - Не стоит, - Антон мотнул коротко стриженой головой, - мы уже близки к финалу, Лерка нужнее там. Мне нужен человек, который будет постоянно держать руку на пульсе... Марочка, тебе не трудно принести вино из холодильника. И штопор захвати.
  Девушка поднялась. Она была непривычно молчалива и одета совсем не празднично - в черное. Максим проводил ее глазами, Мара ступала тяжело и немного сутулилась.
  - Что с ней? - спросил он.
  - А что? С Марой что-то не так? По-моему она здорова, даже голова больше не болит.
  - Ты заметил ее новую прическу?
  - Ну да. Она экспериментирует. По-моему ей не слишком идет, но я сказал, что красиво, - Антон зевнул. Борьба за этот разнесчастный участок земли вымотала его немыслимо, за трое прошедших суток он спал, максимум, часов семь.
  Вместо ответа Максим порылся в своей сумке, достал диск, загрузил его в компьютер. На экране появилось меню.
  - Я отсканировал ту газету, которую принес Герман. На всякий случай. Там фотография всего высшего эшелона "Алексы".
  - И что? - все еще благодушно переспросил Антон.
  - Обрати внимание на прическу Аллы Лесницкой. Тебе она ничего не напоминает?
  Антон с легкой гримасой поднялся из кресла и склонился над монитором.
  - Ну, похоже, - после небольшой паузы сказал он, - но это ничего не значит. Во-первых, мода каждые десять лет возвращается. А во-вторых, даже если в ней и оживают какие-то участки другой личности, сама Мара нам верна.
  - Ты уверен?
  - Да, - спокойно ответил Антон.
  - Есть основания?
  - Есть.
  - Я могу узнать - какие?
  - Она носит моего ребенка.
  - Понятно, - Максим кивнул. Помолчал, - в принципе, это аргумент. Но, если ты еще помнишь, Катя тоже носила твоего ребенка.
  - Она не предавала меня, - мгновенно ощетинился Антон, казалось, даже очки его встали дыбом.
  - Она просто покончила с жизнью, - согласился Максим, - это, конечно, не одно и тоже. Но в нашей ситуации... а, кстати, чего это Мара так долго делает на кухне? Штопор ищет?
  Антон выругался и бросился за девушкой. Максим не двинулся с места.
  Мара стояла у окна. Она была жива и здорова, держала в руках бутылку шампанского, но Антона не заметила. Похоже, она просто выпала из реальности. Или глубоко задумалась.
  Антон подошел сзади и обнял ее за плечи:
  - Что с тобой, душа моя?
  - Это нехорошо, - глухо проговорила Мара, - это жестоко. Мальчик все равно умрет. На самом деле он уже мертв. В больнице только его тело, души там больше нет.
  - По-другому было никак, - коротко ответил Антон, - нам нужна эта земля.
  - Ему всего шестнадцать лет.
  Антон поморщился, словно вместо чая или кофе случайно глотнул подогретого уксуса.
  - Этот "мальчик", если ты не знала, год назад вместе с двумя такими же "мальчиками" затащил на стройку свою одноклассницу. И не для того, чтобы почитать ей стихи Пушкина. А когда девушка стала сопротивляться, он ногой разбил ей лицо. Ей сделали несколько пластических операций... и она до сих пор наблюдается у психиатра.
  - И поэтому за убийство ей ничего не будет, - закончила Мара, - любой суд признает ее невменяемой, не отвечающей за свои действия.
  - Строго говоря, она за них действительно не отвечала. За них отвечал Макс... Послушай, Мара, пацан - законченный подонок, девица - практически неизлечимая психопатка. Кого из них тебе жалко больше?
  - Их матерей, - тихо ответила девушка, - они надеются.
  - Тем лучше для них. Пока они надеются, им есть для чего жить, - Антон холодно пожал плечами, - как говорили наши любимые враги, лучше боль, чем пустота. С болью можно жить, с пустотой - нет. Я все сделал правильно. И ни в чем не раскаиваюсь. Пойдем. Не порти мне и Максу праздник.
  - Антон... а я тебе тоже нужна, как и эта земля? Или ты все-таки что-то чувствуешь?
  На секунду Бакшаров прикрыл глаза тяжелыми веками. Лицо его окаменело. И глядя
  на него, такого, Мара вдруг поняла, что понимает, как он заработал прозвище "Звероящер".
  - Мара, когда Христос призывал подставить другую щеку, он не проповедовал мазохизм. Он был слишком умен для этого. И знал, что те, кому хватит мозгов прочесть Писание с самого начала и до конца, его поймут правильно.
  - Что ты имеешь в виду? - тихо спросила Мара.
  - Только то, что пока твой противник без толку машет ладонями, можно успеть нанести ему полновесный удар в кадык, в солнечное сплетение, в пах, или ногой в голень.
  Он взял из ее рук бутылку и вышел.
  - Генеральное сражение мы даем тридцать первого декабря, - сказал он, усаживаясь на свое место, напротив Максима. Тот посмотрел на дверь, но никаких комментариев не последовало.
  - В новый год, значит...
  - А когда наступает тринадцатый месяц, как ты думаешь? Наверное, после двенадцатого.
  - А потом? Когда мы, согласно твоему гениальному плану всех победим?
  - Не победим. Просто запрем здесь. Не дадим уйти.
  Максим поднял глаза.
  - Честное слово, я чувствую себя польщенным, - хмыкнул Антон, - твое удивление дорогого стоит.
  - Ты хочешь разрушить переход, - потрясенно проговорил Чернов.
  - Они останутся здесь. Все. Со временем либо мы их достанем, либо здешние звезды. А под созвездием Феникса не могут рождаться дети. И все. Ясаки кончились. Начнется другой мир, мир Вишу. Спустя тысячелетия, пройдя через смерть, мы все-таки возьмем свою победу.
  - Возьмешь и?.. Вы же тоже не сможете вернуться.
  - А зачем нам возвращаться? - удивился Антон. И широко улыбнулся, глядя в изумленное лицо Максима, - этот мир сам по себе неплох. Если его чуть-чуть переделать... Мощь раковины это позволяет.
  - Бессмертие, - тихо, словно пробуя это слово на вкус, проговорил Максим, - победа над гравитацией...
  - Жизнедеятельность в самом широком диапазоне природных условий, - добавил Антон, - мечты здешних фантастов покажутся ерундой. Мы сможем жить в океане, если захотим. На вершине Гималаев - запросто. В стратосфере - почему бы нет? Представляешь, летающий коттедж где-нибудь на полпути к Луне, для вас с Лерой?
  - Тоха, - Макс покрутил головой, - мне это не представить.
  - И не надо. Пусть Колламбия Пикчерс представляет. Мы это просто сделаем. Разливай.
  - А... - Макс показал глазами в сторону кухни.
  - А Мара уже, практически, отыгранная карта. Мне жаль ее, она хорошая девочка. Но однажды вечером она сделала шаг, который стал роковым. Ей не нужно было кидаться тебя спасать.
  - Меня?
  - Тебя, тебя. Ты был расстроен. А она это уловила. Она очень чувствительна. И романтична, сверх всяких безопасных пределов. Такие до старости не доживают. Нет никакой предопределенности, Макс. Судьба - это характер. К сожалению. Иначе все было бы на порядок проще... Ты ее заметил. Краем глаза. И тут же выбросил из головы. А я - срисовал. Она подошла. Идеально.
  - Она нас не услышит?
  - Какая разница? Услышит - забудет. Лерка с ней хорошо поработала. Давай - за Леру. За будущую царицу нового мира. Я не знаю женщины, которая была бы более достойна короны.
  - Постой-постой, - рука Макса затормозила на полпути к бокалу, - Лера - царица, ты, стало быть, царь. А я кто, получаюсь?
  - Ну... принц-консорт, наверное. Ну и первый министр всего земного шара, заодно.
  - Маловато будет, - фыркнул Чернов.
  - Ну, хорошо, тогда и ближайшего космоса.
  - Насколько ближайшего, - строго уточнил Макс.
  - Ну, в пределах солнечной системы.
  - Жмот.
  Двое мужчин сидели с налитыми, но так и не опустошенными бокалами со смешным, совершенно женским вином - шампанским, и смотрели друг на друга пьяными глазами.
  
  14.
  ...Как холодно. Но холод не промозглый, а наоборот - освежающий. Бодрящий. Темное небо, но не ночное. Это даже не вечер. Просто оно тут всегда такое. Небо здесь кажется низким, облака близкими, словно нарисованными акварелью. И от этого здесь всегда уютно. Как дома. Хотя, почему - как? Это и есть наш дом - тринадцатый месяц, надежда ясаков. На глазах - тень, но это не от того, что очки запотели. Просто тень башни Бин падает здесь на все. И положение солнца тут не при чем. Солнца тут нет. Оно будет позже, когда тринадцатый месяц закончится. И солнце будет, и звезды. Но они будут другими. Близкими. Потому что мы, оказывается, умеем летать. Это просто. Еще проще, чем ходить...
  Я очнулась от ощущения влаги на лице. Открыла глаза. И увидела небо. Совсем другое небо. Высокое и белое. Падал легкий снег и таял на моем запрокинутом лице. Вокруг, сколько хватало глаз, был заснеженный лес. И - дорога, уходящая к горизонту.
  - Где мы? - спросила я.
  Олег держал меня на коленях, а сам сидел прямо в снегу.
  - Все в порядке? - спросил он, и, получив кивок, ответил, - мы почти в Белоозерске.
  - И долго я?..
  - В пределах нормы. Маргелов не стал бы так рисковать, если бы не был уверен, что ты выдержишь.
  - Я выдержала, - согласилась я, - а теперь не скажешь мне, чего именно я выдержала?
  - Потом, - сказал он, - едем. Холодно здесь. И сыро. Влад все тебе расскажет и покажет. Боюсь, по-другому теперь просто не получится. Наша поездка оказалась гораздо более... информационно значимой, чем я рассчитывал, - признался он.
  - Ага, - кивнула я. Немного помолчала и добавила, - Знаешь, люблю фильм "Звездные войны". Там в конце каждой серии наши одерживают убедительную победу. И после этого положение становится еще хуже.
  - Не смотрел, - признался Олег, - но если все так, как ты говоришь, нужно будет прокрутить. Интересно понять, где они все время ошибались.
  - Я тебе и так скажу. Они все время атаковали в лоб, вместо того, чтобы применить обходной маневр. Они все время думали, что очень сильны. И лишь когда их почти совсем не осталось, они сообразили, что по настоящему важна не сама сила, а только точка ее приложения.
  Олег смерил меня очень внимательным взглядом.
  - Ясана, - тихо сказал он, - мне было бы по-настоящему жаль... Если б я мог жалеть.
  - В точку, - кивнула я, - а мне было бы по-настоящему страшно. Если бы все мои предохранители страха не сгорели гораздо раньше. Поехали, здесь действительно далеко не Сейшелы.
  ...Все завертелось, даже не как в калейдоскопе, там хоть картинки красивые показывают, а как на центрифуге: периодически мелькают верх и низ, какие-то люди что-то делают, у тебя что-то спрашивают, ты отвечаешь на автомате, а представление о реальности давно провалилось в желудок и, по-ходу, успешно переварилось, так что больше я его не увижу. Ариведерчи.
  Лена куда-то звонила. У нее с вестибулярным аппаратом все было более чем в порядке. Если она когда-нибудь хоть что-то забудет, я съем вареный огурец!
  Ближе к вечеру нас с Олегом вызвали к президенту. Храш уже околачивался там, пытался шутить с Леной, но выходило как-то неубедительно. И не смешно. Влад так и не вышел, только отдавал распоряжения по селекторной связи, и через несколько минут в приемной стало людно. Многих из тех, кто уже подошел и продолжал подходить, я узнала. Это были те, с кем мы звали Аллу. Люди были молчаливы и сосредоточенны. Видно, в отличие от меня, их проинформировали, как мы на этот раз будем развлекаться. И им это не понравилось.
  Появился Кролик. Я уже не удивлялась. Ни ему самому, ни тому, что к его "раскладушному" свитеру был прицеплен бейдж "Алексы".
  Он поприветствовал меня старинным ротфронтовским жестом и сжатыми в ниточку губами, и, кивнув Лене, прошел в кабинет президента. Без стука. И без предварительного доклада. Лена, надо сказать, и ухом не повела.
  И буквально через пару минут она пригласила нас в кабинет.
  Еще никогда Влад не был так похож на князя Тьмы. Даже в ту ночь, когда шел впереди нашей маленькой боевой группы против рукотворного смерча. Лицо его было темным, глаза, казалось, превратились в один сплошной зрачок, без белка и радужки, лицо заострилось. Он был чисто выбрит, прическа и костюм - безупречны, сорочка - белейшая, но при всем этом он больше не казался мужчиной с глянцевого журнала. Его словно опалило невидимым огнем.
  - Родичи, - тихо сказал он. Голос Влада тоже изменился. Он сел на целую октаву, но был наполнен такой уверенностью и силой, какую раньше слышала я лишь у одного человека - своего отца, - на войне случаются ситуации, когда вызывают лишь добровольцев. Но бывает и так, что добрая воля должна уступить воинской дисциплине. Те из вас, кого я пригласил на это очень узкое совещание, моей волей, волей князя Ясы, и моим прямым приказом обязаны остаться.
  Он замолчал, внимательно оглядывая всех присутствующих. Кое-кто, я заметила, опустил головы. Но не дернулся. Видимо, знали, что когда Влад приказывает, лучше не дергаться, а сразу повиноваться. Князь кивнул, словно увидел подтверждение своим мыслям.
  - Присаживайтесь, господа, - Влад подождал, пока мы рассядемся, и указал на Кролика, который устроился в моем любимом кресле, под лимонным деревом - Знакомьтесь. Наш технический консультант Лев Якимцев.
  Я чуть не схватилась за челюсть, показалось - падает. Наш Кролик, оказывается, Лев! Парень встал и с достоинством кивнул. Он был серьезен и даже, кажется, бледен.
  - Ну а мы, в свою очередь, такая небольшая, но дружная компания пришельцев. Из мира под созвездием Феникса.
  Видимо, президент как-то подготовил Кролика к этой новости. Потому что он проявил выдержку посла: кивнул еще раз и сел.
  - Что, и никаких вопросов не будет? - спросил разочарованный Храш.
  - Пока нет. Могу лишь сказать, что теперь мне понятно, почему одна из вашей дружной компании три раза отказывалась выйти за меня замуж.
  Безответственное заявление Кролика здорово разрядило атмосферу на совещании, на мой непритязательный вкус не в меру торжественную. Люди задвигались, кто-то ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу сорочки, кто-то даже улыбнулся. Натянуто, но это было лучше, чем ничего. Парень, которого я не знала, поднял вверх указательный палец - попросил разрешение на реплику с места:
  - Влад, я не оспариваю твоих решений, но хотел бы получить объяснения - зачем понадобилось привлекать постороннего?
  - Будем строить контур, - ответил Влад, коротко и для меня непонятно.
  - Но этим всегда занимался Маргелов.
  - На этот раз придется обойтись без него. Ничего, справимся, не маленькие. Тем более, что схему рассчитал он, наша задача лишь правильно воссоздать ее в реале. Таня, ты готова?
  - Нет, конечно, - фыркнула я, - к этому невозможно быть готовым.
  - Девушка абсолютно правильно представляет свою роль, - подал голос немолодой мужчина, сидевший напротив меня. И ободряюще улыбнулся.
  - Ну, хорошо, - Влад тоже улыбнулся, - поставим вопрос по-другому. Кому из присутствующих ты полностью доверяешь. Нам понадобиться два человека.
  - Кролик не в счет? - уточнила я. Влад кивнул.
  - Тогда особого выбора у меня нет. Лена и Олег.
  - Я, стало быть, как товарищ Берия потерял доверие, - констатировал Влад.
  Я пожала плечами. Комментариев от меня, кажется, не требовалось.
  Сестра и шеф заняли места по обе стороны от меня, взяли в руки мои, разом вспотевшие, ладони.
  - Совет примешь? - спросил Влад. Без обиды спросил. Я кивнула. - Постарайся вспомнить свою встречу с Маргеловым. Все. Время суток, обстановку, одежду, запахи. Не анализируй, просто вспоминай. Постарайся припомнить как можно больше деталей. Это отвлечет тебя от переживаний. Частности заслонят целое, перегрузят мозг, механизм отбора отключится, и мозг будет просто отдавать информацию, не оценивая. Хорошо?
  - Хорошо, родич. И - не думай лишнего. Я тебе доверяю. Просто им двоим - больше. Так получилось, уж прости. Это на тот случай, если мне луна улыбнется.
  В этот раз не было даже карусели. Мне в детстве аппендицит оперировали под общим наркозом - вот такое же ощущение. Просто провал в никуда. Кратковременное выключение. А когда я включилась снова, в кабинете Влада стояла непривычная тишина. А над столом посередине комнаты висела какая-то серебристая туманность. Висела, переливаясь различными оттенками от белого до почти черного. А все присутствующие, за исключением самого президента, Олега, Лены, и Кролика полулежали в креслах, закрыв глаза, и, похоже, видели какие-то занимательные сны. Во всяком случае, лица у них были еще те.
  - Непривычно выглядит, - заметил Олег, - когда цветовая информация снята.
  - Это было правильное решение, - сказал Влад, - если бы Маргелов всю схему, как есть, в нее влил, мозг бы не выдержал. Слишком много информации. Он молодец. А мы, надеюсь, разберемся. Разберемся? - президент вопросительно взглянул на Кролика.
  Своего старинного приятеля, люмпена и почти законченного раздолбая Кролика я тоже никогда не видела таким. Он подался к этой непонятной туманности, только с ногами в нее не влез. А еще говорят, азартные люди в рулетку играют. Куда им! По-настоящему азартные люди в институт Курчатова идут.
  - Вот эти серебристые - силовые линии? - спросил он, - четыре, да? Нет, пять. Правильно?
  Влад кивнул. Олег стоял с таким видом, словно происходящее его не касалась, а Ленкина безмятежность меня даже не удивляла. Она всегда такая, хоть камни с неба. Кролик поправил очки, присел.
  - Руками ее потрогать можно?
  - Не желательно, - подал голос Олег, - это абсолютно безопасно, но можно сбить настройку.
  - ОК. Пять источников питания, к каждой линии. Расположение принципиально?
  - Я думаю - да. Влад считает, что нет.
  - А тот, кто строил схему?
  - Маргелов всегда утверждал, что даже пять линий - не обязательно, должна быть определенная мощность, а количество источников это уже не наука, а чистой воды религия.
  - Кролик, - не выдержала я, - ты что, действительно в этой штуковине можешь разобраться?
  - Чего тут разбираться? - фыркнул он, - схема она и есть схема. Есть источник, есть провод, есть лампочка. Есть ток. А чего и сколько вокруг наворочено, это уже детали. Прерыватель не предусмотрен?
  - Нет, - сказал Влад, - контур действует от запуска и до выполнения задачи. Остановить невозможно.
  - Ну... - с сомнением протянул Кролик, - вовсе уж невозможного ничего нет. Я с разбегу вижу две возможности...
  - Если вас не смущает взрыв, эквивалентный двадцати Хиросимам, я вам и третью возможность подскажу, - вставил Олег.
  - О как! Сурово, - Кролик подергал себя за кончик носа, - Странная у вас схема, ребята. Я не понимаю ее задач. Источники питания будут... теми же? - Кролик мотнул стриженой головой в сторону полулежащих людей.
  - Скажем так, аналоговыми, - ответил Влад.
  - И ты уверен, что они дадут нужную мощность? - с сомнением спросил Кролик.
  - Это можешь записать в "дано". Здесь - Влад махнул рукой на своих людей, - обычные солевые батарейки. Там будет "Дюрасел".
  Кролик снова замолчал, уйдя с головой в какие-то свои прикидки.
  - Ты спрашивай, не стесняйся. Тебе рулить этим фейрверком, - добавил Влад.
  - Ему? Я думал, рулить будешь ты, - сказал Олег.
  - Я, для разнообразия, на этот раз "Дюраселом" поработаю.
  - Ты? Сам? - Олег развернулся к Владу, - ты же князь? Какого черта тебе делать на камне?
  - Я жену на камень ставлю, - жестко парировал Влад.
  - Так вот по каким ставкам мы играем... - это было невозможно, но, кажется, Олег повеселел. Я перевела взгляд на Лену. Она, казалось, тихо светилась.
  - Проблема в том, что если вы дадите нужную мощность, то ваша "лампочка" перегорит к секвойям, - уверенно определил Кролик, - поэтому я и сказал, что схема - странная.
  Влад и Олег посмотрели друг на друга. И оба удовлетворенно кивнули.
  - Схема правильная. Задачи у нее несколько странные. Ты сможешь ее воспроизвести? На местности?
  - Сфотографировать нельзя? Или как-то... понятно, - Кролик немного растерялся, но лишь на одну секунду, - сколько еще они смогут ее держать?
  - Сколько нужно, - спокойно ответил Влад, - если тебе не хватит их времени, сядем мы. Смотри. Запоминай.
  - Мне нужно три минуты. И карандаш. Это возможно?
  - Да, - сказал Влад, - вполне. Не торопись.
  Когда я, наконец, добралась до Алкиного ноутбука, в окна уже заглядывал сиреневый вечер.
  Очень хотелось поскорее открыть посылку губернатора, но я все же сначала развернула первый попавшийся текстовой файл. Чтобы увидеть, как выглядит ясацкий язык. Клавиатура на ноутбуке была самой обычной.
  Оказалось, Алла использовала кириллицу.
  Если звуки примерно соответствовали, значит, язык ясаков был полон свистящих и цокающих звуков. Слова короче, но протяжнее, как в славянских языках после первой палатализации, когда за каждым согласным шла гласная. Думаю, говорить на нем было легко. А петь еще легче.
  Естественно, я не поняла ни слова. Пресловутая "память крови" не проснулась. По-ходу, мне его придется просто тупо выучить, как в свое время английский.
  Огорчившись по этому поводу, я, наконец, обратилась к тому, к чему звало меня сердце. Или разум? Все равно, они у меня всегда в ладу меж собой.
  Губернатор особо не расщедрился. В основном, это были сканы газетных вырезок восьмилетней давности. К ним, для весу, был прибавлен отчет о командировке одного из участников, с парой тщательно закрашенных мест, и несколько фотографий, снятых, похоже, обычной "мыльницей", впрочем, отсканированных с хорошим разрешением. Другого я и не ждала. Было бы странно "потенциальному" сотруднику рассчитывать на что-то другое.
  Пару статей я, в свое время, даже читала.
  Вырезки я распечатала и расположила в хронологическом порядке. И уже через минуту поняла, что занимаюсь ерундой. Так можно подготовиться к школьному докладу. Для серьезной работы этого мало.
  Сестра взяла трубку мгновенно.
  - Лена, когда закрывается Чеховская библиотека?
  - Через десять минут, - ответила она. Для этого ей даже не пришлось сверяться с записями, видимо, этот вопрос ей задавали достаточно часто.
  - Можешь позвонить и договориться, чтобы меня пустили поработать?
  - На ночь? - уточнила Лена.
  - Пока не знаю.
  - Хорошо. Жди.
  Чтобы не скучать, я занялась фотографиями. Их тоже следовало распечатать с увеличением.
  - Антон... Антон..., - Мара трясла его за плечо. Она никогда себе этого не позволяла. Он сел, с трудом стряхивая с себя сон.
  - Что случилось? - спросил, может, излишне резко. Но она, кажется, не обиделась.
  - Сон. Про башню. Очень яркий, - ему показалось, что Мара то ли страшно растеряна, то ли просто сильно удивлена, - Я там почти была. Она действительно может снять метку смерти.
  - И... что для этого нужно сделать? - спросил Антон, как мог небрежнее. Но Мару он не обманул. Он это понял, когда девушка потянулась к нему и порывисто обняла.
   - Что? - спросил он, тише и мягче.
  Мара отстранилась. Лицо ее в темноте казалось гораздо старше.
  - Для этого нужно совершить переход. Понимаешь? Нужно уйти. Туда, где смерти нет.
  - Ты уверена? - переспросил Антон.
  - Абсолютно. Другого выхода не существует... Прости.
  Антон сел. Мара молчала. Он смотрел мимо. Потом сделал то, что не делал, практически, никогда - закурил в постели.
  - Ты уйдешь? - не выдержала она, - оставишь меня?
  - Какая разница? Уйду - оставлю, умру - оставлю...
  - Тогда лучше уходи, - Мара, кажется, всерьез испугалась своих сновидений. Впрочем, и сновидения ее были вполне всерьез. Другое дело, что пугаться там было нечего.
  - Думаю, решать это не мне, - тихо сказал Антон.
  - А кому?
  - Как сказал один умный человек, "тому паразиту, который завладел моим разумом", - усмехнулся он.
  - Я его ненавижу, - сообщила Мара, - до этого я не знала, что такое ненависть.
  - Очень сильный психологический дискомфорт, я думаю.
  - Ты не умеешь ненавидеть, - поняла она, - ты даже ЕГО не можешь ненавидеть!
  - А за что? - удивился Антон. Искренне удивился, - Поставь себя на его место. На одной чаше весов память целого народа. И победа в войне такого масштаба, который ты даже не можешь себе вообразить. А на другой даже не жизнь, а всего лишь судьба существа совершенно чужой тебе расы. Что ты выберешь? Знаешь, Мара, как перед Богом, у меня нет к нему никаких претензий. В конце концов, он дал мне возможность стать чем-то большим, чем просто человек...
  Антон затушил сигарету, укутал плечи Мары одеялом, мягко приказал:
  - Спи.
  И, через минуту сам уже спал глубоким и спокойным сном. Кошмары его не мучили.
  А девушка еще очень долго смотрела на него глазами древнего, мудрого существа, и думала, как, оказывается, много лиц у мужества.
  Газет оказалось гораздо больше, чем я думала. О происшествии с семьей предпринимателя Грязнова, в котором погиб офицер, писали все: от "Коммерсанта" до "Калейдоскопа". Писали очень по-разному. В одном сходились все: ругали тех, кто освобождал заложников за крайний непрофессионализм, граничащий с разгильдяйством и головотяпством. Впрочем, этим нас не удивишь. В те годы считалось хорошим тоном ругать любую силовую структуру, если она допускала малейший просчет. Если она не допускала просчетов, ругали еще больше, как "профессиональных душителей демократических свобод". Мне это почти не мешало.
  Итак: место, время и действие. Что из этого набора являлось определяющим фактором, к которому цеплялись все остальные, как вагоны к локомотиву? Найдешь его - считай, что определил цель. А, определив цель, уже можно с большой долей вероятности рассчитать дальнейшие действия оппонентов.
  - Оппонентов? - переспросила Катя, библиотекарь и, по совместительству, ночной сторож. Именно ей поручила меня сестра.
  - Отец учил меня никогда, даже в мыслях не употреблять слово "противник". А тем более "враг". Появляется личное отношение, а это мешает думать.
  - Странная точка зрения для профессионального военного, - заметила Катя.
  Я пожала плечами. Мне-то, выросшей с ним рядом, и не раз убеждавшейся в том, что папа знает, что делает, ничего не казалось странным. Вообще-то, он был единственным человеком, с которым я никогда не спорила. Не смотря на привычку подвергать сомнению все, вплоть до собственного существования, его слова я принимала сразу. И не просто к сведению, а, прямиком, к исполнению. И ни разу не пожалела об этом.
  Я пожала плечами и снова зарылась в бумаги. Катя мне тоже почти не мешала.
  Место, время, действие...
  Грязнов зуб давал, мамой клялся, что те люди, которые загнали его в Серебряный Бор как мышь в нору, и те, которые после устроили на даче "маски-шоу" с фейрверком и фокусами между собой никак не связаны. Но откуда он об этом знал? Уточнять я не стала, существует же грань доверия, которую переходить не стоит, чтобы не влипнуть, как муха в мед, в чужие неприятности. За сумбурными словами предпринимателя чувствовалась настоящая уверенность. Вопрос - на чем она основывалась, если не на информации? Ответ - на чутье. С мозгами у Грязнова, насколько я заметила, вообще не слишком богато. Однако дела он вел успешно, каким-то образом избегая ловушек конкурентов. Чуял. Спинным мозгом все просекал. И тут он что-то просек. Проблема в том, что просек тоже спинным мозгом. В его голове этих файлов просто не было, вытаскивать нечего.
  Ладно, поверим ему даже не на слово, а вообще без слов. Против Грязнова Звероящер и компания ничего не имели. Он - случайная жертва.
  Место? Серебряный Бор не бермудский треугольник. И даже не пермский. Из каких соображений Бакшаров выбрал именно его? Фотографии ясности не внесли. По ним можно было сказать только одно: места невероятно красивые, дом - богатый, соседи на приличном расстоянии, чтобы не мешать друг другу, но все же не на таком, чтобы не заметить, например, пожара. А еще - в этом красивом месте происходило что-то очень странное. Причем, происходило с размахом. Во всяком случае, полоса вытаявшего снега, сантиметров пятнадцать - двадцать была отчетливо видна на всех фотографиях. И деревья, роскошные голубые ели, имели какой-то странный вид. Я долго всматривалась в снимки, пытаясь понять, что же все-таки не так с елками. А когда, наконец, сообразила, даже не стала ругать себя за тупость, уж больно необычно все это выглядело. Лапы елей, вытянувшиеся за забор, и нависавшие прямо над загадочной полоской, были... сосновыми. Или кедровыми. В общем, иголки на них были длинными.
  Между прочим, ни в одной газете о таком феномене ничего не сообщалось. Хотя, казалось бы, журналистам-то сам бог велел... Заговор молчания? Во всех изданиях сразу? Всемогущая разведка? Которая безропотно позволила себя публично высечь. А вот елки - нельзя. Чушь! Объяснение этому могло быть только одно - спустя несколько часов, когда на место происшествия попали журналисты, "странностей" уже не было. Вообще-то обрезать несколько нетипичных веток не так уж трудно. А следы "полосы" мог спрятать снегопад.
  - Катя, - попросила я, - если тебе не трудно, глянь газеты, которые я отложила. Есть где-нибудь прогноз погоды?
  - А что тебя интересует? - молоденькая библиотекарша безропотно присела над огромной кучей бумаги.
  - Снегопад. Восемнадцатого или позже.
  ...Если место не привязано к действию, то может быть привязано ко времени. И тогда время - это ключ.
  - Таня, снегопада синоптики не обещали. Обещали оттепель. Как раз девятнадцатого. Это подойдет? - Катя перелистнула толстенную "Комсомолку", - ого, Сантана. Выходит, она уже тогда была знаменита. А выглядит даже и похуже. Или это фотография такая?
  Я ее уже не слышала. Зарылась с головой в единственный по-настоящему секретный документ, который мне достался: отчет об этой клятой командировке. Обычно, такие документы писал папа. На титульном листе стояла фамилия Стриженов. Старший лейтенант.
  Объемный документ, восемнадцать листов. И очень обстоятельный.
  Приступая к нему, я несколько побаивалась, что придется продираться сквозь лабиринт оборотов типа "скончался в результате утонутия путем недоплытия". Повезло. Старший лейтенант Стриженов писал сухо, четко, но вполне по-русски. И если б не эта сухая четкость, я бы решила, что читаю русскую версию "Алисы в стране чудес". С Мартовским Зайцем, падением в нору, растущими на глазах грибами и прочим антуражем. Звероящер и компания развлеклись по полной. Недавний смерч оказался далеко не самым экзотическим трюком из их арсенала. А стену синего огня вокруг всего участка не хотите? А дрожь земли, правда, слава Богу, без гигантских червяков. Я просто диву давалась, как такое могло пропустить телевидение. Но, если верить незнакомому мне Стриженову, папа... реагировал на все эти чудеса в решете спокойно, и вел боевые действия против откровенной чертовщины, умудряясь не только соответствовать Бакшарову, но и удивлять его. Видимо, в какой-то момент Звероящер удивился до испуга. И сделал ход конем. Именно тогда возникло требование доставить в Серебряный Бор заключенного, Зураба Зузинидзе. Бакшарову потребовалась сила Высшего, в дополнении к мощи раковины и древнему воину - шаторе, чтобы одолеть... обыкновенного человека. Моего папу. Даже не одолеть. Сбежать. Потому что в какой-то момент, опять же, если верить отчету, папа просто запер эту теплую компанию на даче, не позволяя вырваться.
  - Конец света, - пробормотала я себе под нос, - вот начнешь изучать секретные документы, и уверуешь... во что? В архангелов, наверное. Прячущих под камуфляжем белоснежные крылья.
  К счастью, Катя меня не услышала, она уже дремала. Иначе точно решила бы, что ее заперли ночью, в пустом здании один на один с сумасшедшей.
  Действие, место, время...
  Я аккуратно, стараясь не разбудить Катю, вытащила из-под ее руки газету с прогнозом погоды на будущее, которое уже давно стало прошлым.
  События, о которых сообщала газета, уже произошли. Все. Кроме погоды. Строго говоря, Бакшарову было даже необязательно держать в руках именно эту газету. О приезде в Москву знаменитой ясновидящей Сантаны писали не меньше, чем о захвате семьи Грязнова. И люфт между двумя событиями был вполне подходящий.
  Среди прочей полезной информации газета давала телефон Сантаны, для всех желающих получить прогноз своего будущего.
  ... Три часа ночи. По идее, разговор надо было отложить на завтра. Если наступит завтра.
   В конце концов, если она и впрямь великая прорицательница, то вполне могла предвидеть, что ее дернут среди ночи. Если телефон все еще актуален, значит судьба на моей стороне. Ну а если нет - выслушаю что-нибудь интересное про мою мать и бабушку. Ничего страшного.
  Судьба мне благоволила.
  Для начала я нарвалась на мужчину. Очень вежливого. По ходу, иностранца. По-русски он говорил замечательно и без акцента, но как-то слишком правильно для человека, разбуженного среди ночи.
  - Я бы хотела поговорить с госпожой Сантаной, - сказала я.
  - Может ли ваше дело ждать до утра? - спросил этот невозможно вежливый голос.
  - Нет, - отрезала я.
  - Если вам необходим срочный прогноз на будущее, то, вынужден вас огорчить. Госпожа Сантана не делает прогнозов по телефону.
  - Мне нужен не прогноз, а всего лишь информация.
  Голос в трубке остался таким же вежливым, но похолодел градусов на пять:
  - Информация о людях, которые обращаются к госпоже Сантане, является конфиденциальной. Боюсь, я ничем не смогу вам помочь.
  - Информация о человеке, который находится в розыске, - уточнила я.
  Молчание... и:
  - Я разговариваю с работником полиции? - осведомился голос.
  - Почти, - сказала я, - С военной разведкой. - и, выжидающе, смолкла.
  Похоже, на голос это произвело впечатление.
  - Возможно ли узнать ваше имя и звание? - спросил он чуть менее решительно, чем до этого.
  - Моя фамилия Сторожева. Мою личность и полномочия может подтвердить губернатор Кучера.
  - Правильно ли господин губернатор отнесется к тому, что его разбудят в столь поздний час? - осторожно спросил голос.
  - Чего его будить, - фыркнула я, - через полтора часа он сам проснется, - и, опережая очередной вежливый вопрос, добавила, - полтора часа мое дело подождет.
  На этот раз молчание длилось чуть дольше. Я голос не торопила.
  - Я разбужу госпожу Сантану, - решил он, наконец, - но ей будет необходимо перед разговором выпить чашечку кофе. Можно ли вас попросить перезвонить через полчаса?
  - Можно даже не просить, - ответила я и, поблагодарив, положила трубку.
  Чашку кофе она, надо думать, и в самом деле выпьет. А вот этот вежливый иностранец, секретарь или телохранитель, или все сразу - сдается мне, займется другим делом. Профессия гадалки предполагает очень широкий круг знакомств. И, как следствие, хорошую информированность. Полагаю, проверить меня они сумеют. В крайнем случае, в хрустальный шар посмотрят.
  Знаменитую ясновидящую Сантану я пару раз видела по телевизору. Один раз в ток-шоу Опры Уинфри, что уже само по себе говорит о многом...
  - Доброй ночи, - мягко сказала она. В голосе не чувствовалось никакой сонной заторможенности.
  - Доброй ночи, - слегка растерянно ответила я. Что случилось? Спокойно, достаточно жестко и без трепета могла разговаривать с Владом, губернатором, клиентами банка, а тут, вдруг ...
  - Слушаю вас, - доброжелательно подбодрила меня женщина. Похоже, она улыбалась, - мой секретарь сказал, что вам срочно понадобилась информация об одном из моих клиентов. Это против наших правил, но, из любого правила могут быть исключения.
  О как! Да, кто бы не рекомендовал меня этой даме... или ее секретарю, он явно сказал что-то нужное.
  - Госпожа Сантана, вы ведете картотеку своих посетителей? - спросила я. Включились мозги и сразу пришло спокойствие.
  - Разумеется.
  - Меня интересует, обращался ли к вам за прогнозом один человек. В определенный период времени. Это можно узнать?
  - Только обращался или нет? Сам прогноз не нужен? Это упрощает дело, - сказала Сантана.
  - Меня интересует довольно давний клиент. Это было восемь лет назад, в середине января. До шестнадцатого числа. Фамилия клиента Бакшаров.
  - Здесь может быть сложность. При оплате кэш я у своих клиентов документы не спрашиваю.
  - Понимаю, - я поморщилась, - но, может быть, мне повезет. Зовут его Антон. Имя он вряд ли изменил.
  Ждать мне пришлось совсем недолго. Либо компьютер у ясновидящей был мощным, либо она и впрямь была готова к ночному допросу.
  - Антона Бакшарова среди моих клиентов не было, - сухо, деловито сказала женщина, - но был Антон Иванов. Мне кажется, это именно тот, кто вам нужен. Он обращался за прогнозом тринадцатого января, в полдень.
  - Спасибо, - сказала я, - большое спасибо. Если ваш секретарь продиктует номер счета, я выражу свою благодарность более предметно.
  - Нет необходимости. Насколько я поняла, речь идет о поимке преступника? В таких случаях мы помогаем всегда.
  - Спасибо еще раз, - повторила я, - мне чертовски повезло, что вы - американка. Русские в таких случаях помогут скорее убегающему, чем тому, кто ловит.
  - От этого происходит большинство ваших проблем. Вы не верите в порядок, - сказала женщина.
  - Ну да. Мы предпочитаем верить в Бога. И в то, что он сам разберется, кому стоит помочь, а кому - нет.
  Женщина на том конце провода немного помолчала. А потом вдруг спросила:
  - Может быть, вы сами хотите сделать прогноз? На ближайшее будущее?
  - Спасибо. Не стоит. Свое будущее я знаю.
  Я положила трубку на рычаги древнего, еще с наборным диском, телефона. Рука затекла, трубка, после мобильного, показалась тяжелой.
  Я почти не соврала госпоже Сантане. Мое будущее было мне предельно ясно. А вот прошлое стремительно заволакивало туманом. Дешевый электронный будильник сухо щелкал, показывая, что до пробудки губернатора остается полчаса. Их надо было как-то прожить. Чай заварить, что ли? Катя проснется - наверняка захочет.
  Я включила радио и поймала "Итиль".
  "Посмотри, как узки
  Бриллиантовые дороги.
  Нас зажали в тиски
  Бриллиантовые дороги.
  Чтобы видеть их след
  Мы пили горькие травы.
  Если в пропасть не пасть,
  Все равно умирать от отравы"
  Небо в большом арочном окне было черным и звездным. Окна библиотеки выходили на небольшой сад, в это время года почти прозрачный, и отлично освещенный двумя всего фонарями. Черное зеркало пруда ничего не отражало. Странно. Столько лет живу в этом городе, и в библиотеку часто ходила, особенно в школе. А как-то никогда не замечала, что этот пруд не заметает снегом. Или это просто ночь сегодня такая. Ночь, накануне моего личного апокалипсиса.
  До пяти я все-таки не дотерпела. Позвонила раньше.
  - Да, Танюша, - отозвался мобильник.
  - Вы меня ни с кем не перепутали? - удивилась я.
  Хозяин области негромко рассмеялся.
  - Извините, что разбудила...
  - Я уже час, как не сплю. Было, кому разбудить и без вас. Так что, выкладывайте, что надумали.
  - Сначала два вопроса: накануне той командировки откуда-нибудь приходил запрос на личное дело отца... или что-то в этом роде?
  Губернатор хмыкнул:
  - Пора бы уже привыкнуть к тому, что вы меня постоянно удивляете. Буквально за сутки пришел запрос из налоговой. Интересовались командировками офицеров. Естественно, этот запрос сунули в утилизатор. Второй вопрос будет таким же интересным?
  - В Серебряном Бору есть дача у кого-нибудь из бывших сотрудников вашего ведомства? - с замиранием сердца спросила я.
  - Полковник Северов. Отставник.
  - Все, - я без сил привалилась к холодной стене, - Павел Григорьевич, я разгадала этот кроссворд. Плевать они хотели на Грязнова. Да и на Зузинидзе, по большому счету. И деньги им были нужны, как прошлогодний снег. Они удили на блесну. Устроили яркую демонстрацию поблизости от дома того человека, который сразу позвонит в контору... Им был нужен мой отец. И они его получили. На блюдечке, с голубой каемочкой.
  Суть Кучера схватил сразу:
  - Для того чтобы все это проделать, нужно было знать, что полковник Сторожев обладает некими способностями. Но об этом знал только очень узкий круг.
  - Они тоже знали.
  - Откуда? - жестко спросил губернатор, впервые в его голосе появились режущие кромки, - когда я говорил "очень узкий круг", я имел в виду конкретно двоих: самого Толю и себя.
  - Они к гадалке сходили, - горько усмехнулась я, - к ясновидящей Сантане. Я ей звонила два часа назад.
  - Тогда почему, черт возьми, эти люди не попытались его похитить?
  - Потому что не смогли, - ответила я, - просто не смогли. Не по зубам им оказался орешек. Так же как это дело вашим аналитикам.
  - Хорошо, - Кучера немного помолчал и снова повторил, - хорошо. Я тебе верю. Только не спрашивай, почему. У меня есть основания верить. Но... кто - "они"?
  - Извините, - я покачала головой, словно он мог меня видеть.
  - У тебя есть ответ и на этот вопрос, - понял Кучера.
  - Извините, - повторила я, - у того, кого вы пошлете против них, наверняка тоже есть дети. А у меня пока еще никого нет.
  - Танюша... мне кажется, ты планируешь сделать какую-то грандиозную глупость.
  - Точно, - отозвалась я, - например, спасти мир. Спасибо за все, Павел Григорьевич. Я обязательно сдержу слово. Если останусь жива.
  Прощаться я не стала. В некоторых кругах это считали плохой приметой.
  - Зачем Денис скупает битые машины? - я спросила, не слишком рассчитывая на ответ.
  Мы с президентом держали курс в Верск, на родину Учителя Мукту. Еще месяц назад я бы сказала, что Влад лихачит. Но после того, что вытворял на дороге Олег, я поняла, что скорость 120 км/час это, в общем, не быстро. По-ходу, все ясаки гоняли как не в себя, даже Алка.
  Подругу я вспомнила не случайно. Уже под утро, после всех этих запредельных откровений, я задремала прямо на жестком диванчике в каморке сторожа. И она мне приснилась. Не Катя, понятно. Алла. Ничего не говорила, просто подошла, к спящей, и положила в карман маленький, обкатанный водой камешек розового кварца. И исчезла.
  Короткометражный был сон.
  И приснился в ночь на пятницу.
  -Заметила, - Влад усмехнулся, - а ведь вроде спрятал концы.
  - Сделка нестандартная, - пояснила я. И вздохнула. Потому что поняла, ничего он мне не скажет. Даже сейчас.
  - Я с тобой хотел о другом поговорить, - сказал Влад, - ты вроде проговорилась Эльке, что нашла, кого эти деятели на даче грохнули.
  - Его звали Зураб Зузинидзе, - ответила я, невольно опуская голову. Теперь понятно, почему в эту поездку Влад позвал меня, времени больше в сутках не оставалось, цейтнот...
  - Это точно? - он, вроде, расстроился.
  - Можешь записать в "дано", - его же словами ответила я, - в газетах этого не было, но на одном специализированном сайте, посвященном проблемам борьбы с международным терроризмом я нашла и фамилию и фото. А чего тебе так кисло стало? Олег, когда услышал, вроде даже рассердился...
  - Олег ортодокс. А Зураб всю жизнь был реформатором. Он ясацкий Лютер. Или Кальвин, как тебе больше нравится. Написал несколько книг, неплохих, кстати. Пытался доказать, что на мире под созвездием Феникса свет клином не сошелся. Говорил, что ясаки уже нашли свой дом и больше нам не нужно никуда идти. У него была теория, кстати, вполне правдоподобная, что изначально мы все же отсюда. И люди нам - родня. Иначе мы просто не смогли бы смешать кровь.
  Я невольно вздрогнула:
  - Он был знаком с моим отцом?
  - Они даже приятельствовали. Впрочем, с Варшанским тоже. У Зураба был очень широкий круг общения. В результате, Герман сдал его Звероящеру. А полковник Сторожев пытался спасти. Понимаешь, девочка? Ты - живое доказательство того, что Зураб мог быть прав...
  - А как он в тюрьму-то загремел? - удивилась я, - и почему не вышел оттуда сразу, как соскучился? Он же был Высшим.
  - Без понятия. Одно время я думал, что Зураб вернулся на Остров... Темная история, - подытожил Влад, - и вряд ли я сейчас успею с ней разобраться.
  - То есть мое рождение это не просто акт неповиновения одной женщины. Это - символ раскола.
  - Раскола накануне войны, - добавил Влад. - Ты - знамя, под которое встали бы многие. Эдгар не мог этого допустить, и поэтому поступил со своей дочерью так жестко.
  - Понимаю, - кивнула я, - но если все действительно так круто, как же ты-то решился меня пригреть?
  - Мне проще, - Влад пожал плечами, и, почти не снижая скорости, красиво вписался в сложный поворот, - я и так на переднем крае. Дальше фронта не пошлют, победителей не судят.
  - А мертвые сраму не имут, - поддакнула я. Он быстро взглянул на меня, фыркнул. А потом не выдержал, и рассмеялся.
  - Крес светлая! Знаешь, я Эльку люблю. Но я действительно ей регулярно изменяю. Так получается. Просто сейчас времени нет совсем, ни на что... а жаль. Маргелов прав, ты действительно нечто невероятное. Жаль, - повторил он.
  - С чего ты взял, что если б ты сделал такое предложение, оно бы меня заинтересовало? - возмутилась я.
  - Заинтересовало бы, - уверенно ответил Влад, - я бы очень постарался. А когда я стараюсь, у меня, обычно, все получается, - князь не смотрел на меня, он глядел на дорогу, но мне вдруг стало жарко.
  - "Мы все потеряли что-то на этой вечной войне", - тихо, почти про себя сказала я. Но он услышал, быстро взглянул, сощурился - не вязался этот жесткий прищур с совершенно отвязанной улыбкой никак...
  - Ясана, нам не нужны крылья, чтобы летать.
  Внезапно "Навигатор" почти вертикально ушел вверх, к лениво плывшим в сером небе облакам. Мелькнула внизу лента дороги, темные ели по краям, красная букашка, ползущая в Белоозерск по встречной полосе. Мы взлетели. Без крыльев.
  15.
  На пятачке, где некогда шумел суетливый, дешевый и за это любимый горожанами оптовый рынок, уже четвертые сутки творилось нечто неописуемое. Все корреспонденты газет и радио, репортеры с местного канала телевидения тут уже отметились. И даже какая-то съемочная группа из области зависла в гостинице неподалеку, ожидая "событий". Хотя какие, еще, спрашивается, нужны "события": толпа народу, по самым скромным подсчетам, тысяч пятнадцать, в основном тинейджеры, вместо того, чтобы учится, ошивались на берегу Веристы. По периметру бывшего рынка активно жгли костры, благо горючего материалу было более чем достаточно. За семь лет существования оптуха намусорила основательно, теперь все это стаскивалось в огромные кучи, поливалось бензинчиком и поджигалось под ритуальное распевание мантры "Ом"... Директор "Благоустройства" по этому поводу уже раскатал бутылку виски с заместителем и главным бухгалтером, а вот начальник пожарной команды нервничал. Красные машины, сменяя друг друга, дежурили здесь круглые сутки, пожарники уже успели закорешиться с милиционерами, и перезнакомиться со всеми продавщицами окрестных ларьков. Впрочем, ничего криминального пока не случилось. Даже витрины ни одной не расколотили. Табор последователей Учителя Мукту, занявший территорию, вел себя на удивление вменяемо. Кроме костров, непонятных песен и ритуальной игры в "рыбака и сети", вполне пристойной, даже на взгляд пенсионерок, ничего не было.
  Кроме того, у всех в эти дни были несколько другие заботы. На главной площади города зажгли елку. Витрины магазинов оделись гирляндами. Перед кинотеатром воздвигли ледовую крепость. Верск готовился шумно отпраздновать новый год. И сектанты с каким-то своим тринадцатым месяцем его волновали мало.
  Тот, кто устроил в тихом городке все это безобразие, не покидал периметра с самого начала: встречал всех, благословлял, вручал несколько пачек "освященного" им же зеленого чая, а совсем непредусмотрительным - термос, ну и наскоро исцелял появившиеся к исходу первых суток насморки, отиты, ларингиты, флюсы и неизбежное похмелье. Избранный Реган взял на себя функции каптенармуса, а Мару толпа единогласно признала святым символом Пути Самопознания, за открывшийся в ней талант прорицания и особую близость к Учителю.
  - Уши пухнут, - вполголоса пожаловался Антон, улучив момент, когда девчонки не было поблизости, - курить хочется!
  - Аналогичная фигня, - кивнул Чернов. Он обвел глазами периметр, дымки от костров поднимались прямо в небо, все говорило о том, что к ночи ожидается нешуточный мороз, первый за эту теплую зиму, - ну и насколько это "мясо" задержит Влада, если что?
  - Ни на секунду. Если только в нем вдруг проснется человеколюбие... но я в это не верю, - Антон скривился, - Макс, держать придется нам с тобой. А эти - всего лишь источник энергии, не больше. И, когда сцепимся всерьез... я заметил, ты людей жалеешь. Так вот - не жалей.
  - Помереть ведь могут, - заметил Максим.
  - Значит, судьба их такая. Помереть от всего могут: водки паленой хватить, в ДТП врезаться, птичий грипп подхватить. Банально - от старости загнуться. Человек смертен. Пока. Если мы победим, мы реально сможем это изменить. Проникаешься?
  - Проникаюсь, - Максим невольно улыбнулся, - но - не верю.
  - А от тебя и не требуется верить. Верующих у нас полно. От тебя требуется оперировать верой как энергией. Так, чтобы небу жарко стало.
  При этих словах оба невольно посмотрели на небо, словно прикидывали, как лучше его раскочегарить. И - едва не присели, когда на лица упала тень.
  - Что это? - опешил Макс.
  - А это наша лягушонка в коробчонке едет, - сказал Антон, задумчиво глядя, как с высоких небес на них пикирует пижонский черный "Навигатор".
  Оба "святых" едва успели отскочить в сторону, джип с бесцеремонностью недрессированного бегемота свалился прямо им на головы. Антон кувырнулся, но быстро вскочил на ноги. Макс еще сидел, когда дверца распахнулась и на притоптанный снег спрыгнул высокий, красивый мужчина в синей "Аляске". Он быстро обошел машину, открыл вторую дверцу и помог выйти стройной, даже худой светленькой девушке. Она была одета в короткий полушубок, высоко подвернутые джинсы и удобные сапожки-казаки. Серые глаза смотрели холодно и очень внимательно.
  И лишь после этого Влад Осорин обратил внимание на Антона и Макса.
  - Добрый день, господа, - сказал он, - разрешите полюбопытствовать, что здесь делаете вы и ваша банда?
  - Чего-чего, живу я здесь, - буркнул Чернов, поднимаясь и отряхивая брюки.
  - Князь, - Антон потер переносицу, - тебе сказать правду, или то, с чем ты сможешь жить?
  - Я смогу жить с чем угодно, - заверил Влад, - Платон Хмуров твоя креатура, так? Ты все устроил заранее, решил запереть нас здесь. А смысл?
  - А смысл в том, что никакая генетика не выдержит четырех тысячелетий близкородственного скрещивания, - прямо ответил Антон.
  Влад помолчал секунды три.
  - Логично, - признал он. - Но ведь я вас после этого уничтожу. Просто с лица земли сотру, так, что и память исчезнет.
  - Ну, кто кого сделает, вопрос спорный, - Антон криво улыбнулся, - но то, что крови ты нам попортишь, с этим я спорить не буду.
  Влад выжидающе молчал. Эти двое вполне стоили друг друга, у обоих был богатый опыт деловых переговоров... и оба не могли с уверенностью сказать, чья позиция сейчас сильнее. Влад ждал.
  - Нас мало, - сказал Антон, наконец.
  Осорин вопросительно поднял левую бровь. Вокруг бывшего оптового рынка собралась очень приличная толпа. По любым меркам.
  - По моим подсчетам, вас вполне достаточно... даже если считать только кронгов.
  - Если считать только вишу. Тех, кто хранит память семьи. Нас всего двое. И мы делим память пополам. Потеря невосполнима.
  Осорин очень внимательно посмотрел на своего старого противника. На его памяти, Бакшаров впервые не ерничал, не сыпал дурацкими цитатами. Он казался серьезным и обеспокоенным.
  - Предложения? - лаконично спросил Влад.
  - Мир, - так же лаконично ответил Антон.
  Снова повисла пауза. Но на этот раз не потому, что Влад давил на оппонента. Он просто был в шоке. Рождалась легенда. Сбить дыхание президенту банка "Алекса" вполне тянуло на какой-нибудь олимпийский рекорд.
  - Удивил, - наконец вымолвил потрясенный Осорин.
  - Горжусь, - ответил Антон.
  Еще пару секунд они молча смотрели друг на друга. А потом, одновременно, улыбнулись и ощутимо расслабились.
  - Я ожидал от тебя всего, - признался Влад, - но только не этого. Ты хоть сам-то понимаешь, что сделал предложение, которого еще не делал ни один вишу. И ни один ясак.
  - Ты принимаешь его?
  - Я его пока не слышал. Лишь общую концепцию. Она мне нравится. Излагай частности.
  Антон усмехнулся. Он сам привык вести в разговоре. Но умел и подчиняться.
  - Вы уходите домой. Я вам не мешаю, даже помогу.
  - Чем поможешь?
  - Подключу к контуру раковину. Она даст нужную мощность без проблем. Тебе не придется жечь своих.
  - Очень хорошо, - кивнул Влад. Черты его лица снова обрели привычную жесткость, - что дальше?
  - Вы оставляете этот мир нам. Вишу. Мы сохраним в нем свою память.
  - Мы должны будем придти снова, - сказал Влад.
  - Приходите. Вишу встретят ясаков как друзей.
  Влад опустил голову. Качнулся с носков на пятки.
  - Это выглядит как самое честное предложение мира, - признал он.
  - Никто не требует решения немедленно, - Бакшаров вскинул светлые глаза. Настала его очередь вести, - время еще есть. Заключим сейчас договор о намерениях. Пока этого будет вполне достаточно, - с этими словами он на мгновение сунул руку за спину, и вынул оттуда... зеленую веточку оливы. И - протянул Владу Осорину.
  Самые настоящие листочки растения зябко трепетали на январском ветру.
  - Ну, ты даешь! - с удивленной улыбкой Влад протянул руку к нежной ветке.
  - Не трогай! - девушка, которую Влад привез с собой, впервые подала голос. И сразу приковала внимание всех троих. Осорин немедленно убрал руку и отступил назад. И лишь потом поинтересовался:
  - Почему?
  - Он врет. Это ловушка.
  - Почему? - повторил Влад. На девушку он не смотрел. Его темные глаза буравили Бакшарова.
  - Оливковая ветвь - это человеческий символ мира. Вишу он ни к чему не обязывает. Бакшаров делает предложение от имени того, кто ничего не решает, понимаешь? За рулем сидит другой. А тебе протягивает руку пассажир.
  Влад двинул плечами, словно только сейчас почувствовал холод.
  - Не факт, - произнес он, - Антон сильный человек. Он может справиться с программой.
  - Нет! - почти выкрикнула девушка, - ты посмотри, как он ее держит!
  Антон выругался, бросил ветку, торопливо сдернул перчатку и кинул туда же. Полыхнуло голубым огнем и на месте сугроба образовалось небольшое озеро.
  - Так, значит, - Влад обвел пристальным взглядом Антона, Чернова, дымки от костров за их спиной, - Хочешь мира? Ну, значит, готовься к войне... Звероящер.
  Осорин помог своей спутнице забраться в машину, при этом его спина, демонстративно повернутая к врагам, выражала презрение. После этого он сел за руль, и, не прибегая, на этот раз, к спецэффектам, выехал за периметр.
  Чернов долго провожал глазами черный джип, словно ждал, что он опять отмочит что-нибудь этакое. Но, видно, у Осорина кураж пропал.
  - Понимаешь, Макс, пепилац без гравицапы не летает, - пояснил Антон. И длинно сплюнул в снег, - видал блондиночку?
  - Она не натуральная блондинка, - возразил Чернов.
  - Точно, - кивнул Антон, - слишком умная.
  
  От города мы отъехали километра три, не больше. Все это время Влад не проронил ни слова, смотрел на дорогу, ехал, словно по сырым яйцам, и от него просто волнами шел... даже не гнев, а боль, наверное. Такое ощущение, что ему было физически больно. Словно его ударили.
  Едва последние постройки остались позади, он решительно свернул на обочину, затормозил и рванул молнию "Аляски".
  - Ты то хоть понимаешь, что он не врал? Он просто не справился. Но он не врал.
  - Понимаю, - кивнула я, - и то, что тебе, в общем, ничего не грозило, я тоже понимаю. Я не сдержалась. И открылась. Теперь Звероящер все про меня знает.
  - Ну и мамонты с ним, - сказал Влад уже своим обычным голосом, - Он много чего знает. А не знает еще больше.
  Осорин достал мобильник, взглянул на него мельком и кинул на торпедо.
  - Времени у нас море, - сообщил он неизвестно кому, возможно, самому себе, - куча времени. Знаешь, мне не часто женщины жизнь спасают...
  Он повернулся, и от его пристального взгляда меня вдруг окатило какой-то странной, предпраздничной тревогой.
  - Я не люблю быть в долгу. Но быть в долгу перед тобой мне... приятно, - Влад взял меня за руку, перевернул и поцеловал ладонь. И еще раз, запястье. Поцелуи - как легкая щекотка. И одновременно - как электрический разряд.
  - Не делай этого, - сказала я.
  - Почему?
  - Потому что Лена - моя сестра.
  Влад помотал головой:
  - То, чего она не знает, ей не повредит.
  - Мне это не нравится, - сказала я.
  - Хорошо, поставим вопрос по-другому. Ты сейчас можешь оказать активное сопротивление? - Осорин спрашивал с серьезной миной, а глаза смеялись.
  - Знаешь, возможно, и смогу.
  - Но ты же не станешь рисковать той жизнью, которую только что спасла?
  Он прикоснулся к крючку на моем полушубке. Только прикоснулся. Тот щелкнул и открылся. Сам собой.
  - Говорят, то, что происходит на узкой грани между жизнью и смертью, не считается, - тихо сказал Влад, - потому что люди сами не знают, что творят. Но есть и другая точка зрения. Что только то, что происходит на этой грани, только оно и имеет значение. Ты как думаешь?
  Интересно, он что, всерьез считал, что я еще могу думать? Могла бы, так вырвала бы ключ зажигания и выбросила в окно, подальше в снег. Небось, полазали бы вдвоем по сугробам, так быстро остыли бы.
  Но видно кому-то на небесах все, что происходило в черном джипе на обочине дороги, не слишком понравилось. Подал голос мобильник Влада. А через мгновение - и мой. Звонки прозвучали хором и тут же оборвались.
  - Номер не определился, - сказал Осорин, в ответ на мой вопросительный взгляд, - у тебя то же?
  - Значит, это не кто-то на небесах, а кто-то на земле, - подытожила я, - вопрос - кто?
  - Думаю, даже не вопрос, - Влад тряхнул головой, - Ну что за жизнь?! Только соберешься соблазнить красивую девушку и - труба зовет. Можно подумать, мы под созвездием Феникса не навоюемся.
  - Тебя домой не тянет? - вдруг осенило меня.
  Влад пожал плечами. Недавнее наваждение, или как это можно назвать, схлынуло. Рядом со мной был хороший друг. Такой, как тогда, на берегу реки, в самом начале нашего знакомства.
  - Я родился здесь. Всю свою жизнь здесь прожил. Элька бредит возвращением, Олег - верный сын Крес, Храшу сила нужна, Алик видит во сне другие звезды... Алка - та просто домой хотела. А я здесь дома.
  - А ничего, что здесь, лет через пятьдесят, ты просто умрешь? От старости? - поинтересовалась я.
  - Таня, во время перехода князь Ясы жжет своих подданных, как батарейки. По очереди. Как ты думаешь, если бы я боялся смерти, я смог бы приказать тому же Храшу: вперед, твоя очередь умирать?
  - Наверное, приказать бы мог. Чего ж не приказать. Но сомневаюсь, что кто-нибудь подчинился.
  - Ладно. Перерыв на чай закончен, - Влад снял машину с ручника и потянулся к переключателю скорости, - Прости меня.
  - За что? За то, что пытался соблазнить? Или что не довел дело до конца?
  - Тебе виднее, - "Навигатор" выполз на дорогу, - Элька молодец, все-таки. Чутье у нее - мне б такое.
  - Думаешь, это она? - испугалась я, - она звонила?
  - Сила всегда оставляет след. Неужели я руку собственной жены не узнаю? - усмехнулся Влад.
  - А у тебя неприятностей не будет?
  - Будут, конечно, - убежденно кивнул Осорин, - ничего, прорвемся. Она меня знает, как облупленного. Еще когда замуж выходила - знала. Видели глазки, что покупали, теперь кушайте, хоть повылазьте. А тебя она просто берегла.
  - Почему Денис скупает битые машины? - спросила я еще раз, на всякий случай.
  - Потому что они дешевле целых, - исчерпывающе ответил Осорин. Подмигнул мне и притопил педаль газа так, что елки по обочине слились в одну сплошную ленту.
  Темноглазая девушка в короткой, чуть ниже пояса, шубке, без шапки, в мини-юбке и капроновых колготках пробиралась по снегу к мужчинам, стоявшим возле времянки. Губы ее, накрашенные модной, почти белой перламутровой помадой странно выделялись на остром лице, почти посиневшем от холода.
  - Марочка, на тебя даже смотреть холодно, - пожаловался Чернов, - Тоха, сделай что-нибудь с этим красивым, но непрактичным чудом природы.
  - Без проблем, - Бакшаров обвел указательным пальцем силуэт девушки... и на ее плечах появилась роскошная песцовая шуба: в пол, с большим капюшоном.
  - А почему не норка? - флегматично поинтересовался Макс, пока девушка восхищенно ахала и пыталась увидеть себя со стороны без зеркала.
  - Женщинам до тридцати норку носить вообще не стоит, - с апломбом пояснил Антон, - это возрастной мех.
  - Ты мне кое-что обещал, - напомнил Чернов.
  - Обещал - выполню. Когда было по-другому? - глядя в напряженное лицо друга, Антон позволил себе еще пару секунд "помариновать" его. Потом улыбнулся, - выдергивай ее, Макс. Больше ей там делать нечего. Чую, события произойдут совсем скоро.
  - Дни?
  - Возможно, даже часы.
  - Волнуешься?
  - С чего бы? - удивился Антон.
  Макс внимательно посмотрел на него и понял: не врет.
  В теплой, согретой двумя мощными обогревателями времянке светил маленьким экраном переносной телевизор. Девушка как раз прибавила звук.
  "...Странные слухи, просочившиеся в прессу сегодня утром, получили неожиданное подтверждение. Напомним нашим зрителям, что, по неподтвержденным данным, вчера ночью из местной пересыльной тюрьмы совершила побег группа особо опасных преступников. Пресс-служба ГУВД не подтвердила, но и не опровергла информацию. А сегодня днем, из источников, близких к губернатору, стало известно, что побег действительно имел место. Более того... - довольно длинное, английское лицо ведущей вытянулось еще больше, - бежавшие из тюрьмы преступники захватили заложника. Им оказался известный бизнесмен Данила Юрьевич Фирсов. Предприниматель стал жертвой своего необычного хобби. Напомним, что уже много лет Данила Юрьевич коллекционирует фото известных преступников. В столь неурочный час в пересыльной тюрьме он оказался с целью запечатлеть одного из бежавших. Видимо, имел место сговор с охраной тюрьмы. Бизнесмен неосмотрительно вошел в камеру к преступнику с оружием. Воспользовавшись подходящим моментом, заключенные, чьи фамилии пока не разглашаются, захватили предпринимателя, и, прикрываясь им, как живым щитом, вырвались из тюрьмы. Оперативные действия милиции позволили в короткие сроки "закрыть" город..."
  - Теперь понятно, почему менты с ночи такие встрепанные, - произнес Антон, - да и многовато их на квадратный километр. Я уже четыре машины видел...
  - Это может как-то помешать нашим планам? - встревожено спросила Мара.
  - Как сказал бы красноармеец Сухов, это вряд ли, - хмыкнул Антон, - у них своя свадьба, у нас - своя.
  Чернов увлеченно смотрел телевизор. Ни он, ни Антон не заметили, как Мара подошла ближе и очень осторожно опустила в карман Максима маленький камешек. Кристалл розового кварца.
  Полдня я слонялась из угла в угол, не зная, чем заняться. Мысли не шли в голову, работа валилась из рук, желудок - и тот меня бросил, есть ну совершенно не хотелось. Я с трудом влила в себя полчашки кофе. Олег был деятелен: звонил, терзал компьютер, снова звонил. Я даже не прислушивалась. В кои-то веки мне было совершенно ясно, что мое знаменитое кошачье любопытство именно сейчас поощрять нельзя никак, я могу крупно и красиво подставить свою родню... ну и друзей. Так получилось. Оставалось только ждать.
  В половине пятого зазвонил внутренний телефон.
  - Зайди, - сказала Лена. Сухо? Коротко? Или обычно?
  Встречи с ней я побаивалась. Оказалось - напрасно. Сестра была вся в работе по самые кисточки на ушах. Заметив меня, она мотнула светлой стрижкой в сторону кабинета президента и снова выпала из реальности. По-ходу, только я здесь не знала чем себя занять. Все остальные были в цейтноте. Ну, так поделились бы проблемами, может, пригодилась кому. Или этот вызов - как раз оно и есть?
  Оказалось, не я одна в "Алексе" - праздношатающаяся. Господин президент, видимо, считал, что хороший руководитель тот, кто может организовать дела так, чтобы они и без него вертелись, а самому в это время загорать на Гавайях. Или как-то по-другому балду пинать. Войдя, в первую минуту, я даже испугалась. Влад сидел на ковре и что-то сосредоточенно творил. Смотреть со стороны, так бомбу обезвреживал, не иначе.
  Он подозвал меня кивком.
  Я подошла и присела рядом.
  - Тебе что, козла не с кем забить?
  Влад сдержанно улыбнулся. За то время, пока я тут не была, президент внес некоторые изменения в дизайн кабинета. Собственноручно. По всему периметру были расставлены костяшки домино. Не один десяток коробок ушел, однозначно.
  - Если я сейчас толкну одну косточку, догадываешься, что будет? - спросил он.
  - Ну, все повалится.
  - Начнется цепная реакция, - кивнул Влад, - навскидку, сколько времени потребуется, чтобы она завершилась?
  - Понятия не имею, - слегка растерялась я, - несколько секунд, наверное.
  - Почти полминуты. Я проверял не один раз. Всего полминуты. А знаешь, сколько я строил эту цепь?
  - Догадываюсь.
  - Даже не догадываешься. Очень долго. Каждая косточка в ней - не просто случайный элемент, а тот единственный, который нужен. С любым другим цепь не замкнется. Вот это - осторожно, мизинцем Осорин коснулся ближайшей косточки, - я. Тот, что рядом - Эля. Этот - губернатор Кучера... Следующий - твой приятель Кролик.
  - Значит, одна из этих косточек - я?
  - Значит так. Когда ты сообщила мне про Зураба, я смог поставить в эту цепочку последнюю косточку. Время ставить закончилось. Наступает время ронять.
  Я молчала. Пока от меня как будто ничего большего не требовалось.
  - Посмотри внимательно. Цепь достаточно плотная. Если вынуть из нее одну косточку, она замкнется. Если убрать две - возможно тоже замкнется. Снять третью - цепь прервется. И на моей многолетней работе можно будет поставить крест.
  - Две косточки ты уже потерял, - догадалась я.
  - Льщу себя надеждой, что пока я не потерял ни одной, - Влад выпрямился. Теперь он смотрел мне прямо в глаза. И выдержать этот взгляд оказалось почему-то совсем не трудно.
  - И?
  - Одну косточку можно вынуть, - напомнил Влад, - это ничего не изменит.
  Я тоже улыбнулась. И тоже аккуратно коснулась мизинцем одной из косточек. И почувствовала ток силы. Сдержанный, едва заметный, но мощный. Это была не просто игрушка. Влад построил действующую модель.
  - Это - Маргелов. Это - Алла. Это - Олег. Это - мой друг Кролик. Это - моя сестра. Это - племянница. Эти две - мои родители. Это - ты...
  - Достаточно, - перебил меня Влад, - я понял. - И опустил голову.
  - Представляешь, годы я собирал эту цепь, чтобы поджечь. И на предстартовой проверке вдруг обнаружил, что каждое звено в ней - золотое.
  - Я - последняя? - догадалась я.
  - Последняя. Я честно предложил выбор всем.
  - И все ответили, что пойдут за тобой. Ну, так гордись, князь. - Я поймала себя на том, что впервые назвала его так не в шутку, - и - поджигай, не сомневайся. Это ведь не новогодние петарды, это огонь по врагу.
  На автостоянке перед "Алексой" на моей памяти еще никогда не было так людно. И... ну как тут выразишься, не "машинно" же? В общем, весь гараж выехал проветриться. "Синие щиты" в полном составе хмуро курили рядом со своими шикарными джипами, переобутыми к зиме в шипованную резину. Особняком держались ребята и девушки из "Клена". Их неприметные "Фольксвагены", "Опели" и девятки занимали последние площадки парковки. Все ясно, они - засадный полк, пойдут в аръегарде. Храш вынырнул откуда-то сбоку, я даже не успела засечь направление, князь пожал ему руку и легонько ткнул кулаком в плечо:
  - Ну что, твой звездный час, Саша?
  - Эт-то точно. Звезд богато. Мороз будет, - немного невпопад заметил Храш.
  - Минут через двадцать стемнеет окончательно, так что, думаю, можно двигаться. "Щиты" впереди, их задача - эти последователи Мукту. Вам поможет милиция и солдатики, Кучера обещал. Постарайтесь обойтись без травм. С обоих сторон. К самому Бакшарову не лезьте. И к шаторе, если появится...
  - "Клен" может попробовать ее на зуб?
  С полминуты Влад размышлял.
  - Знаешь, наверное, стоит. Мы же людей для серьезных дел готовим. Но пусть впустую не геройствуют. Всей массой, удар - и отход, как учили.
  - Разберемся. Не волнуйся. Только сам-то... - Храш неловко замолчал.
  - Как фишка ляжет, - сказал Влад, - ну, по коням!
  Кавалькада машин, светя фарами, взревывая мощными движками на форсаже и, время от времени, сигналя, как арабская свадьба, вырвалась на шоссе, и, изумляя встречных водителей, понеслась на скорости, превышающей официально разрешенную раза в два. Водители дали себе волю, по просьбе князя Влада их крышей в сегодняшней операции был сам губернатор, так что на посты с радарами можно было плюнуть.
  "Навигатор" скромно пристроился в хвост.
  Нас оказалось всего четверо: Влад, Лена, Олег Ковалев и я.
  Мы сидели молча, смотрели на дорогу. Мне было тягостно, но Лена, улучив момент, взяла мои пальцы в свою узкую ладонь и легонько пожала. И сразу стало легче.
  После поста "Навигатор" свернул с шоссе не грунтовку. Кавалькада понеслась дальше. "Отряд не заметил потери бойца и яблочко-песню допел до конца"...
  - Даже не думай об этом, - вполголоса предостерег Влад.
  - Есть другая песня, - Лена ровно улыбнулась, - "Все, что тебя касается, все, что меня касается...
  - Все только начинается". - договорила я. И почувствовала, что камень, лежавший на сердце, наконец-таки рухнул. А может, и не было никакого камня?
  Настроение стремительно пошло вверх, я поймала себя на том, что тоже улыбаюсь. И вдруг заметила рядом с Олегом футляр от саксофона.
  - Мы что, под землю пойдем?
  Он перехватил мой взгляд.
  - Нет. Мы пойдем к звездам.
  Местности я сначала не узнала. Окраина небольшого, не слишком процветающего городка, бетонный забор промзоны, автобусная остановка... И - машины. Много машин. Причем, не "москвичи". Машины дорогие, стильные, породистые. Карманы у двух магазинчиков, стоянка у забора, остановка и все свободные пятачки оказались просто забиты престижными иномарками. Окна заводского корпуса светились все.
  - Откуда здесь такая толпа? - изумилась я.
  Олег, прикрыв глаза, вращал головой, как спутниковой антенной.
  - Действительно, есть лишние. Должно быть четыре человека. Их там шесть.
  Мы вошли не прячась. Среди такого количества тачек "Навигатор" потерялся, как еще одна птица в большой стае.
  Из полуоткрытых ворот цеха гремел какой-то отвязанный ганста-рэп.
  Войдя внутрь я на миг потерялась... И, по ходу, не я одна. Остальные тоже раньше ничего подобного не видели. Огромное пустое пространство было скудно освещено двумя парами автомобильных фар. Ребята загнали в цех личный транспорт. Откуда-то сверху, со ступеней железной лестницы орала магнитола. А прямо по середине возвышался... возвышалось... Больше всего это было похоже на бур, как его любят рисовать художники-мультипликат
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"