Судья Петров проснулся с больной головой. Может быть, он даже и не спал вовсе. Он сам не знал, мучают ли его сны, или, действительно, приходит Инга.
Инга была убита под самый Новый год, тридцать первого. Найдена у себя в квартире, со смертельной раной на шее. Следствие довольно быстро разобралось, что к чему. Преступник определился. Убийцей оказался ее муж. Все улики были против него, да и алиби жидковато. Якобы, он ходил по магазинам и искал жене подарок. Да, действительно, его опознала продавщица ювелирного магазина: он покупал серьги. Но ведь по времени он спокойно мог успеть и то, и другое. Ну, то есть, и в магазине побывать, и убить. А мотив у него имелся. Ревность. Очень уж ревнивым был этот муж, соседи даже свидетельствовали, что слышали их скандалы. Так что следователь долго не заморачивался и быстро передал дело в суд.
Узнав, что поручено оно ему, Петров обязан был отказаться, потому что находился с Ингой Ворониной в близких отношениях. Уже почти год. Но он не собирался заявлять об этом. Все это время они очень успешно скрывали связь, без единого прокола. Признаться сейчас было бы просто глупо. Не говоря о том, что это сильно усложнило бы следствие.
Петрову очень хотелось как можно скорее закончить дело, и он так бы и сделал, если бы не эти ночные приходы Инги. После первого же заседания, ночью, она пришла к нему в кабинет, где он заснул в кресле, села на подлокотник и укоризненно сказала:
-Ты даже на похороны не пришел. Струсил, Петров?
Петров вскочил - Инга усмехнулась и исчезла. В эту ночь он уже не мог заснуть.
А суд продолжался. На втором заседании выступал свидетель Прохоров. Это был дворовый пьяница. Он отвечал на вопросы прокурора, потом на вопросы адвоката. Ответы эти противоречили друг другу. То получалось, что он видел, как муж Инги входил в подъезд, а потом выбежал назад. Через минуту он уже утверждал, что, наоборот, сначала подсудимый выбежал из дома, а потом вошел обратно. Ясно было, что показания такого свидетеля принимать во внимание нельзя, но в протоколе только зафиксировали, что Воронин находился дома в примерное время убийства.
Ночью пришла Инга. Она сложила руки на груди.
-Уж хоть бы ты отказался дело это вести, сказал бы про нас. Слабо? Ведь если б ты признался, он убил бы тебя. Вот ты и струсил. А теперь должен судить его. Не стыдно?
Петров вскочил, схватился за голову.
-Уходи!
Инга подошла к окну, повернула к нему голову.
-Понятно... - выскользнула через щелку в форточке.
На первом ряду сидела мать Воронина. Она не плакала, только повторяла: 'Не мог он, не мог он'.
Очень хотелось попросить ее из зала, но увы.. нельзя.
Девица с ингиной работы рассказала, что однажды Инга пожаловалась: муж обещал убить.
-А когда она об этом Вам говорила?
-Да незадолго до Нового года.
-Кто-нибудь может подтвердить?
-Да, вот и Люда это слышала.
Постепенно становилось ясно, что подсудимому грозит 'предумышленное убийство'. То есть, убийство с отягчающими обстоятельствами. А ведь по этой статье человека могут посадить вплоть до пожизненного. Доводы адвоката, пытающегося отвести хотя бы предумышленность, не принимались во внимание. Хотя и казалось странным желание преступника перед убийством жены обязательно купить ей что-нибудь дорогое, но и на это нашелся контраргумент: сделал специально, подложил, так сказать, 'соломки'.
Вечером Петров не ложился спать. Сидел у телевизора, переключая каналы.
-Так нельзя, Петров! Ты же понимаешь, что он не убивал.
Петров так вздрогнул, что выронил пульт. В стекле экрана отразилась женская фигура.
-Если хочешь, я открою тебе Портал. Так будет лучше. Пока еще можно. А дело передадут другому.
-Нет, нет! - Петров вскочил с кресла. За спиной стояла Инга. Он попытался оттолкнуть ее, но рука прошла насквозь и стала слегка влажной. Петров торопливо вытер ее о плед.
-Уходи же ты! Господи!
-Ну, как знаешь...
Утром позвонила жена. Она уже месяц жила у матери, отпустив сиделку в отпуск.
-Может, заедешь вечером?
-Постараюсь, но страшно устал. Как мама?
-Все так же. В субботу Маша прилетает. Встретишь?
-Да, конечно.
Нужно кончать с этим до приезда дочери.
Последний день суда прошел быстро. Приговор был окончательным и обжалованию не подлежал.
В эту ночь он проснулся от жуткого холода. Окно было настежь открыто.
Инга сидела на подоконнике и смотрела вниз, на улицу. На ней было то же бежевое платье, что и тогда.
-Высоко тут, да?
-Хватит! Надоело!
-Ведь это двадцатый этаж? У тебя мы ни разу не встречались.
-Чего ты хочешь от меня?
-Да, так... наверное, уже ничего. Просто пора.
Инга легко соскользнула и повисла напротив окна.
-Ну, что, пойдешь со мной?
Далеко внизу прогромыхал трамвай.
-Наверное, последний, - почему-то мелькнуло в голове.
Он встал на подоконник и прыгнул к ней. На тысячную долю секунды он завис в воздухе, дух захватило, а в голове неожиданно, как в ускоренном кино, замелькали картины:
Инга в бежевом платье стоит у серванта. В одной руке у нее ножницы, в другой - цветы. Обрезанные стебли валяются на полу.
-Сегодня Новый год! Сейчас он придет, и мы все расскажем ему.
-Слушай, сколько можно говорить. Я не могу сейчас. Понимаешь? У жены мать болеет. Тяжело болеет. Давай подождем.
-Пока ее мать умрет?
-Ну, зачем ты так?
-Да ты трус! Никогда ты не решишься. Мне просто противно!
-Хватит! Надоело!
Смех! Зачем она так смеется? Да я просто ненавижу ее!
-Прекрати! Чего ты смеешься, дура!
Цветы! Они летят ему прямо в лицо. Ярость перехватывает горло.
Обмякшее тело в бежевом платье, красная струйка из шеи.
Бежать! Скорее бежать!
-Инга!!
Но почему? Почему она летит вверх, а он стремительно падает?
-Где же твои Порталы, Инга? Ты же обещала!
-Поздно! Приговор окончательный... и обжалованию не подлежит.