Аннотация: Рассказ, написанный на конкурс приуроченный к выходу игры Disciples 3 ещё в августе 2009-го. Не прошёл. Сейчас дошли руки вычитать и подрихтовать.
Да будет война
(по миру игры Disciples)
I pray my Lord to keep my reason clean
I pray my Lord to keep my old sword keen
I pray my Lord my prayer is my wing
I pray my Lord I have to die or win
-- Мой Лорд, дай мне силы сокрушить врагов Твоих. Мой Лорд, храни мой разум от мыслей нечистых. Мой Лорд, укажи мне путь среди бури...
Под величественными сводами собора царила тишина, нарушаемая едва слышным шёпотом молитвы. Утреннее солнце проникало сквозь витражи потоками света, раскрашивало мрамор стен цветными пятнами. Если дождаться полудня, солнце станет напротив огромного витража с ликом Всевышнего, что расположен точно над алтарём. Тогда весь храм заполнится горячим радужным сиянием, которое, по замыслу зодчих, призвано передать прихожанам хоть сотую часть истинного света Всевышнего.
У алтарного возвышения, скромно, в стороне, стоял, преклонив колено, человек в невзрачном сером плаще. Он был единственным посетителем собора в этот ранний час. Капюшон был низко надвинут на голову, и лицо человека скрывала тень. Судя по тому, что человек преклонил только одно колено, в нём можно было предположить солдата или же отпрыска знатной фамилии. Впрочем, для чего честному воину или дворянину скрывать своё лицо в храме?..
Распахнулись ворота собора, и в портал вошёл рыцарь в полном облачении. Он прошёл по ковровой дорожке, гремя посеребрёнными латами и снимая шлем на ходу. Белый плащ за его спиной искрился узорами золотых нитей. Рыцарь остановился прямо напротив алтаря и с лязгом опустился на колено, удерживая свой шлем под мышкой. Он поднял голову к лику Всевышнего и стал молиться в полный голос, ничего не стесняясь и не заботясь о стеснении окружающих. Благословенной тишине под сводами собора пришёл конец.
Человек в сером плаще тяжело вздохнул и поспешил завершить свою молитву:
-- Мой Лорд, позволь мне вершить суд от твоего имени. Мой Лорд, даруй мне победу иль обреки на гибель...
Человек поднялся на ноги и прошёл к небольшой двери в одном из тёмных углов собора. Там всё время его молитвы неподвижно стоял монах в тёмно-синей рясе с багровым поясом. Монах распахнул дверь и жестом пригласил человека пройти. Тот на секунду остановился и проговорил:
-- Благодарю тебя, Силентиус. Благословение Всевышнего тебе и твоим братьям.
Не дожидаясь ответа, человек в сером плаще прошёл в дверь и сразу растворился в темноте коридора. Брат Силентиус только успел кивнуть ему в ответ, а затем и сам поспешил следом.
Силентиус не зря получил своё имя: ему вырвали язык по приговору о лжесвидетельствовании в те времена, когда он ещё жил в миру. Всевышний безгранично милосерден и готов принять в свои объятия всякого грешника, что сможет искренне раскаяться и дать обет следовать воле Его.
Let there be war for justice
Let there be war for honour
Let there be war for vengeance
Let there be war for power
-- Сколько ещё можно ждать?! Я теряю терпение!
Гневный голос грохотал в тёмных галереях пещеры, путался в лесе сталактитов, распугивал слепую рыбу в прозрачной подземной реке. Голос полный силы и злобы, голос существа, рождённого убивать.
Тусклый свет пары факелов не мог разогнать тьму большого мрачного зала, тьма пряталась в далёких углах и проходах в смежные галереи. Лицом к одному из таких проходов и был обращён демон. Он сидел, кутаясь в грязно-багровый плащ, на уступе неровного пола пещеры. Его чёрную чешую пересекали множество шрамов, вместо левого рога, потерянного в битве, изо лба вырастал зазубренный клинок. Перед демоном стоял импровизированный стол, сложенный из плоских каменных глыб, на котором лежали письменные принадлежности и пара листов пергамента. Вокруг стола беспрерывно суетился бес-секретарь, то и дело переставляя предметы на столе своими тоненькими ручками и вертя по сторонам огромной шишковатой головой.
-- Если мне позволит ваша милость, - прощебетал бес тоненьким голоском, - у нас особая миссия, порученная непосредственно Властелином. И исход её никак не может зависеть от нашего терпения.
Бес подвинул чернильницу чуть ближе к центру стола.
-- Если ты не прекратишь метаться, я разрублю тебя надвое, - спокойно проговорил демон и положил руку на эфес своего меча.
-- Сию секунду, - взвизгнул бес и вернул чернильницу на прежнее место. - Больше не мечусь.
Он убрал руки от стола и стоял теперь на месте, не прекращая однако размахивать хвостом.
Демон тяжело вздохнул и снял ладонь с эфеса. Он совершенно не понимал, отчего именно ему поручили участвовать в этой встрече, ему, генералу, командиру пятого легиона, а не кому-то из пройдох тайной службы Преисподней. Ему было по душе вести легионы в бой, рвать на куски плоть ненавистных врагов, а не мёрзнуть в этой треклятой пещере, дожидаясь какого-то сумасшедшего.
-- Почему именно я...
Бес закатил глаза и улыбнулся.
-- Потому, что глава тайной службы собственнолично готовит наверху будущее предприятие и не может присутствовать здесь... - он помолчал немного, дожидаясь пока демон раскроет рот, чтобы задать следующий вопрос. И предвосхитил его - А его подчинённые не имеют полномочий заключать соглашения от имени Властелина.
-- Проклятье...
I pray my Lord to let me drink my wine
I pray my Lord to save me if I die
I pray my Lord before I end my life
I pray my Lord to let my starshine bright
В дверь постучали.
Пожилая сутулая женщина с худым лицом, но довольно крупным животом, шаркая пошла открывать. Она сдвинула засов и приоткрыла дверь.
-- Вечер добрый, - донеслось из темноты за дверью. - Можно войти?
-- Добрый, - ответила женщина недоверчиво, но дверь перед гостем распахнула.
Человек переступил порог и широко улыбнулся.
-- Какая добрая хата! Давненько я не бывал в крестьянском доме без приказу.
По совести говоря, дом был не таким уж и добрым. Большая печь, занимавшая треть единственной комнаты дома, дала несколько трещин, штукатурка с неё кое-где отвалилась, обнажив щербатые кирпичи. Света от единственной лучины на столе было недостаточно, чтобы разглядеть мелкие детали обстановки. Пара лавок, большой стол да изобилие сушёных трав, собранных в пучки под потолком - вот всё, что мог бы сказать случайный гость об интерьере этого дома.
Женщина прикрыла дверь и начала свои расспросы:
-- А ты кто таков, сынок? Откуда идёшь, и отчего ко мне пожаловал?
-- Я, мать, службу военную кончил. Десять годков в казарме обретался с сотней таких же горемык. Ох и заскучал я по домашней-то обстановке! - служивый достал из-под своего плаща дорожный мешок и бросил на пол к стене.
-- А чем тебе мой дом приглянулся?
-- Так ничем особым и не приглянулся, просто он первый по пути. А бродить по деревне ночью неохота мне... - человек помолчал немного, посмотрел женщине в глаза. - Да ты не бойся, мать, у меня монеты найдутся. Отсыплю тебе малость, коль накормишь и постелешь вот тут на лавке. А?
Женщина пробурчала что-то под нос и махнула рукой.
-- Ладно, оставайся, - решила она и задвинула засов на двери. - Плащ свой скидывай и садись к столу, похлёбка скоро подоспеет.
-- Это я удачно, к похлёбке-то, - заулыбался служивый и сбросил плащ.
Человек аккуратно свернул свой серый плащ и положил его на лавку, рядом прислонил ножны с коротким мечом. Оставшись в чёрной кожаной куртке, штанах и невысоких сапогах, служивый присел к столу.
Женщина неспешно подошла к печи и сняла заслонку. Стало заметно светлее. Теперь можно было заметить, что в доме довольно грязно. Пол покрывал слой песка и какого-то растительного мусора, по углам разрослась паутина.
-- А ты, мать, чем живёшь? Неужто сама землю пашешь?
-- Какую там землю, сынок, травами я живу. Вишь, сколько висят. Богатство моё. Кому от кашля отвар, кому от поносу. Они меня и кормят, травки-то.
Хозяйка налила гостю похлёбки. Поставила на стол грубую глиняную миску, вложила деревянную ложку. Дала кусок чуть чёрствого хлеба.
-- Кушай, сынок. На здоровье.
Служивый склонился над миской и вдохнул аромат.
-- Ах, какой славный супец! М-м-м...
Он взял ложку и стал помешивать похлёбку, улыбаясь своим мыслям.
-- Кушай, сынок, кушай...
Let there be war for truth lost
Let there be war for homeland
Let there be war for true laws
Let there be war without end
-- Так как, говоришь, зовут этого сумасшедшего?
-- Со всем моим уважением, генерал, нельзя называть нашего переговорщика сумасшедшим, - вкрадчиво проговорил бес-секретарь.
-- Имя! - рявкнул демон.
-- Говорящий-с-костями, - пискнул бес.
Демон приложил ладонь ко лбу и медленно провёл ею вниз по всему лицу. Ощутил пальцами каждую морщинку, прорезанную ненавистью и злобой, каждый шрам, полученный в боях.
-- Почему не Говорящий-с-дерьмом?.. - устало прошептал он.
-- Помните, это предприятие самой высокой ответственности, и нам... - бес осёкся. - Кто-то идёт. Да, это он!
Бес не смог устоять на месте и снова принялся бегать вокруг стола, передвигая на нём предметы.
-- Ну, наконец-то... - протянул демон.
В глубине тёмной галереи показался огонёк факела. Он то исчезал, то снова появлялся, не спеша продвигался вперёд, становился ярче. Наконец в подземный зал вошёл тощий человек небольшого роста, одетый в совершенно чёрный балахон. Волосы на его голове росли клочками и некоторые из этих клочков казались совершенно седыми. Глаза были широко раскрыты, а их стеклянный блеск наводил на мысли о безумии. Довершал картину факел, сделанный из бедренной кости человека.
-- Добро пожаловать в наше скромное убежище, - запищал бес. - Пожалуйста, присаживайтесь, - он указал на камень с плоским верхом, уложенный по другую сторону стола от демона.
Демон смерил человека взглядом. И вот это бледное тщедушное существо он ждал здесь весь день, вот с этим бледным существом ему придётся вести переговоры, просить его о чём-то?
- Меня зовут Говорящий-с-костями, я представляю здесь волю Мортис, -- произнёс человек, занимая своё место за столом и передавая свой факел секретарю.
Пахло от Говорящего-с-костями влажной землёй и гнилью.
- Моё имя Огрезен, я генерал пятого легиона Преисподней, -- с чувством превосходства представился демон.
На несколько секунд воцарилось молчание. Было видно, что никому из переговорщиков не особо хочется эти переговоры вести. Будь их воля, они бы сейчас находились далеко от этой пещеры и друг от друга.
Глаза беса бегали из стороны в сторону, а хвост мелко дрожал. Он головой отвечал за исход этой встречи и должен был сейчас что-то сделать, чтобы направить её ход к благополучному завершению.
- Господин Говорящий-с-костями, вы помните, о чём шла речь в том письме? -- спросил бес дрожащим голоском.
Некромант кивнул.
- И вы можете нам предоставить то, о чём там говорится?
Снова кивок.
- Покажи, -- потребовал демон.
Говорящий-с-костями секунду помедлил, а после запустил руку за полу своего балахона. Оттуда он достал небольшой холщовый мешок, крепко перевязанный бечёвкой. Некромант раскрыл мешок и поставил на стол маленькую стеклянную бутылочку, заполненную зелёной жидкостью под самую пробку.
- Эссенция чумы. Чистейшая.
I pray my Lord to let come true my dream
I pray my Lord to make me fast as wind
I pray my Lord to keep my old sword keen
I pray my Lord I have to die or win
Служивый помешивал горячую похлёбку, подгребал со дна к поверхности, будто стараясь зачерпнуть погуще. Причмокивал, глотал слюну и улыбался.
- Хорош супец, -- снова сказал служивый, а потом резко подхватил миску с похлёбкой и метнул её в лицо хозяйке.
Женщина увернулась от летящей миски, но волна горячей похлёбки окатила её лицо. Она вскрикнула, упала на пол и откатилась подальше от гостя. И тут же вскочила на ноги.
Мужчина стоял по другую сторону стола. Куртка его была распахнута, в правой руке он держал кинжал, а в левой -- маленький бумажный свёрток. На лице его читалась жёсткость и сосредоточенность, готовность к любым сюрпризам. Он сделал шаг к печи и бросил свёрток в печь.
В печи затрещало, вспыхнуло пламя. Запахло ладаном.
Хозяйка закричала во всё горло. Кричала она так, как не кричал в этом мире никто. Вся деревня слышала этот вопль, и волосы шевелились на головах разбуженных крестьян. Её рот раскрылся неестественно широко и извергал потоки ненависти, ужаса, боли. Одним только звуком. Казалось, весь мир проваливается в эту бездонную глотку, окаймлённую двумя рядами гнилых зубов.
На гостя с потолка посыпались пауки, сплошным дождём. От мелких, размером с ноготь, до крупных -- с пол-ладони. Налетела туча мух, оводов, комаров. От печи к сапогам гостя потянулся сплошной поток тараканов. Насекомые забирались под одежду, лезли в глаза, нос, уши и жалили, непрерывно жалили...
Женщина перестала кричать. Она подпрыгнула почти на высоту своего роста и сорвала с потолка один из пучков сушёных трав. Бросила его в печь. В печи снова затрещало, пламя окрасилось зелёным цветом, запах ладана сменился тяжёлой душной гарью.
Человек присел на корточки, уже полностью скрытый под слоем копошащихся насекомых. Он замер на мгновение и развёл руки в стороны. Яркая искра вспыхнула на его груди, волна огня за секунду прошла по его всему телу, сжигая, обугливая тысячи копошащихся тварей.
Гость поднялся на ноги, весь испещрённый крошечными укусами, в крови, обсыпанный хитиновым пеплом.
- Отдайся в руки правосудия небесного! -- прокричал он, принимая боевую стойку с кинжалом наизготовку.
Хозяйка завопила снова:
- Сдо-охни-и-и!!!
Кочерга, прихват, ножи, всё железо, какое только было в доме, полетело в гостя. Он только успевал уворачиваться и приседать. Пролетавшая кочерга задела плечо, разорвала куртку и оставила на коже глубокий порез.
Полетел котёл с похлёбкой. Прямо с огня, разбрасывая искры и волны кипящей жижи.
Человек отскочил в сторону насколько мог. Успел. Котёл пролетел мимо, врезался в дверь и вышиб её напрочь.
Когда гость снова поднялся на ноги, хозяйка стояла напротив с его мечом в руках. Только сейчас по клинку этого меча лилось пламя. Алые языки появлялись у крестовины и поднимались по лезвию, срываясь, в конце концов, с острия.
- Вот и пришёл твой час, пёс Всевышнего, -- произнесла женщина глухим шипящим голосом, будто пересыпался песок в часах неизбежности.
- Посмотрим...
Она атаковала первой. Рубящий удар сверху. Он отклонился в сторону и принял удар на свой кинжал. Сил едва хватило, чтобы удержать клинок. Острие приблизилось к самому лицу, и пламя опалило брови.
Второй удар снова сверху, только с другой стороны. В этот раз блок удался лучше. Получилось отвести меч в сторону и прижать к печи. Потом - толчок ногой в живот. Женщина отступает на шаг назад, а меч падает на пол. На его клинке уже нет огня - только маслянистая копоть на стали.
Гость делает шаг вслед за хозяйкой и вгоняет свой кинжал в её выпирающий живот. Она только хохочет ему в лицо, не обращая внимания на удар. Весь клинок кинжала торчит из её спины. Целиком. Он прошёл насквозь не оставив даже царапины.
Женщина взяла гостя обеими руками и швырнула в угол, словно мешок с сеном. От удара человек на мгновение потерял сознание и успел мысленно подготовиться к встрече со Всевышним.
Хозяйка тем временем метнулась к выбитой двери. Но во дворе уже виднелись огни факелов, отблески посеребренных клинков и широкополые шляпы инквизиторов.
Ведьма взвыла и развернулась в другую сторону. В один прыжок она оказалась у противоположной стены, где, не медля ни секунды, бросилась в окно...
Let there be war for ever
Let there be war for lifetime
Let there be war for Heaven
Goddamn an eye for an eye
Бес-секретарь взвизгнул от радости. Содержимое бутылочки, казалось, светилось само по себе, завораживало этим смертоносным фосфорным свечением.
- Этого хватит, чтобы убить половину Империи, -- произнёс Говорящий-с-костями и широко улыбнулся. Против ожидания зубы у него оказались идеальными, белые и ровные, не в пример убогой шевелюре.
- Прочтите текст договора, господин, -- напомнил бес. -- И давайте приступим к подписанию.
Говорящий-с-костями взял лист пергамента и пробежал его глазами. Поднял взгляд на Огрезена, затем посмотрел на беса.
- Мне нужно спросить позволения моей госпожи.
Говорящий-с-костями снова запустил руку в балахон и извлёк оттуда маленький кожаный мешочек. Он развязал его и высыпал на ладонь с десяток костей фаланг пальцев.
Некромант покатал костяшки на ладони, пошептал что-то над ними и бросил на стол. Затем он долго разглядывал, как легли кости. После чего Говорящий-с-костями сказал:
- Моя госпожа готова пойти на это соглашение, но с дополнительными условиями.
- Какие ещё условия? -- недовольно поинтересовался демон.
- Во-первых, вы не будете предавать огню тела убитых. Во-вторых, моей госпоже переходит десятая часть захваченных вами земель, но только та, которую она сама выберет.
Огрезен покосился на беса. Тот часто-часто закивал.
- Ну, с землями всё понятно, -- начал демон, -- но насчёт тел... Наши гончие всегда голодны.
- Пустяки, -- успокоил его некромант, снова улыбнувшись, -- нам будет достаточно и костей.
Только когда он подписывал договор своей чёрной кровью, Огрезен осознал причину, по которой именно ему поручили встречу с некромантом. Понимание это повергло генерала в самое глубокое отчаянье, которое он только мог себе вообразить.
Кто бы мог поверить слову главы тайной службы, этого пройдохи Малага. Его слово стоит меньше, чем клятвы грешника, осуждённого на вечные пытки. А вот Огрезен, прославленный генерал, воин, для которого понятие чести ещё не затерялось между выгодой и капризом, он мог внушать доверие. Его подпись на договоре давала какие-то гарантии.
Отсюда получалось два невесёлых вывода. Первый: Бетрезен хочет, чтобы Мортис верила в выполнение условий договора. Второй: Бетрезен нарушит договор, а его, Огрезена, сделают козлом отпущения, объявят изменником и уничтожат безжалостно и незамедлительно. Именно потому, что слово "честь" для него всё ещё что-то значит.
Но, даже предаваясь этим невесёлым размышлениям, Огрезен продолжал подписывать договор. Словно в тумане рука его двигалась над пергаментом, и перо выводило чёрные буквы. Он не мог предать своего господина. Не мог, даже когда тот предавал его.
Icallmyhordes
I call them all
I know they want
To support my Holy war
- Идея оставить нас под окном с сетью была просто великолепной! Она попалась, как кролик!
- Мартин, перестань молоть языком и обработай мне рану.
Инквизитор Стефан Худ сидел на лавке в злополучном доме голый по пояс. По нему было хорошо видно, насколько опасны могут быть на первый взгляд безобидные насекомые. Сотни укусов покрывали тело непрерывным слоем. Теперь они распухли, и кожа казалась сплошной раной.
- Чем это она? -- спросил Мартин, ученик Стефана. -- Мечом?
- Кочергой.
- Ого...
Мартин накладывал повязку на рану от кочерги, а где-то во дворе громко стонала обессилившая уже ведьма. Она лежала на грязном полу зарешёченной повозки, стянутая по рукам и ногам крепкими кожаными ремнями. За повозкой неотрывно следили двое инквизиторов, готовые в любой момент броситься на ведьму и изрубить на куски своими посеребренными мечами.
- Мартин, скажи, что странного ты увидел в этой ведьме и во всех обстоятельствах сегодняшнего дела? -- Стефан сейчас не только проверял урок, усвоенный, Мартином, но и пытался свести свои догадки в систему, услышать подтверждение своим мыслям.
- Ну, -- начал Мартин, -- первое -- это внешность. Со слов селян, ведьма эта должна быть совсем тощей, а у неё внушительный живот, будто она на сносях. Второе -- то, что она вас так просто впустила, не почуяв подвоха, -- Мартин помолчал, подбирая слова. -- Ну и третье -- то, что она извела в деревне не только всех собак, но и всех кошек, что странно, потому как к кошкам ведьмы обычно благосклонны.
- А крыс ты здесь где-нибудь видел?
- Нет.
- Вот и я не видел, -- задумчиво проговорил Стефан. -- А ведь они должны были на меня здесь нападать...
- И ещё, -- продолжал инквизитор, -- она бросила в котёл цельные корневища сон-травы, вместо того, чтобы добавить настоя. Их было трудно не заметить. Ошибка дилетанта или просто случайность?.. Вместе с тем, она довольно сильна физически и может управлять железом.
- Как-то очень уж много случайностей, -- заметил Мартин.
Во дворе послышались шаги и в светлеющем уже дверном проёме появился барон Де Гриз. Аристократ бы одет в серый охотничий костюм и, широко улыбаясь, направлялся к Стефану.
- Прекрасная работа, мастер Худ, -- начал барон и поднёс руку, чтобы похлопать Стефана по плечу, но вовремя остановился, разглядев многочисленные раны на его коже. -- Я восхищён вашим мастерством, и передам это восхищение в столицу, в самые уши великого инквизитора.
- Не стоит себя утруждать, ваша милость. Я - лишь преданный слуга Всевышнего, не более.
- Нет-нет, -- возразил Де Гриз, -- я считаю, что такая виртуозная работа должна быть щедро вознаграждена. Я отдам распоряжение моему казначею, и он выдаст вам двести золотых в качестве моей личной благодарности. А это исчадие преисподней проведёт остаток своих дней в пыточной камере.
- Пыточной? -- с тревогой в голосе спросил Стефан. -- Где именно?
Казалось, барон был удивлён этому неожиданному беспокойству инквизитора и чрезмерной заботой о судьбе схваченной им ведьмы.
- Конечно в Сильверии, там служат настоящие мастера своего дела.
Инквизитор встал со скамьи, несмотря на то, что ученик ещё не закончил перевязывать его рану.
- Этого делать нельзя, -- начал он, глядя барону прямо в глаза. -- Некоторые обстоятельства, связанные с этой ведьмой, заставляют нас считать, что она представляет опасность.
- Какую опасность? -- удивился Де Гриз.
- Пока не знаю, ваша светлость. Но опасность есть, без сомнений. Эту ведьму нужно сжечь здесь же на рассвете. Я настаиваю.
- Ты отличный инквизитор, мастер Худ, но ты был бы скверным полководцем, -- надменно проговорил барон. -- Проклятые что-то готовят, об этом нам сообщили уже многие шпионы, а эта ведьма может обладать ценными сведеньями. Нам нужно заставить её говорить.
- Вы не понимаете, -- Стефан отчаянно пытался переубедить барона, -- Она несёт угрозу для всего города. Я уверен, её следует сжечь немедля. Приведя её в Сильверию, вы подвергнете опасности весь город...
- И спасём всю Империю, -- оборвал его Де Гриз. -- Довольно об этой ведьме. Работа инквизитора в отношении неё выполнена, осталась лишь работа для палача.
С этими словами барон развернулся и пошёл к выходу, ступая по грязному полу, залитому отравленной похлёбкой и усыпанному обугленными насекомыми.
Инквизитор Стефан Худ ещё долго смотрел ему вслед, совершенно не слыша, что говорил его ученик.
I pray my Lord
To bless my life
To bless my sword
My war an eye for an eye
Её уложили на стол, насквозь пропитанный кровью, с глубокими царапинами и аккуратными отверстиями в досках. Её руки и ноги привязали к столу ремнями так, что они тут же онемели. С неё грубо сорвали одежду.
А ведьма тихо смеялась.
- Рассказывай всё, чего знаешь, -- начал палач, доставая из огня раскалённый докрасна железный прут.
- Я знаю, -- мягко произнесла ведьма, -- что все вы скоро умрёте.
И она захохотала, извиваясь всем телом, выгибаясь, мечась по сторонам, насколько позволяли её ремни. Палач приложил раскалённый прут к её ступне. Зашипела сжигаемая кожа, от обожжённой ступни пошёл дымок. Но ведьма не прекратила смеяться.
Слюна брызгами летела у неё изо рта, стекала пенными струйками по щекам. Седые волосы разметались по чёрным доскам. Кожа на огромном животе ведьмы колыхалась, шла волнами, что-то двигалось там, внутри. Что-то било в кожу живота, что-то пыталось выбраться наружу.
- П-прекрати... - проговорил палач почти шёпотом. Ледяной пот выступил на его спине, дыхание сбилось. Через его умелые руки прошли десятки, если не сотни, осуждённых, но здесь и его выдержка дала слабину. Такую одержимость он видел впервые.
Глаза ведьмы были широко раскрыты, кожаные ремни скрипели и стонали, едва удерживая её на столе. Живот раздулся, как жабий пузырь, и раскачивался из стороны в сторону, увлекая за собой всё тело ведьмы.
Палач опомнился и занёс железный прут для удара, нацелившись в бедренную кость.
Но тут кожа живота не выдержала. Из разрыва показалась крысиная голова, мокрая с красными злыми глазками. Крыса секунду оглядывалась по сторонам, а потом выскочила из живота бьющейся в конвульсиях ведьмы, пробежала по её ноге и спрыгнула на пол. Вторая, третья. По меньшей мере, дюжина крыс помещалась в животе этой старухи. И теперь они одна за другой сыпались на пол, разбегались по коридорам, забирались в решётки канализации. А ведьма хохотала, несмотря на огромную дыру в животе и вывалившиеся из неё внутренности.
Одержимые грызуны рыскали по тюремным подвалам, передавая эстафету чумы своим городским собратьям, а смех обезумевшей ведьмы ещё долго разносился по подземельям обречённого города.
(в качестве эпиграфов использован текст песни "An eye for an eye" группы Gods Tower)