- А представляешь, как тяжело, когда у тебя жена сама любовь? – говорил Д., тяжело дыша. Д. намекал на имя своей жены – ее звали Люба. Мы сидели на кухне семейного общежития и пили пиво. Д. только что пришел из своей комнаты, где он провел с полчаса, пытаясь вбить в Любу, что изменять – нехорошо. Изменяла Люба часто, и Д. приходилось ее часто бить, но это не помогало совершенно и измены продолжались, причем все более и более дерзкие. Предпоследняя (про которую Д. еще не знал) вообще имела место быть когда они втроем, включая подвыпившего Д., спали на одном диване. Поскольку все это происходило в общаге, где все знали все вообще, единственное объяснение Любиного поведения, которое я мог придумать, заключалось в том, что ей нравилось, когда Д. ее лупил.
Пиво закончилось, и я стал собираться обратно на вахту. В кухню осторожно зашла Люба, обняла Д. сзади и стала что-то шептать ему на ухо. Я подумал, что по лицу ей в этот раз не попало, а вот красные следы на руках и ляжке завтра наверняка засияют оттенками синего. Она стояла нагнувшись, и короткое тонкое платьице эффектно обтягивало красивые Любины бедра, так что я даже на секунду задержался в дверях кухни. Она обернулась и, перехватив мой взгляд, удовлетворенно улыбнулась. Потом снова принялась что-то шептать на ухо Д. Похоже, тот уже начинал оттаивать.