Аннотация: Финалист "БД-16". Внеконкурс "ХиЖ-13/2016". Опубликован в журнале "Странник" N1 2019 г.
Вертолёт нырнул в завесу дождя и чуть просел. Движок забасил. В салоне потемнело, словно выключили свет. По иллюминатору побежали цепкие ручейки, похожие на хрустальные червоточины. Внизу сверкающая солнцем река превратилась в матово-грязную змейку, затаившуюся, едва различимую в половодье намокшей зелени. Зонтики высоких деревьев замаслились и, казалось, отяжелели. Грохотнуло. Свинцовый горизонт вдруг лопнул ослепляющей прорехой. Эстер опустила шторку иллюминатора, прислушалась, о чём говорят пилоты, - всё в норме, и сняла наушники. Сидящий напротив Виктор заёрзал, заголосил:
- Джунгли, джунгли... гроза! Занесло же...
Почему он кричит? Идиот. Она сунула ему наушники, откинулась в кресле и закрыла глаза. Под левой лопаткой оживала заноза. Ноет, но таблетка останется в визитнице, в потайном кармане. Никто не увидит - никто не зачешет языком. Для подчинённых "Железная Эстер" - вечна! Так и будет. Разве что попросить Виктора выйти? Или выйти самой? Смешно.
Эстер навалилась на правый бок.
Кого сейчас винить, на ком срывать злость? Для "Ганн Фармасютикэл" розыскное дело сотрудника Стевана Минича давно переросло в вопрос престижа. Для неё, шефа службы безопасности, - личный вызов. Возможно, поэтому резидентом она выбрала Еву. Почувствовала в агенте незаурядность и некую родственность, а понаблюдав, с расстояния в полвека, неожиданно высмотрела себя и всерьёз задумалась о преемственности. А, может, время пришло? Молодым везде у нас дорога - старикам...
После года поисков Минича нашли в дебрях Амазонки. Чудаковатый назорей совсем зарос бородой, сменил имя и вновь окружил себя адептами возрождённой секты. Только теперь в Перу, а не в Боливии. Вполне предсказуемо. Как и новое имя - Божич. Контора объявила о готовности и ждала отмашки. Перед началом операции Эстер впервые назвала Еву дочерью. Почти случайно. Словно попробовала необычное слово на вкус - понравилось. С долей тревоги и удивления решила: пусть так и будет. Пока не вслух. И в нарушение всех правил, утвердила резидента без дублёра. Способности протеже внушали. К тому же, задержание беглого химика казалось несложным, а награда по исполнению - щедрой. Стоило ли создавать толкотню на финише?
Еву отправили к лагерю сектантов по воде. На внедрение, сбор и анализ данных отводилась неделя - она пропала на месяц. Контора напряглась, но идентификатор агента транслировал моторику, и Эстер решила подождать. После первого же сообщения: "Он способен возвращать молодость", карьеру "крота" посчитали завершённой, но кто-то удосужился открыть прикрепленный файл, где упоминалась некая Амира Рабаб, москвичка восьмидесяти лет от роду. Старушку навестили - и обнаружили феномен внезапного омоложения. В объектив попала цветущая восточная женщина лет тридцати. Факт возрастной регрессии подтверждался документами НИИ Геронтологии и сдержанными комментариями врачей. Договориться о личной встрече не удалось - семейство Рабаб могло позволить себе уединённый образ жизни... или вояж по Южной Америке.
Второе сообщение скрывало в себе сразу десяток фамилий, и хорошо смазанные шестерни конторы закрутились на максимальных оборотах. Через сутки Эстер имела все досье по списку, экспертные заключения, а главное, фотопортреты "до" и "после". Картина получалась интересная. Все персонажи, поражённые молодостью, были женщинами преклонных лет из состоятельных семей. На всех снизошло в последний год-два. На этом сходство заканчивалось. Гражданство, национальность, вероисповедание - не более чем случайный набор. Впрочем, сквозила ещё одна общность - никто из счастливчиков не рвался под свет софитов. Если и делились рассказами о чуде, то в своём узком кругу.
Напрямую связать эпидемию кошельков с лагерем на Амазонке не получилось, но к суду никто и не готовился. Все всё понимали. По научному дивизиону, где Минич некогда числился химиком третьего класса, объявили тотальную проверку. Подняли архивные проекты. Побеседовали с пенсионерами. Посетили родственников почивших. Проверили банковские счета специалистов... СБ работала на износ, захлебываясь в потоке ненужной информации - Эстер молчала. Поддерживать страхи начальства - всего лишь часть работы. В фантазии, что новоявленный назорей, обретший Бога над мензуркой, украл у компании секретную формулу омоложения - не верила. Не было такой формулы для него, а если и была, то исключительно собственная, рождённая нечесаной, патлатой головой.
Как и ожидалось, проверка выдала "зеро". Пришлось вернуться к Амазонке. Тестовая психо-карта Минича подсказывала, что торопить события не стоит. Стратегию тут же пересмотрели: "Чтобы ни один волос...", и это неприятно точно совпало с чаяниями подопечного. Отдел промразведки придумал название: "Вторая молодость", и потянул одеяло на себя. Эстер отбилась с трудом. Пришло время вспомнить о Еве.
Вертолёт тряхнуло.
Окаменевший, вцепившийся в кресло Виктор потерянно улыбался.
Умён, но трусоват. Славный помощник. Хотя... Именно он раскопал историю рождения Минича. За бесстрастной выпиской: "Илия Минич - умерла при родах" скрывался кричащий заголовок старой газеты: "Выжившая в авиакатастрофе дарит жизнь в ожоговом центре". И думать не хочется... Но и не повод называть кого-то - Божич.
Виктор наклонился вперёд и откашлялся с той игриво-масляной интонацией, за которой всегда следовала скабрезность или гадость:
- Давно хотел спросить. Правда ли, что он при увольнении публично подтёрся флагом компании?
За окном всё ещё выливался дождь.
- Какое подлётное время? - Эстер не узнала собственный голос, настолько хрипло и угрожающе прозвучали слова.
Виктор нацепил наушники, стал похож на испуганного Микки Мауса. Что-то забубнил в микрофон.
Имеет ли сейчас значение, кто кем подтёрся? Какая блажь.
Боль под лопаткой усилилась. Во рту пересохло. Визитница в кармане вдруг стала осязаться всем телом. Казалось, стальная коробочка разогрелась и вот-вот обожжёт. Половину таблетки? Не сейчас!
- Двадцать минут! - Виктор опять кричал.
Двадцать минут против пятнадцати месяцев. Что тяжелее? Для меня? А для неё?
Эстер закрыла глаза.
Ева дважды справляла свой день рождения у Божича.
Канал спутниковой связи восстановить не удалось, неудачника-дублёра вытащили из джунглей через неделю, едва живого и на грани нервного срыва. После долгих мытарств "окультуренные" индейцы, наконец, изобрели систему банальных "закладок". Отправили изменение целей. И тут же получили отчёт: новые фамилии, план-схему лагеря, список сектантов. Ева продолжала работать. Видимо, поняла всё и без ценных указаний. Информацию проверяли, отсеивали, запускали в оборот - кольцо сужалось, но главный вопрос "как он это делает?" оставался без ответа. Иногда закладки подолгу пустовали. Иногда... Для Железной Эстер доставили личное сообщение: пакет с туго смотанной грязной футболкой. Бессмыслица? В лаборатории тоже развели руками, пришлось приглашать умного скаута. Тот покрутил, понюхал тряпку, поводил пальцем по рваным краям и рассказал о шушупи - змее, не принявшей проклятие Бога, самой крупной из ядовитых на Амазонке. И самой агрессивной. Спастись от неё можно, если отвлечь, выбросив что-то из одежды. Бессмыслица получила вполне понятный ценник. Эстер тут же затребовала штаб-квартиру в анклаве Икитос и вылетела в Перу. Пришло время спасать названную дочь.
Дождь стихал.
Над поляной, утыканной прямоугольниками и шатрами крыш, вертолёт сделал круг и приземлился на узкой полоске пристани. Лагерь Божича был выше. Не дожидаясь остановки винтов, Виктора с зонтиком, Эстер пробежала волну колючих брызг, поднялась по грубо сколоченным ступеням на берег и направилась к штабной палатке. У входа топтался охранник в длинном непромокаемом плаще. Ошеломлённо узнал. Неуклюже попробовал распахнуть полог и забрызгал ей лицо. Внутри было душно, накурено. Рычала собака. У столов, сдвинутых в центр и заставленных мерцающими мониторами, стояло несколько человек в форме "ГФ". Старший группы громко матерился. Перед ним оправдывались. Над раскрытым кейсом связи, стараясь перекричать всех, надрывался радист.
Все разом умолкли и развернулись. Только собака в углу продолжала порыкивать.
- Мэм! - старший козырнул к пустой голове. Суровость на лице сменила детская растерянность.
Согнувшись, с раскрытым зонтиком, в палатку ввалился Виктор.
- Всем привет.
Ева сидела спиной ко входу на краешке стола и пила лимонад из банки. Загоревшая до черноты, с соломенным, ломким хвостом волос, в вылинявшей застиранной футболке и таких же бриджах. Похудевшая.
- Оставьте нас! - Эстер вновь удивилась своему голосу. Столько металла.
Кто-то крякнул.
- В этом нет необходимости. - Ева отшвырнула мятую банку, спрыгнула со стола и прошла мимо, пряча чужие холодные глаза.
- Дождь закончился. Можно пойти ко мне, - остановилась на пороге и задрала полог. - Прошу!
Эстер кивнула, качнулась с пятки на носок, хлопнула в ладоши, кивнула ещё раз.
Чувственных объятий не получилось.
Виктор щелкнул, сложил зонтик.
Дома стояли на сваях. Три почерневших барака под ржавыми крышами. Амбары. Десяток пальмовых хижин. И двухэтажный розовый дом с высокими окнами и широкой верандой из неокрашеного тёсаного дерева. На веранде курил человек в белом халате.
Ева подошла к бараку.
- Я живу тут, - развела руками, подняла голову вверх и попробовала улыбнуться.
Над макушками деревьев ползли рваные облака. У леса на высоких шестах раздувались натянутые рыболовные сети.
- От летучих мышей, - уловив вопрос, бросила Ева. - Но лучше жечь перец на кострах.
В длинном коридоре скрипели половицы и воняло прелой травой. За пёстрыми занавесками прятались узкие комнатки. Лежак, столик, табурет, потускневшее окно. Чисто, но до щемящего пусто. В комнате Евы на полке лежало несколько книг с затёртыми переплётами, на стене - прошлогодний календарь с отметками, из закрытой дверцы шкафа торчал рукав рубашки.
Эстер присела на табурет. Ева - на угол лежака.
С чего-то надо начинать. Может, с таблетки?
- Погода дрянь.
- Нет, дрянь в сезон дождей.
- Где все... обитатели?
- Заперты в теплице. Кто-то в лес сбежал.
Эстер достала визитницу.
- Где Минич?
Ева подалась вперёд, упёрлась руками в колени. Глаза светились недобрым.
- А ты как думаешь?
Эстер положила таблетку на язык, поискала воду, не нашла, сжевала так, и разозлилась. На себя, на взбрендившую девчонку, на рычащую собаку, на немощность и больное сердце.
Ева отвела взгляд - там удивление и толика брезгливости.
- Глупая я, глупая, - она неприятно рассмеялась. - Подругой тебя представляла, а старость не разглядела. Тебе же самое время на Божича молиться. Я права, мать Тереза?
Эстер задохнулась, почувствовала, как вспыхнуло лицо. Откуда столько желчи? Прикрыла глаза, отдышалась.
- Знаешь, зачем я сюда прилетела?
- Яйца у капуцинов пощипать!
- К тебе!
- Ко мне? Что-то долго летела!
За шторкой громко откашлялись. В комнату заглянул Виктор, помахал полиэтиленовым пакетом с россыпью мелких таблеток.
- Вот, нашли в лаборатории...
- Нет тут никакой лаборатории! - рявкнула Ева. - Нет, и не было никогда. А это хлорокин, лекарство от малярии.
Виктор что-то промычал в ответ, перевёл взгляд на Эстер.
- Спецы осмотр тела закончили. Ждут вас. Решили пока не трогать.
- Я не криминалист.
- Ну, раз уж мы...
- Позже. Чёрт возьми!
Виктор ушёл.
- Ничего вы не найдёте, - сказала Ева тихо, почти шепотом.
- Вы?
- Вы!
И взорвалась:
- Что же не спросишь: как?! Как он это делал? Ради этого я тут торчала, грызла батат и выла на Луну. Но нет никаких секретных формул! Нет порошков, пилюль. Только Божич. Был!
Ева выпрямилась, охватила затылок ладонями.
- Грезил небесами, бедняга, но застрял под крышей розового дома.
- Прости меня, - Эстер протянула руку к Еве. Та смотрела пустым невидящим взглядом.
- Я сломала ему шею.
- Что?
- Он не падал с лестницы.
По спине Эстер пробежал холодок.
Ева встала, обошла и погладила её по голове.
- Ты называла меня дочерью. Но ради работы не пощадила. Скажи, - она присела рядом на корточки, взяла за руку, - а чем можно пожертвовать ради второй жизни?
Эстер молчала. Под левой лопаткой разливалась тёплая долгожданная немота. Щекотала прилипшая к щеке прядь волос.
- Может быть, ребёнком? Пухленьким розовым малышом?
Голос у Евы задрожал.
- Это всё как быстротечная болезнь. Как рак. Молодость от Божича, как лейкемия. Год, полгода - и ты молод. Следующий виток - осень жизни. И надо успеть передать старость. И они все рожали, Эстер. Все! Никто не отказался.
Ева сжала руку до хруста.
- Многие рожали здесь. Я видела, как стареют младенцы.
Эстер выдернула руку, встала, опрокинув табурет, и выбежала в коридор. Не она убийца, не она!
Сейчас и немедленно хотелось свежего воздуха и... дождя.
Ева дико кричала вслед:
- Зло, это зло!
У длинной покосившейся теплицы суетились люди в форме. Изнутри бились стёкла, гудело: