Таинственна и поэтична кубанская ночь... Где-то на окраине станицы забрешут собаки да изредка шумно и эмоционально задерутся коты. В уютном кутухе сытно похрюкивают упитанные свиньи, беззаботно отдавшись в объятия Морфея. Морфей же со всей своей божественной заботой и отеческой ответственностью баюкал и качал - кохал! - станичных хрюшек, каждая из которых "тянет" под полтора центнера, на своих могучих руках, умильно любовался их розовыми пятаками и нежно почёсывал их за, подобным лопухам, ушами. Хрюшки были очень довольны тем, что имеют постоянную "квартиру" с полным "пансионом" и от всей Души сочувствовали своим постоянно голодным "невезучим" диким сородичам, "неприкаянно" шастающим по речным камышам в поисках съедобных, но малокалорийных корешков.
Спит станица. Но один кочет уже начал посреди ночи тихонько и нетерпеливо перебирать лапками на своём "главном месте" на насесте в курятнике. Он хотел не опоздать за другими кочетами и ухитриться прокукарекать первым Утренний Гимн восходящему Светилу в ознаменовании наступающего Нового Дня. Ведь у станичных кочетов никогда не затихает "вечное" соревнование кто первым подаст Утренний Голос. Ведь кто первый "проголосует", тот в течение наступившего дня - Куриный Царь и Станичный Птичий Атаман!
* * *
Уютно тикают ходики на беленой стене светёлки. В Красном Углу "притаились" Иконы, заботливо убранные женской рукой белыми с вышивкой полотенцами. На столе у окошка "мирно спит" и "остывает" после горячих полемических споров с мировыми политическими оппонентами журнал "Партийная жизнь" с результатами прошедшего очередного судьбоносного пленума ЦК КПСС. А под столом в плетёной корзине на мягкой подстилке сладко и беззаботно посапывают котята, прижавшиеся к тёплому родному пушистому животу своей мамки.
Святые Лики с Икон с прискорбием глядели на сбившийся с Пути Истинного и оттого неприкаянно блукающий в политической Тьме Времён партийный журнал. И журнал виновато краснел своей обложкой под их скорбными судными взглядами.
Приглушённо осторожно скрипнули пружины панцирной сетки широкой железной кровати.
- Гриш! - шёпотом позвал женский голос. - Подвинься. Развалился як боров. Туточки тоби не кутух.
- Ммм! - во сне промямлил тот. - Ты шо шумишь, Тай?
- Слухай, Гриш! - повернулась всем корпусом к мужу Таисия и её большие выразительные глаза блеснули каким-то таинственным завораживающим лунным светом. - Нам трэба поменять...
- Давай поменяем! - прервав жену, зевнул Григорий и потянулся к ней.
Кровать "предательски" скрипнула. Над корзиной тут же обозначились ушки мамки-кошки и чутко повели в сторону источника шума.
- Та тихо ты, Гриш! - прошептала Таисия. - Детей разбудишь. Я ж не досказала. А ты мэнэ уже перебил. Нам трэба поменяты...
- Та давай поменяем, - опять зевнул Григорий и привлёк жену к себе.
- Гриш! Ты ж мэнэ не дослухал! - стала слабо "защищаться" Таисия.
- Та усё я дослухал! - наконец-то "продрал" сонные глаза Григорий. - Тоби захотелось поменяты... позу? То исть... разнообразить наши физические отношения?
- Тю! Дурак! - прыснула от смеха она. - Бестыдник! О чём думаешь? А ще партейный! Строитель коммунизма! Доклады дояркам та комбайнёрам читаешь як правильно жить!
- Ну и шо?! Партейные тоже люди! И ничого человеческое им не чуждо! - оправдался и заодно заступился за однопартийцев Григорий, продолжая привлекать жену к себе. - Тай, ну иди ко мне.
- Гриш, погодь! Дай, я хоть Иконы прикрою от греха! Мэнэ стыдно перед ими! Та и корзину с кошаками тоже. А то Муська за нами наблюдаить. Вытаращила глазищи! - поцеловав мужа, Таисия тихо, с кошачьей же грацией, встала с кровати и накинула на Иконы и на корзину платки. - Муська вылупила зенки як та любопытная Варвара. И даже не моргаить! Аж Луна в глазищах отражается.
Во дворе тонким переливчатым тенором забрехал хозяйский пёс. Его тут же глухо и басовито поддержал соседский барбос. С дальнего конца улицы на их "клич" отозвались другие собаки.
- Чтой-то наш Рябчик разбрехался! - потянулся до хруста в суставах Григорий.
- Та вин же ж завсегда на Луну брешет! "Неравнодушный" к ней! И соседский Трезор такый же! Два сапога - пара!
- А шо ты Святые Лики закрыла? Воны ж "говорять" шоб мы плодились и размножались! - "напомнил" ей Григорий.
- Ой! Та хто бы гутарил, а?! Ты ж партейный! Тоби ж Иконы "слухать" партейный устав не велит! - покачав головой, упрекнула его Таисия.
- Иногда можно... слухать! - быстро "подкорректировал в нужную сторону" партийный устав Григорий и прижал к себе ненаглядную супругу.
Тиха и прекрасна кубанская ночь...
- А ты шо подразумевала под понятием "нам трэба поменяты"? - довольно потянулся Григорий и "по-хозяйски" посмотрел на жену.
- Та я уж и не помню, - прильнув к нему, жмурилась как кошка она.
- А я уж было подумал, шо ты деду Щукарю хотела поменять старые чувяки на нови! - высказал предположение Григорий.
- Та ну на тэбэ! Балагур! - мелко затряслась от смеха Таисия.
- Цэй вопрос совсим не смешной! Цэй вопрос сурьёзный! - "сурьёзно" выставил вверх указательный палец Григорий. - Станичники могут указать и поставить на вид, шо мы Щукаря, твово отца родного, содержим не надлежащим образом. Трэба кардинально переменить стари дедови чувяки на нови! А ишо дочка называется! Стыдно, Тайка!
- Та ну на тэбэ! Уймись! - поцеловала "балагура" в колючую щёку она.
- Ежели серьёзно, то я, было, подумал, шо ты захотела поменять нашу жисть на индийский манер, - таинственно изрёк он.
- Це якый такый манер? - внимательно посмотрела на него Таисия.
- Як в Камасутре показано! - ещё более таинственно произнёс Григорий.
- Шо цэ така ще за Камасутра? - удивлённо и непонимающе захлопала большими длинными ресницами Таисия.
- Ладно! Слухай сюды! - шумно и деловито, словно делает большое одолжение, вздохнул Григорий. - Ця наука не для слуха вашей бригады доярок. Тильки тоби расскажу. Так, вот. Мой товарищ Васька из районного идеологического отдела партии був за кордоном по обмену опытом с тамошними социалистами. И много чего там "подчерпнул"! Кока-колу даже пил. Не понравилась вона ему. Гутарит, шо вона яким-тось подозрительным медикаментозным вкусом отдаёть. Непонятная сладенькая микстура. Наш квас лучше. И... понятнее! Ядрёный! Забористый! Бодрящий! Вин мне и про индийскую Камасутру поведал. Занятное Учение, кажу я тоби! Увлекательное! На районном партийном совещании мы с ним на заднем ряду сидели. Так вин мне на листе конспекта по научному коммунизму схематично и доходчиво несколько поз нарисовал, як боги с богинями любовью занимаются. Интересни таки, кажу я тоби, "схемы"! Тантрическая любовь! Божественная гармония! Ось! Побачь! - и "схематично на пальцах" показал несколько "гармоничных поз".
- Тю! Срамота! Так ось ты чем "увлекался" на выездной сессии партактива?! - попыталась сделать грозными свои смеющиеся глаза Таисия. - Бесстыжий ты партиец!
- Давай одну "схему" вместе "проверим" на предмет гармоничности? - предложил Григорий и с "серьёзной" миной на лице добавил. - Нам с тобою трэба... кардинальные перемены!
- Тю! Перестань! - легонько ударила ладонью его в плечо она. - Я ни то шо бачить, я и слухать о "гармоничних схемах" не желаю! Срамотища яка-то чертячья!
- Так боги ж настоятельно велять нам усим так "действовать"! - сделал наивные и "преданные богам" глазки Григорий. - А ты и есть богиня!
- Яка я ще така богиня?! - заглянула Таисия ему в глаза.
- Яка?! Та самая настоящая! Моя богиня! - с восхищением повторил Григорий.
- Ладно! Я согласная быть богиней! - нежно обняла его за шею она. - Божественный ты мий! Аполлон Кубанский!..
* * *
Мерно тикают ходики на стене. Кошка потянулась, замурчала и принялась облизывать котят. Котята, сладенько зевая, подставляли под заботливый шершавый мамкин язык свои надутые её молоком упругие животики.
Из-за шторы в светёлку заглянула любопытная Луна и, удовлетворённая размеренным "ходом событий", скрылась за густой раскидистой кроной старой груши.
Утром ночная Луна встретится со своей дневной подружкой Солнцем. И они посудачат о житие-бытие общем Космическом и частном Земном у плетня в Звёздной Станице, что притулилась к широкому Млечному Шляху.
А сейчас, в ночной час, на дальнем краю Звёздной Станицы молодые Звёздочки дружной девичьей стайкой сидели на скамейке у хаты одной из Звёздочек, лузгали семечки и задушевно мелодично пели:
Ой, цветёт калина в поле у ручья.
Парня молодого полюбила я.
Парня полюбила на свою беду:
Не могу открыться - слова не найду!
.....
Кошка, закрыв глаза и тихонько мурча, рассказывала котятам интересную ночную сказку. И только её чуткие ушки из врождённого кошачьего любопытства всё пытались вычислить точку и поймать источник, откуда над широкими кубанскими просторами, над казачьими хатами льётся эта еле уловимая прекрасная и завораживающая Волшебная Мелодия Вселенной: