Эдвард в лучах солнца выглядел просто шокирующе. Несмотря на то, что я смотрела на него уже несколько часов, я никак не могла привыкнуть к его виду. Его кожа, белая, несмотря на легкий румянец от вчерашней охоты, сияла в буквальном смысле слова, будто горсти бриллиантовой крошки рассыпались по ее поверхности. Он лежал на траве, совершенно неподвижный, рубашка распахнута на будто изваянной скульптором, сверкающей груди, искрящиеся руки обнажены. Его перламутровые, бледно-лиловые веки были сомкнуты, хотя он, конечно же, не спал. Совершенная статуя, высеченная из неизвестного камня, гладкого, подобно мрамору, переливающегося, словно кристалл.
Время от времени, его губы начинали двигаться, так быстро, что казалось, они дрожат. Но когда я спросила его об этом, он ответил, что просто поет. Слишком тихо, чтобы я могла услышать.
Я тоже наслаждалась солнцем, хотя воздух не был достаточно сухим, на мой вкус. Я бы тоже хотела лечь спиной на траву, как лежал Эдвард, и позволить солнце обогреть мое лицо. Но продолжала сидеть, обхватив руками колени, и оперев на них подбородок, не в силах отвести от него глаз. Ветерок был ласковым, играл моими волосами, и ерошил траву, которая мягко колыхалась вокруг него, неподвижного, как изваяние.
Поляна, сначала показавшаяся мне такой восхитительно прекрасной, блекла, перед его великолепием. Осторожно, опасаясь, как всегда, даже теперь, что он исчезнет, словно мираж, слишком прекрасный, чтобы быть реальным... осторожно, я протянула палец, и провела им по тыльной стороне его переливающейся блеском руки, по той ее части, которая находилась в пределах моей досягаемости. Я снова изумлялась восхитительной текстуре его кожи, гладкой, словно атлас, прохладной, будто камень. Когда я подняла глаза, оказалось, что его веки распахнуты, и он наблюдает за мной. Сегодня зрачки были цвета виски, светлее и теплее после недавней охоты. Мимолетная улыбка изогнула кончики его безупречных губ.
- Не боишься меня? - шутливо спросил он, но в его тихом голосе послышалось искреннее любопытство.
- Не более, чем обычно.
Он улыбнулся шире, белые зубы сверкнули на солнце.
Я слегка подалась чуть ближе, теперь осмелившись кончиками всех пальцев осторожно провести по его предплечью. Пальцы дрожали, и я понимала, что он тоже это заметит.
- Ты не против? - спросила я, так как он снова опустил ресницы.
- Нет, - ответил он, не открывая глаз. - Ты себе представить не можешь это ощущение.
Он вздохнул. Я легонько провела пальцами по рельефным мускулам его руки, проследила путь еле заметных голубоватых вен на внутренней стороне сгиба его локтя. Другой рукой я потянулась, чтобы перевернуть его ладонь. Он понял, что я хочу сделать, и перевернул ее сам - очередное ослепляюще быстрое, дезориентирующее движение. Я вздрогнула, мои пальцы на мгновение замерли на его коже.
- Извини, - пробормотал он. Я взглянула ему в лицо как раз вовремя, чтобы заметить, как золотистые глаза снова прикрылись. - Мне слишком просто быть с тобой самим собой.
Я подняла его руку, повернув ее так, чтобы мне было видно, как солнечные лучи иголочками мечутся в его ладони. Я поднесла ее поближе к лицу, чтобы рассмотреть поры и трещинки на его коже.
- Скажи мне, о чем ты думаешь, - попросил он меня шепотом. Его глаза не отрываясь наблюдали за мной, внезапно напрягшись. - Мне это, все еще, так странно - не знать наверняка.
- Ты знаешь, мы, - ну, все остальные - большую часть времени не знаем наверняка мысли окружающих.
- Тяжелая у вас жизнь, - мне показалось, или я услышала намек на сожаление в его голосе? - Но ты мне не ответила.
- Я думала о том, что мне хотелось бы прочесть твои мысли... - я помедлила.
- И?
- И еще я хотела поверить, наконец, что ты реален. И еще я хотела перестать бояться.
- Я не хочу, чтобы ты боялась, - его голос звучал еле слышно. Я поняла, что он не мог искренне сказать, что мне не нужно его бояться, что бояться совершенно нечего.
- Ну, ты подумал не совсем о том страхе, который я имела ввиду. Хотя, и о нем мне, безусловно, стоит задуматься.
Неуловимо быстро, быстрее, чем я смогла проследить за движением, он приподнялся на полкорпуса, оперевшись на правую руку. Левая все еще была в моих ладонях. Его ангельское лицо теперь оказалось всего в нескольких сантиметрах от моего. Я могла невольно - должна была - отстраниться от его неожиданного приближения, но я не смогла пошевелиться. Его золотистые глаза просто заворожили меня.
- Тогда чего же ты боишься? - пристально глядя на меня, спросил он.
Но мой язык онемел. Как уже было однажды, в тот первый раз, я почувствовала его прохладное дыхание на своем лице. Такое сладкое и восхитительное... от аромата, рот у меня наполнился слюной. Со мной подобного никогда не происходило. Инстинктивно и не подумав, я потянулась к нему еще ближе, вдыхая изумительный запах.
И тут же он отшатнулся, вырвав руку из моих ладоней. За то время, которое мне потребовалось, чтобы сфокусировать взгляд, он оказался в десяти метрах от меня, на краю нашей маленькой поляны, в густой тени громадной раскидистой ели. Эдвард пристально смотрел на меня, глаза в сумраке леса казались совсем темными, а выражение лица невозможно было прочесть. Мое лицо исказилось от боли и шока, а опустевшие ладони горели.
- Про... прости меня... Эдвард, - прошептала я, понимая, что он услышит.
- Дай мне минутку, - отозвался он, тоже на пределе слышимости моих, не таких чувствительных, ушей.
Через десять невероятно долгих секунд, он подошел ко мне, очень медленно для него. В нескольких шагах от меня, он остановился, и грациозно опустился на землю, скрестив ноги по-турецки. Внимательные глаза не отпускали мои ни на секунду. Он дважды глубоко вздохнул, и извиняющаяся улыбка тронула его губы.
- Мне так безумно жаль, - теперь пришла его очередь говорить несмело. - Ты поймешь, если я скажу тебе, что я всего лишь человек?
Я кивнула, все еще не оправившись, не в состоянии улыбнуться его шутке. Адреналин толчками пульсировал в моих венах, но ощущение опасности постепенно рассеивалось. Он обонял это с того места, где сидел. Улыбка постепенно стала насмешливой.
- Я самый лучший хищник в мире, не правда ли? Все, что есть во мне, притягивает тебя - мой голос, мое лицо, даже мой запах. Будто мне нужно хоть что-то из этого!
Внезапно, Эдвард вскочил на ноги, резко рванулся, и исчез из вида, за долю мгновения очутившись под тем же деревом, где стоял несколько минут назад, на другом конце поляны.
- Как будто, ты смогла бы обогнать меня, - горько рассмеялся он.
Он поднял руку, и, с оглушительным треском, без малейшего намека на усилие, отломил нижнюю ветку полуметром в диаметре от ствола ели. Секунду подержав ее на весу одной рукой, он швырнул толстенную ветвь с ошеломительной скоростью в другое огромное дерево, которое сотряслось и задрожало от удара.
И тут же он оказался прямо передо мной, всего лишь в двух шагах, неподвижный, словно высеченный из камня.
- Как будто, ты смогла бы побороть меня, - нежно произнес он.
Я сидела не шевелясь, сейчас боясь его куда больше, чем когда-либо. Я никогда не видела его таким - полностью сорвавшим тщательно поддерживаемую маску. Никогда еще он не был менее человеком на моих глазах... и никогда еще не был столь прекрасен. С мертвенно-бледным лицом, расширившимися зрачками, я сидела, как птичка, загипнотизированная удавом.
Его прекрасные глаза просто светились от восторга, охватившего его при демонстрации своих способностей. Но с каждым мгновением, они тускнели. Выражение его лица, постепенно, сменилось маской древней печали.
- Не бойся, - пробормотал он, его бархатный голос, не зависимо от его желания, звучал пленительно. - Я обещаю... - Он помедлил, - Нет, я клянусь, что никогда не причиню тебе вреда.
Казалось, что он пытается убедить в этом скорее себя, чем меня.
- Не бойся, - снова прошептал он, подходя ближе, с преувеличенной медлительностью, и аккуратно садясь, нарочито контролируя неторопливость своих движений, пока наши лица не оказались на одном уровне, всего лишь нескольких десятках сантиметров друг от друга.
- Пожалуйста, прости меня, - официальным тоном произнес он. - Я могу себя контролировать. Ты просто застала меня врасплох. Но с этого момента, я буду вести себя наилучшим образом.
Он ждал ответа, но говорить я все еще не могла.
- Я сегодня не голоден, честное слово, - подмигнул он мне.
Я не могла не рассмеяться этому заявлению, хотя смех получился еще тот - нервный и со всхлипом.
- С тобой все в порядке? - ласково спросил Эдвард, медленно и осторожно протягивая свою мраморную руку ко мне, возвращая свою ладонь в мои ладони.
Я посмотрела на его гладкую, холодную руку, а затем в его глаза. В них читалась нежность и раскаяние. Я опустила взгляд на его кисть, и невольно, снова, повела пальцем по линиям. Подняв ресницы, я робко улыбнулась.
Его ответная улыбка была ослепительной.
- Итак, на чем мы остановились, прежде, чем я повел себя столь грубо? - спросил он, строя предложение так, как говорили, наверное, в прошлом веке, и в то же время, придавая мягкости фразе.
- Честное слово, не помню.
Он улыбнулся, но выглядел пристыженным.
- По-моему, мы говорили о том, почему ты испытываешь страх, помимо очевидных причин.
- Да, точно.
- Итак?
Я молча смотрела на его руку, и тихонько водила пальцем по гладкой, сверкающей коже. Прошла минута, затем другая.
- Как же я легко раздражаюсь, - вздохнул он. Я заглянула ему в глаза, внезапно поняв, что все происходящее для него так же ново, как и для меня. Несмотря на все прожитые им годы - невероятный срок - и весь опыт, который он имел, ему тоже было непросто. Эта мысль придала мне смелости.
- Я боялась... того, что, опять же, по очевидным причинам, я не могу быть с тобой все время. И я боюсь того, что хочу быть с тобой постоянно, куда сильнее, чем должна была бы. - Во время этого признания, я не отрывала глаз от его ладони. Мне было очень трудно произнести все это вслух.
- Да, - медленно согласился он. - Поистине, этого следует бояться. Желания быть со мной. Это действительно не в твоих интересах.
Я нахмурилась.
- Мне нужно было исчезнуть сразу же, - вздохнул он. - Мне и сейчас следует уйти. Но я, кажется, просто не в состоянии.
- Я не хочу, чтобы ты уходил, - жалко пробормотала я, еще ниже опустив голову.
- И именно поэтому я должен хотеть. Но не переживай. Я всем своим нутром - чудовищный эгоист. Я слишком жажду твоего присутствия, слишком сильно, чтобы возыметь силы сделать то, что должен.
- Я рада.
- Нечему радоваться! - он отнял у меня свою руку, но на этот раз, очень мягко. Голос звучал резче, чем обычно. Резко для него, но все равно, куда более красиво, чем мог бы звучать любой человеческий голос. Сложно было за ним поспевать - его внезапные смены настроения всегда обескураживали меня, оставляя на шаг позади, не понимающую, в чем же дело.
- Я жажду не только твоего присутствия! Никогда не забывай этого! Никогда не забывай о том, что я гораздо более опасен для тебя, чем для кого-либо другого. - Он замолчал, и невидящим взглядом устремился в лес.
Я на минуту задумалась.
- Слушай, я ведь не понимаю, что ты сейчас имеешь ввиду, по крайней мере, твое последнее утверждение.
Он обернулся ко мне, и улыбнулся, его настроение снова переменилось.
- Как же мне объяснить? - протянул он. - Да так, чтобы снова тебя не напугать... х-м-м-м-м...
Не осмысливая того, что он сделал, как мне показалось, Эдвард снова накрыл своей рукой мою ладонь. Я крепко сжала ее двумя руками. Он опустил глаза.
- Как же это невероятно приятно... это тепло, - вздохнул он.
Еще минуту он пытался собрать свои мысли.
- Знаешь о таком явлении - всем людям нравятся разные вкусы? - начал он. - Кому-то нравится шоколадное мороженное, кому-то клубничное?
Я кивнула.
- Прости, что пример привожу с едой, просто ничего другого, более подходящего, придумать не смог.
Я улыбнулась. Он печально улыбнулся в ответ.
- Понимаешь, каждый человек пахнет по-своему, у каждого разная суть. Если запереть алкоголика в комнате с протухшим пивом, он, не моргнув глазом, его выпьет. Но он мог бы противостоять своим желаниям, если бы поднапрягся, скажем, если он пытается завязать. А теперь давай представим, что в эту комнату мы поставили бокал с бренди столетней выдержки, с редчайшим, изысканнейшим коньяком - от которого по комнате разливается теплый аромат - как ты думаешь, что с ним произойдет?
Мы сидели молча, заглядывая друг другу в глаза, пытаясь прочесть мысли друг друга. Он заговорил первым.
- Возможно, это не совсем верное сравнение. Пожалуй, отказаться от коньяка ему будет слишком легко. Превращу-ка я нашего алкоголика в наркомана, подсевшего на героин.
- То есть, ты пытаешься сказать, что я - твой любимый сорт героина? - уточнила я с иронией, пытаясь разрядить атмосферу.
Он улыбнулся на мгновение, кажется, оценив мои усилия.
- О, да, ты - мой особый сорт героина, индивидуально подобранный.
- И часто такое происходит?
Его взгляд устремился к верхушкам деревьев, пока он обдумывал ответ.
- Я спрашивал об этом своих братьев, - он все еще глядел прочь. - Для Джаспера, все вы пахнете практически одинаково. Он совсем недавно присоединился к нашей семье. Для него, само по себе воздержание - уже ежесекундная борьба. Кроме того, у него не было возможности взращивать в себе чувствительность к запахам... и вкусам, - он бросил на меня быстрый взгляд, с виноватым выражением. - Извини.
- Да ничего. Пожалуйста, не переживай так о том, что можешь меня обидеть, или испугать... вообще, не задумывайся об этом. Просто, у тебя иное мышление. Я могу это понять, или, хотя бы, могу попробовать понять. Просто объясняй тем языком, каким можешь.
Он тяжело вздохнул, и перевел взгляд на небо.
- Так вот, Джаспер сказал, что не уверен, что когда-либо встречал кого-то, кто был бы для него также... - он помедлил, подыскивая правильное слово, - притягателен, как ты для меня. Так что, я думаю, точно не встречал - такое не позабыть. А вот Эммет уже гораздо опытнее, если можно так выразиться, и он сразу понял, что я имею в виду. Он говорит, у него такое было дважды, причем один раз было сильнее.
- А у тебя?
- Никогда прежде.
Слова повисли между нами, словно дуновение теплого ветра.
- И что же сделал с этим Эммет? - спросила я, чтобы нарушить тишину.
Кажется, не стоило задавать этот вопрос. Лицо Эдварда потемнело, рука, лежавшая в моих ладонях, сжалась в кулак. Он не глядел на меня. Я ждала ответа, но он не собирался мне отвечать.
- Похоже, я поняла.
Он поднял глаза, выражение лица было тоскливым и умоляющим.
- Даже самый сильный человек может дать слабину, разве нет?
- Ты сейчас о чем спрашиваешь? Просишь моего разрешения? - голос прозвучал резче, чем мне хотелось. Я постаралась смягчить его, мне нужно было сразу понять, что его искренность дорого ему далась. - То есть, я хочу сказать, неужели нет никакой надежды?
Как спокойно у меня вышло заговорить о собственной смерти!
- Нет, нет! - его голос мгновенно наполнился страданием. - Конечно, есть надежда! В смысле, я, конечно же, не стану.... - фраза повисла в воздухе. Его глаза прожигали меня насквозь.
- У нас с тобой все иначе. Эммет... то были просто незнакомые люди, которые случайно попались на его пути. И это было очень давно, у него тогда еще не было столько... опыта, столько осторожности, сколько есть сейчас.
Эдвард умолк, и пристально разглядывал меня, пока я все обдумывала.
- То есть, если бы мы впервые встретились с тобой... скажем, в темном парке... - я умолкла.
- Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не вскочить тогда посреди класса, полного детей, и не... - он резко остановился, глядя в сторону. - Когда ты прошла мимо меня сначала, я чуть не разрушил все, что для нас построил Карлайл, в тот самый момент, на том самом месте. Если бы я не учился отвергать свою жажду на протяжении последних..., на протяжении очень многих лет, я бы не сумел заставить себя остановиться.
Он снова умолк, глядя на деревья.
Затем, бросил на меня жесткий взгляд - мы оба помнили.
- Ты, наверное, подумала, что я одержимый.
- Я просто не поняла, что происходит. Как ты мог возненавидеть меня так внезапно...
- Мне в тот момент ты виделась каким-то коварным демоном, который пришел прямо из моего персонального ада, чтобы погубить меня. Аромат, который испускала твоя кожа... Я думал, уже в тот первый день он лишит меня рассудка. За тот час, что шел урок, я придумал сотню способов выманить тебя за собой из класса, чтобы мы остались наедине. И я сумел перебороть каждую из этих мыслей, думая о своей семье, о том, что это сделало бы с ними. Мне нужно было бежать, нужно было уйти оттуда прежде, чем я успел бы проговорить те слова, которые убедили бы тебя пойти со мной...
Он снова перевел глаза на меня, на мое пораженное выражение лица, пока я пыталась осмыслить все его горькие воспоминания. Его золотые глаза обжигали меня из под ресниц, гипнотизирующие и смертельно опасные.
- А ведь ты бы пошла, - уверенно сказал он.
Я постаралась звучать спокойно.
- Без единого сомнения.
Он нахмурился, глядя на мои руки, освобождая меня от чар своего взгляда.
- А потом я попытался поменять свое расписание, в тщетной попытке избежать новых встреч с тобой, и ты вошла... в той тесной, теплой маленькой комнатке, от аромата я просто обезумел. В тот момент я был на волосок от того, чтобы утащить тебя. Там был всего лишь еще один хрупкий человечек, кроме нас... ее было бы так легко устранить.
Я вздрогнула, будто от холода, хотя и сидела прямо под теплыми солнечными лучами, по-новому взглянув на свои воспоминания через его глаза, только теперь осознав опасность. Бедная мисс Коуп. Еще одна волна дрожи прокатилась по мне при мысли о том, как близко я была к тому, чтобы стать невольной причиной ее гибели.
- Но я сумел справиться. Уж не знаю, как. Я заставил себя не поджидать тебя, не следовать за тобой по пятам после занятий. На улице стало легче, как только твой запах перестал бить мне в ноздри, как только я снова смог ясно думать - легче было принять верное решение. Я подвез своих почти до дома, мне было слишком стыдно рассказывать им о том, насколько я слаб. Они только и поняли, что со мной произошло что-то страшное... потом я поехал прямо к Карлайлу в больницу, и сказал ему, что ухожу из семьи.
Мои глаза удивленно распахнулись.
- Я поменялся с ним машинами... у него был залит полный бак, а мне не хотелось нигде останавливаться. Я не осмелился зайти домой, потому что не мог посмотреть в глаза Эсме. Она не отпустила бы меня без сцены. Она бы попыталась убедить меня, что в отъезде нет необходимости... На следующее утро, я был уже на Аляске, - в голосе прозвучал стыд, будто он признавался мне в страшной трусости.
- Я провел там два дня, с нашими старыми знакомыми... но меня очень тянуло домой. Мысль о том, что я расстроил Эсме... и остальных членов моей приемной семьи... была невыносима. На чистом воздухе, в горах, было трудно поверить, что твой запах был таким необоримым. Я убедил себя, что сбежал, просто поддавшись слабости. Я и раньше справлялся с искушениями, не такими мощными, конечно, даже близко не такими притягательными... но я - сильный. В конце концов, кто ты такая? Ничего не значащая девчонка, - он внезапно улыбнулся, - которая не сможет вытеснить меня из того места, где я хочу жить. Так что, я вернулся...
Он снова глядел вникуда. Я не могла вымолвить и слова.
- Я принял меры предосторожности, я охотился и питался больше обычного, прежде чем решился снова тебя увидеть. Я был уверен, что у меня хватит сил, чтобы относиться к тебе так же, как и к любому другому человеку. Я очень дерзко вел себя, по отношению к фактам...
Безусловно, огромным осложнением стало то, что я не мог просто читать твои мысли, и знать наверняка, как ты реагируешь на меня. Мне было непривычно прибегать к таким изощренным путям - слушать твои слова через мысли Джессики... ее разум, знаешь ли, не слишком оригинален, и мне было противно постоянно в нем торчать. Кроме того, я точно не знал, действительно ли ты думаешь то, что говоришь ей. Все это раздражало меня до крайности, - он нахмурился собственным воспоминаниям.
- Я очень хотел, чтобы ты забыла о моем поведении в первый день, если это было возможно, и я попытался заговорить с тобой, по-обычному, как я заговорил бы с любым другим человеком. Мне, вообще-то, не терпелось разгадать некоторые твои мысли. Но ты оказалась настолько интересной, что я поймал себя на том, что заворожено слежу за выражениями твоего лица... и очень часто, движения твоих рук или волос колыхали воздух... и аромат снова жалил меня...
Ну и, конечно, потом был тот день, когда ты чуть не погибла, практически у меня на глазах. Позднее, я придумал отличное оправдание своему поступку, который неосознанно совершил в тот момент... если бы я не спас тебя, если бы твоя кровь пролилась передо мной, я не думаю, что мне удалось бы остановиться, и не выдать истинной сущности... не выдать всех нас. Но придумал эту отговорку я значительно позднее. В тот момент, все, о чем я мог подумать, было: "Только не она".
Он прикрыл глаза, утонув в своих выстраданных признаниях. Я слушала его с бóльшим участием, чем было бы разумно с моей стороны. Здравый смысл подсказывал мне, что я должна быть в ужасе. А вместо этого, я испытывала громадное облегчение, наконец понимая происходящее. И еще, я была полна сострадания его горю, даже сейчас, когда он только что признался в жгучей жажде отнять у меня жизнь.
Через пару минут, я нашла в себе силы заговорить, хотя голос мой был блеклым.
- А потом, в больнице?
Его глаза метнулись к моим.
- Я был в смятении. Я не мог поверить, что только что подверг всех нас такой опасности, после всех усилий, что я отдал себя в твои руки... в твои, из всех возможных людей. Как будто, мне итак не хватало мотивов тебя убить. - Мы оба вздрогнули, когда у него вырвалось это слово, - Но это событие возымело противоположное действие, - быстро добавил он.
- Я поссорился с Розали, с Эмметом и Джаспером, когда они предложили, что сейчас как раз подходящий момент, чтобы... это была наша самая сильная ссора. Карлайл встал на мою сторону. И Элис.
Он недовольно прищурился, когда произнес ее имя, и я не смогла понять, почему.
- А Эсме сказала мне, что я волен делать что угодно, если это нужно для того, чтобы я остался, - он снисходительно покачал головой.
- Весь следующий день я прослушивал разумы всех людей, с кем ты разговаривала, не в состоянии поверить, что ты сдержала слово. И я тебя вообще не понимал. Но я знал одно - нельзя развивать с тобой дальнейшие отношения. Я старался сделать все, что мог, чтобы держать максимальную дистанцию. И каждый день, восхитительный аромат твоей кожи, твоего дыхания, твоих волос... он просто сшибал меня с ног, с той же силой, что и в первый день.
Он снова заглянул мне в глаза, с удивительной нежностью.
- И при всем при этом, - продолжил он. - Я бы предпочел судьбу, в которой я бы выдал всех нас в тот первый момент, чем ту, в которой я бы, здесь и сейчас, когда вокруг нас нет ни одного свидетеля, и некому меня остановить... причинил тебе боль.
Я была слишком человеком, чтобы удержаться от следующего вопроса:
- Почему?
- Изабелла, - он произнес мое полное имя с удивительной осторожностью, а потом шутливо взъерошил мои волосы свободной рукой. От этого обычного движения по моему телу прошел разряд электрического тока.
- Белла, я никогда не смогу простить себе, не смогу жить с этим, если я причиню тебе даже малейшую боль. Ты не знаешь, как меня это мучает, - он опустил глаза, снова устыдившись. - Образ тебя... неподвижной, бледной, холодной... никогда больше не увидеть, как ты заливаешься краской, никогда не наблюдать за вспышками интуитивной догадки в глубине твоих зрачков, когда ты видишь меня насквозь, минуя все мои маски... я не вынесу этого, - он поднял свое ошеломительное, наполненное мукой лицо.
- Ты для меня сейчас - самое важное. Самое важное, что когда-либо у меня было.
Моя голова просто кругом шла от такой смены темы нашего разговора, от сумасшедшего, невероятного поворота. С веселенького обсуждения моего неизбежного умерщвления, мы перепрыгнули на признания о своих истинных чувствах. Он ждал, и хотя я смотрела только на сплетение наших рук между нашими неподвижными фигурами, я понимала, что он не сводит с меня золотистых глаз.
- Ты, естественно, уже давно понял, что я чувствую к тебе, - сказала я, наконец. - Я сейчас нахожусь здесь... и это, простыми словами, означает, что я скорее умру, чем откажусь от тебя.
Я нахмурилась.
- Я полная дура.
- И, правда, глупышка, - согласился он со смехом. Наши глаза встретились, и я тоже рассмеялась. Мы оба хохотали над несуразностью и невероятной невозможностью этого момента.
- Так что, выходит, лев полюбил овечку... - прошептал он. Я отвернулась, чтобы скрыть сияние моих глаз при этих словах.
- Вот ведь глупая овечка, - вздохнула я.
- Вот ведь безумец и мазохист этот лев, - он устремился взглядом в тенистый лес, и застыл на долгое мгновение. Куда унесли его мысли?
- Но почему...? - начала я, и умолкла, не зная, как продолжить.
Он посмотрел на меня, и улыбнулся. Солнце отразилось от его лица, блеснуло на его зубах.
- Что?
- Скажи мне, почему ты недавно так умчался от меня.
Его улыбка поблекла.
- Ты же знаешь почему.
- Да нет, я имею в виду, конкретно что я сделала не так? Мне же нужно быть более осторожной, понимаешь, так что мне лучше начать учиться. Чего мне делать не следует? Например, вот это... - я нежно погладила тыльную сторону его кисти. - ... вроде бы, допустимое действие.
Он снова улыбнулся.
- Ты ничего такого не сделала, Белла. Это все только моя вина.
- Но я хочу помочь, если могу, хотя бы не усложнять все для тебя.
- Ну... - Он на минутку задумался. - В основном, все дело было в том, что ты так приблизилась. В основном, люди инстинктивно сторонятся нас, их отталкивает наша чуждость... Я не ожидал, что ты окажешься так близко. И запах твоего обнаженного горла... - он спохватился и прервался, внимательно глядя на меня - не обидел ли...
- Все понятно, - с легкостью заявила я, игнорируя внезапное напряжение атмосферы между нами, и втянула голову в плечи. - Горло будем прятать.
Мой прием сработал - Эдвард расхохотался:
- Ну, ты даешь! Сейчас ты меня удивила больше, чем когда-либо.
Он поднял свободную руку, и нежно положил ее на мою шею сбоку. Я сидела не шелохнувшись. Холод от его прикосновения служил естественным физическим предупреждением - предупреждением о смертельной опасности, от которого я должна была бы прийти в ужас. Но страха я не испытывала. Правда, я испытывала другие ощущения...
- Вот видишь, - сказал он. - Я делаю это совершенно спокойно.
Моя кровь бешеными толчками пульсировала в артериях, и мне так хотелось замедлить этот сумасшедший поток, ведь Эдвард мог ощутить его, и тогда все невероятно усложнится... эта безумная пульсация выдаст меня... Конечно же, он все почувствовал.
- Румянец смущения, заливающий твои щеки, просто очарователен, - промурлыкал он, осторожно высвободив свою вторую руку. Мои опустевшие кисти безвольно упали на колени. Нежно погладив мою щеку, он обхватил своими мраморными ладонями мое лицо.
- Пожалуйста, не шевелись, - прошептал он, как будто я итак не сидела без движения.
Медленно, не отводя взгляда от моих глаз, он подался ко мне. Затем порывисто, но очень нежно, прильнул своей холодной щекой к яремной ямке в основании моей шеи. Я была совершенно обездвижена, и даже если бы захотела, не смогла бы и пальцем шевельнуть. Я слушала звук его ровного дыхания, наблюдая за игрой солнца и ветра в его бронзовых волосах, они выглядели такими человеческими... более, чем любая другая его часть.
С нарочитой медлительностью, его ладони соскользнули с моих щек на шею. Я задрожала, и услышала, как он порывисто вздохнул. Но без паузы, его руки скользнули дальше, мне на плечи, и замерли там.
Его лицо переместилось в сторону, кончиком носа он трепетно провел по моей ключице, вдыхая. Затем его щека оказалась в середине моей груди, и нежно прижалась, замерев.
Прислушиваясь к моему сердцебиению.
- Ах... - вздохнул он.
Не знаю, сколько мы сидели вот так, без движения. Возможно, прошли часы. Мой пульс, конечно, постепенно замедлился, но Эдвард не двинулся и не проронил ни слова, продолжая обнимать меня. Я понимала, что, в любой момент его силы воли могло не хватить, он мог сорваться, и моя жизнь прекратилась бы... причем так быстро, что я этого, может быть, даже бы не заметила. Но заставить себя бояться его я не могла. Я вообще не могла ни о чем думать, кроме восхитительного ощущения его прикосновения.
И все же, слишком скоро, он отпустил меня.
Его глаза были полны покоя.
- В следующий раз, так тяжело уже не будет, - с удовлетворением произнес он.
- Тебе тяжело это далось?
- Даже близко не так тяжело, как я представлял себе. А тебе не тяжело было?
- О нет, мне было... совсем не тяжело...
Эдвард улыбнулся моей паузе.
- Ты понимаешь, о чем я.
Теперь улыбнулась я.
- Вот, смотри, - он взял мою руку и приложил ладонью к щеке. - Чувствуешь, какая теплая?
И, действительно, его обычно ледяная кожа сейчас была почти теплой... Но на это я, практически, не обратила внимания, так как, наконец-то, прикасалась к его лицу - об этом я мечтала постоянно, с самого первого дня, когда увидела его.
- Не шевелись, - прошептала я.
Никто на свете не смог бы быть так же неподвижен, как Эдвард. Он закрыл глаза и прекратил даже дышать, словно камень, прекрасное изваяние под моей рукой.
Моя ладонь двигалась еще медленнее, чем его до этого, и я внимательно следила за тем, чтобы не делать никаких неожиданных движений. Я нежно погладила его щеку, осторожно провела по веку, по темной тени под глазом. Тихонько проследила пальцем контуры его идеального носа, а затем, чрезвычайно бережно, его безупречных губ. Под моим прикосновением, губы раздвинулись, и кожи коснулось прохладное дыхание. Я чуть было не подалась вперед, чтобы вдохнуть удивительный аромат. Спохватившись, я быстро отняла руку и отстранилась, не желая снова зайти слишком далеко.
Он открыл глаза, и в них был голод. Не тот голод, который мог бы меня напугать. Другой, от которого мышцы внизу живота сжались, и кровь толчками запульсировала в артериях.
- Я бы хотел, - прошептал он. - Хотел бы, чтобы ты смогла почувствовать... всю сложность... всю глубину замешательства... которое я чувствую. Хотел бы, чтобы ты поняла.
Он поднял руку, и осторожно отвел пряди волос, упавшие на мое лицо.
- Расскажи мне, - выдохнула я.
- Вряд ли у меня получится. Я уже говорил тебе, с одной стороны, это голод - то есть, жажда, - которую я, досадное создание, чувствую к тебе... И это, я думаю, ты уже до некоторой степени понять способна. Хотя, - он слегка улыбнулся, - так как у тебя нет пристрастия ни к каким запрещенным веществам, скорее всего, полностью прочувствовать ты не сможешь.
- Но... - Его пальцы легонько прикоснулись к моим губам, снова вызвав дрожь в теле. - Существуют и другие виды голода. И этот голод я даже не понимаю, он для меня неведом.
- Возможно, вот это я понимаю куда лучше, чем тебе могло показаться.
- Я не привык чувствовать себя настолько человеком. Это всегда так бывает?
- В смысле, как у меня бывает? - Я растерялась. - Я никогда... никогда до этого... Я не знаю.
Он взял мои руки в свои. Мои ладошки, по сравнению с его железной хваткой, казались былинками.
- Я не знаю, как мне быть ближе к тебе, - признался он. - Не знаю, могу ли я быть ближе.
Я подалась к нему, очень медленно, предостерегая его взглядом. Прильнула щекой к его каменной груди. Слышно было его дыхание, и более ничего.
- Этого достаточно, - вздохнула я, закрывая глаза.
Очень по-человечески, он обнял меня, и зарылся лицом в мои волосы.
- Тебе удается это куда лучше, чем ты считаешь, - заметила я.
- У меня есть человеческие инстинкты... Они, возможно, были давно и глубоко похоронены, но они никуда не исчезли.
Мы снова застыли, без движения, на еще один безмерно долгий миг. Я думала о том, настолько ли ему не хочется двигаться, насколько не хочется мне... Но солнечный свет угасал, длинные тени леса начали накрывать нас, и я вздохнула.
- Тебе пора возвращаться.
- Я думала, мои мысли читать ты не умеешь.
- С каждым разом, они становятся все яснее, - в голосе отчетливо читалась улыбка.
Он взял меня за плечи, и заглянул мне в лицо.
- Можно тебе кое-что показать? - Спросил Эдвард, и в его глазах полыхнуло внезапное воодушевление.
- Что ты хочешь мне показать?
- Я покажу тебе, как я передвигаюсь по лесу, - и, увидев мое выражение лица, добавил, - Не беспокойся, ты будешь в совершенной безопасности, и до твоего пикапа мы доберемся куда скорее.
Его губы изогнулись в его неповторимой ироничной улыбке, красивой настолько, что у меня снова почти остановилось сердце.
- Ты превратишься в летучую мышь? - с опаской уточнила я.
Он рассмеялся, смехом до того громким, какого я еще никогда от него не слышала.
- Эта шутка мне что-то очень сильно напоминает!
- Еще бы, тебя, небось, все время об этом спрашивают.
- Давай, трусишка, залезай мне на спину.
Я, все же, помедлила, пытаясь разобраться, не шутит ли он, но, очевидно, Эдвард действительно ожидал от меня того, что предложил сделать. Он вновь улыбнулся, поняв мое замешательство, и потянулся ко мне. Мое сердце тут же заколотилось, и хотя мысли мои прочесть Эдвард не мог, бешеный пульс, как обычно, выдал меня. Он с легкостью усадил меня к себе на спину, практически без моей помощи, и к тому же, заставил так крепко сцепить руки и ноги, что обычного человека это бы безусловно задушило. Ощущение было, словно я вцепилась в камень.
- Я потяжелее твоего обычного рюкзака, - предупредила я.
- Ха! - фыркнул он. Я не сомневалась, что при этом он закатил глаза. Таким веселым со мной он еще никогда не был.
И все же, я вздрогнула, когда он схватил меня за руку, и прижал ладонь к лицу, с силой вдохнув запах.
- Каждый раз все легче, - промурлыкал он.
А потом, побежал.
Если я когда-либо боялась чего-то до смерти до встречи с ним, все это не стоило и упоминания по сравнению с тем, что я чувствовала сейчас.
Он несся сквозь темный густой подлесок чащи, словно пуля, словно призрак. При этом не было слышно ни звука, даже не чувствовалось, как его ноги касаются земли. Дыхание не сбилось ни на такт, будто усилий он вовсе не прикладывал. Но деревья летели на нас с сумасшедшей, смертельной скоростью, и мы не врезались в них, уклоняясь лишь на пару сантиметров.
Я была в таком ужасе, что даже не смогла закрыть глаза, хотя холодный лесной воздух хлестал по моим щекам, обжигая зрачки. Я чувствовала себя так, будто сдуру высунула голову в иллюминатор самолета в полете. И, впервые в жизни, меня тошнило, и голова кружилась от боязни скорости.
И тут все закончилось. Этим утром, нам понадобилось несколько часов, чтобы добраться до поляны Эдварда, а теперь, всего через пару минут, мы оказались у пикапа.
- Бодрит, правда? - его голос был пьяным от возбуждения.
Не делая движений, он ждал, пока я сползу с его спины. Я попыталась двинуться, но мои мускулы не подчинились. Мои руки и ноги намертво сцепились вокруг его торса, а голова неуемно кружилась.
- Белла, что с тобой? - спросил он обеспокоено.
- По-моему, мне нужно прилечь, - сумела выдохнуть я.
- Ох, прости, - он ждал, пока я слезу, но я все так же не могла двинуться.
- По-моему, мне нужна твоя помощь, - призналась я.
Он тихо рассмеялся, и нежно разомкнул мой захват вокруг своей шеи. Его железной силе сопротивляться было невозможно. Затем он развернул меня вокруг своего торса, лицом к лицу с собой, беря на руки, словно беспомощное дитя. Подержав так минуту, он положил меня на пружинистые папоротники.
- Как ты себя чувствуешь?
Я не была уверена, как именно я себя чувствую, когда у меня так кружилась голова.
- По-моему, тошнит.
- Сожми голову коленями.
Я попыталась это проделать, и стало немного легче. Стараясь не двигать голову, я медленно вдыхала и выдыхала. Он опустился на землю подле меня. Через несколько минут, я почувствовала, что могу поднять голову. В ушах звенела пустота.
- Похоже, это была не лучшая затея, - улыбнулся Эдвард.
Я постаралась найти положительные стороны, но голос мой прозвучал слабо.
- Нет-нет, было очень познавательно.
- Ха! Ты бледная, как привидение... нет, ты бледная как я!
- Наверное, надо было глаза закрыть.
- В следующий раз не забудь.
- В следующий раз?! - простонала я.
Он рассмеялся, все еще в отличном настроении.
- Выбражала, - пробормотала я.
- Открой глаза, Белла, - тихо произнес он.
Он оказался так близко, его лицо в сантиметре от моего. Красота его просто поражала мой разум... она была чрезмерной, и к этому избытку привыкнуть я никак не могла.