Мелан Вероника : другие произведения.

Корпорация "Исполнение Желаний" (Общий Файл. Завершено. Вычитано)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    На что вы готовы ради близких людей? Такой вопрос для Шерин Мур не стоял. Узнав о похищении любимого, она решилась пойти на риск и заняла в долг огромную сумму денег у таинственной "Корпорации - Исполенение Желаний". Вот только что же они попросят взамен и когда настанет тот день? Об этом Корпорация поначалу умалчивает. Но однажды тот день наступил, и привычная размеренная жизнь рухнула, словно карточный домик. Незнакомые люди, посылка, город-тюрьма - чем все это обернется в конечном итоге? И кто мог предположить, что пытаясь спасти одну любовь, можно неожиданно получить взамен другую. Настоящую....
    Поздравляю нас!!! Этот роман занял первое место на конкурсе в разделе Собственное творчество. Второе место досталось книге Ассассин :) Огромное спасибо за поддержку и ваш выбор, мне НЕВЕРОЯТНО приятно!!! :)
      
      

Автор: Вероника Мелан

"Корпорация "Исполнение желаний""

Из серии цикла романов "Город"

Email: ladymelan@gmail.com

  

Копирование и распространение текста (всего или отдельных его частей) в сети запрещено автором.

Корпорация "Исполнение Желаний"

Глава 1. Вечерний Звонок.

  
   Группа высотных зданий, стоящих на правом берегу реки Клэндон, уже поглотила большую часть солнца, и теперь лишь россыпь оранжево-красных лучей золотила крыши коттеджей, раскинувшихся повсюду, насколько хватало глаз - от моста и до самой Вест-Бартон авеню. Машины, словно неугомонные насекомые, все еще продолжали бороздить улицу, но уже не так интенсивно как в дневные часы, движение стихло почти сразу после закрытия банка на углу. Большая их часть стояла у кафе "Лориан" ("Ароматная сдоба, десерты, живая музыка") и у стеклянного трехэтажного торгового центра "Сомерсет", двери которого то и дело распахивались, выпуская наружу запоздавших покупателей с разноцветными пакетами и свертками в руках. Где-то внизу негромко играла музыка.
   Я отошла от окна и присела на диван. Взгляд рассеянно соскальзывал с одного предмета на другой: вот стоящие на полке над камином часы, маятник бесшумно движется из стороны в сторону, отсчитывая исчезающие в никуда секунды, высокая ваза, декорированная выпуклыми виноградными ягодами, серебряная ложка, подсвечник, фарфоровый заяц...
   "Что там делает серебряная ложка?" - лениво попыталась вспомнить я, но взгляд уже наткнулся на фотографию в рамке, и ложка была мгновенно забыта. Расслабленность исчезла без следа, вернулось тягучее, тоскливое ощущение.
   "Алекс-Алекс.... Сколько времени прошло?".
   Я подошла к камину и взяла фотографию в руки. Пальцы бережно скользили по знакомым чертам, застывшим на тонкой пластинке черно-белой бумаги. Все то же лицо, та же улыбка, озорное выражение темных глаз. Мне даже не пришлось считать, сколько именно прошло времени, я и так это знала - один месяц и восемнадцать дней. Всего сорок восемь. Или пятьдесят два, если считать с момента получения Элмером записки.
   От этой мысли застывшая память очнулась и попыталась лихорадочно прокрутить все, что случилось тем апрельским вечером, но я резко поставила фотографию обратно на полку и отошла от камина.
   "Нет! Не снова. Переживать этот кошмар в сотый раз не имело смысла. Это ничему не поможет. Выкуп был заплачен. Он не вернулся. Точка!"
   "Может все еще изменится?" - тихо, с робкой надеждой пропел внутренний голос, и я поняла, что еще несколько секунд и представление повторится снова: разрываемая противоречивыми мыслями голова наполнится тоской и болью, покатятся слезы, отчаяние набросит железные нити и с новой силой стянет концы.
   "Нет. Хватит. Остановись!"
   Я судорожно набрала в грудь воздух и задержала дыхание. Нужно остыть, отвлечься, принять пару таблеток тайленола и лечь спать. Завтра будет новый день. И, может быть, что-то изменится. Осторожно выпустив воздух, я еще какое-то время стояла посреди комнаты, будто прислушиваясь, не вернутся ли сводящие с ума голоса, затем устало потерла лицо ладонями и направилась в спальню.
   В это время в гостиной прозвенел звонок.
  
   Серебристая трубка, лежащая на полке, издала вторую пронзительную трель, экран светился голубым.
   - Алло, - нажав кнопку ответа, устало выдохнула я, с тоской поглядывая на дверь спальни.
   - Шэрин Мур? - раздался на том конце приятный, но незнакомый женский голос.
   - Да.
   - Вас беспокоит Корпорация "Исполнение желаний.
   Я вздрогнула и напряглась. "Та-а-ак, время пришло..." - проплыла в голове единственная мысль. Женский голос продолжил:
   - Заявка N1839920 была подана от вашего имени в начале апреля. Правильно?
   Пересилив мимолетное желание солгать, я ответила:
   - Все верно.
   - Мы бы хотели увидеться с вами и обсудить детали возвращения долга.
   - Хорошо. Когда? - я поежилась, пытаясь представить, что именно они могут попросить взамен.
   - Через час
   - Сегодня!? - возмутилась я, но постаралась удержать себя в руках. - Девушка, но ведь уже вечер (каминные часы показывали начало десятого). Может быть, я смогу подъехать к вам с утра, скажем, завтра в девять или десять? Давайте я запишу адрес...
   Невозмутимый голос перебил меня, недослушав. Однако интонации неуловимо изменились, теперь казалось, что я говорю с девушкой-роботом.
   - Машина придет за вами через пятнадцать минут. Никакие документы вам не понадобятся, достаточно будет сетчатки глаза. Подписанный договор о неразглашении информации будет считаться нарушенным, если вы сделаете хотя бы один телефонный звонок после нашего разговора и до того времени, когда придет машина. Надеюсь увидеть вас в офисе через час. Всего доброго, мисс Мур!
   Раздались короткие гудки.
   Я оторопело смотрела на трубку.
   "Очень вежливая дама, ничего не скажешь. Как приятно с вами вести диалог, дорогая Корпорация". Язвительные мысли крутились словно пчелы, вот только жалить было уже некого. Оставалось надеяться, что разговор в офисе будет происходить с кем-то другим, одно только воспоминание о девушке-телефонистке вызывало приступ антипатии.
   Положив трубку на полку, я направилась в спальню. Время есть только для того, чтобы принять душ и переодеться. Мягкая постель манила сильнее прежнего, но я миновала ее, не задумавшись. Возможно, еще удастся поспать сегодня, но это будет позже. Сначала нужно выяснить, как именно придется отдавать долг в размере четырехсот пятидесяти тысяч долларов.
   Четыреста пятьдесят тысяч. Неимоверная сумма.
   Перед глазами возник образ Алекса.
   Смеющееся лицо с черно-белой фотографии.
  

*****

  
   Темные стекла автомобиля, несущегося по ночным улицам, не пропускали ни единого лучика. Ни отблеска фонарей, ни светящихся витрин - сплошная темнота. Салон освещали несколько тусклых лампочек, встроенных в двери и еще одна - в потолок.
   Я усмехнулась.
   Конечно, как можно было предполагать, что они покажут дорогу к зданию корпорации? А я даже попросила назвать адрес, всерьез ожидая ответа. Перегородка, отделяющая пассажирскую часть от водителя, позволяла рассмотреть смутный силуэт человека за рулем, но никак не местность, по которой мы проезжали. Со мной практически никто не разговаривал. Короткое приветствие завершило так и не начавшийся диалог. На то, что машина движется, указывала лишь тихая тряска сиденья. Через какое-то время мое тело подалось вперед и отклонилось назад. Автомобиль встал, но ненадолго. Спустя несколько секунд он снова набрал скорость.
   "Светофор", - автоматически отметила я, рассматривая приборную панель с кнопками для изменения температуры салона и положения сиденья. Управление окнами или дверными замками отсутствовало.
   Не удивительно.
   Ничуть не утратив спокойствия (побег не входил в план с самого начала), я продолжала рассматривать черное непроницаемое стекло.
   Корпорация.... В голове прокручивался короткий разговор с дамой-роботом. Вот и пришло время узнать, по каким правилам они играют. Я с самого начала знала с кем связываюсь. Реклама "Dreams LTD" была повсюду: уличные щиты пестрели красивыми слоганами и заголовками "Проблемы? Нужна помощь? Обращайтесь к нам... номер прост...", с экранов телевизоров вещали элегантно одетые, рассказывающие об удобстве сервиса, накрахмаленные ведущие. Однако нигде не было видно или слышно отзывов людей, воспользовавшихся обозначенным сервисом. И это настораживало. Что-то становилось более или менее ясным после подписания договора о неразглашении информации, но чтобы даже слухов не было? Неужели люди не перешептываются между собой в барах? Не доверяют друг другу сокровенные тайны лучшие друзья? Не делятся секретами подружки? Все это выглядело, по меньшей мере, странным, если не подозрительным.
   Но выхода не было.
   Когда Элмер сообщил, что Алекс пропал, а потом пришло требование о выкупе, никто не смог бы дать нужную сумму денег. Никто, кроме корпорации "Исполнение Желаний". После нескольких тщетных попыток выведать что-либо у друзей (пользовался ли кто-то? что корпорация просит взамен?), мне не оставалось ничего другого, как поднять трубку, набрать номер и узнать все самостоятельно. Думать, что друзья предают, не хотелось. Но, в то же самое время, почему-то не хотелось верить, что никто до этого не пользовался услугами "Dreams".
   Хотя, какая теперь разница.
   Я снова вспомнила тот день, когда решилась сделать звонок.
   Узнав, что предоставляя деньги, компания не просит возвращать долг тем же методом, то есть не ожидает получить четыреста пятьдесят тысяч назад, мной было принято окончательное решение. Я согласилась. Деньги на мой счет были переведены быстро, почти мгновенно. Никто не упомянул, когда может прозвучать просьба о возвращении долга, и чем именно придется его возвращать. Безвыходность ситуации не позволяла спорить. Будучи человеком ответственным, я понимала, что взваливаю на плечи огромную ношу, соглашаясь выполнить любую (или почти любую) ответную просьбу, не ведая, о чем может идти речь. Предательство или даже убийство заставило бы меня серьезно задуматься или даже отступить от выполнения договора, поэтому я хранила надежду, что все обойдется без крайностей.
   Да, деньги я получила. Отправила туда, откуда пришло требование о выкупе. Вот только Алекс назад не вернулся.
   Что ж. Это уже не вина Корпорации. Продолжая смотреть в темноту, я стиснула зубы. И им все равно, вернулся он или нет. Они дали деньги по первому запросу и теперь хотят получить долг.
   И это их право.
   Я закрыла глаза и тяжело вздохнула.
   Через несколько минут машина остановилась. На этот раз окончательно. Хлопнула водительская дверца, следом распахнулась дверь в салон.
   - Мисс Мур? Приехали.
   "Приехали", - мысленно повторила я и вышла из машины.
  

*****

  
   - Чай, кофе, может быть, просто воды? - осведомился высокий, невероятно худой мужчина, поднимаясь из-за стола в знак приветствия. - Алкоголь?
   - Нет, спасибо.
   Мужчина кивнул. Лицо его было желтоватым и каким-то сухим, возможно, виной тому было освещение в кабинете, а, может быть, песочного цвета пиджак, что собирался складками при каждом движении, будто был надет не на мужчину, а на швабру или веник.
   - Мое имя Брамс, - представился он, доставая из кармана пачку сигарет и закуривая. - Скотт Брамс. Вы, если я не ошибаюсь, Шерин Мур.
   - Не ошибаетесь, - сухо отрезала я, пытаясь удобнее устроиться в жестком кресле. - И вы сами это знаете.
   "Веник" усмехнулся.
   - Надеюсь, поездка сюда не доставила вам неудобств...
   Я начала раздражаться. Вся эта наигранная вежливость была совершенно ни к чему, мы оба знали, зачем я здесь, однако он знал больше, и это нервировало. К тому же, усталое тело просило сна. Кабинет, в котором мы находились, не отличался особенными изысками: стол, пара кресел, шкаф в углу. Просто и безвкусно.
   - Перестаньте, мистер Брамс. Переходите к делу.
   - Хорошо, как скажете. Позволю себе напомнить, что вы здесь, потому что обратились в Корпорацию выдать вам определенную сумму денег, которая была вами незамедлительно получена. Правильно?
   - Да.
   - Были ли у вас нарекания по поводу сервиса, скорости обслуживания или другие?
   - Нет.
   Брамс удовлетворенно кивнул.
   - Тогда переходим к делу. Мы надеемся, что ответная просьба не покажется вам чрезвычайно сложной в исполнении и не займет много времени.
   - Смогу ответить, только когда услышу ее.
   - Конечно. Мисс Мур, мы хотим, чтобы вы доставили вот эту посылку по назначению.
   Откуда-то из-под стола на свет появилась картонная коробка, запаянная в пластик. Текста нигде видно не было.
   - Как я понимаю, что внутри мне знать не положено? - нахмурилась я, рассматривая посылку.
   - Вы правы, - радостно подтвердил мужчина, будто услышал невероятно ценное и своевременное замечание. - Вы не можете открывать коробку ни при каких условиях. Терять ее тоже не нужно, как вы сами понимаете.
   - Я надеюсь, что это не что-то взрывоопасное?
   - Нет. Посылка совершенно безопасна.
   - Хорошо. Так куда она должна быть доставлена?
   Брамс оторвал взгляд от коробки и направил его на меня.
   - Это город. Вам нужно приехать туда, найти нужного человека, передать посылку, и на этом ваша миссия заканчивается.
   От такой простоты впору было вздохнуть от облегчения, по крайней мере, они не просят убить кого-то. Однако именно простота заставляла насторожиться.
   - Если все так просто, почему бы вам самим не доставить посылку?
   Губы на узком желтом лице растянулись в подобие улыбки.
   - Мы не назывались бы Корпорацией, если бы все делали сами.
   "Логично, старый сукин сын. Вам нужны такие как я, чтобы бегать".
   - Хорошо. Сообщите название города, адрес и имя человека, которому эта коробка предназначается, - я рвалась с места в карьер. Хотелось как можно быстрее начать и закончить. Тем более, пока все выглядело более чем выполнимо.
   - Видите ли... - Брамс осторожно прокашлялся, - на деле ситуация не настолько проста. Город имеет название "Зона 33", и это закрытый город. Адрес человека мы тоже дать не можем, вам придется найти его самостоятельно. А вот имя дадим с удовольствием....
   - Подождите... - перебила я его. - Что вы имеете в виду - "закрытый город"? Если город даже не имеет нормального имени и, к тому же, считается закрытым местом, он, скорее всего, опасен. Так?
   - Не буду спорить, - прищурился Брамс. - Но ведь и четыреста пятьдесят тысяч не маленькая сумма, так?
   - Поня-я-я-ятно, - медленно протянула я, прекрасно осознавая, куда он клонит.
   Мужчина несколько секунд молчал, выжидая новых всплесков эмоций, но, не дождавшись их, продолжил.
   - Итак, имя человека - Кристофер Ларош. Все, что я могу сказать наверняка, это то, что он в этом городе. Вам придется его найти. Так как в город невозможно попасть просто так, вы будете снабжены необходимыми документами, которые позволят беспрепятственно въехать на его территорию.
   - Можете ли вы дать дополнительную информацию об этом месте? Что там происходит? Там проводят какие-то эксперименты?
   -Нет, насколько я знаю, никакие эксперименты там не проводят. Военные действия тоже не ведутся. С остальным вы разберетесь на месте.
   Мне показалось, что Брамс пытается проскочить эту тему как можно скорее, и я всячески старалась его в ней удержать.
   - Где она находится? Ваша "Зона 33"? Покажите наглядно, - я кивнула в сторону висящей на стене карты.
   - Хорошо, - после секундной паузы он неохотно поднялся. - Вот. Здесь.
   Крючковатый палец скользнул где-то в окрестностях к юго-западу от Клэндон-Сити.
   "Может быть, миль двести, двести пятьдесят, - прикинула я в голове. - Не очень далеко, но и не близко"
   - Выглядит так, как будто там горы и ничего больше.
   - Как еще должна выглядеть закрытая зона? - крякнул Брамс и вернулся к столу. - Может быть, замки нарисовать для привлечения туристов?
   Я оставила его сарказм без ответа.
   Теперь вся эта затея выглядела не так легко, но все еще выполнимо. Конечно, это займет какое-то время и придется оставить магазин на попечение Линды, но она знает, что делать. Недаром мы проработали бок о бок почти три года.
   Я вздохнула и попыталась вытянуть затекшие ноги. Голова гудела от усталости, недостаток информации заставлял мысли беспорядочно кружить. Однако то, что задача усложнилась, принесло чувство некоторого облегчения. Возможно, это было нерационально, но простота миссии пугала гораздо сильнее, чем ее сложность. Если бы эта зона оказалось открытой, обычным городом, то мое недоумение заставило бы искать подвох, скрытый замысел. А так... Возможно, они просто не хотят марать руки о всякие закрытые территории. Неприятно, что теперь это поручено мне, но хотя бы объяснимо.
   - Когда я смогу ознакомиться с документами, которые вы предоставите для въезда на территорию?
   - Вы получите их непосредственно перед въездом на границу. Еще какие-то вопросы? - Брамс, как ни странно, тоже выглядел уставшим.
   - Я хочу ознакомиться с ними сейчас.
   - Я не могу предоставить вам такую возможность. Документы сейчас готовятся другим отделом. Они будут вам отданы перед въездом в город.
   "Черт! Ничего не получается от тебя получить!"
   - Когда мне нужно будет туда ехать?
   - На рассвете.
   Я почти не удивилась. Только лишь вытянула уставшие руки перед собой, потом потерла осунувшееся от недостатка отдыха лицо. С одной стороны плохо, что не будет времени собраться, с другой даже хорошо. Если это не займет больше нескольких дней, то хотелось бы отправиться туда как можно скорее. Да, покончить с этим и вернуться. Уже без долгов, без ответственности.
   - Есть ли у вас еще вопросы, мисс Мур? - без энтузиазма осведомился Брамс, доставая новую сигарету.
   - Вопросов много. Только сложно сосредоточиться, какой задать первым.
   - Отдохните, - он, конечно, заметил следы усталости на моем лице. И это играло ему на руку, в то время как у меня не было сил спорить и настаивать на чем-либо. - Потом решите, что спрашивать. Мы предоставим вам комнату на этом этаже, где вы сможете поспать. Вас накормят, там же есть ванна, если хотите освежиться.
   Все это звучало чертовски привлекательно. Образ мягкой постели манил так, что мне пришлось сдаться.
   - Хорошо, - я устало потерла глаза. - Наверное, мне действительно стоит поспать. Но у меня еще много вопросов. Не забывайте об этом.
   - Конечно, - мягко ответил Брамс. - Не забудем.
   Он поднял трубку внутреннего переговорного устройства и нажал на кнопку.
   - Ли, проводи мисс Мур в комнату отдыха. На сегодня все.
  
   Уже выходя из кабинета и следуя за девушкой в красной юбке, я продолжала думать обо всем, что сказал Брамс. Какой-то город. Нужно попасть, прихватить с собой коробку и записать имя этого Лароша.
   "Я забыла взять посылку из кабинета! - неожиданно вспомнила я, и хотела было повернуть назад, но тут же успокоилась. - Они не дадут мне без нее уехать. А после сна, на свежую голову, я задам и остальные вопросы"
   По-крайней мере, так мне тогда казалось.
  

*****

  
   Ворочаясь на кровати, я пыталась отыскать наиболее удобное положение, которое бы позволило поскорее заснуть. Комната, в которую меня привели - простенькая, но уютная - походила на отель: широкая двуспальная кровать, тумбочка, лампа, три стула и пара картин на стенах. Для полного сходства не хватало только телевизора. Окна плотно задрапированы; я попробовала было отодвинуть занавески, чтобы выглянуть на улицу, но они оказались пришпилены к стенам. Не прилагая особенных усилий, я отступила. Не хотите показывать, где мы находимся, ну и не надо. Умывшись, я сразу выключила свет и легла спать. Непроницаемая темнота окружила со всех сторон.
   В голове крутился прошедший день. С утра в магазин пришла новая коллекция аксессуаров, но мы с Линдой почти все разобрали. Осталось только поставить на учет новый товар. Я сонно подумала, что нужно будет обязательно позвонить ей с утра и предупредить о моем временном отсутствии. Бутик женской одежды я открыла три года назад. За это время он стал приносить небольшой, но стабильный доход. Вести такой бизнес было не сложно - я наняла всего четырех сотрудников, однако до сих пор наслаждалась ежедневным присутствием, присматривая за работниками, заказывая новые коллекции, продумывая стратегии привлечения новых покупателей. В целом, все шло неплохо, и я подумывала об открытии второго магазина. Где-нибудь поближе к дому. Хоть Алекс и забирал меня каждый вечер после работы, я все же хотела иметь возможность прогуливаться до работы и обратно пешком, наслаждаясь теплым летним воздухом.
   Незаметно мысли перешли на Алекса. Вспомнилось его улыбчивое лицо, озорные глаза. Правда, в последнее время он улыбался не так часто, а перед исчезновением ходил и вовсе хмурый. Что-то изменилось. Он стал другим. Когда я пропустила этот момент? Видя его постоянный сосредоточенный (и как будто даже испуганный?) взгляд, я старалась не давить с вопросами, поддерживать, быть внимательной, но это не помогало. Из красноречивого парня Алекс превратился в замкнутого и отчужденного мужчину. Что он знал? Предполагал ли он грядущие неприятности или же просто чувствовал себя неважно из-за разногласий с Элмером?
   Элмером. Который получил требование о выкупе. Который отказался его платить.
   "Хороший же ты бизнес-партнер. Скотина! - пронеслось в голове, но на настоящую злость сил уже не хватало. - Ладно, разберемся позже".
   В коридоре послышались чьи-то шаги и приглушенные голоса. Вскоре все стихло, и я провалилась в сон.
  

Глава 2.

  
   Меня подняли в семь утра.
   Определить это удалось только по стоящим на прикроватной тумбе электронным часам. Комната из-за плотных занавесок была, как и накануне вечером, погружена во мрак. Болезненно морщась от громких звуков, я потянулась к лампе, зажгла свет и зевнула.
   В комнату въехал столик на колесах, уставленный тарелками.
   - Завтрак, мисс Мур, - оповестила та же девушка, что вчера провожала меня в комнату.
   "Как ее имя? Ах да, Ли".
   - Спасибо, Ли!
   Не успела я скинуть одеяло, как тут же снова прижала его к груди. Вслед за Ли в комнату вошли двое мужчин.
   - Эй! - возмутилась я, плотнее кутаясь в простыни. - Может, хотя бы одеться дадите?
   - Просим прощения, мисс Мур. Но мы должны сообщить, что у вас на завтрак и сборы есть двадцать минут. Машину уже ждет, нужно срочно отправляться.
   Я мгновенно подумала о Брамсе.
   - А как же моя утренняя встреча с мистером Скоттом Брамсом? Он обещал ответить на мои вопросы!
   Какие именно вопросы я собиралась спрашивать, сонная голова еще не успела сообразить, но поспешный отъезд мог лишить всякой возможности их задать. Мужчины осторожно переглянулись.
   - Брамс еще не приехал в офис. И, возможно, не появится до полудня. Мы должны успеть доставить вас на автобус, идущий в "Зону 33". Автобус ходит раз в несколько дней, было бы неприятно пропустить сегодняшний рейс.
   "Очень даже приятно", - раздраженно подумала я, сетуя на Брамса за отсутствие в офисе.
   - Выйдите из комнаты, - не вполне дружелюбно попросила я. - Мне нужно одеться.
   - У вас есть только двадц....
   - Помню! К этому времени буду готова!
   Мужчины испарились. Вслед за ними вышла Ли, предварительно осведомившись, не требуется ли чего-то еще. После ухода гостей я вздохнула, скинула простыни и села на кровати.
   "Стоит ли пробовать ругаться, чтобы нашли кого-то другого, кто мог бы выдать всю интересующую меня информацию? - размышляла я. - Эти двое тогда, скорее всего, силком потащат меня к машине. Если автобус и правда ходит раз в несколько дней, мне и самой было бы неплохо на него попасть. Кому нужны задержки? Ладно, к черту вопросы. Обойдусь".
  
   Спустя двадцать минут я вышла в коридор. Те двое, что заходили в комнату, теперь ждали прямо за дверью, один из них нетерпеливо поглядывал на часы.
   - Все точно, без опоздания. Не вздумайте меня упрекать, - буркнула я.
   - Пойдемте.
   Они направились вперед по коридору, я последовала за ними.
   Машина ждала в подземном гараже, такая же черная, как и та, что доставила меня в Корпорацию. Усевшись на заднее сиденье, я с сожалением отметила, что через зеркальные окна снова ничего не видно.
   "Конспираторы, тоже мне!".
   Из развлечений оставалось только менять температуру и двигать вперед-назад кожаное кресло. Такое разнообразие быстро надоело, и я, откинувшись назад, закрыла глаза. Машина набрала скорость. Через какое-то время в салоне запахло влагой и прелыми, прошлогодними листьями.
   "Снаружи дождь идет. Жаль, что ничего не видно".
   Вместо того, чтобы ехать в непонятном направлении, хотелось погулять по улицам, посидеть в любимое кафе, купить свежих булочек, а после направиться в свой магазин.
   "Я совсем забыла!"
   Подавшись вперед, я постучала по перегородке, отделявшей меня от водителя. Почти сразу приоткрылось окошко.
   - Мне нужен телефон. Позвонить на работу, предупредить, что меня не будет.
   Какое-то время царила тишина, затем в окошке показалась рука, держащая складную трубку мобильного.
   - Спасибо.
   - Только не говорите лишнего, - предупредил мужчина.
   - Понимаю.
   Окошко закрылось. Я принялась набирать номер Линды.
   После нескольких длинных гудков она ответила.
   - Линда? Привет, это Шерин. Я хотела тебе сказать, что уезжаю по делам, когда вернусь, не знаю. Что? Нет, остальных девочек я не предупредила. В общем, все на тебе.... Да-да. И заказ коллекций тоже. Нет, я говорю, что не знаю, когда вернусь. Позвони в Дивье, попробуй получить скидку, сегодня также должен звонить мистер Оливер, назначь с ним встречу, передай бумаги, что лежат в верхнем ящике стола. Не забудешь?
   Я была уверена, что Линда ничего не забудет. Ее пунктуальность и аккуратность порой переходили в занудство, но мириться с подобными качествами было куда проще, чем с забывчивостью или, что еще хуже, небрежностью.
   Женский голос в трубке продолжал задавать вопросы, я едва успевала отвечать.
   "Все-таки это редкая удача - иметь такого работника, - параллельно думала я. - Хоть об этом не придется волноваться. Нужно будет выдать ей хорошую премию, как вернусь"
   - Линда, спасибо, что ты готова взвалить все на свои плечи, и прости, что не предупредила заранее. Я знаю, что ты все сделаешь, как можно лучше. Что? - я на миг погрустнела. - Нет. Ничего нового от Алекса. Мне тоже жаль.
   Мы немного помолчали.
   - Ладно, мне пора. Своего телефона у меня пока нет, но как только появится, я дам тебе номер. Хорошо. Тебе тоже удачи! Счастливо.
   Я нажала "отбой" и посмотрела в непроницаемое стекло. Грустно. Захотелось домой: заварить кофе, посмотреть свежие журналы, послушать щебет птиц, доносящихся через приоткрытое окно, может, пройтись по бутикам, посмотреть, как другие хозяева освещают стенды и размещают товар.
   "Ладно. Раз поездка уже началась, значит, и ее конец стал ближе"
   Успокоившись этой нехитрой мыслью, я откинулась назад и закрыла глаза. Быть может, удастся немного поспать, набраться сил перед новыми впечатлениями. Уже в который раз я подумала о том, что устала от жизни. С тех пор, как пропал Алекс, многое потеряло смысл. К чему вся эта борьба? Столько сил было приложено, столько бессонных ночей, и все ни к черту... Жизнь поблекла и выцвела, как фотография. Исчезли запахи, а звуки стали похожи на монотонное гудение неслаженного ансамбля. К черту... Кого волнует мое отсутствие в магазине в течение пары дней? И какая, собственно, разница, куда ехать? Долг будет отдан. Может, это и не сделает меня счастливей, но хотя бы один камень упадет с души. С этими мыслями я откинула голову на кожаный подголовник и временно успокоилась. Притихла.
  

*****

  
   Автобусная станция выглядела неприветливо.
   Одноэтажное каменное здание было выкрашено белой краской, во многих местах потрескавшейся и отставшей от стен хлопьями. Может от сырости, может от времени. Несколько пыльных окон располагались по периметру, но отсутствующее внутри освещение не позволяло разглядеть убранство. На месте двери зиял проход, сама же дверь, одиноко ржавея в луже, лежала неподалеку.
   Местность, окружающая станцию, тоже не радовала глаз: редкие кусты по бокам забетонированной площадки, грязные канавы, куда стекала дождевая вода, серые горы, наполовину скрытые туманом, возвышались в отдалении на горизонте.
   Сжимая в руках конверт и хлюпая по лужам промокшими кроссовками, я приближалась к станции. Сзади, выдавая равномерное "ш-ш-ш", катилась сумка на колесиках. Всем этим меня снабдили на выходе из машины, указав, что в сумке хранится посылка и кое-какая сумма наличными, а конверт необходимо показать водителю автобуса. Вот и все. Попытка расспросить мужчин о том, что это за место и как я найду свой автобус, увенчалась коротким: "Это станция, которая тебе нужна. Автобус будет один. Не ошибешься".
   Группа людей, большая часть из которых сидела на сумках, схожих с моей, состояла из человек тридцати-сорока. Были здесь и мужчины, и женщины, кто-то моложе, кто-то старше. Почти все они молчали, дожидаясь автобуса. На мое приближение никто не обратил внимания.
   Я устроилась сбоку, спрятала конверт во внутренний карман куртки (он оказался наглухо запечатан) и стала смотреть на единственную дорогу, уходящую в горы, откуда по моему предположению должен был прийти автобус. Справа от меня, прикрывая от дождя рукой тлеющую сигарету, курил мужчина. Он кинул в мою сторону короткий хмурый взгляд и отвернулся.
   Стараясь не крутить головой, я осторожно рассматривала людей. Одежда обычная, можно сказать походная: штаны, куртки, простая, но удобная обувь, почти у всех рюкзак или сумка. Кто они такие? Работники "Зоны 33"? Если бы не тяжелое молчание, повисшее над головами, можно было бы подумать, что все они возвращаются из отпуска, проведенного дома, на работу. На очень опостылевшую, судя по лицам, работу.
   - А чего все такие смурые? - негромко спросила я мужчину, угнетенная тишиной.
   Тот как-то странно посмотрел на меня, но ничего не ответил.
   Смущенная и немного раздраженная (не хочешь, как хочешь), я стала смотреть в сторону.
   - Уж лучше работать там, чем куда-то еще... - вдруг послышался через какое-то время его голос. - Так ведь?
   Не зная, о чем собственно идет речь, я неуверенно кивнула. И зачем-то промычала "Угу".
   "Если бы ты еще знала, что там за работа", - отчитала я себя. Поддакиваешь черт знает чему.
   - Я тоже думаю, что там лучше, - добавил сосед и замолчал.
   Я тоже замолчала. Поддерживать непонятный диалог не хотелось, авось скажу что-нибудь не то и попаду впросак. А то и проблем наживу раньше времени, а мне еще посылку надо передать.
   Сделав вид, что роюсь в сумке, я притворилась занятой.
   Не нужны мне больше вопросы. Вот приеду на место и там разберусь, что к чему.
  
   Вскоре подошел автобус. Желтовато-бурый, поскрипывающий тормозами. Засуетились, поднимаясь с насиженных мест, люди. Начали выстраиваться в подобие очереди перед фыркающими, с трудом расходящимися в стороны, дверями. Особенной спешки не было. Откуда-то возникли в руках конверты, копия моего, лежащего в кармане куртки. Сосед выкинул недокуренную сигарету в лужу, потянулся к сумке, нашел свой конверт и, пошаркивая подошвами старых ботинок, направился к автобусу.
   "Наверное, и мне пора", - подумала я, провожая его долговязую фигуру глазами.
   В это время из дверей показалась лысая голова водителя:
   - Заходим по одному, показываем штрих-код, садимся. В темпе, граждане, в темпе!
   Те, кто до этого еще сидел на сумках, заторопились. Я последовала их примеру, нащупала бумажный пакет в кармане, подкатила сумку и пристроилась в конце очереди. От долговязого мужчины отделяло человек пять. Один за другим исчезали в салоне люди, не быстро и не медленно. Секунд десять на каждого. Шаг за шагом, переставляя мокрые ноги и подтягивая сумку, я медленно приближалась к дверям. Когда женщина, стоявшая впереди меня, скрылась внутри, настала моя очередь шагнуть на первую ступеньку и протянуть конверт упитанному детине-водителю.
   - Штрих-кодом показывать надо. Говорил же! - недовольно бросил лысый.
   Я тут же перевернула конверт - на обратной стороне действительно имелось переплетение черно-белых линий. Подставив сканер, водитель быстро считал информацию, нажал какую-то кнопку, удовлетворенно кивнул и бросил:
   - Заходи.
   - А долго ехать-то? - поинтересовалась я, затягивая в салон бряцающую колесами по ступенькам сумку.
   - А тебе что, не терпится? - он неожиданно громко заржал, будто услышав пошлый анекдот. - Садись, говорю! Не задерживай очередь!
   Раздосадованная такой реакцией и коря себя за глупые вопросы, я начала нервно протискиваться в салон. Нужно было все-таки раньше очередь занять, теперь почти все места заняты. Да ну и черт с ними. Продвигаясь мимо сидящих по обе стороны от прохода людей, я дошла почти до конца.
   "Ооо! Все-таки есть еще свободное место!"
   С удвоенной силой дернув на себя сумку (чтобы та перекатилась через чьи-то пожитки, стоящие посреди прохода), я пробралась к сиденью и на секунду закатила глаза.
   "Везет, как утопленнику"...
   Слева от свободного места сидел мой недавний сосед по площадке.
   "Не хватало только дурацких разговоров во время поездки".
   Сдерживая досаду, я примостила сумку у ног и плюхнулась на сиденье. Может, если притворюсь спящей, то и диалога не будет. Жалко, что в окно не посмотрю, но ради такого можно и потерпеть.
   Почти все, кто был на улице, утрамбовались в автобус. Некоторым сидячих мест не хватило - несколько человек возились в проходе, пытаясь найти свободное от поклажи место, куда бы можно было поставить ноги. Как только последний пассажир миновал водителя, взревел двигатель. Автобус, тяжелый и будто раздувшийся от обилия пищи кит, медленно развернулся на площадке и, поскрипывая рессорами, пополз по дороге в гору.
   Какое-то время я просидела с закрытыми глазами. Никто из соседей с разговорами не лез, все ехали молча. Время от времени слышалось натужное чихание двигателя, будто от непомерной нагрузки транспорт готов был сдаться и окончательно встать.
   "Придется его тогда толкать всем вместе по грязи"...
   Но этого не происходило: автобус полз в гору медленно и неотвратимо. Я расслабилась и перестала прислушиваться к двигателю.
   Слева зашуршала куртка; любопытство вынудило меня открыть глаза. Мужчина наклонился к сумке и достал из нее большое красное яблоко. Глянцевое. Спелое. Смачно откусил и принялся жевать. Мой желудок тут же отозвался радостным урчанием, будто это в него сейчас упадет пережеванный кусок.
   Сосед прекратил жевать и посмотрел на меня. Я тут же отвернулась в сторону и закрыла глаза.
   "Кто тебе мешал съесть завтрак? Не хочу, не хочу! Вот и сиди теперь голодная".
   Слева снова зашуршало, а через секунду раздалось приглушенное: "Эй!"
   Я повернулась на звук. В руке у соседа было второе яблоко (первое, откушенное лежало на коленях).
   - Бери.
   Я нерешительно посмотрела на яблоко.
   - Мытое, - добавил сосед.
   Я взяла яблоко, сказала "спасибо" и тут же вонзила зубы в сладкую кожицу. Мужчина отвернулся и стал смотреть в окно. Мы некоторое время наслаждались каждый своим "обедом". Я изредка поглядывала на его затылок с редкими, песочного цвета волосами. Воинственный антагонистический настрой, что появился после диалога в ожидании автобуса, немного поутих. Яблоко было сладким, бесстыдно вкусным.
   Сосед дожевал свое, достал из сумки мешок с какими-то бумажными пакетиками, вытряхнул их на колени и сложил в мешок огрызок. Потом посмотрел на меня. Я добавила свой огрызок к первому.
   - Вкусное, а? Сам растил, - гордо сказал он.
   - Вкусно.
   - Я Тед, - вдруг представился сосед, и тусклые светло-коричневые глаза под кустистыми песочными бровями живо блеснули.
   - Шерин.
   Я смотрела, как он ловко запихивает пакет с огрызками обратно в сумку.
   - А это что?
   Проследив за моим взглядом, мужчина уткнулся взглядом в собственные колени и обнаружил гору пакетиков.
   - А-а-а, это! Это семена. Я огород люблю. Вот и подумал, может, будет возможность урвать где кусок земли, так и рассажу. Я люблю в земле копаться, цветы растить, кусты ягодные, овощи, конечно.
   - Понятно, - потянула я, немного удивленная его увлечением. Хотя, что тут скажешь - каждому свое. Земля-то, пожалуй, везде найдется.
   - А еще думаю деревья начать выращивать. Только не знаю, дадут ли?
   - А чего не дадут-то?
   - Да кто их знает, я же раньше в Тали не был.
   - Тали?
   - Ну, город так называется...
   Я кивнула, притворилась знающей. Значит, он тоже первый раз туда едет, многого не выведаешь.
   - Я слышал, что условия там не очень, работать надо много, но, может, и найдется время....
   За разговором Тед немного ожил, и поговорить ему, видать, хотелось. Даже вытянутое, покрытое едва заметными морщинками лицо, преобразилось. Но так как сказать мне было особенно нечего, я предпочитала слушать, не перебивая. Пусть говорит, кому от этого хуже? Мое молчание его не угнетало, он принимал его за сдержанный интерес, а я надеялась скоротать путь, слушая восторженное бубнение о растениях и цветах, ожидая ненароком узнать что-нибудь еще о системе города со странным именем Тали.
   Так мы ехали еще минут сорок. Горы теперь окружали со всех сторон. Вскоре народ зашевелился, встревоженно загудел, многие, словно гуси, повытягивали шеи. Даже Тед замолчал. Причина оживления стала ясна, когда показались зажатые с двух сторон горами чуть поржавевшие металлические ворота с надписью "Только для сотрудников Зоны 33 и служебного транспорта". Водитель высунулся в окно, перекинулся парой слов с одетым в военную форму мужчиной, затем что-то ему протянул. Служивый принял предмет (не то бумагу, не то плоскую коробку), коротко кивнул коллеге, что сидел в стеклянной будке, и ворота медленно поползли в сторону.
   - Вот и приехали, - в первый раз подала голос женщина справа. Посмотрела на меня грустными глазами и вздохнула. - И когда теперь домой?
   Я не нашлась, что ответить.
  
   Мы сидели в просторном помещении, которое я мысленно окрестила "границей". Мраморные пошарканные плиты на полу, белые унылые стены, ряд пластиковых стульев, на которых сидели, нервно теребя кто одежду, кто ручки от сумок, люди. В отдалении располагался стол, где офицер в козырьковой фуражке принимал "посетителей". По одному за раз. О чем говорили, слышно не было, но было видно, как он ловко вспарывает канцелярским ножом конверт, а затем выдает что-то на руки и отпускает восвояси. После "пограничного" стола люди исчезали в узком коридоре в дальнем конце зала. Куда он вел, мне предстояло выяснить после пяти человек, сидящих в очереди передо мной. Время от времени мимо стульев проходили другие военные, с интересом поглядывали на новеньких и исчезали в различных дверях, расположенных по периметру. Эхом разносился звук их жестких подошв по мраморному полу.
   Я нетерпеливо ерзала на стуле: хотелось в туалет, и противно кружила нервная мысль - а не проверяют ли сумки? Что лежало в моей, до сих пор оставалось тайной. Но по моим наблюдениям к поклаже никто не прикасался, по крайней мере, до коридора, и это немного успокаивало. Что будет после, могла бы подсказать или гадалка с магическим шаром, или Тед, который уже прошел "таможню". Но ни того, ни другого рядом не было.
   Я вертелась и осматривалась до того момента, пока не услышала выкрик собственного имени от усатого офицера, затем быстро поднялась с места и направилась к столу.
   - День добрый, - осторожно поприветствовала я его, усаживаясь на стул. На этот раз даже мягкий.
   - Добрый, добрый... - хохотнул дядька в усы, чем напомнил мне водителя автобуса со странной реакцией (Чем я их так смешу все время?), - давайте конверт.
   Приняв из моих рук конверт, усатый "козырек" (с табличкой "Карлос Броцки". Надо же, какое имя!) ловко вспорол тонкий бумажный бок и достал лист бумаги, что все это время покоился внутри.
   "Вот бы мне до него прочитать, что там написано".
   Броцки быстро пробежал глазами по тексту и взглянул на меня, как мне показалось, с уважением.
   - Ого! Неплохо-неплохо! А по вам и не скажешь, что такие способности!
   Я едва не выпятила грудь и не вскинула подбородок. Хорошую рекомендацию, видимо, выдала Корпорация "Dreams LTD". Хоть стыдно не будет.
   - Хакерством, значит, увлекаетесь? - продолжил офицер, и я едва не поперхнулась.
   "Хакерством"?!
   - Это занятие высокоинтеллектуальное, грех по заслугам не оценить! - Броцки то ли издевался, то ли всерьез восторгался умениями компьютерных гениев. - Однако, дорога после таких игр всегда одна и в лучшем случае к нам! - гордо закончил он, глядя на мою застывшую от недоумения фигуру.
   - Да не волнуйтесь вы так, - по-своему расценил мою реакцию усатый. - Ну, доигрались вы, с кем не бывает, зато здесь у нас народ добрый, приветливый, правила пусть строгие, но справедливые....
   - Да не игралась я....
   Слова вырвались еще до того, как я успела закрыть рот.
   "Что ты делаешь?! Какая разница, какой документ составила Корпорация, лишь бы на территорию пустили, а ты сейчас отпираться начнешь! Защищать доблестную честь, героиня, тоже мне"...
   - Ну, понятное дело, что никто не признается, - разочарованно взмахнул руками Броцки. - Кому хочется виноватым ходить...
   - Да, ладно-ладно... было такое... - тут же сменила я тактику, расслабленно развалившись на стуле, будто и вправду владыка бинарного измерения.
   Признай я вину или нет, все равно бы никто отсюда не выпустил. Но чувствовалось, что чистосердечное признание могло изменить мнение сидящего напротив мужчины. И кто знает, чему это могло помочь.
   - Во! Молодец! - тут же воспрянул Броцки. - Зачем же от таланта отказываться? Уважаю! Сам никогда не умел ничего, кроме почты отсылать.
   "Та же беда"...
   - ... Если бы я все то же умел, сидел бы сейчас тут с утра до вечера?
   "Ты бы сидел уже в тюрьме"...
   - ... И деньги бы другие совсем имел... - размечтался Броцки, - ...и наперед бы продумал, как не попасться в руки властям.
   "Понесло тебя".
   Скорчив кислую мину, мол, не все такие "думающие" заранее, я вздохнула. Усатый наклонился и похлопал меня по руке.
   - Ну ладно тебе... (И когда мы перешли на "ты"?) Я уж хотя бы жилье тебе получше подберу. Есть еще свободная комната в хорошем комплексе на окраине. Не близко к центру, но воздух почище и мебели побольше. Не часто попадаются такие талантливые злодейки, да и мордашка у тебя симпатичная....
   Я поморщилась. Благо, рывшийся в ящике стола офицер этого не заметил.
   - Вот! - на столе появилось сразу несколько предметов. Пухлый палец ткнул в самый левый. - В этом конвертике ключ от квартиры, сверху адрес, спросишь на остановке, какой тебе взять автобус или покажешь водителю такси. Вот это...
   Броцки ткнул в широкий браслет.
   - ... ты оденешь еще до выхода из здания. И он будет на тебе, пока тысячу не наберешь.
   - Какую тысячу?
   - Не перебивай. Браслет этот - твой документ, и кредитка, и все прочее. Подробнее прочитаешь в книжке. Теперь следующая вещь... - усатый постучал по квадратному предмету (коробочка с экраном, на темном фоне которого светилась голубым светом цифра ноль). - Это стационарный счетчик баллов. Будешь хранить его дома. Если надо будет узнать сумму, на браслете есть маленький экран, там и смотри. А то большой, мало ли что, разобьешь еще...
   Я практически ничего не понимала, но впитывала, как губка. Такие предметы выдавались каждому, и, вероятно, являлись важной частью системы, которая все больше напоминала тюремную. Чему именно они служили и как ими пользоваться, еще предстояло научиться. Броцки в это время разливался соловьем:
   - Книжка тебе пригодится, ты не думай сразу ее в мусорку выкидывать.
   Я бросила взгляд на придвинутую ко мне книгу с гордым название "Конституция" и ниже мелким шрифтом - "Сборник законов и правил города Тали".
   - Вот, вроде бы и все.... - задумался Броцки. - Ах да! Баллов-то у тебя еще нет, поэтому вот тебе купоны. Один балл на каждом - на дорогу да на еду. А там уже сама работать начнешь.
   На столе появились пять розовых бумажек.
   - Спасибо, - вежливо отозвалась я, чувствуя, что надо что-то сказать.
   - Да ладно. Нечасто такие попадаются, все больше криминалы, а тут - хакер! Не убийца же, а это большая разница....
   Хотя виновной я являлась не больше, чем сам Броцки, но все же подобие чувства благодарности к усатому офицеру возникло.
   - Сложно тут жить-то? - пользуясь моментом и благодушным настроением мужчины, спросила я.
   - Да от каждого зависит. Кому-то сложно, кому-то не очень. Ты, давай, забирай вещи, да иди уже на остановку. Итак с тобой задержался сильно.
   Я быстро сгребла вещи в услужливо предоставленный бумажный пакет, еще раз кивнула усатому в знак благодарности и направилась к коридору.
   - Удачи тебе! - донеслось вслед. - Следующий! Гашер Грин? К столу!
  

Глава 3.

  
   Шагая между узких стен длинного прохода, я размышляла, станет ли мне Тали домом? Пусть даже на короткий срок. Но что-то подсказывало, что нет. Слишком много непонятных предметов лежало в пакете, слишком толстой казалась на вид книга-конституция. Если повезет, я уйду отсюда еще до того, как прочту последнюю страницу. Если вообще начну ее читать....
  
   Справив нужду в маленьком обшарпанном туалете, я миновала двух постовых и направилась к выходу из здания. За стеклянными дверями уже сияло солнце, дождь кончился. Вспомнив слова офицера, что браслет нужно надеть до выхода в город, я притормозила, примостила бумажный пакет на сумку и принялась рыться в поисках дармового "украшения". Браслет оказался чуть широковат, но как только две части его сошлись на левом запястье, он тут же пикнул и сжался. Стал почти в пору.
   "Чудеса электроники"!
   Вдоволь налюбовавшись новым аксессуаром (не то чтобы он был особенно красив, но и плохо не смотрелся), покрутив рукой и так и сяк, я снова взяла пакет и покатила сумку к выходу. Ее так и не проверили. Отлично. Еще лучше было заглянуть туда самой, но делать этого в туалете не хотелось. Уж лучше по прибытии в апартаменты.
   Толкнув стеклянную дверь, я оказалась на залитой солнцем самой настоящей городской улице.
   Сзади высилось "пограничное" здание, ведущее с обратной стороны к горным воротам, а впереди расстилалась дорога: несколько песочно-желтых машин с надписью "Tazi" (написание мне показалось странным, но интуитивно понятным) лениво грели бока у обочины. Оглядываясь по сторонам, я пыталась решить, стоит ли сразу взять такси (а правильнее сказать "Тази", которое я тут же окрестила "Тазиком") или же поискать автобусную остановку, которой с этого места видно не было. Зелень приятно радовала глаз, в воздухе гудели жучки, носились вокруг, выписывая беззаботные пируэты, птицы.
   "А не так здесь и плохо на первый взгляд", - обрадовалась я, жмурясь от солнца. Несмотря на усталость и желание вздремнуть часок-другой, я все же решила пройтись немного пешком, присмотреться к окрестностям. Хотелось узнать о городе больше: как выглядит изнутри, чем живут и дышат люди....
   Миновав водителей с их извечными зазываниями "Такси, девушка, такси. Плата невысокая, куда желаете ехать?", я направилась по дороге, ведущей на холм. Ошибиться с выбором направления не представлялось возможным: от здания пограничного контроля и в сторону холма вело только одно, залитое бетоном, узкое шоссе. Бодро переставляя ноги и любуясь цветущими по краям дороги кустами, я быстро продвигалась вперед. А оказавшись на вершине холма, невольно залюбовалась открывшимся видом. И было, признаться, чем залюбоваться.
   От самого подножия высившихся на горизонте гор, в ложбине, словно свернувшийся в корзине кот, лежал город. Легкое марево от солнечных лучей поднималось от крыш и дорог, дрожало прозрачной дымкой над зеленью, которой здесь, в затерянном мирке между скал, было предостаточно. Город, казалось, спал. Кое-где по дорогам ползали машины; отсюда они казались маленькими и неуклюжими, а если прищурить глаза, то можно было разглядеть и немногочисленных пешеходов.
   Тали. Полдень.
   Оторвавшись от созерцания долины, я вытерла со лба пот (солнце начало припекать не на шутку) и пошла теперь уже по дороге, ведущей с холма. Под уклон было идти куда легче, что я тут же подметила, пробубнив неглубокомысленное "Вниз, не вверх!", колеса сумки подпрыгивали на камушках, усталость испарилась, уступив место возбуждению.
   "Скоро! Уже скоро буду там"...
   Так, в приподнятом настроении прошагав еще с полчаса, я, наконец, оказалась на одной из улиц загадочного Тали.
   Отсюда, как ни странно, город не казался таким уж радужным, как с вершины холма. Потрескавшаяся штукатурка зданий, покосившиеся вывески магазинов, тусклые и неброские, будто висящие здесь еще с прошлого столетия, одинокие, спешащие поскорее укрыться в тени от палящего солнца прохожие - все это вызывало ощущение уныния и некоторого запустения.
   Свернув на перекрестке направо, я зашагала по проспекту Альпинистов (по крайней мере, так гласил знак, прибитый под светофором). Проспект оказался чуть шире предыдущей улицы, но почти такой же пустынный. Несколько раз навстречу попадались пешеходы, три мужчины и одна женщина. Все они смотрели на меня с удивлением или даже с опаской, женщина так вообще обошла по широкой дуге, будто боясь заразиться дурной болезнью. Такое поведение не прибавило мне оптимизма, заставив растеряно оглянуться по сторонам и остановиться. Несколько секунд я подозрительно осматривала окрестности: двухэтажные жилые дома, какое-то обветшалое кафе с пыльными стеклами и скрипучей дверью, но, не заметив ничего странного, снова двинулась вперед. Пройдя два квартала и встретив еще трех пешеходов (с такими же непонятным выражением на лицах а-ля "Эй! Дома есть кто-нибудь?!"), я уже решила было не забивать голову странностями, когда сзади раздался пронзительный свисток.
   Я оглянулась.
   Ко мне спешил человек, похожий на полицейского. Синий мундир тесно обжимал плечи, блестящая пряжка ремня вдавилась во внушительного размера пузо, трясущееся от бега. Человек помахивал длинной темной палкой и постоянно вытирал пот, стекающей из-под темно-синей фуражки.
   - Вы что, с правилами не знакомы? - тяжело дыша и грозно нахмурив кустистые брови, спросил он.
   - Простите, а что я, собственно, нарушила?
   - Это улица с односторонним движением!
   Я непроизвольно посмотрела на дорогу, проходящую посреди улицы. Та была совершенно пуста.
   - Хорошо. И что? - будучи остановленной по совершенно нелепой, как мне показалось, причине, я чувствовала раздражение.
   - Вы что, знака не видите? - махнул полицейский в сторону столба у обочины.
   Я посмотрела на белую стрелку, нарисованную на синем фоне. Затем снова на пустую дорогу. В поле зрения попал еще один двигавшийся навстречу прохожий, который предпочел быстро укрыться в здании, едва завидев фуражку.
   - Вижу я знак. - возмутилась я. - Но у меня в руках даже руля нет! Это же для транспортных средств!
   - Это для пешеходов! - заорал полицейский, сделавшись пунцовым от того, что с ним кто-то решился спорить. - Это дорога с односторонним движением для пешеходов!
   От удивления я даже выпустила из рук ручку сумки. Та качнулась и едва не упала. Что значит "одностороннее движение для пешеходов"? Что за идиотизм? В памяти всплыли прохожие, все как один, двигавшиеся навстречу. Но что с того, что никто не обогнал меня, двигаясь в том же направлении? Скорость я держала приличную, погода жаркая, так что нет причин, по которым бы это могло показаться странным.
   Полицейский достал странный прибор и протянул его к надетому на мое запястье браслету. Прибор издал негромкое "п-и-и" и мигнул зеленым. Отсканировал какую-то информацию.
   - А-а-а! - протянул мужчина в мундире, немного успокоившись. - Первый день, значит.
   - Первый.
   - Повезло тебе в этот раз. Завтра такой возможности уже не будет. Получишь за нарушение полбалла.
   Я нахмурилась. И что они все какими-то баллами меряют? Хорошо это или плохо? И сколько это - полбалла? Много или мало?
   - Иди тогда. Легко отделалась. - прозвучало это, как мне показалось, несколько разочарованно. Мужчина вытер со лба пот и спрятал сканер за тесным ремнем. - Сборник правил почитать не забудь.
   Он зашагал прочь, оставив меня стоять на тротуаре. Я некоторое время смотрела ему вслед, досадливо морщась от испорченного настроения.
   Куда теперь? Если пойду в том же направлении, то следующий полицейский не замедлит придраться. А потом еще один и еще.... Но не двигаться же назад по улице? Какой смысл? Я с надеждой присмотрелась к знакам на противоположной стороне: может быть, можно перейти проспект и продолжить путь по другой стороне. Но к моему разочарованию белая стрелка стоящего вдалеке знака указывала в том же направлении.
   "Тьфу на вас... - выругалась я мысленно. - Кому на ум пришло создать такое правило"?
   Постояв на солнцепеке еще несколько минут, я вдруг увидела неторопливо катящее по дороге "Tazi".
   - Эй! - бросилась я, размахивая свободной рукой. - Стой!
   "Не дадут ли мне еще один штраф за слишком громкие выкрики на улице?" - пронеслось в голове, но раздумывать было некогда. Машина уже остановилась у обочины.
  
   - Куда тебе? - придвинувшись к окну, спросил водитель.
   То ли от постоянного пребывания на солнце, то ли в качестве подарка от природы, но кожа на его лице была темной, почти черной, в то время как волосы не вились тугими смоляными колечками (что было бы вполне уместно при подобном оттенке кожи), а торчали коротко-стриженным светлым ежиком.
   - Мне... Сейчас... - я вытащила из пакета конверт с напечатанным сверху адресом. - В Бэль-Оук парк.
   Я протянула конверт водителю, чтобы он прочитал адрес целиком.
   - Вижу. Почти на другой конец города пилить. Садись, - кивнул на заднее сиденье темнокожий.
   - А сколько стоит-то?
   - Полтора балла отсюда.
   - Что? А не многовато ли? - возмутилась я, прикинув, что после поездки у меня останется только три с половиной купона, а на них еще нужно купить еду.
   - А что ты у меня спрашиваешь? - возмутился в свою очередь тот. - Цены не я устанавливаю.
   Мое раздражение мгновенно поутихло.
   - Ладно-ладно.... Полтора, так полтора.
   Я запихнула сумку в машину и плюхнулась рядом. Стало любопытно.
   - А кто цены устанавливает?
   - Город.
   - То есть все такси по одним и тем же тарифам?
   - Ага.
   - А тебе процент идет от количества пассажиров в день?
   - Нет, я получаю два балла в день. Вот и вся моя зарплата. - пробубнил он, выворачивая с проспекта Альпинистов на прилежащую улицу. - И не от чего она не зависит, хоть весь день пустой простою. А ты что, новенькая что ли?
   - Первый день здесь.
   Водитель коротко глянул на меня в зеркало:
   - Ничего. Быстро научишься.
  
   Сил оглядывать окрестности из окна ядовито-желтого Tazi уже не было, поэтому прислонившись лбом к прохладному стеклу, я тут же задремала. Через какое-то время сквозь сон донеслось недружелюбное "Эй!"
   Я вздрогнула и подняла голову.
   - Приехали. Бэль-Оук парк.
   Фыркая на водителя, жару, скрипучее такси и недостаток сна, я выбралась из машины. Отсчитала два купона "за проезд", получила сдачу. Видимо, "полкупона". Значит, существовали и такие "купюры". Автомобиль развернулся и скрылся из виду; я поморщилась от поднятой колесами пыли и оглядела окрестности. Это место могло называться как угодно: общежитием, окраинным поселком, последним фронтиром, но только не парком. Да, действительно, надпись "Бэль-Оук" была криво выдолблена каким-то горе-мастером на широкой, вкопанной в клумбу доске, но на этой же клумбе все достопримечательности "парка" заканчивались.
   Вспомнилось лицо усатого офицера на границе. Значит, это и есть "хороший комплекс". Что же тогда плохой комплекс? Мне отчего-то думалось, что ответ не заставит себя долго ждать. Вздохнув, я покатила ставшую уже почти родной сумку по направлению к трехэтажному зданию с множеством окон. Белая краска стен, казалось, светилась на солнцепеке. Невысокие кустики, вопреки жаре, не смотрелись особенно чахлыми, видимо, исправно поливались раз в сутки или двое. Рядом с входной дверью кто-то любовно рассадил низкорослые желтые цветы.
  
   Не встретив никого на пути, я шагнула в прохладную тень подъезда. В широком квадрате солнечного света, льющегося из окна, отыскала конверт с ключом, выяснила, что номер моей комнаты триста четырнадцать (третий этаж, не иначе), огляделась в поисках лифта и, не найдя такового, разочарованно потащила сумку вверх по лестнице.
   Лестница и коридор выглядели вполне опрятно, в проходе имелось подобие ковра непонятной расцветки. Оставалось надеяться, что комната окажется снабжена кондиционером и душем; струящийся по спине пот начинал уже порядком надоедать.
   "Это тебе не отель. Скажи спасибо, если хоть кровать и плита окажутся внутри".
   Кровать и плита внутри оказались.
   А еще внутри нашлась маленькая, отделенная от гостиной короткой перегородкой, кухонька, холодильник, шкаф, два кресла и стул, чистая на вид уборная с ванной, раковиной и унитазом, и даже (вот уж где неожиданность) телевизор с плоским широким экраном, совсем новый на вид. Пульт аккуратно крепился на зажим-держатель, встроенный в стену.
   Я удивленно крякнула. Совсем неплохо для начала. Здесь можно какое-то время и пожить - не пятизвездочный люкс, конечно, но и не келья монаха. Кондиционер, к безмерному облегчению, нашелся тоже. Пусть старенький, чуть скрипучий, но исправно подающий холодный воздух при включении. Кнопка для обогрева отсутствовала; что-то мне подсказывало, что с такой проблемой жители Тали не сталкивались.
   Находясь в приподнятом настроении после осмотра комнаты, я водрузила сумку на кровать и принялась расстегивать замок, но через секунду остановилась и задумалась. Нет, сначала душ, потом сумка. Время есть, ехать больше никуда не нужно, значит, можно сначала освежиться, а потом уже изведывать содержимое врученного мне чемодана.
   Проверив, что дверь заперта на замок, я отправилась царствовать в ванную комнату.
  
   Холодный душ на время прогнал усталость и подступающий сон. Отыскав на кухне стакан и наполнив его водой из-под крана, я вышла на маленький балкон, что притаился за бежевыми занавесками. Стоило отворить створки, как дар речи покинул меня.
   Горы. Настоящее кольцо гор, затянутое мерцающим раскаленным от жары воздухом, сложенное из огненно-красного камня, высилось на горизонте. Я поднесла ладонь ко лбу, защищая глаза от резкого света, и присвистнула. Какой же они должны быть высоты, если даже отсюда выглядят столь внушительно? И неимоверно красивым должен быть в этом райском уголке закат.
   "Мдаа... Райский уголок. Это тебе не отпуск в тропиках, - укорила я себя. - Иди, займись делом".
   Войдя в прохладную комнату, я поставила стакан и направилась к сумке. Пришла пора узнать, чем снабдила меня Корпорация. Еще раз проверив, что дверь надежно заперта, я села на кровать и откинула крышку.
   Сверху лежал ворох летней одежды: несколько маек, шорты, два топа и одна блузка.
   - Как насчет платья для коктейлей? - пробубнила я, выворачивая обновки в сторону.
   Прямо под майками лежала запечатанная упаковка трусов (из серии "Неделька"), несколько пар носков и щетка для волос.
   - Замечательно. Кто из вас мерил мой размер и когда? - продолжала ворчать я, выудив из стопки носок и пытаясь нацепить его на ногу. Носок оказался в пору. Стоило предположить, что нижнее белье тоже подойдет.
   Отодвинув носки и "Недельки" к майкам, я, наконец, обнаружила посылку, которую уже вероятно ждал неизвестный мне Ларош, и пакет с деньгами.
   - Ого! - я изумленно смотрела на пять тугих пачек, стянутых бумажной лентой. - Сколько же здесь?
   Торопливо пересчитав купюры, я констатировала, что являюсь обладательницей пятидесяти тысяч. Много это или мало по местным меркам? Наверное, по мнению Корпорации этого должно хватить на дорогу до Лароша и выезд из Тали. Может быть, если что-то останется, то я смогу оставить это на личные нужды? Надо будет прояснить...
   Неожиданно раздавшийся стук в дверь заставил меня поспешно покидать все обратно в чемодан.
   "Куда? Куда?"
   Не найдя лучшего укрытия, я пинком задвинула сумку под кровать, поправила покрывало и направилась к двери.
  

*****

  
   Глазка на двери не обнаружилось; спустя полминуты нервных сомнений, я набралась храбрости и открыла замок. На пороге, интенсивно почесывая бок, стояла особа женского пола лет двадцати. Русые волосы до плеч, видавшая виды майка, серые шорты обтягивали не первой стройности ноги.
   - Привет! - девушка перестала почесываться бок и жадно впилась в меня глазами. - Ты новенькая, да? Я тебя в окно видела с сумкой.
   - Угу, - подтвердила я, не зная, чего ожидать от визитерши.
   - Эти противные мошки всегда кусают куда попало! - возмущенно пробасила та и снова поскребла грязными ногтями майку. Затем протянула руку и раскованно улыбнулась. - Я Яни. Или Янка. Твоя соседка из триста двадцать первой.
   Я пожала ее теплые, чуть влажные пальцы.
   - Я Шерин, - и, не зная, что еще добавить, отодвинулась в сторону. - Проходи.
   Янка незамедлительно прошлепала босыми ногами в комнату.
   - Слушай, ты ведь только приехала, у тебя должен быть полный холодильник, можно я банку с джемом арендую? Так сладкого хочется, умираю!
   Я осторожно захлопнула отвисшую от подобной наглости челюсть, но, решив, что соседи могут оказаться полезнее джема, махнула рукой в сторону кухни.
   - Бери.
   Янка тут же подскочила к холодильнику и стала интенсивно перерывать содержимое полок.
   - М-м-м! Вот он, мой любименький! Спасибо... э-э-э...
   - Шерин, - подсказала я ей.
   - Да, точно! Шерин! Если что понадобится, то ты стучись. Поговорить, там, или что еще...
   Она махнула зажатой в руке банкой и, словно гигантская стрекоза, радостно выпорхнула за дверь.
  
   Через пять минут я уже забыла о Янке и о джеме, увлеченно раскладывая вещи по местам. Майки были аккуратно пристроены на полке в шкафу, деньги мирно покоились под ними (не лучший тайник, но все-таки), что-то неразборчиво бубнил телевизор. Я прислушалась. Приятный женский голос извещал о новостях часа.
   "... ранчо, на территории которого час назад было организовано восстание якобы из-за несправедливого отношения и маленькой зарплаты, удалось подавить силами владельца - Халка Конрада. Как заявил сам Конрад, пострадавших нет, но с каждого бунтаря будет снято от пятидесяти до ста баллов, включая пособие по..."
   - Что это за дурацкая система с баллами? - фыркнула я, направляясь в ванную комнату, чтобы положить зубную пасту на раковину.
   Разложив вещи по местам, я присела на кровать, раздумывая, не поспать ли, когда увидела стоящий в углу пакет.
   "Почти забыла о нем..."
   В пакете ведь лежал стационарный счетчик баллов. Теперь, когда появилась свободная минутка, мне захотелось взглянуть на него поближе.
   Счетчик оказался черной коробочкой, похожей на будильник, но совершенно без кнопок. Гладкая пластиковая поверхность, матовый темный экран с яркой голубой цифрой ноль посередине. Я задумчиво пощелкала указательным пальцем по экрану. Ничего не изменилось.
   Что значит этот ноль? Что нужно сделать, чтобы цифра поменялась, а, главное, зачем? Сколько баллов требуется, чтобы что-то поменялось?
   Все ответы, вероятно, крылись в брошюре - сборнике правил, но читать ее сейчас не хотелось. Хотелось спать.
   Я отодвину книгу в сторону, нашла пульт от телевизора и убавила звук. Затем задернула занавески и забралась в кровать. Голова гудела от усталости. Все ответы и Ларош со своей посылкой могут подождать пару часов, ничего с ними не сделается.
   "А вот со мной точно сделается, если не отдохну..."
   С этими мыслями, продолжая какое-то время соцерзать голубой ноль на темном циферблате счетчика, я погрузилась в сон.
  
   Мне снился Алекс.
   Он и я в те времена, когда тень несчастья еще не коснулась нашего дома своим тлетворным крылом, когда казалось, что недавно созданная семья станет теплым уютным очагом для двух любящих друг друга людей. С индейкой и сладкой выпечкой на столе в праздники, с теплым пледом на двоих перед камином в зимние стылые дни.
   Сон был ярким, почти ощутимым. Казалось, протяни руку в радужную картинку, и получится дотронуться кончиками пальцев до его лица, и он тут же повернет мою руку и нежно поцелует ладонь, как это бывало не раз.
   - Я не хочу отпускать тебя от себя.
   Его голос звучал близко и одновременно далеко.
   - Мы будем жить вместе, ты будешь моей. Совсем-совсем. Завтра мы перевезем твои вещи в нашу новую квартиру. Ты ведь не против?
   Он сидел напротив меня за столиком в кафе. Темные волосы небрежно растрепаны после быстрой езды в его любимом спортивном авто, ореховые глаза поблескивают озорно и нежно.
   - Ты ведь не против?
   - Нет... - прошептала я, смахивая появившуюся в уголке глаза слезинку.
   "Нет", - снова прошептала я в полудреме, поднесла ладонь, чтобы вытереть мокрую щеку, и, вздрогнув, проснулась.
   Картинка таяла так быстро и неумолимо, что я едва не захлебнулась от отчаяния.
   - Нет... не уходи. Алекс, не уходи! - прошептала я полутемной комнате, но яркий сон уже улетучивался, оставляя после себя горькое осознание реальности и тяжелое облако воспоминаний того, что случилось после. Не выдержав, я уткнулась лицом в подушку и всхлипнула.
   Почему так? Почему все повернулось так, что спокойная счастливая жизнь осталась в прошлом? Усилием воли заставив себя успокоиться, я перевернулась на спину и предалась воспоминаниям.
   В то время я училась на курсах, постигая основы бизнеса и мечтая создать собственную компанию. О магазине я тогда не думала, хотя отдельные мысли и мелькали в наполненной радостными предвкушениями ветреной голове. Я буду хозяйкой своего дела! У меня будут работники и ответственность, будут деньги и новые идеи. Я смогу построить что-то новое, создать что-то свое собственное. От мечтаний об открывавшихся возможностях отрастали крылья, я бегала на курсы с таким счастливым видом, будто за каждый урок мне доплачивали в три раза больше, чем я сама отдавала педагогам.
   Алекса я встретила незадолго до окончания учебы.
   В тот промозглый вечер холодный дождь лил, не переставая. Я стояла на остановке, прижимая к груди пакет с бумагами, опасаясь, как бы они не промокли и костерила на чем свет стоит свою подругу-сокурсницу. Та обещала подвезти меня до дома, как это обычно случалось, но в последний момент убежала прямо с лекции на встречу с новым дружком, от которого по ее словам у нее "спирало дыхание и хотелось напиться от счастья". Я лишь посмеивалась от такого определения - вероятно, любовь вызывает у людей различные эмоции, в том числе желание напиться. Так или иначе, ее машина осталась на парковке возле здания и теперь уже никак не могла мне помочь.
   Стуча зубами от ветра и холодной дождевой воды, что стекала по лицу, я нетерпеливо переступала с ноги на ноги, когда прямо у тротуара остановился голубой кабриолет с откидным верхом. В тот вечер крыша была опущена; мне запомнилось, как дождь стучал по туго натянутой ткани.
   Пассажирская дверца распахнулась, и я осторожно отступила назад. Риск подхватить простуду казался мне более привлекательным, нежели риск повредить здоровье, неосмотрительно катаясь с маньяком-водителем.
   Но "маньяк" оказался чертовски привлекательным, улыбчивым и сразу располагающим к себе.
   - Девушка, не стоит пугаться. Я могу пристегнуть обе руки к рулю, чтобы вы не боялись. Но здесь тепло, а там холодно. Садитесь.
   Стоило подумать о пристегнутом к рулю водителе, как рот растянулся в глупой улыбке.
   - А у вас есть наручники?
   - Есть, - он широко улыбнулся. - Вот!
   Наручники блеснули в его руке.
   - Только не забудьте мне отдать ключи, как приедем. Я не хочу жить в машине.
   - Договорились, - хихикая и содрогаясь от холода, я юркнула в удобный теплый салон.
   Пристегивать водителя мне не пришлось, отчего-то я поняла, что он не опасен. Разговор потек, как по маслу: мужчина представился Алексом, много смеялся и шутил, а как только узнал, что я посещаю бизнес школу, проявил искренний интерес к моему увлечению и даже дал несколько дельных советов. По пути он часто поглядывал в мою сторону, от сего серьезных взглядов я смущалась и замолкала.
   - Шерин, вы очень красивая. О таких волосах мечтает каждая модель, - неожиданно произнес он и улыбнулся.
   Я залилась краской и провела ладонью по спутавшимся каштановым кудрям.
   - Спасибо.
   - Нет, правда. Такой шоколадный цвет и зеленые глаза. Вы как с обложки журнала.
   Я окончательно покраснела, и, представив, как должно смотреться зеленоглазое лицо в сочетании с пунцовой кожей, тут же отвернулась к окну. Ведьма, не иначе.
   Но Алекс только рассмеялся.
   - И краснеете просто умильно!
   Я едва не пихнула его локтем в бок, подивившись чувству, будто мы знакомы долгие годы. Как такое возможно, если мы встретились не более получаса назад?
   Он подвез меня до дома, но телефон не спросил. Чувство горечи, которое меня охватило, я помнила даже сейчас. Получается, все? Вот и все знакомство? Но он позвонил уже на следующий вечер. Сам отыскал номер, сам подъехал к подъезду, чтобы забрать в уютный ресторан на первое свидание. С тех пор мы практически не расставались. Он забирал меня с курсов и увозил домой, где иногда засиживался допоздна, потягивая сваренный мной кофе, советуя, как правильно начинать бизнес, как избежать многих ошибок, свойственных новичкам. К тому времени он уже имел свое дело, но какое именно, долго умалчивал. Я не давила, наслаждаясь тем, как медленно, но верно сближались внутренние миры, предполагая, что со временем он откроется мне полностью. Со слов Алекса я поняла, что незадолго до нашего знакомства у него была девушка, но что-то не сложилось, и они расстались. Иногда в его карих глазах мелькала грусть, в такие моменты мне особенно сильно хотелось его утешить.
   Правда, бывали и другие моменты (теперь мне было легче об этом судить, чем тогда), когда Алекс вдруг показывал иные стороны своего характера. Например, раздражительность, вспыльчивость, иногда даже злость. Но с подобными вспышками он быстро справлялся, а моя природная терпимость позволяла нам обходиться без ссор и скандалов.
   Да, так было тогда.
   Оторвавшись от воспоминаний, я вдруг поняла, что устала лежать на кровати и хочу есть. Задернутые шторы пропускали в комнату желтоватый закатный свет. Я поднялась, отодвинула их в стороны и распахнула окно. Маленькое помещение тут же наполнили звуки: шелест травы, ласкаемой слабым ветерком, стрекот цикад, откуда-то снизу раздавался монотонный голос. По-видимому, диктора телевидения.
   Подойдя к холодильнику, я едва обратила внимание на забитые до отказа полки (еще раз спасибо усатому Карлосу), нашла бутылку минералки, налила полный стакан и, утолив жажду, подумала, что позже захочу чаю.
   Поставив чайник, я достала с полок какое-то печенье (едва солоноватое и хрустящее) и принялась жевать его, запивая остатками минералками и постепенно снова погружаясь в воспоминания.
   Алекс не настаивал на сексе, чему я молчаливо радовалась, так как поспешное перенесение отношений в постель могло означать, что у него ко мне лишь плотский интерес. Я же втайне мечтала, чтобы наш союз креп и из обычного романтического увлечения однажды превратился в настоящую семью. С домашними вечерами, забитыми приятными хлопотами, путешествиями, заведением большой собаки...
   Планы-планы...
   Через полтора месяца Алекс, наконец, признался, что он проектировщик новых видов огнестрельного оружия. Это заявление ошеломило, и, в то же время, заставило уважать его еще больше. Для разработки новых видов оружия требовалась талантливая изобретательная голова, а таковая, по моему мнению, у Алекса имелась.
   Иногда я видела его засиживающимся по вечерам над какими-то бумагами, но в подробности не вдавалась. Лишь знала, что Алекс владеет небольшим заводом, на котором производят и выпускают новые образцы, и работают около сорока человек, а в остальном система автоматизирована. Алекс несколько раз заикался, что был бы не прочь расширить производство, но для этого требовался внушительный капитал, которого в его распоряжении не было.
   А потом появился Элмер. Мужчина с черными редкими волосами, орлиным носом и цепкими глазами. В оружии Элмер разбирался плохо, но зато сразу предоставил капитал, необходимый для покупки нового здания и установки оборудования, о котором мечтал Алекс. Конечно, такой вклад в бизнес мгновенно превратил Элмера в совладельца, держащего пятидесяти процентный пакет акций, позволяющий новому партнеру во многих ситуациях давать советы, а иногда и давить на Алекса.
   В целом, ладили они не плохо. Так мне тогда казалось. Алекс начал по-новому относиться к работе, воспрял духом, постоянно ходил окрыленный идеями. К тому времени мы переехали в собственную квартиру, и в моей памяти отчетливо отпечаталась картинка, как Алекс сидит на краешке стола и рассказывает о прошедшем дне, увлеченно размахивая руками.
   Но со временем что-то изменилось.
   То ли Элмер начал чрезмерно давить, то ли изобретательность Алекса поугасла (в последнем я, признаться, сомневалась), но все чаще и чаще он стал приходить домой потухшим и молчаливым. На вопросы отвечал через раз, ел молча, зачастую уходил по вечерам в бар. Все мои попытки наладить отношения ни к чему не приводили. Да и где-то в глубине души я была уверена, что причина кроется не во мне, однако от чувства вины полностью избавиться не удавалось.
   А потом Алекс пропал.
   Элмер сообщил, что полученной записке о выкупе не верит и платить отказался.
   Я бушевала, как пожар. Приехала в его офис и облила потоком такой брани, которой должно было хватить на целый флот матросов, но Элмер даже бровью не повел. В ответ я услышала, что Алекс виноват сам. И сколько бы я не бесновалась, какими бы методами не пыталась уговорить Элмера дать мне больше информации - все тщетно. Из слов этого горбоносого коршуна я поняла только то, что Алекс надумал ехать в Лиманию, заключать новую сделку по оружию, и на предупреждения Элмера о вероятной опасности внимания обращать не стал. Что якобы снимает всякую ответственность с его партнера.
   Я до сих пор помнила, как едва не вцепилась Элмеру в редкие сальные волосы, мечтая переломать его горбатый нос еще в трех местах, однако чудом удержалась. Вместо этого лишь спросила, уверен ли он, что не хочет платить выкуп, и, получив утвердительный ответ, покинула заводской офис.
   Записка, которую Элмер мне дал прочитать перед уходом, гласила, что похитители хотят получить полмиллиона наличными. Срок давался ужасающе маленький - три дня. С той минуты не было ни сна, ни еды. Все смешалось в комок натянутых нервов, плохих предчувствий и беспрерывных слез. Я шарила по всем счетам, что были открыты на мое имя, но в сумме сумела набрать лишь пятьдесят тысяч. О счетах Алекса информации не было.
   Я знала, что ставлю магазин на грань разорения. Шансы оказаться банкротом равнялись восьмидесяти процентам, однако это меня не остановило. Даже не заставило задуматься. Я бы все отдала, лишь бы вернуть Алекса домой целым и невредимым. По ночам я яростно мечтала отомстить Элмеру за расчетливость и малодушие, а когда гнев утихал, принималась плакать.
   Что ж... Я сделала все, что смогла. Может быть, и не все. Может быть, стоило как-то надавить на Элмера, попытаться узнать больше о том, что же все-таки происходило между ними в последнее время, но обессилевший разум отказывался мыслить логично.
   И вот я здесь. В неизвестном никому городе Тали. Должна отыскать чертова Лароша, вручить ему посылку и убраться домой как можно скорее.
   Вскипевший чайник отключился, и я очнулась от воспоминаний. Наполнила кружку кипятком, отыскала пачку чая и заварила что-то пахнущее жасмином. Взгляд упал на свод законов Тали, и я без энтузиазма подумала, что пора приниматься за чтение.
   Если я все еще хочу вернуться домой, самое время разобраться в здешней системе и составить четкий план действий.
  

Глава 4.

  
   В течение следующих двух часов я с головой погрузилась в чтение сборника правил системы города, в который попала. Читать, по большей части было скучно: правил было сотни, если не тысячи. По мере чтения удивление мое росло. В этом городе денег не было! Совсем!
   Из того, что удалось понять наверняка, я отметила следующее: за хорошую работу и послушание некие баллы начислялись на счетчик, за нарушения любого из правил - отнимались. Всего же, чтобы получить свободу, необходимо было набрать тысячу баллов. Теперь сомнений в том, что этот город являлся тюрьмой, не осталось. И все было бы более чем логично, если бы не некоторые правила, которые вводили в полное заблуждение или же оцепенение. Добравшись до абзаца, в котором говорилось о переходе через улицу, я не удержалась и присвистнула. По всему выходило, что человек не мог двигаться в определенном направлении по улице более получаса, по истечении тридцати минут он должен был пересечь ее и продолжать движение по другой стороне. Но для чего? Какой смысл? Или, например, правило, касающееся автобусных билетов...
   Я нашла нужные строчки и перечитала их еще раз.
   "При входе в средство публичного транспорта пассажир обязан получить от водителя билет со штрих-кодом, указывающим точное место расположения сиденья, после чего занять место в соответствии с указанными на билете данными". И все бы ничего, но штрих-код представлял собой какую-то хитрую математическую формулу, которую пассажир должен был рассчитать сам, чтобы получить ответ, какое же в конце концов сиденье ему занимать. Почему бы просто не написать нужную цифру? Зачем усложнять?
   Я озадаченно почесала щеку.
   Из дальнейшего параграфа выходило, что если пассажир не займет указанного в билете места в течение определенного времени (оно указывалось где-то рядом с кабиной водителя), то будет наказан штрафом в размере пяти баллов.
   Я ненадолго отложила книгу, пытаясь понять, что все это значит.
   Выходило, что сложности были надуманы специально, чтобы как можно больше наказывать людей за любые, даже самые мелкие, провинности. Вывод этот мне не понравился, но, скрипнув зубами, я принялась читать дальше. И чем дальше я углублялась в свод законов, тем больше убеждалась, что не ошиблась. Как еще можно было относиться к правилам, таким как:
   "Все или некоторые из уставов могут быть изменены в любой момент по решению комитета города без специального уведомления гражданских лиц, о котором последние могут узнать из платного телевизионного канала номер двенадцать. Выход ежедневной программы "О законах" не имеет установленного времени показа. О нем сообщает газета "Тали сегодня", которая продается в городских киосках".
   Я оторвалась от книги и осоловело уставилась на стену. Что за идиотизм? Программа выходит каждый день, но времени никто не знает, нужно читать газету. А что если кто-то работает? А что если программа выйдет ночью, когда большинство жителей спит? И сколько длится выпуск программы? Ведь предполагалось, что просмотр этого "шоу" являлся едва ли не обязательным, что, в свою очередь, означало, что людям приходилось отрываться от занятий в рабочие часы, что неизменно влекло за собой новые наказания.
   В конце концов, я отложила книгу и зло посмотрела на темный экран телевизора. Теперь он казался мне воплощением кошмара из разряда "Большой брат следит за тобой". Возмущенная и нервная я какое-то время кружила по комнате, рассортировывая прочитанную информацию в голове.
   Мне здесь жить! Мне какое-то время придется мириться с любыми, даже самыми тупыми правилами, хотелось того или нет. Но неужели придется вновь зубрить математические формулы перед тем, как сесть в автобус? Что за черт!
   Наконец я успокоилась. Все это временно. Я попала в этот ужасный город не за провинность, а, значит, ко мне все это не относится. Я не в ловушке. Мне всего лишь нужно найти Лароша, а потом уехать отсюда, и все кошмары будут забыты. Вот только как уехать, если это тюрьма? Проникшись секундным ужасом, я тут же заставила себя переключиться на мысль, что Корпорация позаботится об этом (должна позаботиться!), ведь это по их воле я здесь. Предательский голос верещал, что все не так просто, но мне ничего не оставалось, кроме как верить "Dreams LTD". Постоянные противоречия могли свести с ума любого, даже самого стойкого человека, а моя нервозность и без того усугубляла ситуацию.
   Устав от блуждания по комнате, я взглянула на часы - почти десять. Спит моя соседка или нет? Наверняка нет, время детское. Хотя, если она работает с самого утра, то возможно, что и десятый сон видит.
   Недолго думая, я решила проверить. Не забыв прихватить из холодильника еще одну банку джема в качестве задатка для ускорения процесса "дружбы народов", я наскоро причесалась и выскользнула за дверь. Какой номер комнаты она называла? Кажется, триста двадцать первый...
   Прежде чем постучать, я какое-то время постояла возле двери, прислушиваясь. Из-за нее доносился звук, похожий на побрякивание посудой на кухне, но голосов слышно не было. Я аккуратно постучала.
   Дверь распахнулась почти мгновенно. Янка, со слипшимися от пота волосами и держащая в руках мокрую тряпку, на мгновение выказала удивление, после чего расслабилась и махнула в сторону кухни.
   - О-о-о! Не ожидала. Заходи. А я тут решила прибрать, давно пора было, все никак время не найду. Вот сегодня заставила себя, наконец...
   Я шагнула в соседские апартаменты. После беглого осмотра стало понятно, что кухню стоило почистить еще пару веков назад, но, видимо, находились дела поважнее. Горы грязной посуды утопали в мыльных пузырях, пена стелилась по всему: полу, стенкам шкафчиков, плите и кухонному столу. Грязные потеки, скопившиеся на линолеуме, сдерживала дырявая половая тряпка, рядом лежал мусорный совок и веник с оставшимися, будто после военных действий, тремя редкими торчащими соломинами.
   - Может, тебе свой принести?
   - Ты про веник? А ну его! Я уже почти все вымела, и так нормально.
   - Как хочешь. Ты если занята, я могу завтра прийти...
   - Брось, я могу и позже закончить, сама со скуки изнывала, хорошо, что зашла. Уборка может подождать до завтра.
   С этими словами она зашвырнула тряпку в угол, где та шлепнулась с противным чавкающим звуком.
   Я мысленно хмыкнула: "Ага, уборка может подождать и до послезавтра, и еще пару веков".
   - Я тут тебе джем принесла, мне он как-то не очень, - соврала я, поглядывая на банку и глотая слюну. - А ты вроде любишь...
   - Ой! Вот спасибо! А то я ту уже... ну того... всю съела в общем, - Янка как-то неожиданно покраснела, сконфуженно поглядывая на толстые ноги, будто стесняясь их.
   - Да бери! - я протянула джем. - Диету всегда можно начать завтра. Вместе с уборкой.
   - Точно. - расцвела та, и я нехотя отметила, что когда она улыбалась, то, несмотря на полноту и неряшливую одежду, смотрелась весьма симпатично. На пухлых щеках возникали ямочки, а веселые глаза как-то по-особому преображали лицо. Не красавица, но все же.
   - Ты садись вон в кресло или куда хочешь. Я сейчас лицо умою и чайник поставлю. У меня еще печенье где-то есть.
   - Хорошо.
   Я прошла к креслу, а она тем временем скрылась в ванной. Пока шумела вода, я разглядывала обстановку, как две капли воды похожую на мою собственную. Та же мебель, стулья, черный экран на стене и встроенные шкафы. Отличался только цвет ковра и занавесок. Да еще планировка кухни. Если моя была в конце комнаты, то здесь она располагалась прямо у двери. В целом комната могла бы показаться близнецом, если бы не пятна на стенах, пыль в углах на потолке и полный бардак на кухне. Было и еще одно отличие, которое я заметила позже: вид с балкона открывался не на горы, а во внутренний двор, что в моих глазах являлось огромным минусом. Все-таки хорошо было наслаждаться закатом в вечерние часы, сидя с чашечкой дымящегося чая.
   Наконец из ванны, одетая в чистую футболку и с влажными волосами, появилась Янка. Погремела на кухне, разлила кипяток в две чашки, принесла и поставила на стол заварку. Через минуту туда же добавилось печенье и принесенный мной джем.
   - Ну вот! Чем богаты, как говорится...
   Она устроилась напротив, а я никак не могла решить, с чего начать разговор.
   - Что, не спится тебе? - первой заговорила Янка, открывая печенье и выкладывая его в вазочку.
   - Не особенно, - призналась я. - Слушай, я тут свод законов читала. Это что, правда?
   - Что правда?
   - Ну, все.... Например, про билеты в автобусе. Что номер сиденья надо самому высчитывать?
   - Ага. Иногда они там так напутают, что проще водителю взятку дать.
   - Взятку? - удивилась я.
   - Ну конечно. Так дешевле обходится. Если только он потом не стукнет.
   - Кому не стукнет?
   Янка какое-то время жевала печенье, разглядывая меня, будто пытаясь понять истинную причину моего визита. Затем отряхнула толстые пальцы и ответила.
   - Ты просто еще не знаешь ничего. А пока научишься, столько шишек набьешь, что самой тошно будет. Но так у всех. Тут никому верить нельзя. Вообще никому, понимаешь? Это же тюрьма, каждому хочется на волю побыстрее...
   - Что же здесь творится, ты мне можешь объяснить? А то я вообще ничего не знаю. Ни куда идти, ни что делать.
   Янка тяжело вздохнула и откинулась на спинку дивана, поджав под себя голые ноги.
   - Короче, слушай. Я не большой специалист по местной системе, вон Роберт - тот хорошо все изучил.... Ну ладно. Ты уже поняла, что для того, чтобы отсюда уехать, нужна тысяча баллов?
   Я кивнула. Значит, я не ошиблась. Этот городишко - самая что ни на есть тюрьма. Янка продолжила.
   - Так вот, эту тысячу можно набирать годами и вообще никуда не продвинуться. Здесь все так устроено, все правила против тебя. Если ничего не нарушать, то даже на сотню тебе может потребоваться год или больше. Да и то потом можешь вниз рухнуть всего лишь за день, стоит только оступиться. Вот смотри, здесь люди стучат на людей. Всегда. Потому что ты стукнул - кого-то наказали, а тебе добавили баллы. Заложила кого-то посильнее - тебе очков больше, а другому могут до нуля скостить или даже в минус...
   - В минус!? Здесь, что еще и минус есть?
   - А то! Некоторые съезжают и до двух, и до трех тысяч назад. Я слышала, что и больше. А потом самоубийства.... Потому что по замкнутому кругу не у многих сил хватает ходить.
   От того, что я слышала, волосы на голове начинали медленно шевелиться.
   - Абсурд какой-то, - вырвалось у меня.
   Янка кивнула.
   - Я не то, чтобы привыкла, но через полгода-год начинаешь привыкать.
   - Так сколько ты уже здесь?
   - Два года и три месяца, - Янка прожевала еще одно печенье всухомятку. - Я держусь. А что делать-то.... Выйти хочется. Кручусь, как могу. Связи налаживаю.
   Я помолчала. С одной стороны хотелось узнать, за что она здесь оказалась, с другой не хотелось быть прямолинейной и лезть в чужую душу.
   - А кому же тогда здесь верить? Есть у тебя друзья? Хоть кто-то, с кем ты общаешься?
   - Есть, но не много. Здесь трудно дружбу водить, когда каждый сам за себя. Как волки, ей-богу. Ну ты еще увидишь, попробуй только до магазина дойти, сразу поймешь, о чем я.
   Я неприятно поежилась от предостережения. Фиг вам, до магазина! До телефонной будки, найду адрес Лароша, отдам посылку и только меня и видели. Подумаешь, не поем пару дней! Холодильник еще полный.
   - А тебя за что сюда? - спросила Янка, не отличаясь светской тактичностью. А, может, здесь так было принято.
   Решив не раскрывать истинную причину своего присутствия в Тали, я прибегла к услужливо предоставленной Корпорацией легенде.
   - За хакерство, - буркнула я, но пояснять ничего не стала.
   - Что, правда что ли? - Янка, как и Броцки, явно зауважала меня сильнее прежнего. - Тебе точно с Робертом надо познакомиться! Он все с детальками и электроникой возится. Когда не пьет...
   Последняя фраза неопределенно повисла в воздухе.
   - А кто это? И где он живет?
   - Да на нашем этаже в конце коридора. Хороший парень. Умный, сразу видно. Только слабый характером. Спивается он сильно, все вроде как хотел счетчик надурить, а не выходит...
   Янка поспешно спохватилась и захлопнула рот, тараща на меня круглые голубые глаза.
   - Ты только никому, слышь? Мы же вроде как друзья, да?
   - Да конечно! - мгновенно подтвердила я, чтобы успокоить словоохотливую хозяйку, хотя на самом деле сама прилично разнервничалась. Не хватало мне еще чужих тайн! Своих выше крыши, и, чтобы сменить тему, как можно быстрее спросила:
   - А сама ты здесь за что?
   Янка моим ответом, по-видимому, удовлетворилась, потому что снова расслабленно откинулась на спинку дивана.
   - Да долгая это история. Но мы все равно не торопимся, так что давай расскажу... - она поворочалась и начала повествование. - Несколько лет назад мне достался дом. Хороший, красивый, большой. У меня тогда был дружок, все как у людей: свидания, шоколад, гулянье под луной, в общем, любовь-морковь. Поначалу было ничего. А потом мы стали ругаться. Да знаешь, прямо по любому поводу! То не так сказал, то не так сделал, это не туда положил. Короче, три года мы промучились, а потом решили разбежаться. Дом этот я клянчила долго, в конце концов, он мне его и оставил. Плюс кое-какую наличность.
   На этом месте Янка самодовольно гоготнула.
   - Насчет дружка я не особенно-то и горевала, думала, найду работу, заведу отношения с кем-нибудь еще, но не так все сладко сложилось. Стоящей работы все не попадалось, за дом становилось все труднее платить, долги росли, еды не было. Я горбатилась в поте лица, но все ни к черту. Через какое-то время я решила продать этот дом и купить что-нибудь подешевле. А то и вовсе снимать жилье. Но для продажи требовалась реставрация, много починки на нижнем этаже и подвале, замазка стен, по-хорошему новая крыша. На все это требовались тысячи, если не сотни тысяч. А где их взять? Негде! Хоть район и был хорошим, а покупатели предлагали мизерные суммы. Все из-за оценки экспертов. Короче, отдавать его за копейки мне не хотелось, а чинить было не на что. Да я еще, знаешь, была несколько высокомерна. Привыкла к хорошей жизни, цифры без пяти нулей и за деньги-то не считала...
   Янка вздохнула, будто коря себя за глупость. Посидела молча, задумавшись, затем тряхнула подсыхающими волосами и продолжила.
   - Я сейчас-то понимаю, что надо было брать, что давали и не артачиться. А тогда вот.... В общем, постепенно я впала в уныние, понимая, что получить, сколько я хочу, не удастся. Тогда, вместо того, чтобы мыслить рационально, я приняла решение, за которое вот расплачиваюсь до сих пор. Я решила сжечь его и получить страховку. Только так мне удалось бы срубить достаточно. Я нашла мужика, какого-то мелкого криминала с улицы, пообещала ему столько, сколько, по моему мнению, должно было хватить и за работу, и за молчание, и, обеспечив себе твердое алиби, в назначенный вечер ушла играть в преферанс с подругами. Дом сгорел, как миленький. До угольков, до черной пыли по всему бульвару. Я громко плакалась, убитая притворным горем, страховому инспектору, а про себя тихо радовалась скорой выручке и новой жизни. Вот только я просчиталась. Страховая компания наняла акул - экспертов по поджогам, которые быстро вычислили истинную причину пожара, и страховщики вцепились в мою задницу, как бульдоги. Им хватило нескольких дней, чтобы опросить соседей, вычислить, что дом числился в списках "для продажи", что проводилась оценка, что приходили и уходили покупатели. А потом нашли и этого мужика-поджигателя, который мгновенно во всем сознался, опасаясь за свою поганую шкуру. Так я не только потеряла все, что имела, но и получила выбор, предоставленный мне Комиссией. Либо плачу огромный штраф и отправляюсь за решетку на четыре года, либо еду отбывать повинность в Тали. О Тали мне немного рассказали перед этим, и я почти не раздумывала. Не жалею, признаться честно, и сейчас. Во-первых, денег на штраф мне все равно было не найти, а во-вторых, я предпочитаю пусть ограниченную, но свободу. Здесь я могу и в магазин, и домой, и на работу. Могу общаться с кем хочу, передвигаться в любом направлении. А в клетке что? Кровать да сортир? Да еще столовая, где кормят кашей и льют не чай, а мочу? Здесь я могу есть вкусно. Конечно, это зависит от того, сколько я могу заработать, но так ведь есть шанс крутиться! Пытаться, в конце концов! Не у всех хватает сил и изобретательности здесь прижиться хоть сколько-нибудь хорошо, но так они тоже делали этот выбор. Каждый, кто здесь есть, мог остаться там, за пределами Тали , в обычной тюрьме. Да что я рассказываю, сама ведь знаешь...
   Завороженная рассказом, я не сразу нашлась с ответом. Затем вздрогнула и поспешно кивнула.
   - Конечно.... Выбор всем давали.
   - Вот и я про что. Ну а что правила? Да, законы соблюдать надо. Неприятно, но не смертельно. Можно и не соблюдать ничего, так здесь и сидеть. Многие так и делают. А если уж хочется назад, тогда приходится гнуть спину и не роптать. Зарабатывать баллы, копить эту тысячу.
   - А ты? - вдруг спросила я.
   - Что я?
   - У тебя-то сколько баллов накопилось?
   Янка потянулась рукой к столику, стоявшему справа от дивана, и развернула рукой счетчик. На темном экране горела голубым цифра "271".
   - Не много, как видишь. Но я не отчаиваюсь. Дорогу осилит идущий.
   - Это да... - как-то невзрачно подтвердила я, находясь под впечатлением от услышанного. Чтобы как-то избежать депрессии, связанной с причислением себя к странной и недружелюбной системе Тали, я вернулась к мыслям о Лароше и "Dreams LTD". Мне не придется постигать все эти тонкие науки выживания, не придется тонуть от отчаяния, от того, что на моем счетчике не прибавляется достаточно, и свет "белый" будет бороздить ногами кто-то другой. Я не утону здесь, в этом городе узников, не дам себе даже близко подойти к мутной, затягивающей в себя все живое болотной воде системы. Вы уж как-нибудь без меня. Без меня....
   Я бросила взгляд на часы и пошевелилась.
   - Мне пора, наверное. Поздно уже.
   - Ага, давай, - Янка потянулась и взъерошила волосы. - Тоже пойду спать.
   На пороге мы остановились.
   - Ты не сильно-то переживай. Это кажется, что трудно. Потом поймешь что и как, свыкнешься....
   Я незаметно поежилась. Свыкаться не хотелось. Не хотелось даже мыслить в том направлении.
   - А за джем спасибо, - она снова улыбнулась и преобразилась. - Худой мне, видимо, не судьба, но хоть брюхо сладким набью. И то праздник.
   - Да не за что. Ты заходи, если нужно, где живу, знаешь.
   - Ладно.
   Мы кивнули друг другу на прощанье, и я вышла за дверь.
  

Глава 5.

  
   Проснулась я поздно, вероятно, сказалась усталость последних двух дней. Умылась, почистила зубы и села на кровать, размышляя, как построить график на сегодняшний день. Наиболее важным казалось как можно скорее отыскать Лароша. А чтобы отыскать его, вероятно, придется куда-то ехать. Если ехать, значит нужно иметь купоны для оплаты транспорта. Чтобы получить купоны, их нужно купить на деньги, которыми снабдила меня Корпорация. Все выглядело просто и логично. Оставалось лишь несколько вопросов. Где обменять деньги на купоны, и с чего начинать поиски Лароша?
   Поразмыслив над первым вопросом, я решила, что быстрее всего поймать такси, заплатить оставшиеся купоны за дорогу, а там уже, получив новые, можно будет задуматься и над поисками Лароша.
   Наскоро позавтракав хлебцами с джемом (третья банка все-таки имелась в моем распоряжении), я причесалась, всунула ноги в кроссовки и вышла за дверь. Посылку брать с собой не стала, решив, что Лароша сегодня могу и не найти, и таскать лишнюю тяжесть с собой не так уж и приятно. Пачка купюр покоилась на дне пакета, заменивший мне сумку, которую я не удосужилась взять с собой в Тали, и выскользнула на улицу.. Сколько именно обменивать на купоны, я пока не знала, но надеялась разобраться на месте.
   День выдался жарким и нестерпимо душным. Покинув территорию Бэль-Оук парка, я направилась вверх по дороге, ведущей к более оживленной улице, по которой время от времени проезжали машины. Такси ждать почти не пришлось, не так много желающих в этот час голосовало на обочинах, вероятно, предпочитая экономные городские автобусы (один из таких как раз остановился недалеко от меня, подняв кучу пыли, и я автоматически бросила взгляд на название остановки - "Бэль-Оук Булевар"). Запомнив на всякий случай название улицы, я подошла к остановившемуся рядом Тазику. Одутловатый детина уже нетерпеливо постукивал пальцами по пыльной баранке.
   - Куда едем?
   - Туда, где можно купить купоны за деньги.
   Детина кивнул вглубь салона - залезай, мол. Я села на заднее сиденье.
   - Сколько будет за проезд? Мне в ближайший надо, - уточнила я на тот случай, если он вдруг решит нажиться на моей бедной шкуре, выбрав обменный пункт на другом конце города.
   Водитель намек понял.
   - Полтора купона. Тут недалеко.
   Я поскрежетала зубами. Недорого, тоже мне. На руках останется только два купона после этого. Ну да ладно, ведь я за ними и еду.
   - Поехали.
   Детина поскреб щеку, посмотрел в зеркало, пропуская автобус, и, сигналя какому-то нерасторопному пешеходу, влился в поток.
  
   Обменный пункт выглядел достойно. Четырехэтажное стеклянное здание отсвечивало всевозможными оттенками синего на солнце. Вот только название подкачало - "Талибанк". Слово почему-то вызывало неприятные ассоциации. А в остальном все смотрелось более чем презентабельно: клумбы, парковочные места на пару десятков машин, несколько лавочек по сторонам от подъездной аллеи, в общем, место вызывало доверие. Особенно после крамольных мыслей по пути, что сейчас меня привезут к узкой обшарпанной будке с зарешеченным окном, гадкой теткой внутри и не менее гадкими типами, поджидающими выходящих наружу посетителей, чтобы тут же обобрать.
   Вздохнув с облегчением, я расплатилась с водителем и вышла из машины. Раскаленный воздух пропитался ароматами газонной травы и множеством растущих на клумбах вокруг банка цветов. Посетителей было немного: по пути мне встретился всего один человек в костюме. Осторожно кивнув в знак приветствия, я толкнула стеклянную дверь и вошла в холл. Кабинки продажи купонов находились у правой стены, и, выбрав самую ближнюю, я скользнула внутрь. На мое счастье она оказалась пуста.
   Сидящая за стеклом женщина вежливо поздоровалась, и, поздоровавшись в ответ, я спросила:
   - Какой сейчас курс покупки одного балла?
   Вопрос звучал немного глуповато, с такой валютой мне раньше дел вести не доводилась, но женщина ответила без промедления, нимало не смутившись.
   - Курс всегда один. Он остается стабильным на протяжении последних пятидесяти лет.
   Я молча удивилась.
   "Сколько же лет этой дыре?"
   - И сколько стоит один балл?
   - Один бал равняется одной тысяче.
   От удивления я едва не закашлялась. Тысячу за балл? Это же не просто грабеж , это... это... Женщина наблюдала сползшую с моего лица краску (затем вползшую на него обратно, но уже с серо-пурпурным оттенком отчаяния и раздражения) с завидным спокойствием.
   - Сколько будете покупать?
   Я шумно втянула воздух. А я еще думала, что какие-то деньги останутся по приезде домой, и я смогу их тихо присвоить. Куда там! Получается, что я могу купить только пятьдесят баллов. А ведь это здесь ничто! Максимум на пару недель автобусных поездок и походов в магазин за продуктами. Еще неизвестно, во сколько обойдутся продукты....
   - Э-э-э... Мне нужно купить пятьдесят баллов, - я протянула кассиру всю пачку драгоценных купюр. В конце концов, деньги я смогу заработать, а вот выбраться отсюда, не найдя Лароша, не смогу никак. Значит, придется использовать для этого все возможные средства.
   Кассирша быстро пересчитала купюры счетной машинкой (вжи-и-и-к, пролетели они сквозь нее с шелестящим звуком) и затем удивленно посмотрела на меня.
   - Что-нибудь еще?
   Я стояла, не шелохнувшись.
   - А купоны? Может, вы мне их дадите? - в моем голосе против воли просквозили язвительные нотки.
   Тетка моргнула накрашенными ресницами.
   - Так они уже зачислены на ваш счетчик.
   Я подняла руку и посмотрела на маленький экран браслета. Там действительно вместо нуля теперь стояла цифра пятьдесят. Переведя взгляд снова на кассиршу, я растерянно спросила:
   - А как же бумажки? Я ими в такси плачу и, наверное, в магазине буду...
   Тетка охотно пояснила.
   - А вам они не понадобятся. Бумажные купоны неудобны и недолговечны. Таксисты и продавцы могут просто сканировать ваш браслет, вычитая нужную сумму.
   В кабинке снова повисла тишина. Накрашенные глаза терпеливо буравили меня, ожидая новых вопросов.
   Все еще растерянная и удивленная, я не нашлась что сказать, а посему просто поблагодарила кассиршу и покинула будку.
  
   Выйдя на жаркую улицу, я первым делом огляделась, размышляя, куда направиться теперь. Насколько велик Тали? Сложно ли найти в нем одного единственного человека? Наверняка где-то должна быть справочная система. Но где?
   Дойдя до дороги, я остановилась на тротуаре, глядя на проезжающие мимо машины. Многие из них были довольно старыми: они проносились мимо, поскрипывая тормозными колодками и издавая громкие хлопки проржавевшими глушителями. Модели эдак двадцатилетней, а то и тридцатилетней давности. Но попадались и совершенно новые. Сверкающие на солнце, гладкие, отполированные до блеска бесшумные красавицы. Этими наверняка владели богачи. Владельцы магазинов и ресторанов, огромных ранчо или работники банков. Те, кто имел право начислять вот эти самые голубые циферки на счетчики. Я покосилась на браслет. Цифра пятьдесят приглушенно светилась синим в лучах полуденного солнца.
   Оглядывая прохожих, я заметила, что вдалеке, на углу перекрестка, стоит полицейский. Может, спросить его? Ведь если я правил не нарушаю, то почему бы ему не ответить на пару вопросов? Поискав глазами знак, указывающий на одностороннее движение, и не найдя такового, я направилась в сторону перекрестка.
   Полицейский при моем приближении скорчил подозрительную гримасу.
   - Тебе чего? - спросил он глухо, стирая струящийся из-под козырька пот одной рукой, а другую держа на рукояти дубинки.
   - Здравствуйте. Я хотела спросить.... Вы не подскажете, где мне найти справочную систему? Я ищу одного человека, но совершенно не знаю его адреса.
   - А кто он тебе? - взгляд полицейского стал еще более подозрительным.
   - Э-э-э.... - не сразу нашлась с ответом я, - ну, понимаете, мы с подругой видели его один раз в баре, он мне очень понравился, я даже услышала его имя. А вот подойти не успела. Он уже ушел. Теперь мне хочется....
   - Влюбилась, что ли, дура? - расплылся в идиотской улыбке служивый.
   От подобного обращения я покраснела. Пылающие от возмущения щеки полицейский принял за девичье смущение.
   - Иди давай, некогда мне на вас время тратить!
   Понимая, что пропадает последний шанс получить хоть какую-то информацию, я громко заголосила:
   - Ну, дяденька, ну как же мне теперь? Куда идти, где искать? Пропаду ведь, истомлюсь совсем! - никогда еще я не произносила ничего более глупого, но деваться было некуда. Нужно было играть выбранную роль до конца. - Неужели совсем ничего не подска...
   - Тьфу-ты! - выругался мужчина в фуражке. Но не злобно, а больше для порядка. - Вот прицепилась! Кто б меня так любил.... Вон видишь, через дорогу стоит телефонная будка (я проследила за его рукой и уткнулась взглядом в пыльную красную кабинку), там справочник лежит. Если имя знаешь, так, может, и адрес найдешь.
   - Спасибо! - поблагодарила я, на этот раз совершенно искренне.
   - Только в койку сразу не прыгай! - догнал меня его голос уже на середине дороги. Вслед за этим раздался приглушенный хохот.
   - Не буду, дяденька! - махнула я рукой. И под нос добавила, - Козел!
  
   Листая пыльные страницы справочника, я молилась, чтобы имя Лароша нашлось. Пусть оно окажется в списке! Пусть моя задача окажется не только выполнимой, но и быстро решаемой. Скользя по букве "Л" пальцем, я вполголоса бормотала "Лайн, Лайтон, Ламберт, Ланг... Ларош!" Ларош!!! Я едва не подпрыгнула от радости. Ларош нашелся! И не просто какой-то там, а настоящий! Именно тот, который был мне нужен - Кристофер!
   Готовая расцеловать грязные, запятнанные страницы, я потрясла тяжелым справочником в воздухе, мысленно празднуя первую победу в нелегком деле, затем чихнула от поднявшейся пыли и достала из пакета листок и ручку. Наскоро переписав адрес (благо, в колонке на букву "Л" значился всего один Ларош), я еще раз сверилась со справочником, убрала листок обратно в пакет и выпорхнула на улицу.
   Воздух на этот раз показался мне совершенно иным на вкус. Будто кто-то добавил в него неуловимый аромат близкой свободы. Приятно шелестела листва, сквозь которую пробивались золотистые солнечные лучи, покачивали розовыми лепестками растущие на обочине маргаритки. Постояв с полминуты без движения, я радостно тряхнула головой и направилась к ближайшей стоянке "Таzi".
  
   Но не пройдя и двух шагов, застыла на месте. Прежде чем ехать, желательно бы позвонить Ларошу и договориться о встрече. А так как телефона в моей квартире нет, нужно сделать это прямо сейчас, пока я не ушла далеко от телефонной будки. Вернувшись в кабинку, я достала листочек с записанными координатами и принялась изучать инструкцию пользования телефоном-автоматом. Едва шевеля губами, я прочитала: "Поднесите браслет к излучателю фронтовой стороной, чтобы произвести сканирование. После того как раздастся звуковой сигнал, с вашего баланса будет снят один балл, который позволит говорить в течение десяти минут непрерывно или же сделать десять звонков продолжительностью по одной минуте каждый".
   Такие условия меня вполне устраивали, и я решительно поднесла браслет к пробивающемуся сквозь затемненную пластину красному лазерному лучу. Раздалось тихое секундное "Пи-и-и", и счетчик браслета переключился с пятидесяти на цифру сорок девять.
   Вздохнув и наскоро подивившись чудесам современной техники, я принялась набирать номер Лароша. Раздались длинные гудки. Я нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, ожидая ответа. Когда послышался щелчок, я едва не подпрыгнула на месте. Однако голос, заговоривший в трубке, был записью автоответчика.
   - К сожалению, меня сейчас нет дома, но я прослушаю ваше сообщение, как только вернусь. Спасибо!
   Проиграла короткая мелодия, предшествующая началу записи, и я судорожно вздохнула, пытаясь собрать воедино короткую речь.
   - Здравствуйте, Кристофер. Мне срочно нужно с вами увидеться. У меня для вас есть посылка... - на этом месте я запнулась, лихорадочно соображая, не опасно ли упоминать о Корпорации в Тали? Но если Ларош не поймет важности сообщения, существует вероятность, что он откажет во встрече, а этого мне всеми силами хотелось избежать. Поэтому я продолжила по возможности прямо. - Эта посылка от обоим нам известной Корпорации. Так как у меня нет телефона, я буду звонить вам с телефона-автомата сегодня еще раз. А лучше, первый звонок я сделаю через два часа и буду набирать вас каждый последующий час, пока вы не ответите. Надеюсь на скорую встречу, и, пожалуйста, помните - это очень важно!
   Я положила трубку на рычаг. Стальной шнур, соединяющий ее с аппаратом, несколько раз качнулся и замер. Ну, вот и все. Теперь придется ждать. Я еще какое-то время постояла внутри кабинки, прокручивая сказанные для автоответчика слова в голове, вспоминая, не упустила ли чего, но решив, что все было сделано правильно, вышла из будки.
   Куда же направиться теперь? Сонная улица утопала в жарком мареве. Даже машин в эту минуту видно не было. Тали будто плавился и растекался под лучами палящего солнца. Дел у меня на сегодня, кроме как звонить Ларошу, не оказалось. О прогулках речи быть не могло: во-первых, я совершенно не знала, куда идти (а если идти, не зная куда, то можно очень быстро растерять по дороге драгоценные баллы. Этот опыт в Тали приходил особенно быстро), а во-вторых, далеко ли уйдешь по такой жаре? Ни защитных кремов, ни даже кепки в моей сумке не было, а тепловой удар не являлся наиболее желаемым из возможных впечатлений. Поэтому мне не оставалось ничего, кроме как поехать домой.
   По пути на стоянку для "Тазиков", я приметила пустующую автобусную остановку и на секунду задержалась, чтобы прочитать табличку с расписанием маршрутов. С этого места до моего дома (если это вообще можно было называть "домом"), оказывается, ходили даже два автобуса. Пятьдесят первый и восемнадцатый. Пятьдесят первый, судя по расписанию, должен был прибыть с минуты на минуту, и вместо того, чтобы тратить оставшиеся два купоны на желтобокое такси, я решила прокатиться на местном общественном транспорте. Мысленно настроившись на преодоление трудностей в виде разгадывания математических формул на билете, я оперлась на железный столб, поддерживающий крышу остановки, и принялась ждать. Какое-то время на тихой улице не было слышно ни звука. Только редкое покачивание листвы от слабого горячего ветерка и отзвуки моторов вдалеке. Видимо, поток машин был более оживленным на соседней улице. Затем по противоположной стороне дороги неторопливо прошел пешеход - мужчина средних лет, одетый в шорты и майку. В руках он держал свернутую газету. В этот момент мне показалось, что я никуда не уезжала из Клэндон-Сити. Нормальный город, нормальный пешеход. Сидящая у стены соседнего дома, греющаяся на солнце дымчатая кошка. Раздающийся из приоткрытого окна звук работающего телевизора и чей-то голос, призывающий кого-то идти пить чай....
   Будто и не было никогда Зоны 33 со странными правилами для заключенных. Не было того вечернего звонка, а затем мистера Брамса, сухого, как веник. Не было странного Теда на площадке перед вокзалом, жующего яблоко в автобусе. Не было пограничника Броцки, счетчика и сборника правил в пакете.
   Но странное иллюзорное пересечение реальностей рассеивалось, стоило мне только взглянуть на браслет. Я стояла здесь, в Тали, ожидая автобуса, напичканного формулами, чтобы доехать до "Бэль-Оук недопарка" (как я окрестила собственный район проживания), мне все еще нужно было найти Лароша, отдать посылку, которая досталась мне от Корпорации в счет долга за Алекса. Стоило этому имени вспыхнуть в мозгу, как тут же навалилось знакомое ощущение пустоты в груди. Но поглотить меня целиком оно не успело, потому что вдалеке послышался скрип подъезжающего к остановке белого пыльного автобуса.
   Передние двери распахнулись, я решительно шагнула в салон. Разморенный жарой водитель нажал какую-то кнопку, и прибор, встроенный в приборную панель, быстро отпечатал небольшой бумажный билет. Водитель, лениво глядя через ветровое стекло на дорогу, протянул его мне. Двери закрылись. Оглядевшись, я увидела турникет, отделяющий пассажирскую часть автобуса от кабины, и по наитию вставила полученный билет в сканероприемник. Проштампованный билет тут же выехал обратно, а появившийся лазерный луч указал, что теперь система хочет получить данные с браслета. Проделав ту же операцию, что и в телефонной будке, я толкнула поручень и прошла в салон.
   В салоне находилось всего несколько человек, но я не стала тратить время на разглядывание людей. Гораздо важнее теперь было отыскать зашифрованное место. На билете, вопреки моим ожиданиям, никакой математической формулы не оказалось. Зато там был рисунок из переплетающихся в разных направлениях черно-белых линий. Застыв от удивления (ведь я уже приготовилась множить и делить в уме), я с глупым видом продолжала изучать зажатую в руке бумажку. Что это значит? Где здесь написано место? Внизу, словно в насмешку, вполне понятным языком было сказано, что у меня в запасе есть ровно две с половиной минуты, после чего последует штраф в размере трех баллов. Чертыхнувшись, я растерянно посмотрела на сидящих в салоне людей, но никто из них даже не повернул головы в мою сторону. Чувствуя, как все ближе подступает паника, а в голове громко тикают секунды, я снова обратила взгляд на хаотичное переплетение линий. Что это значит? Какой-то лес из полосок! А время идет ужасающе быстро. Что такое две с половиной минуты? Какие-то сто пятьдесят маленьких секунд! Очень коротких секунд. Мне нужно сейчас же сосредоточиться.... Сейчас же....
   Только неимоверной силой воли мне, наконец, удалось отодвинуть страх назад и сконцентрироваться на рисунке. Поначалу глаза скользили по черным палочкам, цепляясь за каждую в отдельности, останавливаясь на каждой, даже самой мелкой детали. Где же тут скрыт номер сиденья? Постепенно, устав от напряженного всматривания, я окинула картинку целиком, и в этот самый момент мне показалось, что что-то начинает проясняться. Не давая себе думать об убегающих секундах, я расслабила зрение еще сильнее, переместив фокус куда-то за бумажку, и едва не подпрыгнула от ликования. Ну конечно! Это же стереоскопическое изображение! Как только мне удалось поймать правильный угол зрения, не позволяя глазам сфокусироваться, как тут же, словно по волшебству, из палочек и линий на поверхность выплыла цифра "17". Хвала одному моему другу, который несколько лет назад брал меня на выставку подобных картин! Тогда я долго не могла понять, как люди видят предметы на, казалось бы, совершенно абстрактных цветовых полотнах, но со временем научилась расслаблять глазные мышцы и получать удовольствие, видя знакомые очертания там, где по первоначальному мнению их быть просто не могло.
   Едва не подпрыгивая от радости, я бегом бросилась к семнадцатому сиденью. Прижав мягкое место к совсем не мягкой обшивке кресла, я облегченно вздохнула.
   Сидевшая позади меня женщина чуть слышно произнесла:
   - Успела все-таки. Пять секунд у тебя оставалось....
  
   Успокоившись, я сидела молча, слушая равномерное гудение и поскрипывание автобуса, рассматривая проплывающий за окном пейзаж. Дорога была совсем не той, которую на пути к банку выбрал таксист: теперь мы ехали, как мне показалось, по самой окраине Тали. Вывод такой я сделала, рассматривая огромные, утопающие в полях и плантациях фермы. Особняки владельцев высились в отдалении: красивые добротные дома, в основном двух и трехэтажные. На плантациях же, на самом солнцепеке работали люди: их непокрытые, бронзовые от загара спины, поблескивали от пота.
   "Какой же это должен быть ужас - работать вот так в полдень, на самой жаре!"
   На некоторых головах были видны шляпы, но мелькали среди кукурузных початков и разноцветные вихры или даже лысины. Я от души пожалела бедняг. Заботятся ли о них работодатели? Если да, то почему такие ужасные условия, ведь бумажные кепки обошлись бы в центы? Как только очередная кукурузная ферма скрылась за поворотом, на несколько миль растянулась свободная от полей, невспаханная земля. Я уже было подумала, что фермы закончились, когда вдалеке показалась еще одна. Белый каменный трехэтажный дом, вблизи окруженный зеленью и клумбами, выглядел не просто внушительно, но угрожающе-великолепно. Словно архитектор, поначалу решивший построить неприступный форт, изменил мнение на середине процесса и легковесной рукой добавил в сооружение несколько колонн, балконов и изящную крышу. Сразу за садом, что прикрывал окна особняка от беспощадного солнца зелеными дубами, раскинулось широкое, засаженное чем-то высоким поле. Из автобуса, ползущего по дороге, вид растительности мне определить не удалось. Но сразу же удивило явное от всех предыдущих ферм отличие. Вокруг всего поместья тянулся высокий проволочный забор. С переплетением острой, как бритва, проволоки, кто-то постарался на славу: зубцы ее, перекрученные во много раз между собой, не оставляли ни единой лазейки.
   Когда же я разглядела за ограждением вальяжно прогуливающихся охранников (Боже! С хлыстами в руках!), меня почти физически затошнило. Здесь еще и такое бывает? Насколько же провинились эти бедолаги? Однако я понимала, что за некоторые преступления полагалась смертная казнь, и, возможно, такой вариант для каторжников был еще не самым плохим. Но думать, что сама могла бы попасть в такое место, было невыносимо.
   С трудом оторвавшись от угнетающей картины (ведь хлысты у охранников наверняка висят не для украшения?), я кое-как сглотнула комок и уперлась взглядом в стенку переднего сиденья. Духота в салоне заставляла изнывать от жажды. Воды бы попить.... Вслед за этой мыслью пришла другая - я вспомнила, что на завтрак мне отчаянно захотелось йогурта и апельсинового сока, но в холодильнике их, к сожалению, не нашлось. Перебрав содержимое полок, я подумала, что неплохо было бы еще прикупить овощей на обед и что-нибудь сладкое к чаю (чтобы было чем изредка баловать себя любимую). А значит, пора знакомиться с местными магазинами. Не то, что бы мне требовалась гурманская пища, я прекрасно осознавала насколько ограничена в "балло-финансах", но в то же время, я отчаянно тосковала по прогулкам среди заставленных товарами полкам огромных супермаркетов. Иногда я катала тележку просто для удовольствия, читала надписи и состав продуктов на этикетках, любовалась красиво выложенными фруктами, вдыхала запах деликатесов из отдела готовой пищи. И пусть у меня сейчас нет средств, чтобы потакать каждой собственной прихоти, пока я здесь, в Тали, но хотя бы что-то я могу себе позволить. Тем более что Кристофер уже нашелся, осталось только передать ему посылку. А там домой.... Домой.... Это слово перекатывалась в сознании сладко и привлекательно, словно шарик мороженого на распухшем языке бродяги. Даже мысль о том, что там до сих пор нет Алекса, уже не настолько угнетала.... Подумав об этом, я тут же укорила себя.
   Когда за окном показались знакомые места, я подхватила сумку и направилась к выходу. Автобусная остановка находилась ровно напротив той, которую я видела сегодня утром по пути в банк, а на углу перекрестка я заметила невысокое стеклянное здание с вывеской "Супермаркет N2".
   "Именно то, что мне сейчас нужно", - обрадовалась я и, легко помахивая сумкой, двинулась в его сторону.
  
   В магазине царила прохлада. Взяв стоящую неподалеку от входа скрипучую стальную тележку, я положила в нее пакет и направилась вглубь помещения, наполненная предвкушением приятного "продуктового" шопинга. Мои худшие предположения о возможном дефиците продуктов не оправдались. Выбор здесь был огромный. Неторопливо шагая к молочному отделу, я поглядывала на ассортимент на полках: мимо проплывали пузатые банки с кукурузой и горошком, маринованными огурцами и всевозможными видами оливок. Обилие товаров радовало глаз, а приятная мелодия, льющаяся из динамиков, настраивала на оптимистический лад. Добравшись до расположенных у стены холодильных камер, я принялась тщательно выбирать йогурт. Хотелось чего-нибудь не слишком жирного и желательно с клубникой. Так как рисунки на крышечках не отличались особенной выразительностью, я взяла в руки первый попавшийся. Надпись гласила "Фруктовая молочная масса с Расторопшей".
   "Что такое расторопша?" - я задумалась, слышала ли я когда-нибудь это слово, но на ум ничего не шло. Поставив баночку обратно, я пробежалась глазами по соседним полкам.
   "Вот он!" - загрузив в корзину упаковку клубничных йогуртов, состоящую из четырех штук (полбалла за четыре штуки - дорого, но куда деваться), я, подпевая незатейливой мелодии, направилась дальше. Так, теперь дальше... Что же еще было в моем списке? Ага, точно! Сок!
   Ряд из разноцветных бутылок тянулся от стены и до самых кассовых аппаратов. Сначала мне попался на глаза алкоголь, из чего я сделала вывод, что спиртное здесь очень даже разрешено. Одного только пива я насчитала восемнадцать сортов. Одна этикетка привлекла мое внимание и остановилась уточнить, не подвело ли меня зрение. Оказалось, что нет.
   "Это же Эрмингер! Настоящее Галлийское пиво!" Эрмингер был редкостью даже в Клэндон-Сити, импорт его стоил немалых денег, и зачастую цена бутылки достигала десяти долларов за штуку. Покрутив в руках бутылку, я убедилась, что штрих-код действительно Галлийский, после чего поставила ее на место. Посмотрев на цену, я приглушенно хрюкнула - два с половиной балла. Если учесть, что один бал здесь стоит одну тысячу долларов, получается две с половиной тысячи за бутылку. Невероятно просто! Но кто-то, наверное, все же покупает. Те, кто ездят на новеньких авто с затемненными стеклами.... В какую же цену тогда может обойтись коньяк? Коньяки стояли неподалеку. Разинув рот, я читала этикетки: четырнадцать, девятнадцать, двадцать два балла....
   Ой! Уж лучше всю жизнь пить какое-нибудь пойло, но накопить на свободу. А еще лучше, вообще урезать подобные желания, пока не окажешься за пределами Тали.
   Неожиданно вспомнив, что мне еще нужно позвонить Ларошу, я оторвалась от чтения безумных цен и покатила тележку к ярким бутылкам с соком. Выбрав один, не слишком дорогой (за 0.1 балла), я положила его к йогуртам и отправилась к кассам. Заметив по пути печенье, я, практически не глядя, выбрала какую-то пачку с шоколадной плиткой на этикетке и закинула ее в корзину. От моего небрежного движения еще одна упаковка такого же печенья свалилась с полки на пол, я наскоро водрузила ее обратно и, наконец, заняла очередь.
   Кассиром был юноша лет восемнадцати. Нескладный, тощий, но с безупречно чистой кожей лица (кремами он что ли пользуется?). На голубой отглаженной рубашке крепился бейдж с именем, руки его вальяжно порхали от корзинки к красному лучу, сканируя товар.
   - С вас двенадцать и две десятых балла, - прозвучал неокрепший, но несколько манерный, как мне показалось, голос кассира.
   Мужчина, к которому была обращена фраза, молча поднес браслет к сенсору, после чего отодвинул продукты к концу ленты и принялся складывать их в пакет.
   Передо мной стоял еще один парень и женщина, у обоих в руках было только по булке хлеба, поэтому моя очередь подошла быстро.
   - Здравствуйте, - все так же монотонно, на странный лад растягивая слова, поздоровался кассир.
   - Здравствуйте, - ответила я, выкладывая йогурт, сок и печенье на ленту.
   - Йогурт клубничный четыре штуки- ноль пять, - сканируя упаковку, бубнил кассир (Кеннет, как подсказал бейдж с его именем), сок апельсиновый, один - одна десятая балла, печенье шоколадное, две пачки - четыре десятых балла.
   Я попыталась поправить его, что у меня всего одна пачка печенья, но юноша продолжал невозмутимым тоном бубнить.
   - ...йогурт с "расторопшей" - две десятых балла, пиво Эрмингер, одна штука - два с половиной балла.
   Открыв от удивления рот, я еще раз посмотрела на ленту, где лежали товары. Убедившись, что там так и лежит одна упаковка клубничного йогурта, сок и одна пачка печенья, я снова перевела взгляд на Кеннета.
   - Уважаемый, я не брала йогурт с "Расторопшей", пиво и еще одну пачку печенья. Мы можете в этом убедиться, глядя на ленту.
   Кеннет скосил круглые полуприкрытые веками глаза на ленту, затем перевел их на экран кассового аппарата.
   - Плюс три балла за дополнительное пребывание по времени на территории супермаркета.
   - Что? Что вы такое говорите?
   - ... всего с вас шесть целых и семь десятых балла.
   - Да вы в своем уме!? - возмутилась я, но тут же постаралась остудить себя. Это просто ошибка. Какая-то досадная ошибка, и сейчас все будет улажено.
   - Посмотрите еще раз на ленту, - более спокойным тоном попросила я. - Вы же видите, что я не брала две пачки печенья, пиво и этот странный йогурт с "расторопшей". У меня здесь всего...
   Кеннет перебил меня, недослушав.
   - Любой товар, который покупатель берет с полки, полагается оплатить. Таков закон супермаркета.
   Я опешила.
   - Но ведь я всего лишь посмотрела и поставила назад!
   Кассир покачал головой.
   - Это не имеет значения.
   Какое-то время я буравила его взглядом, пытаясь переварить услышанное.
   - Получается, что мне полагается теперь забрать бутылку пива, еще одно печенье и йогурт? Давайте, я тогда уж схожу за ними...
   - Вы их уже поставили назад. А значит, если возьмете снова, мне придется пробить их еще раз.
   - Что значит пробить еще раз!? Вы их только что пробили, а на ленте их нет. Значит, я могу их взять.
   - Нет, мисс.
   После этого ответа я уже была готова вцепиться Кеннету в благоухающее свежестью лицо.
   - Что все это значит? - прорычала я, чувствуя, как мои щеки начинают покрываться пятнами. - Товар я оплатила, а взять не могу?
   - Вы поставили его обратно. Теперь вы можете его взять только за дополнительную плату.
   Несколько секунд я всерьез рассматривала идею поколотить кассира. Но после нескольких глубоких вдохов и выдохов, лишь медленно произнесла.
   - Хорошо. Я поняла ваш закон. Менеджера, как я понимаю, смысла звать не имеет.
   Манерный Кеннет только неопределенно пожал плечами. Мол, как хотите.
   - Тогда за что еще три балла сверху? - происходящее мне уже начало казаться отвратительным фарсом. Тон мой был настолько пропитан ядом, что казалось еще чуть-чуть, и вокруг распустится зеленое зловонное облако.
   - Каждому покупателю отведено десять минут в день на посещения супермаркета. Вы же находились на территории магазина тринадцать минут. Штраф за превышение лимита - одна минута - один балл.
   - В день? Десять минут!? - я уже едва не орала, не обращая внимания, что сзади выстроилась очередь из покупателей. - Этого что, по-вашему, достаточно, чтобы купить продукты? Я должна, как спринтер носиться по рядам, даже не читая, что беру?
   Юноша поморщился и, глядя в сторону, ответил.
   - Либо вы оплачиваете покупки...
   - Вот именно "покупки", а не все подряд!
   - ...либо я зову охрану, и вы идете к менеджеру.
   Понимая, что менеджер скажет мне то же самое, я, стиснув зубы, поднесла браслет к сенсору. Тихо пикнуло. Кассир выдал мне пакет для покупок. Скрипя зубами и сдерживая комментарии по поводу таких вот законов и манерных кассиров, я яростно покидала покупки в полиэтиленовый мешок и почти бегом выбежала из супермаркета. Оказавшись на улице, я со всей силы пнула рядом стоящую железную урну, отчего та перевернулась, а браслет снова пикнул.
   С меня снова что-то сняли за нарушения законов славного Тали.
   Но от злости я не стала даже смотреть, сколько баллов составил штраф, а быстрым шагом отправилась домой.
  

Глава 6.

  
  
   Поход в магазин стал для меня наглядным уроком. Я сидела на балконе, рассматривая потонувшие в жарком мареве горы, рядом стоял поблескивая на солнце остывший чай. Янка была права - беспечность в этом городе могла привести к плачевным результатам в считанные дни. Поначалу я не отнеслась серьезно ни к сборнику правил, ни к советам соседки. А зря. Теперь вместо пятидесяти баллов на моем счетчике осталось всего сорок два с половиной. Шесть и семь сняли в магазине, примерно три десятых за проезд в автобусе (цены на транспорт мне, после некоторых усилий, удалось найти в сборнике). Значит, еще полбалла ушло за перевернутую урну. Проклятье!
   Настроение было ни к черту. Ларош не отозвался еще на два звонка. Время медленно клонилось к закату. Что если он вообще не отзовется? Может, его уже нет в живых? Что я буду делать тогда? Стараясь не думать о худшем, я принялась мысленно составлять список принципов, которым собиралась начать следовать с этой минуты. Во-первых, никаких лишних трат. Если я окажусь на нуле или в минусе, то жизнь моя из пребывания в "отеле" может резко переместиться несколько ниже - в "ад". Что-что, а Тали становился адом для многих. И пока в моем холодильнике оставалсь хоть какая-нибудь еда, следовало воздержаться от любых поездок и посещений магазинов. Я не сомневалась, что любая вылазка в город может обойтись мне еще пару десятков баллов.
   Тяжело вздохнув, я поднялась и направилась в комнату. Прошел еще час. Пора звонить Ларошу. Обуваясь в кроссовки, я мысленно заклинала - отзовись. Ну, отзовись в этот раз!
  
   - Кристофер!? Кристофер!? - едва не кричала я в телефонную трубку, когда вместо автоответчика услышала настоящий живой голос.
   - Да, это Кристофер. Кто говорит?
   - Это я, Шерин. Ой, я, кажется, не представилась, когда оставляла сообщение.
   - Это вы оставили сообщение? - теперь взволнованно звучал голос Лароша.
   - Я! У меня для вас посылка! Как нам встретиться? Мне очень хочется ее передать как можно быстрее!
   - Да.... Да.... Мне тоже. Так, как же нам пересечься, - Кристофер усиленно размышлял, в трубке слышалось его учащенное дыхание. - Шерин, я пришлю за вами оплаченное в оба конца такси. Оно привезет вас прямиком ко мне. Хорошо?
   - Конечно!
   - Называйте адрес.
   Я продиктовала адрес.
   - Все, я сейчас же пошлю машину. Не забудьте взять посылку.
   - Вы издеваетесь?
   - Нет-нет.... Я.... Мне просто это тоже очень важно. И, Шерин.... - он на секунду замялся, - спасибо вам огромное!
   Неподдельная искренность, прозвучавшая в его голосе, заставила меня слабо улыбнуться.
   - Да, что вы.... Не за что.
   - Тогда до встречи!
   - До встречи, Кристофер.
   Я положила трубку, выбежала из будки и со всех ног бросилась к дому.
  
   Такси затормозило в пустынном районе на окраине напротив трехэтажного длинного здания, заросшего чахлыми кустами. У подъезда уже ждал человек: мужчина среднего роста, немного сухощавый, лет тридцати пяти - сорока на вид. Его волнистые светлые, с золотистым отливом, волосы были зачесаны назад, где у самого воротничка рубашки завивались крупными кудрями. Когда он подошел к машине и открыл мою дверь, я мельком отметила тонкий нос с едва заметной горбинкой и яркие голубые глаза. "Альвьер, не иначе, - подумалось мне. - Только у них всегда такие золотистые кудри и пронзительные небесного оттенка глаза".
   - Здравствуйте, Шерин, - как только я вышла из машины, мужчина коротко пожал мою руку. - Я Кристофер. Пойдемте в дом.
   Я следовала за Ларошем по выщербленным старым бетонным ступеням. Мы поднялись на второй этаж, где он открыл ключом дверь с номером шестнадцать.
   - Входите.
   Прижимая к груди пакет с посылкой, я шагнула в полутемную маленькую комнатку. Кристофер зажег свет и неопределенно махнул рукой.
   - Присаживайтесь, где вам удобно.
   Я примостилась на краю темно-зеленого дивана, который по совместительству являлся и кроватью. Мимолетом оглядев обстановку, я удивленно отметила, что мои "апартаменты" были оборудованы куда лучше. Например, у меня была кухня и холодильник, которые здесь отсутствовали начисто. Висящий на стене, покрытый толстым слоем пыли, экран не шел ни в какое сравнение с тем новомодным, который висел в моей квартире. Из мебели здесь был только старый полотняный шкаф, два грубо сколоченных стула, столик и тот самый диван, на котором я теперь сидела. Да, еще притаившаяся в углу тумбочка с двумя выдвижными ящиками (верхний уже изрядно просел от времени), на которой стоял телефонный аппарат. Где же он тогда готовит? Ни холодильника, ничего.... Неужели ест в ресторанах на улице? Не похоже, чтобы у человека, живущего в такой дыре, водились немалые деньги.
   Ларош неторопливо сгреб одежду, горой валяющуюся на стуле, сбросил ее на пол и уселся напротив меня, возбужденно сверкая глазами.
   - Где она? Не томите, Шерин. Я так долго этого ждал!
   - Прежде, чем я отдам ее вам, я хочу заручиться, что вы ответите на пару моих вопросов.
   Кристофер напряженно молчал. Затем ответил:
   - Хорошо. Отвечу.... Если знаю ответ.
   Я положила пакет рядом с собой и потерла виски. Вот и настал конец моей миссии - через минуту посылка будет уже в руках у Лароша, а я смогу отправиться домой. Нужно только узнать, как именно.
   - Эту посылку вам передала "Dreams LTD", правильно?
   - Да, - он нетерпеливо потер ладони.
   - Они и послали меня передать ее вам. На этом моя миссия заканчивается. После этого мне нужно попасть домой. Вы могли бы мне дать телефон, по которому я могу с ними связаться?
   Ларош молчал. Лицо его застыло, превратившись в маску. По-своему истолковав его реакцию, я поспешила прояснить:
   - Мне нужно сказать им, что все... Я все закончила. Теперь они могут забирать меня наза....
   Последующие слова Лароша надолго врезались в мою память.
   - Отсюда невозможно связаться с Корпорацией.
   Судорожно сглотнув неизвестно откуда взявшийся ком, я потрясла головой.
   - Нет, вы поймите, я ничего не нарушала. Они сфабриковали мои документы, чтобы я смогла въехать на территорию. Попросили найти вас и передать посылку. А теперь должны забрать меня назад. Я ведь все сделала.
   Глаза Кристофера продолжали неподвижно буравить меня.
   - Они сказали вам что-нибудь насчет "назад"?
   - Что вы имеете в виду?
   - Говорили ли они что-нибудь о том, как именно собираются извлекать вас отсюда?
   - Нет.
   - Тогда забудьте об этом.
   - Что вы говорите! Этого не может быть! Я подписывала договор, в котором просто обещала выполнить их поручение. Я же ни в чем не виновата!
   Он выслушал мои крики молча.
   - Шерин, вы ничего не подписывали и не обсуждали по поводу возвращения, правильно?
   - Правильно, - икнула я, чувствуя, как подступает истерика. Что он говорит? Как это меня никто не заберет? Почему? - Они вообще мне не сказали, куда я еду. Сказали только название города и что для проникновения сюда нужны документы....
   Ларош тяжело вздохнул.
   - Вас подставили.
   - Нет.... - его слова отскакивали окружившим мое сознание защитным полем, что не давало им проникнуть внутрь. Быть опознанными, принятыми. - Нет-нет! Не может такого быть!
   - Шерин, скажите, вы что-то просили у них сначала? Что-то брали в долг?
   - Да, - ответила я тихо, - деньги.
   - Много? Это, по сути, и не важно. Просто любопытно....
   - Четыреста пятьдесят тысяч.
   Кристофер грустно улыбнулся.
   - Вот они и отправили вас выполнить поручение в качестве возвратной меры. Но вы поймите, если они изначально ничего не сказали о возвращении, значит, не планировали вас возвращать.
   - Нет.... - снова повторила я и почувствовала, что вот-вот по щекам закапают слезы. - Я свяжусь с ними, и они вытащат меня...
   - Да не сможете вы! - повысил голос Ларош. - Вы думаете, я не пытался? Отсюда вообще нельзя никому позвонить, кто живет за пределами Тали. НИКОМУ! Вы понимаете?
   - Должен быть метод! - практически выкрикнула я, злясь за истеричные нотки собственного голоса. - Должен быть! Вы же связались с ними!
   Кристофер сложил руки на груди и откинулся на спинку стула.
   - Я сам не связывался.... Попросил человека, кто был снаружи. Только так.
   - Но вы же связались с этим человеком!? Который был снаружи. Как?
   - Я сдружился с одной девушкой. Она выходила отсюда. Вот ее и попросил.
   Какое-то время я молча смотрела на него, шестым чувством осознавая, что он не врет. А если не врет, значит, я.... я.... останусь в Тали навсегда?...
   В этот момент мои нервы не выдержали, и я согнулась пополам. Это были уже не просто слезы, льющиеся по щекам, это были безудержные рыдания. Я не видела и не слышала ничего вокруг, повторяя в никуда одно и то же: "Я не виновата.... Я не хочу здесь оставаться.... Я хочу уйти отсюда.... Я не виновата....".
   Медленно и верно, словно отравленный ядом дымок, в мою голову проникало понимание, что, хочу я того или нет, а Ларош может оказаться прав. Никто мне ничего не обещал, все произошло очень быстро, без дополнительных пояснений. Брамс не появился утром, предполагая, что я могу задать "неудобные" вопросы. Но они хорошо подстраховались с самого начала, не давая никакой информации о Тали. А ведь она у них была. Я могла дать на отсечение руку, что была....
   Всхлипывая, я оторвала пальцы от собственного зареванного лица. Кто-то осторожно тряс меня за плечо.
   - Шерин, выпейте.... - сказал Ларош, протягивая мне стакан с водой. - Видит Бог, я не хотел, чтобы так получилось.... Я вам сочувствую.
   Почти захлебываясь, я глотала холодную воду большими, жадными глотками. Это помогло немного успокоиться и снова начать думать. Хотя слезы еще продолжали прокладывать соленые дорожки на щеках, я уже взяла себя в руки.
   "Ты еще не знаешь наверняка, свяжутся с тобой или нет. Может быть, есть какой-то способ, но он о нем не знает. Прекрати реветь и думай! Думай!"
   Я вытерла губы тыльной стороной ладони и уставилась на стоящего рядом Лароша.
   - Я хочу знать все. Все, что вы о них знаете. И еще как вы сюда попали, что узнали о Тали за это время и как связались с ними. В общем, все!
   Отпора, к которому я уже приготовилась, не произошло. Ларош только мягко кивнул и поставил стакан на стол.
   - Я расскажу. Может быть, это вам чем-то поможет. И, Шерин, поверьте, мне действительно жаль.
   Я кивнула, сотрясаемая нервным ознобом. Кристофер занял свое место на стуле и посмотрел на меня. Лицо его было усталым, с отпечатком безнадежной грусти в голубых глазах. Однако в них все же светилась надежда.
   - Я был детективом. В Южном Дринвиле. Почти пятнадцать лет своей жизни я проработал по этой профессии. А потом связался с одним делом. Некий клиент попросил меня следить за его женой, подозревая ее в неверности. Я получил аванс и принялся за работу. И вскоре узнал, что жена попросту сбегает из дома, опасаясь его же собственных побоев. Поначалу я просто проникся к этой женщине симпатией, узнал все о ее прошлом, привычках. Она оказалась исключительно порядочной. Мягкой, сердечной.... И очень красивой.
   На этом месте Ларош запнулся и смущенно посмотрел на меня.
   - Шерин, вы не подумайте, я обычно никогда с клиентами.... Стараюсь избегать личных отношений. Старался.
   Добавил он. Помолчал. И продолжил.
   - А вот муж ее, как раз наоборот. Оказался полной сволочью. Получилось так, что на поверхность всплыла информация, на которую он не рассчитывал. Ко мне в руки попали бумаги о его незаконных сделках по продаже запрещенных химических препаратов с завода, на котором он работал. Впоследствии эти химикаты шли на изготовление сильного наркотика - неоспоферомена. Торговцы продавали его по всей территории..... Ну, это я отвлекся от темы. Чтобы полностью снять его жену с подозрения, я познакомился с ней лично. Несколько раз мы встречались в кафе, разговаривали. А потом я рассказал ей про то, что узнал. Она была в ужасе. Тем же вечером она пришла домой и в порыве эмоций закатила ему скандал. Муж рассвирепел. Решил, что она спала и со мной, и со многими другими, а теперь еще знает его тайну....
   Кристофер растеряно потер ладони и отхлебнул воды из стакана.
   - Я был рядом. Я предполагал, что такое может случиться, хотя и надеялся на лучшее. Когда услышал крики с лестничной площадки, добежал до их двери и выломал ее. Я, понимаете, Шерин, я хотел ее защитить, а ему предъявить обвинение и передать дело полиции, но он бросился на меня, и тогда я.... я убил его. Не специально. Он пытался задушить меня, и все, что я нащупал рядом, была каминная кочерга.
   Ларош подавленно затих. Я молчала тоже, не хотела его перебивать. Он поднял на меня голубые глаза и развел руками.
   - Видит Бог, я этого не хотел. Но получается, что я здесь не без причины. Мне бы дали пятнадцать лет тюрьмы. Но я выбрал Тали. Я многого тогда не знал об этом городе.
   Мне было грустно смотреть в его лицо: расстроенные глаза, едва подрагивающий рот. Я поверила его истории безоговорочно. Грустно было ее слышать, но такое случается. Осторожно прочистив горло, я спросила.
   - А эту женщину, его жену, вы видели после?
   - Видел, но мельком. Она все равно любила его.... Несмотря на побои, грубые слова. Любовь - странная штука. А со мной даже встречаться не захотела после, все время плакала.
   Он вздохнул.
   - Может суд бы и счел мои действия самообороной, но я был на его территории. Я не имел права туда врываться и вмешиваться. Закон оказался на его стороне.
   - А сколько вы уже провели в Тали?
   - Почти четыре года. Шерин, я пытался честно работать. Я горбатил спину на самых тяжелых и проклятых работах, ведь убийце здесь даже нормальной работы не дадут.
   - Что вы имеете в виду?
   - Ну, здесь такая система: чем тяжелее совершенное преступление, тем сложнее будет набрать баллы. Так сделано, чтобы у всех были разные возможности. Кто-то хулиганил по мелочи, кто-то грабил, кто-то торговал наркотиками, кто-то насиловал и убивал. Городское начальство принимает это во внимание и как-то прописывает на браслете. Если преступление тяжкое, то никем, кроме грузчика, дворника или чистильщика, простите, канализаций, устроиться не удастся. А за такую работу, сами понимаете, практически ничего не платят. Все уходит на еду. Начальное жилье тоже зависит от тяжести вашего преступления. Вот этот район, где я живу, один из самых худших.
   - Но у вас есть телефон. Я такой роскошью похвастать не могу.
   Ларош отмахнулся.
   - Это тот, кто был здесь до меня, как-то выторговал. Это не моя заслуга.
   - Понятно.
   Я пошевелилась из стороны в сторону, чтобы размять затекшее тело, и моя рука наткнулась на пакет с посылкой. Сбросив полиэтилен на пол, я извлекла ее на свет и поставила на стол.
   - Так что в ней? Что вы просили у Корпорации?
   - Сейчас покажу, - коротко ответил Ларош.
   Он поднялся, подошел к тумбе и достал из верхнего ящика небольшой нож. Затем вернулся к столу и принялся методично вскрывать упаковку. Когда последний кусок бумаги упал на пол, в его руке появился небольшой черный прибор.
   - Счетчик! - потрясенно выдохнула я. - Это же счетчик!
   Когда Кристофер развернул его ко мне экраном, воздух застрял в моей груди. Это был счетчик с тысячей баллов. Цифра один и три ноля ярко светились в полутемной комнате. Я жадно впитывала глазами это великолепное зрелище, не решаясь поверить, что все это время у меня в комнате уже был счетчик, который мог обеспечить мгновенный выход на свободу. Но я ведь честная и порядочная! Я не стала бы вскрывать упаковку чужой посылки только потому, что мне любопытно. Как же он мог мне помочь!
   Видя мою реакцию, Ларош чуть виновато улыбнулся, читая отразившиеся на моем лице мысли.
   - Вам бы он не помог, Шерин. Все счетчики именные. С какими-то кодами внутри. Если бы вы попытались предъявить его на границе, вас бы тут же кинули в каталажку и наложили огромный штраф. С этим шутки плохи.
   Воздух вышел из меня, как из проткнутого шарика. Значит, вот как. А ведь я бы попробовала, знай я, что именно лежит в коробке. Мысленно воздав благодарность Всевышнему за то, что уберег меня от такой ошибки, я с завистью посмотрела на сияющее лицо Кристофера.
   - Я очень долго ждал его! - произнес он, поглаживая черную пластиковую поверхность. - Хелен вышла отсюда еще три месяца назад, и с тех пор я ждал. Каждый день ждал этой посылки....
   Ларош перевел взгляд на наручный браслет и рассмеялся.
   - Здесь теперь тоже тысяча! Они как-то связаны между собой. Совсем скоро, хоть сейчас я могу идти на границу, а там на автобус.
   Он едва не кружил по комнате с этим маленьким приборчиком, в то время как меня разъедала желчь и разочарование. Когда же теперь я буду вот так же радоваться своему скорому освобождению? Никто не знает когда. Если только Корпорация не сподобится что-нибудь предпринять....
   - Как же вы все-таки заполучили его? - спросила я, опасаясь, что он прямо сейчас может собрать вещички и исчезнуть, оставив меня с кучей вопросов и неподъемной плитой, что легла на сердце после его слов "Не приедут они за вами. Не ждите".
   - У меня на счете в банке там, снаружи был миллион и шестьдесят три тысячи. Я скопил это все за время работы. И для меня единственным шансом оставалось найти путь связи с Корпорацией. Я никогда бы не вышел из Тали сам. Хелен, девушка, с которой я познакомился почти три года назад, помогла мне. Она вышла и связалась с ними. Я не знаю всех подробностей, но видимо они приняли мой миллион, раз прислали счетчик. Они прислали его! - повторил он, продолжая зачарованно созерцать мерцающий экран.
   - Значит, они взяли ваш миллион, а мне дали четыреста пятьдесят тысяч и коробку, чтобы я вам ее передала. Таким образом, они получили пятьсот пятьдесят для себя. Практически ни за что! Никакой работы они и не делали. Финансисты хреновы!
   Я злилась на себя, на них, на Лароша и ничего не могла с этим поделать. Их система выглядела безукоризненно. Обладая мощными связями и возможностями, Корпорация сдирала с одних и давала другим. Конечно, сделать поддельный счетчик - задача непростая, но если знать, за какие ниточки тянуть, то можно было получить этот счетчик практически задарма. И положить себе в карман хорошую прибыль. Да-а-а.... Не прикопаешься....
   - А есть ли что-то на вашем старом счетчике, Кристофер? - вдруг встрепенулась я, терзаемая несформировавшейся идеей.
   - Нет, Шерин. Я в минусе. Я был в нем практически с самого начала и так и не смог добраться даже до ста.
   - Но как же так?
   - Никому не выгодно, чтобы люди выходили из Тали. Здесь налажены самые разнообразные производства товаров, которые впоследствии экспортируются в нормальный мир. Рабочая сила не стоит ничего, потому что никто не платит реальными деньгами. Многие, особенно у кого тяжкие преступления, работают днями и ночами за одну только еду, безо всякой надежды на освобождение. И, поверьте, тем, кто снаружи - это очень выгодно. Они получают дешевые товары и практически навсегда освобождают города от преступников. Так что Тали - это всего лишь иллюзия более благоустроенной тюремной жизни, а на самом деле каторга, которая может не закончиться тогда, когда у вас бы уже закончился тюремный срок. Она может здесь длиться вечно, до самой вашей смерти.
   Застывшая, словно арктическая глыба, я сидела и молчала. Мысли практически исчезли. В голове царила пустота и прохлада, словно в морозильной камере заброшенного склада. Видимо, такова была реакция на шок. Затем, словно издалека, до меня донесся голос Кристофера.
   - Шерин, Шерин.... Я могу что-то для вас сделать там, на свободе?
   Очнувшись от оцепенения, я посмотрела в склонившееся надо мной лицо.
   - Да.... У меня есть для вас просьба. Найдите для меня одного человека. Его имя Алекс. Алекс Вивер....
  

Глава 7.

  
  
   Четвертый день проходил, как и три предыдущих, словно в тумане.
   Я то бесцельно слонялась по комнате, то часами просиживала на балконе, глядя на ставшие вдруг непривлекательными горы. На улицу я выходить боялась: страшила потеря оставшихся баллов. Холодильник постепенно пустел, в мусорном ведре копилась гора оберток от печенья, чайных пакетиков и колбасных обрезков. Скоро запасы кончатся, и придется идти в магазин. А так же выходить на охоту за баллами, начинать новую жизнь в хищном неприветливом Тали.
   Ларош ушел. Ушел на свободу. А Корпорация так и не связалась со мной. Я понимала, что, скорее всего, и не свяжется, но ничего не могла поделать, продолжала глупо надеяться и угнетенно грызть печенье, приторный вкус которого уже стоял в горле с утра до вечера. Тысячи картинок мелькали перед глазами: вот человек от Корпорации в черном костюме стучится в дверь со словами: "Шерин Мур? Ваша миссия окончена. Следуйте за мной к машине...." И я иду к черному тонированному автомобилю, предвкушая, как вдохну чистый, наполненный ароматами воздух знакомой улицы в Клэндон-сити (хотя вряд ли любой город мог соперничать в чистоте воздуха с Тали), как бросится на шею Линда (вообще-то, она никогда подобных фривольных жестов не делала, но мечтать было приятно), как я окунусь в привычный водоворот прежней жизни. Новая я: свободная от долгов и обязательств, почти, как ни странно, позабывшая Алекса.
   Я по привычке одернула себя, но уже вяло, беззлобно. Ведь не вспоминала же я о нем в последние дни. Тревоги и волнения вытеснили из головы что-то мелочное, устаревшее, оставив оголенный корень насущных проблем и некоторую пустоту, отдающую горечью. Какой смысл сейчас думать об Алексе? Я не смогла найти его там, чего уж изводиться от тоски здесь. Бессмысленные слезы лишь кислотой разъедят разум, но не подскажут, как справиться с новой ситуацией. Не помогут найти работу, добыть злополучные баллы и вернуться домой.
   Солнце устало золотить оранжевые кончики горных вершин и теперь спешило укрыться где-то за ними, стремясь на покой в конце долгого дня.
   "Долгого рабочего дня, - усмехнулась я про себя. - Интересно, сколько баллов они платят тебе за один пролет по небу?"
   Я вздохнула и повесила голову, глядя на переплетенные пальцы рук. Пора принимать правду - есть то, что есть. Я одна, и надеяться больше не на кого. А, значит, нужно выходить на улицу и встречать новую жизнь лицом к лицу. Протянуть ей каравай, разложенный на белоснежном полотенце, и надеяться, что та не пнет с размаху в ответ.
   Я посмотрела на последние лучики, пробивающиеся сквозь горы, и поднялась со стула. Хотелось выпить. Поначалу эта мысль удивила меня, но затем показалась даже разумной. Имею я право, в конце концов! Вскоре грядущие перемены выпихнут меня из этой коморки, и посмотрим тогда, встану ли я сразу коленями в грязь или еще смогу помахать шашкой. Но это будет завтра. А сегодня я отпраздную горькое крушение несбывшихся надежд и последний вечер безработного человека.
   "Хакера", - прокаркал насмешливый голос.
   Угу. Хакера. Усмехнувшись, я прошла сквозь прихожую, раздумывая, куда положила сумочку с деньгами. Затем вспомнила, что моя "сумочка" болтается на моем запястье в виде браслета, чертыхнулась и, хлопнув дверью, направилась в ближайший супермаркет, на ходу придумывая разнообразные пытки, которым бы я подвергла юношу-кассира, если бы тот посмел раскрыть свой напомаженный бальзамами рот.
  
   Вернулась я домой не с вином или, на худой конец, коньяком, как того бы желала моя душа, но с литровой бутылкой водки. Не праздновать же собираюсь. Ни к чему мне вкусом наслаждаться, а вот забыться хоть на пару часов не мешало бы. Выдернув из холодильника остатки колбасы, банку соленых огурцов и кусок сыра, я разложила все это на столе, не забыв достать из шкафа маленькую стопку, оставленную кем-то непомерно заботливым.
   Что-то бубня про "ты и сам, видать, тут до этого сидел, раз знал, что человеку нужно....", я откупорила пробку, морщась, плеснула водки и тут же опрокинула все это в горло. Закусила соленым огурцом, икнула, напомнив себе заправского алкоголика со стажем, шумно выдохнула от отвратительного привкуса и тут же налила еще.
   "Так я не просто "поеду". Так я понесусь с горы в вагончике, как на сумасшедших горках". Но дело нужно было делать, забыться хотелось всенепременно, и я, стараясь не смотреть на водку, выпила еще раз. Чувствуя, как алкоголь медленно растекается по желудку, превращая тугой комок нервов в пылающую сахару, я задумчиво рассматривала потрескавшуюся под самым потолком белую краску. Чего же мне захочется теперь? Петь? Общаться? Рыдать в чье-нибудь плечо, заплетающимся языком рассказывать, что никакой я, мать его, не хакер? О-о-о! Это будет интересный сюжет. Особенно для дешевого романа, который каждый приличный гражданин обязан держать в туалетной кабинке.
   Не успела я наклониться к столу, чтобы продолжить в бодро взятом темпе, как раздался стук в дверь. Застыв с бутылкой в руках, я угрюмо посмотрела на дверь. Затем слезла с дивана и отправилась к двери. По видимому, "плечо" для рыдания пришло само.
   Распахнув дверь, я уставилась на стоящую в дверном проеме Янку. Та сначала удивленно посмотрела на мое лицо, затем перевела взгляд на руку, в которой я все еще держала бутыль, приоткрыла и закрыла рот, а под конец усмехнулась.
   - Ну, ты даешь!
   Я тоже посмотрела на водку, затем на Янку и, нимало не смущаясь (голову уже приятно заволокло алкогольными парами), ответила.
   - А тебе чего?
   - Ты что празднуешь-то? - она вытягивала шею, пытаясь из-за моего плеча рассмотреть стол.
   - Ничего не праздную. Мужиков нет. Джема тоже, - мне было бы впору подивиться собственной наглости, но напавшее безразличие только похохатывало из глубины сознания, заталкивая совесть куда-то далеко.
   Янка, однако, нисколько не обиделась.
   - Да я не за джемом.
   - А за чем?
   - Да, в общем, ни за чем. Просто так зашла, поболтать.
   Она топталась на пороге, все еще удивленная моим изменившимся со вчерашнего дня настроением, не зная, что сказать дальше.
   - Заходи, - коротко кивнула я. - Выпьем.
  
   Янка села в кресло, я тем временем достала вторую стопку. Разлила водку, выпила, не дожидаясь ее, и закусила куском сыра.
   Янка прежде чем выпить, какое-то время смотрела на меня, затем влила в себя огненную жидкость и тоже потянулась за сыром.
   - Ты чего все-таки? Чего у тебя стряслось-то?
   Я молчала, не зная, что ответить.
   - Вроде не виделись несколько дней, а ты уже в одиночку пьешь. Поругалась с кем?
   - Да с кем ругаться, я здесь никого не знаю еще.
   - Вот и я тоже думаю.... С чего бы тебе так. Выглядишь, как на похоронах.
   Я тоскливо отвернулась, продолжая молчать.
   - Ну, ты расскажи уже. Всегда легче, когда поделишься.
   Я посмотрела на Янку, раздумывая, как бы она отреагировала на мою правдивую историю. Можно ли ей доверять? Кому здесь вообще можно доверять? Так и не придя к выводу, я лишь вздохнула.
   - Все пошло не так, как я планировала. Я думала, мне помогут....
   - Помогут с чем?
   - Выбраться отсюда.
   Янка, как ни странно, не обстреляла меня вопросами, вместо этого лишь снова разлила водку в стопки.
   - Мы все надеемся, что нам кто-то поможет. Много у кого связи есть снаружи, деньги или еще что.... А что толку-то. Как только ты в Тали - ты один.
   В этом была несомненная правда, и я кивнула. Понятливость соседки приятно удивила.
   - Вот и я.... - я снова вздохнула, - осталась здесь одна.
   - То есть надеяться тебе больше не на кого?
   - Неа....
   Янка выпила и захрустела соленым огурцом, обдумывая что-то.
   - Слушай, а ты на работу еще не устроилась?
   - Нет еще.
   - А собираешься?
   - А что мне остается?
   - Кем решила?
   - Да не знаю я еще, - я не особенно понимала, куда она клонит. - Даже представить не могу, что здесь вообще можно делать. Способностей у меня особенных нет, талантов тоже.
   - А здесь таланты и не нужны. Тут в основном либо фабрики, либо фермы или ранчо. На административную работу и думать нечего пробиться. Ну, так ты же вроде того.... хакер! Можешь найти тепленькое местечко где-нибудь....
   - Никакой я, Яна, не хакер, - устало отмахнулась я и тоже выпила, решив, что с алкоголем стоит притормозить. Еще пара стопок, и я собственную кровать не найду.
   - Не хакер? - Янка, как мне кажется, не особенно и удивилась.
   - Нет.
   - А-а-а... - задумчиво потянула она. - А я ведь не просто так пришла. Я как раз тебе хотела предложить кое-что.
   - Что? - без особенного любопытства спросила я.
   - Работу! Что! Это же хорошо, что ты еще никуда не устроилась, а так бы получила штрафную отметку за несвоевременный уход.
   - А что, еще и такое есть?
   - А ты думала. Так интересно тебе или нет?
   - Ну, говори.
   - Короче, я работаю в одном закрытом мужском клубе, там как раз два дня назад место освободилось, а у тебя внешность подходящая! Ты симпатичная, волосы длинные, стройная....
   - Э-э-э! Не-не-не! - я замахала руками. - Проституткой я работать не буду, это я сразу говорю.
   - Да кто тебе про проститутку говорит! - возмутилась Янка.
   - И танцевать не буду! Или любым другим образом мужиков ублажать, даже не думай!
   - Тьфу, дура! - выругалась соседка. - Ты сначала дослушай!
   Я ненадолго замолкла и подозрительно уставилась в ее круглые глаза.
   - Ну, рассказывай.
   - Клуб, в котором я работаю, это клуб для самых богатых и влиятельных владельцев этого города. Типа, для "оунеров". Так они себя иногда называют. Ну, короче, из них кто-то ранчо держит, кто-то магазины, кто-то целые заводы или рестораны. Ну, владельцы!
   - И что?
   - Так вот, они каждый вечер собираются там, чтобы перекинуться в карты, покурить сигары, выпить, поговорить. Там девок для ублажения вообще нет, по крайней мере, я не видела. И было бы хорошо, если бы там работала именно ты, а не какая-то левая особа.
   - Почему?
   Янка как-то едва заметно поерзала в кресле.
   - Я тебе потом объясню. Просто свой человек всегда лучше, сама же понимаешь.
   Я медленно кивнула, раздумывая, не оставила ли она чего за кадром.
   - А в чем работа-то заключается?
   - Напитки им подавать, принести-унести что-то. Короче, быть начеку, исполнять их прихоти, улыбаться.
   - Типа, официантки что ли?
   - Ну, да! Как официантка! - радостно закивала головой Янка. - Такие девочки им там глаз ублажают, как горшок с цветком, для красоты интерьера, в общем.
   - Ага! А потом, если понравится какая-нибудь - попробуй отопрись от койки!
   - Не-не! Нет там такого! Точно тебе говорю!
   - Может ты просто не видела!
   - Да я бы знала, поверь мне.
   Что-то в ее голосе заставило меня поверить. И одновременно нахмуриться.
   - А ты-то там кто?
   Янка несколько секунд молчала.
   - Я там с главным.... Сдружилась, типа.
   - В смысле? С владельцем клуба?
   - Ну, я сначала тоже официанткой работала, а потом.... Он как-то предложил, я решила, а чего такого! Платить он стал больше, да и работы поубавилось.
   - Вот это да!
   Янка, как мне показалось, не знала, то ли смущаться, то ли гордиться своим положением.
   - Ему просто пухленькие нравились, как оказалось, - призналась она, чуть покраснев.
   Я улыбнулась. На пухленьких любители находились во все времена, так что ничего особенного в этом не было.
   - Так тебе повезло, получается.
   - Ага.... Я, вообще-то, тоже так думаю. Ну, так что, пойдешь туда?
   Я растерялась.
   - Ну.... А если мне не понравится? Или что-то будет не так?
   - Если начнешь работать, но не подойдешь, то я своего уговорю тебе никаких отметок не делать. Уйдешь, да и все.
   Звучало соблазнительно.
   - А если не подойду по внешности?
   - А что ты теряешь? Ну, скажут тогда, да и пойдешь другое место искать. Только здесь-то платят куда как больше. Тут и чаевые могут сами эти мужики начислять.
   - Это хорошо. А когда надо выходить и что с собой иметь?
   - Прийти надо завтра. С тобой побеседуют и решат, оставлять или нет. Я уже предупредила, что поговорю с тобой, и если согласишься - приведу.
   Я лишь хмыкнула. В предприимчивости соседке не откажешь.
   - Форму тебе дадут на месте, - продолжала говорить Янка. - Только лицо накрась сама.
   - Накрашу.
   - Ну, вот и хорошо! - радостно заключила она. - Значит, я с утра тебя разбужу пораньше, а потом поедем вместе.
   Я, ошарашенная неожиданным поворотом, неуверенно кивнула.
   - Ладно.
   - Тогда я пошла спать, и ты долго не сиди, чтобы завтра лицо опухшим не было.
   Я покосилась на водку и поморщилась. Куда там! Даже смотреть на нее уже тошно. Янка деловито поднялась с кресла и остановилась уже возле двери.
   - Хорошо, если тебя возьмут. Будет тогда вместе....
   Она улыбнулась и закрыла за собой дверь.
   "Что вместе?" - подумала я. Вместе проводить перерывы на обед? Или вместе ублажать ее начальника?
   Убирая недопитую водку и огурцы со стола, я лишь качала головой. Вот завтра все и узнаем.
  

Глава 8.

Клуб "Поло-Гранд"

  
   Я их не просто недолюбливала. Скорее я испытывала стойкую неприязнь к этим холеным "оунерам" в шикарной одежде, с золотыми часами, причесанным и зализанным, как павлины. Тщательно протирая стаканы рядом со стойкой бара, я осторожно наблюдала за обеденным залом и частью игровой комнаты, из которой доносились мужские голоса и иногда приглушенный смех.
   Как только я протру стаканы, в них сразу нальют первоклассные спиртные напитки, которые эти так называемые "владельцы" будут потягивать в течение вечера, наслаждаясь прелестями жизни, в то время как их работники будут надрывать спины и плечи, пытаясь заработать очередной балл.
   К своим теперешним ощущениям я пришла не сразу, а после многих часов работы в закрытом мужском клубе с названием "Поло-Гранд". Шла вторая неделя с того самого дня, когда Янка предложила мне новую работу. Приняли меня сразу, практически без вопросов, лишь критически оглядели внешность, после чего сказали веское "да". С тех самых пор я проводила часы в шикарно обставленном помещении с кучей кожи и бархата, вечно затянутом сигарным дымом, лишь только под вечер возвращаясь в квартиру на "Бэль-Оук".
   - Давай, заканчивай там со стаканами. Клиенты ждут, - обронил бармен и отошел, чтобы принять список новых заказов от официантки.
   - Уже заканчиваю, - ответила я, протерла последний стакан и поставила его на стойку. В ожидании, когда напитки будут обновлены, и их можно будет нести в игровой зал, я поправила коротенькую юбку стандартной униформы клуба и расправила прикрепленный к темной, поблескивающей в темноте блузке шелковый бант. Не иначе, как для привлечения мужского внимания.
   Каждое утро идя на работу, я смотрела на нищету и обветшание Тали извне, видела голодные лица и стертые руки простых смертных, бредущих на ненавистную работу, чтобы обеспечить себя куском хлеба, а приходя сюда, видела сытые, откормленные лица обеспеченных, нежащихся в благоустроенной атмосфере клуба владельцев. Каждый день этот контраст заставлял меня переживать сотни противоречивых эмоций, как расшатывая нервы, так и укрепляя внутреннюю самодисциплину. Я должна была улыбаться искренней радушной улыбкой на каждое невпопад брошенное слово, каждую не имеющую смысла фразу, говорить "Да, сэр", "Конечно, сэр", "Чем еще я могу помочь, сэр?"
   - Все, у тебя на подносе бренди "Чароки", коньяк "Виель Жубли", два пива, текила, ликер и самбука. Не перепутай кому что! - предупредил бармен. - Все это к столику номер четыре.
   - Угу, - кивнула я, и, размышляя из чего сделана эта самая самбука, засеменила в игровой зал. За это время я уже научилась отличать спиртное по оттенкам. Перепутать заказы клиентов здесь считалось вопиющим невежеством. За работу платили не много, но и не мало - пять баллов в день. Плюс иногда прямо на браслет кое-что подкидывали сами клиенты. По моим подсчетам выходило, что при затратах на еду и прочие необходимые для жизни вещи, мне понадобится примерно год или около того, чтобы оказаться на свободе. Не так уж и плохо, при сравнимых перспективах застрять здесь на всю оставшуюся жизнь, как у многих других узников Тали.
   - Ваши напитки, - улыбаясь, произнесла я, аккуратно расставляя стаканы возле мужчин, играющих в покер. Они едва ли обращали на меня внимание, потому как на столе только что появился "ривер", открывающий пятую, самую важную карту партии.
   - Черт бы тебя подрал, Бренен! - произнес немолодой лысеющий мужчина в темном пиджаке своему соседу. - Ты все деньги вечера уже заграбастал.
   Бренен, пузатый толстяк с черными усами, лишь самодовольно улыбнулся.
   - Карта мне сегодня идет, что правда, то правда.
   - Да ты никак блефовал! Нет у тебя двух пар на руках! - не унимался первый.
   - Блефовать не запрещено. Не сбрасывал бы ты карты, так был бы сейчас в плюсе. Эй, девушка, где мой коньяк?
   Последняя фраза относилась ко мне, и я быстро поставила рядом с ним низкий стакан с янтарной жидкостью, не забыв перед этим положить на зеленый бархат стола белоснежную салфетку.
   - Вот, сэр. Пожалуйста.
   - За победу! - тут же возвестил удачливый усач и пригубил коньяк. Остальные не слишком оживленно поддержали тост. Вероятно, "победа" этим вечером улыбалась далеко не всем играющим.
   Расставив пиво, текилу и самбуку, я несколько замешкалась, пытаясь отыскать глазами того, кому принадлежал бренди. Мужчин за столом было восемь, а напитков на моем подносе семь, значит, кому-то из оставшихся двух принадлежит последний стакан. Но кому? Я растеряно застыла.
   - Раздумываешь, не выпить ли мой бренди самой? - раздался слева спокойный низкий голос. Я тут же повернулась и встретилась глазами с его обладателем. Короткие, но красиво подстриженные, сильно выгоревшие на солнце волосы, темная от загара кожа и светлые, холодного серого оттенка глаза под темными бровями.
   - Нет, сэр. Вот ваш бренди. - пролепетала я, поспешно выставляя на стол последний стакан. - Простите за нерасторопность.
   Раскаяния, сквозившего в моем голосе, я не чувствовала совершенно, но искусно имитировала лепет, чтобы не вызвать гнев кого-то из посетителей. Мне было все равно, жди они своих заказов хоть до следующей весны, но вот выйти из Тали когда-нибудь хотелось бы. Поэтому я лишь приторно-вежливо осведомилась "не желает ли мистер чего-либо еще", однако "мистер", будто почувствовал наигранность моего тона, лишь холодно и молча созерцал мою вопрошающую физиономию. После чего, наконец, ответил, что пока ничего не желает.
   Я кивнула, отошла от стола и вздохнула с облегчением. Какие у последнего клиента неприятные глаза все-таки. Не хватало еще жалоб на мое поведение. Придется в следующий раз изображать более правдоподобное радушие.
   В следующую минуту я уже откинула неприятные мысли и отправилась к другим столикам, чтобы принять новые заказы.
  
   - Ну что, как ты? - подбежала ко мне Янка, одетая в такую же, как и я униформу с эмблемой клуба на короткой юбке.
   - Да, нормально, - ответила я, пытаясь размять уставшие от беготни на высоких каблуках ноги. - Устала только.
   - Ничего. Через час уже домой. Я как раз к Роджеру поднимусь, а потом дождусь тебя в раздевалке.
   - Ладно, - ответила я, тоскливо поглядывая на часы и нехотя завидуя Янке. Ей-то последний час не стаканы разносить и пепельницы менять, а заниматься любовными утехами на кожаном диване в кабинете с владельцем этого заведения. Однако вспомнив Роджера, я тут же перестала завидовать. Меня никогда не привлекали сухощавые, начинающие лысеть мужчины. Тем более высокомерные и с гонором. Хотя Янка, возможно, сделала очень правильный выбор, который может обеспечить ей билет на экспресс "Тали - Свобода".
   Прошло уже сорок минут, а я все носилась между столами, ожидая, когда же меня подменит ночная смена.
   "Еще двадцать минут, всего двадцать минут и я буду сидеть в автобусе, а потом стоять под освежающим душем. Уже совсем скоро".
   Мужчин в зале прибывало. Скорее всего, многие из них, закончив с делами, спешили опрокинуть стаканчик-другой в компании себе подобных. На мой браслет потихоньку капали чаевые от начинающих хмелеть клиентов, особенно тех, кому фартило в "Блэкджек" или другие карточные забавы, что медленно, но верно поднимало мое настроение. По всему выходило, что сегодня я впервые унесу домой восемь, а то и десять баллов!
   Улыбнувшись собственным мыслям, я решила сегодня вечером еще раз поблагодарить Янку за предоставленную возможность здесь работать.
   - Девушка, мне еще водку со льдом и колу.
   - Да-да! Конечно! - я быстро царапала карандашом в блокноте, стараясь расслышать утопавшие в общем гомоне просьбы клиентов.
   - А мне ликер обновите, пожалуйста.
   - Будет сделано.
   - Не забудьте сахаром ободок обмазать!
   - Сахаром, конечно.
   - И лимона дольку.
   - Лимон. Записала.
   Мне казалось, что натянутая на мое лицо улыбка так и останется на ночь. И никакой отдых не поможет. Я быстро отнесла заказ бармену и оставила листок прикрепленным к стойке. Чтобы не получить упрек от менеджера за то, что стою без дела у бара (пусть даже дожидаюсь напитков, его это мало волновало), я решила пройтись к дальним столам у стены. Хотя это была территория обслуживания другой девушки, мы безмолвно ценили любую посильную помощь, особенно в часы пик, поэтому частенько курсировали зоны друг друга, не оставляя никого без внимания.
   Стоило мне приблизиться к центральным столам, как я боковым зрением уловила, что кто-то поднял руку и щелкнул пальцами. Я изумленно повернула голову (неужто кто-то таким жестом подзывает официанток?) и встретилась взглядом с уже знакомым мне господином. Ну конечно, столик номер четыре - белая рубашка, золотая цепочка, серые глаза. Кто же еще может так нахально подзывать обслуживающий персонал, как ни этот? Между тем, мужчина, видя мой недоуменный вид, медленно поднял руку и еще раз щелкнул пальцами.
   "Ублюдок", - прошипела я про себя, улыбнулась во весь рот и поспешила прямо к нему.
   - Чего желаете? - пропела я, желая со всего маху пнуть его в колено.
   - Принесите мне сигару.
   - Какую желаете, сэр?
   - "Хабарра" номер четыре.
   Я быстро открыла блокнот и кратко записала его пожелание.
   - Кончик вам обрезать или оставить?
   Голоса играющих в покер мужчин тут же стихли, на несколько секунд над столом повисла тишина, а потом раздался громкий дружный гогот. Спустя мгновенье я осознала, что он вызван ничем иным, как произнесенным словом "кончик".
   - Ой!.... - я залилась краской и прикрыла рот ладошкой. Мужчина, попросивший сигару, укоризненно смотрел на меня.
   - Халк, она тебе сейчас отрежет что-нибудь! - хохотал усатый.
   - Нет, ты слышал, Моррис, что она ему предложила?....
   - Да у него в обрезку не пролезет, слишком толстый, - срываясь на визг, ответил Моррис.
   Я всем сердцем желала, чтобы мужчины прекратили смех. Мало того, что они заставляли меня сгорать от стыда, так и еще и этого Халка выставляли в неприглядном свете. А уж этого он мне, судя по заледеневшему взгляду, прощать не собирался.
   - Я не хотела, мистер.... - едва слышно попыталась оправдаться я. - Честно. Я совсем не это имела в виду.
   - Дай сюда руку.
   Я нехотя протянула ему трясущееся запястье.
   - Я не это имела в виду.... - пропищала я, все еще надеясь на спасенье, но в эту секунду тихо пикнул мой браслет.
   Почти сразу же хохот за столом стих.
   - Сколько ты у нее снял? Бал? Полтора? - послышались возбужденные вопросы с разных концов стола.
   - Ставлю сто баксов, что он снял у нее все два! - тут же выложил на кон в центр стола купюру усатый.
   - Да, ну! - возразил тот, кого звали Моррис. - Два, это вряд ли! Балл, не больше.
   - Говорю тебе два! Ты его не знаешь!
   Ставка тут же возросла до трехсот долларов, на стол с разных концов посыпались купюры.
   - Халк, признавайся, сколько снял у нее!
   - Пять, - неспешно постукивая зажигалкой, ответил Халк. Взгляд его не отрывался от моего лица.
   "Пять?! - выкрикнула я внутри, сжимаясь от негодования. - Пять баллов?!"
   Даже мужчины за столом притихли, удивленно поглядывая на нас. Я же едва сдерживалась, чтобы не броситься на сероглазого с кулаками. Это для этого я целый день провела в этой прокуренной пивной, чтобы вот так потерять дневную зарплату? Потому что сказала всего одно неправильное слово этому павлину? Ну, ошиблась, с кем не бывает. Но пять баллов! Какого черта он о себе возомнил?
   Глядя на мои сжавшиеся челюсти, Халк спросил:
   - Хочешь сказать мне что-нибудь?
   Я едва разлепила губы и, стараясь, чтобы мой голос не дрогнул, ответила:
   - Нет, сэр.
   - Тогда почему ты все еще здесь?
   Я молчала, стараясь придать мыслям подобие равновесия.
   - По-моему, я попросил сигару? Если ее не будет здесь через минуту, я сниму с тебя еще столько же.
   Стараясь не смотреть в его лицо, я медленно развернулась и пошла обратно к бару.
   За спиной раздалось восхищенное "Ну, ты мужик!"
  
   - Нет, ты можешь себе представить? Он снял с меня пять баллов за какую-то дурацкую оговорку!
   - Такое случается, - сочувственно покачала головой Янка. - Приходится быть осторожной.
   Мы ехали в полупустом автобусе к Бэль-Оук парку.
   - Да кто он вообще такой! Какое он право имел? - не унималась я, расстроенная произошедшим в клубе.
   - Ну, право они все имеют. Все эти "оунеры", - последнее слово она выплюнула с откровенной неприязнью. - Тут уж ничего не поделать. Так система устроена. Хорошо хоть не каждый день такое случается.
   - Да уж.... Целый день коту под хвост!
   - Наберешь еще. Я знаю, что обидно. У меня тоже такая фигня случалась несколько раз.
   - Да?
   - А ты думала!
   Автобус тем временем свернул на очередную тихую улочку и миновал супермаркет. Мы поднялись со своих мест и направились к выходу.
   - Вот бы ему по харе съездить! Этому Халку.
   - Кому? - встрепенулась Янка, спускаясь по ступеням.
   Мы вышли на улицу. Уже стемнело, и лишь легкий ветерок доносил откуда-то звуки музыки. Дневная жара спала, на город с сумерками опустилась приятная прохлада.
   - Да мужика этого звали Халк.
   Янка вдруг звонко и нервно рассмеялась.
   - Ну, тебе повезло тогда еще, - она поежилась и поплотнее завернулась в тонкую кофточку. - Это один из самых отъявленных ублюдков в городе. По крайней мере, один из самых жестоких точно.
   - Да что ты?
   - Ага, он владеет ранчо на окраине города. Настолько истязает людей, что у него каждый месяц один или двое умирают.
   - Шутишь!
   - Куда там! Остальные хоть как-то заботятся о своих, а этот.... Я слышала, у него там условия очень плохие, кормит всех едва только, чтоб выживали.
   - А разве его не должны судить за такое обращение?
   Мы уже приближались к подъезду. Я едва успела переступить через торчащий из земли прут, неразличимый в темноте.
   - Кому судить-то? Судья куплен, зуб даю. А работники всегда и новые придут. Тут с этим проблем нет.
   - Вот урод! - выругалась я и шагнула за Янкой в приоткрытую дверь подъезда.
   Уже на этаже она повернулась ко мне, одновременно ковыряясь ключом в замке, и предложила.
   - Может, пойдем к Роберту сходим? Что дома-то сидеть. Я ему колбасы прихвачу.
   - Пойдем, - отозвалась я. - Я тоже чего-нибудь возьму. Только душ сначала приму.
   - Ладно, зайди тогда за мной, как пойдешь.
   - Угу.
   Договорившись, мы разошлись по комнатам.
  

*****

  
   С Робертом Янка познакомила меня неделю назад. Им оказался долговязый худосочный парень со второго этажа. Когда мы впервые пришли к нему вместе, меня поразил хаос, царивший в его комнате. Стол и стулья были завалены какими-то детальками, проводками, микросхемами и прочей электронной дребеденью. Как только он понял, что Янка пришла не одна, как тут же принялся сметать все это со стульев и забрасывать в шкаф, одновременно пытаясь накрыть паяльную лампу и микроскоп на столе покрывалом, содранным с кровати.
   - Боб! Успокойся! Она своя, своя! - заорала Янка, глядя на растерянно мигающего из-за толстых линз очков Роберта, в трясущихся руках которого была охапка микросхем, очередную порцию которых тот хотел запихнуть в шкаф.
   Через пять минут его, наконец, удалось успокоить, и он уселся с нами на диван, принявшись жадно поглощать принесенный Янкой хлеб с сыром.
   Как оказалось, Роберт когда-то учился на радио-электронщика, провел в стенах института без малого четыре года. На своем факультете считался одним из лучших, подающим большие надежды, студентом. Пока однажды не примостил в одном из банкоматов схему, считывающую пин-коды с кредитных карт, после чего был пойман и отправлен на исправление в Тали. К тому времени он уже жил один, имел грандиозные планы устроиться после института в "Дайджест Электрик", жениться на красотке Энн с параллельного факультета по финансовому менеджменту (о чем Энн, как я поняла из разговора, и не подозревала), купить новое спортивное авто и жить припеваючи. Однако изворотливый пытливый ум Боба жаждал опробовать себя в новых и новых сферах, что однажды и привело к содеянному им криминалу.
   Как признался сам Боб, дожевывая последний бутерброд, машину ему тогда хотелось получить побыстрее, так как Энн привлекали дорогие игрушки, а с помощью одной лишь внешности шансов, как он сам понимал, было маловато. Тогда-то он и решил подзаработать не совсем честным путем. Эта ошибка стоила ему и института, и перспективной карьеры в будущем, и, конечно же, Энн.
   Оказавшись в Тали, Роберт поначалу еще пытался отыскать место по профессии, но потерпев фиаско, опустил руки и запил.
   О последнем, сидя тем же вечером на диване собственной квартиры, поведала мне Янка.
   - Он неплохой парень. И, похоже, очень талантливый. Только вот мозги у него набекрень и силы воли никакой.
   - А вся эта электроника? Как он ее вообще здесь достал? У него даже компьютер есть на столе, - спросила я ее, вспоминая комнату Боба.
   - Да он когда получал очередной балл, шел на рынок и все это покупал. Говорил, что хочет собрать схему, которая позволит начислять баллы на браслет. Он вообще шибанулся на этой идее, день и ночь сидит что-то паяет, жрать не жрет, работать не работает. Ну, не помирать же его оставлять? Вот и кормлю иногда.
   Я не знала, связывают ли Янку и Боба какие-то еще отношения помимо дружбы, но лезть в чужую душу не стала. Пусть даже и так, что с того? Боб показался мне милым, но совершенно неприспособленным к жизни подростком. Большим мальчишкой. Ясные голубые глаза, торчащие в сторону вихры и куча терминов, выливающихся из его рта беспрерывным потоком.
   - Ты думаешь, это возможно? - спросила я ее тогда. - Собрать такую схему?
   - Да кто его знает? Он уже долго бьется. Может, чего и сварганит.
   - Опасно это. А если его заметут? Не зря же он пытался все спрятать, когда меня увидел.
   - Опасно, - кивнула Янка и вздохнула. - Но вдруг соберет? Прикинь, мы тогда за день эту тысячу накрутим каждому! Р-р-р-аз! И все! Мне кажется, пусть мается, чем черт ни шутит.
   - Да уж.... - глубокомысленно изрекла я, пытаясь представить почти невозможную, но страстно желаемую картинку. Всего один день - и на свободе....
   - Ты ж его не сдашь? - в голосе Янки прозвучала тревога. Не иначе как она действительно надеялась, что микросхему сделать возможно. А может, просто испытывала неведомые мне теплые чувства к этому ясноглазому худосочному гению.
   - Да кому сдавать-то? Смеешься что ли....
  

*****

  
   Через пятнадцать минут, чувствуя себя посвежевшей после душа, я постучалась к Янке.
   - Ну что, идем?
   - Ага!
   Та схватила пакет с какой-то снедью, и мы отправились к Бобу.
   - Привет, лапусик! - радостно проворковала Янка, когда Роберт открыл дверь. - Мы тебе еды принесли.
   - Спасибо, проходите. Я только немного занят, - едва взглянув, что лежит в пакете, Боб тут же отправился обратно к столу, где были разложены какие-то измерительные приборы. - Вы не поверите, но я почти закончил!
   - Что закончил? - спросили мы одновременно, облепив его с обеих сторон.
   К моему удивлению я обнаружила, что браслет Боба вовсе не покоился на его запястье, как это было обычно, а был прикреплен к какой-то планке на столе. Одна из частей браслета была аккуратно снята и отложена в сторону, открывая микроскопические электронные части внутри.
   - Как ты это сделал? - выдохнула я.
   - Что? - Боб растерянно мигнул. - А-а-а, это? Да я давно уже научился его снимать. Только вот понять не мог, как работает приемник сигналов.
   - Нифига, ты гений! - Янка потрепала Роберта по вихрастой голове. - Ну-ка, давай сначала садись, поешь, а заодно и расскажешь, что ты там выяснил.
   Мы порезали для него колбасу и сыр, я открыла захваченное печенье. Боб откуда-то достал начатую бутылку водки и радостно помахал ей в воздухе.
   - Самое то, чтобы отметить, девоньки!
   - Что отметить-то? - смеялись мы. - Поделись сначала.
   Роберт налил почти полстакана, залпом влил его в себя, запихнул в рот колбасу и принялся радостно махать руками.
   - Я разгадал, как он работает! - возбужденно жуя, начал он.
   - Колбаса-то вывалится, - Засмеялась Янка. - Прожуй сначала.
   - Кто "он"? - спросила я.
   - Приемник сигналов, - Боба не сдерживали даже выпадающие изо рта крошки. - Я понял, что чтобы начислить балл, браслет любого "оунера" передает шифрованный код браслету, на который этот балл должен упасть. Этот код сообщает сколько именно должно быть прибавлено и от кого исходит запрос.
   - Вот это да!
   - Круто!
   - Вот именно! - Боб нервно провел пятерней по взъерошенным волосам и даже снял очки, отчего его голубые глаза сделались большими и беззащитными. - Если я смогу получить несколько кодов и расшифровать их, то смогу начислить баллы на браслет. Столько, сколько хочу!
   - Ну, так в чем же дело? - заголосила Янка. - Давай, расшифровывай!
   - Да, Яночка, кодов-то у меня еще нет. Я тут вот что подумал, если кто-то из вас сможет пронести с собой в клуб передатчик, который будет сканировать браслеты "оунеров" в тот момент, когда они начисляют чаевые, то я смогу их считать и расшифровать потом. Не гениально ли? Я даже датчик уже собрал!
   Вместо счастливых хлопков в ладоши, в комнате вдруг повисла тишина.
   - Боб, - сказала я осторожно, - но это же риск. Что если нас застукают с этим датчиком? Конец нам тогда придет.
   - Да нет же! - Роберт горячо затряс головой. - Сам датчик абсолютно не опасен. Он ничего не делает, никаких операций с браслетами, он всего лишь читает коды. Засечь его просто невозможно.
   Я продолжала молчать. Риск не входил в мои планы, пусть даже за такую замечательную идею, как надуть все браслеты Тали. Янка, как я заметила, тоже не особенно рвалась быть в рядах бета-тестеров.
   - Почему бы тебе просто не выйти на улицу и не стукнуть в челюсть полицейского? Он с тебя снимает десяток-другой, зато у тебя будет код! - предложила свой нехитрый, но вполне рабочий, по моему мнению, вариант Янка.
   - Не-е-е.... Так не пойдет. Проблемы здесь две. Во-первых, коды на прибавку баллов отличаются от кодов снятия, а во-вторых, мне нужно больше кодов. Не один и даже не два. Ведь когда я начну начислять, общая система, которая следит за статистикой начисления, наверняка вычислит подвох, если добавить слишком много от одного "оунера", поэтому, чем их больше, тем лучше.
   - И что ты предлагаешь?
   - Кто-то из вас должен взять датчик и поносить его несколько дней. Я буду получать с него радиосигналы, которые попробую расшифровать.
   - Я не хочу рисковать, - тут же отказалась я, мотая головой. - Давай, Янка, ты, если хочешь.
   - Да я-то хочу, вот только я почти не работаю в зале, ты же знаешь. Поэтому я за год их не соберу. А вот тебе хорошие чаевые подкидывают каждый день.
   Роберт перевел на меня взгляд полный надежды.
   - Нет, так дело не пойдет. А вдруг они узнают, что у меня такой датчик? С меня шкуру будут спускать медленно и долго! - упиралась я, чувствуя растущую тревогу.
   - Я обещаю, что они не найдут датчик, - серьезно сказал Роберт. - Он микроскопический. Излучение от него настолько мизерное, что ни один существующий детектор его не уловит. Я проверял много раз.
   - Давай лучше, ты Ян, - я вновь посмотрела на соседку, - мне страшновато.
   - Я бы одела его. Честно. Но я почти все время возле Роджера кручусь, он меня в зал отпускает только по мелким поручениям. А баллы мне накручивает только раз в неделю, по субботам. Так что если я чего и получу, то только один код и то не скоро.
   Я чувствовала противную нервозность, стоило представить, что я принесу с собой в клуб какую-то электронную штуку. Пусть даже они ее не найдут, но от одной мысли делалось неуютно.
   - Знаете, ребята, я подумаю, - ответила я, наконец, - только ничего не обещаю.
   - Шерин, - Боб все еще пытался меня переубедить, даже когда мы уже стояли у двери, собираясь уходить, - ты пойми еще одну вещь. Если почувствуешь неладное, просто выкинь датчик в любую урну. Он ничего не записывает внутрь, если его расковыряют, то обнаружат, что он пуст. Он ведь просто передает информацию, но не хранит ее. Они и не поймут, что именно он передавал. Поэтому на тебя никаких подозрений не падет.
   - Хорошо бы, если так.
   Удивленные и несколько разнервничавшиеся открытием Боба, мы покинули его комнату. Я чувствовала, что Янке хотелось, чтобы я взяла датчик, но давить она не решалась. Что ж, достаточно мудро с ее стороны, потому что ни к каким выводам я пока не пришла, а давление могло переломить мое решение в обратную от желаемой для нее сторону.
   - Ладно, до завтра, Шерин. Зайду за тобой утром, - только и сказала она перед тем, как скользнуть в комнату.
   - Хорошо.
   Я вошла в темную прихожую и щелкнула выключателем. Пока чайник грел воду, я рассматривала черные силуэты гор и раздумывала над словами Боба. Что если он и правда может надурить браслет? Возможно ли будет отсюда выйти, не поплатившись? Ведь если, как он говорит, использовать по-немножко от каждого, тогда есть шанс, что все будет казаться более чем вероятным, не так ли?
   Я вздохнула, жалея, что нет никого, кто мог бы дать ответ на этот вопрос. Мне казалось, что на одном моем плече сидит ангел, призывающий жить совестью и честью, а на другом бес, открывающий скрипучие ворота Зоны 33 и выпускающий меня на свободу.
   Все так же мучаясь поиском правильного решения, я молча выпила чай, сполоснула кружку и забралась под тонкое одеяло, предварительно погасив свет. Квартира, как старинный сосуд, наполнилась тягучей бесконечной тишиной. Лишь через тонкую шторку белесо и одиноко светила луна. Я забко поежилась и обняла себя за плечи. Нет, холод был не снаружи. Отчего-то холодно стало внутри. Я с грустью подумала, что ужасно соскучилась по мужскому надежному плечу, к которому можно было бы прижаться, поведать сомнения и надежды, рассказать о радостях и бедах, спросить совета, а, может быть, просто согреться. И не нужно никаких слов. Лишь бы был кто-нибудь рядом.
   Я смахнула набежавшую на глаза слезу уголком подушки и через какое-то время провалилась в сон.
  

Глава 9.

  
   Следующий рабочий день прошел относительно спокойно, без происшествий. Всякий раз, когда кто-то поднимал свою руку, чтобы начислить баллы мне на браслет, я думала о Роберте и его датчике. Все эти коды могли бы уже быть переданы ему для расшифровки. А к вечеру бы, может, он уже успел бы что-то расшифровать. Сколько времени бы это заняло? Может, никто действительно не заметит, если три человека выскользнут из Тали чуть раньше остальных?
   Все эти мучения вводили меня в состоянии пассивной задумчивости целый день, а под вечер, не выдержав, как только я вышла из автобуса, сразу поняла, что сейчас я пойду к Бобу.
   За датчиком.
   Потому что еще пару дней смотреть на то, как "оунеры" сами дают мне шанс, который я из-за своей нерешительности упускаю, было невыносимо.
   Роберт ответил на мой стук сразу же. При виде меня как всегда мигнул растерянными голубыми глазами.
   - Давай свой датчик.
   Он тут же затянул меня внутрь и прикрыл дверь. Через несколько секунд на мою ладонь легла тоненькая пластинка, не больше сантиметра в длину и столько же в ширину.
   - Это он и есть? - поинтересовалась я, разглядывая непонятное устройство.
   - Да.
   Я какое-то время рассматривала лежащий на ладони прибор.
   - А куда ты всунул батарейку?
   - Она внутри. Крохотная. Но должно хватить.
   - Хорошо.
   Несколько минут мы потратили на то, чтобы обсудить, куда его лучше прикрепить. В конце концов сошлись на странной, но удовлетворивших нас обоих идее. Решили приклеить датчик прямо к моему браслету с тыльной стороны. Шансов, что кто-то увидит, никаких, а отклеить можно, только если с силой ковырнуть ногтем, сам ни за что не отпадет. Когда дело было закончено, я ушла к себе.
   Закатное солнце уже закатилось за вершины горы, силуэты которых темнели с каждой секундой. Я сидела на балконе и потягивала чай. Пассивная неуверенность, преследовавшая меня целый день, ушла. На ее место пришла настороженность и собранность. Выбор я сделала.
   Теперь осталось провести всю эту операцию и остаться незамеченной. А там, глядишь, начнут капать нам в руки украденные у холеных владельцев баллы. Особенно сильно мне хотелось заполучить код этого поганца Халка. Вот бы я позлорадствовала у него за спиной, забирая обратно то, что принадлежит мне. И не несчастные пять баллов, которые он нагло отнял, а гораздо-гораздо больше.
   Улыбаясь своим недобрым мыслям, я допила чай и отправилась спать. Неугомонное злорадство еще какое-то время заставляло вертеться меня на мятых простынях, однако полчаса спустя усталость все же взяла свое, и я провалилась в беспокойный сон.
  
   На следующее утро я, как обычно, отправилась в Поло-Гранд. Стараясь не выдавать нервной дрожи, которая то и дело сотрясала меня, я переоделась и вышла в общий зал. Текли минуты, складываясь в часы. Постепенно мои нервы успокаивались, никто не замечал ничего необычного. Датчик, прикрепленный под браслетом, держался плотно, и через какое-то время мне даже удалось забыть о нем. Однако всякий раз, когда кто-то выражал желание начислить чаевые, предательские капельки пота все же выступали на моих висках, однако приглушенное освещение зала скрывало это.
   День близился к концу. Посетителей было немного, и я неторопливо обходила немногочисленных клиентов, принимая заказы. Завершив очередной обход, я остановилась у одного из столов, протирая обивку от собравшейся пыли и сигаретного пепла. Заметив темное пятно, я вернулась с тряпкой и моющим раствором. За соседним столиком несколько человек неторопливо играли в покер. Халка, к моему облегчению, среди них не было.
   - Я слышал, ты ужесточил требования к работникам в своей прачечной? - произнес полный мужчина с одутловатым лицом. - Они у тебя, как бараны, еще и упираться пытаются.
   - Да, - ответил ему сосед. - Пришлось даже нанять двух парней, чтобы били по рукам, если кто-то задерживается в столовой. Жрут, как свиньи. Пора сокращать им время обеда, совсем разленились....
   Я незаметно поморщилась. Кто бы там у него ни работал - бедолаги - ничего хорошего им светить не может при таком хозяине. Скоро еще и кормить откажется.
   Продолжая тереть пятно, я думала, что мне совсем не жалко будет "обокрасть" парочку таких вот скотов. Слишком много подобных фраз я слышала за все время работы в "Поло". Казалось, "оунеры" приходят сюда не для того, чтобы выпить или поиграть, а для того, чтобы рассказать друг другу, кто из них хуже всего обращается с работниками. И чем жестче были методы, тем восторженнее они приветствовались остальными.
   "Стервятники. Вам бы лишь бы бить, рвать, унижать! - злилась я. - Для вас никто не имеет ценности. Лишь бы брюхо набить и обогатиться".
   Больше всего обсуждался не кто иной, как Халк. Янка оказалась права: он-то уж неизменно занимал первые позиции по жестокому обращению с людьми на своем ранчо. И ничего кроме благоговения не было написано на лицах слушателей этих историй. Благоговение и зависть. К тому, что у самих пороху не всегда хватало бессмысленно мучить и причинять боль другим.
   "Уроды! - выругалась я мысленно. - Жалкие слабые уроды мужского пола!"
   Внезапно мои мысли были прерваны окликом из-за соседнего стола. Заказ на пиво сделал тот самый владелец прачечной. Не стоило упоминать, насколько велико было мое удовлетворение, когда на мой браслет в качестве чаевых от него упала одна десятая балла.
   Сказав "Спасибо, сэр" и улыбнувшись во весь рот, я со злобной удовлетворенностью подумала, что его код уже передан Бобу. Оставалось только ждать, когда мы сможем обратить полученные данные себе на пользу. А в том, что это случиться, я, как ни странно, не сомневалась.
   Время. Только время. Это все, что нам требовалось.
  
   Вечер после работы прошел скучно. Янка куда-то убежала сразу, как только часы пробили шесть. Боб, к которому я зашла перед тем, как подняться к себе, радостно заверил, что исправно получил все коды с датчика, после чего сразу же углубился в компьютер, где и провел, как мне показалось, весь день. Даже не притронулся к купленным специально для него в супермаркете котлетам.
   Покинув кладовую гения, я пошла к себе. Почитала какой-то дешевый любовный роман про "белоконных" принцев, неизвестно где раздобытый Янкой, пожевала йогурт, большую банку которого не смогла осилить с утра, и отправилась спать.
  
   Постепенно начало казаться, что ничего особенного, собственно говорят, не происходит. Ну, висит у меня датчик, что-то считывает. Никто его не замечает, и ничего с его появлением в жизни не изменилось. Те же лица, те же пепельницы и подносы, те же нахальные разговоры пьяных "оунеров". Пока однажды вечером Боб не залетел в мою комнату.
   Шел восьмой день с тех пор, как мы прикрепили датчик к моему браслету. Дверь, которую я благополучно позабыла закрыть, резко распахнулась, едва не ударившись о стену, а взъерошенный больше обычного Боб заголосил с порога.
   - Шерин, я закончил! Я понял, как они работают!
   Отчитав гения за непредусмотрительность, я быстро сгребла его за руку, и, прихватив по пути Янку, мы собрались у него в комнате, которая по молчаливому согласию стала считаться штабом. Боб, задыхаясь от волнения, начал быстро рассказывать, что, наконец, отыскал зависимость кода от браслета, понял, как интерпретировать его уникальность, а самое главное, как на этой основе воссоздать новый код, способный напрямую послужить нашим целям.
   - И что ты собираешься теперь делать? - спросила я, чувствуя, что мы вплотную приблизились к важной разгадке.
   Мы все трое сидели очень близко друг к другу, возбужденные почти до истерики. Ни дать, ни взять орава юнцов, нашедшая карту сокровищ и поверившая, что они реальны. Боб непрерывно теребил воротник своей клетчатой рубашки, Янка то терла пухлые ладони, то бессознательно выгибала пальцы, будто они ей мешали.
   - Наверное, буду пробовать, - тряхнув длинной челкой, заявил Боб.
   - Давай сразу мне тоже! - жадно попросила Янка. - Я тоже хочу! Хоть сотенку накинь на мой тоже.
   - Да погоди ты, Ян! - запротестовал Роберт. - А что, если что-то пойдет не так? Надо же проверить сначала.
   - Так что, датчик больше не нужен? - спросила я. - Может, снять тогда?
   - Ну, можешь и снять. Но я бы оставил на всякий случай. Вдруг нам еще коды понадобятся....
   - Ладно, оставлю пока. Все равно вроде никто не заметил.
   В тот вечер мы долго сидели в его комнате. Вопросы множились, и хотя ответов на них не было, да и пока быть не могло, мы долго не расходились. Нам казалось, что вот оно - мы пересекли невидимую черту, мы узнали что-то запретное и теперь навеки связаны невидимой клятвой. Уже совсем скоро секрет, являвшийся наваждением Боба с тех самых пор, как ему впервые пришла идея разобрать браслет, обещал раскрыться и представить взору скрытое переплетение тайн. Только под самый вечер, когда оконные просветы из оранжевых превратились в темно-синие, а затем и совсем черные, мы покинули "штаб". Не знаю, спал ли в ту ночь Боб, или же сидел за монитором до самой зари, а вот мне, ерзающей на кровати, заснуть не удавалось никак.
   Получится ли у него? А вдруг что-то пойдет не так? А если все пойдет именно "так", не забудет ли обезумивший от счастья компьютерный гений подкинуть баллов и нам, прежде чем сбежит в распахнутые ворота тридцать третьей зоны? Да нет, не должен. Боб не такой. Он никогда не забудет нашу помощь.
   Одно было ясно наверняка - завтра что-то изменится. В который раз жизнь, делавшая много резких поворотов, взлетов и падений, заложит очередной вираж. Я уже почти физически ощущала свист ветра в ушах, чувствовала развевающиеся за спиной волосы. Успею ли я отрастить крылья, прежде чем сигану с вершины в неизвестность?
   Утомленная переживаниями, я закрыла глаза.
   Слишком многое обещало измениться.
   Слишком многое и изменилось. Вот только никто из нас в тот вечер не смог бы предположить, как именно.
  

*****

  
   Моя смена уже подходила к концу. Примерно за час до моего ухода я увидела, как в игровой зал вошел Халк. Стараясь избегать его и сопутствующих неприятностей, я крутилась либо возле бара, либо у самых дальних столиков. Раз или два я все же столкнулась взглядом с Халком. В эти моменты мне хотелось втянуть голову в плечи и нажать кнопку "раствориться". Взгляд его был ровным, немигающим, без единого намека на эмоции и от того чем-то напоминал застывшего на ветке питона в ожидании добычи.
   Однако я старалась не приближаться, и все обошлось без инцидентов.
   Часы пробили шесть.
   Скинув туфли и форму в раздевалке, я переоделась в старенькие джинсы и кроссовки, схватила полиэтиленовый пакет, заменявший мне сумку, и выскользнула на улицу. Янка сказала, что сегодня задержится наверху, а посему путь домой мне предстоял в одиночестве. Добежав до остановки, я тут же запрыгнула в автобус, автоматически высчитала какую-то нехитрую формулу (никогда бы не подумала, что сильна в математике) и заняла место у окна.
   Тихие улочки Тали неторопливо проплывали мимо. Солнце все еще пекло прогретую за день землю, но уже не так яро, как в дневные часы. Мы проехали мимо нескольких магазинов, у одного из которых стоял мороженщик с лотком. Нехитрая мелодия привлекала внимание немногочисленных прохожих, но те не спешили тратиться на лакомство, несмотря на жаркий вечер.
   "А вот я бы сейчас навернула пару эскимо, - тоскливо подумалось мне, и рот тут же наполнился слюной. - Интересно, когда в следующий раз я не буду думать о том, что мне не хватает на мороженое?"
   Когда автобус остановился на "Бэль-Оук", я вышла и некоторое время постояла на месте, размышляя, не зайти ли в супермаркет, чтобы купить фруктов для Боба. Нужно же его талантливые мозги чем-то подпитывать. Но вот какие именно он предпочитал, я не знала, а купить всех понемножку выходило накладно. Поэтому я благоразумно решила, что сначала поинтересуюсь деталями у него, а затем, если понадобится, снова сбегаю до супермаркета.
   Переждав несколько машин, я перешла дорогу и направилась к дому.
  
   Старенькие кроссовки приятно пружинили по вытертому ворсу ковра, когда я поднималась по лестнице. Интересно, сколько еще они продержатся, прежде чем разойдутся по швам? И во сколько мне обойдутся новые? Не иначе как баллов в сто. Нужно будет сначала поинтересоваться у Янки, нет ли у нее знакомых, торгующих обувью. Может быть, поношенной обувью.
   Я с сожалением еще раз глянула на свои серые в сеточку. До чего же я к ним привыкла. Кто же знал, что однажды мне, владелице собственного магазина, придется думать о чужих поношенных ботинках? Но как выяснилось, бывает всякое....
   Поднявшись на второй этаж, я легко зашагала по коридору. Сначала я не обратила внимание на непривычную тишину, стоящую вокруг, но по мере приближения к Робертовой двери, меня начала одолевать тревога. Почему не работает ни один телевизор? Или хотя бы радиоприемник? Почему не слышно голосов? Затем моего носа достиг странный, едва уловимый, но неприятный запах. Сладкий и густой.
   - Боб? - зачем-то спросила я вслух в пустом коридоре. Шаги мои непроизвольно замедлились. Чувствуя, как вспотели ладони, я нервно вытерла их о джинсы и оглянулась. Позади никого не было. Все так же пусто и тихо. Как в склепе, черт бы его подрал!
   Заставив себя двигаться вперед (да какие у меня причины, чтобы стоять посреди коридора, в конце концов), я сделала еще несколько шагов, но через секунду ноги снова сделались ватными. Дверь Роберта находилась всего в нескольких метрах.
   - Давай же! Иди, чего встала, глупая! - подбадривала я себя, бормоча под нос. - Все у него в порядке. У всех все в порядке, ну, подумаешь, тихо. Делов-то....
   Чтобы окончательно не поддаться неосязаемой панике (голос внутри меня пронзительно верещал об опасности), я намеренно ускорила шаг и оказалась у самой двери. Противный запах усилился.
   - Боб? - я постучала костяшками под самым номером двести восемь и к своему ужасу почувствовала, что дверь медленно открывается внутрь. Противный протяжный скрип хирургическим скальпелем прорезал плотную тишину. - Боб, ты здесь?
   Сначала я увидела его руку и ногу. Нога была согнута в колене, а рука болталась вдоль тела. Тело сидело на стуле, голова упала на стол, щекой прижав несколько обрезанных кабелей. Затылок был красным, кровь залила спину и стол, проложила дорожку по свисающей руке и табурету. Запах стоял тошнотворно сладкий.
   Не думая, что делаю, я резко развернулась на месте, захлопнула дверь и упала на четвереньки, стараясь отдышаться и справиться с рвотными позывами.
   "Боб, нет...."
   Перед глазами всплыло тело, сидящее у стола за дверью.
   Я кое-как сдержала еще один тошнотворный спазм.
   Затем, споткнувшись на слишком мягких руках и ногах, вскочила и бросилась к лестнице.
   "Господи.... Господи... Боб!.... Только не это!"
   Мне казалось, что я не бегу, а безобразно переваливаюсь, как объевшееся насекомое: конечности не хотели координироваться, руки нелепо разлетались в стороны, ноги едва двигались, волоча за собой кроссовки, как пудовые гири.
   "Янка.... Где Янка? - промелькнула бессвязная мысль. - Куда? Куда...."
   Я не знала, куда бегу, куда стоило бежать и о чем в первую очередь стоило думать. Логика, вероятно, бежала вперед меня, и догнать ее не представлялось возможным. Я будто пыталась удрать от преследующей меня по пятам тени Роберта. Роберта, который никогда уже не поднимется со своего места у компьютера.
   - Боже мой! - продолжая бежать, я вдруг разревелась в голос и, не достигнув собственной двери, запнулась и упала на ковер. Спутанные волосы плотной бахромой облепили лицо, вывернутая лодыжка прострелила болью. Прижав к себе ноющее запястье, на которое я неудачно приземлилась, я стояла на коленях и захлебывалась в истерике, не в силах понять, что же делать дальше.
   Когда рядом остановились чьи-то ноги, я едва только успела поднять голову, прежде чем на нее опустилось что-то тяжелое.
   Мир качнулся, превращаясь в переплетение красных и черных линий, свернулся в черную точку и исчез.
  
   - Да, это она! Это она все подстроила! И мой сосед! - высокий визг Янки стальным прутом царапал сознание. Голова пульсировала болезненными толчками.
   Я сидела со связанными руками на стуле в кабинете Роджера, опустив голову, чувствуя, как разбитый затылок продолжает сочиться кровью.
   "Сука...." - крутилась одна единственная мысль. "Ну и сука же ты..."
   Двое неприметных парней с угрюмыми лицами стояли возле стула, вероятно, те же самые типы, что убили Роберта. Несколько раз я видела их входящими в кабинет Роджера, но не придавала этому значения. Помимо них в кабинете присутствовал сам хозяин "Поло-Гранд" и еще несколько мужчин, среди которых я узнала тех, с чьих браслетов мы снимали заветные коды. В самом углу я наткнулась на сидящего со скрещенными на груди руками Халка. Лицо его было непроницаемым, но взгляд заставил меня поморщиться.
   - У нее есть датчик! Прикреплен под браслетом! Вот проверьте, он наверняка еще там. Она сама мне рассказывала, как они собирались стырить баллы.
   Я долго и тяжело смотрела на Янку. Кожа на ее лице была неестественно бледной, почти белой, с хаотично разбросанными на щеках ярко-красными пятнами. Она напомнила мне снеговика, чье лицо было наспех измазано свеклой. Мой взгляд она выдержать не смогла, отвернулась и, словно поганый маленький щенок, снова заскулила, пытаясь уцепиться за руку Роджера. Тот отпихнул ее с видимой неприязнью и кинул парням.
   - Найдите датчик.
   Спустя секунду датчик был обнаружен и изъят. Гнетущее молчание повисло в кабинете, только багровое лицо Роберта будто полыхало огнем в приглушенном освещении кабинета.
   Я старалась ни на кого не смотреть, даже не пытаясь справиться с оторопью, которая вогнала мое сознание в состоянии апатичного шока.
   "Вот как, значит, все произошло.... Кто бы знал, что среди нас есть предатель. Мерзкая сука, теперь ты пытаешься спасти свою шкуру, прикидываясь невиновной.... А Боб погиб... Его голубые остекленевшие глаза теперь смотрят в поверхность стола. И ему уже никто не поможет...."
   - Как вы узнали, Родж?
   Это был низкий голос Халка.
   - Система. Центральная система оповещения подняла тревогу, когда он снял первый бал, с помощью полученных кодов. Он и забрал-то немного, всего с десяток от разных владельцев. Однако он не учел, что если проделать любую операцию с браслетом, в то время как его владелец находится слишком далеко от того, кому перечисляет баллы, включится система тревоги. Мне сразу позвонили из отдела безопасности. И теперь, благодаря ей, этой твари, - Роджер зло взглянул в мою сторону, - мое заведение могут прикрыть.
   - Ты это серьезно? - спросил стоявший у стола усач, которого я тоже неоднократно видела в игровом зале.
   Роджер нервно потер гладко выбритую щеку.
   - Я надеюсь, что все обойдется. Того человека, который первым мне сообщил об этом, я хорошо знаю. Он не разнесет информацию дальше, я ему дорого заплатил. Данные о происшедшем уже удалены из базы. Хакера я тоже убрал. Избавился от всей электроники, конечно. Остались только эти....
   Роджер указал на меня, не забыв заодно злобно зыркнуть на Янку.
   - Еще неизвестно, как вторая к этому примешена....
   - Я никак не примешена! Я ничего плохого не делала, ты же меня знаешь! - Янка начала хлюпать носом, размазывая сопли по подбородку.
   - Заткнись! - оборвал он ее. - У меня нет ни времени, ни желания в этом разбираться.
   - Ты думаешь, больше такого не повторится? - настороженно спросил один из сидящих мужчин.
   - Нет. Я гарантирую. Я для этого и собрал вас - доверенных лиц, чтобы сразу прояснить ситуацию. Вы можете безбоязненно приходить в клуб, не боясь подобных происшествий.
   - Хорошо бы, - забубнило сразу несколько голосов. - Потому что, если что, власти не обойдут нас стороной.
   - Все в порядке, джентльмены. Осталось только решить, как быть с этими двумя. Я смогу умаслить судью за убийство одного, но если пришью еще двоих, придется отдать слишком много денег. И то неизвестно....
   - Но ты же не можешь их оставить в живых? - нервный сухонький мужчина напугано взирал то на меня, то на Янку.
   Роджер стоял хмурясь, раздумывая над чем-то. В воздухе зависло ожидание, каждый хотел услышать, что будут приняты все меры по обеспечению их безопасности.
   В этот момент я будто абстрагировалась от происходящего. Это какой-то бред, весь этот Тали бред. Всего этого вообще не должно было случиться. Я обычный нормальный человек, владелец собственного бутика, никогда никому не переходила дорогу, даже врагов-то толком не имела. А теперь сижу непонятно где, окруженная коррумпированными головорезами, прикидывающимися кроткими овечками, которые раздумывают, как от меня избавиться. Да еще эта Янка, будь она проклята. Мне вспомнилась, как она в первый раз пришла ко мне за джемом....
   Голос Роджера нарушил мои мысли.
   - Господа, я не могу передать этих девиц властям, пусть даже их, скорее всего, приговорят к казни. Прежде всего, мне не выгодно, чтобы любая информация выплыла за пределы Поло. У меня слишком много уважаемых клиентов, чтобы рисковать. Но вам не о чем беспокоиться, я позабочусь о них сам. К утру они уже будут мертвы.
   Все. Он принял окончательное решение.
   На короткое мгновенье я перестала дышать. Я, конечно, подозревала, что навряд ли мне повесят на шею корзинку с пирожками и отправят восвояси, но все же надеялась остаться живой.
   - Ро-о-оджер.... - мгновенно раздался скулеж Янки, прерываемый икотой и хрипом, - ты не можешь меня так... Я ничего не сде-е-елала....
   - Заткни пасть, сука!
   Повернувшись к тем двум, что стояли за моим стулом, он приказал.
   - Заберите их куда-нибудь! Видеть уже не могу.
   Ко мне уже тянулись безжалостные руки убийц Роберта, когда неожиданно раздался голос Халка. Его фраза заставила замереть всех, кто уже начал подниматься со своих мест.
   - Родж, отдай их мне.
   Все лица одновременно повернулись в сторону сидящего в кресле мужчины.
   - Зачем они тебе? - удивился тот. Убийца, схвативший меня за плечо тоже замер.
   - Ну, во-первых, я хочу выяснить, не был ли кто еще причастен ко всему этому, - пальцы Халка неторопливо крутили и поглаживали незажженную сигару, - а во-вторых, мне нужны рабочие руки. Ранчо большое, сам знаешь.
   Роджер, как ни странно, казалось, почувствовал облегчение от его просьбы.
   - Ты, наверное, просто позабавиться хочешь вот с этой! - усатый сально улыбнулся Халку, оттягивая мою прядь волос в сторону. Я резко дернула голову в сторону, чтобы избавиться от прикосновений мерзкого пахабника. - Строптивая кобылка!
   - Забирай, если хочешь, - пытаясь казаться равнодушным, ответил Роджер. Но в его глазах явно светилась радость. Все-таки не хотел он марать руки еще двумя убийствами. То ли денег жалко, то ли совесть у него была. В последнее я бы не поверила даже под прицелом.
   Вместо этого я хмуро взирала на Халка. Смерть, вроде бы, отступила. Но вот надолго ли? И какая жизнь может ждать с таким... как этот? Я опустила все еще отдающую болезненной пульсацией голову и вздохнула. Да пусть оно будет, что будет. Не было сил ни переживать, ни бояться, ни хотеть чего-либо. Завтра утром я еще буду жива. И это пока главное.
   Однако перемена ситуации не совсем удовлетворила нервного мужчину, который до этого больше всех жаждал нашей смерти.
   - А если они попробуют бежать? Что тогда?
   - Найду и убью, - только и ответил Халк.
   Я вздрогнула, когда встретилась с его абсолютно бездушными, как мне показалось, серыми глазами.
  

Глава 10.

  
   Куда и сколько мы ехали, я не запомнила. Запомнила лишь очертания темного, проплывающего за окнами машины города, которые вскоре сменились сельским пейзажем, да еще натужное сопение Янки. Со мной она не разговаривала. Я, чувствуя презрение и отвращение, и вовсе не горела желанием нарушать тишину.
   Через какое-то время машина въехала в распахнувшиеся со скрипом ворота и остановилась.
   Нас выпихнули где-то на заднем дворе огромного дома, возвышающегося белой громадой на фоне черного неба, и тут же разделили. Один из мужчин, вероятно служащий Халка, увел Янку по темной аллее, скрывающейся за углом здания, меня же повели в другом направлении. Следуя за проводником (Халк, отдав ему несколько команд, исчез в темноте), я прошла через коридор в одном из боковых крыльев дома и оказалась перед дверью. Мужчина отпер ее ключом, подтолкнул меня внутрь и закрыл замок с обратной стороны. Оказавшись одна, я огляделась по сторонам, пытаясь рассмотреть окружающие предметы насколько позволял сумеречный свет, льющийся из окна. По всему выходило, что это маленькая комната со стоящей в углу жесткой кроватью, тумбой и столом. На противоположной стороне комнаты я заметила еще одну дверь, выходящую, по всей видимости, на улицу. Я сделала несколько шагов (деревянные половицы скрипнули под ногами) и потрогала ручку. Заперто.
   Вздохнув, я несколько секунд постояла у окна, глядя на небольшую залитую лунным светом лужайку и темные силуэты деревьев, после чего подошла к кровати, скинула обувь и забралась на жесткий матрас, покрытый темным покрывалом. От души понадеявшись, что под ним есть хотя бы простынь, я рукой пощупала тонкую небольшую подушку и снова огляделась. Не увидев ни одного выключателя или настенной лампы, я подняла глаза к потолку и обнаружила, что лампочка отсутствует. Значит, нечего пытаться и искать. Света здесь нет. Как нет и ничего похожего на ванную комнату.
   Как это часто бывает в таких случаях, мне тут же захотелось в туалет, но я постаралась отвлечься, надеясь, что смогу протерпеть до утра.
   Голова все еще казалась опустошенной, не способной связанно мыслить, чувства притупились и залегли на дно. Бесконечно длинный день с чередой немыслимых событий то всплывал в памяти, то растворялся, уступая место бездумному молчанию в тишине. Через какое-то время мысли возвращались и атаковали с новой силой. Я вяло отмахивалась от них, но они, будто стая пираний, продолжали хищно кружить в изболевшемся, утомленном сознании.
   Куда я попала? Что я буду здесь делать? Принесет ли мне кто-нибудь поесть? Куда отвели Янку? Когда состоится разговор с Халком? Раб ли я? Смогу ли накопить хоть сколько-нибудь баллов теперь? Устав от вопросов, неспособная даже нервничать, я отодвинула покрывало в сторону и, не снимая одежду, легла на кровать. Это моя новая камера. Без вида на горы и простой, но ставшей привычной кухни. Отвернувшись к стене, я впервые за много лет помолилась, чтобы мое будущее хоть как-нибудь изменилось в лучшую сторону. Не знаю, слышал ли меня Бог, но, уже сомкнув веки, я все еще продолжала просить о лучшей доле, пока, наконец, не уснула.
  

*****

  
   Халк поднялся в свой кабинет, расположенный на втором этаже, сложил привезенные из города бумаги в один из ящиков стола, подошел к комоду, на котором лежала упаковка с сигарами, и взял одну. После чего распахнул высокие стеклянные двери балкона и вышел на террасу. Заняв любимое кресло, он неторопливо раскурил сигару и с наслаждением выдохнул ароматный дым в прохладный ночной воздух.
   Через несколько минут на террасу вышел еще один человек и, не спрашивая разрешения, опустился во второе кресло, стоящее по другую сторону от небольшого кофейного столика. Лицо его, начиная от виска и до подбородка, пересекал длинный неровный шрам. Когда-то, вероятно, он был очень глубоким, но с годами превратился в продольную борозду, похожую на высохшую змейку - белый, изогнутый, пожухший. Словно отзвук давно минувших событий.
   - Как дела, Грег? - не поворачивая головы, спросил Халк.
   Начальник стражи неуклюже размял широкие усталые плечи и откинулся на спинку, довольный возможностью отдохнуть после долгого дня.
   - Нормально. Сегодня почти без происшествий. Даже на кукурузе. Были какие-то в каменоломне, но так, пустяки. Ничего необычного.
   Халк кивнул. Он знал, что если бы случилось что-то из ряда вон, то Грег бы нашел метод оповестить его. Вдыхая аромат влажной травы и цветущих полей, он неторопливо покручивал в пальцах сигару. Собеседник был чем-то озабочен, Халк слышал это в его дыхании и едва уловимом шорохе одежды, но спрашивать ничего не стал. Если это что-то важное, то он непременно об этом узнает. Сейчас или пару дней спустя.
   - Вы привезли еще двоих, - раздался в тишине голос Грега. Не вопрос. Утверждение. - Зачем? У нас хватает рабочих.
   Халк помедлил с ответом.
   - Так надо. Завтра с утра я уезжаю в город, ты остаешься за главного. Я еще не провел с ними ознакомительной беседы, сегодня уже поздно. Поэтому займи их завтра чем-нибудь, чтобы не прохлаждались. Я вернусь вечером.
   Грег озадаченно пожевал губы.
   - Занять их чем-нибудь полегче или потяжелее?
   - Определи сам. Главное, не давай расслабляться.
   - Понял. Что если начнут взбрыкивать?
   - Бей.
   - Угу. Вам, как я понял, они не очень важны?
   Какое-то время Халк молчал. Ночной ветерок шевелил пряди его светлых волос и закручивал белый дым, идущий от сигары, в замысловатые спирали.
   - Время покажет, - он посмотрел на сидящего рядом мужчину. - Отправляйся спать.
  

*****

  
   Я проснулась, когда рассвет только занялся. В окна просачивался тусклый розоватый свет выбирающегося из-за гор солнца, окрашивая стены комнаты в скудное подобие бежевого. Перевернувшись на кровати, я некоторое время лежала с открытыми глазами, неохотно прокручивая в голове все, что произошло вчера. Позор. Стыд и позор, как все обернулось...
   Что ж, я в доме этого Халка. Что принесет сегодняшний день? Какие еще сюрпризы меня ожидают впереди?
   Выбравшись из-под покрывала, я застелила кровать и уселась сверху. Отчаянно хотелось в туалет. В коридоре уже слышались чьи-то шаги и голоса, но в мою комнату пока никто не входил. С одной стороны, это приносило некоторое облегчение, ведь я не знала, что случится, когда за мной придут. С другой, желание справить нужду усиливалось с каждой минутой, и через какое-то время (прошло пятнадцать минут, тридцать, час? Определить это я не имела возможности) я уже кружила по комнате, едва не попискивая от нетерпения. Когда же? Когда? Пусть хоть что потом говорят, только бы в туалет дали сходить.
   Наконец, в замке внутренней двери что-то зашуршало, и на пороге я увидела огромного мужика с лицом, похожим на лопату. Одну из его щек уродовал длинный шрам, маленькие, глубоко посаженные глаза смотрели хмуро, но без неприязни. Он был одет просто: на здоровых плечах натягивалась черная рубаха из грубой материи, на ногах выгоревшие на солнце, выстиранные много раз синие джинсы. Вот только ботинки были далеко не простыми: высокие, с плотной, тугой шнуровкой и толстой подошвой, какие, в основном, носили военные. На широком поясе я заметила несколько ножен разной длинны, а за ними - кобуру из черной потертой кожи.
   Нервно сглотнув, я едва не попятилась назад. Сдержало только то, что я старалась держать ноги (в силу понятных причин) плотно сжатыми.
   - Выходи, - бросил пришедший коротко, - и иди за мной.
   - Туалет! - пискнула я жалобно, чувствуя, как щеки заливаются краской. Как же жалко я, должно быть, выгляжу.
   - Туалет прямо по коридору, - ответил мужчина, развернулся и вышел из комнаты.
   Преодолев коридор скачками, я влетела в маленькую комнату и шумно выдохнула от облегчения, когда накопившаяся влага, наконец, вышла наружу. Теперь можно выдержать любые пытки. Я едва не рассмеялась от комизма ситуации. Как же мало человеку надо, чтобы почувствовать себя счастливым. А ведь я в тюрьме. Даже в двух. Сначала Тали, а теперь еще и это ранчо.
   Наспех оправив мятую после сна одежду, я посмотрела на свое бледное отражение в зеркале, кое-как расчесала пятерней спутанные кудри и вышла наружу, к ждущему у дверей мужчине.
  
   Мы стояли в просторном холле первого этажа, рядом со мной уже была маленькая тележка со всевозможными чистящими средствами. Здоровый мужик ушел, передав меня на попечение одной из служанок дома. Ей оказалась низкорослая крепкая женщина с неулыбчивым ртом и узкими черными глазами. Мария. Ее смоляные волосы были повязаны косынкой, объемную талию перехватывал чистый, надетый поверх темного платья, передник.
   - Сначала протрешь пол тряпкой. Только хорошо отожми ее сначала, потому что паркет нельзя сильно мочить, - инструктировала она, параллельно жестикулируя в сторону тележки, - потом возьмешь вот это....
   В ее руках появилась какая-то бутыль с нарисованными половицами на этикетке.
   - ...побрызгаешь этим средством на каждый участок. Затем уже отполируешь воском, - Мария показала мне новую банку со дна тележки. - Когда закончишь, позовешь меня, я проверю. Поняла?
   Я кивнула. Что еще я могла ответить? Когда она ушла, я подвязала на животе майку, завязала волосы на затылке и принялась за работу.
  
   На полировку паркетного пола у меня ушло почти полдня. Все это время я, скрючившись, тщательно протирала каждый уголок, каждую досточку, метр за метром. Иногда мимо ходили люди, но на меня никто не обращал внимания. Халка видно не было. Шоркая туда и обратно тряпкой по полу, я одновременно рассматривала окружавшие меня предметы. Убранство дома было шикарным. Кожаная мебель, позолоченные дверные ручки, ковры на лестницах и картины в тяжелых резных рамах на стенах. Солнце через огромные окна первого этажа заливали холл, незаметно переходящий в гостиную, ярким искрящимся светом, подчеркивая бледное сияние золотистых обоев.
   Часы в холле показывали девять утра, когда я только принялась за уборку, и половину третьего, когда я, наконец, поднялась с колен, вытерла лоб и пошла за Марией.
   После того, как служанка критично осмотрела паркет, она приказала мне укатить тележку в кладовую. Я сочла, что таким образом можно считать мою работу одобренной и, избавившись от тележки, вернулась в холл, чтобы следовать за ней.
   Женщина вывела меня в широкий внутренний двор, вымощенный плоскими булыжниками, и приказала ждать у крыльца. Пока она отсутствовала, я с наслаждением вдыхала свежий воздух, подставив лицо солнечным лучам. Вдалеке виднелось поле, засаженное какими-то высокими растениями. Мне были видны многочисленные голые спины рабочих и фигуры мужчин, одетых в темное, держащих что-то в руках. Я изо всех сил надеялась, что это не хлысты. Однако, судя по движениям, это были именно хлысты. Я сглотнула. Похоже, что это именно то ранчо, которое я однажды видела из автобуса. Приглядевшись, я сумела рассмотреть забор, поблескивающий на солнце колючей проволокой. Да, именно так. Этот тот самый особняк.
   По двору то и дело сновали люди: кто-то катил из боковых дверей тележки, кто-то нес строительные доски, кто-то возвращался в дом из подсобных помещений. Охранники здесь были тоже. Их выдавали жесткие лица, простая, но добротная одежда и арсенал прикрепленных к поясу предметов: те же хлысты и дубинки. Надзиратели, как я вскоре поняла, не присматривали за каждым, кто перемещался по территории, но курсировали в разных направлениях, окидывая взглядами территорию в целом. Случись что-то, они моментально бы сбежались к источнику проблем. Беглый осмотр дал понять, что ранчо, по всей видимости, было огромным. Оно едва ли ограничивалось тем полем, что виднелось отсюда, скорее всего на бесконечных акрах земли ведутся многочисленные стройки и работы, не говоря уже о других полях, засаженных агрикультурами. Ровность посаженных низких деревьев вдалеке за полем напоминала не что иное, как виноградники. Сказать наверняка было трудно, но мне казалось, что это именно так. Значит, здесь есть даже собственная винодельня. От обширности владений хозяина у меня едва не закружилась голова. Я глубоко втянула воздух и медленно выпустила его обратно. Это же сотни и сотни рабочих. И наверняка, чтобы следить за всем этим, требуется не меньшее количество надзирателей. Ведь все эти рабочие - преступники. Вот это да....
   Вернулась Мария, держа в руках веники и метлы.
   - Выбери, какая нравится и выметай двор. Затем его надо будет ополоснуть из шланга, найдешь вон там, - она махнула рукой в сторону выемки в стене, где я заметила кран и скрученный кольцами резиновый шланг.
   - А когда закончу? - спросила я.
   - Ты думаешь, это так быстро? Это кажется. Двор большой, чистить надо хорошо. Иначе хозяин заставить переделывать. Когда закончишь, найдешь меня, я покажу мусор, который надо будет вынести с кухни. А после мусора нужно будет убрать срезанный за домом кустарник и отнести в печь. Сжечь. Потом разобрать мешки с продуктами в кладовых, а потом....
   Она продолжала и продолжала перечислять бесконечный список дел, а я слушала в пол-уха, рассматривая пейзаж, надеясь, что все это нужно закончить не к сегодняшнему вечеру. Когда Мария, наконец, ушла, я подумала, что неплохо было бы поесть, но так как мне никто этого не предлагал, я решила не искушать судьбу собственноручными поисками, а лишь покорно подняла с земли метлу и принялась мести двор.
  
   В течение следующих трех часов я старательно выметала и мыла булыжники. Работа двигалась медленно, но я не торопилась. Меня никто особенно не подгонял, хотя изредка я видела на себе внимательные взгляды прогуливающихся мимо охранников. Иногда они останавливались неподалеку, чтобы покурить или перекинуться словечком, затем вновь расходились, оставляя меня мести дальше. Я рассматривала проходивших мимо рабочих, пыталась угадать, чем они заняты, что чувствуют, находясь здесь. Как ни странно, но лишь немногие выглядели несчастными или подавленными. Большая часть выглядела вполне довольной существованием на ранчо. Может быть, им платили достаточно? Или же владелец предоставлял какие-то иные блага, о которых мне пока было неизвестно? Так или иначе, а я медленно вживалась в происходящее и даже успокаивалась. Ну и что, что работа. Ну и что, что пыльная. Физический труд никогда не пугал меня, а пока на горизонте маячило обещание быть накормленной и под какой бы то ни было, но все-таки крышей, я была вполне согласна мириться со своей участью.
   Я понимала, что если сбегу, то буду очень быстро поймана людьми Халка. И еще неизвестно насколько он расположен ко мне сейчас. Может, если я буду послушной, буду прилежно работать, то получу его снисхождение и даже оплату. Если же разозлю с самого начала, то мои шансы на сносную жизнь резко сократятся. Предположим, я даже смогу сбежать и укрыться где-нибудь. Что тогда?
   Мысль, пришедшая в голову следом, настроения не подняла. Скорее всего, он просто заявит о моем побеге властям, свяжется с Роджером, и они оба выставят меня в таком свете, что мне действительно назначат смертную казнь. Я нисколько не сомневалась, что слова "смертная казнь" здесь именно это и обозначали. Репутация Роджера, конечно, пострадает, но остановит ли его это? Мне так, отнюдь, не казалось. Да и где укрываться? Кроме Роберта и Янки я никого не знала. Да и какой смысл укрываться, если при первом же использовании браслета мое местонахождение будет обнаружено? Никакого. Меня никто не будет кормить и поить за свой счет, а передавать накопленные баллы кому-то другому для покупки продуктов возможности нет.
   Еще вчера я с удивлением обнаружила, что все, что я накопила за время работы в "Поло" сохранилось. Всего сто двадцать три и две десятых балла. Никто их у меня не отобрал. Не много, но все-таки.... А сто баллов - это уже десятая часть от тысячи. А десятая часть - это уже надежда на то, что однажды мне удастся покинуть опостылевшую тридцать третью зону.
   Вывод был один. Лучше оставаться живой и пытаться найти возможность копить дальше. Пока, как ни странно, ранчо Халка казалось не таким уж и плохим местом. Осталось узнать, собирается ли платить его хозяин, и если да, то сколько....
   Размышления мои то прерывались проходящими мимо людьми, то опять возвращались к тем же вопросам. Про Янку я почти не думала. Наверняка, работает где-нибудь в другом месте. А видеть ее затравленное озлобленное лицо совсем не хотелось. Пусть сама думает над тем, что и как она делает. И сама же из этого выкручивается.
   Когда я закончила домывать двор, солнце начало клониться к закату. Порядком уставшая от его жарких лучей, я с облегчением вытерла лоб и посмотрела на небо. Насколько я смогла судить по положению светила, было где-то около шести вечера. К тому времени я уже зверски проголодалась и с вожделением поглядывала на угол особняка, из-за которого выплывали аппетитные запахи. Должно быть, где-то там располагалась кухня. Заставив себя отвлечься от мыслей о съедобном, я какое-то время просто стояла, рассматривая окрестности, держа в руке шланг, из которого все еще текла тонкая струйка воды.
   В закатных лучах это ранчо было похоже на цветущий оазис в пустыне. Когда горы приобрели знакомый ярко-оранжевый оттенок, зелень полей и виноградников красиво оттенилась зеленым и бордовым. Я предполагала, что бордовый цвет давали цветы каких-то растений, что цвели в это время года. Жаркий климат Тали наверняка позволял выращивать и собирать по несколько урожаев в год. Обилие тепла обеспечивало комфорт множеству видов плодовых культур, а если еще и воды было в достатке, то обеспеченность владельца могла зависеть только от количества рабочих рук, недостатка в которых, судя по всему, не было.
   Оторвавшись от созерцания пейзажа, я убрала выбившиеся завитки волос за уши, вдохнула густо напоенный вечерними ароматами воздух, радуясь, что появился слабый ветерок, и отправилась сматывать шланг. Пора было приступать к следующему поручению Марии.
  
   Еще через пару часов, когда небо начало приобретать густо-синий оттенок, а последние лучи солнца потонули за далекими горными вершинами, я, наконец, закончила с уборкой кустарника. Голод уже давал знать о себе негодующим урчанием, но кормить меня так никто и не спешил. Я сидела прямо на траве, на заднем дворе белокаменного особняка, и тоскливо смотрела на светящиеся окна и открытую дверь, откуда пахло чем-то жареным и сладким. Раздумывая, не отыскать ли Марию, чтобы осведомиться о правилах приема пищи, я, вытянув ноги, разминала уставшие от долгой ходьбы ступни. Кроссовки лежали рядом, здесь же, под кустом. Открытая дверь все так же притягивала взгляд. Куда она ведет? В дом, очевидно. Если так, то это самый быстрый путь попасть в подсобное помещение и найти Марию.
   Поднявшись, я бросила быстрый взгляд на первые высыпавшие в небе звезды, отряхнула джинсы и направилась к двери.
   Я оказалась права. Миновав коротенький проход, я попала прямиком в одно из помещений кухни. В этот час здесь никого не было. Не было слышно даже голосов. Понимая, что мне не стоит находиться там, куда меня никто не приглашал, я все же шагнула внутрь, рассматривая убранство. Здесь были огромные серые раковины, приделанные к стене, длинный разделочный стол, большая плита со стоящими на ней огромными кастрюлями и чанами (беглый осмотр показал, что все они пусты) и множеством висящей на стенах кухонной утвари.
   Я крадучись прошла вокруг стола, обогнула раковины и стеллажи с рядами сковородок разных размеров.
   Вот это размах! Здесь можно варить на целую роту! Хотя, кто сказал, что здесь работает меньше, чем рота? Как бы не две или три, если не десять. Но почему никого нет? Неужели все поели? Не похоже, чтобы ели прямо здесь, скорее это место использовалось только для готовки. Но почему меня никто не позвал в столовую, если таковая имелась?
   Я обиженно сглотнула и облизнулась. Запах четко указывал на то, что еда готовилась здесь и, может, еще где-то в прилегающих комнатах. Но что бы тут ни готовилось, этого здесь уже не было. Кастрюли были вымыты, раковины и пол сверкали чистотой. Уже собираясь уходить, я бросила взгляд на столы и заметила на одном из них стоящую глубокую темно-зеленую чашку. Подлетев к чашке, я возликовала. Яблоки! На дне лежало всего три не очень крупных зеленых яблока. Никогда еще я не испытывала такой признательности к этим фруктам, как теперь. Зажав одно в кулаке (больше я брать побоялась, вдруг они все по счету?), я направилась к выходу из кухни.
   Стоило мне шагнуть в коридор, как я увидела идущих в мою сторону охранников. За долю секунды моя душа ушла в пятки, а сердце забилось судорожно и быстро.
   - Эй! Ты смотри! Она ворует еду с кухни!
   Услышав именно то, чего боялась больше всего, я стремглав помчалась к выходу во двор, но уже через несколько секунд меня схватила чья-то рука, и я, задыхаясь, со всей силы рванулась в сторону. Ткань майки затрещала, моя рука уже было оказалась на свободе, но тут же снова была перехвачена другим охранником.
   - А ну, стой! - раздался злобный голос. Теперь они держали меня с двух сторон.
   Откуда-то, будто из воздуха, здесь же взялся и Грег.
   - Что у тебя в руке? - заорал он. - Отдай, что у тебя в руке!
   Я все еще отчаянно пыталась вырваться. Сопение, мое собственное и двух жлобов, держащих меня, смешалось в одну натужную какофонию возьни и борьбы.
   - Разожми ладонь, говорю! - пыхтел охранник. Его липкие пальцы начали вырывать драгоценное яблоко, и я, перепуганная и паникующая, пытаясь защититься, пнула его по голени. Раздалось протяжное "У-у-у", и он тут же саданул меня по ребрам в ответ. Я закашлялась.
   - Крыса подзаборная! Воровка! Я тебе покажу...
   - Эй-эй! Прекратите! - вмешался Грег. - А ты, ну-ка отдай, то, что сперла!
   - Я ничего не перла, - кое-как выдохнула я. - Меня никто не накормил!
   - Ты мне еще поговори тут! Кто разрешал шляться по дому? Покажи, что у тебя в руке!
   - Не покажу.
   - Ты мне не умничай! Я таких, как ты пачками объезжал!
   Он больно сжал мой подбородок пальцами и потряс. Потом приблизил свое изуродованное шрамом лицо и прорычал.
   - Я тебя научу, как здесь разговаривать! Ты за мной еще ползком ползать будешь, ботинки облизывать, сучонка....
   Если раньше я и думала отдать яблоко, извиниться и покаяться, то теперь не на шутку разозлилась. Как они смеют так обращаться с женщиной? Их три амбала, а я одна - маленькая и уставшая. Ну, шагнула, куда нельзя, взяла одно яблоко, подумаешь, беда. Попросили бы по-человечески, и отдала бы сразу.
   - Сам лижи свои ботинки, - так же зло процедила я в ответ, за что опять получила по ребрам и снова закашлялась. Вместо того чтобы канючить и извиняться, я разозлилась еще сильнее.
   - Только и умеешь, что баб бить, подонок?
   Грег размахнулся и на этот раз ударил меня по лицу.
   На миг, от боли и шока, я перестала дышать. Теперь уже никакой логики в моей голове не осталось. Остался только гнев, пульсирующая от боли щека и непомерная обида. Ну уж нет, так не пойдет. Я качнула тяжелой головой, боясь шевельнуть челюстью, которая уже через секунду стала казаться разбухшей, словно была набита мокрой ватой.
   - Ну, что? Быстро учишься? - Грег снова взялся за мой подбородок.
   Я собралась с силами и плюнула ему в лицо.
   Пусть лучше сразу убивают.
   - Ах ты тварь.... - казалось, он потерял дар речи. Слова вырвались из его рта с тихим свистом. Грег медленно стер стекающую по носу слюну, а потом его рука взметнулась в воздух так стремительно, что ткань его рубахи разошлась на плече.
   Ну все. Это конец. Пусть лучше сразу, чем их каждодневные уроки. Я зажмурилась в преддверии печального конца, молясь, чтобы Господь забрал меня к себе сразу, а не дал остаться калекой.
  
   - Остановись!
   Знакомый голос прозвучал отрывисто и резко. Не веря собственным ушам, я боялась открыть глаза, все еще ожидая последнего удара. Но его все не было. Когда же я, наконец, осмелилась взглянуть, то увидела Халка, стоящего на лестнице.
   Рука Грега зависла в воздухе, в глазах его появилось глупое растерянное выражение. Будто он уже воочию видел фильм, в котором показывали мой смачно расплющенный нос, а тут кто-то перекрутил его назад и нажал "стоп-кадр". С поднятой кверху рукой, Грег напоминал скульптуру, приготовившуюся метать не то диск, не то шар.
   - Что здесь происходит? - Халк быстро приблизился. Его походка и жесты выдавали плохо сдерживаемый гнев. Пристальный взгляд скользил по мне, по охранникам, по Грегу, который к тому времени уже успел опустить руку.
   - Эта девка здесь первый день, а уже прет продукты на кухне! - зло пояснил Грег.
   - Это правда? - серые глаза обратились на меня, источая зимнюю вьюгу.
   - Правда, - тихо ответила я. - Я взяла яблоко, потому что меня никто не кормил.
   Я не знала, какой будет его реакция, но мне, по большому счету, было все равно. Я ужасно вымоталась за целый день. Голод и незнакомая ситуация до предела натянули нервы. Взрыв злости, произошедший со мной минуту назад, улетучился, оставив опустошенность и разбитость. Боль нахлынула с новой силой и теперь нещадно пульсировала в ребрах и голове. Облизнув губы, я почувствовала вкус крови.
   Устав и обессилев, я разжала ладонь, и по земле с глухим звуком стукнуло и покатилось яблоко.
   Какое-то время стояла тишина. Халк, вероятно, смотрел на меня, но я уже опустила голову и не могла сказать наверняка.
   - Грег, сейчас же пойдешь со мной, - нарушив тишину, отрезал хозяин дома. - Вы двое, отведите ее сначала в изолятор, потом приведете в мой кабинет.
   Отдав приказания, он круто развернулся и зашагал прочь.
  

Глава 11.

  
  
   - Ответь мне на один вопрос, Грег. Как ты думаешь, почему она украла яблоко? - Халк сидел в кресле, лениво и, казалось бы, расслабленно глядя на стоящего перед ним мужчину. Однако в глазах его светился опасный огонек. Грег за все годы работы как никто другой научился распознавать его раньше других. Это умение много раз спасало ему если не шкуру, то, по крайней мере, зад.
   - Она стащила яблоко, потому что такие как она всегда что-нибудь тащат! - выплюнул Грег со злостью.
   - Попробуем еще раз. Грег, почему она украла яблоко?
   - Я же ответил!
   - Попытка номер три.... - огонек разгорался все сильнее.
   Глядя на сидящего в кресле Халка, Грег едва заметно поежился. Черт бы подрал его начальника. От его внимания ничто не ускользнет.
   - Она украла его, потому что ходила где попало и брала все, что плохо лежит.
   - А почему она ходила где попало? - Халк лениво сплел пальцы и вопросительно посмотрел на него. Грег ослабил воротник рубашки, будто тот слишком плотно сдавливал шею.
   - Откуда я знаю почему! Потому что любопытная шибко....
   - Грег, не зли меня.
   - Чего ты от меня хочешь, Халк?! Чтобы я что тебе сказал? Еду она там искала, наверное.
   - А почему?
   - Потому что голодная была! - не выдержал он, взрываясь. - Эта девка посмела в меня плюнуть! Распустила язык, а потом плюнула! Я вообще должен был ее пришибить! Нет, еще и на глазах у охранников посмела....
   Глядя на побагровевшее от злости лицо Грега, Халк не проявил ни единой эмоции. Разве что желвак на его челюсти дернулся и застыл.
   - Заткнись, - холодно отрезал он, - и отвечай на мои вопросы.
   Словесный поток Грега был молниеносно прерван.
   - Слушаюсь, сэр.
   - А теперь ответь на главный вопрос - почему она была голодна? Кто должен был позаботиться об этом?
   Грег, понимая, куда клонит Халк, только нервно сглотнул.
   - Ты, - ответил за него мужчина в кресле, разъединил руки и вытянул их на подлокотниках кресла. К скрытой зависти и восхищению Грега, Халк смотрелся по-королевски где угодно, источая силу и власть, источник которой Грег никогда не мог понять, но которому всегда безоговорочно подчинялся. Может быть, все дело в закатанных до бицепсов рукавах рубашки? Или тонкой золотой цепочке, змейкой лежащей на шее? Нужно будет попрактиковать и этот ледяной прищуренный взгляд, который секунду назад заставил Грега снова поежиться.
   - ...А еще ты прекрасно знаешь, в каких ситуациях разрешается распускать руки. Ты так же знаешь, что твой последний удар, позволь я ему случиться, скорее всего, покалечил бы девчонку, если не привел бы к ее смерти. Когда я давал разрешение на проведение воспитательных мер, я не давал разрешения срываться с цепи на любого, тем более того, чья провинность была прямым следствием твоей собственной халатности.
   Грег подавленно молчал. Давно его так не отчитывали.
   Стерев со лба мелкие капельки пота, он переминался с ноги на ногу, чувствуя, как затекают ступни, зажатые в тесные ботинки. Вот бы и ему научиться так складно и длинно говорить! Не иначе, как придется перечитать все стоящие в хозяйском кабинете и библиотеке книги. Чувствуя, что на такой подвиг его не хватит, Грег раздраженно дернул головой и перевел взгляд на картину, что изображала летящий по штормовым волнам бригантин. Встречаться глазами с Халком он не хотел. Тем более что и так чувствовал некоторую вину за случившееся.
   В его понимании, прежде всего, была виновата девка. Это же не он, а она пошла туда, куда ей не разрешали. Она, в конце концов, украла яблоко. А если украла сейчас, значит, украдет и потом. Это всего лишь пример, наглядно показывающий ее будущее поведение. Грег нисколько не сомневался, что уже завтра застанет ее где-нибудь еще - в кладовой или в хозяйском кабинете. Такие как она никогда не меняются. Единственное место, где он не отказался бы ее застать - это собственная постель. Там бы он быстро ее научил уму-разуму.... Грег с усилием заставил себя переключиться на главный предмет размышлений, не отвлекаясь на крамольные мысли. Как ни крути, а в одном начальник был прав: не появись он сегодня вовремя, и Грег расшиб бы воровке голову. И ведь не сдержался бы.... Точно бы расшиб. А потом бы дорого за это заплатил. Если не местом работы, то уж баллами-то точно.
   - Грег?... - вкрадчивый голос вывел его из забытья.
   - Да?
   - Если я увижу, что ты не способен концентрировать внимание на разговоре, я сочту тебя непригодным для службы. Это понятно?
   - Да, сэр! - тут же спохватился тот. И когда он успел так глубоко провалиться в собственные мысли?
   Халк несколько секунд пристально изучал обезображенное шрамом лицо.
   - Я хочу, чтобы в следующий раз, если где-то она не проследует инструкциям и по знанию или по незнанию нарушит правила, ты привел ее ко мне. До тех пор, пока ты не научишься себя контролировать, я не хочу видеть проявление самодеятельности. Сегодня оно меня не впечатлило. Тебе все ясно?
   Грег кивнул.
   - Конечно, сэр.
   - Тогда проверь, что за слухи растут о недовольстве рабочих в каменоломне и выясни их причины. Отчет я хочу услышать завтра утром. На сегодня ты свободен.
   С облегчением вздохнув от того, что, наконец, может размять ноги, Грег загрохотал ботинками по полу в сторону двери. На ходу он все еще думал о произошедшем. Это даже хорошо, что начальник вовремя остановил его сегодня. Ну, не размозжил он голову этой девчонке. Переживет. Зато работу сохранил. А работу здесь ой как трудно найти.
   Никто не знал этого лучше, чем Грег.
  
   Докуривая сигару, Халк сквозь стеклянные двери балкона наблюдал, как охранник ввел в его кабинет девушку, указал ей на кресло и скрылся в коридоре. Отсюда ему было видно, как она на несколько секунд застыла в нерешительности, осторожно осматривая незнакомую комнату, затем двинулась по направлению к креслу. В голубой испачканной майке и висевших на коленях джинсах она выглядела убого. Вероятно, джинсы были ей в пору, когда она только попала в Тали, но со временем это изменилось. Тали не был городом, сытно кормившим обитателей. Разве что тех, кто им владел или смог найти теплое место у кормушки. А таких было мало.
   Словно огромный застывший хищник, Халк, оставаясь невидимым, наблюдал за каждой деталью в ее одежде и поведении, стараясь отметить все, что могло бы помочь ему выбрать правильную тактику. Вот она подошла и села в кресло, провела рукой по спутанным волосам, но не для того, чтобы улучшить прическу, а чтобы убрать спадавшие на лицо пряди. Взгляд ее застыл где-то в районе дальней стены, но о чем она думала, по глазам определить не удавалось. Выражение лица ни о чем не говорило.
   Воровка или нет? Преступница или жертва? Что привело ее в тридцать третью зону, что заставило переступить опасную черту? Почему при своей молодости и красоте она не смогла удержаться за пределами опасного круга? Халк знал, что все ответы рано или поздно всплывут на поверхность. Знал он так же, что красота не гарантировала присутствия морали или наличия добродетели. Скорее наоборот. Чем красивей, тем подлее. Досадная ошибка природы.
   Наконец, он затушил окурок в фарфоровой пепельнице, поднялся и отодвинул тонкие занавески. Девушка быстро вскинула голову. Его встретил напряженный взгляд больших зеленых глаз.
   Пора начинать беседу. Он прошел к своему креслу и опустился в него.
   - Еще раз здравствуй, Шерин.
   Девушка тихо поздоровалась. Халк мысленно отметил, что все еще не может определить ее эмоциональное состояние. Она выглядела одновременно запуганной, но стойкой. Нервной, но собранной. Будто готовой встретиться с новыми проблемами. Об этом определенно свидетельствовал упрямо выдвинутый вперед подбородок. Усталость определенно сказалась на ней, но не лишила чувства собственного достоинства, сквозившего в каждом движении. Откуда оно взялось у преступницы? Любопытно....
   Игра в "определялки" все больше завлекала Халка.
   - Ну что ж, давай поговорим, кто ты здесь и на каких условиях. Первое: ты понимаешь, что за содеянное в клубе, тебя бы убили?
   Дождавшись ее кивка, Халк продолжил:
   - Я владею этим домом и этим ранчо. Тебя я забрал сюда не потому, что ты мне нравишься, а потому, что мне не помешает еще пара рабочих рук. Надеюсь, это тоже ясно.
   Халку определенно импонировало, что Шерин хорошо контролировала отражающиеся на лице эмоции. Потому что их там не было. Ни единой. Все то же собранное, внимательное выражение, не позволяющее определить мысли собеседника.
   - Если ты будешь хорошо работать, тебя здесь никто не тронет. Тебя будут кормить и поить. Я буду платить тебе пол балла в день. Если увижу, что ты относишься к своим обязанностям ответственно, то эта сумма со временем будет увеличена. Если же попробуешь сбежать, то мне придется тебя найти и убить. Это тоже ясно?
   Снова кивок. Халк был несколько заинтригован такой сдержанностью. Ни жалоб, ни злости, ни радости. Ни даже оттенков этих или каких-либо других эмоций.
   - За что ты здесь? - вдруг задал он вопрос, который задавать не планировал.
   Впервые на ее лице промелькнула мысленная борьба.
   Не хотела говорить? А может быть, хотела поначалу съязвить, мол, выясни сам, но потом передумала, чтобы не раздражать хозяина дома? Если Халк и рассчитывал услышать какую-то историю, то его ждало разочарование. Из ее рта выпало одно единственное слово, которым все пояснение и ограничилось.
   - Хакерство.
   - Хакерство? - Халк откровенно удивился. Менее всего она представлялась ему часами сидящей у экрана компьютера, напряженно вглядываясь в строчки кода, взламывая и проникая в системы. А если туда же добавить гору окурков, неряшливую квартиру и чумазого некормленого кота, то картинка вообще переставала вязаться с Шерин. Что-то здесь откровенно не совпадало.
   Халк перевел взгляд на ее руки. Она явно любила ухаживать за ногтями, по крайней мере, до Тали. Пальцы тонкие, женственные. Скорее подходящие для клавиш пианино, нежели для клавиатуры компьютера.
   Если Халк и до этого не мог распознать эмоции, написанные лице девушки, то теперь оно стало и вовсе непроницаемым. Будто эта тема ужасно напрягала ее. Внезапно он почувствовал, что ее ответ был ложью. Но зачем, с какой целью?
   - Зачем ты меня обманываешь с самого начала?
   На этот раз в зеленых глазах промелькнуло удивление. Она даже раскрыла рот, будто собираясь сказать что-то, но тут же снова его закрыла, словно испугавшись. Секунда, и выражение ее лица вновь стало прежним. Халка непроизвольно начал охватывать охотничий азарт. Да что же это за девчонка такая? Лишнего слова не вытянешь. Не мямлит, не молит о пощаде, врет ограниченно и даже не язвит.
   - Так в чем дело? - повторил он. - Почему ты мне лжешь?
   - Я не лгу, - спокойно ответила она. - Информация в моих бумагах совпадает с моими словами.
   Когда она замолчала, Халка охватило странное чувство, что Шерин будто мысленно торжествует от того, что не подпускает его к истине. Отчего-то он был уверен, что бумаги действительно подтвердят ее слова. Но как же тогда быть с интуицией? Ей он никогда не пренебрегал. А интуиция говорила, что ее ответы - ложь. Внезапно ему в голову пришла блестящая идея.
   Он посмотрел на нее, прищурившись.
   - Шерин, сейчас я дам тебе один шанс на миллион. От этого зависит твоя дальнейшая судьба.
   На короткий миг в глазах девушки промелькнул испуг. Халк подошел к столу и включил компьютер. Пока загружалась система, на лице Шерин промелькнули десятки, если не сотни эмоций. И все они были похожи на панику.
   - Садись на стул, - сказал он, когда загрузка системы закончилась.
   - Нет, - раздался едва слышный шепот.
   - Это не просьба, - увидев, что она приклеилась к креслу, он прохладно повторил. - Садись на стул, я сказал.
   Когда Шерин на негнущихся ногах подошла к столу и села перед монитором, Халк открыл какую-то программу. Сначала на экране появилось широкое окно с множеством строчек текста, а потом, поверх большого, всплыло еще одно маленькое окно с единственным полем и равномерно мигающим в нем курсором.
   - Это программа зашифрована. Убери пароль и я заплачу тебе пятьдесят баллов. Прямо здесь же. Сразу.
   Шерин подняла на него округлившиеся не то от волнения, не от страха огромные глаза. В их глубине застыло непонятное затравленное выражение.
   - Нет. Я не буду, - раздался хриплый голос. Копна волос протестующе колыхнулась.
   - Маленькая оплата? Хорошо, семьдесят пять.
   - Нет, нет, пожалуйста....
   - А в чем же дело? Ты же хакер. Сто.
   - Я не буду. Это преступление! - попыталась отвертеться Шерин. На ее бледных щеках начали проступать красные пятна.
   - Сто пятьдесят. И это не преступление, а просьба с последующей оплатой.
   - Нет....
   - Двести.... - Халк понимал, что ведет опасную игру, но что-то толкало его продолжить. Она лжет. Интуиция еще ни разу не подводила его. Если же она притворяется, чтобы набить цену - хорошо, он готов заплатить за отличную актерскую игру.
   - Это противозаконно.... - Шерин продолжала гнуть свою линию.
   - Ах, противозаконно? - он едва не рассмеялся в голос над ее нелепыми отговорками. - Я дам тебе слово, что никто не узнает. Ты получишь двести баллов и выйдешь из этой комнаты, будто ничего и не происходило. Ну как?
   - Нет, - ее нижняя губа задрожала.
   - Хорошо, играем дальше. Триста.
   - Ты не понимаешь....
   - Четыреста.
   - Я не умею этого делать....
   Шеки Шерин уже не просто горели - они полыхали огнем. В глазах плескалось отчаяние, но Халк хотел во что бы то ни стало довести это до конца. Раз и навсегда выяснить где правда, а где ложь. Вырвать из ее уст признание, во сколько ему бы это ни обошлось.
   - Пятьсот, Шерин.
   - Я не умею!
   - Тысяча, мать твою!
   Как только он это произнес, Шерин изумленно раскрыла рот, будто застыв от услышанного. На какой-то момент Халку показалось, что он ошибся. Что сейчас она поменяется в лице, развернется к компьютеру, вскроет код, как картонную коробку, и довольно улыбнется, ожидая обещанного. Если так, то он проиграл. Быстро, глупо и очень азартно.
   Но вместо этого она вдруг потухла. Закрыла лицо ладонями и... разрыдалась.
   Разрыдалась, вместо того чтобы загореться идеей получить тысячу всего лишь за один взломанный пароль и счастливо покинуть Тали. Сжавшись на стуле, безмолвно дрожала, изредка всхлипывая сквозь сведенные в судороге пальцы.
   Халк отвернулся к окну. Какое-то время было тихо. Затем он поднялся, вытащил новую сигару из упаковки и закурил прямо в кабинете.
   - Шерин, - негромко позвал он, - посмотри на меня.
   Он видел, как она из всех сил борется, чтобы взять себя в руки. Когда ей это удалось, она стерла слезы и подняла на него глаза. Из-за красноты щек они стали казаться необыкновенно яркими.
   - Ты лгала мне, - Шерин болезненно вздрогнула от его слов, но взгляда не отвела. - Ты сюда попала не за хакерство.
   На этот раз она кивнула. На данный момент этого было достаточно.
   - Хорошо. Мы пока оставим эту тему в покое, - Халк решил не торопить события. Всему свое время. Были и более насущные вопросы, которые требовали обсуждения. - Жить ты пока будешь в той же комнате, где провела прошлую ночь. Сегодня вечером тебя накормят, а завтра ты узнаешь, где располагается столовая, и будешь есть по расписанию. Голодать тебя никто не заставит.
   Почувствовав, что у нее есть какие-то вопросы, он прервался.
   - Что?
   - Я могу перемещаться по территории?
   - Только до границы ближайшего поля. Если я не увижу попыток к бегству или других, препятствующих этому вещей, то разрешу ходить дальше. Что еще?
   Шерин немного помедлила, прежде чем задать следующий вопрос. Очевидно, он ее чем-то смущал.
   - Я тебя слушаю.
   - Пожалуйста, не закрывайте дверь моей комнаты на ночь. У меня нет доступа в туалет.
   - Что-то еще?
   - Нет. Это все.
   - Хорошо. Тебя никто не будет закрывать. Но любая попытка к бегству в корне изменит твое положение. Ты это понимаешь?
   Она посмотрела на него ясными серьезными глазами и кивнула.
   Да. Он знал. Она понимала. Кем бы она ни была, хакером или нет, но свое текущее положение она осознавала с кристальной ясностью.
  
   Я шла по коридору на негнущихся ногах. "Боже мой! Боже мой! Боже мой!" - только и крутилось в голове беспрестанным потоком. Сколько же всего навалилось и все в один день. Боже мой! Боже мой.... Узнав в темном проходе свое крыло, я автоматически свернула туда и практически ввалилась в комнату. Захлопнула дверь, забралась на кровать, прижалась спиной к стене и закрыла глаза. Я не знала, сколько минут я потратила на обдумывание ситуации, в которой оказалось. Уткнувшись лицом в жесткую подушку, я обрушивала на себя ворох вопросов и проклятий. Все произошедшее в кабинете Халка казалось невероятным. Просто нереальным! Я могла бы заработать эту тысячу уже сегодня. Сегодня! И целую тысячу! Ну почему я не имею ту проклятую профессию, которую Корпорация указала в бумагах? Почему я не решила пойти учиться на информатику? Кто же знал, что однажды это могло бы помочь избежать многих лет заключения. Что там сказал Халк - полбалла в день? Это всего три с половиной балла в неделю. Подсчитав в уме, я подытожила, что это пять или шесть лет жизни в Тали. Моей драгоценной жизни, которую придется подарить ни за что какому-то рабовладельцу. От тоски, накатившейся сразу после подсчета, я стала колотить тощую подушку кулаками.
   - Тысяча! Тысяча! Ты-ы-ысяча! - не то стон, не то вой рвался из моего горла протяжными заунывными звуками. - Почему я не хакер....
   Но я не была хакером. И ничего не могла с этим поделать. Реши я притвориться знающей, мне пришлось бы на практике доказывать свои знания. И в короткие сроки. Халк не из тех, кто поверил бы человеку, едва способному быстро набирать на клавиатуре, а я - увы и ах - в совершенстве овладела только почтовым клиентом, да еще парой бухгалтерских приложений. Даже печатать вслепую не научилась. Так что не было никакой надежды дурить Халка дольше нескольких минут. И еще одна ложь однозначно не добавила бы нам взаимопонимания.
   Но почему он вообще предложил такую сделку? Не иначе как знал, что я далеко не компьютерный гений. И знал наверняка. Не догадывался, не строил предположения. Предположения могли стоить ему тысячи, а я была абсолютно уверена, что расставаться с ней Халк не спешил. Но неужели меня так легко прочитать? Каким образом он безошибочно распознал в моем ответе ложь, в то время как другие наоборот никогда бы не поверили правде?
   Застонав пуще прежнего, я натянула подушку на голову, пытаясь сбежать от преследующего по пятам отчаяния. Как теперь жить? Как остаться целой и невредимой, ежедневно встречаясь с Грегом и его подхалимами? Как не сломаться от осознания, что в течение следующих пяти (в лучшем случае) лет мне придется ежедневно работать и бороздить дорожки этого самого ранчо? Одни и те же дорожки. Пять лет. Каждый день.
   Когда в дверь постучали, я даже не услышала. Вынырнуть из темной пучины размышлений удалось только тогда, когда входная дверь распахнулась. Быстро стянув с головы подушку, я наспех пригладила волосы и уставилась на вошедшего. Точнее - вошедшую. Ей оказалась едва умещающаяся в проем женщина в темном платье и белом переднике. В руках у нее было кухонное полотенце. Вместе с женщиной в комнату вплыл изумительный аромат сдобы и ванили.
   - Эй, как тебя там... Долго я на кухне ждать буду? - проворчала она и вышла в коридор.
   Не спрашивая повторного приглашения (за таким запахом можно было, не задумываясь, забраться на собственную виселицу), я соскользнула с кровати и выбежала из комнаты, опасаясь потерять гостью из вида.
  
   Табита. Именно так звали королеву кухни. Она была невысокой, равно как и не низкой, очень полной и совершенно темнокожей. С жесткими черными волосами, стянутыми на затылке узлом и пухлыми губами. Ее кожа цвета пережженного пергамента едва заметно поблескивала на лбу и щеках: сильный жар поднимался от плиты, на которой равномерно шумел, наполовину заполненный водой, металлический чайник.
   На столе передо мной уже стояла тарелка с супом, хлеб и сыр. Зачерпнув первую ложку бульона, я едва заметно поморщилась от боли в челюсти.
   - Кто это тебя так? - спросила Табита.
   - Грег.
   Теперь поморщилась она.
   - Руки бы ему вырвать, старому козлу. Чего хотел-то?
   - Я яблоко взяла с кухни. Сказал, что я ворую.
   Табита покачала головой, но ничего не сказала. Медленно, тяжело поднялась со стула, чтобы снять с плиты чайник.
   Она не была разговорчивой, как я уже успела заметить. Все больше молчала, сохраняя серьезное, будто чуть укоризненное выражение лица. Однако в ее черных глазах иногда проглядывало любопытство и даже сочувствие.
   Кухня, на которой мы находились сейчас, была не тем огромным помещением, что я видела часом раньше, а небольшой комнатой, оклеенной желтоватыми обоями, и, вероятно, использовалась для перекусов прислуги. Здесь даже попытались создать некоторое ощущение домашнего уюта: стол покрывала разноцветная скатерть, в углу тихо гудел холодильник, откуда-то из угла доносилось тиканье настенных часов.
   Мне отчего-то хотелось поговорить с Табитой. Неважно о чем. Я мысленно тянулась к чернокожей женщине, как потерявшийся звереныш тянется к теплому куску меха, представляя в нем кого-то близкого и родного. Одиночество наложило на меня тяжелый отпечаток. С самого первого дня в Тали мне не с кем было поделиться ни настоящим, ни прошлым, ни просто настроением. Вообще ничем. Не кому было рассказать о сомнениях, переживаниях, мыслях, планах.... Янка особенного доверия не вызывала, Роберту вообще никто не был нужен кроме железок и проводков, а больше я никого не знала. Теперь же, уставшая и измотанная от жизни в тридцать третьей зоне, я отчаянно жаждала общения. Настоящего, людского. С советами, поддержкой, шутками и хотя бы капелькой любви.
   Незаметно вздохнув, я зачерпнула очередную ложку супа.
   - Вкусно, - сказала я апатично. На выдавливание улыбки меня уже не хватило. На эмоции тоже.
   Табита лишь коротко взглянула на меня, занятая завариванием чая.
   - Пей.
   Она протянула мне фарфоровую кружку, в которой на поверхности плавали разбухшие чайные листики. Я подула на кипяток.
   Табита сидела напротив, помешивая ложкой заварку. Голова опущена, крупные темные руки сложены на столе. Что-то было в ее лице, что-то такое, что заставляло ждать каждого ее редкого слова, с внимание относиться к каждому мимолетному жесту или взгляду.
   В противовес этому, в памяти тут же всплыла мысль, что по законам жанра кухарка (а именно ей Табита и была) должна быть улыбающейся пухлой хохотушкой, вечно гоняющей полотенцем конюхов-воришек и притворно ворчащей на всех и вся. Однако кроме избыточного веса остальных качеств в сидящей напротив женщине не было и в помине. Она казалась высеченной из камня. Но камня, в центре которого билось большое живое и теплое сердце.
   - Тут не просто живется, - вдруг подняла на меня черные глаза Табита. - Но ты не сдавайся. Хозяин он такой: когда справедливый, а когда и нет. От Грега вообще держись подальше.
   Я кивнула, удивленная откровенностью.
   - Ладно, спать пора, - она отодвинула чашку. - Когда закончишь, поставь посуду в раковину, я утром помою. Свет выключается за холодильником, будешь уходить, возьми с собой вот это.
   На столе появился мятый полиэтиленовый пакетик. Она придвинула его в мою сторону и поднялась со стула.
   - Спина ноет каждый вечер. Никакие мази не помогают, - раздалось ее бурчание уже на пути к двери. - Все, ушла я.
   - Спокойной ночи! - запоздало отозвалась я вдогонку, поглядывая на пакет. Как только шаги стихли, я осторожно развернула его и почувствовала, как посреди темного облака, что накрыло сердце пеленой тоски, пробился тоненький лучик света. Не замечая, что слабо улыбаюсь, я смотрела на маленькую плитку шоколада, на обертке которой гарцевал, вздыбив гриву, маленький нарисованный конь.
   - Спасибо, - прошептала я в пустоту кухни. Ответом мне было размеренное тиканье часов.
  

Глава 12.

  
   Старенькая деревянная дверь тихо поскрипывала на износившихся от дождей и ветров проржавевших петлях. Блекло проступали из темноты сероватые очертания стоек двухъярусных кроватей, которых в комнате было не менее десяти, а то и пятнадцати. Несмотря на то, что каждая уже была расстелена и приготовлена ко сну, их обладательницы, казалось, вовсе не спешили свидеться с Морфеем, а столпившись тесным кружком, сидели напротив одной - новенькой, которая в этот самый момент трагично молчала. Светильники погасили еще час назад, и даже смолянистый чадящий запах копоти уже успел выветриться через оставленные на ночь, спасающие от духоты тонкие оконные щели.
   - И что было дальше? - раздался в тишине комнаты любопытный женский голос.
   - А дальше.... - не сразу, после эффектной паузы, прозвучал срывающийся, переполненный притворной печалью Янкин голос. - Дальше она нас всех предала. И меня, и Роберта. Я-то хоть жива осталась, а вот он...
   Плечи рассказчицы задрожали от всхлипов. По комнате, сложившийся в хор сразу из нескольких голосов, пролетел возмущенный вздох. Чтобы никто не увидел ее сухих щек, Янка прикрыла едва различимое в темноте лицо руками. Она чувствовала, как кто-то ласково теребит ее плечо, поглаживает спину, призывая успокоиться.
   - Не плачь, девочка, - это была сидящая рядом немолодая женщина с темными волосами, затянутыми косынкой. - Всякие люди встречаются, на каждого слез не хватит....
   - А я ведь.... - полностью перевоплотившись в "жертву", Янка злорадно упивалась произведенным эффектом, - ...я ведь работу ей помогла найти. Устроила. А она вон как!
   И ударившись в несуществующие слезы, Янка снова затряслась от лже-рыданий.
   Здесь, в далеком, стоящем на окраине бараке, среди сборщиц ягод, сплетен не водилось. Так уж повелось. Тот, кто упивался интригами и ковал за спинами ядовитую ограду из слухов и лживых пересказов, недолго держался в коллективе и быстро оказывался за пределами дружного круга, покинутый и оплеванный. Поэтому никто не решил ставить под сомнения сказанное. Лишь только укоризненно качались головы. Светлые, темные, седые. Всем было жаль новенькую. Да и как не жалеть, если судьба и так не сложилась, а новая дружба, такая ценная и хрупкая поначалу, не успев окрепнуть, обратилась предательством.
   - Ты иди, подыши воздухом, - ласково подтолкнула соседка в косынке. - Оно и легче станет. А нам спать пора, завтра вставать ни свет ни заря. Накажет судьба твою Шерин, не переживай....
   Головы закивали. Зашуршали по деревянному полу барака подошвы, женщины стали расходиться.
   Выскочив за дверь, на залитый бледным лунным светом двор, Янка прижалась к шершавой стене дома, кутаясь от холода в тонкую хлопковую майку. Молчали, ожидая хоть легкого порыва ветерка, низкорослые кусты, затихли и гомонившие до этого сверчки.
   Янка посмотрела на луну и улыбнулась.
   Вот и пусть эти простачки верят всему подряд. Кто знает, может, оно на руку выйдет? Как вообще сумела эта стервочка заполучить теплое место в белом особняке, у хозяина под боком, в то время как она - Янка - должна горбатиться в три погибели на ягодных посадках? Поди, не холодно ей там спать в отдельной комнате. Небось, и ванная у нее там есть, и кондиционер, а то и камин с чугунной решеткой. Ну, ничего, придет время поменяться местами, и тогда уже не Шерин, а Янка будет спать в теплой постели, заниматься чем-нибудь не особенно обременительным по дому и соблазнять хозяина.
   Представив, как сам Халк кормит ее нежным паштетом с ложечки, Янка даже перестала мерзнуть. Кухня в занавесках с оборочками, хрусталь и серебряные ложечки на скатерти. Вечера на кожаном диване в его кабинете, поездки в город за обновками.... Вот-вот! Здесь, с Халком, ей будет куда лучше, чем с примитивным Роджером. А после первой ночи и способ уговорить повысить зарплату найдется. Конечно, найдется. Никто еще не устоял против разведенных женских ножек. Пусть даже и толстых. Мысль о собственной полноте заставила Янку скривиться.
   Когда на дороге раздались шаги и мужские голоса, Янка встрепенулась, вынырнув из размышлений на поверхность, и застыла, вглядываясь в темноту. Кого еще черт....
   Спустя минуту ей в лицо ударил слепящий луч фонарика.
   - Ты кто такая? Почему не в бараке? - раздался грубый голос. Подошедших, по всей видимости, было трое.
   Сообразив, что это охранники, обходящие территорию, Янка чуть успокоилась. Значит, не мужики с плантации, которые по рассказам нет-нет, да наведаются в барак, чтобы попытать удачу с одной из местных красоток.
   - Я просто на улицу выбежала. По нужде.
   - Вот то-то я и смотрю, в одной майке только стоишь.
   Янка не видела, но чувствовала, как по голым ногам скользят липкие, похотливые взгляды. Ощупывают, облизывают, мечтают задрать повыше подол и без того короткой майки.
   - Ты давай, на улицу больше не высовывайся. Нечего мужиков голым задом дразнить.
   - Так я же... это.... Я не специально. Кто же знал, что вы появитесь?
   - А мы каждый день появляемся, так завтра уже будем считать, что ты специально закон нарушаешь.
   Мужики загоготали.
   Янка, обутая в легкие тапочки, неловко переминалась с ноги на ногу. Луч фонаря ушел в сторону, высветив профиль одного из охранников - высокого, широкоплечего мужчину с дубиной у пояса. Двое других оставались в тени. Когда центральный достал сигарету и прикурил, Янка успела заменить тонкие губы, хмурый взгляд, широкие ладони и короткие волосы. А еще длинный шрам через всю щеку. Для обычного охранника, он держался слишком уверенно, даже надменно.
   Содрогаясь от холода, Янка продолжала всматриваться в жесткое лицо. И тут ее осенило. А не тот ли это?.... Не начальник ли стражи по имени Грег, о котором частенько упоминали женщины из барака? Ну, конечно! Кто еще мог держаться с таким превосходством над остальными? Да и шрамом не каждое лицо изуродовано, тем более таким....
   К дрожи от холода прибавилась еще одна - нервная. А ведь это шанс! Если только удастся привлечь его внимание, то, возможно, дорожка в особняк Халка проторится сама собой. Вот только как бы все получше обставить?
   - Каждый день, значит, ходите? - промурлыкала Янка с легкой улыбкой. - Тогда завтра вас с чаем и тортиком ждать у ворот буду.
   В темноте раздалось фырканье.
   - Ишь, какая наглая....
   Но заинтересованный взгляд все-таки был ей наградой. Она опять его скорее ощутила, нежели увидела.
   - Иди, давай, в барак. Нечего снаружи торчать.
   Сообразив, что время первого диалога истекло, Янка решила не искушать судьбу, поэтому просто развернулась и, изо всех сил качая бедрами, растворилась в дверном проеме. Когда голоса и шаги во дворе стихли, она все еще стояла, привалившись к шершавой стене, глядя в непроницаемо черный потолок. Темнота надежно укрыла от посторонних взоров сосредоточенный, выдающий быструю работу ума холодный взгляд и прилипшую к губам улыбку.
  

*****

  
   Следующие три дня я запомнила смутно. Работа занимала все свободное время: вставали здесь с зарей, а ложились уже затемно. От перечня поручений рябило в глазах: я была то на кухне, то во дворе, то в особняке, то в подсобном помещении. Ничто не занимало мою голову полностью, она была наполнена пустотой и апатией, осознание рабского заточения убивало всякое желание даже легонько трепыхаться. К этому моменту я уже окончательно осознала, что не увидеть мне в скором времени ни Алекса, ни Линду, ни кого-либо другого из друзей, что я останусь на ранчо надолго, возможно, навсегда. Я поняла, что не стоит даже рождать пустую надежду на чье-то понимание или поддержку. Как когда-то сказала Янка - в Тали каждый сам за себя. Так оно и было.
   Иногда я разговаривала на кухне с Табитой, когда у той находилась свободная минутка. От нее же я получила в распоряжение два полотенца, кусок мыла, чистую застиранную майку бежевого цвета и две пары нижнего белья. Думать, кому они принадлежали раньше, не хотелось, но и выбора, носить или брезговать, как такового не было. Все, что когда-то мне досталось вместе с сумкой от Корпорации, осталось в комнате на третьем этаже на Бэль-Оук авеню. Никто не позаботился привезти все это на ранчо.
   Табита же указала мне путь к душевой, что располагалась в подсобке, недалеко от моего крыла, и теперь каждый вечер перед сном я хотя бы имела возможность смыть соляную корку пота, которая образовывалась на коже с самого утра, стоило беспощадному солнцу Тали подняться над горизонтом. Запасных штанов у меня не было, а те, что подвергались ежедневной носке, от толстой корки грязи едва сгибались в коленях. Кроссовки тоже быстро приходили в негодность. Однако мне было все равно.
   Меня больше ничего не интересовало. Ни одежда, которая была надета на меня снаружи, ни то, что осталось внутри.
   Я не смотрела в лица проходящих людей, не слушала их разговоры. Руки делали свою работу автоматически, а основные силы уходили на то, чтобы охранять голову от мыслей. Мне казалось, что я едва удерживаюсь на грани отчаяния, и стоит только начать жалеть себя, как я тут же соскользну в пропасть. И уже насовсем. Простым и надежным казалось только пребывание в безэмоциональной пустоте.
   Все, что когда-то было таким естественным, будто мягкая игрушка, забытая на чердаке, покрылось пылью и выцвело. Кафе "Лориан", что стояло напротив моего дома в Клэндон-Сити, послеобеденные чаепития с девчонками-продавцами в магазине (Линда никогда не забывала купить шоколадное печенье), вечерние просмотры теленовостей, привычное тиканье часов на каминной полке. Смех Алекса и вовсе теперь звучал отдаленно, будто доносясь из растаявшего утреннего сна, а его улыбка полностью стерлась из памяти, словно кто-то злой и бездушный нечаянно смахнул ее мокрой губкой, приняв за горстку пыли.
   Не было больше ни шопингов, ни мечтаний о собственной машине, филиале второго магазине или хотя бы чашке мороженого на ночь. Вместо этого был желто-красный жаркий пейзаж, дрожащий раскаленный воздух, выкрики охранников и иногда жалобные стоны рабочих.
   Я приходила в комнату, когда на темном покрывале неба уже сверкали крохотные звезды, развешивала выстиранную одежду на единственном стоящем в углу комнаты стуле, скручивала спутанные волосы в косу и ложилась в постель. Отворачивалась к стене, прижималась лбом к холодной штукатурке и слушала редкие шаги в коридоре. Когда не удавалось избавиться от назойливых мыслей и подступающих слез, я принималась дергать себя за жесткие от хозяйственного мыла локоны или теребить тощую подушку, в надежде хоть как-то отвлечься. Зачастую я просыпалась с полной охапкой перьев, зажатых в ладони. В скором времени это грозило закончиться тем, что я останусь без всякой подушки, но поделать с собой ничего не получалось.
   Хуже всего было то, что я никак не могла найти положительных или хоть сколько-нибудь утешительных моментов в своем нынешнем положении. Пребывание и передвижение по территории ранчо лишь усугубляло депрессию: особенно плохо на моем настроении сказывались засевшие в памяти отрешенные лица работников, будто клейменные тяжелой печатью. Я все понимала. Понимала, что они осужденные, каждый за разное - кто-то убивал, кто-то грабил. Однако Тали имел странную особенность уравнивать тяжесть проступков, скрепляя людские души стальной цепочкой общего горя. Иллюзия свободной жизни, путешествия за пределами крохотной тюремной камеры не поддерживала бодрость духа, а наоборот, коррозией разъедала продолжающее надеяться сознание. У каждого прибывшего сюда у кого-то раньше, у кого-то позже наступал момент прозрения - обещанный "Большой Город" с возможностью искупить совершенную ошибку собственным трудом на деле оборачивался покрытой ржавчиной железной ловушкой, которая навсегда заглатывала попавшую в ее пасть неосторожную ногу. Если сидя на скамье подсудимых тридцать третья зона выглядела сочным праздничным тортом, то при ближайшем рассмотрении оказывалась засиженным мухами, засохшим, потрескавшимся пыльным пирожным, которое и бродячий кот не отважился бы попробовать. А после "прозрения" не у многих хватало сил продолжать надеяться на хороший исход. Многие срывались. Били окружающее или окружающих, резали себя, съезжали далеко в минус по баллам и исчезали где-то в небытие, о котором ни друзья, ни знакомые ничего не могли сказать. У кого-то хватало терпения на годы. Кто-то предпочитал такой жизни смерть уже через пару месяцев.
   Именно поэтому я больше не смотрела на лица. Я не могла помочь себе и я не видела пути, как помочь другим. Подобная ситуация полностью лишала мою жизнь той искры, которая бы теплила какие-либо надежды или давала утешительный настрой.
   Я приходила в пустую комнату с единственной кроватью вечером и уходила оттуда же утром, чтобы, прожив еще один день, завершить замкнутый круг.
   Как ни странно, в одном мне везло. Я не видела ни Грега, ни тех ребят, что встретились мне тем вечером возле кухни. Грег был единственным, кого я зорко высматривала в округе. Внутреннее чутье подсказывало, что добром наша следующая встреча не обернется.
   Да и Халка за все это время я видела лишь однажды, издалека, и, признаться, совершенно по нему не скучала. Не мог нормальный человек хотеть жить здесь, видеть, как мучают (пусть повинных, но все-таки) людей по его же собственным приказам, после чего спокойно отправляться в клуб, чтобы скоротать вечерок в компании себе подобных. И пусть он оказался чуть более проницательным, чем мне бы хотелось, и даже чуть более справедливым, чем по всем предположениям должен был быть, однако, я не собиралась на его счет заблуждаться. Халк рабовладелец. И пусть зовется благозвучным словом "оунер" - это совершенно не меняет суть его черной души.
  
   Отдельного упоминания заслуживала последняя встреча с Янкой, произошедшая в общественной столовой накануне, куда мне, наконец, показали путь. Встреча эта оставила глубокий и неприятный отпечаток в памяти, всякий раз заставляя меня чувствовать привкус мути, поднятый со дна застоявшегося болота, стоило вспомнить о том случае.
   Приземистое одноэтажное здание общепита располагалось в отдалении от белокаменного особняка, скрытое высокими растительными посадками. К нему вела протоптанная многими подошвами работников ранчо широкая тропинка. Впервые оказавшись внутри, я поразилась количеству грязных, потных тел, стоящих в очереди к окошку раздачи, где каждому на руки выдавался пластиковый поднос с миской супа или каши и парой кусков черного хлеба в придачу. Из питья здесь давали чай, а иногда бледно-желтый, пахнущий лежалыми сухофруктами компот, едва сладковатый по вкусу. Стоя в очереди за чьей-то спиной, одетой в мятую красную майку, я медленно обводила взглядом помещение, когда вдруг почувствовала на себе чей-то пристальный тяжелый взгляд. Обернувшись, я увидела позади незнакомую женщину, в глазах которой плескалась укоризна. Удивившись, но не найдя за собой никакой вины, я отвернулась, продолжая созерцать красную майку. Но стоило мне получить поднос и пойти к одному из грязных столиков, как я поймала на себе еще несколько подобных взглядом от незнакомых людей. В основном, женщин. Кто-то смотрел с неприязнью, кто-то с агрессивным вызовом, кто-то качал головой. Мне стало неприятно. И противно. Охватило чувство, будто добрые монахини взяли меня - бродяжку - с улицы в монастырь, а я тут же исписала стены святыни пахабными словами. Или наделала кучу на рабочий стол главного священника. Я пробовала вспомнить, не переходила ли я кому-то дорогу, не вступала ли в стычки, но память была спокойна, словно гладь озера в безветренную погоду. Ничего не приходило на ум.
   Едва лишь дожевав черствый хлеб, я отнесла поднос с остатками еды в угол, где на широком столе у стены уже лежала груда таких же, и отправилась к выходу. С Янкой я столкнулась у самых дверей.
   Она была одета в белую длинную майку и широкие даже для ее пышной фигуры штаны. Когда наши взгляды встретились, я уловила волну такой неподдельной злобы, что едва не отшатнулась. Какая-то дама тут же потянула ее за рукав и громко прошептала "Это она?" Янка кивнула. И в глазах ее спутницы тут же появилось то же самое, уже знакомое мне выражение отвращения, будто я была не человеком, а корзиной с мусором, над которой кружили зеленые мухи. Оправившись от удивления, я на деревянных ногах прошла мимо этой пары и выскочила на улицу.
   Шок, испытанный мной в столовой, все еще стелился следом даже тогда, когда моя голова уже прижималась к прохладной штукатурке стены, а рука привычно мяла колючие перья тощей подушки. Мне так и не удалось определить, чем было вызвано подобное отношение в столовой, но сон в эту ночь не шел долго.
  

*****

  
   Через несколько дней к моим обязанностям прибавилась еще одна - новая. Табита как раз закончила наполнять большую алюминиевую бочку, стоящую возле плиты, свежесваренной похлебкой из огромного булькающего котла. Добавив последний черпак, она взмахом руки подозвала двух мужчин, которые погрузили горячий жбан на деревянную тележку с прикрепленной спереди длинной ручкой. Тележку вывезли с кухни на подъездную дорожку и оставили стоять на прогретых за день камнях.
   - Она, конечно, не легкая, но и ты не торопись. Мужики с каменоломни не обедают в общей столовой - им туда далеко ходить, поэтому еду надо возить им.
   Мы стояли у входа в кухню. Табита вытирала руки о передник, солнце, пробивающееся сквозь кроны дубов, добавляло бликов на ее темную, чуть блестящую от пота кожу на лбу.
   - Хлеба тоже положили, он в мешке. Тарелки и ложки у них там есть. Куда идти запомнила?
   Я кивнула.
   - Хорошо, - она ласково посмотрела на меня. - Когда вернешься, зайди на кухню. Я сегодня пирог испеку ягодный, оставлю для тебя кусок.
   Я благодарно улыбнулась. Улыбка эта отразилась в черных глазах Табиты, будто в темноте на мгновенье вспыхнуло и погасло несколько золотистых звездочек.
   - Шагай.
   - Спасибо тебе.
   Я подняла с земли деревянную ручку и, потянув ее за собой, зашагала по каменной аллее. Тележка, поскрипывая колесами, нехотя и тяжело покатилась следом.
  
   До каменоломни оказалось далеко. Кроссовки мои поднимали сухую пыль, плечи ныли от напряжения, но я исправно тянула телегу, перекидывая твердую деревяшку из одной ладони в другую. Солнце едва начинало клониться к закату, день, как ни странно, выдался не особенно жарким. Слабый ветерок теребил стебли растущих вдоль дороги злаков, разнося в воздухе пряный, чуть терпкий аромат соцветий.
   Неплотно прижатая крышка позвякивала всякий раз, когда деревянные колеса сползали с очередной кочки или проваливались на неровностях дороги, мешок с хлебом то и дело норовил сползти набок и затеряться где-то на обочине. Устав поправлять его, я, в конце концов, замотала холщевую горловину вокруг одной из досок.
   Когда вдали, наконец, показался каменистый карьер, руки уже ломило от усталости, а ноги спотыкались на ровном месте. Радовало только то, что назад я поеду "пустая". Разглядев впереди приземистый деревянный дом, я направилась в его сторону. Дом был старым, вытянутым по периметру, с просевшей крышей. Стоявший вокруг него забор тоже изрядно пострадал от погоды и времени: длинные брусья уже не крепились к столбикам, как это было когда-то, а лежали на земле, похожие на обгрызенные карандаши.
   Заметив мое приближение, у дома начали собираться мужчины. Кто-то, бросив кирку, шел со стороны каменистого отрога, кто-то, оставив тачанку, наполненную булыжниками, почти бежал по тропинке к дому. Некоторые выходили из здания. Пока до дома было еще далеко, и фигурки людей казались крошечными, но через пару минут они грозили стать вполне реальными большими мужчинами. Мужчинами, которых я никогда в жизни не видела. И кто знает, чего можно ждать от каторжников, да еще в таком изолированном от прочих месте?
   Я занервничала. Охранников поблизости не было видно. Что ж, оставалось надеяться, что меня примут радушно исключительно, как извозчика тележки, а не как особу женского пола, к которой стоит проявить повышенное внимание.
   Но страхи оказались напрасны. И пусть лица, окружающие меня, были угрюмы и неприветливы, однако, манерам каменоломов могли позавидовать даже завсегдатаи "Поло-Гранд". Как только тележка оказалась на подъездной дорожке, ее тут же перехватили двое рабочих. Жестикулируя и переговариваясь, докатили до стола, взгромоздили на широкую скамью и осторожно отошли в сторону.
   Я потерла уставшие ладони и огляделась по сторонам. Судя по опустевшим равнинам, все собрались здесь. Держа в руках по железной миске, мужчины столпились вокруг стола, ожидая раздачи, опасливо и хмуро поглядывая на меня.
   Я набрала в грудь побольше воздуха, откинула алюминиевую крышку чана, взяла лежащую на столе сильно оцарапанную (будто после многократной чистки песком) поварешку и протянула руку за первой миской. Раздача началась.
  
   Сидя на деревянной скамье, я наблюдала, как они едят. Эти грязные отощавшие люди в лохмотьях. И хотя им никто не запрещал разговаривать, почти все молчали, лишь изредка перекидываясь словом-двумя. Ели жадно, быстро, прихлебывая и выпивая бульон прямо из чашки. Хлеб рвался пальцами и тут же запихивался в рот, чтобы быть проглоченным без какого-то ни было пережевывания.
   Усилившийся ветер колыхал грязные, прилипшие к пыльным лбам волосы и завывал где-то в ущельях. Ни единого звука, кроме бряцающих о миски ложек, редкого пошвыркивания носом или глухого болезненного кашля, не разносилось над равниной. Здесь, у подножия гор, где заканчивалась плодородная почва, все казалось суровым и неприветливым. Трава делалась чахлой и едва пробивалась через каменистый наст, а та, что все-таки пробивалась, была серовато-бурой и сухой. Иногда только звук перекатывающихся камешков разбивал тишину и тоскливое, будто печально-просящее о чем-то несбыточном, завывание ветра. Лица сидящих неуловимо сливались с приглушенным пейзажем, словно две картинки - камней и людей - вросли одна в другую, сделавшись единым целым блеклым безрадостным полотном.
   Мне уже пора было уходить: суп съеден, хлеб роздан, а я все никак не могла заставить себя подняться с места. Все смотрела, как они вылизывают последние капли со дна чашек, как подбирают упавшие на стол крошки, как жадно скользят взглядом по тарелкам соседей, кто еще не успел долакать, долизать, выскрести языком посудину до блеска.
   Ком уже прочно встал в моем горле, я впитывала увиденное, словно ядовитую кислоту, что выедала изнутри.
   Почему же, Табита? Ну, почему ты не положила побольше в этот бак, ведь оставалось еще место? Почему не добавила пару буханок хлеба в мешок? Как этим трудягам, которые от восхода до зари машут кирками и возят телеги, быть сытыми с единственной чашки тощего бульона? Кто-нибудь видел, как они работают и как едят? Кто-нибудь думает здесь вообще о людях?
   Наконец, я поднялась и побрела к тележке. Взялась за деревянную ручку и потянула за собой. На этот раз - пустая - она пошла легко, шурша и поскрипывая от набившегося в колеса песка. Где-то за спиной я слышала, как принялись убирать со стола. В завывание ветра вплелись редкие голоса и позвякивание посуды. Тряхнув головой, чтобы стереть из памяти вид стертых в кровь ладоней, держащих покрытые ржавчиной ложки, я перекинула деревянную ручку из одной руки в другую и быстрее зашагала назад. Тележка была пустой и легкой, а сердце тяжелым.
  
   Той же ночью я размышляла над тем, что увидела днем. Перестирав одежду, я долго сидела у окна, глядя на звезды, мечтая получить ключ от двери, ведущей на крыльцо, чтобы коротать вечера на свежем воздухе. И чем дольше я размышляла, тем четче в моей голове созревал план. Главное, чтобы за мной оставили обязанность катать эту телегу до каменоломни и обратно. И пусть путь туда был не из легких, я бы все отдала, лишь бы иметь возможность наведываться туда хотя бы раз в день. Я продолжала мысленно прокручивать детали и варианты, а ладони чесались от радостного предвкушения.
   Одна часть моего плана осуществлялась довольно легко, а вот вторая....
   Мне нужны были медикаменты. И пластыри. Если не удастся заполучить лекарства, то что-нибудь для подлатывания их ладоней я должна была добыть обязательно. Где находится изолятор, я знала. Осталось придумать, как попасть туда снова и припрятать все, что требуется, перехитрив наблюдательного врача.
   Медленно жуя сладкий ягодный пирог, что припасла для меня Табита, я никак не могла избавиться от чувства горечи, стоило вспомнить голодные хмурые лица. Однако теперь в моей жизни появилось то, чего так не хватало все эти дни - идеи, искры для жизни, смысла, наконец. Вместо того чтобы горевать о себе, не видя впереди ничего, кроме хмурого горизонта, я могла подумать о ком-то другом, сделать чью-то жизнь немного легче. И не беда, что для этого придется рискнуть. Риск лишь добавит разнообразия в серые будни, против чего я никак не возражала.
   Дожевав пирог, я свернула маслянистую, усыпанную крошками обертку в тугой шарик и закинула в маленькое пластиковое ведро у стола. Судя по звуку, попала точно в цель (в темноте ничего видно не было). После чего, впервые за долгое время, чувствуя умиротворение, уснула, не переживая за сохранность тощей подушки.
  
   На следующий день я стояла у плиты, едва не подпрыгивая от нетерпения, ожидая, пока Табита закончит наливать суп в жбан. Как только она залила последний черпак и вышла за дверь, чтобы принести хлеб из кладовой, я быстро огляделась, убедившись, что в кухне никого, и тут же схватила половник, оставленный Табитой в пустом чане из-под супа. Подлетев к другому котлу, в котором булькала такая же свежесваренная похлебка, я, скрипя зубами от усердия, подтащила горячий алюминиевый жбан поближе, откинула крышку и принялась быстро доливать туда суп. Оказалось, что места в жбане хватило на еще десяток черпаков, что по моим расчетам выходило примерно на полтарелки дополнительной похлебки для каждого рабочего каменоломни. Радуясь своей удаче (не так часто кухня оставалась пустой), я быстро перекинула черпак в пустой котел, где он покоился до этого, завинтила горловину бака и подпихнула его назад, на прежнее место. Спустя каких-то полминуты в кухню вошла Табита, неся мешок с хлебом.
   Изо всех сил надеясь, что она не заметит изменившееся количества супа в котле на плите, я придала своему лицу рассеянное спокойное выражение, сделав вид, что любуюсь через окно лужайкой. Мне ни в коем случае не хотелось портить отношения с кухаркой, а я понимала, что проделка может стоить мне не только баллов, но и ценной дружбы, но все же я не могла заставить себя бездействовать.
   Как только телега была выкачена во двор, я, сохраняя все тот же отрешенный вид, спокойно покатила ее по дорожке, ведущей за угол дома, но как только кухня скрылась позади, изо всех ног бросилась к боковой аллее и спрятала телегу в кустах. Затем вприпрыжку подбежала к одной из дверей особняка, что располагалась ближе всех к кладовой, юркнула в темный проем и на мгновенье затихла, прислушиваясь. В коридоре никого не было. Сдерживая шумное дыхание, я осторожно пробиралась вдоль стены к уходящей вниз лестнице. На мою удачу, кладовую никто не запер на ключ. Один из моих самых скверных страхов не оправдался. Захлопнув за собой дверь чулана, я нащупала на стене выключатель - тусклый свет тут же залил приземистое широкое помещение с кучей полок и стоящих на полу мешков.
   Потратив какое-то время, я отыскала хлеб и завернула две дополнительные булки в грубую ткань, что нашла здесь же, затем, уже готовая сорваться обратно, вдруг остановилась, заметив множество лежащих друг на друге круглых оранжевых голов сыра. Не удержавшись, я замотала одну из них в ту же ткань, куда до этого упрятала хлеб, закинула все это подмышку и бросилась обратно к выключателю.
   На этот раз в коридоре были слышны шаги. Несколько человек, возможно, младшие повара, прошли мимо, обсуждая проделку какого-то бедолаги Чарли, который накануне перепутал приправы, заменив орегано черным перцем, отчего стража едва не до вечера преследовала горе-повара, страдая от изжоги. Слушая глухие удары сердца, я дожидалась, когда же они, наконец, скроются из вида. Спустись сейчас в чулан кто-нибудь из прислуги, и не миновать мне встречи с Грегом и Халком, а то и с самим Создателем.
   Но в этот день мне определенно везло.
   Спрятанную в кустах телегу до моего возвращения никто не заметил, и я, пользуясь моментом, развязала заплетающимися от нервозности пальцами мешок и переложила в него найденную добычу. Как только узел был снова завязан, а хлеб водружен на место, я взялась за деревянную ручку и как ни в чем не бывало вывернула с боковой тропинки на широкую каменную аллею, окружавшую особняк.
   Даже через пятнадцать минут, когда дорога уже вилась среди полей, превратившись из каменистой в пыльную, а меня надежно скрывали от посторонних глаз листья кукурузы, я все еще ощущала, как быстро и неравномерно колотиться мое сердце, а ватные ноги подгибаются от волнения.
   Наверное, мне стоило бы задаться вопросом, что я делаю? А, главное, зачем? Но, как ни странно, все это меня не беспокоило. Я знала, что делала. Знала, что сегодня работяги наедятся. Пусть не от пуза, но и не останутся полуголодными, как это случалось в другие дни. Одно лишь предвкушение их удивленных лиц при виде сыра заставляло меня катить телегу с такой скоростью, будто на ней вместо тяжеленного горячего жбана был привязан ворох разноцветных ленточек, а я тяну их за собой, надеясь поймать попутный ветер и увидеть, как высоко в небе начинает парить красивый и яркий воздушный змей.
   Пот? Да, катил градом. Ладони? Дрожали от перенапряжения.
   А я шагала вперед, поднимая облачка пыли, и впервые за долгое время улыбалась.
  
   Так продолжалось еще четыре дня.
   Еще четыре дня мне счастливилось кормить работников каменоломни дополнительным супом и всем тем, что удавалось незаметно выкрасть из кладовки. Их лица, те, какими они стали при виде добавки и вытащенного мной в первый день из мешка сыра, навсегда останутся в моей памяти сияющей наградой за риск. За риск пусть и не благородный, но в моем понимании оправданный. Не передать словами то ощущение теплоты, что наполнило меня, когда вместо голодных оборванцев, угрюмо дерущихся за каждую крошку, я увидела почти нормальных мужчин, способных изредка шутить и даже улыбаться. За это я была готова жертвовать и рисковать куда больше, чем приходилось сейчас. Ведь вместе с ними становилась счастливей и я.
   Однако всякой удаче когда-то приходит конец.
   Это случилось неожиданно. В тот день я привычно убедилась, что на кухне никого нет, после чего занялась "доливкой" супа в жбан, когда неожиданно почувствовала взгляд в спину. Медленно обернувшись, я увидела в дверном проеме Табиту.
   Она стояла молча, держа в руках пустой мешок, куда собиралась положить хлеб, и смотрела на меня. Застыв с полным черпаком супа, я, в свою очередь, смотрела на нее. Тяжелый половник оттягивал руку, следовало бы вылить его либо в жбан, либо назад в котел, но я не решалась шевельнуться. Ноги мои неприятно налились свинцом, а по спине потек пот. Мне казалось, что онемело даже лицо.
   Не зная, что можно было бы сказать в такой ситуации, и было ли хоть что-то, что помогло бы мне оправдаться, я продолжала стоять статуей, мысленно содрогаясь от того, что могло последовать за моим проступком.
   "Господи, сделай так, чтобы она поняла, - молилась я про себя. - Я так не хочу терять единственного друга. У меня ведь здесь никого больше нет.... Пусть она поймет...." Внутренности мои дрожали от страха, будто по ним ударили молотком, а губы тряслись.
   Наконец, Табита вышла из ступора и медленно сложила руки на груди. Одновременно и я опустила черпак, оттянувший руку, обратно в котел на плите.
   - Ты хоть знаешь, чья эта еда? - неприятным голосом спросила Табита.
   - Табита, они так мало едят.... - пролепетала я.
   - Ты знаешь....
   - Они же там сдохнут, все тощие, едва живые....
   - ...чья это еда?
   - ...целый день кирками машут, да камни таскают, а их так....
   Табита лишь грозно сверкнула черными глазами. Не дав ей сказать ни слова, я принялась тараторить так быстро, как только позволяли мои онемевшие губы и заплетающийся от нервов язык:
   - Их там как скотину держат, ни воды у них нет, ни еды! Одежда вся дырявая, а ладони в кровь стерты. Как они могут поправляться, если их еще и не кормить?
   - Милочка, а ты не забыла, что они преступники?
   - Да преступники-преступники! Я понимаю. Но не могу смотреть, как они валятся от усталости уже к обеду. Ведь не будет никакой пользы, если они перемрут, как мухи, а так хоть свои долги отрабатывать могут.
   - А у кого ты еду воруешь, ты подумала?
   Я подавленно замолчала, не зная, что противопоставить такому аргументу. Ведь и сама не раз терзалась мыслью, что кто-то другой по моей милости мог оставаться полуголодным (однако, внутренний голос всякий раз ехидно утешал, что этих ты видишь, а тех нет). Испытывая крайнюю степень отчаяния, я лишь глазами умоляла Табиту понять и простить.
   Чернокожая женщина какое-то время смотрела то на меня, то на котел. Вид ее все еще выражал крайнее неодобрение, но теперь к нему примешивалось что-то еще. Она снова взглянула на котел, из которого я таскала суп, и уперла грузные руки в бока.
   - Вообще-то, милочка, это еда для охранников.
   Когда до меня дошел смысл, кого именно я оставляла голодными все это время, я потеряла дар речи, а Табита.... расхохоталась. Теперь она смеялась так громко, что полные плечи ее ходили ходуном, а белый передник трясся и подпрыгивал. Я не знаю, что именно меня поразило больше: то, какая тяжелая гора упала с моих плеч после ее слов, или то, что она стояла и смеялась вместо того, чтобы делать мне выговор. Но это было неважно. Я едва не задохнулась от облегчения, когда, наконец, осознала, что она не злится. А, значит, дружба не потеряна. Значит, у меня все еще есть кто-то на ранчо.... Значит, все хорошо....
   Табита вытерла слезящиеся глаза холщевым мешком и посмотрела на мою светящуюся надеждой физиономию.
   - Ну что застыла? - в привычной грубоватой манере одернула она меня. - Иди за хлебом, а я пока второй бак для тебя найду. Нечего в одном все таскать.
  
   Я бежала в кладовую вприпрыжку. Душа моя пела и ширилась от переполнявших чувств. Табита поняла! Она поняла! И не только не осудила, но и пообещала найти для меня второй жбан. Она меня поддержала! Когда мимо по коридору прошли две работницы, подозрительно хмурясь при виде моего нескрываемого счастья, мне пришлось несколько поумерить пыл. Здесь так не принято все-таки. Еще нажалуются.... Кое-как скомкав довольную улыбку, я перешла на медленный шаг и задышала ровнее. Спокойно, только спокойно. Им ни к чему знать, что творится.
   Едва оказавшись на лестницу ведущей в подвал, я снова радостно рассмеялась. Она поняла! Табита меня поняла!
  

Глава 13.

  
   Теперь передо мной стояла другая задача - новая. Как достать лекарства. Хождения вокруг здания изолятора утешительных результатов не приносили. Хотя дверь не была заперта на замок, вокруг все время шныряли охранники, а внутри неотлучно находился старый ворчливый доктор. Я заглядывала в окна, принюхивалась и присматривалась, словно лиса возле курятника, рассматривала находящиеся у стены шкафчики с медикаментами, но никак не могла найти способ пробраться внутрь.
   Выполняя ежедневную рутину, я непрерывно думала, строила варианты, отметала негодные и придумывала новые. Едва лишь закончив с очередным делом, принималась снова околачиваться вокруг, пытаясь отыскать лазейку в заветное помещение. Но время шло, а выводы оставались неутешительными. Взломать замок ночью не представлялось возможным (навыками медвежатника я отродясь не обладала), а днем все никак не удавалось подловить момент, когда и охрана, и доктор одновременно оставляли помещение без внимания. Через несколько дней, после тщетных раздумий и сотен отброшенных вариантов, оставалось сделать единственный вывод: нужно попасть туда по причине болезни. Но какой?
   Не то, чтобы я сокрушалась, что ничем не болею (грешно было сетовать по этому поводу), однако мне срочно требовалась производственная травма. Что же делать? Пойти на кухню к Табите и порезать палец? Фу-у-у... Я даже сама скривилась от этой мысли. Скорее всего, Табита получит выговор, что не присматривала за ножами и кухней. Попросить кого-нибудь с каменоломни стукнуть меня киркой? ("Ага, тогда уж сразу голову проломить камнем", - гнусно промычал внутренний голос). Но тогда мне больше не представится возможность катать туда телегу с едой. Тоже не годится.
   Что же тогда?
   Я застыла во внутреннем дворе с метлой в руках, задумчиво глядя на проходящих мимо охранников, пытаясь поймать за хвост ускользающую мысль. И тут меня осенило: Грег! Мне нужно найти Грега, вот тот точно окажет мне эту медвежью услугу! Быстро дометя двор, я кинула метлу в кладовую и бросилась на поиски начальника стражи.
   "Кто бы мог подумать, что однажды я буду жаждать этой встречи", - мысленно крякнула я, заворачивая за угол дома, чтобы попасть на дорогу, ведущую к плантациям. Но ведь на ловца всегда найдется проблема, стоить только захотеть.
  
   Он стоял ко мне спиной, наблюдая, как трудятся в поте лица заключенные, собирая тугие початки кукурузы в огромные корзины. Там и здесь мелькали в воздухе хлысты, опускаясь на спины нерадивых рабочих, кто по той или иной причине позволял себе замешкаться больше, чем на несколько секунд.
   - Давай! А ну пшел... - то и дело слышались рыки надзирателей, и воздух снова рассекал свист.
   Я ненавидела этот звук. Звук свистящего в воздухе хлыста и тот хрип или стон, что неизменно следовал после.
   - Сволочи. Ненавижу, - прошипела я, подбираясь к Грегу.
   Почувствовав движение, тот резко обернулся и, увидев меня, потемнел лицом.
   "Хорошая реакция. То, что надо".
   - Какого черта ты тут делаешь? - зарычал он. - Ну-ка, давай отсюда!
   Я, перепуганная не на шутку, едва не отшатнулась назад, но все же осталась стоять на месте, хотя внутри все предательски дрогнуло. Ну, уж нет, я сюда не за этим пришла, чтобы позорно сбегать. Сначала надо получить проходной билет в изолятор. Придав себе беззаботный вид, я сунула руки в карманы джинсов и нагло посмотрела на него:
   - Ты же можешь здесь стоять. Почему я не могу?
   Казалось, он оторопел от подобного ответа.
   - Ты что, вообще совесть потеряла? - только и смог выдавить он после того, как отошел от первоначального шока. - Я сказал, быстро испарилась и занялась своими делами!
   - У меня обеденный перерыв, - обмирая от ужаса, но сохраняя простодушное выражение лица, почти весело отрапортовала я.
   Грег сделался темно-бордовым.
   - Ой, а откуда у тебя этот уродливый шрам? - выпалила я, во все глаза таращась на его щеку.
   Глаза начальника стражи едва не вылезли из орбит от моей наглости. Тонкогубый рот его беззвучно открывался и закрывался. Я понимала, что переступаю всякую черту, а мосты мои горят, как хвойные иглы при лесном пожаре, однако Грег, хоть и выглядел как раненый в гениталии бык, все же продолжал стоять на месте, что меня ни в коей мере не устраивало.
   - Выглядит не эстетично, - покачала я головой, ежесекундно ожидая, что сейчас он кинется на меня, и изо всех сил молясь получить какой-нибудь незначительный синяк вместо переломанных костей.
   Пальца Грега теперь сжимались и разжимались вокруг рукояти дубины, будто ему очень хотелось погладить ее, но поверхность больно обжигала. Он касался ее и тут же отдергивал руку. Снова касался и отдергивал.
   "Ну, давай же... Что за черт?"
   - С-с-с-ука.... - прошипел он, продолжая в бешенстве таращиться на меня. Корпус его подался вперед, будто готовый придавить и похоронить меня под землей, а вот ноги будто приросли к почве. - Ты у меня получишь....
   "Ну, двигайся же! Чего стоишь?" Почти взвывала я, зная, что не просто играю с огнем, а подобно безумцу уже распахнула руки над бездной и лечу.
   "Он же меня убьет, если двинется! О чем я вообще думала!?"
   Но отступать было слишком поздно. И как только он сумел до сих пор сдержать руки? Едва не пускаясь наутек, я судорожно цеплялась за мысль о лекарствах в изоляторе и о тех беднягах, чьи ладони я смогу залатать. Если выживу.
   "Дурацкая это была идея..." - как всегда задним числом пришла умная мысль.
   - Так что не так с твоим шрамом? Красотка? Шальная пуля? Или на зеркало наткнулся, когда брился?
   Грег схватился за свернутый в кольцо хлыст, что крепился к поясу, дернул было, чтобы высвободить его, но опять застыл на середине движения. Лишь гневно зарычал, сжимая побелевшие костяшки вокруг рукояти.
   - Доберусь я до тебя....
   Изнемогая от страха, взмокнув от пота, что лил с меня в три ручья, я уже вовсю недоумевала, почему он не двигается с места. Что-то здесь было нечисто. Будь это тот самый Грег, что повстречался мне тогда в коридоре, лежать мне уже на земле, умоляя о пощаде, желая скорой и безболезненной смерти, а не стоять в изумлении перед красномордым, но абсолютно недвижимым начальником стражи. Запоздало заметив, что Грег, пускающий от ярости пенные пузыри, то и дело поглядывает мне за спину, я резко обернулась вокруг собственной оси и... приросла к земле.
   Сзади с плотно сжатыми губами стоял Халк.
   "Твою мать...." - только и пронеслось в голове.
   - Вон отсюда, - вплюнул он коротко.
   Через секунду меня уже не было возле плантации.
  
   - Какого черта творит эта девка?! - рвел Грег, выплевывая слюну при каждом слоге. Лицо его все еще шло пятнами, а кулаки дрожали от ярости. - Она же намеренно меня дразнит! Ты видел? Нет, ты видел?!
   - Видел,- Халк задумчиво пожевал нижнюю губу, вспоминая выражение лица этой бесшабашной дурочки, когда она обернулась кругом и увидела его. Ведь действительно, весь этот спектакль был придуман с какой-то целью, в этом он ни секунды не сомневался. Но с какой? Она явно не ожидала вмешательства, рассчитывая, что Грег кинется на нее (что он и сделал бы, не вмешайся Халк). - Продолжай держать руки при себе, что бы она тебе не говорила. Понял меня?
   Грег нечленораздельно промычал что-то и зло сплюнул на землю.
   - Я спрашиваю, понял меня?
   - Понял-понял,- нхотя выдавил тот и отвернулся.
   - Я побеседую с ней сегодня вечером, после того, как вернусь из города. Нужно забрать кое-что с почты. А до этого момента, чтобы никаких происшествий.
   Убедившись, что Грег хоть и молча, но все же воспринял приказ, Халк развернулся и зашагал к дому.
  

*****

  
   Я злилась на все: на себя, на Грега (просто за то, что он родился на свет), на Халка, который вмешался и перепортил все планы (или же спас мою жизнь?), и снова на себя. Какой бы дурацкой ни была идея получить побои от этого громилы, но и она не удалась. Теперь Грег будет не просто зол, а уж обязательно придумает, как мне отомстить. Тайно или явно - тут уже все зависит от его несдержанности и недалекой фантазии.
   Я сидела, спрятавшись на краю кукурузного поля, глядя, как в небе перемигиваются звезды.
   Стебли кукурузы безмолвно стояли в ожидании малейшего порыва ветерка, чтобы начать полночный разговор, но он все не прилетал, и вокруг застыла благостная, чуть душноватая тишина.
   Обратно в комнату не хотелось. Все равно не засну, слишком много злости и возбуждения осталось после сегодняшней стычки. И чтобы побыть на свежем воздухе, пришлось крадучись перебираться по теням от кустов и деревьев к полю, где к этому часу никого не оставалось.
   Едва светились вдалеке окна деревянного барака, в котором жила та часть охраны, что надзирала за полевыми работниками. Жуя соломинку, я смотрела на льющийся из окон желтоватый свет и прислушивалась к звукам вокруг.
   Ни шагов, ни голосов. Ничего.
   Почему Халк не вызвал меня к себе после случившегося днем? Неужели не понял, что все это спектакль? Конечно, понял. Тут и сомнений быть не могло. Но тогда почему? Загадка.... Я вспомнила его хмурое лицо и плотно сжатые губы, которые намертво отпечатались в моей памяти от испытанного шока, стоило мне осознать, кто именно стоит за спиной.
   От темного загара серые глаза его казались светлее, делаясь почти серебристыми. Отчего-то сразу всплыла в памяти случай, произошедший в клубе. Тогда я долго смотрела в эти глаза. А потом раздался негромкий пик, и с моего браслета ушли сразу пять баллов.
   Гад.
   Я обиженно хмыкнула и выплюнула травинку. Даром, что красивый, но все равно гад. Рабовладелец, хозяин фазенды, тоже мне....
   Снова разозлившись, я поднялась с земли и зашагала по кромке поля, держась в тени на случай, если придется быстро юркнуть в укрытие. Хотя, если меня увидит охрана, то мне не сбежать от их фонарей. Тут никакая кукуруза не поможет. И тогда будут мне и побои, и сломанные кости, и отпечатки хлыстов на спине. От последней мысли я вздрогнула. Как наяву послышался вновь в сознании звук рассекаемого воздуха и болезненный стон за ним.
   Ночь вокруг оставалась теплой, но по телу прошел неприятный озноб. Будто это на мою спину опустилось веревочное жало, будто мою кожу резанула боль. Не отрывая глаз от барака, я вдруг неожиданно обнаружила себя крадущейся в его сторону. И мне бы задаться вопросом, что же это такое я делаю, но, к превеликому стыду, я прекрасно знала, что именно делаю.
   Слабо подивившись собственному решению, я прислушивалась к звуку подошв, почти бесшумно ступающих по земле, и голосам, которые начали раздаваться, стоило мне подойти ближе к дому. Судя по интонации говоривших внутри мужчин, все было спокойно, никто не волновался и не ждал беды.
   Я злорадно потерла вспотевшие ладони. Вот и сидите тихо внутри. Так вам и надо.
   Наверное, в этот момент я была похожа на решившую нашкодить кошку: глаза прищурены, уши-локаторы направлены на вражескую цель, лапы превратились в пуховые подушечки на пружинах. Лишь бы ни звука....
   Подобравшись вплотную к бараку, я занервничала, но даже тогда не допустила мысль об отступлении. Ну, уж нет.... Хватит мучить народ. И откуда только взялось во мне столько идиотизма? Не иначе, как жизнь на ранчо заставила меня понять, что надеяться больше не на что. Так почему бы и не рискнуть?
   Где висят хлысты, я приметила несколькими днями раньше: возвращаясь с поручения этой дорогой уже на закате, я случайно заметила, как охранники свешивали их на прибитые к деревянным жердям крюки, расположенные у боковой стены во внутреннем дворике. Вот и сейчас в лунном свете отчетливо прорисовывались длинные, свисающие жесткими кольцами, словно спящие гадюки, силуэты.
   Не дыша и ступая как можно тише, я осторожно обогнула сброшенные в небрежную кучу у стены поленья и подобралась к крюкам. Теперь можно было отчетливо разобрать голоса: внутри обсуждался только что закончившийся по телевизору спортивный матч. Кто-то просил еще пива, кто-то перепирался о достоинствах команд. Стоило мне протянуть руку к первой веревке, как вдруг протяжно и громко заскрипела входная дверь.
   Быстро вжавшись спиной в стену рядом с одним из окон, я застала в тени. Но снаружи так никто и не показался. Откуда-то с крыльца зашуршала одежда, послышался звук расстегиваемой ширинки, а потом и струи, бьющей в пыльную землю.
   Обливаясь потом, я выжидала, пока охранник снова скроется внутри, надеясь, что он не решит прогуляться перед сном, а, справив нужду, тихо и мирно удалиться обратно в покои.
   - Эй, Том, тебе пива еще достать? - раздалось из глубины дома.
   - Ага! - ответил тот, что стоял на крыльце, после чего немного повозился и застегнул ширинку.
   Я уже было вздохнула с облегчением, но, как ни странно, входная дверь не спешила открываться, чтобы впустить его обратно внутрь. Тот, кто вышел, по-видимому, назад не спешил. Неужели он заметил что-то и теперь прислушивается? Какое-то время было тихо, но я знала, что мужчина продолжает стоять на крыльце.
   Какого черта? Свежим воздухом дышит?
   И тут вдруг Том сделал то, чего так долго ожидал - громко и смачно пукнул, а затем еще раз. На этот раз длинно и раскатисто.
   Я сморщилась и закатила глаза.
   Это вот чего мы так долго ждали в тишине! Не того, оказывается, что его зоркий глаз выискивает врагов, а тонкое ухо выслушивает незнакомые звуки, а всего-навсего того, что мой чуткий нюх скоро будет бесповоротно уничтожен газоотделением охранника слабоватым на желудок после трех литров пива.
   Наконец, входная дверь скрипнула и захлопнулась. Том скрылся внутри.
   Я медленно выдохнула. Внутри снова заговорили про матч. Ну и идиот!
   Отлепив от стены мокрую спину, я, насколько позволяла темнота, огляделась вокруг и, не заметив ничего подозрительного, быстро принялась стягивать хлысты с жерди. Когда у меня в руках оказался последний, я подкинула всю эту тяжелую кучу в руках, перехватывая поудобней, и сорвалась с места.
   Теперь уносить ноги. Не думая, что буду делать с ними после, я лишь морщилась от омерзения, чувствуя ладонями шершавые плотные веревки, царапавшие кожу. И это такими бедолаг на поле били с размаху по спине? Бездушные сволочи!
   Перекатываясь, словно уточка, полубегом, полупрыжками я добралась до заднего двора. Отсюда было рукой подать до кукурузного поля. За стенами дома голоса разговаривали все так же: в меру возбужденно, в меру спокойно. Значит, моего присутствия никто не заметил. Ликуя от собственной наглости и пыжась от тяжелой поклажи, я уже хотела было нырнуть в стебли, когда увидела оставленный на колоде для колки дров тяжелый топор. Кто-то с силой вогнал его в брус, но нескольких попыток моих трясущихся от напряжения рук оказалось достаточно, чтобы заполучить добычу.
   Едва удерживая его в руке, стараясь одновременно не выронить хлысты, я, наконец, ворвалась в стебли, чтобы через тридцать метров оказаться на дороге, проходящей посреди поля и надежно скрытой от посторонних глаз. Вот там-то и придет конец вашим орудиям пыток!
   Я едва не запнулась от радости, но сумела удержать равновесие, после чего припустила еще быстрее.
   Если бы можно было их утопить, я бы утопила. Но в этой пустыне можно было и не мечтать об озере. А посему, увидев топор, я даже не стала искать других вариантов. Сжечь бы их мне тоже не удалось, не было ни спичек, ни горючего, а вот разрубить эти веревки мне было более чем по силам.
   И я, как никто другой, знала, что новые хлысты появятся в руках охраны очень быстро, возможно даже быстрее, чем через несколько дней. Однако единственной надеждой, которую я продолжала лелеять внутри, оставалась та, что у работников поля будет хотя бы день или два на то, чтобы подлечить и хоть немного залатать израненные спины.
  
   Пропажу хлыстов обнаружили спустя несколько часов (вероятно, когда очередной из охранников вышел помочиться на стену дома и каким-то чудом узрел отсутствие любимого орудия пыток), после чего меня тут же подняли с кровати, где к тому времени я видела, если не десятый, то уж точно второй или третий сон. Едва соображая от усталости, но, уже успев порядком перепугаться (как они так быстро вычислили вора?), я натянула на себя мятую голубую майку и джинсы и проследовала за охранником во двор.
   А вот там уже весь мой сон слетел за секунды. Удивленно таращась на залитые ярким светом (от двух закрепленных на стене дома прожекторов) плиты двора, я, часто моргая, осматривала длинную полосу людей, выстроенную в шеренгу, вокруг которой собрались едва ли не все охранники когда-либо виденные мной на ранчо. Неуверенно переминаясь с ноги на ногу и шепчась, здесь стояли работники поля, прачки и дворники. В некоторых я узнала даже поваров из столовой. Вот дела.... Значит, вора еще никто не вычислил. Не то чтобы последняя мысль принесла облегчение, но все же позволила вздохнуть чуть свободнее.
   Во главе охранной процессии вдоль сонно-насупленных лиц угрюмо вышагивал сам Грег. Косился и зыркал туда-сюда маленькими глазками, подозрительно всматриваясь то в одно, то в другое лицо, слушал шептавших что-то ему на ухо надсмотрщиков из барака, жевал тонкие губы и снова хмурился.
   Меня подтолкнули в шеренгу, и я протиснулась между одетым только в старые холщевые штаны мужиком и сжавшейся и будто одеревеневшей от предвкушения беды женщиной с длинным некрасивым лицом.
   - Что? Зачем? Почему подняли посреди ночи? - неслись едва уловимые фразы то от одного, то от другого.
   А ведь я-то знала зачем.
   Едва сдерживая дрожь в коленях, я развернулась лицом к прожекторам и, подобно остальным, замерла в ожидании. К тому времени я не просто догадывалась о причине полуночного собрания, я знала ее. Конечно же - пропавшие хлысты. Что еще могло заставить охрану так взбелениться? Однако, даже понимая, что содеянное мной возымеет последствия, я никак не рассчитывала, что инцидент приобретет настолько драматичный оттенок и широкую огласку. Да еще и посреди ночи. Матерь божья...
   Ропоток в толпе затух, когда Грег остановился перед выстроенными в ряд людьми и жестом приказал всем умолкнуть. Во дворе стало настолько тихо, что было слышно доносившиеся с поля шуршание колосьев и монотонный скрежет забившихся в подпол особняка сверчков. Чуть поодаль я заметила стоящего и наблюдающего за происходящим Халка. Руки его были сложены на груди, а брови слегка нахмурены. Хотя и лицо, и поза его выражали предельное спокойствие, все же что-то подсказывало, что внутри владелец ранчо негодовал. И если Грег на меня не производил особого впечатления, даже будучи на грани гневного безумия, то неосязаемая волна ярости, исходившая в этот момент от Халка, заставила мгновенно прочувствовать, что "сдобровать" этой ночью никому не удастся. Я нервно сглотнула и заставила себя отвести взгляд. Через секунду послышалось первое слово из ненавистного рта начальника стражи:
   - Ну что ж, господа хорошие.... Позвольте объяснить для чего мы собрались в этот неурочный час.
   Все, как один, слушали в напряженном ожидании, нетерпеливые, сонные, злые.
   - Кто-то из вас... да-да, из вас, - Грег недобро прищурился и сделал паузу, презрительно оглядывая людей, будто вымазавшихся в дерьме котят, - сегодня вечером украл и испортил двадцать хлыстов....
   По толпе прокатился удивленный вздох, но Грег тут же предупреждающе поднял руку.
   - Цыц! Я не собираюсь тут торчать всю ночь. Так вот.... Вместо того, чтобы допрашивать каждого и тратить время на такую шваль, нами решено было сделать очень просто....
   Он повернулся и посмотрел на Халка. Тот едва заметно кивнул, и Грег продолжил:
   - Если к утру никто не придет и не расскажет, чьих рук это дело, то со всех присутствующих будет снято по двадцать баллов.
   Мои ладони резко похолодели, а кровь отлила от лица. На этот раз взрыв негодующих голосов почти поглотил речь начальника стражи. Народ бубнил, бунтовал открыто, негодовал и даже ругался. Я судорожно сглотнула и на какой-то момент перестала дышать.
   "Что б тебе провалиться!...."
   Грег же, не обращая на недовольства ровным счетом никакого внимания, заявил:
   - Меня ничего не интересует. Кто-то из вас подумал, что подобный поступок окажется безнаказанным. Кто-то решил, что может вот так запросто сделать пакость и преспокойнейко уйти спать. Мол, пусть ищут, все равно не найдут, ослы в форме. Поди, поржал еще, забившись под одеяло. Так вот, пусть это послужит всем хорошим уроком на будущее.
   Пока я стояла и пыталась переварить услышанное, едва не покачиваясь взад-вперед от страха и заливающего сверху донизу чувства вины, Грег подошел и ткнул дубиной в тощую голую грудь какого-то работяги.
   - Вот ты! Может, это был ты?
   Мужик отчаянно замотал головой, порываясь что-то промычать, но Грег его перебил.
   - Тогда тебе лучше признаться, если ты знаешь, кто это сделал, - он отошел от мужика и заткнул обе руки за пояс. - Любому из вас лучше признаться. И сделать это до восьми утра. Потому что ровно в восемь каждый из вас обнаружит на счету цифру "минус двадцать". Понятно? И знаете что? Так нам даже гораздо выгоднее: за проступок одного человека отныне будут расплачиваться все. Вы здесь будете работать годами! А мы купим много новых хлыстов и будем лупить вас ими!
   Грег, а вслед за ним и остальные надзиратели, загоготали. Громко, нервно, с нескрываемым злорадством.
   Один лишь Халк не улыбался, внимательно скользя взглядом по лицам. Лицо его скрывала тень, но даже сквозь нее был заметен неяркий блеск прищуренных глаз.
   Стараясь сохранить сонное и ничего непонимающее выражение лица, а также отчаянно надеясь, что яркие пятна, выступившие на бледных щеках, сочтут признаком недосыпания, я отправилась в свою комнату.
   Очередь распустили.
  
   " Что же делать? Что же делать?..."
   Уже в сотый раз спрашивала я себя, сидя в душной темноте комнаты, разглядывая плывущий по темному покрывалу ночного неба бледный лунный диск. Да, я хотела, как лучше. Хотела, чтобы у работников на кукурузе хоть немного зажила спина, надеялась, что передышка от хлыстов в несколько дней поспособствует процессу. И что же теперь? Теперь у всех - всех! - кто был сегодня во дворе, вычтут по двадцать баллов, если я не приду и не признаюсь. А сколько людей там было? Пятьдесят? Сто? Больше?
   "А, может, признается кто-то другой? - закралась скользкая, как мокрая шуршащая гадюка, предательски-сладкая мысль? - Может, кто-то пожертвует собой ради остальных, и обо мне не узнают?"
   Но это звучало слишком невероятно. Надежда на чужое лже-признание была призрачной, если не сказать тщедушной и очень быстро растворяющейся из-за отсутствия должного оптимизма, способного подпитать подобную бредовую идею. Никому не захочется идти к Грегу, быть наказанным по полной программе, а потом еще пребывать в анафеме, быть проклятым теми, кто едва не поплатился за так называемую "шуточку". Или "геройство". Кому как нравится.
   Вздохнув, я отвернулась от окна и уперлась взглядом в стену. Пробежалась нервными пальцами по спутанным волосам и снова повернулась к окну - единственному источнику света в этой непроницаемой для свежего воздуха пещере. В который раз кольнуло сожаление, что я не могу открыть дверь, ведущую на крыльцо.
   "Черт... что же делать?"
   В общем-то, ответ уже созрел в голове, вот только принимать его рациональное сознание отказывалось.
   Надо идти. Да, идти и признаваться во всем. Но где найти в себе силы предстать перед поганой рожей начальника стражи, да еще и с таким заявлением? Особенно после того, как я едва не до пены его довела на кукурузе? Он не просто меня накажет, он будет издеваться сутками напролет, с наимилейшего разрешения самого Халка (после сегодняшнего выражения на лице последнего сомнения о подписании подобного документа не возникало). Хотя, нужны ли им вообще документы....
   Я снова вздохнула. Мысли нехотя приняли прежнее направление, и страх заново скрутил внутренности, вызывая в животе противную нервную дрожь и желание помочиться. Я поерзала на жесткой кровати, мечтая заполучить волшебную палочку, стукнуть себя по голове и спокойно заснуть, забыв обо всех бедах.
   "Не хочу. Не хочу идти. Пусть снимают со всех. Пусть что хотят делают...."
   Но как только я представляла, что попробую накрыться одеялом и уткнуться лбом в холодную стену, приходило истинное и непререкаемое знание: не засну. Не смогу, и все тут. Как заснуть, зная, что за мои проделки пострадают и без того утомленные, почти до смерти уставшие от жизни на ранчо люди? Скольких дней дополнительной работы будут стоить им эти двадцать баллов? Вместо того, чтобы заниматься арифметикой, я приняла окончательное решение - пойду. Сейчас, вот, посижу еще несколько минут и пойду.
   Представив злорадный хищный оскал Грега, я едва не застонала. Нет. Не смогу к нему. Лучше сразу на костер. Но как же тогда?
   Неосязаемая мысль сама скользнула на другое лицо, укрытое в тени - угрюмое, спокойное, с правильными чертами и поблескивающими из-под прикрытых век глазами.
   Халк. Черт бы его подрал туда же. Но уж лучше сразу к нему, а там пусть сам решает. Отдаст Грегу, значит, так тому и быть...
   "Но, может, все-таки не отдаст?" - слабый лучик надежды едва затеплился в сознании, а я уже стояла возле двери, ведущей в коридор и держалась за ручку.
   Да. Сейчас.
   Иначе снова храбрость покинет.
  
   Где находился кабинет Халка, я помнила еще с последнего посещения. Прокравшись темной вереницей коридоров, мимо притихших комнат и черных оконных проемов, я оказалась прямо перед дверью на втором этаже. Да, это она. Именно из этой комнаты ведут стеклянные двери на широкий балкон, где Халк обычно неторопливо выкуривает свою вечернюю сигару. Спит ли он сейчас? А что если спит? Будить? Или послать все к черту? Но тогда придется искать Грега, а смелости на это как не было, так и нет. Я вздохнула.
   В отделанном золотом холле первого этажа, который теперь был залит все тем же лунным светом, я успела бросить взгляд на большие старинные часы, заполнявшие тишину монотонным (в чем-то даже уютным) тиканьем - без четверти три. Или без десяти.... Точно разглядеть не удалось - пришлось бы подбираться ближе, рискуя свернуть расставленные на перилах лестницы керамические вазы с цветами.
   Так спит или нет? Вроде бы из-под двери пробивался тусклый свет, но ведь вполне возможно, что это ночник, который хозяин держит включенным всю ночь напролет. Ждать до утра возможности нет - уже в восемь ситуация изменится противным пиком на десятках браслетов (включая мой собственный). Я едва не хохотнула от этой мысли, но тут же снова чуть не застонала от страха. Да и никаких нервов не хватит ждать развязки так долго.
   Кое-как набравшись храбрости, я медленно подняла руку и постучала.
  
   Шаги послышались спустя несколько секунд. Дверь отворилась. Халк был одет так же, как и во время последнего собрания во дворе: в белую рубашку с закатанными до локтей рукавами и черные джинсы. "Значит, не спал", - молнией пронеслось в голове.
   Растеряв все слова, с бешено колотящимся сердцем, я глупо уперлась взглядом в посверкивающую на его шее тонкую золотую цепочку, не решаясь поднять глаза.
   - Проходи, - спокойно и чуть устало произнес он и отступил вглубь комнаты.
   Я сделала несколько шагов и застыла посреди кабинета. Вновь, как и когда-то, накатило чувство омерзительного несоответствия: уж больно мои грязные джинсы и выцветшая от множества стирок майка не вязалась с благородным выверенным убранством его апартаментов. Ночник действительно горел. Не ночник даже, а торшер рядом с креслом, рядом с которым лежала раскрытая книга, которую ее хозяин, вероятно, читал, пока не раздался стук в дверь. Циферблат электронных часов на гладкой полированной поверхности стола светился зеленоватыми цифрами "3:51", и, вместо того, чтобы чувствовать смущение и стыд перед признанием, которое предстояло сделать, мне вдруг стало неудобно, что я еще какое-то время не дам поспать стоящему передо мной мужчине.
   " - С чего бы? - удивилась я самой себе. - Он наверняка спит до обеда, сытно ест и вообще делает что хочет..." Однако смущение не ушло, а лишь усилилось, когда Халк устало потер виски и чуть поморщился.
   - Простите, что так поздно....
   Он лишь махнул рукой в сторону широкого кожаного дивана.
   - Садись.
   Я села, сцепила руки на коленях, откинулась на спинку и медленно глубоко вдохнула. Ну, вот и оно, сейчас все и начнется. Шоутайм, дамы и господа! Расплата за грехи....
   Расположившись в кресле напротив, Халк оперся на подлокотник и, выжидательно глядя на меня, медленно коснулся нижней губы указательным пальцем.
   Кое-как заставив себя выдохнуть, я, наконец, произнесла.
   - Это я испортила хлысты.
   Замерев в ожидании его реакции, я была оглушена повисшей тишиной, но еще больше тем, что сидящий напротив человек даже не шелохнулся. Ни удивления, ни поползших вверх бровей, ни криков "Ах ты,...!..." (тут у меня было множество вариантов, начиная от "дрянь" и заканчивая и того менее лицеприятными словами). Однако я оказалась совершенно не готовой к тому спокойствию, которое продолжало исходить от Халка. Да-да, именно спокойствию, ведь изменение настроения, пусть даже безмолвное, я бы сумела заметить. И чем дольше продолжалось молчание, тем больше во мне поднималось смятение. Что происходит? Неужели намеренно издевается, прикидываясь душкой, чтобы потом обрушить неожиданный шквал проклятий?
   - Продолжай, - только и сказал он спустя несколько секунд.
   Я оцепенела и кое-как разжала вспотевшие ладони.
   "Ну, где же твои упреки?"
   - Что продолжать?
   - Продолжай говорить.
   Я вздохнула, вконец запутанная. Хорошо, пришла говорить, так буду говорить, как есть.
   - Это я сегодня украла хлысты и разрубила их топором. Все. Сама. Мне никто не помогал.
   - Зачем?
   - Затем... - насупилась я, не зная, стоит ли рассказывать истинные причины.
   - И все же? - спрашивая, Халк даже не изменил позы, оставаясь все таким же спокойным и чуть усталым.
   - Да потому что мало того, что у этих работяг на поле даже панамок нет! Пекутся прямо на солнцепеке непокрытыми головами. Неужели трудно было бы выдать им хотя бы бумажные кепки? Ведь в сущие центы бы это встало... - чувствуя, что меня несет и несет явно не туда, я спохватилась и вернула тему в прежнее русло. - Так еще и лупят их по любому поводу и без! Спины вообще не заживают! Хоть несколько дней бы им без этих поганых хлыстов, так может раны бы чуть затянулись....
   Выдав все свои мысли ему прямо в лицо, я сжалась в кресле так сильно, что от напряжения заболели мускулы.
   Халк продолжал молчать, но теперь на его лице читалось легкое удивление. По всей вероятности больше от моей наглости и прямоты, нежели от смысла сказанных слов. Он откинулся на спинку и сцепил руки в замок.
   - И теперь ты пришла признаваться?
   Я промолчала. Очевидное не имело смысла подтверждать.
   - И что же тебя заставило признаться? - он будто и не ждал ответа на предыдущий вопрос, однако на последний, вероятно, ждал, так как глаза его прищурились.
   Я снова вздохнула, вспомнив, как сидела в своей тесной коморке, терзаемая сомнениями.
   - Я бы не смогла.... - слова не давались, - ... не смогла бы спокойно спать, зная, что из-за меня столько людей будут наказаны. Двадцать баллов - это много.... Это дни дополнительной работы. Им всем.
   Я помолчала немного. Потом добавила:
   - Я бы и раньше пришла, но боялась идти к Грегу. А потом.... подумала, что сначала попробую сюда.... Вдруг так будет лучше?
   Чувствуя, что начинаю плакаться, я заставила себя замолчать. Незачем выглядеть жалкой. Подумает, что прощение вымаливаю... Слабачка.
   Ощетинившись, я подняла глаза и взглянула Халку прямо в лицо.
   - Так что снимайте ваши двадцать баллов. Но только с меня!
   На этот раз темные брови саркастично приподнялись.
   - Какое геройство....
   Я ничего не ответила. Только отвернулась и стала смотреть в сторону. Где-то размеренно тикали часы, отсекая от повисшей тишины равномерные, тут же уходящие в прошлое, отрезки времени.
   - Ты мне лучше на другой вопрос ответь, - прервал молчание Халк. - Зачем, там, на поле, ты дразнила Грега?
   "Ну вот... Приехали".
   От воспоминаний, как я развернулась и увидела стоящего позади себя Халка, ловившего каждое слово, меня едва не повело. Покрывшись легкой испариной, я отрицательно замотала головой.
   - Нет.... Нет-нет.
   Халк недобро нахмурился.
   - Что нет?
   - Не хочу отвечать на этот вопрос.
   - А я тебя не упрашиваю. Если я задал вопрос, значит, ты мне дашь ответ.
   - Нет, я не буду на него отвечать!
   Халк только хмыкнул, на загорелом лице сверкнули серые глаза.
   - Значит, ровно через минуту я позову Грега, и тогда он сам будет вытаскивать из тебя ответ.
   Я вздрогнула и, наплевав на правила приличия собственного кодекса, взмолилась:
   - Не надо Грега! Он меня убьет.... Особенно после поля....
   - Вот и будь умницей. У тебя есть минута, чтобы решить, кому из нас ты хочешь признаваться. Мне или ему.
   Халк улыбнулся, зная почти наверняка, что выиграл этот раунд, ставя такие условия, однако вместо того, чтобы злиться на его хитрые уловки, я вдруг, неожиданно для себя, залюбовалась его лицом.... Тем победным выражением, что на нем сияло. И даже в какой-то момент поймала себя на мысли, что призналась бы в чем угодно, лишь бы еще посидеть вот так, в уютном кабинете на удобном диване, ведя с ним диалог.....
   На короткий миг на меня нахлынуло дежа-вю, что вернулась прежняя жизнь вне тридцать третьей зоны, где есть человеческие отношения, теплота, улыбки, разговоры за вечерним чаем или утренним кофе, совместные походы по магазинам, прикосновения рук и долгие проникновенные взгляды между теми двумя, кому не нужны слова, чтобы понять.
   Он все смотрел на меня, а я никак не могла оторвать взгляд от него, зачарованная этим мгновеньем. Мгновением, в котором ложная теплота уюта укрыла одеялом, из-под которого мне никак не хотелось выбираться.
   Во мне будто что-то поменялось. Нервозность последних часов растворилась, и я перестала бояться. Совсем. Наверное, так могут "не бояться" только сумасшедшие или наркоманы. Но мне было все равно. Вместо того, чтобы отсчитывать секунды данной мне минуты, я неторопливо (почти любовно) оглядела кабинет, отметив на этот раз присоседившуюся к ноутбуку на тумбе чашку с недопитым кофе, лежащую на подоконнике коробку с сигарами, небрежно накинутую на спинку стула бежевую рубашку. Будто это был не его кабинет, а мой собственный дом, где мы день за днем делили печали и радости.
   "Да что со мной такое? Неужели, схожу с ума? Совсем сдурела от бесконечного одиночества!"
   Логика шипела, как ошпаренная кошка, а я сидела и улыбалась, наполненная неизвестно откуда взявшейся безмятежностью и спокойствием. Будто я, наконец-то, была не одна. Не одна.... Как все эти долгие дни в Тали. Как все долгие дни еще до Тали....
   Нет, я понимала, что все это временное наваждение безумца: сидеть напротив Халка (Халка! Того самого, что снял с меня пятак, когда я работала в баре!) и наслаждаться тем, что он ровным счетом ничего не подозревает. Даже не догадывается, какой подарок сумел мне преподнести, пусть даже на короткие несколько секунд.
   Кое-как очнувшись от сладкой дремы, в которую так неожиданно скатилась, я подняла глаза и улыбнулась.
   - Я буду говорить с тобой. Не надо Грега.
   Возможно, Халк заметил, что я неожиданно перешла на "ты", но виду не подал. Взгляд его скользнул по моей (наверное, совершенно неуместной в данной случае) улыбке и вернулся к глазам. Видно было, что теперь в нем плескалось умеренное любопытство.
   - Рад, что ты умеешь принимать верные решения.
   - А не найдется ли для меня чашечки чая, раз уж сегодня вечер признаний? - снова удивила я саму себя, но по тому, как на меня посмотрел Халк, было очевидно, что мое удивление не идет ни в какое сравнение с его. Но ответ прозвучал коротко и невозмутимо.
   - Хм-м-м, - он помолчал. - Почему нет? Найдется.
   Он поднялся с кресла, подошел к нише, расположенной между книжными стеллажами, и открыл дверцу встроенного в стену бара. Помимо множества разнообразных по форме и содержанию бутылок, там нашелся и чайник (так вот откуда берется горячий кофе. Наверное, не всегда есть время бегать за горячей водой на кухню). Зашуршала тонкая упаковочная пленка. Через минуту передо мной на столе появилась чашка из тончайшего фарфора, расписанная золотыми цветами по темно-зеленому фону, и блюдце из того же набора. В воздухе поплыл аромат мелиссы и каких-то экзотических фруктов.
   "Какая прелесть!"
   Вновь окунувшись в приятную атмосферу лже-домашнего уюта, я поднесла чашку к губам и едва не застонала от наслаждения, сделав первый глоток. Чай был великолепен. Чистый тонкий вкус, каким славились только высшие сорта, дополнялся изысканным набором пряностей и сладостью островных тропических деликатесов.
   "Вот бы домой такой.... Черт, ради одного только чая я согласна сидеть тут и рассказывать ему сказки, как царица...."
   - Ну, так что же? Чай ты получила, теперь расскажи, зачем тебе понадобилось дразнить Грега.
   Я отпила еще один глоток из чашки и спокойно ответила:
   - Чтобы он меня побил.
   Теперь Халк смотрел на меня, как на сумасшедшую.
   - Либо я ослышался, либо чего-то не понимаю.... Ты сказала - побил?
   - Да, - я откровенно наслаждалась его замешательством. Растерянный Халк - такое шоу мне представилась возможность увидеть впервые. - Чтобы он меня побил.
   - Зачем?
   - Мне нужно было попасть в изолятор.
   - А других путей не было?
   - Если бы были, я бы их использовала. Но этот хитрый доктор следит за ним днем и ночью. Ну, ночью зорко следит охрана, - поправилась я.
   Халк чуть заметно тряхнул головой, будто все еще не решаясь поверить услышанному.
   " Не мудрено... - подумалось мне. - Только полный идиот может выдавать такие идеи, как я... Другим они кажутся полным бредом".
   Несмотря на поздний час и усталость, я снова улыбнулась. Ситуация выглядела бы комично, если бы не была такой мрачной, но, по крайней мере, у меня была возможность насладиться великолепным чаем, и в комнате все еще не было Грега. А это уже достижение.
   Не говоря ни слова, Халк поднялся, подошел все к тому же бару и достал пузатую бутылку с длинным горлом. Скотч. Плеснул содержимое в стакан, добавил туда несколько кубиков льда и вернулся в кресло.
   - Так, давай начнем сначала. Ты подначивала Грега, чтобы он нанес тебе побои, чтобы после попасть в изолятор. Так?
   - Да.
   - А то, что он мог пришибить тебя одной левой, ты понимала?
   - Да.
   - И все же рисковала. Значит, у тебя была серьезная причина для этого?
   - Да, - произнося это в третий раз, мне припомнилась сказка, где заколдованный парень избавлялся от проклятья, посланного ему колдуном, произнеся ответ "да" три раза подряд. Вот бы и мне так повезло.... Однако надежды избавиться от своих бед так просто, было мало.
   - И что же такого тебе нужно было в изоляторе?
   - Пластыри. Бинты. Перекись. Возможно, другие подходящие медикаменты.
   - Подходящие для чего?
   - Для ладоней работников каменоломни.
   - Что!? - выпалил Халк громче, чем намеревался.
   - Угу, - невозмутимо подтвердила я, медленно растягивая чай. - Меня посылают возить им еду, и я каждый день вижу, какие они голодные, ободранные, едва живые. У них все руки в кровоподтеках от кирок и тачанок, кашель жуткий, барак, где спят, продувается. Все тощие, что ветерок дунь, и их всех с ног свалит! Неужели трудно выдать перчатки? Там такие шрамы на ладонях, что, наверное, и в следующей жизни не затянутся!
   Халк откровенно опешил от моего монолога. Как, впрочем, и я. То ли я перенервничала накануне, то ли действительно начала сходить с ума, но мне почему-то стало все равно, накажут меня или нет, и куда вообще может привести весь этот разговор "по душам". Кто-то должен, наконец, сказать сытому владельцу ранчо, что не у всех здесь привольная жизнь, похожая на райский отпуск "Неделька в пустыне", ранчо пять звезд, мать его....
   Халк медленно отпил скотч, пристально глядя мне в глаза, а я, вместо того, чтобы тупиться в пол, отвечала ему невозмутимым видом и полным отсутствием эмоций на лице.
   - Может, ты мне еще расскажешь, как вести мои дела? - угрожающе спросил он, сделав ударение на "мои", по-видимому, совершенно не привыкший к тому, чтобы его отчитывали. Да еще и один из "рабов".
   - Нет, - в моем тоне не слышалось ни агрессии, ни обвинения. - Я просто пытаюсь делать то, что могу. Мне хочется им помочь, но я не всегда знаю как. Поэтому и пришла в голову эта тупая идея с Грегом и изолятором.
   Я отвернулась, чувствуя на себе пристальный взгляд Халка. В кабинете снова на некоторое время воцарилась тишина.
   Только Халково бормотание "Поверить не могу..." растерянно зависло в воздухе.
   Я лишь неуверенно передернула плечами, будто пытаясь оправдаться.
   Взгляд мой неожиданно задержался на книге, которая лежала на тумбочке. Обычная книга в толстом переплете, старая на вид, но.... Боже! Что это! Забыв, где я нахожусь, и о чем минуту назад шел диалог, я внезапно соскочила с кресла и подбежала к тумбе. Взяв в руки толстый фолиант, я, не веря собственным глазам, благоговейно провела пальцем по вытесненным на корешке буквам - старинным витиеватым, с мудреными золотыми засечками и переплетениями.
   - Да это же... - выдохнула я потрясенно. - Это же Туэрский!
   Халк, которого мой неожиданный прыжок с кресла поднял врасплох, уже тоже поднялся и теперь стоял рядом, чуть сбоку за спиной.
   - Да.... А ты откуда знаешь?
   - Земле... Земле-делие и взращивание, - медленно прочитала я по слогам название книги. - Боже, как давно я не видела этого языка! А ведь было время, когда я могла свободно на нем изъясняться. Если бы было с кем...
   Я весело хохотнула и снова восторженно посмотрела на книгу, не замечая, с каким изумлением смотрит на меня Халк. Только когда раздался его голос, я кое-как покинула плен нахлынувших воспоминаний и положила книгу обратно на тумбу.
   - Так, интересно.... Откуда тебе вообще известно об этом языке? Ведь он умер тысячи лет назад?
   Мы вернулись к креслам. Я, бережно держащая старинную книгу и неспособная стряхнуть восторг, пронизавший меня при виде знакомых переплетающихся знаков на корешке, и Халк, все такой же уставший, но теперь уже изрядно заинтригованный. Я понимала, что книга не моя, и что я веду себя неадекватно, почти как шизофреник, но на какой-то момент я совсем забыла, зачем я нахожусь в этом кабинете, и что мне еще предстоит услышать о наказании за хлысты. Но на данный момент только этот фолиант у меня в руках имел значение.
   - Я изучала его. Давно....
   Положив книгу на колени, я вспомнила тот день, когда впервые пришла на кафедру в бизнес-школе для того, чтобы определиться с языком, который собиралась изучать....
  
   Почти все одногруппники, не задумываясь, сделали свой выбор в пользу Валли - языка, на котором говорило все северное побережье и острова. И не мудрено. Ведь девяносто процентов торговли шло именно с этими странами, а на чем еще строить бизнес-этику, как не на промышленной ставке?
   Кто-то все же выбрал Линтийский, собираясь заниматься автостроением, кто-то пожелал остановиться на Кио, всерьез подумывая совершить бросок сил в сторону высоких технологий.
   Я же все никак не могла сделать окончательный выбор. Логика, конечно, утверждала, что стоило следовать за большинством и подать заявку на обучение Валли, тем более что, помимо агропромышленной отрасли, направлений для развития выгодного партнерства там были сотни. Однако ноги мои не торопились идти туда, где уже стояли десятки подошв.
   Обходя столы, расставленные по периметру зала, за каждым из которых сидели профессора и вокруг которых толпились гомонящие студенты, я никак не могла оторвать взгляд от разложенных на одной из парт старинных фолиантов. Задвинутая почти в самый угол, эта парта не привлекала внимания учащихся, и на маленьком металлическом шпиле (куда накалывались заявки на обучение) не было видно ни одной бумажки.
   За партой, углубившись в чтение и не обращая ровным счетом никакого внимания на происходящее вокруг, сидел абсолютно седой, похожий на божий одуванчик, старик. По мере чтения белые брови его то взлетали вверх, то озадаченно хмурились. Шевелящиеся губы скрывали редкие, оставшиеся местами темными, усы и ниспадающая до груди непослушная, вихрящаяся в стороны, кустистая борода.
   Зачарованная тем, с каким упоением он читает один из томов, я сама не заметила, как подошла к столу и села напротив. Если бы не мое ритмичное "кхм-кхм", то профессор бы и вовсе меня не заметил. Но как только он обнаружил, что перед ним кто-то сидит, "одуванчик" тут же отложил книгу в сторону, поправил на аккуратном носу очки без оправы и интеллигентно представился.
   - Ральф Уортингхем. Преподаватель Туэрского. Чем я могу помочь?
   Голос его оказался под стать внешности: аккуратный, негромкий, но как-то по-особенному проникновенно звучащий.
   - Здравствуйте, мистер Уортингхем. Меня зовут Шерин, и я учусь на отделении бизнеса и финансов. Вы не могли бы подсказать, что это вы так увлеченно читаете?
   - Конечно, мисс! С удовольствием! - старичок осторожно откашлялся в кулак. - Эти тома были написаны расой, которая, к моему величайшему сожалению, почила в прошлом более тысячи лет назад. Сейчас нет ни единого живого Туэра, способного передать знания, культуру и традиции своего народа молодым поколениям, что бесспорно является несравнимой потерей наследства одного из самых образованных из когда-либо живущих народов. Они оставили после себя лишь архитектурные памятники....
   Ральф вдохновенно продолжал говорить еще несколько минут, а я все больше тонула в разворачивающейся перед моим мысленным взором картине о крестьянах и землепашцах, великих воинах, славных правителях и бесславно павших в многочисленных битвах героях, увлеченная в водоворот фантазий голосом профессора, рассказывающего о минувших событиях так ярко, живо, увлеченно....
   Всего за несколько минут я прониклась любовью к лежащем на столе книгам, мистеру Уортингхему и всему, что окружало рассказанные им загадочные мифы. Начиная с этого момента, я жадно желала научиться читать, понимать каждую букву, каждый символ, оставленный Туэрами тем, кто захотел бы стать наследником и носителем некогда великих знаний и языка.
   - Но мисс, - поторопился предупредить меня профессор, видя, что глаза горят от возбуждения и предвкушения, - вы все же подумайте и сделайте свой выбор осознанно. Ведь то, на что вы смотрите сейчас, возможно, никогда не пригодится и не принесет никакой выгоды в будущем. А ведь бизнес на то и бизнес, чтобы думать в первую очередь о выгоде.
   - Мистер Уортингхем, - ответила я, любовно водя пальцем по незнакомой вязи, - я мечтаю открыть магазин женской одежды. Мне нет нужны в особенной выгоде, чтобы быть счастливой. А вот потратить часы на изучение такого языка будет для меня настоящим наслаждением.
   И не дожидаясь ответа, я наколола на шпиль заявку со своим именем.
   Профессор лишь удивленно моргнул, а затем тепло улыбнулся и пожал мне руку.
   - Добро пожаловать, Шерин. Вы - моя единственная студентка... - сказал он, обводя взглядом опустевшую кафедру. - И я, признаться, этому рад! Меньше будем отвлекаться. И, наконец-то, у меня будет возможность передать свои знания кому-то еще. А то я уже было начал сомневаться, что это когда-нибудь произойдет.
   Тепло попрощавшись, мы разошлись, чтобы встретиться через несколько дней на первом занятии.
   И ни разу, ни разу за все время своего обучения, несмотря на насмешки и сальные шутки друзей, я не пожалела о своем выборе.
   Ведь я не только последовала за зовом сердца, обеспечив себя самым дивным и захватывающим чтением на долгие вечера, но и приобрела настоящего друга в лице образованного и удивительно приятного в общении профессора Уортингхема.
  
   Очнувшись от воспоминаний, я обнаружила выжидательно смотрящего на меня Халка, и смущенно поморщилась. Черт, опять удивила саму себя. Плаваю в ностальгических воспоминаниях, в то время как "рабовладелец" этой замечательной фермы ждет от меня каких-либо разъяснений. Наверное, всему виной глубокая ночь и усталость.
   Чай окончательно остыл, а ощущение уюта вдруг незаметно, но стремительно улетучилось. Нахлынула тоска по прежней жизни, по родной квартире, по всему, что существовало за оградой Тали. Аккуратно проведя пальцем по пыльной обложке "Земледелия", я отложила книгу и вздохнула. Все равно она не моя. И почитать, скорее всего, тоже не дадут. Не то, что бы меня очень интересовало земледелие, но я по собственному опыту знала, что все книги, написанные Туэрцами, интересны просто по изложению, да и просто попрактиковаться не мешало бы.
   - Хочешь что-нибудь рассказать? - спросил Халк, внимательно глядя на меня.
   - Нет.
   Он легко кивнул, задумчивое выражение не покидало его лицо.
   - Ты расскажешь, - только и произнес он. - И где научилась языку, и за что попала в Тали...
   Я напряглась, внутренне готовясь к обороне, но он лишь усмехнулся.
   - Не сегодня. Сегодня я устал. Ты придешь ко мне завтра после обеда, и тогда мы поговорим снова.
   Как тут было спорить? Сказал прийти, значит приду. С одной стороны, это означает, что допрос, которого мне всеми силами хотелось избежать, продолжиться снова, с другой стороны, появилось едва уловимое чувство радости. Что это еще за новости? Попытавшись уловить причину неуместных эмоций, я быстро обнаружила, что в моем состоянии это все равно, что после сорока километровой пробежки решиться пойти на дискотеку, что означает абсолютно невозможно ни эмоционально, ни физически. Я лишь мысленно махнула рукой и решила разобраться во всем позже.
   - С баллами твоими тоже разберемся завтра, - снова опередил мой вопрос Халк. - Сейчас иди спать.
   Я не стала ни спрашивать, ни спорить. Лишь поднялась и направилась к двери. Завтра, так завтра. По-крайней мере самое страшное уже выполнено. Я призналась, а значит утром ни у кого не снимут злосчастные двадцать баллов, и оставшиеся несколько часов этой ночи можно проспать спокойно. Даже на растерзание Грегу не отдали. Случаются же еще счастливые дни!
   Взгляд случайно снова упал на висящую на стуле бежевую рубашку. Где-то внутри тупо кольнуло иголочкой. Алекс тоже вот так небрежно всегда разбрасывал свои вещи по дому....
   " Только этого еще не хватало..." - почти зло мысленно выругалась я, закрыла за собой дверь и зашагала по направлению к своей каморке по темному коридору.
  
   Вернувшись в темную комнату, я долго лежала, глядя в темный потолок, размышляя обо всем подряд. Тело было уставшим, но сон не шел, а в голове всплывали разные картинки из прошлого - далекого и близкого. Вот Халк, сидящий напротив в кресле, сканирующий каждое слово, вылетающее из моего рта. И почему он при всем своем грозном виде, не вызывал во мне страха? По всем правилам должен был, но как ни старалась, я не могла почувствовать к нему неприязни или отвращения. Скорее, букет непонятных смешанных эмоций. То он холоден, как лед, то вдруг справедлив, то нейтрален. А сегодня так вообще.... И откуда только взялось это желание посидеть в его кабинете подольше? Не глупо ли?
   А с другой стороны, все, что когда-то осталось позади, вся налаженная жизнь до и после Алекса, теперь как будто потеряла значение. Осталось только здесь и сейчас. Реальностью стали все эти люди вокруг: Табита, работники каменоломни, Грег, Халк. Во мне будто что-то постепенно менялось, новое прочно занимало место в голове и сердце, а старое уходило куда-то вглубь, затиралось и исчезало. Какими глазами бы я сама теперь смотрела на тех же людей, которые когда-то были хорошо знакомы, а теперь остались в другом мире? Они все так же ходили по магазинам, пили кофе в кафе, сидели по вечерам в баре, дрались, смеялись, мирились, ели завтраки, ходили на обычную нормальную работу.... Они свободны и не понимают этого. Они даже не думают, что "зона 33" могла бы существовать в реальности, а я для меня она стала повседневной жизнью. Эта пустыня, это ранчо, эти правила выживания. Жестокие и глупые, но с ними приходилось мириться.
   Наконец, сон медленно опустил свое тяжелое покрывало на мое сознание, и оно отключилось в тревожном ожидании нового дня.
  

Глава 14.

  
   На следующее утро я завтракала на кухне с Табитой. Вот уже некоторое время, как я перебралась из общей столовой к ней на кухню. На подоконнике работало радио, я задумчиво черпала из тарелки какой-то суп, Табита же возилась с посудой в раковине.
   - Надо же, я уж думала все, прощай двадцать баллов! - бубнила она, намыливая ложки. - С самого утра на браслет смотрела, все ждала, что сейчас пикнет. Ой, беда! С шести утра глаз не сомкнула.
   Я помалкивала, уткнувшись носом в тарелку.
   - Ай, нет же! Не случилось. Значит, сознался он, тот негодяй, кто хлысты-то попортил. И не то, что бы я его сужу. Сама, если могла, у этих мародеров хлысты бы поотбирала.... Тьфу! - она смачно сплюнула, громыхая мыльными кружками. - Но ведь и двадцать баллов не шутки! Это ж сколько работать бы опять ни за что!
   Я промычала что-то нечленораздельное в знак согласия. Едва только Табита поутихла, как стало слышно голос радио-ведущей, льющийся из приемника.
   - ...Проиграв две тысячи баллов в казино, мистер Томпкинс покончил жизнь самоубийством, спрыгнув с моста на проезжую часть, откуда его тело было доставлено в....
   Недослушав, я удивленно отодвинула от себя пустую тарелку и посмотрела на Табиту:
   - А что, здесь и казино есть?
   - Есть, а как же, - отозвалась она. - Играй кто хочешь. Только вот не выиграл еще никто. Знаешь, сколько идиотов верят в чудеса? Думают, вот сейчас удача их спасет. И крутят, и крутят эти колеса, и все глубже в яму. А как поймут, что на счету уже минус ай-яй склолько, так поздно уже....
   Сегодня Табита была на редкость разговорчива.
   - А на минус есть ограничения? - удивленно, но как-то вяло поинтересовалась я.
   - Нет. Ты токма не ходи туда, - предупредила она, качая головой. - Даже не думай. Кто бы что ни говорил.
   - Да я и не собиралась....
   - И не надо. А то впустить-то впустят. Туда кто хочешь может зайти. А вот потом их укатывают в морг то с мостовой, то еще откуда....
   Она снова покачала головой. А у меня, несмотря на жару этого утра, по коже прошел мороз. Хороша система! Не скупился кто-то на черную фантазию, хорошо все продумал. Во все времена хватало верящих в удачу, миллионы проигрывались и будут проигрываться, а ведь все равно люди надеются. Только вот надежда их продолжает жить, когда их самих уже не становится. Я еще раз ужаснулась, представив, каково это - выходить оттуда под утро, когда у тебя на браслете минус тысячи, этак, три. Содрогнувшись от обновленной картины и без того ужасного Тали, я поднялась, поставила тарелку из-под супа в раковину, затем убрала со стола крошки.
   - Ладно, пошла я.
   Табита, слушая радио, только качнула в мою сторону головой:
   - Давай. Если на обед не успеешь, я в холодильнике оставлю.
  
   Я вышла в тихий дворик, граничащий с садом, со стороны кухни, сладко потянулась и огляделась. День, как ни странно, был спокойный и тихий. Даже настроение, глядя на то, как утреннее солнце золотит зеленые листья, поднялось. Я порылась в памяти в поисках того, что от меня требовалось сделать на сегодня. Там нашлось не так уж много. Так, отскрести двор перед входом, доставить какие-то вязанки, сложенные на телегу в дальний амбар за полем, привезти еду в каменоломню и, вроде бы, все. Только вот, все ли? Я напряженно порылась в памяти, будто что-то намеренно не хотело даваться в руки. Ах, ну как же! Конечно! Сегодня после обеда Халк будет ждать меня в кабинете для продолжения задушевной беседы.
   Как ни странно, мысль эта принесла не только тревогу, но и что-то другое. Сладковато-тягучее.... Я обеспокоенно задумалась, но так и не поняла, что же это за чувство. Какое-то несовместимое с логикой, почти чужеродное. Но и прогонять его не хотелось. Будто капля росы опустилась на выжженную переживаниями поверхность моей души, и появилась надежда на что-то почти чудесное. Я тряхнула головой. Да что же это все-таки со мной происходит. Порывшись в недрах сознания на тему "А не засел ли там панический страх перед встречей с Халком" и, как ни странно, не обнаружив такового, я позволила себе улыбнуться и зашагала к углу дома, чтобы по пути к внешнему крыльцу заглянуть в кладовую и обзавестись парой жестких щеток, которые как нельзя лучше подходили для первой задачи очистки каменных плит перед парадным входом.
  
   Время до обеда пролетело почти незаметно, жара нарастала. После похода с телегой до каменоломни, я бросила взгляд на часы, висящие на кухне, обнаружила, что уже почти три часа и пошла принимать душ. Нужно было смыть пыль и немного почистить одежду, перед тем как заходить в кабинет к Халку. Так как уверенности, в какое именно время он меня ждет, не было, я на всякий случай решила подняться к нему сейчас. Лучше раньше, чем позже. Странное чувство, что грядут перемены, не покидало меня, хотя видимых поводов для этого не было. В душе я уже смирилась с тем, что с моего браслета слетят последние жалкие, с таким трудом накопленные баллы, но волноваться на эту тему было глупо. Даже тех, что удалось накопить, было мизерное количество, а посему скорого выхода из мира Тали все равно не предвиделось. Где-то на задворках сознания даже мелькнула мысль, что пора бы просто начинать учиться, как сделать жизнь для себя любимой здесь более-менее сносной.
   В половине четвертого я осторожно постучалась в дверь на втором этаже.
   - Заходи, - раздался голос хозяина этого райского оазиса в пустыне.
   Я застыла у дверей, не зная, пройти ли и сесть на облюбованную мной вчера софу, или же это сегодня будет расценено грубым нарушением субординации. Ничего не решив, я сделала еще пару шагов вглубь кабинета, да так и осталась стоять.
   Халк был одет в светло-желтую рубашку, пуговицы небрежно распахнуты до середины груди, рукава закатаны до локтя. Светлые волосы его были аккуратно зачесаны назад, да и вообще весь его вид говорил о том, что нахождение на собственной вилле кажется ее владельцу приятным и необременительным времяпровождением.
   - Мне сегодня не хочется сидеть в помещении, как насчет небольшой прогулки на свежем воздухе?
   Он спрашивал меня так, будто не являлся приказчиком-душегубом, а всего лишь невинно приглашал посетить кафе-мороженое и всерьез подумывал о том, что я могу отказать.
   - Конечно, - вежливо и сдержанно ответила я, тоскливо подумав, что солнце в половине четвертого еще жарит так, что и свежий воздух, и прогулка в частности могут оказаться сущим адом. Я вообще сомневалась, что в этой вечно раскаленной пустыне есть хоть одно место, где было бы приятно прогуляться. Но возражать не решилась.
   Мы вышли во двор и направились к полям, в глубине которых можно было разглядеть спины рабочих. На мое счастье ни слова, ни стоны, ни другие душещипательные звуки сюда не доносились.
   Халк шагал медленно и неторопливо, задумавшись о чем-то своем, я осторожно пристроилась сбоку от него, задевая штанами листья каких-то высоких, похожих на кукурузу, растений. Жаркий ветер то и дело дотрагивался до наших лиц, трепал мои и без того непослушные кудри, все еще влажные после душа волосы, колыхал воротник рубашки моего спутника. На самом деле все пока было приятней, чем я смела рассчитывать. Да и жара оказалась не такой уж сильной.
   - Значит, ты можешь читать Туэрский, - наконец нарушил затянувшееся молчание Халк.
   Я рассеянно кивнула, глядя себе под ноги:
   - Могу. Только очень медленно и мне бы все равно словарь, потому что не все остается в памяти без практики.
   - Угу, - только и ответил он, соглашаясь. - Словарь у меня есть. Это не проблема.
   Какое-то время он снова молчал. Мы все дальше и дальше удалялись от особняка, обогнули край поля и зашагали по узкой дороге вдоль другой его стороны, ведущей куда-то неопределенно далеко, к горам. Мысли мои текли вяло и разрозненно, как будто от переизбытка тепла они завязли в студенистом желе и охотно там грелись, отдыхая. Марево дрожало над горизонтом, делая красные горы плавающими и какими-то нереальными.
   - Я бы хотел, чтобы ты на некоторое время сменила род деятельности, - произнес Халк и посмотрел на меня. Глаза его были светлыми, почти белесыми, а не серыми или золотистыми, какими они иногда становились в вечернем свете заката.
   "И когда я успела это заметить?"
   Оторвавшись от лезших в голову дурацких, но занимательных мыслей, я спросила.
   - Сменить на что?
   - Я хочу, чтобы ты занялась переводом двух томов, которые ты видела у меня в кабинете, с Туэрского. Видишь ли, они меня очень интересуют, я почти уверен, что в них есть сведения, как улучшить многие виды работ на ранчо. Но времени заниматься этим самому, у меня нет. А посему, я подумал, что это понравится тебе больше, чем тяжелый труд во дворе.
   Я несколько опешила. С одной стороны, было чертовски заманчиво жить здесь, занимаясь хоть чем-то приятным, а с другой... Кто тогда будет возить еду каменоломам? Если поставят кого-то другого, тогда они снова начнут голодать. И не ошиваясь вокруг изолятора с какими-то поручениями, я вообще не смогу стащить эти грешные пластыри, так как мое присутствие там станет слишком заметным, и тогда Грег уж точно найдет повод задать мне парочку вопросов.
   Задумавшись над этой дилеммой, я и не заметила, что Халк все это время наблюдает за мной. Видимо, не совсем верно истолковав причины моего затяжного молчания (или же наоборот, истолковав их верно), он продолжил:
   - Я буду тебе платить. И хорошо платить. За каждый лист ты будешь получать по баллу.
   Я в очередной раз удивленно посмотрела на него.
   - Нет-нет... - тут же поправился он. - Мы здесь проведем некое разделение. Я буду платить тебе по баллу за лист, но это не будут обычные баллы. Я дам тебе другой браслет, на который они и будут зачисляться....
   Моя радость мгновенно омрачилась, и я поежилась от дискомфорта, представив, что вместо одного браслета, у меня теперь будет целых два. Тоже мне, счастье называется! Зачем мне тогда баллы, которые все равно не зачитываются для свободы?
   - Ты дослушай сначала до конца, - мягко усмехнулся Халк, созерцая на моем лице водоворот различных эмоций. - Эти баллы ты сможешь тратить в Тали по своему усмотрению: на еду, одежду, на что хочешь. Я только не могу позволить, чтобы они шли на твое освобождение. Надеюсь, ты понимаешь?
   Я озадаченно кивнула, пытаясь срочно переварить новую информацию и понять, какую пользу мне может принести подобное сотрудничество. Потом сердце мое гулко стукнуло от понимания и внезапно вспыхнувшей надежды. У меня в голове начала вырисовываться занимательная идея.
   - За страницу, - сказала я.
   - Что? - не понял Халк.
   - Балл за страницу, - пояснила я. - Если я все равно не могу тратить их на освобождение, тогда тебе нет особенной разницы, сколько именно я получу и потрачу. Правильно?
   "Умею же я все-таки торговаться, если захочу", - промелькнула мысль. А сколько же там было страниц в этих двух томах? Я очень надеялась, что не меньше трехсот-четырехсот в каждом.
   Халк прищурился. На долю секунду мне показалось, что он откажет. А потом он расслабился и просто проговорил:
   - Хорошо. Но за это ты сделаешь мне одолжение.
   Не успев как следует обрадоваться, я снова напряглась.
   - Какое?
   - Ты расскажешь мне, как ты попала в Тали. Правду.
   Я почти чертыхнулась вслух. А потом вдруг поняла: а с чего, собственно? Для чего мне хранить эту тайну? Ну, хочет он узнать, путь знает. Все равно он давным-давно уже понял, что никакой я не хакер, а Корпорация мне на эту тему запретов не давала. Мне даже легче стало от такого вывода. Сколько раз хотелось с кем-то поделиться настоящей историей, да вот только ни друзей, ни толку от этого, скорее всего бы не нашлось. А если не поверит, так он не первый и не последний. Я перестала беспокоиться и лишь непринужденно ответила:
   - Хорошо. Расскажу.
   На этот раз настал черед Халка изобразить удивление. Но это выражение быстро сменилось удовлетворением, а затем и обычным непроницаемым видом. Пока что наши переговоры проходили хорошо. Я даже боялась лишний раз выдохнуть, чтобы не спугнуть удачу.
   - А как же.... - я запнулась, понимая, что придется все-таки затронуть неприятную тему, несмотря на то, с каким отчаянием я ни пыталась ее оттянуть. - Как же... хлысты?
   К моему облегчению, Халк лишь неопределенно пожал плечами.
   - А что хлысты. Новые уже заказали, а старые выкинули.
   Я напряженно вглядывалась в его лицо, ожидая продолжения про двадцать баллов, которые могу слететь с моего несчастного браслета. Халк, как ни странно, снова мягко улыбнулся.
   - У нас ведь теперь какое-никакое взаимовыгодное сотрудничество. Так ведь? Зачем же я буду его нарушать?
   Он проницательно посмотрел мне в глаза, и я почувствовала облегчение. Теперь уже полное. Не будут меня наказывать. Все сохранили свои баллы, в том числе и я. Если бы мне кто-то сказал тогда, когда я стояла прошлой ночью во дворе, слушая грозные обещания Грега, что такой исход возможен, я бы лишь посмеялась. Или же расстроилась, что подобная фантазия не имеет шансов воплотиться в жизнь. А теперь мои подошвы почти не касались земли. Надо же! Фантастика!
   Я до сих пор не могла поверить в свою удачу. Кто бы знал, где мне пригодился Туэрский! В закрытой зоне "33". Я даже хихикнула от такой нелепости, благо, что Халк, кажется, не обратил на это никакого внимания.
   Мы еще раз свернули куда-то влево вдоль поля, и теперь дорогу с противоположной стороны закрывало подобие тонкой лесополосы. Редкие деревца едва слышно шумели кронами. Так далеко мне самостоятельно заходить еще не удавалось. Особняк давно совсем скрылся из виду, на горизонте не осталось даже голых спин рабочих. Только ветер поигрывал пожухшими, склоненными к земле листьями, неторопливо гнул стебли кукурузообразных початков, да где-то трещали цикады. На какой-то момент вся наша прогулка стала казаться абстрактным сном, против чего я не особенно возражала. С тех пор, как я попала в Тали, в моей жизни вообще было мало приятных впечатлений, и каждое редкое, почти по случайности забредшее в гости хорошее ощущение, ценилось на вес золота. А эта прогулка казалась мне именно хорошей. Даже если и проходила просто в молчании.
   - А где я смогу заниматься переводом?
   - В своей комнате.
   - Но у меня ведь нет электричества.
   Халк удивленно посмотрел на меня, и взгляд его был тяжелым. Но я откуда-то знала, что тяжесть эта предназначалась не мне, а тому, кто, по-видимому, не задался целью оповестить хозяина ранчо о подобной мелочи.
   - У тебя будет электричество, - ровно ответил он.
   Я радостно вдохнула напоенный ароматом растений горячий воздух. Надо же, действительно день чудес.
   - Халк... - вдруг неожиданно для самой себя сказала я, одновременно припоминая, приходилось ли мне и раньше обращаться к нему по имени.
   - Да?
   Я не знала, как продолжить, но почему-то именно эта мелочь, о которой я собиралась попросить была для меня особенно важной.
   - У меня в комнате есть дверь. Она ведет туда же, куда и кухня, во внутренний двор с изгородью.
   - И что?
   - Эта дверь, она всегда закрыта. Пожалуйста, могу ли я получить от нее ключ? Это не для побега или чего-то такого.... Просто.... Я бы иногда хотела посидеть на своем собственном маленьком крылечке. А то у меня даже окна не открываются.
   Мне показалось, что Халк внутренне снова удивился чему-то своему, хотя на его лице не так уж и просто было прочитать обычные человеческие эмоции.
   - Ключ ты получишь сегодня вечером, когда придешь забирать книги и словарь, - только и ответил он.
   А я осторожно делала каждый шаг, чтобы он не заметил, что я уже не иду, а счастливо парю над землей.
  
   Тем же вечером я забрала из кабинета две книги, чистую толстую тетрадь, какие-то письменные принадлежности и получила второй браслет на руку. Чуть повыше того, что уже натер мозоль за все время пребывания в Тали. Только не на руке, а на сердце. Но этот второй меня не тяготил, даже чем-то радовал: я понимала, что все баллы, которые на него попадут, хоть и не выпустят меня обратно в мир, но все же принесут какую-то радость в мою жизнь.
   Как оказалось, пока я отсутствовала пару часов, в комнате уже появилось электричество, и не просто электричество, а еще и простенькая люстра-шарик на потолке и даже настольная лампа с бежевым абажуром. Я несколько раз пощелкала выключателем, глядя, как сие нехитрое действие совершенно меняет убранство моей убогой комнаты. Потом проверила, что и люстра-шарик функционирует исправно, немного постояла на пороге, наслаждаясь переменами, ласково провела рукой по книгам, в тайне радуясь, что студенческая блажь мне принесла куда больше, чем я когда-либо смела надеяться получить, закрыла дверь и отправилась на кухню ужинать.
   Можно сказать, что с этого момента жизнь в Тали для меня стала выглядеть если не приятно, то хотя бы приемлемо. Целыми днями я аккуратно переписывала переведенные строчки в тетрадь. Халк решил, что мой почерк он вполне способен разобрать, а выданный словарь помогал изрядно. Оказывается, к этому времени я успела позабыть почти половину того, что когда-то знала. Но бесконечное переворачивание страниц меня не обременяло, рутина не пугала, а уж в усидчивости мне было не отказать. Первым делом я проверила, сколько всего страниц выпало на мою долю и осталась совершенно счастлива: первый том насчитывал пятьсот девяносто, а второй - аж семьсот тридцать страниц! Становилось очевидным, почему Халк наотрез отказался, чтобы хоть что-то из оплаты за мой труд попало на обычной браслет, ведь тогда бы я почти с реактивной скоростью вылетела из Тали.
   Хотя сказать так было бы несколько преувеличением, учитывая, что страницы не давались особенно легко: мне приходилось делать титанические усилия, чтобы взятые из памяти или словаря слова срастались в более-менее осмысленные предложения. А если уж речь начинала заходить о постройках, машинах или агрегатах, о которых я до этого в жизни не слышала, тогда становилось особенно тяжко. Но Халк читал с интересом. Даже если я приносила ему всего полстраницы выстраданного текста в день. И никуда не торопил, что не могло не радовать.
   Поэтому я аккуратно шуршала бумагой у себя в каморке, выводила синими чернилами слова в толстой тетради, иногда задумывалась, сидела, погрузившись в мысли о своем, затем снова возвращалась к работе. А если учесть, что мне даже в столовую не приходилось выходить - насиженное теплое местечко в кухне у Табиты всегда было к моим услугам, то вскоре стало казаться, что я живу почти в нормальном мире. Ни тебе ранчо, ни пустыни, ни рабочих, вообще никого. Разве что в магазин не приходилось ездить, чтобы проверить, как там новый товар, а если еще и забыть, что обстановка в моей квартире была куда уютней местной камеры, то отличия почти пропадали. Грубое сравнение, но все-таки.
   Ключ от наружной двери я тоже получила, как и было обещано, и теперь вечерами могла наслаждаться ветерком, который к вечеру становился прохладнее и приносил сказочное облегчение после жарких, ставших уже по-своему привычных дней. Иногда я по часу просиживала в тишине ночи на крыльце, глядя на пустой темный дворик и на луну, что всегда всходила над кромкой деревьев, растущих по периметру у ограды, огромным белым диском освещая затихшее поместье, потерянное где-то в красной пустыне. Тени в этот час становились четкими и длинными, как от прожектора, и мне было хорошо видно, как колышутся травинки растущей у крыльца травы. И над этим зрелищем я проводила некоторое время почти каждую ночь, пока не чувствовала, что сон наваливается на меня, и я начинаю клевать носом, сидя на теплых досках.
   Только дважды за это время меня настигали слухи, что еще двое из работников ранчо скончались, и от этих новостей становилось грустно и тревожно. Но я старалась не вдаваться в подробности, всеми силами стараясь сохранить хрупкий привычный мирок своей каморки изолированным от внешних потрясений, понимая, что все равно я бы вряд ли смогла что-то сделать. Мысли об этом, пусть даже спешно прогнанные из памяти, оставляли зияющую пустоту где-то в глубине сердца, как бы я ни старалась остаться безучастной.
   Отдельного упоминания заслуживала еще одна продолжительная встреча с Халком, которая состоялась в его кабинете дня через два после того, как я начала заниматься переводами.
   Он-таки не забыл о данном мной обещании поделиться правдивой историей моего попадания в Тали, поэтому примерно час я потратила на то, чтобы рассказать все от начала и до конца, до того момента, как попала к нему на ранчо. Халк слушал, хмурился и казался несколько напряженным, в то время как у меня эта история не вызвала привычной бури эмоций даже от очередного повторения вслух. Наверное, я действительно начала смиряться с мыслью, что жизнь порой крутит так, что никакие оракулы не помогут предсказать очередной поворот, но, вероятно, на это у судьбы были какие-то свои, ей одной известные причины. Мне же просто пришлось расхлебывать последствия того, где я оказалась, и учиться делать свою жизнь сносной, вместо того, чтобы горестно убивать минуты размышлениями о вечной несправедливости.
   Несколько удивил тот факт, что Халк не поленился записать имя Алекса, Элмера и еще нескольких человек, которые были мной упомянуты в связи с историей похищения, так же законспектировались и даты произошедшего, сумма, выданная мне Корпорацией, адреса (все, что я смогла припомнить) и еще несколько ничего не значащих, по моему мнению, фактов.
   Я ничего не скрывала, не таилась, просто прихлебывала из чашки ароматный чай и отвечала на вопросы, параллельно начиная задумываться о том, как и где потратить первую порцию накопившихся на втором браслете баллов. По всему выходило, что я очень мало знала о том, есть ли в Тали "шопинг", и если есть, то какого рода и как можно добраться хоть куда-то (при условии, что меня вообще выпустят "погулять" с ранчо), ходят ли по ближайшей дороге автобусы, от которых я успела отвыкнуть, и прочей подобной ерунде. Так или иначе, второй браслет показывал приятное глазу число сорок три, поэтому я справедливо решила, что задумываться о разнообразии планов в моей скучной жизни самое время.
   Выслушав мою историю, Халк выпроводил меня из кабинета, так и не сказав ни слова. И вообще выглядел так, будто у него и своих дел хватает, а я лишь некстати болтаюсь под ногами. Я не обиделась. Стянув из холодильника на кухне очередной, заранее приготовленный для меня Табитой кусок пирога, отправилась снова заниматься переводом. Поэтому никакой разницы "до" и "после" приобретенных Халком знаний о моем прошлом не обнаружилось. Мне же хватало уже того, что у меня сносные отношения с хозяином, с меня более не требуется выполнение тяжелой работы, я почти не вижу Грега и время от времени имею свободу лакомиться чем-нибудь вкусным на кухне у Табиты. Остальное постепенно становилось не особенно важным.
  
   В один из вечеров, когда я по обыкновению принесла Халку для прочтения новые страницы, я осмелилась спросить, где и как я могу потратить баллы.
   - Для этого ты должна ответить мне, что именно требуется тебе купить, - усмехнулся этот беспощадный тиран.
   Я замялась. Вообще-то мне бы давно не помешало новое нижнее белье и пару новых футболок, но говорить об этом вслух как-то не пристало. Я лишь жалобно покосилась на его усмешку, после чего мне стало ясно, что все мысли крупным почерком выведены на моем лице.
   - В Тали есть несколько магазинов одежды, места, где продают вещи для домашнего обихода, предметы интерьера, банные принадлежности и прочее....
   Видя, что глаза мои разгорелись жарким пламенем, а на пол едва ли не капает слюна, он впервые открыто рассмеялся. Его смех будто осветил и окутал теплом и без того довольно уютную комнату.
   - Женщины, - другие комментарии он счел излишними. - Я скажу тебе, как и когда ты отправишься за покупками. А теперь брысь отсюда, мне надо работать.
   Я пулей вылетела из кабинета, все еще истекая слюнями, как бездомный пес, впервые увидевший копченый окорок. И не где-то там, а почти уже лежащий на его собственной тарелке. Чтобы оторваться от всех притягательных мыслей о предстоящих покупках, мне пришлось едва ли ни четверть часа простоять под прохладным душем, да и то после этого мои труды то и дело прерывались мыслями о том, чего бы еще такого "дивного" мне хотелось заиметь в ближайшем будущем. Конечно, в конечном счете, все сведется к ассортименту товаров, наличествующих в магазинах, но прерывать мечту, казалось абсолютным кощунством, а посему в тот вечер в моем конспекте едва ли добавилось три строчки.
  
   День моего счастья настал в понедельник, когда сразу после завтрака ко мне в комнату постучала одна из служанок и сказала, что Халк призывает явиться перед его ясным взором. Я наспех собрала непослушные волосы в хвост, вылетела в коридор и помчалась по лестнице.
   - Итак, будем считать, что это твой выходной, - с порога заявил Халк. - Сегодня ты можешь выйти за ограду ранчо, там, на дороге, метрах в ста отсюда, ближайшая автобусная остановка. Если поторопишься, успеешь на ближайший, который идет в город минут через тридцать.
   Он посмотрел на часы, затем на мою сияющую, как начищенный медный таз, физиономию.
   - Было бы нежелательно возвращаться слишком поздно, надеюсь, ты сама понимаешь. Я бы не хотел начинать волноваться и искать тебя.
   Я быстро кивнула. Халк удовлетворился таким нехитрым ответом.
   - Все. Свободна.
  
   Уже стоя под жарким солнцем на пустынной дороге, рядом с крохотным проржавевшим домиком, с барского плеча зовущимся остановкой, я вовсю наслаждалась жизнью. И ни потрепанная голубая майка, под которой снова начал собираться пот, ни висящие, словно мешок джинсы, ни держащиеся на честном слове кроссовки, ни торчащие во все стороны, словно пакли, волосы не могли испортить мне настроения.
   Выходной! Да еще и покупки! Я все еще не могла поверить собственной удаче. Целый день заслуженного отдыха, когда можно абсолютно ничего не делать, бездельно слоняться по улицам, есть мороженое и таскать за собой пакеты с обновками, что может быть лучше? Я уже точно решила, что мороженое сегодня будет гвоздем программы (потратив битый час, я так и не смогла припомнить, когда в последний раз лакомилась им), а еще, возможно, удастся найти какое-нибудь кафе и насладиться чашкой кофе с круассаном. Это, конечно, не Клэндон-сити, но я лишь беззаботно махнула рукой: подойдет любая булка, пусть даже двухдневной давности. И все же этот день хоть немного вернул меня туда, где была настоящая жизнь нормального человека, а не бесконечный круговорот рабства и боли, к которому я так и не смогла привыкнуть. Бормоча слова благодарности то ли небу, то ли Халку, то ли кому-то еще, я нетерпеливо комкала пакет, который прихватила с собой, чтобы не тратить лишние баллы по мелочам. Наконец, вдали показался медленно ползущий и скрипящий желтый автобус. Приключение начиналось!
   Наверное, мне вряд ли хватило бы слов, чтобы описать, сколько приятных эмоций переполняло меня в этот день. Я почти с любовью смотрела на потрескавшиеся здания, проходящих мимо людей, выцветшие вывески, кусты, лавочки, пыльные витрины и прочее. Даже головоломки в автобусах я теперь решала с улыбкой на лице. Люди косились на меня беззлобно, скорее с завистью, не понимая, отчего у человека может быть такое хорошее настроение в Тали. Еще несколько дней назад я и сама пополнила бы их число. Но не сегодня. Сегодня был мой день.
   Кто бы думал, что баллы, которые можно потратить на вполне обычные предметы обихода или засохшую булку, могли вызвать в душе столько благодарности. Или что облупившийся экстерьер центра города Тали может показаться едва ли не отпуском в переполненный экзотикой столичный мегаполис на другом континенте. Вероятно фраза о том, что все познается в сравнении, бывает на редкость актуальной. По-крайней мере именно так теперь и гласил мой собственный опыт. Век живи.....
   Чего только не набилось в мой пакет во время блужданий по магазинам (которых, как ни странно, в закрытой зоне оказалось достаточно - было бы желание и баллы...): новая губка для мытья в душе (туда же отправился ароматный гель, мыло и шампунь), расческа, резинки для волос, какой-то крем для лица, два дезодоранта, несколько футболок, носки, плавки и, на что я вообще не смела рассчитывать, новые джинсы! Я даже купила какую-то книжку, чтобы уж совсем почувствовать себя человеком, сидя на закатном крылечке и отдыхая с томиком рассказов в руках. Не все же только Туэрское "Земледелие" мучить.
   Не забыла я и об аптеке. Поговорив несколько минут с фармацевтом, довольно приятным дядькой в белом халате, я приобрела несколько упаковок сильнодействующего лекарства от кашля, бинты, пластыри, дезинфицирующее средство и даже аптечный ящик для хранения медикаментов, который собиралась передать каменоломам.
   Чуть позже мне повезло еще больше: в каком-то садово-инвентарном магазине (можно подумать, в Тали принято обзаводиться огородами, и это под вечно палящим солнцем! "Разве что разбить садик под крышей пентхауса", мрачно хмыкнула я про себя) я (к заметному удивлению продавца) разжилась тонной перчаток из какого-то прочного материала, на мой взгляд, способных выдержать какое-то количество дней махания киркой. Вот теперь я точно была довольнее мартовского кота, которому на свидание привели сразу полквартала кошек. Сложив все богатства в нешуточно переполненный пакет, я, мурлыкая себе под нос, отправилась искать кафе.
   И только под вечер фыркающий автобус доставил меня все до той же остановки на окраине ранчо, сытую и довольную, почти икающую от переизбытка мороженого в организме, откуда я неспешно зашагала в свое "пристанище".
   Распаковав нехитрые, но такие ценные приобретения, я почувствовала себя едва ли не богачом. Конечно, для полного счастья мне еще многого не хватало, например, новой обуви, но я не стала огорчаться. Страниц в Туэрских книгах было еще много, а, значит, можно было рассчитывать на повторение шопинга через какое-то время. Переживут мои ноги. Зато как много нужных вещей удалось купить на эти пятьдесят баллов! Размышляя логически, оно и верно, ведь пятьдесят баллов - это одна двадцатая от всей суммы, необходимой для освобождения, здесь таким не разбрасываются. Но моя ситуация, как нельзя лучше позволяла мне заниматься именно этим. Ну а основной браслет потихоньку копил другие баллы, те самые - ценные и важные.
   К счастью, Халк не пришел инспектировать накупленное в магазинах барахло, и я, как истинный сибарит, выпросив на кухне у Табиты ароматного чая, прибереженного ею для особых случаев, отправилась на крылечко, наслаждаться новой книгой.
  

*****

  
   Уже на следующее утро я вприпрыжку неслась к каменоломне. Жбанов на этот раз со мной не было - теперь еду возил кто-то другой, но я не волновалась (Табита обещала лично следить, чтобы рабочие больше не голодали), а вместо деревянной ручки телеги, в моих ладонях была зажата драгоценная коробка с медикаментами.
   Мужчины, заметившие меня еще издалека, стали постепенно собираться возле барака. Их пыльные, всегда угрюмые лица теперь выражали некоторое любопытство и даже подобие радушия: они каким-то образом прознали, что увеличение порций их питательного рациона - моя заслуга. Их благодарность мне была приятна, но не ради нее я совершала "великие" дела, я бы, скорее, предпочла остаться в тени, чем слышать их глухое, прерываемое кашлем, "спасибо".
   Тем не менее, именно это слово чаще всего звучало в течение последующих двух часов, пока я раздавала перчатки, чистила, смазывала и бинтовала раны на их ладонях. Затем, с некоторыми усилиями, я разобралась в инструкции по применению таблеток от кашля и раздала их присутствующим, предварительно объяснив, как и зачем их следует пить. Мужчины смотрели на меня все более дружелюбно, а уж когда я достала последний подарок - маски, защищающие лица от пыли, они и вовсе стали похожи на нормальных людей, способных радоваться жизни. Вокруг забубнили, заулыбались, примеряя неожиданный, но такой нужный подарок.
   В конце мероприятия ко мне подошел один из каменоломов - лицо его, испещренное тонкими линиями морщин, выглядело побитым ветром, тяжелой жизнью и болезнями, но в глазах все еще продолжал жить неукротимый дух сильного человека - в одной руке он держал только что приобретенную маску и таблетки, другая рука была сжата в кулак.
   - Вот, - сказал он и разжал ладонь. - Возьми это. Пусть будет твой - на удачу.
   Он протянул мне небольшой сверкающий синий камень, похожий на сапфир. Даже без огранки тот выглядел великолепно и радостно переливался ультрамариновыми оттенками в солнечных лучах. Не успела я поблагодарить за щедрость, как меня окружили другие мужчины. Почти каждый из них принес по камню, и не только синие, а красные, розовые, прозрачные и даже зеленые.
   - Ну, что вы! Зачем вы мне их даете - пусть остаются у вас! - стала отбиваться я, отчаянно смущаясь, но под взглядом старика, который первым дал мне самоцвет, замолчала.
   - Возьми, девочка. Нам - все одно - они ни к чему, все равно здесь они ненужные безделушки, а тебе, может, и пригодятся. Мы хозяину даже не говорим, что здесь есть жилы, и ты не говори, не стоит оно того. А камни возьми. Когда-нибудь ты отсюда выйдешь....
   - И вы выйдете! - запротестовала я.
   - Может, и выйдем, не суть.... - перебил он меня и посмотрел на противопыльную маску. - Ты нам годы жизни добавила. Это стоит дороже, чем любые алмазы, а отблагодарить нам тебя хочется. Не отказывайся.
   Я растерянно посмотрела на груду разноцветных камешков, что уже лежала на ладони, а еще на окруживших меня людей, каждый из которых все еще держал "подарок". Из барака уже подоспел довольно молодой парень, держащий в руке коричневый холщевый мешочек, куда и отправились остальные сувениры. Напоследок я добавила туда свои, мешок завязали тесьмой и протянули обратно мне.
   - Спасибо тебе. Ага.... спасибо! И за маски, и за перчатки.... И за лекарства.... - слышались голоса.
   - Ну, что вы.... - только и повторяла я, окончательно смущенная, пытаясь выбраться из толпы и при этом не прослезиться. - Таблетки только не забывайте пить. А лекарств я потом еще привезу....
   Они махали мне рукой на прощание. Я видела это даже с вершины холма, где один только ветер пригибал к земле выжженную траву, и разрозненно стрекотали цикады.
  
   А потом опять были страницы перевода, вечера на крыльце, мимолетные встречи с Халком и другими обитателями дома и снова поездки по магазинам. Постепенно я приобрела простые, но удобные кепки для тех, кто работает на полях, перчатки для сборщиц ягод, новые кухонные полотенца и передник Табите и еще много нужных и полезных мелочей для работников ранчо и там и здесь. Я уже даже не пыталась вести счет или запоминать сделанное, просто записывая новые идеи на листок в конце тетради, а при следующей поездке в город исполняла задуманное.
   Халк - отдельное ему спасибо - в мои благотворительные дела не вмешивался, хоть, я и была уверенна, знал о них. Он вообще предпочитал делать вид, что постоянно занят, или же был занят на самом деле. Я теперь задумывалась о нем чаще, чем раньше, но не спешила вдаваться в объяснения собственного поведения. Возможно, причиной тому были сплетни, которые вдруг стали всплывать наружу уже через пару недель после того, как я начала заниматься переводами.
   Мои обновки и прибавившийся на руке браслет, конечно, не остались незамеченными. Злые или уж просто неустанные языки местных фантазеров тут же начали строить предположения о моих изменившихся взаимоотношениях с хозяином ранчо. А мой отдохнувший, благоухающий после ароматного душа и расчески вид, лишь укреплял их веру в правильности собственных предположений. На меня косились и шептались, но не в открытую и чаще даже не злобно, а больше скрытно и тихо, чтобы, упаси господи, не вызвать гнев самого Халка. Так же свою роль сыграло чувство уважения ко мне среди местного населения: ведь именно благодаря мне у многих появились облегчающие жизнь мелочи, а зона "33" быстро учила ценить их. В довесок ко всему, никто не мог похвастать точными знаниями о том, ночевала ли я хоть раз в хозяйских покоях или нет. Однако, как издавна известно, людям не требуется наличие точной информации, чтобы начать сплетничать.
   Меня же предположение о месте Халковой "любовницы" удивляло, забавляло или, в зависимости от настроения, вовсе оставляло равнодушной. Пусть думают, что хотят. Ведь неизвестно еще, что бы подумала я сама, увидев, что одна из девушек, зачастившая к нему на личную территорию, стала преображаться ни по дням, а по часам, прихорашиваться, да еще и почти бесконтрольно заниматься, чем вздумается. Конечно, какие еще выводы оставалось делать местным обитателям?
   Даже Табита посмеивалась и глубокомысленно замечала, что, дескать, люди всегда что-нибудь додумывают, а вот мозги для этого есть не у всех, хоть им и хочется в это верить. Я с ней соглашалась, но мысли об этом то и дело возвращались в мою грешную голову. Не то, что бы я доходила до серьезных размышлений на тему "а каким Халк мог бы быть, если бы мы действительно...", ведь я до сих пор не могла разобраться в его характере и поступках, но, тем не менее, я часто ловила себя на мыслях об этих сплетнях, когда сидела на закате, потягивая чай перед сном или любуясь переливами подаренных мне камней в свете уходящего дня.
   Халк в моем представлении оставался темной лошадкой - человеком со множеством противоречий и тайн. Одни видели его беспощадным тираном, не имеющим ни капли жалости, другие боялись без видимых причин; их тоже можно было понять: один только взгляд мистера Конрада чего стоил, если тот бывал напряжен. А уж если злился.... Хотя такого на моем веку не случалось. Так или иначе, Халк всегда держал себя в руках, только невидимое поле вокруг него менялось, если случалась перемена настроения, да и то я не была уверена, что кто-то еще ощущал эту совершенно невидимую субстанцию. Но никогда на моей памяти Халк не кричал, не вопил и не брызгал слюной, скорее наоборот, его сдержанность была чрезмерно прочной даже в критические моменты. Даже чрезмерно. Иногда меня охватывало нелогическое желание пролезть глубже под его защитную оболочку и узнать, чем же хозяин имения является на самом деле? Но в своих попытках я не была особенно настойчива, не потому, как не видела в этом смысла, а просто потому, что уж больно хорошей кладки была выстроена вокруг него стена.
   И все же некоторые моменты царапали мой разум, будто камешки с острыми краями: Халк был проницателен, спокоен, уравновешен, умен и вообще обладал всеми теми качествами, которые необходимо нормальному человеку и бизнесмену. Да, именно нормальному. Но не тирану - владельцу ранчо "Райский уголок" в пустыне. И тем не менее Халк упрямо держал имидж одного из самых жестких людей Тали - "слава" о его беспощадном отношении к людским ресурсам успела не по одному кругу обойти город сверху донизу. И ведь была в этом правда - надсмотрщики то и дело гробили чью-то жизнь, не особенно задумываясь о последствиях, потому что никогда не были за это наказаны. Но сам Халк не принимал в этом непосредственное участие, хотя мог бы, смещая ситуацию как в хорошую, так и в плохую сторону, мог, но не делал. И в этом заключалась странность.
   Я несколько раз пыталась завести разговор о характере Халка с Табитой, но она либо умело уходила от темы, либо молчала, чем неизменно повергала меня в пучины еще более глубинного размышления. Вот уже некоторое время мне казалось, что что-то важное оставалось за кадром, словно невидимая рука держала занавески плотно задернутыми, и пробраться к этому у меня не выходило ни на шаг, а посему, я оставляла попытки понять то, чего не видела. И все же я продолжала слушать и наблюдать.
  

Глава 15.

  
   Янка поворочалась на грязных простынях, накинутых поверх жесткого матраса на узкой кровати, и окончательно проснулась. Небольшую комнату заливала почти непроглядная серовато-розовая мгла - рассвет только задавался. Рядом раздавался неравномерный храп перепившего накануне Грега. Казалось, его зловонное дыхание насквозь пропитало каждый метр убогого помещения.
   Янка поморщилась. Настроение ее, и без того плохое, того и гляди, грозило упасть на отметку паршивое, где оно, впрочем, и держалось большую часть времени. А уж после последних событий, так совсем. Она почесала немытую вот уже больше недели голову, пытаясь пройтись пятерней по склеившимся в жирные пряди волосам.
   Взгляд бледно-голубых глаз впился в мятую занавеску, прикрывающую пыльное окно, хотя ум обладательницы был полностью сосредоточен на другом: волны злости одна за другой, как прибой ядовитого океана, накрывали ее с головой.
   Шерин.
   При одной только мысли о ней Янка стискивала зубы так, что челюсти начинали тоскливо ныть. Какая пройдоха, какая подлиза, какая изобретательная стерва! Сознание вновь заполонили картинки: вот она идет, вся цветущая через двор - новая маечка, чистые джинсы, вся цветет и благоухает, вот она раздает кепки, чтобы не пекло головы сборщикам кукурузы, вот она приносит перчатки женщинам в бараках, чтобы руки об кусты не царапали.... Прямо святая, что б ее черти хватили! С самого начала ведь пристроилась у хозяина под боком и времени даром не теряла. Сначала повадилась чаи гонять с Халком, а потом и второй браслетик получила - прибарахлилась. Просто немыслимо!
   Янка вновь и вновь исходила от плохо сдерживаемого гнева. А она сама? Как ни крутилась, как ни старалась пробиться повыше по положению, только и добилась того, чтобы по ночам ублажать этого мужлана.... Она с ненавистью покосилась на спящего Грега.
   Вот уже месяц как Янка спала с начальником стражи, а пользы все не было. Но ничего. Будет и на ее улице праздник. Да еще какой! Пирушка с пивом и почестями, с крабами и икрой. Вот только дождется она, когда копия будет готова, тогда и повеселится по-настоящему. А пока - да, придется потерпеть, повыслушивать грязные словечки от этого старого солдафона, поскрипеть зубами при ходьбе от натертых, как наждачкой, саднящих при ходьбе бедер, да поприкидываться поласковей. Ничего. Случались вещи и похуже этих. Потерпит. Янка не теряла уверенности, что дело того стоило. Нетерпеливо поднявшись с кровати, она начала искать свою одежду, разбросанную по полу, то и дело морщась от бардака - валяющихся везде пустых пивных банок, окурков и пропитавшего комнату зловонного запаха алкогольных паров. Ну и свинство...
   Натянув на голое тело белую заляпанную многочисленными пятнами и неоднократно порванную об острые шипы кустов майку, а затем и юбку, Янка немилосердно пихнула в бок Грега.
   От тычка тот только почмокал сухими, растрескавшимися губами, поворочал во рту языком, затих ненадолго, а через секунду уже снова продолжил храпеть.
   - Проснись! - прошипела Янка и яростно потрясла его за плечо. - Закрой дверь за мной, мне в барак пора, скоро уже наши проснутся!
   Грег издал особенно громкий храп, прервавшийся на середине, будто хозяин глотки подавился куском войлока, и после некоторой паузы неохотно открыл глаза.
   - Чего? - хрипло спросил он, почти не соображая, где находится, и зачем его трясут.
   - Проснись, говорю! Дверь закрыть надо!
   - А-а-а....
   Уже стоя у двери, Янка напоследок кинула прощальный взгляд на голую, покрытую шрамами грудь Грега, так часто нависающую над ней в последнее время, внутренне передернулась от отвращения и спросила:
   - Когда готов-то будет?
   - Что? - сонно мотнул головой Грег и нахмурился.
   - Ключ!
   - Вечером завтра.
   Впервые за это утро Янка позволила себе расслабиться. Даже зловонное дыхание стоящего напротив теперь почти не раздражало ее.
   - Хорошо, - она приторно улыбнулась и похлопала безволосую грудь горе-любовника. - Ты как всегда был замечателен, мой милый!
   Тот довольно осклабился, пробурчал гордое "А то!...." и захлопнул дверь, не забыв напоследок шлепнуть Янку по заду.
   - Тебе бы отрезать.... - прошипела она, стараясь как можно скорее удалиться от мужского барака.
   Но это раздражение уже не шло ни в какое сравнение с эйфорией, что теперь быстро и приятно разливалась по всему телу. Ключ! Ключ от комнаты Шерин! Скоро его точная копия будет в руках у Янки. И это единственное, что имело значение. А все остальное ерунда.
   Бесшумно и быстро, словно прихрамывающий, но довольный призрак, Янка скрылась в тумане.
  
   Еще несколько дней прошли спокойно, без происшествий или деталей, которые бы следовало запомнить. А вот один из следующих вечеров отпечатался в моей памяти надолго, возможно, навсегда. Так происходит, когда не ждешь от жизни сюрпризов - приятных или нет, а она берет и обрушивает на голову ушат холодной воды, который переворачивает ваше бытие наизнанку. И никуда от этого впоследствии не деться, как ни старайся. И не стереть такие моменты из памяти - нет там волшебного переключателя, который можно было бы сдвинуть в положение "Не помню", хотя многие дорого заплатили бы за подобную функцию.
   Утро того дня было обычным, да и полдень не предвещал ничего нового - все та же жара, тихие голоса, доносящиеся из глубины дома, те же шершавые страницы древних томов перед глазами. А вот часов в шесть меня оторвал от привычной работы негромкий стук в дверь. На пороге стояла одна из девушек, которую я часто видела моющей полы в холле и других комнатах особняка.
   - Мистер Конрад просит вас зайти к нему в кабинет, - сказала она, когда я открыла дверь.
   - С переводами?
   Она неуверенно покомкала в руках тряпку, которой вытирала пыль.
   - Я не знаю, мне больше ничего не было сказано.
   Я удивленно поблагодарила девушку и закрыла дверь. Странно. Обычно я не появляюсь в кабинете Халка раньше восьми-девяти вечера. Именно тогда у него находилось время, чтобы прочитать новый текст и угостить меня чаем. Пожав плечами, я взяла со стола тетрадь, выключила лампу и направилась в коридор, чтобы узнать, почему изменилось наше привычное расписание.
  
   - Заходи, - с порога произнес Халк. - Садись.
   Что-то в выражении его лица и интонациях голоса встревожило меня. Присмотревшись внимательнее, но не заметив явных признаков беспокойства, я решила, что мне померещилось. Всякое бывает. Я уже открыла было тетрадь, чтобы растолковать ему новый перевод и заметки, которые делала на полях, когда он жестом руки остановил меня и снова повторил:
   - Садись. И не нужно пока тетрадь.
   Я присела в кресло, которое занимала каждый вечер, обеспокоенно вглядываясь в выражение глаз Халка. Что-то неуловимо изменилось, как будто атмосфера в комнате стала напряженной, моя тревога нарастала. Плохое предчувствие усиливалось.
   - Почему не нужно перевода? - как-то непривычно тихо спросила я, будто от громкого голоса мир мог дать трещину и расколоться, как плохо склеенное стекло. Откуда у меня взялось такое ощущение, я не знала, но почему-то не сомневалась, что все обстоит именно так.
   Халк помолчал, глядя в окно, выходящее во внутренний двор. Он стоял ко мне спиной, и от тишины, повисшей в комнате, сделалось неуютно.
   - Я что-то натворила, да? - нерешительно спросила я, одновременно пытаясь вспомнить, а не водилось ли за мной каких-либо совершенных прегрешений в последнее время, которые могли бы спровоцировать подобное поведения у хозяина ранчо, но моя совесть - назло или к счастью - оставалась гладкой, как поверхность пруда - совершенно ничего не шло на ум. Дни, как дни. Тихие и спокойные. Обычные.
   - Нет. Ты ничего не натворила, - Халк, наконец, повернулся ко мне. Взгляд его продолжал оставаться серьезным, отчего мне тут же захотелось встряхнуть его. Сложившаяся ситуация мне совершенно не нравилась, я не могла отыскать никак причин, чтобы она стала таковой, но все указывало на то, что что-то все же произошло.
   - Тогда что? Почему ты молчишь? - я нервничала и понимала, что перехожу рамки дозволенного в общении, но уже не могла себя сдержать. - Мне кажется, что-то произошло....
   - У меня для тебя есть новости, - Халк подошел к столу и взял в руки конверт. Белый, без надписей.
   Мое сердце екнуло в недобром предчувствии. Халк сел на софу, стоящую напротив, и начал доставать из конверта какие-то бумаги и фотографии.
   - Шерин, я нашел твоего Алекса.
   От его слов у меня перехватило дыхание, а руки непроизвольно потянулись к фотографиям.
   Халк положил их изображением вниз и жестко сказал:
   - Подожди.
   - Он живой? Он не убит? - спросила я, осознав, что на фотографиях может быть мертвое тело и водоворот ужаса вплелся в уже и без того запутанный клубок эмоций. Я едва могла нормально дышать от напряжения.
   - Да, он живой. Успокойся. Успокойся, я сказал.
   Его непривычно жесткий голос остудил меня. Я перестала дергаться в кресле и попыталась успокоиться. Удостоверившись, что я внимательно слушаю, но не мешаю говорить, Халк продолжил:
   - Да, он жив. И да, он получил твои деньги.
   Я слушала, затаив дыхание, стараясь не перебивать, чтобы снова не прервать речь. Но Халк и без того почему-то снова умолк, пожевал нижнюю губу, будто задумавшись о том, как продолжить. Я разнервничалась. Требовалось больше воздуха, чтобы услышать продолжение.
   - Значит, он скоро вернется, да? Вернется домой, в Клэндон-Сити?
   - Я так не думаю. Посмотри.
   Халк, наконец, перевернул фотографии, и я жадно схватилась за них. Они были черно-белыми, но большими - примерно "А4"-го формата. Многие смазаны или сделаны со странными размытыми предметами на переднем фоне, как будто кто-то снимал в спешке, из-за угла или других укрытий. Мои глаза судорожно бегали по фотографиям, совершенно не способные сосредоточиться на чем-то одном. Но вот, постепенно, я смогла пересилить волнение и сконцентрироваться. Да, на фотографиях был Алекс, с отросшими, чуть вьющимися волосами, по большей части счастливый, загорелый, смеющийся. На некоторых фото он был за рулем красивого коллекционного автомобиля, на других он сидел на песчаном берегу незнакомого пляжа, на остальных обнимал какую-то женщину. Поначалу я даже не обратила на нее внимания, переполненная счастьем, что он не убит, жив, что его отпустили и оставили в покое. Наконец-то! Какое счастье узнать что-то про Алекса - дорогого, любимого Алекса! Сколько дней прошло в неведении, слезах, темноте и постоянной тревоге. А теперь, словно луч солнца пробился через темные тучи - жив! Жив! Какое же это счастье! Значит, не зря все было!
   И только когда первые эмоции чуть поутихли, и я снова присмотрелась к фотографиям, моему вниманию предстали мелочи, которых я не заметила вначале.
   - А кто эта девушка? И где это все? Я не узнаю этого пляжа.... Разве Алекс не вернулся в Клэндон-Сити?
   Я растерянно посмотрела на Халка, который, в свою очередь, молча изучал меня все то время, пока я была занята фотографиями.
   - Нет, это не Клэндон-Сити. И эта девушка - его любовница.
   Я судорожно сглотнула. В желудке постепенно образовывался какой-то непривычный холодок, будто кто-то впрыснул туда новокаин.
   - А теперь послушай меня от начала и до конца, Шерин, - Халк протянул руку, взял со столика пачку сигарет и закурил. До этого я не видела его курящим обычные сигареты, но теперь почти не обратила на это внимания. Я пыталась совладать с растущим внутри холодом от брошенного Халком слова "любовница" и еще от того, что предстояло услышать. - Когда ты рассказала мне свою историю, я заинтересовался этим случаем и направил своих людей на поиски Алекса. Не то, чтобы я всерьез полагал, что затея увенчается успехом, но такой шанс был. А сегодня я получил вот это....
   Он похлопал по конверту, выпустил в воздух струю дыма и посмотрел на меня. Глаза его, непривычно серьезные, лишь усугубляли мою способность воспринимать происходящее: мне начало казаться, что все происходит не здесь, не сейчас и не со мной. Мой разум понимал, что случилось что-то страшное, но оно может остаться там, за окном, если я не буду дергать занавеску и вглядываться в темноту, которая пахнет бедой. Эта иллюзия поглотила бы меня целиком, если бы не голос Халка, который жестко и прямо продолжал вхлестывать слова в мое пытающееся сбежать от реальности сознание - оно совершенно ничего не хотело слышать, уверенное, что незнание окажется безопаснее правды. Но и остановить Халка у меня теперь не хватило бы сил. Я должна была узнать, что случилось тем апрельским вечером.
   - Вся эта афера с самого начала была затеяна самим Алексом. Никто и никогда не похищал его. Все началось с того, что когда на оружейный завод пришел Элмер, власть незаметно дала крен, перейдя в руки от одного хозяину к другому. Поначалу этого не было заметно, но постепенно все начало меняться. К тому моменту, когда Алекс смог оценить и осознать положение, уже было поздно что-либо менять. Всеми фондами и доходами стал управлять его партнер. А документы, которые Алекс не потрудился внимательно прочесть перед подписанием, в которых непрямым текстом оговаривалось новое положение вещей, уже были подписаны. Должен отдать должное - Элмеров юрист сумел довольно витиеватыми и приятными взгляду словами описать все лже-выгоды подобного контракта. Когда же твой друг понял, что по собственной глупости переместился из роли владельца на должность обычного инженера-разработчика, а то и ниже, а все деньги уплыли у него из-под носа в другой карман, то вначале попытался торговаться с Элмером и даже припугнуть его. Но тот не шел на уступки. Зачем ему было это делать? Он прочно сел на свое новое место, которое занял вполне законно. Но и Алекс не успокаивался. Продолжал искать новые и новые попытки, давил, угрожал в открытую, а постепенно и отчаивался.
   Халк помолчал, стряхнул пепел в пепельницу. Я молчала, все внутри меня застыло и сжалось. Вспомнился один из вечеров, когда Алекс постоянно ходил злой и раздраженный, и, казалось, ничто на свете не было способно поднять ему настроение. Теперь же становилось понятным почему.
   - И именно этой самой последней отчаянной попыткой отхватить себе в карман хоть какой-нибудь денежный кусок стала организация собственного похищения. В надежде, что Элмер клюнет и решит разориться, чтобы выкупить шкуру ценного разработчика. Видимо, твой Алекс тогда всерьез озаботился финансовым вопросом.... Неужели он был так падок до денег?
   Наверное, следовало что-то ответить, но я едва ли вообще теперь ощущала способность говорить. Моя голова складывала воедино кусочки той головоломки, что мне никогда не хотелось бы сложить, но Халк, не дожидаясь моих комментариев, продолжил:
   - Элмер, понятное дело, ни на секунду не поверил в мнимое "похищение". Он заранее предположил, что Алекс может пойти на крайние меры, а посему даже ухом не повел, когда увидел "записку" с требованием о выкупе. Он с самого начала был уверен, что после такого розыгрыша Алекс не посмеет вернуться, потому что тогда вся его история поплывет белыми пятнами, поэтому просто начал готовить документы к тому, чтобы полноправно владеть заводом.
   - Если он был так уверен, что это розыгрыш, почему ничего не сказал мне? Когда я пришла к нему в слезах, умоляя что-то сделать.
   Халк помолчал. Но взгляд его был тяжелым.
   - Наверное, ему было на тебя плевать.
   - А Алекс? Он ведь понял, что это я заплатила... "выкуп"? - я едва смогла спокойно произнести последнее слово. Такой дурой я не ощущала себя никогда в жизни. Полной. Безнадежной.
   - Да, он сразу это понял, - от этих слов внутри меня начала расползаться леденящая пустота, но я лишь стиснула зубы, понимая, что новости еще не закончились. - Я предполагаю, что когда Алекс увидел, от кого поступили деньги, он, может, и посомневался, стоит ли прийти к тебе с повинной и вернуть их, заливаясь горючими слезами, признавая, какая он сволочь. Но сомнения его, судя по датам, длились не долго. Потому что уже через несколько дней он открыл счет в местном банке, а потом приобрел в собственность дом и машину на островах Гау, где загорал все это время в ожидании перевода. Видимо, жажда наживы, чтобы хоть как-то залатать дыру в кармане после потери завода, пересилила его ...человеческие качества.
   Халк затушил сигарету и откинулся на спинку.
   Я не знала, как себя вести. Не знала, что добавить. Лишь пустота, как черная беззубая дыра, разливалась внутри. Нет, у меня не было оцепенения или шока. Мой рассудок был трезв и ясен, а вот эмоции больше не приходили. Будто застряли где-то на пороге, а потом и вовсе развернулись и ушли восвояси. Внутри было спокойно, холодно и пусто. Даже не одиноко. А как-то все равно....
   - А девушка? - только и спросила я.
   - Девушка эта была с ним на острове с самого начала.
   Халк не стал комментировать или добавлять что-то к этой фразе. Все итак становилось очевидным.
   - Шерин, - позвал он.
   Я посмотрела на него. Мои глаза оставались сухими, наверное, было бы гораздо легче, ударься я в слезы или начни истерику, но мне не хотелось даже этого. Вообще ничего не хотелось. Только той новой пустоты, которая пугала и спасала одновременно. Наверное, вот так взрослеют. Принудительно и больно. Когда хотел ты того или нет, а радужное представление мира и наивность приходится бросить на полдороге, и если уж жизнь налила вместо нектара полную бочку говна, бери ложку и начинай есть. Ничего не поделать. В тот момент я не столько почувствовала, сколько просто поняла, что что-то ушло навсегда. Сломалось или перегорело - кого заботит точное слово? - просто старая Шерин поднялась и покинула комнату, чтобы на ее месте теперь сидела другая - спокойная, может опустевшая, но, ни в коей мере не наивная.
   - Шерин, - сказал Халк, - я не хотел тебе это рассказывать, но потом решил, что ты имеешь право знать правду.
   Я молчала.
   - Тебе налить коньяка?
   - Нет, спасибо, - мой голос прозвучал ровно, как того и хотелось. - Я пойду.
   Теперь глаза Халка превратились в настоящие рентгеновские сканеры, которые пробирали до костей, но мне было все равно.
   - Спасибо, что поделился со мной. Я это ценю.
   После этих слов я вышла за дверь, забыв, что на столе осталась тетрадь с переводами, ощущая, что мне уже никогда не вернуться в эту комнату той же самой. И никуда не вернуться той же самой. Отныне кто-то другой будет жить внутри, потому что кто-то старый ушел навсегда.
  

*****

  
   Как бы мне ни хотелось бодриться или хвастаться отсутствием эмоций и на следующий день, но сделать этого я не могла. Ночь мне еще удалось провести в спасительной пустоте, а уже утром на меня обрушился полный шквал всевозможных мыслей и переживаний. Плотину прорвало.
   Мне было больно и тоскливо. Обидно до чертиков... и да, противно. Как я могла оказаться такой наивной дурой, чтобы взять в долг почти полмиллиона, причем ни у кого-то из знакомых, а у какой-то дурацкой Корпорации, которая заточила меня впоследствии в тюрьму? Ну, конечно, куда им было меня еще девать - такую простодырую идиотку, которая верила в чистую любовь и была готова на все, лишь бы вернуть любимого здоровым и невредимым. Конечно! В тюрьму.... Здесь мне и самое место.
   Я чувствовала, как меня кидает в крайности: мое настроение стало каким-то притихше-опасным, как застывшее небо перед приходом торнадо. Я никак не могла выкинуть из головы фотографии Алекса, которые видела у Халка. Я никак не могла успокоиться. Куски всего, что я узнала за последние сутки, теперь лезли из головы, как осколки гранаты, причиняя невыносимую боль, готовые разорвать на части неспособный вобрать в себя переменившуюся картину мира мозг. Я его за это не винила. Мне хотелось то выть, свернувшись калачом прямо на земле, то рвать и метать так, как я никогда себе еще не позволяла. Все валилось из рук. Все поручения, которые были даны мне с самого утра, так и остались в списке с пометкой "Не выполнено".
   Я пыталась что-то мести, что-то мыть, скрести, катать, возить, даже говорить, но почти ничего не могла вспомнить. О переводе не могло быть и речи. Буквы плавали и ускользали, лица расплывались, слова звучали невнятно. Я помню, что попросила Табиту дать мне какую-нибудь задачу, и, вооружившись тряпкой, вышла на улицу, чтобы что-то отмыть, но никак не могла сообразить, почему пятна на стене остаются такими же серыми. И лишь спустя час сообразила, что то были тени от каких-то предметов, и пока солнце не сдвинулись вбок, я все пыталась ожесточенно превратить стену в равномерно белую. А теперь уже и желтую....
   Я устало опустилась на землю и положила тряпку рядом с собой. Все. Так больше нельзя. Я понимала, что жить все равно придется дальше, даже если сейчас тяжело, даже если хочется дойти до крайности. Никогда в жизни я не позволяла себе крайностей и даже не представляла, какими именно они могут быть, но что-то внутри меня теперь вовсю взывало к разрядке, я чувствовала, что мне каким-то образом придется выпустить эмоции. Но как?
   Я больше не могла созерцать ранчо старыми глазами. Все вроде бы осталось прежним, но в то же время как-то изменилось. Все стало другим, чужим и непонятным. Вражеским... и одновременно пустым. Нет, люди продолжали ходить взад-вперед, что-то кричали на полях охранники, где-то гремела посуда, кто-то торопился сложить метлы и лопаты в кладовую, скоро ужин, а потом немного свободного времени, чтобы поиграть в бараках в домино перед сном... Люди как-то приспособились быть здесь. Жить здесь. Мы всегда приспосабливаемся. Как бы плохо ни было....
   Я устало смотрела на них, прислонившись спиной к стене, и все отчетливее ощущала, что я больше так не могу. Не могу как всегда. Нет больше прежнего мира. Нет больше целей или смысла, нет больше большой и чистой идеи, которая держала бы на плаву, нет вдохновения. Ничего нет. Пусто. Даже Алекс больше не тревожил мою голову, он просто взял и отвалился, как кусок старой засохшей грязи, больше ненужной и бесполезной. Да, он ушел, вот так быстро и просто, как будто даже никогда и не существовал в моей жизни. А вот унижение осталось. А еще отвращение к себе за наивность. Осталось желчный вкус в горле от предательства. Остались горечь и чувство "использованности". Но кого можно за это винить? Алекса? Нет, глупо. Винить можно только себя. Четыреста пятьдесят тысяч долларов и вот уже несколько месяцев тюрьмы, разбитое оплеванное сердце и ни луча надежды, что ситуация когда-нибудь изменится в лучшую сторону. Как что-то вообще может измениться? Сколько лет мне понадобится, чтобы вернуться в нормальный мир за пределами Тали? Через какие унижения еще придется пройти? Есть ли надежда, что когда-нибудь холодное одиночество вновь сменится надеждой, радостью от того, что ты не один, или, быть может, даже любовью?
   Я хрипло рассмеялась.
   Видимо, наивности предела не бывает. Как и глупости. Кто-то еще говорил про надежду, и уж именно это чувство, если бы было возможно, я бы придушила собственными руками. Чего мне меньше всего хотелось, так это именно пустой надежды на что бы то ни было.
   Это Тали. Город-тюрьма. У меня на руке браслет. Я заключенная и скорее всего никогда не наберу достаточно баллов, чтобы выйти наружу. Прав у меня нет. Собственности тоже нет. Ничего у меня больше нет. Даже напиться я по-человечески не могу...
   Хотя, с чего бы? Я на секунду задумалась. Мысль эта почему-то призывно муркнула, словно кошка после сна выгнувшая спину, и посмотрела на меня голодными глазами. Когда я в последний раз употребляла алкоголь? Еще тогда, в Бельмонте, с Янкой.... Была водка, "душевный" разговор, я вспомнила, как простодушно полагала, что это все ненадолго. Лишь только передам посылку и назад. Как хорошо было быть несведущей - блажен кто верует. Я еще раз цинично усмехнулась....
   Действительно, а почему бы и нет? Почему бы не плюнуть на все и не напиться? Я знала, что это никудышный план, но боялась того, что просто-напросто не смогу заснуть, не смогу уйти от горьких мыслей, не смогу найти, в чем же все-таки смысл, и тогда... Я не знала, что именно случиться "тогда", но откуда-то из глубины души зияла зловещая холодная пустота, в глаза которой заглядывать не хотелось. Ведь если загляну, тогда даже те остатки жалкого человека, в которого я превратилась, потеряют смысл к существованию. Мне это было известно. То был край, к которому нельзя подходить. Дурить, ошибаться, снова пробовать жить - это можно. А вот подходить к тому краю - нельзя.
   Несмотря на то, что стоял жаркий вечер, и солнце еще лениво, но достаточно высоко висело над горизонтом, по моей спине прополз ощутимый холодок. Нет, надо прекращать такие мысли. Не к добру они и ни к чему хорошему не приведут.
   Я заставила себя подняться, подхватила валяющуюся на земле тряпку, чтобы по пути назад забросить ее на кухню к Табите, и направилась в дом. Нужно поторопиться и взглянуть на расписание - мне казалось, что через час в город отправится последний на сегодня автобус. Его нельзя пропустить.
  
   Солнце село за горизонт - во дворе сгустились насыщенные синеватые тени, и, наконец, похолодало.
   Халк неторопливо расхаживал взад-вперед по кабинету. Большинство дел на сегодня закончены, можно немного отдохнуть, расслабиться. Но не получалось. Он чувствовал, что тревога, возникшая на душе после вчерашнего разговора с Шерин, не желает уходить. Правильно ли он сделал, рассказав ей все? Следовало ли доламывать ее, когда и без того жизнь в Тали делает это "на отлично"? Да, Шерин - девушка не слабая, даже не выказала особенно много эмоций, но Халк видел, как внутри ее глаз расплылась боль. Как раз в том месте, откуда ее очень трудно выковорить, и это заставляло чувствовать его виноватым. Чем Шерин занималась сегодня? Переводами? Но она даже не вернулась за тетрадью. Сидела весь день в комнате? Ходила куда-нибудь?
   Халк гнал от себя мысли о Шерин почти целый день и весьма успешно справлялся с этим. Однако с наступлением вечера они снова атаковали с новой силой. Ерунда какая-то. Нужно просто отдохнуть - он переутомился.
   Налив себе в стакан виски, Халк выбрал одну из вручную скрученных сигар и опустился в кресло. Со щелчком откинулась крышка зажигалки, выдавая мощное желтое пламя, достаточно сильное, чтобы табак занялся всего за несколько секунд - в воздух всплыло облако ароматного дыма. Мысли его вновь принялись кружить вокруг истории с выкупом. Это ведь надо, чтобы какой-то хлыщ решился нажиться на лжи про собственное похищение, попытался припугнуть собственного партнера, а в итоге получил деньги от собственной девушки.
   Халк на какое-то мгновенье даже испытал мимолетную зависть. Почему идиотам везет? Знал ли этот Алекс, что его так сильно любили? Знал, наверное. Но все равно не ценил, а зря.... Халк подумал, что сам он ценил бы, если бы когда-нибудь получил такой шанс.
   Еще одно облако дыма поплыло к потолку, глаза сидящего в кресле мужчины лениво смотрели сквозь колышущиеся от легкого сквозняка занавески. Не побоялась ведь она обратиться к Корпорации, нашла ведь способ добыть деньги и даже не стала пытаться уходить от ответственности за это - поехала с какой-то дрянной посылкой черт знает куда.
   Мысли его медленно и лениво переплетались одна с другой, подобно спиралям дыма, что закручивал тлеющий кончик сигары. Почему она не убежала? Почему вообще согласилась на всю эту аферу... ну да, ее не предупреждали обо всех деталях, но ведь опасностью пахло уже от одного только метода, каким ее привезли в Корпорацию. Наивность.... И все же смелость. Наверное, ей очень хотелось, чтобы он вернулся, она ждала, верила, что чудо может произойти, но чудес не бывает, и он - Халк - знал об этом как никто другой.
   Правда - вот лучший метод, чтобы избавиться от иллюзий. Реальность всегда сурова, нужно просто принять ее такой, какая она есть. Нет, сам Халк, конечно, не всегда был правдив - Тали, не то место, где это слово особенно ценилось, а чаще, скорее наоборот - грозило большими проблемами, но в случае с Шерин какая-то часть его даже хотела, чтобы такая любовь больше не принадлежала лжецу.
   В этом не было благородства. Да, Халк обустроил все так, чтобы его намерение обличить Алекса выглядело приличным и, может быть, даже благородным, но был за кулисами и тайный смысл. А какой именно? Халк и сам не мог бы поручиться, что до конца разобрался с этим. Но с тех пор, как он выяснил, что эта девчонка попала сюда по ложным документам, у него руки чесались выяснить все скрытые от глаз моменты этой истории, что он планомеренно и делал. И теперь все сошлось в одну картинку. Все выяснено. Все закончено.
   Зачем ему это было нужно? Вероятно, интерес пробудился только потому, что Шерин - незаурядная личность с хорошей логикой, стойким характером и открытым сердцем. Не вязался ее образ с этим местом ни тогда, ни сейчас. Никогда Халк не видел в ней злости, даже обиды-то толком она не высказывала, будь то люди или несправедливая судьба. Она всегда шла в собственные страхи, боялась, но не отказывалась от наказаний, не могла в силу характера дать в обиду других. Подставить, использовать, нажиться - все это были чуждые слова, которыми ее нельзя было описать.
   И все же чем она занимается сегодня? Ведь именно он - Халк - тряхнул ее привычный мирок вчера, и ей может быть тяжело. Не позвать ли ее на чашку чая? Может, поддержать ее незаметно, отвлечь, завести беседу на стороннюю тему....
   Приняв решение, он положил дымящую сигару в пепельницу и протянул руку к трубке внутреннего телефона.
   - Приведите ко мне Шерин, я хочу с ней поговорить.
  
   - Сэр, ее нет в комнате. Там заперто, - пролепетала девушка и поспешила скрыться из вида, как только Халк кивнул головой, отпуская ее.
   Нет, ее, значит. Хм-м-м... Забавно. Не успел он всерьез задуматься об этом, как в кабинет постучал Грег.
   - Мистер Конрад?
   - Входи.
   Грег, побрякивая цепочкой и ножнами, прикрепленными к ремню, прошел в комнату и уселся на софу. В руках у него были бумаги, которые он тут же положил на стол.
   - Бухгалтер передал вам ежемесячный отчет. Вот, я принес. Уффф... как хорошо, что жара, наконец, спала, - он оттянул воротник майки, пытаясь провентилировать вспотевшую грудь. - Сегодня на полях было тихо....
   Он, как обычно, начал рапортовать обо всех происшествиях, случившихся за день на ранчо, Халк слушал его монотонную речь в пол-уха. Когда Грег отбубнил большую часть новостей, Халк не удержался и перебил его:
   - Ты видел этим вечером Шерин?
   Грег умолк и недоуменно похлопал глазами, нахмурившись. Халк знал, что начальник стражи ни за что не упустил бы девушку из вида, даже если бы та проходила где-нибудь на горизонте. Зуб, который Грег наточил на Шерин, все так же болезненно беспокоил его: неотомщенная гордость была хуже занозы, но именно теперь наблюдательность Грега была Халку на руку.
   - Нет. Я вообще ее сегодня не видел. Ни у полей, ни на дороге в каменоломню.... Наверное, весь день переводила продукты на кухню у этой поварихи.
   Халк неопределенно кивнул, задумавшись. Это становилось все интереснее. Куда же она могла подеваться? В комнате ее нет. Пошла прогуляться к полям? Сидит где-нибудь одна, смотрит на звезды? И зачем он вообще думает на эту тему? Пора оставить ее в покое, чем бы она ни занималась, какое до этого всего ему - Халку - дело?
   Но на душе становилось все неспокойнее, как бывало всегда, когда в дело включалась интуиция. А в этот раз интуиция настойчиво теребила логику, пытаясь что-то безмолвно донести. Такие моменты Халк никогда не игнорировал, не имел права.
   Грег, заметив замешательство и затянувшуюся паузу, тут же отозвался:
   - Думаете, она замышляет что? Поднять стражу, найти ее?
   - Нет. Я думаю, что знаю, где она, - не моргнув глазом, соврал Халк. Ему совсем не хотелось, чтобы охранник заподозрил что-то неладное. - Продолжай со своим отчетом, я всего лишь хотел ей сказать, какие поправки мне будут нужны в переводе.
   - А-а-а... - неопределенно промычал Грег и тут же переключился на отчет о происшествиях.
   К облегчению Халка, это заняло всего несколько минут прежде чем Грег, наконец, покинул кабинет, оставив его в одиночестве. Пришло время основательно задуматься над тем, что же именно происходит. Не теряя ни минуты, Халк прокрутил в голове все возможные варианты, всех людей, кто мог иметь информацию о местонахождении Шерин, и остановился на одном-единственном человеке - Табите. Только она была той, кому могли доверить сокровенную информацию. Значит, нужно навестить кухню.
  
   Несмотря на то, что время приближалось к одиннадцати, в маленькой коморке с жужжащим холодильником все еще горел свет. Табита, оперевшись грузными локтями на стол, пила чай, неторопливо пожевывала печенье и читала последний выпуск "Новостей Тали", собираясь после этого идти спать. Когда в кухню вошел Халк, она почти не удивилась. Не таким уж и редким гостем он был в течение последних двух лет, как только старый хозяин ранчо отошел на покой. Или куда бы там он ни отошел...
   - Как оно, мистер?
   - Нормально, Табита. Все в порядке.
   - Вы достаточно едите? Что-то в последнее время у вас много работы.... Вон там один да второй, кого уже пора....
   Халк не дал ей договорить:
   - Я знаю, знаю. Все будет в порядке. Сама-то ты как? Не надумала еще?
   - Нет, мистер. Я уже привыкла, породнилась с этой кухней, незачем мне.
   - Ты знаешь, только скажи.
   - Знаю, мистер. За то и люблю вас.
   Халк улыбнулся. Табита многое знала, но тайны хранились в ней как в скале - ей он мог доверять безоговорочно. Ни единое слово не просачивалось сквозь ее рот невпопад - случайно или намеренно. Простоватым был лишь ее вид и манеры, да и то иногда. Больше для отвода глаз прикидывалась старая женщина грубой и неотесанной, в то время как за полночно-черными глазами скрывался тонкий проницательный ум.
   - Скажи мне лучше, куда подевалась подопечная твоя? - не стал отвлекаться на сантименты Халк.
   - Вы про Шерин, небось? - черные глаза весело сверкнули пониманием, но тут же затянулись беспокойством. - Что-то не то с ней сегодня было. Точно говорю, не то. Ничего она мне не рассказала, все ходила взад-вперед, делать что-то пыталась, но с дохлого Грега и то помощи было бы больше, чем с Шерин сегодня...
   - Что ты имеешь в виду?
   - Говорю же - не стала она мне рассказывать. Но пару часов назад приходила она ко мне, расписание автобусов уточняла. Куда, я ей говорю, на ночь-то глядя? А назад как? А она только рукой махнула, потерянная какая-то.
   - В город? Она что, уехала в город? - Халк заметно напрягся. Раздражение пришло по двум причинам: первая - Шерин нарушила приказ не покидать ранчо без уведомления стражи или самого Халка, вторая - неизвестно, что плохого могло случиться в городе, где отчаявшиеся набрать баллы заключенные постоянно творили беспредел, а не менее жестокие полицейские штрафовали всех, кто попадался под руку. Хорошо еще если только баллами отделаешься.... Может быть и куда хуже. Ему ли - оунеру - не знать.
   Увидев, как сжались челюсти Халка, Табита забеспокоилась:
   - Вы ее только не ругайте сильно. Нелегко ей приходится, девоньке, ничего плохого она не творит никогда.... Ну, подумаешь, что-то затоскливилось ей? С кем не бывает? Сами не знаете, что ли....
   Халк лишь молча кивнул. Через секунду его уже след простыл.
   Табита вздохнула и покачала головой. Эти двое будут идиотами, если друг друга не заметят. Шерин нужен надежный, справедливый, заботливый спутник. Сумеет ли она разглядеть эти качества в Халке через все притворство, без которого никак не обойтись в Тали? Не расскажешь ведь ей всего.... Нельзя, ой нельзя. Самой придется.
   А Халк? Как же хорошо было бы, если бы его жесткость кто-то смягчил. Это ж как землю полить сухую, никогда не знаешь, сколько всего красивого могло бы вырасти. Но жизнь - она на то и жизнь, чтобы быть трудной. Где-то сладкой, где-то страшной, где-то ласковой, но почти никогда не легкой.
   Табита снова вздохнула, покачала головой, убрала со стола печенье, ополоснула чашку и погасила на кухне свет. Все. Пора спать. Молодые сами разберутся, без нее, а ей пора спать.
  
   Халк убедился, что на ранчо все спокойно - в доме лишь в нескольких окнах горел свет, большинство охранников ушли к себе в бараки, только патруль совершал обход где-то по периметру полей - и незаметно, но быстро проскользнул в гараж. Яркий свет высветил огромный блестящий черный внедорожник - вместительный и быстрый. Уже в салоне, прежде чем завести машину, Халк включил GPS, но вместо пункта назначения ввел восьмизначный код, который вывел его на страницу, доступ к которой был ограничен для любого другого пользователя. Нельзя было в открытую поднимать шум из-за Шерин - слишком много последствий пришлось бы расхлебывать, нужно было сделать все тихо и быстро, а такое под силу лишь одному человеку - ему самому.
   Халк завел машину и пристегнул ремень. Нащупал в кармане лист с записанным кодом ее браслета и ввел в ожидающий дальнейших команд GPS. Прибор тихо пикнул, подтверждая ввод - теперь поиском объекта уже занялся спутник. Ожидая получения результата, Халк, не включая фар, выехал из гаража, а затем и за пределы ранчо. Бросив взгляд в зеркало заднего вида, он убедился, что ворота за ним бесшумно закрылись, после чего вывел машину на шоссе, ведущее в город.
   Пустынную дорогу освещала луна, которая словно безмолвный холодный прожектор, всегда была на своем месте, чтобы бесплатно отработать еще одну ночь. В Тали не бывало безлунных ночей. Потому что почти никогда не бывало облаков, чему способствовал жаркий, но абсолютно сухой климат. Может, кому-то он был не в радость, но уж точно не Халку, который собирал урожай по несколько раз в год. Лишь бы хватало воды. А ее было с запасом, и будет еще больше, как только Халк поймет, как были устроены древние оросительные системы, описанные в книге Туэрцами. Но для того, чтобы перевод был закончен, нужно сначала найти эту вредную девчонку, которая сбежала в город под покровом ночи. Халк не столько злился на Шерин, сколько, как ни странно, волновался за нее: Тали - неприветливое место, особенно для одинокой особы женского пола.
   Безоблачные ночи были хорошо по еще одной причине: они не блокировали сигнал со спутника, принимаемый GPSом, поэтому тот, к облегчению Халка, уже через минуту высветил сообщение, что запрашиваемый объект найден, после чего до места назначения был проложен кратчайший маршрут. Шерин была где-то в центральной части города, до которой, если еще поднажать, было минут пятнадцать езды. Судя по карте, ее браслет был замечен в районе городского парка, точность - плюс-минус пятнадцать метров от главных ворот. Какого черта она там забыла? Халк бросил еще один взгляд на мигающую точку и прибавил скорость. Очень скоро он сам все выяснит.
  
   Джип невозможно было припарковать на территории парка: въезд любых транспортных средств был ограничен, поэтому Халк оставил его у ворот и пешком направился вглубь. GPS тоже пришлось оставить в машине, так как тот не имел автономной батареи и при отключении от аккумулятора тут же становился бесполезен. Последний раз браслет Шерин все еще был обозначен примерно в том же месте, и Халк решил, что у него нет другого выхода, кроме как попробовать найти ее самостоятельно. Доверившись наитию, он зашагал по одной из тропинок, внимательно высматривая любые движущиеся объекты. Так же досмотру подвергалось все, что лежало на земле и напоминало силуэт человеческого тела. С одной стороны, хорошо, что она не пошла в какой-нибудь бар, где ее легко могли принять за "подрабатывающую" по ночам девицу и обидеть, но, с другой стороны, и парк был тем местом, где время от времени кого-то насиловали и грабили, несмотря на постоянные обходы полиции. Халк не мог быть уверен, что Шерин не ранена, но был абсолютно уверен, что она жива, потому как браслеты заключенных тут же оповещали систему, если вдруг переставали улавливать пульс владельцев.
   Халк с иронией подумал, что это хорошо и плохо одновременно. Он начинал волноваться.
   Дорожки пустовали. Верхушки стоявших темной стеной деревьев были освещены луной, тени от стволов вытянулись длинными черными полосами, а кроны неспешно двигались, вторя своим оригиналам. Скамейки, тут и там раскиданные по парку, тоже мирно дремали: в этот час не было любителей посидеть минуту-другую, чтобы почитать газету или выпить лимонада. Не было ни полицейских, ни шума машин, ни голосов - все притихло.
   Но Шерин была где-то здесь. Халк доверял спутнику, а, значит, нужно продолжать поиски. К этому моменту он уже прошагал добрую половину парка и начал подумывать, а что будет, если она решит спрятаться в кустах, заслышав шаги незнакомца?
   Но не успела эта мысль оформиться в однозначный вывод, как Халк вынырнул из аллеи на залитую лунным светом площадь и остановился. В центре площади расположился мраморный фонтан со стоящей в центре статуей не то большой изогнутой рыбы, не то кого-то, держащего кувшин, из которого, по задумке архитектора, должна была литься вода, но в эту самую минуту, фонтан не издавал ни звука, потому как был абсолютно высохшим. Прямо на краю, перекинув ночи через борт, сидела Шерин - ее фигура с опущенными плечами могла бы казаться продолжением ночного мраморного ансамбля, если бы ни едва колышущиеся от ночного ветерка кудрявые длинные волосы. Она сидела неподвижно, глядя на ночное небо, и не издавала ни звука. Халк автоматически огляделся по сторонам, убеждаясь, что вокруг нет третьих лиц, после чего зашагал к фонтану. Первым делом нужно было убедиться, что с ней все в порядке.
   - Шерин? - негромко позвал он, подходя сзади.
   Она повернулась не сразу, чуть погодя, будто не сразу распознав голос.
   - Халк?
   - Что ты здесь делаешь? Какого черта ты уехала с ранчо без разрешения, да еще и на последнем автобусе?
   - Я знала, что ты будешь ругаться, но мне надо было...
   Речь ее звучала нетвердо, будто чуть скомкано, и Халк вдруг осознал, что она пьяна. Он смог убедиться в этом, когда подошел ближе и увидел в ее руках большую бутылку из темного стекла.
   - Что ты пьешь?
   - Бурбон. Купила в супермаркете...
   - Бурбон? - удивленно повторил Халк. - Ты сидишь ночью в парке и пьешь бурбон?
   - А что, по-твоему, мне надо пить и где? - съязвила Шерин. - Бокал красного вина, сидя перед камином и читая женский роман?
   Халк даже не нашелся, что ответить. Он помолчал, чувствуя облегчение от того, что, наконец, нашел ее, перемешавшееся с изрядной долей замешательства. Как лучше вести себя с пьяной Шерин? Он не был уверен, что знает как вести себя с ней же трезвой, поэтому лишь нетерпеливо звякнул ключами от машины и произнес:
   - Небезопасно сидеть здесь ночью. Пойдем.
   - Куда пойдем?
   - Домой.
   Шерин только хмыкнула в ответ:
   - У меня нет дома.
   Халк чертыхнулся.
   - На ранчо.
   - Не хочу на ранчо! - она капризно помотала головой. - Надоело. Все здесь надоело. Ранчо - это твой дом, не мой.
   Она поднесла бутылку ко рту и отпила изрядный глоток прямо из горлышка.
   - Оставь это пойло в покое!
   Халк подошел ближе, но Шерин тут же прижала бутылку к груди.
   - Неть! Она моя! В восемь баллов мне обошлась!
   Едва не рассмеявшись такой непосредственности, Халк вдруг понял, что оказался вконец сбитым с толку. Он стоит непонятно где ночью, в парке, пытаясь увести домой пьяную девушку, которая капризничает и не желает сдвигаться с места. Не взваливать же ее на плечо, ей-богу. Что за дурь?
   - Пойдем, Шерин. У меня есть все права тебе приказывать, ты знаешь это.
   - Да, конечно. Можешь приказывать, можешь все баллы отобрать, я знаю, - эта фраза прозвучала не вызывающе, больше грустно.
   Халк понял, что нажим здесь не сработает, поэтому тут же сменил тактику:
   - Давай, поедем. Не будем ругаться, я не буду наказывать, сделаем вид, что ничего не случилось, - сказал он мягко.
   Шерин медленно поставила бутылку на край фонтана и в первый раз обернулась. От ее взгляда - удивленного и растерянного - у Халка где-то внутри начал образовываться комок.
   - А знаешь, ты ведь не плохой совсем, да? - спросила она, и его ком стянулся еще туже. Халк тряхнул головой, чтобы избавиться от непривычных ощущений, в то время как Шерин продолжила. - Мы поедем, да, но, пожалуйста, давай немного посидим.
   - Посидим?
   - Да, вот тут. Я устала от ранчо, не хочу назад. Пока.
   Вся эта ночь - тихие аллеи, ветерок, сияющая луна, фонтан и Шерин с бутылкой в руках - сделали картину какой-то нереальной, сюрреалистичной, словно истончили полотно реальности.
   Халк присел на край фонтана и тоже перекинул ноги. Дно бассейна было потрескавшимся, поросшим растениями, пытающимися найти влагу под тяжестью каменной чаши. Тишина укутывала двух путников, присевших отдохнуть в глубине парка.
   Как ни странно, но Халк вдруг осознал, что тоже не торопится домой. Было во всем происходящем что-то успокаивающее и давно забытое. Почти романтическое. Ласка летней ночи перемешалась с легким чувством вины от того, что это он - Халк - выбил Шерин из колеи, а посему не было ничего плохого в том, чтобы позволить ей отдохнуть от привычной рутины и суеты. Кому помешают лишние десять минут в парке, особенно когда вокруг так спокойно и даже хорошо?
   Откуда-то пришли неясные обрывки ощущений, когда внутри не было одиночества, был кто-то нужный и знакомый рядом, когда хотелось совершать невозможное просто потому, что какие-то струны в душе звенели от простого прикосновения ночного, как и сейчас, ветерка.
   Эти ощущения, чудесные и неожиданные, были встречены Халком в удивленном молчании. Он боялся спугнуть их - такие хрупкие и неосязаемые, что могли бы улетучиться в секунду, позволь он хоть единой мысли протиснуться в голову. Вместо этого Халк полностью расслабился, погрузившись в здесь и сейчас: тихий стрекот сверчков в траве, едва уловимый шелест крон, звук похрустывающих под подошвами ботинок мелких камешков на дне бассейна. Застыв, осторожно и тихо проникнувшись красотой этой ночи, Халк вдруг понял, что благодарен за вот этот момент, так неожиданно и красиво подаренный ему судьбой. Он не пытался понять, откуда всплыли эти обрывки, не пытался вспомнить или анализировать, что они могли бы означать, но был просто рад, что они вот так вот неожиданно нахлынули на него, напоминая о том, что существуют нежные и чувственные пласты его души, лежащие где-то глубоко под повседневной скукой.
   Осознав, что Шерин вот уже некоторое время смотрит на него в тишине, Халк спросил:
   - Что?
   - Ты сидишь. Сидишь здесь, со мной.
   - Да, сижу. Ты же попросила.
   - Угу... - как-то неопределенно, будто все еще удивляясь, промычала она, и они снова затихли.
   Время растянулось, стало гибким или же вовсе застыло. Парк скрадывал минуты, а тишина не давила.
   - А где твой дом? - спросил Халк. - В Клэндон-сити?
   Шерин покачала головой.
   - Я думала, что он там, да. А теперь понимаю, что там просто квартира. Можно ли ее звать домом?
   - А что можно звать домом?
   - Дом - это ведь не набор бетонных балок, перегородок, окон и ковров. Разбери их все, сломай и собери заново по-другому, и это перестанет быть тем, что ты называешь домом. Дом - это определенный порядок вещей в жизни. Знакомых, привычных и понятных. Когда ты знаешь, что в ванной все стоит так, как ты поставил, когда есть любимая кофейная чашка на кухне, когда ты знаешь, что можешь пойти утром в магазин за углом, а там тебе улыбнется продавец Чак, с которым ты, кажется, знаком тысячу лет.... Да, дом - это порядок вещей. И может, состояние внутри тебя.
   Халк задумался и понял, что она права. Дом - это не строение, к которому ты привык. Это что-то большее.
   - А теперь я думаю, что дом - это кто-то рядом с тобой. И не важно где, но если он рядом, тогда тебе везде дом. А иначе твоя квартира превращается в просто еще один бетонный склеп, где все уныло и пусто.
   На долю секунды Халк почувствовал непонятное напряжение внутри. Он понимал, что не должен был спрашивать, но все же спросил:
   - И так было с Алексом? Тебе было хорошо с ним где угодно?
   Шерин усмехнулась в темноте - он больше почувствовал это, нежели увидел.
   - Нет. Я хотела, чтобы так было. Но мы вдвоем не стали "домом".
   - Извини, что я рассказал тебе про него.
   - Нет-нет.... Хорошо, что теперь я все знаю, и больше нет иллюзий. Они больно крушатся, но еще больнее жить в мире, который не существует на самом деле.
   Они снова замолчали. Шерин отхлебнула бурбон и протянула бутылку Халку, но тот только покачал головой.
   - Просто пусто стало от правды, - призналась она. - Идея, она ведь чем хороша, что ведет тебя вперед, дает какой-то смысл, даже если она ложная. А когда идея заканчивается, заканчивается и вдохновение. Особенно, когда слишком много привычных вещей отсутствует в жизни.
   - Каких, например?
   Шерин снова улыбнулась в темноте, и Халку, вдруг, тоже захотелось улыбнуться.
   - Каких? Шопинга, например. Я ведь владелец магазина и очень люблю красивую одежду. Скучаю по свежей выпечке, по прогулкам, по улицам, где пахнет вафлями. Скучаю по спа-салонам и по мороженому, по кофе по утрам, по вечерним теленовостям, по работе, - она засмеялась, - по мне и не скажешь, что я такая вот мисс, да? У меня только одни джинсы и одна замусоленная футболка. Не до красоты. И кроссовки почти развалились. Но больше всего я скучаю по людям, просто по друзьям. По кому-то с кем можно было бы поговорить. Здесь очень одиноко. Наверное, в Тали всем одиноко, но ты сам для себя всегда важнее всех.
   Халк смотрел на луну и слушал голос Шерин. На какой-то момент ему почудилось, что они сидят в обычном мире, в обычном городе - он и Шерин. И что все только начинается - осторожно, красиво и так заманчиво-притягательно. Она смеется, он слушает. Она рассказывает, а он только улыбается в ответ. Халк даже тряхнул головой, чтобы наваждение рассеялось, но это не помогло. Что за ночь такая? Ему вдруг стало интересно, а как Шерин выглядит в элегантной одежде, красивая, пахнущая дорогими духами?
   Задумавшись, он не сразу понял, что она обращается к нему с вопросом.
   - Что?
   - Я спрашиваю, почему ты сам приехал? Почему не послал Грега?
   - Соскучилась по Грегу?
   - Да ну тебя! - она едва не пихнула его в бок локтем и тут же смутилась. - Смотри, какую они тут наваяли рыбу! - Шерин указала пальцем на мраморную статую в центре.
   - Так это все-таки рыба?
   - А то! Вот такая! Я рассматривала, - и Шерин повернулась к нему, сложив губы бантиком, чтобы стало похоже на статую, но вместо этого Халк залюбовался ее лицом, освещенное лунным светом. - Похоже?
   - Нет.
   - Почему?
   - Потому что ты не такая замшелая и потрескавшаяся.
   - Ну, и на том спасибо.
   Вдруг где-то сзади Халк услышал шаги и обернулся. Приближался полицейский.
   - Спрячь бутылку, - скомандовал Халк.
   Шерин зашелестела пакетом.
   Полицейский стремительной походкой приближался к фонтану.
   - Это что за безобразие! Почему вы здесь сидите? Вы нарушаете установленные правила!
   К тому времени, когда он подошел, Шерин и Халк уже вылезли из бассейна и теперь стояли рядом с бортом. Бутылка была надежно укрыта от глаз.
   - Покажите ваши браслеты! - прорычал хранитель порядка. - Вы получите огромные штрафы за пребывание в неположенном месте в ночное время, и я лично прослежу, чтобы...
   Не успел он закончить фразу, как Халк протянул ему какой-то жетон с голографической печатью. Полицейский посветил на него фонариком, после чего тон его разительно переменился с грубого почти на раболепный.
   - О-о-о! Мистер Конрад! Прошу прощения, я не смог вас рассмотреть в темноте.
   - Ничего страшного, - голос Халка прозвучал ровно, но прохладно.
   - Я не хотел нарушать ваше уединение, вы вольны делать все, что угодно, но эту мисс я все равно должен проверить.
   Он посветил фонариком в лицо Шерин.
   - Нет, не должны, мистер Грисяк, - отрезал Халк. Имя полицейского он прочитал на бейдже, прикрепленном к униформе. - Я думаю, мы понимаем друг друга.
   Шерин удивилась, как разительно переменились манеры и поведение Халка всего за какие-то несколько секунд. Только что он сидел на кромке фонтана и улыбался, а тут уже надменно взирает свысока, лицо будто маска, голос холодный и недобрый. И полицейский, вероятно, прекрасно понял, что не стоит противоречить, но работа требовала быть настойчивым в исполнении обязанностей, поэтому он нерешительно пролепетал:
   - Я, понимаете, должен установить личность вашей... леди и сообщить в управление....
   - Думаю, что мы сможем уладить все тихо, - перебил его Халк. - Дайте ваш браслет.
   Полицейский покорно протянул руку.
   Что-то тихо пикнуло, после чего лицо служаки разительно изменилось: он посмотрел на счетчик и расцвел.
   - Никаких проблем, мистер Конрад. Желаю приятного отдыха. Я никого с вами не видел.
   Почти так же быстро, как и появился, полицейский исчез в одной из темных аллей парка. Халк нахмурился. Романтический настой пропал, нужно было убираться из парка.
   - Поехали, - бросил он Шерин и протянул руку, чтобы взять пакет в котором покоился бурбон.
   Шерин отдала бутылку, вздохнула и поплелась следом. Ей было жаль терять друга, которого она на миг увидела в лице Халка, но нужно было смотреть правде в глаза - он хозяин ранчо, откуда она без разрешения сбежала. Не стоит проверять его терпения тогда, когда он уже и так был добр, соглашаясь забыть про побег. И все же....
   Уже через несколько минут мотор джипа равномерно тарахтел, колеса отсчитывали обратные километры до ранчо, и Шерин почти сразу же уснула на соседнем сиденье.
   Халк посмотрел на нее и на зажатую в руке бутылку.
   Да, полицейский подпортил романтику вечера, но ощущения, которые нахлынули на Халка в парке, будто спрятались внутри, чтобы их не заметили и не сумели избавиться и теперь - хитрые и забавные, плотной горсткой сидели там и осторожно глазели на Халка.
   Он покачал головой.
   Что-то неуловимо изменилось вокруг, но он не мог понять, что именно. Вроде та же местность, та же трава, те же горы вдалеке. Вот только воздух стал вкуснее, чувства острее, а ночь спокойней и, в тоже время, насыщенней и ярче. И усталости совсем нет. Новизна восприятия не мешала, наоборот казалась успокаивающей и правильной. Халк еще раз покачал головой.
   Мир - странная штука.
  

Глава 16.

  
   С той ночи, как мы вместе вернулись на ранчо, прошло три дня.
   Вагонетка моей жизни быстро вошла в старую привычную колею и теперь прочно держалась в ней всеми колесами. Большую часть времени я занималась переводами, сидела на крыльце или помогала Табите, но Халка почти не видела. В последние дни по вечерам он часто уезжал в город - то ли в клуб, то ли по каким-то другим делам, а я, теперь уже можно было честно признаваться в этом, скучала по нему. Днями, если бывала на улице, я осторожно высматривала его фигуру. Теперь я чаще, чем когда-либо кидала взгляды в сторону его окон или на балкон, надеясь увидеть, как он стоит там, раскуривая сигару или же наслаждаясь свежим воздухом.
   В эти дни я ощущала, как между нами протянулась тонкая невидимая нить, соединившая нас. Я будто стала чувствовать Халка на расстоянии, стала особенно восприимчивой, если где-то неподалеку звучал его голос, слышала глухой стук собственного сердца, если он проходил в пределах видимости.
   Я не знала, кем именно мы стали. Друзьями? Хорошими знакомыми? Кем-то еще? Одно я понимала наверняка - меня тянуло к нему магнитом, будто уставшую барахтаться на волнах шлюпку к райскому острову, где было питье, укрытие, тепло и отдых. Где хотелось растянуться во всю длину на песке и закрыть глаза, чувствуя под собой твердую почву, слушая лишь скрип пальмовых стволов и близкий прибой ласковых волн.
   Это притяжение становилось день ото дня все сильнее, и я не особенно знала, что с ним делать. Прятать? Показывать? Решив не углубляться в сомнения, я просто позволила этому быть. Потому как все равно понимала, что избавиться от новых чувств навряд ли получится. Но один момент меня волновал больше других - чувствовал ли то же самое Халк? Уловил ли он ту тонкую странную связь, которая возникла после ночи у фонтана? Как будто наши радиоприемники настроились на одну и ту же волну? Ответ на этот вопрос мне не мог дать никто, кроме самого Халка. А я совсем не была уверена, что хочу его знать. Теперь меня пугали оба варианта, прояви он положительную реакцию или же отрицательную. Новизна ощущений и в том, и в другом случае грозила в который раз довольно сильно искривить мой привычный мирок.
   Я также заметила, что восемь баллов, потраченные мной на бурбон, тихо и мирно вернулись на мой браслет, будто Халк таким образом еще раз извинился на свою причастность к моему резко упавшему настроению. Я молча кивнула сама себе, принимая его извинения, и улыбнулась. Сколько бы Халк ни прикидывался монстром, для меня он стал самым заботливым существом за последние несколько месяцев, и это странным образом согревало изнутри. Если бы то, во что превратились наши отношения, взяло и застыло на той же самой точке, без попыток улучшиться или скатиться вниз, я бы не роптала, потому как была очень довольна новой возникшей дружбой. И этой тонкой ниточкой, что теперь вела откуда-то изнутри меня к Халку.
   Новых страниц перевода скопилось довольно много, и я понимала, что вскоре будет новый вечер их чтения в кабинете на втором этаже. Я с замиранием сердца ожидала этого момента, не подгоняя его, а больше наслаждаясь предвкушением близости к Халку. Какой же он все-таки? Какой Халк по-настоящему изнутри? И что в нем такого, что хочется свернуться калачиком на коленях и дремать, прижавшись щекой к теплой груди?
   Я не знала.
   Но решила, что в следующую поездку в город мне обязательно нужно найти несколько вещей, о которых я раньше не задумывалась. Просто так, на всякий случай.
  
   Однако уже следующий день заставил меня забыть о сентиментальных глупостях, напомнив о суровой реальности Тали, что окружала меня.
   Это случилось в полдень следующего дня.
   Возвращаясь из каменоломни с пустой телегой и жбанами на ней, я еще издалека услышала злые голоса, выкрики и чьи-то вопли. Метрах в пятидесяти от меня, почти у самых ворот, ведущих к шоссе, столпились охранники: Грег гневно кричал и жестикулировал, мелькали руки и дубинки, и кто-то лежал на земле. Почти неосознанно я бросилась ближе, оставив телегу стоять на пыльной дороге. Происходило что-то ужасное.
   Били мужчину. Не молодого уже, насколько я смогла понять по морщинистой коже, которая была покрыта кровью и грязью. Рядом валялась слетевшая с его головы мятая бумажная кепка, какие после моего нововведения носили работники плантаций. Мужчину пинали ногами, били дубинками по спине и ребрам, даже не давали подняться с земли. Вокруг стал собираться народ. Работники боялись, но все же подходили ближе, чтобы увидеть, что происходит. Грег брызгал слюной так, что невозможно было разобрать слов. Лежащий на земле корчился, стонал и шипел, будто его легкие были насквозь проткнуты. Кровь стекала по разбитому носу и губам, он пытался прижимать руки к груди, чтобы защитить живот от ударов, но это не помогало. Конечности его подрагивали всякий раз, когда очередной ботинок сорвавшегося с цепи охранника врезался в голую грудь, спину или голову.
   Я не запомнила всех деталей, только ощущение полнейшего ужаса и холода, что ледяной простыней накрыло меня, несмотря на сорокоградусную жару. Хорошо запомнила ощущение беспомощности, бессилия и отчаянной злости, злобные лица охранников, полные паники и горя глаза каких-то женщин, причитающего старика, бессильно сжатые кулаки мужчин и слюну, летящую изо рта Грега.
   - Что вы делаете! - не сознавая, что это мой собственный голос, заорала я. - Вы же его убьете!
   Не помня себя, я рванула вперед, но кто-то, стоящий рядом, схватил меня за руку.
   - Стой! Не надо туда!
   - Куда...
   - Остановись!
   Не обращая внимания на голоса и пальцы, которые пытались меня удержать, я бросилась вперед с такой силой, что майка нездорово затрещала по швам.
   - Оставьте его, скоты!
   Вырвавшись вперед, я подскочила к охраннику, который в этот момент замахивался на уже почти бездыханного мужчину, схватила его палку и попыталась вырвать ее из рук.
   - Не смей его бить! - одной рукой я вцепилась в дубинку, а второй колотила того по спине.
   Охранник резко развернулся и зарычал. Не успела я предпринять еще одной попытки, как меня кто-то грубо отпихнул в сторону.
   - Пошла отсюда!
   Оказавшись сидящей в пыли, я лишь мотнула головой, приходя в себя после чувствительного тычка в ребра, но, не обращая внимания на боль, я снова попыталась броситься на охранников.
   - Оставьте его в покое! - я задыхалась, мои легкие хрипели, как будто в них насыпали песка.
   - Я тебя сейчас оставлю в покое! - прорычал знакомый грубый голос прямо над ухом, и чья-то пятерня резко развернула меня на сто восемьдесят градусов. Последнее, что я успела увидеть, было перекошенное лицо Грега и его же кулак, летящий по направлению ко мне.
   Правая половина лица взорвалась болью, и мир на мгновенье померк.
   Прошло совсем немного времени, как кто-то уже тряс меня за плечо.
   - Поднимайся, родная, вставай.... Ты живая? Не лежи. Живая? Дуреха.... Ай-яй, больная, куда полезла!... - голоса расплывались, картинки тоже, глаза не хотели открываться, но я все же сделала усилие, чтобы это случилось. Царапая ладони об мелкие острые камешки на дороге, я осторожно, с чьей-то помощью сумела принять сидячее положение. Голова раскалывалась, щека пульсировала так, что напоминала бомбу, мир медленно прокручивался вокруг.
   Вероятно, с того момента, как Грег меня ударил, прошло всего минута или две, в течение которых я без сознания лежала в пыли, пока кто-то не оттащил меня в сторону.
   Мужчину уже не били, но охранники все еще стояли вокруг него, как гончие псы только что задушившие добычу. Жертва не шевелилась и больше не стонала. Сплошной комок из песка, грязи и крови - он уже мало чем напоминал человека. Грег, с лица которого тек пот, убрал дубину за пояс и теперь вещал для собравшихся:
   - ... и так будет с каждым, кто попытается бежать с ранчо или сделать шаг за ворота! Я ясно выразился? С каждым! Кто-нибудь еще, кто хочет попробовать?
   Толпа роптала и переминалась, окутавшись облаком ужаса. Кто-то плакал.
   Сплюнув в песок, Грег рявкнув, чтобы лежащего на земле мужчину унесли в изолятор, и приказал разогнать толпу.
   - Ну, пошли отсюда! Расходитесь!
   Кто-то наспех помог мне подняться с земли, и я, шатаясь, двинулась по направлению к дому. Я почти не помнила, как добралась до комнатушки, почти не помнила, как упала в постель. Хотелось одного - закрыть глаза и забыться, не думать, не чувствовать, не помнить. Не помнить о лежащем на земле мужчине, о том, какие звуки издают дубинки, соприкасаясь с кожей, ни о ранчо, ни о Тали, ни обо всем плохом, что случается за пределами этой коморки.
   Есть ли где-то что-то хорошее на земле? Или жизнь - это сплошное чередование плохого с еще более плохим? Я перевернулась на бок, прижала ладонь к опухшей щеке и тихонько заплакала.
  
   Халк вернулся поздним вечером.
   Я слышала, как его джип подъехал к гаражу и как открылась наружная дверь, пропуская машину внутрь. Несмотря на то, что моя щека спустя несколько часов, казалось, болела еще сильнее, я все же дождалась этого момента.
   Как только все во дворе затихло, я, не теряя ни минуты, покинула свою коморку и направилась к лестнице, ведущей на второй этаж. Возле его кабинета я на мгновенье застыла, прислушиваясь, но посетителей, вроде бы не было (голоса не звучали), после чего постучала. Халк открыл дверь, и я, не говоря ни слова и не спрашивая приглашения, прошла внутрь.
   Когда свет упал на мое лицо, Халк медленно, не отрывая взгляда от моей щеки, закрыл дверь и подошел ко мне.
   Несколько секунд он просто стоял напротив, рассматривая опухшее лицо - серые глаза полыхали плохо сдерживаемой яростью, губы сжались в тонкую линию, квадратные углы на челюсти особенно выделялись теперь, когда все го мышцы были напряжены. Даже шея стала походить на переплетение канатов.
   - Грег? - только и спросил он.
   - Да, - спокойно ответила я. - Но за дело, так что не переживай.
   - За какое дело? - казалось бы, ровно спросил Халк, но от его голоса в углах комнаты появился иней.
   - Я бросилась на охранников с кулаками.
   - Зачем?
   - Пыталась остановить.
   - Остановить что? - Халк продолжал стоять напротив, ноздри его едва заметно подрагивали, выдавая то количество усилий, которые он тратил на то, чтобы казаться безэмоциональным. Что-то подсказывало мне, что стоит только раздаться неосторожному звуку, как все и вся вокруг будет порвано голыми руками.
   - Остановить избиение мужчины.
   - О чем ты говоришь?
   - Грег еще не доложил? - притворно удивилась я. - О том мужчине, которого сегодня били впятером дубинами? Который валялся на земле и задыхался кровью и песком?
   Халк застыл. Атмосфера в комнате накалилась еще больше. Напряжение перетекло в недобрую смесь, готовую неадекватно себя повести при любом неосторожно брошенном слове.
   Повисшая тишина давила на уши, подстегивая мое раздражение.
   - А ты.... - я едва удерживалась от того, чтобы не ткнуть Халку пальцем в грудь.
   - Что я?
   - Тебя там не было! Не было, чтобы все это прекратить! -выплюнула я ему в лицо. - Почему так? Где ты был?
   - Я не отчитываюсь перед тобой, - в глубине серых глаз появился лед.
   - Может, это все с твоего разрешения происходит? Тебе так выгодно? Или нравится? Скажи мне! - я понимала, что переступаю черту, но гнев, копившийся во мне несколько часов к ряду, теперь выплескивался наружу, хотела я того или нет. - Почему на него одного набросилось столько людей, когда можно было наказать баллами? Неужели обязательно было вот так?
   - На ранчо свои правила!
   - Их ты придумал такими? Ты!? - теперь уже кричала я.
   Халк скрежетнул зубами и резко указал на дверь.
   - Уходи.
   - Ах, уходи! Так все просто? У тебя всегда все так просто?
   - Я сказал, уходи!
   - Ты - зверь! - взорвалась я, чувствуя, как по моим щекам текут слезы. - Ты ничего не сделал, чтобы это предотвратить! Ты ничем ему не помог!...
   - Вон! - крикнул Халк.
   Я вздрогнула, вытерла мокрые щеки и с застывшей спиной направилась к двери.
   - А он умер, слышишь? Умер он....
  
   Когда дверь кабинета закрылась, Халк что было силы сжал кулаки. Постояв так несколько секунд, он заставил себя расслабиться, подошел к стене, оперся на нее ладонью и закрыл глаза. Все тело болело от напряжения, тишина после криков, только что звучавших в комнате, опустошала.
   Только он один знал, что происходило на ранчо, и правда должна была храниться в секрете, чего бы это ни стоило. Даже если это будет стоить всего. Всего. Даже ее.
   Халк отошел от стены, подошел к бару и налил в стакан виски. Залпом выпив содержимое, он вновь наполнил его и только после этого позволил себе опуститься в кресло.
   Когда он раскуривал сигару, его руки дрожали.
  

*****

  
   Она знала, что более удобного момента может не представиться никогда.
   Вчера Грег, наконец, передал ключ. Ублюдок - как же долго он с этим тянул. Янка бы расстраивалась и дальше, если бы все события, как нельзя кстати, вдруг ни сошлись в одну нужную ей картинку. Более чем подходящую картинку. О нет! Она больше ничуть не расстраивалась - она ликовала. Впервые за долгое время Янка радовалась по-настоящему.
   Как же здорово, что Шерин вчера оказалась в самом центре заварушки с охранниками. Это было не просто кстати, это было чудесно! Теперь, когда она была так расстроена и зла на Халка и его людей, все сразу же поверят в ее виновность, никто даже проверять ничего не будет, Янка была в этом абсолютно уверена. Все будет расценено как месть - яркая, жесткая и молниеносная. Месть Шерин за то, что все на ранчо не так, как ей хочется, за то, что ее ударили, за то, что ведут себя несправедливо по отношению к бедным работягам.
   Янка криво усмехнулась.
   Кого вообще заботят эти жалкие отбросы общества? Они все заслужили быть здесь, все заслужили эти наказания, тяжелую работу и побои! Чего вообще было лезть и заступаться за кого-то из них? Янка всерьез недоумевала, как людьми могли управлять так называемые благородные порывы. Все знают - это жестокий мир, где каждый крутится так, как может, и выживает лишь тогда, когда способен отвоевать кусок пожирнее и послаще.
   Теперь же это будет месть Янки. Тихая, великолепная, ядовитая и хорошо продуманная. О да! Ожидание было долгим, но оно того стоило. Когда Шерин уберется с дороги, Янка будет жить в особняке - все уже давно подготовлено.
   Сидя на ступенях барака и щурясь от яркого утреннего солнца, она еще раз и еще раз прокручивала в голове детали хитроумного плана.
   Поджег должен случиться сегодня вечером, больше ждать нельзя, придется действовать быстро и по обстоятельствам. Итак, ближе к ночи будут гореть склады с урожаем - все, что было собрано с полей за последний месяц, будет объято огнем. Жаль, что придется попортить и ягоды - столько труда было вложено в их сбор соседками, но что поделать, если все находятся в соседних помещениях. Итак, когда загорится деревянный амбар, огонь аккуратно перекинется и на женский барак, который стоит по соседству. У женщин будет достаточно времени, чтобы выскочить наружу, Янка была в этом почти уверена. Но только не она сама должна будет увидеть пожар первой, дым должен учуять кто-то еще. Тут приходилось полагаться на удачу. Но это был не самый важный момент.
   Важно было другое - пронести пустую канистру с бензином в комнату Шерин и стащить кое-что у той из одежды. Какую-нибудь футболку, которую та часто носит. Эту майку надо будет ненадолго сунуть в огонь, чтобы на ней остались следы, которые трудно будет спутать с чем-то еще.
   Футболку стащить не проблема, достаточно лишь пробраться в комнату тогда, когда Шерин повезет еду в каменоломню. Это случится в обед. А позже она будет выманена из коморки еще одним событием, которое тоже уже было наскоро спланировано. Хорошо бы, если бы где-то рядом с горящим складом, охрана нашла какую-то вещь, принадлежащую Шерин, но что это может быть?
   Янка нахмурилась, размышляя. Время мало, а еще столько всего продумывать. Солнце поднималось все выше - надо собираться и идти работать. Остальные уже давно трудились у ягодных кустов.
   Чувствуя, как пот от напряжения катится по спине, Янка недовольно поднялась со ступеней, прихватив перчатки, которые некоторое время назад Шерин купила для всех женщин, царапающих руки о колючие кусты. Надо же! Обо всех подумала эта святоша! Ну, ничего.... Теперь уже совсем скоро.... Гораздо скорее, чем все предполагают.
  
   Время до обеда тянулось медленно, жара угнетала, но Янка не роптала. Она собирала ненавистные ягоды, даже не прислушиваясь, о чем болтали другие. Мысли ее постоянно прыгали с одного предмета на другой, но тема их была общей - сегодняшний поджег.
   Канистра с бензином, которую она несколькими ночами раньше умыкнула из гаража, надежно покоилась между толстыми стеблями кукурузы. Работники еще не скоро доберутся в эту часть поля, побеги были слишком молодыми, а, значит, риск того, что она могла быть кем-то обнаружена, отсутствовал. Зажигалку Янка сперла у Грега давно, и та теперь постоянно лежала в кармане юбки - так, на всякий случай. Нельзя было оставлять ее в бараке, женщины могли случайно наткнуться и запомнить ее. А это могло стать важной уликой против Янки.
   С бензином придется быть осторожной, чтобы самой, не дай Господь, не пропахнуть, хотя в суматохе это вряд ли кто-то заметит. Янка всего лишь выскользнет пописать, а когда вернется, амбар и барак будут уже задаваться пламенем. Женщины спят крепко и не проснутся только от того, что кто-то встал в туалет - проверено многократно. Тут она не особенно волновалась, да и какой-то доли риска все равно не избежать. Ничего не поделать.
   Назойливая муха прожужжала мимо Янкиного уха; та досадливо поморщилась и вслепую отмахнулась. Как же ей надоело торчать на этом солнцепеке, в жаре, в скуке, зарабатывая ежедневные "недобаллы", которые сулят освобождение не раньше, чем лет через двести. Она всерьез тосковала по временам, когда работала в мужском клубе - зарабатывала куда больше, даже веселилась здесь и там, развлекалась с хозяином, а по вечерам возвращалась пусть и в небольшую, но все-таки свою комнату. Да и Роберт был таким славным. Янке нравилось его кормить.
   А потом эта Шерин все испортила! Это из-за нее все повернулось так, как повернулось - это поганое ранчо, эти бабы, адский труд и никакого просвета впереди! Почему ее поселили в той комнате, тогда как Янку запихнули в барак? Почему она каждый день общается с красавчиком-Халком, когда это Янкина мечта - иметь шанс захомутать одного из самых престижных оунеров Тали и снова кататься в масле сыром? Почему Шерин не горбатится над этими несчастными кустами, а изображает из себя спасительницу-героиню всех несчастных и обделенных? Почему она не спит в продуваемом скрипучем бараке, как овца, запихнутая в стадо, не способная найти ни минуты отдыха или уединения?
   Янка с силой сжала кулаки, ее снова трясло от злости. После сегодняшнего Шерин накажут. Накажут так, что ничего у той не останется. А еще лучше, если Халк отдаст ее на растерзание Грегу - тот так давно хотел с ней позабавиться!
   Но самое главное, что когда женский барак загорится, обитательниц придется переселить куда-то в другое место. И Янка полагала, что этим новым местом окажется особняк Халка. А куда же еще? Других строений вокруг не было. Придется ждать какое-то время, пока их либо отстроят, либо починят горелый барак, а это все равно займет неделю или две. А то и больше. Не оставят же спать на улице? А когда Янка приютится в особняке, она уже найдет способ, как там остаться, недаром она уже завела несколько знакомых среди уборщиц и посудомоек. Поговаривают, что кое-кто из них мог бы замолвить слово перед Халком, что она - Янка - могла бы пополнить ряды рабочего персонала особняка, откуда, глядишь, прямая дорога к налаживанию отношений с хозяином.
   Она едва только не облизнулась, думая об этом. Хорош он все-таки, этот Халк - здоровый, мощный, гордый. И не гордый даже, а с достоинством внутренним. Ей такие нравились. С таким, если в свет выведет, все вокруг слюнями обольются....
   Но сначала нужно убрать с дороги Шерин. Она всегда портит. И всегда портила!
   Продолжая следить за положением солнца, Янка мысленно углубилась в детали того, что должно было раз и навсегда поменять положение вещей.
  
   Наступило время обеда.
   Нервы Янки, и без того истончившиеся, натянулись до предела. Пора было действовать. Каждая минута теперь на вес золота. Появившись в столовой и проведя там некоторое время, чтобы не привлекать внимание своим неожиданным отсутствием, Янка едва только запихнула в себя хлеб и пару ложек какого-то супа, после чего осторожно выскользнула в коридор, а затем на улицу.
   Прокравшись по аллее к особняку, Янка спряталась за кустом, растущим у задней стены дома. Отсюда хорошо просматривалась кухня и стоящая на тропинке Шерин, ожидавшая, пока Табита вынесет и водрузит на телегу жбаны с едой. Как вовремя! Не иначе, как госпожа удача сегодня приветливо махала рукой.
   Как только со жбанами было покончено, Шерин поволокла телегу по дороге, ведущей к полям, за которыми располагалась каменоломня, а Табита скрылась в кухне. Янка перевела дыхание, выбралась из куста, подкралась к одному из боковых входов в особняк и скользнула в прохладную тень коридоров.
   Оставалось молиться, чтобы никто не встретился ей по пути к комнате.
   Изо всей силы сжав потными пальцами заветный ключ, Янка быстро и тихо курсировала по изгибам и поворотам дома. А вот и оно! Место назначения.
   Теперь она стояла перед входом в комнату Шерин и прислушивалась. Никого. Ничего. Тихо. Да, руки ее тряслись, пот тек по спине, но сердце билось гулко и восторженно. Наконец-то! Как же долго она ждала этого момента!
   Провернув ключ в замке, и, волнуясь из-за того, что он мог не подойти, Янка с облегчением вздохнула, когда услышала характерный щелчок и услышала скрип отворяющейся двери. Сработало! Молниеносно закрывшись в комнате изнутри, Янка лихорадочно огляделась вокруг - стол, кровать и один единственный шкаф. Мда-а-а. Не густо. И не совсем так, как она ожидала, но все же лучше, чем барак.
   Теперь снова действовать. Краем глаза отмечая детали, Янка принялась рыться в шкафу, пытаясь отыскать что-то, что Шерин носила чаще всего. Именно эта вещь должна стать той самой уликой, подпорченной пожаром, и именно эту вещь будет приятнее всего портить.
   Янка плотоядно улыбнулась, удовлетворенно втянула воздух и тут же поморщилась от витавшего в воздухе слабого аромата Шерин.
   Как же Янка ее ненавидела! Все эти умные книжки, лежащие на столе, в которых ни одно слово невозможно прочесть, все эти тетради для записей, карандаши, даже настольную лампу. Под кроватью оказалось пусто, в углах тоже ничего не было - как же примитивно и убого - но вот крыльцо было вполне себе ничего. На нем можно было посидеть вечерами с определенной долей удовольствия, когда комната перейдет в ее полноправное владение.
   Руки Янки пренебрежительно перебирали лежащие на полке шкафа тряпки. Здесь было несколько трусов, пара запасных носков и несколько маек, но не из тех, что были заметны на Шерин ежедневно. Янка начала досадовать. Где же оно?
   На верхней полке покоились банные принадлежности: мыло, шампунь, полотенце, зубная щетка и еще какая-то мелочь. Как мило! Но все не то.
   Янка опустила глаза, чтобы рассмотреть, что именно лежало на самой нижней полке (в комнате было довольно темно, а свет включать было рискованно) и возликовала. Вот! Ну, наконец-то! Та самая грязная голубая майка, что Шерин носила почти ежедневно! Ничего не могло подойти лучше, чем это. Спроси любого описать Шерин, и каждый непременно упомянет эту майку как неотъемлемый атрибут внешности этой выскочки. Прекрасно!
   Янка свернула майку настолько плотно, насколько смогла, и подпихнула ее под пояс собственной юбки. Вот и все. Можно убираться отсюда. Не хотелось уходить отсюда так быстро, но оставаться было рискованно.
   Бросив взгляд на стол, Янка едва смогла справиться с внезапно нахлынувшим желанием подпортить древнюю книгу, которой так дорожил Халк, но ведь никто не поверит, что это сделала Шерин: всем известно, что она холила эти допотопные письмена больше, чем сам владелец. Поэтому книгу придется оставить в покое. Перевод? Его бы Шерин тоже не стала портить собственноручно, как-то нелепо это все выглядело бы. Янка досадливо вздохнула. Видимо, придется на этом пока остановиться. Основной вред все равно будет причинен позже, поэтому Янка нехотя проглотила ядовитую желчь, которая разъедала изнутри.
   Все. Пора.
   Развернувшись, чтобы пойти к двери, Янка наткнулась взглядом на лежащую на кровати подушку и на мгновение задумалась. Больше по наитию, нежели ожидая чего-то конкретного, она подошла к койке и приподняла край подушки. Увидев торчащий кусочек холщевой ткани, Янка приподняла подушку еще выше и теперь смогла рассмотреть некий мешочек, горловина которого была затянута тесемкой. Подушка отлетела в сторону.
   Что это такое? Что такое Шерин прячет под подушкой? Ценное? Должно быть ценное, если это так дорого хозяйке. И Янка возьмет это, даже если там лежит кусок навоза - просто так, из принципа, ведь никто не будет хранить под подушкой ерунду, а только то, что важно сердцу. А тогда кого заботит, чем именно это может оказаться?
   Янка жадно схватила мешочек. Тяжелый. Даже очень. И странно позвякивает.
   Раскрутив тесемку, Янка сунула пальцы внутри и достала что-то круглое. Что это? Сунув руку глубже, Янка вытащила еще множество похожих кругляшков разного цвета и положила их на ладонь. Они странно и тускло переливались в полумраке комнаты. Не веря собственным предположениям, Янка подошла к окну, чтобы получше рассмотреть находку.
   Невероятно! Камни! Кругляшки оказались драгоценными камнями! Целой кучей драгоценных камней!
   Янка едва не задохнулась от удивления, злости и радости. Где и как эта сука смогла достать такие драгоценности? А что, если они стоят целое состояние? Сколько их здесь всего? Десятки, сотни? Белые, зеленые, красные, голубые.... Какие угодно!
   Пухлые губы растянулись в сумасшедшей улыбке - невероятно, просто невероятно найти такое в этой каморке! Даже не в этой коморке, а вообще в особняке или где-то еще на ранчо. Янка не думала, что и в целом Тали было много мест, где можно было наткнуться на такие камешки.
   Испустив радостный вопль, Янка тут же зажала рот кулаком, огляделась вокруг, прислушалась и приказала себе успокоиться, после чего нехотя сложила камни обратно в мешочек. Мешочек тут же плотно завернулся в голубую майку, а майка снова отправилась под пояс юбки.
   Все. Теперь точно дело сделано. Янка в последний раз обернулась. Она вернется сюда позже. Но сначала нужно уладить другие дела. Много дел, да. Но Янка радостно улыбалась. Все шло, как нельзя лучше. Ооо! А с последней находкой, так и вовсе замечательно. Если удастся сбыть эти камни по хорошей цене, то, может, это и есть ее шанс выбраться отсюда прямым экспрессом "Тали - Свобода"? А если и нет, то хотя бы наладить жизнь до приемлемого уровня? Как же здорово, что удалось составить такой замечательный план, получить ключ и найти такое!
   Янка мысленно похвалила себя за идею проверить место под подушкой и выскользнула из комнаты. Все! Все здорово! Теперь нужно было найти Кончиту.
  
   Кончитой звали девушку, отвечавшую за уборку двух нижних этажей особняка и подвала. Они сдружились во время ежедневных обедов и ужинов в столовой. Простенькая, бледная и невзрачная Кончита не имела много друзей среди обслуживающего персонала, потому как не была особенно умна или сообразительна, но она делала свою работу хорошо, и Халк решил оставить ее там, где она была приспособлена лучше всего - среди моющих и чистящих средств, тряпок, щеток и порошков.
   Когда Янка заприметила одиноко обедающую в столовой девушку из обслуги особняка, то сразу же решила присмотреться к той поближе, чтобы по возможности обернуть знакомство себе на пользу, и теперь нисколько не жалела об этом. Янка вообще не любила упускать предоставляющиеся жизнью шансы - уж не так часто они выпадали на карту, а эта девушка оказалась настоящим кладезем, потому как имела одно уязвимое место, о котором уже через несколько дней поведала новой подруге: Кончита тайно воздыхала по одному из охранников, но ни в жизнь не решилась бы ему в этом признаться. Однако с помощью Янки, которая тесно общалась с Грегом, Кончита могла быть в курсе последних новостей из жизни возлюбленного, даже если те и не особенно отличались разнообразием, и Кончита просто млела от возможности услышать что-то новое, когда выпадал шанс увидеть Янку в столовой.
   Янка же с удовольствием судачила о том и о сем со служанкой, посвящая ее в любые подробности из будней в мужских бараках, которые удалось выведывать у Грега. И хотя она, признаться честно, не была в восторге от дружбы с прилипчивой и недалекой Кончитой, теперь же все-таки была рада, что когда-то завязала знакомство. Потому сегодня Кончита очень и очень поможет осуществить задуманное.
  
   Свернув в один из узких коридоров, чтобы обогнуть парадный холл (мало ли кто там мог находиться в этом время), Янка пробралась в служебное помещение - маленькую коморку, где хранились порошки и щетки, и где, насколько Янка знала, чаще всего появлялась Кончита, когда делала уборку.
   Янка от всей души надеялась, что ждать ей придется недолго, но все оказалось куда лучше: служанка уже была там! Рылась среди каких-то щеток, накладывая в корзинку коробки и бутылки. Заслышав шаги, Кончита обернулась, и на лице ее расплылась глупая улыбка, которую Янка терпеть не могла.
   - Яночка! Что ты здесь делаешь?
   Поморщившись как от касторки, когда кто-то звал ее этим именем, Янка быстро огляделась по сторонам, протиснулась внутрь коморки и закрыла за собой дверь.
   - Привет, подружка. Надо поговорить.
   Кончита удивилась конспирации:
   - А зачем ты дверь закрываешь? Сейчас же обед, а ты пришла ко мне.
   - Т-с-с-с! - Янка приложила к губам палец. - Никто не должен знать, что я здесь. Ладно?
   - Ладно, - Кончита продолжала улыбаться.
   - Мне нужна твоя помощь. Понимаешь? Тайная помощь.
   Служанка нахмурилась.
   - Тайная?
   - Да. Если ты поможешь мне с одним делом, то я помогу тебе.
   - Да? - Кончита выглядела растерянной. - А чем ты мне поможешь?
   - Если ты сделаешь то, что я скажу, то я устрою так, что твой.... - Янка нахмурилась, силясь припомнить имя охранника, в которого Кончита была влюблена, - ...твой Бен придет на встречу.
   - На встречу со мной?! - служанка выронила корзинку и прижала руки к губам. - Он придет на встречу со мной!? Правда?
   - Да, тихо ты! Не шуми!
   Звук раскатившихся под ногами бутылок мог привлечь внимание проходящих по коридору людей, а Янке этого очень не хотелось.
   - Да! - раздраженно прошипела Янка. - Я же говорю, что придет. Я уже поговорила с Грегом, тот спросил Бена, Бен сказал, что ты ему нравишься....
   Врать было легко: слова срывались с языка, будто намазанные маслом, но Янку это не волновало - нужно было завладеть стопроцентным вниманием Кончиты и сделать так, чтобы та горела, нет, просто полыхала желанием исполнить то, что было нужно Янке. Если для этого придется наврать, что какой-то пресловутый Бен может возжелать такую дурнушку, как Кончита, то это было не сложно. Может даже, если Янка будет удовлетворена результатом, она переговорит с Грегом об этом Бене.
   Хотя, чтобы поговорить с Грегом, придется опять с ним переспать, а это было пуще зубной боли. Нет уж! Ну его к черту! Пусть эта дурочка верит в то, что никогда не случится. Янка потом разберется, как именно разделаться с последствиями.
   - Так что? Что сделать-то нужно? Все что хочешь, сделаю, клянусь!
   Кончита смешно сложила пальцы домиков в знак одной ей понятной клятвы и застыла, ожидая объяснений.
   Янка удовлетворенно прищурилась и улыбнулась. Так-то лучше. Теперь можно приступать к делу. Она вдохнула побольше воздуха, наклонилась к Кончите и прошептала:
   - Это касается склада с продуктами. Того, где хранится еда Табиты, знаешь его?
   - Ага!
   - Так вот, нужно будет там немного поорудовать сегодня....
   И она зашептала нужные детали хитроумного плана кивающей головой служанке.
  
   Итак, майка была испачкана.
   Спрятавшись позади барака, когда солнце только начало клониться к горизонту, Янка развела маленький костерок из сухой травы и некоторое время подержала майку разными сторонами над огнем. Теперь та была местами черной, чуть подгоревшей и с темными разводами. Порядок! Она отправится в комнату Шерин вместе с пустой канистрой из-под бензина.
   Как только с этим было покончено, Янка быстро затоптала костерок, чтобы не дымил.
   Осталось дождаться, пока Шерин уйдет из комнаты помогать Табите прибирать склад, который скоро превратится в полнейший погром. Янка не удержалась и захихикала, наслаждаясь воображаемой картинкой продуктов, разбросанных по полу. Так ей и надо - этой толстой чернозадой матроне! А то много из себя строит - Королева Кухни недоделанная.
   Янка фыркнула и задумалась. Если кухарка все это время будет с Шерин, то сможет подтвердить, что та никуда не отлучалась и не могла поджечь склад. Другое дело, поверит ли ей Халк? Все знают, что Табита при любых обстоятельствах будет покрывать подопечную, а много ли тогда стоят ее слова? Нет, не много, особенно, если будут найдены неопровержимые доказательства. А они стопроцентно будут найдены. Янка нахмурилась, но заставила себя расслабиться. Да, дырок в плане много. Но все срастется. Так или иначе, все получится.
   Она привычно бросила взгляд на небо. Итак, уже скоро. Сборщицы ягод все еще трудились у кустов, но вряд ли кто-то заметит, что она ушла пораньше, благо плотные заросли подчас хорошо скрывали людские фигуры, особенно если притвориться, что сидишь на корточках.
   Теперь нужно было не прозевать тот момент, когда Шерин пройдет по дороге на склад, который являлся отдельным строением, стоящим недалеко от кухонного входа с задней стороны дома. А для этого нужно было снова выдвигаться к особняку.
   Осторожно обогнув барак, Янка огляделась по сторонам. Ни души. Только цикады неугомонно пели в высокой сухой траве. Жаркий ветерок встрепенул ее волосы, которые от постоянного потения прядями слиплись на затылке. Коже стало чуть прохладней.
   Двинувшись в сторону особняка, Янка издали разглядела фигуру Грега, стоящего на краю поля, и нескольких охранников.
   Грег уже был в курсе всего. Когда склад займется пламенем, начальник стражи вовремя (но не слишком рано) заметит огонь и не даст ему сильно испортить строение и урожай, за что заслужит похвалу от Халка, после чего раскроет того, кто именно совершил поджег - этой стервой, конечно, окажется Шерин - после чего Грег будет вообще на хорошем счету у хозяина. Не это ли было давней мечтой старого служаки? Так что все путем, и каждый получит свое: Янка комнату, Грег повышение, Кончита надежду, урожай спасение, а Шерин по заслугам. Ну, чем, скажите, она - Янка - не добродетельница? Еще получше других творить добро умеет! И совсем немного уже осталось. Совсем недолго ждать.
   Янка еще раз, прищурившись, посмотрела на солнце. Скоро ужин. Нужно поторапливаться. Время - деньги. Ну, пусть, не деньги, а баллы. А баллы - это то, что нужно. Они и есть свобода.
  

*****

  
   Этот день не задался с самого начала. Утро я еще кое-как просидела над переводами, но к обеду сдалась - голова отказывалась воспринимать чужеземные слова, мысли то и дело возвращались ко вчерашней ссоре с Халком и стычке с охранниками ранее, отчего настроение то и дело понижалось. Я чувствовала себя усталой и разбитой, но обязанности не ждали, поэтому в обед пришлось, как положено, катить телегу с едой на каменоломню. Было отчаянно сухо и жарко, казалось, еще немного и затрещит сам воздух- так мало в нем было влаги, если вообще была хоть какая-то.
   После каменоломни я никак не могла заставить себя снова сесть за перевод - в комнате было душно даже с открытыми настежь дверями, а посему я не нашла ничего лучше, как отправится в спасительную тень маленькой кухоньки, где хоть и плохо, но все же исправно гнал прохладный воздух старенький кондиционер.
   Табита, с помощью еще нескольких посудомоек, занималась отдраиванием чанов и баков, которые после обеда грязной алюминиевой армадой громоздились в огромных раковинах больше похожих на стальные ванны. Она лишь изредка заходила в комнатушку, где я без особого аппетита обедала.
   - Что, нет сегодня настроения? - спросила она, входя в кухню, чтобы заменить вымокший насквозь передник.
   Я промолчала.
   - Я слышала про вчерашнее. Что тут скажешь? У тебя по лицу все видно, - чернокожая женщина печально покачала головой, глядя на мою щеку.
   - Угу. Я еще и с Халком поругалась.
   - Да что ты?
   - Да. Пришла к нему и все высказала.
   Табита как-то странно на меня посмотрела.
   - Помогло? - она отложила передник и принялась наливать себе чай.
   - Да нет, не особенно. Только еще хуже стало.
   - Нелегко. Нелегко здесь.... - снова кивнула Табита и, как мне показалось, на некоторое время ушла в свои мысли. Затем, будто вспомнила про меня и добавила:
   - Жарко сегодня очень. Просто ад какой-то. От такого солнца того и гляди что-нибудь запалится.
   - Всякое может быть, - тускло ответила я, параллельно размышляя о том, чем именно мне заняться после обеда. Голова норовила не на шутку разболеться, виски, то ли от вчерашнего удара, то ли от духоты, пульсировали с самого утра.... Табита была права - сегодня было действительно жарко.
   - Пойду я, наверное, прилягу. Что-то нехорошо мне, - я осторожно, чтобы не задеть опухшую щеку, устало потерла лицо ладонями.
   - Голова?
   - Угу.
   - Да уж, будет с такого.
   Табита, не забывая тихо крыть матами Грега на чем свет стоит, тут же принялась шебуршать в верхнем ящике стола.
   - Вот, возьми. Не придется в изолятор идти, все равно у старого хрыча ничего не допросишься.
   Я взяла протянутую мне таблетку и тут же сунула ее в рот, запив глотком воды из-под крана.
   - Спасибо.
   - Отдыхай. Все равно сегодня ничего срочного нет, вот и лежи, не вставая.
   - Хорошо бы....
   - Все, марш отсюда! Я приберу посуду.
   Я покорно поднялась из-за стола и поплелась прочь из кухни.
   Интересно, были ли такие, кто мог спокойно спать в такой духоте при температуре в плюс сорок? Или я стану первой, если очень постараюсь? Все как всегда приходилось проверять на своей шкуре. Однако выбора не было. Голова и вправду начала раскалываться не на шутку. Оставалось лишь надеяться, что таблетка Табиты обладала еще и снотворным эффектом и что меня никто не побеспокоит в течение следующих нескольких часов. Потому что я в буквальном смысле валилась с ног.
  
   Придя в комнату, я, не раздеваясь, упала на кровать, закрыла глаза и почти сразу же отключилась. Не знаю, сколько я проспала, но когда проснулась, через комнату ровными полосами протянулись лучи закатного солнца. Голова теперь болела не так сильно, и воздух стал прохладнее.
   Не открывая глаз, я лежала и слушала звуки, которые доносились через открытую дверь с улицы: чьи-то далекие голоса, звон посуды с кухни, где готовили ужин, едва уловимый шелест в кронах деревьев. Мысли текли вяло и рассеянно. Я смотрела на потрескавшийся потолок, который солнце на короткое время окрасило в коричневато-золотистые тона.
   Стоило ли сегодня снова садиться за перевод? Или, может, попробовать почитать ту единственную книгу, которую я как-то прикупила в одну из поездок в Тали, и позволить себе еще отдохнуть? Я лениво перевела взгляд с одной трещины на другую.
   Нужно было выкроить время и сходить помыться. Постирать кое-какую одежду тоже не мешало бы. Лениво вытянувшись, я откинула руки назад и зажмурилась. Все-таки хорошо было поспать лишние пару часов днем. Может, сделать это обычной практикой? Было бы очень даже ничего!
   Перевернувшись на бок, я подпихнула ладонь под подушку, чтобы поудобнее устроить на ней чувствительную щеку. В поле зрения попал стол с лежащей на нем тетрадью для записей и раскрытым на середине словарем. Может, все-таки попробовать попереводить?
   Я никак не могла сосредоточиться: мысли все время что-то неуловимо отвлекало, будто тихий сигнал тревоги звучал в голове. В чем дело? Что не так? Я нахмурилась и несколько секунд полежала неподвижно. Откуда у меня взялось это ощущение, что что-то не так?
   Не успела я подумать об этом, как тут же точно поняла откуда - под подушкой было пусто. Мои пальцы ничего не ощущали. Все это время там лежал мешочек с самоцветами, подаренными мне на каменоломне - я настолько привыкла к нему, что едва ли ощущала рукой, когда случалось натыкаться на него во время сна. А теперь там было пусто. Мешочек пропал.
   Я судорожно пошарила рукой, надеясь на то, что просто сдвинула его в сторону и не заметила. Но кожи касалась только прохладная хлопковая ткань. Ничего. Я быстро приподнялась и откинула подушку к стене. Так и есть. Пусто. Сердце стукнуло отрывисто и гулко.
   Куда он мог подеваться? Может, я переложила его недавно и забыла об этом? Могла ли я быть такой растяпой? Память не выдала мне ни одной схожей картинки, а логика отстраненно подметила, что и причин для этого у меня было. Камни лежали под подушкой с тех пор, как я принесла их с каменоломни, и они ни разу не перемещались. Да и с чего бы? Это было мое единственное богатство, и я очень любила хранить его рядом с собой.
   Я еще раз осоловело посмотрела на то место, где раньше хранился мешочек, а теперь была только гладкая простынь. Да что за день такой? Я вздохнула. Все не слава Богу. Куда бы им деться, этим побрякушкам, если в комнате живу только я? Значит, я сама их куда-то и задевала. Пытаясь успокоиться, я старалась не допустить, чтобы глаза оказались на мокром месте: на душе в момент стало паршиво. Дело ведь было вовсе не в цене этих камней, а в том, что они мне были дороги - это был подарок. И единственное, что было по-настоящему моим.
   Поставив ноги на пол, я неподвижно застыла, пытаясь припомнить, не перекладывала ли по какой-то причине камни, но ничего не шло на ум. Чертовщина какая-то. Нужно посмотреть под кроватью. Да, наверняка они просто упали, сдвинутые моей рукой, да там и лежат. Обязательно там найдутся.... Где же еще им быть?
   Не успела я опуститься на корточки, как в дверь постучали. Поднявшись с коленей, я пошла открывать. На пороге стояла одна из посудомоек.
   - Там Табита тебя зовет. Говорит, очень срочно.
   Я удивилась. Табита никогда за мной раньше не посылала.
   - А что случилось?
   - Не знаю.... - девушка нервничала и переминалась с ноги на ногу. - Но она рвет и мечет.
   Табита? Да она в жизнь не нервничала. Так, только чуть ворчала обычно. А тут - рвет и мечет? Камни тут же вылетели из моей головы, их будет время поискать позже. Наспех натянув кроссовки, я захлопнула дверь, провернула ключ в замке и побежала на кухню.
  
   Табита действительно была не в себе. Ее темное лицо лоснилось от пота, а лоб был изборожден морщинами.
   - Как так случилось, не пойму! На складе все продукты, все на полу, все раскидано, все как попало! Я пошла туда, чтобы взять хлеба, а там ступить нельзя - везде вода! - причитала она, расстроенная. - А я ведь даже отвлечься не могу, мне ужин готовить.... Всего ничего времени осталось. А там ведь все испортится!
   - Не переживай, я побегу туда сейчас, приберу.
   - Мне и дать тебе в подмогу некого, все заняты....
   - Ничего, я сама. Ты готовь ужин.
   - Как так! Как так! - вуозмущенная Табита размахивала черпаком. - Все было нормально в обед, сама видела, а сейчас....
   Она протянула мне ключ от склада и попросила:
   - Хоть что-нибудь, хоть мешки на полу убери, все ведь замокнет....
   - Все сделаю! Ты готовь и не переживай.
   Я схватила ключ и опрометью бросилась из кухни.
  
   Это был какой-то кошмар.
   Как только я открыла дверь продуктового склада, мне прямо под ноги хлынула вода - Табита была права - весь пол был залит до краев. Неужели прорвало трубы? Но тогда почему разбросаны все продукты? Хлеб, сыр, крупы - все вперемешку плавало на полу. Валялись размокшие бумажные упаковки, жестяные банки, в углу громоздились набухшие коробки с сахаром и солью, накренившись, стояли огромные тканевые, потемневшие от влаги, мешки с мукой.
   Боже мой! Как вообще все могло превратиться в такое?
   Я сбросила кроссовки перед дверью и босыми ногами прошлепала вглубь помещения. Края джинсов тут же пропитались водой, и я закатала их до колен. Если прорвало трубы, то именно их нужно будет чинить в первую очередь, иначе вода будет только прибывать. Свет был тусклым, и чтобы увидеть больше, я включила дополнительное освещение. Теперь стало хорошо видно, насколько бедственными оказались размеры катастрофы. Продукты были испорчены не только водой - они откровенно были испорчены кем-то еще. Это становилось понятным, стоило только посмотреть на рваные края пластиковых и бумажных оберток для продуктов. Кто-то очень старался сделать так, чтобы склад Табиты претерпел наибольшие разрушения. Но зачем? И кто это сделал?
   Я ничего не понимала. Мысли мои скакали и путались, факты, которые видели глаза, никак не укладывались в общую картину, логика отказывалась прийти к каким-либо выводам. Неужели у Табиты были враги? Кухарка никогда не была ни с кем на ножах. Тогда зачем было намеренно изводить ее? Да еще и вот таким образом....
   Понимая, что ответов на тысячу вопросов, крутившихся у меня в голове, все равно не удастся найти в ближайшие пять минут, я принялась составлять в голове порядок действий:
   1. Осмотреть трубы и найти повреждения.
   2. Если таковые имеются, отыскать того, кто мог бы это починить.
   3. Пойти и рассказать все Халку, если он на месте.
   4. Но если пробегать слишком долго, то намокнет еще больше продуктов, значит, нужно в первую очередь заняться именно ими.
   Таким образом, пункты три и четыре автоматически поменялись местами. Придется сначала спасти все, что удастся спасти. И только потом докладывать Халку, что кто-то намеренно навредил на складе. Что он вообще предпримет после этого? Не накажут ли опять всех подряд на ранчо, если кто-то один не признается? А что, если этот кто-то не признается вовсе?
   Я, кряхтя от напряжения, принялась быстро поднимать и складывать на стол из воды все, что в ней плавало, постепенно пробираясь к трубам, которые, по моему предположению, находились под раковинами в дальнем углу, там, где заканчивались длинные столы. Теперь их поверхности были усыпаны всем, что только стояло на полках над ними: рисом, гречкой, сушеной кукурузой, бог только знает, чем еще....
   Подобравшись к раковинам, я встала прямо на колени - к черту джинсы, потом высохнут - и стала осматривать трубы. Минуту спустя вывод был очевиден - они были в полном порядке. Значит, и потоп, очевидно, был ручной работой.
   Вот чертовщина!
   Я со стоном разогнула затекшую спину. Кому-то (или всем) за это сильно попадет. Ох, нагадил кто-то по самое некуда.... Черт!
   Скрепя от злости зубами, я еще раз быстро осмотрела помещение. Кем бы ни был этот негодяй, кто устроил все это, а сначала придется разгрести последствия. По-крайней мере те, которые удастся разгрести. Продукты для Табиты важнее всего, а, значит, первостепенная задача - убрать их из воды. Только после того, как все будет убрано и сухо, можно будет идти и докладываться Халку, чтобы тот принялся искать виновного.
   Я еще раз осмотрелась и едва не застонала. Это же не один час работы! До самой темноты придется провозиться! Ну, что за чертов день такой?
  
   Я как в воду глядела.
   Когда я открыла дверь на улицу, уже после того как склад был более-менее вымыт и убран, было темно.
   Как только солнце добиралось до кромки гор, темнота словно накидывала бархат на лежащую внизу равнину, выставляя на всеобщее обозрение одинокий глаз луны, сияющий на черном небе, до горизонта покрытого россыпью звезд.
   Свет в помещении я уже погасила и теперь пыталась отыскать оставленную на крыльце обувь.
   Так.... Вот один.... А где же второй?
   Я обула одну ногу и стала оглядываться вокруг, чтобы понять, куда подевался второй кроссовок. Вроде, они были здесь вместе. Оба стояли на крыльце после того, как я разулась. Но второй ботинок пропал. Его не было ни на крыльце, ни в близлежащей траве, ни под крыльцом, куда я не преминула заглянуть, разве что руку не стала совать в темноту - страшно очень.
   Чертыхнувшись и поднявшись на ноги, я зашагала к особняку, приминая траву голой пяткой. Хватит с меня на сегодня. Завтра буду искать обувку, а если не найду, то поеду и куплю новую. Задрало все уже!
   Едва не шипя от раздражения и усталости, я миновала кухню. Свет в окнах не горел, вымытые чаны тускло поблескивали в свете луны.
   Ужин я пропустила, но Табита которая, по всей видимости, уже ушла спать, наверняка оставила что-нибудь в холодильнике. Однако есть не хотелось. Хотелось помыться и в постель, но это мне не грозило. Нужно переодеться и идти к Халку. Потому как чем позже, тем хуже.
   Я посмотрела на свою босую ногу и чертыхнулась. Так и идти к нему? А что делать? Не совсем же босой? Ну, я и оборванка! Майка грязная, джинсы мокрые, нога голая. Еще и вспотевшая, душ ведь принять некогда.... И куда только подевался этот ботинок?
   Со двора слышались голоса и топот ног. Что-то кричали охранники. Они то ли куда-то бежали, то ли кого-то ловили.... Какие у них там обычно идиотские обязанности? Мне не было до них никакого дела, пусть орут хоть всю ночь.
   Гомон чуть стих, когда я вошла в дом и юркнула в темные коридоры. Вот уже и знакомая дверь собственной комнатушки. Я еще раз пожалела, что не могу просто зайти внутрь и лечь спать, но сначала нужно закончить с докладом Халку. А потом уже сладко спать до самого утра, нежась, потягиваясь, сопя, смотря хорошие сны и наслаждаясь каждой минутой заслуженного покоя, который, по всей видимости, сегодня был большой редкостью, судя по тому, как громко во дворе галдели мужские голоса. И что они все взбеленились - надоело потягивать пиво и смотреть футбол?
   Я вставила ключ в замок и толкнула дверь.
   Не успела я войти внутрь, как в нос ударил сильный запах бензина.
   Какого черта? Какой бензин?.... Что он вообще может тут делать!? Ведь не было ничего такого, когда я уходила! Я точно помнила, что не было!
   Сердце забилось часто и неравномерно, как бывает всякий раз, когда в голову ударяет хорошая порция паники, смешанная с адреналином. Нехорошее предчувствие теперь не просто таилось за задворках сознания, оно уже осязаемо витало в воздухе надписью "ALARM!". От гула в собственных ушах я даже не обратила внимание на то, что охрана теперь кричала уже где-то в доме.
   Почти как в трансе, я протянула руку к выключателю, чтобы зажечь свет. Откуда же так воняет? Когда свет от лампочки заполнил комнату тусклой желтизной, я быстро опустилась на колени и заглянула под кровать. Там стояла канистра, какие я несколько раз видела в гараже. Толкнув ее пальцем, я по звону поняла, что она пустая. Что за шутки? Почему под моей кроватью стоит пустая канистра?
   И что делает на моей кровати голубая майка? И почему она такая грязная и как будто прожженная?
   Когда Грег ворвался в комнату, я как раз стояла возле кровати, прижав майку к себе.
   - Вот она! Голубушка! Схватить ее!
   Из-за его спины появились другие. Много других. Кто-то меня толкал, завязывал руки, ругал, как-то обзывал, но я едва ли была способна соображать. Я дрожала и переводила взгляд то на одного, то на другого, то на кровать, то на теперь зажатую в кулаке Грега голубую жженую майку.
   А в нос бил нестерпимый запах бензина.
  

*****

  
   Халк был зол.
   Он был не просто на взводе, он был по-настоящему зол. Никто, ни ради шуток, ни ради мести, не имел права поджигать строения на ранчо, а тем более те, в которых жили люди или хранились продукты. Никому, ни одному единому человеку такое не могло сойти бы с рук, и теперь он зло смотрел на стоящую между охранниками Шерин. Он не хотел, но не имел права не верить в то, что это ее проделки, после того как Грег принес голубую прожженную майку и пустую канистру с бензином из ее комнаты. Халк сжал зубы и скрипнул ими, будто пытаясь удержать внутри слова разочарования, которые бы неизменно вырвались наружу, останься они одни в комнате.
   Шерин стояла молча. Волосы ее были спутаны, майка мокрая, одного кроссовка нет. Кожа на лице побелела, как мел, глаза лихорадочно блестели, все тело дрожало, несмотря на то, что ее плотно держали руки охранников.
   Грег, почти такой же злой, как и Халк, продолжал вещать, выплевывая слова, словно порции ядовитой смеси:
   - .... Она облила бензином женский барак сразу же после склада, отчего тот сразу же занялся огнем. Сухая трава - хороший проводник пламени.
   - Зачем!? - рявкнул Халк. - Зачем было жечь барак?
   - Я не.... - попыталась дрожащим голосом ответить Шерин, но слова не шли из ее горла: его будто перехватило тисками. Наконец, ей с трудом удалось вымолвить:
   - Я этого не делала.
   Халк покачал головой.
   - Почему твоя майка прожжена? Откуда бензин?
   - Я не знаю!
   Хрипло и зло рассмеялся Грег.
   - Конечно! Не знает она! Сам что ли появился?
   - Я ничего этого не делала.... - мотала головой Шерин, постоянно твердя одни и те же слова. - Ничего не делала. Меня там не было.
   - Где твой кроссовок? - спросил Халк.
   - Не знаю.
   - Откуда в комнате бензин?
   - Не знаю. Его там не было, когда я....
   - Почему прожжена майка?
   - Я не знаю!
   Халк гневно сплюнул в пол и выругался:
   - Это все выглядит, как полное дерьмо! Ты прекрасно видишь, что твой план раскрылся, но продолжаешь отпираться! Где твоя храбрость? Почему бы тебе честно не сказать, что ты просто зло отомстила?
   От отчаяния Шерин едва могла говорить. Кто и зачем сделал с ней такое? Она никогда раньше не видела, чтобы Халк так злился. Грег жестко и самодовольно усмехался над ее попытками оправдаться. Все это походило на кошмарный фильм, где ужасная концовка приближалась со скоростью паровоза, а она никак не могла придумать, как можно было изменить ситуацию.
   - Я была на складе! Я там убиралась! Спросите Табиту - она отправила меня туда! Она все знает и все подтвердит....
   - Кто еще там был с тобой? - прищурившись, спросил Халк.
   В комнате на мгновенье повисла тишина. Как бы Шерин не хотелось, чтобы этот момент стал поворотным, и она смогла привести вслух имена свидетелей, которые бы подтвердили ее алиби, но таковых не было. Не было.... Она лишь сжала кулаки и выдохнула.
   - Никого там со мной не было. Я одна была.
   Халк разочарованно опустил голову, теперь глядя в пол.
   - Но Табита знает, что я там была! Она сама меня попросила помочь, так было грязно....
   - Она видела, что ты там была?
   - Нет.
   В этот момент в комнату, запыхавшись, вбежали еще два охранника. Один из них держал в руке то, что Шерин не далее как полчаса назад пыталась обнаружить под крыльцом - ее кроссовок. Но теперь он был обугленным, почти полностью почерневшим от пламени. Конечно.... Она едва не застонала. Кто бы ни был этот предатель, он хорошо постарался с уликами.
   - Мы нашли это за женским бараком!
   В комнате наступила жуткая тишина, через секунду взрезанная противным смехом начальника стражи:
   - Ты так торопилась, что потеряла башмак?! - он довольно гоготал, зная, что теперь этой стерве не выкрутиться. Никак и ни за что.
   Халк раздраженным взмахом руки оборвал неприятный смех; в комнате стало тихо.
   - Это твой? - ровно спросил он.
   Шерин сглотнула. Все. Конец. Теперь уже ничего не удастся исправить. Слишком много вещей и людей противостояло ей в этой игре. Слишком сильно кто-то хотел, чтобы она удалилась с игрового поля, и не важно, что и как она делала до этого, теперь прошлое, в котором остались ее добрые поступки, стерлось в памяти этих людей, осталась только эта комната, канистра, жженая майка и обгоревший кроссовок, покачивающийся в руках охранника.
   - Да, этой мой, - ответила Шерин, больше не глядя на Халка. Ей было страшно. Холод и одиночество уже знакомой лазейкой пробрались внутрь. Страх сковывал конечности, склеивал кровь, делал язык сухим, а руки холодными и трясущимися. Как же она его ненавидела..... Но от ненависти страх не уходил, а, казалось, отъедаясь ею, рос еще больше.
   Халк молчал. От разочарования в его глазах ей становилось почти физически больно. Теперь молчали и остальные, ожидая вынесения окончательного вердикта. Вызывающе нарушая тишину, тикали на стене круглые часы. Но даже они звучали как-то непривычно и резко. Или же так только казалось....
   Халк отошел к окну и теперь стоял, повернувшись ко всем спиной. Шерин знала - в этот момент им выносилось окончательное решение. Безжалостное и жесткое. Именно такое, какого заслуживал человек, который решился бы на поджег строения с находящимися внутри людьми. И решение Халка будет оправданным и непреклонным. Оно, скорее всего, понравится охранникам, потешит ущемленное эго Грега, станет хорошим наглядным примеров для остальных заключенных, обитающих на ранчо и, с большой вероятностью, полностью добьет Шерин, лишив ее права свободы навсегда.
   Или даже будет стоить ей жизни. Она содрогнулась.
   Но ведь она всего этого не делала! Это был кто-то другой - ей нужно попытаться доказать это Халку, достучаться до него, уговорить дать ей шанс, как-то оттянуть неизбежное. Неправильно это - получать наказание за грехи, которых не совершал, неверно, нечестно и.... просто не должно быть так! Но как заставить его услышать?
  
   Халк стоял, молча глядя в темноту оконного проема, где давно уже догорел закат. Мыслительный процесс не давался легко.
   За его спиной тяжело дышала орда мужчин и одна жалкая девчонка, которая все-таки решилась переступить границы дозволенного. Границы той области внутри Халка, где терпение граничило с опасной красной зоной, ступив на которую ни один не получил бы поблажек.
   Зачем?... Он почти покачал головой, но удержался. Зачем было так делать? Неужели ее злость все же пересилила здравый смысл? Он не хотел верить, и какая-то часть него продолжала отрицать причастность Шерин. Но Халк уже понял, что в последнее время определенно давал слабину и неадекватно реагировал эту девушку, а, значит, его неверие, возможно, было лишь очередной попыткой оправдать ее, несмотря на то, была она причастна к поджогу или нет. А так выносить решения нельзя. Чувства никогда не добавляли объективности. Придется действовать лишь на основании приведенных охранниками доказательств, а не опираясь, как он обычно привык делать, на полное знание и интуицию.
   Это незаметно, но тревожно грызло Халка.
   Что-то во всей этой истории не сходилось. Он не мог сказать, что именно, потому что логически все звенья складывались в одну цепочку, где все планомерно подводило к единственному выводу - Шерин была причастна к поджогу, доказательств этому, к сожалению, нашлось в избытке.
   Но тогда почему она не признавалась? Ведь была масса примеров ее импульсивных деяний, после которых она сама приходила и чистосердечно раскаивалась в совершенных поступках. Так в чем разница? В том, что здесь все оказалось гораздо серьезнее? Не хватило мужества еще раз сказать "Да, это сделала я?" Как можно было отрицать свою причастность, когда приведено столько доказательств? Даже слишком много доказательств, на его взгляд....
   Халк поморщился. Ему определенно что-то не нравилось. Он чувствовал злость от того, что время толкало его в спину. Все ждали окончательных слов, выговоров, наказаний. Да, времени было немного, и решение, так или иначе, нужно было выносить. Он нехотя, еще не придя к окончательным выводам, развернулся и подошел к Шерин.
   - Есть ли тебе что сказать?
   Она кивнула. Слова не давались ей легко, а взгляд проникал в самую его душу, будто мысленно прося внимательно прислушаться к тому, что она скажет. Ну, что ж. Это он сделать может. И Шерин, почувствовав это, начала говорить:
   - Сегодня после обеда, когда я вернулась в комнату из каменоломни, некоторые из моих вещей пропали. Кто-то другой, кроме меня, входил туда. Значит, у кого-то появилась копия ключа. Не знаю как....
   Грег тут же взвился:
   - Ты позавирайся еще, сучка!
   - Молчать! - рявкнул Халк. - Всем соблюдать тишину, пока она не кончит говорить! Продолжай.
   Он кивнул Шерин, призывая продолжать, одновременно прислушиваясь к ее словам, пытаясь сложить воедино ту картину, которую она рисовала в его воображении. Это было важно - понять какая из версий соответствовала действительности - та, что он уже слышал от охранников или та, которую пыталась ему поведать Шерин. Халк по опыту знал, что поспешность или небрежность в таких делах могла стать фатальным поворотом в чьей-то жизни. Поэтому мозг его напряженно работал: анализируя, сравнивая детали, перебирая возможные варианты и отбирая те, что казались логически и интуитивно правильными.
   Шерин прочистила горло. Глаза ее все так же пронзительно смотрели прямо в его. Халк нахмурился и снова ощутил, что спешить с выводами не стоит. Не стоит, и все тут. Что-то тут не так.... Не обманывает она обычно. Не ее это практика.
   - Кто-то заходил в мою комнату, я уверена в этом. Я прилегла сегодня поспать, потому что чувствовала себя плохо, а когда проснулась, то впервые заметила пропажу. И никакой канистры точно не было. Потом прибежала служанка и сказала, что Табита злая: кто-то намеренно разбросал продукты на складе и затопил его водой. Она попросила меня помочь с уборкой. Все продукты сильно вымокли. Там я была почти до десяти вечера. Оба моих кроссовка стояли на крыльце - они бы промокли, если бы я их не сняла. А когда я вышла наружу, одного из них не было. А в комнате уже была канистра. И прожженная майка.
   Грустно закончила Шерин и замолчала.
   В комнате снова повисла тишина.
   Халк кивнул и задумался.
  
   Стараясь не выказывать нетерпения, Грег ждал.
   Как бы ему не хотелось, просто подойти и придушить эту девку, все же он должен был стоять тихо, пока она душещипательно излагала свою историю. Белыми нитками шиты ее россказни! Никогда Халк им не поверит - на лице ведь ее написано, что стерва она и воровка! С первого дня было видно, что воровка! Даром, что тогда только яблоками обходилась. А теперь как жалобно запела, надо же! Когда к стенке-то приперли. Против таких-то доказательств не попрешь, как ни старайся. Грег постарался скрыть победоносную ухмылку, что так и рвалась на лицо. Крышка ей! Конец, да и только.
   Но Халк не спешил.
   Лицо его доброты не выражало, но и к наказаниям он приступать не торопился.
   Грега это начинало нервировать. Наконец, раздраженный задумчивым видом Халка, Грег не удержался:
   - Кончать с ней надо! Только и делает, что пакостит....
   - Закрой рот, - непривычно холодно даже для Грега произнес Халк.
   Грег утих.
   Что-то было не так. Все шло не так, как планировалось. О чем так напряженно думает Халк, если все прозрачно и понятно? Сколько еще вещей ему нужно было принести, чтобы он сразу ее прикончил? Неужели майка, ботинок и бензин его не убеждают? Или же Халк оказался еще проницательнее, чем о нем думал старый служивый?
   Грег неохотно поежился, всеми силами пытаясь поверить, что это не так. А даже если и так? Что с того? Халку не проверить ее невиновность. Никак не проверить. Слишком много людей видели то же, что и он, а, значит, ему, так или иначе, придется выносить кару. Пусть даже лишь для того, чтобы восстановить видимую справедливость. А что до сомнений, так пусть засунет их себе куда подальше.
   Но дальше случилось то, чего Грег никак не мог ожидать.
   Халк, наконец, вышел из раздумий. Губы его были плотно сжатыми, лицо хмурым, но взгляд решительным.
   - Я не собираюсь ходить вокруг да около, годами разбираясь, кто прав, кто виноват.
   - Правильно! - поддержал Грег, забыв, что ему приказали заткнуться. - Нечего с этим тянуть....
   - Я собираюсь применить "Блайнд", благо ничье разрешение для этого мне в Тали не требуется....
   Шерин даже не шелохнулась. Она понятия не имела о чем речь, а лишь стояла и выжидательно и растеряно смотрела на Халка.
   А вот Грег побледнел.
   Побледнел так, что стало заметно даже в тускло освещенной комнате. Не может такого быть, чтобы Халк обладал подобным знанием. Грег, и тот лишь только слышал об этом приеме, но даже не надеялся, что когда-то сможет просто увидеть его в действии.
   "Блайнду" обучала только Комиссия, и то, далеко не всех. Об этом Грег знал потому, что сам когда-то очень хотел приблизиться к кругам избранных - тех, кого называли специальным подразделением. Этих ребят было не так много, слишком жестким был отбор, и Грегу туда попасть не сулило ни за какие деньги мира. Он давно это понял и даже смирился, но кое-какие знания от выкупленных втридорога из-под полы книг в его голове остались. Суть этого метода заключался в прямом чтении памяти, и применять его можно было только на недавние события, так как вмешательство в более глубокие слои могло повлечь за собой частичное или полное помешательство. Применять метод можно было исключительно тем, кто был превосходно обучен и прошел необходимое количество теоретических тестов, а также доказал практические знания в течение длительного периода.
   И Халк, судя по лицу, был абсолютно уверен в своих навыках.
   Грег судорожно сглотнул. Не может быть.... Не может быть.... Как кто-то из них вообще мог предположить....
   Халк, тем временем, подошел к Шерин.
   - Отойти всем! - гаркнул он охранникам.
   Охранники поспешно отодвинулись в стороны. От греха подальше. Они не особенно поняли, что именно собирался сделать мистер Конрад, но от него в таком настроении всегда лучше было держаться подальше.
   - Смотри мне в глаза, - обратился Халк к Шерин. - Я закончу быстро.
   Грег глазам своим не верил.
   Впервые в жизни он увидел то, что не рассчитывал увидеть никогда. Светло серые глаза Халка, как ему показалось (не сошел ли он с ума на этом гребаном ранчо?), полыхнули каким-то болезненным белым светом, после чего Шерин вскрикнула, но назад, надо отдать ей должное, не отступила. Ее колотила крупная дрожь, по щекам, по всей вероятности от боли, катились слезы, а Халк в этот момент был похож на застывшую машину, в чьих глазах с невероятной скоростью мельтешили какие-то картинки.
   Грег подумал, что это похоже на отсвет от экрана телевизора, в котором кто-то поставил на перемотку видеофильм. Но все кончилось настолько быстро, что он ни тогда, ни после не мог бы достоверно гарантировать, что видел именно то, что, как ему показалось, видел.
   Когда Грег кое-как смог оторвать взгляд от Халка, то с ужасом узрел прямое доказательство того, что тот не только на словах обладал навыками "Блайнда". Как только все закончилось, белки глаз Шерин покраснели настолько сильно, что теперь напоминали алую ткань, которой так любили дразнить быков. Не осталось даже белого пятнышка: сосуды в глазах лопнули моментально, и теперь для нее наступила слепота.
   Грег знал это так же точно, как и то, что он Грег.
   Именно поэтому метод назывался "Блайндом" ("Ослеплением" От англ. "Blind" - слепота - здесь и дальше прим. автора). Испытуемый всегда терял зрение в результате подобного сканирования мозга, даже если процесс длился всего секунду. Насколько? Никто не мог предсказать наверняка. Именно поэтому метод применялся только в случаях крайней необходимости, когда нужно было быстро и точно получить нужные сведения, в случае если другие методы казались нецелесообразными или слишком долгими в исполнении, что грозило дополнительным риском и потенциальным провалом операции для спецгруппы.
   Когда все закончилось, Грегу показалось, что прошла вечность, хотя на самом деле все заняло не дольше десяти секунд. Шерин теперь сидела на полу, закрыв лицо руками. Плечи ее вздрагивали, но она не издавала ни звука.
   Часть охранников потрясенно смотрела на Халка, часть с ужасом взирала на сидящую на полу Шерин. Было видно, что будь их воля, они давно бы находились за пределами этого кабинета, но разрешения дано не было, поэтому теперь здоровые, казалось бы, мужчины как-то неуверенно и жалко жались друг к другу, отступив почти к самой стене.
   Халк несколько секунд стоял молча, глядя прямо перед собой. Мозг его обрабатывал полученную информацию. Когда процесс завершился, Халк медленно повернулся и в упор посмотрел на Грега. В этот момент Грег и сам был бы не прочь провалиться куда подальше, потому что теперь был точно уверен, что Халк знал абсолютно все о прошедших нескольких сутках из жизни Шерин, и спорить с этим не имело смысла.
   Ход конем. Шах. Мат.
   Против "Блайнда" Грег не мог пойти никак.
   Всего несколько раз в жизни он чувствовал себя настолько же скверно, как и теперь. Внезапно заныла коленка, когда-то давно израненная в уличной драке, неприятно потянуло мышцы в спине - то ли застудил, то ли перенапрягся.... Язык, когда Халк подошел к нему вплотную, вообще перестал слушаться и стал каким-то шероховато-сухим.
   - Ее там не было, - ровно и тихо произнес Халк, а Грег поймал себя на том, что боится смотреть тому в глаза. Взгляд Халка напоминал стальную поверхность ножа: был таким же холодным, непрерывным и сулящим какую-то извращенно медленную смерть. - Ты приведешь ко мне того, кто по-настоящему за это ответственен в течение двадцати четырех часов.
   По спине Грега прошел холодок. Его почти скрутило от осознания того, что придется выполнить приказ. Он понял это еще до того, как Халк закончил предложение:
   - Или же я сменю всю охрану. Всех до единого. Включая тебя.
   Сжав руки в кулаки, чтобы не было видно, как трясутся пальцы, Грег смотрел куда-то поверх плеча Халка.
   - Если ты приведешь мне не того, я это узнаю. Ты понимаешь?
   Грег понимал и поэтому кивнул.
   Права ослушаться теперь не было. Он почти наяву ощутил, как этот бездушный белый свет касается его зрачков и ножом, словно сквозь сливочное масло, проходит в память. А потом слепота. Слепота. Кошмар, который мог стать явью всего через сутки. Зубы Грега сжались до боли, чтобы скрыть дробь, которую они бы выбили, разомкни он губы.
   - У тебя двадцать четыре часа. Забирай своих людей и уходи.
   Едва помня, как сумел сдвинуться с места, Грег покинул кабинет. Следом за ним вышли и остальные.

Глава 17.

  
   Я сидела на полу, не решаясь сдвинуться с места.
   Шок от произошедшего лишил меня последних сил и всякого самообладания. В голове мутилось, мысли комкались и будто прятались где-то на задворках сознания, боясь, что кто-нибудь извне может их украсть. Последним, что запомнилось до того, как наступила темнота, был яркий слепящий свет. Нет, сначала были глаза Халка: серебристые, с темными ободками, светлые, немигающие. А потом откуда-то взялся нестерпимо холодный белый свет, и начало казаться, будто мысли уплывают за пределы сознания. Я не смогла бы объяснить это даже себе. Странное, нереальное ощущение. Голова болела, но не сильно: неприятно пульсировала где-то в области висков. Что толку, что я пыталась поспать сегодня?
   Но хуже всего было то, что навалился страх. Теперь это был какой-то другой страх, не тот, что был поначалу, когда меня вели в комнату или допрашивали. Не тот, когда Халк, развернувшись спиной, молчал. Страх, который сидел у меня внутри был каким-то иным - чужеродным, чудовищным и слишком сильным. Как если бы мир вокруг перестал существовать, а вокруг осталась одна лишь пустота и я в ней. И никого вокруг. Никого. И ничего.
   Я больше не боялась ни Грега, ни наказания, ни вообще того, что могло бы произойти там, в том мире, который остался за пределами сознания. Для меня что-то самое страшное уже произошло. И больше всего на свете я боялась еще раз открыть глаза и снова ничего не увидеть.
   Кто-то коснулся моей ладони.
   - Дай мне руку, я помогу тебе сесть.
   Халк. Это его голос. Но где остальные голоса?
   Я прислушалась.
   Почему так тихо? Неужели остальные уже ушли? Когда? Как только этот странный свет коснулся моих глаз, я едва ли замечала происходящие вокруг вещи. Мне уже вынесли наказание? Его объявили, а я не услышала? Или это и было моим наказанием? Тогда почему мне показалось, что Халк собирался сначала что-то узнать.... Может быть, он передумал?
   Я, дрожа и не решаясь отнять вторую ладонь от лица, протянула руку Халку.
   Его теплые пальца сомкнулась вокруг моего запястья и потянула на себя. Едва касаясь спины, он аккуратно подвел меня к дивану и усадил на него.
   - Не пытайся пока открывать глаза, ладно?
   Я кивнула, но не знала, увидел ли он.
   Снова стало непривычно страшно. И холодно. Казалось, что температура вокруг упала градусов на десять, я непрерывно дрожала и никак не могла согреться.
   - Халк.... пожалуйста, что с моими глазами? Мне уже вынесли наказание? Где все? Что.... вообще... происходит?
   Мой голос дрожал и срывался. То ли от холода, то ли от эмоций.
   - Тихо-тихо-тихо..... - ответил Халка, успокаивая. - Постарайся минутку посидеть тихо. Тебя нужно согреть.
   - Но мои глаза....
   - Я знаю. Тихо.
   Я слышала, как его шаги затихли где-то в другой комнате. Потом приблизились вновь. На плечи легла мягкая ткань. По-видимому, плед.
   - Завернись в него. Я налью тебе чаю. Потом поговорим, хорошо?
   - Хорошо.
   Меня не нужно было упрашивать дважды, чтобы я укуталась в одеяло. Я замоталась в него так плотно, что теперь не представляла, как высунуть руки наружу, чтобы взять чашку. Холод начал немного отступать.
   Было слышно, как Халк наливает чай: звон посуды, льющаяся вода, постукивающая о фарфор ложка.
   - Держи.
   - Я не вижу.
   - Просто протяни мне руку.
   Я на ощупь потянулась в его направлении.
   Халк взял мою ладонь и аккуратно поместил туда чашку. Та, спасибо ему за заботу, оказалась не слишком горячей. Я сделала глоток и немного расслабилась.
   - Спасибо.
   - Пожалуйста.
   Он сел напротив. Скорее всего, в то же самое кресло, где обычно сидел во время наших ежевечерних чтений. Подумав об этом, мне снова стало холодно. Я больше не вижу.... Как я буду переводить книги? Да причем здесь вообще книги, разве они главное? Дурь какая....
   - Расскажи мне....
   - Конечно. То, что я сделал, называется "Блайндом". Это способ, которым можно прочитать чью-то память. К сожалению, он воздействует на глаза. Но для меня это был единственный вариант узнать правду быстро и точно. Ты понимаешь меня почему?
   Я понимала.
   Если бы Халк начал разбираться по обыкновенному, то это заняло бы много дольше. И факты во всей этой истории были совсем не "за" меня. Да, каким-то образом он, как всегда, нашел самый действенный метод решить все без задержек.
   - Значит, ты прочитал мою память?
   - Да.
   Я запнулась
   - Всю?
   Он усмехнулся:
   - Нет. Только за последние несколько дней. Там несколько трудно обозначить границы, но все же я постарался не заглядывать слишком глубоко. Как твоя голова? Постарайся почувствовать, хорошо ли ты помнишь прошедшие сутки?
   Я напрягла память. Все вроде бы было на месте. Ничего не выпадало. Я вспомнила, как ходила на каменоломню, потом ела на кухне, потом спала, потом Табита и склад.... Да, пробелов не было. По-крайней мере пока.
   - Да, я помню.
   - Хорошо, - тон его казался удовлетворенным.
   - А глаза? Я несколько раз пыталась их открывать, но.... я ничего не вижу.
   Наверное, этот вопрос был для меня самым болезненным, и я боялась услышать ответ. Примерно так же, как мне казалось, ожидал бы в приемной у врача пациент, только что прошедший медицинское обследования на наличие в организме раковых клеток.
   Но ответ Халка вместо рокового удара, принес мне невероятное облегчение.
   - Твое зрение восстановится примерно в течение десяти-двенадцати дней.
   - Полностью? - я едва не заерзала от облегчения.
   - Да, полностью, - каким-то образом, я знала, что Халк улыбается, глядя на мою счастливую, но совершенно ужасную, должно быть, физиономию. Ведь щека до сих пор была разбита, я уже почти забыла об этом.
   - Я был осторожен, - добавил он мягко, и меня будто погладили изнутри.
   Холод, недовольно урча, удалился прочь, теперь по телу разливалось приятное тепло.
   После паузы я тихо поблагодарила:
   - Спасибо.
   Он не ответил. Мы помолчали какое-то время. Снова было слышно, как тикают часы, но звук их вновь стал привычным и совершенно не грозным. Теперь, когда страх пропал, они перестали казаться бомбой замедленного действия, прикрепленной к стене кабинета. Лица коснулся слабый ветерок, долетевший из приоткрытой двери балкона.
   - Значит, теперь ты знаешь, что это была не я? - спросила я, чтобы окончательно убедиться, что наказание мне не грозит.
   - Да. Знаю. Того, кто это сделал, найдут.
   Хотя голос его почти не изменился, я поняла, что Халк едва ли сомневается в результате. Конечно, кто рискнет с ним спорить, когда, оказывается, владелец ранчо далеко не прост? Мне и раньше не казалось, что он прост, но теперь стало ясно, что я не видела даже вершины айсберга той личности, которая звалась Халком Конрадом.
   Не сдержав любопытства, я спросила:
   - Где ты научился такому?
   Ответом мне была тишина. Конечно. Глупо было ожидать каких-либо откровений.
   Я надеялась, что Халк не заметил моего разочарования. Он совсем не обязан был открывать мне свои секреты. Хватало и того, что он и так много раз вставал на мою сторону. Много больше, чем я когда-либо смела надеяться в пределах несправедливого Тали.
   - Кто-то подставил меня....
   - Не думай об этом. Я разберусь.
   Голос его снова прозвучал как-то по-особенному. Тепло.
   Внутри меня что-то задрожало. Потянулось навстречу, будто выглянувшему из-за облаков солнцу.
   Теперь не ответила я. Не знала, что именно. Да и не нужно было.
   В моей теперешней ситуации время определить было невозможно, но я предположила, что было где-то около полуночи. Я потерла глаза. Навалилась усталость. Теперь, когда я расслабилась, она стала особенна заметна.
   - Постарайся не открывать пока глаза и не три их, - посоветовал Халк, и я отняла руки от лица.
   - Ты проводишь меня до комнаты? - спросила я, чувствуя себя неловко. Мне совсем не хотелось быть для кого-то обузой, но найти свою комнату самостоятельно я теперь не могла.
   - Ты останешься здесь, - ответил Халк.
   Я застыла. Сердце как-то не привычно стукнуло где-то в горле. Он же не имеет в виду, что я буду спать в его кабинете? Нет-нет....От смущения по лицу прошла жаркая волна.
   - Как это - здесь? Я не хочу....э-э-э-э.... не хочу быть обузой.... Я смогу сама....
   - Я сказал, ты останешься здесь.
   Я глубоко и медленно вдохнула. Затем выдохнула.
   - Я буду спать на диване? - прекрасно зная, что у Халка всего одна спальня, я искренне надеялась на положительный ответ.
   - Нет.
   - Ты будешь спать на диване?
   - Нет.
   Я замолчала. Просто не смогла заставить себя спросить что-то еще. Какая же это беспомощность - быть слепым! Хотя с Халком можно быть стопроцентно зрячим и все равно проиграть в споре. Потому что он и не спорил. Он лишь доводил до сведения принятые им самим решения.
   - Я не.... Пожалуйста....
   Я сама не поняла, что хотела сказать, но возражение в любом случае получилось каким-то жалким, как писк котенка.
   Он взял меня за руку.
   - Я не трону тебя. Обещаю. Но через несколько часов у тебя будет приступ боли. Таблетки против него не помогут. Если я буду рядом, я смогу помочь, хорошо?
   Тепло его руки, окруживший аромат одеколона, голос, звучащий так близко, сделали свое дело - я плавилась свечой, не желая признаваться в этом ни себе, ни кому-то еще. Я знала, что обещаниям Халка можно верить - если сказал, значит, не тронет. Но как справляться с собственными эмоциями? То, что в этот момент творилось у меня внутри, я бы ни за что и никогда не желала показать даже через пресловутый "Блайнд".
   Осторожно освободив руку, я нервно кивнула.
   - Хорошо.
   Я впервые порадовалась, что не могу увидеть себя в зеркале. Мое лицо горело.
  
   Халк неторопливо курил сигару, сидя в кресле.
   Он был доволен и расслаблен.
   Да, никто не предполагал, что все так обернется, и ему придется воспользоваться одним навыком из прошлого - прошлого, отпечаток которого никогда не сотрется с его души. Но теперь старые приемы оказались полезными, даже если их и пришлось применить совсем в другое время и в другом месте.
   Но здесь никто не сможет упрекнуть его за это.
   За это он и любил Тали. По-своему чумазую и неприглядную, но в некоторой степени удобную дыру. Да, жизнь здесь была совсем не той.... Не было друзей, с кем он так любил проводить время, не было опасности, которая щекотала нервы и добавляла зависимости в кровь, но так же не было и приказов. Здесь он мог быть хозяином и принимать решения сам.
   Халк не единожды задумывался о том, какой выбор сделал бы, если бы представилась возможность уйти отсюда: бросил бы все? Или бы остался?
   Нет, он знал. Он бы бросил. Возможно, не вернулся бы полностью к прежнему, но кое-что из старого точно воскресил бы в памяти. И уж определенно навестил бы ребят. Слишком много лет они проработали бок о бок, чтобы вот так просто все забыть.
   Но каждому дано свое.
   Кто-то попал в Тали заключенным, он же - привилегированный боец из спецподразделения Комиссии, однажды не подчинившийся приказу - попал сюда "оунером". Не самый худший исход из возможных. Комиссия не стала бы "зачищать" - слишком дорого ей обходились подобные специалисты, но чтобы приструнить других, ей все же приходилось идти на жесткие меры.
   Халк часто об этом думал. Раньше.
   А теперь у него было это ранчо, другая жизнь, другие заботы. Этот особняк в какой-то степени стал ему домом. А вот о чем он никогда не думал, так это о том, что однажды здесь появится кто-то, кто заставит его сердце стать прежним - где-то мягким, где-то взволнованным, по-своему молодым.... Вот уж о чем он, казалось бы, забыл давным-давно.
   Дым неторопливо колыхался в воздухе, время от времени, словно сговорчивая красавица, удалялся с ветерком прочь продолжать их совместное путешествие где-то в ночи.
   Халк не особенно роптал на собственную участь. Профессионалы всегда оставались профессионалами - это от него не уйдет, просиди он здесь хоть еще сотню лет. То, что сюда закрыт доступ остальным - неприятно, но терпимо. Да, приходилось закрывать глаза на местные клубы и рестораны, непробиваемую тупость и неоправданную свинячью жестокость их обитателей, но это были мелочи. Он и сам умел быть жестоким, когда нужно, а многим мог бы и дать в этом фору. К тому же он привык терпеть гораздо более сложные ситуации, нежели эта.
   Плюс ко всему, он нашел свою отдушину, о которой знали лишь единицы. Дело, которое помогало ему оставаться тем, кем он хотел оставаться. И это было важно. Это приносило облегчение.
   Халк прислушался. Из спальни не доносилось ни звука.
   Шерин уже спала. По-крайней мере, он надеялся на это. Было бы совсем жестоко подвергать ее еще одному нервному стрессу, настой он на том, чтобы они пошли в постель одновременно.
   Ей нужно было уединение, чтобы раздеться и приготовиться ко сну, насколько это вообще было возможно при отсутствии зрения, и он ей это предоставил. Ни к чему давить.
   Халк снова задумался.
   Он знал, что эта ночь будет для нее беспокойной. Боль в голове вернется - она всегда возвращалась после такого. К тому же, те, на ком проводили подобные эксперименты, всегда впоследствии испытывали приступы неконтролируемого страха или паники, терялись, впадали в постоянный стресс или депрессию, в редких случаях на них накатывала агрессия, а после физическая слабость.
   Да, он должен был быть рядом. Он слишком часто работал с этим в прошлом и слишком хорошо знал симптомы, а так же, как можно с ними справиться. Хорошо, если она проспит хоть пару часов.
   С одной стороны, Халку было жаль, что пришлось подвергнуть Шерин сканированию, с другой - он был рад, что сделал правильный выбор. Грег бы ни за что не упустил момент добить ее, раскрошить и растоптать, представься ему шанс. Он с самого начала невзлюбил новенькую, как только она появилась на ранчо, но Халку было на это плевать.
   Грег был удобен. Он был как раз таким, как нужно - жестоким, злым, агрессивным и не слишком умным. Хотя и амбициозный. Впрочем, амбиции без наличия мозгов никогда не помогали добиваться желаемого.
   Но свою роль Грег выполнял хорошо. Он отменно пугал заключенных, держал их под тотальным контролем и уберегал от попыток к бегству, которые неминуемо заканчивались бы плачевно. Законы Тали были единогласно строги, тут не уберег бы даже Халк. Недаром ранчо было обнесено забором, по которому двадцать четыре часа в сутки тек ток. И не такой, от которого отдернется пальчик, а кто-нибудь потом скажет "Ай-яй-яй!". Провода, многие из которых подобно ловушкам были искусно замаскированы, оказались бы фатальными для любого, кто посмел бы их коснуться - намеренно или же по несчастливому совпадению. Но чтобы таких случайностей не происходило, всех заключенных предупреждали об этом сразу же по прибытии на ранчо.
   Таким образом, Грег был хорош для своих целей, но Халк знал, знал без ненужного сожаления или раскаяния, что его время истекло. Слишком глубоко нос Грега зарылся в пушке и слишком часто кулак касался кожи Шерин.
   А от этого спинной нерв Халка скручивался в пружину.
   Мысли снова незаметно переключились на лежащую в спальне девушку.
   Надо же.... Как все повернулось.
   Думал ли он когда-нибудь, что встретит ее здесь? Сколько лет он искал ту, на которую его внутреннее чутье безошибочно укажет словом "она"? Как получилось, что попавшая по ошибке в Тали заключенная окажется той самой?
   В том, что Шерин - это именно "та самая" Халк больше не сомневался.
   Он принял этот факт почти сразу, как осознал его. А когда именно на него снизошло откровение, было не так уж и важно. Тогда ли, когда она сама приходила в его кабинет, дрожа от страха, но держа голову прямо, признавая совершенные "злодеяния"? Или когда ругалась с ним, будучи на птичьих правах, но все равно не сдавалась? А, может, когда пила свой несчастный бурбон у фонтана? Или когда крала еду для рабочих и покупала им на свои кровные баллы медикаменты? Или, может, тогда, когда решила, что четыреста пятьдесят тысяч в долг - это не так уж много за того, кого любишь? А, может, просто тогда, когда впервые посмотрела на него в клубе "Поло-Гранд"?
   Халку было все равно "когда".
   Важно было то, что его сердце отозвалось и ожило. Неслыханный и очень щедрый подарок судьбы, на который он давно перестал рассчитывать. И тот, от которого он должен будет отказаться.
   Халк тяжело вздохнул и закрыл глаза.
   Хотел бы он быть одним из тех счастливчиков, кто встретив свою судьбу, мог бы наслаждаться каждым моментом, но Халк знал, что придется дать ей уйти. Он не мог держать Шерин возле себя. Ему придется с ней расстаться. Даже если она ответит взаимностью, они смогут провести вдвоем не так уж много времени, пока Халк не решит, как именно отправить ее обратно в мир. Ей нельзя было слишком долго оставаться в Тали. Это не ее место, и ему будет спокойней, если она сможет вернуться к привычной жизни в Клэндон-сити со своим магазином, подругами, пончиками на углу и прочему. Там она встретит другого - достойного симпатичного парня (а не такого ублюдка, каким был Алекс), полюбит, будет заботиться о нем, а он - Халк - должен будет продолжать свою жизнь здесь, на ранчо. Так уж выпали карты.
   От мыслей о том, что Шерин - красивая, элегантная и ухоженная - будет любить кого-то еще, у Халка внутри что-то крошилось.
   Но это нужно было перебороть.
   Судьба сыграла с ним злую шутку, послав ту, которую он так хотел найти, прямо сюда, в закрытую зону 33. Это были слишком хорошо, чтобы быть правдой, но так же и слишком плохо. Теперь оставалось лишь одно, впрочем, как и всегда - быть сильным. Пережить это. Еще раз поступиться своими желаниями, чтобы кто-то мог жить лучшей жизнью.
   Что ж. Не в первый раз. И не в последний.
   Сигара уже дотлела почти до самых пальцев, но Халк все еще сидел в кресле, терзаемый одним и тем же моментом вот уже не первый день.
   Должен ли он показать ей свои чувства? Имеет ли он на это права, когда точно знает, что разлука неизбежна? Если это оставит шрам в ее душе, то некого будет в этом винить, кроме себя. А посему, стоит ли?
   Отсутствие ответа на этот вопрос терзало Халка.
   Но тут решение завесило не только от него. Теперь их было двое - людей, которые должны будут решить, что с этим делать.
   Халк раздавил окурок в стеклянной пепельнице, убедился, что тот больше не тлеет, и поднялся с кресла. Пора было спать.
  
   Я проснулась внезапно и тревожно.
   Судорожно вздохнула и открыла глаза. Темно. Почему так темно? Попыталась вспомнить где я, но не смогла. Память напоминало черноту космоса, в которой не было ровным счетом ничего. Кто я? Почему не могу определить собственного имени?
   Страх разрывал изнутри, хотелось скулить. Я ощущала, что имею физическое тело, нахожусь в нем, но кто-то забыл подключить к работе мозг, и теперь в нем было темно и пусто. Сумбурно мечущиеся панические мысли, но ни одного просвета. Как я попала туда, где я есть?
   Я еще раз моргнула глазами - да, веки определенно двигались. Но темнота не исчезала. Было ли мне когда-нибудь так страшно, как теперь? Я не помнила даже этого. А должна ли была? Что я вообще за существо? Я ведь человек? Или это кошмарный сон?
   Из горла начали вырываться всхлипы, от отчаяния я начала судорожно ощупывать руками чужеродное и незнакомое пространство вокруг себя.
   - Где я? Где я? Где я? - по щекам катились слезы. Что, если я совсем одна, и мне никогда никто не ответит?
   - Тихо, тихо, Шерин. Успокойся....
   Чей-то голос пробрался через льющуюся сверху панику.
   - Я не вижу. Где я? Кто я?!
   - Шерин, тихо....
   - Почему так темно!? - голос сорвался на крик.
   Чьи-то руки обхватили мои плечи. Притянули к себе. Обняли. Стало спокойней. Я поняла, что знаю этот голос. С ним было легче, темнота становилась менее враждебной. Хотя я не могла вспомнить ни лица, ни имени.
   - Тихо, милая.... Попробуй поспать, тебе станет лучше. Темнота пройдет.
   - Пройдет? - тихо спросила я, не замечая, как мои пальцы впиваются в чье-то плечо. - Темно. Ничего не помню....
   - Все будет хорошо утром. Засыпай.
   Кто-то гладил мои волосы. Я интуитивно зарылась в ласковые пальцы.
   - Это сон? Кошмар?
   - Да.... Он пройдет. Я с тобой.
   - Пройдет.... Хорошо.... - успокоилась я. По-крайней мере, в этой тьме я была не одна. Мыслей нет, памяти нет, но и страх ушел. Я перестала дрожать.
   Сознание мое схлопнулось так же быстро, как и возникло до этого. Я уснула.
  
   В следующий раз я проснулась от острой боли. Голову будто разделили надвое раскаленным прутом. Я снова начала всхлипывать, еще толком не проснувшись.
   - Больно, больно, больно....
   Но на лбу лежала чья-то рука, принося облегчение. Пальца иногда шевелились - от их движения боль утихала.
   - Больно, больно....
   - Уже не так больно, - отвечал голос. - Сейчас ты уснешь....
   И я снова засыпала.
   Засыпала, чтобы просыпаться снова и снова. Паника, отчаяние, боль чередовались как бессменные вахтеры. Темнота пугала, пустота рвалась на части чьи-то тенями и неслышными криками, боль возвращалась, чтобы вколотить очередной болт через лоб, после чего уступала место тишине и страху. Знакомый голос вплетался во внутренний разброд, шепча какие-то слова. Звучал то громче, то тише. Иногда удалялся совсем далеко, иногда возвращался так близко, что, казалось, звучал прямо в моей голове. Голос всегда успокаивал, руки держали, чья-то теплота спасала, не давала окончательно утонуть в безумии.
   Уже под утро я, наконец, вспомнила, как меня зовут.
   Вернулись еще какие-то детали. Выныривая и проваливаясь в сон, я обнаруживала все новые части воспоминаний, не сочетающиеся друг с другом. Разбросанные и оттого терзающие. Нос мой утыкался в чью-то кожу, прижимался к ней, вдыхал запах, который позволял снова провалиться в сон на короткое время.
  
   Не знаю, сколько времени прошло, но я проснулась от того, что кто-то осторожно гладил меня по голове. Какое непривычное ощущение....
   - Шерин?
   Я нехотя приоткрыла глаза, чтобы еще раз увидеть темноту и охнула:
   - Только не снова....
   - Все в порядке. Это пройдет.
   Теперь мои воспоминания были в полном объеме при мне, как будто и не пропадали ночью, вызывая постоянные кошмары и провалы сознания.
   - Халк?
   - Да, я здесь.
   - Как ужасно было....
   - Знаю. Все будет хорошо. Потерпи пока.
   Он отнял руки от моей головы, и я поразилась тому, что, казалось, за ночь привыкла к его прикосновениям так, как будто они были со мной каждую ночь. Невероятно: я проспала всю ночь в его постели, рядом с ним (или на нем?). Если это, конечно, можно было назвать "проспала". Так или иначе, смущение быстро переросло в благодарность от того, что Халк настоял на том, чтобы мы провели эту ночь вместе. Я ужасалась даже представить, что было бы, останься я одна.
   - Сейчас утро, да?
   - Да.
   - Сколько времени?
   - Восемь двадцать утра. Скоро будем завтракать. Я пойду в кабинет, а ты пока сможешь одеться. Твои вещи лежат на тумбе, у кровати, справа. Сможешь найти?
   - Конечно.... - уверенности в этом у меня не было, но я старалась казаться бодрой.
   - Когда оденешься, позови меня, я провожу тебя в кабинет.
   - Ладно.
   Халк покинул спальню.
   Ну что ж, где здесь тумба?
   Я села на постели и осторожно свесила ноги с кровати. Как хорошо, что пришел новый день. Даже если я его не вижу. И хорошо, что мои воспоминания снова при мне. Я содрогнулась, вспомнив ночные кошмары, и в очередной раз порадовалась, что все время Халк был со мной.
   Что ж.... новый день. Значит, на один день ближе к зрению. Нужно просто потерпеть. Я смогу. У меня все получится.
   Осталось только как-то одеться.
  
   Я никогда раньше не задумывалась, что закрытые веки - это не темнота. Что такое темнота, я поняла только теперь. Раньше всегда казалось, что закроешь глаза, и становится темно. И только теперь вспомнила, что все равно пробивался свет, какие-то пятна, блики.... Становилось то ярче, то тусклее, но, тем не менее, свет все равно был.
   А теперь перед глазами как будто стояла кирпичная стена. Ни лучика, ни оттенков, ни намека на какой другой цвет, кроме черного.
   Именно об этом я думала, сидя на диване, пока Халк что-то расставлял на столе. И пахло это что-то просто изумительно.
   - Посмотрим, что у нас здесь, - по-деловому звучал его голос. - Тосты, масло, сыр, джем, йогурт, мюсли, ветчина, сок.... Что ты предпочитаешь? Говори, я просто буду подавать тебе.
   - Ох... - я смутилась. Это же будет его так напрягать - постоянно заботиться о слепом компаньоне, который сам и вилку-то найти не может. Переборов смущение, я попросила:
   - Тост с маслом, пожалуйста.
   - Шерин, не стесняйся просить все, что хочешь.
   - Тогда тост с маслом и сыром.
   - Что-нибудь еще?
   - Пока все.
   - Сейчас подам.
   В руках у меня появился горячий хрустящий хлеб, намазанный маслом, покрытый сверху тонким пластиком ароматного сыра. Я откусила и с наслаждением принялась жевать. А может, быть слепым не так уж и плохо? Можно просто получать все в руки и наслаждаться. Особенно, если кавалер был так галантен, как Халк.
   После тоста у меня в руках появилась открытая упаковка йогурта и ложечка, а также стакан сока. Не успела я придумать тему для беседы, как зазвонил его телефон. Халк ответил. Кто-то спрашивал его об отгрузке урожая, которая должна была состояться сегодня после обеда - это все, что мне удалось понять, пока я пыталась отыскать край стола, на который можно было бы вернуть стакан с соком, чтобы вплотную заняться йогуртом. Халк, разговаривая, отошел вглубь кабинета в поисках каких-то бумаг.
   Мне показалось, что я нащупала край стола, но когда опустила на него стакан, то тот почему-то упал, и сок сразу же потек на со стола на ковер.
   Боже мой.... Растяпа-растяпа-растяпа! Что же делать? В смятении я принялась шарить пальцами по столу, стараясь не дать клейкой жидкости в полном объеме переместиться на ворс ковра, но тут же потеряла йогурт. Он выскользнул из пальцев и оказался где-то внизу. Где же он? Куда он упал? На стол? Он должен быть где-то на столе! И тоже растекся?
   Халк продолжал разговаривать, находясь в дальнем конце комнаты, откуда меня, по-видимому, не было видно. Он ведь сейчас закончит разговор! Что он подумает обо мне, когда вернется? Я не на шутку расстроилась и начала паниковать. Этот сок, наверное, теперь везде! Чертова еда! Как назло, звякнув обо что-то, потерялась и ложка. Черт-черт-черт....
   Продолжая водить руками, одной чуть выше, другой чуть ниже, я опустилась перед диваном, пытаясь нащупать йогурт, который мог тоже оказаться под столом, но мои пальцы все никак не натыкались на пластиковую коробочку. Но зато они наткнулись на блюдце с сыром и маслом, потом на другой стакан, влезли в чей-то кофе, разлили его, прошлись по.... О, боже? А это что? Похоже на.... Нет! Только не джем!
   Второпях попытавшись подняться с пола, я резко и неудачно оперлась о какую-то тарелку, которая в довесок ко всему перевернулась, вывалив лежавшее в ней содержимое, и начала громко звенеть, перекатываясь на краях.
   Что я наделала? Как теперь.... ведь я даже убрать за собой не могу....
   - Шерин, с тобой все в порядке?
   Поспешно закончив разговор, подоспел Халк.
   Я молча сидела на полу. Лицо мое горело.
   К моим пальцам что-то прилипло, теперь они были сладкие и клейкие, как бумага для мух. Сок продолжал стекать со стола. Я чувствовала это, потому что он капал мне на лодыжку, противно стекая на пол, а рядом с моей ладонью на полу лежал кусок ветчины. Йогурт я так и не нашла.
   Продолжая сидеть у дивана, я не смела сдвинуться с места, чтобы еще что-нибудь не сломать. Стыдно было даже поднимать голову. Вокруг, наверное, был такой бардак, что в нем не смог бы находиться даже портовый нищий.
   - С тобой все в порядке? - его голос теперь звучал встревожено и гораздо ближе. Я услышала, как Халк опустился со мной рядом на ковер, и мягкая салфетка тут же принялась обтирать мои пальцы от налипших на них крошек.
   - Ты не переживай только, - сказал он мягко, отчего я почувствовала себя еще сквернее. Глаза защипало от слез, а мой подбородок предательски задрожал.
   - Я все здесь рассыпала....
   - Подумаешь....
   - Разлила сок. И уронила йогурт.
   - Не беда. Не стоит расстраиваться.
   Но от его доброты мне становилось только хуже.
   - Ты просто вежливый! А я растяпа! Столько мороки теперь со мной!
   - Шерин....
   Теперь из моих глаз капали слезы. Я вытерла их другой ладонью, на которую налип ворс от ковра.
   - Ковер, наверное, совсем испортился....
   - Черт с ним, я куплю новый. Не надо тереть глаза....
   - Эти глаза теперь все равно не работают. Я бесполезная! - я начала всхлипывать. Не хотела, но все равно начала, не смогла удержаться. - Я теперь только ломать и портить могу....
   - Шерин, это всего лишь завтрак.
   - А потом будет обед? Ужин? Что еще?
   Я прижала руки к лицу и принялась рыдать. Как же стыдно и унизительно быть в таком положении. Инвалид! Я теперь ни на что негодный инвалид, который кусок до рта сам донести не может. Еще утром только не настало, а я уже везде насорила и накрошила, сама не смогла поесть и другому не дала, а теперь меня же еще и утешают. Хотелось спрятаться в самом дальнем темном углу, чтобы как следует нареветься и, икая, уснуть в темноте. Ну, темнота, положим, у меня теперь была все время. Но ведь я не в темноте, я живу здесь, с людьми в обществе, и что же будет дальше? Как находиться в таком состоянии еще десять дней? А, что если зрение не вернется вовремя? Казалось, что вся накопленная обида за время, проведенное в Тали, теперь выплеснулась наружу. Все то одиночество, побои, унижения, бессилие, злость, холод ночей и отсутствие хоть кого-то близкого - все превратилось в один единый непрерывный поток из слез.
   Я и вправду начала икать и захлебываться.
   А потом резко воспарила в воздух и....поняла,... что сижу у Халка на коленях.
   Все произошло так быстро - его руки подняли меня с пола и пересадили на что-то мягкое и теплое. Ноги. Его колени.
   - Тихо, девочка, успокойся....
   Он обнимал меня тепло, успокаивающе. Прижав мое лицо к своей груди, гладил волосы.
   - Не надо, не плачь. Это всего лишь посуда.
   От неожиданности я всхлипнула и затихла. Ну, зачем так.... Всегда так по-доброму... Мне стало стыдно.
   Действительно, зачем я так? Ведь не настолько ужасной была моя жизнь. Ну, да.... Занесло меня в Тали не по своей вине, пришлось потерпеть, но ведь, в конце концов, я оказалась здесь, на ранчо. Повезло, ведь так? Повезло, что я получила эту работу на кухне, потом перевод книги. А все потому, что Халк всегда был справедлив, всегда замечал детали, всегда, когда это было нужно, был на моей стороне. Ни разу не наказал, как иногда, должен бы был.... А я из-за нескольких тарелок превратилась в такую нюню, и теперь снова он, Халк, должен меня успокаивать после того, как, по сути, помог мне избежать очередного наказания, когда кто-то хотел меня подставить. Ну, подумаешь, теперь эти дурацкие тарелки? Ведь и ослепла я всего на пару недель, и лишь потому, что так было быстрее всего узнать правду. Тогда зачем я так плачу? Зачем в очередной раз пользуюсь добротой и временем того, кто мне совсем ничего не должен был?
   А руки его были теплыми и заботливыми. Так спокойно было сидеть, прижавшись щекой к его груди, пыхтя и посапывая, слушая, как бьется его сильное сердце. Мне бы встать и заверить его, что я уже не плачу, что это просто несуразный инцидент, и он прав - мне не стоит так расстраиваться, и это всего лишь посуда, но я почему-то продолжала сидеть без движения и без слов. А он продолжал меня держать, гладя по волосам, и дыхание его касалось моей щеки. Мои же липкие пальцы судорожно сжимали его рубашку, цеплялись за нее будто за спасательный круг, и мне было все равно, что на ней останутся следы, что ее придется стирать. Слишком хорошо в этот момент было чувствовать под пальцами кого-то большого, сильного.... родного. Чувствовать, что рядом есть кто-то теплый, кто-то, кто защитит и поможет, поддержит или просто помолчит, потому что даже тишина становилась уютной, когда вокруг, как сейчас, смыкались его руки. Что же я делаю?
   Опомнившись, я еще раз тяжело вздохнула и сказала:
   - Да, прости. Ты прав, и это всего лишь посуда. Хотя я все-таки что-то расколотила.
   Он улыбнулся. Я каким-то образом почувствовала это.
   - Не беда, - тихо ответил он. - Хочешь, я тебе цветные карандаши дам, еще и стены разрисуешь?
   - Я же не вижу.
   - Тем интереснее. Разрисуешь все, до чего дотянешься.
   - Да ну тебя! - я не удержалась и тоже улыбнулась. Затем обиженно пожаловалась на судьбу. - У меня пальцы липкие.
   - Сейчас отмоем. Пойдем в ванную и отмоем.
   - И сок на ногах!
   - Ототрем.
   - И йогурт я так и не нашла!
   - Я тебе еще один дам.
   - Не хочу еще один....
   - Собрать тебе с ковра предыдущий?
   Я ткнула его пальцем в бок - Халк тихо засмеялся.
   Разговор получался почти нелепым, но каким-то теплым и уютным. Домашним.
   Меня удивляло, что я продолжаю сидеть на коленях у человека, который должен был по праву считаться моим хозяином, а на деле казался если не членом семьи, то, по крайней мере, близким другом.
   Я пошевелилась, понимая, что нужно слазить с насиженного места. Неудобно как-то....
   - И все-таки я растяпа. Так неловко....
   - Шерин, - сказал Халк, и голос его прозвучал как-то особенно, словно он намеревался сказать дальше что-то серьезное. - Ты меня послушай сейчас. Хорошо?
   - Хорошо.
   - Пожалуйста, позволь мне заботится о тебе. Помочь тебе со всем, что тебе может понадобиться.
   - Но....
   - Я не договорил.
   - Прости, - я пристыжено умолкла. Но мне действительно было неловко, как бы я ни пыталась этого скрыть.
   - Я очень хочу, чтобы ты пошла мне навстречу и помогла в этом, озвучивая любые желания. Иначе, я могу о них просто не узнать.
   Я продолжала молчать. Сердце его билось рядом, а пальцы осторожно проходились по волосам. По моей спине прошла волна дрожи, на этот раз вовсе не от смущения, а от того, что Халк продолжал меня держать, и это становилось..... слишком чувствительным.
   - Ты сделаешь это для меня?
   Кое-как выдохнув после надолго задержанного вдоха, я прошептала:
   - Хорошо.
   Его палец ласково прошелся по щеке. Еще одно такое движение, и волна возбуждения докатится туда, где ей совсем не следует быть. Я не шевелилась, боясь спровоцировать все что угодно.
   - Но почему, Халк? - тихо спросила я. Мне было очень важно услышать ответ на этот вопрос. Я просто не могла не спросить. - Почему ты это для меня делаешь?
   Его пальцы осторожно прошлись по моему подбородку, на мгновение замерли, а потом приподняли лицо. Теперь его дыхание было на моих губах. Я почувствовала, что дрожу, что мне нужно сменить положение, что....
   Не успела я придумать что, как Халк поцеловал меня.
   Неторопливо, осторожно, пробуя, проникая, успокаивая, наслаждаясь, одновременно посылая жаркую волну вниз по животу. Его губы не торопились, как бы говоря: "Здравствуй! Открывай дверь, я здесь новый хозяин. И нет, не надо возражений, они все равно не примутся, потому что я пришел сюда насовсем, и чтобы тебе не было обидно, я сделаю так, что тебе будет понравится новый расклад вещей".
   Когда поцелуй закончился (или все лишь прервался?), я все еще чувствовала дыхание Халка на своих губах, а между ног у меня пульсировало так, что пришлось с силой сжать мышцы бедер. Комната наверняка вращалась бы вокруг меня, будь я способна это увидеть.
   Теперь подушечка его большого пальца медленно обводила мои припухшие губы, отчего приходилось сжимать ноги еще плотнее.
   - Тебе все еще нужен ответ на твой вопрос? - спросил Халк мягко.
  

Глава 18.

  
   Я была в смятении.
   Нервы мои были напряжены до предела, кровь пульсировала в ушах, грозя заглушить мысли, которые не представляли особой ценности, потому что носились, как угорелые. Я не просто нервничала - я не могла найти себе ни места, ни секунды покоя.
   И конечно, виной всему был Халк.
   Сейчас его не было в комнате, он покинул кабинет около часа назад, в то время как я, судорожно сцепляя и расцепляя пальцы, стояла где-то возле дивана, не зная, в какую сторону двинуться. Ни стоять, ни сидеть, ни лежать - ничего не помогало успокоиться.
   Что Халк наделал? Зачем поцеловал? Да еще так, что я проплавилась до самого пола!
   И ведь не отпустил сразу после этого, а долго еще держал в своих объятьях. И те слова, которые он произнес, прежде чем отпустить, до сих пор звучали в моих ушах: "Привыкай. Теперь это самое безопасное для тебя место в мире".
   О, боже! Я едва не взвыла и снова покрылась мурашками. Этим поцелуем и поведением, он ясно дал понять, что с этих пор наши отношения становятся другими. Сильно. И насовсем. Я не знала, откуда ко мне пришло знание про "совсем", но я точно знала, что права.
   Халк не зеленый юнец. Он не будет играть в игры, не будет притворяться, не будет просто "утешать" кого-то только ради того, чтобы высохли слезы. Если он пришел к выводу, что наши отношения должны стать другими, значит, он думал об этом прежде. Каким-то образом я чувствовала Халка: его самого, образ мыслей, настроение. Да, он думал. И не один день. И теперь он все решил.
   И какое прекрасное время он выбрал для проявления своей заботы! Именно тогда, когда я больше всего нуждалась в чьей-то поддержке. "Да не чьей-то.... " - поправила я саму себя. Зачем врать-то? Не в чьей-то, а именно в его - Халка - поддержке. Как можно устоять, когда ты полностью слеп, а кто-то стопроцентно добр?
   Колени, не выдержав веса моего тела, потому что внезапно стали мягкими, подогнулись, и я со вздохом опустилась на пол. Выкручивать руки при этом не перестала.
   "Я скоро вернусь", - сказал Халк уходя.
   И он действительно скоро вернется.
   Я мысленно взмолилась Господу, чтобы дал мне сил принять верное решение. Потому что если я хочу сказать Халку "нет", то нужно сделать это сейчас. Не потом.... Не после того, как проведу с ним еще одну ночь (которая хорошо, если будет, как и предыдущая - наполнена кошмарами). А если нет? Я прекрасно знала, что будет, если вдруг я почувствую себя лучше....
   Халк перешел в наступление. И покорение. Он не будет долго ждать, не та это порода мужчин, которые бездействуют или выжидают.... Это не Алекс, с которым можно было иногда просто приятно проводить время, так сказать, "по-соседски". Если Халк заявит свои права, то ему должно будет принадлежать все, каждый дюйм моего тела - от кончиков волос до пальцев на ногах. От первой и до последней моей мысли в голове.
   Поэтому если я все же хочу сказать "нет", нужно делать это сейчас, обосновав для себя все "за" и "против". Да, нужно решить все для себя или сейчас или никогда.
   Я попыталась мыслить логически.
   Я Шерин Мур - свободная (не от Тали, конечно) женщина и вправе быть с тем, с кем хочу. Здесь все чисто. Я никого не предаю и никому не изменяю. Идем дальше. Что будет, если я решу сказать Халку "да"? Мне придется навсегда остаться в Тали и жить здесь "долго и счастливо"? Как бы хорошо я ни относилась к Халку, такая перспектива меня пугала. Как можно добровольно остаться навсегда в зоне "33", зная, что вокруг - где-то там - существует настоящий нормальный мир? Получается, если я не могу представить себя живущей здесь, нужно определенно сказать Халку "нет".
   Вот и весь спор. Делов-то! Немного даже пришлось и раздумывать, чтобы получить ответ.
   Не успела логика радостно захлопать в ладоши, как затосковало сердце. На него лег камень, который никакая логика сдвинуть не могла. Не так, значит, все просто....
   Черт бы подрал этого Халка!
   Зачем нужно было так.... так прямо? Как сегодня.... Взять и враз все поменять?
   Хотя, а как еще? Долго ухаживать, годами держась за руки? Конечно, нет. Но все равно. То, во что превратись мои эмоции, можно было назвать только ураганом. Наверное, так случилось бы с любой женщиной, выбранной Халком, но этой женщиной оказалась не любая, а именно я.
   Покачав головой, я снова позволила вспомнить себе его поцелуй.
   Такой нежный.... Медленный. И очень показательный. Один из тех, что не демонстрирует силу владельца в полную меру, но как бы рассказывает о ней. Аккуратно, тактично, но так, чтобы стало понятно.
   В животе тут же снова начала закручиваться томная пружина. А что, если он покажет эту силу? А ведь он покажет, и нескольких часов не пройдет, я в этом не сомневалась.... И движения его поначалу снова будут неторопливыми, вымеренными, такими, чтобы не спугнуть. И лишь когда пожар разгорится в полную силу, Халк возьмет то, что ему причитается.
   О-о-о-х! Ну, о чем я, спрашивается, думаю?
   Застонав вслух, я закрыла лицо руками. А о чем мне еще думать, если Халк именно тот, кто превратил мое тело в магнит, сосредоточенный где-то внизу живота и нацеленный прямо на него? Как мне его теперь оттуда выкусить? Да и надо ли? Кто-то глупый и радостный внутри меня тут же ответил "нет!".
   Я безмолвно застонала.
   Как быстро, оказывается, можно превратиться в жаждущую физического наслаждения идиотку. Неужели я настолько простая (как амеба), или же это Халк нашел хитрый способ подействовать на мои сложные химические соединения? Что, вообще, со мной такое происходит? Один поцелуй, и я вот уже три часа нервной дрожи....
   Время я, конечно, предполагала наобум. Но мне казалось, что прошло не меньше нескольких часов с тех пор, как он покинул кабинет.
   Что же я собираюсь делать, когда он вернется? Я не могу просто молчать и наблюдать. Либо я отказываюсь играть с ним в эту игру, либо же отдаюсь отношениям полностью. По-другому я не умела. И мне почему-то казалось, что я уже знаю ответ. Логика, однако, снова тут же потребовала реванша, заорав, что мне, по сути, ничего и не предлагали.
   Да, пришлось согласиться. Словами мне ничего не предлагали. Но....
   Я опустила голову на ковер и, наконец, успокоила руки.
   Халк предложил мне себя. Всего себя. От начала и до конца. Настолько, насколько это вообще возможно. Собираюсь я от этого отказаться, потому что мне не нравится Тали?
   Нет. Я не откажусь. Не смогу.
   Даже если я и не произнесу про себя этих слов, если не решусь сказать их внутри собственной головы, я все равно буду знать, что люблю Халка. Вот так все просто. Просто и прозаично.
   Люблю его.
   Я медленно, очень медленно вдохнула и выдохнула. Ну вот и призналась....
   Сложно было? Да нет, не особенно.
   Правду никогда не сложно признавать тому, в ком есть хоть частица храбрости. А я трусливой себя никогда не считала, и потому было несправедливо продолжать уходить от настоящих чувств, заменяя их подходящими настроению эпитетами.
   И тем более не после всего того, что Халк для меня сделал.
   Да, он жесткий. Да, он хозяин какого-то странного ранчо в пустыне и кучи заключенных, которые сеют, пашут и крошат руду. Да, на этом ранчо работают, а иногда и умирают люди. Да, здесь постоянно жарко и некуда пойти. Да, в Тали не завести друзей и невозможно жить старой привычной жизнью. Но если уж так выпали карты, и Халк почувствовал то же, что и я - значит, мы останемся здесь вместе.
   Потому что.... Кто же думал? Но если уж так....
   Я покачала головой.
   Без Халка я тосковала. Маялась. Не было цельной. А с ним становилась какой-то другой. Такой, какой никогда не была с Алексом. Все это случилось так незаметно и неотвратимо, что мне осталось только диву даться, почему я не призналась себе в этом раньше. Может, просто не было нужды оформлять окончательный вывод и озвучивать вслух? А чувства? Что чувства? Если они появились, то им все равно, говоришь ты о них или нет. Они от этого не меняются.
   Вот и вся логика.
   И пусть ее голос теперь хоть верещит, хоть нет. И даже если случится так, что Халк сам передумает и оставит меня, теперь уже все равно поздно что-то менять. Стоило моему телу одиножды оказаться в его руках, как сердце тут же потянулось к нему со словами "Моё! Дай!"
   Странно? Смешно? Правильно? Не правильно?
   Теперь уже все равно поздно.
   Я покачалась из стороны в сторону, сидя на полу, после чего улыбнулась в никуда, обратив внутренний взор к тому, кто распоряжался судьбами где-то там, наверху, и ласково и укоризненно покачала ему головой.
   Ну и шутник ты, Господи! Но "спасибо" тебе. Чем бы все это ни закончилось - спасибо Тебе!
  

*****

  
   Грег дымил дешевой папироской, стоя возле крыльца собственного барака.
   Он курил не часто, только когда припирало, и начинали шалить нервы. Хороших сигарет на ранчо было взять негде, а в город он выбирался не часто, да и не любил тратить сбереженные, завоеванные потом баллы на эту дрянь, которая только отбирала и без того уже не самое крепкое здоровье.
   Но сегодня был особенный случай, когда покурить ну просто край как приспичило, поэтому он не погнушался и стрельнул одну из самокруток у охранников.
   Выпуская изо рта горький вонючий дым, Грег невольно вспомнил аромат Халковых заказных сигар, которые наверняка стоили целое состояние. Он таких даже не пробовал и вряд ли теперь когда-нибудь уже попробует.
   Сейчас, когда карьера висела на волоске, он мог лишиться изрядной доли заработанных баллов, а все из-за того, что эта Янка не смогла удержать амбиции в кулаке, а он, Грег, как дурак, повелся на ее уверения, что все пройдет гладко. Да уж! Станет он самим Халковым заместителем, дождется похвалы за вовремя предотвращенный поджег, получит премию и, может даже, внеплановые выходные, которые сможет провести в местных барах Тали.... О чем еще пела в уши эта стерва?
   Да и какая теперь разница. Грег сплюнул попавший на язык табак на пыльную землю и снова затянулся. Теперь бы им всем на местах удержаться, не до поблажек или похвалы. Не схлопотать бы по шее так, что лететь до самого Тали кувырком.
   Грег всерьез опасался Халка после того, что увидел накануне вечером. Этот чертов мужик из спецотряда, а такие никогда ничего не прощают. Не та у них закалка. Тот приемчик с ослеплением лишь вершина айсберга, в этом Грег мог поклясться, а, значит, никаких шансов увильнуть от ответственности не представится.
   Чертова сука!
   Он весь день думал о том, как бы помягче обрисовать Халку свое участие в этом деле, чтобы тот не слишком злился. На Янку плевать! Она всего лишь дешевая подстилка, которая за три копейки в церкви перданет. Таких никогда не жалко, пусть получит все, что ей причитается! Тут Грег не испытывал никаких угрызений совести. А вот сам.... Своя шкура, хоть и изрядно уже поношенная, а все же дорога. Но Грег, как назло, так ничего и не придумал. День клонился к закату, тихо шумел жухлой травой, красил горы в оранжевый свет, в общем, вел себя как обычно, а начальник охраны все никак не находил себе места и нервничал все сильнее.
   Если врать, то можно нарваться на то же самое, что Халк сделал с этой Шерин, а Грег, видит Бог, всей душой хотел подобного избежать.
   Значит, вранье не подходило с самого начала. Оставалось только надеяться, что если извернуться под правильным углом, тогда за все поплатится только Янка, а его собственное участие останется в стороне. Хорошо бы.... Да, хорошо бы.
   Грег докурил папироску почти до самых пальцев, обжегся, выругался и выкинул ее в траву. Затем подумал немного и придавил окурок ногой. Не хватало еще, чтобы снова что-нибудь загорелось.
   Осталось всего несколько часов до того как истечет данный ему срок. Грег тоскливо посмотрел на розовеющее закатом небо.
   Пора идти за Янкой.
  

*****

  
   Когда отгрузка, наконец, завершилась, а наполненные доверху грузовики отъехали от складских ворот, Халк вытер вспотевшую шею ладонью, мечтая вернуться в прохладные апартаменты особняка и принять душ. Весь день, неважно о чем шла речь с людьми или какие бумаги требовали оформления, он непрерывно думал о Шерин. Как она там? Ведь почти весь день провела одна в офисе. Халк чертыхнулся. Он хотел освободиться пораньше, но все новые дела требовали его неотступного внимания.
   В обед он заглянул на кухню и попросил Табиту принести обед наверх, зная, что Шерин будет чувствовать себя раскованно только с кухаркой и тогда сможет нормально поесть, после чего его совесть немного успокоилась. Можно было дальше заниматься делами.
   Халк что-то писал, отвечал на вопросы, следил за подъемом огромных ящиков, заполненных ягодами в пыльные кузова машин, и постоянно возвращался к ощущению ее губ: таких мягких, податливых, осторожных, чуть несмелых, но оттого лишь еще более притягательных.
   О, он хотел ее. Хотел ее не только физически, но и на каком-то ментальном уровне - всю, без остатка. Халк еще никогда не хотел, чтобы женщина принадлежала ему настолько всецело: он хотел впитывать в себя ее смех, искрящийся свет глаз, тепло ее тела, пропустить через себя каждую ее эмоцию, наслаждаться каждым вылетевшим из ее милого ротика словом. Хотел жарких ночей в непрерывных объятьях, наполненных нежностью разговоров за завтраком, хотел совместного времяпровождения вечерами на балконе, выездов в город, обсуждения планов....
   И это желание терзало его и возобновляло бесконечную внутреннюю борьбу - ведь он должен будет ее отпустить. Как? Когда? Не важно. Но это должно случиться. Раньше или позже, но все равно должно будет произойти.
   Халк внутренне рычал.
   Его сущность восставала против отделения от той, которая должна принадлежать ему днем и ночью, неделя за неделей, месяц за месяцем. Всегда. Халк хотел поступить благородно, по велению совести, которая непреклонным голосом верховного судьи заявляла о том, что нужно как можно скорее отправить Шерин обратно. Халк мычал и соглашался, после чего снова возвращался к представлению сладких картинок о том, как он вместе с Шерин будет разговаривать, обсуждать смеяться. Как он будет ее баловать.... Пока снова не включалась совесть и, подобно бездушному роботу, не напоминала все о том же.
   И тогда Халк снова рычал.
   Когда же, наконец, с делами было покончено, и он смог отправиться обратно, Халк не сдержал облегченного вздоха. Да он стал, как юнец, бегущий в башню, где прячется принцесса, ну и что с того? Наивно?
   Может быть.... Но он слишком долго провел там, где царила жесткость, приказы (порой очень жестокие приказы), почти полное отсутствие слов, холодная выдержка и сила, правившая балом. Внутренний контроль, прочно распустивший железные стержни в каждую клетку тела, теперь был чуть порушен, и Халк, признаться, был этому рад.
   Он был рад уже тогда, когда смог просто начать испытывать человеческие эмоции снова, которые, казалось, были вытравлены у всех тех, кого Комиссия когда-либо принимала в свои ряды. Нет, не правильно. Не принимала в свои ряды (иначе Халк бы никогда не смог сидеть сейчас ни на этом, ни каком-либо другом ранчо), а лишь подпускала близко к своим рядам. Потому что первым, самым долгим и жестоким уроков Комиссии был один и тот же - полное избавление от эмоций. Отовсюду. Для всех без исключения. Из головы, сердца и спинного мозга.
   Тогда это казалось небольшой платой за те знания, что давались взамен. За ту невероятную тренировку тела и его рефлексов. За сверхспособности, которые уже невозможно было отнять. За то, что людей из спецотряда было почти невозможно убить.
   Все они были лучшими из лучших - профессионалами, работающими за баснословные гонорары, которые не снились и самым успешным мира сего. Что еще могло быть более привлекательным, нежели абсолютная физическая форма, которой невозможно добиться без вмешательства извне и денег, льющихся на голову водопадом за самые пустяковые задания?
   Тогда, казалось, что весь мир лежал у их ног.
   У него и команды друзей - профессиональных убийц с различной спецификацией знаний. Рен Декстер, Мак Аллертон, Дэлл, Аарон Канн, Дэйн Эльконто и другие ребята.... Где они все сейчас? Всего их было двенадцать человек под руководством Дрейка. Все того же старого, доброго и абсолютно непреклонного Дрейка. Удастся ли хоть кого-то из них увидеть снова?
   Халк резко тряхнул головой, осознал, что незаметно для себя потонул в воспоминаниях о прошлом, навеянных так внезапно и бурно нахлынувшими эмоциями. Вместо того чтобы идти к особняку, он стоял и смотрел куда-то вдаль. Туда, где в далеком мареве расплывались и дрожали горы.
   Убийца-сенсор, прошедший через множество заданий, выполнивший сотни приказов, теперь осевший в качестве фермера заброшенного города-тюрьмы, пытающийся жить "нормальной" жизнью робот из тех, что никогда не ошибаются.
   Теперь он стоял, чувствуя, как хлопает по бокам горячая, высушенная ветром, ткань рубашки, чувствуя, как от жары раскалилась золотая цепочка на шее... и улыбался.
   Она вернула его к жизни.
  
   Когда Халк, наконец, поднялся в кабинет, первым, что он увидел, была мирно спящая на софе Шерин. Она лежала, положив голову на мягкий подлокотник, свернувшись клубком и почти не слышно посапывала. Халк улыбнулся, стараясь не шуметь, снял рубашку и отправился в душ.
   По пути он думал о том, что нужно будет как можно быстрее достать для нее новую одежду и обувь. Хорошо, что она заснула днем, потому что, как бы странно это ни было, кошмары чаще всего возвращались именно ночью. И если ночью человек сможет бодрствовать, то гораздо легче перенесет восстановление.
   Ну, в этом Халк намеревался Шерин помочь. Вчера он не смог бы удержать ее ото сна, слишком усталым было ее тело после проведения "блайнда", но сегодня она вполне сможет побыть без сна. И Шерин сама выберет, чем именно ей хотелось бы заниматься, Халк же лишь предоставит ей выбор. И может быть, только немного намекнет....
   Он снова улыбнулся, чувствуя, как тело наливается жаром. Мышцы затвердели, кровоток усилился, Халк задышал ровно и глубоко, заставляя себя расслабиться. Не сейчас. Еще не время. А вот когда она как следует выспится....
   Он открыл воду и шагнул под горячие струи, уносящие с собой пыль и пот, скопившиеся на теле за день.
  

*****

  
   Когда послышался шум и возня на лестнице, Халк почти сразу понял, что происходит. К тому времени, когда раздался стук в дверь, он уже быстро и осторожно перенес спящую Шерин на кровать в спальню и плотно прикрыл дверь.
   После его "войдите", дверь отворилась, и в кабинет буквально вкатился Грег, насильно втаскивая за собой кого-то сильно брыкающегося и пытающего вырваться всеми доступными способами. Этим кем-то оказалась девушка, которую Халк хорошо запомнил еще с тех пор, как был частым посетителем клуба "Поло-Гранд". Именно ее он привез на ранчо вместе с Шерин.
   Янка.
   Халк никогда не забывал имен. И ее досье, наряду со всеми другими, он давно и тщательно изучил, сразу после того, как она прибыла на ранчо. "Осуждена за поджег собственного дома с целью получения страховой выплаты..." - всплыли перед глазами некогда прочитанные строки.
   Он никогда напрямую не вмешивался в отношения ее и Шерин, но был склонен предполагать, что они общались, так как вместе работали и обе жили в Бэль-Оук парке. Когда же Шерин достались более удобные условия, ее "подруга", скорее всего, обиделась и решила выразить это действиями. Именно поэтому ее теперь буксиром притащил Грег.
   Картинка быстро складывалась в одно целое, все кусочки вставали на свои места.
   К тому же Янка жила в том бараке, который впоследствии подожгла, наверняка имея трения с кем-то из соседок.
   Халк едва не поморщился, глядя в круглые голубые глаза, светившиеся неприкрытой яростью.
   - Отпусти меня! - орала она на Грега, дергаясь из стороны в сторону. - Руку сломаешь, подонок!
   На этот раз Халк поморщился.
   Он не приветствовал грубые выражения, тем более от женщин, и особенно если они произносились с таким презрением и грубостью, как сейчас. К тому же громкий голос мог разбудить Шерин.
   - Заткнись, - отрывисто бросил он Янке.
   Это единственное слово прозвучало коротко, холодно и грубо. Достаточно для того, чтобы ее крики оборвались на полуслове, а круглые глаза, в которых теперь читалась примесь вожделения и страха, немигающее уставились на него. Казалось, она едва не облизывается, видя Халка так близко. Страх ничуть не мешал ей масляно ощупывать его фигуру взглядом.
   Теперь становилось еще более понятным, почему она решилась подставить Шерин. Ведь та имела возможность общаться с Халком, в то время как эта, по всей видимости, втихаря сохнущая по нему (или прилагающимся к нему удобствам?), не могла приблизиться даже к особняку, не говоря уже о его хозяине.
   Когда стоящая напротив наглая дама, наконец, удосужилась закончить осмотр его конечностей, Халк встретил ее взгляд прямо, холодно и задумчиво, напоминая змею, которая уже знает, что нанесет смертельный удар, но все еще не может решить, куда именно наметить фатальный укус.
   Белобрысая Янка, распознав недоброе в его глазах, непроизвольно сделала шаг назад и почти спряталась за спину Грега.
   Халк недобро улыбнулся краешком губ и обратился к Грегу:
   - Говори.
   Грег замялся и в первую минуту не произнес ни слова.
   Такое Халк видел впервые. Не иначе, как раздумывает, с какой стороны начать преподносить правду. Значит, понял, что врать не стоит. Халк мысленно похвалил старого вояку, для себя отметив, что наказания это, однако, не смягчит.
   Наконец, Грег прочистил горло:
   - Вот, привел, как вы просили, - он указал на Янку. - Это она все сделала. Все подожгла и бензин в комнату принесла, и ботинок украла....
   - Да как ты смеешь, ублюдок! Я ничего не делала!- снова заверещала та, брыкаясь. Но не успела она что-то добавить, как Грег с силой сжал ее руку, и вместо слов Янка взвыла от боли.
   - Да, она это! Точно говорю.... Хоть проверяйте ее, как вчерашнюю. Все сами и увидите....
   Халк спокойно смотрел на Грега.
   - А откуда тебе это так хорошо известно? Что это именно она?
   Грег нервно сглотнул.
   - Я поспрашивал в округе. Видели ее несколько человек. Видели, как канистру прятала.
   - Врешь! Ничего я не прятала! Я вообще весь день ягоды собирала, а потом спать ушла! Только от дыма и проснулась....
   Халк перевел взгляд на Янку, затем снова на Грега, ожидая реакции.
   Все факты о том, что оба стоящих перед ним человека замешаны в поджоге, были налицо, но Халк не решался прерывать шоу, позволяя деталям самим всплыть на поверхность. Он любил улавливать малейшие реакции тел, интонации голосов и внимательно следил за выражениями лиц. К тому же он был сенсором - человеком, способным напрямую воздействовать на мозг, изменять или получать находящуюся там информацию, но таких умений здесь не требовалось. Поэтому Халк просто ждал.
   Начальник стражи не на шутку нервничал и сильно потел. Что, впрочем, не мешало ему зло подпихивать Янку вбок, когда он чувствовал, что та намеревается что-то произнести.
   - Врет она все. Все знают, какая она гнилая внутри: все только завидует и слюни пускает. И ни слова правды сказать не может....
   Халк приподнял брови, отмечая, как лицо Янки покрывается бардовыми пятнами, а Грег, разойдясь, продолжал:
   - ....все в бараке сказали, что она ту девку - Шерин - терпеть не могла. И что подначивала против нее постоянно, басни рассказывала, хотя ей и не верил толком никто.
   Янка молча стояла рядом, готовая в любой момент взорваться. Губы ее сжались в тонкую полоску, а подбородок ходил ходуном от злости. Она морщилась, как от ожогов всякий раз, когда Грег произносил новое слово. А тот продолжал вываливать все новые детали и подробности ее занимательной жизни. Но стоило ему только дойти до того момента, когда, якобы, он сам видел, как она тащила канистру, Янка не выдержала и взорвалась от злости:
   - Что ты брешешь и прикрываешься мной?! Да ты же сам мне ключ от ее комнаты сделал, козел! - теперь Янке было наплевать на последствия собственных слов. Гнев окончательно сделал свое дело, и, повернувшись к Грегу, она заорала не своим голосом то, что ей хотелось сказать больше всего (чего Халк, собственно, и ждал):
   - Ты же не меньше меня ее терпеть не мог, каждый раз после траха только об этом и твердил....
   Грег резко побледнел и попытался отвесить Янке оплеуху, но Халк резко оборвал представление:
   - Хватит! Хватит, я сказал! - отрезал он, увидев, что Грег едва способен совладать с собой. - Это правда, Грег?
   Теперь голос Халка был настолько жестким, что Грег почти физически мог ощущать его стальные края. Вот только ответить у него получалось с трудом: что-то железными тисками перехватило горло и полностью перекрыло кислород. В этот момент он ненавидел Янку так сильно, что готов был по-настоящему, жестоко и без раздумий придушить ее прямо здесь, в кабинете у Халка.
   - Змея..... - его сухощавые руки сжимались и разжимались - Подколодная змея....
   Даже когда он спал с ней, никогда не чувствовал особого удовольствия, одну только грязь - проститутки в Тали были и то лучше, а теперь Грег вообще жалел, что когда-то близко подошел к этой суке. Ну до чего же мелочная мстительная тварь! Удавить ее надо было.... Да, нужно было придушить ее с самого утра. И почему он до этого не додумался?! Списал бы все на несчастный случай, и некому было бы тогда сдавать его как теперь.... А теперь уже поздно. Халк узнает, если сказать неправду. Тварь, белобрысая тварь....
   - Грег? - повторил Халк. - Ты сам дашь ответ или мне приложить усилия?
   Грегу на мгновение показалось, что сейчас глаза Халка полыхнут белым светом, и тогда придет конец. Всему придет конец! А пока еще не поздно сознаться!
   - Правда это, да! Сделал я тот чертов ключ, только не знал, что она с ним делать собиралась! - заорал Грег, оправдываясь.
   - Знал ты все! - тут же злобно ввинтила Янка, отыгрываясь и мстя за собственное поражение. - Я тебе все рассказывала! Повелся на то, что получишь дополнительные баллы за спасение барака, так ведь?
   По лицу Грега теперь ручьями бежал пот.
   Халк сжал челюсти. Напрягся. Внутри его клокотала ярость.
   - Ты.... - повернулся он к Янке, прервав возможные дальнейшие препирательства. - Сейчас выйдешь из кабинета вон. А утром я передам тебя в городской суд Тали с полным описанием твоих действий. Там разберутся, куда тебя направить дальше.....
   - Нет! - внезапно прошептала Янка, побледнев. - Они же меня на каторгу отправят! Они ж меня....
   - Меня не волнует! - отрезал Халк.
   - Можно ведь и здесь разобраться, я отработаю все, можно ведь штрафом....
   - После того, что ты сделала - нельзя. Я даже руки об тебя марать не буду.
   - Я хочу остаться на ранчо!!!
   Халк сжал челюсти и медленно опустил взгляд, будто рассматривая что-то на ковре.
   - Тебя не будет в этом кабинете через три секунды, - ровно произнес он. - Я свое решение уже озвучил.
   Что-то в его голосе напомнило Янке бетонную стену, усыпанную стеклами. От отчаяния она вывернула руки, взвыла и выбежала из кабинета. Теперь ее никто не удерживал. Ее шаги уже давно затихли, а Халк все так и стоял, безмолвно и неподвижно, глядя куда-то в пол. Грег не мог, не хотел смотреть в его лицо, а еще меньше хотел услышать какие либо слова.
   Наконец, Халк поднял голову и взглянул в лицо начальника стражи. Тот вдруг осознал, что видел разные выражения на лице хозяина ранчо, но такого как сейчас, еще не видел никогда.
   - Ну что, - спросил Халк. - Поговорим?
  
   Грег не решался произнести ни слова.
   К тому моменту, когда дверь за Янкой закрылась, он уже понял, что наказания за соучастие не избежать. Она вовсю постаралась обличить его, не забыв упомянуть даже самые грязные детали их отношений, что, понятное дело, теперь не поспособствует получению какого бы то ни было снисхождения.
   Мразь.
   Грег всеми фибрами желал, чтобы разговор с Халком завершился как можно скорее, и тогда можно будет отправиться на поиски этой змеи. Ох, он позаботится, чтобы ее ядовитый язык обвился вокруг ее же собственной шеи! Точно позаботится. Собственноручно.
   Но это позже. С ней он разберется позже. Но вот чего ждать сейчас? Насколько серьезными окажется наказание для него самого? Слушая тягостную тишину и не решаясь издать ни звука, Грег только ждал.
   Наконец, Халк прервал молчание:
   - Ты работал на моем ранчо два года. Я давал тебе почти неограниченные полномочия и разрешал самому разбираться с ситуациями, командуя остальными охранниками. Но власть, по-видимому, вскружила тебе голову.
   Грег сглотнул, попытавшись протолкнуть слюну в пересохшее горло. Получилось плохо. Халк, стоявший напротив, был примерно одного роста с самим Грегом, но последний чувствовал себя едва ли не карликом. Все дело было в атмосфере. В этой чертовой грозной ауре, которая исходила от Халка волнами, заставляя каждого гнуться к земле, особенно, когда Конрад был зол. Как сейчас.
   - Ты переступил полномочия тогда, когда решил, что вред, нанесенный моему ранчо, принесет личную выгоду тебе. Меня не волнуют причины твоих действий, но волнует то, что мое ранчо едва не пострадало, потому что ты помог этому случиться. Начиная с завтрашнего утра, должность начальника стражи будет занимать другой, выбранный мной человек.
   Грег не поверил собственным ушам.
   Уволили? Его только что уволили? Да, он, конечно, думал, что его могут отчитать, пожурить, сделать выговор, даже наложить штраф. Но снимать с должности? Он два года проторчал на этом чертовом ранчо, впахивая без отдыха и выходных, чтобы от него вот так просто взяли и избавились?
   - Это несправедливо! - злобно, но виновато рыкнул он. - Да, я сделал ей этот ключ, но не думал, что она собирается кого-то подставлять!
   - Меня не волнует, что ты думал.
   - Если бы я знал, что Янка вознамерится всерьез навредить этой....
   - А о поджоге ты знал? - перебил его Халк.
   Грег в ответ промолчал. Не хотелось еще раз признавать то, что уже и так было известно. Поэтому вопрос плавно перекочевал в раздел риторических, повиснув в воздухе. Халк, не рассчитывавший получить ответ, продолжил:
   - И тебе было наплевать, что если пострадает амбар, то пострадает и урожай, который я поставляю в город....
   Грег скрипнул зубами, подумав, что экономика этого ранчо точно не упала бы до нуля.
   - ... тебе было наплевать на то, что в пламени могли пострадать люди...
   Этих преступников он тоже не особенно стал бы жалеть. По мнению Грега, их можно было держать и в более шипастых рукавицах. Во вред бы не пошло.
   - ... ты без зазрения совести притащил в мой кабинет невиновного человека....
   - Не такая уж она невинная! Еду с кухни крала, чтобы.... - не удержавшись, взорвался Грег, потому что тема Шерин была болезненней всего остального. Ну, теперь по важности шла разве что после разборки с Янкой.
   Но Халк не дал ему договорить, сменив свой тон на опасно-ласковый:
   - ... ты ведь не думал, что я смогу определить правду? Ты думал, что я дурак, которому можно плести все, что вздумается. Но ты ошибся, Грег. Ты очень сильно ошибся.
   Между людьми в комнате повисла тяжелая, недобро потрескивающая напряжением тишина.
   Долговязая высокая фигура Грега теперь злобно и нервно переминалась на месте.
   Эта все эта Шерин виновата! Все мозги Халку запудрила, натравила его против Грега, обвилась вокруг шеи и мирно посапывает, в тот время как он, начальник стражи (теперь уже "бывший" начальник стражи), должен будет с утра искать новую работу.
   От злости Грег едва не сплюнул на ковер. С самого начала он знал, что ее надо было тоже удушить. Их обеих надо было! До того как Халк поведется одну из них, а он на вторую....
   - И за твои действия, направленные против моей собственности, и за оскорбление, нанесенное мне, я штрафую тебя на двести баллов. С утра ты покинешь территорию ранчо....
   - Что!? - вне себя от ярости заорал Грег, осознав адресованные ему слова. - Двести баллов? За какой-то сраный амбар, который не успел даже почернеть?
   Темперамент и раньше подводил начальника стражи, но в этот раз гнев полыхнул настолько ослепительно, что даже не осознав, что делает, Грег только и успел заметить собственный летящий в челюсть Халка кулак. Страх, неожиданность, ликование, ярость и облегчение - все смешалось в единый клубок, стоило Грегу подумать, что он все же отплатить этому сопляку напоследок. Так сладко будет засадить ему по нахальной непроницаемой роже.....
   Но через долю секунды руку и плечо скрутило такой болью, что Грег, охнув, осел на пол. Каким-то непостижимым образом Халк молниеносно отвел летящий кулак в сторону, вывернув локоть за спину, после чего нажал стальными пальцами на какую-то точку, расположенную между плечевыми костями, отчего перед глазами Грега поплыли черно-красные расплывчатые пятна.
   Он захрипел, сгибаясь от боли. Плечо саданило так, будто через него пропустили шипы, рука быстро начинала неметь.
   - Триста баллов, - сказал Халк. - Если дернешься еще раз, будет четыреста. Еще раз - пятьсот. Понял меня?
   Грег, морщась и отплевываясь, кивнул головой.
   - Ты покинешь ранчо с утра, после чего не будешь иметь права сюда возвращаться. Если твой браслет будет засечен в радиусе пяти километров от ранчо, то каждый раз, когда это будет происходить, ты будешь терять еще по сто баллов.
   Грег изводился от боли, потому что пальцев, лежащих на плече, Халк не разжал.
   - Ты хорошо меня услышал? Хочешь еще раз попробовать помахать руками? - ледяной голос Халка просачивался сквозь болевые пульсации в голове Грега.
   - Отпусти! - с ненавистью прохрипел он. - Я все понял.
   - Свободен, - коротко и зло бросил Халк. - Вон отсюда.
   Едва сумев подняться на ноги и определить, где находится дверной проем, Грег, прижав руку к плечу, выбежал из кабинета.
  

Глава 19.

  
  
   Янка плакала. Сидела позади женского барака в темноте и растирала льющиеся градом слезы по лицу. Впервые за все это время она была в отчаянии.
   В ночном воздухе, будто напоминая о недавнем провале, витал запах гари.
   Все пошло не так! Все вышло совсем не так, как она планировала. Грег почему-то предал ее, Халк оказался совсем не таким, каким должен был, обман раскрылся, не успев состояться, а будущее теперь выглядело не просто мрачным, а ужасающим. Вместо комнатушки в особняке, вместо увеличения зарплаты, вместо улучшения жизни, на которые Янка так рассчитывала, на горизонте нынешнего утра маячили стены тюрьмы в тюрьме - Верховного Суда Тали.
   От одного упоминания имени этого заведения кровь стыла в жилах.
   Не понаслышке Янка знала об этом суде - недаром провела она в заключении почти два года, собирая любую, имеющую значение информацию от каждого, кто готов был ей поделиться. А о Верховном Суде всегда говорили всегда одно - никогда и ни за что не окажись там, потому что именно в этом месте раскрывается настоящий смысл слова "беда". Туда отправляли тех заключенных, кто, по мнению работодателей, не сумел показать удовлетворительного поведения в обычных условиях и к кому должны будут примениться дополнительные меры по исправлению "характера". А исправлением характера в пяти случаях из десяти являлся публичный расстрел или повешение, в трех случаях - каторга, редко когда что-то другое. Поговаривали вроде про что-то еще.... но редко.
   Рассматривавшие дела судьи не отличались кропотливостью чтения о совершенных нарушениях - им хватало того факта, что человека признавали негодным даже для жизни в Тали. А что тогда можно было говорить о жизни где-то еще? Да и вообще о дальнейшей жизни.... Таких отбросов просто перемалывали за ненадобностью, потому как если не сумел приспособиться ни к одному месту на Уровнях, так зачем впустую тратить воздух и топтать землю, предназначенную для более способных индивидов.
   Янку знобило, несмотря на то, что от прогретой за день земли поднималось тепло.
   Жесткая сухая трава царапала ноги и впивалась в бедра. Янка поерзала на комковатой земле и обхватила себя руками, стараясь согреться. Куда теперь идти, что делать?
   В бараке оставаться было нельзя - каким-то образом прознавшие правду женщины отстраненно молчали, изредка перешептываясь между собой. И даже когда нависала зловещая тишина, она была наполнена такой враждебностью, что Янке хотелось бежать оттуда, куда глаза глядят.
   Ну, почему же ей так не везет? Почему?
   Она всхлипнула и опустила голову.
   Почему жизнь не хочет выдать ей хотя бы один счастливый билетик? Почему за все приходится бороться, кричать, вырывать, отгрызать и завоеванное прижимать к груди, чтобы не отобрали другие? Почему никто никогда не хочет помочь? Есть ли где-то вообще место, где ей было бы хорошо? Где ее любили бы, поддерживали, понимали....
   Подняв усталое зареванное лицо к небу, Янка не увидела ничего, кроме одиноко висящей луны, смотревшей на нее - толстую некрасивую - с укоризненным молчанием.
   Если раньше были силы бороться, то теперь их не осталось совсем. Не осталось желания спорить, драться, отвоевывать лучший кусок, махать руками, чтобы получить что-то. Эта ночь незаметно и тихо обнажила ту суть, которую Янка так тщательно оберегала от посторонних глаз - ее неуверенность и нелюбовь к себе, ее беспомощность и страх перед каждым, кто мог насмешливо указать пальцем и оскорбить резким словом. Только ожесточенность и грубость помогали выживать той, которая на самом деле не была ни сильной, ни особенно талантливой, ни, как показала практика, везучей.
   Янка знала, что некрасива.
   А некрасивым жизнь не делала подарков. Если смазливым мордашкам все давалось без усилий, все само текло к ним в руки, то таким, как Янка, приходилось бесконечно бороться, полагаясь на мозги, случай или интуицию. Но и те раньше или позже подводили. Вот как сейчас....
   Казалось, безукоризненно продуманный план провалился так стремительно, что настало время усомниться и в умственных способностях. А это был последний оплот, на котором Янка базировала хоть какое-то уважение к себе. Теперь разрушилось и это.
   И она сидела, прижавшись спиной к стене барака - тихая и подавленная, маленькая и потерянная, где-то на затерянном ранчо, окольцованном горами, далеко от дома, далеко от нормального мира, далеко от знания о том, что же делать дальше. Сидела до тех пор, пока слезы на лице высохли, и она не начала клевать носом. Голова ее постепенно опустилась на грудь, а усталое скрюченное тело сморил сон.
  
   Из какого-то мутного небытия начали выплывать встревоженные голоса.
   Кто-то бубнил, ругался?
   Янка резко вздрогнула от холода и проснулась. Тело окоченело, руки покрылись гусиной кожей и затекли. А еще было страшно. Что-то было не так.... Что разбудило ее?
   Она резко огляделась вокруг и поняла, что уснула сидя прямо на земле позади барака. Луна все так же висела на черном небе, но теперь уплыла правее и одним боком закатилась за деревянную крышу.
   Янка пошевелилась и вдруг снова услышала голос - знакомый, грубый, надтреснутый.
   - Где она может быть? Куда ей деваться ночью?
   Грег! Янка резко и судорожно выходнула.
   Грег пришел за ней! Он ищет ее. Не иначе, как хочет наказать, что она сдала его Халку. С чего бы еще ему будить ягодниц?
   Она застыла от страха, прислушиваясь. Кто-то из женщин недовольно ответил ему:
   - Почем нам знать, куда она подевалась? Затемно уже пришла, мы уже спать легли, кто ее знает....
   - Ну-ка зажги лампу, покажи мне ее кровать! - прорычал Грег. - Небось, прячете ее где-нибудь....
   - Да, смотри, жалко что ли? - огрызнулся кто-то в ответ, после чего зашуршали шаги, и заскрипели половицы.
   Бежать! Нужно бежать!
   В первую секунду Янка не могла ни думать, ни двигаться. Зачем он пришел за ней посреди ночи, да еще и злой, как собака? Убить? Боже мой! Боже мой! А если не убить, то точно покалечить. Нужно к черту убираться отсюда - куда угодно, куда-нибудь, лишь бы не нашел....
   Она подскочила с земли, куксясь от боли в коленях и продрогшем паху, и стала перебежками продвигаться к ближайшим зарослям. Как только достигла их, юркнула в кусты и затаилась с гулко бьющимся сердцем. Колени снова опустились на что-то колючее, но Янка сдержала стон и сжала зубы. Казалось, невыносимо громко шумело в легких собственное дыхание.
   Что же теперь делать? Как спастись от Грега? Вот ведь черт мстительный, никак отстать не хочет. И плевать ему, что уже завтра ее здесь не будет, хочет сам руку приложить, пока еще есть возможность. Маньяк какой-то!
   Она затравлено огляделась по сторонам, пытаясь прикинуть, в какую сторону лучше двигаться. Скоро Грег поймет, что ее нет в бараке, и тогда ринется искать ее по периметру. И если не взял с собой других охранников, значит, не хочет, чтобы они были в курсе дела. А это еще хуже.... Значит, точно добром не кончится, если найдет.
   Ветки полностью закрывали обзор - приходилось полагаться на память. Первым делом, нужно как можно дальше убраться от барака. Не дай Господь, засечет ее майку в кустах, тогда никакие бабы рядом не помогут.
   Выбрав направление, Янка быстро и по возможности тихо пробралась сквозь царапающие колючки с противоположной стороны и выбралась из зарослей. К полю! Там можно ненадолго укрыться. Перебежав пустынную дорожку, что отделяла кукурузу от ягодных посадок, она юркнула в высокую густую траву, которая недовольно зашелестела и сомкнулась у нее над головой.
   Здесь укрытие хорошее, но спрятать надолго не сможет, потому что примятые листья укажут след беглянки лучше сигнальной ракеты. Любой, у кого есть фонарик, тут же увидит, куда двинулась "добыча". А у Грега фонарик точно есть. Всегда был. С чего бы сегодняшний день стал исключением?
   Стараясь не обращать внимание на панически колотящееся сердце, Янка пыталась собрать судорожно разбегающиеся мысли в более менее приемлемый план.
   Где можно спрятаться?
   Поля отпадают (любое движение будет заметно по верхушкам растений), до каменоломни не добраться, потому что дорога до самого холма просматривается другими охранниками: там только появись, и сразу же скрутят....
   "Думай! Думай! Думай!"
   То и дело поглядывая в сторону женского барака, Янка отчаянно боялась засечь появившуюся где-нибудь в поле зрения фигуру Грега.
   "Ну, куда же пойти?"
   В особняк Халка не пробраться, вокруг постоянно ходят патрули. Да и далеко внутри дома не убежишь. Изолятор на ночь закрыт. Для того чтобы попасть в ягодные заросли, придется снова идти к бараку, а там Грег....
   Янка чувствовала, что начинает истерить. Время на исходе. Нужно было куда-то убираться, но она никак не могла придумать куда. Любое место на ранчо теперь являлось потенциально опасным, и только за его пределы Грег не сунулся бы....
   Она напряженно застыла, размышляя. Есть ли какой-нибудь путь за пределы ранчо? Можно ли хоть как-нибудь выбраться наружу?
   Янка вздрогнула и вспомнила. Кое-что, всплывшее в памяти, дало надежду. Пусть и слабую, но все-таки.
   Чтобы не терять времени, она, размышляя на ходу, осторожно двинулась через кукурузу к дальнему краю поля, чтобы через дорогу нырнуть в еще одно, которое находилось максимально близко к чахлой лесополосе. Если удастся добраться до лесополосы, то появится шанс добраться и до старых грузовых ворот, которыми уже несколько лет никто не пользовался. А там.....
   Тугие стволы кукурузы нехотя раздвигались в стороны, уступая дорогу натиску человеческого тела. Но тело было упертым: в его венах бурлила горячая, наполненная страхом, кровь. Царапая руки об острые листья, шипя и ругаясь, Янка пробивалась вперед. Через какое-то время она остановилась и прислушалась, не гонятся ли?
   Но вокруг, будто насмехаясь над ее страхами цикадными трелями, висела тишина. Ни звука. Ветер изредка теребил листья, они со скрипом терлись о початки и снова замирали.
   Янка судорожно выдохнула. Погони пока еще нет, но она появится. Она слишком хорошо знала Грега. Ни за что не отстанет, пока не выместит на ком-нибудь всю злость.
   Лишь только Янка захотела двинуться вперед, как ее пронзило острие неприятной мысли - она же забыла откопать камни! Те самые, что украла в комнате. И если она собирается бежать за пределы ранчо, то нужно обязательно взять их с собой, ведь они могут помочь избавиться от браслета, если такое вообще возможно....
   Мысли метались и путались, пытаясь сложиться в хлипкие комбинации спасения.
   Если бы кто-то помог снять браслет, тогда ни Халк и никто другой уже никогда бы не смогли отследить ее дальнейшие перемещения. Но существовали ли такие умельцы? И сколько они могут запросить? В любом случае, нужны камни, иначе никак не расплатиться.
   Но как вернуться к бараку?
   Недалеко от того места, где она сидела, размышляя о собственной несчастной судьбе, и рос тот самый злосчастный куст, под корнями которого теперь покоилось целое состояние. Черт! Ну что за невезуха!
   Не успела Янка принять какое-либо решение, как показалось, что позади раздался звук: не то шорох, не то глухой кашель.... Она закоченела от страха и снова прислушалась. Показалось или нет? Неужели Грег уже близко?
   "К черту.... К черту камни! Самой бы живой убраться, теперь не до жиру!"
   Янка с новой силой начала продираться сквозь высокую траву. Широкие листья цеплялись за одежду и пластали по лицу, а в горле клокотала обида и злость - камни были хорошими, скорее всего редкими и дорогими. От того, что приходилось их бросить, она едва не выла в голос. Но выбирать больше не приходилось. Теперь вообще выбирать было не из чего. Утром скорее всего или расстрел, или каторга, а если встретиться с Грегом, так можно и подавно до утра не дожить.
   Наконец, после мучительно долгих тридцати метров зарослей, изрезав руки и ноги, Янка выбралась на пустынную освещенную лунным светом дорогу, за которой начинались деревья.
   Уф! Справилась! Кое-как, но все-таки....
   Сдерживая желание почесать зудящую кожу, она быстро перебежала пыльную тропинку и почти бухнулась в овражек на другой стороне дороги. Перекатилась на живот, залегла и затихла. Здесь была тень, луна не пробивалась сквозь кроны деревьев, так что можно было на мгновенье перевести дыхание. Чуть расслабившись, она все-таки потерла кожу на ногах, теперь сплошь покрытую мелкими порезами, и поморщилась. Чертова трава.... А майка во что превратилась? Да и есть ли разница, как теперь выглядит одежда? Теперь только одно было важно - пробраться через забор.
   Несколько раз прогуливаясь в этих местах, Янка сумела засечь старые ворота, через которые когда-то проезжали грузовики, на которых в город увозили урожай, но потом построили новые - серебристые и блестящие, расположенные гораздо ближе к дому, а эти забросили. И хотя старый пыльный металл накренился и заржавел, он все равно находился под напряжением двадцать четыре часа в сутки, как и весь остальной периметр ранчо. Но было, однако, одно "однако", которое делало это место отличным от остальных. И этим "однако" была цепь, скрепляющая створки ворот.
   Янка несколько раз задумывалась о том, что цепь была достаточно длинной, чтобы позволить человеческому телу протиснуться через створки. Оставалось непонятным, почему на этот момент до сих пор не обратил внимания Халк, но какое это теперь имело значение? Главное, чтобы на старых воротах этой ночью не обнаружилось новой цепи, и чтобы ширины зазора хватило.
   Янка сглотнула.
   Ей совсем не хотелось проделывать этот трюк. Ведь если она коснется металла, то поджарится.... Превратится в мясное блюдо под названием "из Янки". Но если не пробовать здесь, тогда можно вообще забыть о том, чтобы выбраться с ранчо. Остальной периметр был перетянут несколькими рядами колючей проволоки, раздвинуть которую без риска для жизни вообще не представлялось возможным.
   Так что же выбрать? Пробовать? Или не бежать вообще?
   Теперь Янка чувствовала, что потеет. От напряжения, страха, а, может, от долгого бега через кукурузу. Она вытерла струйку пока, стекающую по виску, и уткнулась лицом в ладони. Долго, протяжно вздохнула и на некоторое время застыла в сомнениях и страхе.
   А если убьет? Если она все же окажется недостаточно худой, чтобы протиснуться?
   Даже думать о таком было страшно. Янка на секунду зажмурилась, но затем встрепенулась. Прежде чем окончательно впадать в панику от услужливо подсовываемых воображением картинок собственной смерти, нужно еще раз взглянуть на ширину проема. А потом уже решать.
   Нехотя поднявшись с земли, она огляделась по сторонам - тихо.
   Где бы Грег ни был - здесь он еще искать не додумался. Значит, есть шанс повнимательнее взглянуть на забор, прежде чем делать окончательный выбор.
   Упираясь пятками в землю, Янка осторожно съехала задом на дно овражка и выбралась на другую его сторону, где за деревьями проходила тропинка, почти неразличимая в неверном лунном свете.
   А по другую сторону от тропинки проходил зловещий, пахнущий электричеством и смертью забор.
   Увидев его, Янка вздрогнула.
   На самом деле, никакого необычного запаха не ощущалось: пахло все той же пыльцой от редких цветов и пылью, но воображение будто взбеленилось, заставляя ноздри трепетать от несуществующего электрического запаха.
   Старательно прижимаясь как можно ближе к деревьям, она продолжала идти вдоль забора так долго, пока не уперлась в одинокие старые ворота. Именно то, что нужно.
   Вороты были высокими и тяжелыми, с вертикальными жердинами, скреплявшими их сверху донизу и делающими похожими на клетку для зверей, какую можно увидеть в зоопарке. Цепь тоже оказалась на месте. Она, словно толстая дохлая змея, провисала посередине, проходя через железные "ушки" створок с обеих сторон. И зазор тоже был. Таким, каким его помнила Янка.
   Затаив дыхание и приковав взгляд к способному ужалить железу, она медленно приблизилась к воротам, чтобы рассмотреть проем. Хватит или нет? Сумеет ли она проскользнуть боком и не прикоснуться? Если выдохнуть и действовать очень осторожно, то может и получиться....
   Янка еще раз прислушалась.
   Поначалу показалось, что вокруг царит все та же тишина, но уже через несколько секунд в нее добавились новые звуки, заставившие Янку вздрогнуть. Голоса. Неужели патруль проходит и здесь?
   Словно затравленное животное, она переводила взгляд то на ворота, то на едва просматриваемую сквозь деревья дорогу. Они скоро появятся. Или охранники, или Грег. Кто-то все равно придет сюда. И если продолжать стоять, то последний шанс на побег растворится в ночи, словно никогда и не существовал.
   И она решилась.
   Медленно, осторожно приблизилась к проему и застыла. Нос почти утыкался в ржавую цепь. Янка подумала, что ноги придется подсогнуть в коленях и следить, чтобы они не дотронулись до железа. Черт, должно быть сложно! Но всего один раз! Или получится, или нет. Всего один шанс - или свобода, или смерть.
   Набрав в грудь как можно больше воздуха, она задержала дыхание, затем медленно выдохнула и двинулась вперед. Развернулась боком, прижала руки к телу, втянула все, что возможно было втянуть, и стала осторожно протискиваться в дыру.
   Сначала железная труба проплыла перед левым глазом, затем оказалась ровно посередине. Перед носом. На какой-то момент показалось, что волосы касаются цепи, отчего они норовили встать дыбом, а спина сейчас прижмется к задней стойке, но судя по тому, что она все еще была жива, этого не происходило. Пот теперь лил в три ручья: стекал по бокам, по шее и по бедрам. Но это было последним, что заботило Янку. Она медленно, боясь опустить голову, ползла на другую сторону. На сторону свободы.
   Левое колено уже успешно оказалось вне зоны касания жуткого металла, труба теперь проплывала перед правым глазом. Затем ухом.... Рука.... Правое колено.
   "Не задень! Не задень! Пожалуйста, только не задень!"
   Прошло!
   Получилось!
   Янка сделала шаг в сторону и прижала целые, необугленные конечности к телу, после чего на ватных ногах с облегчением повалилась в траву. Уже по другую сторону забора.
   У нее получилось! Она не замечала, что лежит в траве и смеется.
   А ведь получилось пробраться через эту чертову дыру, и ее никто не увидел! Ну, могло ли быть что-то лучше, чем это? Греговы поиски не увенчались успехом, патруль обогнул эту дорогу стороной, впереди еще вся ночь, и можно убраться далеко, а она жива и здорова!
   Может быть, жизнь все-таки решила выдать ей счастливый билетик? Значит, есть на свете справедливость? Не желая находится долго вблизи от злосчастных ворот, она подскочила с земли - благо, после успешно выполненного плана открылось второе дыхание - и, бегло осмотревшись по сторонам, приняла решение бежать к чаще, что темной стеной виднелась метрах в ста отсюда.
   Луна серебрила верхушки деревьев, которые станут следующим пристанищем, пока она не придумает, куда двигаться дальше. Чтобы добраться до деревьев, нужно было пересечь сухой травяной луг, и Янка поморщилась, зная, что раздраженная кожа не порадуется новым царапинам. Да ну и черт с ними. Заживут. Главное, что это уже не территория ранчо. И что теперь впереди - свобода....
   Окрыленная удачей, она бодро шагнула в траву, потом сделала еще один шаг и.... остановилась. Откуда-то резко взялось ощущение близкой беды. Нехорошее, дурное, тяжелое предчувствие.
   Да в чем дело? Сзади никого. Вокруг тоже.... Откуда вдруг взялось это непонятное чувство?
   Янка постояла с полминуты, прислушиваясь. Затем тряхнула головой.
   Какая дурь! Примерещится ведь; со страха уже штаны готова обгадить на пустом месте.
   Она снова шагнула. И этот шаг стал последним.
   Лодыжку обожгло так, будто кто-то зубастый впился в ногу, пытаясь разгрызть ее пополам. Тело тряхнуло с такой силой, что Янка отлетела назад, но свое падение она уже не почувствовала. Мешком она повалилась в траву, не видя ни неба, ни луны, не чувствуя боли от того, что в кожу впиваются сухие стебельки.
   Ток всего за долю секунды невидимым стремительным потоком прошел через мышцы, органы, кровь и нервную систему и вернулся в землю.
   Не забыв отключить сердце.
  

*****

  
   Это был один из тех моментов, когда все казалось каким-то сюрреалистичным.
   Когда смотришь происходящее в собственной жизни и думаешь: "Нет, это все происходит не со мной", и все вокруг кажется пьесой, написанной сумасшедшим сценаристом.
   Этот вечер чем-то очень сильно напомнил мне тот, когда пропал Алекс, а вместо него домой вернулась записка с требованием о выкупе. Тогда, точно как и теперь, мне чудилось, что независимо от того, что я делаю или говорю, ниточки управления игрой актеров дергает кто-то другой, и все мои попытки хоть как-то повлиять на поворот событий есть не что иное, как безосновательная иллюзия о собственных возможностях.
   Сначала был оправдывающийся Грег, вредоносная Янка и злой Халк. Потом первые двое ушли, и остался Халк, но уже не злой, а скорее озабоченный. Он извинился и быстро удалился затем, чтобы поговорить о назначении другого охранника на ставшую вдруг вакантной должность начальника стражи.
   Спешка в этом вопросе была понятна, и я, сидя на софе, принялась ждать его возвращения, от нечего делать перебирая слова Туэрского, которые помнила.
   Позже в комнату вошла какая-то служанка (ее голоса я не узнала), поздоровалась и принялась сервировать на балконном столике ужин. Я слушала позвякивание тарелок и приборов и вдыхала доносимый ветром аромат блюд. Через какое-то время служанка закончила свою миссию и удалилась. Я снова осталась в одиночестве, размышляя о том, как именно продолжится вечер, когда вернется Халк.
   Утомленная тишиной, прерываемой монотонным тиканьем часов, незаметно для себя я задремала.
   А спустя какое-то время проснулась от того, что входная дверь хлопнула.
   Вернулся Халк, и мир постепенно вновь начал принимать спокойные очертания.
   Но, как оказалось, ненадолго. Лишь только мы собрались поужинать, как в кабинет ворвался топот ног и мужские голоса:
   - Мистер Конрад! Мы нашли тело одной из заключенных, которая попыталась бежать и....
   - Я понял, - резко ответил Халк. - Идемте.
   "Янка", - пронеслась в голове молниеносная мысль. Но к тому времени, когда я успела хоть как-то отреагировать, мужчины, по всей видимости патруль, во главе с Халком уже покинули кабинет.
   Стало тихо.
   Надежды на приятный вечер сменились тоскливой неприятной тишиной, наполненной тревожными размышлениями и надоевшим до икоты тиканьем настенных часов.
   Как зачарованная, я в одиночестве сидела на балконе на плетеном стуле, обдуваемая теплым ночным ветерком, и смотрела в пустоту. Точнее не в пустоту, а внутрь себя, где одна за другой стали всплывать картинки нашей с Янкой "дружбы". По крайней мере, я искренне верила, что это могло бы когда-нибудь стать настоящей дружбой, если бы события развернулись по-другому....
   Но выбирать теперь не приходилось.
   Неужели она совсем отчаялась, если решилась бежать? Неужели не вспомнила вовремя, что забор находился под напряжением? Не может такого быть, чтобы не вспомнила. Значит, действительно отчаялась. Я мало знала о том, что такое Верховный Суд, но, вероятно, это было тем, чего Янка очень хотела избежать, иначе не стала бы подвергать себя риску.
   Стало очень грустно. И как-то тяжело.
   Не хотелось верить, что тот, чей голос ты слышал всего пару часов назад, из человека вдруг превратился в то, что называют отстраненно и глухо - "тело". Даже если этот человек был твоим врагом. Это было опустошающе неправильно. Неверно. И как-то глупо.
   И облегчения, которое логически должно было последовать за этой новостью, не пришло.
   Да, Янка дважды предавала меня. И да, мы не были подругами. Иногда я злилась и не понимала ее, но никогда не желала зла. Да, никому, если честно, не желала. И тем более, не такой ужасной смерти.
   Все-таки она стала первой, с кем я смогла тогда поговорить, поделиться, пообщаться, расспросить. И будучи первым поддержавшим меня человеком, она стала для меня знаковой.
   Я ценила ту помощь, которую получила от нее на первых порах жизни в Тали. Тех тяжелых порах, когда я подобно слепому щенку, не знала что делать и куда податься. Янка учила меня правилам, давала советы, помогла найти работу в Поло-Гранде, в конце концов. И где-то внутри мне всегда было жаль, что обстоятельства вынуждали нас выбирать разные пути спасения. Там, где я надеялась на чудо свыше, стараясь не поступаться собственными принципами, она хватала все, до чего могла дотянуться, используя любые подвернувшиеся методы, чтобы выкрутиться, выжить, сделать жизнь немного лучше. Даже если это были, порой, грязные методы.
   Я бесцельно водила пальцем по поверхности стола, погруженная в тяжелые размышления.
   Что бы я сделала, знай, что через пару часов она окажется мертва? Вмешалась бы тогда, когда она еще стояла - может и не хорошая, но живая и здоровая - в кабинете, пытаясь оправдаться за содеянное? Встала бы на ее сторону перед Халком, прося оставить ее на ранчо? И понял бы меня Халк?
   Наверное, нет, не понял бы. Да и никто не понял бы.
   Мне было трудно объяснить кому-либо, что неверно это - отвечать злом на зло, что всегда хотелось найти щадящий выход даже для тех, кто, по мнению других, его не заслуживал. Так уж я была устроена, что где-то внутри всегда существовало убеждение, что ответь ты на грубость добрым словом, и тебе самому легче, и другой, быть может, осечется и перестанет видеть в этом смысл, если подойти с добротой....
   Но мало кто руководствовался подобной логикой. Даже мне было ясно, что это наивно и по-детски, верить, что у каждой истории должен быть счастливый конец. И все же я верила - втихаря, молча, никому не рассказывая.
   Но реальность уже в который раз пыталась научить меня видеть то, что видели другие: боль, грязь, несправедливость и собственное бессилие. Иногда у меня получалось этому сопротивляться. А иногда, как теперь, нет. Ужас произошедшего с новой силой навалился на плечи - Янка умерла. Она перестала быть плохой или хорошей, она стала просто мертвой.
   Все стало как-то безразлично: запах еды, подергивания ветром краев рубашки, звучащие где-то вдалеке голоса. Я закрыла лицо руками и, сама не зная почему, заплакала.
  
   - Неужели ты плачешь из-за той, что сделала тебе столько зла?
   Вопрос Халка являлся закономерным.
   Он вернулся несколько минут назад и теперь стоял рядом со мной на балконе. Я вытерла мокрые щеки и промолчала. Не знала, что сказать, да и надо ли было? Потом все же попыталась объяснить:
   - Может быть, она не была хорошей. В Тали вообще сложно быть "хорошим". Но все же смерть.... это что-то ужасное, - я помолчала. - Как это случилось?
   Халк какое-то время стоял в тишине, будто раздумывая о чем-то.
   - Янка попыталась бежать через старые ворота. Там по какой-то причине не была исправлена оплошность, возникшая еще несколько месяцев назад: между створками осталась щель достаточная для того, чтобы через нее проскользнуть.
   - И она проскользнула? - картина так живо и ясно разворачивалась у меня перед глазами, что я нехотя вздрогнула.
   - Да.
   - Тогда почему?
   - Она не могла знать того, что вокруг ранчо налажена тройная защита. Видимая ограда - всего лишь первое препятствие. По земле стелятся другие провода, которые очень трудно заметить в траве. И невозможно ночью.
   - И она наткнулась на один из них?
   - Да. По-видимому, от забора решила двигаться к роще, чтобы там укрыться. Но почти сразу же задела ногой один из них.
   Я не знала, что добавить. Тяжесть с души не уходила. Был только один вопрос, который мне почему-то хотелось задать, как бы бесцельно он ни звучал:
   - Скажи.... Это быстро? Когда касаешься провода.... то умираешь быстро?
   - Обычно да, - я услышала, как Халк обошел стол и опустился на стоящий рядом с моим стул. Зашуршала ткань рубашки. - Напряжения хватает для того, чтобы убить за несколько секунд. Но иногда случаются исключения.
   - Что ты имеешь в виду? -в груди екнуло.
   - Ее откинуло ударом назад, через тело прошел разряд, но сердце не остановилось полностью. Я смог отследить очень слабый пульс, что дает надежду, что сознание может к ней вернуться.
   На какое-то время я, ошеломленная этим известием, сидела молча.
   Значит, Янка жива? И она может поправиться? Значит, все-таки иногда истории заканчиваются не совсем ужасно. Меня затопило непонятное облегчение. Пусть дальше с Янкой будет то, что будет. Но, по крайней мере, у нее будет шанс побороться. А это все лучше, чем смерть. Ведь смерть не дает шансов на исправление ошибок. Их дает жизнь.
   Халк предугадал моей следующий вопрос, прежде чем я успела его задать:
   - Она в изоляторе. В коме. Либо выкарабкается, либо нет. Не могу дать никаких прогнозов.
   По последней фразе я поняла, что он устал. Сам вымотался нахлынувшими заботами. Значит, не только из меня вытянула жилы сегодняшняя нервотрепка.
   - Надо поесть и поспать. И тебе, и мне. Остальное подождет, - сказала я Халку.
   Я не могла увидеть взгляд, который был направлен на меня после этих слов: долгий, задумчивый, теплый.
   - Хорошо, - наконец согласился он и вложил в мои пальцы вилку. - С чего мадам предпочитает начать холодный ужин?
  
   Мне действительно удалось сколько-то поспать.
   Неприятные видения в эту ночь то возвращались, то уходили, здесь и там тревожа мой сон. Но, по крайней мере, память постоянно была при мне, что уже можно было считать хорошим знаком. Выплывая из дремы, я чувствовала, как теплая рука Халка обнимает меня через одеяло, и от этого делалось спокойно. Я слушала его размеренное дыхание и снова проваливалась в сон.
   Окончательно проснулась я уже ближе к утру, интуитивно определив время по внутренним часам. Скорее всего заря еще не занялась. Потому что не было слышно щебета птиц, что любили сидеть на деревьях, как только первые лучи солнца пронизывали теплом прохладный утренний воздух.
   Вокруг было тихо. И темно. Что, впрочем, уже стало привычным.
   Халк спал. Беззвучно и неподвижно.
   Каким-то образом я знала, что он пока не проснулся оттого, что я бодрствовала. Вероятно, беспокойные метания по кровати заставили меня откатиться в сторону, потому что теперь я не касалась его. Оно и к лучшему. Меньше шансов его разбудить.
   Рассеянно вслушиваясь в тишину, я размышляла о ранчо, о вчерашнем дне, о своей жизни, но больше всего о Халке.
   Какой он? Действительно ли он верит, что все серьезно, а если так, то будет ли готов открыться?
   Мне отчаянно хотелось знать больше: чем Халк занимался в прошлом, что привело его на ранчо и заставило осесть в Тали, ведь по всему видно, что не того характера он человек, чтобы добровольно растить пшеницу. Чувствовалась в нем сила воли, которой хватило бы на десяток людей, чувствовались так же и внутренние заслоны, которые ни открыть, как ни старайся, если не будет на то позволения.
   Какие секреты хранил этот человек? Откуда такая закалка, железные нервы и какие-то непонятные способности, о которых никто ничего не знает? Если Халк с такой легкостью умел управляться с памятью другого человека, как с бумажным самолетиком, то что еще он умел? И почему? Ведь не учат такому отдельно от другого.... Но чего именно другого?
   Должно быть сюда как-то замешана Комиссия.
   Я мало что знала о ней. По крайней мере, не больше других. Власть всех городов держалась именно ими - странными людьми в серебристой форме с двумя белыми полосками на рукавах. У них не было офисов - этаких высотных зданий с вывеской "Комиссия", куда можно было бы обратиться с жалобой или предложением, но, тем не менее, они видели и слышали все. Другое дело, что вмешивались только туда, куда считали нужным. Кто-то боялся их, кто-то боготворил, я же лично никогда не встречалась лицом к лицу ни с одним из них.
   Одни говорили, что первая встреча - всегда последняя, другие наоборот, надеялись пронюхать больше, только вот никто не мог точно сказать, что нужно сделать для того, чтобы такая встреча произошла. Люди путались и гадали, предполагали и домысливали, боялись и уважали, пытались подобраться ближе и держались на расстоянии.
   Нельзя понять то, о чем практически ничего не знаешь.
   Комиссия не била по рукам за нарушения, не накладывала штрафов, не вещала с экранов телевизоров, не предлагала избирать собственных членов, да и вообще проявляла себя только в исключительных случаях. И все же она существовала.
   Это знали все.
   И я могла поставить зуб на то, что только Комиссия могла научить Халка тому, что он знал.
   Кто же он такой? Может, наивная я, думая, что по своей воле никто не захотел бы жить в Тали? Может, Халк именно сам выбрал это место, зная, что здесь можно хорошо заработать и быть не обделенным властью над другими? Ведь ходил же он в местные клубы, выпивал и играл с другими оунерами, позволял нещадно колотить работников и вообще выглядел весьма спокойным, обитая на ранчо. Да еще и одним из самых жестоких считался....
   Странно все это. И как-то нелепо.
   Если смотреть со стороны, как бы с позиции логики, то все было вполне закономерно. Человек, который хотел высоких доходов и положения в обществе (пусть даже и таком обществе), мог приехать в Тали, получить соответствующие документы и поселиться здесь, наслаждаясь жестокостью местных законов, которые позволяли нещадно эксплуатировать труд заключенных себе в угоду.
   Но был ли таким Халк?
   Действительно ли он наслаждался избиением заключенных, этим пустынным ранчо и жил ли припеваючи, по-барски раздавая указания охранникам и собирая прибыль с бесчисленных урожаев?
   Что-то внутри меня отказывалось верить в эту идею. Не тот у него характер. Слишком много справедливости он показывал в тех ситуациях, на которые, будь он на самом деле эгоистом, мог бы закрыть глаза.
   Да, заключенные все же умирали. Значит, Халку было зачем-то нужно поддерживать эту видимость "жестокости". Но внутри он жестоким не был. Я могла бы в этом поклясться.
   Тогда кто он - тот человек, что спит на расстоянии вытянутой от меня руки? Почему он здесь? Почему делает то, что делает, хотя это не вяжется между собой логически?
   - О чем ты думаешь?
   Я вздрогнула от звуков голоса. Я не заметила, когда он проснулся.
   - У тебя болит голова? - встревожено спросил Халк и дотронулся до моего лба.
   Я неосознанно подтянула одеяло ближе к подбородку, будто оно могло помочь мне скрыть недавние мысли и сомнения.
   - Нет, голова не болит. Я.... просто... размышляла.
   - О чем?
   Вот же какой! Только проснулся, а уже хочет все знать. Говорить или нет? Сказать, что думала о себе, или признаться, что думала о нем? Ай, была не была!
   - О тебе, Халк.
   Зашуршали простыни, прогнулся матрас - Халк приподнялся на локте и теперь, наверное, смотрел на меня. Через секунду осторожные пальцы погладили мою щеку, а лба коснулось его дыхание.
   - О чем именно?
   Я замялась. Не знала, как правильно сложить слова в единую конструкцию, которая бы точно и ненавязчиво выразила мои мысли. Ведь здесь либо быть честной до конца, а там будь что будет, либо юлить и вызнавать крупицы информации по песчинкам, не боясь нарваться на какой-нибудь ответ, который впоследствии придется не по душе.
   И так не вовремя его пальцы принялись ласково гладить щеку.
   Но юлить не хотелось. Если суждено мне увидеть отпор, то пусть так оно и будет. Зато я буду знать сейчас, а не потом. И я решилась.
   - Я думала о том, что все между нами идет к сближению.
   - И?
   Вопрос прозвучал не раздраженно, а с любопытством. Это обнадеживало.
   - И это будет означать, что из просто двух людей, которые испытывают влечение друг к другу, мы превратимся в... нечто большее.
   Халк молчал. Ждал продолжения.
   - Правильно?
   - Правильно. Тебя это пугает?
   - И да, и нет, - я снова задумалась. Объяснить оказалось труднее, чем я думала, но я не сдавалась. - Меня не пугает мысль о том, чтобы быть с тобой. Нет.... Наоборот. Я этого.... хочу....
   - Тогда что тебя пугает?
   - Меня пугает, что я хочу знать о тебе больше. Хочу, чтобы ты был со мной открыт.
   - У тебя ведь есть какие-то конкретные вопросы, так?
   - Да.... - я смутилась.
   Может быть, он вообще не планировал никакой серьезности в наших отношениях, а тут я - с утра пораньше, да еще и с такой запутанной женской демагогией. Надо было мне все-таки промолчать.
   Я мысленно выругалась: нет, ну надо же было начать эту тему ни свет ни заря! Человек только проснулся, а я уже пытаюсь вывернуть его наизнанку. Так что же делать? Продолжать тянуть из него жилы или замолчать, тем самым пойти против себя?
   Халк сам помог вывернуться из этой неловкой ситуации.
   Но совсем не так, как я ожидала.
   Вместо слов он приподнял одеяло и прямо под ним перекатился на меня. Его бедра теперь покоились между моими раздвинутыми ногами, а локти с двух сторон уперлись в подушку.
   Я не успела даже пикнуть.
   - Хорошо, давай поговорим.
   Поначалу я не смогла издать ни звука. К моей промежности теперь прижималось нечто большое, затянутое тканью плавок, но оттого не менее твердое и горячее, а моя нижняя часть была плотно припечатана к кровати весом мужского тела.
   Я лишь судорожно выдохнула, осознав, насколько беспомощной кажусь даже самой себе, и оттого, что уже нехотя отреагировала на подобную близость конвульсивными сжатиями мышц живота.
   Что со мной творится? Слепота лишь добавляла беспомощности, заставляя чувствовать и воспринимать тактильные ощущение острее, чем когда-либо.
   Халк замер. Он вовсе не торопился действовать, чего я поначалу испугалась, но просто лежал на мне, будто давая привыкнуть к ощущению близости его тела. Даже притом, что он не шевелился, та выпуклость, что вдавилась в мою промежность, заставляла изрядно нервничать. И не потому, что я боялась того, что может произойти, а потому, что мое тело слишком остро на нее реагировало.
   Никогда еще возбуждение не приходило так быстро. Это было ново, почти болезненно-приятно, неконтролируемо и совершенно для меня необычно.
   - Я не могу говорить.... так....
   - Можешь, - губы Халка щекотали висок. - Именно так я и хочу говорить с тобой. Чтобы донести то, что я хочу сказать.
   Я непроизвольно дернулась вверх, чтобы хоть немного уменьшить контакт с выступающей мужской частью, но моя попытка не увенчалась успехом: позади головы оказалась подушка, которая уперлась в спинку кровати. В итоге я лишь еще раз потерлась о то, чего так пыталась избежать. Место соприкосновения сделалось еще более чувствительным и начало едва заметно пульсировать, посылая теплые волны от низа живота по всему телу.
   Я сглотнула, еще раз дернулась и затихла.
   Халк, конечно, заметил это.
   - Тихо-тихо.... - его пальцы ласково поглаживали виски и лоб. - Мы просто поговорим сначала. Не надо волноваться.
   - Поговорим? - я едва могла совладать с тем, чтобы хоть как-то контролировать мысли.
   - Да, поговорим. Я хочу, чтобы ты поняла и осознала важность того, что я скажу. Хорошо?
   - Я попробую.
   Он продолжал гладить меня по волосам.
   - Я взрослый мужчина. И я пришел в твою жизнь не на два дня и не для того, чтобы из нее уйти. Я понимаю, что такое быть "вместе", и понимаю, почему близость во всех аспектах важна для тебя.
   Его слова звучали тихо и серьезно, и мне было отчаянно жаль, что в этот момент я не могу увидеть его лица, выражение глаз, отраженные в них эмоции.
   - ....И я готов рассказать тебе о себе все, о чем ты спросишь.
   Я задохнулась от облегчения.
   - Правда?
   - Правда. Но есть темы, на которые я не имею права говорить даже теперь. Тебе придется понять это. Их немного, но они существуют.
   - Я понимаю.
   В первый раз за все это время я разрешила себе положить руки на его мощные плечи. Обнять их, провести пальцами по коже. Затем по шее. Она была напряжена, лицо покалывало щетиной....
   Достоинство Халка отреагировало мгновенно, вдавившись в мои трусики, в то время как сам он даже не пошевелился, ни на секунду не дал себе утратить контроль. Вместо каких-либо движений, Халк произнес:
   - Чтобы доказать тебе, что я действительно готов пойти навстречу, чтобы избежать ненужных сомнений в серьезности относительно тебя и меня, я готов ответить тебе прямо сейчас. Спрашивай.
   Это было нелегко.
   Лежать под мужчиной, чувствовать, как сильно тот возбужден, пытаться сдержать собственное возбуждение и при этом еще и думать. Но я заставила себя собраться. Это было важно - услышать, что Халк говорит со мной. Говорит на те темы, которые закрыты для других и открыты только для той единственной, которую он считает "своей".
   - Хорошо, - мой мозг лихорадочно работал, в то время как низ живота мучительно требовал продолжения чувственных игр. - Кем ты был до того, как попал в Тали?
   Халк осторожно провел губами по моей щеке, потерся носом о нежную кожу на шее и ответил:
   - Я работал в отряде специального назначения. Выполнял задания по поручениям Комиссии.
   - Кем?
   - У нас нет специализированных имен. Отряд обучен множеству вещей.
   - В том числе убивать?
   - Да.
   Я почти не удивилась.
   - Сколько человек в вашем отряде?
   - Двенадцать, - губы Халка медленно коснулись уголка моего рта, запечатав на нем поцелуй.
   - Имена? - я явно входила в азарт, но приходилось прилагать усилия, чтобы игнорировать изощренные медленные ласки.
   - Не могу назвать.
   - Хорошо, - я на секунду задумалась. - Ты сам выбрал жить в Тали?
   - Нет.
   Я заволновалась.
   - Ты можешь его покинуть?
   - Нет.
   Вот так. Я на какое-то время осеклась, осознав, что получила кусок информации, который сильно менял нарисованную ранее моим воображением картину. Значит, даже оунеры здесь не настолько свободны, насколько кажутся. Или же это касается только Халка. Нужно будет уточнить позже. Мозг поспешно уложил эту информацию куда-то вглубь, неспособный долго сосредотачиваться на логических цепочках.
   Губы Халка уже полностью завладели моими, его язык медленно и ритмично исследовал, поглаживал. Мысли путались и ускользали, кровь наполнилась жаром. Скоро все это невозможно будет игнорировать. Мне отчаянно хотелось завязать с вопросами, но представившаяся возможность была слишком удобной, чтобы ее так скоро бросить.
   Тяжело дыша, я тщетно попыталась хоть немного свети ноги. Влага уже просачивалась сквозь тонкие трусики, тело яростно хотело того, чтобы это нечто - тяжелое и горячее, так сладко давившее на вход - наконец, проникло внутрь - раздвинуло, вторглось и заполнило.
   - Ты играешь нечестно! - выдохнула я, царапая ногтями мощную спину.
   - Нет. Я просто слишком сильно тебя хочу, - дорожка из поцелуев теперь проложилась по шее. Грудь пульсировала в ожидании, когда ее накроют жадные до дарения ласк губы.
   - Я не в состоянии спрашивать, когда так сильно хочу, чтобы ты....
   - Чтобы я что?
   Халк улыбался. Я не видела этого, но знала.
   Мне было уже не до девичьей стыдливости:
   - Хочу.... Чтобы ты вошел в меня.
   Неуловимое движение рукой, и обнаженная головка члена - распухшая, толстая, требовательная - нагло протиснулась в скользкий вход. Но лишь на несколько сантиметров. После чего застыла.
   Я резко выдохнула и подалась навстречу - все, он мой, почти во мне, так сладко может чувствовать себя только победитель и проигравший одновременно... но Халк припечатал мои бедра к кровати, не давая двинуться с места.
   - Нет. Прежде чем это произойдет, я хочу, чтобы теперь ты ответила на мой вопрос.
   Я затихла, ожидая вопроса.
   - Да, я играл не совсем честно, но я готов в любой другой момент ответить на твои вопросы, можешь не сомневаться. Однако ты теперь знаешь обо мне достаточно, чтобы принять решение. Шерин, ты хочешь, чтобы я стал твоим мужчиной?
   По тому, как напряглись его руки и шея под моими пальцами, я поняла насколько важно ему, как и мне, услышать ответ на свой вопрос. Неужели Халк по-своему боялся, что я могла ответить ему отказом? Пусть даже он и признался, что принадлежал к отряду убийц (что не пугало, а почему-то странным образом возбуждало меня).
   - Ты, конечно, плохой мальчик.... - не удержалась и поддразнила я, на что Халк отреагировал рыком и протиснулся внутрь еще на пару сантиметров, заставив меня резко втянуть воздух от наслаждения. - Но ты теперь мой. А я не умею любить наполовину.
   - А любить вторую половину ты умеешь?
   - Вторую?.....
   - Да, Шерин. Потому что я твоя вторая половина.
   Эти слова прошли, минуя всякие заслоны, прямо под кожу. И как только они достигли центра сердца, Халк медленно и неотвратимо вошел в меня.
  
  
  
  
  
Прочитать о том, как получить полную версию романа можно вот здесь.
  
  
  
  
  
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"