Тот вечер был на первый взгляд самым обычным, одним из многих таких же зимних холодных, неуютных вечеров. Неистовствовал Борей, обжигая своим ледяным дыханием лица людей, рискнувших в этот поздний час выйти на улицу, да наметал сугробы до самых крыш. Дворникам завтра предстоит непростая работа.
По улице шла девушка, которая, как и Борей, выполняла свою работу: гасила фонари, рекламные щиты, и укладывала спать непослушных детей. Одного легкого прикосновения сквозь стену было достаточно, чтобы ребенок перестал капризничать и погасил, наконец, свет. Она любила темноту, потому что cама несла ее в мир.
В тот вечер было особенно много работы: северный ветер разошелся не на шутку и так завывал в печных трубах, что не только детям, но и многим взрослым было не по себе.
В какой-то миг, когда Борей в очередной раз на своих огромных, белоснежных, покрытых инеем крыльях пролетал мимо, она окликнула его:
-Эй, ветер, постой!
-Не могу я стоять, о Великая! Не могу - у-у! - провыл ветер.
-Почему ты так зол сегодня? Что сделали тебе жители этого города?
-Таков приказ!- крикнул ветер и исчез в подворотне.
-Ох - ох - ох! - вздохнула Ночь, ибо это была она.
Она шла неторопливо, но неминуемо, оставляя за собой непроглядную тьму и оцепенение. Ее никто не видел, потому что боялись смотреть, но все чувствовали и знали, что эта девушка в длинном черном платье, сотканном из детских кошмаров, в накинутом на плечи плаще, вместившем в себя все звезды мира, с перстнем на левой руке, в котором затаился до поры до времени холод хаоса, - знали, что она часто ходит рука об руку со смертью. И против нее сам Зевс бессилен.
Ночь прошла уже почти через весь город и готовилась покинуть его, как вдруг из дверей дома на углу вышел молодой человек и, опустив голову как можно ниже, кутаясь в теплый толстый шарф и новенькую дубленку, направился к ней. Девушка даже замерла на месте от неожиданности. Она не знала, что и делать. Уйти поскорее - так бегство от людей - занятие не для существа, превосходящего по силам богов. Ночь так и стояла, а на голову ей ложились самые обычные снежинки, с семью лучиками.
А парень уже почти подошел к ней, еще шаг, еще...И вот уже от внезапного столкновения наша героиня барахтается в сугробе, поправляя руками сбившееся платье, а рядом оправдывается какой-то человек, повторяя одно и то же:
-Простите, пожалуйста, простите, я вас не заметил! Извините, девушка!
Да, такого Ночь не ожидала! Ее, хоть и случайно, столкнули в сугроб! Человек остановил ее движение по Земле. Немыслимо!
Выбравшись из сугроба, Ночь хотела было вызвать Гипноса, а еще лучше Татаноса, чтобы наказать этого бесстыдника! Но ее губы вдруг почему-то ощутили мягкость и теплоту шарфа, уже укутавшего ее шею, а на плечах оказалась чужая дубленка. И чьи-то сильные руки уже вносили ее в дом на углу.
Так, сама того не желая, Ночь оказалась в гостях у молодого человека по имени Титон. Хозяин, не спросив разрешения, снял с гостьи плащ, сапоги, провел в гостиную, усадил на мягкий, обитый велюром диван, подложил под ноги электрическую грелку и, вручив ей пульт от телевизора, скрылся в соседней комнате, откуда вкусно и уютно пахло булочками с мандаринами. И домом, обжитым и, более того, живым домом. Таким, откуда, если попадешь однажды, не захочется уходить.
Ночь была ошарашена не только поведением человека, а скорее тем, что впервые, вот так сидела на диване и чувствовала, как от ног вверх по всему телу разливалось неведомое доселе тепло. Раньше ей не приходилось бывать в человеческих жилищах, да и у богов она не появлялась. Вся ее жизнь - это один сплошной поход по кругу, по планете. Она несла тьму туда, откуда уже ушел свет. И в этом был смысл ее существования.
-Простите еще раз! - Произнес юноша, ставя на столик поднос с двумя чашками, над которыми витал белесый пар, напоминая ей бороду Северного ветра.
-Простите! Видит Зевс, я не хотел. Просто мне было очень грустно и одиноко. Я в каком-то порыве выскочил из дома, а тут вы. Поверьте, я случайно сбил вас с ног. А вы были такая замерзшая, в снегу, со стеклянными от холода глазами. Я скорее вас укутал и сюда. Вас, что, ограбили? Почему вы гуляете в такую погоду в тонком плащике?
-Я в-вроде. Вобщем...Тоже гуляла, - прошептала Ночь, слабо понимая, что говорит человек и что она тут делает. И когда в ее руках оказалась чашка с чем-то горячим, чуть горьким и терпким, пахнущим брусничным листом и медом, она как-то сразу позабыла, что на окраине города до сих пор стоят сумерки и никак не наступит ночь.
Он что - то спрашивал, она что-то отвечала. Он приносил булочки, снова поил ее чаем. Она нахваливала и то, и другое, улыбаясь и чему - то радуясь про себя. Он не знал кого приютил, она не догадывалась о его судьбе. Просто два одиноких сердца сидели у одного камина.
Ночь поведала о том, что не любит снег. Семь лучиков у снежинки - это не правильно: у трех есть пары, а седьмая остается одна, не в силах покинуть хоровод. А Титон признался в том, что он чуть-чуть волшебник и готов сделать все, чтобы гостья не грустила. Еще он обещал достать звезду с неба, чудак. К чему ей звезды, ведь все они ее дети и сойдут на землю по первому слову. Еще он играл ей на домбре - играл ужасно, но от души!
Вот так они говорили час, другой, третий. А потом Титон подхватил ее на руки и отнес в ... Не в спальню, нет. Тут нужно другое слово. В опочивальню. Ему казалось, что он знает свою незнакомку всю жизнь. Что они раньше часто встречались. Но где, когда? И еще ему хотелось, чтобы эта ночь не кончалась. А Ночь впервые подумала, что свет - не так уж и плохо! Ей нравился свет торшера в углу - не яркий и резкий, а мягкий и какой-то уютный, будто понимающий все, что происходит сейчас в этой комнате. А старый мудрый торшер видел, как маленькие язычки пламени, словно у свечек в торте, зажигаются в сердцах этих молодых людей, пусть даже человеком был лишь один из них.
В какой-то момент Ночь вдруг ощутила себя совсем юной, словно Вечность вдруг спала с ее плеч, как паутинка. Словно не видела она рождения богов, не помнит отца. Весь мир был здесь, рядом и сейчас...
И в этот волшебный миг в окно постучали. Потом еще, более настойчиво. Она стиснула зубы, но молчала. Титон хотел встать, но Ночь его удержала, нежно и мягко обняв за плечи. С громким стуком окно распахнулось, полетели осколки стекла, оборвался карниз со шторами. А в комнате уже стоял Борей, злой северный ветер.
-Меня прислал твой отец.
-Я не знаю тебя, не понимаю, кто послал тебя,- крикнула Ночь. - Уходи!
Титон не слышал их разговора, он поспешно собирал осколки и пытался закрыть вторые рамы.
-У тебя есть обязанности, о Великая! Ты забыла о долге!
-Я ничего не хочу знать ни о каком долге, убирайся!- кричала она, уже понимая, что сказка кончилась.
-Повторяю последний раз: пойдем со мной! - зарычал Борей.
-Нет! - крикнула Ночь, и ветер разлетелся на молекулы.
Она все помнила, все знала, но хотела верить, что счастье предусмотрено и для нее, что всеведущие мойры позволят испить ей радость любви с этим человеком, так случайно оказавшимся на ее пути. Но нет! Этого не будет! Она ощутила, что по всему городу на часах секундные стрелки замедляют свой бег, а снежинки замирают в воздухе.
Она подняла глаза - перед ней стоял Хронос, ее отец. Он молчал, но в его бездонных глазах она увидела понимание и сострадание к дочери, обреченной на нелюбовь. Видела в них отражение своих собственных глаз, в которых застыл вопрос "Почему? Почему я не могу остаться?" Видела в них и ответ.
Кажется, Титон почувствовал, что происходит что-то, что он не в силах познать и понять. Он перестал суетиться и сел в кресло у торшера, печально глядя на нее.
А Ночь поднялась с постели, подошла к нему, не стесняясь отца, поцеловала в губы и вышла через дверь на улицу. Она не могла видеть, как Хронос повел рукой в воздухе и стер из души юноши все воспоминания об этой ночи, возвращая тому его судьбу.
Ночь же стояла у дома, кутаясь в теплый шарф и новенькую дубленку и ловя ртом снежинки с шестью лучиками. Она улыбалась.