Аннотация: Вступительная глава второй книги из серии Червоточины Каменного Века. Основной текст будет выкладываться на моей стрнице моего творческого псевдонима (Арт-Нейма). Приятного прочтения...
Мир Ханрат
Такла-Макан Каменного Века.
Книга вторая.
Прелюдия
- Так значит вы настаиваете на том, что они все сошли с ума? - глава высокой сановной комиссии из столицы прохаживался вдоль стены рассматривая поочередно три картины висящих на ней.
- Ваше сиятельство, мне бы хотелось верить во что-то иное, но увы, ничем кроме как помешательством это назвать нельзя. - комендант каторги стоял позади гостя из столицы, косясь на писаря, что вольготно расселся на его месте.
- Мне так и доложить его императорскому величеству, что отныне побег с каторги в вашей глухомани, именуется как умопомешательство? - резко бросил через плечё молодой князь Енгалычев.
- Ну что вы. О каком побеге может идти речь коли все до единого, посчитай что в одном исподнем утопились. Даже если они и выбрались из этих "чудовых" пещер где-нибудь посреди тайги, то однозначно тут же и пристыли насмерть. А цареубивец кстати, так и вообще утопился в чём мать родила, прости господи... - ляпнул не подумав хозяин кабинета, но было уже поздно.
- Цареубивец? Вы хоть что-нибудь знаете о том, что у вас здесь творится и кто и за что на вашем попечении здесь находится? - развернулся на каблуке молодой князь. Его глаза вперились в собеседника пронзая насквозь. - Лев Андрианович здесь оказался в силу стечения обстоятельств, и по сути никаких помышлений, действий или бездействий в отношении покойного императора не совершал. Он прекрасно знал, что его вскоре помилуют, и столь жесткий приговор был назначен во благо отечества. В качестве показательного примера, чтобы прочие молодые люди были более осмотрительны в своих знакомствах. Приказ о помиловании был подписан ещё три месяц назад. И не его вина, в том что до вас добраться сложнее чем до Аляски.
- Но помилуйте, мы ведь тоже узнали об этом только лишь из ваших рук. - виновато развел руками начальник каторги
- И тем не менее Юрий Рудольфович, зная суть ситуации вашего подопечного, и будучи осведомлённым о помиловании, вы имели глупость назвать князя цареубийцей. Даже господин прокурор ни разу и намёка на это не сделал, в своей обвинительной речи на суде. - князь Енгалычев при всём своём спокойствии и мягкости черт лица просто припечатывал своим взглядом к полу. Как удав кролика.
- Виноват... - только и смог выдохнуть управитель казённого учреждения исполнения наказаний...
Юрий Рудольфович Граубер, как и все здесь, тоже не за хорошие глазки сменил предыдущего коменданта. Слабоват он был на вино и игру в карты. Доигрался до нелицеприятного пари, и "слегка" попортил чистоту гвардейского мундира. Будучи представителем достаточно известной фамилии, отделался лёгкой взбучкой и отсылкой с глаз начальство долой. И от острых языков подальше. Кроме выпить и поиграть, он обожал вкусно и обильно поесть. Особенно предпочитал пышки по хитрому рецепту. Впрочем не только кондитерские. С собой он привёз много всякого съестного припаса и дородную повариху, что день и ночь следила за тем чтобы разжалованный гвардеец был доволен её стряпнёй.
Комиссия из столицы нагрянула не то чтобы внезапно, её здесь вообще и в принципе то не должно было быть. Где это видано, чтобы в какой то там, даже не мухосаранск, прислали ревизию аж с невских берегов. Да сюда даже губернские урядники с есаулами брезгуют забираться. А тут прикатил хоть и дальний, третья вода на киселе, а всё же родич главного узника этой богадельни. И с документами то всё идеально в порядке, и полномочия за подписью министра, и казачий эскорт от губернского руководства.
Комиссия всего то и состояла - непосредственно из Жозефа Бертольевича Енгалычева де Дюрфор и его адъютанта, Альберта Лазвинье. Последний в общем-то и выполнял все проверки и ревизии. В услужении у князя был ещё денщик, юнец Карол, и личная походная горничная. Та ещё красотка, у всей каторги челюсть в пятках слюнями захлебнулась. Прямо не служба, а выезд придворных на пикник какой-то.
Ушлый адъютант его светлости - Лазвинье, скверно говорящий на русском, тем не менее тут же по приезде принялся за проверку всех ведомостей и учётных журналов. Перевзвешивал по несколько раз всё добытое золото и таки нашёл к чему придраться. Но это всё было сплошными пустяками. Только лишь просмотрев бумаги вручённые ему для ознакомления, Юрий Рудольфович взглотнул подступивший к горлу ком так глубоко, что заклинило даже печёнку. Благо адъютант уведомил, что его светлость желает отдохнуть после долгой дороги, и ждёт его для беседы следующим днём после обеда. Эта отсрочка позволила ему собраться и встретить очередной вывих судьбы более достойно.
О том, что случилось в том проклятом каземате, он ещё две недели тому назад отослал подробный рапорт в губернскую канцелярию. Описал всё как есть. Мол, опальный княжий отрок, после заслуженного наказания в виде карцера, повредился умом. Поначалу этого никто не углядел, однако все признаки были на лицо.
С первых же дней, после выхода из карцера он стал вести себя как то странно. Много молился, и обвешивал себя самодельными чётками и бусами. Периодически сам стал "напрашиваться" в подземелье карцера. А в какой то момент смутил тёмные головы и своих однокашников. Причём в полном составе всего барака. Юрий Рудольфович ещё тогда почуял неладное, у него под боком явно организовалась какая-то секта. Но благодаря тому, что данный барак вдруг в одночасье стал образцово-показательным, и неожиданно увеличил объём добычи искомого минерала, он прикрыл на это глаза.
Второй барак на фоне этих сектантов, называющих себя братством "Кирки и лопаты", был сплошной головной болью. Саботаж и скрытое противодействие этих уркаганов, заставляли его сильно нервничать по поводу возможного бунта или побега. Да и добыча с них была никакая. Так что он был бы даже не против, если бы и второй барак также вдруг, в один момент, нечаянно осектанился. Глядишь с хорошими показателями добычи и ему было бы что преподнести в соответствующие инстанции, чтобы его в более цивильные условия перевели. Да и себе бы кой-чего приимел от избытка. А там пускай хоть чёрту молятся, их душа, их проблемы.
И надо же такому случиться, во втором бараке произошла свара с поножовщиной, откуда только достали. А виной всему как оказалось был этот авантюрист. Нашёл изрядный самородок и навыплавлял из него колец на всю каторгу. Всех разом повязал гад. Если бы не зубастость его давнишнего подручного Фрица Глоде, никто бы ни в чём и не сознался.
Как бы там ни было, но Глоде к утру всё выяснил и предложил необходимые меры. И вроде бы всё удалось вовремя взять под контроль. Пришлось даже самого Глоде оставить караулить возмутителя спокойствия. Всем всегда было известно про игровые шабаши этой троицы: Трофима, Ефрема, да этого Енгалычева. Давно пора было всех по местам расставить. Ишь чего, устроили себе тут курорт.
Но на третий день случилась более серьёзная буча. Желающие мести уркаганы, во время плановых лесозаготовительных работ, подняли весь свой барак на соседей. Однако расправы над своими недругами им не только не удалось учинить, всё вышло даже наоборот. Весь уркаганский барак отзвездюляли так, что мама не горюй. Выбитые зубы и сплошные гематомы самое безобидное, что досталось большинству смутьянов. Самым заводилам так ещё и рёбра хорошенько пересчитали. Считай почти вся, и без того бестолкова артель, на неделю выбыла из строя. А кое кто так и до сих пор валяется долечиваясь.
От греха подальше пришлось всех этих сектантов отправить к их предводителю. Места там на всех хватало, подземелье вместительное. И вот это оказывается была самая большая его ошибка.
Если бы он только знал, что этот хитрец почти целый год готовил побег, а иначе это ничем и не назовёшь, то он лучше бы тех урок бездельников там штабелями уложил. Пускай бы хоть перетопили там друг друга, всё одно от них толку не было, нет и не будет.
Вышло хуже некуда. Когда этих кирко-лопатых сектантов поскидывали в карцер, они по началу что-то там ещё шумели, а затем вроде как притихли. Глоде успокоился, но ближе ко сну всё же отправил одного караульного посмотреть, что там да как. И тут то всё закрутилось и завертелось, вся каторга на уши поднялась. Кто в лес, кто по дрова. Глоде первым делом отправил человек пять с собаками искать следы побега близ скалы. А сам ещё с девятью караульными пошёл шерстить подземелье. Его подручный то, сразу и не разглядел лаза, увидел лишь, что карцер пуст, и давай поднимать тревогу.
Когда тот лаз вывел их к подземному озеру, картина всех повергла в шок. Кругом почти затухшие свечи, факелы и масляная лампа, а на берегу все обноски узников скиданы в одну кучу. И никого. Как в воду канули. Кто-то ляпнул, что мол утопились они все разом, вслед за своим "мастером", обряд вроде какой сатанинский исполняли.
Но Глоде на такой мякине не проведёшь. Немец быстро всё просчитал, и велел тащить верёвку. Когда её принесли он, полный азарта, заявил, что это озеро как то сообщается с ещё одним подземным залом, а не исключено и с целой анфиладой подземных пещер, надо лишь только перенырнуть подводный путь. И они нагонят беглецов.
Из всех присутствующих оказалось, что только он и ещё пару человек умели хорошо нырять и плавать. Поэтому обвязав себя одним концом верёвки, предварительно скинув излишки одежды и сапоги, он вместе с этими двумя нырнул в ту адскую воронку. С собой они взяли лишь драгунскую шашку, штыки да револьвер системы Смита-Вессона образца 1871 года, принадлежавший Глоде.
И всё. Как они нырнули, так больше и не возвращались. В какой-то момент пятидесяти метровая верёвка, что стравливали оставшиеся караульные, дёрнулась и почти тут же обмякла. Когда её вытащили, то по всему было видно, что её экстренно обрезали на том конце.
Но и это было отнюдь не завершение карам несчастного коменданта. Через день, в тот же омут тайно нырнули ещё два человека. Два казака прикомандированных отдельно от всех. Ефрем и Трофим, ночью проникли к этому чёртовому озеру. Прихватив с собой кое-какого съестного припаса да шашки с ножами, они тоже сиганули в исподнем на поиски своего собутыльника и кунака.
После этого Юрий Рудольфович приказал заложить и лаз, и карцер, и сторожку. Творилась какая то чертовщина. Почти половина обитателей каторги за два дня утопилась в этом клятом озере, словно чудь белоглазая. Рядовые служилые так и прозвали этот подземный водоём - "Чудово озеро". Не хватало ему ещё - вообще одному остаться наедине с покалеченными уркаганами. Этот карцер каким-то образом воздействовал пагубно на разум человека, если там вообще не обитала какая-нибудь нечистая сила, заставляющая людей топиться.
Отписавшись руководству, он отправил двух самых выносливых служилых к ближайшей инстанции, сообщить о загадочном происшествии. И строго настрого наставлял их упирать на то, что это было коллективное умопомешательство, коль допытывать будут. А кому попроще, пускай отшёптываются про чертовщину. Ему вообще никак не улыбалось, чтобы кто-то рассматривал это как побег. К тому же как побег удачно свершившийся.
"Значит он снова ушёл..." - Жозефина сидела за столом с чашкой остывшего чая в ладонях, и в который уже раз перебирала в мыслях всё то, что она узнала на этом островке отчаяния, затерявшемся в глубине дикой нехоженой тайги.
Когда до неё дошли вести о случившемся, она сразу поняла, что в руках "правосудия" оказался не Лев, а Глеб. Поняла это сердцем. Она любила их обоих. Первого как брата, а второго как...
Она полюбила его сразу, как только увидела. И тогда же поняла, что они связаны друг с другом на веки. Всё это время, что они вместе провели в" Гнезде Грифона", запечатлелось в её душе песней весенних цветов и воркованием райских птиц. Она впервые почувствовала, как по настоящему умеет трепетать девичье сердце, от каждого взгляда столь желанного человека.
Не имея представления, о том как так получилось, что Глеба приняли за Льва, и куда собственно делся её названный брат, она написала письмо его дяде, Афанасию Петровичу. Объяснила всю ситуацию, обойдя стороной существование Глеба как такового, и предупредила что выезжает в Петербург.
В Россию Жозефина направилась через Вену. Она везла кронпринцу Рудольфу подарок. Так понравившуюся Глебу картину - "Изгнание Адама и Евы". Он единственный кто мог помочь вызволить ее возлюбленного из сибирской каторги. Она отчаянно рассчитывала на его поручительство за себя и Глеба перед российским императором.
У неё всё получилось и в Вене, и в Петербурге. Немалую роль в этом сыграл и старший князь Енгалычев. Когда император подписал помилование, князь не только организовал ей через своих друзей соответствующие полномочия и статус для успешной поездки в Сибирь, но и официально восстановил её родовую фамилию по деду, сгинувшему в лесах смоленщины. Все документы и вещи оставшиеся от умершей при родах бабушки Жозефины, всегда хранились при ней. Поэтому с этим особых проблем не возникло. Французский атташе в Петербурге быстро разобрался с ситуацией. Но князь этим не ограничился. В память о брате, он вдобавок ко всему ещё и официально удочерил её. Его очень впечатлило то, что она ради своего названного "брата", его племянника, переполошила два самых крупных императорских дома Европы. Да и фактически угасшая фамилия древнего французского рода Дюрфоров, делало немало чести этому акту.
Он не только организовал реальную ревизионную комиссию для проверки состояния дел в отдалённой сибирской губернии, но и придал ей в составе этой комиссии статус инкогнито, справив документы под мужским именем. Всего-то и потребовалось сменить имя Жозефины на Жозефа, а уж как изменить внешность и поддерживать соответствующую игру, для неё не являлось проблемой. Убеждать окружающих она умела.
Всё было хорошо. Комиссия благополучно прибыла в губернский город. И не успело местное начальство отправить конвой за помилованным, как буквально на следующий день после их прибытия пришёл рапорт от коменданта каторги о "умопомрачительной чертовщине". Пакет с докладом был передан опосредованно, так что опросить о деталях тех кто давно уже отбыл обратно, не было возможности.
Ей ничего не оставалось, как уговорить руководство комиссии отправить её туда с проверкой, для расследования обстоятельств. И вот она здесь. В данный момент она полностью оккупировала личные апартаменты коменданта. Сам он съехал на время проведения ревизии и следственных действий в офицерский домик. Тех же пока разместили в пустующем бараке, вместе с десятком казаков из её сопровождения.
Сегодня она позволила себе слегка не сдержаться при встрече с комендантом, от чего была сильно раздосадована. Она опоздала на какие то три недели. Счастье было так близко, и вновь стало таким далёким. Даже неизведанно более далёким чем было до этого.
Анализируя всё то, что узнала из опроса всех участников тех событий она поняла, что Глеб вероятно снова нашёл временной туннель. Причём раз он ушёл сквозь него вместе со своим так называемым братством "Кирки и лопаты", значит путь был безопасен. Вот только куда он ведёт и безопасно ли там, оставалось только гадать.
"Надо же такое придумать - орден "Кирки и лопаты" - Жозефина ласково улыбнулась сама себе. - Впрочем от Глеба сложно было ожидать чего-нибудь менее экстравагантного. Он всегда был интересным рассказчиком, гораздым на всякие придумки. Что-что а завладеть аудиторией он умел."
Впрочем, судя по всему, с тридцатью четырьмя такими архаровцами, каких он воспитал за время проведённое здесь, ей не стоит особо переживать за его благополучие по другую сторону тоннеля. То что они здесь устроили своим оппонентам, говорит об их отличной слаженности, организованности и подготовке.
Главный вопрос заключался в том что ей теперь делать?
Она каким-то образом была уверена в том, что Глеб не утонул и до сих пор живой и здоровый. Просто чувствовала это, и всё. А потому и не сомневалась в безопасности этого пути, которым он со своей командой ушёл из пещеры.
Вот только для Глеба обратного хода сюда нет, да и имей он такую возможность, то навряд ли бы сновы вернулся в эту обитель отчаяных. Скорее он попытался бы отыскать прежний путь и вернуться в "Гнездо Грифона". Она знала, она чувствовала всем сердцем, что он всё равно будет искать дорогу к ней. Но вот сколько это займёт времени? Ей не хотелось даже думать об этом. Поэтому она решила идти вслед за ним.
Накануне вечером она отдала указание коменданту вскрыть все проходы к Чудову озеру для проведения следственных действий на месте лично. И никакие уговоры этого не делать Юрию Рудольфовичу не помогли. То, что никаких расследований она там вести не собирается, она объяснила только своим доверенным лицам: Альберту, Марте и Каролу. Перед этим она подготовила все необходимые бумаги с поручениями и указаниями, которые собиралась им вручить как душеприказчикам. Однако неожиданная реакция последних, внесла существенные коррективы.
- Госпожа Жозефина, я не могу вас отпустить одну неизвестно куда! - заявил на это Альберт. - Мы вызвались вас сопровождать не для того, чтобы оставить в самый ответственный момент. Если вы говорите, что там безопасно, хоть это и невероятно, но я вам верю, а потому отказываюсь вас оставлять одну в этих приключениях.
- Госпожа, я тоже иду с вами. - не дал ей опомниться Карол. - господин Глеб стал для меня настоящим другом, товарищем и наставником. И я тоже напросился с вами только чтобы его найти и вызволить. Как я могу остановиться посреди пути, не дойдя до цели? Прошу вас не требуйте от меня немыслимого. Позвольте и дальше быть вам верным помощником. Не отвергайте меня. Всё равно я пойду вслед за вами.
Когда Жозефина уже хотело было согласиться на это, в разговор вступила Марта:
- Жозефина, я не останусь здесь одна! - выставила она руки в боки, надув свои пухлые губки. - Всё наше детство и юность, во всех наших шалостях, играх и приключениях я всегда была крайней. Так что мне не привыкать к испытаниям. Уж если вы с отцом и Карлом сможете пройти этот путь, то я тем более справлюсь.
Жозефине ничего не оставалось как смириться с верностью своих друзей. И надо отметить, это было ей приятно.
Пока разбирали проходы к Чудову озеру, Альберт занялся необходимыми приготовлениями. Он присутствовал при всех допросах по поводу происшествия, так что прекрасно владел всей информацией. Хоть он и скверно изъяснялся на русском языке, но вот понимал его достаточно хорошо, чтобы разобраться в деталях произошедшего.
Самое главное, что он выяснил, путём дополнительных уточнений, было то, что вода в подземном озере достаточно холодная, чтобы можно было так запросто в неё соваться. А ещё он умозрительно просчитал пройденный унтером Глоде путь, измерив расстояние по обрезку верёвки которая осталась в руках служивого, после того как она ослабла в натяжке. Также, он примерно рассчитал и скорость подводного потока. Судя по всему, Фриц Глоде преодолел путь в тридцать пять метров, секунд за пятнадцать - двадцать. Значит требовалось как минимум решить две задачи. Придумать как защититься от холодной воды, и решить проблему с возможной нехваткой воздуха.
В решении второго вопроса как ни странно помог Карол.
Енгалычев много рассказывал ему о чудесах своего мира. И Корал многое, что из этого запомнил и понял. Как то Глеб, в качестве разъяснения такого понятия как нестандартные решения, поведал Каролу, о том как он со своими друзьями детства - Ерболом и Эльдаром, коротая летние каникулы в горах у деда Таргатая, решили поиграть в аквалангистов. Как раз юные чабаны отогнали свою отару овец на водопой, к небольшому, но достаточно глубокому горному озерцу.
Дед Таргатай на привале "уговорил" одного крупного беспокойного барана для вечернего плова. Увезя с собой всю тушку вместе со шкурой на лошади в стойбище, он оставил мальчишкам вычищать потроха. У бабушки Эльче и так хватало дел, чтобы заниматься ещё и этой, хоть и традиционно женской, но тягомотной для её возроста работой.
Рассевшись на берегу они принялись за выполнение поручения. Так как обычно бараний кишечник использовали для набивки колбасы - кызы, то выделку этого "сырья" требовалось производить очень тщательно. В том числе полностью вышкабливался весь внутренний слой и наружние плёнки. В тот раз, когда всё уже было готово, Эльдар вдруг загорелся вопросом - сколько воздуха влезет в надутый и вывернутый наизнанку данный продукт.
Долго ли собраться юным натуралистам? В итоге они вдосталь нанырялись с обхваченными коленями валунами, выясняя кто глубже и на дольше погрузится. Само собой тот спор выиграл Эльдар. Запас воздуха надутый в очищенный бараний кишечник позволил ему безапелляционно обставить своих конкурентов. Этим примером Глеб старался показать, что для решения нестандартных задач требуется смотреть на мир и его многообразие возможностей гораздо шире, откинув изъезженные шаблоны и самоограничения.
Альберт тут же ухватился за подобный вариант, тем более что Карол заверял всех в том, что эту методу он ещё тогда, дома опробовал ради интереса, и она полностью рабочая. Комендант получил указание отправить поисковую партию на добычу лося или марала, на худой конец кого и попроще. В поисковую партию вошли все казаки эскорта, вместе со старожилами из служивых.
Между тем все проходы к Чудову озеру были размурованы, и пора было осмотреть воочию это таинственное место. Спускались туда все четвером в сопровождении коменданта и ещё пяти местных. Эти пятеро подручных, обставили всю залу пещеры факелами и масляными лампами. Полностью освещённое пространство этого подземного мирка, предстало перед посетителями в всей своей первозданной красе.
Только теперь Жозефина поняла всю глубину той неведомой ей тяги Глеба к потаённым земным недрам. Во всём этом, холодящем мысли пространстве было нечто таинственное, древнее торжество камня над временем. Там, наверху, всё рассыпается прахом под его неумолимым влиянием. Здесь же всё было наоборот. Тысячелетие за тысячелетием, потаённый мирок обрастает своими, неведомыми большинству людям формами. Во всём этом особом, мало кому понятном, великолепии союза камня и воды, ей виделся некий реликтовый храм древним богам, творившим Землю изо льда и пламени. Эти сросшиеся вершинками сталагмиты со сталактитами, обрамляющие в хаотическом порядке безмятежную гладь таинственного озера, казались ей застывшими в глянцевом камне древними стражами исчезнувших эпох.
Жозефине с трудом удалось выйти, из присущего ей временами, глубокого погружения в суть вещей. Обычно такие состояния, в итоге выражались в виде того или иного изобразительного творчества. Вот и сейчас у неё возникло острое желание запечатлить увиденный образ в сюжетной композиции, которую можно было бы озаглавить как - " Коленопреклонённые Титаны, подпирающие своды истока времён".
Скинув наваждение, Жозефина пересилила свой творческий порыв, и обратилась к Грауберу:
- Юрий Рудольфович, будьте любезны, покажите пожалуйста то место, откуда все ваши "утопленники" умудрились совершить тот эпохальный побег. - обернувшись к коменданту, Жозеф Енгалычев де Дюрфор пронизывающе поймал взгляд виновато забегавших глаз.
- Да, конечно ваша светлость. Извольте пройти за мной - с трудом оторвав свой взор, из этой затягивающей бездны ее глаз, цвета сочной маслины, Граубер взял у служивого факел и стал обходить озеро по дуге, перешагивая неровности пола пещеры.
Всю дорогу из Петербурга, вплоть до этого прииска Жозефине удавалось успешно справляться с ролью миловидного молодого князя. Хорошо подобранные, просторные, мужские наряды в купе со специальными корсетами и подкладками, хоть и с трудом, но помогали скрывать скрывать её женскую натуру. Труднее было приучить себя к мужским манерам в езде, ходьбе, беседе и прочем. Свой глубокий, проникающий голос ей тоже пришлось править, но в этом вопросе она больше полагалась на принцип "молчание - золото". Чем меньше говоришь тем больше о тебе вопросов, и тем их как ни странно меньше именно к тебе. Худо-бедно помогало.
Однако в большей степени, всё же инкогнито сохранялось благодаря самоизоляции от светского общения, балансирующей на грани затворничества. В особых случаях, она иногда допускала лёгкое отвлекающее воздействие на слишком навязчивых или смышлённых индивидов. Ничего особенного, всего лишь несложные приёмы, как назвал Глеб, психосоматического манипулирования.
Граубер не был исключением. Но честно говоря всё это стоило ей просто титанического напряжения, и она с нетерпением ждала завершения этого бесконечного маскарада и лицедейства. Поэтому, хотя и стараясь сдерживать себя, она всеми силами стремилась ускорить и воплотить оговоренный накануне со своей командой план действий.
Подойдя к небольшой площадке близ стены пещеры, комендант указал факелом на неё:
- Вот здесь ваша светлость были найдены вещи утопленни... - Граубер осёкся на полуслове, и тут же поправился. - Прошу прощения, беглецов. А вот за этот оплывший каменный столп судя по всему была привязана страховочная верёвка.
Жозефина подошла к берегу озера, в том месте где в свод пещеры упирался этот сталагнат. Присев на колено она опустила ладонь в леденящие воды Чудова озера.
- Беглецы, видимо в спешке покидали пещеру, - продолжал между тем колоться комендант - поэтому понаоставляли многое, из того что изначально готовили для побега. Оказывается они всё время были обвешаны далеко не простыми чётками и бусами как нам казалось.
Посмотрев на хорошо освещённую факелами водную гладь, она легко обнаружила ту загадочную воронку поглотившая беглецов и преследователей.
"Вот она. Воронка эпох." - улыбнулась сама себе Жозефина - Вот он он, путь к счастью. Испытание водой, которое стоит между ней и сердцем её жизни..."
- При моём личном расследовании, - изливался вошедший во вкус Граубер - выяснилось, что они их делали из хлебного мякиша, с добавлением сахара из моих личных запасов, выменянных у моей поварихи, и воска. Но главный секрет заключался внутри этих бусин. Оказывается они начиняли их различными зёрнами и семенами. Несомненно чтобы было чем питаться при побеге.
- Ну вот, видите. Оказывается говорить правду не так уж и сложно. - не преминула "щелкнуть рассказчика по носу", поднявшаяся на ноги Жозефина. - А то, право слово, устроили здесь "детский сад".
- "Детский сад"? - не понял комендант.
- Не важно. Не отвлекайтесь Юрий Рудольфович. - махнула она рукой, оборачиваясь. - Продолжайте. Прошу вас. У вас просто дар рассказчика.
- Палёный демон... Прошу прощения. Так называли душегубцы из другого барака, князя Енгалычева. - собравшись с мыслями продолжил слегка сбитый с темпа комендант. - Так вот, ваш кузен, периодически хитростью напрашивался в карцер и складировал здесь всё необходимое для осуществления своей задумки. Каким образом они собирались устроить совместный побег, остаётся только лишь гадать. Не исключено, что всё произошедшее есть ни, что иное как хорошо спланированная комбинация. Если это так, то я могу только снять шляпу перед ним, в знак признания его организаторских талантов. Махинация прошла бескровно, при отсутствии каких либо жертв с обеих сторон. Почти бескровно, если не считать этих легко сманипулированных негодяев. - махнул он головой куда-то наверх, видимо подразумевая только только отошедших от неудачной бучи урок.
- А вы говорите умопомрачение. - снова подколола Граубера Жозефина. - А оно вон как оказывается - дерзкая, продолжительная, успешно спланированная многоходовка.
- Прошу прощения ваша светлость, но это полное безумие соваться в такую ледяную воду, даже если знаешь, что где-то из неё есть выход.
- И тем не менее они в неё сунулись. Что как раз таки вполне оправданно если знаешь, что выход есть. - чем больше комендант рассказывал о побеге, тем увереннее становилась Жозефина в своих намерениях.
"Раз вышло у сорока человек, то ещё четверо, тем более должны справиться с этим испытанием". - подумала она, полагая, что Глеб не стал бы соваться в воду "не зная брода".
Знала бы она насколько сильно переоценивает осмотрительность своего возлюбленного, стала ли бы тогда так спокойно соглашаться на риск в отношении своих друзей. Впрочем не одна она переоценила его благоразумие. Как минимум ещё сорок человек кинулись, очертя голову, в этот ледяной омут.
- Кстати, не поясните, что это за истории о "подлёдной ловлей на живца"? - решила уточнить она у Граубера.
- Извините ваша светлость, но мы так привыкли к чудачествам вашего кузена, что не особо обратили внимание на его очередной выверт. - развёл руками её собеседник - И как оказалось зря. Незадолго до побега, он начал судя по всему приучать себя к пониженным температурам, проплывая подо льдом из одной речной проруби в другую. Стоит ли говорить о том, что и его верные подручные тут же перенялись за сиё баловство. Теперь то мне понятно, что они таким образом подготавливались к побегу не поднимая лишней шумихи. Так или иначе, но вскоре уже вся их шайка плескалась в прорубях, как будто и не зима вовсе. Вы сами видите какая здесь холодная вода, но после подлёдной, эта вам покажется, что парное молоко.
- Благодарю вас Юрий Рудольфович. Вы мне очень помогли. - поблагодарила Жозефина разоткровеничавшегося коменданта. - А теперь прошу вас всех покинуть эти подземелья. А я с моими подручными далее самостоятельно постараемся разобраться, что здесь к чему.
Вместе с проводниками она отправила наверх и Марту. Та должна была проследить за тем, чтобы когда разделённая на две группы охотничья партия вернётся с добычей, повариха Граубера была предельно аккуратна при выделке потрохов.
Как только все лишние ушли, Альберт принялся переодеваться в специально подготовленный костюм для погружения. В свои молодые годы он успел побывать юнгой у одного итальянского сеньора, и отлично знал как сделать ткань непромокаемой. А непромокаемая ткань при погружении в холодную воду, это совсем иной расклад. Ещё поздно вечером наконуне, когда было принято решение отправиться вслед за беглецами через воронку Чудова озера, Альберт с Каролом принялись за решение одной из стоящих перед всеми задач. А именно как преодолеть отрицательный термобарьер этого водоёма.
Оставив Марту с Жозефиной за перешивкой кое-какой одежды, по совместно разработанным эскизам, Альберт с Каролом отправились готовить специальный раствор по доступному даже в этой глуши рецепту. С хозяйственным мылом проблем не возникло. А вот чтобы отыскать в складской избе мешок с негашённой известью, пришлось хорошенько попотеть. Местное подобие интенданта умудрился засунуть его в самый дальний угол. Достали его, только после того как переместили с места на место половину избы всякого барахла. Известь обычно использовали для побелки печей да галанок. А так как те ещё не шибко то и поистёрлись, местный завхоз как водится, старался беречь стратегический материал, не позволяя его лишний раз транжирить. .
Настругав ножом хозяйственного мыла, Альберт залил его нужным количеством горячей воды, и поставил Карола размешивать сей "супчик" до полного растворения стружки над огнём. Сам же принялся за приготовление известкового молочка. Накидав в кадушку негашенной извести, он также залил её водой, и дождавшись когда все комья размокнут стал перемешивать получившуюся жижу до образования однородной жидкости.
Когда всё было готово, Карол сбегал за успевшими пошиться к тому времени пятью комплектами задуманных одёжек. Каждый комплект представлял из себя обычные мужские исподние утеплительные штаны до пят с рубашкой, к которой был подшит плотно прилегающий по голове капюшон. Все края элементов одежды были дополнены вшитыми в них шнурками. Они должны были исполнять роль стягивания ткани вокруг конечностей и талии, для предотвращения попадания воды под одежду. Сложнее всего было правильно пошить капюшон так, чтобы шнурок плотно стянул его по контуру овала лица, закрепляясь узелком под подбородком. Но Марта с Жозефиной справились с задачей.
Теперь Альберту предстояло слегка выварить все пять комплектов в мыльном растворе консистенцией лёгкого киселя, а затем хорошенько просушить возле печи. Встав с утра пораньше, когда вся одёжка просохла, они замочили её ненадолго в кадушке с известковым молочком. Почему вследствии этой процедуры мыло переставало быть растворимым Альберт не понимал, но зато точно знал, что ткань после этого становилась водонепроницаемой. Именно таким способом обрабатывались паруса, чтобы морская влага не могла насыщать их собою, приводя к утяжелению, разрывам и гниению столь важного вооружения любого парусного судна.
Проведя таким образом процесс металлизации мыла, Альберт с Каролом вновь развесили одежду для просушки возле печи на кухне. Ближе к обеду, когда пришло время спускаться через освобождённые проходы к Чудову озеру, костюмы были готовы к использованию. С собой Альберт взял только один комплект, экспериментальный, и несколько бухт прочной верёвки метров по тридцать, с блоком. Вначале предстояло изучить предстоящий путь, чтобы подготовить девушек к его прохождению. За себя и Карола он особо не переживал. Всю жизнь лазая по горам и дыша разряженным воздухом они имели отличную дыхалку. Тем более сам он, будучи в своё время заправским моряком, отлично плавал как по воде, так и в её глубинах.
Пока он одевал на себя поверх обычного исподнего подготовленный костюм, Карол приладил реквизированный со склада блок к колонне сталагната. Первое погружение решено было сделать на длину одной верёвки. Как только Альберт подёргает её со своей стороны, или создастся натяжка, Карол должен был начать срочную выборку верёвки посредством блока, через который она была пропущена.
После пяти погружений Альберт заявил, что достаточно изучил маршрут и структуру этого образования. Обсказав всё с чем придётся им столкнуться в тоннеле, куда затягивала воронка, он посетовал на то что ему воздуха еле хватило на обратный путь. Если бы не помощь Карола, вытягивающего все эти разы наружу он однозначно бы захлебнулся. Также он рассказал о том, что чем дальше, тем вода теплее а её напор сильнее, благодаря потокам вливающимся в основной тоннель. При последнем погружении, сила сопротивления подземного потока была настолько мощной, что он всерьёз опасался того, что соединённые в одно верёвки лопнут. На это же указал и Карол, которому пришлось сильно поднапрячься, вытаскивая Альберта в крайний раз.
Обсудив наличие разветвлений туннеля, решили следовать строго по движению основного потока, полагая, что так делали и предшественники. Больше всего беспокоила проблема нехватки воздуха. Но здесь уж приходилось уповать на то, что предшественникам как то удалось благополучно преодолеть этот путь. По крайней мере своим обострённым природным восприятием Жозефина чувствовала, что это было именно так. Все прошедшие по тоннелям, покинули их живыми и невредимыми. Но Альберт, нисколько не сомневаясь в её чутье, всё же имел большие надежды на подстраховку с запасом воздуха, которую предложил Карол.
Когда они выбрались наверх и дошли до жилой зоны, то были порадованы известием, о том что каждая из охотничьих партий умудрилась добыть по лосю. Те уже были разделаны и повариха благополучно переработала их потроха. Весь вечер Альберт с Каролом потратили на сборы минимума необходимого, и создание из полученного полуфабриката воздушных пузырей с запасом воздуха для погружения. С этим делом сложностей было менее всего. Слегка отщелочив исходный материал в умеренно разбавленном известковом молочке, они разделили оба комплекта обработанных потрохов ещё на две части. Получив таким образом два толстых пузыря и два тонких, но длинных. Завязав концы с одной стороны наглухо, в открыткрытые они вставили костяные мундштуки промазанные кедровой живицей и плотно обмотанные бечевой. Накачав полученое нехитрыми мехами, мундштуки были заткнуты пробками.
- Пузыри получились объёмные - констатировал Альберт, крутя в руках изогнутый самодельный болон. - Придётся цеплять к себе грузы, иначе будем как поплавки, что Глеб Каролу подарил.
- Ну тогда пускай это будут полезные грузы. - задумалась Жозефина, глядя на лежащие на столе нелицеприятные, но очень необходимые им газовые ёмкости. - Нам неизвестно где мы окажемся. Если посреди такой же глухомани, то лучше иметь самые необходимые вещи под рукой.
С такими доводами сложно было не согласиться. Поэтому остатки вечера были потрачены на сбор и укладку того самого необходимого. Взяли немного и по чуть чуть. В качестве вещь-мешков выбрали средней вместительности солдатские черезплечные котомки, эпохи чуть ли не наполеоновских войн. Девушкам в основном уложили в них всякие бытовые мелочи. А вот мужской половине достался небольшой запас продуктов и всякий необходимый в полевой жизни функционал, как то топорик, лопатка, пилка, огниво с кресалом, и всякая там бечева с охотничье-рыболовецкими снастями. Но даже так, водоизмещение пузырей превосходило суммарный вес ныряльщиков. Поэтому было решено прицепить к поясу ещё и по увесистому камню. Так как лосиные, что ободочная кишка, что тощая, были достаточно длинные, то предполагалось ими обмотаться, укутав поверх плащами. Плащи должны были защитить их от случайных разрывов об стенки тоннеля. Да и потом они несомненно пригодятся. Из одежды минимум необходимого должно было разместиться по верх тела внутри "водолазного" костюма.
Утром следующего дня они отправились в сопровождении казаков к сторожке с карцером. Те должны были охранять вход, чтобы никто не спустился к Чудову озеру и не нарушил их планов.
После всех необходимых приготовлений, соединившись одной верёвкой, полностью снаряжённые, , они поплыли к воронке, толкая перед собой корытце с утяжелительными камнями. Нацепив близ неё камни себе на пояса, они вдохнув поглубже, один за другим погрузились в червоточину Чудова озера.