Первый день весны в этом году природа встретила как полагается. Из-за светло-пепельных, мягких и пушистых облаков выглядывали лимонного цвета солнышко и ярко-синие лоскуты неба. Снег слегка подтаял, хотя прохладный порывистый ветерок - зимний страж - ясно давал понять, что весна получит бразды правления ещё не скоро.
Сквозь незастекленное окошко часовни на большую лужу - всё, что осталось от нападавшего из того же окна за зиму снега - падали косые лучи и, отражаясь от глянцевой поверхности воды, серебристыми бликами оседали на сваленных в кучу сумках и шапках. Три подруги, с расстегнутыми воротами у курток и с развязанными шарфами, вытаскивали из дверей разломанную два месяца назад Любой скамейку, которая с приходом весны стала все ощутимее попахивать гнилью.
Люба и Вера, держась рукой каждая за свой обломок скамейки и волоча другой его конец по земле, осторожно спустились по поскрипывающим ступеням и побрели к деревьям, где и собирались бросить деревяшки, уже не обращая внимания на тут же принявшиеся за работу неведомые силы, заметающие их следы вокруг здания. Действовали девочки вяло и как на автомате: сегодня Барисова Тамара Ивановна, решив отметить приход весны, закатила 7 "А" гигантскую проверочную, а если она в чем и была согласна с Мороз, так это в том, что детей надо держать в строгости, поэтому весь урок ходила между партами, изымая книги, конспекты, шпаргалки, копии шпаргалок и копии копий шпаргалок, а у самых настойчивых - ещё и копии копий копий шпаргалок. Ни Люба, ни Вера, ни Надя к этому оказались не готовы, и сейчас чувствовали себя так, словно их прокрутили в стиральной машинке.
Чуть-чуть не дойдя до окружающих полянку лип и березок, Вера со слабым, сонным недоумением уставилась в просвет между деревьями:
- Люб, гляди-ка, заяц!
Люба обернулась и уронила скамью себе на ногу:
- Ай! Точно! Рыжий! Ё-моё, а здоровенный-то какой!
Заяц и вправду впечатлял: размером с маленькую собачку, тёмно-рыжий, он с важным видом сидел на снегу, презрительно разглядывая подруг умными темными глазами и изредка подергивая ушами.
- Во даёт! Наглый! - восхитилась Люба и обернулась к часовне:
- Эй, Надька! Поди сюда!
Из двери показалась веснушчатая физиономия третьей подруги.
- Что? - поинтересовалась девушка, махнув пыльной тряпкой, которой сметала паутину со стен: девчонки решили навести порядок. Правда, Надя долго отказывалась, так как панически боялась насекомых - и пауков в том числе, - но удалось убедить её, что за зиму они все передохли.
- Гляди-ка! - Люба посторонилась, что бы из часовни было видно рыжее чудо.
Девочка близоруко сощурилась:
- Я отсюда ничего не вижу! Что там?
- Ну, ты иди, иди сюда!
Надя со вздохом исчезла за дверью, а потом появилась уже без тряпки.
Вера схватила подругу за руку, подтащила к себе и ткнула пальцем во всё так же неподвижно сидящего зайца.
- Очень похож на того, которого мы здесь видели первый раз, правда? - многозначительно приподняв тонкие брови, заметила Люба. Вера выглядела очень довольной. Надя неопределенно пожала плечами, внимательно изучая животное:
- Ладно уж, поддамся вашему сумасшествию и скажу, что он точно такого же цвета, как та собака. Радуйтесь.
Вера стала выглядеть еще довольнее. Люба ухмыльнулась:
- Вот уж не думала, что твои скептически настроенные мозги смогут заметить, переработать и сопоставить эти две вещи именно в этой направленности, - заумно выдала Люба, явно гордясь столь длинной учёной фразой.
- Кстати, ты ту собаку гладила? - спохватилась Вера.
- Ты что?! Фу! Нет, конечно! - возмутилась Надя. - Она же блохастая! И укусить может! Не люблю я животных, боюсь...
Люба тут же возмутилась и принялась яростно спорить, пытаясь сагитировать подругу на защиту животных. Вера, в душе всецело на стороне Любы, в дискуссию не встревала, по личному опыту зная, что разнимающему всегда достается больше.
Вместо этого она присела на корточки и стала осторожно подбираться к зайцу, стараясь его не спугнуть. Заяц смотрел на неё с благожелательным интересом, при этом всё равно умудряясь показывать, что какие-то там человеческие девочки ему не ровня.
Подобравшись на расстояние вытянутой руки, Вера медленно потянулась ладонью к подрагивающим заячьим ушам. Но когда её рука была буквально в миллиметре от цели, зайчишка насмешливо фыркнул и дал деру. Правда, стартовал не сразу, предварительно вхолостую гребанув задними лапами и осыпав девочку хлопьями подтаявшего снега.
- Уй! - возмутилась Вера, отплевываясь. - Не заяц, а свинья какая-то!
- ...В любом случае, сейчас этой собаки возле моего дома нет, надо оно тебе - ты её и ищи! - резко оборвала спор Надя. Любу невозможно было переспорить, упрямую Надю - переубедить, поэтому все их дискуссии заканчивались жирной Надиной точкой, после чего она больше на провокации не поддавалась, и каждый оставался при своем мнении.
Взаимно недовольные друг другом, подруги обернулись на Верино восклицание.
- Эй, Вер, что с тобой? Ты что... с зайцем подралась? - захихикала Люба. - И проиграла в неравной борьбе?
- А ты как думала? Это ж какой заяц! Сразу видно - чемпион! Он меня и так, и так, и правой передней, и левой задней, и ушами!.. - Вера испустила предсмертный вздох, состроила умирающую физиономию и картинно осела в сугроб. Надя захихикала, а Люба изрекла что-то вроде "спортом надо заниматься по утрам и вечерам, тогда не будешь всяким там зайцам проигрывать" и присела рядом с "издыхающей" подругой изучать заячьи следы.
- Эй! - вдруг "возродилась" Вера, сев в снежном "гробу" и отряхивая с заплетенных в косу длинных русых волос снежинки. - А ведь мы могли бы проследить, куда этот субъект направился. По следам. А?
- Заче-е-ем?! - простонала Надя, воздев руки к небу.
- Зате-е-ем, - передразнила Вера и, поднявшись, побежала за Любой, которая этот вопрос даже на обсуждение ставить не стала, целеустремленно ползя на карачках за следами, едва не тычась в них носом. - А ты можешь нас здесь подождать, мы не долго! - уже из-за деревьев крикнула она, дёргая Любу за капюшон, побуждая таким образом подняться с колен и передвигаться нормальным способом.
Надя, подумав, пожала плечами, кивнула и побыстрее юркнула в часовню, закрывая дверь с видом "мой дом - моя крепость" и, видимо, решив защищаться любой ценой - даже если к ней будут ломиться бомжи, волки, зайцы-каратисты, носороги, ну и кто там ещё в этом лесу обитает.
- Вот трусиха! - искренне подивилась Люба.
- Можно подумать, ты ничего не боишься! - вступилась за Надю Вера.
- Ну почему, я боюсь. Пиявок, например. Но не всего же подряд, как она! И прикинь, она животных не любит!
- Да нет, она их любит, просто на расстоянии. Она почему-то свято уверена, что они все блохастые, грязные и кусачие...
Девочки честно отработали полтора часа, идя за и в самом деле по-заячьи петляющей цепочкой следов, пока не попали на небольшую, от силы в пять шагов полянку, на которой, по-видимому, недавно проходило народное заячье собрание, окончившееся дракой: вся свободная от деревьев поверхность была испещрена заячьими следами, а в середине снег был сильно разрыхлен, словно по нему катались либо два дерущихся, либо один полоумный заяц. От полянки в разные стороны расходились цепочки следов.
Люба чуть не задохнулась от возмущения коварностью зайца:
- Нет! Нет, ну ты видела?! Нахал!!!
- Тихо ты, давай может лучше среди вон этих, расходящихся дальше, поищем похожие на вот эти, первые...
- Да они все какие-то одинаковые... Хотя нет, вон там одни побольше...
Походив для очистки совести по полянке, девчонки по своим следам побрели обратно к часовне. Люба по дороге не переставала призывать на голову зайца всевозможные проклятия вроде "Чтоб у него уши поотваливались!", уже забыв, что недавно выступала яростной защитницей животных. Вере оставалось только подивиться её фантазии.
Когда подруги наконец добрались до деревянного домика, в котором отсиживалась Надя, набившийся в сапоги липкий подтаявший снег успел превратиться в воду и весело захлюпал на новом месте жительства. Люба наконец оставила зайца в покое, вместо него с утроенным энтузиазмом взявшись за снег с его идиотской привычкой таять в тепле, зиму, которая в этом году сделала из Минска один огромный сугроб, и солнце, на котором этот сугроб превратился в жижу. А Вера, уже потерявшая ориентацию среди всех этих деревьев, чуть не треснулась лбом о высокую березу.
Послушать Любины причитания высунулась из окошка Надя, прямо заслушалась, так складно у той получалось.
- Заходите скорей! - велела Надя. - Ноги на улице отряхните! Вот так, всё, теперь проходите, я бутерброды сделала!
- Да? - заметно оживились девочки, потопав у крыльца. - А с чем?
- С маслом и с колбасой. Кстати, ты, Люба, когда сказала, давно, когда мы сюда ещё в первый раз хотели идти, что здесь зайцы-призраки водятся - как в воду глядела! Так вот, пока вы ерундой занимались и за зайцами придурковатыми бегали, я и паутину со всех стен смела, и полы веником подмела, осторожно, не споткнитесь, вон он, этот веник валяется... ой... аккуратней, я же говорила, не споткнитесь... И бутерброды вам сделала...
- Надя, солнышко, я тебя обожаю! - с чувством воскликнула Вера, вгрызаясь зубами в толстый бутерброд и напрочь там увязая.
- Ха, фигушки, я просто так ничего не делаю! Ну-ка, Вера, говори правду, правду и только правду: математику уже сделала?
- Угум, - кивнула Вера, не переставая жевать.
- Дай списать!
- Ы е озе! - промычала Люба.
- Тебе не дам, а то всю тетрадь маслом заляпаешь. Надь, возьми у меня в портфеле, можешь к себе домой забрать, только завтра принести не забудь.
- Ладно, - Надя, глянувшись в зеркало, поправила кончиком мизинца светлую губную помаду. - Восьмое марта скоро... Чувствую я, что пацаны нам с подарками в отместку напортачат... Уж больно Кочан из-за рулона туалетной бумаги переживает... И чего, спрашивается? Хорошая бумага, дорогая...
- Угу. А потом - неделя дежурства. Не забыла ещё о нашем плане пробраться в учительскую и узнать настоящее имя твоего Паши?
- Нет, конечно!.. Ты что?! Как можно?.. Ведь Паша... Это... Это... - Надя воодушевленно взмахнула руками, не в силах выразить словами, чем же Паша является, от чего с её бутерброда слетел кусок колбасы и шлепнулся на стену.
- Знаем-знаем-знаем! - поспешила заверить её испугавшаяся Вера. - Очень хороший парень.
- А я уже выбрала, в кого влюбиться! - радостно сообщила Люба.
- Ну?! - дружно привстали подруги.
Люба сверкнула улыбкой, достала из сумки блокнот и зачитала длинный список из семнадцати человек.
Повисла тишина.
- Что, сразу во всех? - нерешительно спросила Надя.
- Ну... - слегка смутилась девочка. - Почему? По очереди. Ну, по два-три... Ой, ещё одного забыла, из 8-штрих, надо записать, пока вспомнила, - спохватилась Люба и застрочила в блокноте.
Вера кашлянула и сменила тему:
- Нам ещё за эти... - сколько там?.. - три с половиной недели надо "Ромео и Джульетту" поставить. А Кутас и не чешется. Он что, думает, оно всё само сыграется?
- М-да, добавили мы Кутасу головной боли... Это ж и декорации какие-никакие нужны, и костюмы... Я уже не говорю о том, кем надо быть, чтобы как-то наш класс организовать...
- Интересно, кто будет Джульеттой? - хихикнула Надя.
- И кто Ромео? - ухмыльнулась Люба. - О, Надя, а ты, я вижу, проявила интерес к нашей Книге?
Стоящая в углу рядом с зеркалом Книга на медном, состоящем из извилистых линий узора пюпитре была раскрыта. На той самой картине со скалой, похожей на замок.
- А-а... Ну да. Делать было нечего, вот я и...
Внезапно Надя замолчала. Молчали и Вера с Любой. Все трое переводили взгляд с рамы на пюпитр и обратно.
Вера победоносно зацокала языком. Люба торжествующе поглядела на удивленную Надю. Та выглядела смущенной:
- Да, я уже тоже начинаю склоняться к мысли, что это всё не может быть простым совпадением...
- УРА! До неё дошло...
- Я сказала, начинаю склоняться, а не склонилась, - возразила Надя. - Я ещё не уверена...
Выпуклый, змеистый рисунок золотой рамы зеркала был очень, очень похож на изящную ковку медного пюпитра.
- А ведь ты, между прочим, уже давно обещала нам помогать, помнишь? Ещё когда мы обнаружили, что здесь не работают электронные предметы. Ты обещала, - заметила Вера, вставая, отряхивая крошки с колен и подходя к открытой книге.
- Я просто была под впечатлением! - упрямо вздёрнула нос Надя.
- Угу, угу... Так зачем, говоришь, ты в книгу полезла?
- Картина красивая, - мечтательно вздохнула Надя, тоже поднимаясь на ноги и вставая с другой стороны от медной подставки. Люба запихала в рот последний кусок колбасы, облизала пальцы и, деловито вытерев руки об штаны, подошла к друзьям, глядя на картинку склонив голову:
- Художник-фантаст. Интересно, о чём он думал, когда её рисовал? Красивая, конечно, но уж больно мрачная.
- Фантазия у него очень богатая, ведь это сейчас чего только не придумывают, я столько книг-фэнтэзи перечитала, что только удивляться остается, как это всё можно было вообразить, а тогда, когда писалась эта... За такие непонятные рисунки и на костер, наверно, отправить могли... - заметила Вера, и тут её осенило: - Слушайте, как же я раньше не догадалась! А вдруг это книга колдовства, с заклинаниями?
Надя презрительно фыркнула ("Действительно, перечитала ты фэнтэзи!"), а Люба со скептическим видом начала листать книгу:
- Да нет, вряд ли. Вот, смотри, здесь идёт сплошной текст без абзацев целых четыре страницы. А ещё почерк мелкий. Пока такое заклинаньице прочитаешь, язык отвалится! Мне как-то больше это учебник по истории напоминает... Древний...
Подруги прыснули со смеху.
Вера перелистнула ещё одну страницу:
- Да уж, бедные дети... Хотя у них истории по идее учить было меньше... Да и Барисовой своей у них не было... - девочка аккуратно перелистнула ещё один листик. - Оба-на, а это что?
Они уже давно заметили, что в самом конце Книги несколько страниц почему-то оставались пустыми. Раньше друзья думали, что это как в современных изданиях - для заметок. Но сейчас у них на глазах эта теория рушилась.
По ровной, пустой, желтовато-серой поверхности, как по наклонной ложбинке, в которую капнули воды, побежали красные линии, прочертив в верхнем левом углу несколько наклонных полос.
Девочки, затаив дыхание, ждали.
Ничего больше не происходило.
- Эй, а дальше?! - искренне возмутилась Надя.
Но книга, по-видимому, угрызений совести не почувствовала, потому что больше ничего так и не показала.
Подруги ещё немного молча постояли, выжидающе глядя на книгу и давая ей время одуматься, а потом накинулись на неё, как ненормальные. То пытались восстановить позы, в которых они стояли, когда это случилось, то передвигали пюпитр, чтобы солнечные лучи падали на него под таким же углом, то вспоминали и повторяли слова, которые они говорили в тот момент... И всё безрезультатно.
- Нет, тут и в самом деле что-то не так, - пробормотала Надя, когда друзья выходили из часовни. - Я боюсь! Я сюда больше не пойду!
Люба немедленно принялась взывать к Надиной совести, спорить и уговаривать. Вера молчала, не обращая внимания на привычные звуки перебранки. Она прекрасно понимала, что Надя всё равно придет, хоть и боится, хоть и упрямая, как осёл. Придет. Потому что по-другому быть не может.
И Вера довольно улыбнулась. Её мечты сбываются!
* * *
- Я видела, как парни притащили сегодня в школу два здоровенных пакета, - заговорщицким шёпотом поделилась с девчонками 7 "А" Наташа. - Наверное, это наши подарки.
- Да? И что там? Хотя бы примерно? - жадно спросила Люба.
- Не знаю. Их сейчас Марго обрабатывает, уж она-то должна всё вызнать, у неё это всегда хорошо получалось.
- Эх, надо было тебе на правах старосты потребовать предъявить содержимое, - расстроилась Вера.
- Ага, так бы они меня и послушали...
- А помните, они недавно на русском послали по классу бумажку с просьбой всех девочек указать свой размер ноги? - включилась в разговор Полина Корней. - Может, они нам тапочков купят? Каждому по одному. На стенку повесить.
- Нет, это точно не тапочки, - озабоченно прошептала подошедшая к ним Марго, усаживаясь рядом с Машкой. - Как я их не уговаривала, внутрь мешков они мне заглянуть так и не дали. Только издали показали. Они их у нас в кабинете за шкафом держат.
- И что?!
- В одном что-то квадратное, может, коробочки какие, а во втором - мягкое.
- У нас сейчас как раз русская литература, - заметила Аня, которая недавно плюнула на всё и покрасила волосы в ярко-красный цвет. - Может, попробовать взять шкаф штурмом?
- Посмотрим, - решила Ната, и все девочки вышли из женской раздевалки, где отсиживались после физкультуры.
- Что нам задавали? - прошептала Надя.
- Стих учить.
Сижу за решёткой в темнице сырой,
Вскормленный в неволе орел молодой... -
продекламировала Вера, открывая дверь в класс.
С идеей взять подарки лобовой атакой пришлось распрощаться: на страже у прохода между шкафом стенкой стояли Юра и Коля Прохор. Если последнего ещё можно было как-то обойти, например, подослав к нему Надю - он ради неё всё сделает, - то Юра останется непоколебим как скала: он и без Коли весь проем, даже не двигаясь, загородит.
На батарее у окна сидел Кочан и на мотив из песни "Старый клён" распевал:
Отчего, отчего, отчего мне так тепло?..
Оттого, что я сижу на батаре-эе-ээ...
Прозвенел звонок. Вошёл Кутас.
Все немного замешкались: всё-таки нечасто такое бывает, что бы Сергей Владимирович приходил вовремя.
- Значит, так, 7 "А"! На этом уроке все рассказывают стих, потом идете в столовую обедать...
- Травиться, - поправил кто-то.
- ...и после этого снова возвращаетесь сюда, в класс, будем отмечать Восьмое марта. Уроков больше не будет.
Грянуло бурное "УРА!", а потом Кутас вызвал Игната рассказывать стих Пушкина "Узник".
- Может, давайте я вам вместо него песню какую-нибудь из "Короля и Шута" спою? - безнадежно предложил Кочан. И, не дожидаясь отказа, вскочил на парту.
Что тут было! Голос у Игната хороший, артистизма хоть отбавляй... С выражением пел, громко, и на колени вставал, и голову запрокидывал, и руки к сердцу прикладывал...
Потом последовала поэма в честь Ани Исрафиловой собственного сочинения, где Игнат страстно признавался ей в пламенной любви. Класс, который ещё не успел отсмеяться после первого выступления, совсем сполз под парты.
Когда парень выдохся окончательно, все, включая Кутаса, разразились бурными аплодисментами. Игнат поклонился на все четыре стороны и сел. Кутас поставил ему десятку и задал роковой вопрос:
- Молодец, конечно, а Пушкин?
- Да ну, Сергей Владимирович, устал я что-то... - отгородился от учителя Игнат русской литературой.
- Давай-давай! А то сейчас рядом с десяткой двойку поставлю!
- Ой, ну Сергей Владимирович... Ну не нравится мне это стихотворение, бессмысленное оно какое-то...
- Почему это?!
- Ну вот смотрите, - приготовился Кочан забалтывать Кутасёнка до конца урока. - "Сижу за решёткой в темнице сырой". Ну что это такое?
- А что тебе не нравится?
- Если он сидит в темнице, то отсюда логически вытекает, что там есть решётка. Так зачем писать? Далее: "Вскормленный в неволе орёл молодой" Ерунда? Причем тут орёл? И не жирно ли - целая темница для одного орла? Да и не современное оно, это стихотворение какое-то...
- Кочан!!! Ты вообще понимаешь, какую чушь ты несёшь?!
- Нет, а что? Ну, просто по-моему по-другому надо было как-то...
- Как же? - скептически поинтересовался учитель.
- А вот хотя бы так, - охотно начал Кочан:
Сижу я на вокзале
С протянутой рукой...
Но закончить ему не дали:
- КОЧАН!!! ТЫ СТИХ РАССКАЗЫВАТЬ БУДЕШЬ?!!!
- Ну ладно, ладно, иду уже, - вздохнул Игнат, успевший за это время переписать стих к себе на ладонь и, почесав белобрысую макушку, вышел к доске, прочитав произведение всё с тем же вдохновением.
- Эх, хорошо рассказываешь, - вздохнул Сергей Владимирович.
- Да, конечно, меня уже в Америку в Белый дом пригласили, стихи читать, у нас контракт на тыщу баксов... - согласился Кочан.
Надя и Вера без особого интереса ковырялись в гречневой каше такой жидкой консистенции, что вначале все решили, что это суп. Люба по дороге в столовую куда-то смылась, на ходу попросив, что бы ей успели урвать у Шуйского кружечку чая до того, как он расплещет его из чайника по всему столу.
Ну, урвать-то они урвали, но Шуйскому чем-то приглянулся именно этот стакан, так что приходилось смотреть в оба глаза: одним на чай, другим на Андрея, так что девочки к приходу Любы чуть не окосели.
- Я следила за Жигаловым! - заявила она, отодвигая супоподобную кашу и придвигая чай. - Он с этой, Дашей Дранько, которая на шпильках ходит - фу, теперь точно эту гадость никогда в жизни не надену, - всё под ручку ходил, ходил всё это время, как мы с ним поссорились, а сейчас я увидела, как они ругаются. Ну, остановилась, поглядела - как они друг на друга орали! Короче, всё, - Люба с чувством глубокого удовлетворения глотнула горячего чая, держа стакан обеими ладонями и грея руки. Потом поставила кружку и добавила: - Ты, Вера, была права. Свинья он. Эй, Шуйский, пенёк, отдай мой чай!!!
Андрей, хохоча, понесся по столовой. Люба за ним, отставая буквально на два шага. Оглашая окрестности дикими воплями, они петляли между столов и табуреток. Кое-кто начал делать ставки. Не вписавшись в поворот у выхода, Люба налетела на Андрея, из-за чего парень выплеснул полстакана на вошедшую Гарпию, но зато Люба наконец схватила Андрюху за шиворот. Попыталась отнять стакан, но Шуйский, надрывно выкрикнув "не доставайся ж ты никому!", вылил остатки чая Машке на голову.
Теперь приходилось убегать уже от неё. И выглядела Машка в своем свитере канареечного цвета, бардовых штанах, оранжевых сапогах, с потеками чая на круглых очках и яростно растрёпанными кудрями куда более устрашающе, чем Люба.
Гарпик Ирина Николаевна тем временем намётанным учительским взором оценила ситуацию, поглядела на пятно на кофте и протянула руку, чтобы схватить пролетающую мимо парочку, но поскользнулась на разлитом на полу борще.
Люба, Андрей и Маша не менее намётанным взглядом оглядели столовую, где кроме их друзей - Веры, Нади и Игната - почти никого не осталось (Маргарита благоразумно смылась с места событий) и, пока Гарпия ещё не пришла в себя, дали дёру.
У входа в класс образовался затор. Дверь в кабинет Кутаса N339, обычно всегда распахнутая, на этот раз была закрыта. 7 "А" столпился в коридоре и оглушительно, едва ли не истерически хохотал.
- Что случилось? - изумилась Вера.
Оля, прислонившись к колонне, чтобы не упасть от смеха, с трудом ответила:
- Кутас... ой, не могу... Кутас... запер сам себя в кабинете, а ключи в окно выкинул!
- Как?! Он что, совсем дурак?
- Да нет, - вмешалась Полина. - Он дверь закрыл, чтобы хоть на перемене пару минут в тишине посидеть...
- ...облокотился на подоконник, держа ключи в руке... - продолжила Аня.
- ...а тут типа ветер подул... - влез Шилин.
- ...вот он ключи и выронил! - торжествующе закончила Полина. - Всё, кабинет закрыт на замок, а ключей нету! Позвонил Ане Исрафиловой на мобильник, чтоб та старосту, то есть Нату, позвала. Ната пришла, сначала ключи в клумбе искала, не нашла. Пошла звонить плотнику. Будут дверь выламывать.
7 "А" содрогнулся от смеха с новой силой.
Пришел плотник. Не спеша, с толком, с расстановкой отвинтил винтики на петлях, на которых держалась дверь. Все жадно внимали. Некоторые "Вызволение Кутаса" снимали на камеру. У Кочана родились стихи:
Сидит за решёткой в темнице сырой
Кутас несчастный, наш классный родной.
Весёлые дети, махая руками,
Из-за дверей подают ему знаки!
- Во! Очередной шедевр, подаренный мною миру! Куда там вашему Пушкину! - хвалился Игнат.
7 "А" согласился, что Пушкину до Кочана далеко, а Аня чмокнула парня в щёку.
Наконец дверь была снята, и в проеме показался лохматый, крайне смущённый, но вполне живой Сергей Владимирович.
Ребята принялись дружно поздравлять его с выходом на свободу, Федя, который снимал происходящее на камеру, захотел взять у него интервью или попросил хотя бы просто сказать несколько слов в камеру.
Сергей Владимирович и от того, и от другого отказался, а потом решительно выгнал девчонок с третьего этажа (обычно выгоняли просто за дверь, в коридор, но двери-то больше нету!), чтобы парни смогли подготовить всё к празднику.
Торжество удалось на славу. Сначала ребята устроили для девчонок несколько конкурсов: кто галстук быстрее завяжет (точнее, вообще завяжет), кто с закрытыми глазами определит с какой приправой чипсы, у кого самая длинная стружка кожуры при чистке картошки получится... "Угадай мелодию" конкурс был, на стихи (Вера получила высший балл за стих:
"Это роман можно читать,
А историю нужно учить,
Нельзя никак на истории спать,
Нужно её очень любить!",
хотя некоторые обвинили её в плагиате, решив, что она подслушала это произведение у Барисовой).
Ещё пацаны притащили из дома кучу старого барахла: застиранные кофты, варежки на резинке, семейные трусы, платки, галстуки, юбки, зимние мохнатые шапки - и велели девушкам выбрать себе из парней по модели и нарядить в эти вещи по своему усмотрению, а потом ещё и накрасить. Выглядели мальчики шикарно! Особенно Максим, которому на этот раз даже ссылка на подготовку к олимпиаде не помогла.
Потом настал черед подарков. Ими оказались... носки и кусок довольно вонючего хозяйственного мыла. "Чтоб стирать учились!" - ехидно отметил Коля Прохор. Причем какие носки! С Винни-Пухами, божьими коровками, в разноцветный горошек... Оля, при виде такого "детсадовского великолепия", едва не задушила Андрея одним из свои носков с красными телепузиками. Любе же Федя преподнес носки с двумя вышитыми борцами сумо, сжимающими друг друга в объятиях. В одном из них девочка обнаружила очередную записку с признанием в любви.
Люба весь вечер сидела гордая.
Потом пацаны под аккомпанемент своей уже давно устоявшейся музыкальной группы (Андрей, Федя и Кутас играют на гитаре, Юра сыграл на фортепиано, которое приволок из "Сялянской хатки, а Коля - на баяне) под нежную мелодию (которую Юра попытался сыграть, переключив тембр звучания фортепиано на "барабан") исполнили поздравительную оду в честь девушек, а после этого, под бурные аплодисменты и радостные вопли, достали из-под учительского стола четыре торта, лимонад и всё остальное, прилагающееся к настоящему празднику.
Правда, Кутас напомнил, что со следующей недели начинается дежурство, а потом ещё надо репетировать "Ромео и Джульетту"...
* * *
ДЕЖУРСТВО
Понедельник.
Во время дежурства класса учеников по расписанию, составленному старостой, по дням распределяют на посты: при цветах на каждом этаже, при раздевалках, у входа в школу, в учительской и в столовой. При дежурстве в столовой можно носить джинсы и не ходить на уроки, из-за чего оно пользуется особенной популярностью.
По идее, на дежурстве при цветах каждый должен оставаться на своем посту: по человеку в каждом конце этажа правого и левого крыла гимназии.
Но Вера, Надя и Люба решили, что так неинтересно, и вместо этого неторопливо прогуливались по школе, изредка навещая свои посты.
- Оля ведь обещала помочь узнать настоящее имя Паши! - уверенно сказала Надя.
- Но в учительской с Олей дежурит Вера! - возразила Люба. - А мы с тобой в этот день опять при цветах.
- Но вы же сможете подойти на одну перемену, - справедливо заметила Вера.
- Так ведь это же не на перемене! Нам надо будет дождаться начала урока, после того, как в учительской станет поменьше народу... Ой, ну я не знаю. Посмотрим по ситуации. В любом случае, такого шанса больше не представится. Мы будем на некоторое время подходить к вам на каждой перемене, если создастся благоприятная ситуация... - Люба осеклась, так как в этот момент мимо пролетел Шуйский, помахивая журналом с устрашающего вида микросхемами на обложке. - Андрей, стой! - парень резко затормозил. - Ты в столовке? - Люба красноречиво покосилась на его старые джинсы. Андрей кивнул. - И как там?
- Да всё нормуль! Правда, повариха психованная... А как поглядишь, как они там посуду моют, так в жизни больше есть не захочется.
- А кто с тобой? Как обычно, два пацана, две девчонки? Так всегда будем дежурить?
- Ты чё, где в нашем классе столько парней взять? Нас всего девять на семнадцать девчонок... Не, это только сегодня я, Кочан, Аня и Оля. А вообще по четыре девчонки дежурить будут. Игнат и завтра дежурить будет, у Наты выпросил, хочет побольше уроков прогулять... - с завистью рассказал Андрей. - А, кстати! Он, в смысле Кочан, живого таракана съел!
- КАК?!?!?!
- А просто, - Андрей с удовольствием присел на ступеньку на лестнице, чтобы лучше рассказывалось. - Сидим мы, значит, в наш законный перерыв - ну, когда все поели и мы всё за ними убрали, а заново раздавать ещё рано, - сидим, играем в карты. И ТУТ... Вылезает на стол ТАРАКАН. Здоровенный!.. Анька, ясен пень, визжит, как бензопила, Оля, слава богу, покрепче, но тоже на батарею с ногами залезла. Небось боялась, что таракан за ней с топором гоняться будет, делать ему больше нечего... Ну а Игнат ка-ак завопит - наверно, чтоб самому не так страшно было, - и ка-ак схватит этого несчастненького тараканчика!.. Стоит, держит его, а тот лапками дрыгает. Ну и чё-то начали они с Исрафилкой спорить, и доспорились до того, что Кочерыжка за пятьсот рублей этого таракана уплетёт без соли и без лука... Я, честное слово, пытался его защитить! Таракана, конечно, а не Игната. А тот... Игнат, в смысле... Его... в смысле таракана... уже в рот запихнул. С криком "Ради тебя, любимая!" - это он, наверно, Ане, вряд ли таракану. Прожевал, маленький кусочек выплюнул и проглотил. Аня чуть в обморок не упала, - закончил Андрей и, чуть откинув назад и вбок голову, как художник на свой шедевр полюбовался позеленевшими лицами подруг. - Ну ладно, я пошёл, мне ещё в компьютерный класс заскочить надо... - пацан вскочил с лестницы и исчез в неизвестном направлении.
- Ф-ф-у-у-у, - наконец выдохнула задержавшая дыхание во время рассказа Надя. - Пошлите быстрей на первый этаж, мне нехорошо...
- Надя, - осторожно сказала Люба, внезапно схватившись за перилла и глядя за спину подруги.
- ...Кочан совсем обалдел, его что, не кормят, что он начал тараканов жрать?..
- Надя, - сказала уже Вера, глядя туда же, куда и Люба.
- Ну, что, что?
- Да ничего особенного, ты только не нервничай, дыши глубже, помни, здоровье не покупается... И медленно-медленно повернись на сто восемьдесят градусов.
Едва не доведенная такими речами до инфаркта, Надя резко обернулась.
По вестибюлю под ручку прогуливались Паша в своем любимом жёлтом галстуке и чёрном костюме и Дранько Дарья в юбочке с оборками.
Вторник.
В конце апреля должен был, как обычно, состояться конкурс, на котором выбиралась лучшая школа района. Определялась она по двум критериям: внешнему виду, который оценивала специально созданная инспекция и приезжие учителя из других городов, и по количеству занятых на олимпиаде мест.
По последнему 201-ая школа вот уже который год обходила гимназию, и все надежды возлагались на юного гения: Горлача Максима. Все в школе знали, что именно он должен будет привести гимназию N4 к победе, как знали и о споре Мороз Ольги Игоревны с директрисой 201-ой школы на бутылку шампанского.
И естественно, что в таких условиях отношения между учениками двух соседних школ накалились до предела.
Люба сидела в столовой на батарее спрятав лицо в ладонях и мечтая о том, чтобы эта паршивая неделя поскорее закончилась.
День не заладился с самого утра. Сперва не удосужившаяся заранее узнать расписание дежурства Люба выяснила, что дежурит в столовой не с Надей и Верой, которые сегодня стоят на входе, а с Кочаном Игнатом и Шилиным Федей. Ужас. Да ещё только втроём. А эти двое, естественно, особо работать не рвутся, так что всё пришлось делать самой. Да ещё и пристают, гады...
Устала Люба ужасно. Закатила парням скандал с битьем казённых стаканов и заставила хоть для старшеклассников столы накрывать без её участия, а сама села и настроилась на заслуженный отдых.
А ещё, один из парней, в которого Люба собиралась влюбиться, почему-то никак не обращал на неё внимания, что её очень печалило.
И даже Вера с Надей ни разу навестить не пришли, наверно, всё учеников в джинсах вылавливают, долг перед родиной исполняют... Если преступники леденцами не откупятся, или ещё чем... Вообще, дежуря на входе, очень даже прилично подзаработать можно, если никто из преподов не засечёт, как ты взятки берешь, конечно.
У дверей послышался шум и приветственные восклицания Феди и Игната. Люба подняла голову. Это пришли прогуливающие Оля, Аня и Андрей.
- Привет, Любава! - Аня Исрафилова со вздохом плюхнулась на табуретку рядом с девушкой. - Чего сидим кислые, как прокисший кефир?
- Мне плохо. Дайте умереть спокойно.
- Да ладно тебе! Встряхнись давай, перемена через двадцать минут. Затопчут, если будешь рассиживаться.
- Кстати, у нас гости, - сообщила выглядывающая в окно Ольга.
- Кто?
- Не знаю по имени, но вообще трое отморозков из 201-ой.
- Фу-ты, этим-то что здесь понадобилось?! - возмутилась Аня.
- И с ними этот... Отличник их, который ихнюю школу на первое место вытягивает.
- Этот уродский заносчивый болван?! Ты серьезно?
- Нет, шучу, с первым апреля! - фыркнула Олечка.
- Терпеть не могу этого сноба! Так кичится этим своим первым местом, что просто тошнит! Куда ему до нашего Максима! Максим, он у нас скромный такой, не хвастается, не выпендривается, да ещё и вежливый!
- У-у-у, а Исрафилке Максим нравится, - захихикал Игнат.
- Молчи, Кочерыжка несчастная... Люба, ты-то чего всё молчишь?