Матушка мне всегда говорила: "Родилась Лизаветой, Лизаветой и помрёшь". В том смысле, что нечего со свиным рылом лезть в калашный ряд. А мне хотелось. Ну, не прямо туда, но чтоб жить так, как мне нравится. Чтобы и права, и возможности одинаковыми стали. С мужчинами. Мало ли чего они там себе навоображали по отношению к женщинам! "Домострой", всё такое. Сплошное угнетение.
Каждый раз, когда я в таком духе высказывалась, матушка вздрагивала, крестилась, оглядывалась по сторонам и шепотом ругалась. Суфражисткой обзывала. Говорила, чтоб я свой поганый язык попридержала, что накличу я беду не только на себя, но и на весь дом, и что замуж меня такую никто не возьмет. Потом прижимала кружевной платочек к глазам и плакала, а я её утешала. Так и сидели, обнявшись, до ночи.
Но на завтра всё по новой начиналось. В общем, житья мне дома не было. Потому и образованием своим занялась, чтобы независимость получить. От общества, семьи и, главным образом, мужчин.
Матушка магазинчик держала галантерейный, в проходном месте. Так что средств хватало. И на гимназию. И на Бестужевские курсы. Двести рублёв за год обучения - сумма не малая. Но матушка не скупилась. Поняла, что не будет от меня толку в торговом деле, так хоть учителкой какой стану. Дескать, с образованным человеком познакомлюсь. С графом там, али с генералом. Сейчас в моде не простые дурищи, которые горазды только на завалинке сидеть, да семечки щелкать. Нонче вкусы у мужчин извращенные пошли. Желают они не только хозяйку в доме иметь, но чтоб с ней о всяческих научных несуразностях разговаривать. Об алхимии, например, камнях хвилософских, трансмутациях и прочей ереси, что батюшка Никодим не одобряет.
В общем, кто о чем, а матушка всё о мужиках. И против прогресса. Вот как жить?! Только в учёбу с головой. Но там же не только составление растворов с использованием магистериума, практика по трансмутации или научные методы познания природы тонких взаимодействий. А так же обзорные лекции по истории алхимии, введение в специальность и практическое использование теоретических навыков трансгрессии. Латинский язык, греческий, непременно английский и разговорный ассирийский. Строительство, архитектура и внутренние коммуникации. Полный набор предметов, чтобы отбить у девушек всякую охоту к обучению. Причем, лекции и практику вели у нас профессора Университета. Которые публично выступали против высшего женского образования, признавая за нами лишь возможность изучения изящной словесности, арифметики и естествознания. Приходит такой профессор к нам, встает за кафедру и начинает лекцию со слов, что лучше бы нам дома сидеть и в высшее образование не соваться. Потом спохватывается, что ему совсем не за это платят, и нормальную лекцию читать начинает. И всё равно чувствуется, что не одобряет он нас.
Так что после первого курса четверть девушек отсеялась. Может, по причине дороговизны образования, а, может, из-за неприятия образованных женщин в обществе.
Но мне-то всё нипочём. Я прямо впитывала, что мне преподаватели говорили, да и всяких студенческих обществ не чуралась. Правительство обсуждали, политику - внешнюю и внутреннюю - критически осмысливали и решали, что для страны и простого народа хорошо будет, а что - нет. Нас прямо с ходу руководство курсов записывало в политически неблагонадежные. Кто посмекалистей, те на стороне с радикалами общались. Ну, и я не отставала.
Вот так в боевую организацию эсеров и попала. Не по случаю, а совершенно целенаправленно. Когда несправедливость видишь, чувствуешь её, а сама не знаешь, как с ней бороться, очень бывает кстати знакомство с ортодоксальными революционерами.
Случайно познакомилась, да. Шла через новый мост с Петербургской стороны к Летнему саду, да остановилась невзначай, чтоб на Петропавловку полюбоваться. Тут мужчинка и нарисовался. Я сперва думала, что он из этих, которые с девушками знакомятся, головы им кружат, втираются в доверие, а потом либо деньги тянут, обещая жениться, либо просто бесчестят. В таком духе и высказала ему. Он усмехнулся, представился Борисом Владимировичем Подвицким и объяснил, что цели у него совершенно иные. Что он в курсе моей учебы на высших курсах, что наслышан о моих политических взглядах и может предложить некое дело, которое мне, вероятно, будет интересно.
- Что за дело? - спросила я незамедлительно.
- Воздействие на власть. Насильственными методами. Дело ответственное и серьезное. Не для каждого. Только для проверенных членов общества. Вы подумайте до завтра, Лизавета. Встретимся, вы мне решение и дадите.
- Где ж мы встретимся? И когда?
- А вот здесь же, на мосту, в это же время. Если вы не против, конечно же.
Я против не была. Даже наоборот: не каждый день предлагают заняться чем-то значимым. Что может несправедливость жизни исправить. Так что на мост пришла. Встретились мы повторно, обговорили мелочи и мои будущие функции в организации. И по новой разошлись.
Разумеется, каждый день не надо было встречаться. Только если задание получать или отчитываться в его выполнении. Но место встреч оказывалось неизменным: на мосту. Я даже шутила иногда по этому поводу. Дескать, всё самое интересное в жизни у меня на мосту происходит.
Правда, в начале поручения простыми оказались. В одном месте забрать, в другое место отнести и чтобы подозрений у полиции не вызвать. Потому как попадаться совсем нельзя, если запрещенную литературу на себе таскаешь. И так довольно долго продолжалось. Мне уже мост этот приелся донельзя. Аж снился в кошмарах. Но Борис по-прежнему назначал встречи в "обычном" месте. Полное отсутствие всякой фантазии. К тому времени, как мне более серьезное дело доверили, я уже диплом на высших курсах получила и на работу устроилась.
С работой, кстати, неплохо получилось. Как раз вышло постановление, чтобы справки об окончании Бестужевских курсов приравнять к дипломам о высшем образовании для мужчин. По моей специальности - а выпустилась я инженером-алхимиком с правом самостоятельного выбора рода деятельности - вакансий имелось хоть отбавляй. Я подумала и решила по строительной части пойти - в промышленность меня не особо тянуло, сельское хозяйство казалось мелким по моим запросам, а транспорт никаких перспектив не сулил.
Так что оделась понаряднее - матушкино платье на выход, новая шляпка, ботиночки - и поперлась в контору по эксплуатации жилищного фонда. Большего позора я в жизни не испытывала. Надо мной там смеялись все: начиная от задрипанного мальчишки-курьера и заканчивая заместителем директора по набору персонала.
На любые мои доводы и слова, что, дескать, я хороший специалист и могу внести вклад в общее дело, конторские мужики, собравшиеся вокруг меня, буйно хохотали, держась за животы и едва держась на ногах. Наверняка с целью, чтобы я расплакалась, ушла от них и больше не беспокоила. Прямо выбесили меня. Ещё чуть-чуть, и я бы им всё высказала. О каждом конкретно и о мужском роде в общем. Понятно, что после таких слов меня бы никто терпеть не стал, будь я хоть каким специалистом. Но бог миловал. Едва я собралась открыть рот, как вбежал местный дворник, в фуражке, фартуке и с метлой в руках, дико вопя, что Ивана Пафнутьевича заливает. И тут же вслед за ним в зал хлынул поток воды.
Я только подол платья приподняла, а конторские мужики на столы попрыгали. И, главное, ни один руки не предложил, чтобы помочь залезть. Что характерно, никто из них устранять аварию не бросился. Как говорится, сапожник без сапог. Нет, конечно, кое-кто попытался аварийную бригаду по симилитуру вызвать, но по их возгласам стало понятно, что все аварийки в разъезде на объектах, и ждать кого-либо из них придется не менее часа.
Плюнула я фигурально, скомандовала дворнику "веди!" и потопала вслед за ним на верхний этаж. Чинить прорыв трубы.
Судя по табличке на двери, труба не выдержала в санузле при кабинете директора. Трубы там стояли старые, ещё первых годов выпуска, даже без вентилей, чтобы в случае чего их можно было перекрыть. Так что пришлось восстанавливать энергетическую структуру условной трубы, а не конкретного производителя. Старьё оно и в Петербурге старье. Запас прочности будет, а там всё равно всю систему менять придётся.
Конечно, я волновалась. В первый раз. Натурная ответственная работа. В сложных условиях и недружественной обстановке. Поэтому все действия я проговаривала. Что беру нужное количество магистериума, составляю оригинальный раствор под условную чугунную трубу в два дюйма, наношу на плотный холст, обматываю тканью место прорыва, благо оно видно невооруженным глазом, и активирую магистериум. Остаётся пять минут подождать, для восстановления энергетической структуры и вуаля! Обычный эффект подобия.
Шум воды стих. За спиной кашлянули. Я обернулась. Там стоял пожилой мужчина и критически меня разглядывал. Я тоже на себя посмотрела. Вид - совершенно непрезентабельный. Измаралась, да. А кто бы ни испачкался, возясь с прорывом? Платье, конечно, жаль. Но что поделать? Особо выбирать не пришлось.
- Вы, барышня, кто? - спросил мужчина.
- Лизавета, - представилась я. - Собиралась в вашу контору наниматься. В качестве инженера по внутренним домовым коммуникациям. Но, видимо, неудачно. Чего-то моя личность никому на нижнем этаже не приглянулась. Обсмеяли. Так что извините за беспокойство. Мне ещё себя в порядок привести нужно.
- Подождите, - решительно сказал мужчина. - Руку мастера сразу видно. На работу вы приняты. Это я вам как директор заявляю. А каждого, кто усомнится в профессиональных навыках Лизаветы... как вас по батюшке?.. отправлю в ночную бригаду, прорывы залатывать. Есть желающие?! Ну-ка, марш работать!
Толпу конторских, толпившихся за спиной директора на лестничной площадке, словно штормом смело.
- И кем вы меня возьмете? В конторе сидеть? Бумажки перебирать? - я бросила взгляд в сторону лестницы и поежилась. - Тут не очень-то уютно. Да и практические навыки не сильно требуются. За исключением форс-мажоров, конечно.
Директор рассмеялся.
- Можете на выезде работать, на особых случаях. Когда точечное воздействие на структуру коммуникаций эффективнее приезда большой команды работяг... Вы когда к работе сможете приступить? Завтра? - уточнил Иван Пафнутьевич. - Тогда прямо сейчас ваше назначение и оформим. Вам полагается форменная одежда и набор инструментов. График работы обычный - шесть рабочих дней в неделю, но в случае авралов по устранению аварий в воскресные дни, выходной день переносится на любой другой, по вашему выбору. От ночных смен я вас, пожалуй, огражу, - директор ехидно посмотрел на меня. - Но во всем остальном будете приравнены к обычным сотрудникам. Ничего, сработаетесь. На линии у нас народ коммуникабельный и приветливый. Не то, что эти... Зажрались на теплых местечках...
Директор повысил голос, специально, чтоб его услышали:
- Забыли, что надо в ногу со временем идти! Пора новый имидж создавать! Косность нынче не в моде! Развитие, господа, развитие!
Внизу хором вздохнули. Директор мне подмигнул.
- Хорошо, что нашелся человек, который это болото всколыхнул. А то все такие упертые, не провернуть. Мы с вами, Лизавета, начнем современную алхимию внедрять. Все же видели её действенность. Не откажутся.
Ну, да. Конторские вначале носами повертели, но потом привыкли. Да и нравы их в моем присутствии как-то помягче стали. Я ж работать пришла, а не карьеру делать или, там, начальство подсиживать. А работяги с линии, люди простые, так сказали: "Уважение наше к вам, Лизавета Петровна, безмерно. И за работу вашу. И за мастерство. И за то, что конторским нос утёрли".
Матушка не поверила, когда я ей о своих успехах рассказала. Только когда я первую зарплату домой притащила, она поняла, сколько денег мне ежемесячно платить будут, и что образование - хорошие инвестиции. Хотя, конечно, мы весь город обслуживали, и мотаться приходилось от Старо-Петергофского тракта до Невы и от Черной речки до Средней рогатки. Трубы, кстати, легче всего чинить. Потому как они на заводе изготовлены, алхимическим способом. А вот если что вручную, например, кузнецом из деревни, тут без фантазии никуда.
Вызвали раз в Строгановский дворец. Петли на воротах заржавели, надломились, и створка упала. Хорошо хоть, не придавила никого. А у них бал через два часа назначен - без ворот вообще невозможно. Не комильфо, так сказать. Петли чуть ли не петровских времен, елизаветинских, как минимум, понятно, что вручную откованы. Если новые по виду прежних ставить, так кузнец, пока рисунок подберет, да откуёт, да на створку их приладит - дня три работы. Что люди скажут, если дворец без ворот окажется? Слухи пойдут, что граф Сергей Александрович обнищал, не может даже собственные двери в порядке содержать. Позор, одним словом.
Приехала я вместе с Васей и Федей - нашими работниками - чтоб они меня от всяких ненужных вопросов и непонимания ограждали. Ну, и для моральной поддержки. Хоть я в конторе и на хорошем счету была, но с заказчиками робела. Очень сложно бывает убедить некоторых мужчин, что женщина справится с поломкой оборудования лучше, чем он сам, его прислуга, дворник и управляющий домом вместе взятые. Это ж какой удар по самолюбию! Отремонтируешь ему водопровод, а он всё равно недоволен. Иногда до того доходило, что платить за работу отказывались. Или всякие неприличные намеки делали. Если же не одна пришла, то можно сделать вид, что Вася - главный, а ты так, на подхвате. И самолюбие заказчика не страдает, и высказываний его не слышишь о том, где полагается женщине пребывать. Разумеется, на кухне или с детьми, и не лезть в жизнь главы семейства.
А тут - дворец, высшее общество. У лакеев зачастую гонора больше, чем у хозяина. Выпрут, не поморщатся, даром, что ничего не понимают и могут только важный вид делать. В общем, пока Вася с Федей лакеям голову морочили, я с петлями разобралась. Сняла структуру петель со второй створки, отзеркалила и наложила на обломыши. Магистериумом, конечно, заполировала и получила в результате две целых петли. Оставалось только подрихтовать их, чтоб аккуратно встали. Перекосило б створку, нам бы спасибо не сказали. Потому что, вручную откованные, петли всё равно разными были, хоть и похожими. С рихтовкой, как раз, работяги наши легко справились. Потом дворовых мужиков позвали, подняли дубовую махину и на воротные пальцы насадили. Готово! Любо-дорого.
Граф отблагодарил. За скорость, за качество. Интересовался, откуда контора такого мастера взяла. Меня ему и представили. Он чуть не подавился. "Женщина! В мужской профессии! Алхимия! Это что-то!" Пришлось справку об окончании высших курсов доставать и показывать. Сергей Александрович впечатлился. И обещал, что при встрече с государем расскажет о пользе женского образования. Мне стало приятно.
Впрочем, революционные дела работа не отменила.
Я продолжала встречаться с Борисом на Троицком мосту, получать от него задания и что-то там делать. Но времени на всё на это выходило меньше и меньше. Господа социал-революционеры становились недовольны. Пеняли мне, что их дела - самые наиважнейшие, а всё остальное - во вторую очередь. Я вполне резонно возражала, что революция - революцией, а есть и одеваться хочется. Да и что толку в их делах, если простому люду никакого облегчения от их деятельности не наступает. Господин Савинков поджимал губы, недовольно качал головой и высказывался в том смысле, что не женского этого ума судить дела и задачи Боевой группы. Оставалось только оскорбиться, хлопнуть дверью и уйти. Но не сделала я так. Почему - сама не пойму.
Два дня дулась, а потом Борис вызвал. Сказал, что они всё поняли, извиняются и могут дать мне задание совершенного нового плана. Я, разумеется, поинтересовалась - какого такого нового? На что Борис вручил мне газетку, ткнул пальцем и сказал: "Читай!"
Я прочла начало:
"Третьего дня на заседании Городской архитектурной комиссии был рассмотрен прожект пятиэтажного доходного дома, выполненный г-ном Климовым Севастьяном Архиповичем, дипломированным арх-ром (АХ) городской управы..."
- И что?
- Вы не понимаете! - разволновался Борис.
- Да уж куда мне. С таким-то умом и образованием. Дура дурой, о чем говорить?
Борис глубоко вдохнул, собрался и принялся объяснять, как он видит ситуацию в общем, и какая роль отводится мне. Получалось запутанно и несколько нелогично.
Одним словом, готовился теракт. Против градоначальника. Понятно, что он где попало не ездит, и доступ к нему ограничен. Но если в жизни города появляется что-либо новое, градоначальник обязательно там побывает. И вот этот прожект дома архитектора Климова обязательно должен начальство заинтересовать.
- Почему? - спросила я.
- Потому что! Нетрадиционные способы строительства, без использования алхимии. Скорость и дешевизна, возможность изменять проект уже начатого здания. А еще - новое продуктивное использование старых технологий.
- Каких это?! - удивилась я.
- А таких! Големов!
- Чего? Почему големов?
Я отобрала газетку у Бориса и прочитала статью про архитектора до конца. Про големов там не было ни слова.
- Големы - это наша идея! - Борис лучился от триумфа. - Они еще больше начальство привлекут. Кто их знает - эти новые технологии? Кто в них разбирается? Они могут быть эффективны, но не эффектны! А вот големы - сила? Да на стройку просто валом зеваки повалят. Потом пресса. Потом и градоначальник. Вот тогда мы его и подорвем.
Меня передернуло.
- А моя-то роль здесь в чём?
- Ваша роль, Лизавета, сама простая. Познакомиться с господином Климовым, а потом подать ему идею с големами. Ну, и свести его с ассирийцем, владельцем големов. Называется его контора "Транспортные перевозки Ашура Хошаба".
- Очень интересно! - сказала я. - А вы меня спросили - как я к такому плану отношусь? К теракту вообще, и к моему в нем участию в частности?
- Революционная дисциплина, - отчеканил Борис. - Но, конечно, вы можете отказаться на любом этапе.
Я подумала и согласилась.
Как есть дура дурой.
Подвицкий уточнил детали, назвал адреса и объяснил, что начало строительства пока не определено, и что всё нужно подготовить именно к этому моменту.
Так что на следующий день, выпавший как раз на воскресенье, я оделась попроще и посетила Ашура с его големами в Мучном переулке. Транспортная контора не процветала. Судя по состоянию наклонившейся вывески, хламу вокруг и запыленности подслеповатых конторских окон, выходящих в переулок. Ассириец, вышедший на хриплый звон дверного колокольчика, не впечатлил. Низенький, плешивый, бородатый. С некой надеждой во взоре. Совершенно автоматически я приветствовала его на ассирийском языке. Ашура как подменили. Он распрямился, приосанился и выдал длинную благодарственную тираду на родном языке, из которой я поняла, дай бог, половину. Что-то вроде восхваления моих предков, желания благ потомкам и счастья обрести себя в семейной жизни. И этот туда же!
Пришлось растолковывать, что ассирийским я владею в ограниченных рамках и нельзя ли перейти на другой язык. Ашур согласился и уже по-русски спросил, чем он может мне помочь.
- Ничем, - сказала я. - Это я могу вам помочь. По виду, ваш бизнес не очень задался у нас в столице?
Ассириец наклонил голову в согласии.
- Так вот. Всё дело в рекламе. Точнее, в её отсутствии. Про вас никто не знает. А если знает - не распространяется. Скорей всего, это ваши соотечественники. Дайте рекламное объявление в газету о предоставлении транспортных услуг, - я кивнула на вывеску, - и я приведу вам богатого клиента. Который не только наймет ваши транспортные машины, но и явит их возможности жителям города. В том числе и высшему руководству.
Ашур слушал внимательно, интересуясь тонкостями плана. Судя по всему, убытков он никаких не терпел, даже наоборот. По итогу его бизнес наверняка бы улучшился. Поэтому, его вопрос оказался закономерным:
- Какова твоя выгода? В долю хочешь?
Я рассмеялась.
- От доли не откажусь. Но это потом, в будущем. Когда дело расширять станете. Заказы буду подбрасывать. С нужными людьми сведу. Договоримся. А сейчас у нас интерес есть к одному человеку. К тому первому клиенту, которого я приведу. Хотим его к нам привлечь. А вы в этом деле и поможете. Да?
- Да, - ответил ассириец. И осторожно пожал мне руку, взяв её между ладоней.
Меня аж в жар бросило от удовольствия. Иностранец, а ведет себя, как с партнером по договоренности, а не как с женщиной. Не то, что наши лапотники, которых хоть в мундир запихни, хоть в цивильное, - без разницы. Женщина для них - всё равно не человек.
Мы распрощались с Ашуром, и я пошла домой, обходя принаряженные семейства, идущие по Садовой из церкви, и думая, каким образом попасть к архитектору Климову. Причем, в ближайшее время.
Не надумала я ничего. Однако вторник всё изменил.
С утра поступил заказ на прорыв трубы. Ни о чём не ведая и ничего не предполагая, я направилась по указанному в заявке адресу. Знакомому адресу. Я только не могла вспомнить - откуда он мне известен. Но ничего. Пришла. Позвонила. Открывается дверь. И на пороге, в совершенно затрапезном виде, стоит знакомый мужчина. И опять же, не могу вспомнить - где его видела. Прямо, затмение какое-то.
И только когда начала трубу чинить, а мужчина задавать всяческие вопросы о том, что происходит и чем закончится, я сообразила: это ж препод по архитектуре! Он у нас три года назад на курсах лекции читал! Во как! Он меня не узнал, но я не сильно расстроилась - вид у меня весьма изменился с того времени. А когда он после заделки трубы подписался на договоре "Ар-р Климов С. А.", я догадалась, откуда мне известен этот адрес.
Пришлось соображать в условиях форс-мажора. Газетку со статьей предлагать. А потом на свидание соглашаться. В этот же день! Вечером! Невиданное дело! Я - и свидания! Сама себе удивилась. Наверно, от неожиданности всё произошло. Впрочем, Климов на записного сердцееда не походил никак. Женской руки в интерьере квартиры не ощущалось. Архитектор смущался, экал, беспорядочно крутил пальцами и волновался по непонятному поводу. Это несколько кружило голову, погружая меня в неизвестную, но приятную ситуацию. Возникали некие предчувствия, томление, и я себя непрерывно одергивала. Дескать, ну, чего ты расклеилась? О чём думаешь? О работе надо думать. О задании революционном. Познакомишь Климова с Ашуром, а дальше не твоя забота. Благо всё само собой случилось. Случайно.
Но всё равно. Стоило от правильных мыслей отвлечься, как тут же перед глазами вставал облик архитектора, когда он пытался застегнуть верхнюю пуговицу на рубашке и поправить отсутствующий галстук. Его чисто выбритое серьезное лицо, крепкие пальцы, привыкшие держать не только карандаш, но и магистериум.
Я трясла головой, бежала на вызовы, а сама всё переживала - какое платье надеть вечером на свидание, да какую шляпку. Бред полнейший! Правда, ведь?
В себя пришла только на Садовой, когда увидела бредущего в прострации Севастьяна Архиповича, занятого своими мыслями. Он опять меня спервоначалу не узнал. Ну, ещё б! В белом ажурном платье, в шляпке и с зонтиком, с французским макияжем, в самую меру, я выглядела сногсшибательно.
- Добрый вечер! - сказала я.
- Добрый день... - ответил Климов, и мы направились в "Метрополь".
Сделали заказ. Севастьяна Архиповича имел отсутствующий вид, словно мыслями он был далеко-далеко и только телом - здесь. Чего-то мне казалось, что на первом свидании с барышней мужички не так себя вести должны. Ну, там, пылать страстью, сыпать идиотскими комплиментами, предлагать заняться различными безумствами, обязательно напрашиваться на новые встречи. А он меня практически игнорировал. Разве что на реплики реагировал, одобрительно, но обще. И разговор не поддерживал. Обидно. Я возьми и спроси, какие у него проблемы.
И тут оказалось, что проблемы у него весьма специфические. Транспортные проблемы. Как говорится, на ловца и зверь бежит. Попросила официанта сегодняшнюю газетку принести, ашурское объявление нашла и Климову показала. Он сразу загорелся. По нему прям видно было, что он готов сорваться с места и бежать договариваться о доставке кирпичей на стройку. Только мое присутствие его и сдерживает. Ну, я быка за рога и взяла. Сказала, что никак не против прогуляться с ним по Садовой до Мучного переулка.
Не знаю, что он там себе подумал, но предложил руку, и мы чинно проследовали к транспортной конторе ассирийца. Благо, недалеко - не более версты. Я оказалось в некоторых раздерганных чувствах. С одной стороны, все планы осуществились, как задумано, без накладок и проволочек. Практически, естественным путем. Дескать, рука божия, всё такое. Но с другой стороны, за таким везением наверняка последует полоса неудач. И тут непонятно - что хуже. Чем больше радуешься, тем больше огорчаешься - известная сентенция.
Так и получилось. Нет, Севастьян Архипович с Ашуром о големах договорился. Что те ему кирпич из Рыбацкого доставят. И что использовать на время аренды он их сможет по своему усмотрению. Но со мной поругался. Вроде бы на пустом месте, а вроде - и нет. Я едва слёзы сдерживала, невнятицу несла. Что всё случайно, что помочь хотела, раз никто ему не помогает, и он всё сам и сам. Бред, в общем, если подумать. Ну, на кой он мне сдался? Подумаешь, не увидимся! Или увидимся, но неизвестно когда, что, впрочем, то же самое? Мужчина же! Они все такие! Козлы! Но в другое ухо шептало, что Климов другой, хороший. Что без него мне тоска смертная и жизни не будет.
От этого раздрая хотелось выть и чуть ли не в стенку головой биться. В расстроенных чувствах пошла на Троицкий мост - не ясно за чем. То ли топиться, то ли просто по привычке. А там уже Борис ждет и требует доложить о результатах. Я ему объяснила, что всё срослось, и план реализуется. В точности, как задумали. И что моя задача выполнена. А теперь я хочу побыть одна, и чтоб ко мне никто не лез ни с какими вопросами.
Борис немедленно ретировался, а я домой отправилась. Сказалась больной и на работу не вышла. И только в субботу сообразила, что наделала. Теракт он что такое? Стрельба или бомбы. В любом случае, случайные люди погибнуть могут. Стоит оно того? Ну, помрет губернатор. Поставят нового, который ещё больше гайки закрутит. Или с прежним ничего не случится - такое не раз бывало. Какая сверхзадача революционного действа? Правительство напугать? Заставить их обратить на нас внимание? Охранка и так хорошо работает. Берут бойцов ещё до того, как на теракт вышли. Кого казнят, кого в тюрьму или на каторгу. Наверняка, провокатор среди своих завелся. Заканчивать надо с революционной деятельностью. Погибнет Севастьян Архипович - не прощу себе этого.
Так что в субботу заявилась на работу. Сославшись на семейные обстоятельства, взяла расчет, как меня ни отговаривали, и отправилась на Троицкий мост, от которого меня уже воротило.
Подвицкий нервничал. Он совершенно не хотел слушать моих доводов. Говорил, что всё складывается удачно. Что они взорвут бомбу обязательно в тот момент, когда градоначальник прибудет, и лишних жертв не ожидается.
"Нет, - сказала я. - Только через мой труп".
И ничего им не оставалось, как меня изолировать. Попросту, запереть в одной из комнат конспиративной квартиры и выставить надзор. Надзор вели два человека. Женщина монашеского вида, исполнявшая роль прислуги и откликавшаяся на имя Аннушка, и Евгений Евгеньевич - хозяин. Судя по тонкому запаху, встретившему меня, едва открылась дверь, здесь находилась тайная динамитная мастерская. То есть, именно здесь, прямо сейчас, делалась бомба, от которой мог погибнуть Севастьян Архипович. Хорошее местечко для моего заточения они подобрали, ничего не скажешь.
Сначала я решила, что в благоприятный момент непременно сбегу. Как же иначе? В приключенческих книжках именно так и случалось. Но то ли решимости не хватало, то ли везения, то ли я просто была не приспособлена к жизни в заточении - ничего не получалось. Потом подумалось, что подорву их динамитную мастерскую и скроюсь. Но по зрелому размышлению поняла, что первая к праотцам отправлюсь, и больше этот вариант не рассматривала. С другой стороны, динамит можно было испортить, лишить его взрывчатых свойств. То есть, бомба не сработает, а метальщиков немедля заберут в полицию. Так тоже не хотелось - это граничило с предательством. В общем, куда ни кинь - всюду клин. Меня даже не запирали - я сама себя сдерживала.
Не помню, сколько просидела в прострации, не в силах что-либо сделать и как-то на события повлиять. Руки опустились. Дни проходили бессмысленной чередой, никак не откладываясь в памяти. И только явление Бориса привело меня в чувства.
Он ввалился в квартиру. Взбудораженный, присыпанный белесой пылью, со свежими царапинами на лице. Бросил шляпу Аннушке и рухнул прямо у входа, на сундук.
- Что? - спросил Евгений Евгеньевич.
- Взорвал, - Борис утер лицо, оставляя грязные полосы, смешанные с кровью.
- Как губернатор?
- Не было его в тот момент. Так взорвал. Не нести же бомбу обратно! - Подвицкий нервно рассмеялся, а я высунулась за дверь своей комнатки.
- И что же ты взорвал? - вкрадчиво поинтересовалась я.
- Дом новый, - откликнулся Борис. - Големов, наверно. Может, и рабочих зацепил, не знаю. Я уже уходил, когда взрыватель сработал. Всё равно царапнуло.
Подвицкий провел рукой по шее, ещё больше размазывая кровь.
- Ах ты, гад! - не удержалась я. - Каких рабочих?! Они-то в чём виноваты?! Мы же для их счастья стараемся! А ты их убивать! Гнида!
Я подскочила к Борису и влепила ему пощечину. Он мотнул головой, но даже не попытался защититься.
- Уйду я от вас! Хватит!
Борис, Аннушка и Евгений Евгеньевич молча смотрели, как я судорожно напяливала верхнюю одежду, надевала башмаки и направлялась к выходу. Подергала входную дверь. Та, разумеется, была заперта. Я требовательно посмотрела на Аннушку, которая держала ключ в ладонях. Она посмотрела на Подвицкого, и тот кивнул.
Аннушка поджала губы и отперла дверь.
Я выскочила на лестницу и помчалась вниз, что было сил. Выбежала к проезжей части, бешено замахала извозчику и скомандовала:
- На Садовую! Угол с Апраксиным! Быстро! Рубль плачу!
Извозчик засвистел, взмахнул вожжами и хлестнул лошадку.
- И-и-э-эх! Залётные!
И мы помчались.
Приехали, конечно, к шапочному разбору. Дым, пыль, мусор, осколки кирпичей по мостовой. Крики, плач. Место оцеплено. Полиция. Кареты скорой помощи отъезжают. Я зевак растолкала, пробилась к ограждению и чуть ли не носом ткнулась в форменный мундир.
- Барышня, вы куда? - осадил меня строгий голос полицейского.
- Туда! Я из конторы по эксплуатации жилищного фонда! - в этот момент я забыла, что оттуда уволилась.
- Вам там делать нечего! - безапелляционно возразил страж порядка. - Всё это в любой момент может рухнуть! Пожарные ещё людей ищут, под завалами.
- Нет, нет! Мне обязательно надо! Вы не понимаете! - перевела дух, чтобы внятно объяснить, чего, собственно, желаю. - Вы не знаете, что случилось с Севастьяном Архиповичем, архитектором этого дома?
Полицейский задумался и ответил:
- Не могу знать, барышня. Всех пострадавших в Александровскую больницу повезли. Туда отправляйтесь и спрашивайте.
Я слегка отступила и присмотрелась. К моменту взрыва строящийся дом имел уже два этажа из пяти, предусмотренных проектом. Одна из поперечных стен рухнула полностью, на двух примыкающих стенах остался лишь первый этаж. Мелкоразмерный кирпич просто разлетелся от взрыва, засыпав красным щебнем всё пространство вплоть до забора, легшего от взрывной волны. Если убрать мусор, то вполне можно заново отстроить рухнувшие части дома. Вот только кто пойдет? Часть рабочих пострадала, а остальные вполне резонно скажут, что на кой им сдалась такая опасная работа. Я поймала себя на мысли, что думаю совершенно не о том. Что перестала беспокоиться о Климове. Нашли его, не нашли? Как сильно пострадал, если нашли? Выживет ли? Всё это как-то отдалилось. Или я сама отрезала эти мысли от себя, чтобы не грохнуться в обморок от ужаса и хоть как-то здраво мыслить.
"Ладно, - сказала я себе. - В Александровскую, так в Александровскую. Узнаю, что с Севастьяном Архиповичем, а дальше будет видно".
В больницу мне жутко не хотелось. Не хотелось узнавать возможную страшную новость. Но пересилила себя. Выбралась из толпы, нашла того же извозчика, который вместе со всеми глазел на доблестную работу пожарных по разборке завалов, и приказала ехать. Он попытался возразить, но, посмотрев мне в лицо, осекся. Без лишних вопросов мы добрались до больницы, я расплатилась и вошла в приемный покой.
Вопреки ожиданиям, встретили меня терпимо. Даже несмотря на то, что я сразу стала качать права. Дескать, в какой палате лежит архитектор Климов и что с ним вообще случилось. Врач перенаправил меня к сестре, и та растолковала, что господин Климов, Севастьян Архипович, находится в операционной, где ему проводится срочная операция по поводу черепно-мозговой травмы.
- Это опасно? - обомлела я.
Сестра строго посмотрела на меня.
- Невозможно сказать. Всё зависит от множества условий. Тяжести травмы, повреждений собственно мозга, наличия в ране осколков черепа. Просто от самочувствия больного. Нужно подождать. Хирург вам достался хороший. Кстати, барышня, вы ему кто? Жена?
- Невеста, - брякнула я, чувствуя, что заливаюсь краской. Зачем я солгала? О чем думала, когда говорила? Бред!
- А-а-а, - сестра понимающе кивнула. - Тут неизвестно, сколько ждать, когда он очнется. Дня два, не меньше. Некоторые неделями в коме лежат, а потом ничего не помнят. Тогда им помощь близких требуется. Вот тогда, барышня, и приходите.
Я вышла в растерянности, совершенно не представляя, что делать дальше. Конечно, я надеялась, что Севастьян Архипович вскоре очнется. И что он узнает? Что дом, который он строил, разрушен? Это удар не только финансовый, но и по престижу. Дескать, вот вам новые технологии! Вот вам инновации! Нате, выкусите!
С другой стороны. Я, конечно, не архитектор. Но в строительстве понимаю. И никто не мешает мне применить собственные навыки для благого дела.
Я решилась и пошла к старым знакомым по конторе: к Васе и Феде.
На стройке, что расположилась на углу Садовой улицы и Апраксина переулка, находилось два сторожа и десятник, который в момент взрыва отлучился в ближайшую пивную. Я вошла и нагло заявила:
- От Севастьяна Архиповича я. Из больницы. Он поручил мне заняться тут во время его выздоровления. Восстановлением. Если что, я профессиональный инженер-алхимик, сотрудник конторы по эксплуатации жилищного фонда. Можете там справиться.
И показала десятники диплом об окончании высших курсов. Тот повертел бумагу в руках, потер между пальцев, приблизил к глазам казенную печать с орлом, чуть ли не понюхал и с сожалением отдал мне.
- Ну, барышня. Как говорится. На здоровьице. Чем же заниматься будете?
- Чем-чем? Восстановлением этой разрухи. За големов-то заплачено. Чё им простаивать-то? Они завалы разберут, а я, с помощью алхимических воздействий, верну дом к первоначальному состоянию. До момента взрыва.
Десятник поскреб затылок пятерней.
- Ну, ежели Севастьян Архипович сами так сказали...
- Сами, сами...
- ... То, стало быть, как говорится. Пожалуйста. Приступайте. Только с големами и их начальством сами общайтесь, прости господи.
"Резонно", - подумала я.
- Закатывай, - сказала Федору, выглянув из-за забора на улицу, и тот вкатил целую бочку магистериума. Вася тащил пульверизатор с ручным насосом.
Я оценивающе оглядела фронт работ, решая с какой стороны начать. По всему получалось, что идти надо от входа, где было меньше разрушений. Мысли о том "что я здесь делаю среди мужчин и големов?" я загнала подальше. Взялась работать - надо работать и доводить это дело до конца.
Удобнее перехватила штангу пульверизатора, кивнула Василию, чтоб равномерно качал магистериум, и пошла заливать стены и перекрытия. Надеясь, что все формулы выверила, посчитала точно и рука не дрогнет.
У ворот стоял десятник и, от изумления раскрыв рот, смотрел, как барышня в немарком платье разгуливает по стройке и льет куда ни попадя дорогущий раствор магистериума. Строит дом методом трансмутации. Ну, вот как-то так.
Поделом мне матушка говорила: "Что женщина захочет, то и будет".
Хочу построить дом - будет дом.
Хочу управлять големами - буду управлять.
Хочу выйти замуж - выйду замуж. За кого хочу, за того и выйду.