Я сплю и вижу сны. Чей-то дом или замок, где нет ни души. Огромные звонкие пространства залов сменяются анфиладами комнат - коридоров с белым холодом мрамора на полу, библиотек с шершаво-коричневыми и хрустящими лиственными узорами на плотных уютных осенних шторах, что прячут от взгляда прозрачную колкость оконных углов. В льдисто-хрупких на вид вазах душистые сухие букеты цветов. Кое-где геометрия на уставших от множества ног коврах уводит зазевавшихся в другие, незнакомые коридоры. Там время идёт в обратном направлении и отматывает годы, а иногда и века назад. Там уже бродят обитатели замка, только сквозь них видно стены. Наверное, это те, кто не вышел вовремя в нужное время и сейчас, влекомые шутливым сквозняком, отбывают сроки в своём персональном Чистилище.
Я возвращаюсь в другое время и продолжаю идти по бесконечному дому. Скрипучую песню мурлычет шелковисто-дубовая лестница. Из окон выглядываю по очереди - и все разное демонстрируют. Где-то вид на мягкое бутылочно-зелёное летнее озеро. Где-то горы, поросшие рыжевато-жёлтой осенней шерстью. Где-то вид на унылую как утро понедельника вересковую равнину под скучным дождём. Я иду и гулкая тишина ввинчивается в уши, обматывает голову непроницаемым восточным тюрбаном. Я спешу в надежде догнать тех, кто недавно бродил рядом с этими стенами. Я бегу и лечу по лестницам, перепрыгивая ступени, воспаряя над ними и вниз и вверх. Бесполезно. Только вязкая тишина вкрадчиво топит последние звуки. Чудится, что за пределами слышимости дом потихоньку урчит как голодный котёнок и затягивает пространство еле заметной блеклой дымкой.
Забредаю в непонятно какую по счёту комнату. Там всё ярче - струятся или спадают тяжёлыми складками разноцветные ткани и в окно неуверенно запускает лучики солнце. В них беззвучно танцуют пылинки и тихо катится время. Я стараюсь вспомнить какие-то звуки. Жёлтый шёлк чуть слышно откликается в ре-мажоре. Сливовый бархат пахнет вечером, ветром, и поёт голосом сумрачной виолончели. Ми-минор изумрудно-печальных перьев и звенящее стаккато длинного ожерелья. Но богатство красок постепенно звучит всё тише и испуганно убирает тёплые руки солнце, когда бесконечный дом хмурится ставнями. А в моих руках медленно умирают разноцветные ткани и словно лопаются одна за одной скрипичные струны.
Я тяжело дышу и нашариваю булавку. "Мы же договорились: сначала ты пьёшь кофе, а уже потом сходишь с ума" - закусываю губы до крови и с шипением больно вонзаю в ногу хрупкое острие. Слышу, как дом с жадностью втягивает звуки и просыпаюсь. Выползаю из душных объятий покрывала и на тряских ногах подхожу к окну. За стеклом медленно тает уныние вересковой равнины, стекают за край горизонта горы и на первый план проступает беломраморный коридор.